Женщины царя [Дебора Шервуд] (pdf) читать онлайн

АССОЦИАЦИЯАСПОЛ
М О С К В А 1993 г.

ББКМ ^
Ш 92

Выпуск издания осуществлен
совместно с ПКФ «Печатное дело»
П^жвод издания подготовлен
издатеяыггвом «Роман-газета»

© Перевод —
18ВЫ 5-87056-0608‫־‬

С.Юшманов, 1992 г.
© Оформление —А. Дудин, 1992.

-Ч

^

У,важаемые читател■!
Перед вами — захватывающая, по американским
стандартам, история любви, страсти и страданий.
Возможно, эта история была бы обычной для амери­
канского читателя. Но это не так, ибо автор этой
книги — американка, которая пишет о России. Ста­
рой, допетровской России Ивана Грозного. Все здесь
сделано по-американски, может быть, за исключе­
нием хэппи энда, но это уже российский вариант.
«Женщины царя» — это повесть о далеких днях на­
шей истории, правда, автор иногда не заботится об
исторической правде и достоверности. Читатель
может обнаружить неточные интерпретации, не
соответствующие истине факты, а то и просто вы­
думку. Но ведь и в нашей отечественной историче­
ской художественной литературе были писатели,
которые тоже нередко пренебрегали историческими
фактами («Кудеяр» Костомарова) в угоду занима­
тельности. А то, что «Женщины царя» произведение
занимательное, сомнений нет. И, может быть, вер­
но было сказано на пресс-конференции по случаю под­
готовки книги к изданию, что нам любопытно взгля­
нуть на свою жизнь и историю глазами чужеземца —
будь то инопланетянин или американка. Ведь инте­
ресно, как они видят нас?

Глава 1

адостныи звон колоколов в рожде­
ственское утро плыл по Соборной
площади, рассылая свой славный
голос по залитым солнцем ули­
цам, где его подхватывало и при­
умножало эхо на колокольнях церквей, что теснились на
склонах покрытых снегом холмов, как сверкающие дра­
гоценные камни на покрывале из чистопородного, бело­
го горностая. Снег, который валил всю ночь, искрился
теперь на верхушках крыш, в лабиринте разноцветных
куполов, коньков, карнизов и башенок.
От украшенного фресками портала величественного
Успенского собора растекалась шумная толпа. Люди
стремились скорее на свежий воздух, одетые в шубы,
крытые бархатом и парчой, что указывало на принад­
лежность к богатым московским боярам или младшим
отпрыскам царской фамилии. Статные женщины, бли­
стающие в тяжелых, украшенных каменьями кокошни­
ках и шитых жемчугом воротниках, и бородатые мужчи­
ны в парчовых меховых кафтанах, перепоясанных куша­
ками с дорогими самоцветами. Дети с блестящими
глазами, свободные, наконец, от утомительной рождест­
венской службы, вырвавшись от своих родителей и сбив­
шись в оживленную кучу, зачерпывали полные горсти
снега и ликующе п^юбрасывались снежками, метя в за­
зевавшихся товарищей.
8

Немного поодаль всей этой оживленной толчеи мож­
но было заметить одинокую женскую фигуру, копгорая
вышла из собора и проскользнула тихо ч^)ез д ^ в я н н ы е
ворота, что открывались на плопцкдь. Она была одета в
шубу, !фытую простым с^)ым сукном, которая к тому
же, была уже мала для ее роста и только что сформиро­
вавшегося тела Но на ней, однако, была черного бархата,
шапка, отороченная бобром, из-под шлчфой выбились
несколько капризных прядей ее густых каштановых во­
лос.
Хотя воздух был холоден, она радовалась его свеже­
сти после спертого духа собора, где верующие так тесно
были прижаты друг к другу, что почти не было места для
коленопреклонения, а сотни горящих свечей вбирали ос­
таток воздуха. Периодами ей казалось, что она теряет со­
знание от спертого воздуха и смеси запахов умасленных
благовониями тел. Это было так волнующе — смешаться
с самой что ни на есть верхушкой Московского обще­
ства, похвастаться перед своими менее дерзкими подру­
гами. Но тот, ради кого она прип!ла сюда, рискуя быть
узнанной, к ее разочарованию, не пришел.
Ну, что ж, решила она, пожав плечами, осторожно
пробираясь по покрытому снегом настилу из бревен, ле­
жавших поперек Соборной площади, у нее есть остаток
дня для размышления. Праздничный обед, приготовлен­
ный ее дорогой матерью, обмен подарками. Подарки бу­
дут, конечно, не очень дорогими, во она осмелилась меч­
тать о серебряном гребне для волос, или, может быть, о
куске материи, из которого она смастерит новый летник
или юбку.
—Берегись!
Крик сопровождался приближающимся топотом ко­
пыт, да так близко, что девушка испуганно оглянулась.
Тень огромного вороного жеребца угрожающе надвига­
лась на нее, она увидела вздутую шею коня и напряжен­
ное лицо всадника, пытающегося сдержать поводья. Сде­
лав неловкое движение, она потеряла равновесие и, по­
скользнувшись, упала на неровный, намерзший настил.
Пронзительно закричав от ужаса, она уже не видела, как
лошадь встала на дыбы и ее сильные пq)eдвиe ноги по­
висли над ней.
—Назад, дьявол! — крикнул всадник, бешено прянув
с конем в сторону, и с такой силой дернул за повод, что
его высокая меховая шапка свалилась с головы и упала
на снег. И — удивительное дело — лошадь опустила ко­

пыта в пяди от ее головы. Она почувствовала, как две
большие сильные руки подняли ее и разв^>нули к себе —
такого странного юношу ей никогда не приходилось
встречать. Он был одет как богатый и знатный, на плечи
накинута соболья шуба поверх расшитого рубинами и
жемчугом атласного кафтана. Но глаза, когда он смотрел
ей в лицо, были черными и бесстыжими, и горели таким
неистовством, что она отпрянула назад. Смуглое, олив­
кового оттенка лицо, с широким мыслящим лбом было
бы привлекательным, если бы не свирепое выражение.
—Прости. Я оказалась у тебя на дороге, боярин, —
пробормотала она, его уверенное поведение заставило ее
забыть, что не кто иной, как он, едва не сбил ее.
—Почему ты одна? — он с такой силой вцепился в ее
плечи, что она чувствовала, как ногти впились ей в кожу.
—Я.‫ ״‬я возвращалась с богослужения‫״‬
—Вороной едва не затоптал тебя. Будто дьявол
вмешался.
—Ты бы смотрел, куда скачешь‫— ״‬Она прекрасно по­
нимала, что не смеет так разгов^фивать с ним, но пер­
вый ужас от происшедшего прошел, и сейчас она чувст­
вовала боль в левой лодыжке. Видимо, она растянула ее
при падении.
—Что? — ошеломленно спросил он. —Виноват я? —
Его черные глаза сверкали огнем и казалось, что он сей­
час свернет ей шею.
—Благодарность Господу, что твоя лошадь не причи­
нила мне вреда, —она смело смотрела на него своими
карими невозмутимыми глазами. —А теперь отпусти
меня и мы пойдем калщый своей дорогой.
Ее холодный ответ заставил его наморщить лоб. Его
густые черные брови собрались у переносицы, что сдела­
ло его лицо даже приятным. Но взгляд, который он ки­
нул на нее, теперь выражал любопытство, и она заметила
удивление, смешанное еще с чем-то, чего не смогла по­
нять. Вдруг руки отпустили ее, и он отступил, как будто
смутившись.
—Я знаю тебя? — спросил он. Он говорил теперь бо­
лее мягко, склонив голову, словно в смущении. —Мы
встречались раньше?
—Думаю, что нет, —ответила ему она, ощутив себя
освобожденной. —А если и да, я стала бы избегать новой
встречи любой ценой. —Она пов^>нулась, стараясь со­
хранить достоинство в ее положении, и продолжила свой
путь, чувствуя, что эти пронзительные черные глаза сле­
10

дят за каждым ее движением. И еще она словно продол­
жала ощущать сильные руки на своих плечах.
«Просто смешно», -Хранила она себя, обойдя пло­
щадь и повернув к Б ^ о м у Городу. — «Кажется, мне даже
нравится быть оскорбленной этим ужасным человеком.»
Анастасия Захарьина-Кошкина не имела большого
опыта общения с мужчинами.
Молодой человек недолго постоял, глядя ей вслед,
потом вскочил в седло и поскакал к Кремлю; его со­
болья шуба развевалась за его плечами, сильное тело
покачивалось в седле.
«Хотела бы я, чтобы лошадь поскользнулась и сбро­
сила его», —подумала Анастасия, видя, как фигура ста­
новилась все меньше и меньше, пока совсем не исчезла
за Кремлевской стеной.
И вдруг она ощутила непонятное ей самой разочаро­
вание из-за того, что он не обернулся. «Да что со
мной?» — спрашивала она себя, уже подойдя к дому. —
«У меня никогда не было подобных мыслей. Я не знаю,
что я чувствую и чего желаю».
Анастасия знала, что, хотя ее мать и желала этого,
бьшо почти невозможно, чтобы закрытый круг общества
когда-нибудь открылся для нее. Семья ее пользовалась
уважением, но Захарьин-Кошкин давно не имел никако­
го влияния, и у них не было ни денег, ни связей, необхо­
димых для ее продвижения. Единственный представив­
шийся случай она отвергла, как неосуществимую мечту.
Лучше, думала она, не ждать ничего, чем тосковать по
тому, чему не бывать. «Это так же глупо, —сказала она
себе решительно, —как мечтать о всаднике на вороном
скакуне!»

Григорий Захарьин-Кошкин отодвинул пустой штоф
из-под водки и с удовлетворением ощутил, как во рту у
него горит огонь, а по массивному телу разливается бла­
женное тепло. Откинувшись поудобнее на скамье, он по­
вернулся к своей золовке.
—Ну, —сказал он, выразив удовольствие в своих за­
плывших маленьких глазках. —Кажется, наша карегла­
зая птичка может расправить свои крылышки.
Женщина посмотрела на него пристально. —Ты чтонибудь узнал? Какие вести? — Ее голос звучал низко, как
будто ей было тяжело дышать.
11

‫־־־‬Известие пришло четверть часа назад. Она пред­
ставлена в Кремлевский дворец. — Торжествующая
улыбка заиграла на губах Григория. ‫־־‬Я поеду с ней.
Глаза у Марии Захарьиной-Кошкиной стали боль­
шими как блюдца. Кремлевский дворец! Чтобы ее дочь
удостоилась подобной чести! Значит, ее сочли достой­
ной. Она ругала себя внутренне за то, что это ее удивило.
Разве ее дочь не была всегда хороша в ее глазах? Не была
ли она с момента рождения милым, самым дорогим ре­
бенком? Не была ли она пригожа лицом, здорова и весе­
ла духом, хотя порой бывала задумчивой? И, наконец, не
была ли она скромна, как и подобает девице ее лет? Ум­
на от природы? Набожна, кого не спроси?
♦Ах», — тут же очнулась женищна, — ♦но ведь эти до­
стоинства известны одной матери. Но неужели возмож­
но, чтобы их превознесли судьи Ивана, только что вен­
чанного царем всея Руси?»
—Сколько отобрано девиц? — спросила Мария деве­
ря, борясь с обуревавшими ее думами. Слишком рано
надеяться. И все же...
И все же...
—Остановились на пятидесяти.
Пятьдесят. Мария задумалась. Конечно, пятьдесят
было внушительной цифрой, но ведь собрали две сотни
девушек для предварительной оценки. Две сотни неза­
мужних дочерей русских родовитых семей были осмот­
рены и опрошены. И более ста пятидесяти были отправ­
лены обратно, их сочли непригодными для того, чтобы
быть избранными в невесты царю.
Когда царь Иван объявил о своем намерении женить­
ся, великое оживление прокатилось по всей русской зем­
ле. Новость дошла до самых отдаленных уголков, и вели­
кое множество тщеславных мужчин суетились, чтобы и
их дочери или сестры смогли бы занять престол. Ведь
какая тогда власть, какое богатство придет к тому роду,
из которого выберут девушку!
Григорий Захарьин-Кошкин не отличался от других.
Дом его был знатен, но не имел веса. Несколько лет тому
назад брат его Роман Юрьевич был поверенным советни­
ком у отца Ивана, Василия III, и было время, когда слава
и почести пришли к ним в дом. Но когда Василий умер,
безумная борьба разгорелась у трона за власть между бо­
ярами и стала причиной смерти многих сподвижников
Василия, и Романа Юрьевича в том числе.
12

в результате одержал победу сын Василия, но именно
после этого Захарьины-Коппсины были позабыты, и
семья, однажды приближенная к царской фаворе и рос­
кошной жизни, влачила теперь бедное существование в
маленьком деревянном доме в Белом Городе.
Удивительно ли поэтому, что заявление Ивана о на­
мерении жениться подогрело Григория к действию? Он
не имел собственной дочери, но его умерший брат Роман
оставил девочку-ребенка, которая была уже в нужном
возрасте. Хотя он редко когда удостаивал пятнадцатилет­
нюю племянницу беседой, но смекнул свою выгоду сра­
зу. На его искушенный взгляд, она не была красива —
слишком мала ростом и худа. К тому же она бывала за­
думчива по временам, что он приписывал уму и считал
непривлекательным в женщине. Но, конечно, Иван мог
оценить задумчивость, каждый в Москве знал это. Выбе­
рет ли он ее или нет, но Григорий не сомневался, что
его племянница знает себе цену.
—Я должна поговорить с Настей сама, —сказала Ма­
рия. Она была погружена в мысли. —Новость может на­
пугать ее.
—Испугать ее? — Григорий расхохотался. —Испу­
гаться того, что она может стать женой царя? — Он взял
чарку водки и залпом осушил ее.
—Она же еще слишком молода. Она ничего не знает о
мужчинах и о женитьбе. Ей нужно многое рассказать.
—Ба! — Григорий бросил на Марию пристальный ко­
лючий взгляд. —Если дело только в этом, буду рад сам
рассказать ей многое. С помощью моего нового кнута.
Анастасия не слышала всей беседы, придя домой ми­
нуту назад. Но она поняла, что речь идет о смотринах, и
что ей явно придется самой пройти через это.
—Но этого не может быть, —пробормотала она. —
Так много девушек. Я всего лишь одна из сотен. — Она
задумалась, закусив !убу. Может ли неосуществимое
стать осуществимым? Неужели для ее семьи пробил
час? Она недоверчиво покачала головой, проходя к себе в
спальню и снимая накидку. Она такая обыкновенная, та­
кая незаметная, чтобы стать царицей всея Руси!
Она взяла зеркальце и постаралась посмотреть на се­
бя глазами судей. Ее лицо показалось ей неинтересным.
Ее лоб слишком широк, ее нос слишком мал, и ее глаза
были карими, а не такими мягко-голубыми, как у дру­
гих девушек, которыми она восхищалась. А что до ее фи­
гуры...
13

Подойдя к двери и убедившись, что в коридоре нико­
го нет, она сбросила одедзду.
Ощупывая себя руками, Анастасия подумала о дру­
гих руках, дотрагивавшихся до нее, о руках тех женпщн в
судейской комнате. Те руки пробегали по всем интим­
ным местам, заставляя ее прикусить губы, чтобы не за­
кричать от стыда.
Вдруг память
ей событие более близкое, чем
состязание в палатах дворца. Топот копыт на площади»
Сильные руки сделали ее пленницей» Черные глаза про­
никли в самую ее душу» Неясное, зыбкое, как зимняя
вьюга, новое ощущение, неожиданно пробудило любо­
пытство, инт^юс.
Если бы он был одним из тех, кому она предназнача­
лась... Мысль эта напугала и взволновала ее. Ее сердце
бешено забилось и она ничком бросилась на свою узкую
кровать, чтобы успокоиться.

Глава 2

свещенный мерцающими лампа­
ми, сидел в своем громадном
доме в Китай-городе Скурлатов.
Внимание его было поглощено
юной красавицей — его сестрой,
такой же претенденткой в жены царю, как и Анаста­
сия Захарьина-Кошкина.
Княжна Василиса Скурлатова, с копной рыжих во­
лос и зелеными глазами, была поглощена выбором
оделщ, в которых ей надлежало предстать пред царевы
очи в Кремле.
—Пожалуйста, стой спокойно, Василиса, или я уко­
лю тебя, —говорила старая тетка Ольга Федоровна нетер­
пеливо стоящей перед зеркалом девушке.
Удобно развалившись в богато инкрустированном
кресле, князь Лев Скурлатов наблюдал эту домашнюю
суету сквозь прищуренные глаза.
—Расскажи мне вновь про других, —обратился он к
сестре, зная, какую реакцию он этим вызовет. —Кто яв­
ляется твоей соперницей?
—У меня нет там соперниц! — воскликнула Василиса
с вызовом. —Сколько раз я должна повторять это?
—Ну, право, среди пятидесяти девушек, должна же
найтись хоть одна, сравнимая по красоте с княжной
Скурлатовой.
Князь с трудом сдерживал сарказм: ему было изве­
стно, какого высокого мнения о себе его сестра, как
15

гордится она своей красотой и родовитостью. Однако, по
мнению Льва, среди прочих, была девушка, достойная
того, чтобы поволноваться его сестре: светловолосая
княжна из Ростова.
—А что ты думаешь о княжне Вороновой?
—О, Лев, она слишком юна и худа, как палка.
Лев пожал плечами и решил произнести еще одно
имя, чтобы ее задеть.
—Я слышал, что дочь Захарьина-Кошкина среди вы­
бранных. Ее отец был советником при отце Ивана.
—Да, но посмотрим, чего стоит она сама.
—Почему бы и нет? По мнению многих, она очень
хороша. Так невинна, —подчеркнул он последние слова,
зная, какую бурную реакцию они вызовут.
Сестра его не разочаровала.
—Кто захочет невинную девушку в жены? — вопро­
сила княжна. —Конечно, только не наш женолюбивый
царь! — Замечание повергло старую тетку в ужас.
—Осторожно, дорогая сестра, —Лев сделал суровое
лицо, но не смог скрыть смех в глазах. —Неприлично де­
вице говорить о подобном.
—Я не хотела бы быть девицей, —был быстрый от­
вет. —Если бы это зависело от меня, я бы имела сотню
любовников, и еще одну сотню ожидающих своей
очереди.
-Н еужто? И что бы ты делала с этими страстными
молодыми людьми?
Князь мысленно наслаждался этой перепалкой с сес­
трой. Она говорила с непоколебимой самоуверенностью
о вещах, в которых ничего не смыслила.
—Ты думаешь, я не знаю? — она провела кончиком
розового языка по губам. —Спроси своего дружка Пани­
на, я все знаю уже о любви.
Лицо князя стало жестким. Репутация Панина как
соблазнителя женщин была хорошо известна в москов­
ских кругах; но будучи способным наслаждаться слуха­
ми о похождениях своего друга, князь убил бы каждого,
кто покусился бы на его сестру.
—Переставь быть посмешищем, Василиса, —холод­
но сказал он. —Ты ввергнешь себя в беду в эти дни.
—Ах, какую беду! — воскликнула Василиса. Ее глаза
светились, как два прекрасных изумруда. -П а н и н слы­
вет у женщин нежным искусным любовником...
Едва она начала называть достоинства Панина как ее
брат сорвался с кресла и дал ей пощечину.
16

—Замолчи! — он яростно схватил ее и близко накло­
нился к ее лицу. —Эго не тема для шуток!
—Оставь меня, Лев! — она попыталась освободиться
от власти его рук. —Какое тебе дело до этого?
—Послушай, сестрица, —Лев понизил голос до ше­
пота и так близко склонился, что она чувствовала его
дыхание. —Мы совсем близки к достижению высот вы­
ше ваших самых безумных мечтаний. Благодаря божьей
помопщ в палатах нашли тебя девственницей. И если бы
это не случилось в Кремлевском дворце, я бы разорвал
это горячее, нетерпеливое тело на куски собственными
руками!
Видя, что она зашла слишком далеко, Василиса ре­
шила не першить брату. Баталия закончилась примире­
нием.

В другой части города, пожилая женщина готовилась
к своей ежевечерней процедуре. Прелести брака и любов­
ные игрища давно не занимали ее, Анна Глинская жила
другими радостями, удовлетворяющими ее гораздо
больше, чем любое плотское наслаждение. Она улыбну­
лась при мысли о том, чем занимались она и ее друзья
все годы с тех пор, как покинул эту землю Василий III.
Власть, которой она добилась для своих родных и дру­
зей! Хотя борьба была долгой, но теперь Глинские и их
сторонники добились успеха, и Иван ныне в безопасно­
сти.
Иван. Лицо старой женщины смягчилось при мысли
о внуке. Их всегда связывали сердечные отношения, осо­
бенно после смерти ее дорогой Елены. Несчастный
мальчик был просто убит ранней кончиной матери, но
Анна быстро сумела отвлечь его, а ныне пользовалась
его доверием и любовью.
Но теперь беспокойство внушало Анне новое желание
Ивана — жениться. Ей были известны все возможные
претендентки из родовитых семей. Случись так, что бу­
дет избрана девица с амбициями и они, Глинские, могут
оказаться лишенными власти вблизи трона.
Поэтому Анна предпринимала все шаги к тому, что­
бы была избрана нужная девушка, такая, чьи родствен­
ные связи не представляли бы угрозы. Для этой цели
она и общается со своими сообпщиками. Улыбка освети­
ла старое лицо женпщны при воспоминании о своей
17

первой попытке. Это было так просто! Имя писалось на
куске пергамента. Обитая черным комната, освещаемая
лишь пляшущими огоньками громадных свечей... Круг
одетых в черное мужчин и женщин, воздавших руки и
поющих, поющих... Пергамент сгорал в пламени свечи.
Какое о^егчение она чувствовала, когда он обращался в
прах. Какую надежду!
И она не была обманута в своих ожиданиях. Когда
имена пятидесяти оставшихся претенденток в жены ца­
рю были объявлены, ее избранница оказалась среди них.
Все, что еще оставалось теперь сделать — это убе­
диться, что именно она стала победительницей. Анна
предвкушала радостно, что заключительный акт довер­
шит ее дело. Вновь пение и пляска огней. Славный мо­
мент жертвы, когда жизнь и смерть соединяются друг с
другом в единый момент... Вкус теплой, липкой крови...
Она еще пребывала в своих мечтаниях, когда облача­
лась в свою черную накидку и держала путь из дворца на
тайную встречу на берегу реки.

—Скотина!
Иван взял бутылку и с силой швырнул ее позади се­
бя. Раздался грохот, он поискал глазами еще какой-ни­
будь тяжелый предмет, и не найдя, уставился на девуш­
ку, стоявшую напротив него.
—Свинья! — воскликнула она, ее возбуждающие гру­
ди восхитительно вздымались под плотно прилегающей
тканью. —Лгун!
Иван не мог сдержать восхищенной улыбки: Тамара,
всегда радость для глаз, была даже более прекрасна, ког­
да становилась безумной. Со своими черными кудрями,
ниспадающими ей за спину, своими темными глазами,
полными яркими губами, она была так желанна, что он
хотел ее всегда и всюду. Он сделал вид, что наступает на
нее, но она уже отскочила с проворством кошки назад,
вытянула вперед руки с длинными ногтями, как бы го­
воря: «Подойди только ближе — и я расцарапаю тебе лиЦ05►.

—Я вижу, ты уже сльппала новости, —сказал он спо­
койно, мысленно наслаждаясь эпгим неожиданным сопро­
тивлением.
—Двести девиц, и ты ничего не говоришь мне! — Та­
мара зло прищурилась. —Я узнаю об этом от слуг!
18

—Это всего лишь предварительная проверка. —Он
старался придать своему голосу оттенок безразличия. —
Отобрать тех, кто не соответствует... Неприятны в мане­
рах, лице или., э-э.. теле.
—Шайтан! — Девушка прыгнула на него и постара­
лась царапнуть его лицо длинными ногтями. —Ты сме­
ешь говорить мне о д|^гих женских телах?!
—Тамара, —Иван отстранил ее. В его черных глазах
плясали озорные искры. —Веди себя достойно.
—Достойно?! А когда ты поступал так со мной? Ты,
дикий, дьявол!
—Эго правда, любовь моя. Но ты знаешь, что это
должно было бы случиться однажды. Мое положение
обязывает иметь жену.
—А я недостаточно хороша для тебя? Я твоя налож­
ница! Я к твоим услугам днем и ночью. Я живу только
для твоего удовольствия. А что ты найдешь в этих рус­
ских, с их-то рыбьей кровью!
Она не могла успокоиться. Иван снова улыбнулся.
Эта татарская девушка мнила себя выше всех русских
женщин. Он считал ее притязания смешными.
Спору нет, было время, когда татары имели власть на
его земле. Но дед его, Иван III, положил конец их крова­
вой тирании. И вообще — татарская или какая другая —
в Тамаре текла не царская кровь.
—Хватит, Тамара, ты забылась, —предостерег он. —
Ты же говоришь о моих землячках.
—Ха! — воскликнула Тамара. —Ты не больше рус­
ский, чем я. Настоящий Иван был украден цыганами, и
ты поставлен на его место.
—Цыганами! — Ее странные идеи никогда не пере­
ставали удивлять его.
Девушка серьезно кивнула. —В тебе есть татарская
кровь, как и во мне. Как иначе ты объяснишь, что мы
вместе? Пламя, которое сжигает нас и заставляет гореть
страстно, которая одним нам понятна. Мы — близнецы,
ты и я. Две половины, стремящиеся одна к другой, что­
бы соединиться в одно.
То, что она говорила, было недалеко от истины. Та­
мара попала в Москву из Казани ребенком, когда ее мать
стала служить швеей у его матери, Елены Глинской. Хо­
тя Тамара была пятью годами старше Ивана, их посто­
янно тянуло друг к другу, и все время, пока они росли,
Тамара ни в чем не уступала молодому князю, разделяя
все его безумные забавы, всегда придумывая разные раз­
19

влечения. Когда Ивану было только шесть лет, Тамара
увлекла его лазанием по Кремлевской стене. Когда ему
было десять, она впервые дала ему попробовать водки,
утащив ее у дворцового слуги. А когда ему исполнилось
тринадцать, она стала его наложницей.
Но никогда не было речи о том, чтобы им обвенчать­
ся. Для Ивана было ясно, что настанет день, когда он бу­
дет правителем и возьмет в жены девушку по древним
русским обычаям, выбранную из лучших девиц. Очевид­
но, что Тамара этого не понимала.
—То, что ты говоришь, правда, —ответил ей Иван. —
Но клянусь тебе, ничего не изменится, никто, даже жена,
не сможет разлучить нас.
На этом Тамара несколько успокоилась, снова Иван
двинулся к ней. Но вдруг она опять насторожилась и
увернулась, когда Иван хотел схватить ее за запястье. Ей
это не удалось, и она оказалась беспомощной. —Оставь
меня! — произнесла она пытаясь освободиться. Когда
это не помогло, она впилась своими крепкими белыми
зубами в его руку с такой силой, что ощутила кровь на
языке.
Рассмеявшись, Иван, схватил ее и прижал к себе,
продолжая держать ее запястья своей левой рукой, а пра­
вой приподнял и повалил на зеленое бархатное ложе в
конце комнаты.
—Оставь меня! Иначе я не перестану кусаться!
—Вот это мне уже нравиться больше, Тамара, —неж­
но проговорил царь. —А завтра я велю изготовить жем­
чужное ожерелье для твоей красивой шеи.
Она еще пыталась оттолкнуть его, но он развязал
шнурки ее рубашки, и она перестала сопротивляться.

Глава 3

настасия стояла перед судьями,
стараясь унять дрожь в своих осла­
бевших колеш 1х. Краска стыда за­
ливала ее шею, отражаясь двумя
розовыми пятнышками на ее неж­
ных атласных щеках. Хотя она была полностью одета, у
нее бьшо такое чувство, будто эти мужчины видят, что у
нее под летником и нижней рубашкой; она и в самом де­
ле слышала, что некоторые из них глазеют на девиц в
комнатах для осмотра через скрытые щели и искусно за­
маскированные глазки.
—Она хорошо сложена, —сказал, обращаясь к осталь­
ным, мужчина, которого, как расслышала Анастасия,
звали Алексей. Как только что выбранный постельни­
чим, Алексей Адашев имел необычайно высокое о себе
мнение, и на предварительных отборах вел себя так, как
если бы его выбор мог повлиять на решение царя.
Рассматривая Анастасию, Алексей внезапно ощутил,
как кровь бросилась ему в лицо. Воспоминание о ней та­
кой, какой он увидел ее вчера через секретный глазок в
девичьей спальне, перехватило дыхание. Он представил
ее белое безупречное тело, с трогательно вздернутыми
сосками, лежащими на грудях, как два нежных розовых
лепестка... Золотисто-коричневую кисточку, растуЕщгю
между ее ног и сравнимую разве что с самыми дорогими
соболями за свою шелковистость.
21

—Женщины... —он прочистил горло и начал снова:
его язык так заплетался от возбуждения, что он с трудом
выговаривал слова, —женщины говорят, что она пригод­
на для деторождения.
Князь Андрей Курбский посмотрел на него с отвра­
щением. Он не мог понять, почему Иван избрал себе в
советники для выбора невесты этого дикого человека?
Впрочем, остальные двое судей были не лучше. Митро­
полит Макарий, верховный иерарх русской православ­
ной церкви, конечно, заслуживал почтения, но он уже
стар и так углублен в молитвы и церковные распри, что
едва ли помнит как выглядит женщина. А вот архиепи­
скоп Сильвестр! Большего лицемера Андрей не видал.
Низкая душонка, чопорный — он был настолько раз­
вратным, что приходилось удивляться, как это всемогу­
щий Господь Бог до сих пор не покарал церковь в нака­
зание за такого служителя. Но, конечно, напомнил себе
молодой князь-идеалист, Ивана совсем не интересуют
судьи и участники. Он поглощен своей полубезумной та­
таркой, и маловероятно, если у него найдется время для
жены.
Андрей посмотрел на покорно стоявшую перед ними
девушку и покачал своей белокурой, красиво очерченной
головой. Какая участь ожидает эту кроткую домашнюю де­
вицу, стань она женой их дикого, безрассудного, уже пре­
сыщенного правителя? Если ей посчастливится, Иван ис­
пользует ее, чтобы она родила ему детей, а все оставшееся
время ей придется мирно высиживать в дворцовом тереме.
Если же ей не посчастливится, если она изменит ему или
чем-то прогневит... Андрей постарался прогнать эту мысль.
Ивану не было свойственно разумное спокойствие. В луч­
шем случае она проведет остаток жизни в монастыре. В
худшем... Но, возможно, царь имеет хоть каплю жалости?..
«Что толку размышлять об этом?)► — спрашивал себя
князь с тяжелым вздохом. —«Иван должен иметь жену, и
коли Анастасии Захарьиной-Кошкиной предназначено
быть избранной, значит — так тому и быть».
Митрополит Макарий подергивал свою длинную бо­
роду и разговаривал с Сильвестром.
—Она набожна. Ты исповедовал ее?
Архиепископ спокойно кивнул.
—Она чиста? Она может стать хорошей женой наше­
му осударю, да?
Сильвестр благодутпно улыбнулся.
22

—Я не вижу причин, почему бы нет. — Как от челове­
ка духовного сана, от Сильвестра ждали только мнения о
набожности девиц. Их ум, знатность, тело... все это до­
сталось мирским судьям. ♦Как глупо!♦ ‫ ־־־‬думал он про
себя. Если бы его спросили, он нашел бы, что сказать.
Почему должно быть избрано из прочих именно это не­
приметное создание, когда существует несравненно более
подходящая кандидатка? Кшскна Василиса Скурлатова — вот это девица! Как и Алексей Адашев, архиепископ
нашел потайное место в отведенных девицам палатах и
проводил немало полных страсти часов, подглядывая.
Как он любил смотреть на них, раздеваюпщхся перед
сном, расчесываюпщх гребнем длинные блестящие во­
лосы, одеваюпщхся в белотканные нижние юбки, а затем
сарафаны, украшенные яркими лентами, а иногда и
сверкающими каменьями!
Он знал интимные подробности каждой из них — и
той, что сейчас стояла перед ним, и красавицы-княжны
из Ростова.
Но все они и в подметки не годились Василисе. Как
соблазнительна ее шелковая, без единого изьяна, кожа,
нежно отливавшая румянцем, как восхитительны ее зре­
лые груди — когда двигалась, они слегка подрагивали,
сочные ягодицы возбуждающе покачивались. А какой у
нее характер! Сильвестр любил яростный блеск этих зе­
леных глаз, когда она была недовольна; величественную
манеру, в которой она обращалась со слугами и равными
с^бе; то, как она топала своей изящной ножкой, когда
что-то было ей не по нраву. «Ах, да она просто бросает
вызов мужчине!♦ — думал он оценивающе о ней. Но мо­
жет статься, что другие ее не заметят. Тогда, возможно,
если будет выбрана другая девушка, Василису определят
в круг приближеннь1х царице. И тогда... кто знает? Тон­
кие губы Сильвестра предательски дрожали от возбужде­
ния, как только он думал о том, что задуманное может
стать явью.
—Конечно, здесь есть девицы с более ладными мане­
рами, —напомнил митрополит своему сотоварищу. —
Кш 1жна Воронова, к примеру. И эта, другая княжна... —
он в задумчивости почесал голову. —Э^‫־‬а, с рыжими во­
лосами. Как ее имя?
—Скурлатова, Отче, —подсказал Сильвестр. —Васи­
лиса Скурлатова.
Митрополит кивнул. —Ну да, Скурлатова. —Он обра­
тился к архиепископу: —А что, княжны Воронова и
Скурлатова так же здоровы, как и эта девица?
23

Сильвестр опустил свою рано поседевшую голову. —
Возможно, мы должны подумать немного, прежде чем
принять решение.
—Верно, —согласился с ним Алексей Адашев. Он по­
творствовал тому, чтобы решение не было принято как
можно дольше. То, что все эти прелестные девицы были
под одной крышей, добавляло дворцовой жизни сладо­
стного оживления. Что же касается ее, той, к которой он
обращался, она может и подождать.
—Нам может понадобиться снова опросить осталь­
ных.
Макарий повернулся к князю Курбскому: —Князь,
что скажешь? Желаешь ли ты отсрочить решение?
Андрей пожал плечами. Он согласился участвовать в
этом деле, которое считал нелепым притворством, толь­
ко лишь потому, что Иван был его другом с детства, и он
уверил самого себя, что с той минуты, когда царь поте­
рял всякий интерес к выбору жены, он, Андрей, сам при­
мет решение, исходя из хорошо известных ему привы­
чек и желаний Ивана. Но чем больше он видел этих тре­
пещущих от страха целомудренных дочерей, тем
мрачнее становился. Вопреки их радужным ожиданиям,
избраннице, несомненно, суждено безрадостное сущест­
вование, навечное подчинение непредсказуемому харак­
теру Ивана и его железной воле. Дай Бог, если девушки,
которых он здесь успел увидеть, выйдут замуж за про­
стых смертных, и проведут свою жизнь в домашних пе­
ресудах с кумушками в опрятной светелке. Но царю по­
надобилась жена, и вот уже избранниц осталось десять.
Будь на то воля Андрея, он поспешил бы покончить с
этим делом. Но если остальные трое желали продлить
его, что проку спорить с ними?
—Я подчинюсь мнению моих мудрых товарищей,
Отче, — ответил он. И, бросив прощальный и полный
сочувствия взгляд на Анастасию, он покинул комнату.

—Я разузнал кое-что об оставшихся кандидатках, —
поведал своей матери Михаил Глинский, протягивая ей
аккуратный список имен. Под каждым из них была на­
писана краткая история рода, после чего следовала за­
пись обо всех живых родственниках мужского пола. —
Нам нужно подобрать такую, которая служила бы на­
24

шим интересам, а затем изыскать способ заставить Ива­
на избрать именно ее.
—Предоставь это мне, —ответила Анна. Она попыта­
лась изобразить загадочную улыбку на лице. —Я увере­
на: мы может рассчитывать на то, что царь примет пра­
вильное решение.
—Я уповаю на то, что твое влияние на него так же
сильно, как ты себе представляешь. Мой дорогой пле­
мянник закалил свою волю за последнее время. —Он
знал, что его мать тешила себя мыслью, будто она на­
правляет Ивана, но вот пришло время, когда она внезап­
но столкнулась с тем, что ее внук наслаждается своей
возмужалостью и быстро выходит из-под ее власти. Он
указал на имя на листке пергамента: —Тебе известная
княжна Воронова?
Лоб старой женщины наморщился, когда она попы­
талась вспомнить. — Светловолосая... — произнесла она
медленно. — Из Ростова.
— Да, она. Я думаю, что она больше всех других нам
подходит.
Анна вгляделась в строки под именем Ирины, и в ис­
пуге обернулась к Михаилу: — Но она из влиятельного
рода. Ее отец князь.
— Да, — ответил Михаил. — Настолько влиятельного,
что не нуждается в царской милости. Если будет выбрана
Ирина, мы можем не бояться, что он перережет нам
глотки, пытаясь узурпировать нашу власть.
— Почему ты так уверен? У нее, наверное, есть братья
или...
Михаил покачал головой. — Единственный сын Во­
ронова был убит в схватке с казанцами. И больше никого
нет.
Но Анну это не убедило. Она жадно читала другие
имена в списке, пока не нашла то, что искала. — Очевид­
но, ты проглядел вот это, — сказала она важно. Она про­
вела пальцем до той строки, которая начиналась: «Ана­
стасия Захарьина-Кошкина...»
Михаил так яростно затряс головой, что один, все
еще черный локон упал ему на лоб. — Самый худший
выбор. Она не родовита, бедна, как церковная мышь...
— Но в этом-то все и дело! Она неприметна. Союз,
подобный этому, позволит нам и дальше быть у власти!
Михаил вздохнул. Все его нетерпение сквозило во
взгляде, который он послал ей. — Матушка, неужто ты
забыла Григория Захарьина-Кошкина?
25

— Григория? — старая женщина казалась смущен­
ной.
— Подумай, матушка. Он был когда-то очень влия­
тельным.
Анна молчала. Так много всего, что нужно по­
мнить... Так много имен, лиц... Она прожила так долго,
что все они приобрели неясные очертания. Она при­
крыла глаза и попыталась припомнить, кто же звался
Захарьиным-Кошкиным. Медленно всплыло воспоми­
нание. — Ах, да. Он воображал, что нравится Елене, по­
сле того, как умер Василий.
— Это ему нравилась власть, которой обладала Елена.
Ведь Ивану-то было всего три годка, и она правила за
него. К счастью, она его насквозь видела и не обманулась
его смешными попытками ухаживанья.
— Думаешь, он все еще стремится к власти? — Са­
мое последнее, что она слышала о Григории, было то,
что он жил на доход своего брата Романа, который умер,
и проводит время в пьянстве.
— Люди, подобные Захарьину-Кошкину, никогда не
отступают, — заявил Михаил. — Если его племянница
станет царицей, он организует заговор прежде, чем брак
будет совершен.
Анна нахмурила насурмленные брови. Она не приня­
ла этого в расчет. Григорий Захарьин-Кошкин. Да, те­
перь она хорошо его вспомнила.
Как это память подвела ее? И даже ее сообщники ни­
чего не сказали ей. Но тогда, напомнила она себе, они
сами ничего не знали про кандидаток. Они предоставили
право выбора ей.
Она поджала губы. Она допустила ошибку. И должна
будет исправить ее.
— Нет ли других девушек, кроме этих... э-э... из
слишком энергичных семейств? — спросила она сы­
на. — Кроме княжны Вороновой, я имею в виду?
— Нет. У княжны Скурлатовой столько родственни­
ков, что они составили бы армию: могли и подкупить,
чтобы выбор пал на нее. Екатерина Шуйская...
— Хватит, хватит, — старуха замахала рукой, чтобы
он замолчал. — Ты потрудился на славу. Если ты остано­
вился на Вороновой, то пусть так и будет.
— Ты поговоришь с Иваном? Разузнай все у него. Ес­
ли мы будем знать, куда дует ветер, нам станет ясно, как
действовать.
26

Старуха утомленно покачала головой. —‫ ־‬Миша,
сколько еще я должна твердить тебе, что Иван здесь не
при чем. Мои друзья...
— Твои друзья! — огрызнулся ее сын. — Нет у ме­
ня в них веры.
— Они обладают Властью. — Голос Анны сошел поч­
ти до шепота, а в глазах пылала такая страсть, что холо­
док пробежал по спине Михаила. — Для них все... любое
возможно.
— Они играют в черную магию. Они ударяются в
пьяные оргии и называют это тайным союзом.
Глаза Анны стали холодными, и она бросила на него
взгляд, близкий к ненависти. — Они взывают к Повели­
телю, — прошипела она. ^ Как смеешь ты называть это
игрищем?
‫ —־‬Матушка, нам нужно действовать, — упорствовал
Михаил, — а не вызывать духов с помощью сушеных ко­
реньев и крови жертвенного петуха.
Старуха откинулась назад и изучающе посмотрела на
него. Как заблуждался этот несчастный, ее сын! Она по­
чувствовала к нему не злость, а жалость. Возможно, де­
ликатное убеждение поможет ему измениться. — Ми­
ша, *— начала она нежно, назвав его, как в детстве, — сде­
лай мне пршггное: пойдем, и ты сам увидишь, на что
они способны.
Но Михаил мог быть и упрямым. — Мне не интерес­
ны шабаши ведьм, — настаивал он. — Нужно заняться
настоящим делом.
— Пойдем со мной... хотя бы раз. Если ты не ве­
ришь...
— Матушка...
— Миша, только раз! — Лицо Анны, густо набелен­
ное и нарумяненное, ставшее почти маской, вдруг ожи­
ло, и странный блеск появился в глазах. — Мы пойдем
ночью, после того, как уснут во дворце. — Словно гип­
нотизируя его, она медленно сказала: — Встретишь меня
на Кремлевской стене. Путь до дома недолгий.
Михаил опфыл было рот, чтобы возразить, но слова
вылетели из головы. Прокл5пъе! — думал он, ругая себя за
это свое внезапное бессилие. Он попал в положение, кото­
рое слишком часто мучило его, когда что-то касалось его
матери. Почему он никогда не может отказать ей?
“ Двенадцать часов, — произнесла Анна. Ее голос
умиротворял, убаюкивал его, вводил в какое-то оцепене­
27

ние, которого он не желал. — Надень что-нибудь непри­
метное. Лучше всего черное.
Михаил смотрел на нее, все еще желая отказаться, но
вместо этого поймал себя на том, что кивает. — Чер­
ное, — повторил он послушно. — Двенадцать часов.
Он почувствовал, что слабеет от торжествующего
взгляда, который бросила на него мать.

Глава 4

ушный кабак был полон зловон>
ными испарениями, исходящими
от пьяных и грязных его завсегда­
таев, проливающих на пол пиво,
справляющих нужду прямо в уг­
лах, а за дверьми в водосточной канаве их тошнило. Лев
Скурлатов с омерзением сморщил нос, оглядев комнату.
Эти завсегдатаи не имели денег, чтобы угощать своих
приятелей, и все же они каждый день приходили в кабак,
чего бы это им ни стоило: просили милостыню или кра­
ли. Когда и эти гроши иссякали, он шли шататься на
улицу, где многие просто слонялись или валялись в гря­
зи, пока их не будил ночной сторож и вез на телеге в
тюрьму.
Лев не заметил в кабаке человека, скромно сидевшего
в углу, довольно хорошо одетого. Тот был слегка пьян, но
остро поглядывал по сторонам. Потягивая из стакана, он
экономно расходовал деньги, чтобы они не закончились
прежде, чем он уйдет. Григорий Захарьин-Кошкин по­
сещал этот и все близлежащие к Кремлю кабаки семь
дней подряд. Он знал, что заведения такого рода изо­
биловали слухами и сплетнями, и он завязывал осто­
рожные беседы с завсегдатаями и целовальниками, ко­
торые могли что-то прослышать об интригах в Крем­
ле. Но он встречал только один ответ: нет. Брачные
дела Ивана хранились в таком же секрете, как и дела
государственные.
29

Когда Григорий увидел вошедшего Скурлатова, его
сердце, уже почти утратившее все надежды, вдруг встре­
пенулось. Ведь князь-то имеет сестру во дворце! И хотя
его присутствие здесь не обязательно было связано с
этим, Григорий-то уж знал, что такая птица не станет
терпеть подобную обстановку, если что-то не затевается.
И что бы он не услышал, это вознаградит его за беспо­
лезные шатания в этот день.
Любопытство Григория достигло своего предела, ког­
да он увидел морпщнистого, уродливого служку, ко­
торый вошел и, прихрамывая, устремился прямо к
Скурлатову. Они тихо поприветствовали друг друга, но
затем голоса стали громче, когда князь начал отчиты­
вать вновь прибывшего.
— Ты заставил меня яздать, — тон его был раздражен­
ный. — Ты же знаешь, как я презираю эти гнусные заве­
дения.
‫ ־־‬Прости, князь. Мне с трудом удалось выйти сухим
из воды. А потом еще и старый Егор...
— Не говори мне про твоих тупых скотов! Говори
быстро. Какие вести принес?
— А, вести! — человек вздохнул и с сомнениемпока­
чал головой. — До них трудно добраться. — Морпщнистое старое лицо исказилось усмешкой, обнажившей рот
со сломанными, гнилыми зубами. — Так много девиц!
Князь взглянул на него в смятении. — Твое послание
сообщило мне, что царь уже близок к решению! Помоги
мне, Прохор... Если же ты вытащил меня сюда без дела...
— Нет, князь, нет! Я только хотел сказать, что посто­
янно был в тревоге. — Поза маленького человечка являла
собой теперь само усердие. Он не мог допустить, чтобы
князь потерял к нему интерес. Особенно когда Скурлатов
нетерпеливо ожидал ответа.
— Тогда довольно об этом! Что же решил наш про­
славленный Иван?
Григорий, напрягая слух, не упустил легкого сарказ­
ма в голосе князя, когда тот говорил о царе. Но это не
бьшо удивительно, если знать натуру говорившего: Скурлатовы почитали себя выше всех, даже самого правителя.
— Правда то, что государь ничего не сказал. Его по­
мощники...
— Я знаю это! — Лев так громко рявкнул, что не­
сколько голов повернулось в его сторону. Он осмотрелся
с виноватым видом, заставив Григория спрятаться за со­
седа — толстого купца, чтобы не быть обнаруженным.
30

— Расскажи мне, что ты узнал, ‫ ־־־‬сказал он более
спокойным голосом.
Прохор колебался. Он лучше знал, когда надо протя­
нуть руку. Он был хитер и знал людей типа Скурлатова,
которыми можно вертеть, если их как следует прижать.
— Могу я сделать глоток браги, князь? — спросил
он. —‫ ־‬Моя глотка пересохла.
Князь с раздражением толкнул к нему свою собствен­
ную чарку, и служка, томимый жаждой, выпил. Когда он
допил мутный темный напиток, то втянул плечи и при­
чмокнул иссохшими, растрескавшимися губами. — Ве­
домо тебе, князь, — наконец промолвил он, — как нелег­
ко было это разузнать?
Губы князя сложились в презрительную гримасу. —
Ладно, Прохор. Хотя ты всего лишь смотришь за цар­
скими животными, но каждому известно, что ты — гла­
за и уши дворца.
При этих словах Прохор горделиво выпятил грудь.
Он был на стороне матери Ивана в кровавой распре, на­
чавшейся после смерти Василия, и за нанесенные ему
увечья был принят на службу в дворцовые конюшни.
Потом ему дали на попечение дрессированных медведей.
Вначале он только кормил зверей, но постепенно нау­
чился обходиться с ними, и обучил их, и его стали звать
на царские потехи — это позволяло ему иметь сочные
куски и краем уха слушать царские сплетни. Сплетни,
которые он, при случае, мог дорого продать.
— Так оно и есть, — позволил себе похвастать Про­
хор. — Но если бы царь узнал, о чем я здесь толкую...
С горькой усмешкой князь потянулся за своим ко­
шельком. Он высвободил несколько серебряных монет
из тяжелого бархатного кошеля и вложил их в грязную
протянутую руку.
— Может, это успокоит твою совесть, — произнес он
с омерзением.
Прохор вертел монеты своими большими пальцами,
словно смакуя ощущение холодного металла на своей
потной ладони. Но он не собирался утешаться этим, ес­
ли можно было рассчитывать на большее.
— Просто я не хочу попасть в беду. — Его единствен­
ный зрячий глаз встретил взгляд князя, полный нара­
стающего холодного бешенства.
Скурлатов спешно швырнул ему еще монету. Но его
нетерпение достигло опасного предела. — Говори! —
приказал он. — Твои слова не стоет стольких денег!
31

Тот кивнул и спрятал монеты в складки своего грубо­
го суконного кафтана. Его здоровый глаз обшарил тем­
ный зал, чтобы убедиться, что их никто не подслушива­
ет. Он не заметил Григория, который усердно делал вид,
что поднимает стакан, чтобы его снова наполнили. —>
Помощникам его, говорят, особо пришлась по вкусу
княжна Воронова.
Князь Лев смотрел на него внешне спокойно, но его
сонные глазки сузились и крошечные бусинки испари­
ны выступили на лбу. Григорий тоже почувствовал, как
при этих словах его бросило в жар.
— Благодарю, Прохор, — произнес князь с холодной
вежливостью. ‫ ^ ־־־‬о важно.
Извлекши пользу из добытых им сведений, Григо­
рий не стал допивать, бросил деньги на стол и поспешил
прочь из кабака. Он чувствовал слабость и желал только
одного: уединиться и снова поразмыслить над услышан­
ной вестью, разочаровавшей его. Он не увидел, как князь
потянулся за кошельком снова и покачал его маняще пе­
ред самодовольным лицом Прохора. Не слышал и по­
следних, темных слов Льва, обращенный к проворному
служке: — Может быть, мы еще потолкуем... о более вы­
годном дельце.

Глава 5

лянусь тебе, Настя, если вскоре
они не примут решения, я просто
умру от переживаний. — Княжна
Ирина Воронова бросилась в рез>
ное, дубовое кресло и, подперев
изяпхными ручками красивый подбородок, нахмурилась.
Анастасия взглянула на нее, рассмеявшись: — Ты?
Умрешь от переживаний? Да ты самый спокойный чело­
век, каких я только знаю.
— Это верно, -‫ ־־‬нехотя призналась Ирина. Она пони­
зила голос, чтобы не быть услышанной другими девуш­
ками в палате. — Одна только весть о судьях повергла
меня в смертельный ужас. Понимаешь ли ты, что одной
из нас суждено стать женой самого царя?
— Которого мы еще не видели, — прибавила Анастасия
печально. То, что царь не проявлял никакого интереса в
выборе своей будущей жены, совсем расстроило ее. Что это
за мужчина, который перепоручает такое дело своим совет­
никам?! И ей казалось, что пора бы Ивану появиться са­
мому.
— Я видела его лишь однажды, когда мы были деть­
ми, — заявила Ирина с таким выражением в голосе,
словно это воспоминание никогда не покидало ее: —
Он тогда был красивым мальчиком. Я не думаю, что
он так уж изменился.
— Ну, я надеюсь, что он хотя бы подрос с тех пор! —
Анастасия иронично подняла брови и обе покатились со
2-139

смеху. Когда они пришли в себя, Анастасия поделилась
обрывком слуха, слышанного ею от слуг. ‫ ־־‬Они говорят,
что уже все решено. И все объявят вечером.
— Вечером! О, Настя! ‫ ־־־־‬Глаза Ирины широко рас­
крылись.
— И, — возбужденно продолжала Анастасия, — все
загадывают, что царицей быть тебе!
— Мне? — Ирина была ошеломлена. — Ужели? От­
куда тебе знать?
— Всего лишь болтовня дворни. Но я убеждена, что
это верно. Ты станешь царицей. — Только десять девиц
оставалось под конец этого состязания, и хотя Анастасия
и волновалась за то, чтобы остаться среди них, но при
этом была уверена, что красота, знатное происхождение
Ирины и ее воспитание поставят ее на самую вершину.
Ирина с тайной надеждой смотрела на нее, а потом
глаза ее засветились иронией. — Что ты думаешь о
ней? — прошептала она, кивая в сторону Василисы
Скурлатовой. Чарующая московская княжна почти с вы­
сокомерием держалась с оставшимися соперницами. —
Я уверена, что, случись мне стать победительницей, на­
ша подруга Василиса выхватит нож из-за пазухи и зако­
лет меня раньше, чем моя голова будет повенчана!
— Верно, — согласилась Анастасия. — А представля­
ешь, что будет, если выиграю я? Она разорвет меня на
кусочки, а все только помогут ей в этом.
Анастасия не обманывалась расположением к ней
знатных девиц, с которыми она жила бок о бок все эти
последние восемь дней. Конечно же, можно было ожи­
дать ревности среди соперниц, но изнеженные княжны и
дочери богатой знати были просто уязвлены тем, что она
могла бы стать царицей. Анастасия то и дело чувствова­
ла на себе их презрительные взглады, заставляющие ее
горько сознавать, что платья ее не модны, перешиты, что
у нее нет сверкающих ожерелий и браслетов, которые все
эти девушки носили с пресыщенным равнодушием. И
только одна Ирина Воронова была добра к ней. Искрен­
няя, простосердечная Ирина, у которой драгоценностей
было больше всех и чья знатность рода бесспорно пре­
восходила прочие.
В ту минуту, когда Ирина смотрела на нее, княжной
вдруг овладела новая идея. — Анастасия, давай догово­
римся, что чем бы ни закончился отбор, ты приедешь
после ко мне в Ростов.
34

— Ростов! ‫ “־־‬Анастасия просияла. “ Ты и вправду
этого хочешь? А что скажут в твоей семье?
— У меня никого нет, кроме батюшки. Он был бы рад
моим друзьям. Но только теперь я нашла, кого пригла­
сить.
Анастасия почувствовала, как запрыгало ее сердце.
Она даже боялась задуматься, что же будет, когда все за­
кончится. Мысль о том, что ей придется вернуться в сы­
рой, тесный деревянный дом в Б ^ о м Городе угнетала ее.
И вот сейчас появилась возможность убежать от тоски
домашних работ и от постоянных поучений матушки и
дяди Григория! Она ни минуты не сомневалась, что ее
семья одобрит эту поездку. Знаться с Вороновыми озна­
чало выйти в свет, а там — кто знает? Как повернется
судьба для нее в Ростове...
— Тебе не нужно будет все время проводить с моими
друзьями, — словно читая ее мысли, добавила Ирина, —
Батюшка дозволяет мне заниматься его делами, и мне
знакомы многие достойные юноши!
— Ох, Ирина, это так чудесно. — И тут вдруг, вспом­
нив ей же самой рассказанный слух, она добавила пе­
чально: ‫ —־‬Но тебе конечно же, не придется больше вер­
нуться в Ростов.
— Настя...
— Это так. Тебе суждено стать царицей. Подожди и
увидишь.
Ирина задум^гаво закусила губу. — А отчего мы не мо­
жем отправиться прямо сейчас? — предложила она, помол­
чав,—Мы можем уехать в Ростов, а Ивану оставить Ва­
силису.
Анастасия закатила к небу глаза: — Бедный Иван, —
прошептала она, едва сдерживая подымавшийся изнутри
нее смех. Она понимала, что Ирина шутит и что попасть
в Ростов ей почти невозможно, но сама мечта была так
прекрасна, что ей хотелось лелеять ее как можно дольше.
В другом конце залы объект их шуток, Василиса, с
любопытством посматривала на них. Поскольку ее брат
Лев чуял в этих двух опасных соперниц, Василиса бди­
тельно наблюдала за ними с самого прибытия в Крем­
левский дворец. Разумеется, она не допускала, что одна
из них может затмить ее, но уже то, что они остались
здесь, говорило в пользу предположений Льва, и она со­
чла разумным быть настороже. Вот теперь они болтают
там, как пара глупых старух. О чем, ради всего святого,
они говорят? Прослышали они о чем-нибудь или же
35

нет? Ей было известно о гуляющем слухе, что будто бы
невеста уже выбрана. Означает ли их внезапное оживле­
ние, что им известен приговор — и что одна из них из­
брана Иваном?
Извинившись перед своими товарками, она подня­
лась с кресла и направилась к Ирине и Анастасии. «Как
мерзко притворяться», — говорила она себе, складывая
вишневые губы в красивую улыбку. Василиса презирала
почти всех женщин и ненавидела общение с ними. Но
как бы там ни бьшо, притворялась она мастерски.
— Позвольте мне сесть подле вас? — начала она
вкрадчиво. — Эти сестры из Новгорода ужасно скучны.
Взгляды Ирины и Анастасии встретились, выражая
подчинение обстоятельствам. — Тебе и нас долго не вы­
нести, — отвечала Анастасия. — Радовалась бы этому.
Василиса насторожилась. — Вам что-нибудь извест­
но, да? Скоро ли объявят?
— Только слухи, — ответила Ирина. — Но вполне по­
нятные. Ведь не станет же царь держать нас здесь всю
жизнь.
Василиса лукаво улыбнулась. — Насколько я знаю
нашего Ивана, он на это способен. Возможно, он женит­
ся на всех сразу...
— Я не думаю, что мне было бы это по нраву, — вос­
кликнула Анастасия. — Я не желаю делить своего мужа с
другими женпщнами.
— Нет? Наверное, ты еще задумаешься над этом. В наше
время нет верных мужей. Если только... — Василиса откину­
ла назад свою медно-!фасную косу, — ..жена не достаточно
уъша.
— Умна? — Ирина откровенно рассмеялась. — Что
же это означает на деле? Может быть, ты научишь нас
чеь!у-нибудь.
— Может быть, — согласилась Василиса. —^После то­
го, как будет объявлено решение. И я кое-что расскажу
вам, что узнала сама.
— Вот уж наслушаемся, мм-м? — обратилась Ирина
к Анастасии. В ее голубых глазах плескался смех. При
всей своей показной бывалости, Василиса, по мнению
Ирины, знала о мужчинах не больше, чем остальные
здесь. Если бы это было не так, ее едва сочли бы пригод­
ной для царя.
— А что если прямо сейчас? Я вот только понаслыш­
ке знаю Ивана, — сказала Анастасия, повернувшись к
Василисе. — Ты близко знаешь его?
36

— Дорогая Анастасия, все знают Ивана, — отвечала
Василиса со своим обычным тоном превосходства. И со
значением добавила: — Все, кто приближен к царско­
му двору, его знают.
Как обычно, Анастасия пропустила колкость мимо
ушей. Сейчас ее волновал Иван. — А каков он? — наста­
ивала она. ‫—־‬Статен ли? Высок? Любит ли смеяться...
— Конечно же, он статен, — прервала Василиса с пре­
зрительным выражением изумрудных глаз. — И очень
высок. И у него самые темные глаза... — Она осеклась,
услышав доносившиеся громкие голоса за дверью за­
ла. — Слушайте! Идут!
И они обернулись в направлении шума. Двери залы
распахнулись и вопши оживленные молодые мужчины,
одетые в парчовые и бархатные кафтаны. Все они были
навеселе. Девицы восклицали от удивления и восхище­
ния, глядя на мужчин, которые делали громкие замеча­
нии и посматривали на девушек с явным одобрением.
— Взгляните-ка! Это он! — Василиса указала своим
двум собеседницам, уставившимся на пришедших.
Анастасия проследила глазами Василисин жест, пока
не нашла сама темную статную фигуру, возвышавшуюся
над остальными; его надетое поверх кафтана платно бы­
ло богато расшито жемчугом и сказочной красоты как^енъями по бортам и низу широких рукавов, высокая
гулья с собольим околышем надвинута на лоб.
— Это... Иван? — она застыла. — Не может быть! —
Она почувствовала, как кровь отхлынула от ее лица и у
нее перехватило дыхание, когда он повернул к ней лицо.
Два темных глаза, смотревших на нее поначалу были
безразличны; потом, к ее ужасу, они сузились, и !устые
брови сошлись на переносице в хорошо запомнившимся
ей хмуром выражении. Анастасия почувствовала, как
свело судорогой желудок. Ее охватило желание спастись
бегством от него подальше, но ее тело словно оледенело в
кресле, и ей было не под силу даже отвести глаза.
Среди не заметивших этой молчаливой сцены моло­
дых людей продолжалось подшучивание.
— Хо, Иван, ты и вправду счастливец! — сказал оди
из его дружков, оценивающе пробегая глазами от одной
девушки к другой. —‫ ־‬Выбираешь из всех этих красавиц!
— Мне думается, это слишком трудное для государя
дело, — заявил другой, шутливо толкая первого под
ребра, многозначительно подмигивая. — Может, мы по­
можем?
37

Эти слова были встречены взрывами дикого, непри­
стойного смеха, и некоторые выразили свое одобре­
ние: — Да, да! Дайте выбрать нам!
— Спокойнее! — крикнул кто-то. — Князь Андрей
сказал мне, что выбор уже сделан.
— Тогда дайте нам тех, кто остался! Мы-то уж уте­
шим их печаль!
Снова зал наполнился хриплым смехом. Но никакого
ответа не было от того, к кому были обращены шутки.
Он стоял неподвижно посреди палаты и его глаза бьши
прикованы к бледной темноволосой девушке, которая то­
же не отводила от него глаз.
— Кто она такая? — сиплым голосом спросил он у
Андрея, когда обрел дар речи. Андрей смутился: царь
смотрел в том направлении, где сидели все три девушки.
— Прости, Иван, о ком ты говоришь?
‫ ־־־‬Эта девушка в белом. Кто она?
— В белом? Ну, это Анастасия Захарьина-Кошкина.
Но вот та в голубом...
— Я не спрашиваю о той, кто в голубом! Что делает
здесь эта... Анастасия? — в вопросе сквозила настойчи­
вость, которой Андрей не понимал.
—‫ ־‬Она одна из претенденток, как и все девушки. Но,
Иван, та, что избрана...
— Кто она? Где мы встречались прежде? — прервал
Иван. — Дочь ли она кого-то из моей дворни? У нее есть
братья в войске?
‫ —־‬Ее отец был советником твоего отца, но после его
смерти семья тихо влачит дни в Белом Городе. Но она
тебе не ровня, и едва ли ты встречал ее раньше... — он с
сомнением пожал плечами.
— Но я знаю ее! -‫־‬- внезапно воспоминание всплыло
в нем: то рождественское утро, когда он едва не сшиб
ее. — Что-то такое знакомое в ней, и...
— Иван, все смотрят.
— Так пусть смотр5гг. Господи! Я имею право смот­
реть.
— Я не оспариваю твоего права. Но ожидаются раз­
влечения. — Нетерпеливо Иван повернулся к князю.
— Развлечения, — устало повторил он. — Да, пусть
будет так.
— Именно за этим ты здесь. А после...
Иван вздохнул и покорно кивнул. — Хорошо, Андрей.
Вели позвать. — Он подошел к друзьям, оставив Анаста­
38

сию, следящую за ним взглядом, слишком ослабшую,
чтобы пошевелиться.
— Настя, что с тобой? — озабоченный голос Ирины
возвратил ее из смятенного состояния. — Что случи­
лось?
Василиса тоже почуяла что-то неладное. Но только
встревожилась она по другой причине. Как же смотрел
Иван на это ничтожество! На нее одну! На Анастасию, у
которой такое небогатое платье! Да она словно приворо­
жила царя!
— Настя! — Ирина осторожно дотронулась до ее плеча.
— Что? Я... Прости. — Анастасия уже вполне пришла
в себя, но глаза, обращенные к Ирине, видели где-то за
горизонтом.
— Но что произошло? Вы так смотрели друг на
друга...
— А ты еще говорила, что не знаешь его, — встр5!ла
Василиса. Она была вне себя от любопытства. — И толь­
ко минуту назад спрашивала меня...
— Смотрите, вот и они! — пролепетала Анастасия. Ее
страстное желание отвлечь внимание от себя было услы­
шано: массивные двойные двери палаты раскрылись,
чтобы впустить одетых в красное музыкантов, а за ни­
ми — громадного косматого медведя.
Появление зверя вновь вызвало испуганные крики у
девушек.
— Не нужно бояться, — обратился к ним служка, ви­
дя, что они разбегаются. ‫ ־־־‬Старый Егор еще никого ни­
когда не тронул. — Этот служка — морщинистый, кри­
воногий, в лохмотьях — крепко держал толстую цепь,
обвивавшую шею медведя.
При этих словах девушки осмелились подойти бли­
же, и их расшитые жемчугами и каменьями кокошники
образовали сверкающий полукруг напротив царских иг­
ривых молодцов.
— Поспешим, Настя, иначе мы ничего не увидим, —
воскликнула Ирина, схватив ее руку и проталкиваясь че­
рез любопытных девиц.
— Красны девицы, подходите ближе, — звал старик.
Он вытянул корявую руку в сторону двух девушек, кото­
рые стояли чуть впереди всех. — Здесь много места для
всех. Вот так. Не пропустите плясок старого Егора.
Когда Анастасия и Ирина придвинулись ближе, он
кивнул музыкантам, и они заиграли веселую плясовую.
Это был знак для медведя. Его чуть подтолкнули — и он
39

встал на задние лапы и начал покачиваться в такт музы­
ке. Восхищенное «ах!» пронеслось по рядам очарованных
зрительниц, и некоторые девушки стали притоптывать
изящными сапожками и хлопать в ладоши. В окружении
Ивана, конечно же, не раз видели трюки медведя; их
внимание занимали девицы.
Иван, стоящий сбоку, едва обращал внимание на
медведя и скоморохов. Он вновь засмотрелся на темно­
волосую девушку, и, казалось, не слышал ни музыки, ни
восклицаний. Для Андрея, стоявшего позади, такая целе­
устремленность Ивана явилась знаком того, что тот ре­
шил пренебречь советами своих помощников и сделать
выбор самому.
— Тебе известно, что избрана княжна Воронова? —
спросил он осторожно Ивана. — Если ты не согласен...
Царь нетерпеливо отмахнулся. Затем, подумав, без­
различным голосом спросил: — Кто здесь Воронова?
— Девушка рядом с Анастасией, светловолосая, в го­
лубом летнике.
— Хм. — Иван лениво скользнул глазами с одной на
другую. — Красивая.
— Если ты не согласен... — повторил Андрей. Он за­
ранее праздновал победу, вообразив досаду Сильвестра и
Адашева, когда обнаружится, что их предложение отверг­
нуто.
Но ответ царя удивил его. — Не согласен? — пере­
спросил Иван. — Почему я должен быть не согласен?
Коли уж ты и прочие избрали княжну Воронову, так то­
му и быть.
— Но тебе явно по душе Анастасия. Я подумал...
— Никто мне не по душе, — оборвал его Иван. — Она
не такая... как остальные.
Андрей кивнул. — Она не... как бы сказать? У нее нет
той повадки, какой она могла бы обладать. — Он изучал
ее с минуту, прежде чем задумчиво добавить: — Ей, од­
нако, не откажешь в очаровании.
Иван повернулся к нему, насмешливо приподняв бро­
ви: — Очаровании? — усмехнулся он, припомнив, как она
говорила с ним в тот день на площади. —‫ ־‬Это дерзкий
щенок.
Анастасия чувствовала на себе две пары глаз, но все­
ми силами пыталась сохранить спокойствие. Первое по­
трясение, когда она узнала его, уже прошло и сменилось
подавленностью —‫ ־‬такой глубокой, словно переломили
40

ее всю. Нахлынуло воспоминание о том рождественском
утре, и только теперь все прояснилось для нее!
Топот скачущего через площадь жеребца, властная
манера всадника держаться в седле. Его повелительный
тон, его ярость от ее неловкости, из-за которой его конь
встал на дыбы и едва удержался на обледеневшем доща­
том настиле. Его богатые одежды, достоинство, с кото­
рым он держался. И даже его насмешливость в разговоре
с ней!
Как могла она не догадаться, что он не обычный боя­
рин? Ей бы не отвечать резко, а попросить прощения и
поскорее удалиться... То, что она была пострадавшей, что
он едва не убил ее, — все это не имело значения. Он
гщрь, а царь волен делать, что захочет. Но хотя все эти
мысли лихорадочно пробегали у нее в голове, тайный го­
лос вещал ей совсем другое. Нет! С ней он не смел так
разговаривать!
Ее сердце бешено забилось, когда она увидела, что он
приближается к ней. Его лицо было хмурым, темные
глаза угрожающе блестели. Неужели он хочет поквитать­
ся с ней сейчас? Неужели он захочет унизить ее при всех
этих людях? «Я должна быть спокойной», — говорила
она себе, с трудом проглотив ком в горле. «Может быть,
после того, как я попрошу о прощении, он все забудет...»
Она посмотрела на Ирину, надеясь найти поддержку у
своей мудрой товарки, но княжна стояла поодаль и была
полностью поглощена представлением.
Анастасия лихорадочно придумывала, что она ска­
жет. Но даже это было трудно: как ей обратиться к нему?
Поклониться, когда он приблизится? Или улыбнуться и
попытаться очаровать его? Или же лучше оставаться
серьезной... Музыка, представление — все это было
словно во сне, когда она готовилась к самой страшной
минуте.
«Государь...» Да, так будет верно. Только бы не задро­
жал голос...
Внезапно все было забыто. Душераздирающий крик
потряс всех, отразившись во всех углах палаты. Музыка
оборвалась. Как во сне, Анастасия увидела, что Иван от­
ворачивается от нее и смотрит на что-то другое, что-то,
заставившее его глаза безумно расшириться, на его лице
застыл ужас и отчаяние. Холодная дрожь сотрясла Ана­
стасию, когда она проследила за его взглядом.
На Ирину напал медведь. Как это случилось, Анаста­
сия не знала. Она увидела уже, что княжна была в жесто­
41

ких объятиях зверя. И уже пятна крови набухали на ши­
роких, расшитых золотом, рукавах ее шелкового летника
там, где когти раздирали тело.
— Прохор, ради Бога! — услышала она крик царя, и
все в зале забегали. Вопли Ирины потонули в криках де­
вушек, когда Иван с друзьями бросились на помопц>.
Один из мужчин ударил медведя хлыстом. Но вместо
того, чтобы испугать, он только разъярил этим зверя. Со
страшным ревом ярости он разинул пасть, обнажив жел­
тые острые зубы. И прежде, чем успели остановить его,
он вонзил их в плечо Ирины, сделав рваную зияющую
рану, из которой брызнули яркие красные струи.
Анастасия зажала рот рукой, чтобы ее не стошнило.
Глаза Ирины так ярко горели: ей еще удалось повернуть
голову, чтобы бросить последний взгляд, полный ужаса,
на свою подругу, которую она еще недавно звала в гости
в Ростов. Затем она сползла на пол, и Бог из сострадания
лишил ее сознания.
Мужчины выхватили кинжалы и стали наносить зве­
рю удары. Медведь заревел от дикой боли, выпустил
жертву, заметался, оставляя на каменном полу кровавые
следы. Прохор бегал вокруг, не осмеливаясь вмешаться,
хрипло кричал: — Он оборвал цепь! Оборвал! — но голос
его терялся в шуме и криках. Последним сильным уда­
ром Иван рассек яремную вену зверя и из пасти хлынул
поток крови.
— Лекаря немедля! — крикнул Иван. Слуги броси­
лись исполнять приказ, а Иван хотел собственноручно
перевязать несчастную, истекаюпдую кровью Ирину, по­
лотенцами, поспешно принесенными прислугой.
— Дозволь, государь, я сама! — умоляюще попросила
Анастасия, опустившись на колени. Лицо Ирины было
страшно изуродовано: на щеках глубокие раны, кожа на го­
лове разодрана безжалостными когтями. Лишь ее грудь
избежала неистовства зверя. Анастасия приложила влаж­
ный платок ко лбу княжны, шепча молитвы. Она была в
отчаянии: только чудо могло спасти теперь Ирину.

— Кто? — загремел царь, побелев от ярости. — Кто
тебя подкупил, чтобы ты совершил это?
— Государь, говорю тебе — не виновен я, — у Прохо­
ра свело страхом рот, он затрясся так, что не упал только
потому, что опирался о деревянный стол.
— Это заговор! Тебя наняли убить княжну.
42

— Нет! Господа ради, ты должен верить мне!
— Не поминай имя Господа, собака, — угрожаюпде
произнес царь. Он неторопливо доставал свой излюблен­
ный кнут, серебряная рукоять которого приятно холоди­
ла ладонь. Единственный здоровый глаз Прохора налил­
ся кровью, когда он увидел, что царь засучил правый ру­
кав и обнажил мускулистую руку.
— Нет, нет, государь, смилуйся!..
— Не будет те& от меня проп^ения, — прорычал
Иван. Лицо его стало бесстрастным, и кнут бойко захо­
дил по пленнику, оставляя после каходого удара багровые
полосы на вздувшейся коже Прохора. Мрачное подзе­
мелье огласилось воплями.
Когда крики перешли в стоны, Иван снова начал до­
прос:
— В твоей лачуге нашли серебро. Тебе, собака, запла­
тили за это убиение.
— Это не плата, это я получил за медведя!
— Пустое мелешь! Не дают серебро за медведя. —
Презрение к этому калеке и к его жалкой лжи исказило
его губы. — Валериан! — подозвал он крепко сложенного
тюремпщка, наблюдавшего из тени подвала за допро­
сом. — Освежи-ка ему память.
— Как скажешь, государь. — Со спокойной сноровкой
палач извлек какие-то деревянные инструменты, и не ус­
пел Прохор опомниться, как его рука бьша зажата в тис­
ки и уже пальцы пронзила дикая боль.
— Нет! — Прохор отупел, слыша, как трещат его кос­
ти. Он попытался вырвать руку, но это движение лишь
усилило боль, и его рука приняла вид чего-то отврати­
тельно распухшего, синевато-багрового оттенка.
Иван и палач переглянулись, и царь коротко кивнул.
Тогда тиски разжались, освободив месиво из кровавого
мяса, что было когда-то правой рукой Прохора.
‫ —־‬Ну? — В глазах Ивана не было жалости к этому
корчившемуся жалкому созданию.
— Он сказал мне, что я этим окажу тебе услугу! —
проскрипел Прохор; его кровоточапщя щека дергалась,
он задыхался. — Что ростовская княжна недостойна те­
бя... он сказал, что так лучше...
-‫־‬- Кто?! — Иван схватил пленника за горло, давя
сильными пальцами. — Кто, говори?
— Государь... — Прохор жалостно просипел. — Он
убьет меня, коли я скажу...
43

— Ты думаешь, я не убью тебя, коли не скажешь? —
Иван сжал руки на тощей шее, и у пленника вырвалось
хриплое клокотанье из горла. — Говори, собака, гово­
ри! — царь уже потерял над собой власть. Он начал тря­
сти несчастного служку, а затем с силой ударил его голо­
вой об стол.
— Государь, ежели ты желаешь услышать от него чтото, не убивай, — сказал палач. Голос его был бесстрастен,
глаза холодны. Он давно привык ко всему, что делалось в
темных, промозглых подвалах.
Иван остановился. Палач был прав: сначала узнать, а
потом и казнить. Он так быстро освободил шею Прохора
из тисков своих рук, что его голова откинулась и снова
стукнулась о стол. Здоровый его глаз опух и запльш, но
незрячий пусто уставился на царя.
~ Говори же, — начал опять Иван. — Имя его.
Треснувшими губами, почти черными от удушья,
Прохор медленно задвигал ртом, но ни одного звука не
вышло наружу.
— Громче, говори!
Прохор попытался было приоткрыть глаз и ответить,
но тут силы оставили его, тело конвульсивно дернулось
и шмякнулось на пол.
Палач покачал головой: — Он мертв, государь.
Иван смотрел с немой яростью на это бездыханное
омерзительное тело. Проклятье! Он издох, так и не на­
звав имени злодея! Иван чувствовал, как нарастает гнев,
и ему хотелось выхватить кинжал и раскромсать его на
куски. Но, подумал он, зачем тратить силы впустую —
никто уже не сможет вернуть здоровье той девушке, ни­
кто не назовет ему имя ее убийцы.
— Брось его в реку, — сказал он палачу. — Пусть ры­
бы сожрут.
Он резко повернулся и вышел из подземелья.
Снаружи ожидали Адашев и Курбский. — Он
мертв, — бросил им царь. Глаза его предвещали бурю,
были черны и угрожающи.
~ Отдохнул бы, государь, — промолвил Алексей.
— Отдохнул? — Иван обернулся, зло ухмыльнув­
шись. — Али ты не ведаешь, что нынче мне надобно вы­
брать невесту?
У Адашева перехватило дыхание. — Уж не хочешь ли
ты, государь?..
Иван коротко, нервно рассмеялся.
— Нет, Алешка, не княжну Воронову я возьму в цари­
цы, хоть и надо было бы.

Ни на минуту не усомнился Иван, что заговор был
направлен против трона, а не княжны. Кому-то нужно
было, чтобы он избрал другую, кому-то, кто не остано­
вился и перед убийством.
— То чудо, что она жива, •—тихо сказал Андрей. — Но
даже если бы избрал ее...
— ...поплатились бы судьи, если бы она не смогла по­
том родить наследника, — закончил за него Иван, и
ушел.
В палатах было темно, только январская луна пробе­
жала дорожкой по кроватям спящих девушек. Но Ивану
свет был не нужен, он знал, куда идти. Пройдя мимо не­
скольких, он остановился перед той, какую искал: Ана­
стасия спала, лицо ее, бледное, со следами слез, было
спокойно. Она лежала на боку с откинутой назад темной
косой.
Иван смотрел на нее и не мог понять, что же тянуло
его к этой девушке? Сильное впечатление, которое она
произвела на него тогда, на Соборной площади, теперь
только усилилось. Она не была краше других, не была
чувственной, как его татарская подруга. В ней было чтото иное, но он никак не мог ухватить это зыбкое чувство.
Анастасия Захарьина-Кошкина. Что скажут, если бы
он выбрал ее? Он потрогал перстень: его дал ему Анд­
рей, когда выбор был сделан. В тот момент Ивану было
все равно, кто станет его женой на троне: женой в его
сердце была Тамара.
Но теперь все изменилось. Он снял перстень. Пусть
будет так! Он вдруг странно разволновался, злясь на са­
мого себя: почему он раздумывает? Не все ли равно, эта
или другая? Надо покончить с этим побыстрее.
Он завернул перстень в свой платок и осторожно по­
ложил на ее подушку. Она не проснулась, дыхание было
ровным и спокойным.
Иван повернулся и тихо вышел из палаты.

Глава 6

нварская метель взвихривала ее
юбки, бросалась снежным вихрем
в лицо, крутила поземкой. Тамара
плотнее куталась в шубу и с
осторожностью передвигалась по
обледенелым доскам Соборной площади. Не останавли­
ваясь, она миновала торговые ряды, которые даже сегод­
ня кишели народом: ремесленники, цыгане, разносчики,
сбитенпцпси, юродивые, стрельцы —‫ ־‬кого тут только не
было. Кто продавал, кто покупал, а кто и воровал. Она ус­
пела отскочить, когда путь ей перегородила тележка, гру­
женная медными скобами.
— А ну, с дороги! — прикрикнул на нее крупный бо­
родатый мужик, едва не порвавший колесом подол ее
юбки.
— Ступай с дороги сам, свинья! — вспыхнула она от
гнева, но он уже проехал, и ее крик потонул в общем га­
ме. Она тонким нюхом улавливала все царящие здесь за­
пахи; привычная к згой пестрой суматохе, она уверенно
находила себе дорогу между рядами.
— Подай, Христа ради! — к ней шустро подковылял
ужасного вида нищий, в зловонном рубище и гноящихся
язвах. С дрожью отвращения Тамара отшатнулась и по­
спешила уйти. Многие таращились на нее: нечасто здесь
ходили так богато разодетые женщины. Но Тамара чув­
ствовала себя здесь свободно. Еще с детства, живя в
Кремле вместе со слугами, она убегала сюда поиграть, а
46

то и стапщть какое-нибудь лакомство у зазевавшегося
разносчика. Даже сейчас она поймала себя на мысли, что
могла бы стянуть вон ту атласную ленту забавы ради:
она давно ни в чем не нуждалась.
Уже начало темнеть, и девушка подумала, что надо
бы поспешить, пока не закроются лавочки торговцев, как
вдруг кто-то с грубой силой оттапцш ее в проем между
складами. Она крикнуть не успела, как сильные руки за­
жали ей рот и опрокинули на землю. Она все же успела
разглядеть, что это неряшливый мужик, от которого ра­
зит вином. Тамара увернулась и ударила его обутой в са­
пожок ногой. Услышав его стон, она поняла, что метко
попала. Она быстро вскочила и нащупала маленький
кинжал, который всегда носила с собой. Видя, что пья­
ница не сможет подняться сам, она убежала, продираясь
сквозь толпу.
Братья Гитарай собирались уже укладываться на
ночь, когда вдруг в их лавку, завешанную персидскими
коврами, влетела Тамара, тяжело дышавшая и, казалось,
встревоженная.
— Тамара! — воскликнул старший Кассар. Это был
настоящий великан с могучими плечами, сильными ру­
ками. — Что случилось? Кто-нибудь обидел тебя?
— Не посмеют, — самодовольно ответила ему сестра.
Они смотрели на нее: ее пылающие черные глаза, гордая
осанка бросали вызов любому. Братья разразились хохо­
том: — Вот это похоже на нашу сестру. Ну-ка, скажи,
сколько раненых мужчин полегло сегодня вечером на
плопдади? — Статный, смуглый Бадар был самый млад­
ший и любил поддразнивать ее.
— Замолчите, вы! Я пришла сюда не за тем, чтобы
говорить об этих грубиянах, — она скинула шубу.
~ Зачем же? Мы не часто видим тебя здесь.
—‫ ־‬Да, да: ведь твой царственный возлюбленный не
отпускает тебя. Как же ты отважилась уйти из дворца,
когда он там?
— А ты осмелел, — она сверкнула глазами на Гару­
на. — Что бы вы все делали без него? Смог бы ты торг­
овать на лучшем месте в Москве?
— Сядь, отдохни и выпей молока, — примирительно
сказал Кассар, подавая ей подушку. Тамара, благодарно
улыбнувшись ему, взяла из его рук пиалу с молоком и
тяжело опустилась на сиденье.
— Ты не беременна? — спросил Гарун, приглядыва­
ясь к ней. — Уж не сделал ли т ^ я царь своей женой?
47

— Нет, нет, — Тамара медленно покачала головой,
тяжело вздохнула, уставившись в свою чашку. — Может,
я и могла бы подарить ему сына.
Братья переглянулись, встревожились: никогда еще
Тамара не была так задумчива. — Ну, Тамара, расскажи
же нам, что стряслось, — Кассар нежно погладил ее по
спине своей большой ладонью. — Ты ведь знаешь, тут
тебе всегда помогут.
— Вы не захотите помочь, когда узнаете. — Глаза Та­
мары странно блеснули.
— Да говори же, — Бадар нетерпеливо заерзал.
Тамара переводила пытливый взгляд с одного на
другого. Конечно, они любят ее, но может ли она поло­
житься на них в таком деле? Если они согласятся, их
всех казнят. А перед этим — пытки, мучения... Она
представила себе, как бронзовое, стройное тело Бадара
извивается на дыбе в подземелье, и содрогнулась. А Кас­
сар... Сильный, бесстрашный Кассар, устоит ли он в
пытках? Гарун, она уверена, не выдержит.
— Царь хочет жениться, — сказала, наконец, Тамара.
Слова застревали у нее в горле.
— Мы слышали про то, — кивнул Гарун.
— Но что с того? Он ведь любит тебя, — вставил
Бадар.
— Замолчите! — прикрикнул на братьев Кассар. —
Если сестра говорит, значит, что-то здесь неладно. — Он
с тревошй ждал ее ответа.
— Я боюсь, — сказала Тамара, ее руки, державшие
пиалу, задрожали. Внезапно она бросила ее оземь, в гла­
зах снова загорелся огонь. — Ей не видать его! И никто
его не получит!
Кассар побелел, его бросило в жар. — Мы слышали
про случай с медведем. Ты не...? — он осекся, боясь
услышать ответ.
— Нет, — быстро ответила она. ~ Эта ростовская
княжна ни при чем. И не она волнует меня. Но одна... ее
он любит.
— Он сказал тебе об этом?
В этот момент порыв сильного ветра приподнял ков­
ровый полог, и в комнату ворвался морозный дух, но
разговаривавшие даже не заметили этого.
— Я не виделась с ним с самого отбора невест. Он,
похоже, очень привязан к ней.
— Но если он узнает... — начал Бадар.
48

— Он не узнает! Анастасия все еще живет с матерью
в Белом Городе, это далеко от дворца.
— Но я а!ыхал, что ее дядя стережет ее и днем и
ночью, — возразил Гарун.
— Но даже стража когда-то спит, — ответила Тама­
ра. — А Григорий Захарьин-Кошкин скорее всего будет
пьян, как всегда. А если что-то подмешать в его вино... —
она улыбнулась: — Мои братья находчивы, они и сами
придумают.
Кассар слушал и задумчиво поглаживал маленькую
бородку. Он-то понимал, что пока Тамара в милости у
царя — и братья Гитарай не будут жаловаться на судьбу.
Он не хотел даже вспоминать, в какой бедности они жи­
ли в Казани, сколько терпели унижений. Да неужели они
откажут своей сестре в ее просьбе?
— Ты сделаешь это, Кассар? — Тамара словно читала
по его лицу все сомнения, завладевшие его умом. — Ты
должен. От этого зависит судьба всех нас.
Два младших брата безмолвно ждали его решения —
ведь Кассар был старший. А тот медленно достал свою
саблю и потрогал — остра ли? Лицо его было хмуро. —
Все будет, как ты хочешь, — сказал он сестре.
В тусклом свете мятущегося от ветра огонька единст­
венной свечи он увидел прекрасную, благодарную улыб­
ку Тамары.
Всю неделю приезжали гости в дом к ЗахарьинуКошкину: вся знать хотела оказать почести будущей ца­
рице и ее дяде, которого до сих пор даже не жаловала
вниманием. Григорий весь так и светился самодовольст­
вом. Он встречал гостей, потчевал их чем Бог послал, а
сам уже прикидывал в уме: с кем вести знакомство после
свадьбы, а кем можно и пренебречь.
Пока Григорий упивался сюей ролью дяди царицы,
Мария хлопотала по хозяйству, поднося гостям то штофы
с наливками, то пироги. И среди всей этой суеты ее мучи­
ла мысль: а так ли уж она хочет, чтобы ее дочь, единствен­
ное, ненаглядное дитя ее, которой нет еще и шестнадцати
лет, стала женой царя? Женой этого вспыльчивого, власт­
ного человека? Анастасия, выросшая в бедности, но не
знавшая ничего, кроме ласки, не была подготовлена к
дворцовым интригам, жестокости, мщению.
Но что могла поделать Мария, когда сам царь выбрал
ее дочь? Ей оставалось только уповать на Божью ми­
49

лость. А доченька-то так бледна, так худа, хоть и улыба­
ется... Никак сама не опомнится, что царицей станет...
Мария позвала ее: — Настя!
Девушка появилась на пороге комнаты, под огром­
ными глазами черные тени: — Ты звала меня, матушка?
— Да уж здорова ли ты, Настасьюшка? Поела бы чего...
— Я не голодна. И не ко времени сейчас кушать:
швеи пришли. — Она поцеловала мать и выбежала из
комнаты. Ей так хотелось поскорее увидеть самой, какая
она будет в венчальном!
Несколько женпщн надели на нее уже готовый летник
алого бархата с длинными широкими рукавами, обшиты­
ми тесьмой и выше локтя схваченными алмазными запя­
стьями. Чудной !фасоты ворот, обшитый жемчугом, охва­
тывал плотно ее шею. Просторные одежды, расшитые ка­
меньями, совсем скрыли очертания ее фигуры.
Тут вбежал дворовый Федька с вестью, что из Крем­
левского дворца прибыл гонец. Он, сказал Федька, имеет
послание для самой Анастасии Романовны и без про­
медления должен ее видеть. Поспешно разоблачась от
бархата и парчи подвенечного платья, Анастасия пере­
оделась в свое прежнее и выбежала навстречу гонцу.
— Ты от царя? — крикнула она мужчине с сильно
обветренным на морозе лицом, гнавшего лошадей в Бе­
лый Город во весь опор, чтобы поспеть к ней.
— Нет, боярыня, я от княгини Глинской.
Анастасия вздрогнула. От бабки Ивана! Девушка
слышала, что старая княгиня капризная, властная и
имеет сильное влияние на Ивана.
— Она прислала сказать, что будет ожидать тебя во
дворце. К девяти часам пришлет за тобой возок.
— Так поздно? — Анастасия так устала, что едва не
валилась с ног. Как она только доживет до вечера!
— Княгиня наказала передать, что ежели ты уста­
нешь, то можешь остаться во дворце до утра.
Анастасия обрадовалась: значит, Анна Глинская не та­
кая уж бессердечная. К тому же, она, наверное, сможет по­
видать несчастную Ирину, вот только Ивана нельзя уви­
деть... Ах, и почему запрепщют встречаться жениху и неве­
сте?!
Она вернулась в комнату, где швеи докончили прила­
живать платье к ее ладной фигуре.
В большом доме Льва Скурлатова было тихо. Слуги
старались бесшумно передвигаться, не попадаясь на гла­
за боярину. Лев Скурлатов был в гневе.
50

Вот уж неделя прошла, как его сестра Василиса вер­
нулась домой в слезах. Дворня слышала громкую брань
Льва, крики Василисы —, князь не всегда сдерживал го­
рячий нрав в отношении сестры. Дворня не знала при­
чин ссоры, но с тех пор девушка не выходила из своих
палат и отказывалась от еды.
Вот и теперь князь опять кричал на сестру: — У тебя
не было достойных соперниц! Как он мог выбрать Воро­
нову, если рядом была ты! Дура! Мало я заплатил за то,
чтобы избранницей оказалась ты!
Василиса при последних словах осмелилась взгля­
нуть на него: — Заплатил? О чем ты говоришь?
— Уйди с глаз моих, Василиса! — он не мог больше
без презрения смотреть на нее.
И вот для нее потянулись безрадостные дни, похожие
один на другой. Как же разрывалось ее сердце — от бе­
шенства, обиды, тоски! Василиса с малых лет грезила
тем, что станет царицей. Все кругом восхищались ее кра­
сотой, и она была так уверена, так уверена... А теперь...
Что ее ждет? Кто возьмет в жены девицу, отвергнутую
царем? Да если даже она и выйдет замуж — разве срав­
нится ее жизнь по богатству с кремлевской?..
«Что же, стану монахиней», — с отчаяния решила
она. «Найду самый глухой монастырь и проведу там ос­
таток дней». Василиса подошла к зеркалу в белой ноч­
ной рубашке она была похожа на привидение, зеленые
глаза запали; чудные волосы цвета меди потускнели. «Я
потеряла все, даже свою красоту», — тоскливо думала
она, беря гребень и расчесывая свои кудри. «Я остригу
их. Для чего они мне теперь, если я заживо похороню се­
бя в монастыре?» Она поискала глазами ножницы — Ва­
силисе казалось, что ей полегчает, если она сейчас же
сделает это.
Взяв ножницы, в последний раз тряхнула копнойво­
лос. «Я сделаю их такими же короткими, как у Льва», —
сдерживая слезы, решила она.
Но не успела она так подумать, как услып1ала тяже­
лые шаги, которые она слишком хорошо знала — это
мог быть только Лев. Василиса заметалась в испуге: при­
твориться ли ей спящей? Или сесть за книгу? А ес­
ли он опять ударит ее?
Василиса посмотрела на ножницы ‫ ־־־‬вот что защи­
тит ее!
— Василиса! Послушай... — Лев Скурлатов, пересту­
пив порог ее комнаты, застыл на месте, увидев ее, неприбранную, с ножницами.
51

— Не подходи, Лев! — она угрожающе раскрыла
ножницы. — я не позволю тебе больше притрагиваться
ко мне!
Князь ошеломленно воззрился на сестру, а затем
громко расхохотался. — Не позволишь? Уж не собира­
ешься ли ты напасть на меня с ножницами? — все еще
смеясь, он шагнул к ней: — Василиса, брось дурить. У
меня для тебя хорошая весть.
— Хорошая весть? — Василиса не знала, верить ли
ему. Она растерялась — княжна уже не ждала ничего хо­
рошего в своей судьбе. — Что случилось, Лев?
“ Ты сможешь вернуться во дворец.
— Что? Не хочешь ли ты сказать...
— Нет, сестрица, не обольщайся, царь не переменил
своего решения ради тебя. — Он иронично ухмыльнул­
ся. — Но ты станешь подругой царицы.
Василиса даже побелела от ярости: ‫ —־‬Лев, да ты со­
всем спятил! Мне ли быть при царице? При этой...?
— Дура, это великая честь. Правда, если царь увидел
бы тебя в таком виде, он бы не взял тебя в товарки Ана­
стасии Романовне, —‫ ־‬снова съязвил он.
— Нет! — Василиса была вне себя от злости. — Я не
поеду во дворец. Никогда княжна Скурлатова не станет
прислуживать Захарьиной-Кошкиной!
--‫ ־‬Прислуживать? Да знаешь ли ты, сколько девиц
знатного происхождения хотели бы быть на твоем
месте?
— Знать не хочу о других! Я — княжна...
“ Дура! — Лев опять начал терять терпение. —‫ ־‬Ты
будешь поблизости от Ивана! В первую же ночь Анаста­
сия разочарует его — разве может она знать, что надо
сластолюбивому Ивану? Вот тогда-то и нужна будешь
ты! Ты — красивая, чувственная, которая живет рядом
во дворце.
— Ты думаешь... — глаза княжны заблистали, как
прежде.
— Ну да, наконец-то она поняла! — Лев воздел руки
к небу. — Вот тебе случай, которого ты ждала так долго!
— Но тогда я буду лишь его любовницей, но не
женой.
— Если ты понравишься ему, он сделает все, что при­
дет ему в голову. Он отошлет Анастасию в какой-нибудь
монастырь, даже убьет ее! Помни, ты не должна )гпускать
такого случая!
52

Василиса не верила своим ушам. — Ты не шу­
тишь? — пролепетала она, стараясь осознать все то, о
чем он говорил только что. — Лев, ты и вправду дума­
ешь, что я сумею?
— Ты — моя сестра, княжна Василиса Скурлатова, и
в тебе течет такая же великокняжеская кровь, как и у
Ивана. Ты тоже имеешь право на русский трон.
Его карие глаза встретились с изумрудными глазами
Василисы. Этот взгляд длился долго, словно они догова­
ривались о чем-то таком, что было понятно только им
двоим. Они оба были одного корня: тщеславные, ковар­
ные, лицемерные. Способные на все.
Василиса первая отвела взгляд. Она повернулась к
зеркалу, распрямила плечи, откинула назад волосы.
— Что ж, — голос ее стал низким, — ты прав. Это мое
право. И я воспользуюсь им.

Глава 7

ригорий настаивал на том, чтобы
сопроводить Анастасию во дворец.
«Что подумают, если она явится од­
на? Анна Глинская решит, что мы
так бедны, что совсем беззапцггны».
Хотя дом и был полон гостей, он ни секунды не коле­
бался в принятом решении. — Я должен отлучиться во
дворец, — объявил он всем, раздуваясь от важности. —
Моя племянница приглашена княгиней Глинской. — Он
улыбнулся мысленно, видя в каждом взоре зависть.
Возок прибыл ровно в девять. Кони храпели и били ко­
пытами в снегу, а огромный мужчина направился к две­
рям их дома. Анастасия была уже готова. Она была в на­
скоро сшитом летнике темно-голубой тафты. Во!фуг шеи
белело ожерелье из жемчуга
один из дюжины подарков,
присланных Иваном с того дня, когда он выбрал ее в неве­
сты. Чудные соболя — другой дар жениха ‫ —־‬покрывали ее
плечи.
Григорий, сменив пурпурный кафтан на щегольской
черный, расшитый сер^ром , тоже был готов ехать. Его
шуба из персидского барашка была куплена на деньги,
которые он одолжил в счет будущего богатства племян­
ницы; высокая меховая шапка закрывала плешивую
голову.
— Ты вернешься к полночи? — спросила его Мария,
озабоченная тем, как ей справиться со всеми гостями
одной.
54

— Возможно, если только я уговорю Настю остаться
во дворце. В противном случае... — он великодушно ус­
мехнулся: *‫ ־־־‬...мне придется остаться с ней там. — Он
приложился к щеке Марии. — Похлопочи тут без меня,
милая. Пока есть еда и питье, они останутся довольны.
Мария вздохнула и кивнула. Анастасия улыбну­
лась: — Не печалься обо мне, матушка. Я буду разум­
ной. — Мария обняла дочь и крепко прижала к груди. —
Я уповаю на Господа, чтобы он вразумил тебя, моя Настасьюшка, — говорила она.
Григорий уже волновался: он взял племянницу за ру­
ку: — Идем. Нельзя заставлять княгиню ждать.
Когда дворовый Федька отворил им двери, послы­
шался скрип полозьев подъехавших саней. — Еще один
гость пожаловал, ~ бросил Григорий Марии. -‫ ־‬При­
нимай.
Но прежде, чем Настя и он дошли до ожидавшего их
возка, мужская фигура вылезла из саней и скорым ша­
гом устремилась к ним.
— Ах, простите, я слишком поздно, Григорий Юрье­
вич, — заговорил человек. — Я пробыл в дороге пять
дней, снегом так все и завалило.
Григорий попытался всмотреться в незнакомца, ос­
вещенного лишь лунным сиянием: он был высок и кре­
пок, смуглолиц, из-под шапки выбивались курчавые
темные волосы. На нем была соболья шуба. Весь он был
так и налит здоровьем. — Ты знаком мне? — спросил
Григорий, пытаясь вспомнить, видел ли он его прежде.
— Нет. — Человек улыбнулся, блеснув ровным рядом
белых зубов. -- Я казанский князь Хадад. Я приехал,
чтобы почтить тебя и будущую царицу.
Григорий даже заморгал: Хадад был одним из силь­
нейших казанских князей. И он проехал такой путь, что­
бы оказать почести ему?! Это была великая честь.
— Ты льстиип, мне, князь, — ответил он полупоклоном,
чтобы, упаси Бог, не вьжазагь подобострастия. —‫ ־‬Окажи мне
честь: войди в мой дом, — он вытянул руку, приглашая
Хадада
— Но ты не уезжаешь ли? — спросил князь, видя,
что сам Григорий не идет с ним.
— Я должен сопровождать мою племянницу во дво­
рец, — отвечал этот дородный хозяин.
— Ах, вот она, твоя племянница! — Хадад подошел
на шаг ближе к Анастасии и, глядя сверху вниз, улыб­
нулся: — Я много слышал похвальных речей о тебе, пока
55

ехал из Казани. — Он всматривался в нее, стараясь раз­
глядеть получше, и произнес:
— Да хранит тебя Аллах.
— Благодарю. — Анастасия тоже улыбнулась в ответ.
Ей было не по себе от взгляда смуглого казанца —‫ ־‬он пу­
гал ее. Но этот человек был так приятен в обращении,
как московская знать, и она подумала: неужто все они
такие?
Князь опять повернулся к Григорию: — Григорий
Юрьевич, нужно, чтобы и ты ехал с ней во дворец? По­
зволь моему холопу довезти ее; он защитит ее в дороге.
— Спасибо тебе за доброту, но княгиня прислала уже
свой возок, — ответил Григорий. — И я не буду спокоен,
коли не сам доставлю ее.
— Да, верно, это драгоценный груз, — мягко согла­
сился Хадад. — Но мне недлежит вскоре возвратиться в
Казань, а перед тем хотел бы перемолвиться с тобой сло­
вом.
Григорий колебался: ведь его так и подпирало похва­
стать перед всеми, что за гостя принимает он у себя в
доме. И снова, уж в который раз за последнее время, его
сердце учащенно забилось при сладких мечтах о его бу­
дущей жизни. Князья, бояре, знатное духовенство... все,
все они будут в его руках, когда Анастасия станет женой
Ивана! Но, напомнил он себе, она еще не царица. И пока
не состоится венчание, за ней нужен глаз да глаз, не слу­
чилось бы чего —‫ ־‬может ли он отпустить ее с каким-то
чужаком?
Хадад, казалось, пошш его волнения. — Верь мне,
твоя племянница будет в безопасности. Мой слуга
очень осторожен.
В этот момент высокий мужчина, прибывший с воз­
ницей княгини, впервые подал голос: — Прости меня,
князь, что прерву твою речь. Меня звать Петр, я дворо­
вый княгини Глинской. Княгиня повелела доставить
Анастасию Романовну к ней. И никакой тать али недоб­
рый человек не причинит ей зла со мной.
Григорий взглянул на говорившего, пораженный его
громадным ростом и силой. Если он и впрямь холоп
Глинских...
Князь посмотрел на него и произнес: — У меня не мно­
го найдется бойцов, готовых померяться с ним силами.
Григорий все смотрел на великана, задумчиво теребя
бороду. Он готов был уже склониться в пользу Хадада. И
все же...
56

и тут разрешила все сама Анастасия. Устав от долго­
го стояния в снегу и дрожа от волнения при мысли, что
ее дожидается бабка Ивана, она сказала: — Я поеду с
ним, дядя, — с серьезным видом она подошла к Пет­
ру. — Коли уж княгиня послала его, ему можно верить.
Возвращайся домой, ведь тебя дожидаются гости.
Хадад взглянул на нее с восхищением: -- Твоя пле­
мянница так же мудра, как и прекрасна, — одобрительно
сказал он Григорию.
Но Григорий нахмурился: — Верно ли ты решила?
Не страшно ли тебе одной?
‫ ־־־־‬Нет, конечно, нет, — заверила его Анастасия со
смехом. — Али ты забыл, что я прежде правила лошадь­
ми в санях одна до самого Кремля?
— Ты видишь, боярин? Она храбрая, — сказал Ха­
дад. — Отпусти ты ее, а то уж заждалась княгиня. А мы с
тобою, боярин, потолкуем.
Григорий тут же забыл про все: на деле, его не забо­
тило, как она доберется до дворца. Его самолюбие теши­
ла мысль ехать с будущей царицей рядом в Кремль. Но
он тут же успокоил себя тем, что недалек час, когда дво­
рец станет ему домом. Если возвысится Анастасия, хо­
роша будет жизнь и у него.
— Добро, — сказал он наконец. -‫ ־‬Бог в помощь. —
Он повернулся к Петру: — Да смотри, береги ее хоро­
шенько. Это будущая царица.
— Жизнь отдам, боярин. — Петр бросился к возку,
помог сесть, а сам сел рядом. Когда возница дернул за
поводья и лошади тронулись, она махнула рукой дяде и
Хададу. — Я вернусь утром, ‫—־‬крикнула она весело, и от
ее дыхания вылетело облачко пара.
Хадад улыбался, глядя ей вслед. — У царя хороший
вкус, — сказал он Григорию, когда они направились к
дому. — Царь был мудр в своем выборе.
— Выпьем за его здравие, — весело отозвался Григо­
рий. — И за здравие его будущего наследника.
Возок оставил за собой след смятого снега.

Звон колокольчиков и морозный воздух вдохнули в
Анастасию свежесть и бодрость.
Вот уж никогда не думала она, что поедет в Кремлев­
ский дворец не как-нибудь, а в возке княгини Глинской,
родной бабки царя! Все, что произошло с ней в эти не­
57

сколько недель, казалось ей чудесной сказкой. ♦Я стану
царицей». Она произнесла это слово вслух, словно про­
буя, каково оно на вкус. Царица. Супруга царя всея Руси!
В первый раз с того необыкновенного утра, когда она,
проснувшись, обнаружила на подушке перстень, Анаста­
сия всерьез задумалась над этим свершившимся чудом.
4сЯ буду доброй царицей, — сказала она себе. — Я буду
помогать бедным. Я стану хорошей женой Ивану». Ее
глаза просияли: «Я рожу ему сыновей. Сильных, здоро­
вых, один из которых станет потом царем. Я буду любяп;ей матерью и верной женой. Никогда-никогда я не дам
ему повода пожалеть, что он выбрал меня —‫ ־‬пусть, я
стала лишь второй избранницей».
Она почувствовала угрызения совести, вспомнив о
той, которая была избрана первой. О той, которая теперь
лежала израненная и обезображенная в царских палатах.
«Я не брошу ее, — печально подумала Анастасия. Может
быть, я смогу немного скрасить ей жизнь, когда она по­
правится. Оставлю ее во дворце со мной как подругу».
Такое решение немного облегчило ей д>чпу. Как хорошо
бы и вправду оставить Ирину, да и Иван, наверное, тоже
так пожелает...
Она повела плечами, укутанными в меха, и на сердце
у нее потеплело. Все было хорошо. Снова поднимала го­
лову былая слава Захарьиных-Кошкиных.
Вот уж и Китай-город показался; Анастасия видела
огоньки в окнах. Она подумала, что ни разу еще не езди­
ла такой дорогой: в то незабываемое воскресенье, когда
Господь захотел, чтобы она повстречала царя — она шла
иной дорогой, и теперь совершенно не могла попять, где
же они ехали.
Возница повернул за угол и огни Китай-города оста­
лись позади. — Верно ли мы едем? — спросила она Пет­
ра. — Мы скорее удаляемся от Кремля, чем приближаем­
ся к нему...
— Верно, Анастасия Романовна, — заверил ее великан
с усмешкой. — От судьбы не уйдешь. — Анастасию вдруг
охватила необъяснимая тревога. «От судьбы не уйдешь?»
Отчего это он так сказал? И где же дворец? Теперь они
уже ехали проселочной дорогой: дома виднелись за обна­
женными стволами деревьев, вдруг появившихся откудато. Кони, казалось, поскакали еще пуще: резкий ветер со­
всем заморозил ей лицо.
— Где мы? — собравшись с духом, спросила Анаста­
сия. — Куда меня везут?..
58

‫ —־‬Туда, куда надобно. — Голос Петра совсем преоб­
разился, стал жестким и грубым. ‫—־‬Почти доехали.
—‫ ־‬Но ты вез меня во дворец! — Анастасия выпрями­
лась и подняла голову, ведь она все-таки будущая цари­
ца! — Я велю тебе отвезти меня в Кремль!
— Велишь? — Петр злорадно рассмеялся. — Негоже
тебе повелевать-то, боярыня. Не стать тебе, кем ты хо­
чешь, — досказал он, наклоняясь к ее лицу.
Сердце Анастасии замерло. Что произошло? Куда он
везет ее? И кто эти люди, приказавшие доставить ее?
‫ ־־־‬Царь и княгиня ждут меня, — отчаянно крикнула
она, сомневаясь уже теперь, было ли все это взаправду. —
Если меня не будет во дворце...
— Никто не ждет те(5я, — оборвал Петр. — Когда они
бросятся искать, и след твой простынет.
Она задрожала при этих словах. Что они собираются
сделать с ней?.. Она всматривалась в окошко, в деревья и
пустынную местность и лихорадочно пыталась найти
выход. Ах, зачем только она сказала дяде Григорию, что
поедет во дворец одна!
Лошади уносили ее все дальше от Москвы. Уже не
стало видно домов, снег стал глубже, и лошадям теперь
стало труднее, и возница исхлестал им спины, подгоняя.
Анастасия в Ш умном отчаянии пыталась узнать эту ме­
стность: когда-то, когда жив был отец, они часто выезжа­
ли далеко от Москвы. Но теперь повсюду лежал снег, и
все выглядело иначе.
Внезапно возок накренился, Анастасию швырнуло в
сторону и выбросило из возка. Быстро вскочив и обора­
чиваясь назад, увидела, что Петр ищет ее в темноте. Она
бросилась прочь от возка и сразу увязла в снегу: он был
более глубок, чем она предполагала, но другого пути не
бьшо.
Она услышала крик Петра, его проклятия, шум и
яростный голос: — Лови ее! Далеко ей не уйти!
Только бы добежать до леса. Сердце колотилось в гру­
ди. В лесу было меньше снега: бежать стало легче.
Анастасия затаила дыхание. Ей вдруг показалось, что
шагов больше не слышно. Может, они потеряли след?
Значит, она спасена. Она выглянула из-за могучего ство­
ла дуба: лунная дорожка теперь бежала по снегу, и раз­
глядела дико озирающегося возницу.
— Лови ее, ты, неповоротливый боров! — кричал
вознице Петр, — или молись за свою шкуру!
59

Дрожа, Анастасия углублялась все дальше в темноту
леса. Она не знала пути, и только внутренний голос гово­
рил ей, что есть еще надежда на спасение: может, она на­
бредет на избушку, где найдет помощь?..
Голос Петра теперь совсем отдалился. Не стали
слышны и шаги возницы. «Только иди, иди вперед», —
говорила она себе, подняв меховой воротник. Ее ноги
уже замерзли и тело продрогло. Ей казалось, что ее ли­
цо совсем заледенело.
«Не думай о холоде. Вспомни об Иване», — приказы­
вала себе девушка. И это придало ей сил: она подумала,
что дядя Григорий хватится ее утром и, конечно, пошлет
во дворец сказать об ее исчезновении Ивану, а уж он-то
сразу разошлет людей искать ее везде. Господи, хоть бы
они прискакали сюда! И Петра он казнит за содеянное.
Внезапно она остановилась: ей почудился легкий
треск ветки совсем близко. Она перестала дышать. Кто
здесь? Может, зверь какой? Эта догадка успокоила не­
много. Наверное, олень. Она вгляделась: все было тихо,
ни звука больше не было слышно. Девушка двинулась
дальше.
Она не ожидала нападения. Сильные руки, как тиски,
сжали ее и подняли вверх. Тут же ей зажали рот, повре­
див нежную кожу губ. Она дико извивалась, болтала но­
гами в воздухе, но все было бесполезно. Наощупь она
чувствовала грубую материю. Но те же руки скрутили ее
так, что она не могла даже повернуть головы, чтобы уви­
деть своего похитителя.
Ее поставили на ноги и заткнули рот какой-то зло­
вонной тряпкой. Ее чуть не стошнило, но когда Анаста­
сия попыталась выплюнуть ее, кто-то так сжал ее запя­
стья, словно хотел остановить кровь в ее жилах. Девушка
застонала от боли, стараясь увернуться, чтобы увидеть
напавшего человека, но вновь ее оторвали от земли и по­
ложили поперек седла.
Как же они могли подойти так близко, что она не
слышала их? Не слышала храпа лошади? Она бессиль­
но старалась понять. Этот человек не мог быть ни Пет­
ром, ни возницей. Были ли они в сговоре с этим муж­
чиной? А вдруг ее похититель — лютый разбойник,
скрывающийся в лесах?
Она почувствовала тяжесть его тела, когда он вскочил
на лошадь и взялся за поводья; другая рука сильно де­
ржала ее. Он ударил лошадь по бокам, издав низкий гор­
танный звук. Подчиняясь его приказу, лошадь поскакала
60

галопом, разбрасывая снег, унося на себе Анастасию и ее
похитителя.
—‫ ־‬Довольно!
Иван швырнул игральные фишки с такой силой, что
они скатились с дубового стола и рассыпались по камен­
ному полу. — Я устал. Развлеки меня чем-нибудь.
Князь Курбский натужно улыбнулся: — Ты и так без
сна вот уже несколько дней, Иван Васильевич, что трево­
жит тебя?
— Тревожит? Скучно мне.
— Что ж, можно подумать. — Князь потянулся за ви­
ном и наполнил два золотых кубка, Ивану и себе. — За­
прягут быстрых коней и мы развеем тоску. — Он отпил
и озабоченно посмотрел на царя.
— Коней! — пренебрежительно ответил тот. — Если
твоя голова ничего путного предложить не может, от­
правляйся домой. — Он блеснул глазами на друга и под­
пер руками голову. Андрей сделался задумчив.
— Охота, государь? Вели приготовить соколов. Мы
отъедем утром...
— Утром, говоришь? — ядовито сказал Иван. — Я
хочу сейчас.
— Может быть, медведь...
— Нет! — Подумав, царь досказал: — Довольно с ме­
ня медведей. — Он допил вино, резко поднялся с кресла,
начал мерить длинными шагами комнату. — Не знаю,
чего я хочу. Ничто не радует душу.
Андрей изучающе смотрел на него.
Тебе нужно
девку? ^ о снимет твою хворь.
Иван улыбнулся: — Ты хорошо изучил меня. ~ Он
подошел и отворил окно, вглядываясь в ночь.
— Тамару? — спросил Андрей. — Она, небось, не
ждет такой радости сегодня.
— Нет. — Иван отвернулся, нахмурившись. — Сегод­
ня я не хочу татарской плоти.
Андрей пожал плечами. — Есть дру! ие, моложе...
Иван подавил вздох. — Андрей, есть только одна, кого
я желаю сейчас.
— Кто же?
— Анастасия, жена моя.
Андрей обомлел. С самого избрания ее в невесты,
Иван ни разу даже не обмолвился о ней словом. — Если
бы она была женой твоей, — задумчиво проронил он, —
61

но она еще твоя невеста. — Наверное, ее держат под зам­
ком до самого венчания.
— Под замком — от меня? — глаза Ивана сверкну­
ли. — Я могу сделать с ней, что пожелаю.
Князь Курбский подошел к все еще стоящему у окна
царю. — Это так, государь, но по обычаю жених и невеста
не должны видеться до венчания. — Он серьезно взгля­
нул на друга: ‫—־‬Не хочешь же ты — царь — нарушить
обычай предков?
Черные глаза Ивана встретились с твердым взглядом
голубых глаз Курбского. Он, казалось, вдумывался в ска­
занное князем. Затем хлопнул друга по плечу: — Ступай,
вели седлать лошадей. Мы едем в Белый Город, — и быс­
тро направился к двери.
Курбский встревожился. Он видел Анастасию За­
харьину-Кошкину, когда отбирали девушек, и она очаро­
вала его. Не то, чтобы он отказывал Ивану в праве делать
с ней, что он захочет: Анастасия должна подчиниться
мужу, особенно, если муж — царь.
— А ежели она спит? — неслышными шагами он
подошел к Ивану.
— Так проснется! — резко ответил тот. — Я возьму
для нее что-нибудь, что наверное разбудит ее. Сапфиро­
вое ожерелье моей матери или...
Андрей вздрогнул: он не считал Анастасию девуш­
кой, которой можно овладеть, посулив ей драгоценно­
сти. -‫ ־־‬Но ее дядя не воспротивится ли? Он бережет ее,
как зеницу ока, до свадьбы.
— Ба! Неужто нам не справиться с ЗахарьинымКошкиным? Ступай, Андрей, вели вывести коней. Я
выйду а!едом за тобой.
Андрей вздохнул. Что было толку возражать, он лишь
разгневает царя. — Как знаешь. Лошади будут ждать те­
бя, государь.
Они бешеным галопом пронеслись через заснежен­
ные улицы. Холодный свежий воздух бодрил. Нигде не
было видно огней; луна, спрятавшись за облако, струила
слабый свет, придававший городу призрачные очерта­
ния.
В Белом Городе друзья попридержали лошадей.
—‫ ־‬Который дом? — спросил Иван.
— Я спрашивал, куда отвезли твои подарки вчера,
едем.
Глаза Ивана заблестели нетерпением. Порой ему ка­
залось, что это сон: Анастасия! Он помнил ее кроткую
62

красоту, ее громадные карие глаза, слезы, стекавшие по
ее щекам в ту ночь, когда он оставил ей перстень, и то, с
какой смелостью она разговаривала с ним на Соборной
площади, где он чуть не зашиб ее. Он теперь думал о ней
ежедневно, ежечасно. Ему страстно хотелось прикоснуть­
ся к ней, владеть ею, покрыть поцелуями ее гордую,
жемчужной белизны, шею.
— Вот и дом. — Андрей направил коня к воротам, а
следом и Иван. Сквозь закрытые окна слышался хрип­
лый смех и музыка.
— Войдем? — Андрей спешился.
— Нет. Обожди. — Иван вдруг сделался задумчив.
Действительно ли желает он войти в этот дом и поднять
любезную его сердцу с постели? Он представил ее, испу­
ганную со сна, встревоженную его появлением у ее ложа.
Представил ужас Григория, гостей, непристойные шутки...
Вот, значит, чего он хочет? Нет. Он должен обуздать
свою плоть. Тот час, когда она будет принадлежать ему,
будет прекрасным. Опочивальня во дворце — вот до­
стойная оправа для их первой супружеской ночи. Но не
здесь. Не теперь.
— Я передумал, -- сказал он Курбскому. Натянув по­
водья, он повернул лошадь назад. — Едем. У меня жажда,
которую можно утолить только вином.
Он тронул с места, а следом — успокоившийся князь
Андрей.
Анна Глинская лежала на своей крс»вати, и взгляд ее
был устремлен на окно. Вот уже семь дней как сон покинул
старую княгиню: ее замыслы! Ее мечты! Все обратилось в
прах.
Что же она упустила? Все было продумано не раз. В
ту ночь, казалось, все было подвластно Силе. Даже Ми­
хаил, недоверчивый, подозрительный — и тот просто
онемел от изумления. Они тогда, она и Михаил, верну­
лись во дворец вместе, чувствуя защищенность, зная, что
исполнится их желание. Михаил смотрел на нее иными
глазами: теперь-то он не посмеет больше глумиться над
ее друзьями!
А потом... Медведь словно взбесился. Старый Егор -‫־‬кто мог такое ожидать? Зверь этот, казалось Анне, жил
во дворце вечность и был старше ее самой! Почти беззу­
бый, он питался только овсом, смешанным с медом. Та­
кой послушный, мирный. И что заставило его захотеть
полакомиться человечиной?
63

Девушка же была хороша, эта княжна Воронова. Под­
ходящая жена Ивану. И удобная пешка в игре Глинских.
Ну почему именно ее? Да, она вышла чуть вперед, но
ведь и другие так же сделали. Почему не княжну Скурлатову? Или Анастасию?
Бабка царя тяжело вздохнула. Почему не Анастасию?
Как можно допустить, чтобы эта Захарьина-Кошкина
взяла в руки власть, их власть? Чтобы она стала им ров­
ней? Делала, что хотела? Анна Глинская приподнялась и
подложила подушки под спину. Анастасия Романовна
среди нас. Это свершилось.
Только прослышав о нападении медведя, Анна чуть не
лишилась речи. Воронова не погибла, и она бросилась в
комнату, куда положили несчастную, и привела к ней
няньку, не отходившую от кровати ни днем, ни ночью. Но
одного взгляда на девушку было довольно, чтобы понять:
все потеряно. Она была страшно изувечена: все тело было в
глубоких рваных ранах, лицо изуродовано. Было непости­
жимо, что она осталась жива. Анна понимала, что никогда
Иван не юзьмет в жены калеку. Даже если так будет угодно
Богу и она сможет зачать, это было безумной надеждой..
Глинская поворочалась в кровати, вновь переклады­
вая подушки. Она думала, то сжимая, то разжимая свои
худые пальцы.
Она ясно осознавала, что эта Анастасия встала у нее
поперек дороги. Он выбрал ее, даже не спросясь у нее со­
вета. Когда он говорил о девушке, что-то похожее на неж­
ность слышалось в его голосе. Он, казалось, жил ожида­
нием свадьбы и был радостным, как никогда прежде.
Неужто он любил ее?
Анна содрогнулась. Она-то знала, как способен Иван
любить, истинно любить — как он любил только одного
человека в жизни. Свою мать, Елену. Он обожал ее, и
был близок к безумию после ее смерти. Если этой вы­
скочке из семьи Захарьина-Кошкина удастся заменить
ему Елену...
Она обладала Силой — Анна была уверена в этом!
Как иначе она приворожила царя, его сердце? Она краси­
вая, это правда, но есть красивее. Ее семья не богата. С
тех времен, когда брат Григория, Роман, попал в опалу
после смерти Василия, никто больше о них и слыхом не
слыхивал. Девушка выросла в бедности: ей ли сидеть за
царским столом!
И все же — выбрана она. Когда это, наконец, полно­
стью осознала княгиня, она решила действовать иначе.
64

Ей в помощь дана Сила, более могущественная, чем лю­
бовь. Это будет нелегко, но должна же она обойти, обхит­
рить!
Она снова повернулась в кровати. Ей стало немного
легче: она нашла решение. Теперь можно и заснуть. Она
закрыла глаза и улыбнулась: ее друзья, вот кто по­
может ей.

Возница понял, что пропал. Он остался в лесу один,
беспомощный, брошенный, замерзающий. Нужно было
спасаться. Петр обманул его: Николай слышал отдален­
ный топот лошадиных копыт и скрип полозьев того са­
мого возка, которым он правил.
Что произошло с девушкой, он понять не мог. Один
раз она мелькнула за деревьями, но затем исчезла в тем­
ноте ночи. Потом он услышал что-то похожее на крик,
раздавшийся в чаще леса. Но с тех пор не было ни звука,
а прошло, как ему казалось, много времени. Девушку,
решил он, задрал дикий зверь. Но что бы там ни случи­
лось, почему он должен переживать о ней? Самому бы
тут не околеть.
Он остановился и вгляделся в темноту^: хоть глаз вы­
коли! Ему казалось, что он бродит вечность. Отсюда не
выбраться. Но нет, он должен добраться до Москвы! Ку­
да ни кинь взгляд — повсюду одни деревья и ни огонька
вдали. Может, он забрел в сторону от Москвы?
Ног он уже не чувствовал. С нечеловеческим усилием
он заставл5Ц1 себя передвигать одну ногу, потом следом —
другую. Лицо он уже обморозил, все труднее было дышать.
«Проклятье!» — бешеная ярость, снова захлестнув­
шая его при мысли о Петре, придала ему сил. «Дурень
чертов, и кто только надоумил его красть царскую неве­
сту!» Николай встряхнул головой и дотронулся рукой до
лица -- но не почувствовал своего прикосновения. И за­
чем черт его попутал слезть с козел, вот Петька-то умнее
был...
Только бы дотянуть до утра. Он взглянул на небо: об­
лака совсем скрыли луну. Сколько еще ждать? Час? Уж
утром-то он найдет дорогу из этой чащи. Не околеть бы
только. Он уже чувствовал, как начало чудить в голове и
хотелось лечь и уснуть. Он бы даже и на снегу прилег,
подумалось ему тоскливо. Но нет. Он прикусил губу и
стал двигать то ногами, то руками, чтобы кровь не стыла
139

65

в жилах. Уснуть — это смерти уступить. Идти надо.
Идти...
Он старательно переступал ногами, которые совсем
одеревенели. Один шаг. Два...
Он не мог останавливаться, в движении было его по­
следнее спасение. Вдруг он спотыкнулся и упал. Открыл
глаза, увидел, что лежит по шею в сугробе. С безумным
отчаянием он стал карабкаться вверх, разбрасывая снег.
Но эти усилия лишили его последних сил. Он пере­
стал двигаться и откинулся на спину, положил голову
на податливую подушку из снега. Ему стало так хоро­
шо... так хорошо...
Мозг его застывал, веки тяжелели и закрылись глаза.
Ему даже не хотелось открывать их снова. Неужто по­
светлело, или ему так почудилось? Он заставил себя про­
снуться и оглядеться: медленно исчезали призраки и
вместо них остались обыкновенные деревья. Он разгля­
дел их стволы, голые ветки, как кривые руки, протяну­
лись к небу. Он посмотрел на снег: с одной стороны от
него он был гладким, с другой —‫ ־‬грязным и заслежен­
ным. Он прищурился: его ли это следы там, слева? Но
здесь была не одна цепочка следов. Ну-ка, ну-ка... Он за­
ставил себя поразмыслить. Ну, да, тут разные следы. И
одни от лошадиных копыт...
Два следа. Один лошадиный. Что бы это значило? Он
сделал глубокий вдох, чтобы не заснуть. А ведь что-то
здесь неладно. Догадка ускользала от него. Снова налива­
лись тяжестью веки. Что-то неладно... нехорошо все это.
Но он догадается... только потом... потом.

Глава 8

еужели я потеряла сознание?» —‫־‬
испугалась Анастасия. Она помни­
ла всю происшедшую неравную
борьбу с напавшим на нее, помни­
ла отвратительную тряпку, кото­
рой ей заткнули рот, чтобы она не закричала, помнила
дикую скачку на спине лошади и сильную руку, придер­
живающую ее в этом положении. Хотя она не могла ви­
деть, где они скакали, но поняла, что достигли цели, ког­
да стали слышны громкие голоса и топот лошадей. Всю
дорогу она молила Господа оставить ее в живых и над­
еялась на это: теперь она обручена с царем, а Иван —
она знала — перевернет небо и землю, чтобы найти ее и
покарать похитителей.
Когда лошадь перешла с галопа на шаг и можно бы
расслышать, что говорили на непонятном ей языке, она
решила, что это либо конечная цель пути, либо просто
остановка на ночь. Было очень неудобно, но все же Ана­
стасия разглядела, что это место было чем-то вроде ста­
на, ее чувствительный нос уловил дым костров, запах го­
товящейся пищи. В этот момент ее сняли с лошади, вы­
крикивая что-то, а потом... провал. Может быть, она
лишилась чувств? Она ничего не помнила. Но, наверное,
что-то случилось, потому что вдруг темнота рассеялась и
она увидела, что лежит в шатре, на каком-то подобии ле­
жанки из охапки листьев, покрытых грубой попоной.
67

4сОтчего я ничего не мо 1у вспомнить?» ~ взволнова­
лась она. — 4сНикогда прежде и не тср5^ла сознание». Ста­
раясь взбодриться, она резко поднялась и села. Но тут же
ее вырвало, и ей показалось, что вся кровь хлыяу^ла в го­
лову: в висках молотом забилась слепящая боть. Она
встала на колени и застыла, ожидая, пока все пройдет
Когда желудок успокоился, она несколько раз глубоко
вздохнула, и ей полегчало.
Живительные глотки утреннего воздуха прояснили
голову. Она больше не сомневалась в том, что произош‫״‬
ло. Ее опоили.
Но зачем? Чтобы она не кричала? Чтоб не убежала"^
Она не могла вспомнить, сколько продолжалось это бес­
памятство, день ли был или ночь. Она осторожно под­
ползла к отдернутому‫ ׳‬пологу шатра и осмотрелась. Пер­
вое впечатление не обмануло ее — это действительно
был стан: несколько таких же шатров образовывали крут,
в центре которого было что-то вроде кухни. Она могла
видеть смуглых женщин в шароварах и длинных рубаш­
ках из алотной крашеной ткани, склонившихся над гро­
мадными котлами, подвешенными над огнем. Чумазые
дети гонялись друг за другом по снегу, болтали на том
же непонятном гортанном языке, который Анастасия
слышала с той минуты, когда ее привезли. Мужчины в
темных накидках сидели на срубленных деревьях и ели
какое-то дымящееся жареное мясо из глиняных мисок.
Аромат чужой еды обволакивал Анастасию, почувст­
вовавшую, как желудок судорогой откликается на этот
зов. Сколько уже времени у нее не было маковой росин­
ки во рту? Давно, вспомнила она, но принять эту пищу
ей было бы противно. Она мучилась мыслью: что они
собираются делать с ней? Чутье подсказывало ей, что
причина ее похищения как-то связана с Иваном. Может,
эти люди затаили в душе обиду на царя и решили выме­
стить зло на ней? А может, они задумали совершить бо­
лее страшное злодеяние и ей грозит неминуемая смерть?
«Что бы ни было, мне надо бежать», — подумала Ана­
стасия, отпрянув от полога. Осмотрев себя, она с ужасом
увидела, что на ней лишь ее голубой летник, в котором
она отправлялась к Анне Глинской. Где же ее соболья
шуба? Поискав по шатру глазами, она нашла ее, лежа­
щую на какой-то куче тряпок: наверное, бросили туда,
когда ее, опоенную, положили на лежанку из листьев.
Она подобрала шубу и скорее закуталась в нее, мгновен­
но ощутив разлившееся по телу тепло. Шуба напомнила
68

ей об Иване. Она была уверена, что к этому часу Иван
уже знает, что она пропала: дядя, озабоченный ее долгим
отсутствием, конечно, поехал за ней во дворец. И еще
она знала одно: царь разошлет людей во все концы и
обязательно ее спасет. Но до тех пор ей следует самой
позаботиться о себе. Если уж невозможно вернуться в
Москву, то надо спрятаться где-то здесь, в лагере. Тогда
ей не грозит смерть от яда или удушения. Придя к тако­
му решению, Анастасия снова приникла к щели у входа
в шатер: может, ей удастся незамеченной выскользнуть
отсюда? Но тут же пришлось отказаться от этой мысли,
едва взгляд упал на сидящую у шатра фигуру. Она могла
бы поклясться, что отродясь не видела такого гиганта:
даже сидя он казался горой, и к тому же был отврати­
тельно толст. У него были мелкие черты лица, смуглая
грубая кожа. Анастасия усомнилась в том, сможет ли он
быстро вскочить, но, подумав, решила, 'гго до этого дело
не дойдет: ему достаточно протянуть руку, чтобы схва­
тить ее, если ей вздумается бежать. Тут же она смири­
лась, что придется дожидаться, пока он заснет. Но ведь
его тогда заменят?.. Надо искать другой путь.
Анастасия внимательно оглядела внутренность шат­
ра: туго натянутый, совсем новый, ни одной дыры или
разрыва, через который можно пролезть. Ах, если бы у
нее бьию что-нибудь острое, она бы продырявила стенку.
Осмотревшись в поисках подходящего орудия, она ре­
шила покопаться в этой куче — вдруг найдется острая
ветка дерева? — и встала перед ней на колени.
— А-а, матушка проснулась!
Снова Анастасию окутала темь: мужчина, стоявший
на пороге шатра, заслонил собой весь свет. Она покоси­
лась на него, пытаясь разглядеть.
— Я вижу, ты нашла свою шубку. Теперь тебе тепло?
Анастасия поднялась с колен — она должна держать­
ся с достоинством! — Кто ты такой? — Теперь, когда
она стояла в полный рост, он был лучше виден ей, невы­
сокий, сухопарый, с копной черных волос. -‫ ־‬Зачем меня
привезли сюда?
— А Кассар не лгал, — словно вслух размышлял че­
ловек, не отвечая на вопрос и уставившись на нее с от­
кровенным любопытством. ^ Он сказал, что ты не такая,
как другие русские девушки.
— Кто такой Кассар? — резко спросила Анастасия. —
Один из похитителей?
69

-‫ ־‬А что, если даже так? — Мужчина подошел на шаг
ближе к ней и дотронулся рукой до ее лица. Анастасия с
омерзением отпрянула.
— Не смей трогать меня! — крикнула девушка, ‫ ־־‬я
требую, чтобы ты и твои презренные сообщники отпу­
стили меня сию же минуту!
Мужчина усмехнулся: — Мы для тебя презренные,
матушка? — голос его угрожающе понизился. — Быть в
стане татар унизительно для тебя?
— Вот где я — татарский стан. — Она повернулась к
нему, глаза ее загорелись: — Да знаешь ли ты, кто я?
Когда 1|арь найдет меня, не сносить тебе головы!
— Тогда мы сделаем так, что он не найдет. — Внезап­
но он протян>л рук>% схватил ее за плечо и притянул к
себе‫ ־‬Дру? ой рукой сорвал шубу и отбросил ее в сторо­
ну. — А-а, вот теперь я виж>‫׳‬, что так понравилось Ивану.
Анастасия рванулась к ш>бе, но татарин крепко де­
ржал ее и пытался сорвать с нее летник. — Не надо! —
вскрикнула ош л и вся ее решимость пропала. — Здесь хо­
лодно.
—‫ ־‬Как жалко! Но мы не дадим замерзщч'ь матутнке, ~ держа ее за руку, он вместе с ней отступил к порогу
и задернул полог. В шатре стало тихо, все погрузилось в
темноту. Мужчина схватил ее за волосы и приблизил ее
голову к своему лицу. — Так лучше, правда, матушка? —
Она почувствовала его дыхание.
— Не называй меня «матушка», отпусти меня.
Мне больно.
‫ ״־‬Ах, прости, я не знал, что у тебя такая нежная ко­
жа. — Он занес одну руку ей за спину, а другой принялся
неторопливо щупать ее груди через ткань платья. Она
перестала дышать от ужаса, когда пошша, что он развя­
зывает повязки на груди.
— Не надо! — она начала извиваться, но он опять
схватил ее за волосы. Она хотела ударить его ногой, но
длинный подол мешал, путался, а он вовремя отступил.
‫ ״־‬Ты хочешь поиграть со мной? — Его лицо искази­
ла издевательская ухмылка. Он разорвал ей летник. Она
вспыхнула от стыда, когда осталась в нижней рубашке.
— Не надо. Прошу тебя, — взмолилась она, с трудом
сдерживая слезы. Она не станет плакать, с отчаянием
твердила себе Анастасия. Она должна быть сильной.
Но ловкие пальцы уже скользнули за сорочку, она
почувствовала прикосновение к ее груди, и то, как он
сжал ее сосок большим и >тсазательным пальцами. — У
70

тебя маленькие груди,
сладострастно прошипел он,
придерживая ее за шею другой рукой, — но очень краси­
вые. — Он наклонил голову и схватился руками за ворот
сорочки. Анастасия услышала треск рвущейся ткани.
“ Не надо. ‫ ־־־‬Она не могла больше сдерживать ры­
дания.
Он толкнул ее на охапку листьев. Его руки теперь ша­
рили по всему ее телу под рубашкой. Он придавил ее
своим телом. Хотя она была невинна, она мгновенно по­
няла, что он хочет сделать. Он изнасилует ее, осквернив
прежде, чем до нее дотронется Иван.
Она попыталась бороться, но для мужчины такого
небольшого роста, он был очень силен. Она была униже­
на, разбита. Никогда ей не очиститься от того, что сей­
час произойдет... Но что это? Как будто зашуршал полог?
Или это показалось? Но нет, в самом деле... раздались
тяжелые быстрые шаги и вдруг тело ее насильника ото­
рвалось от нее, и холодный воздух проник ей под рубаш­
ку. Она спасительно перевернулась на живот, дотянулась
до летника и прикрыла свою наготу.
Она услышала раскаты низкого голоса, в котором
клокотало бешенство.
— Аллах лишил тебя разума, Гарун? — Послышался
звук удара. — Одевайся и убирайся отсюда.
— Убирайся сам! ~ голос ее насильника тоже зазве­
нел от ярости. ‫—־‬Ты мне не хозяин!
‫ ־־־‬Ты хотел насладиться нашей добычей. Ты что, не
можешь держать руки подальше?
— Какое тебе дело? Мы здесь заодно, и я имею право
на свою долю.
— А наш брат, Кассар? Он ведь тоже захочет своей.
— Да где он? Он должен был уже встретить нас здесь
после того, как закончит все в Москве. — Гарун, каза­
лось, обиделся.
~ Он же прислал весть о себе: только что прискакал
гонец. Он задержится ненадолго. Он передал распоря­
жения.
Гарун фыркнул: — Это он любит — приказывать.
— Он предвидел твой поступок, — злобно сказал вто­
рой татарин. ‫ ־־־‬Никто не должен прикасаться к ней.
Анастасия затаила дыхание. Может быть, этот Кас­
сар — ее спаситель, неожиданный сообщник среди
врагов?
— Какое до этого дело Кассару? Почему его заботит,
что мы сделаем с ней?
71

— Заботит потому, ‫ ־־‬с нарочитой медлительностью
отвечал второй татарин, ‫—־‬что он держит ее для себя.
Гарун задохнулся от злобы: — По какому праву... —
Но брат оборвал его: — Замолчи, Гарун! — крикнул
он. — Не ори так. Лучше не будем говорить по-русски —
она все поймет.
— А мне что за дело, поймет она или нет? — разо­
шелся Гарун, не обращая внимания на предостережение.
Голос его зазвучал с издевкой: — Если уж нашему брат­
цу придет охота поразвлечься с ней, ее песенка спета. —
Но, несмотря на вызывающий тон, он начал подбирать
свою одежду с земляного пола. — Что ж, пойдем, Бадар, — с раздражением сказал он, — поищем веселья в
другом месте.
Еще долго Анастасия лежала на попоне, дрожа с ног
до головы. Значит, они хотят убить ее. Но только после
того, как какой-то Кассар сделает то, чего не успел его
брат. Господи, где же Иван? Почему не идет спасать ее?
Теперь она знала, что убежать ей не удастся. Кто был
этот Кассар, она не знала, но братья явно под'!инялись
ему. Они будут сторожить ее до тех пор, пока он не при­
кажет отдать ему. Осторожно она приподнялась и заду­
малась над своей бедой. Верхняя часть ее одежды была
разорвана так, что невозможно было прикрыться. Со
стоном отчаяния она доползла до брошенной шубы, пуг­
ливо озираясь на порог: не вернутся ли Гарун или его
брат? Взяв шубу, она поскорее закуталась, потом добрела
до лежанки и в тупом оцепенении легла — теперь ей ос­
талось только ждать своей судьбы.

Анна Глинская сидела за письмом, когда ее подруга
Марья Терчина пришла сказать, что приехал Григорий
Захарьин-Кошкин.
Анна разгневалась: что за дерзость приезжать, когда
никто его не ждет! Его племянница еще не царица, а он
уже дал себе волю. Она собралась сказать, чтобы его ото­
слали, но решила, что не надобно злить его. Кто знает,
что это будет за птица, коли быть Анастасии женой
Ивана?
Испытывая мстительную радость оттого, что заста­
вит его подождать, она неспешно дописала письмо и ве­
лела Марье сходить за ним. Григорий в кафтане голубой
парчи, высокой меховой шапке вошел в ее комнату —
всю обитую красной кожей.
72

— Здравствуй, княгиня-матушка, ‫ ־־־‬Захарьин-Кош­
кин поклонился ей в пояс.
— Здравствуй, здравствуй, Григорий. Сколько воды
утекло, — ответила старая княгиня лукаво. — Время поверн>‫״‬лось вспять.
— Истинно так, — ответил он, улыбнувшись. — Толь­
ко не ведал я, что время это ныне вьщвинет мою пле­
мянницу.
— И никто из нас не думал этого. -- Улыбка обледе­
нела на губах Анны. — Что же привело тебя, сударь мой,
ко мне в такой мороз?
— Я пришел за племянницей. — Он огляделся. — Я
думал, что она с тобою здесь, но не вижу. Не скажешь ли,
где ее искать?
— Племянницутвою? Здесь, в Кремлевских пала­
тах?! А я-то думала, что она в доме своем рядится в под­
венечный наряд. — Старуха была удивлена.
— Это так. Но ведь ты... — Григорий осекся, внезапно
встревожившись. — Твой возок приехал за ней вечор, а
твой человек передал твою волю явится ей во дворец. —
Он замолчал, тяжело дыша: неужто княгиня от старости
обеспамятовала?
— Не было этого, Григорий. Али мне нечем более за­
нять голову, как гостей созывать? — Княгиня насторо­
жилась.
— Но как же, княгиня, а гонец твой?..
— Говорю тебе, Григорий: никого я не посылала. А
возок... так это Иван мог послать за ней, — предположи­
ла Анна. — Он мог пойти и супротив старинных обыча­
ев.
Так вот, значит, кто! Иван! Но зачем? Григорий при­
щурил глаза, прикидывая в уме, уж не соблазнил ли он
Настю. А если да и, упаси Господь, она не приглянулась
ему... состоится ли свадьба? Иван был так непредсказу­
ем, что ни он, ни кто другой не смог бы поручиться за
это головой. Проклятье! И почему это он, старый дурак,
не был начеку? Почему не поехал с ней?
— Твоя правда, — медленно произнес он, не отводя
тяжелого взгляда от Анны Глинской. — Должно быть,
это царь. — Он поклонился ей опять. — Что ж, прости,
коли что не так, а я пойду ее искать.
Анна слегка улыбнулась. Ей ли не догадаться, что за
дума теперь гложет Григория. Но так ли это? Иван вроде
не на шутку увлечен своей будущей женой. А если и так...
Все было очень любопытно.
73

— Иди, — ответила она поспешно, изображая озабо­
ченность. — Может, моему внуку взбрело в голову пого­
ворить с нею.
— Может статься, — согласился он, наклонив голо­
ву. — Прощай, княгиня.
Ее голубые глаза проводили Григория до двери, и с
горячим нетерпением она села ожидать, чем все это
закончится.
Иван сидел со своими советниками, когда пришли
сказать, что дядя Анастасии просится по не терпящему
промедления делу. Встревоженный, не случилось ли чего
с его нареченной невестой, он отпустил Адашева и про­
чих и велел ввести его.
Лицо Григория побагровело от ярости, когда он пред­
стал пред царевы очи, но он старался сдерживать гнев.
Он согнулся в глубоком поклоне.
— Государь, я пришел за своей племянницей, — ска­
зал он так же, как прежде Анне. — Будь милостив, отпу­
сти ее со мной домой.*
Царь удивился. — Пришел за ней? Но почему ты ду­
маешь, что она здесь?
Григорий нетерпеливо дернулся. — Мы оба мужчи­
ны, государь. Я никогда не был глуп, но супротив тебя
дурак оказался: велеть привезти ее якобы к бабке
своей — это умно.
Р1ван потемнел лицом. — Что ты такое говоришь, За­
харьин-Кошкин? Я не видел ее с того дня, как подарил
ей перстень.
Такое упорство еще больше разозлило Григория. Ему
захотелось схватить его за вышитый золотом воротник и
вытрясти из него правду. Но, дорожа своей шкурой, он
овладел собой и сказал только: — Государь, не будем иг­
рать друг с другом. Отдашь мне племянницу —‫ ־‬и я ни
словом не обмолвлюсь про то, что было.
Тут уж не вытерпел Иван. Да как смеет он не верить
ему?! — Я не могу исполнить твоей просьбы, потому
что не знаю сам, где она. — Вдруг он уразумел смысл
всей этой словесной перепалки : — Не хочешь ли ты
сказать, что потерял ее?
Григорий онемел: если и Иван не при чем, значит, он
и впрямь потерял ее?.. Но что еще хуже, царь обвинит в
этом его — не уберег!
— Но, я думал... — он хотел было все объяснить, но
вдруг осознал, что они теряют драгоценное время попу­
сту. — Боюсь я, что ее украли, государь.
74

с нарастающей безумной тревогой Иван выслушал
про возок, про высокого слугу и приглашение от его баб­
ки. Видя ярость в глазах царя, Григорий поспешил доба­
вить: — Я собирался поехать с ней, но тут прибыл князь
Хадад...
— Князь Хадад? Из... Казани? — глаза Ивана расши­
рились от изумления.
— Да, государь. Он-де приехал, чтобы увидеть ее сахмому.
Горделивая напыщенность пропала у Григория, едва
он взглянул в глаза царю. — Он примчался и сразу же
предложил свой возок Насзе и сказа!!, что сам довезет ее
и отговаривал ехать с тем княгининым стражником...
— Каков из себя этот стражник? — прервлт Иван.
Григорий задумался. *— Очень силен, темен, с лица сви­
реп. Я еще подумал, что Насте будет безопаснее с ним,
чем со мной.
- ‫ ־‬Когда это было?
— Незадолго до полуночи.
Иван сдвинул брови, м>‫!״‬аясь одной мыслью: в это
же время он и Андрей направлялись к Белому Городу к
ней, к Анастасии. Но в последнюю минуту они верну­
лись, сочтя это недостойным. Господи! Вернись они, и
Анастасию миновала бы опасность!
— Ее не было всю ночь? - спросил он.
Григорий кивнул.
Иван послал за Адашевым. Тот сразу явился. —
Алешка, созови стрельцов, бояр и... — он с секунду поду­
мал: — Пошли за Курбским.
Адашев от изумления разинул рот: — Стрельцов?
Что, бунт?
— Нет, это — важнее, — ответил резко царь. — Надо
разыскать будущую царицу.

Тамара Гитарай, обнаженная, стояла перед огром­
ным, во весь ее рост зеркалом в золоченой раме. Она за­
нималась тем, что втирала восточные благовония в свою
гладкую смутлую кожу. Из Кашмира и Багдада привози­
ли ей братья эти дорогие благовония, которые нужны
были для утиащения ее чувственного тела, длинных вол­
нистых волос, миндалевидных глаз — чтобы подпитать
ими ее чары. Продолжая заниматься этим она иногда
замирала, ^ггобы полюбоваться собой. Что ж, думала она
75

с удовлетворением, тело ее еще прекрасно, нет в целом
мире женщины желаннее ее.
Она откинула назад волосы, и они упали ей на спину
черным мерцающим водопадом, а несколько прядей со­
блазнительными змейками очертили прекрасной формы
груди. Придет время, подумала она, и мужчина, ради ко­
торого создано ее тело, вернется к ней. Она улыбнулась,
вспомнив Ивана в наготе, его сильное худое тело...
Ее снедало любопытство, что происходит сейчас во
дворце. Вот уже полдня прошло, как Кассар сообпщл ей,
что дело сделано. Знал ли уже Иван, что его жеманницаневеста мучается теперь в их стане, переходя из рук од­
ного мужчины к другому?
Хотела бы представить Тамара, как эта чистая до­
машняя Анастасия будет дрожать под грубыми руками,
трогающими ее грудь.
Наконец-то это случится. Кассар заверил ее, что по­
сле игрищ он предаст Анастасию смерти, и тогда Тамара
снова воцарится в сердце Ивана. Брат сказал ей, что ни­
кто не найдет того места, где они закопают тело. И толь­
ко одни татары будут знать, какая судьба постигла де­
вушку, выбранную Иваном царицей.
Послышались шаги, и Тамара быстро накинула шел­
ковую рубашку. Она уже успела сесть возле зеркала, и
снова расчесывала длинные волосы, отливающие бле­
ском атласа, когда послышался тихий стук в дверь. Она
обернулась и увидела свою мать. Глубокая печаль была
на лице той.
— Что так рано? — не поднимаясь, спросила Тама­
ра. — Ты уже закончила шитье для царицы?
— Не видать было сегодня царицы, — ответила Май­
сура Гитарай. Женщина положила свою накидку на ог­
ромную, замысловатой резьбы, кровать. — По всему
видно, что она исчезла.
Сердце Тамары подпрыгнуло. — Исчезла? — повто­
рила она, заставляя себя не выдать вспыхнувшую ра­
дость. — О чем ты, мама?
— Прошлой ночью она покинула дом, сев в прислан­
ный за нею возок, — взволнованно рассказывала ей
мать. — Княгиня Глинская ожидала ее. Я была при ней,
когда приехал посланец княгини.
-- Так, значит, ее нет во дворце сейчас? — спросила
Тамара, лениво играя серебряным гребнем, стараясь ка­
заться безразличной.
76

— Говорят, ее и вовсе не было там, и будто бы ее по»
хитили в дороге.
— Похитили? Как ужасно! - ‫ ־‬Тамара резко оберну­
лась, испуганно взглянув на мать. — Но кто мог это сде­
лать?
Майсура вздохнула и покачала головой. Она, конеч­
но, знала, что Тамара бьша царской наложницей и не
удивлялась, что ее дочь живет в такой роскоши и ее сы­
новьям принадлежат лучшие торговые ряды. Она сама
давно уже не обшивала дворцовых. Но без дела сидеть не
любила и нередко бралась за иголку. Из-за дочери Май­
суру в городе знали, и хотя пос/{е смерти матери Ивана,
Елены Глинской, она могла жить безбедно, она получала
удовольствие от того, что могла зарабатывать себе на
хлеб. Уж ей ли было не знать, что царь никогда не возь­
мет ее дочь в жены. Но она чувствовала материнским
сердцем, что и после женитьбы царь не оставит Тамару.
Поэтому она не особенно огорчалась из-за того, что
занималась шитьем приданого для молодой царицы.
‫ —־‬Во дворце никому^ ничего не известно, ~ сказала
женщина. — Но все надеются, что ее найдут,
— Как же можно надеяться на это? — Тамара в при­
творной задумчивости примеряла рубиновое ожерелье.
— Но царь уже снарядил стрельцов на поиски, — от­
ветила мать, улыбаясь.
— Стрельцов? Не может быть! — красавица-татарка
недоверчиво взглянула на мать.
- Но он верит, что найдет ее, даже если придется
обойти всю землю.
У Тамары перехватило дыхание. Стрельцы! Если
Иван разошлет их на поиски, они в два счета найдут ее.
«Я должна иредушредить Кассара», — встревожен нс^поду­
мала она. 4сНадо сказать ему, чтобы поскорее покончили
с Анастасией». Она вскочила и спешно сбросила шелковую рубашку.
- Куда ты, милая? Куда ты собралась? — встрепену­
лась мать.
— У меня срочное дело. Если ты голодна, Ания на­
кормит тебя.
— Ты уходи1нь? В такой мороз! Нельзя ли отло­
жить дело?
— Нет, это очень спешно. — Тамара оделась в простое
платье черного кашемира. Как бы ей сейчас нужна была
лошадь! Но женщина верхом на лошади, особенно такая
женищна. как Тамара, ~ это вызвало бы подозрение.
77

Она накинула соболью шубу. — Спасибо, что принес­
ла мне эти вести, мама. — Она обняла и поцеловала
мать. — Я надеюсь... — она взглянула в глаза матери и
печально улыбнулась, — я надеюсь — Анастасия най­
дется.
Мать тяжело вздохнула, провожая взглядом Тамару.
Закрыв за собой дверь, девушка бросилась бежать.
Часа не прошло, как Лев Скурлатов узнал, что дела­
лось во дворце, от подкупленного им стражника. И чем
больше думал князь об этой вести, тем радостнее стано­
вилось у него на душе. Ему нет дела до того, что украли
Анастасию. Чего хотел похититель: взять ли выкуп за
невесту? Или она была только жертвой в черной игре? А
может, кто-то не хотел, чтобы царицей стала она? Узнай
только Лев кто похититель, и тогда откроется правда. От
стражника он ничего не добился: если царь и знал о том,
кто похитил его невесту, то хранил об этом молчание.
Лев насупился, поглаживая бороду. Зачем кому-то
нужно, ’ггобы исчезла Анастасия Захарьина-Кошкина?
Он, грешным делом, думал на Глинских. Все знали, что
старая княгиня ночей не спала: все думала, как бы не
дать укрепиться Захарьиным-Кошкиным при царе. Гри­
горий тщеславен и не упустит случая посадить племян­
ницу на трон.
Лев уже было подумал, не замешаны ли тут татары.
За последние годы русские потеснили их. Может, это
они использовали Анастасию, чтобы предотвратить на­
висшую угрозу над их оплотом ‫ —־‬Казанью? И еще
вспомнился ему отбор невест: не обиженный ли отец по­
желал отомстить за отвергнутую царем дочь?
Скурлатов покачал головой — нет, все не то. А между
тем, ох, как хотелось бы ему знать, кто стоит за исчезно­
вением царицы. Когда он будет уверен, что не появится
больше Анастасия, пробьет час для его сестры.

В бедном доме вдали от Москвы с утра, не присев,
хлопотала по хозяйству Пелагея. Лишь когда был вымыт
деревянный пол и застелен домотканным ковриком, она
смогла, наконец, подойти к полугодовалой дочери Але­
нушке.
78

Всю ночь проплакало дитя, и Пелагея отдала ей все
молоко, что было в доме.
— Что, Аленушка, что, родимая, не насытилась? —
нежно ворковала она, склоняясь над колыбелью.
Девочка все плакала, и Пелагея осторожно положила
ее на свою постель. ~ Не плачь, милая, — говорила она,
набрасывая овечий полушубок и завязывая платок. —‫־‬
Сейчас принесу еще молока.
В сенях она взяла бадью и быстро сбежала с крыльца,
направляясь к хлеву. Корова ее очень выручала — сама
Пелагея кормить грудью не могла. Она (^^гнула избу и
в спешке, не смотря под ноги, спотыкнулась о твердый
ком снега.
— Ай! — крикнула она и не удержавшись на ногах,
упала. Поднявшись, она отряхнулась и тут только взгля­
нула на этот ком. Вдруг, к ее ужасу, он зашевелился, и
послышался низкий стон.
— Господи, —‫ ־‬Пелагея перекрестилась, но не отпря­
нула, а наклонилась ближе. Он больше не двигался, но
она разглядела, что это мужчина, уткнувшийся лицом в
снег. Ужас и жалость охватили ее, и Пелагея попыталась
перевернуть его. Мужчина был не крупный, но тело ока­
залось очень тяжелым. Поднатужившись, Пелагея отки­
нула его на спину и взглянула в лицо.
Кожа его посинела, глаза были закрыты, а в рот за­
бился снег. И не знала она — жив он или уже мертв.

Глава 9

ассар Гитарай вот уже час сидел и
потягивал квас, размышляя о том,
о чем недавно узнал. Похищение,
затеянное Петром, окончилось не­
удачей. ♦Увезти-то я ее увез, —
сбивчиво и взволнованно рассказывал он, — но едва мы
с Николаем обернулись — ее и след простыл, убежала!»
Дальше Петр сказал, что послал за ней вдогонку возни­
цу, Николая, а сам остался ждать. Но шло время, никто
не возврапцшся, и Петру стало жутко: темно ведь было,
мороз крепчал, да еще думы всякие полезли в голову... И
накажут же его за то, что упустил девку! Он, не помня се­
бя от страха, рванул поводья. Всю ночь и это утро гнал
лошадей до Москвы, а когда прибежал в торговые ряды,
услышал, как хвастали здешние татары, ^гго царица-де
сидит взаперти в деревне. Смекнув, Петр-таки осмелил­
ся поискать там Кассара, рассказал ему все.
Но Кассар уже знал о случившемся. Один всадник,
прискакавший на взмыленной лошадке из деревни, ска­
зал: девицу схватили в лесу, где она пряталась от возни­
цы; теперь ее держат под стражей в одном из шатров.
Кассар отослал гонца со строгим наказом не трогать
пленницу, покуда не явится он сам. Ему ли было не
знать, какие дикие желания пробудит в его горячих со­
племенниках эта юная русская девица! Он же желал ее
для себя.
80

Кассар не сомневался, что его не посмеют ослушать­
ся. И з-за положения сестры ему и братьям оказывали
уважение, и к тому же он был старший и самый силь­
ный — его боялись.
Теперь он думал об Анастасии. Ему было понятно, за
что ее полюбил русский царь. Она была не просто краси­
ва, но было в ней что-то особенное, величавое — совсем
не сродни напыщенности Григория Захарьина-Кошки­
на, хотя она и была одной с ним крови. Какое дивное
бархатное мерцание излучали ее глаза цвета янтаря —
они так и завораживали ему душу. А этот гордый наклон
головы, ее лебединая походка, ее тонкий стан! Она со­
всем не такая, как Тамара, в ней совсем нет бесстыдства
и неутомимого сладострастия, как у сестры. Но один
лишь ее целомудренный кроткий вид зажигал огнем
кровь старшего Гитарая.
Он должен обладать ею! Весь ее нежный облик будит
в нем безумные желания. Он насладится ею, прежде
чем... Кассар сделал большой глоток и нахмурился.
Прежде, чем что? Тут он вспомнил, на чем они пореши­
ли: она умрет. Да и почему надо жалеть ее, если их род­
ная сестра, красавица Тамара, не станет женой царя?
Правда, тяжкое сомнение вкралось ему в душу — не бы­
вать Тамаре царицей, даже после смерти Анастасии. Кас­
сар знал — да и все знали — что Иван любил Тамару.
Но, говорил себе он, как русский царь, Иван и в жены
себе выберет русскую девицу, чтобы она родила ему на­
следника. Кассар решил отговорить сообщников убивать
ее: там, где речь шла о престолонаследии, шутки были
плохи.
И должны ли они, братья Гитарай, идти на такое
опасное дело? Конечно же, никогда они не оставят в беде
Тамару. Старшие братья всегда помогали ей. Вот и сей­
час она так страстно умоляла их избавить ее от соперни­
цы, потому что понимала: конец придет ее счастью, если
Иван женится. Она угрожала, что сама убьет Анастасию,
и если они не хотят навлечь беду на ее голову, то должны
согласиться.
Кассар лелеял одну мечту в душе с того дня, когда
увидел Анастасию: отчего бы ему самому не жениться на
ней? Девица не только хороша собой, она ведь выбрана
самим царем. Подумать только, что татарин уведет у са­
мого царя невесту! У Кассара даже сердце забилось чаще
при одной мысли об этом.
81

Он резко поднялся. Пора ехать и совершить, наконец,
то, о чем он сладостно грезил всю ночь.
Радостно и легко он вскочил в седло своего выносли­
вого конька.

Князь Андрей Курбский вбежал на крыльцо своего
дома, с порога зовя слугу: — Пошевелись-ка, я спешу!
Пока слуга, с полуслова умевший понимать, что тре­
бует князь, ходил за одеждой, Курбский пребывал в
мрачных раздумьях. Он сам со стрельцами объехал весь
город в поисках Анастасии, и все напрасно.
Едва услышав об исчезновении, князь почувствовал,
как все смешалось в нем — боль, оскорбление, опусто­
шение. Подозревая всех, кого они опрашивали, в прича­
стности к похищению царевой невесты, князь Андрей и
себя чувствовал виновным в этой беде.
Из всех девиц, оставленных для выбора в царицы,
Анастасия Захарьина-Кошкина одна только и поразила
его. Как она была красива, как целомудренна — не то,
что прочие, кокетливо поводящие насурьмленными бро­
вями да дерзко не отводящие взгляда. Курбский знал,
что семья ее была старого боярского рода, несмотря на
теперешнее обеднение, и что они процветали при царст­
вовании отца Ивана, Василия III. Спокойное достоинст­
во и честь рода сквозили во всей ее повадке. Как же упо­
вал князь на то, что не ее выберут судьи!
Курбский уже подумывал о том, как он посватается к
ней, когда выберут другую, и сердце его забилось с на­
деждой, когда Сильвестр и прочие остановили взоры на
княжне Вороновой. Но медведь искалечил избранницу, и
все пропало: Анастасию назвал сам Иван.
Ах, если бы он мог помешать этому! Но... Князь Т 5!ж ко вздохнул, качая головой. Кто же мог знать, ^гго царь
сам пойдет ночью в палаты, где спали девицы, и оставит
ей, Анастасии, перстень на подушке? Андрей еще над­
еялся, что из-за случившегося несчастья с ростовской
княжной весь ритуал избрания отложат. Но царь так за­
хотел — и теперь женится на той, о которой мечтал его
друг.
Но сейчас его сердечные муки должны забыться: он
должен вернуть Анастасию. Он пылко молился перед
тем в соборе за ее спасение.
82

— Оседлай самого быстрого моего коня, ‫ ־־־־‬велел Ан­
дрей слуге, подавшем ему высокую меховую шапку. Тот
снова выбежал из палат, а сам князь осмотрел свою саб­
лю, ломая голову, где же могла быть Анастасия. «Только
бы...♦ — у него перехватило дыхание, — «только бы эти
мерзавцы оставили ее живой♦. Но тут же Андрей стал ко­
рить себя за такие мысли. «Я не должен так думать. И
что бы ни случилось, я найду ее♦.
Курбский пристегнул са&лю и поспешно вышел.

Анастасия с отвращением смотрела на содержимое
миски, которую ей принесли. Гарун, поставив перед ней
миску, смотрел, станет ли она есть. -‫ ־־‬Ешь, ешь, — зау­
лыбался он, — тебе станет легче. - ‫ ־‬Еще он принес ей ка­
кую-то одежду вместо ее, разорванной им же самим.
Анастасия насторожилась: почему же они хотят, чтобы
она подкрепилась, если собираются убить ее? И зачем
эта одежда? И тут Анастасия поняла: похитители под­
держивают ее силы для человека, имя которого она слы­
шала уже не раз — Кассара!
«И все же мне надо поесть♦, — уговаривала себя де­
вушка. «Уже целый день я голодна. Мне нужно сберечь
силы, если...♦ Она вздохнула: что если? Если ей удастся
бежать? Если за ней приедет Иван? Но здесь ее стерегут
неустанно, и убежать нельзя. А Иван... Да как же он узна­
ет, где искать ее? Иван — она была уверена в этом —
счел ее исчезновение ее собственным решением.
Что если он не простит ей этого и другая девушка за­
менит ее, как она заменила ему Ирину?
«Нет, я не смею так о нем думать♦, — рассердилась на
себя Анастасия. «Я должна уповать на Ивана, а если не
на Ивана, то на Господа — уж он-то защитит меня. Он
уже защитил меня от этого ужасного Гаруна♦. Анастасия
решительно взяла ложку и, сморпщвшись от непривыч­
ного вкуса незнакомой пищи, зачерпнула еще горячей
похлебки. «Пока живешь, надо надеяться♦.
Едва она закончила есть, как послышались тяжелые
шаги. Полог распахнулся, и она, к своему ужасу, увидела
своего гигантского стража, который, приблизившись,
сгреб ее огромными р>'чищами и вынес из шатра, Ана­
стасия была так напугана, что даже не стала сопротив­
ляться, только зажмурила глаза. Услышав несколько пег‘‫־‬учих женск1!х голосов, девушка осмелилась посмотреть,
83

где она. В точно таком же шатре полукругом сидели на
корточках женщины, закрытые паранджой.
— Быстро намажьте ей лицо! — крикнул им мужчина, толкнув ее к ним. Одна из женащн зачерпнула какой‫־‬
то темной жижи и пальцами размазала по лицу Анастасии. Мужчина все время наблюдал. — Вот так лучше, те‫־‬
перь никто ее не узнает, — довольно ухмылялся он и,
сжав ей плечо, угрожающе сказал: — Слушай меня, де‫־‬
вушка. Несколько русских воинов едут сюда. Если они
войдут в шатер, ты не должна даже глаз поднимать. Если
ты сделаешь, как я сказал, то мы отпустим тебя, когда
станем уходить в Казань. Но если ты издашь хоть один
звук — я велю поджечь твой дом в Белом Городе. Ты по‫־‬
няла меня?
Ошеломленная, Анастасия кивнула. Да и что она
могла сказать? Она только надеялась, что он не сумеет
осуществить свою угрозу — ведь придут же стр>ельцы и,
конечно, убьют его. А что если он прикажет кому‫־‬то в
Москве сделать это? И почему он сказал, что отпустит
ее? Верить ли ему? Может, он думает,‫ סיסי‬избежит нака‫־‬
зания, если уйдет к Казани, что там царская рука не до‫־‬
станет его?
Вскоре послышались конское ржание, грубые окрики,
вопли женщин. Анастасия поняла, что это прискакали
стрельцы. Сердце ее забилось ожиданием. Один стрелец
заглянул в шатер. Татарин засуетился, закланялся, стал
объяснять, что это гарем их князя. Стрелец взглянул на
закрытые лица женщин. Анастасия впилась умоляющи‫־‬
ми глазами в русского воина. Но тот лишь равнодушно
скользнул взглядом по Анастасии и вышел. И тут только
она узнала его! Высокий статный воин был князь Андрей Курбский!
Он не узнал ее... Девушка в смятении прислушива‫־‬
лась к звукам, доносившимся снаружи: было похоже, что
всадники удалились. Значит, они так ничего и не запо‫־‬
дозрили!
Через некоторое время Анастасию привели обратно в
ее шатер и умыли лицо холодной водой. Она, не зная,
что и думать, присела на свое ложе из листьев. Когда же
ее отпустят? Видно, придется переночевать. солн!;е уже
садится, а татары не собираются трогачъся с места. Все
равно, сама она не хозяйка себе 3 этой деревне. Может
заснуть и хоть немного забыться?..
Анастасия не помнила, заснула она или нет, но внезапно открыла глаза, потому что почувствовала, что Н‘‫״‬
84

одна в шатре. Кто-то стоял у ее изголовья, пристально
разглядывая. Это был высокий мужчина с крупными
чертами красивого лица. Когда глаза их встретились, он
улыбнулся, и ее пронзила мысль, что она уже видела
этого человека. Но когда, где? Это был татарин, но на
нем была шапка с меховым околышем из чернобурой
лисицы и черным верхом, какие носили московские боя­
ре, и дорогая епанча. Анастасия рывком приподнялась
на лежанке, одернув на себе длинную рубашку. — Кто
ты? — стараясь скрыть испуг, спросила она. Снова ей
показались знакомыми эти глаза с завораживающим
взглядом, эти широкие плечи... — Князь Хадад?!
Мужчина обнажил в улыбке ровный ряд белых зу­
бов. — А, ты запомнила меня, — голос его был низок, пе­
рекатист.
— Что ты делаешь здесь, в этой деревне? Ты же... —
Внезапно она догадалась: ну, конечно же, он спасет ее!
Ведь он князь, ему стоит только повелеть... Сердце ее за­
билось еще быстрее. — А мой дядя знает, где я?
Хадад покачал головой и, наклонившись, осторожно
коснулся ее руки. От этого прикосновения она сразу ус­
покоилась. Конечно же, ему можно верить. — Нет, де­
вушка, он не знает, — он присел на край лежанки. — И я
не князь Хадад.
Анастасию бросило в жар. Она отдернула руку. — Но
кто же ты тогда?
— Я Кассар Гитарай, тайный и страстный поклонник
твоей несравненной красоты. — Он наклонился к ней и по­
целовал ее; губы его были мягкими, но настойчивыми.
Она удивленно отстранилась, стараясь оттолкнуть
его: — Не надо... Что ты говоришь! Ты же приехал к мо­
ему дяде и сказал, что...
— Все это была ложь. Мне было нужно, чтобы твой
дядя не поехал с тобой, так было нужно нам.
— Так ты все это время знал правду?.. — Глаза Ана­
стасии расширились от ужаса и отчаяния.
— Да. Я и подстроил все сам. Я только не знал одно­
го... — он нежно провел большой ладонью по ее щеке, —
что я полюблю тебя.
Анастасия отбросила его руку: — Не смей меня тро­
гать!
— Послушай, красавица, укроти свой нрав — твоя
жизнь у меня в руках. Смирись, будь послушна, и я
позабочусь о тебе.
— Твои братья сказали, что отпустят меня...
85

Кассар рассмеялся. — И ты поверила, Анастасия Ро­
мановна? Неужто ты думаешь, что царь не отомстит
нам, даже если мы уйдем в Казань? Достаточно тебе ска­
зать ему слово — и не сносить нам головы.
— Но если я не скажу ему? — умоляюще, беспомощ­
но пролепетала Анастасия.
Кассар покачал головой: •— Мы оставим тебя в жи­
вых, если ты станешь моей женой. Я ведь не бедняк,
Анастасия, я торгую персидскими коврами, атласом,
бархатом, парчой. Я одену тебя не хуже боярыни, подарю
тебе жемчуга, золотые монисты, браслеты.
Анастасия закрыла лицо руками. Как она так обма­
нулась, как могла поверить, что ее отпустят? — Я ни­
когда не стану твоей женой, — сквозь еле сдерживае­
мые слезы она посмотрела на него, стараясь оставать­
ся гордой.
Глаза его потемнели, лоб нахмурился. Кассар Гитарай скин>^л шапку и епанчу прямо на земляной пол. —
Одумайся, девушка — кому отказываешь? Захочешь —
будешь моей царицей, а нет — умрешь от моей руки, но
не достанешься Ивану!
Ей захотелось броситься перед ним на колени, про­
си ть, умолять, чтобы отпустил — она ведь так молода, ее
любит русский царь! Как дико, что придется расстаться
со своим счастьем в этом мрачном шазре, среди чу­
жих —‫ ־‬от руки этого безумца! Но Анастасия понимала,
что ее слезы только разъярят его еще больше. Мыслен­
но она прощалась с матерью, Иваном... — Нет, — она
не узнала своего голоса, — никогда.
Кассар взглянул на нее с такой тоской и болью, что
девушка на миг замерла: вдруг он сжалится над ней?.. Но
вслед за этим проблеском надежды лицо ее исказил
ужас: Кассар выхватил нож и...
Прежде, чем она успела прошептать имя Господа, за­
крыв глаза, чтобы не видеть, как опустится эта рука, по­
слышался шум, хрип и что-то тяжелое упало ей на коле­
ни. Анастасия потеряла сознание.
...Она очнулась от прикосновения чьей-то руки. От­
крыв глаза, не понимая ничего, первое, что она увидела,
было неподвижное тело Кассара, лежащее на ее коленях.
Из глубокой раны на шее текла темная кровь. От омерзе­
ния и ужаса она стала отпихивать тело, давившее на но­
ги, пачкаясь в крови. И гут же другая рука, схватив мерт­
вого Кассара за ворот, сбросила его на пол. Анастасия
86

подняла голову и вскрикнула: ее избавителем был...
Иван!
Она не могла вымолвить ни слова. От пережитого
за эти долгие часы, показавшиеся ей вечностью, де­
вушка не могла ни горевать, ни радоваться ‫ “־־‬ей слов­
но вытоптали душу, высушили слезы, и теперь она
только смотрела на взволнованного Ивана, не в силах
пошевелиться.
Вдруг в шатер вошло пятеро стрельцов и, увидев ца­
ря, застыли. — Я нашел ее, вы идите и найдите тех, дру­
гих! ~ велел он. — Но не убивайте — они нужны мне
живьем! — Стрельцы бросились вон, а царь упал на ко­
лени перед Анастасией, слезы стояли в его черных гла­
зах: — Настя! Жива?.. — он взял ее руки в свои, сжал их
так, что ей стало больно. Но и эту боль она встре­
тила с радостью — какое счастье снова быть рядом с
ним! Видеть, как глаза его полны боли и люб­
в и — к ней!
— Да, да, да! — Анастасия обрела, наконец, дар речи.
Слезы брызнули из глаз, но губы улыбались.
— Я мог не успеть. Господи! Но обещаю тебе — я уз­
наю все и тогда... — даже в полутемном шатре она уви­
дела, как угрожающе засверкали его глаза, — тогда нико­
му не уйти от моей руки!
— Но зачем они сделали это, Иван? Чего хотели?
Она понимала, что не вовремя спрашивает, но была
настолько разбита и потрясена, что едва ли рассудок был
еще в согласии со словами.
— Я узнаю про то немедля, как вернемся. А теперь...
Он не успел досказать, как снаружи раздались душе­
раздирающие вопли женщин, крики и плач детей.
Иван вскочил и скорым шагом вышел вон.
Анастасия мигом завернулась в подобранную с пола
шубу и все еще дрожащими пальцами заплела растре­
панные волосы в косу.
Тут вернулся Иван. — Что там за крики? — спросила
она. Но он не ответил, а подошел ближе и твердым голо­
сом сказал: — Едем в Москву — скоро наша свадьба.
У Анастасии подкосились колени, и она присела на
лежанку. — Ты... ты, государь, все еще хочешь взять меня
в жены? — голос ее пресекся. — После всего... этого? —
Ей казалось, что уже никогда ей не стать достойной его
любви. Принесет ли она ему счастье, если еще до свадь­
бы уже так опечалила его?
87

Иван снова взял ее руки в свои. — Никогда прежде я
не любил так, как сейчас. Я буду тебя защищать. Клянусь
тебе самым дорогим мне —‫ ־‬моей покойной матерью.

Маленькая темная лошадка с трудом передвигалась
через поваленные деревья, запорошенные снегом, кото­
рые то и дело попадались на обледенелой дороге в сторо­
ну от Москвы. Всадник, закутанный в длинную шубу так,
что было не видно даже его лица, судорожно цеплялся за
поводья и шею животного и прерывисто дышал, выпу­
ская облачка пара. «Еще немного, уже почти все», — бор­
мотал всадник не то себе, не то лошади — никого не бы­
ло видно кругом.
И вдруг чуткое ухо его уловило неясные звуки где-то
далеко позади — похоже было на человеческие голоса.
— Ну, ну! Иди же скорей! — стал подгонять человек
свою замерзшую усталую лошадку, когда стал различим
приближающийся стук копыт. Но было уже поздно: два
рослых жеребца, вороной и чалый, с всадниками оттес­
нили лошадку на край дороги и совсем перегородили
путь.
‫ —־‬Кто это еще? — крикнул один из всадников, ука­
зывая другому вытянутой рукой в рукавице. —‫ ־‬А ну, ты!
Слезай-ка с коня! Кто бы ты ни был - ‫ ־‬покажись!
Но всадник оставался сидеть неподвижно, безмолвно.
На него нетерпеливо смотрели черные властные глаза.
Всадник сбросил с головы шапку: на царя Ивана с вызо­
вом смотрела Тамара Гитарай.

Глава 10

настасия проснулась от звона цер­
ковных колоколов. Они звонили,
оповещая Москву, что сегодня
царь венчается, и в России поя­
вится молодая красивая царица.
Она сидела на кровати и прислушивалась, сердце ее сту­
чало, осознавая, что пришел ее звездный час. Она оста­
лась жива и была в безопасности в Кремлевском дворце,
и Иван выбрал ее и скоро сделает своей женой.
Она сидела и осматривалась, пораженная роскошью
палат, которые она занимала с тех пор, как была приве­
зена из татарского лагеря три недели назад. Иван не раз­
решил ей возвратиться в свой дом в Белом Городе.
Хотя все, обвиняемые в похищении, были жестоко
наказаны, он не мог обегцать ей полную безопасность.
Он поселил ее в палатах, где когда-то жила его мать, и
повелел стрельцам день и ночь охранять ее.
Но если Анастасия жила как бы в заточении, то это
была золотая клетка. Ее палаты были богато убраны, что
ни день ей подносили от царя в доказательство его люб­
ви драгоценные камни и меха.
Две женщины, бывшие ранее в услужении у Елены
Глинской, были приставлены к ней. К ней допускали ее
мать. Частенько навещал и Иван, нежно глядя своими
черными глазами и шепча слова любви.
Она кликнула свою мамку Марфу и попросила по­
есть. Набросив на себя шаль, лежавшую на лавке, поспе­
89

шила к окну. Снег, выпавший ночью, придавал Собор­
ной площади сказочный вид. Белокаменный Успенский
собор сверкал на утреннем солнце точно так, подумалось
Анастасии с радостью, как в то первое утро, когда она
столкнулась на площади с Иваном, горячившим бешено
скачущего жеребца.
‫ ־־‬Доброе утро, государыня.
Анастасия повернулась к мамке, входящей с огром­
ным подносом еды.
— Доброе утро, Марфа, хороший день сегодня.
Мамка улыбнулась: — Да, славный день для свадь­
бы. — Она поставила поднос на угол резного стола. Ана­
стасия придвинулась ближе и осмотрела на подносе
вкусную еду: черную икру, сваренные без скорлупы яйца,
ломтики селедки и печеного картофеля, зажаренного фа­
зана, вдохнула аромат ягодного напитка, налитого Мар­
фой в высокий серебряный кувшин.
‫—־‬М-м, — пробормотала она одобрительно, — кажет­
ся, это очень вкусно.
— Поешь, государыня, посытнее, день сегодня будет
длинный.
— Да, Марфа.
Она села за стол, но совсем разволновалась и едва за­
ставила себя поесть.
Приехала ее матушка со множеством родни и стали
готовиться к свадьбе.

Иван соскочил с коня на кромке берега и приблизил­
ся к догоравшему костру, который еще светился красны­
ми углями.
Над костром слуги устанавливали вертел, совсем та­
кой, как для зажарки мяса. Они стояли на снегу, обогре­
вая руки над костром, переминаясь с ноги на ногу.
— Огонь готов? — спросил Иван. Лицо его застыло,
как маска.
— Да, государь, — ответил главный царский палач.
Валериан Данилович, встав перед ним и обнажив голову.
‫ ־־‬Хорошо ли разжегся огонь для зажаривания мяса?
-Д а.
— Приведите заключенных.
Двое оставшихся в живых братьев Гитарай ‫ ־־־‬Бадар
и Гарун были подведены к нему и стояли со связан­
ными руками.
90

— Вы братья Гитарай? -‫ ־־‬густые брови Ивана сдви­
нулись, как только он обратился к ним.
— Но ты же знаешь нас! — поспешно ответил Бадар, - ‫ ־־‬мы братья Тамары.
Хотя его сердце застучало, он заговорил об отноше­
ниях царя с их сестрой с надеждой избежать наказания.
— Я знать не хочу тебя, собака! — взревел Иван в от­
вет, взмахивая хлыстом и ударяя им по красивом лицу.
— Попцщи, государь, — закричал Бадар, по лицу ко­
торого катились грязные слезы. — Мы не хотели причи­
нять царице зла.
— Я знаю, чего вы хотели. — Царская плетка снова
взвилась и обрушалась на ухо Гаруна, тот вскрикнул от
дикой боли.
—‫ ־‬Вы замыслили заговор против царя и престола. —
Он сделал шаг вперед и приблизил свое лицо к Бадару: — Скажи мне, Бадар Гитарай, вы правда думали, что,
похитив мою невесту, смогли бы посадить сестру на
трон?
Бадар упал к его ногам: — Сестра не замешана в
этом. Где бы она ни была, ты должен освободить ее. Она
не виновата. Клян>хь!
Иван пнул сапогом в лицо татарину, кровь хлынула
на снег и испачкала царские одежды.
— Так же, как ваш брат Кассар был совсем не вино­
ват, задумав изнасиловать цари!^? ~ В какой-то мо­
мент Иван пожалел, что убил старшего брата в шатре в
тот день. Он заслужил того, чтобы его пытали здесь, чтоб
он мечтал о смерти как избавлении от мучений.
— Государь, она всего лишь женщина. Она не может
ведать о !решных мыслях мужчин. — Бадар ползал на
коленях по снегу, ~ отпусти ее, государь. Она не заслу­
жила твоего гнева.
‫ ־־־־‬Почему ты думаешь, что она все еще жива? Поче­
му ты думаешь, что я не разрезал ее на куски и не скор­
мил свиньям?
Иван рассмеялся грубым жестоким смехом: — Хоро­
шая еда получилась бы из нее...
Он бросил взгляд на Бадара, который взирал на него
с ужасом.
— Признайся, что виноват! ~ закричал Иван.
Он повернулся к Гаруну, который держался рукой за
свое рассеченное ухо и тихо скулил.
— Не виноват я, государь, — настаивал Гарун. — Наш
брат Кассар бьы обвинен. Он один замышлял злодейст­
во. Один! Один!
91

— Взять его! — закричал он стражникам, — покажите
ему, что он получит за свою ложь. — Тотчас же два здо­
ровенных мужика склонились над Гаруном и схватили
его за руки. Валериан ступил вперед и сорвал с него
одежду.
— Нет! — закричал Гарун, когда мороз охватил его
тело, — я замерзну насмерть. Будь милостив! Пощади.
— Тебе скоро будет очень жарко, — мстительно ух­
мыльнулся Валериан. Он подозвал своих помощников,
которые схватили его и поволокли к костру. Они подве­
сили его на вертел так, словно он был зверем.
— А-а-а-а! — крик Гаруна прозвучал в воздухе. Он
попытался встать и оторваться от вертела, но только
получил новый удар хлыстом, это вызвало новый при­
ступ агонии.
Иван холодно взирал на него. — Осторожно, он не
должен потерять сознание.
— Как пожелаешь, государь, — сказал Валериан. Иван
подал знак своему помощнику прекратить истязание и
снять его с вертела.
— Этой свинье нужно помыться, — сказал им Иван.
Он повернулся к реке, которая была в двух шагах от
них, — это вернет ему дар речи.
Мужики потащили Гаруна к реке и окунули его в ле­
дяную воду.
Только еще один крик сорвался с губ этого человека.
На короткое время он вынырнул и затем исчез в бездне
реки.
Иван двинулся к Бадару. Второй брат Гитарай лежал
неподвижно в снегу.
— Похоже, он мертв, государь, ‫ ־־־‬заметил Валериан.
Он ткнул сапогом в грудь лежащего человека.
— Проклятие! Какого дьявола ты дал ему умереть, не
помучив его? — Иван в гневе повернулся к палачу.
— Государь, мы были так заняты с другим, — губы
Валериана нервно подергивались. — Бросить его в реку?
— Нет. Повесить его на вертел. Хочу видеть его горяпщм.
Двое сняли с него одежду. Брат Тамары был сложен,
как бог: у него были широкие плечи, его торс имел хоро­
шо развитые мышцы, его ноги были мускулисты и пре­
красной формы.
— Жаль, что его намерения были дурны, — прогово­
рил Иван. — Он был бы превосходным стрельцом.
92

Но в то время, как мужики начали поднимать его,
Бадар неожиданно вернулся к жизни, прося пощады в
ожидании новых пыток. — Только не на огонь, государь,
умоляю! — кричал он диким голосом, ‫ ־־־־‬бросьте меня в
воду! Мне лучше утонуть.
Так! Ты претворялся мертвым! — крикнул Иван.
Его губы исказила улыбка удовлетворения.
Все равно
тебе не избежать наказания. — Пытка продолжалась...
Удовлетворившись тем, что Анастасия была отмщена,
Иван тронул коня и кликнул охранников. — Я должен
ехать. Поддерживайте о!'онь для приготовления свадеб­
ного яства.
В подвале непри.метного дома в Белом Городе ново­
обращенная преклонила колени перед перевернутым
крестом. Она была одета в черную сатиновую накидкл‫׳‬,
рыжие волосы спускались на плечи, как языки пламени.
-‫־־‬Ты обещаешь любить Его к служить Ему до конца
своих дней? — спросил худой старый священник.
— Да, — ответила она, часто дыша. Ее прекрасное ли
цо выдавало всю глубину чувств, ее светлые зеленые гла­
за смотрели с обожанием. — Обещаю.
Священник опустил два перстня в чащу с красным
вином и смочил их. Он очертил красную звезду на ее
лбу: — Я благословляю тебя кровью. — Сатана принима­
ет тебя в свои объятия.
Новообращенная улыбнулась.
—‫ ־‬Я буду совершать только дьявольские дела и ника­
ких других, — сказала она тихо.
Она взяла чашу из рук священника и спокойно вы­
пила содержимое.
— Мы едины, — сказала она с удовлетворением, когда
передавала чашу назад, — я антихрист.
Оставаясь невидимым другими, Михаил Глинский
прикрыл глаза. Он не предполагал в девушке такой по­
корности. Он повернулся к своей матери, которая вместе
с его братом Юрием, стояла рядом и спросил тихим ше­
потом: — Почему должна она принять нас с открытым
сердцем?
— Она одна из тех, кто мыслит, как мы, — прошепта­
ла в ответ Анна Глинская. — Княжна Василиса Скурлатова послужит нам во спасение.
В соборе было духпно от густого запаха горящего ла­
дана. Сотни мерцающих свечей отбрасывали тени на по­
золоту настенных икон.
93

Анастасия и Иван стояли на коленях перед Митропо­
литом, держась за руки и опустив глаза. Ивану поднесли
для поцелуя тяжелую корону, украшенную драгоценны­
ми камнями, и возложили на голову.
♦Не привиделось ли мне это во сне?♦ — спрашивала
себя Анастасия, когда к ее лицу поднесли ее корону, тоже
тяжелую от драгоценных камней. Она приложилась к
ней г^ а м и , затаив дыхание. Все это обессилило ее, но
она знала что вскоре станет женой Ивана, царицей Руси,
и это придало ей силы.
Она нежно, с любовью сжала руку Ивана, это ее успо­
коило. Она взглянула на него, он повернул голову, понял
ее и улыбнулся. Сердце Анастасии блаженно забилось —
он был ее, действительно ее.
Когда они вышли из собора, сотни нипщх потяну­
лись к ним, прося милостыни.
♦За что бог послал мне такое счастье, когда кругом
столько босых и нищих?♦ — подумала она, когда Иван
вел ее за руку сквозь толпу, бросающую зерно в Крем­
левские палаты.
В трапезной все было приготовлено к свадебному
пиру.
Анастасия застыла на мгновение, ослепленная цар­
ской роскошью убранства, блеском золота и драгоценно­
стей одежд бояр. Она выглядела почти незаметной в сво­
ем шелковом подвенечном летнике, расшитом по вороту
тремя нитками алмазов, с надетой на голову небольшой
алмазной короной.
— Что, родная? — спросил Иван, заметив ее заме­
шательство.
— Я... все это так величественно. Я никогда не видела
так много богатства.
— Ты будешь всю жизнь жить в этом богатстве, —
молвил Иван с нежной улыбкой. — Не забывай, отныне
ты царица.
Анастасия затаила дыхание, как бы пытаясь остано­
вить время, всем сердцем понять слова царя, и счастли­
во улыбнулась.
Иван повел ее к почетным местам во главе одного из
длинных столов. Столы ломились от разных яств из мя­
са, рыбы и птицы, разложенной на золотых блюдах.
Когда был произнесен тост и выпито красное вино,
бокалы были брошены оземь. Анастасия откинулась на
спинку кресла и после того, как звон ударяющихся бока­
лов разнесся по всей зале, залилась смехом.
94

Когда все расселись, слуги, одетые в одинаковые
одежды, начали обносить гостей кушаньями.
Увидев лебедя в полном оперении в гнезде, которое
лежало на подносе, Анастасия замерла в изумлении. - ‫־‬
Не знаю даже с чего и начать, — шепнула она Ивану. —
Все так вкусно.
Как только перед гостями появлялось ногое блюдо,
они наполняли кубки и осушали их.
— Они не подадут все первому царю? —спросила
Анастасия и в ее голосе появилась нотка недовольства.
Действительно, порядок церемонии явно не соблюдался.
— Вот наше кушанье, — отвечал Иван. С чувством об­
легчения Анастасия ждала, когда, наконец, перед ней по­
ставят золотое блюдо. Но когда это произошло, она была
изумлена. На блюде был всего лишь костлявый кусок
жареного цыпленка.
— Иван! Посмотри, что они мне принесли. — Но ее
глаза расширились, когда она увидела, что было на блю­
де царя. Там тоже лежал какой-то маленький кусочек. —
Они что, думают, мы слишком возбуждены, чтобы
есть? — спросила Анастасия. ~ Скажи им, чтобы сию
минуту принесли гуся.
Посмотрев на нее, царь рассмеялся. — Боюсь, тебе
придется подождать. Этот кусок цыпленка сигнал того,
что нам пора удалиться.
‫—־‬Что? Удалиться? До того, как мы поедим?
Анастасия вспомнила завтрак, что был уже давно, и
пожалела, что не послушалась совета Марфы. Ее желудок
был пуст.
-‫ ־־‬У нас будет свой обед, ‫—־‬прошептал Иван, сжимая
ее руку и увлекая за собой. — А сейчас идем. У нас есть
кое-что другое, о чем надо подумать. — Анастасия взгля­
нула на него и поймала его взгляд, полный нетерпения.
Сердце выскакивало из груди. Приближался момент, о
котором она не переставала думать с того времени, как
Иван надел ей на палец перстень. Но так скоро! Она над­
еялась, что будет свадебный пир, она ожидала, что слегка
опьянеет от вина и веселья. Она хотела расслабиться, а
не чувствовать себя, как сейчас, комком нервов.
— Наш обед будет похож на этот? — робко спро­
сила она.
— Не совсем, —‫ ־‬спокойно ответил Иван. —‫ ־‬Он будет
лучше. — Он положил руку ей на талию и притянул
к себе.
95

Наблюдая за ними и улавливая обрывки фраз, Анд­
рей Курбский помрачнел. В конце концов, Анастасия бы­
ла здесь, — живая, окруженная почестями, счастливая.
Она с трудом избежала страшной участи, уготованной ей
братьями Гитарай. Если бы Иван и стрельцы не появи­
лись в татарском лагере, когда они... Андрею было тяже­
ло вспоминать все, что случилось там. И он так беспомо­
щен, чтобы действовать сейчас! Как часто он сожалел,
что не смог тогда вызволить ее из того гнусного места.
Но тогда было слишком рано. По сравнению с войском
царя он был слаб. Попытаться предпринять что-либо
тогда, означало для них обоих верную смерть.
Андрей подумал, как бы удивился царь, если бы уз­
нал, как он завидует ему из-за этой женщины. Одетая в
свадебное платье, с карими глазами, светившимися сча­
стьем, Анастасия была пре!фасна как никогда. Наша друж­
ба закончилась бы в ту же секунду, если бы он смог узнать
мои мысли, решил Андрей. Превозмогая чувство боли и
желая выбросить все из головы, он принялся за еду.
«Я слишком расчувствовался», — подумал он и обра­
тился к гостям: — Пора идти в свадебную опочивальню.
С криками одобрения гости повалили за Андреем;
кто-то тащил огромный свадебный пирог, другие несли
зажженные свечи. Все это сопровождалось непристойны­
ми шутками, заставлявшими невесту краснеть. Дверь
свадебных покоев была завеотена дорогими коврами.
Вокруг огромной кровати стояли бочонки с пшеницей,
рожью, ячменем и овсом.
Что это на полу? — удивилась Анастасия. — Это
спальня или амбар?
‫ ־־־‬Это плоды земли, они должны пробудить нашу
плодовитость, — ответил Иван, весело усмехаясь.
Анастасии было совестно стоять здесь, перед брач­
ным ложем в окружении хохочущих бояр. Ей хотелось
остаться наедине с царем. Но народу в спальне прибав­
лялось. Она увидела матушку, ее окружили женщины.
— Иди, — ободряюще сказал Иван, — мать поможет
тебе приготовиться и скоро мы останемся одни. — Он
проводил ее взглядом.
Мария обняла и расцеловала дочь: — Ты удостоилась
сегодня великой чести. Твой отец был бы горд за тебя, —
сказала она с любящей улыбкой.
— Я боюсь, мама, — сказала Анастасия.
—‫ ־‬Скоро ко всему привыкнешь, — сказала Мария.
96

Она взяла шелковую рубашку для брачной ночи из
рук тетки Катерины и поторопила Анастасию: ‫ ־־־־‬Мы по­
можем тебе одется.
Анастасия воскликнула: — Не перед всеми же, ма­
тушка, — и посмотрела в сторону Ивана, окруженного
друзьями и родственниками.
—> Доченька, таков обычай: мы должны подготовить
тебя к брачной ночи; повернись, чтобы Катерина сняла с
тебя подвенечный наряд, — в голосе Марии послыша­
лись властные нотки.
Анастасия покорно повернулась и почувствовала, как
пальцы тетушки расстегивали пуговицы, и стояла пря­
мо, пока подвенечный летник не заскользил по ее
плечам.
— Я не могу стоять в рубашке перед мужчинами, —
зашептала Анастасия, когда ее платье упало на пол. Жен­
щины сомкнулись вокруг нее, чтобы защитить от не­
скромных взглядов.
С помощью Катерины облик Анастасии совершенно
преобразился. Матушка распустила ей волосы, которые
так старательно укладывала перед венчанием. — Быстрее,
Катерина, гребень! — командовала мать.
— Теперь ты готова, — Мария отступила назад, раз­
глядывая дочь. Чувство восхищения перемежались у нее
с печалью: неужели это ее дитя, ее Анастасия, которой
нет еще шестнадцати лет, и это ее они только что одели
для брачной ночи? Да еще с царем Руси? Это был вели­
кий и, возможно, опасный шаг. Она уже не сможет так
опекать свою дочь в ее новой, блестящей жизни. Она вы­
прямилась и нашла глазами своего деверя, который сто­
ял в кругу мужчин, окружавших царя. Григорий понял ее
взгляд и стал раздвигать толпу: — Дорогу невесте! Доро­
гу царице всея Руси!
Все обратили взоры к царю и царице. Иван, одетый в
дорогой свадебный наряд, выглядел молодо и влюблен­
но. Анастасия была в длинной, до пола, шелковой ру­
башке, ее темные волосы были распущены по плечам и
спине. Глаза у обоих были закрыты.
Андрей затаил дыхание. Это был слишком интимный
момент для посторонних. А Анастасия дрожала и испы­
тывала неведомые ей дотоле чувства.
— Пойдемте, — сказал он гостям, стоящим позади, —
давайте продолжим нашу трапезу. — Он двинулся к ог­
ромной позолоченной двери.
— Да, ‫ ־־־‬закричал, соглашаясь, Григорий ЗахарьинКошкин. — Давайте оставим молодых в покое! — И он
4

139

97

повлек всех к выходу. Сам несколько задержался, обра­
тясь к молодым: — Государь, я желаю тебе столько де­
тей, сколько зерен в мешке. — Остальные присоедини­
лись к пожеланиям словами одобрения. Но Иван и Ана­
стасия, казалось, ничего не слышали. Григорий быстро
вышел, затворив за собой дверь.
Иван посмотрел на Анастасию. Она была похожа на
пташку, которая вдруг испугалась и не знала, оставаться
ей или улетать.
Тебе хорошо? — мягко спросил он. Она кивну­
ла. — Дай мне руку. — Медленно она подняла свою ма­
ленькую белую ручку и сделала несколько шагов к нему.
Она не сводила с него своих огромных глаз.
Он спросил: — Ты боишься?
— Чуть-чуть.
Она почувствовала его руку совсем рядом со своей и
успокоилась.
Иван улыбнулся и попытался сказать что-нибудь,
чтобы преодолеть ее смущение. Он зачерпнул горсть зе­
рен и поднес к ней: — Нелепый обычай?
— Может, не такой уж нелепый, ‫—־‬сказала Анастасия.
— Ты суеверна? — спросил Иван, мерцая глазами. —
Ты веришь в бабушкины сказки?
— Нет, но это же обычай.
Иван посмотрел на нее: она не боялась говорить то,
что думает. Эта черта поразила Ивана еще при первой их
встрече.
— Наверное, так, — с о г л а с и л с я ; он, улыбнувшись. —
Да, вот повторим этот обычай снова. — Он положил руки
ей на плечи и притянул к себе.
Анастасия закрыла глаза, когда ее коснулись его гу­
бы. Поцелуй был горячий и уверенный. Она обняла его
за шею, прилаживаясь к высокому худому телу. Поцелуй
был все более настойчивым, она почувствовала его язык,
который разжал ей губы. Мелкая дрожь возбуждения
пробежала по телу.
Она чувствовала его сильное объятие, чувствовала,
как его рука скользнула вниз по спине. Все ее тело затре­
петало. Ей захотелось, чтобы на ней не было шелковой
рубашки, которая мешала ей чувствовать его горячие ру­
ки на своем теле.
Должно быть, я бесстыдна, подумала она. Мне нра­
вится то, что он делает со мной! Она почувствовала, как
он приподнял ее, понес и опустил на постель. Губы Ивана
оставались с ней, он покрывал поцелуями ее глаза и щеки.
98

— Ты так хороша, — прошептал он, поглаживая ее
волосы, и на ощупь стал снимать с нее рубашку, — я так
люблю тебя!
— Я тебя люблю, — сказала Анастасия с придыханием. Она не могла насытиться его поцелуями, его близо­
стью, всем существом своим откликаясь на его ласки.
Он снял с нее одежду. Ее тело было прекрасно. Ее розо­
вые соски, покрытое нежным пушком лоно будили в нем
неистовое желание. Но вдруг он с силой оттолкнул ее и
его лицо исказилось.
— Иван, что такое? Что-нибудь не так?
Она застьщилась своей наготы и скользнула под по­
крывало. Протянула к нему руки, но он одвинулся от нее.
— Иван, скажи мне! — ее огромные глаза наполни­
лись слезами.
— Ничего, — сказал он, — хочу испить вина. — Он
поднес к губам чарку и наполовину осушил ее.
Анастасия взглянула на него: — Я сделала что-то не
так? Я разгневала тебя?
— Нет. — Он допил вино.
— Но ты расстроен. Скажи мне, что с тобой?
Он чувствовал слабость, в нем все перевернулось. Как
он мог бы объяснить это? Он любил ее. Она была его
Анастасией. Он выбрал ее среди других.
Даже не взглянув на нее, он пододвинул к ней поднос
с едой.
— Ты, должно быть, голодна? — предположил он. —
Поешь!
— Я не хочу есть. Я хочу быть с тобой, Иван!.. — ее го­
лос прерывался истерическими вздохами, слезы катились
по щекам. Он поднял с пола ее рубашку и подал ей: — Вот
надень. Тебе будет удобнее. — Превозмогая себя, он накло­
нился и поцеловал ее в лоб: — Увидимся завтра.
— Куда ты идешь? Иван, не покидай меня в первую
ночь!
— Анастасия... — он сделал шаг к ней, остановился и
отвернулся: — Прости меня.
И быстро вышел из опочивальни, чтобы она не виде­
ла слез, блеснувших в его глазах.
В подвале для преступников, обвиняемых в зашворе
против царя, было жарко и воняло гниющими человече­
скими телами. Стены бьши покрыты зеленой слизью,
вдоль них уверенно шмыгали крысы размером с ново­
рожденного, не чувствуя опасности от обессиленных, на­
половину мертвых узников. Тамара Гитарай лежала на
99

куче гнилой соломы, укрывшись тонким шерстяным
одеялом. Ее прекрасное лицо было грязным и нездорово
бледным, волосы спутались и посерели. ♦Он должен был
убить меня♦, — думала она. В ее черных глазах отрази­
лись все унижения и насмешки, которым она подверг­
лась с момента, как ее взяли в плен. «Я не вынесу этого,
я хочу умереть, как умерли Кассар, Бадар и Гарун».
Вспомнив епде раз, какой ужасной смертью умерли ее
братья, она почувствовала дурноту.
Бадар и Гарун были зажарены заживо и выброшены
в ледяную воду Москвы-реки. Кассару досталась более
легкая смерть ‫ ־־־‬он был убит кинжалом Ивана, с неко­
торой завистью подумала она.
♦Должно быть, это моя вина», ‫ ־־־‬подумала она. Когда
Иван выбрал в жены Анастасию, он уже был близок с
ней, Тамарой. Можно понять ее братьев, которые ото­
мстили за оскорбление сестры.
В это время, с грустью думала она, молодые одни в
спальных покоях. Свадебный пир завершался. Тамару
передернуло, когда она представила большие руки Ивана
на обнаженном теле Анастасии. Может ли русская корова
знать, как дать ему наслаждение? Сумеет ли она заста­
вить его содрогаться в исступлении и стонать от наслаж­
дения?
Ее губы искривились в иронической улыбке.
Видимо, Анастасия нужна Ивану как племенная ко­
была “ чтобы родить наследника.
Она вздохнула, дрожа от холода.
Если бы только он не увидел ее на дороге в тот день!
Это было безумие — забыть о безопасности и поки­
нуть Москву. Но, говорила она себе, она должна была по­
пытаться предостеречь Кассара. Мать сообщила ей, что
Иван послал стрельцов на поиски Анастасии. Если бы ей
удалось добраться до Кассара вовремя, ее братья были
бы живы. Русская корова умерла бы или была взята в
рабство, и она, Тамара, могла бы стать единственной
любовью Ивана.
Тут она услышала скрип открывающейся двери. Ви­
димо, это был охранник. Принес ли он еду? Или он при­
шел сказать, что пробил ее час? Она закрыла глаза и не
шевелилась, когда повернулся ключ в тяжелой железной
двери. Может быть, он подумает, что я умерла или оста­
вит меня здесь действительно умирать.
— Вставай, девушка! — крикнул он. — Иди со
мной. — Она взглянула на него загоревшимися глаза­
ми: — Куда ты берешь меня?
100

— я знаю не больше тебя. Мне приказали привести
тебя. Сейчас же.
Он схватил ее за руку и стащил с соломы. Вскрикнув
от боли, она заставила себя выпрямиться и в бешенстве
сверкнула глазами.
— Прочь руки, паршивая свинья! ‫ ־־־‬кричала она,
пытаясь освободиться.
Но охранник, крепко держа ее за талию, потанцш из
камеры через коридор, где другие заключенные плевали
в нее и тянули руки сквозь прутья, пытаясь схватить ее.
Снаружи ее передали другому охраннику, который про­
тащил ее вверх по трем пролетам ступеней. Там ее ждала
женщина. Стражник ушел, и она приказала Тамаре:
— Сними одежду. — И когда Тамара заколебалась, са­
ма сш 1ла с нее грязную юбку, пропахшую запахами под­
вальной тюрьмы.
— Теперь это, — скомандовала она, указав большой
покрасневшей рукой на Тамарину шелковую кофту. Та­
мара быстро сняла кофту, разулась. Когда она предстала
перед ней обнаженная, почувствовала, как глаза жен!цины изучают ее. В ней зародился огонек надежды. Каза­
лось невозможным, что ее станут убивать прямо здесь.
Глубоко вздохнув, она выпрямилась, расправив плечи и
гордо выпятив груди.
Она увидела короткую вспышку в глазах женщины,
которая кивнула ей головой в направлении двери.
— Баня готова, — сказала женщина. — Иди и отмой­
ся как следует.
Для чего же ее готовят? Это не могло быть казнью.
Что же тогда? Дознание? Она упала духом при мысли о
том, что ее ведут на пытку, но, вспомнив стражницу,
приободрилась.
Она долго терла свое тело, вымыла волосы. Какое
блаженство снова почувствовать себя человеком! Она не
знала, что ждет ее впереди, но, помывшись, почувствова­
ла как растет в ней сила и дух и готова была встретить
все, что ей уготовлено. Ее тело разрумянилось, черные
волосы покрывали спину блестящими мокрыми кольца­
ми. Стражница окинула ее долгим взглядом и бросила
ей тонкую белую накидку.
— Она готова? — спросил стражник, взирая на нее
так, как будто это был кусок мяса. Женщина кивну­
ла: — Да.
Он подошел к Тамаре, взял за запястье, но резкий го­
лос женщины заставил его остановиться: — Нет! Не
трогай ее. — И так как стражник удивленно повернулся к
101

женщине, она сказала просто: — Она последует за тобой
без принуждения.
Тамара благодарно улыбнулась: — Как тебя зовут?
— Пелагея.
— Я запомню это.
Ей показалось, что из бани ее привели в покои тюрем­
ного надзирателя. Мебель в доме была простая и удобная:
лавки, тяжелые столы, сундуки, потертые турецкие ковры.
Охранник опфыл дверь из гостиной в соседнюю комна­
ту. — Подожди здесь, — остановил он ее, за!фыл за ней
дверь. Она услышала его удаляюпщеся шаги.
Комната, в которой она оказалась, была опочиваль­
ней. Мерцали свечи, на стенах висели иконы, главное
место занимала кровать с пологом.
Тамара осторожно и с любопытством огляделась. По­
чему ее привели сюда? Неужто сам надзиратель тюрьмы
хотел ее любви? Она пер^ирала все это в уме. Разные
мысли о том, что ей предстоит, заставили ее сердце уча­
щенно биться. Прежде всего свобода!
Чистая одежда, чистое тело, мягкая постель. Пусть в
тюрьме, но в особых условиях. Она похолодела от звука
открывающейся двери. «Будь готова ко всему», ~ спо­
койно сказала она себе, — «ты не должна совершить
ошибки».
Она повернулась, зная, что человек, которого она
увидит, решит ее судьбу. Какой он — старый или моло­
дой, толстый или худой, добрый или жестокий? Это бы­
ло неважно.
Сначала она увидела сапоги из мягкого сафьяна, за­
тем платье из дорогого черного бархата с золотой вы­
шивкой спереди.
Посмотрев человеку прямо в лицо, она вскрикнула и
открыла от изумления рот. Его глаза беспорядочно
блуждали по ее телу; в них читалось дикое, болезненное
вожделение. Сердце ее бешено заколотилось.
— Бог мой! — Она заставила себя оставаться на мес­
те, дрожа в экстазе и слабея.
— Раздевайся! —‫ ־‬Голос Ивана был жесткий и резкий.

Глава 11

палатах Кремлевского дворца было
душно. Анастасия сидела со своим
рукоделием в руках и подолгу гля­
дела в окно в сторону Белого Горо­
да. «Шесть месяцев», — думала
она, не в силах подавить вздоха, — «уже полгода, как я
избрана Иваном и покинула дом. Шесть месяцев я живу
царицей. Не так и долго, но мне кажется, целую веч­
ность». Она снова вздохнула. С момента замужества
жизнь ее стала похожей на эту июньскую жару. Как же
тосковала она по своей девичьей волюшке в Белом Горо­
де, по долгим гуляньям в шумном городе, но милым
сердцу подругам, по задушевным беседам с матушкой!
Здесь, во дворце, она словно в заточении. «Женское мес­
то», — говорит Иван.
Конечно, он приходил к ней, милый Иван. На де­
ле,он, как судачили тут, гораздо больше проводил време­
ни с женой, чем занимался делами государственными.
Но эти толки обычно сопровождались лукавым подми­
гиванием, означаюп^им, что молодому царю более любо
продлить «медовый месяц», нежели совещаться с думой
и принимать заморских гостей. Анастасия думала, что
бы сказали эти болтуны, знай они, что царь и царица
проводят время в беседах о греческой истории. Она по­
няла, что Иван очень (^разован. Он знал несколько язы­
ков, в том числе греческий и латынь; мог свободно ци­
тировать из Библии и учений святых отцов; был очень
сведущ как в греческой, так и в римской истории, и чтил
103

любомудрие. Анастасия всеми силами старалась казаться
внимательной, когда он читал ей из книг или обсулодал ка­
кие-то иностранные дела, в которых она ничего не пони­
мала, но интуиция подчас подсказывала ей верные ответы.
С самой их первой ночи Иван не пытался больше
подступиться к ней. Хотя он и приветствовал ее всегда
нежными поцелуями и объятиями, но эти проявления
чувств наводили ее на мысль, что своим замужеством
она приобрела брата, а не с>т1руга. Страстные поцелуи,
по которым так тосковала Анастасия, оставались лишь ее
грезами. Она не познала больше того возбуждения от при­
косновения его рук к ее обнаженному телу, которое она по­
мнила с того дня, когда он покинул ее в опочивальне.
Иногда он проводил ночи в ее комнатах, но это — она уж
знала! — делалось только для того, чтобы не поползли
смачные слухи о «бесстрастной» женитьбе царя. Никто не
знал, что он в одиночестве спит в своей половине.
Сплетни о царской наложнице коснулись ухпей Ана­
стасии, но она не стала выспрашивать об этом царя. Да и
что бы она могла спросить? Когда он женился на ней,
она думала, что она любима, но теперь начала уже со­
мневаться: не взял ли он в жены первую же девушку, не
чувствуя любви... «И еще, — спрашивала себя Анаста­
сия, — ежели я выбрана только для деторождения, как же
это может быть? Как я могу понести от царя, если он да­
же не разделяет супружеское ложе?»
Она взглянула на свое рукоделие. Чудесный лен, по ко­
торому она вышивала, измялся и увлажнился от ее рук.
Рисунок не отличался совершенством, некоторые стежки
шли 1фиво, да и цвета кое-где были не те. Она состроила
гримаску ей нужно все исправить и начать сызнова.
— Что с тобой, Настя, тебе не нравится? — Анаста­
сия повернулась и взглянула в сторону, откуда прозвучал
поддразнивающий голос. Княжна Воронова, сидящая в
близ стоящем кресле, ободряюще смотрела на нее. — Я
никогда еще не видела тебя такой печальной.
Анастасия ответила с полуулыбкой: — Я не знаю, что
со мной, Ирина, — она отбросила работу в сторону и
встала, чтобы подойти к большому окну, — я ничего не
могу делать сегодня.
— Это все жара, — согласилась Ирина. — Может, ты
прикажешь принести холодной воды?
— Верно. И немного холодной птицы. ‫ —־‬Анастасия
взяла колокольчик, бросив на подругу признательный
взгляд. Единственным ее утешением сейчас было то, что
Ирина выжила после страшного а ^ а я с Медведем и ос­
талась подле нее здесь, во дворце. Как-то она проведала о
том, что Иван желал отправить ее к семье в Ростов, но
104

Анастасия проявила — и в этом многие усмотрели силу
духа — твердость. Хотя девушка была об^ображена и не
могла двигать правой ногой, ей каким-то чудом удава­
лось всегда быть веселой, и Анастасия глубоко привяза­
лась к ней. Она была островком теплоты в новом, беспо­
койном житье царицы. Анастасия дала ясно понять, что
останется с ней во дворце до конца своих дней.
Ирина сложила свое рукоделие на столик и взяла в
руки гусли. — Может поучиться музыке, пока ждем? ‫—־‬
предложила она, легко пробежавшись пальцами по стру­
нам. — Так быстрее скоротаем время.
Анастасия кивнула и взяла свой инструмент. Она еще
не очень хорошо умела играть, но Ирина была терпели­
вым учителем, к тому же она сама наслаждалась игрой и
пела веселые народные песни.
— Подожди! — воскликнула она, снова взглянув в
окно, где ее внимание привлекло что-то необьшное там
внизу, на площади. — Что-то там происходит. Люди бе­
гут... Что-то случилось.
— Наверное, поймали вора. — сказала Ирина. С тех
пор, как для неё стало невозможным гулять, она доволь­
ствовалась только наблюдениями подруги.
— Нет... Это — что-то другое. Ох, Ирина! — Анаста­
сия взволнованно задышала и стояла, как прикован­
ная, — это опять огонь!
За последние недели уже дважды огонь приближался
к Москве. Недавно упал большой колокол с колокольни
Кремля и разлетелся на куски. Кое-кто счел это несча­
стье за Божье наказание, посланное царю за его жестокое
обращение с посланниками от города Пскова, которые
жаловались ему на дурное правление наместника, князя
Турунтая-Пронского. До Анастасии дошли толки о том,
что-де Иван, взбешенный из-за того, что его прервали,
приказал облить горячим вином их головы и свечкой
поджечь им бороды. Хотя она не поверила этому, гово­
рили, будто бы только потухшая вдруг свеча спасла их от
верной смерти.
Второй огонь принес только незначительные разру­
шения, но город, построенный почти полностью из дере­
ва, был особенно уязвим, и жители пребывали в тревоге.
Ирина с трудом опустилась в кресло и смотрела со
своего места в просторной комнате. — Неужели? Это
серьезно? ~ беспокойно спросила она.
— Я вижу дым. Он очень густой... и черный. — Ана­
стасия закрыла глаза и ухватилась за тяжелое полотно
штор... — Милостивый Боже, — молила она, — не дай
случиться беде в моей семье в Белом Городе. — Кремль
казался недоступным огню, но ведь деревянные дома в
105

Белом Городе были очень сухи. В тревоге она кликнула
Марфу. Может, хоть дворня знает, что происходит.
Слуга Ивана, Борис, тихо постучал и скользнул в
комнату; пролепетал робко новости и наказ царя. — Это
на Арбате горит, — сказал он, прерывисто дыша после
быстрого бега из царской половины к царице. — Воздви­
женская церковь рухнула.
Анастасия вскрикнула. — Но нельзя ли унять пла­
мя? — она бросила на Ирину полный отчаяния взгляд.
— Пытаются, государыня, но ветер больно силен. Он
перебрасывает огонь с крыши на крышу...
— Где царь? — прервала Анастасия.
— Он готовится к переезду в Воробьеве. Вы должны
следовать туда же.
— Он боится за дворец?
Борис поспешно закивал: — Если огонь перекинется
с Арбата, ничто не поможет. Только изменение ветра!
Анастасия оживилась: — Тогда не станем терять вре­
мени. Скажи царю, что мы будем готовы немедля.
Борис повернулся и был таков, разогнав прислугу
Анастасии, собравшуюся у двери в панике, чтобы под­
слушать вести.
— Мы должны покинуть город, — сказала им Анаста­
сия, пытаясь рассеять их страхи спокойно звучаидим го­
лосом. — Возьмите только самое необходимое и спешите
в конюшни. Марфа, поди найди княжну Скурлатову и
вели ей собрать мои драгоценности и княжны Вороно­
вой. Я же поищу еще что-нибудь ценное.
Испуганные крики раздались во дворце — каждый
хотел спастись.
В возке, направляющемся в подмосковный царский
дворец, Анастасия и Ирина сговорились о помощи и
поддержке. Хотя шторки были опущены, чтобы не про­
ник дым, нависший над всем городом, как густая черная
вуаль, Анастасия не удержалась и иногда выглядывала.
Теперь огонь двигался к востоку, обе женщины могли
слышать потрескивание дерева в пламени.
—* Посмотри! Река! — Анастасия совсем отдернула за­
навеску и в ужасе смотрела, как сотни людей, рвавшихся
на отмель реки, чтобы спастись, не могли спрятаться от
него даже в воде. Красно-оранжевое пламя нападало на их
одехщу и обжигало их тела, если они не бежали.
— Господи! Да они изжарятся живьем! — крикнула
Анастасия, когда царский возок уже проехал. Ирина быс­
тро рванулась задернуть шторки, уговаривая Анастасию
не выглядывать снова. Но ни шторки, ни топот лошади­
106

ных копыт не могли заглушить страшные крики муж­
чин, женнщн и детей, очутившихся в этом аду.
Иван первым прибыл в Воробьевский дворец. Он был
озабоченным и глубоко печальным, когда оставшаяся
часть царского выезда проехала через железные ворота и
потянулась по дороге ко дворцу. Анастасия выбежала из
возка и очутилась в объятиях царя.
— Ох, Иван! Наш город! Наши люди! — она разры­
далась.
— Знаю, знаю, — бормотал он, приглаживал ее рас­
трепавшиеся волосы, — но мы живы. Мы должны за это
благодарить Бога.
Анастасия совладала с собой и бросила обеспокоен­
ный взгляд на толпу людей, которая, ища спасения, бе­
жала к горам. Старая Анна Глинская была там, тяжело
опираясь на палку и, словно лаяла, — отдавала приказа­
ния слугам. Иванов брат Юрий и князь Курбский, и про­
чие... — Что с матушкой? — безнадежно спросила она. —
И с дядей Григорием?
—‫ ־‬С ними все хорошо. Я послал за ними возок. — Он
мягко высвободил свою руку. — Иди в дом, Настя, от­
дохни. — Он нежно улыбнулся ей. -‫ ־‬Твое лицо все в са­
же. Иди, умой лицо, тебе станет легче.
— Но как же пожар... Люди...
— Мы ничего не сможем сделать. Пожалуйста, Настя,
иди.
Потрясенная Анастасия направилась ко дворцу. Но
никто не знал покоя, и всю ночь горели свечи. Вскоре
пришло известие, что в городе сгорело все.
Среди ночи обитатели Воробьевых гор были напуга­
ны страшным взрывом, сотрясшим воздух: как потом
донес гонец, огонь проник в арсенал.
Перед рассветом переменился ветер, пожар начал
утихать. Москва представляла собой громадное раска­
ленное пепелище — все, что осталось от бушевавшего
там ада. Анастасия стояла на террасе дворца, когда вдруг
увидела молодого священника, спешившегося с лошади
перед воротами. Когда она, предчувствуя что-то, сошла
вниз, там уже стоял Иван, побледневший и печальный.
— Что случилось? — крикнула она, устремляясь к
царю.
— С митрополитом Макарием случилась беда, — гла­
за Ивана как-то сразу потухли.
— Что же? — Она повернулась к священнику. — Ска­
жите мне!
107

— Святой отец возносил молитвы во избавление гра­
да. Когда же он стал задыхаться от дыма, то взял икону
Божьей матери и вышел из храма. Священник замолк.
— Что же дальше? — Анастасия затаила дыхание.
— Он шел по кремлевской стене к выходу, ведущему
к реке...
“‫ ־‬У того перехода нет ступеней, —‫ ־‬глухо сказал
Иван, обращаясь к ней. — Только по веревке можно спу­
ститься со стены. Настя... — царь обнял ее. — Веревка
оборвалась, и он упал.
Анастасия вскрикнула. — Но он жив? — она схвати­
лась за рукав Ивана, — скажи мне!
Ответил священник: — Да, государыня, только в бес­
памятстве. Его перенесли в Новоспасский монастырь. —
Он тяжко вздохнул. ‫—־‬Все в руках Божиих.
Уже позже в своей опочивальне Анастасия в тоске ве­
ла счет потерям за эти дни. Город почти весь сгорел.
Кремль пострадал, митрополит на смертном одре. — Са­
мое худшее уже позади, — горестно думала она, когда ее
укладывали на ночь, укрывая пропитанными дымом по­
крывалами. — Чего же еще бояться? Что еще можно
ждать худого?
Княжна Василиса блуждала среди обожженных об­
ломков Скурлатова дома, и ей казалось, что это дзфной
сон. На ее атласных щечках не было следов слез — толь­
ко припухшие глаза предавали. Глаза, которые, бывало,
переливались изумрудами, ныне были холодны, злове­
щи, когда она оглядывала почерневшие стены, все еще
дымившиеся руины того, что п^ж де было пышным ве­
ликолепием.
— Все пропало. Ничего не спасти, — бормотала она,
отшвырнув сафьяновым сапожком осколки того, что не­
когда было заморской вазой редкой красоты.
— Слава Господу, у нас есть еще Матвеево, — сказал
ей Лев. Он тоже был поражен горем от потери дома, но
его утешало лишь то, что уцелело летнее владение.
— Не сравнится оно с тем, что было тут, — перебила
Василиса. — Ах, почему не сгорело Матвеево?
— Что за забота тебе? Твое место ныне в царских па­
латах. Кремль отстроят, все будет по-прежнему.
«Почему должно быть все, как прежде, — горько ду­
мала Василиса, — пора бы уже и моей судьбе повернуть­
ся». — Известно ли тебе, кто виновник этой беды: милая
Иванову сердцу царица, — громко сказала она.
— Потише, сестрица, — предостерег Лев. — Он ско­
сился на дворовую девку Дарью, подбиравшую какие-то
108

бесполезные осколки с пола. Та и виду не подала, что ус­
лышала эти слова: еще усерднее стала подметать.
— Отчего же тише? ‫ ־־־‬вскинулась Василиса. — Да
каждому известно, что все зло исходит от Анастасии. Го­
ворят, — она помолчала, глядя прямо на Дарью, — что
она ведьма.
При слове ведьма девушка содрогнулась. Заметив
это, Василиса решила довести задуманное до конца
прелще, чем Лев остановит ее. — Это и раньше было вид­
но. К ш иначе могла такая, как она, стать царицей? Она
приворожила Ивана и с помощью колдовства женила его
на себе. И теперь удерживает своей Силой.
— Замолчи! Пустое это. Разговоры для черни. — Лев
потемнел от гнева и испуга.
Но Василиса не унималась: у нее теперь была сообщ­
ница — любопытная служанка. — Говорят, все могилы
разрыты, это все Анастасия и ее колдуны вырывают у
мертвецов сердца, отмачивают их в вареве и потом,
ночью, летают над городом, брызгая этим на крыши!
Оттого и загорелся город, а огонь сей потушить нельзя.
— Довольно! — заорал Лев. Он занес руку, чтобы
ударить сестру, но, раздумав, схватил ее за руку и заши­
пел в ухо: — Ты знаешь ли, какую беду накличешь на
нас, коли дойдут твои слова до царя? Кончишь ты свою
жизнь на колу!
Василиса потупила глаза и покорно ответила: — Я не
должна была говорить так, хотя все правда. Прости меня.
Глаза ее выражали ангельскую кротость, но самодо­
вольство так и распирало ей грудь. Ведь эта Дарья была
молода и глупа, и уж наверное болтлива. Семя было бро­
шено в хорошую почву.
В безмятежной тишине Новоспасского монастыря, в
монашеской келье, слабый, но уже в сознании лежал
митрополит Макарий. Голова его покоилась на двух пло­
ских подушках.
‫־׳‬- Прости, что не могу встретить тебя, как подобает,
мне не подняться, — говорил он Ивану, приехавшему из
Воробьева.
Иван махнул рукой, выслушав эти извинения. — Мне
драгоценна твоя жизнь. — Он преклонил колени перед
постелью и поцеловал митрополичью руку.
— Все сгорело, — проговорил Макарий безутешно.
— Я отстрою все заново — еще более красивой станет
Москва, — Иван успокаивающе улыбнулся.
109

Старик кивнул. Но в его глубоко посаженных карих
глазах стояла тревога: — Ведаешь ли ты, что говорят о
пожаре?
Иван пожал плечаьш. — Говорят много. Крестьяне
винят во всем ведьм. Ведьм! — Царь усмехнулся.
Митрополит вздохнул: ‫ ־־־‬Слышал и я про то. Ох, бес­
покойно мне, как б^покойно...
— Брешут, ~ Иван фыркнул. — Ребенком, помню, ус­
лышал про шабаши да про ведьм. Бабку мою Анну обря­
дили в ведьмы. — Он рассмеялся: — А ведь порой гля­
ну — и впрямь ведьма.
Макарий промолчал. — Не время для веселья, государь.
Сдается мне, на кого-то близкого к тебе падет эта вина.
Иван сразу нахмурился, беспокойно спросил: — На
кого?
Митрополит дотянулся слабой рукой до лба и пере­
крестился. Больно мне говорить это, Иван,
— Говори, что бы это ни было. Кого винят в содеянии
зла? Брата? Меня?
—‫ ־‬Анастасию, жену твою.
Царь отпрянул от больного, словно его ударили. Его
глаза бешено расширились и тут же яростно сузились: —
Кто они? — руки его сжались в кулаки. — Кто эти смер­
дящие псы? — Макарий безмолвствовал, а Иван шагнул
к ложу, угрожающе склоняясь над ним: — Говори!
-‫ •־־‬Имен я не знаю, знаю только, о чем сказал. Но,
Иван... — он с трудом взял руку Ивана в свои: — Не о
том надлежит думать. Не ведьминых это рук дело, ясно.
— Клянусь Богом, я знаю, чьих это рук дело,— прошеп­
тал Иван, — Чернь белее не сможет иметь доступ к огню.
— Но как же им готовить пищу? Как греться зимой?
— Пусть подохнут с голода и мороза. От них все зло,
от них!
Старый митрополит закрыл глаза, словно не желая
слышать сказанного. Когда он снова открыл их, осужде­
ние читалось в его взоре: — Господь покарал уже тебя за
твои богомерзкие мысли. Не продолжай же...
— Ты не повредился ли в уме после падения? — Гнев
снова клокотал в Иване, лицо налилось кровью. — Я го­
ворю с тобой о пожаре, а не о гневе Божьем.
— Это судь одно, — холодно ответил Макарий. — Ты
совершаешь преступление перед Господом, живя, как ты
живешь.
— Значит — грешен я? Который проводит часы, не
подымаясь с колен еженощно? Я, взимающий дань на
возведение соборов и храмов Божьих?
— Твоя жизнь — праздность и веселье. Ты прово­
дишь дни в пирах, а дела решаешь на соколиной охоте.
110

Когда же надобно принимать заморских гостей — си~
дишь с женой!
— Мы повенчаны не так давно, — он теперь оправды­
вался, опасаясь, уж не знает ли Макарий про его ночи с
Тамарой. — Что до гостей, я принял псковитян...
— ...полив их головы вином и хотел поджечь боро­
ды. — Старик сказал с укоризной: — Иван, тебя уже зо­
вут жестоким. Огонь, что погас тогда, с псковитянами,
был знаком Божьим. Но ты не внял ему, и посему он на­
слал на нас другой, страшный огонь за твои грехи.
Царь, казалось, лишился дара речи. Неужто сказан­
ное стариком — правда? Он знал за собой те дикие
вспышки гнева, которые рождались где-то внутри него,
когда ему перечили или, как ему мерепциюсь, надсмеха­
лись втайне. Он стьвдился себя за псковитян и желал по­
скорее забыть. Но про то стало известно митрополиту. А
что еще известно ему? Про слуг ли, которым вырвали
языки за дерзкий ответ? Про мужика ли, пытанного на
дыбе за неуплату долга? Про заподозренных в заговоре
ли, которых бросили на растерзание голодным псам?
Иван мнил себя свободным решать, как пожелает он,
казнить, кого захочет он. Но этот пожар, опустошитель­
ный пожар... Неужто это знак? Будет ли ему воздаяние за
все прегрешения, ежели он не обуздает своего безумия?..
Но в том-то и беда, что он не знал, как обуздать это
безумие.
В мрачном, выгоревшем остове того, что до пожара
было складом, ютились несчастные погорельцы. Кресть­
яне в грязных лохмотьях, оплакивающие своих родных
и те убогие пожитки, которые сожрал равнодушный
огонь; купцы, еще вчера процветавшие, стоявшие подбоченясь в торговых рядах — и теперь оставшиеся лишь с
тем, что на них было; несколько женщин, причитавших
в голос; балаганпцпси... Старые и молодые — с копотью
на лицах, с тоской в глазах.
Все они собрались здесь, прослышав, будто имена
виновников пожара уже известны, и что только они мо­
гут отомстить за это невиданное злодеяние. «Кто же
это?» — спрашивали они друг у друга, а у самих на ли­
цах — безнадежность и отчаяние. «Кто виновник?»
— Гнев это Божий, вот что я скажу, — тихо сказал
один. — Господь прогневался на ленивых рабов своих.
Вымаливать надо пощады для всех нас!
— Да я лоб себе уж разбила, молясь-то! — кликуше­
ствовала какая-то старуха. — Больше монаха всякого мо­
люсь всю жизнь! А проку?
111

— Да что на Бога-то роптать? Али мало таких поджига­
телей сьпцешь среди недовольных царскими поборами?
—> Кто там недоволен царем? — громко выкрикнул
один кузнец. — Да ежели каждому недовольному — по
кремню, вся Русь-матушка задымится.
Дородный мужчина, стоявший чуть поодаль, молча
наблюдавший и слышавший все с самого начала, кивал
и щурил хитрые глаза. На нем был темный вышитый
кафтан и эта невиданная здесь роскошь выделша его из
толпы. Когда споры разгорелись, он решился.
«Или пан, или пропал», — думал он, выходя вперед.
Толпа несчастных, обездоленных людей замерла, увидев
внезапно этого боярина.
— Слушайте меня! ‫ ־־־‬голос его был сильным и власт­
ным. — Вы, которые кормите матушку-Русь! Вы, страдаль­
цы, жертвы страшного бедствия! Кланяюсь вам в пояс.
Крестьяне, купцы, женщины, дети переглядывались,
дивились таким чудным речам: кто он таков, откуда и
чего ему надо?
— Я вижу ваши мытарства, — продолжал боярин,
приободренный читаемым в глазах этой черни любо­
пытством, — я тоже потерял дом. И кони, и богатство
было у меня в Москве — ничего нет теперь. Осталось у
меня еще кое-чего, но потеря московского моего имения
сокрушило мне сердце. — Тут голос его зазвенел: — За
что же мы, в нашей златокупольной матушке-Москве,
торговом граде, претерпеваем такие муки? Ужель пото­
му, что Господь Бог наслал на нас наказание? Наслу­
шался я здесь всякого и очень тому опечалился.
Низкий ропот пробежал по толпе. «Правду говорит
боярин-то, — поговаривали там, — не стал бы боженька
так наказывать рабов своих!»
— Ужель ослепли, что не видите — это дело рук тех,
кто идет супротив Бога, кто продал душу извечному вра­
гу его — сатане!
Ошеломленная толпа разразилась криками, шумом,
воплями женщин.
— Это точно — сатана! — вскрикнул толстый крас­
нолицый крестьянин. — А ведьмы его сатанинское зелье
из человечьих костей лили на наши крыши!
Боярин усмехнулся себе в бороду. А ведь верно то, что
он слышал: чернь верила в ведьм! — Это правда! — торже­
ственно !фикнул он. — Сатанинские пособники среди нас,
но тот пожар — только одно из их подлых деяний!
— Но кто же они? — продолжал он после того, как
улегся новый шквал воплей. — Как имена их?
112

— Да, боярин, скажи нам! Имена! — Волнение доП1ЛО до предела: еще недавно поникшие головой скиталь­
цы теперь до исступления !фичали. Поодаль стоявший
Андрей Курбский переглянулся со своими спутниками,
и от них не у!фылся огонек, вспыхнувший в его глазах:
Захарьин-Кошкин славно разошелся!
«Что ж, зерно брошено», — сказал он себе, и чувство,
похожее на радость, охватило его. Осталось еще одно. Это
было дерзко, но не слишком опасно для него. Толпа ал­
чет вестей, она на его стороне. И н а е е...
— Пресечем же зло! — ^ю сил он в толпу на помощь
Григорию. — Накажем тех, кто сгубил наш кров, наших
родичей! А имена их.‫ — ״‬он перевел дыхание, — княгиня
Анна Глинская и ее сыновья, Михаил и Юрий!
Можно бьшо подумать, что пришел конец света —
такое началось с толпой! Темные слухи долго, многие
годы, бродили там и здесь, что Глинские якшаются с са­
таной, что и власть они забрали через это; втихомолку
шептались о шабашах ведьм, где едят добрых христиан;
находились даже такие, кто, якобы, сам видел царскую
бабку, которая летала на помеле над Москвой и непри­
стойно извивалась.
— Смерть им! — бушевала толпа. — Порешим их,
пока они не содеяли нового зла!
— Где они? — кричали одни. — Кремль-то сгорел.
— В Воробьево, — поведал им Григорий. — Вдоволь
пьют и едят, пока вы ищете черствую корку хлеба!
— Порешить их! — почти хором ответила на это тол­
па. — Надо торопиться! На Воробьево! На Воробьево!
Григорий Захарьин-Кошкин умиротворенно кивал.
Что ж, не так трудно оказалось подогреть эту чернь сказ­
ками про ведьм. Он скрылся в толпе, никем не узнан­
ный,— он был уверен в этом. Зато теперь он и его пле­
мянница спасены: Глинским несдобровать. Пока они
живы — ходить Захарьиным-Кошкиным под судьбой.
Он презрительно скривился: пока они живы...
Он уже отъехал на лошади от того места, когда вни­
манием толпы завладел другой человек. На сей раз это
была женщина в домотканном полинялом платье. Она
была скорее костлявой, чем просто худой, клочья тем­
ных с проседью волос выбились из-под платка на голове.
Она была востроноса и косила глазами.
— Стойте! — голос ее был хотя и решительный, но
визгливый. — Боярин сказал нам не все, есть еще коечто.
113

— Если ты за Глинских, пошла отсюда прочь! — по­
слышались выкрики. — Не желаем больше слушать, по­
ра и за дело!
— Я не за Глинских! То верно, что они колдуны. Но
на них свет клином не сошелся. Не казнить же одних
Глинских!
Все внезапно притихли. Что, Глинские не одни? О
ком она говорит?
— Тогда говори! Кто еще предался сатане?
Вместо ответа женщина поманила кого-то, стоявшего
рядом. Поначалу между этими двумя вышла какая-то
размолвка, и тот, второй, вроде, не желал выходить. Но
вот наконец все увидели, как к женщине робко и боязли­
во подошла девушка.
Подталкивая ее вперед, женщина сказала: ‫ ־־־‬Это моя
дочь Дарья. Она скажет, что она слышала от своей боя­
рыни.
— Ну, кто же? Сам царь? — грубое гоготанье разда­
лось в толпе.
— Ну, говори же, дура, — щипнула ее мать.
Но Дарья, ошалелая от одного вида этого громадно­
го, страшного сборища, безмолвствовала.
— Скажи им правду, нам всем дорога своя шкура!
Только сейчас девушка отважилась подшггь голову,
глаза ее бегали, как у загнанного охотником оленя. Тол­
па затихла и подалась к ней, ожидая, что она скажет.
— Они говорили...
— Громче! — крикнули в глубине.
Дарья перевела дух, сжала руки: — Боярыня говори­
ла, что вина на царице — Анастасии Романовне!
И Курбский с товарищами, и Григорий ЗахарьинКошкин были уже слишком далеко, чтобы услышать вой
проклятий, сотрясший ночь.

Глава 12

ни пришли на следующее утро, не‫״‬
ся перед собой изображения свя­
тых и вооруженные — кто ножами
и колами, кто топорами, а кто и
просто камнями. Когда они, горя­
щие местью и злобой на Глинских, вырвались из города,
новые и новые мятежники влились в этот поток, и к то­
му времени, как они достигли Воробьева, их былоуже
две тысячи.
Анастасия услышала их, когда Ирина Воронова и Ва­
силиса Скурлатова сидели и слушали ее, читавшую им
вслух: незадолго до этого Анастасия взяла несколько
книг, любимых Иваном, чтобы потом беседовать с ним
обо всем, что она прочтет в них. И хотя занятие это ока­
залось скучным, читать с подругами было куда прият­
нее, чем одной.
Княжна Скурлатова с вниманием слушала об исто­
рии Византии. Время, когда она нелегко вживалась в
роль царициной подруги, прошло. Бывало, она приходи­
ла в ярость, когда требовалось прислуживать Анастасии
или б^едовать часами с ней — с этой низкородной же­
ной Ивана. Но затем ей даже начало нравиться дворцо­
вое житье.
Душой же она отдыхала только с наступлением ночи,
когда происходили шабаши с дикими танцами и весель­
ем, кончавшиеся неудержимыми оргиями, где участво­
вали все, кто хотел.
115

Василиса знала, что ее друзьям хотелось через нее от­
странить Анастасию от Ивана, и хотя причины у них
были другие, ей нужно было добиться того же самого.
Достичь этого во что бы то ни стало, а уж потом, когда
все свершится... Тогда, возможно, ей и понадобится под­
держка Анны Глинской. Все время думая об этом, Васи­
лиса перестала даже скучать на этих ежедневных чтени­
ях. Ей, как и Анастасии, хотелось любым способом при­
влечь царя. Если уж оказалось, что ее красивые глаза
здесь не всесильны, надо было испробовать ум.
Княжна Ирина слушала, склонясь над рукоделием. Ее
мало трогала история, а просто хотелось быть с Анаста­
сией, ободряя ее в желании узнать новое. Она рассеянно
внимала чтице, снова и снова вспоминая об ужасном по­
жаре и о разрушениях, когда вдруг услышала шум у во­
рот. Анастасия перестала читать и взглянула на нее.
— Ты слышишь, Ирина?
Княжна кивнула: ‫ ־־־‬Да, как будто приближается
большая толпа.
Василиса вскочила с кресла и подошла к окну. — Не­
ужто бунт? — воскликнула она,^ глядя на собравшуюся
внизу оборванную толпу. — И лица у них очень злы.
— Отойди скорее от окна, ‫ ־־־‬сказала Анастасия, — ца­
рю скажут, что им нужно, и он решит, что делать.
— Но они не желают видеть царя, --‫ ־‬ответила Васи­
лиса, прислушиваясь к выкрикам внизу, ‫ ־־־־‬похоже, кри­
чат: Глинскую!»
Анастасия нахмурилась. — Бабку Ивана? - ‫ ־‬пере­
спросила она, — что им надо от нее? Но она и князь Михайло уехали вчера в Ржев.
— Теперь князь Курбский вышел говорить с ними, —
продолжала свои наблюдения Василиса. — Но, похоже,
им не нравятся его речи.
Анастасия поднялась: — Позвать бы кого, чтобы рас­
сказали, что там происходит.
— Но если нам грозит опасность... — возразила
Ирина.
— Нам ничего не грозит рядом с царем. — Анастасия
унеслась мыслями в то недавнее прошлое, когда Иван
спас ее от татар... А потом вспомнила пожар... Да, конеч­
но же, царь запцггит их всех.
На зов прибежала перепуганная насмерть Марфа. —
Ох, государыня! — запричитала она, дрожащей рукой
показывая на окно, возле которого все еще стояла Васи­
лиса. — Вся чернь собралась, кричат так страшно, — она,
казалось, боялась отойти от двери.
116

— Знаешь ли ты — чего они хотят? Княжна Скурлатова слышала, вроде как кричали Глинскую.
— Да, да, матушка, ее им надобно, ее и сыновей. Князюшко-то Курбский вышел ужо к ним, дескать нету их, а
они не верят, хотят сами искать — идти во дворец...
Анастасия встревожилась: — Но почему ‫ ־־־‬их? Что
они сделали? Это, это говори!
Марфа перекрестилась, перевела дух и начала: — Го­
ворят, будто это они причиной пожара, будто колдуют
они, вот оттого и страдание людям. — Она замолчала и
уставилась на царицу с таким ужасом, словно та и была
сатаной. Василиса, смертельно побледнев, повернулась к
ним спиной.
— Колдовство? Баска?.. И Михаил с Юрием? — Ана­
стасия обомлела. ‫ ־־‬Ца что за сказки?
Марфа открыла было рот, но дверь распахнулась, ед­
ва не зашибив ее, и вошел Иван. — Настя, идем, — голос
его был суров. — Опасно здесь тебе.
— Иван! — она подбежала и сжала его руку. — Что
же, Иван? Да неужто они сюда ворвутся?
— Нет, что ты. Господь с тобой — на то и стража. Но
я за тебя боюсь — а вдруг...
~ Но что я им, ведь требуют Глинских...
— Идем же, позже я скажу тебе.
— А Ирина, Василиса?..
— Останутся.
Уже сидя в потайном подземелье дворца, она все уз­
нала. Не только Глинских требовала выдать разъяренная
чернь: ее, саму Анастасию, обвинил народ.
Князь Андрей Курбский шел в свои покои, отослав
слуг за вином. Он только что наблюдал, как казнили са­
мых буйных мятежников, но даже ужасный вид обезг­
лавленных тел не мог развеять смертельной тоски, сжав­
шей его сердце. Он был поражен не тем, что обнаглевшая
чернь ворвалась сюда, в Воробьеве, но тем, что осмели­
лись обвинить е е, поставив е е имя рядом с Глинскими!
Немыслимо, безумно. Нет этому оправдания.
Чувство Андрея не было поколеблено даже тем, что
вот уже шесть месяцев Анастасия была женой Ивана. Все
в ней глубоко волновало князя, и хотя это могло быть
истолковано как предательство, когда дело касалось царя,
но Курбский не мог уже совладать с собой — он навечно
полюбил Анастасию. Быть все это время близко от нее
стало для князя мукой. Ее улыбка, смех, нечаянные при­
косновения к его руке повергали его в безумный водово­
117

рот желания и отчаяния. Потому что кому, как не ему,
было знать: вся ее красота принадлежит одному Ивану.
Только для Ивана жила она, и все, кто имел глаза, виде­
ли это. На пиру, во дворце или в соборе — только на од­
ного лишь Ивана всегда обращены были ее глаза, одно­
му ему нежно улыбалась она...
Но порой Андрею казалось, что она несчастлива. Улы­
бались губы, но в глазах стоял затравленный взгляд. Когда
ей казалось, что никто не видит ее, Андрей замечал, как де­
лалось печальным ее лицо, словно какой-то камень давил
ей сердце, и только она одна могла вьшести это. Но что это
могло быть? И уж не Иван ли был тому причиной?
Андрей сжал зубы. Если только он узнает, что Иван
терзает ее... Одна мысль о том, что сильные руки Ивана
истязают это нежное бледное создание, доводила его до
безумия. Господи! Если он увидит хоть одно доказатель­
ство этому, он... убьет Ивана!
Но в душе он отвергал эту ужасную мысль. Царь не
делился с ним, но и так по всему было видно, что он лю­
бит свою жену: сколько заботы и тревоги в его глазах,
смотрящих на нее! Правда, всем известно, что у него
есть любовница, и что он ездит к ней каждую ночь...
При мысли о Тамаре Андрея передернуло. Он мог
еще понять, что Иван якшался с нею по молодости. Она,
конечно, красива, и в ней такой же дикий нрав, что и у
Ивана. И уж, наверное, об одной только ночи с ней меч­
тал бы каждый сладострастник. Но с тех пор, как Анаста­
сия стала его женой, чего еще бы ему желать? Да и как
можно сравнивать Анастасию с ней?!
Андрей снова наполнил кубок и, выпив его до дна,
откинулся на спинку кресла. Да как он может так думать
о царе? Какое дело ему, Курбскому? Анастасии же и вов­
се невдомек, что он страдает по ней. Встретив его —
улыбнется, кивнет — вот и все. Как с прочими другими,
обращается с ним. А тогда, в татарском шатре, где он на­
шел ее, она даже не узнала его!
Как вспомнишь, так содрогнешься. Князь снова вы­
пил. Он тогда в одно мгновение признал в той перема­
занной чем-то темным — чтоб казалась смуглой — девуп1 ке, одетой в какие-то лохмотья, Анастасию. Ее глаза,
чудные глаза! Их нельзя было замаскировать. Ее сильно
напугали, во взгляде блуждало отчаяние. Его сердце тог­
да едва не разорвалось, когда он представил, сколько ей
пришлось пережить среди этих варваров!
Когда пришла весть о похищении, Андрей едва не
лишился разума, как и сам Иван. Князь, не теряя ни ми­
118

нуты, собрав стрельцов, обскакал всю Москву вдоль и
поперек, врываясь в дома, лавки, кабаки; все были опро­
шены — и крестьяне и бояре. Никому не пришла в голо­
ву мысль о татарах, покуда царю не донесли, что на ок­
раине Москвы, возле какой-то хижины, найден полузамерзший человек, лепетавший что-то о похищении и об
убийстве. Тогда они едва не загнали коней, скача в татар­
ский стан. Все поплатились за содеянное: все мужчины
были заколоты, а братьев Гитарай захватили, чтс^ы каз­
нить их позже более изопфенно.
Братья Гитарай... Одно только их участие в этом
грязном деле должно было оттолкнуть Ивана от связи с
Тамарой. Не было сомнений у князя, что заговор этот —
дело рук этой девки, возмечтавшей в своем безумии о
троне, которого ей было не видать, как своих ушей. Н и­
когда Иван не пойдет на это. Но что было совсем непо­
нятно князю — почему царь все еще виделся с ней. Мер­
зость какая.
Андрей вскочил и стал мерить комнату шагами. Он
должен отогнать от себя даже саму мысль об Анастасии,
это не принесет ему добра, а она останется навсегда
лишь нежной грезой. «Женюсь. Должна же быть и у меня
жена», -- упрямо убеждал он себя. — «Пусть сердце мое
принадлежит другой, но в моем доме будет тепло, будут
сыновья. Род мой не умрет, и будет мне утешение в ста­
рости». Он провел рукой по лбу, вспоминая: недавно
Юрий, Иванов младший брат, объявил, что желает же­
ниться, так что вскоре будет новый смотр невест. Может
статься, найдется и для него там девица, которая не по­
дойдет слабоумному Юрию?..
В своих роскошных покоях Тамара втирала экзотиче­
ские масла в свою смуглую кожу, затем подушила чер­
ные волосы жасминовым благовонием.
В ее доме, этом приюте любви, ничто не свидетельство­
вало о том бедствии, которое обрушилось на всех. Ни запа­
ха дыма, ни следов пепла на полу. Разве что самый при­
дирчивый нос мог почуять запах лампад, горящих здесь
днем и ночью с того момента, как разгорелся пожар.
Он придет сегодня, она это знала, пожар угас, цар­
ская семья в полном здравии и безопасности в Воробье­
ве, мятежники казнены и разогнаны. Царица, наверное,
как обычно, сидит за рукоделием.
Тамара взглянула в зеркало: что ж, после всех ее зло­
ключений в темнице тело ее не пострадало. Напротив,
119

она пополнела и от этого стала даже соблазнительней.
Губы изогнулись в довольной улыбке: какое счастье, что
она обладает таким ослепительным телом! Она обернула
вокруг себя бледно-голубой кисейный шарф.
Но было одно, что несколько настораживало Тамару.
Не все осталось по-прежнему, когда она покинула тем­
ницу. Прежде они с Иваном держались, как равные —
почти друзья, они подолгу беседовали, и он изливал ей
свои печали и радости. Теперь же Иван словно с цепи со­
рвался — только и утешал свою плоть. Он, едва пере­
молвившись с ней словом, тут же срывал с себя одежды,
бросал их на пол возле ложа. И ее заставлял делать то же,
а иногда и силой разоблачал ее от покровов. А затем, бы­
стро насытившись, вдруг уходил, не простившись.
Она ни словом не обмолвилась. Ни разу. Да и могла
ли она? Если бы она не была нужна Ивану, служа сосу­
дом для утоления его похоти, то что бы стало с ней? Все
лучше, чем заживо гнить в сыром подземелье или уме­
реть в страшных муках, как ее родные братья.
Тамара возненавидела царя за дикую жестокость рас­
правы с ними. Ненависть порой так закипала в ней, что
ее искушала страшная мысль: а не отравить ли его, когда
опять придет к ней... Но она тут же останавливала себя,
ведь сама она жива, пока жив Иван. Нет, уж лучше она
станет терпеть, заботясь, чтобы ее тело оставалось желанньпи для него всегда. Теперь ей стали известны снадобья,
которые, как говорили ведуньи, снабдившие ее, могут за­
жечь лю(5овью, ежели их втирать в определенные части те­
ла или окуривать их... У нее как раз есть такое средство. Да­
же мурашки побежали по ее спине, когда она представила
Ивана, и без того страстного, а теперь просто пожирающе­
го ее в порыве неудержимого желания!
Тщательно следуя совету старой ведуньи, Тамара
смешала снадобье с водой и залила этим большой каль­
ян, стоявший на полу, вокруг разбросала пурпурного ат­
ласа подушки^ чтобы можно было нежиться, лаская друг
друга и куря опиум. Едва она закончила все приготовле­
ния, как послышались тяжелые шаги у крыльца. Девуш­
ка бросилась встретить Ивана, вошедшего к ней с камен­
ным лицом.
— Мой повелитель! -- она охватила его руку и при­
жала к губам. — Ты жив и здоров! Какое счастье! Я дума­
ла о тебе, пока бушевало пламя, и потом, когда эта злоб­
ная чернь осмелилась вторгнуться в твой дом!
120

— Мы живо расправились с ними, — Ивана передер­
нуло. Он не сделал ни шага от двери, какое-то беспокой­
ство, казалось, овладело им.
Тамара потянула его за рукав. — Идем, я подам тебе
еду и питье. — Ты устал, я помогу тебе оставить все твои
печали за порогом. — Она лукаво улыбнулась.
— Нет, — он отступил назад. — Я не могу остаться. Я
пришел, Тамара, чтобы сказать тебе...
Девушка поднялась на носки и поцеловала его: —
Что? Я ни на минуту не усомнилась, что царь Иван пе­
реживет любой пожар, справится с любой сумасшедшей
толпой.
— Нет, не то. — Он взглянул на нее пристально: — Я
не приду больше сюда никогда.
Она не сдержала испуганного крика: — Но почему?
Что на сей раз? Это я виновата?
— Нет, Тамара. Я говорил с Макарием. Он обвинил
меня в этом пожаре. Сказал, что Господь прогневался на
меня за мои грехи.
— Грехи? — Тамара недоверчиво улыбнулась, — царь
безгрешен. Не он ли помазанник Божий? И Бог направ­
ляет его руку.
Иван испустил тяжелый вздох. — И я мыслил так. Но
митрополит не унимается, толкует мне о моей праздной,
развратной жизни. Должен я покаяться или навлеку на
себя кару небес.
Тамара взглянула на него сквозь полуопущенные ре­
сницы: — Давно ли зов плоти стал развратом, государь?
На этот раз он ответил твердо: — Мужчина должен
быть верен жене.
Девушка сделалась задумчивой. Ей надо осторожно
ответить, все теперь зависит от ее слов. — Иван, — вкрад­
чиво начала она, — царица слишком хрупка, чтобы да­
рить тебе еженопщо те ласки, к которым ты привычен.
Ты можешь повредить ее здоровью, и тогда как сможет
она подарить т ^ сына, наследника? Вот всевидящий
Господь и послал тебе друга, который понимает тебя и
может усладить сполна твою плоть. — Она замолчала, не
смея дотронуться до него.
Он ухмыльнулся. И она говорит еще о его жене, с ко­
торой он не разделяет ложе! — То правда, что ты гово­
ришь, — неохотно ответил Иван. — Но я не хочу больше
гневить святого отца. Я должен обуздать себя.
Тамара впала в отчаяние: если он сейчас же повер­
нется и уйдет, она потеряет его навсегда. Что же ей де­
121

лать, лишившись его защиты? Страшная опасность на­
висла над ней.
— Что ж, — она изо всех сил старалась скрыть дрожь
в руках. — Я подчиняюсь тебе. — Она натужно улыбну­
лась: — Но мы останемся друзьями?
— Я никогда не забуду тебя, Тамара, — сказал царь
бесстрастным голосом, и она не знала, что и подумать:
то ли он говорит об их былой любви, то ли о похищении
его невесты ее братьями.
— Напоследок посиди, я приготовлю тебе кальян. ~
Она указала ему на подушки: — Отдохни, а потом пой­
дешь к своей жене.
Иван хмуро покосился на разбросанные по полу по­
душки. Да, она права, кальян сейчас лучшее средство,
чтобы отбросить все черные мысли, одолевшие его в по­
следние дни. Комната была окутана полумраком — ма­
нящим, успокаивающим. Неужто Бог осудит его за то,
что он позволит себе краткий отдых?..
— Пожалуй.
Тамара улыбнулась, мягко провела рукой по его
лбу: — Отдохни, мой повелитель, приляг... Вот так. —
Она поднесла ему кальян, и Иван глубоко затянулся
зельем. Мгновенно словно блаженное тепло окутало его
тело. Он взглянул на Тамару: несмотря на её грехи, она
всегда была добра к нему. — А что же ты? Не хочешь
ли?.. — После тебя, — она ласково поглаживала рукой его
плечи, шею, лицо. Иван почувствовал, как туман засти­
лал ему взор, ощутил свинцовую тяжесть языка. Опиум
слишком силён, подумал Иван. «Я не должен, я не могу.
Бог не простит этого мне...» Но тело сопротивлялось ос­
таткам рассудка, истома мягко ломила кости, словно
ползая по ним... Иван вдруг почувствовал, как в нём про­
сыпается страсть. «Да что со мной?» — испугался царь. —
«Ведь опиум, напротив, должен был бы успокоить...»
— Тебе хорошо, мой повелитель? — голос Тамары до­
ходил до него откуда-то издалека, а проворные руки не
переставали гладить его, опускаясь все ниже. «Я не дол­
жен этого делать», — твердил он себе, из последних сил
стараясь побороть взбунтовавшуюся плоть. — «Я же обе­
щал. Я обещал».
Но комната вдуг поплыла перед его взором, ему ста­
ло нестерпимо душно. Дрожащими, какими-то не свои­
ми, непослушными пальцами он попытался расстегнуть
ка(^ан.
122

— Дай я помогу тебе. — Тамара ловко справлялась со
всеми застежками и алмазными пуговицами, в то же
время раздеваясь сама. Его взору предстало знакомое до
боли прекрасное соблазнительное тело; нежные округло­
сти грудей, распущенные по плечам кудри чудных волос;
Иван вдохнул запах ее тела...
— Тамара! — Иван не мог больше владеть собой и,
порывисто вскочив, едва не теряя сознания не то от го­
ловокружения, не то от бешеной страсти, он бросил её на
подушки, погрузившись в горячую пучину безумных
ласк.
Анастасия была в гневе. — Да как они посмели! Я бу­
ду рада знать, что они сгорят в аду! — От резкого движе­
ния сарафан ее защепился за ножку кресла и треснула
тонкая ткань.
— Ах, успокойся, милая Настя, — умоляла ее княжна
Ирина, пытаясь подняться с кресла, чтобы обнять цари­
цу. — Не мучь себя.
— Но они желали сделать меня жертвой, меня, кото­
рая всю жизнь молится, чтобы очиститься, стать достой­
ной его милости...
— Но все знают, что ты благочестива, набожна. Про­
сто они поддались мятежному духу.
— Но обвинить в колдовстве... — она содрогнулась.
— Что ж, эти люди темны, — Ирина вздохнула. ‫ ־־־‬Но
они удовлетворили жажду крови тем, как поступили с
дядей Ивана.
Анастасия присела подле Ирины: — Да, бедный
Юрий: его преследовали до собора, а потом... удушили!
— Михаил поехал с матерью в Ржев, и теперь они вне
опасности.
— Сейчас-то нам бояться нечего, но, кто знает — ка­
кие беды нас подстерегают? Марфа, — обернулась она к
мамке, — ты что-нибудь знаешь о колдовстве?
— О колдовстве?.. — Марфа едва донесла до стола кув­
шин с брусничным киселем — от испуга едва не опроки­
нула. — Да откуда же мне знать-то? — пepeIq)ecтилacь ис­
тово.
— Да знаю уж, что между дворовыми ходят слухи, ты
должна бы знать про них, — настойчиво требовала Анаста­
сия.
— Да-а... — мамка нервно теребила подол.
— Ну же, рассказывай! Что делают ведьмы? — Ана­
стасия угрожающе шагнула к ней.
123

Марфа в ужасе пошггилась:
Д‫־‬делают, госуда­
рыня...
— Правда, что они в полночь собираются в лесу, дико
пляшут, летают, а потом совокупляются с сатаной?
Ирина вздрогнула: ‫ ־־־‬Настя! Да где ж ты такого наслушал ась‫־‬то?!
— Но я хочу знать, в чем меня обвинили. — Она по­
вернулась к Марфе выжидающе.
— Я... я слышала про то... и о другом...
— О чем?
— Ну...они готовят приворотные зелья... для любви...
— Для любви? — Анастасия резко повернулась к ней.
М а!^а кивнула: — Говорят, можно приворожить лю­
бовными чарами любого мужчину, — старая мамка по­
чуяла интерес царицы и бодро продолжала: --- И еще го­
ворят — если раз напьется он такого зелья из твоих рук,
так уж на вечные времена тебе одной верен будет!
Анастасия взглянула на подругу: — Что, Ирина? Ка­
ковы чудеса делает зелье-то!
— Это сказки, Настя. Почитала бы лучше, чем слу­
шать.
— Да, верно. Ступай, Марфа, но отныне все слухи о
колдовстве, что узнаешь, все мне расскажешь.
— Как пожелаешь, государыня-матушка. — Марфа
ушла. Анастасия бросила озорной взгляд на Ирину, но
лишь нахмуренные брови княжны бьши ей ответом.

Глава 13

се лето
июнь, июль, август — на
Москве велось строительство. Пере­
стуки топоров, звонкие удары моло­
тов были слышны от восхода до за­
ката. Снова открылись торговые ря­
ды, вновь отлитые колокола запели на звонницах.
В сентябре царская семья и свита вернулись в восста­
новленный царский дворец. Брат Ивана — Юрий, слабо­
умный юноша, выбрал себе в невесты миловидную
княжну Ульяну.
Князь Курбский посватался к кареглазой дочери боя­
рина из Новгорода.
Казань — западный враг России — начала подбивать
татар совершать набеги на подмосковные деревни.
Иван и Анастасия отпраздновали возвращение в
Кремлевский дворец пышным пиром, на который созва­
ли две тысячи гостей. Игрища и трапезы шли без конца,
сказители и бои с медведями заполняли досуг. Женщи­
ны надели свои лучшие одежды и украшения. Пиршест­
венный зал сверкал алмазами и яхонтами, изумрудами
и сапфирами. Мужчины говорили о державных делах.
— Эти негодяи разорили все села окрест Москвы,‫־־־‬
говорил сердито князь Дмитрий Бельский, один из са­
мых храбных воинов Ивана.— Мы должны послать вой­
ска и положить конец этому отныне и навсегда.
126

— Да,— согласился с ним дядя Анастасии, Григорий
Захарьин-Кошкин— Мы скоро положим конец татар­
ским набегам, покажем, что мы сильнее, чем они.
Не то, чтобы Григорий хотел участвовать лично в
прекрагдении набегов. Роскошь жизни при дворе совер­
шенно избаловала его. С того момента, как его племян­
ница вышла замуж, он стал толще и ленивее. Но теперь,
как вновь назначенный член царской думы, он чувство­
вал себя обязанным выразить мнение.
— Андрей! — сказал царь, поворачиваясь к Курбско­
му, которого считал самым верным советником.— Что
ты думаешь?
— Несомненно, что мы должны показать хану нашу
силу,— ответил князь.— Я предлагаю послать отряд на­
ших войск и отбросить неверных с наших границ, а в бу­
дущем взять Казань.
— Я мыслю так же,— сказал царь, отставляя свой ку­
бок с вином.— Мы должны готовить наши войска к этой
войне.— Он поднял свой кубок высоко.— Я говорю, что
мы пьем за уничтожение Казанского царства!
— Да, да! — зашумели гости, и две тысячи кубков
взметнулись вверх.
— Дай я наполню твой кубок,— предложила Анаста­
сия, сидевшая на своем обычном месте рядом с царем.
Она подняла украшенный драгоценными камнями се­
ребряный кувшин, наполнила красным, цвета рубина,
вином его кубок. Иван выпил его с удовольствием.
— Разговоры о войне вести умеем. Клянусь Госпо­
дом, что мы пошлем наших православных воинов на
бой с неверными! — Он осушил кубок и поставил его,
чтобы его снова наполнили. Анастасия повиновалась с
улыбкой.
Пир закончился за полночь. Кто ещё держался на но­
гах, ехал к себе домой, сильно пьяные оставались ноче­
вать во дворце. Ивана увел постельничий, держа под
мышками, в спальную палату.
Адашев посадил его на постель и, опустившись на ко­
лени, снял с царя сапожки, платно и кафтан, потом тихо
вышел и затворил за собой двери.
«Я выпил слишком много»,— подумал Иван. Он и в
самом деле чувствовал себя скверно. Вино расслабило
его тело, но одновременно он чувствовал все возрастаю­
щее напряжение в чреслах и понял, что ему нужна жен­
щина. Вначале он решил поехать к Тамаре, но знал, что в
таком состоянии он не сможет двинуться с места. Да,
127

ведь он обещал митрополиту уменьшить свои сластолю­
бивые помыслы.
Закрыв глаза, он приготовился заснуть. Но все возра­
стающее желание мешало ему. Он чувствовал себя край­
не неудобно. — Проклятье! — прошептал он вяло в пус­
тоту своей спальни.— Почему я не могу удержать его...
этот... на месте? — И когда он уже проваливался в небы­
тие, двери отворились и стали слышны осторожные при­
ближающиеся шаги.
Своим звериным чутьем Иван слышал шаги, но не
мог поднять голову. Он едва ли мог бы сейчас защитить
себя, если б это было покушение на его жизнь. Но уси­
лием воли открыв глаза, он начал вглядываться в полу­
мрак. Глаза его различили стоявшую у кровати фигуру.
Это была молодая, прекрасная женащна с копной чер­
ных локонов, с юным телом плясуньи. Шелковая рубаш­
ка, высоко задранная, обнажала ее живот. Тяжелые кам­
ни браслетов и ожерелья светились в полумраке, посвер­
кивая при малейшем движении. И сверкали темными
агатами густо насурмленные глаза. Зрачки Ивана рас­
ширились, его желание достигло предела.
— Что за дьявол? — хрипло произнес он, делая по­
пытку привстать, и дотронулся до видения, которое быс­
тро отвело его руку и отступило назад. Он встряхнул го­
ловой. Его первым впечатлением было, что это Тамара.
Но нет, это была не Тамара. Кто тогда?
— Я твоя на всю ночь,— произнесла женщина, пони­
зив голос, и подойдя к кровати, дотронулась до его ру­
ки: — Ты хочешь быть со мной всю ночь?
— Кто послал тебя: Курбский? Шуйский? — он те­
рялся в догадках.— Губы ее шевельнулись:
— Считай, что я послана тебе в дар судьбой.
Она присела на кровать, наклонилась над ним и по­
целовала его в губы, дотронувшись до него прохладными
браслетами. Напрасно теряясь в догадках, он протянул
руку и напогнал два маленьких выпуклых холмика с вы­
дающимися сосками.
— В дар? — спросил он саркастически. Его сознание
понемногу прояснялось. Ее тело вдруг показалось ему
знакомым. Возможно, он уже был с ней в одной из пья­
ных оргий, предшествуюпщх его женитьбе.
— Ты хочешь, чтобы я сняла рубашку? — спросила
она.
— Да, сними,— царь вдруг оттолкнул ее и встряхнул
плечами, словно пытаясь отогнать наваждение.— Я хочу
посмотреть.
128

Как пожелает государь.~> Женщина встала перед
ним. Ее глаза смотрели ему прямо в глаза. Ее губы сло­
жились в соблазнительную улыбку. Она медленно сняла
свою рубашку. Он смотрел. Прямые стройные ноги, пол­
новатые в бедрах, прекрасной формы живот. На том мес­
те, где встречались ноги, темные волоски.
— Иди ко мне,— прошептал Иван, протягивая дрожа­
щую руку. Дыхание его ускорилось, сердце билось толч­
ками, он не мог вспомнить, ко1да был так возбужден.
Женщина скользнула в его кровать. Ее язык долго
бродил по его обнаженному телу, покрывая его поце­
луями.
Иван дошел почти до экстаза и понял, что больше не
владеет собой. С низким стоном он опрокинул ее на по­
душки и лег на нее, целуя в самые интимные места. В
момент, когда он уже вошел в нее, в его сознании про­
блеснула истина и он вдруг понял, кто эта женщина.
♦Нет! Боже мой! Нет!» — Он попытался высвободиться,
но было слишком поздно: он разорвал ее девическое ло­
но и что-то теплое увлажнило его страстное прикоснове­
ние. Когда все было кончено, он прошептал: «Настя!»
Проснулся он от льющегося в окна утреннего света.
Он скосил зрачки на Анастасию, она лежала рядом. Ее
глаза были широко открыты, и отблеск улыбки блуждал
по полным губам. Он смотрел на ее рубашку, лежащую
на ковре у его ног, на украшенные самоцветами брасле­
ты. Голова его была до сих пор шальная и в глазах плыл
туман, но он вспомнил все: Господи Боже мой! Чародей­
ное видение, его неистовое желание, с которым он пере­
спал с собственной женой.
Она поняла, что он проснулся:
— Как ты, государь? — прошептала она мягко,— я на­
деюсь, ты спал хорошо?
Он не улыбнулся в ответ:
— Ох, ты меня и смутила,— сказал он.— Что же это
такое?
— То, что один из нас соблазнил другого,— ответила
она, глядя на него с лукавством.
— Но как ты преобразилась? Откуда ты знаешь все
это?
Она засмеялась:
— Это мое дело — знать. А одежды — я послала де­
вушку за ними. А черные волосы идут мне, как ты дума­
ешь?
129
5

-

139

— Думаю, нет. Твои собственные лучше! — Он взял
пальцами несколько шелковых прядей и поднес их к гу­
бам.
Анастасия улыбнулась:
— Теперь ты меня любишь так же, как и я тебя.
— Настя! — он повернулся к ней серьезно: — Я люб­
лю тебя действительно, ты знаешь это.
Она села:
— Откуда мне знать? Да, ты уделяешь мне много
внимания, ты всегда добр со мною, но...*— она замолчала
и посмотрела на него с печалью.
— Ну что, скажи мне?
Она колебалась. Прошлая ночь была чудесна. Она
сама чувствовала, что была соблазнительна и не боя­
лась того, что Иван увидит ее такой. Но в холодном
свете утра, после пьяного пира ‫ ־־־‬она глубоко вздохну­
ла — ее план мог не удасться. Но, чтобы сделать его
реальным, она должна ответить ему сейчас— То, что я
была как бы твоя сестра, но не жена. Мое замужество
не было настояп^им. Ты оставил меня одну в ту, пер­
вую ночь.— Она застенчиво потупилась, когда он по­
смотрел на нее.— Почему, Иван, почему?
Он в изнеможении откинулся на подушки:
— Я не мог,— медленно проговорил он наконец. Он
бьш воином и царем, но не имел смелости посмотреть в
глаза своей жене.
— Но почему, скажи, умоляю, я не нравлюсь тебе?
Или тебе наговорили на меня?
— Нет, не думай так,— он обнял ее и прижал к себе.—
Настя, я не мог, не мог сокрушить тебя тогда.
— Сокрушить меня тем, что ты любишь? Тем, что ты
имеешь на меня права как муж?
— Настя, ты так нежна, так невинна. Мои физиче­
ские потребности, они... слишком велики. Я думал, бу­
дет лучше, если я побуду с кем-нибудь другим. Прости
меня!..
Анастасия приподнялась на локте и посмотрела на
него:
— Как? — спросила она.— Разве ты не думаешь о на­
следнике?
Он пожал плечами:
— Я не знаю, я больше ничего не знаю. Знаю только,
что в то утро на площади, когда я увидел тебя впервые, я
подумал, что ты само чудо. И позже, во время сватовст­
ва, я хотел тебя больше всех.— Он снова обнял ее и по­
130

гладил по волосам— Когда на Ирину напал медведь и
ты заплакала, так внезапно, я хотел осушить твои слезы,
хотел баюкать тебя на руках, как ребенка. И никто в моей
жизни не трогал меня так глубоко, как ты. Только один
еще человек.
Она не пошевельнулась и прошептала: — Кто?
Его рука нашла ее пальцы и крепко сжала. Осевп
от волнения голосом он ответил:
— Моя мать. Она умерла, когда мне было восемь лет.
Она была очень похожа на тебя, правда. Волосы были та­
кого же цвета. И такая же нежная улыбка и нежные при­
косновения.-‫ ־‬Он поцеловал ее в лоб.— Как жаль, что ты
уже никогда не сможешь узнать ее!
— Я тоже жалею об этом.
Его глаза приобрели отсутствующее выражение: - ‫־‬
Иногда мне кажется, что я в каком-то сумасшедшем сне
и путаю вас, мне временами кажется, что ты в образе
моей матери вернулась ко мне. Вот еще почему я не мог
быть с тобой тогда, в ту ночь.
Он поднял голову и посмотрел на нее обеспокоенно:
— Ты можешь понять меня?
Она кивнула. Его мать! А она думала...
‫ —־‬Конечно. Но теперь, когда ты прояснил мне, ты
должен понять: я не твоя мать и даже не ее дух. Я жен­
щина, которая любит тебя как жена, и я хочу быть
твоей каждую ночь. Я хочу прикасаться к тебе и ода­
рить тебя любовью через наших детей. Я хочу родить
тебе наследника, царевича, чтобы охранить трон и раз­
делить твои царские заботы.— Она положила руку ему
на грудь:
— А хочешь ли ты, Иван?
— Да. О Господи! Конечно.
Она улыбнулась:
— Теперь поцелуй меня и посмотрим, что мы можем
сделать для этого.

— Князь Курбский! — приветствовала она с легким
смешком,— это поистине сюрприз.— Она стояла и раз­
глядывала его.— Что ж, чувствуй себя как дома, я прика­
жу подать вина.
— Не стоит беспокоиться,— сухо ответил Андрей.— Я
здесь по приказанию царя и уйду, как только исполню
его наказ.
131

Татарская девушка вскинула голову и посмотрела на
него вопросительно:
— А... неужто царь Иван послал тебя вперед себя, что­
бы приготовить меня для его прибытия?
— Нет, Тамара, боюсь, что нет. На самом деле совсем
наоборот,— Как и Иван, Курбский знал девушку с самого
детства.— Государь Всея Руси приказал тебе освободить
этот дом в течение трех дней.
Глаза Тамары раскрылись от удивления, а затем по­
темнели от гнева, как только слова дошли до ее созна­
ния:
— Почему я должна уходить? — спросила она резко.-‫־‬
Или государь Всея Руси нашел другой дом для меня? —
Ее богатое воображение уже рисовало себе картины: воз­
можно, он хочет ее возвращения во дворец. Возможно,
он хочет вновь вернуть ей ту роль, которую она потеряла
после его женитьбы...
— Нет,— ответил Андрей с ноткой сарказма. Он чи­
тал ее мысли, и ему приятно бьию разрушить ее надеж­
ды.— Я хочу сообщить тебе, что, если бы ты ушла в мо­
настырь, он обеспечил бы тебя на весь остаток твоей
жизни.
— В монастырь? — Тамара опешила.— Меня в мона­
стырь?
— Царь порвал с тобой,— сказал Андрей беспощад­
но.— Если ты не хочешь в монахини — это твое дело.
Если ты решишь выйти замуж — царь справит вам
свадьбу.
— Но этого не может быть! — воскликнула Тамара.—
Царь знает, я никогда не выйду замуж. Я люблю его, я
не могу отдать себя другому мужчине.
Андрей пожал плечами:
— Как хочешь, Тамара. Если ты отвергаешь оба эти
предложения, царь не станет больше опекать тебя. Тогда
живи, как знаешь.
— Но почему? — спросила Тамара.— Что я сделала?
Почему он гневается на меня?
— :^ого, моя госпожа, я не знаю. Я послан лишь что­
бы сказать тебе это. Но я вижу, что царь очень серьезен,
и если ты попытаешься увидеть его, он посадит тебя под
стражу.
Лицо Тамары потемнело. Глаза зажглись нехорошим
огнем:
— Это все из-за нее, да? — она почти прошипела: —
Эта ведьма, она околдовала его!
132

— я бы на твоем месте поостерегся таких слов. Если
я донесу об этом Ивану, ты лишишься своей красивой
головы.
— Ты мыслишь, он не угрожал мне? Я говорю то, что
мне нравится. Я делаю то, что мне нравится.
Князь улыбался:
— Как угодно, госпожа. Должен ли я передать, что ты
отказываешься исполнять царский приказ?
— Приказ? В монастырь, где я должна проводить дни
в молитвах, а ночи — в страхах за свою жизнь? Или вен­
чание с каким-нибудь жирным боровом, рот которого
пропах квашеной капустой? Да, князь. Ты правильно по­
нял: я отказываюсь исполнять приказ.— Ее мозг лихора­
дочно работал, чтобы найти какое-то другое решение.
Без царской защиты она все равно что мертва теперь на
Москве.
Ведь между русскими и татарами давняя вражда, а ее
участие в похищении стало известно всем. Она должна
покинуть Москву, в этом Тамара не сомневалась. Но ку­
да же ехать? Как она проживет без всего этого сказочного
богатства, к которому привыкла?
Но тут словно кто-то шепнул ей: Казань! Город, где
она родилась, где и сейчас она может найти верных лю­
дей, которые помогут ей. Хотя она из бедной семьи, но
знатные люди не раз сватались к ней, проведав о ее мо­
гучем покровителе. Ее братья тоже прослыли в тех мес­
тах удачливыми торговцами...
— Мне нужны все твои украшения,— оборвал Андрей
ее беспокойные думы.
— Что? — Тамара даже не поняла, что он хочет.
~ Твои украшения. Я должен вернуть их царю.
— Но он же сам дарил их мне!
— Дарил, пока был с тобой.— Он протянул руку: —
Дай мне, Тамара.
Девушка побелела от ярости, глаза ее зажглись нена­
вистью. Она сорвала с головы золотой гребень, и черный
водопад волос заструился по спине.— Вот! Бери! — она
рванула другой рукой за ожерелье из рубинов и чудесной
красоты каменья рассыпались по каменному полу.— Вот
его украшения! Убирайся! — Она в ярости пнула узким
сапожком по камням, и сняв с себя золотой пояс, швыр­
нула его князю.
— Но это не все,— равнодушно глядя на дикую
ярость бывшей царской наложницы сказал Андрей.— Я
подожду здесь. Иди принеси.
133

Тамара резко повернулась к нему спиной и вышла.
Это ее‫־‬то украшения, которые она хранила, как память
об их любви с Иваном, она должна теперь вернуть! Они
будут принадлежать этой отвратительной его жеманни­
це! Тамаре казалось, что она лопнет от злости.
Отпирая ларец, где хранились ее сокровища, девушка
тешила себя только одной мыслью: она отомстит! Ото­
мстит!
Княжна Василиса Скурлатова в одиночестве сидела в
саду, хмурясь на холодное октябрьское солнце. Ей было
скучно, мысли текли вяло. Да и во дворце стало не то,
что прежде, до пожара. Ее замысел: вытеснить Анаста­
сию из сердца царя — провалился. Хотя кое-где еще по­
говаривали о том, что ведьма все-таки Анастасия, но обвинили-то Глинских! Бедного Юрия Глинского толпа
умертвила в соборе, а сама Анна и Михаил спаслись тем,
что уехали в Ржев, откуда, как было видно, не собирались
вылезать. Былые ночные шабаши прекратились, и Васи­
лиса ничего не знала о своих сообщниках по колдовским
делам.
И еще одно не давало ей покоя — ее девственность.
Лев строго-настрого наказал ей блюсти целомудрие. Но
как же это глупо! Она, Василиса, хорошо усвоила, что
только лишь очень соблазнительная, бывалая красавица
сможет отвратить царя от этой Анастасии!
♦Почему бы тебе не найти мне другого мухса? — при­
ставала она к брату.— Жизнь проходит мимо». Она и са­
ма не знала, чего хотела: сошел бы любой знатный, ро­
довитый боярин — а уж потом она не растеряется и вы­
берет любовника по своему вкусу, как и некоторые
женщины царского окружения.
Устав от ее назойливых просьб, Лев обещал добиться
того, чтобы имя его сестры внесли в список девиц, из
которых выбирал себе невесту младший брат Ивана,
Юрий. Но Василисе опять не повезло: то ли слабоумный
Юрий отказал, то ли Лев обманул ее. Правда, еще оста­
вался холостым князь Курбский... И Лев все твердил и
твердил: ♦Кому нужна не девица? Умерь-ка ты свои же­
лания, сестрица, до поры-до времени».
И вот Василиса влачила дни в услужении у царицы.
Как ей порой хотелось пренебречь наказом брата! Но
тогда — ей хватало ума понять это — ей вовсе нечего
ждать от судьбы.
— Ах, княжна! Как ты хороша!
134

Она вздрогнула, очнувшись, и увидела архиепископа
Сильвестра, неслышно подошедшего сзади.
Василиса рывком поднялась со скамейки и склонилась
поцеловать его руку.— Прости, Отче, я не сразу увидела...
Он улыбнулся: — Я не часто вижу тебя, княжна, гуля­
ющей по саду. А ведь ты давно не исповедовалась. Али
ты не заботишься о своей смертной душе, княжна?
Девушка мягко ответила: — Нет, Отче, что ты! Толь­
ко некогда мне и думать‫־‬то о душе — царице все нужна
целый день... А еще ведь пожар...
Сильвестр кивнул — Что ж, немудрено, что у такой
красавицы в голове мысли более завлекательные, нежели
исповедь.— Он блеснул на нее холодными голубыми
глазками.
— Но это правда! Прости, Отче, но я рук не покладаю
весь день...
— Есть ли что, в чем ты хочешь исповедаться? Хотя
бы в непомерной гордыне или... в более тяжком грехе?
Василиса заволновалась: что он хочет сказать? Более
завлекательные... Ушел бы он скорее. В чем он подозре­
вает ее?..
— Да, Отче, тщеславие и гордыня не покидают ме­
ня.— Василиса желала бы закончить на этом скользкую
беседу.
Архиепископ поджал губы, глядя на нее странным
долгим взглядом.— Слышал я, княжна, что этот грех —
наименьший.
Она тревожно вглядывалась в лицо священника: — О
чем ты говоришь, Отче? Что наговорили обо мне? —
Сердце ее подскакивало в груди. Отчего он так пристра­
стно спрашивает ее?
Сильвестр присел возле нее на скамью. На нее повея­
ло ладаном и воском.— Может, ты захочешь исповедать­
ся не в церкви, а у меня в палатах?
— Я готова.— Она нервно перебирала руками складки
сарафана. — Я приду в церковь в воскресенье... и тогда
исповедуюсь.
Лоб его нахмурился: — Но, княжна, дозволь мне об­
легчить тебе раскаяние, я хочу помочь тебе. У меня в па­
латах сейчас никого.— Он вдруг прикрыл ее руку своей.
Василиса отпрянула с омерзением и ужасом: — Отче!
Какие речи я слышу!
Тонкие губы архиепископа сложились в елейную
улыбку: — Ужель, княжна, ты не видишь, как ты мне по
нраву? А ведь я хотел, чтобы выбрали царицей тебя!
135

Девушка поняла, что Сильвестр ей не льстит. Не дав
ей ответить, он продолжал;
— Но Господь указал мне иной путь, более достой­
ный тебя.
— Достойнее, чем быть невестой Ивана?!
Он стиснул ей руку, приблизившись губами почти к
самому ее уху. — Кояжна, не смотри, что я священник —
с природой не поборешься, я ведь мужчина.
Она побелела: — Но я епщ чиста телом! Мой брат ве­
лит мне блюсти себя до венца‫״‬.
— Твой брат и не узнает.
Василиса ужаснулась. Она слышала про то, что мона­
хи блудливы, но никак не могла подумать того же о бли­
жайшем советнике царя. Она решила изобразить негодо­
вание.— Негоже тебе, Отче, вести такие речи. Да как ты
мог подумать...
— А тебе, верно, полюбился больше нечистый? —
прервал он.
— Что?!
Он зашептал; — Мне все известно, знаю я, с кем ты
повела дружбу с Глинскими да с сатаной.
— Нет! — ее словно подбросило.— Неправда все это!
Он даже не шелохнулся.— Знаешь ли ты Алешку
Адашева? Он у Глинской в доверии. Вот он-то мне и по­
ведал.
Василиса не могла опомниться от страха: значит,
предали! Ее тайна известна!.. Но, не подав виду, княжна
только медленно спросила: — Что станешь делать?
Тот снова улыбался.
— Ничего, княжна. Я не хочу лишать тебя твоей чис­
тоты: всего-то несколько часов доверительной беседы...
утешат меня.
Василиса не отрываясь смотрела на него, и вся ее не­
нависть и отвращение к этому человеку отражались в ее
сверкающих зеленых глазах.— А коли я откажусь? — го­
лос ее предательски дрогнул.
Архиепископ равнодушно пожал плечами.— Что ж,
придется мне рассказать нечто государю.

— Но скоро будут холода — как же сражаться? — вос­
кликнула Анастасия, когда Иван поведал ей обо всем.—
Отчего не выждать, когда и земля оттает, и станет теп­
ло?..
136

Настя, душенька моя, ты ничего не смыслишь в
войне,— улыбаясь, ответил царь, вглядываясь в это неж­
ное лицо и зная, что много воды утечет раньше, чем им
снова суждено будет свидеться.— Ныне настало время
напасть: татары не ожидают нас прежде весны, да и сами
не вылезут. У меня есть преимущество.
Она вздохнула. Как ей спорить с ним! Да и понимала
царица, что весь он уже далеко-далеко — глаза так и го­
рят битвой!
...В то утро, осеннее, зябкое, когда войска уходили и
Иван, во главе их, величаво сидел на крупном жеребце,—
Анастасия заставила себя улыбаться. Как они стали
близки за последнее время! И вот теперь она даже не
знает, увидит ли его снова.
Он спешился и, подойдя к ней, сильно обнял, а по­
том долго целовал,- Не печалься, родная моя,— шептал
ей царь.— С нами Господь.
...Долгой бьша дорога на Казань, а с наступлением хо­
лодов стала еще и трудной: мерзлая земля, покрытая
снегом, морозные ночи. Лишь к началу февраля русское
войско ВЫП1ЛО к Волге. На другом берегу затаилась в
ожидании Казань. Но тут опять беда: внезапно стало теп­
леть, а потом и д о ж д ц обрушились.
— Нужно успеть перейти реку до того, как станет та­
ять,— обратился Иван к своимсоветникам.
Что же, царь велит, и воеводы повели воинов на пере­
праву. За собой тянули пушки.
Видя, что дело пошло, Иван повеселел. Скоро уже
этот вражеский стан, Казань, покорится ему!
...Когда раздались тяжелые всплески и крики, до со­
знания царя не сразу допию, что стряслось. И только
увидев, как громадные льдины изломали обманчиво
прочное покрытие реки, как тонут его люди, лошади,
орудия, исчезающие в серых толщах воды,— царь понял,
что он привел сюда войско не ко времени.
Крики отчаяния тонувших и оцепенение других, бес­
помощно смотревших на страшную картину с берега,—
все это увидел царь. В безумном страхе он всматривался:
нет ли Курбского среди тонувших?
Но Андрей избежал этой участи, остановив своих во­
инов на берегу. Там и нашел его царь.
— Господь покарал меня за грехи,— сдавленным го­
лосом проговорил он, в глазах его князь Курбский уви­
дел слепое отчаяние.— Уйдем обратно, к Москве, и вы­
ждем.
137

Андрей нахмурился: — Но теперь мы уже близки ‫־־־‬
Казань в нескольких верстах. Что проку будет в нашем
московском сидении? Враги осмелеют.
Иван дослушал, а затем сказал: — Не то, Андрей. Я
не отказываюсь. Я только пережду.
— Но сколько? Сколько ты будешь ждать в бездейст­
вии?
— Обожди, князь: теперь казанцы присмирели. Мы
yIq)eпимcя, пока Господь не подаст мне знака.
Андрею хотелось поспорить, но он решил, что лучше
промолчать. Ежели Иван хочет ждать — так, значит, то­
му и бывать.— Что ты станешь делать теперь?
Иван опустил голову: — Вернусь в Москву. И в пер­
вый раз в жизни — положусь на волю Божью.

Глава 14

настасия была счастлива: она, девуш­
ка из С1фомной боярской семьи, ста­
ла женой царя, обожаемой женой,
малейшее желание которой тут же
исполнялось! Ее Москва, полностью
отстроенная после пожара, все более хорошела, ее Русь
представлялась ей самой великой страной в мире, а ее
муж провел на войне всего лишь два года. И самое глав­
ное — она улыбалась про себя, д^ржа драгоценный свф ток, — она была матерью двух прекрасных д о ч ^ й .
— Думаешь о чем-то радостном? — обратилась к ней
мягким голосом ее подруга.— Не боишься, что судьба
накажет за то, что ты слишком счастлива? Не боишься
искушать суд|^у?
Анастасия засмеялась: — Господь с тобой!
Ирина нежно посмотрела на нее: — Ты действитель­
но очень счастлива, Анастасия?
— Да, у меня есть все для счастья.— Она взглянула на
свою годовалую дочь, которая тихонько играла !Д и кам и
за ее стулом.— Осторожно, Анночка,— обратилась она к
ребенку.— Если ты на!ромоздишь высоко, они обру­
шатся.
Ребенок не обратил внимания на ее слова. Анастасия
протянула руку и любовно погладила темную головку.
— Сегодня Анночка чувствует себя гораздо лучше.—
Ирина улыбнулась, глядя, с какой серьезностью ребенок
занят игрой.- Простуда у нее уже проходит.
139

Анастасия добавила: ‫ ־־־‬Онг здоровый ребенок, слава
Богу. Хотя была такая слабенькая, когда родилась. А
эта,— она подержала малышку Марию на вытянутых ру­
ках,— сразу родилась крепенькая и сильная.
Ирина улыбнулась тепло, но слегка недоверчиво.
— Дети — это замечательно, но вот их мать... Припо­
минаю, раньше ты выглядела более жизнерадостной,
чем теперь.
— Ирина, ты же сама только ч»о сказала, что я вы­
гляжу счастливой.
— Быть счастливой на самом деле и всего лишь вы­
глядеть и бодриться — не одно и то же. У тебя усталый
вид, Настя, :^ и две малышки не дают тебе отдохнуть.
Анастасия винс^ато улыбнулась: — Ради маленьких
стоит немного недоспать, Ирина.— Разве могу я оста­
вить Аннушку сейчас, когда она простужена. Она всегда
зовет меня, когда просыпается.
— И становится все более и более капризной.— Ири­
на оторвала нитку и взяла в своей коробочке для выши­
вания нитку другого цвета.— Я надеюсь, ты не собира­
ешься рожать еще одного ребенка сейчас.
И, видя, что ее подруга молчит, она вопросительно
посмотрела на нее.— Анастасия, ты ведь не беременна,
правда?
Анастасия покачала головой: — Нет, пока нет. Но я
бы хотела.— Ее карие глаза приняли мечтательное выра­
жение.
— Анастасия, погоди немного. Вы с государем такие
молодые. Ты потеряешь здоровье, если будешь рожать
одного за другим.
— Но у Ивана должен быть сын, наследник.
— У него будет наследник. Но нет необходимости так
спешить.
— Нет, есть, Ирина.— В первый раз лицо Анастасии
омрачилось.— Иван со мной уже два года... но я не
обольщаюсь. Мирная жизнь не будет продолжаться дол­
го. Все чаще и чаще я слышу разговоры о Казани. А если
Иван не вернется с войны?
Ирина заметила, как дрогнул ее голос.— Конечно же,
он вернется. Какую глупость ты говоришь, Анастасия!
Царь Иван правит Русью по воле Господа. Бог сохранит
ему жизнь.
— Да, Ирина, я надеюсь на это. Но если бы был сын...
это о(5езопасило бы трон... — она осеклась: раздался
пронзительный крик Аннушки — ее кубики упали на
пол.
140

- ‫ ־‬Видишь, Аннушка, что я тебе говорила?
Анастасия поднялась, осторожно усадила Марию на
кровать. Затем она пошла успокаивать ее старшую сест­
ру.— Тихо, маленькая. Я помогу тебе собрать.— Но ма­
лышка продолжала плакать. Уткнувшись в материнскую
юбку, она рыдала, как от боли.
Анастасия взяла ее на руки, обняла и стала нежно по­
глаживать по темноволосой головке. И вдруг нахмури­
лась: — Господи, Аннушка, у тебя ведь жар!
Ирина перестала вышивать и подошла к ним.
— Дай мне взглянуть.— Она взяла ребенка на руки и
внимательно осмотрела лицо. Щечки ее горели и черные
глаза лихорадочно сверкали на маленьком личике.
— Я думаю, надо ее уложить в постель.
— Да,— Анастасия подняла ребенка и позвала нянь­
ку.— Принеси-ка горячего напитка с медом.
Ирина пошла присмотреть за Марией: — Надо разде­
лить детей, не дай Бог, захворают обе.
Нянька посмотрела на р ^ н к а и сказала: — Госуда­
рыня, пошли за лекарем, ребенку очень плохо.
— Но это только простуда.
— Простуда или нет, но ребенок страдает.
Но ребенок тянулся к матери и не хотел двигаться.
Она протянула руки, чтобы успокоить ребенка, но ма­
лышка расплакалась.
— Милая, иди к няне.
— Ничего, я отнесу ее.— Анастасия улыбнулась нянь­
ке: — Мы уложим ее в постель и если завтра ей не будет
лучше, позовем лекаря.
Анастасия поспешила из комнаты, и нянька вышла
за ней. Ирина осталась присмотреть за Марией — ма­
лышка успокоилась и стала засыпать. Княжна с улыбкой
склонилась над ребенком. Она понимала, как тяжела до­
ля матери.

Во дворце женпщны гарема готовились к вечернему
развлечению. Татарки натирали свои тела благовонными
маслами, привезенными из Индии и Китая, расчесыва­
ли густые черные волосы до тех пор, пока они не стано­
вились блестяпщми, как эбеновое дерево.
Белокожие русские женпщны, украденные из север­
ных русских городов и проданные ненасытному хану,
вплетали в светлые волосы венки из цветов и надевали
141

на стройные фигуры шелковые халаты, украшенные дра­
гоценностями.
Тамара Гитарай люкала обнаженная на тахте, укра­
шенной витиеватой резьбой, глаза ее были закрыты от
удовольствия, пока Румия массировала ее безупречную
смуглую кожу.
— Да, вот тут,— говорила она, когда проворные жен­
ские пальцы разглаживали мышцы плеч.— Эго очень
приятно. Румия, что бы я делала без тебя!
Румия, улыбаясь самой себе, закончила работу. Она
была приставлена к своей госпоже вскоре после того, как
Тамара приехала во дворец два года тому назад, и она до
сих пор помнила, как это было. Она была только что
продана Шиг-Али своим отцом — бедным крестьяни­
ном, который не мог прокормить семью, состоящую из
семи дочерей и двух сыновей. Она была отдана в служан­
ки к любимой жене хана, Алие, чтобы ухаживать за те­
лом этой самой прекрасной женщины Казани. Но вот
однажды‫״‬.
.Л осл е ужина женщины направились в самую кра­
сивую залу дворца, там они кружились в танце для Ш игАли и каждая надеялась быть выбранной на ночь. Хан
расслабился и отдыхал. Сидящая слева Алия лениво об­
махивала его веером и наполняла его бокал медовым на­
питком, который он любил пить после трапезы.
Вдруг возникла тревога. Громкие голоса послыша­
лись за дверями залы. Танцы прекратились и хап под­
нялся на звук открывающейся двери. Ворвались трое
дворцовых охранников, крепко держа под руки мужчину
в черном длинном плаще, высоких кожаных сапогах и
высокой шапке, закрывающей голову. Он был мокр с го­
ловы до ног, как если бы скакал под проливным дождем,
и вырывался из рук стражников, держащих его в желез­
ных объятиях.
— Что это значит? — спросил Шиг-Али, с интересом
осматривая человека.— Как ты смел помешать моему от­
дыху?
— Пусть просит у тебя прощения, мой господин,—
сказал один из стражников.— Он прискакал сюда верхом
и требует привести к тебе, господин, угрожая Адом, если
он не добьется этого.
Шиг-Али нахмурился: — Вы знаете, кто он?
— Он отказывается говорить с кем-нибудь, кроме те­
бя, господин. Но я думаю, он прямо из Ада,— сказал ох­
ранник.
142

— Отпустите меня, к дьяволу, и я скажу, кто я —
Один охранник грубо сбил шапку с головы незнакомца,
и все с изумлением увидели, как густые черные кудри
упали на спину и рассыпались по плащу. Охранники
опешили от неожиданности, а человек бросился в ноги
Шиг-Али:
— Господин, я Тамара Гитарай!
Это было сказано с такой гордостью, как бущ‫־‬о лице­
зреть ее было для хана огромным счастьем.
— Тамара Пггарай! А! — Шиг-Али вспомнил и узнал
это имя. Он только попытался сделать движение рукой в
ее сторону, как она схватила его руку и стала покрывать
пылкими поцелуями.
— Иван послал тебя? — спросил Шиг-Али, его тем­
ные глаза опасливо прищурились. Женщина легла на
пол у ног хана.
— Нет, я приехала по своей воле, чтобы быть в услу­
жении у тебя — самого великого правителя на свете.
Оправившись от шока, осознав, наконец, что их
пленницей была женщина, стража попыталась снова
схватить ее, но Шиг-Али поднял руку, приказав не тро­
гать.
— Я слышал о твоих братьях,— сказал он.— Мне
очень жаль.
Лицо Тамары приняло ужасное выражение, словно
она была одержима дьяволом.
— Я отомщу за них,— сказала она властно.— И для
этого я хочу, чтобы Шиг-Али добился свержения Ивана.
В этот момент Румия посмотрела хану в лицо, наде­
ясь узнать его реакцию, но лицо было непроницаемо. И
он будто что-то прикидывал в уме.— Ты промокла,—
сказал он женщине.— Ты, наверное, замерзла и проголо­
далась.
Тамара кивнула: — Путешествие было долгое. Было
не просто покинуть Русь. Мне пришлось изменить
внешность.— Она развязала узел и вынула мужские шта­
ны и крестьянскую рубаху.
Шиг-Али хлопком ладоней подозвал слугу: — Отведи
эту женщину в гарем, дай ей помыться и поесть.
Он положил свою мягкую жирную руку ей на пле­
чо.— Завтра отдохнешь. Потом я поговорю с тобой.
В своей одежде Тамара Гитарай выглядела смешно,
чем и вызвала насмешки у женпщн гарема. Но новень­
кая как бы не замечала этого. Высоко вскинув голову,
она проследовала за слугой с царственным величием.
143

Румия увидела ее и на следующий день, когда ее по­
звали к Алие.
‫ ־־־‬Ты приставлена к новой женщине в гареме,— ска­
зали ей девушки. Румия удивилась: — Значит, она оста­
ется?
— Она остается. Ты должна угождать ей во всем.
Румия согласно кивнула, но вскоре поняла, что это
нелегкое дело. Тамара Гитарай была холодна и само­
влюбленна, подвержена вспышкам раздражительности и
к тому же имела острый, ядовитый язык. Она награжда­
ла свою служанку оплеухами и частенько называла ее ту­
пой и бестолковой. Но несмотря на это, Румия была до­
вольна своими обязанностями. Ее госпожа быстро заме­
нила Алию — любимую женщину хана, и это возвысило
Румию над остальными слугами.
— Ой, больно, дрянь! — Тамара села и заорала на
нее.— Сколько раз тебе говорить: не нажимай так силь­
но! Останутся синяки!
— Ах, прости, госпожа.— Румия отступила назад и
смотрела на нее из-под ресниц. Я стараюсь это делать
нежно. Может быть, у тебя растянута мышца.
— Да, конечно.— Тамара помассировала бедро ру­
кой.— Принеси мою одежду. Пора одеваться.
Маленькая служанка кивнула:
— Ты будешь сегодня танцевать?
— Нет! Да! Не знаю. Но на всякий случай принеси
мой наряд.
Конечно, танцевать! Тамара прикусила губу. Она, ко­
торая жила в Кремлевских хоромах, теперь должна была
стать танцовщицей в гареме Шиг-Али. И когда ей при­
несли бубенчики и покрывала, она заявила, что никогда
не танцевала и не будет танцевать. Она была готова во
многом уступить Казанскому хану, но танцевать, как
уличная девка, она не собиралась. Но Шиг-Али настоял
на этом. И она обепдала стать лучшей танцовщицей. В ее
теле было столько грации, о которой другие женщины
могли только мечтать; каждую ночь ублажала она тол­
стого старика, возбуждая его так сильно, что он хотел
проводить с ней все ночи. Алия перестала быть его лю­
бимицей, и других девушек как бы не существовало. А
Тамара Гитарай, как и в прежние времена перед появле­
нием Анастасии, заняла самое высокое место во дворце.
Теперь, когда Румия помогла ей надеть лиф, оставля­
ющий открытыми ее роскошные груди, и юбку из сереб­
ристой материи, сквозь которую просвечивали ее строй­
ные ноги,— она почувствовала на с е ^ пристальный взгляд
144

Алии, сидевшей в окружении девушек с собачкой на ру­
ках. Так же, как у Тамары, у Алии были темные волосы,
но если у Тамары они рассыпались кудрями, у бывшей
наложницы хана волосы были прямые и ниспадали до
пояся текучей темной массой. В то же время Алия была
миниатюрнее Тамары и когда она танцевала, создава­
лось впечатление, что она легче воздуха. Она была при­
ведена в гарем в двенадцать лет, после того, как ее, обес­
силенную и голодную, нашел на улице старьевщик, где
она очутилась после того, как ее изнасиловал отчим. Хо­
тя она выглядела отвратительно, он что-то в ней нашел,
разглядел ее прелесть и отвел в баню. Затем, попользо­
вавшись ею сам, привел ее во дворец к человеку, кото­
рый отбирал девушек для гарема Шиг-Али. Тот купил
девушку, зная, что ее молодость и нежные черты понра­
вятся хану. После того, как старьевщик получил свои
деньги. Алию поместили в гарем, где ее выкупали в ду­
шистых маслах и одели в халат, украшенный драгоцен­
ными камнями, а также в блестящую юбку. Затем ее от­
вели к человеку, ублажать которого навсегда станет ее
главной обязанностью.
Шиг-Али был старый и обрюзгший, но по сравне­
нию с отчимом и тем мужчиной на улице — о, ведь он
был хан... тут не могло быть никакого сравнения.
Она взглянула на него смущенно из-под опущенных
черных ресниц и тотчас очаровала его. Она держалась
скромно и целомудренно, и хан воспьшал страстью.
Он надел ей на тоненькую шейку изумрудное оже­
релье, она рассмеялась, как ребенок, обвила его шею ру­
ками и прижалась к его груди своими маленькими груд­
ками так, что он почувствовал почти болезненное волщеление. Он хотел приучить ее к плотским радостям
постепенно, но она воспламенила его так сильно, что он
не мог ждать — сорвал с нее юбку и овладел ею пр^сде,
чем она поняла, что происходит. Тем не менее, она была
на страже — знала, когда ей нужно закричать, чтобы убе­
дить его в своей невинности, и это вызвало в нем неж­
ные чувства, которые он испытывал к ней с тех пор.
Она быстро стала его любимицей. Он одаривал ее
драгоценностями и экзотическими благовониями, при­
казывал подавать ей лучшие кушанья и приготовленные
на меду сладости, которые она так любила.
Он даже подарил ей маленькую белую собачку, с ней
она теперь не расставалась — это было единственное су­
щество, которое она действительно любила.
145

Ее положение любимицы длилось только три года,
оно закончилось той ночью, когда Тамара ворвалась во
дворец в мужской одежде и выражалась столь грубо, как
могут только мужчины на улице — Алия слышала это в
те дни, когда еще не была приведена во дворец. Может
быть, Шиг-Али это нравилось или же Тамара притяги­
вала его чем-то другим?
Как бы то ни было, но с тех пор Алия больше не раз­
деляла ханское ложе. Она продолжала наслаждаться жиз­
нью в гареме, но закончилось время особого к ней рас­
положения. Она была как старая кляча, которую держат
из милости на пастбище, но на которой не ездят.
Теперь, в свои пятнадцать лет, она была в расцвете
красоты, но Шиг-Али, казалось, этого не замечал, а ни­
какой другой мужчина не мог даже приближаться к жен­
щине из гарема.
— Сегодня я буду выбрана ханом на ночь,— прошеп­
тала Алия своей подруге Гале, светловолосой русской,
украденной из семьи и проданной в гарем несколько ме­
сяцев назад. Галя удивилась: — Как ты это сделаешь? Ты
же сама говорила, что с тех пор, как появилась Тамара,
только ее он и выбирает.
— Сегодня я все изменю. Посмотри на меня и ты
увидишь.
Все еще держа в руках собачку, она так повернула ру­
ку, что та увидела б ^ь ш о й перстень, сверкнувший на
левой руке. Она купила его у торговца-разносчика, кото­
рый часто приходил во дворец и был одним из немногих
мужчин, допущенных к гарему. Он торговал дешевыми
б^делушками и поделками, и Шиг-Али не видел ничего
дурного в том, чтобы разрешить женщинам это короткое
общение. Перстень у Алии был недорогой, блестящие
камни были фальшивыми.
Но в одном месте, из-за того, что камень отходил,
было небольшое отверстие, вполне достаточное для не­
скольких капель духов или большой порции порошка,
который Алия насыпала туда несколько минут назад.
Она отвела взгляд от перстня, улыбнулась Гале: — Не
жди меня в гареме сегодня ночью.
Женщин позвал в главную залу звук охотничьего
горна. Шелестя своими блестящими платьями, бубенца­
ми и другими украшениями, они поспешно пробегали
по коридорам дворца, едва касаясь босыми ступнями хо­
лодного мраморного пола.
Как всегда, Шиг-Али сидел на шелковых подушках,
держа в руке золоченую чашу с кумысом. Перед ним
146

стояли инкрустированные драгоценными камнями под­
носы с изысканными яствами.
Его большой жирный живот выпирал из-под халата,
как у беременной женпщны, слишком длинные усы бы­
ли намаслены и расчесаны, лысина розовато блестела в
свете свечей. С радостью девушки окружили его, крича
приветствия, целуя его в розовые щеки и хохоча, когда
своими неуклюжими пальцами он щипал им груди или
бедра. Они пили кумыс, который наливал им слуга
Шиг-Али, и наперебой утопцши своего господина дели­
катесами с драгоценного подноса. Как всегда, Тамара
возлежала на подушках у его ног, угощаясь с его подноса
и засовывая отдельные куски ему в рот.
В отличие от других она прислуживала ему по-свое­
му и чувствовала себя в особом положении любимицы.
Она глотнула кумыса, и чувственно и лениво улыбну­
лась Шиг-Али.
— Как ты сегодня, моя красавица? -‫־‬- спросил он, по­
глаживая ее густые черные волосы.
— У меня был интересный день.
— Да? ‫—־‬Он наклонился и поцеловал ее в затылок.—
Поделись со мной.
Тамара снова улыбнулась: — У меня был посланец из
Москвы. Тебе будет интересно послушать, что я узнала.
Шиг-Али взял виноградину и положил ей в рот. Она
медленно прожевала ее.
— Я не дождусь, когда мы останемся наедине.— Он
взял ее руку и поднес к своим губам.— По многим при­
чинам.
Тамара сделала глоток вина и встала: — Мне станце­
вать для тебя, мой господин?
— Ты осчастливишь меня, моя красавица,— ответил
Шиг-Али.
Алия не слышала этого разговора. Но когда Тамара
начала вставать, для Алии это было сигналом к дейст­
вию. Усевшись на свободную подушку, она вопрошающе
посмотрела на хана: — Могу я сесть, господин? Мне бы
так хотелось посмотреть, как танцует Тамара.
Шиг-Али бросил на нее благосклонный взгляд. Она
была таким милым и прелестным ребенком. Ему следо­
вало бы уделять ей побольше внимания.
— Если хочешь,— он взял прядь ее черных волос и
стал накручивать на палец. Возможно, сегодня... хотя нет.
Тамара должна рассказать ему о вестях из русской сто­
лицы. Алие придется подождать до следующего раза.
147

Тамара начала танцевать. Колокольчики звенели на
ее запястьях и лодыжках, прозрачное покрывало вилось
вокруг гибкого тела. Она была не так легка, как Алия, но
ее движения были уверенными и раскованными. Не сво­
дя глаз с хана, она делала чувственные, дразняпц!е дви­
жения, будто раздевалась в его присутствии.
Алия посмотрела вокруг, чтобы убедиться, что все
взоры прикованы к ее ненавистному врагу. Быстро, с ко­
шачьей ловкостью, она пронесла перстень над бокалом
Тамары, затем, прижав свою собачку к груди, закрыла
перстень и откинулась на подушки.
Казалось, Тамара танцевала дольше обычного. Воз­
бужденная событиями дня, она делала круговые движе­
ния, а ее босые ноги выделывали на мраморном полу
сложные узоры. Она старалась танцевать рядом с ханом,
позволяя ему восхищаться чарами ее тела сквозь про­
зрачный костюм и вдыхать изысканный запах благо­
воний.
Вдруг покрывало зацепилось за бокал с кумысом и
опрокинуло его, кумыс разлился на белом мраморе бе­
ловатой лужицей. Но она продолжала танцевать. Поду­
маешь, пролилось немного кумыса! Слуги все уберут.
Все уже забыли об этом, как вдруг услышали истошный
крик девушки, сидящей у ног хана.
~ Taxa! — Алия бросилась на колени и подползла к
своей собачке, которая выскользнула из рук и лизала
пролитый кумыс.— Taxa, нет! — она схватила собачку и
зарыдала.
— Зачем так волноваться? — спросил ее Шиг-Али
скорее недовольно, чем озабоченно.— Это всего лишь
кумыс.
Но пока он говорил это, собачка завыла и задрожала
в руках Алии. Ее тельце беспомощно забилось в конвуль­
сиях, наконец, утихло и неподвижно замерло.
— Почему...— Галя, поспешившая к Алие, изумленно
глядела на происходящее,— собака сдохла?
Глаза хана зловеще сузились.— Почему она сдох­
ла? — Все было в порядке минуту назад. Он посмотрел
на Алию: — Это из-за кумыса.
— Я... нет! Я не знаю! — Алия дышала с трудом, соба­
ка неподвижно лежала у ее ног.
Шиг-Али схватил ее за волосы и притянул к себе: —
Это из-за кумыса. Что ты с ним сделала?
— Я не знала,— девушка была близка к истерике. Пе­
рестав танцевать, Тамара внимательно смотрела на нее.
148

— я просто не хотела, чтобы она пила его...— Она на­
чала всхлипывать, прикрыв лицо руками.
— Что у тебя на пальце? Где ты взяла эту вепц»? —
Шиг-Али уставился на блестяпщй перстень.
Алия отвела руки от лица.— Это перстень, господин.
Я купила его у торговца...— Она спрятала руки.
— Дай мне сюда!
Алия отшатнулась от протянутой руки хана.— Я ска­
зала тебе, господин. Это обычный перстень!
— Дай!
Дрожа от страха. Алия сшша перстень и вложила его
в раскрытую ладонь хана. Хан поднес его к лицу и стал
разглядывать. Его пухлые пальцы дотрагивались до кам­
ней, пока один из них не сдвинулся и не обнаружилось
небольшое отверстие.
— Что здесь было? — спросил он. Он понюхал остат­
ки белого порошка.
— Ничего! Я не знала об этом отверстии...
— Ты лжешь! — Шиг-Али был в ярости.— Ты храни­
ла здесь яд и всыпала его Тамаре в бокал.
— Нет! — Алия оглядывалась, куда бы убежать и
спрятаться, но со всех сторон ее окружали смущенные
женщины гарема.— Клянусь тебе, я не сделала...
Капли пота выступили на лбу Шиг-Али. Он видел,
что Тамара отпивала из чаши перед танцем. Должно
быть, Алия подсыпала яд после того, как заняла место
Тамары на подушках. Если бы покрывало не опрокинуло
бокал! Тамара говорила о важных вестях из Москвы! Все
бы пропало, Тамара бы ничего не сообщила!
— Стража! — заорал Шиг-Али.— Отведите эту жен­
щину в темницу! Она обвиняется в попытке убийства!
Алия закричала, как безумная, и забилась в руках
стражника, схватившего ее в железные тиски.
— Отпустите меня! Я не сделала ничего плохого! Ты
ее должен арестовать.— Она высвободила руку и указала
на Тамару.— Ее подослал русский царь.
— Уведите ее,— приказал Шиг-Али.— Содержать с
пристрастием!
Позже в покоях ханской опочивальни Тамара льнула
обнаженным телом к бархатному халату хана. Все мысли
о его бывшей наложнице и отравленном кумысе были
забыты. Тамара не знала, да и не хотела знать, что за на­
казание было уготовано девушке. В Казани она была с
одной единственной целью.— Сначала к делу, моя оболь­
149

стительница,— сказал Шиг-Али, нежно отодвигая ее от
себя,— мы будем наслаждаться после того, как ты сооб­
щишь мне новости.
Тамара скривила губы. Ей совсем не хотелось близо­
сти с ханом, но она знала, как вести игру.
— Ты уверен, господин? — заупрямилась она.— Мо­
жет быть, лучше поговорим после?
Шиг-Али приподнялся с ложа и потянулся за бока­
лом.
— Мне бы тоже этого хотелось,— заверил он ее.— Но
ты сказала мне, что слышала о каком-то разговоре.
Лицо Тамары выразило разочарование, и она потяну­
лась за своим золоченым бокалом. Понюхала, отпила не­
много: — У меня есть сообщение из Москвы от моих дове­
ренных лиц. В Кремле большое оживление в эти дни.
Шиг-Али поднял кустистые брови: — С чем это свя­
зано?
Тамара внимательно посмотрела на него.
— Иван готовится к походу на Казань.
Шиг-Али серьезно кивнул.— Это новость. Важно то,
что мы готовы к этому. И когда он готовит поход?
— Через одну-две недели. Войско готово, но случи­
лась задержка.
— Какая?
— Царская семья в трауре. Старшая дочь Анна
умерла.

Княжна Василиса Скурлатова, придерживая полы
своего летника, смотрелась в зеркало. Черный цвет ни­
когда ей не шел. Надо было покрыть также голову. Она
не видела Анастасию с тех пор, как умерла ее дочь, но
слышала, что горе чуть не свело ее в могилу. Это случи­
лось так внезапно. Только что ребенок играл и через
мгновение умер на ее руках.
Все готовились к похоронам, поэтому Василиса была
в траурном платье. Она подошла к окну и посмотрела
вниз. Возок, запряженный тремя лошадьми, стоял у вхо­
да. Она подумала, что пора.
Василиса пша по дворцу, выглядевшему мрачно и
скорбно. Хотя панихиды обычно служились в Успенском
соборе, царица подумала, что семейная церковь больше
подходит для проведения церемонии для маленького ре­
150

банка. Присутствовали только самые близкие из царской
семьи. Остальные смогут присутствовать в Успенском со­
боре на погребении. Церковный воздух, насыщенный запа­
хом ладана, смепгавался с тяжелым ароматом цветов.
Василиса прошла мимо стражника и тихо села на за­
днюю скамью. Она видела небольшой гроб у алтаря и
Анастасию, стоящую перед ним на коленях. Василиса
поискала глазами Ивана. Она слышала, что эта смерть
расстроила его планы, она отодвигала начало похода на
Казань.
Служба была долгой и изнуряющей в душной часо­
вне. Нескольким женщинам сделалось дурно, и у Васи­
лисы тоже закружилась голова, когда митрополит закон­
чил, наконец, панихиду. Когда скорбящие стали выхо­
дить из церкви, Василиса увидела Ивана, он был бледен
и помогал Анастасии подняться. Церемония в Успен­
ском соборе была еще тяжелее. Почти вся Москва собра­
лась здесь. Как будто день похорон мог быть поводом
показаться на люди.
Наконец все закончилось. Траурно зазвонили колоко­
ла, и народ повалил на Соборную площадь, переговари­
ваясь приглушенными голосами, будто еще находился в
церкви.
Василиса с чувством исполненного долга поспешила
к себе домой. Она предполагала, что рано или поздно
может потребоваться Анастасии, несмотря на то, что та
нуждалась только в единственном друге ~ княжне Ири­
не, которая была с ней рядом с первого дня постигшего
ее горя.
Она перевела дух, проходя между дворцом и собором,
и остановилась, завидев на тропинке черную одинокую
фигуру. Она затаила дыхание. Это был Иван. Она остановилась и хотела повернуть обратно, но он почувство­
вал ее присутствие и поднял взгляд.-‫ ־‬А, княжна Скурлатова. Ты раскрыла место, где я люблю побыть в одиноче­
стве.
Василиса заговорила смущенно: — Я только хотела
напрямик пройти во дворец. Я подумала, что могу пона­
добиться царице.
Иван спокойно смотрел на нее. Она приблизилась к
нему. Он был в черном бархатном кафтане, богато рас­
шитом золотыми узорами.
‫־‬- Мне очень жаль твою дочь, государь. Это большое
горе.
151

Иван встретился с ней взглядом, и она вдруг почув­
ствовала слабость в коленях. !Сазалось, он ищет слова для
ответа.
На нее вдруг нахлынули ранние воспоминания, и ее
охватило желание как бы вычеркнуть из жизни то, что
произопшо потом, и убедить его, что именно ее он дол­
жен был избрать себе в жены.
— Благодарю! — ответил он, все еще глядя на нее
своими большими темными глазами. Василиса подошла
ближе: — Не будь безутешным, государь,— сказала она
мягко.— В конце концов это была только девочка.
Глаза его зло вспыхнули, лицо потемнело: — Дочь
мне не меньше близка.
Василиса глубоко вздохнула: — Если бы Анастасия
имела сына... наследника...
— Наследника нет.— Его черные глаза вдруг стали
холодными. Василиса почувствовала, что за ними скры­
вается сильная боль. Она сорвала черный платок с голо­
вы. Рыжие косы расплелись и волосы упали на плечи.
Резким движением она бросилась в ноги царю и обняла
его колени.
— Несчастье произошло не случайно,— рыдала она.
Затем, подняв голову, пристально посмотрела ему в
глаза: — Господь был недоволен твоим выбором царицы.
Ты должен это исправить.
Черные брови Ивана сошлись в одну линию.
— И что ты хочешь, чтобы я сделал? — безразлично
спросил Иван.
Зеленые глаза Василисы засверкали. Улыбка озарила
лицо: — Возьми меня,— прошептала она.— Я рожу тебе
много сыновей.
Иван посмотрел на нее долгим взглядом. Сердце ее
остановилось. Он обдумывал ее слова, она чувствовала
это. Его глаза впились в ее тело. Она откинула волосы
назад, думая, что произведет на него впечатление.
Ее лицо выражало сильное душевное волнение. Она
уставилась на него, не в силах подняться.
— Шлюха,— заорал он.— Шлюха, сгинь с глаз моих,
и чтоб я тебя больше не видел.
— Но, государь...
Ее сопротивление было остановлено резким ударом
сапога. Она закричала от боли и попыталась подняться.
Если бы она осталась на месте, он бы убил ее.
— Я отправляюсь в Казань,— с угрозой произнес
он.— О том, что тут было, никто не узнает. Но если это
повторится еще, ты лишишься своей бесстыжей головы.
152

Он зашагал прочь, оставив Василису, как брошенную
кошку, и грубые бранные слова срывались с его губ.

Горячие сухие ветра дули над полями Казани, где во­
ины Шиг-Али объезжали коней и отрабатывали приемы
боевой борьбы в ожидании прихода русских. Сегодня та­
тарское войско было не в полном составе, но тысячи две
всадников носились по полям галопом, поднимая клубы
пыли копытами коней.
Женпщны из гарема Шиг-Али прибыли на поле с
караваном, который предложил им хан для путешествия.
Хотя поездка и вносила разнообразие в их уединен­
ную гаремную жизнь, большинство девушек чувствовали
с ^ усталыми от длительной, тряской дороги. Утешало
хотя бы то, что паранджа, от которой они отвыкли, при­
крывала от пыльного ветра.
Алию — девушку из гарема, прежнюю любимицу
Шиг-Али, везли в караване отдельно от остальных.
Ее везли в открытой повозке и она была вынуждена
всю дорогу стоять, привязанная за выступ повозки. Ее
сильно трясло, тело ее болело и поясница ныла, ее броса­
ло из стороны в сторону, но высокие борта повозки не
давали ей вылететь на дорогу. В течение всего пути жите­
ли Казани выходили из своих домов и толпами стояли
на пути следования золоченых повозок с темными жен­
скими фигурами и той повозки, в которой стояла обна­
женная пре!фасная девушка, привязанная, как свинья.
Тамара ехала во главе процессии с самим Шиг-Али.
К ее большому неудовольствию, она была одета в нена­
вистные платья и паранджу. За время пути она время от
времени откидывала покрывало с лица, пытаясь хоть
как-то опфыться, но хан тотчас приказывал ей закрыть
лицо, и ей ничего не оставалось, как подчиниться. Толь­
ко теперь она поняла в полной мере, что значит быть га­
ремной женщиной, которую балуют и лелеют в стенах
гарема и от которой требуют грубого повиновения и ос­
корбляют за пределами гарема.
Пока они ехали на поле, Тамара все думала о том,
что же произойдет. Алия — ее заклятый враг, она пыта­
лась отравить ее, но вместо нее убила собачку — должна
быть наказана. Тамара родилась в Казани, но выросла в
Москве и совсем не знала казанских обычаев, как и того,
153

где и как должно было совершиться наказание. Она зна­
ла только, что с того момента, как произошел случай с
отравленным кумысом, гарем был наполнен скорбью.
Глаза женщин не просыхали от слез, их глупые шалости
прекратились, не слышно стало смеха. Ночные увеселе­
ния в покоях Шиг-Али были намного тише, чем обычно.
И хотя танцы не прекрапцшись, бубенцы на запястьях и
лодыжках уже не звенели так весело, как раньше, и улыб­
ки были ботее сдержанными. Тамара спросила Румию, в
чем причина всего этого, но девушка пожата плечами.—
Я знаю только, что хан очень рассержен,— сказала она.—
Алия совершила серьезное преступление. Я боюсь, ей
придется заплатить за это слишком дорого.
Саму Алию увели из гарема в ночь преступления.
Никто не знал, куда, но большинство женщин д\ъ!али,
что ее держат в подземной тюрьме. А когда а!уга хана
сообщил женщинам, что они должны быть готовы к вы­
езду из дворца,— они догадались, что судьба Алии окон­
чательно решена.
Ветер развевал ее волосы и они путались, пыль по­
крывала ее лицо, но бывшая любимица выглядела гордо
и прекрасно, когда стражники освободили ее от пут и по­
могли выйти из возка. Остальные женщины были благо­
дарны покрывалам, закрывавшим их лица: они боялись
встретиться с ней взглядом. Алию не очень любили в га­
реме, но она была одной из них, и то, что слу‫!״‬илось с
ней, могло случиться с каждой. 1^о не угрожало только
Тамаре — новой фаворитке Шиг-Али, она не боялась ха­
на. Она жила только ради удовольствий и никогда не со­
вершила бы поступка, который вверг бы ее в немипость.
Шум в дальнем конце поля заставил женщин от­
влечься от Алии. Там толпились солдаты, одетые в цвет­
ные одежды. Они выглядели так, словно именно сейчас
готовились вступить в бой. Покрытые паранджами голо­
вы повернулись назад к Алие, когда Шиг-Али дал ко­
манду и пешие солдаты потащили ее на середину поля. В
тоненьких туфельках ей трудно было идти по неровному
полю, она спотыкалась и один из солдат поддерживал ее.
Настало время молиться Магомету, и Румия упала
на колени рядом с Тамарой и коснулась головой зем­
ли.— Я не могу смотреть. Скажи мне, когда это кончит­
ся.— Тамара, хотя и видела казни, ощутила тошноту от
тяжелого предчувствия. Она все еще не знала, что ожида­
ет ее предшественницу, но почувствовала огромное об­
легчение от того, что это происходит не с ней. Она с воз­
154

растающим ужасом увидела, как несколько огромных
досок были сброшены в вырытую яму.
С первых минут приказа Алия, казалось, потеряла
все мужество. Плечи ее поникли и она опустилась на ко­
лени. Когда она увидела, что перед ней разверзлась зем­
ля, она начала отчаянно биться, пытаясь ударить ногой
своих мучителей и вырваться из их рук. Ужасные безна­
дежные крики разнеслись по полю, и все женпщны, как
и Румия, в ужасе упали на землю.
Одна только женпц!на наблюдала за казнью — Тама­
ра, ее темные глаза не отрывались от бьющейся в смерт­
ном ужасе Алии, которую сбросили в гл^^кую узкую
яму и стали по шею засыпать землей.
Уши Тамары слышали ее панические крики, а по­
том... зычным голосом было приказано конным проска­
кать по засыпанной яме.
Впервые в жизни Тамара Гитарай не хотела ничего,
только бы заткнуть уши и не слышать ужасающих кри­
ков, закрыть глаза и не видеть разыгрывающейся сцены.
Но она застьша на одном месте, вглядываясь в то место,
где солдаты творили это страшное действо, где копыта
передней лошади коснулись головы девушки, и ее преле­
стная головка превратилась в кровавое месиво, копну
спутанных волос, клочья втоптанной в землю кожи, и
два черных глаза выскочили из орбит, увидев последним
взглядом железные подковы бешено скачущего жеребца.
Так Тамара поняла, что такое казанское правосудие.

Глава 15

обкое апрельское солнце пробива­
лось к промерзшей за зиму земле.
У окна кремлевского терема стояла
Анастасия.— Я не вынесу,— говори­
ла она Ирине.— Я похоронила дочь,
а если теперь и Иван будет убит под Казанью, мне боль­
ше незачем жить.
— Побойся Господа, Настя! — успокаивала ее княж­
на.— Царь Иван помазанник Божий, всякая беда минует
его. Он вернется с победой, иначе быть не может!
Но Анастасия была невесела. Лицо ее даже постарело
от пережитой печали, под глазами легли тени, уголки
губ опустились. Она тяжело вздохнула и села подле под­
руги.
— Я устала, вот и жалуюсь. Ни есть, ни пить не могу,
да и тошнить меня что-то стало.
Ирина беспокойно вглядывалась в бледное царицыно
лицо.
— Лекаря надобно...
— Ах, нет. Печаль — что за болезнь?
— Но отчего же тошнит?
— Не знаю... По утрам прямо невмоготу стало. И так
не сплю совсем, а еще и это...
Ирина ласково улыбнулась и взяла ее за руку: — Тебе
не нужен лекарь, Настя. Ты снова понесла.
Анастасия недоверчиво посмотрела на княжну, но в
глазах уже мелькнула безумная радость.
156

— Ты... Ирина, неужели ты думаешь?..
Лицо ее просветлело.
— Дитя! У меня будет дитя! Господь услышал меня,
сжалился над моим горем...
Сквозь слезы счастья она смотрела на образ Божьей
матери и истово крестилась. Ирина тоже перекрестилась.
Обе они тихо помолились.
‫ ־־־‬Ирина,— пролепетала царица,— Господь обещал
мне сына.

Тамара проснулась. В богато изукрашенной узорами
опочивальне Шиг>Али было непривьшно тихо. Она по­
нежилась еще, не открывая глаз, затем лениво и томно
перевернулась, чтобы взглянуть на спящего хана: почему
это он не храпит?
В постели никого не оказалось. Она удивилась: все
знали, как любил хан долго спать. Тамара села в кровати
и кликнула служанку. Подождав немного, она сама потя­
нулась за зеркальцем и гребнем, лежащим на атласной
лазоревой подушечке возле кровати. Настроение ее ис­
портилось.
Где эта девчонка Румия? Что она себе позволяет?
Вбежала запыхавшаяся девушка, глаза ее были рас­
ширены от испуга.
— Где тебя носит? Ты же знаешь, я не могу закон­
чить туалет без тебя!
— Прости, госпожа, я хотела найти тебе что-нибудь
поесть.
Тамара фыркнула:
— С каких это пор ты вертишься на кухне? Для этого
есть старый Ага.
— Но он ушел, госпожа. Вместе со всеми.
Тамара повернула голову к девушке и раздраженно
спросила:
— О чем ты?
Румия еще больше съежилась и заикаясь ответила:
— Все ушли из дворца, госпожа, ушли еще ночью. И
хан с ними.
— Что? — Тамара порывисто вскочила с атласных
под>тпек.— Что ты мелешь?
Румия, испугавшись ярости госпожи, медленно от­
ступала к дверям.
157

— Они сказали, что в Москву, госпожа, вместе с вой­
ском русского царя...
Тамара чувствовала, как бешенство охватывает ее!
Значит, это правда! Конечно, как это похоже на трусли­
вого Шиг-Али — уйти, как вор, под пo‫ו‬qx>вoм ночи, уз­
нав, что Иван собирается осадить Казань.
И все остальные, его советники и слуги, тоже ушли,
трясясь от страха за свои головы.
Но почему же он не разбудил ее? Да потому, что
слишком боялся, вот почему! Он ведь хотел на коленях
умолять Ивана помиловать его, и как ему было не знать,
что приведи он с собой Тамару, царь не простил бы его.
— Я уже собрала твои вещи, госпожа,— осторожно
сказала Румия, осмелясь нарушить раздумья Тамары,—
В конюшне осталось несколько лошадей, мы можем за­
брать их.
Тамара взглянула на нее, взметнув брови:
— Забрать лошадей? Для чего?
— Мы должны поспешить уйти, госпожа. Того и гля­
ди сюда нагрянет новый хан.
— Какой новый хан? Как его имя?
— Эдигер, госпожа. Говорят, он молод, силен и очень
смел.
Тамара задумчиво закусила губу. Молод и силен. Что
ж, может, он окажется настолько сильным, что победит
царя? Тамара не могла, как Шиг-Али, надеяться на то,
что найдет убежище в Москве; она и пришла в Казань
для того, чтобы отомстить, и теперь лелеяла надежду,
что войско Ивана будет разбито. Почему она должна еще
терпеть жирного Шиг-Али, который начинал ныть, как
трусливый шакал, даже при виде сабли? Что ж, она
ошиблась в нем. Но теперь слух об этом молодом хане
вселил в нее новую надежду: он сможет выдержать осаду
русских и не сдаст город.
— Мы остаемся, Румия,— сказала она решительно.—
Ступай, принеси мои вещи.
Девушка испугалась:
— Остаемся? Но ведь сюда придет Эдигер! Говорят,
он будет здесьло захода солнца.
Тамара улыбнулась:
— Что ж, мы будем ожидать его здесь. Скажи остав­
шимся слугам, чт(^ы они приготовились встретить но­
вого хана.
Отстранив онемевшую от изумления служанку, Та­
мара подошла к зеркалу. Распустив волосы, она, каза­
лось, внимательно изучала свое отражение. Знакомое
158

волнение пробежало по ее жилам. Она не ведалгц что слу­
чится с ней к вечеру, но —‫ ־‬была-не была! Теперь только
одно занимало ее ум — Эдигер.
— Ступай,— велела она Румие,— и ничего не бойся.
Ты со мной.

Василиса Скурлатова набросила зеленый летник,
унизанный жемчугом, и подопша к зеркалу. Пристегнув
на все пуговки шитое золотом и жемчугом ожерелье, она
обернулась к архиепископу Сильвестру, который, сидя
на кровати, наблюдал за ней.
— Что-то ты тихая сегодня, княжна,— сказал наконец
он.— Что с тобой?
Василиса, не оборачиваясь к нему, принялась запле­
тать рыжую косу.
— Что с тобой?
«Вот старый дурак»,— думала она горько. Она с от­
вращением вспомнила, как он ласкал ее, как пухлые ру­
ки умело и быстро снимали ее одеящы. Василису пере­
дернуло. Но, вспомнив, что он здесь, рядом, заставила
себя улыбнуться, возвращаясь к кровати. «Иди же,
иди!» — приказывала она себе. «Вся твоя жизнь зависит
от этого человека».
Она присела на кровать. Сильвестр погладил ее по бе­
лой руке.
— Царица ждет меня, святой отец,— попыталась она
закончить их свидание.
— Княжна, у царицы есть Ирина.
— Да, но...
— Василиса, я нашел тебе мужа,— вдруг сказал Силь­
вестр.— Знаешь ли ты князя Владимира Андреевича?
Глаза Скурлатовой просияли:
— КнязьСтарицкий, двоюродный брат царя?! Но по­
чему его не видно при дворе?
— Он живет в своем имении.— Архиепископ помол­
чал, а затем с лукавством сказал: — Он очень хорош со­
бою! Статен, высок, белокур.
Василиса настороженно смотрела на Сильвестра: неу­
жели это правда? Или он хочет чего-то от нее добиться и
подстроил ловушку?
— А что скажет мой брат? Он...
— Он... согласится, дитя мое. Он уже согласен.
Она не верила своим ушам. Архиепископ угадал при­
чину ее смятения.
159

— Ты удивляешься, Василиса, что я отдаю тебя дру­
гому? Владимир со мной заодно.
Княжна по-прежнему ничего не понимала:
— О чем ты, Отче? В чем он заодно с тобой?
— Слушай меня: у царя нет наследника. Ежели он
умрет...
— Умрет? Но Иван молод и крепок.
— Пути Господни неисповедимы. Слышала ли?
Опять мутят юду казанцы. Царь готовится к войне. А
там все может быть...
Василиса задумалась:
— Но у него есть брат Юрий.
— Он болезнен и немощен. Не быть Юрию на троне.
— А Владимир... Он... как он сможет стать царем?
— Это будет непросто, княжна.
Василиса нахмурилась.
— Ты советник у царя, все знают, что верен ему. Если
не Юрий...
— Забудь Юрия! — воскликнул Сильвестр.— Меня
сл>‫־‬шай! Ох, и суетлива ты, девка! Я-то ведаю, что хо­
чешь ты быть царицей!
Василиса почти задыхалась от волнения:
— Да, да, Отче! Но скажи мне, что тебе до того? Отче­
го ты обо мне так печешься?
Сильвестр томно улыбнулся.
— Да есть кое-что, милая, что и мне перепадет.
Он неожиданно сильно притянул ее к себе и страстно
зашептал, дыша прямо в ухо:
— Поди сюда, ко мне ближе. Никак не могу насла­
диться тобой.
Василиса позволила нетерпеливым рукам снова раз­
облачить себя от одежд, но мысли ее были далеко. Пусть
делает, что хочет, лишь бы быть ей русской царицей!

Иван нежно прижал жену к своему сердцу, потом
взял руками ее голову, отстранив от себя: как в послед­
ний раз, посмотрел в печальные глаза. Наклонился, по­
целовал страдальчески изогнутую бровь. Ох, как тяжко
мне оставлять тебя, голубка моя. Обнять бы, защитить
тебя от всех горестей...
Он посмотрел на нее грустным долгим взглядом: —
Ты словно бы хочешь, чтобы поскорее ушел я.
160

— Нет, Иван, нет! — Анастасия порывисто обняла его
плечи, приподнявшись на носках.— Я так несчастна без
тебя, ничто не веселит душу, все только и думаю о тебе: я
же, хоть и царица, но живая, любящая! Но, видать, так
уж предназначено нам с тобой — жертвовать собой ради
Руси.
— Настя... — слова замерли у царя на устах, и он
склонился к ее такому любимому лицу: — За что мне
вверено такое сокровище, как ты? За что? Знаешь ли ты,
как дорога мне? Как горд я, что ты — жена моя?
Она стыдливо зарумянилась, и он в который раз уже
поразился, как она красива, несмотря на горестные
складки у рта, залегшие после смерти их дочери.
— Это я горжусь,— мягко ответила она,— что избрана
самым замечательным человеком на свете...
Иван шутливо прикрыл ей рот ладонью: — Ш ш‫־‬ш!
Не говори такого! Грешен я, Настя, ох, как грешен. Гос­
подь воздаст мне за все...
Анастасия нахмурилась, покачала головой:
— Знаю я про то, что митрополит винит тебя за по­
жар, но ведь и меня в том винили! Иван, ты так молод,
кровь-то бродит, вот и... А ребенком тебя настращали бо­
яре... Как же можно было дитю малолетнему вынести все
ужасы...
...Она все говорила, а царь вспоминал то время, когда
умер его отец, Василий III, когда запах смуты уже витал
среди нахохлившихся, темных душой бояр. Что было
ждать Елене для своего сына — похищения, отравления?
Сидела она с двумя детьми — с ним, с Иваном да с
Юрием — словно раненая львица над детенышами... Мог
ли он забыть это? И, возмужав, порой со злорадством
упивался своей жестокостью.
— Настя, ежели не вернусь из-под Казани... — он хо­
тел подготовить ее, но осекся, увидев, как ужасом напол­
нились ее глаза, дрожь сотрясла тело.
— Не говори так, Иван!
— Ты должна быть готова: это же война.
— Нет! Пока с тобой Господь, он защитит тебя!
Иван пожалел ее:
— Ладно, твоя правда, но знай, Настя: коли что слу­
чится со мной, некому станет оберегать тебя.
— Нет, Иван,— голос царицы стал хриплым от вол­
нения,— меня будет кому беречь: я ношу под сердцем
твоего сына.
161

Он застыл, немея от радости. Потом осторожно поло­
жил руку на ее живот, уже выдаюпц1йся под летником, и
порывисто обнял за плечи. «Я стану молиться за нее... и
за него»,— думал он, гладя Анастасию по животу. ♦Пусть
он вырастет и будет ей защитником... если не станет
меня».

Ханский дворец стоял заброшенным и сумрачным,
когда Эдигер Мохаммед со свитой миновали незапертые
ворота и спешились у замысловато украшенной двери.
— Увы, повелитель, я не смог выслать вперед слуг,—
сказал, обращаясь к Эдигеру, его верховный советник
Амин Дервиш.
Они проходили громадной залой, где повсюду видны
были знаки поспешного бегства: были выдраны каменья
из драгоценных ваз, пропали статуэтки и все то, что
прежде заполняло каждую нишу и ослепляло взоры. —
Но сейчас я велю раздуть огонь и приготовить пищу.
— Ночь будет холодной,— ответил Эдигер, вглядыва­
ясь в дворцовые комнаты, погруженные в темноту, и пы­
тался представить, каков его новый дом.— Там в бурдю­
ках кумыс, есть еще мясо и дичь,— добавил он, поежива­
ясь. Из-под тяжелого дорожного плаща он достал сосуд
из кожи, который всегда носил с собой, ловким движе­
нием большой кисти откупорил его и, откинув голову,
жадно отпил. Затем передал его Амину.
— Но ночь только вступает в свои права, повели­
тель,— вкрадчиво сказал Амин, возвращая фляжку после
того, как утолил жажду.— Не позаботиться ли нам об от­
дыхе?
— Мудрый совет. К утру мы должны восстановить ут­
раченные силы. Если верить моему лазутчику, все драго­
ценное время, что есть еще у нас, нужно отдать защите
Казани.
Двое мужчин со следовавшими за ними тенью слуга­
ми и советниками поднялись по внушительной лестни­
це, чтобы найти подходящее место, где бы все провели
ночь.— Шиг-Али со своими псами увезли почти все,— с
кислой усмешкой заметил Эдигер, проходя одну за дру­
гой пустые комнаты.— Остальное прихватила стража.
— И невольниц тоже,— Амин заглянул в о^януты й
атласом зал, где жили гаремные девушки и где теперь
валялись опрокинутые бутылочки с благовониями, баш­
162

мачки, осколки разбитых ваз, спутанные ленты,— все го­
ворило о поспешности, с которой здесь собирались.
— Не будем рассеивать наше внимание,— сказал хан.
Он тронул за железную дверь, которая вела в покои
Шиг-Али. Как и все двери во дворце, она осталась неза­
пертой.— Именно здесь я и останусь: надеюсь, хоть кро­
вать-то Али оставил?
— Я пошлю слуг за кушаньями, повелитель? Они
сейчас же распрягут лошадей.
— Говоря по‫־‬правде, я не голоден. Амин. Ты можешь
разделить трапезу с остальными.
Советник подобострастно закивал: — Как пожелаешь,
повелитель. Да пошлет тебе Аллах спокойного сна!
— Да, Амин, я засну, как убитый.— Он сжал плечо
друга: — Мы связаны с тобой многим, ты и я. И еали
i^ ^ a x захочет так, чтобы мы отстояли Казань у русского
царя, путь к невиданному могуществу и власти откроет­
ся нам!
— Иначе я не мыслю, повелитель,— с готовностью
отвечал Амин.— Итак, до утра. Остаюсь твоим верным
рабом.
Эди1'ер прошел через пышно убранные покои, где
Шиг-Али заставлял гаремных девушек развлекать его
перед тем, как удалялся с одной из них в опочивальню.
Держа в руке свечку, зажженую для него одним из слуг,
он открыл дверь опочивальни и остановился поражен­
ный, увидя горящие свечи. Рука хана скользнула к ятага­
ну, висящему на боку, и он опасливо огляделся. Кто-то
здесь есть? Не слуга ли Шиг-Али остался, подосланный,
чтобы дождаться его здесь и убить? Бесп!умно он под­
крадывался к громадной кровати, покрытой бархатным
покрывалом. Держа свечу в протянутой руке, он посмот­
рел на то, на что упал свет. Там спала девушка с волоса­
ми цвета эбенового дерева и гладкой смуглой кожей. В
сонном покое ее лицо было ослепительно красивым.
Приподняв от изумления густые брови, Эдигер подошел
ближе и осторожно снял с нее покрывало.
Девушка была совершенно нага. Ее тело бьшо гармо­
нией изгибов и впадин. Он разглядывал ее тонкую та­
лию, плавно переходяЕцую ниже в ровные округлости
ягодиц. Вытяни он шею и загляни чуть вперед, его взору
открылось бы то, о чем он только догадывался — изуми­
тельной формы груди.
— Ай! — вдруг открылись темные, завораживающие
глаза и уставились на него. Осознав, что она нагая, де­
6

*

163

вушка схватила покрывало и натянула на себя.-- Кто
ты? — все еще придерживая покрывало, она села на кро­
вати и беспокойно ждала.
— Я ожидал, что ты скажешь, кто ты,— Эдигер рас­
сматривал ее с изумлением— Т ^ я бросил здесь Ш игАли?
В ответ на это глаза ее сузились и жестко сжались гу­
бы.— Никто не посмел бы сделать этого,— произнесла
она с царственным достоинством.— Я — Тамара Гитарай.
Но Эдигер слышал это имя в первый раз.— Что ж,—
произнес он задумчиво.— А что ты делаешь в ханской
постели, Тамара Гитарай?
— Я ожидаю хана.
Он широко улыбнулся: — Долго же тебе придется
ждать: Шиг-Али уж, наверное, на полпути к Москве.
— Но не Шиг-Али я жду.
— Кого же тогда? — на лице Эдигера отразилось лю­
бопытство.
— Новый хан придет сюда. Грозный воин, он гото­
вится отстоять Казань у русских.
Эдигер рассеянно покачал головой: — Грозный воин,
говоришь ты? Что еще известно тебе о нем?
— Говорят, он очень высок и невероятно силен. И
еще говорят, что он — не простой смертный. Он темен,
как Сатана, и...— она осеклась, вглядевшись в его лицо,
рот ее изумленно приоткрылся: — Это ты! — вскрикнула
она, сжав покрывало.— Эдигер Мохаммед — это ты!
— Ты догадлива.— Его улыбка все еще оставалась на­
стороженной. — Но это не объясняет, почему я нашел те­
бя в моей кровати.
Она изучала его сквозь полуопущенные ресницы. Хо­
тя и ожидая увидеть статного мужчину, она даже вообра­
зить не могла, что хан так красив! Все тело ее затрепета­
ло. Какую удачу послал ей Аллах: и хан, и красавец! Не
то, что омерзительный жирный Шиг-Али.— Говорю те­
бе,— ее чувственные губы тронула улыбка,— я ожидала
тебя.
— Почему ты ждешь здесь? — Глаза их встретились:
она видела, что он уже заворожен ею.
— Но не самое ли прекрасное место — кровать? —
спросила она медоточивым голосом.— Мне известно,
что ты изнурен долгой дорогой. И в этом пустынном
дворце кто как не я сможет отогреть тебя, нарушить твое
горькое одиночество вдалеке от твоего дома? — Нарочи­
164

то медленно она приоткрывала свое тело, бросая покры­
вало. Грудь ее соблазнительно вздымалась. Такая же чер­
ная, как волосы, виднелась теперь кисточка между ног,
закручиваясь кольцами у самого потаенного ее сокровип;а. Эдигер почувствовал, как напряглось его тело.
Стараясь овладеть собой, он все еще подозрительно
спросил: — Что т ^ нужно от меня? Почему ты не убе­
жала, как все?
— Потому что я знала, что моя судьба ‫ ־־־‬здесь,—
нежно вздохнула она. Она положила точеную руку на ме­
сто рядом с собой: — Иди ко мне, мой повелитель. По­
зволь мне оказать тебе достойные тебя почести. А потом
мы найдем время для б^еды.
Он еще колебался. Вдруг здесь таится угроза его жиз­
ни? Не со злым ли умыслом осталась она после бегства
Шиг-Али? Но она обнажена и не прячет оружия на себе,
фляжка же с кумысом — у него, значит, ей не удастся от­
равить его. Его глаза утопали в ее теле, обещающем так
много удовольствия. Чего же он ждет? Хан сбросил
плащ. Ночь холодна, а она полна огня. Оставив одежду
на полу, он отдался во власть восхитительных рук.
— Я темен, как Сатана! — горько усмехнулся Эди­
гер.— Что ж, мы отложим нашу беседу, как ты хочешь,
Тамара Гитарай.

Глава 16

ван со своими войсками, пре­
вышающими численность в сто
тысяч воинов, подошли к Свияжску, готовые к битве и горя­
щие желанием раз и навсегда
покончить с неверными«
Свияжск, находящийся всего в одном дне конного
пути от Казани, был построен два года назад для отпора
татарам. С хоругвями, крестами и высоко поднятыми
иконами блистательная армия подошла к городку под
крики и приветствия ратников, бояр и князей, которые
ждали момента, когда будет, наконец-то, предпринята
новая попытка осады татар.
Князь Андрей Курбский и Шиг-Али, бывший хан
Казани, следуя за Иваном, рысцой проехали городские
ворота. Али стремился в Москву. Чуть только прослы­
шав новость о готовящемся нападении на город, он бро­
сился Ивану в ноги, клянясь в верности и выразив жела­
ние обратиться в христианство и присоединиться к царе­
ву войску во время битвы с неверными. Теперь он занял
положение ближайшего советника Ивана, поскольку
знал татарский язык и их свирепые приемы в бою. И ес­
ли он и тосковал порой по тем дням, когда правил вели­
ким городом, поклонялся Аллаху и испытывал все воз­
можные физические наслаждения, — как только он вспо­
минал, что ему удалось сохранить голову на плечах,
этого оказывалось достаточным, чтобы убедить себя не
166

нарушать долга, находясь в устрашающем лагере рус­
ских.
— Жители Свияжска рады приветствовать тебя,—
сказал Андрей царю.— Они долгое время ждали
этого дня.
— Так же, как и я,— ответил Иван.— Должно было
пройти два года, чтобы приготовить наши войска для
битвы с нашим врагом. Но теперь, с Божьей помощью,
мы навсегда покончим с татарами.
Михаил Воронский, воевода, представлявший цар­
скую власть в Свияжске, приветствовал царя. Отважный,
бесстрашный, жестокий в бою, он провел последние не­
дели в подготовке новых поселений для приема русского
войска.— Увы, мы не завершили постройку всех домов,—
извинялся он, низко склоняясь над нанизанной перстня­
ми рукой Ивана.— Палаты для тебя, государь, готовы.
Но я боюсь...
— Палаты? — прервал Иван, сардонически подняв
выразительные брови,- Разве это нужно для царя? — Он
пронзительно расхохотался.— Я буду жить в палатке, как
мои ратники.
— Но, государь, твой покой...— Воронский провел эти
дни, подгоняя работников потоками брани, и частенько
использовал кнут, чтобы дело спорилось.
— У меня только тогда будет покой, когда я войду в
ханский дворец,— ответил Иван, лукаво обернувшись к
Курбскому и Али.— Идем. Есть о чем потолковать.
Царская палатка была просторна и небогато обстав­
лена. Лишь шкурки русского соболя, которые служили
Ивану покрывалом на кровати, отличали ее от палаток
воевод. Грубо сколоченный стол занимал другую сторо­
ну, и именно за ним царь и его советники составили
письмо, которое намеревались послать хану Эдигеру.
Шиг-Али, хорошо знающему язык, поручили сделать
перевод.
«Подчинись!» — гласило письмо. «Подчинись, и ты
будешь помилован Иваном IV, царем всея Руси. Подчи­
нись, и все твои жители получат помилование. Отка­
жешься — и пожалеешь впоследствии».
— Едва ли ты дождешься, чтобы он уступил,— заме­
тил Шиг-Али, приступая к переводу на татарский
язык.— Эдигеру наплевать на это воззвание.
— Тогда я получу его голову... а его язык нацеплю на
копье,— холодно отпарировал Иван.— И он не сможет
больше плевать.
167

в ожидании ответа хана русские составляли планы
баталий и довольствовались (к>ширным провиантом в
виде мяса, рыбы, фруктов, орехов и вина, который до­
ставляли им на лодках торговцы, смекнувшие уже, что
возвышение городка Свияжск — редкая возможность по­
полнить свои карманы. Спустя семь дней гонец доставил
письмо в шатер Ивана. Шиг-Али снова понадобился как
толмач.
— Оно от Эдигера,— подтвердил он, медленно водя
указательным пальцем по строчкам.— Все, как я и пред­
сказывал. Он не подчинится. Именем Казани он прокли­
нает царя, Русь и христиан.— Он замолчал, задумав­
шись.
— Что-нибудь еще? — спросил Иван; его лицо
порозовело от нарастающей ярости.— Он осмелился
сказать еще что-то? — он вырвал из рук Али стра­
ницу, но, будучи не в состоянии расшифровать писа­
ние, бесцеремонно швырнул его в своего татарского
советника.
— Он приглашает нас войти в город,— медленно про­
изнес Шиг-Али.— Он хочет говорить с нами за своим
столом.
— Его столом? Грязное отребье ожидает, что царь
всея Руси сядет с ним за один стол? — Иван обернулся и
шагнул за порог шатра.
— Он говорит, что готовится пир.— Шиг-Али смот­
рел на Ивана.— Должно быть, он хочет примирения. А
может быть... — он внезапно прервался и вытер крохот­
ные бусинки пота со своих кустистых бровей.
— Да? Продолжай.— Андрей Курбский встал за пле­
чом Али.— Не держи нас в неизвестности.
Али вздохнул: — Ого может быть... западня.
Иван расхохотался. — Может быть? Это и есть запад­
ня! Как могут неверные ожидать, что мы попадемся на
их удочку!
— Возможно, это действительно приглашение,— раз­
мышлял Андрей, задумчиво поглаживая подбородок.— Я
слышал: Эдигер слывет ученым. Возможно, он ищет
примирения!
— Человек, проклинающий христиан, ищет прими­
рения? — Иван посмотрел на Курбского так, словно тот
сошел с ума.— Ну же, Андрей, что предлагаешь?
— Мы не можем поступить опрометчиво, у нас более
ста тысяч воинов, готовых к битве с казанцами. Без со­
168

мнения, мы сможем победить. Но во всех войнах есть
потери... страдания. И если есть возможность примире­
ния...
— Довольно! — воскликнул Иван с жестом, отклоняюпщм это предложение.— Мы не поступим опрометчи­
во. Мы станет лздать в Свияжске высшего знака.
— Знака, государь? — Шиг-Али считал многие по­
ступки Ивана таинственными.
— Мы пойдем к воротам Казани с именем нашего
Господа, Иисуса Христа,— Иван говорил с необычным
спокойствием.— И когда придет время осадить город,
Господь возвестит нас об этом.
Следующей ночью знатный житель Казани показался
в воротах Свияжска с женой, тремя детьми и двумя слу­
гами. Михаил Ворояский, поверив рассказанному им,
привел их всех в царский шатер.
— Государь, мы перебежчики,— сказал Ивану мужчи­
на, становясь перед ним на колени.— Нам не по душе
Эдигер и его приспешники. Мы хотим быть с Русью и
принять христианство.
— Добро пожаловать в Свияжск,— ответил Иван, де­
лая ему знак подняться.— Но ты должен поведать мне,
что делается в Казани. Что за намерение у хана?
Беженец, казалось, бьш сбит с толку.— Его намере­
ния? — повторил он беспомощно.— Мой господин, он
собрал почти тридцать тысяч воинов. У него пушки...
провизия... Он будет оборонять Казань, пока не погиб­
нет!
На следующее утро Иван стоял в поле за чертой Сви­
яжска, окруженный своими самыми преданными совет­
никами и молодыми, крепкими ратниками. Напротив
него два священника держали стяг с изображением лика
Христа. Иван перекрестился и заговорил громким, звуч­
ным голосом, не отрывая глаз от стяга:
— Господи, с именем твоим мы идем вперед! Ты по­
дал знак.

Бащенки и башни Старицкого дома, некогда крупно­
го поместья, принадлежащего двоюродному брату царя,
князю Владимиру Андреевичу, все еще сохраняли ска­
зочный вид, и, несмотря на запущенность, все еще теп­
лилась надежда, что наступит день, когда возродится их
169

былое величие. Ничто давно уже не нарушало покоя оби­
тателей усадьбы.
Евфросинья Старицкая, в прошлом необыкновенная
красавица, сидя в тяжелом дубовом кресле, неторопливо
просматривала привезенные гонцом письма.
Все же — тут старая княгиня тяжело вздохнула ‫ ־־־‬она
должна радоваться, что не всеми еще забыта, живя в из­
гнании в своем поместье — этой пародии на царские хо­
ромы. Размышляя таким образом, она вдруг нащупала
своими скрюченными подагрой пальцами особенно тол­
стый пакет, запечатанный воском, подписанный архи­
епископом Сильвестром. Она удивленно повертела его в
руках: давно уже в Старице не получали посланий из
Кремля. Давно уже Евфросинья и ее сын — самые ближ­
ние родственники царя — были отстранены от государе­
ва двора, сразу после смерти в тюрьме ее мужа, князя
Андрея Ивановича.
Ее выцветшие от старости голубые глаза под дряблы­
ми веками сузились, когда она вскрыла печать ножич­
ком с костяной ручкой: архиепископ Сильвестр... Что бы
это значило?
Послание состояло всего из нескольких строк. Но
княгиня перечла их дважды, трижды, словно впитывая
каждое слово, перебирая в уме все ходы. Евфросинье не в
новинку были дворцовые интриги. В молодости, будучи
невестой князя Андрея Старицкого, шурина Ивановой
матери, Елены Глинской, она жила при дворе. Но Анд­
рей попал в немилость. Двух его старших братьев обви­
нили в заговоре и оба они умерли в темнице. Андрея же
сослали в это имение в Старице, и тут он тихо жил, но и
его обвинили, что он якобы претендовал на трон, и бро­
сили в темницу, где он и умер. Несчастная Евфросинья,
перепуганная до смерти, ожидавшая расправы и над со­
бой, бросилась тогда в ноги Елене, умоляя о защите. Та
позволила ей жить в старицкой усадьбе с малолетним
сыном. С тех пор минуло много лет, прожитых в страхе,
бедности, без всякой надехщы.
То, что делалось в Москве, доходило до нее с запозда­
нием, все слухами да отголосками: она, конечно же, зна­
ла о женитьбе Ивана, о рождении двух его дочерей, о по­
ходе на Казань. Но царь не вспоминал ни о ней, ни о
брате.
Евфросинья с подозрением вертела письмо архиепи­
скопа. Подумав немного, кликнула дворовую девку, что­
бы та разбудила князя.
170

Сын — стройный, широкоплечий, с волосами цвета
спелой пшеницы, с глазами синими, как речные г л ^ и ны в погожий день —‫ ־‬вошел в ее опочивальню.—‫ ־‬Матуш­
ка, ты нездорова? ‫ —־‬с нежной заботой спросил он, под­
ходя ближе.— Отчего не спится тебе?
Евфросинья приподнялась на подушках и вперила в
него острый взгляд.
— Весть пришла,— произнесла она тихо, стараясь не
выдать волнения.— Поезжай в Москву. Тебя... ждут.

Улицы Казани опустели. Всегда оживленный базар
теперь словно вымер. Не было слышно гомона голо­
сов, ржания лошадей — словно по волшебству, город
обезлюдел, жизнь в нем замерла. Русское войско, входяпдее через ворота с обнаженными саблями и заря­
женными мушкетами, не встречало сопротивления:
никого не было.
— Что это значит? Куда они делись? — хмурился Воронский, ехавший верхом бок о бок с князем Курбским.
Лишь одно это разносило топот лошадиных копыт.— Не
могли же все сбежать,— говорил он Андрею, озираясь по
сторонам.
— Они все укрылись в крепости,— уверенно ответил
князь, указав рукой на цитадель наверху,— Там доста­
точно места, чтобы принять весь город.
— Тогда мы достанем их оттуда.— Воронский уже от­
давал приказание своим людям.— Мы возьмем ворота
штурмом.
Как и город внизу, крепость безмолствовала. Ворон­
ский послал всадников к воротам, чтобы разведать, как
лучше начать осаду. Ворота были в два роста человека и
очень крепки. Протаранить такие было трудно.
— Придется подкатить пушку,— решил Воронский.
Но не успели воины приготовиться к натиску после
удара пушкой, как вдруг ворота отворились сами, и ла>
вина татарских воинов смяла русских: конные и пешие,
они, как ураган, налетали с дикими криками, рубя голо­
вы. Царское войско, растерявшись от неожиданного на­
падения, пришло в смятение и дрогнуло. Воины побежа­
ли, и на их головы обрушилась туча татарских стрел, пу­
щенных со стен крепости. Русские остановились,
устыдившись своего внезапного страха, и вскоре уже пе­
ревес в силе стал на их стороне, и уже многие татары бы­
171

ли захвачены в плен. Но все же русские были опечалены
военной хитростью казанцев.
Эдигер, согнувшись, вошел в низкий шатер, раскину­
тый для него здесь, на вершине, в центре Iq)eпocти. Он
был доволен исходом боя: его тактика оказалась удачной:
русские были захвачены врасплох. Эдигер самодовольно
ухмыльнулся: мы еще покажем себя русскому царю!
В шатре его дожидалась Тамара. Увидев его, она мяг­
ко соскользнула с бархатного ложа, опустилась перед
ним на колени.
— Мой повелитель! Я знала, что ты одолеешь своих
врагов...
Эдигер, смущенный ее нежданным появлением, слег­
ка отстранил ее, стараясь сохранять хладнокровие полко­
водца, но страстный любовник уже проснулся в нем при
одном взгляде на Тамару.
‫ ־־־‬Что ты делаешь здесь? Это не место для женщин.
Пойми, Тамара,‫ ־־־‬это война...
— Тогда я стану воином! — дерзкие черные глаза
блеснули под упавшей прядью кудрей.
Эдигер на мгновение застыл, потрясенный. Он не пе­
реставал удивляться этой женщине с самой первой
встречи, когда обнаружил ее обнаженной в опочивальне
Шиг-Али. Ей не было равных в искусстве любви, но она
еще была умна, и казалось, что не было ничего на свете
такого, что помешало бы ей достичь своей цели.
Он поневоле улыбнулся ей и обнял за тонкий стан.
Осмелев, Тамара прижалась к его сильному телу, прове­
ла рукой по линии лба, носа, губ.
— Ты помнишь наши ночи во дворце?
Как мог он забыть про это? Мир там, за окнами хан­
ского дворца, исчез: были только жаркие объятия, поры­
вы страсти двух тел, ее нежная кожа, полуприкрытые
глаза...
— Мы отпразднуем эту победу с тобою вдвоем, мой
повелитель,— ее руки уже гладили его тело под каф­
таном.
— Тамара... мы в крепости. Здесь кругом воины...
— Никто не войдет сюда,— слышал он страстный ше­
пот.— Я велела им уйти. Видишь? Сегодня ночью пове­
леваю я.
Эдигер потерял голову, увидев обнажившиеся спелые
груди с нежными розовыми сосками.
— Тамара, нет... Не теперь...
172

— Наша любовь не может ждать. А о войн^^ подумаем
завтра.
Он из последних сил еще пытался спори.ь с самим
собой: сегодняшняя победа — это ведь только начало.
Ивана раздражит эта неудача, он знал это, и сегодня ве­
чером Эдигер хотел продумать новый план действий...
Но с ней было так хорошо... Он устал, а она так нежна...
— Завтра,— бормотал он, беря ее на руки и кладя на
ложе.

Начались до>кди, и лагерь русского войска почти смы­
ло поднявшейся в берегах рекой. К тому же во время на­
воднения затонули лодки с провиантом и порохом. Когда
на четвертый день стихия угомонилась, и робко выглянуло
солнце, лагерь русских был полностью разрушен.
— Господь покарал нас,— тихо проговорил Курбский,
когда они с царем объезжали верхом разрушенные скла­
ды и палатки.
— Нет, он ведь оставил в живых моих воинов,— отве­
тил царь.— Пусть он смел наши укрепления, но мы все
равно близки к цели. И пусть казанцы нынче празднуют
в теплой сухой крепости, спокойно поджидая перемены
погоды. Глупцы! Я равно возьму их город, в снег ли, в
дождь ли. Вели, князь, копать новые укрепления. Казань
мне покорится!

И вновь разыгралась борьба за город. Русское вой­
ско — обсохшее, накормленное, воодушевленное царем,
снова и снова бросалось на штурм крепости.
Когда русские приставили лестницы к высокой стене,
осажденные стали лить им на головы кипящую смолу, а
затем посыпались хвостатые огненные стрелы. Потом го­
ворили даже, что казанцы оборонялись с помопщю колдов­
ства: женщины и мужчины взбирались на стены и что-то
громко кричали русским. Многие ратники пугались.
— Что бы там ни было, время не ждет,— тревожился
Курбский.— Наши воины сильны и бесстрашны, они
могут сражаться и с неверными, но не с ведьмами.
Иван решил тогда окропить весь русский лагерь свя­
той водой, дабы оградить свое войско от дьявольских
происков. Теперь ратники не боялись злобных выкриков,
но Курбскому было любопытно смотреть на это. Однаж­
ды он заметил, что на стену вышла молодая женщина.
173

Черные №посы развевались по ветру, издали виднелась
ее красная рубашка. Андрей усмехнулся: его зоркий глаз
разглядел ‫>־‬е лицо, и ошибиться он не мог. Это могла
быть только Тамара Гитарай.
Битвы не прекращались весь сентябрь. Хотя русские
во много раз превосходили числом осажденных, город не
желал сдаваться. Тогда Иван велел привязать к столбам
прямо у ворот крепости несколько захваченных татар,
надеясь, что их жалобные стоны заставят сдаться осталь­
ных. Но вместо этого со стен стали стрелять из лука по
несчастным, пока не убили их, крича: ♦Уж лучше при­
нять смерть от своих, чем от русских!»
Но царь был упрям. Прорыв бесчисленное множество
глубоких каналов, его воины нашли источник, откуда
брали воду для питья казанцы, и перекрыли его. Но и
без воды осажденные не запросили о п о п ^ е .
— Мы должны взорвать часть города,— предложил
Воронский царю на совете.— Тогда посмотрим, сумеют
ли они затеять с нами хитрые игры.
В последний день сентября Иван долго молился в по­
левой построенной часовне, чтобы Господь послал побе­
ду русским. Он стоял коленопреклоненный, шепча мо­
литвы, когда раздался страшный трохот, вспоровший
тишину воскресного утра. И еще раз прозвучал громопо­
добный взрыв: это был знак к штурму.
Надежды казанцев рухнули, когда русское войско за­
полнило улицы, оставляя везде кровь и бездыханные те­
ла. Последние выстрелы слышались уже в глубокой но­
чи. К утру стало ясно: Казань завоевана.

— Нет! Ты не сдашь город! — Тамара, бледная от
ярости, набросилась на хана.— Трус!
— Тамара,— спокойно отвечал ей тот.— Неужели ты
не видишь, что мы проиграли эту войну?
— Но мы можем уйти сейчас, чтобы набрать новую,
свежую армию и отвоевать город! Эдигер! Казань еще
жива!
Хан беспомощно улыбнулся.
— Мы уже сражались, любовь моя. И проиграли сра­
жение.
— Но что же ты будешь теперь делать? Если ты не
сдашься Ивану, он убьет тебя.
Эдигер пожал плечами: — Тогда я сдамся.
174

Она схватила его за рукав кафтана с такой силой, что
материя затрещала:
— Что?! И ты так легко говоришь об этом?
Эдигер взял ее руки и поцеловал их.
— Тамара, я спасаю свою жизнь.
Она с омерзением отшатнулась, вырвав руки, на ко­
торых этот трус посмел оставить свои поцелуи.
— А как же я?
Внутри у нее все похолодело от горького разочарова­
ния в этом красивом воине, который оказался таким ни­
чтожеством.
— Я возьму тебя с собой в Москву.
— В Москву? — она была ошеломлена.-- Так ты
едешь в Москву?
Эдигер печально кивнул:
— Для меня есть только одно спасение — проситься
на службу к царю.
Тамара была вне себя: что еще было нужно этому че­
столюбцу? В Казани он купался бы в золоте, но нет! Он
тянется к царю, чтобы получить еще больше богатства,
земель... а вернее спасти свою жизнь. Тамара мстительно
сузила глаза: как же он возьмет ее с собой? Как же при­
мет ее царь?.. Но не может же она остаться здесь, надо
что-то придумать...
Когда она подняла голову и посмотрела ему в глаза, в
них не было и тени гнева: огромные, нежные и страст­
ные, они потрясли Эдигера.
— Ты возьмешь меня, правда? Ты не сердишься на
меня?
Эдигер не мог долго вынести этого кроткого голоса.
Он был воином, жестоким и беспощадным, кровь заки­
пала в нем, если что-то было ему не по нраву. Но под
взглядом этих чарующих глаз он чувствовал себя неспо­
собным бороться. Бешеное желание захлестнула его. Он
взял ее руки и нежно сжал их:
— Я скажу царю, что беру тебя в жены.

Дикая, слепящая боль поднялась откуда-то снизу и
лавиной захлестнула все ее тело, содрогнувшееся на по­
стели.
— Господи, пощади... нет мочи... Не могу больше! —
Волосы ее спутались и намокли от пота, глаза покрасне­
ли от слез. Анастасия металась в жару на пуховой посте­
175

ли, то прося Бога избавить ее от мучений, то стонала от
боли, то хотела умереть.
— Настя! Потерпи, душенька! Ты должна вытер­
петь! — доносился до роженицы голос Ирины. Измучен­
ной царице казалось, что тело ее раздирают на куски.
— Ирина... не оставляй меня... Помоги...— полные му­
ки глаза смотрели, взывали к княжне.
— Нет, милая, нш^да не уйду! — Ирина взяла ее влаж­
ную сла!^ю ру!^.— Ну, пожалуйста, пот^>пи немного!
У изголовья, там, где их не могла увидеть царица, ис­
пуганные няньки тихо вздыхали, не веря уже, что Ана­
стасия выживет: роды длились долго, царица совсем
обессилела.
Снова она застонала, не владея своим телом, ломаю­
щимся от боли. Отчаяние овладевало ей, когда наступала
передышка меяд^у схватками: Иван на войне, а она уми­
рает... И никому нет дела до ее боли, никто не разделит
боль с ней.
— Я не буду больше терпеть, лучше умереть,— отчая­
лась она.
...— Настя, Настя! Открой же глаза! — чья-то рука
н&кно теребила ее, и вдруг царица поняла, что б ^ ь
больше не сжимает ее тело, что наступила блаженная ус­
талость, забытье... Только кто-то настойчиво повторял ее
имя: «Настя!»
Она заставила себя открыть глаза. Над ней в тумане
склонилась Ирина, держа в руках что-то ^ о е и розовое.
Анастасия прищурилась.
— Настя, свершилось! — со слезами радости подруга
протягивала к ней маленький сверток, в котором видне­
лось !фошечное красное личико.
— Настя, ты родила мальчика... царевича!

Глава 17

няжна Василиса направлялась в по­
кои архиепископа Сильвестра. Тя­
желое чувство вины, которое давило
ей сердце и ум и заставляло ежечас­
но бороться с собой, исчезло, как
призрак, как звезды, бледнеюпще в утреннем небе.
Тяжелый золотой перстень приятно холодил ей
грудь. Ее перстень! Она чувствовала его прикосновение
при каждом шаге. Это талисман, он послужит ей защи­
той от Сильвестра и любого другого, кто попытается
причинить ей зло. Ее перстень, он веское доказательство,
что она уже не та Василиса Скурлатова, приближенная к
русской царице, княжна по рождению, но оставшаяся де­
вицей на выданье. Уже нет! С прошлой ночи она — кня­
гиня Старицкая, жена Владимира Андреевича, двоюрод­
ная сестра по мужу самому царю! Ее губы растянулись в
кошачьей улыбке удовлетворения, когда она вызвала в
памяти события минувшего вечера: секретное венчание
в доме Скурлатова, в присутствии ее брата Льва, совер­
шенное самим архиепископом. Она вновь и вновь вспо­
минала то, что произошло, как будто ее глаза на некото­
рое время покинули ее тело и находились там. Вот она
сама и Владимир, стоящие на коленях, клянутся в любви
и верности навсегда, хотя знают друг друга всего не­
сколько дней. Вот тяжелый венчальный венец возлагает­
ся на красивую благородную голову Владимира; вот он
177

нежно прикасается к ее руке и надевает ей на палец
перстень. Скрытность венчальной церемонии не делала
чести их родовитости, но как это было романтично! А
потом они остались вдвоем в одной из спален дворца,
и хотя Владимир еще очень молод и не очень опытен,
но это совершилось, и теперь она, Василиса, свободна,
свободна, свободна! Свободна от тяготившей ее девст­
венности, от положения незамужней девицы. И больше
всего рада тому, что свободна от притязаний архиепи­
скопа. Конечно, ее замужество надо сохранять в тайне,
чтобы не было нежелательных толков. Но скоро, очень
скоро...
Василиса не могла объяснить себе, почему Сильвестр
послал за ней утром.
«Наверное, он хочет поздравить меня с вступлением в
новую жизнь»,— решила она, взлетая по ступенькам лес­
тницы, которая привела ее навстречу судьбе. Конечно,
она понимала, что Сильвестр сделал все для того, что она
имела сейчас — он послал за Владимиром, он предло­
жил венчание и уговорил ее брата Льва. Но, напомнила
она себе, это ведь именно она натолкнула его на эту
мысль!
Против обыкновения, она сама открьша тайный за­
мок прежде, чем Сильвестр распахнул двёрь. Священник
был облачен в утреннее одеяние, непригодное для встре­
чи знатных особ.
— Ты не готовился встретить меня, Отче,— сказала
Василиса, почувствовав вдруг, как что-то сжалось у нее
внутри, и оперлась холодеющей рукой о притолоку.
Архиепископ улыбнулся, обнажив рад белых зубов.
— Конечно, я готовился, моя дорогая,— ответил он.—
Я с нетерпением ожидал тебя все утро.
— Но твоя одежда. Это...— у Василисы перехватило
дыхание.
— Она знакома тебе, правда? — он протянул розовую,
пухлую руку.— Иди, дорогая, ты почувствуешь себя уют­
нее,— держа ее руку в своей, он провел ее вглубь покоев и
остановился у громадной кровати красного дерева.
Василиса попятилась к двери. Как смеет он так обра­
щаться с ней теперь! Инстинктивно она вьвдернул руку.
— Ты забываешься,— резко сказала она.
— А вот здесь ты забываешься,— опять непристойная
улыбка.— Я ничего не забыл. Ничего, что касается... тебя
и меня.
178

Василиса выпрямилась. Как он смеет?! Неужели он
принимает ее за несмышленую девочку, игнорируя ее
положение жены Владимира?
— Все изменилось теперь,— ответила она холодно.—
Я замужняя женпцша.
Глаза архиепископа ощупывали ее тело, словно на
ней не было платья.
— Но это даже лучше, не так ли? Теперь ты свободна.
И можешь одарить меня такой любовью, о которой я
всегда мечтал.
Свободна? О, да, она свободна, она наконец поняла, о
чем речь. Несомненно, он вкладывал иной смысл.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь,— спокойно
произнесла она.— Ты, конечно, не станешь...— она осек­
лась, не в силах произнести.
Взгляд архиепископа стал тяжелым.
— Моя дорогая княгиня, мы связаны молчаливым
договором, ты и я. Основанном не взаимном... желании...
Взаимном желании! Она поняла. Ее тело станет це­
ной его молчания.
Она не нашлась, что ответить.
— Ты забываешь, что у меня есть муж,— дрожа про­
изнесла она.— Владимир...
— Ты полагаешь, князь Старицкий согласился бы
взеть тебя в жены, узнай он правду? — голос архиепи­
скопа оледенел.— Знай он раньше, он никогда не женил­
ся бы на тебе. Если это произойдет... теперь...— он умолк
и покачал головой.— Я имею основания думать, что у
него жестокий нрав.
У нее перехватило дыхание.— Но если он узнает про
нас... про то, что мы делали здесь...— как он может путать
ее, удивлялась она. Он, который верил, что не сегодня —
завтра Владимир станет царем.
— Он не узнаег.— Сильвестр пристально смотрел
на нее.
— Как ты можешь говорить с такой уверенностью?
Стены в Кремле имеют уши. Недалеко дом моего брата.
— Князь Владимир не в доме Скурлатова.
— Сейчас — может быть. Но это наши палаты, пока
мы живем в Москве.
— Твой муж не в Москве,— увидев, что глаза Васили­
сы расширились, он продолжил.— Ты могла заметить
его отсутствие уже сегодня утром.
179

‫ ־־־‬в моей спальне — да. Но я думала...
— Ему дали поручение. Он вернулся в Старицу.
Василиса остолбенела.
— Но зачем? Ты же вызвал его в Москву. Ты вмеши­
ваешься в нашу жизнь.
— Его присутствие более не требуется. Он будет по­
лезнее в своем имении.
Голова Василисы поникла. Она подумала, что лучше
упасть на кровать, чем на жесткий пол.
— Но ты говорил, что он будет под рукой, что если
Иван потерпит поражение под Казанью...‫ ־־־‬она посмот­
рела на него затуманенными глазами.
—‫ ־‬Иван не потерпит поражения,— она затаила дыха­
ние и слушала.— Я получил известие оттуда. Он победил.
Царь на дороге в Москву.
Он повернулся к ней и погладил ее длинные блестяпще волосы.
— Очень жаль, дитя мое, я понимаю. Но пути Гос­
подни неисповедимы. Звезда Владимира еще не закати­
лась.
Вздрогнув от его прикосновения, Василиса опомни­
лась.
— Я должна ехать за ним в Старицу. Я его жена, мое
место рядом с ним.
Архиепископ медленно покачал головой.
— Нет, дорогая моя, твое место здесь. Со мной.— Его
руки скользнули по ее плечам и легли на грудь.
Она стояла как вкопанная.
— Ты полагаешь, я буду держать в тайне наше венча­
ние, «ггобы мы продолжали...?
Его пальцы трудились над ее кружевами.
— Нам на руку сейчас держать это в тайне. Влади­
мир не в милости у царя. А что до нас...— фамильяр­
ным жестом он распахнул летник и освободил ее гру­
ди.— Мы теперь будем с тобой жить совсем по-друго­
му. Ты больше не девственница, моя дорогая. Мы
можем наслаждаться друг другом, не опасаясь гнева
твоего брата.— Он понизил голос.— Мы больше не на
ярмарке невест.
Она почувствовала, как немеет ее тело, словно оку­
танное густым туманом. Ее отвращение к нему было та­
ким сильным, что, казалось, она могла попробовать его
вкус.
180

— и я никогда не буду... жить нормально? — медлен­
но спросила она.
— Думаю, нет,— ответил Сильвестр, склонившись к
ее шее.— Иван затеет новую войну... и если он не вернет­
ся...— он развернул ее так, что они снова оказались ли­
цом к лицу.— Если это произойдет и ты с мужем будете
в милости, тогда, моя дорогая, твоя жизнь превзойдет
все самые безумные мечтания.
Не отрывая от нее взгляда, он властно взял ее за та­
лию и легонько подтолкнул к своей кровати.

Анастасия положила своего малолетнего сына в кро­
вать и склонилась над ним в беспокойстве.
— Он успокоился,— сказала она Ирине.
— Конечно, он успокоился. С ним будет все хорошо.
Он же твой сын.
— И Ивана,— напомнила ей Анастасия. Она взяла
со столика зеркало и беспокойно вгляделась в свое от­
ражение.
— Я бледна,— наконец сказала она, слегка пощипы­
вая щеки, чтобы они порозовели.
— Да, ты слишком бледна,— ответила озабоченная
Ирина.— И слишком худа. Посмотри на себя. У тебя
только кожа и кости.
— Да, ты права, Ирина!
— Настя, рождение этого ребенка подорвало твое
здоровье. Тебе нужно больше отдыхать и побольше
есть и...
— О! — Анастасия в шутливом гневе посмотрела на
свою подругу.— Ты всегда поучаешь меня. Я чувствую
себя прекрасно. В конце концов, я Ивану нравлюсь и
худой.
Ирина слушала ее огорченно. Как бы тяжело ни было
признавать, но царица не просто была худой — она вы­
глядела очень больной.
— Я надеюсь,— сказала она спокойно, моля Бога,
чтобы ее слова не вызвали протеста,— ты скажешь Ивану
о своем недомогании.— Она задержала дыхание и ждала.
Анастасия медлила с ответом. Она не смотрела на
княжну. Отвернулась к зеркалу и начала расчесывать во­
лосы большим серебряным грянем .
181

— Мужчинам не должно знать женские заботы,—
ответила она, стараясь сохранять спокойствие в голосе.
Она повернулась к Ирине и заставила себя улыб­
нуться.
Ирина упорно не отводила глаз от царицы. Ей было
не до улыбок.
‫—־‬Настя...
— Он так будет счастлив, когда увидит дитя.— Его
сын. Царевич! — она поспешно отвернулась от Ирины и
веки ее покраснели.
— Настя, ты должна сказать ему! Роды прошли тяже­
ло. Ты изнемогла. Ты могла умереть.
Анастасия молчала. Даже теперь, спустя месяц, она
помнила все муки, как будто это было вчера.
— Но я не умерла,— упрямо сопротивлялась она.— Я
родила здорового мальчика.
— Да, и ты исполнила этим свой долг,— проникно­
венно Иринасмотрела на нее.— Прости мне дерзость, но
мужчины ласкают своих жен, не заботясь о их здоровье.
Еще один такой же случай убьет тебя, Настя.
Анастасия отбросила г р ^ н ь .
— Ты просишь, чтобы я не пускала мужа в свою
спальню? — Повисло тяжелое молчание.
— На некоторое время, да.— Итак, это сказано! Не­
много набравшись храбрости, Ирина продолжала: —
Только на время, Настя. Когда ты почувствуешь себя
более здоровой...— она замолчала. Свой долг она ис­
полнила.
Голос Анастасии стал слабым.
— Он возвратится на днях. Его не было почти год.
Представляешь, все это время он жил среди ратников,
сражался с неверными...
Ирина продолжала молчать.
— Когда он вернется, ему захочется отдохнуть. И я...
соскучилась по нему.
Ирина бросилась к царице и обняла ее за шею.
— О, я знаю, любовь моя, я знаю. Вы с ним так лю­
бите друг друга. Но что будет, если ты не выживешь?
Что, по-твоему, будет с царем, если он поймет, что сам
п огн и л тебя?
— Ирина... не надо.— Анастасия слабо попыталась ос­
вободиться от сжимаюпц 1х ее рук княжны.— Ты права, я
это понимаю. Но так долго...
182

— Не надолго,— повторяла Ирина,— не надолго. —
Она прижалась гу(5ами к уху Анастасии: — Обещай мне,
что поговоришь с ним.
— Если бы я могла придумать другое объяснение...
— Тут не нужно другой причины. Он должен знать
правду. Обещай мне, Настя. Для твоего спасения. И тво­
его сына.
Упоминание о сыне поколебало ее. Если она умрет,
царевич останется сиротой, лишится ее материнской за­
щиты. Собственная судьба Ивана только подтвердила то,
что путь к русскому трону тяжел. Царевичу понадобятся
сподвижники. Мать Ивана, Елена, сражалась за своего
сына, как тигрица. Многие говорили, что права сына на
трон отстояла она. Да и какая мать не сделала бы этого?
Анастасия тяжело вздохнула. Ее хрупкие плечи поникли.
— Да, Ирина,— наконец сказала она.— Я расскажу
ему обо всем.

Царь вернулся через два дня, победно возглавляя
идущие войска, полотнища знамен развевались на ветру,
золото икон блестело под осенним солнцем. Анастасия
вышла встречать его на Соборную площадь, одетая в го­
лубой летник, подчеркивающий ее худобу.
Когда царь заметил ее, он спешился, стремительно
бросился к ней, схватил обеими руками и сжал в объятиях.
— Настя, любовь моя! Наконец мы вместе!
— О, Господи, как я скучала по тебе,— прошептала
Анастасия, вдохнув его крепкий мужской запах. Она
ОЕцутила себя такой счастливой в его объятиях. Такой
любимой, защищенной.
— Ты здорова? — спрашивал он, дотрагиваясь до ее
шеи носом и ртом.
— О да, вполне,— она подумала об Ирине и улыбну­
лась.— У нас сын.
Он отстранил ее, и его темные глаза стали еще боль­
ше и ярче.— Если бы я знал! Вести не скоро доходят до
меня. Сын! Настя, я счастлив!
— Он так похож на тебя. У него твои глаза и твой...—
ее пальцы скользнули по его губам: — Твой рот.
Иван встретил ее взгляд и его пронзило желание. В
этот миг радость от завоевания Казани не могла даже
183

сравниться с возможностью предаться любви со своей
пре!фасной молодой женой.
— Я не дождусь того мига, когда мы останемся од­
ни,— проговорил он нежно,— я должен оторваться от
своих людей.
Царица едва не рассмеялась: она стояла в о!фужении
воинов, но чувствовала себя так, словно была с мужем
наедине. Лишь самые главные военачальники составля­
ли экскорт царя при въезде во дворец. Она узнала неко­
торые лица, конечно, Андрея Курбского. Шиг-Али, кото­
рого она знала после его бегства из Казани, сидел верхом
на белом арабском жеребце. За ним были еще двое, кото­
рых она не знала. Инстинктивно ее тело напряглось при
взгляде на них.
Почувствовав это движение, Иван повернулся в ту же
сторону.
— А, ты обнаружила мои трофеи,— сказал он,
улыбаясь.
— Твои трофеи? — глаза Анастасии сузились. Она не
любила таких неожиданностей.
— Мои новые претенденты в христианскую веру. Это
Эдигер, бывший хан Казани.
— Преемник Али?
Иван кивнул:
— После сдачи города он умолял о помиловании. Он
согласился сражаться на нашей стороне.
Анастасия молчала.
— Он хороший воин. Он будет мне хорошей подмо­
гой в Москве.
Анастасия скользнула взглядом от Эдигера к его
спутнице — женщине, одетой в простое белое одеяние,
сидящей верхом на серой лошади. Ее волосы были по­
крыты, но то и дело пробивались черные блестящие куд­
ри. Ее темные глаза походили на кошачьи. Анастасия
никогда не видела Тамару Гитарай и понятия не имела
об этой женцине на лошади. Но какое-то необъяснимое
чувство сжало ей сердце.
— А женпщна? — спросила она сдержанно.— Кто она?
Иван ответил охотно:
— Она невеста Эдигера. Она тоже перешла на нашу
сторону.
Иван никогда не пожелал бы, чтобы эти две жен­
щины встретились на площади. Присутствие Тамары
184

так близко от Анастасии заставляло ту нервничать. Не­
хотя он вспомнил, как Эдигер забрал ее из казанского
дворца.
— Она... очень красива,— произнесла Анастасия.
Внезапно желание Ивана остаться наедине с женой
пропало. Может быть, позднее, подумал он: все-таки он
очень устал с долгой дороги и полон своей победой. Он
протянул руки к сопровождавшим его воинам:
— Мои верные друзья и братья, я безмерно благода­
рен вам. С помощью Господа нашего мы одержали побе­
ду в нашем великом деле. Через несколько дней мы бу­
дем пировать, как никто из вас не пировал дотоле! А до
того времени возвращайтесь домой, осененные славой.
Когда же мы вновь встретимся, я покажу вам величай­
шее чудо. Моего сына. Царевича!
Под оглушительные радостные крики Иван взял руку
Анастасии и повел ее через площадь к ступеням дворца.
— Ступай, любовь моя,— нежно сказал он.— Ты дол­
жна представить меня будущему русскому царю.
Как только они поднялись по короткому полотну лес­
тницы, Анастасия бросила взгляд назад на войска, за­
полнявшие пространство плопоши. Женщина, сидевшая
на лошади, теперь подняла голову и смотрела прямо на
нее. Анастасия перекрестилась, словно увидела ведьму;
прикосновение руки Ивана придало ей силы.

Иван отпустил слугу и наслаждался мирным поко­
ем в стенах дворца. Господи! Как же хорошо быть до­
ма! Горячая баня и домашняя еда способны совершить
чудеса с человеком, который почти год провел в сраже­
ниях. Не то чтобы он был совсем лишен этого в лагере
под Казанью. Но ведь военный лагерь есть военный
лагерь, а Кремлевский дворец не похож ни на что в це­
лом свете.
Как только он покинул войска и приехал во дворец,
Анастасия сразу же провела его к сыну. Его сын! Са­
мый сильный, самый умный, самый прелестный ребе­
нок на свете. Дмитрий Иванович, будущий царь всея
Руси!
Его Анастасия! Даже один звук ее имени заставлял
сладостно содрогнуться его обнаженное тело под шелко­
185

вым кафтаном, который он надел, чтобы идти к ней в
спальню. Как часто он думал о ней долгими, холодными
ночами в лагере; как ему не хватало теплоты, свежести,
нежной сладости, которой обладала только она одна. Ра­
зумеется, в лагере были женищны; мужчины всегда ос­
таются мужчинами. Но связи с этими чужими женщи­
нами лишь усиливали его любовь к неповторимой, той,
которую он оставил.
Сегодня ночью. Сегодня ночью он будет держать ее в
своих объятиях и говорить о своей л !^ в и , покажет ей
одной предназначенную страсть. Он тихонько засмеялся.
Поскорее бы наступил этот час, он уже не может сдержи­
вать себя. Господи! Он надеется, что Анастасия желает
его так же, как и он ее!
Тихий стук в дверь раздался, когда он уже хотел идти
в покои жены. Проклятье! Ведь он же приказал слугам
не беспокоить его до утра! Кто смеет заставлять его мед­
лить в такой момент?
Его брови сдвинулись к переносице. Как грозовое об­
лако надвигается на город, так он устремился к двери.
— Я же велел тебе...
Он остановился в оцепенении, увидев вместо слуги
выглядевшую сейчас такой маленькой, ближайшую под­
ругу жены княжну Ирину. Ее голубые глаза без тени
страха смотрели на разгневанного царя.
Изящно, несмотря на изуродованное лицо, она скло­
нила голову в поклоне:
— Государь, большая радость, что ты вернулся.
— Я рад, княжна. Скажи, чему я обязан твоим неожи­
данным приходом.‫—־‬Он смотрел нетерпеливо.
— Прости, государь, что я без предупреждения. Но у
меня спешное дело. О царице.
— Об Анастасии? Что-то неладное с ней? — глаза его
сузились и тик стал дергать левую щеку.
— Могу ли я войти? я знаю, что это непозволитель­
но, но...— Ирина склонила изящно свою золотоволосую
голову.— Будет лучше, если никто не увидит меня здесь.
Не будь Иван так озабочен целью ее прихода, он бы
рассмеялся в ответ. Да кто может подумать о чем-то не­
позволительном между ним и этой несчастной, которая
однажды была избрана ему в невесты!
— Да, входи,— он отступил и дал ей войти.— Сядь.—
Но она стояла перед ним, обеспокоенная.
186

— Нет, я не буду садиться, хотя и взволнована. То,
что я хочу сказать, не займет много времени.
‫ —־‬Говори, моя жена ожидает меня в эту минуту. Без
сомнения, ее удивляет, что я задерживаюсь.
— Я знаю, государь, поэтому я здесь.— Ирина подня­
ла голову и посмотрела прямо ему в глаза.— Это очень
деликатный вопрос. Он касается т ^ я и здоровья госуда­
рыни.
— Ее здоровья? — снова хмурый взгляд.— Она вы­
глядела прекрасно, когда я увидел ее сегодня утром.
Чушь.
— Ах, просто лицо, как всегда, было нарумянено. Но
она очень бледная и исхудалая.
Иван пристально вгляделся в нее:
— Поистине, ты преувеличиваешь. Царица всегда
была нормальной стати.
— Но теперь это не так. Много времени прошло с тех
пор, как вы расстались. Она пережила тяжелые времена
за последний год.
— Дорогая княжна, мы все перенесли Т5!желые време­
на. И если позволишь, я пойду к своей жене, чтобы по­
мочь ей забыть долгие месяцы одиночества.— Он про­
шел мимо нее к двери.
— Нет, государь! — Ирина рванулась, загородив
ему дорогу.— !^о именно то, чего я попрошу тебя не
делать!
Иван остановился и взбешенно посмотрел на нее:
— Просить меня не ходить к собственной жене? С ко­
торой я был в разлуке почти год? — его голос угрожаю­
ще возвысился.
— Прости, государь, но твой приход может стать для
царицы гибельным. Видишь ли... рожая царевича, она
была на волосок от смерти.
— Что? — Иван схватил ее за плечи.— Что ты сказа­
ла, княжна? Говори мне все.
— Я пытаюсь, государь.— Ирина перевела дыхание.—
Она родила троих детей за пять лет. Это тяжелое бремя.
Она не успела восстановить силы. И если она опять...—
она замолчала безнадежно.
Царь оцепенел на мгновение, стараясь осознать ее
слова. Настя при смерти? Пренебрегла своим здоровьем,
чтобы подарить ему наследника? Как же он не мог пошггь, что она слишком часто рожала? Почему он не ви­
дел ее утомленности?
187

— Если это правда...— начал он неуверенно.
— Это правда, государь. Мне не хотелось быть той,
кто скажет об этом тебе, но Настя... царица... Она так лю­
бит тебя.
Иван медленно кивнул, поняв, наконец, то, что она
хотела сказать:
— Если будет еще ребенок... она может... умереть?
— Только пока не восстановит силы, государь. Не­
сколько месяцев...
— Да, да, я понимаю,— прервал ее Иван, страстно же­
лая, чтобы она упша теперь. Она принесла известие и он
все понял. Что же еще?
— Я понял тебя, я обдумаю,— он помолчал. Иван ста­
рался скрыть разочарование в голосе.— Скажи жене, что
я занят теперь, что у меня неотложные... государствен­
ные заботы.
— О, да, государь, я скажу! — Ирина просветлела. Но,
видя его состояние, она пожелала успокоить его.— Мне
жаль, что именно я сказала это тебе. Но я люблю царицу.
Я чувствовала, что это мой долг.
— Так и есть,— рассеянно произнес Иван.— А сейчас,
если позволишь, княжна...— открыв широко дверь, он
сделал нетерпеливый ж ест,- Спасибо за заботу.
— Благодарю,— Ирина почтительно улыбнулась.—
Это не надолго. Я обещаю вам.
— Да, спасибо, княжна. Желаю тебе доброй ночи,—
царь закрыл за ней дверь, опершись о косяк двери и
алыша удаляющееся постукивание ее костылей. Господи!
И это он узнал именно теперь! Каждый вернувшийся во­
ин отпразднует возвращение в кровати с женой. Даже
Эдигер, низвергнутый хан... А он, царь...
Эдигер... Мысленно он вернулся к тому дню, когда
этот неверный просил о помиловании и клялся принять
христианство. А потом, когда его желание было удовлет­
ворено, он просил позволения захватить с собой в Моск­
ву свою невесту.
Свою невесту! Тамару Гитарай! Его, Ивана, налож­
ницу с тринадцати лет! Он грезил наяву: Тамара вер­
хом на жеребце, скакавшем рысью по городу, ее густые
черные волосы развевались сзади, ее грудной смех зве­
нел на улицах. Тамара обнаженная, с протянутыми ру­
ками, дарящая ему радости своим горячим сладо­
стным телом.
188

Его вдруг снова охватило неистовое желание, исчез­
нувшее при появлении Ирины. Где же они, бывший хан
и его сладострастная невеста? Должно быть, во дворце.
Он чувствовал, как огонь сжигает его изнутри. Ему
нужна женщина. Если не Настя, то другая. Сейчас по­
дойдет любая.
А позже, когда у него будет время поразмышлять, он
придумает, как вернуть Тамару Гитарай, женщину люби­
мую и желанную, добычу в долгой и страшной войне.

Глава 18

первые за последний год Большой
зал Кремлевского дворца был осве­
щен многочисленными светильни­
ками, у стен стояли свечи и иконы,
сопровождавшие царя в походе на
Казань. Столы бьши заставлены золотыми и серебряны­
ми кубками, украшенными самоцветами серебряными
блюдами.
Все знатные люди со всех уголков Руси и новая ка­
занская знать держали путь в Москву, чтобы присутство­
вать на великом пиру. Князья, бояре, служилые и посад­
ские люди, священники с митрополитом Макарием и
архиепископом Сильвестром. Ратники, отличивщиеся в
сражениях, сидели рядом с родовитыми боярами. Не­
сколько женщин — царица, ее приближенные, невеста
бывшего казанского .хана.
Княгиня Василиса, сидя за большим столом рядом с
княжной Ириной, с интересом изучала новых гостей.
Эдигер, огромный, темноволосый, привлекательный
своей дикостью, был как раз в ее вкусе. Она присутство­
вала при том, как войско победителей прибыло в Москву
несколько недель назад, и ее глаз сразу же отметил му­
жественного воина.
Быть с таким, как он! Настоящий мужчина с силь­
ным и стройным телом, способный доставить наслажде­
ние женпщне, пока они оба не обессилят. Она познала
мужчину в свою брачную ночь, но он исчез на следую­
190

щее утро, и у нее остались лишь воспоминания да его
письмо, утешающее ее. «Ах, Владимир,—■тоскливо дума­
ла она,— если бы ты был здесь, на этом пиру. Ты бы по­
веселился, ел и пил, а потом... мы удалились бы с тобой,
уединившись для страсти». Но Владимир был в Старице,
а мужчина, который мог бы заменить его, с обожанием
смотрел на свою черноволосую невесту.
Василиса перевела взгляд на эту татарскую женщину,
одетую в простое белое платье. Черные волосы Тамары
были забраны назад, но гребень не смог заколоть всей
массы локонов, ниспадающих, как река. На ней не было
)Чфашения; ее губы были чувственны и обнажали в
улыбке белые зубы.
Что это была за женщина, если так притягивала Эдигера, удивлялась она, подняв тяжелый кубок с вином и
прикоснувшись к нему губами — тоже чувственными.
— Ты задумчива сегодня, княгиня,— знакомый голос
шепнул ей на ухо.— Думаю, ты наслаждаешься этой
ночью победы и торжеств?
Василиса повернула лицо и посмотрела на архиепи­
скопа Сильвестра, стараясь не выказать ту брезгливость,
какую испытывала в его присутствии всякий раз.
— Несомненно,— ответила она, подумав, что это тор­
жество написано на его пухлом красном лице.
— Возможно, ты представляешь себя во главе стола,—
сказал он, кивнув в сторону Анастасии, которая с улыб­
кой слушала своего мужа-царя.— Со своим собственным
мужем, с человеком, который мог бы стать правителем
нашей земли.
— Я не в состоянии изменить ничего, я могу лишь
принять то, что есть,— Василиса лукаво отвернулась и
положила себе в тарелку икры серебряной ложкой.
Архиепископ насмешливо посмотрел на нее.— Не лу­
кавь со мной, сударыня,— сладким голосом сказал он.—
Ты и твой брат старались вмешаться с того времени, как
Иван стал царем. Но не печалься, моя красавица,— про­
должал он, заметив хорошо знакомый ледяной блеск в ее
зеленых глазах.— Для тебя жива еще надежда. Ты моло­
да, а дорога жизни полна неожиданностей и поворотов.
И может быть, придет час...
К ужасу Василисы, он под столом приподнял ей юб­
ку, его пальцы шарили все выше.— Говорят, этот пир
продлится несколько дней. Но священство уедет раньше. Я
буду у себя через два часа. Могу я увидеться с тобой там?
191

— Боюсь, что нет, Отче,— быстро ответила Василиса,
осторожно убрав его руку — Я, к сожалению, не свободна
в своих действиях. Я в услужении у царицы.
— Царица тоже скоро уйдет,— настаивал Сильвестр.
— Возможно. Но я могу понадобиться ей позже. Она
слаба, ты знаешь. Ее дитя...
— Мне известно все о нездоровье царицы.— Его голос
стал низким.— Я также знаю, что не к тебе обращается
она за помопщю. Княжна Ирина — все для нее.
— Но если я буду отсутствовать, я не смогу знать...
— Значит, придумай что-нибудь.— Это звучало как
приказ.
Василису охватило такое знакомое ей чувство сопро­
тивления, но она знала всю его бесполезность. Она была
связана этим жестоким, развратным мужчиной. Она
подняла на него свои зеленые глаза и заставила себя
улыбнуться.— Хорошо, Отче,— кротко ответила она,— я
буду ожидать твоего вызова.
Преодолевая желание ударить его, она осталась бес­
страстной, когда он обернулся, чтобы со значением
взглянуть на нее, и затерялся в пестрой толпе.
Анастасия взяла кувшин у слуги и налила его содер­
жимое в золотой кубок царя. Затем наполнила его тарел­
ку и, удовлетворенная тем, что теперь он ни в чем не
нуждается, откинулась в кресле и отдалась чувству, кото­
рое не отпускало ее все последние часы. Хотя она немно­
го окрепла после возвращения мужа, но была еще не
вполне здорова, и присутствовать на пиру ей было не по
силам. Она заставила себя съесть кусочек жареного лебе­
дя, но, по правде говоря, ей хотелось уединиться в своих
покоях и поскорее заснуть.
Заснуть одной. С тех пор, как он вернулся из Казани,
Иван не приходил к ней в спальню, и она не могла най­
ти этому объяснения. Она не давала ему повода думать,
что он н^еланен. Возможно, Ирина была права: ее блед­
ность и худоба не привлекали ее сластолюбивого супру­
га. Она ожидала его прихода в ночь после возвращения,
даже ожидала от него весточки, когда он придет. Она
прозедала несколько часов, ожидая услышать звук его
шагов у своей двери. Но ночь длилась, она не в состоя­
нии уже была бороться со сном, потушила свечи и легла.
Хотя она отказывалась поверить этому, в глубине
сердца она знала, что его продолжавшееся отсутствие
пойдет ей на пользу. Представляя себе, как она наслаж­
далась бы с Иваном, она внезапно осознала, что силы ее
иссякли с рождением Дмитрия. И так же хорошо, как и
192

Ирина, она понимала, что новая беременность может погубить ее. И хотя, любя своего мужа, верила, что ее долг
рожать сыновей, она также чувствовала, всю неопреде­
ленность и двусмысленность своего положения за по­
следние недели. «Возможно, если я буду больше есть...
постараюсь поскорее восстановить силы... Я стану при­
годной женой. А если он будет избегать меня..> — ее тело
напряглось. «Я соблазню его, как я сделала это вначале^
В этот момент Иван обернулся к ней, будто почувст­
вовал снедающую ее тревогу.— Тебе хорошо, любовь
моя? — спросил он, беря ее холодную руку и приклады­
вая к своей груди. Внезапно Анастасия почувствовала
томление во всем теле. Он смотрел на нее с такой нежно­
стью. А вдруг...
— Да, государь,— ответила она, одаривая его своей
восхитительной улыбкой.— Это и есть настоящее чество­
вание твоей победы над Казанью.
— Эго только первый шаг в моих замыслах возвели­
чить эту победу,— сказал он. Его темные глаза заблестели.
Анастасия перестала дышать. Только первый шаг?
Она пристально посмотрела ему в лицо, и ей показалось,
что она поняла смысл. Наверное, он будет ожидать этой
ночи, чтобы отпраздновать их воссоединение. Ночь сла­
вы. Триумфа. Ночь, которую помнят всю жизнь. Не­
смотря на усталость, она захотела узнать, права ли она в
своей догадке.
— А твои гости? Что они подумают? Этого пиршест­
ва ожидали так долго.
Иван взял ку(Зок и сделал большой глоток.— И тем не
менее, так будет. Мои царские заслуги не позволят им
сопротивляться этому.
Несомненно, здесь было что-то непонятное. И, оче­
видно, именно Анастасия ничего не понимала. — Твои
царские заслуги? — повторила она растерянно.— Я... я
боюсь, что не понимаю.
Вновь её глаза смотрели выжидающе. Он поставил
кубок и взял ее за обе руки.— Настя, я задумал постро­
ить собор,— торжественно произнес он.— Прямо здесь,
на Соборной площади.
Анастасия онемела. Собор? Именно это— причина
сияющих глаз, учащенного пульса? — У нас уже есть
прекрасный со(5ор,— напомнила она ему,— совершенно
законченный — Успенский...
— Да-да, самый красивый на Руси. Но слышала ли
ты, что я задумал новый собор в честь победы над Ка­
занью? Он не будет похож ни на какой другой,— говорил
193
139

ей муж, голос его был взволнованно звенящим.— Все ку­
пола, главки и луковки будут разукрашены по-разному.
Анастасия попыталась представить это, но это было
недоступно ее воображению.— Бог мой! Это звучит как
мечта!
— Это и есть мечта. Моя мечта. Славный дар нашему
Господу, который вел меня к победе. Я найду самого
лучшего зодчего, чтобы он построил его.
Анастасия молчала, но взгляд, который она обратила
к нему, был полон любви. Как это похоже на ее мужа —
думать о Боге в час победы.— А когда он будет завершен,
мы совершим там службу, а затем устроим пир, как ны­
нешний,— сказала она.
Иван посмотрел на нее признательно. Только его чу­
десная Настя может понять его стремление ознамено­
вать эту победу именно так. Но он заметил тень устало­
сти на ее лице.— Ты утомилась, любовь моя. Наверное,
тебе лучше покинуть нас и лечь.
Смирясь теперь с тем, что и этой ночью они не будут
вместе, она безмолвно согласилась. Царь не мог поки­
нуть пир в такую ночь, как эта.— Я боюсь, это продлится
долго,— сказала она с натянутой улыбкой.— Женщины
не так выносливы, как вы, мужчины, думаете.
— Да, любовь моя, желаю тебе сладких сновидений.—
Он нагнулся к ней и осторожно поцеловал, его губы были
теплыми, но не зовущими.— И поцелуй за меня сына
— Да, государь. И я спою ему колыбельную об их
бесстрашном отце. Я счастлива твоим триумфом и но­
вым собором.— Она поднялась с кресла и сделала знак
Василисе и Ирине.
Она горделиво прошла через залу, сопровождающие
ее следовали за ней.

Тамара Гитарай наблюдала уход Анастасии сквозь
длинные ресницы. Значит, русская корова принесла ца­
рю сына; она слышала, что царь полон счастья. Но не­
смотря на это, ей с трудом верилось, чтобы эта женщина
удовлетворяла самого сластолюбивого из мужчин. Такая
бледная и худая, несмотря на румяна и свободную одеж­
ду — ведь он не захотел ее в брачную ночь, Тамара пре­
красно помнила это. За пять лет женитьбы она родила
ему троих детей, очевидно, иногда царь пользовался сво­
им законным правом.
194

с момента возвращения в Москву Тамара, однако,
узнала, что здоровье царицы слабое и что четвертая бере­
менность может погубить ее. Несомненно, царь знал об
этом. К кому же тогда он ходит удовлетворять свои жела­
ния? Она заметила удалявшуюся фигуру княжны Васи­
лисы Скурлатовой, которая состоит при царице послед­
ние пять лет. Княжна была действительно красива. Мог­
ла ли она служить царю для его желаний? Едва ли.
Княжна была из влиятельной московской знати, и ее
судьбой руководил ее бесчестный, горделивый брат. Ско­
рее, когда-нибудь ее выгодно сосватают. Но кто тогда?
Тамара подняла голову и посмотрела на Ивана, который
вел задушевную беседу со своим другом Андреем Курб­
ским. Воспоминание о ее последних ночах с Иваном
словно пронзили ее. Кровь бешено забилась в жилах, те­
ло напряглось от желания. Она вспомнила, как его на­
стойчивый язык раскрывал ее губы, и его дыхание сли­
валось с ее дыханием в порыве нарастающей страсти.
Как его руки блуждали по ее телу — нетерпеливо, иногда
грубо. Как он всей силой своих чресел врывался в ее ло­
но, словно разрубал ее тело на части. Это могло быть
только между ней и Иваном, и она не могла представить
никого другого на этом месте.
Она повернула голову к Эдигеру, своему статному
мужу, бывшему хану Казани, который стал теперь верноподанным царя. Крупнее самого царя, он кипел энер­
гией, и часы их любви были наполнены таким же безу­
мием, как и с Иваном. Почему же тогда, спустя столько
времени после казни своей семьи, она все еще помнила
прикосновения его рук, грубое вторжение его тела? По­
чему она не может успокоиться с Эдигером, который
принял ее в Казани, а потом расчистил ей путь в Москву
как своей невесте? Не оттого ли, что они с Иваном были
созданы друг для друга с самого рождения? С самого ее
приезда в Москву, Иван едва взглянул не нее. Но она не
могла поверить, что он забыл о том времени, когда они
были вместе. Если Анастасия настолько хрупка, что не
удовлетворяет его, то не смогут ли они восстановить бы­
лые отношения, разумеется, так, чтобы не узнал Эдигер?.. Все, что ей оставалось, это продумать план...
Шиг-Али собрал складки красной ферязи вокру!' сво­
его тучного тела, и его взгляд упал с неудовольствием на
слишком знакомое ему лицо в этой толпе родовой знати
и воинов. Тамара Гитарай выделялась, как икона в глу­
бине Залы, и не только лишь потому, что она оставалась
195

единственной женщиной на этом многолюдном пиру.
Даже в ее простом, без украшений, платье, даже с ее ли­
цом без тени !фаски она была так кричаще чувственна,
словно это было так же естественно для нее. Тамара! Али
отчетливо вспомнил тот вечер, когда она появилась во
дворце в Казани, замаскированная под мужчину, и лишь
когда один из слуг сшиб с нее шляпу, хлынувший изпод нее поток блестящих черных волос выдал ее. Он
вспомнил, как смела она была тогда, как гордо она пред­
ставилась: «Я — Тамара Гитарай!» Словно каждый на
этом свете должен был знать и почитать ее.
Он вспомнил, как она сопроводила его, без единого
вопроса, в спальню той ночью, как исполняла все его
прихоти и так пленила его, как не удавалось прежде ни
одной женщине. Он вызвал в памяти те ночи, когда она
танцевала для него, извиваясь своим чувственным те­
лом, взвихривая прозрачную ткань рубашки, а колоколь­
чики позванивали у нее на запястьях и лодыжках. Он за­
бросил ради нее всех своих наложниц, приказав жестоко
наказывать тех, кто осмелится ревновать или плести ин­
триги. А в конце он бросил и ее, испугавшись нависшей
над ним угрозы Ивановой победы, и предпочел отдаться
на милость царя. Ему не пришло в голову взять ее с со­
бой в Москву. Да и как он мог, если она была известна
как бежавшая от царского правосудия?
И тогда Эдигер, воспреемник Али, сватается к ней и
вводит в Кремлевский дворец как свою невесту! И теперь
другой бывший хан, наслаждается благосклонностью и
прелестями ее тела каждую ночь. Али ревниво косился
на Эдигера. Отчего он не может быть на его месте?! Он
думал, вспоминает ли о нем Тамара, думает ли о тех но­
чах в его позолоченных покоях, когда он кормил ее заса­
харенными фруктами и целовал ее oi5нaжeннoe тело? На­
верное, нет, решил он. Она жила для мимолетного на­
слаждения.
Но, возможно, он сможет заставить ее вспомнить,
подстроив якобы случайную встречу, убедив ее, что лю­
бовь к ней в нем не умерла. Он знал, как опасно соблаз­
нять чужую жену. Но он Шиг-Али. И он найдет выход.
26 февраля 1553 года начались жгучие морозы. Ледя­
ной ветер завывал по углам дворца, когда Анастасия го­
товилась к событию, которого ждала вся Москва. Разгля­
дывая себя в зеркале после того, как девка окончила за­
стегивать ее летник, она не без удовольствия смотрела на
196

свое отражение. Даже без объемной нижней юбки было
видно, что ее фигура стала принимать прежние очерта­
ния. И она знала, что под белилами и румянами у нее
свой естественный здоровый цвет лица. К ней вернулась
живость; она больше не уставала после прогулок или ут­
ренних игр с детьми. «Я уже почти такая, как была»,—
радостно думала она, накидывая соболью шубу, приго­
товленную для нее. «И теперь у Ирины не будет причин
досадовать, когда моему мужу захочется прийти ко мне в
спальню».
Ее муж. Иногда она сомневалась, действительно ли
он все еще ее муж. С того самого момента, как он вер­
нулся из Казани, четыре месяца назад, она почти не ви­
дела его, кроме таких важных государственных событий,
как пир в честь победы и, конечно же, крещение их сына
Дмитрия. Она знала, что у царя несметное число дел, ко­
торые занимали его в эти дни, но она не могла совладать
с тем, что скучала по нему, думая о том, как он проводит
ночи. «Теперь, когда я вполне здорова, я позову его,— ре­
шила она, и ее карие глаза светились всякий раз, когда
она представляла себе подробности этой встречи. «Я
прикажу задать настоящий пир здесь, в моей спальне, и
мы будем есть и пить вино и говорить о чем-нибудь
приятном, пока мы не почувствуем, что нам вновь хоро­
шо друг с др>том. А когда мы насытимся едой и питьем
и общением, мы упадем в объятия друг другу и возро­
дим нашу любовь, которая связывает нас все эти годы».
Эти воображаемые картины были так сладки, что ей
не хотелось покидать место, где произошла когда-то бо­
жественная встреча, но времени оставалось мало и она
запахнула почти у шеи шубу, позвала слугу и сказала,
что готова к отъезду из дворца. Она уже вышла в кори­
дор, когда перед ней возникла Ирина; ее костыли, как
всегда, издавали тяжелый стук.
— Настя! Ты надела шубу! Куда, ради всего святого,
ты собралась? — лицо княжны было полно изумления.
— Ну, ты, конечно же, помнишь, Ирина. Сегодня не­
верные из Казани обратятся к нашему Господу.
Ирина сощурилась с выражением неприязни.— Если
ты имеешь в виду бывшего хана и его варварскую неве­
сту... Они крестятся не по желанию души. Просто спаса­
ют свои жизни.
Анастасия пожала плечами.— Даже если и так, то это
важный пример для других последователей Магомета
познать истинное Божье просветление.
197

Она повфнупась было, чтобы уйти, но княжна удержа­
ла ее пршюсвовением к плечу.— Не хочешь ли ты поехать
к реке?— Анастасия уловила беспокойство в ее голосе.
— Да, конечно, да. Именно там произойдет крещение.
— Но, Настя! — на сей раз маленькая белая ручка
крепко ухватилась за шубу Анастасии.— За порогом мо­
роз! Даже здесь, за толстыми стенами, слышен ветер.
Анастасия взяла руку подруги в свою и сжала ее.— Я
уже собралась, да и сама церемония не продлиться долго.
Она рассмеялась.— Если мне будет холодно, то пред­
ставь, каково Эдигеру и Тамаре, которых окунут в реку!
— Если они умрут, значит, они заслужат это за все,
что совершили в прошлом.— Ирина ближе подошла к
Анастасии и решительно повернула ее в сторону ее ком­
наты.— Тебе, которая так чиста, незачем все это.
Впервые за долгое время дружбы Анастасия всерьез
рассердилась на подругу. Она выскользнула из Ирини­
ных рук и упрямо остановилась.— Я — русская царица.
Меня ожидают на церемонии. Мой муж особо известил
об этом через своего гонца.
— Твой муж не представляет, какой вред принесет те­
бе эта холодная погода. Настя, сколько еще мы должны
спорить об этом. Ты должна беречь свое здоровье!
Анастасия нетерпеливо махнула рукой.— Я берегу
свое здоровье с момента рождения Дмитрия. Так берегу,
что мой муж даже не удосужился прийти ко мне! Мне
гораздо лучше, Ирина. Я чувствую себя почти здоровой!
— И все это будет впустую, если ты простоишь по коле­
ни в снегу, на безумном ветру.— Она серьезно взглянула на
царицу.— Ты хочешь умереть, Настя? Хочешь? И оставить
своего мужа без жены, а своего сына без матери?
Ирина уже не раз задавала этот вопрос, и не раз Ана­
стасия отвечала тем же; нет, конечно, нет.‫״‬
— Тогда послушай. Возвращайся к с е ^ и сними шу­
бу. Если тебе так уже хочется сделать что-то для бывшего
хана, я закажу обедню в церкви, ^ о успокоит тебя?
Служба в церкви. Да, это было бы доброе дело. И уж,
конечно, лучше, добавила про себя Анастасия, чем сто­
яние на берегу реки под пронизывающим ветром. Она с
сомнением посмотрела на Ирину; — Ты думаешь, царю
это понравится?
— Я уверена в этом. Почему бы и нет? Что до креще­
ния, то все будут чувствовать себя настолько занятыми,
что даже не заметят твоего отсутствия. Все они будут ду­
198

мать, как бы поскорее вернуться к горячему огню и ви­
ну, чтобы согреться.
Анастасия улыбнулась: — Да, я мыслю, ты права.‫־־‬
Она вздохнула.‫ ־־‬Хорошо, Ирина, в который раз я вновь
склоняюсь перед твоей мудростью. Я пробуду все утро
вместо этого с Дмитрием.
‫ ־־‬Это более разумно.— Ирина подошла и поцеловала
ее в щеку: — Иди и пошли за ним, любовь моя. А я зака­
жу службу.
Анастасия пылко обняла ее: — Благодарю тебя. Про­
сти, я была раздражена. Может быть, ты придешь к нам
к обеду?
Когда Ирина дала свое согласие, царица послушно
пошла в свои покои, полная радости оттого, что снова
поступает правильно.

Лед на Москве-реке был так прочен вот уже многие
недели, что даже самые грузные горожане, катались на
салазках. Однако сегодня та часть реки, что протекала
позади Соборной площади, была огорожена и закрыта
для толпы. Все утро тщательно вычищенные сани сколь­
зили по снегу, то и дело высаживая седоков, так закутан­
ных в меха, что их с трудом можно было узнать. Они
стояли в снегу, притоптывая ногами, чтобы согреться, и
пили горячий сбитень, разносимый царскими слугами в
дымящихся частниках.
Иван, закутанный от головы до пят в крытую барха­
том соболью шубу, спасавшую от бешеного ветра, с не­
терпением ожидал начала церемонии, глотая сбитень и
думая при этом, что только вино могло бы сейчас про­
греть его насквозь.
Появился митрополит Макарий в сопровождении
священнослужителей. Берег реки был сплошь усеян при­
глашенными и участниками этой необычной церемо­
нии. И когда, наконец, показались сани с виновниками
этого столпотворения, все глаза устремились на Эдигера
и Тамару. Тамара оставила на с ^ шубу, вылезая из са­
ней, но бывший хан Казани скинул с себя все, оставшись
в льняной рубахе. Содрогнувшиеся зрители онемели от
ужаса, когда он прошел по снегу босиком, а колючий ве­
тер метал снег по его обнаженным ногам и они стали
зловеще красного оттенка.
199

— Он здесь. Начинайте! — !фикнул царь мужикам,
которые стояли на речном льду и рубили полынью для
совершения обряда крещения. Митрополит встал на вид­
ное место, взял руки Эдигера в свои и спросил громад­
ного татзфина, по своей ли воле он меняет веру.
— ^го воля моего сердца,— четко выговорил Эдигер,
опфыто посмотрев в лицо русского царя.
— Не вынудили ли тебя к этому? Не было ли учине­
но насилие, чзчэбы добиться этого от тебя?
Эдигер погфяс головой и вновь повторил: — Это воля
моего сердца.
Митрополит важно кивнул.— А твой прежний идол,
Магомет? — спокойно вопрошал он.— Ты отвергаешь его?
— Я люблю Иисуса,— твердо возгласил Эдигер.
— Идем.— Митрополит повел его к реке, и его сапоги
наполнились водой. Два священника шли сзади и держа­
ли Э д и г ^ под руки.— Может быть. Господь примет те­
бя и сделает своим в ^ н ы м рабом.— По знаку Макария,
священники подтолкнули Эдигера к проруби, и он по
грудь погрузился в воду. Когда они вытащили его, он
был насквозь промокшим, но блаженная улыбка блужда­
ла на его лице.— Эдигер умер! — сказал ему митропо­
лит.— Даю тебе христианское имя Симеон. Доброе имя
для доброго христианина.
— Князь Симеон,— поправил Иван, стоя у кромки
б^юга.— Ты будешь моим доблестным слугой.
Новообращенный упал на колени в снег.
— Благодарю, государь,— пылко воскликнул он.— Это
самый счастливый день в моей жизни.
— Покройте его! — приказал царь, делая знак прине­
сти меховую накид|^ Симеону.— Найти ему сапоги. И
дать сбитень. Скорее!
Слуги сделали все, что было приказано, и вот уже но­
воиспеченный князь стоял, укрытый соболями. Он жад­
но выпил горячий напиток. Все глаза теперь были обра­
щены на Тамару, его жену, которая молча наблюдала
всю церемонию.
— Ты также желаешь обратиться к Богу, дочь моя? —
спросил ее митрополит. Она стояла выпрямившись, ее
ч ^ н ы е волосы бешено трепал ветер.
— Да, святой отец.
— Может быть, ты желала бы дождаться другой пого­
ды. Вода замерзла. Это опасно даже для мужчины. А
весной»
200

— я не боюсь замерзнуть,— отвечала Тамара твер­
дым, чистым голосом. Зрители в ужасе увидели, как она
скинула меха и осталась, как Эяигер, в льняной руСшпке.
— Обожди. Митрополит пнмфит правильно. Ты забо­
леешь. Или хуже«— Симеон, пытаясь вмепипъся, сделал
к ней шаг.
Лицо Тамары было как лед.— Я всем пож^угвую ради
Иисуса,— сказала она. Она повернулась и пошла к во­
де.— Пожалуйста, святой отец,— умоляюще произнесла
она,— очистите меня от моих грехов.
Иван наблюдал за этим, его темные глаза «узились и
засверкали при виде того, как его бывшая наложница,
проклиная Магомета, вошла в воду. Когда она вынырну­
ла, ее рубашка прилипла к ее телу, четко обозначив каж­
дый изгиб. Ее соски напряглись от «шода, были как две
оледеневшие точки на тонком льне. У Ивана перехватило
дыхание. Разве могла какая-нибудь еще женпщна на
земле сравниться с ней по гфасоте — и по смелости? Та­
мара Гитарай рисковала жизнью не раз за последние го­
ды, но побеждала каждый раз. Т епф ь она ж^[)твовала
своим здоровьем ради принятия Господа — что мог еще
сделать Иван, как не простить ее за все ее былые грехи
п^ред ним? Она возродилась, говорил он себе, чувствуя,
несмотря на адский холод, жар в паху. Она безгрешна. А
значит, и я бедгрешен, если желаю ее. Он выхватил у
слуги шубу и, мимо всех, направился к ней сам. Без
смущения она сняла с себя !убаху и стояла обнаженная,
пока Иван не закутал ее. Его глаза встретились с ее гла­
зами — по-прежнему гхфдыми. Она опутила ч^гез мех,
как дрожали его руки. Он наклонился к ней, чтобы запе­
чатлеть погщлуй принятия, и она почувствовала, что-то
упругое и горячее коснулось ее бедра. Горячее дыхание
обожгло ее лицо, и, даже не расслышав его сбивчивого
шепота, она поняла все. И незаметно кивнула.
Князь Симеон, наслаждавшийся своим успехом, и
новым титулом ничего не заметил.
Шиг-Аяи, наблюдавший с кромки багета, увидел все.

Глава 19

амара тихо вышла из покоев царя и
проскользнула в длинный путаный
коридор, стараясь прятать лицо в
тень своей накидки. Хотя было
только пять часов утра и она давно
уже отвыкла от ночной активности, едва ли можно было
описать состояние ее в этот момент: снова быть в объя­
тиях царя, чувствовать его губы в калшом месте ее тела,
снова быть полоненной им до изнеможения... Долго
пришлось ждать, но ничто теперь их не разъединит,
Тамара была уверена в этом. Не имеет значения,
сколько было у него женщин в прошлом, сколько жен­
щин будет в будущем: она была женщиной, завоевав­
шей его сердце. Как удачно он все продумал, поместив
покои ее мужа рядом со своими в Кремлевском двор­
це! Он только назвал час — и она пришла к нему, уве­
ренная, что не будет обнаружена. Князь Симеон, ко­
нечно, несмотря даже на свою преданность царю, не
потерпел бы такого. Но Иван нашел решение: ночами,
когда Иван и Тамара будут встречаться, Симеон будет
отозван по важным делам.
Тамара завернула за угол и теперь коридор вел ее к ее
собственным покоям. Как прекрасно о^рнулась ее
жизнь: сильный, стройный и !фасивый муж и русский
царь — ее любовник!
Она сбросила свою накидку и водопад черных волос
упал ей на спину. Слава Богу! Она больше не будет стро­
202

ить из себя монахиню. Теперь ее муж и она окрещены и
она может одеваться и красить лицо, как ей захочется.
Как только она выспится, она прикажет дворцовым пор­
тным сшить себе платье, достойное татарской княгани и
царской наложницы. Она уже почти прикоснулась к руч­
ке своей громадной, отделанной орнаментом, двери, как
вдруг какая-то коренастая, призрачная фигура двинулась
в ее сторону. В ужасе она остановилась.
— Не убегай от меня, Тамара,— произнес голос.—
Негоже бояться старых друзей.
Ее черные глаза сузились, она пристально смотрела
на него.
Шиг-Али! Эта свинья, который использовал ее в Ка­
зани, а затем бросил на произвол судьбы без денег и по­
мощи! С того времени, как они прибыли в Москву, она
везде видела его. Так же, как ее муж и она сама, он соби­
рался окреститься и был в милости у царя. Она, однако,
старательно избегала встреч с ним. Она не выносила его
еще в то время, когда жила у него во дворце. Сейчас же,
когда была замужем за его последователем, возненавиде­
ла его еще больше.
— Оставь меня! — сказала она ему резко, отталкивая
его фамильярную руку.— Ты забываешься!
— Не больше, чем ты, моя любовь,— ответил он с
многозначительной улыбкой. Подняв одну бровь, он ска­
зал: — Или ты случайно приглашена в царские палаты
сегодня ночью?
Тамара в негодовании откинула голову: — Мое дело
не может касаться тебя,— ответила она холодно.— Теперь
извини меня, мой муж ждет меня.— Она сделала шаг к
двери, но Шиг-Али остановил ее с язвительным сме­
хом: — Твой муж? — произнес он. Его голос был полон
сарказма.— Твой муж сейчас очень далеко. Царь отослал
его с важным поручением.— Целую минуту Тамара ста­
ралась овладеть собой: «Я должна любой ценой быть спо­
койной»,— говорила она себе твердо. «Это животное не
должно увидеть, что я испугана».
— Если ты уж так много знаешь,— сказала она нако­
нец, взяв надменный тон,— тогда, возможно, ты также
знаешь, что царь посылал за мной сегодня, чтобы пого­
ворить о поручении, данном Симеону.
Губы Шиг-Али растянулись в насмешке.— О! Разу­
меется, не может быть сомнений,— ответил он.— Хотя,
конечно, может показаться, что свидание слишком затя­
нулось.
203

Тамара пожала плечами:
Я неслежу за временем,
когда я с царем.‫ ־־־‬Вновь она попыталась опфыть дверь.
‫ ־־־‬А что сделает твой муж — вновь обращенный хри­
стианин, если узнает о сегодняшней встрече? — спросил
Шиг-Али таким тихим голосом, что она едва могла по­
нять его слова.
Холодок прошел по спине Тамары, но она сдержа­
лась.— Он будет гордиться,— ответила она без страха в
голосе.— ^го великая честь — служить царю.
Шиг-Али с сомнением покачал головой.— Однако я
не думаю, чтобы это включало соблазнение его жены.—
Он вновь попытался взять ее за руку.— Эдигер, или Си­
меон, как угодно,— татарин. Татарские мужчины не про­
щают женам измен.— Он говорил очень тихо, лицо его
приблизилось к ней.— Возможно, ты помнишь случай,
происшедший с танцовщицей и с отравленным кумы­
сом? — Он помолчал, наслаждаясь произведенным эф­
фектом.— Хоть это было по мусульманскому обычаю,—
продолжал он, но наказание все равно будет.
Несмотря на ужас, охвативший ее, Тамара постара­
лась овладеть собой. «Держи себя спокойно♦,— наставля­
ла она себя. «Он лишь пугает, но ему ничего неизвестно
на самом деле».
— Ты ошибаешься насчет причины наших встреч с
царем,— ответила она холодно.— Я принадлежу только
своему мужу.
Шиг-Али кивнул, будто поверив.— Тогда, возможно,
ты не против, если я скажу ему, как осторожно ты подхо­
дишь к двери ранним утром?
— Почему ты должен говорить ему что-то? Это наше
дело.— Он подступил к ней: — Я не сомневаюсь в этом,
моя дорогая. Но было бы более приятно, если бы мы...
ты заплатила за это.
Тамара отпрянула с омерзением.— Пошел прочь от
меня, жирная свинья! А если я скажу своему мужу, что
ты предложил мне?
— Ты должна больше опасаться Симеона, чем я,—
сказал он, глядя ей прямо в глаза.— В особенности, когда
я представлю ему других свидетелей сегодняшнего ноч­
ного приключения.
— Ты сумасшедший! — сказала она, хотя ее желудок
сжался от ужаса.— Мое свидание с царем было абсолют­
но личным.
Али улыбнулся.— Ах, моя дорогая, ты слишком на­
ивна! Есть княжна во дворце, она приближенная к цари204

це. Возможно, ты заметила ее, она не лишена привлека­
тельности.
Тамара подняла голову: — Я заметила княжну Скурлатову, если ты ее имеешь в виду.— Она заметила Васи­
лису сразу после прибытия из Казани; привлекательные
женщины всегда замечают друг друга, если дело касается
мужчины.— Как и у меня, у нее особый интерес в блуж­
даниях по дворцу,— объяснил Шиг-Али мягким голо­
сом.— Я видел ее сегодня ночью, стоявшую в тени, когда
ты входила в царские покои.
Это была, конечно, ложь. Она прочла это на губах
Али, это сорвалось с его губ, благодаря годам общения с
женщинами. Одна красивая женщина восстанет против
другой, чтобы воспользоваться преимуществом.
Тамара разозлилась: — И что же? Я же сказала тебе,
что царь послал за мной! — В этот момент ее страх до­
стиг предела.
Шиг-Али посмотрел на нее пристально: — Давай
прекратим эту игру в кошки-мышки, Тамара? Я на
твоей стороне, прежде всего. Я хочу позаботиться о тво­
ем спасении.— Осторожно он положил свои руки на ее
шею.— Ты слишком красива, чтобы достаться Эдигеру.—
Тамара заставляла себя спокойно стоять.
— Ты предлагаешь мне защиту в обмен на что?
Шиг-Али улыбнулся. Он стал наматывать ее волосы
на свои толстые пальцы: — Я соскучился по тебе, Тама­
ра. Мы провели столько блаженных минут вместе.
— Ты использовал меня! Оставь меня в покое! Ты да­
же не позаботился обо мне в Казани. Тебя не волновало,
что могло случиться здесь.
— Я знал, что ты сама справишься в Казани, моя лю­
бимая. Ты не нуждалась во мне там. Но ситуация теперь
изменилась. Ты можешь быть замужем за Симеоном, но
ты в действительности не знаешь его. Если он узнает о
том, что у вас с царем...— голос его понизился.
Тамара поняла его слова. Хотя ее муж был всегда не­
жен с ней, она не сомневалась, что он может круто изме­
ниться, если что-то произойдет. И если Иван даже защи­
тит ее, все равно ей не миновать грозы. Традиции были
слишком сильны в татарских мужчинах, а особенно, ес­
ли это касалось их женщин. Она посмотрела на Ш игАли — жирного, омерзительного. Как она могла перено­
сить его прикосновения, его руки на своем теле, его по­
целуи! Она передернула плечами. Ответ был очевиден.
Она перенесла это, потому что была в тюрьме. Ее беско­
205

нечная дорога в Казань, недели во дворце Али, где она
танцевала для него, разделила с ним ложе. Эго была Та­
мара Гитарай. Она может перенести все, что угодно.
Тамара сузила свои черные глаза и посмотрела на не­
го презрительно.— Как я могу поверить тебе после всего,
что случилось?
Он обвил рукой ее талию.— Потому, моя дорогая, что
я однажды спас тебя, и еще потому,— голос его стал низ­
ким,— что у тебя нет выбора.— Тамара поняла: все карты
были раскрыты. Преодолевая омерзение, она открыла
свою дверь: — Входи,— сказала она низким голосом.— Я
слишком устала, чтобы танцевать для тебя сегодня
ночью, но, возможно, мы как-нибудь справимся без
этого.
Массивная дверь закрылась за двумя фигурами.

Князь Андрей Курбский только что вернулся с утрен­
ней верховой прогулки, и обнаружил, что гонец привез
послание от царицы. Осторожно взял Андрей свиток тя­
желой бумаги и прочел несколько слов, которые, очевид­
но, были написаны в спешке.
«Князь! Будь так милостив и ответь без промедления.
Я ожидаю у себя в Кремлевском дворце. Анастасия Ро­
мановна*.
Андрей, разумеется, не сомневался, что послание бы­
ло от Анастасии. Но он никогда не получал ничего подо­
бного в прошлом, поэтому сейчас он даже не мог себе
представить причины, заставившей ее написать письмо.
Хотя он клялся в абсолютной верности царице во время
их венчания с Иваном, она никогда не обращалась к не­
му за помощью. Он удивлялся, почему она выбрала его,
но и радовался этому. С тех пор, как собственное венча­
ние Андрея, три года назад, произошло, он не был так
близок с царем, как в прошлом. Их дикие скачки через
город, их басонные ночи с пьянствами и девками ушли
безвозвратно. Теперь его занимали иные интересы. Но,
продолжая считаться одним из самых ближайших дру­
зей царя, он отдал бы с радостью свою жизнь за этого
человека, если бы это потребовалось. Внезапно тревож­
ная мысль посетила красивую голову Андрея. Эго каса­
лось слуха, который пошел последнее время. Нет, это
был, конечно, не более, чем слух — Андрей не сомневал­
ся в этом. Царь и княгиня Симеон, бывшая Тамара Ги206

тарай, вновь были вместе. Даже сама мысль об этом бы­
ла омерзительна Андрею. Однако он не слишком удивил­
ся: Тамг^а была связана с Иваном с детства, а когда стала
взрослой женщиной, царь попал под влияние ее чар. Даже
то зло, которое чинили ее братья, пытаясь воспрепятство­
вать венчанию Ивана с Анастасией, не отвратила от нее ца­
ря. И теперь, когда она замужем за одним из бывших Ива­
новых врагов, она продолжает испытывать на нем свои ча­
ры. Возможно, печально подумал он, Анастасия прознала
об этом и теперь хочет поделиться с Андреем. Возможно,
она будет настаивать на том, чтобы он предпринял что-то
против наложницы ее мужа и помог устранить ее. Но, нет!
Андрей не мог представить себе Анастасию, желающую
зла, все равно кому, Iq)eщeнoмy или нет. Она была слиш­
ком чиста, грязь не касалась ее.
Андрей приказал подать сани и, не говоря ни слова
ни с кем, когда ждать его возвращения, поспешил во
дворец. Он беспрепятственно прошел в покои царицы.
Анастасия ожидала его с явным нетерпением. Ее пре­
красное лицо было бледно, нахмурено, ее светящиеся ка­
рие глаза были в тревоге.
— Я пришел так быстро, как мог, моя госпожа.— Ан­
дрей опустился на одно колено, но Анастасия махнула
рукой, как бы запрещая.— Я послала за тобою, потому
что ты — друг царя, ^ ю с ь я, что он скоро захочет тебя
видеть.— Андрей посмотрел на нее вопросительно: —
Что произошло, государыня? — Он нездоров.— Болен? —
Андрей не мог вспомнить, когда царь был болен. В де­
тстве Андрею всегда казалось, что только он, Андрей, по­
падал в разные неприятности, выворачивал ноги и
ломал руки. Он всегда считал, что его друг более силь­
ный и просто счастливый.
— Но в чем причина болезни? — спросил он Анаста­
сию.— Сколько времени, как он занемог?
— Он лежит уже два дня, не принимая никакой пищи
и воды. Он не хотел давать мне знать, но его слуга при­
шел ко мне рано утром, он уже начал беспокоиться.
— Ты видела его сама?
— Я бросилась в его комнату сразу же, как только ус­
лышала об этом. Он очень бледен, его руки холодны как
лед.— Отчаяние отразилось на лице царицы.— Он не да­
ет мне послать за лекарем, а на самом деле он действи­
тельно болен.
— Возможно, это морозы,— предположил Андрей без
особого беспокойства.— А погода в это время года слиш­
207

ком неустойчива: один день — теплая, другой — мороз­
ная и ветреная«
Анастасия покачала головой« Увы! Это было далеко
не так.
— Все равно мы должны послаггь за лекарем« У царя
всегда был неуживчивый нрав. — Андрей улыбнулся, ви­
дя растерянность Анастасии«— Да, теперь, когда ты при­
шел, я сделаю это. Только я хотела, чтобы ты первым
увидел его. Напомни ему, что его долг восстановить свое
зд (^ в ь е .
— Я иду немедленно«— Андрей взял руку царицы и
поцеловал ее.— Это большая честь, что ты посылаешь
меня, государыня. Я сделаю все возможное, чтобы царь
понял, что он не должен пренебрегать здоровьем.
— Это что-то неладное, князь. Мой муж серьезно бо­
лен, я чувствую это!
— Мы позаботимся об этом.— Андрей поклонился и
сделал шаг, чтобы уйти.
— Не волнуйся так, государыня! Царь молод и быст­
ро поправится.
— Я молюсь за эпго. Спасибо, что пришел.— Анаста­
сия попыталась слабо улыбнуться, когда Андрей поки­
нул комнату и поспешил через дворцовые коридоры в
покои царя.
Здесь также он прошел беспрепятственно. Царский
слуга знал его хорошо и провел в царскую спальню.
Иван лежал неподвижно на своей !фовати. Хотя его
глаза были опфыты, он не подал даже знака, что осознал
присутствие Андрея.
— Государь! Это я, Андрей! — Потрясенный тем, что
не слышит опгвета, Андрей подошел ближе.— Иван! Ты
узнаешь своего старого друга? Ну, ну же, поговори со
мной! — Он ждал, почти перестав дышать от испуга.
Царь пов^)нул медленно голову и взглянул на него.
— Андрш! Слава Богу! — с явным усилием он протя­
нул ему худую холодную руку.— Иван, что случилось с
тобой? — Видя человека, который был известен несо!фушимым здоровьем, в таком положении, Андрей ужас­
нулся: яд?
— Я не знаю, я не могу встать. И все это время мне
так холодно... — Рука царя выпала из рук Андрея и он,
уронив голову на подушку, застыл.
— Лекарь уже в пути. Он должен увидеть тебя и ска­
зать, в чем дело.
208

— Да, да.‫ ־־־‬Царь кивнул вяло. Он уже начинал жа‫־‬
леть, что отказался от услуг лекаря пр^кде.‫ ־־‬Но ты... Ты
должен помочь мне, Авдрей.
Андрей снова взял холодные руки, пытался согреть
их своими.
— Все, что угодно, только скажи мне что?
Губы царя пошевелились, как‫־‬будто он попытался
сказать слово.‫ ־־־‬Мой сын, Дмитрий! Его надо запцггить.
— Тебе не надо беспокоиться об этом, государь. Цар­
ский наследник отсюда далеко. Я сомневаюсь, чтобы ца­
ревич...
— Я не это имею в виду,—‫ ־‬прервал царь.—‫ ־‬Трон! Это
его право. Есть люди, которые хотят убить его.— Его
волнение было так велико, что он стал задыхаться.
— Иван! Друг! Успокойся! Ты не должен беспокоить­
ся за трон. Ты слишком молод, а царевич епде дитя.
Много времени пропшо, пока царь смог овладеть сво­
им телом. Затем он поднял свои темные глаза на кня­
зя: — Андрей, ты не понимаешь, я умираю.
— Нет! Нет! Ты не умираешь. Я даже не хочу думать
об этом. Ты сильный, Иван, ты сможешь встать!
Царица в своей спальне услышала царские стоны и
бросилась к нему: — Лекарь в пути, он узнает в чем дело!
Иван повернулся к жене и слабая улыбка отразилась
на !убах: — Настя! Любовь моя!
— Лежи спокойно, дорогой мой. Не пытайся разгова­
ривать, ты должен отдыхать.
Глаза Ивана беспокойно блуждали, пока не останови­
лись на Андрее, который отошел от кровати, когда поя­
вилась Анастасия.
— Андрей, ты не покинешь меня?
Князь подошел с беспокойством: — Я здесь, государь!
Я буду стоять здесь, пока не понадоблюсь тебе. Царица
права, ты должен отдохнуть. Мы поговорим позже.
Похоже было, что царь расслабился.— Да,— прошеп­
тал он. Дыхание стало более спокойным.— Я отдохну не­
много. Спасибо тебе, дорогой друг. И...— он посмотрел
на Анастасию,— моя дорогая жена.
Анастасия и Андрей отошли в дальний угол комнаты.
Он закрыл глаза и, казалось, уснул.

Архиепископ Сильвестр неторопливо, со вкусом вы­
прямил складки на рукавах красного бархата и произнес
б^мятежным тоном:
— Он умирает.
209

Сдавленный стон вырвался у Евфросиньи. Тут же в
хоромах повисла тревожная тишина.
— Вот уже пятый день, как он не принимает пипщ. А
на второй сильно ослаб.
— У него... чума? — дрожа, спросила Евфросинья.— Я
слыхивала, в Новгороде...
— Нет. Это не чума,— отвечал уверенно Сильвестр.—
И...— он помолчал, словно нарочно тянул время и провел
пухлой рукой по лбу,— лекарь говорит, что это не яд.
— Что тогда! — подала голос Василиса, до сих пор
молчаливо стоявшая подле мужа.
Архиепископ пожал округлыми плечами:
— Застудился, верно... Никто не ведает про то.
— Ты видел его?
— Видал. Государь просил у меня помопщ, когда ста­
нут клясться на верность.
Евфросинья сухим, воспаленным взором уставилась
на этого глубоко ненавистного ей человека, в руках кото­
рого, увы, была ее судьба.
— На верность... кому? — вопрос тревожно повис в
воздухе. В эту минуту, для всех этих людей важнее ниче­
го не было.
Сильвестр упивался своим превосходством: это его
ответа ждали с таким страхом.
— Царевичу!
— Куда смотрит Всевышний! — старая княгиня воз­
дела в отчаяньи руки.— Понимаешь ли ты, что будет, ес­
ли унаследует трон дитя? Править-то станет Анастасия,
ее родня!
— Не гневись прежде сроку, княгиня. Говорю тебе —
так царь хочет. А что прочие хотят — то особый сказ.
— Мой сын — двоюродный брат царю! Он не чета ка­
ким-то Кошкиным. И ежели умрет Иван, то быть Влади­
миру на троне!
— Матушка, матушка,— мягко успокаивал Владимир
Андреевич, хотя речь шла о его судьбе.— Архиепископ
сказал лишь, что за царевича немногие.
— Верно, князь,— Сильвестр одобрительно посмотрел
на Владимира.— Лишь немногие при дворе за Захарьи­
на. Когда наступит время...— его холодные голубые глаза
угрожающе сузились,— Владимир Андреевич будет ца­
рем.
— Но что это за присяга? — резко оборвала его Васи­
лиса.— Что если они и впрямь откажутся?
210

— Дадут они эту клятву или нет — не главное, а глав­
ное, что не станут они держать слово.
‫ ־־־‬Ведомо ли тебе, что ты говоришь? — встревожен­
ная Евфросинья прикидывала в уме разное.— Сам-то ты
станешь лжесвидетельствовать?
Архиепископ про себя усмехнулся: а ведь не глупа
эта старуха! Ей ли не знать, что все, кто ныне в услуже­
нии у царя ходят по острию ножа! Иван хоть и больной,
был еще жив, и случись так, что его ближайший совет­
ник станет изменником — не сдобровать тогда ему.
Клятвопреступление — смертный грех. Простит ли Гос­
подь раба своего за такое?
Сильвестр был труслив, и всю жизнь трясся за свою
шкуру. Но ему нужно было, чтобы Старицкий возобла­
дал над Захарьиным, и он изменил себе.
— Допрежь не было среди моих пригрешений клят­
вопреступления,— сказал он самодовольно.— Я на сторо­
не князя Владимира, и не убоюсь сказать про то царю.—
Он глубоко вздохнул.— А что до других... им не впервой
грюшить.
Владимир спокойно слушал.
— Что мы должны делать? — спросил он.
— Мы должны объединить наши силы. Ты, князь,—
его глаза перебегали с женщин на высокого, молчаливо­
го князя,— должен собрать верных людей, будь то бояре
или служилые. Если случится бунт, это будет на руку.
Стоявшая подле свекрови и мужа Василиса не слы­
шала ничего, кроме стука своего сердца. Уже скоро, уже
близко! Если все, что предсказывает Сильвестр, прав­
да — быть ей русской царицей!

Анастасия успокаивала маленького сына, нежно при­
жимая его к груди. Она ходила и ходила по палате, слов­
но загнанный зверь. Она то готова была заплакать от го­
ря, то вдруг вся горела гневом.
— Архиепископ Сильвестр! Кто мог подумать, что он
против нас! Царь считал его своим верным сторонни­
ком! — Анастасия подошла к дверям, а оттуда обратно —
туда, где безмолвно сидела и слушала ее Ирина.
— Уж если он ~ наш недруг, то кто же тогда наш
друг? Повсюду притаилась злоба, все так и ждут, чтобы
что-нибудь случилось с Иваном.
211

— Настя, ты не должна думать так.— Княжна Ирина,
давно наблюдая эти вспышки гнева, уже отчаялась пере­
убедить, утешить свою дорогую подругу.
— Ты измучила себя. Но надо выдержать все это,
Настя!
— Не бойся, Ирина, я выдержу, — Анастасия бросила
взгляд на Ирину, в котором читалась решимость.— Я не
позволю оспаривать права моего сына на трон.
Она осторожно приподняла атласное покрывало над
личиком царевича.
— Господь услышит мои молитвы! Тот, кто посягнет
на него, будет наказан десницей Господней!
— Настя, но за царя стоят почти все...
— Но тебя не было там! Когда царь просил поцело­
вать крест на верность царевичу, они отказались! —
Анастасия стала задумчива, казалось, мысли ее уже да­
леко.
— Он боится за меня,— сказала она и голос ее сло­
мался: — Он упрашивал дядю Григория забрать меня и
детей, если он умрет.— Ее глаза наполнились слезами.
Чувствуя себя неспособной больше оставаться в крес­
ле, Ирина, стуча костылями, подошла к царице.— Настя,
ты должна помнить, что Иван еще жив! Он говорил, эти
вепщ чтобы предупредить. Когда он поправится...
— Если он поправится,— голос Анастасии угасал. Ка­
залось, она потеряла все чувства.— Ты знаешь, что ска­
зал лекарь, Ирина? Он слабеет с каждым часом.
— Но он жив! Мы должны питать надежду, Настя.
Царь Иван — Божий сын.
— Я знаю, я знаю,— внезапно, овладев собою, Ана­
стасия положила сына на близ стоящую кровать.— Он
дал обет Богу,— сказала она тихо.— Он обещал, что, если
он выздоровеет, он совершит поломничество к мощам
святого Кирилла и возьмет меня с Дмитрием.
Ирина поразилась. Это же очень далеко от Москвы!
Было безумием брать маленького ребенка и путешество­
вать с ним так далеко.— Возможно, он имел в виду, когда
царевич будет старше?
Анастасия отрицательно покачала головой: как скоро
он поправится.
Ирина сказала с сомнением: — Мощи святого Ки­
рилла далеко на севере, а погода стоит холодная. Для
твоего благополучия надеюсь, что оно не состоится,—
сказала она с обычной озабоченностью.— Но, конечно,
212

единственное, о чем мы должны беспокоиться сейчас,
это выздоровление царя от этой хвори. И мы увидим...
Неожиданный крик Дмитрия заставил обеих женщин
подскочить от удивления. Они посмотрели друг на друга
одновременно и обе.
— Мой сын все понимает? — спросила Анастасия
подругу.— Он злится, потому что мы не уделяем ему
внимания. Он здоровый ребенок, со здоровой душой,—
сказала Ирина ей, протягивая ре^нку палец. Что бы ни
случилось — у тебя есть Дмитрий.

Василиса отпустила прислугу и была предоставлена
самой себе. Такие моменты, как этот, когда она была
полностью одна и наслаждалась горячей водой и души­
стыми травами, были изумительными.
Когда царица была в своей комнате, а ее свекровь и
Владимир отбыли в Старицу, никому не требовалось ее
время и внимание. Вскоре, конечно, вспомнила она с
улыбкой, все изменится. Однажды Владимир будет вен­
чан на трон. Анастасия и ее сын будут убиты или сосла­
ны, а она и ее прекрасный муж начнут самое славное
правление. Но не для Василисы, как Старицкой, сущест­
вует роль домашней дельной жены. Она не станет прово­
дить свои дни в молитвах, а ночи в чтении, пока ее муж
пирует во дворце. Нет, только не это! Ей нужно время
для выбора материалов для !я;)асивых платьев, драгоценно­
стей для царских выходов, для массажей, для охоты с ее
братом и мужем. А вечерами будут устраиваться праздне­
ства с музыкой, вроде тех, какие были в дальних землях:
певцы, танцоры, переодевания, сцены с интригами и лю­
бовью. Долой танцующих медведей и балалайки!
Василиса откинулась на деревянную спинку и закры­
ла глаза. После празднеств и ее службы приходили мгно­
вения, когда ее тело готово было принять мужа или дру­
гих, желающих ее, мужчин. Василиса не испытывала ви­
ны оттого, что представляла себя с другими мужчинами,
кроме Владимира. Она не видела причины беречь себя
только для одного мужчины, когда другие так привлека­
тельны. Она уже прекрасно поднаторела в вопросах конс­
пирации, особенно с тех пор, как ее свекровь Евфросинья
стала подозрительно относиться к ней и держала ухо во­
стро. Но Василиса была уверена, что сможет провести
Евфросинью и Владимира, особенно когда она станет ца­
рицей.
213

Теплая вода стала охлаждаться. Василиса встала и
выжала свои огненно-рыжие волосы, которые собрала
наверху головы.
— Как ты хороша!
Ее молочная кожа, уже порозовевшая от воды, стала
пунцовой, когда раздался ненавистный голос. И она по­
вернулась. Ее лицо выразило ненависть, глядя на Силь­
вестра, стоявшего у двери. Его голубые глаза ощупывали
каждый вершок ее тела.
— Сумасшедший! — прошептала она, схватив поло­
тенце и обмотав его вокруг себя.‫ ־־־‬Что ты делаешь в мо­
их комнатах? Если кто-нибудь увидит тебя?
Архиепископ хитро улыбнулся: — Ты посылала за
мной, государыня, не так ли? Я понял, что внезапно ты
возжелала говорить с духовником? Или тебе захотелось
дать клятву верности маленькому царевичу?
— Скотина! Как смеешь ты нарушать мое уединение!
Я не посылала за тобой, ты прекрасно знаешь это!
Сильвестр принял мнимо смиренный вид: — Ах! Я
понимаю, что допустил ошибку. Прошу принять мое со­
жаление, сударыня.
Прежде чем Василиса смогла ответить, он быстро
подошел к ней и дотронулся до ее полотенца своими
мерзкими пальцами: ‫ ־־־‬Возможно я понадоблюсь для
другого?
С внезапной яростью -‫ ־־‬Василиса все же не смогла
удержать свой гнев — она взглянула на него своими зе­
леными глазами, в которых зажегся огонь: — Ты, жир­
ный дурак, убирайся отсюда! Ты никогда больше не до­
тронешься до меня!
Лицо Сильвестра выразило удивление, затем медлен­
но окаменело и сменилось явным гневом. Но голос его
оставался спокойным, почти бесстрастным: — Ты даже
не знаешь, что ты сказала, дитя мое. Царева ужасная бо­
лезнь сделала тебя нервной. По-видимому, ты не хочешь
отослать своего лучшего друга?
— Друг? Да ты просто дикий зверь, которого надо по­
садить на цепь! Я больше не желаю знать тебя. Не же­
лаю!
Сильвестр поцокал языком: ‫־‬- Что за нрав! Но я дол­
жен сказать, моя дорогая, что ты необычайно прекрасна,
когда злишься.‫ ־־‬Осторожно он сделал шаг к ней и опу­
стил руки за полотенцем.‫ ־־־‬Возможно, здесь такие тяже­
лые испарения, что ты перепутала меня с кем-то другим.
Я человек, который хранит твои темнейшие секреты,
214

или ты не помнишь? Я тот человек, который нашел тебе
сильного мужа,— его голос зазвенел — полноправного
претендента на трон.
— И я должна платить, платить и платить! — голос
Василисы сорвался до истерики.— Итак, я выплатила
сполна! Я не желаю больше играть в твои мерзкие игры.
Я не нуждаюсь в жирном мерзком любовнике и, как ца­
рица, я желаю молодых (лрастных любовников, мужчин,
которые знают, как удовлетворить женщину.— Победная
улыбка засияла у нее на губах, улыбка ненависти.
Архиепископ застыл надолго, глядя на нее. Его глаза
сузились почти так, что их не было видно на его круг­
лом, маленьком лице: — Я понял,— сказал он,— что ты,
наконец, освоилась с титулом царицы.
Василиса встряхнула головой и длинные вьющиеся во­
лосы упали на обнаженные плечи: — Почему бы и нет? Ты
сам возглавляешь б(фьбу против царевича. Если Захарьи­
ны проиграют, Владимир несомненно станет царем.
Сильвестр задумчиво кивнул: — Эго правда, моя доро­
гая. Если Иван умрет, Владимир будет царем, тем болееВнезапно Василиса рассмеялась и сбросила полотен­
це, обвязывающее ее: — Возможно, я была жестокой с
тобой, Отче. Ты действительно способствовал моей
свадьбе с Владимиром.— В ее зеленых глазах плясали
огоньки, ее лицо приняло выражение кошки, играющей
с мышью: — Итак, я решила быть с тобой по-прежнему
любезной.— Нет, нет! Ты не должен трогать,— сказала
она быстро, увидев, что архиепископ сделал еще один
шаг к ней. Она отскочила назад: — Ты должен только
смотреть. Никто больше не посмеет дотронуться до ца­
рицы. Но_. поскольку ты — прекрасный друг, ты можешь
смотреть на меня так долго, как захочешь.— Она встрях­
нула плечами, и выгнула спину так, что ее грудь пре­
красной формы обрисовалась.
На минуту лицо Сильвестра окаменело, его рот при­
открылся, словно что-то мешало его дыханию. Затем, к
удивлению Василисы, он схватил полотенце и швырнул
в нее: — Возьми это,— зло сказал он,— прикройся в мо­
ем присутствии.
Г^бы Василисы сложились в саркастической улыб­
ке: — Для тебя достаточно, Отче? Ты больше не можешь
так стоять? — Она не при!фыла себя и оставалась обна­
женной, держа полотенце в руках: — Я все-же предлагаю
тебе воспользоваться тем, что я даю. Потому что я ни­
когда больше не сделаю этого.
215

Архиепископа передернуло: — Как ты желаешь,—
сказал он с величайшим достоинством,— но, возможно,
я смогу сделать одну вещь для тебя, прежде, чем уйду.
— Для меня? Я не понимаю...
— Я получил известие за минуту до того, как прийти
сюда.— Теп^>ь он улыбался победной улыбкой.— И ду­
маю, что это заинтересует тебя.
Любопытство Василисы достигло предела: — Известие
для меня? От Владимира? И ты до сих п(ф не сказал?
— Эго не от Владимира,— он поправил складки свое­
го одеяния.— Эго от лекаря гщря.
У Василисы перехватило дыхание: — И ‫״‬, все конче­
но? Ради Бога! Что же сказал этот человек?..
Архиепископ выдержал длинную паузу: — Итак, моя
госпожа, все кончено‫ ״‬гщрская болезнь отступила. Он
встал с одра болезни. Царь выздоровел.

Глава 20

настасия прижалась к Ивану, ее ру­
ка нашла его руку. Морозы толькотолько нехотя уступали весенней
оттепели, и ей было зябко в своей
меховой шубе, но не это заставило
царицу искать запцпы под сильной рукой, обнявшей ее за
плечи, — просто внезапный острый прилив нежности и
любви, который охватывал ее теперь постоянно.
Выздоровев, Иван долго и страстно молился, прося
простить его за все грехи. Он клялся, что станет иным
после болезни, что греховные свои привьшки предаст за­
бвению —‫ ־‬ни жестокости, ни пьянства, ни блуда не ста­
нет в его новой жизни.
И вот теперь царь и царица ехали на богомолье к мо­
щам святого Кирилла, а для Анастасии эти дни были
слаще медового месяца. Она была бесконечно счастлива:
и оттого, что с ней ехал ее малолетний сын Дмитрий, и
оттого, что царь был все время с ней, и просто оттого,
что наступил апрель — все заново зарождалось в природе
и в ее душе.
Правда, она порой начинала скучать по Ирине, кото­
рая не могла из-за своей хромоты ехать с ними. Но по­
том успокаивалась от одного только любящего взгляда
Ивана.
— Хорошо ли тебе, Настя? — он склонился поцело­
вать ее.
217

— Да, как никогда прежде,— улыбнулась она— Я не
была так счастлива...
— Даже в день свадьбы? — лукаво спросил царь.
— Тогда я была дитя, теперь же — я женпщна и все, о
чем я тогда лишь могла мечтать, теперь сбылось.
— Как сладко мне слышать это, Настя: у меня только
и есть радость, что ты. Без тебя мне не прожить. Многих
я знавал девок,— царь помолчал.— Но всегда лишь твоя
небесная улыбка, твой нежный облик спасали меня. Как
вспомню тебя, так и бегу от дьявольских соблазнов. Ду­
рен я, Настя.
— Все это было. Теперь ты выздоровел. Покуда я с
тобой буду, не печалься об этом, забудь.

Тамара Гитарай, жена князя Симеона, томилась в
тоске. С тех пор, как царь с царицей уехали на бого­
молье, жизнь омрачилась. Хотя ее супруг и был обла­
скан царем, но ни он, ни Тамара не допускались к цар­
ским забавам вместе со всей московской знатью. Но
Эдигеру все равно не сиделось в палатах, и Тамара ос­
тавалась одна целыми днями. К тому же ненавистный
Ш иг-Али преследовал ее постоянно, добиваясь ее
любви.
Весна вступила в свои права, а царь все не возвра­
щался. Тамару больно задело, что, уходя, он не простил­
ся с ней. Терпение ее истощилось: она ждала, когда Иван
болел; она ждала его прихода, когда разнеслась весть о
его выздоровлении. Все напрасно: только однажды из ок­
на она увидела царский выезд. Он показался ей стройнее
и красивее, чем прежде, но увы! И взгляд его, и нежная
улыбка обращены были к одной Анастасии и к ребенку в
руках няньки.
Тамара прослышала, что царь дал обет преобразиться
после болезни, и что этим богомольем хочет воздать
благодарность Господу за свое чудесное исцеление. Но
она хорошо знала Ивана и ожидала, что по возвращении
всю его святость как рукой снимет, как это бывало и
раньше.
Не зная, чем занять себя, она подошла к зеркалу и,
взяв гребень, собралась расчесать свои черные кудри, но,
всмотревшись в свое отражение, внезапно нахмурилась.
Бесспорно, она все еще была прекрасна, но тонкая пау­
тинка едва заметных морщинок легла под глазами. Та­
218

мара испут^ась: неужто она так постарела? Ей ведь еще
двадцать восемь лет... Правда, русские девушки считают­
ся на выданье уже в пятнадцать или шестнадцать лет. А
ее царственный любовник моложе ее на пять лет, а Ана­
стасия еще моложе...
В первый раз Тамара задумалась над тем, что ее глав­
ная защита — красота, не вечна, и что придет день, когда
царь сочтет ее тело недостаточно прекрасным и чувст­
венным. Она даже содрогнулась: любовь Ивана была ее
единственной запцггой. Что же делать? Она злобно
швырнула гребень в зеркало. Оно треснуло? Ну и пусть,
раз так огорчило ее.
Тамара кликнула девку, велела одеть ее и оседлать
ее лошадь. Ей хотелось развеять нахлынувшую печаль,
скача по улицам, вдыхая всей грудью молодой весен­
ний ветер.
Выехав за городскую стену, она в задумчивости пус­
тила лошадь шагом. Где она находилась, Тамара узнать
не могла, но внезапно увидела пестрый цыганский ша­
тер. Никого не было вокруг. Любопытная Тамара слезла
с лошади и огляделась.
— Дай, я подержу твоего коня, боярыня! Я напою его
и посторожу,— маленький цыганенок появился как изпод земли и, блестя лукавыми черными глазками, смот­
рел на нее снизу вверх— Дай мне подержать поводья, я
знаю, как обращаться с лошадьми!
Тамара растерялась и не знала, доверить ли ему ло­
шадь из царских конюшен. Но мальчик был так мал, и
так просил ее, что она согласилась.
— На, держи. Когда я вернусь, подарю тебе монетку.
Тамара подошла ближе к шатру, не решаясь загля­
нуть внутрь, но тут услышала позади себя конский то­
пот. Мгновенно догадавшись, она повернулась, но было
уже поздно: маленький разбойник резво скакал на ее ло­
шади. Вне себя оттого, что ее обманул ребенок, Тамара
бросилась было догонять, но раскатистый мужской смех
заставил ее гневно обернуться.
Высокий и стройный, с курчавыми черными волоса­
ми и выразительными глазами, с ресницами, длинны­
ми, как у девицы, он стоял, подбоченясь и глядя на нее,
совсем не смущаясь, не отводя взгляда. Улыбка обнажи­
ла белоснежные зубы.
— Не бойся, боярыня. Это мой сын, он порезвится и
вернется.
219

Тамара нахмурилась: странно, подумала она, что-то
влекущее есть в этом мужчине. Она почувствовала, что
волнуется. Сердиться было глупо, и она слегка улыбну­
лась ему.
— Этг лошадь из царской конюшни. Несдобровать
твоему сыну, если он украдет ее.
Мужчина равнодушно пожал плечами. Упоминание о
царе, казалось, нисколько не испугало его. Он подошел к
ней ближе и сказал:
“‫ ־‬Меня звать Данило. Если уж заехала в эту сторону,
боярыня, так зайди в мой шатер.
Тамара удивлялась его смелости, но любопытство
взяло верх и она пристально оглядела его. Что ж, было
время, когда смелая татарская девушка без оглядки по­
шла бы за этим красавцем, но теперь... Супруг ее -‫ ־־‬Си­
меон, сама она крещеная, а этот мужлан с виду неоте­
сан... Их глаза встретились, и она больше не колебалась.
Он, видно, смекнул, в чем дело, и весело сказал: — Не
бойся. Ты просто дождешься моего сына с твоей ло­
шадью.
— Что ж, идем,— решительно она вошла в шатер.
Внутри земляной пол был застлан лошадиными
шкурами, что-то наподобие широкой лежанки занимало
почти весь шатер. Данила налил в чарки вино, сладкое и
теплое. Отпив, Тамара почувствовала, как блаженное
тепло разлилось по всему ее телу.
Она расположилась на лежанке, а Данило улегся у ее
ног прямо на полу.
— Как тебя зовут? — спросил он, улыбаясь и следя
черными глазами, как капля вина скатилась к угол­
ку ее рта.
— Зачем тебе это знать? — Тамаре было тепло, в го­
лове приятно шумело, а ног она уже совсем не ощущала.
Он не ответил, просто не сводил с нее бесстыдных
глаз.
— Почему ты так смопгришь?
— У тебя капля вина на губах.— Она попыталась
слизнуть его розовым языком.— Она еще там.
— Ну тогда сотри ее.— Он сел, приблизился к ней.
Его глаза не отрывались от нее. Она почувствовала теп­
лоту его дыхания и совсем рядом его рот. Мягко его
язык слизал вино.
— Благодарю.
В тишине он налил ей вино прямо в рот из бокала.
220

— Еще сотри, пожалуйста.— Его губы нашли ее. Чув­
ствуя прилив желания, она видела его руки на своей
груди.

Князь Лев Скурлатов был пьян. Его глаза были крас­
ны, рот сведен в саркастической улыбке — он смотрел на
свою сестру. Она была ему действительно неприятна.
— Итак,— спросила она с нетерпением,— ты собира­
ешься помочь мне?
Он дотянулся до чарки с водкой и сделал глубокий
глоток; — С какой стати? Ты замешана в !рязных делах,
запуталась сама...
— Но я нуждаюсь в твоей помощи, Лев! — она
встряхнула своей огненной головой и впилась в него
взглядом зеленых глаз: — У тебя ведь влиятельные
друзья!
Он откинулся в кресле и посмотрел на нее:— Ты, мо­
жет, хочешь, чтобы твоего замужества не было?
— Конечно, нет. Он хочет, чтобы я жила с ним в Ста­
рице.
— Прекрасное место, я уже говорил. Отчего же не по­
ехать?
— Лев, Владимир отдален от дворца.
— А ты не хочешь разделить его судьбу?
— Конечно нет, почему я должна сидеть в обществе
этой вороны, его матери?
— Ах, да. Ты называешь вороной Евфросинью?
— Она омерзительна, ты знаешь это. К тому же она
ненавидит меня, особенно после того как мой план про­
валился.
Лев кивнул. Он мог понять старую княгиню, он сам
ненавидел Василису.— Возможно, тебе стоит обратиться
к своей повелительнице — царице.— Он сделал другой
глоток и пролил немного на пол.
Глаза Василисы раскрылись от ужаса: — Я не могу
этого сделать. Она ничего не знает, никто не знает. Наше
венчание было тайным.— Она перевела дыхание: — Если
Анастасия узнает, что я была среди тех, кто был в заго­
воре против царя, когда он был болен!‫״‬
— Царь простил Владимира, почему же добрая госпо­
жа не простит тебя?
Василиса поняла это: — Возможно, она простит,— со­
гласилась она.— Но она никогда не согласится на наш
221

разрыв. Возможно, она будет настаивать, чтобы я жила с
Владимиром в Старице.
— Ха‫־‬ха! — князь Лев рассмеялся,— я никогда не
был сторонником царицы, но в этом вопросе буду на ее
стороне.— Он посмотрел на нее неприязненно.
— Лев, пожалуйста! — с тревогой в голосе воскликну­
ла Василиса, опустившись на колени возле его кресла.—
Ты должен помочь мне. Я твоя сестра! Это не моя вина,
что наш план не сработал.
— Если бы Иван умер, ты бы стала царицей Рос­
сии,— продолжил за нее Лев.
— Да! И ты бы имел сильную позицию. Сильнейшую
после царя. И это было бы благодаря мне, Лев. Я бы на­
стояла на том, чтобы Владимир...
Губы Льва сложились в саркастическую улыбку: —
Все, что делается благодаря тебе... маленькая тварь... это
бесчестно и безнравственно. Ты полагаешь, что Лев хо­
тел бы расторгнуть твое замужество? — Он покачал голо­
вой.— Я не могу помочь тебе, Василиса. Только царь мо­
жет разрешить это.
Василиса в ужасе отпрянула.
— А что же твой друг, архиепископ Сильвестр? — го­
лос ее брата изменился,— возможно, он может помочь.
Василиса разразилась слезами: — Он не может! Он
слишком рисковал, когда возвращал Владимира. Он едва
не поплатился головой.
Правда же была в том, что Сильвестр больше не имел
с ней дела. И хотя царь бьш по-прежнему к нему благо­
склонен, но он знал, что его позиция может измениться
в любую минуту, и он не верил Василисе с того дня, ког­
да принес новость о выздоровлении Ивана.
— Езжай в Стгрицу, Василиса. Иди к своему мужу и
живи; проведи свои дни в наслаждении им и его матерью.
И отвьпсни...— он с усилием поднял руку и указал на дверь.
Василиса глядела на него с гневом: и это ее собствен­
ный брат! Она поднялась, шатаясь, увидев, что он в пья­
ной дремоте. Как она ненавидела его! И это, подумала
она, в последний раз, когда она обратилась к нему за по­
мощью.
Стерев слезы со щек, Василиса вышла из дворца, не
позвав слугу. Теперь она надеялась сама на себя.

Царский эскорт путешествовал по-разному, в том
числе и пешком. К тому времени, когда они подошли к
222

реке Шексне, был уже поздний май, дул холодный ветер
и Анастасии захотелось когда-нибудь почувствовать теп­
ло. Многонедельное путешествие подорвало ее силы и
она сейчас была так же худа, как во время прихода Ивана
из Казани. И снова ей приходилось красить щеки. А изу­
мительные ночи любви, которые украшали начало
путешествия, больше не существовали. Единственное
желание, которое у нее было, это скорее упасть в кро­
вать — одетой или раздетой, накрыться одеялом и за­
быться сном. Несмотря на ее страхи, ребенок не выгля­
дел больным.
— Идем, Настя. Корабль готов...— Она окончила лег­
кий завтрак, ее муж уже готовил ей новый день мучений.
— Другой корабль? — пробормотала она, стараясь
улыбнуться.
Иван, конечно, знал, что ей нездоровится, но также
он знал, что вскоре она сможет насладиться комфортом,
которым окружат ее.
— Потерпи, напоследок,— сказал он с ободряющей
улыбкой,— Кириллов не далее, как в трех днях пути.
Анастасия постаралась поддержать бодрость мужа:
что такое три дня по сравнению с неделями, которые они
провели в таком убожестве! Она только надеялась, что в
Кириллове Иван не будет спешить уехать. Она нуждалась
в заботе и отдыхе, хорошей еде, и убедилась, что это бу­
дет только по возвращении в Москву.— А как Дмит­
рий? — спросила она мужа, потому что царевич не всег­
да спал ночью.
— Не беспокойся, он у Феодосии, он уже поел.
— Он лучший моряк, чем я,— улыбнулась Анастасия.
Даже сама мысль о том, чтобы сесть в другой корабль,
сжала ее желудок.
— Он похож на отца,— сказал Иван, в голосе его зву­
чала гордость.
— Благодаря Господу,— сказала Анастасия с гру­
стью,— слава Богу, он не перенял нездоровья матери.
Как Иван и говорил ей, Феодосия ожидала около мос­
та, а ребенок бьш в безопасности в ее руках. Она покло­
нилась, увидя царя и царицу, стараясь удержать свою
драгоценную ношу.
— Доброе утро, Феодосия! — Анастасия попыталась
изобразить бодрость.— Царевич хорошо провел ночь?
— Да, государыня.— Ее широкое крестьянское лицо
расплылось в улыбке: — Спал хорошо, всю ночь, и про­
снулся, улыбаясь.
223

Анастасия поцеловала ребенка, но не взяла его у де­
вушки. При ее слабости она побоялась, что уронит его.
Мостик, который положили между лодкой и при­
станью, был так узок, что мог годиться только
для одного человека. Анастасия посмотрела на него с
сомнением. Она надеялась, что ее поддержат сильные
руки.
— Все хорошо, государыня. Попробуй пройти.-‫׳‬
Моряк проявил решительность и прошел по доске, де­
монстрируя ее прочность.— Поставь одну ногу, и так
ставь одну перед другой,— сказал он ей,— несколько ша­
гов и ты в лодке.
Как спокойно это звучало! Была ли она той же Ана­
стасией, которая много раз так рисковала в детстве, ла­
зая по крышам, балансируя руками? Ее ноги никогда не
пропускали ступеньку.
«Постарайся быть такой же ловкой девочкой»,—
сказала она себе, а моряк прошел дальше, чтобы дать
ей место. «Ты должна это сделать с закрытыми глаза­
ми». Взглянув на своего мужа, который следил за ее
шагами, она затаила дыхание и сделала несколько ша­
гов к лодке. Лодка осталась недвижимой и моряк под­
хватил ее.
— Браво! — сказал Иван,— ты изящна, как танцов­
щица, моя любовь.
— Как же Феодосия и Дмитрий?
— Они сзади нас. Я приготовил им комнату рядом с
нами.
Слова едва сорвались с его языка, как вдруг после­
довал ужасный крик. Анастасия оглянулась на сту­
пеньки: — Что случилось? Где мой ребенок и няня? —
закричала она моряку, который одну минуту назад по­
казывал ей, как пройти по доске. Но теперь там стояла
группа мужчин, которые смотрели вниз, в воду. Ана­
стасия попыталась вернуться, но ее схватил царский
стражник.
— Мой ребенок! — закричала Анастасия, почувство­
вав, как ужас сжал все тело.— Где царевич? — Она хотела
сорвать с себя шубу, за которую ее держали.
Один из моряков стоял в воде и свободной рукой
что-то доставал. Анастасия увидела своего ребенка: не­
движимого, холодного, отливающего голубизной.
— Дайте его мне! — закричала она,— дайте его мне!
Не зная, что делать, испуганный моряк передал труп
ей в руки. Глаза ребенка были закрыты и го л ^и зн а ко­
жи становилась все темнее каждую секунду. Не колеб­
224

лясь ни минуты, она встала на колени и стала тереть ре­
бенка: — Дмитрий! Дыши, дыши! — осторожно она мас­
сировала его, но б^результатно. Ребенок больше не
дышал.
Няньку Феодосию постигла та же судьба, хотя никто
не пытался ее спасти. Анастасия не видела, чтобы ее вы­
нули из воды, не слышала ее призывов о помощи. Не
слышала она и приказа царя, который сказал, что лишит
головы всякого, кто попытается спасти ее жизнь.

Глава 21

Анастасии весь обратный путь в
Москву был сплошь трясущиеся лод*‫־‬
ки, спешащие возки, скачущие гало­
пом лошади, непре1фащающаяся
тошнота и всепоглошающеегоре. На
этом пути не было ни спокойных ночей, ни минут вос­
хитительной страсти, ни поцелуев украдкой, ни много­
значительных улыбок. Возвращение в столицу с телом
царевича сопровождалось величайшей спешкой; царская
свита ехала день и ночь, отдыхая только урывками. Ана­
стасия никогда не чувствовала себя такой усталой, несча­
стной и полностью одинокой. Хотя Иван почти все вре­
мя был рядом с ней, он настолько был поглощен своим
горем, что едва заботился о ком-нибудь еще рядом с
ним. Его лицо было бледным и изможденным, его чер­
ные глаза запали и покраснели. Он едва смотрел на жену
и резко отвечал остальным. Как-то раз, когда свита оста­
новилась в монастыре, чтобы найти там горячий ужин,
он ушел в часовню и простерся ниц на холодном полу,
оставаясь там до самого отъезда.
Погода немного улучшилась, голубое небо и прият­
ный ветерок теперь сопровождали их на пути, но едва ли
кто заметил эту перемену. У гребцов, возниц и дворни
была только одна мысль: как можно быстрее довезти ца­
ря и царицу в Москву. Анастасия выглядела усталой, бы­
ла не прибрана, разум ее затуманился, у нее болел желу­
ЛЯ

226

док, и она совсем упала духом к тому моменту, когда
вдали показались крыши города.
— Москва! Наконец-то!— возглас радости пронесся
среди царской свиты при виде встречавшей ее толпы.
Весть о смерти царевича уже разошлась, и самые верные
друзья Ивана и стрельцы вышли встретить скорбящую
чету, чтобы сопроводить их в Кремль.
— Ты почти дома, государыня,— воскликнула дворо­
вая девушка Анастасии, Л к^а, крестьянка, которую взя­
ли в северной деревни после смерти Феодосии.— Ты ви­
дишь купол, вон там? Это, наверное, Успенский собор?
Анастасия отсутствующим взглядом посмотрела в
направлении города и кивнула:— Верно, Люба. А теперь,
молю тебя, оставь меня в покое...
— Но я должна причесать тебя, государыня! Вот уже и
встречать вышли. Гонец уже здесь. Да и царь переоделся.
Анастасия взглянула на свой испачканный летник,
забрызганный дорожной грязью и вздохнула:— Я, навер­
ное, смущу его этим,— пробормотала она безразлично.
— О, нет, государыня, нет! Просто, может быть, ты
почувствуешь себя лучше, если наденешь все чистое.
— Хорошо, Люба, делай как знаешь.— Анастасия
вдохнула чистого воздуха и заставила себя сесть прямее.
Люба права: она не должна прибыть в Москву с таким
горестным видом. Царица, она должна возвыситься над
своим горем. Она, безразличная ко всему, позволила де­
вушке умыть свое лицо и причесать волосы, а после по­
корно надела чистое платье, достойное ее царского сана.
Царская свита остановилась на опушке леса в ожида­
нии встречающих. Лицо Ивана было все таким же пе­
чальным, но его спина выпрямилась и он, как и прежде,
стал величавым, когда Анастасия присоединилась к не­
му, чтобы приветствовать московскую знать.
Князь Авдрей Курбский ехал впереди, за ним следом
был Эдигер, бывший хан Казани. Лицо Ивана немного
оживилось при виде старого друга детства, но сам Курб­
ский едва взглянул на царя. Он видел только одну Ана­
стасию, исхудалую, утратившую надежду, с громадными
темными глазами на бледном лице. «Да она близка к
смерти!)^ с ужасом подумал Курбский, спешиваясь и
преклоняя перед ней колени.
— Государыня, свет очей моих,— обратился он к
ней.— Позволь мне разделить твою печаль?
Если Анастасия и была удивлена, что он заговорил с
ней прежде, чем с царем, то она не показала этого. Она
заставила себя улыбнуться князю и попросила его под­
227

няться.‫ ־־־‬я высоко ценю твое участие,— произнесла она
голосом, чуть громче шепота.
— Я хотел сделать что-то, чтобы помочь... Я привез во­
зок.— Пока он говорил, золоченый возок показался вдали.
Анастасия вытянула шею, чтобы лучше видеть. Казалось, в
экипаже кто-то был. Женщина с белокурыми волосами...
— Ирина!— она задохнулась от крика, отчаяние сме­
шалось в ней с облегчением и радостью.
— Да, госудгфыня, я взял на себя смелость привезти
ее сюда. Я подумал, что сейчас тебе необходима подруга.
— Ирина...— повторила Анастасия радостно. Она по­
вернулась к князю:— Ты так заботлив, князь! Теперь
иди, поприветствуй царя. Благодарю тебя.— Анастасия
подобрала подол платья и устремилась бегом к экПпажу.
В этот же момент одна из позолоченных дверц откры­
лась и золотистые волосы Ирины блеснули на солнце.
— Остановись! Стой там, я приду к тебе сама!— В то
время как князь Курбский и прочие окружили царя,
Анастасия впорхнула к ней, сжала руки подруги и разра­
зилась слезами.— Ирина, ты здесь! Я так скучала.
— А как я скучала, Настя!— Ирина, как и Андрей,
была ошеломлена видом царицы, но при этом понимала,
что так оно и должно быть после того, что случилось.
— Он умер, Ирина!— пролепетала Анастасия, не в си­
лах унять свое горе перед ближайшей подругой.— Мой
мальчик!
— Успокойся, Настя, дорогая! Я знаю.— Голосом
Ирина успокаивала ее, в то время как руками приглажи­
вала волосы царицы.— Дмитрий в руках Господа Бога.
— Это было так внезапно. Я поцеловала его. Он улыб­
нулся мне. Он и просыпался, улыбаясь, как говорила ня­
ня. И вдруг... Всплеск...— ее голос пресекся и тело сотряс­
ли рыдания.
— Ты не можешь знать, это случай.— Ирина прижала
ее к груди, давая выплакаться.
— Мы ничего не смогли сделать. Было так холодно, а
озеро было таким бурным.
— Никто не виноват. Все в руках Божьих.
— Я не вынесу этого, Ирина! Я не хочу больше жить!
— Что?— с мягкой улыбкой Ирина подняла голову
Анастасии и заставила ее взглянуть ей в глаза.— Ты не
должна так говорить, Настя. А как же твоя маленькая
дочь Мария?
Слова благотворно подействовали. Минуту Анастасия
хранила молчание, как будто пораженная чем-то, а затем
к ней пришло раскаяние.— Матерь Божия, прости меня.
228

я забыла о Марии,— Анастасия взглянула на Ирину: —
Как она?
— С ней все в порядке, она подрастает и хорошеет с
каждым днем. Ты обретешь в ней свое утешение и ра­
дость.
Анастасия кивнула и вытерла струяпщеся по щекам
слезы.— Благодарю тебя, Ирина! Ты, как всегда, превра­
тила ночь в день.
Прошла уже неделя с тех пор, как цыганский табсф
ушел из московских лесов, оставляя после себя лишь не­
сколько брошенных винных бочонков и серебряных брас­
летов, которые случайно слетели с цьп^нских смуглых рук.
Этой ночью опушка леса, на которой раскидывали свои
шатры и разжигали костры цыгане, тускло освещалась
скрытой облаками луной. Там, где некогда танцевали
длинноволосые девушки в ярких юбках и ласкали своих
чернооких возлюбленных, показались фигуры в черных
накидках с капюшонами, покрывающими их головы и
скрывая их лица, которые осторожно двигались в ночи.
— Она здесь?— спросила старуха с мудрым лицом и
почти беззубым ртом у своего спутника с жестким
взглядом, который был гораздо моложе ее.— Да, это
здесь,— голос у мужчины был низким, казалось, он не
хотел привлекать к себе внимание.
— Ну, и которая из них? Эти старые глаза уже не так
хорошо служат мне.
— Тише, старуха,— огрызнулся на нее мужчина.— От­
куда я могу знать? В такую ночь никто ничего не увидит.
— Однажды я видела ее,— продолжила женпщна, она
чуть понизила голос, проигнорировав его предостереже­
ние.— Кажется, это было пять лет назад. Красивой она
тогда была. Длинные волосы цвета меди и глаза, как
изумруды.
Мужчина кивнул. Он тоже видел ее прежде. Это было
накануне великого пожара, который разрушил Москву.
Тогда его приятелей и его самого обвинили в поджоге, и
сборища такого рода стали редки.
— А что ей надо?— опять затрещала старуха.— Она
должно быть сильна, если собрала всех в эту ночь.
— Да, она сильна,— откликнулась другая женщина,
такая же старая, тяжело опирающаяся на два костыля—
Она из царской семьи, говорят. Сама — княжна, из под­
руг царицы.
Беззубая карга важно кивнула, ее глаза заблестели.
Теперь она вспомнила. Это было как-то связано с попыт­
229

кой убрать царицу. Любимицей старой княгини Анны
Глинской была она.— Что же теперь надо княжне? После
стольких лет?
— Месть!— выкрикнула Василиса, стоя на коленях в
заколдованном кругу и беря в руки петуха, которого про­
тянул ей священник, человек неопределенных лет, ни
старый, ни молодой, ни безобразный, ни красивый.
— Ты вызываешь сатанинские силы, горя местью?—
тихо спросил священник. Прежде они не собирали всех,
когда дело касалось личных обид. Но княжна отсыпала
ему много денег, чтобы он сделал так, как она пожелала.
А священник был прежде всего человеком.
— Моя месть трехлика,— ответила Василиса. Ее голос
задрожал от злобы. Она зажала петуха подмышкой, мяг­
ко поглаживая его до наступления нужного момента.
— Силы ада, однажды вызванные, уже не рассеют­
ся,— сурово сказал священник.— Ты должна быть увере­
на в своем желании.
— Я уверена.— Зеленые глаза блеснули холодно и
твердо, как алмазы.
Священник протянул ей нож, рукоятка которого была
искусно инкрустирована. Скрытые плащами фигуры
стояли поодаль, выражая своими позами любопытство.—
Ты призовешь сатану в Момент Истины. И ты назовешь
имена тех, на кого насылаешь проклятие.
Василиса возбужденно кивнула. Момент Истины на­
стал. Осторожно она вытащила петуха из-под накидки,
воздев его к небесам. Ропот восхищения прокатился в
воздухе. Левой рукой она взяла нож.— Князь Тьмы, по­
велитель сил ада! Я взываю к тебе, чтобы ты покарал мо­
их врагов. Пусть их души горят в вечном пламени! —
Одним мягким взмахом ножа она перерезала горло петуху.
Кровь хлынула из раны, залив черный плащ Василисы.
Отбросив в сторону нож, она сложила ладони и собрала
льющуюся 1фовь, затем поднесла их ко рту и выпила.
— Ты должна назвать имена своих врагов,— напом­
нил священник.— Назови их!
— Архиепископ Сильвестр,— произнесла Василиса,
измазывая лицо кровавыми руками. Ее голова откину­
лась как бы в экстазе, капюшон съехал и длинные воло­
сы каскадом упали на спину.— Княгиня Евфросинья
Старицкая. И мой брат, князь Лев Скурлатов!
В стороне от круга одна из фигур отступила назад.
Невидимая для других в темноте улыбка показалась на
лице человека. Этот пришелец очень рисковал, придя
230

сюда незваным гостем. Но его цель стоила такого риска.
И награда обещала быть большой.
— Тетя Ирина! Почему все такие печальные?— Трех­
летняя Мария, маленькая царевна, подняла взгляд от ис­
кусно разрисованной книги, сделанной специально для
нее, на Ирину, которая объясняла ей смысл рисунков.
Удивленная Ирина заставила себя улыбнуться:— Кто
тебе это сказал, малышка?
— Никто не сказал. Я знаю.— Личико Марии нахмури­
лось,— Во дворце так тихо, даже когда мама и отец верну­
лись. Никто не смеется, все говорят шепотом,— Ее ротик
искривился, и похоже было, что она вот-вот заплачет.—
Перед тем, как мама уехала, она была всегда веселой.
Со вздохом Ирина прижала девочку к себе,- Да, моя
маленькая птичка, ты права. Маленькая царевна стала
очень наблюдательной.
— Что такое ♦людательная»?
— Это значит, что тебе не все равно, что делается вок­
руг теб я,- Она заколебалась, продолжать ли.— Это прав­
да, Мария, все сейчас печальны. Это все из-за твоего ма­
ленького братца Дмитрия.
Мария с минуту подумала и важно кивнула:— Ты хо­
чешь сказать, из-за того, что мой брат на небесах?
— Да, дорогая.
— Ну почему бы им быть печальными? Отец Мака­
рий говорит, что на небесах очень красиво. И там
ангелы.
— О, да,— согласилась Ирина,— на небесах очень
красиво, но твои мама и отец скучают по Дмитрию, поэ­
тому они и печальны.
Девочка в!>1слушала это, но, казалось, не поняла.— А я
тоже буду скучать по нему, тетя Ирина?— спросила она.
Ирина посмотрела на нее с удивлением:— Наверное
да, немножко. А почему ты спрашиваешь?
Мария опустила голову и нервно заерзала:— Тетя
Ирина..— начала она осторожно.— Я не... я не очень хо­
рошо помню Дмитрия.
Ирина видела, как опечалилось лицо девочки и поры­
висто поцеловала курчавые волосы на маленькой голо­
вке.— Ах, Мария! Конечно, ты не помнишь,— поспешила
она заверить ее.— Дмитрий только что родился, когда
его взяли в пaлoмн^fчecтвo к святым мощам. Едва ли ты
вообще видела его.
— Но он был царевичем, правда? Это ведь очень важ­
но, да?
231

—' Да, милая, но Бог распорядился с ним лучше. А
теперь давай посмотрим твою книгу и не будем печа>
литься об этом больше. Твои мама и отец снова будут
счастливы, ты увидишь.
Мария печально отвернулась и послушно взялась за
книгу. В этот момент дверь открылась, и Анастасия, оде­
тая в черное и тяжелую накидку, вошла, опираясь на од­
ну из своих прислужниц.
— Настя!— Ирина, видя, как близка царица к обмо­
року, рванулась к ней с кушетки, потянувшись за своими
костылями.
— Не надо, Ирина, я сама. — Анастасия с помопц>ю
прислужницы медленно дошла до кресла и тяжело опу­
стилась в него. Она сняла накидку и отдала ее девушке,
прежде чем отпустить ее.
— Но ты выглядишь такой больной.— Ирина была
уже на ногах и медленно продвигалась к ней на глазах у
испуганной Марии. Когда она дошла до кресла, то взяла
руку царицы в свои.— Эти похороны... Это было ужасно?
Анастасия в исступлении закричала.— Ох, Ирина,
как мне вьщержать все это? Они погребли моего Дмит­
рия!— Она закрыла лицо руками, ее плечи сотрясались
от рыданий. Вдруг она почувствовала прикосновение к
своей руке маленькой ручки. Сквозь пальцы она увидела,
что около нее стоит ее маленькая дочь.
— Господь захотел взять к себе Дмитрия,— рассуди­
тельно сообщила ей маленькая девочка.— Разве ты не
знаешь этого, мама?— Тронутая этим, Анастасия вытер­
ла слезы и обняла ребенка.— Спасибо тебе, моя доро­
гая,— сказала она, вдыхая сладкий детский запах.— Спа­
сибо, что ты напомнила мне об этом.
— Дмитрий очень счастлив там, на небесах,— про­
должала Мария.— И ты, и отец, и я, когда-нибудь тоже
придем к нему туда.— Мария была еще слишком ма­
ленькой, чтобы помнить свою старшую сестру Анну, ко­
торая умерла два года назад.
Впервые за эти дни Анастасия улыбнулась:— Да, доро­
гая моя, и мы придем туда.— Она посмотрела в любимое
маленькое лицо. Мария — ее единственное живое дитя.
Внезапно страх потерять ее охватил царицу. Она так креп­
ко обняла ее, что Мария начала извиваться в ее руках.— Ты
только не спеши к нему туда!— с отчаянием закричала
Анастасия.— Ты не должна покинуть меня, моя любовь!
— Мама, мама, ты делаешь мне больно!— Мария вы­
рвалась и Ирина, встревоженная, поспешила вмешаться.
232

— Мария никогда не покинет тебя, Настя,— успокаи­
вающе сказала она.— Если только ей придется пойти по­
гулять.— В ней проснулась решительная, действенная
ж енщ ина.- Я думаю, тебе пщ>а пойти погулять, милая
царевна. Иди и позови мам!7 .
— Я должна оставить маму?— спросила Мария. Тепqpь, когда ее не д^>жали, ей хотелось остаться.
— Да, конечно, иди.— Анастасия улыбнулась ей уже
без отчаяния.— Сегодня теплый день. Скажи мамке, что­
бы она показала тебе лошадей.
— Лошадей!!!— с радостным криком девочка подбе­
жала к мамке и дернула ее за юбку.
Анастасия откинулась в кресле, стараясь отогнать от
себя тяжесть п^юкиваний последних минут.— Настя!
Ты выглядишь такой больной!— Ирина подложила под
голову царицы подушки.— Позволь положить тебе на го­
лову влажную ткань.
Анастгюия слабо улыбнулась.— Не беспокойся, Ири­
на, мне уже лучше.— Вдруг она начала сильно кашлять.
— Настя, ты действительно больна! Надо послать за
лекарем.
— Нет, пожалуйста-.— она не смогла договорить изза приступа кашля. Вдруг схватилась за грудь.— Ирина,
тазик скорее!
Так быстро, как могла, Ирина нашла фарфоровый
сосуд и подала ей. Анастасия схватилась за него обеими
руками и ее стошнило. Когда приступ пpe‫ו‬q;)aтилcя, Ири­
на протфла ее лицо влажным полотенцем.— Я пошлю за
лекарем,— сказала она.
— Нет,— Анастасия остановила ее за руку.— Не нуж­
но, лекарь лишь под твердит то, что мне уже известно.
— О чем ты?— испугалась Ирина. Были ли это ча­
хотка? Женское недомогание? Что-нибудь еще, худшее?
— Кажется, на сей раз. Господь помиловал нас, пода­
рив щ)угого ре^нка.
— Другого-. О, Настя, нет!— Ирина присела в !яресяо и
взяла о& руки щ^мщы. Она знала, что должна выразить
радость. Но эта весть произвела о^мггное действие.— На­
стя, ты еще так слаба! Паломничество на север совсем из­
мотало т е ^ . И тгаерь, когда Дмитрий похсфонен-.
Анастасия собралась с силами и выпрямилась.— Гос­
подь послал мне знак. Он взял Дмитрия, но мое дитя
вновь будет живо в другши малгаьном теле, в новши царе­
виче.
— Если только ты сможешь родить его,— Ирина в от­
чаянии покачана головой.— Настя, неужели ты не ви­
233

дишь, что делают с тобой эти б^[)еменности? Тебе только
двадцать один год, но — пoвq;>ь мне — у тебя тело уже
старой женпщны.
Анастасия кивнула. Она не обижалась и не винила
подругу в том, что та говорила ей правду.— Виной этому
не беременности,— настаивала она.— ^го просто моя
жизнь. Мой муж почти все в р ем я на войне... Когда он до­
ма, он занят делами государства. Паломничества...
— Тогда надо прекратить это, Настя. Перестань по­
могать нипщм в городе, от них ты можешь заразиться.
Оставайся во дворце и б ^ г и себя.
Анастасия печально покачала головой.— Сиди во
дворце,— повторила она.— Ты говоришь, как моя ма­
тушка.— Ее карие глаза вдруг просияли.— Как ты не по­
нимаешь, что мне тяжело сидеть здесь! Мне, которая
росла на воле, которая гуляла в любую погоду, никогда
не болела и не уставала.
Ирина любяще посмотрела на нее.— Может быть,
твоя жизнь была бы более счастливой, не случись того,
что Иван выбрал тебя в царицы. Если после того, как я
стала... непригодна, какая-нибудь другая девушка была
бы выбрана.
— Нет, Ирина, не говори так. Я люблю Ивана. Я сча­
стлива служить матушке-Руси рядом с ним. Просто я
хочу сделать его счастливым, вырастить его детей.
— Ты и делаешь это.— Ирина бережно прикоснулась
к животу царицы.— Это будет четвертый ребенок царя.
— Но только второй, который останется живым. Если
будет угодно Богу.
Ирина рассердилась:— На сей раз ты должна сделать,
чтобы так было, Анастасия Романовна! Ты должна отды­
хать. Ты должна дышать свежим воздухом каждый день
и не утруждать себя, даже когда играешь с Марией. Ты...
— Хватит, хватит!— царица рассмеялась и стала поч­
ти той же Анастасией, какой была раньше.— Я обещаю
тебе делать все это! Правда, я не понимаю, почему по­
зволяю тебе ругать меня.
— Потому что судьбе было угодно, чтобы мы стали
подругами с первой встречи. Жизнь не была слишком
щедра к каждой из нас, но ведь мы теперь не одиноки. Я
буду ругать тебя, когда мне вздумается, государыня, и ты
еще будешь мне благодарна.
Подруги, улыбаясь, смотрели друг на друга.
Всадник на рослом белом жеребце приблизился к во­
ротам Девичьего монастыря чуть раньше полуночи. Все
234

было тихо в этом отдаленном уголке под Москвой, пока
не прибыл этот полуночный всадник, !фасиво одетый
мужчина, который был без слуг. Привязав лошадь к де­
реву,— он был уверен, что это безопасно в таком месте,
где живут Божьи люди,— он бесшумно подошел к воро­
там и ударил в колокол. Он услышал, как внутри этот
звук многократно отразился эхом от каменных стен. Он
ударил еще раз, прежде чем послышались шаги.
Крошечное окошко в массивных дубовых воротах от­
крылось и голубой глаз уставился на него.— Это я. Ма­
тушка.
С сильным скрипом отворились ворота. Когда гость
вошел внутрь, он очутился лицом к лицу со старой жен­
щиной в монашеском одеянии, ее головной убор съехал
набок. В руке она держала свечу — единственное освеще­
ние в почти пустой приемной, куда его привели.— Я
получила твое послание,— сказала ему женщина.— Я
ждала тебя.— Она поправила головной убор рукой, по­
крытой старческими пятнами, и небрежно поклонилась
ему.— Рада видеть тебя, князь.
— Прости за столь поздний час. Я решил, что мое де­
ло требует большой осторожности.
— Да, я понимаю.— Мать-настоятельница указала на
грубо сколоченный деревянный стул.— Сядь здесь. Я в
нетерпении.
— Благодарю тебя. Матушка.— Гость неуклюже сел,
вытянув длинные ноги.
— У меня есть немного наливки, я храню ее специ­
ально для таких случаев. Она очень хороша.
— Тогда я буду рад выпить.— Мужчина приветливо
улыбнулся.
Пожилая женщина нажала на камень в стене. К удив­
лению гостя, он выдвинулся вперед, позволив старой
монахине извлечь наполовину пустой кувшин, который
она протянула ему.
— Или тебе нужен ковш?
— Нет, Матушка, благодарю. С твоего позволения, я
выпью из кувшина.— Когда его хозяйка кивнула, он под­
нес кувшин к губам и сделал большой глоток.— Ты пра­
ва,— сказал он,— она действительно хороша.
Монахиня кивнула.— А теперь поговорим о том, за­
чем ты приехал.
— Зачем я приехал... да,— мужчина откинулся на
спинку стула и вздохнул.— Это касается женщины. Но я
думаю, ты представляешь, о ком я говорю.
235

—^ Несколько женщин получили позволение быть
принятыми в Девичьем.— Ее тонкие губы скривила кис­
лая улыбка.
— Да, конечно, в таком случае ты их всех знаешь. Я
имею в виду... ту, что вскоре прибудет. Я, конечно,
заплачу.
Наступило долгое молчание.— Женщина, о которой
ты говоришь... она очень молода?
Гость раздумывал.— Она еще не слишком стара.
— И она... набожна? Хочет ли она служить Господу?
— Разве не каждый добрый христианин желает слу­
жить Господу?— Гость пошевелился на стуле.— Она по­
лучила строгое православное воспитание.
Пожилая женщина рассматривала его в тусклом све­
те свечи.— Я не это имела в виду. Хочет ли эта женщина
стать Христовой невестой?
Глаза мужчины сузились, словно он задумался над ее
вопросом. Его голос стал твердым:— Боюсь, что нет. Она
слишком... земное творение.
— То есть?— настоятельница в упор смотрела на него.
— То есть она... э... она...
— Вкушала радости плоти?— К его удивлению, ей
удалось закончить мысль, но он не должен был удив­
ляться: Девичий принимал многих девушек, чьи семьи
помепхали их в эти стены, стараясь обуздать их вольно­
любие.
— Да, Матушка, это так. Ты знаешь — она замужем.
— Замужем?— теперь удивилась монахиня, но только
на секунду. Монастырь принимал и замужних женПЦ1Н.— Было ли это желанием ее мужа — поместить ее к
нам?— Наверное, муж хотел отделаться от нее, заподоз­
рила она. Или женпщна была не верна.
— Это желание всей семьи. Она стала бременем.
Некоторое время настоятельница молчала, маши­
нально качая головой. Гость опять потянулся к кувши­
ну.— Значит,— медленно проговорила монахиня,— у нее
нет желания жить с нами.
Мужчина снова сделал большой глоток и отставил
кувшин. Вытерев рот тыльной стороной ладони, он отве­
тил.— Она сама не знает. Ее решение не имеет значения.
Пожилая женщина вздохнула. Новая драма ожидает
ее. Она чувствовала это. Непросто придется им с этой
женщиной. Будут слезы. Крики. Возможно, брань.— Ты
желаешь, чтобы мы приняли ее вопреки ее воле?— спро­
сила она ровным голосом.
236

— Ей ничего не остается, я обещаю: не будет драмы,
если ты боишься этого.
— Я ничего не боюсь,— резко оборвала его женпщ‫־‬
на.— Я просто пытаюсь представить, чего ожидать.
— Да, поверь мне,— гость наклонил голову,— и вот
чего вы можете ожидать. Ночной приезд красавицы, ко­
торая не будет вам обузой на первых порах. После, воз­
можно, вы слегка пожалеете. Несомненно, даже больше,
чем слегка. Но уж если она здесь, здесь она и останется.
Никакие попытки лести или угрозы не избавят ее. Она
не должна ни получать послания, ни отправлять их. Ее
пребывание здесь должно содержаться в большой тайне.
Более того,— продолжал он твердо,— она поклянется не
беспокоить меня или других '!ленов семьи. Она останет­
ся здесь, пока нам это нужно. За плату, конечно.— В на­
ступившей тишине послышался звон монет, когда муж­
чина достал из-под кафтана кошель.
Настоятельница уставилась на кошель. Насколько
она могла видеть при неверном свете свечи, монеты бы­
ли золотые.— Игумену нужно кое-что починить,— сказа­
ла она, лихорадочно просчитывая в уме, сколько монет
достанется ей.
— Точно такой же кошель вы будете получать каждый
месяц,— ответил мужчина. Он поднялся и положил ме­
шочек ей в руки.— Вы сможете починить все, что хотите.
Сердце женщины подпрыгнуло, когда она ощутила
тяжесть мешочка. Она тоже поднялась.— Господь воз­
даст,— мягко произнесла она.
— Итак, мы договорились?— Гость пристально смот­
рел на нее.
— Да.— Монахиня кивнула головой.
— ]^агодарю. Матушка. Вы не пожалеете об этом, за­
веряю тебя.— Он повернулся к двери, нащупывая в тем­
ноте засов.
Настоятельница поднесла к нему свечу.— Тебе боль­
ше нечего сказать мне, прежде, чем ты уйдешь?
— Нечего? Думаю, что нет.— Затем добавил с внезап­
ной усмешкой:— Ну уж если ты упомянула об этом, то
есть еще кое-что.
Старая монахиня нахмурилась: уж лучше бы она не
спрашивала.— Да?
Мужчина полез под фалды кафтана и достал еще
один золотой рубль.— Кувшин с наливкой почти пуст.
Позаботься о том, чтобы новый кувшин был тут в следу­
ющий мой приезд.
237

Женщина улыбнулась.— Да, князь, я сама налью его
снова.— Она поклонилась ему снова, когда он открыл
дверь и обернулся к ней.— Благодарю, Матушка, за то,
что ты так приняла меня. А теперь ложись спать. Прости
еще раз за поздний час.
Он услышал, как дверь закрылась за ним, и напра­
вился к своей лошади, которая мирно )едала его там, где
он привязал её. Освещаемый лишь лунным светом, он
отвязал поводья и вскочил на жеребца.
А в монастыре старая женщина подошла к окошку в
массивной дубовой двери. Со смешанным чувством
удовлетворения и тревоги наблюдала она, как князь Лев
Скурлатов скрылся в ночи.

Глава 22

икто раньше не видывал такой кра­
соты. Словно ваза с диковинными
фруктами, словно букет невидан­
ных цветов, взметнулись к небу ку­
пола собора: сказочны были их
очертания и цвета, один был похож на ананас (если бы
только ананас обладал изумительным оттенком морской
волны), Дфугой напоминал тюрбан султана. Всего их бы­
ло восемь, один ничуть не повторял дфугой по форме и
Е(вету, каждому было дано имя какого-нибудь святого,
все они гнездились во!фуг главного святилипц|, в кото­
ром совершал богослужение митрополит Макарий. Весь
народ московский собрался посмотреть на это новояв­
ленное чудо. Какого люда тут только не было: и напы­
щенная московская знать, щеголявшая щ>уг перед дфугом куньими, собольими, горностаевыми шубами; и бо­
гатые астраханские купцы в атласных колпаках,
подбитых мехом и жемчужными застежками, то и дело
потирающих руки в рукавицах, чтобы не отмерзли паль­
цы; были и заморские гости, с любопытством глядевшие
на происходящее. Стоял один из тех солнечных мороз­
ных дней, когда Москва была особенно iq;)acивa.
Роскошный пир был приготовлен для !чхггей в боль­
шой зале Кремлевских палат, но царь не спешил туда,
любуясь своим новым собсфом, а за ним и вся свита поксфно мерзла, плотнее кутаясь в меха, тщетно спфаясь
хоть немного согреться.
240

Да, зодчий Барма Яковлев потрудился на славу. Царь
хотел, чтобы собор был достоин его славной победы над
Казанью, чтобы не было ничего краше его. И Анастасия,
стоявшая чуть поодаль от Ивана, слышала, как то там, то
здесь раздавался восхищенный шепот.
— Настя, ты совсем продрогла!—‫ ־‬услышала царица
взволнованный голос своей подруги. Это была правда:
Анастасия и сама чувствовала, что щеки ее отморожены,
ногами в узких сапожках она уже не могла пошевелить
давно. Но она все упрямилась, не желая сознаться самой
себе, что она давно не та, какая была в молодые годы.
Бывало, ей ничего не стоило гулять весь день в крещен­
ские морозы; она радовалась снегу и морозу, румянив­
шему ей щеки, кусающему за пальцы в рукавичках, не
дававшему глу^ко вздохнуть. А теперь... Анастасия зна­
ла, что частые роды и смерть детей безнадежно подорва­
ли ее здоровье.
Царица взглянула на Ивана: казалось, тому вовсе не
холодно — так живо и увлеченно он беседовал с Ричар­
дом Ченслером, послом королевы английской Елизаве­
ты I. Тут же был и черкесский князь Темрюк: с тех пор,
как он приехал в Москву, царь приблизил его к себе, слу­
шал его советы. Рядом с князем, закутанная в шубу и па­
ранджу, стояла его дочь.
Через несколько минут Иван повернулся ко всем
спиной и направился в палаты. Гости шумной песпрой
толпой поспешили вслед за царской четой.

Тысячи свечей освещали Большую пиршественную
Залу. Как и всегда, Иван восседал за большим столом на
возвышении, одетый в алый кафтан с жемчужными за­
пястьями, с отложным ожерельем, расшитым золотом.
Анастасия сидела рядом, ее красоту подчеркивал тяже­
лый сребротканный летник и венец с длинными оваль­
ными алмазными серьгами. Разносили вина, кушанья,
стоял ровный гул голосов. От выпитого становилось
душно, и многие бояре утирали пот со лба, доставая
платки из шапок. Желая себя показать, знать сидела в
шубах, охая и распахиваясь.
Иван скосился на Ченслера, почтительно беседующе­
го с его женой, и тут взгляд его упал на фигуру там, сле­
ва, которую он раньше не видел. Это была молоденькая,
241

лет шестнадцати, девушка, одетая в какие-то причудли­
вые восточные одеяния из ярких шелков. Черные волосы
были так длинны, что спускались ниже пояса, и были
украшены золотыми лентами с алмазными искорками.
Черные глаза девушки смело оглядывали гостей.
На мгновение у Ивана перехватило дыхание: неужели
это..? Но нет, нет. Вот уже пять лет, как умерла Тамара
Гитарай, его страстная подруга юности.— Кто она?—
спросил он у сидевшего рядом Курбского, не отрывая ос­
трого взгляда от черноокой красавицы.
Курбский посмотрел в ту сторону:— Это княжна Кученей, дочь Темрюка. Ты видел ее в соборе нынче.
— Так это она?— Иван с удивлением вспомнил ма­
ленькую, закутанную в меха фигурку, стоявшую позади
Темрюка в соборе.
Андрей бросил на царя проницательный взгляд, уло­
вив нюбычные интонации в его голосе.
— Она только недавно приехала из Черкессии.
Иван внезапно нахмурился и отвернулся.

На утро следующего дня князь Курбский все не мог
забыть взгляда, который бросил царь на черкешенку. Он
сразу понял: эта черноволосая девушка бьша слишком
похожа на ту, которая владела сердцем царя почти двад­
цать лет, ту, которую он не смог изгнать из своей души с
самой юности — Тамару Гитарай. Даже когда, сгорая от
ревности, она подговаривала своих братьев похитить
Анастасию,— и тогда Иван не смог видеть ее униженной,
брошенной. Он освободил ее из темницы и снова стал
жить с ней, и как ни сомневался князь Андрей в том, что
Иван способен любить эту дикарку, но страсть словно
овладела !щрем с новой силой: он словно ослеп и оглох,
и простил Тамаре все грехи.
Когда девушка исчезла из Москвы, Андрей вздохнул
было с облегчением. Но она вдруг вернулась, да еще не­
вестой Эдигера, и вновь Иван простил ее и предоставил
ей кров. И не Иван своей рукой умертвил ее, а новый
муж, взбешенный ее изменой.
Курбский вспомнил, как умирала Тамара — он не
смог отказать себе в том, чтобы увидеть последние ми­
нуты той, что многие годы бесчестила и отнимала суп­
руга у чистой, кроткой царицы.
242

Это было на поле, где обычно упражнялись в бое­
вом искусстве татарские воины. Она стояла в простой
полотняной рубашке, но была так прекрасна и величе­
ственна, как в тот день, когда ее окрестили. Только гла­
за сверкали теперь ненавистью и неповиновением —
ни мужу, ни судьбе. Когда к ней подошли, чтобы вести
к вырытой яме, она презрительно высвободилась и од­
на медленно направилась к тому месту, где ей суждено
было умереть. На краю ям ы она попросила принести
ей опиума. Ей дали чашку, и Тамара выпила ее до дна.
Курбскому показалось, что теперь она успокоилась, и
так же спокойно, словно бы даже охотно, спустилась в
яму. Со своего места князю было хорошо видно, как из
земной щели будто выглядывал одинокий полевой
цветок — фигура Тамары. Он невольно содрогнулся,
когда она бросила на него прощальный взгляд своих
громадных черных глаз, не просивших пощады даже
тогда, когда раздался приказ всадникам. Те, кто видел
это, могли впоследствии поклясться, что пока копыта
лошадей не коснулись еще ее головы, последним кри­
ком несчастной было мужское имя... И это не было
имя ее мужа. Так ужасно закончила свои дни Тамара
Гитарай.
Андрей рассказал обо всем Ивану, нисколько не заду­
мываясь о том, что это будет больно царю, и был пора­
жен: ужас и боль отразились на лице его друга, так часто
бывшего жестоким и безжалостным. Но ничто уже нель­
зя было повернуть вспять, никто не мог оживить его на­
ложницу.
И вот теперь вновь призрак той женщины явился под
обличьем юной княжны Темрюковны, и Курбский ло­
мал голову в догадках о намерениях царя. Одну мысль
он старался отгонять от себя: Анастасия больна, истоще­
на родами, смертью детей. Если она умрет...
— Нет,— говорил себе Андрей, входя на крыльцо и
всей грудью вдыхая морозный пьянящий воздух,— нет,
я не должен, не смею думать об этом.
Он снова глубоко вздохнул, словно пытался вытес­
нить из себя мрачные мысли.
«Но она действительно больна, и все видят, как с каж­
дым днем слабеет все больше и больше». О, как же мучи­
тельно было князю бессильно наблюдать за угасавшей
безумно любимой им женщиной! Бремя забот о здо­
ровье детей, низкие интриги двора, ожидания мужа с
243

войны оказались непосильными для хрупкой любящей
Анастасии.
Сколько дум передумал князь со времени женитьбы
Ивана! Если бы не случилось беды с Ириной Вороно­
вой... Если бы царь выбрал не Анастасию... Если б сам
Андрей женился на ней, какая бы жизнь была у них?
Курбский был тихо счастлив со своей женой, родившей
ему сыновей. Но стоило увидеть царицу — и старая неза­
живающая рана вновь кровоточила в его нестрадавшем
сердце.
Андрей представлял себе, когда ехал домой: вот зама­
ячил свет в окне, это его кроткая Татьяна поджидает му­
жа за рукодельем. Он войдет, и она нежно обнимет его,
сядет рядом. А потом они войдут в опочивальню... Его
жена.
Князь горько усмехнулся, тряхнул головой. Надо за­
быть. В который раз забыть про то, чему не бывать ни­
когда. Никогда...

Архиепископ Сильвестр не мог уснуть в своих поко­
ях — все думал о царице. И чем больше думал, чем боль­
ше вспоминал, тем невероятнее казалось ему то, что эта
девица из Белого Города так долго удерживает при себе
Ивана. Что говорить, невестой она была хороша, но все
видят, что время не пощадило ее красоты и свежести. А
царь-то! Уж сколько было у него за эти годы наложниц,
но ведь поглядишь и диву даешься: они словно пара гор­
лиц, все воркуют да тешат друг дружку.
Когда Иван избрал ее себе в жены, Сильвестр был
спокоен: будет сидеть девица в тереме, вышивать да
рожать. Но внезапно оказалось, что эта Анастасия ста­
ла другом и советчиком мужу; многие тогда же заду­
мались: уж не в супружеском ли ложе находит царь ре­
шения?
Сильвестр, переживший резкий поворот в отношении
к себе, духовнику и ближайшему соратнику царя, однаж­
ды прозрел окончательно: Анастасия заменила мужу его,
Сильвестра! Он-то знал, что царица не сможет простить
измены всем, кто по наущению его, Сильвестра, или по
собственной воле, не клялся на верность ее сыну, цареви­
чу Дмитрию. И хотя никого не бросили в темницу, когда
выздоровел Иван, но многие и по сей день отсиживают­
244

ся по глухим поместьям, лишенные чести быть при ца­
ре. И все знали, кто тому причиной.
Анастасия. Даже ставшая теперь давним делом
смерть царевича не смягчила ее, и архиепископ чувство­
вал нутром, что она только терпит его до поры, только
оттого, что он духовник царя. Звезда его угасла, и чтобы
не исчезнуть совсем, он должен решить наконец: как
быть?
Его изворотливый ум пришел ему на помопц>, услуж­
ливо восстановив в памяти тот пристальный взглад, что
бросил Иван на черкесскую дикарку, дочь Темрюка.
Сильвестру было известно пристрастие царя к татарским
девушкам; знал, как долго властвовала над ним самая
постоянная его наложница — Тамара Гитарай. Не удаст­
ся ли и теперь подсунуть ему эту черкешенку — она по­
хожа на ту, прежнюю. И ведь она — княжна, кто знает,
может, царь женится на ней.
Женится на ней... Сильвестр беспокойно заерзал в пу­
ховой постели: ах, если бы не Анастасия! Царь сможет
жениться, если ее постригут в монахини, и если... она
умрет.
Сильвестр мало верил в первое: царь никогда по
своей воле не расстанется с ней, не оторвет от своих ос­
тавшихся в живых двух сыновей их мать. Но ежели она
вдруг умрет... Вдруг! Сильвестр перевернулся на другой
бок и закрыл глаза. Час был поздний, голова его отяже­
лела. Утро вечера м>^дренее. Завтра он все решит.

Еще один человек не мог уснуть в ту ночь. Евфросинья не гасила еще свечи в своей опочивальне в Стари­
це. Злоба тихо точила ей душу.
Царь не пожелал пригласить ее в Москву при освя­
щении нового собора ‫ ־־־‬пускай! Она давно похоронила
себя в этом старом доме, не ожидая радостей, а только
вороша прошлое. Но ее сын тоже не был зван!
Вот уже семь лет минуло с тех времен, когда архи­
епископ Сильвестр и многие бояре назвали князя Вла­
димира Старицкого наследником, когда внезапный не­
дуг скрутил царя. После смерти царевича Дмитрия сто­
ронники опального князя снова оживились. Но
Анастасия родила еще одного сына, и все надежды рух­
245

нули. Владимир, однако, легко примирился с этим, да и
Евфросинья приутихла.
За это время произошло еще вот »гго. Княжна Скурлатова, желавшая расторгнуть узы тайного супружества с
Владимиром, внезапно пропала. Ни супруг, ни сама она,
Евфросинья, не знали, что и думать. Прошло немного
времени, и в Старицу принесли письмо, написанное
незнакомой рукой, в котором говорилось, что Васили­
са приняла постриг в одном из монастырей — каком,
сказано не было,— и что напрасны будут попытки най­
ти ее. Владимир едва не сошел с ума от отчаяния, все
ездил по монастырям, разыскивал свою красавицу. Но
поиски только измучили его. По настоянию матери
князь, наконец, женился на дочери одного знатного бо­
ярина, с царского позволения. Уже двоих сыновей ро­
дила ему жена, и старая княгиня ожила, любуясь на
внуков. Но вскоре черные мысли снова овладели ей:
что же будет с этими мальчиками — племянниками
Ивана? Неужто им прозябать в этой глуши всю
жизнь? Ко двору-то не зовут! И во всем она теперь ви­
дела злую руку Анастасии.
Никогда она не позволит Старицкому корню стоять
близ трона — Евфросинья давно поняла это: недаром она
слышала, что Анастасия была, как разъяренная тигрица,
когда многие отказались присягнуть на верность ее сы­
ну. И не простила этого никому, хотя сам царь давно
простил. Евфросинья еще слыхивала, будто бы царица
обладает ведовской силой и поэтому царь делает то, что
захочет она.
Сон не шел к Евфросипье, да и как тут уснешь, если
такое вертится в голове — доколе жива Анастасия, не бу­
дет ее сыну и внукам того, чем они по праву должны об­
ладать. Говорят, царица очень плоха, хоть ей и тридцать
годков... Сколько она еще проживет? Сколько еще то­
миться роду Старицких в этом доме?
— Нет, нельзя ждать,— шепотом, злобно выдавила из
себя старая княгиня.— Что-то надо делать...

Зодчий Барма Яковлев проснулся и сперва не мог
понять, где он. Когда его, пьяного, привели два дюжих
стрельца в эту невиданную им никогда богатую комнату
и уложили на кровать, он думал, что это был сон. Сном
246

ему казалось и его творение, выросшее на Соборной пло~
— собор, который царь хотел построить в память
казанской победы. Царь в благодарность позволил ему
поцеловать руку, и эта украшенная сверкаюпщми ка~
меньями рука бросила ему, Барме, бисерный кошель,
звякнувший о каменный пол собора. Такого богатства
никогда не видывал Барма. Еще царь Иван Васильевич
наказал ему никогда более не строить соборов, чтоб не
быть ничему краше этого. С радости-то Барма тогда же и
напился, а вот теперь в хмельной голове его роились не­
хорошие мысли. Сотворить подобное он, конечно, уже
никогда не сможет. Но как приказать себе не строить —
тому, у кого душа пела, работая камень, да и камень на­
чинал петь под его руками.
Вдруг, неловко повернувшись, Барма почувствовал,
как все внутри него переворачивается и поднимается к
горлу. Едва успел он сползти с кровати, как его вырвало.
Барма перепугался: неужто он так напился давеча? Он
всегда пил — кто не пьет?— но такого с ним еще не бы­
вало.
Он не знал, ночь на дворе или день — густая тьма на­
полняла эту палату. Внезапно ему стало жутко: как будто
легкий шорох? Или почудилось? Ан нет — вот что-то
темное приближается к кровати, какие-то неясные фигу­
ры, но не видать ни лиц, ни одежд.
— Кто... кто тут?— Барма от ужаса и от вновь подсту­
пившей тошноты не мог приподнять головы. Фигуры
приблизились к изголовью.
— Царь шлет тебе гостинец,— сказала одна фигура
глухим голосом. И тут же сильные руки прижали его к
постели. Обезумевший от страха и неведения зодчий не
успел издать ни звука, как вдруг дикая боль пронзила его
голову. Что-то горя'!ее залило его лицо, стекало по шее
на грудь. «Я умер»,— успело пронестись в мозгу. «Вот как
это бывает...»
Он теперь не видел даже смутные очертания фигур,
все провалилось в черную, мучительную бездьгу. Вдруг
чьи-то руки дотронулись до него, и откуда-то послыша­
лось:— Пей, пей.— Барма почувствовал: это чашу под­
несли к губам. Словно огнем обожгло ему глотку, он за­
стонал, но чашу не убирали, а лили и лили, пока он чуть
не задохнулся.
Боль отступила. Но осталась черная бездна. Его гла­
за... Он понял: что-то сделали с его глазами. А в то вино,
247

что он пил на царском пиру, ему подсыпали что-то,
обессилившее его.
Он не умер. Он умер только наполовину. Но у него
остались видения: чудной красоты собор со сказочными
куполами. Его собор.
Барма сполз наощупь с кровати и упал на колени.
Не будет больше света, неба, солнца. Они ослепили
его. Но пока он будет доживать свой век, одно велича­
вое видение останется у него — его творение, его собор.
И он медленно крестился, шепча за этоблагодарность
Господу.

Глава 23

ятнадцатилетняя принцесса Кученей взяла в руки бесценную фар­
форовую вазу, которая украшала
дом ее отца в Китай-городе, и вни­
мательно изучала ее. Ее черные
глаза заблестели, когда она рассматривала рубины, вели­
чиной с павлинье яйцо, и другие узорочья, украшающие
эту изысканную вещь. Ей никогда не приходилось ви­
деть ничего более красивого. Хотя ее отец и был богатым
князем, ее жизнь в Черкессии очень отличалась от ее
московской жизни. Богатством в Черкессии считалось
большое количество овец, табуны лошадей и число жен­
щин в гареме. Она повернула вазу в руках, ощущая ее
приятный холод, любуясь ее совершенством. А затем, не
задумываясь швырнула ее о каменный пол: осколки
стекла и драгоценности разлетелись по всей комнате.
—‫ ־‬Теперь ты удовлетворена?— голос ее отца был по­
лон сарказма.
— Я ненавижу такие штучки.
Князь Темрюк подошел ближе и поднял один из
больших рубинов, который подкатился прямо к его но­
гам:— Жаль.— Он подошел к ней и приложил рубин к ее
шее:— Рубины идут т ^ .
— Я не желаю рубинов.— Кученей грубо отпихнула
его руку:— Я все здесь ненавижу. Я хочу домой.
— Ты говорила мне это много раз.
249

— Почему же ты не отпустишь меня?— Красивое ли­
цо исказилось гримасой злобы— Если ты продался, то
это не значит, что я сделаю то же самое!
Темрюк занес на нее руку, но княжна увернулась:—
Свинья!— крикнула она гневно — Я стыжусь, что ты мой
отец!
— Послушай меня, мой дикий маленький щенок!—
Князь схватил ее за плечи и так сильно встряхнул, что ее
зубы застучали — Ты будешь делать так, как я сказал.
Наше счастье, что мы в Москве.
Ее руки беспомощно повисли, девушка в ярости на­
ступила ему на ноги:— Мое будущее связано с Черкессией, с моим народом!
— Ты, глупая корова! Неужели ты не понимаешь,
сколько я могу сделать для нашего народа, если мой
план осуществится?
Кученей встр51хнула копной черных волос:— Твой
план!— усмехнулась она.— Сколько таких планов на уме
у каждого.
— Сколько таких дочерей, как ты?
Темрюк отпустил ее руки и голос его несколько успо­
коился.— Неужели ты не видела, как смотрел на тебя
царь?
Она !рубо рассмеялась.— Он вовсе не смотрел на ме­
ня, я была в самой глубине собора, я поклонилась ему,
по он даже не заговорил со мной.
— Да, но на пиру!— Темрюк улыбнулся.— Он навер­
няка обратил на тебя внимание.
— На пиру! Ха! Я была так далеко от него, как если
бы меня вовсе там не было.
— Поверь мне, дитя мое. Царь знал, что ты там.
Кн51жна Кученей пожала плечами и взяла кусочек
цыпленка, которого им подали на обед, но из-за малень­
кой стычки не притронулась к нему. Она вся погрузи­
лась в размышления, подперев подбородок рукой, и по­
смотрела на отца:— Я никогда не буду царской наложни­
цей.
Князь Темрюк, прожив в Москве достаточно, чтобы
понять местные обычаи, достал свой искусно вышитый
носовой платок из кармана и развернул его перед ее ли­
цом:— Моя дочь никогда не будет ничьей наложницей.
Если ты выйдешь замуж не девственницей, я разорву те­
бя на кусочки собственными руками.
250

в ответ Кученей разодрала кусок цыпленка длинны­
ми ногтями.— Вот так, отец?— Он не ответил, и она ре­
шила применить другую тактику.— Между прочим, ты
мог бы заметить, что у царя есть жена.
Князь положил себе кусочек гцлпленка.— Которая
давно уже ни на что не годится. Она родила ему шесте­
рых детей, четверо из которых уже умерли. Говорят,
она слишком слаба, чтобы понести снова, слишком
слаба...
— Но ведь она жива.— Княжна посмотрела на него с
вызовом.
— На сегодняшний день, да.— Князь взял толстый
ломоть черного хлеба и намазал его медом из золотого
горш очка— Кученей...— он задумался, прежде чем
продолжить. Его брови нахмурились, когда новая
мысль посетила его:— Кученей. Это не христианское
имя.
Княжна почувствовала, как кровь бросилась ей в ли­
цо.— Какое имя?— Казалось, ее отец не заметил этой ре­
акции: — Не хотела бы ты называться Светланой? Или
Натальей? Нет, не то... Мария. Хотела бы ты, чтобы тебя
звали Мария?
Она плюнула, попав ему в лицо.— Вот что я думаю о
твоей Марии! Плевать мне на это, и на тебя тоже.
Невозмутимо Темрюк вытер свою щеку вышитым
носовым платком и оценивающе посмотрел на свою
дочь, в которой в эту секунду взыграла ее черкесская
кровь. Ее лицо и руки были в жиру и икринки застряли
между зубов. Волосы ее растрепались.— Да,— произнес
он медленно.— Тебе подойдет имя Мария.
Кученей схватила маленький изящный стульчик и
швырнула его через всю комнату. К счастью, он пролетел
мимо зеркала, в которое она целилась.- Мое имя Куче­
ней! И ни на какое другое я не буду откликаться.
Князь бросился к ней и так сильно схватил ее за ру­
ку, что ей пришлось закусить губу, чтобы не закричать
от боли.— Послушай, ты, маленькая дикая язычница!
Ты будешь откликаться на то имя, которое я тебе дам.
Ты будешь учиться так себя вести, как подобает москов­
ской княжне. А завтра ты начнешь учить Писание с
Сильвестром. Ты все поняла?
— Плевать я хотела на Христианское учение! И на те­
бя! Я ненавижу тебя, ты, жирный боров! Может быть, я и
стану наложницей Ивана. Это будет тебе полезно.
251

Темрюк поднял свою свободную руку и сильно уда­
рил ее по лицу.
‫ ־־־‬Ты сделаешь то, что я сказал, или ты бу­
дешь жалеть об этом до самой смерти!— он отпустил
ее и толкнул к двери, вдогонку угрожающе бросив:— И
ты будешь ждать как милости этой смерти каждый
день!
Когда он вышел, когда звук его шагов в каменном ко­
ридоре не стал слышен, княжна Кученей разразилась
слезами.

Во дворце Девичьего монастыря княжна Василиса
Скурлатова куталась в свои меха и постукивала друг об
дружку башмачками, чтобы согреться. Она была уже
здесь долго и удивлялась, как это она до сих пор не око­
ченела до смерти. Звон колоколов эхом отдавался в ка­
менных строениях, туда-сюда сновали монахини, чьи
головные у ^ р ы летели сзади них, как чайки за кораб­
лем.— Как, княжна! Ты все еще здесь, на холоде?— Одна
из них, хотя и спешила, но остановилась, чтобы побес­
покоиться о Василисе.
— Утренняя прогулка, сестра.— Василиса слегка на­
клонила голову в знак уважения.
— Прогулка?— она с сомнением покачала головой.
Василиса усмехнулась:— Я наслаждаюсь свежим воз­
духом. Это помогает мне думать.
Звон колоколов отвлек монахиню от разговора.‫ ־־‬Что
ж, я полагаю ты знаешь, что делаешь,— сказала она, то­
ропясь войти в церковь.— Я помолюсь, чтобы ты не за­
студилась тут до смерти.
Зеленые глаза Василисы потемнели, как глубины мо­
ря, когда она обнаружила, что вновь осталась одна. «За­
студилась до смерти»,— повторила она мысленно, и зна­
комая горечь охватила ее. Ах, если б она сейчас в самом
деле умерла... Она подула на руки, чтобы согреть их, ко­
леблясь: уйти ли ей отсюда или ждать послание, которое
она боялась пропустить. Это послание и заставило ее по­
кинуть эти стены. Оно было слишком важно для нее. Это
был единственный шанс.
Конечно, она знала, слишком хорошо знала, что в ее
положении она не может ни посылать писем, ни полу­
чать их. Но за все эти кошмарные годы она научилась
252

изыскивать пути обманывать тех, кто обращался с ней
безжалостно. Каждый день, что она провела в этом месте,
казался ей адом. Даже сейчас, спустя семь лет, воспоми­
нания о том, как ее похитили, было похожим на сон, и
каждый раз она просыпалась в холодном поту и орошала
подушку слезами. Она помнила полночь и лицо Льва,
когда она узнала правду. Его тяжелый взгляд, его издева­
тельскую улыбку.
Лев. Даже при упоминании этого имени ей перехва­
тило горло от ярости. Как могла она поверить ему, пол­
ностью довериться, когда он разрушил всю ее жизнь? Он
пришел к ней спустя несколько дней после самой силь­
ной ссоры, умоляя ее простить его, и тем самым только
убедил ее в том, что он пришел просто потому, что был
очень пьян. Он пришел попросить прощения, как он сам
сказал. Он нашел пути исполнить то, что казалось невоз­
можным. У него есть друг, который кое-кого знает, ска­
зал он, кто имеет высокий духовный сан, и который при
сложившихся обстоятельствах мог бы составить подлин­
ные документы. Наверное, ему придется много запла­
тить, но что такое деньги, когда речь идет о счастье лю­
бимой сестры?
Но почему, почему же она поверила в этот явный
обман? Ведь ее друзья, которые никогда не предали бы
ее, обещали ей помочь, почему же она не послушалась
их?
Снова и снова вспоминала она ту, полную тревоги
ночь, когда за ней в возке приехал Лев. Стремительно
ворвался в ее комнату, сказал, что уже ждут. Сердце
Василисы тогда бешено забилось: неужто дождалась?
Накинула шубу, сбежала вниз, и еще сердилась — ло­
шади плелись! И вдруг... Как увидела Василиса в окош­
ко вдали башни Девичьего монастыря, так сразу горь­
кая догадка пронзила ее сердце. Ее брат, Лев, мог такое
сделать?.. Закричала, заплакала, заметалась в возке, а
он только сузил глаза да улыбнулся жестоко... Потом,
как в бреду металась: помнила только, как многозна­
чительно переглянулся Лев с открывшей им ворота
монахиней, как сама она, Василиса, обезумев, броса­
лась то на Льва, то на монахиню эту в бессильной зло­
бе, отчаянии. Брат родной ‫ —־‬тюремщик?! Смолоду ее
жизнь губит?!
Пролетели годы. Узница, смиренная и послушная,
тихо молящаяся в своей келье, — Василиса Скурлатова
253

ни на минуту не забывала, что в ее жилах течет княже­
ская кровь. Она все еще ждала своего часа.

— Настя, милая, нельзя тебе больше ходить на бого­
молье!
— Разве, что в Можайск...
— Снова? Но ведь это надолго! И снег уж повалил.
Анастасия еще пыталась спорить, но в душе призна­
валась себе, как не хотелось ей вновь отправляться на бо­
гомолье. Слишком свежа была рана в ее сердце, нанесен­
ная смертью малютки-сына во время хождения к мощам
Святого Кирилла. Да и права была Ирина: зима вступи­
ла в свои права, замела, закружила вьюга за окном.
‫ ־־־‬Надо бы, чтоб лекарь пошел с тобой.
Анастасия покачала головой:
— Но Иван не хочет брать много народу. Со мной
пойдет мамка моя. И Сильвестр пойдет с нами.
Ирина настороженно сощурила глаза:
— Сильвестр идет с тобой?
Анастасия только молча кивнула. Она-то поняла, о
чем подумала ее подруга, да и сама она мучилась тем же.
Хотя Сильвестра и удалили от государева двора дав­
но,— уже с той поры, как он отказался поклясться на
верность сыну Ивана, малолетнему царевичу Дмитрию,
когда все думали, что Иван умрет,— царь вдруг простил
его, оставив своим духовником. Анастасия не скрывала
от мужа своей неприязни к Сильвестру. Царь выслушал,
но так и не внял ее просьбам совсем удалить архиепи­
скопа.
— Не тревожься обо мне, Ирина,— наконец мягко
сказала царица.— Я уже столько перенесла, перенесу и
это.
— Ах, если б я могла пойти с тобой,— печально про­
изнесла Ирина, с укором глядя на свои костыли.
— Ты знаешь, как я была бы рада этому,— царица
растерянно улыбнулась,— кто же останется с детьми?
Они не могут без тебя, будут скучать...
— Не больше, чем по матери,— Ирина нахмури­
лась— Ты оставляешь их одних, совсем одних, брошен­
ных.
Сердце Анастасии болезненно сжалось: бесконечна
была ее печаль о сыновьях. Царевич Дмитрий умер и те­
254

перь Федор — следующий по старшинству — наследовал
трон. Хоть и слаба здоровьем Анастасия, но за детей сво­
их будет биться до последнего вздоха.
Но если ее не будет рядом?.. Она старалсь не думать о
том, что может случиться, и даже старалась подбодрить
Ирину:
— Ну что ты, милая, они всегда будут со мной. Гос­
подь позаботится обо мне.
Ирина старалась не выказать своей тревоги. Она зна­
ла, что Господь всемогущ, но знала она и то, что здо­
ровье царицы совсем ослабело. Оставалось только мо­
литься, чтобы ничего не случилось с ней по дороге в Мо­
жайск.

Глава 24

оябрьский воздух уже морозил,
ревущий ветер задирал подолы
одежд и разрисовывал красным
щеки толпы, собравшейся на Со­
борной площади, чтобы увидеть,
как отъезжает царская чета в Можайский монастырь.
Хотя они и прежде ходили в паломничество, но каждый
такой выход подавал благочестивый пример всем двор­
цовым и простым людям. На Ивана IV могли втихомол­
ку роптать как на правителя, но его набожность была бе­
зупречна.
Многие зеваки пробыли там уже несколько часов и
уже боялись, не окоченеть бы совсем, как вдруг трубный
звук возвестил всех о том, что процессия вышла из
Кремлевских палат. Княжна Кученей, стоявшая с отцом
на лучших местах впереди, клацала от холода зубами и
была в ужасном настроении.— Почему я должна страдать
из-за царя, пожелавшего прогуляться за тридевять зе­
мель, через снега и льды, чтобы разбить свой лоб об пол
какого-то монастыря?— донимала она князя Темрюка.
Это ведь он заставил ее выбраться из пуховых перин, за­
кутаться в меха и паранджу, которую она не носила с тех
пор, как жила в Москве.
— Не имеет значения, что ты об этом думаешь,— уг­
рюмо произнес князь.— Помни только: когда царь пой­
дет мимо, поймай его взгляд.
256

Бунтарка поняла, что все возражения бесполезны. Но
теперь новое негодование охватило ее:— Неужто ты и
вправду веришь, что царь заметит меня в этой толпе?—
проворчала она.— Если даже и так, то он едва ли узнает
меня в этой парандже.
Князь Темрюк взглянул на нее и заметил, что гро­
мадные черные глаза — окаймленные длинными ресни­
цами и чуть подгфашенные — смотрят гневно и страст­
но. И хотя накидка закрывала ей почти всю голову, не­
сколько непослушных блестянщх локонов упали на
смуглый лоб. Она была вся такая нездешняя, экзотичная
и очень красивая.— Он заметит тебя,— заверил ее
князь.— Он не сможет не заметить.
Но княжна, все еще пылая от праведного гнева, слег­
ка подпрыгивая, чтобы не замерзнуть, стала угрожать,
что уйдет совсем — нравится ему это или нет. Но она ос­
тавалась там, когда процессия, наконец, вышла из двор­
ца, и медленно потекла через площадь. В сопровождении
свиты, среди которой был князь Андрей Курбский и ар­
хиепископ Сильвестр, Иван и Анастасия рука об руку
шли, неся по маленькому золотому образу. Приветствия,
раздававшиеся при виде их, казалось, бьши даже тише
обычного: все понимали торжественность совершаемого
религиозного обряда. И вся толпа обнажила головы, ког­
да цари проходили мимо.
Помня о том, чему ее учил архиепископ Сильвестр
долгими скучными часами, заполненными религиоз­
ными наставлениями, Кученей тоже поспешила накло­
нить голову при приближении царской четы. Каково
же бьшо ее удивление, когда за этот смиренный жест
она получила толчок в спину и услышала суетливый
шепот отца:
— Подними голову, дура! Смотри на царя.
Довольная тем, что ей позволили не подчиниться, де­
вушка приподняла подбородок и впилась глазами в про­
ходящих паломников.
Иван, погруженный в размышления о Боге, даже не
смотревший на толпу, вдруг бьш отвлечен чем-то нео­
бычным — поднятая голова среди сотен опущенных, и
пара глаз, смотревших прямо на него. Невольно, он тоже
посмотрел туда, уже сердясь на того, кто посмел нару­
шить обычай. Он оцепенел, увидев два о!ромных сияю­
щих, прекрасных черных глаза, две черных заводи, окру­
женные черным полукругом ресниц, и упавшие на лоб
9 - 139

257

завитки волос. Радость вдруг забилась птицей, крича
ему имя, от которой всегда замирало в груди сердце:
Тамара!
Но тут же он прогнал эту мысль, вспомнив все. Тама­
ры больше нет. Эти глаза — такие же черные и маняпще,
эта головка, такая же непокорная, как у Тамары,— увы,
не могут принадлежать его бывшей наложнице. К тому
же, Тамара никогда не носила паранджи. И он не мог ви­
деть, были ли у этой девушки такие же смелые, соблаз­
нительные губы, такая же ли у нее дерзкая улыбка. Кто
это? Взглянув на мужчину, стоявшего возле нее, он по­
нял, что это была дочь князя Темрюка, девушка, кото­
рую готовились окрестить, и на чьем крещении он дол­
жен присутствовать по своем возвращении из Можайска.
В памяти пронеслось воспоминание о крещении Тама­
ры: как она бесстрашно сбросила шубу и вошла в ледя­
ную воду; какая она была, в своей простой белой рубаш­
ке, с черными откинутыми волосами на спину, и ее гла­
за, глядевшие насмешливо, вызывающе. А потом, когда
она вышла из воды, ее рубашка прилипла к телу, обозна­
чив каждую его линию. Л намокшие волосы, как плащ,
свисали на гордые плечи...
Тамара. Он не думал, что станет вспоминать ее в та­
кой день. Она причинила ему много горя и заслужила
такой конец. Но ни раньше, ни после, он больше не знал
таких женщин, а если она и была грешна, то и сами эти
грехи волновали его, и ему не довелось больше испытать
ничего подобного.
Эти нежданные, но и приятно возбуждающие мысли,
должно быть, заставили его замедлить шаг, но легкое по­
жатие руки привело его в чувство.
Он опустил глаза и понял, что это его дорогая же­
на, самое дорогое в его жизни, несмотря на Тамару и
других случайных наложниц, Анастасия была для него
всем. Он не представлял себе жизни без Анастасии. Ее
нежность, ее кроткая красота, ее любовь, которую она
безоглядно дарила ему — все это он берег, как Божьи
дары, зная, что ничем ее не заменить. Эта любовь
смягчала его, смиряла его мятущуюся душу, сдержи­
вала его дикий нрав. Но даже когда, бывало, зверь всетаки срывался с цепи, заставляя его совершать ужас­
ные злодеяния,— он знал, что только благодаря ей,
Анастасии, он правил справедливо и великодушно все
эти тринадцать лет.
258

Сердце его вдруг переполнила такая любовь, что он
обернулся к Анас!асии и с нежностью оглядел ее всю.
Закутанная в меха с головы до пят, порозовевшая на мо­
розе, она все же была измождена и кожа ее казалась про­
зрачной. Иван почувствовал угрызения совести за то, что
уговорил ее совершить с ним паломничество. Ей совсем
незачем так мучиться, чтобы заслужить место на небе­
сах. Особо для нее были взяты носилки с плотной тяже­
лой завесой от ветров и холода,но разве это могло срав­
ниться по удобству с ее комнатами в Кремлевских пала­
тах, где у нее были дети, слуги, тепло... Должно бы
оставить ее, подумал он. Он прикажет Курбскому или
Сильвестру сопровождать ее, когда она сможет догнать
кортеж.
Но взглянув на нее, такую умиротворенную и защи­
щенную в его руке, он отказался от этой мысли. В край­
нем случае ее оставят на попечение монахов, пока ос­
тальные не вернутся из Можайска.
Видя, что муж смотрит на нее, Анастасия слабо
улыбнулась. Она замерзла и утомилась, но под его любя­
щим взором ощутила прилив сил. Потом, когда они ми­
нуют Соборную площадь и толпу, она сядет в крытый
возок. И там, сидя под защитой плотных штор, будет
мечтать о теплой печи и о горячем сбитне.
Архиепископ Сильвестр тоже замерз, к тому же его
внушительные размеры мешали поспевать за процес­
сией и он запыхался. Но он знал, что самое неприятное
ждет его в пути. Только бы дожить до конца. Они будут в
пути еще по меньшей мере неделю, а облака уже начали
заволакивать солнце, предвепдая снегопад прежде, чем
пройдет первый день. Зачем только он согласился? Он
мог бы легко сказаться больным. Но маленький сверток,
находящийся под полой ризы объяснял все. Этот самый
сверток был самой важной частью его замысла, который
он вынашивал долгое время. Он должен будет осущест­
виться во время паломничества, и если так,— он надеял­
ся,— его положение, такое шаткое, может вновь укре­
питься.
Все те семь лет с того дня, когда он отказался прися­
гать на верность Иванову сыну, Дмитрию, пропши до­
вольно мирно для него. Хотя он и оставался еще цар­
ским духовником, но уже многое настораживало, мере­
щилась беда, а это значило, что царское расположение
иссякло, и недалек тот день, когда ему придется сполна
259

заплатить за измену. За семь лет ничего не произошло.
Но Сильвестр жил в страхе. Каждый день, каждый час,
днем или ночью вся его жизнь могла разрушиться про­
стым изменением ветра. Что ему оставалось еще делать,
как не защищать себя? Он не надеялся, что Господь по­
щадит его.
Когда пришло время действовать, он поч>^ствовал
себя более защищенным. Только минуту назад он, нако­
нец, получил доказательство того, что его интрига пусти­
ла корни. Глаза архиепископа, хотя и маленькие, как бу­
синки, не упустили ничего: он заметил, как встретились
глаза русского царя и юной княжны из Черкессик. Ко­
нечно же, не все делается сразу, и нужно было время,
чтобы этот взгляд вырос во что-то большее. Но первый
шаг был сделан.
Его толстые короткие пальцы залезли под ризу, что­
бы вновь пощупать сверток. Даже простое прикоснове­
ние к нему подняло ему настроение. Нашлись бы такие,
которые назвали богохульными его делишки, но пока го­
лова прочно сидит у него на плечах — зачем забивать го­
лову такой мирской вещью, как совесть?

Княжна Евдоксия Старицкая сидела в маленькой
комнате Старицкого поместья и в последний раз огля­
дывала свой новый летник. На самом деле он вовсе не
был новым. У Евдоксии не было красивых платьев за эти
последние годы. Много часов она проводила за работой,
стараясь перешить старые платья, которые еще могли
послужить. Так или иначе, но новые наряды были ей не
нужны, потому что ее супруг и она редко показывались в
столице. Вот она и шила-перешивала, чтобы чем-то за­
нять себя.
Евдоксия всего пять лет, как стала женой Владимира
Андреевича, полностью сроднившись со всей семьей, ко­
торую знала очень давно. Жизнь Старицких была и ти­
хой, и бурной, но какая она ни была — Евдоксия с радо­
стью приняла ее. Единственная дочь боярина, чьи земли
граничили со Старицей, она знала Владимира с детства
и полюбила его еще тогда. Еще среди отроческих забав к
ней пришла мечта о том, чтобы они принадлежали друг
другу. Но вот постучалась юность, и ей пришлось уви­
260

деть горькую правду. Жизнелюбивый златокудрый князь
все меньше и меньше времени уделял с!д;юмной девочке,
в которой не видел никого, кроме соседки. И Евдоксия
стала ждать. Самые страшные времена пережила она,
когда прошел слух о болезни царя и о том, что будто бы
Владимир наследует трон. И она не могла понять, чего
же ей бояться больше: что он будет царем или что не бу­
дет. Евдоксия понимала, что он будет потерян для нее
навсегда, стань он царским воспреемником. Ее ведь не
изберут в жены царю... Но что будет, если Иван выздоро­
веет? Не обрушится ли тогда беда на голову Владимира,
заявившего о своих притязаниях на трон? И, конечно
же, Иван выздоровел, и Евдоксия вздохнула с облегчени­
ем, когда ее любимый вернулся в Старицу; его красивая
голова пока прочно сидела на сильных плечах. Она не
сразу смогла увидеть его, но догадывалась, что он зата­
ился, не привлекая внимания к себе, не вороша несбывшиеся желания.
Однажды Евдоксия узнала, что приглашена матерью
Владимира, княгиней Евфросиньей, в их дом. Встрево­
женная, она только уезжая пошша, что это были смотри­
ны. Догадалась: Евфросинья решила женить сына, видя,
что тот не ищет себе невесты. Видимо, старой княгине
пришлась по душе девушка. Самым радостным в ее не­
долгой жизни стал день, когда Владимир посватался к
ней — конечно, если не говорить о венчании. Ее отец еще
сомневался, держа на уме других женихов, но Евдоксия
была единственной дочерью, и родители посчитались с
ее сердечной привязанностью. И вот сегодня, спустя
пять лет, она ни разу не пожалела о том, что вышла за­
муж за человека, который ничего не мог предложить
ей “ только разделить с ним неспокойную, ненадежную
его судьбу.
Она знала, что князь женился на ней без любви,
но сама искренне любила его. Ей, казалось, было до­
статочно своей любви к нему. Это давало ей силы тер­
петь эту жизнь в изгнании и благородную бедность. И
если ей не суждено было завоевать его сердце, то она
смирилась с тем, что разделила с ним его жизнь.
Бывало, он так посмотрит на нее, словно удивится:
кто это рядом с ним? Но он всегда был добр и ненарадовался детям, которых она родила ему.
— Княгиня-матушка, там кто-то у ворот...
261

Евдоксия была так поглощена своим шитьем, 'гго не
услышала шагов девки — Кто-то у ворот?— переспросила
она, прида в с е б я К т о ?
— Сказала, что кружевница, принесла показать свой
товар.
Евдоксия удивилась. Кружева были редки здесь.— Ве­
ли, пусть войдет. И скажт! свекрови, может и она посмот­
рит.
Старая княгиня еще не пришла, когда в комнату
вошла девушка в лохмотьях. Евдоксия отложила в сторо­
ну рукоделие, чтобы взглянуть на кружева. У нее глаза
разбежались от красоты воротничков и отделки.
— Ты это сама плела?
— Да, боярыня. Меня этому с малых лет обучили.
Евдоксия задумалась: кружевное полотно как раз под­
ходило к платью, которое она перешивала. Она уже хоте­
ла заплатить, когда девушка вдруг упала, как подкошен­
ная, на пол. Только что вошедшая Евфросинья послала
девку за помощью.
— Простите...— прошептала кружевница, когда ее
подняли.— Я не ела несколько дней и ослабла.
Евфросинья нахмурила брови: девушка вовсе не по­
ходила на изголодавшуюся. Наоборот, даже была пол­
ной. Но, заключила старая княгиня, всякий может пере­
жить тяжелые времена, и приказала принести еду. В кон­
це концов, между княгинями и девушкой завязался
разговор, и она сказала, что ее зовут Ольгой. Евдоксия
взяла один кружевной воротничок, а вместо платы оста­
вила девушку в доме, пока не поправится. Ольгу отвели в
одну из комнат дворни.
К следующему утру Евдоксия уже успела забьггь яко­
бы умиравшую от голода девушку, и поэтому была удив­
лена, когда спустя два дня ее сын спросил, как зовут но­
вую девку, которую он видел, бродящей по дому. Сочли,
что, несмотря на выздоровление, Ольга, кажется, не со­
биралась уходить. И Евдоксия решила послать за ней,
чтобы выгнать.
— Здравствуй, боярыня,— сказала Ольга, поклонив­
шись ей в ноги.— Там такой глубокий снег, и мне
страшно замерзнуть...
Евдоксия ласково кивнула. За эти дни сильно подмо­
розило, и даже ее супруг не выезжал из дома. Она позво­
лила Ольге остаться до тех пор, пока не потеплеет, и ве­
лела ей помогать стряпать.
262

Сильный снегопад закружил воздух, когда Владимир
Андреевич, как-то выйдя на заднее крыльцо, увидел там
Ольгу. Девушка вздрогнула, подняв голову:— Ты —
князь?— спросила она, и странный блеск промелькнул в
ее глазах,— Владимир Андреевич Старицкий?
— Верно,— ответил тот, удивленный ее беспокойст­
вом при виде его.— А ты — кружевница?
— Да, князь... Не уходи, князь!— вдруг вскрикнула
она, когда он поднялся на ступеньку выше.— У меня есть
кое-что для тебя.
Князь остановился.— Для меня?— улыбка скользнула
по его губам.— Но кружева мне не...
— Нет, не кружева.— Ольга нервно начала шарить
где-то под своими лохмотьями.
Она понизила голос до шепота:— Это — письмо. Сла­
ва Господу, что я нашла тебя, князь. Мне припшось
здесь долго ждать.— С этими словами она сунула ему
свернутый лист и горячо стала умолять:— Прочти это,
князь. Я и так опоздала передать это тебе.
Князь Старицкий не видел, куда она ушла: он оцепе­
нело стоял на крыльце, развертывая лист и читая. Уже
потом, когда он безнадежно попытался найти кружевни­
цу, он сказал всем, что она покинула дом так же внезап­
но, как и появилась.
Евфросинья причесывала свои седые волосы на ночь,
когда одна из девок принесла ей что-то, что она нашла,
когда подметала. Евфросинья отослала ее, взглянула на
сверток и почувствовала, как вдруг забилось сердце. Дрожапщми руками она поднесла его к свече и начала чи­
тать. И страх сковал все ее тело.

Царская свита была в дороге уже пятый день, когда
занемогла Анастасия. Это случилось неожиданно, хотя
всем было известно, что она часто была нездорова. В тот
день она долго беседовала с царем и даже выпила глоток
вина, поданного архиепископом Сильвестром.
Вскоре она почувствовала, как участился пульс, а по­
том закружилась голова. Она послала за служанкой, но
не успела та прибежать, как она упала перед самым вхо­
дом в шатер, где они собирались провести ночь. Когда
сказали Ивану, она была уже без сознания, металась и
стонала, как от боли.
263

~ Лекаря!— крикнул Иван^ становясь перед ней на
колени. Взяв ее руку он ощутил холод и, сбросив плащ,
накрыл ее распростертое тело.
— Но у нас нет здесь лекаря,— ответил Андрей Курб­
ский. Он тоже почти обезумел от тревоги за царицу.—
Надо искать. Никто не думал...
— Никто не думал!— Иван вскочил, в бешенстве
обернувшись к князю.— Кто-то поплатится за это голо­
вой!
Андрей не дрогнул. Все его мысли сейчас бьши толь­
ко об этой женщине, которую он любил с того дня, как
увидел впервые.— Надо бы перенести царицу в шатер.
Это мы можем сделать сами.
— Неужто здесь нет лекаря?— подозрительно спросил
царь.
— Должно, в Можайске,— ответил Андрей.— Это в
двух днях пути.
— Можайск!— лицо царя потемнело от гнева.— Мы
не пойдем в Можайск. Мы должны быстрее привезти ее
в Москву.
Когда Анастасию перенесли в шатер и положили, Ан­
дрей с сомнением сказал:— Боюсь, это опасно — ехать в
Москву. Мы ехали пять дней и...
— Мы шли пешком, а теперь нужен возок, сильные
лошади. Если мы поедем, не останавливаясь, то будем
вовремя.
Андрей закусил губы. Да, он был прав. Но где же
здесь, в этом диком месте, найти возок?— Я пошлю лю­
дей искать,— молвил он наконец.
— Пошли их, пошли!— крикнул царь. Он снова взял
руку Анастасии. Ему показалось, что ее конвульсии пре­
кратились. Ее веки затрепетали,— Настя! Любовь моя,
ты слышишь ли меня?
Анастасия разомкнула губы, словно желая что-то
сказать, но не произнесла ни звука. Ее попеременно бро­
сало то в жар, то в холод. Она слышала о возвращении в
Москву. Ах, если бы только очутиться там сейчас!
— Государь?— Царь обернулся к архиепископу Силь­
вестру.— Нужна ли моя помощь?— он держал сосуд со
святой водой.
— Убирайся!— приказал Иван. Он взбесился при ви­
де святой воды.
— Но, государь...— архиепископ уже опускался на ко­
лени.
264

‫ ־־־־‬Ты не слышал, несчастный? Убирайся. Я говорю с
ней. Ты не нужен здесь.
Сильвестр бросил быстрый взгляд на Анастасию. Ее
глаза снова были закрыты и она лежала без движения.
Он даже не мог понять, жива ли она. Если нет, то не хо­
телось бы ему оказаться в эту минуту рядом с Иваном.
Осенив ее крестом, он поспешил выйти.
Все вздохнули с облегчением, когда привели коней и
возок, и вот уже процессия двинулась в обратный путь.
Андрей Курбский, верхом, уехал вперед, чтобы найти ле­
карей в Москве. Он обращал к небу молитвы, чтобы ца­
рица дожила до того часа, когда он приведет их.

Василиса в волнении встретила Ольгу, вернувшуюся
в Девичий монастырь. Все это время монахини, заме­
тившие ее отсутствие, опасались, не случилось ли с ней
чего-нибудь страшного — ведь она так долго не появля­
лась! Даже Василиса уже отчаялась снова увидеть кру­
жевницу.
День за днем она бродила по дворику монастыря, бо­
ясь, что что-то не так, что единственная ее надежда раз­
билась.
Но как бы она не волновалась, она не бросилась об­
нимать Ольгу, когда она пришла в монастырь. Она даже
заставила себя еще посидеть в своей келье, чтобы скрыть
все треволнения пережитого. И лишь поздно ночью, ког­
да со свечей уже сняли нагар и монахини мирно похра­
пывали,— Василиса услышала, как кто-то тихо скребется
в ее дверь. Василиса смело открыла дверь и девушка
скользнула внутрь.
— Прости, что так долго,— в ее глазах промелькнула
веселая искорка.— Твой бывший супруг оказался затвор­
ником.
— Так ты видела его!— Василиса вздохнула с облегче­
нием.
— Я видела их всех,— важно ответила Ольга.— Его
мать настоящая ведьма. Я держалась от нее подальше!
Василиса тихо рассмеялась:— Да, Ольга. Ты верно
поняла ее.
— Княгиня Евдоксия, его теперешняя жена, хорошая.
Ей понравились мои кружева. А когда я упала, она так
перепугалась!
265

Василиса подняла брови:— Ты упала? Перед Евдоксией?
— Ну... я не на самом деле упала. Я сделала так, что
они оставили меня, покуда я не увидела князя. Я им ска­
зала, что голодна, и слишком слаба, чтобы пробираться
по снегу.
Гл51дя на пухлую маленькую кружевницу, Василиса
поразилась, как это они могли поверить в то, что она го­
лодна. Но, как бы там ни было, она выполнила ее пору­
чение.— Они оставили тебя? В Старице?
— В обмен на кружевной воротник и на то, что я по­
могала стряпать. Княгиня Евдоксия выбрала воротник к
своему платью ‫ —׳‬бледно-голубому. Он как раз при­
шелся. Конечно, она не такая красавица, как ты, княги­
ня, но...
— Расскажи мне о князе,— перебила Василиса.
— Ах, князь! Какой красавец! Статен, белокур... Его
непросто было найти. Он все время в доме. А я не хотела,
чтобы меня заподозрили. Как ты и наставляла, княгиня.
— Да, да... Расскажи, как ты отдала письмо.— Васили­
са затаила дыхание.
— Я носила его все время с собой. Случайно я увиде­
ла его на заднем крыльце. Он поднимался, а я спуска­
лась.— Она улыбнулась: — Ах, как он красив!
— Что ты сказала ему, Ольга? Как отдала письмо?
Девушка пожала округлыми плечами:— Ну, я спро­
сила, он ли князь Владимир — не отдавать же письма в
чужие руки?— Когда Василиса не ответила, она продол­
жала:— Он сказал, что да, тогда я дала ему свернутый
лист прямо в руки...
— И он прочел? Тогда же?
— Ну, княгиня, я поспешила уйти, но когда оберну­
лась, он читал. Печальный такой стоял, словно во сне. А
на лице боль.
— Боль?— Василиса попыталась представить, какие
чувства испытывал Владимир, читая письмо. Радовался
ли он, что избавился от нее, что она теперь одна? Или,
может, он так любил Евдоксию, что и забыл думать о
своей прежней любви?
Ольга решительно закивала:— Да, что-то печальное.
Он будто бы растерялся.
— А что было дальше?
— Не знаю, княгиня, правда не знаю. Как только я
отдала письмо, то схватила свою накидку и была такова.
Там было хорошо. Не очень богато, но красиво.
266

‫ “־־‬Да, Ольга, вижу — тебе поправилась Старица. Кто
знает, может быть, тебе однажды придется продать кня­
гине кое-что кроме кружев,— Василиса подошла к столику и огкрыла средний ящик. Оттуда она достала кошель
и отдала дев>тпке.— Ты постаралась на славу, Ольга. Бе­
ри это и ступай, пока тебя не хватились.
— Да, княгиня, сейчас — Ока взяла кошель и глаза ее
сверк1!ули, когда она почувствовала его тяжесть.— Счаст­
лива угодить тебе, княгиня. Если что-то еще...
Василиса открыла дверь.— Кто знает,— ласково ска­
зала она, оглядывая коридор: нет ли кого?— Кто знает!
Закрыв дверь, Василиса поняла, как ее взволновал
рассказ кр>жевницы.

Глава 25

ридворный лекарь был потревожен
среди ночи и теперь ожидал, когда
Анастасию перенесут во дворец. Не­
смотря на чрезвычайную слабость и
страдания от перемежаюпщхся
приступов озноба и высокой температуры, она приходи­
ла в сознание и была способна отвечать на вопросы, ко­
торые он ей задавал. Царица вспоминала, что болезнь
настигла ее внезапно, что она не ела ничего против
обыкновения, и что она причастилась незадолго до того,
как ослабла от болезни. Медик предписал немедленное
кровопускание, диету с питательными соками и горячую
воду с большой дозой сахара.
Позже, в уединении царских палат он излагал Ивану
то, что не в состоянии найти особых причин нездоровья
царицы.— Как ты знаешь государь, она уже была слаба в
последнее время. По моему разумению, ее организм не­
уклонно слабел, пока совсем не перестал сопротивляться.
— Тогда ты должен вылечить ее,— холодно бросил
Иван.— Это ведь не от старости. Ты должен дать средст­
во, которое ее восстановит.
Старый лекарь покачал головой.— Если бы это было
так просто. Если бы вся причина состояла в старости,
никто бы из нас не умирал прежде срока.
Царь вскочил на ноги и схватил человека за его хи­
лые плечи.— Не говори мне о смерти, когда речь идет о
268

моей жене!— грубо рычал он ~ Ничего страшного не
случилось с царицей, чтобы хороший врач не смог бы
помочь. И,— добавил он угрожающе,— если ты не врач, я
пошлю за кем-нибудь получц^е.
— Я думаю, что еще одно выслушанное мнение — это
разумно,— старый лекарь согласился. Он не то чтобы ве­
рил, что другое мнение будет сильно отличаться от его
собственного, просто он не хотел брать на себя всю от­
ветственность в случае, если сбудутся его худшие опасе­
ния.
Царь обернулся к Курбскому, который присутствовал
во время всей беседы с лекарем.— Найди мне другого
врачевателя! Найми дюжину, если понадобится! Я не хо­
чу потерять ее.
— Хорошо, государь,— Андрей отвесил короткий по­
клон и скорыми шагами вышел из комнаты. С явным
облегчением лекарь понял, что тоже отпущен.
В своей позолоченной опочивальне Анастасия была
под присмотром своей любимой Ирины. Хотя она и не
была проворна в движениях, опечаленная княжна Воро­
нова никому не доверила бы умыть лицо царицы розо­
вой водой или держать ее голову, когда желчь изверга­
лась из ее желудка. Вначале Анастасии отказывали в
просьбе видеть детей, потому что никто не был уверен,
что ее болезнь не заразная. Но после того, как трое дру­
гих лекарей осмотрели ее и пришли к выводу, что ниче­
го в ее заболевании не может помептать общению с дру­
гими, шестилетний Иван и двухлетний Федор были при­
ведены к ее изголовью.
— Мама! Мама!— крикнул Федор, бросившись к
ней.— Мамка сказала, что ты нездорова. Но тебе ведь
становится лучше, правда, мама?
Анастасия, улыбаясь, смотрела на своего любимца.—
Да, мой дорогой, маме уже совсем скоро полегчает. И
тогда мы пойдем гулять и слепим большого снеговика.
— Я сейчас занимаюсь историей,— важно рассказал
маленький Иван.— Я уже все знаю про Англию и коро­
леву, которая там правит.
Анастасия погладила его блестящие кудри.— Правда,
Баня? Это хорошо.
— Это не очень хорошая королева. И к тому же не
очень счастливая. Ты знаешь, что ее матери отрубил го­
лову король Генрих МП?
269

Анастасия покачала головой.— Я пе знаю много про
Англию. Но я рада, что ты готовишься стать очень муд­
рым, когда вырастешь.— Она взяла его руку и прижа­
лась к ней губами. Ее собственные руки бьиш так слабы,
что на каждый жест она тратила все силы, которые могла
собрать.
— Я боюсь, дети >томляют тебя, Настя,— мягко вста­
вила Ирина.— Я думаю, пусть идут. Ты можешь увидезъ
их снова завтра.
— Да, дети, те^гя Ирина права. Будьте послушными
мальчиками и возврапщйтесь к няне. Мы еще завтра по­
говорим.
Когда дети ушли, Анастасия была настолько слаба,
что Ирина опасалась, не принес ли этот визит больше
вреда, чем пользы. Но когда она погрузилась в глубокий
сон, ее лицо выражало большую безмятежность, чем ког­
да это было на богомолье в Можайск.— Возможно,— по­
думала Ирина,— исцеление в болтовне с маленькими
детьми?..

Князь Лев Скурлатов был пьян, когда его прислуж­
ник провел посетителя в его палату. Обычно о пришед­
ших докладывали вначале, но этот был известен, как
особо приближенный к князю, и был введен прямо в па­
лату.
Особо приближенный или нет, Лев не был особенно
рад, когда его затуманенный взор остановился на фи­
гуре князя Владимира Андреевича Старицкого, двою­
родного брата царя и бывшего мужа его, Льва, родной
сестры. И в самом деле, даже в пьяном состоянии, он
догадался по хмурому челу князя, что этот визит не
был дружеским.
— Я не звал тебя, Старицкий,— сказал он, тяжело
опускаясь в кресло.— Ты пришел в неурочный час — Он
тупо уставился на белокурого красавца, который возвы­
шался над ним.
— Я полагаю,— отвечал насмешливо Владимир,— это
не был неурочный час для Василисы, когда ты тайно по­
хитил ее и бросил в темницу.
— Что..?— Лев встряхнул головой, будто освобождал­
ся от нависшей паутины. Он вперил свой разумный ви­
270

дящий глаз в своего обвинителя.— Василиса не в
темнице.
— Она может там быть!— глаза Владимира сверка­
л и .- Я могу спокойно убить тебя, Скурлатов. Все эти го­
ды ты не желал говорить ничего об ее исчезновении.
Мои тщетные попытки разыскать ее, тревоги за нее... И
это был ты, кто похитил ее!
Лев почувствовал, что начинает дрожать. С огромным
усилием он налил себе водки.— Знаешь ли ты, что гово­
ришь,— пробормотал он.— Далеко моя единокровная се­
стра.
Владимир выхватил из его рук стакан и швырнул
об стену, при этом водка и осколки дождем обруши­
лись на пол.— Ад тебя возьми! Ты вывез ее на исходе
ночи и бросил на гниение, как изменницу, в царский
подвал!
Лев нахмурил брови. Туман начал рассеиваться и то,
что говорил Старицкий, стало звучать пугающе знако­
мым.
— Кто тебе сказал это?— раздраженно спросил.— Кто
рассказал тебе эту кровожадную ложь?
— Василиса рассказала мне, вот кто!— Владимир
ощутил трепет по^ды , потому что увидел, как страх от­
разился в пьяных глазах этого неотесанного человека.
Лев дико смотрел на него.— Где она? Приведи ее ко
мне! Посмотрим, кто лжет, а кто нет.
— Я не могу этого сделать, как ты знаешь. Она под
замком, а ключ у твоих слуг. Но она нашла лазейку,
Скурлатов! Спустя столько лет, она, наконец, оказалась
способна послать весточку.— И кому же она послала ее?
— Мне! Человеку, который любил ее. Человеку, кото­
рый — Боже, помоги мне! — все еще любит ее.
Лев смотрел на него. Говорил ли он правду? Или это
только попытка добыть сведения, о которых он только
догадывался?— Тогда иди и освободи ее,— бросил князь
вызывающе, защищаясь.— Если ты так много знаешь,
забери ее из темницы.
— Верь мне, если бы я знал, где она, я бы бросился
туда немедля. Но она не сказала мне этого, Лев. Я боял­
ся, что ты убьешь ее, сделай она это.
— Ба,— Лев начал расслабляться.— Я предполагаю,
она говорила тебе также, что никогда не оставила бы те­
бя. И что если бы не ее злой братец, она была бы княги­
271

ней Старицкой сейчас, счастливо заботящейся о своем
муже и детях.
— Твоя правда, она именно так и говорила. Обстоя­
тельства не позволили нам быть вместе все первое время
после нашей женитьбы. Но все обошлось бы, не возьми
ты дела в свои грязные руки!
Лев отвечал с глумливой усмешкой:— Ты и в правду
так думаешь? Ну, а что ты скажешь, если я скажу, что
Василиса пришла ко мне и умоляла помочь ейрасторг­
нуть брак? Ты ничего не сделаешь для нее, Старицкий!
Она только потому и выпша за тебя, потому что архи­
епископ Сильвестр уверил тебя, что ты наследуешь трон.
А когда нет... тьфу!— Лев щелкнул пальцами.
— Лгун!— ^ а д и м и р был в бешенстве.— Василиса
любила меня! — Он сделал угрожающий шаг вперед.—
Скажи мне, где она, Скурлатов! Скажи, а не то я вытрях­
ну из тебя всю душу!— Он схватил Льва за плечи и в не­
истовстве стал трясти его.
— Остановись! Остановись, заклинаю тебя!— Лев по­
чувствовал себя в опасности. Лицо его налилось кровью
и глаза, казалось, выскочат из орбит. На короткий миг
он вытянул руки, как будто защищался от нападающего.
Но вдруг Владимир почувствовал, что тело под его рука­
ми ослабело. Голова свесилась вперед, глаза были откры­
ты, но ничего не выражали. Владимир отшатнулся, но
бьшо слишком поздно: Лев упал на пол, так и не произ­
неся слова, которого безнадежно желал услышать его
гость.

Тяжелые снега уступили место весеннему солнечно­
му теплу, но обитатели Кремлевского дворца не радова­
лись обновлению природы в распускающихся деревьях:
царица Анастасия все еще была в постели, и даже смена
времен года не дала ей сил подняться. День за днем она
полулежала в своей спальне, кормясь одними супами, и
эта была единственная пища, которую она могла выно­
сить; не видела никого, кроме своего мужа, своих детей,
своей дорогой подруги Ирины и духовника архиеписко­
па Сильвестра
Тяжело было на сердце у царя, когда он тихо прохо­
дил по палатам дворца. Никогда прежде не чувствовал он
272

такого страха, даже после см^уги любимой матери Еле­
ны. Каждое утро, просыпаясь, он удиплялся: неужели на­
ступит день, страшный день расплаты, когда лекарская
помощь окажется бесполезной и даже его любовь ока­
жется неспособной более удержать его жену в ее земной
обители? Он обращал нескончаемые молитвы об ее вы­
здоровлении, его лоб был весь в кровоподтеках от посто­
янного бития об пол.
Был особенно теплый майский день, когда он при­
сел у ее кровати, поглаживая ее маленькую руку и на­
деясь ободрить ее — и отчитывался об успехах их сы­
новей в верховой езде.— Ваня очень ловко сидит в
седле,— гордо заявил он, заставляя Анастасию улыб­
нуться, вообразив себе шестилетнего сына верхом на
одном из дворцовых пони.— Федору, конечно, надо по­
могать, он совершенно не испытывает страха и смог
бы ездить сам, коли бы постиг науку самому садиться
в седло.
— Наши сыновья смелые,— сказала Анастасия, бро­
сив на него взгляд, полный любви.— Как их отец.— Она
приподнялась от подушек.— Но ведь ты тоже любишь
лошадей, почему же ты не верхом сейчас? Слишком хо­
рош день, чтобы проводить его с больной.
Иван поднес ее руки к губам,— Я был бы счастлив
провести всю жизнь здесь, если бы только это принесло
тебе облегчение,— прошептал он.— Но я боюсь, вскоре
долг позовет меня. Другие неверные будут окрещены по­
сле полудня. Я должен быть там.
Анастасия усмехнулась.— Кажется, великое множест­
во язьпников уже выразили свою верность таким обра­
зом. Наверное, вскоре на Руси уже не останется ни одно­
го неверного.
Иван вздохнул с иронией.— Если бы это бьшо прав­
дой. Но я боюсь мы еще пройдем долгий путь, прежде
чем Русь станет полностью Божья.— Он наклонился к
ней и поцеловал ее в щеку.— Я сейчас уйду и дам тебе
отдохнуть. Дети придут увидеть тебя позже.
Анастасия кивнула.— Спасибо тебе, мой повелитель.
Как хотела бы я быть с тобой, когда ты примешь новых
христиан.
Иван подарил ей долгий взгляд и покинул спальню.
Он волновался, будет ли она вместе с ним когда-нибудь
на людских сборищах. Он проклинал себя каждый день
273

за то, что упросил ее сопровождать его на паломничество
в Можайск. Он знал, как хрупка она была. Виной всему
стал его эгоизм, ставший причиной дальнейшего ухуд­
шения ее здоровья.
Толпа поджидала его у кромки реки. У Ивана пере­
хватило дыхание, когда он увидел ту, которая вскоре дол­
жна стать христианкой. Мария была одета в длинную бе­
лую сорочку, густые черные волосы свешивались до поя­
са каскадом блестяпщх локонов. Как только царь
приблизился к ней, она упала перед ним на колени.
Архиепископ Сильвестр приблизился к ней и поло­
жил руку на ее плечо.— Дитя мое, это великий день для
тебя, не так ли?— Да, святой отец,— ответила она чаруюпщм низким голосом.— Величайший в моей жизни.—
Она метнула взгляд темных глаз на царя.
Сильвестр повернулся к Ивану.— Княжна моя учени1щ. Она усердно учила катехизис.
Иван кивнул и нервно откашлялся. Он беспокоился,
вынесет ли он до конца эту церемонию. В присутствии
девушки он чувствовал себя неловко. К счастью, митро­
полит Макарий приближался, хотя и чрезвьшайно мед­
ленно. Митрополит был очень стар и очень плох здо­
ровьем. Время, когда он проводил такие события, про­
шло.
— Не слишком ли вода холодна для тебя, дитя мое?—
внимательно спросил Сильвестр.
— Нет, отец. Я с радостью приму ее очистительную
силу.
В нескольких шагах поодаль отец княжны улыбнулся
про себя. Все происходило по плану. Княжна не изобра­
жала непослушного ребенка. Наверное, она образуми­
лась, наконец.
Митрополит прошел на край берега реки и велел
двум своим священникам сопровождать девушку в воду.
Но когда они взяли ее за руки, она вдруг отвела их.
— Я должна вобрать нашего Господа в себя. Это мое
перерождение. Я хочу испытать это одна — и свободной
от всякого бремени.
Говоря это, она с силой потянула за тонкую материю
своей рубашки пока она не треснула и упала белым обла­
ком к ее ногам. У зрителей перехватило дыхание, потому
как она стояла, сохраняя равновесие на краю реки, полу­
денное теплое солнце согревало ее нагое тело, ее голову,
274

запрокинутую назад и ее протянутые руки, словно она
хотела встретить Господа тотчас же, на месте.
Ее отец не ожидал такого развития событий, но с
момента, как это служилось, не без удовольствия смот­
рел.
С коротким криком радости, княжна вбежала в воду,
ее волосы развевались позади, почти не прикрывая ее
уже созреви!ей плоти. Иван стоял, прикованный к месту,
когда она трижды погрузилась в воду. Когда все было по­
зади, Сильвестр ждал, чтобы закутать ее в свою мантию,
изображая благочестие, в то время как внутри его сердце
прыгало в дряблой грудной клетке.
— Прекрасно сделано, дитя мое,— прошептал он не­
сколько неуверенно.— Прекрасно.
В дворцовой часовне Иван простер свое тело и бился
головой об холодный каменный пол.— Господи, спаси
меня,— повторял он снова и снова.— Я грешен своими
нечистыми мыслями. Я вижу твое расположение. Я не­
достоин быть твоим рабом.— Он сел и откинул со лба
волосы, чувствуя, что разбил лоб.— Святая Матерь Бо­
жия,— подумал он, оночцая одновременно и слабость в
желудке и такой прилив сил, что смог бы взлететь.— Я
хочу ее!
В своих покоях архиепископ Сильвестр думал о днев­
ном событии с ощущением удовлетворения. Его план
выполнялся сверх самых смелых ожиданий. Ныне... ос­
тался только один шаг.

Сама матушка-настоятельница принесла Василисе
новости, которые та слушала со смешанным чувством
радости и разочарования. Удар. Жив, еще неспособен
двигаться и говорить. Но с неповрежденным умом,
знающим, но неспособным рассказать то, что знает.
Василиса кивала с удовлетворением. Живой ад— это
подходящий конец для братца, который дважды сло­
мал ее жизнь.
Но не мертв! Нет освоболщения от его власти.
— Очевидно, мы не будем получать больше твоё ме­
сячное содержание,— жестко прошипела носительница
новостей.— И поскольку мы не подаем милостыни, у те­
бя есть выбор. Покинь нас или постригись в монахини.
275

Постричься в монахини! Василиса тряхнула гривой
своих медно-золотых волос и бросила на старуху пре­
зрительный взгляд. Она никогда, никогда не станет мо­
нахиней. Но другой путь? Покинуть Девичий? Когда-то
это было все, о чем она мечтала. Подальше от этих удушаюпщх стен, этих маленьких набожных женнщи с их
тихими шагами и сладкими улыбками. Жить на свободе,
знать любовь к мужчине! Но времена изменились с той
черной ночи, когда княгиня Скурлатова была похищена,
чтобы избежать скандала и бесчестья на имя брата. Царь
становится все более жестоким, и теперь, когда так боль­
на царица, его гнев, говорят, рождается безо всякой при­
чины.
Ивана устрашают его враги; его месть им состоит в
том, чтобы пресечь их корень, прежде чем они преуспе­
ют в планах свержения его с престола. Если он был
встревожен князем Владимиром семь лет назад, какова
же его жизнь теперь? Василиса знала, что ее бывший
муж живет в Старице в полном изгнании.
Любое движение от усадьбы могло стоить смерти
или заключению в тюрьму. И, она была в этом уверена,
угроза распространялась на всех, кто был близок к нему.
Или к тому, кто когда-то был близок. И на неё, как под­
ругу царицы, которая вышла замуж за претендента на
престол в надежде зашпгь место Анастасии. Иван —‫ ־‬если
узнает — не простит ее. Без сомнения, нет!
А ведь очень многие знают об этом. Старая Евфросиньн, мать Владимира, которая возненавидела Васили­
су с самого начала. Архиепископ Сильвестр, который за­
теял все, а потом отрекся от неё. Если она появится сей­
час, кто смог бы запцггить ее от ее прошлого?
Нет. Лучше ocтaE^ ться в ее спасительной гавани, хо­
тя бы на время. У нее еще осталась большая часть денег,
которые Лев посылал каждый месяц для ее личной на­
добности. Несмотря на несколько безделушек для Ольги,
покупаемых время от времени, деньги, отложенные на
черный день, были значительны. Она еще останется. И
подождет. И посмотрит.

Евфросинья чувствовала, что близка к изнеможению.
Начало письма к Владимиру, написанное Василисой, и
276

проясняющее тайну ее исчезновения, указывало перстом
на ее брата Льва. Затем известие от Льва. С угрозой для
жизни, он неспособен лгать. Единственным упущением
было ее, Евфросиньи, собственное вовлечение в дело: ма­
ленький кошелек, что она добавляла каждый месяц к то­
му, что посылал Лев, чтобы содержать Василису в этом
неизвестном месте навсегда.
Возможно, ее обнаружили? Возможно, Василиса са­
ма, свободная из-за немощи ее брата, пришла в Стари­
цу? Возможно, ее допрашивали? Предъявили обвине­
ние? Разоблачили! Евфросинья почувствовала, как ка­
пельки пота покрыли ее тело. Неужели невозможно
обрести покой? Господи! Много ли на ее веку было по­
коя?
Ее сын действительно ненавидит ее. Он любил эту
маленькую блудницу — а она была блудницей, несмотря
на родословную. Все те месяцы, которые пропши после
ее исчезновения, он чах без нее, клянясь, что жизнь без
нее ему не мила. Только после того, как все надежды
рухнули и он пришел в чувство, то женился на хорошей
девушке. Милой, преданной Евдоксии. Которая, когда
узнает правду, тоже возненавидит Евфросинью.
Но не только этой ненависти боялась старая княгиня.
Царь не одобрит все хитрости, исходящие из Старицы,
случись ему узнать об этом. И как доказать, если нет?
Духовник Ивана знает все. А Евфросинья всегда знала
архиепископа Сильвестра как бесчестного человека. Кто
знает, что может он сказать или сделать, чтобы способст­
вовать своим интересам?
Тюрьма. Наверное, они придут и возьмут ее в
тюрьму, в одну из оборонительных башен, где ей при­
дется вдыхать зловонный воздух и никогда ей не до­
зволят увидеть солнце? Она уже старуха, ей не вынести
этого. Возможно, ее будут пытать, пока она не расска­
жет все, что знает, или ее публично казнят? Нет... нет.
Это невозможно представить. Есть ответ. Решение. Она
обратится к Богу за защитой. Он не покинет ее. Она
оставит Старицу и все, что любила здесь. Она простит­
ся с любимым сыном, с дорогой Евдоксией, с милыми
внуками. Она оставит своих собак и свои сады и вечера
у огня, променяв на стены монастыря. Она положила
тяжелую руку на голову. Ее волосы были белые, как
снег и очень редкие. Что за беда, если их остричь? Ее
277

одежда старая и износившаяся. Возможно, облачение ус­
троит ее. Она была религиозна, правда, но никогда не
помышляла стать Христовой невестой. Но сейчас она
стара, и жить ей осталось недолго. Лучше провести по­
следние годы, служа Господу в безопасном месте, чем
пребывать в ежедневном страхе.
Медленно поднявшись с кресла, она узомленно подо­
шла к письменному столу. Она напишет записочку Вла­
димиру, объясняющую все. А потом уложит свои вещи и
уйдет.
Летняя жара сделала жизнь в Кремлевских палатах
невыносимой, особенно в комнате больной, где царицу
лихорадило так, что ей казалось, будто она все время в
огне. В надежде облегчить ее сградания, Иван переме­
стил двор в Воробьево, где прохлада сменила городской
ад. Ничто не уменьшило страданий Анастасии. Все ме­
дицинские средства были испробованы, все возможные
лекарства применены. Даже бесконечные часы, которые
Иван проводил, распростершись в часовне и умоляя Гос­
пода, были бесполезны. Медленно, но несомненно, его
любимая жена угасала.
Одним августовским днем княжна Ирина присела у
постели больной умыть царицу дугнистой водой.—‫ ־‬Могу
ли я дать тебе холодного напиться?—‫ ־‬спросила Ирина,
обеспокоенная больным взглядом дорогих глаз подру­
ги.— Немного морса?
— Нет, Ирина, благодарю тебя. Мое горло пересохло,
но одна мысль о том, чтобы выпить что-нибудь мне про­
тивна сейчас.— Она вдруг наморщила нос:— Что это?
Ирина нахмурила брови:— Что «это»? Что-то случи­
лось, Настя?
— Это дым. Я уверена, я чувствую табачный дым.—
Она попыталась приподняться, но бессильно упала об­
ратно на подушку.
Ирина ощутила приступ страха. Это был не табачный
дым. Что могло заставить ее так подумать?
— Это не табак, Ирина!— голос царицы звучал бо­
лее настойчиво.— Господи! Пожар! Москва горит!—
Снова неистовый порыв подняться. Она почти преус­
пела в этом на этот раз, добившись сидячего положе­
ния на кровати, когда заботливые руки Ирины
поддержали ее.
278

— Успокойся, Настя. Успокойся, любовь моя. Это не
пожар. Ты вообразила себе. Ты в Воробьево в безо­
пасности.
— Да. Да! Мы в безопасности. Но Москва пыла­
ет! — Тонкое трагическое лицо было искажено стра­
хом. Внезапно ее красивая рука сжала Иринину кисть,
ногти впились ей в кожу.— Ведьмы!— закричала она в
смятении.— Они летают над городом и брызжут зель­
ем на все дома!
— Нет, дорогая,— успокаивала Ирина, осторожно
разжимая руку, конвульсивно вцепившуюся в нее.— Там
нет ведьм.‫ ״‬Ты знаешь лучше.
Но глаза Анастасии дико блестели, она не понимала
причины своего ужаса.— Мы должны скрыться, Ирина.
Они обвинят меня!
— Нет, нет, ложись в кровать, Настя. Никто не обви­
нит тебя. Ты себе навоображала. Болезнь заставляет тебя
бредить. Ложись и я принесу тебе чай с медом.
Анастасия позволила своей подруге снова уложить ее
на подушки, но тут же начала съеживаться от страха под
своей вышитой простыней.— Они не должны найти ме­
ня, Ирина! Они ненавидят меня. Они говорят, что я ис­
пользовала ведьмино зелье, чтобы приворожить Ивана
жениться на мне!
Внезапо истина открьшась Ирине. Царица не просто
бредила. Ее рассудок помутился в пятнадцать лет, летом,
последовавшим за венчанием, когда Москва действи­
тельно бьша объята пожаром и Анастасия была обвинена
в колдовстве. Беспокоясь, она покинула свой пост, чтобы
вызвать прислугу. Когда девушка пришла, она велела ей
позвать царя. Потом вернулась к Анастасии и попыта­
лась успокоить ее.
— Это совсем не колдовство, Настя. Только слуги ве­
рят в такие вещи.
Глаза Анастасии сузились.— Ты не права, Ирина. Ан­
на Глинская, бабка Ивана, была ведьмой. Она в Воробье­
во сейчас. Мы д о л ж н ы уйти отсюда, Ирина! Прежде, чем
она совершит что-нибудь страшное!
— Настя, Настя, Анна Глинская умерла давным-дав­
но. Она никому не может угрожать.
На минуту Анастасия смутилась. Затем она оберну­
лась.— Умерла? Анна?— Она горестно засмеялась.— Тебе
только кажется, что она умерла. Но она жива! Она
279

здесь — под этой крышей! А чернь... Они уже за во­
ротами!
Накал в голосе царицы заставил вздрогнуть Ирину.
Она вспомнила, как много лет назад толпа пришла в Воробьево требовать Анны и ее сына Михаила. Но сейчас
не было толпы. Только нежный порыв ветра, шелестя­
щий занавесками затененной комнаты.
Служанка возвратилась с плохой вестью. Царя нет во
дворце. Может, позвать еще кого?
Ирина смотрела на Анастасию и напряженно думала.
Наверное, священника. Да. Как ни тяжко было это созна­
вать, пришло время звать священника‫״‬
— Пошли за архиепископом Сильвестром.— Как и
все придворные, царский духовник спасался от город­
ской жары в Воробьево.
Анастасия задыхалась. Снова ее красивая рука крепко
схватила Иринину с поразившей ее силой.— Нет! Не
Сильвестра! Он ненавидит меня, Ирина! Он желает мне
смерти!
Сердце Ирины забилось. Сильвестр, конечно, не свя­
той, но и не дьявол. Ее подруга находилась во власти ил­
люзий.— Нет, Настя, ты не должна так думать. Архиепи­
скоп любит тебя. Все тебя любят. Ты должна отдохнуть.
И освободись от своих страхов.
— Но говорю тебе, он ненавидит меня! И всегда не­
навидел. С самого начала выбора невесты Иваном. Силь­
вестр хотел, чтобы это была другая.
— Чепуха. Он хочет того, чего захочет царь. А царь
выбрал тебя.
Глаза Анастасии стали громадными.— Сильвестр
в заговоре против царя. Он отказался присягнуть
на верность царевичу. Моему маленькому Дмит­
рию.
Ирина отчаялась успокоить ее. Скандал вокруг клят­
вы на верность произошел много времени спустя после
свадьбы. Хотя она была еще очень напугана, ее рассудок,
казалось, просветляется теперь.
— Я знаю, какие мучения принесли тебе его происки,
но царь простил его за это. Может, и ты последуешь это­
му. Здесь он все-таки твой духовник
— Только потому, что так хочет царь. Если Иван умрют, Сильвестр убьет Дмитрия! Он убил нас всех!
280

— Но Иван не умер. Он живой! Он был бы очень
огорчен, если бы пришел и застал бы тебя в таком воз­
бужденном состоянии.Настя, попытайся уснуть.
Анастасия покорно прилегла и закрыла глаза. Но
когда архиепископ Сильвестр, одетый в облачение свя­
щенника, вошел в комнату, она открыла глаза и издала
крик, полный ужаса.-‫ ־‬Нет! Он пришел за мной! Ирина!
Не подпускай его ко мне!
— Но, дорогая, он пришел, чтобы дать тебе благословление.— И пока это не дошло до нее и не успокоило,
она не согласилась.— Я здесь Настя. Ничего не случится,
пока я здесь.
Архиепископ встал над кроватью, выражение глубо­
кой озабоченности отпечаталось на его багровом лице.—
И сколько же времени она в таком состоянии?— спросил
он Ирину мягко.
— Наверное, полчаса. У нее бред. Она боится огня.
Она представляет себе пожар, случившийся после заму­
жества.
— Должно быть, немного вина успокоит ее. Не слиш­
ком крепкого. Я смешаю его с водой.— Священник ото­
шел к ночному столику, где приготовил питье.
— Я не буду пить это, Ирина,— горячечно шептала
Анастасия.— Я не выпью эту отраву.
— Шш-ш, молчи. Архиепископ прав. Немного вина
не повредит тебе.— Когда Сильвестр приблизился, она
вз51ла кубок из его рук и поднесла его к губам царицы.—
Выпей, дорогая. Это поможет тебе уснуть. А когда ты
проснешься, я приведу детей.
В глазах Анастасии ничего не отразилось.— Детей? —
Она улыбнулась.— Маленькую Анну? Марию? Моего до­
рогого крошку Дмитрия?— Ирина не любила лжи, но в
данном случае она признала ее справедливой. Не время
было напоминать этой безнадежно больной женщине,
что дети, которых она только что назвала по именам,
умерли.— Да, Аня.— заверила ее Ирина.— Анну, Марию
и Дмитрия. Я всех их приведу.— Снова она приложила
кубок к запекшимся губам, и на этот раз Анастасия
глотнула. Когда кубок был осушен, она вновь откинулась
на подушку с блаженной улыбкой.
— Мои дети,— вздохнула она счастливо. Потом за­
крыла свои прекрасные карие глаза.
281

Архиепископ Сильвестр окропил ее тело святой во­
дой и тихо покинул комнату.
А за пределами двор!ц1 зловоние дыма завоевывало
свежий деревенский воздух; теперь даже Ирина чувство­
вала это. Действительно, царица в этом не бредила.
Там, внизу, Москва была объята пламенем...

Выдержки из дневника
Василисы Скурлатовой
Август 8, 1560
Она отоы1ча в мир иной, Анастасия Романовна, цари­
ца всея Руси, умерла вчера в царской резиденции на Во­
робьевых Горах, Все время с ней находилась княжна Ирина
Воронова, ее ближайшая подруга и поверенная. Царя не
было, потому что его занимал свирепствующий на Моск­
ве пожар. Несмотря на все его измены, Анастасия была
единственной, кого он любил. Причина ее смерти еще не­
ясна. Лекарь говорит, что царица была больна многие го­
ды и ее организм просто износился. Но ходят слухи, что
княжна Ирина сказала царю, будто Анастасия подозре­
вала, что отравлена и подверглась колдовству.
Август 11, 1560
Сегодня похоронили царицу. Я, разумеется, не могла
показаться в соборе, но Ольга пошла и смешалась с тол­
пой снаружи. Она сказала, что царь повержен горем и
что ходит слух, будто он склонен обвинять кого-то,
кто близок к трону, в убийстве. Ольга еще рассказала,
что вся Москва дымится после пожара. Это великое бед­
ствие, и никто не знает, что тому причиной.
Ав!уст 12,1560
Архиепископ Сильвестр больше не при дворе. Он воз­
вратился в монастырь, ссылаясь на слабое здоровье. Сла­
бое здоровье! Он в самом деле расхворался бы, если бы вы­
плыла наружу правда.
Какой мразью может обернуться человек. Какого
только греха он не содеял? Разврат, обольщения, преда­
тельство...
Он полон всем. Но есть еще другой грех, который за­
ставил его бежать. То, что привело его в воскресенье
ночью, когда я совершала жертвоприношение кровью. Он
был там, переодетый под одного из нас, и он воспользо­
вался своими связями, чтобы добыть зелье, !соторое по­
зже он купил у товарища Ольги. Как иронично то, что
Анастасия на смертном одре в бреду говорила о колдов­
стве! Как умно со стороны Сильвестра увидеть знамение
опасности!
Сентябрь 1,1560
Я отослала Ольгу обратно в Старицу продать круже­
ва и попытаться собрать хоть какие-нибудь вести о
283

семье. Она вернулась с новостью, что Евфросинья постриглась в монахини! Какая ирония судьбы! Плохо то,
что ей заказан путь в Девичий. Тогда мы смогли бы жить
снова под одним кровом. Боже, спаси меня!
Декабрь 27 ,1 5 6 0
Рождество не весело в этом году. Вся Русь оплакива­
ет смерть царицьи Брошено слово, что царь стал еще бо­
лее беспощаден, чем когда-либо и приступы ярости не
имеют причин. Люди считают, что ему нужна новая
жена, которая имела бы такое же успокаивающее воз­
действие, какое имела на него Анастасия. Но где же ему
найти такую женщину? Я не была почитательницей Ана­
стасии, но допускаю, что ей одной был известен способ
сдерживать его дикий нрав.
Январь 15,1561
У всех на устах имя архиепископа Сильвестра. Очевид­
но, его подозревают в содеянии чего-то зловещего. Его
жизнь скудна, но царь удалил его из приятного монасты­
ря, где он проживал и сослал в суровое по климату, пе­
чальное место на одном из островов в Белом море.
Пусть он сгинет в А ^ .
Март 18,1561
Говорят, царь поглядывает на Польшу в поисках новой
царицы. Я жалею о той, кого он изберет, кто бы это ни
была. Начинают именовать нашего правителя Иван
*Грозный».
Август 10,1561
Иван снова женился. Невеста — 16-летняя княжна из
Черкессии. Ольга была в соборе и рассказала, что новая
царица красива необычной, мрачной красотой. Но ходят
слухи, что она так же необузданна и преступна, как и
сам Иван, и что она использует колдовство, чтобы де­
ржать его (она соответствует как раз тому типу же­
ны, которой он заслуживает).
Февраль 13,1562
Князь Андрей Курбский, близкий друг царя с детских
лет, изменил и бежал в Польшу ко двору Сигизмунда
Августа. Почему? Кое-кто говорит, что он поссорился
с царем, и что жизнь его была под угрозой. Другие гово­
рят , что он находился в любовной связи с царицей А на­
стасией и не мог дольше выносить жизнь в Кремле по­
сле ее смерти. Он оставил жену и девятилетнего сына
в Москве.
284

Октябрь 8,1562
Мой брат Лев умер! Он не оставил ничего, чтобы со­
держать меня в монастыре. Итак, я больше не обязана
раскошеливаться для своего прокорма. Игуменья желала
бы, чтобы я покинула обитель, потому что не хочет да­
вать мне пищу и приют, но я еще не готова к этому. Я
наслаждаюсь тем, что смотрю на Москву с этого рас­
стояния. Я считаю, у меня достаточно осведомителей,
собирающих те сведения, которые мне нужны.
Апрель 16,1563
Царица Мария разрешилась от бремени сыном, кото­
рого назвали Василием. Он является третьим претенден­
том на трон. Зная, как честолюбива царица, по разгово­
рам, я бы не хотела оказатьсч на месте двух старших
мальчиков — сыновей Анастасии.
Март 3,1563
Малютка Василий умер от какой-то детской болез­
ни. Говорят, что царица почти обезумела от горя.
Июнь 1,1563
При дворе еще одна смерть. Брат царя Юрий умер от
лихорадки. Я немного знала Юрия, когда была при дворе.
Он был глухонемой, но имел благородную душу. Царь
нежно любил его. Я опасаюсь, как бы эта или иная причи­
на не дала бы выход его горю в какой-нибудь жестокой,
садистской форме.
Сентябрь 7,1569
Вч^>а мы получили весть о смерти царицы Марии. Ее
кончина выглядит так же подозрительно, как и Анаста­
сии, несмотря на то, что она ^лла более здоровой. Царь
кричит: *убийство!» и *яд!» Он ищет, на кого бы свалить
вину.
Октябрь 9,1569
Опасения, которые я имела все эти годы из-за моего
бывшего супруга теперь сбываются. Владимир Старицкий
обвиняется в покушении на отравление. Хотя слухи гово­
рят, будто Иван пытается отомстить за смерть своей
жены, Владимир обвиняется в заговоре убить царя. Я со­
дрогаюсь при мысли о том, что случится с ним.
Сентябрь 28,1569
Владимир, мой прекрасный белокурый бог, мертв. И
он прошел по такому жестокому пути' Царь потребовал
его во дворец, вместе с его женой и двумя сыновьями. Там
царь принудил их всех выпить отравленного вина! Вначале
285

Владимир отказался. Но Евдоксия, его жена, воскликну­
ла, что лучше умереть от руки царя, чем быть зверски
замученной неизвестными палачами. Затем все четверо
выпили вино и умерли в ужасных муках, а на их предсмер­
тные конвульсии смотрел Иван.
Ноябрь 3,1569
Моя бывшая свекровь Евфросинья не избежала участи
Владимира. Царь послал слугу в монастырь, где она жила, и
они вытаищли ее из келыи Ее притаищли к реке и утопили.
Таков коищ рода Старицких. за исключением меня, хотя,
конечно, некоторые знали, что и я была одной из них. Но
длинная рука царской жестокости ужасает меня. Кто мо­
жет знать, не придет ли однажды царский слуга и за
мной? Я должна подумать, как заищтшпь себя.
Декабрь 1569
Моя маленькая Ольга оказалась для меня снова спасе­
нием. Вот уже некоторое время у нее был роман с моря­
ком английского судна, привозящего товары для торгов­
ли. Прошлой ночью Ольга поведала мне, что ее друг хочет
жениться на ней и увезти с собой на родину. Она реши­
лась ехать и... сообщила, что на корабле есть место и
для меня! Они разработали тщательный план, как тай­
но провести меня на борт корабля и заверили меня, что я
буду в безопасности, даже если буду обнаружена. Я ре­
шилась ехать. Я была заключена здесь, в Девичьем шест­
надцать лет. Это была удобная, безопасная и спокойная
жизнь, но она была так непохожа на ту, о которой я
мечтала в детские лета в нашем дворце в Москве!
Я жаждала, чтобы что-нибудь произошло со мной,
но самым большим счастьем в моей жизни было, когда
Владимир впервые признался мне в любви. Сейчас мне 39
лет. Наверное, я считаюсь старой, но почему-то я чув­
ствую себя не старше тех лет, когда приехала сюда. А
мое зеркало говорит мне, что я не такая уж старая кар­
га. А посему, неужели у меня нет больше возможности в
жизни спустя эти годы? У меня не много денег, но очень
много драгоценностей, которые в случае необходимости
можно продать. И — кто знает? Может статься, что
моя жизнь начнется в Англии? Что бы ни случилось, я вы­
живу. Или я не княжна Василиса Скурлатова?!

Содержание
Часть первая
Глава
Глава
Глава
Глава
Глава
Глава
Глава
Глава
Глава
Глава
Глава
Глава
Глава

1 .......................................................................... 8
2 ........................................................................... 15
3 ...........................................................................21
4 ...........................................................................29
5 ...........................................................................33
6 ...........................................................................46
7 ...........................................................................54
8 ...........................................................................67
9 ...........................................................................80
10......................................................................... 89
11....................................................................... 103
12.............
115
13.......................................................................126

Часть вторая
Глава
Глава
Глава
Глава
Глава
Глава
Глава
Глава

14.......................................................................139
15............................................
156
16.......................................................................166
17.......................................................................177
18....................................................................... 190
19.......................................................................202
2 0 .......................................................................217
2 1 .......................................................................226

Часть третья
Глава 2 2 ..................................
240
Глава 2 3 .......................................................................249
Глава 2 4 .......................................................................256
Глава 2 5 .......................................................................268
Выдержки из дневника Василисы Скурлатовой ..283

Литературно-художественное
издание
Дебора Шервуд
ЖЕНЩ ИНЫ ЦАРЯ

Сдано в набор 15.11.92 г. Подписано в печать 25.01.93 г.
Фор.мат 84X108 з : . Объем 9.0 физ. п. л.: 15.12 уел. п. л.
Печать офсетная. Бумага офсетная .N*9 2.
Тираж 200 000 экз. Заказ -N9 139. С-013.
.Лссоциация «