Я, Кохановского подручный,
В полдневье века о Ниобе
Концерт, как ветер, темнозвучный
В Ольштынской сочинил чащобе.
Пускай своим негромким ладом
Тебе во славу он послужит.
Ты в летний зной была прохладой
И рукавичкой — в снег и стужу.
Себе в прическу, Семиструнной,
Вплети нехитрый слог поэта.
Ты — песнь моей дороги трудной,
Ты — блеска всплеск и светоч света.
Такой антифон сложил стихотворец Талиарх, сын бочара, во печаль погруженный, и расписал его на пять наиславнейших колоколов града Византии.
А имя первого колокола было Евтифрон,
второго — Архангел,
третьего колокола — Никола,
четвертого — Герион,
пятого — Акрокерауния.
Так величали колокола.
И когда они звонили песнопенье Талиарха, говорят, будто от звона оного падала золотая тень на тысячу двести куполов, у ворон вырастали золотые крылья, зеленели тучи, а стоящая на площади Михаила Архистратига фигура Ниобеи заметно веселела.
Первым вступал Евтифрон, возглашая АЛЬМЕ, АЛЬМЕ, за ним — Архангел со своим ЦЕЗАР, Никола восклицал ВАТИС, Герион — ТУИ, а колокол Акрокерауния, сбежавший потом в Рим, гудел МИЗЕРЕРЕ, и все голоса смешивал, и братьев заглушал, да так ловко, что в звоне его слыхать было каждый голос: и Евтифрона, и Архангела, и Николы, и Гериона. Герион же, колокол, из всех пяти братьев колоколов был самый радостный; статуя Ниобеи скорбящей, внимая ему, чуть ли не руку протягивала, словно бы просила гребень.
А когда исполнились сроки и Магомет II вступил со своим войском в город, статуя Ниобеи повалилась и голова статуи откололась. Тогда стихотворец Талиарх, сын бочара, выскочил из своего убежища, схватил голову и сбежал с ней во Флоренцию.
Данте уже полтораста лет как умер.
Такова изначальная история мраморной головы Ниобеи, именуемой Неборовской.
Хранитель музея в Неборове сказал:
— Обнаруженная на берегах Азовского моря
экспедицией ученых Екатерины II,
она путем обмена с царицей попала в XVIII веке
в руки магнатского рода Радзивиллов.
В наши дни своей красотой служит труду.
Ниоба,
мрамор и мирра!
О Ниоба, Ниоба,
тебе Эсхилова еще звенела лира;
стих пляшущий
иль плач
тебе во славу,
трохей ли, ямб —
что выберешь себе по нраву?
Где сыскать мне просодий строфических?
В алкеевых строфах? в сафических?
Ниоба,
их столько, силлаб и строф,
сколько в море Эгейском твоем
островов.
Ниоба,
будь я рожден тобой,
спел бы тебе я:
два слова весенних — и гимн!
да какой!
— Ласточка! Ниобея!
И только всего-то: Касатка! Ниоба!
И в ноги — сирень.
Лучше бы Кохановский. Лучше Прокофьев.
Лучше б — Шопен.
И пусть, Ниоба. А мне твой голос —
приказ и проповедь.
И пусть не по рукам тяжелость,
а я попробую;
добавлю туч, чтоб рифма золотом
блестела глуше,
и сердцем — ух!
в глубь Ахерона —
как можно
ниже,
как можно
глубже,
здесь?
нет?
Ниоба!
Ветер в болотах поет.
Стынут пальцы.
То ли? это — лицо твое?
Молви! Сжалься!
Верно, ты им просто сестра —
ведь у каждой лик яснолобый!
Ох и мороз!
Ох и ветра!
Ниобея!
Ниоба!
Сквозь прах, и мох, и мрак, и сырь,
сквозь ночь и вороньи стаи —
а сверху небо, кривой упырь —
Ниоба,
ноги устали!
Путь опасен,
где б согреться?
Генрих, басни
«Лиришес интермеццо»:
слезно и пошло,
всхлип тоски.
Ахерон, течешь ли?
Что ж!
Теки.
Миртом и розмарином, дуделками, воскуреньями
украшал тревожный Гораций уплывающие мгновения,
Ниоба, дитя Тантала,
Ниоба, жена Амфиона.
Мы для тебя иначе: тебе, Ниобея, с вечера
стрелочник фонарями стальные пути рассвечивает,
Ниоба, дитя Тантала,
Ниоба, жена Амфиона.
Тебе гудят самолеты. Дети поют славословья.
Тебе, Ниобея, ибо — ты мир, оплаченный кровью,
Ниоба, дитя Тантала,
Ниоба, жена Амфиона.
Тебе дифирамб отковал я, чеканщик, в работе упорный.
Ты — ритмы, хоругвь и хоралы портов и аэропортов.
Ниоба, дитя Тантала,
Ниоба, жена Амфиона.
Будь я твоим Талиархом, владыкой великого звона,
звонил бы и дни и ночи
в
Евтифрона,
Архангела,
Николу,
Гериона,
Акрокераунию,
Ниоба, дитя Тантала,
Ниоба, жена Амфиона.
О, звуков пока не хватает, нам звуков надо немало,
мы еще разгадаем язык стропил и металла,
Ниоба, дитя Тантала,
Ниоба, жена Амфиона.
Новых зверей отыщем по межпланетным чащам.
Слова и времени атом светом зажжем слепящим,
Ниоба, дитя Тантала,
Ниоба, жена Амфиона.
Мудрая мукой всесветной, дай мудрость кричащим упрямо:
«Лучше бы на луне ты нас породила, мама!»
Ниоба, дитя Тантала,
Ниоба, жена Амфиона.
Заговорят пусть камни, деревья, жестянки, коровы,
пустошь, камыш, кустарник пусть обретают слово,
Ниоба, дитя Тантала,
Ниоба, жена Амфиона.
Пусть молвит бочонок формой, дождь ветром, причалы молом,
пускай — инструмент инструментом — станет кларнетом молот,
Ниоба, дитя Тантала,
Ниоба, жена Амфиона.
Мы, мастерки с молотками, миру защиту отыщем,
на западе наше солнце светит в морские кладбища,
Ниоба, дитя Тантала,
Ниоба, жена Амфиона.
Там, где свет пропадает, в купольных высях, в своде
палец твой — луч огромный лучами лучи выводит,
Ниоба, дитя Тантала,
Ниоба, жена Амфиона.
И замирает форма. Числа слышны отдаленно.
И в контрапункт свободный вплывает сон Сципиона,
Ниоба, дитя Тантала,
Ниоба, жена Амфиона.
Слог Ниобея слоги три слога Ниоба слоги
три слога четыре слога о слоги слоги слоги слоги,
Ниоба, дитя Тантала,
Ниоба, жена Амфиона.
Басня снег ба снег баба снег слоги снежно
мама снег баба снег слог слоги ба,
Ниоба, дитя Тантала,
Ниоба, жена Амфиона.
Чей голос? Голос слога слог мама слоги ловите
солнце мама солнце слово соловьи в алфавите,
Ниоба, дитя Тантала,
Ниоба, жена Амфиона.
Слог — это звук или звуки, простой элемент языка:
НИ — слог, О — слог, БА — слог, а тучка — ТУЧ и КА,
Ниоба, дитя Тантала,
Ниоба, жена Амфиона.
А ты — сотворенная Ствошем легкая тучка-безделка.
Ты кёльнский орган, разросшийся в тысячи людей,
цветов, диковинных фигур,
верблюдов
не говоря о малюсеньких белках,
Ниоба, дитя Тантала,
Ниоба, жена Амфиона.
L'art, l’art tu es Niobé, l'art qui rit et pleure,
plus vaste que vos canons, plus doux que le bonheur,
[1]
Niobe, daughter of Tantalus,
Niobe, Amphion's wife
[2].
В тебе Орландо ди Лассо. В тебе равновесье и век.
Mensch — ja, das klingt stolz
[3]. В искусстве — человек,
Ниоба, дитя Тантала,
Ниоба, жена Амфиона.
По широтам и долготам
лад один, одна забота,
века полдень, солнца веха,
пой, Ниоба, песню века.
И мою дуделку тоже
ты возьми для песни этой.
Кто тебя обидеть может,
песнопевица столетий!
Солнце близко. Песня близко.
Пули ей смешны всегда.
«Радость, олимпийцев искра,
элизийская звезда!»
Симметрия и ветер, летний дождь и гармония,
ты Европу сжимаешь, как скрипку, в своих человечных
ладонях,
Ниоба, дитя Тантала,
Ниоба, жена Амфиона.
Искусство — ты, Ниобея, искусство; искусство, которое смеется и плачет, тебе тесны каноны, ты слаще счастья (франц.)
Ниоба, дочь Тантала, Ниоба. жена Амфиона (анг.)
Последние комментарии
6 часов 40 минут назад
9 часов 10 минут назад
9 часов 18 минут назад
1 день 20 часов назад
2 дней 50 минут назад
2 дней 3 часов назад