Warning! No love in prison! (СИ) [Detox just to retox] (fb2) читать постранично, страница - 4

Лондон. Что это я был тем, кто уговаривал его продолжать это делать. Он говорил, что «хотел вывести меня в лучшую жизнь. Дать мне шанс», но я упорно отказывался в пользу «любимого» занятия.

В тот день я впервые пытался вырезать свою татуировку.

***

Луи не подходил ко мне с того случая, а я не смотрел на него. Я думал о том, что, если я сам приставлю проволоку к его горлу, заставлю показать мне его нетронутое чернилами тело. Да, возможно, я псих на этот счет, но и что с того? Если бы это было возможно, я бы обменял его кожу на свою.

Я изучил «от» и «до» весь его распорядок дня. С утра мы завтракали, и он сидел за столиком у окна, иногда один, иногда с парнями. После на прогулке он обычно бывал в компании Джексона — лидера блока А. В баскетбол он никогда не играл. И не курил сигареты, которые обычно предлагал Джексон и его дружки.

На отработку он приходил примерно два раза в неделю — в остальное время был у начальника тюрьмы.

На обеде он всегда сидел с кем-то из блока В.

После я его не видел до самого ужина.

А на ужин он приходил со своим соседом.

В душ он предпочитал ходить по вечерам, в то время, когда и я. Душевые были длинными, и мы обычно были в разных концах, так что не пересекались, но иногда он задерживался и заставал мой «тайный» ритуал. Я уверен, он смеялся в душе надо мной, как и все остальные, но именно его насмешки было переживать тяжелее всего. Потому что он просто не понимал , каково это.

***

Я никогда не был сторонником таких методов. В конце концов, я жил в цивилизованном обществе, а тюрьма, хоть и была местом не самым цивилизованным, но всё же все мы здесь были людьми. Но ничего другого мне не оставалось.

Меня раздражало то, что мне было так невыносимо наблюдать за ним. Меня раздражало, что никто за все время пребывания Луи здесь так ни разу ему и не врезал. Пара синяков в самом начале не сравнятся с тем, что у Найла было сотрясение, а у меня разбита губа, три вывиха и шрам на ноге, в награду за сопротивление.

А еще меня раздражало то, что я, неизвестно почему, стал его хотеть.

Вероятно, на мне сказался почти год одиночества в этой дыре, а возможно и то, что в дУше я разглядывал его всё откровеннее и откровеннее. Никто не стеснялся моих взглядов, потому что всех душило любопытство, так же как и меня, но только у меня к этому было примешано кое-что еще — мне хотелось использовать его чертово чистое тело, испещрить его болью и кровавыми поцелуями, какими я награждаю сам себя. Против воли я стал думать о том, как сделаю его своей маленькой невинной сучкой.

Тюремные женушки — это конечно не называется тут так открыто, но все понимают этот термин. Первые месяцы тут, Найл спал с Оливером из блока В, потому что тот оставлял на нем синяков меньше, чем ребята, которые пытались его изнасиловать. В любом случае, для многих это было удобно, но я ни под кого не ложился, хотя многие считали, что Найл является моей женушкой.

На деле же моей единственной любовницей здесь была стальная мочалка, терзающая мои руки.

Но теперь я хотел это изменить.

У Луи на шее была цепочка.

Вообще-то, такие не разрешено здесь носить, потому что, мало ли тебе в голову взбредет удушиться, ну, или, удушить. Но Луи разрешили, он ведь не такой как мы.

Я терпеливо ждал, пока все уйдут из душевой, а Найл успешно устроил все с охранниками — с парочкой из них он тоже в свое время спал.

Я услышал, как медленно повернулись ручки умывальника за моей спиной, и сделал вид, что закончил со своими делами, когда появился за его спиной, не давая и звука издать, прежде чем натянул цепочку вокруг его шеи.

Его руки задрожали, когда он пытался зацепиться за нее и освободить себя. Но я так крепко её держал, что у него не было шанса. Спиной он прижался к моей груди, и я чувствовал его загнанное в тиски сердце, которое стучало слишком быстро, и прерывистое дыхание.

У него не было шансов сбежать, а закричи он — может попрощаться с жизнью.

У меня были неухоженные отросшие волосы и дикие животные глаза, когда я посмотрел на картину нас перед зеркалом. Мне казалось, за убийство осужден был я, а не он.

— Слушай сюда, и запоминай. Не знаю, какое у тебя сложилось обо мне впечатление: что я тихий, забитый или просто слабак, раз ты решил припугнуть меня тогда, но теперь единственное, что ты должен знать обо мне, так это то, что отныне и до моего выхода отсюда ты делаешь все, что я скажу, или будешь попадать в карцер каждую неделю, уяснил?

Он медленно кивнул.

— И если ты думаешь, что твои дружки помогут тебе, так это вряд ли.

Его лицо приобрело красный оттенок, а пальцы продолжали впиваться в серебряную цепочку. Мне хотелось опустить его на пол и иметь так долго и жестко, как только