Музыкальные мифы. Книга 2 [Владимир Викторович Кирюшин] (fb2) читать онлайн

Владимир КИРЮШИН

МУЗЫКАЛЬНЫЕ МИФЫ

Книга вторая

ДОБРЫЙ КОНСОНАНС И ЕГО ЧУДО-ОСТРОВ

ЛЕСНАЯ ИСТОРИЯ

КРАСНАЯ СКАЗКА

СКАЗКА ОБ УМЕНЬШЕННОМ КВИНТЕ СИ-ФА

СКАЗКА О БОЛЬШОМ И МАЛЕНЬКОМ ДРУГЕ

О БОЛЬШОМ СЕПТИМЕ И ЕГО СЫНОВЬЯХ

Москва «ТРИТОН» 1993

ББК 74. 266.7

К 43

Владимир Кирюшин.

К43 МУЗЫКАЛЬНЫЕ МИФЫ. / Книга вторая/ М.: Тритон, 1993. -190 с.

Книга вторая входит в авторское собрание музыкальных мифов-сказок, которые созданы на основе сказочно-детективных сюжетов и эмоциональных характеристик образов, созданных детьми самых различных возрастов. Книга предназначена для чтения дошкольникам, младшим и средним школьникам, учащимся детских музыкальных школ. В каждой сказке на подсознательном уровне дается информация, связанная с освоением языка музыки, который при обычной методике изучается долгие годы и лишь в специализированных учебных заведениях.

4905000000 ББК 74.266.7

ISBN 5-86371-020-9

© В. Кирюшин, 1993

© Тритон, 1993

Добрый Консонанс и его Чудо-Остров

Злой волшебник ДИССОНАНС проснулся от холода.

«Брр! Как на полюсе! Вот что значит проклятый склероз. ...Забыл вчера наколдовать, чтобы у замка было лето, и проклятый климат ЛОКРИИ взял свое. Надо, пожалуй, меньше есть Тремоло, от него трясет, как в лихорадке, а потом и память отшибает».

ДИССОНАНС быстро оделся и вышел на улицу. Злой Ветер гнул деревья и швырял огромными пригоршнями дождя направо и налево. Казалось, мощные стены замка вот-вот рухнут от напора.

— Тьфу! Гадость какая! — проворчал ДИССОНАНС, вытирая мокрое лицо. — Ведь поломает мои цветы ЛЮГУБРЫ или смоет их чудесную черноту и мрачность.

— Эй! Ты что, с ума что ли сошел? Зачем сюда примчался? Неужели не мог обойтись без выкрутас?

— У-у-у! — завыл Ветер. — Не нравится? То-то же! Не тебе одному делать гадости! — и он так сильно дунул, что чуть не сшиб ДИССОНАНСА с ног.

— Дурак! Уймись сейчас же! А кто сторожит брата?

— У-у-у! — вновь взвыл Ветер. — Бои-и-ишься! Знаешь, что Консонанс не простит тебе зла, если освободится! — и Ветер вновь окатил ДИССОНАНСА ливнем. — Не бойся, твоего доброго братца стерегут мои дочки.

ДИССОНАНС чуть не задохнулся от ярости:

— Бестолочь! Сколько раз говорил: не оставляй КОНСОНАНСА без присмотра! Твои девки такие же ветреные, как ты. От них никакого толка. Хоть бы брата своего оставил.

— Его оставишь! Он улетел к своей ветреной подружке во ФРИГИЮ, шутить над этой мрачной Зеленой Коровой. Да и что может случиться с добреньким Консонансом, когда он сидит в клетке? Она же волшебная, и висит высоко. Кто туда заберется?

— Тьфу! Глупый, как пробка1 Не мозги у тебя, а сплошной шпик. Ведь сто раз говорил: не надейся на клетку. Этот добрячок всегда найдет лазейку и что-нибудь придумает. Я накажу тебя! — и ДИССОНАНС уже хотел вызвать фиолетовый огонь.

— Ой-ой-ой! Не надо-о-о-о! — взвыл Ветер. — Я знаю, ты хочешь меня послать в ЭОЛИЮ, к этим добрячкам, теплым ветрам. У них нет ни силы, ни мощи. Вечно играют с глупыми ласточками да гоняются за бабочками... Прости-и-и! Больше не бу-у-уду!

ДИССОНАНС плюнул:

— Ладно, лети скорей за БОЛЬШИМ СЕПТИМОМ ДоСием. Пусть будет здесь через пять минут. Я сам полечу к океану и прослежу, что там с КОНСОНАНСОМ.

* * *

А далеко-далеко, за сотни километров от мрачной и мокрой ЛОКРИИ, происходило вот что.

Высоко в небе, раскачиваясь в золотой клетке, сплетенной страшным 14-лапым пауком КвартДецом, сидел добрый Консонанс и, как всегда, поедал свои любимые консервы «Завтрак туриста». Его большая белая борода то и дело пачкалась рыбо-крупяным фаршем, и КОНСОНАНС из-за этого сердился: «Эх! Возня с моей бородищей! Наколдовать что ли, чтоб она совсем пропала?»

Но сам он при этом конечно же знал, что никогда с ней не расстанется.

Съев очередную банку и превратив ее в льдинку, КОНСОНАНС кинул ее в Тучу, охранявшую клетку снизу.

— Эй, ты! Серая!... Опять спишь?

Туча нехотя перевернулась с бока на бок, как всегда прослезившись, уронив на землю несколько ведер воды и, медленно перебирая толстыми губами, сказала:

— Ох... Что поделаешь. Старость не в радость. Что тебе?

— Что? Что... — проворчал КОНСОНАНС, — приоткрыла бы землю на минутку, я бы хоть что-нибудь поколдовал хорошее. А то ведь скучно.

— Ишь, чего захотел, — прошепелявила Туча. — Тебе откроешь, а Ветер тут же накажет. Разнесет в клочки, а потом жди, пока вновь соберешься по каплям. Небось где-то здесь летает.

— А где отец?

— Отец отправился проказничать во ФРИГИЮ, доводить там Зеленую Корову.

— Кого?

— Да эту... ВТОРУЮ НИЗКУЮ из страны ГАРМОНИЧЕСКИХ ФУНКЦИЙ. Отец давно за ней охотится.

— Так она во ФРИГИЮ сбежала?

— Сбежать-то сбежала. Да не сидится ей там. Климат не нравится. Цвет ее тела, видишь ли, тусклым становится.

— Ну и что же? — спросил КОНСОНАНС с удивлением.

— Вот она и бегает к царю ЛОКРИИ Мал-с’УмКвинту за изумрудами. Богатый царь. Говорят дает ей по целому ведру.

— Ну?!... — изумился КОНСОНАНС. — Не может того быть! Ведь он дружок братца ДИССОНАНСА — тот жаден до невозможности.

— Гы! Гы! Гы! — тяжело засмеялась Туча. — Ты думаешь он просто так дает? Нет уж. Держи карман шире... Она его выручает.

— Каким образом?

— Гы! Гы! — опять засмеялась Туча, почти проснувшись. — ВТОРАЯ НИЗКАЯ красит ему нос. — Гы!...

Тут и КОНСОНАНС не выдержал и, несмотря на все свое бедственное положение, тоже улыбнулся, представив картину, как грузная Зеленая Корова кисточкой рисует Мал’с-УмКвинту на носу звездочки и цветочки.

— Кисточкой что ли? — спросил он, смеясь.

— Гы! Гы! Вот чудак! — захохотала туча, и слезы огромными ручьями полились из ее глаз. — Гы! Гы! Вот насмешил. Корова... кисточкой. Гы! Гы! — и она вновь пролилась на землю уже страшным ливнем. — Гы! Гы! Кисточкой...

КОНСОНАНС с удивлением смотрел на Тучу, и в его улыбающихся глазах мелькнула интересная мысль: «А что, Туча-то посветлела. Да еще как. Глядишь, еще три, четыре таких смешочка и она совсем растает. А если рядом нет Ветреного Ветра, может я и землю увижу?»

— Чудак! — продолжала Туча, все еще смеясь и плача. — Она ему нос просто языком лижет.

— Ну и что?

— Как что? Вместо синего тот у Мал-с’УмКвинта становится зеленым. Во-о-о!

— Как огурчик, что ли?

— Гы! Гы! Гы! Нос-огурчик!

«Ага, — подумал КОНСОНАНС, — еще побелела! Сквозь тебя теперь даже вроде просвечивает».

— Ну, конечно огурчик. Что еще, — продолжал он вслух. — А потом, он его небось отрывает и ест.

— Что-о-о?!! — вскричала Туча, сама не замечая, что ее прежде густой и гулкий голос стал значительно слабей и тоньше. — Ест свой собственный нос? Гы! Гы! Гы!... А может он его еще и нарезает на тарелочке? Как салат? Гы! Гы! Гы! Гы! Гы!... Сала-а-ат...

Тело тучи вздрагивало от смеха все сильней и сильней.

— Гы! Гы! Гы! Салат!... — продолжала хохотать она, изливаясь крупным дождем. — Гы! Гы! Гы! — и даже попыталась раздаться громом. Но это уже у нее не вышло. — Гы... — засмеялась она в последний раз... и вдруг растворилась.

* * *

С огромной высоты, на которой находилась клетка с добрым волшебником КОНСОНАНСОМ от горизонта до горизонта был виден огромный Океан. Его зеленовато-серые воды медленно вздымались и падали. Казалось, будто Океан дышал могучей грудью.

КОНСОНАНС осторожно оглянулся... Сверху и с четырех сторон клетки как-будто ничего не произошло. Там преспокойно спали все пять оставшихся дочек Злого Ветра.

«Вот лежебоки! Тут хоть из пушек стреляй — не проснутся. Не в отца пошли. Тот носится, как сумасшедший, воет, ревет, ругается. Все грозится, что перевернет мою клетку. А эти... Этим все до лампочки... Где интересно их дядя? Ведь сейчас раздует тучи и закроет землю...

КОНСОНАНС внимательно всматривался, но Ветреного Ветра нигде не было.

— Вот это мне повезло! Неужели Ветреный Ветер улетел к своей подружке?... Пока его нет, надо попытаться сделать то, что я давно задумал.

А задумал добрый КОНСОНАНС создать такую страну, в которой все ее жители были самыми счастливыми на земле. И вот сейчас эту мечту вроде бы можно было осуществить.

КОНСОНАНС просунул сквозь прутья решетки белую бороду и стал ждать, когда ее трепетанье привлечет внимание птиц, летающих над волнами... Ждать пришлось не очень долго. Любопытные чайки, увидав необычное зрелище в небе, уже через несколько минут приблизились к клетке. Они летали вокруг нее и громко кричали.

КОНСОНАНС испугался: вдруг проснутся тучи и вновь скроют его за своими телами. Не станет видно землю, и тогда его волшебная сила будет ничтожна. Поэтому он стал лихорадочно вырывать волосок из своей бороды и скручивать его в маленький комочек.

— Птички, дорогие мои, не улетайте, пока я не кончу, — тихо шептал он в отчаяньи чайкам. — И те продолжали кружить рядом.

— Не кричите, родные! Я скоро... Я сейчас...

Комочек из волоса становится все меньше и меньше, все плотней и плотней, пока не превратился величиной с маленькое зернышко.

— Вот и все, — облегченно вздохнул КОНСОНАНС. — Теперь летите ко мне! — обратился он к птицам.

— На, возьми, — обратился он к самой красивой чайке с черными перьями на крыльях. — Брось это зернышко в землю, и ты сделаешь самое доброе дело на свете.

— А-айр! — крикнула чайка и, схватив зерно в клюв, вместе с подругами помчалась прочь.

КОНСОНАНС стал с тревогой следить за ними. И не напрасно... Вдруг небо почернело. Подул Яростный Ветер и стал гнать новые тучи к клетке с добрым волшебником. От этого порыва Ветра проснулись ленивые сторожихи КОНСОНАНСА и, увидев, что их сестра, обычно спавшая внизу клетки, исчезла, стали растекаться и заполнили ее место. Еще несколько секунд — и КОНСОНАНС вновь оказался изолированным в своей золотой тюрьме.

Вдруг раздался гром, и клетка закачалась из стороны в сторону. «Неужели дракон СЕПТИМ? Успеют ли чайки? — мелькнула страшная мысль.

А в это время его брат ДИССОНАНС верхом на БОЛЬШОМ СЕПТИМЕ ДоСии злобно кричал Ветру и Тучам:

— Скорей! Скройте клетку! Он ничего не должен видеть!.. А ты, и ДИССОНАНС стегнул СЕПТИМА ДоСия между ушей, — вперед за этими птицами!

Чайки торопились к берегу. Но тот был так далек.

«Не успеть», — с ужасом думали птицы и, напрягая последние силы, стремились удалиться от пастей настегавшего их чудовища.

СЕМИглавый ДоСий дышал, как разбушевавшийся вулкан. От него во все стороны разлетались дым и искры, а две средние головы беспрестанно выплевывали огромные яркие молнии.

— Скорей! — кричал ДИССОНАНС. — Сжигай их, проклятых! Чтобы знали, как прилетать к КОНСОНАНСУ! Вперед!

И расстояние между чайками и страшным драконом неминуемо сокращалось. Вот от огня ДоСия загорелись первые три птицы. Вот камнем упали в океан четвертая, пятая. И только еще три птицы (в то числе и с черными перьями на крыльях) находились в недосягаемости страшилища.

— Жги их! Жги проклятых! — взвизгнул окончательно взбешенный ДИССОНАНС, и со всей силой всадил в шею ДоСия нож. Дракон аж прыгнул на лету. Так жестоко ДИССОНАНС не обращался с ним давно. От боли, от обиды старый СЕПТИМ напряг все силы и со всей мощью полыхнул пламенем.

Две птицы тут же сгорели дотла, а на черноперой чайке загорелся хвост и кончики крыльев.

«Ой, это кажется конец! — мелькнула мысль в ее маленькой головке. — Скорей в воду, там я затушу огонь». — и она камнем ринулась вниз. Но уже у самой воды огонь опалил ее грудь, и, упав в воду, она стала тонуть... Тело птицы медленно опускалось ко дну, а Чайка, уже мертвая, все еще сжимала волшебное зернышко в клюве.

Но вот она коснулась первых кораллов, и от легкого удара клюв ее раскрылся. Зернышко, которое ей дал КОНСОНАНС, медленно вывалилось и дотронулось до дна. И тут... Дно океана заволновалось. Зашевелились горы кораллов. Мутным потоком стал подниматься ил и песок.

Вдруг раздался ужасный гул, и страшный взрыв потряс все вокруг. Из недр разверзшейся земли огромным огненным потоком хлынула лава. Соприкасаясь с водой, она тут же застывала, нарастая каменным холмом.

А над океаном носился испуганный СЕПТИМ. Он и ДИССОНАНС недоумевали, что происходит с океаном. Тот буквально кипел под ними. Огромные клубы пара и дыма вырывались из недр, а волны, накатываясь друг на друга, стремительно неслись вдаль.

И вот из пучины показался совсем маленький остров. Он рос буквально на глазах.

СЕПТИМ ДоСий и ДИССОНАНС со злостью обстреливали его огнем и молниями. Но ничто не помогало. Остров рос все больше и больше.

Так продолжалось несколько часов. ДИССОНАНС даже несколько раз вызывал фиолетовый огонь, но и это не могло разрушить волшебства КОНСОНАНСА.

Наконец, обессиленный дракон взмолился:

— Все! Не могу больше! Летим домой. С этим островом ничего не сделаешь. Он все равно растет беспрерывно.

— Дурак! — вскричал ДИССОНАНС, — а вдруг это какое-то сверхдоброе изобретение братца? Ты знаешь, сколько неприятностей оно может принести всему моему миру?

— Да брось. Повелитель! Ты же видишь — это пустой остров. Что от него будет?.. Летим!

Для порядка они облетели остров еще раз и, убедившись, что действительно он пуст, стали подниматься вверх, к золотой клетке.

— Ветер!!! — взвыл ДИССОНАНС. — Где ты?!

— Зде-е-есь, — глухо ответил Яростный Ветер.

— Молодец, старик, что прилетел и спрятал этого... — ДИССОНАНС показал в сторону КОНСОНАНСА — Теперь ты, а не твой сын, будешь охранять его. И смотри у меня: если твои ленивые внучки еще раз заснут и забудут, для чего их сюда согнали, я их всех превращу в Снег и Дождь. Останешься без внучек. Вот так-то!.. И, главное, отлупи как следует, своих сыночков. А я их накажу по-своему.

— Давай, — обратился он к ДоСию, — летим домой!

— Не могу-у-у! — завыл ДоСий. — Смотри, кровь хлыщет!

— Это? Ерунда! — ДИССОНАНС закрыл глаза, вспыхнул фиолетовый огонь, и СЕМИглавый СЕПТИМ облегченно вздохнул.

— Ну все. Теперь не больно, СЕПТУША? Летим.

Вскоре дракон и его страшный седок скрылись за горизонтом.

* * *

Всю ночь Яростный Ветер подлетал к острову, смотреть, что с ним происходит. Но все было по-старому. Остров продолжал расти, и больше ничего. Под утро Ветер еще раз проверил, плотно ли его внучки Тучи спрятали золотую клетку, и, убедившись, что все в порядке, улетел к себе домой.

КОНСОНАНС же сидел в углу клетки, тихо пел заунывную песню и думал: «Вот что значит быть добрым. Вечно не везет. Любой сильный тебя обидит — и хоть бы что. Хотел сделать, как лучше, а получилось... И птиц зря погубил.»

* * *

Рассвет наступил неожиданно. Слабый Луч солнца, с трудом пробив тучи, упал на новорожденный Остров. И, едва он коснулся земли, как произошло чудо: в этом месте появился маленький зеленый росток, который стал тянуться вверх и буквально через несколько минут превратился в огромное дерево, в центре которого было видно дупло.

Луч солнца, любопытства ради, решил заглянуть туда и увидел прекрасную молодую женщину, которая спала, широко раскинув руки. Ее пушистые темные шелковые волосы рассыпались веером, как драгоценный мех. Алые губы тихонько вздрагивали во сне и будто шептали. Гладкая нежная кожа щек и шеи отливала матовым светом, а черные, как смоль, брови напоминали двух маленьких соболей, уснувших у небольшого, чуть вздернутого носика.

Женщина была одета в великолепное золотистое платье со множеством карманов, отделанных драгоценными камнями. Рядом с ней лежала усыпанная алмазами корона — чудо ювелирного искусства.

Любопытный Луч решил посмотреть в глаза женщине... И вот от этого прикосновения пушистые ресницы зашевелились и широко открыли огромные синие озера, полные лучезарным светом.

— Ах! — вздохнула женщина и потянулась. — Где это я?

Ее руки стали ощупывать дупло и наткнулись на корону.

— А это что?

Луч солнца перебежал с ее лица и подсветил драгоценные алмазы. Переломившись во множестве камней, он вспыхнул десятками разноцветных бликов и осветил странное жилище.

— Хм! — невозмутимо сказала женщина. — Корона? Откуда она здесь? И что это за шалаш? Уж не тот ли, в котором Ленка с Зинкой когда-то прятались? О нем мне очень давно прапрадедушка рассказывал...

Она приподнялась и подвинулась к круглому выходу. — Боже, как высоко! Как же я слезу? Может кто вытащит меня отсюда? — и она попыталась слабо крикнуть: — Люди-и-и... Ау-у-у...

Но кроме шума прибоя ничего не было слышно.

Не на шутку испугавшись, женщина крикнула сильнее. Но результат оказался прежним. Еще несколько попыток так же были безуспешны.

— Ой! Что же со мной будет? Я так и останусь в этой норе?

И, отважившись, женщина решила попробовать спуститься на землю. Осторожно ухватившись за края дупла, она уже хотела было спрыгнуть, но тут вспомнила о короне.

«Вот, глупая! Чуть не забыла ее. А мне она наверное пойдет», — и она надела корону на голову.

Та была сделана как-будто для нее.

«Вот теперь попробую спуститься».

Ухватившись за края дупла, женщина перекинула сначала одну ногу, а затем, поддерживая себя на руках, вторую. Спрыгнув на землю, она упала, немного поранив себе руки. Корона слетела у нее с головы и покатилась в сторону моря.

— Ой! — вскочила женщина и торопливо побежала за ней. Хотя женщина и торопилась, однако бег ее был необыкновенно ровен.

Вновь одев корону на голову, она почувствовала неодолимое желание обойти дерево. Сделала шаг, другой и... как заводная кукла, стала равномерно и без остановок шагать небольшими одинаковыми шагами, при этом равномерно прищелкивая пальцами.

— Да что же это такое со мной происходит? И кто я такая? Может кот ученый? — удивилась женщина. — Что это я так равномерно двигаюсь и никак не могу остановиться? С ума сойти можно!

Так она шагала довольно долго. И за это время она успела оглядеть свои владенья.

Остров был большой, так как с одной стороны его виднелся только берег, уходивший за горизонт, а с другой — без конца простиралась каменная пустыня.

«Жуть какая-то! — вздрогнула женщина. — И, главное, я одна в этом безлюдьи. Тут и от голода недолго умереть,» — думала она.

Именно при этой мысли ее рука машинально полезла в один из карманов и... нащупала там мандарин. — «Хо! Хо! Интересно! Откуда же он взялся?»

Она очистила мандарин и, отламывая каждую дольку, стала поедать, одновременно не переставая шагать. Один шаг — одна доля, один шаг — одна доля.

Съев мандарин, женщина полезла в тот же карман и с удивлением вновь обнаружила там новый. — «Волшебство какое-то! Такого быть не может! Что эти мандарины неистощимы что-ли?»

Съев по долькам и второй мандарин, женщина убедилась, что в кармане у нее лежит третий. «Ну, слава богу, хоть с голода не умру благодаря этим мандаринам».

Успокоенная такими мыслями, она все еще шагала и шагала, даже не пытаясь остановиться. И вновь, и вновь щелкала пальцами. Потом она залезла в другой карман и опять с удивлением обнаружила там... пули.

— Фу! Какая гадость! — сказала женщина и тут же их выкинула. Но пули вдруг вспыхнули ярким огнем и зажглись фейерверком.

— Хо! Хо! Опять чудеса! — радостно вскрикнула женщина и, сунув руку в тот же карман, вновь обнаружив в нем пули, стала с восторгом кидать их вверх. — Ура! Салют! Салют в мою честь! Это же здорово! И уже не так скучно.

И тут она почувствовала легкий дурманящий запах, исходящий от дерева. Глянув на верх, она с радостью обнаружила, что дерево сплошь покрыто цветами.

Каких только красок там не было: желтые и красные, белые и черные, фиолетовые и розовые, бордовые и салатовые. Все цветы были разных размеров: от самых маленьких, величиной с ноготь мизинца, и до огромных, величиной с таз. И каждый цветок пах только ему присущим запахом.

На миг женщина даже остановилась от удивления, и тут же из дупла раздался звонок. — Ох, что это! — вскрикнула женщина и побежала к дереву. Звонок тут же смолк.

— Странно, — женщина вновь остановилась. И звонок опять ожил.

— Да, тут может быть все, что угодно, — решила женщина. Она подошла к дереву, чтобы сорвать хоть один цветок и приколоть его к себе на грудь. Но, как только протянула руку, все цветы разом опали.

Женщина уже ничему не удивлялась. Она присела на ковер из лепестков и стала ждать, что будет дальше...

А дальше на месте цветов стали расти разноцветные и разновеликие орехи.

— Это прекрасно! — с удивлением говорила сама себе женщина. Теперь я уже точно не умру с голода... К мандарину — да еще и орехи! Жить можно. — И она вновь защелкала пальцами.

А орехи росли и росли. И вдруг женщина услыхала кудахтанье, похожее на куриное. — «Ха! Куры? Откуда они взялись?» — подумала женщина и стала осматриваться. Вокруг ничего, кроме появления травы, не изменилось. «Но откуда же я слышала кудахтанье?»

Она подошла к дереву и стала прислушиваться: кудахтанье раздавалось из орехов.

«Опять все те же чудеса», — подумала женщина.

В это время один их орехов, висевших на нижней ветке, вдруг прямо на глазах стал черным.

«Может он портится?» — женщина подобралась к ореху и осторожно постучала.

«Кто там?» — произнес неприятный голос.

Женщина с испугом отдернула руку. «Ой!» — вскрикнула она. Но орех молчал.

Женщина вновь постучала...

— Алло, войдите! — раздалось из ореха.

— Боже! Да что же это творится?

А черный орех тем временем раскачивался на ветке, как живой. Женщина схватила его обеими руками и осторожно положила на траву. Орех лежал неподвижно.

Женщина выжидала, что произойдет. Но орех не шевелился. И дамское любопытство взяло верх. Женщина подняла камень, валявшийся рядом и осторожно стукнула им по скорлупе.

— Войдите! — вновь раздался голос. Женщина стукнула по ореху сильнее. Тот раскололся, и из него на свет появилась огромная Ворона.

— Пр-р-ривет! — прокаркала она. — Я — Р-р-рита! А тебя как звать-то, тетка?

— Я... Я не-с знаю, — сказала женщина, заикаясь.

— Хм! Ну и глупа же ты! Каженный человек должен знать, как его зовуть... И что ты тута делаешь?

— Сама не знаю, слушаю, как кудахчут куры.

— Что-о-о? — удивилась ворона. — Какие энто куры?

— Да те, что кудахчут на дереве. Слышишь?

— Энти? — Ворона показала на орехи. — Глупая — энто же не куры, а твои слуги.

— Какие слуги? Я никого не знаю.

— И-их ты! Опять за свое: «Ня знаю, ня знаю...». Ты ж царица, милая!

— Не знаю, кто я. Но корона у меня есть.

— Ну, раз есть корона — значится Царица, — сказала Ворона многозначительно. — А раз уж ты Царица, то и слуги у тебя должны быть. Эвон они! Ишь, висят на дереве! И я даже знаю, как их кликают.

Женщина удивленно на нее взглянула.

— Мене как завать-то? А? Рита! — сама себе ответила Ворона. — А энти-то — «РИТМИЧЕСКИЕ ДЛИТЕЛЬНОСТИ» и «РИТМИЧЕСКИЕ ФИГУРЫ». Вот!

— И их так много?

— Ну, не так уж много-то. РИТМИЧЕСКИХ ДЛИТЕЛЬНОСТЕЙ всего-то одиннадцать.

— Ух! Сколько!

— А энтих, РИТМИЧЕСКИЙ ФИГУР, — как ни в чем ни бывало продолжала Рита, — энтих, конечно, больше.

— Да, но ты посмотри, сколько там желтых орехов. Что это?

— Хм! И хто их знаит, — отвечала Рита.

В это время довольно большой белый орех вдруг стал раскачиваться из стороны в сторону.

— Слухай, поспе верно, — прокаркала Рита. — Рви его!

— Но он же белый! А у тебя был черный. Значит спелые — это черные, — возразила женщина.

— Ну и глупа же ты! Смотри, экой он толстый! И качается. Сичас падет! А ежели там хто-то сидит? То вмиг разобьется. Что тады делать будешь?

Женщина подошла к ореху и на всякий случай опять постучала. Но орех молчал.

— Вот... Видишь... Молчит, — сказала она Рите.

— Ну?.. Могёт они еще и говорить-то и не умеють. А? Рви!

Женщина осторожно сорвала орех и положила на землю. Орех сначала лежал неподвижно, а затем вдруг тронулся с места и покатился.

— Дяржи яво! — завопила Рита. — Падет в воду — уплыветь!

Женщина с трудом остановила орех и постучала по нему.

«Может откликнется?»

И точно: скрипучий голос проговорил: «Да выпустите меня скорей!»

— Сейчас! Сейчас! Я только возьму камень, — сказала женщина. Минутку!

— Смотри, не трахни ему по башке! — крикнула Ворона Рита. — А то дурня какого-нибудь ослободим. Эвон хлопот будеть!

Женщина осторожно разбила орех и оттуда выскочил... Козел.

— Ме-е-е-е! — закричал он и принялся прыгать. — Ме-е-е!

— Что «Ме-е-е»? — хором спросили обе обитательницы острова.

— МЕ-Е-ЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ! — сказал Козел.

— Что-о? — удивились обе.

— Тебя зовут «МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ», — сказал Козел, обращаясь к женщине. — Я это точно знаю.

— Откуда?

— А вот знаю — и все. У тебя в кармане должен быть еще метр и пули. Вот.

— Точно. Пули у меня есть. Смотрите! — и МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ, взяв горсть пуль, кинула их вверх.

Затрещал разноцветный фейерверк, и Козел радостно подпрыгнул.

— Я же говорил! Говорил! — кричал он.

— Но вот метра у меня нет, — сказала МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ.

— А ты посмотри получше! Найдешь.

МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ полезла в один карман — вытащила из него мандарин. Предложила его Козлу. Полезла еще за одним и протянула Вороне Рите. Но та отказалась.

Потом она полезла в другой карман — вытащила пули и вновь бросила их вверх. Развела руками: — Все!

— А ты ищи лучше. Должен быть еще карман, — настаивал Козел.

МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ ощупала великолепное платье... И точно обнаружила карман, в котором лежал метр.

— Вот! Я же говорил! — прыгал козел. — Есть! Есть!

— Прекр-р-расно! — вскричала Ворона Рита, обращаясь к МЕТРИЧЕСКОЙ ПУЛЬСАЦИИ. — Таперича ты будешь нам одёжу шить!

— Но я же не умею! — возмутилась МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ.

— Ничего, научим! — хором сказали Козел и Рита.

— Слухай, рогатый! А тебя как кличут? — спросила Рита, обращаясь к Козлу.

— Гаврила, — сказал тот почему-то смущаясь и слегка краснея.

— Ну, Гаврила, так Гаврила, — заметила МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ и, как всегда, ровными шагами пошла к дереву, бросая на каждом шагу себе в рот дольку мандарина.

В этот день орехи больше не созревали. Делать было нечего, и вся троица поэтому рано улеглась спать. МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ устроилась прямо на траве, подложив себе под голову Козла Гаврилу. Ворона же Рита залетела в дупло.

Ночью в небесах стали происходить чудеса. Громыхал гром, сверкали молнии. Но на остров не упало ни одной капли дождя.

От этого грохота в страхе проснулась МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ и с ужасом уставилась на громадного СЕМИглавого дракона, брызжущего огненной лавой над островом.

— Сожгу! Спалю! — кричали его головы. Но огонь, пепел и дым никак не могли проникнуть на остров, постоянно натыкаясь на какую-то невидимую преграду.

— Какой кошмар! — шептала МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ.

— Ужас! Мы все тут погибнем! Сгорим!

Потом на одной из голов она заметила человека с лысым черепом и ужасно большими глазами, который кидал на остров огромные молнии. Но и они отскакивали от невидимой преграды, обжигая искрами лапы СЕПТИМУ.

Через десяток минут, увидав всю бесплодность попыток СЕПТИМА и ДИССОНАНСА, МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ совсем успокоилась и даже с любопытством стала наблюдать происходящее, время от времени равномерно прохаживаясь вокруг дерева и поедая дольки мандарина. А однажды, желая подзадорить СЕМИглавого змея, она вытащила из кармана пули и устроила салют.

Увидав огни фейерверка, ярко вспыхнувшие над проклятым деревом, ДИССОНАНС и СЕПТИМ разразились ужасающим хохотом, посчитав, что им удалось пробить невидимую защиту.

— Ха! Ха! Смотри! Мы пробили проклятую стену! — вскричали три головы СЕПТИМА. — Теперь мы сожжем это дерево с проклятой бабой.

— Ха! Ха! Ха! — вторил ДИССОНАНС. — Сейчас от острова останутся одни камни! Давай, жги их дальше!

Но остров оказался неприкасаемым.

Убедившись в своей ошибке, оба разразились ужасающей бранью в адрес какого-то КОНСОНАНСА, Метрической Пульсации, Козла и дуры Вороны, которая тут же проснулась и с любопытством выглядывала из дупла. Но ничего так и не могли сделать.

Поэтому, покружив для порядка над островом, они вскоре улетели. Шум и грохот стихли, и над островом нависла тишина, нарушаемая лишь плеском волн и звучащей откуда-то сверху прекрасной музыкой.

— Ох! Господи! Страсти-то какие! Страсти-то! Чуть не померла! кричала Рита. — Ох, боже!

— Да помолчи, ты, балаболка, — сказал Козел, все еще трясясь от страха. — Пронесло вроде... Давайте, бросим еще салютика, да будем спать. Думаю, что больше ничего страшного не случится.

— Да уж. Пошли. А то я так устала сегодня, — сказала МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ и вновь улеглась на траву.

* * *

Солнце давно взошло, а обитатели Острова еще спали, как убитые. Наконец после полудня первой проснулась Ворона Рита. Почистила перышки клювом, протерла глаза и..., выглянув из дупла, не узнала окружающего пространства.

Вчера еще почти пустынный остров зарос огромным количеством цветов и густым кустарником. Отчего вокруг стоял пряный аромат цветочного коктейля.

— Кар-р-р! — вскричала Рита. — Вставайте! Смотрите-ка! Что делается! Карр!

МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ и Козел вскочили, как ошпаренные. — Ой! Что случилось? Где я? — вскрикнула МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ спросонья.

— Да здеся ты! Здеся! На острове! — ответила ей Рита.

— Господи, а ты кто такая?

— Ну вот, снова у ней скляроз. Ничего не помнит... Слухай, милая, а ты хоть знаишь, как тя кличут?

— Забы-ы-ыла, — чуть не заплакала МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ.

— Ме-е-е... — закричал Козел.

— Ах! Вспомнила! Вспомнила! «МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ!» Спасибо тебе, козлик.

— Да не козлик я, а Гаврила, — обиделся Козел.

— Ну и ладно. Гаврила, так Гаврила. Запомню.

«Врет, — про себя прокаркала Рита. — Не Гаврилой его зовут. А Васей, наверное».

— Ну ладно, кончайте спорить, — сказала она уже громко.

— Смотрите, сколько орехов созрело! Давайте лучше посмотрим, кто там.

МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ приподнялась на цыпочках и осторожно сняла самый большой белый орех. Все трое стали его разбивать. Но скорлупа никак не поддавалась.

— Фу! — взмолилась МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ. — Не могу! Устала.

— Вот еще, — сказал Козел Гаврила, — я сейчас подтолкну орех вон к тому большому камню, а ты попробуй его стукнуть.

— Таким здоровым? Мы же убьем того, кто там находится, прошептала, будто кого-то испугавшись, МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ.

— А ты осторожно.

МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ подняла камень и ударила по ореху. Он распался на две части и из него вышли... две толстые тетки, одетые в белые фартуки с половниками в руках.

— Ух! Кто энто? — удивилась Рита.

— А животы-то, животы! — вскрикнул Козел.

— Ну и что, что животы большие и белые? Они такие и должны быть у нас. Мы же — «РАЗ, ДВА», поварихи ПОЛОВИННЫЕ, — ответили толстухи, еле-еле выговаривая каждый слог.

— Да? — спросила МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ. — И что вы собираетесь готовить, если у нас на острове ничего, кроме этого дерева, нет.

— Ну... Это ерунда! «РАЗ, ДВА». Это мы сейчас, — опять протянули ПОЛОВИННЫЕ и, подойдя к берегу, стали кричать:

— ГУ-УСЬ! ГУ-УСЬ!, — при этом громко хлопая в ладоши два раза.

Однако ничего не произошло.

— Давайте кричать вместе, — обратились Половинные к Метрической Пульсации и ее друзьям. — Только, «раз, два», при этом громче хлопайте в ладоши.

— ГУ-УСЬ! ГУ-УСЬ! — стала орать вся компания. — ГУ-УСЬ!

И вдруг далеко в небе появилась стая белых гусей и стала приближаться к Острову.

— Вот! Видите! Мы говорили! — радостно закричали Половинные. — «РАЗ, ДВА», кричите еще!

— ГУ-УСЬ! ГУ-УСЬ! — хлопая два раза в ладоши орали все присутствующие. — ГУ-УСЬ!

И гуси пошли на посадку, прямо на берег океана.

— Лови их! — закричали ПОЛОВИННЫЕ. — Теперь они никуда не денутся! Давай вон того, жирного!

Все бросились за огромным серым гусем с белой шеей. Тот попытался было взлететь, но какая-то неведомая сила держала его на приколе. Он лишь отбежал в сторону, тяжело переваливаясь с бока на бок.

Первым к гусю подбежал Козел Гаврила и со всей силы боднул его рогами. Гусь развернулся и, страшно зашипев, бросился на обидчика. Гавриле бы не сдобровать, если бы ему на подмогу не прибежали остальные и не повалили гуся на землю. Одна из половинных схватила половник и со всей силы ударила гуся по голове.

— РАЗ, ДВА! Вот и все, — сказала она. Гусь только успел вскрякнуть и тут же свалился бездыханным.

— Оx! Что же мы наделали? — и в испуге вскрикнула МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ. — Ведь он мертв?

— Конечно мертв, царица. А ты как думаешь? — опять с трудом выговаривая каждый слог, сказала повариха. — Сейчас мы, раз, два, из него сварим чудесный суп. — И, схватив гуся под мышку, преспокойно понесла его к дереву.

Из кармана своего фартука она достала спички.

— Сестрица, — обратилась она ко второй ПОЛОВИННОЙ, — «РАЗ, ДВА», — быстренько наломай веток и разжигай костер! РАЗ, ДВА! Потом возьми скорлупу от нашего ореха, мы сделаем из нее отличный котел! — и, не глядя ни на кого, уселась ощипывать несчастную птицу.

Суп удался на славу. Все были довольны.

— Вот это мастера! — говорила МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ. — Назначаю вас придворными поварихами... А Риту... Риту назначаю моим Министром.

— Ме-е-е! — проворчал Козел Гаврила. — А ме-е-еня?

— Ну, а тебя... — МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ задумалась.

— Тебя помощницей по иностранным делам.

— Ме-е-е... — удивился Гаврила, — а где же тут иностранцы? Неужели эти гуси?

— Конечно! Конечно! Они иностранцы. Ты гуляй с ними вместе и изучай их язык. А заодно следи, чтобы не улетели.

— Не улетят, — как всегда уверили ПОЛОВИННЫЕ. — Крикнешь им: «ГУ-УСЬ!» и ударишь два раза в ладоши — они будут тут, как тут.

— Эх! Разговорились! Пора работать, — перебила всех Рита.

— Ишь как болтаются орехи. Верно там другие РИТМИЧЕСКИЕ ДЛИТЕЛЬНОСТИ созрели. Срывайте энтот! Черный с четырьмя листьями. Он шатается сильнее всех, сичас упадет!

МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ подбежала к дереву, протянула руки. И во время: орех сам сорвался с ветки и чуть не упал мимо. МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ только положила его на землю, как он раскололся и оттуда выскочило ЧЕТЫРЕ дядьки с черными лицами, одетые в черные одежды. В их больших, похожие на болотные сапогах были видны ЧЕТЫРЕ бомбы.

— Ох! — опять испугалась МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ. — Кто вы?

— Да не бойся, царица! — перебивая друг друга, заговорили ПОЛОВЙННЫЕ. — Это наши племянники.

— Разрешите представиться: Дядьки Бомы! — сказали вновь прибывшие МЕТРИЧЕСКОЙ ПУЛЬСАЦИИ. — Мы будем твоими охранниками. Кто посмеет тебя обидеть, мы того сразу бомбой! По башке! Только прикажи!.. Смотри, какие мы бравые!

И дядьки БОМы, построившись в ряд, запели свою любимую песню:

МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ смотрела на бравых молодцев, а затем, будто завороженная, пошла за ними. Все пятеро шагали вокруг дерева и очень четко и в ногу и громко напевали:

— Ну вот, теперь у меня своя гвардия! Это прекрасно! Ну-ка, мальчики, помогите сорвать мне еще вон ту гроздь небольших черных орешков!

Один из Бомов легко подхватил Метрическую Пульсацию на руки и приподнял. МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ стала срывать орехи один за другим, отдавая их остальным БОМам. Орехов оказалось ВОСЕМЬ.

— Ну что? Давайте освободим их. Кто бы там мог быть?

— Судя по цвету тута наверныть опять РИТМИЧЕСКИЕ ДЛИТЕЛЬНОСТИ, — многозначительно сказала Рита. — Я их всегда чувствую.

Расколов орехи, все увидели спящих в них восьмерых девочек, у каждой из которых была заплетена длинная черная косичка.

— Эй, девоньки! Просыпайтесь! Пора вставать! — крикнул Козел Гаврила и заме-е-екал.

Но девочки спали, как убитые.

— А может они мертвые? — затянули свою речь ПОЛОВИННЫЕ. — Давайте вытащим их из скорлупок и положим на цветы.

Одна из ПОЛОВИННЫХ взяла сразу четыре «ВОСЬМУШКИ» (так их теперь все звали) и осторожно положила на траву. То же сделали и Дядьки БОМы, КАЖДЫЙ из которых взял лишь ПО ДВЕ девочки.

— Ой! — вскрикнула Рита, — смотрите-ка, чего энто у них на руке?

У одной из «ВОСЬМУШЕК» задрался рукав на блузке, и под ним блестели часы.

— Ах! Часики! — воскликнула МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ. — Я возьму их себе! Ведь я же царица, как ни как!.. Ну-ка, козлик, сними часики.

Гаврила глянул на нее удивленно.

— Царица, разве так можно?

— Ну уж! Не знаю, как вам, а нам, царям, все дозволительно. Снимай!

Гаврила послушно подошел к спящей и поднял ей рукав. Все окружающие ахнули:

— Ой! Сколько много!

На руке у девочки блеснуло ВОСЕМЬ часов.

— От энто да! — каркала Ворона. — Могет и у других столько же? Давайте глянем!

И все бросились осматривать других восьмушек. И у тех оказалось по ВОСЕМЬ часов.

— Ну, тем более ничего страшного не случится, если я возьму одни часики себе, — сказала МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ. — Снимай!

Козел подошел к одной из ВОСЬМУШЕК и, поддев рогами, снял часы. Как только те упали на землю, девочка открыла глаза, приподнялась и, громко вскрикнув, упала. Изо рта у нее выступила пена, она стала дергаться и вскоре затихла.

— Ой!.. Она кажется умерла? — удивленно спросила МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ.

Все, отвернувшись от нее, молчали.

— Но я же не знала, — оправдывалась та. — Я думала... царям все можно.

— Можно! Можно! — ворчала Рита. — Да не нужно! Эвон как!

— Что же делать?

— А что в таком случае делают? «РАЗ, ДВА»! Хоронить ее будем, — тихо промолвила ПОЛОВИННАЯ и, отойдя в сторону, она вместе с сестрой стала разгребать половником прибрежную гальку.

Все стояли грустные. Затем БОМы подошли к мертвой ВОСЬМУШКЕ.

— Снимите с нее остальные часы. Не пропадать же добру, — тихо смущаясь, сказала МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ. — У нас и так ничего нет на острове.

Бомы послушно выполнили ее приказание, положили часы на землю и понесли ВОСЬМУШКУ к яме... Углубив ее, они уложили девочку головой к солнцу и засыпали галькой.

— Ну, ладно, хватит печалиться. Мы ее не знали, — сказала МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ. — Давайте лучше подумаем, как разбудить остальных Восьмушек. Смотрите, они тоже лежат, как мертвые.

Все тронулись по направлению к дереву.

— Да постойте вы! — крикнула МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ. — Возьмите себе часы. Пропадут ведь!

Нехотя вернулись. И каждый надел часы на руку. Козлу Гавриле их прицепили к передней правой ноге. Только одной Вороне Рите часов не досталось.

— Ничего, — прокаркала она, — я и так, по солнышку время определю.

— Слушайте: РАЗ, ДВА! А ведь мои часы играют! — вдруг закричала одна из ПОЛОВИННЫХ.

Все прислушались. Из ее часов раздавалась красивая музыка, напоминавшая МЕТРИЧЕСКОЙ ПУЛЬСАЦИИ ту, что она с Козлом и Ритой слышала после нападения на остров СЕМИглавого зубастого СЕПТИМА.

— Да ведь энто будильник! — прокаркала Ворона. — А ну-ка смотри, коий у тебя час.

— Семь вечера, — протянула ПОЛОВИННАЯ.

— А у меня пять, — медленно сказала другая.

— И у ме-е-еня тоже, — проблеял Козел.

— Ха! Так у тебя же часы переведены на будильник, — многозначительно прокаркала Рита, мельком взглянув на циферблат первой ПОЛОВИННОЙ.

Все стали разглядывать и вертеть часы, останавливая и переводя их ход.

— И у меня будильник! Слушайте! — гаркнул один их ЧЕТВЕРТЕЙ БОМОВ.

— И у нас! — подхватили одновременно трое других.

Разнообразная музыка звучала со всех сторон, и все на время забыли о том, что они должны были разбудить спящих ВОСЬМУШЕК. Грустная МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ тоже машинально крутила свои часы — и вдруг они заиграли особенно громко:

Все в изумлении оглянулись.

— Что-о-о такое? — промекал Козел.

— Сама не знаю, — ответила МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ.

— У меня на часах стоит 8 вечера.

«ДиЛи, ДиЛи, ДиЛи Бом! ДиЛи, ДиЛи, ДиЛи Бом!» — проиграли часы второй раз. И тут произошло чудо. Все спящие ВОСЬМУШКИ дернули своими черными косичками, потянулись и встали из своих скорлупок. Они схватились за руки и, встав в круг, стали танцевать, напевая:

В конце их песни все ЧЕТЫРЕ ЧЕТВЕРТИ БОМА, как по команде, топнули ногой и мгновенно застыли.

— Каррр! Чудес-с-а-а-а! — вскричала Ворона Рита. — Каррр!!

— Кто вы и как вас звать? — нарушила тишину МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ.

— Мы — РИТМИЧЕСКИЕ ДЛИТЕЛЬНОСТИ «ВОСЬМУШКИ».

— Ах! — вздохнули все машинально.

— Мы же вас так и называли, — сказал один из БОМов.

— Да. Нас в семье ВОСЕМЬ, — продолжала ВОСЬМУШКА.

— Ой! Ой! — всполошились остальные, — а где же наша сестрица «Ди»?

И они вдруг забегали, засуетились. Потом почему-то стали развязывать свои пояса. Каждая пара сплела из них крепкий черный жгут, вытянула кверху руки и застыла в ожидании. Только одна ВОСЬМУШКА не знала, что ей делать. Она села на траву и горько заплакала.

— Ой-ой-ой! Что теперь будет! Неужели я, несчастная, должна буду стать ЗАТАКТОМ?! Ой-ой-ой!

Все обитатели Острова, не понимая случившегося, стояли, раскрыв рты от изумления.

— Ой-о-ой! — продолжала плакать ВОСЬМУШКА.

— Да что же это такое? — первой опомнилась ВТОРАЯ ПОЛОВИННАЯ. — «РАЗ, ДВА!» так и будем стоять, открыв рот? Объясните, что все это значит! — обратилась она к Восьмушкам.

— Объясните! Объясните! — хором выкрикнули все остальные.

— Дело в том, что мы просыпаемся только по будильнику, — начала свой рассказ одна из двух ВОСЬМЫХ, сцепленных шнурком, — и будит нас будильник всегда в 8 часов. Все равно когда: утром или вечером. И, как только мы просыпаемся, то должны тут же образовывать РИТМИЧЕСКУЮ ФИГУРУ ИЗ ДВУХ ВОСЬМУШЕК — вот поэтому мы и связываемся черным шнурком. При чем ПЕРВОЙ ВОСЬМУШКОЙ в этой РИТМИЧЕСКОЙ ФИГУРЕ всегда бывает «ДИ», а ВТОРОЙ — «ЛИ». И, если у кого-то недостает подруги, то она должна будет стать ЗАТАКТОМ (если осталась в одиночестве «ЛИ»). Или всю жизнь жить с ПАУЗОЙ — этим противным червяком, который сядет ей на шею (если в одиночестве останется «ДИ»).

— Ой-ой-ой! — продолжала хныкать одинокая ВОСЬМУШКА «ЛИ». — Ой-ой-ой!

— И что же? С этим ничего нельзя поделать? — тихо и точно извиняясь, спросила МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ (она чувствовала себя пусть несознательной, но убийцей).

— Можно, — почему-то еще тише прошептала плачущая «ЛИ». — Но тогда мои сестрыдолжны будут привязать меня к себе третьей. А это значит, что они тут же станут уменьшаться, станут слабее. И при этом ничего на свете уже не будут хотеть.

На все вопросы они всегда будут отвечать только: «Нэ-Нэ-Нэ» и сделаются ТРИОЛЯМИ.

— Ой-ой-ой! Несчастная я! — вновь запричитала одинокая ВОСЬМУШКА.

— Ну, прости меня, — сказала МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ, — я же не знала, что с вас нельзя снимать часы, что вы от этого умираете.

— Не знала... Не знала... А я-то причем! Что я теперь буду делать?

— Я! Я придумала! — вдруг закаркала Рита. — Смотрите на дерево! Там ищо качается один черный орех. Могёт там тоже сидит Осьмушка. Эвон и будет подружка для твоей РИТМИЧЕСКОЙ ФИГУР-Р-РЫ!

— Точно! — подхватили все. — Давайте снимать!

— Стойте! Не надо! — крикнула было ВОСЬМУШКА ЛИ. — Подождите!

Но за общим шумом никто ее не расслышал — все бросились к дереву.

МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ, как всегда бежала очень ровно и прибежала первой. Она протянула вверх руки и осторожно сняла качающийся черный орех. Прямо у нее в руках он раскрылся и из него выползло множество черных червяков различных размеров: одни были почти КВАДРАТНЫЕ, другие ДЛИННЫЕ, третьи — похожие на ТОПОРИКИ: С ОДНИМ ИЛИ С ДВУМЯ ЛЕЗВИЯМИ.

— Ах! — только и успела крикнуть ВОСЬМУШКА «ЛИ», как ЧЕРВЯК-ТОПОРИК схватил ее и тут же потащил под дерево, где другие червяки уже рыли подземный ход. Еще несколько червяков подпрыгнули и залетели в рот каждой РИТМИЧЕСКОЙ ДЛИТЕЛЬНОСТИ: топорики ВОСЬМУШКАМ, длинные ЧЕРВЯКИ — ЧЕТВЕРТЯМ БОМАМ, а КВАДРАТНЫЕ толстым ПОЛОВИННЫМ.

— Каррраул! — закричала Ворона Рита, увидав, как большое количество червяков бросилось на МЕТРИЧЕСКУЮ ПУЛЬСАЦИЮ и сорвали с нее корону.

— Грабють! Грабють!! — орала Ворона Рита.

— Ме-е-е, — блеял Козел. — Ме-е-еня не тро-о-огайте!

Но его как раз никто и не трогал. К этому времени все червяки уже забрались в свой подземный ход и спрятались вместе с короной под деревом, прихватив с собой и ВОСЬМУШКУ «ЛИ».

* * *

Две недели молчали жители Острова. Только Ворона и Козел переговаривались между собой.

— Вот энто дела, Гаврик! — часто говорила Ворона Рита. — Ты смотр-р-ри-ка: и не знаишь, чяво тя ждеть на энтом острове. Сюду Олшебства, Олшебства! Червяки-то в орехе ПАУЗАМИ оказались. И хто бы думал, что оне живут именно в энтом орехе... А все она, — сказала Ворона, указывая на МЕТРИЧЕСКУЮ ПУЛЬСАЦИЮ. — Рвет, что попало и не знаить, чаво из энтого выйдеть, «Сымайте!» — кричит, — «Сымайте!».

МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ слушала разглагольствования Риты, но ничего даже не могла на них ответить.

— А корону? Энту, ить потеряла? — продолжала издеваться Рита. — Чаго таперича без короны делать-то будишь? А? Но зато, вишь, с часами...

Докаркать ей не удалось — огромный желтый орех сорвался с верхней ветки и, пролетая мимо клюва Риты, шлепнулся о землю, тут же раскрывшись. Из него огромным потоком на траву хлынули... плавленые сырки.

— Вот это да-а-а, — заблеял Козел Гаврила. — А все говорили с едой плохо. Одни гуси и мандарины! Надоело. Фу!..

— Вот таперича не скажете энтого. Эвон, сколько сырков привалило! — вторила ему Рита.

Но договорить они не успели: второй желтый орех сорвался с дерева и, пулей полетел вниз, чуть не убил ворчуна, лишь слегка задев ему голову. Из этого ореха также выпали сырки.

— Ур-р-р-ра! Ур-р-р-а! — кричала Рита. — Слава Сыр-ру! Сыр-ру! Да здравствует Сыр, Сыр, Сыр!

Все жители Острова стали подбирать разбросанные сырки и складывать их в дупло.

— Давай! Поворачивайся! — кричала Рита. — Нечего бездельничать! Нешто не видите, сколько их! — в то время как сама, она лишь наблюдала за работой.

Очистили несколько упаковок, стали пробовать. Ничего! Сырки оказались свежими и даже разных сортов.

«Ну, теперь уж точно не умрем с голода», — думал каждый из присутствующих, пробуя сырки. — «Жить можно! Именно в этот момент на краю горизонта появился летящий СЕПТИМ. Его на разведку вновь послал к Острову злой ДИССОНАНС.

РИТМИЧЕСКИЕ ДЛИТЕЛЬНОСТИ и РИТМИЧЕСКИЕ ФИГУРЫ страшно испугались СЕМИглавого зубастого чудовища и побежали прятаться в кусты.

— Да не бойтесь вы! — закричали Рита с Гаврилой. — Ничего он не сделает. У нас в небе есть какая-то особая защита. Возвращайтесь!

В это время СЕПТИМ стал обстреливать остров огнем, заливать его лавой. Но все, как и в прошлый раз, было напрасно. Ни одной капли огня не упало на землю.

Полетав еще несколько минут, СЕПТИМ скрылся.

— Кажется, опять пронесло! — вдруг сказала вслух МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ.

— Ох! — вздохнула Рита. — Смор-р-ри-ка, разговорилась! А мы-то думали, что она молчать будет всю жизнь!

Тут же и остальные «Молчуны» попытались заговорить. Но сначала это получилось у ЧЕТВЕРТЕЙ БОМов, и лишь через несколько часов у других.

— Фу! Кажется все кончилось! — облегченно вздыхали жители Острова. — Только бы опять эти ПАУЗЫ не появились вновь.

Вечером все сидели, собравшись у костра и, как всегда, ели жареного гуся. Теперь уже закусывая его сырками.

Пахло розами и жасмином. Теплый ветерок разносил этот аромат по острову и приятно овевал лица.

— А все-таки живем мы здесь неплохо, — сказала МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ, — и по-моему все счастливы. Не приходится трудиться, чтобы заработать себе на хлеб. Целый день можно спать и гулять. Пища сама прилетает с неба или падает с дерева. Живи в свое удовольствие, — и она сладко потянулась.

— М-да! — задумчиво проблеял Козел. — Все ничего, но скучновато. Народу бы побольше, музыки. Глядишь танцы бы устроили. Дискоте-е-еку.

— Точно! Точно! — подхватили остальные. — Дискотеку хотим! Царица, пойди посмотри — может еще орехи созрели!

— Да вы что, с ума посходили! Ночью?

— А что? Можно и ночью. Возьмем факелы и посмотрим, — сказал один из ЧЕТЫРЕХ БОМов. — Пошли!

Все четверти взяли по горящей головешке и, освещая путь повели остальных к дереву.

— Ой! Смотрите, дерево не спалите! Тадыть пропадем! Там мое дупло! — кричала Рита. — Сторожней! Сторожней!

— Смотрите-ка, — сказала ПЕРВАЯ ПОЛОВИННАЯ, — кажется еще одна горсть черных орехов созрела! А?

— Вроде бы да, — освещая дерево, подтвердил один из четвертей.

— Давай, ПУЛЬСАЦИЯ, кинь-ка свои пули! Пусть посветят поярче.

МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ бросила пули, вспыхнул фейерверк, и все действительно увидели горсть черных орехов, готовых к снятию. Но эти орехи резко отличались от предыдущих — они были довольно странные. Каждый висел на двух черных поясках.

— Слушайте, может подождем до завтра? — спросила МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ.

— Да что ты! Что ты! — закаркала Рита. — Я же страсть, как любопытна. Сымай! Рви!

— А вдруг там опять эти проклятые Паузы и нам вновь придется молчать полмесяца?

— Ха! Теперь мы ученые-ученые! Ежели ПАУЗЫ, то мы все закроем рот рукой, и они убегуть в подземелье. Как и их сродственники, — продолжала настаивать Рита. — Рви! Сымай!

— Ох! Вас не убедишь. Видно придется. Но, если что случится, на меня больше не сваливать.

— А ты не снимай с рук часов, если они чужие, — вспомнили свое появление на острове Восьмушки.

ЧЕТЫРЕ БОМа подхватили МЕТРИЧЕСКУЮ ПУЛЬСАЦИЮ на руки и высоко подняли ее над землей. — Давай! Рви!

Царица осторожно раздвинула листья и увидела целых 16 орехов, плотно прижавшихся друг к другу.

— Ох! Что же я буду делать! Их здесь так много: целых 16! Как я их сниму?

— Кидай! Мы их ловить будем! — крикнули снизу.

Вскоре все 16 небольших черных орехов были на земле. А черные ремешки, на который они висели, Рита положила в дупло.

— Какие же они маленькие, — сказала одна из ВОСЬМУШЕК (та самая, которую звали «ДИ», и которая теперь ходила с ПАУЗОЙ-ТОПОРИКОМ на шее). — Они даже меньше нас, ВОСЬМУШЕК.

— Конечно меньше. Конечно меньше, — вторили ей подруги. И все ВОСЬМУШКИ, зазвенев высокими голосами, наперебой стали обсуждать этот вопрос.

— Боже, как надоели, — степенно промолвили тетушки ПОЛОВИННЫЕ (из всех жителей Острова они отличались самым спокойным характером и поэтому речь их всегда была медленной и протяжной).

— Да бросьте вы спорить! — прервала всех МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ, как всегда равномерно щелкая пальцами. — БОМы! Утихомирьте их.

Но и без вмешательства БОМов все замолчали.

— Давайте вместе с вами разобьем их, — сказала МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ ЧЕТВЕРТЯМ. — Возьмите свои бомбы и осторожно, чтобы не взорвались, стукните ими по орехам (МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ последнее время, особенно после рождения ВОСЬМУШЕК, благоволила четырем братьям БОМам все больше и больше).

— Ладно, матушка, — (теперь все БОМы называли ее таким именем), — давай мы сами все сделаем. Ты и так устала, лазая по дереву, — сказал старший БОМ.

ЧЕТВЕРТИ БОМы подошли к орехам и каждый разбил по четыре штуки... Сначала вроде бы ничего не произошло. Орехи лежали неподвижно. И вдруг... Словно по команде их верхние половинки открылись и оттуда с громким щебетаньем и несмолкающими криками выскочили 16 маленьких черненьких девочек с двумя косичками на голове.

— ТаКа, ТаКа, ТаКа, ТаКа — балаболка-забияка! — кричали они не переставая. — ТаКа, ТаКа, ТаКа, ТаКа — балаболка-забияка!

Казалось, их крикам не будет конца.

— Ох! — тяжело и медленно вздыхали ПОЛОВИННЫЕ. — Раз, два, ну что же это такое творится? Мы-то все думали, что ВОСЬМУШКИ самые говорливые существа на свете. А эти... Эти просто пулеметы какие-то.

— Пулеметы! Пулеметы! — радостно подхватили ШЕСТНАДЦАТЫЕ.

— ТаКа, ТаКа! Пулеметы! — раздавались их крики.

— Боже! Я кажется схожу с ума, — закричала МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ, как всегда равномерно щелкая пальцами. — БОМы! Да сделайте вы что-нибудь с ними в конце-то концов!

— Стой! — закричали ЧЕТВЕРТИ и взмахнули своими страшными бомбами. ШЕСТНАДЦАТЫЕ, испуганно глянув на черный дядек, мгновенно замолчали.

— Фу! Наконец-то! — вздохнули ПОЛОВИННЫЕ. — Мы с сестрой, раз, два, думали, что оглохнем.

— Мы не виноватые! Мы не виноватые! — вновь затараторили ШЕСТНАДЦАТЫЕ. — Мы такие быстрые! Мы такие шустрые! Мы молчать не можем! Мы не можем никогда!

— Да? — зарычали БОМы. — Сейчас как взорвем БОМбы — замолчите наконец! Вы что, не видите, что делается с нашей матушкой-царицей? У нее же от вашей болтовни голова скоро лопнет!

ШЕСТНАДЦАТЫЕ смущенно, как школьницы-проказницы потупили головы и опустили свои ДВЕ косички.

— Ну-ка! Подойдите все ко мне, — сказала МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ балаболкам, — и слушайте внимательно. Раз вас родилось 16, мы так и будем вас называть ШЕСТНАДЦАТЫМИ ДЛИТЕЛЬНОСТЯМИ. Но вот беда — когда вы вместе, вас выносить практически невозможно. Поэтому я решила, что мы сделаем из вас РИТМИЧЕСКИЕ ФИГУРЫ, в каждой из которых будет по ЧЕТЫРЕ ШЕСТНАДЦАТЫХ. А наблюдать за каждой четверкой будут дядьки БОМы. Я думаю, что в этом случае вы будете вести себя более достойно и прилично... Вот безобразие, — вздохнула она, — было такое хорошее настроение, а эти болтушки все испортили... Рита! Чтобы ШЕСТНАДЦАТЫЕ не разбегались, свяжи-ка их таким же образом, КАК СВЯЗАНЫ ВОСЬМЫЕ. Но только не одним, а двумя шнурками, раз у них по две косички. Пусть так и ходят. Когда у них будет хорошее поведение, мы их развяжем. Поняла?

— Навроде поняла, чаво не понять-то! — и Рита полетела в свое дупло. Она вытащила оттуда черные пояса, на которых висели орехи ШЕСТНАДЦАТЫХ, и все сделала так, как приказала ей царица.

БОМы взяли по ЧЕТЫРЕ ШЕСТНАДЦАТЫХ и повели их к своим жилищам, которые они уже давно устроили в розовых кустах.

— Ладно. Хорошего по-немножку. Давайте спать, — сказала МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ, потягиваясь. — ВОСЬМУШКИ, заводите-ка свои часы, пусть они поиграют перед сном.

«ДиЛи, ДиЛи», — запели часы.

— ДиЛи, ДиЛи, — вторила им ПУЛЬСАЦИЯ, пощелкивая.

На прощанье она кинула в небо горсть пуль. Вспыхнул фейерверк. Затем она съела мандарин и, равномерно переступая с ноги на ногу, опять пощелкивая пальцами, пошла на свое роскошное ложе из лепестков, которые каждый день складывали для нее все ее подданные.

Так закончился еще один день в этой Стране Совсем Счастливых Ритмических Фигур, как теперь называла Остров его царица.

Население Страны РИТМИЧЕСКИХ ФИГУР росло день ото дня. Сначала появились новые РИТМИЧЕСКИЕ ДЛИТЕЛЬНОСТИ: ВОСЬМЫЕ С ТОЧКОЙ. Их называли так потому, что на лбу у них были небольшие черные шишки.

Когда их о чем-нибудь спрашивали, они всегда скалили зубы и говорили: «ЗИ!» И всегда на всех при этом злились. Именно поэтому с ними никто не хотел дружить.

«ЗИ» одиноко бродили по острову, что-то искали, пока однажды вечером к ним не подкрались ЧЕРНЫЕ ПАУЗЫ, похожие на ТОПОРИКИ С ДВУМЯ ЛЕЗВИЯМИ. Одного из «ЗИ» ПАУЗЫ увели с собой и сделали самым страшным ЗАТАКТОМ со стальными зубами. А второй после этой встрече стал сам для себя выкапывать ямы и прыгать через них, неся на плече ПАУЗУ-ТОПОРИК с двумя лезвиями.

— Спятил этот «ЗИ», — констатировала Ворона. — Не трогайте вы энтого психа, пусть развлекаится, — сказала она остальным.

И с тех пор «ЗИ» встречался с другими обитателями острова только в те дни, когда он приходил за плавлеными сырками. Он почему-то, как и Восьмушки, отрастил себе черную косичку и всегда так укладывал ее на голове, чтобы не особенно бросалась в глаза его ЧЕРНАЯ ШИШКА.

...Еще в один из дней из ореха родился веселый «ТЯ» — небольшой щенок с черным пятном на лбу. Он без конца носился по острову и поминутно тявкал. По характеру «ТЯ» чем-то напоминал балаболок именно поэтому МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ и заплетала ему две косички.

«ТЯ» любил свою хозяйку, и все жители острова часто видели, как он шершавым языком лизал ей нос. И царица привыкла к «ТЯ». Именно поэтому тот частенько получал от нее мандарины.

Единственное, что удручало МЕТРИЧЕСКУЮ ПУЛЬСАЦИЮ, так это то, что вместе с «ТЯ» ей с огромным трудом удавалось ходить ровно (ведь она по-прежнему совершала свои прогулки вокруг дерева). При нем царица ходила хоть и равномерно, но все же как бы с небольшими остановками. «ТЯ», прыгая рядом как мячик, всегда ее немножко пугал.

Но больше всего побаивалась она ПАУЗЫ-ТОПОРИКА, которая не отставала от бедного щенка. Эта ПАУЗА была самая странная из всех с тремя хвостами. Откуда она свалилась на бедного «ТЯ» — никто не знал. Правда потом к этой ПАУЗЕ все привыкли, так как она ни на кого из РИТМИЧЕСКИХ ДЛИТЕЛЬНОСТЕЙ не оказывала никакого воздействия.

Ничто не нарушало покоя Острова. Все были счастливы, но правда скучны. От скуки даже ожидали очередного прилета СЕПТИМА ДоСия, но и он перестал навещать остров. Единственным праздником считалось каждое новое созревание орехов.

Но вот однажды ранним утром по всему острову разнесся необыкновенный аромат. На одной из веток распустился огромнейший ВОСЬМИЛЕПЕСТКОВЫЙ белый цветок. Он имел странную, почти КВАДРАТНУЮ ФОРМУ. А еще через день рядом с ним распустился еще один, правда меньшего размера. Он был такой же белый, но совершенно круглый.

Этот круглый цветок цвел ЧЕТЫРЕ дня, а КВАДРАТНЫЙ «сундук» (как прозвал его Козел Гаврила) — ВОСЕМЬ.

Потом на их месте выросли такие же удивительные орехи.

И вот из круглого ореха появился странный круглый колобок, который почему-то стал называть себя «ЦЕЛОЙ РИТМИЧЕСКОЙ ДЛИТЕЛЬНОСТЬЮ», а из сундука — КВАДРАТНЫЙ «БРЕВИС».

Колобок-ЦЕЛАЯ был так тяжел, что отнести его от дерева смогли только ЧЕТЫРЕ Бома вместе. А БРЕВИС — того вообще не могли даже сдвинуть с места бравые гвардейцы. Только, когда им на помощь пришли ОБЕ ПОЛОВИННЫЕ, тогда ЧЕТЫРЕМ ЧЕТВЕРТЯМ и им удалось отодвинуть его в сторону.

БРЕВИСА кормили всем миром. А он все рос и рос. И только и делал, что выл. Как начнет тянуть свое «У-у-у-у...», так у всех сразу становилось тоскливое настроение. А МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ, пока он воет, целых ВОСЕМЬ ШАГОВ успевала сделать, ходя вокруг дерева.

Долго думали, что же с ним сделать.

Так ворона Рита предлагала залепить ему рот пластырем и использовать БРЕВИСА, как стол. Но, услыхав это, БРЕВИС завыл еще громче, и все его пожалели.

«Ладно, пусть живет по-старому, — решила МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ, — а потом еще подумаем».

Тем временем колобок-ЦЕЛАЯ тоже вырос. Он тоже научился выть.

Но выл он не так противно, как сундук-БРЕВИС. Колобок тянул свое «Уррр» очень тихо и как-будто урчал.

— Ур-ур-ур-ур! — слышалось тем, кто подходил к нему ближе.

— А может у него такой мотор? — однажды сделал предположение Козел Гаврила. — Давайте попробуем, чтобы колобок-ЦЕЛАЯ нас покатал. Ведь он совсем круглый — ему должно быть легко.

— Покатай! Покатай! — закричали разом все остальные.

— Ур-ур-ур-ур! — радостно заурчал Колобок-ЦЕЛАЯ.

— Он согласен! Ура! — закричали РИТМИЧЕСКИЕ ДЛИТЕЛЬНОСТИ.

— Да, но он же круглый! Да, но он же скользкий! — проверещали ШЕСТНАДЦАТЫЕ. — Как же мы на нем поедем? Как же он нас повезет?

— Действительно! А как? Надо для этого что-то придумать.

— Ох! — закаркала Рита. — Ничегошеньки вы без мени не могёте. Ничегошеньки не умеете. Рвите молодые побеги с кустов и плетите корзины. Свяжем их обручем, накинем на ЦЕЛУЮ и будем кататься.

— Кататься! Кататься! — радостно закричали Гаврила и первый побежал к кустам.

Корзины сплели только к концу следующего дня.

— Давай! Кидай на него! — кричала Рита, подгоняя остальных. — Сичас поедем! Кидай!

Сама она так ничего и не делала. С каждым днем она все больше и больше командовала остальными, говоря: «Вот видите, как мы, простые обитатели Острова все сами, своим трудом можем сделать. Я буду все думать за вас. А вы работайте! Работайте!».

— Да что ты раскричалась, — перебила ее МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ, — видишь, они тяжелые. А потом... А потом, как же он, бедный, будет катиться? Корзины съедут с него в ту сторону, куда он направится...

Удивленные такой простой истиной, все в недоумении остановились.

— Ну, конечно же съедут, — согласились ПОЛОВИННЫЕ.

— А что будем делать?

— Не-е-е знаю, — проблеял Гаврила (как-будто его кто-то спрашивал).

Долго думали и гадали. Наконец, мудрая Рита, как всегда нашла выход из положения.

— Я пр-р-р-ридумала! Пр-р-р-ридумала! — радостно прокаркала она. — Его надо смазать!

— Что-о-о? — все открыли рот от удивления.

— Что? Что? Смажем, да и только! Тащите-ка гусиный жир!

Обе ПОЛОВИННЫЕ бросились в свое жилище и принесли в ореховой скорлупе жир.

— Рита! Держи! Ты же можешь летать. Смазывай его сверху! А мы все натрем ему бока.

Так работали не более пяти минут, и Колобок-ЦЕЛАЯ вскоре блестел, как зеркало.

— Залезайте! — скомандовала Рита. — А я посмотрю, что из этого получится.

— Ур-ур-ур-ур! — как всегда ЧЕТЫРЕ раза проурчал ЦЕЛАЯ почему-то недовольно.

— Ха! Смотрите-ка! Он еще и недоволен! Надо же! Сияет, как солнце, и еще ворчит, — раздавались крики.

Козел Гаврила залез в одну из корзин первым, остальные набились за ним и чуть было его совсем не задавили.

— Ме-е-е! — орал он не своим голосом. — Ме-е-еня совсем сжа-а-али! Я превращусь в лепе-е-е-шку!

— Ничего с ним не будет! — раздавались крики. — Выживет! В орехе небось не лучше было. Поехали, поехали!

Но колобок только урчал и не трогался.

— Эй, ты! Круглый! Балда! Мы тебя зажарим, если ты не поедешь! — злились РИТМИЧЕСКИЕ ДЛИТЕЛЬНОСТИ. — Слышишь!

— Ур-ур-ур-ур! — вновь заурчал Колобок-ЦЕЛАЯ и почему-то сделался красным, как-будто напыжился. Но с места не тронулся.

— Слушайте, вы, — прокаркала Рита, которая сидела прямо наверху Колобка, — а могёт ему тяжело? Смотрите-ка, сколь вас поналезло!

— Ну, конечно. Слезьте кто-нибудь, — согласилась с ней МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ.

Нехотя из корзин стали слезать ШЕСТНАДЦАТЫЕ и ВОСЬМЫЕ, стремглав выскочил Козел Гаврила, сошли ДЛИТЕЛЬНОСТИ «ЗИ» и «ТЯ».

— Ур-ур-ур-ур! — продолжал свое ЦЕЛАЯ и опять не трогался с места.

— Ну, уж это нахальство! — вскричал «ЗИ». — Я его сейчас укушу!

— И я, и я тоже, — тявкнул «ТЯ».

Но ЦЕЛАЯ не реагировал и стоял.

— А может ему и сейчас тяжело? Вы слышите, как он дышит? сказали добрые ПОЛОВИННЫЕ. — Слезайте, — обратились они к БОМам, мы поедем пока только с сестрой. РАЗ, ДВА!

— Почему это вы, а не мы? — возмутились БОМы. — Мы здесь самые главные и сильные. Вот так! — взорвались БОМы. — Будете знать!

Но не успели они договорить, как разъяренные ПОЛОВИННЫЕ, (их никогда такими еще никто не видел), схватили за шиворот сразу ПО ДВА БОМА и, не слушая их возмущений, выбросили из корзин.

Все окружавшие Колобка-ЦЕЛУЮ в ужасе отпрянули. — «Что сейчас будет? А вдруг Бомы действительно взорвут свои бомбы?»

Но всех перебил крик МЕТРИЧЕСКОЙ ПУЛЬСАЦИИ:

— Стойте! Я запрещаю ссорится! Кто же нас будет кормить гусями, если не ПОЛОВИННЫЕ? Мы же...

Она не договорила. Все с удивлением обратили свой взор на Колобка. ЦЕЛАЯ сначала медленно тронулся с места, а потом все скорей и скорей покатил вперед.

— Урра! — закричали вокруг. — Он поехал! Ура!

— Урра! — закаркала Рита, забравшись на самую макушку Колобка. И, чтобы не упасть, быстро-быстро перебирала там лапами, как-будто танцуя какой-то необыкновенный танец.

А ЦЕЛАЯ покатила к морю. Тут по ровной гальке, прямо по линии прибоя, он развил такую скорость, что сидящие в корзинах ДВЕ ПОЛОВИННЫЕ стали даже визжать от восторга. А Рита не выдержала и взлетела.

— Во, дает! Во бежит! Дяржи яго! — радостно каркала она.

— Дяржи-и! От ее крика в небо поднялась стая гусей и полетела за Колобком-ЦЕЛОЙ.

— Ур-ур-ур-ур! — урчал Колобок-ЦЕЛАЯ и радостно катил вперед.

Наконец, видимо он устал и остановился. — Ур-ур-ур-ур! — ЧЕТЫРЕ раза проурчал ЦЕЛАЯ и замолк. Гуси все еще летали над ним обеспокоенные.

Обе ПОЛОВИННЫЕ с трудом выбрались из корзин и стали приседать, разминая ноги.

Вдали показались остальные обитатели Острова. Впереди всех Козел Гаврила. МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ, как всегда, размеренно шла последняя, с каждым шагом поглощая дольки мандарина.

Гаврила подбежал к ЦЕЛОЙ, залез в корзину и заблеял:

— Вези-и меня к дереву!

Но Колобок стоял, как вкопанный.

— Не хочет! Не хочет! — смеялись обе ПОЛОВИННЫЕ. — Он наверное только родственников катает.

— Точно! — сказали подошедшие ЧЕТЫРЕ ЧЕТВЕРТИ БОМа. — Ну-ка! Иди отсюда! Мы поедем! — и, вытащив козла, они

расселись в корзинах.

— А ну, поехал! — крикнул один из БОМов.

Но Колобок не трогался с места.

— Не трогайте вы его. Он устал наверное, — говорили, перебивая друг друга, ШЕСТНАДЦАТЫЕ.

— Вот еще! — возмутились БОМы. — Пусть едет, лентяй!

Один из них вытащил БОМБУ и ткнул ею в ЦЕЛУЮ.

Колобок недовольно заурчал, но все же медленно покатил к дереву: — Ур-ур-ур-ур! — ворчал он.

— БОМ! БОМ! БОМ! БОМ! — пели ЧЕТВЕРТИ. — Они видимо поняли, что ЦЕЛАЯ действительно утомился и поэтому его не подгоняли.

Так они и шли. Впереди ЦЕЛАЯ, везущая ЧЕТЫРЕХ ЧЕТВЕРТЕЙ БОМов, за ними остальные жители Острова. А над ними летела Ворона Рита и стая гусей.

* * *

Так и катал на себе РИТМИЧЕСКИЕ ДЛИТЕЛЬНОСТИ Колобок-Целая. Для всех обитателей эти прогулки являлись своеобразным развлечением.

Не везло только МЕТРИЧЕСКОЙ ПУЛЬСАЦИИ, козлу Гавриле и ВОСЬМОЙ с точкой «ЗИ». Их катать на себе ЦЕЛАЯ категорически отказывался. Уж как не упрашивала МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ, как не просили за нее другие, ничего не помогало.

— Ну, что же с ним делать, — в конце концов сказала МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ. — Не хочет, как хочет. Его дело. Хорошо, что хоть остальных катает.

— Катает, но как-то странно. Только тогда, когда в левой корзине такой же вес, как в правой, — проворчал Козел. — Его не всегда поймешь, вот одних ВОСЬМУШЕК он не везет. Было бы их ВОСЕМЬ повез. Но одна-то умерла, вторую утащили ПАУЗЫ. И вместо их приходится подсаживать ЧЕТЫРЕХ ШЕСТНАДЦАТЫХ.

— Но зато нас всех берет, — закричали болтушки «ТаКа, ТаКа». Всех 16-ть. Посадит по 8-мь в каждую корзину — и катает.

— А давайте попробуем, кого он повезет со мной? — вдруг вступила в разговор ПОЛОВИННАЯ. — Я знаю, что меня с сестрой он возит, а вот с кем еще повезет, не знаю. — И тут она села в корзину.

Оказалось, что вместе с ПОЛОВИННОЙ «ГУ-УСЬ» в другой корзине могли кататься либо ДВА БОМА, либо ЧЕТЫРЕ ВОСЬМЫЕ «ДиЛи, ДиЛи», либо ВОСЕМЬ ШЕСТНАДЦАТЫХ «ТаКа, ТаКа, Така, Така».

Так и забавлялись несколько дней жители Чудо-острова, каждый раз пытаясь сесть по-разному, пока им это не надоело.

Через неделю на дереве созрело сразу несколько разноцветных орехов. И оказалось, что именно в них находились ТЕМПЫ — кони, которые с тех пор стали возить только МЕТРИЧЕСКУЮ ПУЛЬСАЦИЮ или козла Гаврилу, когда МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ брала его с собой. С появлением этих коней началась колонизация острова, его обживание.

* * *

Остров не давал покоя ДИССОНАНСУ. Он снился ему почти каждую ночь. И во сне злой волшебник легко разделывался с ним с помощью фиолетового огня, представляя, что на его месте находится огненный вулкан.

Но, когда он просыпался и спрашивал СЕПТИМА:

— Как дела?, — то тот непременно докладывал, что на острове растут проклятые орехи, народу становится все больше и больше. А теперь еще все они стали кататься на каком-то круглом дураке.

— Чем же они там питаются?

— Козел, так тот чем попало. Ведь весь остров зарос травой и кустами. А остальные — плавлеными сырками.

ДИССОНАНС аж подскочил от злости.

— Как? Мои любимые «Лето»?!

— И «Лето» тоже.

— Ну, уж это совсем нахальство! — ДИССОНАНС даже посинел от злости. — Я этого им не прощу!

Он сел на трон и надолго задумался...

Через некоторое время он вызвал СЕМИглавого дракона и, хитро прищурившись, сказал что-то на ухо его пятой голове.

— Ха! Ха! Ха! — засмеялись шесть голов СЕПТИМА. И от этого даже последняя седьмая голова, обычно спящая, проснулась.

— Что? А? — спросила она.

Все остальные головы склонились к сестре и зашептали.

— Фу! Ничего не слышу! Шипите, как змеи.

— А ты-то кто? — возмутилась четвертая голова. — Сама же и есть змеюга!

— Да ну вас! Лучше опять спать буду. — И голова заснула.

...Вскоре приодевшийся ДИССОНАНС (он сегодня решил «выйти в свет» при всех своих регалиях) сел на СЕПТИМА, и они полетели в сторону острова.

Подлетев к кромке берега континента, ДИССОНАНС поймал воробья.

— Чик! Чик! — в ужасе зачирикала испуганная птица. — Что ты со мной хочешь сделать? Чем я провинился?

— Ха! Боишься? Это хорошо! — улыбнулся ДИССОНАНС. — Я люблю трусов.

— Чик, чик! — продолжал верещать воробей.

— Перестань. Не трону, — почти добродушно промолвил волшебник (у него сегодня было неплохое настроение). — Я из тебя сейчас сделаю красивую чайку. Вот, — и он вновь улыбнулся одними тонкими губами.

— Ой, ой, ой! — вновь запищал воробей. — За что такая немилость, ваша милость? Не хочу я быть чайкой! Не хочу! Чик! Чик!

— Ха! Ха! Ха! — захохотал ДИССОНАНС. — Почему? Ведь чайка красивей тебя, такого серого и маленького.

— Все равно не хочу! Не хочу целый день с мокрой попой в воде сидеть! Ой, ой, ой!

— Ха! Ха! Ха! Ну и шутник! Ха! Ха! Ха! Ладно уж. Раз насмешил не буду.

Воробей тут же смолк.

— Я тебя временно превращу в чайку, причем самую красивую. Ты узнаешь кое-что для меня. А уж потом я верну тебе твой прежний облик. Согласен?

— Согласен! Чик, чик! Согласен. Иначе меня жена не узнает. Превращай, я готов.

ДИССОНАНС представил воробья той красивой чайкой с черными перьями на крыльях, которую не так давно сжег СЕПТИМ. И... Вспыхнул фиолетовый огонь. Воробей стал другой птицей.

— Ну что ж, хорошо. Лети-ка теперь, дорогой, к моему братцу в золотую клетку. Полюби его и сделай так, чтобы он полюбил тебя. Расскажи ему о Чудо-острове, который вырос в океане и о том, что там выросло дерево с пестрыми орехами. А из них родились какие-то странные людишки. И что царица у них такая же странная. Ходит, как кукла заводная вокруг дерева и ест мандарин. И еще скажи, что к острову прилетали злодеи: то есть я и мой СЕПТУША, и почему-то ничего не могли с островом сделать. И, если ты сможешь узнать, каким образом можно уничтожить этот остров, я сделаю из тебя и всей твоей семейки самых настоящий орлов. Идет?

Воробей, (то есть уже чайка), чуть не задохнулся от восторга.

— Конечно идет! — закричал он. — Я все сделаю! Все! — и полетел.

— Постой-ка! — вдруг спохватился ДИССОНАНС. — Вернись!

Чайка послушно опустилась рядом.

— Дай-ка я тебя подгримирую.

Чайка удивленно глянула на него.

— Не удивляйся, я чуть-чуть подпалю тебя, твои крылья. В таком виде братец быстрей поверит тебе.

* * *

Добрый КОНСОНАНС страшно переживал. «Что же все-таки произошло в тот день? — думал он. — Все так хорошо началось, и вдруг... Откуда только взялся братец со своим проклятым СЕПТИМОМ?.. А ведь можно было сделать людей счастливыми. Вот тогда-то ДИССОНАНС и позлился бы».

И тут его внимание привлек крик птицы.

«Чайка? Откуда? Здесь чайка? Неужели?» — КОНСОНАНС высунул голову, внимательно всматриваясь сквозь плотную пелену тумана. Но ничего, кроме молочной мглы, не было видно.

«Показалось наверное», — подумал старец и вновь загрустил.

— А-айр! — вдруг раздалось совсем рядом.

КОНСОНАНС вскочил, как ошпаренный. Даже не верилось, что в глубоком старце осталось столько сил.

— Где ты? Где? Лети сюда! — кричал несчастный узник. — Сюда! Скорей!

Наконец послышался шум крыльев, и Белая Чайка с темными перьями влетела в золотую тюрьму.

— Неужели это ты? — удивился КОНСОНАНС. — Неужели ты спаслась? Не может быть! Братец не прощает общения со мной, — и он ласково погладил белоснежную птицу.

Тут его рука наткнулась на обгорелые перья.

— Что это?

И чайка рассказала старику всю историю. О том, как настигли их СЕПТИМ и ДИССОНАНС, как погибли все братья и сестры. О том, как искры опалили ее оперенье и как она чудом спаслась, бросившись в океан и сделав вид, что утонула.

На самом же деле она ненадолго нырнула в пучину, как когда-то еще в детстве ее учила мать, и тем самым избежала гибели. Ни ДоСий, ни ДИССОНАНС ее не заметили. Но при этом случилось непоправимое: она уронила зернышко, данное ей КОНСОНАНСОМ.

Вынырнув, она спряталась в гребне волны, и злодеи ее не заметили.

И тут началось...

Рассказ Чайки был спутанный, изобиловал массой неточностей. Но КОНСОНАНС не замечал их. Он радовался, что его мечта, которую он лелеял много лет, наконец-то сбылась — Чудо-Остров существует. Он живет, и жители его процветают.

— Какая же ты умница! — прослезился старец. — Ты принесла мне такую важную и радостную весть. Чем тебя отблагодарить?.. Подожди-ка...

Он на секунду задумался, и что-то пробормотав под нос, взмахнул руками.

Белоснежная Чайка стала первозданно чистой, без единого намека на подпалины.

— Вот это все, что я могу здесь сделать для тебя, — сказал добрый волшебник. — Что скажешь?

— Я? Я даже не знаю, — отвечала Чайка. — У меня... Я думаю... Пожалуй я хотела бы жить на этом Чудо-Острове. Там так хорошо! Это возможно?

— Ты? Там? Странно... — старик потрогал свою седую бороду. Зачем это тебе? Ведь ты любишь простор, воздух. А там... Там только ограниченное пространство.

— Вот, вот! Это мне и нужно. Ведь туда не проникают злые чары ДИССОНАНСА. Поэтому там все и счастливы. А счастливой так хочется стать! — и она мечтательно закрыла глаза.

— Ну... Если так, — старик все еще медлил. — Если так, то попробуем.

— А как я туда проникну? Ведь там какая-то невидимая стена, через которую никак нельзя пробиться?

— Эту стену я специально создал для того, чтобы ни СЕПТИМ, ни сам братец не могли принести Острову зло.

— Но как же я туда попаду?

— Да вместе с гусями, когда те прилетят туда на хлопки ПОЛОВИННЫХ.

— А не может ли остров погибнуть? — как бы невзначай спросила Чайка, задав КОНСОНАНСУ самый важный вопрос, который ей поручил ДИССОНАНС.

— Остров? Чудачка! Конечно же нет. Пока на нем будут счастливы. А счастливы они будут всегда, потому что у них есть Мир и Сыр.

«Плавленый, правда, — тут же подумала Чайка. — На другой сил что ли у него не хватило?»

— А если сыр исчезнет? — спросила она вслух.

— Что ты! Этого быть не может — ведь сыр растет на дереве. А дерево будет жить и плодоносить десять миллионов лет.

— А если гуси исчезнут?

— И этого быть не может. Гуси — те всегда слушаются Половинных. Они летят к ним на хлопки куда угодно. Только было бы место, где им можно нести яйца и высиживать птенцов... Но, главное. Остров не погибнет, потому что там есть МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ. Ее нужно беречь. Пока она равномерно ходит, порядок на острове обеспечен. Лишь звонок ФЕРМАТА может остановить ее. Но об этом никто и никогда не узнает. Даже я не знаю, где он находится. Так что не волнуйся все будет в порядке.

— Тогда я полечу, пожалуй, пока рядом нет СЕПТИМА и ДИССОНАНСА?

— Давай. Я благославляю тебя. Передай всем жителям привет. Пусть они знают, что я на их защите.

* * *

Так Чайка проникла в царство МЕТРИЧЕСКОЙ ПУЛЬСАЦИИ.

Встретили ее там с удивлением. Но потом привыкли. А главное, с ней подружился Козел Гаврила.

— Слушай, — часто обращался он к ней, — откуда ты знаешь гусиный язык? Ведь ты же другая птица?

— Я? — и Чайка, не смущаясь, начинала выдумывать истории, одна другой невероятнее. В них она выручала гусей от гибели, холода и голода. И за это гуси в благодарность, показали ей путь на Остров Счастья.

— Инте-е-ересно, — каждый раз удивлялся Козел. — А почему эти гуси молчат? Ведь те, наши, с которыми ты разговариваешь, смотри какие болтливые. А твоя партия... Они что, собрались все там немые?

И Чайка вынуждена была еще что-то придумывать, еще что-то рассказывать. Но, уж конечно, она не говорила о том, что ДИССОНАНС навсегда лишил голоса тех гусей, которые помогли ей проникнуть на остров. Не говорила она и о том, что каждый из гусей хотел бы выдать ее жителям Страны Совсем Счастливых РИТМИЧЕСКИХ ФИГУР (именно поэтому они так страшно шипели и кидались на Чайку при каждой встрече).

Она всюду выставляла себя героиней, стараясь в таком обличии завоевать на острове себе особый авторитет.

И ей удалось, МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ, а главное и Ворона Рита во всем ей доверяли. МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ, отправляясь на прогулки (теперь она уже не только ходила, но и ездила на конях-ТЕМПАХ), даже часто приглашала Чайку с собой.

«Открывать новые земли» это стало ее увлечением.

Сегодня МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ впервые решила поехать на север Острова.

«Какого бы Темпа мне выбрать, — думала она. — АДАЖИО? Он, конечно, сильный, но уж больно толст и ходит медленно. На нем пока доедешь до места, с ума сойдешь. Да и цвет у него зеленый, как у жабы. Не пойдет к моему чудесному платью».

— Рита! — крикнула она Вороне, — поедешь со мной?

— Чаво? — прокаркала Рита. — Куды идтить-то?

— Тьфу! Вечно ты: «Куды, куды...» В путешествие, вот куды!

— А Гарилку-то возьмем?

— Ну конечно. И «ТЯ» обязательно.

— Ну тадыть АЛЛЕГРО их не повезеть. Он терпеть не может Гаврика. А тот ведь еще и без Чайки никуда. Тоже мне!

— Вот еще! — возмутилась царица. — Прикажу и поедет! Как миленький. На то они и есть мои кони, моя скорость! (все на Острове теперь называли ТЕМПОВ «СКОРОСТЬЮ МЕТРИЧЕСКОЙ ПУЛЬСАЦИИ» и она сама к этому привыкла).

— Не-а! — продолжала ей возражать Рита. — Не повезет. У него сын, энтот, как яво, АЛЛЕГРЕТТО болен. Опять объелся винегрета из лепестков цветов и сыра.

— Ну, ладно. Заболел, так заболел. Со всеми бывает. А, кстати... За что вы все его прозвали «АЛЛЕГРЕТТО-винегретто»?

— Ня знаю. Это ить Гаврила первый начал яго так кликать, а уж потом все подхватили.

— ТЯ! ТЯ! — вдруг затявкал любимец МЕТРИЧЕСКОЙ ПУЛЬСАЦИИ. — Поедем лучше на ТЕМПЕ МОДЕРАТО. Это ТЕМП УМЕРЕННЫЙ, он нас не уронит. Да и красавец он сегодня: сшил себе новый костюм, цилиндр одел. Модничает и рад. Песни поет... Поедем на нем, ладно?

МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ задумалась: «МОДЕРАТО действительно бегает УМЕРЕННО — всего 72 шага в минуту. Это хоть и медленнее, чем АЛЛЕГРО, который бегает со скоростью 120 километров в час, но в общем-то сойдет. К обеду будем на месте».

— Ну что ж, Рита, зови МОДЕРАТО, поедем на нем.

— Ура! — залаял Тя и, подскочив, облизал нос хозяйке. — И БОМы будут довольны, им не придется бежать, как сумасшедшим (теперь МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ никуда и никогда не выезжала без своих охранников — ЧЕТВЕРТЕЙ БОМов. Они сопровождали ее всюду: и в походах за цветами, и в прогулках к морю, и, тем более, в дальних поездках. Именно они сплели для своей матушки коляску для прогулок).

— Усе талерича Порядок! — прокричала Рита, возвратясь из конюшни. — Стоит энтот МОДЕРАТО. В коляску сам впрягся. Ждет. Поехали что ль?

— Да, да. Конечно. Я только причешусь, и поехали... А БОМов ты позвала?

— А как жа! Сказала им, а они: «На Колобке-ЦЕЛОМ, мол, хотим». — Пошли его уговаривать.

— Может и уговорят. ЦЕЛАЯ давно не был в путешествии. Может свозит их.

Вскоре вся команда, собравшаяся у дерева, отправилась в дорогу. ТЕМП МОДЕРАТО шел, важно выпячивал грудь и напевая под нос танго:

Колобок, неся на себе ЧЕТЫРЕХ БОМов, весело урчал, вторя ему. И даже БОМы, лихо подкручивая усы, были довольны. Еще бы, МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ в их корзины положила кучу мандаринов и сырков, и БОМы ели их, беспрестанно устилая за собой дорогу оранжевой кожурой.

Сидя рядом с царицей, Чайка пыталась завести разговор.

— Матушка (она называла МЕТРИЧЕСКУЮ ПУЛЬСАЦИЮ так же, как и БОМы), ты, бедная, все трудишься и трудишься. Совсем себя не жалеешь. Ведь посмотри-ка, и орехи рвешь, и сырки раздашь подданным, и мандарины. Да еще, видишь, и за всем островом следишь.

МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ, как все цари, конечно же, любила, когда ей льстят, и Чайка этим пользовалась.

— Ох, и не говори, — отвечала ей царица. — Ну что я могу поделать, ведь почему-то орехи не срываются, если за ними лезет кто-нибудь другой. Вот и приходится все мне, да мне... Видишь, одних Темпов-коней сняла пять: скорых АЛЛЕГРО и АЛЛЕГРЕТТО, медленного АДАЖИО, умеренного МОДЕРАТО и неспешного АНДАНТЕ. Пришлось для них специальную конюшню строить.

— Ну, так это ничего. Зато теперь пешком не ходишь, матушка.

— Да, ты права. Во всяком деянии есть и положительное и отрицательное... Вот сейчас едем... Что от этого?

И МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ стала философствовать.

Чайка ей то поддакивала, то мягко спорила, стараясь не нервировать царицу.

Так прошло около часа. Наконец, «ТЯ» не выдержал и, разозлившись, больно укусил Чайку за лапу.

— Ой! Что ты делаешь? — вскрикнула белая птица. — С ума сошел?

«Тя» громко затявкал. От этого лая в испуге вскочил спящий Гаврила.

— Ме-е-е... Что случилось? Опять дракон?..

МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ гладила своего любимца...

— Ты что? Чем тебя обидела бедная птица? За что ты на нее набросился?..

— Зачем? Зачем? — прокаркала Рита. — Не видишь, что ль? Ревнует он тебя. Ревнует. Целый час не обращаешь на него внимания.

МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ ласково потрепала ТЯ за ухом.

— Не обижайся. Я же люблю тебя, песик. Иди попрыгай, а я на тебя посмотрю.

ТЯ с удовольствием зажмурил глаза. Для него не было ничего более приятного на свете, как прыгать и подбрасывать в воздух свою ПАУЗУ С ТРЕМЯ ХВОСТИКАМИ, которая, как всегда, сидела у него на шее. Особенно же он обожал, когда МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ следила за его «акробатическими этюдами».

Проехали еще не много и царица кивнула головой. В ответ на этот привычный для нее жест Ворона Рита бросила с повозки якорь «РИТЕНУТО» на длинной веревке.

ТЕМП МОДЕРАТО постепенно стал замедлять свой ход. В ответ МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ медленнее и медленнее защелкала пальцами, и скоро вся процессия остановилась.

ТЯ спрыгнул на землю. МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ, как всегда, вновь стала отщелкивать доли. Козел Гаврила лапами стал бить по краям коляски. ЧЕРНЫЕ БОМы — по своим БОМбам. А Колобок — урчать. Получилось совсем неплохое РИТМИЧЕСКОЕ СОПРОВОЖДЕНИЕ, как называли подобные отстукивания обитатели Острова. Такое отстукивание РИТМОВ уже не один раз сопровождало поездки царицы «на новые земли» и оно постепенно стало становится традицией.

Рита и Чайка взлетели высоко в небо и оттуда с интересом наблюдали за ТЯ. А ТЯ решил превзойти самого себя. Он подбрасывал свою ПАУЗУ-ТОПОРИК то левой, то правой лапой, то хвостом. То подрыгивал вместе с ней, ухитряясь пробыть в воздухе дольше, чем «молчаливая чернушка» (как ласково называл ТЯ своего ТРЕХХВОСТОГО ТОПОРИКА). Все весело смеялись, наблюдая за его выкрутасами. Но больше всех веселилась Рита, стараясь поймать малютку-топорика. Но это ей никак не удавалось. ПАУЗА так быстро мелькала в воздухе, что поймать ее было практически невозможно.

Наконец, ТЯ выдохся и в изнеможении, последний раз тявкнув, прыгнул в коляску.

— Неплохо, неплохо, — сказал невозмутимый МОДЕРАТО.

— Мне это место не нравится, поехали, пожалуй, дальше.

«Пожалуй он прав, — подумала царица, — здесь как-то несимпатично.»

Она подняла брошенный якорь-РИТЕНУТО и подала знак рукой. Процессия поехала дальше.

Мелькали розовые и жасминные кусты, невысокие хрупкие березки, напоминавшие маленьких балерин (на острове все деревья были очень небольших размеров). Но вот за поворотом дороги, (откуда они взялись на острове так никто и не знал. Да над ним никто и не пытался задумываться), мелькнул ручей, а за ним виднелись невысокие холмы.

— Ах! Как красиво! — воскликнула МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ. — Я еще не видела на острове гор! Это замечательно. Теперь здесь я устрою себе курорт. И, когда устану, буду приезжать сюда на отдых... Ну-ка, красавица, — обратилась она к Чайке, — посмотри, что там за горами.

— Эвон! — возмутилась Рита. — Мене уже не доверяить... Краса-а-авица! — и она с презрением отвернулась.

Чайка взмыла вверх, облетела холмы со всех сторон и вскоре вернулась, держа в клюве ожерелье из рябины.

— На, — протянула она его Рите, — носи! Оно тебе будет к лицу. Серо-черное в сочетании с красным — это прекрасно!

Рита отвернулась сначала от подарка, а затем, скосив глаза на ягоды, прокаркала:

— Ну! Ужо так и быть. Возьму, пожалуй, чтобы порадовать нашу матушку. Она любит все красивое.

И Рита надела ожерелье на шею. — Карр! Карр! Кррасиво? Кррасиво?

— Ну, конечно же, красиво, — подтвердили все присутствующие. Они никак не хотели, чтобы Рита начала ворчать. Если бы это произошло, то этому ворчанью не было бы конца.

— Что ты там увидела за холмом? — спросили Чайку БОМы.

— Там большущий луг, весь заросший цветами. Они дивно пахнут и чрезвычайно красивы. И еще там много-много бабочек и жучков самых различных расцветок. Все они летают стаями и поют.

— Ах! Ах! Как этоинтересно! Ах! Мы хотим туда! Скорей! Скорей! — кричали, перебивая друг друга все присутствующие, кроме МОДЕРАТО. Он спокойно жевал сочную траву, стараясь не испачкать свой новый костюм. Для чего он повязал шею белой салфеткой.

— Ведите себя УМЕРЕННО, — сказал он, не торопясь. — Успеете. Никуда не убежит от вас этот луг. Не улетят ни бабочки, ни жуки. Вот отдохнем, попьем чайку (он стал отвинчивать крышку своего самодельного термоса) и поедем дальше.

Никакие уговоры не могли повлиять на этого спокойного Темпа. Все давно привыкли к его поступкам и поэтому не настаивали.

— Матушка, — обратились БОМы к царице, — мы поедем туда на Колобке и разведаем дорогу. Вдруг там враги? Мы их...

— Ну, ладно, ладно, — махнула рукой МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ, — поезжайте.

— И мы! И мы полетим, — одновременно крикнули Чайка и Ворона Рита. — Мы тоже все разведаем... Ладно?

И, не дождавшись ответа, они тут же скрылись из глаз. Вслед за ними побежал и Козел Гаврила.

Оставшись в обществе ТЯ и его очень маленькой ПАУЗЫ, да ТЕМПА МОДЕРАТО, МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ взгрустнула.

— Вот так, когда нужны сырки или мандарины, все тут, как тут. А как что интересное — так и бросают. Обидно даже.

Но не успела она договорить, как на горизонте показалась Чайка. Она подлетела к царице и положила ей на руку красивого жука. Жук был очень черный, гораздо чернее Вороны Риты, и отливал синевой.

— Ах! — удивилась царица. — Какой интересный! И ШИШКА У НЕГО, ТАКАЯ ЖЕ, КАК У ТЯ. Я его буду носить с собой в этой скорлупке, — и МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ, порывшись в карманах, вытащила пустой орех, в котором когда-то давно сидел ВОСЬМУШКА С ТОЧКОЙ «ЗИ» (БОМы уже давно приделали к этому ореху застежки).

— Иди сюда, не бойся! — обратилась к жуку МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ. — Я тебя не обижу.

Но черный жук с шишкой на спине и не думал залезать в импровизированную шкатулку.

— Ну надо же, не хочет, — чуть не плача, сказала царица и умоляюще посмотрела на Чайку.

Та, недолго думая, схватила жука в клюв и тут же сунула в шкатулку.

— Вот спасибо тебе, век не забуду.

Так постепенно белая хитрица (так ее иногда называл Гаврила) входила в доверие к царице.

...Путешествие закончилось благополучно. Рита всем сплела чудесные венки из цветов, которые росли на лугу. БОМы собрали коллекции бабочек для поварих ПОЛОВИННЫХ. И те стали чаще кататься с ними на Колобке-ЦЕЛОМ.

У каждой было по два кавалера и они теперь с ними не расставались во время катанья.

Одной из стай гусей Козел Гаврила и Чайка рассказали о великолепной поляне, и те решились улететь жить в это место. Они несколько дней упрашивали ПОЛОВИННЫХ отпустить их. Но те и МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ на это никак не соглашались. И только после того, как царица сняла с дерева два новых необыкновенных ореха с дырками, их отпустили.

А произошло это так...

Как-то к вечеру, уже на закате солнца, Рита облетела дерево, в надежде обнаружить там новые орехи. И вдруг увидела там... ЖУка, который уже давно покинул свою шкатулку и теперь ползал по листьям. А тут... Тут случилось непредвиденное: ЖУк сидел на орехах и грыз их скорлупки. И у первого, и у второго ореха от этого были дырки, в одну из которых при виде Риты ЖУк тут же спрятался.

— Ить, какой! Надо же! — кричала Рита. — Мобудь хто-то нужный сидит там, а он... Сымай! Скорей сымай, царица! — во все горло орала она.

Всполошенные ее криками, все бросились к дереву. И даже грузный БРЕВИС, с огромным трудом передвигаясь, очень медленно поплелся за остальными. Слетелись и гуси.

Все ждали, кто выйдет из орехов.

А орехи темнели на глазах. Из лимонных они превратились в темно-коричневые.

— Скорей! Скорей! — кричала Рита. — Ишь, портются. Сымай! — все каркала она.

И только Чайка, усевшись на один и желтых орехов, молчала и хитро улыбалась, наблюдая за происходящим.

«Давайте, рвите, — думала она. — Рвите себе на шею. Вы еще не знаете, что приготовил вам ЖУк. Ух, и хитер же. Быстренько мы с ним поладили, как только он понял, что ДИССОНАНС может помочь ему стать РИТМИЧЕСКОЙ ДЛИТЕЛЬНОСТЬЮ. Сразу же стал на него работать. Недаром я летала с ним к Господину на одном из Гусей. За это еще ДИССОНАНС вернул гусю голос, но правда при этом начисто отбил ему память. Теперь и этот гусь наш, до конца дней своих».

Тем временем БОМы подсадили МЕТРИЧЕСКУЮ ПУЛЬСАЦИЮ и та с трудом сорвала теперь уже довольно большие орехи. Их положили на землю и только хотели вскрыть, как из того ореха, в котором спрятался ЖУк, послышался шум. МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ опустила камень, а из довольно большой дырки показались усы черного проказника.

— Ну-ка, вылезай! — приказала царица. — Что ты там делаешь?

Дырка еще больше увеличилась и оттуда, с трудом двигая лапами, появился ЖУк. Узнать его было трудно, ибо размеры его стали огромны. А на спине уже была не шишка, а целый горб.

— Ух! — отшатнулась от него царица. — До чего же страшен! Брр! Уберите его!

Один из БОМов попробовал было оттащить ЖУка, но у него не хватило сил. Только вдвоем с братом они смогли с ним справиться. Они держали его за усы и не отпускали до тех пор, пока он не успокоился.

Тем временем два оставшихся БОМа попробовали разбить каждый по ореху. Но не тут-то было. Орехи почему-то вдруг стали расти у всех на глазах, и их скорлупа не поддавалась.

— Ну, уж это безобразие! — возмутились ПОЛОВИННЫЕ. И каждая, подойдя к одному из орехов, из всей силы ударила его поварешкой. К удивлению все орехи раскололись, и из них выползло два странных существа. Оба, как и жук, были горбатые и с усами. Первый все время поглаживал свой горб и жаловался на боли. А второй вдруг скорчил кошмарную рожу и набросился на МЕТРИЧЕСКУЮ ПУЛЬСАЦИЮ.

— Фу! Жуть какая! — в страхе отпрянула царица. — Уберите их отсюда и чтобы я их больше не видела1

ПОЛОВИННЫЕ схватили страшилищ и оттащили от МЕТРИЧЕСКОЙ ПУЛЬСАЦИИ. Те шли как-то странно, с трудом переваливаясь с ноги на ногу. Потом вдруг останавливались, громко, как филины, кричали «У-у-у» и прыгали.

— Вот уроды, так уроды! — возмущались ВОСЬМУШКИ «ДиЛи». С такими встретишься — в обморок упадешь.

— Точно, точно, — протараторили ШЕСТНАДЦАТЫЕ «ТаКа, ТаКа». — Мы их боимся! Мы их боимся!

Вот тут-то и обратился к царице гусь. Он что-то прогакал на ухо Козлу Гавриле и тот, тряхнув головой в знак согласия, проговорил:

— Матушка, эти гуси, — показал она на вторую стаю, — просят тебя отпустить их на северное пастбище. Помнишь, это там, где мы нашли необычные цветы. Они обещают, что прилетят, как только ПОЛОВИННЫЕ позовут их хлопками. Может отпустим?

— А? — МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ в недоумении посмотрела на ЧЕТВЕРТЕЙ БОМов. Те, видя, что новые страшилища сильнее их, сразу же в знак согласия наклонили голову.

— Ну, ладно, пусть идут. Так и быть, — разрешила царица.

— Я дам им в дорогу сырков, а там, как хотят. Пусть сами себе добывают пищу... Только сначала давайте их как-нибудь назовем.

— Чаво думать-то! Чаво? — прокаркала Рита. — У них на рожах написано их имена. Вот энтого звать «Жу-уЛи» — видите, на ЖУЛИКА похож.

— Да, но ведь он все время жалуется на боли в спине, возразила ей МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ. — Может назовем его «Бо-оЛи»?

— Вот еще, — возразила Рита. — Ты же слышишь, как они ухают, когда ходють. Так пусть и их имена ухають.

Так они еще спорили некоторое время, пока не сошлись на том, что новую РИТМИЧЕСКУЮ ФИГУРУ можно назвать двойным именем «Жу-уЛи, Бо-оЛи».

— Ну, а как будем звать второго?

— «Жу-уТаКа»! — сразу же одновременно крикнули все присутствующие.

— Ты помнишь, — обратился Гаврила к МЕТРИЧЕСКОЙ ПУЛЬСАЦИИ, как ты вскрикнула: «Жуть такая!», когда его впервые увидела? Пусть его так и кличут.

— Я не против — пусть будет так. Но смотрите, у него же на ногах боты. Может мы назовем его «Бо-оТаКа»? А?

— Нет! Да! — раздались крики в поддержку этого предложения и против его. Наконец, как и в первом случае, сошлись на том, что и второго страшилищу назовут двойным именем: «Жу-уТаКа- Бо-оТаКа».

— Вот ужо диствительно жуть! Я непременно забуду, — закаркала Рита. — Ты смотри-ка, — обратилась она к МЕТРИЧЕСКОЙ ПУЛЬСАЦИИ, — сколь народу стало! Рази упомнишь? А? Могет они у тебя по два разу будут сыр получать?

МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ в недоумении развела руками.

— То-то жа! Давай мы им на лбу напишем РИТМИЧЕСКИЕ РИСУНКИ. Вот тадыть мы их не спутаем. И, пусть, когда подходють за сыром, отстукивают свои РИТМИЧЕСКИЕ РИСУНКИ в ладоши — я буду отмечать их в бухгалтерской книге.

— Ладно, так тому и быть.

Рита, разведя в одной из скорлупок чернила, стала каждой РИТМИЧЕСКОЙ ДЛИТЕЛЬНОСТИ и РИТМИЧЕСКОЙ ФИГУРЕ на лбу рисовать РИТМИЧЕСКИЕ РИСУНКИ.

С тех пор Рита совсем обюрократилась. Она завела толстую книгу, в которой отмечала каждый приход РИТМИЧЕСКИХ ДЛИТЕЛЬНОСТЕЙ и РИТМИЧЕСКИХ ФИГУР к дереву, и даже для солидности стала носить очки. Кроме того, за эту, выдуманную ей же самой никому не нужную работу она выпросила у МЕТРИЧЕСКОЙ ПУЛЬСАЦИИ для себя лишний мандарин.

Так стая гусей, а с ними и два новых обитателя Острова были отпущены на новое место жительства. МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ поручила страшилищам охранять гусей, чтобы те никуда не разбегались. «Жу-уЛи» она назначила главным смотрителем.

— Смотри у меня, — сказала она ему, — если гуси пропадут, то не сносить тебе головы.

Никто, кроме хитрой Чайки, не знал, что царица очень слаба в математике и больше 16 считать не умеет. Чайка же сразу сообразила, что из этого можно извлечь выгоду. Она, «Жу-уЛи» и «Жу-уТаКа» этим воспользовались. Да еще как! Но об этом позже.

* * *

— Господин, на острове все в порядке. Меня приняли там прекрасно. Все любят. Со всеми я дружу, — говорила Чайка, прилетев в очередной раз на свиданье к КОНСОНАНСУ в его золотую клетку.

— А жители? Как они? Счастливы?

— Еще бы: они же целые дни ничего не делают, отдыхают, путешествуют да едят. МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ добрая. И этот... толстяк Колобок-ЦЕЛАЯ тоже. Всех катает без устали. Урчит...

— Ну, что ж, это хорошо. А как дерево?

— Что с ним может сделаться? Вот только два ореха с дырками сорвали.

— Как это с дырками?

— Ну этот, ЖУк, сделал. Прогрыз скорлупу и сделал.

— И что? РИТМИЧЕСКИЕ ФИГУРЫ не умерли?

— Что ты, что ты! Никто не умер. Но только родились из них два горбуна. Жуть какие страшные!

«Неужели ДИССОНАНС каким-то образом смог повлиять на жизнь Острова?» — подумал КОНСОНАНС. «Не может быть!»

Но все же он спросил свою белоснежную подругу:

— И что стало с ЖУком?

— Его прогнали вместе с горбунами на север Острова. А что?

— Я боюсь, не подослал ли на остров вредителя мой брат ДИССОНАНС?

— А как он мог это сделать? Ведь остров под защитой и ему ничто не угрожает. Даже СЕПТИМ ДоСий ему не страшен.

КОНСОНАНС задумался... «ДоСий-то ничего не смог сделать, но вот сами жители... Все всегда гниет внутри. И тут тоже можно ожидать всякого».

— А как поживают ВОСЬМУШКИ?

— Что с ними сделается? Живут, как и прежде. Только одну ЗАТАКТЫ утащили.

— Да?.. — КОНСОНАНС погладил бороду. — Что-то не додумал я. Откуда эти червяки взялись?

— Так ведь там, Господин, и еще какая гадость родиться может, если ты не все продумал? — с испугом спросила Чайка.

— Мда... Не знаю, — неуверенно ответил КОНСОНАНС. — Это ведь эксперимент. Первая из самых счастливых стран на земле. Все может быть. Пути-то непроторенные. Могут быть и ошибки.

«Ничего себе волшебник», — удивилась птица.

— А если из-за этих ошибок весь остров когда-нибудь погибнет?

— Не погибнет, — уверил ее КОНСОНАНС. — Пока дерево живет и МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ ходит ровно, как часы, ничего не случится.

— Если только сами жители ничего не испортят. Ведь Остров может погибнуть только в этом случае, — прошептал он Чайке на ухо.

— А как царица? Как ей живется?

— Плохо. Одинокая она. Грустит. Все в небо смотрит, да волны считает.

— Волны? Как это?

— А вот так. Выйдет на берег в сопровождении своих ЧЕТВЕРТЕЙ БОМов и считает по несколько часов.

«Удивительно, как это у нее получается, если считать-то может всего до 16?.. Да... С этим надо что-то делать...»

— Знаешь, я, пожалуй, пошлю ей жениха. Принца. Как думаешь, обрадуется?

— Еще бы! По-моему о нем она только и мечтает, молодая ведь. Красивая, но одинокая... А как ты это сделаешь, Господин?

— Ну, это легко, пока есть дерево. Он родится в одном из орехов.

— А МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ не убьет его случайно? Ведь орехи разбивают камнем или бомбами.

— Ничего, ты поможешь. Осторожно во сне ей подскажешь, что этот орех фиолетового цвета.

— Угу! — понимающе склонила голову Чайка.

— А как там у вас с транспортом? ТЕМПОВ много?

— Да. В общем хватает.

— Еще пять скоро родится — самых крепких и красивых... А что с короной?

— Ее так и утащили, как рассказывали, ЗАТАКТЫ.

— Тьфу! — в сердцах сплюнул КОНСОНАНС. — Опять они!

— Нужно было бы как-то достать ее и вернуть МЕТРИЧЕСКОЙ ПУЛЬСАЦИИ. Ведь она законная царица.

— Я подумаю. Постараюсь. Может что и получится...

Еще много поговорив о проблемах острова. Чайка распрощалась с КОНСОНАНСОМ. Тот пожелал ей счастливого пути и предупредил, чтобы она была осторожней.

— Если ДИССОНАНС узнает, что ты прилетала ко мне, устроит засаду — и тогда конец... Полетишь — бойся Яростного Ветра. Он злющий. Подхватит тебя и разобьет.

— Ничего. Я сюда летела спокойно. Буду надеяться, что и сейчас все будет в порядке.

— Ну, смотри.

Чайка помахала крылом и скрылась. А старый КОНСОНАНС, растроганный доброй птицей, еще долго смотрел ей вслед, тщетно пытаясь что-либо разглядеть сквозь туман, окружавший его тюрьму.

* * *

— Ну что? Сидит? Плачет небось от умиления, когда тебя видит? — спросил ДИССОНАНС Чайку, прилетевшую к нему в замок.

— Сидит...

— И что?

— Сегодня проболтался. Сказал от чего остров может погибнуть.

ДИССОНАНС оживился:

— Погибнуть? Это интересно! Ну и от чего же?

Чайка подробно рассказала о своем разговоре с добрым волшебником. ДИССОНАНС часто прерывая, переспрашивал, смеялся, как маленький:

— Вот чудак! Вот чудак! — поминутно вскрикивал он. — Верит тебе? Ха! Ха!.. Еще не убедился, старый дурень, что никому верить нельзя. Даже собственному брату. Э-э-эх! Не научила его видать клетка. Как был доверчив, так и остался... Ну, ничего. Остров уничтожим — поумнеет. А то... Страна Совсем Счастливых РИТМИЧЕСКИХ ФИГУР. Куда там! Счастье для всех — и ничего не делать. Такого не бывает... Ладно, хватит философствовать. Давай думать о конкретном. Итак...

* * *

МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ звала Чайку. Но той нигде не было.

«Странно, — думала царица, — раньше никогда не отлетала. Все что-то нашептывала. А тут... Странно...»

— Рита! — крикнула она Вороне.

— Слетай-ка на цветочную поляну! Может она там? Вели ей немедленно быть у дерева — пора осмотреть орехи (в последние дни именно Чайка следила за созреванием новых РИТМИЧЕСКИХ ФИГУР).

МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ просила об этом Риту, но та вконец обленилась. Ей все нипочем.

— Послушай, Рита! Ты пойми, если мы не будем следить за деревом, то опять какие-нибудь страшилища могут родиться. А ведь нам с ними жить.

— Хо! И так обойдется. Я вся в работе: пишу, пишу. В книге всех отмечаю, за раздачей сыра слежу. А в последнее время и мандарины учитывать стала.

— Ох, и бюрократка же ты! Чиновница какая-то! — в сердцах начала отчитывать ее царица повышенным тоном. — Что толку в твоих изощрениях. Только настроение всем портишь.

— Ничего ты не понимаешь, — возражала возмущенная ворона, — порядок, он всегда порядок! Он самое главное. А здесь, на бумаге, у меня все отмечено.

— Ну, как хочешь. Придется поручить слежку за орехами Чайке (МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ думала, что после этих слов Рита одумается).

Но не тут-то было. Ворона, как ни в чем не бывало, прокаркала:

— И поручай, поручай, матушка, если тебе так хочется. Я все равно в книге себе лишний сырок выпишу. А работают пусть другие!

...Вот так и стала Чайка «надзирателем за орехами».

И тут... на тебе, исчезла.

— Рита! Ты летишь?

— Ох! Ни отдыху, ни покою! Таперича вон — лети... Ладныть, слетаю. Но ты устрой сегодня салют в мою честь. Пули-то у тебя не кончились?

— Устрою, устрою! Только лети.

Через несколько минут Рита обнаружила Чайку на одной из берез, недалеко от жилища ЖУка, Жу-уЛи и Жу-уТаКа. Та была растрепанная и задыхалась.

«Странно. Чавой-то она такая взмыленная?»

Но вопрос тут же вылетел у нее из головы. Ей, как и большинству жителей ОССРФ, было лень даже думать.

— Слухай, — обратилась она к Чайке. — Кличет тебя ПУЛЬСАЦИЯ. Орехи небось смотреть.

— Я сейчас, — ответила Чайка, все еще задыхаясь (ведь она влетела на остров с одним из гусей буквально за несколько мгновений до появления Риты). — Лечу.

— Ну, давай...

Вдруг знакомый запах заставил Риту вертеть головой и искать, откуда он исходит. — Чавой-то? Кажись гусиком попахивает? — сказала она удивленно. — А?

Чайка утвердительно кивнула. «Сейчас или никогда, — подумала она. — Сейчас Риту можно купить, пока рядом никого нет — или будет поздно».

— Гусиком пахнет, гусиком!

— Хм! И хто ж, энто, позволил тебе его сварить втихомолку от царицы?

— Не ругайся, Риточка, не ругайся. Это Жу-уЛи специально для тебя постарался. Знал, что ты прилетишь меня искать, вот и сварил. МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ со своими ПОЛОВИННЫМИ не больно часто балует нас мясцом. Все сырки да сырки.

— Ладно, так и быть, — согласилась Рита, — попробую, чаво-то вы там наворили... А все-таки этот Жу-уЛи жулик какой-то. Втихомолку от МЕТРИЧЕСКОЙ ПУЛЬСАЦИИ... Нельзя!

— Да ладно, подружка, ведь гусей-то никто не считал. И в твоей книге их нет. Вот и прилетай сюда почаще. Пользуйся. Ведь ты наша самая большая умница. Ты самая Честная и самая Совестливая. Уж кому, кому, а тебе-то надо лучше других питаться. Так что уж не стесняйся, пожалуйста.

«А что... Она права, — подумала Рита. — Все мне и мне приходится думать за других. Работаю, не покладая крыльев. Бумаги замучали. Устаю. Конечно же заслужила...»

— Ладныть! Давай гусика. Поклюем чуток. А то ведь живу столько времени у орехов и сырков — и ничего.

Так впервые Рита преступила неписаные законы Острова и стала невольной пособницей хитрой Чайки.

Отъевшиеся, тяжело взмахивая крыльями, они полетели к дереву...

* * *

— Где ты пропадаешь? — недовольно спросила Чайку Царица. — Ищу тебя, ищу — целый день нет.

— Ох, извини, матушка, летала на поляну гусей считать. Считала, считала — сбилась. Опять стала считать. Их там столько расплодилось на вольном выпасе. Вот и задержалась. А все для тебя старалась.

МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ благосклонно погладила птицу:

— Ну, не волнуйся. Посмотри-ка, что там с орехами. Может еще поспели?.. Разберитесь с Ритой, а потом крикните мне.

— Конечно, матушка. Сейчас все сделаем.

Чайка поднялась к вершине дерева, надеясь найти там подругу. Но той не было.

— Эй, Рита! Где ты? — прокричала Чайка.

— Чего раскричалась-то? — раздалось из дупла. — Ишь, неугомонные. Отдохнуть не дадуть!

— МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ сказала, что надо осмотреть орехи.

— Ищо чаво! Пусть сама полетает. А мне лень после сытного обеда.

«Что ж, это и к лучшему, — подумала Чайка, — все обследую сама и сделаю, как подсказал ДИССОНАНС».

...Чайка внимательно всматривалась в висящие орехи... Большинство из них были желтые — с сырками. И только со стороны моря висело три ореха: сиреневый, коричневый и серебристый. Они раскачивались — вот-вот упадут.

«Ага, созрели! Ну, ничего, мы их подвяжем, пусть повисят еще. Может состарятся?» — и Чайка, схватив тонкие ветки, опутала ими уже спелые орехи, чтобы те не упали.

Чуть выше она обнаружила еще четыре ореха, еще не созревших, но уже близких к созреванию.

«И тут кто-то сидит. Ну, ничего, я им сейчас покажу!» — и Чайка стала летать вокруг этих орехов, постоянно колотя их клювом.

В орехах слышалось недовольное ворчанье.

«Вот так-то! — радовалась Чайка. — Я еще до вас доберусь, до сумасшествия доведу. Посмотрим тогда, какими вы родитесь!» И она вновь принялась колотить их клювом.

Так продолжалось несколько дней, пока в орехах, наконец, не завыли. Только тогда Чайка сообщила, что на дереве созрело сразу семь орехов, и еще два «сырных».

— Оx! Опять работать! Так не хочется! — сказала МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ, потягиваясь. — Лети, позови БОМов. Пусть они принесут лестницу — ведь орехи-то высоко висят. А?

— Высоковато, матушка. Высоковато. Сейчас все скажу этим... Принесут они лесенку. Мы все снимем, я помогу.

— А Рита?

— Рита? — тихо сказала Чайка. — Рита совсем разленилась. Забюрократилась вконец. Даже пустые скорлупки считать стала. Говорит: «Статистика». Не трогай ее. Мы и вдвоем все сделаем.

...Через несколько минут они сначала сорвали два «сырных» ореха и просто сбросили их на землю. А потом взялись за четыре странных ореха, болтавшихся, как крылья.

— Что это они? Сумасшедшие что ли?

— Сумасшедшие! Это точно! — подтвердила Чайка. — Может мы их вообще трогать не будем?

— Как это? Этого нельзя. Они могут испортиться и состариться, — возразила МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ. — Нет уж, давай снимем. — И она сорвала первый из орехов.

Тот чуть не выскользнул у нее из рук.

— Бомы, ловите! Я не удержу. Сейчас выскользнет! — и она кинула орех вниз.

ЧЕТВЕРТИ подхватили его в руки и положили на землю. Орех тут же покатился.

— Дяржи яго! Дяржи! — орала Рита. — Скорей!

БОМы кинулись за сумасшедшим орехом, едва не сбив лестницу, на которой стояла МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ.

— Ох! — только вскрикнула она, едва успев ухватиться за ветки.

И тут же с дерева упал огромный зеленый орех.

— Что же это я натворила! Что я наделала! — плакала МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ. — Может я его убила?

Чайка с удивлением глядела на упавший орех: «Откуда он взялся? Я его и не заметила. Наверное, потому что он зеленый. Спрятался за листьями должно быть. Наверное это тот фиолетовый, о котором говорил КОНСОНАНС, с женихом. Не созрел еще. Ну, да тем лучше, не придется убивать».

— Матушка, снимай остальные! Ведь попадают — совсем плохо будет!

МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ сорвала оставшихся три ореха и также бросила их БОМам. Те, поймав, теперь уже не выпускали их из рук.

Спустившись, царица хотела было открыть орехи сразу же, но все уговорили ее взобраться на дерево снова и снять еще три ореха (те, которые Чайка когда-то связала ветками и успела их распутать, пока МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ спускалась вниз). Орехи эти, хоть и были теперь большими, но стали какими-то старыми и сморщенными.

«Угу-гу, — подумала Чайка, — испортила я их однако. — Это хорошо. Только бы ПУЛЬСАЦИЯ не заподозрила меня в этом злом умысле».

А царица, сорвав сморщенные орехи, между тем скинула их поварихам ПОЛОВИННЫМ. Те спокойно положили их на землю и ждали.

— Давай, давай! Таперича бей, вон те, непутевые, кои бегають, как сумасшедшие! — кричала Рита МЕТРИЧЕСКОЙ ПУЛЬСАЦИИ, когда та слезла на землю. — Вишь, БОМы еле-еле их удерживают! А ужо потом посмотрим, что в других.

Разбив первый орех, МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ отскочила от него в сторону — из него тут же выскочил легкий вороной конь и быстро-быстро побежал к морю купаться. Он буквально летел на своих тонких ножках и кричал: «Бегать быстро — это так ПРОСТО! Так просто!» Жизнь била из него ключом. Но при этом чувствовалось, что он явно не в себе.

— Сумасшедший конь какой-то! — закричали ШЕСТНАДЦАТЫЕ «ТаКа, ТаКа».

— Вот он чудной, совсем чудной! — вторили ВОСЬМЫЕ «ДиЛи».

— Да, да, псих! — говорили ЧЕТВЕРТИ БОМы.

— О-ох! О-ох! — охали ПОЛОВИННЫЕ, разводя руками.

«Назову его ПРЕСТО, — решила МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ, — раз ему все так просто. Но все-таки он действительно какой-то ненормальный ТЕМП — это точно».

Во втором орехе оказался очень подвижный, очень живой и тоже сумасшедший ТЕМП, которого назвали «ВИВО-ЖИВО». А из последних двух орехов буквально выскочили два самых НАИБЫСТРЕЙШИХ ТЕМПА: «ПРЕСТИССИМО» и «ВИВАЧИССИМО». Все четверо бросились к берегу и стали носится по нему, без конца повторяя: «ПРЕСТО, ПРЕСТИССИМО, ВИЮ, ВИВАЧИССИМО! ПРЕСТО, ПРЕСТИССИМО, ВИВО, ВИВАЧИССИМО!»

Присутствующие еще не успели опомниться, как их внимание привлекло карканье Риты:

— Смотрите-ка! Чавой-то такое в орехе ПРЕСТИССИМО?

Все бросились к скорлупе, чуть не давя друг друга. Даже серые гуси; и те, поднялись в воздух, чтобы увидеть необычное... Еще бы, ведь в орехах раньше ничего, кроме ТЕМПОВ и РИТМИЧЕСКИХ ДЛИТЕЛЬНОСТЕЙ не было. А тут... Тут в скорлупе лежали какие-то красные полотна.

— Это мне! Это мне! — сказал умеренный ТЕМП МОДЕРАТО.

— Мне на новые рубашки!

— Ох! Модник! Никогда не пройдет мимо тряпки, — добродушно заворчали ПОЛОВИННЫЕ. — Ладно уж, матушка, отдай ему эти полотна.

— Бери, — разрешила МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ.

Модерато вытащил материю — это оказались паруса.

«Странно, — подумал УМЕРЕННЫЙ ТЕМП, — что с ними делать?» — и Модерато попробовал прицепить их на хвост...

Тут случилось совсем неожиданное: паруса надулись ветром, а МОДЕРАТО, до того стоявший спокойно, вдруг постепенно все ускоряя и ускоряя бег, помчался к берегу. Скорость его бега все возрастала и возрастала, пока, наконец, он не стал догонять: сначала ВИВО и ПРЕСТО, а затем, ПРЕСТИССИМО и ВИВАЧИССИМО.

— Карау-у-ул! — орал ТЕМП УМЕРЕННЫЙ. — Не могу! Остановите!

Он бежал все быстрей и быстрей. Все мелькало у него перед глазами, сливаясь в сплошную радужную стену. — Спаси-и-ите!!!

Модный костюм МОДЕРАТО потрепался, цилиндр давно отлетел в сторону и, смятый копытами сумасшедших ПРЕСТО, ПРЕСТИССИМО, ВИВО и ВИВАЧИССИМО, как блин, валялся в песке.

Первой опомнилась Рита. Она полетела в свое дупло, схватила якорь РИТЕНУТО и, с трудом догнав все еще ускорявшего свой бег обычно УМЕРЕННОГО ТЕМПА МОДЕРАТО, бросила его ему прямо на хвост. Якорь тут же впился в землю, его трос натянулся и стал постепенно тормозить несчастного МОДЕРАТО.

Прошло еще несколько минут и вот, все более и более замедляя ход, ТЕМП, наконец-то остановился. Сорвав с себя алые паруса, он хотел было растоптать их, но обессиленный свалился у ног царицы.

— Ну-ка, подайте мне эти АЧЧЕЛЕРАНДО! (не зная почему, но именно так она назвала волшебные паруса). — Не надо их рвать! Вы же видите, это средство для ускорения бега моих ТЕМПОВ, моей скорости. Если их умело использовать, то вместе с РИТЕНУТО они помогут мне гораздо удобнее использовать гужевой транспорт. Вот так-то... Рита, тащи все это в дупло и охраняй. А то действительно этот модник (и царица ласково посмотрела на упавшего МОДЕРАТО и даже потрепала его за гриву) действительно изрежет их на рубашки.

— Ну, что ж, посмотрим, что там, в других орехах, — и МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ подошла к большому, зеленому, который нечаянно свалила, когда держалась за ветки... — Ох, боюсь! — сказала она и перешла на шепот, — он ведь упал незрелым. Может там еще какой ТЕМП?

Она осторожно подняла камень и ударила...

Орех на поддавался.

Она ударила еще раз, еще. Скорлупа была мягкая и только продавливалась, не раскрываясь.

Подбежал Гаврила и попробовал рогами влезть в образовавшиеся вмятины. Но и это не помогло. Каждая РИТМИЧЕСКАЯ ДЛИТЕЛЬНОСТЬ тоже пыталась помочь царице, но ничего не помогало.

Наконец, БОМы, остриями своих бомб взрезали скорлупу и...

МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ в ужасе отшатнулась от ореха и тут же упала в обморок.

Как только она перестала двигаться, все жители так же застыли на месте, как будто их приклеили.

— Ох! Осподи! Чавой-то такое случилось? — каркала Рита.

— Ох, Осподи! Могёт усе помёрли?

Только она, Чайка и Козел Гаврила не поддались волшебному сну.

— Смотрите-ка! — закричал Гаврила, — смотрите, кто в орехе!

Чайка подлетела к зеленой скорлупе и увидела прекрасного юношу, одетого в темно-фиолетовый костюм.

— Ах! Да энто же Прынц! — прокаркала Рита. — Небось жених нашей царицы? Но он же мертвый! Не дозрел...

— Вот бе-е-едняжка, — проблеял Козел. — Такой красивый! Такой...

— Что раскричался? Видишь, все лежат. Спасать их надо, — вновь закаркала Рита, — эвон море, беги за водой-то! Приведем царицу в чувство, а тадыть видно будет.

Гаврила схватил скорлупу и бросился к морю.

Побрызгав на лицо царицы, ее привели в чувство. И, как только она пошевелилась, тут же ожили и все остальные.

— Ох! Что я наделала! Я же убила его! Сама убила! — причитала МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ. — А он такой красивый. — И слезы ручьем катились у нее из глаз.

— Ну, что же делать. Что делать, — сказала Чайка. — Его теперь не оживишь. А самой жить надо.

— Ох! — продолжала МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ. — Я так скучала без жениха. Так страдала. Так мечтала о нем. И вот: сама же его убила. Уби-и-ила...

Наконец БОМы и ПОЛОВИННЫЕ с трудом успокоили ее. ПОЛОВИННЫЕ напоили ее гусиным бульоном, дали съесть мандарин.

— Что делать, что делать, матушка. Всякое бывает. Всякое. Глядишь дерево еще пошлет тебе жениха. Может и лучше этого...

— А самой жить надо. Работать. Ты же видишь, сколько народа у тебя. Им управлять необходимо.

— Так что вставай. Там еще три каких-то сморщенных ореха лежат.

— Странные они. Может там тоже мертвецы?

— Не могу. Бейте сами. Если там покойники — я не выдержу. Пусть БОМы разобьют.

ЧЕТВЕРТИ БОМы стукнули по орехам и оттуда с трудом выползло ТРИ старика ТЕМПА. Один из них был с виолончелью, а на хвосте у него была повязана огромная сиреневая лента. Второй — был очень широкий, с добродушной улыбкой. А третий... тот вытащил с собой тяжелые гири.

— Ну, слава богу, — вздохнула царица, — эти хоть живы!

«Так... Неплохо я поработала, — сказала сама себе Чайка. — Ай, да я! Ай, да молодец! И этих трех состарила, и тех четырех ТЕМПОВ сделала сумасшедшими. Да еще и МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ убила женишка! Неплохой денек. Хозяин будет доволен».

Увидав мертвого Принца все ТРИ СТАРЫХ ТЕМПА обступили его и стали петь похоронный марш. Музыка была чрезвычайно грустная и очень медленная и она привела всех в унылое настроение.

МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ встала и в такт этой музыке очень медленно пошла к морю.

Так трагически кончился еще один день на острове.

После похорон, ТЕМПОВ отвели в конюшню и поставили в новые стойла. Теперь они там стояли в строгом порядке: сначала старики: ПРОТЯЖНЫЙ ТЕМП ЛЕНТО, ШИРОКИЙ — ЛАРГО и любитель поднимать тяжести ГРАВЕ, затем было стойло медленного АДАЖИО, вслед за ним стояли неспешный АНДАНТЕ и умеренный МОДЕРАТО, далее оживленный АЛЛЕГРЕТТО и скорый АЛЛЕГРО и, наконец, четыре сумасшедших быстрых, живых и очень быстрых ПРЕСТО, ПРЕСТИССИМО, ВИВО и ВИВАЧИССИМО.

* * *

МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ долго ходила сама не своя. У нее пропал аппетит, исчез сон. Она ни с кем не разговаривала. Рита и так, и эдак старалась рассмешить свою хозяйку. Они с Козлом Гаврилой вытворяли бог знает что. Но ничто не помогало. Только орехи она срывала исправно: то с новыми РИТМИЧЕСКИМИ ФИГУРАМИ, то с сырками.

Так за это время родились: барабанщик «ТаКа-Ли», который всегда ходил с двумя Шестнадцатыми и одной Восьмой, без конца учил их играть на барабане и при этом спрашивал: «Так ли? Так ли?». Родился маленький конек «ЗиКа», постоянно икающий и высоко прыгающий, он катал на себе зубастого «ЗИ» (ВОСЬМУШКУ С ТОЧКОЙ, который раньше прятался ото всех) и малютку ШЕСТНАДЦАТУЮ «Ка». Появился веселый ослик «ТяПа», сразу же почему-то неподружившийся с «ЗиКой» и без конца с ним ругающийся (видимо потому, что они всегда бегали наперегонки друг с другом и «ТяПа» всегда выигрывал). Затем родился и резвый конек «Ди-ТаКа» — веселый и неунывающий.

С появлением Ди-ТаКи, ЗиКи и ТяПы мелкие РИТМИЧЕСКИЕ ДЛИТЕЛЬНОСТИ перестали кататься на Колобке-ЦЕЛОЙ.

— А зачем нам это надо, — говорили они. — Зачем мы будем, как селедки, набиваться в его корзину, тесниться? Уж лучше пусть нас повозят новенькие.

Колобок-ЦЕЛАЯ от этого только выиграл. «Теперь я не размениваюсь на мелочи. Вожу только солидную публику», — думал он про себя.

И катал либо ДВУХ ПОЛОВИННЫХ, либо ЧЕТЫРЕХ ЧЕТВЕРТЕЙ, а иногда, когда те приходили с северной поляны за сырками, перевозил и братьев-горбунов: РИТМИЧЕСКИЕ ФИГУРЫ «Жу-уЛи» и «Жу-уТаКу».

Новые коньки несколько раз пытались устроить с Колобком соревнования по бегу, но тот каждый раз отказывался, резонно говоря: «Конечно, вам легко бежать. Вы всего-то по две, три самых легких РИТМИЧЕСКИХ ДЛИТЕЛЬНОСТЕЙ на себе возите, а я... Я, как паровоз вон сколько могу». — И ЦЕЛАЯ показывал как он свободно везет шестнадцать ШЕСТНАДЦАТЫХ.

...Время шло, дни текли за днями и МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ почти смирилась со своей участью одинокой женщины. Постепенно она вновь вошла в колею и стала принимать участие в общих играх. Она часто ходила к старому и очень медленному ТЕМПУ ЛЕНТО и слушала его протяжные песни, тихо подпевая ему.

А потом случилось непредвиденное, когда хитрые ЗАТАКТЫ выскочили однажды ночью, набросились на шестерых ВОСЬМУШЕК и связали их не по двое, а ПО ТРОЕ, и те сразу потеряв силу, стали ТРИОЛЯМИ. Затакты не потащили их к себе под дерево, а отвели к ЖУку на поляну. И тот стал ими командовать.

— НЕТ! НЕТ! НЕТ! — кричали ТРИОЛИ. — Мы ничего не хотим делать! НЕТ! НЕТ! НЕТ!

Но ЖУк — ЧЕТВЕРТЬ С ТОЧКОЙ, как он сам себя стал называть, подчинил их себе.

А потом, в одну из ночей, он украл сначала две ШЕСТНАДЦАТЫХ и даже одного БОМа. Из них он и стал создавать все новые и новые ТРИОЛИ.

Но самое ужасное событие, перевернувшее весь привычный уклад жизни, произошло тогда, когда МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ упала в то время, когда срывала сразу несколько синих орехов, одновременно созревших на дереве. А произошло это так...

Ворона Рита, проснувшись однажды утром, увидела необыкновенные, отливающие серебром, синие орехи.

— Матушка! Барыня! Вставай! Вставай скорей! Смотри, какие. Эвон, синие! Сымай их! Сымай! А то опять перезреют, как у старых Темпов.

МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ нехотя встала со своего ложа и медленно пошла к дереву. На его вершине сидела Чайка. Все РИТМИЧЕСКИЕ ДЛИТЕЛЬНОСТИ и РИТМИЧЕСКИЕ ФИГУРЫ еще спали, несмотря на то, что царица встала (хотя обычно все просыпались, как только она вставала).

— Ох, Рита, вечно ты торопишься, — сказала недовольная царица. — Всё скорей, скорей! Снимай! Даже позавтракать не дала, — и она второпях полезла в карман за мандарином.

Только она его вытащила и хотела почистить, как вдруг из кустов неожиданно с громким криком выскочил Козел Гаврила.

— МЕ-Е-Б-ЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ! Спаси меня! Скорей!

От неожиданности МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ открыла рот, и мандарин, выскользнув у нее из рук, покатился в сторону спящего Бревиса.

— Что случилось? Что с тобой, Гаврик? Кто тебя обидел?

Козел дрожал всем телом, и, с трудом выговаривая слова, поведал, что на него набросилась целая туча ЖУков.

— Да где же они? Где?

— Здесь! Здесь повсюду! — кричал испуганный Гаврила.

Пока МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ разбиралась с Козлом и, как всегда во все влезающая, Рита помогала ей в этом. Чайка осторожно слетев с дерева, подхватила мандарин и отнесла его в траву, к тому месту, где МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ должна была поставить лестницу.

Наконец шум утих. Козла убедили в том, что жуков нет, что они привиделись ему во сне. Гаврила сначала никак не мог в это поверить, а потом успокоился.

— Ладно, может мне это и приснилось, — наконец согласился Гаврила. — Пойдем срывать орехи.

Выведенная из себя царица, изменив своей всегдашней привычке ходить всегда ровно, какими-то странными скачками побежала к лестнице. С трудом передвинув ее с места на место, проклиная бездельников и засоней БОМов, она полезла за синими орехами.

В это время Чайка, незаметно спикировав, подсунула мандарин под одну из ножек. И, когда царица, сняв все три ореха, отливающих синевой, стала осторожно спускаться, неожиданно громко крикнула на козла Гаврилу, поддерживающего лестницу. Тот испугался, нечаянно толкнул лестницу и она, наехав на мандарин, плавно заскользила по траве, увлекая за собой МЕТРИЧЕСКУЮ ПУЛЬСАЦИЮ. Царица инстинктивно выпустила орехи из рук, и те упали на траву со странным деревянным стуком.

— Ай! Матушка зашиблась! Караул! — кричала Рита.

— Спаси-и-ите! — вопил Гаврила.

И Чайка, виновница всех бед, как могла подогревала обстановку. Проснулись и выскочили из своих шалашей все обитатели острова. Они подняли несчастную царицу и повели под руки к ее ложу.

— Ну надо же. Кто бы мог подумать, — возмущались ПОЛОВИННЫЕ, — царицу пустить к дереву одну. Разве так можно?

— Что же будет? Что же будет, если матушка не встанет? трещали ШЕСТНАДЦАТЫЕ.

— Кто же, кто же виноват, что царица вдруг упала? — перебивали их ВОСЬМЫЕ.

Тем временем в общей суматохе никто не заметил, как Чайка схватила раздавленный мандарин и, чтобы замести следы, отнесла его далеко в кусты. Затем она подлетела к синим орехам и прислушалась... Оттуда раздавались стоны, крики, ругань.

«Ага, ушиблись! Это прекрасно. Злее будете на царицу. Превратитесь в ее врагов. А это как раз то, что и надо ДИССОНАНСу... Забыли вас здесь — это тоже неплохо. Подольше полежите, дозреете до самой большой злости», — и Чайка принялась присыпать листьями орехи, чуть сдвинув их к кустам.

Едва кончив эту работу, Чайка еле успела отлететь в сторону и усесться на суку, как появилась Ворона Рита.

— А гдей-то ты, соседка? — крикнула она Чайке. — Слышь-ка, что скажу-то.., — увидев белокурую птицу, она подсела к ней рядом.

— Слышь-ка, энто... Надо быть слетать к ТРИОЛЯМ, сказать им о несчастьи. Могёт у них там травы какие найдутся, чтобы помочь нашей-то? А? Слетаем?

— Конечно, конечно, — сразу же согласилась Чайка, — такая беда случилась, такая беда. Летим скорее.

...Подлетая к Цветочной поляне, они увидели странную картину: Черный ЖУК «ЧЕТВЕРТЬ С ТОЧКОЙ», как маршал, стоял в центре цветочного поля и... командовал парадом. Рядом с ним находился его помощник, судья «Зэ-эКаНэ». Остальные ТРИОЛИ строем пытались танцевать вальс. И даже летчик «НэБэ» ковылял вместе с ними. ЖУК страшно шевелил усами и топал ногой. Удары его были такими же ровными, как у МЕТРИЧЕСКОЙ ПУЛЬСАЦИИ, мало того, он, как и она, еще и ровно щелкал пальцами. А на голове у него сверкала самодельная корона из фольги из-под сырков.

— Ишь ты! — прокаркала Рита Чайке. — Смотри-ка, парад устроили! Их-ты! Мобудь к войне готовються? Сначала энту... афтуномию какую-то запросили, а таперича... — Слухайте! — закричала она Триолям. Несчастье у нас. Матушка наша ушыблась.

— Урра! — заорал ЖУк.

— Урра-а-а... — почему-то тихо подхватили остальные.

— Что сломала-то? Голову? — зло прошипел судья «Зэ-эКа-Нэ» и кляцал зубами (такая у него была привычка).

— Да нет, что вы, — вмешалась Чайка, — только немного ушиблась.

— А жаль, — перебил ее ЖУК.

— Молчи, охальник! Управы на тебя нету! — набросилась на него Рита. — Вот пришлем к тебе БОМов — будешь знать!

— Жу! Жу! Жу! — зажужжал ЖУК. — Не боюсь я их. Они слабей меня. Видишь, что я с одним из них сделал... — и он показал на калеку «НэБэ». — Он все в небо улететь хотел, шары воздушные строил, а его стрелой и подшиб. Вот теперь хромает.

НэБэ в ужасе посмотрел на своего Повелителя.

— А теперь смотри... — ЖУК подошел к НэБэ, плюнул ему в лоб какой-то жидкостью и стер РИТМИЧЕСКИЙ РИСУНОК, который когда-то ЧЕТВЕРТИ БОМу нарисовала Рита.

— Ты чагой-то делаешь, охальник? — в ужасе закричала ворона. — Опять ты нарушайшь всю мою бухгалтерию! Я те...

Она взлетела и хотела было клюнуть ЖУКА прямо в черную шишку. Но Чайка во-время ей помешала:

— Что ты! Что ты! Разве можно с ним ссорится? Смотри, какой он сильный и страшный. Не ссорься лучше.

— Ага, одумалась, бюрократка? — обратился к ней ЖУК, когда Рита села на свое место. — То-то же! Лучше смотри, что сейчас будет!

Тут он схватил летчика НэБэ, перевернул его вверх ногами, откусил его деревянную культю и написал на лбу новый РИТМИЧЕСКИЙ РИСУНОК.

— Смотри!

НэБэ резко изменился в лице, с него слетела былая одежда: кожаные краги, очки, кожаная куртка и галифе. Вместо него перед Ритой предстал элегантный молодой человек.

— БэНэ, — представился он, — учитель танцев, лучший мастер вальса! И БэНэ тут же продемонстрировал свое танцевальное искусство.

— Ну как? Молодец я? — спросил ЖУк, хохоча. — Вот так-то! И без вашего дерева я могу делать себе новые РИТМИЧЕСКИЕ ФИГУРЫ. И их у меня может быть не меньше вашего. Скоро брошу МЕТРИЧЕСКУЮ ПУЛЬСАЦИЮ в море — вот тогда будете знать, как зазнаваться!

— Ох! Откуда ж ты такой взялся? Не сносить тебе головы!

Это окончательно разозлило ЖУКА. Он схватил лук и пустил стрелу.

— Ох, батюшки! Вот охальник! Вот бандит! Ну, ужо погоди!

Я тебя... — Летим отсюда, — обратилась она к Чайке, — летим скорей, пока энтот бандюга не убил нас.

— Ты лети, — сказала Чайка, — а я постараюсь раздобыть лекарство сама, по своим каналам.

— Где энто?

— Ну, уж это моя забота. Лети, я сейчас вернусь.

— Как знаешь, как знаешь, — проворчала Рита, — а я полетела за БОМами.

...Чайка полетела к гусям. Научившись от Гаврилы их гусиному языку, она смогла объяснить гусям о несчастьи с МЕТРИЧЕСКОЙ ПУЛЬСАЦИЕЙ и попросила их дать хоть какое-нибудь лекарство.

— Га! Га! Га! — стали переговариваться между собой гуси. Совещаясь, они разбрелись по сторонам.

— Сиди здесь, жди, — сказал Чайке вожак гусиной стаи. — Будет тебе лекарство. МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ добрая женщина, мы ей поможем.

Чайка принесла лекарство примерно через полчаса. Подлетая к дереву, она увидела, что все население острова собралось вокруг Колобка-ЦЕЛОЙ и обряжает его в костюм из веток. Даже горбуны Жу-уЛи и Жу-уТаКа, которых обычно никогда не допускали до общих собраний, и те были там.

«Что это они собрались делать?» — подумала Чайка. — Никак воевать собрались с ТРИОЛЯМИ.

Птица подлетела к ложу МЕТРИЧЕСКОЙ ПУЛЬСАЦИИ. Рядом с царицей она увидела Риту и Гаврилу.

— Ну что, принесла? — обратились они к ней одновременно. Увидев принесенную траву, они тут же бросились приготавливать из нее повязки. Наложив их на ушибы, стали ждать...

Прошло всего немного времени и, наконец, МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ открыла глаза.

— Ох! Что это было со мной?

— Ушиблась, матушка, ушиблась, упала родимая. Но уже все позади, все в порядке, скоро встанешь.

— А где остальные?

Рита смутилась... Она не хотела говорить царице, что без нее решились на военный поход против ЖУКА и его ТРИОЛЕЙ.

— Ладно, посплю я, пожалуй, — сказала МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ. — Не тревожьте меня сегодня. Лети...

«Ах, какая я несчастная. Сначала своего жениха убила, а теперь еще и вся в ушибах лежу». — И МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ тихозаплакала...

Колобок-ЦЕЛАЯ недовольно урчал. Он не понимал, почему на него нацепили какую-то сетку из веток.

— Ты не волнуйся, милой, — говорила ему Рита, — мы жа для твоей пользы стараимся. А вдруг они стрелять начнут, что тадыть?

Целая покрутил своими круглыми глазищами и замолк.

— Ну, то-то же, милой. Давай, кати БОМов!

Три ЧЕТВЕРТИ БОМа забрались в корзины:

— Ну, что? Возьмем еще ДВУХ ДиЛи или лучше ЧЕТЫРЕХ ШЕСТНАДЦАТЫХ ТаКа-ТаКа?

— А толк какой от них, слабеньких таких и мелких — ЖУк их мигом поборет. Нужно взять, кого посильней, — сказал многозначительно ТЕМП АНДАНТЕ (он по такому случаю оторвался от чтения стихов).

— Прав, — односложно протянула одна из ПОЛОВИННЫХ. Она подошла к полупустой корзине и вытащила оттуда за ухо ЧЕТВЕРТЬ БОМа.

Остальные БОМы хотели было вступить с ней в драку, но вторая ПОЛОВИННАЯ была тут, как тут. И поэтому драки не стало. Два БОМа против одной ПОЛОВИННОЙ еще могли бы бороться, три — тем более одолели бы ее совсем легко. Но против двух толстух им было невмоготу тягаться.

— Чего дерешься? — обидчиво заныл БОМ, которого вытянули из корзины за ухо. — Как со всеми драться, так ты сильная... А вот в бой с противником небось не вступишь — сразу в кусты?

— Вот и нет, — как всегда весомо сказала повариха. — На сей раз я тоже поеду. Давно пора этого ЖУКА с его ТРИОЛЯМИ поставить на место, — и она тяжело плюхнулась в корзину.

— А ты, — обратилась она к сестре, — вари нам сегодня праздничный обед. Уж как-нибудь, да победим этих отщепенцев! — и ПОЛОВИННАЯ грозно посмотрела на одинокого БОМа, стоявшего на земле.

— Не отчаивайся, возьми себе под команду двух жуликов: «Жу-уЛи» и «Жу-уТаКу» и иди с ними пешком.

— Вот еще! Тоже мне армия! — и БОМ презрительно плюнул.

— Не дослушал, а куда там... Ты посади на них всю нашу компанию. Они горбатые, но зато сильные. Многих на себе потащат. А еще возьми коньков «ДиТаКу» и «ЗиКу». Эти тоже могут везти на себе РИТМИЧЕСКИЕ ДЛИТЕЛЬНОСТИ. Вот и будет у тебя целая армия, а ты Генерал!

БОМ важно надулся. Еще бы, его братья будут простыми солдатами, хоть и поедут на Колобке-ЦЕЛОЙ. А он...

— Стройсь! — скомандовал ЧЕТВЕРТЬ зычно, обращаясь к ВОСЬМУШКАМ и ШЕСТНАДЦАТЫМ. — За нашу Матушку, за МЕТРИЧЕСКУЮ ПУЛЬСАЦИЮ на врага — вперед! — и он пошел впереди своего войска, четко чеканя шаг.

— Эвон, какой бравый! Надо жа! Эвон, как пыжится, — обратилась Рита к Чайке. — Во, шо значить власть!

В это время командир ПОЛОВИННАЯ приказала Чайке слетать в царскую конюшню и построить всех ТЕМПОВ, находящихся там, вдоль дороги, ведущей в область ТРИОЛЕЙ.

Чайка с большой неохотой исполнила этот приказ. Хоть она и была довольна предстоящей заварухой, но уже больно она не любила, когда ей кто-либо приказывал (она уже забыла, как была маленьким слабым воробьем, на которого никто не обращал внимания. Знакомство с самим ДИССОНАНСОМ, его поручения так ее подняли даже в собственных глазах, что иначе, чем орлом, она теперь себя и не мыслила. А тут... Тут какая-то толстуха ПОЛОВИННАЯ). «Вот раскомандовалась! Тоже мне, фельдмаршал!»

— Слушай приказ! — крикнула ПОЛОВИННАЯ ТЕМПАМ.

— Вам надо ехать в область ТРИОЛЕЙ и, как следует, попугать их. Поняли?

ТЕМПЫ молчали.

Потом вперед выступил важный и СТАРЫЙ ЛАРГО. — Куда нам старикам еще ехать. Отпусти. Ни я, ни ЛЕНТО, ни ГРАВЕ не доплетемся до ТРИОЛЕЙ. Ты же знаешь, как медленно мы ходим. Очень медленно. Пока вы будете там бузить, мы и полдороги не пройдем.

— И мы, — неспеша выступил всегда серьезный АНДАНТЕ. Он отряхнул со своего белого костюма невидимую пылинку. — Мы тоже не пойдем к каким-то там ТРИОЛЯМ.

— Это еще почему? — вскричала возмущенная ПОЛОВИННАЯ и замахнулась половником.

— А потому, — отвечал ей АНДАНТЕ неспеша и невозмутимо. Потому, что без МЕТРИЧЕСКОЙ ПУЛЬСАЦИИ мы просто не сдвинемся с места. Только она может нам приказать. Мы ее скорость и только ее возим. Вот, — и он гордо отошел к друзьям, а там уже уткнулся в книгу.

«Эх, сорвалось! — в сердцах подумала ПОЛОВИННАЯ (она и впрямь впервые в жизни почувствовала себя фельдмаршалом, вкусив власть полководца). — Ладно, идите к себе в конюшню. Обойдемся и без вас.

— Хм! Вот что делает должность (даже если эту должность ты дал сам себе), — удивлялась Чайка. — Надо же, такая тихая была, скромная. И кто бы мог подумать... Дорвалась командовать — и разошлась. Ну ладно, чем хуже, тем лучше. Пусть ссорятся — ДИССОНАНС будет доволен!

* * *

ЖУК тем временем ждал нападения.

— Нэ-ТаКа-Нэ, ну-ка готовь камни. Как только по дороге появятся эти болваны, кидай их с горы. Небось этот дурачок Колобок их повезет, так он на камнях тут же застрянет. Ведь он неженка — не захочет мять себе бока. Тебе «ТаКа-Нэ-Нэ» придется стрелять из лука. Целься прямо в бока этому толстяку. Он надутый, как шар. Воздух выйдет из него, и он лопнет. Понял?

Сам я и два моих пунктира «Зэ-Ка-Нэ» и «Нэ-Зэ-Ка» выкопаем яму и завалим ее ветками. Даже если они прорвутся через заслон, то все равно угодят в нашу западню. Вот тогда уж мы и посмеемся. Мы из всех из них понаделаем ТРИОЛЕЙ, а потом и МЕТРИЧЕСКУЮ ПУЛЬСАЦИЮ сюда привезем. Пусть топает себе, да салюты раскидывает.

— А что сделаем с горбунами?

— Какими это?

— А помнишь, с теми, кто воровал наших гусей?

— Этих, «Жу-УЛи» и «Жу-уТаКу»? Этих не трогайте. С этими я сам разберусь. Они ведь тоже похожи на ЧЕТВЕРТЬ С ТОЧКОЙ. Этих мы как-нибудь перекуем. Все. Пошли работать...

Колобка и компанию ждали долго. День уже шел к закату. Огромное красное солнце медленно спускалось за холмы, освещая кровавыми лучами и низкорослый лес, и кустарник, и море разнообразных цветов. Яркие днем, они теперь как-то сразу потускнели и как бы растворились в высокой траве, которая волновалась и переливалась в ожидании предстоящей ночи (в отличие от центральной части острова, где росло дерево, здесь было значительно прохладней). Еле ощутимый днем теплый ветер, теперь вдруг неожиданно охладел и порывами набегал на долину. Он заставил ТРИОЛЕЙ набросить на себя странные травяные накидки отчего вид их стал производить весьма жуткое впечатление. Их темные неслышные тени медленно передвигались среди кустов, готовясь к предстоящему сражению. Все они искали камни и под рычанье ЖУКА подтаскивали их на холм, возвышавшийся прямо над дорогой. Там неутомимый «Нэ-ТаКа-Нэ», как всегда пританцовывая, укладывал эти камни в причудливую пирамиду.

Недалеко от него хромой летчик «Нэ-Бэ» готовил к полету свой воздушный шар.

Нэ-Бэ был весьма странный ТРИОЛЬ. Еще с тех пор, как ЖУК создал его, и он совершил свой первый полет, не было случая, когда бы он не потерпел аварии. Он падал с неба, наверное, не менее сотни раз, ломал ноги и руки и все равно кричал: «Хочу в НэБэ, в НэБэ!» Он так надоел жуку, что тот решил уже разорвать его на куски и съесть. И сделал бы это, если бы ни Чайка. Та однажды прилетела к ТРИОЛЯМ, что-то пошептала ЖУКУ — ЧЕТВЕРТИ С ТОЧКОЙ, принесла ему какой-то маленький пузырек с темной маслянистой жидкостью. ЖУК выпил ее и... с тех пор НэБэ по его велению и хотению мгновенно мог превращаться в легкомысленного танцора Бэ-Нэ.

Но сейчас предстоял бой — было не до танцев.

* * *

Тем временем войско противника медленно приближалось к поляне. Тяжело нагруженные горбуны «Жу-уТаКа» и «Жу-уЛи» с трудом тащили на себе насевших на них ВОСЬМУШЕК и ШЕСТНАДЦАТЫХ, и поэтому вынужденный пережидать Колобок-ЦЕЛАЯ никак не мог развить настоящей скорости.

Обозленная ПОЛОВИННАЯ, помахивая половником, как маршальским жезлом, поминутно подгоняла новоявленных водителей:

— Вперед! Скорей! Вы что, не видите, что солнце скоро сядет! Как мы тогда будем воевать?

Но это не помогало — быстрей горбуны просто не могли двигаться. Вскоре же стало еще трудней, дорога пошла в горы. И тут дал себя знать особый климат этих мест. Ни Ворона Рита, ни РИТМИЧЕСКИЕ ДЛИТЕЛЬНОСТИ и РИТМИЧЕСКИЕ ФИГУРЫ ни разу не были тут вечером, и поэтому холодный ветер оказался для них полной неожиданностью.

Первой почувствовала это Рита: «Брр! — удивилась она. — Почему я замерзаю? Откуда такой холод? Что это? У моря и дерева никогда не было ничего подобного. Я же могу простудиться!.. И какой дурак придумал этот поход?»

«Ах, это же я сама придумала, — вспомнила она. — Ну, и глупа же».

Вдруг Колобок остановился и тоже стал трястись мелкой дрожью. Находившися в его корзинах двух БОМов и ПОЛОВИННУЮ, как по команде, тоже охватила лихорадка. Тряслись и ВОСЬМУШКИ, и ШЕСТНАДЦАТЫЕ. И только Жу-уЛи и Жу-уТаКа обливались потом. Так продолжалось несколько минут. Никто не мог сдвинуться с места. Видя, что их никто больше не подгоняет горбуны Жу-уЛи и Жу-уТаКа скинули с себя РИТМИЧЕСКИЕ ДЛИТЕЛЬНОСТИ и потихоньку стали пятиться назад, к дому.

Чайка с любопытством наблюдала за этой картиной и ожидала, что будет дальше. Ей очень хотелось, чтобы начались военные действия, но, видимо, все шло к тому, что они будут отменены.

Увидев бегство ЖУликов, возмущенная Рита закаркала было, но, подумав плюнула, взмахнула крыльями и, крикнув Чайке:

— А пошли они!.. — полетела к своему дуплу...

Окончательно озябшие «воины», застигнутые ночью в дороге холодом, так и не добравшись до противника, с трудом приплелись к Дереву. Первым прикатился Колобок-ЦЕЛАЯ. Он воспользовался тем, что сидевшие в его корзинах два БОМа и ПОЛОВИННАЯ соскочили на землю приводить в чувство дрожащих ВОСЬМУШЕК и ШЕСТНАДЦАТЫХ, и потихоньку удрал от них. За ним припустились и остальные. Все ругали ночь, ветер, ПОЛОВИННУЮ, которая возомнила из себя полководца.

— А ну, давай нам суп! — закричало все это воинство сестре ПОЛОВИННОЙ, оставшейся у дерева с МЕТРИЧЕСКОЙ ПУЛЬСАЦИЕЙ и Гаврилой. Проголодались!

— Даю! Даю! Только не кричите, — как всегда неторопливо говорила ПОЛОВИННАЯ (даже пожар, и тот не смог бы заставить ее делать что-то быстро и суетливо). — Только не кричите, все давно готово. Ешьте. Матушку разбудите и ТЕМПОВ... Гаврик, тащи скорлупы!

— Ну, как? — проблеял Козел, увидав Риту и Чайку, сидящих рядом на дереве и жующих сырки. — Как, победили?

— Ох, и не говори, милой, — закаркала Рита. — Замерзли, как сосульки. И даже не дошли до энтих ТРИОЛЕЙ. Трусы все, Гаврик, болтуны. Ежели только что — бягуть сломя голову. Ишь, какие голодные и холодные... Корми их таперича.

Вскоре, поужинав, усталые и неудовлетворенные, все побрели спать. Так бесславно окончился первый в истории Острова военный поход. Никто еще не догадывался, что это лишь начало страшных бед, которые обрушились на Остров и его обитателей.

* * *

А началось все с синих орехов, о которых все забыли. Только под утро после бесславного похода барабанщик ТаКа-Ли с коньком ЗиКой, которые как всегда бегали по берегу, совершенно случайно, подойдя к дереву в поиске где-нибудь завалявшегося сырка, наткнулись на них.

— Ой! Откуда это? — икнул ЗиКа, и как обычно, прыгнул.

— Они такие странные. Синие. Таких раньше не было...

ТаКаЛи и ЗиКа разгребли листья, которыми Чайка накрыла орехи, и стали прислушиваться.

— Ты слышишь, — шепотом спросила ЗиКа, — по-моему там кто-то плачет? Тебе не кажется?

— Так ли это? — как всегда задал вопрос барабанщик ТаКаЛи.

— Точно плачет, — настаивал ЗиКа, и для большего подтверждения своих слов опять несколько раз подпрыгнул. — Попробуй, пробарабань по орехам!

ТаКа-Ли нерешительно взял самый крупный и постучал по нему... И вдруг... Вместо тихих всхлипываний из ореха раздались вопли.

ТаКа-Ли и ЗиКа с ужасом отскочили.

— Ох! Беги скорей к царице! Скажи ей об орехах! — закричал ТаКа-Ли.

ЗиКа припустился к ложу МЕТРИЧЕСКОЙ ПУЛЬСАЦИИ...

— Матушка! Матушка! Беда! — закричал ЗиКа и опять от волнения икнул. — Плачут они! Рыдают! Беги скорей, освобождай!

МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ, которая еще спала, сначала не сразу поняла, в чем дело. Тело ее продолжало ломить, но уже не так, как после падения. Поэтому она не прореагировала на крики сразу и лишь через некоторое время нехотя поднялась. — Ну, что там еще?

ЗиКа, торопясь, объяснил, в чем дело.

— Ладно... Пойду, пойду. Покоя от вас нет. Посмотрю, что там такое...

Подойдя к орехам, царица в ужасе отшатнулась. Вопли и плач наполняли поляну. Сбежалось все население. Что-то будет?.. Все стояли, ожидая события.

Наконец МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ приказала БОМам разбить орехи.

Из первого, ковыляя вышла молодая красивая женщина и тут же, хватаясь за поясницу, стала плакать. Все тело, руки и ноги ее были покрыты синяками. Это была дама ДиБо-Ли (как позднее прозвали ее жители острова).

Из другого ореха, также потирая синяки и охая, буквально выползли два бородатых мужика с огромными шишками-синяками на лбу — братья «ДиЖу» и «ТаКаЖу». И, наконец, из последнего ореха с трудом выкатились два хромых старика в ботах — «Ди-Бо-оТаКа» и «ТаКаБо-оЛи».

Все родившиеся тут же схватили лопатки, которые лежали у них в скорлупах и, бросившись к дереву, стали копать землю.

— Ой! — заорали все присутствующие. — Они погубят дерево! Спасайте его!

— Держите их! Хватайте! — приказала БОМам царица.

Те взмахнули БОМбами и с трудом, все же остановили СИНКОП (так прозвали новичков за их синяки и за лопатки, которыми они копали).

СИНКОПЫ, хромая (у всех у них одна нога оказалась короче другой) и ругаясь, бросились на МЕТРИЧЕСКУЮ ПУЛЬСАЦИЮ.

— Все равно мы отомстим вам!

— Все равно мы украдем у вас корону!

— Все равно от нас никуда не денетесь!

— Мы отомстим вам за наши синяки! Вы нас избили!

МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ попыталась было объяснить им, что она случайно уронила орехи, что сама от этого пострадала, подскользнулась и ударилась. Но СИНКОПЫ даже не пытались слушать ее.

Чайка, летая над сборищем, радовалась: «Ну надо же, как хорошо все получилось. Никто и не заподозрил, что именно я все это сделала. И задание ДИССОНАНСА выполнила — внесла раскол между РИТМИЧЕСКИМИ ДЛИТЕЛЬНОСТЯМИ, да вот еще и породила хромоножек. Это просто прекрасно! Вот если еще сумею поссорить ТРИОЛЕЙ с СИНКОПАМИ — совсем хорошо будет!»

И, нагоняя побольше шума, она вместе с Ритой кричала, что есть мочи:

— Караул! Хотят ограбить царицу! Неслухи! Вяжи их!

А СНИКОПЫ никакого внимания не обращали на окружающих. Они сбились в кучу, выставили свои лопатки и размахивали ими направо и налево.

— Гнать их! Гнать отсюда! — кричала Чайка, подначивая остальных.

— К ТРИОЛЯМ их! Пущай там живуть! — вторила Рита.

Наконец, по знаку царицы шум смолк.

— Вот видите, — обратилась она к СИНКОПАМ, — я ничего не могу сделать. Мои друзья не хотят, чтобы вы жили среди нас. Поэтому я приказываю вам покинуть нас и отправляться вон по той дороге... — она указала рукой на область ТРИОЛЕЙ. — Там довольно хорошо и красиво.

СИНКОПЫ, опираясь на свои лопатки, слушали ее, не перебивая.

— Там правда ЖУК — ЧЕТВЕРТЬ С ТОЧКОЙ всем командует, но я думаю, что вы найдете с ним общий язык и как-нибудь поладите. А мы вас снабдим на дорогу сыром — его пока много. На всех хватит. — И МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ приказала ЧЕТВЕРТЯМ Бомам доставить два десятка сырков.

— А гусей там достаточно. Будете сам варить себе гусиный суп. Только не забудьте хлопать им два раза в ладоши, когда будете их звать. Ясно?

— Ясно, — сказала мадам ДиБоЛи. — Мы пойдем отсюда. Пока пойдем. Но учтите, что мы все равно не простим вам того, что нас избили и поломали нам ноги. Ведь из-за вас мы на всю жизнь остались хромыми. Наступит день, и мы все равно победим вас. Вот так-то!

Она махнула рукой и подозвала стариков в ботах. ДиБо-оТаКа и ТаКаБо-оЛи подошли к ней. ДиБоЛи что-то шепнула им на ухо, затем что-то сказала мужикам с синими шишками (кстати, такими же, как у Жу-уЛи и Жу-уТаКи), те подошли к Колобку-ЦЕЛОЙ и ухватили его за корзины.

— Дедушки! Идите сюда! Поедете на этом толстяке.

Колобок недовольно заурчал, но бородатые ДиЖу и ТаКаЖу тут же ударили его лопатками. И он замолчал.

С трудом подковыляв к Колобку-ЦЕЛОЙ, оба старика с ботах влезли на него, каждый в свою корзину, и Колобок нехотя тронулся. ДиБо-оТаКа высунулся из корзины и погрозил МЕТРИЧЕСКОЙ ПУЛЬСАЦИИ лопатой. А второй старик, ТаКаБо-оЛи зло плюнул на землю.

Сама ДиБоЛи в сопровождении своих друзей ДиЖу и ТаКаЖу, хромая и спотыкаясь, пошла за ними.

Так на острове появились самые противные, ворчливые создания — СИНКОПЫ. Они поклялись насолить МЕТРИЧЕСКОЙ ПУЛЬСАЦИИ, и с тех пор делали ей и ее «придворным» всяческие гадости.

* * *

ДИССОНАНС давно собирался проведать Остров, воочию посмотреть, что там делается. Он, конечно, в какой-то степени верил в деятельность своего шпиона, но все же: «Доверяй, но проверяй!» говорил он всегда себе и своему СЕПТИМУ.

Позвав на сей раз не ДоСия, а его жену ФаМию, злой волшебник поджидал ее во дворце. Но, как все женщины на свете, БОЛЬШАЯ СЕПТИМА ФаМия опаздывала. И это портило и без того плохое настроение ДИССОНАНСА.

— Эх! Чтобы я еще раз связался с этой теткой! Да ни за то на свете! — в сердцах восклицал он вслух.

Прошло полчаса, час. Наконец, в небе появилось что-то... непристойное. Стремясь понравится своему Повелителю, полная сознанья, что наконец-то она, а не ее муж, потребовалась для полета, ФаМия решила принарядиться для такого случая. На головы она напялила короны, губы подкрасила, на шеи нацепила побрякушки. И, что самое ужасное, на тело напялила какой-то неимоверный балахон из роскошного розового шифона.

— Идиотка! — вскричал ДИССОНАНС. — Ты что? Спятила? Мы не на прием, на дело летим!

Но ФаМия, поглощенная своим созерцанием в зеркале, даже не заметив замка ДИССОНАНСА, пролетела мимо.

— Рехнулась! Это уж точно! — заскрежетал зубами волшебник. — Эй! Возвращайся немедленно! Слышишь? Приказываю тебе!

Наконец ФаМия, поняв, что пролетела мимо, показалась над замком.

— Господин! Я готова лететь с тобой!

— Пошла вон! Глупая! Чтобы я тебя больше не видел! Немедленно в замок и зови мужа! Немедленно! Иначе...

— Ох! — испугалась ФаМия.

«Никогда не поймешь этих мужчин. Чумовые! Стараешься, стараешься, целый день красишься, одеваешься. А они...»

Обиженная, она попробовала было открыть рот одной из семи своих голов, но увидав злющий взгляд ДИССОНАНСа, осеклась и, поджав хвост помчалась к себе домой, уже не оглядываясь.

...ДоСий конечно же знал, чем все это кончится. Знал, что выкрутасы супруги до хорошего не доведут. Поэтому он и ждал ее на взлетной площадке перед дворцом. Еще издали увидав «розовое совершенство», он бросился к ней навстречу.

— Ну, что? Понравилась господину? — спросил он ехидно. — Что он тебе сказал?

— Хо! — воскликнула ФаМия. — Что вы, мужики, понимаете в красоте и нежности! Дурак твой ДИССОНАНС! Тебя он потребовал. Лети скорей. Ждет!

И, больше не оглядываясь, она полетела ко дворцу.

Приземлившись, содрав с себя балахон, она зарычала от злости и обиды и помчалась давать трепку, срывать зло на служанке ЛяБель-СиБель — ЧЕРНОЙ БОЛЬШОЙ СЕКУНДЕ.

ДоСий, подлетая к замку ДИССОНАНСА, увидел волшебника еще издали. Тот нервно ходил по своему саду и злобно топтал мрачные ЛЮГУБРЫ.

«Да, не к добру это, не к добру», — подумал ДоСий.

И точно... Едва он подлетел к Хозяину, как услышал грубый окрик:

— Где же ты пропадаешь, змеюга подколодная? Почему так долго?

— Я... — попытался было оправдаться ДоСий. Но тут же получил удар плеткой.

— Лети к Острову. Посмотрим, что там...

Обиженный СЕПТИМ попытался было высоко подпрыгнуть и, как в молодости, сразу рвануть в небо, но годы дали знать свое. Сконфуженный, он плюхнулся прямо брюхом в цветы.

— Тьфу! Старая калоша! — еще больше обозлился ДИССОНАНС. — Не можешь лететь — просись на пенсию! Выгоню! Пошел к обрыву!..

Подлетев к Острову, они увидели, что жизнь на нем за последние месяцы значительно изменилась. Народу прибавилось. МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ ходила грустная. Козел Гаврила отпустил еще большую бороду. Но, главное, от дерева исчез Колобок-ЦЕЛАЯ. Его нашли далеко у СИНКОП, которые бесцеремонно потеснили ТРИОЛЕЙ. Мало того, что они проникли туда, так мадам ДиБоЛи еще смогла подчинить себе ЖУКА ЧЕТВЕРТЬ С ТОЧКОЙ, и тот самолично ей прислуживал.

«Ха, молодец воробышек! Постарался!»

— Слушай, — обратился ДИССОНАНС к СЕПТИМУ, — как думаешь, долго еще продержится этот островок?

Уловив в голосе хозяина злорадство, ДоСий решил подыграть ему:

— Что ты, Повелитель, еще чуть-чуть и эти СИНКОПЫ все здесь приберут к рукам. Смотри, какая эта мадам ДиБоЛи цепкая. И друзей своих эксплуатирует и даже ЖУКА запрягла в работу.

— Да, да, ты прав, старик, — ДИССОНАНС уже остыл и поэтому он даже похлопал ДоСия по загривку. — Все будет хорошо. Тьфу ты! Опять ошибся. Конечно хотел сказать, что все здесь скоро будет плохо. А теперь полетаем-ка еще, посмотрим, что есть еще на этом острове.

Оглядев Остров из конца в конец ДИССОНАНС с удивлением обнаружил на нем пасущихся ТЕМПОВ.

— Слушай, а это кто такие? Как ты думаешь?

— Не знаю точно, но воробышек говорил про каких-то ТЕМПОВ СКОРОСТЬ МЕТРИЧЕСКОЙ ПУЛЬСАЦИИ.

— Тоже мне, СКОРОСТЬ МЕТРИЧЕСКОЙ ПУЛЬСАЦИИ! Больно жирно! Пусть пешком походит. Я думаю, что эти ТЕМПЫ и мне подойдут. Как думаешь?

ДоСий не знал, что и ответить. С одной стороны ему, конечно, хотелось хоть немного отдохнуть и побольше уделить внимания ФаМии, если бы удалось часть перевозок переложить на ТЕМПОВ. Но с другой стороны он в то же время боялся потерять особое расположение хозяина.

— Да, подойдут, пожалуй, — все-таки решил он высказаться.

— Они красивые. Это не то, что ГАРМОНИЧЕСКИЕ ФУНКЦИИ, которых ты превратил в корабли...

— Ладно, тогда попытаемся спасти этих ТЕМПОВ... А что с СИНКОПАМИ? Думаешь, они пригодятся?

ДоСий пошевелил кожей на шее — это означало, что он не уверен.

...В общем ДИССОНАНС остался доволен. Хоть день и начался для него плохо, но... дела на Острове шли, как надо.

— Давай-ка попугаем их для порядка, — предложил он ДоСию, — и полетим обратно.

Стрельнув несколько раз молниями и громом, они улетели восвояси... Пролетая последний раз над деревом. ДИССОНАНС подал знак Чайке, которая вместе с вороной Ритой взмыла в небо и там строила ему рожи, чтобы та явилась к нему с докладом.

* * *

Убедившись, что натиск сторонников МЕТРИЧЕСКОЙ ПУЛЬСАЦИИ даже не пришлось отбивать, и что те позорно бежали от холода, не оставив у цветочной поляны ни одного человека, ЖУК и его ТРИОЛИ преспокойно улеглись спать. Поэтому ночное нападение СИНКОП для них было полной неожиданностью.

Застигнутые врасплох ТРИОЛИ, не понимая, что произошло, тут же сдались на милость победителя. Сам же ЖУК, лежащий под кустом жасмина, даже и не проснулся, пока его вязали бородатые дядьки ДиЖу и ТаКаЖу.

А самим СИНКОПАМ тоже пришлось не сладко. Когда их застигла темнота и с гор повеяло прохладой, Колобок, как и в первом случае попытался было заартачиться. Но не тут-то было — ТаКаЖу тут же наказал его хлестким ударом плетки, а старики ДиБо-оТака и ТаКаБо-оЛи стали бить его ботами. Колобок сначала урчал и не трогался с места, а потом не выдержал и заплакал.

— Что ревешь, толстый, — обратилась к нему мадам ДиБо-Ли, — больно?

— Оби-и-идно, — в первый раз в жизни проговорил ЦЕЛАЯ.

— Вожу-у-у их, а они... — и он опять заурчал.

— Ничего, не развалишься! Пошел!.. Не видишь что ли, деды у нас старые. Сам имей совесть!

Колобок-ЦЕЛАЯ замолчал. Видимо думал.

Хитрая СИНКОПА, видя его замешательство, стала его уговаривать.

— Ну прости ты этих мужланов за побои. Больные они сами. Видишь, все в синяках. Всем нам досталось. Пожалей. Мы придем к ТРИОЛЯМ и сразу же тебя отпустим.

Колобок-ЦЕЛАЯ помолчал еще некоторое время, потом вновь заурчал и потихоньку двинулся дальше, неся на себе своих обидчиков.

И все бы было неплохо, если бы примерно через километр пути, Колобок-ЦЕЛАЯ вдруг громко не вскрикнул, не чихнул и не провалился в ту самую яму, которую для него еще за день до этого подготовили ЖУк и его ПУНКТИРЫ Зэ-КаНэ и НэЗэ-Ка.

Мадам и его друзья попытались было помочь Колобку выбраться, но видя полную бесплодность своих попыток, оставили эту мысль.

— Ничего, милый, полежи пока здесь. Мы пойдем вперед, узнаем, как и что, а уж потом... Как-нибудь тебя вытащим. А пока надо помочь нашим.

Синкопы протянули руки и свои лопатки старикам ДиБо-оТа-Ке и ТаКаБо-оЛи и с трудом вытащили их из ямы. После этого все осторожно побрели к лагерю ТРИОЛЕЙ.

Первые, кого они схватили сонными, были три девочки Нэ-НэНэ, которые на требование показать СИНКОПАМ начальника ТРИОЛЕЙ, отвечали: «Нэт! Нэт! Нэт!»

Их тут же связали, и, чтобы они не болтали, заткнули рты.

После этого пришлось искать кого-то еще, чтобы показали, где находится ЖУК. С трудом нашли судью и Пунктира Зэ-КаНэ. Будучи ТРИОЛЬНЫМ ПУНКТИРОМ он тут же стал колотить в барабан, поднимая тревогу.

Но Мадам ДиБоЛи его во-время остановила:

— Слушай, голубчик, ты себя очень любишь?

— А как же? Конечно!

— Ну так и не пытайся нам помешать. Если ты умный (а Зэ-КаНэ всегда считал себя таковым), ты должен понять, что битва проиграна. Наши войска вас окружили и теперь вам конец. Ты же видишь, мы, СИНКОПЫ, вдвое сильнее любого из вас. Так что сопротивляться бесполезно. Лучше скажи, где ваш начальник.

Зэ-КаНэ сначала не поддавался уговорам, но потом, когда ДиЖу и ТаКаЖу, пошептавшись с мадам ДиБоЛи, предложили ему и при их правлении исполнять обязанности судьи, то он решил больше не сопротивляться и пошел показывать ложе ЖУКА (предатель нашелся и здесь).

По дороге они зашли в жилище второго ПУНКТИРА ТРИОЛЕЙ НэЗэ-эКа и судья сам помог его связать, чтобы тот не поднял тревоги.

— Предатель! — кричал НэЗэ-эКа. — Нэ законно это! Нэ честно! ЖУК тебя не простит!

Но Зэ-КаНэ его быстро успокоил, стукнув по голове колотушкой от барабана:

— Все. Успокоился. Заткните ему рот, и я покажу вам, где спит ЖУк. Вы его сразу обезопасите, если свяжете и, так же колотушкой, стукните его по шишке. Вся сила и ум у него в ней.

...Вот так и была покорена область ТРИОЛЕЙ. СИНКОПЫ быстро разобрались в обстановке. Они рассорили ТРИОЛЕЙ между собой и, пользуясь этим, легко ими управляли.

Прошло еще некоторое время и у СИНКОП произошло событие, взволновавшее все население. У Мадам ДиБоЛи родилась двойня: мальчик и девочка. И, что интересно, у обоих на голове были рога. МАЛЬЧИК БЫЛ ПОХОЖ НА ОТЦА — ДиЖу, который уже давно дежурил у стада гусей и потихоньку их таскал, а ДЕВОЧКА — была КОПИЯ МАТЕРИ.

Уже через два часа после рождения мальчик и девочка бегали по поляне, как сумасшедшие, и кричали. Как все СИНКОПЫ, они почему-то были с синяками и хромали.

Мадам, едва пришедшая в себя, злилась:

— Ну, сколько же можно беситься! Успокойтесь вы, наконец!

— ДиЖу, — позвала она, не выдержав, мужа, — дай им по шее, чтобы они успокоились.

ДиЖу был недалекий от природы, но чрезвычайно сильный. Его все побаивались и в то же время знали, что обмануть его — пара пустяков. Он во всем полагался на ум своей супруги, а та была воплощением самой хитрости.

Услыхав приказание, ДиЖу, как всегда недолго думая, схватил свою палку, которой он обычно погонял гусей, и больно ударил сына по голове. Удар попал в правый рог и начисто отбил его. А на месте рога тут же выскочила огромная шишка.

— Ох! — вскричала СИНКОПА ДиБоЛи. — Что ты натворил, глупый! Посмотри, какой некрасивый стал наш сынуля!

Не успевший еще осознать случившегося, но чувствуя поддержку в словах матери, мальчишка выхватил палку из рук ДиЖу и бросился на него. Хорошо, что сын был маленького роста, а то ему пришлось бы худо.

Ошарашенный СИНКОП ДиЖу, припадая на левую ногу, заковылял к своим гусям. Добравшись до них, он схватил медный тазик и стал защищаться им от ударов, как щитом. Удары палки о таз вызвали дикий грохот, на который сбежались все ТРИОЛИ и даже приковылял дядька ТаКаЖу. Он бросился помогать брату, защищая того от собственного сына.

— Накажу! Посажу! Накажу! — кричал он, и все-таки сумел вырвать палку из рук разъяренного мальчишки.

Тот стоял в окружении обступивших его ТРИОЛЕЙ и СИНКОП и от ярости сам себя бил кулаками.

— Накажу! — все еще продолжал ему угрожать ТаКаЖу. Но тут за сына вступилась Мадам ДиБоЛи.

— Перестаньте, в конце-то концов! Что набросились на ребенка. Не видите что ли, ему и так досталось. Смотрите, какая у него шишка.

— Бедный, подойди ко мне. Не бойся. Эти бородатые тебя не тронут. Я им не позволю.

— Не тронут.., не тронут. А как я теперь буду ходить с шишкой такой? — хныкал мальчишка. — Меня все засмеют.

— Ничего, что-нибудь придумаем, — успокаивала его мать.

...Внезапно глаза мальчишки хитрюще засверкали. Он подпрыгнул, ухватился за шею матери и что-то торопливо стал шептать ей на ухо.

— Конечно, конечно, — закивала та, — сейчас мы это устроим.

— Ну-ка, подойди сюда, — поманила ДиБоЛи пальцем своего мужа.

ДиЖу, испуганно озираясь, подошел к жене (уж кто-кто, а он знал ее характер. Поэтому-то и боялся, как огня).

— А ну, дай сюда ТАЗИК, — прошипела она. — Тоже мне, щит нашел. Я тебя! — и, замахнувшись, больно ударила мужа ТАЗИКом ниже спины. Будешь знать, как бить сына!

— На, носи, — сказала она мальчишке и протянула ТАЗИК.

Тот тут же напялил его на голову, прикрывая шишку.

— Ну, как?

— Хи, хи, хи! — захихикала его сестра и боднула рожками.

— ТаЗи! ТаЗи! — крикнула она и показала язык.

Казалось бы, мальчишка должен был обидеться, но случилось обратное.

— Мама! Мама! Смотри, какое у меня чудесное имя! ТаЗи!

Это мне нравится. Пусть меня все так зовут. ТаЗи! ТаЗи! — и он побежал к лесу, постукивая себя по голове.

Еще долго раздавался звон его тазика, пока, наконец, ТаЗи не скрылся за деревьями.

— А меня, меня как зовут? — заревела девчонка. — Я тоже хочу имя! Тоже хочу!

— Ладно, не реви, а то слезы у тебя, как талая вода. Все лицо себе залила. Давай назовем тебя «ТаЛиКа». Нравится?

— ТаЛиКа? Ладно, пусть будет ТаЛиКа, — она утерла слезы и, прихрамывая, ловко побежала вслед за ТаЗи, хвалиться.

Так дети Мадам ДиБоЛи получили свои имена.

Уже несколько месяцев искала Чайка волшебный звонок ФЕРМАТУ, о котором когда-то говорил ей КОНСОНАНС.

«МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ может остановиться, а вместе с ней замрут и все РИТМИЧЕСКИЕ ДЛИТЕЛЬНОСТИ с РИТМИЧЕСКИМИ ФИГУРАМИ, если я найду этот звонок и нажму на него, — думала Чайка, — но, где его отыскать, если даже сам КОНСОНАНС этого не знает?»

Чайка уже не один раз облетала остров и искала ФЕРМАТУ во всех вообразимых и невообразимых местах. Но звонок, как сквозь землю провалился. Несколько раз она обращалась даже к ЗАТАКТАМ, которые изредка совершали набеги на царство МЕТРИЧЕСКОЙ ПУЛЬСАЦИИ. Но и ЗАТАКТЫ ничего не знали. Они только зло отмахивались от навязчивой птицы:

— Не знаем! Не знаем! Не знаем, где какой-то там звонок. Корона, так эта у нас. И мы ее стережем от коварных СИНКОП. К нам они не сунутся ни за что на свете.

— Это уж точно, — скрипел стальными зубами затакт «Зи».

— Уж что-что, а встретим мы их, как следует, если попробуют сунуться, — поддакивал ему затакт «КаЛи», размахивая своим копьем.

Эти два ЗАТАКТА были самыми агрессивными. Они в наибольшей степени не любили СИНКОП. А все дело в том, что однажды, попытавшись добраться до области ТРИОЛЕЙ, они наткнулись там на хозяйничащих ДиБоЛи и ее мужа. Те, увидав ЗАТАКТОВ и их червяков — ПАУЗ, ни о чем не спрашивая, бросились на них с палками и чуть было не перебили. Они схватили ЗАТАКТОВ за хвосты, связали их в тугой узел и хотели зажарить. Но потом Мадам ДиБоЛи как всегда заохала, хватаясь за бок, и это спасло несчастных. ДиЖу и ТаКаЖу, забыв про затактов, бросились в кусты за какой-то мазью. КаЛи и ЗиКа смогли этим воспользоваться. Все еще связанные, они незаметно шмыгнули в кусты.

Потом их попробовали искать все обитатели области ТРИОЛЕЙ, но ЗАТАКТЫ затаились так тихо, что их не заметили.

Только поздно ночью возвратились они в подземное жилище под деревом. Там стоял переполох.

— Что случилось? Где вы были? — спрашивал их юркий ЗАТАКТ «Ка».

— Куда вы пропали? Без вас мы страдали! — поддакивал ему КаТаКа.

И даже трое его котят на радостях мяукали, когда появились ЗиКа с товарищем.

После их рассказа все подземные обитатели возмутились поведением СИНКОП.

— Позор! Кошмар! Зачем они пристали? — удивлялся всегда ленивый затакт ЛИ.

Наконец, посовещавшись, все решили, что с СИНКОПАМИ лучше не связываться.

— Больше к ним не ходить, — сказал старик затакт БоЛи, (даже он, всегда больной радикулитом, и то, вмешался в разговор).

— Ничего хорошего от них ожидать нельзя. И еще: на всякий случай надо сделать вход в наше убежище поменьше. Они, СИНКОПЫ, довольно большие и даже если захотят, к нам влезть не смогут.

— А корону? Что с ней делать? — спросил ЗАТАКТ ТаКа.

— Она лежит у ленивого ЛИ. А ведь он такой добрый, что, если его попросят, он вынесет ее сам, в любое время. Ему нельзя доверять ее.

— Почему это? — обиделся толстый ЛИ. — Она такая красивая, я к ней привык.

— Он ее даже иногда одевает, — хихикнул быстрый КаТаКа.

— Мя-а-а-у! — подтвердили три его котенка.

— Отнять! Отнять у ЛИ! — закричали ЗАТАКТЫ. — Пусть охраняет ЗИ. Он теперь самый злой на СИНКОП. И зубы у него стальные — не подпустит!

На том и порешили. Корону перенесли в пещерку к ЗИ, а рядом со входом в общее жилище поселили Затакта КаЛи с его копьем, которым он может заколоть любую СИНКОПУ. Это решили все единогласно.

* * *

Однажды ворона Рита решила сделать в своем дупле генеральную уборку. Она долго чистила его, выкидывала какую-то траву, перья, очистки мандарин, обертки сырков и прочий мусор.

«Ну, усе! Навроде лучше стало, можно и гостей приглашать», подумала она и, глянув на вершину дерева, где обычно сидела Чайка, крикнула ей:

— Суседка! Энта... Подь сюды-то! Смори, кака хвартера стала1

Чайка, давно следившая за Ритой, тут же опустилась пониже:

— Ну, соседушка, показывай, как убралась. Наверное не квартира, а дворец. Куда там царице...

Рита, как и все женщины, любившая похвалы, от счастья разинула клюв и каркнула: — Ляти! Ляти сюды, милая! Гостьей будишь!

Чайку не надо было уговаривать дважды, ей уже давно хотелось обследовать дупло, но пока, несмотря на дружбу с Ритой, ей это не удавалось.

— Да.., — проговорила она. — Это чудесно! Здесь просто хоромы! — и Чайка стала внимательно осматривать дупло.

— Ну, ты пока посиди, милая, здеся, а я слетаю к царице. Сырков возьму, мандаринов. И будет у нас навроде навоселья. — И Рита полетела к МЕТРИЧЕСКОЙ ПУЛЬСАЦИИ.

Этого момента Чайка только и ждала. Как только Рита отлетела, она тут же стала обследовать ее жилище самым тщательным образом. Сначала ничего особенного не заметила, но потом вдруг обратила внимание на отставшую кору в самом дальнем углу дупла. Отогнув ее, Чайка обнаружила то, что искала долгие месяцы — под корой виднелась кнопка ФЕРМАТЫ.

Чайке ужасно захотелось нажать эту кнопку, но страх, что сюда может влететь Рита, остановил ее. Чайка выглянула наружу... Риты пока не было видно. И тогда Чайка рискнула... Она быстро отогнула кору и нажала на ФЕРМАТУ...

Раздался странный звонок — и больше ничего. Чайка выглянула из дупла еще раз — вроде ничего не изменилось.

«Удивительно, — может это не совсем то, что я искала, — и она поспешила нажать кнопку еще раз... И опять, как и в первом случае ничего вроде не произошло.»

Только она закрыла корой кнопку, как послышалось торопливое хлопанье крыльев и появилась Ворона. Глаза ее испуганно бегали.

— Ой! — сразу же начала она. — Ой, не могу! Чаво случилось-та, чаво произошло!

— Что такое? — спросила удивленная Чайка. — Расскажи толком.

— Чаво произошло! Жуть!

— Да успокойся ты, расскажи по порядку.

Но ворона не успела и рта раскрыть, как под деревом испуганно заблеял Козел Гаврила:

— Ме-е-еня послушайте! Ме-е-е-еня! — кричал он.

Обе птицы вспорхнули и сели на землю.

— Что ты, Гаврик, — спрашивала Чайка, — что с тобой? Посмотри, на тебе лица нет. И борода трясется, как осиновый лист.

— Да погодь ты, подруга...

— Ме-е-е-е...

— Тьфу, помолчи, нехристь! Дай-ка мне сказать.

Козел, все еще трясясь, замолчал и испуганно посмотрел на Риту.

— Энто, — начала она, — лечу я значит к царице, отовариваться. Подлетаю — сидит. Мичтаит. Ну, только я спроси ее про мандарины и сырки, а она.., она поднялась, хотела что-то ответить, полезла в карман — да так и застыла, как вкопанная. Стоит энто, значит, рот открыла, глазами луп, луп — и ни слова вымолвить не могет.

Я слышу: звонок какой-то звонит. Думаю: «Откель взялся?» А МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ слова не вымолвит. «Ну, — думаю, — усе, помираит».

Тут звон-то и прекратись, и МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ ожила, сделала шаг, второй, как кукла заводная. А что сказать — не знает.

«Слухай, — наконец прорвало ее, — Рита, говорит, что это бы... Но опять не договорила — слышу звонок, и энта... Царица опять застыла. Тадыть я вспорхнула — и сюды.

— Ме-е-еня послушайте, — перебил Гаврила. — Ме-е-еня...

— Ну, ладно-тя, выкладывай, — прокаркала Рита. — Ня держиться что ль?

— Причем тут не держится, — возразил Козел. — Иду я, гуляю с ШЕСТНАДЦАТЫМИ ТаКа, девчонки веселые, хохотушки — люблю я с ними гулять. Ну и еще с нами эти ДиЛи, две ВОСЬМУШКИ. Идем, значит, анекдоты всяческие рассказываем про ДИССОНАНСА и СЕПТИМА, хохочем... Вдруг, прямо на дороге среди кустов замирают мои подружки и молчат. Рты раскрыли, глаза выпучили, и молчат. Я испугался — и так, и эдак, а они молчат. Вдруг смотрю, на нас выскакивают эти, синие, которые хромают...

— СИНКОПЫ, что ли? — спросила Чайка.

— Ну, да. Как ее? Мадам ДиБоЛи и ее дружки, с шишками: ДиЖу и ТаКаЖу. Да еще какие-то детки-хромоножки. Один совсем ненормальный — с ТАЗИКом на голове, а другая, как и я, с рогами... Бегут они, сумасшедшие к моим ШЕСТНАДЦАТЫМ и хвать их за косы. Да в кусты потащили.

«Ну, думаю, пропали совсем, и меня сейчас уволокут».

— Нет, ожили мои подружки, да как заорут! СИНКОПЫ на минуту испугались, а потом... мои опять застыли.

— И что? Их всех увели?

— Не-е-е-е, — заблеял Козел. — Не смогли всех. Утащили только четырех ТаКа-ТаКа.

— Чаво ж ты, дурень, смотрел? Надоть было их рогами, навроде вилами, — возмутилась Рита. — Чаво таперича царице скажешь?

Козел дрожал.

— А ну, пошли к ней! Жива ли?

По пути Чайка стала защищать Гаврилу. «Пригодиться еще», думала она.

Так все трое добрались до ложа царицы. Та лежала и охала.

— Ой, господи! Да что это со мной? Что со мной было? — спрашивала она обступивших ее РИТМИЧЕСКИХ ДЛИТЕЛЬНОСТЕЙ и РИТМИЧЕСКИХ ФИГУР.

— И с нами, и с нами, — перебивая друг друга трещали все присутствующие. Даже квадрат БРЕВИС и тот, обычно безмолвный и незаметный, вдруг стал волноваться, отчего покраснел, как вареный рак.

— Энто видать происки ДИССОНАНСА, — многозначительно каркнула Рита.

И эту точку зрения поддержали все.

На том и порешили. Долго горевали о пропавших подружках, вздыхали. А потом МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ приказала Гавриле и Чайке разведать, что сделали с украденными ШЕСТНАДЦАТЫМИ СИНКОПЫ, и почему они их к себе утащили.

О новоселье Рита и Чайка, конечно, забыли.

* * *

ТРИОЛИ очень удивились, когда СИНКОПЫ притащили за косы новеньких. Все высыпали им навстречу и, перебивая друг друга, стали обсуждать, что же мадам ДиБоЛи прикажет делать с новичками...

— А ну, милые, — обратилась Мадам к ТРИОЛЯМ, постройтесь-ка в ряд, посмотрим, как вы выглядите.

ТРИОЛИ встали недалеко от куста, под которым обычно жил жук.

— А где этот черный? — недовольно промолвила ДиБоЛи.

— Как всегда спит, мамочка, — затараторили ТаЛиКа и ТаЗи.

— Сейчас мы его разбудим, голубчика.

— Разбудим, приведем! — и маленькие СИНКОПКИ помчались в кусты.

ЧЕТВЕРТЬ С ТОЧКОЙ — ЖУК вышел недовольным. Последнее время он только и делал, что спал. Лишившись власти ЖУК теперь не особенно следил за порядком, хотя СИНКОПЫ и оставили ему функции главного надсмотрщика.

— Куда становиться? — почти грубо сросил ДиБоЛи.

— Первым, конечно, — сказала Мадам. — Ведь ты, ЖУК самый главный у ТРИОЛЕЙ. Почти такой же, как МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ там, у дерева.

За ЖУКОМ — ЧЕТВЕРТЬЮ С ТОЧКОЙ — встал танцор Бо-Ли, потом хромой летчик НэБэ, за ними пристроились девчонки НэНэНэ, пунктиры: судья Зэ-КаНэ и адвокат НэЗэ-Ка и, наконец, одинокий НэТаКа (обычно все ТРИОЛИ обожали танцевать вальсы, а НэТаКаНэ ото всех отличался тем, что танцевал лезгинку).

— Ну, голубчики, теперь НэТаКаНэ не придется скучать, смотрите, каких девиц мы привезли. Мы их тоже научим танцевать лезгинку, веселей будет.

— ТаЗи, развяжи ШЕСТНАДЦАТЫХ. Сейчас мы из них сделаем новых ТРИОЛЕЙ. ЖУК, ты у нас специалист в этом вопросе, приступай.

ТаКаЖу подвел к ЖУку одну из ВОСЬМУШЕК, живущих на поляне, а к ней привязал четырех ШЕСТНАДЦАТЫХ.

— Нэ так! Нэ так! — закричала вновь образованная РИТМИЧЕСКАЯ ФИГУРА. — Нэ так!

— Хи, хи, хи! — засмеялась СИНКОПКА ТаЛиКа. — Ей не нравится! Не нравится, — и она покачала своими рожками из стороны в сторону.

— Ха! Ха! — засмеялись все остальные.

— Ну вот, и имя ей нашли, — тут же сообразила Мадам ДиБоЛи.

— Какое это? — удивился хромой дядька ТаКаЖу.

— Не понял? Ну и глупый. А ты? Тоже не знаешь? — обратилась она к мужу. Тот недоуменно пожал плечами.

— Э-эх! Мы назовем ее «Нэ-ТаКа-ТаКа»... А вот другую РИТМИЧЕСКУЮ ФИГУРУ мы попробуем связать наоборот: сначала ШЕСТНАДЦАТЫЕ, а уж потом к ним привяжем ВОСЬМУШКУ.

— И назовем ее «ТаКа-ТаКа Нэ», — предложил хромой СИНКОПЧИК ТаЗи, и от удовольствия стукнул себя кулаком по ТАЗИКУ. Так в семействе ТРИОЛЕЙ появились новенькие.

— Теперь вас, ТРИОЛЕЙ, много, — сказала Мадам ДиБоЛи, — и вы можете справиться с любой работой. Вот я и нашла для вас прекрасное дело... Вы, ТРИОЛИ, любите спать под кустами и это вам нравиться. Нам же, СИНКОПАМ это очень вредно, у нас все болит от такого сна. Вот и решили мы, что для нас, СИНКОП, необходимо построить дворец.., — ДиБоЛи на минуту задумалась, — а еще лучше, пожалуй, два дворца. В большом будем жить: я, мой муж ДиЖу и наши дети ТаЛиКа с ТаЗи. В другом дворце — старики ДиБо-оТаКа и ТаКаБо-оЛи с братом мужа ТаКаЖу. Потом вы, ТРИОЛИ, построите гусятник для птичек и... пожалуй, отдельный сарай для Колобка-ЦЕЛОЙ (его уже давно вытащили из ямы, но домой так и не отпустили).

Выслушав все это, ТРИОЛИ, как и все остальные РИТМИЧЕСКИЕ ФИГУРЫ, прожившие на Острове и не привыкшие работать, застыли в унынии и стал плакать.

— Куда мне строить что-то там, — заартачился летчик НэБэ, — я же больной совсем.

— Ничего, и тебе работа найдется. Инвалидов у нас не будет, отрезали ДиБоЛи. — Ты на своем воздушном шаре будешь ветки перевозить по воздуху, и этому толстому тоже работу найдем, — она посмотрела на Колобка. Колобокудивился и вытаращил глаза-фары. «Кто, кто, а уж он-то не ленился — с утра до вечера возил СИНКОП взад и вперед.

— Что уставился? Не понял? Тебе говорят, толстяк, — грубо отрезала ДиБоЛи. — Мы тебя еще танком сделаем.

— Кем, мамочка? Танком? — взвизгнул от восторга ТаЗи. — Это же прекрасно! Я на нем, как танкист, в шлеме буду ездить.

ДиЖу, до которого шутки Мадам ДиБоЛи всегда доходили медленно, и тот рассмеялся: — Чудак, малый! Тебя одного Колобок-ЦЕЛАЯ не повезет, ты же это знаешь. Вот в одну корзину сяду я, а вы с ТаЛиКой залезете в другую — тогда другое дело.

— Все правильно, — закончила мадам ДиБоЛи. — А сейчас пошли за мной, я разделю для вас сыр.

С первого же дня Мадам ДиБоЛи взяла на себя функции по дележке сыра среди СИНКОП и ТРИОЛЕЙ. Поэтому те, втихую от нее иногда стали называть ее мадам «ДиЛи-Ли».

* * *

— Ну, птаха, что будем делать дальше? — спросил Чайку ДИССОНАНС, когда она прилетела в очередной раз к нему в замок.

— Хозяин, я узнала, где находится ФЕРМАТА.

— Ну? Молодец! На тебе за это! — и ДИССОНАНС протянул Чайке банан.

Чайка за всю свою жизнь ни разу не ела этого фрукта. Она осторожно клюнула кожуру... Вяжущий вкус ее совершенно не порадовал, и она с недоумением посмотрела на злого волшебника.

— Ха! Ха! — захохотал тот. — Дурак! Мякоть надо есть, а не эту гадость. Давай, уж так и быть, я тебе очищу.

Пока он чистил банан, Чайка подробно рассказала о своей находке и последствиях звонка.

— На, ешь... Так ты говоришь, на острове все замирает, когда МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ останавливается?

— Да, да, так оно и есть, — ответила довольная Чайка, (теперь вкус банана пришелся ей по душе). — Все замирает, все замирают. Кроме вороны Риты и Козла.

— Хм... — ДИССОНАНС почесал затылок, — эту ворону надо будет отравить, пожалуй. Я тебе дам одно зернышко, ты его осторожненько подкинь ей. Помрет, как миленькая... А Козла?.. Козла давай мы подкинем к ТРИОЛЯМ. Он по-моему дурак, и если его подучить, он еще и пользу принесет, службу сослужит. Пусть подружится с СИНКОПАМИ, и ты подружись. Мне кажется, они-то помогут нам проникнуть под дерево... Тебя туда ЗАТАКТЫ не пустят, а вот этих... Как их зовут, детишек?

— ТаЗи и ТаЛиКа, — тут же подсказала Чайка.

— Вот, вот... Этих надо подговорить. Обязательно.

Еще долго они продумывали детали предстоящих событий, потом Чайка с новыми заданиями полетела на остров.

КОНСОНАНСУ не спалось уже несколько дней. Он чувствовал какую-то тревогу. Чайка не прилетала давно, и поэтому он ничего не знал о событиях на острове. Его страна Счастья вроде бы была продумана до деталей. Защищена от ДИССОНАНСА и от СЕПТИМА. Жители обеспечены едой, прекрасным климатом. Даже развлечениями. «Ведь недаром я придумал салют и Колобка». И при этом — никакой работы.

Но что-то мучило старика: «А может я не во всем был прав?»

— Гаврик! Гаврик! Проснись! — Чайка сидела рядом с подстилкой Козла и пыталась его разбудить. — Проснись. Слушай, что я скажу.

— Ме-е-е-е, — заорал Гаврила, — кто это ме-е-е-еня будит?

— Да я это, я. Что орешь?

— А? Ты?.. А я испугался: думал СИНКОПЫ.

— Ты что, боишься их?

— Как что? Их все боятся. Ты же знаешь.

— Ну и зря. Ты храбрый и хитрый.

Козел задумался, (что бывало с ним не часто): «А может я действительно такой, раз другие говорят?»

— Козлик!

— Чё-ё-ё?

— Козлик, а ты ведь действительно хитрый. Мне Рита говорила.

Гаврила уставился на нее с испугом: «Что могла говорить эта балаболка?»

— Козлик, — продолжала Чайка, — а ведь ты не Гаврила.

Козлик аж подпрыгнул:

— Как это? Как? — (он уже давно свыкся с мыслью, что все его называли этим именем).

— Знаем, что ты наврал свое имя. А вот почему?

Козел не знал, куда ему деваться.

— Что краснеешь? Говори, как звать-то. Мы же с тобой друзья.

Но Козел упорно молчал.

— Вот чудак. Я же к тебе не со злом прилетела. Дело хочу предложить.

— Какое дело?

— Скажи, как звать. Тогда пойдешь со мной.

— Куда это?

— Ха! Раскудыкался! Узнаешь. Скажи, как звать.

Чувствуя, что по только ему известным причинам. Козел не зря скрывает свое настоящее имя, Чайка решила, что обязательно раскроет его тайну. «А уж потом буду держать его в своих руках».

Козел, чувствуя, что на сей раз его прижали к стенке, тихо прошептал: — Ва-а-ася...

— Вася?! — вскрикнула Чайка удивленно.

— Тише ты, — зашипел Вася. — Услышат все.

— Ну и что? Пусть слышат, подумаешь, «Вася»! Ну и что? Что здесь такого?

— А ты не слыхала про меня раньше?

Чайка задумалась: «Что-то знакомое. Уж не тот ли это Козел, который хотел лететь на луну? Помнится его жена на всех углах кричала и даже со сцены пела: «Мой Вася, ты первым будешь на луне!» Хвалилась, хвалилась она, а Козел здесь оказался. Вот ведь жизнь! Ну, если это тот Козел, то мы с ним интересную шутку сыграем».

— Слушай, Вася, я давно знала, что это ты. Правильно делал, что не говорил никому свое настоящее имя и то, что ты отважный. Уж кто-кто, а я-то знаю, что ты всегда хотел быть птицей и даже.., она шепнула на ухо Козлу: «Космонавтом».

Вася вздрогнул, он понял, что его тайна раскрыта, и он в руках у этой Чайки.

— Что ты от меня хочешь?

— Ничего, милый. Что ты? Не волнуйся, я наоборот хочу помочь тебе.

— В чем помочь?

— Помочь осуществить твою мечту.

— Как?! — Козел аж подпрыгнул и затряс бородой от возбуждения.

— А так... Ты слыхал, что у Триолей есть хромой летчик НэБэ? Он тоже вроде тебя все время бредит небом.

— Слыхал, кажется.

— Ну так вот... Ему никак не везет. Он изобрел воздушный шар и пытается на нем летать. Но все время падает и ломает себе ноги. А ты... Ты, наверное, сможешь. Ты не только полетишь, но... и будешь первым даже на Луне, как говорила когда-то твоя жена.

Козел затрясся от возбуждения. «Неужели моя мечта сбудется?»

— Идем, идем скорей к ТРИОЛЯМ. Попробуем уговорить НэБэ — дать свой шар. Уж я-то... Я точно полечу!

Когда они подходили к Области ТРИОЛЕЙ, Чайка спросила Васю:

— Ну что, милый, не передумал еще? Ведь там и СИНКОПЫ. А ты их так боялся...

— Я? Да никого я не боюсь. А что СИНКОПЫ? Смотри, какие у меня рога!

«Что-что, а рога там тебе быстро обломают, — подумала Чайка. ДиЖу и ТаКаЖу на это мастера».

Первого, кого они встретили на новом месте, было странное существо из четырех ШЕСТНАДЦАТЫХ и ВОСЬМОЙ, связанных вместе. Таких у МЕТРИЧЕСКОЙ ПУЛЬСАЦИИ Козел еще никогда не видел.

— Ме-е-е-е, — заблеял он от страха. — Ты кто?

— ТанКа, ТанКа Нэт, ТанКа, ТанКа Нэт, — повторяло существо, само испугавшись Козла.

— Какого это танка? — удивилась Чайка. — У вас его никогда не было!

— Как это не было? — возмутилась необыкновенная ТРИОЛЬ.

— Наша Мадам его сделала!

— Ну-у-у? — удивился Вася. — Мы знаем, что шар у вас есть. Но, чтобы танк?

— А вот и есть! Есть! Мне специально дали имя «ТаКа-Та-КаНэ», чтобы я всем отвечала, что танка у нас нет.

«Ох, и глупа же эта ТРИОЛЬ. Все проболтала — и минуты не прошло», — подумала Чайка.

— Слушай, не нужен нам ваш танк. Веди-ка нас к ДиБоЛи.

— Я? — удивилась ТаКа-ТаКаНэ, — да она меня и на порог не пустит.

— Веди. С нами пустит, — уверенно сказала Чайка. И они пошли вперед.

Вскоре из-за кустов показался большой деревянный дом.

— Откуда? — удивилась Чайка, — я здесь была недавно — ничего подобного не было.

— Ох, и не говорите, — вхдохнула ТРИОЛЬ ТаКа-ТаКаНэ, — замучила нас СИНКОПА, пока строили мы им хоромы. А бедный Колобок, так тот вообще еле живой.

Чайка не стала вдаваться в подробности:

— Ну, Вася, бей рогами прямо в дверь! Вышиби ее! А потом захватим их Мадам и пойдем к шару.

— Угу! Сейчас... Я им...

Он разбежался и со всего маху боднул дверь... Но та оказалась крепкой. Козел разбежался, подпрыгнул и... хотел набросится на дверь еще раз. Но тут дверь открылась и из коридора навстречу Козлу выскочили два бородача ДиЖу и ТаКаЖу с палками в руках.

Козел не успел остановиться, как тут же был схвачен за рога и связан. Мало того, ДиЖу со всей силы отлупил его.

— Ты шпион! Ты хочешь выведать наши секреты! Говори, зачем пришел, — орал ДиЖу на бедного козла.

Вася трясся от страха и не мог вымолвить ни слова.

— Говори! — опять кричал ДиЖу и замахнулся на козла палкой.

— Не-е-е-ет, — замекал козел. — Не бе-е-ей меня! Не знаю я ничего...

— Не бей его, — сказала Чайка. — Он и вправду ничего не знает. Это я все знаю. Зовите Мадам, ей я все расскажу.

Тут отворилось окно и высунулась недовольное лицо Мадам ДиБоЛи:

— Что еще за шум? Кто это меня посмел потревожить?

— Да вот, эти, — пробормотал бородатый. — Птица какая-то, да этот, с рогами.

— Схватите ее, да зарежьте! — не долго думая, сказала Мадам.

Но не тут-то было. Чайка, взлетев на крышу, стала оттуда кричать:

— Да подожди ты, ДиБоЛи! Я тебе пригожусь! Я тебе что-то сказать должна. Будешь довольна. Только убери своих хромых!

— Да как ты смеешь! — зашипела ДиБоЛи. — Мы, СИНКОПЫ, все хромаем. Мы что, виноваты в этом?

Чайка поняла свою ошибку и тут же стала извиняться:

— Прости, прости, пожалуйста! Я не подумала, вырвалось!

— Вырвалось! Вырвалось! — закричали дети Мадам ТаЗи и ТаЛиКа. Маленькие СИНКОПКИ выскочили во двор с рогатками и стали стрелять в Чайку.

— Ох! Ох! — заохала Чайка, подпрыгивая. — Останови их, ДиБоЛи. Не пожалеешь. Я тебе за это открою большую тайну.

Эти слова насторожили Правительницу СИНКОП и она подала знак детям успокоится.

— Лети сюда! Не трону! — сказала она Чайке и указала на подоконник.

— Нет, ДиБоЛи, не прилечу к тебе. Лучше ты выйди ко мне. Уж я-то ничего тебе плохого сделать не могу. Выйди, не пожалеешь.

ДиБоЛи никак не хотелось выходить во двор, но она чувствовала, что птица прилетела к ней не просто так.

«Может, она что-то знает эдакое о МЕТРИЧЕСКОЙ ПУЛЬСАЦИИ и хочет мне это сказать? Но зачем ей это? А может еще что?»

Как всегда, охая от боли и прихрамывая, Мадам все же вышла на улицу.

— Ну, пошли, отойдем в сторону.

...Так Чайка впервые ознакомила ДиБоЛи с планами ДИССОНАНСА. Пообещала ей, что после гибели Острова ДИССОНАНС спасет СИНКОПУ и сделает ее волшебницей. А если она будет особенно стараться, то даст ей и бессмертие.

— Но для этого надо пройти два испытательных срока: здесь, на Острове и там, — Чайка указала крылом на материк, — среди людей.

А на что я буду жить среди людей, — сказала практичная ДиБоЛи, — милостыню просить?

— Нет. И это ДИССОНАНС продумал, вместе с тобой на землю переплывут все ТЕМПЫ МЕТРИЧЕСКОЙ ПУЛЬСАЦИИ. Ты станешь их хозяйкой. И еще.., — Чайка спустилась на ветку и что-то прошептала ДиБоЛи на ухо.

ДиБоЛи задумалась.

— Ну, что ж, это интересно. А как мы проникнем в подземелье к Затактам?

— Это я тоже продумала. Вот для этого и привела этого дурного Козла. Он глупый, все летать хочет. Пусть полетает, прикажи летчику НэБэ. А уж потом мы его на ЗАТАКТОВ и натравим. Отвлечет он внимание стражников, а дети твои: ТаЗи и ТаЛиКа тем временем внутрь и проникнут.

— Так они же могут погибнуть?

— Ну и что? — как ни в чем не бывало сказала Чайка. — Может и погибнут, — Чайка знала, что СИНКОПЫ не испытывали никаких материнских чувств, они любили только себя и больше никого. Поэтому Чайка била наверняка.

— Ладно, я подумаю. Пошли, освободим твоего Васю. Пусть пока полетает.

Бедный Козел еле шел, так у него все болело. Рука ДиЖу оказалась тяжелой. Но мечта летать давала ему силы.

После разговора Чайки с Мадам ДиБоЛи отношение к нему изменилось. Все встречные СИНКОПЫ уступали ему дорогу.

Наконец, впереди показалась площадка, на краю которой к дереву был привязан большой воздушный шар. Окраска его была совершенно невообразима. Летчик НэБэ в душе был художником и поэтому старался раскрасить его, как можно ярче.

— Ну, где хозяин? — спросила ДиБоЛи. — Позвать его сюда!

ТаЛиКа и ТаЗи, прихрамывая, побежали в заросли и привели НэБэ. Он был польщен: наконец-то к его увлечению отнеслись серьезно. Наконец-то и он кому-то понадобился.

— Слушай, НэБэ, мы привели к тебе самого лучшего космонавта на свете.

— Кто это? — удивился НэБэ. — Уж кто-кто, а я знаю, что здесь такого нет и быть не может. Никто из СИНКОП или ТРИОЛЕЙ даже близко к воздушному шару не подходит.

— Да вот, ты что, не видишь? — сказала ДиБоЛи и подтолкнула вперед Козла Васю. — Он будет первым даже на луне.

— Да! И буду!

— Ха! Ха! — засмеялся НэБэ. — Я, главный летчик на земле, и то, не могу летать без аварий. А этот? Ха! Ха!

— Ладно, помолчи! Давай лучше Васю отправим в небо. Показывай, как это делается.

НэБэ поманил Васю пальцем, и они пошли к гондоле. Из гондолы НэБэ вынул какой-то странный шлем, сплетенный из веток, и попытался напялить его Козлу на голову.

Вася в ужасе отшатнулся:

— Ты что? Удушить меня хочешь?

— Чудак! — прокричала Чайка. — Космонавтам шлем просто необходим. Одевай!

— Еще очки, — сказал НэБэ и протянул их Козлу.

Наконец, все было готово и можно было начинать полет. Подошли ДВА ТРИОЛЬНЫХ ПУНКТИРА: Зэ-КаНэ и НэЗэ-Ка, те, которые всегда спорили друг с другом и кричали: «Законно! Незаконно!». Они стали перебирать канат, удерживающий шар на земле.

Козел Вася победно вскинул руку. Взмахнул ею и... Шар рывком поднялся в небо. От этого рывка Козел чуть было не вывалился из гондолы. Но все же во время удержался.

— Наконец-то! — кричал он во все горло. — Наконец-то моя мечта сбылась! Не даром, когда-то горячо любимая мною Дереза пела мне: «Мой Вася! Ты первым будешь на луне!» — и Козел, совсем не обладающий развитым музыкальным слухом, изо всех сил заорал эту песню.

Чайка, летавшая рядом с шаром, подумала, что еще чуть-чуть и она погибнет от такой страшной музыки.

Но Козел во-время замолчал.

Чайка села в гондолу и заговорила:

— Ну, Василий, доволен? А? Я же тебе обещала — вот ты и летишь.

— Пре-е-екрасно, — завопил Козел. — Я всю жизнь к этому стремился! Век буду тебе благодарен!

— Вася, Вася, зачем так много. Можно и меньше. Сослужи маленькую службу для Мадам ДиБоЛи, и она уговорит НэБэ навсегда отдать тебе этот шар.

— А какую службу? — спросил испуганный Козел. — Не попадет ли мне за это от МЕТРИЧЕСКОЙ ПУЛЬСАЦИИ?

— Что ты! Что ты! Наоборот. МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ будет очень довольна, мы сделаем ей сюрприз.

— Какой это?

— А ты помнишь ЗАТАКТОВ?

— Еще бы!

— А ты знаешь, что они утащили у МЕТРИЧЕСКОЙ ПУЛЬСАЦИИ ее корону? А потом еще украли и ее РИТМИЧЕСКУЮ ДЛИТЕЛЬНОСТЬ.

— Ха! — возмутился Вася. — Об этом знают даже малышки ШЕСТНАДЦАТЫЕ. Не только я.

— Так вот. Давай мы эту корону вернем царице. Идет?

— Дава-а-ай, — неуверенно проблеял Козел.

— Ну, а раз так, спускайся.

— Как это? А на луну?

— На луну успеешь. Позже.

— Не хочу! Хочу сейчас! — взвыл Козел.

— Вот чудак! — нашлась Чайка. — Да кто же это летает на луну днем? Все приличные космонавты летают на нее только ночью. Понял?

Козел смутился: «А ведь, пожалуй права эта мудрая птица. Псих я, наверное».

— Ладно, давай спускаться.

— А ты знаешь, как это делается?

— Не-е-е...

— Так думай! Я тоже не знаю.

Козел долго метался по гондоле, пытаясь разгадать механизм спуска, пока, наконец, не решился дернуть за оранжевый шнурок, висящий у него под носом. Клапан открылся, газ зашипел, и испуганный Козел со страха опять чуть не вывалился за борт.

— Ой! Что это? Змея?

— Вот чудак! — чуть не закудахтала Чайка. — Это же воздух. Дергай шнурок потихоньку и спускайся.

После нескольких попыток Васе все же удалось освоиться с несложной техникой, и шар постепенно стал спускаться.

Однако у самой земли Вася не рассчитал и дернул за шнурок слишком сильно. Шар покачнулся и со всего размаха рухнул прямо на крышу дома Мадам ДиБоЛи. Дом тут же рассыпался и завалил самого космонавта. Чайка смеялась до слез. Она видела испуганную морду Васи, видела, как припустились хромые СИНКОПЫ к своему жилищу.

Наконец, пыль осела и к этому времени к дому подбежали ТаЗи и ТаЛиКа.

— Ты что сделал, Козел проклятый? Где мы теперь жить будем? Ну, погоди! Сейчас отец с матерью придут сюда — они тебе покажут!

Козел, с трудом разгребая обрушившиеся на него ветки и доски, выглянул наружу.

— Да не бойся ты, — успокоила его Чайка, — ничего тебе не будет. Я уговорю их. Им теперь будет не до дома. Мы все вместе будем добывать корону. Понял?

— Ах ты, поразит! — закричал грозный ТаКаЖу, приковылявший первым. — Накажу тебя! Накажу! Посажу тебя! Посажу!

Но куча веток преграждала ему путь к несчастному Василию.

Остальные СИНКОПЫ, только что оказавшиеся на месте падения воздушного шара, стали грозиться бедному Козлу в неменьшей степени. Даже старые ДиБо-оТаКа и ТаКаБо-Ли и те встряли в передрягу. Только ТРИОЛИ стояли в стороне и молчали.

А Козел то показывался из кучи, то вновь прятался в ней. Вся надежда его была на Чайку. Только в ней он видел теперь спасительницу.

И точно. Чайка стала летать над мадам ДиБоЛи, что-то покрикивал. Та подняла руку, и все смолкли:

— Нэ-ТаКа-Нэ, — обратилась мадам ДиБоЛи к ТРИОЛЮ, — ну-ка подгони сюда Колобка! Пусть потрудится.

Нэ-ТаКа-Нэ, состоящий из двух ВОСЬМУШЕК, которые держали за руки двух ШЕСТНАДЦАТЫХ, стоящих в середине, быстро побежал за ЦЕЛОЙ (это был тот самый Нэ-ТаКа-Нэ, который любил танцевать лезгинку и петь: — Нэт СтаКа-На, Нэт стакана).

Колобок трудился около часа, пока не растаскал обломки разрушенного дома. Потом НэБэ подхватил свой шар (а точнее, его оболочку) и опять же на бедном Колобке поволок его к своему убежищу.

Мадам, еще немного посовещавшись с Чайкой, подозвала сына и дочь, что-то им пошептала на ухо, потом сердито закричала на ДиЖу и ТаКаЖу, которые хотели вмешаться в разговор. Затем она сказала:

— Ну, все. Идите с этой доброй птицей и нашим отважным космонавтом к дереву. Вы знаете, что там вам нужно делать. Думаю, что скоро вы вернетесь к маме героями. Козел Василий, ТаЗи и ТаЛиКа, весело припрыгивая, побежали по дорожке, которая вела к царству МЕТРИЧЕСКОЙ ПУЛЬСАЦИИ. А Чайка, довольная всем, что произошло, летела над ними.

«Ай, да Чайка! Ай, да молодец!» — говорила она сама себе и радостно взмывала в небо.

* * *

Появление ТаЗи и ТаЛиКи у дерева сначала вызвало переполох и смех.

— Как энто? Как энто она здеся очутилась? — возмущалась Рита. — Кто их пригласил-та? Да ище в такой шляпе? А та, рогатая?..

— Я, — выступил Козел.

— Гаврик, ты? А где ты пропадал?

— Я летал.

— Что? — даже МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ остановилась от удивления.

— Козел летал? Хи, хи, хи! — защебетали ШЕСТНАДЦАТЫЕ.

— Ух, умора! — подхватили жулики Жу-уЛи и Жу-уТаКа. Крылья что ли выросли?

— Нет. Ему моя мама разрешила, — сказала маленькая ТаЗи, а его сестра покачала рожками и показала жуликам язык.

— Да, да, — обратилась Чайка к МЕТРИЧЕСКОЙ ПУЛЬСАЦИИ. — Мы с Козликом гуляли и, заблудившись, случайно попали в область ТРИОЛЕЙ. Испугались, думали, не сдобровать нам.

А тут смотрим: эти чудесные детки — такие смешные и такие добрые. Вывели нас из леса, пригласили к себе домой и уговорили ДиБоЛи дать Гаврику полетать на воздушном шаре.

— Как энто на шаре? Навроде на крыльях летают, — опять закаркала Рита.

— Как на шаре? Как на шаре? — зашумели все остальные.

— Расскажи! Расскажи, Гаврик! Что ты видел? Как это делается?

— Да уж. Расскажи нам, — сказала МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ.

...В это время, пока внимание было отвлечено на Козла, ТаЗи и ТаЛиКа незамеченными подошли к дереву. Они не разу не видели его до сих пор. О дереве им только рассказывали: и мать, и отец и дядя. Сами же ТаЗи и ТаЛиКа давно мечтали увидеть «откуда все началось». И увидели.

Вид дерева поразил их в меньшей степени, чем они ожидали. Им говорили о разноцветных орехах разных размеров, а тут... На дереве висели орехи только черного цвета с плавлеными сырками. Вся земля вокруг дерева была завалена обертками и гусиными костями.

— Фу! Ну и неряхи! — сказала ТаЛиКа. — Я-то думала... Мама дала бы им за это.

— Еще бы, конечно.

— Ладно. Пошли дальше, мы должны найти вход в подземелье.

— Смотри-ка, дупло! Помнишь, дед говорил, что в нем живет эта сумасшедшая Ворона?

— Конечно, помню. И то, что их МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ оттуда выскочила.

Они обошли дерево дважды, но нигде никакого входа к ЗАТАКТАМ не обнаружили.

— Странно, — сказала озабоченно ТаЛиКа, — ведь ход должен быть. ЗАТАКТЫ именно через него заталкивали одиноких РИТМИЧЕСКИХ ДЛИТЕЛЬНОСТЕЙ. И там должны жить ПАУЗЫ.

— Не знаю, как его найти.

— А ты подумай.

ТаЗи сел на корточки и стал скрести пальцами по тазику (когда он думал, то эта была его привычка). Тазик тихо-тихо издавал мелодичные звуки, напоминающие далекий звон колоколов.

Так прошло некоторое время. Вдруг прямо под ногами ТаЛиКа трава зашевелилась, приподнялся дерн и открылось небольшое отверстие, из которого показался... сначала один, потом другой, третий котенок.

ТаЗи остановился и остолбенел.

— Кис, кис, кис! — тут же раздался шепот, и из подземного хода вышел красивый мальчик, держащий в руках одуванчик.

Котята весело подпрыгнули и бросились прямо в руки к Та-ЛиКе. Она сначала испугалась, а потом стала гладить мягкие живые комочки.

— Отдай моих котяток, девочка, — тихо сказал мальчишка и дунул на одуванчик.

Легкие парашютики полетели вверх, серебрясь на солнце, и один из них сел ТаЛиКе прямо на нос.

— Пчхи! Пчхи! Фу, какой ты! — недовольно буркнула она. «Отдай, отдай!». А сам некультурный, даже имени своего не назвал. Кто ты?

— А ты?

— Я ТаЛиКа, — сказала СИНКОПОЧКА и кокетливо дернула косичками.

— А я... КаТаКа-ЗАТАКТИК, — опять почему-то шепотом сказал малыш.

— А почему ты шепчешься?

— Потому, что нам, ЗАТАКТАМ, по-одному выходить нельзя.

— А как же ты? — СИНКОПКА тоже перешла на шепот.

— Я тоже не хотел. Но котята... Видишь, они сами выскочили. Услыхали какую-то музыку и выскочили.

— Кстати, знакомься, это мой братец ТаЗи. Это он играл на своем тазике.

— Я так и понял, — сказал КаТаКа. — Но вот почему он носит его на голове? Вместо шляпы, что ли?

ТаЗи снял тазик и стал рассказывать свою историю, показывая то на один рог, то на шишку.

— Фу! Какой у тебя дядька! Разве можно было палкой бить по голове?

— Вот такой уж! Другого нет. И отец у нас сердитый.

— Это плохо, что сердитый. Но и у нас есть злые затакты, особенно «3И». У него даже зубы стальные... А КаЛи? Тот почему-то всегда с копьем ходит и тоже всегда злится на вас, СИНКОП. «КаЛи! КаЛи! Этих СИНКОП!» — кричит он каждую минуту. Псих какой-то. И чего вас колоть, когда вы вроде бы добрые.

— ТаЗи, поиграй еще что-нибудь на своем тазике, да мы побежим. А то узнают, и нам не сдобровать. Мы ведь еще пришли сюда по запасному ходу. А его никто из затактов не знает. Паузы этот ход для себя прорыли. Это мои котята его сегодня обнаружили. Видите, какой этот ход маленький?

— А что, разве еще есть один? — спросила хитрая ТаЛиКа, пользуясь болтливостью КаТаКи.

— Конечно, под самым большим корнем дерева. Вот там, около него и стоят наши стражники.

— Слушай, а что вы, ЗАТАКТЫ, делаете в подземелье?

— А, ничего особенного. Целые дни играем в прятки, бегаем.

— Вы что, все такие маленькие?

— Нет. Это наш главный ЗАТАКТ Бо-оЛя большой. Он ходит медленно, потому что у него всегда болит попа, — и КаТаКа потихонечку захихикал.

— Хи! Хи! — подхватили и СИНКОПЫ. — Хи! Хи!

— Но он самый строгий, — продолжал КаТаКа, — следит за всеми остальными,.. — внезапно он умолк, не договорив.

Котята насторожили ушки и спрыгнули на землю.

— Видишь, они чего-то почувствовали. Надо быстрей уходить. Мы еще с вами встретимся. Я к вам как-нибудь выйду. А то под землей быть все время скучно.

И КаТаКа быстро скрылся, захлопнув за собой крышку-люк.

ТаЗи мгновенно вскочил и, прильнув ухом к люку, прислушался...

— Уходят, шаги слышны.

— Вот это повезло, — сказала ТаЛиКа. — Мы бы его сто лет искали, искали — и не нашли. А тут... твой тазик помог.

— И этот глупыш. Как кстати получилось знакомство. По-моему ты ему понравилась. Пойдем, расскажи обо всем Чайке она будет довольна.

— Да подожди, ты! Надо сначала найти второй ход в подземелье. Тот, главный. Чайка сказала, что туда запустит этого, бородатого, Васькой его кажется зовут.

Еще раз обойдя дерево, они действительно с трудом, но все же нашли тщательным образом замаскированный ход. Оказалось, что корень дерева в этом месте был неживой и легко поднимался.

ТаЗи попытался было его пошевелить, но ТаЛиКа тут же испуганно дернула его за руку:

— Ты что, с ума сошел! Схватят нас и утащут под землю! Ты же знаешь, там у них стражники. Лучше послушай, что там делается.

ТаЗи склонился к корню и долго молчал.

— Ну, что?

— Ходят. Разговаривают.

— О чем?

— Не слышно. Но этот, как его? КаЛи что-ли? Он действительно поет периодически.

— Ладно, пошли, а то видишь все возвращаются.

* * *

— Ну что, детки, — сказала МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ, обращаясь к ТаЗи и ТаЛиКе, — Гаврик все нам рассказал. Может ваша мамочка действительно поумнела и хочет с нами помириться? Это было бы неплохо.

— Конечно, конечно! — подхватили СИНКОПОЧКИ.

— Да, но они утащили у нас подружек! Утащили ДиЛи, залопотали ВОСЬМУШКИ.

— И у нас, и у нас, — затараторили ШЕСТНАДЦАТЫЕ.

— И еще колобка не отпускают, — протянули ПОЛОВИННЫЕ.

— Вернут вам всех, вернут! — сказала ТаЛиКа.

— Может быть, может быть, — МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ задумалась.

— Ох, ты! И чаго энта она думаить? Чаго думаишь? Рази можно им верить?

— Не верь им, матушка, — сказали свое слово и ЧЕТВЕРТИ БОМы, — они обманут.

МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ посмотрела на пришельцев. — Вот что... Пожалуй мы сделаем так: вы будете жить с нами до тех пор, пока остальные СИНКОПЫ не вернут нам все, что они утащили.

— Ох! Это так прекрасно! — воскликнула ТаЛиКа. — Я и брат мечтали пожить у вас. Здесь так красиво! Так чудесно!.. Правда, ТаЗи?

В знак согласия ТаЗи снял тазик и поклонился. Все весело засмеялись — уж больно уморителен был этот мальчишка с одним рогом и шишкой.

Так стал осуществляться хитрый план Чайки и ДИССОНАНСА.

* * *

МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ напрасно ждала своего Колобка и СИНКОП. Прошло уже более двух недель, а их все не было.

— Не знаем, почему. Не понимаем, — твердили ТаЗи и ТаЛиКа. — Может быть больны?

— Ладно, подождем еще.

А тут случилось неожиданное...

ТаЗи и ТаЛиКа много раз встречались с ЗАТАКТИКОМ Ка-ТаКой, и тот так сильно подружился с ними, что выходил из своего подземелья чуть ли не каждый день. Мало того, КаТаКа уже несколько раз приглашал новых друзей к себе в гости.

— Что, ты! — со страхом говорила ТаЛиКа. — Там нас схватят и убьют!

— Или привяжут цепями и никуда не пустят.

— Да не бойтесь. Мы тихонечко. Посмотрите, как я живу и сразу уйдете.

— Нет, нет и нет, — категорически отвечала ТаЛиКа.

Обо всех этих разговорах ТаЛиКа, конечно же, рассказывала Чайке, и та была очень довольна: — Все хорошо, детки, все в порядке. Скоро все это кончится. А в гости пока не ходите. Я скажу, когда будет можно.

Однажды Чайка позвала Козла Василия (только она его так звала, и то, только тогда, когда они были с ним наедине), и они о чем-то долго с ним шептались. Козел согласно кивал головой и мекал.

А через два часа произошло событие, взволновавшее всех обитателей.

...ЗАТАКТЫ и ПАУЗЫ на поверхности земли не появлялись очень давно, и об их существовании уже почти забыли. И вдруг...

Пока все ели сырки и мандарины, Козел Вася подошел к дереву и поддел рогами корень, на который ему когда-то указала Чайка. Тотчас оттуда выскочил ЗАТАКТ КаЛи и ткнул Васю копьем, Козел, возмущенный этим, бросился на него и стал теснить назад. Его острые рога были для ЗАТАКТА тоже достаточно грозным оружием.

Но в это время ТОПОРИК-ПАУЗА, НЕРАЗЛУЧНЫЙ СО СВОИМ ЗАТАКТОМ, проявив чудеса храбрости, вспрыгнул Козлу на голову и забрался в ухо. Испуганный Вася стал трясти головой, кричать. И, уже не обращая внимания на ЗАТАКТА КаЛи, помчался прочь от дерева.

КаЛи громко свистнул, к нему на помощь поспешили остальные ЗАТАКТЫ и ПАУЗЫ и бросились на РИТМИЧЕСКИЕ ДЛИТЕЛЬНОСТИ и РИТМИЧЕСКИЕ ФИГУРЫ.

Те, испуганные мчащимся Козлом, уже повскакивали со своих мест и собрались было разбежаться или хотя бы закрыть рот, но было поздно. Несмотря на то, что Рита истошным голосом орала:

— Закройте рты! Закройте рты! — большинство из жителей ПАУЗЫ заставило замолкнуть. Те же, кому повезло, в ужасе побежали к морю.

Однако ПАУЗЫ не стали их преследовать. Они сбились в кучу и, о чем-то посовещавшись, вскоре скрылись в своем подземелье.

МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ после всего происшедшего стояла, как вкопанная, выпучив глаза и безуспешно пытаясь произнести хоть какой-нибудь звук.

— Ну, вот! Кричала я, кричала, а толку никакого. Энти навроде слышали, а рот не закрыли. Таперича опять две недели молчать будут. Их ты...

Только Чайка была довольна случившимся. Все шло по ее замыслам, как ей было нужно. Наступил момент, когда надо было действовать решительно.

Она полетела к спрятавшимся ТаЗи и ТаЛиКе (те сидели в кустах с крепко завязанными ртами, ибо Чайка заранее предупредила их о нападении ПАУЗ).

— Ну, детки, разворачивайтесь. Теперь все в порядке. Разведку боем мы провели. ЗАТАКТЫ очень злы, особенно на Ваську. Этим и надо воспользоваться. Видали, даже ваш КаТаКа, и тот, выскочил вместе со всеми, за ШЕСТНАДЦАТЫМИ гонялся. Так что надо действовать. Сходите к вашей норе и попробуйте с ним поговорить — пусть расскажет, что думают обо всем случившемся его родственники.

— Конечно, конечно! Сейчас побежим, — сказала, как всегда, юркая ТаЛиКа (ТаЗи же до сих пор возился с повязкой, она у него никак не развязывалась).

Чайка не выдержала:

— Что ты все возишься! Взял бы свой тазик и его краем разорвал эту тряпку.

— Как это? — глаза ТаЗи удивленно уставились на птицу.

— Что, не понял? Возьми тазик, поточи его о камень и разрежь.

Но именно в этот момент повязка наконец-то развязалась, и ТаЗи освободился.

— О! — вскричал он. — Это же замечательно! Это идея! Я из тазика могу сделать неплохое оружие! С ним мне никакой ЗАТАКТ или ПАУЗА не будут страшны. Даже ЗиКа с его стальными зубами! — и он тут же принялся точить свою шляпу.

— Идем, идем скорей к КаТаКе, — тянула его ТаЛиКа.

Но ТаЗи продолжал свое дело.

«Ничего, молодец, — мысленно хвалила его Чайка. — Точи, точи. Это тебе очень понадобится.»

Наконец, видя, что ТаЗи заканчивает свой нелегкий труд, она, сделав вид, что тоже недовольна, стала упрекать мальчишку:

— Ну, что же ты! Давай быстрей! КаТаКа наверное ждет вас. Бегите к нему.

И ТаЛиКа с братом побежали к потайному ходу ПАУЗ. Там ТаЗи тихонечко стал играть на тазике.

Обычно не проходило и минуты, как появлялись котята. А тут... Крышка не поднималась.

ТаЗи поиграл еще несколько минут, но все было напрасно.

Чайка, издали наблюдая за этим, подумала: «Наверное, он на них обозлился. Придется подождать пару дней. Мальчишка-ЗАТАКТ глупый и добрый, влюблен по уши в ТаЛиКу, он обязательно выйдет. Шерше ля Фам — куда денешься от этих женщин.»

Чайка вспомнил свою жену, воробьиху, вздохнул глубоко и полетел к СИНКОПКАМ.

— Бегите, погуляйте пока. Видимо дня два он не покажется.

— Как это?

— Ничего страшного. Все будет в порядке.

Через день ТаЗи вновь подошел к входу в подземелье и стал играть. Но все было по-прежнему, КаТаКа не появлялся. ТаЗи приложил ухо к крышке, и услышал тихое мяуканье котят.

— ТаЛиКа, — прошептал он сестре, — послушай. КаТаКа по-моему здесь. Но он почему-то не выходит.

Девочка прислушалась... Точно. Из-под земли слышалось тихое мяуканье.

— КаТаКа, — позвала она. — Иди сюда. Мы тебя ждем.

Мяуканье прекратилось, а затем раздалось вновь.

— КаТаКа, я скучаю без тебя. Приходи!

Послышалось тихое шуршанье. Чувствовалось, что КаТаКа стоит рядом, но все не решается выйти.

— ТаЗи! — прошептала ТаЛиКа. — Поиграй еще.

ТаЗи стал тихо водить пальцем по тазику, а ТаЛиКа запела:

— КаТаКа, хороший, красивый ЗАТАКТ, приди ты к ТаЛи-ке...

Крышка поднялась, и появилась взлохмаченная голова КаТаКи.

— Ты что, сердишься на меня? — чуть не плача, сказала ТаЛиКа.

— Не знаю, — пробурчал КаТаКа. — Но все же вылез наружу.

Котята появились следом.

— А за что ты злишься? Я же не виновата, что ваш покой потревожил Козел. Он у нас глупый. Подошел и случайно поддел корень.

— Так это же ты его показала, — сказал КаТаКа и насупился.

— Нет же, клянусь! Я никому не говорила. Он искал сырки, вот и поддел корень. Так уж получилось.

— А у нас что делалось! Что делалось! Жуть! КаЛи всем рассказывал: «Стою, как всегда на посту, смотрю — рога. Как два копья! Ну, я на них! Смотрю, а там этот, Козел с его длинной бородищей. Ну, думаю, сейчас все разворочает. Хорошо, что на помощь подоспели остальные. А то бы было плохо.

— Ну, ничего. Потом мы вам дали. Молчат теперь ваши дурочки? — сказал КаТаКа и ехидно засмеялся.

— А мы, как видишь, не молчим. Ни я, ни брат.

— Да, действительно, это странно.

— А все потому, что нас там даже рядом не было. Мы к маме на поляну ходили. Ты знаешь нашу маму, Мадам ДиБоЛи?

— Слыхал. Что-то говорили. Она тоже пострадала от МЕТРИЧЕСКОЙ ПУЛЬСАЦИИ?

— Конечно. И теперь наша мама ее и всех ее слуг не любит... а ты говоришь, мы показали ход.

— Да.., — задумался КаТаКа. — Я, видимо, не прав. Не подумал. Впрочем, я же не знал, что вас с братом у дерева не было. Ты уж меня прости. Ладно?

— Конечно, КаТаКа, конечно. Я же говорю, что без тебя скучала. Мир?

— Мир, — сказал ЗАТАКТИК и радостно пожал ей руку.

— Тогда давай попоем тихонько, а ТаЗи нам поиграет.

Только они стали петь, как в кустах раздался шум и показалась голова Жу-уТаКи. Он широко вытаращил глаза и от удивленья открыл рот: «ЗАТАКТ вместе с СИНКОПАМИ?!? Да не может быть! Это же предательство!»

— Предатель! — хотел крикнуть Жу-уТаКа, но лишь беззвучное шипение раздалось у него вместо слов, он забыл, что еще долго придется ему ходить без голоса. Он погрозил кулаком СИНКОПАМ, которые от неожиданности тоже стояли в оцепенении, и побежал к другому жулику Жу-уЛи. «Может тот поможет разоблачить СИНКОП?»

— Ой! Кто это был жуть какой страшный!? — вскрикнул КаТаКа, когда Жу-уТаКа скрылся.

— Не бойся. Он ничего не скажет, — успокоила его ТаЛиКа.

— Он же, как и все теперь, немой. Жу-уТаКой его зовут. Жулик он. Его вместе с братом здесь никто и слушать не станет. Они воры. Гусей воровали, и шишки поэтому у них на лбу выросли.

— Странно, но ведь и у твоего братца на голове тоже шишка. Значит, он тоже обманщик?

— Да нет же, ЗАТАКТИК, — вмешался ТаЗи. — Я ведь тебе рассказывал, как меня избили.

В это время котята забеспокоились.

— Все. Мне пора. Видишь, они что-то чуют. Давай встретимся завтра, и ты мне дашь слово, что пойдешь ко мне в гости.

— Но я же говорила, что боюсь.

— Не бойся, возьми с собой и ТаЗи. Он в этот ход пролезет. Он тоже маленький. А я вас проведу осторожно, и никто ничего не заметит.

— Ну, а что там у вас интересного есть под землей? Темнота, да и только.

— Вот уж нет! — возмутился КаТаКа. — У нас очень красиво. Тебе обязательно понравится.

— Знаешь, — сказала ТаЛиКа, — идем лучше к нам. Я тебя с моей мамой познакомлю. Она у нас, хоть и хромая, как все СИНКОПЫ, но очень красивая.

КаТаКа нагнул голову.

— Нельзя мне. Я еще маленький. Вот подрасту, может и совсем уйду жить в лес. А сейчас, пожалуйста, погостите у меня.

ТаЛиКа делала вид, что думает...

— Решайся, ты же видишь, не могу я здесь больше находится. Котята торопят.

— Я бы пошла, но, наверное, все же там неинтересно?

КаТаКа как-то по-бычьи насупился, как бы готовясь к какой-то схватке, и...

— Хочешь, я тебе корону МЕТРИЧЕСКОЙ ПУЛЬСАЦИИ покажу? Она у нас там. Правда ее ЗиКа со своими стальными зубами охраняет. Но я как-нибудь его обману. Идет?

— Хорошо, я еще подумаю.

— Поду-у-умай.., — крикнул ей КаТаКа уже на бегу и скрылся, захлопнув крышку.

— Бежим, сообщим Чайке все, что он нам рассказал. Она должна быть довольна.

(Кто-кто, а Чайка была в курсе всего происшедшего. С трудом уговорила Риту поспать днем, а сама улетела от нее и, спрятавшись в листьях дерева за большим зеленым орехом, все слышала).

* * *

— Матушка! Матушка! — беззвучно кричал Жу-уТаКа и дергал ее за руку. Лицо его было искажено от напряжения и поэтому приобрело еще более жуткое выражение.

— Да уйди ты от меня, нахал! — так же беззвучно отбивалась от него царица. — Жуть какая-то! И чего пристал?

Но Жу-уТаКа подходил к ней снова и снова.

Тогда МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ припустилась бежать от него к БОМам, и те вдвоем попытались скрутить Жу-уТаКе руки. Но у них это никак не получалось — у двоих сил не хватало. Лишь после того, как подошел еще один БОМ, с Жу-уТаКой сладили и связали. Жу-уТаКа метался, пытался что-то объяснить, но все было бесполезно. От бессилия даже слезы полились у него из глаз.

Но его бросили одного и не стали слушать.

* * *

— Ну, что, братцы, скажете? — спросила Чайка СИНКОПОК.

— Все в порядке?

— Еще как, еще как! — перебивая друг друга стали трещать ТаЗи и ТаЛиКа. И рассказали ей о своей встрече с КаТаКой...

— Ладно, все ясно. Будем думать, как действовать. Завтра все должно решиться.

И они разработали план...

День выдался пасмурным, чего обычно никогда не было на острове. Это ДИССОНАНС велел Ветрам нагнать тучи и быть готовым к действиям. Над островом уже несколько часов громыхал гром, поминутно вспыхивали молнии. А внизу, как всегда не упало ни одной капли воды.

...ТаЗи проснулся первым. Он выскочил из кустов и сразу побежал к морю, точить и без того острый тазик. Чайка за всем этим внимательно следила. Она, пока СИНКОПКИ спали, уже успела побывать у ДИССОНАНСА и предупредить его о том, что намечается сделать.

«Так, — думала она, — главное действующее лицо к бою почти готово. Теперь пора бы встать и ТаЛиКе.»

И точно, будто по команде, появилась хромоножка. Она была еще сонная и поэтому вялая.

— Ну, как дела, ТаЛиКа? — тихонько позвала ее Чайка. — У тебя все в порядке?

— Конечно. Мы же еще вчера договорились обо всех действиях.

— Вот и прекрасно. Беги к морю, умойся. Там ТаЗи давно уже точит свой чудо-нож.

ТаЛиКа засеменила к берегу, быстро перебирая ножками. Издали, глядя на нее, каждому могло бы показаться, что она бежит вприпрыжку, и лишь вблизи было заметно, что она хромает.

Чайка полетела вслед за ней.

— Итак, уточним детали, — сказал она, опустившись на воду и слегка покачиваясь на волнах. — Главная наша задача — утащить корону и принести ее мне. Мы сделаем вашу маму царицей острова. Вот увидите... Но, чтобы ее взять, надо перерубить, а точнее, перерезать веревки, за которыми она спрятана, — (Об этих веревках как-то упоминал КаТаКа, и Чайка сразу поняла, что они и есть корни дерева, которое надо уничтожить в первую очередь).

— КаТаКа сам приведет вас на место. А уж я и Василий здесь постараемся все уладить.

Все еще спали. Козел тоже. ТаЛиКа и ТаЗи осторожно пробирались к заветному ходу, стараясь никому не попасться на глаза. Они чувствовали, что именно сегодня или никогда решится их судьба, судьба их родителей, всего острова. СИНКОПКИ не сомневались, что добряк КаТаКа обязательно придет на встречу и проводит их в святая святых ЗАТАКТОВ.

«Глупый! Влюбился в меня, как молодой гусенок. Так глазками на меня и зыркает, — не раз говорила сама себе ТаЛиКа, вспоминая ЗАТАКТИКА. — Ему, дураку, запрещают выходить одному. И правильно делают. А он поверил мне. Хи-хи! Да разве можно верить женщинам? Мы все одним миром мазаны: говорим одно, а делаем совсем другое. И уж что-что, а слов своих почти никогда не держим. Чудак, да и только!»

Как только Чайка села на ветку над изголовьем Козла, Вася сразу проснулся.

— Вставай, Василий, быстренько. Пошли добывать для МЕТРИЧЕСКОЙ ПУЛЬСАЦИИ корону. Наши малыши уже на подходе к логову ЗАТАКТОВ.

Вася не заставил себя долго ждать и тут же припустился к дереву.

— Давай, давай! — подгоняла его Чайка. — Быстренько!

Как только Козел подбежал к дереву, Чайка дала ему знак спрятаться в ближайших кустах. — Сиди, жди. Как только они спустятся в подземелье, действуй. А я... Я пока постараюсь обеспечить тылы.

— Рита! — закричала она. — Выходи-ка!

— Чавой-то? Хто энто мене?

— Да я это, я!

— Чавой-то тебе надо? Такую рань.

— Лети сюда! Что скажу!

— Ну?

— Лети-ка к ТРИОЛЯМ и проверь их. ТаЗи и ТаЛиКа мне сказали, что сегодня СИНКОПЫ на нас войной пойдут. Сказали и сами куда-то убежали. Уж не навстречу ли ДиБоЛи?

— Как это? Как это? — заволновалась Рита. — Безобр-р-р-разие! Я догоню их! — и она полетела, бешено махая крыльями.

Тем временем ТаЗи, подойдя к тайному ходу, как всегда стал играть. После того, как края тазика стали еще более заточенными, его звук приобрел прямо божественное звучание. КаТаКа сразу же появился из подземелья и махнул своим друзьям рукой: «Можете заходить».

ТаЗи и ТаЛиКа неспеша полезли в узкий проем.

Как только СИНКОПКИ скрылись. Чайка, подождав несколько минут, дала знак Козлу. Тот стремглав выскочил из кустов и бросился рогами на уже знакомый ему корень.

ЗАТАКТЫ видимо были застигнуты врасплох и поэтому не сразу прореагировали на нападение. Именно поэтому Козел смог содрать покрытие и почти целиком скрылся под землей.

Чайка, летая над местом боя с удивлением наблюдала, как быстро скрылся хвост «космонавта»... Однако прошло еще несколько секунд и раздался дикий рев несчастного животного. Козел, как ошпаренный, выскочил из-под земли и, хромая на две лапы, с кровоточащей шеей помчался к кустам, где спала МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ.

Его рев всполошил все население. РИТМИЧЕСКИЕ ДЛИТЕЛЬНОСТИ и РИТМИЧЕСКИЕ ФИГУРЫ повскакивали со своих мест и подбежали к царице. Тут же были и кони: ДиТаКа и ЗиКа, любимая собачка МЕТРИЧЕСКОЙ ПУЛЬСАЦИИ ТяПа. Все смотрели на нее со страхом, не понимая, что произошло. А Козел ревел, как зарезанный и не мог произнести ни одного слова.

— Прекратите! — наконец не выдержала ПУЛЬСАЦИЯ, хотя она это и крикнула про себя, но так выразительно топнула ногой, что все всем стало ясно.

Козел только было попытался что-то сказать, как кусты зашевелились и все ЗАТАКТЫ, все ПАУЗЫ вновь набросились на несчастных жителей. Многие, помня, что необходимо срочно зажать рот рукой, пытались сделать это. Но на сей раз ЗАТАКТЫ набрасывались на них с необыкновенной яростью. Все метались в ужасе, толкая друг друга, сбивая друг друга с ног.

МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ в ужасе смотрела на все случившееся. Она металась из стороны в сторону, не зная, Что ей делать. Наконец, с помощью своих верных БОМов, ей с огромным трудом удалось выбраться из этой круговерти. Расталкивая всех локтями,угрожая БОМБами, ЧЕТВЕРТИ смогли вывести ее на поляну.

«Скорей, скорей к дереву! — почему-то думала МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ. — Там спасенье! Только там!»

Но вдруг она, как и остальные, застыла в немом оцепенении. Зазвенел звонок ФЕРМАТА — и все остановились (это Чайка, проникнув в гнездо Риты, нажала на кнопку).

Звонок, не переставая, звенел еще долго, и жуткая его трель, проникая в мозг каждого, как бы кричала: «Конец! Конец пришел! Конец!»

Но дерево стояло незыблемо, и поэтому надежда все еще была в сердце каждого.

А в это время в подземелье происходило следующее...

Вначале ТаЗи и ТаЛиКа ничего не видели. Тьма окружала их со всех сторон, и только далекие разноцветные огоньки мелькали, как маленькие светлячки.

— Идемте. Здесь нечего останавливаться. Нам еще далеко, — услышали они голос КаТаКи.

— Нет, погоди, — сказала Синкопка, — мы же ничего не видим. Глаза к темноте еще не привыкли. Чуть-чуть постоим пока.

...Вновь открыв глаза, ТаЛиКа не узнала подземелья. Со всех сторон сверкали брызги золотистых, серебристых, изумрудных искр. Казалось, подземный пожар неожиданно вспыхнул и разгорается все сильней и сильней... Вот вдали мелькнули рубиновые брызги, вот топазовые...

— Ах! Как здесь красиво! — вскрикнула девочка.

— Тише вы! Тише! Услыхать могут! — проговорил КаТаКа. Пойдемте дальше.

— Дай, полюбуюсь. Еще чуть-чуть. Я такого никогда не видела, — просительным тоном сказала ТаЛиКа.

— Иди, — буркнул ТаЗи, — там впереди, наверное, тоже самое. Еще увидишь, — и он дернул ее за руку.

— Идемте, он прав. Это у нас везде.

Они двинулись в путь.

— Откуда здесь все это?

— Братья понатаскали. Перерыли весь остров и сюда принесли.

...Они прошли несколько метров по узкому коридору и свернули направо. Глазам СИНКОПОК предстало небольшое, совершенно круглое озеро, вода в котором была нежно-бирюзового цвета и искрилась серебряными искрами. А темно-красные гранаты и рубины, мерцающие мелкими вкраплениями в огромных сталактитах, свисающих с высоченного потолка, отражались в нем кровавыми дорожками.

— Здесь мы иногда плаваем и катаемся на лодках. Но мои котята воды не переносят, поэтому они терпеть не могут эту пещеру.

Только сейчас СИНКОПКИ с удивлением заметили, что у КаТаКи нет его четвероногих друзей.

— А где они? Куда они подевались?

— Сидят в моей пещерке, ждут вас.

— И одуванчиков у тебя в руках не видно?!

КаТаКа засмеялся. Засмеялся легко и беззаботно:

— А зачем? Я люблю на них дуть под солнцем, смотреть, как парашютики плывут по ветреным струям. Как они поднимаются вверх столбом, а оттуда, медленно кружась, спускаются на землю... Мои одуванчики сейчас стоят в вазе на столе... Ладно, пошли вперед. Еще немного и мы будем у нашей сокровищницы. Обычно там стоят Зи и ЛиКа. А сегодня я их обманул. Посоветовал поспать часок, другой, а я мол подежурю. Так что у нас есть много времени...

— Запоминай дорогу, — шепнула ТаЛиКа брату, — иначе не выберемся отсюда.

Они обогнули озеро и вновь свернули в уже более широкий проход.

— Скоро будем на месте. Посмотрим корону — и ко мне в пещерку. Мы с котятами приготовили для вас мое любимое блюдо. Чувствуете, как пахнет?

ТаЛиКа попыталась было принюхаться, но ничего не почувствовала.

«Странно. И чего он унюхал?!»

Они прошли еще десятка два шагов...

— А теперь смотрите, — сказал КаТаКа и резко повернул в сторону.

ТаЗи и ТаЛиКа шмыгнули за ним и тут...

Перед их глазами предстала небольшая пещерка, в глубине которой на специальном постаменте мириадами искр сверкала великолепная Корона. Путь к ней шел сквозь лес каких-то перламутровых нитей. Именно от них исходил мягкий розовато-голубой свет, отражающийся в сотнях алмазов.

— Ах! Что это? — одновременно вскрикнули ТаЗи и ТаЛиКа.

— Красиво?

— Еще бы! Здесь, как в раю... Пошли посмотрим корону поближе.

— Нет! — решительно сказал ЗАТАКТИК. — Этого нельзя! Нельзя даже мне.

— Почему?

— А потому что нельзя трогать эти перламутровые нити.

— Они что, волшебные?

— Не знаю. Но до них нельзя дотрагиваться. Об этом сразу будут все знать и сюда прибегут.

— А как же к короне подходят Зи и ЛиКа?

— Через свои пещерки.

ТаЗи и ТаЛиКа как-то странно переглянулись и стали шептаться.

— Что это вы? Пошли теперь ко мне, котята ждут нас.

— Сейчас, сейчас. Еще чуть-чуть поглядим... и пойдем.

ТаЗи осторожно обошел КаТаКу сбоку и бросился ему под ноги.

— Держи его! Коли рожками! — крикнул он сестре.

ТаЛиКа бросилась на КаТаКу с другой стороны.

— Что вы? С ума сошли? Что вы делаете? — закричал Ка-ТаКа. — Сейчас сюда прибегут!

— Не слушай его, сестра, вяжи!

ТаЗи сдернул с головы тазик и одним его махом перерезал ближайший перламутровый жгут, свисающий с потолка.

— А-а-ай!!! — закричал КаТаКа. — Что ты наделал? Это же корни! Они живые! Их нельзя...

Но КаТаКа не успел договорить. Его связали и заткнули рот.

«Что вы делаете? — кричали глаза КаТаКи, — как вы можете?»

Но, увидав холодные и даже злые глаза своей возлюбленной, КаТаКа сник. Сначала в его взгляде промелькнуло недоумение, затем догадка и после этого навернулись огромные слезы. Крупные прозрачные капли медленно вытекали из его прекрасных синих глаз, останавливались на мгновенье на кончиках длинных черных ресниц и медленно стекали по щекам.

Он понял все... СИНКОПЫ его обманули. Они воспользовались его добротой, сыграли на струнах его души... И она... Его мечта. Его ТаЛиКа оказалась подлой предательницей.

«Как же так можно? — думал он. — Если человек верит, любит... Любит даже больше своих родственников, больше самого себя... Разве можно его предать?» — в его голове это никак не укладывалось. — «Я любил ее. Верил. Из-за нее нарушил самый страшный запрет... А она...»

— Ну что? Утих? — зло спросил ТаЗи. — Лежи и не брыкайся, дурачок! Небось взрослые говорили, чтобы не связывался с нами, с СИНКОПАМИ, а ты? Не послушался. Вот так-то!.. Молодец, сестричка. Ловко ты его обвела вокруг пальца. Давай работать. Я сейчас перережу эти веревки, и пока там, наверху всех ЗАТАКТОВ отвлекает этот дурак Василий, мы быстренько отсюда смотаемся. Вместе с короной.

И он резкими движениями стал сечь перламутровый дождь направо и налево.

С каждым движением нитей становилось все меньше и меньше, и от этого все больше и больше гас свет. Падая на землю, перламутровые нити теряли свой блеск и тут же превращались в обыкновенную веревку.

Когда до короны оставалось совсем немного, вдруг раздался страшный гул и все вокруг заходило ходуном.

— Ох! Что это? — в ужасе вскрикнула ТаЛиКа. — ТаЗи, давай быстрей убежим отсюда.

КаТаКа в ужасе смотрел на происходящее. Он уже не плакал, так как понял, что безжалостных СИНКОП ничем не проймешь.

«Неужели они не ведают, что творят?»

...Оставалось несколько нитей. Но они уже не мешали СИНКОПАМ добраться до короны. ТаЛиКа схватила драгоценную реликвию и... тут же напялила на себя.

— Дура! Что ты делаешь? — заорал на нее брат. — Не видишь, что кругом творится!

ТаЛиКа оглянулась... Стены пещеры, погруженные во мрак, светились далекими зловещими огнями слабо блестевших драгоценных камней. Они шатались и ходили ходуном.

— Бежим! Скорей!

Тут с потолка сорвался первый ком земли.

— Снимай корону! Впереди еще пещера с сосульками!

Они припустились к выходу. Пробегая мимо КаТаКи, ТаЛиКа на секунду остановилась.

— Что стоишь? Брось его! Не успеем выбраться отсюда! — кричал ТаЗи.

Слабое чувство жалости мелькнуло у СИНКОПКИ в душе, но она преодолела его и побежала дальше.

...В пещере с озером было еще страшней. Вода вышла из берегов и заливала пол. Из нежно-бирюзового они вдруг стала черно-фиолетовой и от этого ужасающее впечатление от всего еще более усиливалось. Красные искры, ранее горевшие на потолке, теперь сияли из глубины зловещими кровавыми ручьями. Вокруг стояла атмосфера смерти.

Внезапно с потолка сорвалась огромная каменная глыба и, расколовшись надвое, придавила ТаЗи ногу.

— Ай! Сестра! Спаси меня! — заорал мальчишка. — Сдвинь этот камень! Скорей!

ТаЛиКа, крепко держа корону в руках, попыталась столкнуть камень с места. Но тот не сдвинулся ни на йоту.

— Что же делать? — кричал ТаЗи. — Мы погибнем!

Еще две глыбы сорвалось с потолка и рухнули в воду. Огромные волны хлынули на берег, и одна из них, докатившись до ТаЗи, скрыла его под собой.

— Брат! — крикнула ТаЛика, — где ты?

Волна отхлынула. ТаЗи барахтался, выплевывая гадкую воду.

— Возьми мой тазик, — прошипел он.

— Зачем?

— Отрежь мне ногу...

— Что? — в ужасе отпрянула от него ТаЛиКа.

— Режь! — закричал он. — Скорей!

ТаЛиКа схватила тазик и, не глядя, несколько раз полоснула по ноге брата.

— А-а-а-а! — раздался истошный крик и послышался жуткий хруст костей.

ТаЛиКа открыла глаза и увидела, что брат лежа в луже крови, старается приподняться. Но это ему никак не удавалось.

— Помоги! — прохрипел он.

ТаЛиКа протянула ему руку и помогла подняться.

— Перевяжи...

— Я не могу... Руки заняты. Перевязывай сам, — сказала СИНКОПА и бросила брату один из жгутов, который прихватила с собой на всякий случай из первой пещеры.

— Ты иди потихоньку, а я побегу вперед. Чайка ждет корону.

И она помчалась веред, даже не оглянувшись.

После того, как Чайка вылетела из гнезда и перестала нажимать кнопку ФЕРМАТЫ, все вновь пришло в движенье. Но Чайку это уже не интересовало. Она подлетела поближе к тайному ходу, из которого обычно появлялся КаТаКа, и стала ждать.

Услыхав страшный грохот, потрясший весь остров, Чайка стала волноваться. «Где же эти СИНКОПЫ? Принесут ли корону?»

Но все было по-прежнему. ЗАТАКТЫ и ПАУЗЫ носились по острову, МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ забралась с помощью БОМов в дупло и сидела там, боясь высунуть даже голову.

Вдруг Чайка увидела, как Дерево качнулось, сначала немного, а потом все сильней и сильней. Тут же из дупла показалось бледное и испуганное лицо МЕТРИЧЕСКОЙ ПУЛЬСАЦИИ.

«Караул!» — кричали ее глаза. Но открытый рот не произносил ни звука. Только МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ соскочила на землю, как весь остров вновь заходил ходуном.

Чайка сама испугалась и взмыла в небо. Именно в этот момент, толкая друг друга, к главному ходу в подземелье бросились все ЗАТАКТЫ и ПАУЗЫ, перестав преследовать РИТМИЧЕСКИЕ ФИГУРЫ. Они торопили друг друга, наступали друг другу на ноги.

— Вперед! Скорей! Спасайте корону! — кричали они.

«Ха! Спасайте, спасайте!» — подумала Чайка. «Может успеете...»

Только ЗАТАКТЫ скрылись в своем подземелье, как раздался самый страшный толчок. Все заходило ходуном. Волны океана, обычно такие тихие и ласковые, нахлынули на берег, сметая прибрежные кусты и постройки из ореховой скорлупы.

Именно в этот момент поднялась крышка потайного люка и в отверстии показалась рука ТаЛиКи, держащая корону.

— Скорей, — крикнула она Чайке, — бери! — и подкинула корону вверх. Та отлетела в сторону и покатилась в кусты.

ТаЛиКа попыталась подтянуться и выскочить наружу, но дрожащий Остров содрогнулся в последний раз, засыпал ее землей и затих.

«Все. Дело сделано. Теперь я свободна, — подумала Чайка. ДИССОНАНС должен быть мною доволен. Уж дальше дело его», — и она полетела смотреть, что делают остальные.

МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ без конца ходила вокруг дерева, щелкая пальцами, считала упавшие желтые орехи и охала (про себя, конечно): «Боже! Да что же это такое! За что такие напасти? Что теперь делать с этими сырками? Они же испортятся... Ох!»

Тут ее взгляд, полный ужаса, упал на огромный зеленый орех, валявшийся чуть в стороне от остальных. Она ждала его появления почти целый год, помня, что именно в зеленом орехе ей первый раз был послан жених.

И сейчас она чуть не упала в обморок... Но потом пришла в себя и тихонько поплелась к упавшему ореху. Неразлучные БОМы окружили ее со всех сторон, МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ опустилась на колени и, обняв орех, горько заплакала... Так прошло минут десять. Наконец царица поднялась.

«Разбейте!» — умоляющими глазами просила она Бомов.

ЧЕТВЕРТИ БОМы подняли ее без слов. Они взяли свои бомбы и осторожно стукнули по ореху. Тот сначала не поддавался и лишь после десятка хороших ударов раскололся. МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ в ужасе закрыла глаза...

...Ворона Рита долго летала над поляной ТРИОЛЕЙ, высматривая все, о чем говорила ей Чайка. Но ничего подозрительного не обнаружила. Все либо спали, либо были заняты своими делами. Многие пытались восстанавливать разрушенный дом, кто-то строил сарай для Колобка. И только Мадам ДиБоЛи с мужем ДиЖу-у и его братом сидели чуть в стороне и о чем-то шептались.

Рита подлетела ближе, пытаясь подслушать их разговор. Но речь шла о какой-то дальней земле, о путешествиях, о волшебстве.

Ничего не поняв, Рита решила вернуться домой. И тут остров стало трясти. Рита видела, как падали деревья, вырывались с корнем кусты. Видела, как вышла из берегов река и затопила многие поляны.

— Ужас! Кошма-а-ар-р-р! — кричала Рита и изо всей мочи торопилась к царице.

— Что-то происходит таперича с царицей-то? — ужасалась она.

Когда Рита подлетела к Дереву, она ужаснулась, увидев его совершенно голым — все орехи упали. А у подножья, широко раскинув руки, стояла МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ и лицо ее выражало удивление (это случилось как раз в тот момент, когда Бомы раскололи зеленый орех). Там лежали... груши и зеленый чай.

Чего-чего, а уж этого никто не ожидал. Бомы думали, что в орехе опять сыр какой-нибудь зеленый, а МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ ожидала мертвого жениха.

— Слухай, мамочка! — затараторила Рита. — Чаво там было-то! Чаво было! Все тряслось! Тряслось!

Она не докаркала, поняв, что ее никто не слушает.

ЭПИЛОГ

Дерево засохло через день. Это случилось ночью. Вдруг неожиданно подул ветер, которого никогда на острове не было. Случилось это над областью ТРИОЛЕЙ. Свирепый Ветер наконец-то прорвал защиту и носился в поисках жертв. Сначала он налетел на деревья и выдернул их с корнем. Затем набросился на речку, завил ее в спираль, поднял в небо и бросил на поляну.

Великолепные цветы и трава пытались удержать поток, но тот подхватил их, смешал вместе с глиной и песком на поселок СИНКОП.

Пока поток завершал свое дело, вихрь полетел к дереву.

Здесь уже никто не спал. Все со страхом смотрели на носившегося по небу ДоСия и ДИССОНАНСА. Время от времени дракон плевался огненной лавой, и она растекалась по невидимой защите. Но кое-где, найдя в ней трещины, напала на землю. Там, куда попадали эти капли, вспыхивали пожары.

Рита, как оголтелая, носилась по небу и без конца кричала. Все остальное происходило в молчании. Это и было самое страшное.

Чайка часто свечой взвивалась в небо, прямо к ДИССОНАНСУ, и делала вид, что нападает на него. Все РИТМИЧЕСКИЕ ФИГУРЫ, да и сама царица думали: «Ах! Не дооценили мы эту птицу. Надо же, какая храбрая».

Время от времени МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ доставала из кармана пули и кидалась ими в сторону ДоСия, пытаясь отпугнуть его.

Наконец Вихрь увидел своего Господина, носящегося над деревом, он заревел со всех сил и помчался к нему навстречу. Вихрь налетел на бедное дерево, которое из последних сил поддерживало невидимую защиту, стал заламывать ему руки-ветки, сплетать их. Потом окончательно разозлившись, он собрался с силами и рванул макушку.

Огромное дерево застонало, закачалось, но выдержало этот напор. Тут ДИССОНАНС пустил в него синюю молнию.

Дерево напряглось их последних сил и тоже отразило этот натиск. Тогда Вихрь вновь разъярился, раскрутился винтом, подхватив в этот воздушный поток морскую воду и песок, и со всей мощью набросился на непокорного гиганта.

Дерево цеплялось за землю из последних сил. Но их не хватало. Оно заскрипело, зашаталось, потом стало раскачиваться из стороны в сторону и, лишенное основных корней подрезанных СИНКОПКАМИ, с воем вырвалось из земли. Вихрь схватил его в свои могучие объятья, поднял на свои огромные плечи и понес в небо, прямо к хохочущему ДоСию.

Тот вздохнул всей грудью, напрягся, и изо всех семи голов выплеснул на Дерево огненный поток лавы. А в довершении ко всему ДИССОНАНС кинул молнию.

Дерево, бывшее когда-то опорой всех жителей, всего Острова, вспыхнуло, как спичка, и вмиг превратилось в пепел. Тут же упавший на головы столпившихся внизу подданных Великой Царицы.

Словно ток прошел по их жилам. РИТМИЧЕСКИЕ ДЛИТЕЛЬНОСТИ, РИТМИЧЕСКИЕ ФИГУРЫ и ТЕМПЫ очнулись от оцепенения и единым страшным криком, полным отчаянья, боли и предвкушения смерти, оглушили остров.

— А-а-а-а!!!

Эхо подхватило этот крик и понесло его все дальше и выше.

— Да-а-а-а, — засмеялся злой волшебник, — наконец-то! Я победил! Победил!

Мокрые от дождя, испуганно жались к царице ее подданные. А та стояла в окружении своих БОМов и без конца кидала в небо пули.

Страшный фейерверк озарял все кругом зловещим огнем, нагоняя на всех страх и еще больший ужас.

В это время Чайка взвилась вверх и стала кричать:

— Сюда, хозяин! Сюда! Спускайся! Я достал корону! Спрятал ее! Она там! — и Чайка указала на место, где раньше был потайной ход в подземелье.

— Слышу, воробышек! Слышу, птаха! Сейчас, мы ее возьмем! — и ДИССОНАНС направил СЕПТИМА на посадку.

Видя явное предательство чайки, ворона Рита не сдержалась:

— Их ты! Вражина! — и рванулась к подлой птице.

МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ, видя, что СЕПТИМ летит прямо на нее и ей приходит конец, в ужасе металась в окружении БОМов. Она лихорадочно искала выход и этого положения. Но выхода не было. Тогда она в изнеможении села на землю и что-то сказала своим верный телохранителям. Те угрюмо, по-бычьи нагнули головы и...

Раздался страшный взрыв, не менее сильный, чем только что недавно звучащие удары грома. Все заволокло огромным облаком пыли.

БОМы наконец-то взорвали свои бомбы. В огненном столбе, взвившемся до неба, погибли и Рита, и Чайка.

Лишенные царицы РИТМИЧЕСКИЕ ДЛИТЕЛЬНОСТИ и РИТМИЧЕСКИЕ ФИГУРЫ в страхе жались друг к другу и ожидали кары ДИССОНАНСА.

Тот медленно слез с дракона и пошел к ним.

— Ну-с... Что скажем? Смеялись надо мной, когда была защита? А? Детки... «Мы самые счастливые» — пели. «Слава сыру! Сыру! Сыру!» Ха-ха-ха!.. А ну-ка, пропойте живо свой гимн. Тот самый, что вы выли каждое утро и каждую ночь!

РИТМИЧЕСКИЕ ФИГУРЫ молчали.

— Что, страшно? Пойте, а не то я вас всех живьем зажарю! Ну?

— «В Стране Совсем Счастливых Ритмических Фигур», — начали медленно петь ШЕСТНАДЦАТЫЕ. Но их никто не поддержал и они замолкли.

— СЕПТУША! Ты видишь, они меня не слушаются! Ха! Ну-ка, полыхни на них разочек! Сейчас запоют, как миленькие!

ДоСий открыл было пасть одной их своих голов, но тут же закрыл ее. Ибо, перебивая друг друга, стараясь перекричать друг друга, РИТМИЧЕСКИЕ ДЛИТЕЛЬНОСТИ и РИТМИЧЕСКИЕ ФИГУРЫ завыли всем уже надоевший гимн:

— Ты мир дала нам, ты сыр дала нам..., — подпел смеясь ДИССОНАНС. — Молодцы! Сырки «Лето» лопали и пели. Неплохо устроились!

— Тьфу! Тьфу на МЕТРИЧЕСКУЮ ПУЛЬСАЦИЮ! Тьфу на нее! — орали, перебивая друг друга подданные Великой Царицы.

— Никогда мы ее не любили! Сыр нам давала, а больше и ничего. Даже жильем сносным обеспечить за все время существования Страны Совсем Счастливых Ритмических Фигур не могла. Да здравствует наш новый царь! ДИССОНАНС!

ДИССОНАНС брезгливо сплюнул, глядя на вытянувшихся по струнке лентяев.

— А ну-ка, ТЕМПЫ, подойдите сюда! Быстренько к воде! Сейчас поплывете.

ТЕМПЫ послушно поплелись к морю. За ними увязались конек ЗиКа и ДиТаКа.

Но ДИССОНАНС заметил их:

— А вы куда? Красавчики! Живо, на место!

— Но мы же тоже кони...

— Молчать! — взвизгнул ДИССОНАНС. — На место!

— Так, — он с удовлетворением оглядел ТЕМПОВ, — значит это вы были СКОРОСТЬЮ МЕТРИЧЕСКОЙ ПУЛЬСАЦИИ?

— Да! Да! Конечно! — заговорили ТЕМПЫ, перебивая друг друга.

— Ладно, помолчите... А где тут СИНКОПЫ?

— Их нет, их нет! — стали кричать РИТМИЧЕСКИЕ ФИГУРЫ. — Он и от нас ушли к ТРИОЛЯМ.

— Где это еще?

— Вон там! Вон там!

— Я знаю, хозяин, — завыл яростный ветер.

— Неси их всех сюда! Быстро!

Вихрь взвился в черное небо и улетел.

— Ну-с, голубчики, — все еще издевался ДИССОНАНС. — Так как вам жилось, ничегошеньки не делая? Ели, пили, отдыхали... Тебе нравилось? — обратился он к жуку Жу-уТаКе.

— Нравилось, господин! Нравилось.

— А тебе? — и ДИССОНАНС посмотрел в сторону барабанщика ТаКаЛи.

— Мне тоже нравилось, — прошептал ТаКаЛи, дрожа от страха.

— Ну-ну!

Подойдя к Жу-уЛи, ДИССОНАНС стукнул его по шишке:

— Ну-ка, жулик, подойди вон к тем кустам, там где спрятана корона вашей ПУЛЬСАЦИИ. Найдешь — конфету дам.

Жу-уЛи, как оголтелый, бросился в указанном направлении.

— А вы помогите ему, — приказал ДИССОНАНС ВОСЬМУШКАМ. — Быстренько! — потом, подумав, каркнул: — А ну! Всем искать!

Поляна мигом опустела — все бросились в кусты.

— Ха-ха-ха! Смотри, СЕПТУША, какие они гордые! Какие счастливые! А жить хотят. Все хотят, как один.

Тут прилетел вихрь и принес на своих могучих плечах всех СИНКОП, ТРИОЛЕЙ и множество тараканов.

— Ух, господи! Кажется всех приволок. Не мог я разобрать, кто есть кто. Всех взял.

— Ну-ка! Кто тут у вас Мадам ДиБоЛи? Выходи!

«Странно! — подумала Мадам. — Откуда он знает меня?» — и шагнула вперед.

— Хромаешь? — спросил волшебник.

— Да, господин. Мы, СИНКОПЫ, все хромаем. Уронила нас эта проклятая царица.

— Так ты зла на нее была? — удивился ДИССОНАНС, говоря уже более мягким голосом.

— Ох, и зла, Господин! Ох и зла! Все делала: чтобы ей насолить.

— Ха! Зла — это очень хорошо!.. Так, а где твой муж?

— Да вот он, этот, — и ДиБоЛи ткнула пальцем в ДиЖу-у.

— А его брат?

— Да вот, рядом стоит.

— Идите к ТЕМПАМ. Выбирайте, на каком поплывете. И готовьтесь к путешествию.

— Ой! — вскрикнула Мадам. — Да мы же не умеем плавать!

— Бросьте. Это глупости. Не утонете... Лучше бы сказала спасибо, а то вообще передумаю. И... возьмите себе в качестве слуг этих тараканов. КВИНТОЛИ они, кажется, называются. Пригодятся. Я из них потом людишек вам сделаю. Парши-и-ивеньких! Ха! Ха!.. Да еще несколько ТРИОЛЕЙ захватите. Те, которые говорят: «Нэ-Нэ-Нэ». Эти тоже думаю могут приноровиться к гадостям. А?.. Как ты считаешь, СЕПТУША?

ДоСий в ответ покачал всеми семью головами в знак согласия.

СИНКОПЫ больше не заставили себя упрашивать и, хромая, поспешили к морю.

Тут появился и Жу-уЛи. Он тяжело дышал, неся в руках корону.

— Вот она! Вот! — кричал он ДИССОНАНСУ еще издали. — Я нашел ее! Нашел!

— Врет, как всегда! — завизжали ДиЛи и ТаКа-ТаКа, догоняя его. — Жулик он! Это мы нашли! Мы! А он отнял! Отнял у нас!

— Ха-ха-ха! Так вы считаете, что он ужасный, раз отнял?

— Да! Да! — затараторили РИТМИЧЕСКИЕ ФИГУРЫ.

— Злой?

— Конечно!

— Так это же хорошо! Вот за это ему две конфеты. Пусть сосет. Это леденцы. Вку-у-усные!.. Хотя... — ДИССОНАНС остановился. — Пожалуй, сделаем так. Я дам тебе еще три леденца, а остальные...

Он залез в карман, достал горсть монпансье и бросил на землю.

— Ищите!

РИТМИЧЕСКИЕ ФИГУРЫ стояли, не шевелясь. Чувство собственного достоинства не позволяло им сдвинуться с места. Только Жу-уТаКа, нагнувшись, стал рыться в песке.

— Ну-у-у! — закричал ДИССОНАНС. — Быстро!

Но РИТМИЧЕСКИЕ ФИГУРЫ все еще стояли, не шевелясь.

— СЕПТУША! Попробуй-ка поиграть с ними. А то они не понимают. Ха!

СЕПТИМ засмеялся тремя головами и тихонько пыхнул огнем.

РИТМИЧЕСКИЕ ФИГУРЫ стремглав бросились за леденцами.

— Ну вот! Вся их гордость прошла. Тьфу! Мразь! Ни одного сильного не оказалось. Пошли отсюда.

Он сел на ДоСия, тот, неспеша, пошел к морю.

— Ну-ка, ТЕМПИКИ, плывите вон в ту сторону, — и он указал направление. — Через час вы будете на месте. Теперь будете жить там и служить мне и Мадам. Поняли?

ТЕМПЫ молчали.

— Ну, вперед, быстро!

ТЕМПЫ, перегоняя друг друга, поплыли в сторону, указанную Злым Волшебником.

— Давай, СЕПТУША! Взлетай, у нас еще работка есть!

— Понял, хозяин. Это мы мигом, — и он разбежался и, тяжело взмахнув крыльями, взлетел...

Остров расстреляли и залили лавой за считанные минуты. ДИССОНАНС, кинув последний раз молнию, увидел, что на нем не осталось ничего живого. Только холодные волны лизали его поверхность.

— Ну, все в порядке. Ветры и вода теперь доделают свое дело сами...

ЛЕСНАЯ ИСТОРИЯ

Далеко-далеко в лесной стране с незапамятных времен жили волшебные звери. Одни из них были маленькие, другие большие. Одни добрые, другие злые. Одни жили в лесах, другие в глубоких и чистых озёрах.

Звери жили вечно. Ведь, когда наступал их час, они не умирали, а ОБРАЩАЛИСЬ друг в друга. Добрые ОБРАЩАЛИСЬ в добрых, злые — в злых. БОЛЬШИЕ становились МАЛЕНЬКИМИ, а МАЛЕНЬКИЕ — БОЛЬШИМИ. УВЕЛИЧЕННЫЕ УМЕНЬШАЛИСЬ, а УМЕНЬШЕННЫЕ УВЕЛИЧИВАЛИСЬ. И никто из них не догадывался об этом.

Только самые маленькие СЕКУНДЫ, похожие на колючих и почему-то хрюкающих ёжиков, говорили, что знают какой-то секрет. Но им никто не верил, ведь СЕКУНДАМ было всего ДВА года. Они вечно ходили ПО ДВОЕ, почти не ели, а ночью постоянно мёрзли. Поэтому спать им приходилось ТЕСНО ПРИЖАВШИСЬ ДРУГ К ДРУГУ. А днём были они непоседами, всё куда-то бегали, бегали (вот поэтому их и прозвали СЕКУНДАМИ).

СЕКУНДЫ, а особенно самые МАЛЕНЬКИЕ из них МИ-ФА и СИ-ДО, отличавшиеся от других своей БЕЛОЙ ОКРАСКОЙ, очень обижались, что им не верили. От этого они часто злились и кололи всех своими иглами.

БОЛЬШЕ всех доставалось ТРЕХлетним малышам ТЕРЦИЯМ — добродушным пушистым зверькам, похожим на зайчиков. У ТЕРЦИЙ на лапках было всего по ТРИ пальца и поэтому СЕКУНДЫ дразнили их «ТРЕХпалыми». Кроме того, ТЕРЦИИ были ужасно болтливыми и беспрерывно что-то трещали, переговариваясь друг с другом. За это СЕКУНДЫ их тоже недолюбливали.

Зато с маленькими ТЕРЦИЯМИ дружили добрые олени — СЕКСТЫ. Они часто приглашали ТЕРЦИЙ к себе домой, угощали их морковью и брусникой. Каждая ТЕРЦИЯ съедала всего лишь по одной морковке, но почему-то все набрасывались на ягоды.

БОЛЬШИЕ И ДОБРЫЕ СЕКСТЫ сидели за столом ВАЖНО и ГОРДО и почти всегда молчали, слушая трескотню ТЕРЦИЙ. Сами они ели только специально испечённые БЕЛЫЕ БАТОНЫ. Причём, каждая съедала только ПО ЧЕТЫРЕ штуки.

СЕКСТЫ следили за своей фигурой, вот поэтому ни одна из них не съедала больше положенной нормы.

Наконец, рассказав все новости и наевшись ягод, ТЕРЦИИ начинали собираться домой. Обычно СЕКСТЫ провожали их до южной опушки леса. ТЕРЦИЯМ, особенно мальчикам ДО-МИ, ФА-ЛЯ и СОЛЬ-СИ (они были чуть побольше ростом своих сестрёнок) было приятно идти по лесу рядом с большими и добрыми оленями, которых все уважали.

А те шли по лесу, тяжело неся свои красивые головы, украшенные шестью рогами, и приветливо улыбались добродушным малышам.

Всё было прекрасно в этой дружбе, и ТЕРЦИИ были счастливы.

Вот только одного не могли они понять, почему их гордых друзей звали таким некрасивым именем. А спросить — не решались. Но всё же однажды самый храбрый, БОЛЬШОЙ ТЕРЦ ФА-ЛЯ решился.

— Дорогие СЕКСТЫ, — обратился он тихо, — вы давно дружите с нами, но почему-то мало рассказываете о себе. А нам так хочется знать, как вы живёте, где бываете.

И ТЕРЦ ФА-ЛЯ посмотрел в глаза БОЛЬШОМУ СЕКСТУ РЕ-СИ.

СЕКСТ улыбнулся, покачал своими ШЕСТЬЮ рогами и, ласково погладив ФА-ЛЯ по голове, ответил:

— Какие вы любопытные, малыши. Все хотите видеть, всё вам надо знать. Поэтому без конца и трещите, переговариваясь. А мы, СЕКСТЫ, любим тишину и покой, никого не трогаем и сами не хотим, чтобы к нам лезли с расспросами.

— Так почему вы с нами дружите? — с обидой воскликнул ТЕРЦ.

— Сами не знаем. Видимо, так повелось с давних времён. Ведь почему-то КВАРТЫ, эти жестокосердные черепахи, и те иногда дружат с глупыми КВИНТАМИ. Вот и мы дружим с вами.

ТЕРЦИИ сначала обиделись, услыхав такой холодный ответ от своих больших и умных друзей, но потом, подумав, вспомнили, что СЕКСТЫ действительно всегда молчаливы и не любят говорить о своих делах даже между собой.

— Ну, тогда хоть объясните, почему у вас такое некрасивое имя — «СЕКСТЫ»? — не отставал БОЛЬШОЙ ТЕРЦ ФА-ЛЯ. — Нас все спрашивают об этом, а мы не можем ответить.

— М-м. Это долгая и давняя история, — грустно вздохнул БОЛЬШОЙ СЕКСТ РЕ-СИ. — Такое имя нам дали змеи.

— Змеи? — удивились ТЕРЦИИ. — Расскажите, расскажите, как это произошло? Ужасно интересно, ужасно интересно, — стали трещать ТЕРЦИИ, перебивая друг друга.

— Ну ладно, расскажу, — продолжал РЕ-СИ. — Когда-то, много лет тому назад, когда у нас было лишь по одной паре рогов, жила в нашей семье красавица. Звали её Мибель-Да.

И вот однажды пошла она погулять. Погода была прекрасная. Мибель-Да любовалась цветами, склонявшими головки при её появлении, купалась в чистом озере, вдыхала прозрачный свежий воздух и была от этого очень счастлива.

Проходя мимо пышного куста жасмина, Мибель-Да почувствовала его пьянящий аромат и от удовольствия закрыла глаза. Она и не заметила, как случайно наступила на змею.

Змея была необыкновенно большая, вся зелёная, с золотой короной на голове.

— Фу, как ты меня напугала, — сказала СЕКСТА. — Ну, неужели нужно обязательно лежать на дороге?

— Ш-ш-шс-с, — зашипела, засвистела змея. — Она ещ-щё с-смеет с-со мной раз-згова-аривать?

Мибель-Да удивлённо посмотрела на мерзкое создание, свернувшееся клубком и злобно шипящее.

«Ну подумаешь, наступила на неё? Чего в лесу не бывает, — подумала Мибель-Да. — Нет, на тебе, рассвистелась. Тоже, недотрога какая».

А змея шипела всё сильней и сильней. Она оперлась на хвост и стала поднимать всё выше и выше своё блестящее тело.

«Что это она?» — подумала Мибель-Да и на всякий случай опустила голову, упершись в землю рогами.

Змея же — а была это не простая змея, а дочь змеиного царя — стала раскачиваться из стороны в сторону и вдруг плюнула в красавицу Мибель-Да ядом.

Мибель-Да еле успела увернуться и, гордо подняв голову, пошла прочь.

— Ш-ш-шс, — шипела змея. — Ты думаеш-шь, что крас-си-ивая? Задираеш-шь голову? Мож-жет поэтому нич-чего и не ви-диш-шь? Так я накаж-жу тебя и твоих сестёр на вс-сю ж-жиз-знь.

Мибель-Да с удивлением обернулась.

— Теперь ты не бу-удеш-шь задирать голову, — продолжала шипеть змея. — У тебя вместо двух-х вырастет Ш-Ш-ШЕСТЬ-ТЬ рогов. И тебя вс-се станут з-звать СЕКС-СТОЙ, СЕКС-СТОЙ! И твоих с-сес-тер тоже — СЕКС-СТАМИ! — И змея медленно уползла под корень огромного дуба.

Мибель-Да сначала не придала злым словам никакого значения и пошла к озеру, даже не обернувшись.

Но уже через тридцать шагов она с изумлении обнаружила, что лес как-то странно «шипит». Со всех деревьев, из-за кустов слышалось ужасное слово «СЕКСТА». Его десятки раз произносили птицы, им вторили мелкие звери и, казалось, сами деревья шептали ненавистное имя.

Мибель-Да, обезумев от страха, припустилась к озеру, но вдруг почувствовала, что бежать ей мешает какая-то тяжесть на голове.

«Неужели змея была права и у меня выросло ШЕСТЬ рогов?» — в ужасе подумала Мибель-Да. Она с трудом добрела до воды, хотела посмотреться в неё, но вдруг вода всколыхнулась, из неё высунули головы жестокосердные ворчуньи черепахи и все ВЧЕТВЕРОМ (они всегда плавали ВЧЕТВЕРОМ) злобно зашипели про клятое имя «СЕКСТА», «СЕКСТА». Им вторили даже глупые медузы КВИНТЫ.

«СЕКСТА, СЕКСТА! — говорила Мибель-Да. — Какой ужас, змея оказалась права». — Она опустилась на траву и горько заплакала.

— Вот с тех пор у нас на голове ШЕСТЬ рогов и все зовут нас этим некрасивым именем — СЕКСТЫ, — грустно закончил свой рассказ РЕ-СИ.

— Неужели с этим ничего нельзя поделать! — воскликнули ТЕРЦИИ. — Вы такие добрые, за что вас так наказали?

— Увы, — вздохнул СЕКСТ РЕ-СИ, — пока живы змеиный царь с царицей, всё останется по-старому.

— А где они живут, и можно ли их победить? — продолжали трещать ТЕРЦИИ.

— Разве вы не знаете, что змеиный царь — это СЕПТИМ ДоСий, а СЕПТИМА ФаМия его жена?

ТЕРЦИИ со страхом переглянулись и замолчали. Уж кто-кто, а они знали, что представляют собой СЕПТИМЫ, СЕМИглавые драконы. Ведь много сотен лет СЕПТИМЫ истребляли ТЕРЦИЙ тысячами.

Все звери боялись лютых СЕПТИМОВ и, едва лишь те появлялись в небе, лес начинал дрожать, а звери в ужасе разбегались. И только добродушные маленькие ТЕРЦИИ раньше никуда не убегали. Уж такими они были доверчивыми: всем верили, даже СЕПТИМАМ. Поэтому и гибли.

Так умерли и родители наших друзей — трёх братьев ТЕРЦИЙ: ДО-МИ, ФА-ЛЯ и СОЛЬ-СИ, оставив их и четырёх маленьких сестрёнок сиротами. Это произошло как раз в день их Рождения. Малышам тоже грозила неминуемая гибель, но на помощь пришли подруги матери. Спрятав детей в глубокую нору, они их там кормили, поили и никуда не отпускали.

ТЕРЦИИ росли быстро и уже через месяц стали проявлять свои характеры. Тогда-то им и дали имена. Одного БОЛЬШОГО мальчика, который всё время строил из песка ДоМики или рисовал их, назвали ДО-МИ. Второго за то, что он без конца сосал палец и ему кричали: «Не соси!», — назвали СОЛЬ-СИ. А третьему, который любил валяться, дали имя ФА-ЛЯ — ВАЛЯ. Он был очень ЛАсковый, а на его груди было белое пятно, напоминающее ФАртук.

Самую МАЛЕНЬКУЮ, постоянно грустную сестрёнку, назвали СИ-РЕ. Она была одета в СЕрую шубку и всегда плакала, слыша слово «СИротка». Одной из её сестёр дали имя ЛЯ-ДО, так как, надо и не надо, она говорила «ЛАДно». Причём, оно так смешно у неё звучало, что казалось, будто малышка говорит «ЛЯДно». Третью из сестёр, одетую в РЫженькую меховую шубку и ужасно любящую есть РЕпу, назвали РЕ-ФА. Сначала она обижалась. Ей казалось, что её дразнят словом «РЕпа». Но потом привыкла, и имя ей даже понравилось. И только четвёртую сестрёнку не знали, как назвать. Та всегда смирно сидела в углу норки и тихонько попискивала.

Но так получилось, что именно она, самая слабенькая, сумела уберечь от смерти своих сестёр и братьев, да и всю родню. Это случилось через полгода после описываемых событий.

Как это произошло, будет рассказано в сказке «Про то, как УМЕНЬ спасал своего брата УвелТреза».

А пока продолжим нашу «Лесную историю».

Услышав печальный рассказ СЕКСТА, ТЕРЦИИ решили помочь своим большим и добрым друзьям. Но как же это сделать? Как избавить СЕКСТ от проклятья змеи? Терции разбрелись в разные концы леса, чтобы спросить совета у других зверей. Но те либо разбегались, испуганно поджав хвосты, либо зло шутили над малышами.

Наконец БОЛЬШОЙ ТЕРЦ ФА-ЛЯ решил пойти к озеру и спросить совета у вечно злых и молчаливых черепах. Он долго сидел на берегу, высматривая, не появится ли их КВАРТЕТ (ведь черепахи всегда плавали ВЧЕТВЕРОМ и поэтому их семьи называли КВАРТЕТАМИ), но кроме глупых медуз КВИНТ в озере никого не было видно.

«Сколько же их развелось? — думал ТЕРЦ ФА-ЛЯ, глядя на резвившиеся у самого берега прозрачные создания с ПЯТЬЮ щупальцами. — Недаром из зовут КВИНТАМИ, они, действительно, как винты ныряют в пучину. А главное, говорят, что, ложась спать, они на ночь отвинчивают свои головы и кладут их рядом. Интересно, как же они видят сны?»

А КВИНТЫ тем временем были заняты делом, они гонялись за мелкими разноцветными рыбёшками, без которых не смогли бы светиться (а это для них считалось крайне неприятным). КВИНТАМ мало было купить у морского царя, ШИРОКОГО ДИАПАЗОНА, разноцветную одежду и научиться в специальной школе пользоваться ей. Для настоящего свечения каждой КВИНТЕ надо было быть, прежде всего, очень ЧИСТОЙ и прозрачной. Кроме того, ежедневно ей необходимо было вылавливать ПО ТРИ рыбки. Именно ПО ТРИ — не меньше и не больше. Ведь если КВИНТА ловила меньше, то у неё светились только отдельные детали одежды. А если КВИНТА от жадности съедала более трёх рыбок, она вспыхивала таким ярким светом, что казалось, будто родилось новое солнце. И в этот момент КВИНТА сгорала.

— КВИНТОЧКИ, — попросил БОЛЬШОЙ ТЕРЦ ФА-ЛЯ, — подскажите, где мне найти черепах?

Но КВИНТЫ только хихикали, строили какие-то смешные рожицы и, с шумом пуская струи воды, ввинчивались в воду.

Так прошло много времени. ФА-ЛЯ настолько устал, поджидая КВАРТЕТ черепах, что не заметил, как уснул. Он улёгся возле высокой сосны, росшей на берегу озера, уткнулся мордочкой в лапки и тихонько засопел. А Сосна — очень старая сосна, такая старая, что её огромный коричневый ствол избороздили глубокие морщины, а когда-то пышную крону прорезали огромные проплешины, — видя маленького и беззащитного зверька, прилегшего у её подножия, стала потихоньку раскачиваться, поскрипывать и петь малышу колыбельную песню. ФА-ЛЯ за всю свою короткую жизнь ещё никогда не слышал подобной музыки.

Сквозь скрип басов откуда-то из глубины возникла нежная мелодия. Она как бы наплывала издалека, обволакивала, зачаровывала и, наконец, поглощала всё сознание. И что странно — мелодия была цветная: сначала тёмно-синяя, переливающаяся фиолетовыми огнями; потом она стала голубой; затем, как бы внезапно вспыхнув, малиновой; и вдруг брызнула ярким жёлтым светом. Именно в этот миг БОЛЬШОЙ ТЕРЦ ФА-ЛЯ явственно увидел перед собой черепаху. Та неподвижно лежала под огромным стволом затопленного дерева и печально смотрела вверх.

«Бедная, — подумал ФА-ЛЯ, — ей почему-то грустно.»

А черепахе было грустно уже много лет. Ведь она всю жизнь прожила одна. Остальные черепахи объединялись в семьи по ЧЕТВЕРО, создавая КВАРТЕТЫ, а эта... Этой хотелось летать. Удивительно! Невозможно! Но ей хотелось. Почему? Она и сама не знала. Ведь бывает так, что всю жизнь хочется чего-то, чего и быть-то не может. Так и с ней.

Черепаха целыми днями смотрела сквозь воду в небо, представляя, как там хорошо и свободно. А однажды, когда она увидела пролетающего СЕПТИМА, то решила, что полетит непременно.

Но как это сделать?

Черепаха ЛЯ-РЕ ползала по дну, обдирая свой жёсткий панцирь, заглядывая под каждый камень в надежде что-то отыскать. Что отыскать, она и сама не знала, но была уверена, что найти надо...

А Сосна всё скрипела, и в её песне ТЕРЦ ФА-ЛЯ услышал слова о розовых камнях.

«Ничего не пойму, — подумал ТЕРЦ, — при чём тут камни? Эта черепаха? Ведь я хотел узнать про СЕПТИМОВ».

Но Сосна всё пела о волшебных камнях, о чудесном полёте и какой-то КВАРТЕ.

«И имя-то какое-то странное — «КВАРТА», — подумал ТЕРЦ ФА-ЛЯ. — То ли каркает, то ли квакает? Не поймёшь».

«Поймёшь, поймёш-шь, — шелестела Сосна. — Найдёшь, найдёшь... И бро-о-сишь...»

И тут ФА-ЛЯ проснулся. «Где я? — подумал он. — И что это был за сон?»

Посмотрел вверх. Старая Сосна стояла мощная, как богатырь. Она чуть качалась, осыпая ТЕРЦА иглами. ФА-ЛЯ не спеша поднялся. Он вспомнил, что пришёл спросить черепах о СЕПТИМЕ. Но их опять не было видно. И вот расстроенный ФА-ЛЯ побрёл вдоль берега к дому. Он шёл не спеша, всё время поддевая лапкой камни и бросая их в воду. Фа-ЛЯ нравилось смотреть за разбегающимися кругами. Сначала круг был маленький и всего один. Он, будто пузырь, появлялся на поверхности. Затем разрастался, в то же время приобретая форму обруча. Обруч, попадая под свечение КВИНТ, принимал то одну, то другую окраску. Вот он зелёный, вот, раздвоившись, стал сиреневым, а вот уже разбегаются пять, десять зелёных и оранжевых кругов.

Нагнувшись и даже не глянув, ТЕРЦ ФА-ЛЯ нащупал два каких-то одинаковых гладких камня, размахнулся и бросил их подальше в воду. И тут, следя за их полётом, он увидел, как камни внезапно, будто брызнув, ударились ему в глаза ослепительно розовым светом. Вдруг налетел ветер и под его напором закачалась та огромная Сосна, которая совсем недавно пела ТЕРЦИЮ волшебную песню.

«Наш-шёл, наш-шёл», — шептали её ветки.

«Что я только что кинул? — подумал ТЕРЦ ФА-ЛЯ. — Неужели это были те розовые камешки?»

Он стоял на берегу в оцепенении, ожидая чего-то необычного. Но ничего не случилось.

«Не понятно всё это», — подумал ТЕРЦ и, повернувшись к озеру спиной, пошёл в лес.

А камни упали в глубокую яму прямо рядом с жилищем УВЕЛИЧЕННОЙ КВИНТЫ Ми-Сидиз. Она проснулась от неожиданности, лениво повернулась, привинтила свою рогатую голову и, увидав какие-то две блестящие розовые точки, подумала: «Дома тоже нет покоя,» — и, повернувшись на другой бок, опять заснула.

Ми-Сидиз спала уже два года и ни о чём в своей жизни больше не мечтала.

Прошла неделя, вторая. Черепаха ЛЯ-РЕ чувствовала какое-то волнение. Она ощущала его всем своим существом.

«Я должна, должна найти. Но что?» — думала она и с раннего утра уходила всё дальше и дальше от дома.

Наконец она увидела глубокую яму и спящую там рогатую, как Секста, УВЕЛИЧЕННУЮ КВИНТУ Ми-Сидиз.

— Ты что спишь, — спросила черепаха ЛЯ-РЕ, — не видишь, я пришла к тебе в гости.

— Что это, кто это? — стала ворчать Ми-Сидиз. — Ну, кто мешает сне отдыхать? Это ты? — Она уставилась на черепаху своими старческими глазами.

— Я, — обрадовалась черепаха ЛЯ-РЕ. — Ты узнала меня?

— О боже, как это было давно, — произнесла УВЕЛИЧЕННАЯ КВИНТА Ми-Сидиз. — Я не видела тебя лет десять. Тебе что?

— Я и сама не знаю. Вот хожу, ищу.

— Кого ищешь?

— Сама не знаю. Но мне что-то надо.

— Вот сумасшедшая! — воскликнула КВИНТА и совсем проснулась. — Хочешь, я подарю тебе что-то, что упало ко мне недавно. — И она разгребла песок, вытащив оттуда два розовых камня. — На, бери.

Словно ток прошёл по телу черепахи ЛЯ-РЕ, она почувствовала, что это «то самое».

— Ох... — только и могла произнести она. — Мне кажется, это «то».

Черепаха осторожно приблизилась к камням и тронула их лапой. Как только она это сделала, камни засветились ярким розовым светом.

— Ой! — воскликнула Ля-Ре. — Что это?

— Не-е знаю... — лениво ответила КВИНТА Ми-Сидиз, — наверное, что-то волшебное.

— А что с ними делать?

— Хм. Мне всё равно. Я тебе их показала, а уж ты решай сама.

Черепаха ЛЯ-РЕ осторожно стала катать камни по дну, потом села на них, затем положила на голову. Но ничего не происходило.

— Слушай, — обратилась она к КВИНТЕ, — я всю жизнь мечтала полететь. Полететь, какптица, как СЕМИглавый дракон СЕПТИМ. И я чувствую, что эти камни мне помогут покинуть наше озеро. Но что с ними делать? Может съесть?

— Делать тебе нечего? — удивилась УВЕЛИЧЕННАЯ КВИНТА Ми-Сидиз. — Зачем куда-то лететь? Все живут на дне спокойно, мирно. Пищи почти хватает. И главное, здесь можно спать. Ну что тебе ещё надо? А? Все черепахи — как черепахи, ползают себе потихоньку, живут. И еще лет двести проживут без забот. А ты? Куда тебя несет? А вдруг умрёшь? Ведь там, — она указала на небо, — совсем нет воды. Ты умрёшь. Это уж точно.

Сказав такую длинную речь, УВЕЛИЧЕННАЯ КВИНТА Ми-Сидиз даже сама себе удивилась. «Что это я? — подумала она. — Какое мне до неё дело?»

— Нет. Мне надоело быть тихой и правильной, — возмутилась черепаха. — Я не могу. Я должна полететь, даже если это грозит смертью. Ведь если ни о чём не мечтать и не стремиться к мечте, можно сойти с ума.

— Вот-вот! — воскликнула Ми-Сидиз. — Ты и сошла с ума. Совсем стала ненормальной. Хочешь оторваться от нас, обитателей глубины? Что тебе не нравится? Живи как все, и будешь счастлива.

— Нет, нет. Не могу. И не уговаривай! — воскликнула черепаха. — Я... я попробую съесть эти камешки, вдруг что-нибудь произойдет? — И, схватив один камень, ЛЯ-РЕ проглотила его.

— Стой! Не делай глупости! Ты умрёшь, — крикнула Ми-Сидиз и бросилась было к черепахе.

Но было поздно. ЛЯ-РЕ схватила второй камень и проглотила его.

И только она это сделала, как вдруг почувствовала необыкновенную лёгкость. Тело стало невесомым, как бы наполнилось воздухом, и черепаха начала подниматься.

— Ура! Лечу-у-у! — крикнула ЛЯ-РЕ и помчалась вверх.

— Хм. Глупо, — промолвила УВЕЛИЧЕННАЯ КВИНТА. — Здесь так спокойно. И потом, я своим поведением ничем не тревожу нашего морского царя ДИАПАЗОНА. Не то, что она. — И КВИНТА, зарывшись в песок, опять на много лет заснула.

А черепаха летела и летела всё выше и выше. Мелькали водоросли, изумленные лица других черепах — КВИНТ. А она всё летела. «Оторвалась! Оторвалась ото дна, — радовалась ЛЯ-РЕ. — Как это прекрасно! Я не как все! Лечу-у-у! Лечу-у-у!» — она была счастлива.

Наконец показалась кромка воды. Черепаха испуганно сжалась, на миг замерла и... полетела по воздуху прямо к вершине огромной старой Сосны, росшей на берегу. От неожиданности черепаха испугалась и задёргала ногами. И тут полёт окончился. ЛЯ-РЕ оказалась сидящей на самом высоком суку.

«Да, — подумала она. — Вот, что значит летать».

ЛЯ-РЕ открыла рот и громко крикнула. Она хотела, чтобы весь лес знал, какая она необыкновенная. Но, как ни странно, вместо обычных слов у неё вырвалось карканье.

— Карр! — кричала черепаха, — Карр!

«Господи, что это я?» — с удивлением подумала ЛЯ-РЕ. Она попробовала крикнуть ещё раз. Но теперь вместо карканья раздалось громкое кваканье.

— Ква, ква. Карр, карр! — кричала черепаха, а всем обитателям леса слышалось новое слово «КВАРТА! КВАРТА!»

— Ой, мама, кто это так странно кричит? — спросили свою мать две самых маленьких СЕКУНДЫ МИ-ФА и СИ-ДО, вышедшие на прогулку.

— Не знаю, дети. Наверное, какой-то новый зверь, — отвечала мать. — Я слышу, что он кричит: «КВАРТА».

— И мы, и мы слышим то же. А кто такая КВАРТА?

— Хм, неизвестно. Это очень похоже на слово «КВАРТЕТ». А оно означает семью из ЧЕТЫРЕХ черепах.

— Ой! — воскликнули малыши. — А ты помнишь секрет? Ведь в нём говорится о панцире волшебной черепахи. Может, это она?

— Не говорите глупости, — возмутилась мать. — Сколько лет живу, все говорят о секрете, а секрета и нет. Всё ерунда. Неужели вы и вправду думаете, что маленькие СЕКУНДЫ способны превратиться в человека и избавить наш лес от злых СЕМИглавых СЕПТИМОВ? — И, резко повернувшись, она пошла прочь.

А маленькие СЕКУНДЫ МИ-ФА и СИ-ДО ещё долго не расходились, о чём-то шепчась. Наконец и они скрылись в чаще.

Прошло два дня. КВАРТА ЛЯ-РЕ (теперь её звали только так, а не иначе) всё ещё сидела на вершине Сосны. Она не могла оттуда слезть. Мощные ветви обхватили, крепко спеленали её, и теперь, обняв, качали из стороны в сторону.

«А, собственно, мне и здесь хорошо, — думала КВАРТА. — Ведь это не хуже, чем на дне озера». И она каркала и квакала от удовольствия.

Звери прибегали к Сосне посмотреть на необычную птицу, которая квакала, как лягушка, но никак не могли её увидеть — густые ветви скрывали черепаху. Птицы подлетали к дереву, но черепаха так громко кричала, что они в страхе улетали прочь. И только ВОСЬМИ метровым ОКТАВАМ, похожим на жирафов, благодаря своему огромному росту, всё же удалось увидеть КВАРТУ. Но они были столь глупы, что даже объяснить толком никому ничего не могли.

Вообще, чудные это были существа — ОКТАВЫ. Целый день гонялись по полянам, ловя бабочек. Потом спали, прислонив свои восьмиметровые шеи к самым высоким деревьям. В этот момент их почти нельзя было заметить, ведь окраска ОКТАВ ничем не отличалась от окружающих сосен. Внизу и наверху ОКТАВЫ были зеленого цвета, как трава и листья, а посередине имели шесть коричневых пятен, совсем не отличимых по цвету от коры деревьев.

Зато они были необыкновенные чистюли, умывались в день по нескольку раз. За это их все очень уважали и звали ЧИСТЫМИ.

А ОКТАВЫ этим гордились и даже слегка зазнавались.

— Вот. Мы такие ЧИСТЫЕ, следим за собой, умываемся часто. А вы... Это безобразие — не следить за своей внешностью!

КВИНТЫ и КВАРТЫ (медузы и черепахи) не обращали внимания на их слова; ведь, сидя целый день в воде, они тоже были ЧИСТЫМИ, а остальные очень обижались.

— Надо же, — возмущались МЕЦЦО-ПИАНО — лисы, говорящие НЕ ОЧЕНЬ ТИХИМ ГОЛОСОМ, — попрекают нас. Попробовали бы целый день побегать в пыли, тогда посмотрели бы, какими бы сами стали. А то «ЧИСТЫЕ, ЧИСТЫЕ!» Гоняются за своими бабочками, да умываются всё время. Больше и делать им нечего.

Прошёл ещё день и КВАРТЕ надоело квакать. «Как бы отсюда слезть и полететь дальше», — думала она. Но Сосна её не отпускала. И как ни старалась КВАРТА освободиться от пут, ничего не получалось.

«Ну, что ж это за жизнь, — продолжала размышлять КВАРТА. — Пока жила в озере, вода не пускала. Улетела — так какое-то дерево не даёт тронуться с места.» И, чтобы хоть как-то скрасить своё существование, она перестала кричать и тем самым отпугивать птиц. Те, конечно, не преминули этим воспользоваться и слетелись на вершину Сосны.

— Смотрррите, смотрррите! Какой кошмар! — кричали вороны. — И этакое стрррашилище смело карркать? Кошмаррр!

И, презрительно глянув на опутанную ветвями КВАРТУ, они улетели.

— Ха, ха! — смеялись дрозды, сороки и кукушки. — Вы гляньте на её крылья! Они же розовые! И такие тонкие! Ну, разве можно ни них летать по-настоящему.

— Кыш! — закричала на сорок КВАРТА (она очень обиделась за свои волшебные крылья). — Вы ничего не понимаете! Эти крылья волшебные. Они выросли из ДВУХ розовых камней!

— Ох, волшебные! Волшебные! — подхватили грачи. — Ох, ну и насмешила!

Так птицы приставали к бедной КВАРТЕ целый день, мучая её издёвками. Наконец настала ночь, и только тогда КВАРТЕ удалось отдохнуть от назойливых посетителей.

Прошёл ещё день. МАЛЫЕ СЕКУНДЫ МИ-ФА и СИ-ДО на свой страх и риск, не сказав ни слова родителям, пошли к Сосне. Погода стояла дождливая и холодная. Свирепый ВЕТЕР гнал к вершинам деревьев мохнатые тучи и без конца пел им свою заунывную песню. Деревья кренились, задевая друг друга. Их стволы жалобно скрипели и будто плакали.

Только одна Сосна, как могучий исполин, сопротивлялась напору стихии. Она раздвинула свои широкие ветви-плечи и упрямо держалась, не желая склонить головы перед Ветром. Лишь её старый морщинистый ствол слегка скрипел, как бы напружинившись и собрав в кулак все силы.

МИ-ФА и СИ-ДО осторожно приблизились к дереву-великану и тут же услышали кваканье.

— Она ещё здесь, — зачем-то на ухо крикнула МИ-ФА. СИ-ДО лишь кивнул головой.

— Лезем? — продолжала сестра. Но СИ-ДО почему-то не трогался с места.

— Нет, я боюсь.

— Мы же решили, — упрекнула его МИ-ФА, — ты знаешь, другого случая не будет!

— А может, СЕКРЕТ — это всё неправда? — воскликнул брат. — Пойдём лучше домой. СЕПТИМЫ нас СЕКУНД всё равно не трогают. А какое нам дело до других?

— Эх! — возмутилась МИ-ФА. — Ты просто трус!

— Что? Что ты сказала? — взорвался СИ-ДО. Слово «трус» больно обожгло его. Оно, как нож, вонзилось в сознание. Стало обидно, что девчонка учит его смелости. И решительно повернувшись, он храбро шагнул к сосне:

— Ну что, лезем?

МИ-ФА взглянула наверх. Сосна была такая высокая, что у маленькой СЕКУНДЫ закружилась голова.

— Давай, — уже как-то нерешительно ответила она.

И, цепляясь за шероховатости коры, брат и сестра стали подниматься к вершине дерева.

А ветер словно взбесился, видя храбрость малышей. Он налетал всё яростней и яростней, безжалостно бил дерево и СЕКУНД холодными струями дождя. Но СИ-ДО и МИ-ФА лезли всё выше и выше. Ни о чём другом они уже не думали. «Скорей добраться до вершины. А там... будь что будет». МИ-ФА задыхалась. Она уже была не рада, что упрекнула в трусости брата. Но дороги назад не было.

А ветер свирепел. Он всё больше возмущался безумной храбростью СИ-ДО и МИ-ФА. Чувствуя, что хлёсткие струи дождя ему не помогают, он стал сначала раскручивать в воздухе, а затем со всей силой швырять в храбрецов пригоршни колючего града. Но уже ничто не могло остановить СИ-ДО и МИ-ФА. С огромным трудом, очень медленно, но всё же они приближались к вершине.

И вдруг внезапно всё стихло. КВАРТА увидела перед собой диковинные существа с двумя длинными белыми иглами и перестала плакать. Её охватила тревога.

СИ-ДО и МИ-ФА, увидав запутавшуюся в ветвях черепаху, сначала остановилась от неожиданности, а затем кинулись её распутывать. Одни ветки им приходилось разгрызать, другие обламывать, третьи вытаскивать из-под тела КВАРТЫ, отводя их в стороны. Во время этой работы МАЛЫЕ СЕКУНДЫ постоянно задевали своими иглами то шею, то голову, то лапы черепахи, не защищённые жёстким панцирем. КВАРТЕ было очень щекотно.

— Ой, не могу! Ой, умру! — кричала она. — Да когда же это кончится? — И она квакала, что было силы.

А СЕКУНДЫ всё работали, не переставая. Вот они распутали одну лапу КВАРТЫ. Затем другую, третью. Наконец, почти полностью освободив КВАРТУ от пут Сосны, они присели отдохнуть прямо на её панцирь. И тут КВАРТА, почувствовав свободу, шевельнулась, напрягла силы и, отбросив последние ветви, взлетела в небо. СЕКУНДЫ еле удержались на её твёрдом панцире.

КВАРТА поднималась всё выше и выше. Она летела и сама удивлялась: «Куда это я?». Вот внизу промелькнули родные леса, озеро, показались горы. Их вершины были покрыты искрящимся снегом. Рядом с горами виднелись красивые домики — там жили люди.

Горы, мелькавшие внизу, становились всё выше и мрачней.

«Куда нас несёт КВАРТА? — с ужасом думали МАЛЫЕ СЕКУНДЫ. — Неужели в ГИПОФРИГИЙСКИЕ горы, прямо к злым СЕПТИМАМ?»

Так и оказалось. Уже через несколько минут МИ-ФА и СИ-ДО заметили внизу огромный замок, рядом с ним большой пруд. К пруду тёк ручей, наполненный красивой розовой водой, от которой поднимался пар, окутывавший росшие на берегу деревья. За прудом виднелось большое поле, в дальнем конце которого работало множество людей.

«Странно, как они здесь оказались? — думали СЕКУНДЫ. — Что они делают вдали от жилья?»

Тут КВАРТА, кружившаяся над замком, стала снижаться, направляясь прямо к источнику, питавшему ручей и пруд розовой водой. Люди, работающие в поле, с изумлением глядели на удивительное явление, появившееся в небе: огромную черепаху и две БЕЛЫЕ маленькие СЕКУНДЫ, сидящие на ее спине. Люди хотели было побежать к роднику, но путь им преградили огромные злые ТРИТОНЫ. Лязгнув страшными клыками, ТРИТОНЫ мигом погнали людей обратно в поле, заставляя их вернуться к работе.

А в это время хозяева замка, СЕПТИМЫ ДоСий и его жена ФаМия сидели за столом и обедали. Если бы кто побывал на этом обеде, он никогда не забыл бы этого зрелища.

БОЛЬШОЙ СЕПТИМ ДоСий, как глава семейства, возлежал на огромном плюшевом диване зелёного цвета. Рядом с диваном стоял стол. Одна из голов СЕПТИМА читала, две спали, а оставшиеся четыре поминутно, как всегда, чихали и ели.

Молодая жена ФаМия лежала на другом диване, обитом жёлтым бархатом. Две её головы ели, а пять примеряли короны и прихорашивались. У стола и возле каждой головы носилось множество СЕКУНД. Одни вносили всё новые и новые блюда, другие бережно подавали ФаМие огромные коробки с драгоценностями. Особенно усердствовали БОЛЬШИЕ СЕКУНДЫ — ведь им иногда со стола господина доставались кости: кому белые, а кому и чёрные (может быть, поэтому окраска БОЛЬШИХ СЕКУНД всегда и была пятнистой.

В общем в этот день всё было, как обычно: ФаМия принаряжалась, готовясь к очередному балу, а ДоСий дремал перед охотой. Ведь обычно через час после обеда его головы просыпались и он летел за добычей.

Чаще всего ДоСий приносил с охоты людей, живших недалеко от ГИПОФРИГИЙСКИХ гор. При этом он брал не всех подряд, а только тех, у кого ему не нравилось выраженье глаз. Если у человека в глазах не было мысли и взгляд был тусклым, ДоСий чувствовал это на расстоянии. Перед таким человеком он возникал совершенно неожиданно, и скрыться тому уже не представлялось никакой возможности. Иногда за день СЕПТИМ приносил до пяти человек. Кроме того, он прихватывал несколько ТЕРЦИЙ или СЕКСТ.

Сегодня на обед подавали суп из черепах и фаршированное мясо ТЕРЦИИ. Суп был отменный, и ДоСий соизволил приказать принести повару обноски своего прошлогоднего наряда с седьмой головы. Зато, как только он попробовал взять в рот мясо ТЕРЦИЙ, его обожгла соль. У ДоСия моментально проснулись спавшие головы и он закатился страшным кашлем.

— Что-о это? — кричал СЕПТИМ. — Кто сделал? Умираю! Воды!

Все СЕКУНДЫ, находящиеся в зале, кто с чем бросились за водой. Первым с полным кувшином примчался повар, готовивший второе блюдо. Это он по забывчивости несколько раз посолил мясо.

— Скорей, скорей! — орали все СЕМЬ голов СЕПТИМА. — Я умираю! Сто золотых монет тебе за воду! — вскричал он, видя в руках проворной СЕКУНДЫ кувшин. Он схватил его и тут же опрокинул себе в глотку. Прибежали и остальные слуги. СЕПТИМ хватал сосуды и последовательно заливал водой пасть каждой головы.

— Ну-у-у, всё! — выдохнул он через некоторое время. — Кажется, напился... Позвать ко мне этого... Ну, как его... Повара! — обратился он к БОЛЬШОЙ ЧЕРНОЙ СЕКУНДЕ, выполняющей роль церемониймейстера.

Дрожа, СЕКУНДА приблизился к голове ДоСия, проглотившей солёное мясо, и указал пальцем на СЕКУНДУ, первой принесшую воду.

— Так это ты? — в гневе воскликнул ДоСий

— Ты? — изумилась его жена ФаМия.

Они долго смотрели на сжавшуюся от страха СЕКУНДУ, умудрившуюся так испортить второе блюдо. Наконец, ДоСий облизнул языком губы пятой головы и промолвил:

— Ты уж меня прости, но за эту провинность я тебя должен съесть. — Он нагнулся, схватил СЕКУНДУ за шиворот, подбросил её в воздух и тут же проглотил.

— Ты прав. Справедливость — прежде всего, — сказала ФаМия и вновь принялась примерять короны.

То ли от испорченного аппетита, то ли оттого, что СЕКУНДЫ, до этого бегавшие по залу, вдруг куда-то запропастились и наступила тишина, у ДоСия окончательно испортилось настроение. Он бросил читать, поднялся с дивана и, от нечего делать, глянул в окно.

Но, что это? Он увидел летящую черепаху, а на ней двух белых СЕКУНД.

— ФаМия! — обратился он к жене. — ФаМия, смотри скорей! Кто это там летит?

— Отстань. Мне некогда. Ты же видишь, я примеряю короны.

— Вижу. Но ты всё же глянь, не пожалеешь. По-моему, это летит черепаха.

— Что? — взвизгнула ФаМия всеми семью головами. — Не может быть!

И так как она, как и все женщины, была от природы страшно любопытна, то бросив короны на пол и чуть не придавив одной из них свою любимицу, БОЛЬШУЮ ЧЕРНУЮ СЕКУНДУ ЛЯбель-СИбель она побежала к окну. СЕКУНДА, прихрамывая на одну могу, последовала за ней.

Когда она глянули на улицу, то у обеих вырвался крик: у одной — от удивления, у другой — от ужаса.

— Госпожа! Это же белые СЕКУНДЫ! Ловите их! Скорей!

— Зачем? — удивилась ФаМия и подняла брови на двух головах.

— Я знаю, я знаю! — кричала ЛЯбель-СИбель. — Если они искупаются в источнике, то убьют вас.

— Ха-ха! — засмеялся ДоСий, встревая в их разговор. — Интересно, как это они сделают?

— Они превратятся в людей.

— Ну, вот и хорошо. Как только превратятся, я их сразу же и съем. — И он опять засмеялся всеми своими СЕМЬЮ головами.

— Будет поздно! Поздно! — перебила его ЛЯбель-СИбель. Она очень нервничала и поэтому позволила себе такое поведение. — Они улетят.

— Ха, ха, ха! — опять засмеялся ДоСий. — Как же они улетят? Уж не на этой ли мерзкой черепахе?

— Нет, нет. Не на ней. Да ловите же их, ловите! Ведь это не простая черепаха, это КВА-РТА!

— Кто? — удивился ДоСий. — Это ещё что такое?

— Она волшебная, если побывает в источнике, то станет крылатым конём.

— Да?.. Ну, я сейчас. Откройте двери, — крикнул ДоСий слугам.

СЕКУНДЫ бросились к широким дверям, ведущим на взлётную площадку, и распахнули их. ДоСий тяжело подковылял к ним, выбрался на улицу и, разбежавшись, взлетел. Но было поздно. Едва лишь он поднялся в небо, все увидели, что КВАРТА коснулась воды. И, как только это произошло, она стала превращаться в великолепного коня с двумя огромными розовыми крыльями. В этот момент, почувствовав, что с КВАРТОЙ происходит невероятное, обе МАЛЫЕ белые СЕКУНДЫ МИ-ФА и СИ-ДО спрыгнули с неё в воду и тотчас превратились в прекрасную девушку и юношу.

— Ой! — воскликнула МИ-ФА, глядя на изменившегося СИ-ДО, — что это с тобой!

— Ты же сама говорила, что это произойдёт с нами, — отвечал брат. — Вот и случилось.

И тут СИ-ДО увидел подлетающего СЕПТИМА ДоСия.

— Смотри, это СЕПТИМ! Бежим!

В это время БОЛЬШАЯ СЕПТИМА ФаМия, видя, что мужу будет трудно одному изловить КВАРТУ, бросилась к нему на помощь. Она спешила изо всех сил и поэтому, не рассчитав, случайно оступилась и, ударившись крылом о край взлётной площадки, рухнула на землю. Рёв и вой вырвались сразу из семи глоток. Лес задрожал в округе, и все звери, наблюдавшие за полётом КВАРТЫ, в ужасе попрятались в свои норы.

ДоСий, уже подлетавший к источнику и готовый схватить непрошенных гостей, повернулся на крик своей супруги. А в этот момент СИ-ДО и МИ-ФА, вскочив на КВАРТУ, принявшую образ летающего коня, ухватили её за крылья и взвились в небо.

— Сто-о-ой! — страшным голосом взревел СЕПТИМ, увидав удирающих беглецов. — Стой! Стой! Хуже будет! Вернитесь!

Но летающая КВАРТА и не подумала этого сделать. Даже не обернувшись на крик СЕПТИМА, она круто взмыла вверх и через мгновение исчезла из виду.

Неповоротливый тяжёлый ДоСий ещё немного летел за беглецами, но потом, плюнув со злости огнём, сжёг какую-то рощу и полетел к дому.

У дворца все возились с охающей БОЛЬШОЙ СЕПТИМОЙ ФаМией. Её раненое крыло кровоточило, одна лапа была сломана, а длинный хвост весь был залеплен колючками (падая, она угодила прямо в густой репейник).

Быстрые СЕКУНДЫ бегали рядом со своей госпожой, не зная чем ей помочь. А та всё охала и звала ДоСия. Со злости она уже проглотила нескольких СЕКУНД и собиралась съесть ещё, но тут приземлился ДоСий. Они стали о чём-то шептаться друг с другом, затем ДоСий приказал принести два огромных золотых ведра, взмыл в небо и улетел.

Через некоторое время он вернулся, обмыл раны ФаМии принесённой водой, а ещё несколько минут спустя ФаМия привстала, со злости проглотила нерасторопную СЕСТРУ-БЛИЗНЯШКУ своей любимицы ЛЯбель-СИбель (ту звали СОЛЬди-ЛЯдия) и поплелась к себе в спальню.

Убегая от ДоСия, КВАРТА ЛЯ-РЕ летела так быстро, что ни СИ-ДО, ни МИ-ФА даже не успели заметить, как очутились далеко от самых мрачных вершин в ГИПОФРИГИЙСКИХ горах и приземлились рядом с небольшим городом. Навстречу им бежало множество смеющихся или плачущих от радости людей.

— Что это? — спросил юноша сестру. — Почему они так веселы?

— Не знаю. Мне кажется, они радуются нашему появлению, — ответила МИ-ФА.

И действительно, подбежавшие окружили юношу и девушку, подхватили их на руки и стали подбрасывать в воздух, громко крича приветствия.

— Да здравствуют Принц и Принцесса! Слава нашим спасителям!

Они подбросили бы и КВАРТУ ЛЯ-РЕ, если бы не боялись повредить её чудесные розовые крылья.

«Ну надо же, как всё получилось, — думала КВАРТА ЛЯ-РЕ, — а все из-за двух волшебных камней. Наверное, это из них выросли столь чудесные крылья и так изменили мою внешность. Видимо, я действительно неплоха, раз мое появление так радует этих людей. Нет, всё же не зря я мечтала летать. Но чего хотят эти люди?»

Наконец, веселье и шум стихли. Из толпы вышли три старых седых человека. На золотом подносе они несли какой-то ключ.

«Вот, сейчас, наверное, эти люди объяснят, почему они нас так встречают, почему зовут Принцем и Принцессой», — думали МИ-ФА и СИ-ДО.

Но старцы, подойдя поклонились, положили ключ к их ногам и, повернувшись, отправились обратно.

— Куда же вы? — недоуменно крикнул СИ-ДО. — Зачем нам ключ? Что мы с ним будем делать? Вы путаете нас с кем-то.

В ответ наступила гробовая тишина. Люди застыв в изумлении, смотрели на брата с сестрой.

— Как? Вы не знаете? — наконец сказал самый дряхлый из старцев. — Ведь это ключ от убежища Паука КВАРТДЕЦА, родственника наших СЕПТИМОВ.

— А зачем нам Паук? — удивлённо воскликнула МИ-ФА.

— Как зачем? Ведь у него хранится Волшебный Меч, с помощью которого можно победить СЕПТИМОВ.

— Да? Но почему мечом должны владеть именно мы? Ни я, ни брат не умеем с ним обращаться. И зачем нам сражаться с СЕПТИМАМИ? Мы просто хотим жить, как все люди.

Толпа опять притихла.

— Да? — старик развёл руками. — Но ведь мы ждали вас почти тысячу лет.

— Тысячу? — удивилась МИ-ФА и СИ-ДО, — Этого не может быть. Когда мы только вчера были БЕЛЫМИ СЕКУНДАМИ, нам всего-то было по два года.

Как только СИ-ДО произнёс эти слова, толпа опять заволновалась. Вновь раздались радостные приветствия.

— Они! Они! — кричали возбужденные люди.

Ничего не понимая, СИ-ДО и МИ-ФА стояли, открыв рот от удивления. Наконец, старец заговорил вновь:

— Наш народ вот уже тысячу лет страдает от злых СЕПТИМОВ. Они прилетают в нам почти каждый день и уносят людей к себе в горы. Многие пытались бороться с ними. Лучшие воины уходили к замку, но они никогда не возвращались. Мы знали, что СЕПТИМОВ можно победить лишь Волшебным Мечом, хранящимся у Паука КВАРТДЕЦА, поэтому каждому, кто шёл сражаться с СЕМИглавым драконом, мы давали ключ от его пещеры. Многие погибали, охотясь за Мечом, но некоторым он всё же доставался. И вот тогда они уходили в ГИПОФРИГИЙСКИЕ горы. Но сколько бы раз это ни происходило, богатыри гибли, Меч сам возвращался к КВАРТДЕЦУ, а СЕПТИМЫ лютовали с ещё большей яростью. Вот тогда мы и смирились со своей участью и уже больше не пытались сопротивляться.

Но однажды маленькая девочка, помогавшая отцу в поле, нашла там странную каменную плиту с какими-то непонятными надписями. Много лет мы пытались прочитать их и ничего не получалось. Как вдруг, наконец, доктору ТаКа-ТаКе, тому, который изобрёл Лук-самострел, и его другу, удалось это сделать. Они прочитали, что СЕПТИМОВ победит розовый конь и белые СЕКУНДЫ. Вт поэтому, когда вы прибыли, мы так торжествовали. Поэтому мы назвали вас нашими Принцем и Принцессой. И поэтому мы отдаём вам золотой ключ.

Старик ещё раз поклонился до земли и исчез в толпе. МИ-ФА и СИ-ДО стояли в нерешительности. Но потом, глянув людям в глаза, в которых читались мольба и надежда, они подошли к ключу и подняли его.

— Ура! Слава! Да здравствуют СЕКУНДЫ! Смерть СЕПТИМАМ! — закричала толпа. Она вновь подхватила МИ-ФА и СИ-ДО на руки и понесла Принца с Принцессой к царскому дворцу.

Целую неделю жили там брат с сестрой. За ними ухаживали, как за самим царём, и даже лучше. И это очень понравилось бывшим СЕКУНДАМ. «Как было бы хорошо прожить так всю жизнь, — мечтали они. — Получать всё, что хочешь, и делать только то, что тебе нравится.»

Но скоро их беспечному существованию пришёл конец. Как-то утром они проснулись от того, что услышали страшные крики. Кричал весь город. Оказывается опять появились сразу два БОЛЬШИХ СЕПТИМА. ДоСий и ФаМия, оправившись от потрясений, вновь прилетели за добычей, и опять в тот день город не досчитался пяти человек.

Как только чудовища улетели, ко дворцу стало стекаться множество людей, требующих к себе Принца и Принцессу. СИ-ДО и МИ-ФА ничего другого не оставалось, как выйти к народу и обещать завтра же отправиться к КВАРТДЕЦУ.

Утром следующего дня МИ-ФА и СИ-ДО, взяв ключ, направились к пещере, где обитал гигантский Паук с ЧЕТЫРНАДЦАТЬЮ лапами. Как только они подошли к толстенной железной решетке, закрывающей ход в пещеру, из глубины послышалось страшное шипенье. Принц и Принцесса в ужасе остолбенели. Остановились и их провожатые.

— Не бойтесь, — сказал один из них, — до тех пор, пока вы не подойдёте к КВАРТДЕЦУ ближе, чем на пять шагов или не попадете в паутину, он вам не страшен. Паук сидит на цепи. А вот потом... Взять меч будет непросто — он лежит прямо у головы чудища. Но попытаться можно. Говорят, Паука можно отвлечь песней: он у нас очень музыкальный.

Немного успокоившись, подгоняемые взглядами, МИ-ФА и СИ-ДО вставили ключ в замок и повернули его. Решетка распахнулась, они очутились в полумраке пещеры, на полу которой всюду валялись обглоданные и полуистлевшие кости людей и животных, слабо фосфоресцировали голые черепа, злобно смотрящие пустыми глазницами.

При свете факелов брат и сестра стали осторожно пробираться вперёд, в надежде как можно скорей найти Волшебный Меч. Они уходили всё дальше и дальше. Мерный стук капель, падающих с потолка, нарушал тишину, да злобное шипение КВАРТДЕЦА доносилось словно издалека.

Стало совсем темно. Уже ни один луч света не проникал в подземелье. Внезапно в темноте гневно засветились две красные точки. Они то вспыхивали, то гасли.

— Смотри, — прошептал СИ-ДО, — это же глаза КВАРТДЕЦА. Помнишь, нам говорили про красные огни?

МИ-ФА хотела ответить но вдруг почувствовала хлёсткий удар по ноге. Падая, ещё не успев сообразить, в чём дело, она услышала страшный крик СИ-ДО, пытающегося освободиться от цепких пут. Но всё было впустую — крепкая проволока прочно обхватила их ноги и руки, спеленала тело и, натягиваясь, как струна, потащила к страшному чудовищу. Сначала это движение было медленным, затем стало ПОСТЕПЕННО УСКОРЯТЬСЯ.

— МИ-ФА! — кричал СИ-ДО. Смотри, какое АЧЧЕЛЕРАНДО. Если так будет продолжатся, то уже через минуту КВАРТДЕЦ нас растерзает! Что делать?

— Не знаю. Думай ты.

А КВАРТДЕЦ всё тянул и тянул свои жертвы. Обдирая в кровь руки и ноги, Принц и Принцесса пытались хотя бы чуть задержать это неумолимое движение, но ничего не помогало.

И тогда СИ-ДО запел. Сначала тихо, потом всё громче и громче. Он пел про птиц и про шелест деревьев. В его песне слышалась тоска по родному дому и страшное желание жить.

Как только эта песня достигла слуха КВАРТДЕЦА, движение замедлилось. Паук перестал злобно шипеть и неожиданно... стал сам подпевать СИ-ДО.

Единственное на свете, что любил злой КВАРТДЕЦ, много лет проведший взаперти в полном одиночестве, — это была музыка. Сидя один, он часто перебирал своими ЧЕТЫРНАДЦАТЬЮ лапами золотую паутину и сочинял приятные для слуха мелодии.

От природы КВАРТДЕЦ РеДий (так его звали, когда он жил ещё на свободе) был совсем не кровожадным. Он с детства считался мечтателем. Часто вспоминая далёкое прошлое, КВАРТДЕЦ представлял себе, как сидя по вечерам у родного гнезда в далёкой МАЖОРНОЙ стране МИКСОЛИДИИ, он слушал игру своей матери, БОЛЬШОЙ КВАРТДЕЦИХИ СольФадии, исполнявшей на золотой паутине чудесную музыку. СольФадия, как никто другой, умела сочинять и исполнять прекрасные мелодии, слушать которые собирались все знакомые. Сюда же сбегались и другие животные: добродушные большие СЕКСТЫ, маленькие колючие СЕКУНДЫ, пушистые малыши ТЕРЦИИ, огромные, всегда громко ревущие ФОРТЫ. Все были рады еще раз послушать СольФадию. Ведь во время её вдохновенной игры многие плакали или смеялись, грустили или радовались. Правда, потом, когда концерт оканчивался, у некоторых любовь к музыке оборачивалась трагедией — ведь КВАРТДЕЦЫ тоже должны были чем-то питаться.

Вот и сейчас КВАРТДЕЦ РеДий, услыхав пение Принца, вспомнил прошлое. Он растрогался и стал в такт пения играть на своей золотой арфе. Чудесная музыка заполнила своды пещеры, проникла во все её уголки. МИ-ФА, заворожённая ею, стала тоже подпевать: сначала вполголоса, затем всё сильней и сильней.

КВАРТДЕЦ РеДий был счастлив. Давно уже никто не доставлял ему такого удовольствия. Однако, надо было позаботиться и об еде, не сидеть же голодным сотню лет, как это случилось в последний раз. Поэтому, не прекращал играть на золотых струнах, Паук потихоньку опять стал подтягивать жертвы к своему укрытию. Когда оставалось совсем немного, КВАРТДЕЦ прекратил играть и вновь злобно зашипел.

Только теперь юноша и девушка в его шипении ясно услышали слово: «Клю-юч-ч!»

— Да вот он! Здесь! — крикнул СИ-ДО, показывая ключ, зажатый в руке.

— Да-ай его! — вновь зашипел КВАРТДЕЦ.

— На, бери. Только отпусти нас.

И, как только СИ-ДО произнёс эти слова, КВАРТДЕЦ глубоко вздохнул и слегка отпустил натянутую паутину. Он чувствовал, что именно сегодня приходит конец его заточению. За долгие годы ещё никто из людей, входивших в пещеру, даже под угрозой смерти, не предлагал ему ключа. Люди знали, что, отпустив КВАРТДЕЦА на свободу, они подвергнут опасности многие сотни жизней. И потом с детства им внушалось, что огромный Паук посажен на цепь самим Богом Добра и Согласия КОНСОНАНСОМ, и нарушать этот порядок человек не имеет права. СЕКУНДАМ же это было неведомо.

А КВАРТДЕЦ продолжал шипеть:

— Откро-й-те за-амо-ок, ско-о-орей, — и протянул к СИ-ДО огромную мохнатую лапу, скованную цепью.

— Нет! Не делай этого! — крикнула МИ-ФА брату. — Ты же...

Но СИ-ДО не дал ей договорить. Он уже оценил ситуацию. Паук КВАРТДЕЦ хочет вырваться на свободу — значит, взамен её он может добровольно отдать меч (тем более, что тот к нему возвращается.) Если же он не отпустит КВАРТДЕЦА, тот лишит их с МИ-ФА жизни.

Поэтому, делая вид, что он уже открывает замок, СИ-ДО вдруг внезапно остановился и крикнул чудовищу: «А ты дашь нам меч?»

— Ме-е-еч? — прошипел КВАРТДЕЦ. — Вы полу-учите его, ка-ак толь-лько откро-о-ете замо-ок. А зач-чем он ва-ам?

— Мы должны сразиться с СЕПТИМАМИ ДоСием и ФаМией!

— Ха-ха-ха! — вдруг засмеялся КВАРТДЕЦ. — Срази-ить-ся? Зач-чем? Вы ж-же не лю-юди!

— Люди мы, люди! — крикнула МИ-ФА. — Такие же, как все!

Но КВАРТДЕЦ не слушал её. Он всё ещё смеялся. Наконец, смолкнув и обратившись к СИ-ДО, он сказал:

— Ла-а-дно, откры-ы-вай и заби-ирай-те эт-ту ж-желе-з-зяку.

— При этом РеДий приподнял свои огромные лапы, скрывавшие меч.

Как только СИ-ДО открыл замок, цепи, сковывавшие Паука спали, КВАРТДЕЦ испустил крик радости и тут же стал сматывать свою паутину. СИ-ДО потянулся было за мечом, но КВАРТДЕЦ остановил его:

— По-одож-жди. Ус-спе-ешь!

Не спеша он смотал золотые нитки, убрал их и только после этого вновь обратиться к Принцу:

— Не бой-йтесь. Я вас-с не тро-ону. Отпу-ущ-щу. Вы пой-йде-те и побе-едите СЕПТИМОВ. Но ме-еч вернётся ко мне-е. Он всег-да-а возвращается. — И Паук, глубоко вздохнув, загадочно засмеялся.

— Только по-омните: «Во дворце СЕПТИМОВ ес-сть больш-шая коро-она. И тот, кто владе-ет ей, становится самым силь-льным и бога-атым в мире. Вот и смотри-ите, чтобы она не до-ста-алась кому-то чуж-жому. А уж пото-ом мы с-с-с вами подруж-жимся непременно. Иди-и-ите... — И Паук, взяв с собой ключ, зашагал вглубь пещеры.

СИ-ДО и МИ-ФА, забрав меч, побрели к выходу.

— А где же ключ? — удивились поджидавшие их люди.

Брат с сестрой растерялись. Они как-то не подумали, что их непременно спросят об этом.

— Мы... мы забыли его в пещере, — промолвила МИ-ФА. — Он там... — и она неопределённо махнула рукой. — Нам некогда, мы должны спешить во дворец СЕПТИМОВ.

Тут СИ-ДО громко свистнул. На его свист, как из-под земли появился крылатый конь. Юноша и девушка забралась на него, ухватились за розовые крылья, и КВАРТА ЛЯ-РЕ подняла их ввысь.

Конь улетал всё дальше и дальше. Вот он стал совсем маленьким, вот превратился в тёмную точку, и вот совсем исчез. Люди стояли в каком-то недоумении. Они ещё не могли оценить всего происшедшего. Они знали, что КВАРТДЕЦ не отдаёт меч просто так. А тут... Принц и Принцесса добыли его так быстро. Люди знали, что ни в коем случае нельзя было оставлять ключ в пещере, а СИ-ДО и МИ-ФА сделали это. И теперь кому-то придется лезть в убежище КВАРТДЕЦА и рисковать жизнью из-за оплошности Принца и Принцессы.

И вот пять человек, вооружённых только лёгким оружием, отправились на поиски ключа. Они зажгли смоляные факелы и теперь осторожно пробирались вперёд. Пока всё было спокойно.

— Интересно, почему не слышно шипения КВАРТДЕЦА? Ведь обычно он начинает злиться уже тогда, когда кто-нибудь подходит к решетке? — спросил друзей черноволосый юноша, шедший впереди.

— Да-а... непонятно, — ответил тот, кто нес верёвку (этой верёвкой он собирался подтянуть к себе ключ, если тот лежит слишком близко от чудовища).

Подойдя к одному из боковых ходов, юноши увидели блестевший на полу золотой предмет.

— Смотрите, ключ! — крикнул самый высокий. — И Паука нет!

Все стремглав бросились за ключом. И тут из бокового хода показался КВАРТДЕЦ. Он злобно шипел, его глаза сверкали недобрым огнём, а все ЧЕТЫРНАДЦАТЬ лап шевелили страшными клещами.

Юноши в страхе обернулись к чудовищу и поняв, что КВАРТДЕЦ свободен, в страхе присели. Некоторые схватились за мечи и кинжалы. Но было поздно. Огромные лапы Паука метнулись и схватили их.

Через некоторое время сытый и довольный КВАРТДЕЦ, отплёвываясь костями, медленно выполз из пещеры. Разогнав небольшую толпу, стоявшую перед входом, он направился к ближайшему лесу. А уже через два дня Паук был в соседней стране МИКСОЛИДИИ, в том самом месте, где он когда-то родился.

СИ-ДО и МИ-ФА готовились к встрече с СЕПТИМАМИ. Оставалось совсем немного. Наступало утро, и КВАРТА ЛЯ-РЕ уже стала постепенно спускаться.

Подлетая ко дворцу, МИ-ФА заметила, как в одном из его окон метнулась чёрная тень. Это любимая Фа-Мией БОЛЬШАЯ ЧЕРНАЯ СЕКУНДА ЛЯбель-СИбель заметила их приближение.

— Царица! Царица! — ЛЯбель-СИбель бросилась в спальню ФА-Мии. — Они летят! Спасайтесь!

Одна из голов СЕПТИМЫ ФА-Мии медленно открыла глаза, проснулась и, как всегда, чихнула: «Пти».

— Ну? Что ты? Я же сплю.

— Они! Они прилетели! — продолжала кричать ЛЯбель-СИбель.

— Пти, — опять чихнула СЕПТИМА. — Кто они?

— Да КВАРТА и БЕЛЫЕ СЕКУНДЫ!

Сон ФаМии как рукой сняло. Все СЕМЬ её голов моментально открыли глаза.

— ДоСий! — крикнула ФаМия супругу. Да проснись же наконец!

Но ДоСий спал, как убитый. Тогда ФаМия размахнулась своим длинным колючим хвостом и ударила СЕПТИМА ДоСия по хребту. Раздался дикий рёв. Выпустив клубы дыма и чихнув всеми СЕМЬЮ головами, ДоСий вскочил с дивана.

— Кто? Кто здесь? — заорал он страшным голосом.

— Это я, ФаМия. Они прилетели.

— Кто они?

— КВАРТА и БЕЛЫЕ СЕКУНДЫ.

— Где?

— Их видела ЛЯбель-СИбель.

— Там! Там летели, — лопотала ЛЯбель-СИбель. — Я их видела пять минут назад.

— Ага! Наконец-то я рассчитаюсь с ними! — заорал ДоСий.

— Пти! — чихнул он, — я отомщу им!

ФаМия, вспомнив своё падение в репейник, тоже была полна решимости. — Идём, я с тобой! — сказала она супругу. — Велите открывать дверь!

Слуги побежали исполнять приказания ДоСия. ЛЯбель-СИбель в смятении бегала вокруг царской четы. — Ой, боюсь я! Ой, боюсь! Ведь КВАРТА волшебная. Ой, плохо кончится!

— Да перестань ты хныкать, — разозлился ДоСий. — Тпи!!! — он опять чихнул. — Мы с женушкой сейчас из них люля-кебаб сделаем. Так ведь? — и он обнял ФаМию. — Ну, пошли.

Тяжело поднявшись, ФаМия и ДоСий полетели искать заклятых врагов.

В это время КВАРТА ЛЯ-РЕ, Принц и Принцесса опустились у розового источника. Им захотелось пить. С каждым новым глотком МИ-ФА и СИ-ДО чувствовали, как в их тела вливается неведомая таинственная сила. Их глаза стали зорче, уши чувствительнее, а мышцы крепче. Радуясь происходящим переменам, брат и сестра не заметили, что с двух сторон к ним приближались СЕПТИМЫ.

Счастливые от прилива новых сил юноша и девушка даже решили искупаться. Но тут раздалось сильное кваканье. КВАРТА, взметая облака пыли, стала носиться по берегу.

— Что случилось? — спросил КВАРТУ СИ-ДО. И тут МИ-ФА совсем близко увидела приближающихся СЕПТИМОВ.

— СИ-ДО! Спасайся! — в ужасе крикнула она и от страха бросилась в лес.

— Куда же ты, глупая? — крикнул СИ-ДО, — СЕПТИМЫ догонят тебя и сожгут.

Он бросился к Волшебному Мечу и Луку-самострелу, который захватил из царского дворца.

— Бери лук! Садимся на КВАРТУ!

МИ-ФА, опомнившись, повернула обратно. Но было уже поздно, её уже догоняла СЕПТИМА ФаМия. Радуясь, что так легко и неожиданно они с ДоСием напали на своих врагов, ФаМия особенно не торопилась. Ей хотелось помучить свою жертву, понаблюдать за её страхом. Поэтому ФаМия не стала сразу сжигать МИФА, а только слегка открыла пасть пятой головы и плеснула из неё немного кипятку.

МИ-ФА сумела увернуться от этой струи, но всё же сильно обожгла ноги. Теперь ей трудно было бежать к брату.

А СЕПТИМА разворачивалась для новой атаки. Она решила сжечь рядом с девчонкой всю землю, а саму её пока оставить в живых. Для начала она выпустила огонь только из трёх голов.

В это время СИ-ДО добежал до оружия, вскинул на плечо Лук-самострел и нажал спусковой механизм. Все ШЕСТНАДЦАТЬ стрел вылетели одновременно и, сами находя цель, устремились к ФаМии.

ДоСий увидел, как Принц что-то поднял с земли. СЕПТИМ напряг все силы, чтобы опередить его, но не успел — стрелы летели к его подруге.

А та и не поняла, что с ней происходит. Сначала у неё отказала одна голова, затем другая, третья. Острая боль пронзила крыло, а затем и глаз четвертой головы.

«Скорей, к источнику! — мелькнуло в сознании оставшихся трёх голов. — Бог с ней, с девчонкой. Не до неё теперь.»

Но в это время СИ-ДО ещё раз нажал на спусковой механизм Лука. Оставшиеся стрелы нашли свою цель, и сраженная БОЛЬШАЯ СЕПТИМА ФаМия рухнула на горящую землю.

«Как же это так?» — мелькнула у неё последняя мысль. Затем страшная боль пронзила тело, она хотела крикнуть, но уже не могла. Её больше не было.

Несчастный ДоСий, видя гибель жены, забыл всё на свете и бросился к ней. А ФаМия уже горела от огня, который сама же послала на землю.

ДоСий напряг все силы и, решив, что лучше залить ФаМию кипятком, чем дать ей сгореть, изо всех семи голов пустил струи воды. Огонь сник. ДоСий бросился к жене в надежде, что, может быть ещё не всё потеряно. Но бедная ФаМия была бездыханна.

А в это время СИ-ДО, взяв меч, вскочил на КВАРТУ и поднялся в воздух. Разъярённый СЕПТИМ, увидя мальчишку в небе, полетел к нему навстречу. Он желал только одного: отомстить врагу, испепелить его огнём, залить кипятком, задушить дымом. Но, как ни старался старый СЕПТИМ, он поднимался очень медленно — КВАРТА и СИ-ДО оказались над ним.

Видя, как легко и свободно они перелетают с места на место, ДоСий забеспокоился. Какое-то страшное предчувствие овладело им. Вдруг совершенно ясно он понял, что поднялся в небо в последний раз. Больше всего его беспокоил блестящий предмет в правой руке юноши. Он знал, что этим предметом люди убивают друг друга. Иногда они пытались и с ним сражаться с помощью этого предмета, но ДоСий всегда их легко побеждал. А тут... Он боялся. Боялся потому, что меч был не обыкновенный, а какого-то золотистого цвета. Боялся и того, что юноша был на летающем коне. Он боялся даже того, что конь почему-то не ржал, как все лошади, а квакал или каркал.

«Ну что ж, будем сражаться. Отступать поздно», — решил он и кинулся на врага.

Но конь с розовыми крыльями сразу же прореагировал и, легко взмыв вверх, отлетел в сторону. Тогда ДоСий повернул к нему все семь голов и выбросил из них струи огня. Но, обессиленный от пережитого, старик не смог собрать все силы и его огонь не долетел до врагов.

ДоСий стал поворачиваться для новой атаки. Он хотел ещё раз попытать счастья.. Но не рассчитав движений, СЕПТИМ подставил СИ-ДО свой бок. Принц тут же воспользовался этим. Пришпорив кварту, он подлетел к дракону и вонзил меч в его лапу. Кровь брызнула из СЕПТИМА и испачкала КВАРТУ. Та, испугавшись, сделала крутой вираж и стрелой отлетела от ДоСия. Но СИ-ДО вошёл во вкус битвы. Не дожидаясь, пока СЕПТИМ развернётся, он подлетел к нему сзади и отрубил две головы.

Дым и огонь брызнули из образовавшихся отверстий. Вокруг стало темно, как ночью. Ничего не видя, КВАРТА выскочила из дымного облака.

ДоСий же, спрятавшись в дымовой завесе, несмотря на ранение, ещё раз стал готовиться к нападению. «Если я не убью его, он убьёт меня», — думал ДоСий.

Вот сквозь просвет мелькнули розовые крылья. ДоСий рванулся в этом направлении, но было уже поздно, КВАРТА тоже увидела врага и, совершив маневр, опять зашла ему в хвост. СИ-ДО размахнулся и, со всех сил ударив дракона по чёрному крылу, — самому уязвимому месту, — одним махом отрубил его.

Бедный ДоСий сначала не осознал случившегося. Он вдруг потерял равновесие, закачался, потом его перевернуло вверх брюхом, затем бросило куда-то в бок и, наконец, камнем швырнуло вниз.

Только у самой земли мелькнула мысль: «Всё — это конец».

Старый дракон инстинктивно хотел смягчить падение и расправил оставшееся невредимым крыло. Это и спасло ему жизнь. СЕПТИМ, немного спланировав, сумел изменить угол падения и упал не на каменные уступы, а прямо в источник. «Спасся, — подумал он. — Вода спасёт меня».

И действительно, страшные его раны стали затягиваться, выросли новые головы, он почувствовал прилив сил и уже обрадовался, что избежал самого страшного. Но тут СЕПТИМ вдруг осознал, что отрубленное крыло не восстанавливается.

«Нет, всё же это ещё не конец, — мелькнуло у него в голове.

— Да... недаром родители, когда они ещё были живы, говорили, чтобы я берег крылья. А этот подлец как раз отрубил одно из них. Волшебная вода всё восстановила, а вот крылья не может».

В это время в просвете между уступами показалась КВАРТА ЛЯ-РЕ. Видя, что СЕПТИМ вновь отрастил все СЕМЬ голов, но остался бескрылым, СИ-ДО не стал рисковать и вновь с ним сражаться. Да и КВАРТУ никакими усилиями нельзя было заставить спуститься ниже. Она понимала, что здоровый и окрепший СЕПТИМ мог достать до неё огнём.

Юноша повернул КВАРТУ и собрался улетать. Онподумал: «Бескрылый СЕПТИМ с его неповоротливостью и так будет не страшен. Без пищи он и сам скоро умрёт».

Та же мысль мелькнула и у самого ДоСия. Поэтому, видя, что СИ-ДО собирается его покинуть он собрал все свои силы и крикнул:

— Сто-о-ой! Убе-ей! Прошу тебя. Я не хочу сдохнуть от голода!

Но СИ-ДО не стал слушать ДоСия. Он мчался к сестре.

Принцесса лежала под тенью раскидистого дуба и тихо стонала, у неё болели ошпаренные ноги. Увидев брата, она попробовала приподняться на локтях, но не смогла. Силы оставили её.

СИ-ДО, соскочив с коня, кинулся к бедной девушке.

— Сестра, очнись! Я победил ДоСия! Он нам больше не страшен! — кричал он ей. Но МИ-ФА была без памяти. Нервное потрясение и боль в ногах сразили её.

Поняв, что МИ-ФА на краю гибели, СИ-ДО подхватил её на руки и подсадил на спину КВАРТЕ.

— Быстрей! Летим! — крикнул он, и КВАРТА, взмахнув крылами, понеслась к источнику. — Ведь даже отрубленные головы СЕПТИМА ДоСия и те отрасли заново.

Прилетев к источнику, СИ-ДО был потрясен открывшейся перед ним картиной:

ДоСий пытался выбраться из источника, но лишённый крыла, никак не мог этого сделать. Его короткие лапы не позволяли подняться на крутой берег. От злости СЕПТИМ поливал берег огнём, окатывал кипятком, но, конечно же, это ему не помогало. Он ничего не мог поделать с каменными исполинами.

Птицы и звери сбежались со всех сторон смотреть на поверженного СЕПТИМА. Теперь они его не боялись.

Когда показалась КВАРТА с СИ-ДО на спине, СЕПТИМ был повёрнут к ним спиной. Он был поглощён тем, что вгрызался в берег всеми СЕМЬЮ головами, пытаясь ухватиться хоть за какую-нибудь выбоину и вытащить своё тело на берег.

СИ-ДО воспользовался этим. Он приземлился в том месте, где розовая вода, ещё тёплая, вытекала из чаши кратера, спустил с КВАРТЫ сестру и положил её ногами в ручей. А сам, взяв меч, встал на её охрану.

Но ДоСий, нашедший наконец-то небольшое углубление в скале, вцепился в неё зубами четвёртой головы и пытался подтянуться. Однако пока это у него не получалось. Зубы ломались, и он срывался вниз. Тогда он хватался зубами другой головы и подтягивался вновь. Поглощенный этим, СЕПТИМ, отдававший все силы тому, чтобы выбраться, ничего вокруг не замечал.

А МИ-ФА, лежащая в воде, стала приходить в себя. Она чувствовала, как боль в обожжённых ногах постепенно утихает и силы вновь возвращаются к ней. Она повернула голову и увидела брата, стоящего совсем рядом. Одной рукой он держал меч, другой подавал МИ-ФА какие-то знаки. Принцесса хотела было позвать СИ-ДО, но вдруг поняла, что брат ей показывает, чтобы она молчала.

И тут до её ушей донеслось страшное рычание. МИ-ФА обернулась и увидела СЕПТИМА. Он подтягивал своё могучее тело и уже совсем был готов выкарабкаться на берег.

Страх сковал сердце девушки. Она вспомнила, как чуть не была убита ФаМией. В это время МИ-ФА почувствовала, что уже может встать. Она пошевелила ногами: те слушались её. Вскочив, МИ-ФА сразу же бросилась на шею брату. Тот подхватил её на руки и подсадил на КВАРТУ. Та, сразу же сорвавшись с места, взлетела в небо.

Это было вовремя. СЕПТИМ, сломав почти все зубы, всё же с огромным трудом сумел выползти на берег. Он растянулся в изнеможении и еле дышал. Через некоторое время, открыв глаза, ДоСий увидел в небе проклятую КВАРТУ с её препротивными розовыми крыльями. Злоба вновь наполнила всё его существо, он собрался с духом и, со всей силой бросив в небо столб огня, какого ему не удавалось ещё никогда выпускать, и обессиленный рухнул на землю.

Несмотря на то, что КВАРТА была высоко, часть искр попала в неё и опалила хвост. Каркнув от ужаса, она взметнулась ввысь, чуть не скинув седоков. А те ухватились за её крылья и понеслись в бездонное небо.

ДоСий долго лежал неподвижно под высокими скалами. Потом он тяжело поднялся и медленно подполз к тому месту, где только недавно МИ-ФА приходила в сознание. СЕПТИМ наклонился и стал жадно пить волшебную воду.

Спустя некоторое время он восстановил свои силы и вновь отрастил огромные острые зубы. Но отрубленное крыло не отрастало заново. Проклиная всё на свете, старый ДоСий жалобно завыл и поплёлся вглубь скал искать себе пропитания. Он шёл, тяжело переставляя ноги и еле волоча по земле своё огромное тело. Все СЕМЬ его голов высматривали среди чёрных камней хоть что-нибудь живое, но безуспешно. Ни один зверь не попадался ему навстречу.

Так ходил он несколько часов, всё время воя от бессилия. Затем старый СЕПТИМ, поняв всю горечь своего положения, забился в какую-то пещеру и затих.

СИ-ДО и МИ-ФА, с трудом успокоив разбушевавшуюся КВАРТУ, подлетали к замку СЕПТИМОВ. Внизу, как в калейдоскопе, мелькали дороги, скалы, пруд. Показалось огромное поле, а на нём множество людей, охраняемых ТРИТОНАМИ.

— Смотри, смотри, — кричал СИ-ДО, — там люди! И как их много. Как они сюда попали!

— Наверное, это те, кого уносил в горы ДоСий. Видимо, он не всех ел, а часть заставлял работать. Видишь, их охраняют ТРИТОНЫ.

— Так давай им поможем! — крикнул СИ-ДО и направил КВАРТУ вниз.

Оставив коня в небольшом перелеске, Принц и Принцесса направились к людям. Вдруг словно из-под земли навстречу им выскочил страшный ТРИТОН с тремя огромными чёрными зубами. Лязгнув ими, он бросился на МИ-ФА. СИ-ДО схватился за меч.

Увидев меч в руках Принца, ТРИТОН (а это был УВЕЛИЧЕННЫЙ КВАРТ ФА-СИ) внезапно стал раздуваться и тут же превратился (РАЗРЕШИЛСЯ) в доброго большого оленя СЕКСТУ МИ-ДО.

— Не убивай! Я добрая СЕКСТА. Это злой СЕПТИМ заколдовал меня много лет назад, поэтому я и носила эту проклятую шкуру ТРИТОНА.

СИ-ДО хотел было опустить меч, но Принцесса крикнула ему:

— Не верь, не верь! Посмотри в его глаза. Видишь, он их прячет.

Услыхав эти слова, СЕКСТА страшно зарычала и бросилась на СИ-ДО. Но тот взмахнул мечом и голова ТРИТОНА, рассыпая огненные искры, покатилась по траве.

Только брат и сестра отошли от трупа УВЕЛИЧЕННОГО КВАРТА, как тут же повстречались с ещё одним ТРИТОНОМ. Этот был с двумя чёрными зубами. Увидав повергнутого собрата, ТРИТОН (а это был УМЕНЬШЕННЫЙ КВИНТ СИ-ФА) вдруг стал лить на себя воду из сифона, после чего начал на глазах уменьшаться и превратился (РАЗРЕШИЛСЯ) в ТЕРЦИЮ. Та начала что-то быстро-быстро трещать, как это делают все ТЕРЦИИ, и побежала прочь.

— Лови её! — крикнула Принцесса.

Но было уже поздно — ТРИТОН добежал до перелеска и скрылся. Тут же послышалось громкое карканье и кваканье. Из кустов выпорхнула перепуганная КВАРТА и свечой взвилась ввысь.

А на поле происходило следующее: увидев, что один из ТРИТОНОВ убит, а другой бежал, их товарищи тут же скрылись. Люди же, закованные в цепи, бросили работу и поспешили навстречу споим избавителям. Они протягивали руки в тяжёлых оковах, и СИ-ДО ударом меча перерубал цепи. Освобожденные пленники на радостях пели и танцевали. Окружив Принца и Принцессу, они славили брата с сестрой, желали им многих лет жизни.

В это время во дворце царил переполох. ЛЯбель-СИбель видела из окна гибель своей госпожи, БОЛЬШОЙ СЕПТИМЫ ФаМии и поражение ДоСия. «Вот, вот, — говорила она самой себе, — я же предупреждала их. Теперь всё начнется сначала. Придется опять завоёвывать расположение новых хозяев. Без нас, СЕКУНД, они всё равно не обойдутся. Но весь вопрос в том, оценят ли они меня, поймут ли, что я самая опытная и мудрая. Или сделают любимицей кого-то другого, помоложе?»

ЛЯбель-СИбель собрала все короны и драгоценности прежних хозяев, отнесла из в подвал и там расставила особым образом. Почему именно так надо было сделать, ЛЯбель-СИбель не знала, но что-то ей подсказывало, что надо поступить именно так.

ЛЯбель-СИбель прекрасно справилась со своей задачей. Большая корона сразу же бросалась в глаза, она притягивала к себе взгляд, манила.

— Ну, вот и всё, — сказала себе ЛЯбель-СИбель, тяжело опустившись в кресло, — теперь остаётся ждать. Ждать того, что непременно должно было произойти.

Сопровождаемые толпами счастливых людей, Принц и Принцесса направились во дворец. Всюду их встречали радостные лица. На героев сбегались посмотреть не только люди, но и звери, прилетали птицы. Охранники ТРИТОНЫ и здесь куда-то скрылись, поэтому все забыли об из существовании.

Вот и дворец. Навстречу бегут СЕКУНДЫ, бывшие слуги ДоСия и ФаМии. Они становятся по краям аллеи, ведущей к центральному входу, и низко кланяются. Впереди всех выступает самая почтенная БОЛЬШАЯ СЕКУНДА с длинными ЧЕРНЫМИ иглами.

— Убейте её! — раздаётся крик в толпе. — Это же ЛЯбель-СИбель — любимица ФаМии. Это она помогала СЕПТИМАМ угнетать нас!

Принц вопросительно посмотрел на сестру. Ему совсем не хотелось ещё раз проливать кровь. Да и чем, собственна, страшна теперь эта старуха?

Принцесса в свою очередь посмотрела на ЛЯбель-СИбель. Та стояла в напряженной позе и покорно ждала своей участии. В больших чёрных глазах СЕКУНДЫ стояли слёзы.

МИ-ФА стало жалко старуху, и она тихо сказала СИ-ДО:

— Не трогай её. Мне кажется, ей и без нас сейчас плохо. Прогони её вон. Пока... Видишь, какие у неё усталые глаза, но сколько в них ума. Я уверена, ЛЯбель-СИбель нам еще понадобится.

— А что это такое? — обратилась Принцесса к ЛЯбель-СИбель, указывая на огромную площадку, нависшую над старым садом. — Почему туда ведут такие широкие двери?

— Простите, Ваше Величество (МИ-ФА горделиво выпрямилась), это взлётная площадка СЕПТИМОВ, — ответила старая СЕКУНДА почему-то шёпотом.

— Что-о? — вскричал СИ-ДО. — Сломать немедленно!

МИ-ФА, польщённая королевским обращением к себе, остановила его руку.

— Подожди, не надо. Мы устроим на ней веранду для отдыха. Посадим цветы, деревья. Мне кажется, это будет очень красиво.

— Нет, — возразил СИ-ДО. — Делай, что хочешь, но разреши мне разрушить эту площадку. Я не хочу, чтобы она постоянно напоминала мне прежних владельцев замка. А ты, — обратился он к ЛЯбель-Сибель, — уходи отсюда и больше не возвращайся.

— Ухожу, ухожу, — шептала обрадованная ЧЕРНАЯ СЕКУНДА, пятясь по аллее. — Но не ломайте площадку, она пригодится. Вот увидите. Иначе придётся строить заново.

— Уходи! — разозлившись крикнул Принц. — Уходи, пока я не передумал! И не мешай нам!

— Ну, хоть потерпите до вечера, — крикнула ЛЯбель-СИбель и скрылась в кустах.

А СИ-ДО и не собирался ломать площадку тотчас. Прежде всего, он хотел осмотреть свои новые владения (ведь, как победитель, Принц нисколько не сомневался, что стал хозяином всего, ранее принадлежавшего СЕПТИМАМ.) Он уже чувствовал себя королем. «Умная старуха, — подумал он, когда ЛЯбель-СИбель назвала его сестру королевским титулом, — еще может пригодиться». Поэтому он и не стал рубить ей голову.

— А теперь, — обратился Принц к СЕКУНДАМ, — можете уходить по домам, в лес. Здесь вы больше не нужны. Отныне и навсегда во дворце будут жить только люди. Так я говорю? — обратился он к толпе.

— Так, так! Правильно! Долой погань! — раздались возбужденные голоса.

— Вот и хорошо, — продолжал СИ-ДО, — кто хочет, может остаться с нами, осмотреть территорию дворца и подыскать себе жильё. А кого это не устраивает, пусть идет домой.

Толпа заволновалась. Часть людей отошла в сторону (те, кто хотел вернуться к своим семьям), другая, большая часть сразу же разбрелась по замку.

— Пойдём и мы, — сказал СИ-ДО и, взяв сестру под руку, ступил во дворец. За ними пошли ещё двенадцать человек: шесть составляли свиту Принца, шесть — Принцессы.

Долго бродили они по пустынным залам и огромным коридорам, рассматривали диковинные вещи, собранные СЕПТИМАМИ за долгие годы. Чего тут только не было: и оружие, и ткани, и великолепная посуда. А главное, поражали воображение чучела животных, которых уже никто не видел на планете.

Так, бродя из комнаты в комнату, Принц и Принцесса и их свита дошли до самой дальней, на двери которой был нарисован диковинный герб с изображением ТРИТОНА. Брат и сестра открыли дверь и увидели множество факелов, лежащих у лестницы, ведущей в подвал. С обнажёнными мечами стали спускаться вниз. Шли долго по тёмным извилистым ходам, пока, наконец, не оказались в большом подземном зале.

Как только туда открылась дверь, от неожиданность все сначала отшатнулись, а затем бросились вперёд, стремясь поскорей завладеть драгоценностями, которыми буквально была забита вся комната. Каждому хотелось забрать себе самые красивые, самые дорогие вещи. Но СИ-ДО, отталкивая всех локтями и угрожая оружием, пробился вперёд и первым протянул руку к великолепной царской короне. Он выхватил её из общей кучи драгоценностей и потянул к себе. Тут же в корону с жадностью вцепились и остальные. Страшные и разъярённые, злясь друг на друга, они тянули корону каждый к себе, не желая уступить её другому.

И вдруг среди этой свалки раздался страшный грохот, мелькнул, а потом вспыхнул алый и фиолетовый огонь, запахло едким дымом. Корона распалась на куски, и все четырнадцать человек внезапно превратились в двух грозных СЕПТИМОВ. Один походил на ДоСия (только на хвосте у него были белые иглы, точно такие же, как у СЕКУНДЫ СИ-ДО), второй — на покойную ФаМию.

Тут же появился сам ДИССОНАНС (Бог Зла и Силы). Он щёлкнул бичом, и СЕПТИМЫ покорно склонились перед ним.

— Ну, вот и всё. Всегда одно и то же. Теперь ты, — обратился он к Принцу СИ-ДО, только что ставшему ДоСием, — будешь жить в этом замке до тех пор, пока здесь не появится новый хозяин — ФОРТИССИМ. Ему ты и будешь служить всю оставшуюся жизнь. А ты, — обратился он к сестре, — улетишь со мной. И зло хлопнув дверью, ДИССОНАНС ушёл из зала.

КРАСНАЯ СКАЗКА

В далекой ТУМАННОЙ МИНОРНОЙ стране ФРИГИИ жили-были король с королевой. Короля СекундАккорда МиФаЛяДия прозвали «Печальным», так как он все время ходил с опущенной головой и беспрестанно повторял слово «печально». Дело в том, что уже несколько лет над этой страной, населенной сильными и мужественными людьми, висело проклятие злого и беспощадного волшебника ФОРТИССИМА.

А все началось с того, что однажды, пролетая над столицей страны МИ-ФРИГИИ, волшебник увидел в саду множество ярких красных цветов. К этим цветам собирались СОПРАНО и ДИСКАНТЫ (маленькие девочки и мальчики, говорящие ВЫСОКИМИ голосами), бабушки и прабабушки (АЛЬТЫ и КОНТРАЛЬТО) привозили в колясках совсем маленьких (КОЛОРАТУР). Дети играли в свои игры, плели красивые венки, собирали букеты и весело смеялись.

ФОРТИССИМ был ужасно раздосадован: ведь, если дети не плачут, никого из них нельзя подхватить на свои черные крылья и унести в ВОИНСТВЕННУЮ страну ЛОКРИЮ, туда, где находился его замок. Нельзя отнести их и в ТЕМНЫЕ, МРАЧНЫЕ ГИПОФРИГИЙСКИЕ горы к своему хозяину ДИССОНАНСУ. И вот, разозлившись, ФОРТИССИМ закричал СФОРЦАНДО — НЕОЖИДАННО ГРОМКИМ голосом, и все, находящиеся рядом с королевским замком, тут же оглохли.

Насмерть перепуганные МиФаЛяДий и его жена королева До-РеФаЛия, увидев огромное чудовище и потеряв слух, упали на колени и стали просить ФОРТИССИМА пощадить их страну. Но страшный волшебник не стал слушать. Он крикнул СФОРЦАНДО еще громче. От этого крика стены дворца задрожали, стекла в окнах разбились, а несколько деревьев, вырванных с корнем, пронеслись мимо испуганных детей и упали в реку, запрудив ее. Тем самым жители столицы лишились воды.

ФОРТИССИМ улетел. А люди еще долго мучились, страдая от глухоты и жажды, пока не прошла «глухая неделя» и не расчистили реку.

Казалось бы, все позади. Но тут к границам ФРИГИИ подошло огромное войско короля ЛОКРИИ с очень трудным именем — Мал-с’УмКвинта СиРеФаЛя VII.

Застигнутые врасплох, воины ФРИГИИ МУЖЕСТВЕННО пытались защищаться. Но силы были неравны, и войско ЛОКРИЙЦЕВ, захватывая города и селения, быстро продвигалось к столице государство МИ-ФРИГИИ.

Тогда испуганный СекундАккорд МиФаЛяДий IV собрал множество подарков, велел запрячь МЕДЛЕННЫХ АДАЖИО в тяжело груженые телеги и, сам встав во главе процессии, направился к войску Мал-с’УмКвинта СиРеФаЛя VII.

Послов приняли весьма холодно. Но все же провели к королю ЛОКРИИ в его походный шатер.

Мал-с’УмКвинт СиРеФаЛь VII сидел на золотом троне и ждал, когда перед ним предстанет этот Секундаккорд МиФаЛяДий IV «Печальный».

Тот робко вошел и, теряя царское достоинство, преклонил колени перед троном.

— Встань! — милостиво произнес Мал-с’УмКвинт. — Можешь сесть рядом! Нам надо поговорить с тобой, — и он указал на кресло, стоящее недалеко от трона.

— Я слушаюсь, — ответил СекундАккорд «Печалъный». — Слушаю внимательно и повинуюсь.

«Это хорошо. Значит, ты не столь глуп», — подумал Мал-с’УмКвинт.

— Ты не понял, почему мои непобедимые ЛОКРИЙЦЫ напали на ФРИГИЮ? — грозно спросил он вслух.

— Не знаю, Ваше Величество. Все это очень печально. Мы жили тихо, мирно, ни с кем не ссорились. А тут вдруг одно несчастье за другим: то прилетел грозный ФОРТИССИМ, то твои воины ворвались в нашу страну и стали жечь селения. Это печально.

— Так... Значит, не понимаешь? И ты не смог догадаться, за что ФОРТИССИМ разгневался на тебя?

— Я почувствовал это. Но не знаю. За что же?

— А за то, что вы с царицей ДоРеФаЛией вырастили яркие цветы, и от этого дети стали смеяться, а не плакать!

— Так я вырву эти цветы с корнем! — воскликнул МиФаЛяДий.

— Вот и хорошо, — продолжал Мал-с’УмКвинт. — Мы так и думали, что ты быстро поймешь, как тебе следует действовать. Но это не все. Гнев ФОРТИССИМА был столь велик, что он даже хотел убить тебя... Но я упросил не делать этого, — и Мал-с’УмКвинт снисходительно усмехнулся.

— Однако, — продолжал он, — совсем не наказывать тебя за то, что ты способствовал Радости, нельзя. Поэтому ФОРТИССИМ приказал следующее: «Вместо того, чтобы выращивать красные цветы, и ты и твоя жена, царица ДоРеФаЛия, должны будете ходить только в ЯРКО-КРАСНЫХ одеждах, таких, какие шьют в моей стране. А раз в году, без охраны, вдвоем вы должны садиться в НЕУСТОЙЧИВУЮ ДОМИНАНТУ (спортивное судно с ярко-алыми парусами) и плыть в залив НОН (морских чудовищ ДЕВЯТИметровой длины). Там вы будете сбрасывать в море двух маленьких КОЛОРАТУР (грудных детей с ОЧЕНЬ ВЫСОКИМИ голосами)...

Ведь НОНЫ тоже должны питаться! — сказал смеясь Мал-с’УмКвинт. — В противном случае вы лишитесь трона, а ваша страна будет подвергнута разрушению. Ты все понял?

МиФаЛяДий упал на колени.

— Да, да, понял, — причитал он. — Но кто отдаст нам своих детей и где мы возьмем такую одежду? Ведь красную материю у вас в ЛОКРИИ красят кровью! — с ужасом воскликнул Се^ундАк-корд.

— Ну и что?

— Да нас же народ будет ненавидеть за это!

— Подумаешь! Испугался! Если ты так любишь народ, иди работай сапожником! А трон уступи другому, более умному!

МиФаЛяДий печально опустил голову и молча пошел к выходу.

— Подожди! — остановил его Мал-с’УмКвинт, — ФОРТИССИМ уверен, что ты будешь благоразумным. Поэтому, несмотря на злость, он прислал тебе в награду за будущую службу вот этот орден.

Мал-с’УмКквинт протянул СекундАккорду коробочку. Это был выложенный изумрудами орден БОЛЬШОЙ СЕКУНДЫ (колючего зверька, похожего на ежика).

МиФаЛяДий осторожно подошел к ЛОКРИЙЦУ, принял от него орден, поклонился.

Только тут Мал-с’УмКвинт с удивлением обнаружил, что на СекундАккорде нет ни одной пуговицы, и что его камзол и штаны держатся на веревочках.

— А что это такое? — Спросил ЛОКРИЕЦ МиФаЛяДия удивленным и грозным тоном.

— Это?.. — чуть не заплакал СекундАккорд. — Это все моя жена. У нее странная причуда — собирать и коллекционировать пуговицы. На моей одежде ни одной не оставила.

— Что? — удивился Мал-с‘УмКвинт. — Она сумасшедшая?

— Уж и не знаю, — сказал СекундАккорд печально, — но только это началось давно, через неделю нашей свадьбы... Вот так.

— И он опять печально вздохнул. — Всю жизнь хожу с бретельками.

— Ладно, иди, — промолвил царь ЛОКРИИ, усмехаясь. — Тебе не позавидуешь.

Еще три дня стояли войска ВОИНСТВЕННОЙ и МРАЧНОЙ ЛОКРИИ у стен МИ-ФРИГИИ. И, наконец, убедившись в том, что «Печальный» СекундАккорд сдержал свое слово и вырвал цветы, а дети перестали радоваться и смеяться и теперь, как и их король, стали печальными и все больше сидят по домам, ЛОКРИЙЦЫ, оставили страну.

Прошло несколько дней... В один из дождливых пасмурных вечеров СекундАккорд МиФаЛяДий IV стоял у окна, как всегда СКЛОНИВ ГОЛОВУ, и грустно смотрел на обезображенную черную землю — туда, где еще совсем недавно росли прекрасные цветы и весело играли дети.

— Отчего ты стал печальным? — спросила королева. — Разве стоит расстраиваться из-за каких-то цветов? Мы могли бы лишиться и большего — нашего трона.

— А ты? Сама радостная ходишь? Ведь, ко всему прочему, теперь все твои наряды придется заменить.

— Ну и что? Я, кстати, люблю КРАСНЫЙ цвет. Он мне очень идет и будет как раз в тон нашей яхте — АЛОЙ ДОМИНАНТЕ.

— Да, но где мы найдем столько красной материи? Ведь краска, которой у нас пользуются, очень дорогая, и она быстро выгорает. А если в нее добавить кровь, как это делают в ЛОКРИИ, ты можешь представить, что будет? Нас сочтут друзьями ФОРТИССИМА, станут ненавидеть и даже могут убить!.. Я и так не знаю, куда теперь девать этот дьявольский орден БОЛЬШОЙ СЕКУНДЫ. Ведь не носить его — будет конфликт с ЛОКРИЕЙ.

— Ты прикрепи его так, чтобы он не бросался в глаза, — сказала ДоРеФаЛия.

— А что? Между прочим, это мысль. Прикреплю-ка я его на сапог. И в глаза бросаться не будет, и в то же время придраться нельзя, будто не ношу... А как ты думаешь, за что все-таки ФОРТИССИМ прислал мне этот дьявольский подарок, да еще с изображением КОЛЮЧЕЙ СЕКУНДЫ?

Королева ДоРеФаЛия пожала плечами.

— Ну, ТерцКварту ФаЛяСиРу II — СРЕДНЕМУ БРАТЦУ моему, королю ЛИДИИ, это понятно, — продолжал вслух высказывать свои мысли король МиФаЛяДий. — Тот — подхалим, выклянчил, наверное. Теперь ходит и хвастает. Повесил СЕКУНДУ почти НА ЖИВОТ и думает, что это красиво... Или вот король МИКСОЛИДИИ КвинтСекстАккорд СольСиРеМий VII — БРАТЕЦ мой СТАРШИЙ. Так у того эта БОЛЬШАЯ СЕКУНДА НА ШЛЯПЕ красуется, и он очень гордится этим... Ему-то орден достался по праву — в его дворце хранится какой-то волшебный меч ФОРТИССИМА, и СольСиРеМий бережет его пуще глаза.

— Ты знаешь, — прервала его размышления королева, — мне теперь кажется, что и тебе неспроста прислали орден БОЛЬШОЙ СЕКУНДЫ. Ведь еще при твоем дяде, короле РеМиСольСии, ФОРТИССИМ в дальнем заливе стал выращивать каких-то морских чудовищ — НОН. Теперь они достигли ДЕВЯТИметровой длины и их никто не сможет победить. А ты, как король, ведешь себя тихо и скромно, никак не тревожишь этих ДЕВЯТИметровых чудищ. Вот и заслужил награду... А теперь еще и кормить их будешь.

— Тьфу, гадость какая! Не напоминай мне про этих мерзких НОН. И так тошно! Лучше давай подумаем, что делать с нарядами.

— Мне думается, — сказала королева, — придется нажать на наших портных и поставить им жесткие сроки. А уж если не успеют, наказать как следует.

— И как же ты собираешься их наказывать?

— Руки отрубать, чтобы не ленились.

— Но где же они возьмут красную материю?

— Пусть думают. Мы на то и короли, чтобы самим ничего не делать.

С тех пор прошло несколько лет. «Печальный» МиФаЛяДий и его жена ДоРеФаЛия все еще правили страной. Как и велел Мал-с‘УмКвинт, они ходили в ярких красных одеждах и каждый год плавали к заливу НОН, отвозя туда маленьких КОЛОРАТУР. Для этого королева подписывала все новые и новые указы о новых казнях.

МиФаЛяДию все это было не по душе. Он переживал с каждым днем все больше и больше и сделался совсем печальным. Никто и никогда больше не видел его улыбки, а в королевском дворце больше не звучала веселая музыка.

В городе было тихо. Все ФРИГИЙЦЫ ходили ХМУРЫМИ и НАСУПЛЕННЫМИ.

— Сколько это будет продолжаться? Что стало с нашим королем? — спрашивали НИЗКИМИ голосами АЛЬТЫ (бабушки).

— А все этот проклятый ФОРТИССИМ! Видно, напугал МиФаЛяДия. Ведь как прилетел в тот раз перед нашествием ЛОКРИЙЦЕВ, так все и началось, — отвечали ТЕНОРА и БАРИТОНЫ (мужчины).

Но вслух высказывать эти мысли все боялись. Ведь король увеличил количество «ОРАНЖЕВЫХ» — стражников ДвойДомов, и те безжалостно хватали недовольных.

БАСЫ (дедушки) и АЛЬТЫ (бабушки) только глубоко вздыхали, разводили руками и, покрикивая НИЗКИМИ голосами на внуков (ДИСКАНТОВ) и внучек (СОПРАНО), старались быстрее увести их с улицы.

Приближался Новый год. Именно к этому празднику королю и королеве надо было шить новые одежды, а для этого опять изготавливать красную материю. Королева вызвала портных и, как всегда, приказала тянуть жребий. Тот, кто вытягивал короткую палочку, должен был шить новый наряд.

Весь ОКТЕТ портных (ВОСЕМЬ человек) со страхом приблизились к королеве и стали тянуть золотые палочки.

— Не я! Не я! — радостно крикнула пожилая портниха АЛЬТА.

— И мне повезло! — ВЫСОКИМ голосом воскликнул ТЕНОР.

К коробочке подошла любимая портниха королевы МЕЦЦО.

Она зажмурилась и, зажав тоненькими пальчиками палочку, потянула... Вздох облегчения вырвался у остальных. Печально вздохнул МиФаЛяДий: в руках у МЕЦЦО была короткая палочка.

— Тебе не везет, милая, — сказала королева. — Но ведь и я не виновата в этом. Может ты, как в прошлый раз, сможешь упросить родственников отдать кровь для наших нарядов? Тогда все будет хорошо. А если нет, ищи материю, где хочешь. Иначе тебе придется отрубить руки.

СекундАккорд МиФаЛяДий поманил МЕЦЦО пальцем. Заплаканная, она подошла к королю и поклонилась.

— Возьми себе и дочери, — сказал МиФаЛяДий, протягивая портнихе дорогое кольцо. — Мне очень печально, что все так вышло. Но ведь кто-то должен шить нам новые наряды. Сшей что-нибудь очень красивое, чтобы о твоем искусстве всегда помнили.

МЕЦЦО пришла домой заплаканная и печальная. Села в углу комнаты и почти два часа, не шевелясь, смотрела в одну точку. Она не слышала, как отворилась дверь и вошла ее дочь СОПРАНО.

— Мамочка, что с тобой? — прощебетала она своим ВЫСОКИМ голосом.

— Ничего... все в порядке, — сказала МЕЦЦО, стремясь придать своему голосу спокойствие. — Посмотри-ка, что дал нам в подарок король МиФаЛяДий.

— Ой! Какое чудесное, — воскликнула СОПРАНО, увидев кольцо. — Я надену на палец и буду носить!

— Что ты, глупенькая! Во-первых, кольцо тебе велико, и ты его можешь потерять. Во-вторых, оно очень дорогое. Видишь, сколько на нем гранатов — ярко-красных драгоценных камней. Они так искусно выложены, что в точности повторяют силуэт королевской яхты ДОМИНАНТЫ... Я за всю жизнь не смогла бы заработать столько денег, сколько стоит такое кольцо... Мы его продадим и получим много золота. А на него ты сможешь прожить не один год. Так что поешь, а потом сходи к ювелиру, старому БАСУ. Он обязательно купит кольцо и не обманет: заплатит столько, сколько оно стоит.

Минут через десять, наскоро проглотив несколько кусочков мяса и, взяв два НЕЖНЫХ плода ДОЛЬЧЕ, девочка оделась, схватила драгоценное кольцо и со всех ног помчалась на улицу.

— Подожди! Подожди, глупышка! Что ты так спешишь, будто на АЧЧЕЛЕРАНДАХ (парусах для УСКОРЕНИЯ движения корабля)! Подойди сюда. Дай я тебя поцелую.

МЕЦЦО прижала голову дочери к своей груди и заплакала.

— Мамочка, не плачь. Теперь мы будем богатые и счастливые. Я буду каждый день покупать тебе НЕЖНЫЕ ДОЛЬЧЕ — ведь ты их так любишь.

— Ну хорошо, хорошо, доченька. Беги. Только помни свою маму. — И она еще раз крепко поцеловала дочь.

«Странная она какая-то сегодня», — подумала СОПРАНО. И, помахав на прощание рукой, исчезла за дверью.

...Через некоторое время она стучалась в дверь большого каменного дома, на первом этаже которого находилась богатая ювелирная лавка.

— Входи, входи, СОПРАНО. Что там у тебя? — крикнул БАС НИЗКИМ голосом.

— Я принесла продать вот это кольцо, — сказала СОПРАНО и протянула старику царский перстень.

— Покажи-ка!.. Откуда у тебя такое?

— Его... Его сегодня подарили моей маме, — ответила СОПРАНО, почему-то заикаясь.

— Не может этого быть! Ведь это лучший перстень нашего короля СекундАккорда МиФаЛяДия IV!

— Верно. Именно он и подарил перстень маме.

— Да? А что делает твоя мама во дворце?

— Она — лучшая портниха! — сказала СОПРАНО с гордостью.

Старый БАС устало поднял глаза и, с удивлением взглянув на девочку, сказал:

— Бедненькая. Уж не дочь ли ты МЕЦЦО?

— Да. Она моя мама. А что случилось?

— Ни... ничего... Вот тебе деньги, — сказал БАС и трясущимися руками протянул стопку золотых монет. — Их тут достаточно, чтобы ты могла жить безбедно.

СОПРАНО никогда не видела такого богатства. Она поблагодарила БАСА, аккуратно завязала монеты в узелок и уже хотела выйти, но напоследок взглянула на БАСА. В его глазах было столько жалости, что СОПРАНО остановилась и спросила:

— Дедушка, скажите, что случилось? Почему Вы так странно смотрите на меня?

— Ни... ничего не знаю, милая, — отвечал старый БАС. — Ни... ничего не знаю.

— Дедушка, Вы что-то скрываете от меня. Ну скажите, — продолжала упрашивать СОПРАНО. — Я все равно не уйду отсюда, пока не узнаю.

— А сколько тебе лет, девочка? — спросил старый БАС своим грустным НИЗКИМ голосом.

— Уже двенадцать.

— Мала ты, чтобы вмешиваться в дела взрослых.

— Нет! Не маленькая я. Мама говорит, что я уже все умею. Вот скоро вырасту и тоже буду портнихой.

— Ну, уж нет! Только не это! Этого не надо. Сейчас портнихи стали самыми несчастными.

— Почему же?

— Да потому, что им приходится шить для короля и королевы красные одежды.

— Ну и что?

— Да ведь дело в том, что если портниха не угодит королеве и не сумеет к сроку сшить новый наряд, ей отрубят руки.

— Ка-а-ак?

— А вот так, как это сделали год назад АЛЬТЕ. Ведь красную материю для прочности цвета надо красить кровью.

— А как же мама? И ей могут отрубить руки?

— Да. Твоей матери поручили сшить наряд к этому Новому году.

...СОПРАНО бежала домой, не чуя ног. Она, задыхаясь, ворвалась в комнату и увидела, что там никого нет.

— Мама, мамочка! Где ты?

Но, кроме маленького пушистого ПИАНО — зверька с ТИХИМ голосом, никто не вышел ей навстречу.

Страшная мысль мелькнула в голове у СОПРАНО, и тут она увидела записку.

«Дорогая доченька, — писала МЕЦЦО. — Я должна уйти во дворец: много срочной работы. Поживи одна. Денег тебе должно хватить. Вернусь через месяц.»

СОПРАНО горько заплакала, уткнулась в подушку, и так пролежала всю ночь.

Утром, наскоро умывшись, она побежала ко дворцу. Но ОРАНЖЕВЫЕ ДвойДомы, стражники королевского дворца, не пустили ее за ворота.

Несмотря на холод, СОПРАНО уже несколько часов сидела перед тяжелыми воротами и, не переставая, плакала. Прохожие останавливались, утешали ее, но потом уходили. Наконец, под вечер, к девочке подошел пожилой ДвойДом и сказал, что ее мать уже не сможет к ней выйти, так как ее заперли в комнате без окон, на самом верхнем этаже, и она принялась за шитье нового наряда.

— Ей никто не должен мешать, — поэтому у дверей комнаты, где она находится, стоит самая надежная стража. МЕЦЦО шьет и все время плачет, наверное, вспоминая тебя.

— Но что же мне делать, дядечка? Ведь моя мама может погибнуть, если не успеет сшить наряд для королевы. А чем она будет красить материю?

И СОПРАНО опять заплакала.

— Послушай меня. Я не представляю, как можно помочь тебе и твоей матери. Уже несколько лет творится такое... Но я слыхал от своей матери, старой КОНТРАЛЬТЫ, что есть в нашей стране старуха, которая знает секрет красной ткани. Она ткет какую-то особую пряжу, а потом из нее вяжет крохотные шапочки лесным зверятам... Попробуй поищи ее — вдруг тебе повезет.

СОПРАНО бросилась на шею ДвойДому и стала его целовать — ведь этот человек дал ей хоть какую-то надежду.

— Ну, иди, девочка. Ищи. А вдруг получится? — сказал ДвойДом и вытер платком выступившие у него на глазах слезы.

Долго ходила СОПРАНО, спрашивая у всех про волшебницу, пряху, но никто не мог указать, где она живет. Однажды в лесу она увидела маленькую птичку, которая сидела на дереве и острым клювом долбила кору. На ней была красная шапочка.

— Птичка! Хорошая птичка! Покажи мне дорогу к той, кто подарил тебе эту шапочку! — крикнула СОПРАНО своим ВЫСОКИМ голосом.

Но птичка перелетала с дерева на дерево и, не понимая, что кричит ей девочка, не обращала на нее внимания.

Прошло две недели, а СОПРАНО все еще не находила дороги к волшебнице-пряхе. Встречные жалели ее, кормили и поили, давали ночлег, но больше ничем не могли помочь.

...И вот в середине третьей недели СОПРАНО вошла в густой темный лес. Узкая тропинка привела ее к небольшому домику.

СОПРАНО постучалась, но никто ей не ответил. Тогда она несмело приоткрыла дверь, вошла в темный коридор и услышала, что из комнаты доносится слабый стон. СОПРАНО постучала в дверь комнаты, но в ответ раздались какие-то ОЧЕНЬ НИЗКИЕ РОКОЧУЩИЕ звуки. Дрожа от страха, СОПРАНО вошла в комнату.

Здесь было так же холодно, как и на улице. Комната была пуста. Неяркий свет, проникавший сквозь пыльные стекла, выхватывал из мрака большой деревянный стол, четыре стула и какой-то странный музыкальный инструмент, стоящий в углу. Над инструментом висела огромная картина в старинной золотой раме. Она изображала красивую молодую женщину, стоявшую у черной ДЕЦИМЫ — ДЕСЯТИметровой скалы. Женщина была в ярко-красном платье, в одной руке держала прекрасную серебряную флейту, другой гладила МЕЦЦО-ПИАНО — маленького зверька, похожего на лису и умеющего НЕ ОЧЕНЬ ТИХО говорить человеческим голосом. Платье женщины переливалось всеми оттенками красного цвета. И даже в этой темной комнате казалось, что от него исходит яркое свечение.

«Кто это?» — подумала СОПРАНО.

Но вдруг опять раздались странные, ОЧЕНЬ НИЗКИЕ, РОКОЧУЩИЕ звуки. И тут девочка заметила, что за большой печкой висит какая-то занавеска. СОПРАНО подбежала к ней и отдернула в сторону... На кровати, стоящей за печкой, лежал БАС ПРОФУНДО — очень древний старик. Он был без памяти и лишь изредка стонал.

— Дедушка, что с Вами? Проснитесь! — ВЫСОКО и ТОНКО кричала СОПРАНО. Но БАС ПРОФУНДО не слышал ее.

Отчаявшись привести старика в чувство, девочка решила, что прежде всего нужно истопить печь и нагреть комнату. Она вышла на улицу, нашла в сарае топор, наколола дрова. И вот веселые огоньки затрещали в печи, отдавая свое тепло.

Пока топилась печь, СОПРАНО убрала комнату, вытерла пыль, вымыла стекла и выстирала белье, которое нашла сваленным в коридоре. Уставшая, она села на стул и не заметила, как уснула.

Ей снился дом, в котором она родилась; сад, где любила играть со своим ПИАНО — ТИХИМ пушистым зверьком; мать, учившая ее шить.

«Вот МЕЦЦО сидит в саду не скамейке, рядом на траве разбросаны огромные куски ярко-красной материи. МЕЦЦО шьет чудесное платье, торопится, и вдруг вскрикивает: игла впилась ей в палец... Кровь льет из раны и капает на материю. И от этого материя начинает светиться ярким огнем и сгорает. МЕЦЦО горько плачет и зовет, зовет кого-то своим ЧУТЬ НИЗКОВАТЫМ голосом. Вдруг голос ее становится мужским: густым и рокочущим, и МЕЦЦО превращается в древнего старика БАСА ПРОФУНДО. Старик протягивает к СОПРАНО костлявые руки и начинает ее душить. Девочка пытается вырваться, но БАС ПРОФУНДО кричит все громче и ВСЕ БОЛЕЕ НИЗКИМ голосом...

И тут СОПРАНО, объятая ужасом, проснулась. В комнате было темно, но огонь в печи еще не погас. Его блики играли на занавеске, из-за которой доносился голос старика:

— Кто здесь? Подойдите ко мне!

Девочка зажгла свечу и подбежала к кровати БАСА ПРОФУНДО. Старик смотрел на нее слезящимися глазами и молчал.

— Дедушка, Вам плохо? Может, водички принести? — ТОНЕНЬКО проговорила СОПРАНО.

— Спасибо, милая. Принеси.

СОПРАНО накинула пальто, схватила ведро и побежала к колодцу. Во дворе было совсем темно. Холодный Ветер гулял меж деревьев и вместе с Пургой пел свою жуткую песню. Она то затихала, то вновь набирала силу, то вдруг обрывалась на самой высокой ноте, когда Ветер залетал в трубу и сталкивался там с теплым воздухом. В этот момент Ветер выдувал из трубы сноп искр и с силой разбрасывал их в разные стороны. Проваливаясь в снегу, девочка добрела до колодца, быстро набрала воды и вернулась в дом.

Опершись руками на кровать, БАС ПРОФУНДО приподнялся и попытался сесть.

— Подождите, дедушка. Я сейчас, — крикнула СОПРАНО и, поставив ведро к печке, бросилась помогать старику. Потом она разделась, налила воды в кружку и поднесла ему напиться. Старик пил холодную воду большими и жадными глотками. Чувствовалось, что его одолевает сильная жажда. Наконец, допив до дна, он отдал кружку девочке и заговорил:

— Кто ты? Как попала в мой дом?

Девочка, плача, рассказала свою печальную историю.

Старик слушал внимательно, прикрыв глаза.

— Да. Нелегко тебе пришлось. И что будет дальше — неизвестно. Но в кое в чем я тебе помогу. Зажги-ка побольше свечей и отодвинь занавеску, чтобы я мог видеть портрет.

СОПРАНО сделала все, как просил старый БАС ПРОФУНДО, и села на уголок кровати.

— Скажи, тебе нравится картина?

— Да, конечно. Она прекрасна. Эта женщина, как живая. И материя... Материя, как настоящая.

Тут СОПРАНО заплакала.

— Наверное, моей маме как раз такая требуется...

— Да, девочка, ты права. Это та самая материя. А молодая женщина, изображенная на картине, та самая волшебница-пряха, которую ты ищешь.

— Как? Ведь она здесь такая молодая.

— И я когда-то был молодой... Но время идет, и все мы стареем, а потом и умираем. Только эта пряха, хоть она и старая,— бессмертна. Ведь до тех пор, пока ее секрет не переймет кто-то другой, она не умрет.

— Дедушка, а откуда Вы это знаете?

— Я? Я все знаю об этой женщине. Теперь она уже старая КОНТРАЛЬТО, конечно. А мы когда-то с ней были знакомы с шестнадцати лет и сильно любили друг друга... И портрет, который ты видишь на стене, нарисовал я. Но как давно это было. Прошло двадцать лет, и мы с ней рассорились. Неважно, из-за чего, но вот уже почти сорок лет живем вдалеке друг от друга. Иногда я вижу птиц и зверей, которых одевает КОНТРАЛЬТО. Они прибегают к моему дому и подолгу живут рядом. Тогда я пою им песни, которые когда-то пел с ней, и мне кажется, что птицы их запоминают.

Старик закрыл глаза и тихонько запел.

Песня звучала немного непривычно, так как голос БАСА ПРОФУНДО был ОЧЕНЬ НИЗКИЙ и ГУСТОЙ. Но мотив ее поражал. Столько было в песне нежности и печали.

...Как бы очнувшись, БАС ПРОФУНДО продолжал:

— И вот, теперь мне осталось жить совсем немного — может, неделя, а может, и несколько дней. Ведь если бы ты не пришла, я умер бы сегодня. Но мне повезло... Ты найдешь пряху и скажешь ей, что всю свою жизнь, до последнего вздоха, я любил ее и помнил. Что не было дня, часа, когда бы я не думал о ней. Поэтому, умирая, я прошу ее простить меня, если в чем-то виноват... Ну вот, вроде и все. Там, в коридоре есть немного еды. Поешь сама и оставь для меня. До смерти мне хватит — осталось немного. Иди, сделай это.

И он устало откинулся на подушку.

Девочка сделала все, как просил старый БАС ПРОФУНДО: она нашла провизию, приготовила из нее вкусный ужин, сварила еду на завтра и поставила рядом с кроватью.

— Ну, спасибо тебе. Теперь иди. Тебе нельзя терять ни минуты. Мать твоя в опасности. Я думаю, что КОНТРАЛЬТО даст тебе материал для наряда королевы. Скажи, что это моя просьба. А чтобы она поверила тебе, спой ей песню, которую мы исполняли с ней в молодости... Видишь инструмент, нарисованный на картине, — это клавесин. Я играл на нем, а она — на флейте. И вместе, вдвоем, ДУЭТОМ мы пели.

— Дедушка! Подождите прогонять меня. Я еще поживу у вас день, два, помогу Вам. Ведь Вам трудно одному.

— Нет, — твердо сказал старик, — ты уйдешь отсюда сейчас.

СОПРАНО тихонько заплакала — ей было очень жалко этого доброго БАСА ПРОФУНДО.

— Не плачь, глупенькая. Мне уже не поможешь — я старый. А вот маму спасать надо. Иди... А... я совсем забыл.

Он поискал под подушкой и достал небольшой ключ.

— Вот тебе ключ от подвала. Там ты найдешь теплую шубку из шкуры ФОРТА — ГРОМКО ревущего зверя, похожего на медведя. В ней тебе будет тепло. Там же ты найдешь краски и кисти, принеси их мне.

Через минуту СОПРАНО принесла краски в комнату.

— Смотри. Эти краски и кисти волшебные. Возьми ЖЕЛТУЮ краску. Только подбери в точности такого же цвета, как СУБДОМИНАНТЫ — легкие корабли из страны ИОНИИ. Ты видела их?

— Да, конечно.

— Так. Положи ее на кисть и обведи по внутренним краям рамы.

Девочка сделала все, как просил старик. И, как только она провела последнюю линию, картина стала уменьшаться. Удивленная этим чудом, СОПРАНО стояла, открыв рот.

— Теперь будь внимательна. Когда картина станет величиной с ладонь, смой краску с кисти.

Девочка выполнила и это указание. Как только она смыла краску, картина перестала уменьшаться.

— Возьми эту картину и передай ее КОНТРАЛЬТО. Скажи, что это самое дорогое, что я имел. А теперь возьми тюбик серебряной краски и, когда выйдешь во двор, открой его. Краска, падал на землю, начнет светиться. Она будет тянуться тонкой нитью, которая и приведет тебя к дому КОНТРАЛЬТО. Ничего не бойся. Ни один зверь тебя по пути не тронет. Они знают силу этой краски... Ну, вот и все. Иди и не оглядывайся, ибо злые силы будут отвлекать тебя и сбивать с пути. Но ты им не поддавайся, и все будет хорошо.

БАС ПРОФУНДА попытался подняться и улыбнуться. Но улыбка оказалась жалкой, и силы оставили его.

Жалея старика, СОПРАНО взяла портрет, волшебную краску и вышла из дома. Она шла долго, пробиралась сквозь заросли кустов, переходила огромные поляны, спускалась в овраги, залезала на пригорки. И вот, наконец, усталая, она выбралась к морю. Его грозный шум доносился уже давно.

На берегу моря, рядом с высокими ДЕСЯТИкилометровыми ДЕЦИМАМИ виднелся небольшой домик. Его окна были темны, и ничто не напоминало о том, что он обитаем. СОПРАНО подошла поближе, и тут серебряная краска, вытекавшая из тюбика, кончилась.

«Значит, здесь живет КОНТРАЛЬТО», — подумала СОПРАНО. Подойдя к двери, постучала. На ее стук никто не вышел. Она постучала еще раз... Ответа не было. Тогда СОПРАНО тихонько запела своим ВЫСОКИМ чистым ГОЛОСОМ песню, которую разучила с БАСОМ ПРОФУНДО. Она спела куплет, второй — и вдруг услышала, как чей-то ОЧЕНЬ НИЗКИЙ ЖЕНСКИЙ ГОЛОС стал ей подпевать. Открылась дверь, и СОПРАНО увидела КОНТРАЛЬТО, державшую свечу.

— Девочка, кто ты? Откуда знаешь эту песню?

— Я от БАСА ПРОФУНДО, живущего на краю леса. Он просил найти Вас и передать вот это, — и СОПРАНО протянула маленькую картину.

В глазах КОНТРАЛЬТО мелькнуло что-то очень доброе. Она посторонилась и пригласила СОПРАНО войти в дом.

Они долго сидели и разговаривали. КОНТРАЛЬТО угощала девочку душистым чаем и необыкновенно вкусным вареньем.Потом они пели, пели очень тихо и мягко. Птицы и звери, которых было множество в комнатах, подпевали им. Наконец, КОНТРАЛЬТО вздохнула и сказала:

— Ты знаешь, я только сегодня поняла, что неправильно прожила жизнь. Я хотела стать бессмертной, а Он говорил, что, кроме страданий, это ничего не даст. Я не верила ему и думала, что Он завидует мне. А Он всю жизнь любил меня, любил до последнего вздоха.

СОПРАНО с удивлением взглянула на КОНТРАЛЬТО.

— Не удивляйся. Его уже нет. Когда мы пели песню, Он умер, и я чувствую, что Он был счастлив... А теперь и я должна пойти за ним. Мы встретимся в царстве теней и будем там счастливы, как были когда-то счастливы в этом мире. Но, прежде, чем уйти туда, я должна передать тебе секрет волшебной пряжи. Ты можешь оставить его себе и ни с кем не делиться — тогда ты будешь жить вечно. А можешь рассказать другим. Но знай, как только ты это сделаешь, ты умрешь... Идем со мной. Скоро рассвет.

КОНТРАЛЬТО накинула на плечи красивую меховую шубку, и они вышли наружу. Множество птиц в ярких красных шапочках слетелось к дому КОНТРАЛЬТО, чувствуя, что расстаются с ней. Старуха, глядя на них, улыбнулась и пошла дальше.

Наконец он подошли к берегу моря к подножью ДЕСЯТИкилометровой ДЕЦИМЫ.

— Все. Пришли. Это здесь. Когда я была молодая, то однажды заблудилась и пришла к этому месту. Вокруг не было ни души. И вдруг раздался ужасный шум. В небе творилось что-то невообразимое: то оно было затянуто тучами, как это всегда бывает в МИНОРНЫХ странах, то вдруг сквозь тучи прорывался огненный свет. Я испугалась и спряталась вон за ту скалу. — И КОНТРАЛЬТО указала на черную ДЕЦИМУ, заросшую мелким кустарником. — А потом с неба раздалась музыка: звучали то резкие, злые созвучия, то мягкие и добрые, то раздавались чьи-то громкие голоса. И вдруг сильный крик потряс небеса, и прямо передо мной упала огромная капля крови. Она тут же застыла и превратилась вот в этот камень.

КОНТРАЛЬТО показала огромный красный камень, который вытащила из кармана своей шубки.

— Потом все стихло, — продолжала она рассказ. — Я взяла камень — он был еще теплый — и побежала в лес. Долго плутала, но потом все же вышла к людям, и они указали дорогу домой... Пришла к себе и тут же легла спать, а камень положила под подушку. А во сне ко мне явился старик с большой белой бородой и седыми волосами, сказал, что он КОНСОНАНС и вчера сражался с братом ДИССОНАНСОМ. Что брат ранил его, и камень, который сейчас под подушкой, его кровь, и что этот камень сделает меня бессмертной... Он объяснил, как с помощью особой песни можно разогнать тучи над нашей страной и вызвать с небес один единственный луч, сказал, что этот луч должен быть малинового цвета и поэтому вызывать его надо утром. А если под луч подставить красный камень, то луч отразится множеством мелких лучей, которые, как бы застывая в воздухе, будут падать на землю тонкими нитями. И если из этих нитей спрясть пряжу, потом соткать материю и сшить платье — более красивой и прочной одежды не будет на всем свете... Еще КОНСОНАНС сказал, что если я передам этот секрет другому, то вместо бессмертия тут же умру. — Ну ладно. Давай начинать. А то прозеваем нужный момент. Смотри, как это делается. А главное, запомни песню.

СОПРАНО похоронила КОНТРАЛЬТО под ДЕЦИМОЙ, под которой та много-много лет назад нашла волшебный камень. Когда она закапывала КОНТРАЛЬТО, слетелось множество птиц, прибежали звери. Они со всех сторон обступили СОПРАНО и пропели песню любви, которой ее совсем недавно научил БАС ПРОФУНДО.

Оставалась всего неделя до назначенного королевой срока, а у бедной МЕЦЦО ничего не было готово. Руки не слушались ее, и глаза, ослепшие от слез, ничего не видели.

Королева ходила сама не своя.

— Ну, как теперь быть? Придется красить другие наряды. Нет — это не жизнь, а сплошное мучение для королей. МиФаЛяДий! Готовь палача. Придется отрубать руки этой лентяйке!

СекундАккорд печально наклонял голову и уходил отдавать распоряжения.

Но вот за пять дней до Нового года король МиФаЛяДий, подойдя к окну, увидел странное шествие: не менее тысячи человек несли какую-то СОПРАНО, обернутую в великолепную красную материю, такую яркую, что казалось, будто огонь полыхал над толпой.

— Смотри, смотри. Что там такое? — закричал МиФаЛяДий жене.

— Не отрывай меня от дела, я считаю пуговицы на моих платьях.

— Да брось ты заниматься этой ерундой, смотри, какую прекрасную материю несут сюда. — И, не дожидаясь ответа жены, король побежал вниз, встречать маленькую СОПРАНО.

... Новогодний наряд королевской четы вызвал всеобщее восхищение. Таких красивых одежд не было ни у одного короля ни в одной стране. В честь праздника король и королева устроили роскошный пир.

МЕЦЦО и ее дочь были посажены на самое почетное место рядом с королевой, им подносили самые лучшие кушанья. Все были счастливы и радовались. Еще бы: мать и дочь вдвоем сумели всего за четверо суток сшить такой прекрасный наряд. И кроме того, юная СОПРАНО сообщила королеве, что теперь к Новому году у нее всегда будет достаточно красивой ярко-красной ткани.

Королева ДоРеФаЛия назначила СОПРАНО своей главной портнихой, а СекундАккорд, даже ставший на несколько дней веселым, приказал насыпать матери и дочери целую корзину золота.

Все были веселы и счастливы.

Однако через два дня мать и дочь пришли к СекундАккорду и принесли ему корзину с золотом обратно.

— Что случилось? — спросил удивленный король. — Вы чем-то недовольны? Или я мало дал вам золота?

— Нет, что Вы, Ваше Величество, — сказала МЕЦЦО. — Просто мы решили с дочерью, что уедем из столицы и будем жить у моря.

— Да? — удивился король. — А как же наши наряды?

— Что поделаешь. Придется их шить другим портнихам.

— Ну и ладно. Не хотите, как хотите, — сказал МиФаЛяДий, печально вздохнув, — идите, пока вас жена не задержала.

Мать и дочь низко поклонились доброму королю и, тихонько прикрыв дверь, покинули дворец навсегда.

— Все это печально, — проговорил МиФаЛяДий, глядя им вслед из окна. Потом он подошел к шкафу с платьями ДоРеФаЛии, поискал в нем и извлек огромный чемодан с коллекцией королевы.

— Пришью-ка я себе на камзол пуговицы, — сказал он вслух, — вдруг она не заметит.

И Секундаккорд МиФаЛяДий IV, прозванный «Печальным», тяжело вздохнув, стал вдевать нитку в иголку.

СКАЗКА ОБ УМЕНЬШЕННОМ КВИНТЕ СИ-ФА

КВИНТ родился в глубокой пучине, под большим черным камнем, сразу после восхода солнца. Он был столь маленьким, что сначала его появления на свет никто и не заметил.

Когда СИ-ФА открыл глаза, то увидел, что рядом из разноцветных яиц рождаются другие КВИНТЫ. Все они были ЧИСТЫЕ, прозрачные, светились таким мягким голубым цветом, что казалось, будто звезды спустились в море и плавают в нем.

— Здравствуйте, я тоже здесь, — тихим голосом сказал СИ-ФА и попытался подплыть к этим красивым звездам. Но те почему-то сворачивали все ПЯТЬ своих щупалец и уплывали прочь.

— Куда же вы? Что же вы? Почему убегаете от меня? — жалобно пищал СИ-ФА вслед ЧИСТЫМ КВИНТАМ. — Мне так страшно одному и так холодно!..

Но ЧИСТЫЕ КВИНТЫ молчали и, презрительно пуская в лицо СИ-ФА холодные струи воды, разбегались от него в разные стороны.

Долго пытался СИ-ФА догнать своих сородичей, но у него ничего не получилось. И вот, вконец измученный, он вернулся к своему камню и, зарывшись в песок, уснул.

...Шло время. Его братья и сестры росли и все больше хорошели. У каждого нашлись родители, которые ухаживали за ним, чистили их прозрачные тела-фонарики, кормили и одевали в красивые разноцветные одежды. Поэтому ЧИСТЫЕ КВИНТЫ светились теперь не только голубым, но и розовым, зеленым цветом.

Только у СИ-ФА не было ни отца, ни матери. Только его никто не чистил и не покупал ему новых одежд.

— Почему мне так не везет? — спрашивал себя СИ-ФА.

— Почему я такой маленький и почему меня никто не любит?

Но ответить ему было некому.

Так прошло еще около года, грустного одинокого года.

И вот однажды... В подводном дворце морского царя ДИАПАЗОНА для всех обитателей моря устраивался бал. Каждый приглашенный должен был явиться в самых красивых одеждах и принести в подарок Морскому Царю — самому ШИРОКОМУ ДИАПАЗОНУ — по одной жемчужине. В награду за это лучшие придворные портные сошьют для гостей самые красивые ЯРКО-КРАСНЫЕ наряды цвета ДОМИНАНТЫ и ОРАНЖЕВЫЕ — цвета ДВОЙНОЙ ДОМИНАНТЫ.

СИ-ФА тоже стал готовиться к предстоящему торжеству. Он целые дни, не давая себе ни минуты отдыха, рыскал по морю, надеясь найти самую красивую жемчужину. СИ-ФА спускался на такую глубину, куда никто из ЧИСТЫХ КВИНТ и не пытался проникнуть — так там было страшно и холодно.

И вот его старания были вознаграждены. В одном из самых темных уголков моря, в глубокой яме, там где жила старая ДЕВЯТИметровая змея НОНА, он нашел прекрасную жемчужину, какой не видел никто в этих местах. Ему повезло. В этот день БОЛЬШАЯ НОНА СИ-ДО страшно устала. Она была в гостях у своих сестер в заливе НОН у далеких берегов государства ФРИГИИ и, только что вернувшись, легла отдыхать. Поэтому появление СИ-ФА оказалось ею незамеченным.

А СИ-ФА тоже не обратил внимание на НОНУ. Он видел только жемчужину, такую прекрасную, что от нее нельзя было глаз отвести, слабо блестевшую рядом с каким-то огромным бревном. СИ-ФА схватил жемчужину всеми ПЯТЬЮ щупальцами и, оттолкнувшись ото дна, поплыл вверх к выходу из глубокой черной ямы.

...Он уже подплывал к своему черному камню, когда услышал крик:

— Эй, УМЕНЬШЕННЫЙ КВИНТ! — Многие обитатели моря звали СИ-ФА только таким именем. — Ты куда плывешь? — кричали ему наряженные, как ТОНИКИ, в ЯРКО-СИНИЕ одежды два КВИНТА. — Уж не во дворец ли? Ха! Ха!

— А как вы узнали? Конечно, во дворец!

— Ха! Ха! Ха! — вновь засмеялись ЧИСТЫЕ КВИНТЫ (это были известные на все море забияки ДО-СОЛЬ и РЕ-ЛЯ). — А что ты там будешь делать? Ведь ты такой УМЕНЬШЕННЫЙ, да и одежды у тебя нет приличной: в чем родился — в том и ходишь.

— Я несу царю самый лучший подарок! А за это он даст мне самые красивые одежды, — отвечал СИ-ФА.

— Вот насмешил! Вот уморил! Да что же ты можешь нести ему?

— А вот это!.. — крикнул УМЕНЬШЕННЫЙ КВИНТ СИ-ФА и показал свою великолепную жемчужину.

Забияки ДО-СОЛЬ и РЕ-ЛЯ обомлели от неожиданности, увидав такую драгоценность, Но не подав вида, РЕ-ЛЯ сказал:

— Подойди-ка поближе! Покажи, может она фальшивая?

— Как фальшивая?

— А ты что, разве не знаешь, что люди часто делают фальшивые жемчужины и бросают их в море, чтобы к ним приплывали такие ГЛУПЫЕ КВИНТЫ, как ты. Когда их набирается много, люди кидают сети и ловят недотеп. А потом на земле пускают в аквариумы и любуются их свечением?

— Я ничего этого не знаю. Ведь со мной никто не разговаривает. Возьмите, посмотрите, какая это жемчужина, — и СИ-ФА протянул свою находку ЧИСТЫМ КВИНТАМ.

Они засветились ЯРКО-СИНИМ цветом ТОНИКИ и жадно схватили ее своими щупальцами.

— Да, ты чуть было не поплатился своей жизнью, — сказал через некоторое время ДО-СОЛЬ.— Эта жемчужина фальшивая. И, если бы ты отнес ее Царю, он бы приказал тебя убить.

— Как же так? Что мне теперь делать? — спросил СИ-ФА.

Но его уже никто не слушал. Оба забияки, сложив свои ПЯТЬ щупалец и зажав в них украденную жемчужину, со всех сил удирали прочь от этого УМЕНЬШЕННОГО КВИНТА.

СИ-ФА стало очень обидно. «Они, наверное, обманули меня? — подумал он. — Ведь если бы жемчужина была фальшивой, зачем бы они понесли ее с собой?»

СИ-ФА сидел на голом камне и горько плакал. Ему было так плохо, так плохо, что он решил уплыть далеко в море и там умереть.

Медленно ступая своими щупальцами, он подошел к краю бездны и уже хотел прыгнуть в нее, как вдруг кто-то задержал его.

СИ-ФА обернулся и увидел доброе лицо взрослой ЧИСТОЙ КВИНТЫ.

— Ты что? Зачем хочешь это сделать?

— Меня никто не любит, — отвечал ей СИ-ФА плача, — и я никому не нужен. Все отворачиваются от меня, потому что я некрасивый и у меня нет нарядных одежд.

— Ну, что ты! Это же ерунда, — ласково сказала ЧИСТАЯ КВИНТА и погладила СИ-ФА по МОХНАТОЙ голове.— Ты вырастешь и станешь красивым. И одежды купишь. Да ведь не только в них счастье... Ты научишься петь чистым хрустальным голосом. И, чтобы послушать тебя, твое пенье, к берегу моря будет собираться много зверей и птиц. Ведь мы, КВИНТЫ, можем так чудесно звучать. Наши голоса так легки, будто парят в воздухе.

И взрослая КВИНТА, чуть задрожав, тихонько зазвенела.

— А у меня не получается, мне звенеть ЛОХМАТЫЕ волосы мешают! И у меня голос сиплый, — заплакал УМЕНЬШЕННЫЙ КВИНТ СИ-ФА. — И я больше никогда не вырасту! Недаром меня зовут УМЕНЬШЕННЫМ КВИНТОМ!

Взрослая ЧИСТАЯ КВИНТА ЛЯ-МИ опять погладила его по голове.

— Не плачь, малыш! Я слышала, что УМЕНЬШЕННЫЕ КВИНТЫ становятся самыми счастливыми. Они умнее других и очень хорошо учатся. Я буду помогать тебе, и ты станешь тоже счастливым. Пойдем...

Она взяла СИ-ФА за щупальцы и повела к себе домой.

...ЛЯ-МИ сама была небогата. Она целые дни плавала из конца в конец моря, разнося письма от одной КВИНТЫ к другой, и от этого очень уставала. Но она делала все, чтобы ее приемному сыну жилось не хуже других. Продавая то одну, то другую свою одежду, она приносила СИ-ФА вкусные кушанья, ходила с ним на представления, которые иногда устраивали в море ГЛИССАНДЫ — СКОЛЬЗЯЩИЕ по воде рыбы. А сама плавала только в одном скромном наряде и светилась бледно-зеленым цветом.

СИ-ФА постепенно стал приходить в себя.

Однажды ЛЯ-МИ принесла ему очень вкусных рачков, и СИ-ФА с аппетитом поедал их. ЛЯ-МИ лежала в стороне (она сама ела такое блюдо лишь несколько лет назад) и смотрела, как весело ужинает ее сын.

— Мамочка! — СИ-ФА впервые назвал ее так. — Скажи мне, почему все ЧИСТЫЕ КВИНТЫ от меня убегают, когда я появляюсь?

ЛЯ-МИ была так растрогана оттого, что СИ-ФА назвал ее матерью, что не могла сразу ответить. Слезы сжимали ей горло.

СИ-ФА подсел ближе, обнял ее и повторил вопрос. И тогда, с трудом выговаривая слова, ЛЯ-МИ рассказала, что в отличие от ЧИСТЫХ КВИНТ, которые с детства были прозрачными, УМЕНЬШЕННЫЙ КВИНТ СИ-ФА родился серым, НЕ БЫЛ ЧИСТЫМ, как все, и не умел светиться.

— Но разве это самое важное? Главное, что ты добрее их и умнее. А значит ты лучше других.

СИ-ФА задумался и тихо произнес:

— А все-таки, как было бы хорошо, если бы я мог светиться, как все остальные!

Прошло несколько дней. ЛЯ-МИ все время вспоминала слова малыша. Она не переставая думала: «Как бы достать ему красивую одежду, ну хоть одного цвета. В ней СИ-ФА будет выглядеть нарядно, и тогда его примут в школу, где смогут научить светиться разными цветами, в зависимости от того или иного настроения, сделают его художником света».

ЛЯ-МИ еще долго мучилась и наконец решилась. Однажды вечером она рискнула пойти к яме, где жила БОЛЬШАЯ НОНА. ЛЯ-МИ знала, что там, на дне, есть самые прекрасные жемчужины.

Она шла и дрожала от страха. Все ПЯТЬ щупалец тряслись и подгибались под тяжестью ее тела. Голодная, плохо одетая, ЛЯ-МИ шла добывать драгоценную жемчужину. Добывать не для себя, а только для того, чтобы ее приемный сын мог порадоваться новой красивой одежде.

Она вернулась. Но вернулась лишь с четырьмя щупальцами: одно она навсегда потеряла в страшной яме. Она принесла жемчужину розового цвета и отнесла ее во дворец. Там она получила красивую одежду такого же цвета, как жемчужина, и надела ее на СИ-ФА.

И вот впервые за всю жизнь УМЕНЬШЕННЫЙ КВИНТ стал светиться, правда, всего одним цветом. Этот день запомнился СИ-ФА навсегда. И ему, и его матери казалось, что более счастливого дня у них не будет. СИ-ФА плавал в своей новой одежде, подбегал к незнакомым ЧИСТЫМ КВИНТАМ. И те принимали его играть в свои игры.

Домой он пришел поздно вечером, обнял мать и, не заметив, что у нее не хватает одного щупальца, уснул.

«Дорогой мой малыш. Как я счастлива, что тебе хорошо. Значит, не зря ходила в логово страшной НОНЫ», — подумала ЛЯ-МИ, смотря на спящего СИ-ФА.

На следующий день она повела сына в школу. Но его туда не приняли, так как учиться могли лишь те КВИНТЫ, которые умели светиться хотя бы двумя цветами.

— Ладно, мамочка, — сказал малыш, — учиться не обязательно, проживу и так.

«Нет! — подумала ЛЯ-МИ, — ты будешь учиться! Будешь обязательно! Ты станешь великим художником. Ты добр и умен. Я верю в тебя!»

И через два дня она опять пошла к страшной яме и опять вернулась с прекрасной жемчужиной. А СИ-ФА опять радовался новой одежде синего цвета и опять не заметил, что у ЛЯ-МИ не хватает еще одного щупальца.

...СИ-ФА приняли в школу, и с первых дней учебы он показал, что может очень хорошо учиться. Остальные ЧИСТЫЕ КВИНТЫ были ГЛУПЫМИ: они никак не могли понять, как можно быстро менять цвета своих одежд, даже если их всего две. А СИ-ФА сразу сообразил, что мешая синий и розовый цвет, можно светиться то фиолетовым, то сиреневым, то лиловым или малиновым огнем и тем самым передавать в цвете различное настроение.

Учителя очень его хвалили, но все время твердили:

— Хорошо бы, если у тебя нашлась еще пара цветов, например, ЖЕЛТЫЙ, КАК СУБДОМИНАНТА или АЛЫЙ, КАК ДОМИНАНТА.

После таких слов СИ-ФА приходил из школы угрюмым и долго молчал.

Прошли годы... И вот однажды он подошел к матери и стал требовать от нее, чтобы та пошла и купила ему новую одежду.

— Но где же я возьму на это деньги? — спрашивала уже ставшая пожилой ЧИСТАЯ КВИНТА ЛЯ-МИ.

— А где находила раньше?

И тогда ЛЯ-МИ рассказала сыну, как она, рискуя жизнью, ходила к глубокой яме, как ее там поймала БОЛЬШАЯ НОНА и как дала ей жемчужины, оторвав при этом оба щупальца.

— Так что же ты ждешь? Сходи туда еще раз и попробуй взять еще одну жемчужину! — резко сказал СИ-ФА.

Мать посмотрела на него, ничего не ответила и, с трудом ковыляя на трех щупальцах, плача, пошла к жилищу НОНЫ. Там она пробралась на самое дно ямы и увидела, что хозяйки нет. Ее сердце радостно забилось, она схватила две жемчужины, с трудом зажала их тремя щупальцами и стала выбираться из логова страшного морского чудовища.

Но как она ни торопилась, а двигалась очень медленно. От постоянного недоедания и недосыпания, от постоянной работы сил у нее было мало. Все-таки она подплыла к выходу из глубокой ловушки. И тут с ужасом увидела, что НОНА вернулась.

— Ты что! — грозно крикнула НОНА. — Воровать приходила?

ЛЯ-МИ смущенно засветилась своим бледно-зеленым цветом и молчала.

НОНЕ стало жалко эту КВИНТУ. Но все же в пример остальным ее надо было проучить...

Плача, ЛЯ-МИ еле доплелась до родного жилища. Ее встретил раздраженный СИ-ФА.

— Почему так долго?

ЛЯ-МИ молчала.

— А где жемчуг?

«Как он может? — думала ЧИСТАЯ КВИНТА, — ведь я отдала ему всю жизнь. Спасла от смерти. А он?»

— Так где же жемчужины? — продолжал настаивать СИ-ФА. — Мне нельзя появляться без новых цветов в школе! Учителя сказали, что если я научусь ими пользоваться, то они пошлют меня в залив НОН и там я смогу ОБРАТИТЬСЯ в УВЕЛИЧЕННОГО КВАРТА. А это значит, я буду очень сильным и смогу бороться за то, чтобы стать царем черепах. Ты понимаешь это?

Но ЛЯ-МИ молчала и думала: «Неужели же он не видит, что я потеряла еще одно щупальце и теперь никуда не гожусь. Я даже не смогу теперь справляться с работой.»

А СИ-ФА и не замечал этого. Он думал только об одном: «Где взять жемчуг?»

Наконец ЛЯ-МИ произнесла:

— Я нашла жемчуг, но выронила его у самого выхода из пещеры. А вернуться туда уже не было сил.

— Ну так пойди к яме! Мне очень нужны жемчужины! Ведь если я стану царем КВАРТ, я буду заботиться о тебе.

— У меня нет сил, — сказала ЛЯ-МИ.

СИ-ФА разозлился на приемную мать и даже поднял руку, чтобы стукнуть ее, но потом передумал и решил, что сам пойдет к яме НОНЫ.

...Он нашел жемчуг. Ему повезло — НОНА не увидела его, он принес жемчуг во дворец к ШИРОКОМУ ДИАПАЗОНУ и получил от него красивые одежды. В школе СИ-ФА научился светиться всеми цветами радуги, и тогда его направили в залив НОН.

ДЕВЯТЬ НОН — НОНЕТ — увидели его искусство и решили ОБРАТИТЬ УМЕНЬШЕННОГО КВИНТА СИ-ФА в УВЕЛИЧЕННОГО КВАРТА — самую большую черепаху.

И вот СИ-ФА, став УВЕЛИЧЕННЫМ КВАРТОМ, самым храбрым и сильным (его теперь стали звать «ФА-СЬ»), пошел во дворец, победил остальных КВАРТ и стал их царем. Прошло еще два года, и ФА-СЬ вспомнил, что где-то у черного камня живет его престарелая мать.

«Надо посмотреть, что с ней стало?» — подумал УВЕЛИЧЕННЫЙ КВАРТ ФА-СЬ и, велев запрячь свою карету быстрыми скользящими ГЛИССАНДАМИ, тронулся в путь.

Не доезжая до своего бывшего дома, он приказал остановиться и пошел пешком.

ТЯЖЕЛО ступая по дну, волоча свой ЖЕСТКИЙ панцирь, ФА-СЬ приблизился к камню и увидел ЧИСТУЮ КВИНТУ. Она одиноко лежала на дне, вытянув два оставшихся щупальца, и, как всегда, плакала. На ней все еще была ее бледно-зеленая одежда (прожив всю жизнь, КВИНТА ЛЯ-МИ так ничего для себя и не приобрела).

Увидев ФА-СЯ, КВИНТА испугалась:

— Кто ты? Зачем пришел?

— Разве не узнаешь меня? Ведь я ФА-СЬ — царь КВАРТ. Когда-то я был УМЕНЬШЕННЫМ КВИНТОМ.

— Сыночек!?.. Какой ты стал большой и сильный!

Но УВЕЛИЧЕННЫЙ КВАРТ не дал ей высказаться:

— А как ты живешь?

— Я?..— и она заплакала. — Я не работаю, все время голодаю. Ведь двигаться всего на двух щупальцах мне очень трудно.

— Так ты еще напоминаешь мне, будто я виноват в том, что ты инвалид? — подумал ФА-СЬ и оглянулся по сторонам. — И ты собираешься укорять меня своим существованием? Нет! Этого никогда не будет!

Он поднял свою тяжелую лапу и со всей силы опустил ее на голову бедной ЛЯ-МИ.

Ее страданиям пришел конец.

Карета, запряженная СКОЛЬЗЯЩИМИ ГЛИССАНДАМИ, возвращалась во дворец КВАРТ. ФА-СЬ сидел в самом углу и задумчиво смотрел в окно.

Вдруг море заволновалось, и карету стало кидать из стороны в сторону. СКОЛЬЗЯЩИЕ ГЛИССАНДЫ неожиданно остановились. Внезапно все вокруг заходило ходуном, прогремел гром, и ФА-СЬ увидел на дне моря зеркальное отражение темного неба. Там среди туч висела огромная золотая клетка, а в ней сидел седой, как лунь, старик. Волосы старика были растрепаны, а из огромных синих глаз лились слезы.

— Ты кто? — крикнул ФА-СЬ. — Я не боюсь тебя!

Но старик молчал и только плакал... Наконец он произнес:

— Что же ты наделал, неблагодарный?! Ты убил единственное существо, которое тебя любило. И от этого твое сердце стало каменным!

— Ну и что? Значит, я стал еще сильнее! — зло крикнул ФА-СЬ.

— Да-а-а, — вздохнул старик (а это был добрый волшебник КОНСОНАНС), — но ты стал одиноким.

— Ха!.. А мне и так хорошо!

— Ну так знай, что с тобой с этой минуты не заговорит ни рыба, ни птица, никакая тварь. И в будущем ты превратишься в кошмарного ТРИТОНА. Ты станешь похожим на крокодила и собаку вместе взятых. У тебя отрастут огромные волосы, которые вечно будут ЛОХМАТЫМИ и ты вечно будешь молчать и служить другим.

— Ну и что? — хотел закричать ФА-СЬ, — и уже не смог.

— А главное, тебя никто и никогда не будет любить, и ты сам не узнаешь этого прекрасного чувства! — продолжал КОНСОНАНС.

«Подумаешь, — сказал про себя ФА-СЬ, — обойдусь как-нибудь.»

Но шли годы, и только много лет спустя УВЕЛИЧЕННЫЙ КВАРТ ФА-СЬ, ставший уже к тому времени ТРИТОНОМ, лохматым и противным, понял, какое страшное наказание придумал ему КОНСОНАНС.

СКАЗКА О БОЛЬШОМ И МАЛЕНЬКОМ ДРУГЕ

Все называли этот лес «СЕКСТОВЫМ», наверное потому, что в нем действительно жило много крупных добрых и гордых животных. Детство у СЕКСТ тянулось долго: только к 15 годам у них появлялись рога с ШЕСТЬЮ отростками. И тогда СЕКСТОВЫЙ царь вызывал их к себе, менял им имя и поздравлял с совершеннолетием. С этого времени СЕКСТЫ становились его полноправными подданными.

* * *

МАЛЫЙ СЕКСТ ЛЯ-ФА поднялся со своей травяной подстилки, огляделся. Светило яркое солнце, изумрудная зелень была такой чистой и сочной, что у ЛЯ-ФА сон сняло как рукой, и сразу поднялось настроение. Он быстро побежал к ручью, умылся и отправился к друзьям.

Когда-то их семья жила в другом лесу и у него был другой отец. А потом, в четыре года ЛЯ-ФА вместе с матерью перебрался сюда. Он рос очень добрым, и все его любили. Ведь ЛЯ-ФА всегда слушался взрослых. Кроме того, он всегда занимал первые места в состязаниях по бегу и плаванию. И это тоже поднимало его авторитет в глазах взрослых.

Только первый отец не очень любил МАЛЕНЬКОГО ЛЯ-ФА. Он не ходил с ним гулять, не приносил вкусных кореньев. А по вечерам часто покидал дом, чтобы пойти пить сок каких-то ягод. Потом у него наступало ТРЕМОЛО. Он начинал дрожать, как перед появлением злого волшебника ФОРТИССИМА, обладающего очень громким голосом, бормотал что-то несвязное и на время терял разум.

Мать целых четыре года терпела это, но потом пошла к царю и все ему рассказала. И тогда царь приказал отцу ЛЯ-ФА жить одному, а для сына раз в месяц собирать съедобные коренья и приносить к его новому жилью.

Когда ЛЯ-ФА исполнилось семь лет, к ним пришел новый отец, и с тех пор они жили втроем... Еще чуть позднее родилась сестра, МАЛЫЙ СЕКСТ МИ-ДО (МИ-ДО так называли потому, что он очень любил мед. Чуть только заметит сладкое лакомство, сразу начинает прыгать от радости и кричать: «МеДОк! МеДОк!» и бросается искать большую ложку).

Однажды ЛЯ-ФА (к этому времени ему исполнилось 11 лет) вместе с товарищем пошел на дальнюю поляну собирать ягоды и встретил там незнакомого БОЛЬШОГО СЕКСТА ДО-ЛЯ. Тот сначала не обратил на них внимания, но когда понял, что малыши не умеют собирать ягоды, подошел к ним и показал, как это делается. И вот с тех пор ДО-ЛЯ и ЛЯ-ФА подружились. ДО-ЛЯ очень понравились лучистые глаза ЛЯ-ФА, в которых светилось столько добра и радости, что он уже до конца жизни не мог их забыть.

Каждый вечер, когда маленький ЛЯ-ФА слышал зов своего БОЛЬШОГО друга, он выбегал в лес, и они вместе долго бродили по незнакомым местам. БОЛЬШОЙ ДО-ЛЯ рассказывал о своей жизни, советовался с ЛЯ-ФА, как со взрослым, а иногда старался учить. Он так привязался к малышу, что не мог себе представить, как жил без него раньше.

Имея доступ ко дворцу царя, ДО-ЛЯ часто описывал ЛЯ-ФА жизнь придворных, рассказывал о том, что они едят, как развлекаются. И втайне надеялся, что МАЛЕНЬКИЙ ЛЯ-ФА, КОГДА ВЫРАСТЕТ и станет носить новое имя ЛЯ-ФАДЬ, сможет благодаря ему выучиться и получить при дворе хорошую должность, а потом его примут в свой круг самые важные придворные. Он даже невесту ему присмотрел — дочь Первого Министра.

Прошел год, два... Однажды у отчима ЛЯ-ФА был День Рождения, и, чтобы сделать приятное своему маленькому другу, БОЛЬШОЙ ДО-ЛЯ принес ему подарок для отчима. Но матери ЛЯ-ФА этот подарок почему-то не понравился, и она запретила малышу встречаться с БОЛЬШИМ ДО-ЛЯ.

ДО-ЛЯ долго страдал от этого, часто приходил к жилищу ЛЯ-ФА и звал его. Но малыш не выходил, так как родители внимательно за ним следили.

И вот как-то раз ДО-ЛЯ увидел: МАЛЕНЬКИЙ ЛЯ-ФА гуляет в лесу один. Он страшно обрадовался и подбежал к другу.

— Ты сердишься на меня? — спросил ДО-ЛЯ.

— Нет.

— А как ты относишься сейчас ко мне?

— Я?.. Я люблю тебя сильнее всех на свете. И ты это должен был чувствовать. Раньше было не то. Я не понимал, на что ты способен ради меня и моего будущего. Все эти дни меня мучила совесть, что не вижусь с тобой. И вот я пришел.

ДО-ЛЯ был вне себя от счастья. С этой минуты он решил: «Буду жить только для того, чтобы МАЛЕНЬКИЙ ЛЯ-ФА стал счастливым».

Он целые дни работал, а потом в царских лавках покупал малышу красивые подарки. И МАЛЫЙ СЕКСТ ЛЯ-ФА был очень доволен. Еще бы: у него часто бывали такие вещи, которых ни один другой малыш не имел.

— Спасибо тебе, мой БОЛЬШОЙ ДО-ЛЯ. Я так благодарен. Ты такой добрый — добрее всех СЕКСТ на свете.

Глаза ЛЯ-ФА лучисто сияли, и в них было столько признательности, что ДО-ЛЯ плакал от счастья, наблюдая за своим МАЛЕНЬКИМ другом.

Однажды, когда ЛЯ-ФА исполнилось 14 лет и он должен был через год идти к царю за новым именем, в лес прибежали незнакомые животные, СКОРЫЕ АЛЛЕГРО. Они были такие веселые, шумные, так быстро бегали, что сразу понравились ЛЯ-ФА, и он с ними подружился.

Теперь каждый приход БОЛЬШОГО друга и радовал его (тот всегда приносил с собой подарки) и вызывал чувство досады (ведь хотелось убежать к СКОРЫМ АЛЛЕГРО).

Так, целый год ЛЯ-ФА ощущал какую-то двойственность в своем отношении к ДО-ЛЯ.

— Почему ты не хочешь побыть со мной, — спрашивал ДОЛЯ своего МАЛЕНЬКОГО друга, когда тот старался побыстрей от него уйти.

— Не знаю, — отвечал ЛЯ-ФА. — Наверное потому, что у нас разный возраст.

И вот через год, когда у ЛЯ-ФА появилось ШЕСТЬ отростков на ветвистых рогах, когда ему дали новое имя ЛЯ-ФАДЬ, и он тоже стал БОЛЬШИМ СЕКСТОМ, ЛЯ-ФАДЬ решил, что не будет больше слушаться ДО-ЛЯ, не будет ходить с ним учиться, чтобы позже поступить на какую-нибудь хорошую службу. Ему хотелось гулять. Хотелось целые дни ничего не делать, а только бегать, прыгать и отдыхать. Хотелось быть рядом со СКОРЫМИ АЛЛЕГРО.

ДО-ЛЯ сразу почувствовал перемену в отношениях маленького друга. Тот почти перестал выходить к нему на прогулки, стал больше молчать, все о чем-то думал.

— Что с тобой? Почему ты стал таким? — спрашивал ДО-ЛЯ.

— Ничего, — отвечал ЛЯ-ФАДЬ, — просто я стал таким же БОЛЬШИМ, как ты.

— Правильно, ты стал БОЛЬШИМ, но ведь лет тебе еще немного — всего около шестнадцати, и я бы советовал тебе иногда прислушиваться к старшим. Они прожили большую жизнь.

— А я не хочу их слушать! Я сам! Я уже не маленький, не ребенок!

— Так ты меня не хочешь слушаться?

— Не знаю...

— А как ты относишься ко мне, любишь ли меня, как раньше?

— Нет. Я тебя и раньше любил только за твои подарки. А теперь?..

— Так, значит, все это время ты обманывал меня? — воскликнул ДО-ЛЯ.

Он чуть не заплакал от обиды: ведь это было так несправедливо.

— Да, я обманывал тебя, потому что был маленьким. А теперь я не ребенок и говорю, что думаю, — сухо отвечал ЛЯ-ФАДЬ.

ДО-ЛЯ стало очень грустно. И он сказал на прощание, что когда БОЛЬШИЕ СЕКСТЫ теряют в себе ребенка, это очень плохо. Он ушел домой. В этот день у него впервые заболело сердце, и он долго лежал, не выходя из своего жилища.

«Вот лежу я один, — думал ДО-ЛЯ. — Так мне плохо. Никто не придет, чтобы помочь. И ЛЯ-ФАДЮ я совсем не нужен».

ЛЯ-ФАДЬ в это время бегал со своими дружками СКОРЫМИ АЛЛЕГРО и почти совсем забыл о существовании БОЛЬШОГО ДРУГА. И только позже по вечерам, когда ложился спать, ЛЯ-ФАДЬ иногда вспоминал, что ДО-ЛЯ давно не показывается, и что он ушел в последний раз таким расстроенным.

«Наверное, он заболел, и ему плохо. Схожу, проведаю» — говорил он себе. Но каждый раз забывал это сделать.

Но однажды он все-таки пришел. В этот день ДО-ЛЯ был, наверное, самым счастливым.

— Ты пришел... И мне так хорошо от этого! Я уже почти здоров.

— И мне хорошо, — сказал ЛЯ-ФАДЬ.

— Это оттого, что ты становишься по-настоящему добрым. Может ты и учиться пойдешь?

— Да, — отвечал ЛЯ-ФАДЬ. — Я хочу учиться, чтобы стать умным, чтобы меня все уважали и любили. Я, кажется осознал, что без твоей поддержки и помощи из меня ничего не получится. Но я ведь не знаю, чему учат тех, кто только что стал взрослым?

— Хороший мой, уже БОЛЬШОЙ ЛЯ-ФАДЬ! Учат самому главному и сложному в жизни: как быть добрым, как жить, чтобы другим нести радость и тепло. Это очень трудное искусство. Вот поэтому в специальную школу, находящуюся при царском дворце, не всех принимают... Но я тебе помогу. У тебя такие глаза! — И он повел ЛЯ-ФАДЬ к своему давнему другу — БОЛЬШОМУ РЕ-СИ, чтобы тот помог подготовиться к экзаменам.

...Почти год прошел с тех пор. Мать и отчим не очень интересовались успехами сына. Им все время было некогда. А ЛЯ-ФАДЬ, думая, что уже постиг искусство быть добрым, плохо ходил на занятия. Ему все больше и больше хотелось бегать с АЛЛЕГРО. Тем более, что у них появилась новая подруга МЕЦЦО-ПИАНО — лиса, умевшая говорить не очень тихим голосом. Она была такая красивая и пушистая, умела рассказывать столько интересных вещей про людей, живущих в деревнях и городах, что у ЛЯ-ФАДЯ захватывало дух. Слушать ее можно было без конца. И ЛЯ-ФАДЬ не заметил, как опять стал забывать про своего БОЛЬШОГО друга ДО-ЛЯ. Он начал врать ему, что ходит на занятия, что старается учиться добру.

ДО-ЛЯ сильно переживал все это, он пытался воздействовать на ЛЯ-ФАДЯ, пытался убедить его в том, что друзья не должны обманывать друг друга.

Но ничего не действовало, и ЛЯ-ФАДЬ продолжал прогуливать занятия.

А тут еще перед самыми экзаменами родители отправили его отдыхать к своим родственникам в соседний лес.

Конечно же, когда ЛЯ-ФАДЬ прибыл в специальную школу, то не сдал ни одного экзамена, не сумев сделать ни одного из четырех предложенных добрых поступков. И только благодаря огромным просьбам ДО-ЛЯ, он все же был принят на учебу.

ЛЯ-ФАДЬ стал гордым от того, что на его шею повесили специальную красную ленту, которая отличала царских приближенных от других СЕКСТ, что с ним стали здороваться все незнакомые животные, которые раньше не обращали на него внимания. И даже его дружки — СКОРЫЕ АЛЛЕГРО и МЕЦЦО-ПИАНО, с ее не очень тихим голосом, стали относиться к нему с большим уважением.

«А зачем мне теперь ДО-ЛЯ? — думал ЛЯ-ФАДЬ. — Он ведь такой старый, не может бегать и прыгать, как мои друзья. С ним не так интересно». И он опять стал избегать своего БОЛЬШОГО друга.

Однажды друзья договорились встретиться у излучины реки и пойти вместе смотреть, как в озере, за королевским замком играют и светятся прозрачные ЧИСТЫЕ КВИНТЫ.

Только что прошел дождь. На улице было темно и холодно. Старый и больной ДО-ЛЯ готовился идти на встречу. С утра очень болело сердце, и сосед МАЛЫЙ СЕКСТ ФА-РЕ строго сказал ему, чтобы он сидел дома. Но сидеть и думать, что тебя ждет ЛЯ-ФАДЬ, что ты обещал ему прийти и не пришел — было невозможно. И вот, превозмогая боль, ДО-ЛЯ пошел к реке.

Дорогу ему преградил ручей, через который был переброшен небольшой мостик. Сейчас, после дождя, мостик полностью затопило.

«Что же делать? — думал ДО-ЛЯ. — Он ждет меня. Как я пойду? Ведь я почти не умею плавать».

И все же он рискнул перейти ручей вброд. Вода была очень холодная и от этого захватывало дух. Вот она дошла до колен, до пояса, до подбородка, по ноздри.

«Все, — подумал ДО-ЛЯ, — и если я здесь буду умирать, меня никто не спасет. Но что тогда будет с ЛЯ-ФАДЬ? Ведь он еще не успел окончить учебу. Без меня ему будет трудно... Нет, я должен жить».

И вода отступила. ДО-ЛЯ вышел на берег. Вскоре он подошел к месту, где должен был встретиться с другом, но там никого не оказалось. «Наверное, ЛЯ-ФАДЬ опаздывает, — подумал ДО-ЛЯ.

— Подожду его». Улегся на мокрой траве и стал ждать. Ждал час, два, три. ЛЯ-ФАДЯ не было.

«Почему я такой несчастный? — думал ДО-ЛЯ. — Меня учили делать добро, и я осилил весь курс наук. Я понял, что для этого надо не жалеть себя и думать о других. Но почему же в ответ я не получаю того же?.. Я пытаюсь отдавать ЛЯ-ФАДЮ все: и мысли и чувства. А встречаю равнодушие. «Не хочу, — говорит он часто, и все его поступки подчиняются этой мысли... За что же меня так наказывают Боги? Эго несправедливо!»

Но его никто не видел и не слышал. Прошло несколько дней, и бывшие друзья встретились. ДО-ЛЯ ничего не сказал своему маленькому другу. Он просто смотрел на него и молчал... А ЛЯ-ФАДЮ, видимо, было не по себе. Он опустил голову и стал объяснять, что не пришел потому, что шел дождь, и он подумал: «ДО-ЛЯ не придет».

— Нет, я там был и ждал тебя три часа. Пришел несмотря на то, что очень плохо себя чувствовал, — тихо сказал ДО-ЛЯ.

— Жаль... Тебе надо было сидеть дома. Ну, ничего, мы пойдем к замку в следующий раз, — предложил ЛЯ-ФАДЬ.

— А это точно? Без обмана? — спросил ДО-ЛЯ.

— На сей раз точно. Обещаю тебе, — отвечал маленький друг. И они, попрощавшись, разошлись по домам.

ЛЯ-ФАДЬ, конечно заметил, что ДО-ЛЯ плохо выглядит, но не стал его спрашивать, в чем дело. «Старики всегда выглядят неважно», — подумал он.

Ученье подходило к концу, ЛЯ-ФАДЮ надо было сдавать последние экзамены. Он тщательно готовился к ним. Расспрашивал всех СЕКСТ, как быть добрым, что для этого необходимо делать. Он так много занимался, что на сон почти не оставалось времени. С непривычки ЛЯ-ФАДЬ уставал, и даже глаза его изменились — уже не были такими лучистыми и добрыми, как прежде.

В эти дни ЛЯ-ФАДЬ почти не видел ДО-ЛЯ. Все говорил ему: «Ты же знаешь, я занимаюсь. Мне некогда» (правда, убегать к СКОРЫМ АЛЛЕГРО и МЕЦЦО-ПИАНО с не очень тихим голосом, время у него находилось всегда).

Однажды, за день до экзаменов ЛЯ-ФАДЬ подумал: «Надо встретиться с ДО-ЛЯ. Завтра испытания, он многих знает и может помочь».

ЛЯ-ФАДЬ надел красную ленту (чтобы сделать приятное ДОЛЯ) и пошел к жилищу своего БОЛЬШОГО и доброго друга.

— Здравствуй, ДО-ЛЯ! Как ты себя чувствуешь?

— Спасибо, что ты пришел, ЛЯ-ФАДЬ. Я хорошо себя чувствую. Даже очень. — ДО-ЛЯ не стал говорить, что только вчера он чуть не умер.

— ДО-ЛЯ, пойдем погуляем. Говорят, в королевском замке у людей сегодня праздник. Там будут и мои друзья СКОРЫЕ АЛЛЕГРО и МЕЦЦО-ПИАНО, которая говорит не очень тихим голосом. Я познакомлю тебя с ними, они тебе понравятся, они хорошие.

— Ну, что ж, пошли, — сказал ДО-ЛЯ, — я буду рад с ними познакомиться.

Шли они медленно. ДО-ЛЯ отставал. Он задыхался, у него кружилась голова. Но, чтобы не расстраивать ЛЯ-ФАДЯ, он старался не показывать вида.

Прошли ручей, поляну. Вот и излучина реки. На той стороне виден королевский замок.

— Там, ДО-ЛЯ. Нужно только переплыть реку, и мы на месте.

— Ну, пошли, — тихо сказал ДО-ЛЯ. Они доплыли до середины реки, как ДО-ЛЯ почувствовал, что силы оставляют его.

— Помоги мне, ЛЯ-ФАДЫ — крикнул он своему другу. Я тону! У меня нет больше сил!

— Ничего, плыви, плыви! — крикнул ЛЯ-ФАДЬ, не оборачиваясь. — Здесь немного осталось! Плыви за мной. Догоняй!

ДО-ЛЯ напряг все силы, проплыл еще несколько метров. И тут сердце его не выдержало, он почувствовал острый укол под левой лопаткой. Хотел крикнуть и уже не мог: вода залили нос и уши.

А ЛЯ-ФАДЬ все плыл, не оглядываясь. Он добрался до берега, отряхнулся и посмотрел в сторону ДО-ЛЯ. Того не было видно.

«Утонул, что ли? — подумал ЛЯ-ФАДЬ. — Как-то нехорошо получилось... Жалко... Ведь добрый был. Но старый... Возраст не тот. Все равно долго не прожил бы».

ЛЯ-ФАДЬ посмотрел в сторону замка и побежал к тому месту, где его ждали дружки — СКОРЫЕ АЛЛЕГРО и говорящая не очень тихим голосом МЕЦЦО-ПИАНО.

На следующий день, когда нарядно одетый и очень довольный собой ЛЯ-ФАДЬ пришел к царю, тот сказал:

— Ты пришел зря! Тебе не надо еще раз выдерживать испытания. Они у тебя каждый день. Вчера ты по-своему сдал последний экзамен. И вот мы решили: «Доброй и БОЛЬШОЙ СЕКСТОЙ ты быть не можешь, поэтому мы не принимаем тебя в нашу семью».

Стоявшие рядом БОЛЬШИЕ СЕКСТЫ подошли к ЛЯ-ФАДЮ и сняли с него красивые ленты и отломали все ШЕСТЬ отростков на его рогах.

— Иди! Ты свободен! И знай еще одну истину: добро и преданность ходят рядом, их нельзя разъединять. А ты этого так и не понял!

«Подумаешь, не понял! — говорил про себя ЛЯ-ФАДЬ, уходя от царя. — Обойдусь и без вас. Пойду к своим друзьям».

А СКОРЫЕ АЛЛЕГРО и говорящая не очень тихим голосом МЕЦЦО-ПИАНО увидели, что он перестал быть красивым, отвернулись и убежали от него навсегда.

О БОЛЬШОМ СЕПТИМЕ ДоСии и его сыновьях

БОЛЬШОЙ СЕПТИМ ДоСий служил ДИССОНАНСУ верой и правдой. Но годы шли, и он стал уставать. Вот однажды, после очередного полета с грозным хозяином, он взмолился:

— Господин! Прости меня. Я знаю, что ты всесильный. Ты все можешь.

— Гм! Конечно, — сказал ДИССОНАНС, довольно потирая лысину. — Ну и что?

— Я стал уставать немного. Нельзя ли дать мне помощников?

— Что? Устал? И это с твоей силой? Смотри-ка, у тебя даже ни один зуб не выпал.

— Да, я сильный и зубастый. Но ведь я старею. Мне больше ста лет.

ДИССОНАНС посмотрел на СЕПТИМА с удивлением:

— А что, пожалуй, ты прав, — сказал он. — В твоих головах иногда мысли рождаются. Я ведь тоже стану сильней, если у меня будет больше таких слуг, как ты. В этом что-то есть... Что ты хочешь конкретно?

— Мне... Мне бы хотелось жену... — И все семь голов Дракона стали смущенно смотреть в потолок.

— Ха! Ха! Ха! Жену!.. Вот это здорово! Да как же я ее сделаю, такую большую? А?

— Не зна-аю, — прохрипели головы. — Но ты же всесильный! — СЕПТИМ знал, что ДИССОНАНС любил, когда ему об этом напоминали.

— Ну ладно! — снисходительно проговорил волшебник. — Попробуем... — Он закрыл глаза. Представил такого же огромного, как ДоСий дракона, но женского пола.

Как всегда вспыхнул фиолетовый огонь... И вот сквозь рассеивающийся дым во дворе замка стала проявляться фигура еще одного семиглавого страшилища. В отличие от ДоСия у него не было синего хвоста. И этот дракон был менее темной окраски. Кроме того, крылья его были голубыми.

— О-оох! — воскликнули все семь голов ДоСия, в том числе и седьмая, которая обычно всегда спала. — Краса-а-авица!.. Мадам, как вас зовут? — крикнул ДоСий в окно.

— Фа-а-аМия!.. — прорычала дракониха.

Любой, кто услышал это рычанье, вздрогнул бы от ужаса и отвращения. Но ДоСию оно показалось музыкой.

— Как красиво! Мадам, вы не хотели бы стать моей женой? — тут же приступил ДоСий к делу. — Я буду любить вас! — и, вскочив на подоконник, он плавно спланировал к вновь прибывшей.

ФаМия оглядела пожилого дракона с ног до всех семи голов, что-то хмыкнула себе под нос и вдруг обратилась к ДИССОНАНСУ:

— Слушай, а ты кто такой?

— Я-а-а? — вскричал ДИССОНАНС. — Я твой господин!

— Хи-хи-хи, — прохихикала одна из голов ФаМии. — Такой маленький и лысый?

Она не успела договорить, как обе огромные колючки, находящиеся на хвосте ДоСия, больно впились ФаМии в живот.

— Ты что, сумасшедшая? Это же ДИССОНАНС! Он тебя и меня создал!

ФаМия, подскочив от боли и поняв, что с ней не шутят, почувствовав, что ДоСий намного сильнее ее, тут же сконфузилась и сжалась в комок.

— Все, все... Больше не буду, — и ФаМия сама себя укусила в непутевую голову.

— Вот то-то же! Будешь знать! — вскричал ДИССОНАНС. — Как твой будущий муж? А?

ФаМия опять посмотрела на ДоСия:

— А другого нет, что ли? — хмыкнула она.

— Ну, уж это нахальство! Женщины всегда и всем недовольны. Уж какой есть — такой и есть! И этот совсем неплох.

— Ладно, — нехотя согласилась ФаМия, — пойду за него, пожалуй, раз других не нашлось.

— Вот и сговорились.

— А где мы жить будем? — тут же спросила невеста. — Она, как истинная женщина,любила практически приступать к решению вопросов.

ДИССОНАНС опять почесал лысину... — Ладно. И это сделаем. — ДоСий, полетели! — крикнул он СЕПТИМУ и взобрался ему на спину.

Разбежавшись, оба дракона взмыли в небо...

— Ищите место, где вам построить замок! — прокричал ДИССОНАНС. ДоСий тут же указал на приглянувшуюся ему лагуну. Большая голубая заводь, окаймленная елями, невысокие горы — все привлекло его внимание. Казалось, именно этот райский уголок был специально создан для счастья.

— Ну уж нет! — взорвалась ФаМия. — Без меня не получится! Я выберу! Сама!

И они полетели дальше... Летали еще около получаса, пока не осмотрели всю ЛОКРИЮ. И вот, несколько раз возвращаясь, они выбрали место, которое вроде бы больше других понравилось невесте.

— Ну, наконец-то, — вздохнул обозленный ДИССОНАНС. — Ох уж эти женщины! Вечно так!

Вновь вспыхнул фиолетовый огонь, и перед глазами молодоженов возник огромный дворец. Сторожевые башни за толстой кирпичной стеной, подъемный мост над глубоким рвом окружали высокое темное здание из серых плит гранита. Со всех сторон замка виднелись непроходимые болота и густой темный лес.

— Ну что? Нравится? — спросил ДИССОНАНС, брезгливо выпятив тонкую нижнюю губу.

СЕПТИМЫ в знак благодарности зарычали и склонили головы.

— Живите. Пользуйтесь. Только не толстейте и не ленитесь. А то... — И он грозно сжал кулаки.

— Повелитель! Спасибо тебе. Премного благодарен, — сказал довольный ДоСий. — Век будем помнить... Пошли, — обратился он к жене.

— Нет уж, — вновь запротестовала ФаМия, — дайте я осмотрю все сама. А вдруг там брак, строительные недоделки?

— Как? Это у меня?! — взорвался ДИССОНАНС. — Да я, тебя...

ФаМия сжалась от страха, но несмотря на это вновь, уже тихим и вкрадчивым голосом, попросила: — Ну, посмотрю я, ладно?

— Ладно, ладно! Смотри! — заворчал ДИССОНАНС.

ФаМия, довольная победой, вплыла во дворец, и ее долго не было видно... В это время ДИССОНАНС и ДоСий по-мужски обсуждали ее поведение.

— Что, доволен? — усмехнулся ДИССОНАНС.

— Ох, и не говори, повелитель. Сам не знаю. Может ты ее уберешь? А? Так, на всякий случай.

ДИССОНАНС рассмеялся:

— Нет уж. Просил — так терпи.

ФаМия появилась из дворца с кислыми физиономиями.

— Ну что, есть недоделки?

— А как же? Конечно, — ничуть не смущаясь, сказала ФаМия, — а окна?

— Что окна? Какие окна?! — взорвался ДИССОНАНС. — Прекрасные окна с хрустальными стеклами! Что еще тебе от них надо?

— Конечно, прекрасные, — поддакнул ДоСий.

— Да? — в свою очередь возмутилась ФаМия. — А в такое окно ты, старый балда, пролезешь? — обратилась она к ДоСию.

— Нет, конечно. А зачем это мне?

— Ох, и непрактичные вы, мужики. И я за такого иду замуж! Жуть какая-то! А как взлетать будешь?

— Как? — спросил ДоСий.

— Вот именно: как? — передразнила ФаМия. — Ты что, не понимаешь, что нам, БОЛЬШИМ СЕПТИМАМ нужно хоть одно широкое окно и... взлетная площадка вместо балкона.

ДоСий и ДИССОНАНС с удивлением глянули друг на друга. «Хм! А ведь она права,» — подумал каждый из них.

— Как, права я? — торжествующе сказала ФаМия, глядя на смущенные взгляды только что воображавших о себе мужчин.

— Права, права, — проворчал ДИССОНАНС. — Надоели вы мне. Вот что.

Он повернулся, вызвал фиолетовый огонь, и облик дворца изменился, как того хотела ФаМия.

— Берите, что просили. А я пошел от вас. — И повернувшись, он исчез.

Прошло несколько дней, и ФаМия снесла ЧЕТЫРЕ БОЛЬШИХ яйца.

Под утро она явилась к еще спавшему мужу:

— Ну что, муженек, доволен? Теперь у нас будут отличные БОЛЬШИЕ дракончики, — сказала она ДоСию и показала яйца.

— А как это они появятся из яиц? — спросил ДоСий недоуменно.

— Да я и сама не знаю, — ответила жена. — Может, спросить у ДИССОНАНСА?

— Я боюсь, — сказал ДоСий и поежился, — вдруг он обозлится, что мы беспокоим. Ведь еще рано, он, наверное, спит.

— Вот еще, полетели! — настаивала ФаМия. — Ничего с ним не будет. Не рассыпется!

— А может, все-таки не стоит? Ведь он не вызывает нас уже несколько дней, — продолжал ДоСий.

— Нет, полетели.

— Как знаешь. Смотри только, как бы не было хуже.

Подлетая к замку ДИССОНАНСА, они еще издали увидели его в любимом саду, ухаживающим за мрачными черными цветами ЛЮГУБРАМИ, от которых на всю округу стоял ужасающий запах могилы.

— Все, полетели отсюда, — прошептал ДоСий. — Когда он занят цветами, от него ничего хорошего не жди.

— Вот еще! — возмутилась СЕПТИМА ФаМия, — У нас с тобой свадебная неделя, и он как-нибудь проглотит свое недовольство.

— Как знаешь. Не к добру это, — проворчал дракон.

Увидев СЕПТИМОВ, ДИССОНАНС страшно возмутился:

— Тьфу! Надоели! Неужели нельзя одному побыть! Даже у ЛЮГУБР. Что вам надо? — крикнул он СЕПТИМАМ и зло плюнул. — Улетайте прочь!

— Господин, у нас радость! — крикнула сдуру ФаМия, все еще летая над садом.

— Что-о-о? — тут же взорвался ДИССОНАНС. — Радость? Я покажу вам радость! А ну, летите сюда!

БОЛЬШИЕ СЕПТИМЫ послушно приземлились рядом. И тут ФаМия случайно придавила хвостом несколько ЛЮГУБРОВ.

— Та-а-ак!.. — взорвался волшебник. — Вы еще и цветы давите? Ну ладно... Что там у вас?

— Вот, — уже трясясь от страха, произнесла ФаМия, — смотри, какие большие яйца я принесла ДоСию! — И она протянула их ДИССОНАНСУ.

— Ха! Ха! — вскричал ДИССОНАНС, — Эти? Ну и что?

— Мы не знаем, что с ними делать.

— Как это что? Яйца в тепле нуждаются. Ха! Ха! Сейчас мы их согреем. — И ДИССОНАНС стал колдовать.

Перед ним тут же возник примус со стоявшей на нем сковородой.

— Давай-ка их сюда! — зарычал злодей. И, схватив яйца, тут же разбил их.

— Вот и яичница мне на ужин, — засмеялся он. — Будете знать, как меня беспокоить. Ха! Ха!

ДоСий в ужасе смотрел, как жарятся его будущие дети. Но молчал. Он слишком хорошо знал своего господина. Если тот был зол, как сейчас, лучше ему не перечить.

— Не-е-ет! Нет! — вскричала было ФаМия.

Но ДоСий пребольно ужалил ее иглами, и она смолкла.

Съев яичницу, ДИССОНАНС вытер тонкие губы и усмехнулся.

— Ну что, СЕПТУША, — обратился он к ДоСию, — как ты теперь относишься ко мне? — И вновь усмехнулся.

БОЛЬШОЙ ДоСий, подобострастно глядя в глаза волшебнику, прокричал:

— Очень! Очень люблю, Ваше Сверхзлодейство! Очень!

— Ха! Ха! Сверхзлодейство? Это мне нравится. Это по-нашему... А ты? — Он зло посмотрел в сторону ФаМии.

Несмотря на весь ужас, раздирающий ее материнское сердце, ФаМия, глядя на мужа, только теперь начала понимать, какой силой и властью обладает ДИССОНАНС. Поэтому она, послушно склонив все семь своих голов (кстати, с уже подкрашенными разноцветными губами и ресницами), прошептала:

— Я, как мой муж, Ваше Сверхзлодейство.

— Что, как муж?..

— Я тоже люблю вас. Очень... — произнесла ФаМия и зачмокала губами (у нее теперь появилась такая привычка, когда она сильно волновалась).

— То-то же! Ха! Ха!.. ДоСий, — вновь обратился он к СЕПТИМУ, — объясни-ка своей даме... Ха! Ха! Как она должна вести себя, если хочет жить. Кстати, ваша яичница мне не понравилась. Невкусная... — И он брезгливо сплюнул.

БОЛЬШУЮ СЕПТИМУ ФаМию передернуло до кончика хвоста. Но она промолчала.

— А ты, ДоСий, молодец! Тебя я, пожалуй, награжу за это. — И ДИССОНАНС щелкнул пальцами.

Тут же в сад вбежала ЧЕРНАЯ БОЛЬШАЯ СЕКУНДА. Она была очень подвижна, с хитрыми и умными глазами.

— Знакомься, это Лябель-Сибель.

Лябель-Сибель склонила голову.

— Она будет тебе лучшей слугой... и, — ДИССОНАНС хитро посмотрел на ФаМию, — хорошей хозяйкой. Ха! Ха!

Та открыла все свои семь накрашенных ртов и от ужаса присела на хвост.

— Ха! Ха! Ха! — еще сильней захохотал ДИССОНАНС. — Она подумала, что я решил тебя женить на Лябель-Сибель! Не бойся, Лябель-Сибель будет у вас домоуправительницей. Ой, насмешила... И еще... разрешаю тебе, ДоСий, нагнать к замку людишек. Пусть на тебя работают. Вот так... А теперь... посчитай-ка, милочка, — обратился он к ФаМии, — сколько ЛЮГУБРОВ ты мне сломала. А?

— Пять, — тихо промолвила та.

— Вот то-то же. Теперь летите-ка и принесите мне за это столько же маленьких ШЕСТНАД (грудных детей). Я их посажу, красавчиков, сюда вместо прежних.

Драконы улетели на охоту в сторону ИОНИИ — солнечной мажорной страны.

ДИССОНАНС остался один. Он любил находиться в одиночестве. Ветер налетал порывами. Корявые старые деревья в его саду от этого скрипели и ныли, осыпая листья дождем. Стояла осень — любимое время года ДИССОНАНСА. Именно в подобные дни на него нападало меланхолическое МИНОРНОЕ настроение, подкрадывались воспоминания. Он стоял, опершись на ель, и рассуждал:

«Вот уже много лет я Властитель Земли. Все подчиняются мне. Боятся. А брат... Тот так и не покорился. Век сидит в клетке, которую сплел для него 14-лапый паук КвартДец, и не сдается. Мало того, недавно воспользовавшись тем, что охранявший его Ветреный Ветер улетел к подружке, он создал какой-то Чудо-остров. Тоже мне, чудак, думает, что в его стране Совсем Счастливых Ритмических Фигур все будет вечно счастливы. Ха! Ха! Такого не бывает и быть не может. Все эти РИТМИЧЕСКИЕ ДЛИТЕЛЬНОСТИ и РИТМИЧЕСКИЕ ФИГУРЫ целыми днями ничего не делают — лишь сырки плавленые едят, да спят. Разве это счастье? Все равно я их поборю. И тогда на всей земле воцарится Империя Зла, Империя Силы... Найдем мы и к ним ключик, обязательно. Недаром же я подослал к КОНСОНАНСУ воробышка. Чудо, а не птица. И хитрый. А по глазам видно: предатель. Говорили, что еще в раннем детстве он предал своего собственного папочку, и птицы того заклевали. Ох, и люблю я таких! Уж кто-кто, а воробышек все для меня разузнает. И еще... Эта царица, МЕТРИЧЕСКАЯ ПУЛЬСАЦИЯ... Ведь глупа, как пробка. А куда там — воображает. Ну ничего, мамочка, тебя-то мы тоже накажем по заслугам. Ведь на острове уже появились хромые СИНКОПОЧКИ. И злы они на нее, это точно. Вот эти-то мне и помогут. Непременно. Вот только коней-ТЕМПОВ жалко. Красивые. Надо бы их как-то использовать.»

ДИССОНАНС нагнулся, понюхал ЛЮГУБРЫ: «Хороши! А главное — свежие. Старается мой пиратик КвартСекстАккорд. Достает все новеньких. Умница. И все за бессмертие. Жить ему, видите ли, хочется! Ох, хитер!.. Все же действительно хороши ЛЮГУБРЫ!»

ДИССОНАНС погладил бархатные цветы по лепесткам.

Пожалуй, сад был единственной отрадой злого волшебника.

Вскоре на горизонте показались ДоСий и ФаМия.

«Летит парочка, — хмыкнул ДИССОНАНС, — Молодожены... А детишек-то их я изжарил, вот так. Ха! Ха! Ну ладно, разрешу я им вывести нескольких. Так и быть.»

— Уф! Устала с непривычки, — сказала ФаМия, сев недалеко от ДИССОНАНСА и при этом не помяв ни единого цветка.— Смотри, Повелитель, каких ШЕСТНАД мы тебе принесли... ДоСий,— обратилась она к мужу, — давай своих!

И вот перед волшебником лежат семь кричащих малышек.

— Ха! Ха! Красивенькие! Из этих, пожалуй, вырастут хорошие ЛЮГУБРЫ. ДоСий! Ну-ка, всковырни землю. Вот тут. Да поглубже. Нужно, чтобы их хорошенько засыпало. Только в этом случае ЛЮГУБРЫ будут бархатными.

Дракон послушно исполнил приказание, и вскоре все плачущие ШЕСТНАДЫ были закопаны и присыпаны листьями.

— Ну вот, теперь все. Полежат так в земле недельки две, а потом...

(И он мечтательно закрыл глаза, представив огромные черные бутоны).

— Ну, а теперь, пожалуй, я сделаю вам подарок. Так и быть!.. Иди поближе, — обратился ДИССОНАНС к ФаМии.

Та тихонько подползла к Повелителю.

— А скажи-ка, какую из своих голов ты любишь больше других?

ФаМия долго думала и, наконец, поколебавшись, показала на четвертую. На этой голове были красивые, чуть рыжеватые волосы.

— Что ж, эта так эта, — сказал ДИССОНАНС. — На, носи на ней эту корону. И пусть ее так и зовут, почти как тебя: «Фа-Ми»... А ты, ДоСий, какая голова жены тебе нравится больше других?

В ответ на эти слова Первая голова драконихи неожиданно подмигнула ДоСию.

— Вот эта, — тут же показал на нее ДоСий.

— Пусть эта голова носит почти твое имя: «До-Си». Именно эти две головы будут у ФаМии САМЫМИ БОЛЬШИМИ и красивыми. И именно на них она будет носить короны. И еще... Именно эти головы могут принести тебе, ДоСий, по два БОЛЬШИХ яйца. Остальные будут поменьше, и они смогут принести тебе лишь по одному МАЛОМУ яйцу.

— Эй! А ты что? Заснула что ли? — обратился ДИССОНАНС к седьмой голове.

— Ой! Простите, пожалуйста, Ваше Сверхзлодейство! — сказала ФаМия, — но она у меня всегда такая. Она самая маленькая, УМЕНЬШЕННАЯ какая-то, слабенькая и (ФаМия понизила голос до шепота) «трусливая».

— Вот-вот! У нее-то и будет одно УМЕНЬШЕННОЕ яйцо, — сказал ДИССОНАНС. — А уж когда появятся все ДЕВЯТЬ яиц, СЕПТИМ отнесет их в мою пещеру и высидит.

— Что? — чуть не взорвался ДоСий. — Я буду наседкой? Нет уж, пусть она сама.

— Ха! Не хочет, — засмеялся ДИССОНАНС. — А? Каково?

— Ты уж прости, повелитель, но позволь я сама с ним поговорю дома. Будет он у меня сидеть, как миленький! Вот так-то! — и она зло уставилась на мужа всеми четырнадцатью глазами.

— Так тому и быть, — сказал ДИССОНАНС.

— Ура-а-а! — закричали несколько голов ФаМии. Но особенно при этом старалась ВТОРАЯ МАЛАЯ голова.

— Что радуешься? — с ненавистью поглядел на нее ДоСий.

— РаДуюсь! РаДуюсь!

— Вот, вот. Тебя теперь так и буду звать «Ре-До», раз ты всему рада. И запомню тебя надолго... Пойдет этой голове такое имя? — обратился ДоСий к ДИССОНАНСУ.

— Не знаю. Может, эта голова его не захочет?

— А вот и захочу! Очень даже красивое имя, — сказала вторая голова.

— А нас? А нас как будут звать? — затараторили остальные головы.

Они так разошлись, что от шума ДИССОНАНС даже заткнул уши.

— Да постойте вы! — со всей силой крикнула СЕДЬМАЯ голова.

Все тут же замолкли, так как удивились: самая УМЕНЬШЕННАЯ — так СиЛьно заорала.

— Вот это СиЛа! — удивился ДИССОНАНС. — Такая уменьшенная, да еще засоня — и вдруг такая СиЛа! Пусть за это все зовут тебя... «Си-Ляб». Ну, а чтобы ты поменьше спала — вот тебе дружок...

Он щелкнул пальцами, и тут же из-под земли появился маленький пузатый человечек в наглухо надвинутой на лоб большой черной шляпе. Он был весь согнутый и довольно старый.

— Слушаюсь, господин, — обратился он к ДИССОНАНСУ глухим тихим и низким голосом.

— ЛЯ БЕМОЛЬ, вот твоя новая хозяйка. Это жена моего друга и зовут ее БОЛЬШАЯ СЕПТИМА ФаМия (кстати, чтобы ты запомнил: ЧЕТВЕРТУЮ голову у нее тоже зовут «ФаМи», — ту, что самая БОЛЬШАЯ).

ЛЯ БЕМОЛЬ поклонился.

— Так вот, — продолжал ДИССОНАНС, — ты станешь теперь жить за ухом 7-й головы этой красавицы и, когда она, голова, надумает слишком долго спать, ты, как будильник, должен будешь ее будить. Понял?

— Чего не понять? Мне ведь это знакомо, господин. Если помнишь, еще в детстве дракон ДоСий (когда он был еще только трехглавым) свою любимую голову ласково звал «СольДи-ЛяБа»?.. Так мы тогда с СОЛЬ ДИЕЗОМ тоже жили за его ушами и подсказывали малышу, как себя вести.

— Помнишь это? — почти ласково обратился ДИССОНАНС к ДоСию.

Тот почему-то смутился перед женой: «Неужели я был когда-то маленьким и трехглавым?» — подумал он, и ответил:

— Не-ет, вроде бы не помню...

— Ну ладно. Не помнишь, так не помнишь... Как бы нам назвать теперь ТРЕТЬЮ голову? А? — спросил ДИССОНАНС Фа-Мию.

— Она у меня самая сМиРная и самая МиРная, — сказала та. — Давай назовем ее «Ми-Ре».

— МиР!? Фу, какая гадость! Я терпеть не могу МиР, — закричал ДИССОНАНС злобно и стал плеваться.

— Да ты, господин, не бойся, — улыбнулась ФаМия. — Это она только любит кричать «МиР! МиР!» А на самом деле она зубастенькая. Кого надо она мигом проглотит. И всем при этом скажет: мол, по их же просьбе, мол, сами просили.

ДИССОНАНС с интересом посмотрел на третью головку с повязанной на ней красной ленточкой.

— Ладно, — сказал он, успокоившись, — пусть будет «Ми-Ре», раз тебе, ФаМия, это нравится. Глядишь, с этим именем обманывать всех еще больше будет, а это — отличненько.

— ПЯТАЯ голова у меня, повелитель, обожает есть СуФле и, кроме того, она, как СуФлер, все время подсказывает мне, что делать. Поэтому давайте назовем её «Соль-Фа», ладно?

ДИССОНАНС согласно кивнул.

— Ну, а ШЕСТУЮ твою голову я назову сам, — обратился к жене обиженный ДоСий. Он осторожно приблизился к ФаМии и погладил ее по чубчику. — Эта голова у тебя вечно ЛяСы точит, болтает без умолку. И уши у нее похожи на ЛяСты. Пусть ее зовут «Ля-Си».

— Запомнили? — обратился ДИССОНАНС ко всем СЕМИ головам драконихи.

— Конечно! Конечно! — закричали и зарычали все СЕМЕРО.

— А имена вам нравятся?

— Да! Да! — закричали все. И только СЕДЬМАЯ УМЕНЬШЕННАЯ голова Си-Ляб промолчала.

Но ДИССОНАНС этого не заметил. И хорошо, а то бы опять разозлился.

— Ну-ка! — крикнул он зычным голосом, как на параде, — по порядку номеров рас-считайсь!

Все СЕМЬ голов гордо вскинулись вверх и заорали: «До-Си!», «Ре-До!», «Ми-Ре!», «Фа-Ми!», «Соль-Фа!», «Ля-Си!», «Си-Ляб!»

— Вот и ладно. Все. Можете лететь домой. И чтоб больше не мяли мне ЛЮГУБРЫ. А то... — И ДИССОНАНС шутя погрозил драконам кулаком.

Прошло время и, наконец, ФаМия принесла ДоСию ДЕВЯТЬ яиц: ЧЕТЫРЕ БОЛЬШИХ, ЧЕТЫРЕ МАЛЫХ и ОДНО УМЕНЬШЕННОЕ.

— Давай, муженек, теперь ты работай, а я посмотрю, как у тебя получится, — сказала ФаМия супругу и протянула яйца.

— Вот еще! — вновь взорвался ДоСий. — Я же говорил, что не буду наседкой, и все тут!

— А я говорила: будешь! Я настою на своем.

— Держи карман шире! Мужчина я. Вот! Это вы, женщины должны детей высиживать!

— Ты так считаешь? А кто же яйца сносит? Уж не вы ли? Я свое дело сделала — теперь ты делай свое.

— Но ведь для этого надо лететь в какую-то пещеру и сидеть там одному. А ты знаешь: больной я. — И в подтверждение своих слов СЕПТИМ ДоСий несколько раз чихнул своими СЕМЬЮ головами.

— Ну и что, — вновь возмутилась ФаМия, — ты посидишь, а я подготовлю для детей комнаты, одежду, мебель. Ты ведь не будешь мыть дворец, вешать занавески и все остальное. Уж кто-кто, а я знаю какой ты лентяй.

— Я-а-а? — зарычал ДоСий. — Да я, если захочу! Да я все могу!.. Но — не буду! Вот!

— Ну так и посиди чуть-чуть на этих чудесных яичках, — уже более мягким голосом прошептала ФаМия и слегка коснулась лапами иголок на синем хвосте супруга. — А я?.. Я буду ждать тебя. Очень ждать... И будет нам хорошо...

Бедный ДоСий закрыл глаза и представил, что в холодном замке скоро появятся молодые дракончики, что станет весело и тепло. От умиления у него выступили слезы. Он чихнул для порядка — и... отступил.

— Ладно уж, полечу. Потом посмотрим, как ты нас встретишь.

— Только не неси яйца впереди себя — непременно разобьешь. Настоящие мужчины впереди себя яйца не носят. Давай, я привяжу корзинку к хвосту и положим их туда.

Через полчаса ДоСий подлетал ко дворцу ДИССОНАНСА.

«Как бы опять чего не случилось» — думал он. — «Лучше уж положу-ка я эти яйца здесь, у стены». — И он, отвязав корзинку, спрятал ее в кустах. Затем подполз к воротам и громко зарычал.

Ворота тут же отворились. И вот ДоСий предстал перед хозяином.

ДИССОНАНС был одет небрежно, по-домашнему. На нем нелепо болтался богатый парчовый халат, отороченный мехом, на ногах какие-то странные стоптанные тапочки. С этим никак не гармонировал лысый череп хозяина и его глубоко впавшие глаза.

— Твое Сверхзлодейство! Я прилетел к тебе с просьбой, — обратился к ДИССОНАНСУ ДоСий.

— Какой, Септуша? Ты никогда ни о чем меня не просишь.

— Я-то нет. Да вот ФаМия... Она просит насидеть яйца.

— Да? А что, она их уже снесла? Так быстро?

— Снесла, снесла: целых ДЕВЯТЬ штук, — затараторил ДоСий. — И все такие прекрасные.

— Сколько снесла? — удивился ДИССОНАНС.

— Да ДЕВЯТЬ же.

— И как ей удалось, если у нее всего-то семь голов?

— Так ведь ДВЕ БОЛЬШИХ снесли по два яйца. Вот и получилось: 4 БОЛЬШИХ яйца, 4 МАЛЫХ и ОДНО УМЕНЬШЕННОЕ.

— УМЕНЬШЕННОЕ?

— Ну да. Голова «Си-Ляба» снесла только такое.

— Так что же, ты согласился стать курицей? — сказал ДИССОНАНС язвительно.

— Ну уж! — обиделся ДоСий, — не курицей же!

— Хи-хи! Какая разница. — сказал ДИССОНАНС сквозь зубы и сплюнул. — Все равно — наседкой. Не мужик ты, а... — Он не договорил и вновь сплюнул. — Надо было заставить ее саму высиживать ваших птенчиков. А ты...

— Пожалел я ее. Ведь, если ФаМия долго будет сидеть в темной пещере, у нее цвет лица изменится.

— Ну и что?

— Да ведь она может стать не такой красивой!

— Подумаешь! Подмажется и опять похорошеет.

— Так то подмажется... А сейчас... — И СЕПТИМ блаженно закрыл глаза на трех головах.

— А, ладно... Это ваше дело. Так что?

— Что? — в свою очередь переспросил ДоСий.

— Что ты хочешь?

— Как это что? — удивился ДоСий. — Ты же обещал рассказать о пещере, где можно насидеть яйца.

— Я? Об этом?

И ДИССОНАНС подробно рассказал любимцу, как в стране ЭОЛИИ ему найти ту самую пещеру, возле которой протекает волшебный ЦЕЛОТОННЫЙ ручей.

— Возле него ты увидишь сидящих БОЛЬШИХ СЕКУНД, ШЕСТЬ ТОНОВ. Вот там ты сможешь спокойно высидеть своих птенчиков. — закончил волшебник.

— Каких это еще птенчиков? — возмутился ДоСий. — Я же не птица!

— Ну, не злись. Я все время забываю, что ты рептилия. Раз яйца, так и думаю все время, что птица.

Несколько недель сидел ДоСий на яйцах. И все ждал: «Прилетит ли ФаМия? Вспомнит ли? Покормит ли хоть разок?»

Но жены не было и не было, и ДоСий затаил на ее зло. «Надо же, перед полетом сюда прикидывалась, что любит меня. Ох, коварная! — И он, как всегда зачихал... — Вот, еще и простудился окончательно. — ДоСий тяжело вздохнул. — Когда же все это кончится?!»

За два дня до появления дракончиков в пещеру неожиданно проникли два мужика с топорами.

— Ну и пещера! — с удивлением сказал один. — Ты только посмотри, какая огромная!

— А высоченная... Жуть! Сосульки какие-то висят. И свет зловещий.

Пещера производила действительно страшное впечатление: ее высокий потолок темно-синего цвета переходил в черно-фиолетовые стены, с которых то тут, то там стекали кроваво-красные ручьи.

— Знаешь, лучше пошли отсюда. А?

— Страшно?

— Да, не-ет..., — неуверенно ответил первый.

— Ну так давай посидим. Отдохнем хоть немного. Намаялись. Вишь, на улице какой дождь льет.

И оба мужика присели на хвост ДоСия.

— Смотри-ка, — сказал один другому, — что это за бревно такое странное? Синее. Я таких никогда не видел. И какие-то копья на нем, — и мужик указал на иголки ДоСия.

В это время одна из голов дракона проснулась. Она тихонько открыла глаза и, увидав глупых мужиков, осторожно разбудила другие головы. «Посмотрите-ка, — мысленно сказала она им, — наконец-то обед сам пришел к нам».

Именно в этот момент второй мужик поднял топор и решил попробовать срубить одну из колючек на бревне. Но, едва он замахнулся, как бревно, на котором они сидели, зашевелилось и подняло их высоко над землей. Тут они и увидели страшную голову с разинутой пастью.

— А-а-а! — заорали оба. Но, не успев что-либо предпринять, тут же были разодраны на куски и мгновенно проглочены.

«Фу! — вздохнул ДоСий. — Наконец-то. Думал, совсем помру с голодухи».

Ему сразу стало теплей. И тут же старый дракон почувствовал, что у него под животом раздался какой-то стук.

— Ага, — радостно зашипела вторая голова ДоСия, — кажется и вам, детки, тепло пошло на пользу? Шевелитесь?

— Ага! — подхватила третья голова, — по-моему, они скоро появятся.

— Точно! Точно! — подхватили остальные.

И довольный ДоСий преспокойно уснул. В животе его приятно урчало. Все тело охватила сладкая истома, и он впервые за последние дни увидел сон. Во сне мелькали картины детства. Вспоминался еще молодой ДИССОНАНС с прекрасной шевелюрой темных вьющихся волос. Вспомнилась высокая трава и склоненная над ним голова, торжествующий крик ДИССОНАНСА: «Получилось! Получилось! Это же настоящий дракон!»

Вспомнил ДоСий и то, как ласково лизнул он этого человека и подмигнул ему глазом своей средней головы (тогда у него было их всего три). ДИССОНАНС в ответ на это даже улыбнулся и подергал голову за чубчик.

— Ну-ну, хулиган! Лучше скажи что-нибудь. А? — обратился он к дракону.

ДоСий впервые в жизни зарычал, и от этого рыка задрожали стены дворца ДИССОНАНСА.

Но странно, человек не испугался. Он лишь засмеялся:

— Молодец, мальчик, — произнес он. — Молодец!

Потом ДоСий вспомнил, как ДИССОНАНС учил его плеваться огненной лавой, пускать дым, огонь.

Он рос довольно быстро и вскоре стал летать самостоятельно. И вот тут-то, буквально на второй полет он опростоволосился. Испугался какой-то птицы ЛЯсточки, которая укусила его за нос любимой головы «СольДи-ЛяБы». А все из-за того, что, охотясь за МИшкой, привезшим на ФАбрику РЕпу, он проглотил целую гору СОЛи, потому что думал, что это сахар.

И вот тогда, несмотря на испуг, ДоСий приволок ДИССОНАНСУ свой первый подарок — МИшку. ДИССОНАНС этого МИшку за то, что он ГРОМКОМ ревел, назвал ФОРТОМ.

— Эх! Жизнь была молодая! — вздохнул он во сне. — А дальше?.. Дальше — сплошные заботы. То людишек разогнать, то пожечь их посевы, то зверей уничтожить. Хорошо еще, что ДИССОНАНС дал ему силу необыкновенную и целых семь голов. А то от такой жизни давно бы подох. На один Остров Ритмических Фигур сколько сил ушло. Ведь так пока и не покорили его.

ДоСий проспал два дня. Проснулся же оттого, что животу стало щекотно.

— Что это ты? — проворчал он, думая, что его щекочет ФаМия. Но, открыв глаза, сразу же вспомнил, где находится, и понял, что это, видимо, появились первые его дети — СЕПТАККОРДЫ. Осторожно приподнявшись на затекших лапах, ДоСий действительно увидел, что одно из ЧЕТЫРЕХ БОЛЬШИХ яиц треснуло и оттуда появилась симпатичная (как ему тогда показалось) мордашка.

На самом же деле у только что появившегося дракончика на морде было невообразимо тупое звериное выражение.

— Ух, ты! Мой красавчик! — сказал обрадованный отец. — Какие же у тебя чудесные клыки! Такие большу-у-ущие!

В ответ он тут же был укушен за протянутый палец.

— Ты что? С ума сошел? — закричал ДоСий, отдергивая лапу.

— Му-у-у! — вдруг зарычал дракончик и тупо уставился на папочку злющими глазищами.

— Эх! Хорош! Настоящий зверюга! Должно быть, сильным будет, «БУвел» какой-то! Пусть его так и зовут.

Но в это время ход его мыслей прервал хруст второго Большого яйца, из которого важно вывалился похожий на БОчку новый дракончик-СЕПТАККОРДИК.

«Тоже неплох, — подумал счастливый ДоСий, — но уж больно пыжится и чванится.»

— Эй, ты! Воображуля! Ты кто такой?

— Фрр! — фыркнул толстяк. — Есть давай!

ДоСий не успел ответить, как дракончик тут же сожрал скорлупу, из которой только что вывалился. А заодно и скорлупу БУвела.

— Ох! — только и успел вскрикнуть тупой БУвел.

«Ну и обжора! Прямо «БоМажор» какой-то,» — успел только подумать про сына ДоСий.

Потом вылупились еще ДВА БОЛЬШИХ СЕПТАККОРДА: паникер «БУм», похожий на колокол, и весь скрюченный «БольМино». Этот все время плакал и кричал, что у него болят лапы и хвост.

Братья попробовали было его жалеть, но тут же все трое были им укушены.

— Ты что? — взорвались братья.

— А ничего, — прошипел БольМино, — если мне больно, пусть будет больно и вам. — И он даже попробовал укусить отца.

— Вот злодей! Вот садист! — в сердцах вскрикнул ДоСий. — Но все равно молодец! Таких ДИССОНАНС любит.

Из ЧЕТЫРЕХ МАЛЫХ яиц сразу же родились четыре более мелких дракончика. Один из них был ужасно ехидный и хитрый. «МалУва» — назвал его ДоСий. Другой — гордый «МалМаж». Третий — очень грустный и почему-то с синим носом.

«Ну, этот в меня, — подумал ДоСий, — у меня же синий хвост, а у этого — синий нос. Жаль только, что он почти самый маленький».

ДоСий попробовал задать ему несколько вопросов, но этот дракончик только смешно строил постные рожи и молчал.

«Наверное, у него мало ума?» — подумал ДоСий и назвал его «МалУм».

Наконец, ЧЕТВЕРТЫЙ МАЛЫЙ оказался почему-то самым добрым. У него были большие голубые глаза и длинные пушистые ресницы.

— Папочка, милый мой, я так долго ждал встречи с тобой! — произнес он, как только появился на свет. — Ты устал, неверное, высиживая нас?

От умиленья у ДоСия из глаз полились слезы, которые, падая на землю, тут же выжигали в ней глубокие ямы.

«Несчастный, — подумал ДоСий, — в кого он такой добрый малый? Не похож ни на меня, ни на мать. Эх, и достанется ему от ДИССОНАНСА! Не дай бог, тот узнает, его характер». — И ДоСий (чего никто не мог бы подумать о страшилище) тоже ласково потрепал «МалМина» — так он назвал его почему-то — по чубчику.

— Сиди, малыш, молчи. А то видишь, с какой яростью на тебя уставился старший брат БУвел? (кстати, за это время БУвел уже подрос и вдвое перегнал в росте своих братьев).

Не успел ДоСий до конца высказаться, как раздался писк, и из УМЕНЬШЕННОГО ЯЙЦА, которое ФаМия в свое время принесла ему от своей СЕДЬМОЙ головы «Си-Лябы», выскочил самый маленький, весь съежившийся от страха, последний СЕПТАККОРДИК. Выскочил и тут же сразу спрятался обратно.

— Выходи, не бойся! — позвал его отец.

— Бою-юсь,.. — послышалось из яйца.

«Этот трус, — с сожалением подумал о нем ДоСий, и, наверное, предатель. Назову-ка я его «УмСептом».

— А ну-ка, сынки, становись по порядку! — зарычал Септим страшным голосом.

Все СЕПТАККАРДЫ, забыв про распри, страхи, мысли о еде, тут же встали в ряд.

Первым стоял огромный БУвел, а последним — УМЕНЬШЕННЫЙ СЕПТАККОРД.

— А ну-ка! Слушать меня внимательно, — продолжал ДоСий, — и запоминать!.. Сейчас я сообщу вам ваши имена, а вы их запоминайте. Только так, чтобы мне их больше не повторять. Поняли?

— Чего? — переспросил МАЛЫЙ УМЕНЬШЕННЫЙ.

— Что чего? — взорвался ДоСий. — Надо слушать, а не переспрашивать. Я так и думал, что у тебя ума мало. Вот ты первый и запоминай свое имя. «МалУм» или «МАЛЫЙ УМЕНЬШЕННЫЙ». Понял?

— По-о-онял, — неуверенно процедил сквозь зубы МАЛЫЙ УМЕНЬШЕННЫЙ СЕПТАККОРД.

— Тьфу, — плюнул в него ДоСий, — молчи!

— Ты, — обратился ДоСий к сыну со свирепой звериной мордой, — ты будешь носить имя «БУвел». Ты же... Хотя постойте. Дайте-ка я вас поставлю в другом порядке. Так будет легче запомнить.— И ДоСий расставил СЕПТАККОРДЫ по-своему.— А ну, теперь запоминайте:

«БОЛЬШОЙ МАЖОРНЫЙ, БОЛЬШОЙ МИНОРНЫЙ, БОЛЬШОЙ УВЕЛИЧЕННЫЙ, БОЛЬШОЙ УМЕНЬШЕННЫЙ, МАЛЫЙ МАЖОРНЫЙ, МАЛЫЙ МИНОРНЫЙ, МАЛЫЙ УВЕЛИЧЕННЫЙ, МАЛЫЙ УМЕНЬШЕННЫЙ и ПРОСТО УМЕНЬШЕННЫЙ». — Поняли? Теперь повторите.

— Поняли! Поняли! — прокричали СЕПТАККОРДЫ и прокричали отцу свои имена.

— Ну, раз поняли, то хорошо. — ДоСий на мгновенье задумался... — А ну-ка, залезайте ко мне на спину и полетели мир смотреть!

Все ДЕВЯТЬ СЕПТАККОРДОВ взобрались на Септима и уже через несколько минут, полетав над лесом и горами, они опустились на поляну, по которой только что бегало множество МАЛЫХ и БОЛЬШИХ ТЕРЦИЙ. Пушистые добрые зверьки, увидав семиглавое чудовище, тут же попрятались.

— Ну, СЕПТАККОРДИКИ, валяйте, — обратился ДоСий к детям, ищите этих зверушек и ешьте! Они вкуснющие!.. Попробуйте их, и вы сразу же вырастите.

СЕПТАККОРДЫ бросились в кусты и вскоре вернулись. У каждого в лапах билось по ТРИ ТЕРЦИИ.

— О, молодцы! — сказал СЕПТИМ. Ешьте.

Тут же БОЛЬШИЕ СЕПТАККОРДЫ вмиг съели по ДВЕ БОЛЬШИЕ и ОДНОЙ МАЛОЙ ТЕРЦИИ. А БУм съел даже необыкновенную — УВЕЛИЧЕННУЮ.

МАЛЫЕ же СЕПТАККОРДЫ проглотили по ДВЕ МАЛЫХ ТЕРЦИИ и ОДНОЙ БОЛЬШОЙ. А МалУва съел и УМЕНЬШЕННУЮ.

И только УМЕНЬШЕННЫЙ СЕПТАККОРД проглотил ТРИ МАЛЫЕ ТЕРЦИИ.

Тут же, прямо на глазах, все СЕПТАККОРДЫ из крохотных цыпляток превратились в настоящих драконов.

— Вот, — сказал довольный СЕПТИМ, — теперь вас не стыдно отвести во дворец к нашему господину ДИССОНАНСУ.

— Ура!!! — закричали драконы.

— А я к маме хочу, — вдруг раздался чей-то мягкий голос.

— Эх! Опять этот МалМин, — сразу определил ДоСий. — Будет мне с тобой морока, — повернулся к нему СЕПТИМ. — Потом увидишь маму, а сейчас надо к Властителю. Пусть он вас увидит.

Вскоре все драконы подлетали к ЛОКРИИ.

Самый слабый и трусливый УмСепт заплакал и стал кричать:

— Ой, не могу, папочка! Устал! Возьми меня на спину!

— Да, уж видимо, придется. — глядя на него, подумал ДоСий и указал сыну на шею.

Еще через несколько минут все они приземлились на широком дворе замка...

ДИССОНАНС встретил семейство с любопытством.

— Интересно, кого это высидел мне Септуша? — сказал он, здороваясь с любимцем. — Вот это да! — оглядел он молодых СЕПТАККОРДОВ. — Молодцы! И главное, все разные! Сколько их у тебя?

— ДЕВЯТЬ, — ответил ДоСий.

— Эх! Хорошо! Вот это команда! Ну, и что будем с ними делать?

— Не-е-е знаю... — протянул ДоСий.

ДИССОНАНС замолк, потер себе лысину.

— А я знаю... Я их сейчас сделаю людьми и пошлю к ним в гости. Пусть эти дракончики навредят им как следует. И оставят по себе хоро-о-ошую память.

— Как в людей? — спросил ошарашенный ДоСий. — Они же драконы... будущие СЕПТИМЫ!

— Конечно, Септуша. Конечно, драконы. Ты не волнуйся. Они ими и останутся. Людьми они пробудут лишь некоторое время. Поживут среди них, научатся от них всяческим гадостям и подлостям. Научатся убивать, воровать, грабить и предавать. А уж потом вновь станут драконами. Но какими! Настоящими мерзавцами! — И ДИССОНАНС мечтательно зачмокал. — Э-эх! Такую подленькую школу, как среди людей, твои детки нигде не пройдут. Ни ты, ни твоя жена, ни даже я не научим их подлости так быстро и качественно. Так что не перечь мне. Я знаю, что делаю. Сам из людей... А ну, подойдите ближе! — крикнул он ДЕВЯТИ СЕПТАККОРДАМ.

Те послушно приблизились.

ДИССОНАНС набрал в рот слюны и смачно плюнул. Слюна разлетелась огромным количеством брызг. Самые большие упали на БУвела, а самые маленькие — на МалМина (он спрятался за спины других).

При этом тут же произошло чудо: все драконы стали людьми. Кроме БУвела.

ДИССОНАНС удивленно посмотрел на него:

— Да, с этим я, кажется, перестарался, — сказал он.— Из него уже никогда человека не получится. Навек останется зверем. Ну, да ладно. И остальных хватит.

И пошли со двора ДИССОНАНСА восемь человек «в народ». Жили они среди людей, как и все остальные. Были они злыми и трусливыми, противными и предателями. И вошли они в доверие к различным королям и царям (те ведь особенно любят такой сорт людей). Некоторые из них проникли даже в Страну Гармонических Функций и там дослужились до должностей Министров. И только один МалМин (это на него меньше всего попало ядовитой слюны ДИССОНАНСА) оставался добрым и порядочным.

И вот наступило время, когда ДИССОНАНС, призвал их всех обратно и вновь сделал драконами.

Все пришлись ему по душе, кроме доброго МалМина. Поэтому вскоре приказал он остальным братьям убить его, что те и сделали с огромным удовольствием. ДоСий хотел было спрятать сына, но это ему не удалось — трус УмСепт предал брата.

А на земле, оттого, что там побывали СЕПТАККОРДЫ, остались их имена и потомки. Прошло время, сменились поколения. Память людей стерла многое. А следы пребывания драконов не стерлись.

БОЛЬШАЯ СЕПТИМА ФаМия увидела своих детей, только когда они стали взрослыми. Она долго не давала спокойной жизни супругу, расспрашивая, куда ДоСий девал ее яйца. Но тот молчал, дав слово злому волшебнику. Да и сам он не хотел говорить об этом жене, постоянно вспоминая, как голодный и простуженный, словно наседка, сидел он в огромной и сырой пещере.

Оглавление

Добрый Консонанс и его Чудо-Остров

ЭПИЛОГ

ЛЕСНАЯ ИСТОРИЯ

КРАСНАЯ СКАЗКА

СКАЗКА ОБ УМЕНЬШЕННОМ КВИНТЕ СИ-ФА

СКАЗКА О БОЛЬШОМ И МАЛЕНЬКОМ ДРУГЕ

О БОЛЬШОМ СЕПТИМЕ ДоСии и его сыновьях

Пожертвовать