Хозяйка разорённого поместья Эшворт-холл [Айлин Лин Ноэль Ламар; Мия Лаврова] (fb2) читать онлайн

Айлин Лин Хозяйка разорённого поместья Эшворт-холл

Глава 1. Возвращение из мёртвых

Я вынырнула из чернильного забытья резко, ловя ртом спасительный воздух.

Мне будто наотмашь заехали по лицу, из тёмной пустоты безвременья, выбросив в мир ярких ощущений. И не скажу, что они были приятными.

Первым шибануло в нос: тошнотворная смесь запахов гнили, нечистот, сырости, испорченных овощей, прогорклого масла, тухлой рыбы и перебродившего пива. Меня словно погрузили в выгребную яму.

Затем настиг звуковой шторм: скрип деревянных колёс по неровному камню, крики торговцев, блеяние животных и плач ребёнка где-то вдалеке.

Но всё это отошло на задний план, когда меня догнала боль… Болело всё тело, даже зубы. Я лежала, прижавшись щекой к чему-то твёрдому и отвратительно липкому. Ладони чувствовали скользкую грязь, смешанную с органическими отходами, а промозглый холод пробирал до костей сквозь тонкую ткань… платья?

Платья?! Я никогда их не носила. Только практичные брюки, рубашки или рабочие комбинезоны.

Затылок мерзко пульсировал. Осторожно проведя рукой по волосам, нащупала болезненную шишку размером с перепелиное яйцо. Пальцы стали липкими от крови. Что же со мной случилось? Последнее, что помнила…

Дамба номер семь, ревизия после затяжных дождей. Трещина в бетоне. Я наклонилась, чтобы рассмотреть получше, и…

И что? Треск ломаемых костей, моих костей, мучительная боль, а после меня накрыла кромешная, ледяная пустота. И вот я очнулась неведомо где, в окружении удушающей вони и странных, непривычных слуху звуков.

С усилием разлепила веки. Мир предстал размытым пятном серых и коричневых тонов. Зрение было мутным, будто я смотрела сквозь грязное стекло. Понадобилось несколько бесконечных секунд, чтобы сфокусироваться.

Я находилась в узком переулке между зданиями из грубо обтёсанного камня. Никакого бетона, никакой стали, только камень, скреплённый глиной и известковым раствором. Стены, покрытые мхом и подтёками непонятных жидкостей, уходили вверх, оставляя лишь узкую полоску свинцового неба. Привычные звуки современного города – рычание автомобилей, шум кондиционеров и многое другое, – напрочь отсутствовали. Только камень, грязь, запахи разложения и отдалённый гул множества голосов.

«Галлюцинация, – попыталась убедить себя я. – Сотрясение мозга. Это всё ложные образы». Но логика резко возражала. Уровень детализации был слишком высок для бреда. Каждая трещина в камне, каждая капля влаги, каждый оттенок запаха – всё было реальным с той жестокой конкретностью, которую не способен создать повреждённый разум.

Опираясь на склизкую стену, с трудом поднялась. Ноги подкашивались не только от слабости, но и от странного ощущения, что они стали короче. Голова кружилась так, что мир превращался в смазанную карусель. Выровнявшись, прикрыла веки, заставила себя дышать медленно и глубоко. Воздух был тяжёлым, он с трудом пропихивался в саднящую грудную клетку.

Успокоившись, снова открыла глаза, подняла руки, чтобы убрать упавшую на лицо прядь волос и так и замерла, неверяще таращась на свою конечность.

Руки… мои руки были не моими!

Тонкие, с длинными, изящными пальцами вместо коротких пальцев-сосисок. Правда, привычные мне мозоли были на месте. На безымянном левой руки красовалось серебряное колечко с каким-то гербом. Кольцо, которое я точно никогда не носила.

Боже, да что же такое со мной произошло? Верить в то, что я умерла, сверзившись с дамбы, и попала в чужое тело, вовсе не хотелось.

Когда головокружение отступило, я осторожно пошла к выходу из переулка, к источнику света и шума. Каждый шаг отдавался молотом в висках, но мне нужно добраться до людей, попросить помощи. Кто-то знатно заехал мне по голове и прошёлся ногами по рёбрам. Срочно требовался врач, обследование…

Опираясь рукой о здание слева, вскоре достигла выхода из переулка, и то, что я увидела, окончательно разрушило мои попытки рационально всё объяснить.

Это был город. Но не мой город и ни один из тех, в каких я бывала.

Здания лепились друг к другу без всякой системы, кривые улицы вились между ними, как русла высохших рек. По булыжным мостовым с грохотом катились повозки, запряжённые лошадьми. Настоящими лошадьми! Мужчины были одеты в длинные рубахи, мешковатые штаны, грубые башмаки; женщины – в широкие юбки, невнятного цвета блузы или в несуразные просторные платья; головы некоторых “украшали” жуткие серые чепцы.

Никаких джинсов, никаких кроссовок, никаких синтетических тканей. Люди сновали по улицам, выкрикивая что-то на языке, который я, как это ни странно, прекрасно понимала.

– Боже милостивый! Леди Айрис! – раздалось справа, я от неожиданности подскочила и чуть не упала, вовремя ухватившись за угол здания.

Ко мне подбежала девушка в простом сером платье и чепце. Её лицо было искажено ужасом и облегчением одновременно.

– Миледи, где же вы были? Я вас обыскалась! Вы пропали в толпе на рынке, а я… – она запнулась, увидев моё лицо. – Господи, что с вами случилось? У вас кровь!

Айрис? Миледи? Я Алина Орлова, и я была главным инженером по гидротехническим сооружениям в «АкваТехе». А Айрис, как в той песне: кто такая Элис, то есть Айрис?

– К-кто вы? – прохрипела я, и меня замутило ещё сильнее.

– Я Энни, ваша служанка, миледи! – Энни округлила глаза в ужасе, её руки запорхали вокруг меня с удвоенной силой. – Как же ж… Охо-хо! Ваше платье всё в грязи, лицо в ссадинах…

– На меня напали, – прошептала я и всё же согнулась пополам, опорожняя желудок.

Закончив, вымученно прислонилась спиной к стене. Чтобы немного отвлечься от физических мук, перевела взор на свой наряд.

Тёмно-синее платье из шерсти, когда-то красивое, но теперь потёртое и заштопанное в нескольких местах. Подол вымазан в той же грязи, в которой я лежала. На руках ссадины, словно я ползла по камням.

– Как напали? – наконец-то дошло до Энн. – Кто?!

– Я н-ничего не помню, – выдохнула я, едва ворочая языком.

– Ах, миледи! – девушка помогла мне выпрямиться и, вынув из висевшей у неё на боку кожаной сумки какой-то бурдюк, приложила к моим губам. Вода была тёплой со странным, неприятным привкусом, но сейчас мне было всё равно – я жадно глотала живительную влагу, стремясь утолить жажду и прогнать рвотный вкус изо рта. – Надо скорее вернуться домой, промыть вам раны. Можно было бы зайти к местному лекарю, но, увы, денег на него у нас нет. Всё до последнего медяка потратили на лекарственную настойку для Его Светлости и на ткань для леди Дарены. Придётся идти на своих двоих, авось посчастливится, и по пути встретится кто-нибудь из крестьян и по доброте душевной подвезёт нас до поместья.

Лекарственная настойка? Его Светлость? Вопросы роились в голове, но я промолчала. Что бы ни происходило, мне нужно для начала выздороветь.

Энни бережно взяла меня под руку, и мы медленно тронулись по булыжной мостовой.

– Надо бы страже доложить, разбойничают посреди бела дня! Да где ж это видано?! – причитала она, никак не желая смолкнуть. Мне же хотелось тишины и покоя. Но я прекрасно понимала, что новая знакомая – кладезь полезной информации. Поэтому не время себя жалеть, стоит внимательно изучить мою новую реальность. Раз уж попала, и это вроде как мой второй шанс, не стоит им пренебрегать.

Архитектура, одежда людей, даже запахи… Это точно не привычный мне 21 век.

– Энни, – осторожно начала я, – мы пришли в город за настойкой?

Девушка кивнула:

– Да. И за тканью для леди Дарены, вашей матушки. Она велела купить именно синий бархат для нового платья к осеннему балу у герцога. – Девушка ткнула большим пальцем за спину, где покачивался заплечный мешок. – Еле нашла подходящий отрез по приемлемой цене. Торговец упирался, но я всё же сбила цену на два медяка! А потом поняла, что вас рядом нет…

Матушка? Нет, мачеха. Мозг услужливо подкинул поправку. Откуда я это знаю?

Мы медленно брели по улицам, постепенно выбираясь из торговых кварталов. Дома становились ниже и реже, появились огороды и загоны для скота. Голова по-прежнему раскалывалась, а ноги заплетались всё сильнее.

– Эй, мисс Энни! Леди Айрис! – окликнул нас хриплый голос.

На обочине дороги стояла телега, нагруженная клетками с курицами. Возле неё замер пожилой мужчина в потрёпанной соломенной шляпе.

– Сэм! – обрадовалась Энни. – Не подбросишь нас до Эшворт-холла? С миледи приключилась беда в городе, – она сделала страшные глаза и жестом показала, как меня тюкнули по голове.

Крестьянин нахмурился, разглядывая моё бледное лицо, засохшую кровь на одежде и волосах.

– Ишь, что деется! Ужо днём на людей кидаются! Забирайтесь живо! – он подошёл ко мне и помог сесть в телегу.

Я неловко устроилась на охапке соломы между клетками. Куры недовольно закудахтали, захлопали крыльями. Запах птичьего помёта смешивался с ароматом сена. Вскоре телега дёрнулась и покатила, подпрыгивая на ухабах, а меня замутило ещё сильнее. Перед глазами поплыли тёмные круги, звуки становились всё тише…

– Миледи! Миледи Айрис! Очнитесь же!

Чей-то встревоженный голос вырвал меня из блаженной темноты. Я с трудом разлепила веки, чёткость зрения восстановилась через пару секунд, и я рассмотрела полное беспокойства курносое веснушчатое лицо, склонившееся надо мной. Воспоминания вернулись в тот же миг.

– Приехали, – донёсся до нас скрипучий голос Сэма. – Бедная леди, вишь, как её растрепало. Давай-ка я её до самого крыльца донесу, не то, боюсь, упадёт, так и не дойдя до дома.

Я же, сцепив зубы от боли, села.

Огляделась. Над нами возвышался трёхэтажный особняк со множеством окон и башенками по углам. Когда-то это здание наверняка впечатляло гостей. Сейчас же вызывало лишь жалость: штукатурка во многих местах облупилась, обнажая грубую каменную кладку, ставни висели криво, а где-то их не было вовсе, некоторые окна были заколочены досками; на крыше во многих местах отсутствовала черепица, оставляя проплешины, сквозь которые, вероятно, протекала дождевая вода.

«Боже, да это же руины какие-то», – пронеслось в голове, пока Энни помогала мне спуститься на землю.

Дорогие друзья! Добро пожаловать в мою новинку! Это будет простое бытовое фэнтези с романтикой. Очень надеюсь, что меня не понесёт по бездорожью и история выйдет простой и незатейливой)))

Приятного чтения и замечательного настроения!

Всегда ваша,

Айлин Лин.

Глава 2. Новый дом

Массивная дубовая дверь открылась со скрипом, который эхом прокатился по всему дому. Мы переступили порог, и я невольно поёжилась. Внутри было странно холодно несмотря на то, что снаружи вроде как лето.

Холл, должный производить приятное впечатление на гостей, встретил нас гнетущим запустением. Некогда роскошная лестница с резными перилами поднималась на второй этаж, но многие балясины отсутствовали, создавая зияющие проёмы, словно выбитые зубы в улыбке. Обои на стенах выцвели и местами отклеились, обнажая голую штукатурку с пятнами сырости. Из мебели стояли лишь покосившаяся вешалка, два древних кресла напротив чёрного камина и старый сундук, служивший, судя по потёртостям, скамьёй.

– Миледи, пойдёмте, я вас в вашу комнату доведу, потом надо отдать отрез Гарете, затем в огороде прополоть да полить овощи, иначе нам не дадут ужин, или ещё чего похуже сделают, – бормотала под нос Энни, поддерживая меня за плечи.

Идти было тяжело, каждый шаг отдавался болью в груди. Я старалась дышать поверхностно, ибо глубокий вдох заставлял рёбра неистово ныть от боли. «Трещина, а может и перелом», – мрачно диагностировала я, вспоминая курсы первой помощи.

– Ага! Явились, не запылились! Неужто купить отрез ткани занимает почти целый день?! – раздался визгливый голос, заставивший меня вздрогнуть. – Пока госпожа Дарена и мадам Лафорт отбыли к соседу с визитом вежливости, вы решили отдохнуть?

Из боковой двери выскочила дородная женщина в таком же сером платье, как у Энни, только ещё более мешковатом, но без заплат и с накинутым поверх фартуком. Седые волосы выбились из-под грязного чепца, красное лицо блестело от пота, а маленькие глазки сверкали злобой. Она неслась на нас, как разъярённый боров, размахивая пухлыми руками.

– Целый день вас нет! Господин Эшворт при смерти, ему нужна настойка, а вы прохлаждаетесь невесть где! – женщина остановилась в шаге от нас, тяжело дыша. Её взгляд скользнул по моему окровавленному, грязному платью, но вместо сочувствия в её глазах мелькнуло лишь раздражение. – И что это за вид, леди Айрис? В грязи валялись? Срамота!

– На миледи напали! – выпалила Энни, смело заслоняя меня собой. – Какие-то разбойники среди бела дня приложили по голове, да так, что кровь пошла! Ей покой нужен, Гарета, нето придётся лекаря звать, а это лишние траты, леди Дарена точно недовольна будет.

Женщина насупилась, запыхтела, переваривая услышанное. Её глазки метались между моим окровавленным видом и Энни.

– Лекаря, говоришь? – фыркнула она. – Ладно уж, ступайте. Но чтоб через полчаса ты, Энни, на огороде была! Дел невпроворот, а рук всего ничего. Двойную норму с тебя спрошу, коль леди работать не в состоянии.

"Интересно, – мрачно подумала я, пока Энни вела меня к лестнице. – Эта Гарета-галета обращается со мной без малейшего пиетета. Будто я не дочка хозяина дома, а бесправная прислуга или даже рабыня".

Подъём на второй этаж дался с трудом. Я сцепила зубы, чтобы не застонать от боли. Энни терпеливо поддерживала меня, бормоча что-то успокаивающее. Наверху мы свернули направо и прошли по длинному коридору до самой дальней двери.

– Пришли, миледи, – девушка толкнула створку, натужно скрипнувшую.

Я так и застыла с занесённой через порог ногой, не веря своим глазам. Это была не комната, а какая-то подсобка! Тесное пространство с покосившейся узкой кроватью, или даже лавкой, шатким столиком и единственным стулом с треснутым сиденьем. В углу старый сундук. Но хуже всего было окно, в деревянной раме которого зияла щель шириной в палец.

– Энни, – медленно проговорила я, – это точно моя комната?

– Охо-хо, миледи, сильно ж вас приложило. Конечно, ваша. Вы пока прилягте, я сбегаю за водой, надо вам кровь смыть, потом помогу переодеться. У меня, – она округлила глаза и вынула из кармана два яйца, – вот что есть, старик Сэм подарил, жаль ему вас стало. Выпейте их, силы вам нужны, чтобы поскорее оправиться, – и положила угощение на стол, после чего метнулась прочь, тихо прикрыв за собой дверь.

Я смотрела на эти светло-коричневые яйца и думала, что попала вовсе не во дворец, а в какую-то зад… в общем, куда-то, где прежней хозяйке тела жилось ох как несладко! Надо расспросить Энни обо всём. Кто я, кто все эти люди, и как я тут жила до того, как меня огрели по голове в том смрадном переулке.

Пить сырое яйцо вовсе не хотелось, но голод не тётка, потому, сев на лавку, накрытую истрёпанным пледом, взяла подарок Сэма и, стукнув о край стола, махом проглотила содержимое.

Это было вкусно. Вопреки испытываемой брезгливости.

Стараясь не потревожить ноющие рёбра и горящий огнём затылок, неловко прилегла боком, прикрыла веки, но задремать не успела – дверь скрипнула. Я распахнула глаза и посмотрела на Энни, деловито разложившую на столе какие-то тряпки и небольшой деревянный тазик с водой.

– Сейчас, миледи, промою вам шишку, – она подступила ко мне, я с её помощью перевернулась на другой бок, лицом к стене, и замерла. Девушка аккуратно расплела мою косу… Вот же ж, когда-то в той теперь такой далёкой жизни, я носила только коротко стриженные волосы, а здесь целая коса толщиной с руку. Из брюнетки ростом метр семьдесят восемь, я перенеслась в тело хрупкой блондинки под метр шестьдесят. Умеет жизнь удивлять. У кого-то там наверху весьма странное чувство юмора.

Пока пальцы помощницы осторожно промокали рану влажной тряпицей, я, чтобы отвлечься от боли, попыталась вспомнить всё, что когда-либо читала о попаданках. Парочку таких книжек я всё же осилила, когда делать было нечего.

Эх, знать бы, где упаду, соломку подстелила бы, перелопатила кучу литературы, чтобы быть готовой… А, собственно, к чему?

– Потерпите, миледи, самое страшное впереди, – вновь заговорила Энни и достала из кармана платья небольшую глиняную баночку.

Что может быть страшнее того, что со мной уже произошло? Но додумать не успела – Энни убрала пробку… и тут мой нос буквально шибануло просто тошнотворным запахом! Настолько отвратительным, что на глазах проступили слёзы. Меня замутило, недавно выпитые яйца попросились наружу.

– Что это за гадость? – простонала я, зажав нос рукой.

– Целебная мазь, миледи. Сама варю по рецепту моей матушки, царствие ей небесное. А она училась у самой Одноглазой Боу, лучшей знахарки в той деревушке, где я когда-то жила. Её все считали ведьмой, – понизив голос, шепнула она, – полагаю, так оно и было.

– Одноглазая Боу? – переспросила я, морщась от вони.

– Ага. Говорили, в молодости красавицей была, да муж-пьяница выбил ей глаз кочергой. Люди её побаивались, но лечила, дай бог каждому. Моя матушка к ней на учение ходила, пока меня в животе носила.

Энни зачерпнула мазь двумя пальцами и начала втирать в ссадину. Рана от такого прикосновения заныла пуще прежнего, перед глазами всё поплыло, но, как ни странно, вскоре пульсация в затылке притупилась, а кожу будто лизнуло холодком.

– Вот… так-то лучше, – удовлетворённо кивнула служанка или всё же её можно считать подругой? – К утру заживёт, как на собаке. Эта мазь творит чудеса, хоть и воняет, как падаль, первые пару часов. Потом выветривается. Ну, почти полностью.

Не сильно она меня успокоила.

– Мне пора, леди Айрис, – и зашуршала, собираясь.

– Энни, погоди, – продолжая закрывать нос, прогнусавила я. – Я ничего не помню, честное слово. Какие-то смутные моменты, но и только… Расскажи мне обо мне, пожалуйста.

Девушка всплеснула руками и, осторожно присев на треснутый стул, сочувственно на меня поглядела.

– Ох, миледи… Пусть Всевышний будет милостив к вам, чтобы вы быстро пришли в себя. А я вам чем смогу, подсоблю. С чего ж начать-то? – задумалась она, прикусив губу.

– Начни с простого, кто я, где мы сейчас находимся? – подсказала я ей.

– Аха, тогда так: вам восемнадцать лет, вы племянница лорда Эшворта по отцу. Он барон, и этот дом, как и обширные земли вокруг, принадлежат ему. Лорд Тобиас вас ещё младенцем удочерил, когда ваши родители померли от лихорадки. Так что по закону он вам отец. Живём мы тут, в Эшворт-холле, вот только… – она печально вздохнула, – лорд-то при смерти. Уже который месяц без сознания лежит, лекарь сказал, что дни его сочтены.

Энни оглянулась на дверь и понизила голос до шёпота:

– А ещё тут обитает леди Дарена, его супружница. Он на ней пять лет назад женился, думал, она ему наследника родит, но что-то у них не вышло. Новая хозяйка притащила с собой мерзкую Гарету, кухаркой поставила, и мадам Жюли Лафорт, та экономка, её правая рука, всем тут в отсутствие хозяйки заправляет. Все трое вас терпеть не могут. А как лорд слёг, так и вовсе распоясались, перестав скрывать к вам свою злобу.

– Хм-м, – нахмурилась я.

– А в этой комнатушке вас поселили аккурат, как милорду поплохело.

– А характером я какая?

Собеседница округлила глаза и так тряхнула головой, что несуразный серый чепец съехал набок. Быстро его поправив, ответила:

– Ну-у, э-э… Спокойная вы, книги читать любили, песни в саду петь да танцевать. Добрая вы без всякой меры, миледи.

– Вот, значит, как? – задумалась я. В той жизни мне палец в рот не клади – по локоть откушу. А Айрис, выходит, была божим одуванчиком?

– Пойду я, миледи, до заката надо прополоть грядки и полить. Иначе, как только леди Дарена вернётся, прикажет Ллойду меня наказать.

– Наказать? – услышанное напрягло и сильно не понравилось.

– Аха, – кивнула она и протянула ко мне руки, ладоням вверх. И только сейчас я рассмотрела тонкие шрамы, некоторые зажили совсем недавно. – Не жалейте меня, миледи, я за вас всё стерплю, – она резво вскочила и, слегка улыбнувшись, пошла к двери, половицы под её ногами неприятно скрипнули. – Вечером вам ужин принесу. Отдыхайте, пока леди Дарена не вернулась, уж она точно не даст вам прохлаждаться, даже будь вы одной ногой в могиле.

Дверь за ней закрылась, и я осталась одна в этой жалкой каморке. Ещё раз внимательнее огляделась.

Стены когда-то были выкрашены в бледно-голубой цвет, но краска облупилась, обнажая серую штукатурку. В углу темнело пятно плесени. Через щель в оконной раме потянуло вечерней прохладой.

"Айрис – божий одуванчик", – снова подумала я и горько усмехнулась. А раз так, то и неудивительно, что прежняя хозяйка тела позволяла так с собой обращаться. Тихая, добрая девочка, которая пела песенки в саду, безмолвно приняла новую реальность и позволила так с собой поступить. Низвести себя до служанки.

Ситуация яснее ясного. Айрис, то есть теперь меня хотят либо уморить работой, либо довести до того, чтобы я сбежала. А может, готовят что-то похуже. Но они не знают, с кем теперь имеют дело. Я не юная трепетная леди. Я Алина Орлова, и в обиду себя не дам…

Глава 3. Ночной голод

Я проснулась от хриплого лая собаки, раздавшегося неподалёку. Разлепив веки, посмотрела в окно, в которое виднелось потемневшее небо с первыми робкими звёздами. Надо же, как меня сморило!

Осторожно пошевелилась, проверяя своё состояние. Голова болела значительно меньше, видно, мазь Энни и впрямь творила чудеса. А отвратительный запах и правда почти сошёл на нет. Лишь рёбра ныли, как и прежде. Нужно туго перебинтовать грудную клетку, иначе каждое движение будет мучением. Где бы раздобыть ткань подходящей длины?

Дверь тихо скрипнула, и в комнату проскользнула Энни с деревянным подносом в руках.

– Миледи, вы проснулись! А я вам ужин принесла, – она поставила свою ношу на шаткий столик.

Я села, морщась от боли, и взглянула на масляную лампу, стоявшую рядом с тарелками, перевела взор на содержимое последних. Сердце упало. В деревянной миске плескалась жидкая каша на воде: серая, комковатая масса без малейшего намёка на масло или молоко. Рядом лежали варёные овощи, пара морковок и что-то похожее на репу, тоже без всякой заправки. Довершал картину нищеты кусок чёрствого серого хлеба.

– Это… мой ужин? – не удержала сарказма, проскользнувшего в голос.

Энни виновато потупилась.

– Простите, миледи. Гарета сказала, что, несмотря на ваши раны, всё равно не даст вам мяса. Нужно экономить продукты.

Я тихо хмыкнула и взяла деревянную ложку, зачерпнула склизкую кашу. На вкус она была ещё хуже, чем на вид: пресная, с привкусом горелости. Но голод не тётка, и я заставила себя есть, запивая эту бурду тёплой водой из глиняной кружки.

– Энни, вся прислуга так питается? – полюбопытствовала я.

– Всё то же самое, миледи.

Пока я давилась отвратительной едой, девушка сходила за ведром с водой и тазом.

– Давайте я помогу вам смыть грязь и переодеться ко сну, – предложила она, когда я отодвинула пустую тарелку.

Умывание холодной водой немного взбодрило. Энни помогла мне снять испачканное платье и достала из сундука ночную сорочку. Вернее, то, что когда-то ей было. Тонкая ткань износилась до полупрозрачности, в местах, где разошлись швы, виднелась грубая штопка, а от былой белизны не осталось и следа – сорочка приобрела желтовато-серый оттенок.

– Это всё, что есть? – уточнила я, разглядывая печальное одеяние.

– Есть ещё пару платьев, миледи, но они не для почивания, а для работы и походов в лес, – Энни снова полезла в сундук и извлекла мешковатые, жуткие на вид балахоны. И ещё одно, вполне симпатичное, тёмно-зелёное. – А вот это для выхода к гостям.

Я провела рукой по ткани. Качественная шерсть, хороший крой, платье явно шили не для служанки. Но время и частая носка сделали своё дело: ткань вытерлась на локтях и подоле, цвет поблёк, а кружева на воротнике и манжетах пожелтели и местами порвались.

– Странно, – заметила я, – почему меня не переселили в комнаты для прислуги, раз уж я на положении служанки?

Энни нервно оглянулась на дверь.

– Леди Дарена велела оставить вас здесь. Сказала, что, когда приезжают визитёры, все должны видеть, что племянница барона живёт в господском крыле, на подобающем ей месте.

Вот оно как. Для гостей я любимая племянница барона, а в остальное время – бесправная нищенка. Удобно устроилась… мачеха.

– Так-с, – задумчиво протянула я, на секунду замерла, после чего решительно объявила, – это непотребство, – ткнула пальцем в полупрозрачную сорочку, – сейчас разорвём и перевяжем мне грудную клетку, а вот это, – перевела палец на более или менее приличное тёмно-зелёное платье, – я надену сверху.

– Н-но, м-миледи… – округлила глаза помощница.

– Не спорь, милая Энни, – перебила её я, – с повязкой мои рёбра быстрее заживут, а что касается “выходного” наряда… Я буду носить его, пока не раздобуду чего поприличнее. Поверь, скоро в этом доме многое переменится.

Девушка испуганно посмотрела на моё полное решимости лицо.

– Х-хорошо, леди Айрис, – в итоге сдалась она.

Через четверть часа мои саднящие рёбра были плотно зафиксированы неровно разорванной тканью, а затем всё это прикрыто зелёным платьем.

– Спасибо, Энни. Большое. А теперь ступай, тебе тоже нужно отдохнуть, – я легла на жёсткую кровать, натянув тонкий плед до подбородка.

– Спокойной ночи, миледи. Моя комната внизу, в крыле для слуг, прямо под вами. Если что понадобится, стучите в пол, я услышу.

Дверь закрылась, и я осталась одна. Тьму, окутавшую мою каморку, разгонял свет единственной лампы, а сквозь щель в окне пробирался холодный ночной воздух. Погасив огонёк, я свернулась калачиком, пытаясь согреться, и закрыла глаза.

Вскоре усталость взяла своё, и я провалилась в тревожный сон…

Я стою на краю дамбы. Бетон под ногами трескается, расползается паутиной антрацитовых линий. Земля уходит из-под ног, и я падаю… падаю… падаю в чёрную, жадно ревущую бездну.

Я не выдержала и закричала в момент, когда должна была разбиться о бетонное основание. Но вместо удара картинка вдруг сменилась, и вот я ползу по противно чавкающей грязи. Камни впиваются в ладони, оставляя кровавые следы. В голове гудит, перед глазами красная пелена.

– Помогите! – сиплю я, но голос тонет в равнодушном фоновом шуме. – Кто-нибудь… пожалуйста…

Я выползаю на освещённую солнцем широкую улицу. Но люди проходят мимо, никто из них не останавливается. Они смотрят сквозь меня, словно я призрак. Я тяну руку к чьей-то юбке, но ткань проскальзывает сквозь пальцы.

– Помогите… – последний выдох, и темнота накрывает меня с головой.

Я проснулась резко, словно вынырнула из воды. Сердце колотилось так сильно, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди.

Несколько минут я лежала, приходя в себя и прислушиваясь к тишине дома. За окном царила глубокая ночь, в комнату проникал любопытный лунный свет, оставляя дорожку на полу.

Я, кряхтя, медленно села, прислонившись спиной к стене, задумалась.

Немного успокоившись, отчётливо осознала: Айрис убили намеренно. Это было вовсе не ограбление, нет. У девушки в заштопанном платье нечего взять. Кто-то целенаправленно ударил её по голове и бросил умирать в том зловонном проулке.

Но кто? И главное, зачем?

Сбивая с мысли, неожиданно заурчал желудок.

Я, не спеша, встала, поёжилась от холода.

Может, попробовать найти кухню? Там наверняка найдётся что-нибудь съестное.

Тихонько приоткрыв дверь, выглянула наружу. Темнота была почти непроглядной, только в дальнем конце виднелось бледное пятно окна. Опираясь одной рукой о стену, двинулась вперёд. Доски под ногами предательски скрипели при каждом шаге.

До лестницы добралась довольно споро. Спускалась медленно, прислушиваясь к каждому звуку. Особняк спал, только где-то далеко тикали часы.

Внизу было чуть светлее благодаря проникавшему через окна холла лунному свету. Оказавшись у подножия, остановилась, вспоминая. Гарета выскочила из боковой двери… Хм-м, кажется, вон из той.

Поколебавшись секунду, всё же решила направиться туда, при этом неосознанно стараясь ступать ещё тише.

За тяжёлой створкой оказался короткий коридор, в его конце виднелась ещё одна дверь, понизу которой шла полоска тусклого света. Чем ближе я подходила, тем отчётливее становился запах дыма, золы и чего-то съестного. Желудок снова громко заурчал.

Толкнув дверь, очутилась на просторной кухне. В огромной печи тлели угли, отбрасывая красноватые блики на закопчённые стены. На массивном столе была разложена чистая посуда, а вдоль стен тянулись полки с утварью.

Огляделась. Где же тут хранят продукты? Логика подсказывала – в кладовой. И точно, в углу обнаружилась небольшая дверца, за ней ступеньки, ведущие вниз. Я спокойно спустилась и с любопытством осмотрелась: тут на удивление было весьма прохладно, на полках стояли горшки, корзины, висели связки лука и чеснока.

В первом же горшочке оказалась та самая каша, холодная и ещё более неаппетитная. Во втором – квашеная капуста. А вот в третьем… Я не поверила своей удаче! Большой кусок варёной говядины!

Быстро вернулась на кухню, нашла нож, отрезала ломоть хлеба, сверху положила толстый кусок мяса.

Боже, как же это было вкусно! Я жевала медленно, наслаждаясь каждым мгновением.

Увлёкшись, не заметила, как смахнула локтем нож. Он упал на каменный пол с громким звоном, разнёсшимся по всему помещению.

– Что за чертовщина?! – почти тут же раздался визгливый голос.

В дверях откуда ни возьмись нарисовалась Гарета в ночном чепце и засаленном халате.

Её маленькие глазки метнулись от меня к открытому горшочку с мясом, затем к недоеденному бутерброду в моих руках.

Лицо кухарки пошло отвратительными багровыми пятнами.

– Ах ты, воровка! – взвизгнула она. – Это всё для миледи Дарены! Не для такой грязнули, как ты!

Тётка ринулась на меня, размахивая руками, словно мельница.

Я поначалу опешила от её натиска, но быстро совладала с собой и, стиснув зубы, увернулась от её неуклюжего выпада, при этом сумела толкнуть её в пухлое плечо. Ушибленные рёбра взвыли, но я держалась, стараясь не дать слабины.

Повариха, не ожидавшая сопротивления, раззявив рот, охнула и потеряла равновесие, полетев прямо на печь. Я не успела её перехватить. Впрочем, не сильно и пыталась.

Гарета неловко выставила руки и прижалась левой ладонью прямо к горячей чугунной плите.

– А-а-а! – завизжала она, как поросёнок, тряся обожжённой конечностью.

На шум сбежались слуги. В дверях появились трое: пожилой мужчина, приблизительно такого же возраста женщина, и Энни. Все они замерли на пороге с открытыми ртами, глядя на меня с бутербродом в руке и корчащуюся от боли Гарету.

– Мерзавка! Ух и накажут тебя! – визжала кухарка, что есть мочи. – Миледи вернётся и запорет тебя на конюшне!

И мне вдруг это всё надоело, – я, передёрнув плечами, холодно прищурилась, резко шагнула вперёд, без страха заглянув в лицо поварихе, опешившей от моего манёвра.

– Как ты смеешь поднимать руку на меня, дочь барона Эшворта? – мой голос был тихим, вкрадчивым, в нём звенела сталь. Я вовсе не боялась, что эта туша может на меня напасть. – Ещё одно слово, Гарета, и завтра ты будешь искать новое место. Без рекомендаций. Так что не забывайся.

Гарета резко со щелчком захлопнула рот. Её рыхлое лицо исказилось от шока. Она мелко затряслась и в ужасе сделала шаг назад, увеличивая дистанцию между нами. Тётка молчала, не в силах выдавить из себя и звука, только пучила глаза и хватала воздух, как выброшенная на берег рыба.

– Т-ты… В-вы… как смеешь мне такое говорить?! – охнула она дрожащим голосом.

– Повторюсь: не забывайся! – нахмурилась я, и, прищурившись, приказала: – Поди вон. И чтобы я тебя не видела, до самого возвращения дражайшей леди Дарены.

Кухарка икнула. Глаза едва из орбит не выпали. Но послушалась и, оглядываясь почти на каждом шагу, устремилась прочь из кухни.

Я облегчённо выдохнула и, стараясь не показать, как дрожат колени, повернулась к замершим изваяниями свидетелям всей этой сцены.

– Давайте пойдём спать, ночь на дворе, а утром нас ждёт много важных дел.

Глава 4. Вызов брошен

Я вернулась к себе, устроилась на лежанке, и сама не заметила, как провалилась в сон, в этот раз без всяких жутких видений.

Время замедлило свой бег, телу требовался отдых, чтобы восстановиться.

Петухи кукарекали всё громче, настойчиво пробиваясь в моё сознание через плотную завесу глубокого сна.

Кукареку-у-у!!! – особенно громко и прямо под моим окном.

Я, раздражённо нахмурившись, перевернулась на другой бок и тут…

Баб-бах!

Дверь моей каморки распахнулась с такой силой, что, ударившись о стену, жалобно скрипнула и затряслась. Грохот эхом прокатился по помещению, вышвырнув меня из дрёмы в реальность так же грубо, как накануне из небытия.

Я не успела даже сесть, не успела сфокусировать взгляд. Чья-то тень, огромная и бесформенная в тусклом утреннем свете, нависла надо мной. Сильные, безжалостные руки схватили меня за плечо и лодыжку. Пальцы впились в тело, как клещи, и мир перевернулся. Боль в ушибленных рёбрах взорвалась ослепительной вспышкой, выбив из лёгких весь воздух. Я беззвучно открыла рот, пытаясь закричать или хотя бы вдохнуть, но тщетно.

Меня стащили с убогой лавки с той лёгкостью, будто я вовсе не человек, а набитая соломой кукла. Секундный полёт, и моё тело с глухим стуком упало на холодный пол коридора.

Я лежала на боку, свернувшись в клубок и отчаянно пытаясь отдышаться. Каждый вдох отзывался мучительным спазмом в груди. В глазах плясали тёмные пятна, а в ушах стоял гул. Сознание то уплывало, то возвращалось, цепляясь за острую, отрезвляющую боль.

Прошла, наверное, целая минута, прежде чем я смогла разлепить веки.

Прямо передо мной замерла фигура, чётко очерченная лучами утреннего солнца, пробивавшимися сквозь мутное окно в конце коридора.

Она была высокой, статной, лет сорока пяти, поразительно красивой. Холодной, неприступной красотой хищной птицы. У неё были тонкие, аристократические черты лица, безупречная осанка и презрительно поджатые губы. Тёмные волосы уложены в сложную высокую причёску. Платье из тёмно-зелёного бархата необычайно ей шло, роскошная ткань наряда незнакомки резко контрастировала с обшарпанными стенами. Её руки в тонких перчатках были скрещены на груди, а глаза цвета летнего неба смотрели на меня с ледяным презрением.

Сомнений не было, кто это. Леди Дарена Эшворт. Мачеха Айрис, то есть теперь и моя.

Тут краем глаза я уловила движение. Из моей комнатки шагнула…

Если леди Дарена казалась ястребом, то эта женщина походила на носорога. Она была не просто крупной, она была огромной, почти квадратной, с широченными плечами и руками, толщиной с мои ноги. Простое серое платье сидело на ней так туго, что, казалось, вот-вот и лопнет по швам. Но самым отталкивающим было её лицо: грубое, обветренное, с массивной челюстью и маленькими, глубоко посаженными глазками. Низкий, покатый лоб нависал над ними, придавая ей сходство с пещерным человеком. Именно её безжалостную хватку я только что ощутила на себе. Неужели это мадам Лафорт, правая рука хозяйки? Боже, это не человек, это монстр!

– Рассвело давно, а ты бока отлёживаешь? – голос леди Дарены прозвучал ехидно. – Встань!

Я медленно, с шипением, попыталась приподняться на локте. Голова закружилась, а рёбра лизнуло огнём. Не сдержав стона боли, я снова растянулась на полу.

– Что это ты вчера сделала с моей Гаретой? – продолжала леди. Тут я заметила и саму повариху, шагавшую в нашу сторону и победно скалившуюся. – Решила показать свой характер? Показать, кто в доме хозяйка? Не успела я вернуться, а тут такое! Гарета прибежала ко мне вся в слезах, с обожжённой рукой. Говорит, ты на неё набросилась, как бешеная собака. Мало того что воруешь еду с хозяйского стола, так ещё и на прислугу кидаешься!

Она сделала шаг ко мне, и я невольно вжалась в пол. От неё пахло какими-то дорогими духами. Этой даме с её грязной душой такие тонкие ароматы вовсе не подходили.

– И как ты посмела надеть выходное платье? Этот наряд для приличных людей, а не для оборванки, валяющейся в грязи! – в голос говорившей просочился яд.

Мадам Лафорт открыла безобразно широкий рот и пророкотала:

– Проучить её как следует, миледи? Чтобы знала своё место.

Дарена на мгновение задумалась.

– Позже, Жюли, успеется. Ну, что же ты молчишь, Айрис? Язык проглотила? Или только с кухарками смелая? Расскажи мне, как ты посмела поднять руку на мою служанку и украсть мою еду?

Я, наконец, смогла сесть. А после и встать.

Подняв голову, посмотрела прямо в холодные глаза мачехи. Боль отошла на второй план, уступив место ледяной ярости. Той самой ярости, что когда-то помогала мне решать самые сложные задачи и ставить на место зарвавшихся подрядчиков.

– Во-первых, – мой голос прозвучал хрипло, но на удивление твёрдо, – я не крала. Я взяла то, что моё по праву рождения. Этот дом принадлежит моему отцу, а значит, и мне. Во-вторых, ваша Гарета первая на меня напала. Я лишь защищалась.

На лице леди Дарены отразилось искреннее изумление, быстро сменившееся гневом. Она явно не ожидала такого ответа. Она ожидала слёз, мольбы о прощении, но никак не прямого вызова.

– Да как ты смеешь?! – прошипела она, её щёки покрылись красными пятнами. – Ты, бесприданница, живущая здесь из моей милости!

– Вашей милости? – я оскалилась. – Ваша милость – это помои, которыми вы меня кормите, и эта конура, в которой вы меня поселили? Нет, благодарю. Оставьте такую милость для себя.

Это было слишком. Лицо Дарены исказилось от ярости и… ненависти.

– Жюли! – взвизгнула она. – В конюшню её! И выпороть так, чтобы неделю сидеть не смогла! Пусть эта дрянь узнает, что такое моя милость!

– Только коснись меня, – не знаю, откуда у меня взялись силы, я перевела взгляд на Лафорт, и мой голос зазвенел сталью: – Я немедленно отправлюсь в город, наведаюсь к герцогу и пожалуюсь на ваше самоуправство. Я потомственная аристократка! Я леди Айрис Эшворт! А ты, Лафорт, просто служанка. Будет интересно посмотреть, как герцогские солдаты закуют тебя в кандалы и бросят в темницу!

– Что-о?! – ахнула Дарена, а Жюли растерянно замерла, хлопая короткими редкими ресницами.

– То-о, – передразнила я, не сдержавшись. – Отныне вы все мне не указ. И пока жив мой отец, держитесь от меня подальше. Свидетелей, – я кивнула на Энни, двух пожилых слуг и какого-то бородатого мужика, которого видела впервые; они так же, как Гарета, замерли в отдалении, – хватает. И не дай Всевышний, со мной что-то случится, они донесут, кто именно виновен! – повысила голос я, чтобы услышали все.

Обе нахалки резко обернулись.

Экономка, до этого казавшаяся несокрушимой, вдруг сгорбилась. Её и без того низкий лоб, опустился ещё ниже, а в маленьких глазках мелькнул страх. Она сделала шаг назад, инстинктивно прячась за спину хозяйки. Видно, несмотря на жуткую внешность, всё понять ума ей хватило.

Дарена тоже оглянулась, и замерла изваянием, увидев столпившийся народ. Затем медленно выдохнула, и на её лице появилась приветливая улыбка, обращённая бородачу.

– Кхм-кхм, – подал голос незнакомец. – Утро доброе, миледи. Прошу прощения за беспокойство, я к вам от мистера Дэвлина.

– Доброе, – благосклонно кивнула она ему, мигом преобразившись в радушную хозяйку, – Гарета, проводи…

– Мистер Томас Рурк, – прогудел тот в ответ.

– Мистера Рурка в малую зелёную залу, угости чаем. Прошу, подождите меня там. Тут у меня с дочерью небольшой спор, уж больно она от рук отбилась, воспитываю. Как решу вопрос с Айрис, так сразу спущусь к вам, – хлопнула длинными ресницами мачеха.

– Да, конечно, – кивнул бородач, бросил ещё один оценивающий взгляд на меня, но явно и не подумал вмешаться в семейные дрязги, и последовал за кухаркой.

Дарена же, дождавшись, когда их шаги стихнут, снова обернулась ко мне. Смотрела, не мигая, как змея на добычу. Если бы из её рта показался раздвоенный язык, я бы не удивилась.

Воздух в коридоре натянулся до предела. Я видела, как пожилая служанка, стоявшая рядом с Энни, нервно сглотнула, а старик-слуга опустил глаза в пол.

Мачеха несколько секунд пожирала меня взглядом, в котором ярость боролась с растерянностью. Мой блеф – а это был чистой воды блеф, я понятия не имела, есть ли тут герцог и как к нему попасть, – на удивление сработал! Она привыкла к безропотной Айрис, но столкнулась с кем-то совсем другим. И это одновременно её разозлило и напугало.

– Ты… ты пожалеешь об этом, – наконец выдавила она.

Я же старалась не показать дикого ликования, разлившегося внутри.

– Отныне тебе нет хода на кухню, – продолжала шипеть темноволосая красавица. – Кормить тебя никто не будет. Захочешь поесть, сама о себе позаботишься! Готовь на костре на заднем дворе! И утварь не тронь, кипяти воду… да хоть в ладонях, мне то безразлично!

После бросила остолбеневшим слугам:

– С сегодняшнего дня Айрис отказано в еде. И вы, мерзавцы, не смейте таскать ей продукты, тут я буду в праве запороть вас до полусмерти, и никто мне слова против не скажет! – договорила и, развернувшись так резко, что полы её бархатного платья взметнулись, зашагала прочь, шурша юбками. Лафорт, кинув на меня последний, полный злобы взгляд, поспешила за ней.

Я сползла по стене на пол, ноги едва держали. В голове царил полнейший сумбур. Адреналин, бурливший в крови, начал отступать, и на его место волной накатила боль. Противно заломило в затылке, я с трудом пропихивала воздух в грудную клетку, настолько сильно ныли ушибленные рёбра. Но сквозь боль пробивалось пьянящее чувство победы. Первой, но такой важной победы.

– Миледи… – тихий шёпот Энни вывел меня из оцепенения.

Она подбежала ко мне, её лицо выражало смесь ужаса и восхищения. Пожилые слуги тоже подошли ближе, с опаской оглядываясь на опустевший коридор.

– Вы… вы в порядке? – спросила девушка, помогая мне подняться.

– Теперь да, – твёрдо ответила я, опираясь на её хрупкое плечо. – Энни, слушай, а этот Рурк, он может мне помочь?

– Что вы, госпожа! – покачала головой помощница. – Он простолюдин, и если влезет в разборки между аристократами, не оберётся проблем. Таковы правила.

– Чушь какая-то, – пробормотала я.

Энни помогла мне доковылять до моей каморки, бережно усадила на край скрипучей лавки. Пожилая пара слуг вошла следом, молча и почтительно остановившись у порога.

– Я сейчас сбегаю к колодцу, принесу вам воды, – засуетилась Энни, поправляя сбившийся набок соломенный тюфяк, служивший мне матрацем. – Вам нужно умыться и отдохнуть.

– Энни, постой, – остановила я её, схватив за руку. – Будь осторожна. Ты слышала, что сказала моя мачеха. Если тебя поймают…

– Не беспокойтесь, – она ободряюще улыбнулась, но в её глазах всё равно плескался страх. – У меня есть своя кружка. Никто ничего не докажет. Я мигом.

Она выскользнула за дверь, оставив меня наедине со стариками. Я перевела на них взгляд. Они смотрели наменя со смесью сочувствия и чего-то ещё, чего я не могла разобрать. Любопытства? Уважения?

– Простите, – мой голос всё ещё звучал хрипло, – я не помню ваших имён. После того, что случилось в городе, я потеряла память.

Старушка сделала шаг вперёд, её морщинистое лицо было добрым и усталым.

– Энни нам уж всё поведала, хозяйка. Не тревожьтесь попусту, память вернётся. Меня Полли звать, а это благоверный мой, Джон.

Мужчина коротко кивнул. Он был жилистым, с обветренным лицом и руками, привыкшими к тяжёлой работе.

– Я тут за садом приглядываю, да за конюшней, коли придётся, – глухо отозвался он.

– А я на огороде помогаю да в доме прибираюсь, где велят, – добавила Полли. – Мы уж, почитай, всю жизнь тут. Отданы роду Эшвортов за долги. Вольную нынешний хозяин нам дал три года назад, вот токмо идти нам некуда, да и возраст не тот. Так и доживаем свой век на этой земле – вздохнула она, и в этом вздохе слышалась горечь целой жизни, прожитой в служении другим.

– Спасибо вам, Полли и Джон, а теперь ступайте, а то разозлим леди Дарену ещё сильнее.

– Не выкайте нам, госпожа, – вдруг улыбнулась старушка, – такое не принято, вас не поймут и осудят.

Я нахмурилась, но кивнула. Со своим уставом, как говорится, в чужой монастырь не ходят. Тут царят непонятные мне законы. Неужели в этом сумасшедшем мире есть узаконенное рабство? Ужас какой! В общем, мне сильно не хватает знаний о новой реальности. Энни, скорее всего, о многом сможет рассказать, надо тщательно её "допросить".

Старики ушли, оставив меня одну, а я задумалась о том, как теперь жить.

Но не всё так плохо, как могло бы показаться. Это ведь моя земля, не так ли? По крайней мере, пока обратных заявлений не было. А значит, я могу спокойно охотиться в соседнем лесу, ловить рыбу, и есть овощи, растущие на огороде. Я не пропаду и не дам себя в обиду.

И надо бы навестить больного лорда. Откуда это желание взялось, не знаю, но противиться и не подумала.

Глава 5. Документы и огурцы

Звенящая тишина убогой каморки давила. Я сидела на краю лавки, глядя в пустоту и пытаясь унять дрожь в руках. Победа над Дареной была сладкой, но недолгой, и теперь на смену эйфории приходило холодное, трезвое осознание реальности.

Мой мозг, привыкший решать сложные задачи, уже начал анализировать ситуацию. Проблема номер один: еда. Раз рядом огород, то это уже не такая уж и проблема, не так ли? Но её решение требует времени и сил, которых у меня пока не так много. Проблема номер два, не менее важная: утварь. Дарена не зря съязвила про «кипяти воду в ладонях». Без котелка, ножа и хотя бы одной тарелки мои походы за пропитанием теряли всякий смысл.

Значит, нужно найти посуду. И не на кухне, куда мне теперь путь заказан. Тогда где? Логика подсказывала, что в таком огромном, полузаброшенном доме наверняка должны быть старые, забытые вещи. Особняк ветшал, обитаемая его часть, судя по всему, сократилась до минимума. А что в остальных комнатах? В том крыле, где я сейчас находилась? Ещё оставался чердак, его тоже стоит посетить.

Эта мысль показалась спасительной. Кроме посуды, я вполне могла найти и комнату получше этой собачьей конуры. Переселиться, вот что тоже необходимо сделать как можно быстрее.

И, наконец, проблема номер три, она же самая сложная – нужны союзники, наделённые властью. Значит, мне предстоит отправиться в город на их поиски. Но даже если я их отыщу, то что предложить взамен?

Я медленно поднялась, опираясь о стену. Рёбра всё ещё ныли, но уже не так остро. Решимость придавала сил. Я вышла в коридор. Утреннее солнце едва пробивалось сквозь пыльные стёкла, рисуя на полу бледные, вытянутые прямоугольники света. Воздух был спёртый, пахло плесенью, гниющим деревом и запустением.

Подошла к соседней двери. Она была сделана из тёмного, растрескавшегося дуба, с тяжёлой кованой ручкой. Потянула. Заперто. Следующая – тот же результат. И ещё одна. Из десяти дверей в этом коридоре восемь были заперты на ключ. Кто их запер? Дарена? Или они закрыты уже много лет?

А вот две оставшиеся поддались. За первой ждало удручающее зрелище. Здесь, видимо, когда-то случился пожар: одна из стен покрыта копотью, а остатки мебели превратились в обугленные остовы. Окно выбито и грубо заколочено досками, сквозь щели тянуло сквозняком.

Второе незапертое помещение было больше моей каморки, но находилось в ужасном состоянии. В углу громоздилась куча какого-то хлама, покрытого толстым слоем пыли и паутины. Камин почернел и казался пастью неведомого чудовища, готового наброситься на любого, кто осмелится посягнуть на его царство.

А вот стекло в окне… Оно оказалось целым, как и рама! И это отчего-то вдруг меня порадовало. Решено, переселюсь сюда. Но несмотря на желание, осуществить его получится не сразу. Предстоит грандиозная уборка, которая займёт уйму времени и сил. Но, как говорится, глаза боятся, а руки делают.

Не успела я вернуться в свою комнатку, как пришла Энни. В руках она держала деревянное ведро с водой и свою глиняную кружку.

– Вот, миледи, можно и попить, и умыться, – сказала она, ставя ведро на пол.

Холодная колодезная вода приятно освежила лицо, прогнала пустыню изо рта. Взбодрила. Пока я приводила себя в порядок, служанка достала из кармана своего фартука поломанный гребень, когда-то вырезанный из дерева.

– Давайте я вам заново перетяну рёбра, – предложила Энни, – а потом расчешу волосы, постараюсь рану не задевать.

Я кивнула, и она помогла мне снять платье. Перевязав тряпку потуже, девушка взялась за мои сбившиеся в колтуны волосы. Её прикосновения были осторожными и заботливыми. В этот момент, глядя на её сосредоточенное лицо, я вдруг остро осознала, как мало знаю о своей верной, самоотверженной помощнице.

– Энни, – тихо начала я, стараясь не морщиться, когда она тянула спутанную прядь, стремясь её размотать, – расскажи мне о себе. Как ты оказалась в Эшворт-холле?

– А что рассказывать, миледи? Всё просто. Моя семья задолжала барону Годрену. Мы были обычными вольными крестьянами на его земле. Отец был хороший человек, но не очень удачливый. Несколько лет неурожая, потом корова пала… Долг рос. Когда мне исполнилось пятнадцать, отец отдал меня в уплату долга. А уже лорд Эшворт выкупил меня у Годрена.

Я замерла. Отдал. Выкупил. Как вещь. Дикость.

– Барон Эшворт, в отличие от предыдущего господина, относился ко мне по-доброму, – торопливо добавила Энни, подняв на меня испуганный взгляд, словно боялась, что я неправильно её пойму. – И подарил меня вам на ваше шестнадцатилетие. Сказал, что у леди должна быть своя личная служанка.

Подарил. Это слово резануло слух ещё сильнее, чем «отдал».

– Энни, – мой голос прозвучал твёрдо. Я взяла её руки в свои. Они были грубыми, с мозолями и мелкими царапинами. – Хочешь получить вольную сегодня же?

На её глаза навернулись слёзы. Она смотрела на меня, не веря своим ушам.

– М-миледи… – пролепетала она, и её губы задрожали. – Спасибо вам… Но… куда же я пойду? У меня никого нет. Родители умерли от лихорадки два года назад. Дома нет. Кому я нужна?

Её слова отрезвили меня. Я, со своими современными представлениями о свободе и правах человека, совсем забыла о реалиях этого мира. Здесь свобода без денег и связей была равносильна смертному приговору.

– Ты останешься со мной, – сказала я твёрдо. – И я буду платить тебе жалованье. Вот только пока денег у меня нет, как и реальной власти… Но, уверена, это лишь вопрос времени.

Она смахнула слёзы и благодарно кивнула, не в силах вымолвить ни слова.

– Скажи, – сменила я тему, чтобы дать ей прийти в себя, – как давно поместье в таком упадке? Когда всё это началось?

– Давно, миледи. Лет семь назад, может, немного меньше. Лорд Тобиас очень переживал, всё пытался что-то сделать, особенно в последние годы. А потом заболел.

Семь лет. Это большой срок. Что же случилось семь лет назад?

Когда Энни ушла, я снова осталась одна со своими мыслями. Разговор с ней подтолкнул меня к ещё одной идее. А где, собственно, мои документы? Бумаги, подтверждающие, кто я такая. Свидетельство об удочерении – всё, что может доказать мои права на этот дом и эти земли.

Могли ли эти бумаги быть тут, в этой каморке? Навряд ли, но я всё же поищу.

Огляделась и глаза зацепились за увесистый сундук. Там хранились немногочисленные вещи Айрис. Стоит внимательнее всё там осмотреть.

Подошла к старому ларю, сделанному из тёмного дерева и обитому ржавыми железными полосами. Открыла крышку. Внутри лежало несколько потрёпанных, мешковатых платьев, пара смен белья и старая книга в кожаном переплёте. Выложила их на пол. Когда сундук опустел, я разочарованно вздохнула. Ни-че-го.

Но сдаваться – не мой метод. Поэтому решительно перегнулась через стенку сундука и простучала его дно. В одном углу звук показался глуше. Надавила сильнее.

И что-то едва слышно щёлкнуло!

Часть дна приподнялась, открывая небольшой тайник.

Моё сердце забилось чаще. Я запустила руку в углубление и нащупала несколько свитков, перевязанных лентой. Дрожащими пальцами извлекла их на свет.

Первый документ оказался свидетельством об удочерении. Лорд Тобиас Эшворт удочеряет Айрис, единственную дочь своего покойного брата. Второй свиток являлся выпиской из церковной книги о моём рождении. Были там и другие бумаги, менее важные. Я с облегчением выдохнула. Теперь у меня была база. Я смогу доказать любому сомневающемуся, что не бесправная служанка, что по рождению я аристократка.

Довольно улыбаясь, аккуратно спрятала свитки обратно в тайник. Айрис умничка, несмотря на свою хрупкость и страх перед стервой мачехой, сумела спрятать очень ценные вещи так, чтобы их не смогли найти.

Встав, отряхнула руки.

– Пора поесть. И справить нужду, – наметила ближайший план действий и вышла в коридор.

Поскольку путь на кухню, а оттуда на задний двор был для меня отныне закрыт, пришлось идти через весь особняк к парадному входу. Миновав унылый холл, с трудом отворила тяжёлую дубовую дверь и вышла на крыльцо. Свежий утренний воздух ударил в лицо, и я с наслаждением сделала глубокий вдох, насколько позволяли больные рёбра.

Не спеша, обогнула здание. С этой стороны оно выглядело ещё более запущенным. Дикий плющ почти полностью скрыл каменную кладку, добравшись до окон второго этажа, а в нескольких местах штукатурка обрушилась, обнажив старый кирпич. Задний двор представлял собой пустырь, в дальнем углу которого, под раскидистым дубом, виднелась покосившаяся деревянная будка. Тот самый «скворечник».

Сделав свои дела, столкнулась с проблемой: поблизости не было ни рукомойника, ни даже бочки с дождевой водой. Оглядевшись, заметила в отдалении зеленеющий островок порядка в этом царстве хаоса: ровные грядки. Туда и направилась. Чем ближе подходила, тем отчётливее видела две сгорбленные фигуры, склонившиеся над землёй. Это были Энни и старушка Полли. Они тоже меня заметили, выпрямились и с тревогой смотрели на моё приближение.

– Миледи! – воскликнула Энни. – Что вы тут делаете? Вам лежать надо!

– Мне надо ходить, чтобы поскорее поправиться, к тому же естественные потребности никто не отменял, в том числе и голод, – спокойно возразила я, подойдя ближе. – И пришла я за своей долей урожая.

Полли с сочувствием покачала головой, но ничего не сказала. Я же, не теряя времени, наклонилась и сорвала с плети пару крепких, покрытых пупырышками огурцов. Желудок радостно заурчал в предвкушении.

– А где колодец? – спросила я.

Энни кивнула в сторону небольшого каменного сооружения с деревянным воротом, видневшегося за сараем.

Я подошла к колодцу. Ведро на цепи висело прямо над срубом. С усилием покрутила ручку, и вскоре на поверхности показалась холодная, чистая вода, которую я перелила в таз, стоявший на лавке подле. Там же нашёлся серый кусок грубого мыла. Пах он не очень, но мне ли нос воротить? Спокойно помыла руки и тщательно овощи. Первый огурчик съела и даже вкуса не заметила, второй жевала вдумчиво, наслаждаясь хрустом и сочной освежающей мякотью. Это было очень вкусно! Давно такие не ела! Те, что продаются у нас в магазине и рядом не лежали с этими.

Когда вернулась в огород, Энни, оглянувшись по сторонам, быстро сунула мне в руки два спелых, тёплых от солнца томата.

– Вот, миледи, возьмите. Они очень сладкие.

Я благодарно кивнула и, наклонившись к её уху, шепнула:

– Мне нужно попасть к отцу. Хочу навестить его. Это можно сделать днём?

Девушка испуганно замерла, округлив глаза.

– Н-не думаю, что это разумно, госпожа, – тихо ответила она.

– А что в этом такого? – искренне удивилась я.

– В той части дома царство леди Дарены, и я не уверена, что в этот раз мадам Жюли при виде вас сдержит свой гнев. И вас одну я туда не пущу! – упрямо вскинула подбородок Энни.

– Хм-м… Ты просто трусишка, – мягко улыбнулась я. – Впрочем, кое в чём ты права – я пока не в том состоянии, чтобы рисковать. Решено, навестим лорда Эшворта ближе к утру, когда сон самый сладкий и глубокий. Тогда нам никто не помешает разведать обстановку.

Глава 6. Время и вода

Предрассветная тьма была непроглядной, словно чёрный бархат накрыл мир плотным одеялом. В такие часы сон особенно сладок, тело расслаблено, а сознание блуждает в царстве грёз. Но я не спала, дремала, находясь между сном и явью, боясь пропустить заветный час. Дверь в мою каморку скрипнула, и я тут же распахнула глаза.

– Миледи, – едва слышный шёпот Энни коснулся слуха. – Время.

Я села на лавке, морщась от протеста рёбер. В комнате было так темно, что я едва различала силуэт девушки, замершей на пороге.

– Пойдём без лампы, – прошептала она. – Но не бойтесь, я легко проведу вас в темноте.

От Энни я уже знала, что у постели барона дежурит сиделка, миссис Крейн, которая почти постоянно рядом с ним, еду ей приносит Гарета. Женщина была стара, но имела острый глаз, правда, к моему счастью, оказалась сильно туга на ухо.

Грубые башмаки оставила под кроватью, пойду в шерстяных носках. Они заглушат шаги и защитят от холодного пола. Энни взяла меня за руку, её пальцы были тёплыми и слегка нервно дрожали.

И вот мы в коридоре.

Темнота здесь была ещё гуще. Я почти ничего не видела. Сердце забилось чаще, но не от страха, а от странного волнения. Адреналин забурлил в крови, и я поймала себя на мысли, что полна предвкушения от этого приключения. Давно со мной такого не было.

Мы крались по особняку, как воровки, хотя я имела полное право находиться в нём, где угодно. В любое время суток.

Энни вела меня уверенно, предупреждая шёпотом о каждой скрипучей половице, каждом повороте. Вскоре дошли до лестничной площадки, пересекли её и ступили в жилую часть дома.

– Теперь тише, – дыхание помощницы обожгло моё ухо. – Вот в этой комнате живёт мадам Жюли.

Мысленно поставив галочку, – вот логово врага, двинулась дальше. Вскоре я начала различать очертания предметов. Где-то впереди забрезжил слабый свет. Восточное крыло казалось другим миром по сравнению с заброшенной частью дома. Здесь пахло воском, лавандой и чем-то неприятным: болезнью и лекарствами.

Чем ближе мы подходили к повороту, тем сильнее билось моё сердце. Что я увижу? Что узнаю? Память Айрис молчала, оставляя лишь смутное ощущение тепла и защищённости, связанное с приёмным отцом.

Остановились. Прижавшись к стене спиной, выглянули за угол. Напротив единственной двери в коротком закутке тускло горела лампа.

Здесь, действительно, было куда чище, у входа в опочивальню висела одинокая картина, а под ногами лежал пусть и вытертый, но всё же ковёр.

Мы шмыгнули к массивной дубовой двери. Замерли, задержав дыхание.

«Жди здесь», – одними губами шепнула я спутнице, и та понятливо кивнула.

Помедлив секунду, я решительно взялась рукой за тяжёлую ручку и осторожно надавила на неё. Я полагала миссис Крейн заперлась и приготовилась орудовать шпилькой, но, как ни странно, дверь легко, почти без скрипа отворилась.

Не давая себе времени передумать, втянулась внутрь и застыла изваянием.

Слуха коснулось довольно громкое посапывание. Я повернула голову и увидела широкую лавку у стены справа, на ней лежала тощая женщина в платке. Именно она так сладко спала, иногда причмокивая губами.

При свете горевшей на столе лампы, рассмотрела помещение, оказавшееся довольно большим, с двумя окнами, занавешенными плотными портьерами. В воздухе витал тяжёлый, удушливый запах лекарственных трав и… безнадёги. Дух тления буквально пронизывал само пространство, ощущаясь почти физически. У меня на секунду даже голова закружилась.

Неужели никто из пособников мачехи не догадался, что больному тоже нужен свежий воздух?

Покачав головой, вернулась мыслями в настоящее, надо поспешить.

В центре комнаты стояла огромная кровать с балдахином. Свет от лампы выхватывал из полумрака фигуру, лежавшую на ней.

Я подошла ближе, заглянула за шторку и…

То, что увидела, заставило меня содрогнуться.

Наверное, когда-то это был симпатичный, полный сил мужчина. Но сейчас… он больше напоминал мертвеца.

На подушках лежал барон Эшворт, его тонкая, желтоватая кожа обтянула череп, волосы почти все выпали. Плотно закрытые глаза, глубоко ввалились. На скулах проступили синеватые пятна. Только едва заметное движение грудной клетки говорило, что мужчина всё ещё дышит. Его дыхание было тихим, прерывистым, похожим на шелест сухих листьев.

От него исходил слабый, кисловатый запах. Я смотрела на это иссохшее тело и не могла поверить своим глазам.

По словам Энни, лорд болеет уже год. Сначала у него просто пропали силы, потом он перестал вставать и всё меньше ел. А потом уснул и больше не просыпался. Лекарь сказал, что это истощение крови, но никто не знает, отчего оно началось.

Истощение крови. Красивое название для медленной смерти от неизвестной причины. У меня же в голове вертелось другое слово. Отравление. Методичное отравление. Такое, чтобы никто не заподозрил преступления.

В опочивальне находилась ещё одна дверь. Кабинет.

Потянула за ручку. Заперто. Это было препятствие, но не для меня. В прошлой жизни мне приходилось вскрывать и не такие замки на заброшенных объектах.

Я достала из волос шпильку. Несколько минут манипуляций в замочной скважине, и вуаля! тихий щелчок. Одновременно с ним сиделка странно рвано всхрапнула, лавка, на которой она спала, неприятно скрипнула.

Я замерла, не смея шевельнуться и оглянуться. Так и сидела к ней спиной, по позвоночнику побежала капелька пота, кожа покрылась противными мурашками.

Секунда, вторая… Шуршание, а после снова сопение.

И я позволила себе облегчённо выдохнуть, только сейчас осознав, что и не дышала всё это время.

Просочившись внутрь, первым делом, держась стены, подошла к окну, отдёрнула штору, и робкие рассветные лучи проникли в помещение, помогая мне рассмотреть обстановку.

Кабинет, в отличие от спальни, не был пуст, разве что все вещи покрыты внушительным слоем пыли. На первый взгляд тут всё осталось так, как было при хозяине. Внушительный дубовый стол у окна, книжные полки справа, на стене слева развешаны карты земель и старые клинки. Воздух пропитан запахом старых книг, кожи и табака.

Я подошла к столу. Лорд Эшворт принимал решения, сидя в этом широком кресле. Здесь должны храниться все нужные документы.

И я приступила к обыску. Методично и стараясь не шуметь, начала выдвигать ящики. Бухгалтерские книги, отчёты управляющего, письма от арендаторов… Всё это было интересно, но не давало ответа на главный вопрос: что привело поместье к краху?

Что же, если лорд Тобиас приказал сделать в сундуке Айрис тайник, то высока вероятность, что в его столе такие тоже есть.

Нахмурившись, оглядела «монстра» ещё раз и решила первым делом простучать столешницу. Ничего.

Ладно, не отчаиваемся. Прошлась по ящикам, выдвинула их, затем и вовсе вынула. Пусто.

Черёд боковых панелей.

Тук-тук-пух.

Я нашла то, что искала! Под резным орнаментом нащупала едва заметную кнопку. Нажала на неё и услышала щелчок. Часть панели под столешницей отодвинулась, открыв два потайных ящика.

В первом лежали личные письма и дневник барона. Я отложила их в сторону, прочту позже. А вот второй ящик был набит финансовыми документами. И самый верхний заставил моё сердце пропустить удар.

Это был договор займа. Крупный, каллиграфически выведенный заголовок гласил: «Долговая расписка».

Барон Тобиас Эшворт брал в долг у лорда Горация Колфилда сумму в размере пяти тысяч золотых крон. В залог было оставлено всё поместье Эшворт-холл со всеми землями, деревнями и постройками.

Я пробежала глазами по датам. Заём был взят год назад. Незадолго до того, как барон «уснул». Срок возврата два года с момента подписания. И половина уже прошла.

Пять тысяч крон. Звучит внушительно. Правда, я пока не была знакома с местной денежной системой. Но, видно, это немаленькая сумма. И кому-то, скорее всего, Горацию, очень нужны эти земли. А чтобы они наверняка ему достались, бедолагу Эшворта решили упокоить.

К кому там в гости ездила Дарена? К соседу. Зуб даю, к этому Колфилду…

Я пару секунду задумчиво смотрела перед собой, пытаясь осознать масштаб катастрофы. Если мы не вернём долг, то потеряем Эшворт-холл.

Но зачем? Зачем барону понадобились деньги? Никто из слуг ни разу не говорил, что он игрок или мот.

Я вернулась к поиску. Отчёты, сметы, расчёты… Всё не то.

Почти на самом дне ящика отыскались несколько листов, исписанных убористым почерком. Это был детальный анализ состояния поместья. Прочитанное удручило ещё сильнее. Проблема не просто в плохом управлении. Это была системная, инфраструктурная катастрофа.

Главная – заболоченные земли.

Из документов следовало, что за последние пять-семь лет более двухсот акров лучших пахотных земель поместья превратились в болото. Барон связывал это с разрушением старой дренажной системы, построенной ещё во времена Ромской империи. Каналы забились илом и мусором, и вода перестала уходить. Каждую весну река разливалась, затапливая поля на два-три месяца. Почва закислялась, урожайность падала год от года.

Старая водяная мельница, которая веками приносила доход от помола зерна для всей округи, перестала работать. За последние годы река изменила русло, и теперь вода просто не доходила до мельничного колеса, а перенос требовал денег.

Последствия предсказуемы – большинство арендаторов ушли с заболоченных земель, устав бороться за скудный урожай. Поток арендной платы, бывший когда-то основой дохода, иссяк. Две деревушки, принадлежавшие барону, жили впроголодь. Но налоги короне никто не отменял. Поместье пожирало само себя.

Теперь всё встало на свои места. Барон пытался справиться со всем этим самостоятельно, но деньги таяли, а новых не было. И в отчаянии он взял заём, при этом само поместье стоило куда больше, тут к бабке не ходи.

Лорд Тобиас просто хотел спасти свой дом, и в этот самый момент его сразила болезнь.

Я сидела за столом, окружённая бумагами, и чувствовала, как на плечи давит вся тяжесть этого открытия. Проблема была не только в злобной мачехе, вероятно, вступившей в сговор с кредитором.

Куда более страшными врагами являлись время и вода.

И у меня остался всего год, чтобы обыграть их всех.

Глава 7. Пыльные сокровища

Последним, что я вытащила со дна тайного ящика, была небольшая коробочка, обтянутая потёртым бархатом. Я взяла её и открыла. Внутри покоился массивный золотой, явно мужской перстень с крупным рубином в центре. Камень поймал луч солнца и вспыхнул глубоким кровавым огнём. Это была вещь немалой ценности.

Я покрутила кольцо перед глазами, разглядывая прекрасную изделие. Внутри виднелась гравировка – герб Эшвортов, которым были помечены многие бумаги, и какая-то надпись на неизвестном мне языке. Что же, как бы ни было, жаль расставаться с эдакой реликвией, но она может спасти жизнь. Вероятно, своему же хозяину.

План созрел мгновенно, отчаянный и дерзкий: сегодня же ночью я выкраду барона из этого душного склепа. Спрячу где-нибудь в заброшенном крыле, там полно пустых комнат. Найду честного врача. Перстня должно хватить на оплату услуг и необходимые лекарства. Может быть, ещё не поздно. Может быть, яд не успел нанести непоправимый вред.

В душе шевельнулось колкое сомнение, но я, упрямо тряхнув головой, отогнала его прочь.

Сунула перстень в карман, дневник барона сжала в ладони.

И пошла к выходу. Приоткрыла дверную створку и осторожно выглянула в спальню. Миссис Крейн всё ещё спала, тихо посапывая и временами причмокивая губами. Седые волосы выбились из-под платка, морщинистое лицо в свете лампы казалось восковым.

Мой взгляд упал на тумбочку у кровати барона. Там стояло несколько склянок с какой-то жидкостью, рядом с ними ложка с остатками какого-то порошка. Лекарства? Или яд, медленно убивающий бедолагу?

Не давая себе времени передумать, прокралась к столу, положила на него блокнот, взяла все три склянки и подошла к окну, где на широком подоконнике стоял горшок с давно засохшим фикусом, жалкий скелет когда-то роскошного растения. Быстро, стараясь не шуметь, вылила содержимое бутылочек в сухую, потрескавшуюся землю. Жидкость впиталась мгновенно, оставив после себя резкий травяной запах с какой-то металлической ноткой. Наполнила опустевшую тару водой из графина и вернула всё на место, как было.

Миссис Крейн зашевелилась, громко зевнула. Я буквально обмерла, не смея даже дышать. Её лавка противно заскрипела, когда сиделка начала потягиваться. Я, недолго думая, метнулась прочь, на ходу пряча дневник за пазуху. Выскользнув в коридор, прикрыла дверь и только сейчас позволила себе глотнуть живительного воздуха. Энни ждала меня там, где я её и оставила. Лицо помощницы было бледным, а большие карие глаза полны дикого страха. При моём появлении она знатно подпрыгнула, но, увидев меня, с облегчением выдохнула, прижав дрожащие руки к, ходившей ходуном, тощей груди.

– Слава богу! – прошептала она. – Я уж думала…

– Тс-с-с, – я приложила палец к губам. – Идём отсюда.

И мы поспешили прочь, стараясь ступать как можно тише. Уже достигнув лестничной площадки, услышали шаги на первом этаже – кто-то из слуг встал раньше обычного.

Энни схватила меня за руку, потянув в сторону. За массивным гобеленом, с выцветшим изображением охотничьей сцены, оказалась неглубокая ниша. Мы втиснулись туда и затаили дыхание. Ткань пахла пылью и плесенью, в нос забилась какая-то ворсинка, отчаянно захотелось чихнуть.

Мимо прошаркала сонная Гарета, неся на подносе неплохо пахнущий завтрак. Она широко зевала на ходу, не глядя по сторонам. Дождавшись, пока звуки её шагов стихнут, выбрались из укрытия.

– Пронесло, – шепнула Энни, отряхивая платье от пыли.

Остаток пути до заброшенного крыла прошёл без приключений. Только оказавшись в своей каморке, я позволила себе расслабиться. Ноги подкашивались от напряжения, сердце колотилось, как бешеное.

– Миледи, что вы там делали так долго? – спросила Энни, наливая воду из кувшина в кружку. – Я места себе не находила! Всё порывалась пойти за вами, насилу удержала себя.

– Нашла кое-что важное, – уклончиво ответила я, делая несколько жадных глотков. – Но об этом позже. Лучше скажи, как попасть на чердак?

Девушка ответила сразу же:

– На третьем этаже, прямо над вами, такая же комнатушка, только там лестница, ведущая на чердак. Но зачем вам туда? Там грязно, пыльно.

– Отлично. Там наверняка найдутся вещи, которые могут мне пригодиться.

– О, точно! А я об этом и не подумала! – глаза служанки загорелись энтузиазмом. – Жаль, что я не могу пойти с вами, – тут же взгрустнула она. – Гарета раскричится, в поисках меня. Ах да, – уже у самых дверей, Энни обернулась и вынула из кармана своего фартука серую тряпицу, завязанную в узелок. – Это соль, подумалось, что так овощи будут повкуснее.

Я благодарно обняла помощницу и, вернувшись на свою лавку, взяла со стола две морковки. Задумчиво захрустела. Мой желудок тут же взбунтовался против такого угощения, нынешнему телу подобные «детоксы» были явно противопоказаны: платье висело мешком, а рёбра проступали под кожей, словно клавиши рояля. Эдакий рацион куда быстрее Дарены сведёт меня в могилу.

Впрочем, было и кое-что хорошее – рёбра болели значительно меньше, а затылок так и вовсе перестал беспокоить. Чудеса, да и только.

Приглушив овощами стоны в животе, решила действовать и отправилась изучить чердак. Прихватив с собой платок, пошла на третий этаж, следуя указаниям Энни. В самом конце нашлась неприметная дверца, которая поддалась со скрипом, достойным фильма ужасов, осыпав меня пылью и какой-то трухой. Пришлось отступить, откашливаясь. Второй попыткой удалось протиснуться внутрь. Узкая деревянная лестница вела вверх, в темноту. Ступеньки скрипели под ногами, одна даже опасно прогнулась. Крышка, перекрывавшая проход, поддалась тоже далеко не сразу, я даже взопрела и плечи с шеей неприятно заныли, но отступать не в моих правилах, поэтому я пыхтела и давила, в итоге добившись желаемого – препятствие сдвинулось-таки в сторону.

Чердак оказался просто огромным! Помещение под самой крышей тянулось над всем западным крылом. Сквозь слуховые окна пробивались косые лучи утреннего солнца, с танцующими в них мириадами светло-золотистых пылинок. Пахло запустением и… мышами.

Повсюду громоздились горы всякого хлама: сундуки, сломанная мебель, какие-то свёртки. И всё это щедро покрыто толстым серым слоем грязи.

Делать нечего, придётся всё тут облазить. Прикрыв нос платком, принялась за работу.

Первый сундук разочаровал: изъеденные молью портьеры, всё в мышином помёте. Второй набит испорченными влагой письмами и документами. А вот с третьим мне, наконец-то, повезло.

Набор потемневшей оловянной посуды, аккуратно завёрнутой в грубую холстину. Тарелки разного размера, миски, кружки, даже небольшой котелок с крышкой. Не серебро, конечно, и не фарфор, но мне ли привередничать? Рядом нашлись столовые приборы, тоже почерневшие от времени, но это дело поправимое.

В дальнем углу чердака, за грудой сломанных стульев обнаружила ещё несколько сундуков. Первый оказался доверху набит женской одеждой. Я осторожно вынимала платье за платьем, отряхивая от мусора. Все они, если сравнить с тем, что я видела на Дарене, вышли из моды. Два из бархатных, три из тонкой шерсти. И над всеми потрудилась моль, но, слава богу, ничего непоправимого.

Провела рукой по выцветшему бархату, когда-то он был сочного алого окраса, как вдруг перед глазами мелькнуло что-то похожее на воспоминание. Женщина в этом же платье, склонившаяся надо мной. Тёплые руки поправляют одеяло. Запах лаванды. Тихий голос, напевающий колыбельную…

Тряхнула головой, отгоняя наваждение. Это память тела, не моя. И всё же стало как-то… щемяще грустно. Айрис лишилась мамы совсем маленькой, а теперь вот и отца-опекуна теряет.

Нашлись и более практичные вещи: пара крепких башмаков на низком каблуке, старый дорожный плащ с капюшоном. Всё это я заберу с собой.

Последний ларь подарил мне рыболовные принадлежности: старое удилище из ясеня с латунной катушкой, свёртки льняных и шёлковых нитей, железные, покрытые ржавчиной, крючки, мушки из выцветших перьев. Всё было аккуратно упаковано в промасленную ткань. Тут же лежал складной нож с костяной рукоятью в кожаных ножнах.

Видимо, барон Тобиас любил рыбачить. Представила его с удочкой на берегу реки. Мирная картина. Жаль, что его жизнь повернулась иначе, надеюсь, ещё не поздно всё исправить.

Нагруженная добычей, как вьючный мул, кряхтя, спустилась обратно. Уже у себя в каморке разложила находки на лавке и залюбовалась. Никогда бы не подумала, что подобное старьё будет так меня радовать, вызывая улыбку на губах.

Итак, теперь у меня есть посуда, более-менее приличная одежда, правда, требующая починки, и снасти для рыбалки. Неплохо. Я знаю, куда идти, Энни подробно описала всё, что есть в округе.

Переодевшись в безразмерное платье, что лежало у меня в сундуке и было охарактеризовано Энни, как наряд для походов в лес, повязала платок на голову. После чего убрала в котелок нож, узелок с солью и ложку. Подхватила рыболовные принадлежности и отправилась на промысел.

Лес встретил меня тишиной и свежестью. Роса ещё не высохла, трава холодила икры. Я шла по едва заметной тропинке, внимательно глядя по сторонам. Моя цель – грибы. И вскоре я их нашла: сначала попались сыроежки с яркими шляпками, потом несколько подберёзовиков. А под старой елью обнаружился самый настоящий клад – семейство белых.

Складывала добычу в котелок, мысленно представляя, как буду всё это богатство жарить на костре. Эх, масло не хватает, впрочем, и без него сойдёт, главное – горячая еда.

Не прошло и получаса, как я вышла к узкой речушке. Вода бежала по камням, образуя небольшие заводи и перекаты. Присела на корточки у поваленного дерева, начала ворошить палкой прелую листву, копнула глубже. Черви нашлись быстро: жирные, розовые, извивающиеся. Нашла место, где течение было спокойнее, а глубина больше. Насадила червя, забросила снасть и устроилась на замшелом камне.

Ждать пришлось недолго. «Леска» дёрнулась, натянулась. Я подсекла, и на берегу забилась небольшая серебристая рыбка. Плотвичка, кажется. За ней последовали ещё две такие же и один приличный окунь с яркими плавниками.

– Ну что, красавец, на уху пойдёшь, – сказала ему, укладывая добычу в котелок поверх грибов.

Во дворе, подальше от дома, соорудила очаг из камней и пошла за дровами.

– Можно взять немного дров? – спросила я у Джона, как раз выходившего из сарайки. – И чем поджечь, если есть?

Он молча кивнул на небольшую поленницу и достал из кармана огниво с кремнём.

– Миледи, а давайте я вам подсоблю, не дело хозяйке такой работой заниматься, – вдруг предложил он, и я не стала отказываться.

Мужчина прошёл со мной к моему импровизированному очагу, настругал щепок для растопки, сложил их шалашиком. Несколько ударов огнивом и искры посыпались на сухую бересту. Задымилось, затлело… Он осторожно раздул пламя, подложил ещё щепочек. Огонёк побежал по дереву, набирая силу. После помог мне соорудить треногу, подвесить котелок и даже воду принёс. А я занялась рыбой.

Вскоре по округе полетели дивные ароматы готовящейся ухи с грибами.

– Аж слюнки потекли, – сглотнул Джон.

– Угощайся, – предложила я, помешивая варево своей ложкой.

Он покачал головой, отвёл глаза:

– Спасибо, миледи, но не стоит. Вдруг кто увидит, леди Дарена и так на нас косится, как бы чего не вышло.

Мы помолчали. Огонь потрескивал, дым уносило в сторону, где-то вдалеке застучал дятел.

– В лесу будьте осторожнее, – вдруг предупредил старик. – Там иногда лихой люд шастает, отчаявшийся, на всё готовый.

– Спасибо, буду осторожнее, – напряглась я, не подумав о подобной опасности.

Джон кивнул и, не говоря больше ни слова, пошаркал прочь в сторону хозяйственных построек. Поглядев ему вслед, вернулась к своему то ли обеду, то ли ужину.

Я ела суп прямо из котелка, обжигаясь и причмокивая от удовольствия. После сырых овощей горячая еда казалась пиршеством богов!

Сытая и довольная собой, прибрала следы трапезы, потушила костёр. Котелок с остатками еды взяла с собой, доем попозже. Страшно хотелось пить, и я направилась в сторону огорода, туда, где стоял колодец. Шагая мимо главного входа в особняк, услышала истошный крик. За ним ещё один, пронзительнее. Нахмурилась, внутренне напрягшись, быстро поставила тару на землю и метнулась в дом.

Едва переступила порог, как вой повторился, продирая до мозга костей.

– О-о-о! Горе нам, горе! – завывала, что есть мочи Дарена. – Любимый мой! Как же мы теперь без тебя?!

Сердце ухнуло куда-то вниз, в желудке образовалась ледяная пустота.

Нет. Только не это. Только не сейчас, когда жизнь заиграла новыми красками и я начала строить планы…

Глава 8. Завещание

Слова Дарены всё ещё звенели в ушах, когда я, отбросив всякую осторожность, бросилась вверх по лестнице. Ноги сами несли меня к покоям барона, сердце колотилось не от физической нагрузки, а от отчаянной надежды, что это ошибка, что он ещё дышит, что ещё не поздно…

Дверь в спальню была приоткрыта. Я влетела туда, не постучавшись, и чуть не сбила с ног миссис Крейн. Старуха на удивление шустро для своего возраста вскочила со стула и раскинула руки, перекрывая мне дорогу к отцу.

– Нельзя! – прошамкала она полубеззубым ртом, её морщинистое лицо исказилось в жуткой гримасе. – Леди Дарена строго-настрого велела никого не пускать! Особенно вас!

Я остановилась, тяжело дыша. Посмотрела на сиделку. Не мигая. Так, как смотрела на подчинённых, плохо выполнивших задачу.

– Прочь, – не сказала, прошипела я.

Не знаю, что старуха увидела в моих глазах, но, вздрогнув, попятилась в сторону. Её руки опустились вдоль тела, и она, бормоча что-то неразборчивое себе под нос, отвернулась.

– Вот и умница, – кивнула я и решительно прошла к кровати.

Барон лежал неподвижно под тяжёлым покрывалом. Даже в смерти его лицо сохранило следы долгих страданий. Жёлтая, словно пергамент, кожа туго натянулась на скулах, щёки запали, закрытые глаза глубоко ушли в глазницы. Редкие седые волосы прилипли к черепу. Сейчас он выглядел ещё хуже, чем прошедшей ночью, словно Костлявая хотела показать, как сильно страдал этот некогда полный энергии человек.

Дрожащей рукой я прикоснулась к его запястью, ища пульс. Кожа была холодной, восковой на ощупь. Никакого движения, никакого тепла. Я приложила ухо к его груди и тоже тишина.

Он действительно был мёртв.

Я опустилась на колени рядом с ложем, всё ещё сжимая безжизненную ладонь. В горле встал ком, глаза защипало от непрошеных слёз. Не успела. Всего несколько часов… Если бы я пришла сюда вчера днём, а не ночью. Если бы вылила яды раньше. Если бы…

– Простите меня, – прошептала я. – Я не успела.

Организм барона, изнурённый месяцами лежания и постоянным отравлением, просто не выдержал. Нет гарантий, что он выжил бы, вмешайся Айрис неделю назад, или даже две. Но это знание не облегчало груз вины.

– Что ты тут делаешь?! – резкий голос ворвался в мои мысли, возвращая меня в неприглядное настоящее.

Я обернулась. В дверях стояла Дарена, на ней было строгое чёрное платье – быстро же она переоделась! – но лицо выражало вовсе не скорбь, а едва сдерживаемую радость вперемешку с направленной на меня со злостью.

– Убирайся немедленно! – прошипела она.

Я неторопливо поднялась, расправила плечи и без страха посмотрела ей в лицо.

– У меня такое же право находиться здесь, как и у вас, – мой голос звучал удивительно спокойно, хотя внутри всё кипело. – Он мой отец. И я намерена проститься с ним, как подобает дочери.

Дарена злобно оскалилась:

– Был, – процедила она сквозь стиснутые зубы. – А теперь его нет. И я полноправная хозяйка Эшворт-холла. Я приказываю тебе убраться из этой комнаты и из этого крыла!

Интересно. Откуда такая уверенность? Неужели она знакома с содержанием завещания? Эта мысль холодной волной прошлась по позвоночнику.

– Это мы ещё посмотрим, – парировала я, стараясь не выдать своих переживаний и тревог. – Насколько мне известно, права наследования определяются завещанием. А оглашение оного состоится после похорон. Так что ваши притязания, мадам, несколько преждевременны.

Левая щека Дарены нервно дёрнулась, на скулах проступили красные пятна гнева.

– Похороны состоятся через два дня, – выплюнула она. – А теперь вон! И чтобы на глаза мне больше не попадалась.

Я вышла с высоко поднятой головой, хотя ноги подкашивались от слабости и напряжения. Спустилась на первый этаж и вскоре оказалась на улице. Мой котелок с ухой никто не тронул, явно всем не до него. Перехватив тару поудобнее, снова вернулась в дом и поднялась в свою каморку.

Только оказавшись за закрытой дверью, позволила себе выдохнуть. Прислонилась спиной к обшарпанным доскам и устало прикрыла, горевшие огнём, веки. Руки мелко дрожали, в висках стучало.

Барон мёртв. Единственный человек, который хоть как-то мог защитить меня в этом враждебном мире, ушёл. И теперь я осталась совсем одна. Против Дарены с её прихвостнями, против Колфилда с его долговыми обязательствами, против всего света.

Что же делать? Бежать? Но куда идти девушке без денег, связей и рекомендаций? На улице меня ждёт либо голодная смерть, либо что похуже. Остаться и дождаться поверенного? Должен же он прибыть на похороны, чтобы огласить завещание… Лишь бы в нём не было того, на что открыто намекнула стерва-мачеха.

Взвесив все за и против, решила не спешить. Скоро всё станет ясно.

Едва забрезжил рассвет, как весь дом пришёл в движение. Я проснулась от шума голосов, скрипа половиц, стука дверей. Вскоре явилась Энни с кувшином свежей воды для меня и каким-то свёртком. Перед сном девушка ко мне не заходила, вероятно, помогала либо на кухне, либо ещё где.

– Тело барона уже обмыли и обрядили, – сообщила она, помогая мне привести себя в порядок. – Положили в гроб. Джон уже отправился с грустной вестью по соседям. И ещё, миледи, – Энни ткнула пальцем в рулон, – леди Дарена велела передать вам это, чтобы вы не посрамили память отца, так она сказала, – служанка попыталась сымитировать голос мачехи, получилось похоже, и я невольно улыбнулась.

Я развернула ткань. Простое чёрное платье из недорогой шерсти. Не новое, со следами незначительной починки на подоле и рукавах, но чистое. По крайней мере в таком не стыдно показаться гостям.

День выдался пасмурным, тяжёлые, свинцовые тучи нависли над поместьем, словно само небо облачилось в траур. К обеду из ближайшей деревни прибыли крестьяне: женщины отправились на кухню, чтобы помочь с поминальной трапезой, а мужчины взялись сколачивать из досок грубые столы и лавки, надо же людям где-то присесть и поесть.

Два дня спустя, ближе к полудню прибыли первые гости. Кареты подкатывали к крыльцу одна за другой, скрипя рессорами и поднимая облака пыли.

Дамы в чёрных нарядах и полупрозрачных вуалях, мужчины в тёмных сюртуках и цилиндрах. Все с подобающими случаю скорбными лицами.

Я стояла в стороне, наблюдая, как Дарена встречает прибывших. Она играла роль безутешной вдовы с таким мастерством, что невольно хотелось зааплодировать. Всхлипывания, прикладывание кружевного платочка к сухим глазам, дрожащий голос – всё было продумано до мелочей.

Тут я ощутила на своём затылке чей-то пристальный взгляд. Медленно обернулась. Пожилой джентльмен, невысокий, сухощавый, с аккуратно подстриженными седыми бакенбардами внимательно меня рассматривал. Ему было лет семьдесят, не меньше. Удивительно добрые карие глаза смотрели с искренним сочувствием из-под густых белых бровей.

Старик медленно подошёл ко мне, опираясь на резную деревянную трость с серебряным набалдашником.

– Леди Эшворт, – его голос был спокойным, с лёгкой хрипотцой. – Позвольте выразить мои искренние соболезнования. Ваш отец был достойнейшим человеком. Наши семьи соседствовали многие годы, и я всегда восхищался честностью идобротой Тобиаса. Вы потеряли прекрасного отца и наставника.

– Благодарю вас, милорд… Простите, я недавно ударилась головой, и память сейчас сильно меня подводит, я не помню вашего имени.

– Сожалею, здоровье следует беречь. Меня зовут Гораций, барон Колфилд. Если вам что-нибудь понадобится, не стесняйтесь обращаться.

С этими словами он отошёл, оставив меня в полном недоумении.

Это тот самый человек, который дал барону заём под залог поместья?!

Тот, кто должен был забрать Эшворт-холл через год?! Либо я что-то не так поняла, либо здесь кроется какая-то тайна.

Внешность и правда бывает обманчивой. Вместо алчного ростовщика я беседовала со старичком, похожим на любимого дедушку из детских сказок.

Я проследила за ним и заметила, как он обошёл Дарену, не проявив к ней ни малейшего интереса. Впрочем, и она, казалось, его не замечала, полностью погружённая в свою роль безутешной супруги.

Интере-е-есно… Обдумаю увиденное на досуге, тут что-то явно не так.

Похоронная процессия двинулась к небольшому фамильному кладбищу за церковью. Гроб несли шестеро крепких мужчин. Дарена шла сразу за ними, громко рыдая и покачиваясь так, что её приходилось поддерживать мадам Лафорт. Я скромно пристроилась позади.

Могила была уже выкопана, глубокая яма в сырой земле. Священник читал молитвы, пока гроб медленно опускали на верёвках.

Дарена первой подошла к краю ямы, театрально всхлипывая, бросила горсть земли на крышку гроба. Звук вышел глухим, неприятным.

Затем настала моя очередь. Я, взяв в руку холодную, сырую землю, прошла вперёд.

– Прощайте, отец, – прошептала и разжала пальцы.

После нас потянулись соседи, друзья покойного и слуги.

Мачеха же продолжала свой спектакль, причитая и заламывая руки. Рядом со мной кто-то тихо хмыкнул. Это был средних лет джентльмен в чёрной шляпе-трилби.

– Прошу прощения, – прошептал он, заметив мой взгляд. – Просто я знал барона Тобиаса много лет. Он заслуживает более… искренней скорби.

После погребения все вернулись в дом на поминальную трапезу. Стол был накрыт скромно: горячая похлёбка, холодная говядина, ветчина, хлеб, сыр, эль и простое красное вино. По меркам аристократии – более чем скудно, но большего обветшавшее поместье позволить себе не могло.

Гости не задержались. Откушав положенное, выразив соболезнования «безутешной вдове» и бросив любопытные взгляды на молчаливую меня, они поспешили покинуть этот дом, пропахший бедностью и безнадёгой.

Ушли почти все, кроме одного джентльмена и его охранников.

Это был мистер Освальд Уэлс, поверенный. Невысокий, сухощавый господин лет шестидесяти, в безупречно сидящем на нём тёмно-бордовом камзоле, с очками на длинном носу. Всем своим видом он излучал достоинство и неподкупность служителя закона.

– Леди Дарена, леди Айрис, – обратился он к нам официальным тоном, – прошу вас пройти в кабинет покойного барона для оглашения его последней воли.

Мачеха, холодно кивнув, с видом королевы, идущей на коронацию, пошла первой. Я последовала за ней, стараясь унять дрожь в коленях.

Мы расположились на стульях перед массивным столом. Мистер Уэлс сел в кресло хозяина, достал из кожаного портфеля несколько документов. Сначала он внимательно оглядел нас обеих поверх очков, а после заговорил:

– Итак, приступим…

«Я, барон Тобиас Эдвард Эшворт, находясь в здравом уме и твёрдой памяти, сим завещаю…»

Он читал медленно, чётко произнося слова. И с каждой фразой мир вокруг меня менялся.

«…всё моё имущество, включая поместье Эшворт-холл, прилегающие земли общей площадью в три тысячи акров, деревни Брамблтон и Миллбрук, лесные угодья, водяную мельницу и все строения, а так же все доходы с оных, завещаю моей приёмной дочери, леди Айрис-Мари Эшворт…»

Я не удержала шокированного вздоха, не веря тому, что услышала. Всё? Мне? Но почему?

«…До достижения ею возраста девятнадцати лет назначаю её опекуном лорда Найджела Льюиса, человека безупречной репутации…»

Лорд Льюис? Кто это?

«…Моей супруге, леди Дарене Эшворт, завещаю городской дом на Мейфэр-стрит в Торнтоне со всей обстановкой и ежемесячное содержание в размере ста серебряных крон на срок в один год с момента моей смерти. По истечении года или в случае повторного замужества, в зависимости от того, что наступит ранее, выплаты прекращаются…»

Дом и содержание – очень неплохо, но ничто по сравнению с целым поместьем. Правда, Эшворт-холл почти разорён, и тут уже спорно, что лучше.

«…Сие завещание составлено мною в присутствии достойных свидетелей и по доброй воле. Да хранит вас всех Господь. Подписано и скреплено печатью…»

Тишина, воцарившаяся в кабинете, была оглушительной. Я сидела, не в силах пошевелиться, пытаясь осознать услышанное. Дарена же…

– ЭТО ОБМАН!!! – взвизгнула она, вскакивая. Её красивое лицо исказилось от ярости, превратившись в уродливую маску. – Подделка! Фальшивка! Я требую проверки! Мой муж никогда бы… Он обещал мне сразу после свадьбы, что оставит всё мне!

– Миледи, – холодно прервал её мистер Уэлс. – Документ заверен личной печатью Его Светлости герцога Торнтона. Сомневаться в её подлинности бессмысленно.

Мачеха открыла рот, закрыла, как рыба, выброшенная на берег. В её глазах полыхнула такая ненависть, что мне стало не по себе.

– Это всё ты! – она повернулась ко мне, и я невольно вжалась в кресло. – Ты даже не дочь ему, приблудившаяся! А я родная жена! Столько лет за ним ухаживала, а когда он заболел, вовсе не отходила от его постели, сама лекарства давала.

– Достаточно! – повысил голос поверенный. – Леди Дарена, вы забываетесь. Завещание составлено по всем правилам, оно неоспоримо. Примите это как данность.

И повернулся ко мне, его суровое лицо чуть смягчилось.

– Леди Айрис, лорду Льюису уже отправлено сообщение о смерти барона Эшворта. Он прибудет сюда сразу, как сможет, чтобы выполнить последнюю волю лорда Тобиаса. А теперь позвольте мне откланяться.

Мистер Уэлс спокойно встал и собрал документы.

– На этом моя миссия завершена. Доброго вам вечера, дамы.

Мужчина вышел, оставив нас вдвоём. Какое-то время мы молчали, глядя друг на друга. Потом Дарена медленно шагнула ко мне. Её движения были странно спокойными, размеренными, но в глазах плясало безумие.

Она наклонилась к самому моему лицу, от неё пахло приторными духами и… страхом? Яростью?

– Не радуйся раньше времени, девочка, – её голос был обманчиво мягким, но каждое слово сочилось ядом. – Как думаешь, если с тобой что-то случится, кто ближайший родственник и кому всё останется?

Холодок страха пробежал по позвоночнику, но я не я буду, если позволю этой гадюке меня запугать. И пусть сейчас во мне всего сорок с лишним килограммов, и рост – метр с кепкой, в душе я всё та же Алина Орлова. Поэтому я, прижавшись своим лбом к её, стала медленно подниматься.

Мачеха буквально обалдела от эдакой наглости, поспешно сделала два шага назад, прервав контакт, тем самым давая мне больше места для манёвра и больше воздуха.

– Где пять тысяч, которые отец взял в долг? – не этого вопроса ожидала мачеха, вовсе нет. – Ты ведь знаешь, где они, не так ли? – продолжала наседать я, уже нисколько не боясь эту стерву и убийцу.

– Аха-ха-ха! – принуждённо расхохоталась та. – Нет их. Всё потрачено!

Я прищурилась. Навряд ли она скажет правду, сила точно не на моей стороне. Пока не на моей.

– Чтобы завтра утром тебя здесь не было, – отчеканила я. – Выметайся из моего дома.

– Да как ты смеешь… – ахнула она, не веря своим ушам.

– По закону ты тут отныне никто, – терпеливо повторила я, кивнув на копию завещания, оставленную нотариусом на столе. – Пошла вон!

Дарена шокированно распахнула глаза, её высокие скулы пошли алыми некрасивыми пятнами, она резко выдохнула и, так ничего мне больше и не сказав, разъярённой фурией устремилась на выход.

Дверь за ней закрылась с такой силой, что задрожали оконные стёкла. Я осталась одна.

Медленно вдохнула, выдохнула, разжала стиснутые в кулаки ладони, и взглянула на портрет барона Тобиаса, висевший на стене напротив. С полотна на меня смотрел человек средних лет с добрыми глазами и печальной улыбкой.

– Спасибо, – прошептала я. – Я не подведу вас. Обещаю.

Дом полон людей, крестьяне всё ещё не покинули особняк, и, тем не менее, сегодняшнюю ночь я вместе с Энни проведу на чердаке, нельзя давать этим тварям и шанса причинить мне вред.

Медленно подойдя к окну, уставилась невидящим взором на подъездную аллею перед особняком. Карета нотариуса как раз тронулась с места. Сумерки неумолимо сгущались, послышалось пение цикад. Меня же мучили вопросы, ответов на которые я пока не находила.

Зачем Дарене эти заболоченные, заложенные земли?

Куда она подевала пять тысяч крон? По её виду становилось ясно – она точно их потратила. На что?

И злодей ли лорд Колфилд?

Мысли перескочили на неведомого опекуна. Что от него ждать? Будет ли он защищать мои интересы?

У меня ведь всего год, чтобы всё исправить и сохранить свой дом.

Тряхнув головой, сама себе решительно кивнула: я проектировала дамбы и укрощала реки; неужели я не справлюсь с проблемами болот и ненавистью одной озлобленной дамочки?

Справлюсь. Просто обязана.

Глава 9. Утро

Ночь на чердаке выдалась беспокойной. Я не рискнула остаться в своей каморке, слишком опасно. Потому вместе с Энни схоронилась в пыльном царстве забытых вещей.

Мы устроились между старыми сундуками, укрывшись найденным вчера плащом. Энни, дрожа, прижалась ко мне справа, а слева я положила нож, на всякий случай.

Рёбра ныли, но я, сцепив зубы, терпела. Голод тоже, увы, никуда не делся. И ко всему этому добавлялись страх и тревога, выматывая куда сильнее всего прочего. В голове крутились одни и те же мысли, не давая мне покоя.

Энни уснула почти сразу, как только мы устроились. Её дыхание выровнялось, стало глубоким и спокойным. Перед сном мы успели поговорить о завещании. Девушка искренне радовалась за меня, хотя в её глазах плескался страх за будущее.

– Миледи, вы теперь хозяйка, – шептала она. – Это же чудо!

– Да, Энни, чудо, – ответила я. – Но теперь мне предстоит долгая борьба. И я не уверена, что выйду победительницей.

– Вы непременно победите! – убеждённо прошептала служанка. – Вы изменились, миледи, стали куда сильнее, смелее. Прежняя вы бы просто плакали и молились. А теперь… теперь вы боретесь.

Эти слова согрели душу, но не прогнали тревогу. Я лежала с открытыми глазами, глядя в темноту под крышей и считая удары собственного сердца.

Чердак жил своей ночной жизнью. Стропила поскрипывали под порывами ветра, где-то в углу шуршали мыши. Внизу, в доме, тоже время от времени раздавались звуки: тяжёлая поступь, скрип половиц, приглушённые голоса. Кто-то не спал. Гарета? Жюли? Или сама Дарена бродила по коридорам в поисках исчезнувшей меня?

Каждый шорох заставлял вздрагивать, пальцы сами тянулись к рукояти ножа. Я дремала урывками, проваливаясь в беспокойный сон, полный фрагментарных видений: то я снова падала с дамбы, ловя ртом воздух и понимая, что это конец; то передо мной возникало восковое лицо барона с запавшими глазами и синеватыми губами; то Дарена наклонялась надо мной с торжествующей усмешкой, а за её спиной маячила огромная фигура Жюли с занесённым над головой кнутом.

Где-то далеко прокричал петух, возвещая о скором рассвете. Я больше не могла терпеть, томясь неизвестностью. Осторожно высвободившись из-под руки Энни, поднялась и, обходя сундуки, подошла к маленькому слуховому окну.

Стекло было покрыто толстым слоем пыли и паутины. Я провела по нему ладонью, счищая грязь, и прижалась лбом к холодной поверхности. Внизу расстилалось поместье, окутанное предрассветной дымкой. Дорога, ведущая к воротам, терялась в молочном тумане.

«Приедет ли? – думала я, сжимая пальцами узкий подоконник. – Поверил ли мне вчера? А если нет, что тогда?»

За спиной зашуршало. Энни тоже проснулась, села, потирая глаза.

– Миледи? – её голос был хриплым со сна. – Вы чего так рано встали?

– Тревожно мне, Энни, – ответила я, не отрываясь от окна.

Девушка поднялась, отряхнула платье от пыли и подошла ко мне.

– Вы хоть немного поспали? – в её голосе слышалось беспокойство.

– Да, но как-то урывками, – я потёрла ноющие от боли глаза. – Слишком много мыслей не дают мне покоя.

Помощница понимающе кивнула и тоже выглянула наружу:

– Думаете, поверил?..

– Не знаю…

Мы стояли молча, вглядываясь в туманную даль. Небо на востоке постепенно светлело, из чернильного превращаясь в тёмно-синее, затем в жемчужно-серое. Первые лучи солнца ещё не показались, но уже обозначили своё приближение розоватым свечением у горизонта.

Мир просыпался. В саду запели птицы, сначала робко, отдельными трелями, потом всё громче и увереннее, сливаясь в радостный утренний хор. Роса превратила траву в серебристое море, искрящееся в слабом свете. Туман медленно отступал, поднимаясь клочьями и растворяясь в воздухе. Лето дарило этому миру особенную мягкость. Воздух был напоён ароматами трав, цветов и влажной земли. Даже сквозь щели чердачного окна я чувствовала эти запахи. Солнце наконец-то показалось из своего домика, и его лучи окрасили облака в нежные оттенки розового, персикового и золотого. Небосвод над горизонтом вспыхнул, словно кто-то распахнул ворота в райские чертоги.

Из трубы кухни потянулся тонкий дымок, Гарета, видимо, приступила к готовке завтрака для своей госпожи.

– Как красиво, – прошептала Энни, любуясь рассветом.

Да, красиво. Природа ликовала, встречая новый день, а я стояла здесь, в углу чердака, как загнанный зверь, и гадала, доживу ли до заката.

Краем глаза заметила движение…

Вдали, там, где дорога выныривала из-за холма, появились точки. Маленькие, едва различимые на фоне светлеющего неба. Я замерла, боясь поверить. Точки двигались, приближаясь, обретали очертания.

Карета. И всадники. Один, два, три… пять человек верхом.

Сердце рванулось вверх, к горлу, заколотилось так сильно, что заглушило все остальные звуки. Он приехал. Мистер Уэлс приехал!

– Энни! – схватила я её за руку. – Смотри! Видишь?

– Где? – и тут она тоже их увидела, её лицо засияло от радости. – Это… это они?

– Да! – я уже метнулась к люку. – Быстрее! Выходит, констебль поверил ему и согласился всё проверить!

Аккуратно спустились по шаткой чердачной лестнице и дальше понеслись сломя голову, перепрыгивая через скрипучие ступени. Я влетела в поворот, проскочила мимо закрытых дверей других комнат. На площадке второго этажа остановилась, пытаясь отдышаться и привести себя в порядок.

Платье было мятым, в пыли. Волосы растрепались, выбившись из косы. Я провела ладонями по голове, пригладила пряди и, выпрямив плечи, спустилась в холл.

Следом за нами выскочила и Гарета с раскрасневшейся физиономией и засученными рукавами, злая, что её оторвали от утренней готовки.

Я не стала ей ничего говорить, выдохнула и зашагала к двери, за которой всё отчётливее слышался топот копыт и скрип колёс подъезжающих гостей.

Потянула за ручку, вышла на крыльцо, спрятала руки за спиной, чтобы никто не заметил, как они дрожат. Карета остановилась перед особняком, и первым из неё вышел мистер Освальд Уэлс. Он выглядел так же строго и неприступно, как и вчера. Тёмный камзол сидел на его сухощавой фигуре безупречно, очки поблёскивали в утреннем свете. За ним появился молодой мужчина с кожаным портфелем, вероятно, его помощник. А следом с могучего гнедого жеребца спешился человек в форме, с перевязью через плечо, каким-то значком на груди и при шпаге. Вероятно, это был констебль.

Поверенный и все остальные поднялись на крыльцо и вежливо мне поклонились.

– Леди Айрис, – голос юриста был ровным, официальным. – Мы прибыли сюда по вашей просьбе. Позвольте представить, Дарен Варн, констебль. Сэр Варн согласился выписать все положенные документы и провести обыск.

Я благодарно им кивнула:

– Спасибо, Варн. Спасибо, мистер Уэлс, за то, что поверили мне.

Юрист поправил очки и спокойно возразил:

– Я не сказал, что верю, леди Айрис. Я пообещал лишь, что разберусь. Этим мы сейчас и займёмся…

Вчера, когда у меня выдался шанс перемолвиться парой слов с мистером Освальдом Уэлсом, я его не упустила и поделилась с ним своими подозрениями.

– Мистер Уэлс, – начала я, стараясь не дать обуревавшему меня волнению проявиться в голосе, – я должна сказать вам нечто важное.

Он посмотрел на меня поверх своих очков, молча ожидая продолжения.

– Я подозреваю, что моему отцу помогли отойти в мир иной…

Слова полились сами собой. Я рассказала ему обо всех своих подозрениях. О том, как барон слабел с каждым днём, хотя принимал лекарства. О странных настойках и порошках, приносимых Гаретой. О том, насколько эти эликсиры жутко воняли…

– Знаю, это звучит безумно, но я уверена, отца травили. Медленно, методично, чтобы смерть выглядела естественной.

Мистер Уэлс долго молчал, внимательно меня разглядывая. В его глазах читалось сомнение.

– Это серьёзное обвинение, леди Айрис. Очень. У вас есть доказательства?

– Увы, нет, – поникла плечами я. – Но я прошу вас, проведите расследование, обыск, вскройте тело в конце концов! Пока отец ещё не похоронен!

Уэлс покачал головой.

– Вы знаете, что вскрытие в нашей стране, процедура исключительно сложная?

Я пожала плечами, не говоря ни да ни нет. Собеседник выглядел несколько озадаченным, но всё же терпеливо объяснил мне местную систему: чтобы сделать вскрытие требуется разрешение церкви, одобрение герцога, как представителя короны в провинции, и согласие всех близких родственников.

– В основном вскрытия проводят в университетских больницах для научных целей, – добавил он. – С телами неопознанных или преступников. Но в вашем случае, леди Айрис, это практически невозможно. Даже если вдруг вы получите разрешение церкви и Его Светлости, то леди Дарена, как супруга почившего, имеет право отказать в процедуре. И откажет, я в том уверен.

– Тогда прошу вас, обыщите всё! – выпалила я отчаянно. – Должны же остаться склянки, порошки, записи! Что-нибудь!

Поверенный задумался, посмотрев куда-то поверх моей головы.

– Обыск… Это возможно, если есть подозрение в преступлении. Я отправлюсь в город, расскажу всё констеблю, если он заинтересуется, то мы приедем к вам рано утром…

В эту секунду входная дверь резко распахнулась, возвращая мои мысли в настоящее.

Недовольный громкий голос мачехи разлетелся по округе:

– Что всё это значит?! Мистер Уэлс, объяснитесь немедленно!

К нам вышла Дарена и выглядела она просто прекрасно: в выглаженном траурном платье, с аккуратной причёской и надменным выражением на красивом лице.

Уэлс вежливо ей поклонился, и его помощник подал ему какой-то документ.

– Леди Дарена Эшворт, – зачитал поверенный, его голос эхом разнёсся по двору, – в связи с поступившим заявлением о подозрении в насильственном характере смерти барона Тобиаса Эшворта, мы уполномочены провести обыск покоев барона Эшворта и ваших личных комнат.

Мачеха побледнела, потом её лицо потемнело, скулы пошли алыми пятнами ярости.

– Подозрениями?! – взвизгнула она. – Чьими?!

Её взгляд метнулся по собравшимся слугам и упал на меня.

Я смотрела в её потемневшие от ненависти глаза, и вся невольно сжалась.

– Ты! – прошипела она, делая шаг ко мне. – Лгунья! Клеветница!

Я, взяв себя в руки, расправила плечи и твёрдо сказала:

– Я хочу узнать правду. И если ты виновна в смерти отца, то должна понести заслуженное наказание.

– Да как ты смеешь? – Дарена коршуном подлетела ко мне и занесла руку, намереваясь меня ударить.

Глава 10. Вещественное доказательство

Я, повинуясь инстинкту самосохранения, шагнула в сторону. Рука мачехи рассекла лишь воздух. Дарена, не ожидав этого, пошатнулась, делая непроизвольный шаг вперёд.

В ту же секунду между нами встал констебль Варн. Его широкая спина заслонила мачеху.

– Миледи, – голос мужчины прозвучал твёрдо, ладонь легла на рукоять шпаги, – прошу вас, успокойтесь. Даже женщине в горе не пристало так себя вести.

Дарена застыла, тяжело дыша.

– Прошу прощения, я полна возмущения, потому и не сдержалась! Собственная, родная падчерица, клевещет на ту, кто столько лет её содержал, ухаживал! – пока она ломала комедию, я оглянулась и ни Жюли, ни Гареты не увидела. Хм-м… Вероятно, они не успели что-то подчистить и сейчас отправились в покои хозяйки, чтобы проверить всё ещё раз. Гадство!

Руки сами сжались в кулаки, и я выпалила:

– Давайте поспешим, время дорого, господа, – вежливо напомнила я всем, зачем мы здесь собрались.

Дарена, зло сверкнув глазами, выпрямила спину чуть ли не до хруста, гордо вскинула голову и ледяным тоном отчеканила:

– Что же, проверяйте. Мне нечего скрывать! – и, развернувшись, шурша юбками, зашагала обратно в дом.

Мистер Уэлс переглянулся с констеблем, затем кивнул мне:

– Начнём, леди Айрис.

– Энни, – шепнула я своей помощнице, – сбегай в мою каморку, убедись, что мне ничего не подбросили.

Девушка, шокировано распахнув глаза, судорожно кивнула, и, тихо отделившись от основной группы, исчезла из виду.

Мы поднялись на второй этаж.

– Покои леди Дарены будут первыми, – констебль Варн посмотрел на мачеху.

Та невозмутимо кивнула:

– Как пожелаете, я же сказала, мне нечего скрывать.

Дверь в её комнату распахнулась, мы шагнули внутрь…, и я ошеломлённо замерла, буквально вытаращившись на открывшуюся картину… Дарена купалась в роскоши!

Огромная кровать с шёлковым балдахином цвета спелой вишни. Резной гардероб из красного дерева, инкрустированный перламутром. Туалетный столик, заваленный хрустальными флаконами с духами, шкатулками, там же лежало два изящных гребня из слоновой кости.

Солдаты прошли вперёд, на их лицах не дрогнул ни один мускул, и принялись за работу. В гардеробе висели платья из бархата, атласа, дорогой шерсти. Не меньше двух десятков. На каждое из них можно было купить корову или засеять акр земли.

Как она посмела?! Пока дом медленно умирал, а вместе с ним и барон, она жила, как королева, ни в чём себе не отказывая!

Мне захотелось кинуться на эту гадину и придушить собственными руками! Я сцепила зубы так, что они скрипнули, но на месте себя всё же удержала. Тем временем стражники открывали каждый ящик туалетного столика, проверяли все шкатулки с украшениями. Ощупывали подкладки платьев, перетряхнули ящики с нижним бельём. В этот момент губы мачехи презрительно скривились, но она не произнесла ни слова.

Обыск закончился. Результат был предсказуем. Жюли и Гарета, маячившие в сторонке, светились довольством.

Никаких настоек, никаких порошков и корешков. Никаких компрометирующих записей.

Ни-че-го.

– Ничего, сэр, – доложил один из вояк констеблю и поверенному, последний кивнул и повернулся ко мне:

– Пройдёмте в опочивальню вашего отца, леди Айрис.

– Да, конечно, – согласилась я, и первой вышла в коридор, где столкнулась с Энни, молча качнувшей головой, значит, эти змеи ко мне ничего не подкинули.

Покои барона встретили нас всё тем же удушливым запахом болезни и смерти. Я невольно поморщилась. Как отец мог дышать этим месяцами? Я бы столько, как он, не выдержала и умерла от удушья куда раньше.

Миссис Крейн дремала на лавке, но, услышав шаги, вскочила, испуганно озираясь. Интересно, почему она всё ещё здесь?

– Что… что происходит? – прошамкала старуха, прижимая руки к груди.

– Обыск, – коротко бросил констебль.

Бывшая сиделка побледнела и попятилась к стене.

Стражники, следуя кивку своего начальника, начали методично осматривать помещение. Они открывали шкафы, заглядывали под кровать, проверяли каждый угол. Я подошла к тумбочке у постели и взяла одну из трёх склянок.

– Вот, – показала мистеру Освальду, – здесь были те самые настойки.

Поверенный повертел бутылочку, понюхал.

– Отменно вымыто, – констатировал он. – Миссис Крейн, – обратился он к сиделке, – что было в этой склянке?

Старуха заломила руки.

– Л-лекарство, сэр. Для барона.

– А где само лекарство, то, что осталось?

– Я… я всё вчера помыла. Когда человек умирает, нужно очистить всё, чтобы душа спокойно ушла.

– Тогда надо было и в покоях прибраться, открыть окна, всё проветрить, – недовольно поморщившись, прокомментировал констебль. После прошёл вперёд и отдёрнул тяжёлую портьеру, давая утреннему солнцу заглянуть в комнату. Свет разогнал мрак, царивший в опочивальне, стало чуточку легче дышать.

Тем временем обыск продолжался. Стражники проверили под матрацем, за изголовьем кровати. Констебль простучал стены в поисках тайников.

Но и здесь никто ничего не нашёл.

Дарена стояла в дверях, скрестив руки на груди. На её губах играла едва заметная торжествующая улыбка.

– Ну что, и тут пусто? – в её голосе звучал неприкрытый сарказм.

– Соседнюю комнату тоже проверьте, – распорядился Уэлс, игнорируя её вопрос.

В кабинете повторилось всё то же самое. Я напряглась, когда констебль подошёл к столу. Вдруг найдёт тайник? Мне этот стол ещё пригодится, не хотелось бы, чтобы все, кто тут присутствует, знали о его секретах.

Но Дарен Варн, несмотря на дотошность, найти тайные ящики не смог. Я облегчённо выдохнула.

– Леди Айрис, мы провели тщательный обыск. К сожалению, никаких доказательств вашим словам не обнаружено, – подвёл итог сэр Варн.

Я сухо кивнула, знала ведь, что так оно и будет, что эти ведьмы продуманные позаботятся о том, чтобы замести следы. Только надежда, что они что-то упустили, не давала отступиться.

Дарена, широко улыбнувшись, шагнула ко мне со словами:

– Позор тебе, Айрис! Я член твоей семьи, а ты решила меня очернить! Я требую извинений! И немедленно! – её голос дрожал от предвкушения. – Ты опозорила меня! Вдову! Тем самым оскорбив память о моём муже!

Мачеха развернулась к Уэлсу.

– Я подам жалобу на клевету! Я непременно воспользуюсь этим правом! Герцог узнает о нанесённом мне оскорблении.

За её спиной Жюли злобно ухмылялась, Гарета мелко кивала, довольная происходящим.

– Миледи, доказательств преступления не обнаружено, – повторил Варн и добавил, уже глядя на мачеху: – Леди Эшворт, прошу прощения за беспокойство.

– Я всё понимаю, сэр Варн. Но ты, – и буквально вцепилась своими глазами в мои, – проси прощения сейчас же!

Извиняться перед этой стервой мне вовсе не хотелось, я судорожно вобрала воздух в грудную клетку, и тут меня осенило!

– Постойте! – выкрикнула я так пронзительно, что все застыли на месте, удивлённо на меня уставившись. – Я вспомнила кое-что!

Слова полились сами собой:

– В тот вечер, когда я пришла к отцу, чтобы навестить его, я случайно опрокинула склянку с лекарством в горшок с засохшим цветком, который почему-то стоял на полу у стола. Пришлось растение поднять и поставить на подоконник, – и ткнула пальцем в сторону растения.

Что же, я тоже умею лгать.

– Думаю, у вас найдутся умельцы, способные понять, что это такое было? – с надеждой обернулась к поверенному.

– Алхимики есть, возможно, они разберутся, – медленно ответил тот, не сводя глаз с фикуса.

Мачеха же застыла, прежде розовые щёки побледнели, взор заметался.

– Когда это ты навещала отца? Почему я не в курсе? – и повернулась к замершей мышью сиделке.

– Леди Айрис тут не было уже очень давно, – жалко проблеяла миссис Крейн, – я бы запомнила.

– Вы просто крепко спали. Я пришла сюда с Энни, мне хотелось увидеть папу, – смело глядя в лицо застывшей Дарене, чуть ли не пропела я. Ну же, скажи всем, что ты запретила мне появляться в этой части дома, давай, мерзавка. Но мачеха дурой не была, она решила промолчать.

Констебль Варн внимательно посмотрел на цветок:

– Любопытно, – произнёс он медленно и коротко приказал: – Стивенсон, горшок с растением мы конфискуем, исследуем, результаты объявим, как только они будут готовы.

Я, прищурившись, покосилась на служнок мачехи: Жюли растерянно переминалась с ноги на ногу, а Гарета побледнела так, что её красное лицо стало цвета овсяной каши.

Стивенсон, стражник с пышными усами, подошёл к окну и взял в руки горшок с давно засохшим фикусом. Жалкий скелет когда-то роскошного растения торчал из потрескавшейся тёмно-серой земли.

Помощник поверенного сделал запись в своих бумагах:

– Вещественное доказательство изъято для исследования.

Дарена шагнула вперёд:

– Это абсурд! – её голос прозвучал слишком резко, слишком громко. – Растение засохло месяцы назад!

Она посмотрела на констебля почти умоляюще:

– Вы не можете серьёзно…

Варн прервал её:

– Миледи, в этой земле действительно могут быть остатки тех настоек.

Пауза.

– Если вы невиновны, анализ это докажет.

Ещё одна пауза, его взгляд стал жёстче.

– Вы ведь не возражаете против проверки?

Дарена почуяла ловушку. Отказ выглядел бы подозрительным. Она сжала губы в тонкую линию:

– Делайте что хотите, – в итоге процедила сквозь стиснутые зубы.

Уэлс кивнул и обратился к ней официальным тоном:

– Леди Дарена, до получения результатов анализа я должен попросить вас не покидать пределы герцогства. Это не арест, но мера предосторожности.

Мачеха вспыхнула, но снова лишь кивнула.

– Леди Айрис, – обратился ко мне Уэлс, – полагаю, леди Эшворт может остаться в вашем доме до завершения проверки? Вероятно, алхимикам понадобится неделя, может больше, чтобы решить эту задачу.

Я сжала кулаки так сильно, что ногти впились в ладони. Жить под одной крышей с этой женщиной ещё неделю? Видеть её за столом, слышать её шаги в коридоре?

– Нет, мне бы хотелось, дорогая мачеха, чтобы вы съехали, тем более вам есть, где жить.

Уэлс поправил очки, собираясь что-то сказать, но Дарена его опередила.

– Прекрасно! – её голос зазвенел фальшивой радостью. – Раз моё присутствие здесь нежелательно, я немедленно соберу вещи и перееду в Торнтон, – она сделала паузу, её губы искривились в торжествующей усмешке: – Но сначала хочу получить причитающиеся мне деньги. Сотню серебряных крон. Согласно завещанию покойного супруга.

Женщина смотрела на меня с нескрываемым злорадством.

– Где же мои деньги, дорогая падчерица?

Я почувствовала, как внутри всё сжалось. У меня не было и ста крон. Поместье разорено, казна пуста. И Дарена прекрасно это знала. Правда, она не знала о перстне, который я нашла в столе барона. Кажется, придётся всё же его продать.

Я открыла рот, чтобы ответить, что деньги будут и очень скоро, но мистер Уэлс меня опередил:

– Позвольте мне разъяснить правовые нюансы данной ситуации. Леди Дарена, действительно, завещание предусматривает ваше ежемесячное содержание в размере ста серебряных крон. Однако закон королевства о наследовании совершенно ясен в этом вопросе.

Он сделал паузу, оглядывая нас обеих поверх очков.

– Вдова, если иные члены семьи не желают делить с ней крышу, обязана освободить семейное гнездо в разумный срок. Под разумным сроком понимается время, необходимое для сбора личных вещей. Практика показывает, что при наличии помощников, можно уложиться в два, максимум три дня, – продолжал Уэлс.

– А как же мои деньги? – начала мачеха, и в её голосе впервые прозвучала неуверенность.

– Что касается содержания, закон так же предельно ясен. Первая выплата должна быть произведена в течение десяти дней с момента оглашения завещания. Это даёт вам время, леди Айрис, оценить ваши активы, – он многозначительно осмотрел бедную обстановку, – и, если они удручающие, продать что-то из имущества или найти иные источники дохода.

Затем повернулся к Дарене: – Деньги будут отправлены на ваш адрес в Торнтоне. Если вы их не получите в озвученный срок, вы вправе адресовать жалобу в городское управление. Итак, леди Эшворт, у вас не более трёх суток на сборы, после чего вы обязаны покинуть эти земли.

– Это невозможно! У меня столько вещей! – выдохнула та, зло поджав губы.

– Как-нибудь справитесь, – пожала плечами я, – вон у вас сколько крепких рук, – кивнула я на её служанок.

Мачеха, высокомерно фыркнув, резко развернулась и зашагала прочь.

– Мистер Уэлс, не сочтите за наглость, – обратилась я к мужчине, как только она скрылась из виду, оказавшемуся хорошим человеком, который прислушался ко мне и убедил констебля оформить ордер на обыск, и при этом ни копейки у меня не попросил, – можно мне добраться с вами до города?

Мужчина чуть приподнял брови, но кивнул, не став отказывать.

– Я мигом, – благодарно ему улыбнувшись, бросилась к себе, чтобы переодеться. Надо продать кольцо, и лучше это сделать как можно быстрее, деньги спрячем в лесочке на подъезде к поместью.

– Миледи, что будете делать? – спросила Энни, помогая мне сменить платье.

– Мы с тобой поедем в Торнтон, кое-что продадим. Очень надеюсь, этих денег хватит на первое время… Затем посетим тамошний рынок, хочу понять, какой товар в цене. А завтра отправимся на прогулку по моим землям, надобно оценить масштабы проблем и посмотреть, остались ли в деревнях мужики, способные управиться с топором и лопатой.

Глава 11. Советы

Карета тронулась с места и покатила прочь, плавно покачиваясь на рессорах. Я откинулась на обитое кожей сиденье, посмотрела в окно на удаляющийся особняк. Эшворт-холл, несмотря на окутывающий его мягкий солнечный свет, всё равно казался серым призраком, печальным памятником былому величию.

Напротив нас с Энни устроился мистер Уэлс со своим секретарём. Служанка с испугом и любопытством смотрела то на поверенного, то на его помощника, явно не привыкшая к путешествиям в подобной компании.

Молчание, повисшее в карете после бурных событий в поместье, было несколько напряжённым. Я смотрела на проплывающие мимо пейзажи: запущенные поля, редкие перелески, покосившиеся изгороди. Всё это было моим. Моей головной болью.

Я перевела взгляд на мистера Освальда. Этот человек, несмотря на некоторую холодность и сдержанность, оказался единственным, кто прислушался ко мне. Он действовал строго по букве закона, но в его поступках я увидела нечто большее, чем простое исполнение долга. Справедливость. Он мог проигнорировать мои отчаянные слова, списав всё на горе и шок юной наследницы, но не сделал этого.

И я, взвесив всё ещё раз, решила довериться ему полностью.

– Мистер Уэлс, – тихо начала я, и все пассажиры мигом обратили свои взоры на меня. – Могу я попросить у вас ещё парочку советов?

Мужчина кивнул:

– Я слушаю вас, леди Айрис.

Я помедлила секунду, собираясь с мыслями, а затем достала из кармана своего платья массивный золотой перстень. Свет, пробивавшийся сквозь окно кареты, заставил рубин в центре вспыхнуть глубоким, тёмно-алым огнём. Я протянула его поверенному на раскрытой ладони.

– Это единственная ценная вещь, оставшаяся у меня от папы. Боюсь, что в Торнтоне меня, неопытную девушку, могут легко обмануть. Какова его истинная цена? И как лучше с ним поступить? Продать или… есть иные варианты?

Поверенный не спешил брать кольцо, он, поправив очки, наклонился и долго, придирчиво его рассматривал. Его лицо оставалось непроницаемым, но в глазах появился блеск профессионального интереса.

– Позвольте? – спросил, приподняв брови.

– Да, конечно, – кивнула я.

Мужчина взял перстень в руки и повертел перед носом, изучая гравировку.

– Хм… Работа искусная. Золото высшей пробы. А это бирманский рубин, «голубиная кровь». Весьма редкий и дорогой камушек, кольцо вашего отца – вещь немалой ценности.

Нотариус вернул украшение и добавил:

– Отвечая на ваш вопрос, леди Айрис, скажу так: не спешите с ним расстаться.

Я замерла, едва дыша, ожидая продолжения.

– Несмотря на то что это вовсе не родовой перстень Эшвортов. Я видел фамильное кольцо на руке вашего отца, когда тот ещё был здоров, и там был чёрный камень, никак не рубин. И странно, что его не оказалось на руке почившего.

Я тут же подумала на Дарену, которая могла спокойно снять перстень с пальца больного и сделать с ним всё, что ей заблагорассудится. Но обыск уже провели, и ничего не нашли, ни лекарств, ни мужских колец.

– Его стоимость значительно превышает сумму, нужную вам для выплаты содержания леди Дарене.

Юрист откинулся на спинку сиденья, сложив руки на набалдашнике трости.

– Спеша продать кольцо, вы точно потеряете в цене. И раз вы просите моего совета, я его вам дам. Мой кузен, Джонатан Уэлс, держит меняльную лавку в Торнтоне. Человек честный, возможно, даже слишком для своей профессии. Я предлагаю вам заложить перстень у него. Вы получите на руки весьма внушительную сумму, вероятно, около двадцати золотых монет. И, что самое главное, у вас будет целый год, чтобы выкупить его обратно, когда ваши дела наладятся. Подобный шаг будет для вас самым разумным.

– Спасибо, мистер Уэлс. Я так и поступлю, – благодарно улыбнувшись, ответила я и перешла к следующему вопросу, не менее важному. – Ещё одно, мистер Уэлс. Когда вы проводили обыск… мы все видела комнату леди Дарены, буквально утопающую в роскоши. Десятки платьев из бархата и шёлка, дорогая мебель, безделушки из слоновой кости. Скажите, кому по закону всё это принадлежит? Она имеет право забрать эти вещи с собой?

Мистер Уэлс на мгновение задумался.

– Вопрос тонкий, но закон на вашей стороне, леди Айрис. Всё, что было куплено в браке, принадлежит мужу. А после его смерти – наследнику, то есть вам. Замужняя женщина не может иметь собственности отдельно от супруга.

Он сделал паузу.

– Леди Дарена может забрать только то, что принесла в брак как приданое. Если она способна это доказать. Всё остальное ваше по праву.

Это была просто прекрасная новость!

Я не собиралась отбирать у Дарены её платья из мести, но дорогая мебель и украшения могли стать активом. Их можно продать, чтобы получить так необходимые сейчас монеты.

Карета тем временем выехала на оживлённый тракт. Мимо нас проезжали повозки фермеров, спешащих на рынок, скакали верховые. Мир за пределами поместья продолжал жить своей жизнью.

– Леди Айрис, – голос поверенного стал ещё серьёзнее, хотя, казалось бы, куда больше? – Я ведь не вчера родился, знаю человеческую природу не понаслышке, и, если позволите, хочу вас предупредить…

Я кивнула, давая понять, что внимательно его слушаю.

– Будьте уверены, Сэмюэл, – посмотрел он на своего секретаря, – никому ничего не скажет. Как и ваша служанка? – и приподнял кустистые брови.

– Энни полностью на моей стороне, – поспешила уверить его я.

– Замечательно, так вот, леди Дарена Эшворт всегда казалась мне несколько… хм-м, своеобразной особой, – подобрал он нейтральное определение, – и сейчас она из-за того, что ей не досталось ни клочка земли, зла на почившего супруга и унижена. Вы выставили её из дома, инициировали расследование. Такие женщины, как она, не способны на понимание. И уж тем более на прощение. Леди Дарена загнана в угол и способна на всё. Возвращаться в поместье вдвоём – это чистое безумие.

Энни, услышав это, испуганно втянула голову в плечи. Я и сама чувствовала, как по спине пробежал холодок. Он был прав. Моя смелость хороша в словесных баталиях, но против мадам Жюли и Гареты она бессильна.

– Что же мне делать? – вздохнула я.

– Вам нужен защитник. Ваш опекун приедет через пару дней, если его ничто не задержит в пути. А пока его нет, наймите себе охранников. Знаю, это недешёвое удовольствие, но тогда хотя бы одного, способного без раздумий заколоть кого угодно, если этот кто-то вздумает причинить вред нанимателю.

Я видела в его глазах сочувствие, и понимала, что у него уже есть кто-то на примете.

– Заключите договор с сэром Маркусом Блэквудом, он бывший капитан королевской гвардии. Ветеран Северных войн. У него довольно непростая судьба, но я ручаюсь за него, Маркус – человек чести, он из тех, кто не задаёт лишних вопросов и верен тому, кому служит. Я дам вам его адрес, наймите его. Не торгуйтесь. Он стоит каждого медяка, что вы ему заплатите.

Старый вояка. Звучало обнадёживающее.

– Не знаю даже, как вас благодарить, – покачала головой я.

– Я помогаю вам в память о вашем отце. Лорд Эшворт в юности кое в чём мне помог, совершенно безвозмездно. Считайте, что я просто вернул ему долг.

– Спасибо, – прошептала я, непонятно почему растрогавшись, будто это вовсе не мои чувства, а той, чьё тело я заняла.

Вскоре карета въехала в Торнтон. После тишины и запустения Эшворт-холла город оглушил нас. Шум сотен голосов, грохот колёс по брусчатке, крики торговцев, лай собак, запах дыма, печёного хлеба и конского навоза – всё это обрушилось на нас разом. Я посмотрела в окно на яркие вывески, пёструю толпу, спешащую куда-то. Это был отличный от Эшворт-холла мир. Мир, полный жизни, движения и возможностей.

Энни деловито поправила чепец на своей голове, я уже знала, что их носят только простолюдинки, он являлся неким маркером их социального статуса. Даже жёны богатых купцов были обязаны цеплять на голову эту несуразность, правда, их чепцы шили из хорошей ткани и могли быть разных цветов.

Карета остановилась перед неказистым двухэтажным зданием, на первом этаже была лавка, на втором, скорее всего, жилые комнаты хозяев.

– Пройдёмте, – сказал мистер Уэлс, выходя первым. – Сначала уладим наши дела.

Мы проследовали за ним. Поверенный привёз нас в меняльную лавку своего брата. Джонатан оказался полной противоположностью Освальда: невысокий, дородный, с добродушным лицом и хитрым прищуром. Однако, когда дело коснулось перстня, его глаза стали серьёзными и внимательными.

– Стоимость перстня я оцениваю примерно в восемьсот серебряных крон. Редкий камень, отличная работа. Но под залог я могу дать вам лишь пятьсот. Процент – десять в год. Срок выкупа равен двенадцати месяцам. Если не выкупите, перстень останется у меня.

Сделка прошла быстро. Джонатан составил подробный договор залога, который мы подписали, один экземпляр остался у меня.

Я вышла из лавки, чувствуя приятную тяжесть кошеля в кармане платья. Я уже более-менее ориентировалась в местной денежной системе, буквально допросив Энни, после её рассказа получилась вот такая картина: главная монета – золотая крона. Одна золотая равна двадцати серебряным кронам. А одна серебряная – это двенадцать медных пенни. На медяшку можно было купить буханку или кружку эля. Это деньги простого люда. На одну золотую взять корову, или два мешка зерна.

Выходило, что пять сотен серебряных – это двадцать пять золотых. Огромные деньги, равные стаду в 25 коров или зарплате 10 работников почти на год.

Сто серебряных для Дарены – это пять золотых в месяц, немаленькое я бы сказала содержание, но тут уже ничего не поделаешь.

И долг Колфилду в пять тысяч золотых. Я даже представить не могла такую сумму. Астрономическая!

Прежде чем попрощаться, мистер Уэлс вручил мне бумажку с аккуратно написанным адресом.

– Вот адрес, где сейчас проживает сэр Маркус Блэквуд. Скажите, что вы от меня.

Я крепко сжала листок в руке.

– Мистер Уэлс, спасибо! Дайте мне время, и я непременно васотблагодарю.

– Подарки я люблю, – по-доброму улыбнулся поверенный, – но, повторюсь, я должен вашему отцу, и мне вовсе не в тягость вам помочь. Всего вам доброго и успехов, – вежливо поклонился он мне. – А вообще, лучшей благодарностью будет, если вы приведёте дела Эшворт-холла в порядок, леди Айрис. Ваш отец был хорошим человеком. Не позвольте его наследию погибнуть.

Мы тепло попрощались и разошлись в разные стороны.

Я крепко прижимала руку к карману с кошельком, а Энни шла рядом, прикрывая меня от толпы. В таком городе воришки не редкость.

В моей голове уже сложился чёткий план дальнейших действий. И первая задача – нанять телохранителя.

Глава 12. Меч и щит леди Эшворт

На записке, оставленной мистером Уэлсом, аккуратным почерком было выведено: «Квартал Кожевников. Таверна «Ржавый кинжал». Второй этаж, лестница с торца здания».

Энни, слава богу, знала, куда идти. Спрашивать направление у хмурых и куда-то спешащих прохожих не пришлось.

Мы прошли мимо рынка, который охватывал не только центральную площадь Торнтона, но и несколько соседних улиц. Та часть, что была ближе к домам знати, удивляла царящим здесь порядком, воздух тут был напоён ароматами специй, свежей выпечки и цветов. Яркие вывески над лавками приковывали взор, каменные мостовые удивляли чистотой (вдоль дорог тянулись неглубокие канавки, куда стекала дождевая вода, унося с собой мусор), так же, как и хорошо одетые горожане, неспешно прогуливавшиеся мимо разложенного на прилавках товара. Дамы в шёлковых платьях с кружевными зонтиками, джентльмены в сюртуках и цилиндрах. Всё дышало достатком.

Но была и вторая часть рынка, постепенно уходившая в кварталы победнее. В общем, чем дальше мы продвигались, тем заметнее менялся город. Улицы становились уже, дома беднее. Полчаса спешной ходьбы и перед нами раскинулся ремесленный квартал, где воздух полнился резкими запахами дублёной кожи, дымом кузниц и гниющими отбросами. Тут и там бродили без присмотра свиньи, роясь в помойных кучках и деловито квохчущие куры, которые вовсе не боялись людей.

Молоты стучали в кузнях, мастера выкрикивали что-то друг другу, перекрывая общий шум.

Я оглядывалась по сторонам глазами инженера, подмечая детали. Никаких дренажных канав. Вода после дождей, должно быть, стояла лужами неделями, превращая улицы в болото. Дома лепились друг к другу без всякого плана, узкие проходы между ними не оставляли места для манёвров, а ещё могли стать ловушками в случае пожара. Отсутствие канализации объясняло вонь и антисанитарию.

Наконец, мы вступили в Квартал Кожевников: покосившиеся здания, покрытые грязью и плесенью, подозрительные личности, маячившие в тёмных дверных проёмах.

И если всего пару улиц назад до двух юных девушек никому и дела не было, то здесь на нас начали обращать внимание.

Один мужик жуткой внешности лихо свистнул и отпустил сальную шутку:

– Эй, красотки, заблудились? Могу проводить… за монетку! А если нет монетки, буду рад заглянуть вам под платье! – и осклабился полубеззубым ртом.

Энни испуганно прижалась ко мне. Я же продолжала идти вперёд с высоко поднятым подбородком, с выражением холодной отстранённости на лице, крепко сжимая кошель в кармане. Не показывать свой ужас. Не давать слабины. Нельзя. Эти люди, точно звери, чувствуют страх, стоит им его «унюхать», они не станут сомневаться, мигом накинуться.

Какой-то пьяница, качавшийся у стены, сделал шаг навстречу, преграждая нам дорогу. Я остановилась, сердце глухо стучало в груди, но я, сжав ладони в кулаки, молча посмотрела прямо ему в глаза. Не моргая. Он замер, невразумительно крякнул, а через мгновение, длившееся для меня целую вечность, медленно отступил, пробормотав что-то неразборчивое.

Мы прошли мимо, я держала спину так прямо, что она у меня заныла шея, и даже чуть свело мышцы в пояснице.

Таверну «Ржавый кинжал» нашли быстро. Заведение выглядело так же безобразно, как и всё вокруг. Из распахнутой двери доносились пьяные голоса, грубый хохот и звон кружек, несмотря на дневное время. Вход на второй этаж вёл по внешней деревянной лестнице, прилепленной к стене. Ступени скрипели под ногами, перила шатались.

Я покосилась на свою спутницу: Энни была бледна, её глаза расширены от страха, но она держалась, стараясь изо всех сил не дать стрекача.

Бывший капитан королевской гвардии жил в весьма сомнительном месте, интересно, как так вышло, что он оказался тут? Почти на самом дне.

Я постучала в дверь. Раз, два, три. Ровно и уверенно, хотя внутри всё сжималось от напряжения.

Тишина.

– Миледи, может, его нет дома? – прошептала Энни.

Я уже собиралась постучать снова, как дверная створка резко распахнулась.

На пороге возник высокий, широкоплечий мужчина. Лет пятидесяти пяти, не меньше. Его лицо пересекал старый шрам, тянувшийся от виска до подбородка, словно кто-то когда-то попытался разрубить ему череп. Коротко стриженные седые волосы, глаза карие, холодные, цепкие. Взгляд тяжёлый, пронзительный. Одежда простая, но чистая: потёртая кожаная куртка, грубая рубаха, тёмные штаны. Руки мозолистые, со шрамами на костяшках.

Не слуга. Не аристократ. Хищник. Волк-одиночка.

Он молча осмотрел нас обеих буквально с ног до головы. Проверял, испугаемся ли мы? Отступим ли? Энни пискнула и юркнула мне за спину.

А вот я не шелохнулась, взора не отвела.

– Леди Айрис Эшворт, – спокойно представилась я. – Сэр Блэквуд? Я пришла к вам по рекомендации мистера Освальда Уэлса.

Мужчина не проявил удивления, зато кивнул:

– Входите, – хрипло произнёс он и отступил, пропуская нас внутрь.

Комната оказалась маленькой и по-спартански обставленной. Топчан у единственного оконца, грубый деревянный стол, один стул. У противоположной стены стойка с оружием: меч в потёртых ножнах, два ножа с кожаными рукоятями, старый арбалет. На столе лежали промасленная ткань и точильный камень. В воздухе висел запах кожи, металла и оружейного масла.

Энни робко шмыгнула за мной следом, с опаской косясь то на клинки, то на их владельца.

Маркус Блэквуд сел на топчан, скрестив мускулистые руки на груди. И молча указал на стул напротив. Я, благодарно кивнув, устроилась на самом краешке.

– Мне нужен защитник для меня и моего поместья, – не став ходить вокруг да около, сразу перешла к делу я.

Бывший капитан криво усмехнулся и коротко спросил:

– Защита от кого?

– От собственной мачехи и её подпевал, ну и от всех тех, кто способен причинить мне и моим людям вред, – спокойно ответила я. – Вдова моего отца весьма огорчена условиями завещания, она способна на многое, чтобы заполучить то, на что не имеет права.

Сэр Блэквуд задумчиво кивнул и задал следующий вопрос:

– Вы знаете, сколько стоит меня нанять, леди Эшворт?

Он сделал паузу, его взгляд стал жёстче.

– Вам сказали, почему я живу в этом забытом Богом месте?

– Нет, – покачала головой я, – но, если честно, причину выяснить мне бы очень хотелось.

– А потому, что выбрал сторону правды, и за это меня отправили в отставку, бросив гнить без средств к существованию. Если вы будете поступать бесчестно, леди Айрис, предупреждаю, я могу лишить вас жизни.

– О, тут можете не беспокоиться, ваши принципы созвучны с моими.

Маркус замер, глядя куда-то поверх моего левого плеча и явно о чём-то размышляя.

– Мои условия таковы: еда, крыша над головой – всё это вы мне предоставляете, так же как ежемесячную плату в размере пятидесяти серебряных крон. В дела поместья не лезу, если они не касаются вашей безопасности. По рукам?

– Договорились, – твёрдо кивнула я, внутренне сжавшись от цены за его услуги. Но деваться некуда, мне нужен кто-то, способный меня защитить.

– Дайте мне пять минут, чтобы собрать вещи, – попросил он и встал.

Мы с Энни покинули комнатушку, спустились по лестнице и замерли в ожидании наёмника.

Маркус и правда не заставил нас долго ждать.

– Сэр Блэквуд, – обратилась я к нему, – нам нужно заглянуть на рынок, прежде чем отправиться в Эшворт-холл.

– Как скажете, госпожа, – слегка поклонился он и пристроился позади нас, положив ладонь на рукоять своего меча. За его спиной болтался небольшой вещмешок со всеми, как я догадалась, пожитками. Небогато, однако.

Стоило нам выйти из переулка, как я мигом ощутила перемены: те же подозрительные личности, бросавшие на нас жадные взгляды, теперь спешно отворачивались; пьянчужка, не так давно преградивший нам путь, прижался к стене, пытаясь слиться с ней в единое целое. Шмыгнув рыхлым носом-картошкой, он сложил руки по швам и опустил глаза на грязную мостовую, как провинившийся школьник.

Я же ощутила облегчение, даже задышалось как-то свободнее и веселее. Впервые за дни после смерти отца я почувствовала себя в безопасности.

Рынок, как и час назад, был заполнен народом. Торговцы выкрикивали названия товаров, покупатели приценивались, дети шумными ватагами носились мимо нас. Я медленно двигалась между рядами, внимательно рассматривая предложенное.

Для начала купила то, без чего нам долго не продержаться: два мешка муки, крупу овсяную и ячменную, солёное мясо, вяленую говядину и сало. Семена овощей для осенней посадки: капусту, репу, морковь. Прочные рабочие перчатки, сразу пять пар. Также два топора, три лопаты, мотыги. Простое мыло тремя большими кусками; десяток сальных свечей, рапсовое масло для заправки ламп; моток пеньковой верёвки. Маркус молча следовал за нами, превратившись в нашу грозную тень.

Около одной лавки толпились женщины без чепцов, в кокетливых шляпках. Аристократки. Подойдя ближе, увидела россыпь кружев: от тончайших плетёных шалей до более простых вязаных воротничков.

– Вот это Женерское кружево, – благоговейно шепнула Энни, – редко когда до нашего Торнтона купцы довозят подобный товар, обычно его разбирают ещё в столице.

Я спросила цену и ахнула. Такое мне не по карману, да и сама связать не смогу, уж слишком сложное плетение. Мой ошеломлённый суммой взгляд задержался на более простых вязаных изделиях. Вот это другое дело! Крючком я управляюсь неплохо, главное – раздобыть подходящую пряжу.

– Скажите, уважаемый, а на какие товары сейчас большой спрос? – уточнила я торговца, у которого купила крупу.

– Лён, леди. Мёд, грибы – это всегда хорошо берут, как и древесину, дичь, рыбу…

Я запоминала всё, что слышала вокруг, впитывая информацию, как губка: люди жаловались на плохие дороги, кто-то упомянул, что мост через речку Миллбрук обвалился и никто его теперь, после смерти барона Эшворта, точно не починит. Интересно, получается, этот мост находится на моих землях? О чём и спросила Энни, та кивнула и пояснила:

– Да, миледи. Мост старый, ещё ваш дедушка построил. Речка Миллбрук протекает между вашими землями и владениями барона Колфилда. Без моста до Торнтона двадцать миль окольной дорогой, а с мостом всего пять напрямик. Ваш дедушка его построил и получил от короны право взимать мостовой сбор. Каждый, кто по нему проезжал, платил медяк. Немного, но деньги капали где-то десять-пятнадцать серебряных в месяц, а в страду и того больше. Ваш батюшка от сбора отказался, разрешил всем ездить бесплатно, но из-за повышенной нагрузки мост в итоге обрушился, а денег на его ремонт уже не было.

Я задумалась. Значит, у меня есть законное право взимать плату за проезд. Починю мост – верну сбор. Это справедливо: я даю людям удобный путь, они платят символическую плату. Медяк за проезд или двадцать лишних миль? Выбор очевиден. И, вероятно, подниму цену. Я не мой добродетельный отец, я должна выжить! И позволить себе подобную щедрость никак не могу. Если кому-то не понравится новая цена – его личные проблемы, сейчас я прежде всего делец, и только потом добрая леди.

Завершив променад по рынку, нашли крестьянина с телегой, готового за приемлемую плату довезти нас вместе с покупками до Эшворт-холла. Погрузили мешки, инструменты и свёртки. Маркус сел рядом с возницей, заняв позицию охранника. Я и Энни устроились в кузове среди покупок.

Телега тронулась, покатив по мостовой в сторону выезда из города.

Солнце клонилось к закату, окрашивая небо в мягкие розовые и золотые тона. Дорога была пыльной и ухабистой, телега скрипела и подпрыгивала на каждой выбоине. Я задумчиво смотрела на проплывающие мимо поля.

– Сэр Блэквуд, – обратилась я к Маркусу, когда впереди показался поворот к моему поместью, – с вашей помощью я хочу объявить своей мачехе, что она ни единой вещи не вынесет из моего дома. Кроме того, что на ней.

Он обернулся, внимательно на меня посмотрел:

– Вы хотите, чтобы я их напугал своим видом? – его губы дрогнули в улыбке.

– Да, – просто кивнула я, – максимально зверское лицо, хмурое, злое.

– Без проблем, госпожа, – слегка поклонился он.

– Чтобы не только леди Дарена, но и её служанки от страха слова против сказать не смогли, – добавила я, живо представив всю эту картину и едва сдержав смех. Настроение было прекрасным. И обещало стать ещё лучше.

Телега въехала на территорию Эшворт-холла. Солнце почти скрылось за линией горизонта, расцветив небо в багровые тона. Особняк встретил нас тёмными, пустыми окнами и тишиной.

Глава 13. Миллбрук

– Неужели свалили? – пробормотала себе под нос, слезая с телеги и задумчиво осматриваясь. Обычно в это время в окнах, где обитала Дарена и её служанки, горел тусклый свет, сейчас там было темно.

– Что? – непонимающе округлила глаза Энни.

– Они покинули поместье, – прищурилась я, – и наверняка прихватили с собой всё самое ценное.

– Но почему мы с ними не встретились на тракте?

– Всё просто – Дарена и её подпевалы, скорее всего, уехали немного позже нас, – пожала плечами я, повернулась к телохранителю и добавила, – добро пожаловать в мой дом, сэр Блэквуд. Энни, сбегай, отыщи Полли и Джона, пусть помогут с покупками, а я наведаюсь в опочивальню мачехи, проверю, что они мне оставили.

– Хорошо, миледи, – кивнула помощница и отправилась выполнять поручение.

– Гай, подождите немного, – попросила я крестьянина, – вот, возьмите, – и протянула ему монетки, – и спасибо за помощь.

Мужчина взял плату, рассыпавшись в благодарностях, я дала ему чуть больше, чтобы он помог Джону с разгрузкой. Сама же в сопровождении Маркуса отправилась в дом.

Сумерки сгущались быстро, превращая очертания особняка в размытые тени. Входная дверь была не заперта. Я толкнула её, и та отворилась с тихим скрипом, впуская нас в холодный полумрак прихожей. Внутри царила тишина. Пустая, гулкая, словно дом затаил дыхание в ожидании. Я остановилась у консоли в прихожей, нащупала в темноте подсвечник с остатками свечи и огниво. Несколько ударов, искра, слабое пламя вспыхнуло, отбрасывая дрожащие тени на стены.

В колеблющемся свете знакомые стены казались чужими, почти враждебными. Тёмные дверные проёмы зияли, точно пасти; сквозь незанавешенные окна проникал последний отблеск заката.

– Осторожнее, миледи, – тихо предупредил Маркус, положив ладонь на рукоять меча.

Я кивнула и направилась к лестнице на второй этаж. Ступени скрипели под ногами. Поднимались молча, лишь шелест моего платья да тихое дыхание нарушали тишину.

Коридор второго этажа встретил нас той же пустотой. Я повернула направо, туда, где находились покои Дарены. Остановилась перед резной дверью, перевела дух и толкнула её.

Надо же, мебель они оставили всю, видно, такую тяжесть не захотели тащить: массивная кровать с балдахином, туалетный столик, комод, шкаф. А вот всё остальное исчезло: ковёр, постельное бельё, покрывало стащили вместе с периной, обнажив гладкие доски кровати, сняли портьеры с окон, оставив лишь голые карнизы. Распахнутые дверцы шкафа демонстрировали тёмное нутро: ни единого платья, ни платочка, ни чулка. Ни-че-го.

Я медленно обошла комнату, поднимая свечу выше. Пустой туалетный столик, даже зеркало сняли со стены, и теперь я глядела на тёмный квадрат на обоях.

Мой взор упал на письменный стол у окна, на нём одиноко белел сложённый лист бумаги. Я взяла его и вчиталась в витиеватый почерк Дарены:

«Айрис,

моё месячное содержание в размере ста серебряных крон привезёшь ко мне в городской дом на Харроу-стрит до двадцать пятого числа текущего месяца. Иначе я напишу жалобу герцогу на неисполнение тобой условий завещания.

Леди Дарена Эшворт, вдовствующая баронесса»

Я медленно опустила записку и криво усмехнулась.

– Плохие новости, миледи? – негромко спросил Маркус.

– Да нет, – покачала головой я, – просто мачеха у меня шибко умная или хитрая. Предусмотрительная особа. Она догадалась, что я спрошу совета у мистера Уэлса, поэтому сработала на опережение. Но меня сейчас волнует только один вопрос, – подойдя к окну, я посмотрела вниз и увидела, как Джон и Гай стаскивают мешки на землю.

– И какой же, миледи?

– Кто им помог? У нас в поместье нет лошади, чтобы впрячь её в карету, у которой сломана ось. Кто-то прибыл сюда, загрузил их пожитки и отвёз в Торнтон. Кто этот человек?

Я обернулась к Блэквуду и, устало вздохнув, добавила:

– Ладно, над этим я подумаю позже. А пока пойдёмте поедим, если честно, променад по Торнтону жутко вымотал.

Мы спустились на первый этаж и направились в сторону кухни, где у плиты застали Полли. Женщина обернулась на скрип двери, её морщинистое лицо озарилось улыбкой.

– Миледи, как вы? Поди проголодались? Сейчас-сейчас, ужин почти готов. Мы с Джоном тоже недавно из леса вернулись, грибы собирали, – защебетала она, при этом я отчётливо видела, что она будто ожила, даже щёки порозовели. Впрочем, неудивительно – от Дарена и её подпевал исходила жуткая, давящая атмосфера.

Старушка с любопытством покосилась на замершего наёмника.

– Полли, знакомься, это сэр Маркус Блэквуд. Он будет жить здесь и охранять поместье.

Женщина почтительно поклонилась:

– Добро пожаловать, сэр.

– Сэр Маркус, присаживайтесь, – пригласила я его к столу, на что Полли удивлённо на меня обернулась.

– Госпожа, негоже вам снедать тут. Вы, как хозяйка, теперь должны пройти в малую столовую, я всё туда принесу.

– Не нужно, – я отрицательно покачала головой, в висках стучало от утомления, но голод был сильнее желания прилечь, – жечь дополнительные лампы и свечи мы себе пока позволить не можем.

– Хорошо, госпожа, – вздохнула кухарка и вернулась к казанку, в котором что-то аппетитно булькало.

Вскоре перед нами поставили кашу с плавающими в ней кусочками сала, которое мы купили на рынке.

Чуть погодя к нам присоединились Энни и Джон, так же как мы, споро заработавшие ложками.

– Полли, – обратилась я к служанке, когда доела, – завтра утром приготовьте что-нибудь простое, чтобы мы могли это взять с собой в дорогу. Например, лепёшки.

– Хорошо, миледи, – отозвалась она.

Я, благодарно ей кивнув, встала из-за стола.

– Сэр Блэквуд, в этом доме хватает пустых комнат, можете выбрать любую приглянувшуюся.

– А где ваша опочивальня? – уточнил охранник и тут же пояснил свой интерес: – Мне нужно расположиться так, чтобы злоумышленники не смогли добраться до вас незамеченными.

Я на секунду задумалась. Нормальная кровать была в двух помещениях: почившего барона и его жены. Первый вариант мог бы меня устроить, я не боялась спать там, где кто-то умер, эти предрассудки мне были чужды, но запах… Покои отца Айрис жутко воняли, поэтому я выбрала второй вариант.

– Энни, – повернулась к своей помощнице, мы с тобой займём комнаты в восточном крыле, твоя та, что раньше принадлежала Жюли, – девушка удивилась, но согласно кивнула, – а я "перееду" в покои Дарены.

– Понял, тогда я остановлюсь в той, что ближе к лестнице, – кивнул сэр Блэквуд, слегка мне поклонившись.

Энни проводила его наверх, а я задержалась на кухне, чтобы обсудить с Полли запасы продуктов. Выяснилось, что в погребе почти ничего не осталось. Дарена вывезла всё, что можно было увезти: мешки с зерном, бочонки с солёной рыбой, копчёности. Остались только покрытые плесенью корнеплоды.

Прежде чем подняться в свою новую комнату, забрала из каморки соломенный тюфяк и старый плед, кинув всё это на доски кровати, наконец-то, легла. Покрутившись немного, приняла более-менее удобное положение и почти мгновенно провалилась в тяжёлый сон без видений.

Утро началось с криков петуха и бледного света, лившегося в окна. Я с трудом разлепила тяжёлые веки, кряхтя, как старушка, села, чувствуя, как снова неприятно заныли ушибленные рёбра, наверное, сказалось вчерашнее путешествие в город. В дверь постучали, и в комнату вошла Энни.

– Доброе утро, миледи, – сонно улыбнулась она, ставя на стол таз и кувшин с водой. – Принесла вам умыться.

– Доброе, Энни. И спасибо, – стараясь подавить зевок, встала.

Сделала простую гимнастику, разгоняя кровь по одеревеневшему телу. Помассировала затёкшую шею, после чего умылась и позволила Энни расчесать мне волосы.

– Что будем делать? – спросила девушка, ловко управляясь с грубым деревянным гребнем.

– Первым делом осмотрим земли, хотя бы их часть, мне нужно понять, насколько велики наши проблемы, а уже потом я засяду за план выхода из кризиса.

– Ничего не поняла, но звучит неплохо, – смущённо улыбнулась девушка.

После скромного завтрака из овсяной каши на воде я объявила:

– Джон и Полли, на вас огород. А мы втроём отправимся в ближайшую деревню. Хочу познакомиться с людьми, осмотреться.

Мы вышли из дома около восьми утра. Конец августа выдался тёплым и сухим, воздух был свеж и прозрачен, небо безоблачным. Я надела одно из своих мешковатых платьев. Энни несла небольшую сумку со свежеиспечёнными лепёшками и водой.

Дорога к первой деревне, Миллбрук, пролегала через поля, некогда, должно быть, плодородные, а теперь заросшие бурьяном и чертополохом. Кое-где виднелись остатки изгородей, покосившихся и разваливающихся. Чем дальше мы шли, тем очевиднее становились масштабы катастрофы.

Огромные площади представляли собой унылое зрелище: земля растрескалась, покрывшись сетью глубоких трещин и зарослями сорной травы чуть ли не по пояс. Кое-где стояли мутные лужи…

Я остановилась на краю одного из таких участков, всматриваясь в пейзаж. Проблема была очевидна: нет дренажа. Весной и осенью, после дождей и таяния снега, вода не уходила, скапливалась, превращая пахотные земли в трясину. Летом болота подсыхали, но почва, закислённая и отравленная стоячей водой, оставалась непригодной для посевов. А с приходом осенних дождей всё повторялось снова.

– Весной тут сплошное море воды, летом оно подсыхает, но толку никакого, земля мёртвая, – тихо прокомментировала Энни, стоявшая рядом со мной.

Сотни акров, превращённых в бесполезные сезонные болота. А ведь они когда-то были плодородными полями, приносившими доход.

Грустно поглядев на печальную картину, продолжили путь и, наконец-то, добрались до первой деревни, стоявшей рядом с быстрой речкой.

– А где мост? – спросила я у Энни, и заметила удивлённый взгляд сэра Блэквуда. Его недоумение было вполне понятно: как человек, выросший на этой земле, может не знать, что и где находится?

– Дальше, – махнула рукой помощница, – в миле отсюда, вверх по течению.

Речка и деревня носили одно имя, и, если первая радовала чистотой, то вот селение представляло собой унылое зрелище: десяток покосившихся изб, крытых соломой и дёрном. Потемневшие стены, кое-где заплатанные неказистыми досками. Дым поднимался лишь из одной трубы. Главная улица, если её можно было так назвать, представляла собой утрамбованную тропу, изрытую колеями. Три курицы копошились в пыльных навозных кучах. Две с грустными глазами собаки, вяло тявкнули на нас и смолкли.

Из ближайшей к нам избы вышла сгорбленная старуха в заштопанном платье, грязном фартуке и сером чепце. Увидев нас, она замерла, уставившись с подозрением.

Я подошла ближе и вежливо кивнула:

– Добрый день. Я леди Айрис Эшворт, дочь барона Тобиаса.

Старуха ахнула, прижав руку к груди:

– Ох, миледи, не признала вас! Как же ж вы выросли! Соболезную вашей утрате, милорд был добрый человек, упокой Господь его душу, – она торопливо перекрестилась.

– Благодарю, – кивнула я. – Как вас зовут?

– Марта, миледи. Я тут с мужем живу, с Томом.

– Ясно… А скажите, Марта, где дом старосты?

– Уилл-кузнец живёт вон там, – ткнула она пальцем в избу, из трубы которой поднимался дымок.

– Спасибо. А вообще, сколько людей осталось в деревне?

Марта задумалась на мгновение.

– Мы с Томом. Уилл-кузнец с женой и тремя детьми. Старик Эду, да вдова Грейси с дочкой Розой. Вот и всё.

– Что-то мало, – покачала головой я.

– Раньше тут жило душ сорок, миледи. Но кто умер, кто уехал. Вольные ушли первыми, как только барон слёг, а проблема с водой так и не решилась. Остались только мы, крепостные.

Крепостные. Я поморщилась, но пока свободу дать им не могла, иначе совсем останусь без рабочих рук.

– Спасибо, Марта. Пойду поговорю с Уиллом.

Я шагала вперёд, погружённая в свои невесёлые думы. Итак, первое: узнать, сколько людей живёт в Брамблтоне. Второе – починить мост через реку, чтобы вернуть доход от мостового сбора. Третье – собрать всех работоспособных мужчин, женщин и детей из обеих деревень и до зимы вырыть канавы на стольких акрах, на сколько хватит наших сил. Весной, когда река разольётся, вода уйдёт по канавам, оставив землю сухой и пригодной для посева. Четвёртое – придумать, как заработать ещё.

Глава 14. Раунд за мной

Мотивация. Как много в этом слове.

Замотивировать стоящих передо мной людей будет очень-очень сложно. Их потухшие, равнодушные ко всему глаза сказали мне о многом. Они сдались, и уже давно. Ждали, когда Эшворты полностью пойдут по миру, а их передадут новому хозяину, который, возможно, станет заботиться о них чуть лучше, чем прежние господа.

Даже если я буду пахать больше, чем все они вместе взятые, то это не сподвигнет их на трудовые подвиги.

– Я не буду вам врать, – начала я решительно, – поместье разорено. Денег почти нет. Но я хочу предложить вам сделку.

Оба старосты: Уилл-кузнец и Арчи-плотник скептически прищурились. Остальные продолжали пялиться в пустоту перед собой, либо под ноги.

– Помогайте мне во всём в течение года, до следующего лета, и я дам вам всем вольную. Сможете уйти, куда захотите, ваши дети станут свободными людьми, смогут пойти в подмастерья.

Внушительная пауза, чтобы прониклись. Дети во всех мирах и временах имели большое значение для родителей, не для всех, конечно, но это уже детали. Это обещание зажгло огонёк надежды в глазах матерей.

– Также я буду вам платить, пусть не деньгами, но продуктами и тёплой одеждой. Эту зиму вы не будете голодать.

Теперь уже все, даже малышня, подняли головы и смотрели только на меня. Я посчитала это хорошим знаком.

– Вы, правда, дадите нам вольную, госпожа? – хрипло спросила женщина, державшая на руках девочку двух лет, а рядом с ней, ковыряясь в носу в поисках сокровищ, замер забавный, вихрастый мальчуган. Ему могло быть как семь, так и десять, но из-за худобы я не смогла определить точнее.

– Даю слово, – кивнула я. – Но для всего этого вы должны работать. И я буду работать наравне вместе с вами. Никто прохлаждаться не будет. Поделимся на три бригады, – объявила я. – У нас три задачи, и все они критичны.

Указала на Арчи:

– Первая бригада на вас мост. Арчи ты за главного, выбери шестерых мужчин, и за три недели восстановите мост через Миллбрук.

Плотник кивнул и подозвал к себе шестерых помощников.

– Вторая бригада за вами мельница. Уилл, у тебя всего четыре, так скажем боевые единицы, – как можно оптимистичнее улыбнулась я.

Я уже осмотрела обе деревни и поломанный мост вместе с мельницей. Из всего увиденного порадовало одно – река вернулась в старое русло, и можно было в принципе запустить мельницу, вот только мельничное колесо за это время пришло в негодность и требовало ремонта.

Кузнец спокойно кивнул, огладив свою бороду-лопату. Трое его сыновей, один из которых был ещё подростком, вызвались помогать отцу.

– Следующая группа отправится рыть дренажные канавы. Все женщины плюс дети постарше. Энни, ты будешь у них за главную, – посмотрела на помощницу, та уже знала мой план, поэтому молча согласно кивнула.

– Канавы? – недоверчиво переспросила одна из крестьянок. – Но, миледи, а как мы поймём, где их рыть?

– Я сделаю разметки, не переживайте, – спокойно ответила я. – В целом работа нетяжёлая, просто монотонная.

Женщины неохотно кивнули.

– Все старики на огородах с Полли и на заготовках, будем солить всё, что съедобно, – я перевела дух, давно так много не говорила, – начнём на рассвете. Вопросы?

Люди промолчали, и я добавила:

– Тогда расходимся до завтра!

Народ поклонился, ещё раз недоверчиво посмотрел на новую хозяйку-пигалицу, и отправился восвояси. Собрание проходило на заднем дворе особняка Эшвортов.

– Энни, пойдём в кабинет, – сказала я девушке, стоило крестьянам скрыться с глаз.

Пока шагали через кухню в холл и затем на второй этаж, я попросила спутницу:

– Энни, а расскажи-ка подробнее, как тебя встретила Дарена?

Вчера вечером Энни вернулась поздно, я лишь спросила, как всё прошло, и, удовлетворённая ответом, отправилась спать, но теперь мне хотелось выяснить красочные детали.

– О-о, – округлила и без того большие глаза девушка, – миледи, вы бы видели, как она орала! Стёкла дрожали! Она даже швырнула в стену подсвечник, безумная женщина! Правда, ударить меня не посмела, боясь сэра Блэквуда. Леди Дарену потряхивало от ярости, прямо поколачивало. И тем не менее она подписала, что нужно, после чего я отнесла всё в Канцелярию.

Я невольно широко разулыбалась, а перед глазами возникло воспоминание: когда мы были у кузена мистера Уэлса, я протянула поверенному лист бумаги с коряво (я едва справилась с писчим пером, с непривычки измазав пальцы чернилами, – и с этим срочно надо было что-то делать!) выведенным списком всего того, что я увидела у Дарены в комнате. Помню удивление поверенного:

– Леди Айрис, когда вы успели?

– Сразу как переоделась в дорожное платье, это не так уж и долго, – пожала плечами я. – Мистер Уэлс, боюсь, моя дражайшая мачеха что-то да умыкнёт. А поскольку вы там тоже были и ваши солдаты, то нам всем стоит расписаться под этим перечнем. Ваши люди выступят свидетелями, что я ничего лишнего не добавила.

– Это не совсем по правилам, нужна ещё подпись леди Дарены, если действовать строго по протоколу, – протянул мужчина, вчитываясь в текст, – но и врать нам всем нет смысла, мы королевские служащие.

– Если она что-то из этого унесёт с собой, я найду слова, которые убедят её в неправильности поступка, – хитро улыбнулась я, и Освальд, подумав секунду, согласно кивнул:

– Сэмюэл всё подготовит к завтрашнему утру, пришлите вашу служанку ко мне в контору за документом.

На следующий день я отправила Энни в сопровождении сэра Блэквуда в Торнтон, у девушки было сразу три задачи: заглянуть к Уэлсу, затем к Дарене и наведаться на рынок, чтобы купить несколько кур и свежее мясо.

Письмо мачехе я написала очень вежливое и обстоятельное:

"Леди Дарене Эшворт,

вдовствующей баронессе

Довожу до Вашего сведения, что при осмотре покоев, которые Вы занимали в Эшворт-холле, исчезло значительное количество вещей. Согласно закону Королевства о наследовании, всё, что вам купил барон Эшворт, становится собственностью его наследника, то есть моим.

В моём распоряжении находится заверенный протокол с описью имущества, составленный в присутствии мистера Освальда Уэлса, королевского поверенного, констебля Дарена Варна и свидетелей из числа стражи, которая проводила обыск.

Когда я вернулась в Эшворт-холл, то на месте обнаружила лишь мебель, всё остальное:

Двадцать три платья из бархата, шёлка и тонкой шерсти,

постельное бельё: перина, подушки, простыни, покрывала,

балдахин из вишнёвого шёлка,

ковёр работы восточных мастеров,

портьеры из дорогой ткани,

зеркало в серебряной раме,

множество предметов туалета: три гребня из слоновой кости, пять хрустальных флаконов с духами, две резные шкатулки, -

Вы незаконно вывезли.

Общая стоимость этих вещей оценена в двести серебряных крон и тридцать четыре медяка.

Предлагаю Вам, дабы избежать скандала, который неминуемо разгорится, стоит мне публично обвинить вас в воровстве, следующее: я готова не предавать этот инцидент огласке, если Вы подпишете прилагаемый к моему письму документ о том, что считаете своё содержание за первые два месяца полностью выплаченным.

Если Вы откажетесь, я буду вынуждена: направить жалобу Его Светлости герцогу Торнтону и потребовать от констебля возбуждения дела о краже.

Весь город и все окрестности будут перемывать Вам кости, обзывая «вдовой-воровкой» и «бесчестной баронессой».

Ваша репутация будет уничтожена безвозвратно.

Моя помощница Энни дождётся Вашего решения.

Выбор за Вами.

С уважением,

Леди Айрис, баронесса Эшворт».

В итоге Дарена поступила ровно так, как я и предполагала – она подписала всё, как миленькая. Правда, впала в безумие, ха! Ну и поделом!

Этот раунд был за мной. Но веселиться, смакуя столь мелкую победу, долго не получится, впереди ещё очень много работы. Так много, что я не знала, за что браться, чтобы всё успеть.

Устроившись в чисто вымытом кабинете барона, я развернула карту, недавно найденную в нижнем ящике стола. Старый пергамент с потрёпанными временем и множеством рук краями расправился с тихим шорохом. Карта была нарисована аккуратно, чёткими линиями, видно, что работал опытный картограф.

Энни склонилась рядом со мной. Моё баронство представляло собой вытянутую полосу земли, идущую с севера на юг вдоль извилистой синей линии реки.

– Итак, вот Миллбрук и Брамблтон, – ткнула по точкам, – мельница и мост. На севере, – я переместила палец вверх, туда, где были нарисованы деревья, – часть владений герцога Торнтона.

Это был лес, занимавший огромную площадь, наверное, раз в десять, а то и больше, чем моё баронство.

– Охотничьи угодья нашего сюзерена.

– Говорят, некоторым деревьям там по триста-четыреста лет, – поддакнула Энни.

– Река Миллбрук вытекает из гор и бежит через лес герцога, а потом вдоль наших территорий. Граница между его владениями и нашими. И дальше она же отделяет нас от земель Колфилда.

Итак, барон Колфилд… Интересная личность. Я кое-что о нём уже выяснила: он оказался не просто аристократом, но дельцом, на его земле крестьяне работали не только в поле, но и на мануфактурах. Они ткали ковры.

– У Колфилда мастерская по производству ковров, скорее всего, не одна. А там ткацкие станки, красильни, прядильни, отделочные цеха.

Слух зацепило одно слово – красильни…

Я замерла, уставившись в чернильницу, стоявшую на столе передо мной.

– Миледи, – встревожилась помощница, – с вами всё хорошо?

– Ох, Энни, – я так резко к ней повернулась, что девушка от неожиданности вздрогнула, – краски, мы можем сделать их, правда, мне придётся вспомнить всё, что я знаю по химии!

– Э-э… алхимии? – переиначила девушка. – А откуда вы это вспомните, если раньше никогда не знали? – задала она резонный вопрос и подозрительно на меня покосилась.

Я застыла в ступоре, но быстро сочинила:

– Так вот же, – махнула рукой на полки с немногочисленными книгами и свитками, – прочитала.

– А-а-а, – мне явно не поверили…

– Ладно, об этом я подумаю потом. Смотри, вот наш мост, – указала пальцем на значок на карте, – мы его скоро починим, – деловито продолжила я, отвлекая девушку, – и каждая телега, каждый всадник будет платить нам мостовой сбор. Я подниму цену до двух медяков, и, если в день будет проезжать хотя бы десять телег, мы получим двадцать медяков в сутки! В месяц это пятьдесят серебряных крон! Не огромные деньги, но стабильный доход, которого нам хватит на базовое пропитание для всех и ещё останется на ремонт поместья и инструменты.

Энни радостно выдохнула и едва в пляс не пустилась.

Я же окинула взглядом всю карту целиком. Надо бы ещё разведать, что там, на границе с герцогскими охотничьими угодьями, но пока у меня не было на это времени.

И ещё очень жаль, что Полли и Джон не видели того, кто помог Дарене с отъездом. Хитрая мачеха отослала стариков в лес за грибами, а когда те вернулись, вдовы барона и след простыл.

Глава 15. Вести и планы

Громкий стук в парадную дверь разбудил меня раньше обычного. Я недовольно поморщилась, натягивая на себя плед, но звук повторился, настойчивее. За окном едва рассвело, небо окрасилось в бледно-розовые тона.

Внизу послышались тяжёлые шаги моего телохранителя, скрип открываемой двери, приглушённые мужские голоса, мигом меня насторожившие. Кого это принесло в такую рань?

Вскочила, плеснула холодной воды в лицо, чтобы прогнать остатки сна, споро натянула платье и поспешила вниз.

В холле стоял незнакомец лет двадцати в дорожном плаще, покрытом пылью. Рядом с ним замер сэр Маркус с непроницаемым лицом.

– Леди Айрис? – гость снял шляпу и поклонился, мигом поняв, кто я. – Томас Грант, помощник констебля Варна. Прошу прощения за ранний визит.

– Что-то случилось? – спросила я, спускаясь по лестнице и чувствуя, как внутри всё похолодело.

Томас замялся, переминаясь с ноги на ногу.

– Боюсь, плохие новости, миледи. Следствие по делу вашего покойного отца… – он замолчал, подбирая слова. – Оно застопорилось.

– Как это? – нахмурилась я.

– Алхимик, изучавший содержимое горшка с растением, исчез. Вместе с уликой.

– Что? Как он мог исчезнуть?! – спросила я, а мысли взметнулись в голове стайкой испуганных птиц.

– Мы ждали от него отчёта, мастер Элдридж сам обозначил сроки, но когда мы пришли в его алхимическую лавку, то не обнаружили там ни хозяина, ни вашего горшка. Констебль Варн наказал начать тщательные поиски не только внутри города, но и за его пределами. Но пока всё безрезультатно, – Томас виноватым жестом развёл руками.

– Благодарю за то, что сообщили, – кивнула я, напряжение и не думало меня отпускать. – Буду ждать хороших вестей.

Томас Грант, вежливо попрощавшись, вышел во двор, и вскоре до нас донёсся удаляющийся цокот копыт.

Дарена. Это её рук дело или её подельника. Алхимика либо подкупили, либо запугали. А может, вовсе убили? У констебля не будет доказательств, и моя мачеха избежит наказания.

– Миледи, – окликнул меня сэр Блэквуд, – всё в порядке?

– Относительно, – выдохнула я, выпрямляясь. – Пойдёмте завтракать.

Кухня встретила уютным теплом и аппетитными ароматами. Полли колдовала у очага, помешивая что-то на сковороде. Энни накрывала на стол.

– Доброе утро, миледи! – поприветствовали они меня чуть ли не хором.

– Сегодня у нас омлет с грибами! Курочки наши снесли целых десять яиц, – счастливо объявила старушка.

Я невольно улыбнулась: маленькие радости в разгар больших проблем, грели душу.

– Десять? Отлично!

– А будет ещё больше, – закивала Полли, выкладывая пышный золотистый омлет на тарелки. – Свежие яйца каждый день, это ж богатство!

Я села за стол. Энни придвинула ко мне тарелку, и запах жареных грибов с яйцами заставил мой желудок протяжно заурчать. Первый кусочек растаял во рту. Боже, как же это было вкусно! Непередаваемо!

Сэр Блэквуд присоединился к нам, молча взял свою порцию. Мы ели, наслаждаясь простой, незатейливой едой.

– Джон, – обратилась я к старику, – нужно купить трёх дойных коз. Одну для нас и двух для деревень. Молоко точно не помешает, особенно будет полезно крестьянским детям, – я замолчала, прикидывая в уме. – Одна коза стоит около четырёх серебряных. Три штуки выйдут в двенадцать крон. Немало, конечно, но необходимо.

– Ох, миледи, весьма разумно! – довольно всплеснула руками Полли. – Козочки неприхотливы, траву едят, молока дают много. И сыр можно делать!

– Вот именно, – кивнула я. – Джон, сегодня же поезжай в Торнтон, купи животинку.

– Хорошо, миледи, – отозвался старичок, мягко улыбаясь.

После завтрака я отправилась в кабинет. На столе лежали чертежи, над созданием которых я корпела до глубокой ночи. Грубые наброски моста и мельницы, нарисованные углём на пергаменте.

Вскоре в дверь постучали и в сопровождении Энни вошли Уилл-кузнец и Арчи-плотник. Оба выглядели настороженно, даже скованно, будто боялись, что я собираюсь их за что-то наказать.

– Доброе утро, – поздоровалась я. – Садитесь.

Мужчины, неловко поклонившись, устроились на стульях.

– Итак, – начала я, подвигая к ним первый лист, – мост через Миллбрук. Арчи, посмотри внимательно.

Плотник наклонился ближе, нахмурив густые брови.

– Сваи нужно углубить в грунт минимум на два локтя, – начала объяснять я, водя пальцем по схеме. – Из свежесрубленного дуба. Нижнюю часть обмажем смолой, это защитит древесину от гнили. Основание обложим камнем, чтобы река не размыла грунт. Сверху на сваи поставим опоры, а на них настил.

Арчи кивнул, безмолвно шевеля губами, будто повторяя за мной, чтобы запомнить.

– Настил сделаем не из досок, а из дубовых брусьев. Толщиной в ладонь. Доски прогнутся под тяжёлыми телегами, а брусья выдержат. Перила обязательно укрепим поперечными балками, вот так, – я указала на чертеже как, – перила должны держать удары телег.

Плотник долго изучал мой рисунок, потом медленно провёл рукой по бороде.

– Разумно, – наконец признал он, – такой мост точно прослужит дольше.

– Именно, – кивнула я и сверху первого листа, положила второй. – Теперь мельница. Уилл, гляди сюда.

Кузнец придвинулся, уставившись на схему мельничного колеса.

– Лопасти ставь под углом, вот так, – я показала наклон. – Тогда вода будет толкать колесо эффективнее. Сейчас они стоят прямо, и половина силы потока уходит впустую.

Уилл прищурился, соображая, прикидывая…

– И ещё, – продолжала я, – подшипники смажь салом, обновляй каждую неделю. Без смазки вал быстро сотрётся, и колесо заклинит. И жернова выровняй заново, иначе мука получится грубой, с камешками.

Уилл медленно кивал, поводя руками, будто он уже мысленно чинил механизм.

– Откуда вы всё это знаете, госпожа? – вдруг спросил Арчи.

Они вдвоём смотрели на меня с нескрываемым изумлением.

Я, стараясь не показать волнения, неопределённо махнула рукой в сторону книжных полок:

– Все знания оттуда. Плюс ещё много размышляла, чтобы сделать по уму.

Мужчины быстро переглянулись. В их взглядах читались сомнения, но также и понимание: они были опытными мастерами и чувствовали, что я говорю дело.

– Ну, что ж, – вздохнул кузнец, – попробуем, хозяйка, соорудим, как вы велите.

– Отлично, – обрадовалась я, предвкушающе потирая ладони. – Ах да! Передайте женщинам, что сегодня они мне не нужны, рыть канавы будем завтра с утра. Буду ждать их сразу в поле, пусть возьмут с собой лопаты и топоры, если есть.

– Найду, – кивнул кузнец, – старьё вечером починю и выдам.

Старосты встали, низко поклонились и покинули кабинет.

***

Сразу же после разговора с ними я отправилась ксебе, с помощью Энни переоделась, и мы, в сопровождении нашего телохранителя, вышли из дома. На тачку, которой пользовались слуги поместья, сложили мешок с деревянными колышками, заранее подготовленными Джоном, пеньковую верёвку и два молотка.

Добравшись до поля, замерли, чтобы я могла оценить фронт работ.

– Так-с… Начнём вот отсюда, – объявила я, остановившись на относительно сухом участке.

– Миледи, давайте я вам помогу, – вдруг предложил сэр Блэквуд.

– Спасибо, втроём точно управимся быстрее, – не стала отказываться я. – Вот только у меня нет для вас инструмента.

– Возьму какую-нибудь палку, – успокоил меня Маркус.

– Хорошо, тогда я покажу вам ваш фронт работ, но сначала постойте рядом со мной, посмотрите, как нужно делать.

Достав первый колышек, вбила его в землю. Затем отмерила шесть больших шагов в сторону реки и вбила второй. Натянула между ними верёвку, проверяя прямоту линии.

– Здесь женщины будут рыть канаву? – уточнила Энни, внимательно следя за моими действиями.

– Да. Глубиной в локоть, шириной в полруки. Вода будет стекать по ней к Миллбруку, – пояснила я.

– И это поможет осушить землю? – недоверчиво спросила помощница.

– Да. Должна, – кивнула я. – Смотри как было раньше: осенние дожди плюс весенние талые воды затапливали поля. Вода стояла месяцами, превращая землю в болото. А с канавами она стечёт обратно в Миллбрук за пару недель. Почва высохнет, и её можно будет вспахать.

Я объяснила помощникам, что от них требуется, поставила в разных частях поля, и мы продолжили работу, методично вбивая колышки и натягивая верёвки. Сетка линий росла, расчерчивая поле на аккуратные полосы.

Дренаж – дело тонкое. Недостаточно просто вырыть канавы, необходим правильный уклон, укрепление. Фашины из ивовых прутьев, дёрн сверху. Регулярная чистка минимум дважды в год, иначе всё заилится и перестанет работать. Но для начала хотя бы выкопать. Это уже половина успеха.

Последний колышек вошёл в землю с глухим стуком. Я выпрямилась, разминая затёкшую спину, и огляделась. Поле теперь было расчерчено ровными линиями, словно гигантская шахматная доска.

Солнце давно перевалило за полдень, я вымоталась так, что едва переставляла гудящие ноги, но на душе стало чуточку спокойнее. Сложив молотки и остатки кольев в тачку, отправились домой. Шагали молча, наслаждаясь летним, тёплым ветерком, обдувавшим наши разгорячённые лица. Вскоре увидели вьющийся из трубы кухни дым, это Полли готовила ужин. Где-то вдали со стороны реки раздавался ритмичный стук топоров вперемежку с визгливым пением пилы.

Вернулись мысли об исчезнувшем алхимике, я надеялась, что он найдётся живым и здоровым…

А ещё мне не давала покоя идея создания устойчивой краски для ткани. Поем и займусь этим вплотную, несмотря на ноющие рёбра, спину и болящие ноги. Время, увы, не на моей стороне и жалеть себя не выйдет…

Протравы, красители… Что-то должно получиться. Нам как воздух необходим товар, за который заплатят. И заплатят много.

Глава 16. Путешествие

Найджел

Я с нескрываемым раздражением разглядывал очередное письмо отца. Плотная бумага с тиснёным гербом герцогов Льюисов, размашистый почерк, и содержание, от которого хотелось взвыть и застрелиться.

«Мой дорогой сын, надеюсь, это письмо застанет тебя в добром здравии и хорошем расположении духа. Твой брат Эдмунд женился в прошлом месяце, как ты помнишь, и теперь семейный долг обязывает тебя…»

Долг. Всегда этот чёртов долг.

Я отложил письмо, стараясь унять глухое раздражение, и потянулся за бокалом портвейна. За окном моего дома в Дэноурте сгущались вечерние сумерки. Город постепенно зажигал огни: уличные фонари вдоль главной улицы, освещённые окна таверн, масляные лампы у ворот богатых домов, редкие свечи в окнах бедных кварталов. Столица никогда не засыпала по-настоящему.

Дальше в письме говорилось о грядущем новом Дэноуртском сезоне. Сразу после осеннего бала во дворце, который по традиции открывала королевская семья, отец планировал устроить большой бал в родовом поместье – один из первых частных приёмов сезона. И под видом приглашения требовал моего присутствия. Сотни гостей. Музыка. Танцы. Бесконечные церемонии. И конечно же, десятки юных леди подходящего брачного возраста и их матушки, жаждущие заполучить третьего сына герцога в свои цепкие лапки.

Я осушил бокал залпом. Кисло-сладкий вкус портвейна обжёг горло.

Отец, конечно, облёк всё в самые благородные выражения. «Пора подумать о семье», «ты уже не молод», «тебе тридцать пять, Найджел, а не двадцать», «твои братья уже остепенились»… Всё та же песня. Слышал её столько раз, что запомнил наизусть. Но проблема была в том, что я не хотел жениться. Совсем. Ни на ком. Мне хватило предательства Хельги…

Итак, нужно придумать достойный предлог, чтобы не ехать. Срочные дела? Отец не поверит, он знает, что после отставки я занимаюсь лишь консультированием по финансовым вопросам и иногда помогаю с устройством ветеранов. Болезнь? Слишком легко проверить. Командировка? Куда, чёрт возьми, может отправиться отставной майор?

Я уже подумывал написать, что сломал ногу при падении с лошади, когда раздался стук в дверь.

– Войдите, – буркнул я, не оборачиваясь.

В комнату шагнул Гарри, мой денщик ещё со времён службы, а ныне – нечто среднее между слугой, телохранителем и единственным человеком, которому я мог доверить прикрывать мне спину. Коренастый мужчина лет сорока пяти с лицом, изрезанным шрамами, и руками, способными свернуть шею быку. В прошлом сержант, один из лучших бойцов в моей роте. После ранения под Вадрией стал моим денщиком.

– Милорд, вам письмо, – хрипло, будто простуженный, сказал Гарри, протянув мне послание.

Я взял конверт, печать узнал сразу: герб с весами и пером. Сердце ёкнуло. Поверенные не пишут без серьёзной причины. Сорвал печать, вынул два листа бумаги, развернул первый и вчитался в убористый почерк.

«Милорд, с прискорбием сообщаю Вам о кончине барона Тобиаса Эдварда Эшворта…»

Далее шло сухое перечисление фактов: опекун, леди Айрис, поместье в упадке, долги.

«К моему письму прилагается другое, написанное бароном Эшвортом в редкие моменты его бодрствования».

Я развернул второй лист.

«Найджел, если ты читаешь это, значит, меня уже нет… Выходит, лекари так и не отыскали причину моего затянувшегося недомогания и ничем помочь не смогли.

Но сейчас не это главное. Я хочу попросить тебя об услуге. О последней услуге другу, которая касается моей приёмной дочери Айрис. Я как-то тебе о ней рассказывал.

И именно тебя я назначил её опекуном до её девятнадцатилетия. Прости, что не спросил разрешения – времени не было, как и выбора. Ты единственный человек, которому я могу доверить её судьбу. Нэйт, умоляю, не оставь Айрис одну.

Защити мою дочь, прошу тебя…

Я завещал Айрис практически всё, что у меня было, но, увы, вместе с имуществом, она получит и мои долги. Моей крошке не справиться с таким грузом, потому прошу тебя оказать ей всестороннюю поддержку. Ещё раз прости, что взваливаю на твои плечи такое бремя. Повторюсь, если бы у меня был другой выход, я бы им воспользовался.

Твой друг, Тобиас Эшворт».

Я медленно опустил письмо. Мой хороший друг мёртв.

Воспоминания калейдоскопом пронеслись перед глазами. Вадрийская война. Моя рота попала в засаду в горном ущелье. Половина людей полегла в первые минуты. Я получил пулю в бок, упал, потерял сознание. Очнулся уже в лазарете, оказалось, Тобиас Эшворт, командир соседнего отряда пришёл нам на выручку, вытащил меня и моих уцелевших бойцов с поля боя. Он спас жизнь не только мне, но и моим ребятам.

Я обязан ему. Больше, чем могу выразить словами.

И теперь он просит меня защитить его дочь.

– Милорд? – голос Гарри вернул меня в реальность. – Всё в порядке?

– Барон Эшворт умер, – ответил я негромко. – У него осталась дочь, и он просит меня присмотреть за ней.

– Хороший был человек и прекрасный командир… Упокой Господь его душу, – он помолчал, после чего спросил: – Что будете делать, милорд?

Я задумался на мгновение и решительно встал:

– Сходи в порт, подбери нам судно, которое отплывает завтра поутру, а после собери вещи… Раньше у меня не было шанса вернуть долг жизни Тобиасу, выходит, сделаю это после его смерти. Помогу его дочери.

Гарри кивнул и отправился выполнять поручения. Мой взгляд упал на письмо отца, я решительно взял перо, обмакнул в чернильницу и быстро написал ответ:

«Отец,

Вынужден отказаться от приглашения. Срочные дела требуют моего немедленного присутствия на западной границе королевства. Не знаю, сколько времени потребуется, но рассчитывать на меня в ближайшие месяцы не стоит.

Я обязан вернуть долг жизни.

Ваш покорный сын, Найджел».

Отец всё поймёт и высоки шансы, что даже не сильно осерчает. Такие долги отдаются в первую очередь.

Остаток ночи я провёл, ворочаясь с боку на бок. Мысли роились в голове, не давая покоя.

Айрис Эшворт. Я не помнил, сколько ей точно лет, мог лишь предположить, что не больше восемнадцати. Что она из себя представляет? Дочь родного брата Тобиаса, оставшаяся в младенчестве сиротой. Вроде ничего не попутал. Капризная? Избалованная? Не станет ли она для меня проблемой?

Вскоре я всё же забылся беспокойным сном.

В половине пятого утра Гарри поймал извозчика и, погрузив багаж в карету, мы покатили в порт. Дэноурт уже давно проснулся: торговцы везли тележки с товаром на рынок, служанки спешили за покупками. Порт встретил криками грузчиков, скрипом деревянных кранов и блоков, лязгом цепей, плёсом воды, запахом рыбы, дёгтя и солёного ветра. Десятки кораблей стояли у причалов: торговые суда, рыбацкие лодки, несколько военных фрегатов.

Наш корабль, «Морской сокол», был средних размеров торговым судном, перевозившим пассажиров и лёгкие грузы вдоль побережья. Капитан, невысокий жилистый мужчина с обветренным и бронзовым от загара лицом, встретил нас у трапа.

– Лорд Льюис? Капитан Сэмюэл Блэк, – представился он, вежливо склонив голову. – Ваша каюта готова. Отплываем через полчаса.

Я кивнул и поднялся на борт. Гарри следовал за мной с багажом.

Каюта оказалась небольшой, но чистой. Две койки, стол, стул, иллюминатор с видом на порт. Ничего лишнего. Я уложил вещи, по старой привычке проверил, чтобы пистолет был под рукой, и снова вышел на палубу. Команда готовила судно к отплытию. Матросы проверяли снасти, поднимали паруса, отвязывали швартовы. Капитан Блэк стоял у штурвала, покрикивая команды.

Пассажиров было немного. Пожилая пара, судя по одежде, состоятельные купцы. Молодой человек с измождённым лицом и невнятном сюртуке больше походил на вчерашнего студента. Дама в чёрном, вдова, скорее всего. Юная девушка с матерью и ещё один мужчина, одетый с показной роскошью в ярко-синий камзол с золотым шитьём, белоснежным жабо и кружевными манжетами. Модные высокие сапоги, шляпа с пером, несколько перстней на пальцах. Аристократ. Причём из тех, кто хочет, чтобы все вокруг знали о его высоком положении. Он развалился на скамье у борта, вытянув ноги, и громко требовал вина. Сопровождавший его тощий слуга с забитым видом поспешно откупорил бутылку.

Я поморщился. Таких я встречал множество за годы службы: сынки богатых родителей, купившие офицерское звание, но никогда не нюхавшие пороха. Приезжали в полк, воображали из себя невесть что, а при первом же столкновении с реальностью войны либо дезертировали, либо прятались за спинами настоящих солдат.

Корабль накренился, паруса наполнились ветром, и мы отчалили. Я стоял у борта, глядя на удаляющийся город. Этот сезон охоты на женихов в очередной раз пройдёт без меня. Губы сами собой изогнулись в довольной улыбке.

Жизнь прекрасна!

Первые два дня путешествия прошли спокойно. Море было тихим, ветер попутным, погода ясной. Я большую часть времени проводил в каюте, читая прихваченную с собой книгу.

Нет-нет, но мысли возвращались к моей подопечной. И чем больше я думал, тем мрачнее становились мои выводы. Скорее всего, леди Айрис совсем не приспособлена к жизни и управлению доставшимся ей хозяйством. Даже если ей исполнится девятнадцать, она не поумнеет, нужный опыт из воздуха не появится. Даю голову на отсечение, юная наследница Тобиаса являлась особой избалованной, любительницей музицировать, рисовать и вышивать, да читать романы о прекрасных дамах и суровых отважных рыцарях, кои сейчас пользуются большим спросом среди девушек. В общем, леди Айрис Эшворт наверняка обладает кучей полезных навыков для светского общества, но они совершенно бесполезны для спасения разорённого поместья.

Придётся всё взять на себя. Разобраться с финансами, переговорить с кредиторами, возможно, найти покупателя на поместье, если ситуация окажется безнадёжной. А девушку… Да уж, никогда бы не подумал, что стану искать девице достойного супруга. Но, видно, придётся. Я не романтик. Я реалист. И реальность такова, что леди Айрис сейчас совершенно без денег и кучей долгов. Ей нужен кто-то, кто решит её проблемы. И этот кто-то может быть только законный муж.

Проведя почти сутки в каюте, под вечер решил выйти наружу, размять ноги и подышать свежим воздухом. Проходя мимо люка, ведущего на нижнюю палубу, услышал приглушённые голоса. Остановился, прислушался. Голоса доносились чуть поодаль, из тени, отбрасываемой натянутым парусом. Присмотрелся и в полумраке разглядел девушку и того самого аристократа-щёголя, который оттеснил её в сторону, к борту.

– Ну что ты, милая, не бойся, – услышал я его пьяную речь и последовавший противный смешок. – Я джентльмен, я не обижу. Просто поговорим, выпьем вместе…

– Отпустите меня! – голос девушки сильно дрожал и срывался. Она попятилась, явно пытаясь обойти его и добраться до люка. – Прошу вас, оставьте меня в покое! Или я закричу!

– Да брось ты, не ломайся! Ты же простолюдинка, не графиня какая-нибудь. Должна быть благодарна, что дворянин на тебя внимание обращает!

Матери девушки видно не было, вероятно, она была у себя в каюте. Я подошёл ближе, остановился в паре шагов от них.

– Насколько можно судить, барышня вовсе не в восторге от вашего внимания, – объявил я ровным голосом.

Щёголь резко обернулся, прищурился, стараясь сфокусировать взгляд. Неприятный запах перегара ударил мне в нос.

– А ты кто такой? – он попытался принять угрожающую позу, но лишь покачнулся. – Не твоё дело! Иди отсюда!

– Сделай одолжение, – продолжил я, не меняя тона, – отойди от мисс и иди спать. Ты пьян.

– Как ты смеешь называть меня пьяницей? – взревел щёголь. – Я… – он замолчал, явно потеряв нить разговора. Потом ткнул пальцем мне в грудь. – Я тебя вызываю на дуэль за оскорбление!

За плечом раздалось пренебрежительное фырканье, это был Гарри, шагавший за мной тенью.

– Вы не в состоянии вызвать кого-либо на дуэль, – сказал я терпеливо. – Вы не можете даже стоять прямо. Идите к себе в каюту.

– Нет! – дебошир вдруг вскинул руку и попытался меня ударить.

Я без суеты перехватил его запястье и вывернул сустав, отчего щёголь, вскрикнув, потерял равновесие и рухнул на колени, больно ударившись ими о доски натёртой до блеска палубы.

– Пусти! – заныл он. – П-прошу, пусти-и…

И я отпустил. Гарри мгновенно оказался рядом с ним, заломил ему руки так, что глаза пьянчуги из орбит полезли.

– Тихо, – прорычал мой денщик. – Иначе я выверну вам руки, а после сломаю шею.

Щёголь мигом заткнулся и даже как-то сник, прекратив вырываться. Я же повернулся к девушке, замершей испуганной ланью.

– Вы в порядке, мисс? Ступайте к себе. Этот господин больше вас не побеспокоит.

Она благодарно кивнула, не в силах вымолвить и слова, и, не оглядываясь, бросилась прочь.

Остаток плавания прошёл без происшествий. Щёголь протрезвел к следующему утру и с тех пор избегал меня, а заодно и всех остальных пассажиров. Сидел в каюте, изредка выходя подышать воздухом, но при моём появлении тут же скрывался обратно.

На пятый день путешествия мы, наконец-то, прибыли в Шеймур. Небольшой портовый городок на восточном побережье, живущий в основном за счёт рыболовства и торговли. Серые каменные дома, узкие улочки, запах моря и рыбы. Ничего примечательного, но для нас это была важная остановка. Мы сошли на берег и отправились искать гостиницу.

«Якорь и цепь» типичная таверна с комнатами наверху вполне нам подошла. Хозяин, толстяк с лоснящимся лицом, весьма радушно нас встретил:

– Комнаты? Есть, милорд, есть! Самые лучшие! С видом на море! Завтрак включён, ужин за отдельную плату, но порции большие, не пожалеете!

Мы сняли две комнаты, поднялись, оставили вещи.

– Сходи на рынок, купи лошадей, пополни запасы еды. Выедем на рассвете, – сказал я Гарри, выдавая ему кошель с серебром. – Отсюда до Торнтона верхом займёт пару дней, если не зарядят дожди.

***

Дорога к Торнтону вела через холмистую местность, поросшую лесами. Погода держалась пасмурная, но дождя, к счастью, так и не случилось. Первую ночь провели в придорожной таверне. Маленькое грязное заведение с клопами в постели и отвратительной едой. Я спал чутко, держа пистолет под рукой. Следующий день был похож на предыдущий: те же холмы, леса, редкие деревни. Вторую ночь провели под открытым небом, сидя у костра и жуя вяленое мясо.

Торнтон встретил нас суетой, грязными улицами бедняцкого квартала, шумом торговой площади и спокойствием, которое царило в престижных районах. Город был пусть и провинциальным, но достаточно крупным, со своим рынком, церковью, тавернами, мастерскими, и даже одной лечебницей.

Сняли номера в неплохой гостинице «Золотая лира», там же поужинали вкусной едой. Перед сном я позволил себе расслабиться у горящего камина в главном зале с кружкой горячего глинтвейна в руках.

– Гарри, узнай у хозяина, как добраться до Эшворт-холла, а также отправь посыльного с запиской вот по этому адресу, – протянул ему сложённый лист бумаги, верный слуга, коротко поклонившись, оставил меня одного.

Глава 17. Хозяйка поместья

Найджел

Утром мы отправились по адресу, указанному поверенным Уэлсом. Узкая улица на окраине Торнтона, где жили небогатые, но вполне респектабельные горожане. Дома здесь были скромными, но ухоженными, с выбеленными стенами и аккуратными ставнями.

Я постучал в дверь двухэтажного домика с покосившейся черепичной кровлей. Дверь открыл пожилой мужчина с седыми бакенбардами и строгим лицом.

– С чем пожаловали? – грубо спросил он, оглядывая меня с подозрением.

– Меня зовут лорд Найджел Льюис. Я ищу миссис Лиру Стоун. Мистер Уэлс рекомендовал её как компаньонку для юной леди.

Мужчина, окинув меня ещё одним задумчивым взглядом, уже с меньшим раздражением сказал:

– Да, это моя сестра. Проходите.

Он провёл меня в тесную гостиную, где у окна в кресле сидела хрупкая старушка: седые волосы были аккуратно убраны под чепец, на носу очки с толстыми стёклами. Она подняла голову при моём появлении, прищурилась, пытаясь разглядеть меня получше.

– Лорд Льюис? – голос её был тихим, но ясным. – Я получила вашу записку и согласна на ваши условия.

– Миссис Стоун, – я вежливо поклонился. – Спасибо. Тогда можем отправляться?

– Да-да, – закивала она, потянулась за тростью, стоявшей у стены, и покинула кресло.

Гарри прошёл вперёд, легко подхватил небольшой сундучок с вещами женщины и вышел из гостиной первым, следом я и старушка, цепко обхватившая меня за локоть.

Я буду жить в доме леди Айрис какое-то время, и по правилам приличия рядом с нами должна находиться почтенная дама с безупречной репутацией и хорошими рекомендациями. Совет поверенного пришёлся как нельзя кстати и значительно сократил мне время поисков подходящей дуэньи.

– Юной леди нужна компаньонка, – негромко щебетала моя спутница, – присмотреть за девушкой – дело полезное. Да и к тому же оплата весьма приятная, плюс собственная комната и питание. Если честно, засиделась я на шее брата, а ведь вполне здорова, могу и поработать.

Я молчал, лишь пару раз учтиво кивнул. Её брат проводил нас до выхода, сказал пару сухих слов на прощание и плотно прикрыл за нами дверь. Я не стал думать о нём плохо, мало ли, вдруг у человека просто такой характер?

Гарри поставил сундук миссис Стоун в багажное отделение кареты, а я помог старушке устроиться внутри нанятого экипажа.

– Ну что ж, – пробормотала она, поправляя очки, – будет любопытно познакомиться со своей очередной подопечной.

Два час мы добирались до Эшворт-холла, ехали по накатанной дороге, петлявшей среди холмов и перелесков. Погода радовала солнцем и синим небом с редкими облаками. Миссис Стоун дремала, покачиваясь в такт движению кареты. Гарри устроился рядом с кучером на козлах, привязав наших коней к экипажу. Я смотрел в окно, пытаясь унять растущее беспокойство.

Наконец, мы свернули на подъездную аллею, по бокам которой росли старые неухоженные деревья и кустарники.

А потом я увидел дом.

Трёхэтажное каменное здание когда-то было прекрасно, сейчас же его состояние удручало. Облупившаяся штукатурка, покосившиеся ставни, несколько выбитых окон, заколоченных досками. Крыша местами провалилась, черепица съехала. Сад вокруг зарос сорняками, изгородь покосилась и развалилась.

Я медленно вышел из кареты. Гарри спрыгнул с козел и остановился рядом со мной, молча оглядывая печальную картину.

– Развалины иного определения подобрать не могу, – пробормотал я.

– Да, здесь хуже, чем я думал, милорд, – тихо согласился Гарри.

Миссис Стоун высунулась из кареты, прищурилась, разглядывая дом.

– Ох… Бедная девочка, да как же можно жить в подобных условиях? – вздохнула она, всплеснув тонкими руками. Я помог ей сойти на землю и, поручив дуэнью заботам Гарри, широкими шагами направился к главному входу в особняк.

Подойдя к обшарпанной двери, постучал. Но ни звука не донеслось с той стороны, я подождал немного и стукнул куда сильнее. Ответом мне была всё та же гулкая тишина.

– Доброго дня, господин! – от неожиданности я едва удержал себя на месте, резко развернулся и увидел выходящую из-за угла дома старушку в ветхом платье и сером чепце, в руках она держала пустое ведро. – Вы к кому?

– Я лорд Найджел Льюис, опекун леди Айрис Эшворт. Полагаю, мистер Уэлс предупредил о моём приезде?

Старушка ахнула, опустила ведро на землю и затараторила:

– Милорд! Да-да, миледи упоминала о том, что вскорости сюда приедет её опекун. Я Полли, служанка, – она неуклюже изобразила книксен. – Проходите, милорд, в дом. Я токмо руки помою и накрою вам на стол.

– А где сама леди Айрис? – спросил я, не спеша пройти в особняк.

Полли замялась, но ответила:

– Миледи сейчас в поле, милорд.

Я замер.

– Простите, что?! – не понял я, подозрительно уставившись на служанку.

– Она там копает канавы для того, чтобы в грядущем годе поле не затопило, а вместе с ней работают и крепостные, все при деле, все трудятся…

Я уставился на неё, как баран, натуральным образом думая, что ослышался.

– Леди Айрис вспахивает поле?!

– Да, милорд, – Полли потупилась, – уже неделю как туда ходит. С утра до вечера. А мы тут на доме, Джон, муж мой, на огороде, я при кухне, да за порядком слежу.

Не думал, что в этой жизни меня может ещё хоть что-то выбить из колеи настолько, что я не найдусь с ответом. Наверняка служанка всё неправильно поняла – внезапно осенило меня, – леди Айрис просто приглядывает за крепостными! И от этой мысли вдруг полегчало.

Потому что аристократка, работающая в поле, как крестьянка – это нонсенс. Это было невозможно. Неслыханно. Абсурдно.

– Как туда пройти? – спросил я после секундного раздумья.

– За домом огород, милорд. За ним калитка в заборе, а там тропка в лес ведёт, пересечёте лес и упрётесь в поле, не пропустите.

Я кивнул и приказал:

– Полли, размести миссис Стоун, подай обед, а я прогуляюсь. Гарри, пригляди за всеми.

Верный слуга молча кивнул, я же обошёл дом и направился в указанном направлении.

Огород впечатлял размерами и ухоженностью, было заметно, что за грядками денно и нощно следят. Вскоре вышел на открытое поле, заросшее сорной травой мне по пояс, и по тропинке зашагал к довольно густому лесу.

Шагал долго, но размять ноги было в радость. В итоге дорожка вывела меня на опушку, с которой открывался замечательный вид на окрестности. Я прищурился, вгляделся вперёд.

И мои брови сами собой поползли навстречу корням волос…

Что, во имя всех святых, происходит в этом поместье?

Никогда не видел ничего подобного!

Поле передо мной было расчерчено верёвками на ровные полосы. Вдоль этих сновали люди, в основном женщины, и усердно рыли почву. Юркие хохочущие дети выносили комья земли в небольших плетёных корзинах, сгружая в стороне, старики укрепляли стенки канав связками из прутьев.

Это было похоже на строительную площадку. Организованную. Спланированную. Работающую как часы.

И посреди всего этого непонятного для меня действа стояла девушка лет восемнадцати, в простом сером платье, заляпанном грязью, с непокрытой головой. Её густые волосы цвета спелой пшеницы были собраны в пучок, но несколько прядей выбились и прилипли к вспотевшему высокому лбу. Рядом с ней стояли трое крестьян, которым она что-то эмоционально объясняла, тыча пальцем в зажатую в руке бумагу, даже отсюда я чувствовал идущие от девушки волны уверенности. Мужики слушали её внимательно, кивали, задавали вопросы, вовсе не боясь чем-то не угодить своей юной госпоже. Такое поведение крепостных было нетипичным.

Впрочем, всё, что я сейчас видел, выходило за рамки привычного мне мира.

Неужели эта и есть моя подопечная, леди Айрис Эшворт?

Это точно не утончённая аристократка, которую я ожидал увидеть.

Тут девушка, будто что-то почувствовав, подняла голову и заметила меня, медленно идущего в её сторону. На мгновение её красивое лицо выразило удивление, мигом сменившееся настороженным прищуром. Она что-то сказала крестьянам, и те, поклонившись, разошлись в разные стороны, после чего шагнула мне навстречу. Вблизи незнакомка выглядела ещё моложе, тоненькая до прозрачности, загорелая кожа, которая не могла скрыть тёмные круги усталости под глазами.

Глаза… Цвета летнего неба, глубокие, как море в ясную погоду. Но вот их выражение… оно было вовсе не детским. Скорее на меня смотрел волк в овечьей шкуре.

– Добрый день, – поздоровалась она ровным голосом. – Что вас привело на мои земли?

– Леди Айрис Эшворт? – спросил я, пропустив её вопрос мимо ушей.

– Да, – острый подбородок приподнялся ещё чуть-чуть. – А вы?

– Лорд Найджел Льюис. Ваш опекун.

На её лице мелькнуло что-то: удивление? раздражение? страх? – но тут же исчезло, сменившись… радушной улыбкой. Будто заранее заготовленной специально для встречи со мной.

– Милорд, рада знакомству! Добро пожаловать в Эшворт-холл, лорд Льюис. Прошу прощения, что встречаю вас в таком облике, но, как видите, мы заняты важной работой, – защебетала она, и, если бы я не следил за ней минутой ранее, то подумал бы, что мне всё привиделось. – Зачем же вы сюда пришли, время потратили? Возвращайтесь в особняк, Полли разместит вас, накормит, отоспитесь, дорога наверняка была непростой. А уже за ужином мы с вами обо всём поговорим. Сейчас же, право слово, мне некогда, уж простите. Меня ещё мельница ждёт и мост, – добавила она и плотно сомкнула губы, будто мысленно ругая себя за неосмотрительность.

На последней фразе я понял, что всё, сломался.

Мост? Мельница?!

– Я всё вам объясню, но позже, лорд Найджел, вижу, у вас ко мне ворох вопросов, – вяло улыбнулась она. – А сейчас мне пора. Приятно вам отдохнуть и набраться сил, – вместо положенного книксена, красавица едва заметно мне кивнула, и, не дожидаясь моей реакции, стремительно зашагала прочь.

А я остался. Стоял и глядел ей вслед, обдумывая увиденное и услышанное.

Может быть, эта поездка будет не такой уж скучной, как я опасался?

Может быть.

Глава 18. Мост и мельница

Айрис

Я стояла посреди поля и с глухим раздражением, которое не желало отступать, наблюдала за удаляющейся спиной лорда Льюиса.

Опекун оказался совсем не таким, каким я его представляла.

Почему-то мне рисовался степенный господин в годах, вроде барона Эшворта, с сединой на висках, добродушным лицом и флегматичным характером. Человек, который не станет докучать и часто наезжать, которому будет достаточно получать отчёты о состоянии дел в поместье раз в месяц, и которому будет совершенно безразлична Айрис, его подопечная, навязанная почившим бароном.

Но всё оказалось иначе. Вместо добродушно-равнодушного старичка в моё поместье явился мужчина лет тридцати пяти, высокий, широкоплечий, с военной выправкой и пронзительным взглядом серо-голубых глаз. Лорд Найджел явно привык командовать и держать всё под жёстким контролем. Буквально пять минут назад он смотрел на меня так, будто видел насквозь, и это нервировало.

И заявился он совсем не вовремя. Лучше бы он вообще потерялся где-нибудь по пути вплоть до моего дня рождения. То есть через полгода я была бы ему даже рада в качестве гостя. Теперь же придётся следовать плану «Б», чтобы не спалиться, ведь знания, которыми я обладаю, никак не могут быть у девицы моего возраста.

Опекун вправе требовать от меня отчёт за каждый мой шаг, как и запретить мне делать хоть что-либо, если вдруг ему это не понравится. И сопротивление может выйти мне боком, например, домашним арестом.

Поэтому у нас с ним должны сложиться хорошие отношения, для этого я придумала легенду, шитую белыми нитками. Но, судя по его реакции при разговоре со мной, он скорее в неё поверит, чем в то, что юная леди всё это придумала сама и даже организовала людей.

Итак, Айрис Эшворт просто много читала. Когда-то у отца была шикарная библиотека с самыми разнообразными книгами, в том числе и копии древних трактатов по инженерному делу и не только нашей страны, но и некоторых других государств. Звучит вроде как вполне правдоподобно, но в любом случае у меня нет иного варианта. Плюс я сошлюсь на своих крепостных, а именно на Уилла-кузнеца и Арчи-плотника. Эти двое, послушав меня, покумекали, да и придумали, как осуществить задумки. Рукастые и головастые мужики, как старосты неплохие управленцы. Пусть лорд Льюис думает, что его подопечная очень умная девушка, к тому же умеющая слушать мудрые советы.

Если вдруг Найджел решит всё же запретить мне скакать сайгаком по территории поместья, я разыграю сцену убитой горем дочери. Со слезами, текущими по лицу, признаюсь, что, находясь среди людей и помогая им с восстановлением поместья, я ощущаю себя живой, что мне так легче переносить потерю любимого отца, в суете дней я отвлекаюсь от грызущей моё сердце боли… Думаю, прокатит, мужчины не любят сопли. И тогда я продолжу начатое: мост, мельница, канавы, заготовки на зиму, ремонт крыши в восточном крыле, которая вот-вот рухнет…

И надо бы самого опекуна пристроить к делу. Труд, как говорится, облагораживает и не даёт глупостям лезть в голову.

Тряхнув головой, прогнала суетливые мысли и вернулась к работе.

– Энни! – позвала свою помощницу, копавшую канаву в десяти шагах от меня. – Проверь, как идут дела на северном участке. И передай Марте и Мрите, чтобы глубину держали ровно в локоть, не меньше! А то знаю я их…

Девушка кивнула, положила свою лопату на землю и побежала выполнять поручение. Я же, взяв свой инструмент, погрузилась в монотонный ритм: воткнуть, поддеть, откинуть в сторону. Снова и снова.

У меня ни на что не хватало времени, даже на сон, а тут ещё этот лорд Льюис, придётся нянчиться и с ним…

***

Найджел

Я неохотно вернулся в особняк, одолеваемый роем вопросов, жужжавших в голове, как встревоженные осы.

Почему леди Айрис копает канавы в поле, вместо того чтобы вышивать или музицировать в гостиной?

И я видел, что она разговаривает с крепостными с уважением, а это редкость в высшем обществе. Аристократы в своём большинстве считали ниже своего достоинства даже говорить с ними, не то, чтобы продолжительное время находиться в их обществе, а леди Айрис к тому же ещё и женщина…

И меня не покидало ощущение, что моя подопечная только выглядит беспомощной, на самом же деле она молодой полководец, умело руководящий войском.

Служанка Полли встретила меня у входа в дом, низко поклонилась и проводила на второй этаж.

– Вот ваши покои, милорд, – объявила она, распахивая дверь в опочивальню.

Комната была просторной, с высокими потолками и двумя окнами. Массивная кровать с балдахином, письменный стол, шкаф, кресло у камина. Всё добротное, качественное и чистое. К моему приезду явно готовились. В воздухе витал едва уловимый затхлый запах, но он никак не раздражал обоняние.

– Милорд Льюис, – вдруг раздался за спиной звенящий негодованием голос миссис Стоун.

Я обернулся. Старушка стояла в дверях, опираясь на трость, её лицо выражало крайнюю степень недовольства.

– Да, миссис Стоун? – устало отозвался я.

– Милорд, я не могу жить в подобных условиях, – она поджала губы, превратив их в ниточку. – Та комната, что мне выделили… Ох! Не на такие условия я подписывалась! Вместо кровати – грубая лавка! Мои старые кости просто не выдержат подобного издевательства. Спина прикажет долго жить и мигом сведёт меня в могилу. Я ведь немолода, милорд, мне нужна нормальная постель.

Я посмотрел на неё, потом на вполне приличную кровать в комнате почившего барона, и снова на миссис Стоун. Джентльмен не может позволить пожилой даме спать на лавке, в то время как сам нежится на мягкой перине.

– Хорошо, – кивнул я. – Полли, – повернулся к молчаливой служанке, – перенеси вещи миссис Стоун сюда. А я устроюсь на той лавке.

Полли понятливо поклонилась, а дуэнья просветлела лицом и довольно улыбнулась:

– О, милорд, спасибо вам! – она попыталась изобразить реверанс, но я остановил её жестом.

– Гарри, – окликнул я помощника, кивнул на свои дорожные сумки, и вышел следом за служанкой. Полли, не спеша, зашагала по коридору в противоположную сторону, в самую дальнюю часть восточного крыла.

Дверь открылась со зловещим скрипом.

Я шагнул внутрь, и шокировано замер. Довольно просторное помещение с двумя окнами (одно из них забитое досками), и при этом практически пустое. Грубо сколоченная лавка у левой стены, с соломенным тюфяком на ней, кособокий стол; старый сундук, окованный ржавыми железными полосами; и единственный стул с треснутым сиденьем.

Медленно обернулся к помощнику, замершему на пороге с моими вещами. Мой денщик, видя моё состояние, пожал плечами и невозмутимо, философски заметил:

– Господин, главное, что в крыше нет дыр, а это уже неплохо.

Я закрыл глаза, досчитал до десяти и, криво усмехнувшись, кивнул:

– Да, к хорошему быстро привыкаешь, а ведь когда-то мы ночевали в окопах под артиллерийским огнём. В сараях, в лесу, на голой земле. Ты прав, переживём и это. Итак, Гарри, – сменил тему я и строго посмотрел на слугу: – завтра утром поедешь в Торнтон. Купишь мебель: две кровати, два матраца, постельное бельё, столы, стулья. Всё, что нужно. По минимуму, чтобы можно было жить по-человечески. И доставишь сюда, и телегу выкупи, и тягловую лошадь.

– Слушаюсь, милорд, – кивнул денщик и аккуратно поставил мои сумки на пол подле сундука. – Я пойду, пройдусь по территории, может, доски какие сыщу, полки вам смастерю.

– Было бы неплохо, – не стал отказываться я, подошёл к лавке, присел на край, слушая, как зашуршала подо мной солома.

– Милорд, – подала голос Полли, всё это время тихонько стоявшая за порогом комнаты, – нужник на улице, на заднем дворе. А ежели вам такое не по нутру… – она замялась, – можете взять один из старых горшков и пользоваться им.

Она выпалила это и с нескрываемым облегчением выдохнула. А меня разобрал смех, едва сдерживаясь, чтобы не расхохотаться в голос, махнул рукой, отпуская женщину:

– Спасибо. Можете идти.

Служанка поспешно ретировалась, а Гарри задержался, молча наблюдая за мной.

– Говори, – бросил ему я.

– Просто думаю, что эта поездка будет незабываемой, – невозмутимо ответил тот.

– Ещё какой, – пробормотал я, потирая переносицу.

Время до ужина тянулось мучительно медленно. Я попытался устроиться на лавке, чтобы отдохнуть, но тюфяк оказался настолько жёстким и неудобным, что минут через пять я сдался. Ходил по комнате, разглядывал трещины в стенах, смотрел в окно на заросший сад. Потом вышел и прогулялся по дому. Как привидение, разве что цепей для большего антуража не хватало. Наконец, не выдержав, выскочил во двор и нашёл Гарри.

– Седлай коней, – приказал слуге, возившемуся подле старого сарая с досками. – Поехали, осмотрим поместье. Хочу своими глазами увидеть мост и мельницу, не дают они мне покоя.

Гарри кивнул, сложил понравившийся материал в стороне и отправился выполнять поручение.

Через четверть часа мы скакали по просёлочной дороге, стрелой бежавшей вдоль реки Миллбрук.

Первым на нашем пути оказался мост. Вернее, то, что когда-то им было. Обрушившаяся переправа через реку, доски провалились в воду, опоры покосились. На берегу копошились шестеро мужчин, работая со спиленными деревьями.

Один из крестьян, широкоплечий детина с густой бородой, заметил меня первым. Замер, небрежно тыльной стороной ладони отёр пот со лба.

– Ты здесь за старшего? – спросил я, подъехав ближе.

– Да, господин, – низко поклонился бородач. – Арчи зовут, плотник я.

– Мост чините по чьему велению?

– По приказу нашей госпожи, леди Айрис, – осторожно ответил он, ещё раз поклонившись.

– И давно работаете?

– Седьмой день пошёл, – он оглянулся на своих товарищей. – Ещё недели три, поди, понадобится, но сделаем, как было задумано, не сомневайтесь. Леди Айрис план хороший составила, всё по уму.

План. Леди Айрис составила план строительства моста. Я покачал головой, не в силах поверить услышанному.

– Продолжайте, – сказал я и мы поехали дальше, туда, где, по словам Полли, находилась мельница.

Вскоре перед нами возникло старое каменное здание с огромным водяным колесом. Колесо стояло неподвижно, но вокруг него суетились люди. Четверо мужчин возились с механизмом, что-то чинили, смазывали, стучали молотками.

– Кто за главного? – громко спросил я.

Один из работников, крепкий мужик лет сорока с почти чёрным от загара лицом, обернулся.

– Доброго дня, господин, – и как положено поклонился. – Я за главного, Уилл-кузнец.

– Это леди Айрис вас сюда отправила?

– Да, госпожа наша.

– И как продвигается ремонт? Ещё много осталось?

– Через месяц запустим. Поверьте, мельница будет работать, как новая.

Я кивнул и, задумчиво глядя на крестьян, спросил Гарри:

– Ну и? Что скажешь?

– Люди работают с небывалым рвением, милорд, – ответил тот. – А это уже о многом говорит.

Да. О многом.

Прокатились ещё немного, но в сторону охотничьих угодий герцога Торнтона выдвигаться не стали, в другой раз разведаю всю территорию Эшвортов, а пока пора назад, мне нужно обдумать увиденное. Вопросов было очень много, и мне просто не терпелось задать их леди Айрис.

Глава 19. Откровенный разговор

Айрис

Я вернулась с полей уставшая и грязная. В комнате мачехи было смежное помещение, там находилась ванная: таз для умывания, ночная ваза, и вместительная лохань. Джон натаскал воды, и теперь я могла полноценно помыться. Энни находилась рядом и во всём мне помогала, после она и сама окунётся в эту же воду. Как бы мне ни претило подобное, пришлось подчиниться заведённому порядку.

Одевшись в простое тёмно-зелёное платье, которое когда-то принадлежало матери Айрис, собрала волосы в узел на затылке, и пусть они были всё ещё влажными, я не стала тратить время, чтобы просушить их полностью – и так сойдёт.

– Энни, найди лорда Льюиса и проводи в мой кабинет, – попросила я помощницу, а сама посмотрела в начищенный до блеска поднос, заменивший мне зеркало. И пусть отражение было мутноватым, я всё же видела своё, несмотря на загар, осунувшееся лицо, с тёмными кругами под глазами от хронического недосыпа. Но пока с этим я ничего не могла поделать.

И ещё одна странность, которую я заметила в тот первый день, когда увидела себя новой: черты лица Айрис удивительно напоминали мои родные. Пугающе похожие…

Отвернувшись от «зеркала», взяла со стола связку ключей и сжала в ладони. Выйдя в коридор, на мгновение замерла, прислушиваясь. Тишина. Только где-то внизу негромко бренчала посудой Полли, готовя ужин.

Шагая по скрипучим половицам, думала, что правильно поступила, перенеся всю мебель и бумаги отца в другую комнату. Ведь в прежнюю опочивальню барона заселили дуэнью, с которой мне ещё только предстоит познакомиться, скорее всего, это произойдёт за ужином.

Новый кабинет располагался этажом ниже, в противоположном конце восточного крыла. Когда-то там сидели барон и его управляющий. После того как хозяин земель заболел, многие его бумаги перенесли к нему в комнату в соседнее помещение, чтобы мужчине не приходилось далеко ходить.

Открыв ключом замок, толкнула тяжёлую створку, почти бесшумно отворившуюся. Шагнула внутрь и огляделась: обшарпанные стены с облупившимися обоями, местами обнажавшими серую штукатурку; скрипучие доски пола, прогнившие и проваленные в дальнем углу; и два окна, к счастью, с целыми стёклами, через которые лился вечерний свет.

И посреди всего этого убожества – добротная мебель покойного барона: массивный дубовый стол, резное кресло с высокой спинкой, книжный шкаф, два стула для посетителей. Всё это выглядело здесь как нечто инородное, даже издевательское.

Несмотря на плачевное состояние, тут было чисто благодаря нашим с Энни стараниям.

Я подошла к столу, провела ладонью по гладкой поверхности, затем вынула подготовленные бумаги, разложила их по стопочкам в нужном мне порядке: записи управляющего и отдельно Тобиаса Эшворта; затем шли долговые обязательства и финансовые отчёты.

Закончив, села в кресло, положила руки на подлокотники и, не мигая, уставилась на эти бумаги.

Мне уже сообщили, что ушлый лорд Льюис обскакал часть моих земель, вынюхивая подробности. Пообщался с моими крестьянами, и кое-кто из них проговорился… Деятельный оказался дядечка, ничего не скажешь.

План «Б» стал неактуален, и мне на ходу пришлось выдумывать что-то новое. Мне вовсе не нужно, чтобы опекун стал вставлять палки в колёса моих дел. Наоборот нужно, чтобы он максимально проникся проблемами. Также я решила, что не буду просить у него в долг, не буду даже требовать от него какой-либо иной посильной помощи, попрошу, лишь чтобы не вмешивался. И да, платил нанятой им же дуэнье содержание из своего кармана, в том числе и за продукты, которые мы покупали на рынке. Лишних денег, чтобы кормить ещё три рта у меня просто нет.

Мысли кружились, как осенние листья на ветру. Нужно успокоиться, не время нервничать, мне предстоит разыграть сцену, и опекун не должен почувствовать ни единой фальшивой ноты.

Найджел Льюис преждевсего увидит цифры. Холодные, беспристрастные. Они расскажут ему всю неприглядную правду…

Стук в дверь заставил меня вздрогнуть и вернуться в настоящее. Я встала, оправила юбку и сказала:

– Войдите.

***

Найджел

Я сидел на краю жёсткой лавки в выделенной мне комнате и перебирал в голове всё, что увидел за сегодняшний день.

Леди Айрис Эшворт копает канавы в поле. Она составляет план строительства моста; руководит ремонтом мельницы; крестьяне работают для неё не за страх, а за совесть. Ничего из этого не укладывалось в привычную картину мира, где юные барышни вместо музицирования занимаются по факту мужскими делами.

Я провёл рукой по лицу, потёр переносицу. Ладно, уже вечер, скоро я смогу задать свои вопросы леди Эшворт.

Стук в дверь прервал мои размышления.

Я встал и распахнул дверь, за которой замерла юная служанка. Девушка поклонилась и быстро проговорила:

– Милорд, я Энни, личная служанка леди Айрис. Госпожа просит вас пройти за мной.

Я приподнял бровь. Обычно опекун вызывает подопечную к себе, а не наоборот. Но леди Айрис, похоже, вообще мало что делала «обычным» образом.

– Хорошо, – кивнул я. – Веди.

Энни развернулась и поспешила вперёд. Я последовал за ней, шагая по коридорам медленно умирающего дома. Мы спустились на первый этаж, прошли через холл и свернули в восточное крыло. Энни остановилась у одной из дверей и постучала.

– Милорд Льюис, миледи, – объявила она.

– Войдите, – донёсся до нас спокойный женский голос.

Служанка открыла дверь, пропустила меня внутрь и бесшумно скрылась.

Я шагнул в комнату и замер. Помещение было в таком же удручающем состоянии, как и всё вокруг: ободранные стены, скрипучие полы, обшарпанные оконные рамы. Но посреди этого убожества стоял добротный дубовый стол с резным креслом, книжный шкаф и пара стульев. Вся мебель явно дорогая, старинная, ухоженная. Контраст был разительным.

Подле стола замерла леди Айрис Эшворт и спокойно на меня смотрела.

– Негоже нам находиться наедине, миледи, – заметил я, не спеша пройти вперёд.

– Негоже незнакомой женщине, нанятой вами, знать то, что мы с вами будем обсуждать. Поверьте, о нашей встрече никто ей не расскажет. И в столовую мы пойдём по отдельности. Прошу вас, проходите, – и приглашающе повела рукой в сторону господского кресла.

Я же не торопился выполнить её просьбу, внимательно осматривая наследницу Тобиаса. Девушка переоделась в пусть и простое платье, но пошитое из добротной ткани, правда, такой фасон был модным пару десятилетий назад, и тем не менее тёмно-зелёный цвет прекрасно подходил её белокурым волосам, и голубым глазам. А строгий силуэт добавлял хрупкости и очарования всему облику. Никаких следов грязи, запаха пота. Она выглядела как настоящая леди.

Вот только выражение глаз осталось прежним, Айрис смотрела на меня с лёгким вызовом, настороженностью и решимостью.

– Милорд, – повторила она, – прошу вас, садитесь. Если честно, я очень проголодалась, поэтому давайте начнём поскорее. День выдался не из простых.

Я, поколебавшись секунду, всё же закрыл за собой дверь и прошёл к столу. Сел в кресло и тут же мой взгляд упал на три стопки аккуратно разложенных бумаг.

Леди Айрис устроилась на стуле напротив и посмотрела прямо мне в глаза.

– Милорд, – начала она негромко, но твёрдо, – прежде чем вы зададите мне свои вопросы, я хочу, чтобы вы кое-что изучили, тогда, вероятно, и вопросов у вас не останется… Итак, вот здесь записи управляющего поместья за последние годы. Тут вы найдёте подробные отчёты о доходах, расходах, об арендаторах и выводы о состоянии земель.

Я подтянул к себе первую стопку и вчитался в мелкий, аккуратный почерк. Цифры, таблицы, заметки на полях.

– Вот это дневник моего отца. Его попытки спасти поместье. Последние четыре года его жизни.

Кожаный потёртый переплёт. Дневник Тобиаса.

Девушка замолчала и выжидающе посмотрела на меня. Я медленно кивнул и приступил к изучению.

Первые страницы рисовали картину благополучия. Десять лет назад Эшворт-холл процветал. Доходы от аренды земель, от мельницы, от мостового сбора складывались в приличную сумму. Арендаторов было много, жаловались редко. Потом, года через три, появились первые тревожные нотки.

Я перелистнул страницу, записи управляющего стали ещё мрачнее.

«Северные поля превращаются в болото. Три арендатора ушли, отказавшись платить за непригодную землю». «Барон Эшворт сообщил, что пока денег на ремонт нет. Он готовится к свадьбе и вложил почти всё, что у него было в торговое предприятие в Дэноурте».

Я поднял глаза на леди Айрис. Она сидела неподвижно, наблюдая за мной.

– Какое предприятие? – спросил я.

– Перевозка специй морским путём, – ответила она тихо. – Отец никогда не говорил мне об этом подробно, но, судя по дневнику, предприятие обанкротилось через полтора года. Он потерял все вложенные средства.

Я кивнул и вернулся к чтению.

Дальше ситуация только ухудшилась. Арендаторы уходили один за другим. Доходы падали. Но барон так и не смог найти средства для решения проблем. Последние записи управляющий сделал два года назад, после чего уволился.

Я отложил последний лист и сразу перешёл к дневнику.

«Я женился на Дарене в надежде, что она родит мне сына…»

«Заболел. Лекарь не знает, что со мной. Слабость, головокружения, потеря аппетита. Может, это просто от переживаний?».

Записи становились всё короче, некоторые слова остались и вовсе недописанными.

«Взял заём у Колфилда. Пять тысяч золотых под залог поместья. Срок возврата – два года. Это последний шанс». «Больше не могу вставать. Лежу и думаю, что оставлю Айрис одну. Прости меня, дочка».

Я медленно закрыл дневник.

Тишина в комнате была абсолютной. Подтянул к себе следующую стопку. Долговые обязательства.

Барон Тобиас Эшворт берёт в долг у лорда Горация Колфилда сумму в размере пяти тысяч золотых крон под залог всего поместья Эшворт-холл со всеми землями, строениями и деревнями. Срок возврата равен двум годам с момента подписания…

Закончив, поднял голову и только сейчас заметил горящую масляную лампу. За окнами уже царил глубоки вечер, пели цикады. Надо же, как быстро пролетело время!

Я посмотрел на осунувшееся лицо леди Айрис и тут всё понял: она пытается спасти своё наследство, она не хочет потерять дом, остаться нищей, в таком случае ей придётся пойти работать гувернанткой или отправиться в монастырь. Или выйти замуж за того, кто позарится на её благородную фамилию.

– Лорд Льюис, – одинокая слеза скатилась по гладкой девичьей щеке, – отца больше нет, я могу рассчитывать только на себя и свои силы. Вы через полгода тоже уедете, а я останусь. Понимая всё это, я взяла себя в руки и начала действовать. Как только прошли похороны отца, я отправилась в Торнтон, заглянула к мастерам, чтобы получить толковые советы; многие дни провела в библиотеке, изучая информацию, способную помочь мне исправить имеющуюся ситуацию. А ещё работа помогает не думать об отце. В делах легче переносить утрату.

Юная леди говорила прямо, ни разу не отведя от меня взор. И я сдался. Пусть и не до конца поверил в её знания из «библиотеки».

– Леди Айрис, я не буду вам мешать, более того, помогу, чем смогу, хотите, возьму у своего отца пять тысяч золотых крон?

– Это не решит проблему долга, милорд, – она прижала платочек к глазам, промокая слёзы.

– Но у вас будет куда больше времени эту сумму накопить, – возразил я.

– Давайте к этому вопросу вернёмся, когда прижмёт, то есть в том случае, если я не справлюсь.

– Вы настолько уверены, что ваши задумки принесут плоды? – скептически приподнял брови я. – Проезд по мосту и помол зерна – это не то, что может дать вам большой доход.

– Я и не делаю на них ставку. И мост, и мельница помогут мне обеспечить едой жителей моих земель, отремонтировать хотя бы отчасти этот дом.

– Но тогда как вы планируете рассчитаться с Колфилдом? – не скрывая удивления, спросил я.

– Есть одна идея… Возможно, я расскажу вам о ней позже. А пока это мой секрет. Что же… – девушка встала со стула и добавила: – Миссис Стоун поди уж заждалась нас в столовой, пойдёмте, поужинаем, лорд Льюис.

Глава 20. Ужин

Найджел

Главная столовая была погружена в полумрак, замерев на пороге, я огляделся и невольно поёжился. Ощущения были не очень приятные, будто оказался в пещере. Зал, предназначенный для приёма большого количества гостей, сейчас был пуст и мрачен. Я прошёл вперёд и мои шаги эхом разнеслись по тонущим в густой тени углам.

Единственным источником света служили несколько свечей в простом железном канделябре, который поставили в центре длинного дубового стола.

Камин зиял чёрным провалом. Сквозь щели между досками, закрывающими высокие окна, доносился шелест листвы и мирный, громкий стрекот кузнечиков. Этот будничный звук уходящего лета делал некую безжизненность помещения ещё более пронзительной.

Признаюсь, я не ждал от сегодняшнего ужина ничего особенного, ведь в обед мне в опочивальню принесли склизкую кашу с редкими вкраплениями волокон какого-то мяса. Я думал, что и на вечерней трапезе меня ждёт овсянка на воде в деревянной миске, да чёрствая краюха хлеба. В лучшем случае добавят кружку кислого эля.

Но то, что я увидел на столе, заставило меня в изумлении замедлить шаг.

Это был не пир аристократов, но и не ужин бедняков.

– Не стойте столбом, лорд Льюис, присаживайтесь, – мне показалось или в голосе леди Айрис проскользнули насмешливые нотки? – С недавних пор у нас вошло в привычку весьма плотно ужинать, и пусть это неправильно, набивать живот перед сном, но после сложного трудового дня есть хочется просто зверски.

Я прошёл вперёд и замер подле стула с треснутой спинкой, не отрывая глаз, гипнотизировал стол, ломившийся от снеди: массивное деревянное блюдо с тремя заячьими тушками, зажаренные до золотистой корочки, в окружении печёной моркови, репы и лука, явно сорванные в огороде за домом; подле дымилась большая глиняная миска с ухой – густой аромат речной рыбы, укропа и чего-то ещё пряного зазывно щекотал ноздри; тарелки с тонкими ломтиками вяленого мяса и брусочками свежего, белоснежного козьего сыра, и два пузатых кувшина, один был с молоком – я поморщился, опознав характерный запах, второй с каким-то душистым травяным духом. Небольшая вазочка с темно-рубиновым вареньем из смородины и, что самое главное, пышная, ещё тёплая буханка ржаного хлеба.

Просто. Сытно. И, судя по витающим ароматам, вкусно.

Оторвав взор от снеди, посмотрел на сотрапезников: леди Айрис заняла место во главе стола, усталость с её лица никуда не делась. Она выглядела бледной, измученной, такой же, как и четверть часа назад в кабинете. Но продолжала держаться с невозмутимым достоинством хозяйки, принимающей гостей.

Миссис Стоун устроилась на самом приличном стуле, видимо, взятом из другой комнаты. Её губы были поджаты в ниточку, и всё её существо выражало крайнюю степень недовольства обстановкой.

А вот мужчину, который при моём появлении встал и замер у своего стула, я видел впервые. На вид ему было лет пятьдесят, может, чуть больше. Лицо пересекал старый, давно заживший шрам.

– Лорд Льюис, миссис Стоун, – голос хозяйки дома прозвучал ровно, – позвольте представить вам сэра Маркуса Блэквуда. Он помогает мне с обеспечением безопасности поместья и жителей Эшворт-холла.

«Обеспечением безопасности». Ясно. Телохранитель. Теперь понятно, почему она так спокойно разгуливает по полям. Юная леди Эшворт проявила несвойственное возрасту благоразумие. Моё уважение к ней сделало ещё один шажок вверх.

– Сэр Маркус, это лорд Найджел Льюис, мой опекун, и миссис Стоун, моя… компаньонка.

Рыцарь вежливо мне поклонился, я кивнул ему в ответ и наконец-то сел на стул. Полли бесшумно поставила передо мной тарелку с ухой и кружку с дымящимся напитком. Это было не вино, а тот самый травяной взвар, ощутимо пахнущий мятой и смородиновым листом, щедро сдобренный мёдом.

Все приступили к трапезе. Некоторое время в зале стояла тишина, нарушаемая лишь стуком приборов о глиняные тарелки. Еда, как я и предполагал, была превосходной. Заяц не жёстким, а сочным, уха наваристой, хлеб с козьим сыром и смородиновым вареньем – просто божественными. Я ел и наблюдал.

Сэр Маркус снедал, не спеша, тщательно пережёвывая каждый кусок, не отвлекаясь от процесса, но и не теряя бдительности. Компаньонка ковырялась в тарелке с видом мученицы, хотя и отдала должное ухе. Айрис ела с аппетитом, запивая еду… козьим молоком. Я поморщился, никогда не любил его, оно для меня всегда пахло отвратительно.

Первой тишину нарушила хозяйка дома, аккуратно промокнув губы простой, но чистой холстиной, повернулась к компаньонке и деловито начала:

– Миссис Стоун, я рада, что лорд Льюис позаботился о моей чести и репутации, пригласив вас в качестве моей дуэньи. Но я должна сразу прояснить свой распорядок, дабы между нами не возникло недопонимания.

Старушка медленно положила вилку и заинтересованно посмотрела на свою юную подопечную.

– Я встаю до рассвета и провожу весь день вне дома, – продолжила Айрис ровным тоном. – В поле, у реки, на лесопилке. Я не вышиваю в гостиной. Я не музицирую и не читаю романы. Всё моё внимание сосредоточенно там, – она неопределённо махнула рукой в сторону окна, – на земле. Так вот, мне нужно знать: в состоянии ли вы сопровождать меня? Ходить придётся много, и, уверяю вас, не всегда по чистым дорожкам.

Я поперхнулся взваром. Горячая, сладкая жидкость обожгла горло и немного попала в нос.

Миссис Стоун от неожиданности выронила вилку. Звук упавшего на тарелку прибора прозвучал в тишине просто оглушительно. Лицо дамы медленно налилось багровой краской. Она сделала глубокий, прерывистый вдох и выпалила:

– Я-я… Леди Айрис, но это неприемлемо! Вы же видите, сколько мне лет! Лорд Льюис! – и повернулась ко мне, удивительно резво для её годов. – Что это значит?!

Но ответить я не успел, мне просто не дали и шанса открыть рот.

– Вы наняли меня компаньонкой для юной леди из хорошей семьи! – её всю потряхивало от праведного возмущения. – А не пастушкой для козочки! Ходить по полям?! По грязи?! Я пожилая, уважаемая женщина! Согласилась на приличное место в доме барона, а не на каторгу в хлеву!

– Миссис Стоун, прошу вас, успокойтесь… – начал я, но меня бесцеремонно перебили.

– Я не буду успокаиваться, наше соглашение этого не подразумевало! Я должна была следить за юной леди, обучать её этикету, манерам, вышивать, коротая дни у горящего камина или в саду в тёплую пору, а не за тем, как она пачкает руки в навозе! Если леди Айрис предпочитает вести жизнь простолюдинки, – она бросила на невозмутимую хозяйку дома испепеляющий взгляд, – пусть найдёт себе в компаньонки доярку! Лорд Льюис, завтра же утром отвезите меня обратно в Торнтон. Подобные условия труда для меня неприемлемы!

Миссис Стоун резко отодвинула стул, скрипнув ножками по полу, демонстративно бросила на стол холщовую тряпицу, служившую ей салфеткой, пожелала всем «доброй ночи» тоном, каким обычно объявляют войну, и, тяжело опираясь на трость, гордо удалилась из столовой.

Дверь за ней с шумом захлопнулась.

Я медленно перевёл взор на сэра Маркуса. Телохранитель, казалось, вообще не заметил всей этой безобразной сцены. Он невозмутимо подцепил кусок рыбы из своей тарелки, будто ничего не произошло, и продолжил наслаждаться едой.

Айрис же вовсе не выглядела смущённой, испуганной или расстроенной. Она просто устало прикрыла глаза на секунду, словно давая себе короткую передышку, а затем спокойно взяла кувшин и подлила себе в кружку ещё козьего молока.

– Леди Айрис, – мне нужно было что-то сказать, чтобы разрядить обстановку, – будьте покойны. Завтра же я найду вам дуэнью, подходящего возраста и воспитания, – я сделал ударение на последних словах. – А сейчас, полагаю, у нас есть несколько вопросов, которые обсуждать в присутствии миссис Стоун было бы опрометчиво.

Девушка выжидательно на меня посмотрела.

– Начнём с простого. Где леди Дарена?

Айрис мигом переменилась в лице, её взгляд ощутимо потяжелел. Она смотрела на меня несколько секунд, словно решая, можно ли мне доверять или лучше промолчать?

– Уехала, – наконец ответила она. – Я попросила её покинуть поместье, раз уж по завещанию у неё есть свой дом в городе и назначено содержание.

– Чем же она вам не угодила?

– Думаю, раз уж вы застряли тут аж на полгода, то вам стоит знать всё. Нет гарантий, что в течение шести месяцев Дарена, то есть леди Дарена не заявится сюда качать права.

– Хорошо, я весь внимание, – кивнул я, отложил вилку и замер в ожидании.

– После того как отец слёг, Дарена и её приспешницы – экономка Жюли и кухарка Гарета, немедленно переселили меня из господских комнат в крохотную, холодную каморку в заброшенном крыле…

Я услышал неприглядную историю о том, как единственного ребёнка Тобиаса кормили чуть ли не помоями. О том, как Айрис турилась наравне с крестьянами в огороде, буквально находясь там с утра до ночи, чтобы заслужить право поесть. О том, как вдова Эшворта, узнав, что не получила ничего, кроме городского дома, пришла в ярость. И как она, оставшись с Айрис наедине, угрожала ей скорой расправой.

– Это была прямая угроза, милорд, – добавила девушка, любуясь горящими свечами. – Я не могла оставаться с ней под одной крышей. Благоразумие и желание жить заставили меня выгнать леди Дарену, но прежде… я инициировала расследование. Я уверена, что отцу помогли умереть. И мачеха к тому причастна. Его травили. Медленно, методично. «Лекарствами», которые ему приносила Гарета. Однажды мне удалось вылить содержимое этих склянок в горшок с засохшим цветком. Констебль Варн изъял горшок и отдал алхимику для изучения, но, как мне потом сообщили, алхимик исчез, прихватив с собой улику.

Она повернула ко мне голову, и наши взгляды встретились. Какая же леди Айрис хрупкая! Такая маленькая, худенькая, она хотела казаться сильной, уверенной, но я видел в глубине её чудесных глаз страх, из-за которого она и наняла вооружённого до зубов телохранителя.

Я приехал не в тихое, захудалое поместье спасать сиротку от долгов.

Я попал в эпицентр войны, где ставкой были эти, на первый взгляд, ничем не примечательные земли.

– Всё только что услышанное, – медленно проговорил я, – наталкивает меня на пару мыслей, миледи. Первая из них – леди Дарене что-то очень нужно в Эшворт-холле. Вторая – рядом с вами есть кто-то, кто за вами следит. И я постараюсь как можно быстрее выяснить имя этого человека.

Глава 21. Проект «Мельница»

Айрис

Рассвет только начинал окрашивать небо в бледно-розовые тона, когда я проснулась. Тело ныло почти привычно, всё же, какая Айрис слабенькая физически: спина, плечи, ноги – всё требовало отдыха. Но, увы, отдых мне даже не снится, даже во сне я куда-то бегу и что-то делаю. А сегодня так и вовсе добавилась Дарена, злобно хохочущая над моими потугами.

Плеснула в лицо холодной водой из таза, прогоняя остатки сонной хмари. В дверь осторожно поскреблись, и в комнату юркнула уже одетая Энни, она помогла мне натянуть рабочее платье и собрала волосы в тугую косу. Пока помощница крутилась вокруг меня, я думала о… Найджеле Льюисе. Он стал новой переменной в моём уравнении выживания.

Вчера опекун выслушал меня, не перебивая. Изучил все бумаги. И в итоге согласился на необходимость всех моих затей и даже пообещал не чинить препятствий. При этом непрозрачно намекнул, что если ему вдруг что-то не понравится, он воспользуется данной ему властью… В общем, пока всё равно не до конца понятна его позиция, кто он: помощник или помеха?

Вчерашняя его фраза: «У вас тут есть шпион леди Дарены» обрадовала, значит, он не дурак и быстро схватывает суть. В этом вопросе наши с ним мысли удивительным образом сошлись.

Я покосилась на Энни, может ли эта замечательная девчонка быть предательницей? А Полли или Джон?

Я всей душой хотела думать, что это не они, а кто-то со стороны, вероятно, живёт в ближайшей деревне.

В сопровождении служанки спустилась на кухню. Старушка Полли уже вовсю хлопотала у очага, помешивая что-то в большом чугунном котле. Запах овсяной каши наполнял тёмное помещение характерным ароматом.

– Доброе утро, миледи, – поздоровалась, заметив нас, повариха, и, подхватив глубокие тарелки, наполнила их дымящимся варевом. – Садитесь и поешьте как следует. Молочка козьего добавила, и мёдом подсластила.

Я устроилась за грубым столом. Энни поставила передо мной миску и корзинку с нарезанным свежим хлебом. Каша была густой и сытной, я, задумчиво глядя в окно, не торопясь, завтракала. Во дворе показался Гарри, слуга лорда Льюиса. Он вывел лошадей и принялся их седлать. Ясно, собираются в Торнтон. Ну и отлично! Противную бабку-дуэнью надо поскорее вернуть туда, откуда они её взяли.

Я проглотила последнюю ложку и поднялась.

– Полли, спасибо, было очень вкусно.

Старушка просияла:

– На здоровьице, госпожа, в обед наварю грибного супа и оставшихся кроликов потушу с овощами.

Во дворе дома меня ждал сэр Маркус, уже поевший и готовый отправиться с нами в поле. О том, что рядом со мной находится телохранитель, и это может навредить моей репутации, я всё время с момента его найма старалась не думать. Гости к нам не приезжали, да и в качестве компаньонки я могла пусть и с натяжкой использовать Энни.

– Миледи, доброе утро, – поклонился охранник и вдруг посмотрел куда-то мне за плечо, я обернулась и наткнулась на внимательные серо-голубые глаза Льюиса. Опекун замер на верхней ступеньке небольшого крылечка.

– Доброе утро, – вежливо поприветствовала его я, сделала быстрый книксен и добавила: – Пройдите в столовую, Полли принесёт вам завтрак…

– Доброе, нет, благодарю, перекушу в Торнтоне, – покачал головой мужчина, быстро сбежал по скрипучей лесенке, остановившись аккурат в полуметре от меня. Статный, широкоплечий, в дорожном плаще. Сапоги начищены до зеркального блеска, шляпа надвинута на лоб. Выглядел он так, будто собирался не в провинциальный Торнтон, а на приём к герцогу.

– Лорд Найджел, – я с трудом удержала себя на месте и подняла голову, чтобы видеть лицо собеседника. Надо же, какой он высокий, моя макушка едва доходила ему до середины груди, – у меня к вам просьба…

– Какая же, леди Айрис? – чуть склонившись ко мне, уточнил он.

– Простая, вот, – и, быстро вынув из кармана платья сложённый вчетверо лист бумаги, протянула опекуну. – Раз уж вы едете в город, не могли бы вы кое-что для меня приобрести?

Найджел, явно заинтригованный, взял бумагу, развернул и начал читать. С каждой строчкой его брови медленно, но неуклонно ползли вверх.

Я стояла, скрестив руки перед собой, и наблюдала за сменой эмоций на его благородном гладковыбритом лице: лёгкое недоумение быстро переросло в глубочайшее удивление, а затем трансформировалось в нечто среднее между шоком и возмущением.

– Леди Айрис, это… – он снова посмотрел на список и замолчал, подбирая слова.

Список продуктов действительно получился весьма внушительным. Впечатляющим. Я, когда его составляла, по завершении ещё полчаса думала – а не перегнула ли я палку, но по здравому размышлению пришла к выводу, что нет, и оставила всё без изменений. Я не собиралась стесняться, с чего вдруг?

– Да, – спокойно ответила я. – У вас на всё уйдёт плюс-минус двадцать семь серебряных крон. Поймите, лорд Льюис, я не в состоянии кормить ещё три лишних рта. Раз уж мне нужна дуэнья, извольте сами её содержать. То же касается вас и вашего слуги.

Найджел помолчал немного, в глубине его глаз я заметила что-то похожее на восхищение вперемешку с уважением.

Мужчина молча кивнул и, свернув лист, сунул его себе в карман.

– Когда планируете вернуться? – довольно улыбаясь, уточнила я.

– К вечеру, полагаю. Где-то часа через три сюда прибудет наёмный экипаж, который и увезёт миссис Стоун. Я же пройдусь по рынку, куплю всё по вашему списку и мебель… – он на секунду замялся, – «жить» на лавке не самое приятное занятие, – и едва заметно поморщился. О, нежному лорду не понравилось спать на досках, хе-хе, я с трудом удержала смех при себе.

– Покои моего отца вскоре снова будут свободны, вы можете вернуться в них, – вместо этого заметила я. – Зачем такие траты, мебель стоит недёшево.

– Да, я вернусь в ту комнату, но кровать всё равно нужна, поскольку отказаться от дуэньи я не в праве. Ей быть.

– Да кто же спорит? – пожала плечами я. – Тогда до вечера, – и, развернувшись, направилась в сторону огорода.

За спиной донёсся тихий смешок Гарри:

– По всей видимости, милорд…

Опекун выразил своё возмущение слуге? Я широко усмехнулась, пусть привыкает, я не собиралась выпрашивать, унижаться или церемониться, либо Найджел участвует в жизни поместья, либо… уезжает. Я никого не держу.

– Идём к мельнице, – кивнула своим сопровождающим.

Утро выдалось ясным, но прохладным – в воздухе ещё чувствовалось дыхание ночи. Роса лежала на траве нетронутой, превращая луга в мерцающее полотно. Солнечные лучи, скользя по влажной зелени, высекали из каждой капли крошечную искру света. Где-то в вышине, теряясь в молочной дымке рассвета, перекликались птицы, их голоса звучали чисто и звонко, как хрустальные колокольчики в тишине ещё спящего мира. Через полчаса мы вышли к Миллбруку. Река здесь была своенравной, несла свои воды вразнобой, то убыстряясь на перекатах, где выступающие из дна замшелые валуны дробили поток на пенные всплески, то замедляясь в глубоких чернильного цвета заводях.

Итак, мельница и её восстановление – ключ ко всему.

Старое колесо имело нижнебойную конструкцию, то есть вода била по лопастям снизу. Коэффициент полезного действия около тридцати процентов, получается, что треть энергии потока превращается в работу, остальное уходит впустую.

Я уже дала кузнецу и его сыновьям указание починить старое колесо, а именно: загнуть лопасти под углом, заменить сгнившие части. Это временная мера, чтобы мельница хоть как-то работала ближайшие два месяца, пока мы будем строить плотину и новое колесо, о чём я и собиралась рассказать сегодня Уиллу.

Верхнебойное колесо точно куда лучше нынешнего. Вода на него будет падать сверху, под собственным весом. КПД вырастет до шестидесяти пяти, может, до семидесяти процентов. Станет больше мощности и, соответственно, возможностей. Но для этого нужна плотина, которую я планировала устроить выше по течению. Поднять уровень воды на два-три метра, создать перепад высоты, направить поток по желобу прямо на верхние лопасти.

Сложно? Да. Очень.

Реально? Абсолютно.

Важно верно рассчитать высоту падения и прочность конструкции.

А дальше… дальше самое интересное.

Многофункциональная мельница. Один источник энергии и несколько применений. Основной вал крутит жернова, мелет муку, дополнительный привод через ременную передачу будет вращать циркулярную пилу. И получится лесопилка, которая даст нам доски для ремонта моего особняка и для продажи.

И третье…

При мысли об этом я невольно покрылась гусиной кожей восторга…

Динамо-машина.

Генератор электричества.

Реально ли это? Технически да. В моём родном мире динамо изобрели в 1832 году. К 1870-му она уже использовалась в промышленности.

Насколько я могла судить, этот мир технологически был близок к земному девятнадцатому веку. Электричество уже открыли, сэр Блэквуд как-то обмолвился, что в столице есть несколько зданий с электрическим освещением. Рыцарь при этом добавил, что подобное доступно лишь королевскому дворцу и богатейшим аристократам. Здесь же, в провинции, электричество будет чем-то из разряда чудес…

Я могу построить собственную маленькую гидроэлектростанцию и произвести фурор! Лампы накаливания придётся заказать из столицы, но ради того, чтобы впечатлить соседей, придётся раскошелиться.

Итак, конструкция не такая уж сложная: вращающаяся катушка медной проволоки в магнитном поле. Магниты тут уже производят, купить, как и медную проволоку, не составит проблемы. Далее от водяного колеса через ременную передачу я подключу динамо. Мощность будет небольшая, всего один-два киловатта, но этого хватит на десять-пятнадцать лампочек накаливания.

Но… Пока мы не завершим ремонт всего запланированного, я могу лишь мечтать об электричестве.

– Миледи, – голос Энни вывел меня из раздумий. – Пришли.

Я подняла голову.

Перед нами возвышалось старое каменное здание в три этажа. Каждый раз это массивное, приземистое, с узкими окнами-бойницами строение навевало на меня грусть-тоску: штукатурка обвалилась во многих местах, обнажая серый камень; крыша провалилась с одной стороны… Но стоило оторвать взор от этого печального зрелища и перевести глаза правее, как душа наполнялась надеждой: там кипела работа!

Уилл и его сыновья возились с колесом. Стучали молотками, что-то пилили, смазывали шестерни густой чёрной субстанцией. Сейчас Томас, старший из сыновей кузнеца, здоровенный детина лет двадцати, легко тащил на плече новую дубовую балку.

Уилл заметил меня первым. Выпрямился, вытер пот со лба тыльной стороной ладони и низко поклонился.

– Доброе утро, миледи, – прогудел он.

– Доброе, как дела? – улыбнулась я.

– Неплохо. Лопасти уже загнули, сгнившие части заменили. Ещё пару дней, и колесо снова будет вращаться. Правда, толку от него чуть, – он покачал головой. – Как вы и говорили, вода снизу бьёт слабо. Муки много не намелешь, но это хоть что-то. Всяко лучше, чем ничего.

– Именно, – кивнула я. – Уилл, спускайся, пойдём кое-что обсудим. Проект нового колеса и плотины.

Староста насторожился.

– Новое колесо?

– Да. Пойдём, покажу.

Мы обошли мельницу, я остановилась у края здания, там, где Миллбрук делала небольшой поворот.

– Смотри, вот река. Вот мельница. Вода течёт мимо, почти не задевая колесо. Мощности не хватает. Даже с улучшенными лопастями старое колесо даст нам не так уж и много. Правильно?

– Верно говорите, госпожа.

– Чтобы это исправить, нужно поднять уровень воды. Создать перепад высоты, то есть направить поток сверху.

Уилл нахмурился, обдумывая услышанное.

– И поэтому вы хотите построить плотину?

– Да, выше по течению, метров на двести отсюда. Поднять воду на два-три метра, сделать шлюз для регулировки потока и провести водоотводный канал прямо к новому верхнебойному колесу. Смастерим его из дуба, диаметром метров пять с двадцатью четырьмя лопастями. Представь, как оно будет выглядеть и работать.

Уилл медленно кивал, прикрыв веки и осматриваясь.

– Госпожа, это будет очень большая работа, – в итоге выдал он, но я видела, как загорелись его глаза. – И наших рук на это не хватит, – кузнец задумчиво почесал бороду.

– Знаю. Людей нужно человек пятнадцать. Как только Арчи закончит мост, переключу его бригаду сюда. Плюс наймём в Торнтоне ещё несколько работников. У нас всё получится, Уилл. Было бы желание.

– Я вас понял, миледи. Постараемся не оплошать.

– Уилл, скажу тебе так: новое колесо даст нам больше возможностей, каких именно ты увидишь, когда придёт время. А теперь идём, покажу тебе, где будет плотина.

Я, Маркус, Уилл и Энни пошли вверх по течению. Тропа была узкой, заросшей кустарником. Ветки цеплялись за платье, но я не обращала на это никакого внимания.

Метров через двести остановились.

– Тут будет идеально, – кивнула я на Миллбрук. Здесь русло реки сужалось, берега были высокими и каменистыми, дно тоже каменистым, а это хорошая основа для плотины. Течение достаточно быстрое.

Кузнец присел на корточки, осматриваясь, что-то прикидывая в уме.

–Хорошее место, – наконец признал он. – Узкое и каменистое.

Я подхватила ветку, лежавшую в стороне, и начала рисовать на пыльной земле.

– Смотри. Вот русло. Вот берега. Здесь ставим основание из камней, чтобы вода не размыла. На камни поперёк течения кладём дубовые брёвна и скрепляем их железными скобами. Ещё один ряд брёвен. И ещё один. Высота не больше двух с половиной метров, иначе давление воды снесёт всю конструкцию.

Уилл кивал, внимательно глядя на рисунок.

– Тут, – я ткнула в левый край схемы, – сделаем шлюз из деревянной заслонки, чтобы регулировать поток. Открываем – вода идёт. Закрываем – перекрываем.

– Понятно.

– А отсюда, – провела линию от плотины к мельнице, – роем водоотводный канал глубиной в локоть шириной в две ладони. Он приведёт воду прямо к мельничному желобу, который поднимет её на новое колесо.

– Это месяц на плотину и канал, при условии хорошей погоды. На новое колесо потребуется пять-шесть недель, – пробормотал кузнец, оглаживая и слегка подёргивая свою пышную бороду.

– Пусть так, – кивнула я. – Пусть так…

Откинув ветку, отряхнула руки и добавила:

– Всё, что нужно я, закуплю: брёвна, скобы, инструменты. Составь список.

– Да, госпожа, – не скрывая искреннего уважения, низко поклонился Уилл.

– Отлично, тогда я вас оставлю, мне пора выдвигаться дальше.

Попрощавшись с кузнецом, поспешила в поле. Канавы сами себя не выкопают.

Солнце поднялось уже достаточно высоко. День обещал быть не по-осеннему жарким.

Впереди меня ждала монотонная, изнуряющая работа. Копать землю. Снова и снова. Вместе с крестьянками и детьми, но я и не думала жаловаться. Каждая пролитая капля пота – это инвестиция в будущее.

Моё будущее.

Глава 22. Дуэнья и пень

Найджел

Я с усилием потянул проклятый пень на себя, в который раз за последний час задаваясь вопросом: как, во имя всех святых, я докатился до жизни такой?!

Сцепив до боли зубы, увязнув по щиколотки в размокшей от вдруг пошедшего дождя земле, с занозами в ладонях, я отчаянно пытался выкорчевать этот чёртов пень, который, кажется, пустил корни до самого центра планеты и категорически отказывался покидать насиженное место.

Рядом со мной замерла хозяйка поместья, леди Айрис Эшворт, моя подопечная. А её служанка Энни, ловко орудуя лопатой, пыталась мне помочь, подкапывая торчащие корни.

Сегодняшнее утро началось вполне обыденно: я отправился в Торнтон, чтобы нанять экипаж для миссис Стоун, купить так нужные в хозяйстве лошадь и телегу, подать объявление о поиске дуэньи, наведаться на рынок, чтобы взять всё по списку, составленному леди Айрис.

Я как раз заканчивал закупки, когда случайно наткнулся на небольшую, но опрятную лавку, торговавшую кружевами и вышитыми изделиями. Поддавшись порыву, толкнул дверь с мыслью купить подарок подопечной, искренне желая хотя бы немного поднять ей настроение. Так хотелось порадовать человека, буквально утопающего в проблемах.

Именно там, рассматривая тонкие кружевные воротнички, разложенные на прилавке, я услышал знакомый голос, мягкий, но с нотками отчаяния, доносившийся из соседнего помещения за неплотно прикрытой дверью.

Вскоре оттуда вышли трое: тучный усатый мужчина с благодушным выражением лица и внимательными глазами опытного торговца, и две женщины, похожие друг на друга, как мать и дочь. Первой было около сорока пяти, второй чуть больше семнадцати, впрочем, я мог и ошибаться.

Голос старшей звучал устало, но сдержанно, с тем достоинством, которое выдавало в ней человека, привыкшего к лучшей жизни, но волей обстоятельств оказавшегося в нужде.

– Мастер Портсмут, спасибо вам за уделённое время, – говорила она идущему рядом с ней мужчине.

– Миссис Грейвс, я поспрашиваю знакомых, возможно, что-то и сыщется подходящее для вас.

Я же внимательнее всмотрелся в лица незнакомок и наконец-то узнал обеих! Это были те самые пассажирки с корабля, с которыми мы плыли в Шеймур, тогда же я спас молоденькую мисс от пьяных посягательств какого-то аристократа.

Сейчас она стояла рядом с матерью, глядя в пол, её щёки заливала краска стыда. Всё её существо выражало смущение человека, вынужденного просить милостыню, хотя просьба о работе милостыней, конечно же, не являлась.

Я смотрел на этих дам, и тут в моей голове что-то щёлкнуло.

Дуэнья. Мне нужна дуэнья для Айрис! И почему бы не предложить работу старшей из них? Выглядела она вполне благовоспитанно… Вообще, на роль компаньонки идеально подходили аристократки. Но, как в случае с миссис Стоун, на такую работу иногда брали простолюдинок, прошедших обучение в специальном монастыре. Вариант, что миссис Грейвс имела такую бумагу был мизерным, но не спросить я не мог.

Хозяин лавки, вежливо простившись с женщинами, подошёл ко мне, я протянул ему понравившийся кружевной воротничок, расплатился и быстро покинул лавку, спеша успеть перехватить миссис Грейвс с дочерью..

Они шли медленно, явно не зная, что делать дальше, их плечи были опущены, а в походке читалась усталость людей, обошедших уже десяток мест и везде получивших отказ.

Я догнал их на углу улицы, где они остановились, негромко переговариваясь.

Приблизившись, снял шляпу и, вежливо поклонившись, представился.

Обе женщины удивлённо на меня смотрели, и тут младшая тихо ахнула, явно признав во мне своего спасителя.

– Прошу простить мою бестактность, но я случайно услышал в лавке, что вы ищете работу. Я же как раз нахожусь в поисках компаньонки для одной юной леди. Скажите, миссис Грейвс, есть ли у вас соответствующий диплом, позволяющий вам обучать юных аристократок?

– К сожалению, лорд Льюис, – покачала головой женщина, я же почувствовал лёгкий укол досады, я бы мог её нанять, но без нужного документа это назначение могло быть оспорено, особенно если кто-то из недоброжелателей Айрис решит воспользоваться этим как поводом для скандала, а учитывая ситуацию с леди Дареной, такой сценарий был более чем вероятен.

Я уже собрался вежливо откланяться и пожелать им удачи, когда миссис Грейвс, расправив плечи ещё чуть-чуть, добавила:

– Милорд, видите ли, я вторая дочь виконта Эдварда Харгрейва из Нортшира. Вышла замуж за купца, вопреки воле семьи, что привело к разрыву связей со всеми родственниками, но образование я получила подобающее дочери аристократа. Меня обучали французскому и итальянскому языкам, музыке, танцам, рисованию, вышивке, правилам ведения светских бесед и управлению домом. По происхождению я вполне могу стать компаньонкой юной баронессы…

Её дочь удивлённо посмотрела на мать, вероятно, она не ожидала, что та столь откровенно заговорит о прошлом, которое, судя по всему, было для них обеих болезненной темой.

Я же почувствовал небывалое облегчение!

– Миссис Грейвс, тогда прошу вас, не откажите и примите моё приглашение на работу в качестве дуэньи леди Эшворт.

Дочь виконта, получившая классическое аристократическое образование, волей судьбы оказавшаяся в стеснённых обстоятельствах, но не утратившая ни манер, ни достоинства – идеальная кандидатура! Лучше и вообразить нельзя, особенно если учитывать некоторую эксцентричность моей подопечной.

Жалованье в двадцать серебряных крон в месяц, проживание в поместье с полным содержанием для них обеих, более чем устроило старшую Грейвс.

– Не подумайте, моя Джоанна не станет обузой и нахлебницей, – заверила миссис Маргарет, – моя дочь прекрасно готовит, умеет управляться с любым хозяйством.

– Уверен, мисс Джоанна и леди Айрис станут подругами. Моей подопечной нужен кто-то, с кем она сможет поделиться своими тревогами и печалями. Мне она, как вы сами понимаете, открыться не может.

В итоге мы договорились встретиться через час у главных ворот рынка. Я отправился на поиски Гарри, чтобы он загрузил все мои покупки в купленную телегу. Мебель купцы доставят сами завтра утром, как было условлено.

После полудня выдвинулись в Эшворт-холл.

Дорога заняла чуть больше времени, чем я рассчитывал, поскольку повозка была тяжело нагружена, и лошади приходилось часто останавливаться на отдых, но мы добрались до Эшворт-холла ещё засветло, на небе лениво плыли плотные серые облака, ветер стал прохладнее и порывистее.

Я помог женщинам спуститься на землю, представил их Полли, встретившей нас на пороге с горящими от любопытства глазами, и поручил старушке разместить новоприбывших в покоях почившего барона.

Гарри взялся разгружать телегу.

Я же, сняв дорожный плащ и оставив шляпу в прихожей, отправился на поиски леди Айрис. Она отыскалась всё на том же поле, которое практически полностью пересекали ровные борозды и натянутые верёвки.

Крестьянок и их детей видно не было, полагаю, работы по копанию дренажных канав подошли к концу, и Айрис их всех отпустила, но почему-то задержалась сама. Я нашёл девушку чуть поодаль, у края участка… Увиденное заставило меня остановиться и тихо выругаться сквозь зубы.

Айрис и Энни, с засученными по локоть рукавами и мокрыми от пота лицами, пытались выкорчевать массивный пень, непонятным образом оказавшийся под землёй прямо на пути последней канавы, которую почти закончили рыть девушки.

Я стоял и смотрел на эту сцену, чувствуя, как внутри меня борются два противоположных чувства: восхищение упорством Айрис, и возмущение от того, что она вообще занимается чем-то подобным лично. А где же её охранник? Куда он подевался?

Я мог бы развернуться и уйти, но вместо этого снял сюртук, повесил его на ближайший куст, закатал рукава рубашки, подошёл к ним и, не говоря ни слова, забрал топор из тонких рук подопечной:

– Отойдите, – приказал ей и нанёс первый выверенный удар по корню, который тут же с жутким треском обломился. Затем перешёл к следующему, потом к третьему, методично уничтожая всё, что держало этот проклятый пень в земле, а Энни тем временем продолжала копать, расширяя яму вокруг него.

Айрис стояла рядом, наблюдая за нашей работой с выражением изумления и благодарности на прелестном измождённом лице.

Я так увлёкся, что не сразу ощутил крупные капли дождя, стекающие по лицу и одежде. Дождь всё набирал обороты, но я хотел завершить начатую работу, потому с удвоенной силой замахал топором, вскоре последний корень был перерублен, и я, отбросив инструмент, схватился за край пня обеими руками. Упёршись ногами в землю, потянул его на себя изо всех сил. Он заскрипел, земля вокруг него затрещала, оставшиеся корни начали рваться с мокрым, чавкающим звуком, и, наконец, с громким хлопком, пень вылетел из вязкой почвы, едва не опрокинув меня на спину.

Я зло отбросил его в сторону и замер, стараясь выровнять дыхание.

– Поспешим домой! – громко окликнула меня Айрис. Платье облепило её со всех сторон, и при каждом движении обрисовывало изгибы её хрупкой, точёной фигуры. Я с трудом отвёл глаза и, резко кивнув, зашагал прочь.

Девушки догнали меня у куста, на который я кинул свой сюртук.

– Где Блэквуд? – не скрывая раздражения, спросил я, накидывая пиджак на хрупкие плечи наследницы Тобиаса, для Энни у меня, увы, ничего не было, а промокшая рубашка проблему не решит. – И почему вы не позвали крестьян помочь вам с этой чёртовой корягой?

– Сэр Маркус объезжает территории, проверяет, как продвигаются работы на мосту и мельнице, заодно осматривает границы владений, – быстро ответила девушка, убирая упавшую на лицо мокруюпрядь волос.

Более не тратя время на разговоры, поспешили по тропе в сторону Эшворт-холла.

Мы почти добрались до особняка, когда ливень пошёл на спад.

Пока шли, я всё пытался отогнать навязчивую картину перед глазами – видение промокшей Айрис. С усилием переключился на её слова о том, что строящиеся объекты следует охранять.

Может ли мост и мельница подвергнуться нападению? Может ли кто-то попытаться саботировать работы? Да, вполне, например, леди Дарена или её пособники. Но, насколько я понял, вдове Тобиаса более выгодна смерть самой Айрис, нежели что-то иное. Вероятно, даже те пять тысяч крон никуда не делись и ждут своего часа, чтобы быть возвращёнными Колфилду. Но этот момент наступит лишь тогда, когда Дарена станет хозяйкой земель.

Нахмурившись, покосился на молчаливо шагавшую рядом девушку. Вот кого надо защищать, а не мост и мельницу.

Что же, выходит, нам срочно необходимы наёмники. Займусь этим вопросом завтра же. Отправлю Блэквуда в Торнтон, пусть подыщет достойных.

Я, уже не скрываясь, снова посмотрел на подопечную, на её испачканное платье, на растрепавшиеся волосы, на размазанную по щеке грязь, на то, как она куталась в мой сюртук. Она не заметила моего настойчивого внимания, её мысли явно были заняты чем-то другим, вероятно, очередными расчётами и планами, которыми, как я уже понял, была переполнена её голова.

Необыкновенная девушка, таких я никогда прежде не встречал. А ещё было немного обидно, что она ни разу не попыталась со мной флиртовать. Ладно, не немного, а весьма.

Глава 23. Проект

Айрис

Я, уже переодевшись, стояла в прихожей, разглядывая гору мешков и свёртков, аккуратно сложенных Гарри у стены. Найджел действительно купил всё, что я просила. Абсолютно всё. И даже то, что было приписано в самом конце с пометкой: «Лорд Найджел, обещаю вернуть деньги за эти товары, сразу, как реализую проект задуманное». Я специально зачеркнула слово, чтобы заинтриговать опекуна, и он повёлся на уловку, весьма и весьма потратившись…

Мука, крупы, соль, сахар, мясо – всё это Полли и Джон уже перенесли на кухню, оставив лишь то, что предназначалось мне и было помечено крестиками на мешках. Я, отбросив лишние мысли, присела подле свёртков и принялась методично перебирать содержимое.

Развернула первый мешочек: белый порошок – свинцовые белила. Осторожно отставила в сторону. Следующий с охрой, рыжевато-жёлтой глиной. Ещё один с умброй, затем киноварь, ярко-красный порошок сульфида ртути.

А вот и химические реагенты: медный купорос (насыщенно-синие кристаллы); железный купорос (зеленовато-серые кристаллы); квасцы; дубовая кора… Уксусная кислота в запечатанной бутыли. Древесный уголь толчёный. Негашёная известь. Льняное масло в глиняном кувшине с узким горлышком. Канифоль. Пчелиный воск. Глицерин в маленькой склянке.

И, наконец, в двух ящиках: стеклянные колбы и реторты, деревянные мешалки, глиняные горшки разных размеров.

– Моя пре-е-елесть… – выдохнула я, любуясь своими сокровищами.

– Леди Айрис, – раздался голос за спиной, и я, вздрогнув, обернулась.

Найджел стоял в дверном проёме, скрестив руки на груди. Волосы ещё влажные после дождя, рубашка свежая. Серо-голубые глаза смотрели сосредоточенно и с нескрываемым любопытством.

– Милорд, – поднялась я, отряхивая руки от пыли.

– Не хотел бы показаться назойливым, но… – он кивнул на разложенные передо мной тары. – Я оббежал все алхимические и аптекарские лавки в поисках всего этого. Для чего они вам?

Я перевела взгляд на свои сокровища. Признаваться или нет? Решив, что он имеет право знать, ответила:

– Это ингредиенты для краски.

Брови Найджела поползли вверх.

– Я не ослышался? Для… краски? – медленно повторил он, словно не веря своим ушам. – Простите, но откуда у вас такие знания?

Я выпрямилась, смело встретила его взгляд.

– Говорю же, много читала. Очень, – и это была чистая правда. В химии я разбиралась хорошо. На дамбах и плотинах постоянно использовались защитные покрытия: краски, эмали, антикоррозионные составы. Я работала с поставщиками, проверяла качество покрытий, знала их состав. Пигменты, связующие, добавки – всё это было частью моей работы. А если добавить к этому красный диплом магистра по химической технологии, со специализацией химия материалов и защитные покрытия, то поставленная задача не выглядела такой уж нереальной… – Я могу сколько угодно долго ползать по полю, брать плату за проезд по мосту и за помол зерна на мельнице, но всё это долгая игра. И я просто не успею собрать нужную сумму к обозначенному Колфилдом сроку… Я очень долго думала над тем, как заработать быстро и много? Это должно быть нечто эксклюзивное…

Он молчал, изучая меня с тем же выражением, с каким смотрят на сумасшедших.

– Эксклю… Что? Поясните.

– Краски, что продаются в Торнтоне, впрочем, не только у нас, а по всей стране, лично для меня бледноваты, и, как вы сами знаете, их цвет довольно быстро смывается, – терпеливо начала я.

Найджел нахмурился, обдумывая мои слова.

– И вы полагаете, что сможете сделать лучше?

– Во всяком случае, попытаюсь. Скоро зарядят дожди, нужно же чем-то заниматься…

– Шитьём и вязанием, – пожал он широкими плечами, а я не удержалась и закатила глаза, вот уж пристал со своим вязанием!

– Я очень постараюсь сделать свои краски насыщенными, яркими, трудно смываемыми, чтобы и через пять лет чёрный остался чёрным, а красный таким же красным, а не невразумительно-коричневым.

Он снова недоверчиво покачал головой, на его губах мелькнула ироничная усмешка.

– Леди Айрис, вы не перестаёте меня удивлять. Сначала дренаж полей, потом мельница с мостом, теперь… алхимия красок.

«Это ты ещё про электричество не знаешь», – ехидно подумала я, стараясь отогнать затаившийся в глубине души страх быть разоблачённой. Впрочем, навряд ли в этом времени жгут попаданок, хотелось бы верить…

– Милорд, не думайте, что вы купили мне всё это в дар. Обещаю вернуть вам деньги за ингредиенты сразу, как смогу. С процентами, если хотите.

Собеседник отрицательно покачал головой, его улыбка чуть поблёкла.

– Оставьте проценты себе. Вы и без того достаточно в долгах. Но я буду с интересом наблюдать за вашими… алхимическими опытами. Сколько времени вам потребуется?

Я задумалась.

– Две-три недели. Кое-какие пигменты нужно синтезировать, то есть чтобы их получить понадобится несколько этапов, которые займут время. Плюс приготовление специального связующего. Плюс растирание каждого цвета вручную…

– Три недели на краску, – протянул он задумчиво. – Что ж, не так уж и долго, если в итоге вы получите то, что мне описали. Ах да, это вам, – и протянул мне свёрток. Я удивлённо приняла его и под настойчивым взором опекуна тут же развернула. Внутри лежал красивый ажурный воротничок. Я растерянно смотрела на него, не зная, что сказать.

– Простого «спасибо» будет достаточно, – мягко улыбнулся Найджел.

– М-м… спасибо. Очень красиво, – ответила я, на что собеседник удовлетворённо кивнул и, развернувшись, вышел из дома.

Я осталась стоять, задумчиво глядя ему вслед. Мне только что сделали подарок? Странно как-то, приятно, конечно, но с чего вдруг?

– Джон, – тряхнув головой, позвала старого слугу, как раз вышедшего из коридора, – отнеси, пожалуйста, всё это в мой кабинет, только аккуратно.

Старик поклонился и, подхватив крайние мешки, потащил их наверх.

Ужин в столовой прошёл на удивление оживлённо.

Полли превзошла себя: грибной суп, тушёные с овощами кролики, свежий хлеб, козий сыр и яблочный пирог на десерт.

За столом собралась вся наша дружная компания: я, Найджел, сэр Маркус, и моя новая дуэнья миссис Маргарет Грейвс с дочерью Джоанной.

Миссис Грейвс оказалась женщиной приятной наружности, лет сорока пяти, с мягкими чертами лица и умными карими глазами, с седыми прядями в волосах у виска, всё остальное пряталось под светлым чепцом. Одета скромно, но опрятно в серое платье с белым воротничком, никаких украшений. От неё веяло строгостью и ненаигранным достоинством. Её дочь, Джоанна, была миниатюрной девушкой лет семнадцати-восемнадцати, с живыми голубыми глазами и светлыми кудрями, выбивающимися из-под чепчика. Румяная, улыбчивая, она то и дело бросала на мать тёплые взгляды. Джоанна тоже была красивая, но иначе. У Маргарет черты лица были тоньше, аристократичнее, если так можно выразиться.

– Миссис Грейвс, – обратилась я к новой дуэнье, когда суп был съеден, а кроликов разобрали по тарелкам. – Хочу сразу предупредить: я не самая обычная подопечная. Большую часть времени провожу вне дома. Слежу за ремонтными работами, решаю хозяйственные вопросы, часто пропадаю в поле или на мельнице. Боюсь, вам придётся подстроиться под мой ритм.

Миссис Маргарет улыбнулась мягко и понимающе.

– Леди Айрис, я рада любой работе, которая даёт крышу над головой и хлеб на столе. И неважно, буду ли я компаньонкой на светских выходах, или ею же, но где-то, как вы выразились, в поле. Ваша репутация на первом месте, всё остальное… Ко всему остальному просто нужно привыкнуть. Также я и Джоанна сможем помочь вам в управлении хозяйством. Мой покойный муж был купцом, и мы обе умеем вести счета, знаем толк в тканях и продуктах.

Я почувствовала, что улыбаюсь, – её подход был мне по душе:

– Полагаю, мы отлично поладим.

– Мама научила меня всему: готовить, убирать, стирать, штопать. Я не буду сидеть без дела, леди Айрис, – негромко добавила Джоанна.

Разговор плавно перетёк на бытовые темы. Миссис Маргарет расспрашивала о поместье, я рассказала о мосте, мельнице, дренаже полей. Женщина слушала внимательно, иногда кивая, иногда задавая уточняющие вопросы.

Найджел молчал, изредка вставляя комментарии, но периодически я чувствовала его полный любопытства и плохо скрытого скепсиса взгляд на себе. Опекун явно прокручивал наш с ним недавний разговор о красках.

Когда подали пирог и чай, Льюис вдруг обратился к рыцарю:

– Сэр Блэквуд, завтра утром отправляйтесь в Торнтон. Наймите десять человек в охрану. Надёжных. Желательно с армейским опытом. Жалованье в размере пятидесяти серебряных в месяц каждому.

Я едва не поперхнулась взваром. Рыцарь же повернулся ко мне, вопросительно приподняв широкие брови.

– Что?! – выпалила я, со стуком ставя кружку на стол. – Десять человек? Это же… – быстро прикинула в уме. – Пятьсот серебряных в месяц! Пять золотых крон! Милорд, это безумие!

Найджел строго на меня посмотрел.

– Леди Айрис, вчера вы сами говорили о необходимости охраны мельницы и моста. Кто-то может попытаться саботировать работы. Но куда важнее именно ваша безопасность. А от одного стражника толку чуть. Жалование я буду выплачивать им из своего кармана, если вы переживаете именно об этом.

Я открыла рот, но слова застряли в горле. Он прав. Чёрт возьми, он прав.

Маркус молчал, глядя на меня вопросительно, ожидая моего решения.

Я медленно выдохнула.

– Хорошо. Наймите пятерых. Не десятерых, пятерых. Двести пятьдесят серебряных. Это… приемлемо.

Найджел нахмурился, явно собираясь спорить, но я перебила:

– Пять человек плюс сэр Маркус – уже шестеро. Этого достаточно для патрулирования территории и моей личной охраны.

– Как вам будет угодно, – сдался Льюис.

– Сэр Блэквуд, подберите хороших людей.

– Будет сделано, миледи, – кивнул тот.

Губы Льюиса дрогнули в едва заметной, понимающей усмешке, за столом всем стало ясно: Блэквуд подчиняется леди Эшворт, и никто иной приказывать ему не смеет.

Почему я отказалась от такого количества телохранителей, ведь платить будет опекун? Во-первых, среди них мог затесаться враг, во-вторых, куда я их дену, не поселю же в особняке! Есть место под крышей конюшни, туда даже пять крупных мужиков поместится с трудом, но никак не больше. В-третьих, Полли свихнётся от готовки на эдакую толпу…

Когда все доели пирог, Найджел снова поинтересовался:

– Леди Айрис, какие у вас планы на завтра?

Я аккуратно положила салфетку на стол.

– Проведу день дома.

– Дома? – в голосе опекуна прозвучало неподдельное удивление. – Вы? Которая не сидит на месте ни минуты?

– Да, милорд. Дома. Дренаж полей завершён. Мост и мельница пока в руках Арчи и Уилла. А у меня есть и другие дела, и нужно с ними поспешить. Я хочу как можно скорее заняться своим проектом.

Найджел промолчал, глядя на меня так, будто перед ним неведомое существо. Получается, он всё же не поверил в то, что я могу создать краску. Ну, это его проблемы, у меня своих забот выше крыши.

Пожелав всем доброй ночи, я в сопровождении Энни отправилась к себе. Умывшись, переоделась в ночное платье, распустила волосы…

Уже лёжа в постели я, глядя перед собой в темнеющий потолок, перебирала в голове формулы и последовательность действий.

Ох, как много открытий чудных мне готовит грядущий день!

Глава 24. Берлинская лазурь

Айрис

Следующее утро выдалось пасмурным, но без дождя. Я проснулась рано, оделась в старое рабочее платье, позавтракала наскоро овсяной кашей и отправилась на задний двор.

Там в дальнем углу, почти вплотную к каменной стене, примыкающей к кухне, стояла старая кирпичная печь. Когда-то её использовали для стирки и кипячения белья, но вот уже два года она никому не была нужна. И как же хорошо, что её не додумались разобрать!

Закатав рукава и повязав платок на голову, принялась за работу. Точнее, хотела приступить, но тут на пороге кухни показалась Энни, возмущённо на меня посмотрела и, отобрав у меня лопатку, оттеснила меня в сторону.

– Миледи, ну что вы! Я сама управлюсь, – проворчала она, решительно берясь за дело.

Сначала она выгребла золу, целое ведро пепла, смешанного с обломками кирпичей и прелыми листьями. Швыряла всё это в принесённую старую лохань, пока топка не очистилась до самого дна. Затем взяла жёсткую щётку и принялась скрести стенки. Сажа осыпалась хлопьями, оседая на лице, руках, платье. Девушка чихала и кашляла, но продолжала усердно трудиться. Я постояла, глядя на неё, и решила не мешаться под ногами. Пока Энни колдовала над печью, у меня появилось время заняться другими делами.

Направилась к огороду, где Джон, как обычно, копошился среди грядок. Старик стоял, опираясь на лопату, и задумчиво смотрел на капустные кочаны.

– Доброе утро, Джон, – окликнула его.

Он обернулся, снял потрёпанную шляпу и кивнул.

– Доброе, миледи. Вот, думаю, что пора собрать овощи.

Близился конец сентября, да, время для сбора урожая, тянуть больше не имело смысла.

– Капуста поспела, вона крепкая какая, – он присел и ласково похлопал ладонью по тугому кочану. – Морковь выкопать, свёклу, репу. Лук уж давно просушен и сложён в сарае. Картошку тоже выкопали, в погреб спустили.

Я кивнула, прикидывая объёмы.

– Солить начнём. Токмо бочонки совсем старые, обновить бы? – и посмотрел на меня с надеждой.

– Увы, Джон, придётся обойтись тем, что есть, – я отрицательно покачала головой.

– Понятно, – покивал старик. – Тогда надобно старьё подготовить.

– А что нужно сделать? – спросила я заинтересованно. Мужчина удивлённо на меня покосился, после хлопнул себя по лбу и выдал:

– Всё забываю, что вам память отшибло малёхонько. Так вот, бочки надо хорошенько промыть горячей водой с содой, щёткой почистить, чтобы вся пыль и грязь ушли. Потом прополоскать, а дальше я залью их доверху водой и оставлю так на денёк-другой, чтобы проверить, не течёт ли где. Если всё хорошо, можно солить.

– И всё?

Джон ухмыльнулся:

– Это новую бочку долго готовить, недели две, а то и больше. Вымыть горечь, и чтобы клёпки разбухли. А наши-то кажный год пользуем, они уж «притёртые». Так что дня два-три и готово.

– Значит, нужно достать бочки из погреба, промыть, вымочить, – подытожила я. – Займёшься?

Старик расплылся в улыбке:

– Конечно, займусь, миледи!

Я уже собиралась уходить, когда к нам подошли миссис Грейвс с дочерью. Обе были одеты в простые платья, волосы убраны под серые чепцы.

– Леди Айрис, доброе утро, – обратилась ко мне Маргарет. – Чем мы можем вам помочь?

Я-то думала, что новая дуэнья будет просто ходить за мной следом, а оно вон как оказалось. Что же, отказываться от дополнительных рук в моём положении – глупость несусветная, поэтому я, улыбнувшись, тоже поздоровалась:

– Доброе! Миссис Маргарет, не могли бы вы помочь Полли на кухне с обедом, после отдельно проверить, что есть в запасах: соль, уксус, травы… На носу засолка, хочу знать, чего не хватает. Вы ведь разбираетесь в этом?

Женщина с готовностью отозвалась:

– Конечно, леди Айрис.

– Просто замечательно, я на вас рассчитываю, – и повернулась к её дочери. – А вы, Джоанна, не против помочь Джону здесь, на огороде? Собрать капусту, морковь, свёклу, репу. Работы много…

Девушка просияла, вполне искренне улыбнулась:

– С радостью, миледи. Мы быстро управимся.

Миссис Грейвс направилась назад, в дом, Джоанна осталась с Джоном у грядок. Я на секунду задержалась, засмотревшись, как споро они взялись за дело. И, удовлетворённо хмыкнув, поспешила обратно к печи, где Энни, скорее всего, уже заканчивала чистку.

Оказавшись на месте, первым делом внимательно осмотрела кладку.

– Отлично! Целая, трещин нет, – покивала сама себе. Дверцу сняла совсем, она всё равно не закрывалась и только мешала. Затем прочистила трубу длинной палкой, оттуда посыпались комья сажи и в довесок вывалилось старое птичье гнездо.

– Ап-чхи! – чихнула я.

– И вам доброго утра, – вдруг раздалось за спиной. – Леди Айрис, вы вообще спите? Солнце ещё не взошло, а вы уже на ногах.

Обернувшись, едва носом не уткнулась в широкую грудь лорда Найджела. От него пахло мылом с нотками хвои, и ещё чем-то неуловимо-притягательным… Мысли свернули куда-то не туда, и я, недовольно тряхнув головой – чего это он так близко подошёл?! Сделала шаг назад и подняла на него глаза.

– Вы же вроде как собирались день провести дома?

– И вам… бодрого утра, – кивнула я. – День только начался, ещё успеется запереться в лаборатории. А пока надо закончить парочку иных дел.

– И они тоже очень важны? – вскинул он левую бровь.

– Конечно, – кивнула я. – У меня всё буквально горит! – получилось как-то двусмысленно, и я поспешила добавить: – Дела горят.

– У вас тут сажа, – вдруг заявил он, протянул руку и коснулся моей щеки. Я опешила, не зная, как реагировать.

– Кхе-кхе, – донеслось до нас со стороны кухонной двери. Миссис Маргарет неведомым образом буквально соткалась из воздуха на крылечке и многозначительно посмотрела на Льюиса. Тот слегка покраснел и, с неохотой убрав руку, отступил.

– Милорд, мне действительно некогда с вами разговаривать, – повторила я, отворачиваясь. – Если вам скучно, поезжайте на мельницу, там рук не хватает.

Мужчина вскинул теперь обе брови, и, покачав головой, чуть обиженно заметил:

– Почему у меня такое ощущение, что вы меня послали…

– На мельницу, – поддакнула я, на что Найджел вдруг негромко рассмеялся, развернулся, собираясь уходить, но всё же на секунду задержался, бросив:

– Пожалуй, я именно так и поступлю.

– Какой милорд хороший человек, не боится замараться в грязи, – шепнула мне Энни.

– Да, хороший, – задумчиво протянула я, – вот только работать он навряд ли будет, скорее, наблюдать за крестьянами и раздавать распоряжения.

– Так ведь вчера же он не побоялся нам с тем жутким пнём подсобить, – резонно возразила девушка.

– Ага, не побоялся… – согласилась я. – Ладно, давай закончим с трубой. Сэр Блэквуд, – позвала охранника, чистившего свой меч чуть в стороне. Мужчина тут же очутился рядом с нами. – Мистер Гарри! – так же кликнула личного слугу Льюиса, без дела слонявшегося по двору, – принесите, пожалуйста, во-он ту плиту.

Вдвоём они споро перетащили тяжеленную плиту ближе к печи. Установили её на старые кирпичи, чтобы получился импровизированный стол на приемлемой высоте. После чего сэр Маркус со мной простился и отправился седлать коня. У него было дело в городе, не менее важное, чем создание красок.

Тем временем Энни вынесла глиняные горшки разных размеров из кладовой, сито, пестик… К полудню моё рабочее место было готово: чистая печь, гранитная плита для растирания, инструменты, пустые горшки для краски. Удовлетворённо кивнув, отправила Энни на помощь к Джоанне, сама же взялась за известь, которую нужно было погасить.

Я высыпала белый порошок в старую деревянную кадку, принесённую из сарая, и начала осторожно подливать воду, постоянно помешивая длинной палкой. Реакция наступила мгновенно: известь зашипела, забурлила, как закипающее молоко, над тарой поднялся столб пара, едкий запах ударил в нос. Я отступила на шаг, прикрывая лицо платком.

Через пятнадцать минут бурление стихло. В кадке осталась густая белая паста – известковое тесто. Я зачерпнула немного, развела водой до консистенции жидкой сметаны. Известковое молоко было готово. Пришла пора приступить к синтезу. Я вернулась в дом и заперлась в своём кабинете.

Разложила на столе стеклянные колбы, реторты, бутыли с реагентами. Достала чистый лист бумаги и составила план.

Синтез вердигри (зелёный пигмент)

Синтез берлинской лазури (синий пигмент)

Прокаливание охры и умбры

Приготовление модифицированного связующего (свинцовый резинат + масло)

Растирание красок (по 2 цвета в день)

Тестирование, корректировка

На всё уйдёт приблизительно три недели. Может, чуть меньше, если повезёт.

– Так-с, приступим! – решительно выдохнула я и взяла колбу, насыпала в неё медный купорос, залила водой, размешала деревянной палочкой. Раствор стал ярко-синим, очень красивым. Затем добавила уксусную кислоту. Резкий запах ударил в нос, заставив меня поморщиться. Раствор зашипел, помутнел.

Теперь самое важное – осадитель. Подготовленное известковое молоко влила в колбу с медным раствором буквально по капле, не забывая постоянно помешивать. Из синего раствора начал медленно выпадать осадок. Раствор помутнел, затем на дне появились первые хлопья… Не синие, как можно было ожидать, а ярко-зелёные – цвета весенней травы после дождя, изумруда…

Я замерла, заворожённо глядя, как на дне колбы растёт зелёная масса.

Вердигри. Ярь-медянка. Основной ацетат меди.

Местные мастерские получали его, подвешивая медные пластины над уксусом и ожидая неделями, пока образуется налёт. Я сделала то же самое за три часа, используя знания химии родного мира.

Когда весь медный раствор превратился в зелёный осадок, я аккуратно профильтровала его через льняную ткань, промыла чистой водой несколько раз, отжала и разложила на деревянной дощечке, которую поставила на подоконник, время близилось к полудню и на мою радость из-за туч выглянуло осеннее солнце. Распахнув окно, подставила лицо прохладному едва заметному ветерочку.

Химия – чудесная наука. Я бы назвала её магической, без преувеличений!

Время до обеда пролетело незаметно. Я поела у себя в кабинете, после чего вернулась к записям. Энни доложила, что лорд Льюис, оставивший Гарри в особняке в качестве охранника, уехал на мельницу, и почему-то пропустил обед. Я слегка забеспокоилась, но после, насильно уняв тревогу, здраво рассудила: Найджел взрослый вооружённый мужчина и справится с любой проблемой, если таковая возникнет.

К вечеру ярко-зелёный порошок был готов! Я пересыпала его в чистый глиняный горшок и подписала углём: «Вердигри. Проба 1».

Откинувшись на спинку стула, мысленно предвкушающе потёрла руки. Это будет прорыв! Такую краску у меня с руками оторвут! Но расслабляться рано, на очереди берлинская лазурь, которая займёт дня три-четыре, процесс её создания куда сложнее.

Желудок протяжно заныл. Я посмотрела в окно – вечерело. Ох ты ж! Время ужина!

Не успела я устроиться за столом, как миссис Грейвс воскликнула:

– Леди Айрис, вы… почему зелёная?

Её шокированный тон вызвал у меня улыбку:

– Кое-какие опыты проводила. Краска смоется, но не сразу, пигмент въелся в кожу. Придётся день-другой походить зеленоватой, – я пожала плечами, рассматривая свои испачканные руки.

Найджел как раз вошёл в столовую и, увидев меня, приподнял бровь:

– Как болотная нимфа?

Я весело фыркнула:

– Скорее, как неаккуратный алхимик. Но зато пигмент получился отличный, ярче всего того, что продаётся в Торнтоне.

– Надеюсь, краска на коже не ядовита? – всё ещё встревоженная, уточнила дуэнья.

– Соединения меди не самые полезные для кожи, – честно призналась я, – но смертельной дозы на руках точно нет. После ужина приму ванну, и всё будет в порядке.

Льюис откинулся на спинку стула, скрестил руки на груди, и задумчиво на меня уставился. Я даже смутилась немного, но вида не подала и приступила к трапезе.

– Сэр Блэквуд всё ещё в Торнтоне? – спросил опекун пару минут спустя.

– Да, почему-то задерживается, – покачала головой я. – Но он предупредил, что поиски могут занять пару дней.

– Да, найди подходящих кандидатов сразу не выйдет, – согласился Найджел.

Остаток ужина прошёл в приятной беседе, миссис Грейвс рассказала о своей жизни в Нортшире, Джоанна робко поделилась воспоминаниями о путешествии, в столовой царила атмосфера почти семейного застолья, которого так не хватало в этих холодных, полупустых стенах.

Следующее утро встретило меня ясным небом и бодрящей осенней прохладой.

Я, как обычно, проснулась ещё до рассвета, умылась холодной водой, наскоро позавтракала вчерашним хлебом с козьим сыром, которые Энни принесла мне в комнату, и отправилась в свой кабинет-лабораторию.

Устроившись за столом, разложила перед собой все свои записи и с головой окунулась в работу…

***

Чуть больше трёх суток ушло на создание берлинской лазури, я иной раз даже ела на ходу. Как-то ко мне заглянул опекун, наверное, чтобы убедиться, что его подопечная ещё жива, но поняв, что со мной всё в порядке и мне реально некогда, поглядел на меня с искренним уважением и больше не беспокоил. От Энни я узнала, что Льюис вдруг увлёкся ремонтом мельницы и львиную часть дня пропадал именно там; что вернулся сэр Маркус, с ним прибыло ещё пять охранников, все "во-от такенные, высоченные и вообще страшные, у двоих даже были револьверы". Арчи-плотник со своими людьми завершил ремонт моста и отправился на подмогу Уиллу-кузнецу. Найджел без моего участия назначил смотрителя, который и будет взимать плату за проезд и вести учёт. И этим человеком стала жена Арчи, знавшая грамоту, к ней приставили одного охранника из вновь прибывших. Всё это я слушала краем уха: пусть опекун сам решает эти проблемы, раз уж проявил инициативу; мне же сейчас недосуг, я была полностью увлечена синтезом берлинской лазури, которая требовала точности, терпения и изрядной доли везения.

Итак, первым делом я взялась за старые коровьи копыта, которые следовало измельчить в порошок. Работа предстояла грязная и тяжёлая, поэтому я заранее попросила помощи у Гарри. Сначала он разбил их молотом на заднем дворе, из-за чего по воздуху поплыла едкая, до тошноты противная вонь. Через полчаса я получила осколки размером с грецкий орех, затем Гарри устроился перед большой каменной ступкой с тяжёлым пестиком в руках и начал толочь, сначала сильными ударами разбивая осколки, потом круговыми движениями растирая их в порошок. Эта монотонная работа заняла у него несколько часов. К полудню я получила около фунта серовато-коричневого костного порошка, грубого, с резким запахом, но вполне пригодного для синтеза.

Я смешала его с поташем и небольшим количеством железного купороса в старом чугунном котелке. Пропорции брала приблизительные – приходилось полагаться на память и интуицию. Казанок установила в печь на заднем дворе, разожгла огонь и стала ждать. Через четыре часа при высокой температуре органика обуглилась. Я вынула тару и оставила остывать. На следующий день, едва проснувшись, поспешила на задний двор. Затаив дыхание заглянула в котелок: его содержимое представляло собой чёрную спёкшуюся массу с металлическим блеском. Осторожно переложив её в большую стеклянную колбу, залила водой и оставила настаиваться.

Шесть часов спустя раствор приобрёл мутно-жёлтый оттенок. Я профильтровала его через несколько слоёв льняной ткани, и этот процесс занял целый час. Руки затекли, спина одеревенела, но я терпела и не успокоилась до тех пор, пока жидкость не стала относительно чистой.

Полученный раствор поставила на печь. Следующий этап – выпаривание на медленном огне. Перегреть никак нельзя, иначе все усилия пойдут коту под хвост. К вечеру на дне казанка остались желтоватые кристаллы.

Ферроцианид калия. Первый этап пройден.

Аккуратно собрав кристаллы, пересыпала их в чистый горшок. Выход получился небольшой, всего несколько ложек. Но этого должно было хватить для дальнейшей работы.

День третий.

Растворила ферроцианид калия в чистой воде, получила бледно-жёлтый, почти прозрачный раствор. В другой колбе приготовила раствор железного купороса.

Настал момент истины.

Я медленно, по капле, добавила раствор железного купороса в раствор ферроцианида. Одновременно влила немного соляной кислоты для создания нужной среды. Пару минут я неторопливо помешивала смесь, давая воздуху сделать своё дело: часть железа должна была окислиться до трёхвалентного, иначе нужный оттенок просто не появится.

Сердце бухало где-то в горле, мешая нормально дышать… И вот оно…

Раствор помутнел. Затем начал темнеть. И-и-и… из него стал выпадать осадок. Не зелёный и не коричневый.

Синий.

Глубокий, насыщенный, невероятный синий! Цвет ночного неба. Цвет морских глубин. Цвет, которого я не видела ни в одной краске в Торнтоне.

– Берлинская лазурь, – прошептала я, не веря собственным глазам.

Я замерла, не в силах оторвать взгляд от колбы.

Чёрт возьми, у меня получилось!

Три дня работы в грязи, вони, когда тело натуральным образом ломит от усталости. Когда хочется всё бросить и сдаться. Этот результат стоил всех усилий!

Отфильтровала осадок, тщательно промыла его водой (пока вода не стала прозрачной), отжала и разложила сохнуть на деревянной дощечке у окна. Некоторое время спустя всё так же взволнованно пересыпала готовый порошок в чистый горшок и с гордостью подписала: «Берлинская лазурь. Проба 1».

Глава 25. Больше, чем следовало

Найджел

Несколько дней подряд я провёл на мельнице, наблюдая за строительством дамбы.

Работа шла споро. Арчи-плотник со своими людьми сколачивал деревянные опоры, которые вбивались в дно реки. Камни для укрепления берега нашлись неподалёку, общими усилиями мужики перетащили их к месту стройки.

Впрочем, я не только наблюдал. Время от времени помогал: держал стойки, пока плотники их закрепляли, таскал камни. Руки болели от непривычной работы, спина ныла, но было странное удовлетворение от того, что делаешь что-то полезное. Но рук всё равно не хватало, поэтому я наведался к соседу и за небольшую деньгу нанял его крестьян в помощь своим.

К концу пятого дня дамба была почти готова. Вода уже начала подниматься, наполняя обводной канал, питавший мельничное колесо. Уилл-кузнец довольно оглаживал бороду-лопату, Арчи непрестанно широко улыбался.

Сегодня я покинул мельницу раньше обычного. Вернувшись в особняк, принял ванну, переоделся в свежую одежду и спустился к ужину. Леди Айрис уже сидела за столом, погружённая в свои мысли. Она выглядела всё такой же уставшей с тенями под глазами. При моём появлении хозяйка дома подняла голову, после чего встала и вежливо кивнула, улыбнувшись.

Ужин прошёл в лёгкой беседе. Миссис Грейвс рассказала о хозяйственных делах, Джоанна робко поделилась успехами в засолке. Я слушал вполуха, изредка поглядывая на Айрис. Она почти не ела, ковыряла вилкой в тарелке, явно думая о чём-то своём.

После ужина, прежде чем я успел уйти, Айрис окликнула меня:

– Милорд, можете уделить мне несколько минут?

Я удивлённо приподнял брови, но кивнул:

– Конечно, леди Айрис.

– Давайте прогуляемся? – выпалила она, будто боясь передумать. – Завтра обещают дождь, а сегодня вечер на удивление тёплый. Свежий воздух пойдёт нам обоим на пользу, погодите чуток, я только платок на плечи накину,

Ждать долго не пришлось, и вскоре она спустилась в холл с накинутой на плечи потёртой шерстяной шалью, местами изъеденной молью, я не сдержался и поморщился – завтра же выдам подопечной деньги, пусть купит себе тёплые вещи, негоже ходить в обносках. Совладав с эмоциями, предложил ей руку, и мы вышли через парадную дверь.

Вечер и впрямь выдался погожим. Солнце медленно тонуло за линией горизонта, окрашивая небо в завораживающие оттенки ярко-алого с примесью золотого. Облака разливались по небосводу огненными реками, пылая изнутри последним светом угасающего дня. Тени становились всё длиннее, гуще, наползая на аллеи и клумбы, словно невидимая рука накрывала сад тёмным покрывалом. Воздух был густым, тяжёлым от запахов прелой листвы, сырой земли, увядающих трав, далёкого дыма из крестьянских печей. Ветер шевелил ветви деревьев, и листья, медленно падая, укрывали всё вокруг пёстрым ковром.

Мы двинулись по центральной аллее, ведущей к старому фонтану. Позади на почтительном расстоянии, шагала миссис Грейвс.

Первые несколько минут мы молчали. Я разглядывал запущенный парк с заросшими клумбами, одичавшими кустами, покосившимися беседками. Чтобы всё это привести в божеский вид, требовались, конечно же, деньги и умелые руки садовника, но ни того ни другого пока не было.

– Милорд, – наконец-то заговорила девушка, – прежде всего я хотела поблагодарить вас.

Я удивлённо на неё покосился:

– За что же?

– За помощь в организации жизни поместья… – она говорила серьёзно, без обычной иронии в голосе. – Если бы не вы, мне пришлось бы отложить изготовление красок и всё своё внимание уделить делам Эшворт-холла. Ремонт моста, мельницы, подбор охранников, смотрителя… Я бы утонула в этих хлопотах. И тогда я была бы вынуждена перенести такой важный алхимический проект на зимнее время, когда работать с реагентами куда сложнее из-за холода.

– Не стоит благодарности, – легко улыбнулся я, – мне на самом деле было не в тягость. К тому же вы сами послали меня… кхм, на мельницу.

– Да, помню, – едва заметно улыбнулась собеседница. – И простите за грубость, я не хотела вас обидеть, – и честно-честно посмотрела на меня своими глазищами.

Мы остановились у заросшей беседки, и я задал вопрос, который мучил меня последние дни:

– Леди Айрис, а скажите, что для вас важнее: ремонт Эшворт-холла или ваши краски?

Она не колебалась ни секунды:

– Люди. Им нужны продукты сейчас, а не когда я продам свой товар и получу деньги. А мои краски… – она пожала плечами, – прежде всего ими я планирую закрыть долг перед Колфилдом, после они же станут инвестицией в моё будущее.

Я посмотрел на неё с невольным уважением. Она мыслила, как хороший управляющий, как ответственный землевладелец. Мало кто способен так трезво расставлять приоритеты.

– Но раз мне так повезло с опекуном, – продолжила она, лукаво изогнув уголки губ, – я с радостью взвалила на ваши плечи все эти хлопоты.

– Знаете, мне даже было интересно принять участие в таком мероприятии, как возведение дамбы, никогда бы не подумал, что увлекусь чем-то подобным.

Мы снова зашагали вперёд, поравнялись со старым фонтаном. Айрис провела рукой по холодному камню, задумчиво глядя на статую нимфы в центре чаши.

– Миледи, мне всё любопытно, скажите, если это не секрет, что вы планируете делать с красками дальше, когда закончите?

Айрис обернулась ко мне, и в её глазах сверкнул азарт:

– Я всё ждала, когда спросите! – и, хитро прищурившись, ответила: – Я продам секреты изготовления.

Её заявление сильно меня удивило, я даже опешил от неожиданности.

– Но не просто так, – тем временем продолжала она, – заключу договор с покупателем, первым, кому предложу свой товар, будет лорд Колфилд. Он владеет ткацкими мастерскими, у него есть готовые каналы сбыта, налаженные связи с торговцами. Я предложу ему контракт: передам все секреты, обучу его мастеров технологиям, а взамен получу долю от прибыли. Скажем, двадцать процентов…

Я застыл, переваривая услышанное.

– Продадите рецепты? – медленно повторил я. – Но ведь это же ваше главное преимущество…

– Нет, – перебила она. – Не главное, будем откровенны, у меня нет возможности построить завод и заниматься всем этим самостоятельно, уж точно не сейчас. Тот же синтез берлинской лазури требует точного соблюдения температур, времени реакции, пропорций. Малейшая ошибка и получится грязь вместо пигмента. Колфилд назначит ответственного, который разделит этапы между доверенными людьми, так, чтобы они не пересекались. Этот же ответственный замкнёт на себе всё. Я хочу в итоге получать стабильный доход, не вкладывая собственных сил в производство, как и денег на покупку ингредиентов.

Она говорила уверенно, как опытный торговец, просчитавший все ходы наперёд.

– Редкие цвета – это роскошь. Ярко-синий, глубокий зелёный, насыщенный красный… Ткани, окрашенные такими красителями, стоят в три-четыре раза дороже обычных. Королевская семья платит огромные деньги за пурпурные и синие одежды. Вельможи готовы отдать состояние за яркие гобелены. А мои краски не только сочные, но и стойкие. Они не поблёкнут на солнце, и стирка на них никак не повлияет. Скажу прямо – это будет настоящий прорыв, милорд!

Айрис смолкла, глядя с вызовом, словно ожидая возражений, коих у меня не было, я просто стоял и смотрел на неё, чувствуя, как всё больше проникаюсь уважением к этой маленькой хрупкой леди, как меня захватывает искреннее восхищение её умом, деловитостью, способностью мыслить стратегически. Поразительная девушка.

– Вы удивительная, леди Айрис, – неожиданно для себя же, вслух признался я.

Она смущённо вспыхнула, отвела взгляд:

– Я… просто делаю то, что должна. Вы не подумайте, что это всё только ради людей, живущих на этой земле, я вполне себе эгоистка и не хочу жить в Торнтоне, будучи чьей-то гувернанткой или женой какого-нибудь купца, которому нужна аристократическая фамилия…

Её последнее предложение ударило меня как обухом по голове.

Жена купца. Я застыл, не в силах осознать, что именно почувствовал в этот момент. Что-то горячее, колючее, неприятное поднялось из глубины груди и сдавило горло. Мышцы напряглись сами собой, челюсти сжались. Я представил Айрис хозяйкой дома какого-нибудь торгаша, сидящую за обеденным столом, обсуждающую цены на ткани и прибыль от продажи зерна. В постели этого… этого… Попытался остановить разошедшееся воображение, но было поздно.

Ярость. Чистая, необъяснимая ярость захлестнула меня с такой силой, что я едва сдержался, чтобы не стиснуть кулаки.

Какой там, к чёрту, купец?!

Я осёкся, поймав себя на мысли: неужели она мне нравится? Да быть того не может! Я посмотрел на её точёный профиль, изящный изгиб шеи, на упрямый подбородок, на руки, испачканные зелёными и синими пигментами, которые пока не сошли с её идеальной гладкой такой нежной кожи…

Мой иррациональный гнев возник из-за банальной ревности… Давно, очень давно я не испытывал ничего подобного. После предательства Хельги я был уверен, что больше никогда и никого не полюблю.

Но ведь леди Айрис другая… Совершенно.

Я сделал глубокий вдох и медленный выдох. Нельзя, чтобы Айрис догадалась о моих чувствах. Это неправильно. Я не имею права смотреть на неё как на возлюбленную… Но ведь смотрю и уже давно! Всё чаще и чаще ловлю себя на мыслях о ней. Вспоминаю её улыбку, её сосредоточенное лицо, упрямо поджатые губы.

– Милорд? – тихо окликнула меня Айрис. – Вы в порядке?

– Простите, – отозвался я, стараясь, чтобы голос звучал ровно. – Задумался. Повторите, пожалуйста, что вы сказали?

– Я хочу сама управлять своей жизнью и не зависеть от чьей-то милости.

Я молчал, борясь с желанием сказать ей, что она никогда не будет женой какого-то купца и тем более чьей-то гувернанткой, потому что я не позволю. Потому что сама мысль об этом доводит меня до безумия.

– Уверен, у вас всё получится, я же чем смогу, помогу.

Она посмотрела на меня с благодарностью, и, не спеша, зашагала вперёд в сторону особняка. С трудом отогнав дурацкие мысли, сменил тему:

– Раз уж мы разоткровенничались, хочу задать вам несколько странный, но не дающий мне покоя, вопрос, – начал я осторожно, даже оглянулся, чтобы проверить, как далеко дуэнья. Миссис Грейвс отстала метров на пять, значит, навряд ли она хоть что-то услышит, – почему вы раньше не применили свои знания? Не помогли отцу при жизни? А ведь вы могли…

Я недоговорил, осекся. Айрис, побледнев, резко остановилась, её пальцы крепко сжались на моей руке. Но девушка, поколебавшись мгновение, всё же ответила:

– На меня напали.

– Что? – опешил я.

– В Торнтоне, – продолжила она, глядя куда-то мимо меня. – Это произошло в конце лета, когда мы с Энни отправились на рынок. Она от меня отстала, а я заплутала и свернула в какой-то переулок, где меня и избили, чуть дух не вышибли. Как выжила, сама не понимаю. Не иначе Всевышний помог.

Я застыл, ошеломлённый.

– Почему не сообщили городской страже?

Айрис горько усмехнулась:

– Энни была в шоке и не сообразила, а я была не в состоянии даже двух слов связать.

Она помолчала, затем добавила тише:

– И вот что странно, и вы мне, скорее всего, не поверите, сочтёте за бред сумасшедшей… Милорд, я должна попросить вас дать клятву. Клятву, что вы никому не расскажете о моей тайне.

Я нахмурился, но кивнул:

– Даю вам слово джентльмена и лорда Королевства. Всё, что вы скажете, останется между нами.

Девушка медленно кивнула и выпалила:

– После того удара… я словно стала другим человеком. Знания приходят сами собой, как будто кто-то вложил в мою голову целую библиотеку. Я не знаю, как это объяснить. Может, это дар Всевышнего. Может, последствия травмы. Или всё вместе взятое.

Она замолчала, ожидая моей реакции. Я стоял, переваривая, я хотел бы отмахнуться от услышанного, как от бреда, но тут вспомнился случай из истории.

– Есть прецеденты, – медленно сказал я. – Джеймс Уатт, великий учёный чуть не погиб от удара молнией. Но он выжил вопреки всему, и вскоре после этого создал паровой двигатель, изменивший мир. Некоторые говорили, что молния «открыла» ему эти знания. Другие считали это совпадением. Но факт остаётся фактом, после той травмы он буквально изменил нашу действительность.

– Надо же… – задумчиво протянула Айрис.

Я смотрел на неё, пытаясь понять, говорит ли она правду. В её глазах не было лжи. Только усталость, страх и надежда, что я пойму.

И я решил поверить, тем более есть Энни, которая, скорее всего, подтвердит слова своей госпожи. Поверить несмотря на не покидающее меня ощущение, что есть что-то ещё, что мешает сложиться всему в одну цельную картину.

– Я вам верю, леди Айрис.

– Благодарю вас, милорд, – улыбнулась она с нескрываемым облегчением.

Вернувшись в дом, пожелали друг другу доброй ночи и разошлись попокоям.

Растянувшись на кровати, посмотрел в тёмный потолок.

Странная девушка. Талантливая. Загадочная.

Айрис мне нравилась, увы, больше, чем следовало.

Глава 26. На рассвете

Айрис

Оказавшись у себя в комнате, прислонилась спиной к двери и закрыла глаза.

Разговор с Найджелом вымотал меня больше, чем три дня синтеза берлинской лазури.

И в итоге он мне поверил, слава богу, поверил.

Я не любила лгать, но правду – что я попала сюда из другого мира – сказать было невозможно. Поэтому пришлось импровизировать. Я вроде как и не солгала, сказав, что из-за удара по голове, стала обладательницей новых знаний. Звучало правдоподобно. И как же вовремя Найджел вспомнил того учёного, в которого попала молния.

– Миледи, – окликнула меня Энни, выходя из соседней комнаты, где стояла лохань, – вы чего застыли? – удивилась она. – Вода уж готова…

– Да-да, иду, – кивнула я, отлипая от двери.

Ночь прошла спокойно, я уснула так крепко, что проспала обычное время подъёма, а Энни, видно, специально не стала меня тревожить.

Разбудил меня яркий солнечный луч, упавший прямо на лицо. Я зажмурилась, чувствуя, как тепло растекается по коже, как свет пробивается сквозь веки оранжевыми всполохами. Отвернулась, чтобы досмотреть сон, но… Но я уже проснулась.

Нехотя встала, потянулась, чувствуя, как каждая мышца тела откликается болью на это простое движение. Сунув ноги в шлёпки, которые я сама себе смастерила из старых башмаков, пошаркала в сторону уборной. Сделав свои дела, вернулась в комнату и переоделась в чистое рабочее платье.

Заплела волосы в простую косу и отправилась на кухню, где Полли с миссис Грейвс накормили меня румяными блинами с козьим молоком. Поблагодарив женщин, выглянула на задний двор, там Энни с Джоанной уже вовсю занимались засолкой овощей.

Пока топила свою печь, поболтала с девушками, заодно сделала зарядку, Энни даже бровью не повела, а вот все остальные смотрели с недоумением и нескрываемым любопытством.

– После болезни мне нужно восстановиться, – решила объяснить я, – а простые физические упражнения идут только на пользу. Кстати, а где лорд Льюис? – спросила я, осматривая конюшню, в открытые двери которой были видны пустые стойла.

– Они поехали на мельницу, помочь с установкой нового колеса, – ответил Джон, тяжело ставя рядом с девочками корзину, полную кабачков.

– Надо бы и мне туда сходить, совсем забросила дела поместья, – пробормотала под нос, после чего отправилась к себе в лабораторию за хранящимися там веществами.

Итак, следующий этап – прокаливание охры и умбры. Простой процесс, который не требует сложных реагентов и долгих ожиданий. Я вынесла на улицу два глиняных горшка: один с жёлтой охрой, другой с умброй. Прокаливание изменит их цвет, и жёлтая охра превратится в красную. А жжёная умбра станет более тёмной, с холодным оттенком. Это химия в её простейшей форме: нагрев, окисление, изменение кристаллической структуры.

Высыпав охру тонким слоем на старую чугунную сковороду, поставила её на печь, взяла длинную деревянную палку и начала медленно помешивать порошок. Спешить никак нельзя, как и перегреть, температура должна быть высокой, но не запредельной. Первое время ничего не менялось, охра оставалась жёлтой. Но по прошествии ещё нескольких минут посветлела, затем порыжела, потом потемнела до оранжевого. Но я продолжала помешивать, заворожённо наблюдая за этим превращением.

Оранжевый стал алым, затем насыщенно-красным, цвета кирпича, цвета осенней листвы, цвета заката.

– Готово, – прошептала, снимая сковороду с огня.

Высыпала порошок на деревянную дощечку, как только она остынет, пересыплю в чистый горшок и подпишу: «Охра красная. Проба 1».

Третий пигмент готов.

Черёд умбры. Процесс такой же, но результат будет другим.

Натуральная коричневая умбра под воздействием жара потемнела, приобрела холодный графитовый оттенок. Жжёная умбра – это цвет мокрого асфальта, грозовых туч, цвет тени.

Я прокаливала её дольше, чем охру, следя за тем, чтобы не пережечь. Когда цвет стал достаточно тёмным, сняла сковороду и тоже отставила, давая остыть. Горшочек, подписанный «Умбра жжёная. Проба 1», уже ждал в сторонке.

Довольная, буквально плюхнулась на стул и отёрла платком выступивший на лбу пот.

– Как вы, миледи? – ко мне подошла Энни и протянула кружку с чистой водой.

– Спасибо, – благодарно улыбнувшись ей, махом осушила половину, после чего ответила: – Осталось самое сложное, чтобы краситель глубоко проник в волокна материи и прочно там закреплялся, мне нужны протравы, – девушка растерянно на меня покосилась, явно не понимая о чём речь, – в общем, немного осталось…

– Это ведь хорошо? – с надеждой заглянула она мне в глаза. – Тогда вы сможете расплатиться с долгами?

– Да, смогу, – кивнула я, хотя была не совсем в этом уверена. – Это будут такие красители, которых нет ни у кого во всём герцогстве, во всём королевстве. И цену им я назначу соответствующую, – я не сдержала лёгкой мечтательной улыбки и посмотрела на горшки с пигментами.

Работа была закончена аккурат к обеду. Я поставила последние горшочки на полку в кабинете, внесла данные в свой дневник. Осталось только подготовить протравы и провести пробные окрашивания на лоскутах ткани.

Но всё это теперь завтра, сегодня же я хотела чуток перевести дух. Покинув кабинет, заперла его на ключ и направилась в столовую. Уже будучи на первом этаже, услышала звуки со двора: ржание лошадей и громкие мужские голоса. Вероятно, прибыл Найджел с охранниками.

Сегодня Полли потчевала нас густым гороховым супом с копчёными рёбрышками, свежеиспечённым хлебом, пахнущим так, что рот мгновенно наполнился слюной, маринованными огурцами и квашеной капустой. На второе подали жареную курицу с печёными яблоками и травами. Простая еда, но невероятно вкусная, настолько, что лорд Льюис попросил добавки.

В столовой сидели мы с Найджелом, миссис Грейвс с дочерью и сэр Блэквуд. Остальные слуги, в том числе и нанятые охранники, обедали на кухне. Молчаливые, даже угрюмые бойцы, ночевали на конюшне, там для них обустроили спальные места на сеновале, постелив солому потолще и выдав каждому по одеялу и подушке. Скромно, конечно, но мужчины не жаловались, привыкли ко всякому, а тут ещё и кормят три раза в день, и кормят вкусно, досыта.

Я доела суп и, отложив ложку, посмотрела на опекуна:

– Милорд, как дела на мельнице?

Он, прежде чем ответить, вытер рот салфеткой.

– Хорошо. Колесо почти установлено, осталось закрепить последние лопасти.

– Это отличные новости! – обрадовалась я.

– Ещё какие, – улыбнулся в ответ Найджел. – Я уже послал весть в соседние деревни, что у нас теперь работает мельница. Думаю, через пару дней народ потянется.

– Милорд, мне не терпится увидеть всё это собственными глазами! Могу ли я после обеда отправиться с вами на променад по поместью?

Найджел удивлённо приподнял бровь:

– Вы уже закончили со своими опытами? Краски готовы?

– Ещё нет, но мне нужно отвлечься, так скажем, проветрить голову, – пожала плечами я.

– Хорошо, я не возражаю. Да и как я могу быть против? Тут вы хозяйка. И, полагаю, вы хотите сами удостовериться, что ВАШИ проекты не запороли… – и смотрит на меня хитренько, многозначительно.

Я тихо хмыкнула и промолчала.

Через час мы покинули особняк. Я и моя дуэнья устроились в небольшой телеге, которой правил Гарри. Найджел ехал верхом рядом с повозкой, умело управляя своим вороным жеребцом. Трое охранников, включая сэра Блэквуда, сопровождали нас: один впереди, прокладывая путь, другой замыкал процессию, а Маркус держался сбоку, зорко следя за дорогой.

Солнце светило ярко, но уже не жгло, как летом. Воздух был свежим с лёгкой прохладой, пах опавшей листвой и дымом из крестьянских печей. Вдали виднелась полоска леса, уже сбросившего большую часть золотого убранства, обнажив чёрные стволы и голые ветви.

Телега тряслась на ухабах, и я придерживалась за деревянный борт, чтобы не упасть. Миссис Грейвс молча смотрела вперёд, стараясь отвлечься от неприятной качки.

Льюис подъехал ближе и негромко заговорил, обращаясь ко мне:

– Леди Айрис, я тут подумал… О ваших красителях.

Я заинтригованно вскинула брови:

– Да?

Он помолчал, подбирая слова:

– Вы планировали предложить их лорду Колфилду, вот только я считаю, что это не лучший вариант.

– Почему же? – удивилась я. – У Колфилда ткацкие мастерские, связи, каналы сбыта…

– Всё это, безусловно, так, – кивнул Найджел. – Но меня смущает кое-что… Возможно, вы правы и Тобиаса убили. И я не могу исключить из списка подозреваемых барона Колфилда.

Я молчала, нахмурившись, а Найджел продолжал:

– Леди Айрис, я не хочу, чтобы вы связались с возможным убийцей вашего отца.

– Милорд, – начала я осторожно, – я не почувствовала в Колфилде гнили, к тому же он был довольно холоден с леди Дареной на похоронах, и держался от неё на расстоянии. Искренне посочувствовал мне, предложив помощь.

Найджел едва заметно усмехнулся:

– Леди Айрис, всё же вы молодая и наивная девушка, обмануть вас проще простого. Он не станет выказывать свою связь с баронессой прилюдно. А что касается сочувствия… Поверьте, я видел немало людей, виртуозно изображающих любые эмоции, когда это выгодно.

Я прикусила губу, задумавшись. Был у меня недостаток – я предпочитала до последнего видеть в людях хорошее. Но сейчас опекун был прав.

– Но тогда кому предложить красители? – спросила я.

– Герцогу Торнтону, – тут же ответил Найджел.

– Герцогу? Разве аристократам такого уровня пристало заниматься торговлей?

– Его Светлость игнорирует мнение общества, он не только аристократ, но и делец. Один из самых успешных в королевстве. Если кто и может оценить ваши красители по достоинству и превратить их в прибыльное предприятие, так это герцог Торнтон. Я вас представлю друг другу, мы знакомы, я служил с его сыном. Его Светлость не откажет в аудиенции, на которой вы продемонстрируете ему свои красители, объясните преимущества. Торнтон умеет считать деньги и, если он увидит потенциал, он вцепиться в вас и не отпустит.

Я задумалась, прикидывая все «за» и «против».

– Ричард Торнтон известен своей честностью в делах. Он не обманывает партнёров, всегда выполняет обязательства. Колфилд – местный делец, его влияние ограничено, в отличие от герцога, благодаря ему ваши красители могут попасть в другие королевства. Представьте, какую прибыль это принесёт.

– Да, звучит заманчиво, – медленно протянула я.

– И не забывайте о безопасности, – продолжал убеждать меня собеседник. – Герцог – фигура могущественная, если вы заключите с ним контракт, никто не посмеет вас тронуть. Колфилд, если он действительно враг, не рискнёт идти против Его Светлости.

Это был веский аргумент.

– Хорошо, предложим красители герцогу Торнтону, – согласилась я. – Всё равно ничего не теряем.

– Скорее приобретём могущественного партнёра, – поддакнул опекун.

Вскоре мы приехали к мосту. Открывшаяся картина впечатляла! Старое разрушенное строение исчезло, на его месте красовалось новое, крепкое, надёжное, с добротными перилами. Деревянные настилы ещё пахли смолой и древесиной. Опоры были вбиты глубоко в дно реки, мост выглядел так, будто простоит ещё лет сто, не меньше.

Я покинула повозку и, придерживая юбки, прошлась по нему туда-сюда, проверяя прочность. Доски не скрипели, ничего нигде не шаталось.

– Арчи-плотник и его люди постарались на славу, – восхищённо выдохнула я. – Великолепная работа! Думаю, мои строители заслужили премию.

– Согласен с вами, леди Айрис, – кивнул опекун, шедший рядом со мной. – Так и поступим.

– Крестьяне уже свободно возят зерно на мельницу и в город, – продолжил он, ткнув пальцем в сторону дороги на противоположном берегу, где катили две телеги с мешками, запряжённые волами, и на крестьян, идущих в нашу сторону пешком с тюками на спинах. – Пока людей не так много, я всё никак не отправлю Джона в город, чтобы он сделал объявление. Уверен, как только народ узнает о том, что мост починили, поток желающих срезать путь, значительно увеличится…

Мы постояли ещё немного, любуясь крепкой конструкцией и бурной рекой, текущей под мостом, затем вернулись в повозку и поехали дальше.

Мельница встретила нас шумом работ: Уилл-кузнец руководил установкой последних лопастей на новое колесо. Крестьяне гремели молотками, таскали брёвна, крепили оси, перекрикивались друг с другом.

Я же залюбовалась мельничным колесом, его мощными деревянными лопастями, каждая толщиной с моё бедро. Конструкция выглядела основательной, прочной, способной выдержать десятилетия непрерывной работы.

Уилл, заметив нас, подошёл, вытирая руки о грязный фартук, низко поклонился. Остальные крестьяне тоже замерли при виде хозяйки.

– Миледи, рады вас видеть, – поприветствовал кузнец. – Давно уж не навещали нас, всё на лорда Льюиса скинули, – и хитро прищурился.

– Мне повезло с опекуном. И очень повезло с вами, – на мои слова мужчина сильно смутился, заалевшие щёки не могла скрыть даже его густая борода. – Вы проделали огромную работу, Уилл. Спасибо вам. Вам всем.

– Завтра уж всё будет готово, – стараясь скрыть, насколько он польщён, ответил кузнец, – и мельница заработает.

Я прошла к обводному каналу, откуда должна была поступать вода на колесо. Дамба, возведённая под руководством Найджела, стояла крепко, монолитно. Вода заполнила канал почти до краёв, медленно, но неуклонно текла к мельнице, готовая обрушиться на лопасти колеса.

– Всё сделано верно. Именно так, как я и планировала… Уилл, отныне эта мельница на тебе, – посмотрев ему в глаза, спокойно добавила я.

Мужчина забыл, как дышать! Это была не просто работа, вместе с ней к человеку приходило положение и уважение. Мельник был одним из самых важных людей в любой деревне, наравне со священником и кузнецом. Он контролировал помол зерна, следил за честностью весов, получал долю от каждого мешка муки. Всё это стабильность, достаток, а главное – передаваемое по наследству дело. Семья мельника никогда не голодала. Уилл медленно опустился на колени, не отрывая от меня взгляда:

– Миледи, я… я не знаю, как вас благодарить, – голос его дрожал. – Это… это больше, чем я мог мечтать.

Он помолчал немного, сглотнул, затем продолжил:

– Мой Том, старший сынок, вона стоит, ему уж двадцать два года, парень крепкий, работящий. Как раз собрался жениться. Обучен грамоте, он не подведёт. Клянусь вам, он будет вести мельницу честно, как надобно. Каждый мешок пересчитает, каждую монету запишет.

– Хорошо, Уилл, я не возражаю, пусть мельником станет твой старший сын. А теперь встань.

Уилл поднялся, вытирая влажные глаза тыльной стороной ладони:

– Спасибо вам, миледи, – и ещё раз низко поклонился, – мы не забудем этого. Никогда.

– Арчи, – прежде чем уехать, я подозвала к себе плотника, – собери мужиков и завтра приходите в Эшворт-холл, пора подлатать дыры в крыше моего дома…

Обратная дорога прошла в приятном молчании. Я смотрела вперёд, чувствуя, как внутри меня разливается чувство глубочайшего удовлетворения. Мост восстановлен. Мельница почти готова. Пигменты синтезированы. Дела поместья должны непременно наладиться, ведь столько сил брошено на его восстановление.

Вечер прошёл спокойно. На ужин подали перловую кашу с говядиной, свежий хлеб, квашеную капусту, козий сыр. После трапезы я поднялась к себе в комнату, переоделась в ночную рубашку, выпила травяной чай с ромашкой и мятой, чтобы быстрее уснуть и не видеть кошмаров.

Едва голова коснулась подушки, как я мгновенно провалилась в глубокий, безмятежный сон. Снились мне поля. Золотые, бескрайние, колышущиеся под тёплым ветром. Зрелая пшеница склонялась к земле под тяжестью налитых колосьев. Солнце висело высоко, заливая всё вокруг медовым светом. Где-то вдали слышались голоса жнецов, звон серпов, детский смех. Я шла по межам босиком, чувствуя под ногами мягкую тёплую землю, и на душе было легко, спокойно, радостно.

И тут воздух пронзил полный тревоги крик!

Резко сев на постели, не сразу поняла, что это наяву. С трудом разлепив веки, уставилась в окно, где всё ещё было темно. Шум доносился со стороны внутреннего двора. Тревога мигом затопила душу, сердце бешено заколотилось где-то в горле.

Крики не утихали, наоборот, становились громче, ближе.

Я вскочила, схватила халат, накинула на плечи и выбежала в коридор, даже не удосужившись надеть тапочки. С Найджелом столкнулись на первом этаже.

– Что случилось? – задыхаясь от страха, спросила я.

– Не знаю, – хмуро ответил он. – Но похоже, беда, – и первым вышел наружу, я не отставала.

– Милорд, миледи! – к крыльцу, тяжело дыша, подбежал Арчи. – Новый мост горит!

Глава 27. Невидимый враг

Найджел

– Седлай коней! – рявкнул я Гарри. – Отправляемся немедленно!

Слуга молнией бросился к конюшне, Маркус и Закари уже занималась своими лошадьми, остальные охранники по двое в течение ночи стерегли мост и мельницу. Я обернулся к Айрис, она стояла на крыльце, бледная как полотно, судорожно сжимая полы халата на груди.

– Оставайтесь здесь, – коротко бросил я, разворачиваясь к конюшне.

– Я еду с вами! – её голос прозвучал твёрдо, без тени сомнения.

Я резко обернулся:

– Леди Айрис, это опасно. Вы останетесь тут…

– Это МОЙ мост, милорд, – перебила она, глядя мне прямо в глаза, упрямо вскинув подбородок, и тут я понял, если не возьму её с собой, она отправится туда пешком. – МОЁ поместье. МОИ люди. Я еду и точка.

Чёрт возьми, ну почему все женщины такие упрямые?!

– Вот в этом? – я строго посмотрел на её наряд.

– Пока готовят коней, я успею переодеться. Я не заставлю ждать. Энни! – на ходу позвала она, устремившись в дом.

Я лишь устало покачал головой и поспешил к своему коню. Через десять минут мы были готовы выезжать, как и леди Айрис, уже переодетая в своё рабочее мешковатое платье. Волосы она просто заплела в косу, на плечи накинула шаль.

Шадор, мой жеребец, стоял и нервно фыркал, перебирая ногами, чуя тревогу, витавшую в воздухе. Я помог сначала Айрис, затем и сам вскочил в седло одним движением, обхватил подопечную за тонкую талию и крепко прижал её хрупкий стан к себе. От неожиданности девушка тихо охнула, но не сказала и слова против.

– Держитесь за луку седла. Крепко, – бросил я. – И не вздумайте отпускать.

Она судорожно вцепилась в выступающую часть сиденья, костяшки её пальцев побелели.

– Готова, – выдохнула она, и я ударил пятками по бокам жеребца, и он тут же рванул с места. Позади послышался топот копыт спутников.

Мы мчались по ночной дороге, огибая поля, перепрыгивая через канавы. Ветер бил в лицо, холодный, пахнущий дымом. Айрис молчала, её тело было как натянутая тетива. Я крепко прижимал её к себе, чтобы не дать упасть на резких поворотах.

Впереди за полосой леса, в светлеющее небо поднимался столб чёрного и зловещего дыма. Сердце оглушающе стачало в ушах, мысли хаотично метались в голове, и первая – лишь бы никто не погиб.

– Быстрее! – крикнул я, пришпоривая коня.

Шадор, чувствуя мой настрой, добавил ещё. Стук его копыт разносился далеко окрест. Когда мы вырвались из-за деревьев и увидели реку, я буквально выдохнул с облегчением.

Мост ещё стоял.

Он дымился, на нескольких настилах всё ещё плясали языки пламени, но основная конструкция держалась. Вокруг моста кишели люди – десяток крестьян из Миллбрука, ближайшей деревни. Они образовали живую цепь от реки к мосту, передавая вёдра с водой из рук в руки. Кто-то лил воду прямо на горящие доски, кто-то сбивал пламя мокрыми тряпками и мешковиной.

– Слава богу, – прошептала Айрис, и я почувствовал, как она расслабилась в моих руках.

Я осадил коня у самого берега и спрыгнул на землю, затем помог спешиться и ей. Блэквуд с Гарри и Закари примчались следом.

– Маркус, проверь парней! – крикнул я. – Арчи говорил, что одного нашли без сознания!

Блэквуд кивнул и бросился к группе крестьян, столпившихся чуть поодаль.

Я подошёл к мосту. Пламя уже почти потухло, лишь едкий дым ел глаза и лёгкие, пахло обугленным деревом и горелым дёгтем. Благодаря крестьянам, среагировавшим вовремя и так дружно, мост удалось спасти.

– Милорд! – ко мне подошёл Уилл: борода всклокочена, лицо красное с грязными разводами. – Мой пёс не давал нам спать, всё скулил да скулил, я вышел проверить, что с ним, и увидел огоньки вдали. Всех деревенских поднял быстро, вёдра похватали и кинулись сюда тушить.

– Молодцы, Уилл, спасибо вам всем, – кивнул я, хлопая его по плечу. – Ждите награду.

– Нам ничего не надобно, милорд, – махнул рукой староста. – Мост-то и наш тоже! Нам по нему в город ездить, на нашу мельницу народ зерно возить станет.

Айрис подошла ближе, осматривая обугленные доски. Лицо её было бледным, но взгляд полон злости, направленной на тех, кто это сотворил.

Я сам прошёлся по мосту, внимательно осматривая конструкцию. Несколько досок настила обгорели, почернели, перила с одной стороны обуглились, но держались. Опорные балки, к счастью, почти не пострадали: они находились ниже, ближе к воде, и пламя не успело добраться до них.

– Повреждения не критичные, – выдохнула она.

– Да, так и есть. Придётся, правда, заменить несколько досок настила, частично перила. Но основная конструкция цела, мост устоял.

Она с облегчением на мгновение прикрыла глаза.

– Слава богу…

– Миледи, милорд! – Блэквуд подошёл к нам ближе, поддерживая под руку молодого человека, который едва стоял на ногах. – Сэма оглушили ударом по затылку.

Молодой мужчина выглядел плохо, с кровавыми следами на лице, шее и правой щеке, кровь густо пропитала его светлые волосы. Я помог усадить его подальше от реки и осмотрел рану. Выглядела она скверно глубокая и рваная.

– Сэм, можешь говорить?

– Д-да, милорд, – выдохнул парень.

– Ты видел нападавших?

Он сглотнул, морщась от боли, и медленно ответил:

– Я и Роб стояли на дежурстве. Всё было тихо почти всю ночь, под утро странный плеск воды с того берега встревожил нас, и Роб отправился на звуки, прихватив с собой факел. Я глядел ему вслед и в последний момент ощутил чьё-то присутствие, не могу объяснить толком… В общем, я хотел обернуться, да не успел, получил удар по голове, а когда очнулся, увидел горящий мост… Всё перед глазами плыло, я едва смог сесть и позвать на помощь.

– Что с Робом? – уточнил я, нахмурившись.

Блэквуд кивнул на противоположный берег:

– Его скинули в реку, прежде вогнав нож под рёбра, тело вытащили, но он уже почил.

Я выхватил среди крестьян тонкую фигуру Айрис, ощущая всё растущую тревогу в душе.

– Их как минимум было двое.

– Да, милорд. И следов никаких нет, земля ночью остыла, отпечатков не найти.

Мы прошли вдоль берега, туда, где на траве лежал второй охранник. Роб был старше Сэма, лет тридцати восьми, с бородой и шрамом на щеке. Он лежал на спине, глаза его были закрыты, лицо жутко бледное с синими губами, если не вглядываться, то казалось, что он просто спит…

Кому так нужна эта земля? Кто не хочет, чтобы поместье встало с колен и закрыло долги?

Айрис подошла ко мне, замерла рядом.

– Милорд, нужно отвезти Сэма в Эшворт-холл, там Энни промоет ему рану и обработает своей чудо-мазью… И следует послать в Торнтон за констеблем и доктором.

– Да, так и поступим. И отныне, леди Айрис, никаких прогулок в одиночестве, даже с Энни и дуэньей на хвосте. Минимум трое охранников всегда будут вас сопровождать.

Девушка молча кивнула, даже и не думая спорить. Она стояла, едва заметно дрожа и не мигая глядя на умершего Роба.

– Вы были правы, лорд Найджел, пяти охранников мало. Думаю, мельница может стать следующей.

– Госпожа, – к нам тихо подошёл Уилл-кузнец, – Том сегодня ночевал на мельнице, всё говорил, что чует неладное…

Мы помолчали, каждый думая о своём, и, оставив Блэквуда у моста, отправились домой, прежде осторожно усадив Сэма в седло.

***

Айрис

Дом встретил нас тишиной и встревоженными лицами слуг. Рассветная дымка окрасила стены в золотисто-розовые тона. Роба отнесли в пустующую комнату и накрыли его с головой чистой простынёй. Сэма передали в руки Энни и миссис Грейвс.

Обе они знали, что делать: дуэнья аккуратно обработала рану на голове Сэма тряпицей, смочённой в тёплой настойке из каких-то трав, после чего щедро намазала вонючее средство Энни и туго перевязала чистыми полосами ткани. Рана была глубокой, возможно, кость черепа треснула. Ему срочно нужен лекарь, но везти его сейчас в Торнтон было опасно.

– Будем надеяться, он выживет, – тихо сказала я, глядя на бледное лицо спящего Сэма.

Маргарет молча кивнула, сложив руки в молитвенном жесте.

– Энни, оставайся с ним, – сказала я, прежде чем покинуть комнату. – Следи, чтобы не было жара. Если температура поднимется, дай жаропонижающую настойку.

– Да, миледи, – кивнула помощница, садясь на стул рядом с ложем Сэма.

Я вышла из комнаты, миновала коридор и поднялась по лестнице в свой кабинет. Сердце колотилось где-то в горле, руки дрожали. Я пыталась успокоиться, глубоко, размеренно дышала, но это слабо помогало: мысли роились в голове, как растревоженный улей.

Кто это был?

Кто пытался спалить мой мост?

И смерть Роба давила на плечи ощущением вины. Это я виновата, что не наняла больше людей… Нужно найти гадов и наказать их по всей строгости закона!

Отперев дверь кабинета, вошла внутрь. В рассветной дымке отчётливо были видны стол, книги, колбы, реторты. И шкаф в углу, где я хранила свои пигменты. Подойдя к нему, открыла дверцу. Четыре горшочка стояли на полке, аккуратно подписанные: Берлинская лазурь, Вердигри, Охра красная, Умбра жжёная.

Я взяла первый в руки, бережно прижала к груди. Это мои красители, на них так много поставлено! И высок шанс, что кто-то захочет их испортить или даже украсть.

После сегодняшней ночи паранойя буквально поселилась в сердце, вот уже больше часа не отпуская мои мысли и чувства. Враг близко, он где-то на моих землях. Это может быть кто угодно! От Энни (я следила за ней, за тем, что она говорит, что делает, куда ходит, и не заметила за девушкой ничего странного, хочется верить, что она действительно не имеет никакого отношения к происходящему), до мужа старушки Марты из Миллбрука.

Тряхнув головой, отогнала назойливые мысли и сосредоточилась на решении такой простой, но важной задачи: куда спрятать заветные горшочки с красками? Конечно, никто в поместье толком не знал, как ими пользоваться, для большинства слуг это были просто цветные порошки. Но враг мог возжелать их уничтожить, чтобы просто досадить мне.

Продолжать хранить их в шкафу опрометчиво, просто глупо, замок на двери навряд ли удержит злоумышленника. Я прошла в центр кабинета и внимательно осмотрелась.

Нужно было спрятать пигменты туда, куда никто не догадается заглянуть.

В камин? Нет, слишком рискованно. Если кто-то затопит его, не зная, что там спрятаны горшки, пигменты испортятся от жара.

Глаза прошлись по обшарпанному полу… Под половицу?

Я присела на корточки, осматривая старые, местами скрипучие доски. Одна из них у дальней стены под окном была чуть приподнятой. Я подошла, надавила ногой на половицу, которая легко поддалась, качнувшись.

Вот оно!

Опустившись на колени, подцепила доску пальцами и потянула, под ней оказалась пустота – небольшая ниша между балками, сантиметров двадцать в глубину. На меня «дохнуло» пылью, застоявшимся воздухом и мышиным помётом. Я, обернув каждый сосуд кусками старой ткани, чтобы не звенели, если кто-то случайно наступит, поместила туда горшки с пигментами, затем вернула половицу на место, прижав плотнее, чтобы не торчала над поверхностью.

Готово. Надо бы сюда поставить ещё и стул, чтобы дополнительно прикрыть схрон. Поднялась, отряхнула руки от пыли и прошлась по комнате, успокаивая дыхание.

Пройдя к столу, села в кресло и посмотрела в окно: солнце уже взошло над горизонтом, запели птицы, со двора доносились голоса, я узнала их – это был Найджел и старик Джон. Любопытство взяло верх и я встала, чтобы приоткрыть окно и подслушать.

– Джон, отправляйся в город, вручи это письмо главному констеблю, вот это лекарю.

– Да, милорд, всё сделаю, не сумневайтесь, – отозвался Джон.

Опекун давал распоряжения старику, а я, вернувшись в кресло, всё пыталась строить теории, кому понадобилось всё это? Дарене?

Вероятно. Даже почти наверняка.

Но Дарена женщина, она не могла сама оглушить охранников и поджечь мост. Значит, у неё есть помощники, люди, готовые убивать за деньги.

Пожар – это некая демонстрация? Предупреждение?

«Мы можем уничтожить всё, что ты восстановила. Мы следим за тобой».

Неприятный холодок пробежал по спине. Я потёрла виски, прикрыла горящие огнём веки.

Нужно действовать быстрее. Закончить с красителями и наведаться к герцогу Торнтону. Заключить сделку, получить деньги и нанять больше охранников, чтобы защитить поместье и жителей.

Сегодня же отправлю Арчи на починку моста, ремонт крыши придётся снова отложить.

Жаль, конечно, уж сколько времени ремонт кровли откладывается? В дождь вода затекает в комнаты на четвёртом этаже, портит древесину… Но выбора не было: сначала мост, и только потом всё остальное.

Я встала и прошлась по кабинету туда-сюда, пытаясь успокоить нервы. Пальцы всё ещё слегка дрожали, но я потихоньку успокаивалась. Следует отвлечься и сделать что-то полезное.

«Протравы», – вспомнила я.

Мне нужно подготовить протравы для красителей…

Я открыла ящик стола, достала дневник с записями, пролистала страницы. Рецепты протрав, пропорции, время выдержки ткани…

Займусь этим немедля, пока крестьяне ремонтируют мост, я буду готовить красители на продажу.

Глава 28. Протравы

Айрис

Я спустилась на задний двор, остановилась на мгновение, полной грудью вдохнув свежий, прохладный, осенний воздух. Солнце поднялось уже достаточно высоко, разогнав утренние тени. Гарри возился у сарая, готовя дрова для камина в столовой. Увидев меня, он приподнял шляпу в знак приветствия. Я кивнула в ответ и подошла к печи. Меня ждала работа, нужно многое успеть, пока не приехал констебль.

Протравы. Без них даже самые сочные пигменты не будут держаться на ткани, краситель просто смоется при первой же стирке, оставив лишь призрак былой яркости. Протрава же создаст химическую связь между волокнами ткани и молекулами красителя, делая цвет долговечнее.

Я расставила перед собой глиняные горшки с реагентами: квасцы, железный купорос, медный купорос, танины из дубовой коры. Каждый из них даст свой оттенок при взаимодействии с пигментами. Квасцы усилят яркость, железо приглушит и добавит холодных тонов, медь даст зеленоватый отлив, а танины закрепят цвет глубоко в волокнах.

Начала с самой распространённой протравы – квасцовой. В большой котелок налила воды, поставила на огонь и пока она нагревалась, отмерила нужное количество квасцов, примерно десять процентов от веса ткани, которую планировала окрашивать. Кристаллы были прозрачными, желтоватыми, похожими на крупный сахар. Когда вода закипела, засыпала в неё квасцы и принялась помешивать деревянной палкой. Кристаллы растворялись медленно, с тихим шипением, превращая воду в мутноватую жидкость. Пошёл лёгкий пар, щекочущий ноздри кисловатым запахом. Затем сдвинула котелок на меньшую конфорку, где жар был слабее, и дала раствору покипеть минут десять.

Пока «доваривалась» первая протрава, принялась за следующую: железный купорос растворила в холодной воде (при нагревании он окисляется слишком быстро и теряет свойства, превращаясь в бурую ржавчину). Раствор получился мутно-зелёным, с характерным металлическим ароматом, напоминающим кровь или старые гвозди. Помешала, наблюдая, как кристаллы тают, оставляя после себя лёгкую муть. Удовлетворённая результатом, перешла к третьему казанку, вода в котором уже кипела на печи. Дубовая кора давно была измельчена, осталось её заварить, как чай. Засыпала порошок в кипяток, вода тут же потемнела. Раствор получился тёмно-коричневым с терпким, пахнущим лесом и осенью, сырой древесиной и опавшими листьями, ароматом. Плотно закрыла крышкой и оставила так ненадолго.

И последняя протрава на основе медного купороса. Она даст более холодные, голубоватые оттенки при окрашивании зелёным пигментом, а синий сделает глубже, почти индиго. Развела медный купорос в тёплой воде, наблюдая, как ярко-синие кристаллы превращаются в насыщенный лазурный раствор. Красиво невероятно. Разлила готовые вещества по отдельным кувшинам, каждый подписала: "Квасцы", "Железо", "Танины", "Медь". Теперь нужно дать им остыть и отстояться, и уже сегодня вечером их можно будет использовать.

Выпрямившись, потянулась, разминая затёкшую спину. В пояснице неприятно заныло, напоминая о вчерашней ночной скачке, а ещё… О руках, крепко прижимавших меня к сильному, мускулистому торсу, о тепле чужого тела за спиной, о том, как сердце бешено колотилось в груди…, и не только от страха за горящий мост. Его дыхание у самого уха, стальная хватка – всё это осталось в памяти с пугающей отчётливостью. Тогда я чувствовала себя в полной безопасности, была уверена, что Найджел не даст мне упасть…

Мне нравился мой опекун, как человек, честный и с удивительно широким кругозором… И как мужчина тоже – красивый, смелый, решительный. Я помотала головой, прогоняя непрошеные воспоминания и вновь накатившие чувства…

Итак, ещё буквально два дня и у меня будут готовые образцы для демонстрации герцогу. Лишь бы все цвета получились яркими, стойкими, в общем, достойными королевского двора.

Из дома донёсся голос Полли, звавшей меня на обед. Я окинула взглядом свою импровизированную лабораторию: печь тлела, выпуская тонкую струйку дыма, кувшины с протравами аккуратно выстроились в ряд на столике, инструменты были разложены на каменной плите. Всё на своих местах, хотя бы тут всё под контролем, чего не скажешь о бедолаге Робе и Сэме. Надо навестить раненого, узнать, как он.

Подойдя к рукомойнику, намылила жёсткую тряпку и принялась тереть ладони, стирая угольную пыль и следы химикатов. Сняла фартук, аккуратно повесив на гвоздь в стене, пригладила волосы и прошла в столовую. Там уже собрались все: Найджел, миссис Грейвс с Джоанной, сэр Маркус. Полли расставила тарелки с супом, Энни разлила горячий медово-травяной взвар по кружкам.

– Энни, – позвала я помощницу, – как там Сэм?

– Лихорадка началась, я заварила травы, дала ему, сейчас пойду проверю, надеюсь, жар спал. Сменила повязку ему на затылке, свежую порцию бабушкиной мази нанесла…

– Хорошо, спасибо, – я благодарно кивнула ей и заняла своё место за столом, но аппетита не было: образ мёртвого Роба на время работы отступил, но сейчас снова возник перед глазами, не давая мне покоя.

– Леди Айрис, – обратился ко мне опекун, откладывая нож, – Джон отправился в Торнтон за констеблем и лекарем, думаю, после полудня они прибудут в поместье. И не вините себя, – я вскинула голову, удивлённо посмотрев на Льюиса, – я же вижу, как вы себя изводите. Тут, скорее, моя ошибка, но никак не ваша.

Я кивнула, но ничего не ответила. Взяла ложку, опустила в тарелку, помешала, но так и не зачерпнула, чтобы отправить в рот.

– Вам нужно поесть, – заметила миссис Грейвс, с тревогой глядя на меня. – Миледи, вам нужны силы, а из воздуха они не возьмутся.

Она была права, поэтому, пересилив себя, я всё же приступила к трапезе. И, как ни странно, сама не заметила, как съела суп, а затем и второе – тушёную с овощами курицу. Верно говорят, аппетит приходит во время еды.

Не успели мы разойтись по комнатам, как во дворе послышался стук копыт и скрип колёс. Я выглянула в окно и увидела констебля Дарена Варна верхом на гнедом жеребце, а за ним Джона, правившего нашей повозкой, на которой сидел мужчина лет пятидесяти с благородными седыми бакенбардами, одетый в тёплый чёрный сюртук, незнакомец крепко прижимал к себе потёртый объёмный саквояж.

Я встретила их в холле вместе с Найджелом.

– Констебль Варн, – вежливо поприветствовала я служителя закона. – Благодарю, что откликнулись так быстро.

– Леди Айрис, – поклонился он, снимая шляпу. – Убийство – дело серьёзное. Мне нужно осмотреть место происшествия и допросить свидетелей.

Затем он представился Найджелу, познакомил нас с врачом, доктором Тейтом Гилбертом, после чего Льюис предложил:

– Давайте для начала осмотрите тело, а затем мы с вами, сэр Варн, отправимся к мосту.

Они ушли, а я осталась в холле, чувствуя себя совершенно бесполезной. Хотелось что-то сделать, но что?

– Проведаю Сэма, – пробормотала под нос и поспешила к раненому. Молодой человек лежал на узкой койке, кожа бледная, губы бескровные, веки плотно сомкнуты, дыхание прерывистое.

– У него жар не спадает, миледи, – Энни, увидев меня, подскочила со стула, держа в руках влажную тряпку, которой обтирала лицо больного.

– Доктор приехал, скоро придёт, уверена, он сможет помочь, – успокаивающе сказала я, подошла к мужчине и, взяв его горячую, сухую ладонь, слегка сжала. – Сэм, вы должны поправиться, вас ждёт невеста и матушка, вам никак нельзя их подвести. Вы просто обязаны выжить.

Энни подошла ко мне ближе, положила руку на плечо и мягко сжала:

– Госпожа, вы сами едва на ногах стоите, вам бы прилечь, отдохнуть немного.

– Не могу, – покачала я головой.

– И всё же, берегите себя. Тот, кто это сделал непременно поплатиться за причинённое зло. Я верю в это и молюсь о справедливости, – тихо добавила она, на её глазах выступили крупные, прозрачные слёзы. Я чувствовала её волнение, и всей душой надеялась, что Энни искренна, что она не притворяется.

Я присела на стул подле кровати Сэма, дожидаясь доктора Гилберта, а когда старик пришёл, оставила его с раненым, тихо прикрыв дверь. Вместо того, чтобы отправиться к себе в комнату, возвратилась на задний двор и продолжила работу с протравами: следовало проверить их концентрацию и при необходимости скорректировать. Взяла небольшие лоскуты льняной ткани и опустила в каждый кувшин. Ткань должна была буквально насытиться раствором, для этого я придавила её деревянной палкой, следя, чтобы она не всплывала.

Лён жадно впитывал жидкость, темнея и тяжелея. Квасцовая протрава оставила ткань почти без изменений, лишь слегка зажелтила её. Железная превратила светлый лоскут в нечто грязно-серое. Танинная сделала коричневатым, а медная дала лёгкий голубоватый оттенок.

Через полчаса я извлекла лоскуты, каждый тщательно отжала, выкручивая до хруста, после чего развесила сушиться на верёвке. Завтра, когда они высохнут, можно будет приступить к пробному окрашиванию пигментами. Тогда и станет ясно, правильно ли я рассчитала концентрацию.

Время тянулось мучительно медленно. Я сидела на скамейке у печи, наблюдая, как светило неспешно ползёт по небу, окружающие постройки отбрасывали всё более длинные тени. Гарри периодически проходил мимо, таская какие-то доски в особняк, я не стала спрашивать для чего они ему, вероятно, приводил в божеский вид покои своего господина.

Солнце почти коснулось горизонта, окрасив небо в кровавые тона, когда во двор вернулись Найджел с констеблем. По их мрачным лицам было понятно – ничего нового они не обнаружили. Варн, спешившись, подошёл ко мне тяжёлой поступью.

– Миледи, – поклонился он.

Я встала и вопросительно вскинула брови.

– Опросили всех, кого только можно. Нашли пару сломанных веток в лесу по ту сторону реки, но и только. Увы, зацепок нет, – ответил он, покачав головой. – Я заберу тело Роба в Торнтон, чтобы передать его родне.

– Да, конечно, – согласилась я.

– Насколько знаю, у него осталась старая тётка, за которой он присматривал, ни жены, ни детей у Роба нет.

– Я поеду с сэром Варном, – оповестил меня Найджел. – Поговорю с родственницей погибшего, помогу ей материально. Думаю, вернусь ближе к ночи, – опекун смотрел устало, под глазами залегли тени. Он, как и я, толком не спал, провёл весь день на ногах.

– Будьте осторожны, милорд, – попросила я, неожиданно для себя сильно забеспокоившись. – Враг может быть где угодно, думаю, вам не стоит рисковать и переночевать в городе.

– Нет, я вернусь, как бы поздно ни было, я не могу оставить вас надолго, к тому же со мной поедет Гарри. Не переживайте, – он протянул ко мне ладонь, я без колебаний вложила в неё свою и мужчина, галантно поклонившись, поцеловал мои пальцы. – Всё будет хорошо…

Не прошло и десяти минут, как трое всадников и телега с телом Роба, покинули Эшворт-холл.

Я же, перенеся протравы в свой кабинет, вернулась к Сэму. Врач сидел у его кровати с озабоченным лицом, но, к счастью, не мрачным.

– Доктор Гилберт, как он? – негромко спросила я, подходя ближе.

Старик вытер руки о полотенце, пропахшее травяными настойками, и спокойно ответил:

– Рана глубокая, миледи, но чистая, гноя нет, ваша служанка постаралась на славу. Я же наложил швы и оставил небольшой дренаж из корпии, чтобы сукровица выходила, а не скапливалась внутри, иначе нагноение неизбежно.

– Он выживет? – спросила то, что не давало покоя больше всего.

– Выживет, – мягко ответил Гилберт. – Молодой, сильный организм справится. Сэму немного нужно, всего-то покой да надзор. С вашего позволения, миледи, я бы хотел остаться здесь ещё на день, прослежу за его состоянием, жар ночью, скорее всего, усилится, но к утру должен пройти, вот тогда и выдохнем с облегчением. В общем, всё станет ясно завтра. Я знаком с его матушкой, и, если с Сэмом что-то случится, она этой потери не перенесёт.

Я удивлённо покосилась на мужчину и увидела, какой теплотой наполнились его глаза, та женщина явно была ему небезразлична.

– Конечно, доктор, оставайтесь, – кивнула я. – Через полчаса у нас ужин, непременно приходите в столовую.

– Благодарю, миледи, с удовольствием, – поклонился мужчина и вернулся к своему пациенту.

Кивнув, я пошла к себе. Умылась, переоделась в чистое платье, присела перед своим «зеркалом» и, рассматривая мутноватое отражение, принялась расчёсывать волосы. Круги под глазами, бледная до синевы кожа, я выглядела, как зомби, честное слово. Лягу пораньше, сразу после ужина, сил дожидаться опекуна нет, если честно, я даже сейчас едва удерживала глаза открытыми.

Ужин прошёл спокойно, доктор Гилберт рассказал нам несколько интересных историй из своей практики и опыта коллег. Полли потчевала нас жареным кроликом, пирогом с капустой.

Я заставила себя поесть, после чего, пожелав всем доброй ночи, отправилась спать.

Натянув одеяло до подбородка, с мыслью, что завтра с утра первым делом окрашу образцы, закрыла глаза.

Глава 29. Находка

Найджел

Мы въехали во двор Эшворт-холла, когда полночь давно миновала. Луна висела высоко, освещая мир холодным серебристым светом, превращая знакомые очертания особняка в нечто призрачное, почти нереальное. Тени от деревьев ложились длинными чёрными полосами на землю, ветер шелестел в ветвях, донося запах сырости иопавшей листвы.

Я спешился, чувствуя, как ноют мышцы от усталости. Руки онемели от холода и долгой езды, в пальцах покалывало. Дорога, тяжёлый разговор со старухой, которая оплакивала племянника – всё это выжало меня до дна. Старушка рыдала, вцепившись в мою руку, причитая, что Роб был её единственной опорой, единственным, кто о ней заботился. Я оставил ей приличную сумму не только на похороны, но и на жизнь хотя бы на год вперёд. Совесть не позволила мне поступить иначе.

– Ступай, отдохни, – велел я слуге, хлопнув его по плечу. – С рассветом поедем осматривать границы.

Гарри кивнул и повёл коней в конюшню. Животные фыркали, их подковы цокали по брусчатке двора. Я поднялся на крыльцо и замер на мгновение, почувствовав на себе чей-то взгляд, поднял голову: со второго этажа из распахнутого окна на меня смотрел Блэквуд. Мужчина коротко приветственно мне кивнул и растаял в тенях помещения.

Я толкнул тяжёлую дверь, вошёл в дом, половицы скрипнули под моим весом. В холле царила тишина, лишь тиканье старых часов нарушало покой. Тусклый свет масляной лампы мерцал на столике у лестницы – её оставили для меня.

Взяв лампу, поднялся к себе в комнату, осмотрелся: на столе у окна стоял кувшин с водой и чистое полотенце, кто-то привёл мои покои в порядок, застелив постель свежим бельём, растопив камин, чтобы было тепло. Заботливость Айрис или миссис Грейвс, не знаю, но было приятно. Я стянул сапоги, поставил их в угол, расстегнул камзол, сбросил его на спинку стула. Рубашка прилипла к телу от пота, несмотря на холод. Умылся водой из кувшина – ледяной, бодрящей. Вытерся насухо и натянул чистую одежду.

Рухнул на кровать и уснул почти мгновенно. Проснулся от солнечного луча, бившего прямо в лицо. Зажмурился, отвернулся, попытался снова погрузиться в сон, но не получилось. Тело затекло от неудобной позы, спина ныла, в шее стреляло.

– Надо вставать, кажется, рассвело и уже давно, – пробормотал я, странно, что Гарри не разбудил меня вовремя.

Сел, потянулся, разминая затёкшие плечи. Встал, подошёл к окну, распахнул створки. Свежий осенний воздух ворвался внутрь, тело мигом покрылось гусиной кожей.

День выдался на редкость погожим, небо было пронзительно синим, почти хрустальным. Вдали за полями виднелась тёмная полоса леса, а ещё дальше серые очертания невысоких гор. Листва на деревьях догорала последними красками осени – багряными, рыжими, золотыми.

Хорошая погода для небольшого путешествия.

Я умылся, побрился, глядя в маленькое зеркало, висевшее на стене. Лицо осунувшееся, под глазами залегли тени. Надо выспаться нормально, а то скоро начну выглядеть как покойник. Переоделся в плотные штаны, высокие сапоги, тёплую рубашку и кожаный жилет. Взял в руки плащ – день хоть и ясный, но холодный.

Спустился на первый этаж, как раз к завтраку. В столовой уже собрались все: Айрис, миссис Грейвс с дочерью, сэр Маркус и доктор Гилберт. Пахло овсяной кашей с мёдом, недавно испечённым хлебом и травяным настоем. Полли хлопотала у буфета, разливая по кружкам горячий напиток.

Айрис сидела на своём месте, в простом старомодном сером платье. Её волосы были собраны в низкий узел на затылке, несколько прядей выбились, обрамляя красивое лицо с тонкими чертами. Её голубые глаза светились каким-то азартом, будто девушка замыслила шалость.

Увидев меня, она подняла взгляд и легко, даже задорно, улыбнулась, в уголках её губ появились едва заметные очаровательные ямочки.

– Доброе утро, милорд, – поприветствовала она, откладывая ложку.

– Доброе, – ответил я, занимая своё место напротив неё. – Вы сегодня, как я погляжу, в превосходном расположении духа? – не удержал вопроса я.

– Да, хочу показать вам кое-что интересное, – кивнула Айрис.

– Это срочно? Я планировал объехать ваши земли.

– Не срочно, как вернётесь, так и покажу, – задумчиво ответила девушка.

– Отлично, договорились. А как там Сэм? – повернулся я к доктору Гилберту.

– Жар спал к утру, – с улыбкой сообщил тот. – Опасность миновала, думаю, уже через неделю он встанет на ноги.

– Отличные новости! – искренне порадовался я, принимаясь за свой завтрак.

Я торопился, ел кашу, толком не жуя. Нужно было осмотреть все земли баронессы, найти хоть какую-то зацепку. Что-то здесь было, что-то ценное. Иначе зачем столько суеты?

– Леди Айрис, – обратился я к подопечной, вставая из-за стола, – увидимся во второй половине дня, одна никуда не ходите.

– Хорошо, и вы будьте осторожны, милорд, – попросила она, и в её глазах мелькнуло беспокойство.

Я коротко ей кивнул и вышел из столовой. Во дворе меня уже ждал Гарри с осёдланными лошадьми.

– Почему не разбудил? – спросил, принимая поводья.

– Будил, ток вы не отвечали, я и решил, что умаялись сверх меры, подумал, что отдохнувший вы больше сделаете, – просто ответил Гарри, заставив меня весело хмыкнуть.

Тронулись в путь, кони шли бодро, фыркая и потряхивая гривами, под копытами шуршала опавшая листва, где-то в кустах копошилась мелкая живность. Сначала объехали размеченные поля, затем мимо моста, который теперь стерегли сами крестьяне, заглянули на мельницу, сейчас принимавшую немногочисленных клиентов, привёзших свою муку на помол.

Мы ехали уже около двух часов, когда, наконец-то, добрались до границы с охотничьими угодьями Торнтона. Река отделяла лес герцога от земель Эшвортов синей полосой. Вода бежала стремительно, журча по камням, пенясь на порогах. Крутые берега поросли ивняком, ольхой и шиповником. Корни старых деревьев свешивались над водой, зависнув в воздухе с одной стороны и цепляясь за землю с другой.

Я спешился, привязал коня, осмотрелся. Тишину, царящую здесь, нарушал лишь плеск воды да шелест редкой листвы. Птицы не пели, что было странно.

– Ничего примечательного не вижу, господин, – пожал плечами Гарри, встав рядом со мной.

Я уже собирался согласиться, разочарованный, когда взгляд зацепился за что-то странное. Там, ниже по течению, метрах в двадцати от нас, на берегу виднелись какие-то тёмные пятна. Слишком правильные, ровные, чтобы быть природными.

– Гарри, посмотри-ка во-он туда, – указал я пальцем.

Слуга прищурился, всматриваясь:

– Что это такое?

– Не знаю. Пойдём посмотрим.

Мы двинулись вдоль берега, кусты назойливо цеплялись за одежду, корни путались под ногами, земля была скользкой. Начали спуск по склону, пробираясь сквозь густой ивняк и держась за ветки, чтобы не упасть. Берег здесь был особенно крутым, почти отвесным – высота около трёх метров.

Оказавшись внизу, первым делом увидели отпечатки ног, земля была вытоптана, утрамбована, будто здесь ходили туда-сюда множество раз. В стороне темнело кострище.

– Тут стоял лагерь, – Гарри, осмотревшись, сделал те же выводы, что и я, – и свернули его не так давно, не больше десяти дней назад.

Я прошёлся по площадке, подошёл к странным срезам: глубокие борозды шли параллельно друг другу; почва здесь была необычной – песчаной и рыхлой, с примесью глины и чего-то ещё. Я взял горсть земли, растёр между пальцами. Мелкие смолистые жёлто-медовые осколки, мягко светившиеся на солнце…

Что это? На золото не похоже.

– Что это, милорд? – спросил Гарри, тоже разглядывая находку.

– Не знаю, – отряхивая руки, покачал головой я. – Но это явно что-то весьма интересное и, насколько можно судить, ценное. Кто-то здесь копал, искал что-то, или же нашёл и занимался добычей.

Я измерил шагами площадь – примерно десять на пять метров. Большая. Здесь работали не меньше трёх-четырёх человек, судя по количеству следов. Я снова присел у одной из борозд, провёл рукой по краю среза. Ровный, сделанный острым инструментом, вероятно лопатой. Глубина около полуметра, те, кто это сделал, знали как.

– Нужно показать это рудознатцам, – решил я вслух. Гарри согласно кивнул и, демонстративно потянув носом воздух, заявил:

– Пахнет деньгами, господин.

– Скорее всего, ты прав, дружище, – кивнул я, вынул платок и, взяв горсть земли с жёлтыми песчинками, засыпал в него.

Мы поднялись обратно на берег, сели на лошадей и поскакали в поместье.

По дороге я размышлял. Что могли искать здесь? Руду? Но какую? И главное – кто? Кто знал, что на землях Эшвортов есть нечто ценное?

Въехав во двор, спешился и направился в дом. Миссис Грейвс на мой вопрос, где леди Айрис, ответила, что она в кабинете и вместе со мной отправилась к ней.

– Леди Айрис, – постучал я.

– Войдите! – почти сразу откликнулась она.

Я прошёл в помещение, миссис Маргарет тоже. Женщина скромно встала в сторонке, наблюдая за каждым моим движением. Я про себя хмыкнул – хорошую я нанял дуэнью, с такой не забалуешь.

– Вот, лорд Найджел, взгляните на результаты моей работы, – торжественно объявила Айрис, поворачиваясь ко мне. Я перевёл взгляд с её сияющего лица на стол и замер…

Передо мной лежали лоскуты ткани. Яркие, просто невероятно красивые!

Зелёный – сочный, будто весенняя трава после дождя; синий – глубокий, насыщенный, загадочно мерцавший в свете солнца. Красный огненный, как закат.

Я шагнул ближе, не веря своим глазам, взял в руки первую тряпицу, вторую…

– Ваши краски вот так преобразили ткань? – выдохнул я, если честно, всё ещё не веря, что у Айрис получилось.

Девушка кивнула, продолжая счастливо улыбаться:

– Да, милорд! Это мои первые пробные образцы. Я уже их дважды постирала, и с мылом, и в горячей воде, пигменты закрепились отлично, цвета остались такими же яркими и стойкими!

Лоскуты были мягкими, приятными на ощупь, цвета сияли, переливался на свету. Такого я никогда не видел. Даже на королевских балах дамы не носили нарядов подобной расцветки.

Боже правый.

В груди разлилось что-то тёплое, почти жгучее. Гордость? Восхищение? Я оторвал взгляд от ткани и посмотрел на Айрис.

– Они прекрасны, – наконец-то нашёлся я, что сказать. Вы прекрасны, хотелось добавить, но я вовремя опомнился. – Леди Айрис, я не ожидал…, честно признаюсь, в глубине души сомневался. Думал, что эта ваша авантюра обречена на провал. Простите мне моё неверие. Вы удивительная, ваши краски, уверен в этом, приведут герцога Торнтона в восторг. Да чего уж, сам король будет в восторге, особенно Её Высочество Розалинда. За ваш рецепт заплатят полновесными, теперь я уверен в этом.

– Будем надеяться, – скромно сцепив руки перед собой, мечтательно выдохнула она. Сейчас Айрис не была похожа на саму себя, такую стремительную и уверенную, сейчас она вела себя именно так, как и положено девушке её возраста.

– Предлагаю не откладывать и завтра же выехать в город, – положив лоскуты на стол, деловито продолжил я.

– Согласна, так и поступим, – кивнула она, убирая образцы в шкатулку.

– Кстати, – спохватился я, отводя взгляд от её точёного профиля, – я нашёл кое-что на границе с землями Торнтона. С нашей стороны берега кто-то разбил лагерь и усиленно что-то искал. Ровные срезы в земле сделаны мастерски.

Айрис нахмурилась:

– Срезы?

– Да, глубокие борозды в песчаной почве, вот, я привёз немного, чтобы показать рудознатцу в Торнтоне.

Она развернула платок и задумчиво изучила содержимое, выбрала желтый камушек покрупнее и посмотрела на него в просвет.

– Кажется, это янтарь, милорд. Но частицы такие мелкие, что утверждать не возьмусь. Действительно, это лучше показать тому, кто разбирается в подобном.

– В городе поищем знатока, надеюсь, таковой отыщется.

– Да, так будет вернее всего, – согласилась Айрис.

Я откланялся и вышел из кабинета, если это янтарь, то… Айрис однозначно спасёт своё поместье и вскоре не будет нуждаться в моей помощи…

***

Интерлюдия

Торнтон. Особняк Дарены Эшворт

Ромульд Колфилд, третий сын барона Горация Колфилда, стоял у окна, глядя на город. В руке он держал кубок с дешёвым пойлом, которое вином назвать язык не поворачивался. Не то что в отцовском поместье, там винный погреб ломился редкими напитками из самых разных стран.

Но скоро всё изменится. Скоро у него будет собственное поместье и несметные богатства.

За спиной послышался шорох. Он обернулся. В дверях стояла Дарена, прекрасная, как всегда.

– Твоей красоте нет равных на этой земле, – и ведь не солгал, его любовница была восхитительна. Жаль, характер отвратительный, ядовитая змея. С такой состариться он вовсе не хотел, поэтому сразу после свадьбы она ненароком свернёт себе шею, например, на конной прогулке…

Тем временем вдова Тобиаса Эшворта грациозно прошла к его столу и села в обитое бархатом кресло.

– Как всё прошло? – уточнила она, подняв глаза на собеседника.

– Охранник мёртв. Мост подожгли, но, увы, крестьяне успели его потушить. Наш план сорвался, теперь у нас не выйдет заявиться к твоей падчерице и подать руку помощи. С мельницей тоже сорвалось, слишком много людей ошивалось вокруг, моих ребят могли скрутить и с пристрастием допросить. А нам такой вариант не подходит.

– Ясно… – фыркнула женщина, деловито рассматривая свои идеальные острые ноготки. Ромульд тихо усмехнулся: вот что ему в ней нравилось, так это никакой сентиментальности, никаких соплей. – Если так дело пойдёт и дальше, Айрис сможет расплатиться с твоим отцом и закрыть долг, станет совершеннолетней и по закону сможет написать завещание, и оно точно будет не в мою пользу, – зло фыркнула Дарена. – Эта мелкая тварь терпеть меня не может. Впрочем, эти чувства между нами взаимны.

– Не будем больше ждать, отправишься к своей падчерице с визитом вежливости. Предложишь ей две тысячи крон за покупку части её земель, той, которая ей вообще не нужна, самой отдалённой. Есть шанс, что девчонка согласится.

Дарена скрестила руки на груди, прищурилась:

– И что это нам даст? Большая часть поместья всё равно останется у девчонки. Я не для того травила старого дурака Тобиаса, чтобы в итоге получить какой-то кусочек, мне нужно всё!

– Скажешь, что хочешь построить там вдовий дом, что душой прикипела к этим землям, – будто не слыша её, продолжал Ромульд. – Соврёшь, что даже свой особняк продала, лишь бы вернуться в родной Эшворт-холл.

– Она не поверит, – усмехнулась собеседница. – Айрис после неудавшегося нападения будто подменили, она стала непредсказуемой и дерзкой.

– Пока не попробуем, не узнаем, – пожал плечами мужчина. – Твоей падчерице отчаянно нужны деньги. А ты сыграешь роль раскаявшейся вдовы, жаждущей замолить грехи перед Всевышним. Немного слёз, немного смирения, и Айрис клюнет.

Дарена задумалась, глядя куда-то поверх его плеча.

– Допустим, согласится. Две тысячи у неё будут, но этого недостаточно, чтобы закрыть весь долг.

– А это и неважно, главное – забрать у неё территорию, граничащую с герцогскими, – предвкушающе улыбнулся Ромулд. – А после… Если тебе так нужен этот старый, разваливающийся особняк и гнилые поля, попробуем избавиться от девчонки ещё раз. И её опекун нам не помешает.

– Они мне не нужны, – презрительно скривила тонкие губы Дарена, – напомню, мне нужен титул, который идёт только вместе с Эшворт-холлом!

– Ладно, как скажешь. Как только Айрис сдохнет, ты, как единственная родственница, станешь полноправной хозяйкой, к тому моменту придут деньги от продажи первой партии янтаря, и тогда долг перед моим отцом со спокойной душой можно закрыть.

Дарена медленно кивнула, на губах её появилась холодная улыбка:

– Изящно, должно сработать…

– Я докажу отцу, что сам могу всего добиться. Он выгнал меня, как собаку, лишил наследства. За что? За пару никчёмных слуг, которые не знали своего места, и поплатились за это своими жалкими жизнями. А после, разорю его…

– Какой ты у меня жёсткий, – елейным голосом чуть ли не пропела женщина, покинула кресло и подошла к нему.

– О да, дорогая, я такой… – Ромульд прижал её к себе и страстно поцеловал.

Глава 30. Его Светлость

Айрис

Дорога в Торнтон заняла около двух часов. Наша телега подпрыгивала на ухабах, колёса скрипели, Джон то и дело понукал свою спокойную кобылку. Миссис Грейвс дремала рядом со мной, плотно укутавшись в тёплую шаль. Мимо нас проплывали осенние пейзажи: голые поля, редкие деревья, крестьянские домики с дымящимися трубами.

Я прижимала к своему боку сумку, где лежала шкатулка с образцами тканей, и тревожно думала, как пройдёт встреча с Его Светлостью, буквально всё зависело от того, удастся ли мне впечатлить такого прожжённого дельца, как он.

Торнтон встретил нас шумом и суетой. Столица герцогства была большим городом с мощёными улицами, каменными домами в два-три этажа, со множеством лавок, таверн и мастерских. Люди сновали туда-сюда, торговцы зазывали покупателей, где-то звонили колокола.

Найджел выбрал приличную гостиницу в центре города с вычурным названием «Золотой лев». Каменное строение с резными ставнями, ухоженным двором и вышколенными слугами. Опекун снял две соседние комнаты: одну для себя, другую для меня с миссис Грейвс.

– Располагайтесь, отдыхайте, – сказал Найджел, помогая нам покинуть повозку. – Всё же надо бы вам купить карету, леди Айрис, негоже вам разъезжать в телеге.

– Как только заработаю, так сразу же, – повторила я в который раз. – Но вам тратиться не позволю, и без того ваши вложения в Эшворт-холл весьма внушительные. Не смотрите на меня так, думайте, что во мне взыграла гордость, – криво улыбнулась я.

– Как скажете, миледи, – кивнул он и сменил тему: – Не будем откладывать, я немедленно отправлюсь к герцогу, договорюсь об аудиенции. Думаю, вернусь через пару часов.

– Удачи, милорд, – кивнула я.

– И дайте мне один из образцов, уверен, что, как только секретарь его увидит, встреча будет назначена куда быстрее.

Я, поколебавшись секунду, открыла свою сумку и достала требуемое. Льюис, благодарно кивнув, убрал ткань в карман, поклонился и, сев на своего коня, покинул двор гостиницы в сопровождении верного Гарри.

Оказавшись у себя в номере, сняли дорожные плащи. Миссис Грейвс принялась разбирать немногочисленные вещи, которые мы взяли с собой. Я же не могла усидеть на месте: нервничала, ходила из угла в угол, выглядывала в окно. Принесли обед, я с трудом заставила себя съесть пару ложек жирного супа.

– Миледи, – посмотрела на меня дуэнья, – может, прогуляемся? Вам нужно отвлечься, а то на вас лица нет.

Она была права, нужно переключиться.

– Да, миссис Маргарет, вы правы. Доедайте и пойдёмте на рынок.

Через четверть часа мы снова накинули плащи и спустились в общий зал. Маркус и Вален как раз заканчивали обедать, когда мы к ним подошли:

– Сэр Маркус, давайте пройдёмся по рынку, – сказала я телохранителю, он понимающе кивнул и встал, следом за ним поднялся и второй охранник.

Рынок Торнтона не изменился, всё такой же шумный и пёстрый. Ряды прилавков тянулись через всю площадь и «бежали» дальше, в нижние районы. Здесь продавали всё: овощи, мясо, рыбу, ткани, посуду, инструменты. Запахи смешивались между собой, забивая нос и с трудом проталкиваясь в лёгкие: свежий хлеб, копчёности, специи, навоз…

Я остановилась у загона с животными: козы, овцы, куры, гуси… Мой взор зацепился за двух молоденьких белых козочек, с тёмными пятнами на боках. Они выглядели здоровыми, упитанными.

– Сколько за этих двух? – спросила торговца.

– Тридцать шесть медных пенни за обеих, госпожа, – ответил он, кланяясь. – Отличные козочки, молочные. Будут давать по два литра в день каждая.

Я кивнула и даже торговаться не стала, цена была справедливой и, отсчитав монеты, высыпала их в его широкую мозолистую ладонь. Затем купила у него же ещё дюжину кур-несушек, рыжих, суетливых, громко кудахтающих.

– Джон, – обратилась к слуге, которого я тоже взяла с собой, – отвези всё это в Эшворт-холл. Козочек отдашь старостам в деревни, пусть дети пьют свежее молоко. Куриц тоже им же.

– Слушаюсь, миледи, – кивнул старик.

После отправились в лавку готового платья на улице Роз. Дуэнья настояла, да я и сама понимала, что мой нынешний гардероб не подходит баронессе.

Лавка оказалась небольшой, но опрятной. К нам тут же подошла полная женщина средних лет. Она мгновенно оценила и моё поношенное платье, и старую обувь.

– Чем могу служить…

– Моей подопечной, леди Айрис Эшворт, – коротко представила меня Маргарет, и продавщица мигом переменилась в лице, вежливо поклонилась, – нужно выходное платье, скромное, но приличное.

– И у меня кое-что для вас точно найдётся, госпожа, – и скрылась за занавеской, вскоре вернувшись с тремя платьями на руках.

Первое было слишком ярким, канареечно-жёлтым с пышными рукавами-фонариками. Второе серое, строгое, но из некачественной ткани, через месяц она пойдёт катышками. А вот третье… Цвета тёмного мёда, из плотной шерсти с едва заметным саржевым переплетением. Простой крой, никаких лишних украшений. Я потёрла край между пальцами. Хорошая пряжа, такое платье прослужит годы.

– Сколько? – спросила я.

– Пятнадцать серебряных, миледи.

Миссис Грейвс поджала губы, явно готовясь торговаться, и я не стала её удерживать, тем более заметила, как азартно блеснули глаза продавщицы. Женщины буквально вцепились друг в друга, борьба шла за каждую монетку, в итоге крайне довольные результатами битвы, разошлись в стороны: я со свёртком замечательного платья, торговка с десятью серебряными в пухлой ладони.

Уже будучи в гостинице, в своём номере, моя дуэнья критически осмотрела обновку.

– Добротно, но слишком просто для баронессы, – вынесла она вердикт. – Однако это можно исправить, добавив всего один штрих, – и достала из своей сумки маленький, но укомплектованный всем необходимым швейный несессер и мой кружевной воротник, подаренный Найджелом.

Я устроилась на стуле и заворожённо наблюдала, как её пальцы ловко порхают над тканью. Стежки ложились ровно и незаметно. Миссис Грейвс пришивала воротник не просто по краю, а с небольшими складками, чтобы кружево красиво обрамляло шею.

– Вы прекрасно шьёте, – заметила я.

– Я ведь дочь виконта и должна уметь многое, – ответила она, не отрываясь от работы. – Вышивать, шить, вести хозяйство…

Я благоразумно промолчала, шить я не умела, а вышивать тем более. Когда она закончила, купленное платье преобразилось! Тот же простой крой, та же практичная ткань, но кружевной воротник добавил всему этому сдержанного благородства. Теперь это было платье небогатой, но респектабельной аристократки.

– Благодарю, миссис Грейвс.

Она кивнула, пряча несессер обратно в сумку.

– Лорд Льюис выбрал отличное кружево, брабантская работа, если не ошибаюсь. Вы ему нравитесь, леди Айрис, но пока у вас траур и он ваш официальный опекун, он не имеет права дарить вам драгоценности, но я уверена, как только приличия ему позволят, лорд Найджел станет за вами ухаживать, помяните моё слово, – и многозначительно улыбнулась.

Я же почувствовала, как мои щёки заливает румянец. Надо же, какая реакция! Прежняя я даже не обратила бы внимания на её слова, но нынешняя… Боюсь, какая-то часть прежней Айрис, душа ли, сознание ли, всё же слилась со мной, и отныне я не совсем та Алина Орлова, которой когда-то была.

В дверь постучали, возвращая мои мысли в реальность. Маргарет открыла дверь и посторонилась, пропуская в комнату Найджела.

– Леди Айрис, герцог желает встретиться с вами сегодня же, сразу после ужина! Как только секретарь увидел ваш образец, немедля же отправился к Его Светлости…

Сердце подпрыгнуло к горлу.

– Сегодня?

– Да. Торнтон весьма заинтересовался вашими красителями…

Особняк герцога располагался в центре города. Величественное здание из белого камня с колоннами, широкой лестницей и сияющими стёклами окон. Факелы горели вдоль подъездной аллеи, освещая ухоженные сады и фонтаны. Даже сейчас, в сумерках, было видно, насколько это место отличалось от моего обветшалого Эшворт-холла.

Карета остановилась у парадного входа, лакей в ливрее открыл дверцу, помог мне выйти. Найджел подал руку, и мы поднялись по ступеням.

Внутри было ещё роскошнее: мраморные полы, хрустальные люстры, картины в золочёных рамах, гобелены, статуи. Слуги сновали бесшумно, как тени. Пахло воском, цветами и чем-то сладким, вероятно, благовониями.

Нас провели через анфиладу комнат в кабинет герцога. Миссис Грейвс осталась ждать в приёмной. Кабинет внушал трепет своими размерами и богатством обстановки; за массивным столом сидел Его Светлость.

Ричард Торнтон, герцог и владетель этих земель, оказался мужчиной лет пятидесяти. Высокий, широкоплечий, с седеющими висками и проницательным взглядом карих глаз. Лицо волевое, с резкими чертами, аккуратная борода с проседью. Одет просто, но дорого, тёмно-синий камзол, белоснежная рубашка, золотая цепь на груди.

– Леди Айрис Эшворт и лорд Найджел Льюис, – объявил секретарь.

Я присела в реверансе, опекун поклонился.

– Ваша Светлость.

Герцог окинул меня оценивающим взглядом:

– Так вот, вы какая, дочь Тобиаса. Я знал вашего отца, он был достойным человеком. Мне жаль, что он ушёл так рано.

– Да, Ваша Светлость, и мне жаль, – негромко отозвалась я.

– Признаюсь, тот образец ткани, который мне показали, весьма меня заинтриговал, поэтому прошу вас, присаживайтесь и расскажите мне всё, что собирались.

Я благодарно кивнула, прошла к столу и, открыв свой ларчик, достала лоскуты. После чего один за другим разложила их перед Торнтоном: зелёный, синий, красный, тёмно-графитовый.

Герцог взял первый, второй, зачарованно рассматривая каждый, даже зачем-то понюхал их.

Полюбовался игрой света…, цвета сияли, переливаясь в свете свечей.

– Боже правый… – не сдержавшись, выдохнул он наконец. – Это невозможно, такие цвета! Даже королевские мануфактуры не производят ничего близко к вашим образцам.

– Это мои красители, Ваша Светлость, – сказала я спокойно, хотя сердце колотилось где-то в горле. – Я долго работала над ними, чтобы цвета были не только яркими, но и стойкими, чтобы могли много лет радовать своих владельцев.

Герцог внимательно на меня посмотрел.

– Я верно вас понял, эти красители не смываются?

– Да.

Он снова обратил своё внимание на ткани, потёр лоскут между пальцами, словно не веря.

– Как вы этого добились?

– Особыми веществами, Ваша Светлость, закрепляющие пигмент в волокнах ткани навечно.

Торнтон молчал, но смотрел не на образцы, а куда-то сквозь них, его мысли явно были далеко отсюда.

– Очень интересно… Получается, леди Айрис, у вас недюжинный талант к алхимии… Каковы ваши условия? – резко сменив тему, требовательно посмотрел мне в глаза.

Я глубоко вдохнула. Вот он, момент истины.

– Десять тысяч золотых крон за полные рецепты всех четырёх красителей. Плюс пять процентов от продаж окрашенных вашими мануфактурами тканей. Бессрочно.

Брови герцога взлетели вверх:

– Десять тысяч? И доля от продаж?

– Да, Ваша Светлость. Эти красители не имеют аналогов. Они принесут вам баснословную прибыль. Знать будет драться за право покупать ваши ткани. А пять процентов… Это ведь скромная плата за такое преимущество.

Герцог хмыкнул, а после и вовсе рассмеялся, чуть запрокинув голову. Встал, прошёлся по кабинету.

– Вы дерзкая, леди Айрис. Очень дерзкая для своего возраста.

– Я знаю цену своей работе, Ваша Светлость.

Он остановился напротив и буквально впился в меня своими карими глазами долго и настойчиво, но я не дрогнула.

– Мне нужно время на размышление. И я хотел бы оставить все ваши образцы у себя, мои алхимики проведут испытания, чтобы убедиться, что цвета действительно настолько стойкие, как вы утверждаете.

Я спокойно улыбнулась и согласно кивнула:

– Конечно, Ваша Светлость. Только предупреждаю, в огонь не бросайте, сгорят.

Герцог снова развеселился, и неожиданно тепло, искренне ответил:

– Мне нравится ваш характер, леди Айрис. Ваш отец был бы горд такой наследницей.

– Благодарю, Ваша Светлость.

Он кивнул, давая понять, что аудиенция окончена. Мы откланялись и вышли.

Ночь я почти не спала. Ворочалась, смотрела в потолок, прокручивала в голове разговор с герцогом. Запрошенные мной десять тысяч – огромная сумма. Может, я переборщила? Может, нужно было быть скромнее? Но тут же сама себе возражала: нет, я всё сделала правильно, эти красители окупят себя во много-много раз, я была точно в этом уверена.

Утром, едва рассвело, в дверь постучали.

– Миледи! К вам посыльный от герцога!

Я вскочила, с помощью Маргарет быстро оделась и спустилась на первый этаж, где меня ждал лакей в ливрее Торнтонов.

– Леди Айрис Эшворт? – спросил он.

– Да.

– Его Светлость герцог Торнтон желает видеть вас. Немедленно.

Немедленно. Не через час, не после завтрака, а сию минуту. Я почувствовала, как на губах против воли расцветает улыбка, и перехватывает дыхание.

Его алхимики проверили ткани, и они выдержали все тесты.

В этот раз нас провели не в кабинет, а в малую гостиную. Герцог уже ждал, стоя у камина и держа в руках синий лоскут.

– Леди Айрис, – он повернулся ко мне. – Мои люди работали всю ночь, замачивали ваши образцы в воде, тёрли щётками, выставляли на холод… Вы не солгали.

Я молча ждала.

– Главный мастер жаждет с вами познакомиться. Луи считает, что вы либо ведьма, либо гений.

– Я предпочитаю второй вариант, Ваша Светлость.

Он понимающе усмехнулся:

– Садитесь, леди Айрис, нам нужно поговорить о наших с вами грядущих делах и… деньгах.

Глава 31. Сделка

Айрис

Я устроилась напротив герцога, стараясь не показать, насколько взволнована началом разговора. Найджел встал за моей спиной как хранитель и молчаливая поддержка.

– Вы хотите получить от нашей сделки десять тысяч золотых крон и пять процентов от продаж, не так ли? – медленно проговорил Торнтон, усаживаясь в своё кресло.

Вот оно! Сейчас начнётся торг. Он попросит снизить цену, урезать процент, я готовилась к этой битве часть ночи, пока, вымотанная переживаниями, не отключилась.

– Я согласен.

Я растерянно моргнула:

– Что?

– Я согласен на ваши условия, – повторил герцог, глядя прямо мне в глаза. – Десять тысяч золотых крон сразу, как только подпишем договор, и пять процентов от продаж. Бессрочно.

Несколько секунд я просто смотрела на него, не в силах поверить. Он… согласился? Просто так? Без торга? Без попыток меня прогнуть? И, если честно, я бы немного уступила, у меня нет времени, чтобы искать ещё кого-то, деньги мне нужны были ещё вчера.

– Леди Айрис, буду с вами честен, я в полной мере оценил то, вы мне предлагаете. А мои алхимики лишь подтвердили, эти красители не имеют аналогов. Более того, они революционны! Ткани, окрашенные по вашей технологии, будут стоить в три, а то и в пять раз дороже обычных. Королевский двор выстроится в очередь, вся знать, и не только нашей страны, будет заказывать их за баснословные деньги. Уверен, меньше чем за год все вложения в этот проект окупятся многократно. Так что да, леди Айрис, я принимаю все ваши условия. Теперь давайте обсудим организационные вопросы.

– Слушаю вас, Ваша Светлость, – кивнула я, сдерживая шумный восторженный выдох.

– Эти рецепты должны остаться в строжайшем секрете. Если они попадут к конкурентам, я потеряю преимущество. Вы это понимаете? – и посмотрел на меня остро, будто желая прочитать мои мысли.

– Понимаю, Ваша Светлость. Именно поэтому я предлагаю следующее: я обучу лишь одного вашего доверенного мастера. Он изучит полный процесс от начала до конца, поймёт все алхимические принципы, а затем сам разобьёт производство на этапы так, чтобы никто из работников не знал всей картины целиком.

Герцог прищурился:

– Поясните.

– Один работник будет заниматься подготовкой только одного пигмента, второй другого, третий только протравами. Четвёртый – смешиванием красок. Пятый – окрашиванием тканей. Никто не будет знать рецепта целиком.

На лице Торнтона проступила довольная улыбка:

– Разделение труда. Отлично! Каждый знает только свой участок работы. Даже если кто-то из них попытается продать свои знания, у него будет только фрагмент, бесполезный без всего остального.

– Именно, Ваша Светлость. А ваш главный мастер станет координировать весь процесс, следить за качеством. Только трое я, вы и он будем в курсе всего…

– Хм-м… – собеседник задумался на мгновение, – Луи служит мне двадцать лет, я доверяю ему больше, чем кому бы то ни было… Решено! Его и назначу ответственным. Отличный план, леди Айрис. Вы не только талантливый алхимик, но и деловая женщина с ясной головой на плечах. Впечатляюще.

Я почувствовала, как нечто тёплое разливается в центре груди. Похвала герцога обрадовала и воодушевила.

– Когда приступим? – спросил он.

– Мне понадобится два-три дня, чтобы подготовить подробное описание всех процессов, – ответила я. – А затем ещё две недели на обучение вашего мастера.

– Отлично. Где вы планируете проводить обучение? Здесь, в Торнтоне?

Я покачала головой:

– Если позволите, Ваша Светлость, я бы предпочла работать в Эшворт-холле. Не хочу оставлять дом без своего присмотра… На то есть свои причины.

Герцог задумался, постукивая пальцами левой руки по подлокотнику кресла:

– Хорошо, я не против. Хотя на моей фабрике вам было бы сподручнее…

– Ваша Светлость, – вдруг заговорил всё это время молчавший Найджел, – моя подопечная скромный человек, но я не из таких. На поместье недавно напали, устроили пожар и убили одного охранника. Есть ли возможность с вашей стороны помочь нам с организацией безопасности леди Айрис и её людей? И не только на период обучения вашего мастера. Конечно же, мы заплатим сколько нужно.

В гостиной ненадолго воцарилась тишина, Торнтон явно обдумывал услышанное.

– Леди Айрис владеет знаниями, которые стоят целое состояние, – наконец-то заговорил он. – И, я уверен, вы показали мне не всё, – и многозначительно на меня посмотрел, я же постаралась сохранить спокойствие на лице, но герцог был далеко не простак, он всё прекрасно понял. – Я направлю в Эшворт-холл отряд моих людей. Дюжину опытных бойцов под командованием капитана Рэда, они будут охранять ваше поместье, пока вы работаете над рецептами и обучаете Луи. Этот период вам не будет стоить ничего. А вот после… там уже и поговорим.

Я почувствовала небывалое облегчение:

– Благодарю вас, Ваша Светлость. Вы очень добры, – только и сказала я, встала и присела в реверансе.

– Будет вам, леди Айрис. Итак, вот что мы сейчас сделаем: капитан Рэд с частью своих людей немедленно отправится в Эшворт-холл, остальные будут охранять вас, пока вы находитесь в Торнтоне. Дэнвер, – герцог повернулся к своему секретарю, будто тень, замершему в углу помещения, – составь договор, чтобы всё было готово к сегодняшнему вечеру.

– Да, милорд, – поклонился мужчина и тихо покинул помещение.

– И это не доброта, леди Айрис, – усмехнулся герцог. – Это инвестиция, я вкладываю десять тысяч крон в ваши знания. Мне нужно, чтобы эти знания остались целыми и невредимыми. Отныне мы с вами партнёры, и я просто обязан защитить вас от всяческих угроз. Аванс составит пять тысяч. Как только вы закончите обучение Луи и он подтвердит, что владеет всеми процессами, я выплачу вам всё остальное. Деньги будут переведены на ваш счёт в королевском банке или выданы наличными, как пожелаете.

– Наличными, Ваша Светлость, – быстро ответила я.

– Хорошо, получите золото сразу, как подпишем все бумаги, – кивнул он и вдруг протянул мне руку. – Думаю, это начало очень выгодного сотрудничества для нас обоих, леди Айрис.

Я пожала его широкую, крепкую ладонь:

– Спасибо за доверие, Ваша Светлость. Вы не пожалеете.

***

Найджел

Закончив дела у Торнтона, отвёз Айрис с её дуэньей в гостиницу, сам отправился на рынок. В квартале ремесленников моё внимание привлекла небольшая лавка с вывеской "Мастер Отто Грюнвальд. Минералы и самоцветы".

Войдя внутрь, на мгновение замер, внимательно осматриваясь. Лавка была забита образцами: в застеклённых шкафах поблёскивали кристаллы, на широком прилавке лежали куски руды, а в открытых ящиках громоздились необработанные камни.

За прилавком сидел пожилой мужчина с лупой в руках, разглядывающий какой-то розовый кристалл.

– Добрый день, – поздоровался я. – Вы мастер Грюнвальд?

Он поднял голову, оценивающе окинул меня взглядом и ответил:

– Добрый-добрый… Да, это я. Чем могу служить?

Я развернул платок и положил перед ним.

– Можете определить, что это?

Грюнвальд выбрал самый крупный камешек, поднёс к окну и взглянул на просвет.

– Хм… Хм-м…, – задумчиво пробормотал он и потёр его между пальцами.

Затем достал небольшую масляную лампу, зажёг фитиль. Насадил мою находку на металлическую проволоку и осторожно поднёс к пламени. Камушек начал плавиться, распространяя сладковатый, смолистый аромат.

– Пахнет хвоей; горит, но не вспыхивает.

Потушил лампу, дал образцу остыть, затем взял стеклянную колбу с мутной жидкостью:

– Это насыщенный солевой раствор. Если это янтарь, а я предполагаю, что это именно он, то должен всплыть.

Бросил крупинку в колбу. Она медленно опустилась на дно, а затем так же неспешно всплыла, зависнув у поверхности.

– Ну вот, что и требовалось доказать, – кивнул Грюнвальд удовлетворённо, после достал небольшой кусочек шерстяной ткани и бумажку, затем начал интенсивно тереть образец. Через минуту поднёс к бумаге, и она потянулась к янтарю, в итоге прилипнув к нему.

– Это одно из основных свойств янтаря, притягивать лёгкие предметы после трения.

Мужчина поднял голову и внимательно посмотрел на меня:

– Это валлийский янтарь, милорд. Причём неплохого качества. Судя по цвету и прозрачности из так называемой голубой земли. Это глинистый слой, который содержит самые большие залежи.

Моё сердце невольно забилось быстрее:

– Вы уверены?

– Абсолютно. Я работаю с янтарём почти сорок лет, уж поверьте старику, тут ошибки нет.

Он взял щепотку крошки, задумчиво рассматривая её на свету:

– Где именно вы это нашли?

– У реки, случайно заметил следы недавних раскопок, сделанных на земле моей подопечной.

Грюнвальд задумчиво покивал:

– Да-да, янтарь обычно залегает в песчано-глинистых отложениях на глубине от нескольких метров до двадцати. Если у вас на берегу выходы «голубой земли», то месторождение может быть весьма значительным.

– Насколько?

Мастер пожал плечами:

– На месте нужно смотреть, но валлийский янтарь невообразимо ценен…, – и многозначительно замолчал. Получается, в Эшворт-холле, и, вероятно, на землях самого Торнтона с другой стороны берега, под землёй спрятано огромное богатство.

– Какова его цена? – спросил я.

– Она зависит от качества, милорд. Мутный янтарь, с трещинами оценят в десять-пятнадцать серебряных за килограмм. Чистый, прозрачный в золотую крону, а то и две. А вот янтарь с включениями: застывшим жуком, мухой или, например, ящеркой, – это уже редкость, за такой коллекционеры платят десятки золотых. Обработанные же украшения из лучших сортов… – он развёл руками, – тут уже сотни… Милорд, если у вас там действительно месторождение, берегите его. Янтарь всегда был объектом контрабанды и воровства.

Я кивнул, забирая платок:

– Сколько я вам должен за экспертизу?

– Два серебряных, милорд.

Я отсчитал монеты, поблагодарил и вышел на улицу. Солнце уже перевалило за полдень, город гудел, как растревоженный улей.

Айрис оказалась права, предположив, что это янтарь. И её мачеха, скорее всего, в курсе, и она работает точно не одна.

Я вернулся в гостиницу и сразу же отправился в номер подопечной.

– Милорд! – Айрис вскочила, едва я переступил порог. – Это янтарь, ведь так?

– Да, он самый и жутко редкий. Мастер всё проверил, чтобы развеять все сомнения…

– И кто-то нашёл янтарь задолго до нас, – тихо заметила девушка. – Поэтому убили отца и пытались покончить со мной.

– Именно. И я думаю, что ваша мачеха в курсе всего, – кивнул я. – И действует явно не одна. Если мои выводы о ней верны, Дарена, скорее, жадная, склочная и в целом, уж простите, недалёкая дама, такой человек навряд ли сможет организовать добычу ценного вещества. Нужен кто-то с иными личностными качествами. Неплохой стратег и организатор.

– У неё есть сообщник.

– Да. И я намерен выяснить, кто это, причём немедленно.

Я подошёл к двери и выглянул в коридор.

– Сэр Блэквуд, будьте добры, зайдите.

Маркус, стоявший подле двери и стороживший покой своей госпожи, кивнул и шагнул в комнату.

– Милорд, миледи?

– У меня для вас задание, – начал я. – Деликатное.

– Слушаю.

– Леди Айрис даст вам адрес особняка леди Дарены, отправляйтесь туда. Мне нужно знать всё о жизни этой женщины: кто к ней приходит, как часто, в какое время. Даже можете устроить слежку за ней и её гостями. Осторожно опросите прислугу из соседних домов, но только ненавязчиво. Вот деньги на расходы.

Блэквуд понимающе кивнул:

– Всё сделаю, милорд.

– Представьтесь отставным солдатом, ищущим работу охранника, что-нибудь правдоподобное.

– Хорошо, милорд.

– И ещё, если увидите что-то подозрительное, не вмешивайтесь, вас не должны заметить.

– Понял.

– Сэр Маркус, будьте осторожны, – добавила Айрис.

Рыцарь коротко поклонился:

– Да, миледи, не волнуйтесь.

Как только он вышел, Айрис повернулась ко мне:

– Вы думаете, он что-нибудь выяснит?

– Уверен. Если у неё есть любовник, это бы многое объяснило. Мужчина мог подбить её на всё это.

– Или она его, – заметила Айрис. – Не стоит недооценивать Дарену… Моя мачеха ещё та змея…

Глава 32. Долг

Айрис

Первые заморозки покрыли Торнтон тонким слоем инея и город засверкал в лучах восходящего солнца, будто посыпанный волшебной сахарной пудрой.

Карета герцога прибыла за нами ровно в девять, как и было условлено. Я снова надела своё платье медового цвета с кружевным воротником, иного пока не было, впрочем, я не сильно заморачивалась по этому поводу. Пополнение гардероба – это далеко не та проблема, которую нужно решить немедленно.

Его Светлость ждал нас у себя в кабинете. В кресле для посетителей сидел невысокий худощавый мужчина лет сорока пяти, с аккуратной седеющей бородкой и внимательными серыми глазами, при нашем появлении он поднялся и вежливо поклонился.

– Леди Айрис, – герцог встал, шагнул нам навстречу, я присела перед ним в книксене, Найджел склонил голову, – позвольте представить вам Луи Бернара, моего главного мастера. Именно с ним вы поделитесь секретами создания ваших красителей.

Бернар ещё раз поклонился:

– Миледи, для меня большая честь поработать с вами.

Я присмотрелась к нему внимательнее: движения выверенные, даже скупые, никакой суетливости, без тени подобострастия; в глазах живой интерес, но не алчность. Думаю, Его Светлость не ошибся в выборе.

– Взаимно, мастер Бернар, – ответила я. – Надеюсь, наше сотрудничество будет плодотворным.

– Луи работает на моих мануфактурах двадцать три года, – добавил герцог. – Начинал простым подмастерьем, дослужился до главного мастера. Он знает о красках всё, что можно знать. И умеет хранить секреты.

Мастер Бернар поклонился герцогу:

– Ваша Светлость,благодарю вас за столь высокую оценку. И за доверие.

Мы расселись напротив стола Торнтона и приступили к обсуждению деталей.

– Мастер Луи, буду ждать вас в Эшворт-холл в четверг утром, – первой начала я. – И сразу же начнём обучение.

– Буду в срок, миледи.

Я выдала ему список ингредиентов, которые он должен будет привезти с собой. Бернар задал парочку уточняющих вопросов, получил мои короткие пояснения, после чего, простившись, покинул нас. После его ухода герцог пододвинул к нам бумаги:

– А теперь перейдём к формальностям. Вот готовый договор, ознакомьтесь, не спешите.

Я внимательно прочитала каждый пункт: условия, суммы, сроки, проценты от продаж, обязательства сторон. Всё было именно так, как мы обсуждали.

– Всё верно, – кивнула я, взяла перо и расписалась, подпись Его Светлости уже стояла, как и его личная печать.

– Превосходно, – Торнтон удовлетворённо откинулся в кресле. – Дэнвер, принесите аванс.

– Да, Ваша Светлость.

Секретарь вышел и вернулся через минуту, держа в руках небольшой, но явно тяжёлый ларь. Поставил его на стол и открыли крышку.

Золотые монеты завораживающе сверкнули в лучах утреннего солнца, буквально гипнотизируя присутствующих.

– Можете пересчитать, – предложил герцог.

– В том нет необходимости, Ваша Светлость, – спокойно отказалась я, – уверена, тут всё точно.

Торнтон довольно сверкнул глазами и сделал знак своему секретарю, тот захлопнул крышку и закрыл ларь на замок, ключ с поклоном протянул мне.

– Ваша Светлость, – заговорил Найджел, когда формальности были улажены, – прежде чем мы уйдём, есть ещё одно дело. Крайне важное.

Герцог приподнял брови:

– Слушаю вас.

– Вчера я посетил рудознатца, мастера Грюнвальда. Показал ему образцы, которые нашёл на землях леди Айрис, у реки, на границе с вашими охотничьими угодьями.

– И? – в голосе Торнтона проступили нотки любопытства.

– Ваша Светлость, это оказались крошки валлийского янтаря высокого качества.

Герцог замер поражённый, несколько секунд он, не мигая, смотрел на Найджела:

– Янтарь? Вы уверены?

– Да.

Хозяин кабинета встал, прошёл к окну, заложил руки за спину:

– Янтарь на землях Эшвортов… – пробормотал он. – Это… неожиданно.

– Ваша Светлость, не только на землях миледи, есть все основания полагать, что и на ваших тоже, – добавил Найджел. – И, увы, кто-то узнал об этом раньше нас, доказательство тому – следы недавних раскопок. Кто-то уже начал разработку, воруя у нас, вероятно, у вас тоже. Проверить, так ли это на вашей земле у меня не было возможности.

Торнтон резко обернулся:

– Так-так-та-а-ак… Кто-то добывает янтарь у меня под носом, а я ни сном ни духом, – голос герцога стал жёстче, черты лица заострились.

– Мы пока не знаем, кто за этим стоит, – сказала я. – Но подозреваем, что именно из-за янтаря убили моего отца, и не так давно устроили пожар.

Герцог посмотрел на меня долгим, тяжёлым взглядом:

– Леди Айрис, вы понимаете, что это меняет… многое?

– Безусловно, Ваша Светлость.

– Янтарь – это не просто деньги. Это влияние. Власть. Если на ваших землях действительно богатое месторождение, вы станете мишенью всякого сброда.

– Именно поэтому мы и решили обо всём рассказать вам, Ваша Светлость. Мы уже партнёры, возможно, нам стоит стать компаньонами и в этом деле.

Герцог вдруг улыбнулся:

– Вы не перестаёте меня удивлять, леди Айрис. Хорошо. Я сам всё проверю, отправлю своих людей осмотреть берег с обеих сторон реки. Обсудим детали, когда будут результаты. Но пока держите это в тайне. Никому ни слова. Если слухи о янтаре расползутся, на ваши земли слетятся стервятники со всего королевства.

– Разумеется, Ваша Светлость, я всё понимаю.

Мы откланялись и вскоре покинули особняк, вежливо отказавшись от трапезы, сославшись на срочные дела. Устроившись в карете, я посмотрела на задумчивого опекуна:

– Милорд, прежде чем мы вернёмся домой, я хочу, наконец-то, закрыть одно важное дело.

– Какое именно?

– Навестить барона Колфилда и вернуть ему долг. Пока эти деньги у меня, я не смогу думать ни о чём другом. Я мечтаю вернуться в Эшворт-холл без этих невидимых оков.

– Хорошо. Я найму экипаж, и мы прокатимся в гости к вашему соседу.

***

Поместье барона Горация Колфилда называлось Рейвенхолл, в переводе «Воронье гнездо». Мрачноватое название, но, надо признать, не лишённое величия и некой загадочности. Мы подъехали к распахнутым кованым воротам после полудня. Привратник что-то меланхолично спросил у нашего возницы и махнул рукой, мол, проезжайте.

Подъездная аллея тянулась между рядами старых вязов, уже сбросивших листву. Голые ветви переплетались над головой, образуя подобие арки. Впереди на невысоком холме стоял сам особняк. Такой же большой, как мой, но в куда лучшем состоянии. Три этажа серого камня, увитого плющом, побуревшим от первых заморозков; башенки по углам, высокие стрельчатые окна. Не дом, маленький замок. На фасаде красовался тот же герб, что и на воротах, только выложенный из цветного камня.

– Впечатляет, – пробормотала миссис Грейвс, выглядывая из окна экипажа.

Да, однозначно.

Карета остановилась у парадного крыльца. Лакей в тёмно-синей ливрее с серебряным шитьём распахнул дверцу:

– Добро пожаловать в Рейвенхолл!

Мы поднялись по ступеням, где перед нами, как по волшебству, распахнулись тяжёлые двустворчатые двери, за которыми замер дворецкий.

– Добрый день, миледи, милорд, – учтиво поклонился он. – Как прикажете доложить? – и окинул нас быстрым оценивающим взглядом.

– Леди Айрис Эшворт и её опекун, лорд Найджел Льюис, – ответил Найджел. – Прибыли по срочному делу к барону.

– Прошу следовать за мной.

Нас провели через просторный холл: мрамор, тёмное дерево, портреты предков на стенах – суровые лица мужчин в доспехах и напудренных париках. Гигантская люстра свисала с потолка, её хрустальные подвески мягко переливались в солнечных лучах.

Богатство здесь было не показное, а, если так можно выразиться, привычное, как вторая кожа. Род Колфилдов явно процветал не одно поколение. Нас оставили в малой голубой гостиной, но не успели мы как следует осмотреться, дворецкий вернулся:

– Лорд Колфилд примет вас немедленно, пройдёмте…

Мы поднялись по широкой лестнице на второй этаж, вскоре слуга остановился у массивной двери и распахнул её:

– Леди Айрис Эшворт, лорд Найджел Льюис, господин!

Кабинет барона был под стать всему дому: с высокими потолками и внушительным камином, в котором можно было зажарить целого быка. Книжные шкафы, тяжёлые бархатные портьеры, письменный стол размером с мою кровать.

Гораций Колфилд поднялся нам навстречу. Его внимательные карие глаза смотрели с плохо скрываемым удивлением. Старик медленно подошёл ко мне, опираясь на свою резную трость с серебряным набалдашником, я присела в коротком книксене, после чего вложила свою ладонь в его сухую.

– Леди Эшворт, вот уж не ожидал. Что-то случилось?

– Милорд, благодарю, что приняли нас без предупреждения. Позвольте представить вам моего опекуна, лорда Найджела Льюиса.

Мужчины кивнули друг другу.

– Присаживайтесь, дорогие гости, – приглашающе повёл рукой старик.

Мы расположились в креслах напротив его рабочего стола, и я сразу же перешла к делу.

– Я прибыла, чтобы вернуть вам долг.

Колфилд замер, несколько секунд он просто смотрел на меня, словно не веря своим ушам.

– Вернуть долг? – переспросил он. – Пять тысяч золотых крон?

– Именно так.

– Полностью?

– До последней монеты.

Барон откинулся в кресле, не скрывая изумления:

– Леди Эшворт, простите мою прямоту, но… откуда? Насколько мне известно, ваше поместье едва сводит концы с концами.

– Я заключила выгодную сделку, – ответила я уклончиво. – Пока не могу раскрыть детали, но, думаю, пройдёт немного времени, и вы всё сами узнаете.

Гораций как-то по-доброму хмыкнул:

– Что же… Не буду скрывать, вы меня удивили и заинтриговали, чего уж.

Охранник, сопровождавший нас, поставил на стол ларь и, поклонившись, покинул кабинет.

– Пересчитайте, – кивнула я на сундучок, положила на стол ключ.

– Непременно, – старый барон позвонил в колокольчик, и к нам из боковой двери вышел средних лет мужчина. – Шон, пересчитай, – распорядился Колфилд.

Секретарь кивнул и принялся выполнять приказ прямо тут, под нашими пристальными взорами.

– Пять тысяч ровно, – нарушил тишину мужчина.

– Прекрасно-прекрасно, – потёр ладони друг о друга Гораций. – Принеси расписку лорда Эшворта и составь документ, подтверждающий, что долг барона Тобиаса перед родом Колфилдов погашен полностью.

Пока ждали, поговорили о погоде, о том, что в этом году крестьяне на земле Горация собрали приличный урожай, часть из них уже смололи зерно в муку именно на моей мельнице.

– Леди Айрис, я, когда узнал, что вы починили мост и запустили мельницу, был весьма удивлён, девушка вашего возраста и такие дела… Обратите внимание на моего второго сына, – многозначительно добавил старик, – уверен, из вас двоих получится замечательная пара…

– Лорд Гораций, срок траура леди Айрис ещё не истёк, к тому же она пока слишком юна, чтобы думать о замужестве, – опередил меня опекун, как-то чересчур напрягшись. Старый барон проницательно сверкнул глазами, но развивать тему не стал. Тут принесли готовый документ, Колфилд поставил свою размашистую подпись и печать. Я взяла бумагу, пробежала глазами текст.

– Благодарю вас, милорд. За помощь отцу в сложные времена, за то, что дали такую сумму без процентов, – и встала со своего места.

– Миледи, лорд Найджел, не спешите так, раз уж вы здесь, может, отобедаете с моей семьёй? Повар готовит сегодня своё коронное блюдо – фазана в сливочном соусе.

– Благодарю за приглашение, милорд, но мы вынуждены отказаться, – улыбнулся мой опекун. – Много дел, и мы хотим вернуться в Эшворт-холл до темноты.

– Понимаю, понимаю, – хозяин дома тоже поднялся. – Дела прежде всего. Что ж, леди Эшворт, рад был увидеться вновь. И, повторюсь, если когда-нибудь вам понадобится помощь или совет, мои двери для вас всегда открыты.

Тепло простившись, вышли из кабинета, спустились по лестнице, пересекли холл. Только когда карета тронулась и ворота Рейвенхолла остались позади, я позволила себе выдохнуть. Но чувство тихого счастья продлилось недолго, не успел наш нанятый на весь день экипаж остановиться у парадного входа Эшворт-холла, как нам навстречу вышла Дарена собственной персоной! С грустной улыбкой на тонких губах, полными печали и смирения красивыми глазами.

– Дорогая Айрис! – выдохнула она дрожащим голосом, по бледной щеке скатилась крупная слеза. – Прости меня, грешную, за всё. Я так много осознала, пока жила вдали от тебя и поместья! Пожалуйста, прости…

Глава 33. Незваная гостья

Айрис

Я смотрела на мачеху и не верила своим глазам! Дарена стояла передо мной в скромном тёмно-сером платье, волосы гладко зачёсаны назад, ни одного украшения не видно. Ни следа той надменной, злобной женщины, что ещё несколько месяцев назад смотрела на меня с презрением, которое даже не пыталась скрыть.

– Айрис, милая моя девочка, – она всё продолжала тянуть ко мне свои руки, – ты имеешь полное право захлопнуть дверь перед моим носом, выгнать меня в ночь, даже толком не выслушав. Я ведь была ужасной мачехой, откровенно плохой. Но смерть Тобиаса…, пусть не сразу, но изменила меня. Долгие размышления помогли мне посмотреть на себя со стороны, переосмыслить всю свою жизнь.

Голос её дрожал, глаза блестели от слёз.

Великолепная актриса!

– Миледи, – Найджел шагнул вперёд, загораживая меня, – моя подопечная устала с дороги. Если у вас есть дело, давайте по существу. Мы вас слушаем.

Дарена бросила на него быстрый взгляд, в котором на мгновение мелькнуло что-то острое, но тут же снова прикрыла веки и приняла смиренный вид.

– Конечно, лорд Льюис, конечно. Мы с вами не знакомы, я леди Дарена Эшворт, любимая супруга Тобиаса. Простите меня, я так волнуюсь… – она промокнула глаза кружевным платочком, заломила руки. – Айрис, милая, можем ли мы поговорить наедине? И не здесь, а в кабинете?

– Всё, что вы хотите сообщить мне, можете говорить при моём опекуне, – холодно ответила я. – И прямо тут.

– Как скажешь, дорогая, – закивала незваная гостья, не став спорить. – Я понимаю, что не заслужила твоего доверия, но я хочу всё исправить и загладить свою вину.

Я молчала, скрестив руки на груди, и старалась не рассмеяться. Пока мачеха ломала комедию, я осмотрелась: Дарену сопровождала скромно замершая у крыльца великанша Жюли Лафорт, склочной Гареты видно не было. Наверное, она осталась в Торнтоне.

– Что вам нужно? – наконец не выдержала я. – Говорите прямо!

Она вздрогнула, будто от удара:

– Айрис, зови меня матушкой, мне будет очень приятно…

– Вы мне не мать! И никогда ею не были.

Она печально покивала:

– Да, ты права. Права… – и, глубоко вздохнув, полезла в свою сумку. Достала два увесистых кожаных кошеля и оба протянула мне:

– Вот возьми.

Я не пошевелилась.

– Что это?

– Деньги. Две тысячи крон. Я продала особняк в Торнтоне, чтобы предложить тебе… сделку.

Интере-е-есно, насколько я знала, тот дом стоил не больше тысячи крон, кто-то дал дополнительные золотые моей мачехе?

– Вы продали свой дом? – деланно удивилась я.

– Да, – всхлипнула она. – Мне он не нужен. Я хочу вернуться, хочу быть ближе к месту, где похоронен Тобиас.

Я не сдержалась и фыркнула так, как не пристало леди.

– И что же взамен? – прищурилась я.

Дарена подняла на меня глаза, полные мольбы:

– Я бы хотела выкупить у тебя участок земли на самом краю владений Эшвортов и Торнтонов, у реки. Там можно построить маленький домик, скромный, ничего лишнего. Буду жить тихо, никому не мешая, стану навещать могилу мужа, молиться за его душу…

О как! Именно там, где Найджел отыскал янтарь. Какое удивительное совпадение!

Я посмотрела на опекуна, он едва заметно качнул головой, предупреждая, чтобы я молчала о нашей находке.

– Дарена, – я сделала шаг вперёд, – заберите свои деньги и уезжайте отсюда немедленно! Нам с вами нечего обсуждать, да я и не хочу.

Она растерянно моргнула:

– Но… Айрис… Ты бы могла на эти деньги перекрыть часть долга Колфилду, оставшуюся сумму отыскать будет куда проще…

– У меня нет для вас ни доброго слова, ни понимания, – жёстко, не слушая её, продолжала я. – При одном взгляде на вас у меня начинают ныть рёбра и болеть голова. Вы отравляли жизнь мне и моему отцу несколько лет, это было самым настоящим мучением, пыткой! И теперь приходите сюда, ломаете комедию и думаете, что я поверю?!

Лицо Дарены мгновенно окаменело, маска раскаяния и мольбы пошла мелкими трещинами и начала стремительно осыпаться, а под ней я увидела настоящую мачеху, холодную, расчётливую, злую, люто меня ненавидящую.

– Айрис, ты несправедлива ко мне… – последняя попытка выправить ситуацию.

– Убирайтесь из моего дома и больше никогда не возвращайтесь!

Мачеха стояла неподвижно, сжимая кошели побелевшими пальцами, её впалые щёки лизнул огонь ярости.

– Лорд Льюис, я вижу, что моя падчерица не в духе. Уповаю на ваше благоразумие – примите деньги, они помогут сохранить Эшворт-холл вашей подопечной! К тому же уже глубокий вечер, и куда я пойду на ночь глядя?

– Миледи, – голосом Найджела можно было резать лёд, – наш наёмный экипаж ещё не уехал. Садитесь в него и отправляйтесь в Торнтон, а там найдёте подобающий вашему положению ночлег, золота у вас вполне достаточно.

Дарена наигранно-обиженно вскинула голову:

– Лорд Льюис, вы гоните меня? И неужели вы позволите несмышлёной Айрис отказаться от моего предложения?!

– На оба вопроса – да! Я всецело на стороне своей подопечной, если она не желает вас видеть, что-либо от вас принимать, то так тому и быть, – оборвал её Найджел. – Уезжайте. Немедленно.

Несколько мгновений мачеха буравила его тяжёлым взглядом, уже не скрывая своего раздражения и злости. Затем резко развернулась и направилась к нашей наёмной карете. Жюли Лафорт поспешила за хозяйкой.

– Что же, удачи вам! – бросила Дарена, забираясь в экипаж. – Она вам пригодится!

Дверца захлопнулась. Кучер щёлкнул кнутом, и карета покатила прочь, исчезая в сгущающихся сумерках. Вот вроде она не угрожала, а неприятный холодок всё равно скользнул по позвоночнику. Я стояла, глядя им вслед, пока они не скрылись за поворотом. Только тогда позволила себе чуть-чуть выдохнуть.

– Вы в порядке, миледи? – тихо спросила миссис Грейвс, подходя ко мне.

Я замешкалась с ответом: что-то не давало мне покоя, какая-то мысль билась на краю сознания, не желая оформляться в слова. Тут краем глаза уловила движение, повернулась и увидела старую служанку, выглянувшую из дверей.

– Полли, – окликнула я её, – почему ты впустила леди Дарену?

Старушка смущённо потупилась:

– Простите, миледи… Я и не подумала отказать прежней госпоже. А уж когда увидела мадам Жюли рядом с ней, ну и… Великанша эта всегда меня в ужас приводила.

– Мы не вмешалась, потому что гостьи вели себя прилично, – ответил на безмолвный вопрос Найджела капитан Рэд. – Распоряжений не пускать кого бы то ни было, вы не давали.

– Да, это моё упущение, – задумчиво глядя перед собой, кивнул Льюис.

– Поли, что было дальше? – уточнила я у нашей кухарки, поднимаясь по лестнице к входной двери.

– Дык, я леди Дарену в малую гостиную проводила, а сама на кухню пошла, ужин-то готовить надо…

– И они там сидели до нашего приезда? – резко спросила я. – Вообще, как давно они приехали?

Полли растерянно заморгала, но капитан ответил быстрее:

– За два часа до вашего прибытия.

Я, подхватив юбки, сорвалась с места, вбежала в дом, помчалась на второй этаж, перепрыгивая через ступеньки. Найджел довольно быстро меня нагнал. Коридор, поворот, дверь кабинета, которая оказалась заперта. Я вставила ключ в скважину, провернула, толкнула тихо скрипнувшую створку и вошла в тёмное помещение. На первый взгляд всё оставалось на местах. Бумаги на столе, книги на полках.

– Что-то не так? – спросил Найджел, остановившись на пороге, подхватил масляную лампу со стены в коридоре и зажёг её. Под мягким оранжево-золотым светом осмотрелась ещё раз.

Подошла к столу, выдвинула верхний ящик, второй, третий. Всё на месте. Затем опустилась на колени, нащупала под столешницей скрытую защёлку и, с гулко бьющимся сердцем, нажала. В тайнике было пусто. Пальцы задрожали. Едва совладав с эмоциями, поднялась, посмотрела на опекуна.

Найджел молча наблюдал за мной.

– Все мои записи, – сказала я негромко. – Формулы красителей, рецепты, расчёты пропорций… Всё это исчезло.

– Что?! – мужчина нахмурился и тут же решительно развернулся к двери: – Мы догоним их! Они не могли уехать далеко!

– Стойте! – я успела остановить его, совладав с эмоциями.

Он замер, глядя на меня с недоумением:

– Леди Айрис, вы понимаете, что произошло? Ваши рецепты в руках врагов.

– Они им ничего не дадут, – спокойно закончила я, слабо улыбнувшись. – Да, сам факт кражи неприятен, но… Всё, что там написано понятно мне одной.

Льюис вопросительно приподнял брови:

– Что вы имеете в виду?

– Все слова сокращены до безобразия, – пояснила я, а ещё написаны на русском, но это я благоразумно опустила. Я подошла к окну, поглядела на темнеющий сад: – Использованные мной формулы никому без моих пояснений не будут ясны. Проще говоря, они украли нечто ценное, но совершенно нечитаемое.

Напряжение в плечах Найджела немного спало, но он всё ещё хмурился:

– Всё равно нужно их задержать и обыскать, если у них найдутся ваши бумаги – это доказательство кражи. Можно будет привлечь к ответственности. Пойду, отправлю за ними погоню.

Мужчина вышел, и скоро я услышала, как он отдаёт приказы герцогским гвардейцам. А ещё несколько минут спустя увидела троих всадников, выехавших в сторону тракта.

Покачав головой, прошла в угол помещения, нажала на дощечку в полу и открыла хранилище. Все горшочки с готовыми пигментами были на месте. Удовлетворённо кивнув, вернула половицу на место и села за рабочий стол.

У мачехи были ключи, она целенаправленно пришла именно в эту комнату, точно зная, что здесь располагается мой кабинет. Вот только откуда у неё эти сведения? Кто-то следит за домом? Видит, как тут вечерами горит свет в окне? Ладно…, ладно…

Что же, жаль, конечно, столько труда вложено в конспекты, теперь придётся опираться на свою память, чтобы расписать все этапы для мастера Луи. Задача трудоёмкая, но вполне решаемая.

Ужин проходил в напряжённой тишине. Я почти не притронулась к еде, кусок не лез в горло. Найджел тоже был мрачен, то и дело поглядывая на окна, явно ожидая возвращения охранников.

Миссис Грейвс, узнав о случившемся, озабоченно качала головой:

– Какая низость и коварство! Под видом раскаяния проникнуть в дом и обокрасть…

–Записи бесполезны без меня, – меланхолично ковыряя вилкой в рагу, заметила я.

– Но сам факт! – дуэнья возмущённо всплеснула руками.

Полли, подававшая на стол, выглядела совершенно убитой:

– Миледи, простите меня, дуру старую. Если бы я знала…

– Ты не виновата, Полли, – покачала головой я. – Мне просто надо было оставить тебе конкретные инструкции.

Но старушка всё равно шмыгала носом и украдкой утирала глаза передником.

Ближе к десяти вернулись охранники. Капитан Рэд доложил лично:

– Догнали карету в трёх милях от Торнтона, милорд. Обыскали обеих женщин и их сумки.

– И? – Найджел подался вперёд.

– Ничего не нашли. Никаких бумаг. Леди Эшворт была в ярости, грозилась пожаловаться самому королю. Служанка молчала, только зыркала, как волчица.

Я и Найджел переглянулись.

– Они успели избавиться от записей, или передать кому-то по дороге.

– Или спрятать где-то в доме, – добавил Найджел. – Капитан, организуйте тщательный обыск особняка. Каждый угол, каждую щель проверьте.

– Слушаюсь, милорд.

Но, увы, поиски ничего не дали. Найджел проводил меня на второй этаж и, пожелав доброй ночи, добавил:

– У нас теперь больше людей, где-то через пару часов ребята Рэда, у которых есть необходимые навыки, прочешут территорию вокруг особняка. Кто-то следит за домом, уверен, они отыщут шпионов. И те выложат нам всё и даже больше!

Глава 34. Предатели

Интерлюдия

Ночь выдалась безлунной, небо затянуло плотными облаками, и лишь редкие звёзды пробивались сквозь разрывы в тёмном покрывале. Эшворт-холл, как и всё вокруг, погрузился в тишину, только изредка где-то вдалеке ухала сова да ветер шумел в кронах деревьев.

Двое воинов Рэда, Том и Уилбур замерли с северной стороны ограды. Капитан распределил людей по всему периметру, приказав следить за любым подозрительным движением.

Том первый заметил, как из чёрного провала кухонной двери выскользнула сгорбленная фигура. Старик Джон, садовник и муж Полли, крался вдоль стены дома, прижимаясь к камням, буквально пытаясь слиться с тенями особняка. Двигался он неуклюже, но старательно.

Воины переглянулись и бесшумно двинулись следом, держась на расстоянии. Джон пересёк двор, обогнул конюшню, пересёк пустынный огород и направился к калитке, остановился, огляделся. Преследователи тоже замерли. Удостоверившись, что всё тихо, Джон вышел за пределы поместья и засеменил дальше по тропинке в лес.

В лесу старик подошёл к поваленному дереву у края оврага. Из густой тени переплетённых ветвей к нему шагнул невысокий мужчина в тёмном плаще, с глубоким капюшоном, надвинутым на лицо.

– Принёс? – требовательно спросил незнакомец.

– Вот, – садовник протянул ему что-то

– Хорошо, – человек в плаще ловко спрятал за пазуху предмет. – И следите за девчонкой. Госпоже нужно знать каждый её шаг. Иначе, сам понимаешь, чем это для вас обоих кончится.

– Да-да, – забормотал Джон, попятившись. – Только не трогайте мою Полли…

– Проваливай, старикан. Трудитесь как следует.

Но разойтись они не успели: Том и Уилбур соткались из тьмы за спинами беседующих и скрутили их так быстро, что те и понять толком ничего не успели. Незнакомец, как подкошенный, рухнул без чувств под ноги Уилу. Том чуть придушил Джона и хрипло шепнул ему в ухо, чтобы не шумел. Старик судорожно кивнул и сник, сдаваясь.

Связанных пленников поволокли обратно в поместье. Там их бросили в старый давно пустующий винный погреб. Каменные стены, низкий сводчатый потолок, единственная дверь, обитая железом, просто идеальная темница.

– Я доложу капитану, ты иди, разбуди хозяев, – приказал Том напарнику. – Тут дело серьёзное.

Найджел и Айрис спустились в погреб и в неровном свете факелов увидели две связанные фигуры. Джон с мольбой глядел на юную хозяйку. Незнакомец, который уже очнулся, зло зыркал на пришедших из-под густых бровей.

Льюис окинул их задумчивым взглядом:

– Как интересно… Значит, вот кто у нас в доме шпионил. А теперь скажи-ка мне, Джон, давно ли ты сливаешь информацию на сторону?

Старик мелко отрицательно затряс головой:

– Н-нет, г-господин, вовсе нет!

Найджел присел на корточки, требовательно заглянул ему в лицо:

– Ты ведь понимаешь, что тебя ждёт? За воровство, за помощь бандитам… – он выдержал паузу. – И за меньшее вешают.

– Пощадите, милорд! – взвыл Джон. – Нас, то есть Полли заставили, а я… я не мог бросить жену в беде!

Айрис всё это время молча хмурилась, кутаясь в тёплый платок.

– Полли? – переспросил Найджел, опасно сверкнув глазами. – Конечно же, если муж при деле, то и жена не могла остаться в стороне. Или, наоборот, но это уже неважно, – мужчина резко встал и обернулся к капитану: – Приведите старуху.

***

Айрис

Я смотрела, как Полли, трясущуюся и рыдающую, волокут по ступеням погреба. Старушка, кормившая меня овсяной кашей по утрам, заботившаяся о нас всех, которая причитала надо мной, когда я возвращалась с поля грязная и уставшая… Эта самая Полли была предательницей?

Моя душа покрылась инеем. Мне отчаянно не хотелось верить во всё это, но факты – вещь упрямая…

Её усадили на перевёрнутый бочонок напротив нас. Джон поднял на жену затравленный взгляд, она так же посмотрела на него. Что-то промелькнуло между ними, какое-то немое отчаяние, и оба разом опустили головы.

– Итак, – Найджел скрестил руки на груди, – давайте начистоту. Леди Айрис имеет полное право знать, что именно произошло. От вашей честности зависит, проведёте ли вы остаток дней на свободе или… – и многозначительно смолк.

Полли затряслась ещё сильнее:

– Госпожа, простите, ради всего святого, простите! Нас принудили, клянусь вам!

– Кто? – мой голос прозвучал хрипло, пришлось прочистить горло, чтобы договорить. – Кто вас заставил?

Старуха смотрела на меня и тихо плакала.

– Мадам Жюли сегодня, когда я отказалась пустить их в дом, припугнула меня… Это ведь я готовила отвары для барона Тобиаса. Мне давали мешочки с травами, я их заваривала и относила сиделке господина…

Она смолкла, сжала руки перед собой в замок, собираясь с силами, чтобы продолжить.

– Сегодня же, когда я преградила им путь, мадам отвела меня в сторону и прошипела: «Помнишь, Полли, как ты готовила барону Эшворту лекарственные отвары? Следствие думает, он умер от яда. Если это так, то яд добавляла именно ты. А свидетелей я найду, Гарета и Крейн подтвердят. Как думаешь, что делают с крепостными-отравителями? Четвертуют на площади. Тебя и твоего мужа растерзают на потехе толпе!».

Тишина в погребе стала осязаемой, густой, давящей.

– И я испугалась. Не за себя, чего уж… За Джона. Он ни в чём не виноват…, засим я оставила их обеих одних в гостиной. После мадам Жюли передала мне какие-то бумаги, которые я должна была припрятать и затем отнести их в лес к оврагу.

Джон, всё это время молчавший, заговорил:

– Я сплю чутко, почувствовал, что Полли встала, и спросил её, в чём дело. А она плачет, слов связать не может. В опщем, выведал я у неё всё, испугался за жену свою глупую, да и сам отправился в лес… Больше мы ничего не делали, госпожа. Клянусь!

Найджел подошёл к молчавшему до сих пор пленнику и сдёрнул с него капюшон. Обычное лицо, неприметное, из тех, что забываешь сразу, как отвернёшься. Мужчина лет тридцати, с бегающими глазками-бусинками.

– А ты кто такой? Имя, чьи приказы выполняешь?

Незнакомец упрямо молчал.

– Можем и по-другому, – спокойно заметил Найджел. – Капитан Рэд умеет развязывать языки.

И снова молчание.

Мой опекун пожал плечами и кивнул Рэду, тот шагнул вперёд, на ходу вытаскивая из-за пояса кинжал. Пленник даже бровью не повёл. Капитан сел на корточки и… Резко вогнал лезвие в бедро незнакомцу. Тот так взвыл, что уши заболели. Но Рэд на этом не остановился, провернул лезвие, пленник глухо застонал.

– Это не так больно, как… – едва слышно прошелестел герцогский гвардеец и резко выдернул нож. Я не выдержала и отвернулась. Помещение буквально сотряслось от вополей пытаемого.

– Леди Айрис, я предупреждал вас, что вам лучше подождать в доме, – шепнул мне Найджел. Я упрямо мотнула головой.

– Ты ведь хочешь остаться мужчиной, – тем временем продолжал капитан и направил острие ножа…

– Стойте! – пленник дёрнулся. – Я скажу, всё скажу! Меня зовут Нэйт. Служу Великанше, она никогда не называла своего имени, мы дали ей кличку. Она платила за сведения об Айрис Эшворт. Я следил за домом на расстоянии.

– Опиши её, подробно!

С каждым словом я всё больше уверялась, что речь идёт о Лафорт, преданной служанке Дарены. Умно. Мачеха использовала Жюли, как посредника, чтобы самой остаться в тени.

– И поджёг мост, – это был не вопрос, Найджел утверждал.

– Да, – скрипнув зубами, бросил тот.

– Где твой напарник?

– Я один…

– Да неужели? – фыркнул Льюис. Пленник поджал губы, но всё же ответил:

– В Торнтоне…

Рэд резко качнулся вперёд, кинжал почти коснулся гульфика штанов и Нэйт, взвизгнув, проорал:

– У дамбы ждёт меня. Сегодня мы должны были устроить там пожар.

Я стиснула зубы, чувствуя, что уже не испытываю отвращения к действиям капитана, что уже сама готова врезать по этой морде. Он убил моего человека, и ни словом не обмолвился, как сожалеет, напротив, готовился напасть на крестьян, живущих на мельнице, и убить их всех. Взяв себя в руки, спросила другое:

– Мои бумаги. Где они?

Капитан без лишних слов обыскал Нэйта и вынул из внутреннего кармана его плаща тугой свиток. Передал его мне, я развязала верёвку и пробежалась глазами по тексту. Да, это были мои записи.

– Капитан, отправьте людей к мельнице, – приказал Льюис. – Взять его напарника живым.

Рэд коротко кивнул и вышел отдавать распоряжения.

Я посмотрела на Полли и Джона, сжавшихся на своих местах. Два старых, испуганных человека. Жертвы шантажа, а не злодеи. Но оставить их здесь я не могла.

– Я приняла решение, – сказала негромко, старики вскинули головы, с надеждой и страхом на меня уставившись.

– Лорд Найджел, выпишите им, пожалуйста, вольные грамоты, дайте деньги на первое время и отправьте в Торнтон. Думаю, дальше они сами разберутся со своими жизнями, – печально добавила я…

– Госпожа… – Полли всхлипнула. – М-мы не хотим вольной, мы хотим остаться, прошу вас!

– Нет, – отрезала я. – Я понимаю, что вас вынудили, но служить мне вы больше не будете. Это моё последнее слово. Некоторое время посидите здесь, после я вас отпущу.

Стараясь не слушать их причитаний, я резко отвернулась и пошла на выход из погреба.

Оказавшись на улице, почувствовала, как предрассветный холод обжёг мокрые от слёз щёки.

Опекун замер рядом со мной.

– Они могли служить ей давно, – тихо заговорил он. – Пытать стариков, чтобы они сказали правду, я не смог. Не думаю, что вы поступили верно, дав им свободу. Но оспаривать ваше решение не стану.

– Если бы Полли служила Дарене верой и правдой, она давно могла меня отравить, – я посмотрела в глаза мужчине. – Поэтому я склонна им верить. И да, не поскупитесь на деньги, пусть они не голодают и смогут снять себе жильё.

***

Когда небо окрасилось первыми лучами солнца, вернулись люди Рэда. И вернулись они с добычей. Подельник Нэйта оказался угрюмым детиной с перебитым носом. Под нажимом капитана он подтвердил показания напарника: они служили Великанше, которая платила исправно и щедро. Встречались в таверне на окраине Торнтона, она всегда приходила одна.

Пленников загрузила в телегу и под конвоем повезли в Торнтон.

– Посоветуйте констеблю Варну устроить ловушку для этой Великанши, – дал указания Найджел, – пусть Нэйт свяжется с нанимательницей и встретится с ней в той таверне. Дальше уже дело за малым. Полли и Джона мы придержим в подвале пару дней, чтобы не сболтнули лишнего, кому не следует.

Сегодня за завтрак взялась Джоанна. Дочь миссис Грейвс оказалась умелой кухаркой, её каша получилась ничуть не хуже, чем у Полли. Впрочем, я почти не чувствовала вкуса, механически работая ложкой. За столом царила гнетущая тишина, всем было не по себе от последних событий, обсуждать что-либо я пока не была готова.

– Спасибо, Джоанна, всё было вкусно, – поблагодарила я девушку и отодвинула тарелку, собираясь встать. Тут дверь в столовую открылась, и внутрь шагнул сэр Маркус.

– Миледи, милорд, – поклонился Блэквуд. Выглядел он уставшим, но вот глаза его азартно поблёскивали. – У меня есть для вас интересные новости.

Глава 35. По следу

Найджел

Рыцарь выглядел, как охотничий пёс, взявший след. Я жестом указал ему на стул:

– Докладывайте.

Маркус сел, потёр переносицу и заговорил:

– Я опросил соседей леди Дарены. Прислугу из соседних домов, торговцев, что разносят товары по Харроу-стрит. Картина сложилась занятная.

Айрис, сделав знак всем в столовой, чтобы вышли, тоже вернулась на своё место. Мы дождались, когда помещение опустеет, после чего Блэквуд продолжил:

– Вдову регулярно посещает молодой господин. Иногда заявляется поздно вечером и остаётся на ночь, иногда наведывается с утра. Соседи шепчутся, но имени его никто не знает: он приезжает всегда на наёмном экипаже без сопровождения.

– Любовник, – констатировал я то, что и так было очевидно.

– Я тоже так подумал. Итак, леди Дарена со своей служанкой вернулась вчера под ночь, ухажёр заявился аккурат через час после них. А на рассвете он покинул дом и я отправился следом за ним.

Я подался вперёд:

– И?

– Проследил до центра Торнтона. Мужчина позавтракал в ресторане «Серебряный фазан» – это заведение для состоятельной публики, туда просто так не пускают. Пришлось подождать снаружи.

Блэквуд позволил себе лёгкую усмешку:

– Но у охранника при входе оказался длинный язык, даже платить не пришлось. Он охотно мне всё рассказал, поделившись своими обидами на высокомерного аристократишку.

– Кто он? – не выдержала первой Айрис.

– Ромульд Колфилд. Третий сын барона Горация Колфилда.

Ого!

– Надо же, кто бы мог подумать! – я откинулся на спинку стула, удивлённый услышанным.

– Последний кусочек мозаики встал на место, – сама себе кивнула моя подопечная.

– Что ещё ты о нём разузнал? – требовательно посмотрел я на Маркуса.

– Немного, милорд. Охранник сказал, что молодой Колфилд поссорился с отцом и переехал в Торнтон чуть больше года назад. Слуги шепчутся, что живёт он на съёмной квартире, но при этом ведёт себя высокомерно, будто весь мир принадлежит ему. И ни с кем из родственников, судя по всему, не общается.

Я встал и прошёлся туда-сюда. Год назад. Примерно тогда же начались проблемы со здоровьем у Тобиаса Эшворта. Совпадение? Не думаю.

– Где сейчас этот Ромульд?

– Уехал из ресторана куда-то в сторону торговых рядов. Я не стал следовать дальше, решил сначала доложить вам.

– Правильно сделали. Сэр Блэквуд, на вас охрана жителей поместья, а я прокачусь в город.

Подопечная удивлённо на меня посмотрела:

– Что вы задумали, милорд?

– Пора размотать этот клубок, леди Айрис, – ответил я, – и тянуть больше нельзя. Очень скоро наши враги узнают, что долга перед Колфилдом-старшим отныне нет, а ваше девятнадцатилетние всё ближе, после вы сможете составить завещание, и Дарена не получит вообще ничего. Пока же она может претендовать на ваши земли в случае вашей гибели. И я намерен действовать на опережение. Айрис, вы очень дороги мне, я никому не позволю причинить вам боль, – слова легко сорвались с языка, и даже присутствие сэра Маркуса меня не остановило. Подопечная вскинула голову, явно опешив, слегка приподняла брови, но комментировать не стала, сказала лишь:

– Будьте осторожны, милорд. И возьмите свой револьвер.

Всю дорогу до Торнтона я обдумывал ситуацию, складывая воедино разрозненные факты.

Ромульд Колфилд – третий ребёнок барона. Любовник Дарены. Скорее всего, именно он стоит за всеми нападениями на поместье Айрис. Янтарь на границе владений – вот что ему на самом деле нужно. Но как он узнал о месторождении? И какова роль самой Дарены? Она соучастница или марионетка в его руках?

Прибыв в Торнтон, первым делом направился в управу. Варн встретил меня с мрачным лицом:

– Лорд Льюис, хорошо, что вы приехали. Мы как раз готовим ловушку для этой Великанши. Ваши люди доставили пленников, те дали показания.

– Когда планируете операцию?

– Через час. Один из задержанных готов сотрудничать в обмен на смягчение приговора. Он отправит записку нанимательнице и назначит встречу в таверне «Хромой ворон».

– Я хочу присутствовать, если это возможно.

– Да, только смотрите со стороны и не вмешивайтесь.

«Хромой ворон» оказался захудалым заведением на окраине города: низкие потолки, закопчённые стены, запах прокисшего пива и немытых тел. Идеальное место для тайных встреч.

Люди Варна расположились внутри под видом обычных посетителей. Двое караулили у чёрного хода. Я устроился в дальнем от входа углу, надвинув шляпу на глаза.

Нэйт сидел за столом у окна, нервно теребя пуговицу на жилетке.

Долго ждать не пришлось.

Дверь распахнулась, и в таверну вошла она. Жюли Лафорт. Женщина возвышалась над большинством мужчин в зале на полголовы точно, широкоплечая, с тяжёлой челюстью и маленькими злыми глазками. Под простым плащом угадывалась мощная фигура. Как есть Великанша!

Она огляделась, заметила Нэйта и направилась к нему. Села напротив, что-то тихо спросила. Нэйт забормотал в ответ, я не слышал слов, но заметил, как напряглась его спина.

Лафорт нахмурилась. Что-то ей не понравилось: слишком нервный вид подручного, или какое-то несоответствие в его словах. Она приподнялась, собираясь встать…

– Сейчас! – рявкнул Варн.

Люди констебля бросились к столу со всех сторон. Лафорт взревела, как раненый медведь, и отшвырнула первого напавшего одним ударом. Второму досталось ногой в живот. Но, какой бы сильной Жюли ни была, против мужчин, куда крупнее её, ничего поделать так и не смогла – её сбили с ног, повалив на грязный пол, где и связали. Я поморщился, всё же она женщина, а поступили с ней очень грубо.

– В управу её, – приказал Варн, тяжело дыша. – Под замок и глаз не спускать!

Допрос Лафорт проходил в темнице, расположенной под зданием управы. Я стоял в тени, наблюдая, как Варн работает.

Великанша молчала. Ни угрозы, ни посулы не действовали. Она сидела на стуле, связанная по рукам и ногам, и смотрела на констебля исподлобья с холодным презрением.

– Мы знаем, что ты нанимала людей для слежки и поджогов, – говорил Варн. – Твои подручные дали показания. Тебе грозит виселица. Но если назовёшь того, кто тебе за это платил…

– Пошёл к чёрту! – процедила Лафорт.

– Ты действовала по указке леди Дарены Эшворт, не так ли?

Впервые на лице Великанши мелькнуло что-то похожее на эмоцию – быстрая усмешка, тут же погасшая.

– Моя госпожа – благородная женщина, – ровным голосом произнесла допрашиваемая. – Понятия не имею, о чём вы говорите. Я действовала сама, по собственной воле.

Берёт вину на себя, защищает хозяйку. Верность или страх? Впереди её ждала казнь, значит, всё же, преданность.

– Можете запытать меня до смерти, я ничего больше не скажу! – выплюнула она и злобно, как сумасшедшая, расхохоталась.

Я не стал более задерживаться, пусть делают с Жюли всё, что сочтут нужным, мне же пора поспешить в другое место. Поэтому я, кивнув Варну на прощание, пошёл прочь.

Найти подходящего работягу для воплощения задуманного – дело одной минуты.

– Видишь тот дом? – спросил я и сунул ему в мозолистую ладонь пару медяков. – Постучишь, скажешь служанке, что у тебя срочное послание для леди Эшворт от Жюли. Передашь следующее: «Меня схватили. Скоро придут за вами. Бегите». Слово в слово. Повтори.

Мужик послушно повторил.

– Хорошо. После этого сразу уходи. Не оглядывайся, ни на какие вопросы не отвечай.

Он кивнул, крепче сжал в кулаке монетку и засеменил к особняку. Я наблюдал издали, как он постучал, как открылась дверь, как он что-то быстро проговорил и тут же сорвался с места прочь, вскоре скрывшись за углом. Отлично.

Мне же оставалось просто ждать.

Привязав своего коня за углом, отступил в тень соседнего дома. Особняк Дарены выглядел мирно и благопристойно. Аккуратный фасад, чистые окна, ухоженный палисадник. Ничто не выдавало царящего внутри переполоха. А он там наверняка поднялся и весьма знатный!

Наконец, дверь распахнулась.

Дарена выскочила на крыльцо, на ходу набрасывая на плечи тёмный плащ. Волосы растрепались, лицо бледное, глаза затравленно бегают по сторонам. Куда девалась величавая вдова барона Эшворта? Передо мной металась насмерть перепуганная женщина.

– Экипаж! – крикнула она, выбегая на улицу.

Как по заказу, из-за угла вывернула наёмная карета. Дарена замахала руками, кучер натянул поводья. Только экипаж притормозил, как она рванула дверцу и буквально запрыгнула внутрь.

– Ивовая улица! Быстрее!

Я даже не сомневался, куда, а точнее, к кому именно помчалась вдова Тобиаса.

Отвязав Шадора, запрыгнул в седло и пустил коня лёгкой рысью, держась на расстоянии. Карета с Дареной мчала по улицам Торнтона, я не отставал, стараясь не привлекать внимания. Обычный всадник, каких десятки в городе. Минут через пятнадцать экипаж остановился у невзрачного двухэтажного дома. Дарена расплатилась с возницей, и почти бегом бросилась к воротам. Калитка открылась раньше, чем она успела постучать. Мелькнула чья-то рука, втянувшая женщину внутрь, и створка захлопнулась. Я спешился, привязал Шадора к столбу и подошёл к воротам. Прислушался. Тишина.

Постучал. Оконце на дверях отъехало в сторону, и вот на меня смотрят усталые голубые глаза:

– Чего надо? – проскрипел привратник.

– Я к лорду Колфилду, он меня ждёт, – уверенно произнёс я.

– Хозяин занят, – слуга почти вернул заслонку на место.

– Тогда просто передай ему одну ценную вещь, – я сунул руку за пазуху, будто доставая что-то.

Слуга завис на секунду, после чего всё же приоткрыл дверь, чтобы забрать посылку. Я же незамедлительно рванул вперёд, толкнул мужика в грудь и ударил его кулаком в висок. Тот охнул и осел на землю.

Я перешагнул через распростёртое тело и поднялся накрыльцо, дверь оказалась не заперта, и вот я уже внутри дома. Узкий коридор, обшарпанные стены, запах сырости и чего-то кислого. И голоса. Они доносились до меня из самой дальней комнаты. Я двинул туда, стараясь ступать бесшумно.

– …всё расскажет! Ты слышишь меня?! Всё! – голос Дарены сорвался на визг. – Жюли схватили, она сколько-то продержится, но как только начнутся серьёзные пытки, выдаст нас обоих!

– Замолчи! – рявкнул мужской голос. – Дай подумать!

– Подумать?! Нам нужно бежать! Сейчас же! Собирай вещи, деньги, всё, что есть…

Я остановился у входа, прижавшись спиной к стене. Дверь была приоткрыта, в щель я видел часть скромно обставленной гостиной, диван напротив горящего камина.

– Куда бежать, дура?! – молодой мужчина метался по помещению. Высокий, худощавый, тёмные длинные волосы собраны в тощий хвост, узкое лицо с горбатым носом. – Пока я не получу деньги от продажи первой партии янтаря, я никуда не поеду.

– Отпиши своему человеку, что будешь ждать его в другом месте! А Торнтон надо покинуть немедленно! – Дарена схватила его за рукав. – Нас повесят, Ромульд, понимаешь ты это или нет?! Тупая твоя башка!

Он резко отбросил её руку:

– Меня не повесят. Я ни с кем из этих ублюдков напрямую не связывался. Всё шло через твою Жюли. А приказы ей отдавала ты одна.

– Мразь! – взвизгнула Дарена и кинулась на собеседника, стремясь расцарапать ему лицо своими длинными когтями. – Это ты виноват! Твой идиотский план с поджогом! Если бы не он…

Но Колфилд оказался ловчее, перехватил руки любовницы и, резко дёрнув на себя, тут же жёстко оттолкнул её. Дарена всем своим весом налетела на стол и, воя от боли, упала на пол.

Ладно, пора прекращать, я услышал достаточно. Вынув револьвер из кобуры, толкнул дверь и шагнул в комнату.

– Добрый день.

Дарена резко перестала орать, уставившись на меня округлившимися от ужаса глазами.

– Не советую, – произнёс я спокойно, заметив, как Ромульд потянулся к оружию на своём поясе. – Лорд Колфилд, я полагаю? Рад, наконец, познакомиться.

Глава 36. Признания

Найджел

За спиной послышались шаги, но я даже головы не повернул.

– На втором этаже чисто, милорд, – негромко отчитался капитан Рэд.

– Свяжи их, – кивнул ему. – А вы без глупостей, – повторил я Дарене и Колфилду, недвусмысленно поведя дулом револьвера.

Рэд бесшумно скользнул мимо меня в комнату и подошёл к Ромульду. А я смотрел на отточенные движения капитана и думал о том, что герцог Торнтон выделил в охрану Айрис далеко не простого воина. Это был профессионал высочайшего класса. Безупречно выполнивший мой приказ – следовать за мной тенью и не попадаться на глаза. Выходит, Его Светлость высоко оценил знания и умения моей подопечной и перспективы их совместного проекта, потому и приставил к ней лучших из лучших.

– Вы не посмеете! – взвизгнула Дарена, когда Рэд шагнул к ней с верёвкой. – Я баронесса Эшворт! Вдова! Вы не имеете права!

– Занятно это слышать от женщины, которая отравила собственного мужа, – усмехнулся я,

хотя, конечно, точно этого не знал, но нутром чуял, что прав.

Дарена побледнела, губы её задрожали:

– Это ложь! Наглая ложь! Ромульд, скажи им!

Но Ромульд Колфилд молчал. Стоял со связанными за спиной руками, а на его узком лице застыло странное выражение: смесь злости и холодного расчёта. Он уже просчитывал варианты, искал лазейку. Несмотря на верёвки, и направленный ему в грудь револьвер – выдумывал способы выкрутиться.

Умён. Жаль, что весь этот ум пошёл на подлость и убийства.

– Капитан, в управу их.

– Будет исполнено, милорд.

Рэд подхватил Дарену под локоть и потащил к выходу. Она упиралась, пыталась вырваться, даже попробовала укусить его за руку, но всё без толку.

– Найджел! – её крик эхом разнёсся по пустому коридору. – Найджел Льюис! Ты пожалеешь об этом! Слышишь?! Пожалеешь!

Дверь захлопнулась, отсекая визг.

Мы с Ромульдом остались одни.

– Третий сын барона Колфилда, – произнёс я, убирая револьвер в кобуру. – Любопытно, почему ваш отец от вас отрёкся?

Тот дёрнул уголком рта.

– Вам-то какое дело до чужих семейных дрязг?

– Мне никакого. Пройдёмте. И не советую пытаться бежать…

Допросные камеры городской управы подавляли, нагоняли тоску и желание как можно быстрее отсюда вырваться. Сырой камень, запах плесени и страха, тусклый свет факелов. Обоих подозреваемых развели в разные концы узкого коридора, чтобы у них не было ни единого шанса на сговор.

Дарену допрашивал один из людей Варна, а Ромульдом занялся сам констебль. Допросы длились всю ночь. Дарена сломалась на рассвете, Ромульд продержался до полудня. Вскоре я знал всё, всю неприглядную правду. До Эшворт-холла добрался, когда солнце уже клонилось к закату. Мышцы ныли, в голове шумело, но усталость перекрывало мрачное удовлетворение.

Шадор остановился у крыльца, и я спешился. Ко мне тут же подошёл Гарри, чтобы принять поводья.

– Где леди Айрис? – спросил я его.

– В кабинете, милорд. С самого утра там.

Разумеется, работает над записями для Торнтона.

Айрис сидела за своим столом и что-то писала. Светлое платье, волосы собраны в простой узел на затылке, на лице глубокая задумчивость, между тонкими бровями пролегла морщинка. На скрип двери она подняла голову, оглядела меня с ног до головы: пыльный сюртук, круги под глазами, щетину, – и молча встала.

– Вы ужасно выглядите. И спасибо за записку, а то я себе места не находила, тревожась за вас.

– И я рад вас видеть, – ответил я и многозначительно улыбнулся. – Простите, что в таком виде, хотел как можно скорее рассказать вам новости.

– И правильно, проходите, не стойте на пороге, – тоже улыбнулась она.

Я прошёл вперёд и сел в кресло, буквально рухнул в него. Ноги гудели. В камине потрескивал огонь, на столике рядом поднос с закусками и графин с чем-то янтарным. Бренди, судя по запаху. Какая моя подопечная умница. И красавица. И вообще невероятная…

– Кхм, – подала голос Айрис, возвращая меня в настоящее. Стряхнув с себя мечтательную задумчивость, я выпрямился, налил себе в стакан напиток и сделал глоток. Обжигающий, проясняющий голову. Приятное тепло разошлось по телу, согревая меня изнутри.

Девушка устроилась напротив. Терпеливо дождалась, пока я сделаю первый глоток, второй и лишь потом спросила:

– Они признались?

– Да. Оба.

Я откинулся на спинку кресла, прикрыл веки. Итак, с чего начать? Столько грязи вылилось во время допроса, что хватило бы на десяток судебных процессов.

– Дарена и Ромульд, – начал я медленно, – знакомы уже два года. Встретились случайно, на каком-то приёме в Торнтоне. Он тогда только-только появился в городе. Изгнанный сын, без гроша в кармане, но с амбициями и обидой на весь мир.

– Почему его изгнали?

– Карточные долги, подделка векселей. И связь с женой старшего брата.

Айрис вскинула бровь, но ничего не сказала.

– Барон Колфилд замял скандал, – продолжил я. – Выплатил долги, отправил Ромульда прочь и запретил упоминать его имя. Тот год перебивался случайными сомнительными «заработками» в Торнтоне, пока не встретил Дарену.

Я сделал ещё глоток, и жидкий огонь прокатился по горлу.

– А потом ему улыбнулась удача. Он бродил по рынку и увидел, как двое крестьян жмутся у стены, не решаясь что-то там продать. Ромульд подошёл ближе, подслушал их и, выяснив, что у них в мешке, решил, – я помолчал, подбирая слово, – завербовать их.

– Завербовать?

– Да. Он просто запугал бедолаг, пригрозил сдать их властям за браконьерство, ведь добыча янтаря без разрешения лорда строго карается. Крестьяне испугались, согласились работать на него. Показали, где именно откопали свои сокровища. Дарена уже тогда была любовницей Ромульда, – продолжил я. – Он рассказал ей о находке, и они вместе придумали план.

– Отравить отца и убить меня, чтобы земли достались вдове.

– Именно.

Я потёр переносицу, в висках снова застучало.

– Ядовитую траву доставала Жюли Лафорт. Полли её заваривала, а миссис Крейн давала настойку Тобиасу. Лафорт, кстати, повесят завтра на площади.

Моя подопечная сидела неподвижно, только пальцы крепко сжимали подлокотники кресла, до белых костяшек.

– А алхимик? – спросила она глухо.

– Ромульд убил его.

– Бедный старик, – прошептала она. – Он просто делал свою работу.

– Да.

Я допил напиток и поставил пустой бокал на столик.

– После смерти барона Ромульд и Дарена решили затихариться и не стали пытаться снова вас устранить, боясь лишних вопросов от властей. К тому же вы вдруг круто переменились, стали дерзкой и смелой. Пока любовники размышляли, как быть с новой Айрис, заявился я со своим опекунством. И ещё больше всё им усложнил.

Услышанное заставило мою подопечную чуть сильнее сжать губы, но через мгновение она взяла себя в руки и уточнила:

– Что с ними будет?

– Они аристократы, – ответил я и наткнулся на вопрос в её глазах. – Это значит, что их будет судить дворянский суд. Казнить не станут, слишком много шума, но и не отпустят.

Я потёр лоб и добавил:

– Ромульда отправят на каменоломни. Двадцать лет принудительных работ. Там не выживают и десяти. Дарену в закрытый монастырь. Есть такой, на севере, в Серых горах. Орден Молчаливых Сестёр. Пострига не требуют, но… – я замялся, – оттуда не возвращаются.

Айрис молча перевела взор на горящий камин.

– Это справедливо? – спросила она вдруг. – По-вашему?

Я задумался, а ведь действительно, справедливость каждый понимает по-своему.

– Они убили вашего отца, убили невинного алхимика, охранника на мосту. Планировали убить вас. За всё это полагается обезглавливание. Но решение будет, увы, иным.

Айрис покачала головой, встала и прошла к окну.

– Каменоломни и монастырь – это медленная смерть, растянутая на годы. Даже и не знаю, что хуже топор палача или это.

– Вы жалеете их?

Она резко обернулась.

– Нет. Ни капли. Просто… – Айрис прижала ладонь к груди, словно пытаясь унять сердцебиение. – Просто я думала, что буду чувствовать себя иначе, когда всё закончится. Полагала, придёт облегчение, радость. А я ощущаю лишь пустоту.

Я тоже встал. Подошёл к ней, остановился в шаге.

– Это нормально.

– Правда?

– Правда, – я осторожно коснулся её плеча. – И это всё пройдёт. А я буду рядом, чтобы вы не были одиноки.

Айрис посмотрела на мою руку. Потом мне в глаза. В её взгляде было что-то новое, чего я раньше не замечал, или не позволял себе замечать.

– Найджел…

Стук в дверь заставил нас обоих вздрогнуть и отпрянуть друг от друга.

– Миледи? – створка распахнулась и в кабинет заглянула миссис Грейвс, глаза её многозначительно поблёскивали. Она явно специально дала нам время побыть наедине вопреки всем правилам приличия. – Мы накрыли поздний ужин.

Айрис смущённо покраснела.

– Да-да, спасибо, весьма кстати. Мы сейчас спустимся.

– Не задерживайтесь, – строго кивнула дуэнья и скрылась за дверью.

В кабинете снова стало тихо, загадочно потрескивали дрова в камине, от окна тянуло прохладой зимнего вечера.

– Леди Айрис… Айрис… Позвольте мне ухаживать за вами, когда вам исполнится девятнадцать…

– Как же я могу вам запретить, лорд Льюис? – тихо отозвалась девушка, лукаво блеснув изумительными, бездонными синими глазами. – Вот только вместо цветов подарите мне медную проволоку метров триста, магнетит и мягкое железо, шёлковую нить и шеллак.

Я открыл рот. Закрыл. Снова открыл.

– Всё что угодно, миледи, всё, что ваша душа пожелает, – наконец-то нашёлся с ответом я.

Глава 37. Преображение

Айрис

Обучение мастера Луи Бернара прошло как-то буднично. Он приехал на телеге, гружённой мешками и ящиками, сидя рядом с возницей и кутаясь в тёплый плащ. Его радушно приняли и устроили в одной из комнат. А ранним утром следующего дня закипела наша с ним работа.

Луи стоял рядом со мной у печи на заднем дворе, внимательно наблюдая за каждым моим движением. В руках он держал блокнот и карандаш, чтобы делать пометки.

– Медный купорос растворяем в воде, – объясняла я, засыпая синие кристаллы в колбу. – Видите, как он играет на свету?

– Вижу, – кивнул мастер. – Красиво.

– Теперь уксусная кислота… И-и самое важное – известковое молоко. По капле, не торопясь.

Я медленно вливала белую жидкость в раствор, постоянно помешивая. Луи подался вперёд, не отрывая глаз от происходящего.

Раствор помутнел, потемнел. И вдруг на дне начал появляться осадок. Не синий, как можно было ожидать, а яркий, сочный зелёный.

– Боже правый! – восхищённо выдохнул мастер.

– Вердигри, – улыбнулась я. – Ярь-медянка. Основной ацетат меди.

Луи смотрел на зелёные хлопья, медленно оседающие на дно, и в его глазах читалось потрясение.

– Леди Айрис, я делаю этот пигмент двадцать лет. Двадцать! Мы подвешиваем медные пластины над уксусом и ждём неделями, пока образуется налёт. А вы за какие-то часы… Это, право слово, похоже на волшебство!

На второй день мы приступили к берлинской лазури.

Я предупредила Луи, что процесс будет долгим и неприятным. Он лишь пожал плечами и достал блокнот. Когда Гарри принялся дробить коровьи копыта, мастер лишь поморщился, но и только.

– Почему именно копыта? – спросил он.

– В них содержится нужной формы азот.

Я по глазам видела, что меня не поняли, и постаралась объяснить проще, доступнее. Бернар задавал вопросы, хмурился, записывал, и снова уточнял.

Около трёх суток мы возились с этим пигментом. Прокаливали смесь в печи, выпаривали раствор, фильтровали, ждали, снова фильтровали.

И вот настал момент истины: я медленно влила железный купорос в жёлтую жидкость, добавила каплю соляной кислоты и начала помешивать. Раствор помутнел и из него стал выпадать глубокий, невероятно синий осадок.

Луи выронил карандаш.

– Столько лет этим занимаюсь… – прошептал он. – Никогда бы не подумал, что можно вот так, буквально не отходя от печи, из порошка коровьих копыт получить такой глубокий оттенок! Цвет ночного неба, морских глубин. Цвет, которого нет ни в одной красильне королевства!

Последние дни обучения прошли быстрее. Прокаливание охры и умбры Луи освоил легко, это было ближе к знакомым ему техникам. Протравы тоже не вызвали затруднений.

– Итак, – я разложила на столе чистый лист бумаги. – Ни один работник не должен знать полного рецепта, поэтому разделим процесс на этапы.

Бернар кивнул, его глаза наполнились пониманием.

– Один готовит медный раствор. Другой делает известковое молоко. Третий смешивает. Четвёртый фильтрует и сушит. А вы координируете всё и следите за качеством.

– Даже если кто-то из них попытается продать свои знания…

– У него будет только фрагмент. Бесполезный без всего остального.

А после Луи сдал мне экзамен. Я сидела в углу лаборатории и наблюдала, как он самостоятельно синтезирует все четыре пигмента. Не вмешивалась, не подсказывала. Только смотрела.

Всё у него получилось просто безупречно.

И вот я провожаю мужчину назад в Торнтон.

– Леди Айрис, благодарю за науку! Клянусь, от меня тайну создания ваших пигментов не узнает никто! – и низко поклонился.

Утром следующего дня прибыл человек герцога, привёзший ларь с пятью тысячами золотых, оставшуюся сумму за рецепты. Я сидела в своём кабинете, глядя на сверкающие монеты, и не могла поверить, что всё это реально, и что теперь я вполне могу заняться благоустройством собственного дома.

Две недели спустя письмо от герцога Торнтона застало меня за завтраком.

«Леди Айрис, первая партия тканей готова. Приглашаю вас осмотреть результат. Уверен, вы будете довольны. Р. Торнтон».

Мы выехали в тот же день. Я, Найджел, миссис Грейвс и четверо охранников.

Мануфактура герцога располагалась на окраине города. Внушительное каменное здание в два этажа, с высокими окнами и дымящимися трубами. Внутри пахло шерстью, красителями и чем-то кислым. Десятки работников сновали туда-сюда, таская рулоны ткани и вёдра с растворами.

Луи встретил нас у входа. Выглядел он усталым, но глаза сияли радостью.

– Леди Айрис, лорд Льюис, – поклонился он. – Добро пожаловать. Прошу за мной.

Он провёл нас через несколько залов в дальнее крыло завода, и вот мы очутились в небольшом помещении с огромными окнами, через которые щедро лился дневной свет. Рулоны, закреплённые на деревянных стойках, развернули так, чтобы можно было в полной мере оценить цвет. Изумрудный шёлк сиял, как весенняя листва после дождя. Сапфировый бархат манил глубиной морской волны. Алая шерсть горела, как закатное небо. Графитовый лён благородно отливал холодным серебром.

Я подошла ближе. Провела рукой по изумрудному шёлку. Ткань была мягкой, приятной на ощупь. Цвет ровный, по всей длине, ни единого пятна, ни единого резкого перехода.

– Ни одного брака за всю партию, миледи, – с горделивыми нотками прокомментировал Луи за моей спиной. – Мы перекрасили двести рулонов. Все идеальные.

Найджел стоял у синего бархата, не в силах оторвать взгляд.

– Я видел королевские гобелены, – произнёс он тихо. – Они куда бледнее.

Миссис Грейвс, обычно сдержанная, прижала ладони к груди:

– Боже мой… Это самые красивые ткани, что я видела в жизни!

Дверь за нами открылась, и в комнату вошёл сам Торнтон. Его лицо светилось довольством.

– Леди Айрис! Как вам результаты?

– Впечатляющие, Ваша Светлость!

Герцог прошёл вдоль стоек, любовно касаясь каждого рулона.

– Вчера я устроил закрытый показ для знати герцогства. Знаете, что произошло?

– Полагаю, им понравилось?

Торнтон рассмеялся:

– Понравилось? Граф Эссекс предложил тройную цену за один рулон синего бархата!

Он остановился передо мной, серьёзно посмотрел в глаза:

– Леди Айрис, заказы уже превысили наши возможности в четыре раза. Мне придётся расширять мануфактуру, нанимать новых работников, строить ещё один цех…

– Это хорошие новости, Ваша Светлость.

– Хорошие? Превосходные! – он хлопнул в ладоши. – Даже если цена будет вчетверо выше той, которую я планировал установить, боюсь, очередь всё равно растянется на полгода вперёд!

Первые проценты я получила к концу месяца. Шестьсот золотых из воздуха. Слухи о «торнтонских красках» разлетелись по всему королевству и поползли за его пределы. Купцы из соседних стран присылали запросы.

На очередной нашей встрече герцог сказал:

– Леди Айрис, вы сделали меня ещё богаче. А это, поверьте, задача не из простых.

– Взаимовыгодное партнёрство, Ваша Светлость, – ответила я. – Я ведь тоже не беднею…

Торнтон рассмеялся:

– У вас редкий дар вести дела, миледи, невероятный талант!

***

За столом собрались я, Найджел, Арчи-плотник и новый управляющий Хенри Тейлор. Бывший приказчик из Торнтона, нанятый по рекомендации герцога. Мужчина средних лет, с цепким взглядом и спокойным немногословным характером.

На столе лежал план дома, испещрённый пометками.

– Фасад и крышу полностью переделаем весной, – начала я. – Сейчас сосредоточимся на внутренних работах. Что можем успеть до оттепели?

Арчи почесал бороду:

– Ежели людей хватит, госпожа, успеем первый и второй этажи привести в божеский вид аккурат к концу зимы. Третий ужо доделаем по весне.

– Толковых людей наймём, сколько нужно, – кивнула я, задумчиво глядя в окно.

Работы начались сразу же, как прибыли две нанятые в городе бригады. Прогнившие доски пола вырывали прямо со ржавыми гвоздями, штукатурку сбивали до камня, новую наносили в два слоя. Окна доставили больше всего хлопот. Старые рамы рассохлись настолько, что сквозило в каждую щель. Арчи лично вырезал новые из дуба, подгоняя с точностью до волоска.

– Чтоб мошка не пролезла, – приговаривал он, строгая древесину.

Крышу подлатали изнутри. Работники укрепили прогнувшиеся стропила, поставили подпорки под слабые балки, законопатили щели. Стёкла заказали в Торнтоне, как и всю мебель. Почти каждое утро я обходила дом, лично проверяя качество выполненных работ.

***

Я стояла посреди обновлённой столовой и не могла поверить своим глазам.

Белые стены. Новый стол. Блестящие окна. Стулья с зелёной обивкой. Всё это было настоящим, всё это было моим.

Эшворт-холл больше не давил своей запущенностью. Он задышал. Звучал голосами рабочих, стуком молотков, смехом девушек на кухне. Пах свежей древесиной, известью, выпечкой.

Мы взяли двух девушек из Миллбрука, Бетти и Сару в служанки. Они убирали комнаты, стирали бельё, помогали Джоанне на кухне. Дом наполнился жизнью.

Канун Нового года выдался морозным. За окном выла метель, ветер швырял снег в стёкла, где-то вдали натужно скрипели деревья. Но в гостиной было тепло и уютно. В очаге плясал огонь, бросая оранжевые отблески на свежевыбеленные стены. Синие портьеры приковывали взор. Каминную полку украсили ароматно пахнущими еловыми ветками.

Миссис Грейвс сидела в дальнем конце зала у окна. Вышивала что-то при свете масляной лампы. Джоанна устроилась рядом с матерью и читала книгу.

Найджел тоже был тут, в кресле напротив меня. Между нами стоял низкий столик с медово-травяным взваром и миндальным печеньем. Джоанна испекла его ещё на обед, но запах корицы до сих пор витал в воздухе.

– Дом оживает. Только не смейтесь, но я буквально слышу, как он меня благодарит, – негромко поделилась я с опекуном своими ощущениями.

– И не подумаю смеяться. Уверен, так оно и есть. Вы тут выросли, вы переживаете за это место всей душой. А ещё дом – это люди, – заметил Найджел. – Раньше здесь царили страх и отчаяние, теперь поселилась надежда.

Мы помолчали. В камине уютно потрескивали дрова. За окном выла метель, но здесь, внутри, было тепло и безопасно.

– Герцог прислал отчёт. Месторождение янтаря богаче, чем мы предполагали, – поделилась я новостью.

– Условия партнёрства?

– Шестьдесят на сорок в его пользу. Он берёт на себя добычу, охрану, продажу. Мне только доля.

Найджел нахмурился:

– Много отдаёте.

– Без его людей и связей я бы сама не справилась. И это пока только на год. За это время изучу всё, после решу, либо продолжу сотрудничать с Его Светлостью, либо займусь добычей сама.

– Мудро, Айрис, – улыбнулся мужчина, – я бы удивился вашей предусмотрительности, но…

– Удивлялка сломалась? – хитро прищурилась я, мой ответ заставил Найджела весело рассмеяться.

– Через месяц вам исполнится девятнадцать, – продолжая улыбаться, вдруг сменил тему он. – Я не забыл о медной проволоке, о магнетите. И о шеллаке. Уже всё заказано и будет доставлено в Эшворт-холл аккурат к вашему дню прямиком из столицы.

Я удивлённо подняла на него глаза, думая, что ослышалась.

– Спасибо! – выдохнула я, всматриваясь в его мужественное лицо и понимая, что уже ни за что не отпущу этого мужчину от себя.

Эпилог

Айрис

Я стояла у окна своей комнаты, глядя на залитый лучами закатного солнца двор. На клумбах пробивались первые крокусы, старый дуб у ворот оделся в нежную зелень. Эшворт-холл сиял свежей штукатуркой, новые водостоки поблёскивали медью, отремонтированная крыша больше не внушала опасений.

Вдали виднелись прежде заболоченные поля. В этом году мои дренажные канавы выполнили свою функцию и отвели воду. Бесплодная земля, наконец-то, ожила. Крестьяне из Миллбрука и Брамблтона уже засеяли её пшеницей. Все с нетерпением ждали первый за столько пустых лет урожай.

Пора было спуститься вниз, где уже собрались близкие мне люди, но я медлила, позволяя себе несколько минут тишины и воспоминаний.

День рождения… Я улыбнулась, вспоминая то февральское утро. Энни разбудила меня чашкой горячего медово-ягодного взвара. Джоанна расстаралась с праздничным завтраком: блины с мёдом, яичница с беконом, пирог с яблоками. Миссис Грейвс подарила вышитый ею платок с моими инициалами, работа была тонкой, изящной.

А потом появился Найджел. Он вывел меня во двор, где стояла телега, накрытая рогожей. Я помню, как замерло сердце, когда он сдёрнул ткань и я увидела ящики. Медная проволока, магнетит, мягкое железо для сердечника. Шёлковая нить для изоляции. Шеллак.

И лампы накаливания. Двадцать штук, каждая завёрнута в мягкую ткань, переложена стружкой.

– Они же баснословно дорогие! – выдохнула я тогда.

– Для вас, всё, что угодно, и цена не имеет значения, – улыбаясь, ответил он. – Я разведал, для чего вам всё это, после смекнул, что лампы будут к месту.

Следующие недели я почти не выходила из мастерской. Динамо-машина требовала всего моего внимания. Катушка, виток за витком намотанная медной проволокой в шёлковой изоляции. Статор из мягкого железа и магнетита. Вал, подшипники, шкив для ременной передачи. Я наняла мастера из Торнтона, который помогал с механической частью.

Затем были провода. Мои уже свободные крестьяне вкопали вдоль тропы столбы. На каждом из них закрепили керамические чашечки, чтобы провода не касались дерева. Много сложной работы, но к концу апреля линия была готова. Генератор установили в пристройке у мельницы. Ременной привод соединил его с водяным колесом. Когда вода вращала лопасти, вместе с жерновами крутился и вал динамо-машины, превращая движение в электрический ток. Конечно, свет зависел от воды. Остановится колесо, погаснут лампы. Но река Эш текла круглый год, а Том охотно согласился запускать механизм вечерами, когда помол не требовался. Пока этого хватало, а об аккумуляторах я подумаю позже.

Я отвернулась от окна и прошлась по комнате. Мысли перескочили на других обитателей дома.

Сэр Маркус Блэквуд за эти месяцы преобразился и не потому, что под его командованием теперь было целых два десятка солдат (капитан Рэд со своими людьми вернулся к герцогу, как и было условлено), а потому что он начал официально ухаживать за миссис Грейвс. И женщина с удовольствием принимала от него знаки внимания. Сама же моя теперь уже бывшая дуэнья стала моим секретарём. Она вела мою переписку, встречала гостей. Незаменимая помощница, на которую можно положиться во всём. Её дочь Джоанна полностью взяла на себя хозяйство. Кухня, запасы, закупки. Дом работал как часы благодаря её стараниям.

Энни стала старшей горничной и продолжала быть моей личной служанкой.

Полли и Джон, судьбу которых я не упускала из вида, устроились при городской канцелярии. Старик работал истопником и дворником, его жену взяли посудомойкой в канцелярскую столовую.

А Найджел…

Найджел переехал в Торнтон сразу после моего совершеннолетия. Так было правильно. Опекунство закончилось, жить под одной крышей с незамужней девушкой, даже если за ней присматривает компаньонка, он больше не мог. Правила приличия следовало соблюдать.

Но он приезжал каждый день, в любую погоду. Верхом на своём вороном Шадоре, всегда с цветами и гостинцами. Мы гуляли по саду, обедали вместе, разговаривали часами. Он рассказывал о войне, о службе, о семье. Я делилась своими планами, мечтами, тем, что ещё хочу изобрести.

Мой бывший опекун ухаживал по всем правилам. Даже сочинил стихи, которые смущённо читал мне, замерев в расцветающем саду. Стихи получались забавными, нескладными, но такими милыми, что сердце щемило.

В дверь тихо постучали.

– Миледи, лорд Льюис ждёт.

– Иду-иду, – откликнулась я.

Бросила последний взгляд в зеркало: простое платье цвета весенней зелени, волосы собраны в узел на затылке, никаких украшений.

Спустилась по лестнице, стараясь не торопиться. Мужчина стоял у подножия, в светлом сюртуке, без шляпы. Солнечный луч из окна золотил его тёмные волосы.

– Айрис, вы, как всегда, прекрасны! – он поклонился и протянул ко мне руку.

– Спасибо, Найджел, – я вложила свою ладонь в его и тоже улыбнулась. – Готовы? – лукаво прищурилась я.

– О да!

Мы пересекли холл и вышли на веранду. Вечер был тёплым, безветренным. Во дворе собрались все: миссис Грейвс с Джоанной, сэр Маркус, Арчи с сыновьями, Уилл с семьёй, служанки, крестьяне с детьми.

Я кивнула Энни, выглядывавшей из окна. Она тут же исчезла из поля зрения, чтобы выполнить возложенную на неё миссию.

Цик! – едва слышно щёлкнуло.

И Эшворт-холл озарился светом. Над входной дверью маленьким солнцем вспыхнула лампочка. За ней загорелись ещё две по торцам дома, заливая фасад тёплым желтоватым сиянием.

Толпа во дворе ахнула.

Арчи выронил шапку, которую сжимал в руках. Уилл приоткрыл рот. Дети запищали от восторга. Джоанна прижала ладони к щекам. Сэр Маркус стоял неподвижно, с совершенно ошеломлённым лицом.

– У тебя всё получилось, – наклонившись ко мне, шепнул Найджел. – Ты самая невероятная девушка в мире!

Я подняла голову и посмотрела в его серо-голубые глаза, в которых отражался электрический свет.

Найджел вдруг опустился на одно колено, в его руке, как по мановению волшебной палочки появилась бархатная коробочка, а в ней покоилось изумительное кольцо с синим сапфиром в центре.

– Я люблю вас, леди Айрис Эшворт, всем сердцем, всей душой. И хочу спросить… Вы станете моей женой?

– Да, – выдохнула я. – Да! – повторила, стараясь не расплакаться от переполнявшего меня счастья.

Найджел встал, надел мне на палец кольцо и, подхватив на руки, закружил, крепко прижимая к себе. Резко остановившись, наклонился и поцеловал меня. Прямо перед всеми. Нежно, бережно, как что-то бесценное и хрупкое.

Толпа засвистела-заулюлюкала, дети рассмеялись колокольчиками. Миссис Грейвс деликатно кашлянула.

Мы с трудом оторвались друг от друга.

– Я сделаю тебя самой счастливой на свете! Обещаю.

– Я знаю, Найджел Льюис. Знаю, – улыбнулась я, коснувшись кончиками пальцев его щеки.

Лампы мерцали, отбрасывая тёплые блики на свежую штукатурку.

Мой дом сиял, как маяк надежды. И будущее виделось мне полным счастья и невероятных открытий!

Оглавление

Глава 1. Возвращение из мёртвых

Глава 2. Новый дом

Глава 3. Ночной голод

Глава 4. Вызов брошен

Глава 5. Документы и огурцы

Глава 6. Время и вода

Глава 7. Пыльные сокровища

Глава 8. Завещание

Глава 9. Утро

Глава 10. Вещественное доказательство

Глава 11. Советы

Глава 12. Меч и щит леди Эшворт

Глава 13. Миллбрук

Глава 14. Раунд за мной

Глава 15. Вести и планы

Глава 16. Путешествие

Глава 17. Хозяйка поместья

Глава 18. Мост и мельница

Глава 19. Откровенный разговор

Глава 20. Ужин

Глава 21. Проект «Мельница»

Глава 22. Дуэнья и пень

Глава 23. Проект

Глава 24. Берлинская лазурь

Глава 25. Больше, чем следовало

Глава 26. На рассвете

Глава 27. Невидимый враг

Глава 28. Протравы

Глава 29. Находка

Глава 30. Его Светлость

Глава 31. Сделка

Глава 32. Долг

Глава 33. Незваная гостья

Глава 34. Предатели

Глава 35. По следу

Глава 36. Признания

Глава 37. Преображение

Эпилог

Пожертвовать