Гайдук Станко [Янко Веселинович] (fb2) читать постранично

Янко Веселинович ГАЙДУК СТАНКО Роман

Дорогие ребята!

Эта книга познакомит вас с творчеством выдающегося сербского писателя Янко Веселиновича (1862–1905). Роман расскажет вам об одной из самых героических страниц национальной истории Югославии — о Первом восстании сербского народа против турецкого господства.

Автор проникновенно повествует о «царях гор», как их называли в народе, гайдуках, уходивших из родных мест для того, чтобы мстить обидчикам. Отряды гайдуков устраивали налеты на богатых турок, защищали «сирых и убогих».

В книге рассказывается о многих воспетых народом героических битвах и славных событиях тех лет, которые никогда не изгладятся из памяти народа. Роман Я. Веселиновича, проникнутый глубоким патриотизмом, свободолюбием, ненавистью к угнетателям, является одной из самых любимых книг югославских читателей.

ЧАСТЬ I ГАЙДУК

ЧЕРНЫЙ ОМУТ

В Сербии, пожалуй, не найдешь равнины более обширной, чем Ма́чва. Она простирается от Миша́ра^[1] до Дри́ны и от вершины Це́ра — Видо́евицы до Са́вы. Чтоб пройти ее из конца в конец, потребуется двенадцать часов. Сколько ни броди по Мачве, не встретишь ни единого пригорка: она гладкая, как противень. Поля здесь чередуются с лугами, луга — с полями. Глаза путника устают от этого однообразия. Вот он входит в село. Ровными рядами стоят дома; при каждом доме хлев, за хлевом — колодец, за колодцем — сад. Поначалу на душе у него становится веселей, но очень скоро он опускает голову и снова впадает в тоску и уныние…

Так выглядит Мачва теперь. И все-таки она прекрасна! Прекрасны ее поля в зеленом убранстве, но еще прекрасней они в золоте поспевающих хлебов… Трудно расстаться с ней тому, кто пожил здесь хотя бы недолгое время. Но если ему все-таки придется покинуть этот край, он его никогда не забудет.

В те времена, когда происходили описываемые события, Мачва выглядела иначе. На месте полей и лугов стояли дремучие леса. Деревья в — чащах росли так близко друг к другу, что между ними не проползла бы змея. Вырубки в этом древнем лесу были раскорчеваны и распаханы. Здесь стояли домики с небольшими сараями. При каждом доме был сад, где росли яблони и сливы.

Крестьянские домики были очень простые — лишь бы защитили человека от дождя и непогоды. Строились они так: в землю вбивали четыре столба и оплетали их прутьями, оставляя дыру для двери и дымовое отверстие, служившее в то же время и окном; потом прутья обмазывали глиной, чтоб не продувал ветер. Сверху дом покрывали соломой или древесной корой.

Такие домики, как правило, состояли из одной-единственной горницы. Посреди находился большой очаг, в котором всегда горел огонь. Вокруг огня сидели домочадцы. Здесь они ужинали и разговаривали, здесь отдыхали после дневных трудов. Эта часть горницы называлась домом. Поэтому в Мачве и по сей день часть горницы с очагом называют домом.

Были в Мачве дома и получше. В них жили большие задруги^[2]. Эти дома отличались своими высокими дощатыми крышами, увенчанными трубой, а если были в семье горячие головы, то и крестом на коньке. Кроме «дома», в них были и другие помещения: хозяйская горница, кладовая…

Дома эти, несмотря на свой убогий вид, были полной чашей. Даже в самой жалкой лачуге хлеба хватало и на еду, и на посев; водились в ней также масло, сыр и яйца; над очагом висело сало. Народ был трудолюбивый, работящий, потому и ел вволю!

Вот какая была Мачва.

* * *

На северо-западе Мачвы, на том самом месте, где Дрина впадает в Саву, находится Черный Омут. Это старое село. Предание гласит, что некогда оно называлось Йорда́н. Здесь, за селом, в одном из притоков Дрины утонула девушка, которая вместе с матерью пришла в Йордан погостить. Мать так убивалась по единственной дочери, что люди, слышавшие ее причитания, долго не могли забыть их. Причитая, она назвала речушку Черным Омутом, а жители окрестных сел прозвали так и Йордан. Впрочем, название это как нельзя лучше подходит селу. Со всех сторон его окружают реки, а посреди села множество бочагов.

Теперь Черный Омут большое село, в котором дома стоят ровными рядами. Проживает в нем более трехсот налогоплательщиков; но в те времена оно едва насчитывало пятьдесят домов. Однако ж мал золотник, да дорог.

В Черном Омуте были кмет^[3] и священник.

Йо́ва Юри́шич уже тридцать лет держит в своих руках палицу. Предки его поселились в Мачве с незапамятных времен, и он по праву считался здешним старожилом. Дед и отец его до самой смерти были кметами, и он тоже надеялся остаться в этой должности до конца дней своих. Каждый дом он знал, как свой, каждого хозяина знал как облупленного. Обязанности кмета его не тяготили, напротив, он