Warning! No love in prison! (СИ) [Detox just to retox] (fb2) читать постранично

В детстве мама называла меня солнышком, потому что я был хорошим мальчиком. Я всегда был хорошим.

Я не ввязывался в драки, не дразнил других детей и всегда извинялся, если наступал кому-то на ногу или поступал неправильно. Я был хорошим. И я ждал, что другие люди тоже будут хорошими со мной. Теперь уже (от того, что это, кажется, было так давно) все это словно был другой человек.

Моя речь сама по себе стала грубее, голос похож на звучащую тяжкую боль, хотя я и не желал вовсе, чтобы он становился таким. И теперь у меня появился ритуал, из-за которого все в этом гнилом месте считают меня двинутым.

Обычно я делал это перед отбоем, когда есть свободные полчаса, чтобы подумать, помыться, почитать — в общем, кто на что способен. Я выбирал самую жесткую и грубую мочалку (недавно я смог обменять мелкое барахло на кухонную, со стальными нитями) и приступал к своей работе.

Я хотел отмыться. С тех самых пор, как копы оказались на пороге моего дома, а человек, которому я мог доверить свою жизнь, предал меня. Люди смотрят на меня, как на придурка, особенно охранники, потому что никому, никому еще не удавалось смыть любовную метку.

Мне плевать, что она не стирается, мне просто становится легче, когда я чувствую, что она хоть на какое-то время чуть меньше выедает мою кожу.

Я не знаю, как и почему это появилось. Знаю лишь, что, когда ты влюбляешься, твоё тело подчиняется какому-то неизвестному влиянию и позволяет рисункам появляться на твоей коже.

Честно говоря, это самый отвратительный сценарий для человечества. Только подумайте, люди вынуждены прятать заклейменные части тела, если не хотят, чтобы кто-то узнал их секрет. Знаменитости вообще делают операции по «скрытию» таких татуировок. Кто-то вырезает себе целые участки кожи, когда их сердца разбивают. Я бы и сам так сделал, но обычно это заканчивается плохо: попадает какая-нибудь зараза, или люди задевают важные артерии, и всё — потеря крови. Гадкая сцена.

А я просто по природе своей боюсь крови. Не выношу её вида, по крайне мере, всегда, кроме тех моментов, когда мочалка раздирает мою кожу до красных полос. Такое я стерпеть в состоянии. Лишь бы убрать тату в виде его руки, где пальцы сложены в форме пистолета.

Мое сердце прострелили, но убийство не было зафиксировано.

Лишь три года заключения в тюрьме общего режима за хранение наркотиков.

***

Тут есть несколько правил.

Первое — поменьше смотри остальным в глаза.

Второе — выбери себе компанию и держись её, не влезая в другие.

И третье — не стоит проявлять слишком много внимания к заключенным из блока A.

Есть еще пара мелких по поводу того, что не стоит спрашивать у незнакомых, кто за что сидит, или толкать сигареты без разрешения устоявшихся лидеров. Но с ними я быстро свыкся, хотя первые недели и приходилось тяжело.

Еще одно важное правило — никогда не спрашивать других про татуировки. Если это, конечно, не обычные татуировки. Потому что в этом месте нет людей, которые были бы рады поведать свою счастливую историю любви. Таких историй тут просто не существует. В конце концов, хотите сладких сказок — идите в дома престарелых, где бабуля расскажет вам о том, что означает её единственная татуировка.

Татуировки здесь — личное дело каждого. Возможно, при желании тебе расскажут о том, как в приступе аффекта парень из блока В перерезал глотку своей подружке, или как чья-то невеста сбежала с деньгами, а перед этим сдала женишка копам. Но и это вряд ли.

Я про себя никогда не рассказывал, хотя многие наблюдали мои жалкие попытки в душевой. За это мне и нравится это место — всем плевать, как разбили твоё сердце.

У Найла — моего соседа, всего две татуировки: одна на бедре, другая на лопатке. На первой что-то вроде ящерицы, потому что его первая девушка в школе тащилась по всем этим хладнокровным тварям. И еще у этой ящерицы такие же, как у нее, карие глаза. Найл сказал, что они расстались, когда разъехались в колледжи, и он не слишком-то по ней страдает. Вторая его тату была в форме Лондонского глаза и двух переплетенных рук возле него. Это был его парень, который бросил его, когда Найла поймали на мелкой краже.

Найл — единственный парень, с которым я иногда разговариваю здесь. Он смотрит на меня с ободрением и сочувствием, но никогда не навязывает своей помощи, словно знает, когда я нуждаюсь в нем, а когда нет. Наверное, Найл просто прирожденный эмпат.

Иногда его зажимают в коридоре или на прогулке — потому что Найл выглядит очень смазливо — блондинистые волосы, обрамляющие нежное лицо, преданные голубые глаза и сладкая улыбка. Таких тут особо не жалуют. Вернее жалуют, конечно, но немного в ином смысле.

Ко мне тоже пытались приставать — пара бугаев, слишком отбитых и