Петэн. Последний великий француз [Александр Николаевич Бурлаков] (fb2) читать постранично

К моему читателю

Я писал эту книгу с расчётом на любознательного, думающего и неравнодушного к истории человека; с расчётом на читателя, не ищущего простых ответов на сложные вопросы, и уж тем более не привыкшего бездумно принимать на веру идеологические стереотипы. Таких людей много среди моих студентов, обуреваемых желанием пробиться к истине, подвергающих многое здоровому монтеневскому скептицизму и стремящихся выработать самостоятельную точку зрения на интересующую их проблему.

Я также с уважением обращаюсь и к тем, кто привык доверять устоявшейся точке зрения на исторические события. Льщу себя надеждой, что эта книга если и не убедит подобного читателя, то заставит его задуматься.

И, наконец, я рассчитываю на внимание моих коллег-историков. Многие из них придерживаются других взглядов и оценок событий и людей, описываемых в этой книге. Ну что же, их мнение достойно уважения, но пусть оно не будет единственным. Как говорил Блаженный Августин, «audiaturet altera pars» («да будет выслушана и другая сторона»)…

И ещё один мощный побудительный мотив подвиг меня на написание этой книги — чувство исторической справедливости. Мы привыкли к такому понятию, как «социальная справедливость», отражающему нашу боль и озабоченность по поводу «униженных и оскорблённых», обездоленных и нуждающихся в социальной поддержке, а то и просто в человеческом сочувствии. В истории есть такие же фигуры, несправедливо и сознательно забытые или оболганные. Одной из таких фигур является, на мой взгляд, маршал Петэн. Во многих книгах, посвященных этому человеку, содержится немало лжи, умалчиваний, а то и откровенных фальсификаций. Я не хочу, чтобы историю писали только победители. Я хочу, чтобы были услышаны и побеждённые.

Предисловие

Вся жизнь этого человека была сплошным самоотречением.

Шарль де Голль

Вы порицаете меня за мое желание написать правду о Виши. Вы предпочли бы, чтобы по одну сторону выстроились герои, по другую же — подлецы.

Райнон Арон

Для подавляющего большинства отечественных историков Филипп Петэн — фигура одиозная и однозначно отрицательная. Объясняется это тем, что новейшая история Франции всегда трактовалась у нас в проголлистском духе^[1]. А голлизм был проникнут категорическим неприятием режима Виши и его лидера. Когда-то эта симпатия к голлизму объяснялась чисто политическим расчётом советских идеологов — ведь де Голль был единственным крупным западным лидером, который во время холодной войны «дружил» с СССР, кричал «Да здравствует Россия!» и утверждал, что Европа простирается до Урала. К тому же руководителям Советского Союза импонировали выход Франции из военных структур НАТО в президентство генерала де Голля и его умеренно антиамериканская позиция. За это кремлёвские идеологи многое прощали генералу: и его участие в качестве военного советника маршала Пилсудского во время советско-польской войны, и его неприязнь к «братской» Французской коммунистической партии. Эту «любовь» к де Голлю советские идеологи сумели привить и нашим историкам.

Хотя идеологические и внешнеполитические причины, питавшие проголлистскую тенденциозность, остались в прошлом, она сохраняется в почти полной неприкосновенности и в сегодняшней российской исторической науке. Как известно, Шарль де Голль был антагонистом маршала Петэна в годы Второй мировой войны, поэтому для наших историков фигура последнего — в буквальном смысле воплощение абсолютного зла. Наши историки едины в составлении curriculum vitae Петэна: перед нами типичный представитель «реакционного» французского офицерства — католик-традиционалист, близкий к монархическим и крайне правым организациям («Аксьон франсэз»). Отечественные историки дружно обращают внимание на то, что в деле Дрейфуса Петэн осуждал критические атаки общественности на армию, лишь мимоходом отмечая его неверие в виновность офицера Генерального штаба, еврея по национальности. Такое же единодушие среди наших исследователей наблюдается и в их внимании к тому факту, что полковником Петэн стал только в 55-летнем возрасте. По их мнению, столь медленный карьерный рост — свидетельство его недалёкости и непрофессионализма. Наши историки рисуют портрет «тщеславного, фальшивого, хитрого, осторожного, двуличного, наделённого невероятным честолюбием старика», который «любил лесть, был лицемером» и у которого «слова расходились с делами»^[2].

Не помогли Петэну и его слава победителя в битве при Вердене в годы Первой мировой войны, и заслуженно полученный маршальский жезл, и звание Главнокомандующего французской армией. Для наших историков Петэн — всего лишь «полузабытый генерал времён Первой мировой войны»^[3]. Опираясь на такие субъективные источники, --">

Пожертвовать