Во что я верю [Альфред Коржибски] (pdf) читать постранично, страница - 3

феноменология,
сигнифика, семиотика, логический позитивизм и т. д. тоже становятся едиными по
методологии с международно применимыми техниками, которую я называю неаристотелевой, потому что она включает, но при этом выходит за рамки и ·актуализует·
цели и формулировки Аристотеля.

Что бы мы ни ·сказали·, что-то есть, очевидно, ·не есть· это ‘что-то’ на немых уровнях.
Витгенштейн писал:
⬩«⬩
То, что мы можем показать, мы не можем сказать.
⬩»⬩
На моём опыте оказалось практически невозможным передать способность отличать
немые (не-произносимые) уровни от словесных, не попросив читателя или слушателя
ущипнуть себя за палец. За счёт этого он организменно осознаёт, что прямой психологический опыт первого порядка не происходит словесно. Это высказывание обманчиво
покажется простым, если мы не осознаем его подоплёки, потому что в своих живых
реакциях большинство из нас отождествляют в значении два совершенно ·разных· уровня,
что часто ведёт к катастрофическим последствиям.
Обратите внимание на печальный характер красивого отрывка из работы Эддингтона на
странице ⅹⅰⅹ. Он, по-видимому расстроился, что немые уровни никак не могут стать
словесными уровнями. Не служит ли это примером неоправданных ‘завышенных
ожиданий’?
Я твёрдо убедился, что ·осознанность различий между этими уровнями абстракций·, а
именно немыми и словесными уровнями, служит ключом и, вероятно, первым шагом к
решению человеческих проблем. Это убеждение я основываю на собственных
наблюдениях и исследованиях бесчисленных наблюдений других исследователей.
Существует огромная разница между словесным ‘мышлением’ и внутренне немым
‘созерцанием’ на не-словесных уровнях, и только затем поиском языковой структуры,
подходящей предположительно выявленной структуре немых процессов, поиском
которой мы занимаемся в современной науке. Если мы ‘мыслим’ ·словесно·, мы поступаем
как предубеждённые наблюдатели и проецируем структуру языка, которым пользуемся,
на немые уровни, из-за чего остаёмся в колее старых ориентирований. Разумные,
нейтральные наблюдения и творческая работа становятся практически невозможными.
И наоборот, когда мы ‘мыслим’ без слов, или в образах (формирующихся в связи со
структурой и, следовательно, отношениями), нам удаётся выявить новые аспекты и связи
на немых уровнях. Это позволяет нам приходить к важным теоретическим результатам в
общем поиске схожести между немым и словесным уровнями. Практически все важные
шаги в развитии совершаются этим способом.
Сегодня единственное возможное звено, связующее эти два уровня, мы находим в рамках
отношений, равно применимых к не-словесным и словесным уровням, таких как ‘порядок’
(рядовый, линейный, циклический, спиральный и т. д.), ‘промежуточность’, ‘пространствовремя’, ‘равенство’ или ‘неравенство’, ‘до’, ‘после’, ‘больше, чем’, ‘меньше, чем’ и т. д.
·Отношения как факторы структуры дают единственное содержимое всего
человеческого знания·.
Говорят:
‹Чтобы знать что-то, требуется знать всё.›

Я назову это высказывание истинным, но возражу, что по ·такой формулировке· ‘знание’
представляется невозможным. Математики вышли из этого безнадёжного положения
простым и эффективным способом. Они ввели методы постулатов, чем ·ограничили· ‘всё’,
из которого вывели ·ограниченное· ‘что-либо’.
Отождествление (спутывание) словесных уровней с немыми автоматически ведёт к
неопределённо длинным рядам словесных «почему», ·будто· словесными уровнями как-то
удастся охватить все факторы и цепи предшественников немых уровней, или будто они
могут ‘·быть·’ немыми уровнями. Именно поэтому в научном методе мы ограничиваем
своё «почему» имеющимися данными, чем избегаем неограниченных метафизических
вопросов без данных, на которые не удастся отыскать никакой ответ. Математики решили
эти характерные дилеммы, открыто высказав свои неопределённые термины в своих
системах постулатов; термины, которыми не обозначается ничего, кроме событий на
немых уровнях.
Метафизики разных вероучений с незапамятных времён пытались решить эти сложные
вопросы постулированием всяческих ‘перводвигателей’ или ‘целевых причин’, за рамками
которых дальнейшее «почему» исключается, потому что ведёт к ‘бесконечной регрессии’,
на которую накладывают логическое ‘табу’.
Религии начались политеистическими. Позднее, в попытке объединения, возможно, в
целях укрепить власть духовенства, а также в силу развития человеческой способности
обобщать, изобрели монотеизмы, что привело к самым жестоким религиозным войнам.
Различные правители, диктаторы, ‘фюреры’ и т. д. следовали подобным психо-логическим
сценариям с исторически известными разрушительными или созидательными
результатами. Высказывания выше ограничиваются историческими контекстами.
В нашем человеческом эволюционном развитии