Убийства мальчиков-посыльных [Перихан Магден] (fb2) читать постранично, страница - 3

он же маньчжурский принц, не любит людей, не может любить их — это ясно по выражению его лица. И с этим его чувством невозможно не согласиться, если вспомнить, как две тысячи лет назад за любовь к людям пострадал Иисус. Кроме души, англичане тщательно берегут его тело — тело, столь измотанное в духовных странствиях. Вот, собственно, все, что я знаю. Думаю, больше меня не знает никто.

Пока карлик рассказывал мне о принце, Изабель проснулась и принялась чертить указательным пальцем в воздухе круги. Так как перед сном она сняла свой колпак, мне теперь было видно ее голову: на лбу выделялись следы глубоких швов. А в ухе сверкала бриллиантовая серьга в виде бабочки.

Карлик мило рассмеялся — своим особенным смехом.

— О господи, Изабель. Нет, ты ничего, ничего не забываешь, — сказал он, любовно глядя на нее.

Изабель рассмеялась, продолжая чертить круги.

— Изабель напоминает мне, что я забыл рассказать вам еще об одной детали, — сказал карлик. — Англичане пожелали, чтобы новый Мессия или, как его называют некоторые, маньчжурский принц, получил классическое образование. Он три года специально занимался, брал частные уроки у лучших преподавателей, чтобы сдать вступительные экзамены в Оксфорд. Результат был по-настоящему плачевным: весь экзамен он рисовал на бумаге улиток. Ладно бы еще рисунки были хороши, а то получились каракули как у пятилетнего ребенка, если не хуже. Когда нам об этом рассказывали, Изабель так смеялась, что чуть не упала на пол.

Изабель мило улыбнулась. Было ясно, что она больна, очень больна, и те дни, когда она падала от смеха на пол, далеко позади.

— У Изабель очень красивая сережка, — сказал я. — И у вас запонки и булавка для галстука тоже. Знаете, я до сих пор никогда не видел таких дорогих украшений.

Не успев договорить, я покраснел до корней волос. Как бы я ни старался избегать бестактностей, все равно я всегда что-нибудь ляпну. А разве в жизни все не так же? Разве обычно мы не страдаем от того, от чего пытаемся убежать?

Изабель и карлик затряслись от смеха. Вытирая лиловым шелковым платком навернувшиеся слезы, карлик сказал:

— Ах, как вы бестактны. Именно это делает вас таким приятным, таким забавным. У вас на языке то, о чем вы еще и подумать не успели. Нет, поверьте, вы очень, очень милы.

Изабель не смеялась, а издавала какие-то хриплые звуки, которые трудно было назвать смехом. Я подумал, что с легкими у нее тоже плохо. И, поверьте, тут-то уж язык попридержал.

— В моей профессии все эти «дорогие украшения» необходимы, — начал объяснять карлик. — Насколько у вас ценные украшения, настолько ценные подарки будут вам вынуждены дарить другие. Не обязательно, конечно, а по желанию. Это вызывающе, это провоцирует, втягивает в соперничество. И знаете что, дорогой друг? Как деньги притягивают деньги, так и драгоценности притягивают драгоценности. К тому же это удачное вложение средств: они занимают мало места, их легко носить и они повсюду в цене.

— Да-а-а, — выдавил я все-таки. На этот раз мой голос прозвучал глухо. Что же это у карлика, у этого господина карлика, была за профессия, что ему делали такие подарки?

Тут в дверь нашего купе вежливо постучали.

— Входите, — произнес господин карлик. — Входите, пожалуйста.

Вошедший был одним из тех странно одетых англичан, сопровождавших маньчжурского принца, — высокий, светловолосый, с крючковатым носом. Он холодно улыбнулся: это была знаменитая дежурная английская улыбка, когда улыбаются только потому, что «так нужно». В руках он держал полную корзину великолепного спелого инжира. Вытянув длинные руки, он поставил ее передо мной.

— Это от Его Величества Мессии для вашей матери, — сказал он, чеканя слова, как какой-нибудь оксфордский профессор. — Его Величество Мессия попросил меня передать вам одну просьбу и выразил надежду, что вам будет нетрудно ее исполнить: ваша матушка…

— Ага, мамочка очень любит инжир, — бестактно перебил его я. — Передайте маньчжурскому… э-э-э… Его Величеству Мессии мою глубокую благодарность. Конечно, от имени мамочки.

Англичанин перевел бесцветные глаза на Изабель и, пытаясь исправить неловкость, воскликнул:

— Ах, какая миленькая обезьянка! — и хотел было погладить Изабель.

— Не трогайте, пожалуйста! — крикнул я. — Не прикасайтесь к Изабель, сударь. Мы не будем больше вас задерживать. Огромное спасибо от мамочки за инжир и всего доброго.

Мой голос звучал так резко, так сердито, что англичанин растерялся. Промычав нечто невразумительное, он кивнул нам на прощание и вышел.

Господин карлик с Изабель переглянулись и разразились хохотом.

— Вы просто прелесть, — сказал господин карлик. — Таких людей сейчас почти нет. Ведь храбрость теперь встречается нечасто.

Я слегка склонил голову. Карлик с Изабель мне нравились, и я был рад, что нравлюсь им.

— Изабель уже давно так не смеялась, — сказал господин карлик. — Я весьма вам благодарен.

Протянувшись, он взял Изабель за ручку. Та