спросил: “А можно мне подумать?” —
“Подумай до закрытия базара,тебе осталось двадцать шесть минут”.Буфетчик тяжко загремел посудой,вошла уборщица и стала стулья ставитьна столики и мыть цементный пол.И ассистент сказал: “Послушай, милый,подумай, мы советуем тебевсе подписать, а если не подпишешь —пропали твои денежки. Тогдамы разойдемся. Ночью на „Ракете”ты уплывешь, и все пойдет как надо.Но не узнаешь ты,что мы тебе в квитанцию вписали,и это томить тебя до самого концатак страшно будет. Слушай, подпиши”.“Я закрываю”, — заорал буфетчик.“Я кончила”, — уборщица сказала.“Я подпишу, но ручку я забыл”. —“Не надо ручки”, — молвил ассистент.“При чем тут ручка?” — промычал фотограф.“А как же? Кровью? Братцы, это пошлость!” —“Зачем же кровью? Жизнью подпиши”. —“Подписываю!” — “Все, пора, пора”, —сказал буфетчик, и привстал фотограф,и ассистент квитанцию схватил.Мы вышли в полутьме, и я споткнулся.Коньяк подействовал, я был изрядно пьян.“Ребята, проводите в „Интурист”!”Но я стоял на каменном порогесовсем один. Я к стенке прислонился.Дождь перестал, фонарик одинокийрассеянно светился над базаром,прожекторы лучом крестили небо,и только лайнер полыхал в портунарядными огнями. Я побрел.................................................P. S.И я вернулся в номер “Интуриста”и только там открыл конверт с заказом.Семь снимков. Боже, что увидел я!Вот враг мой мертвый — в церкви отпеванье,вот первый друг на острове в лагуне,вот лучший ученик в петле,и мать моя стоит средь райских кущей,моя страна в огне войны гражданской,и я, предательски сдающий правдуво имя лжи…Я — на своем кресте…..............................................Но я опаздывал на позднюю “Ракету”,совал я в сумку в спешке несессер,бумаги, шмотки и забыл конверт…И больше никогда он не нашелся.2005.
(обратно)
Пилюли счастья
Шенбрунн Светлана Павловна родилась в Москве. Закончила Высшие сценарные курсы. Автор двух сборников прозы и романа “Розы и хризантемы”. В “Новом мире” печатается впервые. Живет в Израиле.1Да: проснулась — очнулась после долгого сна, зевнула, потянулась под одеялом и открыла наконец совершенно глаза свои... Вот именно: ты еще и глаз не продрал, а уже все описано. Не успел родиться, а уже наперед все предсказано и рассказано. Полагаешь наивно, что живешь по воле своей, а на самом деле катишься по выбитой колее издавна составленного текста. Воспроизводишь своим присутствием текущую строку. И оглядела, разумеется — оглядела. С нежностью. Нет, теперь надо говорить: не без нежности. Домик крошечка, он на всех глядит в три окошечка... Глядит, лапушка... Подумать! — целых три окна в одной комнате. В нашу-то эпоху, когда редкой комнате выделяется более одного. И одно уже почитается за великое благо. Размер жилого помещения должен соответствовать размеру помещенного в него тела. Всунулся на койку, как карандаш в пенал, и дрыхни. Благодари судьбу, что отвела тебе пусть невеликое, но защищенное от житейских бурь пространство. Собственную твою экологическую нишу. Еще и с телевизором в ногах! Мечтай. Грезь об очередном отпуске.И самое удивительное, самое восхитительное, самое непостижимое, что в этой роскошной комнате, в этой мягкой постели, благожелательно объемлющей расслабленные члены, просыпается не какой-нибудь два миллиарда пять тысяч седьмой член мирового сообщества — а именно я. Не знаю, чем это объяснить. Поэтому и не просыпаюсь еще... Минуты с две, впрочем, лежал он неподвижно на своей постели. Минуты с две полежим неподвижно... Ну, не так уж совсем неподвижно: слегка разминаемся, подготавливаемся к дневной жизнедеятельности. Новый день... Рассвет. Слабенький пока, едва уловимый. Не потому, что рано, а потому, что северно. Что делать — за белые ночи приходится расплачиваться тусклыми днями.Зато одеяло — что за прелесть у меня одеяло — облачко невесомое! Букет ландышей и незабудок. Майский сад!.. Вади Кельт в пору весеннего расцвета. Подумать только — середина февраля, и уже жара. Солнечная сказка... Город Авдат. В Израиле Негев — пустыня. В России в лучшем случае потянул бы на засушливую степь. Страсть к преувеличениям. На древнем пряничном пути из Междуречья в Египет склонны к излишней драматизации. Пряничном... Не от слова “пряник” — от слова “пряность”. Впрочем, “пряник”, наверно, и происходит от “пряность”. Или наоборот. Сто первое ранчо. Не сто первый километр, а Сто первое ранчо! Не потому, что ему предшествуют сто других — первое и последнее, единственное на
Последние комментарии
7 минут 37 секунд назад
30 минут 19 секунд назад
30 минут 52 секунд назад
33 минут 32 секунд назад
43 минут 55 секунд назад
46 минут 36 секунд назад