Книга в формате epub! Изображения и текст могут не отображаться!
Опубликовано в: Минувшее. Исторический альманах.15. М.-СПб. 1994.
Номера страниц даны в фигурных скобках. Номер страницы соответстсует окончанию текста на странице.
Публикация Е.В. Пастернак и К.М. Поливанова
«Повесть об одном десятилетии» К. Локса (1889-1956) вызывает серьезный интерес историков литературы
в течение уже по крайней мере двадцати лет, с тех пор как ее рукопись была передана в Российскую
Государственную библиотеку. В научной литературе последнего времени многократно встречаются
ссылки на нее, цитаты, дважды публиковались фрагменты «Повести»[1].
Константин Локс поручил свой архив заботе многолетнего друга и бывшей ученицы Евгении
Филипповны Куниной. Она нас познакомила с рукописью «Повести об одном десятилетии» в начале 1970-х
в надежде, что мы поможем ее опубликовать. Для этой цели она была вскоре перепечатана. Но все наши
попытки пристроить ее не имели успеха. Кроме страниц, посвященных дружбе К.Локса и Б.Пастернака,
остальной ее текст не вызывал интереса редакторов, а о Пастернаке печатать было опасно. Поэтому
первая возможность частичной публикации в 1990 касалась только мемуаров о Пастернаке и стала
возможна лишь благодаря его юбилею.
Но настоящее значение «Повести» не в новых, не известных до этого фактах, которые вспоминает
мемуарист, а в том воздухе эпохи, которым дышат ее страницы, — «Повесть» — это высокое искусство
воскрешения времени, жизни, Москвы тех лет, разговоров и чувств давно ушедших людей. Публикация
отрывков не передает ничего из этого, отдельные эпизоды, пишась опоры, рассыпаются в прах.
Мы встречаем здесь многих известных поэтов начала века. Прекрасно и с глубокой любовью
нарисована трагическая фигура Брюсова, гипнотическая сила поэзии которого сделала его
властителем дум поко-{-7-}ления 1910-х. Случайные встречи с Белым и Блоком, дружба с Пастернаком и
Ходасевичем, воплощение отдельных лиц, служивших литературным фоном, без которого были бы
невозможны фигуры поэтов этого времени, составляют живую ткань «Повести».
В отличие от петербургской литературной жизни, представление о которой во всем ее блеске и
красоте создано множеством мемуаров и беллетристикой серебряного века, Константин Локс рисует
менее известную жизнь Москвы и характерные особенности ее быта.
Как-то Анна Ахматова в разговоре с Михаилом Константиновичем Поливановым сказала, что в романе
«Доктор Живаго» выведено ее время, ее общество, и она их не узнает. В этих словах сказалась та
глубокая разница восприятия мира, которая существовала между литературной жизнью Москвы и
Петербурга. Герои «Повести» Локса — участники литературных кружков «Мусагет» или «Общество
свободной эстетики», гости дома Брюсова на 1-й Мещанской или Анисимова на Молчановке — коренным
образом отличаются от красочных посетителей «Бродячей собаки» или «Башни» Вячеслава Иванова. Ни
Ахматова, ни Гумилев почти не встречались с ними и не запомнили их.
«Все эти мальчики и девочки, — писал о своем поколении Пастернак, — нахватались Достоевского,
Соловьева, социализма, толстовства, ницшеанства и новейшей поэзии. Это перемешалось у них в кучу и
уживается рядом. Но они совершенно правы. Все это приблизительно одно и то же и составляет нашу
современность, главная особенность которой та, что она яляется новой, необычайно свежей фазой
христианства»[2].
Об этих мальчиках и девочках 1910-х Борис Пастернак сразу после окончания войны начал писать свой
роман «Доктор Живаго», о них писал в годы войны свою «Повесть» Константин Локс. О них говорится в
«Охранной грамоте» как о поколении, обращенном ко времени «своими первыми заявлениями о своей
науке, своей философии и своем искусстве»:
«Мальчикам близкого мне возраста, — писал Пастернак, — было по тринадцати лет в девятьсот пятом
году и шел двадцать второй год перед войною. Обе их критические поры совпали с двумя красными
числами родной истории. Их детская возмужалость и их призывное совершеннолетие сразу пошли на
скрепы переходной эпохи, наше время по всей толще прошито их нервами и любезно предоставлено ими
в пользование старикам и детям»[3].
В «Повести» Локса много неизбежных пересечений с «Охранной грамотой». Там находим мы гудящий
сотнею аудиторий «серо-зеленый, полузаплеванный» Московский университет, на семинарах и лекциях
которого впервые познакомились Локс и Борис Пастернак. Описание той «странной мешанины из
отжившей метафизики и неоперившегося просвещенства», которую отмечал Пастернак как основное
направление {-8-}предметов философского отделения, прекрасно передано у Локса в живом рассказе о
Последние комментарии
2 часов 16 минут назад
2 часов 17 минут назад
7 часов 36 минут назад
11 часов 18 минут назад
11 часов 38 минут назад
12 часов 33 минут назад