В подвальном помещении допросной воздух сырой, с привкусом извести и плесени.
Лампы под потолком с противным жужжанием окрашивают небольшую комнату в жёлтый цвет – в тон облупившейся краски и коричневатых подтёков на стенах и потолке.
Грязный линолеум с бледным рисунком из ромбов противно липнет к подошвам. Большой металлический стул с широкими кожаными ремнями завершает убранство комнаты, но выглядит здесь неуместным: слишком чистый и новый. Перед глазами всплывает картинка: зелёное кресло в стиле хай-тек на фоне прокопчённой бревенчатой стены. Откуда это?..
Из коридора несётся гулкий топот тяжёлых ботинок солдата и шарканье пленника.
– Смотри, кто у тебя сегодня на приёме, Эхо! – гремит конвоир.
Я не оглядываюсь на вошедших.
– Его поймали при зачистке сектора U, – добавляет ненужные подробности солдат, не дожидаясь ответа. Я мало разговариваю – все уже привыкли.
Мне наплевать, кто этот человек и откуда, не нужно знать ничего, кроме ответа на вопрос из белого конверта. Сегодня он звучит так: “Кто тебя прислал?”
Солдат бросает пленника на стул и грубо затягивает ремни на его груди и запястьях. Он хочет общаться и тянет время: вижу по чуть замедленным движениям рук, когда он проверяет крепления, по наклону головы, взгляду, то и дело стремящемуся к моему лицу. В конце концов солдат – невыносимо скучный и предсказуемый объект.
Оставшись, наконец, наедине с пленником, начинаю двигаться и анализировать, пока – молча, без вопросов. Моя работа не похожа на чтение мыслей. Скорее на танец, в котором движения и звуки, сплетаясь, ткут повествование.
Белые слипшиеся пряди пленника падают на лоб. Во рту кляп из грязной тряпки. Глаза завязаны чёрной материей. На скуле ссадина, губы разбиты. Одежда в бурых пятнах крови и грязи.
Он может выдать себя чем угодно: непроизвольным кивком, тиком, судорогой, рвотным позывом, тенью, промелькнувшей во взгляде, когда я сниму повязку – от меня не ускользнёт ни одна деталь. Я вытаскиваю информацию по кусочкам, из которых складывается картинка реальности. Это лучшее, что я умею. И умею лучше, чем кто-либо.
Его колени разведены, подошвы плотно прижаты к полу. Плечи не напряжены, кисти не сжаты в кулаки, дыхание спокойное – он не боится.
Зайдя за спину пленника, хмурюсь: не могу понять, что он транслирует. Почуяв меня сзади, мужчина садится прямо, делает глубокий вдох и медленно выдыхает, чуть повернув голову вбок. Это интересно: он изучает меня?
Снова встаю напротив. А потом резко хватаю его за волосы, оттягиваю голову назад и вбок, обнажая бледную шею со вздувшейся веной. И замираю. Это так… пронзительно красиво. По спине бегут мурашки.
Отвожу его голову ещё немного назад. Пленник вздрагивает, под тонкой кожей горла дёргается кадык: видимо при таком положении головы, да ещё и с кляпом во рту, ему трудно дышать. Слегка улыбаюсь и краем глаза замечаю рисунок, показавшийся из-за сползшей горловины грязной футболки. Тонкий опрокинутый полумесяц с крошечным треугольником над ним. Татуировка расположена чётко под ключицей: рожки чёрного месяца будто подпирают кость.
Память подкидывает странные фрагменты, на которых чьи-то пальцы касаются кожи вокруг точно такой же татуировки, очерчивая небольшой круг. Нос забивается терпким запахом кедровой смолы. Скулы сводит от напряжения.
Я слегка ослабляю хватку под натиском чужих воспоминаний, вторгающихся в моё сознание, и протягиваю руку, чтобы сдёрнуть повязку с глаз мужчины.
– Отсутствие чувства меры – кратчайший путь к провалу, – слышу за спиной хриплый голос и, опустив руки, делаю шаг назад, с трудом отрывая взгляд от пленника.
– Увести! – гремит капитан, и в дверях появляется знакомый солдат. Теперь он не медлит: ловко расстегивает ремни и утаскивает пленника из допросной.
На моё плечо ложится рука. Ухо щекочет щетина. Шею обдает горячее дыхание с запахом ванильного табака и крепкого кофе. Сжимаю кулаки и челюсти. Ненавижу эту часть.
– Ты мой лучший дознаватель, Эхо, – капитан отстраняется, чувствуя напряжение в моей спине. – Но в последнее время ты начала терять контроль, – он говорит спокойно, но таким тоном, что спорить не станешь.
Молчу, не сводя глаз с пустого стула. Не могу прогнать те яркие картинки, возникшие передо мной.
– На днях ты покалечила свидетеля – он теперь ни на что не годен, просто овощ! – тяжёлый вздох. – Здесь не поле боя, Эхо, ты просто добываешь сведения.
Капитан замолкает, давая мне возможность высказаться: чувствую повисшее в воздухе ожидание и продолжаю молчать.
– Возможно, это отголоски ПТСР… – капитан снова стоит рядом. – Думаю, тебе нужно отдохнуть пару дней.
Он не успевает вернуть руку на моё плечо – я уже открываю дверь, коротко кивнув. Отдых так отдых.
Надеваю спортивную форму и выхожу во двор. В морозном воздухе угадываются нотки гари и машинного масла. На углу казарменного здания, вокруг которого лежит мой беговой маршрут, к ним примешиваются запахи
Последние комментарии
14 часов 21 минут назад
20 часов 44 минут назад
20 часов 52 минут назад
21 часов 20 минут назад
21 часов 24 минут назад
21 часов 25 минут назад