Становление. Том 1. Тропа охотника [Семён Нестеров nestor] (fb2) читать онлайн

Семён Нестеров Становление. Том 1. Тропа охотника

Глава 1. Славная охота

Новый день не предвещал ничего необычного. Солнце ещё не взошло, и лишь немногие уже проснулись, чтобы встретить первые лучи рассвета. Странная штука — привычка: что одному кажется непосильным, другому даётся легко и просто. Практически весь город спал, в портовых кабаках ещё не закончились гулянья, а я уже был готов отправляться в путь. Трудно найти более подходящее время для охоты: ночные хищники насытились, а дневные травоядные ещё не начали активную жизнь. На этот раз меня не интересовали зайцы или кабаны, я собирался подстрелить парочку упитанных падальщиков. Сбиваясь в крупные стаи, днём эти птицы могут представлять угрозу даже для опытного охотника, но нет более лёгкой добычи, чем спящий падальщик. Спрос на их мясо велик, даже состоятельные люди из среднего класса не гнушаются его отведать, а для бедняков это и вовсе деликатес — гораздо вкуснее и пикантнее жёсткого, жилистого кротокрыса. Предрассветное время было удобно еще и тем, что я мог успеть вернуться в Хоринис как раз к началу торговли. Утром продать дичь не составляло труда — любой мясник будет рад похвастать свежатиной.

Намереваясь отойти подальше от города, я уже полчаса шёл вдоль широкой каменистой дороги, ведущей к удалённым фермам, когда заметил несколько тёмных силуэтов среди высокой, мокрой от росы травы. Я замедлил шаг, стараясь не производить лишнего шума, и осторожно углубился подальше в заросли, чтобы лучше рассмотреть лежащие фигуры. Несколько падальщиков отдыхали на поляне возле почерневшего, рассечённого ударом молнии дерева. Редкая удача! Обычно эти длинноногие птицы так не наглеют, стараются держаться в чаще леса — в стороне от людей, пусть даже там их ждут другие опасности: волки, глорхи и свирепые мракорисы, выходящие ночью из своих пещер за добычей.

Приготовив лук, я продолжил подкрадываться, но предательский звук хрустнувшей ветки выдал моё присутствие. Один из падальщиков вскинул хохлатую голову и в беспокойстве начал вставать. Нельзя было терять преимущество неожиданности — я тут же прицелился и спустил тетиву. Стрела с привычным свистом устремилась к цели, пронзила проснувшееся животное, и оно, всхлипывая, опрокинулось на землю. Неожиданное нападение спугнуло стаю, падальщики в панике вскочили и бросились врассыпную. Двое метнулись в сторону леса, а один, обезумев от страха, с выкаченными глазами кинулся на меня. Я успел выстрелить, но стрела лишь скользнула вдоль бока твари, вырвав несколько перьев. Ситуация стала приобретать нежелательный оборот.

Падальщики передвигались на задних лапах и имели маленькие, едва заметные редуцированные крылья. Их основным оружием был мощный клюв, который способен выдирать крупные куски плоти из мёртвых животных. Но и для живых их пасть представляла не меньшую угрозу: разъярённый падальщик с разбегу нападал на своего противника и делал мощный удар клювом. Любой охотник знал, что в рукопашной схватке главное — отскочить в сторону от этого первого выпада. Дальше тварь становится почти беспомощной, на пару секунд теряя баланс. Этого времени вполне достаточно, чтобы прикончить птицу.

Я хорошо усвоил уроки, которые давал мне мой наставник Боспер: отбросил ставший бесполезным лук и прыгнул вправо. Взбешённая тварь щёлкнула клювом на том месте, где мгновение назад было моё тело, покачнулась. Чтобы восстановить равновесие, ей не хватило времени — я выхватил из-за пояса длинный охотничий нож и ударил застигнутую врасплох птицу прямо в шею. Битва была окончена, две туши остались лежать на поляне. Один падальщик всё ещё всхлипывал — стрела попала ему в грудь. Я подошел и быстрым движением ножа поперёк горла прервал его агонию.

Теперь, прежде чем приступать к разделке туш, нужно было оглядеться и убедиться, что остальные птицы не собираются возвращаться. Всё было чисто, и, как только закончил потрошить добычу, я направился обратно в город, по пути подсчитывая примерную прибыль от охоты. А улов был что надо! Несмотря на то, что в пищу годилось не всё, набиралось около пуда отменных окорочков и грудок. За них мясник Фернандо из портового квартала должен был выложить не меньше трёх серебряных монет.

Где-то через час я уже выходил из лавки мясника, убирая в кошель пару серебряных и горсть медных, но от того не менее приятно звенящих и радующих глаз монет с профилем короля Робара Второго, которые в простонародье называли робами или роблями. Остаток дня можно было ни о чем не беспокоиться — будучи не женатым, в свои двадцать лет я мог проводить время, как мне вздумается. Самым оживлённым местом в городе после порта был рынок. Недавно с материка прибыл корабль, так что можно было ожидать привоз новых товаров. Меня больше всего интересовало оружие, особенно мечи и кинжалы из разных кузниц королевства. Конечно, денег на отменный клинок нужно много, но обзавестись ножом с вкраплением магической руды мечтал каждый охотник. Я не был исключением и накопил уже полторы сотни серебряных монет, но этого всё равно было мало.

Несмотря на то, что остров Хоринис был едва ли не единственным местом в королевстве, где добывалась магическая руда, местные кузнецы почти не работали с ней, а оружие из неё было редкостью. Все поставки из долины рудников жёстко контролировались паладинами и шли прямиком на материк. Как говорится, сапожник без сапог. У местного торговца Хакона был кинжал, который я хотел заполучить, но он заломил за него непомерную цену в триста пятьдесят серебряных роблей. Может быть, с заезжими купцами удастся сторговаться получше.

По пути на площадь я натолкнулся на своего приятеля Бартока — охотника, постарше меня всего года на три.

— Как охота, младший? Скольких мракорисов успел разделать сегодня? — окликнул Барток. Он называл меня «младшим» еще с тех пор, как я в тринадцать лет стал учеником Боспера. Мы вместе с Бартоком были его подмастерьями и учились охотничьему искусству. Тогда разница в возрасте была очень заметна и «старший», как правило, проворнее и легче справлялся с любыми поручениями.

— Прекрасно, как никогда! А мракориса пока не догнал — все прячутся, как меня учуют, — поддержал я его шуточный тон. Барток улыбнулся и сменил тему:

— Слыхал про приехавших магов? Говорят, в колонии дела совсем плохи, мятеж за мятежом. После убийства паладина, видно, король решил взяться за них всерьез.

— Маги? Этих только тут не хватало, от них всегда неприятности! Наши местные красноризцы хоть из монастыря почти не выходят, а от придворных магов не понятно, чего и ждать.

— Это точно! — воскликнул Барток, — наши маги этим и в подмётки не годятся! Я слышал, приехала верхушка королевских волшебников и даже служители культа воды из пустынь! Они явно затевают что-то недоброе. Небось, хотят извлечь всю руду прямо из жил без помощи рудокопов. Ради чего ещё им сюда тащиться? Дело это, может, для королевства и хорошее, вот только без шахт-то вся торговля в Хоринисе заглохнет!

— Не думаю, что им под силу такой фокус, Барток, иначе они давно бы уже так и сделали.

— Хм… Может, ты и прав. Хотелось бы в это верить. Впрочем, чего гадать? Скоро узнаем, что они тут забыли. Ну, бывай, дружище, мне пора — надо ещё продать утреннюю добычу!

— А я уже отстрелялся, — похлопал я висящий на поясе кошель, — что ж, удачной сделки!

Глава 2. Суд идёт

Центром нижнего квартала Хориниса была рыночная площадь, на которой всегда шла оживлённая торговля и можно было найти любые диковинки, привезённые со всех уголков света предприимчивыми купцами, как обосновавшимися в городе, так и приезжающими с заходящими в порт кораблями. Однако в тот день процветающий оплот торговли и обмена был сам на себя не похож. Торговля была свёрнута, а огромная толпа, вместо того, чтобы осматривать прилавки, собралась возле помоста с виселицей. Хотя Хоринис и был центром провинции и единственным портом, обеспечивающим стабильные поставки руды, он всё же оставался периферийным городком. В нём было всего две площади: портовая и рыночная. На самом деле, ещё одна располагалась в верхнем городе, но он был жилищем богатых и знатных граждан. Оборванцы в элитном районе не приветствовались — стража даже не пускала туда неопрятно одетых, за исключением посыльных по срочным делам. Портовая площадь обладала важным прикладным значением — на ней располагались товары в ожидании погрузки, сновали люди всевозможных профессий и социальных позиций. Проводить массовые собрания в порту — означало мешать нормальной работе и жизни города, поэтому все важные события происходили на рынке: организовывались концерты, зачитывались королевские указы, выносились приговоры, проводились награждения, а иногда даже показательные казни.

В этот раз на площади происходило нечто из ряда вон выходящее: городской глашатай кричал с помоста о предательстве короны, бессовестном заговорщике и подлом изменнике, который трижды заслуживает смерти, но лишь милостью всепрощающего короля приговор будет смягчен. Протолкнувшись поближе, я смог разглядеть, кого же обвиняют едва ли не во всех смертных грехах. Этим человеком оказался крепко сложенный мужчина лет сорока, с правильными чертами лица. Несмотря на то, что он был закован в кандалы и на него были устремлены взоры сотен людей, плечи его были расправлены, взгляд тверд и устремлён немного вверх, будто бы он замечал столпившихся вокруг людей и игнорировал все обвинения. Лишь лёгкая презрительная улыбка выдавала, что он вообще слышит приговор.

— Указом его величества Робара Второго, короля объединённой Миртаны и Нордмара, покровителя Варранта и Южных островов, стоящий пред вами человек, наречённый Робертом Ли, лишается всех титулов и званий и приговаривается к пожизненным каторжным работам в рудниках Хориниса, — монотонным безучастным голосом громко продекларировал глашатай.

По толпе прошёл ропот, люди начали громко и оживленно обсуждать услышанное: «Генерал Ли! Не может быть! Герой Миртаны не мог такого сделать!» Кто-то не верил своим ушам, другие же, наоборот, стали обливать падшего героя грязью, повторяя, что все подобные выскочки только и норовят хапнуть чужого и дорваться до власти. Я сам не знал, что и думать — новость была, действительно, ошеломляющей. Один из высших военачальников королевства считался чуть ли не правой рукой короля и был поистине выдающейся фигурой. Он не принадлежал ни к знатному роду, ни к ордену паладинов, но достиг больше многих из них. Необычайный стратегический талант позволил ему одержать ряд переломных побед, как в войне с орками, так и с людьми.

Лет десять назад, когда после нескольких поражений в северном Нордмаре королевские войска отступали на юг, Ли был ещё простым сержантом. Офицер, командующий его отрядом, погиб в сражении, и будущий генерал остался за главного. Взвод насчитывал три дюжины человек и шёл в арьергарде, прикрывая отступление. На одном из перевалов Ли приказал своим людям организовать оборону. Многотысячная армия шла за ними по пятам и могла настигнуть основные силы в самый неподходящий момент, а имея сотни раненых и недостаток фуража, королевские солдаты были не готовы к очередной битве. Сержант прекрасно понимал обстановку, поэтому и решился на авантюрный шаг — одним взводом остановить преследователей.

Солдаты подготовили укрепления в одном из ущелий, на обороне осталось пятеро добровольцев, ведущих показную деятельность, как будто бы баррикады хорошо охраняются. Орки, увидев преграду и не подозревая засады, очертя голову бросились в бой, стараясь первыми убить врага и присвоить всю славу. Когда несколько сотен орков забежали в ущелье, затаившиеся солдаты Ли устроили обвал. Несколько часов перед этим они работали кирками до изнеможения, ослабляя хватку больших камней на склонах. Труды не прошли даром, и несколько десятков орков осталось лежать, раздавленные валунами. Остальные в панике бросились назад, но были отрезаны камнепадом от основных войск и погибли под градом стрел, тщетно пытаясь миновать завалы. Но на этом Ли не успокоился и бросился преследовать выживших.

Основные силы орды, увидев в панике бегущих сородичей, решили, что люди получили подкрепление и перешли в контратаку. В результате неразберихи орки отступили для перегруппировки, побросав значительную часть своих припасов и обозов. Этим замешательством воспользовался Ли, сжёг всё, что оставили орки и спешно ретировался, догоняя основные силы короля. Хотя эта победа и произошла сравнительно недавно, она уже успела стать почти хрестоматийным примером успешной тактики.

После этой битвы начался блистательный карьерный рост Ли, в итоге приведший его к генеральской позиции. Самая известная его победа — легендарное сражение при Варранте. Ли тогда смог перехитрить даже непобедимого Люккора — лучшего военачальника Варранта — государства, основанного почитателями тёмного бога Белиара. Оказавшись практически в ловушке, преследуемый превосходящими силами, Ли смог заманить тяжёлую конницу противника на болотистую местность, где лёгкая пехота Миртаны получила преимущество, окружила и перебила врагов. После этого победа в войне была лишь делом пары недель.

И вот теперь, прославленный генерал Миртаны, фактически правая рука короля, оказался преступником, закованным в кандалы. Что же могло случиться? Я пропустил начало речи глашатая, и решил расспросить людей вокруг, в чём же по существу обвиняется генерал.

— Королева убита! Он убил королеву! — взволнованно отвечали со всех сторон.

Невероятно! Какой мотив может быть у него для этого? Трудно себе представить, что могло побудить прославленного полководца на такой шаг. Золото? Плачевный результат интриг? А может быть тайный роман и ревность? Всякое может быть, однако осуждённый явно не чувствовал себя виноватым, это читалось во всём его поведении, взгляде и манере держаться. Так что же случилось? Быть может, его подставили или оклеветали? Я не мог отделаться от мысли, что тут что-то не чисто и решил выяснить, что же на самом деле произошло…

Торговля не задалась, похоже, ни один купец сегодня не прибыл в город с континента. Если так, то в стране происходит что-то экстраординарное. Осужденный генерал, делегация магов в провинциальном Хоринисе, отсутствие товаров на корабле — всё это явно взаимосвязано и отдаёт чем-то недобрым. Нужно было поговорить с кем-нибудь, кто всегда в курсе происходящего. Возможно, люди из городской верхушки знают, что здесь творится, но вряд ли они захотят иметь дело с каким-то проходимцем.

Осмотревшись вокруг, я заметил двух человек, болтающих возле дома на краю площади. Один из них был мне знаком: черноволосый смуглый мужчина тридцати с лишним лет по имени Диего был известен практически всему Хоринису, причём как верхнему, так и нижнему городу. Редко кто отличался такой сноровкой и изворотливостью — он имел связи, как с неуловимой гильдией воров, так и с состоятельными коммерсантами, и поговаривали даже, что для некоторых из них он был посредником в решении весьма щепетильных вопросов. Но, несмотря на такую славу, Диего никогда не попадал в поле зрения городской стражи и имел в официальных кругах довольно чистую репутацию. Ему одинаково хорошо удавалось быть своим, как в портовом кабаке, так и на светском приёме у городского бургомистра, а все подозрения в его адрес ограничивались лишь слухами.

Я не слишком хорошо знал этого пройдоху, но уже имел с ним дело, и при том весьма успешно. Как-то раз мы с Бартоком помогали ему добыть пару качественных шкур чёрных волков. Эх, весёлое было дельце, редко случается такая охота! Тогда мы зашли едва ли не в самую рудниковую долину. Дело в том, что чёрные волки довольно редки, живут парами — волк с волчицей, а выследить их практически невозможно. Однако мы тогда преуспели, и большая часть моих накоплений связана именно с этим контрактом — вышло почти по полсотни серебряных роблей на брата.

Сейчас Диего был как раз тем человеком, который мог помочь разобраться в происходящем. Я подошёл поближе, и решил присоединиться к разговору. Собеседником Диего оказался городской алхимик Константино — седой, но довольно крепкий и живенький старик, который на моей памяти нисколько не постарел и вообще будто бы никак не изменился за последний десяток лет. Я как-то покупал у него пару припарок от укуса шершня. Они, кстати, оказались весьма сомнительного качества — тогда вся рука у меня распухла, и никакие примочки не помогали. На удивление, Диего с алхимиком обсуждали какие-то травы, и создавалось впечатление, что оба прекрасно владеют предметом разговора. Я подошёл и поздоровался. Диего молча кивнул и пожал мне руку.

— Здравствуйте, молодой человек, — ответил Константино на моё приветствие, — Вы, если я не ошибаюсь, охотник? Может быть, подскажете старику, не встречались ли вам на охоте ягоды ползучей волчанки? Мой подмастерье, бездельник, уже неделю слоняется за городом, но нигде не может их найти.

— Хм… Волчанка? — сделал я умное лицо, изображая, что старательно вспоминаю. — Видел её, кажется, в прошлом году, но сейчас, к сожалению, уже не припомню где. Давно это было, — пожал я плечами.

На самом деле, я понятия не имел даже как выглядит эта волчанка, но не хотелось падать в грязь лицом перед двумя уважаемыми людьми.

— Жалко-жалко, я надеялся, что вы сможете помочь. Что ж, я, пожалуй, пойду, через пару минут нужно снимать отвар драконьего корня с огня. Всего доброго, — с этими словами, алхимик кивнул Диего, повернулся и побрёл в сторону портового квартала.

— Я думаю, что ты не просто так прервал нас? Впрочем, спасибо, я уже не знал, как отвязаться от этого зануды. Есть какое дело? — спросил Диего с нескрываемым любопытством. Несмотря на разницу в возрасте, Диего держал себя со мной на равных, благодаря чему с ним всегда приятно было общаться. Ему вообще удавалось быть на равных практически с кем угодно, какого бы возраста и сословия они ни были. С одинаковой непринуждённостью он мог бы болтать с грузчиком в порту и градоначальником.

— Не то чтобы дело, я скорее надеялся, что смогу узнать кое-что…

— Дай угадаю, парень, ты в недоумении от происходящего вокруг, — опередил меня прозорливый собеседник.

— Именно… Генерал Ли, толпа магов… Кто-нибудь вообще знает, что тут творится?

— Большинству до этого нет дела. Народ принимает любую ложь, если её официально вещают с трибуны от имени короля. Честно говоря, не думаю, что и тебе стоит совать в это нос. Не сказал бы, что это секрет, но бывают вещи, в которые лучше не вмешиваться простым обывателям, — задумчиво произнёс Диего.

— Я охотник, а не обыватель, и вряд ли меня удивят опасности, — смело воскликнул я.

— Да, я помню, что ты парень не промах. Что ж… — Диего умолк и неспешно потёр подбородок, словно раздумывая, стоит ли продолжать фразу, — если ты всерьёз настроен узнать больше, то рынок не самое подходящее для этого место. Пойдём в трактир к Кардифу, но с одним условием — выпивка с тебя!

— Запросто! — обрадовался я. Ради такой информации не жако потратить и пару золотых. Хотя, какие там золотые — медные гроши с кривой чеканной рожей короля, если быть достоверным. Бывают и настоящие золотые монеты, но каждая из них стоит целого мешка медяков, а в нижних кварталах Хориниса золотые и вовсе не встретить. Они могут быть в ходу разве что в верхнем городе, и то, лишь при особо крупных сделках, вроде продажи особняков. В народе же даже серебряная монета достоинством один Роб была довольно крупной, а чаще всего использовались разменные медные монеты, совсем низкого качества, которые клепали прямо в Хоринисе. Гравировка стиралась за пару лет, и приходилось всё время изымать их из оборота и обновлять чеканку. Хотя выпуск денег официально осуществлялся лишь с королевского разрешения, по слухам, городской голова и казначей немало нажились, допечатывая лишние монеты при удобном случае. Так что медяки быстро обесценивались и уважающие себя торговцы брали их с неохотой. Именно поэтому я всегда старался продать свою добычу оптом за серебро.

Мы быстро дошли до таверны, и, взяв по кружке тёмного пива с солёной рыбкой на закуску, заняли свободный столик в дальнем конце зала. Это был уютный кабак, обставленный со вкусом. Столы всегда были убраны, а посуда чисто вымыта. В отличие от портовых забегаловок, здесь отдыхали весьма состоятельные люди, драк почти никогда не случалось, и даже вышибала не требовался. Цены тоже были не в пример выше, но качество еды и напитков того стоило.

— Говорят, дела на материке совсем плохи, — начал издалека Диего, — орки заполонили все северные границы королевства, половина Нордмара уже под их контролем, и наши войска теряют позиции день ото дня. Маги и знать стараются не давать распространяться пессимистичным слухам, чтобы не спровоцировать народные волнения внутри страны, король тоже боится показывать слабость. Служители Инноса настаивают на том, что наш единственный козырь в войне — магическая руда. Обычная сталь не может сдержать орочьего тесака, солдаты гибнут как мухи под натиском орды, всё больше людей дезертирует. Многие считают, что пока перевал в Нордмаре не пал, всё ещё можно переломить ситуацию, используя магию. Колдуны приглядываются к руде не столько как к материалу для доспехов и оружия, а скорее, как к источнику волшебной силы. У нас в Хоринисе шахты работают лишь в половину своих возможностей. Людей не хватает, как ты знаешь. Всё меньше наёмных рабочих соглашается гнуть спину в рудниках, условия и плата становятся хуже с каждым годом, а нормы всё больше. В основном добычу ведут каторжники, но многие из них сбегают и прячутся по лесам, а то и вовсе доходят до города. Взять хотя бы тех двоих каторжан, которых показательно вздёрнули на днях. Но какой от этого прок? Те, кто приговорён пожизненно или на длительный срок, всё равно бегут. Они знают, что терять нечего — ведь в рудниках мало кто ухитряется протянуть и десять лет. В связи с острой нехваткой руды, верховный маг огня, магистр Ксардас предложил невероятный план — использовать заклинание магического барьера, которое может оградить рудники от остального мира, не давая никому живому выйти из них, но позволяя заходить новым рабам, и выносить руду и прочие припасы. Такая преграда не даст никому убежать из шахт, а заключённым придётся работать не покладая рук ради еды и воды из внешнего мира. Но даже объединённых сил магов огня недостаточно для чар такой мощи, к тому же, многие волшебники задействованы в сражениях с орками, поэтому на помощь призвали магов культа Аданоса из пустынь Варранта. Они, под угрозой вторжения орков, откликнулись на просьбу короля. Насколько мне известно, вся последняя партия магической руды будет использована для создания этого треклятого купола.

Услышанное не укладывалось у меня в голове. Когда Диего закончил говорить, какое-то время я продолжал молча сидеть, уставившись в стол.

— Но это же означает обречь сотни людей на верную смерть и рабское существование все оставшиеся им годы! — наконец, в негодовании воскликнул я.

— Тише, парень, людей перепугаешь! Я тебе это рассказываю не для того, чтобы ты начал вопить на каждом углу. Я рассчитываю на твою сообразительность.

— А как же генерал Ли? Он имеет отношение к происходящему?

— Точно не знаю, и хотел бы выяснить. Но я практически уверен, что это не может быть совпадением. Не исключено, что он выступил против плана Ксардаса и поплатился за это.

— Нельзя же просто так смотреть на такое беззаконие и ничего не предпринимать!

— Полностью согласен. Однако не спеши бежать и поднимать людей на восстание. Мой информатор, кроме всего прочего, не забыл упомянуть о том, что по неофициальному распоряжению любой, кто попытается разглашать информацию о планах магов, будет отправлен на рудники или убит на месте в случае сопротивления. Может, ты и успеешь разжечь недовольство в паре горячих голов, но тебя быстро оприходуют. Не говоря о городской страже, вместе с магами приехал десяток паладинов, да и сами чародеи зададут жара любому, причём в прямом смысле этого слова. Поэтому наши руки связаны, если, конечно, ты не хочешь закончить жизнь, махая киркой и харкая кровью вперемешку с рудной пылью.

— И что же делать? У тебя есть какой-нибудь план? — в растерянности поинтересовался я.

— Конечно, — ответил Диего, — именно поэтому я всё это тебе и рассказал. Думаю, твоя ловкость может пригодиться, но прежде всего, пообещай мне, что всё это останется лишь между нами. А если дело выгорит, то ты мы не только остановим несправедливость, но и разбогатеем.

Не успел я ещё открыть рта, чтобы ответить, как Диего прервал мой порыв:

— Постой, парень, не спеши с ответом. Хорошенько всё обдумай хотя бы пару минут. А я пока закажу ещё пива, — с этими словами он встал и пошёл к барной стойке.

Для меня не было вопросом, хочу ли я участвовать в этом деле или нет. Единственное, что беспокоило — не окажусь ли я пешкой в игре сильных мира сего. С одной стороны, Диего можно было доверять, а с другой не было гарантий, что он сам держит всю ситуацию под контролем. К тому времени, как мой приятель снова сел за столик, я уже принял решение.

— Я в деле, понимаю все риски и не скажу никому ни слова, — залпом выпалил я.

— Другого я и не ожидал. Слушай внимательно…

Глава 3. Благородный мошенник

Ритуал возведения магического барьера требовал не только серьёзной подготовки, но и мощного источника магической энергии, в роли которого должна была выступить последняя партия руды, добытая в колонии — ни много ни мало, несколько ящиков чистейших самородков и обогащённого металла. В настоящее время, руда находилась уже в Хоринисе и готовилась к отплытию на континент. Обычно её сразу же отправляли на материк, и она не простаивала на складах, но в этот раз в связи с прибытием делегации и особыми указаниями, её не стали грузить на борт. Портовые хранилища не отличалась особой безопасностью, поэтому появлялся прекрасный шанс похитить ценный груз. Королевские кузницы закупали чистую руду по стоимости больше десятка золотых монет за фунт. На чёрном рынке, в связи с острым дефицитом, даже не очень чистая руда была на порядок дороже и шла на вес золота. Это было оправдано, ведь драгоценный металл годился лишь для чеканки монет и работы ювелиров, а из руды делались артефакты такой силы, что обладающий ими воин стоил десятка.

Если бы всё было так просто, то у орков не осталось шансов против армии Миртаны, но дело осложнялось тем, что руда практически не поддавалась обработке, и лишь несколько печей во всём королевстве могли развивать достаточные температуры, чтобы её расплавить. Даже те вещи, которые часто считали сделанными из магической руды, на самом деле являлись лишь её сплавом. Качественные — с хромом, никелем и серебром, а более ходовые с обычным железом. Прочность сплавов на порядок превосходила простую сталь, но магическими свойствами они, как правило, не обладали. Дело в том, что, однажды будучи расплавлена, руда теряла свои магические свойства. Алхимики говорили, что воздух оскверняет её. Искусством правильной обработки обладали лишь некоторые кузнецы Нордмара, которые передавали свои знания из поколения в поколение, держа в секрете от остального мира. Всё это привело к тому, что даже король не мог позволить себе доспехов целиком из магической руды. Это было и к лучшему, потому что легенды гласили, что от ношения такой брони люди теряли рассудок. Лишь крепкие духом могли достаточно долго противиться силе, скрытой в этом металле, чтобы использовать артефакт и не лишиться разума. История сохранила упоминание лишь об одних настоящих магических доспехах, но никто не знал, где они находятся, и сохранились ли вообще.

Что же касается плана Диего, то он звучал вполне реалистично. И хотя охрана складов и была усилена одним паладином в дополнение к паре стражников, которые там стояли обычно, всё равно стены и двери портовых складов не отличались крепостью, и можно было придумать другой путь, чтобы проникнуть туда не через парадный вход. Без руды, маги вряд ли смогут использовать своё бесчеловечное заклинание, и будут, как минимум, вынуждены ждать следующей партии, что, в свою очередь, даст время придумать, как им помешать. Война с орками — это, конечно, серьёзно, но превращать людей ради этого в рабов — перебор.

Да, ну и в дельце я ввязался! Но теперь уже было поздно идти на попятную, надо было думать раньше, когда на это давалось время.

— А что насчёт генерала? — спросил я

— Лучшее, что мы можем сделать для него в настоящий момент — это выиграть время, чтобы он не оказался вечным заключённым в шахтах. Пытаться добиться большего — сейчас чистое самоубийство. Он охраняется даже лучше, чем руда — на площадь его выводили в сопровождении четырёх паладинов и мага, чтобы исключить саму мысль о побеге. Пробраться к нему в тюрьму мы не сможем, да и охрана, скорее всего, там тоже усилена.

Мне оставалось лишь согласиться с доводами Диего.

— Кроме нас двоих кто-то ещё в деле? — спросил я.

— Да, человек, который помог раздобыть всю необходимую информацию о происходящем. Я не могу пока назвать тебе его имя, но имей в виду, что делить руду в случае успеха, будем на троих. Но не обольщайся раньше времени — мы не сможем продать добычу быстро. В случае успеха, о чём ещё рано, конечно, говорить, придётся выждать, пока всё уляжется, и даже тогда всё равно часть выручки уйдёт посредникам. Но другого выхода нет, если мы хотим остаться при своих головах. Поэтому я и не стал сразу говорить о дележе, лучше считай пока, что всё это вопрос идеи, а не денег. Хотя, честно признаюсь, что гора руды у меня самого не выходит из головы.

— И какой наш следующий шаг? — Диего был лидером операции, поэтому я задал этот вопрос.

— Нужно осмотреться в порту. Походи около складов, только так, чтобы тебя не заметили. Лучше придумай какое-нибудь прикрытие, не слоняйся просто так — если тебя заметят стражники, то наверняка что-нибудь заподозрят. Сейчас все напряжены, могут придираться даже к мелочам. Советую обратить внимание на задний двор, окна и крышу. Когда закончишь, не предпринимай ничего самостоятельно. По моим данным, сегодня весь день маги будут в городе, делая необходимые приготовления и отдыхая после морского путешествия. Встретимся в таверне «К весёлой маске» в шесть часов вечера. Я пока продолжу собирать информацию — она сейчас ценнее всего. Удачи тебе, и будь осторожней. Да, и не забудь заплатить за пиво! — Диего поднялся и пошёл к выходу.

Я посидел в трактире ещё несколько минут, обдумывая услышанное, потом оплатил счёт и вышел. Дело вырисовывалось крайне интересное. Как и любой мальчишка, я с детства мечтал о подвигах, и вот теперь мне представилась возможность спасти людей от уготованной им злой судьбы. Как же суровая реальность отличалась от фантазий! Не было ни орд злобных дикарей, ни чудовищ, угрожающих жизни мирных жителей или похищающих красавиц. Вместо этого я должен был стать воришкой, пойти против указов короля и прятаться в тенях, словно наёмный убийца. Нет, в этом деле не было никакой романтики, но зато впервые в своей жизни я мог сделать нечто значительное, что-то за гранью простой обывательской рутины. Пусть даже никто об этом не узнает и не скажет спасибо.

Прежде чем решать, как поступить дальше, нужно было провести разведку возле складов. Было уже часа два после полудня, так что мешкать не стоило. Для начала, я пошёл домой и переоделся в свою самую изодранную рабочую одежду, чтобы не привлекать к себе внимания в порту, где мало кто из грузчиков или моряков отличался опрятным видом. На очередного оборванца стража не обратит внимания, а вот охотник, слоняющийся у моря вызовет подозрения. Склад, с которого загружались королевские суда, в порту был один. Мне предстояло выяснить, в какой части здания хранится руда. Помимо неё, там будет множество других товаров, в том числе обычного железа, которое добывали в долине, как побочный продукт. Я подошёл к куче ящиков недалеко от склада и облокотился на них, делая вид, что остановился передохнуть или жду кого-то.

Склад представлял собой деревянное одноэтажное здание с черепичной крышей. Окон почти не было — они не требовались. Лишь одно было возле входа — в тамбуре, где сидел дежурный с журналом, в котором отмечалось, кто грузит товар, что и в каком количестве унесли и принесли. Естественно, стражники знали всех рабочих в лицо, никаких особых пропусков не использовалось. Сегодня погрузочных работ не было, поэтому можно было видеть, как двое охранников играют в карты. Главная дверь была закрыта, и, готов поспорить, открывалась с таким скрипом, что проскользнуть, не обратив на себя внимания, не представлялось возможным.

Осмотревшись ещё немного, я заметил, что являюсь не единственным следящим за складом. На большой коробке у причала боком ко мне сидел человек в тёмном плаще, под которым трудно было разглядеть фигуру. Приглядевшись внимательнее, я всё же заметил, что через складки одежды выпирает рукоять меча. Видимо, незнакомец не хотел привлекать к себе лишнего внимания. Вспомнив слова Диего, я решил, что это, скорее всего, паладин, оставленный наблюдать за складом. Что ж, если он караулит около парадного входа, мне крупно повезло, потому что именно тут я как раз и не собираюсь входить. Хуже было бы, если бы он нёс вахту, сидя прямо на ящиках с рудой.

Присутствие наблюдателя означало, что не стоит тут больше задерживаться, ведь на меня уже могли обратить внимание, хоть и не подавая виду. Кроме того, теперь я не мог просто так обойти склад вокруг — там не шло никаких проходных дорог, и моё поведение вызвало бы подозрения. Пришлось искать другой путь, я двинулся в сторону портового кабака, где мы разговаривали с Диего, и свернул на соседнюю улицу, которая шла почти параллельно набережной. В основном здесь располагались бедняцкие лачуги с покосившимися стенами и дырявыми крышами, так что и улицей этот район было назвать сложно. Протиснувшись между почти вплотную стоящими хижинами и испачкавшись в мокрой грязи, я всё же смог пробраться к задней стороне склада. С набережной меня не было видно, так что можно было не волноваться о паладине, если, конечно, ему не придёт в голову сделать обход периметра.

Результат моих наблюдений был не утешительным: с этой стороны склад представлял собой практически неприступную стену. Брёвна первого этажа были плотно подогнаны друг к другу, а несколько окошек было только в верхней мансардной надстройке, до которой было метра четыре высоты. Не слишком много, но в одиночку и без специальных инструментов туда не взобраться. Окна были без стёкол, но зарешечены. Было ясно, что влезть на склад можно только вырвав железные прутья.

Я продолжил осмотр, изучив торцы здания. С одной стороны был пустырь, а с другой стоял другой дом, в котором располагалось ещё одно портовое увеселительное заведение — бордель. Он был двухэтажный, с пологой двускатной крышей. Между зданиями было всего метра четыре и, если разбежаться, можно перепрыгнуть с одного на другое. Пока я стоял в размышлениях, из-за угла показалась фигура в плаще. Чёрт! Паладин, похоже, взялся за дело всерьёз и не побрезговал обходом. Мне нужно было быстро делать ноги, чтобы не столкнуться с ним лицом к лицу. Я решил притвориться пьяным и неровной походкой двинулся в сторону улицы, с которой вышел. Для достоверности пришлось один раз опрокинуться на четвереньки. Я добрался до заветной улицы, и только теперь решился мельком обернуться — человек в плаще смотрел вслед. Это было ожидаемо, но он всё же ни о чём не догадался, раз не окликнул меня.

Охрана осуществляла периодические обходы, значит, задача существенно осложнялась, а вариант с крышей становился самым предпочтительным — лёжа на ней, можно было укрыться от любых наблюдателей, находящихся возле стен. Если обходиться без альпинистского снаряжения, нужно было придумать, как попасть на кровлю борделя. Было несколько вариантов, как это сделать. Первый — зайти в бордель, поздороваться и сказать — «пустите меня, пожалуйста, на крышу, мне очень надо!». Такой способ мне явно не подходил. Остальные варианты были куда сложнее. Либо нужно было действительно пройти через бордель, не привлекая внимания, либо забраться на его крышу по стене или с другого дома. К сожалению, рядом не оказалось строений достаточной высоты, а значит, последний вариант отпадал… Пытаться влезть на крышу прямиком, используя верёвку с “кошкой” тоже не стоило — в борделе всегда было полно народу, да и окон достаточно, пусть даже по понятным причинам занавешенных. Приставная лестница не подходила по тем же причинам.

Вариант с крюком мог подойти для самого склада, но рыболовные якоря для этого не годились, так как были слишком тяжелы. Можно было поискать крюк для развешивания мяса, но он бы вряд ли выдержал мой вес — такие крепкие изделия были только на скотобойнях. Заказывать “кошку” на заказ означало сразу выдать себя с потрохами. Ко всему прочему, я не был уверен, что смогу удачно и достаточно тихо забросить верёвку на крышу. Лестница же была слишком заметна и опасна из-за наличия патруля. Я перебирал в голове различные варианты действий, но не мог придумать ничего стоящего — надежда оставалась лишь на находчивость Диего.

Глава 4. Взлом и проникновение

Осмотр порта не дал особых результатов, и, покрутившись там ещё какое-то время, я вернулся домой, где переоделся в приличную одежду, перекусил и немного передохнул, лёжа на кровати и глядя на облупленную побелку потолка, силясь придумать гениальный план ограбления. Так я провалялся довольно долго, пока не подошло время встречи с Диего в таверне Корагона, которая располагалась поблизости от храма Аданоса. Основным почитаемым в Миртане божеством был Иннос, но моряки воздавали хвалу и его брату — владыке водной стихии, молясь об удачном плавании. В Хоринисе, как и во многих других портовых городах, возвели небольшой открытый храм, в который мог прийти каждый желающий. Вообще говоря, в храме стояла статуя паладина с опущенным забралом, символизирующая Инноса. Но изображать Аданоса было вообще никак не принято, а между ним и Инносом не было вражды, так что в этом храме молились обоим богам, но проповеди читали именно жрецы Аданоса.

К моему приходу в пивную, Диего уже сидел за столиком с каким-то незнакомым мне человеком. Я остановился в нерешительности, не зная, стоит ли подходить сейчас. Он заметил меня и сделал приглашающий жест рукой.

— Знакомься, это мой приятель Гербрант, он и есть мой информатор. Герби работает писарем в ратуше, поэтому в курсе почти всего, что там происходит. Я уже рассказал ему о тебе, сейчас мы вместе обсудим дальнейший план.

— Рад знакомству, — пожал я протянутую мне руку и сел на свободный стул.

— У нас есть пара интересных новостей, но для начала расскажи, как обстановка в порту, — приступил к делу Диего.

Я подробно описал все свои наблюдения: про охрану, паладина, решётки и крышу борделя.

— Да, дело серьёзней, чем я полагал, — сказал Гербрант, — Диего, ты уверен, что стоит в это ввязываться самостоятельно? Быть может, лучше обратиться в гильдию или вообще не рисковать?

— Гильдия в этом не помощник, — подразумевалось воровское общество Хориниса, — их интересует только нажива. Рудой они, конечно, заинтересуются, но у них есть свои правила и договорённости. Играть настолько крупно не в их привычках. Помощь можно искать только среди отступников, но их вмешательство лишь всё усложнит: в случае неудачи, нас выдадут с потрохами, а если дело выгорит, то жди ножа в спину. Так что лучше обойтись своими силами и привлекать только надёжных людей, — возразил Диего.

В его словах был смысл, я кивнул в знак согласия. Гербрант тоже не стал возражать.

— Я знаю, как мы поступим, — продолжил Диего. — Ты, — показал он на меня, — переоденешься моряком и отправишься в бордель. Всё, что тебе нужно — снять комнату на ночь. Конечно, пустые апартаменты там не предоставляются — для этого есть другие места. Придётся пойти на хитрость: я раздобуду кольцо со снотворным, ты подсыплешь его в выпивку русалке, которая с тобой будет. Когда она уснёт, вылезешь на крышу и переберёшься на склад. С решётками поладить не сложно — как ты сам сказал, верхняя часть здания из дерева, значит, и решётки вмонтированы в доски. Придётся поработать стамеской и ослабить крепёж. В случае патруля, будешь пережидать, прячась за скатами крыши. Вариант с крюком, конечно, проще, но его придётся заказывать у кузнеца в срочном порядке, а это может всплыть во время расследования и выдать нас.

План Диего звучал довольно дерзко и авантюрно, но пришёлся мне по вкусу. Нравилось мне, конечно, далеко не всё, но сам я не мог придумать ничего лучше.

— А что насчёт расположения руды на складе? И как быть, если внутри будет охрана? — задал я волновавшие меня вопросы.

— Когда ты влезешь через окошко, рассчитывай лишь на свои охотничьи навыки — придётся двигаться тихо и незаметно. Времени остаётся мало, сейчас Гербрант расскажет тебе, что ещё удалось выяснить, и ты всё поймёшь.

— Сегодня в резиденции бургомистра было оживлённо, как никогда, — начал Гербрант. — Маги всё время что-то требовали и высказывали недовольство по любому поводу. Среди всякой чепухи, вроде отсутствия реактивов для опытов, были и действительно интересные замечания. Так, например, оказалось, что паладины не довольны, что экспедиция всё ещё не выдвинулась в рудниковую долину. По приказу короля, нельзя терять ни минуты. Волшебники же говорят о каких-то помехах и возмущениях магических потоков и единогласно считают, что нужно подождать несколько недель и выяснить в чём причина этих отклонений. Однако глава экспедиции — лорд Берндт — наорал на Корристо — помощника верховного мага огня — и приказал выступать в путь завтра же на рассвете. Дело чуть не дошло до драки, необычно видеть такое среди столь высокопоставленных людей. Единственный, кто не поддаётся суете — это сам великий магистр Ксардас — он молча медитирует в своей комнате, не принимая участия в дискуссиях. Лишь один раз он сказал, что никто не имеет права противиться прямому приказу назначенного королём командующего — а это лорд Берндт. Магам пришлось смириться и завтра они отправятся в долину, так что нам нужно действовать сегодня ночью.

— Кроме того, — продолжил уже Диего — я расспросил своих знакомых моряков, и один из них рассказал, что руда хранится даже не в ящиках, а в холщовых мешках, которые на вид можно принять за тюки с зерном. На складе есть определённый порядокукладки грузов. Пищевые продукты, как правило, лежат отдельно от сырья и промышленных товаров. Внутри склад представляет собой большое помещение без дополнительных перегородок, заваленное ящиками и мешками. Пола на чердаке нет, крыша подпирается большими колоннами-брёвнами, а по перекрытиям можно двигаться над первым этажом. Слуховые окна крыши днём освещают склад. Ночью там обычно темно, только в сторожке стоят масляные лампы. К сожалению, больше ничего узнать не удалось, я и так сильно рисковал.

Не самая подробная информация, но я самостоятельно не смог вызнать даже этого. Похоже, подвешенный язык Диего в этих вопросах оказался эффективнее всей моей ловкости и сноровки. Теперь оставалось только надеяться на удачу. Ещё не поздно было одуматься, но во мне разгорелся охотничий азарт, и я согласился влезть на склад.

Спустя несколько часов, я стоял в дверях портового борделя, на мне были широкие штаны и белая блуза матроса. Диего даже раздобыл накладные усы, чтобы меня не смогли опознать. Теперь, глядя в зеркало, я сам не понимал, кто на меня смотрит.

Несколько свободных девушек обратили на меня внимание, и одна симпатичная, но уже изрядно потрёпанная нелёгкой жизнью куртизанка, подошла ко мне.

— Скучаешь, морячок? — заигрывающе спросила она.

— Соскучился по суше с её земными радостями, — ответил я, хватая её за талию, — не составишь компанию?

— С радостью, — захихикала девушка.

Вместе с ней я подошёл к бару и попросил бутылку вина.

— Эх, засиделся я на корабле — видеть не могу больше это море! Есть тут комната с видом на город? Хочется почувствовать себя на суше, — я старался говорить как можно естественней и не волноваться, но это давалось с трудом.

— Комната? Конечно, есть. Разумеется, для тех, кто может себе это позволить, — ответил владелец заведения, доставая заказанную мной бутылку.

Я тряхнул кошельком с монетами и произнёс:

— Сегодня, я могу позволить себе всё что угодно, — и, повернувшись к девушке, добавил, — Проводишь меня наверх?

Я заплатил за вино и, как это было принято, добавил несколько монет сверху за занятую девочку — Диего проинструктировал меня обо всех местных традициях. Оказавшись в комнате наедине с “ночной бабочкой”, прежде чем она успела что-либо сказать или сделать, я сразу предложил выпить в честь прекрасного вечера, разлил по бокалам вино и повернулся к окну, делая вид, что разглядываю город. Пейзаж был, конечно, паршивый — грязная улица с нищенскими халупами, да ещё и в темноте. Где-то недалеко раздавались пьяные крики и ругань, а в дальнем конце улицы, кажется, кого-то избивали. Тем не менее, я сказал:

— Как приятно почувствовать под собой твёрдую землю!

Тем временем, я аккуратно высыпал содержимое кольца в бокал и, повернувшись обратно, отдал его девушке. Она сидела на кровати и с интересом меня разглядывала.

— Какой ты забавный моряк. Можно подумать, что море вовсе тебе противно. Ещё ни разу не встречала таких.

Я понял, что, немного переигрываю, и решил исправить свою оплошность.

— Противно? Да что ты! Я обожаю океан — влажный морской ветер, бьющий в лицо, игру волн. Просто разнообразие всегда не повредит. Поверь, через пару дней мне так же опостылеет суша, и я буду изо всех сил рваться в море. Так давай же выпьем за бескрайний простор!

С этими словами я залпом осушил свой бокал. Девушка тоже выпила до дна — всё шло по плану, и я продолжил говорить.

— С морем надо быть уважительным. Мы, моряки, можем изредка ругаться на него, но не всерьёз. Нельзя ссориться со стихией — это знает каждый. Помню бедного капитана Джека, как он перед последним выходом клял стихию. А за что? Подумаешь, шторм подпортил часть груза. Какими только словами он не ругался, грозил океану. И что из этого вышло? Не прошло и дня в следующем рейсе, как поднялся шторм такой силы, что даже обломков его корабля больше никто не видел. Нет, с морем лучше так не шутить, — наставительно закончил я свою байку.

— Ох уж вы, матросики, ваши истории всегда так усыпляют, — девушка зевнула, едва сдерживаясь, чтобы не закрыть глаза. Я сел с ней рядом, обнял, и аккуратно уложил. Через несколько секунд она уже мерно посапывала. Снотворное Диего превзошло все ожидания. Я приготовился к получасовым рассказам о море, освежил в памяти все истории, что когда-либо слышал, но это оказалось излишним. После этого порошка на следующий день будет тяжело вспомнить, что происходило, поэтому, я взял бутылку со стола, выплеснул остатки в окно и поставил её на стол, положив рядом несколько серебряных монет. Проснувшись утром, девушка скорее всего решит, что напилась, а я ушёл на рассвете. Вряд ли она вспомнит, чем мы занимались, и даже как я выглядел, тем более что одежда у моряков не отличалась особым разнообразием.

Я подождал для верности минут десять и, убедившись, что всё спокойно, вылез через окно на крышу. Потребовалась некоторая сноровка, но я справился. Благодаря тому, что комната была с видом на тёмную улицу, никто не заметил моих акробатических манёвров. Весь необходимый инструмент лежал в небольшой сумке, которая не стесняла движений. Убедившись, что никто не наблюдает за крышами зданий, я разбежался и перепрыгнул на кровлю склада. Там пришлось пролежать пару минут, затаившись, потому что прыжок был не слишком тихим и мог привлечь внимание.

Периметр склада патрулировал стражник с факелом — видимо, на ночь охрану усилили. Тревога не поднялась, и мне удалось аккуратно перебраться поближе к окнам. Через них не было ничего видно, кроме неясных силуэтов ящиков и мешков, лежащих на полу. Как и обещал Диего, склад был не освещён, можно было рассчитывать спрятаться в тенях между товарами, пока буду искать руду. После внимательного осмотра выяснилось, что на одном из окон решётка болтается, доска немного прогнила, и крепление расшаталось. Достав стамеску, я стал аккуратно разбалтывать и остальные крепления. Несколько раз я прятался на самом верху крыши, чтобы не быть замеченным патрульным. Хорошо, что благодаря факелу его было видно ещё на торце здания.

Диего с напарником должны были ждать на том месте, где я днём сворачивал к складу с грязной улицы. Наконец, мне удалось расшатать решётку, но вырвать её всё равно не хватало сил. Привязав к железным прутьям верёвку, я подал знак — крикнул совой два раза. Конечно, в городе совы не водились, но до леса было недалеко, так что не должно было возникнуть подозрений. Когда стражник закончил очередной круг и скрылся за поворотом, в темноте появились силуэты Диего и Гербранта. Я скинул верёвку, и вдвоём они со всей силы потянули решётку на себя. Она поддалась и с треском вылетела из рамы. Внизу Диего успел поймать её, смягчив звук падения, что стоило ему пары синяков — решётка была хоть и небольшая, но увесистая.

Гербрант с Диего поспешили скрыться как можно скорее. Моё сердце стучало чаще обычного, я весь вжался в крышу, боясь, что скрежет мог привлечь внимание. Охранник прошёл следующий круг, не выказывая никаких признаков беспокойства, внутри склада тоже всё было тихо. Кажется, пронесло, и одно из самых слабых мест плана было пройдено.

Протиснувшись через узкое окно, я оказался на балке над ящиками. Были слышны отзвуки беседы стражников на вахте, но слов разобрать не удавалось. Больше никого на складе не было. В одном из углов гора из ящиков поднималась достаточно высоко, чтобы с неё можно было вскарабкаться обратно на балку. Я не стал привязывать верёвку — ведь в случае обхода она привлечёт внимание — и просто аккуратно слез, прощупывая каждый шаг. Любое неверное движение могло стоить мне жизни. Ощущение было такое, будто я залез в пещеру к мракорису, пытаясь не потревожить его сон. Теперь предстояло найти руду, и я начал ощупывать все попадающиеся под руку мешки.

Довольно скоро я почувствовал в одном из мешков что-то твёрдое, похожее на руду. В темноте было не видно, что там находится, на этот случай предусмотрительный Диего дал мне несколько свитков особого заклинания “свет”. Сияние, которое получалось, было очень слабым и держалось всего несколько секунд, так что не должно было привлечь внимание. Полезная штука эти свитки — позволяют даже несведущему в магии творить заклинания. А всё потому, что чары уже наложены магом, создавшим свиток, но как бы находятся в ждущем режиме. Использующему надо лишь произнести определённые слова, написанные на свитке. Для этих свитков я выучил их наизусть, потому что в темноте всё равно не смог бы ничего прочесть. Я осмотрел мешок, но в нём оказалась обычное железо, как и в двух соседних.

Пришлось продолжать поиски. Раз тут уже лежат ископаемые, то и магическая руда должна быть близко. Так и оказалось — вскоре, осматривая очередной мешок, я увидел заветный голубой перелив магической руды. Трудно было сдвинуть добычу, не разбудив при этом половину города — мешок был тяжелым, а рудные слитки в нём гремели, ударяясь друг о друга. Предстояло осуществить самую сложную часть плана — вынести мешок со склада.

Перекинув верёвку через доску перекрытия и привязав к ней мешок, очень медленно я поднял его наверх, используя балку в качестве блока. Верёвка поскрипывала от трения о балку, а мои мускулы налились кровью от напряжения. Подняв мешок достаточно высоко, я привязал другой конец верёвки к какому-то тяжёлому ящику и смог передохнуть. Других мешков с рудой не оказалось, и это было странно. Месячная партия переплавленной руды из шахт обычно в два или три раза больше.

Я обыскал весь склад и не мог оставаться здесь больше ни минуты — мои нервы и так уже были на пределе. Забравшись обратно наверх, и едва не потеряв равновесие на узкой балке, я перетащил мешок к окну и приготовился к побегу. Я дождался пока стражник скроется за торцом здания, подал знак подельникам и стал спускать мешок на верёвке вниз. Гербрант и Диего подхватили груз и как можно быстрее потащили долой от склада. Я спрыгнул из окна и побежал вслед за ними.

Мы благополучно достигли соседней улицы, и теперь можно было перевести дыхание. Честно говоря, я не рассчитывал на такой успех — всё прошло в точности по плану. Всё, за одним исключением — руды было мало.

— Это всё? А что насчёт остальных мешков? Была опасность обнаружения? — набросился с расспросами Диего. Я рассказал, в чём дело.

— Странно… Не к добру это. Возможно, руда оказалась в разных частях склада, но это маловероятно. Если бы кто-то опередил нас, то они бы взяли всю руду — какой смысл оставлять один мешок? Получается, что руду уже перенесли, оставив на складе, только излишки, а значит, нам не удастся остановить постановку барьера…

Мы дотащили руду до подготовленного места за одной из заброшенных лачуг. Там была выкопана яма, куда мы и спрятали мешок с рудой — всё равно её нельзя было сбыть сразу, так что не было смысла рисковать, храня её у себя.

— Утро вечера мудренее, — сказал Диего, — посмотрим, что нам готовит завтрашний день.

На этом мы распрощались и пошли по домам. Да, день был, действительно, необычный. И, к сожалению, не такой удачный, как это может показаться на первый взгляд. И день следующий был ярким тому подтверждением…

Глава 5. Надёжный друг

Утром я, как ни в чём ни бывало, проснулся в своей кровати, глубоко вдохнул свежего воздуха, которым веяло из открытого окна, и довольно потянулся, собираясь с мыслями. Вчерашние события всплыли в моей памяти и вместе с ними пришла тревога, которая быстро вытеснила благодушное настроение. Хорошо быть свободным человеком, гулять на воле, наслаждаться звуками леса и красотой природы! Только сейчас, когда угроза разоблачения нависла над моей головой, я по-настоящему смог почувствовать все прелести своей жизни. Риск добавлял изюминку в пресные будни, а возможность всё потерять заставляла ценить то, что есть. Всё обдумав, я успокоился и довольно улыбнулся — дело было сделано, а я всё ещё был на свободе.

Однако радость моя была не долгой — прогуливаясь по городу, из разговоров жителей, я узнал, что Диего арестован. Многие хорошо знали его, и новость быстро расползлась. Я был в замешательстве. Как его могли вычислить? Если нашли его, то, что насчёт меня и Гербранта? И я решил разыскать второго сообщника. Весь день я слонялся по городу, на всякий случай, стараясь не попадаться на глаза страже. Все, кого я расспрашивал, ничего не знали о причине ареста Диего. Вечером, я решился пойти домой к информатору Диего, адрес которого мне без особого труда удалось узнать ещё днём. Вокруг всё было спокойно, я разглядел через окно, что хозяин дома, постучал, и мне сразу же открыли. Лицо Гербранта, а открыл мне именно он, было таким, будто бы он видит меня первый раз.

— Кто вы? Что вам нужно от меня? — грубо крикнул он и через секунду захлопнул входную дверь перед моим носом, чуть не прищемив мне ногу.

— Гербрант? — в растерянности спросил я. Во всём этом было что-то крайне неправильное, я развернулся и попытался уйти как можно скорее, но из двери дома напротив появились двое стражников с арбалетами наизготовку. Ловушка! Выхода не было, оставалось только сдаться.

— За что вы меня арестовываете? — я попытался изобразить недоумение, хотя уже понял, что ничего из этого не выйдет.

— Молчать! Поговоришь на суде! — грубо прервал меня один из стражей.

За попытку ещё раз открыть рот в своё оправдание, я получил увесистый удар в живот. Стало ясно, что разговоры бесполезны. После того, как меня скрутили, один из стражников постучал в дом Гербранта. Я ожидал, что его тоже арестуют, но вместо этого стражник вежливо поинтересовался у него, всё ли в порядке. Получив удовлетворительный ответ и благодарность за избавление от бандита, стражники повели меня в тюрьму.

По пути я успел обдумать ситуацию. Гербрант оказался предателем! Он сдал Диего властям, а меня не мог выдать напрямую, не выставив себя причастным к делу, и поэтому придумал подлый план, чтобы меня выманить — сообщил страже, что у Диего должны быть сообщники, которых он не знает, но они захотят отомстить. Была организована засада, дальше, осталось только дождаться, когда рыбка клюнет. Умно, ничего не скажешь, но он за это ответит, такое грязное коварство не может остаться безнаказанным!

Меня бросили в тёмную злачную камеру, где уже сидел Диего. При виде меня, он слабо улыбнулся:

— И ты здесь. Что ж, методом исключения теперь понятно, кто меня выдал. Прости, парень, что втянул тебя в это дело.

— Не за что извиняться, я ведь сам принял решение участвовать.

Я рассказал Диего о ловушке, которую для меня устроил Гербрант.

— Не удивительно, — ответил мой друг. — Грязная крыса! А ведь я вёл с ним дела столько лет… Без доноса нас бы никак не разыскали так быстро, да и вообще не посадили бы… Но мы ещё с ним поквитаемся, если, конечно, выберемся из этой передряги.

Дальше были допросы, от нас требовали указать, где спрятана руда. Сначала я упирался и вообще не признавал свою причастность, но мне быстро объяснили, что не собираются со мной возиться. Диего тоже допрашивали, он пытался обвинять Гербранта, но ему не поверили, сказав, что он просто клевещет в отместку за донос. Упираться дальше было бессмысленно, и мы показали, где тайник. Как и следовало ожидать, руды там, стараниями Гербранта, уже не было. Нас собирались пытать снова, теперь требуя выдать остальных подельников, но к счастью, дальше побоев дело не дошло — покалеченные заключённые не смогут работать на рудниках.

Через пару дней, нас вместе с ещё десятком будущих каторжников, среди которых был и генерал Ли, отправили под усиленной охранной в колонию. Шли мы пешком, скованные общей длинной цепью. Прогулка была не из приятных, не разрешали даже разговаривать — считалось, что болтовня отвлекает стражу и увеличивает вероятность, что заключённые сговорятся о побеге. В последний раз я смотрел на знакомые с детства места — много раз я ходил по этим дорогам и охотился в окрестных лесах. Не думал, что придётся когда-нибудь пройти здесь, закованным в цепи. Формально меня приговорили к пятнадцати годам каторги, но я знал, что срок на самом деле будет пожизненным, ведь остановить постановку барьера нам так и не удалось…

К вечеру мы подошли к рудниковой долине. Я доходил до неё несколько раз и раньше во время длительных охотничьих вылазок, но теперь она предстала передо мной совсем в ином свете… Мы около часа брели по широкому ущелью — это был единственный сохранившийся проход в долину со стороны города. Раньше был и ещё один вход, который выводил практически сразу же к порту Хориниса, однако лет двадцать тому назад там случился обвал. Это произошло ещё до моего рождения и подробностей я не знал. Ходили слухи, что тогда же на острове полыхало какое-то восстание, и обвал был вызван вовсе не силами природы. Впрочем, я лишь несколько раз слышал упоминания об этой истории, которая звучала как очередная трактирная байка. Вообще в Миртане было не принято говорить о восстаниях и том периоде, когда ещё не все дворяне склонили головы перед Робаром Вторым. Любые такие разговоры могли быть расценены как подстрекательство к мятежу и сепаратизм.

Вся южная часть острова была окружена неприступными скалами, с запада они почти вплотную омывались морем, и лишь с востока можно было пройти к берегу по равнине, но лоция была настолько опасной, что мало кто отваживался там причаливать. К тому же, в восточных водах часто можно было встретить орочьи галеры. Чтобы хоть как-то отвлечься от суровой действительности, я вспоминал всё, что когда-либо слышал о рудниковой долине. Согласно легенде, когда-то давным-давно этой части острова вообще не существовало, но в этих краях произошла одна из битв между богами-братьями Инносом и Белиаром. Их ярость не знала границ, море кипело и бурлило, а скалы вырастали там, где раньше была морская пучина. Земля изрыгала огонь и огромные валуны взметались в небо, уничтожая всё на своём пути. Гнев Белиара был неукротимым, тьма поглотила мир на несколько дней, сажа падала с небес вместо дождя, и почти все обитатели острова погибли. От древней цивилизации, находившейся на северо-востоке острова, остались лишь руины некогда величественных пирамид, а немногие выжившие покинули эти проклятые края. Лишь вмешательство третьего брата — Аданоса, спасло остров, поднявшиеся воды моря залили кипящую ненависть Белиара, а свет Инноса, в конце концов, пробился сквозь тучи и развеял мглу. Часть силы бога огня осталась в скалах, и именно благодаря этому образовались месторождения магической руды. Много тысячелетий прошло с тех пор, остров вновь заселился, а о давно минувших днях остались лишь легенды, которые рассказывают детям. Встречались разные версии этой сказки. Возможно, в ней была и крупица истины.

В колонии до появления барьера был очень строгий порядок, в шахтах работали круглосуточно в три смены. Под землёй не чувствуется время суток, но жили шахтёры всё равно на поверхности, и ночная работа давалась тяжело, сильно подрывая здоровье. Хотя это ерунда по сравнению с самим фактом работы в шахте — рудная пыль разъедала лёгкие, спустя пару лет у заключённых появлялся хронический кашель, который со временем становился всё сильнее и большинство погибало, задыхаясь, и отплёвываясь собственной кровью. Однако в первое время кашель был наименьшим, о чём можно было беспокоиться, потому что после первой своей смены новички обычно выходили еле живыми. К счастью, согласно местным распорядкам, начинающим сначала давали облегчённый график, чтобы успели привыкнуть махать киркой. Раньше, когда такого правила не было, слабые заключенные просто погибали от истощения в первую неделю, а местное питание и условия жизни отнюдь не способствовали восстановлению сил.

Рудокопы жили в лагере, расположенном в нескольких километрах от шахты. Каждый день шахтёров конвоировали туда и обратно по несколько раз — это было сделано не для того, чтобы отдохнуть на свежем воздухе, а просто из соображений безопасности. Дело в том, что лагерь представлял собой крепость, причём направленную скорее вовнутрь, чем наружу, как и полагается тюрьме. Город, хотя едва ли можно так назвать нагромождение убогих лачуг, располагался вокруг холма, на котором гордо возвышался замок. На высоких стенах по периметру ходили надсмотрщики в тяжёлых доспехах с боевыми арбалетами. Они могли с высоты наблюдать за всем, что происходит в лагере. Самым укреплённым местом, само собой, был замок — его стены были высотой едва ли не в десяток метров, а вход запирался массивной стальной решёткой. Одна башня когда-то в прошлом обвалилась, а часть стены над обрывом была разрушена. Оставалось лишь предполагать, какой враг мог оставить такую память о себе, но эти повреждения нисколько не умаляли неприступность крепости.

Вокруг замка сгрудились хижины рудокопов, будто грибы на трухлявом пне. Дверей нигде не было, чтобы всё было на виду, ничего нельзя было утаить и негде спрятаться от наблюдения стражи. Местной достопримечательностью была арена, некоторые заключенные выступали на ней, развлекая смотрителей и даже самих каторжан. Выступать на арене было большой привилегией, потому что это освобождало от работы в шахте, но, естественно, бойцы всё равно жили даже меньше, чем рудокопы. Поединки были формально не насмерть, но проводились настоящим оружием, поэтому проигравший часто получал серьёзные ранения и умирал если не сразу же, то через несколько дней. Хорошие бойцы получали шанс пожить лучшей жизнью, чем рудокопы, но таких было мало.

Мои первые дни в колонии не отличались разнообразием, были полны боли и страданий. Надсмотрщики считали нас скорее рабами или скотом, нежели людьми. После первой смены в шахте я еле держался на ногах. Радовало лишь то, что дали два дня передышки. Так я оказался в лагере рудокопов, обессиленный и не спавший целые сутки. Всё что я хотел — даже не есть или пить, а спать, но тут крылась новая проблема. Стражу совершенно не волновало, где я буду спать — приведя каторжан в лагерь, они просто бросили нас на улице, а сами отправились отдыхать в замок. Волноваться охране было не о чем, из лагеря сбежать было нереально, ворота были закрыты, и около них стояли несколько стражей, по стенам ходили патрули. Но, справедливости ради, стоит заметить, что сами стражники, не решались ходить по лагерю в одиночку. Были времена, когда все заключённые содержались в подвалах замка, а основная часть шахтёров была наёмными работниками. Однако во время войны с орками потребность в руде непомерно возросла, рудокопов-каторжников стало так много, что казематы больше не могли вместить всех заключённых, и пришлось превратить весь лагерь в большую тюрьму.

Впервые после того, как меня поймали, я оказался на воле: по крайней мере, мне не запрещали разговаривать, не били и не указывали что делать. Впрочем, свобода была весьма относительной, и, если бы вместо этого мне просто дали место, где я смогу спокойно выспаться, я бы был рад в стократ больше. Шахтёры, которые работали в моей смене, были измотаны и не особо разговорчивы, но всё же кое-что мне удалось узнать. Как мне сказали, можно попытать счастья и завалиться на любую койку, и, если повезёт, её владелец окажется в это время в шахте. Однако если к возвращению хозяина окажется, что он не любитель гостей, можно лишиться пары зубов. Удар у матёрых каторжан был крепкий — годы работы киркой не проходили даром.

Если хорошенько порасспросить людей, можно было обзавестись и постоянным жильём — в разных частях лагеря то и дело освобождались хижины, их обитатели просто-напросто умирали. В общем, мне предстояло прогуляться в поисках места для сна: кровати, подстилки или хотя бы кучи сена — сейчас я был не слишком привередлив. Моя смена была первой — с семи утра до трёх часов дня, так что солнце ещё даже не думало заходить, лагерь жил своей жизнью, и на меня почти никто не обращал внимание. Вскоре я нашёл, где можно прикорнуть — недалеко от арены лежала большая куча сена. Я упал в неё и мгновенно уснул.

Глава 6. С ног на голову

Проснулся я на следующий день через несколько часов после рассвета. Большая часть рудокопов давно бодрствовала, ведь на первую смену в шахту отправлялись рано утром. Теперь у меня было достаточно сил, чтобы осмотреться и освоиться на новом месте. Мой долг — предупредить остальных заключённых о готовящемся создании магического барьера. Но кто мне поверит? Маги здесь так и не появлялись — им нечего было делать в замке. Когда они будут ставить барьер, то займут позиции где-то по периметру предполагаемого купола, скорее всего на возвышенностях.

Судя по всему, о барьере не был предупреждён никто. Если бы стражники знали о нём, они бы уже бросили всё и убрались подальше, оставив колонию в анархии. Выходит, королевское распоряжение обрекало на заключение не только каторжников, но и их надсмотрщиков. Только смогут ли они контролировать ситуацию в новых условиях? С другой стороны, это было не важно, ведь шахтёрам нужно чем-то питаться, а значит, они будут готовы менять руду на еду. Печальная перспектива. Быть может, лагерь не собирались закрывать куполом, а должны были огородить лишь окрестности шахты. Тогда каторжники будут в ней заперты, будет даже негде жить. В любом случае, надсмотрщики явно ни о чём не подозревали. Это было наше преимущество — нужно распространять известие только среди рудокопов. Времени было мало, я не знал, сколько потребуется магам на последние приготовления. Если слова Гербранта были правдивы, то главный паладин не собирался тянуть с исполнением приказа.

Я стал рассказывать заключённым о барьере. Сначала мне не верили, крутя пальцем у виска, однако слухи поползли быстро. Кто-то из прибывших вместе со мной подтвердил, что в город приехала группа магов. Довольно скоро весь лагерь шептался о необходимости что-то делать — перспектива вечного рабства никого не прельщала. Люди и так были на грани кипения, так что эта новость стала последней каплей. Однако для восстания был необходим лидер.

Подходящий человек нашёлся — самый удачливый и известный из бойцов на арене по имени Гомез. Говорят, раньше он был атаманом банды, которая поставила на уши половину Миртаны. Дерзкий и бесстрашный Гомез со своей шайкой совершал налёты на деревни и даже иногда грабил окрестности городов. Но, что ожидаемо, в конце концов, его поймали и вместе с ещё несколькими подельниками доставили в рудники. От виселицы его спасло лишь особое распоряжение короля, согласно которому почти во всех случаях, кроме самых тяжких, смертную казнь заменили пожизненной каторгой. Если бы не война с орками, он был бы уже покойником. Большинство в колонии могли похвастаться похожими историями: грабёж, воровство, изнасилование, убийство, дезертирство. Я и Диего были скорее исключением из правил. Хотя, по сути нас тоже взяли за воровство, и если не вдаваться в мотивы, то мы были не лучше других. Некоторых людей на скользкую дорожку толкнула нищета и беззаконие, царившие в государстве, и усугубившиеся затяжной войной и нескончаемыми поборами. Но, суд это не волновало.

События развивались стремительно, совсем не так, как можно было ожидать. Я шёл по улице, когда неожиданно раздался гром, будто бы что-то взорвалось высоко в небе. Картина была пугающая и завораживающая. Из огромной пульсирующей световой сферы, висящей в воздухе прямо над замком, во все стороны начала расползаться голубая пелена, застилающая собой небосвод. Марево коснулось земли в нескольких сотнях метров от лагеря, но продолжило расширяться, захватывая всё большую и большую территорию.

Надсмотрщики смотрели вверх в замешательстве. Каторжане же быстро поняли, что слух не врал, и кто-то крикнул: «Вперёд! Смерть угнетателям!» Этот клич, как искра, разжигающая сухую солому, всколыхнул всю колонию. Рудокопы бросились на стены, хватая стражников за ноги, и сбрасывая вниз. Большинство сражалось голыми руками, лишь некоторые успели похватать палки, кирки или кухонные ножи. Опомнившиеся охранники пытались отбиваться, но это было бесполезно — даже арбалеты не могли остановить разбушевавшуюся толпу. Каторжане хватали оружие поверженных и становились с каждой минутой всё опаснее.

Когда всё началось, я оказался недалеко от ворот замка. Несколько стражников охраняли вход. На одного из них кинулся рудокоп с киркой, размозжил ему голову, но был тут же повержен мечом другого надсмотрщика. Та же участь постигла ещё нескольких рабов. Как только стражники поняли, что к чему, и осознали масштаб восстания, они бросились внутрь замка, поднимая тревогу и призывая как можно скорее закрыть ворота. Тут и появился Гомез. Он бежал во главе нескольких бойцов, уже вооружившихся мечами. Арена была недалеко от ворот, и они успели добраться до них одними из первых. Пятеро каторжан уже забежали внутрь, когда опустилась массивная решётка ворот замка. «Обречены», — подумал я.

Группа стражников бросилась на отряд Гомеза. Двое заключённых упали замертво, пронзённые арбалетными болтами, а оставшиеся бросились в рассыпную и скрылись из виду. Тем временем, люди сходились к воротам — во внешней черте лагеря всё было уже кончено, но попасть в замок было невозможно. Тут произошло неслыханное — решётка начала подниматься. Самые смелые бросились внутрь, как только щель оказалось достаточной, чтобы пролезть. Надсмотрщики не были готовы к такому повороту событий. Рудокопы успели вооружиться, так что одолеть повстанцев теперь было не так просто. Арбалет хорош, но требует перезарядки, поэтому скоро волна восставших захлестнула внутренний двор, а сопротивление стражи было подавленно.

Как оказалось, вход в замок открыл Гомез, преодолев сопротивление встретивших его стражников и прямиком ворвавшись в воротную башню. Двое бойцов держали оборону в узком коридоре, пока один поворачивал лебёдку. Им удалось не только продержаться, но и выбраться из этой передряги живыми. Стремительный успех восставших стал возможен только благодаря открытию ворот, иначе бы осада замка могла растянуться на неопределённый срок. Все это понимали, и авторитет Гомеза возрос до небес. Он и его помощники стали лидерами восставших. Сам Гомез оказался не только прекрасным бойцом, но и неплохим оратором. Он быстро убедил собравшихся, что нельзя поддаваться анархии, организовал перевязку раненых, сбор оружия. Доспехи стражников сняли и отнесли в замок. Гомез не терял ни минуты, используя любые средства, чтобы укрепить своё влияние. Вскоре вокруг него сплотилась группа хорошо вооружённых и экипированных воинов, собранная из бывших каторжан.

Я наблюдал за происходящим, как во сне. Мерцающий энергетический купол над головой не давал мне покоя. Не было видно, где его границы, а это означало, что накрыта оказалась территория значительно более обширная, чем можно было ожидать — возможно, даже вся рудниковая долина. Неужели так и планировалось? Но как в таком случае король собирается контролировать заключённых? Или же что-то пошло не так, и те странные возмущения в магических потоках изменили ход заклинания? Вскоре, я получил ответы на мучающие вопросы, но расскажу всё по порядку.

В шахте не видели возведения барьера, и восстание там не поднялось, так что надсмотрщики всё ещё контролировали ситуацию. Однако те, кто был снаружи, рядом с рудником, быстро подняли тревогу, и стража была начеку — ждала вестей из замка или нападения в любой момент. Рудокопы не решались поднять бунт, не зная, что происходит на поверхности, и на что им рассчитывать. Гомез решил не терять времени, и группа человек в пятьдесят, вооружённых трофейным снаряжением, отправилась на освобождение рудников.

Оказавшись в меньшинстве, зажатыми с одной стороны вооружёнными повстанцами, а с другой озлобленными рудокопами внутри шахты, стражники сдались на милость победителя, не пытаясь оказывать сопротивления. Старатели хотели растерзать своих мучителей, однако вмешался Гомез и организовал народный суд. В результате, самых отъявленных негодяев, которые часто распускали руки и издевались над заключёнными, повесили на деревьях возле шахты. Остальных помиловали, приговорив к каторжным работам, а на время переходного периода заключили в тюрьму замка. Тем самым роли поменялись: тот, кто был надзирателем, стал рабом. Но всё равно полусотни новоиспечённых рудокопов не хватало для обеспечения рудой всего королевства. Стало ясно, что, либо добыча прекратится, либо придётся рано или поздно кому-то вернуться к работе. Однако первые несколько дней, само собой, никто и не думал браться за кирку.

Глава 7. Бей и беги

После того, как колония была освобождена от королевских надсмотрщиков, воцарилась анархия — вновь обретённая свобода, пусть и ограниченная, пьянила. Многие поддались панике, и единственная сила, которая осталась хоть как-то организована — отряд Гомеза. Вместе со своими людьми он обосновался в замке, грабя не слишком большие, но всё же значительные запасы кладовых. Все прочие стали разбредаться кто куда, в основном устремляясь к границам колонии. Так как почти нигде к барьеру было не подступиться, то большинство направилось к проходу в ущельях, отделяющему рудниковую долину от остального Хориниса.

Самым ценным в сложившейся ситуации оказалось оружие. Участились драки и поножовщина, ходить безоружным стало опасно. Для меня самым желанным сейчас было раздобыть лук и охотничий нож — ими я владел лучше всего. К тому же, запасы еды в лагере не бесконечны, и если поставки из внешнего мира прекратятся, то вскоре начнётся голод. В такой обстановке лук был просто необходим для выживания, потому что мог обеспечить пропитание с помощью охоты.

Я не успел толком поучаствовать в восстании, и не был ничем вооружён. К тому же снаряжения надсмотрщиков не хватило и на двадцатую часть всех каторжан. Взяв крепкую палку, с одного конца я вбил в неё длинные гвозди. Получилось нечто, похожее на булаву. С такой шипастой дубиной не особо поохотишься, но отбить желание со мной лишний раз связываться получилось. И всё же, я хотел заполучить лук, а единственное место, где его можно было найти — замок. Стражники во время вахты использовали арбалеты, однако вне смены иногда охотились в окрестных лесах, так что луки должны были быть в оружейной или среди их личных вещей.

Ещё когда Гомез с отрядом ушёл освобождать рудник, я воспользовался моментом и отправился в замок. После победы ворота были заклинены открытыми в знак равноправия и освобождения, а также для того, чтобы никто не вздумал отгородиться от остальных за каменными стенами. Поэтому пройти внутрь не составляло труда, и, естественно, многие хотели успеть урвать свой кусок. К счастью, те, кто добыл настоящее оружие и снаряжение, отправились с Гомезом. Мародёров в первую очередь интересовали хранилища и главное здание, поэтому в казармах было практически пусто. Не все ещё осознали, что настоящее сокровище сейчас — не драгоценности, а оружие. Тем не менее, когда я зашёл в казарму стражи, там уже было двое каторжан, которые рылись в сундуках и личных вещах надсмотрщиков в поисках ценностей. Один из них заметил меня.

— Эй ты, вали отсюда — это наше место, — сказал он, недвусмысленно улыбнувшись. — Можешь приходить, когда мы закончим.

— Да, если, конечно, что-нибудь останется, — поддержал его второй, поворачиваясь ко мне заклеймённым лицом и кладя руку на пояс, где висел широкий кинжал — один из трофеев.

Я остановился и молча осмотрелся пару секунд. Рядом с первым мародёром, на кровати валялась куча награбленного: бутылка вина, расчёска, несколько медных колец, кошелёк, складной нож, бритва и другое барахло. Но кроме этого там лежал неплохой короткий лук и колчан стрел — именно то, что мне нужно. Я мог, конечно, попытать счастья в другом месте и не связываться с этими ребятами, но так можно было остаться ни с чем. Было ясно, что мародёрствуют везде, и если где-то и найдётся ещё лук, то наверняка кто-нибудь уже прибрал его к рукам.

— Эй, парень, ты что оглох!? — сказал второй мародёр с угрозой в голосе и сделал шаг мне навстречу.

— Я вообще-то кухню ищу, расслабьтесь, я вам не конкурент. Просто давно не ел хорошей еды. Не хотите присоединиться? — сказал я, и пошёл мимо них по направлению к двери напротив. Но моё показное дружелюбие не помогло.

— Кухня с другой стороны, поворачивай назад, — резко произнёс клеймённый, вытащив нож, и направив на меня. К этому моменту я был уже в паре шагов от него.

— О, спасибо, — ответил я, разводя руками.

Моя самодельная дубина висела слева на поясе. Сделав вид, что ухожу, я подставил бандиту незащищённую спину, но почти мгновенно схватился за дубину и, резко распрямляя руку, всем корпусом развернулся в сторону противника. Каторжанин был застигнут врасплох и успел лишь поднять ладонь, инстинктивно пытаясь защититься. Тем не менее, удар в висок был такой силы, что рука не смогла его сдержать, и мародёр с пробитым черепом рухнул замертво к моим ногам. Второй каторжанин с ножом в руке бросился на меня, но я был готов к такому развитию событий. Из этой кровавой игры можно было выйти либо победителем, либо мертвецом. Боевой азарт охватил меня, пульс участился, а время как будто замедлилось. Перепрыгнув через труп, я нанёс косой удар по второму врагу. Он пытался пырнуть меня ножом, но дубина была длиннее. Гвозди оставили рваную рану на предплечье противника, и кинжал вылетел из его руки.

Надо отдать должное мародёру — он не растерялся и сразу бросился на меня в рукопашную, не давая замахнуться дубиной. Я отскочил в сторону и его удар кулаком пришёлся мне в плечо. Шипастая булава была преимуществом, но для неё требовалась дистанция. Левой рукой я изо всех сил оттолкнул бандита, он потерял равновесие и упал на стоящую рядом кровать. Это дало мне возможность снова занести дубину. Враг пытался перекатиться на другую сторону постели, но не успел. Удар пришёлся прямо по спине, каторжник крикнул от боли и скатился на пол. Он пытался подняться вновь, когда я безжалостно добил его.

Состояние аффекта прошло, и я осознал произошедшее. Передо мной лежали два трупа, и это были не дикие звери, я был не на охоте, а убивал. Вся кровать была забрызгана кровью, дубина была липкой и багровой. Дальнейшие мои действия были словно в тумане — впопыхах вытерев дубину простынёй, я схватил лук, колчан стрел, и ножи, которыми защищались мои жертвы. Мне хотелось бежать без оглядки, исчезнуть с места преступления как можно скорее. Лишь большим усилием воли я смог задержаться ещё на пару секунд, благодаря чему к моим трофеям добавилась небольшая, но очень удобная кожаная сумка, и бритва.

Так я получил необходимое снаряжение и прошёл боевое крещение в колонии. Мне и раньше доводилось серьёзно драться, но дело не доходило до смертоубийства. Как-то в Хоринисе на меня напал пьяный моряк в портовой таверне, угрожал ножом и даже вскользь порезал бок. Но мне удалось ударом в висок сбить того сукина сына с ног, а подоспевший вышибала скрутил его и сдал страже. Рана моя тогда была лёгкой, но неприятной. В этот раз я отделался лишь синяком на плече, что несказанно радовало — поблизости не было средств дезинфекции, а даже небольшой порез в условиях антисанитарии представлял бы серьёзную опасность. Конечно, в мою пользу сыграло то, что я напал первым. Это было необходимой мерой, но меня мучала совесть — я чувствовал себя виноватым за смерть двух человек, пусть даже отъявленных головорезов, готовых убить или быть убитыми ради горстки золота. Но сейчас я не без причины ощущал себя ничем не лучше этих мерзавцев.

Глава 8. Птичка в клетке

После того, что случилось в замке, хотелось проветриться и отвлечься. Я привёл в порядок своё новое снаряжение, закинул лук и колчан за плечи, а сумку и один из ножей закрепил на поясе. Дубинка тоже зарекомендовала себя хорошо и осталась при мне. Теперь можно было не бояться покинуть лагерь, так что я смело отправился на разведку. Лес был полон диких зверей, особенную опасность представляли глорхи — двуногие рептилии ростом с человека. Их маленькие глазки выглядели смешно на фоне огромной зубастой пасти, а передние конечности фактически отсутствовали, однако нелепая внешность нисколько не умаляла силу этих животных. Своими челюстями они способны разорвать любого, и даже мракорисы предпочитают обходить стороной стаю этих могучих хищников. Завидев жертву, глорх начинает двигаться к ней, постепенно увеличивая скорость и отбиваясь от группы, не желая делиться добычей со своими сородичами. Охотники часто используют их эгоизм для того, чтобы выманивать отдельных особей — с одним глорхом ещё можно совладать, но уложить сразу нескольких — непростая задача даже для опытного воина.

Я стал подниматься по тропе к перевалу, ведущему в Хоринис. По мере приближения к куполу, воздух наполнился ароматом, схожим с тем, что бывает после грозы. Спустя полчаса я подошёл к озерцу, образовавшемуся в каменистом углублении у дороги, и понял, что дальше пути нет. Выше край барьера упирался прямо в выступ скалы, нависавшей над водой. Возведение барьера, похоже, спровоцировало обвал, и камни перегородили проход, ведущий к фермам в центральной части острова. Но даже если бы не это препятствие, магический барьер всё равно никого бы не выпустил за свои пределы.

Каторжане столпились на площади внизу, а на скале по другую сторону нашей темницы были видны любопытствующие, опасающиеся приближаться близко к голубому сиянию купола. Подойдя поближе, я понял, что народ собрался не просто так — рудокопы окружили двух человек, облаченных в красные мантии. Люди кричали и оскорбляли магов, но в руках одного из них горело пламя уже готового огненного шара, поэтому никто не решался напасть.

Заключённые обвиняли колдунов в случившемся и кляли за то, что те обрекли нас на вечную каторгу. Маги не пытались оправдываться, но всё же апеллировали к тому, что они теперь такие же пленники и необходимо искать общий язык, а не бросаться друг на друга. Красноризцев никто не слушал, в их словах был смысл, но гнев каторжан было не усмирить разговорами. Я понимал, что маги — наша единственная надежда когда-нибудь выбраться отсюда, и то, что они оказались узниками — невероятное везение для всех заключённых. На свой страх и риск я вышел вперёд и заступился за колдунов, объясняя свои доводы. Люди немного успокоились, но ненависть в глазах сохранилась. Постепенно народ переключился на обсуждение нашей дальнейшей судьбы: кто-то говорил, что всё образуется, другие же, наоборот, были полны пессимизма. Положение усугубилось ещё и честным заявлением магов о том, что они ничего не могут сделать — заклинание обратить невозможно. Толпа загудела, в магическую стену полетели камни, беспрепятственно падающие на другой стороне.

Вконце концов, один рудокоп не выдержал и с криком «да гори оно всё синим пламенем!» бросился через завал к барьеру. «Стой, безумец!» — крикнул один из волшебников, но смельчак не остановился и стал карабкаться по камням вверх — на свободу. Когда он приблизился к краю энергетического заграждения вокруг него стали виться клубы голубого дыма. Дальше всё произошло стремительно: раздался раскат грома и разряд пульсирующего электричества охватил безумца, отшвырнув назад. На землю упало обожжённое тело, одежда обуглилась и вплавилась в плоть, обгорелые мускулы дымились, а местами были видны почерневшие кости; запахло пережаренным мясом. Зрелище было ужасное, нескольких человек стошнило. В одном лишь погибший был прав — сгорел он, действительно, в синем пламени…

Случившееся ещё больше раззадорило толпу, безвыходность положения стала очевидна — заклинание просто так не преодолеть. Кто-то предложил: «Кинем магов на этот барьер! Посмотрим, как они выкрутятся!» Многим явно понравилась такая идея, но шум был прерван подошедшим со стороны лагеря отрядом, состоящим ещё из нескольких магов и королевских солдат во главе с паладином. Рыцарь вышел вперед и крикнул: «А ну быстро расступились, поганые свиньи!»

Толпа недовольно зароптала. Похоже, паладин был не совсем в курсе происходящего, но, тем не менее, люди освободили проход, и два зажатых в угол колдуна поспешили присоединиться к товарищам. Командир отряда обратился к магам: «а теперь делайте свое дело и вызволяйте нас отсюда». Они пытались что-то возражать, но храмовник был непреклонен. Каторжане стояли в стороне и с любопытством следили за происходящим. После недолгого спора маги всё же образовали круг и совместными усилиями атаковали барьер. В какой-то момент начало казаться, что им даже удастся проделать брешь — голубое сияние будто бы истончалось и прогибалось под их воздействием. Однако маги оказались далеки от успеха, и через полминуты напряженной борьбы один из них упал на землю без сил. Другие были тоже истощены: по их лицам стекал пот, некоторые даже с трудом держались на ногах.

— Бесполезно, лорд Берндт, мы зря тратим силы! — выступил вперёд седой волшебник, — Барьер не пробить, даже если мы соберем здесь всех чародеев королевства. Его поддерживает магическая сила руды, скрытой в горах!

— Тогда придется добыть всю эту чёртову руду и использовать самим, во имя Инноса! — зло огрызнулся закованный в сверкающую на солнце броню рыцарь.

— Это безумие, — сказал кто-то из магов.

— Безумием было так облажаться и заточить здесь всех нас! — почти сорвался на крик лорд. — Отправляемся в замок!

После этой сцены отряд двинулся в сторону лагеря. Похоже, они потратили несколько часов перед этим, собирая магов, разбросанных по разным местам рудниковой долины, так что не были в курсе произошедших за последние полдня изменений. Какое же разочарование будет ждать паладина, когда он узнает о восстании! К счастью, шахтёры предусмотрительно молчали — сила была сейчас не на нашей стороне. Но лорд со свитой может занять замок, если Гомез ещё не вернулся, или того хуже — устроить бойню, коли дело дойдет до кровопролития. Надо предупредить Гомеза и ополчение, закрыть лагерь, иначе беды не избежать! Тропа была слишком узкой, нельзя было обогнать магов, потому что близко к себе они никого не подпускали. Единственным вариантом оставалось обходить по горным склонам, так что нельзя было терять ни минуты.

— Я предупрежу ребят в лагере, — крикнул я остальным и побежал вслед за уходящими магами. Возле заброшенной штольни был отворот, позволяющий подняться на плато над дорогой. С него я стал карабкаться дальше вверх по каменистому склону и достиг еще одного узкого плоскогорья, по которому пробежал, обогнав отряд королевских войск. В конце нужно было спуститься вдоль почти отвесных скал вниз — обратно на дорогу. Выбора не было, пришлось рисковать, и, изрядно ободрав руки, я всё же скатился вдоль склона, не получив серьёзных травм, и остальной путь проделал бегом. Надежда была только на то, что люди Гомеза уже вернулись из шахты: всё же прошло уже несколько часов с тех пор, как они покинули замок.

Вечерело, солнце постепенно клонилось к горизонту, и в предзакатном свете долина была особенно красива. Вдалеке возвышалась башня замка, будто коршун, оглядывающий свои владения. Сам лагерь с высоты казался игрушечным и резко контрастировал с голой степью вокруг его стен. Лишь на значительном удалении от поселения раскинулись нетронутые девственные леса, но сейчас у меня не было времени долго любоваться красотой местных пейзажей.

Бежал я долго, но охотничий опыт и приобретённая в длительных походах выносливость позволили мне не терять темп и обогнать утомлённых магов не меньше, чем на четверть часа. В лагере на мои крики сразу сбежались люди, и, поняв в чём дело, несколько человек бросились закрывать внешние ворота. Гомез был уже внутри замка и как раз занимался разоружением сдавшихся надсмотрщиков — их раздевали почти догола, и один из каторжан записывал всё вооружение. Видимо, Гомез всерьез взялся за управление, решил установить дисциплину и сам внимательно следил за тем, как идёт пересчёт всех припасов. В замке уже не было никого лишнего, всех мародёров повыгоняли взашей. Сначала меня даже не хотели впускать внутрь крепости — широкоплечий громила в тяжёлом доспехе с двуручным мечом за спиной преградил мне путь. Пришлось объяснить ему суть дела, и лишь тогда он позволил пройти. Удивительно, ещё не прошло и дня, как власть в колонии сменилась, а уже появилась своя охрана, иерархия и дисциплина. Организаторский талант Гомеза и опыт руководства бандитской шайкой был незаменим в колонии, где почти все опытные воины были преступниками и головорезами.

Вскоре отряд магов под прикрытием нескольких солдат и паладина подошел к лагерю. Ворота были закрыты. На стенах стояли ополченцы с арбалетами. Их снаряжение было снято с надсмотрщиков, поэтому сначала паладин не заметил подмены.

— Именем короля Робара Второго открывайте ворота! — крикнул он.

— Хрен тебе с маслом, а не король, — ответил кто-то со стены, после чего послышался взрыв хохота, больше напоминающего конское ржание.

— Чтоо?! Да как вы смеете! — рассвирепел лорд.

Ему кричали что-то еще, зачастую весьма непристойное. Однако, в конце концов, на стене показался Гомез, и все умолкли.

— Теперь я барон этих земель! Опустите оружие, и мы сможем начать переговоры.

— Я не веду переговоры с бандитами и изменниками! Сжечь их всех! — последняя фраза была адресована магам, но никто из них не спешил действовать, а один подошел к паладину и что-то негромко стал ему говорить. Лорд Берндт был явно недоволен, однако через минуту он во весь голос крикнул Гомезу:

— Мы ещё вернёмся!

Небольшой отряд короля отошёл за мост и вскоре скрылся из виду. Им никто не препятствовал, опасаясь ответного огня магов. Гомез объявил осадное положение и всю ночь на стенах внешнего кольца лагеря несли вахту наряды дозорных. Небольшие отряды вышли также наружу и патрулировали периметр с факелами в руках, не давая никому подобраться к стенам шахтёрского городка незамеченными. Ночь прошла без происшествий, но мало кто мог позволить себе крепкий сон — люди были напряжены и слишком потрясены событиями уходящего дня.

На следующий день к лагерю подошёл один из королевских солдат с поднятыми вверх руками. Он принёс предложение паладина о переговорах. Гомез согласился, встреча состоялась на нейтральной территории — на мосту в паре сотен метров от лагеря. На таком же расстоянии, но с другой стороны реки расположились и маги. На мосту встретились лишь лорд Берндт в сопровождении двух солдат и Гомез с двумя соратниками. Так как у меня был лук, то я стоял на стене вместе с другими, вооруженными дальнобойным оружием, и мог следить за всем происходящим.

Сначала Гомез и лорд обсуждали что-то, но разговор был коротким, и буквально через минуту произошло то, чего никто не ожидал. Солдаты отошли в одну сторону, а спутники Гомеза в другую. Лидер повстанцев и паладин достали оружие и остались стоять друг напротив друга. «Поединок!» — пронеслось по рядам.

Лорд был вооружен огромным двуручным мечом из магической руды — грозным и легендарным оружием. У меча была славная боевая история, и даже собственное имя — «Гнев Инноса». Этим клинком можно было разрубить на две половины стальные доспехи вместе с их обладателем, а единственной его слабостью была медлительность. Таким тяжеленным двуручником особо не помашешь, но зато, если попадёшь, поединок тут же окончится. Вряд ли обыкновенный, хоть и неплохой стальной меч Гомеза мог парировать прямой удар паладина — его просто разрубило бы надвое.

В отличие от рыцаря, Гомез был практически не защищен, но в данном случае это было даже хорошо, потому как никакая броня всё равно бы не сдержала рудное лезвие. На повстанце было лёгкое снаряжение стражи, в одной руке клинок, а в другой кинжал. Сложно было представить, как он собирается пробить доспех паладина. На что он надеялся, соглашаясь на этот бой? А может, он сам был его инициатором? В любом случае, в предстоящей смертельной схватке преимущество было явно не на стороне лидера заключённых.

Лорд Берндт напал первым. Широким косым взмахом он целил прямо в противника, пытаясь рассечь его пополам, но Гомез отскочил назад, и когда лезвие пролетело в нескольких дюймах от его лица, бросился на врага. Для него было жизненно необходимо сократить дистанцию, и это ему удалось. Блокируя своим мечом двуручник паладина и не давая ему вновь размахнуться, глава каторжан нанёс лорду удар кинжалом. Лезвие скользнуло вдоль брони, не в силах пробить закалённую сталь. Берндт высвободил одну руку с эфеса и ударил врага железной перчаткой. Мощным ударом Гомеза отбросило назад и это дало лорду время, чтобы поднять меч для новой атаки. Он обрушил на Гомеза серию коротких, но смертоносных выпадов, удары плавно перетекали один в другой, так что оставалось только восхищаться его мастерством и удивляться, как Гомез ухитряется всё еще оставаться в живых. Изворотливый и ловкий бывший боец арены уклонялся и парировал скользящими движениями, не подставляя ни себя, ни свой меч под прямой удар.

Рудокопы в лагере следили за двумя сошедшимися в смертельном танце фигурами, затаив дыхание. Через пару минут напряжённой обороны Гомезу, наконец, удалось вымотать противника и вновь перехватить инициативу. Парируя очередной удар, он поднырнул под мечом лорда и плечом ударил его в грудь. Берндт пошатнулся, а самопровозглашённый барон несколько раз со всей силы рубанул по рукам рыцаря. Клинок не пробил крепкий доспех, но от сотрясения двуручник выпал из рук паладина. Стукнув рыцаря ногой по колену, каторжанин вывел его из равновесия, и тот опрокинулся на четвереньки. Довершая дело, Гомез пнул его сапогом по шлему, повалив окончательно на землю. Не теряя времени, Гомез поднял меч поверженного противника и «Гнев Инноса» обрушился на самого паладина. Оглушённый лорд Берндт пытался подняться, когда Гомез рассёк ему голову вместе со шлемом.

Всё было кончено и люди на стенах лагеря возликовали. Такой радости не было даже после восстания, и я не стал исключением, поддавшись всеобщему восторженному настроению. Гомез теперь стал героем, примером для всех каторжан и истинным рудным бароном по праву сильного.

Глава 9. Быт колонии

После победы в поединке и устранения несговорчивого паладина, Гомез продолжил переговоры и предложил магам союз. Чародеи согласились, и с тех пор получили в полное распоряжение один из секторов замка, а люди барона следили, чтобы волшебников не тревожили по пустякам. Колдунам поставляли всё необходимое для работы и комфортной жизни, взамен же требовалось совсем немного — вести исследования, как уничтожить барьер. На самом деле, Гомез преследовал совсем другую цель, гораздо более эгоистичную — заключив этот союз, он укрепил свою власть. Против него и его прихвостней, в конце концов, могли поднять очередное восстание, особенно если возобновится эксплуатация рудокопов. Маги же были грозной силой, и теперь любое выступление против Гомеза обернулось бы конфликтом с ними, что простым каторжанам не по зубам. С другой стороны, власти самопровозглашённого барона ничего не угрожало, потому что маги были аполитичны. На данный момент Гомез и вовсе был героем-освободителем, его имя выкрикивали как символ свободы, а самого едва ли не боготворили. “За Гомеза!” — так звучало воинское приветствие новых стражей порядка.

Несмотря на кажущуюся идиллию, с первых же дней появились недовольные новым укладом. Сначала людям просто не нравилось, что кто-то получил оружие и снаряжение, а кто-то остался ни у дел. Самые наглые и воинственные либо сразу смогли проникнуть в ряды сторонников Гомеза, либо же были убиты во время беспорядков. В стороне остались лишь те, кто не спешил лезть на рожон. Кто-то из них, смекнув что к чему, стал пытаться выслужиться и показать себя полезным для новых хозяев долины, другие молча затаились. Среди последних был никто иной, как разжалованный генерал Роберт Ли. В отличие от меня, во время восстания он и Диего были в шахте — новоприбывших каторжников равномерно распределяли между сменами, чтобы максимально разъединить. Люди Гомеза захватили штольни, но оружия освобождённые рудокопы не получили, так что первое время никакого существенного влияния на события в колонии оказать не могли.

Хитрый и находчивый Диего быстро освоился в лагере и вскоре самостоятельно разжился не только оружием, но и уважением — опыт в сомнительных делах не подвёл его. Он не стал близким человеком Гомеза, скорее наоборот — оказался центром кластеризации для тех, кто не успел выскочить из грязи в князи во время бунта. Генерал же никак не проявлял себя и лишний раз не афишировал свою личность. Как у бывшего слуги короны, у него могло быть много недоброжелателей среди заключённых

В первые дни «подбарьерной» жизни было много забот. Во-первых, внешний мир заявил о себе: в лагерь пришел перепуганный парень лет двадцати пяти. Оказалось, что его поймали за воровство в Хоринисе и бросили через магический заслон в колонию — прямо в озерцо на перевале. Пришедший воришка был живым доказательством того, что в обратную сторону барьер вполне проницаем. Вместе с парнем было письмо для главы надсмотрщиков рудниковой долины или лорда Берндта, но, какая жалость — они оба были мертвы. Впрочем, в колонии был новый барон, и в его руки в итоге попало письмо. Гомез дал одному из своих людей, который умел читать, прочесть это послание в лагере перед всеми.

В письме говорилось о том, что поставки руды нужно продолжать, взамен обещалось продовольствие, шахтёрское снаряжение и другие вещи первой необходимости. Также было приглашение на переговоры посредством переброса писем через барьер. Гомез согласился, но переговоры пошли явно не так, как ожидали люди по ту сторону — барон не согласился ни на какие компромиссы. Руда будет лишь на наших условиях и точка. Каторжане коллективно составили список самых необходимых вещей, которые потребовали безвозмездно, лишь как плату за дальнейшее сотрудничество. Основным аргументом было то, что несогласные могут просто забыть о руде. Всю долину накрыло барьером, а других месторождений просто не существовало. Раньше руду добывали еще и в Нордмаре, но те жилы уже давно истощились, да и орки захватили значительную часть северных земель.

Несколько дней люди короля не соглашались на грабительские требования, однако спустя где-то неделю, все товары из списка были доставлены — в основном снаряжение и провиант. Это была большая дипломатическая победа, и свою роль в этом сыграли маги, которые связались со своими товарищами из монастыря Хориниса и заявили, что барьер простоит невредимым хоть тысячу лет. Поняв, что единственный способ — это договориться, во внешнем мире приняли условия каторжан. Для спуска груза протянули лебёдки, обмен осуществлялся под присмотром людей Гомеза, всё полученное доставили в замок.

Несмотря на первый успех, было ясно, что, если не продолжить поставки руды, никаких припасов больше не поступит, а обеспечить себя продовольствием самостоятельно колония пока не могла. В долине не было сельскохозяйственных угодий, рыба в реках почти не водилась, а из-за барьера в прибрежных морских водах вся живность тоже быстро передохла. Можно было попытаться организовать охоту, но большинство каторжан мало смыслили в этом промысле, а усилиями нескольких человек, таких как я, всю колонию не прокормить, да и если усердствовать, то дичь в лесах тоже скоро переведётся.

Изоляция не оказала значительного влияния на местную фауну, потому что тут и так была своя самоподдерживающаяся экосистема — горы надёжно отделяли долину от остального мира во все времена. Однако такая замкнутость имела и свои недостатки, например, я ни разу за своё пребывание в рудниковой долине не повстречал ни одного кабана или оленя. Правда, в остальных частях острова они тоже были редки и водились лишь на севере в глубоких лесах. Некоторые утверждают, что это последствия древнего катаклизма, когда пострадали и люди, и животные, но я думаю, что на самом деле всё гораздо проще — за последнее столетие их всех перебили охотники.

Самой распространённой дичью, которая годилась в пищу, были падальщики и кротокрысы. Падальщики, хоть их так и называют, на деле были всеядными и питались не только останками. Их основной пищей были растения, хотя они не брезгали ничем. Кротокрысы же, как можно догадаться из названия, предпочитали тёмные пещеры, питались различными насекомыми и другими подземными тварями послабее. Никто никогда не видел беременных кротокрысов. Говорят, в глубине пещерных лабиринтов глубоко под землёй обитает одна царица-самка, и все кротокрысы из её выводка. Возможно, это и так, но вряд ли удастся когда-нибудь проверить это предположение — разве что кто-нибудь решит перекопать весь остров, проверяя все щели и норы. Вместе с падальщиками и мясными жуками кротокрысы образовывали самое нижнее звено пищевой цепи.

Мясные жуки — это ещё одно необычное животное, которое годилось в пищу. Эти маленькие существа достигали самое большее сантиметров двадцать в длину и были покрыты пластинчатым хитиновым панцирем. Передвигаясь на множестве коротких лапок и шевеля длинными усами, они представляли весьма неприятное зрелище. Часто их можно было встретить на свалках или в логове хищников, где они доедали отбросы и гниющие останки. Но, несмотря на кажущееся безобразие, во времена голода они часто выручали людей. Если правильно приготовить их мясо, оно будет практически деликатесом. Тем не менее, многие гнушались есть его без крайней необходимости.

Я сам ни раз наблюдал, как люди с аппетитом уплетали рагу из мясного жука, не подозревая из чего оно приготовлено. Когда их спрашивали, что они думают это за блюдо, люди чаще всего предполагали, что это курица или даже куропатка. Какого же бывало их удивление, когда я показывал им панцири мясных жуков, из которых готовилось столь славное лакомство. Один приятель даже обиделся на меня, когда я угостил его таким рагу, не предупредив. Правда, в итоге, он не удержался и всё-таки доел лакомство. Чтобы насладиться всем вкусовым букетом, нужно знать рецепт и правильно разделать жуков, иначе мясо получится жёстким и может сильно горчить.

Кроме охоты, можно было заняться собирательством. В колонии росло несколько видов съедобных ягод, корней и грибов, но к ним был нужен свой подход. Взять к примеру, те же адские грибы: если их сварить, то съевший их человек начинал страдать от тяжёлых галлюцинаций. Именно поэтому грибы и назывались адскими. Удивительно, но если есть их сырыми, то никакого вреда они не наносили. Видимо, галлюциногенное вещество образовывалось в них при тепловой обработке. Всё было бы замечательно, но в сыром виде они были противно-скользкими на ощупь и горькими на вкус, то есть пища на любителя. Некоторые умелые повара всё же ухитрялись их варить и использовать без вреда. Для этого грибы надо было кипятить трижды, меняя воду. В колонии жил один повар, который мастерски научился сочетать их с мясными жуками и делал прекрасные похлёбки и рагу, которые пользовались популярностью у всего лагеря. Нельзя, правда, исключать, что успех этих блюд был вызван отчасти тем, что галлюциногенный эффект грибов исчезал всё же не до конца. Однако если это и имело место, то проявлялись последствия совсем иначе — отведавший такое варево начинал чувствовать себя бодрее и энергичнее.

В общем, знающему и умелому человеку не составляло труда найти пропитание в колонии, но пища была весьма однообразной, и долго на такой жить было бы нелегко. Кроме того, людей в колонии было очень много, так что поставки из внешнего мира были просто необходимы для выживания, а значит, возникла потребность вновь вернуться к добыче магической руды.

Глава 10. Отступник

Паладин успел собрать не всех магов, разместившихся в разных частях долины для фокусировки энергии, и оставшиеся постепенно стали стягиваться к лагерю. По приказу Гомеза никто им не препятствовал и, вскоре почти все волшебники благополучно собрались в замке. Они разместились вместе, но найти общий язык представителям разных стихий так и не удалось. Пар от их споров валил клубами, поистине, как будто бы костер заливали водой. К счастью, противостояние шло лишь на словах. Последователи Аданоса считали, что барьер можно разрушить грубой силой — магическим взрывом достаточной мощности. Они даже начали агитацию в лагере, предлагая отказаться от поставок руды и копить её как взрывчатку для освобождения. Такой призыв не нашёл понимания ни со стороны красноризцев, ни со стороны Гомеза, который в это время как раз занимался восстановлением работы шахты. Помимо таких технических разногласий, маги воды обвиняли огненных собратьев, особенно магистра Ксардаса в неудаче. Сам великий магистр ордена Инноса не принимал участия в дискуссиях. Какое-то время он вместе со всеми жил в замке, однако потом отправился на поиски причины магических возмущений. Больше недели о нём не было вестей, и даже начали ходить слухи, будто он сумел выбраться из колонии.

В скором времени Ксардас всё же вернулся, причём не один. Дозорные заметили две фигуры, неторопливо приближающиеся к лагерю — человека в алой мантии в сопровождении небывалого монстра. Трудно описать это существо — оно горело как факел, не переставая, форма его была изменчива и непостоянна. Дыма не было, и через огонь проглядывал выплавленный из раскаленной лавы силуэт, отдалённо похожий на человека. Позже я узнал, что это был огненный голем — искусственно созданное существо. Однако тогда и мне, и другим он казался демоном, выбравшимся из самого ужасного уголка царства Белиара. Поднялась тревога, рудокопы, и даже стражники в ужасе разбежались. Стража на входе дала дёру так быстро, что даже не удосужилась закрыть ворота. В итоге, Ксардас со своим миньоном вошёл в южные ворота, не встретив на своём пути ни одной живой души. Он бы дошёл и до замка, если бы все одиннадцать магов, услышав о происходящем, не поспешили навстречу гостю. Их приветствие было отнюдь не дружеским.

— Что за демона ты с собой привёл! Создание големов запрещено хартией нашего ордена! — начал седовласый Корристо, возглавлявший магов огня в замке, пока магистр был в отлучке. Корристо был, пожалуй, самым дипломатичным из всех своих товарищей, именно его стараниями много раз удавалось избежать кровопролития в последние дни. Но сейчас он явно был разгневан.

— Какое мне дело до ордена здесь, за барьером? — возразил Ксардас, показывая на переливающиеся высокого в небе сгустки голубого сияния.

— Это не оправдание для демонической магии и некромантии! Я знаю, что создание голема требует человеческой души!

— Если ты об этом пустяке, то не волнуйся, — расслабленно произнёс верховный маг огня, махнув рукой, — я использовал орка. К тому же, его судьба не так плоха, как вам представляется — больше не нужно ни о чём тревожиться и заботиться. Всё, что ему осталось — вечная безмятежность. Разве это не прекрасно? — в голосе мага слышались романтичные нотки — похоже, он восхищался своим творением.

— Как ты смеешь попирать святое!? Никто не имеет права распоряжаться судьбой и жизнью разумных существ. Иннос покарает тебя! Немедленно освободи душу несчастного!

— Жаль, что разумные доводы до вас не доходят, — пришелец пожал плечами. — Если бы не этот голем, я бы вряд ли вообще остался в живых. Пока вы здесь развлекались, мне пришлось прибираться за вами и в одиночку прогуляться по землям, кишащим орками и разной другой живностью. Интересно, как бы вы выкручивались на моем месте, вооружившись своими благородными призывами? Жизнь не такая мягкая, как вы привыкли, отсиживаясь за стенами замков, спинами солдат и паладинов. Впрочем, как я погляжу, вы и тут уже комфортно устроились. Брезгливость не помешала заключить союз с ворами и убийцами? Я не слепой и прекрасно знаю, сколько людей здесь погибло за последнюю неделю.

— Да уж, в вопросах смерти чутье тебя никогда не подводило — я знаю о твоих тайных планах! И пора всем узнать об этом! Ты не только изучал, но даже писал собственные труды по некромантии. Как только такой негодяй смог стать главой ордена!?

— Власть и сила приходят лишь к тем, кто не боится их принять, друг мой. Такому как ты вряд ли удастся это когда-нибудь понять. Я не отрицаю свой интерес к тёмному искусству — нельзя бояться любых путей, все они естественны, раз существуют. Пора и вам всем раскрыть глаза и взглянуть на мир без страха. Как можно бороться с некромантией, ничего о ней не зная?

— Довольно Ксардас! — вмешался кто-то из магов воды, — уничтожь монстра, откажись от экспериментов по тёмной магии и возвращайся к нам! Все совершают ошибки, настоящая сила в том, чтобы уметь их признавать.

Маги одобрительно закивали. Ксардас лишь улыбнулся.

— Одумайся, не то пожалеешь об этом! — воскликнул Корристо.

В случае открытого конфликта преимущество было явно на стороне большинства — сколь бы могущественен не был великий магистр, вряд ли он устоит против объединённой силы почти дюжины магов. Однако не похоже, чтобы его это хоть немного смущало.

— Вы вздумали мне угрожать? — с показным недоумением спросил Ксардас, — как это мило со стороны столь благочестивых и благородных особ! Вас, правда, маловато, чтобы я мог воспринимать такие слова всерьез. Наверно, я ослышался, не так ли, Корристо? — он сделал особое ударение на имени. — Ты считаешь себя вправе идти против главы ордена? За столько лет ты ни в чём не смог обойти меня, всегда оставался на вторых ролях. Неужели честолюбие затуманило твой взор настолько, что ты готов пойти на неприкрытый мятеж, лишь бы стать лидером хотя бы здесь, в этой темнице?

Некоторые служители Инноса напряглись, поглядывая то на Корристо, то на Ксардаса. Неизвестно, чем бы закончилось это противостояние, если бы не присутствие магов воды.

— Довольно театральных речей, Ксардас! — выступил вперед смуглый и лысый маг воды по имени Сатурас. — Все понимают, что влияние владыки тьмы — Белиара — извратило тебя. Сдавайся, и мы спасём твою душу, силой Аданоса — бога равновесия — проведём ритуал очищения и освободим твой разум от тёмных пут!

— Ха-ха-ха, — громко, будто каркая, рассмеялся Ксардас. — Своими действиями вы не только показываете глупость, но и обрекаете всех на вечное заточение. Только познав три основы магии, можно разрушить барьер, ведь он создавался с помощью них.

— И ты в этом повинен! — с обидой в голосе произнёс главный служитель Аданоса, — это была твоя идея, ты знал, что в заклинание вплетена чёрная магия, но скрыл от нас!

— Всегда приятно найти виноватого, но лучше не стойте на моём пути. Мне нравится вон та башня, — Ксардас кивнул в сторону замка, — она отлично подойдёт для моих исследований, — с этими словами Ксардас сделал лёгкий взмах рукой и вокруг него возник полупрозрачный кокон, как будто бы сплетенный из воздуха. Огненный голем выступил на несколько шагов вперед, приняв угрожающую позу и раздув вокруг себя пламя, будто мехами в печи.

— Безумец, — воскликнул Сатурас и метнул ледяную стрелу в горящего истукана. Монстр окутался паром, но устоял — лишь жар стал слабее. Остальные маги среагировали с запозданием. Двое магов воды успели выпустить ледяные стрелы в голема, а Корристо обрушил огненный шторм на самого Ксардаса, однако тот этого даже не заметил. Его защита легко отбросила в стороны огненные вихри, и некоторые из них даже зацепили других магов. Мантия одного загорелась, он поначалу пытался утихомирить пламя с помощью магии, но оно разгорелось лишь сильнее и бедняга бросился на землю, катаясь и пытаясь хотя бы так затушить свою одежду. Многие маги были в растерянности, не зная стоит ли им вообще атаковать.

Я наблюдал всё это, выглядывая из-за угла на почтительном удалении. Сначала рядом со мной были ещё люди, но, когда в дело пошла магия, все они разбежались. Мне же любопытство не позволяло дать дёру — я всю жизнь мечтал увидеть настоящую магическую дуэль. Ксардас неторопливо поднял руки, творя какое-то чародейство, а спустя мгновение от него во все стороны рванул неудержимый поток воздуха — я еле успел спрятать голову за стеной дома. Мимо пронеслась взрывная волна, а когда всё стихло, большая часть магов валялась на земле. Некоторые от удара потеряли сознание и получили переломы, голова одного особо невезучего была в крови. Лишь двое магов устояли — Корристо и Сатурас, и то их мантии были растрёпаны и разорваны, а лица поцарапаны песком и мусором, который увлёк за собой поток ветра. От голема осталась лишь догорающая дымящаяся глыба. Единственный, кто не пострадал — это Ксардас.

— Желаю вам приятно провести время, господа. Вижу, я здесь нежеланный гость. Извините, если причинил неудобства. Будь по-вашему — я уйду. Надеюсь, вы достаточно сообразительны, чтобы хотя бы оставить меня в покое.

Ксардас повернулся и неспешно побрёл прочь через южные ворота, проделанные в остове упавшей много лет назад башни замка.

— Надеюсь, мы больше не встретимся, предатель, — прорычал Корристо.

Никто не пытался остановить отступника, а оставшиеся на ногах маги бросились помогать раненным. В результате короткого столкновения все остались живы — травмы легко поддавались лечению. Маги воды отлично разбирались в знахарстве, а алхимия была хорошо знакома всем колдунам, поэтому через несколько дней от переломов и ссадин не осталось и следа. Похоже, Ксардас намеренно не использовал смертельных чар, а применённое им заклинание было неизвестно остальным, так что они не могли дать достойный отпор. Маги обычно повелевали стихиями огня и воды, воздух и некромантия не входили в программу обучения. Сегодняшняя битва была наглядным примером, как широкие познания Ксардаса вне традиционных парадигм дали ему преимущество.

Глава 11. Незваный гость

Мощь, которой повелевал Ксардас, поражала. Если кому и под силу разрушить барьер, то только ему. Но куда отправился маг, и не уйдёт ли вместе с ним наша последняя надежда на избавление? К счастью, в рудниковой долине даже такой человек, как Ксардас, был вынужден идти пешком. Дело в том, что осле возведения барьера все способы телепортации перестали работать. Предстояла долгая работа по стабилизации магических потоков внутри колонии, только тогда станет возможен пространственный перенос, и то лишь в пределах долины. Наружу барьер не пускал никого даже в бестелесном виде. Магия реагировала на саму душу разумного существа, в то время как неживые предметы и даже некоторые бездушные твари могли свободно проходить через него в обе стороны, не испытывая никакого сопротивления.

В колонии не было даже лошадей, впрочем, как и во всём Хоринисе. По неизвестным причинам все лошади, которых завозили на остров, умирали. То ли они не выносили эманации магической руды, что, в общем, сомнительно, либо, как утверждали некоторые исследователи, в пресных водах Хориниса присутствовало какое-то вещество, ядовитое для этих копытных. В порту привозные лошади всё же встречались и использовались для перевозки грузов, но их поили исключительно водой, привозимой с континента. Остров был небольшой, в глубине люди неплохо справлялись и без коней, а коровы и другой скот чувствовали себя прекрасно. Для перевозки тяжелых грузов обычно использовали тягловых быков, но и они были редкостью, особенно в колонии, а вскоре после восстания их вообще кто-то зарезал и съел. Пока были перебои с поставками, ели всё, что было возможно. К счастью, до каннибализма не дошло — стараниями Гомеза привоз продовольствия возобновился, и ситуация стабилизировалась.

Это даровало шанс нагнать его, и я решил проследить за магом. Не знаю, что побудило меня на такой опасный шаг. Видимо, дала о себе знать страсть к приключениям, а эта задача обещала быть увлекательной. Всё нужное снаряжение у меня уже было, и можно было не бояться диких земель. Конечно, к встрече с орками я готов не был, но надеялся, что до этого не дойдет. Да и, в конце концов, я же собирался идти по следам великого мага. Если кого мне и следовало бояться на этом пути, так это только его самого. Взяв с собой из припасов лишь флягу воды, я отправился в путь.

Первые несколько часов всё шло нормально — Ксардас шёл в гору, над которой возвышались руины древнего сооружения, похожего на форт. Следовать за ним незаметно было затруднительно, но мои охотничьи навыки не подвели, тем более, что маг шёл целеустремленно и почти не оборачивался. Уже вечерело, и Ксардас, похоже, решил остановиться на ночлег прямо посреди руин на вершине. Обойдя руины по периметру, я осторожно забрался в одну из полуразрушенных башен в дальнем конце развалин и затаился. Мне было интересно, как магистр устроит лагерь и добудет пищу.

Зрелище оказалось, действительно, впечатляющим. Ксардас вышел в центр каменной площади и встал, сосредоточившись. Со стороны казалось, что он просто замер на несколько минут, похоже, читал какое-то заклятие или медитировал. Постепенно из разных щелей форта стали вылезать всевозможные твари, начиная от крыс и мясных жуков, заканчивая какими-то отвратительными на вид насекомыми, названия которых я даже не знал. Все они двигались в сторону мага как завороженные. Я тоже почувствовал непонятное навязчивое желание выйти из укрытия, но без особого труда с ним совладал. Похоже, действовало какое-то изысканное колдовство. Когда все твари собрались вокруг чародея, он простёр руки к небу и резко опустил вниз. Огненная волна пронеслась во все стороны, сжигая всё на своём пути, и я порадовался, что моё укрытие было вне её радиуса действия. Ксардас тем временем поднял пару мясных жуков и аккуратно дожарил их пламенем из своих рук.

После всего этого колдун отошёл в другую часть форта, где не было трупов животных, сел возле башни, где я прятался, и приступил к ужину. У меня в животе тоже заурчало, но выйти на охоту теперь было невозможно — маг оказался слишком близко. Оставалось ждать и глотать слюни.

Закончив очищать панцирь одного из мясных жуков, маг неожиданно громко произнёс:

— И долго ты собираешься там отлёживаться?

Я был в недоумении, неужели он обо мне? Странность ситуации придавало ещё и то, что он сидел ко мне спиной.

— Да-да, я тебя имею в виду. Довольно играть в прятки, — произнес колдун, — спускайся и угощайся. Заодно расскажешь, зачем ты за мной следишь от самого лагеря.

Мне не оставалось ничего, кроме как последовать его совету — стало очевидно, что он заметил меня. Я осторожно слез по камням разрушенной башни и молча вышел к магу. Были уже сумерки, и Ксардас создал светящуюся сферу, чтобы лучше меня рассмотреть.

— Хм, охотник… Я смотрю, лук себе ты уже раздобыл. Неплохо, расторопный парень. Надеюсь, у тебя были достаточные причины следовать за мной, впрочем, в любом случае садись, угощайся, — он протянул мне второго жареного жука.

— Спасибо, — пробормотал я. Мне было не по себе, ведь он мог испепелить меня одним щелчком пальца, а может, и вовсе взглядом. Ксардас был явно из магов, которые черпают силу прямо из природы, не полагаясь на руны, свитки и другие заготовки, поэтому невозможно было предугадать насколько быстро он может произносить заклятья, и смогу ли я ему что-либо противопоставить.

Обычно маги, как и паладины, для колдовства применяли руны. Технология производства рун была отработана веками, а их использование значительно упрощало ворожбу. Сама руна не давала возможности творить заклятья, нужно было направить свои мысли определённым образом. Камень с символами подчинялся мысленным командам заклинателя, и выполнял фокусировку магических потоков. Научиться использовать простейшие заготовки мог практически каждый. Паладины обучались этому искусству за несколько месяцев упорных тренировок, но знания держались в секрете. Те, кто обладал природными способностями, могли продвинуться гораздо дальше, творить более сложные заклинания и даже создавать собственные руны. Однако, как я слышал, почти никто не умел призывать силу стихий без использования рун. Такая «истинная» магия была известна в древности, но знания были практически утеряны, и теперь лишь самые просвещённые маги владели этими методами. Возможно, Ксардас был одним из тех немногих. Я сел напротив Ксардаса на каменный пол форта и взял протянутого мне мясного жука.

— Что ж, рассказывай, зачем ты здесь, — сказал маг.

Я объяснил, что видел его столкновение с магами; что считаю его единственным, кто может разрушить барьер; что я не хотел потерять последнюю надежду с его уходом; что я не хочу пропустить момент, когда появится возможность преодолеть барьер.

— Возможно, я смогу чем-нибудь помочь, — добавил я в конце своего сбивчивого рассказа.

— Парень, — усмехнулся Ксардас, — да ты мне льстишь. Сразу скажу честно и развею твои надежды — я не в силах разрушить барьер. По крайней мере, пока. Возможно, в будущем удастся что-нибудь придумать. Но раз уж ты вызвался мне помочь, то я знаю, чем ты можешь пригодиться.

Я вообще-то не горел большим желанием участвовать в осуществлении планов мага, но был не в том положении, чтобы отказаться. Тем более, после того, как сам неосторожно сказал, что хочу помочь.

— Впрочем, — продолжил Ксардас, — поговорим об этом завтра. Сегодня был утомительный день, и я хочу отдохнуть. Надеюсь, ты не собираешься учудить что-нибудь, пока я сплю?

— Нет, что Вы. Да и что я могу сделать? — ответил я, немного заволновавшись.

— Ну, например, попытаться убить меня во сне. Корристо, возможно, даже заплатит за мою голову, — напрямую сказал маг.

— Не думаю, что мне это удастся, даже если бы я этого хотел, — возразил я.

— Да, всё-таки ты быстро соображаешь, — одобрил маг, — может статься, от тебя в самом деле будет польза. Что ж, теперь, когда мы прояснили все вопросы, желаю тебе доброй ночи. И, кстати, можешь не волноваться о диких зверях, им сюда хода нет, а мелких тварей я всех уже сжёг.

С этими словами, маг погасил светящуюся сферу и лёг, укрывшись полами своей мантии. Мясного жука я уже доел во время разговора, и мне не оставалось ничего, кроме как тоже лечь спать. Камни форта были не самым удобным местом для сна. Я бы предпочёл лежать хотя бы на земле, но уходить не решился. Положив сумку под голову, я попытался уснуть. Как только я лёг, то неожиданно почувствовал непреодолимое желание спать и мгновенно уснул.

На следующий день, как можно было ожидать, я чувствовал себя полностью разбитым. Проведя всю ночь, лёжа на холодных и жёстких камнях, трудно было выспаться. Удивительно, что вчера сон так быстро одолел меня, не иначе, как сработало какое-то колдовство. Наверняка Ксардас лишь на словах сделал вид, что доверяет мне, а сам подстраховался, навеяв на меня заклятье сна. Когда я проснулся, маг уже сидел неподалёку, погружённый в размышления. Позавтракав ещё одним мясным жуком, по команде Ксардаса мы выдвинулись в путь. Заметив, моё плохое состояние, Ксардас достал откуда-то из-под своей широкой мантии, пучок травы.

— Вот, съешь эти травы. В голове прояснится и сил прибавится.

Меня не очень радовала перспектива использовать неизвестные травы, но я всё же поблагодарил и съел их. На удивление, они подействовали именно так, как обещал чародей. Усталость и ломоту сняло, как по волшебству, и я чувствовал себя будто бы заново родившимся.

Отойдя совсем немного от места ночёвки, мы вышли к большому навесному мосту, переброшенному над глубоким ущельем. Я остановился, поражённый открывшимся пейзажем. Справа вдали виднелся водопад, разделённый на два мощных потока, падающих с высоты в сотню метров с приятным характерным гулом. Посреди образовавшегося внизу озера высился скалистый остров, на котором расположились развалины древнего сооружения. Вода обточила горную породу и, казалось, утёс, на котором оно стояло, вот-вот рухнет в реку. К острову спускался еще один навесной мост с другой стороны ущелья. Из озера выходили две бурные горные реки — одна шла в долину, а другая терялась где-то в горах. Воздух был полон влаги и свежести.

— Отлично. Всё, как и должно быть! — пробормотал колдун, — идём, нам нужно в этот древний храм.

Я не очень доверял навесным мостам — судя по всему, им было столько же лет, как и этим руинам.

— Ты первый, — сказал волшебник. Похоже, он тоже был не в восторге от древней архитектуры.

Аккуратно двигаясь по прогнившим, местами проломившимся доскам, я взялся за канат, на котором держалась конструкция. Он оказался на удивление холодным, и стало понятно, что это вовсе не канат, а стальной трос. Я никогда раньше не видел ничего подобного — древние мастера постарались на славу. Вся конструкция, похоже, тоже была укреплена железом, досками был выстлан лишь верхний настил. Поняв, что мне ничего не грозит, я смело перешел на другую сторону.

— Он крепче, чем кажется! — крикнул я волшебнику. Ксардас последовал за мной, на всякий случай, держась за железный трос. Видно было, что его тоже заинтересовало устройство моста.

— Что здесь было раньше? — поинтересовался я.

— Судя по книге, которую я читал в библиотеке Нордмарского монастыря, несколько веков назад здесь располагалась цитадель Избранного.

— Избранный? Кто это?

— Никто не знает достоверно его имени, но ты, скорее всего, слышал легенду о великом Робаре, носившем броню из магической руды. Во времена наступления сил Белиара, он сплотил людей Миртаны в войне с орками и основал орден паладинов. Его доспехи ковались здесьиз руды, добытой в шахтах. После его смерти, некоторые смельчаки пытались носить эти латы, но ими овладевало безумие. В конце концов, чтобы обезопасить королевство от неконтролируемой силы могущественного артефакта, доспехи втайне спрятали здесь, и был основан орден монахов, которые следили за их сохранностью. Потом… Неважно. Как видишь, ордена больше не существует.

— Я и не думал, что эти доспехи действительно реальны! — воскликнул я.

— Не ты один. Даже я сам не до конца верил в это. Но наличие руин еще не значит, что артефакт всё ещё там. В любом случае, думаю, скоро мне удастся приподнять завесу этой тайны.

Глава 12. Полёт нормальный

Вскоре мы с Ксардасом достигли развалин древнего храма, от которого остался практически лишь один фундамент. Часть построек рухнула в озеро при обвале, остальные напоминали наваленную кучу камней. Руины поросли мхом и травой, только пара колонн напоминала о былом величии.

— Вот видишь, не так-то всё просто, — прокомментировал маг.

— Можно попытаться разгрести завалы, — сказал я.

— Предлагаешь согнать сюда полчища рудокопов, или хочешь сам помахать киркой и лопатой для разнообразия? — спросил маг.

— Не горю желанием. Но я надеялся на вашу магию, — замялся я.

— Если я устрою взрыв, здесь все развалится, а цели мы не достигнем. Слушай меня, парень. Теперь для тебя, наконец, есть настоящая работёнка.

— У вас есть план?

— Я хочу обосноваться тут на некоторое время — место самое подходящее, так что мне понадобится башня.

— Башня!? — в недоумении переспросил я. Неужели маг сошел с ума? Какая еще к Белиару башня? Может ему ещё дворец выстроить? Сам же сказал, что даже с кучкой камней справиться не в состоянии.

— Самая обыкновенная башня. Без неё я не могу фокусировать магические потоки достаточно эффективно.

— И что, Вы предлагаете, чтобы я по-быстренькому возвёл здесь башню? — воскликнул я с негодованием.

Маг засмеялся своим каркающим смехом:

— Я бы посмотрел на это, но нет, от тебя требуется совсем другое — раздобудь мне слуг.

— Слуг? — с каждой минутой я всё меньше понимал колдуна.

— Да, я бы превратил и тебя, но с головой на плечах ты можешь оказаться полезнее. К тому же, мне всё равно нужны трое.

— Големы! — осенило меня.

— Именно. Приведи мне трёх орков. Живых. Люди тоже подойдут, в принципе, мне все равно… Но думаю, что оркам ты сочувствуешь меньше. И поторопись, мне неохота торчать несколько дней на улице, вдруг ещё дождь пойдёт.

— Но… — пытался я начать.

— Никаких «но», — властно прервал меня чародей, — делай, что я говорю. Я не собираюсь сам бегать за дикарями. И помни, главное приведи их живыми — не важно насколько невредимыми, лишь бы сердце ещё билось.

Час от часу не легче. Теперь перспектива отстроить башню самостоятельно казалась мне уже более заманчивой, чем это задание.

— Но я даже не знаю где их найти, — предпринял я последнюю попытку отговориться. И зря…

— У них есть лагерь в долине, придётся сходить на разведку. И… чтобы у тебя не слишком напрягались ноги… — Ксардас что-то пробормотал и взмахнул руками.

Меня окутал синий туман, и пронзила жуткая боль. Казалось, всё тело скрутили и сжали, но через секунду всё закончилось. Я инстинктивно попытался закрыть лицо ладонями, посмотрел перед собой, но рук не было, глянул вниз — вместо ног болталось жало шершня. Я осознал, что парю над землёй на небольших сетчатых крыльях.

— Что за…!! — в ужасе закричал я, но услышал лишь непонятное стрекотание. Неописуемый ужас охватил меня — очевидно, я больше не был человеком,

Ксардас стоял передо мной и ухмылялся, довольный своей выходкой. Мне вдруг безумно захотелось его ужалить, я угрожающе замахал хвостом, неуклюже работая крыльями и пытаясь не потерять равновесие. Видимо, маг понял мои намерения:

— Тихо-тихо, это временно. Я превращу тебя назад, когда ты всё разведаешь. Скоро ты поймешь, что это для твоего же блага.

Чёртов колдун! Сам лучше бы превратился в крысу!! Я злобно застрекотал.

— Похоже, тебе по душе облик мясного жука, — сказал на это чародей.

Такая перспектива меня манила ещё меньше, и я поспешил отлететь в сторону. При всём моём недовольстве, стоило признать, что тело шершня было идеальным для разведки. Будучи около метра в длину, шершень был очень опасным хищником, и, хотя обычно охотился на мелких речных тварей, вроде лягушек и насекомых, при необходимости мог одолеть даже волка. Дело в том, что жало было ядовитым и, ударив добычу, это гигантское насекомое могло кружить вокруг, изматывая жертву и периодически делая выпады своим острым, как кинжал, хвостом. Шершень не умел высоко летать — крылья имели неподходящую для этого форму. Однако он мог поддерживать одну и ту же высоту длительное время, паря над землей или водой. Отталкиваясь от земли или других поверхностей, можно было преодолевать препятствия, кроме совсем отвесных и высоких, например, стен. Скорость полёта была достаточной, чтобы дать фору любому зверю или человеку. В такой форме, конечно, не стоило приближаться к людям, особенно имеющим лук или арбалет, зато дикие звери в основном игнорировали шершней, так как не считали ни добычей, ни угрозой.

В таком облике, скрепя сердце, я отправился на разведку, Ксардас же продолжил изучение руин. Освоившись с крыльями, я решил опробовать их в действии и, разогнавшись, бросился прямо с обрыва в ущелье. Это было захватывающе: я парил в воздухе, постепенно снижаясь. Мне удалось пролететь над всем озером, и приземлиться на скалы с другой стороны… Правда, посадка получилась не совсем такой, как планировалась — я врезался прямо в вертикальную скалу. Смягчив удар жалом, я потерял равновесие и, нелепо махая крыльями, упал на землю. Никаких повреждений новое тело не получило — хитиновые пластины хорошо защищали от любых ссадин и ушибов. Я и не подозревал, что такие примитивные существа, как шершни, на самом деле настолько совершенны. В границах своей экологической ниши им не было равных, а обладай они хоть зачатками разума, людям бы было сложно с ними совладать. Размышляя о том, каким бы могло быть общество шершней, будь они поумней, я продолжил разведку рудниковой долины.

Сначала я облетел обитаемые людьми места, но они не стоят подробного описания — около шахты и лагеря распростёрлась вытоптанная равнина, а чуть в стороне росли леса. Каторжане ходили лишь привычными безопасными тропами, в чащу заходили лишь опытные трапперы. Орков стоило искать в диких землях, где люди в последние десятилетия редко появлялись. Благодаря моему новому образу, можно было не бояться попасть в руки врага, даже наоборот — я был охотником. Не знаю, правда, как притащить орка Ксардасу, но сейчас нужно было найти хоть одного дикаря, и я устремился на юго-запад. Горные массивы возвышались со всех сторон, и пробраться можно было лишь по узким тропам и небольшим лощинам. За любым поворотом был риск нарваться на орочий патруль или стаю хищников, вроде драконьих глорхов — самой опасной разновидности этих пресмыкающихся. Периодически то подпрыгивая, то зависая в воздухе, я взобрался на вершину высокой горы. Хорошо, что шершни не додумались до такого метода скалолазания.

Мне открылась удивительная картина: в узкой долине между горами располагался варварский лагерь — сотни небольших хижин из грубых брёвен, с натянутыми шкурами варгов вместо крыш. Варгами называли орочих собак, хотя больше они походили на волков. Орки отбирали самых сильных щенков, а слабых скармливали их же сородичам. Дрессировали их очень строго, и в результате один взрослый варг мог разделаться с целой сворой обычных собак или даже со стаей волков. Эти псы никогда не бросались на добычу сломя голову и продумывали каждый шаг, внимательно присматриваясь к жертве. Несколько варгов всегда действовали сообща и представляли грозную силу, которую орки часто использовали в сражениях — пускали первой волной атаки полчища своих псов. От зубов этих тварей не было спасения, они легко прокусывали толстую кожу, а иногда даже гнули дешёвую железную броню. Орки отличались суровыми обычаями — даже своих сородичей, проявивших трусость в бою, отдавали на растерзание голодным псам. Впившись железной хваткой в тело жертвы, варги живьем раздирали несчастных на куски. Наверное, из-за таких традиций трусов среди орков обычно не водилось. Однако их безумное безрассудство часто использовалось более хитрыми и расчетливыми людьми для победы.

Лезть в лагерь орков в любом обличье было бы самоубийством — нужно было придумать что-нибудь иное. Теперь, по крайней мере, я знал, где искать дикарей и, осмотревшись повнимательнее, запомнил окрестности и пути подхода к лагерю. Вход в орочий стан закрывали массивные ворота, охраняемые часовыми с огромными ржавыми секирами — видимо, орки из этого племени не отличались аккуратностью и заботой о вооружении. Кроме того, они носили набедренные повязки, и лишь у некоторых помимо этого были ещё укрепленные наплечники. Полных доспехов не носил ни один, и это было странно даже для орков. Хоть они и были полудиким народом, всё же кузнечное мастерство было развито у них довольно неплохо. Похоже, будучи на острове давно изолированными от остального мира, это племя заметно деградировало и держалось лишь на остатках прошлых достижений. Впрочем, двухметровый рост и огромная сила с лихвой компенсировали слабость вооружения — любой орк мог разрубить человека надвое даже тупым топором. Ещё одна особенность этого племени была в том, что они все имели слегка зеленоватый оттенок кожи. Насколько мне было известно, обычно кожа орков была серого или бурого цвета, а тело покрыто волосами, которые можно было назвать скорее шерстью из-за их обилия и толщины. Всё же орки не были полностью волосатыми, шерсть покрывала лишь часть тела — в основном грудь, руки и ноги. Лицо, на удивление не сильно обрастало волосами, а члены этого клана даже не носили бород. Зато нижняя челюсть у всех была в два раза массивней человеческой, а между губами торчали крупные клыки.

Я переместился по скалам ближе к внутренней части лагеря, и моему взору открылась широкая площадь. В её центре возвышалась высокая колонна, а вокруг были вкопаны столбы поменьше. В дальнем конце темнели входы в пещеры, уходящие в глубь гор. Похоже, я застал проведение какого-то ритуала: шаманы махали большими посохами, похожими на длинные дубины, а пара десятков орков окружила колонны вокруг, исполняя танец под ритмичный бой барабанов. Один из шаманов вывел на площадь связанного человека. Издалека было невозможно разглядеть лица несчастного, но было ясно, что помочь ему уже ничем нельзя. Шаман привязал беднягу к столбу, и орки продолжили свое песнопение. Я не мог больше смотреть на жертвоприношение и полетел прочь. По крайней мере, пока орки заняты, может быть, удастся застать кого-нибудь врасплох. Я спустился с гор недалеко за воротами орочей базы и стал обследовать округу.

Мне пришлось ждать довольно долго — всё поселение было занято ритуалом, и лишь после его окончания орки приступили к повседневным делам. Небольшие группы воинов по три-пять бойцов, разошлись в патрули. Некоторых сопровождали варги, других гончие — еще одна порода орочьих собак с длинными лапами и непропорционально вытянутыми мордами. Гончии, в отличие от варгов, не обладали такой силой, но компенсировали скоростью и невероятным обонянием. Их использовали для травли и загона дичи. К счастью, местное племя не применяло луки, и охотилось в основном лишь с помощью собак — это облегчало мою задачу.

Основной лагерь орков был слишком хорошо укреплён, так что надеяться поймать можно было только охотников. Возможно, всё же удастся найти одинокого воина или выманить его от других, но не сейчас. Даже если я смогу обезвредить орка, в облике зверя я все равно не дотащу полуторацентнеровую тушу до колдуна. Я выяснил всё, что мог, и отправился обратно к магу.

По пути я увидел несколько падальщиков и вспомнил, что почти не ел сегодня. Птица не успела даже понять, что произошло — шершень налетел шквалом и несколько раз ужалил прямо в шею. Раны были глубокие, и падальщик умер почти мгновенно. Остальные его собратья в панике разбежались, шокированные внезапной атакой нежданного противника. Я убил падальщика в надежде вернуться за мясом в облике человека. Схватив тушу маленькими передними лапами, напоминающими клешни, я отволок добычу в кусты, чтобы спрятать от других желающих полакомиться, и поспешил к колдуну. Ксардас заранее почуял мое приближение. Я боялся, что он не захочет меня расколдовывать, но маг пробормотал что-то и меня вновь скрутило. В этот раз чувство было, будто меня разрывает на куски, и на миг сознание покинуло меня. Когда трансформация закончилась, я без сил валялся на земле. Тело едва слушалось, мышцы затекли, как будто я весь день лежал в одной позе.

— Не волнуйся, это быстро пройдёт. С непривычки всем тяжело, — сказал маг. Он сделал еще какие-то пасы руками, и мне полегчало, хоть и незначительно.

— Я не целитель, могу лишь немного снять боль, — пояснил Ксардас.

Постепенно силы возвращались ко мне, я смог приподняться. Старый придурок, чтоб ему самому так мучиться! Но вслух сквозь зубы я произнёс:

— Спасибо, что хоть обратно превратили.

— Ну давай, рассказывай каковы результаты, — сразу приступил к делу маг.

— Всё разведал, но дайте хоть перевести дух. Я тут неподалеку прикончил жирного падальщика. Хотелось бы забрать его и сделать ужин — с утра и маковой горошины во рту не было.

— Значит лягушками и жабами ты побрезговал? — рассмеялся маг.

— Не буду же я жрать в форме этого зверя! Да и разве это бы накормило мое человеческое тело? — возмутился я.

— В некоторой степени бы накормило, — ответил колдун — хорошо, иди за своей добычей, но не вздумай сбежать. От меня так просто не скрыться, а мы ещё не окончили наше совместное дело.

— Понимаю, — ответил я и пошел за падальщиком.

Проклятого мага не провести, я действительно подумывал свалить от него подальше — кто знает, что он выкинет в следующий раз. Может, и впрямь обратит в голема, а то ещё во что и похуже. Что-что, а угрозы свои выполнять он точно умеет, лучше пока подчиниться, а там глядишь и пронесёт. Если я окажусь для него достаточно полезен, то смогу сохранить свою шкуру и, надеюсь, человеческую.

Глава 13. Час от часу не легче

Где-то спустя час мы сидели с Ксардасом у костра и лакомились жареным мясом. Смеркалось. Дневное светило плавно опускалось за горизонт и между горными вершинами пробивались красно-оранжевые лучи. Алые отблески растекались с каждой минутой всё дальше по небу и смешивались с голубым сиянием барьера. При таком освещении руины завораживали. Солнце отражалось в озере, и лёгкая рябь создавала ощущение, что ущелье пылает огнём. От скал падали тёмные глубокие тени, создающие атмосферу мрачную и загадочную. Что таилось во тьме среди древних развалин, хранящих память далёких времен?

За ужином я рассказал Ксардасу всё, что мне удалось узнать об орках и их повадках.

— Хм… Жертвоприношения? — задумался маг, — обычно они этим не занимаются. Здесь живут орки, прибывшие когда-то с южных островов, они менее развиты, нежели их собратья с севера, но даже в их традициях нет таких ритуалов. Видимо, это какое-то одичалое племя, исповедующее демонический культ. Однако тем лучше для нас — проще будет их провести.

— Я не смогу в одиночку притащить Вам орка, просто не подниму его, — заметил я.

— Знаю. Не волнуйся об этом, они сами пойдут за тобой.

— Ага, конечно, как собачки на поводке! — с сарказмом сказал я.

— Зря смеёшься, — тебе даже поводка не понадобится. За женщиной своего племени они сами побегут, как привязанные.

— Что? За женщиной? Нет у нас никакой женщины! — не понял я. Похоже, маг жил в каком-то своем мире, оторванном от реальности.

— Зато есть ты, — усмехнулся мой собеседник.

— Чтоо?? — подскочил я с места, как ошпаренный, — нет! Даже не думайте об этом! Хватит с меня шершня! Лучше сразу убейте, довольно издевательств! — сорвался я и в гневе замахал руками.

Маг засмеялся:

— Не волнуйся, в этот раз обойдёмся без трансформаций.

Я немного успокоился, но всё это мне определённо не нравилось.

— И как же я заменю орчиху?

— У орков строгие законы. Их женщины живут отдельно от мужчин и воспитывают детей до пятилетнего возраста. Обычным оркам к самкам хода нет — заводить потомство позволено лишь самым сильным воинам, и больше половины орков ни разу не удостаиваются такой чести просто потому, что погибают, стремясь доказать свою доблесть. Достойных выбирают раз в полгода — в дни равноденствия. Устраиваются бои, и в конце шаманы отводят победителей к женщинам. Кроме того, представительниц слабого пола не берут в походы и не привозят на захваченные земли, что добавляет злобы и свирепости воинам. Но, несмотря на такие законы, бывают и исключения — не всем орчихам нравится жить в тюрьме под надзором шаманов, некоторые периодически сбегают. Чтобы перебить желание к бегству, женщин обрызгивают особым отваром трав, имеющим специфический, плохо смываемый запах. Благодаря этому, беглянку очень легко найти, пустив по следу отряд с собаками. Да и без них у орков довольно хороший нюх. Попавшаяся считается изгоем из племени, и её убивают, но перед этим с ней разрешено делать всё, что угодно. Само собой, никто из орков не захочет упустить шанс поймать самку.

— Это всё очень познавательно, — перебил я — почти как статья в книжке про редких животных, но как это поможет нам?

— Дослушай до конца, — недовольно ответил маг, — я знаю рецепт этого отвара.

Кажется, до меня начало доходить — предстояло сыграть роль воображаемой беглянки. Для этой затеи требовалась маскировка, волчьи шкуры подходили идеально, и на следующий день мне предстояло их добыть. Ксардас занялся поиском необходимых трав, которые росли где-то недалеко в горах.

Охота заняла много времени, не хотелось нападать на варгов — они были слишком опасны, а обычные волки водились лишь в лесах на равнине. Пришлось спускаться обратно к лагерю шахтеров, который из-за его размеров можно было вполне назвать городом — больше тысячи каторжан обрели кров в его пределах. Места там мало, а стены не позволяли расширяться. Условия жизни были ужасными, повсюду воняло, вместо дорог — грязное месиво. Возле замка располагался небольшой пруд, который не превратился в сточную канаву лишь благодаря строгому приказу Гомеза, запрещающему сливать туда отходы. Впрочем, всё равно пить из него никто не решался, и за водой ходили на реку через северные ворота. Во избежание нападения диких зверей дорога охранялась — у моста со стороны леса дежурили двое стражников.

Неподалёку, к востоку от поселения, протекала ещё одна река — как раз одна из тех, что брали начало в горном озере. За ней был небольшой лесной массив, довольно сильно вырубленный во время строительства лагеря. Сейчас вокруг него уже вновь появилась молодая поросль, а живности в чаще водилось достаточно. Лес пользовался дурной славой, иногда в нём пропадали люди, особенно неосторожно забредшие в него ночью. Беглые рудокопы ещё до построения барьера часто пытались укрыться здесь и больше их никто никогда не видел. Для меня, как охотника, была понятна причина исчезновений — скорее всего, где-то в чаще было логово мракориса. Этот огромный хищник по праву является царём леса: весом не меньше трёх центнеров, он обладает острыми, как бритва, зубами, могучими лапами и огромными когтями. Грозный образ довершается костяным рогом на лбу, которым зверь способен пробить человека насквозь. Плотную кожу берёт далеко не любое оружие — только умелый охотник может совладать с этим монстром, и то лишь застав врасплох. Обычно мракорис выходит на охоту после заката, но бывают и исключения — голодный зверь может вылезти из своего логова и днём. И хотя солнце слепит его, всё же в лесу достаточно темно, чтобы разглядеть добычу, а ориентироваться можно и по запаху. Подгоняемый голодом, днём мракорис становится ещё опаснее.

Я шёл по свежему волчьему следу, стараясь не цеплять сухие ветви и листву. Ветра не было, и мой запах не должен был спугнуть зверей. Аккуратно обогнув группу падальщиков, я двинулся дальше — сейчас меня интересовала иная добыча. Вскоре мои поиски увенчались успехом — стая волков отдыхала в редколесье. Осторожно приблизившись, я насчитал семерых хищников. Много — в одиночку не одолеть, нужно было придумать, как разделить стаю или обезопасить себя от преследования. Пару волков можно успеть подстрелить, но остальные разорвут меня на куски. Ни одно из ближайших деревьев не подходило для укрытия — большие ветви начинались высоко над землей, снизу были лишь голые стволы, поэтому не стоило даже надеяться спасаться на деревьях от преследования — один оборвавшийся сучок или соскользнувшая нога, и я окажусь в волчьих зубах.

Есть три распространённых способа охоты на волков: травля собаками, расстановка капканов и отравленные приманки. Ничем из перечисленного я не располагал — у меня были лишь лук и два десятка стрел. Эх, что ж я не попросил у колдуна какой-нибудь свиток! Теперь было уже поздно жалеть, да и не хотелось признавать, что такой опытный следопыт как я не в состоянии сам справиться с какими-то волками.

Решив изучить местность повнимательнее, я отправился дальше на восток в сторону побережья. Вскоре лес поредел и моему взору открылся морской простор, правда, весьма ограниченный — в паре километров от берега в синеву моря погружался полупрозрачный переливающийся магический барьер. Он нисколько не взаимодействовал с водой и не мешал ей течь по своим законам, существуя как бы сам по себе, препятствуя лишь выходу живых существ за его пределы. Мелкий планктон и рачки проходили свободно, даже некоторым рыбкам помельче тоже удавалось проскочить, однако крупные были пойманы в темницу так же крепко, как и люди. Большая часть морской фауны благоразумно держалась берега, но некоторые, недостаточно сообразительные, отплывали слишком далеко. Временами под водой можно было разглядеть вспышки голубого пламени, а иногда, хоть и очень редко, на поверхность вздымались пузыри пара, образовавшиеся при ударе молнии. Выточенные стихией утёсы опасно нависали над морем, а вдали виднелся настоящий шедевр природы — гигантская каменная арка, один конец которой был на суше, а другой погружался в воду в нескольких десятках метров от берега.

Я так засмотрелся на море, что даже поначалу не заметил, что совсем недалеко на утесе возвышается заброшенная дозорная башня. Это было именно то, что нужно! Башня могла укрыть меня и спасти от диких зверей. У дверей я немного помедлил. Почему за столько лет башню до сих пор вновь не обжили? Место было неплохое. Хотя с другой стороны кому это нужно? Судоходства здесь нет, до замка не так уж и близко, к реке нужно идти через лес, да и берег там скалистый — за водой особо не набегаешься. Возможно, у тех, кто её строил, были причины выбрать такое расположение. Не исключено, что сотню лет назад земли здесь были не настолько дикими. Успокоив себя этими мыслями, я вошел в башню.

Глава 14. Не зная броду, не лезь в воду

Древняя дверь открылась с ужасным скрипом. Внутри был полнейший бардак — похоже, люди не входили сюда уже пару десятков лет. Слой пыли толщиной с палец покрывал полусгнившую мебель, стены поросли мхом и плесенью, от которой распространялся неприятный кислый запах. Свет почти не попадал внутрь через узкие окна под потолком первого этажа — мрачно, как в могиле. В дальнем углу я заметил спуск в подвал, но туда почему-то мне пока не хотелось заглядывать. Поднявшись по винтовой лестнице, я оказался на смотровой площадке, где сохранились остатки очага — в центре был выложен круг из почерневших от копоти камней. Навесная крыша давно обвалилась, и поэтому вместо костра там образовалась небольшая лужа. Возможно, раньше это был маяк, но время оголило верхушку так, что он стал похож на дозорную башню. Хотя… Присмотревшись внимательнее, я заметил, что камни для очага как-будто новее основной кладки. Может быть, наоборот кто-то хотел переоборудовать башню в маяк. Впрочем, какое это имеет значение?

Главное, что входная дверь всё еще была достаточно крепкой, а значит, можно было укрыться за ней от волков. Я спустился вниз и вновь отправился на охоту. Подойдя к редколесью, где отдыхали волки, на максимально далеком расстоянии, пригодном для точного попадания я натянул тетиву. Рассчитать траекторию выстрела оказалось трудно — стрелы были легче привычного, оперение и наконечники низкого качества. Обычно в моих руках оказывались куда лучшие экземпляры, но жаловаться не приходилось — даже этот колчан достался не легко. Мой наставник делал калёные стрелы по своей уникальной технологии, они получались тяжелее, но имели превосходную аэродинамику. Во многом именно благодаря этому Босперу удалось снискать огромное уважение в среде охотников, несмотря на то, что сам он уже давно не промышлял, предоставив это своим ученикам.

Я спустил тетиву. Мои расчёты и несколько дней тренировки с новым оружием не прошли даром, и первый волк остался лежать, пригвождённый к земле. Остальные отреагировали мгновенно и вскочили в поиске обидчика. Воспользовавшись их временной дезориентацией, я успел выпустить ещё пару стрел. Одному хищнику я попал в грудь, и он упал, жалобно скуля и вгрызаясь зубами в торчащее древко. Второй выстрел был менее удачен — зацепил лишь заднюю лапу. Что ж, хотя бы одним преследователем меньше! Волки с рыком бросились в мою сторону. Их оставалось четверо, но теперь они быстро двигались и стали сложной мишенью. Не став полагаться на изменчивую удачу, я бросился наутёк. Соревноваться с волком в лесу бессмысленно, но у меня была фора, да и нужно было преодолеть всего-то метров тридцать. Словно метеор, я влетел в башню, на ходу захлопнув за собой дверь. Через мгновение когтистые лапы заскрежетали по её железной обивке. Только тогда я понял, насколько был близок к смерти — небольшая задержка, и волк нагнал бы меня и повалил с ног. До этого я ни разу не бегал от волков и не думал, что они настолько проворны.

Звери на улице свирепо рычали, я на всякий случай забаррикадировал дверь остатками мебели, и, переведя дыхание, поднялся на смотровую площадку. Осаждающие ходили вокруг башни в поиске входа и были как на ладони. Мой очередной выстрел прикончил ещё одну тварь. Оставшиеся быстро поняли, что к чему, и бросились в лес, не желая присоединиться к собрату. Я пустил еще одну стрелу им вслед, но промахнулся. Теперь следовало выждать какое-то время, чтобы убедиться, что волки больше не вернутся. Чтобы не сидеть без дела, я решил получше изучить башню — вдруг в ней найдётся что-нибудь ценное. Недолгий осмотр показал, что наверху и на первом этаже ничего интересного не было. Оставался подвал. На мою удачу, я нашел в пыли старый факел, который даже удалось зажечь с помощью огнива. Он зачадил густым чёрным дымом — не очень приятно, но, по крайней мере, хоть какое-то освещение.

Я осторожно стал спускаться по прогнившей деревянной лестнице. Одна из ступеней провалилась, и я еле удержался, хотя и шёл осторожно. В подземелье воздух стал ещё более затхлым, а дым факела лишь сгущал краски. На меня нахлынуло давящее беспокойство — мало ли что можно ожидать в темноте. Но, в конце концов, бояться подвалов — это удел маленьких детей и трусов. Убедив себя этими размышлениями, я двинулся вперёд, освещая дорогу неровным, подёргивающимся светом факела. Стены подземелья были из крупных камней, а пол из песка. Тоннель уходил вдаль, сворачивая в темноту. Место не походило на подвал для хранения припасов, а больше напоминало тайный ход. Беспокойство становилось всё сильнее, но любопытство гнало вперёд. Я прошел уже пару десятков метров, не заметив никаких изменений, когда тоннель вдруг разделился на два. Чтобы не заблудиться, согласно правилу лабиринта, стоило всегда держаться одной стороны, и я выбрал левый отворот.

Через несколько метров пути, раздалось странное постукивание и бряцание, как будто кто-то ударяет полыми деревянными палочками друг о друга. Остановившись и прислушавшись, я расслышал как кто-то будто бы шаркает ногой о песок. Может быть, мыши или крысы? Пройдя ещё чуть-чуть, я явственно услышал удар металла о камень и скрип, как от несмазанных дверных петель. Неужели башня не заброшена? Спустя несколько секунд послышался звук приближающихся шагов, сопровождающихся хрустом и поскрипыванием. Это уже было слишком, я не выдержал и бросился обратно к выходу из подвала. Шаги за моей спиной ускорились и перешли в бег. Не думая о гнилых ступеньках, я выскочил на первый этаж и встал возле люка с дубиной в одной руке и факелом в другой в ожидании своего преследователя. Он не спешил показываться. Я слышал, как он переминается с ноги на ногу возле лестницы — понял, наверное, что его ждут. Я бросил факел вниз — туда, где должен был стоять неизвестный. Факел упал на песок, и осветил стоящую фигуру… Это был не человек. Точнее он был им, но очень давно. Всё, что осталось — белые голые кости. Скелет непостижимым образом двигался, как будто сделан из плоти и крови! Восприняв бросок факела как угрозу, мертвец бросился наверх, угрожающе размахивая здоровенным ржавым мечом. Похоже, он был не настроен на диалог! Издавая клокочущие и стучащие звуки, он преодолел уже половину лестницы, и лишь тогда оцепенение сошло с меня.

Как только лысый череп показался в лестничном проёме, я с размаху нанес удар дубиной. Раздался хруст, и череп, треснув, откинулся набок и повис на шейных позвонках. Тело покачнулось, но, к моему ужасу, продолжило движение. Вылезая из люка, нежить нацелилась на меня своей ржавой железкой. Не давая ему размахнуться, я нанес второй удар дубиной прямо по запястью. Кости вылетели из высохших суставов, и меч упал на пол вместе с кистью. Скелет потянулся ко мне второй рукой, пытаясь ухватить за горло. Вместо того, чтобы увернуться, я пнул его ногой прямо в грудину. Гремя и разваливаясь, мертвец скатился по лестнице. До низа докатилась лишь груда костей. Победа! Битва была короткой, но опасной, а застигни тварь меня в подземелье, всё могло бы окончиться совершенно иначе. Постояв около люка, я не заметил больше никакого движения. Стоило поскорее убираться из этого проклятого места, пока не показались другие неупокоенные. Произошедшее шокировало меня до глубины души, но я собрал всё мужество в кулак и не поддался панике. В конце концов, все слышали страшные истории про некромантов и последователей Белиара, а ещё вчера я своими глазами видел огненного голема, на фоне которого оживший скелет был безобидной игрушкой.

Предварительно поднявшись на смотровую площадку и убедившись, что волков нет поблизости, я вышел для сбора трофеев. Освежёвывать добычу пришлось в башне. Несмотря на таившуюся в ней угрозу, это было лучше, чем подставлять спину оставшимся обозленным волкам. Раненный в ногу зверь сбежал, с остальных троих я снял шкуры. Разведя огонь на вершине башни, я поджарил немного волчьего мяса и перекусил, оставив часть и про запас. С тремя неплохими волчьими шкурами и несколькими особо хорошими клыками в качестве трофеев, я отправился к Ксардасу. Когда я добрался до руин храма, уже вечерело. Маг остался доволен моей охотой, а на рассказ о скелетах лишь ухмыльнулся и сказал:

— Люди говорят: «не зная броду не лезь в воду». Почему тогда вы всё время думаете, что первое попавшееся подземелье безопаснее и прётесь туда с таким упорством? В молодости, во время путешествий по Миртане, я вдоволь насмотрелся на таких авантюристов. Точнее, в основном, на их останки.

— Ну, кто же мог знать, — пробурчал я пристыженно в своё оправдание, — я думал, что некромантия и ходячие мертвецы — лишь страшилки для детей.

— Не забывай, что ты разговариваешь с тем, кто уже много лет изучает некромантию.

— Но вы же магистр ордена Инноса! — в изумлении поразился я, — голем, тем более огненный, это одно, но ходячие трупы это уж слишком.

— А я и не говорил, что занимаюсь осквернением кладбищ. Некромантия гораздо обширнее, чем ты думаешь. Подъём скелетов — лишь детские шалости, по сравнению с настоящим колдовством.

Я бы с интересом узнал больше, но маг перестал развивать эту тему.

— Завтра на рассвете приступишь к охоте на орков. Я сделал необходимую настойку.

Поужинав остатками волчьего мяса, мы легли спать.

Глава 15. Безмолвный слуга

На следующий день я облачился в наспех скреплённые меж собой волчьи шкуры, так, чтобы со спины меня было не узнать. Ксардас приготовил небольшой пузырек с вонючей жижей. Если орочьи женщины так пахнут, то я бы на месте орков обходил их за версту. Впрочем, на вкус и цвет товарищей нет. Предстояло заманить орков прямо к руинам форта, где временно обосновался Ксардас. Он сказал, что приготовит там пару сюрпризов. Идти куда-то сам колдун наотрез отказался:

— Времена, когда я искал приключений, давно прошли. Это дело для молодых, вроде тебя. Я же лучше помедитирую в одиночестве, пока ты не вернёшься.

Спорить было абсолютно бесполезно. Старый лентяй — не желает пройти даже пару километров. Он бы мог сжарить десяток орков, даже не моргнув! Но ему зачем-то понадобилось послать за ними меня, да мало того, ещё обмазанным этой жижей, чтобы дикари уж точно не прошли мимо. Даже лук пришлось оставить, чтобы не нарушить маскировку. При мне остался лишь охотничий нож, но против орка он ненамного эффективнее зубочистки. Такое чувство, что маг откровенно издевался надо мной, придумывая этот план. Можно было сбежать, но превращение в шершня было ещё слишком свежо в моей памяти — не хотелось выводить некроманта из себя.

Прежде чем использовать вонючую жидкость нужно было углубиться во владения орков. Я двигался тихо, стараясь держаться по возможности выше в горах — не хотелось привлечь внимание варгов. Мне нужны были сами орки, псы же грозили сильно усложнить дело. Ксардас сказал, что, почуяв запах женщины, орки не возьмут варгов на охоту, так как те могут растерзать её раньше времени. Вдали показался орочий конвой из четверых орков и нескольких псов — пришло время открывать заветный пузырёк. Запах был такой, что мало не покажется. Я обмазал одну из шкур, стараясь не запачкать тело — на случай, если придется прятаться. Шкуру-то можно скинуть, а кожу так просто не отмыть. Я капнул немного зелья на палку и бросил её на дорогу, где должны были через пару минут пройти орки. Сам я двинулся назад, но спрятался недалеко — нужно было убедиться, что они заглотят наживку.

Остановившись в нескольких метрах от приманки, разведчики стали яростно принюхиваться и перекинулись несколькими фразами на странном клокочущем языке. После этого один из них отдал приказ варгам, и псы побежали в направлении их лагеря. Отлично! Пока всё шло по плану. Я выскочил из своего укрытия и перебежал на другую сторону дороги, запрыгнув в кусты в сотне метров от отряда. Орки заметили меня и бросились следом. Обмазанная шкура делала своё дело, цепляясь за ветви и оставляя на них нужный запах. Я скрылся за склоном горы, и временно пропал из поля зрения преследователей. Теперь мне предстоял тяжелый марафон. Бросив в сторону ещё одну вонючую палку, чтобы слегка сбить след, я продолжил забег в сторону форта. Предстояло преодолеть несколько километров.

Орки слегка отстали, пытаясь понять, в каком направлении меня искать. По пути я иногда оставлял чёткие приманки, чтобы преследователи не сбились с пути. Пару раз они даже заметили мой силуэт, что было ясно по их ликующим крикам. Но всё же мне удалось сохранить дистанцию. Через полчаса я был в старом форте, забрался на башню, где впервые меня окликнул Ксардас, и сложил там шкуры так, чтобы казалось, будто под ними кто-то лежит. Там же я оставил открытый пузырёк. Орки шли за мной по пятам, поэтому я был несказанно рад, что Ксардас оказался на месте.

— Молодец. Теперь можешь отдохнуть. Остальное я беру на себя, — сказал маг.

Я только и ждал этого предложения, и охотно спрятался в дальней части форта. Наконец-то колдун хоть что-то решил сделать самостоятельно! Вскоре показались орки. Они зашли в форт, принюхиваясь и озираясь по сторонам. Запах привёл их к основанию башни, где они столпились, махая топорами и выкрикивая «Мучача! Мучача!», странно растягивая слог «му» и делая на него ударение. Видимо, предвкушали легкую добычу. Но не тут-то было — Ксардас вышел из укрытия и сделал лёгкое движение рукой. Небольшой камень на стене возле башни сдвинулся под мысленным усилием мага и неожиданно пол провалился под ногами орков. Там был секретный люк! Как же я сам не догадался! Теперь понятно, почему чародей так привязался именно к этому месту, ведь это идеальная западня. Я подбежал к краю ловушки. Орки копошились внизу, пытаясь встать на ноги и привести себя в порядок после падения с четырёхметровой высоты.

— Иди отсюда, тебе не нужно это видеть, — сказал колдун.

— Но мне интересно, — возразил я.

— Отойди, безумец! Если ты будешь близко, то сам можешь разделить их участь, — пригрозил маг.

Я поспешил убраться, хотя не вполне поверил его предостережению. Издали было видно лишь море огня, которое Ксардас обрушил на несчастных орков. Раздался нечеловеческий крик и вой. Я заткнул уши и упал на землю, оглушенный этим ужасным звуком. Всё же маг был прав — хорошо, что я был в стороне. Этот крик продолжал сниться мне в ночных кошмарах даже спустя много лет. Когда всё стихло, я осмелился подойти поближе. От орков не осталось почти ничего — лишь четыре странных перламутровых шара. Три из них Ксардас достал из подземелья с помощью телекинеза. Сначала все они были как будто каменные, но под чарами Ксардаса один из них стал раскаляться. Колдун направлял в него потоки огня, и казалось, что шар расплавится с минуты на минуту, но он оставался твёрдым и лишь вбирал в себя всю эту мощь. Через какое-то время вокруг шара начало формироваться тело из кипящей лавы, в которую превратились близлежащие камни форта. Через десять минут напряженной работы перед магом стоял огненный голем в точности такой же, какой приходил в лагерь. Видно было, что Ксардас устал.

Закрыв один шар в подземелье, и забрав остальные, он двинулся к развалинам храма. Голем шёл за Ксардасом, не отставая, как на веревочке. По пути через навесной мост голем перестал полыхать и перешёл пропасть даже не опалив доски. На другой стороне пламя вокруг него разгорелось с новой силой. Дойдя до острова с руинами древнего храма, маг бросил один из камней в озеро.

— Что вы делаете! Мы же так старались, чтобы его получить?! — возмутился я.

— Если не знаешь, то молчи, — ответил маг, — лучше спрячь третий шар в развалинах, где побольше мелких камней, — приказал он.

Я повиновался, хотя ничего и не понимал в происходящем. Сфера была холодной и по ощущениям больше походила на металл, чем на камень. В моих руках она странно вибрировала, будто живая. Волшебник достал какую-то маленькую бутылочку и выпил её содержимое. После этого он явно воспрянул духом и стал менее бледным.

— Эликсир магии, — пояснил он, — заклинание было утомительным, нужно передохнуть.

Маг сел медитировать. Не знаю, что там у него за магия, но спиртом от этого зелья несло знатно. Такое, пожалуй, подействует расслабляюще на кого угодно.

Закатив перламутровую сферу под небольшой валун возле обвалившейся раскрошившейся стены, я почувствовал себя лишним. Чтобы не терять время даром, я решил раздобыть ужин. В этот раз в меню были тёмные грибы и серафис. Это неприхотливое растение росло почти везде и годились в пищу целиком, а особенно вкусными были похожие на гигантскую ежевику фиолетовые ягоды. Сочные плотные листья, хоть и горчили, иногда тоже использовались в кулинарии и неплохо перебивали аппетит. Кроме того, они могли заживлять раны, и часто применялись для этого охотниками, если под рукой не оказывалось ничего лучшего.

Вечером, когда я вернулся, то был немало удивлен. Маг был уже в компании не одного, а трёх големов! И все они были разными. Один, как я уже говорил, огненный. Другой был полной его противоположностью: он был сделан из полупрозрачного голубого льда, от которого веяло зимним холодом. Я заметил, что часть озера покрылась ещё не полностью растаявшим тонким потрескавшимся льдом. Теперь ясно, зачем было бросать шарик в воду — пропитать силой стихии. Третий голем был самым неказистым из всех, зато самым большим. Его тело состояло из огромных валунов. В одном из них я опознал камень, под который днём положил шарик.

— Вот это да! — разинул я в изумлении рот. Ледяной голем угрожающе повернулся в мою сторону, но остановился под взглядом колдуна.

— Это свой, — произнёс маг, и големы успокоились.

— Невероятно! — продолжил я восхищаться.

— Ничего необычного. Сердца големов являются практически бесконечными источниками энергии, использующими жизненную силу доноров, то есть пойманных нами орков. Я лишь направил их на восприятие нужных стихий. Тело из плоти и крови не совершенно, а в этом обличье возможна вечная жизнь.

— Не думаю, что они ей будут наслаждаться, — скептически заметил я.

— Да, им теперь всё равно, — безучастно ответил колдун.

Эти существа внушали ужас, и я так и не решился подойти ближе, чем на два метра ни к одному из них, кроме каменного истукана. Он хотя бы не мог обжечь или обморозить.

— Завтра башня будет готова. Осталось дело за малым — спланировать ещё несколько деталей в её конструкции, так, чтобы не повредить катакомбы. Големы приступят к работе утром. Ты можешь идти, мне больше не требуется помощь. В будущем, возможно, мне пригодится сборщик трав, тогда я тебя вызову. Помни, никому ни слова ни обо мне, ни о башне, ни о чём вообще из того, что ты видел. Не заставляй меня жалеть, что я тебя отпустил.

— Обещаю, — с готовностью сказал я, — да и всё равно мне никто не поверит. Ну хоть приключениями в старой башне мне можно будет похвастаться?

— Трави любые байки, о чём угодно, что не касается нашего общения. Но если кто-то меня здесь потревожит, ты будешь первым, кто за это ответит.

— Но ведь люди могут зайти сюда случайно. Я-то здесь при чем? — удивился я.

— Значит, надейся, что не зайдут. И с завтрашнего дня не крутись здесь — големы убьют любого, и тебя тоже.

— Что ж, приятно было познакомиться и поработать вместе… Жаль, что даже спасибо я не дождался. Я тут ужин кстати принёс, — обиженно сказал я.

— Уж никак бравый охотник ждет награду? — ухмыльнулся Ксардас.

— Это было бы приятным дополнением к приобретенному опыту и завершением взаимовыгодногосотрудничества, — замысловато извернулся я.

— С такими речами надо было тебе идти в дипломаты, — ухмыльнулся волшебник, — кажется, я придумал тебе еще одно применение на будущее.

— Ну вообще-то я не совсем это имел ввиду…

— Хорошо, големы не будут трогать тебя. Ты можешь передвигаться поблизости, когда захочешь, только не докучай мне. Остальных големы уничтожат. В случае нужды, ты сможешь укрыться от любого врага за их спиной — это и будет твоей наградой. Всё остальное в силе. Не забывай и уходи.

С этими словами маг отвернулся и погрузился в свои мысли. Я рассчитывал на более осязаемую награду, но и это было победой. По крайней мере, я не только был жив, но колдун даже не стал отгораживаться от меня своими истуканами. Но всё же было обидно, что я столько старался для него, а он собрался выкинуть меня, как ненужный мусор, да ещё и угрожал големами, к созданию которых я приложил так много сил.

Я остановился на ночь недалеко от форта. Рядом с магом находиться больше не стоило, но хотелось посмотреть на возведение башни. Заодно я проверил тайный подвал, где лежало четвертое сердце голема. Каково же было мое удивление, когда я увидел, что оно окружено кучей камней. Валуны притягивались к нему как к магниту. Пока груда была не большой, но стало ясно, что спустя какое-то время здесь вырастет ещё один каменный монстр. Я поспешил вновь нажать потайной рычаг, чтобы тварь не дай бог не вырвалась наружу. Всем будет лучше, если голем без хозяина навсегда останется погребённым. Хотя, возможно, он бы признал Ксардаса господином, да и, наверное, маг недаром оставил здесь четвертое сердце.

На следующий день, к тому времени как я проснулся, фундамент башни уже был выложен. Големы работали слаженной командой, как единый механизм. Каменный монстр притягивал к себе валуны и переносил в нужное место. После этого пламенный обрушивал на камни поток огня, плавя их, будто руду в печи. Жар был такой, что чувствовался с расстояния в сотню метров. Дело довершал ледяной истукан, направляя и замораживая потоки раскалённой лавы. В итоге, башня получилась без швов и представляла собой сплошной монолит. Руины были сложены из породы, богатой железом, поэтому, когда лава застывала на воздухе, образовавшийся камень приобретал красновато-ржавый цвет. Я смотрел издали за работой големов, как завороженный. Строительство продолжалось не больше нескольких часов, и к обеду от древнего храма ни осталось и следа, зато на острове высилась горделивая башня с торчащими зубьями на вершине. Помня совет мага, я не рискнул подходить ближе, и отправился обратно в долину, обдумывая всё, что со мной приключилось за эти пару дней.

Глава 16. Обыденность

После того, как я покинул Ксардаса, жизнь стала значительно спокойней. Я вернулся в лагерь и стал вживаться в его уклад. За те пару недель, что прошли с появления барьера, в колонии очень многое изменилось. После того, как Гомез заручился поддержкой магов огня, он смог позволить себе действовать смелее, и анархия закончилась. Всю власть в городе рудокопов взял в свои руки новый барон и его люди. Ни у кого не было ни сил, ни вооружения, чтобы противостоять новой гвардии. Для того, чтобы восстановить поставки из внешнего мира, каторжан вновь загнали в шахты, отчасти убеждением, отчасти силой. Мало кто хотел возвращаться в копи, но единственным способом не работать в шахте было найти себе другой источник заработка и пропитания. Я продолжил заниматься охотой, выменивая шкуры и мясо на другие необходимые вещи. У тех же, кто не умел ничего особенного, чем можно заслужить уважение и обеспечить себя, не осталось выбора. Путь в шахты был открыт каждому, а вот выйти из этого дела было гораздо сложнее.

Гомез ввёл новые правила: для каждого рудокопа была установлена норма по добыче руды, которая платилась при выходе из шахты и отдавалась на так называемые общие нужны. На самом деле она присваивалась людьми Гомеза. Скребки, как ещё пренебрежительно называли шахтёров, могли забирать себе только половину добытого сверх этой нормы, остальное также изымалось в качестве налога. Такой подход должен был стимулировать людей работать эффективнее и больше, но, учитывая, что норма была лишь малость меньше, чем до восстания, люди выбивались из сил. Бывало, что шахтер молотил киркой весь день, а в итоге получал лишь несколько маленьких самородков.

Пару слов стоит рассказать и о торговле. Первое время в колонии господствовал натуральный обмен, но это было не очень удобно, так что вскоре руда стала универсальной валютой. Спустя несколько месяцев устоялся размер куска руды для обмена. В плавильне даже сделали эталонные формы, и рудокопы после смены могли получить свою часть руды в переплавленном виде — маленькими овальными слитками. Не все это делали, руда ходила в любой форме, и количество при торговле определяли на глаз, а некоторые особо пунктуальные на вес.

В целом, даже несмотря на суровые меры, жизнь простых рудокопов стала значительно лучше. Человек мог сам определять, идти в очередную смену, или же отдохнуть, в зависимости от того, сколько у него денег, то есть руды. Некоторые особо крепкие парни могли работать за двоих и жить припеваючи. Однако по сравнению с теми, кто попал в число приспешников барона, их жизнь всё равно была тяжела. Новоиспечённым стражникам вообще не надо было махать киркой — они формально занимались охраной. Не удивительно, что вскоре выделилась целая прослойка желающих вступить в ряды стражи. Они выполняли разные поручения для тех, кто мог замолвить за них словечко или просто заплатить. Их стали называть духами или призраками, потому что они были повсюду, совали нос во все дела, а сами при этом ничего из себя не представляли. Они были как бы кандидатами в ряды стражи, но число вакантных мест было ограничено и им приходилось ждать, пока кто-то попадет в опалу или умрёт. Был как-то раз случай, когда честолюбивый призрак стал убивать стражников, ожидая, что его назначат на освободившееся место. Однако ему не везло, и несколько раз его обошли другие кандидаты. В конце концов, этого серийного убийцу поймали. Гомез лично казнил его на помосте перед замком, отрубив голову своим мечом «гневом Инноса». Это возымело эффект и больше такие случаи не повторялись.

Всё шло тихо и спокойно, жизнь и поставки налаживались, люди постепенно привыкали и находили свое место в общественной структуре лагеря. Но были и возмутители спокойствия. В первую очередь — маги воды. Они активно продвигали свою идею о том, что нужно прекратить поставки руды и копить её для разрушения барьера. Они призывали начать возделывать землю, чтобы обеспечить колонию продовольствием и перестать зависеть от внешнего мира. Среди некоторых такие призывы нашли отклик, но Гомез всячески препятствовал магам сеять смуту, ведь их лозунги были прямой угрозой его власти, которая держалась на контроле потоков руды и внешних поставок, из которых лишь немногое перепадало рудокопам. Предметы роскоши, лучшую еду и оружие брал себе барон. Внутри замка постепенно сформировался целый арсенал, причем эксклюзивное оружие, судя по всему доставляли контрабандой подельники из внешнего мира — желающих заработать там тоже было хоть отбавляй. У Гомеза был специальный помощник, который координировал все вопросы снабжения, и большая часть каторжан вообще никак не могла повлиять на этот процесс. Лишь избранные формировали списки товаров.

Естественно, не все были довольны таким положением. Лидером оппозиции стал генерал Роберт Ли. Имени своего он не скрывал, но мало кто верил, что он и есть прославленный полководец. Сам Ли не спешил никого убеждать в своём происхождении, так же как и та горстка людей, которые на самом деле признали в нём истинного генерала. Ли и его сторонники будоражили умы людей, призывая к справедливому распределению ресурсов. Рудокопы должны получать заслуженную долю — был основной их лозунг. Мой друг Диего всецело был согласен с требованиями Ли, но природная осмотрительность не давала ему открыто поддержать генерала. Однажды Диего сказал мне: «как только Гомез увидит угрозу в Роберте, он не погнушается избавиться от него. А расклад сил, поверь мне, не в пользу генерала. Лучше уж я буду в стороне, зато останусь живым и буду помогать людям, чем смогу».

Действительно, Диего многое делал для облегчения жизни простых рудокопов и вскоре стал влиятельной фигурой в лагере. Он не располагал прямой властью и был всего лишь одним из призраков, однако его уважали и к его мнению прислушивались. Так, благодаря усердию моего друга, была организована раздача еды для больных и обессиленных. Кроме того, он всегда старался помочь новичкам освоиться в колонии, а новые заключённые поступали с завидной периодичностью. Приказ короля был в силе, и сюда сгоняли всех без разбора, иногда лишь за мелкое воровство или неподчинение. Со временем я узнал, что многие и в помине не были матёрыми преступниками. Простые люди как раз и страдали больше всех — их нещадно эксплуатировали. Именно таким в первую очередь старался помочь Диего, правда, не сказать, что совсем безвозмездно. Он, скорее, давал им поручения и использовал для достижения своих целей. Но любая работа в колонии, отличающаяся от добычи руды была за счастье.

Кое-в-чём Диего был прав. Гомез не стал долго терпеть опасные речи в лагере, но генерал всё же успел нанести первый удар. К этому времени, я уже познакомился с Ли. Он был харизматичным лидером, и людям было приятно следовать за ним. В отличие от Гомеза, он никогда не полагался на грубую силу, и не пошёл бы на такие импульсивные шаги, как Гомез во время восстания или битвы с паладином. Роберт брал хитростью, в стратегии и тактике ему не было равных, тем более в колонии. Во-первых, Ли сразу понял, что его самые могущественные единомышленники — это маги воды. Однако маги были очень консервативны и пассивны — дальше разговоров у них дело обычно не заходило. К тому же для исследований им нужно было оборудование и комфортные условия, поэтому идти против Гомеза открыто они не решались. Тем не менее, Ли смог их переубедить. Но обо всём по порядку…

Глава 17. Отставной генерал

Как-то раз, когда я уставший возвращался вечером с охоты, недалеко от северных ворот меня остановил один из стражников Гомеза:

— Эй ты, не помню, чтобы ты платил мне за защиту!

— Чего? — не понял я, — какую еще к чёрту защиту?

— В лагере не безопасно, всякое может случиться с тем, у кого нет надёжных друзей со связями.

— Это ты себя так рекламируешь? Если тебе грустно и одиноко холодными вечерами, то ты обратился не по адресу, — начал я.

— А ты дерзкий. Впрочем, вот эта волчья шкура меня бы неплохо согрела, — сказал стражник, показывая на мою добычу.

— Если ты готов заплатить мне за шкуру десять кусков руды, я с радостью уступлю ее.

— Что ж, я вижу, что ты не вполне понимаешь ситуацию, — сказал вымогатель.

Он был одет в тяжёлые доспехи стражника, в ножнах красовался неплохой меч с украшенной рукоятью. В общем, птица не из самых простых. Даже если я смогу одолеть его, у меня будут очень большие проблемы. Убийство в лагере было недопустимо, но на драки никто не обращал внимания, во всяком случае, пока они между рудокопами. А за своих стражники держались крепко и мстили в случае, если кто-то одерживал над ними верх. Тот, кто не поладит с людьми Гомеза, мог забыть о спокойной жизни. Стражники не стеснялись использовать мечи и даже арбалеты, ссора с ними могла закончиться серьёзным ранением или смертью. Обычно до этого не доходило просто потому, что мало кто оказывал сопротивление. У меня на поясе всё еще была дубина, я даже загнул гвозди, чтобы удар был не смертельным. Но в любом случае, она годилась лишь против незащищённого противника. В общем, ситуация складывалась неприятная.

— Рад был поболтать, — сказал я и попытался уйти.

— Стой, — стражник схватил меня за плечо, — мы ещё не закончили. Ты забыл кое-что.

Я остановился в нерешительности, а шедший рядом человек вдруг спросил:

— Ты об этом? — и нанёс удар кулаком в висок рэкетира.

Стражник упал на землю, как подкошенный, и остался лежать без сознания. Незнакомец наклонился, снял меч с его пояса и сказал:

— Ты не достоин носить это, — и, поворачиваясь ко мне добавил, — только так с ними и надо!

Я рассмотрел вмешавшегося прохожего: он показался мне на удивление знакомым.

— Генерал Ли! — воскликнул я.

— Тише парень! Здесь не место, — цыкнул он на меня и грустно добавил, — да и никакой я больше не генерал.

— Спасибо за помощь. Неприятная была ситуация.

— Эти свиньи совсем распоясались в последнее время. Солдат на войне за такое вешают, но это не армия, а сброд. Даже руки марать о них не хочется, — сказал Ли и сплюнул на землю рядом с валяющимся стражником.

— Согласен, — ответил я, — как бы поставить этих выскочек на место?

— Также, как этого, — указал Ли на лежащего стражника, — другого языка они не понимают.

Так я познакомился с генералом. Он понравился мне с первой минуты: честный и прямолинейный, с выраженным чувством справедливости. Обстоятельства нашего знакомства весьма неплохо отражали весь стиль его жизни. С того дня, я стал время от времени общаться с ним. Больше всего Ли интересовала природа и ландшафт колонии. Он даже попросил меня сделать для него карту местности. Сам я в картографии разбирался слабо, но мне помог один парень, нарисовав всё по моим описаниям. Получилось не очень красиво и точно, но для того, чтобы ориентироваться годилось. Через несколько месяцев после возведения барьера, я знал уже практически все окрестности, не ходил лишь на болота, не лазал в глубокие пещеры и не приближался к местам, где находились юниторы.

Юниторы — это магические камни, которые использовались для фокусировки энергии при постановке барьера. Почему маги оставили их на местах, где они стояли в момент заклинания? Всё очень просто. Камни сосредоточили в себе такую мощь, что к ним нельзя было прикоснуться. В суматохе первых дней некогда было ждать, пока станет возможным их забрать. Кроме того, ещё несколько лет после заклинания вокруг юниторов оставался мощный магический фон. Это притягивало к ним всевозможных бестий, чувствительных к магии. В результате места их расположения стали рассадниками тёмных сил. Все благоразумные охотники старались не заходить в эти края, а обычные каторжане и так почти не покидали лагерь.

Как я говорил, Ли разделял позицию магов воды. Его план был таков: не допускать серьёзного вооружённого конфликта между заключёнными. Те, кто готов жить под властью Гомеза, пусть живут. Генерал взывал лишь к тем, кого такое положение не устраивает. Необходимо было расширяться, создавать сельское хозяйство, налаживать простейшие, но важные ремёсла и производства, обеспечить себе независимость от внешнего мира и комфортное существование. Ли исходил из того, что всем нам, возможно, придётся торчать под барьером всю оставшуюся жизнь, поэтому нужно позаботиться о будущем. Несмотря на это, он не был пессимистом и говорил о необходимости испытать все способы покончить с куполом. Так как Гомез и маги огня мало что делали для этого, то единственным решением было создать своё независимое поселение. Природная харизма и обаяние Ли в сочетании со здравыми суждениями и разумными аргументами привлекли многих на его сторону. Несмотря на всю мою симпатию к генералу, одно обстоятельство всё же не давало мне покоя — мне хотелось выяснить из-за чего его сослали в колонию. Как-то раз я набрался смелости и спросил Роберта об этом напрямую, и вот что он мне ответил:

— Не бери в голову, парень. Дурная это история. Не хочу говорить плохо о нашем короле, но он слепец — не видел, какую змею пригрел у себя на шее.

— Кого ты имеешь в виду? — Ли нравилось, когда с ним общались на «ты», просто и без чинов, — там, на площади в Хоринисе, тебя обвиняли в убийстве королевы.

— Вздор! Но, если вдуматься, эти обвинения не совсем беспочвенны — со стороны я, действительно, могу показаться причастным, хотя на самом деле не убивал её и никак не замешан в этом. Дело в том, что я был нелестного мнения о королеве, на то были причины, и я не стеснялся говорить своё мнение королю. Но я бы никогда не покусился на жизнь его жены. Она умерла по собственной глупости. Я не хочу больше об этом говорить. Придёт время, и, если мы выберемся отсюда, я ещё поквитаюсь с теми, кто меня сюда засадил. Жаль, что их влияние на короля зашло слишком далеко, и этот проклятый барьер тому подтверждение. Боюсь, он уже совсем не тот человек, которому я поклялся в верности.

Я был сильно заинтригован услышанным, но больше мне не удалось добиться от него ни слова по этому поводу. Насколько я знаю, мне он ещё поведал многое — другие не знали и этого. Несмотря на то, что Ли ни с кем не делился своим грузом, было видно, как глубоко он переживает случившееся. Это предательство оставило отпечаток на его отношении к людям — теперь он больше никому не собирался служить, кроме самого себя. Однако чувство справедливости в нём не угасло и не позволяло сидеть сложа руки, когда рядом процветает беззаконие.

Как выяснилось, карта была нужна Ли, чтобы найти подходящее расположение для нового поселения. Вверх по течению реки, из которой брали воду для замка Гомеза, было замечательное место. Во-первых, там образовалось небольшое озеро. Во-вторых, когда-то давно там уже жили люди. В те времена добыча руды осуществлялась открытым карьерным способом. Внутри горы была вырублена огромная полость, а верхняя часть скалы нависала над ней, образуя гигантскую крышу. На скалах сохранились руины домов. Большая часть из них была сложена из камня и либо сохранились весьма неплохо, либо подлежала быстрому восстановлению. В глубине полость переходила в гигантскую пещеру, вход в которую был относительно узок и мог легко охраняться. Это было превосходным натуральным укрытием, даже более надёжным, чем крепостные стены. Дальше пещера переходила в сеть подземных тоннелей, зайти в которые в одиночку я не решился. Лучшего места найти было просто невозможно. При должном умении его можно было обжить и укрепить даже надёжнее, чем замок.

Рудных жил я в тех окрестностях не заметил, видимо, все они давно истощились, поэтому место и забросили. Однажды на охоте я зашёл ещё дальше, и обнаружил, что поблизости от заброшенного поселения располагался гигантский карьер — более свежее месторождение, внизу которого был вход в штольни. Видимо, когда карьер истощился, добычу продолжили шахтным способом, следуя за уходящей в землю рудной жилой. Возможно, там ещё можно продолжить добычу. Но спускаться по тоннелям я не стал — даже в действующей шахте водились ползуны. Эти огромные насекомые размером с человека, обладали мощными челюстями и крепкой хитиновой бронёй. Проворно передвигаясь по тоннелям на своих шести лапах и прекрасно ориентируясь в темноте, ползуны стали настоящим проклятием для рудокопов. С этой напастью было сложно бороться, они могли прокапывать свои собственные ходы в мягких породах, или пролазить в естественные подземные полости, которых было множество в этих горах. Сбежать от них не представлялось возможным, а появлялись они непредсказуемо. Многие погибли от челюстей этих гигантских членистоногих.

Одна из основных задач стражи в рабочей шахте была как раз защита рудокопов от подземных тварей. Борьба эта шла не на равных, и периодически даже приходилось закрывать целые ответвления штолен, где люди докапывались до логова ползунов. Неизвестно, чем питались эти твари в отсутствие шахтеров, но человеческим мясом они не брезговали. Кроме фактической опасности, был ещё один фактор в пользу ползунов — их отталкивающий и пугающий внешний вид. Они напоминали огромного муравья или термита, и рудокопы при виде их часто впадали в панику и становились легкой добычей. Одинокого ползуна можно было одолеть или, по крайней мере, отогнать факелом. Но в основном они нападали стаями, а там, где оказывался один, через минуту появлялось десять. Именно поэтому я не собирался заходить в старые штольни. В будущем можно было организовать экспедицию и расчистить месторождение, но это уже были не мои заботы. Я лишь показал Ли и его соратникам, которых кстати уже набралось несколько десятков, место для лагеря. Люди были вдохновлены таким прекрасным расположением и наличием готовой крыши над головой. Оценив перспективы нового места, Ли стал планировать переселение.

Глава 18. Новый лагерь

Выбрав место для лагеря, можно было приступать к действию. Я продолжал спокойно заниматься охотой и продажей мяса и шкур, как это делал практически всю сознательную жизнь. Мне было не до того, чтобы участвовать в политических дебатах или организации нового поселения, и потому я не принимал активного участия в развернувшихся событиях. Ли предложил магам воды свои услуги. Он и его люди обещали обеспечить волшебников всем необходимым, гарантировать безопасность и комфортное проживание на новом месте. Взамен, маги должны были посвятить себя работе над уничтожением барьера. Служители Аданоса, которым надоело бездействие и постоянные распри с огненными собратьями, согласились.

Ордена магов воды и огня не были похожи и отличались не меньше, чем их боги покровители. Хотя Иннос и Аданос были братьями, они различались так же, как и их любимые стихии. Красноризцы имели строгую иерархию. Во главе ордена стоял великий магистр, который подчинялся королю. Маги огня часто служили при дворе и вели светскую жизнь, привыкли к роскоши и почёту. Хотя первый этап обучения магов проходил в аскетических условиях монастыря, уже состоявшиеся волшебники могли ни в чём себе не отказывать. Совсем иначе всё было у магов воды. Обитая в пустынях Варранта, по иронии судьбы воды они почти не видели. Тем важнее были в засушливых условиях их навыки, спасающие от жажды и жары. “Синие мантии” не привыкли к роскоши, кочевали по пустыне вместе со своим народом или вели уединённую жизнь в пещерах в глубинах песчаных гор. Никто из них не враждовал с Миртаной и не участвовал в войне против Робара Второго. Наоборот, империя, исповедующая религию Белиара, и наступающая на пустыни с юга, была их врагом. Ассасины, как называла себя элита почитателей тёмного бога, строили города в оазисах и мешали караванным маршрутам, истребляли кочевников и захватывали их исконные земли. Маги воды были союзниками короля в последней войне, развернувшейся в Варранте, и с готовностью откликнулись на просьбу о помощи, в результате чего и оказались вовлечены в строительство барьера. Кочевники были свободолюбивым народом, поэтому магам воды не нравилась тирания Гомеза.

Новые законы, установленные рудным бароном не нравились не только магам воды и сторонникам Ли. Первое время, недовольных было очень много. Группа активистов даже решила начать строить дома за пределами лагеря. Они расположились между южными воротами и рекой. Дело шло быстро, многие с энтузиазмом присоединились к строительству, и буквально через несколько дней упорной работы была готова парочка новых деревянных домов. Возможно, всё было бы в порядке, кабы не одно обстоятельство: один из инициаторов строительства имел слишком острый язык. Чёрт дёрнул его начать сочинять песенки, высмеивающие Гомеза. В некоторых из них не было ничего особенного, в других же он не стеснялся применять нецензурные выражения. Например, вот один из самых безобидных образцов такого творчества.

Гомез на троне восседает

И каждый день от пуза ест.

С людьми, как с пешками, играет

Пока ему не надоест!

Бароном гордо он назвался

Аристократом стать решил,

Но сам разбойником остался

И всё грешит, как и грешил!

Сперва радел за справедливость,

И за свободу от оков!

Но где они, скажи на милость?

Нас в штольнях держат за рабов!

Он норму всем, подлец, удвоил!

И где награда нам за труд?

Все лавры гад Гомез присвоил

Он не герой, а гнусный плут!

Пока мы трудимся на шахте,

Породу мучая киркой,

Повсюду стражники на вахте

Ублюдка стерегут покой!

Ему я веник дал бы в руки,

Пусть он идёт мести полы!

Так, чтоб не мучился со скуки

Среди безделья и хвалы!

Злу и пороку нет прощенья,

Мы скажем произволу нет!

Обида требует отмщенья

За всё пусть держит гад ответ!

Как и следовало ожидать, нашлись доносчики, сообщившие о таком вопиющем неуважении к рудному барону. Разбираться долго не стали — отряд стражи нанёс визит наглецу. Только что отстроенные дома сожгли, а сочинителя забили до смерти. Всем, кто оказался поблизости, тоже пришлось несладко. Обгорелые руины ещё долгие годы после этого портили местный ландшафт и служили напоминаем о том, что барона нужно уважать. Однако такие суровые меры не остановили решимости Роберта Ли, и даже наоборот, ополчили людей против диктатора и добавили сторонников генералу. Прежде, чем переселиться на новое место, Ли предпринял беспрецедентный по своей наглости шаг. С помощью магов воды усыпив ночью стражу, отряд сторонников генерала проник внутрь замка и выкрал весь арсенал. Таким образом, в распоряжении мятежников оказалось большое количество качественного оружия, в основном топоров и луков, которые почти не использовались стражниками. Помимо прочего, они украли часть припасов, инструментов и всякого иного добра, и со всем этим той же ночью сбежали на новое место. Утром Гомез был в бешенстве, и заставил своих людей перерыть весь лагерь в поисках изменников. Стражников, нёсших ночное дежурство, сурово наказали, направив на пожизненную борьбу с ползунами в шахте.

Ничего из украденного найти, естественно, не удалось. Маги воды и их новоиспечённые наёмники под предводительством Ли были уже далеко. Взъярившийся Гомез так просто не успокоился и приказал разыскать их. Я в этот день, на свою удачу, рано утром ушёл на охоту, так что не попал под горячую руку стражи, когда они допрашивали и обыскивали всех подряд. На поиски сепаратистов отправился отряд из двух десятков человек. В лагере ходили слухи о благодатном месте, куда направились беглецы, поэтому взять след оказалось несложно. Однако знание дороги сыграло с преследователями злую шутку: карательный отряд угодил в засаду и после короткого столкновения на половину был перебит. Остальные сдались на милость победителя. Их отпустили, но в лагерь они вернулись в одном нижнем белье. Новый отряд Гомез собрать сразу не мог, не рискуя потерять свою и так неожиданно пошатнувшуюся власть. Его армия насчитывала всего около сотни мечей, была слабо централизована, а боевой дух подорван случившимся. Гомезу пришлось смириться со случившимся и направить все усилия на поддержание порядка в рядах своих подчинённых. Конечно, при этом барон продолжал вынашивать планы мести. Так и было положено начало вражды между Новым и Старым лагерями.

Тем временем, Новый лагерь разрастался. Рудокопы, вдохновившись успехами Ли и тем, что там не нужно работать в шахте, вступали в ряды сторонников генерала. Новоприбывшие использовались для строительства — предстояло много работы. Один из пришедших «скребков» предложил грандиозный проект: построить плотину, чтобы создать заливные поля, на которых можно выращивать рис. Проект был принят — зерновые плохо росли в этих краях, и рис был единственным шансом наладить сельское хозяйство. Рядом было достаточно леса, но для такого масштабного проекта требовалась лесопилка, которую построили на реке неподалеку. Вообще, место было прекрасным с точки зрения водоснабжения: как и около Старого лагеря, рядом протекало две небольших реки. Кроме того, почти со всех сторон лагерь был защищен горами. Плотина требовалась довольно высокая и мощная, потому её строительство растянулось на несколько месяцев. Поля засеяли рисом ещё до того, как все работы были завершены — лагерю катастрофически не хватало продовольствия. Дефицит товаров повлёк за собой три следствия. Во-первых, охота и собирательство стали основными промыслами. Во-вторых, возникла потребность в торговле со Старым лагерем. Но, главное, продолжились грабежи. Жизненно были необходимы продукты и ресурсы, поэтому наёмники стали организовывать рейды на конвои Гомеза.

Первый налёт был одним из самых эффективных и дерзких. Наёмники захватили всю партию товаров, пришедшую из внешнего мира во время обмена. В их руки попал едва ли не месячный запас продовольствия, а также много другого полезного снаряжения. Добычи было столько, что всё не смогли унести. В качестве грузчиков использовали пленных рудокопов и людей рудного барона, которых застигли врасплох при нападении. Товар перехватили возле барьера на перевале, так что в замке не сразу узнали о произошедшем. Но когда стало ясно, что партия задерживается, барон заподозрил неладное и выслал к площади обмена отряд солдат. Всё, что не удалось унести за один раз, пришлось бросить, однако и того, что захватили, было достаточно. Эта триумфальная победа невероятно подняла боевой дух сторонников магов воды и привлекла ещё больше поселенцев в Новый лагерь.

Произошедшее стало для Гомеза очередной пощёчиной, и он решил послать карательную экспедицию, снарядив в этот раз почти всех своих людей. Однако на входе в Новый лагерь его постигло разочарование — дорогу преграждал добротный частокол, возведённый в узком месте между скал. На стене стояли лучники, готовые открыть огонь. Люди Гомеза не захотели рисковать и идти на штурм, да он и сам понимал, что атака захлебнётся. В новом лагере было уже довольно много людей, и наёмники магов воды были неплохо вооружены. Многие из них были весьма крепкими ребятами и предпочитали использовать двуручные топоры. Кроме того, в лагере оказался умелец, смыслящий в изготовлении луков и стрел. Всё это время он провёл за работой и благодаря этому практически у каждого защитника был лук. Конечно, наспех слаженные самодельные луки были не так хороши, как мой, однако на ближней дистанции они были грозным оружием. Гомезу пришлось отступить, тактика Ли оказалась безупречна — она позволила избежать битвы.

Однако барон учёл свои ошибки и на горном перевале возле площади обмена построили стену с воротами. Место там было идеальное, и пара человек с арбалетами могла оборонять это укрепление от нескольких десятков — все нападающие были бы на виду, в узком ущелье между горами. С тех пор перевал стал неприступен, а караваны с поставками сопровождались несколькими десятками стражников. Это помогло — наёмники из Нового лагеря больше не предпринимали попыток отбить поставки. Тем не менее, налёты на этом не окончились. Было еще одно уязвимое место в устройстве Старого лагеря — шахта. Как я говорил, она находилась в паре километров от замка, который был построен так, чтобы доминировать над центральной частью колонии, а не обеспечивать защиту шахты. Поэтому каждый день шахтёры преодолевали путь из рудников в лагерь и обратно. Многие оставались ночевать прямо в шахте или рядом с ней. Сам вход в копи был неплохо защищен — окружён небольшим деревянным острогом. Правда, его слабо охраняли, ввиду ненадобности. До революции он использовался для предотвращения бегства заключённых, а не для защиты шахты.

Основная угроза таилась в тоннелях — ползуны. Все силы были брошены на внутреннюю, а не наружную охрану рудника. Этим пользовались люди из Нового лагеря, время от времени перехватывая поставки продовольствия и припасов в шахту, а иногда даже и груз руды из неё. Гомез усилил охрану, а руду стали перевозить только большими партиями, но иногда конвои всё равно попадали в искусно подстроенные засады. Часто дело оканчивалось даже без кровопролития — стражникам ничего не оставалось, кроме как сдаться. Но с каждым разом организовать налёт становилось всё сложней.

Вскоре к Новому лагерю стали прибиваться всякие сомнительные личности, привыкшие зарабатывать воровством и обманом. Их не брали в наёмники — Роберт Ли не собирался терпеть вокруг себя всякий сброд, но для лагеря нужны были люди и поэтому никого не выгоняли. Ли и его ближайшие соратники теперь стали элитой лагеря. Они имели лучшее вооружение и занимались защитой магов воды от нахлынувшего потока людей. Фактически они были в том же положении, что и люди Гомеза в Старом лагере. Но были и принципиальные отличия. Во-первых, они не занимались вымогательствами. Во-вторых, не отгораживались от остального лагеря стенами. В-третьих, они никому ничего не навязывали и лишь занимались своим делом. Люди в лагере самоорганизовывались, исходя из своих желаний и общей необходимости. В целом, жизнь в Новом лагере была гораздо более свободной, чем в Старом. Но и опасностей подстерегало больше — каждый был, можно сказать, сам по себе.

Со временем, новое поселение окрепло, плотина была закончена, и началось активное возделывание риса на заливных полях. Дамба изменила ландшафт окрестностей: небольшой заброшенный карьер, где раньше тоже были руины домов, полностью оказался затоплен и превратился в озеро, причем довольно глубокое. Это имело свои преимущества — теперь в лагере всегда был гигантский запас пресной воды. Сама плотина была впечатляющим сооружением. Высотой с десяток метров, и толщиной метра в три, она перекрывала горное ущелье, и была сложена из массивных брёвен. Вся конструкция была скреплена специальным затвердевающим раствором, сделанным магами воды. Благодаря этому плотина превратилась в единый монолит и не пропускала воду. Брёвна тоже размокли со временем, плотно закрыв все щели. Посреди затопленной территории образовалась мель, на которой один из каторжан предложил построить дом. Насыпав ещё немного грунта, несколько энтузиастов осуществили этот проект, а возведённое здание превратилось со временем в одну из главных достопримечательностей и единственную таверну в колонии.

В целом, лагерь процветал. Охота и рис обеспечили надёжное пропитание и независимость. Энтузиасты налаживали торговлю со старым лагерем, продавая охотничьи трофеи и рисовый шнапс. Кроме этого, на реке работала лесопилка, но, когда массовое строительство прекратилось, её забросили. Несмотря ни на что, успех был не полным, так как в лагере не было собственного источника руды, которая была необходима не только потому, что в колонии заменяла золото, а скорее из-за того, что магам воды требовался источник магической энергии для взрыва магического барьера. Было нужно очень много руды — по минимальным оценкам Сатураса, не меньше ста тонн, с той степенью чистоты, какую можно было достичь в сложившихся условиях. Такое колоссальное количество пугало. С другой стороны, на поверхность в месяц поставляли около тонны перелитой очищенной руды. Таким образом, нужное количество было вполне реальным, и, если отказаться от поставок, его можно было собрать в обозримом будущем. Но поставки контролировал Гомез, и сделать с этим было ничего нельзя.

Глава 19. Тьма

Альтернативный источник руды, как я уже упоминал, мог быть найден в карьере поблизости от Нового лагеря. Когда основные проблемы быта были решены, лагерь окреп и в нём собралось довольно много людей, Ли стал собирать экспедицию для очистки шахты, расположенной на дне этого карьера. Он не собирался даром терять людей в битве с подземными тварями и подготовился основательно. В экспедиции могли принять участие все желающие. В качестве награды каждый участник получал равную долю из запасов руды, награбленных при налётах на конвои Гомеза, а также рекомендацию для возможного вступления в ряды наёмников. Снаряжение нужно было раздобыть самому, а всех участников отбирал лично сам Ли. «Слабаки и трусы там ни к чему», — говорил он, так что далеко не все прошли строгий отбор.

Я не мог упустить такой случай — награда обещала быть, действительно, впечатляющей. К тому времени у меня уже было неплохое снаряжение. Самодельную дубину сменил неплохой, хоть и без изысков длинный меч. Доспехи я смастерил сам из кожи глорхов и волчьих шкур. Правильно обработанная кожа глорха была жёсткой, раза в два крепче бычьей — идеально для охотничьего доспеха. Такая защита могла уберечь не только от когтей хищников, но и от стрелы на излете. Конечно, против арбалетного болта или удара меча она бы не устояла, но этого и не требовалось. У многих наёмников доспехи тоже были из кожи глорхов, правда, укреплены железными вставками в самых уязвимых местах, благодаря чему могли защитить и от меча. Элитные бойцы могли позволить себе доспехи из кожи мракориса, которая обеспечивала не только превосходную крепость, но и замечательную подвижность.

В общем, по местным меркам я был неплохо вооружён. Личное знакомство с генералом также внесло свою лепту, и он взял меня в поход без лишних вопросов. В итоге набрался отряд человек из семидесяти, разной степени оснащения. Маги воды тоже участвовали, но лишь в качестве лекарей в тылу. Слюна ползунов очень грязна и от одного укуса может возникнуть заражение, если вовремя не принять мер. Волшебники пообещали помочь раненным, но внутрь шахты идти отказались. Рисковать было не в их привычках, а в узких тоннелях беспомощные в ближнем бою колдуны могли оказаться скорее обузой, нежели подмогой.

Приготовления растянулись на несколько недель. Заранее заготовили большое количество малодымных факелов. Освещение было крайне важным — необходимо было лишить ползунов преимущества темноты. Кроме того, маги воды снабдили нас свитками заклинаний света и ледяных глыб, а дровосеки приготовили доски для быстрого возведения баррикад или восстановления обрушенных лестниц и помостов. Истинно гениальным был другой тактический ход генерала — использование отравленных приманок. Наёмники целый месяц ходили по лесам и горам, собирая необходимые травы, истребляя шершней и выжимая яд из их жал. Полученными токсинами пропитали туши падальщиков, которые за день до экспедиции бросили в тоннелях, недалеко от поверхности. Мясо привлекло ползунов, и когда мы вошли, то в разных частях старых штолен то и дело встречали мёртвых или полудохлых тварей. Но даже несмотря на все приготовления, внизу нам пришлось нелегко.

Сначала мы беспрепятственно углублялись внутрь шахты. Впереди шли тяжеловооруженные воины, под предводительством самого Ли. В его руках была огромная секира. Одним ударом этого грозного оружия при желании можно было разрубить надвое кого угодно, кроме разве что тролля, хотя даже этому горному чудищу не поздоровилось бы. Я шёл за спинами более искушённых в ближнем бою товарищей, стараясь полагаться в основном на лук, который, к сожалению, в некоторых тоннелях был совершенно бесполезен из-за узости и слабого освещения. Поэтому мой меч был тоже всё время наготове.

По ходу движения выставлялись зажжённые факелы. Временами тоннели расширялись в огромные залы, которые были даже больше, чем в действующей шахте Гомеза. Копи, в которые мы спускались, начиналась на дне карьера и дальше углублялись мало. Главный тоннель вёл почти горизонтально в толщу гор. Долгое время крупные рудные жилы почти не попадались. Ползуны тоже не решались показываться на глаза, напуганные нашим числом, шумом и ярким светом. Однако мы недооценили этих тварей и слишком расслабились. В очередном огромном зале люди разошлись в стороны, устанавливая факелы. Конца пещеры не было видно, а потолок терялся во тьме. Вдруг кто-то крикнул: «ползуны!». И началось.

Твари нахлынули со всех сторон, им не было числа. Огромные муравьи вылезали из боковых тоннелей и маленьких щелей в стенах. Некоторые вываливались откуда-то сверху, проворно падая на брюхо. «Все ко мне! Круговую оборону!» — скомандовал Ли. Но для отрезанных от основного отряда было уже поздно: одних ползуны разорвали, другие в ужасе кричали, тщетно пытаясь отбиться от поваливших их с ног монстров. Защититься от гигантских смертоносных челюстей руками было невозможно, и вскоре для этих несчастных всё было кончено. Те, кому повезло больше, сомкнули ряды, сформировав кольцо. Часть факелов уже успели расставить, так что ориентироваться было возможно. Я оказался недалеко от генерала и со всех ног бросился к нему.

Я был уже в нескольких метрах от сомкнувшегося кольца наёмников, когда одна из тварей выскочила мне наперерез. Уклоняясь, я упал на спину, инстинктивно успев спустить тетиву. Выстрел пришёлся прямо в разинутую для укуса пасть, ползун испустил последний крик и опрокинулся. Но ещё две твари были близко — мне было не уйти. Один из наёмников — загорелый и крепкий тип со здоровенной двусторонней секирой — бросился мне на помощь. Первому насекомому он на ходу отрубил голову. Второе взметнулось на задних лапах, угрожающе стрекоча и готовясь к атаке. Передние конечности этих подземных монстров были мощным оружием и походили на острые клешни. Наёмник нанёс косой удар снизу своей огромной секирой, отрубив твари две лапы и разрубив пузо. Топор рассек хитин словно спелый арбуз. У ползунов был очень крепкий панцирь, так что удар был поистине богатырским.

Неожиданная поддержка дала мне возможность подняться и добежать до остальных. Я скрылся внутри оцепления и начал прицельную стрельбу из второго ряда. Наёмник, что спас меня, пытался вытащить ещё одного бедолагу, но не успел. Вскоре он вернулся в строй в другой части кольца, по пути прикончив еще пару хищников. Все выжившие собрались в центре зала. Ползуны не спешили нападать на ощетинившуюся мечами и топорами живую стену и отступили во тьму, не подставляясь больше под стрелы. Лишь несколько из них пытались в отчаянии напасть, но были сразу убиты.

— Не расходиться! — приказал Ли, — эти твари умнее, чем кажутся!

Но люди и так не собирались расходиться. Пара десятков человеческих трупов вокруг была ярким напоминанием, что лучше быть готовыми к нападению. Убитых тварей было больше, но ненамного. Во время передышки я смог рассмотреть их поближе. Ползуны, или как их ещё называли — краулеры — не все были одинаковы. Некоторые имели коричневатый оттенок, были крупнее и сильнее. Слюна их была обильнее и зеленее, возможно, даже ядовита. Видимо, эти крупные краулеры были воинами. Другой тип этих членистоногих был меньше и обладал в полтора раза менее массивными челюстями, на лапах отсутствовали шипы, а панцирь был светло серого цвета. Либо молодые, либо рабочие. Интересно, какая же у них под землёй работа? Уж точно не руду добывать.

Из мрака доносился скрежет лап о камни. Временами раздавалось угрожающее стрекотание и противный писк. Передышка была недолгой. Через пару минут на нас обрушилась новая волна атакующих. Казалось, что какая-то разумная сила координирует их действия и гонит вперёд. С большой скоростью ползуны устремились к нам, в этот разсконцентрировавшись на нескольких направлениях, явно стремясь пробить брешь в обороне. Я успел выстрелить всего дважды за то время, что твари бежали до первых рядов наёмников. Одна из стрел отскочила от хитиновой брони, другая застряла между пластин, даже не остановив насекомое. Рядом со мной кто-то разрядил арбалет. Болт пробил грудь ползуна, ранив, но не убив.

— Используйте свитки! — скомандовал генерал.

Первые ряды уже схлестнулись с ползунами, а задние выполнили приказ. Я тоже выхватил свиток, выбежал немного вперёд и вытянув руки в сторону приближающихся монстров, произнёс активирующую фразу. У большинства наёмников заклинания в лучшем случае замедлили ближайших краулеров, некоторые «глыбы льда» больше напоминали детские снежки, а у кого-то и вовсе ничего не вышло. У моего заклятья эффект был потрясающий. Волна ледяных игл в два метра шириной выплеснулась вперед и смела всё на своем пути. Трёх ползунов шипами пронзило насквозь, двое превратились в сосульки. Я был в шоке и несколько секунд стоял на месте, поражённый произведённым эффектом. Тем временем, бой продолжался. Хотя у остальных заклинания были на порядок слабее моего, они всё же возымели эффект за счёт своей массовости. Первая волна ползунов была дезориентирована и быстро добита. Место поверженных занимали новые твари, пару человек им всё-таки удалось вырвать из кольца и уволочь во тьму. Оставшиеся держались, как могли. Раненные ударами клешней отступали во внутрь кольца. Те же, кого настигали челюсти ползунов, как правило, не выживали.

Парню рядом со мной перекусили руку. Он успел проткнуть мечом голову твари, но закачался и потерял сознание от болевого шока и потери крови. Другой ползун нацелился раздробить бедолаге голову своей массивной лапой. Выхватив меч, я бросился на помощь и вонзил клинок прямо между двумя хитиновыми пластинами на шее краулера. Монстр повалился, увлекая за собой и моё оружие. Несмотря на мои старания, безрукого настигла другая тварь и, растоптав его, устремилась ко мне. Её поразил другой подоспевший наёмник, а я еле успел подхватить меч убитого взамен своего, потому что на нас напирал уже следующий ползун. Вскинувшись на задних лапах, он попытался придавить меня сверху. Я отскочил назад, но зацепился о труп и упал на спину, успев лишь выставить перед собой меч. Тварь ударила, хитиновая нога ударила в камень в нескольких сантиметрах от моей головы, а мой меч пронзил брюхо подземного монстра. Я провернул клинок внутри раны, тварь заверещала и рухнула на меня замертво. Я неуклюже потянул меч и из прокола на меня хлынул поток вязкой зеленоватой жижи, которая заменяла кровь этим насекомым. С трудом выкарабкавшись из-под туши, и вытянув меч, я приготовился к дальнейшей битве. Хорошо, что в это время меня прикрыли соседи.

Временная передышка позволила осмотреться. К этому времени наши ряды сильно поредели и были прорваны, ползуны врезались в строй в нескольких местах, были повержены, но забрали с собой многих защитников. Всюду валялись трупы людей и краулеров, возле некоторых бойцов тела тварей лежали друг на друге, образуя некое подобие баррикад. Наёмник, что спас меня при первой атаке, стоял на панцирях ползунов, и размахивал своим топором направо и налево. В пылу боя он оказался отрезан от остальных. Три твари столпились вокруг, готовые броситься вперед в любой момент, но не решаясь лезть под убийственную секиру. Еще несколько ползунов перебирали ногами, пытаясь зайти берсеркеру за спину. В той части зала было еще жарче, чем здесь — всё же мое заклинание сильно проредило нападающих.

Решив использовать магию снова, я бросился к телам двух поверженных добровольцев, и выхватил из их сумок неиспользованные свитки. Первый удар пришёлся на ползунов, окруживших смельчака с секирой. Я прикинул куда нацелить заклинание, исходя из радиуса предыдущего, чтобы не задеть своих. Вокруг осаждённого наёмника людей почти не было — все были уже мертвы, и это облегчило мне задачу. Свиток подействовал, как и в первый раз — тварей смело начисто. Одна из них ещё дёргалась — глыба льда проткнула ей зад и наёмник добил её. «Спасибо! Знатно ты их!» — крикнул он мне. Но времени на длинные разговоры не было.

Стройные ряды оборонявшихся сохранились лишь рядом с Ли. Под его непосредственным руководством два десятка наёмников чётко держали строй, работая как слаженный механизм. Никто из державшихся близь него бойцов не погиб. Если бы с другой стороны кольца тоже удалось бы сдержать первую волну ползунов, то мы бы понесли гораздо меньше потерь. Однако без присмотра генерала, многие слишком сильно высовывались из строя и становились лёгкой добычей. Когда же твари пробили брешь в строю, то битва и вовсе переросла в безумную свалку, где у людей не было никакого преимущества. Что касается генерала, то даже в этой ситуации он успел перестроить свою гвардию и избежать удара в тыл — военный опыт давал о себе знать, а своих приближённых он лично муштровал едва ли не целый год, начав тренировки ещё до того, как был основан Новый лагерь.

Я применил ещё один свиток, но в этот раз почему-то эффект был слабым — убило лишь одну тварь. При этом на меня нахлынула волна усталости, не физической, а какой-то иной. Сложно описать это чувство: было похоже на то, будто бы я долго и усилено размышлял о чём-то и потерял концентрацию. Я с трудом стряхнул с себя навалившееся на мгновение оцепенение и попытался понять какова же расстановка сил. Ползуны не отступали и отчаянно продолжали натиск, но их ряды постепенно иссякали. В конце концов, остатки тварей прекратили наступать, собрались с одной стороны пещеры и оттуда неистово кричали, будто бы пытаясь тем самым запугать нас.

— Вперед! Нельзя давать им передышку! — громко скомандовал генерал, так что смог перекричать даже орущих ползунов, — здесь должно быть их логово. Убитыми займёмся потом. Все раненные немедленно отправляйтесь на выход, дорога туда свободна — твари защищают гнездо!

После того как тяжело раненные отправились наверх, наш отряд насчитывал лишь два десятка человек — не больше трети от начального числа. Убитых было дюжины две и столько же раненных. Отступление было жалким зрелищем. Легко раненные помогали тем, кто не мог самостоятельно держаться на ногах, и вся эта процессия медленно потянулась к выходу. На всякий случай генерал всё же отправил несколько способных держать оружие человек, чтобы прикрыть колонну раненных. Я даже не знал, радоваться или печалиться тому, что не оказался в их числе — в конце концов впереди за ближайшим поворотом тоннеля меня могла поджидать смерть, а вместе с отступающими шансы выжить были многократно выше.

Ползуны оказались могучим противником, но и они не были непобедимы. Подгоняемые и ободряемые генералом, мы двинулись вперёд в широкий проход в виде огромной каменной арки, тесня пятящихся назад ползунов. То и дело твари предпринимали попытки контратаки и гибли под нашими мечами и топорами. Инициатива теперь была однозначно на нашей стороны. Если до этого мы больше походили на жертв, то теперь ситуация в корне переменилась. То и дело выползающие из дальних нор ползуны уже не могли переломить хода сражения. В тяжёлой ситуации люди быстро учатся, так же и мы в мгновение ока преобразились и стали, пожалуй, лучшими в мире убийцами ползунов. Я уже знал их слабые места, интуитивно чувствовал куда следует ударить, чтобы меч миновал хитиновую броню и точно прошёл меж пластин, сразив тварь наповал. Страх тоже ушёл, и на какое-то время битва превратилась в обыденность. Любой здравомыслящий человек предпочёл бы отступить после произошедшей резни, но оставшихся с Робертом Ли людей гнала вперёд вовсе не жажда наживы и даже не чувство долга. Скорее, это было желание мести и чувство собственного достоинства — мы не были готовы отступить и уйти ни с чем, испугавшись тупых животных. Нужно было преподать тварям урок и показать, кто здесь настоящий хозяин. В тот момент казалось, что победа уже близка.

На стенах шахты виднелись остатки обвалившихся деревянных помостов и прогнивших лестниц. Неизвестно сколько им десятков, а то и сотен лет. Когда-то здесь полным ходом шла добыча руды, огромная шахта могла без труда вместить пару тысяч человек, правда, слабая вентиляция вряд ли позволила бы им всем работать одновременно. Чем глубже мы заходили, тем более затхлым становился воздух, будто мы шли по гигантскому склепу. Узкий проход стал расширяться и перед нами предстал следующий зал.

— Держаться вместе, — предупредил Ли, — разбейтесь на пятерки и расставляйте факелы.

Люди повиновались — опыт и авторитет генерала не подлежали сомнению. Если бы не его руководство и тщательная подготовка, мы бы все уже полегли. По мере освещения зала, нам стала открываться жуткая картина. Стены и пол местами были покрыты липкой слизью, с них свисали коконы с ещё не рожденными ползунами. Некоторые личинки уже шевелились, их было видно через белые полупрозрачные стенки яиц. Взрослых тварей больше не было поблизости, похоже, большинство из них полегло, защищая это гнездо.

— Рубите коконы и не оставляйте спину без прикрытия, — приказал генерал.

Мой меч погрузился в липкую жижу и пронзил ещё не окрепшую броню личинки. Тварь скорчилась, издавая хрипящие и булькающие звуки. Странной консистенции слизь пролилась на пол. Я невольно почувствовал отвращение и тошноту. Тем не менее, мы продолжали рубить. Камни залило мокрой и грязной белковой массой. Через минуту равномерных взмахов мечами, сопровождающихся лишь агонией так и не родившихся созданий, тишину разорвал дикий истошный вой. Нет описания этому звуку, он трещал и свистел, переходя из баса в писк. Меня пронзило до костей этим воплем, казалось, он пробирается прямо в мозг и вот-вот расплавит его. Я выронил меч, в панике закрыл уши руками, не в силах терпеть это больше ни секунды, и, кажется, закричал от боли.

Через несколько мгновений, показавшихся вечностью, мы увидели источник воя — королеву ползунов. Она медленно выползала из мрака, смяв своим огромным телом пару факелов. Этот гигантский монстр мало был похож на своих подданных. Разве что огромные челюсти, хитиновая броня и шесть мощных длинных лап на верхней части туловища напоминали о его происхождении. Нижняя часть тела королевы больше напоминала слизняка. Предназначенная лишь для того, чтобы штамповать всё новых и новых монстров, сама она с трудом передвигалась, но её неуклюжесть компенсировали размеры. Удар моего меча для неё был бы не опаснее укола иголкой. Она занимала почти всё пространство до потолка зала, её голова была метрах в пяти над землёй. От вопля матки ещё недозревшие яйца полопались, и на нас хлынул поток неуклюжих личинок. Они не были так опасны, как взрослые ползуны, однако создавали неудобства. Кто-то выстрелил в королеву из арбалета, её вой сменился на крик боли, когда болт погрузился в мягкую плоть, незащищённую бронёй. Может быть, одна стрела лишь иголка, но тысячей вполне можно и убить. Придя немного в себя, превозмогая ужас и боль в ушах, я схватил свой выпавший меч и сразил пару мелких тварей, лезших к моим ногам. Ещё одну я расплющил сапогом, вдавив в выступающие острые камни. Тонкий панцирь хрустнул, и ботинок заляпала зелёная жижа. Я не обращал внимания на такие мелочи — были проблемы посерьёзней. Матка ползунов продолжала орать, и я осознал, что вскоре либо упаду без сознания, оглушённый этим воем, либо просто сойду с ума. В моей голове начал звучать зов, становящийся всё сильнее и сильнее: «Прочь пришельцы! Прочь! Убить их! Ко мне все!»

Несколько человек попадали и на них набросились мелкие личинки, а половина отряда и вовсе в ужасе рванулась к выходу. Остались лишь самые смелые или отчаянные. Я выхватил лук и стал лихорадочно пускать стрелу за стрелой, пытаясь попасть в глаза или пасть гигантского монстра. Видимость была ужасная, несмотря на факелы и заклинания света. Смуглый наёмник с топором, что спас меня, бросился прямо на королеву. Разрезав часть уродливого туловища, он запрыгнул на неё, с трудом удерживаясь на скользких складках слизистого тела. Храбрец изо всех сил рубанул секирой, но она застряла в панцире, закрывающем верхнюю часть твари. В ответ матка нанесла наёмнику удар плашмя огромной клешнёй. Бедняга, пытаясь высвободить секиру, не успел защититься и упал на пол в липкую жижу.

Тем не менее, наши усилия не пропадали даром, нижняя часть матки превратилась в фарш. Зелёная кровь вытекала из ран, и королева постепенно оседала всё ниже. Чей-то меткий выстрел, быть может даже мой, пронзил ей один глаз. В голове немного прояснилось — то ли я привык, то ли тварь кричала уже не так подавляюще. Движения королевы ползунов стали неуклюжими, она стала заваливаться на бок и била клешнями из стороны в сторону, рассекая пустоту. Люди отпрянули в стороны, не рискуя подойти к обезумевшей твари. В моём колчане кончились стрелы и у других дело обстояло не лучше. В итоге, несмотря на частичный успех, мы вынуждены были отступать. Выход из сложившейся ситуации, как всегда, нашёл генерал Ли. Изловчившись, он метнул свою острую, как бритва, секиру. Я завороженно смотрел, как огромный топор просвистел в воздухе и влетел прямо в разинутую пасть твари. Надрубленная нижняя челюсть бессильно повисла, а топор застрял в глубине глотки. Королева на мгновение умолкла, покачнулась, затем издала последний истошный булькающий визг, и упала на землю, чуть не придавив едва успевшего отскочить назад генерала.

На минуту наступила тишина. В ожидании возможного продолжения никто не двигался, и я почувствовал свой участившийся до предела пульс. И тут раздался возглас ликования: «Победа! Ура! Мы победили!» Радость была искренней и мы, выжившие в этой переделке и не сбежавшие, бросились обнимать и поздравлять друг друга. Каждый из нас уже мысленно распрощался с жизнью, поэтому сейчас люди не столько отмечали победу, сколько праздновали свое второе рождение. Было необычно видеть матёрых закалённых в боях воинов, радующихся, как дети. Один лишь генерал сохранил хладнокровие и спокойно осматривал труп монстра, пытаясь вытащить свою секиру. Я вспомнил о смелом наёмнике, которого скинула с себя королева. Он пришел в себя, но всё ещё сидел на земле. Я подошел, чтобы помочь.

— Как ты? — спросил я.

— Так, словно сижу избитый в вонючей жиже в глубине тёмной пещеры, набитой тварями, только и думающими, как меня сожрать, — усмехнулся он в ответ, размозжив кулаком очередную личинку. Похоже, он не терял чувства юмора в любой ситуации.

— Идти сможешь?

— Чтобы убраться отсюда подальше, я и не такое смогу!

И он был прав, сейчас мне тоже больше всего хотелось выйти на поверхность, лечь и забыться. Я протянул ему руку и помог подняться.

— Спасибо. Кстати, меня зовут Горн, — сказал громила.

Мы покинули шахту, лишь уничтожив последние яйца ползунов и убедившись, что поблизости больше нет взрослых особей. Победу отмечали в Новом лагере, который весь был поставлен на уши. Рисовый шнапс и трофейные вина лились рекой. Я не помню, чтобы когда-то ещё участвовал в празднике такого масштаба. Шахту торжественно окрестили «свободной». О раненых позаботились маги воды и почти все из них смогли участвовать в торжестве. Погибшим отдали должные почести, Ли произнёс торжественную речь и тела предали огню. Для колонии это была большая редкость и честь, обычно трупы бросали в реку или вовсе оставляли на съедение диким зверям. Как правило, никому не было дела до ещё одного бедняги, окончившего свой путь. Расходовать землю под кладбища было расточительно, и вообще не очень приветствовалось на острове, а для погребального костра требовалось много дерева, которое было слишком ценным ресурсом, чтобы тратить его на похороны каторжников.

Все участники экспедиции получили свое вознаграждение, которое из-за большого количества погибших оказалось значительно больше, чем мы рассчитывали. Я получил свою долю почти в полторы тысячи кусков руды. Это были огромные деньги для колонии. Для сравнения, за на них можно было выменять около сотни качественных волчьих шкур. А это, согласитесь, немало. Столько волков вряд ли даже сыщется в окрестных лесах. Ещё можно было купить десяток мечей, таких как был у меня. Правда, эксклюзивные товары из внешнего мира были очень дороги, и их можно было себе позволить не так уж много.

Глава 20. Все за одного

Во время праздника я ближе познакомился с Горном. В отличие от меня, он оказался не прочь хорошенько выпить, но создавалось впечатление, что споить этого здоровяка попросту невозможно. Несколько наёмников пытались его перепить, и, в результате, они лежали под столом, пьяные в стельку, а Горн продолжал веселиться, как ни в чём не бывало, разве что количество пошлых шуток увеличилось. Несмотря на простую и грубоватую манеру общения, этот парень мне сразу понравился: искренность и честность выделяли его среди других каторжан. Было не сложно представить, что он мог вляпаться в какую-нибудь сомнительную авантюру и заслужить приговор в колонию. Возможно, когда-нибудь он расскажет свою историю, но тогда было не время для подобных расспросов. Я подошел к Горну после того, как очередной его соперник в алкогольном поединке скатился под стол.

— Я вижу, ты в полном порядке! — воскликнул я вместо приветствия.

— Ха! Не так-то просто потрепать старину Горна! По крайней мере, ни одному подземному червяку это оказалось не под силу.

— Да уж, что верно, то верно, — усмехнулся я.

— Не хочешь выпить, дружище? Может, ты окажешься покрепче этих задавак! Гонора у них хоть отбавляй, а сами и бутылку прикончить не могут, — сказал Горн, указывая на двух спящих наёмников.

— Не, спасибо! Я не силен в таких соревнованиях.

— Жаль! Но, по крайней мере, ты это честно признаешь! Похвально!

Всё же Горн был явно навеселе, все его фразы имели яркий восклицательный окрас. В таверне, наконец, стало возможным рассмотреть его внимательней при нормальном освещении. Как я уже говорил, это был крепко сложенный молодой мужчина. Кожа его была грубой и смуглой, на лице выделялся большой, слегка приплюснутый нос. Он носил короткую стрижку и иссиня-черные волосы слегка топорщились вверх, напоминая жёсткую щетину. Массивная челюсть и полные губы выдавали в нём жителя дальних южных земель. Когда он улыбался, виднелись ровные белоснежные зубы, сохранить которые при его образе жизни было завидным везением — очевидно, в драках он, как правило, оставался победителем. Образ довершали опускающиеся вертикально вниз длинные чёрные усы.

— Я хотел поблагодарить тебя за то, что спас мне жизнь при первой атаке ползунов, — продолжил я разговор.

— Ах, это? — удивился Горн, — не бери в голову, ты мне уже отплатил сполна! Меня те твари потом тоже не слабо прижали. Если бы не твоё заклинание, пришлось бы попотеть — они так и норовили подобраться ко мне со спины!

— Я делал то, что должен.

— Как и все мы, дружище! Конечно, таким мелким мечом, как у тебя, особо не повоюешь, но ты славно держался! А если учесть твою магию, то даже я, наверно, прибил меньше этих паразитов, чем ты. Кстати, я тоже использовал этот дурацкий свиток, но им разве что комара можно прихлопнуть. Зря только время потратил, пока с ним возился и вспоминал эту хитроумную фразу. А ты, пожалуй, дал бы фору даже господам магам! Если бы они все так пулялись ледяными глыбами, мы бы не нужны были для охраны!

— Они умеют вещи гораздо страшнее, чем то, что мне удалось… — сказал я, и осекся, вспомнив Ксардаса и его големов.

Горн посмотрел на меня вопросительно и потом коротко кивнул.

— Я вижу, ты знаком с этим не понаслышке, — понимающие сказал громила, — такое ощущение, что у тебя самого есть способности к магии. На самом деле, из всех в шахте ты был единственным, чьи заклятья подействовали на полную мощь.

— Для свитков не требуются магические способности, — возразил я.

— Зато нужна какая-то энергия. Маги так и носятся постоянно со своими зельями. Я сам видел: немного поколдуют и сразу пьют настойки, без этого никакие заклинания у них не идут. Даже свитки требуют каких-то способностей. Сам подумай, иначе бы каждый дурак брал кучу этих бумажек и кидался молниями направо и налево! Раз этого не происходит, значит не всё так просто!

— Я как-то не задумывался об этом…

Логика Горна была простой, но бронебойной. Действительно, свитки нельзя использовать бесконечно, человек выбивается из сил, чувствует психическое истощение. Если же дело касается сложной магии, то, возможно, у неподготовленного человека и вовсе не хватит сил, чтобы вызвать заклинание даже из свитка.

— Тебе однозначно стоит обсудить произошедшее с магами. Если хочешь, я могу устроить тебе встречу.

— Хм, я подумаю. Может быть, завтра.

На этом мы закончили разговор по этой теме. Весь оставшийся вечер прошёл весело и беззаботно. Участники экспедиции травили байки, многократно приумножая количество поверженных ползунов и свои заслуги. Спьяну один заврался до такой степени, что утверждал, будто бы забравшись по панцирям убитых тварей доставал рукой до потолка большого зала. Но никто уже не обращал внимания на такое бахвальство.

Лишь одно обстоятельство печалило — отсутствие женщин. Действительно, это была одна из самых насущных проблем колонии. Всё же долина под куполом оставалось тюрьмой, причём исключительно мужской. В рудниках не было места женщинам, и даже во времена до барьера их тут не встречалось — слишком опасно находиться в окружении тысяч озлобленных, оголодавших по женской ласке преступников. Никто из надсмотрщиков не имел в колонии семей. Даже если бы это не запрещалось правилами, никто в здравом уме не стал бы подвергать своих близких такой опасности. Тюрьма — не место для воспитания детей или романтики.

К ночи гулянья сами собой сошли на нет, значительная часть лагеря уснула. Однако часовые остались стоять на страже, как положено — конфликт с Гомезом не утихал, и можно было ожидать нападения в любой момент. Ли самолично прошёл и проверил посты. Пара человек, оказавшихся под градусом, получили взбучку, и их заменили другими, более вменяемыми. Трезвых было мало, воины слишком расслабились, поэтому в эту ночь Ли заставил дежурить даже некоторых крестьян.

Меня удивило, что сам полководец вообще не притронулся к спиртному. Я тоже не злоупотреблял выпивкой, на что у меня были свои причины — недоверие местному контингенту. Не стоило забывать, что при мне полная сумка руды — даже нести тяжело. Несмотря на то, что я был охотником и торговал со всеми, кто мог предложить хорошую цену, дом мой располагался во внешнем кольце Старого лагеря. Я хотел остаться в таверне на ночь, но храп пьяных не давал уснуть. Покидать поселение было уже поздно — стемнело, а где-то рядом с дорогой меж лагерями располагалось укрытие гоблинов. Днём от этой зелёной напасти не сложно отбиться, особенно при помощи лука, а вот ночью они могут оказаться очень опасны. К тому же были и другие ночные хищники.

Меня выручил Горн, предложив переночевать у него. Я разместился на полу на волчьих шкурах. Дверей в хижине не было, как и во многих других — лишь крепкий сундук запирался на ключ. Репутация наёмника служила лучше любых засовов, к тому же почти ни у кого в колонии не было ничего ценного, за исключением разве что некоторых торговцев и рудных баронов. Но богачи как раз-таки имели двери и надёжные замки. Обычные каторжане все ценности носили при себе. Именно поэтому рудокопы нашивали на штаны огромные карманы, хотя у большинства даже они были полупустыми.

На следующий день Горн, как и обещал, помог мне встретиться с магами. Они всё еще ухаживали за тяжелоранеными, так что пройти к ним не составляло особого труда.

Горн представил меня Мердариону — одному из шести магов воды.

— Ты не выглядишь раненным. В чём твоя проблема, молодой человек? — видимо, маг сперва подумал, что мне нужна медицинская помощь.

— Я немного по другому вопросу… — неуверенно начал я.

— Да он там, в пещере, свитками шарахал, сильнее, чем мы все вместе взятые! — бесцеремонно вмешался Горн.

— И что вы от меня ждёте? — уточнил колдун.

— Да вы посмотрите, может он это… Маг! — сказал Горн

— Ты так говоришь, как будто бы это диагноз, — недовольно пробубнил чародей, — и как же проявлялась необычность твоих заклинаний? — добавил он, уже обращаясь ко мне.

— Активированное заклинание убило сразу трёх тварей и зацепило ещё нескольких. При этом всем остальным удавалось в лучшем случае заморозить или ранить одного ползуна.

— Возможно, создатель свитка вложил в него больше энергии, чем положено, — развёл плечами Мердарион.

— Но второй свиток подействовал так же разрушительно! — недовольно возразил я. Мне не нравилось равнодушие колдуна.

— Могу вас поздравить, молодой человек, именно так он и должен действовать, — холодно ответил маг.

— Но третий дал лишь одну слабую ледяную иглу! Хотите сказать, что два свитка сработали, а все остальные, что вы нам дали в поход, были бракованными? — продолжил напирать я.

— Спокойнее, я такого не говорил. Просто у тебя не хватило магической силы для третьего заклинания.

— Я же говорил! У тебя есть магическая сила! — радостно воскликнул мой плечистый друг.

— Ничего особенного, — возразил Мердарион, — она есть у всех людей, независимо от познаний и титулов.

— Тогда почему же моё заклинание лишь впустую сотрясло воздух? — в недоумении поинтересовался здоровяк.

— Потому что врождённые способности могут существенно отличаться. Не у всех людей хватит сосредоточения, чтобы перенаправить магический поток должным образом.

— Зачем же вы тогда давали нам свитки, если знали, что мы не сможем их использовать? Меня чуть не укокошили, пока я копался в ваших бумажках. Лучше бы полагался только на секиру! — стал заводиться Горн.

— Мы это не учли. У пустынных жителей чувствительность к магии больше, и любой из моего народа смог бы без труда активировать это заклятье. И не смей обвинять нас! Я лично потратил уйму сил на то, чтобы зарядить эти свитки. То, что вы настолько бездарны, что даже использовать их не смогли — это не моя вина, — высокомерно заключил чародей.

— Так что насчёт моего друга? — поинтересовался Горн, — он всё-таки маг или нет?

— Магом не рождаются, им становятся, — глубокомысленно ответил волшебник.

— И что же мне делать? — наконец, вставил я и свое слово.

— Жить дальше.

— А что насчет магии? Я смогу обучиться?

— Любого можно научить, — ответил маг, и, посмотрев на Горна, добавил — ну, кроме разве что, таких как ты.

— Ха! Представляю, какой бы вышел из меня мудрец в мантии, — Горн искренне рассмеялся.

— Вот именно… — пробормотал слуга Аданоса.

— Вы сможете научить меня магии? — спросил я.

— Вопрос не в том, смогу ли я или нет. Правильный вопрос, буду ли я тебя учить, — как всегда неясно выразился волшебник.

Я промолчал, выжидающе глядя на него. Выдержав паузу, маг продолжил:

— Нет, мы не берём учеников со стороны и передаем знания лишь людям, живущим по нашим традициям. Ты не принадлежишь к нашему народу и не рос в пустынях. Чужаков мы обучаем только в особых случаях, в основном, когда речь идёт уже о состоявшихся магах. Их мы можем принять и поделиться опытом. И то им приходится нелегко. Если ты хочешь учиться, то тебе нужно обратиться к магам огня. Но вряд ли они примут тебя.

— Это еще почему? — удивился я.

— Прежде всего, маг огня — служитель Инноса. Он должен быть чист и праведен. Слишком большая сила и ответственность ложится на плечи посвящённых. Никто не возьмёт преступника в ряды магов. В обычное время, в лучшем случае тебе бы пришлось несколько лет работать послушником в монастыре, чтобы доказать свою преданность и веру. В условиях колонии, почти наверняка тебе просто откажут. К тому же большой запас магической силы еще не значит, что ты сможешь стать хорошим магом, а отчасти он вообще мог быть вызван выплеском адреналина.

— Выплеском чего? — в недоумении почесал голову Горн.

Маг посмотрел на него странно, но ничего не ответил.

— В общем, удачи тебе парень. Поступай, как знаешь, — подытожил Мердарион.

Поблагодарив за уделённое время, мы с Горном ушли.

— Ох уж эти колдуняры! — с силой выдохнул Горн, — ничего-то по-человечески сказать не могут. Это им не по правилам, это у них по-другому. Создаётся впечатление, что они считают нас людьми второго сорта. Я, конечно, ничего против не имею, они действительно особенные, но всё же иногда как-то обидно! Было бы неплохо, если бы ты стал магом — появился бы среди них хоть один нормальный человек!

В целом, я был согласен с Горном. Маги действительно зачастую были очень заносчивы. Это меня отталкивало от них. Но сила, которой они повелевали, манила. Я с детства мечтал о том, как буду разбрасывать орков огненными шарами, или представлял себя паладином, борющимся с превосходящими числом врагами, рассыпая святые молнии направо и налево. Именно поэтому я знал сказания про Инноса, Белиара и Аданоса. Когда моя мать умерла, я часто молился Инносу, чтобы он дал мне сил. Кто знает, может он внял моим молитвам? Но почему тогда он не услышал меня, когда я просил не забирать мою мать? Может быть, надо было взывать к Белиару?

Глава 21. Метания

Разговор с магом привёл меня в замешательство. Множество мыслей, вопросов и невоплощённых надежд роились в моей голове. Недавнее приключение в шахте и плохой ночной сон после праздника тоже сказывались. Нужно было привести себя в порядок, и я отправился в Старый лагерь. По крайней мере, теперь у меня было достаточно руды, чтобы какое-то время не беспокоиться о пропитании. Горн приступил к своим обязанностям, которые, кстати, со стороны казались весьма странными: когда он не был на дежурстве, то просто слонялся по лагерю, присматривая за порядком или помогая с ежедневными проблемами, которых, кстати, было не так уж и мало. То нужно было преподать урок зарвавшемуся вору, то разобраться с парочкой шныгов, поднявшихся с реки к озеру.

Шныги — весьма опасные хищники, обладающие зубастой пастью и огромными острыми когтями на массивных передних лапах. Они могут стоять на задних конечностях и на вид представляют что-то среднее между вараном, крокодилом и человеком. Но, несмотря на некоторое сходство с людьми, разумом они не обладают. В норме эти рептилии питаются речной рыбой, но не брезгуют и любым другим мясом, в том числе человеческим. Как-то в лагере стали пропадать крестьяне, работающие на рисовых полях. Когда наёмники прочесали окрестности, выяснилось, что там орудовал огромный шныг-людоед. Тогда вокруг озера и в верховьях реки устроили облаву и извели всех этих тварей. Но время от времени, некоторые из них вновь подбирались близко к лагерю. Люди даже реку из-за этого окрестили «шныжьей».

Я шёл по дороге домой, размышляя о том, нужно ли идти к магам огня, или же лучше оставить всё как есть. В колонии я уже хорошо обжился, если так вообще можно сказать о тюрьме. По крайней мере, моя участь была не так уж плоха: охотнику не нужно работать в рудниках. Формально я был одним из следопытов Старого лагеря, главным над которыми, кстати, все признавали Диего. Оказалось, что он мастерски владеет луком, и мне есть чему у него поучиться. На вопрос, где он так натренировался, Диего лишь махнул рукой и сказал: «А! Дела давно минувших дней, в молодости любил поохотиться». Он говорил это так, будто прожил бурную и долгую жизнь, хотя ему было лишь немного за тридцать. Кроме того, он явно лукавил, потому что для того, чтобы стать снайпером, не достаточно просто любить охоту — нужен хороший учитель или невероятный талант. Диего не любил говорить о своей прошлой жизни даже друзьям, и упоминал лишь, что не был исконным жителем Хориниса.

Следопыты, как и все остальные «призраки», обладали рядом привилегий по сравнению с простыми рудокопами, имели неплохое снаряжение и оружие. Это позволяло не работать в шахте и почти не зависеть от стражников Гомеза, которые любили докучать беззащитным каторжанам, вымогая у них руду, добытую честным трудом. За исключением того случая, когда я познакомился с Ли, меня никто не трогал. Но обычным скребкам приходилось не сладко, особенно новичкам. Вымогательство в колонии называлось красивым словом «защита». Забавно, что защищать заключённых нужно было от самих стражников. Тех, кто не платил, редко избивали в открытую, чаще всего им устраивали «тёмную» другие рудокопы, вдохновляемые кем-нибудь из стражи. Единственным выходом было смириться и заплатить. Формально стражники не трогали старателей, а действительно защищали. Жить относительно спокойно можно было, только если регулярно отстёгивать часть добытой руды в обмен на покровительство.

За порядком в рядах самих стражников следил Торус — начальник стражи и по совместительству караульный у ворот замка. Такой пост он занял не случайно. Говорят, что до колонии он был королевским гвардейцем, но был схвачен за взяточничество — пропускал на охраняемую территорию тех, кто мог хорошенько заплатить. Видимо, Торус ничему так и не научился, потому что в колонии занимался тем же, вымогая взятки за проход в замок с тех, у кого там были дела, а по статусу вход не полагался. Беспрепятственно могли заходить лишь стражники, грузчики с товарами из внешнего мира и некоторые призраки. Даже призракам нужно было сначала заслужить достаточное уважение в лагере — то есть выслужиться перед людьми Гомеза. В число избранных входили: Диего, руководитель арены, несколько успешных торговцев и ещё пара человек, выполняющих скользкую работу для рудных баронов. Я не входил в число приближенных, и ещё больше дело осложнялось тем, что многие знали о моей близкой связи с Новым лагерем.

Когда я предлагал Диего поучаствовать в зачистке свободной шахты, он ответил: «Слухи в этой дыре ползут быстрее, чем на базаре. Сегодня утром, я поучаствую в экспедиции, а вечером об этом уже доложат Гомезу. Тебе-то терять особо нечего, а вот под меня уже копают несколько типов, которым я как кость поперек горла, мешаю творить беспредел. Руду я, может, и заработаю, а вот место своё здесь потеряю, стоит им узнать, что я сотрудничаю с Ли. А то и вовсе объявят предателем и прибьют под шумок. Здесь многие, так называемые друзья и доброжелатели на деле опаснее диких зверей».

Диего был полностью прав. Вообще, у него был талант прогнозировать развитие ситуации наперед, и это помогало ему видеть прибыльные дела и укреплять свое положение, не подставляя спину под удар. Я иногда даже немного по-хорошему завидовал его хитрости и изворотливости. При всём этом, он был на удивление честным человеком и не злоупотреблял своим талантом. Да, многие дела, которые он стряпал на свободе и даже в колонии были не законны, по меркам, принятым властьимущими. Но даже когда он что-то начинал, казалось бы, ради денег, попутно его действия служили восстановлению общей справедливости или, по крайней мере, никогда не были аморальны. Примером может послужить то же ограбление склада, на котором мы и попались.

В общем, Диего был нестандартным преступником. Именно поэтому теперь я решил с ним посоветоваться. Я нашёл его в лагере, когда он занимался составлением списка товаров для повседневных нужд шахты. Диего занимался этим, потому что умел читать и писать, чем мог похвастать далеко не каждый. Потом этот список попадал к Бартолло, который выполнял обязанности управляющего при Гомезе и курировал все поставки, склады и запасы. Бартолло был сведущ в этих делах, а в колонию попал, что неудивительно, за хищения и махинации, будучи кладовщиком в Венгарде. Здесь пройдоха быстро нашел свою нишу — ещё до возведения барьера он организовал чёрный рынок среди каторжан. После восстания дружба с Гомезом и пронырливость обеспечили ему одну из самых почётных и привлекательных должностей в долине. Сам он был весьма беспринципным типом, но преданным Гомезу, как цепной пёс, что было не удивительным, ведь он всем был обязан рудному барону и зависел от него на сто процентов.

Так вот, дождавшись, пока Диего закончит список, я рассказал ему историю освобождения шахты и битвы с ползунами.

— Кто бы мог подумать, что эти пещерные твари так хорошо организованы и даже используют тактику в бою! — удивился Диего, — теперь у меня есть еще одна причина радоваться, что меня не было с вами.

— Да, похоже, их королева обладала разумом. Больше того, она явно телепатически управляла своими вассалами.

— Телепатически? С чего ты взял? — ухмыльнулся недоверчиво следопыт.

— Я сам слышал её призыв.

— А кто-нибудь еще?

— Нет… По крайней мере, никто не упоминал об этом, все слышали лишь вой.

— Странно, уж не помутилось ли у тебя сознание во время её ора?

— Думаю, что здесь дело в другом.

Я рассказал Диего про удивительную мощность моих заклинаний и про разговор с Горном и Мердарионом.

— Ха, да ты знаешь старину Горна! Рад слышать, что с ним всё в порядке, — воскликнул Диего.

— Да, хороший парень, — подтвердил я.

— Это точно… А что касается магии — я не эксперт в подобных вопросах, но если ты всерьез хочешь заниматься этим сомнительным делом, то я готов помочь тебе встретиться с магами. В конце концов, нам пригодился бы среди них свой человек, а то никогда не знаешь, чего ждать от этих… ну ты понял.

— Горн сказал почти то же самое, — ответил я.

— Думаю, любой нормальный человек с этим согласится, — заметил Диего, и был, как всегда, чертовски прав.

— В замок тебя не захочет пускать Торус — упрётся рогом и не упустит случая содрать руды. Но можно попробовать его перехитрить. Я сейчас в любом случае пойду относить список. Сделаем так…

Мой друг изложил свой сходу придуманный план, и мы приступили к действию. Диего пошел в замок. Как только он скрылся из виду, я выбежал из-за домов, и понёсся в сторону ворот.

— Диего! Стой! — прокричал я и попытался пробежать мимо Торуса, но начальник стражи преградил путь.

— Куда это ты собрался, парень? — спросил верзила. Он был чем-то внешне похож на Горна — видимо, они были земляками. Тем не менее, Торус мне с первого взгляда не понравился: он был пониже, гладко выбрит, лицо стражника казалось туповатым, в левом ухе красовались две золотые серьги. Его чёрные глаза бегали из стороны в сторону, когда он оглядывал меня.

— Список! Срочно надо внести изменения! Меня послали из шахты, — ответил я сбивчиво, изображая усталость, как будто бежал несколько километров.

— И чего? — тупо спросил Торус.

— Как чего? Если в следующую поставку не привезут шестерни, то шахта встанет!

— Чё? Какие ещё шестерни? — переспросил верзила.

«Ну и тупица», — подумал я.

— Мне нужно догнать Диего, пока список не утвердили! — произнёс я вслух.

— Да, точно, он сейчас проходил в замок, — почесал затылок Торус.

Либо ему серьёзно напекло голову, пока он тут стоял, либо он по жизни такой тугодум. Впрочем, я знал, что воин он неплохой, и огромный двуручник за спиной был тому подтверждением. Тяжёлые доспехи стражника не уступали снаряжению рыцарей королевской армии. Более крепкие доспехи были, пожалуй, только у Гомеза, который использовал для их изготовления латы поверженного паладина.

— Хорошо, проходи, только не шуми там и возвращайся быстрее. Если окажется, что ты решил пошарить по сундукам в замке, я лично тебя прирежу, — резюмировал Торус.

Не заставляя себя ждать, я побежал в замок. Диего не уходил далеко и ждал меня во внутреннем дворе.

— Я и не думал, что получится, — признался я.

— Самые наглые планы, как правило, эффективней всего, — ухмыльнулся Диего. Похоже, он знал в этом толк.

— Дальше я не смогу тебе помочь. Пойду отнесу список и буду ждать здесь. Лучше из замка нам выходить вместе, чтобы не было лишних вопросов. Ты же иди и попробуй уговорить кого-нибудь из магов выслушать тебя.

Двое магов неспешно беседовали возле входа в большое каменное здание напротив казарм. Когда я подошёл близко, маги умолкли, их недовольство моим присутствием было очевидно.

— Извините, что помешал, я пришёл к вам по делу.

Маги повернулись в мою сторону, но ничего не ответили. Смущенный их молчанием, я всё же продолжил.

— Я недавно выяснил, что обладаю магическими способностями, и хотел бы учиться у вас, — выпалил я сразу всю суть, не зная, что ещё сказать.

Маги переглянулись. Один из них произнес:

— Мы не берём учеников. Послушников воспитывают в монастырях. Если кто и может сделать исключение, то только магистр Корристо — он возглавляет наш круг здесь. Но вряд ли твой талант настолько велик, что ты сможешь убедить его. К тому же сейчас он всё равно никого не принимает, потому что занят важными расчётами. Не стоит тебе понапрасну докучать ему.

— Что мне сделать, чтобы он согласился хотя бы поговорить со мной?

В этот раз мне ответил второй маг:

— Лучше просто забудь об этом. Корристо всё равно не пойдет на такое нарушение правил. Тем более, что ты один из каторжан.

Было обидно слышать это, но я сдержался и не показал виду, что меня задели его слова.

— Я могу быть полезен. Например, я хорошо знаю леса и могу найти любые травы.

— У нас нет недостатка в травах. Всё необходимое мы получаем с поставками из Хориниса. Местный алхимик отлично справляется с работой.

— Дайте мне хотя бы шанс! — попросил я.

— Ты можешь показать свою преданность Миртане и этому лагерю. Гомез и его люди являются союзниками короля, обеспечивая регулярные поставки руды. Поэтому помогая им, ты служишь стране. Я никогда не видел тебя раньше. Если твоё имя станет известно, а сам ты будешь часто мелькать в замке, выполняя поручения барона, то, возможно, кому-то из магов понадобится твоя помощь. А сейчас уходи, у нас есть дела и поважнее.

С этими словами маги отвернулись и направились внутрь здания. Я остался стоять совершенно разочарованный и оскорблённый. Хорошим манерам маги, похоже, обучены не были. К тому же, видно, они имеют слабое представление о том, чем занимаются стражники Гомеза, и пребывают в иллюзиях об их служении королю. Тем не менее, придётся принять их правила игры или сдаться.

Вместе с Диего мы вышли из замка. Торус бросил на нас беглый взгляд, но ничего не спросил. Мы дошли до дома Диего, и я поведал ему о своей неудаче. Он не удивился, но рассказал мне, что маги огня и воды иногда передают послания друг другу курьерами. Я бы мог попытаться занять должность такого связного, если хочу быть ближе к магам.

— А вообще, может тебе и в самом деле забыть об этой идее? Купи себе свитков, и используй их в тяжелых ситуациях, что ещё нужно? Надёжнее клинка и лука ещё ничего не придумали, ну разве что арбалет, — добавил напоследок мой друг.

Конечно, всёэто было так, но что-то внутри не давало мне покоя. Казалось, что если я не достигну цели, то упущу свой, возможно, единственный настоящий шанс в жизни добиться чего-то выдающегося. Удивительно, что ещё буквально вчера у меня и мысли не было податься в ученики к магам, а сейчас это стало едва ли не навязчивой идеей. Я решил взять себя в руки и собраться с мыслями. Безвыходных ситуаций не бывает, нужно лишь терпение, силы и время. Я смогу добиться аудиенции у Корристо и уговорить его… Но неужели на нём весь свет клином сошелся!? Почему остальные маги огня не хотят брать на себя никакой ответственности и сваливают всё на своего лидера? Неужели прав был Ксардас, и они просто боятся власти и ответственности, не принимают её? Но тогда могут ли они научить меня чему-либо полезному?

На рассвете следующего дня твёрдым быстрым шагом я отправился в сторону башни Ксардаса. Хорошо, что он разрешил мне проходить мимо его големов. Но как он отреагирует на то, что я его потревожу? Не испепелит ли меня на месте за такую дерзость, ведь он предостерегал не приходить без приглашения. Я не спал полночи, и мне было уже всё равно, нужны были ответы и знания, которые никто не хотел давать. Я миновал развалины форта и вышел к первому из мостов, ведущих к логову колдуна. Всё было тихо. Острые шпили башни врезались в небо в двух десятках метров над землёй, но из-за горных массивов её было не увидеть даже со смотровой площадки замка в долине. Волшебник выбрал превосходное место. Подходы сюда были узкими, а озеро всегда обеспечивало питьевой водой. Замок, построенный на этом утёсе, был бы абсолютно неприступен.

Големов не было нигде видно. Я перешёл первый мост и приблизился ко второму, ведущему к основанию башни. Внезапно каменная глыба, лежащая у дороги, ожила, и передо мной предстал каменный истукан. От неожиданности я отпрянул назад, но потом смело шагнул вперёд навстречу изваянию, заградившему дорогу. Голем сначала напрягся, но потом издал гудящий звук и, стуча камнями, сдвинулся в сторону. У меня полегчало на сердце — маг сдержал слово, иначе бы его творение стёрло меня в порошок. Я перешёл через мост и опять был застигнут врасплох. На той стороне было небольшое углубление в скалах, слабозаметное со стороны. Из него на меня стеклянными глазами смотрел ледяной голем. В отличие от своего каменного собрата, он никак на меня не отреагировал, лишь проводив взглядом. Но любому чужаку бы не поздоровилось — он мог бы атаковать пришедшего, когда тот уязвим и идёт по мосту.

Я ожидал, что внутри башни будет полумрак, но когда прошёл через узкую входную арку, то увидел ярко освещённый зал. То, что я сначала принял за гигантский камин, оказалось огненным големом. При виде меня, он загорелся ещё ярче обычного, готовясь напасть, но через мгновение признал меня и «остыл». Я осмотрелся: голые стены не были ничем украшены, вдоль них стояло несколько стеллажей с какими-то припасами и бочонками. Откуда только маг их раздобыл? Голем продолжал стоять возле стены, как предмет интерьера. А удобный, надо сказать светильник, правда, огнеопасный. Но каменный пол и стены башни легко переносили пламя, лишь слегка почернев. Я вспомнил, как тот же голем плавил эти камни, и мне стало не по себе от мысли, какой грозной силой он обладает.

Башня отдавала таинственностью и угрозой. Неизвестно было, каких еще демонов можно здесь встретить, стоит лишь повернуть за угол. Какое-то время я стоял в нерешительности, но, наконец, начал подниматься по довольно широкой закрученной по спирали лестнице. Она не была освещена, и я шёл почти на ощупь, придерживаясь за стену. Вскоре я оказался в другом зале, на втором этаже. Освещения почти не было, лишь масляная лампа горела на письменном столе. В комнате никого не было видно, но на всякий случай я окликнул Ксардаса и спросил разрешения войти.

Не получив никакого ответа, я осторожно двинулся к столу. Вдоль стен стояли массивные книжные шкафы с полупустыми полками. Я удивился, что на многих из них всё же стояли книги. Откуда маг взял их здесь, в колонии? Ещё недавно у него не было даже башни, не то что книг. Может быть, он добрался до древней библиотеки храма? Не выдержав, я открыл один из томов. На ощупь переплёт был кожаным. В тусклом свете, я смог увидеть непонятные символы на корешке книги. Мне не знакома была такая письменность. Хотя я и обучался грамоте, и даже закончил три класса воскресной школы при храме Аданоса, там учили лишь миртанийскому языку. Я умел читать, писать, а также владел арифметикой и основами геометрии, но на этом познания заканчивались. Чтение древних текстов было вне моей компетенции. Я поставил книгу на место и взял другую. Символы на ней походили на те, что были в предыдущей. Я пролистал книгу, но в ней даже не было ни одной иллюстрации. Разочаровавшись и признав, что ничего не смогу понять, я положил книгу и отошёл от шкафов.

На столе тоже не было ничего интересного. Там я обнаружил несколько листов бумаги, перо и чернила. На одном из листов были какие-то надписи, но тоже на неизвестном языке. Ещё на столе стоял маленький сундучок для бумаг, запертый на замок. Мне было не очень интересно его содержимое — всё равно не смогу разобрать там ни слова. Я осмотрел всю комнату, но больше ничего интересного не обнаружил. Другого выхода, кроме того, через который я пришёл, не было. Также нигде не обнаружилось и следа Ксардаса. Осмотревшись ещё раз, я был вынужден признать своё поражение и бессилие что-либо сделать. Мне казалось, что в башне должен быть ещё один этаж, но я не мог оценить высоту, на которой нахожусь, потому что окон в зале не было. Кроме того, под зданием были древние руины. Наверняка где-то поблизости находился вход в катакомбы. Я осмотрел весь нижний этаж и все окрестности, но не смог обнаружить ничего выделяющегося. Если что-то и было, то колдун хорошо позаботился о том, чтобы оно не бросалось в глаза. Я был вынужден уйти ни с чем. В будущем ещё вернусь — решил я для себя. Но не было смысла ждать в башне. Возможно, маг не хочет незваных гостей, тогда лучше не злить его попусту. Он говорил, что моя помощь ему ещё пригодится, значит, буду ждать, когда он сам меня призовёт. Конечно, эти мысли слабо успокаивали, но я смирился и побрёл обратно в лагерь.

Глава 22. Спящая сила

В колонии числа на календаре мало что значили, из-за тёплых океанских течений климат отличался удивительной стабильностью, чередования времен года практически не было. Долину с нескольких сторон окружали горы, которые не пропускали ни холодных, ни тёплых ветров, поэтому время отсчитывали по поставкам руды, и оно имело значение лишь для баронов и их приближённых. Для простых смертных дни сплетались в непрерывную борьбу за существование: если прожил очередной день сытым и здоровым, то можешь благодарить судьбу.

В шахтах день и ночь вообще не различались. Многие работали почти без отдыха и там же жили, стараясь накопить побольше руды. При выходе из рудника каторжан нещадно обирали, поэтому многие проводили там столько времени, сколько могли выдержать — в таком случае нужно было заплатить лишь один раз. Для тех, кто находился в поселениях, сутки сменялись как положено, но за календарём всё равно никто не следил. Я не был исключением. Многие каторжане даже не знали свой возраст. «Какая разница сколько мне лет? — говаривал один старый рудокоп, — всё равно скоро помирать, так не всё ли равно сколько прожил? От лишнего знания лишь одно расстройство». Учитывая реалии местной жизни, да и Миртаны в целом, он был прав. Каждый работал, пока есть силы, а кто не справлялся — умирал. Исключением были богачи, но в колонии таких не водилось. Даже Гомез удерживал свою власть лишь по праву силы — пока его боятся и уважают. Он не мог себе позволить расслабиться, отрастить брюхо и почивать на лаврах — при первом же признаке слабости барона убьют его собственные телохранители в надежде занять почётное место.

Не могу точно сказать сколько прошло времени к тому моменту, как в Старом лагере появился очередной возмутитель спокойствия. Он был совсем иного рода, нежели генерал Ли или кто-либо ещё. Никто не знал точно, откуда он взялся в колонии, но слухов было полно. Некоторые считали его обычным мошенником, придумавшим хитроумный способ нажиться и устроить себе безбедную жизнь. Другие верили ему, называя пророком и мессией, несущим просветление и освобождение. Для них он олицетворял надежду на свободу, причём не столько от барьера, сколько вообще от всего бренного и земного. Имя этого необычного человека было Юберион, по крайней мере, так его называли последователи. Сам он называл себя просто слышащим, первым проснувшимся и понявшим слова дремлющего бога — «Спящего».

— Как и он, мы спим сейчас, вся жизнь — это сон. Но скоро всё изменится, Спящий пробудится и верные ему прозреют, познают истину и мудрость. Что для нас барьер? — говорил Юберион, — это благо, ибо магия потревожила Спящего и скоро он проснётся.

Не удивительно, что многие соблазнились речами Юбериона, ведь он обещал избавление и возможность “последним” стать “первыми”. Надо лишь истинно верить. "Люди равны пред лицом Спящего! Нет для него званий и титулов, лишь по вере судить он будет, когда вернётся в наш мир".Юберион не просто проповедовал, а призывал своих сторонников отказаться от материальных ценностей и уйти жить на болота, проводя время в молитвах и медитации.

— Лишь погрузившись в глубокий транс можно услышать голос Спящего, ибо он, ещё не до конца вернулся в наш мир. Объединенный зов последователей поможет ему найти дорогу из иномирья. Тогда он возродится и наградит нас, — говорил мессия, — каждый последователь должен стремиться услышать голос Спящего, который взывает к нам при помощи снов и видений. Неподготовленный не сможет ни постичь, ни запомнить слов бога. Для достижения цели нужно ослабить границы разума.

Забавно, что для «ослабления границ разума» лучше всего подходила особая болотная трава. Из травы делали самокрутки, имеющие приятный дурманящий эффект. Такой наркотик был популярен и в Миртане, однако достатать его было не просто, потому что единственным источником поставок был Варрант, торговля с которым не всегда процветала. То, что болотная трава росла на Хоринисе оказалось для меня новостью. Как оказалось, её много было у самой дальней границы барьера, где одна из горных рек широко разливалась около моря, образуя заболоченную местность. Каким образом, Юберион нашёл эту траву, и как его занесло на кишащие червями и шершнями болота, оставалось загадкой, однако так или иначе наркотик быстро завоевал любовь многих рудокопов, которые не прочь были расслабиться и забыться после смены в шахте. Изначально я думал, что байки про Спящего это всего лишь бредни наркомана, не придавал этому значения и не слушал Юбериона. Вскоре «пророк» вместе с несколькими помощниками разбил лагерь возле болот и наладил добычу болотной травы. Дело обещало превратиться в неплохой бизнес, однако этими людьми двигали иные мотивы — они предлагали каторжанам испытать благословение Спящего. Наркотик давал людям не только расслабление, но и надежду на светлое будущее.

Однажды вечером после охоты пошёл на рынок. Само это место заслуживает отдельного описания. Торговцы расположились в низине у южной стены замка, над которой нависала большая деревянная крыша. Она была дырявой во многих местах, но всё же немного защищала от дождя. Навес соорудили ещё давно, во время строительства внешнего кольца лагеря. Изначально, когда каторжане перестали помещаться в темнице замка, под крышей организовали большой «загон». В нём размещали новых заключённых, которые возводили внешние стены и укрепления. Когда строительство было завершено и лагерь принял вид, который я застал, прибыв в колонию, каторжан равномерно расселили по всему внешнему кольцу, но старая крыша осталась. Теперь под ней находилось своего рода элитное место внутри поселения. Нет ничего удивительного в том, что именно здесь и обосновались успешные дельцы.

Я торговался с призраком по имени Фиск, который скупал всякое барахло, начиная от охотничьих трофеев, оружия и одежды, заканчивая всевозможными мелочами. Мы не сошлись по поводу цены шкуры глорха. Он явно предлагал меньше положенного. Неподалёку один из новоиспечённых последователей Спящего проповедовал среди рудокопов, призывая переселяться на болота. Несмотря на неприметную одежду, такую же, как у других каторжан, он всё равно очень сильно выделялся из толпы — был брит налысо, лицо и руки покрывали витиеватые татуировки. Пара стражников подошла к проповеднику, желая отобрать болотник и вышвырнуть из лагеря. Им не нравились призывы чужака, ведь если рудокопы будут переселяться, то кто будет добывать руду для барона? Сектант не согласился добровольно убраться и тогда один из людей Гомеза взялся за меч. Вдруг парень с болот упал на колени и вознёс руки к небу со словами:

— О, Спящий! Защити верного слугу своего!

Через мгновение так и не успевший извлечь меч стражник зашатался, ноги подогнулись, и он упал, чуть не попав головой в костёр.

— Что за…» — начал было второй стражник, но на половине слова широко зевнул, после чего ко всеобщему изумлению лёг на землю, положил руки под голову и мгновенно уснул.

— Спасибо, Владыка! — восторженно воскликнул проповедник и припал к земле, бормоча какую-то молитву. На окружающих это произвело неизгладимое впечатление. Двое рудокопов бросились проверять живы ли стражники. Первого оттащили в сторону от костра, чтобы он не спёкся. Благополучие второго не вызывало сомнений, и мерное посапывание было тому подтверждением. Послушник братства Спящего встал с колен и его быстро окружила толпа любопытствующих.

— Это лишь малое из чудес, доступное нашему господину! — продолжил он свои проповеди, — истинная его сила открывается только верующим и страждущим услышать его зов.

— Мы тоже сможем так делать? — спросил кто-то из толпы.

— Да, но не вы, а сам Спящий. Как и я, вы можете стать проводниками его божественной воли. Милостив он к тем, кто не ведает, что творит. Не лишил жизни неверных, а дал второй шанс!

— Просто у него на большее силы не хватило! — скептически заметил Фиск.

Торговец отвлёкся от своих товаров, подойдя к лежащим на земле стражникам. Пока внимание окружающих было отвлечено, я незаметно взял пузырёк, стоящий на скамье, где лежали товары призрака, и засунул себе в карман. Тем временем Фиск продолжал:

— Так что, выходит ты так вот запросто можешь подойти и ко мне, вскинуть руки, и я усну, а ты будешь мои карманы обшаривать? Это возмутительно — я буду жаловаться Торусу! Мы не можем терпеть тут таких типов, ещё и раздающих какую-то наркоту!

Фиск продолжил ругаться, используя нецензурную лексику, и наседал на сектанта, словно цепной пёс. Видимо его не на шутку обеспокоило произошедшее. Послушник братства с трудом смог вставить лишь несколько слов в своё оправдание:

— Спящий лишь защитил меня от невежества этих людей. Его дар не получится использовать корыстно!

Тем временем на площадь стягивалось всё больше народа, привлечённые шумом. Кто-то из шахтёров пнул валяющегося стражника. Тот лишь заворочался и повернулся на другой бок.

— Хочешь ещё руды за защиту? — издевательски спросил его рудокоп. — На! Получай ещё, защитничек! — и пнул его ещё раз. Каторжане дружно засмеялись. Фиск недовольно прикрикнул, чтобы они немедленно прекратили, но больше ничего не стал предпринимать.

— Эй! Давай уже заключим сделку! — окликнул я его.

— Тут уж не до торговли, когда такое творится!

— Двадцать пять кусков руды и по рукам!

— Двадцать три, — недовольно пробурчал Фиск.

— Двадцать четыре, и все счастливы.

— А, чёрт с тобой, давай сюда эту драную шкуру.

Сделка состоялась и меня больше ничего не держало на площади. К этому моменту на рынок подоспели ещё несколько стражников, и, не желая с ними связываться, сектант поспешил затеряться в толпе и убраться подальше. Он двигался в сторону южных ворот, и я невзначай последовал за ним. Благополучно миновав стражу, он покинул лагерь и направился к мосту через реку. Из этой горной речки не брали воду, и мост не охранялся. Впрочем, даже слово мост не совсем подходит для описания этой нелепой конструкции из брёвен и досок. Однако своё предназначение она выполняла и, обладая определённой ловкостью, перейти на другую сторону можно было даже не намокнув. На другой стороне тропа шла вдоль леса. Время было вечернее и не хотелось выходить из лагеря, но мне стало интересно узнать, как сектанту удался такой трюк с людьми Гомеза. Перейдя через мост, он оглянулся и заметил меня. Дороги были безлюдными, тем более по вечерам, поэтому он сразу понял, что я иду именно за ним и остановился.

Когда я дошёл до реки, послушник окликнул меня:

— Эй, ты! Зачем ты преследуешь меня?

— Меня заворожила мощь Спящего, хочу больше узнать о нём и учиться, — уверенно соврал я.

— Я знал, что люди здесь верят лишь своим глазам. Конечно, сила всегда привлекает. Но похвально, что ты захотел просвещения! Что ж, я могу проводить тебя в наш лагерь, там ты сможешь узнать больше.

— Хорошо, я с удовольствием посмотрю, как у вас живётся.

— Тогда следуй за мной. Видимо сам Спящий послал тебя мне в помощь — уже темнеет, а одному опасно ходить по ночам. Вижу, у тебя есть меч и даже лук. Держи их наготове — неизвестно, какие хищники могут встретиться по пути.

Сам сектант был вооружён булавой с железным шипастым шаром на вершине. Если он владел ей не хуже, чем болтал языком, тогда, действительно, можно было не бояться диких зверей. Мы двигались вдоль южной оконечности леса, в северной части которого я в своё время охотился на волков и заходил в злополучную дозорную башню. В чащу заходить не требовалось, поэтому путь был относительно безопасен. Мы шли в молчании уже минут двадцать, и проходили мимо моста, нависавшего над ущельем, на дне которого бурлил горный поток. Вдруг идущий в паре метров от меня культист упал — кто-то прыгнул на него из кустов, свалив на землю. Нападающим оказался не зверь и не человек, а гоблин. Гоблины были мелкими гуманоидами, ростом где-то по пояс человеку, обладали зелёной или чёрной кожей, острыми ушами, безобразной рожей с большим зубастым ртом, а также непропорционально длинными передними конечностями. Несмотря на малый размер, они могли представлять значительную угрозу благодаря длине рук и использованию примитивного оружия: дубин, палок, камней, а иногда даже и трофейных мечей. В сумерках эти низкорослые бандиты подкрались к нам незамеченными. Второй гоблин прыгнул на поваленного сектанта, довершив дело ударом дубины по голове. К счастью, им не хватило ума напасть одновременно на нас обоих, и потому я успел выхватить меч из ножен.

Один из гоблинов, совершенно игнорируя моё присутствие, начал рыться в карманах поверженного. Я бросился вперёд, рубанув гада мечом. Мелкий воришка упал замертво. Второй разбойник отпрыгнул в сторону, вскинув дубину для защиты. Я приготовился покончить с ним, как вдруг услышал топот со стороны моста. Ещё три мелких паразита спешили ко мне. Пока я на мгновение отвернулся, ближний гоблин бросился в атаку, ободрённый подмогой. Я уклонился от неуклюжего удара, дубина врага оказалась слишком тяжёлой, и промахнувшегося гуманоида занесло вперёд. С разворота я рассёк противнику брюхо.

Теперь предстояло встретиться нос к носу с оставшимися врагами, бегущими со всех ног на меня. Вместо того, чтобы отступать или защищаться, я с криком метнулся им навстречу. Ошарашенные гоблины не поняли, что произошло и не успели опустить свои вскинутые над головой дубины. Одному из них я на ходу чирканул мечом по шее. Он выронил палку, завалился и по инерции прокувыркался ещё несколько шагов вперёд, прежде чем окончательно остановиться. Другие гоблины пронеслись мимо и остановились, пытаясь развернуться ко мне лицом. На короткое время я оказался за их спинами и успел проткнуть одного насквозь ударом сзади. Второй гоблин повернулся, когда я вытаскивал лезвие меча из его собрата. Вместо того, чтобы атаковать, он заметался из стороны в сторону, а потом бросил в меня свою палку. Я не успел уклониться, и она больно ударила меня в бок. Безоружный гоблин воспользовался моментом, проскочил мимо меня и бросился наутёк через мост. Он нёсся так быстро, что преследовать его было бесполезно. Беглец мог позвать ещё сородичей, поэтому нужно было убираться отсюда поскорей. Вытерев от зелёной гоблинской крови и убрав в ножны меч, я подошёл к телу своего невезучего спутника.

Положив руку ему на грудь, я убедился, что он ещё дышит. Рану на голове оказалась не смертельной — кожа была ободрана, на месте удара надулась здоровенная шишка, но череп был цел. Прежде чем привести соратника в чувство, я воспользовался возможностью и пошарил по его карманам. Помимо нескольких самокруток из болотника, в них обнаружился странный камень. Сначала я не понял, что это, но присмотревшись получше, разглядел на нём какие-то засечки. Сам камень был размером с половину ладони, матового серого цвета, и имел ровную форму, над его огранкой явно потрудился мастер. Это руна — осенило меня. Ну конечно, теперь всё встало на свои места — этот тип владел рунной магией, и, видимо, использовал заклятье сна. Убрав руну обратно в карман сектанта, я стал трясти его за плечи, чтобы привести в чувство. В конце концов, он застонал и пришёл в сознание.

— Что? Кто? А… Что произошло? — спросил он, рассеяно глядя на меня.

— На нас напали гоблины, — ответил я, показывая на трупы неподалёку.

— Крепко они меня отделали. Ты убил их? — с беспокойством уставился на меня пострадавший.

— Конечно, иначе бы мы сейчас не беседовали. Но один сбежал, и может привести подмогу с минуты на минуту.

— Тогда нам стоит убираться отсюда поскорей.

— Именно, — подтвердил я и помог ему подняться.

К счастью, мой проводник смог идти самостоятельно, и через четверть часа мы подошли к краю болота. Уже окончательно стемнело, но лагерь был освещён, причём источником света служили не факелы, а магическая руда.

— Как работают эти светильники? — поинтересовался я у своего спутника.

— С благословения Спящего! — бодро отрапортовал он в ответ.

— На них наложена какая-то магия?

— Господин Юберион молил Спящего даровать нам свет и защиту от ночных хищников! Бог дал нам знак, благословив запасы магической руды. Теперь с наступлением темноты она источает свет.

— Никто не пытался украсть у вас эту руду?

— Наши послушники следят за её сохранностью. К тому же кому нужна меченная руда? Она будет светиться в темноте и выдаст вора!

Светильники обозначали проход через болото. Мы были на окраине, и воды тут было не так много. Там, где пройти было затруднительно, между кочками и островками проложили деревянные настилы. Мы прошли по освещённой дороге через болото и оказались на большой площади. К моему изумлению, она была выложена камнем, а вокруг виднелись остатки защитных сооружений. На площади стояло несколько палаток.

— Вот наш временный лагерь, друг мой, — сказал сектант. — Честно говоря, сначала я не доверял тебе, но ты спас меня и показал своё благородство и силу. Моё имя в Братстве — Намиб, и теперь я твой должник. Поистине, наша встреча не случайна — Спящий послал тебя. Ты достоин стать одним из членов Братства! Сейчас уже поздно — можешь найти кров в этой большой палатке вместе с другими послушниками. Мы всегда держим несколько свободных мест для новоприбывших братьев, так что ты никого не стеснишь. Я не последний человек здесь, и завтра же в благодарность за спасение представлю тебя нашему лидеру — Юбериону. Он расскажет тебе о пути истинной веры лучше любого из нас. Надеюсь, тебе понравится наше общество.

— Большое спасибо, Намиб. Я благодарен за гостеприимство.

— Да прибудет с тобой Спящий, друг мой.

Я последовал совету нового приятеля. В тот день я охотился на глорхов, а последние события окончательно вымотали меня. В палатке, о которой говорил Намиб, лежало штук десять грубых подстилок с соломенными подголовниками. Не самое удобное спальное место, но выбирать не приходилось. Ещё никто не спал, послушники курили и разговаривали у костров на улице. Я лёг на первую подвернувшуюся циновку и уснул.

Глава 23. Взгляд в будущее

Я спал, как убитый, и проснулся после рассвета, когда обитатели лагеря уже приступили к своим обязанностям. При свете окрестности выглядели живописнее: вокруг ещё стлался утренний туман, плиты площади намокли от росы и лучи солнца переливались в мелких капельках, образуя местами радужные узоры. На островках посреди болота росли огромные раскидистые деревья с могучими стволами в несколько обхватов руками. Холодный утренний воздух веял свежестью и бодрил. Я с наслаждением вдохнул полной грудью, перевёл взгляд в другую сторону и разинул рот в изумлении. Прямо передо мной в огромной скале, отвесно возвышающейся над площадью, был вход в какое-то древнее сооружение, напоминающее храм. К высокой входной арке вели два ряда полуразвалившихся ступеней. Несколько послушников работали над их восстановлением, укладывая и цементируя камни. Стены вокруг поросли мхом и другой растительностью. Теперь мне стало понятно расположение лагеря — дело было не столько в близости болотной травы, сколько именно в этом древнем сооружении.

— Где мне найти Намиба? — спросил я ребят, ремонтирующих лестницу.

— Он сейчас должен быть внутри храма, вместе с другими гуру, — ответил мне парень. Он был лыс и покрыт татуировками, как и большинство обосновавшихся здесь насовсем.

Я смело пошёл вверх по ступеням. На самом верху дорогу мне преградил хмурого вида здоровенный детина, метра два ростом. Он опирался на широкий двуручный меч, который я, наверное, не смог бы даже поднять.

— Я ищу Намиба и Юбериона.

Здоровяк молчал, не двигаясь с места.

— Мне сказали, что они здесь, — продолжил я.

— Да.

— Тогда могу я зайти?

— Нет, — без эмоций ответил мой собеседник.

— Почему?

— Мне приказано охранять вход.

— Я это вижу, поэтому и прошу пропустить меня! — этот страж начинал выводить меня из себя.

— Нельзя.

— Я смотрю, ты не особо разговорчив. Почему нельзя?

— Гуру заняты.

— Чем?

— Это не твоё дело.

— Но мне надо увидеть Намиба!

— Тогда жди.

Громила неспешно извлёк из кармана огниво, высек искру и закурил косяк болотника. Стало ясно, что вытянуть еще хоть что-то полезное из этой молчаливой горы мускул не получится. Идеальный телохранитель — не болтлив, не любопытен. Чтобы скоротать время ожидания, я решил прогуляться по окрестностям, и для начала вновь обратился к послушникам, ремонтирующим лестницу. Они оказались не прочь поболтать.

— Что тут есть интересного в округе?

— Ну, тут особо нечего делать — одни болота. Большая часть братьев сейчас занята обустройством постоянного лагеря — монтируют настилы и крепят платформы к деревьям…

— К деревьям? — удивлённо переспросил я.

— Да, господину Юбериону было видение. «Вырвитесь из болота, оставшись в нём. Обратите глаза свои вверх, — Спящий сказал ему, — будет и защита, и кров вам одновременно». Гуру расшифровали значение этого послания, и теперь мы монтируем верхний уровень лагеря на деревьях. Там будет сухо и безопасно. Ни один болотожор туда не доберётся.

— Болотожор? Это такие москиты?

Послушники залились дружным хохотом на мой вопрос.

— Сразу видно, что ты здесь в первый раз. Любой, кто хоть однажды побывал на этом болоте, никогда не забудет этих тварей. Эх, если бы не они, как бы здорово здесь жилось!

— Так всё же, что это за обжоры?

— Болотожоры. И жрут они не абы что, а с лёгкостью и тебя проглотят, не подавившись.

— Человека проглотят? Целиком?

— Ну, не обязательно целиком, это уже как им захочется. Хотя те, что покрупней, пожалуй, смогут и целиком.

— Что ж это за драконы такие получаются?

— Э, парень, это похуже драконов. Если б драконы существовали, ты бы узнал об их приближении ещё за версту, и мог бы спрятаться. А от этих тварей спасенья нет. Они могут незаметно подбираться под водой, выныривать и нападать. При мне так одного беднягу утащили, так он даже пискнуть не успел, только вода булькнула и кровью окрасилась.

— Как хоть они выглядят? И как же вы вообще тут ещё тогда живёте с таким соседством?

— Они похожи на гигантских пиявок, с огромной зубастой пастью. Впрочем, если увидишь сам, то ни с чем не перепутаешь. Ну, всё же есть способы избежать с ними встречи. Во-первых, они не любят выбираться надолго на сухие места. А болото здесь, к счастью, испещрено островками. Во-вторых, на мели болотожоров хорошо видно, они ползают, выглянув из воды. В-третьих, если увидел тварь и она тебя ещё не заметила, нужно замереть — они реагируют на движение. Когда утащили того беднягу, я стоял как столб, и, как видишь, пронесло, хоть и страху натерпелся. Спящий привёл нас в это место, чтобы испытать. Страх и опасность закаляют дух. Те, кто слаб и недостоин следовать пути истинной веры, становятся жертвами болотожоров. Каждый послушник должен пройти этап работы на болоте по сбору болотника. Те, кто выдержат это испытание, достойны дальше постигать мудрость Спящего.

— Я смотрю, суровые у вас тут обычаи.

— Какие есть. Я вот уже отработал несколько месяцев, собирая траву, и теперь занят более приятным делом. Если буду стараться, то больше никогда не придётся возвращаться в глубину болот.

— Неплохой стимул хорошо работать!

— Я вижу, ты уже начал постигать премудрость Спящего!

— Да, пожалуй…

Послушник говорил уверенно и убеждённо. Похоже, он искренне считал, что гнуть спину на болоте в окружении свирепых тварей, стремящихся сожрать тебя — это правильно.

— Если решишь присоединиться к нам, то, скорее всего, тебе тоже выпадет честь послужить Братству на болотах. Но кто знает, может гуру сочтут, что твоя помощь будет полезней в другом месте. Вон, например, тот молчаливый парень на входе в храм ни разу не работал сборщиком. Зато от него гораздо больше толку, как от воина. Первое время он защищал сборщиков. Я сам видел, как он разрубил болотожора надвое. Теперь сам Юберион взял его своим стражем. Это огромная честь! Но куда уж нам до него, вон он какой здоровяк. Так что мы крутимся, как можем, братству нужны любые помощники — нам предстоит огромная работа во славу Спящего!

— А сейчас тоже кто-то трудится на болоте?

— Да, конечно, сборщики работают не покладая рук в две смены с рассвета до заката. У нас сейчас острая нехватка болотника — его еле хватает, чтобы перекрыть потребности тех немногих, кто живёт здесь, а ведь надо ещё иметь запас для привлечения новых братьев. Мы получаем всего по три косяка в день, а этого маловато, чтобы погрузиться в транс и услышать голос нашего господина! Кстати, сборщикам, за их героический труд положена увеличенная доза. Правда, курить разрешается только после смены.

— По-моему, работа у вас тут не лучше шахт!

— Да ну! Скажешь тоже! Ещё как лучше. Я успел немало поработать в шахте, уж поверь. И сейчас я счастлив, что мне хватило духа прийти сюда!

— Ну, в шахте, по крайней мере, нет болотожоров!

— Ха! Зато там есть ползуны, обвалы и рудная пыль. Да и махать киркой будет потяжелей, чем собирать травку. Я уж не говорю про то, что работать во имя Спящего одно удовольствие. И самое главное — никто не принуждает нас, все мы здесь добровольно!

— Что ж, пожалуй, ты убедил меня. Сам я, действительно, почти не работал в шахте, я охотник.

— Охотник? Это же чудесно! У нас катастрофически не хватает провизии. Уже второй день я питаюсь сухарями с водой, да ещё этим противным мхом. Может быть, ты бы смог раздобыть мяска? Все братья были бы благодарны!

— Хм, даже не знаю…

— Если хочешь присоединиться к нам, то это твой шанс показать свою полезность. Охотника вряд ли заставят собирать болотник!

— Ну, вообще, я пока не думал оставаться здесь…

— А зачем же тогда пришёл?

— Мне интересно узнать больше о магии Спящего. Я помог Намибу, и он привёл меня показать лагерь.

— Намиб — один из основателей. Он был среди первых проснувшихся, последовавших за учителем. Если ты заслужил его доверие, то тебе очень повезло. Он, как и Юберион, может напрямую общаться со Спящим!

— Здорово… Вот я и жду возможности поговорить с ним, но сейчас они в храме, а тот громила не пускает меня.

— С ним бесполезно спорить, если, конечно, не хочешь глупо умереть. Не советую с ним связываться, лучше подожди.

— Да я так и делаю. Что ж, пойду, осмотрюсь тут ещё немножко.

— Удачи! И всё же, не забудь про мясо, мы в долгу не останемся. Я думаю, для тебя найдётся парочка отменных косяков за угощенье.

— Звучит неплохо, обязательно зайду после ближайшей охоты.

Я пошёл в сторону болота. Хотя у меня не было желания встречаться с болотожорами, всё же хотелось здесь осмотреться — быть может, удастся извлечь из этого пользу. Секта оказалась больше, чем я предполагал, и испытывала дефицит продовольствия. Торговля с ними могла оказаться выгодней, чем с другими поселениями. Выйдя с каменной площади и пройдя под огромными деревьями, я увидел ещё одну группу послушников. Они монтировали лестницу к стволу дерева. Некоторые были в обычной ничем не выделяющейся одежде, но двое носили странное одеяние, похожее на халат: штанов не было, только юбка ниже колен. На ногах вместо обуви были намотаны тряпки.

— Эй, что это у вас такая странная одежда? — поинтересовался я.

— А ты ходил когда-нибудь в штанах и сапогах по болоту? — недовольно ответил вопросом на вопрос один из них.

— Да я вообще по болоту не ходил.

— Ну тогда и не умничай, дубина! Юбку можно приподнять и не намочить, обмотки на ногах легко выжимать, и не жалко скинуть, если нога завязла. А потом и тряпку вытянуть можно. А сапог воды и ила наберет — сам завязнет, и владельца с собой затянет. А от мокрых штанов тоже пользы никакой. Вам бы бездельникам лишь бы посмеяться! Болотожоров на вас не хватает, уроды!

Мне не понравился грубый тон этого парня, и я решил его проучить:

— Что ж, умно! У меня и в мыслях не было тебя обидеть! А голову ты бреешь тоже, чтобы в болото не затянуло?

— Чтооо? При чём тут голова? — разозлился послушник.

— Вот и я говорю — голову брить не обязательно — можно просто не нырять в болото!

— Ты что, нарываешься на неприятности?

— Нет, просто поддерживаю беседу, — развёл я плечами, сделав наигранно удивлённое лицо.

— Ну ты сам напросился!

Послушник в юбке пошёл на меня, угрожающе сжав кулаки. Но другие двое товарищей остановили его.

— Стой, Джесс! Спящий не одобряет драки! — сказал один из них.

— Не обращай на него внимания, ты же не хочешь отправиться на внеочередную смену на сборку? — поддержал другой.

Задиристый парень немного присмирел и сказал:

— Тебе повезло, но я бы с удовольствием набил тебе морду! Только попробуй ещё раз посмеяться надо мной!

— Ни в коем случае, — сказал я, — кстати, тебе идёт эта юбка — мама бы тобой гордилась.

Парень аж покраснел от злости, но сдержался, отвернулся и продолжил работу. Я был рад, что он не напал на меня. Несмотря на то, что я сознательно дразнил грубияна, драка не входила в мои планы, хотелось лишь поставить его на место. Я отправился дальше в сторону болот, встретив ещё несколько человек, строящих лагерь. Никто не обращал на меня внимания, видимо, чужаки не были редкостью. Я шёл, пока не закончился деревянный настил. Если до этого встречались лишь маленькие лужицы и заболоченные области, то дальше простиралось настоящее болото. Мутная зеленоватая жижа покрывала большую часть пространства. Из воды местами выступали заросшие мхом и высокой травой островки. На удивление, даже здесь встречались деревья, но уже не такие мощные. В целом, растительность была весьма бурной. Само болото образовалось в устье реки и плавно перетекало в море. Барьер подходил к самому дальнему краю топи, днём его было плохо видно, но всё же вдалеке различалось голубое сияние. Другим краем трясина примыкала прямо к отвесным скалам.

Я повнимательней всмотрелся в даль и заметил трёх человек на одном из островков. Послушников плохо было видно, потому что значительную часть времени они нагибались или вообще ползали на четвереньках в поисках низкорастущих побегов болотника. Какое-то время я понаблюдал за их работой, но в этом не оказалось абсолютно ничего интересного. Единственное, что меня удивило, так это то, что один из них не работал, а просто стоял, глядя по сторонам. Вскоре выяснилось для чего это нужно.

Моё внимание привлёк всплеск воды слева. Я повернулся на звук, и сначала ничего не понял. Из воды вздымался, двигающийся серый столб. Непонимание сменилось ужасом, когда этот столб повернулся ко мне «лицом». Огромная пасть, раскрывающаяся тремя «лепестками» и пестрящая тремя рядами зубов, схватила шершня, кружащего над водой. Болотожор! У шершня не было шансов — тварь прокусила хитиновую броню, даже не заметив. После этого огромный червь подкинул шершня над собой, поймав снова в воздухе и надкусив — насекомое оказалось слишком велико, чтобы проглотить его разом. Похоже, болотожор так жевал. Повторив подкидывание ещё несколько раз, он, наконец, проглотил добычу. Тварь оказалась на удивление быстрой и проворной для своего размера.

Я находился всего в десятке метров от болотного монстра, и не хотелось испытывать удачу, проверяя, кто из нас двоих окажется добычей, а кто охотником, поэтому я поспешил обратно к храму. Пока я бродил по лагерю, прошло немало времени, и я надеялся, что в этот раз мне повезёт больше. Молчаливый охранник всё также стоял в проходе.

— Ну, как дела? — поинтересовался я у него.

— Нормально, — угрюмо ответил громила.

— Гуру закончили совещание?

— Да.

— У меня очень важное дело к Намибу. Где мне найти его?

— Он ушёл.

— Куда?

— Понятия не имею.

Я спустился немного вниз по лестнице и вновь обратился за помощью к парням, ремонтирующим лестницу:

— Не видели Намиба?

— Он пошёл куда-то вниз. Поищи в палатках или на стройке.

В палатках Намиба не было, он оказался с послушниками, монтирующими лестницы и верхний уровень лагеря. Вчера он был в обычной одежде старателя, и отличался от рудокопов лишь бритой головой. Сегодня он носил совсем другой наряд, но в отличие от того послушника, над которым я посмеялся, одеяние Намиба больше напоминало робу и было сделано из более прочной ткани, окрашенной в зеленовато-коричневый цвет. В нескольких местах были нарисованы какие-то руны или символы. На ногах были сандалии. Хотя полы одеяния спускались лишь немного ниже колен, эта одежда совсем не вызывала смех. Намиб давал какие-то указания рабочим, они молча слушали и кивали.

— Намиб! — окликнул я его.

— О, друг мой! — повернулся он ко мне, — я рад, что ты пришёл. У тебя, наверное, есть немало вопросов.

— Да, вроде того. Хотя кое-что из местных распорядков я уже узнал.

— Я рассказал Юбериону о случившемся вчера. Он согласился, что твоё появление на моём жизненном пути было волей Спящего.

— Возможно, — смущённо ответил я.

— Готов ли ты пойти со мной в храм и встретиться с пророком?

— Ты имеешь в виду Юбериона?

— Конечно его! Он наш пророк — слышит голос Спящего и ведёт людей к истинной вере!

— Что ж, я готов.

— Подожди минутку.

Намиб повернулся к послушникам и произнёс:

— Вы поняли мои указания? Монтируйте балки под платформой. Только потом всё остальное. Лестницы пока держите вдоль ствола. Потом прикрепите их к краю строящегося настила. Один из вас пусть отправляется к лесорубам и поторопит этих бездельников. Я проверю как идёт работа через пару часов.

После этого Намиб вновь повернулся ко мне:

— Теперь можно идти.

По пути он пояснил мне ещё несколько деталей:

— Будь уважителен с Юберионом. Не задавай агрессивных вопросов. Иногда он может молчать какое-то время — ни в коем случае не прерывай его. У него бывают видения, иногда прямо во время разговора. Жди, когда он сам вернётся к беседе. Я понимаю, что ты ещё не до конца уверовал в Спящего, но всё же, проявляй интерес, слушай с открытым сердцем. Если ты будешь отрицать всё, то никогда не сможешь постичь истинную мудрость. А я вижу, что ты ищешь знаний. Их можно приобрести, лишь проявив терпение и настойчивость. И не забывай, что я поручился за тебя, не подведи.

Мы подошли ко входу в храм. Охранник в этот раз вежливо отошёл в сторону. Я посмотрел на него с ликованием, довольный, что всё-таки прошёл внутрь. Но этому парню, похоже, было абсолютно всё равно — он просто выполнял приказы. В храме царил полумрак, лишь несколько светильников с магической рудой освещали дальнюю часть большого зала. На стенах виднелись какие-то картинки или надписи на непонятном языке, но я не мог их толком разглядеть и уж тем более прочесть. В глубине зала стоял алтарь, представляющий из себя большой плоский, как стол, камень. Рядом с ним на стуле сидел Юберион, что-то сосредоточенно изучая. При виде нас он поднялся.

— Да прибудет с тобой Спящий, — сказал Намиб и вежливо склонил голову.

— Добрый день, — бодро поддержал я.

Юберион кивнул и произнёс:

— И я приветствую вас. Намиб, я так понимаю, это тот юноша, что помог тебе?

— Да, учитель, именно ему я обязан жизнью. И он интересуется мудростью Спящего.

— Что ж, это похвально. Намиб, оставь нас наедине. Что именно, привело тебя к нам? — спросил меня слышащий. Намиб кивнул и пошёл к выходу.

— Я знаю, что вы обладаете магическими знаниями и владеете рунной магией. Недавно я обнаружил, что обладаю некоторыми способностями к колдовству и ищу учителя, — признался я.

— Кто рассказал тебе об этом?

— Я сам видел, как Намиб усыпил напавших на него стражников.

— При чём же здесь рунная магия?

— А как ещё можно сотворить заклинание?

— Это было благословление Спящего — ему под силу и не такие чудеса.

— Магам огня покровительствует Иннос, а магам воды — Аданос, тем не менее они используют руны.

— Мы не маги. Мы просто молимся Спящему, истинно веруем, и он дарует нам частичку своей силы.

— Вам не удастся провести меня этими выдумками, — решил идти я до конца, — когда гоблины напали на нас, у Намиба из кармана выпал чёрный камень. Я вернул его на место, пока Намиб валялся без сознания, и не сказал ему о случившемся. Но одного взгляда на камень было достаточно, чтобы признать в нём руну — такое трудно с чем-либо спутать.

— Что ж… — задумался Юберион, смущённый тем, что я вывел его на чистую воду. — Нам пригодятся такие расторопные парни, как ты. Верно ли я понимаю, что ты хочешь присоединиться к Братству, чтобыовладеть магией Спящего?

— Да! Хоть я и не в восторге от вашего культа, но другие волшебники не хотят учить меня. Но я твёрдо намерен овладеть искусством магии, и, если для этого мне придётся играть в вашу игру и поклоняться Спящему, я готов.

— Что ж, твои слова звучат дерзко, но многие новички поспешны в суждениях. Со временем, ты поймёшь, как ошибался насчёт Спящего, что он не выдумка, а гораздо реальнее всех ложных богов. В любом случае, за твою искренность я отвечу тебе взаимностью. Должен признать, что я сам лишь недавно встал на путь просветления. Своей милостью Спящий посылает мне откровения и обучает во снах и видениях. Но пока я сам освоил лишь простые заклятья, и обучаю своих первых учеников самым азам. Дело продвигается весьма успешно, но пройдёт не мало времени, прежде чем наша магическая сила станет сопоставима с силой магов огня или воды. К тому же наш путь — это путь служения Спящему. Я не смогу принять тебя, когда твоя цель лишь собственные знания. У нашего братства есть лишь одна задача — призвать Спящего, разбудить его от тысячелетнего сна. Мы совершенствуем свои магические способности только ради достижения этой цели. Пока ты не уверовал и не доказал чистоту своих намерений, я не смогу учить тебя. Кроме того…

Вдруг на полуслове Юберион замолчал и закрыл глаза. Выглядело это так, будто он оцепенел на мгновение. Через несколько секунд, он вновь посмотрел на меня удивлённо.

— Мне пришло видение. Ты был облачён в красную мантию и разговаривал со мной здесь… Церемония призыва… Образ туманный, это похоже на будущее. Странно… Но что касается тебя… Красные мантии носят лишь маги огня…Ты что, один из них? — резко спросил пророк.

— Нет, я не имею к ним отношения, хотя недавно и пытался вступить в орден. Мне отказали.

— Хм… Интересно, зачем Спящий послал мне это видение. Твои попытки, вероятно, увенчаются успехом. Видимо, Спящий хотел сказать мне, что твой путь лежит за пределами нашего Братства, хотя и тесно с ним связан. Как бы то ни было, я не могу принять в ряды Братства человека, отмеченного Инносом. Однако также очевидно, что ты здесь оказался не случайно… Теперь ты знаешь, что мы владеем магией рун. Это не такая уж большая тайна, но её разглашение раньше времени может повредить. Сначала я думал, что ты всё же станешь одним из нас, поэтому раскрылся перед тобой. Но теперь становится ясно, что наши дороги до поры расходятся… Теперь я вынужден просить тебя об одолжении — не рассказывай никому о том, что ты здесь узнал.

— Ну… мне особо и некому рассказывать.

— Некоторым людям лишь бы помолоть языком. Даже если ты не из таких, постарайся не обмолвиться неосторожной фразой.

— Хорошо, а что я получу взамен?

— Хо-хо. А ты своё не упустишь, да?

— Каждый крутится, как умеет.

— Мы можем дать тебе немного болотника или руды.

— Деньги меня не интересуют — здесь всё равно их не на что тратить.

— И что же ты хочешь?

— Научи меня заклинанию сна и дай руну.

— Как я уже сказал, я не могу обучать чужака. Спящий дал недвусмысленный знак… Но, постой, я знаю, что предложить тебе взамен — магические свитки. К сожалению, сейчас у меня нет ни одного, но я уже знаю, как их создать. Свиток прекрасно сможет заменить руну и не потребует дополнительного обучения.

— Похоже, у меня нет иного выбора. Но свиток одноразовый!

— Я дам тебе, хммм… Скажем, две штуки.

— Десять!

— Это неприемлемо! Знаешь ли ты, сколько сил требует создание свитка?

— Не знаю, но ты можешь просто дать мне руну. Быть может, я смогу найти ей применение.

— Не испытывай моё терпение. Ты не в том положении, чтобы торговаться — радуйся, что я не приказал убить тебя.

— Вот даже как? А как же твоё видение? Если ты убьёшь меня, то мы не встретимся вновь. Думаю, Спящий будет недоволен. Но, я готов пойти на встречу. Пять свитков.

— Ты вздумал меня шантажировать? Что ж… — Юберион задумался. — Спящий ниспослал видение насчёт тебя — а это редкость. Возможно, ты окажешься ценным союзником в будущем. Так и быть, я сделаю тебе три свитка, но не сразу. Заберёшь их у Намиба через неделю. Ещё ты получишь возможность покупать новые за полсотни руды. Но никому не слова о нашем сотрудничестве. Теперь иди, и не забывай, о чём мы договорились.

Глава 24. Тщетные попытки

Следующие дни я много размышлял, меня поразило видение Юбериона. Никто не хотел учить меня, и в то же время я должен был стать магом, причём не отступником или самоучкой, а полноправным служителем Инноса. Как такое возможно? Конечно, мне не отказали наотрез, но однозначно дали понять, что возьмут в ученики лишь в исключительном случае. Маги требовали доказать полезность Старому лагерю, но я не собирался работать на Гомеза и его бандитов. Одно дело просто жить возле замка, а совсем другое заниматься грязными поручениями рудных баронов. Должен был быть какой-то иной выход. Я клял себя за то, что не расспросил Юбериона о видении более подробно. Возможно, какие-нибудь детали могли помочь мне. Но теперь было уже поздно — пророк Братства больше не собирался со мной разговаривать, я и так разозлил его своим упрямством. Умение торговаться и настойчивость сослужили хорошую службу — свитки сна уж точно не будут лишними, однако не упустил ли я чего-то более важного в погоне за наживой? Я больше не мог оставаться наедине со своими переживаниями и решил обратиться за советом к Диего — он был едва ли не единственным человеком, на которого можно было положиться в этой дыре. Конечно, простодушный Горн тоже надёжный парень, но, честно говоря, я немножко сомневался в его способности подсказать что-нибудь дельное.

Лучи полуденного солнца пробивались через щели деревянного навеса над рыночной площадью. Дом Диего располагался на пригорке, и я уверенно зашёл в него, надеясь застать там друга. Каково же было моё удивление, когда внутри я увидел спящего на кровати совершенно незнакомого мне бородатого типа в заляпанной грязью одежде рудокопа. Сперва мне хотелось сбросить наглеца с кровати и преподать ему урок хороших манер, объяснив, как нехорошо вламываться в чужие дома без приглашения. Будь это мой дом, я бы, пожалуй, так и сделал, но это была хижина Диего, а спящий мог оказаться его другом или гостем, поэтому вместо того, чтобы спихнуть рудокопа на пол, я потряс его за плечо.

— Отвали от меня. Что тебе нужно? — недовольно огрызнулся рудокоп, протирая спросонья глаза.

— Нет! Это что тебе нужно в доме моего друга!? Что ты здесь делаешь?

— Тише парень, остынь! Как же вы все меня достали! Это теперь мой дом!

— Твой? Но где же Диего?

— Диего! Диего! — передразнил меня рудокоп. — Мне-то какое дело. Я знаю только, что он вчера забрал свои вещи и съехал отсюда. А ты уже, наверное, десятый придурок, который спрашивает о нём!

— Поаккуратней со словами, — предупредил я.

— Я спал после смены, а ты разбудил меня. С чего мне быть вежливым?

— Например, чтобы сохранить свои зубы.

— Ха-ха! — рассмеялся каторжник и оскалился беззубой улыбкой, — мне особо терять нечего. Да и сам я в долгу не останусь.

— Ну и чёрт с тобой, — сказал я, повернулся и ушёл.

Диего был довольно известным человеком в лагере, и наверняка кто-нибудь знал, куда он переехал. Я пошёл ко входу в замок, по пути спросил пару человек, но они ничего не знали. Один даже не понял, о ком я спрашиваю, став рассказывать мне про какого-то другого Диего. Так я дошёл до ворот, которые охранял Торус.

— Ты случаем не знаешь, где мне найти Диего?

— Разуй глаза! Он у тебя за спиной.

Я обернулся и, действительно, увидел следопыта. Он сидел у костра метрах в двадцати от ворот и жарил мясистую ногу падальщика.

Я коротко поблагодарил Торуса и подошёл к другу.

— Эй! Я тебя обыскался, что ты здесь делаешь?

— Рад тебя видеть, приятель! Я здесь теперь обосновался. Вот в этом доме, — показал рукой призрак.

— А чем тебе не угодил старый? Крыша текла?

— Ну, это долгая история. Садись, расскажу.

Я сел у костра и Диего продолжил:

— Понимаешь, дом нужен не только для того, чтобы иметь крышу над головой. Это ещё и место, где проводишь значительную часть времени. Моя старая хибара стояла, можно сказать, на отшибе. Теперь же я поселился прямо между воротами замка и внешнего кольца, могу видеть всех заходящих и покидающих лагерь, да и сам быстро попасть куда нужно. А с моей работой это немаловажно. Ну и, в конце концов, отсюда даже за водой на реку ходить ближе.

— Но здесь же проходной двор! Тебя просто обворуют, когда ты отлучишься на минутку!

— Тут ты не прав! — усмехнулся Диего, — видишь Торуса? Целыми днями этот остолоп пялится почти точно на мой дом. Какой дурак решится туда зайти без разрешения? Это место — самое выгодное во всём лагере в любых отношениях.

— И правда… Даже захотелось дом по соседству.

— Ну, это вряд ли получится устроить. Мне в некотором смысле повезло, шахтёра, что тут жил, на днях сожрали ползуны. Я как раз ходил к Яну обсудить некоторые детали очередной поставки и узнал об этом одним из первых, так что успел занять место. Кстати, все вещи бедолаги тоже перешли мне по наследству, правда с сундуком пришлось повозиться, — ухмыльнулся Диего, — но, я думаю, ты искал меня по какому-то делу?

— Можно сказать и так, но, скорее, я пришёл за советом. Мне нужно как-то выслужиться перед магами огня.

— Значит, одному моему совету ты уже не последовал и так и не отказался от этой затеи?

— Получается так.

— Что-то подсказывает мне, будто добром это дело не кончится. Почему ты так уверен, что они всё же возьмут тебя в ученики?

Я не мог нарушить обещания и рассказать другу про встречу с пророком, да это бы и не убедило ко всему скептически настроенного Диего. Он всегда во всём видел в первую очередь подвох, обман, и желание нажиться. Нельзя было винить следопыта в таком цинично-прагматичном подходе — жизнь научила его этому.

— Они не дали мне явного отказа. Я должен доказать свою преданность и полезность. Если бы они не хотели брать меня ни при каких условиях, то так бы и сказали.

— Зачем, если можно использовать тебя как мальчика на побегушках, лишь подкармливая надеждой взять в ученики? Долгожданное «когда-нибудь» может никогда не настать, и для этого может найтись сколь угодно причин и оправданий.

— Ну… какой-то пессимистичный сценарий.

— Это жизнь. И то, что маги называют себя служителями Инноса, не помешает им морочить тебе голову.

— Значит, я должен сделать что-то экстраординарное!

— Ну, можешь попробовать убедить Гомеза отдать тебе место рудного барона, — пошутил Диего.

— Я имел в виду что-нибудь более осуществимое и специфическое. Наверняка у магов есть какие-нибудь трудности или проблемы, которые я мог бы уладить.

— Насколько мне известно, Гомез снабжает их всем необходимым.

— Плохо! Значит нужно, чтобы снабжал не всем, — разозлился я.

— Ты серьёзно? Можешь предложить это Гомезу, если такой инициативный.

— Нет, я ещё не совсем рехнулся.

— Хорошо, а то я уже начал беспокоиться. Но раз уж ты сам предложил, то я, кажется, знаю, кто тебе может помочь. Обратись к Горну — он имеет много знакомых в Новом лагере. Ребята там лихие, кто-нибудь захочет наложить руки на груз для магов, ведь они легко смогут продать его служителям Аданоса. Тогда, возможно, колдунам в замке что-то и понадобится. Но не знаю, чем тебе это поможет. Скорее всего, они просто решат дождаться следующей поставки.

— Что ж, спасибо за совет, может, что и выгорит.

На следующий день я отправился к наёмникам Ли. Найти Горна не составляло труда. Было всего четыре места, где он мог оказаться: около дома; на посту у входа в пещеру магов воды; на утёсе возле водопада, где проходили тренировки наёмников; ну и, конечно, в таверне за бутылочкой шнапса. Именно в последнем заведении я его и застал.

— Что, день не задался? Лишь недавно перевалило за полдень, а ты уже пьёшь, — спросил я, подсев за столик к Горну.

— Похоже, ты не разбираешься в хороших днях, дружище, — весело возразил здоровяк, — что может быть лучше стаканчика отличной выпивки?

— Что-то я не вижу тут таковой, — сказал я, покрутив в руках бутылку с мутной жидкостью, которую хлестал Горн.

— Да, согласен, это пойло на моей родине дали бы разве что свиньям! Но, в колонии не приходится быть привередливым!

— Ладно, не будем о грустном. Не всем в колонии приходится отказывать себе в маленьких радостях. Прохиндеи в замке уже не знают, что ещё выпросить у короля, фантазии не хватает.

— Да уж! Нам бы их доступ к обменной площади, как бы жизнь закрутилась! Конечно, накопления для магического взрыва барьера — это хорошо, но и от парочки бочонков вина в обмен на сотню-другую кусков руды я бы не отказался!

— Вот и я о чём толкую. Как думаешь, могут ли парни организовать налёт и стащить очередной груз?

— Могут-то могут, но никому от этого лучше не станет. В последнее время конвои очень хорошо защищены. Перехватывать товары на пути от площади обмена до замка никто не рискнёт. Есть, конечно, один сумасбродный авантюрист Квентин. Его даже многие поддерживают. Но я бы, на твоём месте, не имел с ним дел, если в твои планы не входит массовая резня. Дело в том, что его методы весьма консервативны, да и Гомез в долгу не останется. Квентин промышляет грабежом мелких караванов из Старой шахты. На большой конвой замахнётся сейчас разве что сумасшедший.

— Значит, по-твоему, это плохая затея?

— Однозначно. Тем более, что в прошлый раз ограбление внешнего конвоя закончилось едва ли не войной между лагерями. Ли не одобрит таких действий, так что никто из наёмников в это не ввяжется.

— Эх, а я надеялся, что кто-нибудь стянет груз магов. Тогда им, возможно, понадобилась бы моя помощь.

— Ну, если тебя интересует работа на магов, то ты выбрал слишком сложный вариант. Легче будет просто стать их посыльным.

— Посыльным?

— Конечно. Это только на первый взгляд маги воды обособились. На самом деле они постоянно обмениваются с коллегами результатами исследований. Больше того, иногда святоши даже покупают в Старом лагере необходимое оборудование, разные, эмм, склянки, травы и прочее.

— Но мне-то нужны маги огня, а не воды.

— Как ты не понимаешь? Их посланники постоянно ходят к магам огня, торгуют с ними и доставляют послания. Если станешь таким человеком, то будешь ошиваться в замке даже больше, чем здесь!

— Хм… Я действительно не думал об этом. Но захотят ли они потом взять в свои ряды мальчика на побегушках? К тому же, они говорили про службу баронам…

— А почему нет? Или ты думаешь, что они сразу посвятят тебя во все секреты, лишь приняв в орден? Во все времена и во всех местах новичков используют для решения мелких задач. Так докажи, что ты на это годишься! Ты что, никогда не слыхал, как муштруют послушников в монастырях? Знавал я тут одного такого. Мало того, что он отдал все свои деньги при вступлении в орден, так после этого его заставляли убираться, копаться в огороде, сторожить всякий хлам и делать другую грязную работу. Никто даже не пытался учить его чему-либо из магии! Что ты думаешь, через год такой жизни он сбежал. Надо отдать ему должное — прихватил с собой часть сокровищницы монастыря, как плату за мучения. После этого, его обозвали вором и объявили в розыск. Так он в колонию и угодил. Разве это справедливо? Правда, говорит, большую часть денег успел спустить по кабакам и борделям, пока его искали. Он кстати, как раз из людей Квентина. Так что не строй иллюзий насчёт магов!

— Что ж, весьма познавательно. Но как мне стать посланцем?

— Ну, это как раз плюнуть! Иди убей того, который у них сейчас. А когда место освободится, я тебя им порекомендую на замену.

— Эмм… Убить? А нет более гуманных способов?

— Каких-каких?

— Человечных. Без кровопролития.

— Ааа… ну это не ко мне, дружище. Да и не надёжно…

— Но должен же быть другой способ?

— Не думаю. Гонец — очень выгодная должность, никто в здравом уме добровольно от неё не откажется. Если убивать не хочется, можешь сломать ему ноги — тогда он будет вынужден отказаться от должности.

В общем, ничего дельного из разговора с Горном мне вынести не удалось. Ограбление конвоя отменялось — не стоило даже пытаться кого-нибудь уговаривать, это грозило лишь большими проблемами и ненужным вниманием. Слух о моём участии всё равно бы распространился, и дорога в Старый лагерь была бы заказана. Калечить посыльного мне тоже не хотелось, тем более, что я не был уверен, что игра стоит свеч. Я решил не торопиться и не лезть на рожон, в надежде, что скоро подвернётся удачный случай. Говорят, когда человек чего-то сильно хочет, и его желание истинно, то весь мир помогает ему. Пришло время проверить на практике эту мудрость. В любом случае, если видение Юбериона не врало, то мне не о чем было беспокоиться и оставалось лишь ждать.

Глава 25. Подковёрные игры

Жизнь вернулась в своё привычное русло: охота, торговля, пустые разговоры за кружечкой пива в таверне. Всё было прежним, лишь я изменился. Ни днём, ни ночью меня не покидали мысли о будущем. Как заполучить красную мантию? Конечно, дело было не в одежде, а в знаниях. Сотни сценариев прокручивались в голове, но всё без толку. Юберион уже успел смастерить свитки сна, и Намиб заверил меня, что они гарантированно сработают — уморят и слона. Но даже такой козырь мне не помог. Конечно, усыпив стражу, можно проникнуть на охраняемую территорию, обокрасть хоть самого Гомеза. Но зачем? Всё это никак не приблизило бы меня к цели.

Я стал менее расторопным, погрузившись в раздумья. Как-то в лесу глорх чуть не подкрался ко мне незамеченным, пока я витал в облаках. Повезло, что в тот день я охотился не один, а со своим приятелем Кавалорном, который вовремя подстрелил хищника. К слову, парень он был что надо, как и я недолюбливал рудных баронов, хотя считался сторонником Старого лагеря. Даже поселился он в заброшенном доме лесорубов по пути между Старым и Новым лагерями. Приводить хижину в порядок он не спешил, крыша никуда не годилась, дверей не было и в помине, так что дом больше напоминал полуразвалившийся навес. Однако кое-какое укрытие эта постройка всё же давала, да и располагалась она на небольшой поляне, между невысокими, но всё же дающими защиту от ветра пригорками. Время от времени я останавливался у там на ночлег, когда не успевал вернуться в поселение или уставал от спёртого и вонючего воздуха Старого лагеря.

Выбраться из жизненного тупика казалось невозможным, сомнения в верности пути одолевали меня. Удачная добыча, которая раньше радовала, больше не вызывала никаких эмоций. Дни тянулись дольше обычного, а все действия казались бесполезными, потому что не приближали к цели. Иногда просто хотелось напиться и забыться. Я с ностальгией вспоминал о тех днях, когда был вольным человеком и вместе с Бартоком учился охотничьему ремеслу. Тогда жизнь казалась простой и понятной.

Со скуки, я как-то раз даже вызвался перепить Горна. Приняв в расчёт нашу разницу в весе, он согласился выпивать аж две кружки на одну мою. Казалось, это уровняет шансы… Не знаю, на какой кружке соревнование завершилось, но на следующее утро даже вспомнить своё имя у меня получилось не сразу. Горну пришлось выпросить у магов для меня какое-то зелье, потому что он всерьёз стал бояться, как бы я не откинул копыта. С тех пор даже при одной мысли о спиртном мне становилось дурно.

С каждым днём депрессии добыча на охоте становилась всё скуднее, пришлось расходовать накопления. Большую часть времени я проводил в Старом лагере, слонялся без дела и пытался привести в порядок мысли. Гуляя по внешнему кольцу, из разговоров каторжан можно было извлечь немало интересного, и до меня дошёл слух, что рудный барон разыскивает проводника в земли орков. Вообще, единственным бароном в колонии был Гомез, однако некоторых его приближённых, обладающих выдающимся влиянием, именовали также. Всё лучшее, что можно было раздобыть в долине, было в распоряжении этих нескольких «счастливчиков». Один из этих влиятельных людей по имени Дранко отличался особой жестокостью и любил поразвлечься. Он был прирождённым бойцом, как и Гомез, но брал не столько сноровкой и изворотливостью, сколько натиском и грубой силой. В отличие от других обитателей замка, Дранко не мог спокойно усидеть на месте, и всё время подговаривал Гомеза напасть на людей Ли. Глава Старого лагеря, будучи весьма здравомыслящим человеком, даже слушать ничего не хотел, поэтому Дранко самостоятельно развлекался, как мог, и с десятком соратников часто совершал вылазки в глубь долины. Он называл это «охотой». Жертвами обычно становились орочьи патрули, а иногда даже неосторожные каторжане, оказавшиеся вдалеке от поселений — высокими моральными принципами головорез Дранко не отличался.

После того, как несколько стражников погибли в очередной битве с орками, Гомез разозлился и приказал своему помощнику быть осмотрительней. Правда, Дранко это не остановило, а ряды стражников он быстро пополнил из числа призраков и рудокопов, ведь желающих надеть броню и избавиться от работы было хоть отбавляй. Тем не менее, Дранко стал внимательней и теперь готовился к каждой вылазке более тщательно. Ему надоело ходить вслепую, и он стал искать проводника по землям орков. Целью экспедиции был поиск ценностей, древних артефактов и всего прочего, что может быть полезным.

Помочь барону было прекрасным шансом показать себя. Как бы мне не был противен сам Дранко, нельзя было упускать такой случай. Я знал всего пару мест, где можно найти что-нибудь стоящее. Самым близким был ритуальный круг на юго-западе, сложенный из огромных валунов. Я обнаружил его ещё когда обследовал долину в образе шершня, однако тогда у меня была другая цель, и я не придал этому значения. Скорее всего, раньше круг использовали жрецы или друиды, которые проводили обряды в святилище, но теперь круг выглядел давным-давно заброшенным. Дранко не соизволил сам заняться поиском следопыта, поручив это одному из своих доверенных людей по имени Бладвин. Этот тип ходил в тяжёлых доспехах с оскалившейся звериной пастью на нагруднике — типовом образце брони из арсенала надсмотрщиков. Таких качественных комплектов было мало, в своё время их носили десятники.

— Значит, ты хочешь быть проводником? Ну что, дружок, придумал, куда мы завтра пойдём? — сказал надменный Бладвин, когда я явился к нему на «собеседование».

— Да, к кругу камней на юго-западе.

— И зачем нам твои камни? Ты разве не понял, что нас интересует? Не думай, что тебе сойдёт с рук водить барона впустую!

— Полегче, дружок… — я сделал особое ударение на слове дружок, передразнив его манеру разговора, — это не простые камни, а место проведения ритуалов. Кроме того, в этих «камнях» есть пещера. Где как не там жрецам было хранить свои припасы и сокровища?

— И ты думаешь, что они там лежат и ждут нас?

— Я думаю, что нет таких мест в мире, где богатство просто лежит и ждёт. Но кое-что ценное могло сохраниться. Так не стоит ли попробовать и поискать повнимательнее? Или у тебя есть другие предложения?

— Ладно, парень, будь по-твоему. Но учти, Дранко очень не любит, когда вылазка заканчивается ничем. Мы уже ни раз блуждали, довольствуясь одним истреблением орков, так что не для того берём проводника, чтобы просто так плутать по лесам и смотреть на валуны.

— Стопроцентный успех гарантировать не может никто.

— Ладно, будем считать, что ты принят. В конце концов, живая мишень для стрельбы из арбалета тоже не помешает.

Я проигнорировал его последнее замечание и продолжил разговор, как ни в чём ни бывало:

— Какова моя доля?

— А ты мне даже начинаешь нравиться, — усмехнулся стражник, — это я называю деловым подходом! Нас пойдёт десять человек, если считать вместе с тобой. Правила простые: Дранко получает половину всей добычи, выбирая по своему усмотрению, остальное делится поровну между нами. Все споры также решает Дранко. Если найдётся что-то особо ценное, то оно, скорее всего, пойдёт в подарок Гомезу.

— Не сказал бы, что это сильно обнадёживает.

— Возможно. Поэтому тебе стоит показать себя с лучшей стороны. Если барон останется доволен, добычей тебя не обделят. Кроме того, расположение влиятельного человека ценно уже само по себе.

— Поэтому я и согласился в этом участвовать.

— Как и все мы, дружок. Завтра выступаем с рассветом, сбор у южных ворот. Советую не опаздывать.

— Договорились.

Этим вечером я был уже в своей хижине и собирался ложиться спать, чтобы хорошо выспаться и набраться сил перед грядущим предприятием, когда в мой дом ввалился незнакомый рудокоп. Я резко повернулся к нему и схватился за рукоять меча — в колонии всегда стоило быть настороже.

— Здравствуй. У меня есть предложение, которое тебя заинтересует, — сказал незваный гость.

— Интересно, с чего же ты так решил? — неприветливо ответил я.

Пришелец выглянул за улицу и, убедившись, что поблизости никого нет, ответил:

— Потому что мало кто отказывается от предложений Гомеза.

— Да? Что-то я не вижу тут Гомеза. Не думаю, что он стал бы от меня прятаться, — попытался пошутить я. Мне начало не нравится, в какую сторону идёт разговор. Не иначе, как это связано с Дранко.

— Естественно, его тут нет, у барона есть дела и поважнее. Поэтому здесь я — Граво. Вместо издёвок лучше послушай внимательно, тогда, возможно, не только переживёшь эту ночь, но и сможешь возвыситься.

— Что ж, Граво, я весь внимание…

— Завтра ты поведёшь Дранко и его людей в орочьи земли. Далеко не всем нравится, что этот наглец себе позволяет. Завтра судьба всего отряда будет во многом зависеть от проводника. В пути опасности подстерегают на каждом шагу, даже там, где их не ждёшь. Что уж говорить про древние руины. Знай, если с Дранко что-нибудь приключится, что-нибудь трагическое, что помешает ему, к великому сожалению, вернуться в лагерь, то… — Граво театрально помолчал и продолжил, — то ты можешь рассчитывать на великодушной прощение Гомеза. Пожалуй, доспехи стражника будут тебе в пору, и не только… Не важно, какую награду тебе обещал Дранко, мы даём вдвое больше. Впрочем, пока рано об этом говорить, ведь Дранко жив и здоров…

— Кажется, я понимаю, о чём речь. Не сказал бы, что мне это нравится…

— Нравится или нет, но, поверь, Старый лагерь не менее опасное место, чем окрестные леса, чего только тут не случается с людьми… Особенно с теми, кто огорчает Гомеза…

— Если это всё, что я должен услышать, можешь передать своему покровителю привет, — резко ответил я, — а сейчас мне нужно отдохнуть, ведь в пути столько опасностей…

— Я надеюсь, что мы поняли друг друга, — многозначительно подмигнул Граво, улыбнулся и ушёл.

Глава 26. Проводник

На следующий день мы выступили в поход. Прогулка обещала быть не слишком опасной — десять хорошо вооружённых и экипированных воинов представляли внушительную силу. Орочьи отряды редко насчитывали больше пяти патрульных с собаками, а обычно и того меньше. Так что даже при самом неудачном раскладе мы рисковали столкнуться с примерно равным по силе противником. Но, скорее всего, орки предпочтут обойти нас стороной.

Мне предстояло решить, собираюсь ли я принять во внимание вчерашнее предложение Граво, или же добросовестно выполнить взятые на себя обязательства проводника. Дранко мне не понравился с первого взгляда: этот наглый и самодовольный тип не отличался хорошими манерами. Выступать против него открыто было опасно, таких смельчаков обычно находили в канаве с перерезанным горлом. Неудивительно, что Дранко мог начать мешать Гомезу — слишком много лично преданных людей он собрал вокруг себя, что могло грозить переворотом. Весьма вероятно, что Граво и в самом деле был подослан ко мне самим рудным бароном.

Пока все козыри были на стороне Гомеза, однако, раз он не решился устранить Дранко напрямую, значит, он был не так силён. Впрочем, барон просто мог оказался достаточно хитёр, чтобы обставить всё чисто и изящно, не запятнать себя, избежать лишних слухов и недовольства приближённых. Я склонялся именно к этому варианту. В любом случае, уже после пары минут в компании Дранко, мне самому захотелось избавиться от этого тщеславного ублюдка. Даже его внешность вызывала у меня отвращение. Он был низким и коренастым, но отличался звериной силой. Мускулистое тело резко контрастировало с лицом: чистым, гладко выбритым подбородком, коротко подстриженными волосами и холёными завитыми усами. Его маленькие глазки напоминали крысиные, в них читалась подлость и злоба на весь мир, которую он даже не пытался скрывать. Судя по тому, что о нём говорили, глаза точно отражали его сущность. Он был из тех людей, для которых нет понятия чести или дружбы, а все люди лишь средства, расходный материал для удовлетворения желаний. На этом фоне нынешнему главе Старого лагеря я симпатизировал гораздо больше, тем более, что сам видел, как он действовал во время восстания. Как возвысился Дранко для меня было загадкой. Видимо, на первых порах Гомезу нужны были жестокие беспринципные соратники, внушающие страх каторжанам. Теперь же самоуправство и чрезмерные амбиции сделали Дранко опасным для рудного барона.

Я решил действовать по ситуации, в глубине души надеясь, что всё как-нибудь решится само. Пока сложно было даже представить, как избавиться от Дранко, окружённого восьмерыми преданными стражниками. Я шёл впереди отряда. Следов орков не было видно, и это радовало: мало шансов, что они убьют Дранко, зато гораздо вероятнее, что прикончат меня. Не придумав ничего лучше, я повёл группу самой короткой дорогой к кругу камней. Шпиль башни замка уже скрылся за горами, когда меня сзади окрикнули.

— Эй ты, сколько ещё идти!?

Я обернулся, вопрос задал Дранко. Это была его первая реплика, обращённая лично ко мне, до этого со мной говорил лишь Бладвин, а Дранко шёл молча, раскуривая косяк болотной травы.

— Мы уже на полпути! — ответил я.

— Смотри, без фокусов. Я ходил по этой дороге и не видел никакого круга камней.

— Нам придётся подняться по этой тропе, свернуть вправо и пройти через небольшой лесок.

— И ради этого мы тебя потащили с собой? Туда мы бы и сами могли дойти.

— Так и шли бы, — разозлился я.

— Хорошо, — осклабился Дранко, — веди дальше.

Я не понял его странную выходку, но повернулся и продолжил путь. Оставшаяся дорога прошла без происшествий. Стражники шли вместе, разговаривали и шутили, полностью полагаясь на мои навыки следопыта. Наконец, мы вышли из редкого лесочка, и перед нами предстал долгожданный Стоунхендж. Местность вокруг была подозрительно безжизненной, даже чириканья птиц и стрекотания кузнечиков не было слышно. Я остановился у одного из огромных камней, аккуратно сложенных друг на друга в виде арок. Вскоре весь отряд столпился возле меня.

— Это и есть тот самый круг? — спросил Дранко.

— Да, мы на месте.

— И где же сокровища?

— Надо поискать, — развёл я руками.

— Так что же вы стоите, олухи!? — крикнул Дранко своим людям, — а ну живо прочесать тут каждый дюйм!

Стражники разошлись в стороны. Один из них подошёл к алтарю в середине круга, наклонился и поднял что-то с земли. Дранко нетерпеливо окрикнул его:

— Ну, что там у тебя?

— Это какой-то нож, — ответил стражник.

— Давай сюда!

Дранко внимательно осмотрел находку — чёрный кинжал около фута длиной. На вид он не представлял большой ценности. Дранко, немного потёр рукоять, и на ней тускло заблестел красный камень. Барон улыбнулся и сказал:

— Отлично! Продолжайте поиски! Это ритуальный кинжал. Весь в копоти, но мы его отмоем и глянем из чего он сделан. Сдаётся мне, это не простое железо, иначе бы в него не вставили рубины, хе-хе!

Дранко повернулся ко мне и сказал:

— Что ж, похоже ты знаешь своё дело. Если так пойдёт и дальше, тебе не придётся жалеть, что согласился вести нас.

— Тут есть ещё пещера, самое ценное скорее всего будет в ней.

«И самое опасное. Не даром же место заброшено», — подумал я, но не сказал вслух. Внутри вполне могло быть логово мракориса.

— Что ж, веди в пещеру! — целеустремлённо сказал барон. — Эй, Франк, Мэлвин, за мной!

Вчетвером мы подошли ко входу в катакомбы, каменные ступени уходили вниз и терялись во тьме. Мы зажгли факелы.

— Иди первым, — сказал Дранко.

— У меня слишком слабая броня. Если там поселился какой-нибудь зверь, мне несдобровать. Будет разумней, если пойдёт кто-то более защищённый и опытный в ближнем бою.

— Боишься? — ухмыльнулся Дранко, — что ж, будь по-твоему! Эй вы, балбесы! Вперёд!

Двое стражников испуганно переглянулись. Никому не хотелось наткнуться на ночного хищника в его логове.

— Жалкие трусы! Зачем я вам плачу? — гневно воскликнул барон.

С этими словами он растолкал своих охранников и сам пошёл внутрь. Франк и Мэлвин бросились за ним. Я тоже неспешно стал спускаться следом.

— Трусливые шакалы! — воскликнул Дранко, добравшись до низу, — здесь одни лишь кости.

Дранко раздражённо пнул человеческий череп, лежащий на каменном полу. Он отлетел в сторону с характерным звуком, нарушив тишину мрачного склепа, однако ничего за этим не последовало. Свет факелов освещал катакомбы, оказавшиеся большим единым залом, на стенах свисали клочья паутины и пыли. В одном из концов комнаты стоял стол с лежащими на нём разбитыми бутылями. Рядом лежал опрокинутый деревянный стул, и возвышался обугленный книжный шкаф, книги на котором по большей части превратились в труху и золу. Один из скелетов, лежащих на полу, похоже, носил когда-то мантию круга огня, но она истлела, превратившись в жалкие лохмотья. Что-то ужасное произошло здесь много лет назад, так что до сих пор подземелье осталось нетронутым.

Дранко направился к сундуку, стоящему у стены справа от входа. Что-то во всём этом мне очень не нравилось. Вспомнилось подземелье в башне, где я повстречал живого мертвеца. Наученный тем опытом, я остался стоять рядом с единственным выходом из подземелья и наблюдал. Дранко открыл первый сундук и стал в нём копаться. Он достал какое-то кольцо и надел себе на палец.

— Невероятно! Магическое кольцо!

Помимо этого, он вытащил странный амулет очень грубой работы, напоминающей орочью. Вещица не производила впечатления могущественного артефакта. Дранко надел талисман и провёл рукой над горящим факелом.

— Невероятно! Боли нет! — восхищённо воскликнул барон. — Это ожерелье из зубов огненного ящера! Ха-ха-ха, жалкие маги, теперь посмотрим, как у вас получится мне перечить! — Дранко торжествовал, а я не понимал, что происходит.

— Оно защищает от огня? — спросил я.

— Ещё как защищает! Ты разве никогда не слышал о Гаронде Огненной Бороде?

— Нет. А кто это?

— Самый легендарный бандит за последнюю сотню лет! Его ещё называли убийцей магов. Со своей бандой он внушал ужас на всю южную Миртану. Как-то раз его поймали разгневанные селяне и решили сжечь на костре. Когда его верёвки сгорели, он освободился и голыми руками убил палачей, пока люди в ужасе смотрели на его горящую фигуру. Тогда он и получил своё прозвище. В его честь даже создали культ, и называли Гаронда повелителем пламени. Люди шли за ним, веря, что он избранник Инноса. Мой дед был одним из его последователей, так что я много раз слышал эту историю, хотя об этом и не принято говорить в Миртане. Король объявил за голову самозванца неслыханную награду, а маги огня провозгласили его еретиком и последователем Белиара. Огненная Борода в свою очередь открыл охоту на магов огня и лично убил десяток-другой. В конце концов, паладины устроили настоящую облаву, и войска короля зажали его последователей в горном ущелье, как раз где-то здесь на Хоринисе. Гаронд погиб в бою, а когда осмотрели его труп, то нашли орочье ожерелье из зубов огненного ящера — именно оно давало неуязвимость к огню. Кто-то из выживших последователей Огненной Бороды через несколько лет похитил артефакт из монастыря, куда его поместили на хранение. С тех пор о нём никто ничего не слышал. А это именно тот талисман, нет сомнений!

Это было удивительной новостью. Я и не подозревал, что артефакты могут просто так лежать в пещере без охраны и ждать, когда их найдут. Франк и Мэлвин заулыбались, видимо, предвкушая как возрастёт влияние их вожака в лагере, а значит, и их доход. Мне же стало ясно, что от Дранко необходимо избавиться во что бы то ни стало. Не нужно быть провидцем, чтобы понять — раз маги ему больше не помеха, он скоро выступит против Гомеза, а это грозит кровавой баней в Старом лагере. Преждевременная смерть Дранко спасёт сотни людей. Но что делать? Я осмотрелся: двое стражников были рядом. Даже если я смогу убить барона внезапной атакой, всё равно телохранители прикончат меня… Разве что… если только они не будут спать…

Я потянулся в карман за свитками. Тем временем, Дранко продолжил рыться в сундуке. Вдруг белая вспышка охватила комнату, и барон выронил какой-то ярко сверкающий предмет из рук.

— Что за чёрт! — выругался мой наниматель.

Послышался шорох. Я не сразу понял, что происходит. Вдруг Франк вскрикнул и упал с кинжалом в спине. Груда костей, безобидно валяющаяся на полу, в мгновение ока ожила, и комната заполнилась нежитью. Мэлвин выхватил меч и ударил скелета, поднимавшегося рядом с ним. Дранко обернулся, в его глазах мелькнул ужас. Но через мгновение страх сменился улыбкой, и воин ловким движением обнажил оружие. Мне повезло, что я стоял возле выхода — скелеты пока не обращали на меня внимания, занявшись остальными. Дранко сокрушил ближайшего противника, разбросав кости по всему залу, но перед ним предстал более грозный враг: скелет мага тоже ожил и готовился к бою. Огненная стрела сорвалась с костяной руки и врезалась прямо в грудь рудного барона. Дранко покачнулся, однако через секунду пламя угасло, не причинив ему никакого вреда. Не теряя времени, барон бросился на мёртвого колдуна.

В другом конце комнаты Мэлвину приходилось туго. Он расправился с парой скелетов, но их было больше. Его зажали в угол, левый рукав пропитался кровью, а рука бессильно обвисла. Стражник в отчаянии громко кричал о помощи. Скорее всего, вопли быстро услышат снаружи, так что надо было действовать немедленно. Очевидно, Дранко выберется из этой передряги без труда. Превосходное снаряжение в сочетании с только что обретённым артефактом делали его практически неуязвимым. Я активировал свиток сна, уже давно зажатый в моей ладони. Заученная наизусть ключевая фраза сама сорвалась с моих губ, и заклинание вырвалось наружу. Целью был Дранко, который в этот момент уже разрубил скелет мага надвое и пытался его добить, одновременно отбиваясь ещё от одного живого мертвеца. Вдруг ноги барона подкосились, и он упал на пол, придавив своего противника. Наседающий на него сбоку скелет не замедлил воспользоваться ситуацией и ударил Дранко мечом прямо в незащищённую голову. Убедившись, что цель достигнута, я бросил факел и побежал вверх по лестнице, громко призывая на помощь. Несколько человек с испуганными лицами уже стояли рядом со входом, но не решались спуститься.

— Живые мертвецы! — завопил я, — скорее, на помощь!

— Мертвецы!? — недоверчиво переспросил кто-то.

Никто не поспешил вниз. Вместо этого они стопились у выхода из катакомб с арбалетами наизготовку. В проходе показалась покачивающаяся фигура. Это был Мэлвин. Он истекал кровью и упал прямо на ступенях. Двое стражников бросились к нему и подняли наверх, пока другие прикрывали их арбалетами.

— Что случилось? — накинулись с расспросами на Мэлвина.

— Не. жить… — с трудом выдавил бедняга. Он был смертельно ранен, похоже, было пробито лёгкое, и кровь потекла изо рта.

— Что с Дранко?

— Мёртв… — ответил Мэлвин и потерял сознание.

Бладвин подошёл к нему и перерезал горло, чтобы тот больше не мучился. Оставшиеся члены отряда переглянулись, и их взоры обратились на меня.

— Итак, ты единственный живой свидетель. Что же случилось? — спросил меня Бладвин, угрожающе поигрывая окровавленным ножом.

— Я же говорю! Дранко нашёл древний артефакт, но, видимо, он был проклят, потому что через мгновение всё там внизу превратилось в ад. Кости, ещё минуту назад мирно лежащие на полу напали на нас!

— Как же ты выжил?

— Я не успел уйти вглубь. Дранко не доверил мне поиск сокровищ, желая всё осмотреть сам.

— Это на него похоже.

— Я не сразу понял, что произошло. Франк и Дранко погибли почти мгновенно — на них накинулись со спины. Мэлвин, видимо, смог отбиться, но я не мог ему помочь, иначе бы и сам остался там. Первые несколько секунд меня словно парализовало от страха, а когда я пришёл в себя, то сразу бросился наверх.

— Сколько скелетов внутри?

— Мне кажется, около десятка.

— Тогда решено. Уходим отсюда! — решительно сказал Бладвин, — возвращаемся в лагерь! Дранко мёртв, нам незачем рисковать ради каких-то ненужных железок. Снимите доспехи с трупа, они пригодятся для новобранцев! Тело оставим здесь и в путь!

Все одобрительно зашумели. К моему счастью, их преданность предводителю закончилась сразу с его смертью, и никто не собирался мстить за его гибель. Стражники теперь желали лишь убраться поскорее из этого проклятого места.

Глава 27. Аудиенция

Инцидентов на обратном пути избежать не удалось. В стороне от дороги, мы увидели патрульный отряд орков, спускающийся по узкой горной тропе. Их было четверо, в сопровождении пяти варгов. Нас же оставалось семеро. Бладвин, принявший на себя командование нашим отрядом, хотел избежать боя, приказав затаиться, однако орки всё равно нас заметили и, будучи воинственными по своей природе, долго не раздумывая, с криками бросились в бой. Варги, брызжа слюной, неслись в первой волне, значительно обогнав своих хозяев. Я натянул тетиву и выстрелил. Стрела просвистела мимо, собаки бежали слишком быстро. Расстояние до врага было приличным, и стражники тоже приготовили арбалеты.

— Не стрелять, — крикнул Бладвин, — ждите возможности выстрела в упор.

Эта тактика сработала замечательно. Арбалетные болты летели почти по прямой, и, когда псы оказались всего в нескольких метрах, промахнуться было сложно. Все болты нашли цель, я тоже выпустил смертоносную стрелу. Пронзённые твари закувыркались по земле, катясь по инерции. Несколько варгов ещё трепыхались и огрызались, однако стражники легко добили раненных псов мечами. Времени радоваться победе не было, потому что орки не собирались отступать и были уже совсем близко.

Четверо здоровяков неслись на нас с огромными топорами наперевес. Я снова выстрелил. Преимущество лука в скорости стрельбы, по сравнению с медленно перезаряжаемымарбалетом. Я попал в грудь орку, он в ярости испустил боевой клич, но, превозмогая боль продолжил атаку. Впрочем, вторая стрела не оставила ему шансов, пробив бедро. Дикарь споткнулся, слетел с тропы, скатился по откосу и остался лежать, не подавая признаков жизни. В это время половина стражников перезаряжала арбалеты, а остальные достали мечи и бросились навстречу врагу, прикрывая товарищей. Выжившие орки схлестнулись в рукопашную с ребятами Бладвина. В ближнем бою у орков было существенное преимущество перед людьми. Я не хотел попасть под раздачу и потому остался в тылу, продолжая полагаться на лук.

Один из стражников жёстко парировал удар орочьего топора мечом. Выпад был такой силы, что беднягу снесло, при том поранило плечо собственным клинком. Орк добил бы его, но к этому времени арбалеты уже были перезаряжены, и открывшийся для прямого выстрела орк получил болт между глаз. Другого убил Бладвин: увернувшись от первого всесокрушающего орочьего выпада, он вонзил свой меч в живот противника. Струя крови забрызгала все доспехи победителя. Последний враг оказался в меньшинстве, но не сдался. В него выпустили ещё два арбалетных болта, но орк быстро перемещался и то и дело сходился в рукопашную с кем-нибудь из стражников, а потому был плохой мишенью. Однако один выстрел всё же угодил в руку, держащую топор. Пока раненный отбивался от наседающих стражников, его обошли со спины и закололи.

— Так этих скотов! Молодцы парни! — подбодрил людей Бладвин, вытирая своё оружие. Стражники издали победный клич.

Мы обыскали трупы, но у орков не оказалось ничего ценного. Зато шкуры варгов сняли, правда, мне ни одной не досталось. Больше ничего не препятствовало нашему возвращению в лагерь, редкие стайки падальщиков в ужасе разбегались при нашем приближении. Когда мы подошли к воротам, охранник окликнул нас:

— Эй, а где же остальные? Где Дранко?

— Это все, — мрачно ответил Бладвин караульному, — Дранко кормит червей, а то и что похуже…

— Гомезу это не понравится! Лучше вам сразу к нему явиться и всё объяснить.

— Да уж, я знаю, знаю. Но мы не виноваты, этот самонадеянный ублюдок сам вырыл себе могилу!

— Что-то раньше ты был о нём более лестного мнения! Но, кто виноват, решать Гомезу.

— Ты прав. Слушайте все! — обратился к нам Бладвин. — Идём немедленно в замок, будем держать ответ.

— Может не надо? — неуверенно сказал кто-то из группы.

— Ты хочешь, чтобы Гомез сам тебя нашёл? — зло бросил Бладвин, — Лучше немедленно всё объяснить барону. Только говорите поменьше, тогда, глядишь, и пронесёт.

Мы отправились в замок. Торус оглядел наш отряд, злорадно ухмыльнулся и сказал:

— Ну что, Бладвин, остался без мамочки? Где же твой дружок Дранко?

Похоже, слухи ползли быстрее, чем мы шли по лагерю. Бладвин лишь зло оскалился и прошёл мимо.

На входе в главное здание замка стояли двое охранников в тяжёлой броне. Мы объяснили цель визита, и нас пропустили, но с одним условием. Прежде чем идти к Гомезу на аудиенцию в таком большом количестве, пришлось сдать оружие и оставить в оружейной около входа. Обычно таких мер не предпринималось, но, видимо, Гомез не доверял соратникам Дранко, да ещё и явившимся всемером.

Мы вошли в главный зал, Гомез сидел на каменном троне. Перед ним стоял огромный обеденный стол, уставленный различными блюдами. Я не видел такого ассортимента не то что в колонии, но и вообще, никогда в жизни. Вот уж и в правду, магический барьер был не для всех бедой, некоторые, наоборот, наживались на нём по полной. К сожалению, все эти яства были не для нас. Двое телохранителей встали рядом с Гомезом. Меч каждого из этих парней стоил целое состояние, а доспехи были инкрустированы драгоценными камнями, хоть и не так обильно, как у Гомеза. Очевидно, их преданность не была бескорыстной. Когда мы вошли, Гомез отправил одну из своих наложниц в соседний зал. Я не успел рассмотреть её, но видно было, что у неё очень откровенный наряд, если это вообще можно назвать одеждой. Я не знал, как живётся женщинам в замке, и сколько их здесь, но поговаривали, что не одна. Иногда с поставкой привозили новых, а от надоевших Гомез избавлялся, как от вещей, отдавая своим подручным.

Бладвин вышел вперёд и молча склонил голову. Гомез нахмурился:

— Где Дранко? К чему всё это представление?

— Мёртв…

Гомез ухмыльнулся.

— И ты, его телохранитель, теперь явился ко мне? Может, попросишь руды на похороны?

— Нет, я… мы…

— Вы облажались! — вспылил Гомез и вскочил с трона, — как я могу полагаться на тех, кто не смог защитить своего командира?

— Мы не могли, он отослал нас… Там было безопасно, но потом… нежить, всё произошло слишком быстро, мы не могли ничем помочь, — сбивчиво пытался объяснить Бладвин.

— Нежить? Что вы еще придумаете в своё оправдание? Может, его сожрал огромный дракон? Или Дранко решил броситься грудью на барьер?

— Нет-нет. Его убили скелеты! Всё так и было, честное слово!

— Что мне твоё слово, вора и убийцы? Или ты попал в колонию из-за своей честности?

Бладвин молчал, опустив голову, а Гомез подошёл к нему вплотную и ткнул пальцем в стальную пластину нагрудника испуганного стражника.

— Разве ты теперь достоин носить эти доспехи? Это атрибут лучших, тех, кто не подводит своего лидера!

Бладвин ничего не ответил и нервно сглотнул. Все остальные невольно попятились к стенам, молча наблюдали и явно надеялись, что до них не дойдёт очередь.

— Сколько еще человек погибло? — спросил Гомез.

— Двое.

— Как именно это произошло?

Бладвин рассказал о случившемся, после чего Гомез улыбнулся, сел обратно на трон и произнёс:

— Даже проводник оказался расторопней всех вас. Решено! Бладвин, отныне ты лишаешься права носить тяжёлую броню. Сдай снаряжение кузнецу сегодня же. Получишь взамен доспех, снятый с убитого. На этом с тебя хватит! Остальные отправятся в шахту охранять рудокопов, пока каждый не добудет головы трёх ползунов. Отчитываться будете перед Яном. Что касается тебя, проводник, — Гомез обратился ко мне, — было не разумно участвовать в этой нелепой затее. Разве тебе не известно, что я не одобряю самовольные вылазки за пределы лагеря? Однако за расторопность и сообразительность, — Гомез сделал особое ударение на последнем слове, — а также ввиду потерь в наших рядах, я присваиваю тебе звание стражника. Ты взят на испытательный срок, все подробности расскажет Торус.

Все в зале недоумённо уставились на меня. Меньше всего они ожидали, что кого-то наградят. Тем не менее, слово барона не подлежало оспариванию.

— И ещё кое-что, — добавил Гомез, — больше никаких экспедиций без моего одобрения. Кто нарушит запрет, пожалеет, передайте всем. На этот раз я не шучу. Тот, кто уйдёт, может и не возвращаться. Вы моя стража, а не лесные бандиты! На этом всё. Убирайтесь!

Мы поспешили покинуть зал. Участники похода были слишком удручены своим наказанием и потерей покровителя, так что им было не до меня. Некоторые уже обсуждали предстоящую рискованную охоту на ползунов. Я направился прямиком к Торусу. Начальник стражи несказанно удивился, услышав, что меня назначили в его ведение, однако не стал задавать лишних вопросов и поверил на слово. Он всегда мог проверить говорю ли я правду, и не в моих интересах было играть с огнём, пытаясь его провести. Поэтому Торус сразу разъяснил мне новые обязанности:

— Доспехи выдадут в кузнице замка, пока что тебе полагается самый лёгкий комплект. Со временем можешь рассчитывать на лучшую броню, но для начала докажи свою полезность лагерю и преданность Гомезу. Благодаря снаряжению теперь каждый человек в колонии будет знать, что ты принадлежишь к людям барона. Судя по моему опыту, ребята из Нового лагеря больше не одобрят твоё присутствие в их компании, так что имей это в виду. Зато в замок теперь ты имеешь свободный доступ. В казармах займёшь кровать одного из погибших парней — это всяко лучше и безопаснее, чем дырявые хижины по периметру. Не забывай, что ты новичок, поэтому слушай тех, кто уже имеет здесь вес. Лагерь разделён на сферы влияния, рудокопы стараются поддерживать хорошие отношения со смотрящим района, так что вся руда за защиту идёт именно ему. То, что ты формально стал стражником, ещё не даёт тебе права получать долю от этой прибыли. Но ты можешь быть полезен тем, у кого есть руда, или же решать напрямую споры между рудокопами. Главное, чтобы твои действия не противоречили политике тех, кто выше тебя по рангу. И ещё кое-что. Иногда у меня могут быть для тебя особые распоряжения.

— Могу я продолжать охотиться?

— Конечно, занимайся чем угодно. Тебе самому виднее, как заработать на жизнь и сохранить при этом свою шкуру в целости. Никто не будет тут за тобой следить или воспитывать. Просто не забывай, кому ты теперь служишь, и будь готов выполнить приказ Гомеза в любой момент. И ещё кое-что. Если я не увижу тебя в замке больше двух дней подряд, будут неприятности, так что старайся быть на виду.

— Звучит довольно неплохо. Пока для меня нет поручений?

— У меня нет. Походи по лагерю, поговори с нашими ребятами. И не мозоль мне глаза больше необходимого.

— Спасибо.

Первым делом я поспешил в кузницу и получил свои доспехи. Честно говоря, я ожидал чего-то получше. Несмотря на то, что мне разрешили выбрать из двух комплектов, всё равно качество оставляло желать лучшего. Кольчужное плетение было местами порвано, на спине красовалась прорезь от удара ножом, и виднелись следы запёкшейся крови. Видимо, доспехи так и лежали с времён восстания. Самым обидным было то, что кожаные наплечники были немного велики. Доспехи могли обеспечить защиту получше, чем мои охотничьи, но и весили значительно больше. В них было много излишнего, не требующегося в бою, к примеру те же наплечники, или красная ткань, закрывающая кольчугу. Сапог и вовсе для меня подобрать не смогли, и я остался в своих кожаных ботинках.

Руки были закрыты лишь частично, ниже локтя были лишь укреплённые железом кожаные наручи. Ноги и вовсе были защищены только плотными наколенниками, нашитыми на грубые холщовые штаны. Всё это было очень непрактично, тем более для охоты. Зачастую звери вцепляются именно в предплечья и икры. Доспех явно нуждался в улучшении, если я хотел получить от него хоть какую-то пользу. Я попытался убедить кузнеца, что снаряжение надо подгонять и дорабатывать, но он заломил такую цену, что у меня челюсть отвисла. Причём скупердяй напрочь отказался торговаться. Пришлось брать что есть. В конце концов, я решил ходить на охоту в своей старой одежде, а доспехи использовать лишь в лагере. В мыслях я уже представлял себя в красной робе волшебника. Уж она-то должна была быть поудобнее снятой с трупа кольчуги. Но на деле я едва ли хоть сколько-то приблизился к своей цели, ведь поступил на службу к Гомезу, а не к магам. Однако, так или иначе, с этого момента начался принципиально новый этап моей жизни в колонии.

Глава 28. Старые связи

Статус стражника не накладывал существенных обязательств, зато давал множество привилегий. Во-первых, никто из рудокопов больше не рисковал со мной связываться. Стоило порой просто показаться в красных доспехах рядом с оживлённо болтающей компанией скребков, как разговоры затихали. Стражники быстро приняли меня за своего, броня, действительно, оказалась лучшим опознавательным знаком. Можно было беспрепятственно заходить в замок, учиться владению мечом и стрельбе из арбалета, покупать и чинить снаряжение у кузнеца. Но главное — теперь я был поближе к магам. Чтобы как можно больше времени проводить в замке, я даже стал упражняться с мечом. Тренировки проходили прямо во внутреннем дворе, а руководил ими весьма неплохой фехтовальщик, так что время не проходило даром. Мои навыки в ближнем бою никуда не годились, даже самый неопытный вояка легко выбил меч из моих рук в первом же учебном бою. Оставалось лишь удивляться, что такой неумеха, как я, до сих пор выжил в колонии. Если бы не лук, которым я обзавёлся в первые дни, всё могло сложиться совсем не так благоприятно.

Последние события не оставили от депрессии и следа, радость жизни вновь вернулась ко мне. Я откровенно пренебрегал патрулированием внешнего кольца — там и без меня хватало бездельников. В основном, как и раньше, я промышлял охотой. Доходя до одиноко стоящей хижины Кавалорна, я переодевался в свой старый самодельный доспех. Он был легче и практичнее, создавал меньше шума, не мешал подкрадываться к добыче, да и цвета кожаной куртки не были такими броскими, как размалёванные краской тряпки стражников. Был ещё один аргумент в пользу такого перевоплощения — не хотелось встретиться с кем-то из охотников Нового лагеря, будучи облачённым в форму людей Гомеза. К счастью, приятель не отказал мне в помощи и предоставил место в сундуке для хранения вещей. Ради справедливости замечу, что таким гостеприимным Кавалорна сделала пара сотен кусков руды.

Как-то раз, я выслеживал глорха, когда рядом послышалось хлопанье крыльев — птица приземлилась на ветку прямо у меня над головой. Я поднял взгляд и увидел крупного ворона. Он пристально смотрел на меня своими чёрными глазами, будто бы оценивающе. Такое поведение не было характерно для птиц, а воронов вообще в колонии никто не видывал. Неожиданно странная птица хрипло произнесла: «Тебе». Одновременно с этим из её лап выпал маленький свиток. Поражённый невероятным зрелищем, я поднял бумагу с земли, развернул и прочёл: «Есть дело. Жду где обычно». Подписи не было, но курьер не оставлял сомнений об отправителе. Ворон оглядел меня ещё раз, и убедившись, что записка прочитана, взмахнул крыльями и скрылся из виду.

Я решил не терять времени, и не испытывать терпение Ксардаса. Хотя в послании не уточнялось, когда и куда точно нужно прийти, ясно было, что не стоит откладывать визит и направляться надо прямиком в башню. К тому же, пока никаких подвижек в работе на магов огня не было, а Ксардас мог мне помочь, ведь ему известны все порядки ордена. Если кто и знает, как можно их заинтересовать, так это он. Конечно, было бы здорово, если бы бывший Великий Магистр сам согласился учить меня, но теперь мои иллюзии по этому поводу уже развеялись, и я знал, что в ответ на мою просьбу он скорее всего лишь посмеётся.

Было ещё утро, и, наплевав на охоту, я решил прямиком отправиться к колдуну. Дорога была хорошо знакома, я преодолел её без всяких проблем и к полудню уже был возле башни. С прошлого визита позиции големов не изменились, и им не удалось застать меня врасплох. В остальном, в этот раз всё повторилось в точности так же — истуканы несли стражу без отдыха и перерывов. Я нашёл Ксардаса на втором этаже, он сидел за столом и листал какую-то увесистую книгу. Маг не обратил на меня внимания, но, несомненно, был в курсе моего появления. Многозначительно кашлянув, я заговорил:

— Я получил Ваше послание.

Маг ещё несколько секунд продолжал смотреть в книгу, как будто дочитывая что-то, и только после этого отложил её в сторону.

— Очень хорошо. Я боялся, что ворон не справится с поручением — ещё неопытный, даже говорить толком не научился, — пренебрежительно произнёс маг. — Пришлось прибегнуть к этой записке, но я не знал, умеешь ли ты читать. Она была так коротка, что не была бы понятна никому, кроме тебя.

— У меня есть много вопросов, но думаю, что в первую очередь стоит поговорить о деле, ведь Вы меня вызвали не просто поболтать. Что от меня требуется?

— Сразу к делу — это хорошо. Хотя в принципе я не прочь немного и поговорить. Здесь не так уж много собеседников, — сказал маг и развёл руками в стороны.

Это было поистине так, поговорить можно было разве что со стенами. Отшельник продолжил:

— Я знаю, что ты хочешь стать одним из магов огня.

— Но… Как? Откуда Вам это известно? — неподдельно удивился я.

— Чтобы узнать некоторые вещи не обязательно смотреть и слушать своими глазами и ушами. У меня много источников и осведомителей, — лукаво улыбнулся Ксардас.

Было удивительно слышать об осведомителях, учитывая, что о месте жительства колдуна не знает ни одна живая душа в колонии. Не похоже, чтобы на него работала разветвлённая шпионская сеть. Видимо, он обладал подручными немного иного рода. Мне даже не хотелось знать, что они из себя представляют.

— Я уже искал Вас несколько недель назад, когда узнал, что имею предрасположенность к магии. Я хочу учиться, но никто пока не согласился учить меня.

— Знаю. Не ожидал от тебя такой прыти и настойчивости, но как ни старайся, маги никогда не возьмут тебя в свои ряды. Однако, мы всё же можем быть друг другу полезны.

— Я слушаю Вас, Мастер.

Я специально назвал его мастером, чтобы выказать почтение и показать, что готов быть его слугой и учеником. Маг никак не отреагировал на моё обращение и продолжил:

— Так уж вышло, что мне не хватает оборудования. Кое-что я могу сделать сам, но некоторые вещи уникальны и требуют особых умений и условий, которых нет в моей башне. Кроме того, мне бы хотелось вернуть одну книгу, которая осталась в обозе с вещами и сейчас, скорее всего, находится у магов огня. Добудь мне недостающее оборудование и этот фолиант.

— Задача выглядит довольно непростой.

— Для простых поручений у меня есть другие слуги.

— Допустим, я каким-то чудом смогу найти всё необходимое. Что я получу взамен? Вы будете учить меня?

— Я? Нет. Учить новичка — рутинное и длительное занятие. У меня нет для этого ни времени, ни желания. Но я могу сделать так, что тебя возьмут в орден Инноса.

— Каким образом? — жадно задал я волновавший меня вопрос.

— Я знаю, как сделать так, что Корристо не сможет тебе отказать. Но сначала принеси всё необходимое. Думаю, что маги располагают этим у себя в замке.

— Но разве будет не легче сначала мне стать одним из них, а потом просто украсть нужное оборудование?

— Если ты хочешь закончить жизнь, сгорев живьём, то тогда этот вариант для тебя. Как ты думаешь, на кого падёт подозрение в первую очередь?

— Пожалуй, Вы правы. Но какие у меня гарантии, что Вы выполните свою часть сделки?

— Мне будет выгодно выполнить её.

— Почему?

— Вступив в орден, ты продолжишь работать на меня.

— Но зачем мне так рисковать?

— Затем, что, закончив первые ступени обучения, ты поймёшь, что хочешь добиться большего. Я вижу твоё честолюбие, ты не остановишься на достигнутом. Тогда тебе понадобится новый учитель, а я единственный человек в колонии, да и во всей Миртане, который сможет стать твоим наставником. Сейчас я не хочу этим заниматься, но, когда ты достигнешь нужного уровня, тогда другое дело.

— И в чём будет заключаться моя работа на Вас?

— Ничего особенного. Просто будешь держать меня в курсе происходящего и следить, чтобы маги не делали глупостей.

— Шпионить? — недовольно уточнил я, — не очень достойное занятие.

— Усыпить человека, которого атакует нежить, тоже не очень достойно, однако тебя это не остановило.

Я прикусил язык. Маг снова обыграл меня. Ксардас заметил моё замешательство и добавил:

— А что ты думал? Кто, по-твоему, спрятал юнитор в той пещере? Это был я, и я же наложил защитное заклятье. Когда оно сработало, узнать, что произошло, было лишь делом техники. Кстати, твои невезучие спутники теперь тоже охраняют камень.

— Они стали нежитью? — ошарашенно спросил я.

— А как ты думал это работает?

— Я… Я не знал…

— Можно подумать, что от этого что-нибудь бы изменилось.

Маг был прав, но мне стало стыдно. Неужели он насквозь видит меня, знает лучше, чем я себя сам? И разве я настолько беспощаден, что готов без зазрения совести жертвовать чужой жизнью ради своей выгоды? Не хотелось в это верить, но перед глазами возникли окровавленные трупы двух каторжан, убитых ради охотничьего лука, и Дранко, падающий на землю под властью моего заклятья. Я отогнал от себя навязчивые образы, собрался с духом и холодно произнёс:

— Я согласен.

Ксардас довольно улыбнулся и протянул мне свёрнутый лист бумаги.

— Вот, названия и описание всех необходимых вещей, чтобы ты ничего не перепутал и не забыл.

Я развернул список: на листе бумаги были какие-то слова, по большей части ничего мне не говорящие, и даже небольшие зарисовки вещей и какого-то странного аппарата.

— Никогда не видел ничего подобного, — развёл я руками.

— Для этого я и зарисовал большую часть. Насчёт других ты не ошибёшься, прочитав их краткое описание.

— Чувствую, что придётся выучивать это всё наизусть.

— Если ты сможешь раздобыть какое-нибудь ещё похожее оборудование, я буду только рад. Но перечисленные вещи нужны обязательно.

— Я вынужден просить кое-о-чём, — сообразил я, — мне не удастся провернуть всё в одиночку, понадобится помощь в лагере. А для этого нужно пообещать людям награду. Я могу сказать им, что собираюсь продать вещи сектантам на болотах или магам воды. В любом случае, придётся заплатить подельникам часть прибыли. Но где взять для этого руду?

— Честно говоря, это уже твои заботы, — недовольно ответил маг.

— Если меня поймают, вам это тоже не выгодно.

— Не выгодно, но и не принципиально. Я могу найти другого вместо тебя.

— Это потеря времени. Да и всё равно придётся что-нибудь пообещать взамен. Так почему бы не дать это сразу мне, увеличив тем самым вероятность успеха?

— А ты настырный. Что ты хочешь?

— Что-то достаточно ценное, что могло бы быть наградой от магов. В идеале, конечно, магическая руда.

— Разве ты видишь тут шахту? Или я, по-твоему, похож на рудокопа? — поинтересовался с иронией маг.

— Нет, но здесь же был древний храм…

— Тогда можешь взять одну из книг. Большая часть из них всё равно лишь пустые легенды.

— Но зачем мне книга?

— Какая мне разница? Продашь её Корристо. Наверняка его заинтересует древняя реликвия. Скажешь, что нашёл её в заброшенном монастыре в северо-восточных горах.

— Воровать у магов, чтобы получить награду, которую потом продать им же? Какой-то странный бизнес.

— Больше мне нечего предложить тебе, чтобы это не вызвало подозрений. Разве что… Да, так и сделаем. Получишь несколько свитков превращения в шершня, волка и мясного жука. В том монастыре монахи как раз практиковали эти техники трансформации. Так что это никого не насторожит, а продать их будет совсем не сложно.

— Хорошо, пусть так, но тогда свитки мне нужны вперёд, так чтобы деньги уже были в запасе для найма помощников.

— Тогда тебе придётся подождать до завтра. Если хочешь, можешь переночевать на первом этаже башни. Заодно сходишь на охоту и раздобудешь нам еды, а то я давно уже не ел хорошего мяса.

Я хотел спросить, чем же он вообще здесь питается, но передумал, глядя на его сухое острое лицо и костлявые руки. Не исключено, что он обычно вообще ничего не ест. Ксардас, как будто, перехватил мой оценивающий взгляд, поэтому произнёс:

— Я и сам иногда охочусь — превращение в мракориса весьма в этом помогает. Но годы уже не те, а трансформация требует много сил. Впрочем, есть и другие источники пищи.

Он не стал уточнять какие, а я предпочёл не спрашивать, попрощался и, последовав его совету, отправился на охоту. Как обычно, пришлось уйти довольно далеко от башни. Но к вечеру я вернулся с хорошей добычей. За ужином, Ксардас описывал мне нужные ему приборы и давал ценные указания касательно их транспортировки. Многие агрегаты были сделаны из хрупкого стекла, что осложняло дело. В целом, создавалось впечатление, что предстоит вынести целую лабораторию. У меня пока не было никаких идей о том, как это провернуть.

На следующий день свитки были готовы, и я отправился в лагерь, решив использовать их как дополнительное средство зарекомендовать себя перед служителями Инноса. Один из магов, по имени Торрез, вёл дела со стражниками, в основном продавая целебные эликсиры и магические обереги. Я подошёл к нему, и обрисовал ситуацию.

— У меня есть пара вещичек, которые наверняка вас заинтересуют, — начал я.

— Да, и что же это?

— Магические свитки.

— Такого добра у нас и самих полно.

— Это не совсем простые свитки, я нашёл их в руинах старого монастыря на северо-востоке.

— Ты был в монастыре? — удивился маг.

— Да, а что такого?

Маг замялся и увильнул от прямого ответа:

— Не бери в голову, просто удивляюсь, что ты выжил. Лучше покажи, что там у тебя?

— Насколько я понимаю, это довольно редкие реликвии, — начал я набивать цену. Ксардас как раз сделал свитки на старой пожелтевшей бумаге, и они выглядели действительно древними.

— Ну это уже мне судить, насколько они ценны, — надменно произнёс Торрез.

— Если предложение не интересно, я могу поискать покупателя посговорчивее. Свитки трансформации наверняка многих заинтересуют.

— Свитки трансформации? Откуда тебе знать, что это они? Ты небось даже читать не умеешь.

Тут маг уже задел моё самолюбие, и я не выдержал:

— Вообще-то, я неплохо разбираюсь в магии и прекрасно умею читать. Вскоре я собираюсь стать одним из Вас.

— Вот как? — удивился маг, пригляделся ко мне и добавил, — а не ты ли тот самый наглый парень, что недавно набивался к нам на службу? Только тот, кажется, был простым каторжником.

— Не простым каторжником, а свободным охотником, — гордо ответил я, — но с тех пор, действительно, кое-что изменилось. Вы сказали, что нужно показать себя на службе Гомезу. И вот я уже один из стражников, — показал я на свой новый доспех.

— А теперь ещё утверждаешь, что нашёл древние свитки?

— Не просто утверждаю, но на самом деле нашёл, — самоуверенно произнёс я и протянул магу все три свитка.

Торрез внимательно рассмотрел их, развернул, изучил со всех сторон. Наконец, заключил:

— Да, они, действительно, заряжены. Давненько я не имел дела с заклинаниями трансформации. Как ты понимаешь, они не относятся к магии огня. Я готов заплатить тебе по пятьдесят кусков руды за штуку.

— Что? Жалкие полсотни? — воскликнул я, едва ли не вырвав свитки из рук мага, — может мне их ещё даром отдать? Каждый стоит не меньше двух сотен, а если такая цена вас не устраивает, то можете поискать другого продавца.

— Это не приемлемо, — твёрдо ответил колдун, хотя на лице читалось сомнение.

— Ну, тогда я продам их магам воды. Говорят, у них полно руды. А может, вообще предложу охотникам. Кому не захочется побывать разок в шкуре волка? Не хотелось, конечно, вести дела на стороне, всё же орден Инноса мне гораздо более симпатичен, — добавил я нарочно, чтобы показать своё желание сотрудничать.

— Скажем, по сотне кусков за свиток, — решил всё же поторговаться маг.

— Только ради Инноса и из уважения к вашим исследованиям, я готов согласиться на сто пятьдесят кусков за штуку.

— Четыреста за все три, и это последняя цена.

— По рукам, — сказал я, вновь протягивая свитки магу.

— Мне нужно сходить за рудой внутрь. Подожди здесь.

Торрез отправился в здание, а я, несмотря на указание ждать, невзначай пошёл за ним. Мне удалось увидеть несколько нижних комнат, к которым шли узкие коридоры. Торрез скрылся как раз в одной из них. По бокам располагались каменные лестницы, ведущие на второй этаж. В холле на первом этаже, где я оказался, было практически пусто. Я искал взглядом аппарат, который был сильнее всего необходим Ксардасу. Он состоял из круглых обручей, которые могли свободно вращаться вокруг трёх осей. Я уже подумывал заглянуть хотя бы одним глазком в одну из дальних комнат, но мне это не удалось, потому что один из магов стал спускаться по лестнице и заметил меня.

— Эй ты! Что ты тут забыл! — крикнул он, а в его руке почти мгновенно вспыхнуло пламя.

— Я с Торрезом, — ответил я, показывая рукой на комнату, где скрылся волшебник.

К моему счастью, Торрез как раз появился в проходе. Поняв, что я пошёл следом за ним, он недовольно воскликнул:

— Я же тебе сказал ждать снаружи, тупица! Сюда нет хода посторонним. Ещё одна подобная выходка и ты горько пожалеешь об этом.

— Извиняюсь, я, видимо, плохо расслышал. Уже выхожу, — сделал я смущённый вид и поспешил на улицу.

Да, маги были постоянно начеку, нелегко будет их обокрасть. Несмотря на инцидент, Торрез расплатился со мной точно, как договаривались, хотя и отругал меня ещё раз на улице. Это была неплохая сделка, но вряд ли она покроет все будущие расходы, ведь предстояло дело не из лёгких. Я попал в колонию за воровство у магов, и теперь мне вновь пришлось ступить на эту скользкую дорожку. Оставалось надеяться, что этот раз будет удачнее, и получится вырваться из порочного круга.

Глава 29. Авантюра

Мне предстояло многое спланировать и обдумать. С самого начала было ясно, что дело почти безнадёжное. Несколько дней я вынашивал планы, ходил вокруг магов огня и заглядывал внутрь их покоев, но это мало что дало. Вход в их пристройку не охранялся, но посторонним проход туда был воспрещён, волшебники не любили незваных гостей. В конце концов, отчаявшись придумать что-либо, я решился обратиться за помощью к Диего. Больше мне некому было довериться. Я не мог, к сожалению, рассказать ему всё, поэтому придумал правдоподобную историю.

Вечером Диего, как обычно, сидел у костра возле своего дома. Своим нарядом он выделялся из толпы рудокопов, впрочем, как с недавних пор и все другие призраки. Дело в том, что Гомез заказал из внешнего мира лёгкое снаряжение для своих сторонников. Оно было сделано из кожи и ткани, окрашено в красно-белые цвета, и напоминало форму надсмотрщиков. В колонии хорошая одежда была редкостью, а особенным дефицитом была обувь. Новое снаряжение отличалось недурным качеством, а ботинки были просто загляденье, так что многие призраки с радостью переоделись, взамен согласившись выполнять некоторую работу для рудного барона: патрулировать окрестности, следить за деятельностью других лагерей и бандитов, поставлять мясо в кладовые замка.

Взамен, призракам также полагались некоторые новые привилегии: хорошее отношение со стороны стражи, лучшие дома, периодические поощрения в виде товаров из-за барьера. Неслыханное дело, во внешнем кольце даже оборудовали ещё одну кузницу, чтобы охотники и разведчики могли поправить своё оружие или разжиться новым. Гомез фактически узаконил статус призраков в Старом лагере и тем самым в несколько раз расширил своё воинство. Хотя следопыты не были столь преданы барону, как стража, всё же они работали в его интересах, а теперь и выглядели почти как регулярная армия.

Унифицированная одежда не только подчёркивала статус и позволяла отличить своих от чужих, но и возвела невидимую стену между людьми Нового и Старого лагерей. Если раньше любой охотник мог беспрепятственно пройти в стан генерала Ли, то теперь броская одежда сразу выдавала призраков. Наёмники недолюбливали людей Гомеза, и переодевшиеся были вынуждены сбывать свои трофеи в Старом лагере. Это было выгодно не только в плане торговли, но ещё и било по благосостоянию Нового лагеря, который лишился части поставок мяса. Более того, ограничив передвижение подданных, барон мог держать их на более коротком поводке. В общем, спектакль с костюмами был очень грамотным ходом со стороны Гомеза.

Диего не был исключением и переоделся в новый наряд, который в отличие от доспехов стражи, был хорошо адаптирован для охоты и подкрадывания, если не брать в расчёт его яркую окраску. Более того, Торус назначил моего друга главным над созданным подразделением разведчиков, включающем пару десятков человек.

Я подошёл к главе следопытов и заговорил:

— Привет, Диего! Есть деловой разговор, не для чужих ушей.

— О как! Заинтриговал! Но вряд ли здесь, в лагере, можно надеяться на приватную беседу.

— Пожалуй, что так.

— Ну, мы можем прогуляться и подышать свежим воздухом, пока ворота лагеря ещё не закрыли на ночь.

— Отличная мысль.

Неподалёку от внешних стен места были довольно безлюдные, но безопасные, так что волноваться насчёт диких зверей не стоило, несмотря на то, что солнце уже клонилось к закату.

— Я тут наладил контакт с ребятами, что обосновались на болотах, — начал я издалека.

— С этими-то сектантами? Слыхал, конечно. Уже человек десять к ним ушло за последние две недели. Неужели и ты туда же?

— Нет, я не настолько легковерен. У меня с ними чисто деловые отношения. Например, мясо там продавать в полтора раза выгоднее, чем в других лагерях.

— Неплохо. Но следопытам теперь приходится почти всю добычу приносить Гомезу, так что для торговли на стороне мало что остаётся. Думаю, что ты позвал меня ради чего-то более серьёзного, чем контрабандная поставка мяса.

— Естественно. Дело в том, что сектанты обрабатывают болотник, занимаются алхимией и всякими экспериментами. С недавних пор им позарез нужно оборудование, довольно сложное и редкое, но за него сектанты готовы выложить весьма крупную сумму руды. У меня есть список необходимого, и всё это, насколько я понимаю, имеется у магов огня…

— Можешь не сомневаться, что маги ничего не продадут ни тебе, ни кому-либо ещё из каторжан.

— Понимаю. Именно поэтому я и обратился к тебе. Должен же быть какой-то способ…

— Выкрасть? Ничего себе! Ещё недавно ты страстно жаждал присоединиться к магам, а теперь строишь планы, как их обворовать? Не слишком ли резкая смена настроения?

— Ну, вообще-то это всё связано. Помнишь, мы обсуждали, что у магов нет недостатка ни в чём? Так бы я мог убить сразу двух зайцев.

— Вот даже как… Ну это по крайней мере проясняет дело, хотя не убавляет дерзости твоей задумке. В прошлый раз, незадачливого вора или убийцу, решившегося зайти к магам без приглашения, нашли сброшенным со стены, всего обожжённого. Знаешь, что с ним произошло? Он ещё не успел даже ничего украсть, как огненная стрела настигла его. Бедняга кричал от боли и ужаса горя как факел, пока не добежал до упавшей башни, где и вывалился вниз с утёса через брешь в стене. По крайней мере, его мучения закончились, когда он разбил череп о камни. Что же ты хочешь от меня?

Диего смутил меня своим рассказом:

— Совета, помощи… Я тоже не знаю, как пробраться незамеченным. Но должен же быть какой-то обходной путь? Мы могли бы поделить награду. За всё мне обещали четыре тысячи кусков руды, — мне позарез была нужна помощь друга, поэтому я решил не скупиться и назвал такую крупную сумму.

— Хм…

Следопыт нахмурился и задумался. Мы прошли пару десятков метров, прежде чем он ответил:

— Хорошо, я, кажется, знаю, как поступить.

У меня отлегло от сердца — я боялся, что он откажется, и тогда мне просто не к кому больше будет обратиться. Любой другой предпочёл бы просто сдать меня магам, да и никто не справится лучше Диего с планированием хитрых и дерзких операций. Я с надеждой посмотрел на призрака, и он продолжил:

— Мы не будем у них ничего воровать.

— Но… — окрепшие надежды рухнули разом. Видимо, переживания отразились на моём лице, потому что Диего был явно доволен произведённым эффектом. Выждав триумфальную паузу, он закончил свою мысль:

— Нам передадут всё необходимое из внешнего мира с поставками.

— Хитрец! — вознегодовал я. — Я уж думал ты пас!

— Ты явно меня недооцениваешь, — засмеялся Диего.

Теперь, когда основная идея была сформулирована, нам оставалось лишь разработать план. Следопыт взял почти все организационные хлопоты на себя. Он лучше знал лагерь и людей в нём. Мне же отводилась важная, но всё же второстепенная роль. Взвесив все за и против, я рассказал Диего, что у меня есть свиток сна. Это прекрасно вписывалось в мою историю о помощи сектантам, да и мой друг был не из болтливых. Сообразительный призрак сразу придумал, как можно использовать такое заклинание. Будучи стражником и имея свободный проход почти по всему замку, кроме личного крыла Гомеза, мне легче было застать врасплох Бартолло. Именно к нему стекались все списки необходимых припасов, в том числе и от магов. Каждые две недели складовщик вместе с ящиками руды отправлял этот список через барьер. На следующую поставку почти всегда приходило всё требуемое. Маги обычно заказывали всякие мелочи: стеклянные колбы, травы и реактивы, небольшие инструменты. Разумно просто добавить необходимые нам устройства в этот список. Мне нужно было слишком много всего и сразу, поэтому мы договорились, что разобьём всё необходимое на несколько партий. Сначала нужно отработать систему и не вызвать лишних подозрений. Вписать товары в список — это была лишь первая часть, гораздо сложнее было успеть «изъять» дописанные нами вещи из конвоя до того, как они попадут в руки к удивлённым новыми приобретениями магам.

Первая часть плана прошла без заминок. Так как Диего курировал списки припасов для шахты, то он был в курсе расписания поставок и того, как организован процесс снабжения в целом. Маги обычно отдавали свой список заранее. Я ошивался вечером в замке, и когда Бартолло зашёл на кухню перекусить и сел за стол, я незаметно активировал свиток сна. Обшарить его карманы было делом одной минуты, и я нашёл нужный мне список. Диего снабдил меня пишущими принадлежностями, и я аккуратно дописал снизу ещё пару пунктов — перегонный куб и реторту, после чего отправил свиток на место. Мои руки тряслись от волнения, что кто-нибудь зайдёт или Бартолло неожиданно очнётся, но всё же школьные знания правописания не подвели. К счастью, почерк мага не отличался аккуратностью, и моя запись не выделялась на его фоне. Я свернул свиток и убрал обратно в карман кладовщика. Моя часть работы была сделана, можно было вздохнуть с облегчением.

Существовала ещё одна проблема: я пообещал Диего слишком много руды, даже больше, чем у меня было. Если делить на двоих, то выходило по две тысячи на брата. Но придётся ещё заплатить сообщнику в конвое. Конечно, я сам мог оказаться в охране каравана, но эта миссия была довольно почётной — часто стражникам перепадало что-то из свежих товаров. Поэтому в конвой брали, как правило, опытных и уже выслужившихся людей. Кроме того, в одиночку не вышло бы прикарманить ничего из груза — меня бы заметили и, скорее всего, убили на месте другие стражники. К счастью, Диего смог уладить и эту проблему. Он договорился с одним стражником по кличке Буллит. Этот тип мне не нравился, но следопыт выбрал его потому, что за пару кусков руды этот бандит продал ба даже родную мать. А нам нужен был именно такой корыстный и беспринципный исполнитель. Буллит не задавал лишних вопросов и за сотню согласился незаметно отложить указанные товары в сторону, но с одним условием: если товаров кто-то хватится, то Диего не поздоровится. По пути конвоя стражники должны были спрятать стекляшки в заброшенной шахте, где я мог потом их забрать.

Ксардас не обещал больше никаких денег, значит, все расходы мне необходимо было покрывать из собственного кармана. Мои накопления даже с учётом оставшейся награды за освобождение Свободной шахты и проданных недавно свитков, всё равно не дотягивали до двух тысяч кусков руды. Не хотелось оставаться совсем на мели, поэтому необходимо было срочно найти заработок. К счастью, план растянулся на пару месяцев, и время на поиск подходящей работы ещё оставалось. У меня было две идеи насчёт того, как быстро достать денег. Во-первых, можно было попытаться ещё поторговаться с Ксардасом и выпросить у него новых свитков, когда я принесу ему первое оборудование. Во-вторых, воплотить в реальность выдумку про поставку оборудования Болотному лагерю. При случае, я решил разведать такую возможность.

Я частенько заходил к сектантам после охоты. Путь туда был неблизким, зато цены на продовольствие и в правду были очень привлекательны. Послушники, а именно так себя называли жители Болотного лагеря, меняли мясо в основном на болотник. Это было не очень удобно, однако траву легко было сбыть в других лагерях. Особенно большим спросом болотник пользовался среди воров и наёмников Нового лагеря, которые целыми днями шлялись без дела и были не прочь развеяться, выкурив косячок другой. Рудокопы покупали болотник с меньшим энтузиазмом, и на это было несколько причин. Их лёгкие и так были утомлены рудной пылью, поэтому во время отдыха многим по душе был больше чистый воздух, нежели густой дым. Кроме того, болотник стоил недёшево и вызвал зависимость, так что одним косяком ограничиться не получалось, а постоянные закупки были по карману далеко не всем. Однако из-за релаксирующих свойств, многие всё же подсаживались на этот наркотик. В Старом лагере это были в основном стражники, так что будучи одним из них, я легко находил покупателей, продавая косяки слегка дешевле, чем торговцы из Братства Спящего.

Мой знакомец Намиб хоть и расстроился, что я не вступил в Братство, всё же торговал со мной по распоряжению Юбериона. Я всегда мог купить у него свитки сна, что и собирался теперь делать регулярно, ведь без них у меня бы не было шансов редактировать списки поставок магов. Придя в Болотный лагерь после очередной охоты, именно к Намибу я пошёл с предложением о новом сотрудничестве. Он стоял возле обтянутой кожей палатки и курил.

— Добрый день! Как идут дела на стройке? — начал я издалека.

— Да прибудет с тобой Спящий, друг мой, — ответил сектант на свой странный манер, — милостью нашего покровителя, мы уже заканчиваем крепить навесные платформы.

— Здорово! Не терпится посмотреть на висячие дома. Слушай, Намиб, а у вас в лагере есть люди, разбирающиеся в алхимии?

— Некоторые братья экспериментируют с болотной травой, пытаясь сделать её эффективней, если ты об этом.

— Практически. Приготовление всяких зелий, вытяжек и эссенций. Мне кажется, у вас просто обязан быть человек, занимающийся такими делами.

Намиб задумался, сделал очередную затяжку и ответил:

— А почему ты интересуешься? Хочешь купить какое-нибудь зелье?

— Это бы тоже не помешало, но вообще у меня есть кое-какое предложение. Оно будет интересно тому, кто разбирается в алхимии.

— Есть у нас один такой человек, его имя при постриге — Галом. До колонии он был помощником алхимика… Правда, говорят, перепутал какие-то травы, так что отравил знатного вельможу. Поэтому не думаю, что его можно назвать профессионалом. Однако, возможно, что вовсе он ничего не перепутал, а так и планировал… Так что можешь поговорить с ним, он курирует сборщиков болотника. Ты найдёшь его в южной оконечности лагеря, Юберион дал ему какое-то поручение, и он уже несколько дней не даёт нашим людям покоя. Забрал нескольких моих подчинённых со стройки и пытается заставить их толочь траву. Они уже приходили ко мне жаловаться, но что тут поделать, если ему дал благословение сам пророк.

Мне не пришлось долго искать этого Галома. Подойдя к южной части лагеря, я услышал крики — кто-то ругался вдалеке. Виновниками шума оказались несколько человек. Все они были вюбках послушников и по голому торсу, кроме одного, видимо, главного. Новичкам приходилось ходить по болоту почти раздетыми, чтобы закалить дух и тело. Постоянные укусы москитов и всевозможных пиявок приучали к терпению и покорности воле спящего бога. Однако те, кто уже показал себя, освобождались от такого неудобства и могли себе позволить более закрытую одежду. Человек в длинной робе держал в руках огромную толкушку, похожую скорее на дубину. Этой палкой он разминал траву, лежащую в выточенном из ствола дерева ведре, при этом наставляя остальных:

— Смотрите внимательно! Надо разминать вдоль стенок, иначе будете толочь впустую. Трава должна дать сок, выжмите из неё всё что можно.

— Какой в этом смысл? Косяки и так хорошо идут, а с соком они лучше клеятся и сильнее дымят, — возмущался коренастый послушник.

— Что толку от дыма, если он не содержит нужных веществ? Только убрав сок, мы сможем сделать более крепкую дозу. Сок же пойдёт в напитки, — отвечал тот, что был за главного.

— И ради этого нам целый день толочь эту дрянь? Да у меня уже после пяти минут руки отваливаются, — продолжал спорить упрямый послушник.

— Юберион приказал увеличить эффективность! Если хочешь, иди и скажи ему, что ты не согласен. Решил уйти из Братства? Не намахался киркой в шахте? Что ты хнычешь, как маленькая девочка? Я пришёл сюда не нянчиться с малышами, а наладить новую технологию.

Послушник немного устыдился и присмирел:

— Да я-то что… Просто думал, что можно придумать какой-нибудь более удобный способ.

— Здесь у нас нет ничего для удобства! Если по воле Спящего у нас появится хоть простейшее алхимическое оборудование, тогда, быть может, я смогу выжать экстракт из этой травы другим способом.

Я уже подошёл к спорящим и стоял поодаль. Использовав подходящий момент, я произнёс:

— Видимо, Спящий услышал тебя, потому что у меня есть оборудование.

Алхимик повернулся ко мне удивлённо. До этого он не замечал моего присутствия.

— Что? Да кто ты вообще такой? — недоверчиво осмотрел он мою охотничью одежду, которую я, как всегда, надел, покинув Старый лагерь.

— Я друг Намиба. Охочусь, торгую. Не так давно я был на аудиенции и у самого Юбериона, — прихвастнул я.

— Вот как? Почему же ты тогда не состоишь в Братстве?

— Юберион мудр, и решил, что я смогу принести больше пользы, помогая лагерю иным путём. Связи в других поселениях также важны, как и расширение самого Братства.

— Некоторые братья и так ходят торговать в Старый и даже в Новый лагеря.

— Тем не менее, не думаю, что кто-то из них может достать то, что предлагаю я. К примеру, превосходное алхимическое оборудование… Не бесплатно, конечно, — добавил я, чтобы сразу прояснить ситуацию.

На мгновение в глазах алхимика сверкнул неподдельный интерес, но он справился с волнением и спокойно ответил:

— И откуда же оно у такого, как ты?

— Внешность обманчива. В свободное от охоты время я подрабатываю стражником в замке, — подмигнул я, — а это даёт некоторые возможности.

— Ты хочешь продать мне краденое? Нет, нам не нужны проблемы с магами огня.

— Кто говорит о краденном? Всё законно, я закажу это из-за барьера, всё необходимое придёт с поставками.

— Вот как? И, предоплату ты наверняка хочешь вперёд? — усмехнулся Галом. Он не доверял мне, и его можно было понять.

— Нет, зачем же. Всё честно, обмен из рук в руки. Моё оборудование — ваша руда. Ну, или болотник, или ещё что-нибудь, что может меня заинтересовать.

— И сколько же ты хочешь за свои… хм… услуги?

— Совсем немного. Скажем, набор начинающего алхимика обойдётся в тысячу кусков руды.

— И что, по-твоему, входит в такой набор?

— Пара колб, кальцинатор и реторта. Ступку и пестик, думаю, вы и сами сможете смастерить, — я многозначительно кивнул в сторону уродливого агрегата для растирания болотника.

— Мне нужен ещё перегонный куб.

— Без проблем, ещё пятьсот кусков, и он ваш. Я также могу достать кое-какие редкие ингредиенты.

— Прекрасно, — алхимик оживился, от недоверия не осталось и следа, — это может поднять мои исследования на новый уровень. Без оборудования почти все замыслы бесполезны. А стеклодувов тут в колонии просто не сыскать. Как будто бы они все такие праведники, что и преступлений не совершают.

— Просто профессия редкая и зарабатывают прилично, — развёл я плечами.

— Мне нравится твоё предложение, но я не властен принимать такие ответственные решения. Нужно посоветоваться с другими братьями и наставником.

— Я понимаю. Думаю, одного дня будет достаточно для раздумий?

— Вполне.

— Значит, загляну завтра.

Я коротко кивнул и удалился. Алхимик продолжил обучение послушников, чему они были не очень рады. Не было сомнений, что Галом попался на удочку, и, несомненно, применит всё своё красноречие, чтобы убедить Юбериона в необходимости покупки. Закончив все дела на болотах, я купил ещё пару свитков сна у Намиба и вернулся в Старый лагерь.

Глава 30. Новые лица

День поставки товаров из-за барьера всегда был большим событием в Старом лагере. Обычно мне не было дела до привезённых товаров, так что я старался уйти на охоту, пока суета в поселении не утихнет. Караван с рудой обычно уходил рано утром, а с припасами возвращался только после обеда. В этот раз должно было решиться, удалась ли афера с алхимическим оборудованием, однако мне не хотелось терять время впустую, и потому с рассветом я всё же отправился на охоту. Выслеживая по следам стаю падальщиков, я ушёл довольно далеко от лагеря, так что, когда вернулся, рудокопы уже заносили ящики с провизией и другими припасами внутрь замка. Стражники внимательно следили за тем, чтобы ничего не пропало. Суетливый Бартолло руководил всем процессом, давал указания, что и куда размещать, то и дело покрикивал на замешкавшихся и зазевавшихся. Среди ящиков, мешков и бочек он чувствовал себя в своей стихии. Внутренний двор замка походил на готовящийся к отплытию корабль, и я будто вновь очутился в оживлённом порту Хориниса. Трудно было представить, что буквально через час все пришедшие товары аккуратно разместятся в подземных кладовых крепости.

Буллита и Диего нигде не было видно. К счастью, добычу в этот раз я оставил у Кавалорна, так что хотя бы с её сбытом не пришлось возиться. Не теряя больше времени, я поспешил в сторону площади обмена. Буллит и ещё два стражника встретились мне на горной тропе, ведущей к перевалу. Диего договаривался обо всём самостоятельно, так что никто даже не подозревал о моём участии в краже оборудования для магов. Это было мне на руку, потому что не хотелось запятнать себя участием в опасных делах. Подобные слухи грозили возможным шантажом, особенно, если мне удастся когда-нибудь всё-таки стать членом ордена Инноса. Буллит не обратил на меня особого внимания и лишь кинул короткую фразу:

— Что-то ты припозднился, всё уже разгрузили!

— Я знаю, просто ищу Диего.

— Он нянчится там с новоприбывшим, — улыбнулся Буллит.

— А что с ним не так?

— Просто приятное знакомство с колонией, — сказал Буллит и многозначительно потёр кулак. Стражники дружно засмеялись.

Я улыбнулся в ответ и прошёл мимо, хотя мне были противны их методы. Я догадывался на что намекал Буллит. Некоторые «старожилы» развлекались, устраивая новичкам посвящение. Обычно вновь прибывших не били слишком сильно, они отделывались фингалом под глазом или разбитым носом. Однако раз на раз не приходился и бывало, что некоторые после избиения были не в состоянии даже самостоятельно дойти до лагеря. Ничего не скажешь, приятное знакомство, особенно после того, как вся жизнь и так пошла кувырком.

Пройдя ещё немного по дороге, я дошёл до заброшенной шахты, однако не стал проверять, там ли заказанные приборы, решив сначала поговорить с Диего. Будучи одетым в форму, я без лишних вопросов прошёл через ворота, на которых дежурили стражники, и застал Диего, склонившимся над облокотившимся на деревянный забор человеком. Следопыт обрабатывал новичку рану — рассечённую бровь. Лицо сидящего было всё в крови, и выглядел он весьма прискорбно. Не хотелось бы оказаться на его месте. Кроме этих двоих на площади обмена никого уже не было.

— Здравствуй, Диего, — подошёл я поближе и поздоровался.

— А, вот и ты, — повернулся ко мне следопыт и улыбнулся, — наше дело сделано, заберём потом. Всё как нельзя лучше. Чего не скажешь об этом бедолаге, — добавил он грустно. — Хорошо ещё, что я прихватил немного спирта. Но этого явно мало, требуется наложить швы, иначе парень не вытянет. Не думал, что из такой незначительной раны может вылиться столько крови… Нужно срочно остановить кровотечение. У тебя случаем нет с собой нитки с иголкой?

Повязка, которую Диего приложил к брови новоприбывшего, вся пропиталась кровью, и алая струйка стекала вниз по его лицу. Левый глаз бедолаги заплыл, а правым он посмотрел на нас помутневшим взглядом и произнёс:

— Оставьте меня. Если я умру здесь, это даже к лучшему. Всё равно работа в шахте хуже смерти.

Бедняга был настроен пессимистично и во многом он был прав. При его худосочном телосложении в рудниках ему, действительно, пришлось бы тяжко. Парень был истощён, когда-то русые волосы скомкались, потемнели и засалились, а кожа на руках и лице была серой от грязи. Одежда больше походила на лохмотья и годилась разве что для уличного попрошайки. Похоже последние пару недель он провёл не в самых лучших условиях.

— Ну-ну, ты ещё погуляешь на воле, — попытался подбодрить новичка Диего, — колония не так плоха, как про неё говорят, тут десятки километров простора, почти треть острова, даже при всём желании не обойдёшь.

— Может быть, но в шахте особо не нагуляешься.

— Добрая половина каторжан не работает в шахтах, — возразил Диего, — а для такого парня, как ты, наверняка найдётся работёнка получше. Главное, не падай духом и возьми себя в руки, тогда быстро освоишься.

Пострадавший снял примочку со своей головы, и кровь хлынула с новой силой. Показывая на рану, он произнёс:

— Я уже испытал местное гостеприимство, с меня довольно.

— Ну, прыгнуть на барьер ты всегда успеешь, — ухмыльнулся Диего, — но сегодня не лучшая для этого погода. Это нужно делать в грозу, тогда заряд будет мощнее, можно даже собрать несколько зевак. Людям нравятся фейерверки и обугленные тела.

Раненный не оценил чёрного юмора и ничего не ответил. Я вдруг вспомнил про маленький пузырёк, который уже давно стащил из лавки Фиска. Судя по всему, это было целебное зелье, больше это было оказаться просто нечему. Я носил его с собой в сумке, на всякий случай. На охоте может в любой момент произойти непредвиденное, и лечебное зелье никогда не будет лишним. Глядя на истекающего кровью новичка, я испытывал к нему непонятную симпатию, смешанную с сочувствием. Моё знакомство с колонией было не таким жёстким, но я помнил, как тяжело всё равно я его перенёс. Парню же досталось вдвойне. Я достал пузырёк из сумки и протянул Диего:

— Вот, это зелье может помочь.

Диего осмотрел бутылочку, откупорил и понюхал:

— Целебная эссенция! Видал как-то такую — настоящая панацея. Сегодня твой счастливый день, — обернулся он к пострадавшему, — сейчас мы тебя живо на ноги поднимем.

— Уж куда счастливей…

Диего смочил тряпку эссенцией и приложил к ране. Как по волшебству, через минуту кровь остановилась. Зелье действовало быстро и эффективно, в глазах у парня прояснилось, а опухлость как будто уменьшилась. Через минуту он даже смог приоткрыть отёкший глаз. Диего улыбнулся, отдал мне остатки зелья и произнёс:

— Прекрасно! Даже зашивать не придётся — всё теперь срастётся само.

— Честно говоря, я уже приготовился умереть, — признался новоприбывший, — спасибо вам, друзья. Кстати, меня зовут Лестер, — добавил он, вставая на ноги. Видно было, что голова у него ещё кружится, но он смог подняться даже без нашей помощи.

— Всегда пожалуйста, — ответил я, — может быть, потом сочтёмся.

— Обязательно, — сказал Лестер, впервые улыбнувшись, — побольше бы таких, как вы.

— Не спеши нас нахваливать, — сказал Диего, — все в колонии преследуют в первую очередь свои личные мотивы, так что не стоит никому слишком доверяться.

— И какой же у вас был мотив мне помогать? — удивился Лестер.

— Ну, например, потому, что мне неприятны парни, которые тебя избили, — сказал Диего, — а может, у меня просто хорошее настроение.

— В любом случае мне повезло, что вы тут оказались.

Все вместе мы отправились в лагерь, и по пути Диего просвещал новичка в тонкостях внутрибарьерной жизни. Лестер внимательно слушал его рассказ, и, когда Диего упомянул, что кроме Старого есть ещё два других лагеря, наш новый приятель удивлённо произнёс:

— Не понимаю, почему вы всё ещё в Старом лагере. Судя по всему, это настоящая тюрьма. Что вас там держит?

— Рудокопам, быть может, и тюрьма, — возразил Диего, — но мы-то не рудокопы. Старый лагерь самый безопасный и самый богатый из всех. Как бы то ни было, все поставки идут прямиком в замок.

— Как же тогда живут другие лагеря?

— Так и живут, чем придётся. В Новом лагере, конечно, наёмники магов воды устроились довольно неплохо, и даже выращивают рис. Но это всё равно не покрывает всех потребностей, да и добрую половину урожая они пускают на варку шнапса. Под градусом даже пустой желудок не так тяготит.

— Я не знал, что в колонии есть собственное производство.

— Забудь вообще всё, что ты слышал о колонии до того, как сюда попал, — наставительно произнёс Диего, — половина из этого выдумки, а вторая откровенная ложь. Можешь доверять только своим глазам, и скоро всё прекрасно узнаешь. Я сразу тебе сказал, это не настолько пропащее место, как может показаться. Только женщин нет, но, пожалуй, это даже к лучшему. От них одни хлопоты и проблемы, к тому же вечно суют нос в чужие дела.

Похоже, Диего был убеждённым холостяком. Я не разделял его мнения, но, если стану магом, всё равно не смогу иметь семьи. Впрочем, обет безбрачия не мешал некоторым придворным волшебникам плодить бастардов. Но это уже совсем другая история. За разговорами мы незаметно дошли до лагеря. Стражник у ворот подозрительно оглядел Лестера:

— Что это за оборванец с вами?

— Новенький, — ответил Диего.

— Он уже знает правила?

— Да, мне уже объяснили, — ответил Лестер сам за себя.

— Что ж, тогда заходи и не создавай проблем, их и так хватает.

Мы зашли внутрь, и пришло время прощаться с нашим новым знакомым. Не стоило его баловать лишним вниманием. Самое лучшее — самому освоиться в колонии.

— Советую сразу подыскать место для отдыха, — сказал я Лестеру, — походи, поспрашивай по лагерю, наверняка где-нибудь можно найти свободную хижину. А если что, придётся для начала ночевать на сене.

— А где мне раздобыть еды? — жадно спросил новичок, — я жутко голоден…

— С этим будет посложней. Тебе надо подзаработать руды, иначе пропадёшь. Да и безоружным тут ходить опасно. У меня есть кое-что, надо только сходить в казармы. Могу принести немного вяленого мяса и свою старую дубину, мне она уже не нужна, а тебе может весьма пригодиться.

Диего неодобрительно на меня посмотрел:

— Что-то ты слишком расщедрился, приятель. Решил заняться благотворительностью?

— Это не благотворительность. Я думаю, что у меня будет для него небольшая работа взамен.

— Что ж, это лучше, чем ходить голодным и безоружным, — пожал плечами Лестер, — что от меня требуется?

— Ничего сложного или особенного, кое-в-чём помочь. Я думаю, мы можем обсудить это чуть позже, а пока подожди меня здесь.

Диего занялся своими делами, а я сходил в замок и принёс всё, что обещал. Лестер жадно набросился на еду, похоже, он уже пару недель жил впроголодь. С дубиной на поясе он стал выглядеть немножко внушительней, хотя из-за своей худобы всё равно казался лёгкой добычей для вымогателей.

— Тебе бы не мешало помыться и переодеться, — сказал я.

— Где же мне взять новую одежду? Да и зачем?

— Сейчас ты слишком выделяешься из толпы и потому привлекаешь внимание, а это может создать множество проблем. Самое лучшее — это штаны рудокопа, в них ты бы выглядел неприметно. Но пока у тебя на них не хватит руды. Так что просто иди помойся в реке и приведи себя в порядок. Только будь осторожней, не нарвись на шныгов или шершней. Лучше не отходи далеко от моста. Потом походи по лагерю, осмотрись, познакомься с рудокопами. К стражникам лучше не приставай с лишними вопросами — не все такие терпеливые, как я. Если будут вымогать деньги за защиту, скажи, что заплатишь потом, после первой смены в шахте.

— Значит мне всё же придётся отправиться в шахту?

— Не знаю, как пожелаешь. Главное отвязаться от стражников, иначе будут проблемы. А без руды ты тут не выживешь. Или будешь пахать в шахте, или найдёшь себе какую-то иную работу. В общем, думай сам. А когда ты мне понадобишься, я сам найду тебя.

— Хорошо, ещё раз спасибо за помощь. Но я даже не знаю, как тебя зовут.

Лестер был едва ли не первым человеком в колонии, кто спросил моё имя. Я даже не знал, что ответить. Имя, которое мне дала мать, я почти никогда не использовал, так уж повелось. Она называла меня ласково «Мильти». Когда же мать умерла, и я поступил на обучение к Босперу, он кликал меня не иначе как «эй ты!» или «малой». Другие тоже звали меня «младший», так как я был самым молодым из учеников охотника. Прозвище закрепилось и несколько лет меня так и называли. В колонии я решил избавиться от этой клички, она была мне уже не к лицу.

Друзей у меня почти не было, настоящее моё имя знали, пожалуй, только Диего и Горн, а остальные называли в основном «охотник» или «лучник», потому что я был, наверно, единственным стражником, который ходил с луком, а не с арбалетом, и промышлял охотой, а не вымогательством. На каторге не было никаких документов или удостоверений. Каждый мог сам придумать себе имя, или даже несколько, и нельзя было проверить настоящее ли оно. Многие и вовсе звались бандитскими прозвищами, например, «шакал», «скорпион», «кровавый», «ловкач», «волк», «хитрец», «скряга» и тому подобные. Хотя некоторых, всё же называли и нормальными именами, как того же Диего. Но если человек не был известен и влиятелен, его имя никому не было интересно. В болотном Братстве при высшем посвящении давали новые имена, которые им диктовал Спящий. Именно поэтому ближние соратники Юбериона звались так странно, ведь чего только не придёт в голову в наркотическом бреду. Впрочем, обычных послушников это не касалось, и они сохраняли клички, какие им вздумается.

— Если захочешь меня найти, то спрашивай «лучника», — ответил я Лестеру после некоторого раздумья.

— Хорошо, но у тебя же есть и обычное имя?

— Конечно, — замялся я, — Мильтен… Но так меня мало кто зовёт.

— Странно. Довольно красивое имя. Если не возражаешь, я буду называть тебя именно так.

— Называй. Почему бы и нет.

На этом мы с Лестером распрощались. Последняя часть разговора меня особенно к нему расположила. Он был одним из немногих, кто говорил искренне, а не для достижения выгоды. Наверно, это было естественно, ведь я помог ему в трудную минуту, и он был благодарен. В любом случае, я не сомневался, что у меня появился новый друг.

Глава 31. Бизнес есть бизнес

Встреча с Лестером не позволила мне забрать оборудование из тайника в заброшенной шахте. Как только дела с новичком были улажены, я вновь отправился к площади обмена. При свете факела я быстро нашёл оставленный Буллитом и его ребятами схрон, устроенный в большом ящике недалеко от входа. К счастью, всё оказалось в целости и сохранности. Предметы были не очень большими, я убрал их в мешок, и пошёл обратно. Предстоял долгий путь до башни Ксардаса — сначала спуск до Старого лагеря, потом в обход него, и вновь подъём в горы по тропе-серпантину. С мешком за плечами, да ещё и с хрупкими алхимическими приспособлениями это было весьма неудобно. Как советовал Ксардас, я набил мешок сухими листьями, чтобы колбы не бились друг о друга. К счастью, этого оказалось достаточно.

Дорога не стоит отдельного описания. Несколько раз пришлось останавливаться, чтобы перевести дыхание. В конце концов, я вошёл в одиноко стоящую башню колдуна. Хотя в прошлый раз я был здесь недели две назад, всё осталось практически в точности таким же, даже маг сидел в той же позе, как будто бы и не отрывался от своих книг всё это время. Я молча поставил мешок на пол, и стал спокойно и аккуратно выгружать содержимое. Когда я закончил, и выложил реторту и перегонный куб на холодный каменный пол, Ксардас, наконец, произнёс:

— Поставь их на полку в том дальнем шкафу, на полу таким вещам не место.

Я повиновался.

— Это всё, что ты смог добыть? — продолжил маг.

— Нет, это только первая партия. Остальное будет позже.

— Что ж, я подожду.

— Мне нужны ещё деньги, операция оказалась довольно дорогостоящей.

— Мне кажется, мы уже это обсуждали. Не люблю повторяться.

— Ещё несколько свитков вполне бы покрыли расходы. Маги — скряги, и много за них не дают.

— Значит, ты просто плохо торгуешься.

— Может быть, в следующий раз я буду удачливей. Два предмета из списка я уже смог добыть, мой способ действует и безопасен, хоть и требует затрат и времени. Если у меня не будет руды, я не смогу больше ничего достать.

— Если я дам тебе ещё три свитка, ты отвяжешься от меня?

— Да, этого будет достаточно для следующей партии.

— То есть в следующий раз ты снова начнёшь клянчить у меня свитки?

— Ну, мне кажется, это честная сделка.

— Ему кажется! — пренебрежительно проворчал колдун. — А мне вот казалось, что главная твоя цель — стать магом, а не разжиться рудой.

— Да. И я достану всё необходимое. Но без руды это затянется на неопределённый срок. Я и так не могу обещать ничего быстрее, чем за несколько месяцев — Ваш список слишком велик.

— Каким же образом ты достал это оборудование? Я думал, что воровство не требует постепенности. От того, что у магов начнут пропадать вещи по чуть-чуть, они лишь усилят бдительность.

— Ну, скажем так, у них ничего не пропадает.

Ксардас нахмурился и пристально вгляделся в меня. Я был доволен, что смог его хоть чем-то удивить, хотя было и немного не по себе под его пронизывающим взглядом. Молчание длилось не долго, опытный маг быстро разгадал загадку, через несколько секунд лицо его разгладилось, он улыбнулся и произнёс:

— Понимаю. Прямые поставки из Хориниса. Умно придумано, ничего не скажешь. Не ожидал от тебя такой смекалки.

— Да, вы меня раскусили. Но, как Вы теперь можете видеть, такие поставки приходится так или иначе оплачивать.

— Тем не менее, я не могу больше отвлекаться и делать тебе свитки.

— Тогда не обессудьте, что поставки затянутся.

— Главное достань мне рунный стол.

— К сожалению, такая большая вещь может выдать меня, поэтому он будет последним.

— Что ж, похоже, торговаться ты всё же умеешь. Будь по-твоему. Через неделю, я дам тебе свиток превращения в мракориса. Это очень ценная вещь и сложная в изготовлении. Поэтому постарайся не продешевить при продаже, потому что больше ты от меня ничего не получишь, как ни проси, — мрачно сказал колдун.

— Хорошо. Всё же это лучше, чем ничего.

— А теперь иди, ты и так отвлёк меня от размышлений.

Я благополучно вернулся в лагерь. В следующие несколько дней не произошло ничего необычного. Я отдал часть руды Диего, в качестве первого взноса за помощь, как будто бы я уже продал оборудование. Кроме того, Галом из болотного лагеря сообщил мне о своём согласии покупать приспособления. После упорного торга за весь алхимический набор мне пообещали пятьсот косяков болотной травы. Это было больше, чем весь их лагерь выкуривал за неделю, и стоило довольно больших денег, если знать кому продавать. Приблизительно, я мог выручить по десятку кусков руды за каждый косяк, что покрыло бы все мои расходы, в том числе и на свитки сна. Конечно, получить награду сразу рудными слитками было бы предпочтительней, но выбирать не приходилось. Перед следующей поставкой, по отработанной схеме подкараулив Бартолло, я вписал в список аж четыре предмета. Два я планировал отдать Ксардасу, а остальные Галому. Всё вновь прошло успешно. От Ксардаса я получил обещанный свиток превращения в мракориса. Мне не хотелось больше объясняться и торговаться с магами, и я предложил заклинание Диего в учёт части доли от продажи приборов. Следопыт внимательно изучил свиток и спросил:

— Значит, сказав всего пару слов можно стать смертоносным зверем? Где же ты взял такое чудо?

— Выменял в болотном лагере на стеклотару. Один парень оттуда вроде бы как нашёл его в руинах неподалёку.

— Хм… Ну, я бы, конечно, предпочёл руду.

— Я думаю, что эта штука стоит не меньше тысячи кусков, а так бы я получил пару сотен. Так что сделка однозначно выгодная.

— И ты предлагаешь взять мне этот свиток и продать магам?

— Да. Я не настолько красноречив, как ты, к тому же они знают о моей заинтересованности во вступлении в их орден. Они никогда не дадут мне за него справедливую цену. А вот ты другое дело.

Диего задумался.

— Хорошо, я готов взять его в учёт трёх сотен из моей доли. Как уж я с ними сторгуюсь — это моё дело.

Я вспомнил, что целых три свитка, смог продать в тот раз всего за четыре сотни. Они не были такими ценными, но вряд ли прижимистые маги дадут в этот раз значительно больше. Я предпочёл согласиться. Если бы тогда я знал, к чему это приведёт, то никогда бы не отдал это заклинание Диего.

Глава 32. Оборотень

Диего решил продать свиток превращения и, недолго думая, пошёл к магам огня. Он хотел выторговать за него тысячу кусков руды. Естественно, Торрез не согласился на такие условия, и призрак начал оживлённо торговаться, доказывая ценность находки. В пылу спора он сказал, что всего пара слов может превратить человека в мракориса и ненароком прочёл ключевую фразу. Вот тут-то и произошло непредвиденное. Заклинание сработало! Диего окутался голубой дымкой и через секунду на его месте уже рычал разъярённый мракорис.

Следопыт не был готов к такой трансформации и в приступе паники ударил онемевшего от неожиданности и удивления мага. К счастью, удар пришёлся мягкой частью лапы, а не когтями, так что он лишь отбросил Торреза на пару метров назад. Другой маг — Родригес — был рядом, и даже успел метнуть огненную стрелу, но разъярившийся хищник-Диего смял его, как игрушку, и повалил на землю. Огонь заклинания лишь слегка обжёг густую и плотную шерсть. После этого, мракорис бросился к бреши в стене. Никто из стражников не успел выхватить арбалет, они даже не поняли, что произошло. Диего же прыгнул со скалы через пробоину в стене. Человек бы разбился, но гибкий, подобный гигантскому мускулистому льву, мракорис легко приземлился на мусорной свалке, которая образовалась в обломках упавшей башни. Там Диего превратился обратно в человека и скрылся в лагере, пока никто ничего не успел понять.

Я узнал об этом инциденте лишь на следующий день, когда до меня дошли слухи о нападении на магов огня. К счастью для Диего, волшебники отделались ушибами и испугом. Однако безнаказанно это для призрака не прошло. Корристо лично ходил вместе с пострадавшими к Гомезу и просил наказать виновника. Следопыта, естественно, тоже вызвали к барону. Говорят, когда Гомез выслушал эту историю, он смеялся до слёз и сказал, что и пальцем не пошевелит, чтобы наказать Диего. Маги были вынуждены отступить, но предупредили, что, если призрак впредь приблизится к ним ближе, чем на двадцать шагов, то его сожгут заживо без предупреждения. Мой друг не растерялся и ответил магам, что они задолжали ему тысячу кусков руды за свиток. Тем не менее, несмотря на внешнее спокойствие, он не стал больше шутить, а угрозу воспринял всерьёз. Больше никогда его не видели рядом с магами огня. Теперь он заглядывал в замок лишь по делам к Бартолло и старался побыстрее проскочить через внутренний двор.

Когда я услышал эту невероятную историю, то сначала не поверил своим ушам, поэтому первым делом нашёл Диего и расспросил обо всём. Следопыта не было в округе. Как мне сказали, он ушёл из поселения. Я отправился к Кавалорну, его хижина была как раз на пути между Старым и Новым лагерями. Охотник подтвердил мои опасения — Диего пошёл в сторону стана магов воды. Отношения между лагерями были тяжёлыми, появление призрака могло спровоцировать конфликт. Быстро переодевшись, я отправился вслед за другом. К счастью, мои худшие опасения не подтвердились. Я нашёл Диего, сидящим в трактире за бутылочкой шнапса в компании Горна. Всё было тихо и мирно, похоже, присутствие следопыта никого не смущало. Я подошёл и присоединился к двум друзьям. Они молча мне кивнули. Диего выглядел уставшим, а Горн, не тревожил его расспросами. Я же не стал церемониться и спросил напрямик, правда ли, что он превратился в зверя в Старом лагере и напал на магов. Диего сначала ответил неохотно, потупившись и глядя в стол, видимо, чувствуя себя глупо и неловко:

— Да, это, действительно, правда. Я использовал тот свиток прямо в замке. Думаю, ты понимаешь, что это было ненамеренно. Я бы предпочёл не вспоминать об этом. Давай лучше выпьем.

Горн поддержал эту идею, поставил мне кружку и налил шнапса. Но я не отстал от приятеля так просто:

— И как тебе трансформация? Было дело, я испытывал подобный свиток и превращался в шершня. Но мракорис это нечто иное, — с энтузиазмом сказал я, и, естественно, не стал упоминать о том, то на самом деле меня заколдовал тогда Ксардас.

Диего немного оживился, услышав, что я тоже проходил через трансформацию:

— Значит, ты тоже превращался?

— Да, когда мне в руки попал такой свиток, то не смог удержаться.

— Ну вы даёте, — удивился Горн, — я бы даже и прочесть его не смог.

Диего же явно заинтересовался:

— И как оно? Я вот сначала думал, что попал в преисподнюю, так всё тело трещало. И мага этого я ударил вовсе не специально, просто дёрнулся, не понимая, что происходит.

— Представляю, я тоже думал, что меня сплющит насмерть, и был в ужасе, увидев вместо ног жало.

Диего улыбнулся и окончательно разговорился:

— А знаешь, по большому счёту, мне всё это даже понравилось. Давно я так не веселился, впечатлений надолго хватит. Да и мракорис могучий хищник, не думал, что когда-нибудь побываю в его шкуре. Представляешь, он даже видит иначе, чем мы. Когда я превратился, зрение стало как будто бы чётче и даже казалось, что я вижу больше цветов, чем обычно. Я уж не говорю о море запахов, которое на меня обрушилось. Я чувствовал, как воняет каждый кусок дерьма в этом лагере. Не представляю, как можно так жить.

Я засмеялся:

— Наверно поэтому мракорисы и живут в одиночестве в своих пещерах. Если мне ещё попадётся какой-нибудь такой свиток, то я обязательно тебе его отдам.

— Нет уж, нет уж, с меня довольно, — стал отпираться Диего, — поигрался и хватит, магия — это не для меня, одни неприятности от этих заклинаний.

— Как хочешь! Но если вдруг соскучишься, только скажи.

— Ты так говоришь, будто у тебя завод по производству этих свитков.

Не стоило продолжать эту тему, ведь даже выпивши, внимательный Диего ничего не упустит. Поэтому я перевёл всё в шутку:

— Да нет, конечно! Но ради такой потехи я готов перерыть всю колонию.

— Тебе хорошо рассуждать, а мне теперь магов огня надо сторониться, как огня, — получился у Диего маленький каламбур.

— Ну, по крайней мере, кости ты им пересчитал неплохо. Реакция у них слабовата, тягаться с таким хищником не по плечу, — заметил Горн, — даже никакая магия не спасёт.

— Ну, это смотря какой маг, и как повезёт, — возразил я, — дай им побольше дистанцию, ни один зверь не успеет добежать.

— Пожалуй да, всё же бок мне подпалили, — вставил слово Диего, — к счастью, это никак не отразилось на мне настоящем.

— За это надо выпить! — одобрительно сказал Горн и поднял кружку шнапса.

Мы сидели и разговаривали ещё довольно долго, обсуждая как это происшествие, так и другие новости колонии. Вечером же, мы с Диего вернулись в Старый лагерь.

Глава 33. Барыга

Мои дела шли в гору: через месяц в тайнике в заброшенной шахте лежало уже всё необходимое оборудование для лагеря сектантов. Приборы были большими и хрупкими, так что одному за раз их было не донести. Делать две ходки не хотелось, и отвлекать Диего по такому незначительному поводу тоже, поэтому я решил воспользоваться помощью своего нового знакомого, которому обещал подкинуть работу. За прошедший месяц Лестер уже обжился в колонии. В первые дни он всё же сходил на смену в шахту, о чём потом сильно жалел. Мало того, что парень смертельно устал, так ещё и стражники обобрали его почти подчистую, оставив из добытого только два десятка кусков руды. При этом, его ещё и не хотели выпускать наружу. После такого неудачного опыта, Лестер решил, что больше не ступит в шахту ни ногой. Вместо этого он выполнил пару поручений для Диего, а ещё собирал целебные травы для какого-то призрака. Ему кое-как хватало руды на жизнь, он привёл себя в порядок и выглядел гораздо опрятнее и бодрее, чем при нашей первой встрече, в настроении пропал пессимизм и стала проявляться некоторая твёрдость характера. Найти Лестера было не сложно, побродив немного по шахтёрскому городку. Я объяснил коротко, что от него требуется и что это должно остаться в тайне. Парень сразу согласился:

— Я обязан тебе, если не жизнью, то по крайней мере здоровьем, так что показывай дорогу. Да и о лагере сектантов я уже наслышан, будет интересно на него взглянуть.

Мы дошли с ним до заброшенной шахты. Пока я выносил оборудование из тайника, Лестер ждал снаружи. Он был удивлён, увидев стеклянные приспособления для перегонки и всяческие колбы.

— Откуда это? — спросил он.

— Это мой небольшой секрет. И я рассчитываю, что он останется между нами. А когда мы отнесём это в Болотный лагерь, то, думаю, у меня будет для тебя ещё кое-какая работёнка, на этот раз уже прибыльная и взаимовыгодная.

— Ну, прямо-таки заинтриговал, — пожал плечами Лестер, — впрочем, работа мне уж точно не помешает, потому что на сборе трав тут едва ли разбогатеешь.

— Надо просто собирать правильную траву, — улыбнулся я, — и те парни, к которым мы направляемся, как раз этим и занимаются.

— Да уж, цены у них грабительские.

— Я рассчитываю на то, что за сегодняшнее дельце, получу пять сотен их отборных косяков.

— Ого! — округлились глаза у Лестера, — это ж насмерть можно обкуриться.

Я засмеялся:

— Кто сказал, что я собираюсь их выкуривать? Мы их продадим, и, кстати, как раз в этом я и рассчитываю на твою помощь. Часть я, конечно, могу сбыть и сам, но на такую партию сложно быстро найти покупателей.

— И что же ты от меня хочешь?

— Я отдам тебе часть травы для сбыта среди наёмников. Адепты Спящего ещё не успели там толком обосноваться, а спрос на болотник уже немалый. Я думаю, что можно получить десяток, а то и дюжину кусков за косяк. Я возьму свою долю в шесть кусков руды, а всё что ты выручишь сверх этого пойдёт тебе.

— Действительно, заманчивое предложение, — Лестер облизнулся в предвкушении лёгких денег.

— Я так понимаю, ты в деле.

— Ещё бы! Это стократ лучше, чем копаться в рудниках.

Лестер оказался приятным в общении, и я быстро проникся к нему доверием, хотя понимал, что в колонии лучше никому не доверять. За разговорами мы и не заметили, как дошли до болот. Надо заметить, что лагерь быстро рос и расширялся. На деревьях уже было смонтировано несколько домов и платформ между ними. Настилы стали крепче и шире, а палатки выглядели, будто капитальные сооружения. Я обратил внимание на грубо вытесанные деревянные идолы, изображающие то ли сову, то ли филина. Эта птица, постоянно спящая днём, символизировала их дремлющего бога.

Мне оставалось лишь удивляться, откуда у сектантов берутся новые люди. Неужели, их прельщает этот примитивный языческий культ? Некоторые, действительно, уверовали в Спящего, хотя из разговоров с послушниками я знал, что многие просто-напросто были готовы на всё, лишь бы сбежать из шахт. В Новом лагере бездельников и оборванцев и так хватало, а на полях работало уже достаточно крестьян, так что тем, кто не обладал особыми талантами или силой, податься было просто больше некуда. Отчаявшиеся и уставшие от всего люди приходили к Юбериону. Он и его ученики давали сбившимся с пути новую цель, читали проповеди о могуществе Спящего, успокаивали и вновь разжигали любовь к жизни. Я видел, как некоторые преображались прямо на глазах.

Надо сказать, что преображение часто было далеко не в лучшую сторону. Хотя послушникам давали лишь по три дозы травы в день, некоторые всё же находили ещё. Травка успокаивала и отвлекала от грустных мыслей и воспоминаний. Но был и обратный эффект — зависимость и помутнение сознания. На всех это отражалось по-разному, кто-то легко переносил, а кто-то мог надолго впадать в коматозное аморфное состояние. Иногда у перекуривших проявлялись типичные признаки интоксикации — их рвало, крутило живот, поднималась температура, краснели глаза. У некоторых даже выпадали волосы. Впрочем, последнее редко кого волновало, потому что послушники и так брились на лысо, и выпадение волос лишь избавляло их от необходимости постоянно бриться.

Спустя какое-то время, «посвящённые» стали помимо прочего, делать себе татуировки на лице и голове, поэтому долго жившие здесь выглядели, по меньшей мере, странно. Типичного послушника можно описать так: худой, искусанный москитами и пиявками парень, с бритой, покрытой синими, чёрными и зелёными татуировками головой, по голому торсу, в грязной испачканной тиной юбке до колен и ногами, обмотанными тряпьём. В общем, как по мне, так уж лучше работать в шахте, чем доходить до такого состояния. Но, быть может, я так сужу, потому что толком никогда и не работал в копях и не знаю, каково это.

В Болотном лагере была своя иерархия, и более опытных братьев называли гуру. Гуру читали лекции и, как я выяснил, будучи непосредственно учениками Юбериона, владели особой рунной магией. С ростом достатка и размеров лагеря, понадобились также и люди, следящие за порядком. Помимо внутренних споров, угрозы со стороны других лагерей и бандитов, болотожоры то и дело подбирались к палаткам и съедали послушников.

В связи с этим, помимо религиозного, в лагере появилось и военное направление. Этих людей называли стражами или храмовниками, и они, действительно, стерегли покой людей. Внешне они не сильно отличались от послушников, разве что на груди у них были крест-накрест ремни, которыми крепился за спиной двуручный меч. Они вооружались в первую очередь именно двуручными мечами, потому что только такие клинки были эффективны против болотожоров. Ещё неплохо справлялся арбалет, но на первых порах эти устройства были в дефиците, впрочем, как и всё остальное оружие и снаряжение. Со временем, стражи улучшили свои доспехи, добавив к ним железные наплечники, наручи, а некоторые даже кольчуги.

Вот таким, в общих чертах, было болотное Братство к тому времени, как мы с Лестером пришли к Галому с двумя мешками алхимического оборудования. Сделка прошла без обмана, я получил тюк болотной травы. Кроме того, воспользовавшись ситуацией, я представил Лестера Галому, Намибу и ещё паре своих знакомых, которым регулярно продавал мясо. Я предупредил, что так как теперь являюсь стражником в замке, то в ближайшее время не смогу приходить для торговли, и что Лестер, возможно, будет вместо меня менять товары на болотник. На этом в целом, мои дела в Братстве закончились. Лестер был очень заинтересован местным укладом и решил остаться на некоторое время и осмотреться. Я не возражал и, отдав ему небольшую часть болотника для реализации, вернулся в замок в одиночестве.

Глава 34. Инцидент

Вернулся в Старый лагерь я уже после обеда. В замке я планировал расслабиться и вздремнуть после удачно проведённой операции, но моим планам не суждено было сбыться. У ворот меня остановил Торус:

— Ах вот ты где! Ещё один бездельник! Сколько можно шляться по колонии? Ты даже доспехи не носишь! — я предстал перед ним в форме, но, по-видимому, до него дошли слухи о моём переодевании. Кто-то из следопытов сдал, не иначе. — Вы что, все позабывали свои обязанности?

— Нууу… — я не нашёлся, что ответить, ведь я их никогда не знал и потому не мог забыть.

— Что ты мямлишь!? А ну быстро бросай всё, и живо присоединяйся к отряду Ворона!

Вороном звали одного из рудных баронов, близких соратников Гомеза. Если он лично собирал отряд, значит, стряслось что-то по-настоящему значительное.

— А что случилось?

— Не время для вопросов! Живо шевелись, пока Ворон ещё во дворе.

Мне ничего не оставалось, кроме как подчиниться. Спрятав мешок болотника в свой сундук в казармах, я выбежал во двор с мечом на поясе и луком за спиной. Ворон формировал отряд стражников во дворе, где обычно шли тренировки. Рядом с ним стоял Скорпио — наш инструктор по ближнему бою. Остальные человек пятнадцать собравшихся толпились вокруг. Некоторые, как и я, ещё только подходили. Ворон проводил быстрый брифинг, я подоспел к середине фразы:

— Именно поэтому нам нужно срочно выдвигаться. Нет времени ждать пока все соберутся. Шрам возьмёт подкрепления и присоединится к нам позже. Если же мы не отправимся сейчас, ситуация может выйти из-под контроля и ползуны перебьют всех в шахте.

Теперь я понял, что произошло. Опять ползуны! Видимо, шахтёры раскопали их очередную кладку. Дело намечалось неприятное и опасное. Я даже подумал о том, чтобы потихоньку свалить, спрятаться где-нибудь и не идти на эту рискованную операцию. Но стражники рядом уже узнали и заметили меня, поэтому выбора не оставалось. Ворон дал команду выстроиться в колонну по три, и мы выступили в путь. К счастью, в ногу идти не требовалось. Мы шли быстрым шагом к шахте напрямую через лес. Мелкие звери и даже волки разбегались в стороны, издали завидев наш внушительный отряд, уже насчитывающий две дюжины человек. Буквально через полчаса мы заходили внутрь выработок. Старая шахта спускалась тоннелями глубоко вниз, добыча в основном велась в боковых ответвлениях от основной штольни, которая почти отвесно уходила на сотню метров в глубину. Лестницы и настилы, идущие спиралью вдоль стен, терялись во полумраке. Чадящие факелы создавали гнетущую атмосферу. С глубиной воздух становился всё более спёртым и на нижних ярусах с непривычки дышать было довольно тяжело, не то что махать киркой. На верхнем уровне нас встретил стражник в лёгкой броне. Его рука была наспех забинтована. Он побежал нам навстречу ипрокричал:

— Наконец-то! Мы уже заждались! Эти твари напирают уже целый час!

Ворон повелительным голосом произнёс в ответ:

— Успокойся. Мы пришли, как только собрали людей. Скоро будут ещё подкрепления. Где Ян?

— Он возглавляет оборону. Как раз он и послал меня ждать вас, всё равно в бою я сейчас не пригожусь, — показал он на свою забинтованную конечность, — я провожу вас к месту прорыва. Идите за мной!

С этими словами он развернулся и быстро зашагал по настилу, ведущему вниз. Ворон жестом приказал следовать за сопровождающим, сам оставшись в середине отряда. Деревянные помосты были узкими, а местами и вовсе приходилось карабкаться по вертикальным лестницам. Раненному стражнику эти спуски давались с трудом, но он держался молодцом, проворно цепляясь одной рукой.

Через какое-то время мы добрались до места назначения. Главный ствол шахты уходил ещё дальше вниз, но события, похоже, разворачивались именно здесь. На широком уступе, выдолбленном в скале, собралось человек десять стражников. Часть из них стояли с арбалетами наперевес, наведёнными на широкую пещеру. Мужчина в лёгких доспехах руководил другой группой, которая разбирала небольшой деревянный сарай, видимо служивший раньше хранилищем. Из досок сарая они наспех мастерили подобие баррикады, пытаясь закрыть проход. Я огляделся вокруг. Неподалёку лежали три туши убитых тварей. В дальнем конце освещённой факелами площадки были аккуратно сложены тела погибших людей: человек пять рудокопов и трое стражников. Видимо, ползуны уже ослабили натиск, и обороняющиеся успели перегруппироваться и собраться с силами. Ворон подошёл к человеку, руководившему строительством, и презрительно произнёс:

— И где же обещанные полчища ползунов?

— Пока вас ждёшь, можно от старости умереть! — недовольно ответил ему стражник. Я догадался, что это и был Ян — руководитель старой шахты. Внешность его была обманчива, он носил лёгкий непримечательный доспех. Однако говорили, что он был человеком железной воли и первоклассным организатором, поэтому с ним считался даже Гомез и не претендовал на его авторитет внутри шахты, пока руда исправно поставлялась.

— Стоило ли нам вообще приходить? Твой посланец переполошил половину лагеря, а дело оказывается никчёмное.

— Никчёмное!? — возвысил голос Ян, — да кто ты такой, чтобы судить? Если такой умный, то сходи в ту штольню. Знаешь, что там было?

— Пара рудных жил, я полагаю, — ответил Ворон.

— Он полагает, — грубо и зло передразнил его Ян, — да там расположена четверть шахты! Второй давильный пресс находится там! Лучшие перспективные жилы шли именно там! Половина руды, добываемой в последние месяцы, добывалась именно в том крыле!

Ворон немного потупился, видимо поняв, что погорячился обвинять Яна в ложной тревоге. Он изменил свой тон на более серьёзный и деловой:

— Сколько погибло людей?

— Точно не знаю, может, кто и спасся на верхних платформах. Но там работало четыре дюжины шахтёров и десяток солдат. Только двое стражников остались живы и нам известно о судьбе десяти рудокопов. Из них трое вон там, — Ян показал на кучу мёртвых тел. — Спасшиеся до сих пор не пришли в чувство. Говорят, что столько тварей не видели никогда в жизни. Это чудо, что ползуны пока не вырвались из этой части шахты. Быть может, ещё не со всеми закончили внутри.

— И что ты предлагаешь?

— Нужно сделать вылазку внутрь, спасти тех, кто мог выжить. Кроме того, как видишь, мои люди работают над баррикадой. Если дела будут совсем плохи, нужно иметь возможность перекрыть тварям дорогу.

Ворон одобрительно кивнул:

— Хорошо, так и поступим. Это все люди, что у тебя остались?

— Нет, конечно, но я не могу согнать сюда всех и оставить заброшенные тоннели без охраны. Кто знает, что эти твари могут учудить, быть может, они готовят удар в обход.

Я вспомнил приключения в свободной шахте, и понял, что Ян может быть прав. На вид совершенно безмозглые животные порой оказываются гораздо хитрее, чем можно ожидать. Видимо, опыт научил Яна тому же. Тем временем Ворон дал нам приказ приготовиться.

Я взял горящий факел в левую руку, в правой держал меч наголо. Несколько человек остались с арбалетами в середине группы. Остальные, как и я, вооружились мечами и факелами. Свет против ползунов был не столько оружием, сколько просто лишал их преимущества темноты. Осторожно, прислушиваясь к каждому звуку, мы двинулись вглубь тоннеля. Люди Яна остались позади, охранять проход и достраивать баррикаду. Мы миновали узкий тоннель без столкновений и вышли на широкий деревянный помост. Вдоль стены шахты видна была переливающаяся синим рудная жила. Но слабого света от магической руды было недостаточно, чтобы развеять мрак пещеры. Ещё недавно тут вовсю кипела добыча, но теперь было пусто. Ворон подошёл к краю помоста, бросил вниз пару факелов и отшатнулся. Мы с любопытством бросились к нему, чтобы увидеть происходящее.

Зрелище было действительно пугающее. Десятки тварей, словно тараканы ползали внизу. Упавшие факелы разозлили их, но они не придавали им большого значения и продолжали своё грязное дело — доедали тела рудокопов, разрывая их на куски и проглатывая. Повсюду были разбросаны инструменты. Несколько трупов лежали вместе и возле них валялись несколько убитых ползунов. В голове одного краулера торчала кирка. Видимо, люди пытались сопротивляться, но безуспешно. В центре обширного зала стоял давильный пресс, который теперь бездействовал. Стены пещеры были практически отвесными, а вниз шла деревянная лестница и верёвка с блоком для подъёма добытой руды. Видимо, поэтому ползуны ещё не добрались досюда. Хоть они и обладали цепкими лапами, но по отвесным стенам взобраться было тяжело.

Мы в молчании рассматривали открывшуюся картину, как вдруг откуда-то из темноты из дальнего конца пещеры послышался испуганный крик:

— Эй! Спасите нас! Умоляю!

Ворон крикнул в темноту в ответ:

— Где вы? Сколько вас?

— Трое! Мы здесь на навесной платформе! Они ещё не добрались до нас, но ходят кругами вокруг.

— У вас есть факелы?

— Нет. У нас ничего нет, только две кирки. Мы добывали руду на этой платформе, когда всё началось, только это нас и спасло.

— Кто-то ещё спасся?

— Нет, только Джек успел забраться к нам, и у него ранена нога. Ещё несколько человек успели сбежать через платформу, где вы стоите. Слава Богу, что вы пришли за нами!

Ворон повернулся в нашу сторону:

— Ну что, есть добровольцы отправиться вниз?

Все стражники отвели глаза, было понятно, что спуститься вниз — это верная смерть.

— Нет, это безумие, — ответил кто-то.

— Я тоже так считаю, — жёстко сказал Ворон, — да и организовать зелёный коридор у нас вряд ли получится. Но что будем делать с этими беднягами? Есть какие-то предложения?

— Можно попробовать бросить верёвку, чтобы они напрямую перебрались на нашу платформу, — сказал я.

Ворон кивнул в знак согласия и крикнул рудокопам:

— Как далеко от нас находится ваша платформа? — нам не было их видно в кромешной тьме пещеры. Факелы снизу давали недостаточно света, чтобы разглядеть что-то дальше, чем на несколько метров от них. К тому же ползуны были недовольны присутствием огня и несколько тварей уже топтались вокруг, шипя и пытаясь затушить пламя. Видимо, с остальными факелами, которые раньше освещали пещеру, они уже разобрались на такой же манер.

— Метров двадцать, — послышался неуверенный ответ, — и наша площадка повыше.

— Не докинуть, — тихо сказал Ворон, уже повернувшись к нам.

— Можно привязать верёвку к арбалетному болту, — предложил кто-то из отряда.

— Хорошо, так и поступим. Ты, сходи к Яну за верёвкой, — указал он на одного из стражников, — Остальные отстреливайте этих тварей внизу!

Мы приступили к претворению плана в жизнь. Вместе с арбалетчиками я пытался подстрелить ползунов из лука, но не очень успешно. Лишь одна моя стрела из десяти достигала цели, остальные либо отскакивали от панцирей, либо вообще пролетали мимо. Очень скоро я прекратил это бесполезное занятие, чтобы впустую не расходовать стрелы, которые в колонии были дефицитом. Арбалетчики были удачливее, и через несколько минут удалось подстрелить полдюжины тварей. Мы кидали ещё факелы вниз, но ползуны стали осмотрительнее и больше не приближались к ним, прячась в тенях. Мы так увлеклись охотой, что не заметили, как к нам подкрались с фланга. Несколько ползунов каким-то невероятным образом умудрились проползти по стене сбоку от нашей платформы. Когда поднялась тревога, было уже поздно, и трое тварей успели броситься на нас. Одного стражника опрокинули на доски платформы. Ползун занёс свои грозные клешни для решающего удара, но был остановлен моими подоспевшими товарищами. С другими двумя разобрались также быстро, никто из отряда серьёзно не пострадал. Всё же нас было двадцать вооружённых человек, а тварей всего три. Но, теперь мы поняли, что наша безопасность весьма относительна, и были начеку. По приказу Ворона несколько человек с факелами встали на стражу по периметру платформы, вглядываясь в темноту. Теперь ползуны не могли застать нас врасплох.

Тем временем, вернулся посыльный с верёвкой. Она была довольно толстой, ведь должна была выдержать вес человека. Это создавало трудности с прикреплением её к болту и с самой стрельбой. Верёвка цеплялась за арбалет и мешала прямому выстрелу. Тем не менее, эти проблемы кое-как удалось преодолеть. Но появилась новая сложность.

Нужно было выстрелить во тьму так, чтобы попасть по платформе с уцелевшими, при этом ещё не убить случайно кого-нибудь из них. Рудокопам приказали лечь и голосом подавать сигналы, ведь стрелять нужно было по звуку. В конце концов, выстрелили, но болт полетел криво, а верёвка зацепилась за сам арбалет и упала вниз к ползунам, откуда её быстро вытянули. Второй выстрел оказался более удачным, и стрела ударилась о стену над платформой. Отскочив от камня, она вместе с верёвкой снова упала вниз. Лишь с третьего раза рудокопам удалось поймать канат. Один конец они закрепили за свою платформу, а другой мы закрепили у себя.

И вот первый выживший стал двигаться по верёвке. Это требовало изрядной силы рук и выносливости, ведь путь был не близкий. Он перебирал руками, а тело болталось над пропастью. Однако вскоре первый рудокоп был среди нас. Переведя дыхание, он облегчённо вздохнул и поблагодарил за спасение. Вскоре второй шахтёр тоже благополучно переправился. А вот третий… Он был ранен и потерял часть крови. И хотя ранена была нога, а требовалась сила рук, всё же ему не хватило выносливости. Он был уже близко, метрах в пяти от нас, и мы отчётливо видели, как он двигается. Стражники и его товарищи рудокопы подбадривали его. Но, видимо, этого оказалось недостаточно, потому что в какой-то момент его руки расцепились и с коротким криком он упал вниз. Смерть была быстрой. Упав с высоты около десятка метров, он разбился о каменный пол пещеры.

— Бедный Джек! — воскликнул один из спасшихся шахтёров.

— Сукин сын! Он был мне должен шесть кусков руды! — добавил второй.

Тем временем, несколько любопытных краулеров подбежали к трупу. Десяток стражников мигом спустили в них свои заряженные арбалеты. Три твари остались лежать возле разбившегося рудокопа. Что ж, по крайней мере в некотором смысле его смерть была отомщена.

Пока разворачивались эти события, прибыли ещё подкрепления из замка. Шрам — один из телохранителей Гомеза — привёл ещё отряд из пятнадцати человек. Теперь нас тут было уже почти четыре десятка. Ян со своими людьми тоже бросил строительство оказавшихся ненужными баррикад и присоединился к нам. Ворон, Ян и Шрам посовещавшись, решили попытаться отбить пещеру у ползунов. Половина стражников осталась на платформе и должна была обеспечивать прикрытие. Все двадцать не могли встать по периметру, но десяток помещался. Один стрелял, а другой тем временем заряжал арбалет.

Всем остальным предстояло спуститься. Побросав кучу горящих факелов на дно пещеры, и спустив несколько верёвок в дополнение к лестнице, мы десантировались вниз. Мне не повезло. Так как арбалета у меня не было, то я оказался в штурмовой группе, которую возглавил Шрам. Ворон и Ян остались наверху. Шрам был первоклассным бойцом и мастером одноручного меча. Он не использовал щит, впрочем, как и все в колонии. Щит был атрибутом лишь паладинов и регулярной армии. А жаль, в этой битве я бы не отказался от хорошего щита, которым можно было бы отгородиться от смертоносных ударов ползунов.

Несколько ползунов бросились на первых спустившихся, но даже не успели добежать — их подсекли арбалетчики. Вскоре все двадцать человек, и я в том числе, оказались внизу. Мы держались вместе плотным строем, образовав кольцо. Первым делом были расставлены факелы. Теперь, когда зал стал хорошо освещён, а мы оказались непосредственно внизу, весь ужас случившегося предстал перед нами. Пол зала был красным от крови, всюду лежали разорванные тела. Мы старались не смотреть на них. Ещё несколько краулеров кинулись на нас, за что сразу поплатились. Мы двинулись к дальнему концу зала, и тут ползуны набросились с новой силой. Арбалетчики теперь уже не могли так эффективно стрелять, ведь могли зацепить своих, поэтому мы лишились своего прикрытия и преимущества.

Ползунов было много. Не буду описывать подробности схватки, я старался не лезть на рожон и почти не высовывался из-за спин более опытных бойцов. В любом случае, здесь было не так напряжённо, как в свободной шахте, да и твари были поменьше и послабее. Тем не менее, битва стала накаляться, несколько стражников были убиты, хотя потери ползунов были куда больше. Двух монстров я уложил собственноручно, нападая сбоку, пока они были заняты другими. Такая тактика была самой эффективной и безопасной. Несмотря на наши героические усилия, ползунам не было конца, а их сопротивление становилось всё яростнее по мере нашего приближения к дальнему концу зала. Там располагался пролом, из которого и вылезли подземные хищники.

Раскапывая жилу, кто-то из рудокопов пробился к системе узких, как трубы, тоннелей — человек смог бы в них протиснутся лишь на четвереньках. Из дыры вылезали всё новые насекомые. Потеряв тяжело раненным ещё одного человека, Шрам дал приказ отступать. Мы уложили врукопашную больше двух дюжин ползунов и ещё, наверное, столько же расстреляли арбалетчики, но не было смысла продолжать битву. Тварей в тоннелях могло было быть несколько сотен, а добывать руду с таким гостеприимным соседством всё равно было невозможно. Под прикрытием арбалетчиков, мы поднялись обратно на платформу. Часть убитых, чьи тела ещё не были обезображены до неузнаваемости, мы погрузили на подъёмник для руды и подняли наверх. Не хотелось оставлять их на съедение подземным хищникам.

Итоги вылазки были довольно печальны. Нам удалось спасти двух человек из более чем полусотни там работавших. Кроме того, в битве мы потеряли троих, а ещё четверо были ранены. Самое главное, пришлось признать, что эту часть шахты больше не вернуть. Ян, скрепя сердце, согласился. Радовало лишь то, что ползуны не могли вскарабкаться наверх. Конечно, парочка из них поднялись на платформу, когда их разозлили, но это было скорее исключением. В основном твари были сосредоточены на защите своих подземных ходов. Оставалось надеяться, что мы преподали краулерам хороший урок и вряд ли они захотят снова с нами связываться в ближайшем будущем.

На выходе из тоннеля, соединяющего эту большую пещеру с основным стволом шахты, возвели баррикаду и на охрану поставили двух стражников. Ещё небольшой пост решили расположить неподалёку, чтобы в случае прорыва можно было прийти на помощь. Ян занялся восстановлением порядка в рудниках и потребовал от Ворона, чтобы ему срочно привели новых рудокопов, иначе поставки сократятся не менее, чем на четверть. На этом наша миссия здесь была закончена, и мы вернулись в замок, где Ворон распустил отряд на все четыре стороны, а точнее, приказал вернуться к своим рутинным обязанностям. Я был рад, что остался цел и невредим после очередной встречи с ползунами. Больше мне никогда не хотелось иметь с ними дело, но во многом это зависело не от меня.

Глава 35. Книжный червь

Через несколько дней после событий в шахте от Лестера пришли хорошие новости в виде целых двухсот кусков руды. Он продал уже больше тридцати порций болотника в Новом лагере. Наёмники охотно его покупали, потому что им было особо нечем развлечься, а жалование позволяло. К тому же во время дежурства нельзя было выпивать, а вот о болотнике ничего не уточнялось. Я дал Лестеру новую партию для сбыта, порадовавшись, что не нужно заниматься этим самому. В последнее время мне всё больше нравилось проводить свободное время за чтением. Я выменял у одного из стражников книгу «Введение в искусство магии». Он раздобыл её ещё во время восстания, когда грабили запасы замка. Это было пособие для послушников монастыря. Не знаю, каким образом оно оказалась в здешней библиотеке, но я был этому рад и погрузился в чтение.

В книге было рассказано о том, какие навыки должны в себе развивать послушники, какие душевные качества тренировать. Большая часть требований была оправдана. Так, например, основная цель послушничества — смирение гордыни. Именно поэтому на новичков возлагалась самая грязная и тяжёлая работа. Когда человек становится магом, к нему приходит большое могущество, а в сочетании с гордыней, честолюбием и эгоизмом такая сила может принести много бед. Послушники должны отказаться от земных благ. В свободное от работы время им читают лекции и обучают религии владыки света — Инноса. По сути это именно религиозный культ, а не образовательный институт. Настоящее обучение начинается гораздо позже, лишь после того, как претендент признаётся достойным. Послушничество занимает как минимум несколько лет. Иногда счёт вообще доходит до десятилетий, а некоторые и вовсе никогда не признаются достойными стать магами. Но это скорее исключение, потому что такие люди чаще всего просто сбегают из монастыря, как в той истории, которую мне рассказывал Горн. Горе-послушники потом обычно становятся бандитами. Как говорится, из огня да в полымя — хотели стать праведниками, а стали грешниками.

Я вспомнил, что даже несмотря на такой жёсткий отбор, большая часть магов относится пренебрежительно к простым людям, и ужаснулся, что бы было, если бы в ряды магов брали кого попало. Тогда личные амбиции уж точно вытеснили всё остальное, и маги стали бы скорее проклятием для людей, чем защитой и опорой. По этому поводу в книге описывалась одна занимательная история. Тысячелетия назад монастырей ещё не существовало, а культ Инноса только зарождался. В первое время силой владели лишь лучшие представители человеческой расы, но в какой-то момент, распространение религии света достигло критического масштаба, всё больше и больше людей вступало в ряды магов, и внутри их произошёл раскол. В те давние времена магов было гораздо больше, чем сейчас — не десятки, а тысячи. Ещё не угасли источники силы, выходившие на поверхность в горах, люди владели истинной магией без нужды в рунах и были обильно наделены даром творить волшебство.

Двое могущественных магов повздорили о том, кто из них достоин возглавить орден. Жажда власти была так велика, что ни один не хотел уступать. У каждого было множество сторонников и соратников. Имена этих магов прокляты и приданы забвению, поэтому не указываются в книге. Однако сама история приведена в назидание потомкам. То, что случилось дальше, называют Великой Огненной Зимой. Маги вступили в открытый конфликт. Они заручились поддержкой светских правителей, и война переросла в глобальный конфликт. Десятки тысяч ни в чём не повинных людей погибли, вовлечённые в этот никому не нужный спор. В конце концов, один из магов прибегнул к помощи бога тьмы и магии крови. Его разум настолько затмила жажда власти и мести, что он не остановился ни перед чем. Сотни людей были принесены в жертву и сожжены на кострах. Земля разверзлась под столицей противника и поглотила город. Маг-отступник уже праздновал победу, но он переоценил свои возможности, забыв, с какой силой он играет — заклинание сработало не так, как он ожидал.

Стихия не остановилась, и огромный огненный столб вырвался из-под земли, потоки горящей лавы разлились на километры вокруг города, сжигая леса, поля и деревни. Столбы пыли и пепла поднялись в небо и закрыли его непроглядной пеленой. Больше года не было видно ни солнца, ни звёзд, растения увяли, животные стали вымирать, а среди людей наступил голод. Снег выпал в тех местах, где его никогда не видели, в южных землях стало так же холодно, как в северном Нордмаре. Лишь немногие пережили этот катаклизм и последующие тяжёлые годы. Голод был настолько нестерпим, что каннибализм распространился повсеместно. Победившего мага судили и четвертовали его же сподвижники. В результате все остались ни с чем. Выживших колдунов люди возненавидели и начали истреблять. Процветающий орден пришёл в упадок, большая часть знаний была утеряна навсегда. Оставшиеся маги ушли в добровольное изгнание и основали монастыри. Помня об ужасных событиях, они отказались от власти над людьми и сосредоточились на служении Инносу, молитвах и воспитании смирения.

В результате катаклизма флора и фауна на планете стала беднее, многие виды растений и животных бесследно исчезли. Лишь спустя сотни лет природа излечилась, а на руинах некогда могучего королевства, начали возникать новые государства. Те годы были господством Аданоса на севере, и Белиара на юге. Орден огня больше никогда не обрёл прежнего могущества. Лишь около тысячи лет назад Иннос вновь вернул своё влияние, когда возник орден паладинов, а маги отчасти возвратились к светской жизни и стали служить при королевском дворе. Современное королевство Миртана полностью опиралось на покровительство Инноса, но было лишь жалким подобием великой империи, существовавшей тысячи лет назад.

Я не знал, правдива ли эта история, или же выдумана для обучающих целей, но в любом случае легенда заставляла задуматься. В книге было изложено ещё множество заповедей и наставлений. Я читал их, примеряя к себе, и понял, что далеко не всем из них я следую. Чтобы стать магом мне нужно было пересмотреть и изменить очень многое в своём характере и поведении. Мне иногда казалось, что маги огня вовсе не соблюдают все эти наставления, и, вдобавок, кичатся своим отрешением от земного, хотя подвержены ему не меньше других. Но не мне было их судить.

Чтение книг оказалось таким увлекательным, что я стал искать, где раздобыть их ещё, и обратился к магам огня. Я подошёл к Торрезу, когда он прогуливался во дворе, и спросил, нет ли у него на продажу или во временное пользование каких-нибудь книг, связанных с магией или учением Инноса. На удивление, Торрез одобрительно отнёсся к моему стремлению:

— Что, решил наконец-то начать делать что-то полезное на пути вступления в орден? Похвально. Но не думай, что это тебе поможет. Тем не менее, я рад, что у тебя появился настоящий интерес к знаниям, а не к престижу и силе. Думаю, у меня найдётся пара томов, которые тебе подойдут. Пойдём со мной, книги хранятся внутри, в лаборатории.

Торрез сделал мне жест рукой, призывая следовать за ним. Мы вошли внутрь сектора магов. Я был удивлён, что мне разрешили зайти. Другой маг внутри неодобрительно на меня покосился, но Торрез сказал ему, что я с ним, и тот не стал возражать. Миновав небольшой нижний зал, мы прошли по проходу возле лестницы и зашли в лабораторию. Окон в ней не было, и она была освещена парящим под потолком светящимся шаром. У стены напротив входа стоял алхимический стол с превосходным оборудованием. Теперь я уже немного в нём разбирался и мог оценить всё разнообразие колб, пробирок, перегонных трубок и реактивов. Слева располагалась кровать и кресло, на котором сидел пожилой алхимик, читая книгу. Он был так погружён в чтение, что совершенно не обратил на нас внимания. Справа был широкий шкаф, книги на нём стояли аккуратно и упорядоченно, разделённые подписанными перегородками по категориям. Я разглядел подписи: «Начинающим», «1 круг», «2 круг», «Алхимия». В каждой группе стояло по несколько книг. Торрез подошёл к полке с пометкой «Начинающим», присмотрелся к корешкам и взял одну из книг. Обложка гордо гласила: «Молитва и покаяние». Маг протянул мне книгу:

— Я думаю, это будет в самый раз для начала. В ней изложены все основные принципы нашей веры. Если ты не готов принять их, то здесь тебе не место. Поэтому лучше начать именно с неё, чтобы не терять попусту время, если ты окажешься не готов.

Я кивнул и взял книгу. Обложка была свежей, казалось, что книга лишь недавно была переплетена. Я осторожно открыл её, она похрустывала в руках. Листы были исписаны аккуратным почерком. Я прочитал один из абзацев на первой странице:

«О Иннос! Владыка Света и Отец Пламени! Услышь меня, освети своим взором и избавь от тьмы!»

Это было не совсем то, что я надеялся получить, но не рискнул спорить с магом.

— С радостью прочту её, — сказал вместо возражений я.

Торрез улыбнулся и произнёс:

— Я понимаю, что это, возможно, не то, чего ты ждал, но поверь, начать стоит с этого. Без очищения нельзя приступать к изучению священных знаний. Я могу дать тебе эту книгу с собой, но с одним условием.

— С каким?

— Ты должен оставить что-нибудь эквивалентное в качестве залога. Книги сейчас редки и стоят дорого. Этот экземпляр лишь недавно доставили нам из монастыря. Впрочем, как и остальные книги. Мы решили собрать здесь небольшую библиотеку на всякий случай. Иногда даже опытным магам приходится возвращаться к истокам или браться за учебник, чтобы вспомнить что-то и посмотреть новым взглядом.

— У меня есть другая книга, — ответил я, — быть может, я могу обменять её на эту?

— У тебя есть книга? Интересно, какая?

Я предусмотрительно взял рукопись с собой, теперь достал из сумки и протянул Торрезу. Он осмотрел её и полистал немного.

— Восхитительно, — с оживлением произнёс маг, — это издание гораздо старше, чем то, которое я читал, будучи послушником. Откуда же она у тебя?

— Выменял у одного стражника, который нашёл её в библиотеке замка во время восстания.

— Да уж, пути Инноса неисповедимы. Раз ты прочитал эту книжку, то уже имеешь представление о нашем ордене и понимаешь, почему я советую тебе молитвослов. Но я с радостью дам тебе потом любую книгу, из тех, что тебе разрешено читать, взамен на эту. Когда изучишь одну, приходи, и я обменяю её на следующую, если, конечно, твой интерес к тому времени ещё не иссякнет.

Я взял книгу молитв, поблагодарил Торреза, и он проводил меня к выходу. Удивительно, но за всё время, пока мы были в лаборатории-библиотеке, маг-алхимик так и не поднял на нас взгляда, как будто бы спал или мыслями был где-то далеко. Однако я точно видел, что глаза его открыты и пару раз он перелистывал страницы фолианта, который держал в руках. Видимо, такое глубокое погружение в раздумье было характерно для чародеев.

Я был очень доволен обменом и разговором в целом. Пусть даже сама книга мне была не очень интересна, главным было то, что я, наконец, растопил лёд в отношениях хотя бы с одним из магов огня. Торрез оказался на самом деле не таким уж снобом. Возможно, такое неприветливое изначальное ко мне отношение магов было, действительно, обусловлено недоверием, а не просто плохим характером. Это давало надежду и подтверждало, что я на правильном пути. С той поры время от времени я разговаривал с Торрезом о книгах, спрашивал о некоторых подробностях или просил разъяснить непонятные места. Ему, по всей видимости, это нравилось. Он часто днём гулял во дворе замка и был не прочь поболтать. В конце концов у нас установились отношения даже напоминающие дружеские. Помимо Торреза, на улицу часто выходил ещё один маг по имени Родригез. Иногда и с ним мне удавалось перекинуться парой слов, но он не отличался особой разговорчивостью.

Остальные маги большую часть времени проводили в своих покоях за исследованиями. Я периодически интересовался, не нужна ли магам какая-то помощь, но получал всегда отрицательный ответ. Хотя я сильно продвинулся, но возможности вступить в орден пока не предвиделось. Я даже не просил уже больше аудиенции с Корристо, потому что, получше изучив порядки магов, и так знал, что он мне ответит. Вся надежда в этом вопросе оставалась на Ксардаса.

Глава 36. Арена

Много времени я проводил за тренировками в замке. Наш инструктор Скорпио был настоящим профессионалом, в совершенстве владел и арбалетом, и мечом. Большинство стражников в колонии не отличались особым мастерством, так что им было чему поучиться. Я и вовсе был абсолютным новичком, и поначалу для меня пришлось давать отдельные уроки даже касательно того, как правильно держать меч.

— Меч — это тебе не кочерга или дубина, и даже не охотничий нож! Он требует особого внимания. Ты должен чувствовать, где находится лезвие, даже закрыв глаза, как ты ощущаешь свою руку, — говорил мне Скорпио на первых занятиях. — Во время поединка не следи только за мечом противника — лучше охвати врага взглядом целиком. Рука может обмануть, но всё тело нет. Если не знаешь куда смотреть, то ориентируйся на середину груди, тогда будешь держать ситуацию под контролем, и сможешь предсказать, какое движение сделает соперник ещё до того, как он сам это решит. Всё остальное должны сделать твои инстинкты. Именно поэтому движения нужно отработать до автоматизма. Никаких раздумий в бою быть не может — одна потерянная доля секунды и ты покойник.

Поначалу мои успехи были незначительными, приходилось часами отрабатывать удары, махая мечом в воздухе. Часто тренер подходил ко мне во время упражнений и бил по ногам или рукам, если я двигался неправильно, ругался и исправлял ошибки. Было неприятно, когда на тебя орут, но выбирать учителя не приходилось. К тому же, хоть методика и была суровой, я знал, что в королевской армии отношение к солдатам не лучше. На войне не до сюсюканья, нужно закалять дух и тело, воспитывать выносливость и стойкость. Орки, как известно, не отличаются хорошими манерами, а их удар потяжелее, чем у матёрого кузнеца, часами орудующего пудовым молотом. Как-то на очередной тренировке Скорпио выбил меч из моей руки и заорал:

— Растяпа! Ты даже меч удержать не можешь!

— Но ты ударил меня по руке, я не ожидал! — пытался оправдаться я.

— Ты должен всегда быть готов, если обнажил оружие. Скажи, ты можешь случайно уронить руку? Нет! То-то же. Так и меч — продолжение твоей руки. Пока ты жив, береги его, как часть себя.

Я не жаловался на грубое обращение и просто делал то, что мне говорил Скорпио. Во дворе практически никогда не устраивали спаррингов и тренировались настоящим оружием. Тем не менее, проверить умение можно только в настоящем бою. Именно поэтому, время от времени, стражники испытывали друг друга на арене. Бои проводились каждую неделю, посмотреть на эту забаву стекалась половина лагеря. Заведующий ареной призрак собирал ставки и неплохо на этом зарабатывал, отдавая, естественно, часть прибыли Гомезу. Ради такого дела иногда приглашали даже бойцов из других лагерей. Когда наёмник дрался со стражником, ставок обычно было больше — интерес подогревался враждой между лагерями. Но такие бои были скорее редкостью, в основном, выступали свои люди. Скорпио обычно сам выбирал бойцов для боя, так, чтобы силы были примерно равны.

Помимо стражников, в боях мог принять участие каждый желающий, правда с одним условием — сделать взнос. Некоторые даже так улаживали свои конфликты — это было более цивилизованно, нежели набить друг другу морду в переулке. Когда выступали стражники, поединок обычно проводили тупыми мечами — никто не был заинтересован в случайном убийстве. В принципе, были возможны и бои насмерть, но только со взаимного согласия обоих сторон. Так бились в основном лишь заклятые враги, выясняющие отношения. Это было редкостью, и, конечно, на таких боях ставки всегда были выше.

Во время одной из тренировок, когда я проделывал похожее на танец упражнение с мечом, Скорпио подошёл ко мне и остановился, внимательно следя за моими движениями. Я ожидал очередной критики, но неожиданно для меня тренер произнёс:

— Неплохо. Вечером будешь биться на арене с Альфредом. Даже интересно, кто из вас двоих более неуклюжая черепаха!

От неожиданности, я прервал серию ударов на середине взмаха.

— Но я же не готов! — попытался я возразить.

— Это уже мне решать! Обсуждению не подлежит. Только так ты можешь чему-нибудь научиться. Махать в воздухе железкой это одно, а настоящий поединок совсем другое. Фред новичок, как и ты. Бывший булочник. Видно его пироги встали кому-то поперёк горла, раз уж его занесло в колонию, — засмеялся своей же нелепой шутке Скорпио. — Сам он крепкий малый, но мечом машет, будто это тяпка. Так что не переживай, ты будешь даже половчее.

Я знал о ком идёт речь. Этот Альфред, действительно, тренировался с нами. Немного толстоватый, повыше меня на полголовы, Фред отличался изрядной силой, за что Торус и взял его недавно в стражники, возмещая потери людей в шахте. Однако, как и сказал Скорпио, владеть оружием он практически не умел. По его части больше была рукопашная драка. Иногда в лагере крепкий кулак был даже важнее меча, так что выбор Торуса был неплохим. По крайней мере, в отличие от многих каторжан, Фред не отличался явной жестокостью, в повседневной жизни был спокойным и сдержанным. Правда, если разозлить, у него случались приступы гнева, в которых он не мог себя контролировать. Парни за кружкой пива шептались, что однажды в ярости он убил так свою жену, за что и загремел на каторгу. Впрочем, это не имело значения.

Вечером, когда уже начинало темнеть, состоялся поединок. Жадные до жестоких зрелищ рудокопы, призраки и стражники стекались к арене. Сидений не было, люди толпились наверху, стоящие сзади выглядывали из-за спин передних. Лучшие места занимались заранее, хотя стражники не стеснялись расталкивать рудокопов, чтобы встать поудобней. Внешнее кольцо лагеря имело два яруса. Нижний был около замка, как бы во рве, который, похоже, не был доделан и никогда не заливался водой. Второй уровень был на высоте равнины, окружающей лагерь, и ограничивался внешним частоколом. Круглая арена располагалась как бы между этими двумя ярусами, так что вход для сражавшихся был на нижнем, а для зрителей на верхнем.

Стены бойцовой ямы были выложены камнем, на них висели зажжённые факелы, создающие гнетущую атмосферу. Воинам было не очень удобно в полумраке, зато во время боя можно было наблюдать за причудливой игрой теней, отбрасываемых сражающимися. Правда, никому до этой красоты не было дела, потому что всё внимание зрителей было сосредоточено на фигурах самих бойцов. Какой-нибудь художник, быть может, восхитился бы этим сочетанием красок, в котором кровь гладиаторов смешивалась с красными отблесками факелов, но в колонии художников не было, как, впрочем, и других деятелей искусства. Даже если кто и обладал такими талантами, приходилось забыть о них и браться либо за кирку, либо за меч.

В тот день мне тоже было не до такой ерунды, ведь предстояло впервые зайти на арену не в качестве зрителя, а через нижний вход. Я переживал в предвкушении предстоящей схватки. Противник был хоть и не опытный, всё же серьёзный. Силой с Фредом меряться не стоило — не моя весовая категория. Оставалось надеяться лишь на ловкость и изворотливость. Последний месяц тренировок не прошёл для меня даром, и, как говорил Скорпио, я уже знал, с какой стороны браться за меч. За свою жизнь, я ни раз пускал его в ход против диких зверей, ползунов и других тварей, но никогда не сходился в открытом бою с человеком. Поединок на мечах шёл по другим правилам, нежели охота. Зверю нечем защититься от удара, а в битве меч выступает против меча — одним ударом схватка не кончится, всё зависело от навыков фехтования. Управляющий арены вышел на середину и объявил предстоящий бой:

— Сегодня в честном бою встретятся два недавно принятых стражника, известных по прозвищам Лучник и Булочник! Кто окажется сильнее? Ловкий охотник или здоровяк Фред? Делайте ставки, друзья! Скоро всё решится. Бойцы! Готовьтесь к бою!

Мы с Фредом вышли на арену, предварительно получив тупые мечи. Честно говоря, такой железкой вполне можно было и убить, так что не стоило подставляться под прямой удар, особенно по голове.

— Я постараюсь тебе поддаваться, чтобы повеселить народ, — сказал самоуверенный Альфред. Я лишь улыбнулся и ничего не ответил — хвастовство в данном случае было неуместно.

Правила были простые: тот, кто первый получит прямой удар, который в жизни был бы смертельным — проиграл. Также битва останавливается, если противник нокаутирован. Кроме того, можно сбежать с арены, но на моей памяти никто так не делал. Мы встали в центре площадки и обменялись символическими рукопожатиями, после чего разошлись и обнажили оружие. Бой начался.

Фред не стал ждать и сразу бросился вперёд, сделав широкий взмах мечом. Я не ожидал такой прыти, и успел отскочить назад лишь в последний момент. Резкий старт сбил меня с толку, и я забыл все уловки, которые рассчитывал применить. Противник не терял времени даром и продолжил натиск, сделав ещё один выпад, в этот раз целясь в меня затупленным концом меча. Отступать дальше было бессмысленно, я сообразил, что тоже держу в руках оружие, и отразил атаку, уведя укол в сторону. Движение Фреда было слишком сильным, его занесло, однако при этом он ухитрился извернуться так, что ударил меня в грудь плечом. За счёт этого манёвра он обезопасил себя от моей контратаки. Толпа одобрительно загудела, а я отлетел в сторону.

К счастью, мне удалось сохранить и равновесие, и дыхание. Булочник опять бросился на меня, размахивая тренировочным мечом будто дубиной. В данном случае его тактика оказалась эффективна — трудно было сдержать подсознательный страх при виде несущейся на тебя туши, весом с добрый центнер. Я опять стал отступать, старясь уйти в сторону. Несколько ударов я отразил мечом, и руки загудели от напряжения — Фред не жалел сил. В какой-то момент отчаяние охватило меня, но я вспомнил, как бился с падальщиками, и сообразил, что мой массивный противник также неуклюж, хотя внешне и напоминает скорее кабана. Булочник нанёс очередной удар сверху, пытаясь разрубить меня надвое. Вместо того, чтобы ставить твёрдый блок, как я делал несколько раз до этого, я лишь слегка коснулся своим мечом его, помогая сопернику продолжить своё движение вперёд. Фреда изрядно занесло, а я оказался сбоку и ударил его по спине плоской стороной меча.

В настоящем бою, конечно, я нанёс бы обычный удар, зарубил противника, и битва была бы закончена. Но здесь по правилам калечить оппонента не требовалось, так что я решил зря не испытывать насколько безопасен тупой клинок. Успешно завершив свой манёвр, я поднял меч вверх в знак своей победы. Зрители одобрительно заголосили, кто-то крикнул: «Так его! Лучник победил!». Я расслабился, наслаждаясь своим коротким триумфом после напряжённой борьбы.

Фред повернулся ко мне, его лицо исказила ярость. Видимо, он не смог смириться с поражением. Я слишком поздно заметил его состояние. Булочник со всей силы ударил мечом мне в живот, и я согнулся надвое от боли, жадно пытаясь вдохнуть. Однако воздух не поступал в лёгкие, в глазах поплыло, и я с удивлением посмотрел на Фреда — это было против правил. Но ему было всё равно, удар кулака пришёлся мне в висок, и я потерял сознание.

Очнулся я от ведра холодной воды, которое на меня вылили. Надо мной стоял управляющий ареной.

— Что, парень, расслабился? Забыл с кем имеешь дело? Это тебе не королевский турнир! А ну живо поднимайся! Думаешь, я буду с тобой церемониться?

— Что случилось? — не сразу разобрался я в происходящем.

— Тебе что, память отшибло? Проиграл ты! Фред уделал тебя, как старого падальщика!

— Но я же…

— Что? Ударил его плашмя мечом по спине? Где ты видел, чтобы от такого умирали? Нет, всё справедливо — Булочник победил нокаутом. Вон сколько ты провалялся — уже даже народ весь разошёлся. Давай и ты проваливай.

Я встал на ноги, сильно болела голова и пресс, но в остальном всё было в порядке. Огорчённый нечестным судейством и пропущенным ударом, я побрёл в сторону ворот замка, и даже не заметил Диего, который стоял неподалёку в тени хижины. Когда он сделал шаг мне навстречу, я интуитивно отшатнулся.

— Ха, не переживай! Больше тебя бить никто не будет! — посмеялся следопыт. — Ну как ты себя чувствуешь после боевого крещения?

Я бы не назвал это своим боевым крещением, оно было далеко позади, когда я убил двух каторжан ради лука и стрел. Однако я не стал спорить с другом:

— Как-то не очень. Я рассчитывал на более благоприятный исход.

— В жизни бывают не только взлёты, но и падения. Тебе ли об этом не знать? Но я тоже думал, что ты одержишь верх, даже поставил на тебя полтинник. Эх, жаль, что ты оказался таким сентиментальным — не надо было жалеть этого кабана. Он прямо озверел после твоего финта. Честно говоря, я думал, что он более уравновешенный тип. Теперь понятно, почему Торус взял его в стражу — там таким психопатам самое место. Без обид, тебя это не касается.

— Прости, что не удалось оправдать твою ставку. Я не думал, что так выйдет.

— Да ладно, ерунда! Но ты бы видел какие склоки начались насчёт ставок. Те, кто поставил на тебя, добивались признания твоей победы. Но дело решило то, что ты ударил плашмя. Так что, в итоге рассудили, что Булочник сделал всё верно. Правда, чтобы избежать драки уже между зрителями, половину ставок вернули.

— Значит, ты потерял только двадцать пять кусков?

— Да, это слегка утешает. А ты учти на будущее — в бою меньше думай головой.

— Это я, кажется, уже уяснил, — потёр я шишку от удара.

— Главное, что ты жив и не покалечен.

Мы дошли до ворот замка и распрощались. Диего отправился домой, а я в казармы. Стражники встретили меня ехидными ухмылками — даже те, кто не был свидетелем случившегося, явно уже знали о моей неудаче. Но это было обычное дело. Каждый день кто-то выигрывал, а кто-то получал надолго запоминающийся урок. Я старался сдерживать свою злобу на Фреда. В конце концов, мне предстояло стать магом, а Иннос не одобряет мести.

Глава 37. Клептоман

Постепенно я почти перестал ходить на охоту. Лестер торговал болотником и исправно приносил мою долю, так что можно было не переживать, что руда закончится и мне будет нечего есть. Жизнь стала казаться лёгкой и приятной, я стал чувствовать себя практически рудным бароном. Правда,иногда всё же приходилось поднапрячься. Например, как-то Торус повадился назначать меня в дежурство у реки. Это было не очень приятно, особенно, если напарник попадался болтливый: несколько часов подряд выслушивать однообразные байки о невероятных похождениях на свободе было невообразимо скучно. Выход мне подсказал Диего — всего-то нужно было откатить пару десятков руды Торусу, чтобы на неделю избавиться от дежурств. Недостатка в деньгах я не испытывал, поэтому последовал совету друга, и вскоре жизнь стала гораздо свободнее.

Сложнее было с дежурством в шахте, от него было не так просто отвертеться. Но в этом вопросе был более чёткий распорядок, так что чаще, чем раз в неделю спускаться под землю не приходилось. Большинство охранников в шахте жили там подолгу и были либо доверенными людьми Яна, либо наказанными стражниками из лагеря. Первые являлись, можно сказать, элитой. Именно они получали большую часть руды, отобранной у скребков, а также проводили время на самых безопасных постах. Вторые же выполняли всю грязную работу. Именно им приходилось охранять заброшенные ответвления и отражать постоянные атаки ползунов. Потери среди штрафников были большими, и никому не хотелось оказаться на их месте. Кроме двух указанных категорий, была ещё и третья — посменные караулы. Из лагеря и обратно постоянно приходилось сопровождать рудокопов. Стражники, отведя группу старателей оставались в шахте на полдня, помогая решать насущные проблемы. Уходили такие временщики лишь со следующей сменой шахтёров, которых теперь было всего две, вместо трёх, как это было до барьера. Работать рудокопов тоже заставляли не так напряжённо, можно было делать перерывы, перекусывать и даже подремать часок другой. Но даже несмотря на это, добыча руды была тяжёлым и изнуряющим трудом. Несмотря на все послабления, от шахтёров требовалось добыть не меньше положенной нормы, и отдать её на «общие нужды». Норма была большой, но в основном все с ней справлялись. Жизнь рудокопов была не сладкой, но всё же более длинной, чем до правления Гомеза. Ещё одним нововведением были респираторы — специальные повязки, пропитанные слабым раствором из яда шершня, который помогал отфильтровывать даже очень мелкие частицы рудной пыли. Сперва их начали использовать в Свободной шахте, но потом мода распространилась и на Старый рудник. Правда, дышать в такой маске было тяжелее, а от долгого ношения начинало жечь кожу лица, поэтому многие пренебрегали её использованием. Но те, кто всё же носил такой респиратор были гораздо больше защищены от вызванного рудной пылью кашля.

Естественно, никто из приходящих с конвоем стражников не рвался в отряды по зачистке тоннелей от ползунов, хотя изредка приходилось участвовать и в таких вылазках. Однако, чаще всего задачи были иного рода: проследить за рудокопами, отконвоировать партию руды из дальней штольни, подменить кого-нибудь на посту, или даже разнести еду караульным — не отвлекать же для этого рудокопов — их дело махать киркой. В любом случае, наряды в шахту никто не любил, поэтому в них назначали по строгому графику, который составлял Торус, на удивление, не злоупотребляя своей властью.

В остальное время я был предоставлен самому себе. Иногда приходилось немного прогуляться, чтобы отнести Ксардасу очередную партию оборудования. Временами я болтал с Диего или даже наведывался к Горну в Новый лагерь, хотя это было немного опасно. В основном же я часами слонялся по лагерю, будто бы патрулируя улицы, а на деле просто слушая свежие слухи. Обычно люди трепались о всякой ерунде, но можно было услышать и что-нибудь необычное. Как-то раз, я обратил внимание, что в лагере участились кражи. То и дело кто-нибудь жаловался на то, что у него пропадают всякие мелочи. У кого-то пропала бритва, кто-то оставил на столе яблоко, а когда пришёл, его уже не было. Исчезали порой даже ложки и тарелки. Воровство, конечно, в колонии было более чем обычным делом, однако, как правило, крали что-то ценное: руду, украшения, оружие. В данном случае работал явно непрофессионал, причём совершенно одержимый — берущий абсолютно всё, что плохо лежит. Самое удивительное, что вещи пропадали не только у рудокопов и призраков, но даже у стражников, что было странным, ведь входа в замок у посторонних не было. Меня заинтересовало это обстоятельство, и я решил провести небольшое расследование, пока не обчистили и мой сундук.

Внешнее кольцо было слишком большим для поисков, так что начал я с замка, расспросив двоих пострадавших стражников. Надо сказать, у них пропали весьма ценные вещи: у одного талисман, у другого мешочек с тридцатью кусками руды. Оба не могли вспомнить ничего необычного и утверждали, что пропавшие вещи были всюду при них. Значит, скорее всего, воришка был карманником. Дальше я разведал ситуацию во внешнем кольце. На удивление, там всё было иначе: пропадали только оставленные без присмотра вещи. Конечно, у пары человек срезали мошны с рудой, но это было скорее исключением. Я решил попытаться найти свидетелей хоть одной кражи. Просто так приставать к людям с расспросами было слишком подозрительным, поэтому я обратился к Граво — рудокопу, который передавал мне предложение Гомеза насчёт устранения конкурента. Граво был необычным человеком, и, несмотря на непримечательную внешность, обладал весьма впечатляющим влиянием. Он знал с какой стороны подойти к властьимущим и помогал старателям и призракам улаживать конфликты со стражей. Не бесплатно, естественно. Если кто-то в лагере попадался на жульничестве или щипачестве, им приходилось иметь дело со стражей — всё же не даром люди Гомеза, и я в том числе, разгуливали по лагерю. Уладить щекотливые дела можно было разными способами, но самым действенным было дать взятку нужному человеку, к примеру, начальнику стражи. Если странный вор, которого я ищу, хоть раз попадался, то, скорее всего, Граво уже помогал ему восстановить своё «доброе» имя. Моё предположение подтвердилось: пожилой рудокоп посмеялся, когда я спросил его об участившихся кражах и всего за пару кусков руды рассказал об их предполагаемом виновнике.

— Приходил как-то ко мне один парень, по имени Жильбер, — начал свой рассказ Граво. — Не поверишь, он украл у Бладвина бутылку пива! Ты представляешь, каким идиотом для этого надо быть? Так ещё и попасться! Бладвин и так до сих пор не пришёл в себя после недавнего понижения в звании. Как вернулся из шахты, ходит темнее тучи и то и дело на всех срывается. Так вот, этот Жильбер получил по первое число — когда пришёл ко мне, еле мог говорить — всё лицо сплошной синяк. Так он мне предложил за помощь не руду, а кучу хлама, явно ворованного! Нет говорит, у него ничего больше. Естественно, я его послал к Белиару, пусть сам разбирается со своими проблемами. Бладвин, пообещал Жильберу сладкую жизнь, так что, думается мне, скоро этот неудачник соберёт достаточно руды, чтобы заплатить нужную сумму. Кроме Торуса, ну и, естественно, рудных баронов, на Бладвина никто не найдёт управы, а перед ними никто кроме меня не замолвит словечка. Немного выручает парня то, что за него заступается кузнец — этот Жильбер у него вроде подмастерья. Он и в правду крепкий малый, но разве против стражников кому-либо устоять в одиночку? Да и староват он уже для таких подвигов, лишь немногим моложе меня.

Я поблагодарил Граво за такую подробную информацию и направился в кузницу замка, где работал этот Жильбер. Узнать вора-горемыку не составило труда: огромные фингалы были лучшим опознавательным знаком. Подождав, пока он доделает очередную черновую заготовку клинка, за которую дальше возьмётся кузнец, я подошёл к нему и заговорил.

— Как думаешь, что с тобой сделают в лагере, если узнают, что это ты виновник участившихся в последний месяц краж?

Подмастерье повернулся ко мне своим заплывшим лицом и нервно сглотнул:

— Что? Я не понимаю…

— Не надо дурачиться, Жильбер. Мы отлично друг друга понимаем.

— Я… Я не хотел. Честно!

В голосе бедняги сквозили такое отчаяние и страх, что мне стало его немного жаль. Он был уже не молод, можно было заметить даже несколько седых волос. Что могло толкнуть его на такое безумие? Обычно в таком возрасте на каторгу попадают лишь матёрые преступники. Он же не походил на бандита, да и воровским мастерством явно не отличался.

— Скажи ещё, что у тебя не было выбора, — с сарказмом произнёс я.

— Именно! — воскликнул помощник кузнеца, — я просто неизлечимо болен.

— При чём тут болезнь и кража? Перед смертью решил разжиться чужими вещичками? Или просто не терпится отправиться на тот свет, вот и ищешь того, кто поможет?

— Нет-нет! Я серьёзно. Выслушай меня прежде, чем осуждать, — с надеждой и мольбой в голове сказал Жильбер.

— Ну давай, выкладывай свою сказочку. Может тебе ещё и сбор средств на лечение организовать?

— Думай, что хочешь, но я говорю правду. Это началось ещё в самом детстве, и всю жизнь я страдаю. Односельчане ненавидели меня за то, что я постоянно воровал всё, что плохо лежит. Но, понимаешь, я просто не могу себя контролировать. Как только я вижу вещь без присмотра, в меня будто демон вселяется. Лишь очень редко мне удаётся пройти мимо. Потом, я порой сам не знаю, куда девать всё это барахло. Сбыть его невозможно, да и мне самому оно тоже не нужно. В конце концов, из деревни меня выгнали — люди не смогли больше терпеть. Я консультировался у лекарей, продал свой дом и потратил всё на зелье, которое мне пообещал один алхимик, но, похоже, он обманул меня, как последнего дурака. После его лекарства я провалялся пару дней без сознания, а потом принялся за старое с удвоенной силой — отсутствие денег лишь разожгло во мне жажду чужого. Отсидев по пути, наверное, почти во всех тюрьмах за мелкое воровство, и испытав силу кулаков местных жителей, я всё же дошёл до столицы, где мне, наконец, смогли поставить диагноз — клептомания. Понимаю, что это слово, скорее всего, тебе ничего не скажет, но всё же — это настоящая болезнь. Она есть даже в какой-то учёной книге, доктор мне показывал, там про неё целый абзац… Общепризнано, что лечению она не поддаётся. Иногда можно приглушить алкоголем, но в моём случае и это не помогает. Мне стыдно за то, что я делаю, но я не могу иначе. В любом случае, я уже достаточно поплатился за свою манию — вся жизнь пошла кувырком. Вот и в колонию угодил…

— Не хнычь! Не так уж всё у тебя плохо. Лучше уж в кузне делать заготовки для мечей, чем в шахте махать киркой. А тебе бы в руднике было самое место — там просто нечего красть! Подумай над этим. А вообще не стоит оправдывать свои слабости какой-то болезнью. Каждый человек должен быть в ответе за свои деяния.

— Я уже смирился со своим проклятием, у меня нет больше сил бороться. Так что поступай, как знаешь! Можешь выдать меня Торусу или хоть во всеуслышание объявить, что я вор. Хуже уже не будет — всё равно этот отморозок Бладвин не даёт мне теперь покоя, каждый день пристаёт и угрожает. Подумаешь, хлебнул пару глотков пива из его бутылки…

— Я бы на твоём месте не был бы так спокоен. Ты и представить себе не можешь, как люди не любят, когда у них что-то воруют. Пусть это даже такая ерунда, как яблоко или бутылка пива.

— Да всё я могу представить! Лучше любого другого! Всю жизнь только этим и занимаюсь, что испытываю на своей шкуре людскую добросердечность.

— Тогда в твоих же интересах, сделать так, чтобы мы с тобой подружились.

— Очередной вымогатель? У меня ничего нет. Граво и так требует с меня пять сотен руды! Это огромные деньги, где мне столько взять? Украсть?

— Ну я не настолько жадный. Мне хватит и одной сотни. По крайней мере, пока ты не натворил ничего особо крупного.

— Почему я должен тебе верить? Сегодня я заплачу, а завтра ты снова придёшь просить на выпивку.

— Что ж… Думаю, Торусу будет интересно с тобой поболтать по душам. В шахте на нижних ярусах всегда нехватка людей…

— Постой! Хорошо, я заплачу. Только обещай, что никому не расскажешь, и на самом деле оставишь меня в покое.

— Обещаю. Больше никаких поборов. Но и ты обещай, что не будешь воровать.

— Этого я обещать не могу. Я же объяснил… — устало вздохнул Жильбер.

— Тогда не воруй хотя бы у стражи, если тебе дорога жизнь.

— Я постараюсь…

Жильбер порылся в широком кармане шахтёрских штанов, что были в ходу в колонии, достал оттуда горсть рудных самородков и отсчитал мне сотню. Видимо, он уже начал копить на взятку для Граво, а может, недавно обчистил кого-нибудь. В любом случае происхождение руды меня мало волновало, мы распрощались, и я ушёл довольный неожиданной добычей. Однако на этом история горе-воришки не закончилась. Хотя я сдержал обещание, Жильбер не образумился и продолжил своё грязное дело. Через пару недель и без моего участия его вычислили. Он попался на нескольких мелких преступлениях и вскоре, ни для кого в лагере не было секретом, что он ворует. Все пропажи стали списывать на него, и даже выходить из замка для бедняги стало опасным. Кроме Бладвина, наведываться к нему стали и другие стражники — избивали, отбирали руду. Можно сказать, я вовремя успел получить свою долю, пока было что брать. Жильбер так и не успел накопить на помощь Граво, да и теперь даже он не смог бы помочь.

В один прекрасный день клептоман просто пропал. Всё бы было ничего, если бы не одно обстоятельство. Торус был в бешенстве, он рвал и метал, однако не объяснял в чём дело. Похоже, Жильбер украл что-то и у него. Стража прочесала весь лагерь и окрестности, но беглеца найти не удалось. За его голову Торус назначил награду в сотню кусков руды, новость даже разнеслась по другим лагерям, но там воришку тоже не видели. Создавалось впечатление, что он провалился сквозь землю. Караульный вроде вспомнил, что подмастерье кузнеца вышел из лагеря, но каждый день через ворота ходит огромное количество людей, так что ничего конкретного выяснить не удалось. В конце концов, Торус немного успокоился, и решил, что Жильбер сбежал в лес, где его сожрали дикие звери.

Лишь у кузнеца я смог узнать, что же всё-таки искал начальник стражи — любимое кольцо. Этот памятный знак он получил за боевые заслуги ещё будучи гвардейцем. Когда Торуса уличили во взяточничестве и упекли в тюрьму, он успел спрятать кольцо во рту, благодаря чему и сохранил его. В колонии, он часто хвастал своим серебряным перстнем, утверждая, что тот зачарован и приносит удачу в бою. Это могло быть правдой, а могло и выдумкой, но в любом случае вещица была довольно редкой и ценной. Угораздило же Жильбера замахнуться на такую реликвию. Интересно, что им двигало? Очередной приступ болезни или желание отомстить напоследок? Жаль беднягу, сгинул глупо. Мне хотелось заполучить украденное кольцо, но, видимо, воришка прихватил его с собой в могилу. Впрочем, всё равно перстень не получилось бы носить — если Торус узнает об этом, то с жизнью можно распрощаться. Даже возвращать ценность начальнику стражи было бы опрометчиво — он мог бы решить, что я сопричастен преступлению. Так что, я постарался просто выбросить эту историю из головы и жить дальше.

Глава 38. Авторитет

Тёплый лёгкий ветерок принёс в Старый лагерь непривычную свежесть. По своему обыкновению, я бродил по узким улочкам между лачуг рудокопов, то погружаясь глубоко в размышления, то прислушиваясь к разговорам вокруг. На этот раз из оцепенения раздумий меня вырвало знакомое лицо. Озираясь по сторонам, по лагерю шёл Лестер. Первой моей мыслью при виде него было, что он ищет меня, чтобы отдать мою долю руды и взять новую порцию болотника для сбыта. Однако, приглядевшись внимательнее, я заметил огромный синяк под глазом друга. Сам Лестер тоже выглядел весьма потрёпанным. По всему выходило, что с ним приключилась какая-то неприятная история.

— Что случилось? — нетерпеливо спросил я, прежде чем он сам успел что-то сказать.

— Да, вот… — потупился Лестер, — в общем, в этот раз я не принёс денег.

Я уже стал догадываться, что произошло, но не стал перебивать. Посмотрев мне в глаза, Лестер продолжил:

— Я пытался сопротивляться, но их было трое. Они отобрали весь болотник и руду.

Во мне вспыхнул гнев. Не на Лестера, а на его обидчиков. Я подавил нахлынувшую злобу и спокойно произнёс:

— Ты запомнил их?

— Ещё бы, по крайней мере, главного. Такую противную рожу трудно забыть.

— Где это произошло?

— В Новом лагере, в районе Ларса.

Ларс был лидером той части Нового лагеря, которую не контролировали напрямую наёмники. Как я говорил, к магам воды прибилось много народу, и кто-то должен был управлять всем этим сбродом. Бывший генерал держал в железном кулаке лишь своих людей и следил за безопасностью магов. Поэтому лагерь разделился на три района — магов, наёмников и воров, как называли всех оборванцев. Такое название было весьма заслуженно и вполне отражало стиль жизни этих людей. На деле они занимали ту же социальную нишу, что и призраки в Старом лагере — не рудокопы и не крестьяне, зарабатывающие на жизнь охотой, торговлей и всякими махинациями.

Сначала среди воров не было единства, но потом стали выделяться вожаки, как в бандитских шайках. Одним из таких лидеров был Ларс: хитрый, ловкий и изворотливый. Он нашёл подход к этому сброду, сколотил банду из проверенных крепких ребят и навёл порядок в лагере. Именно стараниями Ларса из города изгнали откровенных бандитов, вроде Квентина и его головорезов, которые только и думали кого бы ограбить. От Горна я знал, что неожиданное возвышение Ларса было вызвано тайной поддержкой Ли. Без молчаливого одобрения, а порой и открытой помощи наёмников Ларсу было бы не удержать ситуацию под контролем. Ли согласился помочь, потому что ему был нужен порядок. Неуправляемые налёты воров на людей Гомеза, бандитизм и грабёж внутри лагеря не способствовали мирной жизни. Ларс был достаточно сообразителен и согласился на условия, предложенные генералом. Теперь его люди придерживались ряда негласных правил, сделавших жизнь гораздо спокойнее. Сам Ларс стал правой рукой Ли по вопросам касательно внешней части лагеря, но несмотря на все усилия, полный порядок, ясное дело, навести всё равно не удалось. И Лестер, который стоял сейчас передо мной, был ярким тому подтверждением.

— Я виноват и верну всю руду, — продолжал тем временем Лестер.

— Руда не главное, — сквозь зубы сказал я, — такую наглость надо пресечь на корню. Эти ребята за это ответят.

— Но как?

— Один мой приятель будет рад помочь. Сейчас же идём в Новый лагерь! — скомандовал я.

Лестер пожал плечами, и мы двинулись в путь. По пути в хижине Кавалорна я переоделся в охотничью одежду. В Новом лагере первым делом мы разыскали Горна. Рассказав ему, что произошло и представив Лестера, как своего друга и делового партнёра, я продолжил:

— Горн, все соратники уважают тебя, в неприятели боятся. Именно поэтому я пришёл к тебе за помощью.

— Ещё бы не боялись, — самодовольно усмехнулся Горн, крутнув в руках секиру. Лестер от неожиданности отпрянул в сторону, от чего Горн ещё больше рассмеялся, — неудивительно, что его решили обчистить! Да на него дунешь, и он закачается!

— Не правда! — смело возразил Лестер, — этим типам тоже досталось.

— Ха! — продолжил посмеиваться гигант, — в драке главное не участие, а победа!

— Поэтому мы и пришли к тебе, — вставил я своё слово.

— Что ж, дружище, это правильный выбор, — похлопал меня по плечу Горн. — Если бы ты сразу предупредил меня про ваш маленький бизнес, то вообще бы ничего такого не случилось. Стоило бы твоему дружку лишь произнести моё имя и все бы отвалили!

— Я думаю, это хорошая идея! — ответил я, — как насчёт твоего покровительства взамен доли с будущих продаж? Скажем, кусок руды за проданный косяк.

— Один жалкий кусок? — воскликнул Горн.

— С одного косяка, а это кусков тридцать-пятьдесят в неделю. А тебе почти ничего не надо делать! Главное, чтобы все знали, что ты если что вступишься, а всё остальное размер твоей секиры обеспечит сам!

Горн засмеялся:

— Не видал никогда, чтобы секира что-то решала, не будучи в руках у бойца.

— Ну с твоей-то секирой всё в порядке.

— Да, ты прав! — Горн почесал затылок. — Что ж, похоже это довольно выгодное предложение, я в деле!

— Тогда для начала надо разобраться с теми парнями, что отделали Лестера.

— Это не проблема! Пусть только покажет их, я им живо мозги вправлю.

Мы вместе пошли по лагерю и вскоре Лестер узнал своих обидчиков. Трое парней в охотничьих куртках сидели у костра и жарили падальщика. Они были вооружены луками и дубинами — идеальное сочетание, подходящее как для охоты, так и для пьяной драки. Убийства не поощрялись нигде, да и качественного оружия был дефицит, поэтому дубины, наносящие сокрушительные, калечащие, но, как правило, не убивающие разом удары, были самым популярным оружием в колонии. Мы подошли к ворам. Кажется, они узнали Лестера и заволновались, подозрительно косясь на меня и Горна.

— Пришло время отдавать долги, — сказал я.

— Это какие, интересно? И кто ты вообще такой? — сказал один из воров, вставая.

— Не валяй дурака, — сказал Лестер, выходя вперёд, — ты всё прекрасно понимаешь. Где мой болотник и руда?

— Ах, ты о том недоразумении? — притворно удивился наш оппонент, — то была наша законная доля.

— Законная? Интересно, по какому праву?

— По праву сильного, и потому, что это наша территория.

— Не думаю, что Ларс одобряет такие действия, — попытался я дипломатично решить проблему.

— Ларс? — ухмыльнулся бандит, — какое нам до него дело? — остальные одобрительно закивали.

Всё это время Горн оставался позади нас и не вмешивался. Теперь же он выступил вперёд и сказал:

— Если вы даже не люди Ларса, то это всё облегчает.

— А тебе-то какое до этого дело, наёмник? — спросил один из воров, — этот парень не местный, — указал он на Лестера, — а этот вообще из Старого лагеря, — показал он на меня, — Что тебе от нас нужно? Это не в компетенции наёмников.

— Ну, что в моей компетенции, а что нет, это уже мне решать, — возразил Горн, — Но предупреждаю, это мои друзья. Так что давайте, ребята, по-хорошему извинитесь и верните то, что вам не принадлежит.

Воры немного замялись, не зная, как поступить. Связываться со здоровяком Горном им явно не хотелось. Но тут самый агрессивный из них выхватил дубину. Видимо, он рассчитывал на внезапность, но просчитался. Горн среагировал мгновенно. Он не стал доставать оружие и ударил прямым ударом кулака в челюсть наглеца. Парня подкосило, и он свалился на землю, как мешок с картошкой. Остальные два вора остались стоять неподвижно. Горн повернулся к ним, и они подняли руки, жестом пытаясь его остановить:

— Достаточно, мы всё поняли, — сказал ближний к Горну вор, — сейчас всё утрясём.

Он полез в карман и достал оттуда мешочек с рудой:

— Вот, здесь где-то полсотни. Давай, Билл, с тебя тоже причитается.

Второй вор неохотно достал свою руду и протянул Горну. Тем временем, Лестер обыскал валяющегося без сознания и извлёк из его кошелька ещё почти сотню кусков.

— А где болотник? — спросил Лестер.

— Часть выкурили, часть продали, — сказал Билл, — но мы и так уже отдали вам всё, что у нас было. Это больше, чем мы взяли.

Лестер пересчитал добычу и сказал:

— Сто семьдесят шесть кусков руды. Вовсе не больше. У меня было почти двести кусков и ещё десяток косяков.

— Ну, мы немного успели потратиться, — развёл плечами Билл.

— Ну, тогда этот лук будет хорошей компенсацией, — сказал я, поднимая оружие поверженного Горном вора. Я осмотрел также и его дубину — она была не простой, а настоящей булавой с железными рёбрами. Редкий экземпляр в колонии.

— Булаву мы тоже заберём, — добавил я, — Лестеру как раз пригодится хорошее оружие.

Действительно, он до сих пор ходил с дубинкой, которую я ему подарил в день встречи. Я вытащил булаву из рук лежащего. Он уже начинал приходить в себя и зашевелился.

— Это будет вам хорошим уроком, — сказал я, — больше не связывайтесь с нами. Кто попытается ограбить Лестера, будет иметь дело со мной и с Горном.

— Да, мы вместе работаем, — охотно подтвердил здоровяк, — здесь они под моей защитой.

— Ладно, ладно, — примирительно ответил Билл, — мы уже всё поняли. И он, я думаю, тоже, — добавил он, показывая на лежащего заводилу. Чёртов Бутч, из-за него всё руду потеряли. Хватит с меня его компании, — с этими словами Билл повернулся и ушёл. Второй вор последовал за ним, оставив своего вожака валяться в грязи.

Так и решилось это щекотливое дело. В итоге всю руду мы отдали Горну за помощь. Лестеру досталась булава, а я взял себе неплохой длинный лук, который мог стрелять на большую дистанцию, чем мой короткий. Расстояние выстрела не было принципиально для хорошего охотника, но иногда такое преимущество могло пригодиться. Я решил попробовать поохотиться с ним хотя бы разок.

Глава 39. Преображение

Лестер был доволен новым приобретением. Он не был бойцом, вернее из рук вон плохо владел оружием. Я попросил Горна дать ему несколько уроков на досуге. Здоровяк сначала отпирался, ссылаясь на то, что предпочитает двуручное оружие, но, когда посмотрел, как Лестер держит булаву, согласился, что всё же сможет показать ему пару приёмов. Ради такого дела, Горн даже отложил свою секиру в сторону и вооружился тренировочным мечом. Лестер же орудовал своей булавой, но первое время, даже несмотря на такое преимущество у него не было ни шанса против Горна. Пару раз я наблюдал, как эти двое тренируются — зрелище было презабавное. На удивление, Горн оказался неплохим учителем, и вскоре движения Лестера перестали вызывать смех.

Вообще, Горн и Лестер были совсем не похожи друг на друга ни внешне, ни по характеру, но благодаря врождённому прямодушию и искренности они быстро подружились. Лестеру пришлись по вкусу весёлые байки и истории, которые любил рассказывать громила, Горну же нравился благодарный слушатель, да и деловые отношения у них пошли хорошо. Лестеру в будущем ещё много раз пригодилось заступничество Горна, тем более, что, когда мои запасы болотника истощились, он всё равно продолжил торговать, покупая траву напрямую в лагере сектантов. Это было достаточно выгодным бизнесом.

Ко всему прочему, Лестер сам пристрастился к курению. Я говорил ему, что это плохая идея и могут быть последствия, но мой друг не слушал. Больше того, он стал активно интересоваться идеологией братства Спящего и выполнять поручения гуру. Лестер курил всё больше и больше болотника, и я боялся за его психику, но вроде бы всё обходилось. Он не слабел, и я не замечал за ним медлительности или оцепенений, какие случались у наркоманов. Всё же некоторые изменения происходили, однако они были скорее положительными: с каждым днём, Лестер становился всё сильнее и увереннее в себе. Постепенно ему перестала быть необходима помощь Горна, все проблемы он решал сам с помощью хитрости, ловкости и булавы. В какой-то момент я обратил внимание, что его русые волосы почернели. Я стал приставать к нему с вопросами, но он лишь отмахнулся, мол, протестировал парочку новых эликсиров Галома.

С Диего Лестер тоже сохранил хорошие отношения и использовал его связи, чтобы расширить торговлю болотником. Благодаря помощи следопыта, удалось уладить некоторые тёрки со стражниками, и в Старом лагере стали постоянно ошиваться послушники, продавая траву. Стражники их больше не трогали, и даже наоборот, охраняли. Всего лишь нужно было отстёгивать немного руды правильным людям. Теперь Лестер большую часть времени проводил в Новом и Болотном лагерях, но иногда захаживал и в лагерь Гомеза. Порой и мы с Диего ходили в трактир Нового лагеря, там встречались с Горном и Лестером, обсуждали новости и последние происшествия. Такие встречи приносили много пользы для каждого из нас и позволяли быть в курсе всего, что происходит в колонии. Я много времени проводил в замке и иногда дежурил в Старой шахте, следя за тоннелями и поддерживая порядок среди рудокопов. Диего знал обо всём, что происходило во внешнем кольце Старого лагеря и его ближайших окрестностях. Горн, будучи одним из наёмников, был в курсе новостей от магов воды и обстановки в среде воров Нового лагеря. Лестер часто поражал нас новостями с болот — порой оставалось лишь удивляться, как быстро растёт Братство Спящего.

Дни шли, за ними тянулись недели и месяцы. Жизнь в колонии шла своим чередом. Я продолжал читать книги, охотиться, выполнять мелкие поручения Торуса и, конечно, поставлять Ксардасу оборудование. Это предприятие затянулось, потому что я не решался вписывать много всего за одну поставку, а в его списке были довольно дорогие и редкие вещи.

В один прекрасный день, я встретил Лестера и с трудом смог узнать: голова его была обрита, на лице красовалась пара татуировок. Одежда тоже переменилась — теперь он был не в потрёпанной рубахе, а в платье, испещрённом узорами. Такое носили некоторые члены братства, которые уже доказали свою преданность и отработали определённое время, собирая траву на болоте. Я на мгновение потерял дар речи, когда увидел такое резкое преображение. Лестер заметил моё смущение, провёл рукой по бритой голове и произнёс:

— Ничего не поделаешь, такова традиция.

Я понемногу пришёл в себя:

— Но как? Когда?

— Вчера. Я думаю, ты давно уже заметил, что всё к этому идёт.

Это было правдой, и я кивнул:

— Да, но я не думал, что всё зайдёт так далеко и случится так скоро. Не прошло и года, как ты в колонии. И всё же, как тебе удалось сразу стать гуру?

Лестер расхохотался.

— Я вовсе не гуру! Всего лишь послушник.

— Ну, по крайней мере, ты не в юбке. Это платье хоть немножко поприличнее.

— Ты прав, одежда будет, пожалуй, даже получше, чем моя старая. Материал мне нравится, приятный к телу, — сказал он, помяв пальцами короткий рукав своего одеяния, — да и чувствую себя легко и свободно. Но это не одежда гуру — их робы гораздо длиннее — до самой земли.

Я вспомнил своё последнее посещение болотного лагеря и понял, что Лестер прав. Его одежда соответствовала «среднему классу» в иерархии братства. Преображение Лестера заставило меня рассмотреть его подробнее. Он уже не был тем слабым парнем, каким я его увидел впервые на площади обмена. Месяцы, проведённые здесь закалили его характер, а упражнения с Горном тоже не прошли даром. Теперь его уже было нельзя назвать хилым, бицепс прибавил несколько сантиметров в обхвате, а сам Лестер привык к тяжёлому физическому труду, дракам и стычкам. В последнее время он носил небольшую бородку, а теперь подстриг её так, что она гармонично сочеталась с геометрическими татуировками на его лице, которые представляли собой непонятный плетёный узор. Сбоку от каждой брови отходили завитки, чем-то напоминающие рога. Несколько коротких линий красовались на щеках. Всё это придавало его лицу совершенно новое, немного пугающее выражение. Однако добродушная улыбка развеяла мои опасения — передо мной был всё тот же Лестер, а не какой-то безумный фанатик.

— Но всё же ты не новобранец. Как тебе удалось сразу заслужить уважение?

— Очень просто. Я привёл кузнеца в Братство.

— Кузнеца? — поразился я, — где же ты его взял?

— В Новом лагере, — усмехнулся Лестер.

— Но как? Что могло заставить его переселиться?

— Болотник, разумеется. Ну, и идеология тоже, хоть, наверно, и в меньшей степени. Я долго с ним общался, продавал траву, рассказывал про Спящего и чудеса, которые он творит.

— Разве ты сам в это всё веришь?

— А чем это хуже чего-то другого? Инноса? Белиара? Аданоса? Где все эти боги? Мы видим только их последователей и магов, которые говорят, что Боги даруют им силу. Тем не менее, они тренируются и годами оттачивают своё мастерство. Без обучения никакой силы нет. Спящий же воздаёт за веру, а Юберион и в правду видит такое, чего не знает ни один маг.

— Я же тебе говорил, что они тоже используют рунную магию, — вопреки обещанию, данному Юбериону, в надежде развеять иллюзии Лестера по поводу Спящего, я по секрету поведал другу о природе чудес, которые творят гуру.

— И что? Почему бы не использовать удобный инструмент? Тем не менее, сила Спящего наполняет эти руны. Незачем спорить, я сам не верил, пока мне не явилось видение.

— Видение? — удивился я, — что же ты видел?

— Я видел сон, в котором Спящий говорил со мной. Он велел мне отречься от иных богов и принять посвящение в Братстве.

— А сколько болотника ты перед этим выкурил? — спросил я Лестера с нескрываемой улыбкой.

— Я понимаю твой сарказм и не в обиде, — широко улыбнулся Лестер, — быть может, в чём-то ты и прав. Но кроме этого, надо признать, что я всем своим благосостоянием обязан Братству. Вступить в их ряды — логичный шаг.

— А я тебя и не укоряю за это, — поспешил я пояснить свою позицию, — каждый вправе верить в то, что считает правильным. Я просто хочу убедиться, что ты не стал фанатиком.

— За это не волнуйся. Мне ещё до этого далеко. Хотя… Вот у Намиба уже кажется поехала крыша — он теперь ни с кем не разговаривает, а только мычит в ответ. Только со мной худо-бедно общается, да ещё с другими гуру. Я ему рассказал свой сон, и он замолвил за меня словечко перед пророком. А учитывая мои предыдущие заслуги, другие идолы тоже поддержали меня. И вот, теперь я посвящённый, как ты видишь.

— Ладно! Должен согласиться, что ты, похоже, не так уж плохо пристроился.

— Да, Намиб взял меня своим учеником. А он один из самых влиятельных людей в лагере. Кстати, ещё раз тебе спасибо, что тогда познакомил меня с ним — это очень помогло.

— Друзья должны поддерживать друг друга, — улыбнулся я, — и, кстати, поздравляю тебя с посвящением! — я крепко пожал Лестеру руку и похлопал по плечу.

— Спасибо, Мильтен!

— Кстати, имя-то ты не сменил? — решил уточнить я на всякий случай.

Лестер широко улыбнулся:

— Нет, до этого пока не дошло. Такой чести удостаиваются только гуру и высшие стражи. Имя меняют с прямого благословления Спящего. В моём же случае ритуал включал в себя лишь бритьё и татуировки.

— Голова хоть не мёрзнет?

— Как всегда, шутишь? Кстати, на самом деле ещё не до конца привык — сам удивляюсь, когда трогаю лысину, — засмеялся Лестер и в очередной раз коснулся своей головы, — а отражение в воде вообще лучше не разглядывать.

— А что насчёт Горна, Диего? Они уже видели тебя таким?

— Я как раз за этим и пришёл. Хотел собрать всех вас в таверне, отпраздновать моё повышение! Выпивка за мой счёт!

— Ну, это уже совсем другой разговор! — поддержал я. — Тогда не будем терять времени, разыщем Диего и в путь. Надеюсь, он не слишком занят. Хотя в любом случае он вряд ли пропустит такое событие. Что до Горна, то стоит ему услышать о бесплатной выпивке, то он бросит все дела!

— Не сомневаюсь.

Мы нашли Диего возле его хижины. Надо было видеть его лицо, когда он глянул на Лестера. Сначала он сосредоточенно его разглядывал с таким видом, будто увидел тролля, а потом рассмеялся и обнял новоиспечённого послушника:

— Дружище! Ну и видок у тебя! Что ж, поздравляю! Теперь ты, наконец, нашёл своё место в колонии.

Диего понял всё произошедшее без лишних объяснений. Вместе мы отправились в Новый лагерь, где разыскали Горна. Реакция Горна тоже заслуживает особого упоминания. Когда мы втроём подошли к нему, он радостно поприветствовал нас с Диего, а глядя на Лестера спросил:

— А это что за размалёванный сектант с Вами?

Мы с Диего расхохотались, а Горн беспомощно смотрел на нас, стараясь понять, чего мы смеёмся. В конце концов, он пригляделся к Лестеру и открыл рот от изумления:

— Лопни моя селезёнка! Не может быть! Лестер! Неужто это ты?

— Да, это я. Неужели всё так плохо, что даже добрые друзья меня не могут узнать?

— Дай-ка я получше тебя разгляжу.

Горн подошёл вплотную к Лестеру, бесцеремонно потрогал его лысину, после чего уставился на татуировки.

— Ничего не понимаю! — в конце концов, произнёс гигант, — это какая-то надпись?

— Это руна сна — она символизирует моё служение и связь со Спящим.

— И ты добровольно согласился выбить такое у себя на лбу?

— Я и так долго откладывал посвящение, больше тянуть было нельзя, иначе бы гуру засомневались в моих намерениях служить Братству.

— Ну ты даёшь! Как только люди добровольно идут на такое, ведь это клеймо будет у тебя на лбу всю жизнь.

— И что с того? Во всяком случае, это обеспечит мне положение в лагере и жизнь в достатке. В колонии такими татуировками никого не удивить и не напугать, а свобода нам всё равно уже не светит. Но хватит о грустном! С меня причитается! В честь такого события я сегодня ставлю шнапс и даже раздобыл кое-что получше! — сказал Лестер, вытаскивая из сумки бутылку вина.

Вино было редкостью в колонии, его можно было достать лишь из-за барьера. Мы были несказанно обрадованы и дальнейшие расспросы продолжили в трактире, наслаждаясь изысканным вкусом и ароматом пьянящего напитка.

Глава 40. Чистое зеркало

Время шло. Даже «новичок» Лестер уже нашёл своё призвание, а я всё ещё топтался на месте. Я с нетерпением ждал того дня, когда достану всё необходимое Ксардасу оборудование, и он посвятит меня в свой план. Последним предметом в списке был рунный стол. Вещь это была, судя по всему, очень ценная, и я опасался, что его не отправят в колонию без дополнительных уточнений. К счастью, в назначенный день прибор для изготовления рун оказался в условленном месте заброшенной шахты. Был он весьма громоздким и увесистым, с большим трудом мне удалось дотащить его до башни Ксардаса. К концу пути у меня буквально отваливались руки и ломило спину, несмотря на то, что я несколько раз останавливался на привал. На дорогу, которую я обычно преодолевал за два часа в этот раз ушло полдня. В какой-то момент я даже подумывал одолжить у Ксардаса каменного голема, чтобы тот помог мне, но быстро откинул эту нелепую идею, представив, как голем будет тащиться через половину колонии с этим агрегатом в руках. Это выглядело бы не только странно, но и крайне подозрительно, и могло поставить под удар всю операцию. Я и сам-то шёл как можно более безлюдными тропами, за версту обогнув Старый лагерь. В конце концов, я добрался до второго этажа башни мага. На этот раз Ксардас был приветливее и сразу заговорил со мной:

— А, вот и ты! Что-то ты припозднился сегодня. Не устал? — маг улыбался и откровенно издевался надо мной.

— Да уж не мешало бы отдохнуть!

— Скоро мы это устроим.

— В каком смысле?

— Ну, ты уже почти выполнил свою часть сделки.

— Что значит почти? Я принёс всё это дурацкое оборудование, что вы просили! — недовольно отозвался я, сам испугавшись своей дерзости.

— Это так, и я очень доволен твоей работой, тем более, что она не привлекла ко мне слишком навязчивого внимания других магов. Но есть ещё кое-что, что ты не достал.

— Что? — удивился я.

— Книга.

Чёрт возьми! Я, действительно, совсем забыл про неё. Помнится, Ксардас упоминал какую-то книжку, которую он оставил в обозе. Тогда я не придал ей значения и думал, что украду вместе со всем остальным. Но так как план модифицировался и кражи не было, то и книгу я не достал.

— Но как я теперь её добуду? — в отчаянии спросил я.

— Не знаю, это твои сложности.

— Быть может, я достану её позже, когда меня возьмут в орден? Тогда у меня будет доступ в покои магов, и дело упростится, — с надеждой спросил я.

Ксардас задумался и, выдержав короткую паузу, произнёс:

— Вообще-то договор нужно соблюдать в точности.

— Но я ведь не отказываюсь от выполнения, просто прошу отсрочку.

— Что ж. Теперь ситуация изменилась. Ты выполнил уже большую часть сделки. Да и пропажа одной книги не вызовет такого переполоха, как исчезновение целой лаборатории. Хорошо, я дам тебе эту отсрочку.

Я облегчённо вздохнул.

— Спасибо, мастер!

— Благодарить будешь потом, когда всё удастся. Но хорошенько запомни это обещание, потому что, когда придёт время, я уверен, что ты не будешь рад его выполнению.

— Значит, вы расскажете, как мне сделать так, чтобы меня приняли в орден?

— Да. Но одним рассказом дело не ограничится. Придётся ещё немножко поработать.

Опять работать! Меня начинало это напрягать. Обычно работа, которую предлагал маг, ничего хорошего не сулила. Волшебник поймал мой недовольный взгляд и пояснил:

— В этот раз работать в основном придётся мне. Хотя без твоего согласия и участия ничего не получится.

— Что же от меня требуется?

— Слушай внимательно. Как ты знаешь, чтобы стать магом, необходимо сначала поступить послушником в монастырь, отречься от материальных благ и пройти испытания. Многие годы все маги проходят через это. Именно поэтому более-менее обученными волшебниками редко становятся раньше тридцати лет, и то при условии, что человек поступает в монастырь ещё отроком. Но мало кто помнит, что есть и другой путь — можно миновать ступень послушничества. С давних лет, существует ритуал чистого зеркала. Право на его прохождение может заявить любой желающий. Однако уже давно никто не проходил этого ритуала, а из тех нескольких тысяч человек, что за всё время существования ордена пробовали этот способ, лишь единицы оказались достойными.

— Как же тогда это мне поможет?

Маг недовольно взглянул на меня, и я ощутил, будто разряд электричества пронзил моё тело.

— Не перебивай, иначе будешь наказан. Твоё обучение начинается с этого момента. И как будущий маг, ты должен быть терпелив и сдержан. Суть этого ритуала такова: претендент заявляет, что он чист и праведен, и открывает свою душу для досмотра. Есть специальное зелье, выпив которое, человек впадает в транс и в этом состоянии рассказывает всё о себе и своей жизни без утаивания и обмана. Именно это зелье пьют, согласившиеся пройти испытание. Совет магов допрашивает претендента, и только если он не порочен и достоин, его берут в ряды ордена. В монастырских хрониках я читал о трёх случаях, когда магами становились таким образом. И каждый из этих людей в последствии стал Великим магистром. Конечно, просто так ты не пройдёшь отбор. Но я знаю способ, как обойти правила.

Маг замолчал. Мне не терпелось задать вопрос, но, помня предостережение, я удержался и ждал. Наконец, Ксардас продолжил:

— Придётся очистить твою память, заблокировав часть нежелательных мыслей и воспоминаний. Проведя исследования, я разработал новую формулу заклинания забвения. В отличие от известного аналога, она позволяет избирательно редактировать память. Если ты согласишься, то будешь чистым, как белый лист, хотя сохранишь память о всех хороших поступках, друзьях и прочем. Исчезнет только то, что может вызвать опасения магов, те качества характера, которые не одобряются — ты станешьидеальным служителем Инноса.

Я был поражён услышанным. Не было секретом, что Ксардас практикует множество запрещённых техник, но это было уже слишком. Манипуляции памятью и сознанием! Он предлагает мне согласиться на это добровольно, и это после того, что я для него сделал! Разве это называется честной сделкой? Еле сдерживая своё негодование, я ответил:

— Вы предлагаете мне отказаться от самого себя? Кем же я после этого буду? А как же воспоминания о Вас, о нашем сотрудничестве? Их Вы тоже сотрёте?

— Да, их придётся стереть в первую очередь. Если маги заподозрят, что ты ведёшь дела со мной, то не останется ни малейшего шанса к ним присоединиться.

— Даже если я соглашусь, то как после этого я буду знать, что должен работать на Вас? С чего мне выполнять оставшуюся часть сделки, если я даже не буду о ней подозревать?

Ксардас широко улыбнулся:

— Всё верно, мой мальчик. Ты зришь в корень. Именно поэтому, когда ты станешь магом, я верну тебе память, всё до последнего воспоминания.

— Но как?

— Это уже моя забота.

— Я имею право знать, ведь речь идёт о моей жизни.

— Ты всё равно не поймёшь, даже большинство магов не поймут. Но раз уж ты настаиваешь, то я могу пояснить упрощённо. Твои воспоминания будут оставаться при тебе, но я заблокирую их внутри твоей головы, отрежу от остальной памяти и твоей души. Когда же придёт время, другое заклинание восстановит надрезанные связи и присоединит потерянные фрагменты назад. Ты станешь таким, как будто бы никогда ничего и не забывал.

— И я должен поверить Вам на слово?

— У тебя нет другого выхода. А мне нет причин тебя обманывать. Если бы я хотел причинить тебе вред, я бы не нуждался в твоём на то разрешении. Впрочем, я понимаю твою нерешительность, подумай спокойно. Но помни, что если ты откажешься, то я больше ничем не смогу тебе помочь. Другого пути стать магом для заключённого за барьером просто нет.

Колдун говорил осмысленно и убедительно. Мне было страшно соглашаться на его условия, но это был вопрос всей моей жизни. Если я сейчас испугаюсь и сдамся, тогда, скорее всего, как бы я себя не зарекомендовал, маги всё равно не возьмут меня в орден — они не привыкли нарушать установленные порядки. Если же соглашусь, то подвергну себя невероятному риску, стану подопытным безумного колдуна, который готов на всё ради получения новых знаний. Но зато в случае удачи, если я смогу после всего этого сохранить рассудок, то сразу стану магом огня. Меня примут в орден без дальнейших расспросов, подозрений и возражений. Скорее всего, ко мне даже будет особое отношение, как к избраннику Инноса, ведь исходя из того, что рассказал Ксардас, прошедшие этот ритуал отличались особым талантом. Меня манила такая перспектива. Сейчас я был близок к своей мечте, как никогда. Я собрался с мыслями и произнёс:

— Я согласен.

Оглавление

Глава 1. Славная охота

Глава 2. Суд идёт

Глава 3. Благородный мошенник

Глава 4. Взлом и проникновение

Глава 5. Надёжный друг

Глава 6. С ног на голову

Глава 7. Бей и беги

Глава 8. Птичка в клетке

Глава 9. Быт колонии

Глава 10. Отступник

Глава 11. Незваный гость

Глава 12. Полёт нормальный

Глава 13. Час от часу не легче

Глава 14. Не зная броду, не лезь в воду

Глава 15. Безмолвный слуга

Глава 16. Обыденность

Глава 17. Отставной генерал

Глава 18. Новый лагерь

Глава 19. Тьма

Глава 20. Все за одного

Глава 21. Метания

Глава 22. Спящая сила

Глава 23. Взгляд в будущее

Глава 24. Тщетные попытки

Глава 25. Подковёрные игры

Глава 26. Проводник

Глава 27. Аудиенция

Глава 28. Старые связи

Глава 29. Авантюра

Глава 30. Новые лица

Глава 31. Бизнес есть бизнес

Глава 32. Оборотень

Глава 33. Барыга

Глава 34. Инцидент

Глава 35. Книжный червь

Глава 36. Арена

Глава 37. Клептоман

Глава 38. Авторитет

Глава 39. Преображение

Глава 40. Чистое зеркало

Пожертвовать