В лесу [Ги де Мопассан] (fb2) читать постранично

Ги де Мопассан В лесу

Мэр только собрался сесть за стол позавтракать, как ему доложили, что в мэрии его ждет стражник с двумя арестованными.

Он немедленно пошел в мэрию и увидел папашу Ошдюра, сельского стражника, который, стоя, не спускал сурового и бдительного ока с пожилой пары горожан.

Мужчина, красноносый и седовласый толстяк, был явно подавлен, меж тем как женщина, разряженная толстушка с лоснящимися щеками, вся кругленькая, не без вызова поглядывала на взявшего их в плен блюстителя закона.

— Что случилось, папаша Ошдюр? — спросил мэр.

Стражник изложил обстоятельства дела.

Утром, в обычное время, он отправился в обход своего участка в сторону Шампиусского леса до его границы с Аржантейлем. Ничего необычного он не приметил, обратил только внимание, что погода преотличная и хлеба поспевают. Но тут сын Бределей, который мотыжил виноградник, крикнул ему:

— Эй, папаша Ошдюр, пойдите-ка на опушку, там, как зайдете в кусты, увидите пару голубков, им вдвоем лет сто тридцать будет.

Он пошел туда и услышал в кустах бормотание и вздохи, которые наводили на мысль о нарушении общественной благопристойности.

И тогда он пополз на четвереньках, точно выслеживал браконьера, и застиг эту парочку в тот самый момент, когда она предавалась животной страсти.

Мэр озадаченно оглядел виновных. Мужчине было добрых шестьдесят лет, женщине не меньше пятидесяти пяти.

Он начал допрос с мужчины, который отвечал так тихо, что почти ничего нельзя было разобрать.

— Ваше имя?

— Никола Борен.

— Род занятий?

— Торговец галантерейным прикладом, улица Мучеников в Париже.

— Что вы делали в лесу?

Галантерейщик молчал, прижав ладони к ляжкам, свесив голову чуть ли не до самого своего выпирающего брюшка.

— Вы отрицаете то, что заявил сейчас блюститель порядка? — продолжал спрашивать мэр.

— Нет, господин мэр.

— Значит, вы сознаетесь?

— Да, господин мэр.

— Что вы можете сказать в свое оправдание?

— Ничего, господин мэр.

— Где вы познакомились с вашей сообщницей?

— Это моя жена, господин мэр.

— Ваша жена?

— Да, господин мэр.

— Так... значит... вы живете с ней врозь... в Париже?

— Нет, господин мэр, мы живем вместе.

— Но... вы, что... совсем разум потеряли, сударь? Как же вы попадаетесь на таком деле в лесу, в десять часов утра?

Казалось, галантерейщик сию секунду расплачется от стыда.

— Это все она! — выдавил он из себя.

— Я же говорил ей, что это дурость. Но если у женщины застрянет что-нибудь в голове... сами знаете... ничего другого она не разумеет.

Мэр, понимавший толк в галльском юморе, улыбнулся.

— Ну, в вашем случае все, видимо, как раз наоборот: если бы у нее это застряло только в голове, вы не оказались бы здесь.

И тут Борен взорвался.

— Видишь, до чего ты довела нас с твоей поэзией! — вскричал он, повернувшись к жене. — Очень красиво! Теперь нас потащат в суд за нарушение общественной благопристойности! Это нас, в наши-то годы! И нам придется закрыть лавку, все продать и переехать в другой квартал! Просто прекрасно!

Госпожа Борен встала и, не глядя на мужа, заговорила, не запинаясь, без ложного стыда, почти спокойно.

— Видит бог, я понимаю, как нелепо мы выглядим, господин мэр. Но позвольте мне выступить в качестве собственного адвоката — нет, просто в качестве неразумной женщины, и я надеюсь, вы отпустите нас домой, не подвергнув стыду и позору судебного разбирательства.

Много лет назад, когда я была молодая, мы познакомились с господином Бореном в этих самых местах. Было это в воскресенье. Он тогда служил приказчиком в галантерейном магазине, а я была продавщицей в магазине готового платья. Я так все помню, точно это случилось вчера. Мы с Розой Левек, моей подружкой, жили вдвоем на улице Пигаль и наезжали сюда по воскресеньям. У нее был дружок, у меня еще нет. Он-то и показал нам эти места. Однажды в субботу он, посмеиваясь, сказал мне, что завтра прихватит с собой приятеля. Я сразу поняла, что к чему, и так ему и объявила — пусть зря не старается. Я была девушка строгих правил, господин мэр.

И правда, на вокзале мы познакомились с господином Бореном. Он был тогда красивый молодой человек. Но я решила, что не поддамся, и не поддалась.

И вот приехали мы в Безон. День выдался прямо на диво, знаете, такой день, когда внутри все обмирает. А я в хорошую погоду — так оно было смолоду, так и сейчас — становлюсь как дурочка, а стоит мне выехать за город, и вовсе шалею. Кругом все зелено, птички щебечут, хлеба колышутся, ласточки носятся, пахнет травой, маки, ромашки — ну, я и делаюсь как сумасшедшая! Точно выпила шампанского и опьянела с непривычки!

Словом, день был на диво, теплый, ясный, — глядишь во все глаза, дышишь полной грудью, а он так и вливается в тебя. Роза и Симон все время миловались, и каково же мне было на них смотреть! Мы с господином Бореном шли позади и молчали. Когда люди друг друга не знают, им и говорить не о чем. Он был такой робкий на вид, такой стеснительный, и мне это нравилось. Пришли мы в лесок. Прохладно там было