Чужая жизнь [Ньевес Эрреро] (fb2) читать постранично

Ньевес Эрреро «Чужая жизнь»

Тебе, Гильермо, всегда…

Слова мои, как звезды,

вовек не погаснут.

Каждая частичка земли этой

для моего народа священна;

каждая блестящая еловая иголка,

каждый пляж песчаный,

каждая тучка в темном лесу,

каждое звенящее насекомое — святыни

в мыслях и чувствах моего народа.

Поднимающаяся по деревьям живица

несет память о Красной Коже.

Мертвые белых

забывают землю, на которой родились,

когда уходят.

Покидая нас, предки хранят в своей памяти

эту прекрасную землю,

потому что она — мать Красной Кожи.

И мы сами — часть Земли,

и она — наша часть.

Послание великого вождя Сиэттла президенту Соединенных Штатов Америки, 1855 г.

От автора

До сих пор белый человек вырубает деревья, уничтожает животных, огораживает проволокой природу, сбрасывает токсичные отходы в реки и моря, отравляет воздух выбросами углекислого газа, плохо обращается со слабыми и тратит миллионы на орудия разрушения… Тем не менее, пока в каждом из нас присутствует дух «красной кожи», не все потеряно и надежда жива. Недавно приезжавший в Европу, а именно во Францию, вождь Красная Туча, который хотел восстановить доброе имя своего предшественника Crasy Horse (Сумасшедшая Лошадь), разбудил во мне интерес к индейскому народу, борющемуся за то, чтобы не быть забытым.

Также мне показалась интересной жизнь Кендаля, индейца кроу апсалоке, который приехал в Испанию на показ индейских танцев и напевов и полюбил испанку, открывшую ему глаза на другие миры. При этом он никогда не уходил от своих корней.

Если существует народ, относящийся уважительно к земле, почитающий солнце, любящий тишину и созерцающий красоту природы, относящийся к животным как к равным себе и уважающий стариков, женщин и детей, то это индейцы.

Эта книга посвящена тем, кто является и кто чувствует себя «красной кожей».

Ньевес Эрреро

Из дневника Орианы^[1]

Я познакомилась с главным героем этой истории в тот самый день, когда его сердце перестало биться. Тогда я не знала, что слова подобны звездам и никогда не исчезают, что у земли нет хозяина и нет цены, что воздух объединяет нас с природой, а вода, блестящая в реках и ручьях, — не что иное, как кровь всех наших предков, и что тишина заключает в себе звуки мудрости. Обо всем этом я узнала после дня, который запечатлелся в моей памяти навсегда.

Могу закрыть глаза и вспомнить жару того утра. Она была такой изнуряющей, что каждый вдох давался с трудом. Я открывала рот, чтобы почувствовать, как воздух входит в мои легкие. Капли пота, выступившие у меня на лбу, обильно стекали по лицу. Это нисколько не походило на сентябрь. Рассвет пришел в Город Солнца^[2], давя на виски и замедляя движения людей. Такая жара ранним утром почти в конце лета была чем-то аномальным. Интуиция подсказывала мне, что всем нам, работавшим в больнице Сан-Бенито, предстоит очень долгий и трудный день. В то же время я никак не могла представить себе, что с этого момента моя жизнь резко изменится.

Как и каждый день, я ждала запуска механизма пересадки органов. Было невыносимо тоскливо подниматься на четвертый этаж, где находились больные, ожидавшие пересадки сердца. Какой парадокс! Для того чтобы они продолжали жить, кто-то должен был умереть.

В одной из палат была Мариан, молодая женщина тридцати пяти лет. Ее только что перевели из отделения интенсивной терапии. У нее произошло отторжение через десять лет после первой пересадки. Второй раз смерть дала ей отсрочку. Ее доставили в больницу в очень тяжелом состоянии, но, находясь между жизнью и смертью, она все-таки открыла глаза и теперь не переставала улыбаться. И эту улыбку Мариан дарила всем.

Хорошо помню, что было девять часов тринадцать минут утра, когда вдруг…

1 Обратный отсчет

— Ориана! Бегом к координатору по пересадке! Чрезвычайная ситуация! — прокричал дежурный врач.

— Что случилось?

— Скорая помощь доставила молодого человека в тяжелом состоянии. Мы поставили диагноз: обширный инфаркт. Коронарная обструкция в результате травмы. Руль мотоцикла врезался в грудь пациента, раздробив его сердце.

— О Боже! И вы сможете спасти его жизнь?

— Сейчас он подсоединен к машине. — Так называли аппарат «искусственное сердце» — систему синхронно пульсирующих баллонов, которые раздувались и сужались. — Немедленно свяжись с Марией! Единственная возможность спасти его — пересадка.

— Нет доноров. Не знаю, что мы будем делать, — сказала Ориана, опустив глаза.

— Для этого парня начался обратный отсчет. В таком состоянии он может