Книга 86847 устарела и заменена на исправленную
Был голос: умер Пан! - И тени Простерлись.- Словно на стене, Над тягостью земных томлений Встал белый призрак в тишине. Он чертит погребальный камень Огромным росчерком руки, Вдоль стен кладбищенских, как пламень, Развешивает позвонки.ВО ВРЕМЕНА императора Тиберия (14-37) распространилась удивительная легенда о корабельщике Таммузе, которому прозвучавший над морской бездной таинственный голос велел возвестить, что умер великий Пан. Когда весть об этом достигла Рима, император приказал доставить к себе Таммуза и после беседы с ним собрал совет виднейших философов. Они склонны были считать, что, по-видимому, великий бог лесов действительно умер. Но это была ошибка. В средние века рогатый и козлоногий Пан, которого церковники стали называть демоном, не только вернулся на родные поляны, но и обрел невиданную власть. Вместе с ним возвратились веселое племя сатиров и прелестные нимфы, прилетевшие на ведьмовском помеле. С той былинной поры пролетели сотни и сотни лет... Не верхом на метле, но оседлав рычащие мотоциклы, съезжалась к заброшенной часовне нечистая сила. Миловидные ведьмочки в изрядно потертых джинсах и мини-юбках, приникнув к кожаным спинам дьяволов, весело перекликались в шелестящей, грохочущей моторами тьме. Когда мчащиеся впереди приземистые «кадиллаки» и «форды», включив пылающие адским пламенем стоп-сигналы, свернули со скоростной автострады на заброшенную грунтовую дорогу, лихие гонщики в черных рогатых шлемах «ваффен СС» неохотно сбросили газ. Только-только вошли во вкус, и вот на тебе - прибыли. А ведь так упоительно, так вольготно было лететь в кромешную ночь. Все дальше от города, чей бесприютный, негреющий свет, словно уголья в покинутом очаге, угрюмо дотлевал где-то там позади. Они и впрямь летели на шабаш, оставив за плечами обыденный быт и обыденную мораль с их ложью, бесконечными запретами, абсолютной бесцельностью и скукой. Близостью освобождения от всех и всяческих пут овеяла разгоряченные лица могильная сырость уснувшей земли. Горьковатый дух омытой росой листвы пробился сквозь душную пыль и бензиновый чад. Полная и совершенная в своей холодной осенней прелести, вставала над заброшенным кладбищем луна. Посеребрив скорбные тисы и обозначив заросшие плющом мраморные плиты, она неудержимо рвалась в зенит, утверждая свою неизбывную власть над душами людей и чахлыми призраками, затаившимися среди развалин. Она словно не признавала убогого рационализма и пошлых условностей века, загнавшего людей в железобетонные джунгли. Сумрачными зеркалами взметнулись крышки багажников. Ничуть не стесняясь друг друга, приехавшие леди и джентльмены деловито расстались с привычной одеждой. Облачившись в ниспадающие волнистыми складками плащи с разрезами по бокам и вооружившись сверкающими двуручными мечами, мужчины образовали некое каре, в центре которого собирались склонные обычно к долгой возне женщины. Впрочем, на сей раз промедлений, связанных с туалетом, не возникало. Девушки оставили на себе только туфли и бижутерию, а элегантные матери семейств чисто символически прикрыли наготу газовыми накидками. Чинно разбившись на пары, общество направилось к заброшенной часовне. После удара молнии, повредившего кровлю и оплавившего свинцовые переплеты витражного окна, ее постоянными обитателями стали совы, летучие Мыши да жабы. Первой, возглавившей шествие, паре в намеченной церемонии отводилась центральная роль. Лысеющий с темени и потому особенно похожий на доминиканского монаха господин намеревался совершить таинственный обряд святого Секария, известный со времен средневековья как черная месса, а его привлекательной спутнице предстояло для этого лечь на алтарь, где уже заблаговременно укрепили семь высоких зеленых свечей. Привезенную в ящике из-под баночного пива и столь необходимую для задуманной церемонии восковую куклу, особым образом слепленную и «окрещенную» в католическом соборе, заботливо нес один из «стражей» с мечом, оберегавший «запад». Его сосед, обычно несший вахту на северной стороне магического круга, в котором развертывалось действо, готовился нынешней ночью сыграть роль самого владыки преисподней. В его пластиковом мешке находилась маска, сделанная искусным таксидермистом на манер головы исполинского козла. Черная шерсть и тяжелые рога, между которыми устанавливали горящую свечку, были настоящими, хоть и взятыми от различных животных, а «пылающие» очи ловко имитировало светоотражающее покрытие. Да и золотая пентаграмма во лбу «князя тьмы» была изготовлена из анодированного металла по специальному заказу. Худо-бедно, но современность с ее неограниченными возможностями по части научно-технических новинок тоже сумела внести посильный вклад в исконные ритуалы средневековья! Никуда не денешься: атомный век, прогресс… Но так и хочется спросить словами поэта: «Какое, милые, у нас тысячелетье на дворе?…» Воистину есть нечто обескураживающее в той исторической траектории, которую, пронзив времена и пространства, описала магия, возвратившись в конце концов на круги своя. Не претерпев существенной эволюции, ничего не забыв и соответственно ничему не научившись, она вновь утвердилась в качестве необходимого и вполне респектабельного элемента бытия в сознании современного европейца или американца. Как? Отчего? Почему? Трудно, а то и вовсе невозможно дать однозначный, исчерпывающий ответ. Без анализа духовной атмосферы, без зондирования потаенных глубин человеческих страхов и вожделений, вне политической ауры и бытовых неурядиц мы едва ли сумеем приблизиться к отгадке. Девальвация традиционных верований и «жажда странная святынь, которых нет», духовный вакуум и эрозия традиционных институтов морали - все это необходимые составляющие того идейного хаоса, который пробудил ныне темные атавистические устремления. Разумеется, только этим одним не ограничиваются предпосылки сатанистского путча, посредством которого на пустующем Олимпе был утвержден железный трон Люцифера. И все же основная причина кроется именно в бездуховности, в утрате элементарных общечеловеческих моральных норм и духовных ценностей. «Церковь Сатаны», «Сатанинская библия», «Черная месса», «Легион дьявола», «Оргия кровопийц» - это не только заголовки бульварных романов и названия леденящих кровь киноподелок. И книги и фильмы - «тезки» обществ и организаций, насчитывающих ныне в странах капиталистического мира десятки миллионов приверженцев. Параллельно, вернее, соосно с культом мирового зла смыкают многовековые орбиты черная и белая магия, астрология, хиромантия, спиритизм, алхимия, колдовство, заговоры, нумерология, некромантия и прочие виды гаданий. Люди вновь верят в связь с загробным миром и вампиризм, прибегают в трудных случаях к каббале и тароту, жадно ищут хотя бы тень того, кому можно - нет, Не продать, а просто вручить, причем часто с приплатой, свою бессмертную Душу. Словно и впрямь вернулось средневековье со всеми его аксессуарами, словно магическая рука стерла совокупную память человечества, предоставив ей пылиться на полках библиотек. Впрочем, если средневековье и накрыло черной вуалью города современного Запада, то возврат его крайне своеобразен. Сегодня никому не угрожает костер за «связь с дьяволом», а занятия герметизмом не только вполне допустимы, но и приносят весьма ощутимый доход, никак, правда, не связанный с тайной алхимического золота. Больше того, человек, открыто отрицающий всю эту чудовищную вакханалию, порой рискует прослыть чуть ли не обскурантом, ретроградом. Так что полемика с вампиристами или тарелкоманами требует известного мужества. «Поклонники дьявола» не прощают отступничества, как некогда не прощали его последователи пророков всеобщего братства и любви. Симптоматичные изменения претерпел и образ теурга - чернокнижника, некроманта, епископа «черной церкви». Ныне это, как правило, отнюдь не знаток наук (хотя бы и «тайных»), но наглый, невежественный шарлатан, компенсирующий нехватку эрудиции агрессивностью и непомерным апломбом. Да и зачем ему эта самая эрудиция, если невежественная (опять-таки в «тайных» науках) толпа, куда более не просвещенная в сих материях по сравнению со средневековой, все принимает на веру. Она жаждет быть одураченной. Да и сами «тайные» науки, хоть и по-прежнему именуются «оккультными», «герметическими», «эзотерическими» и пр., давным-давно продали за звонкую монету свою «высшую секретность». Курс магии или астрологии, самоучитель хиромантии или наставление для начинающего алхимика можно приобрести в любой книжной лавке. Два-три доллара за том в мягкой обложке. Да и весь мистический реквизит - от хрустального шара и полной колоды эзотерического тарота до черных свечей и планшеток для связи с потусторонним миром - будет предложен жаждущему в соответствующем магазине, иногда детском. При желании можно приобрести сложную радиотехническую аппаратуру для записи посланий умерших, пульт для экстрасенсорных испытаний и т. п.. Так что связь с дьяволом устанавливается ныне совершенно открыто: на виду у просвещенного общества, в кругу семьи. Тем более что по телевидению можно увидеть не только репортаж из очередной колдовской пещеры, но и прослушать урок чародейства, который дает, скажем, «великая жрица» Сибил Ли, популярная в США телезвезда. Подобное смешение бытовизма и мистики, чародейства и ультрамодных новинок техники нередко ставит неподготовленного человека в тупик. Тем более что сатанистская церковь и ее оглушенная паства являют порой действа, достойные психиатрического заведения. Причем жаждущая Рекламы «самодеятельность» всевозможных сект и кружков, порой преступная, протекает, как Уже говорилось, не только на виду у всех, но и на фоне шумного, невиданного успеха сатанистских романов и колдовских фильмов. На первый взгляд может показаться, что подобные гримасы общественного сознания совершенно необъяснимы, почти иррациональны, но стоит провести исторический экскурс и сопоставить между собой явления, бытовавшие на переломах самых различных эпох, как сразу проясняется и подоплека очередного феномена, порожденного кризисными ситуациями, от которых не перестает и, увы, никогда не перестанет страдать людское сообщество. Богатую пищу для размышлений о путях и капризах «контркультуры» дает и сравнение ритуалов всевозможных сект, лож и «каверн» - как давно канувших в Лету, так и самых современных, но черпающих убогое вдохновение и обветшалый реквизит из одних и тех же мутных источников. Вот почему в нашем повествовании будут постоянно пересекаться две временные линии. Одна, идущая из глубокой древности, позволит очертить происхождение и саму сущность «тайных» дисциплин, другая - современная - поможет постичь беспрецедентный парадокс современного сознания, воскресившего им же похороненные и проклятые тени. Это явится своеобразной перекличкой между средневековьем историческим и, скажем условно, «парадоксальным», противоестественно трансплантированным в миросозерцание и культуру нашего ракетно-космического века. «Интерес к оккультизму,- отмечалось в конце семидесятых годов в американском еженедельнике «Ньюсуик»,- в течение десятилетий не выходивший за пределы крайне ограниченного круга избранных, внезапно превратился в поистине массовое явление». Так ли уж внезапно? - возникает законный вопрос. Еще в середине прошлого века богатеющая американская буржуазия предприняла отнюдь не безуспешную попытку пересадить на девственную почву Нового Света «множество средневековых традиций, религию, английское обычное (феодальное) право, суеверие, спиритизм,- словом, всю эту чепуху, которая непосредственно не мешала коммерческим делам, а сейчас весьма пригодна для оглупления масс»[1]. Щедро посеянные зубы дракона дали обильные всходы. Магия во всем комплексе составляющих ее «тайных» наук не только игрушка пресыщенных умов. Она и сегодня, как и во времена Варфоломеевской ночи, остается орудием политической борьбы, бережно сохраняемым в арсеналах самой крайней реакции. Если проследить резонансные пики оккультизма, то они неизбежно совпадут с активизацией крайне правых сил. Так было в Германии перед захватом нацистами власти, так было в России после поражения революции 1905- 1907 годов, когда с необычайной быстротой распространилась, по определению В. И. Ленина, «мода на мистицизм»[2]. В книге «Утро магов» Луи Повеля и Жака Бержье с характерной для обскурантизма эклектикой и неразборчивостью были изложены принципы «фантастического реализма», ведущего к «возрождению» якобы задавленной рационализмом творческой энергии человечества. Рядясь в одежды отчаянных реформистов, почти революционеров, авторы пытались уверить своего читателя, что причины всех нынешних бед и неурядиц следует искать в недавнем прошлом. Обвинив науку в том, что она-де наложила запрет на фантазию, они обрушились на современные духовные ценности, которые якобы заставляют человечество тащиться в хвосте прогресса, устремившегося во вселенский простор. «Мост между эпохой мушкетов и эпохой ракет еще не построен!» - патетически восклицали Бержье и Повель, ниспровергая сами основы знания, позволившего человечеству выйти в космос. Нетрудно представить себе, каким рисовался этот немыслимый «мост» людям, приписавшим алхимикам и розенкрейцерам открытие ядерных превращений (достойно увенчавшее, кстати сказать, усилия столь хулимой ими науки). Случайные «озарения» и интуитивные догадки герметистов-алхимиков, составителей гороскопов, натуропатов не заслонят в нашей памяти костры аутодафе, колеса и виселицы, кровавые религиозные войны. «Век мушкета» ознаменовался вакханалией нетерпимости, повальным увлечением черной магией и некромантией. С легкой руки Екатерины Медичи, например, возродились гадания по внутренностям животных, ее алхимики соперничали между собой в изобретении изощренных отрав, прорицатели, распластав на окровавленных столах человечьи мозги, толковали на свой лад прихотливые рисунки извилин. А в эпоху «короля мушкетеров» Людовика Тринадцатого имел место позорный процесс Урбена Грандье, обвиненного в сношениях с дьяволом. Повелю и Бержье, усмотревшим современное «пробуждение духа» даже в оккультных изысканиях нацистских фюреров, нельзя отказать в некотором прогностическом даре. «Мостом», который грезился им в шестидесятые годы, явился заурядный средневековый шабаш, захвативший в свой вихрь часть травмированной термоядерным безумием, вконец изверившейся и замордованной безработицей западной молодежи. Атака на разум, на позитивное знание, начатая с вылазки под флагом «фантастического реализма», обрела ныне масштабы тотального наступления. Под прицелом находится теперь не только позитивный багаж XIX столетия с его мнимыми прегрешениями против свободной мысли и не только марксизм, о который обломало свои копья не одно поколение ретроградов. Нет, нынешние апологеты варварства готовы сбросить со счетов все века, отделившие эпоху ракет от эпохи ведьм. Они готовы идти по пути прогресса не далее схоластики, прозябающей в монастырских кельях, не далее крестьянского серпа и цехового знамени. Их буквально завораживает звон рыцарских лат, гипнотизирует небо, не омраченное дымом заводских труб, зазывает на языческие игрища буйная сила первозданной земли, начисто свободной от всяких экологических проблем, а если чем и попахивающей, то только навозом. О голоде, чуме и крестьянских восстаниях при этом, конечно, не вспоминают. Огонь ведется сразу по двум целям: разуму, рациональному мышлению как таковому и рабочему классу, коему задним числом не позволяют даже выйти на историческую арену, ибо от него якобы и проистекает вся грядущая скверна. Во всем этом есть своя логика - разрушительная, можно сказать, оккультно-фашистская. Во всяком случае, в основе ее лежит полнейшее презрение к реальности. «Не нужно полагать человеческому уму какие бы то ни было границы»,- писал Рене Декарт, Чье «Рассуждение о методе» прозвучало погребальным колоколом всяческому вздору, измышленному замшелыми фанатиками. Можно, наверное, усмотреть изощренную насмешку судьбы в том, что именно на родине энциклопедистов и вольнодумцев появилось сочинение, впрямую атакующее непревзойденный трактат великого мыслителя. Но судьба здесь ни при чем. Людям свойственно самим выбирать себе духовных наставников. Одни с благоговением и признательностью обращают свой взор к гуманистам и реформаторам, других неодолимо влечет к погромщикам и всяческим изуверам. О своей преданности идеалам самой крайней реакции декларативно заявил весьма известный историк, член Французской академии Робер Арон. Название, которое «бессмертный», как именуют во Франции академиков, избрал для своего труда, подчеркнуто тенденциозно - «Рассуждения против метода». Впрочем, «рассуждений» в памфлете не встретишь. Рассуждения подразумевают рассудок, а именно против него с патологической ненавистью ополчился Арон. Он поносит Декарта за то, что тот разработал «тоталитарную концепцию разума». А коль скоро операции разума совпадают с реальными законами мира, Декарт предстает интеллектуальным тираном, «стандартизировавшим способности человеческого духа» и «раздробившим человеческую душу». Это он, по мысли Арона, убил вдохновение и выхолостил поэтическую тайну, «избавив человека от всякого творческого усилия». Аргументы Арона заведомо лживы, но это ничуть не смущает автора «контррассуждений». «Читая эту книгу, трудно поверить,- отмечал в «Литературной газете» журналист Лев Токарев, т- что она издана в последней четверти XX века,- так силен в ней затхлый дух средневекового мракобесия и навсегда похороненной Декартом схоластики». Да поверить трудно, если читать в тиши кабинета с зашторенными окнами, абстрагируясь от колдовской вакханалии, сотрясающей индустриальный Запад. Но в том-то и суть, что тяга к мистике, к сатанизму не изолированное явление, не случайно проклюнувшийся больной побег перегнившего корневища. Как показала история, реакция имеет обыкновение контратаковать на всех фронтах сразу. Не случайно же с неостывшей страстью ухватились вдруг за Нострадамуса. Не только по причинам, обусловленным модой и конъюнктурой, как грибы начали появляться фильмы, романы и пьесы на темы дьяволизма и оборотничества. Очевидно, пионеры этого движения ощутили некий толчок (чтобы не сказать - социальный заказ) и сами дали направление моде, сами обусловили бум по части спроса и предложения. А такой бум налицо. В одной только Италии выходит около двадцати оккультных журналов, большей частью нацеленных почему-то на мертвецов-кровососов, о чем свидетельствуют названия: «Дракула», «Вампир», «Вампиресса» и даже «Вампириссимо». Можно ли рассматривать это явление в отрыве, скажем, от кровавых оргий террористов из «Красных бригад» и «Первой линии»? От очередного пароксизма военной истерии или ощущения неизбежной экологической катастрофы? «В случае атомной войны… бомба будет сброшена на большие города - Лион, Марсель, Париж… Те, кто спрячется в противоатомных убежищах, выйдут на поверхность, когда огромные орды пройдут над их головами и русские убьют все, что только можно убить. Затем уцелевшие жители городов плотными рядами, словно обезумевшее стадо, бросятся в деревни. Они умрут на дорогах, так как не смогут возродить жизнь, создав островки «а-ля Робинзон Крузо»… И спустя некоторое время, если больше не останется жратвы, съедят самого маленького члена семьи!» Этот бред взят не из очередного «романа ужасов», а из репортажа преуспевающего фотографа Мартена «Французы, которых безумно пугает угроза войны», опубликованного в парижском еженедельнике «Нувель литтерер» в ноябре 1981 года. «Разум заставляют молчать»,- с горечью признается профессор М. Маскино в статье «Сумерки разума», опубликованной во французском ежемесячнике «Монд дипломатик». «Отказаться от требований разума,- развивает он свою мысль далее,- это значит стелить постель варварству… Ибо не безнаказанно пробуждают чудовищ, которые подсознательно дремлют в людях: когда химеры завладевают находящейся в исступлении толпой, они убивают». Мы вскоре увидим, на что способны такие химеры! «Я мыслю, следовательно, существую»,- с гордостью за человеческий род говорил Декарт. «Я мыслю, следовательно, не существую»,- тщится опровергнуть великую аксиому одержимый манией величия пигмей. Что можно, однако, противопоставить классической ясности и величественной простоте декартовых аргументов, облеченных в безукоризненную литературную форму? Словно пароль погромщиков, вышедших с кистенем на большую дорогу, передается из уст в уста брань ниспровергателей разума. Как поразительно сходны их категорические утверждения, не подкрепленные даже самыми примитивными аргументами! И как жалки тщетные потуги взорвать самые основы современного знания, чтобы ниспровергнуть квантовую механику и теорию относительности, или же вновь, как во времена «третьего рейха», ошельмовать великих создателей современной картины мира. Магизму тесно в реальной Вселенной, он тщится воспарить над временем и пространством на перепончатых крыльях нетопыря. Смехотворные претензии, бессмысленные попытки, ибо «человек и природа существуют только во времени и пространстве, существа же вне времени и пространства, созданные поповщиной и поддерживаемые воображением невежественной и забитой массы человечества, суть больная фантазия, выверты философского идеализма, негодный продукт негодного общественного строя»[3]. Но если нельзя, даже с помощью заклинаний, изменить законы природы, то почему бы не попытаться заставить человека разувериться в них? «Мы не можем изменить мир разумом»,- декларирует французский романист и социолог Жан Дювиньо, оставив нас в неведении насчет того, как и чем он пытался изменить мир, прежде чем окончательно разувериться в высшем, если не единственном достоянии человека. «Традиционный рационализм больше не удовлетворяет»,- вторит ему проповедник мистики и спиритуализма Марк де Шмедт, словно ему известен какой-то иной, «нетрадиционный» рационализм. «Разум должен вызвать кризис разума»,- напыщенно предвещает даже вполне респектабельный социолог Эдгар Морэн. Что же можно противопоставить разуму? Чем заполнить вакуум, оставленный всесокрушающим костром, куда полетит наше тысячелетнее прошлое, наш сегодняшний день, мы сами? Следуя формальному методу нынешних ниспровергателей и прибегнув к отрицанию «не», мы получим «неразум», а следовательно - безумие. Именно за это ратует американский литературовед Шошана Фелман. «Вся эпоха осознает себя некой точкой внутри безумия»,- утверждает она в книге «Безумие и литература». Не довольствуясь тем, сколь противоестествен симбиоз культуры и сумасшествия, якобы «освящающих» друг друга, она заклинает окончательно шизофренировать общество и превратить искусство слова в поле действия иррационального. Что ж, даже в горячечном бреду порой выкрикивают понятные фразы. Приходится признать, что и среди беспросветной мерзости встречаются примечательные находки. Слово «шизофренировать» - точное слово, ибо нет и не может быть иной альтернативы рассудку. Есть некая отрада в том, что подобное «открытие», которое так и просилось на язык, совершили сами ожесточенные ниспровергатели, а не защитники разумного начала в существе, именуемом Гомо сапиенс. Как ни странно, но слово истины прозвучало из шизофренированного лагеря. Но «истина» - есть некое производное от понятия «разум», поэтому нет особых надежд на то, что одержимые буйным безумием прислушаются к поставленному диагнозу. Если использовать выражение Паскаля насчет «мыслящего тростника», то есть человеческого разума, то лишенный этого бессмертного начала человек должен обратиться в простую траву, которую рано или поздно сожрут животные или испепелит огонь.Теофилъ Готъе, «Костры и могилы»
Пусть будет прихоть нечиста Или невинна, Порок иль скромная мечта,- Мне все едино. Я воплощу любой твой бред. Скажи, в чем дело? - О дьявол,- я ему в ответ,- Все надоело!НЫНЕ НА ЗАПАДЕ вновь сделался необычайно модным «эзотерический тарот», от которого пошло заурядное гадание на картах. Считается, что он был создан испанскими оккультистами XIII века, вложившими в 78 карт целую символическую систему, которая вобрала герметические откровения гностиков, неоплатоников, катаров и каббалистов. Известно, по крайней мере, что великолепная и чрезвычайно дорогая колода была подарена в XIV веке французскому королю Карлу Шестому. Особое значение в тароте придается двадцати двум старшим арканам (таинствам), символизирующим разные стороны бытия: болезнь, смерть, войну, борьбу, силу, мощь и религию. Каждая карта имеет свое название и знак, обнимая сразу три плана: символический, цифровой и астрологический. Лишь один номер - 21 - почему-то пропускается. Во всяком случае, он не указан на карте, изображающей безумца. Испанский эзотерический тарот так расшифровывает ее значение: «Безумие, неспособность размышлять, экстравагантность, глупость, смешные поступки, фривольность, полная заброшенность». Добавив сюда еще одно слово - преступление, мы получим исчерпывающую характеристику современного колдовства. Я думаю, нелишне будет начать со сведений общестатистического характера, существенно дополняющих уже знакомый нам духовный разброд с его обескураживающими всплесками и провалами. Вернее, чудовищную вакханалию в стиле Брейгеля, когда сбитая с толку, зачастую деклассированная толпа готова идти за любым обманщиком, объявившим себя богом или дьяволом, а буржуазная элита охотно раскрывает кошельки перед первым попавшимся проходимцем, претендующим на оккультное знание, будь то духовидение, связь с загробным миром или же самое примитивное гадание на бобах и кофейной гуще. Очевидно, настоящее представляется настолько бесперспективным и нестерпимым, что любая потусторонняя весть, даже если от нее попахивает адской серой, мнится знамением скорых и, естественно, отрадных перемен. Иначе просто невозможно истолковать приводимые ниже цифры и факты. В США, например, каждую неделю возникает новая религиозная секта. Во всем мире один зарубежный исследователь насчитал 2639 христианских сект. Всего за 20 лет объявилось десять Христосов! Так, знахарь Жорж Ру из французского городка Монфавэ, добившийся некоторого успеха на ниве исцеления, объявил себя Христом еще в октябре 1950 года. Ему удалось убедить в этом более 5 тысяч фанатиков. Обосновывая свои претензии на божественность, Жорж Ру, ничтоже сумняшеся, писал: «Я сам господь бог, поскольку я есмь воздух, вода и свет». Издаваемая им газета носила название «Мессадор», то есть «Золотой мессия». Против Жоржа Ру были возбуждены судебные процессы в связи со смертью многих детей, оставленных без медицинской помощи. Вот некоторые из более поздних «богов»: французы Эрнест Ти-Руэн и Эмиль Дофин, немцы Оскар Бернхардт и Йозеф Вайсенберг, швейцарец Эмиль Зендер, который называет себя не иначе как «Иисус Саваоф-Иегова», японец Онисобро Дегуци. Надо думать, не сегодня завтра объявятся новые. Один из «богов», правда уже не христианских, «Кришна-Вента» (настоящее имя Франсис Пентович), кончил весьма плохо. Разгневанные беспутством своего «бога», ученики взорвали его на главной квартире секты. Во Франции около миллиона приверженцев спиритизма. В Париже находятся две основные ассоциации спиритов: «Спиритский союз Франции» и «Дом спиритов». Издаются книги и брошюры, газета «Загробная жизнь». На 30 тысяч французских врачей приходится 40 тысяч знахарей и на несколько сотен астрономов - 50 тысяч астрологов, гадалок и прочих предсказательниц судеб и т. п.. В Париже имеется 3700 кабинетов ясновидящих (только состоящих на учете), в которых даются предсказания за любую цену: от нескольких сантимов до нескольких тысяч франков. Выходят три астрологических издания. Опрос, проведенный французским институтом общественного мнения, показал следующее: 58 процентов опрошенных знают свой астрологический знак, 53 процента читают гороскоп в прессе. Из 100 человек 43 считают астролога ученым. 37 процентов полагают, что их характер полностью соответствует знаку, под которым они родились, 23 процента утверждают, что предсказания, читаемые ими в гороскопе дня, «сбываются поразительным образом». В международном конгрессе спиритов в Лондоне приняли участие 20 стран. Председательствовал на конгрессе маршал британских военно-воздушных сил сэр Хью Даулинг. В 1940 году Хью Даулинг командовал военно-воздушными силами Великобритании. Он был свидетелем гибели многих своих летчиков, а теперь, удалившись в свой замок, вызывает там духов погибших героев. 65 процентов крестьян Люнебургской пустоши (ФРГ) верят в существование ведьм, а уголовная полиция Фридрихсхафена утверждает даже, что 95 процентов сельских жителей в районе Боденского озера верят в привидения. Опрос среди школьников округов Файхинген, Крайлсхайм, Равенсбург, Бэблинген, Эсслинген, Ландсберг и Ульм показал: каждый седьмой мальчик и каждая пятая девочка принимали басни о ведьмах за чистую монету. Удивляться тут, собственно, нечему. Поистине, нет ничего невозможного, коли массовым сознанием овладевает вязкая мистическая волна. И если вам вдруг вздумалось отправить письмо своему родственнику или другу, которого уже давно нет в живых, то достаточно обратиться в лос-анджелесскую фирму, возглавляемую неким Г. Габором, и ваше желание будет исполнено. Фирма Габора предлагает написать текст послания на специальном бланке и торжественно заверяет, что оно будет отправлено на «тот свет» с кем-нибудь из тяжелобольных, чьи дни уже сочтены. Как уверяет Габор, сам он нисколько не сомневается в том, что такой вид доставки полностью гарантирует получение письма «адресатом». Судя по всему, пишет лиссабонская «Диариу ди нотисиаш», есть и такие, кто разделяет его уверенность. Иначе чем можно объяснить, что дела фирмы идут успешно? Ведь стоимость послания на «тот свет» колеблется в зависимости от количества слов и… скорости доставки от 40 до 100 долларов. В Юго-Восточной Азии мне приходилось наблюдать погребальные церемонии, когда священнослужители буддистско-даосистского толка сжигали ритуальные деньги, нарезанные из специальной бумаги. Согласно древним верованиям, считалось, что на том свете дым обратится в настоящее золото, которое весьма пригодится дорогому усопшему в его посмертных странствиях. В принципе предприимчивый мистер Габор ловко эксплуатирует ту же самую идею, коренящуюся, как мы увидим далее, на принципе всеобщей симпатической связи. За исключением незначительной на первый взгляд, но весьма существенной разницы. Наживая вместо «ритуальных» посланий вполне реальные долларовые бумажки, почтенный предприниматель явно предпочитает вечности преходящие блага здешнего, такого суетного, мира. Изобретенный им метод отправки писем, кстати сказать, тоже не слишком оригинален и явно заимствован из популярного рассказа английского писателя Питера Битла «Милости просим, леди Смерть!». «Если не ошибаюсь, у моего парикмахера болен ребенок… Похоже, он потерял всякую надежду,- желая заполучить страшную гостью на светский прием, делает открытие Флора Невилл, бессердечная героиня рассказа.- Пошлю-ка я за ним и передам ему приглашение, и он в свою очередь вручит его Смерти, когда наш адресат явится за его отпрыском. Надо признаться, так не принято, но иного выхода я не вижу». Пересылкой денег в потусторонний мир и перепиской с мертвыми услуги трансцендентальной связи не ограничиваются. Существует еще и «адская почта». Верховная жрица сатанистской секты в Нью-Джерси Лилит Гротто, в миру манекенщица Синклер, после того, как сгорел ее дом со всем имуществом, решила войти в непосредственный контакт с Люцифером. Написав соответствующее письмо, в котором содержалась вполне аргументированная просьба о вспомоществовании, она сожгла его на острие меча, препроводив тем самым в геенну огненную. Или, пожалуй, уместнее прибегнуть к терминологии Воланда из «Мастера и Маргариты» М. Булгакова - в «другое ведомство». Просматривая подборку вырезок, посвященных современному колдовству, я менее всего интересовался спиритическими газетенками и оккультными журналами, вроде издающегося в Далласе ежеквартальника «Нью Брум» («Новая метла»), приуроченного специально к колдовским фестивалям. При всем желании в них нельзя обнаружить ничего существенно нового по сравнению с издававшимися в дореволюционной России «Изидой», «Ребусом» и совершенно беспардонным листком, названным не без юмора «Оттуда». Нет, меня интересовало более объективное зеркало общественного мнения, реакция людей здравомыслящих и достойных доверия. Поэтому я прежде всего обратил внимание на такие солидные газеты, как «Тайме» и «Дейли миррор», «Лос-Анджелес тайме» и «Крисчен сайенс монитор», просмотрел издания аналогичного типа, выходящие в Австралии, Бразилии, ФРГ и ряде других стран. И вот какая получилась картина, какой причудливый сложился коллаж. «Я не представлял себе, что такое волшебство, пока мне однажды не позвонили по телефону» - такими словами начинает свой сенсационный репортаж о колдовской Церемонии в Бруклине корреспондент лондонской «Тайме» Питер Стрэффорд. Право, чтобы описать пляску нудистов в магическом круге, ему не нужно было пересекать океан. В Англии, претендующей на сомнительную славу родины современного волшебства, более чем достаточно доморощенных чародеев. Недаром «Дейли телеграф мэгэзин» необыкновенно важному сообщению о «майском служении друидов» - оказывается, они вовсе не вымерли сотни лет тому назад! - дал исключительно броский заголовок- «Неоспоримое явное волшебство». Дескать, знай наших! Пойдем, однако, дальше. В сдержанных тонах американские газеты сообщают о создании в Чикаго группы, именующей себя «Языческий путь». И хотя в корреспонденциях проскальзывают явно критические нотки насчет белой магии и «дурно понятого язычества», эффектные фотографии «верховной жрицы» Донны Коли и «верховного жреца» Германа Индерли делают свое дело. Не прошло мимо бдительного ока прессы и такое событие, как открытие в Лонг-Айленде супругами Раймондом и Розмари Бакленд колдовского музея, подобного знаменитому учреждению на британском острове Мэн. На видном месте было помещено интервью с миссис Лик, она же Луиза Хюбнер, «официально выбранной верховной чародейкой графства Лос-Анджелес», колдуньей в шестом поколении и популярной звездой телеэкрана. Чуть ниже - выделенное рамкой объявление некой Элоизы Стрикленд, открывшей в Сан-Франциско магазин волшебства. Сколько подобных объявлений, сколько тщательно отретушированных портретов импозантных «жриц» и свирепого вида «жрецов» с сальным взглядом и чувственными губами! Вот позирует в сапогах, джинсах и венке из диких цветов леди Джудит - предводительница сан-францисских знахарок, вот магнетизирует зрителя чуточку косая, но все равно дьявольски прекрасная «великая жрица» Лондона Мексин Морис, а вот Сибил Ли - весьма дородная, в серьгах и перстнях, пожилая дама, создавшая процветающую империю оккультного бизнеса. Быстрые, все примечающие глаза и добродушно-циничная улыбка преуспевающей торговки. В отличие от товарок по ремеслу, миссис Ансворт предпочитает позировать обнаженной, с атрибутами «Искусства» (магия часто называется так, причем всегда с большой буквы) в руках: мечом, чашей, проломленным черепом. Иногда, может быть ради оригинальности, она привлекает шестилетнюю дочь Адриану, видимо будущую волшебницу, которая, судя по всему, ничуть не страшится человечьих костей. Так плетется паутина колдовской рекламы, опутывая и растлевая подрастающее поколение. «Чародейка в шестом поколении», «наследница знаменитой династии магов», «одиннадцатая великая жрица» - это не всегда пустые слова. Оккультизм цепляется за традиции, бредит непрерывной эстафетой хранителей таинств. На журнальном снимке - обычная бензоколонка, украшенная в целях рекламы завлекательной вывеской «Салем». Есть и дамские сигареты с таким названием. Новый Свет тоже может похвастаться кое-какими традициями. Пусть Америка не знала ни своего Мерлина, ни святой инквизиции, но и салемские колдуньи кое-чего стоят![4] Или сегодняшние «рыцари» ку-клукс-клана: те же страшные балахоны с прорезями для глаз, пылающие кресты. Да и главарь, фюрер этой террористической банды, именуется не как-нибудь, а «имперским магом»! В подчинении у него находятся «драконы», «циклопы», «гидры», «ужасы» - полный, в стиле Романа Поланского, голливудский набор. Откровенная уголовщина теперь любит рядиться в живописные одежды. Газеты ФРГ с негодованием, надо отдать им справедливость, сообщили о группе молодых людей, убивших в парке оленя. Казалось бы, досадный, но ничем особо не примечательный случай. Разве что характерной подробностью: браконьеры остались на месте преступления и, сбросив одежды, принялись пить кровь. Что это: неуместная выходка, дерзкая шалость, циничное хулиганство? Ответ: все, вместе взятое, плюс колдовство. «Мы совершили ритуальное жертвоприношение»,- не без самолюбования признались задержанные на допросе в полиции. Боннская Фемида была в растерянности, хотя и недолго. Ну, раз «ритуальное», значит, и взятки гладки - нет злостного браконьерства и соответственно крупного штрафа в несколько тысяч марок. Однако события последнего десятилетия научили относиться к «играм» с кровопитием и осквернением могил с надлежащей серьезностью. Во время колдовского посвящения молодыми англичанами Мириам Хиндли и Еном Бреди была убита маленькая девочка. «Темнота и ужас окружают обстоятельства преступления» - так прокомментировал присланный на место происшествия полицейский репортер. Я не знаю, что дало расследование, но биографические штрихи «героев» показались мне весьма примечательными. Хиндли и Бреди были фотографами, работавшими на индустрию стриптиза, причем, как отмечается в репортаже, «интересовались преимущественно болезненной тематикой». Возьмем на заметку эту подробность, ибо она нам еще пригодится. Пока же я приведу лишь один выхваченный из бумажного вороха заголовок - «Привлекательная мисс Мэй оказалась колдуньей». Я взглянул на фотографию и вспомнил, что встречал «привлекательную мисс Мэй» на страницах «Плейбоя». Однажды ей был посвящен даже целый разворот. Проделав нехитрую, но достаточно кропотливую изыскательскую работу, я вскоре выяснил, что путь от «звезды стриптиза» к волшебной короне, который она проделала за два года, отнюдь не является редкостью. На то есть, помимо всего прочего, одна существенная причина, с чем будет сказано несколько позже. Пока же, прощаясь ненадолго с туманным Альбионом, бегло перелистаем страницы газет, лишь слегка задержав внимание на заголовках и «лицах»: «Эзотерические церемонии они называют «Черным Искусством», «Можно ли убить человека колдовством?», «Возможно ли это в Британии семидесятых годов?», «Жертвы современного колдовства»… Газеты не лгут: есть жертвы, есть трупы и есть мрачные колдовские церемонии. Но за живописанием всех этих типично средневековых ужасов, всего этого шизофренического бреда как-то утекает в песок главное: ножевые и огнестрельные раны наносят все-таки не духи, не вызванные таинственными заклинаниями демоны, а совершенно конкретные и юридически подсудные лица, которых отправляют впоследствии либо за решетку, либо в психиатрическую больницу. И это настораживает. Когда речь заходит об уголовном преступлении, то в центре все-таки должен находиться преступник и обстоятельства - подчеркиваю, а не антураж преступления, каким бы экзотическим он ни был. Иначе утрачиваются элементарные правовые критерии и на очевидную мерзость набрасывается эдакий потусторонний флер. Это всегда на руку потенциальным убийцам. Ведь если действовал сам дьявол во плоти, то можно ли хоть что-нибудь спрашивать с его прислужников, слепых орудий адского провидения? В том же, что общество хотят уверить в реальности темных сил, сомневаться, к сожалению, не приходится. Приглашенный в Англию «эксперт» черной магии, «консультант» (вспомнил, как отрекомендовался на Патриарших прудах мессир Воланд!), наделенный дипломами и академическими званиями, некто Рассел Робине, со всей определенностью заявил в «Дейли миррор»: «Конечно, мы считаем волшебство реальностью». Что ж, как ни прискорбно, но в известной степени он прав. Колдовские шоу, радения, празднества и многомиллионный оккультный бизнес были и остаются одной из составных частей капиталистической действительности. Ныне эта «первая», ибо все же предшествовала продажной журналистике, древнейшая профессия переживает очередной бум. Небезынтересно отметить в этой связи, что если древнейшее в Европе английское колдовство, черпающее вдохновение в друидизме, вынуждено прибегать к авторитету заокеанских консультантов, то американские маги вовсю апеллируют к британским коллегам.Поль Верлен, «Разочарование»
Я горестной тоски полна О рыцаре, что был моим, И весть о том, как он любим, Пусть сохраняют времена.ИСТОРИЯ — это не только прошлое, но и наш сегодняшний день. Отжившие свой век идеи и предрассудки крайне неохотно уходят в небытие, и, пока существует мистика, они будут упорно бороться за свое место под луной. А вместе с ними и институты, казалось бы полностью потерявшие под ногами почву, напрочь утратившие не только перспективу, но и смысл своего существования. Мне пришлось убедиться в этом воочию в Риме - Вечном городе, где оставили свой немеркнущий след чуть ли не все эпохи и где неприкаянные тени седой, пережившей себя старины никак не желают уйти на покой, бередя воображение, мучая память мелькающих поколений. Я жил неподалеку от центра, в небольшой уютной гостинице«Светлая месса», и каждое утро, сверившись с планом города, отправлялся бродить по легендарным улицам, неподвластным круговороту светил. Нет, туристическая эйфория не кружила мне голову и глянцевитые, пылающие отражениями Солнца камни Старой Аппиевой дороги не ослепляли глаз. Я замечал помпезные строения начала века, завитушки рококо, разноцветные надписи на камнях и на стенах. Фломастер явно не уважал старины. Пятная обсосанный веками каррарский мрамор, лозунги различных партий перекрывались свастиками, непристойными рисунками, признаниями кому-то в любви, символами спортивных клубов. Одно это могло вернуть на грешную землю и напомнить о дате в календаре. В Непале и Индии я видел ступы, воздвигнутые в III веке до нашей эры. Обряды в святилищах, расположенных вокруг этих внушительных колоколо-образных сооружений, символизировавших изначальную пустоту Вселенной, не претерпели существенных перемен за долгие эти века. Шафрановые сангхати монахов и разноцветные сари прихожанок тоже остались такими же, как и в эпоху Мауриев. Там бессмысленно было бы говорить о возврате средневековья или еще более древних времен. Нечему было возвращаться. Религия никуда не уходила. И в этом смысле не было принципиальной разницы между праздником чудесного рождения принца Сиддхартхи, справляемым в храме Сваямбунатха, и рождественской мессой в церкви Марии Маджоре. Вечным стражем гордых теней высилась каменная резная арка императора Константина, через которую двигался непрерывный транспортный поток. Но Ватикан с его швейцарской гвардией, чьи средневековые головные уборы словно были взяты у карточных валетов, как и замок Сант-Анджело и грандиозный собор святого Петра, где служил кардинал в раздвоенной, усыпанной самоцветами митре,- они были частью современного мира. У меня и мыслей не возникало усомниться в необратимости летейских вод. Недаром же известный астрофизик Эддингтон столь образно упомянул, причем в серьезном научном труде, о «стреле времени»! Она вечно летит из прошлого в будущее и не может вернуться назад, несмотря даже на вероятную кривизну четырехмерного континуума Вселенной. В чем же дело тогда? - пытался я разобраться в своих ощущениях. Если церковь - древнейшее и, добавим, консервативнейшее учреждение на земле,- продолжает шествовать сквозь века, сохранив исконную обрядность и чин, то почему должна вызывать удивление устойчивость параллельного института, «другого ведомства», со всеми его жрецами и черными магами. Это очень серьезный вопрос, ибо он затрагивает не какую-нибудь случайную, причем чисто внешнюю, аналогию, но нерасторжимую взаимосвязь, диалектическое единство. На вере в существование дьявола и его козней веками покоилась реальная власть церкви над душами прихожан. И наш век торжества Науки почти ничего тут не изменил. Теологи-модернисты, предпочитающие избегать прямой персонификации дьявола, остроты вопроса тоже не сняли. Подменив рогатого, с хвостом и раздвоенными копытами «князя тьмы» неким «злым началом», гнездящимся в природе и человеке, они просто перевели Проблему на иной терминологический уровень. «Библейский сатана - это пepcонифицированный грех,- писал в 1973 году тюбингенский теолог Герберт Хааг.- Всюду в Новом завете, где говорится о сатане: и дьяволе, это наименование можно с таким же успехом заменить словами «грех» или «зло». Однако подобная замена никуда не ведет. Во-первых, она противоречит духу и букве священного писания, богословской традиции и отнюдь не разделяется большинством современных тео-j логов, настаивающих на реальности хозяина преисподней. Во-вторых же,- и это особенно важно в нашем случае - злому началу, как и началу доброму, можно поклоняться с не меньшей искренностью, чем, скажем, святой троице, тоже включающей, как известно, довольно абстрактное понятие святого духа. Таким образом, на скорое «Расставание с дьяволом» (так озаглавил свою книгу Хааг) рассчитывать не приходится. В принятой Вторым Ватиканским собором конституции «О церкви в современном мире» прямо говорится о дьяволе, повергшем человечество в рабство. Конституция «О церкви» провозглашает, что проповедь должна послужить величию бога и «посрамлению дьявола». Привычная, отшлифованная еще первыми «отцами церкви» фразеология. Основанное в 1534 году Игнатием Лойолой «Общество Иисуса» тоже ни на йоту не изменило своего воззрения на интересующий нас комплекс. «Разве позволительно сомневаться относительно существования ангелов и демонов? - говорилось в журнале иезуитского ордена «Чивильта католика» от 8 декабря 1968 года.- Большинство теологов ответило бы, что в таком случае подвергается сомнению одна из религиозных истин». Выходит, прав был Поль Гольбах, сказав, что, «не будь дьявола, многие набожные люди никогда не помышляли бы ни о боге, ни о его духовенстве»? Каноническую идею персонификации зла отстаивал и высший в католическом мире авторитет - папа. Несмотря на то что, в отличие от иезуитов, окостеневших в своем средневековом консерватизме, последние понтифики сделали очевидные шаги навстречу современности, отношение к дьяволу не сдвинулось с мертвой точки. На общей аудиенции 1972 года папа Павел Шестой, говоря о борьбе с мировым злом, назвал его источник - «темного враждебного агента, именно дьявола». Ссылаясь на Библию, где деятельность врага человеческого отражена достаточно широко, папа подчеркнул, что «враг номер один», подобно прочим созданиям, сотворен богом и «действительно существует». И здесь мы вновь возвращаемся к существу поставленного вопроса: почему именно деятельность сатанистов заставила западную прессу заговорить о «возвращении дьявола», «реставрации средневековья»? Ведь если церковь, как мы теперь видим, традиционно продолжает поддерживать в душах сотен миллионов людей веру в ангельские рати и адские сонмища, то получается, что и дьявол никуда не-/ходил, и мир по сей день не расстался с колдовской практикой и нетерпимостью эпохи религиозных войн. Не будем торопиться с однозначным ответом. В разных формах и по разным поводам гамлетовский вопрос о «связи времен» еще не раз встанет на наших страницах. Поэтому оставим пока в стороне проблему дьявола, как наделенного личностным разумом творения. Оставим и церковь, ведущую отсчет времени от рождества Христова, и орден иезуитов, который, утратив былое могущество, все же не исчез с подмостков мировой сцены. Я хочу продолжить рассказ о личном прикосновении к непреодоленному прошлому, за которым стоят действительно волнующие тайны истории. Как ни микроскопично и как ни кратко было это касание, но оно не только позволило мне глубоко прочувствовать высказанную выше мысль об устойчивости теней, отнюдь не претендующую на оригинальность, но и подсказало, как, перебросив мост между веками, восстановить связь времен. Есть ли нужда пояснять, что речь идет всего лишь о публицистическом приеме, когда автор, опираясь на собственный опыт, пусть незначительный, использует эффект присутствия? Итак, в тот день, постояв на Кампо ди Фиоре, где 17 февраля 1600 года взошел на костер Джордано Бруно, я нашел на плане улицу Кондотти, давно пленявшую мое воображение. Улица оказалась совсем близко, почти напротив ступеней легендарной лестницы на площади Испании, заставленных вазонами с кустами роз, померанцев и бурно цветущей ромашки. Экстерриториалное владение мальтийского ордена на ул. Кондотти в Риме. Ворковали голуби, говорливые мамаши прогуливали своих бамбино, бородатые художники и очаровательные художницы бойко писали моментальные портреты смущенных провинциалок и жизнерадостных американских туристов. Это была вечная сцена с неизменными декорациями, на которой менялись лишь одежды статистов: колеты на камзолы, а фраки - на джинсы. Отсюда лег ко было скользнуть в затененный канал, где словно застоялось само время, уподобившись мертвой, позеленевшей воде. Я скоро нашел солидный, хоть и слегка обшарпанный дом с опущенными, по местному обыкновению, жалюзи на окнах. Сначала, я было подумал, что ошибся так как не ожидал встретить витрину с кожаной одеждой, дорогими чемоданами и шерстяными пуловерами. Однако Bce правильно: флагшток под балконом, обвитый красно-белой тесьмой, и белый восьмиконечный крест на красном поле щита (просто первый этаж сдавали под магазин). Та же эмблема только во много раз увеличенная, виднелась сквозь арку, за которой был залитый светом дворик, заставленный роскошными автомобилями. Успокоительно улыбнувшись oхраннику, я ступил под ее сень и остановился перед бронзовой дощечкой, где под тем же крестом ясно читались глубоко вырезанные и почти черные от патины литеры: «Военный орден мальтийского креста», далее следовало уже мелким шрифтом: «Экстерриториальное владение». Это было все, или почти все что осталось от некогда могущественного рыцарского орден госпитальеров святого Иоанн Иерусалимского, основанного еще в XII веке. Дом-государств без территории! Дом-посольств несуществующей державы!… Нонсенс. Призрачный курьез. Я очень удивился, узнав, что формально орден все еще существует. Собственно, это и заставило меня, когда появилась такая возможность, отыскать узкую улочку, ведущую от площади Испании на шумную Корсо. Л вот я стоял перед дверью, что, как «Дверь в стене» Герберта Уэллса, вела в легенду. Память развертывала удивительную цепь, на которую были нанизаны крестовые походы, умирающие у стен Иерусалима паладины, тамплиеры, изрыгающие хулу на французского монарха из пламени костров и где-то возле Михайловского замка заснеженный плац, на котором государь император и самодержец Павел Первый муштрует своих гвардейцев с мальтийскими крестиками на киверах. Какое потрясающее, почти невероятное сцепление звеньев! Страны, столетия, материки, острова… Наследники альбигойских реликвий, «Родосское братство» с его тайной символикой, восходящей к временам Минотавра… Я ведь касался этих «увлекательных тем, достойных любого романа, но они представлялись мне занимательной игрой, бестелесной легендой. Оказывается, ничего подобного. Дощечка и флагшток со щитом могли послужить опорой для любого вымысла. Легенда не была бесхозным имуществом, ее передавали по наследству. С нежданной яркостью я представил себе Ленинград и Павловск. Дворец с голубой залой для приема мальтийских кавалеров, здание бывшего пажеского корпуса, где собирался орденский капитул, когда православный Царь столь неожиданно для многих принял сан гроссмейстера воинственного католического братства. Удивительные пассажи Разыгрывает иногда муза истории Клио. И ведь из ее партитуры, как из песни, не выкинешь ни ноты, ни слова. Тем более что все это и наше наследство, причудливо связавшее в прошедшие времена далекую Мальту с Петербургом. Вот и появился у меня непосредственный повод начать рассказ о духовных орденах, а затем и о катарской ереси, без которых нельзя постичь ни европейской магии, ни алхимии, ни тем более сатанизма, ибо у всего свои истоки и корни: у рек, растений, легенд.Графиня де Диа (XII в.)
О, как рана сердце жжет! Прямо в розу на груди Тот удар меча пришелся…ПАМЯТЬ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА неподвластна течению лет. В Милане мне посчастливилось увидеть лангедокские манускрипты с непревзойденными по изяществу миниатюрами и буквицами. Я держал в руках одну из немногих книг, уцелевших от загадочной катарской ереси, тайно расцветшей и безжалостно преданной огню. И все же, если бы мне пришлось выбирать заставку к повествованию об альбигойской ереси, я бы выбрал пламенную розу, а не бледную мистическую лилию. Не объятый пламенем эшафот, но сердце, сжигаемое в любовном огне. Перелистывая пергаментные страницы старинных рукописей, мы возвращаем прошлое, вызываем к жизни умолкнувшие звуки, отблеставшие краски. И чужая печаль проникает нам в душу, чужие восторги кружат голову сумасшедшим неизведанным хмелем. У каждой эпохи своя цветовая гамма, своя мелодия. Случается, что торжественные хоралы и мессы легко заглушает скабрезная песенка, а нежная лютня перекрывает гулкие вздохи органов. Тысячелетие, условно разделившее античность и новые времена, с трудом умещается в прокрустовом ложе, традиционно именуемом средними веками. Поэтому, не «растекаясь мыслию по древу», мы вновь сосредоточим наше внимание на куда' более узком и, главное, хронологически очень четко вычлененном периоде - эпохе крестовых походов. Но на сей раз мы не последуем за рыцарской молодежью, увлеченной непостижимой мечтой. Не терновник, а розовый куст с его геральдической и оккультной, как вскоре увидим, символикой влечет нас на западный берег Средиземного моря. Аскетическое умерщвление плоти? Мрачный фанатизм и невежество? Ужас перед адскими муками и постоянное ожидание Страшного суда? Да, всем этим действительно бредила замершая в ожидании вестей от крестоносцев Европа. Но ведь было и нечто совсем иное. Полнокровная жизнерадостность, утонченная роскошь, куртуазная изысканность жестов и слов. Даже у задавленных барщиной, прозябающих в дремучем оцепенении крестьян бывали безмятежные часы, когда прелести земного бытия затмевали лубочные картинки «небесного блаженства». Не только скрежет лат и свист рассекаемого мечами воздуха доносится из той невозвратной дали, не только жаркий треск костров опаляет лицо. Томительная любовная песня прорывается в похоронном звоне, пьянящее благоухание садов разливается над выжженным полем, пропахшим кровью и мертвечиной. Пусть же ледяное оцепенение каменной кладки согреет дыхание выпеченных хлебов и ладони, натруженные ратной работой, задрожат от случайного прикосновения пальцев, исколотых тонкой иглой. i Здесь начало романтического недуга, упоительного любовного бреда, преобразившей мир мечты. Оно в соловьином безумстве, в журчании фонтана, в переливах росинок, зажженных луной. И все, о чем пропоет трубадур в этой душной, охваченной неизбывным томлением ночи, на века обретет емкость символа: кольцо, голубка, перчатка, балкон, кинжал, чаша, «жемчуг» зубов, «коралл» милых губок, «сияние» глаз…Александр Блок, «Роза и Крест»
(Гилъом де Бергедан)
«Tura per jura, secretum prodere noli!»- «Клянись и лжесвидетельствуй, но не раскрывай тайны!»?Но чем менее известно было о новой ереси, тем страшнее она казалась. «Катары - гнусные еретики! - проповедовали католические епископы.- Надо огнем выжечь их, да так, чтобы семени не осталось…» Папа Иннокентий Третий послал в Лангедок своего доверенного соглядатая - испанского монаха Доминика Гусмана, причисленного впоследствии к лику святых. Доминик, основавший по сей день существующий орден, вознамерился противопоставить аскетизму «совершенных» еще более суровый аскетизм с самобичеванием и умерщвлением плоти, но это вызывало только смех. Тогда он попытался победить еретических проповедников силой своего красноречия и мрачной глубиной веры, но люди больше не верили в спасительную силу пролитой на Голгофе святой крови. Фра Доминик покинул Тулузу, глубоко убежденный, что страшную ересь можно сломить только военной силой. Вторжение стало решенным делом. Личной буллой великий понтифик подчинил недавно учрежденную святую инквизицию попечению ордена доминиканцев - псов господних. После убийства легата Пьера де Кастелно в 1209 году римский первосвященник провозгласил крестовый поход, и христианнейший король Филипп Второй Август, развернув орифламму, двинул к границам Лангедока закованных в сталь баронов и армию в 50 тысяч копий[6]. Предводитель крестоносцев Симон де Монфор, чьим фамильным знаком был серебряный крест, не щадил ни стариков, ни детей. Умирает Иннокентий, и конклав кардиналов избирает нового папу; три короля сменяются на французском престоле, а в Лангедоке полыхает пламя восстаний, вызванных карательной экспедицией. Покоренные и униженные жители Тулузы, Фуа, Альби и Каркассона вновь и вновь берутся за оружие во имя бессмертных заповедей «совершенных», Только через полвека головорезам вроде Монфора удалось утихомирить опустевшую, дымящуюся страну. Стены Монсегюра. В одном лишь Безье, согнав жителей к церкви святого Назария, каратели перебили 20 тысяч человек. «Святой отец, как отличить катаров от добрых католиков?» - спросил однажды какой-то солдат папского легата Арнольда да Сато, сопровождавшего воинство Монфора. «Убивайте всех: бог узнает своих!»-ответил легат, и слова его навечно вошли в историю…[7] Безье горел три дня; древний Каркассон, у стен которого катары дали последний бой, был наполовину разрушен. Последние «совершенные» с остатками разбитой армии отступили в горы и заперлись в пятиугольных стенах замка Монсегюр. Это была не только последняя цитадель альбигойцев, но и их святилище. Сожжение тамплиеров во главе с Жаком Молэ. Французская рукопись XV в. Стены и амбразуры Монсегюра были строго ориентированы по странам света и, подобно Стоунхенджу друидов, позволяли вычислять дни солнцестояния. Среди защитников крепости, возведенной на вершине горы, было всего около сотни военных. Остальные не имели права держать оружие, ибо в глазах «совершенных» оно являлось носителем зла. Но и сотня воинов целый год противостояла 10 тысячам осаждавших крепость крестоносцев. Все же силы были слишком неравны. Объединившись вокруг своего престарелого епископа Бертрана д'Ан Марти, «совершенные», последние маги, философы, врачи, астрономы, поэты готовились принять мученическую смерть. Сожжение альбигойских книг.
Белую лилию с розой, С алою розой мы сочетаем. Тайной пророческой грезой Вечную истину мы обретаем. Вещее слово скажите! Жемчуг свой в чашу бросайте скорее! Нашу голубку свяжите Новыми кольцами древнего змея.ПОСЛЕДНИЕ КАТАРЫ погибли в пещере Сабарте уже в начале XIV века, когда французский король и папа вовсю жгли на кострах тамплиеров. Как мы вскоре увидим, новая совместная акция будет разыграна почти в точности по альбигойским нотам. Истоки явной катарской ереси и вероятной ереси тамплиерской затерялись в смутных веках, предшествовавших становлению христианства. Но уже в учениях гностиков (от греческого гносис - познание) и манихеев, смешавшихся на щедрой почве Александрии и Вавилона, где Запад и Восток переплелись подобно змеям на жезле Гермеса - посланца богов, они выбиваются на поверхность. Александрии с ее храмами всех религий, бесчисленными сектами и философскими школами суждено было уподобиться алхимическому горну, соединившему мистические устремления греков, иудеев и египтян в фантастический сплав, легко поддающийся ковке и способный отлиться в любую самую причудливую, форму. Когда же к гностическим и манихейским учениям добавилось первоначальное христианство, раскаленная масса напрочь разнесла огнеупорную кладку печи и устремилась наружу. Алхимический метод проб и ошибок, причем без видимого посредства «философского камня», привел к неожиданным последствиям. Вместо долгожданной универсальной религии, которую готовы были принять не только фараоны из эллинской династии Птолемеев, но и сменившие их цезари, возникла гремучая смесь вселенской ереси. Отголоски взрыва, потрясшего христианство, мы различим не только в квазинаучных построениях оккультизма, в учениях алхимиков, розенкрейцеров и обрядной символике позднейших масонов. Все без исключения области мистики, будь то альбигойский ритуал, современное колдовское шоу или протонацистская мистика, несут на себе выжженное клеймо герметического тигля, в котором клокотал и бился неукротимый металл. Прежде чем взорвать хрупкие оболочки и растечься по извивам неведомых русел, это «яйцо философов» пять веков вызревало в Александрии - постоялом дворе ученых, мудрецов древнего мира. Гностики взлелеяли идею вечной, невидимой и неизвестной сущности, изначально не способной к покою. Излучаясь и заполняя Вселенную, она творила реальности бытия, терявшие свое совершенство по мере удаления от гипотетического центра. Как и у прочих религиозных систем, у гностиков тоже была основная триада. Олицетворенная абстрактными понятиями материи, демиурга и искушения, она обнимала собой весь космос: человека, его историю и окружающий мир. Высшие истечения, суть составные части и носители свойств божества, назывались зонами. Распределенные на классы по символическим, пифагорейским, законам чисел, они, подобно цветным стеклышкам в зеркалах калейдоскопа, слагались в «плерому» - совершенный узор абсолюта, названного «полнотой разума». Весьма характерно при этом, что гностический демиург, или, согласно неоплатоникам, высшая сила, создавшая мир, считалась последней и наименее совершенной эманацией такой «полноты». Отсюда присущая миросоздателю полярность, равное сочетание света и тьмы, добра и зла, силы и слабости. Человеческая душа рисовалась поэтому в образе пленника, заключенного в узилище несовершенного сотканного из противоположных начал мира. Страдающие, обремененные материей души мог освободить лишь искупитель -4 одна из высших ипостасей божественного разума, мирового духа. Человечеству, как творению' этого духа, было предначертано порвать оковы земного бытия, вырваться из косного вещественного плена и вознестись к духов ной идеальной жизни. Отсюда и деление людей в соответствие с преобладанием в них материального или духовного начала на классы, точнее - на касты, ибо границы мнились изначально ненарушимыми. Земным существам предназначалось сгинуть мраке невежества, «психикам предстояло возвыситься до постижения демиурга и лишь «пневматики» - люди духа - могли узреть божественный свет. Отсюда и трубадурская альба - песнь утреннего восхода и протянувшаяся сквозь времена лучезарная нить: «Золотой рассвет», «Восход», «Лучезарная заря» и т. д.. Мы не раз еще столкнемся с этими символическими понятиями, как и с духовной дискриминацией по отношению Я низшим кастам - порождениям тьмы. Извращенные толкователи, как известно, могут опорочить любую мысль. Само название «катар», что значит по-гречески «чистый», подразумевало духовность, но подлинно чистыми считались лишь «совершенные» целиком отдавшие себя служению идеалу. Впоследствии «чистыми» и «совершенными» назовут себя люди, крайне далекие от нравственного совершенства. Набиравшему силу христианству пришлось вести ожесточенную борьбу с религиозным синкретизмом гностиков, готовых с одинаковым усердием молиться всем богам. К концу II столетия первоначальная яркость «плеромы» стала понемногу бледнеть, но образовавшийся было вакуум мгновенно заполнился близкими к гностическим учениями неоплатонизма и манихейства. Таков был жар бушующего в александрийском горне огня, напряжение распаленной ищущей мысли. Учение персидского невольника Мани, которого столь ревностно почитали потом альбигойцы, явно недооценено историками. Оно пленяло умы и сердца людей не столько своей экзотикой, сколько прячущейся за причудливыми извивами мысли идеей универсальной связности всех проявлений бытия. Манихейство наложило неизгладимый отпечаток на религиозные искания европейцев, на их мировоззрение. Жадно вбиравшая все новые и новые вероучения гностическая система, одновременно изощренно метафизичная и варварски пышная, должна была распасться в силу одной лишь сложности, как распадается, излучая свет, перегруженное нуклонами атомное ядро. Присоединив к иудео-вавилонским и египетским воззрениям на посмертное существование явно заимствованную из Индии идею вечного перерождения, александрийские герметисты заложили взрывчатку в эклектическое строение, возведенное усилиями гностиков - легендарного Симона Волхва и Менандра, Церита и апостола Милленарийского. Но выстроенный с восточной роскошью храм тем не менее уцелел и, когда после темного периода гностицизма в Александрии возникла новая секта Василида, украсился очередными пристройками. По сути, это было уже не отдельное строение, а целый город, с обособленными, но тесно примыкавшими друг к другу кварталами. Не такой ли являлась и сама Александрия, собравшая пророков, мистиков и чудотворцев со всего света? Василид творчески переосмыслил идею 365 эонов или циклов творения, называемых по-гречески «абраксакс». Цифровые значения букв, составляющих это магическое слово, столь полюбившееся средневековым чернокнижникам, дают при их сложении 365. То же количество дней солнечного года получается при умножении цифровых значений букв в имени персидского бога Митры - Miethras, и в галльском названии солнца - Belenos, и в грозном имени Baal Древнего Вавилона. Арифметические упражнения василидиан, продолжавшиеся с большим или меньшим успехом на протяжении всей истории, вернули абстрактной идее верховного бога первоначальный астрономический, а точнее, солярный (солнечный) смысл, вновь уравняв утонченную теологию христианства с эзотерическими учениями язычества. Как и Симон Волхв - его крылатый образ запечатлен на старинных скульптурах и фресках,- Василид не гнушался колдовством и «цирковыми» эффектами, что ничуть не мешало ему развивать полярную доктрину гностиков. Вслед за древнеиранским пророком Заратуштрой он учил, что материю - средоточие зла - истребит очистительное пламя, а люди духа, достигнув совершенной зрелости, возвратятся к своему первобытному естеству и вознесутся в блаженные сферы «полноты разума». Отсюда и герметический принцип: «В огне обновляется природа». По иронии судьбы инквизиция впоследствии возжгла костры для очищения еретических душ, а не ради обновления материи. От секты василидиан отпочковались офиты, назвавшие себя по имени змея, искусившего человеческую праматерь и даровавшего людям плод познания. Так был сделан существенный вклад в фундамент сатанистского храма. Дело офитов с успехом продолжили кананиты, провозгласившие Каина, убившего брата Авеля (символ слепой веры, по их воззрениям) первым гностиком, наказанным богом Яхве. Противники всяческого церковного закона - антитактиты - ополчились уже против любой религии, прославляющей бога-творца, а первые нудисты - адамиты, объявив брак «плодом греха» и сбросив одежды, провозгласили свободу любви, так сказать «сексуальную революцию». В Амстердаме я видел гравюру XVII века, на которой были изображены ухмыляющиеся национальные гвардейцы, разгоняющие алебардами толпы обнаженных фанатиков, заполнивших улицы голландской столицы. Ничто, как мы видим, не проходит бесследно, любой спектакль, промелькнувший на мировых подмостках, находит в грядущем новых режиссеров-постановщиков. Масонские ложи, особенно те, что возникли под влиянием Калиостро, беззастенчиво переняли церемонии гностиков-пепузитов, обставлявших свои обряды фантасмагорическими сценами, в которых участвовала женщина, загримированная под греческую богиню Цереру или египетскую Исиду. Она являлась из тьмы в звездном венце, с солнечным диском на темени и лунным серпом у ног. На гностических инталиях, хранящихся во многих музеях мира, можно видеть чуть ли не все позднейшие эмблемы алхимиков и «вольных каменщиков»: змею, кусающую собственный хвост; астральных богинь; скрещенные циркули и наугольник. Но вернемся к манихеям - предшественникам альбигойцев. О подробностях жизни пророка Мани почти нет достоверных сведений, но легенда, как водится, с лихвой заполнила зияющие провалы. Он родился, по-видимому, около 210 года н. э.. в Ктесифоне, в сельце сектантов-«крестильников», примыкавших к гностическим общинам мандеев. Воспитанный в атмосфере мистики и фанатизма, Мани ране познакомился с эзотерическими учениями, принимал участие е таинствах Митры и даже какое-то время был христианским пресвитером. Черпая понемногу из разных источников, он выработал свою христианско-гностическук доктрину и под именем Параклеита начал проповедовать новое учение при дворе персидского царя Спора, точнее Шапура Первого. Трудно сказать, насколько успешна была миссионерская деятельность Мани. Извести лишь, что он обошел многие города и страны, добрался до границ Индии и Китая, где познакомился с даосами и буддийскими монахами. Скорее всего, именно в этот насыщенный активной деятельностью период он угодил в рабство, откуда его выкупила какая-то богатая вдова. Этот, возможно, вымышленный факт биографии так подействовал на воображение последователей, что они прозвали своего пророка «сыном вдовы». Вскоре так же стали называться и сами сектанты. На какое-то время Мани совершенно исчез из их поля зрения, удалившись в пещеру, где питался одной травой. В конце царствования Шапура Первого он вновь возвратился в Персию, где в марте 276 года был распят по наущению местных магов. Впрочем, есть основания считать, что казнь произошла несколькими годами позднее, уже при Ваграме Первом. Как бы тс ни было, но последний факт биографии принес мятежному проповеднику желанный ореол мученика. «Сыну вдовы» приписывают несколько религиозных трактатов, к сожалению уцелевших лишь в отрывках и пересказах недругов. Наибольшей популярностью у манихеев пользовались «Книга гигантов» и «Шахнуракано», в которых Мани изложил, причем весьма непоследовательно, свои космогонические представления. Мы можем судить о них по опубликованной в начале нашего века «123-й беседе Севера, патриарха Антиохийского», жившего в V-VI веках. Характерные для гностицизма противопоставления света мраку и духа - материи воплотились у Мани в «древе жизни» и «древе смерти». Первое осеняло своей благодатной кроной север, восток и запад; второе, подобно пушкинскому анчару, произрастало одиноким изгоем где-то на юге. Скорее всего, в Аравийской пустыне, чьи иссушающие, несущие тучи песка ветры испокон веков испепеляли сады и нивы Ирана. Царство исполненного великолепия и животворной мощи «древа жизни» мыслилось беспредельным. «Нет ничего постороннего ни кругом, ни внизу, ни в одной точке, но есть только единое древо жизни всюду и бесконечно. Ничто не окружает и не объемлет его; оно пребывает в своих плодах, и царство его в нем самом. Его нет в стране южной, оно сокрыто в своем лоне. Бог оградил это место стеною, чтобы не будить вожделений у Древа смерти, не томить его и тем не подвергать опасности древо жизни». Однако, невзирая на стену, борьба между добром и злом рисуется неизбежной. От «древа смерти» Постоянно отпочковываются побеги, между которыми бушует Злоба и идет жестокая война. Даже взращенные на «древе смерти» плоды, и те исполнены ненависти к материнским ветвям. Эта внутренняя напряженность, вызывая «возмущение элементов», приводит в конце концов к контакту с областью добра и света. Пораженные невиданным зрелищем и уязвленные завистью, темные силы, до того не связанные между собой - «члены древа смерти не знали друг друга»,- объединяются и обрушиваются на область света. Это материя с ее мраком и грязью, бурями и потопами, демонами и отвратительными чудовищами ополчается на светоносный эфир. Так возникает вынужденное смешение частиц добра с беспросветным истечением адской бездны. Именно смешение, потому что свет по своей исконной природе никому не может причинить никакого вреда. Он способен лишь парализовать смрадное и губительное дыхание тьмы присутствием в стане врага. Вот почему, ограждая доброе и разрушая злое начало, светоносные элементы продолжают лететь во тьму. В многочисленных «Посланиях» Мани древнейшая зороастрийская концепция о борьбе Ахурамазды и Анхра-Майнью обрастает ярко выраженной «александрийской» плотью. «Книга схолий» епископа Теодора вар Хони сообщает умозрительной космогонии манихеев необходимую конкретику. Область света, оказывается, обнимает пять основных средоточий василидианских эонов. Это «чертоги» - источники благоуханного воздуха, прохладного ветра, ясного света, живительного тепла и чистой воды. Им противостоят скопища полярных эонов бездны. Добро, таким образом, персонифицируется разумом, знанием, мыслью, рассудком и волей, зло - прямо противоположными качествами. На таких основах выстраивается причудливое, слепленное из произвольных фрагментов «откровение от вдовьего сына». В противоборстве основных сил некий первичный «Отец величия» порождает «Матерь мира», которая производит первого человека, а он в свою очередь - пятерых сыновей. Поглощенные истечениями бездны, плененные мраком невежества, первочеловек и его сыны продолжают вести войну с адскими силами. Семь раз - совершенное пифагорейское число - взывают они к Отцу, который исцеляет их разум от яда и посылает на помощь «Животворящий дух» с его пятью чадами. В очередной битве на стороне добра, таким образом, принимают участие уже две «команды», и она заканчивается освобождением первого человека, хотя сыновья его все еще остаются в плену. «Пятерка» духа между тем занимается активным миросозиданием. Поубивав сынов мрака - архонтов - и содрав с них кожу, они дали «Матери мира» материал для построения небес. «Простирай небо, яко кожу»,- поется в одном из псалмов. Вскоре усилиями духа на этом небе первобытных преданий запылало солнце, появились звезды и луна. Потом родились реальные стихии - воздух, вода и огонь. Вспомним в этой связи египетскую богиню Нут, чье изогнутое аркой тело сделалось усыпанной звездами твердью. По сравнению с Ветхим заветом и александрийскими гностическими системами космогония Мани конечно же выглядела достаточно неуклюже, что, однако, не отпугнуло иных интеллектуалов, взращенных на учениях античных философов. Не станем поэтому особенно удивляться тому, что даже такой откровенно восточной ереси удалось столь широко распространиться на Западе, причем сразу же после победы христианства над гностицизмом завоеванной в упорной борьбе. Впрочем, едва ли здесь можно говорить о победе, по крайней мере о полной. Рассеянный, но не сдавшийся противник ушел в подполье. На протяжении всей истории церкви гностические и прочие ереси давали знать о себе волнами народного гнева. При феодализме, когда во всех сферах духовной жизни господствовала религия, еретические учения сделались религиозной формой выражения непримиримых классовых противоречий. Нередко они становились идеологическим знаменем социальных движений, направленных против существующего строя, поддерживаемого церковной иерархией. Содержание ереси зависело прежде всего от стадии развития и специфики экономических отношений в тех или иных государствах. Ереси получили распространение в крестьянской среде и в городах, где охватили не только широкие слои бюргерства, но и часть дворянства. Мистическим учениям свойственно возвращаться на историческую арену в несколько подновленном, а подчас и откровенна модернизированном облике. Мы еще обратимся к этому феномену. Воздержимся от дальнейшего пересказа мифологии манихейства. В «троицах», «седмицах» я «вестниках», которые появлялись на фоне непрерывных стычек сынов человеческих с исчадиями бездны, легко запутаться, да и нет у нас непосредственной надобности в подобной детализации. Прервав историю миросозидания манихеев где-то на стадии образования животных и растений, мы подведем ее непосредственно к Адаму и Еве, которые остались порождениями тьмы, хотя в нечистой плоти библейских прародителей и пребывали частицы света. Для освобождения Адама от власти материи силы добра послали Иисуса, но не евангельского Христа, сына человеческого, а духа. Этот дух просветил плененный разум, освободил его от оков адского сна и открыл ему сияющие дали небес. Только теперь освобожденная мысль могла постичь основное таинство манихейского символа веры. Отверзтым очам Адама и Евы явился прекрасный, сотканный из света облик. Но скорбное лицо Христа, терзаемого хищниками, окружал беспросветный мрак. Это было видение крестной муки, разлитого в природе божественного начала, обреченного на вечное страдание в круговороте смерти и возрождения. В каждом кровоточащем куске, в каждом сорванном плоде, в каждой растоптанной былинке всечасно и повсеместно стенала распинаемая плоть божества. Буйный дух исконных языческих мистерий так и рвался на простор из-под смиренной христианской вуали. Гностический Иисус возвысил Адама, дав вкусить ему от «древа жизни», дабы уразумел человек всю беспросветность окружающего его мрака и увидел дорогу к спасению. Отсюда и основополагающие принципы манихейства: защита души от всякой телесной скверны, самоотречение и воздержание, постепенное преодоление пут материи и окончательное освобождение заключенной в человеке божественной сущности. Здесь, как мы видим, Мани вплотную приблизился к индобуддийским представлениям о конечном слиянии освобожденной души с абсолютом. Столь же сходны с буддийскими и налагаемые на манихеев запреты: мясо, вино, чувственные удовольствия и т. п.. Конечно, как и в других религиях, у «сынов вдовы» был собственный внутренний круг. Поэтому внешне громоздкий и варварски-фантастичный космогонический миф может иметь и другое, более утонченное, предназначенное для посвященных истолкование. «Матерь мира» толкуется в этом случае уже как «душа мира», как первобытная мысль высшего существа, как небесная софия александрийских гностиков. Она слишком чиста и бесплотна, чтобы непосредственно соприкоснуться с материей, и потому посылает на борьбу с тьмой свою эманацию в образе первого человека. Когда же у него недостает сил для победы в смертельной схватке, на помощь приходит искупитель, животворящий дух, освобождающий мысль от материального плена. Но даже в таком «облагороженном» виде в манихействе явственно проглядывает солнечный культ с его экстатическими мистериями в честь Митры. Подобно тому, как буддийские монахи образом жизни и строгостью запретов отличались от простых прихожан, последователи Мани делились на два резко разделенных класса: «избранных» и «слушателей». Последние только обязывались воздерживаться от идолопоклонства, лжи, волхвования и пролития крови, тогда как жизнь «избранных» была опутана бесчисленными табу. В соответствии с идеей полного отражения друг в друге законов земли и неба община «избранных» строилась на принципе пятиступенчатой иерархической пирамиды. На вершине находились «учители кротости», затем шли «сыны видения» - епископы, «сыны разума» - пресвитеры, «сыны тайны» и аудиторы. Августин называет 12 учителей и 72 епископа, остальных «избранных» было также не очень много. Культ манихеев отличался строгостью, простотой и состоял в основном из молитв и песнопений. Это существенно облегчало тайное распространение религии. Основная мистерия «сынов вдовы» посвящалась распятому вероучителю и приходилась на март. Позднее, уже под влиянием христианского культа, они справляли обряды, похожие на крещение и причащение, что еще более помогло им приспособиться к обрядам официальной церкви. Сектанты, спаянные строгой дисциплиной и тайными ритуалами, выступали под знаменем изначального христианства, которое будто бы хотели восстановить во всей его первобытной чистоте. Но римская церковь сразу же ополчилась на раскольников, пришедших из ненавистной Персии. Кодекс, принятый при римском императоре Феодосии Первом (379-395), наполнен многочисленными законами против манихеев, которых преследовали по всей империи. В конце IV века «сыны вдовы» появились в Испании и на севере Африки. При матери византийского императора Анастасия Первого (491-518), покровительствовавшей сектантам, манихеи распространились по всей Византии, но последовавшие вскоре гонения заставили их уйти в подполье. Переменив название и эмблематический язык, они покинули насиженные места и, как некогда Мани в пещере, исчезли с глаз сильных мира сего. Пройдут века, прежде чем в Болгарии, а затем и в Чехии появятся неведомо откуда пришедшие богомилы - духовные предшественники катаров. Эти наследники павликиан и евхитов понесут манихейскую ересь в Ломбардию и Прованс. Разрушение Рима и основание «града небесного», как о том сказано в Апокалипсисе, было их тайной целью. Продвигаясь по городам и весям к лазурным берегам Средиземного моря, богомильские проповедники заронили искры, которые вспыхнули через века и разгорелись вселенским пожаром. Их вещее слово было подхвачено гуситами и виклифистами, расчистившими путь Реформации. «Совершенные» альбигойцы бесстрашно шли на муки, не смея, однако, осквернить себя прикосновением к оружию. Зато чешские табориты смело взялись за мечи и алебарды, когда «силы тьмы» в образе инквизиторов и ландскнехтов «Священной Римской империи» двинулись на них войной. В XI веке ересь патаренов (разновидность богомильства) уже завоевывает Италию, учение альбигойцев овладевает Аквитанией, зачарованной «веселой наукой», в Орлеане и Фландрии тоже возникают манихейские секты. Очевидное торжество манихейства нельзя, однако, рассматривать как очередную победу Востока над Западом. В конце концов христианство тоже было занесено в Рим из восточных пределов империи, а учение «сынов кротости» вобрало в себя космогонические представления эллинских натурфилософов. Противопоставления Востока Западу и, как следствие, обособление христианства изначально бессмысленно. Отсекая явление от его истоков, можно лишь сделать загадочными очевидные вещи, но не разрешить подлинные загадки. Не магические семена зороастризма способствовали расцвету манихейства, но прежде всего подготовленная к приятию его религиозная почва Вавилона, а затем и Европы. Разве сама католическая церковь, рассматривавшая мир как арену непрерывной борьбы бога с дьяволом, не способствовала развитию дуализма? Разве аскетическая мораль, монашество и возникшие на святой земле ордены не проложили дорогу одетым в черные рубища «совершенным»? Для простого народа катары ничем не отличались от госпитальерских эмиссаров, от нищенствующих монахов, несущих в массы незамутненное слово господне. Не только неграмотные крестьяне, но и католические епископы, торгующие индульгенциями и церковными должностями, не усматривали на первых порах ничего экзотического в новой секте. Кто только не прошел по мощенным еще римлянами дорогам Европы? Арнольдисты, вальденсы, теперь патарены, павликиане, катары - несть числа. Тем более что манихеи всюду проповедовали простые, набившие оскомину истины: любовь к ближнему, аскетизм, христианскую добродетель. Завербованного в секту неофита неторопливо и осторожно увлекали все дальше от догматов папской церкви. Манихейские таинства преследовали две цели: незаметно изменить стереотипные привычки и мировоззрение новичка, а затем научить его условному языку манихеев, требовавшему кропотливого и долгого обучения под Руководством наставника. Далеко не каждый допускался до этой ступени. Те, которые «возвращались назад», так и оставались в лоне католичества, не вкусив новых таинств. Добрые христиане и искренние сторонники «реформ», «чистоты», «упрощения», они шли на костер, даже не подозревая об истинной сущности инкриминируемой им ереси. Так было, например, в Орлеане, где в 1022 году с первыми катарами взошли на костер и их искренние приверженцы. Однако лишь «совершенные» знали, что за разговорами о церковной реформе скрывается идея совершенно иной, противостоящей католичеству, церкви. К XII веку в Европе уже сформировались иерархические общины со своими епископами и даже папой, истинным «викарием Петра», который, согласно некоторым источникам, скрывался где-то в Боснии. Соединив полярности католицизма и манихейства, христианский дуализм Запада с зороастрийским дуализмом Востока, катарское учение окончательно уравняло в правах бога света, управлявшего невидимым миром, с богом тьмы, царившим в мире видимом. Полонив ангелов - носителей света и заключив их в темницы плоти, Люцифер - сын темного бога - ведет борьбу с ветхозаветным Яхве, окруженным пророками с Моисеем во главе и эфирными созданиями - Иисусом, Марией, Иосифом, евангелистом Иоанном и прочими ангелами, принявшими человеческий облик[8]. Победив орудие «князя тьмы», Иоанна Крестителя, Иисус открыл через обряд духовного крещения дорогу к освобождению скованным цепями плоти ангелам света и возвестил тем самым новую эру. Борьба света и тьмы закончится полнейшим раскрепощением светлого начала и обособлением обоих царств. Не вдаваясь в тонкости катарского вероучения, противоречивого и по-разному трактуемого той или иной сектой, отметим лишь роль, которую оно отводит Люциферу (Сатанаилу у богомилов) в мировом процессе. Дьявол не только признается могущественной и равной богу силой, но и его диалектической противоположностью, необходимой для самого существования Вселенной. Мысль эта не исчезнет и не забудется, но станет некой философской основой для утверждения люциферского культа. Однако какою ценой! Крестовый поход против альбигойцев, инквизиционные судилища в Испании, Фландрии и Германии огнем и мечом искоренят катарскую ересь и вместе с тем обессмертят дуалистический сатанизм. О катарах, которые почитали за смертный грех убийство не только человека, но и животного (за исключением змеи), станут говорить как о кровожадных разбойниках. Проповедовавших суровый аскетизм и половое воздержание «совершенных» обвинят в разнузданном разврате и всяческих гнусностях. Но главное, что поставит им в вину инквизиция, направляемая мрачными фанатиками вроде Конрада Марбургского или Роберта Болгарина, будет, конечно, служение дьяволу. В дело пойдет полный набор мерзостей: совокупление с демонами и оргии в альбигойских церквах, каннибальство и осквернение святынь, кровь и зажаренные младенцы - словом, все то, что не раз встретится в следственных протоколах и приговорах, освященных именембожьим. И странное дело - клевета тоже окажется поразительно живучей. Измышлениям изуверов и палачей суждено передаваться из поколения в поколение, переходить от святош к погромщикам, скрепляя страшной печатью чистейший миф. Уже в наше время поставят по всей земле памятники безвинным мученикам, отдавшим жизнь за убеждения и веру, какой бы она ни была, но не развеется смрад помоев, которыми обливали, прежде чем отнять жизнь, узников инквизиции в различных ее формах. То здесь, то там пробьются они из могил, отравят источник, замутят родниковую воду человеческой памяти. Но ненадолго, ибо клевета подобна поденке и полет ее короток, хоть и готовится он долгим копошением личинок, схороненных в илистом мраке. Жаль только, что взлетевшие над немочью вод насекомые успевают отложить яйца для новых полетов.Владимир Соловьев, «Песня офитов»
Папа Климент… шевалье Гийом Де Ногарэ, король Филипп… Не пройдет и года, как я призову вас на суд божий и воздастся вам справедливая кара! Проклятие! Проклятие на ваш род до тринадцатого колена!…Морис Дрюон, «Железный король»
Болтали все, кому не лень. Сам Персеваль на третий день Там соизволил появиться…Кретъен де Труа, «Клижес»
– Тогда я вам открою,- молвил отшельник. – Тот, кому назначено сидеть на этом месте, еще не зачат и не рожден, но не пройдет еще и года, как будет зачат тот, который займет Погибельное Сидение, и он же добудет Святой Грааль.Томас Мэлори, «Смерть Артура»
Впоследствии сожженная банщица рассказала, каким образом она сама была соблазнена старухой: по дороге она встретила демона в человеческом образе, шла она с намерением посетить своего любовника с целью блуда; когда она была демоном-инкубом опознана и спрошена… он сказал: «Я дьявол, и если ты хочешь, я всегда буду готов к твоим услугам и не оставлю тебя ни в какой нужде». Так как она согласилась на это, то в течение восемнадцати лет, то есть до конца жизни, она предавалась этим дьявольским мерзостям, при полном, конечно, отрицании веры.Я. Шпренгер и Г. Инститорис, «Молот ведьм»
Здесь - заповеданность Истины всей. Вечная женственность Тянет нас к ней.Иоганн Вольфганг Гёте, «Фауст»
Существовала в незапамятные времена в стране Мизраим, которую мы зовем Египтом, у жрецов города Мемфиса, книга из 78 страниц, которые автор их - маг Гермес-Тот написал или, правильнее, выгравировал на золотых пластинках… Каждая золотая пластинка, являя собой страницу герметической книги, есть ряд чисел и букв; смысл этих чисел и букв в их таинственном соотношении с людьми и предметами заключен в «Аркане», иначе именуемом «Дверью».ДРЕВНИЕ АВТОРЫрассказывают, что в одном из походов Александру Македонскому показали гробницу Гермеса Трисмегиста. Не будем гадать о том, чей прах упокоился под безымянным камнем, на который я почтительной скорбью взирал великий завоеватель. Над этой загадкой бились поколения исследователей и толкователей древних текстов, но так и не пришли к единому мнению.) Может быть, потому, что нет ee загадки? Боги Олимпа не мыслились изначальными. Как и у людей, у каждого из них была своя биография, а следовательно, дата пусть точно не зафиксированная, и место рождения. Громовержец Зевс, одолевший в борьбе за власть отца Кроноса, родился на Крите, владычица любви Афродита появилась из пены морской на острове Кипр. Пока приносились жертвы на алтари и эманация веры питала олимпийцев, они мнились бессмертными, но настала пора, и языческим богам пришлось вслед за Паном уйти в небытие. Как неохотно, как мучительно долго уходили те, кому принадлежала одухотворенная земля с ее горами и реками, заповедными рощами и вещим небом, усыпанным звездами, подожженным зарей. Анатолю Франсу удалось пeредать в «Святом сатире» щемящее чувство прощания с природой, вернее, угасания, наполняющего природу животворного духа языческих игрищ: «Увы! И я состарился, ибо я только бог, и века посеребрили волосы у меня ни голове и на груди; они погасили пыл моих чресел. Я был уже обременен годами, когда умев великий Пан, а Юпитер, претерпев ту же участь, которой подверг Сатурна, был низложен Галилеянином. С тех пор я начал хиреть и чахнуть, а под конец даже умер и был похоронен гробнице. И поистине я только тень самого себя. Если же я еще хоть отчасти существую, то потоку лишь, что в мире не пропадает ничего и никому не дано умереть совсем. Смерть не совершенней жизни». Греческие гиды охотно показывают туристам могилу Юпитера - Зевса, благоразумно обходя логический тупик, над которым безуспешно ломали голову богословы. С одной стороны, всякая вещь, имеющая начало, должна иметь и конец, с другой - бессмертная сущность не знает смерти, а бестелесное не оставляет праха. Бесполезно вымерять линейкой рационализма расплывчатые контуры мифа. Если могли умереть столь великие боги, как Зевс и Пан, то почему бы и Гермесу - очаровательному посланцу богов - не иметь своей могилы, затерянной где-нибудь в варварской глуши? Кто же он, этот сын Зевса, с увитым змеями кадуцеем, давший имя свое герметическому искусству алхимии и герметическому знанию оккультизма? Покровитель плутов и торговцев Меркурий (римский эквивалент) или ибисоголовый египетский Тот, путеводитель душ и родоначальник «тайных наук»? А может быть, всего лишь жрец Меркурия - Тота, оставивший после себя 42 рукописных свитка, дух которых высок, а смысл смутен? Последний вариант, снимавший неразрешимые теологические трудности, и взяли на вооружение теософы и оккультисты. Герметические трактаты действительно рисуют легендарного Грисмегиста скорее земным, нежели небесным посланцем божественной воли, вещающим свои Откровения через сыновей Тота, Асклепия и Амона. Трудно сказать точно, где и когда жил человек, выбравший себе и своим воображаемым наследникам столь претенциозные литературные псевдонимы. Тем более что за ними могла скрываться целая авторская бригада, растянувшая свою анонимную деятельность на века. Однако исторический контекст трактатов позволяет дать, пусть самую приблизительную, хронологическую привязку. Климент Александрийский (II- III вв.), имевший обыкновение обильно цитировать сочинения современных ему гностиков, не упоминает ни имени Гермеса Трисмегиста, ни названий его трудов. Зато Климент подробно перечисляет папирусы бога Гермеса, вернее, Тота, обнимающие всю иератическую мудрость Египта: божественные песнопения, астрологию, медицину, включая физиологию женщины и гигиену. Но Лактанций столетие спустя уже приводит ссылки на Гермеса Трисмегиста, хотя и не упоминает его «Асклепия». Это позволяет сделать вывод, что основные герметические трактаты появились где-то в середине III века. Причем были они написаны по-гречески, что видно из характерной игры слов, а не переведены с египетского, как «сочинения Гермеса-бога». Более того, весь египетский их элемент откровенно заимствован из упомянутого Климентом свода. До нас дошли 14 трактатов Трисмегиста, объединенных в общий сборник под названием «Пемандра, или Пастырь мужей», где автор излагает поучения божественного разума; книга «Асклепий, или Посвятительная речь»; четыре отрывка из книги «Дева Мира», разрозненные фрагменты диалогов с «сыновьями», а также три «определения» Асклепия царю Амону: о солнце, демонах и телесных страстях. Им и суждено было окропить живой водой буйные всходы всех последующих оккультных учений. Трисмегист смело перемешал «три первоэлемента» грядущей средневековой мистики: иудео-христианский монотеизм с его реликтами солнечных поклонений, египетское многобожие, инстинктивно тяготеющее к эзотерическому синтезу, и философский идеализм греческой Александрии. В первом трактате идея единого бога отождествляется с божественным разумом в образе света, противостоящего влажному началу, созданному тьмой. Разум порождает слово. Разум поэтому Бог-отец, а Логос - сын божий. «Откуда,- вопрошает Трисмегист своего небесного собеседника,- произошли стихии природы?»- «Из воли бога, который, взяв свой Логос и созерцая в нем порядок и красоту, создал мир по этому прототипу»,- разъясняет «Пастырь мужей». Далее выстраивается уже знакомая нам гностическая иерархия: «Разум - бог мужской и женский, жизнь и свет, рождает через Логос божество огня и духа, которое, в свою очередь, образует семь служебных духов, обнимающих своими кругами (обратим внимание на столь знаменательное сочетание.- Е. П.) чувственный мир и управляющее им посредством так называемой судьбы». Смешав библейскую идею творца с гностическим символом падшего эона-андрогина, Трисмегист поставил перед человеком дерзновенную, еретическую в самой основе задачу - посредством совершенного знания соединиться с божеством и стать его воплощением. Бестрепетная скорбь египетской «Книги Мертвых», повествующей о загробных странствиях души, обретает у Трисмегиста явственные контуры пифагорейской абстракции, а отголоски индуистских мелодий вливаются в мощный орфический гимн. «Смерть есть наше освобождение от уз материи. Тело есть куколка (кризолида), которая открывается, когда мы созрели для более высокой жизни. При смерти наш дух выходит из тела, как аромат из цветка, ибо дух заключен в теле, как аромат в семени цветка» (трактат «Асклепий»). Как не вспомнить здесь о практике подвижников-шиваитов, о тантрической медитации, о мусульманских аскетах из ордена суфиев? Не о реальном познании мира говорит Трисмегист, а о «разум ной жертве души и сердца», о сосредоточенном погружении в абсолют, отрешении от желаний и мысли. «Наша мысль не может представить себе божество, и наш язык не может его определить. Бестелесное, невидимое, не имеющее формы не может быть воспринято временем. Божество есть абсолютная истина и абсолютное могущество, а абсолютно неизменное не может быть понято на земле». Отсюда он совершенно закономерно приходит к теургии - чудотворству и волшебству. Подобно тому как верховное божество эманирует отдельных богов в небесных сферах, человеку дана сила творить богов в посвященных им храмах, излучать материю и создавать формы для чудотворных, пророческих проявлений невидимых сил. В иерархии сфер царит творец Вселенной, в эфире царит Солнце, управляющее движением звезд и светил, Луна повелевает душами и демонами, а царь; помазанник божий, владеет лей, населенной людьми. Как и пророки богов-победителей, сумевшие освятить своим именем ту или иную церковь, Трисмегист явно стоит на стороне властей предержащих. Согласно его учению, царские души божественны по природе и неизменны своем высочайшем достоинстве. И это вполне отвечает ностальгическому зову минувшей эпохи, когда цезарь именовался божественным, а фараон - богом. Жалобой об утраченной цельности и универсализме пронизаны ломкие папирусы, на которых неведомая рука начертала поучения Трисмегиста. Но в трогательной жалобе этой, заглушённой песнопениями в честь бога из Назарета, мы различим и гностический бунт, и присущий раннему христианству смиренный демократизм, и грядущие черные мессы средневековья. Государи, поучает Гермес, являющиеся несправедливыми и жестокими, таковы не по своей природе, но лишь по наущению злобных демонов. И они, демоны, не замедлят поселиться в роскошных чертогах. Когтистая нечисть с нетопыриными крыльями закружится под гулкими сводами стрельчатых арок. Инфернальные ангелочки с рожками козлят попрячутся в балдахинах королевских опочивален. Стоит ли удивляться поэтому, что хрестоматийные мифы о Духах и привидениях, о сбывшихся пророчествах, ангельских посланиях и самом черном волшебстве столь упорно цепляются за отороченный горностаем шлейф высочайших особ? Государь и верховный жрец слитны в атавистической памяти поколений. Где еще, как не в суеверной молве, могли сохраниться осколки былой теократии? Корни генеалогических дерев Уходили во мглу, в которой таились свергнутые с Олимпа боги, ставшие демонами. Они по-прежнему алкали крови и золота, направляя судорожные движения коронованных марионеток, чьими альковами раз и навсегда завладел похотливый дьявол. И потому астролог, алхимик и маг-чернокнижник поспешили проторить тропы к царским вратам. Они встретили радушный, хотя и чреватый эшафотом, прием. Сделались доверенными слугами, конфидентами, советниками. Не только императоры, но и святейшие папы начинали увлекаться алхимией и чернокнижием. Средневековые алхимики как раз и приписывали Гермесу Трисмегисту так называемую «Tabula Smaragdina» - «Изумрудную скрижаль». Этот неизвестного происхождения аллегорический отрывок, в котором можно усмотреть описание системы миров и «философского камня», был признан квинтэссенцией алхимической премудрости, получившей название герметической философии. Эти «тринадцать заповедей» Гермеса Трижды Величайшего, начертанные, по преданию, на его могиле волей Александра Македонского, окажутся для нас не только вратами замкнутого в себе самом универсума алхимии, но и тайным ходом в причудливую Вселенную средневекового сознания, пронизанную нитями волшебных соответствий. «Это верно, без обмана, истинно и справедливо! То, что внизу, как то, что вверху, и то, что вверху, как то, что внизу, для того, чтобы совершить чудеса одного и того же. И подобно тому как все предметы произошли из одного, по мысли одного, так все они произошли из этого вещества путем его применения. Его отец - Солнце, его мать - Луна, Ветер носил его в своем чреве, Земля - его кормилица. Солнце - отец всякого совершенства во Вселенной. Его могущество безгранично на Земле. Отдели Землю от огня, тонкое от грубого, осторожно, с большим искусством. Это вещество поднимается от Земли к небу и тотчас снова нисходит на Землю. Оно собирает силу и верхних и нижних вещей. И ты получишь славу мира, и всякий мрак удалится от тебя. Это могущественная сила всякой силы, она уловит все неуловимое и проникнет во все непроницаемое, потому что так сотворен мир! Вот источник удивительных применений. Вот почему я был назван Гермесом Трижды Величайшим, владеющим тремя отделами Всеобщей философии. Я сказал здесь все о деле Солнца». Алхимики понимали под «делом Солнца» изготовление золота, оккультисты - преображение духа и тела. Правы, видимо, обе стороны, но скрижаль намекает еще и на нечто третье - священнейшую мистерию Солнца, объединившую жрецов Амона-Ра и Аполлона, друидов, альбигойцев и мальтийских рыцарей. Все во всем, одно может выступать манифестацией другого и каждое - всего. Наложение двух треугольников, обращенных основаниями друг к другу. Союз огня и воды, макрокосма и микрокосма, единство и борьба двух противоположных начал: света и тьмы, бога и дьявола. «Ключ Соломона» - так называлась знаменитая книга средневековой магии, составленная из пентаклей, талисманов и заклинаний. Для нас таким ключом станет основополагающий принцип «Изумрудной скрижали»: «То, что внизу, как то, что вверху…» Он позволит открыть не только заржавевшие засовы средневековья, но и новейшие магические замки, оснащенные электроникой и прочими технологическими изысками, потому что в основе своей магический ларец почти не изменился со времен высших авторитетов по части «тайных наук» - Альберта Больштедского (1193-1280) и Раймунда Луллия (ок. 1235-1315). Поэтому, чтобы составить себе представления о «Черном Искустве», не обязательно всякий раз прибегать к первоисточникам записанным на пергаментных свитках латинскими литерами в еврейскими письменами. Творения современных оккультистов их теософских предшественников, несмотря на ощутимый индо-буддийский или же сексуальный, расистский или иной макияж, явят нам тот же мертвенный лик замкнутой в мистический многоугольник Вселенной, подвластной воле мага, мириадами нервных нитей соединенной его душой. Популяризаторы древней мистики вроде Элиафаса Леви, Папбса, Пиобб или Тухолки настолько благоговели перед своими древними учителями, что прилежно переписывали любой вздор, над которым потешался еще Корнелий Агриппа. Авторитет прошлого был для них не только непререкаем, но и, как это свойственно религиозному сознаний освящен традицией. «Древняя,- счел необходимее подчеркнуть уже в заглавии свое книги французский мистик П. Пиобб,- высшая магия». «Предание западных оккультистов,- декларирует С. Тухолка в «Оккультизме и магии «И ведет свое начало от египетских жрецов. Основным догматом религии жрецов, сообщаемым, однако, лишь посвященным, был догмат о единстве божества. Орфей, наиболее древний из известных нам посвященных, говорит в своих песнях и мистериях: «размысли о божественном слове. Созерцай его беспрерывно, направь твое сердце и твою душу по правому пути и взирай на господа единого, который бессмертен, единого, который сам себя зародил. Все происходит от него одного, и он есть во всем». Алхимические фигуры Монотеизм, разумеется, зародился в недрах политеизма, но для этого понадобилась не одна тысяча лет. Те же египетские жрецы, которых поминают при каждом удобном случае авторы оккультных сочинений, обрушили свой гнев на фараона-отступника Эхнатона, провозгласившего культ единого солнечного бога. Но это частность. Я привел выдержку из Тухолки не для того, чтобы в который раз уличить оккультизм в исторических передержках и анахронизмах. Мне хотелось лишь провести параллель между вложенной в уста легендарного песнопевца Орфея мыслью о единстве сущего и заповедями Трисмегиста. Все та же навязчивая идея. На то есть своя причина. «Оккультизм,- отмечает Пиобб в кратком введении к «Древней высшей магии»,- представляет целую стройную философскую систему, имеющую целью синтезировать знания, чтобы установить законы, управляющие всеми явлениями видимого и, главным образом, невидимого мира. Кроме того, оккультизм состоит из целой группы специальных Наук и знаний, изучающих невидимый мир и его проявления в видимом мире. Таким образом, главнейшей задачей оккультизма является преткновение и познание сокровенных тайн мироздания, жизни и смерти. В противоположность материализму, признающему одно лишь начало - материю, оккультизм признает три начала, или три плана существования: «Отдели землю от огня, тонкое от грубого, осторожно, с большим искусством. Это вещество поднимается от земли к небу и тотчас снова снисходит на землю. Оно собирает силу и верхних и нижних вещей». 1. Мир духовный, или божественный, поддающийся исследованию с помощью аналогии. Представителем его является дух. 2. Мир духовный, или астральный, доступный наблюдению лишь при известных условиях. Представителем его является энергия, или сила, и 3. Мир физический, познаваемый внешними чувствами. Его представитель - материя. Предания оккультизма ведут свое начало из глубокой древности. Сокровенные тайны оккультизма ревниво оберегались египетскими жрецами и индийскими браминами и передавались частью устно, частью письменно только посвященным. Письменные сочинения оккультного характера написаны символически и условно и доступны пониманию лишь посвященных». Проигнорируем приманку уже знакомых нам определений: «индийский», «египетский» - и очевидную лесть насчет «посвященных», которую читатель, купив изданную массовым тиражом книгу, вполне мог принять на свой счет. Ничего не попишешь - реклама! В конце концов, даже презрительно обойдем выпад по адресу материализма, тем более что странная претензия включить в последний пункт за номером три научную картину мира может вызвать лишь снисходительную улыбку. Суть ведь в том, что оккультизм, обращаясь к вере, науку просто-напросто отбрасывает и, несмотря на «научную» терминологию, продолжает изъясняться в колдовских категориях, «доступных пониманию лишь посвященных». Поэтому под «невидимым миром» следует понимать не «мир в капле воды», открытый Левенгуком, и не мир элементарных частиц, о котором Пиобб даже не подозревал, но исключительно мир духов. Даже такие сугубо физические субстанции, как «энергия» и «сила», в оккультном смысле значат совсем не то, что мы обычно подразумеваем. «Прана» древнеиндийской философии «женская энергия» ламаистской тантры, «одическая сила» спиритов - вот что примерно укладывается в эти термины. Можно сказать также «божественная сила», «дьявольская сила», «медиумическая энергия», «животный магнетизм». Точно так как под привычными словами «знание», «наука» и «познание сокровенных тайн» подразумеваются совершенно иные, напрочь отрицающие истинную науку, ее цели и достижения, понятия. Впрочем и сами «тайны» герметической науки и науки, познающей реальный мир, принципиально разнятся друг от друга. Отметив, таким образом, двойственный характер оккультной терминологии, обратимся вновь я «Изумрудной скрижали». В нее как мы видим, вполне укладывается вся «философская система» духовидения и волхвования подобно тому как совпадают «три начала существования» с «тремя отделами» Трисмегиста «Три сферы философии подвластны мне! - возвещает Гермесова скрижаль, если верить новейшему, очевидно, уточненному переводу, и подтверждает почти эпически: - Три!» Посмотрим же, что конкретно скрывается за этими тремя «сферами» и «началами». Сравнив между собой различия руководства по черной, высшей и практической магии, книги формул и заклинаний, мы обнаружим вскоре, что, приняли на веру магическое число три, доверились букве, но не духу «древнейших» и «тайных» учений. «Начал» и «отделов» у магии обнаруживается много болше по самым скромным подсчете шесть, что арифметически вдвое больше, но магически все-таки равно трем, ибо нет двух триад а есть одна раздвоенная триада Познакомившись с начатками каббалы и современной нумерологии, мы убедимся, что подобие математические «забавы» лежат и в основе заумных псевдофилософских построений, и самого примитивного гадания, на манер «счастливых» билетиков. До это будет уже «тонкая структура» оккультной философии, разделенной на основные отделы и более мелкие единицы. Вот как выглядит наиболее общая схема, включающая все разделы «тайных наук»: I. ОТДЕЛ ОБЩЕГО ОККУЛЬТИЗМА Герметическая философия, или философия оккультизма. Метафизика, или философия физики. Каббала, наука о боге, Вселенной и человеке, во всех их соотношениях. Тора, или сотворение форм. Пифагорейство, или сотворение знаков. Иероглифика. Наука о числах. II АСТРОЛОГИЯ ОБЩАЯ Астрология, или определение судьбы человека, на основании взаимного расположения планет в момент его рождения. Физиогномика, или определение характера и судьбы человека по чертам лица. Хиромантия, или определение характера и судьбы человека по линиям руки. Книга Тота, или символы Таро,- свод главнейших положений древнего оккультизма. III. ПСИХУРГИЯ Медиумизм, или постижение сверхчувственного мира при посредстве медиума, лица, одаренного способностью выделять без участия воли астральное тело. Магнетизм, или учение о флюидах, Пронизывающих живую и неживую природу. Психометрия, или способность воспринимать картины прошлого, связанные с тем или иным предметом. Телепсихия, или ясновидение. Телепатия, или способность выделять усилием воли астральное тело, которое может быть направлено в любое место. IV. АЛХИМИЯ Алхимия, или герметическое искусство превращения элементов посредством «философского камня», дарующего бессмертие и высшие магические способности. V. МАГИЯ Белая, или благодетельная, магия, управляющая астральными силами. Черная магия, или колдовство, включая некромантику. Герметическая медицина, низшую степень которой составляет натуропатия, а высшую - священная терапевтика. VI. ТЕУРГИЯ Теургия, или божественное чудо, с помощью которого удается изменить ход событий и предназначенную человеку судьбу. Я ничего не добавил к этой разработанной в начале века схеме, разве что изъял из нее такие действительно наблюдаемые и хорошо объясненные наукой явления, как гипнотизм. В схеме много неясного даже с точки зрения оккультизма и недостает внутренней логики. Отделенная от «пифагорейства», явно повисает в воздухе «наука о числах», а «иероглифика» искусственно отрывается от «сотворения знаков». Впрочем, иного и не приходится ожидать, ибо оккультизм, игнорируя науку, презирает и ее методы. К тому же он изначально эклектичен и, претендуя на глобальность, не составляет монолитного целого. Отсюда явные несообразности, грубейшие ошибки и абсолютно непонятные упущения. Называя метафизику, дисциплину отнюдь не магическую, авторы схемы почему-то не выделяют в специальный отдел всякого рода гадания. В результате «символы Таро» или, говоря попросту, карты, хиромантия и физиогномика присоединяются к астрологии, а геомантия, кристалломантия и всяческого рода гадания по воде, огню, зеркалу, полету птиц, равно как и гаруспиции - пророчества по внутренностям животных - все эти почтенные дисциплины незаслуженно остаются в тени. Видимо, по случайной забывчивости, потому что подобная дискриминация никак не вызвана состоянием магического рынка и тем более стремлением «теоретиков» современного герметизма стать вровень с веком. «Черное Искусство», как мы знаем, неподвластно переменам. И нет ничего удивительного в том, что не перевелись приверженцы огня, воска и черной сажи, не исчезли знатоки кофейной гу щи и бобов. Что же касается видений в хрустальном шаре, то они приносят нынешним оракулам исключительно стойкий доход. По популярности кристалломантия уступает только гаданию на картах и, разумеется, астрологии - некоронованной царице «тайных наук», абсолютной рекордсменке массовой контркультуры.Christian
Какой восторг и сил какой напор Во мне рождает это начертанье! Я оживаю, глядя на узор, И вновь бужу уснувшие желанья. Кто из богов придумал этот знак? Какое исцеленье от унынья Дает мне сочетанье этих линий! Расходится томивший душу мрак. Все проясняется, как на картине. И вот мне кажется, что сам я - бог и вижу, символ мира разбирая, Вселенную от края и до края. Теперь понятно, что мудрец изрек: «Мир духов рядом, дверь не на запоре, Но сам ты слеп, и все в тебе мертво. Умойся в утренней заре, как в море, Очнись, вот этот мир, войди в него».В БИБЛИОТЕКЕ Британского музея мне удалось познакомиться с французским переводом «Гримуара, или Черной магической книги», автор которой спрятался за псевдоним папы Гонория. Она целиком состоит из фигур и заклинаний, обращенных к Сатане, Люциферу, Астароту, Баалзебубу и прочим, менее значительным иерархам тьмы, вроде Намброта. Встречались и формулы, перечислявшие имена господа: Иегова, Иессемон, Евигион, Исах, Тетраграмматон, Эмануэль. Разбирая концентрические круги с латинскими надписями и колдовскими знаками, расписанные по планетным часам и дням, я случайно наткнулся на «звезду Соломона», в верхней части которой был изображен бог, в нижней - вечный его оппонент и противник. Дуализм и равновесие Вселенной. Один из сложнейших гностических символов алхимика Василия Валентина. В сущности, все магические обряды, будь то изготовление талисманов или церемония вызывания духов, построены на «теории соотношений» (Theorie des correspondences французских оккультистов). Она основывается на интуитивном законе аналогии, пронизывающем мироздание и связывающем воедино все «три плана»: духовный, астральный, физический. «Quod est superius est sicut quod est inferius» Гермеса Трисмегиста - «что вверху, то и внизу». Вверху благостный длиннобородый старец склонился к темным водам, в которых отражен рогатый уродливый лик. В буддизме махаяны, где «теория соотношений» разработана с исключительной четкостью, медитационные будды открывают длинные ряды божеств - эманации, ответственных за все стороны реального и мистического Дуализм и равновесие Вселенной. Один из сложнейших гностических символов алхимика Василия Валентина. В сущности, все магические обряды, будь то изготовление талисманов или церемония вызывания духов, построены на «теории соотношений». бытия. Пяти таким дьяни-буддам, представляющим непостижимого ади-будду - абсолют, отвечают уставные цвета и звуки заклинания - мантры, благовония и страны света, органы чувств, стихии и зооморфные символы шестидесятилетнего календарного цикла. Европейская мистика не обладает столь стройной и сложной архитектоникой, хотя построена по тому же принципу и так же связана, как своеобразная знаковая система, нитями соответствий, соединяющими человека с природой. Алхимическая аллегория мироздания. Особенно важную роль отводит соотношениям астрология, претендующая на точность «сверхастрономии» и музыкальную красоту непревзойденной гармонии мироздания. И в этом смысле астрология, основанная на пифагорейской «седмице», полностью подобна «пятеричной» системе махаяны. Древний мир знал лишь семь подвижных светил: Солнце, Луну, Сатурн, Юпитер, Марс, Венеру и Меркурий. Каждой планете отвечал определенный день недели, часы суток и, уже в силу формальных соответствий, ноты и цвета радуги. Точно так же были расписаны по «планетным типам» человеческие чувства, качества и даже органы. Любопытен в этой связи уже сам заголовок одной оккультной брошюры, изданной в Петербурге в 1913 году: «О планетных типах», руководство по физиогномике составила Персефона под редакцией «Эмеш». Название удивительно характерно для «теории соотношений» И каковы псевдонимы Прелестные люди подвизались на ниве оккультизма! Подобный психологический тип с планетарно-божественными претензиями тоже неотделим от синдрома магизма. «Семь светил проходят по дорогам Олимпа, и лучами их соткана вечность. Солнце, дающее-смех, этот луч вдохновения; Луна, создающая боязнь, молчание и память; Сатурн, отец справедливости и рока; Юпитер, дарующий удачи, мир и производительность; Марс, отец порывов, борьбы и благородных инициатив; Венера, подарившая людям желанье и наслажденье, от нее же они получили улыбку для смягчения их доли в мире падения; Меркурий, который дав человеческой природе мудрости применяемость, слово и убеждение в деле, он же послал им изобретательность. Семь звезд проходят по дорогам Олимпа, и лучами их соткана вечность. Оттого мы черпаем из астрального флюида слезы, смех, гнев, слово, производительность, желанье и сон» (Гермес Трисмегист, «Дева Мира»). Каждой планете, таким образом, соответствуют знаки зодиака, степень теплоты и влажности, цвета, запахи, вкусы, металлы, растения, животные, дни недели, типы и темпераменты людей, части тела, болезни и, само собой, судьбы. Считалось, в частности, что Сатурн дает человеку сосредоточенность, серьезность, строгость в исполнении долга, некоторую мрачность и меланхолию; Юпитер - добродушие, честолюбие, способность к управлению, чувственность; Марс - воинственность, грубость, энергию; Солнце - возвышенность мыслей и чувств, способность к искусствам; Венера - страсть и чувственность; Меркурий - находчивость, сообразительность и практичность; Луна - воображение, склонность к фантазии и поэтичность. Даже понаслышке знакомый с античной мифологией человек узнает в этом почти анекдотическом перечне олимпийских богов, приуроченных к соответствующим светилам: владыку Зевса - Юпитера, склонного к любовным авантюрам, закованного в Доспехи Марса, лучезарного Феба - Аполлона с лирой в руках, Афродиту - Венеру, мечтательную чародейку Диану… И на таком фундаменте возводились «теоретические» построения, писались всевозможные «руководства» и даже «научные» труды, вроде «Теории темпераментов» Польти и Гари. О стиле содержании подобной писанины можно судить по нижеследующему образчику: «Типы самообладания (речь идет о людях соответствующего «планетного типа».- Е. П.). Солнце принимает презрительно высокомерное выражение. Луна собою плохо владеет или смиряется. Венера старается казаться оживленной, ее выдает молчанье, т. к.. лицо выразительно и настроение можно скрыть, только заменив его другим. Юпитер царственно спокоен. Марс управляет собою железной рукой. Черная магическая книга, автор которой спрятался за псевдонимом папы Гонория, целиком состоит из фигур и заклинаний, обращенных к дьяволу.Иоганн Вольфганг Гёте, «Фауст»
Посреди сверканий росы я брожу одиноко, под сводом черных аллей, как бродил мой Предок под криптами блистающих гробниц! По темному инстинкту, как он, я избегаю, сам не знаю почему, враждебного сияния луны и опасного приближения человека.ВСПОМНИМ об оставленных нами планетах, так как для рассказа о звездах и зодиаке время еще не приспело. Вооруженные формальным методом соответствий и памятуя о произвольном его применении, мы двинемся вглубь, от внешнего к внутреннему, и ознакомимся с планетным соотношением человеческих чувств, добродетелей и пороков. Это можно сделать без лишних слов, сведя соответствующие понятия в таблицу. Планеты Чувства Солнце Луна Меркурий Венера Марс Юпитер Сатурн Понятие Зрение Речь Вкус Осязание Обоняние Слух Добродетели Пороки Вера Надежда Благотворительность Воздержание Сила Справедливость Благоразумие Гордость Зависть Скупость Сладострастие Гнев Обжорство Лень. Планетным соотношениям подчинялась вся жизнь человека, от зачатия и до последнего часа, точнее, до бесконечности, потому что оккультизм исходит из вечности духа. Так, пребывая еще во чреве матери, ребенок первый свой месяц находится под покровительством Сатурна, второй - Юпитера и т. д.. в известном порядке. В полном соответствии с той же формальной схемой младенческий период управлялся Меркурием, детство - Венерой, отрочество - Солнцем, юность - Марсом, зрелость - Юпитером, старость - Сатурном и дряхлость - Луной. Богиня тайных волхвований провожала архонта до последней черты и продолжала освещать ему путь в сумеречном царстве мертвых, когда душа покидала разрушенную кризалиду. Плакатным стражам был подчинен весь животный и растительный мир. Планеты Животные Птицы Рыбы Деревья Солнце Луна Меркурий Венера Марс Юпитер Сатурн Лев Кошка Обезьяна Бык Волк Слон Козел Орел Лебедь Попугай Голубь Петух Павлин Летучая мышь Хариус Краб Летучая рыба Тюлень Скат Дельфин Моллюск Дуб Орех Олива Мирт Терновник Береза Сосна. Простим древним мистикам классификационные огрехи по части рыб - очевидно, брались скопом обитатели вод - и попробуем провести выборочный анализ планетных соответствий. Иные из них, как, например, ряд: солнце - лев - орел - дуб, опираются на четкую мифологическую основу. Дуб, в частности, издревле считался жилищем бога-громовержца, будь то Юпитер - Зевс, скандинавский Тор, Перун или балтийский Перкунас. Отдавая этот священнейший атрибут солнечному божеству, равно как и «зевесова орла», герметическая традиция как бы закрепляла акт торжества солярного монотеизма. В ночь святого Иоанна, или так называемую Купалову ночь, эти Древние божества оживали по всей Европе: от Урала до Геркулесовых столпов. Вспыхивали вещие костры над обрывом, Молодые парочки весело скакали через огонь, вздымая летучие искры, обливались водой, бросались нагишом в реку, отдавая себя под защиту языческого начала. Парни азартно стегали Девок крапивой, веселые хороводы кружились вокруг празднично убранного дерева, вертелись в водоворотах пущенные По течению цветочные венки. Потерпев поражение в борьбе с этим бесовским культом, церковь в конце концов смирилась с древним обычаем. Постаравшись ввести его в рамки пристойности и подменив языческого Купалу Иоанном Крестителем, она тем самым освятила исконные суеверия и символику. Столь же неразборчиво действовало и «другое ведомство», назначившее на ночь летнего солнцестояния, когда зацветает жар-цвет, открываются клады, а травы набирают целительную мощь, свой главный шабаш. Астрологические схемы, как мы видели, опираются на античную мифологию, низведенную до анекдота, басни, где мистический символизм произвольно перемешан с наглядными аналогиями. Отсюда обезьяна и попугай «вертлявого» плута Меркурия, отсюда летучая рыба этого расторопного бога-эфеба, который, дабы всюду поспеть, надел на ноги крылышки. Оккультизм, однако, эклектически многолик, и те же смысловые ряды оставляют место для совершенно иных толкований. Обезьяна, например, а тем более кошка могут рассматриваться и в виде реликтов египетской теургии, преображенных и опять-таки анекдотически выхолощенных средневековой молвой. Наивно было бы видеть в герметических учениях механическое воскрешение олимпийского пантеона. Для астрологов и алхимиков Меркурий прежде всего планета, а потом уже божество. Это элемент мироздания и мистический знак, персонифицируемый в образе, изначальное качество, сконцентрированное в «планетном типе». Поэтому чернокнижник, начертав магический круг, станет вызывать не античного бога-пройдоху, но духа планеты Меркурий. Древнейшему римскому божеству Сатурну, впоследствии отождествленному с Кроносом - пожирателем чад, которого оскопил победивший Юпитер, посвящены козел и летучая мышь - излюбленные ипостаси средневекового дьявола. И это не случайно, ибо темный бог, как и его светлый близнец, неявно присутствует в герметизме. Луну мы видим в образе волшебницы и некромантки Гекаты, за которой крадется зловещая кошка. Нетопырь и козел сопровождают Сатурна, подводящего архонта к разверстой могиле. Да и сосна - его дерево - напоминает о вечности потусторонней. Культ деревьев и соответственно трав и цветов сложился в незапамятные праязыческие времена, напоминающие о себе неизжитыми игрищами вроде костров Иоанновой ночи. Символическое значение растений неодинаково трактовалось в разные времена и в различных странах. Отсюда постоянные разночтения в гримуарах, травниках и оккультных книгах. Тем более что символика цветов отличалась исключительной многозначностью и по-своему оценивалась обоими конкурирующими «ведомствами». В планетной «табели о рангах» растения занимали следующее место: Солнцу был посвящен подорожник, хранящий жар и силу любви; Луне - хриностат, оберегающий путешественников; Меркурию - пятилистник, дарующий знание; Венере - вербена, цветок любви и веселья; Марсу - бараний язык, растение храбрых; Юпитеру - дающая воздержанность белена, оффодилус, изгоняющий духов,-. Сатурну. Не станем задерживаться на ботанических аспектах этой древней классификации и примем ее как нечто данное, подобно тому, как приняли, не доискиваясь конкретного названия «моллюск» - устрица? улитка? спрут? - Сатурна. Честно говоря, я не силен по части трав и не нашел в наших определителях ни оффодилуса, ни хриностата. Очевидно, у нас они имеют другие названия. К счастью, мы не собираемся реконструировать здесь рецепты знахарей и чернокнижников древности, поэтому, повторяю, возьмем очередную планетную схему как некую данность. В колдовских книгах непосредственно к ней примыкал и более широкий перечень растительных эмблем, свободный от жестких астрологических соответствий. Амарант считался эмблемой бессмертия, ирис - мира, лилия - чистоты, лотос - целомудрия, мирт - сострадания, мак - лени, резеда - нежности, крапива - сладострастия, роза - любви. Иными символами - оливковая ветвь мира и свадебный флердоранж, олицетворяющий чистоту,- человечество руководствуется, по крайней мере словесно, в повседневной жизни; иные, как, например, трилистник - эмблема оккультной триады, тернера, составляют эзотерическую тайну. Тот же цветок розы - образец совершенства - мог означать не только любовь, но и красоту, изящество, радость, удовольствие, пышность, славу, хвалу, блаженство, аромат, искренность, гордость. В другой системе знаков он мог олицетворять прямо противоположные качества: молитву, медитацию, тайну, таинственность, тишину, розовый куст сыграл, как мы знаем, главную роль в метаморфозах «Золотого осла» Апулея. Это ли не свидетельство древности и поразительной устойчивости языческих волхвований? Можно спорить о том, пришла ли роза с Востока или исконно произрастала на римских и греческих берегах, но на волшебный алтарь ее, бесспорно, впервые положили далекие пращуры искусных колдуний из Медары, превративших бедного Луция в похотливого осла. Церковь, ее антипод и, разумеется, вдохновение поэтов расширили до беспредельности мистическую символику розы: алой, белой, черной. Вновь прежде всего вспоминается Блок:Вилье де Лилъ Адан, «Тайные воспоминания»
У меня естьлюбовь и любовные помыслы, есть слезы, порывы есть страдания и томления: а все это бесконечно дороже, чем царства или владычества.Раймунд Луллий, «О природе»
Кавалер де Тарсис долго разглядывал перстень, хранивший тайну…Я НЕ СЛУЧАЙНО прервал изложение «древних», «теоретических» основ оккультизма очередным экскурсом в современность. Исследуя парадоксы средневекового мышления, необходимо постоянно помнить о том, как может преломиться в современном сознании оккультный тернер, в частности его «физический план» с привычным нам ассоциативным рядом - люди, животные, деревья. Все замкнуто во всем: и в дыме «чародейных трав», и в подернутых смертной поволокой глазах жертвенных агнцев человек искал лишь свое отражение. На очереди у нас «мертвая природа»: «планетные типы» металлов и драгоценных камней. Кавычки употреблены дважды не случайно. Оккультисты не знают разделения на живое и мертвое, одухотворенные и неодухотворенные вещи. Жизнь и смерть для них не более чем отдельные стадии единого вневременного процесса, метаморфозы «Вечного Теперь». Всегда жили горы - Лысая, Брокен и Блокула, на которых собираются ведьмы, живут астральные камни Стоунхенджа и, конечно, реки, озера, источники, дарующие волшебное обновление телу в Иоаннову ночь. Металлы и камни считались таким же конденсатом планетного начала, как люди и звери. Одно представляло другое, а все вместе слагалось в непостижимые сферы мировой гармонии. Именно так взирали на мир и на свое «Искусство» алхимики. «С помощью алхимии,- писал философ и богослов Альберт Великий,- включенные в минералы металлы, пораженные порчей, возрождаются…» Это не случайная метафора, не жаргонная обмолвка человека, сочетавшего, как и подавляющее большинство алхимиков, златоделание с составлением исцеляющих эликсиров. В алхимической теургии получение Солнца и Луны, то есть злата-серебра, было однозначно избавлению «неблагородных» металлов от порчи, лечению их, переводу в гармоничное состояние благородства-здоровья. Не случайно название медикаментов было одним из синонимов «красной тинктуры», «философского камня». «Великое деяние», таким образом, уже заранее включало в себя все алхимические аспекты: получение золота и обретение бессмертия, универсальный растворитель и универсальное лекарство. «Спагирическое искусство,- подчеркивал Анджело Сала (XVI- XVII вв.),- составляет ту часть химии, предмет которой - природные тела: растительные, природные, минеральные. Адепты этого искусства совершают нужные операции, вознамерившись употребить эти тела в медицине». Опираясь на реальные, но зашифрованные магическими символами химические превращения, практическая алхимия существенно отличалась от магии. Алхимик, не в пример колдуну, мог похвастаться вполне конкретными достижениями. Если не золотом, то по крайней мере порохом, как Бертольд Шварц, или фарфором, как Бедгер. Я уж не говорю о технологических процессах и инструментах, доживших до наших дней. Однако астральная сущность у обеих ветвей герметизма общая, равно как и объединяющий их термин «Искусство», латинское Ars. Автор книг «Алхимия как феномен средневековой культуры» и «Образ мира в зеркале алхимии» В. Л. Рабинович тонко замечает по этому поводу: «Чередование искусство - наука, наука - искусство едва ли случайно. Artiste - химик, artifex -. искусник, ремесленник, но artisan - художник (и тоже ремесленник). Алхимия - ремесло, доведенное до искусства. Но - и наука, открытая «детям истины». Это в значительной мере относится и к астрологии, и к теургии, с той лишь разницей, что последней вообще нечего выложить на судебный стол истории, ибо вне экстатической ауры она, как мифический подпоручик Киже, «фигуры не имеет». Планетная классификация металлов и самоцветов, повсеместно использовавшаяся для изготовления магических предметов, выглядит так: ПланетыСолнце Луна Меркурий Венера Марс Юпитер Сатурн МеталлыЗолото Серебро Ртуть Медь Железо Олово Свинец СамоцветыКарбункул[15]Алмаз Сердолик Изумруд Рубин Сапфир Обсидиан. Сразу же оговоримся: если относительно классификации металлов, лежащей в основе алхимических превращений, разночтений практически нет, то схема драгоценных камней подвергалась самым неожиданным переменам. Древние и новые мистики часто относят к Солнцу хризолит и алмаз, а также связанные с ними магическими соответствиями гиацинт, авантюрин, рубин, гелиотроп, хризопраз. К Луне в подобной системе относят опал и адуляр («лунный камень») с аквамарином, бериллом, жемчугом и топазом - их эманациями. Для наших целей вся эта совершенно произвольная раскладка особого значения не имеет. Нам задано лишь в принципе обозначить «планетный тип», чтобы разобраться в сложнейшей паутине мистических соответствий, опутывавшей, да и опутывающей еще человеческий мозг. Иное дело - магические свойства камней и связанные с ними суеверия. Они занимают заметное место в культе или, лучше скажем, «Искусстве» и, преображенные творческой фантазией писателей и поэтов, оставили неизгладимый отпечаток в общемировой культуре. В истории человеческих заблуждений это самая блистательная, самая искрометная глава. «Лунный камень» Уилки Коллинза, «Гранатовый браслет» Куприна, «Голубой карбункул» Артура Конан-Дойла - вот лишь первые пришедшие на память произведения, сами названия которых подсказаны самоцветами. Что и говорить, сверкающие кристаллы, стоившие порой дороже иного графства, пребывали где-то на самой вершине пирамиды ценностей древнего мира. Тянущийся же за ними мистический шлейф и кровавые следы, оставленные в водовороте человеческой алчности, стократ усиливали их роковую притягательность. К чести разума следует, однако, сказать, что всегда находились люди, знающие истинную цену вещам и явлениям. Лично для меня образцом свободомыслия и юмора всегда был несравненный Франсуа Рабле. Описывая одежды Гаргантюа, он ухитрился осмеять всю систему астральных соотношений, в том числе «планетные» металлы и камни. «На гульфик пошло шестнадцать с четвертью локтей той же шерстяной материи, и сшит он был виде дуги, изящно скрепленной двумя красивыми золотыми пряжками с эмалевыми крючками, в каждый из которых был вставлен изумруд величиною с апельсин. А ведь этот камень, как утверждают Орфей в своей книге De lapidibus [«О камнях»] и Плиний, libra ultimo [в своей последней книге], обладает способностью возбуждать и укреплять детородный член». Как мы вскоре увидим, приписываемые камням магические особенности не идут далее простейших соответствий - напомню, что изумрудом управляет Венера,- высмеянных Рабле. Переходя от одной детали туалета к другой, великий остроумец не упускает случая поиздеваться над суеверием своих современников. «Для его перчаток были употреблены в дело шестнадцать кож, снятых с упырей, а для опушки - три кожи, снятые с вурдалаков. Таково на сей предмет было предписание сенлуанских кабалистов. Перстни у него были такие: на указательном пальце левой руки - карбункул величиною со страусово яйцо в весьма изящной оправе из чистого золота; на безымянном пальце той же руки - перстень из необыкновенного, дотоле не виданного сплава четырех металлов, в котором сталь не портила золота, а серебро не затмевало меди… На безымянном пальце правой руки Гаргантюа носил перстень в виде спирали, и в него были вделаны превосходный бледно-красный рубин, остроконечный брильянт и физонский изумруд, коим не было цены…» Сугубо астрологический смысл этого отрывка легко поддается расшифровке. Если сопоставить планетные характеристики камней, металлов и пальцев, которые тоже соотносились с «планетными буграми», то получится полнейшая бессмыслица,- чего, видимо, и добивался гениальный «извлекатель квинтэссенции», как именовал себя Рабле. Он окончательно срывает маски, когда переходит к характеристике цветов платья и связанной с ними символике. Однако, прежде чем дать соответствующую выдержку из «Гаргантюа и Пантагрюэля», изучим оккультную сводку планетных цветов, а заодно и планетных «ароматов и благовоний»: Планеты Цвета Ароматы и благовония Солнце Луна Меркурий Венера Марс Юпитер Сатурн Золотой Серебряный Радужный Зеленый Красный Голубой Черный Гелиотроп Ирис Можжевельник Вербена Вереск Мята Мак Оставляя эту таблицу без комментариев, я с удовольствием предоставлю слово метру Франсуа Рабле:Барбэ д'Оревильи, «Лики дьявола»
«Цвета Гаргантюа, как вы знаете, были белый и голубой,- этим его отец хотел дать понять, что сын для него - радость, посланная с неба; надобно заметить, что белый цвет означал для него радость, удовольствие, усладу и веселье, голубой же - все, что имеет отношение к небу. Я уверен, что, прочтя это место, вы посмеетесь над старым пьяницей и признаете подобное толкование цветов слишком плоским и вздорным; вы скажете, что белый цвет означает веру, а голубой - стойкость. Ну, так возразите же мне, если хотите, но только спокойно, без раздражения, не волнуясь и не горячась (время-то у нас теперь уж больно опасное!)… Чего вы на стену лезете? Кто вам внушил, что белый цвет означает веру, а голубой - стойкость? «Одна никем не читаемая и не почитаемая книга под названием Геральдика цветов, которую можно купить у офеней[16]и книгонош»,- скажете вы.А кто ее сочинил? Кто бы он ни был, он поступил благоразумно, не указав своего имени. Впрочем, не знаю, что в нем более достойно удивления - самомнение или глупость: может статься, самомнение, ибо он, не приводя никаких оснований, доводов и причин, опираясь только на свои собственные домыслы, осмелился предписать, как именно надлежит толковать цвета,- таков обычай тиранов, которые в противоположность людям мудрым и ученым, почитающим за нужное приводить веские доводы, стремятся к тому, чтобы здравый смысл уступил место их произволу; а может статься, глупость, ибо он воображает, что, не имея доказательств и достаточных оснований, а лишь следуя его ни с чем не сообразным догадкам, люди станут сочинять себе девизы. И точно (видно, правду говорит пословица: было бы корыто, а свиньи найдутся): он нашел каких-то допотопных простофиль, и вот эти-то простофили и поверили его писаниям; накроив по ним изречений и поучений, они разукрасили ими упряжь своих мулов и одежду слуг, разрисовали ими свои штаны, вышили их на перчатках, выткали на пологах, намалевали на гербах, вставили в песни и, что хуже всего, запятнали и бросили тень на доброе имя некоторых целомудренных матрон, а те об этом и не подозревали. Вот до чего дошли эти придворные щеголи и суесловы! Если они избирают своим девизом веселье, то велят изобразить весло; если кротость, то - крота', если печаль, то - печать; если рок, то - бараний рог; если лопнувший банк, то - лопнувшую банку; если балкон, то - коней на балу; если восторг, то - воз я торг». Какое поразительное проникновение в саму сущность магических, кабалистических, символических игр! Это нам, как говорится, на все случаи жизни. Одним небрежным дуновением разрушив мистические хитросплетения, Рабле обнажил духовную немощь и нищету всей идеологии феодализма, жадно цеплявшегося за призрачные нити «божественных» соответствий. Если трубадур обрушивался на внешний каркас феодально-церковной иерархии, то Рабле нацелил клинок в солнечное сплетение, куда сходились нервные окончания окостеневшей системы средневекового мира. При этом «извлекатель квинтэссенции» отнюдь не заблуждался на собственный счет - время действительно было опасное. Тьма сгущалась перед рассветом на переломе эпох. Мастерски расправившись с «вымученными и грубыми» омонимами девизов и цветовым символизмом, Рабле с лукавой улыбкой вложил шпагу в ножны. «Однако плыть далее среди подобных пучин и мелей небезопасно - я возвращаюсь в ту гавань, откуда я вышел. Надеюсь когда-нибудь изложить все это обстоятельно и доказать как с помощью философских умозаключений, так и путем ссылок на признанные авторитеты древнего мира, сколь многочисленны и каковы суть цвета в природе и что каждым из них можно обозначить. Дай только бог, чтобы с плеч моих не свалилась подставка для колпака или же, как говаривала моя бабушка, кувшин для вина». Памятуя о пословице насчет свиней и корыта, приведенной Достославным гуманистом, защитившим ученую диссертацию в Монпелье в одно время с Нострадамусом, окунемся в увлекательную игру цветными камешками. Ставшая особенно модной в последние годы, она всячески раздувается ювелирными концернами, извлекающими из жгучего интереса к оккультной символике добавочные миллиардные доходы. По причине резко возросших цен на природные кристаллы азартная погоня за талисманами, не переставая быть забавой богатых людей, превратилась еще и в самую прибыльную статью капиталовложений. И это единственное, к чему стоит относиться серьезно, ибо в гороскопной таблице камней - на Западе и в некоторых странах Востока ее часто прилагают к визитной карточке ювелирной фирмы - столько же смысла, сколько в упомянутой выше «Геральдике цветов». Поэтому, не касаясь пока распределения самоцветов по знакам зодиака, познакомимся с общесимволическим значением некоторых особо «магических» камней. Сколько романтических легенд и наивнейшей чепухи связано с ними! Как маняще переливаются они в обманчивом калейдоскопическом узоре, который, словно витражная розетка, возникает вдруг в готическом лабиринте, где в облике Гермеса скрывается Минотавр. Конечно, цель всего творенья - мы, Источник знанья и прозренья - мы. Круг мироздания подобен перстню, Алмаз в том перстне, без сомненья,- мы. (Омар Хайям). Алмаз, по учению древних мистиков, дарует добродетель, мужество и приносит победу. Однако он не сулит особого успеха тому, кто приобретал его за деньги, а, оказавшись в руках преступника, даже мог навлечь на него недобрые силы. Считалось, что царь-камень изгоняет греховные помыслы, но не может противостоять дьявольскому наваждению. Алмаз с зеленоватым оттенком был излюбленным оберегом материнства. Лал, или красная шпинель, особой славой пользовался в странах Востока. Его носили, чтобы защититься от ослепительного солнца пустыни. Детям и людям буйного темперамента этот «сгущающий» вожделения минерал был противопоказан. Старики же спасались им от болей в пояснице. Сапфир снискал славу благороднейшего из самоцветов. Этот синий мистический камень Юпитера и молодых монахинь сообщал сосредоточенность и чистоту души в часы молитвы, укреплял верность, целомудрие, защищал от вероломства и страха, охлаждал страсть. Но, желая привлечь к себе возлюбленного, женщина поила его из кубка, «заряженного» силой сапфира. Особенной мощью наделяли звездчатый сапфир («сапфир стар») - кабошон с шестилучевым сиянием. Эти три серебристые, пересекающиеся в центре линии символизировали идею Тернера, а в народной молве - веру, надежду, любовь. Рубин на Востоке ценился гораздо выше алмаза. Обладая магическим свойством обращать души к великой цели, он сулил сильным мира сего победы и подвиги, а людям простым - любовь и счастье, предупреждая изменением цвета об опасностях. Алый чистой воды рубин давал защиту от низших духов и злобных чар, укреплял сердце, прогонял тоску и возвращал силы. Однако злобного от природы человека рубин мог превратить в настоящего демона. Гиацинт, или благородный циркон, якобы теряющий блеск перед грозой, помогал от меланхолии и галлюцинаций. Его носили заклинатели, чтобы уберечь себя от злых духов. Мистики наделяли гиацинт высшей магической мощью и связывали его происхождение с погибшим еще до Атлантиды континентом Лемурией, что не помешало этому темно-красному камню прослыть талисманом куртизанок. В этом качестве гиацинт препятствовал зачатию, содействовал выкидышам и задерживал рост волос на скрытых частях тела. Александрит, меняющая свой цвет в зависимости от освещения разновидность хризоберилла, олицетворяет двойственность человеческого кровообращения. Он регулирует кроветворение, очищает кровь и укрепляет сосуды. В отличие от других камней, мистическая репутация александрита не связана с древними традициями, ибо камень был открыт лишь в середине прошлого века Приписываемые ему терапевтические свойства поэтому полностью отвечают уровню тогдашней медицины. Нужно ли лучшее свидетельство полнейшей произвольности астрологического мифа? Поэтому, перечисляя далее лечебные свойства различных камней, я не стану всякий раз прибегать к оговоркам. Нужно лишь постоянно помнить о том, что симпатическая медицина была и остается ответвлением магии и, следовательно, целительная сила неотделима от оккультной. Изумруд, дарующий веселье и радость зеленый камень Венеры, оккультисты окрестили «талисманом Исиды», ответственным за бессознательные влечения человека. Они считают, что этот минерал еще не достиг своей максимальной мощи и его эволюция продолжает идти своим чередом. Изумруд покровительствовал мореплавателям и матерям; его употребляли для прорицания будущего оракулы; страдающие забывчивостью и плохим зрением носили его на шее. Оправленный в золото, этот антидемонический оберег спасал от бессонницы, любовных чар и всяческой заразы. Его прописывали подросткам, дабы оградить целомудрие. Нерон использовал выточенную из цельного изумрудного кристалла линзу в качестве своего рода монокля. Он способствовал долголетию и рассеивал ипохондрию, превращал сны в явь и открывал тайные мысли. Родившихся в сентябре изумруд охранял о ложных друзей, но, не сумев побороть дурных качеств хозяина, мог расколоться и потерять волшебные свойства. Золотистый топаз древние называли камнем просветления. Его употребляли в борьбе с одержимостью и безумием, как средство от бессонницы и дурного глаза. Родившимся в ноябре он приносит любовь и верность, в мае - буйную фантазию и неоправданный гнев. Вообще же это излюбленный талисман гедонистов, для укрепления безмятежной жизнерадостности и обострения вкусовых ощущений. Необыкновенно счастливые качества повсеместно приписывались бирюзе. Ее главным назначением было примирять вражду, укрощать ссоры, смирять неправедный гнев. Добрым людям она обещала мир и достаток в доме, для злых и безнравственных оборачивалась непримиримым врагом. Носимая на шее бирюза предназначалась для останавливания кровотечения и исцеления от желтухи. Как и человек, бирюза переживает юность, зрелость и старость, меняя оттенки от белесого к голубому и от синего к зеленому. Предупреждая грядущую опасность, она стареет на глазах или теряет ненадолго блеск перед ненастьем, а то и вовсе «умирает», когда ее носит безнадежно больной. Темная, с металлическим отливом разновидность гематита - кровавик, обретающий после полировки цвет голубиной крови, прослыл талисманом чернокнижников. Едва ли какой-нибудь заклинатель дерзал вызывать духов, не имея на пальце перстня с кровавиком. Этим камнем вычерчивали магический круг на полу и тайные знаки. Людям, далеким от «Черного Искусства», он не дает покровительства, но и бедами также не угрожает. С его помощью врачевали нарывы и мочеполовые заболевания. Зеленовато-крапчатый амазонит, которому герметическое учение придавало связь с «растительно-животной кровью моллюсков», возвращал старикам порывы молодости, улучшал кожу и лечил нервные истощения. Особую активность развивал он в соседстве с нефритом. «Солнечная ступень жизни Земли», таким образом, Усиливала «растительно-животную Кровь моллюсков». Одна высокопарная заумь подгоняла другую… «Сила Лабрадора,- писал в том же духе в трактате «О свойствах камней «ли о талисманах» теософ Драс Леви - младший,- скрыта от нас, т. к.. это камень, рожденный миром гипербореев- Известно, что он усиливает склонность к видениям и мистическим откровениям. Носить его опасно, т. к.. действие его часто проявляется в эксцентрических поступках. Тот, кто, имея на себе Лабрадор, занимается магией, всегда может встретиться с гибельной неожиданностью». Ничего не скажешь, красиво звучит: «мир гипербореев»! И к тому же таинственно. Невзирая на то что с крупными географическими открытиями давно было покончено, оккультизм предпочитал изъясняться в терминах если не античных, то уж наверняка средневековых представлений о Земле. Древность - это капитал не только в глазах антикваров, но и мошенников, знающих секреты создания «вековой» патины на бронзовых поделках и трещинок-кракелюров на копиях шедевров старинных мастеров. Людям свойственно бездумное доверие к «преданьям старины глубокой», гипнотическое очарование ее тайнами. К числу талисманов издавна причисляли солнечный камень - авантюрин и лунный - адуляр. Золотые искры авантюрина символизируют радость, веселье, бодрость духа и ясность разума, холодное и мутноватое свечение лунного камня - мечтательность, мягкость и нежность. Этот камень смягчает людей непреклонных и излишне самоуверенных. Он опасен лишь для замкнутых и капризных натур, одержимых болезненными грезами. Считается, что он помогает при эпилепсии и почечной колике. Халдейским магам, которые клали его под язык, адуляр сообщал добавочный дар прорицаний. В новолуние, когда он наливается особым ледяным сиянием, к нему возвращается вся его первобытная сила. Благородный опал, играющий всеми цветами радуги, отваживались носить без особого риска только рожденные в октябре. Это камень обманчивых надежд, в коем находят болезненную усладу лишь меланхолики и пустые мечтатели, испытывающие тягу к самоубийству. С древних времен считалось, что он влечет сердца к черной магии, а то и прямо в дьявольские сети. Только чистота помыслов и крепость веры могли спасти человека от опасностей, навлекаемых опалом. Он рождает злобные подозрения, сеет раздоры, омрачает разум опасениями и страхом перед темнотой. Несчастливой драгоценностью почитался и жемчуг, который разрешалось носить лишь в связке. Как и бирюза, он умирает от испарений больного тела и часто хиреет в руках любителей беспрестанно перебирать самоцветы. Однако он способен, меняя при этом цвет, дарить здоровье женщинам, которые заключают в себе негативную силу Луны. В этом отношении жемчуг прямо противоположен лунному камню, воплотившему положительные влияния. Столь же избирателен в своем астрологическом воздействии янтарь. Этот солнечный камень приносит счастье лишь рожденному под знаком Льва, остальным же, и в первую голову Тельцу, он решительно противопоказан. Золотистые прозрачные его разновидности использовались для лечения ангины, головной боли, заболеваний ушей и глаз. При сжигании он одурманивает и насылает виденья. Кораллы, напротив, хороши всем и особо «показаны» всякого рода гадателям и гадалкам. Коралловые бусы носят от дурного глаза, они излечивают раны и язвы, укрепляют память и даже избавляют от нервного тика. Углеподобный, легко поддающийся полировке гагат называют камнем Великой Матери. Наделенный «силой древнего света», он часто используется в качестве талисмана, смягчающего разлуку и утешающего душевную боль. Отделяя мужское начало от женского, он открывает обман и дает забвение в любви. Рождая в женщине противоестественную склонность, гагат опасен при беременности. Им врачевали подагру и судороги. Дымчатый хрусталь, или раухтопаз, считался камнем ясновидящих и наркоманов. Возбуждая фантазию, он искажал представление о реальном мире и мешал предсказаниям будущего. Черная разновидность горного хрусталя - морион почитался как талисман некромантов, облегчающий сношения с потусторонним миром. Аметист - камень епископов римско-католической церкви, как явствует из его латинского названия, оберегал от пьянства. Он делал человека бодрым, отгонял от него дурные мысли, а спрятанный под подушку насылал счастливые сны. Красавицы разглаживали аметистовым кабошоном морщины, сводили веснушки. Надежнейшими оберегами почитались и «глазчатые» разновидности кварца. Кошачий глаз охранял от превратностей любви, тигровый - от коварства конкурентов, соколиный - помогал в единоборстве с врагом. В любовной магии широко использовались всевозможные халцедоны, и в первую очередь белый карнеол. Он привлекал к женщине сердца поклонников, спасал от приступов меланхолии и вспышек опасного гнева. Гелиотроп - темно-зеленая плазма с алыми крапинками - был талисманом военных и поэтому никогда не использовался при исцелениях. Перстни и браслеты с этим камнем одевали заклинатели. Черный агат давал власть над силами ада и защищал от опасностей, слоистые разновидности одаривали любовными чарами мужчин и спасали от жажды во время болезни, полосатые минералы ослабляли всевозможные боли и обостряли слух. Почти универсальным симпатическим воздействием отличался сардоникс, давая защиту от энвольтований любви и ненависти, защищая от лжи и неверности, останавливая кровотечения, сращивая костные переломы. Родившимся под августовскими звездами он пророчил счастливое супружество и долгую жизнь. Таким же широким диапазоном отличалась и яшма. Камни холодных оттенков открывали невидимое для глаза и приподнимали завесу будущего, красная яшма ликвидировала кровотечения и обостряла обоняние, темная - предохраняла от яда и ненависти. Одним словом, каждый камень считался целительным и волшебным. Все вместе они обещали здоровье, счастье и долголетие, предохраняли от чужих волхвований и устраняли преграды для собственной магии. Ставки в этой игре были все те же: богатство, могущество и любовь. Широко было распространено мнение, что украденные камни проявляют скорее несчастливые свойства, нежели позитивные, а будучи купленными, становятся чудодейственными через множество лет. Подлинными талисманами признавались лишь подаренные или полученные по наследству драгоценности. При этом считалось, что женские камни приносят больше счастья мужчине, а мужские - обретают полную силу на пальцах женщины. «Чтобы увеличить сродство с камнем,- объясняет Драс Леви,- его надевают на палец и, представив себя окутанным невидимым эфиром, пытаются в воображении выпивать его через камень и разливать по телу или же концентрировать в больном органе, потом его как бы выдыхают через камень». Для еще более глубокого воздействия на таинственные сплетения астрала на камнях гравировали символические изображения: медведя - на аметисте, лягушку - на берилле, всадника с копьем - на халцедоне, барана- на сапфире и т. п.. Такие магические геммы оправляли по желанию хозяина в золото, серебро, железо, медь и различные металлические сплавы. Лишь сердолик и берилл требовали непременно золотого обрамления, а гиацинт - серебряного. Помимо специфических, присущих талисманам свойств, благоприятными для ношения считались камни, связанные со знаком зодиака владельца. Помимо этого, каждому месяцу соответствовал «пик активности» определенных Камней, когда они считались определяющим талисманом. Месяцы Камни по «древней» системе Камни по современному ювелирному перечню Январь Гранат, гиацинт Гранат, александрит Февраль Гиацинт, аметист Аметист Март Аметист, яшма Аквамарин, «блэк стар» Апрель Яшма, сапфир Алмаз, циркон Май Агат, изумруд, сапфир Изумруд, нефрит Июнь Изумруд, агат Жемчуг, агат Июль Оникс, изумруд Рубин, «рубин стар» Август Сердолик, сардоникс «Лунный камень», хризолит Сентябрь Хризолит, сапфир Сапфир, «сапфир стар» Октябрь Берилл, аквамарин, хризолит Опал, кошачий глаз Ноябрь Топаз, берилл Топаз Декабрь Рубин, топаз Бирюза, голубой циркон Степень совпадения, как мы видим, не слишком велика: шесть частичных «попаданий» и шесть абсолютных «промахов». Еще больше расхождений мы встретим в таблице «гороскопных» камней ниже. Как и в первом случае, я включил в таблицу астрологических универсалий две одинаковые графы. Первая составлена по рекомендациям Дэвида Конвея - автора опубликованной в 1974 году монографии «Оккультный букварь магии», вторая - по «древним» источникам, препарированным Драсом Леви. Обеим системам, разумеется, грош цена. Поражает другое: расхождения между ними настолько разительные, что бессмысленно даже говорить о какой-то там «забытой мудрости», или, как любят выражаться современные оккультисты, «средневековой науке». Знак зодиака Металл Камень (соврем.) Камень (древн.) Цвет Растение Камни противоп. созвездия Овен Железо Рубин, красная яшма Сардоникс, аметист Алый Герань Весы Телец Медь Топаз, изумруд Агат, карнеол Красно-оранж. Мальва Скорпион Близнецы Ртуть Александрит, оникс Топаз, берилл Оранж. Орхидея Стрелец Рак Серебро Изумруд, бирюза Изумруд, халцедон Янтарный Лотос Козерог Лев Золото Опал, циркон Рубин, яшма Зелено-желт. Подсолнечник Водолей Дева Ртуть Алмаз, хризолит Изумруд, сапфир Желто-зел. Подснежник Рыбы (кроме сапфира) Весы Медь Хризолит, нефрит Алмаз, берилл Изумрудно-зел Алоэ Овен Скорпион Железо Сердолик, малахит Топаз, аметист Зелено-синий Кактус Телец Стрелец Олово Карбункул, сапфир Гиацинт, гранат Синий Тростник Близнецы Козерог Свинец Морион, турмалин Оникс, хризопраз Индиговый Чертополох Рак Водолей Свинец Аквамарин, лазурит Сапфир, обсидиан Фиолетовый Полынь Лев Рыбы Олово Жемчуг, аметист Александрит, аквамарин Малиновый Опийный мак Дева Ларчик раскрывается, как всегда, просто. Конвей (род. 1939), «валлийский нонконформист» и дипломированный специалист по французской философии XVIII века, чьи заслуги в области пропаганды магии наперебой расхваливают «Санди тайме», «Скотсмэн», «Йоркшир пост» и «Санди телеграф» и чью книгу называют «сенсационной» журналы «Обозрение парапсихологии» и «Йога и здоровье», даже не потрудился сверить свои выкладки с другими источниками. Да и изменило бы это что-либо? Ведь за всеми этими минералогическими, цветовыми, растительными и прочими соответствиями ровным счетом ничего не стоит. Они либо высосаны из пальца, либо старательно, хотя и с ошибками, переписаны со средневековых книг. Оккультист старой школы, Драс Леви, правда, действовал не столь нахраписто, как бравый валлиец, подвизавшийся одно время на дипломатической службе при Европейском экономическом сообществе, но тоже дал волю фантазии. И это скорее правило, чем исключение. Подавляющее большинство оккультных сочинений нельзя использовать даже в качестве материала для критического разбора. Полная разноголосица, противоречия на противоречиях. Короче: «Все врут календари». Да и может ли быть иначе? Небезынтересно в этой связи обратить внимание и на последнюю графу таблицы. «Противоположные созвездия», механически повторяющиеся через каждые шесть строк, лишний раз свидетельствуют о механической природе оккультных перестановок, которые кое-кем выдаются за «отголоски забытых знаний». Нельзя забыть того, чего не было, как нельзя вспомнить о том, что еще не успело произойти. Вопреки сенсационному заголовку пресловутого Эриха фон Деникена (книга и фильм «Воспоминание о будущем»), вопреки восторженным отзывам литературных критиков, прославляющих «новую звезду магии и оккультизма» - Дэвида Конвея.
Изволите видеть: вот это - небеса, а на них целая дюжина богов сидит. Вот, значит, как вертятся они, двенадцать обличьев и выходит. К примеру - Баран вышел: ладно! Кто, значит, родился под тем бараном, у того и скотины много и шерсти; голова крепкая, рожа бесстыжая.Гай Петроний Арбитр, «Пир Трималхиона»
В ЭТИХ КОРОТКИХ выдержках из произведений - сатирического и восторженно-апологетического,- разделенных почти двумя тысячелетиями, уместилась, по сути, вся астрологическая доктрина с ее 12 знаками зодиака и планетами, чье императивное воздействие определяет судьбу человека, пронизывает его чувственный мир, а вместе с ним и прочие живые и мертвые сферы. В начале нашего века на астрологию смотрели как на «мнимую», «забытую» науку. По крайней мере, так отзывался об этой древнейшей области человеческих заблуждений «Новый энциклопедический словарь» Брокгауза и Ефрона. Ф. Ф. Зелинский, посвятивший астрологии обстоятельную статью в «Вестнике Европы» за 1901 год, счел возможным вынести ей приговор еще в заголовке: «Умершая наука». Астрология, однако, не умерла и не сделалась жертвой забвения. Благополучно пережив краткий период непопулярности, она, подобно удалившейся от Солнца комете, вернулась из тени и вновь засверкала на дымном небосклоне просвещенного века, только что пережившего кровопролитнейшую из войн. В Германии после первой мировой войны соблазнительное искусство звездных предсказаний сразу же поставили на широкую ногу и газеты запестрели объявлениями неведомо откуда возникших составителей гороскопов. В клиентуре, невзирая на голод и разорение, недостатка не ощущалось. Почтовая марка стоила 10 миллионов, за предсказание брали 25. Разница, если не вдаваться в математику, несущественная, а заглянуть в завтрашний день хотелось как никогда прежде, ибо окружающая жизнь казалась полной бессмыслицей. За туманный намек на скорые и, разумеется, отрадные перемены не жаль было банкнот с сумасшедшим количеством нулей. Все равно к вечеру цены на хлеб совершали новый чудовищный скачок. Профессора астрологии обслуживали не только отдельных клиентов, но даже целые города, а в 1918 году был составлен гороскоп для всей Германии. Этому документу, скрепленному подписями власть имущих, суждено было сыграть свою роль в апрельские дни 1945 года, когда вокруг дымящегося Берлина сомкнулось долгожданное кольцо возмездия. Жалкую, отмечу, забегая вперед, позорно-балаганную роль. Принято считать, что астрономия выросла из колыбели астрологии, подобно тому как из алхимической куколки выпорхнула бабочка химической науки. В известной степени это действительно так, ибо всякий гороскоп базируется на реальной, хоть и произвольно толкуемой, картине звездного неба. Недаром составлением гороскопов покупали себе право заниматься абстрактной наукой такие выдающиеся ученые, как математик, философ и врач Жером Кардан или, вернее, Джероламо Кардано (1501-1576) и астроном Иоганн Кеплер (1571-1630), открывший законы обращения небесных тел. Короче говоря, астрологической магии, как и магии герметической, предшествовало наблюдение, можно даже сказать опыт, хотя астролог, не в пример алхимику, смело смешивающему ингредиенты, не обладал возможностью вмешиваться в небесную механику. Астрология намного старше своей герметической сестры. Несмотря на подкрепляющий ее построения математический аппарат, она целиком и полностью возникла из астролатрии - древнейшего культа светил, тогда как в ремесла, связанные с химией, астральная, идущая от чистой философии идея проникла на сравнительно поздней стадии. Следы астрологических верований встречаются еще в раскопках аккадской цивилизации, существовавшей за 2 тысячи лет до христианской эры. В Ассирии, Вавилоне, Египте без авторитетного заключения звездочета не Могли и шагу ступить, а религиозные общины Индии, Шри Ланки и других стран Южной Азии по сей день руководствуются астрологическими предписаниями, выработанными тысячи лет назад. Достаточно сказать, что большая часть браков заключается там только после скрупулезного изучения гороскопов. Если планеты препятствуют союзу, то родителям жениха и невесты остается лишь принести друг другу подобающие извинения. В жизни народов Индокитая до недавнего времени астрологи занимали столь же заметное место, а в Непале из-за неблагоприятного сочетания звезд на целый год отсрочили торжественную коронацию нынешнего короля-бога Бирендры Бир Бикрам. Принято считать, что астрономия выросла из колыбели астрологии, подобно тому как из алхимической куколки выпорхнула бабочка химической науки. В известной степени это действительно так, ибо всякий гороскоп базируется на реальной, хоть и произвольно толкуемой, картине звездного неба. Нет, астрология и не думала умирать, она лишь на какое-то время укрылась в тени, чтобы, дождавшись своего часа, буйно расцвести бок о бок с ракетодромами, радиотелескопами и компьютерами, которые чуткая на малейшие движения моды «массовая культура» быстро поставила на службу современным магам.
О, Аллилуйа! Слабость! Нежность! Небесный спазм! Возврата нет! Бурь ликования мятежность, Сплетай в объятьях всю безбрежность Любовью дышащих планет!Жюлъ Лафорг, «Перед большой розеткой в оконнице церкви Богородицы»
(Гете, «Фауст»)
(Эпос о Гильгамеше)
(Вильям Блейк, «Тэль»)
Ангелы божьи в плащах одинаковых Дали отведать мне зернышек маковых В Лету меня окунули потом И напоили каким-то питьем.«Апокалипсис Голиарда», (из «Ватиканского собрания»)
В «ПОСЛАНИИ к коринфянам» апостол Павел упоминает о том, как его похитили и вознесли на «третье небо», хоть он и не уверен, было ли это действительно вознесение или некое духовное озарение. О том, что представляет собой загадочное «третье небо», рассказывают анонимные авторы ветхозаветных апокрифов «Заветы двенадцати патриархов» и «Книга Еноха». Небо, по их свидетельству, состоит из семи ступеней, на «третьем же небе», где побывали Павел и Енох, расположен библейский рай. Среди ветхозаветных праведников Енох занимает особое место. Его прижизненная космическая одиссея стала объектом бесчисленных мистических спекуляций. Шарлатаны ФРГ, как уже сказано, приписывают Еноху дичайшие рецепты «натуропатии», апологеты «космической религии» обожествляют в его образе первого землянина, зачисленного в экипаж инопланетян, бороздивших просторы галактик. Непосредственное общение с богом делало Еноха великолепным объектом для всяческих «откровений». Апокриф от его имени появился еще во II веке н. э.. и пользовался большим авторитетом в раннехристианской церкви. В Византии эту впоследствии надолго исчезнувшую книгу читали еще в начале VII века. Ее эфиопский перевод был обнаружен лишь в 1773 году, а в 1886 году обнаружился и обширный греческий отрывок. В седьмой и восьмой главах этого загадочного труда содержится подробное описание грехопадения ангелов, перекликающееся с соответствующими стихами (1- 4, гл. VI) книги Бытие: «Когда люди размножились и стали рождаться у них видные из себя и прекрасные лицом дочери, то ангелы, сыны неба, увидев их, воспылали к ним любовью и сказали: «Пойдем, выберем себе жен из дочерей человеческих и произведем с ними детей…» Они взяли себе жен, каждый по своему выбору, они вошли к ним и жили с ними и научили их волшебству, заклинаниям и употреблению корней и трав… Кроме того, Азазел научил людей делать мечи, ножи, щиты и панцири; он же научил их делать зеркала, браслеты и украшения, а также употреблению румян, подкрашиванию бровей, употреблению драгоценных камней изящного вида и цвета, так что мир совершенно преобразился. Появилось безбожие, распространился разврат; люди стали грешить и совратились с истинного пути. Амацарак научил всякому волшебству и употреблению корней. Армерс научил, как прекращать действие чар; Баркаял научил наблюдать светила небесные; Акибиил научил знамениям и приметам; Тамиил - астрономии и Асарадел - движению Луны». Падшие ангелы, подарившие людям полный набор тайных дисциплин, в глазах чернокнижников обрели демоническую природу, а вдохновенные «тарелкоманы» ныне обратили их в вояжирующих астронавтов. В каббале, широко распространившейся среди европейских мистиков в XIII, особо отмеченном темным поветрием веке, скрыто, согласно оккультным преданиям, именно это завещанное ангельскими пращурами сокровенное знание о мире и человеке, иносказательно зашифрованное, согласно другому мифу, в Библии. Именно эта соотнесенность с текстом священного писания, которое необходимо было дешифровать, чтобы извлечь божественное знание, и делала каббалу столь притягательной для черных и белых магов европейского средневековья. Спасительная тень Ветхого завета, вопреки дурной репутации первоисточников все-таки падшие ангелы,- оберегала и самих кабалистов, чьи изыскания не могли не раздражать ортодоксально настроенные инквизиторов. Попытки извлечь спрятанные в книге Бытия «величайшие тайны мироздания», с одной стороны можно было рассматривать как дело богоугодное, с другой - как самую кощунственную ересь. Все зависело от широты взгляда. Вот почему одни римские папы предавали кабалистов анафеме, а другие сами ревностно занимались цифровыми и буквенными подстановками, составлявшими основное существо каббалы. Легенда о зашифрованном, доступном лишь посвященным по» тексте, точнее, параллельном тексте Бытия находит отголоски в вавилонском Талмуде. Там действительно говорится о том, что Моисей кроме записанных на скрижалях законов получил от господа и множество устных инструкций, которые следовало свято хранить от профанов в узком кругу особо доверенных лиц. К их числу принадлежали 70 старейшин, поставленных Моисеем начальниками над кочующими в пустыне коленами. Передаваемая из уст в уста тайна нигде и никогда не была записана, что вынуждало кабалистов искать утерянный ключ. Слово «каббала» означает «предание». Если судить по дошедшим до нас кабалистическим сочинениям, то можно прийти к заключению, что их основополагающе идеи действительно могли в течение долгого периода, хотя, конечно, не с библейских времен, передаваться из рода в род, отшлифовываясь и совершенствуй внутри узкого круга сектантов пока все учение не было собрано и записано. «Приблизительно за 300 лет до нашей эры древнееврейские буквы стали употребляться также качестве чисел: а=1; b=2; c=3; d=4 и так далее. Прорицатели, предсказывавшие с помощью каббалы, подсчитывали сумму цифровых значений букв какого-либо имени и таким путем путались пророчествовать; например, составляя слова или словосочетания с тем же цифровым значением, они делали для носителя этого имени выводы, касающиеся его будущего. Тем же языком чисел выражались также тайные слова и тому подобное. Это искусство называли греческим словом gematriah, геометрия»[21]. Классическим примером такой геометрии (или гематрии) является уже знакомое нам числовое истолкование имени солнечного божества Meithras, где замена греческих букв соответствующими цифрами дает 365, то есть число дней года. То же получается при аналогичных операциях с именем василидианского божества АЬ-гахах. Из наиболее древних кабалистических книг до нас дошли лишь «Сефер Йецира», или «Книга Творения», и более поздняя «Зохар», или «Сияние». Кабалистическое учение включает в себя практическую (маасит) и умозрительную (юнит) части. Умозрительная доктрина, в свою очередь, подразделяется на космогонию, или буквально «дело в том, что вначале», и теософию - «дело колесницы или выезда божия». Тесно сплетенные друг с другом, оба «дела» настолько темно, а подчас и казуистически трактуют библейский текст, что местами едва Поддаются адекватному изложению. Нормально это полностью отвечало изначальному стремлению талмудистов не только уберечь Тору и Талмуд от чуждых влияли, но и придать своим изысканиям боговдохновенный характер. «Кто переводит библейский текст по внешнему виду, тот лжец»,- говорится в Талмуде («Киддушин»). Однако зародившаяся в недрах талмудистских толкований каббала обратилась ересью по отношению к ортодоксальному иудаизму, не больше, впрочем, чем герметические науки, в число которых она влилась в XIII веке,- по отношению к римской церкви. Для чернокнижников кабалистические методы оказались желанной находкой. Старинный гобелен с каббалистической символикой Автор книги «Сефер Йецира», скрыв свое имя под псевдонимом библейского Авраама, не оставил конкретных следов времени написания, что и породило легенду о доисторической древности каббалы. Автор книги «Сефер Йецира», скрыв свое имя под псевдонимом библейского Авраама, не оставил конкретных следов времени написания, что и породило легенду о доисторической Древности каббалы. Комментаторы IX века отнеслись к этому вполне серьезно, но сопоставление с другими источниками показало, что книга составлена никак не ранее III- IV веков. По мнению ряда исследователей, она была закончена еще позднее — в седьмом или даже восьмом столетии. Влияние пифагорейских, эпикурейских и отчасти неоплатонических школ Александрии ощущается в ней особенно полно. Видя первопричину сущего в акте творения бесконечного и лишенного каких-либо проявлений абсолюта, автор «Сефер Йецира» утверждает: «Тридцатью двумя путями и тремя седарим (счислениями) бог создал мир». Этим кабалистическая книга бросает вызов Талмуду, стоящему на идее сотворения из ничего. Подобно пифагорейцам, для которых числа были не только символами мировых начал, но и самими элементами мира, пращур кабалистов выдвигает в качестве первооснов путей и счислений 10 сефирот (чисел) и 22 буквы алфавита. В отличие от внечувственного абсолюта сефирот является фундаментальной реалией входящей в универсальную «белиму». «Десять чисел,- говорится в «Книге Творения»,- белима: по числу десяти пальцев, пять против пяти, но завет единства между ними. Десять сефирот белима: десять, а не девять, десять, а не одиннадцать, пойми разумением и разумей пониманием пытай их, исследуй их, установи вещи как следует и помести создателя на его место». Сам стиль этого необыкновенного взывающего к активному разуму документа наводит на мысль об «Изумрудной скрижали» Гермеса и последующих герметических сочинениях. Еретический характер книги и ее духовная близость к сокровенным учениям александрийских гностиков не вызывают сомнений. «Так недвусмысленно оппозиция к Талмуду нигде раньше выражена не была,- отмечает М. С. Беленький в книге «Что такое Талмуд».- Талмуд запрещает человеку вдаваться в исследование основных начал мира. Возбраняется, говорит талмудист Элеазаф бен Ираи, доискиваться недоступного, исследовать скрытое. «Думай лишь о том, о чем думать тебе дозволено». Вопреки запрету «заниматься таинственным» философ возвышает человека и призывает его к раскрытию сокровенных тайн природы». Призыв этот, однако, был понят в узкооккультном плане. Тем более что бог автору «Книги Творения» рисуется хоть и не антропоморфным демиургом, но мистическим абсолютом, пребывающим в неразрывном, почти алхимическом единении с мирозданием. «Их конец внедрен в их начале, и их начало внедрено в их конце, как пламя соединено с углем, ибо бог есть один, и нет ему второго, а до единицы какое можешь назвать число?» Описывая числовую гармонию мира, «Сефер Йецира» отождествляет первое число с духе, тогда как три последующие «три матери чисел», олицетворяют Вселенную, время и самой человека. Далее следует расшифровка понятий, данная в системе привычных триад - тернеров. Вопреки четырем античным началам, Вселенная дается состоящей из трех стихий (воздуха, воды и огня); подгоняется под триаду и календарное разделение года на теплое (лето), холодное (зима) Л дождливое (весна, осень) время; формально троичным (голова, сердце, корпус) мыслится и человек. Остальные числа образуют два (!) измерения, то есть «вышину» и «глубину» и четыре страны света. Так выглядит система сефирот, пронизывающая существо всех кабалистических учений и магической практики. Широко используя мистику цифр и символику букв, «Сефер Йецира» с помощью «трех матерей чисел», выражающих основы космоса, и трех букв (алеф, мем, шин), символизирующих стихии, создает свой, отличный от натурфилософского, но формально подобный ему универсум. В нем своя система понятий и ценностей. Так, например, вода образует землю, что вполне согласуется с реальным соотношением океана и суши, а огонь, как могущественный атрибут богов, порождает небо, которое отделяет от земли третья стихия - воздух. Буквенные знаки кроме философско-символической нагрузки призваны нести еще и морально-юридическую: «Двадцать две буквы основания: 3 Матери, 7 двойных и 12 простых. Три матери: алеф, мем, шин. Их основная черта: чаша правоты, чаша виновности и закон между ними». Чтобы понять, каких «чудес» Достигают кабалисты с помощью буквенного символизма, гематрии и других численных методов (темура, нотарикон), а также для более глубокого знакомства с таротом, вновь прибегаем к таблице. Буквы алфавита Каноническое значение Оккультное значениеруск. евр. числа понятия картины тарота планеты и зодиак символы А Алеф 1 Человек Маг Солнце Воля Б Бет 2 Рот Дверь храма Луна Знание Г Гимел 3 Берущая рука Изис-Урания Земля Действие Д Далет 4 Грудь Кубический камень Юпитер Реализация X(h) Тхей 5 Дыхание Человек Меркурий Вдохновение В Вов 6 Глаз, ухо Два пути Дева Испытание 3 Зейн 7 Стрела Колесница Осириса Стрелец Победа х Хет 8 Поле Темис Весы Равновесие т Тет 9 Кровля Закрытый светильник Нептун Благоразумие Ю Июд 10 Указательный палец Сфинкс Козерог Удача к Коф 20 500 Рука сжимающая Лев Лев Сила Л Ламед 30 Рука разжимающая Жертва Уран Насильственная смерть м Мем 40 600 Женщина Коса Сатурн Превращение человека н Нун 50 700 Плод Человеческий гений Водолей Человеческое начало с Самен 60 Змея Тифон Марс Рок 0 Айген 70 Материальная Башня, пораженная молнией Овен Разрушение п Пей 80 800 Рот и язык Магическая звезда Венера Надежда ц Цадек 90 Крыша Сумерки Рак Заблуждение К Коф 100 Топор Свет Близнецы Счастье р Рейш 200 Голова Пробуждение мертвых Рыбы Возобновление ш Шин 300 Стрела Корона Бык Искупление т Тоф 400 Грудь Крокодил Скорпион Награда Принятое в магии оккультное значение букв, не менее интересное для нас, нежели каноническое, было выработано, судя по наличию планеты Уран, где-то в конце XVIII века, когда теософско-теургическое направление в оккультизме окончательно выделилось в самостоятельный отдел. Простейшие формулы, встречающиеся в магии, тоже могут быть представлены в наглядной таблице, получившей наименование «Ключ тернера». 1 -Единица Существо 2 1 + 1 Бинер Соединение 3 2+1 Тернер Размножение 4 2 + 2 Кватернер Закон 5 2 + 3 Квинкенер Знание 6 3 + 3 Двойной тернер Прогресс 7 4 + 3 Септернер Истина 8 4 + 4 Двойной кватернер Рок 9 4 + 5 (3X3) Тройной тернер Познание Соответствующими буквами выражались и принятые в кабалистическом методе четыре действия арифметики. Планеты помимо цифровых значений букв обозначались особыми числами, которые широко использовались в астрологии: Солнце 6-212-666 Луна 9- 81-369-3321-2321 Меркурий 8- 64-260- 280 Венера 7- 49-157-1252 Марс 5 - 25-165- 325 Юпитер 4- 16-134- 136 Марс 3- 9- 15-45 Теперь, познакомившись с исходными принципами каббалы, посмотрим, какие действительные и мнимые тайны открывались при теософских манипуляциях с буквами и числами. Беря, например, слово «хакесеф» (h'ksf) - серебро, фигурирующее в библейском эпизоде, повествующем о библейском царе Артаксерксе и визире Амане, выводили h'ez - виселица, на которой в итоге был повешен злонамеренный визирь, ибо составляющие оба слова буквы давали одинаковую сумму 165. Пользуясь подобной методикой, можно было подобрать все, что угодно. В Откровении Иоанна Богослова, завершающем Новый завет, описан выходящий из моря зверь с семью головами и десятью рогами. «Здесь мудрость,- предупреждает автор Апокалипсиса.- Кто имеет ум, тот сочти число зверя, ибо это число человеческое; число его шестьсот шестьдесят шесть». О, эти три шестерки, которыми в старину няньки пугали детей! В американском фильме «Предзнаменование» показан ребенок с этим скрытым в кудряшках роковым клеймом - знаком дьявола. Толстовский Пьер Безухой прибегнув к гематрии, приходит к тому, что зверь, чье имя 666,- Наполеон. Недостаточно овладевший масонской наукой Пьер ошибался, но как он был близок к истине! Энгельс показал, что «число зверя», так волновавшее целые поколения богобоязненных обывателей, скрывает не имя грядущего антихриста, как утверждали и продолжают твердить диетики, но древнееврейское сочетание «кесарь Нерон». Это подтверждается не только наглядным суммированием численных значений букв, но и текстом самого Откровения: «Зверь, которого ты видел, был, и нет его… Семь голов суть семь гор, на которых сидит жена, и семь царей, из которых пять пали, один есть, а другой еще не пришел, и когда придет, не долго ему быть. И зверь, который был и которого нет, есть восьмой, и из числа семи… Жена же, которую ты видел, есть великий город, царствующий над земными царями». Из этого описания легко выводится Рим, построенный на семи холмах и «царствующий над земными царями», время действия и действующие лица. «Шестой царь» - это Гальба, наследовавший гонителю христиан Нерону, покончившему с собой 9 июня 68 года; тот, кто «еще не пришел»,- Отон; а «зверь, который был и которого нет»,- Нерон, потому что в тот период разнесся слух, будто цезарь жив и вскоре вернется на страх врагам. Вести о чудовищных злодеяниях Нерона, который не только бросал толпы людей на растерзание хищникам и поджег собственную столицу, но и велел Умертвить мать, жену, многих Родственников, друзей, достигли самых отдаленных уголков огромной империи. В глазах первых христиан император-злодей был действительно зверем» и «антихристом», а Рим - «блудницей вавилонской», как иносказательно говорит автор Апокалипсиса. Иоанну Богослову было чего страшиться. Неудивительно поэтому, что он прибегнул к зашифровке. Но одно дело - разгадывать явно зашифрованные вещи, другое - насильственно подгонять под желаемое однозначный текст, никакой потаенной информации не содержащий. Так, с помощью гематрии легко получить, скажем, букву «шин», имеющую числовое значение 300, сложив цифры, отвечающие буквам, составляющим слова «дух господа». Но это отнюдь не значит, что всюду, где только встречается символ абсолюта «шин», говорится о начале Вселенной. А ведь точно таким же манером из слов «я вижу трех мужей» (первая книга Моисея) арифметически получается: «Они суть Михаил, Рафаил и Гавриил». Еще больший простор для откровенных спекуляций дают методы нотарикона, когда любая буква любого вырванного из контекста слова может быть принята за начало нового или, напротив, целый абзац сведен до отдельных нужных по смыслу слов. Так, например, каббалу, называемую также Хохмо Нейсутро, то есть «тайная мудрость», можно изобразить как хейн, или «милость». Тамура, или попросту метод анаграмм, позволяющий делать любые буквенные перестановки, воистину превращает мудрость в милость, так как почти не требует от ловца сокровенных истин текстологической работы. Все написанное человечеством состоит из букв, следовательно, разъяв любой текст на отдельные элементы, можно подогнать его под любой намеченный загодя вариант. С помощью кабалистических методов «вычисляются» имена 72 астральных гениев и «дежурных» ангелов, управляющих делами подлунного мира, а также зашифровываются алхимические рецепты. Для пущей секретности можно даже воспользоваться кабалистическим алфавитом - прообраз масонского, где буквы представлены комбинацией точек и прямых углов. Кабалистические мифы и аллегории, подчас неожиданные и поэтические,. пронизывают многие области практической магии, алхимию и ритуалы тайных обществ, восходящих молвой к духовно-рыцарским орденам. Присущая им магическая символика, нарочито усложненная и перегруженная «секретной», хоть зачастую и предельно наивной информацией, питается кабалистически истолкованными образами священного писания. Так, например, в видениях библейского пророка Иезекииля божий престол окружали причудливые крылатые фигуры человека, быка, льва и орла, подобные «тому сиянию, которое он видел на берегу реки Ховары», то есть в Халдее, на родине астрологии. Это «видение небесной колесницы», в котором привыкли угадывать темный смысл, послужило кабалистам поводом расширить и без того перегруженные списки ангельских ратей. К ангелам, управляющим звездами, стихиями, добродетелями, пороками, страстями, добавились занимающие подчиненное положение духи обоего пола, которых розенкрейцеры нарекли элементалиями. В системе каббалы добрые ангелы управляются Метатроном, называемым также Сар-Гапаним или ангелом Божественного лица, а злые сонмища подвластны Самуилу, ангелу смерти. Вот как выглядит знакомая нам планетная таблица, в которой названия светил заменены именами ангелов, управляющих часами дня и ночи: Часы Назв.часа Воскресенье Понедельник Вторник Среда Четверг Пятница Суббота 1 Яин Михаил Гавриил Самуил Рафаил Сашиель Анаель Кассиель 2 Янор Анаил Кассиель Михаил Гавриил Самуил Рафаил Сашиель Ограничимся начальными строчками в этом графике вахт, потому что ангельские имена чередуются в нем с планетной точностью. Для колдунов, которым вменялось в обязанность знать, кто именно управляет выбранным для чародейства часом, такая таблица была хорошим подспорьем. Буквальное значение представленных в ней имен следующее: Анаель - Внемли мне, бог. Гавриил - Сила бога. Самуил - Яд бога. Михаил - Подобный богу. Сашиель - Справедливость бога. Рафаил - Бог-исцелитель. Кассиель - Престол бога. Этой «великолепной семерке» божьих прислужников противостояла не менее могущественная демоническая команда: Вельзевул - Владыка тьмы и демонов. Самаель - Владыка воздуха и ангел загробного суда. Питон - Дух прорицания. Асмодей - Ангел-истребитель. Белиал - Дух вероломства. Люцифер - Дух астрального света. Сатана - Противящийся богу. Из бесчисленного сонмища слов, где встречаются уже знакомые нам, но чуточку измененные имена, приведем лишь некоторых: Таваель - Дух святого Иосифа. Кафаель - Дух, сопутствующий Иоанну Крестителю в пустыне. Рафаель - Дух Соломона. Во-Аель - Дух призраков. Заимель - Дух Моисеева жезла, Гетатиа - Дух Моисея. Самаель - Дух магии. Число ангелов и духов стихий бесконечно, поэтому нам придется закончить знакомство с невидимым миром на символической фигуре Самаеля. Для полноты картины упомянем еще первого и последнего персонажей в списке 72 высших разумных существ астрального мира (Вегуя и Вералия) и назовем нескольких гениев знаков зодиака. Каждый из них управляет десятью градусами, или одним деканом, и поэтому на один знак приходится трое дежурных. Для Козерога это будут Темезо, Енимо, Гомот; для Весов - Серукут, Атерешинис, Арпиен. При совершении магических действий следовало задобрить и ангела часа, и зодиакального гения, не забыв, конечно, и соответствующих планетных духов. В именах божьих и ангельских, собственно, и кроется назначение прикладной каббалы, потому что, по учению мистиков, целенаправленное их написание способно творить великие чудеса. Вспомним хотя бы «Звезду Соломона» А. И. Куприна, где скромный молодой человек - любитель кроссвордов - случайно угадывает недостающее имя: Афроа-Аместигон. Мефистофель, являющийся к нему под видом Мефодия Исаевича Тоффеля, выступает олицетворением буйных стихийных сил, которые сумел подчинить себе библейский Царь - повелитель демонов. Имя «Мефистофель, кстати, тоже составлено из древнееврейских слов «мефиз» - разрушитель и «Тофиз» - лжец. В «Фаусте» он однажды упомянут как Воланд, что позволило Булгакову обогатить литературный пандемониум совершенно оригинальным героем. В личной библиотеке Гёте в Веймаре мне показали переплетенный в кордовскую кожу том «Магии, кабалистики и теософии» Георга фон Веллинга (1652-1727), которым пользовался создатель «Фауста». Рассматривая его собственноручные пометки, я натолкнулся на знак микрокосма в виде человеческой фигуры, вписанной в пятиконечную звезду. «Ты испугался пентаграммы?» - спрашивает Мефистофеля Фауст. Ангелы, демоны, элементалии, гении, духи, античные боги, гомункулусы, оборотни - все порождения мистики и каббалы встречаются на страницах грандиозной по замыслу и исполнению поэмы, восславившей мощь человеческого разума. Обратимся вновь к фантасмагорическому видению Иезекииля, жреца Иерусалимского храма. В раннехристианской символике оно нашло четкое астральное выражение. Человекоглавый сфинкс Матфея, орел Иоанна, лев Марка и бык Луки сделались олицетворением новозаветного кватернера: четырех сторон света, четырех ветров и четырех евангелий. В христианских манускриптах II-III веков встречается магическая гексаграмма с пронумерованными зубцами и итоговой суммой 21 в центре. По четырем сторонам от нее расположены головы сфинкса, орла, льва и быка. В средние века эта кабалистическая фигура получила наименование «корона магии». Головы сопутствующих евангелистам тварей, расположенные крестом по периметру, украшают и дипломы всевозможных масонских лож, подчеркивая космическую сущность божественного промысла. Точно так же в индо-буддийской астральной мистике страны света представляют конь, слон, лев и бык. Умозрительное учение каббалы исходит из идеи сокровенного неизреченного божества, которое, будучи выше любого определения, неизбежно ограничивающего сущность, может быть названо только Энсоф, или «Бесконечное». Дабы выделить в себе самом место для конечных существований, Энсоф преднамеренно идет на самоограничение-«тайна стягивания»,- порождающее миры. Не изменяя непостижимой сути неизреченного, это позволяет ему явить себя существам конечной природы. Энсоф - это «Старец дней», древний круг света, закрытое око. До внешнего проявления все заключалось в нем, в его нулевой Вселенной, и имя его было ничто. Когда в пустоте абсолюта обозначилась начальная световая точка, в которой проявился замысел демиурга, стала формироваться умопостигаемая Вселенная - плод творческой мысли и производительных сил, причина и начало всего сущего. Изливаясь в предвечную пустоту, животворный свет Энсофа образует постепенно затухающие, по мере удаления от центра, сферы эманации. Доступный лишь мысли, свет этот, однако, не обладает вещественной природой, и его первоначальные лучи не более чем основные формы или категории бытия - 32 пути премудрости (10 сефирот и 22 буквы), из которых каждая соответствует божьему имени. В кабалистических сочинениях, древних и новейших, сефироты представлены в виде «древа жизни»- наглядной схемы, жестко связывающей между собой абстрактные элементы мироздания: Венец (Кетэр), Мудрость (Хохма), Ум (Вина), Милость или Великодушие (Хесед или Гедула), Крепость или Суд (Гебура или Дин); Красота или Великолепие (Тифэрет), Торжество (Нэцах), Славы или Величие (Ход), Основание (Иесод) и Царство (Малахут). Эти силы александрийца Филона, эоны гностиков. Мыслимые как части единого целого, сефироты образуют форму совершенного существа - первоначального человека Адама - Кадмона. Для большей наглядности и в полном соответствии с aстрологическим принципом они соотносятся с отдельными частями человеческого тела: Кетэр - чело, Хохма и Вина - глаза, Хэсед и Дин - руки, Тифэрет - грудь, Нэцах и Ход - бедра, Иесод и Малхут - ноги. Подобно тантре, каббала привносит в «древо жизни» половой признак, выделяя помимо божественной эманации его женскую ипостась - Шекину (Скинию). В известном смысле Шекина - это индуистская Шакти. В книге «Зогар», написанной Моисеем де Леоном (1250-1305), Адам - Кадмон совмещает в себе три или даже четыре лица, представляемые сложными комбинациями мужских (правых) и женских (левых) сефиротов, что также формально перекликается с тантрой правой и левой руки. По примеру многих герметиков Моисей де Леон приписал свое соч чинение знаменитому предшественнику, а именно Симону бен Иохаю (II в.), которого, согласно Талмуду, вразумил сам ангел Метатрон. Мрачный спиритуализм этого сочинения произвел сильное впечатление на современных де Леону и последующих оккультистов. Впервые напечатанные в Мантуе в 1558-1562 годах обе книги каббалы не переставали переиздаваться. Кабалистическими методами живо интересовались итальянский гуманист Пико делла Мирандола и немецкий ученый Рейхлин, написавший, в частности, книгу «О кабалистическом искусстве». Отдали ей самую щедрую дань и «пэры» европейского герметизма: Агриппа Неттесгеймский, Парацельс, Вильгельм Постель, Роберт Флудд и Генрих Мор. Современные маги, знающие о каббале лишь понаслышке, тем не менее широко пользуются ее терминологией и детально разработанными списками ангельских чинов. Отсюда ясно, почему наряду с прочей литературой по магии кабалистические книги издаются на Западе массовым тиражом. Так, вышедшая в 1949 году в Нью-Йорке под редакцией Г. Шолема «Книга Сияния» была издана массовым тиражом в 1963 году и с тех пор почти ежегодно переиздавалась. Несколько изданий выдержал во Франции, Англии и США рассчитанный на широкого читателя сборник «Универсальный смысл каббалы». Известное лондонское издательство «Сэмис и Хадсон» включило кабалистическую литературу в свою прекрасно иллюстрированную серию «Искусство фантазии», в которой «Каббала» Зеев бен Шимона Галеви закономерно дополняет очерки по алхимии, астрологии, магии, тантре, дзэн-буддизму, Даосизму, суфизму и т. д.. В разных странах ведется работа по изданию трудов кабалистов-основоположников: ИсаакаСлепого из Поскьеро, Азриеля, Нахмани-Да, Ибн Латифа, Исаака Лурия, Абулафия и других. Такой интерес был бы оправдан, если бы речь шла об изучении оригинальных философских систем древнего и средневекового мира, неизвестных сторон обрядности или толковании спорных религиозных догматов. На самом же деле «массовую культуру» привлекает только магическая сторона кабалистических трактатов и теософские методы вычисления, потому что нумерология приобрела ныне характерные черты мании, помешательства. Познакомимся с основополагающими категориями этой - на уровне гадания по «счастливым» билетикам - «авгуральной науки», для чего сведем в таблицу соотнесенные с цифрами качества и черты характера. 1. Активный, склонный к нововведениям, сильный, ведущий 2. Пассивный, подчиненный, мягкий 3. Блистательный, счастливый, особо удачливый, привлекательный для другого пола 4. Несчастливый, унылый, тусклый, трудный, нищий 5. Нервный, авантюрный, подвижный, сексуальный 6. Домосед, неактивный, инертный, счастье, домашний уют 7. Мистик, философ, вечно куда-то стремящийся, суетливый 8. Материалист, сильный, усложненный, денежный, деловой 9. Высшая мыслительная и духовная активность Постоянно встречаясь в ходе повествования с пифагорейской мистикой чисел, мы не обманемся и относительно источника «нумерологических типов». Это все то же пифагорейство, усложненное позднейшими наслоениями гностицизма, христианской символики и кабалистических методов сложения. Вот как выглядит в этой эклектичной системе привычный числовой ряд: 1- бог; первопричина; мужчина. 2-дьявол; женщина. 3- христианская троица; Озирис, Изида, Гор (Серапис, Изида, Гарпократ), Марс и Венера, соединенные через любовь (в стиле Боттичелли и Веронезе), мистический тернер. 4 - четыре сезона в году; четыре недели в месяце; четыре стороны света; четыре евангелиста; четыре угла дома и т. д.. Одним словом, универсальная стабильность. 5 - пять лепестков розы; пять чувств; нервная энергия; сексуальность. Пентаграмма - звезда микрокосма. 6 - баланс и гармония. По правилам сложения 6=1 + 2+3, где 1-мужчина, 2- женщина и 3- любовный тернер. Для женщин 6- мать семейства, домашняя хозяйка с присущими ей качествами: теплота, уют, работоспособность; для мужчин 6- исполненный высших сил универсальный муж. Гексаграмма - знак макрокосма, звезда магии и каббалы. 7- универсальная семерка со всеми ее магическими свойствами. Особая роль числа 49(7X7). 49 лет, или юбилей,- отдых самой Земли. 8- двойной гептанер (двойная четверка); единство сил и средств; число друидизма, смягчающее через единство противоположных качеств дурное влияние четверки на судьбу человека. 9- полное совершенство. Девятка вмещает все, ибо в ней все цифры от 1 до 9. Это число посвящения в таинства; путь от смерти к перерождению, так как оно символизирует полный круг в 360 (3+6+0=9). Ортодоксальная нумерология ограничивается девяткой. Высшие номера почти не используются в гаданиях и несут чисто символическую нагрузку. Среди них особо выделяются: 11-число верных учеников Иисуса; знак жизни и смерти, открывающий врата загробных таинств. 12- законченность; 12 месяцев и знаков зодиака; часов дня и ночи; библейских колен и главных олимпийских богов; апостолов и подвигов Геракла, дней рождества и т. п.. Нумерологически оно созвучно с тройкой (1+2) и семеркой (3+4=7, а 3X4= = 12), вмещающей все проявления материи и духа, все ритмы Вселенной и человеческого естества. 21 (ЗХ7)- «корона магии». 13- традиционно несчастливо. Отсюда, по-видимому, проистекают плохие свойства четверки (1 + 3). Это число, превышающее на единицу полный комплект, дюжину, чревато взрывом, неведомым переходом к новому качеству и потому опасно. Это излюбленный номер некромантов, знак колдовских капищ, связанный со смертью. 22- число букв, которыми написана Тора, и главных арканов тарота. 40- абсолютная законченность. Сорок дней и ночей лил дождь в потя И Столько же времени общался Моисей с богом на Синае, а Христос провел в пустыне. Отсюда проистекает древнее верование, что нормальная беременность должна длиться 280 дней (7X40). Число 40 символизирует здоровье. Слово «карантин» буквально означает «сорокадневный период». «Сорок сороков» также излюбленная мера русских мехопромышленников. Вот, собственно, и вся премудрость. Можно лишь удивляться тому, что столь наивное и примитивное суеверие уживается с напряженным ритмом и сложностью современной городской жизни. Видимо, его притягательность для обывателя, огорошенного бурными катаклизмами и нестабильностью, кроется именно в простоте нумерологических подсчетов, не требующих ни особых знаний, ни сложного ритуала, ни магического посредника. Да и не; так уж проста она, эта питаемая фольклорным богатством и практическим опытом поколений цифровая условность, ибо обращается непосредственно к сердцу, минуя контроль сознания. «Двенадцать выстроены как на войне: три друга, три врага, трое оживляют и трое умерщвляют. Три друга: сердце и уши; три врага: печень, желчь и язык; трое оживляют: две ноздри и селезенка; трое умерщвляют: два главных отверстия и рот». Эту выдержку из «Книги Творения» скорее можно отнести к области схоластики, нежели магии, но схоластики наглядной, полностью отвечающей умозрительным представлениям и даже содержащей начальные зерна диалектики: «Семь двойных по изменчивости: мудрость - глупость, богатство - бедность, плод - бесплодие, жизнь - смерть, господство - раболепство, мир - война, красота - безобразие». Научные наблюдения показали, Что 7- это оптимальное число единиц, которыми способен оперировать человеческий мозг, получающий основную информацию о мире благодаря зрению и слуху. Альбрехт Дюрер. Меланхолия, 1514 Осколки числовой мистики, доставшиеся в наследство от Халдеи, составляли когда-то не только достижения магии, но и причудливую мозаику синкретического, опутанного мистикой, знания. Осколки числовой мистики, доставшиеся в наследство от Халдеи, составляли когда-то не только достояние магии, но и причудливую мозаику синкретического, опутанного мистикой, знания. Вавилонские жрецы, измерявшие время с помощью водяных и солнечных часов, задолго до появления компаса знали, как определить по Солнцу стороны света, откуда, возможно, и проистекала неистребимая уверенность в симпатических связях времени и пространства, а значит, и возможность возвыситься над реальностью, навязать ей свою волю. Подобно брахманам Древней Индии, пользовавшимся для вычисления «века Брахмы» невероятно большими числами, халдейские маги умели делать сложнейшие вычисления. Наряду с десятичной системой они использовали также и шестидесятичную, распространив ее на дроби. Такими дробями в Западной Европе оперировали еще в XVI веке, а в России они встречаются в арифметике Магницкого, по которой учился гениальный Ломоносов. Халдеи первыми начали обожествлять числа, присвоив каждому из своих ваалов постоянную цифру. Из табличек, найденных при раскопках Ниневийской библиотеки, известно, что Бэл обозначался числом 20, позднее слившийся с ним Мардук - 11, Син - 30 и т. д.. Низшим духам, которых было великое множество, достались дроби: 30/60 получил неведомый нам «утук», 40/60 - «гигим», 50/60- «максим». Священные числа 3, 7, 12, 60 евреи вынесли из вавилонского пленения, а верховный маг халдеев и библейский пророк Даниил возвел числовую символику до уровня государственных прорицаний; «Семьдесят седмиц определены для народа твоего и святого города твоего, чтобы покрыто было преступление, запечатаны были грехи и заглажены беззакония…» (Даниил. 9, 24). Обнаруженные при раскопках в Ниппуре глиняные таблички содержат длинные ряды разложений различных степеней священной «шестидесятницы», в частности столь большого, как 60**8 + 10х60**7 = 195 955 200 000 000. Можно лишь гадать о том, зачем понадобилось магам столь умопомрачительное число и что они пытались объять им? По порядку оно сравнимо лишь с «веком Брахмы» - наибольшим циклом индуистской космогонии, составляющим 311040 000 000 000 лет. Если учесть, что связи народов Двуречья с Индостаном были установлены еще в III тысячелетии до н. э.., то едва ли подобное совпадение можно считать случайным. Думается, что оно отражает общность воззрений на окружающий человека космос. Об этом свидетельствуют и другие вычисления вавилонян, имеющие сугубо прикладной, астрономический характер. Надпись, сделанная в честь царя Саргона Второго (722-705 до н. э..) в Хорсабаде, сообщает, что протяженность городской стены составляет 20X3265+40X1460 пядей. Странная на первый взгляд, хоть и простая, арифметическая задача. Смысл ее, однако, не только в общем итоге. Ключ к решению (не в арифметическом смысле) дает священное число 653, символизировавшее вечность. Разложив его на слагаемые 292 и 361 и умножив все на 5, халдейские математики получали важнейшие астрономические константы: 3265 (период созвездия Феникса)=1460 (период Сириуса)+ 1805 (лунный период). Отсюда нетрудно расшифровать Пророческий смысл закладной надписи. Хорсабаду предстояло стоять 20 периодов Феникса и 40- Сириуса, то есть без малого 100 тысяч лет. От столь хитроумных, составлявших жреческую тайну операций колоссальными величинами до нас дошли какие-то крохи, уцелевшие на клинописных табличках, простые символы нумерологии, да еще триады и седмицы сказок, народных заговоров и заклинаний. На аллегорической гравюре Альбрехта Дюрера изображен цифровой квадрат, который по сей день официально именуют магическим, хоть он и не имеет никакого отношения к волшебству. «Корона магии», «индо-буддийский магический треугольник», магические квадраты в 16, как у Дюрера, и девять клеток… Что, кроме очевидного совпадения суммы чисел в рядах, заложили сюда мавританские математики или неизвестные их учителя? 16 3 2 13 5 10 11 8 9 6 7 12 4 15 14 1 Перемножение цифр «индо-буддийского треугольника» дает сакральное число 108. Постоянная сумма (34) квадрата Дюрера с помощью гематрии превращается в вездесущую семерку (3+4). «Корона магии» (21) образует тернер - тройку. Может быть, в этом и весь секрет? Как же гадают на числах? В принципе это нехитрое дело. Предположим, что нам встретился некий Джон Смит, родившийся 19 сентября 1935 года в Балтиморе. Какую «прогностическую» информацию он может извлечь из этой даты и имени, заменив все буквы числовыми эквивалентами? 19 сентября 1935: 1 + 9+9+1 + 9 + 3 + 5 = = 37; 3+7=10; 1 + 0 = 1. Итак, звезды подгадали для нашего героя завидную судьбу. Ему предназначено главенствовать, пролагать новые пути, активно вмешиваться в жизнь, вести за собой других. Имя, которое есть знак, тоже не сулит Джону Смиту покоя. John Smith 10+15 + 8 + 14 = 47 и 19 + 13 + 9 + 20 + 8=69; 4 + 7=11; 1+1=2; 6 + 9=15; 1 + 5=6 Разделив фамилию (родовое имя) на имя личное (6:2=3), получаем числовой итог, подразумевающий натуру счастливую, блистательную, склонную к приключениям, в том числе и амурным. Это типичный герой-любовник. Суммирование (6 + 2=8) дает результат тоже неплохой; «сильный, денежный, деловой». Впрочем, совпадение для нас вовсе не обязательно. В случае расхождений мы его просто-напросто отбросим, как это делали и продолжают делать жрецы от нумерологии, когда арифметические выкладки не сходятся с заранее намеченным итогом. Место рождения, Baltimore, дающее в нашем случае гороскопную корректировку, обещает полный успех в любых эскападах. Кажется, чего лучше? Джон Смит[22](английский эквивалент Ивана Кузнецова) - самое распространенное в англосаксонских странах именное сочетание. Поэтому наивно даже думать, что всем таким Джонам, в том числе и балтиморским, уготована столь роскошная судьба. Я нарочно взял такой пример, потому что знал одного Джона Смита, стрелка- радиста, сбитого над Вьетнамом во время американской военной эскалации 1972 года. Это был тихий, непривлекательный человек, болезненный и несчастливый. Мы с ним дважды встречались в Ханое, и я знаю о всех неудачах, в том числе и в сфере, подвластной числу 5 (сексуальной), которые привели его в конце концов в армию. Отдельный пример, конечно, аргумент далеко не достаточный, но та очевидная истина, что судьбы Джонов Смитов, даже рожденных в один час 19 сентября 1935 года, не могут быть одинаковыми, не нуждается в доказательствах.
Мечтатели, Сибиллы и пророки Дорогами, запретными для мысли, Проникли - вне сознания - далеко, Туда, где светят царственные числа.Валерий Брюсов, «Числа»
Не из Аида ли исходят эти трели? Но даже вздоха нет у роз, чтоб умереть.Поль Фор, «Филомела»
Я вижу Бельфора Пруды, силуэт Печальный собора, Которого нет…Жан Жироду
Тотчас же из медвежьей пасти выпорхнул злой дух в образе крылатой змеи. Это был Немраэль, дух низшей степени, который был предназначен к моим услугам. Вскоре я услышала беседу на языке эгрегоров, прекраснейших падших ангелов…ВСЕ СЕМЕРО неизвестных собрались в 1610 году в Париже. Говорили, что были они невидимы и жили на земле не один человеческий век, следя с высот своей мудрости за ничтожными страстями и великими муками людскими. Они принесли с собой семь книг, в которых содержалось сокровенное знание, дающее власть над живой и мертвой натурой и душами людей, а в последней книге были сведены воедино за коны, по которым живут и разрушаются государства. Каждый неизвестный владел одной только книгой, которую пополнял и совершенствовал всю свою долгую жизнь. И если кто-то из них, устав от хрупкой оболочки, подвижнической мудрости и блужданий по дорогам земли, хотел успокоиться, то созывал остальных. Неподвластные времени и расстояниям, не ведая ни голода, ни жажды, они тут же спешили на печальный зов собрата, чтобы отпустить его на вечный покой. Но прежде они должны были познакомиться с тем, кого уходящий избрал своим преемником. И если кандидат казался достойным, до пускали его к великому посвящению, пройдя которое он получал книгу и магическое кольцо. Оно давало власть над миром бесчисленных духов, могло притягивать жемчуг и драгоценные камни И вот отцы-основатели тайне встретились, чтобы увидеть того кому отныне суждено было, обретя волшебные свойства, множество лет владеть третьей книгой, повествующей о трансмутациях элементов… Им предстояло сделать особенно ответственный выбор, ибо сокровенное знание третьей книги, похищенное тысячу лет назад, частично было разглашено алхимиками. «Венец поэтического блеска окружает орден розенкрейцеров, - не скрывая восхищения, отмечал обычно сдержанный Гекерторн в уже цитированной нами работе - Магический свет фантазии играет около их грациозных грез, а таинственность, которою они облекли себя, придает лишнее очарование их истории. Но их блеск напоминает метеор. Он только мелькнул в областях воображения и разума и исчез навсегда, оставив, однако, после себя постоянные и пленительные следы…» Не знаю, как насчет «грациозных грез, но таинственности, поэтической фантазии и мишурного блеска было действительно предостаточно. Розенкрейцерская легенда проливает свет на устав ордена, напоминающего секретную организацию иезуитов. И здесь и там мистический покров тайны, долгое наблюдение за кандидатом, которого предполагалось вовлечь во внутренний круг, и как итог - представление неофита руководителям братства. Несмотря на отсутствие надежных исторических источников, такая аналогия представляется вполне закономерной, потому что розенкрейцерство, противопоставившее себя «Обществу Иисуса», неизбежно должно было перенять эффективные методы могущественного соперника. Поднимая забрало, розенкрейцеры помышляли более о славе ордена, нежели о серьезном единоборстве. Ведь пока орден Розы и креста пребывал где-то в области «воображения» и «грациозных грез», «Общество Иисуса» по весь голос заявило о себе как о влиятельнейшей политической силе. Иезуиты, вовсю атаковавшие троны, скорее всего, на первых порах даже не подозревали о горстке конспираторов, вознамерившихся овладеть миром. К «вящей славе господней» братство Лойолы резало королей. Достаточно напомнить в этой связи о Генрихе Третьем, убитом фанатиком Клеманом, и наследовавшем ему Генрихе Четвертом, который тоже погиб от ножа, вложенного иезуитами в руку такого же религиозного безумца Равальяка. Лишь в следующем столетии, когда с притязаниями на вселенскую власть выступит масонство, поглотившее, кстати сказать, розенкрейцеров, обозначится подлинное соперничество. И еще одно рациональное зерно нам удастся извлечь из мифа «О семи неизвестных», сотканного совместными усилиями масонов и поэтов-оккультистов вроде Станисласа де Гуайта. Сетуя о «частично разглашенной» алхимиками премудрости, розенкрейцеры лишний раз обнаруживают свое несомненное эпигонство. Они появились на свет, когда с эзотерической алхимией, в сущности, было покончено. Подлинные ученые, отряхнув мистическую паутину, целиком посвятили себя исследованию природы, а мистификаторы-златоделы пополнили ряды фальшивомонетчиков. Эзотерическая тайна оказалась, таким образом, бесхозным наследством. «Красные львы», пожирающие себя драконы и скрытая «киммерийскими тенями» золотая вода бессмертия покидали авансцену под ностальгические вздохи эстетов. Что там ни говори, но действительно жаль было «того огня, что просиял над целым мирозданьем и в ночь идет, и плачет уходя». Как удивительно подходят эти строки Фета к алхимии! Вспыхнув «беззаконной кометой» над мирозданием, она навсегда улетала в тот самый вековечный мрак, который тщилась, но так и не смогла осветить. Но ничто, повторяю, или почти ничто не исчезает из памяти человечества бесследно. Старые одежды не выбрасываются, их перелицовывают и подновляют. Авось сгодится на худой конец для карнавала. Розенкрейцерство, одарившее литературу многих европейских стран очаровательным вымыслом, уподобилось такому алхимическому заупокойному карнавалу. Обложка французского журнала «Роза и крест». Конец XIX века. Отдавая себе отчет в том, что глобальные цели алхимии оказались окончательно дискредитированными, розенкрейцеры поспешили откреститься от пращуров, чье эмблематическое наследство так ловко прибрали к рукам. Образ зияющей кладбищенской ямы с Адамовой головой был аккуратно перенесен на уютный масонский коврик. Символ божественного возрождения обернулся слегка шокирующим посвятительным фарсом. Отдавая себе отчет в том, что глобальные цели алхимии оказались окончательно дискредитированными, розенкрейцеры поспешили откреститься от пращуров, чье эмблематическое наследство так ловко прибрали к рукам. Да, соглашались авторы розенкрейцерских манифестов, искатели «философского камня» впали в низкое заблуждение, алкая временных выгод, копаясь в прахе земном, но зато они, истинные адепты Розы и Креста, одухотворили, очистили первоначальную алхимическую идею, придав химерическим поискам «магистериума» возвышенную, а не узкомеркантильную цель. Не прозаическое золото должно было сделаться объектом исканий философа, но нетленные сокровища духа. Назначение розенкрейцерства в том и состоит, чтобы помочь избранным рода человеческого раскрыть духовное око, прозреть для горнего сияния, исполниться внутренним светом высшей истины. Прекраснодушный наивный лепет! А ведь запомнится, западет в душу, пойдет гулять по свету затверженный устами теософов, антропософов, оккультистских офеней Запада и Востока. «Происхождение общества сомнительно»,- в один голос утверждают исследователи, и это, конечно, верно. Но кроме сомнительных сведений есть еще и традиция. Розенкрейцерская легенда, удивительно напоминая предания духовно-рыцарских орденов святой земли, обнаруживает и разительное сходство с иезуитским прототипом. Апологеты ордена ведут его летоисчисление с XIV столетия, когда некий Николо Барно предпринял мнительное путешествие по Германии и Франции с целью собрать всех подвижников «философского камня» в единое герметическое общество. Скорее всего, из этого ничего не вышло. Во всяком случае, в анонимном сочинении «Отголосок розенкрейцерства» ясно упомянуто о том, что попытки подобного рода предпринимались м и конце XVI века, когда алхимия переживала агонию. Сохранилась, однако, достоверная запись о том, что в 1610 году немецкий нотариус Газельмейер, представ перед иезуитским судом, рассказал о рукописи, озаглавленной «Fama Fraternitatis» («Слава братства»), излагавшей устав ордена. В 1614 году было распростраранено небольшое сочинение, называвшееся «Всеобщее преобразование света» и содержащее эту крамольную «Славу братства», где упоминалось о Христиане Розенкрейце, основавшем XIV веке герметическое сообщество. Никаких других следов об этом розенкрейцерском патриархе не имеется, хотя названные сочинения и были отпечатаны и Касселе Вильгельмом Весселем: одно - в 1614-м, другое - и 1615 году. Легенда гласит, что, подобно рыцарям-крестоносцам, мальтийцам, масонам и бесчисленным мистикам разных эпох, Розенкрейц получил посвящение в таинства на Востоке. Рожденный 1.478 году в Германии, он еще юношей отправился вместе с одним бывалым монахом в Палестину. Пробыв три года в Дамаске и Иерусалиме, перебрался в Каир, затем совершил поездку по странам Магриба, где приобщился к сокровенной мудрости тамошних магов. Само собой разумеется, что весь вояж протекал на фоне больших и малых чудес. Когда, например, наш паломник путешествовал по Аравии (вспомним посольство графа Литта), его узнавали и окликали по имени ученейшие мужи, никогда прежде с ним не встречавшиеся. Собственно, от них он и перенял высшие секреты, в том числе искусство продления жизни. Вернувшись через Испанию на родину, умудренный пилигрим скоро приобрел верных учеников и умер, искренне ими оплакиваемый, 106 лет от роду (по другим указаниям - 150), но не по причине естественной дряхлости, а потому, что устал от жизни. Среди первых соратников Розенкрейца, решившихся произвести вместе с ним мировую реформу, называют трех нищенствующих монахов. Впоследствии к ним добавилось еще четверо. Разъехавшись по разным странам проповедовать идеалы розенкрейцерства, они ежегодно собирались вместе, чтобы дать друг другу отчет о своей деятельности. Отсюда, вероятно, и возник миф «О семи неизвестных». Название ордена традиционно выводят из имени его основоположника, которое означает «Розовый крест». Более поздние толкователи оперируют латинскими словами ros (роса) и crux (крест) - «Росный крест», так как, согласно алхимическим представлениям, субстанция, обозначаемая как роса, считалась наилучшим растворителем золота. Эмблема креста выступает при этом как вензельное сплетение (+) букв LVX, образуя основополагающее понятие «свет». Такая заведомо искусственная подтасовка находится в очевидном противоречии как с символикой ордена, так и с его литературным базисом. Не случайно же розенкрейцеры зачисляли провансальский «Роман о Розе» в предтечи своего аллегорического учения, в котором легко различим золотой венчик излюбленного цветка альбигойцев и трубадуров. Не мифическая роса, которая в равной степени могла быть и эликсиром долголетия и царской водкой, a Rosa philosopho-rum- «Роза философов» упоминается в книге «Искусство златоделания, химией именуемое», появившейся в том же 1610 году, когда иезуиты узнали от приговоренного к галерам Газельмейера про «Славу братства», принявшего антипапскую эстафету. В преемственности символов, как и в преемственности идей, тоже есть своя неумолимая логика. Усиливая растущую в обществе оппозицию гнетущему засилью иезуитов, розенкрейцеры объективно способствовали Реформации. Они, безусловно, стремились к освобождению философской мысли от оков средневекового мистицизма, бичуя в своих памфлетах «зверя Запада» и «зверя Востока», то есть папу и Магомета. Однако даже беглое знакомство с изложенной в «Славе братства» программой убеждает нас в полной тождественности розенкрейцерских идеалов с волшебными сказочками в стиле Елены Блаватской и пресловутого «йога» Рамачараки, под чьим брахманским именем скрывался шарлатан-европеец. Отрекшись от старых бредней о колдовстве, ведьмах и сношениях с дьяволом, фантасты розы и креста населили невидимый космос-астраль бесчисленными сонмами прелестных и услужливых духов. В воздухе кувыркались эфирные сильфы, в воде плескались ундины, в прядях огня танцевали саламандры, а трудолюбивые гномы, стуча молоточками, обследовали рудные жилы. Все они жаждали лишь одного - прийти к человеку на помощь. «Мне мысль твоя - закон. Что ты прикажешь?» - восклицает сильф Ариэль в «Буре» Шекспира. Любого из первоначальных духов можно было поставить себе на службу, заключив его в розенкрейцерский перстень, кристалл, зеркало. Составленные из чистейших частиц стихии обитания, первоначальные духи не ведали оков пространства и времени и могли жить тысячи лет. И все же, не обладая бессмертной душой, они были обречены на уничтожение. Этим и объяснялась их подчиненная по отношению к людям роль. Лишь страстная любовь, которую каждый из духов надеялся пробудить в человеческом сердце, давала шанс разделить, бессмертие с обожаемым властелином. Розенкрейцерская доктрина были желанной находкой для артистического мира, но в роли новой религии или даже философской системы она могла вызвать лишь снисходительную улыбку. Милую сказочку требовалось хоть чем-нибудь подкрепить. Невидимые духи нуждались в осязаемых мощах. Согласно легенде, могила Хрстиана Розенкрейца была случайно обнаружена в подземных коридорах братства. В ней нашли написанный золотом свод таинств и откровений, содержащий пророчество о грядущем конце света. Точная дата предначертанного события осталась к сожалению, неизвестной, судя по излюбленной розенкрейцерской дистанции 100 лет, давно минула без заметных следствий. Однако по состоянию на первую четверть XVII столетия весть о неминуемом светопреставлении, впрочем далеко не единственная не могла пройти бесследно. В столь чрезвычайных обстоятельствах братство решило несколько приподнять завесы секретности и познакомить общественность с доктриной и целями рыцарь Розы и Креста, составлявших ранее прерогативу внутреннего круга. Главнейшая задача ордена состояла, по словам Георга Шустера (тайные общества, союзы и ордены СПб., 1905), «в уменьшении земных бедствий путем приведении человечества к истинной философии, которую познал Адам после своего падения и которой следовали Моисей и Соломон». У же по одной этой фразе можно угадать в розенкрейцерстве соединительное звено между учением каббалы и философским масонством. Будучи герметиками, розенкрейцеры обещали своим последователям доступ к высшим тайнам и, предвосхищая масонскую риторику, наставляли, как уберечься от болезней, блюдя заветы христианской религии и ведя нравственный образ жизни. Обязанности, которые они на себя налагали, не только представлялись не слишком обременительными, но, напротив, крайне заманчивыми. Получившие посвящение обязывались безвозмездно лечить больных, носить одежду страны пребывания, ежегодно являться на собрания ордена, умирая, назначить преемника и хранить тайну 100 лет. Последний пункт не столько связывал неофита обетом молчания, сколько гарантировал ему рекордно долгую жизнь. Одним словом, очередное анонимно выпущенное сочинение «Confessio Fraternitatis Rosae Crucis» («Исповеведание Братства Розового Креста») наделало в Европе много шума. Исповедание» обращалось ко всем благомыслящим людям с призывом присоединиться к движению обновления мира. В адрес издателя хлынул поток благодарных писем, но ни одно из них не удостоилось ответа. Розенкрейцеры были где-то совсем рядом, но как духи воздуха - сильфы - не обладали видимой плотью. Отсутствие отклика не охладило горячие головы. От желающих присоединиться к союзу, чтобы совместно произвести решительную реформу общественной жизни, не было отбоя в Сейчас этот насыщенный фанатичным суеверием и очевидными нелепостями памфлет способен вызвать лишь недоумение. Возможно, правы исследователи, усмотревшие в «Исповедании» откровенную насмешку над сумбурным мировоззрением, царившим в головах людей на пороге новой эпохи. Так, например, высмеивая «проклятое делание золота», автор «Исповедания» тут же отзывался о нем с величайшим пиететом. Оказывается, это было только «побочным занятием» философских братьев, которые «знали еще тысячи подобных штучек и даже еще получше, чем эта». За первым памфлетом последовали десятки других, порой изящных и остроумных, но чаще пустых, ничего, кроме напыщенного словоизвержения, не содержащих. Братство достигло поставленной цели. Ажиотаж вокруг розенкрейцерства разгорелся необычайный. Отдельные трезвые голоса, обвинявшие орден в распространении ложных медицинских рецептов и теологических бредней, тонули в восторженном хоре одураченных, жаждущих чуда простаков. И вдруг ушат холодной воды: в числе ярых хулителей розенкрейцерства оказался не кто иной, как сам автор наделавших столько шума апологетических брошюр! Насколько можно судить по противоречивым откликам современников, этим оригиналом был теолог из Вюртемберга Иоганн Валентин Андрэ (1586- 1654). Человек одаренный и разносторонне образованный, он презирал догматические споры, проповедуя идею всеобщего христианского единения. Преданный издателем, он признался, что написал в юности озорное фантастическое произведение «Химическая свадьба», но от остальных приписываемых ему сочинений открестился решительно. Анализируя фамильный герб Андрэ: андреевский крест и четыре розы, геральдические изыскатели пытались повернуть дело так, будто сам он и был «основателем» вымышленного, никогда не существовавшего общества. Отличительным знаком братства был, однако, не андреевский крест с розами между лучами, а роза с крестом в середине - эмблема страдания и любви, созвучная символу иезуитов - сердцу с крестом. Традиционную же аббревиатуру крестной таблички INRI («Иисус Назареянин Царь Иудейский») розенкрейцеры толковали на свой лад: Igne Natura Regeneran-do Integrat, или «Природа обновляет возрождающим пламенем». Это было дерзким вызовом церкви и потому оставило след в ее анналах. Короче говоря, не только мистификации и загадки излучал розенкрейцерский метеор. Пусть «Исповедание» было издевательской сатирой, а Андрэ, что отнюдь не доказано, ее автором, но основать движение, охватившее добрую половину Европы, он едва ли мог. Тем более в юности, потому что ему было лишь 25 лет в 1610 году, когда судили читателя «Славы братства». Вообще с розенкрейцерством сопряжено немало исторических и чисто литературных курьезов. Наиболее примечательный из них связан с именем Джузеппе Франческо Борри, алхимика и миланского уроженца. Обвиненный в ереси за обличение злоупотреблений римской курии, он был арестован святейшей инквизицией и заточен в замок Сант-Анджело, где и умер в 1695 году. Примечательно, что ровно через 100 лет в том же каземате окончил свои дни Джузеппе Бальза» известный миру как граф Калиостро. Современники приписывали Борри авторство знаменитого кабалистического романа «Граф Габалис», изданного в 1670 году аббатом Вильяром де Монфоконом. Это любопытное повествование, составленное из отдельны выпусков: «Граф Габалис», «Кабинет графа Габалиса», «Гении помощники», «Непримиримым гном» и «Новые беседы», выходило с подзаголовком «Посвящение в тайную науку». Роман построен в виде бесед, вводящий в мир невидимых духов и как бы посвящающих читателя в святая святых розенкрейцерской каббалы. Мне посчастливилось прочесть эту некогда наделавшую столько шума, а ныне почти забытую, ставшую библиографическим раритетом книгу. Невзирая на сугубо серьезное предисловий оккультистов-издателей и многие значительные примечания, вынес впечатление, что и это так волновавший чувствительных дам и пылких «ясновидящих», роман не более чем остроумная шутка, веселая пародия на кабалистические россказни, которыми увлекались парижане времен мушкетера д'Артаньяна. Впрочем, предоставим лучше слово самому герою, от лица которого ведется рассказ о таинственном чернокнижнике-графе: «… в, том, что я охотнее разоблачаю секреты, чем им следую, виноват скорее мой Сатурн, чем граф Габалис. Если звезды не исполняют своих обязанностей, то в этом граф неповинен; граф неповинен также и в том, что я не обладаю достаточным величием души, чтобы попробовать сделаться господином природы, взбаламучивать стихии, беседовать с высшими существами, повелевать демонами, производить новые миры, разговаривать с богом, восседающим на своем грозном троне, и принудить херувима, оберегающего вход в земной рай, пропустить меня для прогулки по его аллеям… Зачем оскорблять память этого достойного человека и говорить, что он погиб вследствие того, что научил меня всему этому. Разве нельзя предположить, что при постоянных нападениях, грабежах и разбоях он пал от руки какого-нибудь негодяя? Ныть может, при беседе с богом пи не мог поднять на него взоров, так как написано, что взглянувший на него умирает». В этом месте сделано характерное издательское примечание: «Под всеми этими шутками сокрыты великие истины, замечаемые только теми, кто умеет читать между строк». Очевидно, я не принадлежу к числу подобных провидцев. Поэтому вряд ли кто сумеет поколебать мое глубочайшее убеждение в том, что автор, будь то злосчастный Борри или же добрый аббат Вильяр, от души потешался не только над кабалистическими и розенкрейцерскими выдумками, но и над догматами религии. Да будет памятно его славное имя! Ян Потоцкий, блестящий польский писатель и мальтийский кавалер, использует потом драгоценный опыт «Графа Габалиса» и своем знаменитом романе Рукопись, найденная в Сарагосе» Парижский журнал «Теософ», выходивший в конце прошлого - начале нынешнего веков, пытался оспорить очевидное: «Сочинение Граф Габалис», написанное в 1670 году, представляет в смешном и шутовском виде некоторые из таинств розенкрейцеров. Цель напечатания этого сочинения состояла, по всей вероятности, в том, чтобы заставить обратить внимание на оккультные науки (так оказывается! Е. П.), что и удалось автору, судя по тому, что оно сильно распространилось и было много раз переводимо. Главный сюжет его составляют браки элементалов с людьми, символизируя власть, получаемую адептом над силами-духами природы. Эта идея поясняется примерами одержимости мужчин и женщин, предающихся сношениям с инкубами и суккубами». Сделаем несколько терминологических уточнений. Элементалы (элементалии) - это и есть первоначальные духи, стремящиеся овладеть человеческим сердцем. Парацельс разделял их на инкубов - стихий мужского пола и суккубов - женского. По обвинению в сожительстве с демонами тысячи женщин приняли огненную кончину. Чрезвычайно показательно отношение к столь деликатной теме новейших оккультистов. «Элементалы человека,- утверждал, например, доктор Папюс,- это те инстинктивные существа, которые известны под именем шариков кровяных или красных и белых или лейкоцитов». Забавно, не так ли? И чем, спрашивается, сей упоительный бред, написанный на заре нашего века, ознаменованного выдающимися научными открытиями, разнится от опуса Бержье, повенчавшего альфа-частицы с «философским камнем»? Маниакальный апломб на фоне вопиющего невежества вернее всего отличает провозвестников сверхъестественного, будь то заурядные черти, сильфы, спиритические духи или «маленькие зеленые человечки», прилетевшие на тарелках. Розенкрейцеры, пустившие крепкие корни в немецких землях и Нидерландах, не оставляли надежды покорить Париж, где модные философские поветрия устаревали столь же скоро, как и примелькавшиеся костюмы. «Мы, депутаты коллегии Розового Креста,- оповещала специально отпечатанная афишка,- видимо и не видимо пребываем в этом городе. Мы учим без книг или знаков всеобщему языку, который может спасти людей от смертельного заблуждения». Напрасные потуги. Расколовшая Европу Тридцатилетняя война (1618-1648) заставила перетряхнуть старый хлам и основательно пересмотреть и реальные, и мнимые ценности. Французы, особенно после остроумных памфлетов Габриеля Ранде, не помышляли о переустройстве мира, который и без того изменялся прямо на глазах под аккомпанемент мортир и мушкетов. В 1630 году в Лейдене вышла книга Петера Мормио «Arcana Naturae Secretissima» («Секретнейшие тайны природы»), где розенкрейцерские «арканы» подразделялись на три основные дисциплины: вечное движение, превращение металлов и всеобщее лекарство. Перекраивалась карта Европы, с глобуса исчезали белые пятна, а правнуки Розенкрейца по-прежнему витали в алхимическом дыму и за неимением лучшего принялись за составление своей родословной. Германские розенкрейцеры возвели ее к легендарным временам короля Артура, а шотландцы и шведы, перенявшие у немцев иоаннитское предание, претендовали на происхождение от александрийских магов. Основав общество «Мудрецов Света», которое именовали также Ормуздским, они присвоили себе венецианского льва, прижимающего когтями пергамент с изречением: «Мир тебе, мой Map евангелист». Войны, как известно, ускоря смешение обычаев и языков. Венеции, где издавна собирали на тайные встречи алхимики, возникло местное отделение братства, установившее вскоре связи с единомышленниками из Эрфурта, Лейпцига, Амстердама. Завоевывая страны и города, герметическая община превращалась в масонскую ложу. Окончательно это оформилось в Англии, куда укрылись после Тридцатилетней войны «немецкие братья». В конце XVUI века английские розенкрейцеры пополняли свои ряды за счет «вольных каменщиков». Кроме правительствующего сената и главной коллегии в Лондоне братство располагало отделениями в Бристоле, Манчестере, Кембридже, Оксфорде, Эдинбурге и Глазго. Под сенью масонских лож, декорированных кабалистическими знаками и атрибутами смерти, алхимия окончательно вырождается в систему символов. «Философский камень» перестает быть «красным львом» и «магистериумом» и становится синонимом духовного совершенства. В масонском сочинении «Пламенеющая Звезда» приводится своеобразный схоластический диалог, являющийся частью посвятительных таинств. – Когда герметические философы говорят о золоте и серебре, обыкновенное ли золото и серебро подразумевают они? – Нет, потому что обыкновенное золото и серебро мертвы, между тем как золото и серебро философов полны жизни. – Какая цель масонских исследований? – Узнать, как сделать совершенным то, что природа оставила несовершенным в человек. Какая цель философских исследований? Узнать, как сделать совершенным то, что природа оставила несовершенным в минералах, и увеличить силу «философского камня». Тот ли это камень, символ которого означает нашу первую степень? Да, это тот самый камень, который «вольные каменщики» желают отесать. «Магистериум», «феникс» становится «кубическим камнем» в основании нового Тампля, слоеным паролем масонской степени «Рыцарь Солнца». Несколько замечаний о степенях. Как и любое герметическое сообщество, восходящее духовно к мистическим сектам, претендующее к тому же на золотые шпоры рыцарства, розенкрейцерство основывалось на восходящей лестнице таинств. Подобные аллегорические лестницы можно видеть на старинных гравюрах, изображающих адепта, стоящего у подножия прима. Для алхимика каждая ступень отображала определенную стадию деяния, для астролога - зодиакально-планетную идею, для кабалиста - сефироты, для масона - градусы, или степени. В первоначальном розенкрейцерстве, если таковое, конечно, не миф, различались следующие градации: «отец», распределявший работы; «старший», что соответствовало званию мастера, и «младший», то есть ученик, подмастерье. На какой-то стадии, скорее всего - двадцатых годах XVI века, Когда орден организационно оформился, структура его усложнилась, обретя характер протомассонский и вместе с тем подчеркнуто герметический. Собственно, последнее и побудит Кроули взять за основу учрежденного им сексуально-магического ордена ступенчатый конус Розового Креста. По линии восхождения розенкрейцерские ступени именовались:Ян Потоцкий. «Рукопись, найденная в Сарагосе»
Но вижу я: поднялся змей Меж двух колонн ее витых, И двери тяжестью своей Сорвал он с петель золотых.«ВЫ СЛЫШАЛИ о графе Сен-Жермене, о котором рассказывают так много чудесного», - писал в «Пиковой даме» А. С. Пушкин. Таинственный граф (1710-1784) объявился в Париже в 1748 году на приливной волне набирающего силу масонства. Францией правил тогда красивый, самовлюбленный и порочный Людовик Пятнадцатый, хотя злые языки говорили, что все дела королевства вершатся в будуаре маркизы Помпадур. Ограбленный, задавленный непосильными тяготами народ роптал, иезуиты, опутавшие страну липкой паутиной доносов, подслушивания, подглядывания и всеобщего страха, открыто взывали, интригу против монарха, к новому Равальяку. «Я умру как Генрих Четвертый», - жаловался король. Решив, однако, жить долго, он наложил запрет на вездесущий орден и обласкал «вольных каменщиков», в которых увидел естественного союзника. В 1738 году в Париже начала действовать «великая ложа». Хотя графство под название Сен-Жермен никогда не существовало в феодальной Европе, графа не только приняли в Версале, но ему были оказаны там почести, положенные лишь принцам крови. Удивляться этому не приходится. Путешествовать инкогнито в XVIII веке было модно (Павел Первый, например, объехал Европу под именем графа Северного.) Кроме того, Сен-Жермен, побывавший в 1740 году в Вене, заручился блестящими рекомендациями. К числу его друзе и принадлежали знатнейшие вельможи австрийского двора: князь Лобковиц, граф Забор. Не остался без внимания и великолепный подарок - редкостной работы бриллиантовое колье, поднесенное им королевской пассии. Сем Жермен был, бесспорно, незаурядной личностью. Он хорошо разбирался в науках, особенно в химии, знал толк в музыке, медицине и без акцента говорил на многих языках. Дружелюбно встреченный во многих столицах, ни нигде подолгу не задерживался и всюду слыл чужеземцем, хотя в Париже его без труда можно было принять за француза, в Риме - за итальянца, в Петербурге - за русского. Его страсть постоянно менять имена была сродни мании. В Генуе и Ливорно он назвался графом Салтыковым, в Нидерландах - графом Сармонтом, в Голштинии и Гессене выдал себя за испанского гранда. И, возможно, не без причины, потому что ходили слухи о том, будто он незаконный сын испанской королевы Марии, полюбившей неведомого красавца простолюдина. Конечно, люди, знающие о строгости этикета, царившего при суровом испанском дворе, недоверчиво усмехались, тем более что на очереди была новая легенда, не менее романтичная. Одно время Сен-Жермена считали сыном венгерского князя Ференца Ракоци, поднявшего народное восстание против Габсбургов. Карл Александр, маркграф Бранденбургский, остался верен этой многим полюбившейся версии до конца. Нашлись даже свидетели, готовые дать присягу в том, что видели церковную запись о крещении Леопольда Георга, Липот-Дьердь по-венгерски, датированную 26 мая 1696 гона. И такая запись действительно существовала, хоть и вне всякого касательства к графу, так как было точно известно, что ребенок умер в младенчестве. «Что с того? - пожимали плечами клевреты Сен-Жермена.- Наследника Ракоци укрыли в надежном месте и отдали под надзор верных, испытанных друзей. Ференц Ракоци, которого самого чуть не отправили в детстве на тот свет, сделал все, чтобы оградить его от наемных убийц». При этом обращалось внимание на один из псевдонимов графа - Цароки, анаграмму родового имени. Много толков вызвала в свете история с бриллиантом короля, будто бы «вылеченным» безотказным Сен-Жерменом. Скептики, правда, замечали, что ему ничего не стоило просто подменить один камень другим, благо граф располагал для этого обширной коллекцией алмазов. На балу его видели с такими бриллиантовыми пряжками на туфлях, что двор был в потрясении, а маркиза Помпадур не сводила с них глаз. Однако сам Сен-Жермен доверительно сообщал, что действительно умеет лечить камни и научился этому в Индии. Как бы случайно проговорившись, Сен-Жермен любил ввернуть словцо о каких-нибудь давно прошедших событиях, в которых якобы принимал участие. Когда какого зашла речь о Франциске Первом, он привел всех в великое смущение, обмолвившись, что часто беседовал с покойным Франсуа. «Мы были друзьями,- снисходительно отзывался он, например, о Христе.- Это был лучший человек, какого я знал на земле, но большой идеалист. Я всегда предсказывал ему, что он плохо кончит». Подобные фразы он ронял на ходу, с рассеянным видом, словно по забывчивости. Одни считали это чудачеством, другие относились серьезнее. Тем более что загадочный граф прославился как живописец, создавший светящиеся в темноте картины; его великолепные стихи были полны недосказанностей и тревожили потаенным смыслом; сочиненные им сонаты и арии вызывали зависть профессиональных музыкантов. А в довершение всего оказалось, что очаровавший общество скрипач-виртуоз Джованнини был не кто иной, как проказник граф! Всем сразу стало понятно, почему Джованнини выступал в маске. А чудеса, которые показывал Сен-Жермен королю в своей алхимической лаборатории в замке Шамбор? Людовик сам вынул из тигля золотой слиток. Оказавшись среди своих, Сен-Жермен считал нужным немного приподнять завесу таинственности. Масонским лидерам, которые открыли ему доступ к казне, он «признавался»: «Эти глупые парижане воображают, что мне пятьсот лет. И я даже укреплял их в этой мысли, так как вижу, что им это безумно нравится. Но если говорить серьезно, то я на самом деле намного старше, чем выгляжу». И те верили, что Сен-Жермен и вправду многому научился на Востоке. И если у него нет эликсира бессмертия, то он знает зато тайну целебных трав. «Чай Сен-Жермена», который пьет по утрам король, оказывает благотворное действие. В сущности, не приходится особенно удивляться, что к услугам столь разностороннего человека было все золото масонских лож. Он достиг высших степеней посвящения во Франции, Англии, Германии и России. Его приезд в Санкт-Петербург летом 1762 года, несомненно, был продиктован далеко идущими целями масонов. Известно, что фаворит императрицы Екатерины Второй Григорий Орлов вручил ему очень крупную сумму. Возможно, это была благодарность за помощь, которую Сен-Жермен оказал воцарению императрицы. Здесь мало достоверных свидетельств, но, как обычно, великое множество анекдотов. Известно только, что Орлов, обращаясь к Сен-Жермену, называл его caro padre - дорогой отец. Карл, владетельный ландграф Гессен-Касселя, которого неутомимый путешественник наставлял по части розенкрейцерства и масонства, тоже был без ума от саго padre, которому доверил для «алхимических опытов» немалое количество чистопробного золота. С другой стороны, «великий мастер» прусской ложи князь Фридрих-Август Брауншвейгский не считал Сен-Жермена масоном. Такого же мнения придерживался и Фридрих Второй, сам «вольный каменщик», видевший в Сен-Жермене шпиона. Теософы и мистики всех мастей возвели его в пророки на манер Симона-волхва или Аполлония Тианского. Одни считали его мудрецом, спустившимся с вершин Гималаев, другие — в частности, Блаватская - тайным властелином Тибета. Другой загадочной личностью, потрясшей воображение современников и порядком содействовавшей упрочению оккультных мифов масонства, был Калиостро. Тоже мистик, чудотворец, собеседник Христа и самозваный граф. О нем, впрочем, известно больше достоверных подробностей, чем о Сен-Жермене, которого десятки людей «видели» уже после смерти, в канун революции, и даже еще позже. Не исключено, как это издавна повелось, что нашелся лже-Сен-Жермен, или Сен-Жермен II, возжаждавший воспользоваться знаменитым именем, но не обладающий для этого нужными качествами. Калиостро, подражая Сен-Жермену даже в мелочах, решил, однако, действовать под собственным псевдонимом. Сын палермского негоцианта, Джузеппе Бальзамо (1743-1795) рано покинул родной дом, предпочтя науку странствий всякой иной. Как и Сен-Жермен, он обьявлялся под разными именами - граф Феникс, Ахарат, Пелегрини и граф Калиостро. В его характере непостижимым образом сочетались достоинство и коварство, образованность и невежество. Этот человек, впрочем, великодушный и наделенный увлекательным, хотя несколько варварским красноречием, представлял собой странную помесь миссионера и авантюриста. Одаренный от природы не столь щедро, как Сен-Жермен, он обладал не меньшим талантом привлекать к себе людские души. Приехав в Митаву, он не замедлил очаровать тамошнее высшее общество. Двух часов оказалось им вполне достаточно, чтобы совершенно покорить таких знатных и ученых вельмож, как граф Медем, граф Ховен и майор фон Корф. Влияние же его на особ женского пола было безмерным. Алхимик, врач розенкрейцерской школы, астролог, физиономист и жрец тайны, Бальзамо должен был казаться лакомой приманкой для всяческих секретных обществ. Иллюминаты, близкие к масонству «просветленные», завербовали его в свое общество ми Франкфурте-на-Майне. Посвящение происходило недалеко от города, в подземной пещере. Основатель и глава ордена профессор Адам Вейсгаупт (1748 - 1830) раскрыл железный ящик, наполненный бумагами, и вынул оттуда рукописную книгу, начинавшуюся словами: «Мы, гроссмейстеры ордена тамплиеров…» Далее следовали формула присяги, начертанная кровью, и 11 подписей. В этой написанной на французком языке книге утверждалось, что иллюминатство есть заговор против тронов. После церемонии посвящения Бальзамо уведомили, что общество, в которое он вступил, уже пустило глубокие корни и располагает крупными суммами в банках Амстердама, Роттердама, Лондона, Генуи и Венеции. Пройдя церемонию и получив крупную сумму на расходы, а также секретные инструкции, Бальзамо сразу выехал в Страсбург. Там он прожил некоторое время богатым и щедрым барином, давая много, но ничего и ни от кого не принимая. Людей состоятельных он дарил своими советами, а бедняков - советами и деньгами, что вскоре превратило его в предмет общего обожания. В то же самое время по соседству, в Саверне, проживал некий прелат, чья любовь к тайнам и смелые амурные похождения привели вскоре к грандиозному скандалу, потрясшему Францию. Узнав, что поблизости поселился чародей и философ, принц-кардинал Роган поспешил завязать с ним знакомство и направил своего егермейстера испросить у Калиостро аудиенцию. Но насколько самозваный граф был ласков и любезен с бедняками, настолько же любил посмеяться над знатными особами. Он знал человеческую природу. Именно это свойство заставляло аристократов еще сильнее заискивать перед Калиостро. Посланца кардинала он встретил весьма надменно: «Если это у принца пустое любопытство, то я отказываюсь его видеть; если же он имеет надобность во мне, то пусть скажет». Нечего говорить, что этот высокомерный ответ не только не рассердил кардинала, но, напротив, очень ему понравился. Неотступные униженные просьбы этого блестящего прелата, более родовитого, чем сам король, победили наконец непонятное упорство таинственного иностранца, который, как, впрочем, следовало ожидать, согласился дать князю церкви, пэру и великому милостынераздавателю Франции аудиенцию. С того момента Роган сделался нежным другом и восторженным почитателем графа Калиостро. Ловец душ, как всегда, не промахнулся. Вот, собственно, все, что знали о Калиостро до того, как он решил поселиться в Париже на постоянное жительство. Ходили, правда, смутные слухи, что таинственный граф обладает даром ясновидения и, кроме того, открыл эликсир бессмертия. Как утверждали некоторые, Роган сумел выпросить малую толику этого эликсира для себя и проживет теперь лет четыреста, оставаясь молодым и неутомимым в любви. Возможно, что именно благодаря этим слухам Калиостро заинтересовался сам король. Роли в игре были расписаны на века, и замена статистов - Калиостро вместо Сен-Жермена и Людовик Шестнадцатый вместо Людовика Пятнадцатого - ничего, в сущности, не значила. Зная о затруднениях, которые испытывал Людовик Шестнадцатый, вступив в брак с юной австрийской принцессой, Бальзамо действовал наверняка, ибо только этим можно объяснить беспрецедентную поддержку, которую оказал король всем начинаниям сомнительного авантюриста. И все же итальянскому парвеню недоставало аристократической тонкости предшественника. Добившись от короля указа о том, что всякая критика по адресу Калиостро будет рассматриваться как антигосударственное деяние, он явно перегнул палку и нажил себе сильных врагов. Изысканные манеры, огромное влияние при дворе, красноречие и богатство - все это быстро сделало Калиостро кумиром парижан. Неувядающая красота его жены Лоренцы Феличиани вновь возбудила толки об эликсире бессмертия. Поговаривали, будто итальянская красавица была когда-то вавилонской царицей Семирамидой, а сам Калиостро якобы хорошо знал Христа и частенько беседовал за чашей фалернского с Юлием Цезарем, Суллой и Понтием Пилатом. Даже сомнительность богатств и добродетелей графа служила его популярности. Парижане буквально толпами осаждали его дом. Поселился Калиостро на улице Сен-Клод в самом красивом особняке квартала. Причудливость и сказочная роскошь обстановки только укрепили за ним славу алхимика и некроманта. В убранстве салона, обставленного с восточной пышностью и погруженного в полумрак, если только его не заливали светом десятки канделябров, можно было угадать характер хозяина философа, конспиратора и чуде творца. В центре стоял бюст Гиппократа, а на восточной стене висела мраморная доска, на которой золотыми буквами была начертана всеобщая молитва Александра Попа: «Отче Вселенной, ты, которому все народ» поклоняются под именами Иеговы, Юпитера и Господа! Bepховная и первая причина, скрывающая твою божественную cущность от моих глаз и показывающая только мое неведение и благость, дай мне, в этом состоянии слепоты… различать добро от зла и оставлять человеческой свободе ее права, не посягая на твои святые заповеди. Haучи меня бояться пуще ада того, что мне запрещает моя совесть, предпочитать самому небу того, что она мне велит!» Из одной этой надписи посвященные могли догадаться, что хозяин чертогов - розенкрейцер, иллюминат или «вольный каменщик» Неудивительно, что число приверженцев масонства, особенно и среде аристократов, сразу же возросло. И в этом немалая заслуга Калиостро, который основал в Париже, как до этого в Митаве, Петербурге и Варшаве, египетские» ложи. Доведя число степеней до 90, он при каждом очередном «посвящении» взымал денежный взнос. Но было бы неправильно видеть в этом человеке последовательного заговорщика, ибо он постоянно переходил роковую черту, отделяющую заговор от обыкновенного обмана. У него вечно происходили какие-то сборища, на которых занимались не столько политикой, сколько фокусами и некромантикой. Постоянно можно было слышать, что Калиостро то вызвал какого-то именитого покойника, то уничтожил трещинку или пузырек воздуха в чьем-то фамильном камне, и тому подобное. По-видимому, Калиостро даже не пытался выйти из круга сен-жерменовых чудес. Да и зачем, если никто не желал помнить о прошлом? Чтобы замаскировать источник денег, которыми его снабжали члены секты, он в конце каждого месяца запирался у себя в кабинете, где якобы изготовлял золото. Многозначительными намеками он давал понять, что после каждого такого уединения его слуга относит ювелиру слиток, проба которого почти всегда пище пробы луидоров. Подобно Сен-Жермену, Бальзамо иногда «проговаривался» о том, что его внезапные отлучки связаны с процессом омоложения, который постоянно приходится поддерживать. С самым серьезным видом он уверял, будто состоит и общении с семью ангелами, коим, согласно обряду «египетских» лож, поручено управление семью планетами, и приписывал себе власть временно материализовать духов через посредство молодых девушек, которых называл голубицами или питомицами. В числе его ярых Ъриверженцев можно было найти представителей всех сословий: дворян, прелатов, ученых, военных, ремесленников и т. д.. Даже такая высокая особа, как герцог Люксембургский, не смог устоять перед его чарами. Все они называли учителя не иначе как «обожаемый отец» и с готовностью повиновались ему. Бюсты с надписью «божественный Калиостро», изваянные из мрамора и отлитые из бронзы, украшали аристократические дворцы. Люди носили его портреты на медальонах, часах, веерах. Но звезда Калиостро стремительно закатилась, когда он оказался замешанным в скандальную аферу с бриллиантовым ожерельем. Оказавшись в тюрьме, Бальзамо по примеру других заключенных по этому делу - Рогана и авантюристки Ла Мотт, выпустил оправдательную брошюру. В ней, в частности, говорилось: «…я провел свое детство в Медине, под именем Ахарата, во дворце муфтия Салагима. Моего наставника звали Алтотасом. Это был замечательный человек, почти полубог, обстоятельства рождения которого остались тайной для него самого… Я много путешествовал и удостоился дружбы со стороны самых высоких особ. Чтобы не быть голословным, перечислю некоторых из них: в Испании - герцог Альба и сын его герцог Вескард, граф Прелата, герцог Медина-Сели; в Португалии - граф де Сан-Вицен-ти; в Голландии - герцог Брауншвейгекий; в Петербурге - князь Потемкин, Нарышкин, генерал от артиллерии Мелисино; в Польше - графиня Концесская, принцесса Нассауская; в Риме - кавалер Аквино, на Мальте - гроссмейстер ордена. В разных городах Европы есть банкиры, которым поручено снабжать меня средствами как для жизни, так и для щедрой благотворительности. Достаточно вам обратиться к таким известным финансистам, как г. Саразен в Базеле, Санкостар в Лионе, Анзельмо ла Круц в Лиссабоне, и они с готовностью подтвердят мои слова. Я не имею никакого касательства к делу об ожерелье. Все выдвинутые против меня обвинения - бездоказательная клевета. Они могут быть легко опровергнуты, что я и сделаю ниже. Сами же обстоятельства этого дела меня не интересуют, и я не считаю возможным для себя их обсуждать… …Я написал то, что достаточно для закона, и то, что достаточно для всякого другого чувства, кроме праздного любопытства. Разве вы будете добиваться узнать точнее имя, мотивы, средства незнакомца? Какое вам дело до этого, французы? Мое отечество для вас - это первое место вашего королевства, где я подчинился вашим законам; мое имя есть то, которое я прославил среди вас; мой мотив - бог; мои средства - это мой секрет». Эта брошюра, или, как ее называли, «памфлет», где, вопреки грубым хитросплетениям и реминисценциям из арабских сказок, рыцарских романов, розенкрейцерских и мальтийских легенд (Аравия!), явственно ощущалось попранное достоинство, также умножила число масонов, видевших в Калиостро своего учителя. Такова была эпоха, когда жажда чуда и предчувствие исторических катаклизмов выливались в восторженную истерию: властителем дум был врачеватель Месмер, объединивший людей через открытый им «животный магнетизм». Все громче стали раздаваться голоса, требовавшие немедленного освобождения «божественного Калиостро». И он был оправдан вместе с Роганом, хотя это и бросало тень на честь королевы Франции. О глубоком кризисе, охватившем высшее общество в то время, можно судить по легенде, известной как «предсказание Казота». В самый канун революции видный иллюминат-мартинист и писатель Жак Казот был приглашен на обед, который давал один известный ученый. Трапеза протекала чрезвычайно весело. Говорили об успехах человеческого ума и о грядущих событиях, в которых присутствующие заранее приветствовали «освобожденный разум». Один только Казот казался грустным и хранил глубокое молчание. Когда его спросили о причине столь странного поведения, он ответил, что провидит в будущем страшные вещи. В ответ на это Кондорсе стал с присущим ему остроумием вышучивать Казота, всячески вызывая его на откровенность. В конце концов Казот, грустно улыбнувшись, сказал: «Вы, господин Кондорсе, отравитесь, чтобы избегнуть смерти от руки палача». Грянул дружный смех. Тогда Казот поднялся и, отодвинув бокал с вином, обвел присутствующих взглядом. «Вас, мой бедный Шамфор,- тихо сказал он, заставят перерезать себе жилы. Вы же, Бальи, Мальзерб и Рушер, умрете на эшафоте, посреди заполненной народом площади» Он хотел продолжить свое мрачное пророчество, однако герцогиня Граммон, смеясь, перебила его: «Но женщины, по крайней мере, будут пощажены?» «Женщины?» - переспросил Казот.- Вы, сударыня, и много других дам вместе с вами, вы будете отвезены на телеге на ту же площадь со связанными назад руками». Сказав это, Казот изменился в лице, его голубые глаза, казалось, вот-вот наполнятся слезами. И этот шестидесятивосьмилетний человек с убеленной сединой головой патриарха был так величествен в своей безысходной печали, что смех гостей внезапно умолк. Только госпожа Граммон сохраняла еще шутливое настроение. «Вы сейчас увидите,- воскликнула она,- что он даже не позволит мне исповедаться перед казнью».- «Нет, сударыня,- покачал головой Казот,- последний казнимый, которому сделают такое снисхождение, будет…- Он запнулся на мгновение: - Это будет… король Франции…» Взволнованные гости стали подниматься из-за стола. Казот молча поклонился хозяину, извинился и собрался уходить. Но герцогиня Граммон преградила ему дорогу. Принужденно улыбаясь и досадуя на себя за то, что вызвана своими вопросами столь мрачные пророчества, она, как бы призывая Казота закончить все шуткой, спросила: «А вы, господин пророк, какая участь ожидает нас самих?» Он ничего не ответил ей, но и не трогался с места, уставясь глазами в пол. Потом вдруг поднял голову и равнодушно, ни к кому не обращаясь, сказал: «Во время осады священного города один человек семь дней подряд ходил вокруг его стен, взывая к согражданам: Горе вам! Горе!» На седьмой день он вскрикнул: «Горе мне!» И тот же миг огромный камень, пущенный неприятельскими осадными машинами, попал в него и убил наповал». Казот вновь поклонился и вышел. Эту занимательную историю вот уже без малого 200 лет на все лады перепевают оккультные авторы разных стран. Удостоилась она попасть и в энциклопедию всяческих тайн и чудес, которую составил священник Григорий Дьяченн© (Из области таинственного, простая речь о бытии и свойствах души человеческой, как богоподобной сущности. М., 1900). Какова же истинная подоплека столь занимательного рассказа, главный герой которого Жак Казот был арестован за попытку организовать побег Людовика Шестнадцатого и по приговору революционного суда казнен 24 сентября 1792 года? «Гибель на эшафоте,- говорится об этом в работе В. М. Жирмунского и Н. А. Сигала «У истоков европейского романтизма»,- а также усиленные занятия мистикой и связь с тайными сектами и отдельными лицами, пользовавшимися репутацией «ясновидцев», послужили поводом для биографической легенды, которая окружила имя Казота романтическим ореолом и принесла ему… едва ли не большую известность, чем его литературное творчество. Речь идет о знаменитом «пророчестве» Казота, впервые опубликованном в 1806 году в «Посмертных сочинениях» его младшего современника, писателя Ж.-Ф. Лагарпа. Достоверность этого пророчества довольно рано подверглась сомнению; уже в середине XIX в его подлинность была полностью отвергнута, и оно было отнесено к числу литературных мистификаций, широко распространенных в эпоху романтизма. Новейшие исследователи, в целом принимая эту точку зрения, вносят, однако, в нее некоторые поправки: опираясь на свидетельства лиц, общавшихся с Казотом в предреволюционные годы, они полагают, что мистически настроенный писатель, искренне считавший себя «ясновидцем», мог действительно высказывать в самой общей форме свои суждения о надвигающемся социальном перевороте и тех грозных последствиях, которые он нес… Собственная судьба Казота, как и судьба других более или менее известных лиц, дала затем Лагарпу конкретный материал для «Пророчества», сочиненного им уже после событий 1792- 1793 гг.». Через атмосферу, царившую на вечере у своего товарища по Академии, Лагарп передает накал общих предчувствий и надежд тех роковых лет: «Шамфор прочитал нам свои нечестивые, малопристойные анекдоты, и дамы слушали их безо всякого смущения, даже не считая нужным закрыться веером. Затем посыпались насмешки над религией. Один привел строфу из вольтеровой «Девственницы», другой - философские стихи Дидро:Вильям Блейк, «Золотая часовня
Изумился святой схимник в первый раз и отступил, увидев такого человека. Весь дрожал он, как осиновый лист; очи дико косились; страшный огонь пугливо сыпался из очей; дрожь наводило на душу уродливое его лицо. «Отец, молись! молись! - закричал он отчаянно.- Молись о погибшей душе!» - и грянулся на землю. Святой схимник перекрестился, достал книгу, развернул - и в ужасе отступил назад и выронил книгу. «Нет, неслыханный грешник! нет тебе помилования; беги отсюда! не могу молиться о тебе!» «Нет?» - закричал, как безумный, грешник. «Гляди: святые буквы в книге налились кровью. Еще никогда в мире не бывало такого грешника!»ДРЕВНИЕ ГРЕКИ понимали под некромантией гадание при посредстве мертвецов, но в средние века столь щекотливым занятиям был придан гораздо более широкий смысл. «Рыцарь застыдился и попытался заставить его взять все, либо часть, но так как он старался напрасно, а некромант на третий день убрал свой сад и желал удалиться, он напутствовал его божьим именем и, погасив в сердце любовные вожделения к даме, остался при честной к ней привязанности»,- говорит Джованни Боккаччо в «Декамероне». У Боккаччо nigromante, сотворивший среди зимы благоухающий сад,- прежде всего могущественный волшебник, причем не чуждый великодушия. Редкий астролог, а уж тем более алхимик не испробовал себя на сомнительном поприще «Черного Искусства». И немудрено. Дабы не только прожить, но зачастую и выжить, герметическим мастерам постоянно приходилось демонстрировать свою теургическую мощь. Фарфор и порох, родившиеся в алхимических действах, были уделом избранных, остальным оставались мошеннические проделки с золотом да наводящие ужас манипуляции с расчлененными трупами. Именно к числу подобных алхимиков-некромантов, добывающих свой нелегкий хлеб с помощью шарлатанских трюков, принадлежал итальянец Франческо Прелати, хваставший своим домашним, ручным, можно сказать, демоном по кличке Барон. Он был современнике героев «Декамерона», но в отличие от nigromante, к котором обратился, дабы завоевать сердце прекрасной Дианоры, месси Ансальдо, особым благородство не отличался. Ради денег о мог пойти не только на обман, но и на более тяжкие преступления. Этого человека и приютил в замке Тиффож маршал Франции Жиль де Лаваль барон де Ре. Приютил на свою беду и в назидание потомству, ибо, как совершенно справедливо отмечено у М. А. Орлова, «во всей истории магического шарлатанства трудно указать более интересную главу, как признание самого Жиля Ре и его главного пособника». 'Гот, кого прозвали впоследствии Синей бородой, не убивал своих жен. У него была лишь одна мерная подруга жизни, которую он нежно любил, хотя и не упускал случая прижать где-нибудь в укромном углу молоденькую крестьянку. Красавец барон действительно носил бороду, причем большую и золотисто-русую, которую домашний цирюльник бережно расчесывал но утрам черепаховым гребнем. Судьба ничем не обделила Жиля де Ре. Его родовитые предки Краоны и Монморанси оставили ему славнейший во Франции герб и тучные нивы, расположенные в самых плодородных, изобилующих дичью и славящихся своими виноградниками частях Претани. Потеряв в одиннадцатилетнем возрасте отца, он оказался на попечении слабодушного, во всем ему потакавшего деда и зажил вольготной жизнью. Выпестованный лучшими учителями, молодой сеньор изумил древние языки, разбирался и искусствах, умел наслаждаться умной беседой, изысканными яствами, благородными упражнениями в соколиной охоте и фехтовании. Знал толк в лошадях, добром вине и старинном оружии. Страстный библиофил, он тратил баснословные суммы на приобретение редких книг, которые тут же переплетались в дорогие шагреневые переплеты, украшенные фамильным крестом на золотом поле. Славный герб и необыкновенно славный юноша-книгочей, которого ожидал маршальский жезл. Но идиллии во вкусе сентиментализма не получилось. Сюжет развивался скорее по законам готического романа, вроде «Эликсира дьявола» Э. Т. А. Гофмана, где действует преступный монах Медард, подхваченный колдовским смерчем. Проведя несколько лет при дворе Карла Седьмого, правившего с 1422 по 1461 год, Ре удалился в свои поместья, где с головой окунулся в гримуары и алхимические трактаты. Прошло несколько лет, как этот антипод благороднейшего Дон-Кихота стал законченным безумцем. Возжаждав волшебной власти над миром, он с присущей ему необузданностью принялся расточать немалые наследственные богатства. Пиры и охоты, на которые съезжалось все окрестное дворянство, словно призваны были затмить своим великолепием королевские забавы. Но затмили они лишь и без того помраченное воображение бретонского барона. Ре обнаружил вдруг противоестественное влечение к мальчикам, которые стали таинственным образом пропадать то здесь, то там. Он сделался нетерпимым и вспыльчивым. К безумным прожектам и экстравагантным выходкам добавились бесконечные тяжбы, которые вконец опустошили фамильные сундуки. И если раньше пристрастие к герметическим сочинениям лишь тешило причудливое воображение тщеславного барона, то теперь мечта о «философском камне» обрела характерные черты болезненной мании. «Великое деяние», или «Grand Oeuvre», на французский манер, представлялось ему единственным средством не только поправить свое подорванное хозяйство, но и обрести наконец сверхчеловеческое могущество. «Великое произведение мудрецов,- отмечал аббат Пари в своем «Похвальном слове Великому деянию, или Философскому камню»,- занимает первое место в ряду всего, что есть прекрасного. Оно дает здоровье, обеспечивает богатство, просвещает разум». Некроманты Джон Ди и Эдвард Келли. Древние греки понимали под некромантией гадания при посредстве мертвецов, но в средние века столь щекотливым занятиям был придан гораздо более широкий смысл. Одним словом, все то, чего так недоставало сеньору Тиффожа и прочих родовых феодов, который порядком подорвал свое здоровье в кутежах и оргиях, почти разорился и отупел от пьянства и оккультной белиберды. Но к собственному немалому огорчению, Жиль не ощущал в себе призвания к алхимическим подвигам. Он был слишком хорошо образован, чтобы не сознавать свою полнейшую непригодность к постижению таинств. Слова алхимика Фламеля о «двух змеях, которые взаимно убивают одна другую и задыхаются в собственном яде» заставляли учащенно биться доверчивое сердце, но ничего не говорили уму. Выход, однако, скоро нашелся, ибо на рынке чудес предложение всегда опережает спрос. Прознав о причудах знатного барина, в его замки проложили тропу всяческого рода адепты и некроманты-кудесники, стремившиеся перещеголять друг друга заманчивыми фокусами и безудержными обещаниями. Рондели - круглые башни - Тиффожа спешно стали переоборудоваться под лаборатории.) Усердно раздуваемое мехами, хищно запылало пламя в алхимических горнах. Над замком, о котором из-за пропадающих мальчиков и без того шла худая слава, заклубился вонючий устрашающий дым. В разгар таких лихорадочных исканий родовое поместье пэра чернокнижника почтил посещением августейший гость - дофин Людовик, нагрянувший в сопровождении многочисленной свиты. Чтобы как следует принять будущего сюзерена, Жиль пришлось вновь обратиться за ссудой к ростовщикам. Впрочем это его не слишком озаботило потому что «Великое деяние обещало с лихвой покрыть любые долги. Жаль было лишь гасить печи, где в запечатанных атанорах созревало несметное богатство. Но ничего не поделаешь: тайные грехи, которые все труднее становилось скрывать, научили Ре осторожности. Вход в лабораторию спешно замуровали, орудия «Искусства» припрятали, а пролаз алхимиков разместили по окрестным усадьбам. Тряхнув стариной, прожженный гуляка пустился во все тяжкие. Едва проводив ублаготворенного принца и его алчную свору, он велел распечатать заветную дверь и вернуть разжиревших на даровых хлебах шарлатанов. Видимо, именно в этот период и произошло первое столкновение между мессиром Прелати и хозяином замка, который потребовал показать ему наконец знаменитого Баррона. Изворотливый и наглый итальянец, два года водивший доверчивого сеньора за нос, предпочел не обострять отношений. Приложив палец к губам, он на цыпочках отправился разведать обстановку. Затворившись у себя в башне и промучив Жиля долгим ожиданием, возвратился с победной улыбкой на лукавых устах, чтобы поздравить сеньора с успехом. Упрямый Баррон в конце концов смилостивился и завалил помещение грудами червонного золота. Ре пришел и совершенный восторг и выразил намерение полюбоваться долгожданным сокровищем хотя бы через щелку. Против ожидания, Прелати не стал отговариваться и повел сгоравшего от любопытства патрона к себе в келью. По, едва приоткрыв дверь, он гут же захлопнул ее с испуганным криком. С трудом опраиившись от потрясения, Прелати сообщил, что произошла какая-то непредвиденная ошибка: золотую кучу стережет жуткого вида зеленый змей. Вооружившись распятием, в котором, согласно преданию, хранилась частица подлинного голгофского креста, привезенного паладином-предком, отважный барон вознамерился взглянуть на чудовище и забрать причитающуюся долю богатства. Последнее было совсем не лишним, ибо почти все земли уже находились в закладе. Вновь обнаружив испуг, на сей раз непритворный, Прелати упал на колени и, молитвенно сложив ладони, загородил собою дверь. Сражаться с демоном, да еще силой креста господнего, было, по его словам, последней глупостью. После подобного выпада ни о каком сотрудничестве не могло быть и речи. Барону де Ре, воспитанному лучшими риторами и схоластами Франции, подобный довод показался достаточно веским, и он вернул семейную реликвию обратно в капеллу. Этим промедлением и воспользовался злокозненный Баррон, обратив золото в какой-то красный, весьма подозрительный порошок. Пришлось, разумеется при посредстве Прелати, вступить с демоном в длительные переговоры. Сеньор Тиффожа был согласен на все. Собственноручно составив формальный договор, в котором уступал свою бессмертную душу за всеведение, богатство и могущество, он покорно скрепил его кровью. Казалось бы, чего больше? Но коварный демон требовал все новых и новых доказательств преданности. Сначала это был совершенный пустяк: курица, которую требовалось принести на алтарь по всем правилам сатанизма. Затем враг человеческий потребовал устами Прелати свое излюбленное блюдо - некрещеного младенца. Вольному барону, безраздельному властителю жизни и смерти своих крестьян, и такое оказалось под силу. Истребив в угоду извращенным страстям 140 отроков - так впоследствии значилось в документах процесса,- Ре мог позволить себе потешить дьявола этой единственной жертвой. Знал ли он, что на весах церковного суда она перетянет все остальные, вместе с бессчетными сотнями, приписанными молвой? Не мог не знать, ибо повсюду свирепствовала инквизиция, да не допускал и мысли о каком бы то ни было суде над собой. Убийства на почве распутства или по иным, не связанным с отправлением культа мотивам были вне компетенции епископа, а светского суда барон де Ре мог не опасаться. В своих землях он был полновластный сюзерен. Жаль только, что эти земли были заложены, вернее, проданы с правом выкупа бретонскому герцогу и его вассалам - канцлеру и нантскому епископу Малеструа и казначею Жофруа Феррону. У Жиля просто недостало воображения сопоставить столь важное обстоятельство с крохотной жертвой, принесенной на сатанинский алтарь. Зато заимодавцы сразу связали концы с концами. Благо, сам Ре дал им заманчивую возможность предотвратить нежелательный выкуп и навечно закрепить за своим гербом доходнейшие поместья. Ему и в голову не пришло, что его владения сосредоточены, по сути, в одних руках, ибо канцлер и казначей могли быть подставными лицами в финансовых операциях своего феодального сеньора. Нужно было лишь дождаться удобного случая, чтобы вытащить на белый свет всю дьявольскую подноготную: маниакальные изуверства, черную магию, некромантию, сатанизм. Неукротимый барон сам привел в действие приготовленную для него мышеловку. Поссорившись с братом Феррона Жаном, поселившимся в одном из отданных под заклад замков, Жиль собрал под свое знамя с полсотни вооруженных вассалов и пошел войной на собственные владения. Не посчитавшись с духовным саном недруга, которого обнаружил коленопреклоненным у алтаря, Ре выволок его из капеллы, велел заковать в цепи и отправил в подземную тюрьму. Скорый на расправу барон ни на миг не задумался над тем, на кого поднял руку. Пока епископ фабриковал дело об оскорблении церкви и исподволь вел расследование ритуального жертвоприношения, герцог потребовал немедленно освободить пленника и очистить отданный в залог замок, грозя наложить крупную пеню. Окончательно утратив ощущение реальности, Жиль не только отказался подчиниться приказу, но даже набросился на герцогского посланника с кулаками. В ответ на столь недвусмысленное оскорбление герцог незамедлительно осадил Тиффож и принудил буяна к сдаче. Жан Феррон вернулся на прежнее место и принялся составлять жалобу, столь необходимую в задуманной епископом Малеструа интриге. Отрезвев от пережитого унижения, Жиль де Ре пораскинул мозгами и решил помириться с герцогом. Предварительно посоветовавшие с Прелати и получив на благосклонное согласие домаг него демона, он отправился Нант. Хитроумный герцог принял раскаявшегося грешника нарочитым благодушием, что явилось в глазах безумца ЛИ1 ним доказательством могущество Баррона. Вернувшись домой Ре с удвоенным рвением принялся за алхимические безумства. На полную силу заработали мехи, небо над Тиффожем вновь заволокло разноцветными дымами. Под их зловещей завесой поползли слухи о том, что хозяин принялся за старое и губит на потребу дьяволу невинных детей. Светские и духовные власти узнали о том с поразительной быстротой. Герцог, однако, только что примирившийся со строптивым вассалом, предпочел временно остаться в тени, предоставив действовать епископу. Публично обвинив Ре в ереси и разврате, Малеструа потребовал созыва церковного суда, на котором представил восемь свидетелей. В основном это были женщины, чьи дети исчезли, словно сквозь землю провалились, самым таинственным образом. Никакими доказательствами против Жиля они не располагали, но заслуженная им мрачная известность заставляла предполагать самое худшее. Епископ, конечно, сознавал легковесность подобных обвинений, но, предав огласке совершенные или якобы совершенные бароном де Ре злодеяния, он надеялся на то, что объявятся и развяжут языки действительные очевидцы творимых в Тиффоже мерзостей. Однако, вопреки ожиданиям, таких оказалось всего двое, причем их показания были ничуть не лучше прежних. Прямых улик против маршала-колдуна не было, и добыть их без помощи пыток не представлялось возможным. 13 сентября 1440 года канцлер-епископ Малеструа направил Ре судебный вызов, в котором скрупулезно перечислялись все его действительные и мнимые грехи. Тот явился на суд с гордо поднятой головой, в полной уверенности в том, что сумеет приструнить не в меру резвых обвинителей. Но внезапное бегство близких к Жилю людей - Силье и Бриквиля - поставило его в трудное положение. Не сомневаясь в конечном успехе, епископ решил действовать напролом и отдал приказ взять под стражу всех приспешников и слуг хозяина замка, а землю вокруг перекопать. Последнее было проще сказать, нежели сделать, но сама весть о том, что ищут останки убиенных детей, произвела на людей сильное впечатление. В виновности Жиля уже никто не сомневался. Дело принимало для него дурной оборот. Вместо того чтобы заявить через адвоката о своей неподсудности нантскому епископу, маршал Франции попался в ловко расставленную ловушку и в пылу полемики дал согласие прибыть через 10 дней на специально назначенное разбирательство, в котором кроме Малеструа и прокурора Капельона должен был принять участие вице-инквизитор Жан Блонен. Обвинение не теряло времени Зря. Пока самоуверенный барон ожидал назначенного дня, слухи о том, что виновность его уже доказана, распространились по всей Бретани. В резиденцию епископа приходили осмелевшие крестьяне и ремесленники, требуя покарать душегуба. Жиля обложили со всех сторон по всем правилам волчьей охоты. Все новые безутешные матери громогласно обвиняли его в убийстве пропавших без вести сыновей. Добровольных свидетелей собралось так много, что судьи никак не укладывались в ими же отведенный срок. Пришлось отодвинуть сессию на 8 октября. Это ничуть не огорчило Малеструа, который прекрасно понимал, что каждый лишний день теперь льет воду на его мельницу. Судебное заседание началось при шумном скоплении негодующих толп. Рыдания и вопли безутешных родителей перекрывались проклятиями в адрес злодея и благословениями, обращенными к его обвинителям. На фоне общей экзальтации остался совершенно незамеченным и даже не вошел в протокол запоздалый протест Жиля, сославшегося на свою неподсудность. Поздно! Божьему суду подвластны не только владетельные сеньоры, но даже венценосные короли, а судьям в Нанте удалось создать атмосферу именно божьего суда, довести наэлектризованность до высшего предела и свести на нет любые возражения противной стороны. Жиль де Ре был обречен, хотя понял это лишь в объятиях палача, который с садистским сладострастием принялся выворачивать ему суставы. Но пока до крайностей не дошло, он держался с присущей ему самоуверенностью. Отказался принести пресловутую jura-meritum de calumnia - обязательство говорить одну только правду - и презрительным молчанием отвечал на обращенные к нему вопросы. Однако столь явное нарушение канонической формы судопроизводства не лишило прокурора должной уверенности, когда он перечислял инкриминируемые обвиняемому деяния, тщательно распределенные по 49 пунктам. Здесь было богохульство и колдовство, оскорбление святынь и священнического сана, сношение с дьяволом и злокозненная ересь. Зато о детоубийстве, которому придавали такое значение до начала процесса, упоминалось теперь как-то вскользь, причем в самом конце обвинительного акта, где перечислялись порочные черты обвиняемого, склонного к противоестественным влечениям, пьянству и кутежам. Получалось, что Жиля де Ре судили совсем не за то, в чем он действительно был виновен. Сто сорок детских жизней, как третьестепенная подробность, легли в одну строку с винопитием! Напрасно Жиль обзывал судей лжецами, злодеями и симониаками[27], напрасно вновь и вновь твердил о своей неподсудности. Процесс катился по накатанной дорожке. Вице-инквизитор, перед которым за долгие годы прошли толпы ни в чем, в отличие от сеньора Тиффожа, не повинных людей, видел и не таких героев, и все они в конечном итоге получали свое. Он вообще не обращал внимания на возражения и протесты. Точно так же вели себя и остальные члены епископального трибунала. Когда после утомительного для всех перечисления обвинительных пунктов подсудимого спросили, признает ли он себя виновным, а тот разразился в ответ негодующей тирадой, епископ благосклонно кивнул и торжественно произнес формулу, отлучающую прислужника дьявола от церкви. Жиль сначала не поверил своим ушам, а затем, придя в неистовство, принялся кричать, что не признает юрисдикции церковного суда, ибо вменяемые ему злодеяния являются уголовными, и он требует свидания с королевским прокурором. Перемолотый инквизиционными жерновами, он даже не заметил, что как раз об уголовщине, которая камнем лежала у него на сердце, почти не было речи. Судьи хорошо знали свое дело, введя разбирательство в привычное инквизиционное русло. Они решительно отвергли протест Жиля де Ре, как неосновательный, и дали ему 48 часов, чтобы приготовиться к защите. Разобрав пункты обвинения, прокурор вынес соответствующее заключение о подсудности. Бесчинства в капелле, оскорбление святыни и противоестественные наклонности подлежали суду епископа; все остальное: ересь, вызывание дьявола и служение ему - проходило по ведомству инквизиции. И здесь насчет погубленных детей никто даже не заикнулся. Строя свою защиту, подсудимый мог вовсе не беспокоиться о подобной «малости». Когда слушание дела возобновилось, перед судьями предстал совсем другой человек. Стеная и плача, вчерашний надменный барон рухнул на колени, умоляя снять отлучение. Он покорился суду и просил прощения за проявленную строптивость, изъявляя готовность произнести требуемую присягу. Добровольно признаваясь в совершенных убийствах - 140! - он демонстративно шел навстречу церковному трибуналу. Писец зарегистрировал показание, но суд на нем своего высокого внимания не задержал. Жилю было предложено объясниться по пунктам, относящимся к служению дья-иолу. На какой-то миг в нем пробудился прежний гонор: Пусть меня сожгут живым, гели кто-нибудь докажет, что я призывал дьявола, заключал с ним договор или приносил ему жертвы! Инквизитор распорядился огласить показания свидетелей, полученные на закрытом допросе, куда не был допущен даже сам обвиняемый, само собой разумеется, что показания были составлены по всей форме и полностью уличали Жиля в дьяволопоклонстве. Особенно впечатляюще выглядели обличения его слуг Андрие и Пуату, не поскупившихся на красочные подробности. Судя по очевидным даже для инквизиционного суда нелепостям, они явно переусердствовали в очернении своего господина. Впрочем, главное место на процессе отводилось не показаниям челяди, а признаниям одиозного некроманта Прелати и ведьмы Меффрэ, которая якобы поставляла сеньору младенцев для инфернальных экспериментов. Прелати, в частности, представил суду почти протокольную запись проделанных им вместе с обвиняемым магических действий. Можно лишь удивляться тому, что подобный некромант и чернокнижник, сумевший к тому же обзавестись персональным демоном, вышел из когтей инквизиции живым и здоровым. Но судьи не хотели отплатить черной неблагодарностью человеку, который помог им сокрушить основного врага. Как только был оглашен приговор по делу сеньора Тиффожа, столь неосмотрительно заложившего свои владения, как Прелати, а вместе с ним и Меффрэ были выпущены на свободу. На Жиля показания свидетелей произвели гнетущее впечатление. Он окончательно пал духом и не стал отказываться от возведенных на него чудовищных обвинений. Даже Баррона, которого так и не удостоился лицезреть, принял на себя поверженный титан. Казалось бы, суд, а вместе с ним и пребывающий за кулисами герцог могли трубить победу. Подсудимый целиком и полностью изобличен, и нет препятствий для вынесения ему смертного приговора. Но инквизиционный суд - особый суд. При разборе дел, связанных с пособничеством сатане, у судей всегда остается подозрение, что обвиняемый признался не до конца, что он еще таит в себе нечто исключительно важное, предвкушая скорую смерть как долгожданное избавление. Именно о таком случае говорится в «Молоте ведьм», в разделе, красноречиво озаглавленном «Двадцать второй вопрос о том, каков третий способ произнесения приговора, в частности против лица, о котором идет худая молва и которое подлежит допросу под пытками». Этот раздел настолько подходит к делу Жиля де Ре и с такой полнотой вскрывает чудовищно извращенное мышление инквизиторов, что заслуживает пространного цитирования: «Случается, что обвиняемый не может быть уличен ввиду отсутствия или собственного признания, или очевидности преступления, или доказательности показаний свидетелей, или вескости улик. Возложить на него клятвенное отречение от ереси не представляется возможным. Но показания обвиняемого противоречивы… При таких обстоятельствах возможно решиться на допрос обвиняемого под пытками. Сообразно с этим решением произносится приговор, который и объявляется обвиняемому. При этом указывается, что приговор скоро будет приведен в исполнение. Однако судья не должен с этим торопиться… Если все остальные средства воздействия остались бесплодными, то следует приступить к допросу, применяя умеренные пытки без кровопролития. Но судья знает, что цель пыток зачастую не бывает достигнута. Одни из пытаемых обладают столь слабым характером, что они подтверждают все, что им говорят, и даже ложные сведения подтверждаются ими (курсив мой.- Е. П.). Другие же столь упорны, что они, несмотря ни на какие пытки, ни в чем не хотят сознаться. Те, которые уже раньше были пытаемы, выносят пытки лучше, так как они (при поднятии на дыбах) тотчас же вытягивают руки, а потом подгибают их. Хотя есть среди подобных пытаемых и такие, которые оказываются менее выносливыми. Есть и такие, которые с помощью чар выдерживают стойко все пытки. Во время пыток они представляются как бы нечувствительными. Они скорее умрут, чем сознаются. Ввиду этого при пытках надо действовать с величайшим умением и обращать очень много внимания на свойства пытаемого… Если пытка не принудила обвиняемого к признаниям, то судья тут же назначает продолжение пытки на второй или на третий день». Руководствуясь инструкциями вроде тех, что поколение спустя разработали Шпренгер и Инститорис, усердный прокурор предложил отдать Жиля де Ре палачам. Напрасно выжатый, как губка, утративший волю человек заверял судей в своей готовности признать любые обвинения принести покаяние. Они не верили, или, вернее, делали вид, что не верят в его искренность. - Разве я не возвел на себя таких преступлений, которых хватило бы, чтобы осудить на смерть две тысячи человек! -воскликнул в отчаянии Жил рыдая и прося молиться упокой своей пропащей душ проследовал он к виселиц. Над городом плыли молитвенные песнопения и похоронный звон. Когда, согласно приговору, мертвое уже тело швырнули в огонь, проклинавшие изверга горожане пролили сочувственную слезу. Растрогался и герцог, замет округливший свой майорат. Н которые историки, а вслед за ними и романисты утверждают, что Жиль де Ре пал жертвой не столько жадности соседей, сколько алчности и вероломства друзей. Жизнь не мозаика, ее нельзя разъять на четко ограниченные фрагменты. В утверждении, что маршала Франции погубил некромант Прелати, приблизительно столько же истины, сколько в обличениях Распутина - злого гения последней царской четы. Дело не в личности шарлатана. Свято место, как известно, пусто не бывает. Не было бы Распутина, нашелся бы другой мистический наставник, вроде прижившегося одно время в Петербурге Папюса или юродивого Мити Козельского, а то и Матрены-босоножки, от которой царица была без ума. Подвизался же при царском дворе, до того как появился там беглый конокрад, парижский мясник Филипп? Бежав из Франции, где должен был предстать перед уголовным судом за какое-то темное дело, он назвался высшим оккультным адептом, пролез в самые верхи петербургской элиты и удостоился нежной дружбы августейшей четы, которая стала именовать его «нашим другом». В одном из писем царица успокаивала чем-то встревоженного супруга: «Наш друг Филипп подарил мне образ с колокольчиками, который предупреждает меня о близости недобрых людей и мешает им подойти ко мне…» Что за прелесть: икона с шаманскими колокольцами! Не охранка, не казаки с союзниками, а полудикарский амулет, намагнетизированный парижским мясником. Крылья мосье Филиппу подрезало ошибочное предсказание беременности, которой так ждала Александра Федоровна. К тому же он начал с излишней наглостью вмешиваться в государственные дела, да еще запустил лапу в ларец с драгоценностями в Впрочем, по сравнению с новым «другом» Гришкой Распутиным французский шарлатан - психологический двойник Прелати - был сущим ангелочком. Середина XV столетия и начало XX века… Позволительно ли сравнивать? В данном случае позволительно, потому что, повторяю, оккультное помрачение независимо от неуклонного хода исторического процесса. Оно вне перемен, это пресловутое «вечное сегодня». В интересном исследовании М. К. Касвинова «Двадцать три ступени вниз», где, в частности, описывается последний маршрут низложенного монарха, меня привлекло следующее описание: «…Александра Федоровна вынула из сумки химический карандаш и отточенным твердым острием изобразила на глянцевитой белой поверхности оконного косяка знак свастики, надписав рядом: 17/30 апреля 1918 года. Жильяр (учитель детей.- Е. П.) увидел ее через три месяца, когда вошел в дом вместе с белогвардейскими следователями. Тогда он заметил в своем дневнике: «На стене в амбразуре окна комнаты императрицы я сразу же увидел ее любимый знак Swastika, который она столь часто рисовала… Такой же знак, только без числа, был нарисован на обоях стены на высоте кровати, принадлежавшей, видимо, наследнику». Н. Е. Марков (Марков 2-й), повествуя в эмиграции о своих попытках увезти Романовых, пояснил: «Нашим условным знаком была свастика… Императрица хорошо знала этот знак и предпочитала его другим…» О симпатии русской императрицы к свастике с тех пор говорят на Западе. Лондонская «Таимо, рецензируя американский двухсерийный фильм «Николай и Александра», назвала Александру Федоровну «фашиствующей Брунгильдой». Главу о пребывании Романовых в Ипатьевском доме В. Александров так в своей книге и озаглавил: «Под знаком свастики». Он отмечает «выявившийся в одном отношении исторический приоритет Александры Федоровны», а именно: «Задолго до того, как крюкообразный крест стал заносчиво выставлять себя напоказ на фасадах «третьего рейха», его след прочертила на стене Ипатьевского дома в Екатеринбурге низвергнутая императрица». Далее мы увидим, откуда проистекает этот «приоритет», это оккультное предвосхищение, сделанное развенчанной царицей, урожденной принцессой Алисой Гессен - Дармштадтской. Пока же запомним непроизвольно выстроившийся ряд: истерия, мистика, эмблема фашистских погромщиков.Н. В. Гоголь, «Страшная месть»
…Сии белые розы собраны и представлены вам, равно как и рукопись, подписанная кровью колдуна и являющаяся списком с договора, который он заключил с Люцифером; оный список он вынужден был постоянно носить при себе, дабы удержать свое могущество. И сейчас еще можно, к великому ужасу, различить слова, начертанные в углу пергамента: «Подлинник хранится в преисподней, в кабинете Люцифера».БЕЛАЯ РОЗА стала пурпурной, когда Афродита наколола божественную ножку острым шипом… Розы и пергамент, о которых упоминает Альфред де Виньи, действительно были представлены в качестве вещественных доказательств на суде, где в пособничестве дьяволу обвинялся Урбен Грандье, служитель церкви. Двести лет отделяют процесс Жиля де Ре от не менее знаменитого дела Урбена Грандье. Это не только бездна времени, но и новая историческая эпоха, которую лишь школьник, начитавшийся романов Александра Дюма, мог назвать «веком мушкета». Для нее куда больше подходит иной символ - обложенный дровами столб. Географические открытия, мануфактуры, прогресс науки и техники - это лишь одна сторона медали, а «охота за ведьмами» - другая. На позолоченном аверсе летящий на всех парусах фрегат, на закопченном реверсе - воронье вокруг эшафота. Не будем сворачивать корабль с его победного курса. Наш путь проходит по теневым страницам истории… «Как ни омерзительны подробности преследования, поднятого против колдовства до XV столетия,- пишет в «Истории инквизиции» Г.-Ч. Ли,- они были только прологом к слепым и безумным убийствам,наложившим позорное пятно на следующее столетие и на половину XVII. Казалось, что сумасшествие охватило христианский мир и что сатана мог радоваться поклонениям, которые воздавались его могуществу, видя, как без конца возносился дым жертв, свидетельствовавший о его торжестве над всемогущим. Протестанты и католики соперничали в смертельной ярости. Уже больше не сжигали колдуний поодиночке или парами, но десятками и сотнями». Общее число жертв этого воистину дьявольского пира определяется в 9 или даже 10 миллионов человек. «Что значат мучения одного распятого на кресте перед муками этих девяти миллионов, сожженных во имя его и во славу святой троицы людей, которым целые месяцы перед этим терзали тела и ломали кости!» - восклицает М. Геннинг в монографическом исследовании, озаглавленном с предельной ясностью - «Дьявол». В интересующем нас эпизоде дьявольские легионы проявили себя в Лудене, близ старинного французского города Пуатье, избрав для массового паломничества небольшой монастырь сестер-урсулинок. Зная обстановку и нравы женских обителей, удивляться здесь особенно не приходится. «Неудовлетворенная жажда любви и материнства,- отмечал по этому поводу академик С. Д. Сказкин в предисловии к роману Альфреда де Виньи «Сен-Map»,- превращенная в экстаз любви к небесному жениху, часто изливалась на отца-духовника, единственного мужчину, появлявшегося в монастыре и принужденного в силу своих обязанностей выслушивать тайную исповедь, блуждая по самым интимным уголкам женской души. Дело принимало опасный оборот, когда таким отцом оказывался блестящий, красивый и образованный священник». Урбен Грандье полностью отвечал столь лестной характеристике. Великолепный оратор, получивший основательную подготовку в иезуитской коллегии в Бордо, он буквально завораживал собеседников своей речью. К столь опасному красноречию следует присовокупить и эффектную внешность, и надменную осанку, и относительную молодость - в разгар событий Грандье минуло 42 года,- и тогда одержимость монашек получит самое простое и совершенно естественное объяснение. К тому же блестящий служитель церкви успел прослыть беззастенчивым ловеласом. Получив 27 лет от роду лу-денский приход, он соблазнил совсем еще молоденькую дочь королевского прокурора Тренкана, не составляла секрета и его связь с дочерью советника Рене де Бру, с которой он даже тайно обвенчался, сыграв двойную роль: священника и жениха. Одним словом, проказник в рясе был далеко не безгрешен по амурной части. И если бы он действительно получил место духовника в луденской обители, которого так домогался, то вполне могла повториться история Мазетто из Лампореккио («Декамерон», день III, новелла 1). Ведь, как явствует из аннотации, оный Мазетто, «прикинувшие немым, поступает садовником в обитель монахинь, которые все соревнуются сойтись с ним». Грандье не нужно было прикидываться, требовалось лишь получить вожделенную должность, на которую претендовал и его лютый враг отец Миньон. Собственно, в них, во врагах, таилась основная интрига: в недоброжелателях, завистниках, оскорбленных отцах, обманутых мужьях, осмеянных слугах господних. Если же добавить сюда едкий памфлет, в котором луденский попик осмелился задеть самого кардинала Ришелье, то вмешательство дьявола в церковные дела станет куда как ясно, Вольнодумца и гордеца следовало любыми способами погубить, и его погубили, когда представилась такая возможность. Упорствуя в своих притязаниях на должность, которая была отдана все-таки Миньону, Грандье сам вложил оружие в разящую длань недругов. Они живо припомнили подробности дела Гоффриди, духовника урсулинок, сожженного в Эксе 20 апреля 1611 года. И прежде всего христову невесту Луизу, пухленькую блондиночку, в которую вселился Вельзевул, ее бесстыдные телодвижения, опасные горячечные речи. Отчего бы не повторить номер в Лудене? «Князь магов» Гоффриди вполне мог воскреснуть в Грандье, чтобы вновь обратиться в пепел. Начать решено было с наузы - заговоренной какой-нибудь вещицы или, иными словами, хорошо известного всем колдунам и шаманам фокуса, основанного на фанатичной вере в сглаз, порчу и прочие губительные чары. Не найдя ничего лучшего, остановились на ветке с прекрасными белыми розами, еще влажными от обильной росы. Ах, эти розы, превратившие Луция в осла, ах, эти умилительные слезинки девственных голубиц, сжигаемых тайными вожделениями, томимых густой монастырской скучищей! Первой увидела перекинутую через ограду ветвь мать-настоятельница Анна Дезанж. Едва она ндохнула аромат заговоренных цветов, как монастырский сад, и котором так не хватало немого садовника, закружился у нее перед глазами и горячий ток нестерпимого соблазна потряс псе ее существо. О том, что случилось с почтенной настоятельницей далее, следственные протоколы повествуют со свойственной инквизиторам скабрезной натуралистичностью. Утонченный стилист Альфред де Виньи (устами старухи свидетельницы) делает это намного изящнее: «…жалость было смотреть, как она раздирала себе грудь, как выворачивала ноги и руки, а потом вдруг сплетала их за спиной. Когда святой отец Лактанс подошел к ней и произнес имя Урбена Грандье, изо рта у нее потекла пена и она заговорила по-латыни, да так гладко, словно читала Библию: поэтому я ничего как следует не поняла, только запомнила Urbanus magicus rosas diabolica, а это значит, что колдун Урбен заворожил ее при помощи роз, которые получил от лукавого. И правда, в ушах у нее и на шее показались розы огненного цвета, и так от них несло серой, что судья закричал, чтобы все заткнули носы и зажмурились, потому что вот-вот бесы вылезут». Бесы эти вселялись во всех, кто только нюхнул злополучные розы. Вслед за настоятельницей занедужили две сестры Ногарэ, затем порча обнаружилась в хорошенькой монашке Сен-Аньес, дочери маркиза Делямот-Брасе, потом у Клер Сазильи, родственницы всесильного Ришелье, и пошло-поехало. Вскоре в обители не осталось почти ни одной девушки, не затронутой одержимостью. Обрушившийся на скромный провинциальный монастырь бесовский легион вел себя, как воинская часть, завладевшая неприятельской крепостью. Насильники принуждали робких сестер и послушниц выделывать невероятные вещи. Причем все одержимые воспламенились страстью именно к Урбену Грандье, который являлся к ним по ночам, искушая на сладостный грех, соблазняя на вечную погибель. Но бог силен! Находясь на самом краю погибели, ни одна урсулинка не сорвалась в пропасть, что и было надлежащим образом засвидетельствовано в ходе многократных экзорцизмов. Сидевшие в девицах бесы вынуждены были подтвердить сей прискорбный для них, но отрадный для Вечного света факт. В опытных руках экзорцистов адские десантники вели себя уже не как оккупанты, но как военнопленные, доставленные в неприятельский штаб на допрос. Вынужденный давать показания, демон называл свое имя и чин в бесовском легионе, описывал собственную наружность и тот сокровенный уголок в человеческом организме, который непрошенно и так бесстыдно занимал. Я отнюдь не передергиваю ради метафорической полноты, говоря о чинах. В материалах луденского процесса так прямо и сказано - чин. Судя по всему, засевшие в барышнях бесы внимательно проштудировали неоплатоника Дионисия Ареопагита, разделившего в сочинении «Иерархии небесных сил» ангелов - а демоны, или аггелы,- это те же ангелы, только отпавшие от бога,- на девять чинов-разрядов. Во всяком случае, каждый твердо знал свое место в строю. Настоятельница Дезанж, например, была одержима сразу семью захватчиками, из которых Бегемот, Асмодей и Грезиль оказались происходящими из чина «престолов», Изакарон, Амон и Балам - «властей», Левиафан - «серафимов». Тело сестры Луизы Барбезье оккупировали двое: принадлежащий к «господствам» Эазас, поселившийся под самым сердцем, и причисливший себя к «силам» Карон, который свил гнездышко в центре лба. Хуже всех пришлось дочери маркиза Сазильи, ибо в нее вселилась адская восьмерка: Забулон, Нефтали, Элими, Враг Девы, Поллютион, Верин, Похоть и Бесконечный, облюбовавший себе местечко под вторым ребром. У этого демона было еще одно имя - Урбен Грандье, что сыграло в судьбе обвиняемого едва ли не самую роковую роль. О том, как одно и то же лицо может пребывать одновременно под ребром монашки и в церкви святого Петра, где служил наш герой, вопрос даже не поднимался, ибо дьявол всесилен, вернее, почти всесилен, потому что и на него есть управа. Экзорцисты изгоняли бесов из одержимых бедняжек, не зная отдыха. И демоны поддавались, хоть и клялись не покидать облюбованных местечек до скончания лет. В протоколах подробно записаны их показания по части маршрутов для ретирад. Бегемот, например, перед тем как оставить чрево игуменьи, в знак своего выхода обещался подбросить бедную Дезанж вверх, что и было незамедлительно проделано. Изакарон, уходя из последнего ребра, оставил ей сувенир в виде царапины на большом пальце левой руки, сидевший во лбу Левиафан обозначил свой след кровавым крестом. И так было с каждой: конвульсивные прыжки, корчи, судороги, царапины и кровоточащие стигматы. Жуткая игра, где заведомый обман становился самообманом, бред сгущался в реальность чудовищного оговора, а истерия карикатурно, как в «Капричос» Гойи, мешалась с фарсом. Когда изгоняемый из сестры Агнессы демон пообещал сдернуть с головы королевского комиссара сьера Лобардемона камилавку и держать ее в воздухе, пока будут петь «Мизерере», присутствующими овладел гомерический хохот, что, конечно, тоже было поставлено в вину Урбену Грандье. Слухи о непотребствах в луденской обители распространились далеко за границы графства Пуатье. Вместе с экзорцистами, заклинавшими одержимых монашек, в монастырь зачастили и местные судебные власти, дабы лично засвидетельствовать странные явления, о которых шли столь противоречивые толки. Аббат Миньон был счастлив продемонстрировать гостям своих порченых овечек. Едва высокая комиссия вошла к сестре Жанне, как у нее случился припадок. Заметавшись на ложе, она вдруг с неподражаемым совершенством захрюкала, затем вся скорчилась, сжалась в комок и, стиснув зубы, впала в состояние каталепсии. Аббат Миньон с трудом просунул ей в рот пальцы и принялся читать экзорцизмы. Когда окопавшийся демон дрогнул и стал подавать голос, экзорцист обратился к нему по-латыни с вопросом: – Зачем ты вошел в тело этой девицы? – По злобе,- откровенно ответил бес на том же языке церковных служений. – Каким путем? – Через цветы. – Какие? – Розы. – Кто их прислал? – Урбен. – Скажи его фамилию,- потребовал мстительный духовник, как будто недостаточно было имени, которое на все лады склоняли в Лудене. – Грандье,- охотно откликнулся враг человеческий, предавая не только повелителя, но и собрата по легиону. – Скажи, кто он? - не отставал экзорцист, словно в маленьком Лудене мог быть еще один Урбен Грандье. – Священник. – Какой церкви? – Святого Петра. – Кто дал ему цветы? – Дьявол. Весь этот смехотворный лепет был скрупулезно запротоколирован, и с того дня все деяния экзорциста проходили в сопровождении судебных властей. Над Урбеном, хоть ему и покровительствовали влиятельные лица, нависла реальная угроза стать вторым Гоффриди, хотя не он, а его противник Миньон был духовником урсулинок. Кардинал де Сурди, к которому Грандье обратился с жалобой на клевету, оправдал многообещающего талантливого клирика и запретил Миньону проводить дальнейшие экзорцизмы, возложив столь деликатное дело на доверенных лиц. Городские власти тоже были склонны не поднимать шума на всю страну и постепенно спустить дело на тормозах. Скрепя сердце аббат послушался архиепископа, но зато не послушались черти, которые еще пуще принялись честить своего наперсника Грандье. Когда вести о луденских чудесах достигли королевских ушей, Людовик Тринадцатый отнесся к ним с похвальной осторожностью, но Ришелье настоял на строжайшем расследовании. Фактически он уже давно вел его, стремясь изобличить автора издевательского памфлета. Найденные в Лудене документы совершенно определенно указывали, что автором был Грандье, поэтому у герцога-кардинала не было причин щадить дерзкого вольнодумца. Следствие он поручил вести Лобардемону, которого снабдил широчайшими полномочиями. Возвратившись в конце 1633 года в Луден, королевский комиссар первым делом заключил подозреваемого под стражу и занялся сбором «свидетельских» показаний. Для быстроты к каждой одержимой были приставлены свой экзорцист, судебный чиновник и писец. На теле Грандье тем временем нашли «дьявольские печати» - нечувствительные к боли участки, что было вовсе нетрудно, поскольку инквизиторы располагали специальными иглами, уходившими при самом легком нажиме в рукоятку. Судьба галантного священника была предрешена. Формальное осуждение было лишь вопросом техники, не более. Выживаемые из уютных норок «престолы» и «власти» давали не только нужные показания, но и снабжали правосудие уликами, поставляли необходимые документы. Когда нажали как следует на главного беса Асмодея, полонившего аббатису, тот не выдержал и продиктовал копию договора, заключенного между ним и подследственным. Вот это изделие ограниченного ума и лютой злобы: «Господин и владыка, признаю вас за своего бога и обещаю служить вам, покуда живу, и от сей поры отрекаюсь от всех других, и от Иисуса Христа, и Марии, и от всех святых небесных, и от апостолической римско-католической церкви, и от всех деяний и молитв ее, которые могут быть совершаемы ради меня, и обещаю поклоняться вам и служить вам не менее трех раз ежедневно, и причинять сколь возможно более зла, и привлекать к совершению зла всех, кого возможно, и от чистого сердца отрекаюсь от миропомазания и крещения, и от всей благодати Иисуса Христа, и в случае, если восхочу обратиться, даю вам власть над моим телом, и душою, и жизнью, как будто я получил ее от вас, и навеки вам ее уступаю, не имея намерения в том раскаиваться. Подписано кровью: «Урбен Грандье». Место, назначенное для хранения подлинника, нам уже известно. Если кого этот документ и изобличает, то лишь саму аббатису чей стиль косноязычен, а мысль скудна. Ни Асмодея, ни изощренного ритора Грандье никак нельзя заподозрить в такой невнятице. Судей, естественно, это ничуть не смутило, и Урбен Грандье был приведен к очной ставке со всеми девицами и засевшими в них аггелами. Переполох поднялся чрезвычайный. Демоны заставляли урсулинок делать бесстыдные жесты и радостно вопили их девственными устами: «Господин наш! Господин!» Виновность подсудимого, таким образом, не вызывала сомнений. Лишь добросовестность судей, желавших докопаться до каждой мелочи, удерживала их от немедленного вынесения приговора. И она, добросовестность, принесла желанные плоды. Бес Левиафан раскрыл-таки состав зелья, коим были отравлены, а точнее, намагничены белые розы. К вящему ужасу и отвращению присутствовавших, оно оказалось сваренным из сердца невинного младенца, зарезанного на шабаше в Орлеане в 1631 году, золы сожженной облатки для причастия, а также из крови и спермы самого Грандье. Не будем задерживаться на подробностях, хоть они и не лишены интереса, этого вопиющего, но такого заурядного на фоне аналогичных дел ведьмовского процесса. Результат его был предрешен, и это понимал сам Грандье, сохранивший даже в объятиях пламени редкую выдержку и незаурядное мужество. Отстаивая свое человеческое достоинство, он пытался противопоставить безумию логику, тщился поразить рациональным оружием многоглавую гидру, витавшую на нетопыриных крыльях истерии. Образец «колдовского» письма и типичная для магической практики в Западной Европе XV - XVI вв. «Книга демонов» (по книге Ф. Баррета «Маг». 1801 г.)Альфред де Винъи, «Сен-Мар»
На юношу из черной книги магий Смотрели зорко с выцветшей бумаги Изображенья для нечистых глаз, Все мерзости, каких бежит рассказ.ОЧЕРЕДНАЯ СЕССИЯ вновь восстановленной «огненной камеры» - чрезвычайного трибунала, учрежденного еще Генрихом Вторым (1547) для борьбы с кальвинизмом, была назначена на 10 апреля 1679 года. Когда судьи Людовика Четырнадцатого, «короля-солнца», вошли в задрапированную черным сукном залу, лейтенант коннополицейской стражи Дегре самодовольно приосанился. Злодеяния арестованной им на паперти собора Нотр-Дам Катрин Монвуазен, урожденной Дезейе, далеко превосходили подвиги маркизы-отравительницы Жанны де Бренвье, которую бравый полицейский в свое время сумел извлечь из святых стен льежской обители. На совести дородной красавицы, представшей на сей раз перед судом, были такие подвиги, что даже королевскому юристу метру Ларейни пришлось, дабы унять тошноту, прибегнуть к флакону с нюхательной солью. Пристально вглядываясь в измученную пытками подсудимую, чье некогда роскошное, стоившее 15 тысяч ливров платье было изодрано, запачкано кровью и нечистотами, Габриель Никола Ларейни машинально перелистал лежащие перед ним протоколы. Собранных следствием материалов было более чем достаточно, чтобы без лишних слов передать ювелиршу Монвуазен парижскому палачу. В ее саду в Сен-Жермене было найдено 2500 закопанных детских трупиков и неразвившихся эмбрионов, а изъятого при обыске крысиного яда вполне хватило бы, чтобы отправить на тот свет добрую половину мужей, наскучивших своим женам. Однако не заурядные отравления смущали метра Ларейни и уж тем более не подпольные аборты. Особая деликатность процесса заключалась в том, что клиентками Монвуазен состояли особы с очень громкими именами. Ее услугами пользовались, например, герцогиня Орлеанская, герцогиня Бульонская и сама маркиза де Монтеспан, заступившая место постригшейся в монахини Лавальер. Могущественная фаворитка, подарившая его величеству четверых детей, сама переживала теперь трудный момент «смены караула». Любовный приворот. С картины фламандской школы XVII в. Ювелирша рассказала о составе приворотного зелья, предназначенного для короля, куда входили высушенные и истолченные в порошок кроты, кровь летучих мышей, шпанские мушки и смешанное с колдовскими травами вино. Получив личное указание Людовика сжечь сразу после вынесения приговора все документы, Ларейни понимал, что скользит по лезвию ножа. К счастью для истории, юрист не выполнил королевских инструкций, и дело было сдано в архив, откуда извлек его в 1792 году вихрь революции. Лишь благодаря этому мы знаем теперь во всех подробностях, как проходили так называемые черные мессы. Одна из гравюр тех времен запечатлела Франсуазу де Монтеспан лежащей на жертвенном столе, над которым склонился изувер-священнослужитель, окропивший кровью зарезанного младенца ее обнаженное тело. Благодаря предусмотрительности Ларейни нам известно имя черного мага. Это знаменитый аббат Гибур. Двадцать лет практиковал он черные мессы в заброшенной церкви Сен-Марсель и с помощью восковых фигурок энвольтовал на смерть. Представшая перед «огненной камерой» супруга почтенного ювелира Монвуазена была посредницей между Гибуром и придворной камарильей, которой оба они служили, не зная устали. Услуги их были весьма разнообразны. Например, поименованные выше принцессы мечтали избавиться от опостылевших им супругов, не прибегая к мышьяку, ибо прах сожженной после отсечения головы маркизы де Бренвье еще носился в воздухе. То обстоятельство, что обреченные на смерть пэры Франции упорно не желали умирать, никого не смущало. Раньше ли, позже ли, но энвольтования подействуют, и ни о чем не подозревающие рогоносцы начнут усыхать. Гибур терзал окрещенных кукол булавками, его сообщница набивала мошну, а титулованные негодяйки развлекались вместе с любовниками на черных мессах. Словом, все они могли позволить себе не торопиться. Обстоятельства мадам де Монтеспан, повторяю, были много сложнее. На озаренном «королем-солнцем» небосклоне всходила новая ослепительная звезда. Нежные чувства, проявляемые Людовиком к юной маркизе де Фонтан, ни для кого уже не были секретом, и промедление грозило Монтеспан безжалостной отставкой. Трижды она пробиралась в заброшенную церковь, чтобы лечь в чем мать родила на холодную каменную столешницу. Перерезав во славу Асмодея и Астарота горло очередному младенцу, Гибур трижды наполнял кровью колдовскую чашу, которую, согласно ритуалу черной магии, ставил между ног королевской любовницы, а колдовство все не срабатывало! «Желаю, желаю, желаю! - словно в горячке, твердила отвергнутая метресса.- Пусть навсегда сохранят король и наследник дружбу ко мне! Пусть и впредь останется королева бесплодной, и пусть покинет ее король ради меня! Пусть жалует король меня и моих родных всем, что я пожелаю! Пусть считаются со мной и любят меня высокие вельможи! Пусть пригласят меня к участию в королевском совете, дабы я знала обо всем, что там говорится! Пусть король изгонит Фонтан и никогда больше не взглянет на нее! И пусть расторг нет король свой брак с короле вой и обвенчается со мной!» Все мерзости, все вопиющее ничтожество власти, сосущей кровь великого народа, раскрываются в этой нечестивой молитве Жалкий монарх, с легким сердцем идущий на любое преступление ради удовлетворения сив минутной прихоти, погрязшие в пороках ничтожества-куртизаны, зловонная атмосфера преступности, круговой поруки и кумовства. Человеческая жизнь не стоила и гроша, а точнее, оценивалась в пять-шесть ливров, которые приходилось выкладывать Гибуру, чтобы приобрести в населенном бедняками квартале еще одного некрещеного младенца для людоедской потехи. Собранную в чаше кровь он — как то рекомендовали старинные гримуары - запекал в облатки и причащал ими, кощунственно пародируя католическую мессу, свою сиятельную клиентку. Привлекая адские силы угодным им богохульством, шестидесятисемилетний пастырь изливал при этом потоки самой непристойной ругани. Короче говоря, он проделывал все те чреватые костром гнусности, в которых инквизиторы в течение четырех веков облыжно пытались обвинить мыслителей, реформаторов, ученых. Едва ли сам он верил в силу таких магических упражнений, а если и верил, то не мог не знать, что заказанная фавориткой черная месса на даст желаемого. Ведь по настоянию других дам - герцогини Ангулемской, мадам де Витри - тот же аббат Гибур служил дьявольскую обедню ради погибели Монтеспан. О, это был на редкость доходный промысел! Черная месса стоила 100 и более тысяч ливров, за носковую фигурку Монвуазен брала 20, за порцию мышьяка - 50 тысяч. Учитывая «оптовые» цены на новорожденных детей, которых не могли прокормить матери, а также ничтожную стоимость мышьяка, барыш выглядит поистине фантастическим. Несмотря на занесенную над головой Ларейни карающую длань короля, невзирая на ожесточенную травлю растревоженного осиного гнезда аристократов, фанатичный судейский решил выжать из Монвуазен все до капли. И ювелирша, которой пытка развязала язык, уже не надеясь на покровителей, подробно объяснила каждую статью бухгалтерской книги, обнаруженной в ее доме. Рассказала она и о составе приворотного зелья, предназначенного для короля, куда входили высушенные и истолченные в порошок кроты, кровь летучих мышей, шпанские мушки и смешанное с колдовскими травами вино. Испробовав этот «любовный напиток» на венценосном партнере, Монтеспан и тут не добилась успеха. Более того, ветреный монарх все-таки успел обзавестись новой пассией. Прибегнув в который раз к помощи безотказной ювелирши, отчаявшаяся Франсуаза велела изготовить специальный пакет, чтобы отравить короля, когда тот соблаговолит ознакомиться с поступившими на высочайшее имя прошениями. Для подколодной змеи Фонтан были заказаны отравленные перчатки. Именно на этой кульминационной стадии полиция и произвела первые аресты. Число обвиняемых достигло 147 человек. В деле фигурировала даже такая особа, как маркиза Марзини, кузина почившего кардинала Мазарини и также бывшая королевская любовница. Однако на костер вместе с ювелиршей Монвуазен взошли только 35 осужденных. Предупрежденная самим королем, Марзини скрылась в Гент, отвергнутую Монтеспан с рентой в 20 тысяч ливров отправили в ее собственное поместье, а сатаниста Гибура упрятали в тюрьму. Насквозь прогнивший режим мог еще 112 лет скрывать от глаз народа грязные пятна на своих затканных геральдическими лилиями простынях. «Тот, кто даровал людям королей,- писал Людовик Четырнадцатый в назидание будущему- Людовику Пятнадцатому,- желал, чтобы их чтили как его наместников, и одному себе предоставил право судить об их поступках». Расстанемся на этом с тайнами королевского дома Бурбонов, чьи архивы, поднятые на поверхность силой революционного взрыва, помогли нам пролить толику света на самую темную сторону колдовского действа. Займемся самим действом. Джеймс Джордж Фрэзер с тонкой иронией и прозорливостью говорит в «Золотой ветви» по поводу черной мессы следующее: «В необразованных слоях современной Европы продолжают оставаться в силе различные формы магии и религии. Так, согласно одному сообщению, во Франции большинство крестьян продолжает верить в то, что священник обладает тайной и неодолимой властью над природными стихиями (то есть попросту является магом.- Е. П.)… Гасконские крестьяне также верят, что, для того чтобы отомстить своим врагам, злые люди иногда склоняют священника отслужить обедню, называемую обедней святого Секария. Знают эту обедню очень немногие, и три четверти из них ни за что на свете не согласились бы ее отслужить. Только недобрый священник отважится исполнить этот отвратительный обряд, и можете быть уверены, что на страшном суде он дорого за это заплатит. Викарий, епископ и даже архиепископ города Оша не имеет права отпустить такой грех. Одному лишь папе римскому принадлежит это право. Служить обедню святого Секария можно только в разрушенной и запущенной церкви, где ухают ко всему безучастные совы, где в сумерках бесшумно летают летучие мыши, где по ночам останавливаются на ночлег цыгане и где под оскверненным алтарем притаились жабы. Сюда-то и приходит ночью недобрый священник со своей возлюбленной. Ровно в одиннадцать часов он начинает задом наперед бормотать обедню и заканчивает ее, как только часы зловеще пробьют полночь. Священнику помогает его возлюбленная. Гостия, которую он благословляет, черна и имеет форму треугольника. Вместо того чтобы причаститься освященным вином, он пьет воду из колодца, в который было брошено тело некрещенного младенца». Обратим внимание на слова «священник со своей возлюбленной». Для успеха колдовских действий магу требуется женская энергия, и, пусть символически, королевская любовница и прочие высокородные аристократки должны были непременно изображать с престарелым Гибуром кульминационную сцену шабаша - брак Сатаны с юной ведьмой. И, по-видимому, шли на такое и даже приводили с собой чичисбеев[28], которых, однако, не поражала слепота и глухота. Воланду, чтобы устроить памятный бал, тоже понадобилась «королева». Взяв на себя ее роль, Маргарите чисто условно, сделалась супругой властителя ада. Поскольк} практически каждый что-то знает о колдовских манипуляции из художественной литературы познакомимся коротко с из так сказать, непременной aранжировкой, регламентом. Это понадобится нам в заключительные разделах, посвященных деятельности сатанистских сект современного Запада. Во все века для совершения магических церемоний избиралось уединенное место, подальше от людского жилья. Все колдовские требники подчеркивают, что помещение, где священнодействует маг, должно быть закрыто и совершенно недоступно для посторонних. Перед отправлением церемонии его всякий раз освящали и очищали заклинаниями от враждебных сил. Если только дело не происходило в описанной Фрэзером церкви, колдовскую площадку требовалось освободить от всякой мебели и каких бы то ни было украшений. Оставляли только квадратный стол с каменной доской, расположенный у восточной стены и убранный с двух сторон белым полотном. На таком престоле «сервируются» основные атрибуты «Искусства»: две освященные восковые свечи, меч (шпага) и кадильница. Известные нам магические круги, защищающие колдуна от враждебности вызванных им духов, вычерчивали освященным углем или мелом. По крайней мере, так полагалось в темные времена кустарного чернокнижия. Ныне, как уже говорилось, к услугам несведущих в кабалистической науке «фаустов» есть готовые блоки. Считается, что никакое оккультное влияние не способно проникнуть за линию чертежа. Увидев, что в часовне летает гроб с усопшей панночкой, Хома Врут поспешил обезопасить себя именно таким манером. С какой удивительной силой изобразил это Н. В. Гоголь! Слышал, как нечистая сила металась вокруг его, чуть не зацепляя его концами крыл и отвратительных хвостов. Не имел духу разглядеть он их; видел только, как во всю стену стояло какое-то огромное чудовище в своих перепутанных волосах, как в лесу; сквозь сеть волос глядели страшно два гляняв немного вверх брони и с ними держалось в воздухе то в виде огромного пузыря тысячью протянутых из середины клещей и скорпионных жал. Черная земля висела на них клоками. Все глядели на него, и и не могли увидеть его, окруженного таинственным кругом». О, если бы только бурсак послушался внутреннего голоса и не взглянул тогда в страшные очи Вия! Воля теурга материарилизует духов, но страх размагничивает ее и разрушает силу охранных знаков. Всего в нескольких строках образ, созданный гениальным художником, воплотил темную воду чародейных трактатов. Кроме мага в круге могут находиться - лицом к центру - еще восемь человек. Всем им предписано нерушимое безмолвие. Один из них - страж Востока - держит чернильницу и перо. Форма чертежа не всегда одинакова и меняется в зависимости от места и времени колдовских радений. При составлении круга принимались во внимание чин вызываемого духа и его имя, день и час, положение соответствующей планеты, а также имя управляющего часом ангела, его эмблема (печать), знак зодиака и множество прочих подробностей, известных нам по таблицам, как-то имена духов Солнца и Луны. Все это тщательно, причем колдовскими буквами, помечалось на чертеже. Обычно он представлял собой большой квадрат с тремя вписанными в него концентрическими кругами. В пространстве между средней и внешней окружностями размещали по сторонам света имена ангельских сил, в следующем кольце - четыре имени демиурга, отделенные друг от друга крестами. Внутренний круг тоже делили на четыре сектора, обозначая восточный греческой буквой альфа, а западный - омега. По сути, это была маленькая законченная - от альфы до омеги - Вселенная, «первая формула» ее. Для закрепления подобия углы квадрата «запечатывали» знаками пятилучевой звезды («Ты испугался пентаграммы?»), а с внешней стороны размещали жаровни для курений. Сообразно «второй формуле», обходились без внешнего четырехугольника, но зато вписывали два квадрата во внутренний круг, располагая больший из них ромбом по сторонам света. Его углы помечали знаком креста, а в углах малого - рисовали круги, куда тоже ставились жаровни. Часть внешнего круга, с северной стороны, оставляли открытой для прохода. Ее охранял страж с мечом. В кольце между внешней и средней окружностью соответственно к востоку и западу располагали слова «Адонай» и «Агла». Вне чертежа, в западной стороне, в землю втыкалась шпага, а поодаль, в восточной части, вычерчивали треугольник со словом «Леве», где должен был материализоваться вызванный дух. При волхвованиях употреблялись следующие предметы: шпага, магическая палочка, жертвенный нож, хрустальная чаша, письменные принадлежности, свечи, венки из «планетных» цветов, курения и сосуд с водой. Все это размещали на столике позади престола. Авторы гримуаров, вроде книги Гонория, настоятельно подчеркивали, что каждый атрибут должен быть непременно сделан либо освящен руками самого мага. Дремучим чернокнижникам и в страшном сне не могло присниться, что настанет время промышленного производства и оптовой торговли. Да и кому ныне под силу выковать из соответствующего «планетного» металла двуручный меч? Да еще украсить клинок шестиугольной печатью с названием планеты и именем духа внутри! На клинке гравировалось столько звезд, сколько духов предполагал потревожить маг на предстоящем сеансе. Причем эти требующие терпения работы могли проводиться лишь в строго указанные часы, когда прибывала Луна. Не меньшего тщания требовало и приготовление жертвенного ножа, который полагалось вываривать в освященном масле. Магическую палочку маг обычно вырезал из орешника, еще не дававшего плодов и загодя украшенного кольцами из семи «планетных» металлов. Семью металлическими гвоздиками - я так и не понял, чем заменяли при этом ртуть,- помечались и освященные свечи. Нужны целые тома, чтобы описать необходимые подробности церемониала. Даже курения подбирались в строгом соответствии с нравом потустороннего гостя и днем недели. В воскресенье жаровни заправляли красным сандалом, в понедельник - алоэ, во вторник - перцем и т. д.. Особое прилежание требовалось от мага при изготовлении сугубо личной «Книги духов. Говоря современным языком, это было подробнейшее досье на одного или же нескольких обитателей астраля. Слева рисовалось магическое изображение духа, справа же записывались анкетные и агентурные сведения: имя; свойства и качества; связанное с ними заклинание; достоинство в ангельской или же аггельской, то есть демонической, иерархии; ранг; сфера деятельности; сила и мощь. Мало было, однако, составить такой поминальник, его требовалось еще и должным образом освятить. «Заклинания должно производить,- категорически предупреждают интерпретаторы средневекового чернокнижия,- на воздухе (на известном перекрестке) или же в магическом храме. Благоприятное время и час для заклинания определяются по звездам. Освящение производится через призыв духа или духов «Книги», которая кладется раскрытой в треугольник. Маг же помещается в круге, находящемся на западе…» Далее можно не продолжать: нам уже знакома «вторая формула». Остается сказать несколько слов о самом маге. Адепт белой магии был обязан вести святую, то есть подвижническую, жизнь, обладать силой влияния на людей, получить посвящение в таинства и непоколебимо верить в себя. Если откорректировать первый пункт в инфернальном духе, то весь комплекс можно отнести и к жрецу темных сил, к тому же Гибуру, например. Служителю ангельских сил положены длинные ниспадающие одежды из белого полотна. При колдовских операциях его голова, руки и ноги должны быть обнажены, а лицо покрывает повязка, поддерживаемая золотым обручем с изображением треугольника или же четырех пентаграмм. Магические действия, полностью подобные церковному чину, состоят из: молитв и обращений; призывов божественных имен; окропления освященной водой; помазания маслом; кадения; прикосновения магическими знаками; благословения дуновением. Делая рукой благословляющий так, маг всегда сообразуется с иконами чисел, ориентируясь па символизм бинера, тернера и т. д.. Приносимые им жертвы предназначены либо чтобы умилостивить духов - тогда на заклание берут барана; либо очистить - козла. Для этого на престоле разжигают костер, где с соблюдением определенной последовательности сжигают жир, внутренности и мясо животного. За неделю до намеченного события маг, с соблюдением определенных очистительных процедур, впервые входит в начертанный круг, чтобы начать моления, которые и продолжает потом день за днем. Утром седьмого дня он совершает умащения и, стоя на коленях, поет псалмы. Затем поднимается и начинает вертеться волчком, пока не упадет в экстазе, выкрикивая, как на шаманском камлании, нечленораздельные слова. Колдовской чертеж уподобляется янтрам, тантрийской медитационной мандале. Приведем несколько типичных заклинаний, извлеченных из французских гримуаров XVI- XVII веков. Формула посвящения: «О, Адонай, Иеве, Зебаот, о, превысший отец, творец неба и земли, четырех элементов и высших духов, заклинаю тебя, ради твоих сил и добродетелей освятить этот меч, который изготовлен для твоего блага. Я заклинаю тебя, меч, именем истины, жизни, вечности, творения, происшедшего из ничтожества, чтобы ничего не было в моем обладании, кроме непорочности и добродетели». Оно годится для любого предмета. Меч я избрал только в качестве примера. Памятуя о страстях Франсуазы-Атенаис маркизы де Монтеспан, и также для примера, подставим соответствующие имена и вЗаклинание любви: «Заклинаю, чтобы Людовик соединился с Франсуазой так же, как соединены огонь, воздух и вода с землею, и чтобы помыслы Людовика направлялись к Франсуазе, как лучи солнца направляют свет мира и его добродетель; и чтобы он, Людовик, создал ее в своем воображении и взгляде так, как небо создано со звездами и дерево - со своими плодами. И да витает высокий дух Людовика над духом Франсуазы, как вода над землею. И делайте так, чтобы упомянутый Людовик не имел бы желания есть, пить и радоваться без Франсуазы». Если в соответствующих местах заменить утвердительные пожелания отрицательными и наоборот, то получится заклинаниененависти. Его не раз заказывали соперницы Монтеспан, заказывала его и она сама, когда другая маркиза сумела вытеснить ее из королевской спальни. Муза истории Клио между тем шла своим путем, недоступная молениям и проклятиям. При энвольтовании любви и ненависти, как и для других случаев, употреблялись пентакли - сделанные с соблюдением всех магических требований металлические, соответствующие планетам, кружки со священными изречениями и именами. В «Ключе Соломона» описано великое множество амулетов на все случаи жизни. Однако, коль скоро тема коснулась любовного приворота, упомяну для иллюстрации медный, надушенный вербеной диск Венеры, ангел которого именуется Монашиэлем, а имя высшей силы - Вералиан, и свинцовый пентакль противоположного по воздействию Сатурна. Дабы не разлучать любящих, умолчу о его роковых паролях. И в заключение два чисто практических рецепта: «Изготовлять во время 9-го положения Луны кольцо из золота. Вставить топаз. Гравировать на камне следующее изображение: Освятить и окурить апельсинной коркою. Магические свойства кольца: носящий это кольцо, беря его в рот, делается невидимым. Слово кольца: Тонушо». Подумать только, как просто! Впрочем, любителям хорошей рыбалки заполучить искомое еще легче. Для этого требуется лишь: «Изготовить во время 15-го положения Луны кольцо из олова. Вставить горный хрусталь. Гравировать на камне следующее изображение: Освятить и окурить мухами. Магическое свойство кольца: покровительство рыбной ловле. Слово кольца: Бальбуш». Система знаков и колдовской язык, известные как «язык и магия Еноха», были разработаны в XVI веке английским чернокнижником доктором Джоном Ди (1527-1608) и его партнером Эдвардом Келли. Ключ к языку дают заполненные буквами фигуры: круг, семиугольник, семи-лучевая звезда, гексаграмма и пентаграмма. Ничего подобного до Ди в истории магии не встречалось. Недавно удалось расшифровать некоторые знаки, а буквы колдовского алфавита сопоставить с латинскими. Таким образом, многие абракадабры были разгаданы. Вот характерный пример: «Madariatza das perifa Lil cabisa micaolazoda saanire ca-osago of fifia balzodizodarasa iada». Эта прежде бессмысленная, включающая элементы разных языков формула звучит в переводе так: «О ты, имеющая пребывать в первом воздухе, ты могучая в части земли, исполни приговор». Не бог весть какое откровение, но хоть суть ясна. Под тарабарщиной, которую не понимали даже сами колдуны, скрывались языческие моления, обращенные к духам стихий.Роберт Саути, «Баллада о молодом человеке»
Лампады свои засветили, На башню взошли, Четыреста зал отворили, Но света они не нашли. Проникли под гулкие своды, Спустилися с круч, Нашли под закрытою дверью Из золота ключ.НОВОЕ ПОКОЛЕНИЕ искателей мистического озарения уже не верило в тайны, открывающиеся лишь на самых верхних ступенях долгой - длиною в жизнь - масонской лестницы. Повсеместный расцвет науки и искусства, которым ознаменовались последние десятилетия прошлого века, заставил отбросить маски и четче обозначить границы. Анахронизм вроде алхимической лаборатории и подвижнический, почти каторжный труд уже не пленяли воображение артистической богемы. Если путь к окончательному триумфу «магистериума» лежит через магию, то нужно немедленно овладеть приемами чародейства и очертя голову окунуться во тьму - в первозданную непостижимую жуть, свободную от условностей и стыдливых оговорок. И чем страшнее, чем непрогляднее покажется мрак, тем лучше. Значит, скоро долгожданный рассвет, несказанная золотая заря, всепроясняющее утро магов. Новый орден с симптоматичным названием «Золотой восход» был основан в 1888 году в Лондоне уже известным нам Уинном Весткоттом (1848-1925). Магу девятой розенкрейцерской степени помогал эксцентричный ассистент Самуэль Лиддел Мак-Грегор Мазере (1854-1918), ходивший в костюме шотландского горца с леопардовой шкурой через плечо, а также разочаровавшийся под старость в науке физик Роберт Вудмен (1828- 1891). В анналах ордена сохранилась протокольная запись о визите в Лондон в мае 1887 года Блаватской, так глубоко взволновавшей жаждавшую чуда общественность, что Весткотт решился выступить со своей оккультной программой. Остановка была лишь за какой-нибудь священной реликвией. Не прошло и пяти месяцев, как хорошо известный в масонских кругах А. Вудворт, также состоявший в обществе розенкрейцеров, передал ему шесть листов рукописи, написанной колдовским алфавитом на старой бумаге с водяными знаками 1809 года. Поднаторевший в магии Весткотт с помощью книги аббата Иоанна Тритемиуса (1462-1516) «Полиграфия» нашел необходимый ключ и расшифровал ниспосланный свыше манускрипт. В нем было все, что требовалось: масонский ритуал, оккультные откровения в духе новейшего европейского мистицизма, алхимия, каббала, астрология. Фрагменты ритуала будущего братства были, таким образом, налицо. В связи с тем что в Англии нельзя было основать новую масонскую организацию без благосклонного согласия «Объединенной великой ложи», решено было избрать форму ордена. К уже известной нам розенкрейцерской иерархии были добавлены две ступени, что позволило Весткотту создать трехчленную орденскую структуру, как бы копирующую окружности магического круга, с 11 (тамплиерское число) степенями главенства. Внешний орден 0 =0 Неофит 1 = 10 Зелатор 2 =9 Теоретикус 3 = 8 Практикус 4 = 7 Философус Второй орден 5 =6 Адептус минор 6 =5 Адептус майор 7 =4 Адептус эксемптус Третий орден 8 = 3 Магистр 9 = 2 Магус 10 = 1 Ипсиссимус Титул мага основатель предназначал для себя самого, а ипсиссиуса- «верховного хозяина» - для мифического покровителя, на манер гималайского махатмы Блаватской. Без учета начальной ступени неофита с нулевыми показателями посвящения градусы с номерами от 10 до 1 были задуманы в соответствии с 10 сефиротами кабалистического древа. Путем несложных экзаменов и посвятительных церемоний можно было легко получить степень 4 = 7 философуса, замыкавшую внешний орден. В первые годы своего существования «Золотой восход» был скорее детским садом для начинающих оккультистов, чем новой герметической школой. Лишь соединив «древо жизни» с алхимическим и астрологическим символизмом тарота, Весткотт, Мазере и Вудмен добились того, чтобы орденский ритуал стал достаточно впечатляющим для рвущихся к «верхним таинствам» неофитов. Конкуренция на ярмарке любителей чудес во все времена была довольно жесткой. Чтобы во всеуслышание заявить о своем существовании, новому ордену следовало избавиться от масонских вериг, за которые столь упорно цеплялся маг Весткотт, и обзавестись собственной «Библией». Шесть листиков, заполненных колдовскими значками, для этого никак не годились. В конце 1891 года на первый план вышел Мазере, добавивший к своему экзотическому туалету скуфейку с наушниками. Вместе с 30 другими братьями и полусотней новых учеников он арендовал помещение, нареченное «Храмом Исиды-Урании». Решительной ломке подвергся и статут второго ордена. Так возник Ordo Rosae Rubeae et Aureae Crucis, или «Орден рубиновой розы и золотого креста», сокращенно R. R. et А. С. Мазерс, великий магистр его, готов был в кратчайший срок посвятить неофитов в дела наивысшей секретности. Поэтическое название, входивший в моду восточный колорит (Исида!) и обещание скорых чудес обеспечили новому начинанию необходимую рекламу. Мазере не отягощал себя благоговейной приверженностью к старым и новым традициям и смело возвел реформированный им ритуал 5 = 6 к самому Христиану Розенкрейцу. Хартию «Храма Исиды-Урании № 3» украсили по углам четыре кабалистические печати и расположенные по странам света символы евангелистов. «Во имя творца Вселенной»,- начиналась она на масонский образец. Но это было прощанием с обрядностью «вольных каменщиков». Мазере упорно искал собственное «утраченное слово». Еще не завоевав себе места под солнцем, он вместе с дочерью богача Анни Харнимен открыл в 1894 году уже храм за номером семь - «Ахатоор». В поисках новых идей великий магистр рассуждал о таких животрепещущих проблемах, как некромантия, лунатизм, или тешил себя якобитскими[29]фантазиями, мечтая о реставрации династии Стюартов. И наконец долгожданная «находка». В 1898 году в библиотеке парижского арсенала обнаруживается отпечатанный в 1458 году гримуар, названный «Книгой священной магии мага Абра-Мелина». Вот она, вожделенная «Библия»! Заручившись щедрой финансовой помощью Харнимен, Мазере вместе с дочерью философа Бергсона, ставшей его женой, поспешил в Париж, где перед ним распахнулась неисчерпаемая сокровищница «египетских», совсем в духе Калиостро, магических ритуалов. В ноябре того же 1898 года пути магистра пересеклись со звериной тропой Алистера Кроули (1875-1947), еще никому не ведомого тогда «Зверя Апокалипсиса». Не прошло и нескольких месяцев, как Мазере, разгадав родственную мятущуюся душу, посвятил неофита сразу во второй орден. Кроули появился на свет в Ворвикшире в год основания «Теософского общества» Блаватской. Его отец был одним из лидеров Плимутского братства. В семье царила гнетущая атмосфера ханжества и сектантского фанатизма, пронизанного верой в грядущего антихриста и скорый конец света. Когда незадолго до смерти Кроули спросили, почему он именует себя «Зверем Апокалипсиса», он ответил, что так назвала его мать. Подобно знаменитым предшественникам, будущий «маг XX века» скоро покинул родимый очаг, избрав бродячую, полную самых неожиданных приключений жизнь. Не удивительно поэтому, что и его властно поманил призрачным покрывалом Исиды Восток. Однако смешно было бы в XX веке искать нездешнего откровения в Аравии или Египте. Времена Сен-Жер-мена и Калиостро безвозвратно прошли. Поэтому, не без влияния Блаватской, Кроули избрал Гималаи - обитель мифических махатм. Ему нельзя отказать в упорстве и мужестве. В 1902 году он совершил восхождение на Чогори, в 1905-м - на Канченджангу. Покоренный красотой и величием заледенелых вершин, Кроули попробовал себя, и не без успеха, на поэтическом поприще. Его сборники: «Аха» (1909), «Город бога» (1913), «Прах счастья» были высоко оценены в эстетских кругах. Вступив в Лондоне в герметический орден Мазерса, он вскоре добился равного с ним посвящения, но, так и не узнав обещанных секретов, решил установить личный контакт с «тайными руководителями». Судя по всему, в гималайских снегах он их так и не обнаружил. Поступив в Кембридж, Кроули с головой окунулся в мистическую литературу. В библиотеке Тринити-колледжа он познакомился с Эккартсгаузеном, Веме, Све-денборгом, но вскоре охладел к кабинетной учености и вновь отправился в Азию. Чередуя скандальные любовные приключения с поисками откровения, он решил окончательно порвать с Мазерсом и основать собственное «дело». Озаренный вечным сиянием надоблачных вершин поэт решил взять роль провозвестника на себя. Теперь он сам станет рассказывать потрясенным неофитам о невидимых учителях человечества и населяющих иные миры ангельских ратях. Символом нового ордена Argentum Astrum была выбрана серебряная звезда. Познакомившись с практикой йоги и буддистскими тантрическими обрядами, Кроули «обогатил» западную магию эротическими демонстрациями, а побывав в Китае, заимствует и древние даосские суеверия, смыкающиеся с алхимическими поисками бессмертия и вечной молодости. В 1903 году он обвенчался в Шотландии с Розой Келли. Медовый месяц молодые провели в Каире. Но этому браку не суж-дена была долгая жизнь. «Алой женщиной», оседлавшей отмеченного клеймом 666 «Зверя», стала Лия Хирсиг. В ее лице жрец одновременно обрел и жрицу, и шакти, столь необходимую ему для «выхода в астраль». Под конец жизни у него появится множество подобных «жриц» и ассистенток для рискованных демонстраций, предвосхитивших разнузданную стихию «сексуальной революции». Одна из таких партнерш - сестра Кибела (австралийка Лейла Чэд-дел),- позирующая с колдовским пентаклем на голой груди, станет законодательницей мод нынешнего поколения звезд колдовского стриптиза. С удивительной легкостью, которой мог лишь позавидовать Мазере, Кроули смешал отголоски древних служений дьяволу, шайтану и халдейским демонам с орфическими мистериями. Добавив в это сатанинское варево «телем» Гермеса Трисмегиста и абстрактные принципы даосизма, он приготовил коктейль, способный одурманить любого оккультного олуха. Причем в самом прямом смысле, потому что именно Кроули возродил древнюю практику использования наркотиков в колдовских действах. В своих сочинениях «Теория и практика магии» и «Книга Зокана» он взахлеб расхваливает гашиш, опиум, настой мухоморов, кактус пейотль и грибы ацтеков. Опиекурильня и бордель - вот храм, куда охотнее всего являются демоны и древние боги. Позируя для афиш и сомнительного толка журналов, Кроули предстает то в плаще крестоносца, то в чалме дервиша, то в венце египетского (в стиле голливудских фильмов) жреца, то в сутане католического патера. Но ему мало быть жрецом всех храмов и капищ. Осваивая опыт адептов астраля, он, вслед за Келли и Ди, несет несусветную дичь насчет прошедших жизней и грядущего перерождения в иных мирах (книга «Видение голос»); создает в разных частях света магические секты и ордена. Поселившись после первой мировой войны в Сицилии, он основывает «Телемское аббатство», не подозревая, наверное, что это уже сделал однажды ловкий пройдоха Панург - наперсник и друг незабвенного Пантагрюэля. Конечно же Кроули не до Рабле. Египетские боги являются ему в облике обольстительных женщин. Это его тотемы, точнее, тантрийские каналы, из которых он черпает космическую энергию. Накурившись до одури гашишем, Кроули мнит себя Осирисом, Исидой и их сыном Гором в одном лице. Он апокалипсический «Зверь» и пророк новых эонов, величайший жрец язычества, телемства и христианства. «Делаю, что делаю, и ничего больше»,- говорит он, став в позу Лютера. «Ритуалы старого времени темны,- заявляет в другой раз.- Очистим и хорошенько просветлим их». Отдадим «Зверю» должное. Основы современного оккультизма, его системная иерархия и колдовская практика заложены и развиты именно им. В романе «Дитя луны» он описал таинство алхимических трансмутаций личности. Демоническое перерождение человека - кредо Кроули. В его магическом шоу сквозь все эпохи проходят образы коронованного сатаной ребенка и «Алой женщины», скачущей верхом на «Звере». Встретив восторженно путч чернорубашечников, Кроули тем не менее из-за трений с новым режимом оставил в 1923 году Италию. В мечтах о «магической колонии», где покорным обожателям можно являть себя разноликим демоном, он вновь объездил множество стран, но в конце концов вернулся на родину. Во время войны Кроули написал «Книгу Тота», посвященную символизму тарота. Умер он в Гастингсе в 1947 году. В музее волшебства на острове Мэн выставлен сертификат, выданный Кроули «Тайным орденом Мальты», с божьим око* в треугольнике, пентаграммой и гексаграммой, то есть полным набором колдовских знаков, который так отвечал его назойливому стремлению быть сразу всем. В 1922 году он возвел себя в наивысший ранг великого магистра «Ordo Templi Orientis» (ОТО) - «Ордена восточного храма», тесно связанного с германскими оккультными группами. Среди лиц, принимавших активное участие в деятельности ордена «Золотой восход», особое место занимает Вайолет Мэри (1891-1946), чей претенциозный псевдоним Дион Фортуне (Dio поп Fortuna), или Бог не Судьба, привлек внимание самого Мазерса. Обнаружив в себе необычные способности, она посетила Индию, где окончательно уверилась в своем оккультном предназначении. Шотландский мистик Дж. Бродие, писавший брошюры по магии, обучив Дион Фортуне кое-каким трюкам, убедил ее заняться литературной работой. Потратив несколько лет, она кое-как состряпала бульварный роман «Демон Любовник» и закусив удила ударилась в воспевание всяческих ужасов: некрофилии, астрального вампиризма и полуподпольной в те времена порнографии. Ее кошмарные рассказы о колдовстве и всяческой патологии позднее составили сборник «Тайна доктора Таверира». Художница Вивиан Ле Фай Морган, считавшая себя колдуньей - «служительницей моря», написала свой автопортрет вместе с дамой, в которой можно узнать Дион Фортуне. Прямо на зрителя с полотна взирает полноватая, безвкусно одетая мещанка с чуть косящими, подернутыми поволокой глазами. Кроули не раз привлекал ее к участию в «мистериях Исиды и Диониса», как он именовал свои сексомагические оргии. Дион Фортуне уверяла потом, что получала в это время сообщения с других планет, о чем и написала в книге «Космическая доктрина», рабски копирующей «Тайную доктрину» Блаватской. Но вернемся к начальным годам «Золотого восхода». Слухи о розенкрейцерских рукописях, расшифрованных Весткоттом, как выяснилось с помощью никому не ведомой, если не вовсе мифической Анны Спренгель из Нюрнберга, сильно взволновали экзальтированную парижскую богему. Молодые художники и поэты, коротавшие время за рюмкой абсента в монпарнасских кафе, проявили к розенкрейцерскому наследству ревнивый и даже болезненный интерес. Кабалистическая символика удивительно отвечала чаяниям нарождающегося декаданса. Первыми это поняли поэт маркиз Станис-лас де Гуайта (1860-1898) и Жозефин Пеладан (1858-1918), самоуверенный господин без определенных занятий, еще в 1885 году самовольно объявивший себя «мастером Розы и Креста». В 1888 году, то есть в момент закладки первого храма «Золотого восхода», они с Гуайта громогласно оповестили об открытии нового «кабалистического ордена розенкрейцеров», содержащего всего три степени: биологии, теории и практики. Был создан совет из 12 членов, состоящий наполовину из анонимных, как это водится, лиц. В разработке орденского статута деятельное участие приняли Жерар Энкос (1865-1916), знакомый нам по его псевдониму Папюс, романист Поль Адан и два старых оккультиста, известных как Барле (Альфред Фуше) и Альта (Шарль Мелин). «Я верю в идеал, традиции и иерархию»,- напыщенно провозгласил на учредительном банкете Пеладан. В отличие от английских собратьев, сразу же взявших четко выраженное оккультное направление, французские розенкрейцеры-кабалисты образовали сначала нечто вроде литературного общества, сыгравшего важную роль в становлении европейского символизма. «Роза и Крест» Блока явилась как бы дальним отголоском тех первоначальных исканий. В том, что на деятельности ордена остался неизгладимый отпечаток фарса, во многом виновен лично Пеладан с его манией величия и совершенно маниакальным пристрастием к пышным титулам и одеяниям. Блок опосредованно уловил и эту сторону раннего символизма, оставившую по себе долгую память. Я имею в виду «Балаганчик» с его печальным мистиком Пьеро. Разумеется, гениальный поэт отразил в своей небольшой пьесе совсем иное общественное явление, но как определенное понятие слово «балаганчик» поразительно точно подходит к розенкрейцерству Гуайта - Пеладана. Очень скоро Пеладан, пресытившись молотком самозваного мастера, стал называть себя - ни больше ни меньше - «царем», причем «царем ассирийским». Эту распространенную манеру окололитературного декаданса заметил, кстати, точный и беспощадный в оценках Иван Бунин. Обрисованный им психологический тип одного третьеразрядного поэта исключительно интересен для нашей темы: «В детстве был помешан на играх в индейцев, был необыкновенно жив, страстен. Юношей страшно изменился: стал какой-то мертвый, худой. Злоупотреблял наркотиками - курил опиум, жевал гашиш, прыскался каким-то острым индийским бальзамом. Основал «кружок декадентов», издал книгу своих стихов: «Из книги Невидимой, или Натура Натуранс» - с совершенно нечеловеческими строками какого-то четвертого измерения». Какая верная, какая убийственная аналогия! Метя в одно явление, Бунин пронзил стрелой и другое, сходное с ним, того же психологического, вернее, мировоззренческого порядка. Но вот перед нами другая характеристика и тоже бьющая в яблочко на обеих мишенях: «Справедливость требует упомянуть еще Емельянова-Кохановского. Это он первый поразил Москву: выпустил в один прекрасный день книгу своих стихов, посвященных самому себе и Клеопатре (так на ней и было напечатано: «Посвящается Мне и египетской царице Клеопатре»), а затем самолично появился на Тверском бульваре: в подштанниках, в бурке и папахе, в черных очках и с длинными собачьими когтями, привязанными к пальцам правой руки. Конечно, его сейчас же убрали с бульвара, увели в полицию, но все равно: дело было сделано». Да, дело было сделано. Как скажет впоследствии Игорь Северянин: «Я прогремел на всю Россию, как оскандаленный герой». У меня есть упомянутая Буниным книжка, отпечатанная на розовой бумаге в 1895 году в типографии И. П. Малышева. Она называется «Обнаженные нервы». Я раскрыл ее на стихотворении «Монолог маньяка. Вред второй», где сказано буквально следующее:Морис Метерлинк
Он опустил веки, почти совсем прикрыв свои дерзкие глаза. В нем звучало «заклинание огня». И медлительным, ищущим голосом он заговорил: – Я вижу. Вижу все яснее. Горит большое общественное здание. Вот золотой купол. Мы оба знаем это здание. Это рейхстаг.ПРОТОТИПОМ Оскара Лаутензака послужил гипнотизер Эрик Ян Ганнусен, с триумфальным успехом выступавший перед охваченной мистическим восторгом берлинской публикой. При содействии писателя Георга Эверса с чудотворцем познакомился будущий глава службы безопасности Рейнгард Гейдрих. Умение гипнотизера извлечь тайную информацию и в подходящий момент, словно по высочайшему наитию, выкрикнуть подходящее пророчество было для нацистских главарей настоящей находкой. Популярность Ганнусена, который принимал у себя видных штурмовиков, промышленников и финансовых воротил, была необычайной. Сидя в центре освещенного кольца, на котором лежали дрожащие, унизанные перстнями пальцы потрясенных клиентов, он открывал будущее и выведывал настоящее, о чем тут же становилось известно его нацистским покровителям. Издаваемая им «Ганнусен цайтунг» выходила тиражом 200 тысяч экземпляров, на роскошной бумаге печаталось обозрение «Иной мир», содержащее глухие пророчества назревающих катаклизмов, трактуемых, разумеется, в угодном гитлеровцам духе. В его украшенных знаками зодиака и прочими колдовскими символами апартаментах на Летценбургерштрассе устраивались разнузданные оргии духа и плоти. Наэлектризованные близостью потусторонних сил, гости как-то забывали о том, что за резными панелями могут скрываться микрофоны. Как знать, может быть, именно в этом «храме» пришла Геидриху мысль открыть великосветский, напичканный подслушивающими устройствами публичный дом, прославившийся потом в качестве «салона Кити»? Когда же между «величайшим предсказателем XX века» и его гестаповским антрепренером пробежала черная кошка и Ганнусен неосторожно обмолвился, что располагает кое-какими сведениями об истинных поджигателях «здания с золотым куполом», его судьба была решена. 8 апреля 1933 года газета «Фёлькишер беобахтер» поместила сообщение о том, что в потсдамском лесу нашли труп знаменитого гипнотизера, убитого неизвестными злоумышленниками. Появление на зловещем фоне заката Веймарской республики столь одиозной фигуры, как Ганнусен, отнюдь не является случайностью. «Он, Оскар, нужен Гитлеру»,- решает Лаутензак. И это верно, нужен. Нацизм тщился предстать в облике не только политического, но и магического сообщества тоже. Свастика - знак движения Солнца и просто «движения», как именовали себя немецкие фашисты на первых порах. Алхимические и неорозенкрейцерские братства обосновались в Австрии и Южной Германии еще в начале XVIII века. Затем возник орден «Золотого и Розового Креста» с псевдомасонским ритуалом, что позволило германским оккультистам выйти на международную арену. К началу нашего столетия в Берлине уже активно работала немецкая секция теософского общества, которую возглавлял Вильгельм Хюб-бе-Шлайден. Генеральным секретарем секции в 1902 году стал Рудольф Штейнер (1861-1925), увлекший немецких поклонников Блаватской своими лекциями о христианском мистицизме и оккультном значении Гёте. Идеи «Тайной доктрины» (1888), в которой оккультные догмы средневековья перемежались индобуддийскими спекуляциями и фантастическими вымыслами, нашли в Германии горячих поклонников. Свастика в кольце гностического змея, которую Блаватская избрала в качестве теософской эмблемы, обнаружила широкий символический спектр, объединив оккультный Восток с героическим Севером нибелунгов. Переосмыслено было и теософское учение о «коренных расах». Если, согласно Блаватской, это были поляриане (адамиты), гипербореи, лемуры, атланты, арии и две, которые еще только грядут, то автор книги «Арии» Карл Цшаетцш сделал атлантов ариями, присвоив им непременные «нордические» признаки: светлые волосы и голубые глаза. Волны атлантов, согласно тогдашним теософским воззрениям, бороздивших моря на ладьях в виде лебедей и драконов, подобных кноррам викингов, достигли не только Америки, но и Центральной Азии, куда по воде попасть уже было никак нельзя. Но как иначе оправдать вздорный миф о «трех корнях» человечества: полярном, азиатском и лемурийском? Как объяснить, почему символика Востока лежит в основе нордической религии Солнца? Оккультные системы не нуждаются в доказательствах, подкрепляя заведомый вымысел еще более дикой фантазией. Согласно Блаватской, половое размножение было «выдумано» именно в Азии, тогда как жившие где-то возле полюса поляриане и гипербореи размножались, очевидно, почкованием. По-видимому, с помощью столь смелой «гипотезы» объяснялась устойчивость азиатского «корня». Теософские истины покоряли своей непосредственностью и прямо-таки обезоруживающей простотой: адамиты общались с ангелами, атланты погубили себя злоупотреблением черной магией, лемуры были телепатами и по причине излишней деликатности конституции вымерли. В том же свете рисовалось и будущее Земли: шестая раса вновь заселит Лемурию, седьмая - стартует на Меркурий. Можно лишь вновь и вновь удивляться тому, что многими все это воспринималось всерьез и даже получало развитие в квазинаучных монографиях. Профессор Берлинского университета Альберт Герман выдвинул гипотезу, что столица Атлантиды скрыта водами тунисского шельфа, профессор Герман Вирт приукрасил теософские измышления цитатами из «Эдды» и хроники «Ура-Линда», что произвело неизгладимое впечатление на рейхсфюрера СС Гиммлера. Поворотным пунктом в эволюции немецкого оккультного движения стал 1912 год, когда Теодор Рейсе вместе с Кроули основал уже упоминавшийся «Орден восточного храма» (ОТО), который стал своего рода затравкой, сразу же вызвавшей бурную кристаллизацию. Тогда же, после шумного скандала, последовавшего за исключением из теософского общества шарлатана и авантюриста Гуго Вольрата, Рудольф Штейнер расстался с Анни Безант и, решив основать новое общество - антропософское, выступил с элитарной идеей «внутреннего круга». Ориенталистские источники, питавшие ОТО тантрийскими фокусами и сексомаги-ческой практикой, достаточно многообразны, чтобы можно было говорить о каком-то определяющем влиянии. Здесь и демоническое воздействие Бафомета - Кроули, и осколки «тамплиерства», и модная теософия. Нельзя игнорировать и личные пристрастия Рейсса, который еще в 1902 году вывез из Англии масонский обряд Мемфис - Мизраим. После смерти Карла Кельнера, с которым Рейсе разделял свои магические забавы, он сделался единственным хранителем и толкователем «великого герметического секрета». Штейнеровский «внутренний круг» оказался как нельзя более кстати. Тайные школы сексомагии привлекли в ОТО толпы жаждущих «сокровенного посвящения». В Англии «внутренний круг» привился в 1910 году, когда от «Золотого восхода» отпочковалась Stella Matutina- «Утренняя звезда», которую возглавил Р. Фелкин, выпестовавший Дион Фортуне. Побывав позднее в Берлине, Фелкин счел необходимым нанести визит Штейнеру, который отнесся к «Утренней звезде» с должной серьезностью и пиететом. «Внутренний круг» оказался замкнутым кругом. Немецкий оккультизм, как мы видим, никак нельзя считать явлением изолированным. Это лишь плод, впоследствии напитавшийся смертельным ядом, выросший на адском древе. Черпая свой мистический опыт из самых разных источников, немецкие оккультисты в свою очередь передавали его единомышленникам в других странах. Посетивший в 1906 году Россию Рудольф Штейнер совершенно очаровал Д. С. Мережковского и Зинаиду Гиппиус, ставших активными проводниками его учения. В тот же период, когда организационно оформились основные центры: антропософское общество и ОТО, Теодор Фритч и Герман Поль, по-своему истолковав идею «внутреннего круга», сформировали секретный «германский орден». Это была скорее политическая партия крайне правого толка, а не мистическое объединение, хотя многие члены ордена прошли оккультную школу Гвидо фон Листа (1848-1918) и Йорга Ланца фон Либенфельса (1874-1954). Идейный вклад Листа в новое движение выразился в магическом истолковании скандинавских рун, Либенфельса - в расистских проповедях и мистической идее «священной немецкой крови». Основные компоненты нацизма вполне созрели, как мы видим, уже к началу первой мировой войны. «По тем отрывочным данным, которыми мы располагаем,- пишут Д. Мельников и Л. Черная в книге «Преступник № 1»,- Гитлер читал в Вене много, но крайне беспорядочно. Читал книги по оккультизму, астрологии, зачитывался приключенческими романами Карла Мая и жадно поглощал бульварные венские журнальчики и брошюры, издаваемые различными реакционными организациями. На одном из этих журналов, а именно на антисемитском журнале под названием «Остара», который издавал один из проповедников расизма и антисемитизма в Австрии - бывший монах Георг Ланц, он же Йорг Ланц фон Либенфельс, придется остановиться подробнее. Ибо бросается в глаза тождество высказываний Гитлера с теми «теориями», которые проповедовали венские расисты. Уже в грошовых брошюрах Ланца движущей силой истории объявлялась война между «белокурой расой господ», которую Ланц называл просто «хельдингами», от немецкого слова Held - герой, и прочими, неполноценными расами под названием «аффлинги», от немецкого слова Affe - обезьяна. Ланц призывал «хельдин-гов» сторониться «обезьяноподобных», дабы предотвратить смешанные браки. Он считал чудовищным «расовым позором» связь белокурых женщин «высших рас» с «недочеловеками» из породы «обезьяноподобных». Между прочим, Ланц рекомендовал представителям «высших рас» иметь много жен, не обращая внимания на церковную мораль. По теории Ланца, «хельдинги» должны были устраивать специальные питомники для выведения чистых арийцев. На протяжении 12 лет нацисты пытались проводить в жизнь подобные теории. Гитлер был одержим идеей «улучшения расы» и давал в этой связи практические рекомендации, которые звучали ничуть не более грамотно, нежели рассуждения венских бульварных газетчиков… И наконец, уже в грязных журнальчиках, издаваемых в Вене до 1914 года, намечена программа уничтожения «низших рас», взятая на вооружение Гитлером». Сюда же следует добавить, что Ланц отбирал кандидатов в основанный им новый «тамплиерский» орден по принципам, которыми впоследствии руководствовались в СС. Разработав церемониал Грааля, он ввел процедуру «проверки чистоты крови», что стало в нацистской Германии повседневной практикой. Декларативно националистический и антимасонский орден Фритча - Поля строился, однако, по масонскому образцу и располагал ложами во всех городах Германии. Это был «внутренний круг» грядущего фашизма, с его культом силы и практикой геноцида; союз молота - «хаммер-бунд». Храмы ордена были расположены поблизости от готических руин Верфенштайна на Дунае, в Мариенкампе возле Ульма и на острове Рюген. Ностальгическая тяга к развалинам замков псов-рыцарей тоже не пройдет бесследно для «третьего рейха». Усилиями главаря «Гитлерюгенда» Бальдура фон Шираха в короткий срок была создана система «орденсбургов», в которых проходили подготовку молодые «сверхчеловеки». Такие замки-монастыри были построены в Фогельзанге (Рейнланд), Зонтхофене (Бавария) и Крёсинзее (Восточная Пруссия). В своих воспоминаниях Раушнинг приводит слова Гитлера: «В моих орденских замках подрастает молодежь, которая ужаснет мир. Мне нужна молодежь, жаждущая насилия, власти, никого не боящаяся, страшная… Свободный, прекрасный хищный зверь должен сверкать из ее глаз… Мне не нужен интеллект. Знания погубили бы мою молодежь». И он получил желаемое. Германский орден, возродивший культ Вотана, который превратился всвоего рода партийную религию, стал составной частью национал-социалистского движения. Оккультизм, таким образом, сделался орудием политической пропаганды. Об этом красноречиво свидетельствуют хранящиеся в Германском федеральном архиве в Кобленце орденские документы. Звеном, непосредственно сомкнувшим преступную практику нарождающегося фашизма с параноидными изысканиями теоретиков вроде Поля стало «Общество Туле». «Ултима туле» - крайняя земля - так называли античные авторы не то Шотландию, не то Исландию: самую северную точку ойкумены. Для мюнхенских оккультистов, начавших в 1918 году изучать магию скандинавских рун, слово «Туле» стало символом мифической колыбели «нордической расы». Возглавлял общество прожженный авантюрист Рудольф фон Зеботтендорф (1875-1945), самозваный барон и фанатичный фашист, воспитавший убийц Ратенау. Во время революционных событий 1918-1919 годов Зеботтендорф использовал общество для прикрытия заговорщической деятельности. В Немецкую рабочую партию, возглавляемую Антоном Дрекслером, он вступил даже раньше Гитлера, получившего почетный билет номер семь. Эта группка, собиравшаяся в небольшой мюнхенской пивной «Штернеке», стала зародышем национал-социалистского движения, в плоть и кровь которого вместе с оголтелым расизмом вошла руническая мистика. Создавая СС, Гиммлер выбрал и качестве эмблемы не латинские буквы, а напоминающие молнию знаки, Германа Вирта, который так понравился Гиммлеру своим знанием древнегерманских обрядов, рейхсфюрер поставил 10 главе специального исследовательского учреждения, получим шего название «Аненербе». Призванный всемерно пропагандировать «немецкое родовое наследие», этот институт, как и «Общество Туле», находился под личным патронажем главы гитлеровских карательных органов. Не удивительно, что сам Вирт вскоре получил высокий эсесовский чин. В его распоряжении находились специалисты по различным разделам оккультных наук. Они были призваны изучать опыт тиранов и диктаторов прошлого, обобщать накопленную тайными обществами всех времен и народов мудрость и давать соответствующие рекомендации. Мир еще не знал подобного сборища полубезумных чернокнижником и отъявленных мракобесов. Не видя принципиальных различий между научной гипотезой и фантастическими спекуляциями, нацистские оккультисты в профессорских мантиях на все лады разглагольствовали о «вриле» - таинственном флюиде, якобы пронизывающем все мироздание. Едва ли английский писатель Булвер - Литтон, впервые употребивший само это название в романе «Грядущая раса», полагал, что кто-то отнесется к его выдумке всерьез. «Атмосфера сумасшедшего дома», о которой упомянул Уолтер Ширер, описывая обстановку в гитлеровском бункере, окружала фашизм на всех его этапах. «Врил», оккультная антропология, атлантомания, «коренные расы», единство религии и науки - все эти животрепещущие проблемы дебатировались еще в Мюнхене в первых нацистских кружках. Мещанам, которые, надев коричневую униформу, возомнили себя «белокурыми бестиями», «сверхчеловеками», не терпелось утвердить свою преступную волю не только над человечеством, но над временем и пространством. Для этого и нужен был мифический «врил». Из подобных спекуляций целиком вытекает и поражающее своим вопиющим невежеством «учение» Гербигера, которого Гитлер считал «одним из трех великих космологов». Летом 1925 года многие ученые Германии и Австрии получили следующее письмо: «Выбор надо сделать сейчас, быть с нами или против нас. В то время как Гитлер очистит политику, Ганс Гербигер сметет лживые науки. Доктрина вечного льда будет знаком возрождения немецкого народа. Берегитесь! Вставайте в наши ряды, пока еще не слишком поздно!» Человеку, который осмелился бросить такой вызов, было 65 лет. Его учение уже получило известность среди широкой публики под названием ВЕЛ (Вельтайслере: учение о вечном льде). «Арийская космогония» противоречила общепринятым астрономическим и математическим данным, но зато оправдывала древние мифы. «Объективная наука есть изобретение вредное, она - тотем упадка»,- писал Гербигер. Он считал, как и Гитлер, что «главный вопрос любой научной деятельности- знать, кто хочет знать». Только пророк может претендовать на новое слово в науке, ибо он просветлен, вознесен на высшую ступень сознания. Ганс Гербигер не выносил ни малейшего сомнения, ни малейшего намека на противоречие. Его сотрясала священная ярость. «Вы доверяете уравнениям, а не мне! - бесновался он.- Сколько времени нам надо потратить на то, чтобы увериться в том, что математика - ложь, не имеющая никакой ценности?» Гербигер не был одиноким. Другой нацистский космолог утверждал, что мы живем на внутренней поверхности сферы. Третий кричал, что земля плоская, что и побудило в конце концов послать на Арарат экспедицию за ковчегом. За несколько лет основанное Гербигером движение опубликовало три огромных тома с изложением учения, 40 популярных книг, сотни брошюр. Оно издавало ежемесячный журнал «Ключ мировых событий». Гербигеру, который умер в 1932 году, наследовал его сын Ганс Гербигер-младший, связанный тесными дружескими узами с главарями штурмовиков. После прихода к власти Гитлера сопротивление ВЕЛу резко пошло на убыль, хотя университеты по-прежнему преподавали ортодоксальную астрономию. Известные инженеры и ученые присоединялись к доктрине вечного льда. Среди них были Ленард, претендовавший на приоритет в открытии рентгеновских лучей, физики Оберт и Штарк, чьи исследования в области спектроскопии были всемирно известны. Наши нордические предки окрепли в снегах и льдах,- писалось в одной листовке,- вот почему вера во всемирный лед является естественным наследием нордического человека». Доктрина Гербигера объясняла появление Солнечной системы, Земли, жизни и духа. Она описывала все прошлое мира и указывала на его будущие изменения. Она отвечала на три главных иопроса: «Кто мы? Откуда мы явились? Куда мы идем?» Учение исходило из натурфилософской идеи беспрерывной борьбы между льдом и огнем, между силой отталкивания и силой притяжения. Эта борьба, это меняющееся напряжение между противостоящими принципами, эта вечная война в небе, являющаяся законом планет, правит также Землей и живой материей, определяя историю человечества. Гербигер описывал череду подъемов и падений, в которых фигурируют люди-боги, гиганты, сказочные цивилизации. Его доктрина циклов и квазимагических отношений между человеком и миром опиралась на древние пророчества, оккультное учение об астрале, древнеиндийскую мистику, астрологию и демонологию. В письме к рейхсляйтеру Лею Гербигер писал, как, будучи молодым инженером, «наблюдал однажды падение струи расплавленного металла на мокрую заснеженную землю: земля взорвалась с замедлением и большой силой». Это все. Из этого зернышка вырастает его учение. В небе существовало огромное тело высокой температуры, которое было в миллионы раз больше нынешнего Солнца. Оно столкнулось с гигантской планетой, появившейся в результате скопления космического льда. Масса льда проникла глубоко в недра суперсолнца. Сотни тысяч лет все оставалось по-прежнему. Потом произошел грандиозный взрыв. Осколки были отброшены так далеко, что исчезли в ледяном пространстве. Другие либо упали обратно на центральное тело, либо задержались в средней зоне, став планетами нашей системы. Их было 30. Луна, Юпитер, Сатурн состоят из льда, а каналы Марса - ледяные трещины. Только Земля не полностью захвачена холодом: на ней продолжается борьба льда и огня. На расстоянии втрое большем, чем от Солнца до Нептуна, находится огромное ледяное кольцо. Официальные астрономы упорствуют, называют его Млечным Путем, потому что сквозь него просвечивает несколько звезд, похожих на Солнце. Но фотографии отдельных звезд не более чем мошеннический трюк. Это куски льда, сияющие отраженным светом. Солнечные пятна, меняющие форму и месторасположение, происходят от падения ледяных осколков, отрывающихся от Юпитера, который замыкает свое обращение каждые 11 лет. Лед и огонь, отталкивание и притяжение вечно борются в мире. Эта борьба определяет жизнь, смерть и бесконечное возрождение космоса. Западногерманский писатель Элмар Брюгг издал в 1952 году труд, посвященный Гербигеру, где он писал: «Ни одна из доктрин изображения мира не пользовалась принципом противопоставления, борьбы двух противоположных сил, которыми питается душа человека вот уже много тысячелетий. Незабываемое достоинство Гербигера в том, что он возродил интуитивное знание наших предков о вечном конфликте огня и льда, воспетое «Эддой». Он изложил этот конфликт нашим современникам. Он научно обосновал этот грандиозный образ мира, связанного с дуализмом материи и силы: отталкивания, которое рассеивает, и притяжения, которое собирает». Луна, согласно Гербигеру, который лишь повторял Штейнера, в конце концов упадет на Землю. Несколько десятков тысячелетий расстояние одной планеты от другой кажется неизменным, но спираль неуклонно сужается. Постепенно усилится гравитационное воздействие Луны на Землю. Воды океанов поднимутся и в постоянном приливе покроют сушу, затопят тропики, окружив высочайшие горы. Живые существа ощутят постепенное уменьшение своего веса. Они вырастут. Космические лучи станут более мощными. Действуя на гены и хромосомы, они вызовут мутации. Появятся новые расы, животные, растения и люди-гиганты. Луна взорвется от большой скорости вращения и станет кольцом из скал, льда, воды и газа, которое будет вращаться все быстрее и быстрее. Когда же кольцо обрушится на Землю, настанет объявленный Апокалипсис. Если люди переживут его, то самым сильным, лучшим, избранным предназначено увидеть ужасающие картины конца мира. На протяжении тысячелетий лишенную спутников Землю ожидают потрясающие наслоения новых рас гигантов и невероятные катаклизмы. В конце концов Марс достигнет орбиты Земли. Слишком большой, чтобы стать спутником, он пройдет мимо и рухнет на Солнце. Земная атмосфера будет похищена Марсом и рассеется в пространстве. Океаны вскипят, смоют все, и земная кора лопнет. Мертвая планета столкнется в небе с ледяными планетоидами, станет гигантским ледяным шаром и тоже рухнет на Солнце. После столкновения настанет великое молчание, великая неподвижность, а внутри пылающей массы миллионами лет будут накапливаться водяные пары. Наконец, произойдет новый взрыв яростных сил космоса. Такова судьба Солнечной системы в видении параноика, которого национал-социалистские бонзы называли Коперником XX века. Они относились к его истерическим фантасмагориям с полным доверием. В подписанном 19 июля 1936 года «Пирмонтском протоколе» ВЕЛ признавался «подлинным сокровищем германского интеллекта». Молодой «айслере-фюрер» Ганс Роберт Гербигер в очередном припадке словоизвержения изрек: «Теория относительности так относится к мировому льду, как Талмуд к Эдде». Для подтверждения правоты арийской космогонии Гиммлер послал Эдмунда Кисса в Абиссинию, организовал специальный отдел в «Аненербе», во главе которого поставил Ганса Скультетуса, и даже снарядил экспедицию в Гималаи на гору Нанга Парбат. Феномен Гербигера не может быть понят вне общей «атмосферы сумасшедшего дома». Без оккультной истерии, сопровождавшей борьбу нацистов за власть, не было бы и «ледяного пророка». В качестве первого «импрессарио» наводнивших еще Веймарскую республику оракулов и чудотворцев выступил букинист Генрих Тренкер, специализировавшийся на торговле редкими розенкрейцерскими и астрологическими изданиями. В 1923 году он организовал в Берлине братство «Коллегиум Пансофикум» с «Великой восточной ложей», построенной по образцу второго ордена «Золотого восхода». Подражая Мазерсу, он живо усвоил эксцентричные манеры и провозгласил себя магом. Рейсе, остро нуждавшийся тогда в собственном кудеснике, даже предложил ему возглавить «Орден восточного храма». После смерти последнего Тренкер прибрал к рукам архивы ОТО, потребовав у фрау Рейсе все принадлежавшие покойному материалы. Алистер Кроули появился на немецкой сцене в 1925 году. Его выступления перед рыцарями «внутреннего круга» произвели настоящую сенсацию. И хотя сексомагия уже давно не была новинкой, артистизм «Зверя» завоевал ему множество поклонников. За его книгами и акварелями началась настоящая охота. Руководители ОТО и сам Тренкер сразу же поняли, что обрели в лице Кроули долгожданного мастера. «Зверю» тоже пришлась по нраву решительность германских братьев, и он поселился в доме Тренкера в тюрингской деревне Хохенлейбен. Заполучив такого кита, Тренкер стал подумывать о том, чтобы оформить «внутренний круг» в отдельную организацию. Среди адептов, из которых состоял тайный совет, были члены берлинского коллегиума Албин Грау (мастер Пацитиус) и Ойген Гроше (брат Григориус), мастер Герхарди и Марта Кейнтцель, представлявшая теософские круги из Данцига. Так возникло «Братство Сатурна», просуществовавшее до захвата власти нацистами и вновь возобновившее свою деятельность в 1945 году. Этот влиятельнейший оккультный трест вскоре располагал издательством «Телем» и большим книжным магазином, открытым Гроше в Берлине. Торговля магическими рецептами и астрологическими таблицами сексуальных поз оказалась необыкновенно прибыльным делом. Ритуал современного ордена Тамплиеров. Воскрешение призраков, канувших в Лету. Ностальгический побег во мрак. Пробуждение темных инстинктов. «Братство Сатурна» продавало талисманы, пентакли и даже сперму отборных арийцев-производителей. Вопрос о том, какое положение должны занимать любовники в момент противостояния Марса и Сатурна, почему-то казался необычайно актуальным в разоренной войной стране, охваченной экономическим кризисом. По широте размаха и смелости постановки дела «Братство Сатурна» далеко обогнало «Золотой восход», связи с которым прервались в 1933 году. Любую тайную организацию гестапо подозревало либо в шпионаже, либо в принадлежности к масонству. Детали ритуалов сексомагии, граничащей с отъявленной порнографией, и «сатурналии» братства подробно описаны в беспрецедентной книге, изданной незначительным тиражом Адольфом Хембергером во Франкфурте-на-Майне в 1971 году. «Финансовый маг» братства Гроше умер в 1964 году, но организация благоденствует по сей день, используя подходящую для порнобизнеса конъюнктуру. Это далеко не единственное оккультно-сексуальное общество в ФРГ. «Новые иллюминаты» оборудовали свой храм в частном доме на Адальбертштрассе во Франкфурте-на-Майне, большую активность развивают «телемиты» - последователи Кроули, анонимные лица щедро финансируют сомнительного свойства журнальчик «Эзотера», пропагандирующий достижения «Золотого восхода». Этот орден все еще действует в Англии и некоторых других странах, равно как и ОТО, чьи «закрытые» ложи существуют помимо ФРГ в Австрии и Швейцарии. Публичные сексомагические спектакли по-прежнему приносят неизвестным инвеститорам высокие дивиденды. На фоне оккультной, сексуальной и неонацистской вседозволенности, напоминающей мрачные времена накануне 1933 года, не замедлил воскреснуть и Эрих Ян Ганнусен, вернее, Ганнусен II, чей проспект «чудесных предсказаний», отпечатанный почему-то в Лихтенштейне, можно бесплатно получить в магазине Гроше. По сообщениям печати, Ганнусен II, за бесценок скупавший лекарства в соседней аптеке, а затем втридорога сбывавший их как «волшебные снадобья», привлечен за мошенничество к уголовной ответственности. Воистину замкнутый, вернее, порочный круг.Лион Фейхтвангер, «Братья Лаутензак»
…дьявольский шабаш, где мерзкие хари Чей-то выкидыш варят, блудят старики, Молодятся старухи и в пьяном угаре Голой девочке бес надевает чулки.В ЭТИХ коротких строчках заключено все, что стоит знать о картине грандиознейших церемоний средневековых дьявольских шабашей. Остальное -только детали, интересные лишь для этнографа или психиатра, занимающегося помешательствами на религиозной почве. Впрочем, пригодиться могут и детали. Без них не понять, почему, например, в современных энциклопедиях и монографиях, посвященных колдовству, так часто воспроизводятся цветные фотографии обнаженных красавиц, гарнированных, словно редкостное блюдо, изысканными фруктами. Реклама сатанистского ведомства? Окруженная обожателями королева шабаша на фоне праздничного застолья? Думаю, мы не ошибемся, дав утвердительный ответ сразу на оба вопроса. В ведовских процессах инквизиторы пытками заставляли обвиняемых рассказывать всевозможные подробности нечестивого веселья, в котором вместе с колдунами и ведьмами участвовали и черти. Если добавить к подобным описаниям гравюры Ганса Бальдунга Грюна, Альбрехта Дюрера или «Шабаш» Франсиско Гойи, то вырисовывается следующая картина. Шабаши устраивались ночью в каком-нибудь уединенном месте: в горах (Брокен - в Германии, Блокула - в Швеции, Лысая гора - возле Линца), в лесу или на пустынной равнине. С помощью дьявола ведьмы и ведуны переносились туда по воздуху в мгновение ока. Часто они усаживались для этого на кочергу или метлу, иногда дьявол посылал им козлов и драконов. После традиционного поцелуя, коим колдовская рать изъявляла свою преданность дьяволу, начиналась раздача адского зелья, из которого изготовлялись потом всевозможные отравы и приворотные средства. Для этого дьявол, у которого меж рогами всегда играет синее пламя, сжигал самого себя, а его подданные собирали образовавшуюся золу. По свидетельству демонологов, она считалась крайне опасной для простого человека. Представ вновь невредимым, увитый гирляндами роз, черный козел - иным он казался прекраснейшим принцем - выводил в центр круга обнаженную, сияющую красотой королеву бала. Совершив обход гостей, он укладывал ее на алтаре, который тут же обращался в брачное ложе. Однако перед этим «детей посылали пасти лягушек», а духи воздуха деликатно закрывали сцену непроницаемой паутиной. Затем совершалась уже известная черная месса. При этом кусочки гостии, которые тайно приносили с собой колдуньи, смоченные брачной кровью королевы, кощунственно выплевывались в котел, где варились зародыши. Шабаш заканчивался роскошным пиром, на котором, разумеется, вовсю лакомились человечиной. В перерывах между возлияниями ведьмы и колдуны скакали, повернувшись друг к другу спинами. «Мессир, мессир, дьявол, дьявол, прыгни здесь, прыгни там, скакни здесь, скакни там, играй здесь, играй там». Под эту разудалую песенку каждый бес находил приглянувшуюся ему ведьму. Так плодилась и множилась на земле сатанинская сила. Хотя авторы «Молота ведьм» и прочих инквизиционных инструкций ни на йоту не сомневались в абсолютной реальности описанного действа, оккультисты нового времени вынуждены были пойти на компромисс. «В большинстве случаев видения и сцены шабаша объясняются просто воображением колдуний и колдунов,- стыдливо пояснял Тухолка.- Для отправления на шабаш они мазали свое тело особыми мазями, содержащими в себе травы, которые, усыпляя, в то же время возбуждают воображение и чувственность. Затем они засыпали и во сне видели в астрале созданные ими и другими суеверными лицами образы…» Технология шабаша, причем без привлечения мистического астраля, исчерпывающе изложена в «Тиле Уленшпигеле» Шарля де Костера, кропотливо собиравшего предания фламандской старины. «Что касается моего светящегося лица, то вам известна его тайна. Я не колдун и никогда не был колдуном: я только прикинулся дьяволом, а состав мази, не считая белены, растения ядовитого, исключительно снотворный. Когда эта женщина, подлинная колдунья, применяла снадобье, она погружалась в сон, и тут ей виделось, что она летит на шабаш, кружится там спиною к середине вращения и поклоняется дьяволу в образе козла, стоящему на алтаре. По окончании хоровода - так ей казалось — она, как делают все колдуны, целовала его под хвост, чтобы затем предаться со мною, ее возлюбленным, противоестественным наслаждениям, пленявшим ее извращенный дух». Гансик сказал правду, хоть и оговорил при этом Катлину, назвав ее колдуньей. Кого только не обвиняли «охотники за ведьмами» в смертном грехе сатанизма! Богомилов, катаров, тамплиеров, нераскаявшихся манихеев и просто бедных знахарок вроде Катлины. Между тем отдельные тайные секты, практиковавшие служение дьяволу, действительно существовали, укрываясь большей частью под сенью дворцов и монастырей. Повальное увлечение сатанизмом началось, однако, с середины XVII века, когда поставка младенцев для черных месс превратилась в Париже в доходный промысел. И это еще один парадокс исследуемого предмета. Ужасы, которые упорно приписывают «мрачному средневековью», стали чуть ли не будничным делом именно в новые времена. Для осмысления подобных вывихов общественного сознания уместно вновь остановиться на генезисе сатанистского культа. Черная месса, как и прочие ритуалы сатанистского культа, представляет собой точное воплощение древнего принципа дуализма, зеркальное отражение церковного обряда. Сердцевиной христианской литургии является, как известно, причащение крови и телу Христову вином и хлебом. Этот магический акт способствовал распространению веры в реальное присутствие святого гостя во время богослужения. Столь кощунственное в основе своей суеверие нашло отражение уже в схоластических доктринах VII века. Оставалось сделать всего один шаг, чтобы попытаться навязать волю священнослужителя-теурга трансцендентным силам иной природы. Это и было достигнуто в черной мессе, противоположной заупокойной, предназначенной для страждущих в адской бездне душ. Примечательно, что около 700 года совет города Толедо категорически запретил использование реквием-мессы для «убийства живых людей». Гримуар Гонория содержит множество таких смертоносных заклинаний. Насколько можно судить по литературе, обряд материализации демона начинался с подобия мессы святого гостя, вернее, с пародии на нее, потому что соответствующая молитва читалась наоборот. При этом использовались оскверненные вино и облатки, а также слезы, взятые из глаз живого петушка. Весьма примечательная деталь, достойная кровавых обрядов воду. Чарлз Вильяме упоминает о ней в книге «Колдовство», где также говорится о богохульстве, сопровождавшем «черный» обряд. В книгах итальянского демонолога XVII века Франческо Марии Гуаццо мне удалось найти описание пакта, который заключали с дьяволом его поклонники. Перечисленные в договоре 11 статей дают обильную пищу для размышлений. Они излагаются в следующем порядке: отречение от христианского учения; перекрещение в имя дьявола, которое уничтожает прежнее имя; символическая перемена крестных святынь дьявольским прикосновением; отречение от крестного отца и матери и получение новых покровителей; приношение клочка одежды дьяволу как знак почитания; клятва верности дьяволу, данная в магическом круге посредством отречения от прежних идеалов; включение имени посвященного в «Книгу смерти»; обещание посвятить дьяволу детей; обещание платить дань дьяволу в виде угодных ему предметов и деяний; ношение знаков посвящения дьяволу; особого обряда клятва, включающая обещание хранить тайну шабашей и осквернения христианских реликвий. Юридически документ составлен безупречно. С оглядкой на те времена, когда даже процессы над животными совершались с соблюдением всех предписанных процедур, его можно счесть и вполне логичным. В сущности, речь идет всего лишь о перемене хозяина, о переходе из одного ведомства в другое, равноправное. Этот схоластический принцип полного равенства лежит и в основе гротескного ритуала нынешних дьяволоманов. Полностью игнорируя моральную, нравственную сторону проблемы, они все сводят к подобию, вернее, антиподобию дьявола, богу. На такой игре в перемену полюсов как раз и построены вызвавшие невиданный ажиотаж фильмы, живописующие изуверскую практику сатанистских, колдовских, каннибальских и прочих сект. «Ребенок Розмари» Романа Поланского, «Экзорцист» Уильяма Фридкина, «Ужасная судьба Гийомета Бабен» Гийома Радо, «Духи дамы в черном» Франческо Баррили, «Гонки с дьяволом» Старрета - это сегодня вершины, возвышающиеся одинокими маяками над взбудораженным месивом порносадизма, полностью подчинившего себе индустрию видеокассет. Порок сатанистских лент не столько в избранной теме, сколько в нарочитой отстраненности от морали, причем не обязательно христианской. Зашифрованный в них смысл до ужаса прост. Стоит лишь сменить алтарь, как меняют фирму, и то, что считалось запретным, отвратительным, позорным, станет дозволенным: убийство, насилие, циничное измывательство, половые извращения - словом, все. Одиннадцать пунктов пакта не только оправдывают любой аморальный поступок, но и вменяют его в обязанность, превращают в «моральный». У писателя Уильяма Питера Блетти, по чьему роману Фридкин поставил своего «Экзорциста», есть рассказ, в котором группа учеников колледжа приносит в жертву дьяволу своего учителя-девственника. В нем показан, по существу, параллельный мир, живущий по принципу полной перестановки знаков. Достаточно тонко и ненавязчиво автор дает понять, что общество, которое управляется на основе статей известного нам пакта, не только имеет право на существование, но и ничуть не хуже нынешнего. Это ли не свидетельство полнейшей нравственной деградации? Сатанистский пароксизм вызвал повышенный интерес печати. Французский журнал «Синеревю» опубликовал целую подборку «Во власти дьявола», посвященную «новой волне черной магии и сатанизма». В ней есть весьма симптоматичное предостережение священника Брайана Тейлора, обращенное к прихожанам: «Ваши дети в опасности, они могут быть заражены культом демона. Это так же вредно, как наркотики, и в скором времени станет огромной проблемой. Дети, чуткие к таинственному, естественно окажутся жертвами сил, которые не смогут контролировать». Я обратил внимание на предостережение по поводу культа демона прежде всего потому, что оно почти дословно перекликается с сетованиями пастора из Рок-Айленда (штат Иллинойс) насчет экзорцизма: «Мода на изгнание дьявола превратилась в эпидемию вроде… наркомании и порнографии». Казалось бы, стоило прислушаться и сделать определенные выводы, чтобы оградить молодое поколение от этого яда. Реакция официальной церкви оказалась, однако, довольно-таки своеобразной. «В наискором времени,- заявил в 1972 году епископ Роберт Мортимер,- необходимо открыть училища, в которых будут обучать людей, могущих изгонять дьявола и злых духов». Год спустя парижский экзорцист аббат Дебурже уже принял участие в телевизионной дискуссии по поводу очередного сатанистского фильма. Это все тот же порочный круг, в котором неразличимо слились следствия и причины. Между привлечением дьявола и его изгнанием нет различий. «Экзорцисты как представители «Черного Искусства» становятся распространенным явлением»,- бесстрастно констатировала недавно лондонская «Санди телеграф». Активная деятельность сатанистских групп Бирмингема, в частности, вынудила епископа Астонского открыть специальные курсы заклинателей. Епископ Лондона поручил сделать это преподобному Гарри Куперу, шестидесятипятилетнему ректору собора Сент-Джордж в Блумсбери. Какая поразительная верность традициям! Точно так же поступила лондонская епархия, когда в XVIII веке разразился скандал вокруг клуба «Адский огонь», в котором некие Дешвуд и Уилкис устраивали для приятелей богохульные оргии. Восстановим поэтому прерванную связь времен, чтобы сказать несколько слов об уже известном нам аббате Булле. Впервые он привлек к себе внимание парижан, когда вместе со своей любовницей Адель Шевалье основал «Общество возмещения душ», где практиковал экзорцизм крайне странного и непристойного вида. Для привлечения сатаны святой отец обрызгивал участников церемонии человеческими нечистотами, перепутав, по-видимому, обряд изгнания с черной мессой. Да и немудрено перепутать, потому что принципиальной разницы между ними не существует: и то и другое - дьяволопоклонство. Не приходится удивляться поэтому, что в январе 1860 года Булле отслужил и черную мессу, на которой, как уже говорилось, был принесен в жертву ребенок. Получив отпущение грехов в Ватикане, он в 1875 году основал сатанистскую церковь Кармель. После смерти экзорциста-дьяволопоклонника она стала открыто называться «Храмом Сатаны». Обряды храма включали в себя страшные церемонии, сопровождаемые не менее страшной руганью. Дьявольские колдуны приносили на алтарь «Идола мистического Содома» истекающих кровью козлов и баранов, которые незадолго до этого были объектами разнузданной оргии, где сектанты перевоплощались в суккубов, инкубов и прочих сексуальных демонов средневековья. Гюисманс, чью сторону в поединке с Гуайта держал Буллен, описал потом черные мессы и шабаши, в которых использовали глупеньких проституток, взятых прямо с панели. Отвратительные подробности дьявольских оргий приводятся и в книге А. Е. Масона «Заключенный в опале». 20 апреля 1884 года папа Лев Тринадцатый обнародовал энциклику «Humanum Genus» - «Род человеческий», в которой обрушился на масонов, причисленных им к «царству дьявола». Непосредственным поводом для анафемы послужила принятая в том же году конституция «Великого Востока Франции». Ее первый параграф гласит: «Масонство есть учреждение филантропическое, философское и прогрессивное. Оно имеет задачей искание истины, исследование нравственности, упражнение в солидарности… Принципы масонства - взаимная терпимость, уважение своего и чужого достоинства, абсолютная свобода совести. Масонство, полагая, что метафизические понятия есть личное дело каждого, отказывается от догматических утверждений. Его девиз - свобода, равенство, братство». Энциклика, названная главой римско-католической церкви «инквизиционным декретом», объявляла масонские ложи «главной квартирой» почитателей сатаны и призывала всех добрых католиков под угрозой отлучения обратить сердца к «царству бога». Обложка французского журнала «Дьявол в XIX веке» Лео Таксилъ вместе с напарником Карлом Хаксом, выступавшим под именем доктора Батайля, приступил к выпуску иллюстрированного бюллетеня с кричащим заглавием «Дьявол в XIX веке». Столь яростный взрыв мрачного фанатизма хоть и не разрушил адские капища, зато подтолкнул на дерзкую проделку одного отчаянного авантюриста. В апреле 1885 года, к вящему удивлению как друзей, так и недругов, с заявлением о раскаянии в богопротивной деятельности выступил не кто иной, как Габриель Антуан Жоган-Пажес (1854-1907), писавший под псевдонимом Лео Таксиль. За свои сочинения, в которых епископы и кардиналы подвергались почти нецензурной брани, он не раз попадал в тюрьму и вообще считался заклятым врагом клерикалов. Оштрафованный на крупную сумму за публикацию книги «Любовные приключения папы Пия Девятого», он сумел добиться отмены приговора, и буквально накануне сенсационного раскаяния она вышла вторым изданием. К негодованию святейшего престола, вместе с книгой были выпущены и афиши, на которых Пий Девятый представал в венке из женских головок. Ради справедливости упомянем, что почти все приведенные Таксилем эпизоды были высосаны из пальца. Ради саморекламы он шел на все, в том числе и на откровенный скандал. И не ошибся - успех превзошел все ожидания. Папский нунций ди Риенде, к которому Таксиль явился, чтобы смиренно просить о прощении, был вне себя от изумления, но скоро оправился и освободил «блудного сына» от церковного проклятия. С этого момента пламенный антиклерикал обратил свой разящий меч на масонов. Его и без того не знавшая удержу фантазия перехлестнула все мыслимые пределы. Новый труд Таксиля, где разоблачались секреты тайных дьяволопоклонников-лю-циферитов, побил рекорды его антипапских изданий. Он был переведен на все европейские языки, хотя немецкий переводчик иезуит Грубер и сократил из-за крайней скабрезности целую часть, посвященную «масонским сестрам». Сам Лев Тринадцатый тепло принял раскаявшегося грешника, чьи леденящие кровь разоблачения уже стояли на видном месте в ватиканской библиотеке. Реакционеры и черносотенцы всех мастей немедленно взяли их на вооружение, обрушив под предлогом борьбы с «сатанинским заговором» репрессии на прогрессивные и свободомыслящие организации. Продолжая ковать еще горячее железо, Лео Таксиль вместе с напарником Карлом Хаксом, выступавшим под именем доктора Батайля, приступил к выпуску иллюстрированного бюллетеня с кричащим заглавием - «Дьявол в XIX веке». Описывая свои вымышленные путешествия по экзотическим странам, Батайль проникал в подземные храмы, где масоны служили Люциферу, Бафомету и Вельзевулу, и живописал виденные там ужасы. В Сингапуре он участвовал в четвертовании китайского масона-отступника, чья отсеченная голова долго вращала глазами, в Индии видел, как плясали выскочившие из гроба скелеты, в пещерах Гибралтара раскрыл фабрику микробов, которых масоны готовились выпустить в мир. Вместе с самим Сатаной он даже летал на Сириус, а когда враг человеческий, надумав женить на себе масона, обратился в красотку, наслаждался ее игрой на фортепьяно. Превращение девицы в громыхающего по клавишам крокодила тоже не смутило бывалого путешественника, видевшего чудеса и почище: дьявола о трех головах и превращающихся в змей и акул демонов. Приведу первый попавшийся образчик этой «Баталиады» в изложении М. А. Орлова (История сношений человека с дьяволом. СПб., 1904): «…На обнаженной стене появился огромный белый круг, который… должен был изображать собою католическую причастную облатку. Круг этот начал вращаться сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее и наконец разлетелся на тысячи кусков, но без малейшего шума. На месте круга появился силуэт черной курицы, которая со всех ног бежала куда-то, раскрыв клюв и как бы в ужасе подняв перья; за курицей гналась большая очковая змея, которая наконец настигла курицу и укусила ее. Курица тотчас повалилась на спину, одиннадцать раз свела и развела лапы и подохла. А змея после того медленно ее проглотила, причем видно было, как от массивного тела курицы вздувается тонкое тело змеи. После того змея, как бы постепенно потухая, пропала из глаз. На месте змеи и курицы появилась летучая мышь, которая пролетела в левый угол стены и исчезла. Дальше появился козел, который…» Дождавшись пришествия в масонскую ложу сатаны, мы можем смело поставить точку. Сказочные импровизации Таксиля-Хакса достигли кульминации с появлением прабабушки грядущего антихриста Софии Вальдер и инфернальной красавицы Дианы Воган, дочери дьявола Битру, невесты самого Асмодея, ставшей еще в десятилетнем возрасте масонским великим мастером. В ее разоблачительных «мемуарах» не только рассказывалось о полете на Марс и способах вызывания главарей аггельского сонмища, но даже воспроизводился слепок личной печати папаши Битру, копии с которой Лев XIII велел разослать всем монастырским экзорцистам. Со времен Лойолы не было у церкви более преданных и активных защитников, чем фирма Таксиль и К . Решив порвать с адом и приобщиться святых даров, к чему склонила ее сама Жанна д'Арк, прелестная Диана вызвала ликование всей римской курии. Кардинал Парокки передал ей личную благодарность и благословение его святейшества. Дамы-патронессы бесчисленных благотворительных обществ со слезами на глазах возносили господу благодарственные молитвы. Подумать только: бедняжка, родившаяся на свет божий 29 февраля (?) 1873 года, который никак нельзя было посчитать високосным, спасена для вечного блаженства! Можно представить себе, каково было нетерпение публики, собравшейся 19 апреля 1897 года в зале географического общества в Париже, чтобы своими глазами увидеть мужественную маленькую женщину, бросившую вызов самому Сатане! Однако вместо объявленной Дианы Воган на трибуне появился Таксиль, пуще денег обожавший острые ситуации. Первые же слова его речи потонули в воплях негодования, проклятиях и совершенно гомерическом хохоте. Произнес же он буквально следующее: «Достопочтенные отцы, милостивые государыни и государи! Вы желали видеть Диану Воган? Взгляните на меня; я эта дама!» Всеобщее недоумение. «С детства,- продолжал Таксиль,- я любил обманывать людей и шутить над ними шутки. Однажды я еще мальчиком напугал всех жителей Марселя, рассказывая, будто видел акул в гавани, в другой раз, юношей, я всполошил археологов, уверив, что нашел на дне Женевского озера целый подводный город из свайных построек. Но все это было ребячество по сравнению с тем, что я морочил все католическое духовенство в течение 12 лет!» О гневе святейшего престола, не поддающемуся никакому описанию, можно судить по тексту формального отлучения, отнявшего у Лео Таксиля надежды на райские кущи: «…Да будет проклят волос его и мозг его, мозжечок его, виски его, лоб его, уши его, брови его, глаза его, щеки его, нос его, кисти рук и руки его, пальцы его, грудь его, пах его с прилегающими частями, бедра его, колени его, ноги его, ногти его. Да будет он проклят во всех суставах членов его…» Под скандальную брань и грохот петард «сатанинского скандала» шел на ущерб просвещенный XIX век. У него не оставалось времени, чтобы подвести хотя бы итоги действительным и мнимым дьяволиадам, которые беспрепятственно перекочевали в наше столетие. Кроули, стоявший у колыбели современного дьяволопоклонства, не уставал повторять: «Сатана - не враг человека. Он Жизнь, Любовь, Свет». Так мог говорить о Христе благонамеренный баптистский проповедник. Ныне совершенно легальные объединения сатанистов существуют во многих городах США и Англии, Франции и Италии, хотя не им принадлежит партия первой скрипки в разноголосом и пестром оркестре лож, группировок и сект самого разнообразного толка. Основные центры «Церкви бога Сатаны» - так звучит официальное название - расположены в Манчестере и Сан-Франциско. Примечательно, что в ритуальных отправлениях используются все атрибуты христианства, равно как и расхожие лозунги о милосердии и любви. Так называемые «ортодоксальные дьяволисты», ищущие острых ощущений и особых «психологических наслаждений», продолжают придерживаться регламентации шестой степени ритуалов Кроули, подробно описанных в книге Джона Симондса «Великий зверь». В общих чертах мы с ними уже знакомы. Кроули первым присоединил к священным символам разных эпох переосмысленные фашистами индо-арийские и римские эмблемы. Излюбленной «кроулианской иконой» стало изображение креста с распятым на нем отвратительным змеем. Теория и практика сатанистов остались неизменными. И если вместо живых младенцев они пользуются куклами, то это не значит, что с ритуальными убийствами покончено. Случаи, о которых говорилось вначале, свидетельствуют об обратном. Кстати, заменяющие детей фигурки поставляет современный «черный патер» Сесил Вильямсон. По просьбе оккультного журнала он продемонстрировал все стадии своей работы: добычу воды и земли с кладбища, вдувание «духа»-через трубочку для коктейля, «крещение» в купели, «намагничивание», сожжение и т. д.. Американцы - в общем здоровый народ и по-настоящему интеллигентные люди - брезгливо сторонятся сатанистов, справедливо причисляя их к подонкам общества: сексуальным маньякам, наркоманам, фашистам. Но недооценивать представляемую ими опасность было бы близорукостью. Щеголяя нацистскими эмблемами «агрессии и силы», дьявол ом аны наряду с восхвалением своего кумира повсюду, где только могут, сеют плевелы классовой и расовой ненависти. Как это было уже множество раз в далеком и близком прошлом, вокруг Ла Вея складывается уголовно-мистическая легенда. Его тщатся изобразить новоявленным пророком, «сверхчеловеком», воплощенным демоном. Когда в автомобильной аварии погибла вместе с любовником гордость сатанистской церкви эстрадная дива Джин Мэнсфилд, кто-то распустил слух, что дьявольский жрец предостерег ее об этом еще за неделю. Возможно, это и так, хотя репортеры, поспешившие раздуть столь куцую сенсацию, не исключали и личной причастности фюрера сатанистов, которых красотка Джин покинула ради Сэма Броди. Верховный жрец сатанинской церкви Ла Вей (США) «Магические формулы» и всякого рода бредовые идейки, изрядно пропахшие нафталином, время от времени вытряхивает на белый свет новоявленный духовидец или политический демагог. Считающий себя, как и всякий фашист, суперменом, Ла Вей, безусловно, был уязвлен этой изменой. Авария дала ему прекрасный повод для рекламных дефиниций о вине и воздаянии. В прошлом полицейский фотограф, а затем укротитель львов, он «обогатил» деятельность сатанистов своим знанием и жизни, и смерти. Не только с рядовыми сектантами, но и с членами «совета девяти», в котором первенствует, Ла Вей ведет себя, как на арене с хищниками, явно предпочитая магическому мечу плетку и бич. Храм, в котором, как в криминалистическом музее, расставлены витрины с высушенными мумиями и всякого рода костями, декорирован в черный и красный цвет. Примерно так были обставлены «адские трюки» в шапито тридцатых-сороковых годов. Дочь Ла Вея Карла тоже пошла по стезе отца. Эффектные кладбищенские номера и фотогеничное личико быстро выдвинули ее в первые ряды «жриц ада» - всякая власть, основанная на иерархических принципах, стремится стать наследственной, особенно преступная власть. «Есть идеи,- писал в 1913 году. П. Д. Успенский, ближайший ученик вновь популярного на Западе мистика Георгия Гюрджиева, которые затрагивают все самые интимные уголки нашей души и, раз затронув, навсегда оставляют в них след. И при этом если идея была взята неправильно, то и след остается неправильный, сбивающий с прямого пути, отравляющий жизнь… Так именно действует неправильно воспринятая идея «сверхчеловека». Ни сам Успенский, ни Гюрджиев, ни Рудольф Штейнер не были фашистами (последний даже из-за нападок фашиствующих хулиганов покинул Германию). Фридрих Ницше, провозгласивший устами своего Заратуштры, что «бог умер», и которого гитлеровцы записали в свои учителя, тоже был далек от расистских бредней. Но мир слишком дорогой ценой заплатил за попытку реализовать оккультное в конечном счете учение о «сверхчеловеке». Идеи, какизвестно, живут независимо от их творцов. Об этом, кстати, прекрасно знал хотя бы тот же Штейнер, написавший в своей «Мистике» следующие слова: «Есть магические формулы, которые на протяжении столетий истории духа продолжают действовать неизменно, как новые». В бескрайней шеренге лжепророков, стремившихся отвлечь людей от реальных противоречий, суля им воздаяние в потустороннем мире, ни Гюрджиев, ни Штейнер не были первыми. Но и стать последними не дозволила судьба. «Магические формулы» и всякого рода бредовые идейки, изрядно пропахшие нафталином, время от времени вытряхивает на белый свет новоявленный духовидец или политический демагог.Шарль Бодлер, «Маяки»
Природа - некий храм, где от живых колонн Обрывки смутных фраз исходят временами. Как в чаще символов, мы бродим в этом храме, И взглядом родственным глядит на смертных он. Подобно голосам на дальнем расстоянье, Когда их смутный хор един, как тьма и свет, Перекликаются звук, запах, форма, цвет, Глубокий, темный смысл обретшие в слиянье.В ОДНОМ из книжных магазинов, торгующих оккультными изданиями, я взял анкету, предназначенную для вербовки неофитов. «Хотите стать волшебником?» - заманчиво вопрошал набранный жирными готическими литерами заголовок. Желающим предлагалось ответить на 20 вопросов: 1. Обладаете ли вы счастливым очарованием, удачливостью? 2. Имели ли вы видения прошлых жизней, чувствовали когда-нибудь, что с вами это уже было? 3. Верите ли в силу вашего желания? 4. Являетесь ли ярко выраженной магической личностью? 5. Имели ли опыт прямого использования вашей психической силы? (Например, смогли заставить кого-нибудь сказать или сделать то, что вам хотелось.) 6. Верите ли в слова, наделенные мощью? 7. Верите ли в силу внушения? 8. Тянуло ли вас к оккультным наукам? (Возможно, ощущение жгучей привлекательности этого.) 9. Где вы заразились интересом к оккультизму? 10. Волшебство - древняя религия земли. Цените ли вы это? 11. Ощущаете ли производимый вами эффект? 12. «Суеверны» ли вы в таких вещах и умеете ли управлять ими? 13. Привлекает ли вас использование трав для приготовления пищи и лекарств древней медицины? 14. Оказывают ли на вас воздействие определенные места? 15. Волшебники творят волхвования голыми. Чувствуете ли вы себя достаточно естественно и удобно без одежды? 16. Верите ли в перерождение? 17. Есть ли у вас тайное имя, которым зовете себя, и хотите ли иметь его? 18. Говорите ли вы с растениями, с вашей кошкой и собакой и верите ли в то, что они и прочие вещи в вашем доме обладают личностью, индивидуальностью? 19. Верите ли в группу людей, могущих совместно концентрировать мощь психических сил? 20. Хотите, чтобы другие относились к вам как к волшебнику? Я не знаю, как и с помощью какого компьютера обрабатываются такие листки. Но анкета составлена со знанием дела и с тонким пониманием человеческой психологии. Уверен, что тщательный анализ ее сослужит добрую службу научному атеизму, одной из главных задач которого является проникновение в сущность религиозного, оккультного в данном случае, сознания. Его природа не изменилась за прошедшие тысячелетия, как не изменилась в своей основе и сама магия. «В новейшей мистике нет принципиально ничего нового,- пишет М. И. Шахнович в книге «Современная мистика в свете науки».-Под видом «новой науки» оккультисты предлагают старую лженауку - эту гальванизацию, казалось бы, давно похороненного трупа. Термин «философия оккультизма» впервые употребил советник короля Карля Пятого Агриппа Неттесгеймский, который в XVI веке стремился придать магии вид естественной науки». На протяжении всего повествования мы были свидетелями преемственности основополагающих идей и принципов оккультизма. Такая же преемственность легко прослеживается и в ритуальной магии. В изданной в 1801 году книге французского мистика Франсуа Барре «Маг или небесный мудрец» был обобщен весь опыт предшествующих веков: «Ключ Соломона» и «Книга истинной черной магии», системы Парацельса и Джона Ди, исконные народные суеверия. Барре оказал неизгладимое влияние на Элиафаса Леви, который уже в свой черед систематизировал оккультное наследие, елико возможно осовременил его, придав некую наукообразность (Догмат и ритуал высшей магии, 1856). Мистическая воля теурга для Леви не столько абстрактное начало, сколько вполне материальная сила, «как пар или струя гальванизма». Это не оригинальная концепция, ее проповедовали еще месмеристы, видя в баке с отводами конденсатор магической мощи. «Краеугольный камень магии есть глубокое практическое знание магнетизма и электричества»,- напишет потом Блаватская в «Разоблаченной Изиде». Оккультизм из кожи вон лез, чтобы не отстать от науки, но грош цена этим тщетным стремлениям, ибо понимание Блаватской природы электромагнитных явлений было под стать «лейкоцитам» Папюса. «Всякая человеческая мысль,- писал французский оккультист А. П. Синне,- переходит в минуту ее развития в мир внешний. Человек непрерывно населяет путь, проходимый им в мировом пространстве, множеством образов, представляющих детища его фантазий, желаний, стремлений и страстей. Этот ток (вот какое электричество имеется в виду! - Е. П.) оказывает воздействие, пропорционально своей напряженности, на всякую чувствительную или нервную организацию, которая находится с ним в соприкосновении». Словом, от чего ушли, к тому и пришли. Еще неоплатоник Проь (V в.) учил, что «все первично движущее само себя способно возвращаться к самому себе». Его сугубо идеалистическая концепция была выражена с предельной ясностью и без затемняющих смысл ссылок на электричество или пар: «Выше всех тел - сущность души, выше всех душ - мыслительная природа, выше всех мыслительных субстанций - единое». Это «единое»-телем Гермеса Трисмегиста, астраль, одическая сила месмеристов-спиритов, «врил» - и составляет магическую субстанцию, позволяющую теургу творить дальнодействие, вознестись над временем и пространством. И хотя едва ли можно сопоставить умозрительную гипотезу с заведомой выдумкой, телем наводит на мысль об эфире доэйнштейновской физики, сама идея которого была опровергнута прямым опытом Майкельсона - Морли в 1887 году и навсегда похоронена теорией относительности. Не наука с ее великолепно развитым математическим аппаратом и захватывающими дух свершениями, но боги и суеверия всех народов и времен составляют теоретическую основу магии. Как и в доисторическую эпоху, она исходит из догматических принципов всеобщей связи и полного соответствия целого его подобию или отдельной части. Поэтому и Мазере с его Абра-Мелином, и Кроули, воскресивший древний фаллический культ, оставили в неприкосновенности всю магическую триаду: веру в чудотворное проявление воли, астраль, на который она воздействует, и мистические соответствия, навсегда приковавшие Козерог к колену, а Скорпион - к человеческим гениталиям. Звезды, судьбы, части тела, цвета, металлы, числа, время, звуки магических формул, животные, растения, запахи, камни - все звенья замыкаются в единую цепь. Нужно, скажем, вызвать дух планеты Меркурий? Нет ничего проще. Его труднопроизносимое имя Тафтхартхаратх находят, словно в телефонном справочнике, в колдовских таблицах и, как через систему своего рода паролей, соединяются через номер 8, оранжевый цвет, белое вино, змею, рыбу и множество других вещей с искомым абонентом. Я ничего не утрирую, не искажаю, а лишь добросовестно воспроизвожу рекомендации, содержащиеся в справочнике, изданном в 1977 году. Не приходится удивляться тому, что на Западе не переводятся охотники воспроизвести такое действо в натуре. Сравнительно недавно четверо англичан решились вызвать упомянутого Тафт-хартхаратха к себе на лондонскую квартиру. Познакомимся поближе со смельчаками, решившимися удариться в черную магию без какой бы то ни было предварительной подготовки. Душой всего предприятия был Чарлз Роте, подвизавшийся одно время в качестве врача при марокканском дворе, где ему удалось усовершенствовать ватерклозет с помощью добавочной системы промывки. Ему помогали биржевой маклер Фредерик Гарднер, одержимый страстью к алхимии, которая в конце концов разорила его, ибо в мечтах о «красном льве» он утратил деловое чутье, актриса Флоренс Ферр, совмещавшая астральные блуждания с увлечением велосипедом, и страдавший астмой инженер-электрик Алан Беннет, решивший сделаться буддийским монахом. Они решили действовать точно по науке. Нарисовали оранжевым мелом не слишком правильный, но зато просторный восьмиугольник, в углах которого поместили лампады, заправленные оливковым маслом, смешанным с жиром змеи. За периметром в юго-западной стороне изобразили положенный треугольник, куда должен был прибыть вызываемый дух, не забыв поставить в вершинах кадильницы, где на углях испарялась ртуть. О токсичности ртутных паров они, по-видимому, не знали, но не об этом речь. Можно и рискнуть, если только из этого дыма способен построить свое тело астральный гость, сгуститься, как джинн из бутылки. Для пущего эффекта в центре восьмиугольника был помещен медный котелок с пылающим спиртом, настоянным на змеиных головках. Этот адский суп олицетворял субстанцию Меркурия, которая должна была обрести плоть в ритуальных, окутанных ртутными испарениями огнях. Кровь змей символизировала магическое слово «мессия». Особые надежды возлагались на жуткое заклинание, зашифрованное в буквах StiBeTTChePhMeFShihSS. Короче говоря, группа Роше соблюла все мыслимые и даже немыслимые тонкости, но… Не помогло и зловещее повеление Warrom, заимствованное у каких-то арабских чародеев. Обычно сложности отпугивают неофитов, которые бросаются творить чудеса, еще не дочитав до конца наставления из популярной серии «Сделай сам». Скорее всего, именно по этой причине в США и Западной Европе такую популярность снискала «абрамелин-магия». Причудливая и во многом отличная от традиционной, она обходится без обязательного магического круга, довольствуясь деревянным алтариком где-нибудь в уединенном уголке, окруженном кустарниками или цветами. На худой конец сгодится и комната, ведущая на террасу. Правда, для беспрепятственного общения со «святой ангельской гвардией» необходимо пройти кое-какую подготовку. Шестимесячная йогическая практика с чтением священных текстов считается «техминимумом». Ангельские послания «абрамелин-магии» принимают через посредство медиумов-детей, которые во все века считались лучшими генераторами спиритической мощи. Их тоже учат «искусству» читать загадочные слова и фигуры, начертанные нездешней рукой. «Опиум духа», усвоенный в ранние годы, необратимо калечит психику. Дети «великих жрецов» и «жриц», как правило, навсегда остаются в плену магического круга. Затем наступает обещанная в наставлениях «неделя невиданных феноменов», когда адепт узнает, разумеется от ангелов, тайну власти над добрыми и злыми силами. Описываемые при этом видения: красная змея под кроватью, красный обелиск на западной стене спальни - напоминают симптомы белой горячки. И немудрено, потому что для выхода в астрал используются не только защитные «абрамелин-талисманы», изготовленные со всевозможным тщанием, но разные одурманивающие средства и «сокрушительные - цитирую точно по подлиннику - сексуальные аттракционы», также совершаемые при помощи незримых ратей. Тут уж в полной мере проявляется растленное наследие Кроули, который еще в 1914 году заставил Юпитера и Гермеса проявить себя в гомосексуальной акции. О случаях умопомешательства в среде магов сообщают даже профессиональные их издания вроде «Оккультного ревю». Сетуя по поводу «несоблюдения строгих условий опыта», маги-наставники предупреждают о необходимости талисманов и советуют прибегнуть к помощи «хорошего друга, который знает, как это делается». В предвоенные годы некто Агапе Джордж из Калифорнии и Джек Парсонс, химик и психолог по образованию, поставили сексомагическое шоу на прочные коммерческие основы и придали ему должный размах. Парсонс, в частности, так сформулировал существо «своей» религии «Огня и Силы»: «Культ солнца, мужской и женской силы, древние языческие обряды в прекрасной стране, которую вы можете создать у себя дома». За претенциозными, выспренними фразами скрываются тесные квартирки в многоэтажных домах и голые парочки, скачущие вокруг заставленных магическими предметами столиков. Две, три, четыре таких пары в одной колдовской «семье» - вот и весь секрет «пламенного язычества». Парсонс возродил розенкрейцерские элементалии, которые, оказывается, нуждаются для воплощения в обычном женском теле. Поэтому не составляет труда затеять очаровательные секс-игры с невидимыми существами, воспользовавшись для этого хотя бы услугами «ночных бабочек». Успешные гастроли Парсонса привели к тому, что «чудесный дух» наконец-то избрал себе тело зеленоглазой и рыжеволосой поэтессы из Нью-Йорка. Обретя достойную партнершу, маг даже сменил имя и стал называть себя Беларион Армилусс Аль Дайял Антихрист. Во как! Лишь в 1952 году, когда его силы увяли и он не смог оживить себя блеском Меркурия, партнерство расторглось. После смерти Парсонса опыт продолжал совершенствоваться, слившись с возрожденной для новых подвигов системой Кроули, которая насчитывает не менее 10 тысяч активных сторонников в Англии и, видимо, вдвое больше в США. Следующий шаг для возрождения колдовских вакханалий сделал англичанин Джеральд Гарднер (1921-1964), которого пресса характеризовала как садо-мазохиста и эксгибициониста. Под его бичом соединились сексуальные маньяки всех мастей, помешанные на нудизме, одержимые приапизмом[31]и нимфоманией. Для них колдовство сделалось не только красочной ширмой, но и великолепным полем охоты, брачным рынком. Мужеподобные «львицы» с набором плетей и роскошные «вампиры» в кожаных со стальными шипами жилетах обрели в нем второго Кроули. Но Гарднер пошел дальше «Зверя». Развеяв последние волокна герметических «киммерийских теней», он впервые в истории сделал откровенное техническое пособие для будущих колдунов. Изданный в 1954 году учебник «Колдовство сегодня» скопом посвятил своих читателей в орфические мистерии современного капиталистического города. В Англии группы «коувенс» - пещерных колдунов в стиле Кроули-Гарднера распространены повсеместно. В популярности они уступают лишь любителям лесных полян «шабашникам» - не от слова «шабашить», то есть подхалтуривать, а от мистического древнего шабаша в волшебную ночь полнолуния. Ритуалы, инструкции, короче, всю технологию колдовства, изложенную Кроули в «Книге теней», могли использовать все, кому не лень. И не замедлили пустить в дело. Не только ловкие шарлатаны, но и помешавшиеся художники, одержимые маниакальной идеей неудачники, слепо идущие на зов из тьмы, даже школьники и школьницы, в которых едва проснулась взаимная тяга, знают теперь, какими декорациями можно обставить первый опыт. И неважно, что откровения «религии телема» и гностические формулы соседствуют у Кроули с образами, заимствованными из книги К. Лейланда, посвященной исследованию итальянского фольклора. Кого это волнует? Кому дано это знать? Если молодой человек и перепутает имена, соединив Астарту с Мелузиной, а Диану - с Арианрод, ничего страшного не случится. Так или иначе, но он все равно услышит зов полной Луны - властительницы волхвований, зовущей на ночные поляны, где ждет волнующее, щекочущее нервы приключение. Порочный, на грани преступности обряд и страшная клятва сделают его покорным рабом, но это будет сладкое рабство в ночном раю, где экстатические танцы, маски, сводящая с ума музыка и свободная - вне всяких запретов - любовь. «Для источника экстаза духа, для бьющего из самой земли ключа наслаждений есть один закон - желание и любовь,- устами самой богини Луны заклинал Кроули.- Мой источник - это тайная дверь юности, это чаша вина жизни, волшебный кладезь, Священный Грааль». А вот еще одна характерная выдержка, переведенная с максимальным стремлением дать точный образец духа и стиля «Книги теней»: «Я грация, которая дарует наслаждения сердцу мужчины. На земле я даю невообразимые удовольствия; после смерти я даю мир, отдых и экстаз. Я не требую взамен никаких жертвоприношений». Этот вполне аутентичный текст, если не считать некоторых практически невоспроизводимых тонкостей английского языка, лжив от начала и до конца. Даже ничтожная капля из отравленной чаши не может быть свободна от яда. Лунной богине, вещающей через своего медиума Кроули,- он чаще всего именует ее Дианой - приносили на алтарь кровавые жертвы. В ипостаси же покровительницы волшебства она забирала человека целиком. «Эй, гляди! - понукает через своего эксцентричного посредника девственная Артемида.- Какая есть я вначале и какая стану, колдуя, в конце, когда получу желаемое». Что Кроули Диана, которую он спутал с Арианрод почтенного Лейланда, когда в спешке передирал у него целые страницы! Право, лучше было бы воспользоваться Апулеем, его бессмертными «Метаморфозами». «Вот я пред тобою, Луций, твоими тронутая мольбами, мать природы, госпожа всех стихий, изначальное порождение времен, высшая из божеств, владычица душ усопших, первая среди небожителей, единый образ всех богов и богинь, мановению которой подвластны небес лазурный свод, моря целительные дуновенья, преисподней плачевное безмолвие. Единую владычицу, чтит меня под многообразными видами, различными обрядами, под разными именами вся Вселенная. Там фригийцы, первенцы человечества, зовут меня Пессинутской матерью богов, тут исконные обитатели Аттики - Минервой Кекропической, здесь кипряне, морем омываемые,- Пафийской Венерой, критские стрелки - Дианой Диктиннской, трехъязычные сицилийцы - Стигийской Прозерпиной, элевсинцы - Церерой, древней богиней, одни - Юноной, другие - Беллоной, те - Гекатой, эти - Рампузией, а эфиопы, которых озаряют первые лучи восходящего солнца, арии и богатые древней ученостью египтяне почитают меня так, как должно, называя настоящим моим именем - царственной Исидой». Из простого сравнения текстов видно, что примитивный колдовской ритуал ничего общего не имеет с герметическими таинствами эллинов и египтян. Он куда более напоминает убогие церемонии уголовной шайки, или же «рыцарей невидимой империи», в просторечии именуемой ку-клукс-кланом. В современном чародействе три ступени посвящения, восходящие по степени важности: жрец и волшебник великой богини; королева-волшебница, а если речь идет о мужчине - маг и, наконец, высшая жрица или высший жрец. При начальном посвящении обнаженным кандидатам связывают за спиной руки и завязывают глаза. Затем по знаку высшего жреца их вводят в «круг силы». После произнесения различных заклинаний от главы «шабашников», именуемого злыми языками «колдовской задницей», неофит получает четыре перекрестных поцелуя (ноги, колени, грудь, губы) и еще один - а-ля мессир Леонард, как бы рушащий последние запреты. Затем следуют четыре удара кожаным бичом, и будущий жрец и волшебник произносит такие патетические слова: «Я, имярек, в настоящем один из могущественных, по моей свободной воле и в согласии с торжественной клятвой, буду хранить в тайне и никогда не разглашу секреты Искусства, исключая посвященных должным образом лиц, если за них ручаются братья и сестры по Искусству. Я клянусь моими надеждами на будущую жизнь исполнить мои намерения, и пусть поразит меня магическое оружие, если я нарушу эту торжественную клятву». Настоящая присяга на верность родному флагу. На поверку, впрочем, совершенно бессмысленная, ибо тайны магического «Искусства» давным-давно разглашены миллионами книг, прессой, кино и телевидением. Равно как и сами слова «секретной» клятвы. Пока кандидат отбарабанит требуемое, ему успеют вручить «атрибуты Искусства»: нож с черной рукояткой - атаме и чертеж, сделанный по указаниям Кроули-Гарднера и известный как «ключ Соломона». Высший жрец поясняет, что с помощью этих предметов можно порабощать и карать всех мятежных духов и демонов и убеждать ангелов и добрых духов. В конце церемонии объявляется, что кандидат стал жрецом и волшебником великой богини. Вторая степень требует уже своего рода «очищения», если таковое слово уместно в отношении черного ремесла. Жреца и волшебника спрашивают, желает ли он «страдать и очищаться, постигая орденское учение»? После положительного ответа он тут же получает 40 ударов по мягкому месту. Закончив экзекуцию, исполнитель отдает плеть и со словами: «В колдовстве нужно троекратно воздавать за полученное» - покорно подставляет спину. И только что выпоротый кандидат на вторую ступень начинает отсчитывать свои 120 ударов. Посвящение в колдуны. Исполнив предписанные действия, испытуемый обходит круг, что именуется «одним из могущественных элементов», и уже как новый маг или королева принимает поздравления. Эта процедура носит название «Легенды богинь» и воспринимается как важнейшая акция. В ней действительно можно различить отголосок классического мифа о Персефоне, о чем напоминают и заключительные слова обряда: «Есть три великих события в жизни человека - любовь, смерть и воплощение в новое тело. Маг управляет всем этим. Для совершенной любви нужно вернуться в то же самое время и место, где вы любили однажды, вспомните прошлое, и любовь вновь придет к вам». Магический круг. Исполнив предписанные действия, испытуемый обходит круг, что именуется «одним из могущественных элементов», и уже как новый маг или королева принимает поздравления. Третья степень концентрируется на обряде, имитирующем сексуальное сближение мага с высшим волшебником. В чашу с вином опускают магический нож со словами: «Как женщина для мужчины, так чаша для атаме». Современные колдуны ежегодно справляют восемь шабашей. Канун мая, или, согласно средневековой легенде, Вальпургиева ночь, празднуется 30 апреля; освящение, или ночь в канун дня всех святых,- 31 октября; сретение - 2 февраля; праздник Урожая - 2 августа; два равноденствия - 21 марта и 21 сентября; дни летнего и зимнего солнцестояния - 21 июня и 21 декабря. По колдовскому обыкновению празднество начинается за час до полуночи. Великая жрица в распахнутом спереди газовом одеянии, имитируя полет ведьмы, появляется на метле с фаллоподобной ручкой. Голые колдуны, тоже с метлами и фонарями, танцующими шагами заключают ее в круг и принимаются скакать, всячески выказывая свое безумное ликование. В надлежащий момент из тьмы и всегда неожиданно возникает великий жрец, держа в правой руке освященный меч и деревянный фаллос - в левой. В зависимости от надобности он может явиться в козлиной маске или под другой устрашающей личиной. Обменявшись с партнером пятикратным поцелуем, великая жрица обращается с заклинанием к небу: «Страшный владыка смерти и воскрешения, владыка жизни, дающий жизнь, ты, чье имя есть тайна тайн, ободри наши сердца! Засияй чистейшим светом в нашей крови! Принеси нам воскрешение! Нас нет вне богов! Снизойди, мы молим, на слугу твоего и жреца!» Обряд воплощения, если его решаются выполнить, предполагает любовное соединение жреца и жрицы. Церемония освящается трапезой, пародирующей христианское причащение. Обычно употребляют сладкий шерри, то есть вишневую наливку, и освященный верховной жрицей пирог, выпеченный в виде полумесяца. Современные колдуны считают, что это делается в честь лунной богини, хотя еще древние египтяне готовили серповидные лепешки, посвященные Гору. В тесто для пирога замешивают соль, мед, вино, крупного помола муку и кровь, взятую у всех членов колдовского братства. Такое же угощение готовят и для оргий в честь лунной богини. Вот, собственно, и все колдовские «секреты», нечистые, глупые и убогие, как само «Черное Искусство». После смерти Гарднера созданный им «орден» распался на разнородные группки - «семьи» и растворился, по крайней мере в Америке, среди десятков похожих сект. Впрочем, Гарднер, упрощая наследие Кроули, и не претендовал на единственный путь. Набор его садо-мазохистских штучек меньше всего применим к понятиям «система» или «искусство», даже если это «искусство колдовства». Среди ближайших учеников и последователей Гарднера звездой первой величины считается Алек Сандерс (от слова «Александрийский»), чей колдовской псевдоним указывает на причастность к изначальным герметическим таинствам. Он родился в Манчестере и был посвящен в «Искусство» в девятилетнем возрасте на кухне своей бабкой. Невзирая на столь экстравагантное «посвящение», Алек именует себя «великим жрецом и королем колдовства». Простой, но испытанный способ выдвинуться. Подмешав к вареву Гарднера немножко современных спиритических новинок, Сандерс сумел завоевать место под волшебной луной, где конкуренция, повторяю, довольно жесткая. Церемония с чашей и ножом Атаме. Он постоянно курсирует между Старым и Новым Светом, наставляя своих заокеанских коллег в тонкостях ритуала. У него есть поклонники в ФРГ и во Франции, а в США даже выходит газетенка под названием «Александриан ньюслеттер». Внешность у него самая заурядная: низкорослый, субтильный, с заметной лысиной. Зато его жена, великая жрица Лондона Мексин, насколько можно судить по снимкам, очаровательна. Алек и Мексин строго блюдут чопорный протокол средневековых волшебников, выступая всегда в изящных рыцарских плащах и с атрибутами власти, от которых разит за версту бутафорией. Теперь уже Мексин, открывая очередной карнавал в честь богини Луны, читает выспренние вирши «Дианы»: «Эй, гляди! Какая есть я вначале…» Просматривая журналы, могущие иметь хоть какое-то отношение к оккультизму, я натолкнулся на объявление, которое живо напомнило мне стиль Алистера Кроули:Шарль Бодлер, «Соответствия»
(Леконт де Лиль, «Пан»)
Последние комментарии
2 часов 22 минут назад
4 часов 53 минут назад
5 часов 59 секунд назад
1 день 16 часов назад
1 день 20 часов назад
1 день 22 часов назад