Новая Переменная [Канира] (fb2) читать онлайн

Канира Новая Переменная

Пролог

Клан Узумаки, будучи потомками Асуры Ооцуцуки, обладал интересным кеккей генкай, долголетием и огромными резервами чакры, которые достались целой плеяде людей. В том числе и мне.

Первый год жизни для меня был полон шока и неверия. Верить в перерождения и реинкарнацию — это одно, испытать все прелести смерти и рождения заново на себе — это уже другое.

За свои пятьдесят с чем-то лет жизни на Земле я успел многое повидать.

Смерть своей жены, свою болезнь, потерю родителей. Я всё это прошёл и пережил. И вот на смертном одре, когда боль по всему телу уже стала привычной, я думал, что всё. Покой и блаженство. Наконец-то.

Я закрыл глаза.

И какого же было моё удивление, когда я снова их открыл. Только вот вместо привычной палаты в последние годы я увидел деревянное нечто, которое окружало меня, как клетка, только с открытым верхом, и огромную комнату, будто очнулся в доме великанов. Переход был мгновенным.

Я видел только деревянный потолок, и глаза были словно в какой-то пелене. Движение сковывали чем-то крепким, а тело было слабым. Будь я младше, я бы впал в панику, зная себя лет в двадцать — я был очень эмоциональным. Но сейчас, пережив больше, я просто впал в прострацию. Мысли текли вяло.

Субъективно, через несколько десятков минут, я услышал шаги, и в поле зрения вошло нечто красное. Глаза нужно было сфокусировать.

И вот я понял, что попал, конкретно так попал. На этом фоне боль в глазах и по всему телу сыграла не последнюю роль в моей потере сознания. Последнее, что я увидел чётко, — это паникующий взгляд молодой красноволосой девушки.

* * *

Взгляд со стороны (месяц после перехода)

Акихика Узумаки, как всегда, проводила время с ребёнком, чья жизнь была уникальна. Бедное дитя вызывало жалость, зная судьбу оружия клана, ей было тошно от того, как с ним обращаются, и как будут обращаться. Постоянные тесты и эксперименты… Учёные клана, конечно, были в шоке, как и Акихика, от пробуждения чакры и кеккей генкай. Такое резкое пробуждение чакры нанесло урон как телу, так и разуму ребёнка. Так решили, когда дитя не проявляло активности и не обращало внимания на людей, перестав плакать, хотя до этого ребёнок был очень любознателен и постоянно плакал. В груди у Акихики сердце обливалось кровью.

Но приказ Главы Клана был ясен, как день. Первые годы она будет растить ребёнка, а потом, в возрасте пяти лет, начнутся тренировки, и его заберут. Конечно, чакра внесла коррективы, но на второй год жизни она думала, что сможет вывести ребёнка на улицу. Пока это дитя было лишь милым черноволосым комочком, таким же, как и все другие. Но уже через несколько лет его жизнь изменится.

В эти трудные времена клану нужна была сила, какой бы ценой она ни была. Акихика лишь сожалела, что ребёнок был сиротой. Возможно, будь сын старейшины жив, его судьба была бы другой.

* * *

Взгляд со стороны (год после перехода)

— Глава, ребёнок в порядке и пребывает в здравии. — В доме, где располагался глава клана Узумаки, раздался старческий голос. В данный момент два седоволосых человека сидели за низким столом, ожидая обед, а лишь две чашки зелёного чая украшали это ожидание. Ашина Узумаки — пожилой мужчина с длинными седыми волосами, пышными усами и небольшой бородой. Обычно он не допускал подчинённых к себе домой, принимая их в своём кабинете, где располагался управленческий аппарат клана. Но тема разговора и собеседник были особые.

Напротив главы клана сидел, поджав ноги, один из старейшин клана — давний друг и оппонент на престол, но это было в прошлом. Седоволосый мужчина имел короткую причёску и чистое лицо без изысков. Его голос был строгим и низким. Он возвышался над Ашиной буквально на голову. Воин клана Узумаки был старым, но не утратившим свою мощь.

— Каков вердикт, Сецуна? — Ашина не любил долгие разговоры с ближайшим кругом и требовал лишь развёрнутые ответы на вопросы. Он пригубил чай и приготовился слушать.

— Ребёнок пробудил свой клановый кеккей генкай. Мои работники не смогли понять, по какой причине в таком возрасте он смог это сделать и какие были катализаторы, но результаты на лицо. Проклятые глаза пробудились и чуть не угробили всю систему чакроканалов. Будучи наполовину Узумаки, его тело исцелилось, но потребовались коррективы медиков, чтобы сделать чакроканалы толще искусственно, так как обычно чакра пробуждается в возрасте трёх-четырёх лет у наших детей. Этот случай пришлось мне лично наблюдать и исследовать. Год понадобился ради всех процедур. Могу сказать точно, что к началу обучения его резерв чакры будет как у детей четырнадцати-пятнадцати лет. Это случилось из-за пробуждения шарингана — он нагружает чакроканалы ребёнка даже в пассивном состоянии. Если он будет использовать чакру активно, то просто разрушит свою чакросистему. Я наложил фуин, но это лишь полумера, её хватит лишь на год, после чего чакра и естественная защита смоют её. Я приставлю к нему одну из своих подчинённых, она будет следить за его здоровьем и воспитанием, она же запретит ему использовать чакру.

Будучи махиной под два метра с взглядом убийцы, что уже коптит под небом сто пятьдесят лет, Сецуна Узумаки заведовал научно-медицинским отделом клана. И это не предел жизни для Узумаки. Чем больше резерв чакры, тем дольше может жить Узумаки. Дед главы клана застал момент, когда на Земле ещё ходил сын Мудреца Асура — один из основателей клана.

Ашина, услышав данную оценку, улыбнулся слабой улыбкой.

— Твой внук будет ещё одним из столпов для благополучия клана, Сецуна, не повод ли для гордости?

Сецуна лишь поморщился от этих слов и сказал, не меняя жёсткий тон.

— Проклятое дитя. — Сделав глоток, продолжил. — Дитя слабого идиота, что оставил после себя лишь несколько свитков и ребёнка.

Скорбь давно прошла, осталась лишь горечь на языке и ярость. Сецуна потерял слишком многих, чтобы быть жалостливым к ребёнку проклятого клана.

Учиха никогда не славились жалостью к противнику, тем более если тот опозорил их главную семью. А ребёнок насильника был ещё одной целью для убийц клана проклятых.

* * *

Аниме, вышедшее по мотивам японского автора Кишимото, я воспринимал как более детское видение мира. Хотя в нём были жестокие моменты, всё же Наруто и его влияние перевешивали. Заболтать противника, чтобы тот сдался, конечно, можно, но это в сказке.

Настоящий мир был более суров. Особенно в мире убийц и ниндзя.

Зная все основные моменты этого произведения, я попытался вспомнить всё, что знал в первый год своей жизни, справляясь таким методом с шоком от своего перерождения. Хотя не знаю, можно ли назвать это перерождением, если я был месячным ребёнком, но с знаниями старика. Я не помнил, чтобы меня родили, хотя, может, так и должно быть — младенцы не помнят своего рождения. Но всё это софистика.

Важно было то, что я, будучи обычным человеком в прошлом, не мог первое время свыкнуться с ощущениями по всему телу, когда что-то тёплое струилось внутри. Чакра для меня была чем-то новым и опасным. Помня, как я потерял сознание и ту боль, я старался лишний раз не трогать эту субстанцию и просто жил, как обычный младенец. Ну, как обычный…

Каждый день ко мне заходили разные люди. Чаще — одна девушка и один старик, чьи волосы уже стали седыми. Это был необычный старик, который горой возвышался над другими. Я задавался вопросом, насколько он стар, если Узумаки жили так долго, как говорили в первоисточнике. В остальное время приходили и уходили люди в белых халатах. Удивительно, как разные могут быть миры и их развития, но белые халатики здесь тоже присутствуют. Они проводили над моим телом руками, источающими зелёный свет. Я так понимаю, это была Техника Мистической Руки или что-то подобное. Не знаю, что они делали, но чакра отзывалась на эти манипуляции. Я старался не двигаться в такие моменты.

Конечно, этим всё не ограничивалось. Каждые три-четыре дня у меня брали кровь. Удивительное тело мне досталось — оно успевало регенерировать за такие промежутки, учитывая, что я только что родился. Какие-то приборы и непонятные печати рисовались на мне. После нескольких минут, записывая что-то, два халатика обычно стирали их, и так каждый день. Сменялись лица, но не опыты над моим телом. Судя по всему, я их сильно потревожил, хотя не знал почему. Меня не выпускали из комнаты в течение всего этого времени. Год. Странное отношение к ребёнку, но я надеялся, что это из-за того момента с потерей сознания. Может, была опасность меня выпускать. Мыли меня там же, кормили разные девушки — не только красноволосые. Были и с чёрными волосами, и блондиночки, и даже совсем экзотичные — с розовыми и зелёными волосами. Но никакой полезной информации я не смог узнать, не понимая, о чём люди вокруг разговаривали.

Не знаю, в какой момент истории этого мира я родился, но примерно знал, что не везде есть красноволосые, и не так много их, да ещё разных полов, которые постоянно заходили ко мне в комнату. Я ждал того момента, когда смогу сделать хоть что-то, чтобы получить информацию. Ничего путного вспомнить о клане красноволосых не удалось. Первая джинчурики — Мито, жена Хаширамы, принцесса клана, вторая — Кушина Узумаки, жена Минато. И Наруто Узумаки. И, конечно, искусство печатей Фуиндзюцу. Это всё, что я помнил про этот клан. В основной истории они не были замечены. О, и как я мог забыть о боге — Нагато ведь тоже был Узумаки.

Интересное время меня ждёт, если я не умру. Буквально волшебство струится по моему телу. Осталось лишь научиться пользоваться чакрой.

* * *

Чакра — удивительная вещь. Я хоть и был полным профаном, и мне настоятельно запретили её трогать, но даже пассивное воздействие этой энергии давало море эмоций. Я поднимал грузы, которые не мог бы поднять ребёнок в моём возрасте. Бегал, как лёгкотлет, и ел за четверых. Аппетит Узумаки, похоже, передаётся воздушно-капельным путём.

Второй год жизни ребёнка Узумаки был полон открытий.

Во-первых, оказывается, жизнь не проходит в четырёх стенах. Клан жил своей жизнью, и когда меня выпустили из плена, никто не заметил меня. Старые, древние дома в японском стиле — непонятно, конечно, какой эпохи, я никогда не понимал, как можно жить в деревянных домишках. Люди разных возрастов и полов. Я знал, что здесь были красноволосые, но всё равно был удивлён их количеству. Моё жильё было таким же типичным японским домиком. Насчёт постройки клана нельзя ничего сказать дельного — меня не водили дальше нескольких улиц с обычными домиками. Я видел несколько детских площадок и несколько площадок для тренировок ниндзя. Вдалеке был виден огромный дворец. Похоже, глава Узумаки живёт там. Также через несколько улиц текла речка, которая уходила в даль острова. Она, похоже, текла по всему острову.

Во-вторых, моя сиделка или няня… Непонятно, как её назвать, но её звали Акихико, как я понял. Она была довольно молодой девушкой, которая следила за мной, как мать, хотя я сразу понял, что она не моя родная мать. Кормила, одевала и мыла. Не сказать, что мне было противно, что за мной ухаживают, как за стариком, но я понимал, что это временно, пока я ребёнок. Она была доброй девушкой и всегда улыбалась. Не знаю, кто ко мне её приставил, но я был искренне рад такой компании. Её красные волосы на фоне голубых глаз смотрелись чудесно.

В-третьих, меня начали обучать всему, что только можно: языку, истории, письму. Физические упражнения скрывались под играми. Всем этим занималась моя нянька. Пока из языка я понимал только простые слова, такие как "еда", "спать", "играть". Чувствую, меня считали отсталым в этом отношении. Но для меня японский был слишком сложным, хотя детские мозги делали своё. История из свитков, обучение каллиграфии — всё это давало огромный импульс в изучении языка.

История, кстати, очень интересная. Не знаю, как там в аниме, но здесь история клана была прописана чётко и ясно. Начиная от Кагуи (что удивительно), до недавних времён. Откуда появилась чакра и её создательница — Ниншу Мудреца. Начало Эпохи Воюющих Кланов — всё это было в свитках. Я не уверен, верят ли местные во всё это, но я, зная историю этого мира, смог почерпнуть много того, чего не знал до этого.

Моё окружение составляли лишь Акихико и всё. Остальные, похоже, меня все забыли. Интересно, где родители? Похоже, я попал в сиротку. Но почему такое отношение ко мне, я не понимал. Конечно, можно предположить, что я сын кого-то влиятельного, но где тогда прислуга и огромный дом? Мы с Акихико жили довольно уютно, но в маленьком доме, квадратов этак под семьдесят. Но я забросил эти мысли на дальнюю полку — о своих родственниках можно подумать попозже. Сейчас меня интересовала лишь информация, любая. Этот мир слишком опасен, особенно зная судьбу клана Узумаки, их просто стёрли с лица земли, и всех красноволосых растащили в другие деревни.

Мой информационный голод был немного утолён. Я читал всё, что видел, и всё, что давали. Может, и не понимал половину, но когда просишь своими чёрными глазками Акихико почитать, она не могла устоять. Медленно, но верно, я узнавал историю мира Шиноби. Хоть и заняло это несколько лет.

До пятилетнего возраста. Тогда всё поменялось.

* * *

Мне уже пять лет, и время в этом мире летит довольно быстро, особенно когда проводишь его за интересным делом. Учёба открылась для меня с довольно интересной стороны. Многое, но не всё, стало проще воспринимать. Философия смерти местных здесь была для меня чуждой, но приходилось привыкать. Мне ещё здесь жить и жить.

Мы как всегда пообедали с моей нянькой, и я стал убирать за столом. Акихико, как она думала, начала приручать меня быть самостоятельным. Я бы поспорил, кто из нас более грязнуля, но она меня не поймёт. Убрав всю посуду, я пошёл в нашу комнату, где меня учили. Обычная пустая комната с татами и столом посередине. Сев, я начал размышлять обо всём, пока ждал Акихико. Она сказала, что скоро придёт, ей нужны были новые учебники, которые ей предоставляет кто-то на стороне.

За последние три года, что я начал получать хоть какую-то информацию и ограниченную свободу действий, я примерно смог понять, в какой момент времени я попал в этот мир.

Мито не существует — это главный ориентир, который стал для меня. Узнать это было довольно легко: я просто попросил Акихико рассказать мне про семью главы клана. Я знал, что она была принцессой клана, и от этого отталкивался. Одно из двух: или это не тот мир, который я знаю, или я родился раньше неё на энное количество времени, надеюсь, что второе. Ведь легче было бы жить, имея знание будущих событий.

Ашина Узумаки был отцом троих детей, которые занимали разные должности. Старший Токума отвечал за оборону клана, имел троих детей: Акита, Харуто, Тацума. Средняя Якумо была мастером барьеров, не имела детей, или мне не рассказали всего. Младший Минари недавно женился, возможно, через год или два я узнаю имя его ребёнка. Он занимался печатями для продажи, был торговцем. Вот и вся семья главы. Мне остаётся лишь следить за молодожёнами и ждать новостей.

Мои познания в языке уже стали довольно хорошими. Я мог поддерживать разговор с Акихико и понимать весь текст свитков, не выпрашивая у неё, чтобы она мне почитала. Думается мне, она облегчённо вздохнула, когда ей не нужно было читать мне всё вслух. В целом в моей жизни ничего не изменилось. Я всё также был ограничен несколькими улицами для прогулок. Одна площадка для детей, на которой не было детей, и речка, за которой я наблюдал. Общение с другими людьми, кроме Акихико, я не считал стоящим упоминания. Мне не запрещали общаться, конечно, но мои вопросы, похоже, достали всех вокруг, и разговоры с другими членами клана быстро прерывались. Я искренне не понимал, что происходит и почему я так живу. Словно животное в четырёх стенах, ограниченное несколькими улицами. Хотелось кричать и орать, но я понимал, что в этом не было смысла.

Один раз, попытавшись сбежать, меня просто скрутила Акихико и сказала лишь, что мне нельзя до моего пятилетнего возраста уходить далеко от этого проклятого дома. На мой вопрос "почему?" она лаконично ответила: "Приказ старейшины."

Какого старейшины и к чему такой приказ, я не понимал. Оставалось лишь ждать.

И вот прошло уже несколько дней, как мне исполнилось пять лет, но похоже, никто не собирался мне что-то объяснять, оставалось что-то придумывать. Я не хотел прожить ещё несколько лет таким образом.

Раздумывая о жизни, я не обратил внимания на скрип отодвинувшихся деревянных дверей. Я понял, что вошёл не Акихико, когда объёмная тень упала мне на лицо.

Старик возвышался надо мной, словно гора, да и был он горой, похоже, под два метра роста. Он молча смотрел на меня, чего-то ожидая. Я же думал, откуда его видел.

— Хм… Это же ты, тот старик, что был вместе с Акихико, когда я пробудил чакру?

Да, было довольно грубо общаться так с незнакомым человеком, но я специально бросил такие слова, чтобы посмотреть на реакцию этого человека.

— Грубо, — было последнее, что я услышал. Похоже, меня вырубили.

* * *

— Акихико, ты не говорила, что вырастила грубияна, — Сецуна, который недавно вернулся в клан, не был доволен, смотря на черноволосого мальчика. После нескольких секунд тишины он повернулся к своей подчинённой.

Она не могла ничего сказать и лишь тихо опустилась на одно колено, ставя кулак на пол.

— Это моя вина, Старейшина. Жду наказания, — Сецуна смерил её взглядом и лишь махнул рукой.

— Я читал отчёты, девочка, и знаю, что поведение этого сорванца не совсем детское. Возможно, кто-то пытался вывести меня на ответы. Хе-хе, интересно.

Сецуна повернулся обратно к мальчику и схватил его за шкирку.

— Я его забираю, с сегодняшнего дня начнутся тренировки. Жди его.

Оставив последнее слово, он исчез из комнаты.

Акихико, стоя на коленях, лишь могла вымолвить:

— Прости, Оками.

Одинокая слеза упала на пол.

* * *

Глава 1

Ух, старая добрая боль по всему телу, как же я не скучал по тебе.

Открыв глаза, я всё также оказался на том самом месте, куда перенёс меня старик. Кажется, это была шуншин — техника телесного мерцания. Надо бы потом попросить его научить меня, уйму времени сэкономлю. Если меня вообще собираются чему-то учить.

Началось всё внезапно, примерно где-то часа три назад. После того как меня вырубил этот убийца хорошего настроения, я оказался на одном из полигонов. Мы были одни, и ни одной души. В своё время, когда мне исполнилось три с половиной года, я был очень заинтересован тренировками, которые здесь проводили молодые Узумаки. Я думал, будет полезно в будущем знать, хоть к чему ориентироваться, но, наблюдая за одним и тем же на протяжении месяца, я быстро понял, что они занимаются чем-то не особо полезным для меня. Физические упражнения я и так делал почти каждый день с тех пор, как начал более или менее контролировать тело. Конечно, Акихико была против, но сдалась под моим напором. Как она сказала, лучше я буду делать это правильно и под присмотром, чем травмирую себя. Обычные упражнения.

Возможно, их занятия и были полезными, но мне, как человеку, у которого был запрет на использование чакры и без учителя, который объяснил бы мне хоть что-то, не стоило экспериментировать. Я понимал это ясно.

И вот я здесь, перед стариком, корчусь от боли в теле и пытаюсь его задеть. Неуловимый Джо в исполнении седоволосого просто уклонялся и пинал меня по спине или заднице, каждый раз роняя меня в землю. Уже всю спину отбил мне, засранец. И рот весь в земле.

Это, кстати, было не моей идеей — биться против опытного убийцы своим пятилетним телом. Возможно, в будущем, если бы я чему-нибудь научился, я бы смог что-то противопоставить. Но не сейчас.

Машина для убийств с взглядом душегуба после того, как я очнулся здесь, приказала мне:

— Нападай.

Ни тебе «привет», ни «я твой Небесный Сенсей, который покажет весь мир культивации, и мы будем культивировать твой даньтянь годами», ни «Гарри, ты избранный и должен победить Тёмного Лорда».

Ни-че-го.

Я, конечно, понимаю, что нагрубил ему по местным понятиям. Но всё же бить три часа подряд ребёнка кажется немножечко жестоко, даже по местным устоям.

Я посмотрел на громадную фигуру старика и опять побежал к нему, замахиваясь.

Выбора-то особо не было: когда к концу первого часа я просто лежал, он просто подошёл ко мне и пнул по рёбрам. Пришлось вставать и давать отпор. Просто забить себя я не дал.

Не понимаю, чем заслужил пятилетний ребёнок такого отношения, но я надеюсь, после сеанса садизма я узнаю причины.

* * *

— Таким образом и был создан данный остров, и наш клан перевёл общими усилиями свою обитель в этот угол мира. А теперь задавай свои вопросы, — закончил старик рассказ о создании острова Узумаки. Горы чакры и ниндзюцу. Он целых полчаса полоскал мне мозги патриотичными рассказами о величии и превосходстве над другими кланами.

Меня хватило ещё на двадцать минут боя, тире моего избиения. После я уже сказал этому садисту, что всё, не могу. Бей сколько хочешь.

Он не стал, что удивительно, и просто провёл над моим телом зелёным свечением, и мне стало легче. Конечно, это не исцелило меня полностью, но я уже мог сидеть. Техника Мистической Руки, которую я видел ещё в возрасте года и сейчас, привлекала меня всё больше своими возможностями.

Какие перспективы это открывает лично для меня, я не мог себе и представить. Работая целых тридцать лет учёным, я изучал также и медицину, и я точно знал, что даже к 2054 году на Земле ещё не изобрели универсальную лечебную практику. А эти варвары в сравнении с современным уровнем медицины могли всего лишь с одной техникой достичь таких высот, а их ещё не одна, а неизвестное количество. Я искренне желал научиться медицине у здешних мастеров.

Но это дела будущего, а сейчас поинтересуюсь.

— Почему? — Я задал животрепещущий вопрос.

Старик на меня посмотрел вопросительно.

— Что «почему», молодой волчонок? Почему мы сделали этот уголок нашим домом? Если тебе интересно, то слушай…

Я его перебил.

— Нет, не это. — Я посмотрел в его голубые глаза и сказал: — Почему ты, будучи настолько сильным, бьёшь пятилетнего ребёнка, который даже попасть по тебе не может? Где мои родители или хоть какие-то родные? Почему я, будучи ребёнком, живу в тюрьме под названием клан Узумаки? Почему клан Узумаки имеет право запирать меня в доме и ограничивать мою свободу несколькими улицами? Ответь мне на вопросы, либо я отказываюсь быть Узумаки и жить в этом мире.

Я смотрел твёрдо в его глаза и искренне знал, что, если он откажет, я придумаю, как покончить с собой. Лучше смерть, чем тюрьма, из которой ты не можешь выбраться. Может, ещё раз повезёт переместиться в другое тело. Проверим.

Он замолчал и закрыл глаза. Посмотрел на небо.

Я думал, что он меня просто проигнорирует или отпустит домой. Да, хоть я не ассоциировал себя как член клана, меня не задевали все эти истории и патриотичные взгляды на клан. Я никогда не смогу сказать с гордостью, что я Узумаки, потому что я не Узумаки или кто-либо ещё в этом мире. Но тот дом, который стоял вдалеке и который я видел, стал мне ближе, чем я думал. Акихико стала чем-то близким в этом жестоком мире. Но если бы был шанс, я бы им воспользовался.

Мои желания были неизменны. Я желал вернуться на свою Землю, или как тут планета называется. В свой дом, к своим детям. К своим экспериментам. Я ведь открыл новый элемент, который мог подвинуть человечество вперёд. Но увы, я не успел. Не знаю как, но я должен найти способ вернуться.

— Я знал. Знал по отчётам, что ты необычный ребёнок. Я знал, что ты заинтересуешься отношением клана к себе, моим отношением. Да будет так. — Он хлопнул себе по колену, которое было закрыто штанами. Я услышал, что ткань чуть не взорвалась от силы удара. Похоже, кто-то на эмоциях. — Слушай внимательно, ведь этот рассказ будет долгим.

Я посмотрел на солнце, которое уже клонилось к закату. Надеюсь, успею к ужину. Акихико сказала, что приготовит мои любимые пельмешки с креветками.

* * *

— Я был слеп, Оками, слеп к своей крови. Ослеплён любовью и тоской. Моя жена Акико была наполовину Узумаки, наполовину Сенджу. Я был с ней ещё с молодости. Наши кланы всегда были дружны и связаны. Мы многое прошли вместе. Мы — потомки одной крови. Сенджу, как и Узумаки, были наделены даром, связанным с их телом. Мы крепче, выносливее и лучше по показателю Ян-составляющей чакры среди других кланов. Наши тела особенны, Оками: чем больше объём резерва чакры, тем дольше мы живём. Это особенность передаётся лишь по линии крови Узумаки. Сенджу, обладая похожими объёмами чакры, этого лишены. Судьба несправедлива.

Сецуна горестно вздохнул.

— Моя Акико была полукровной. Обладая половиной крови Узумаки, она была лишена свойства долголетия нашего клана, и, когда мне было девяносто лет, я выглядел всего лишь на сорок. Она же уже была старушкой. Я любил её такой, какая она есть, но она уже не могла себя видеть такой рядом со мной, она ослабла. В этом есть и моя вина. В один из дней я узнал, что она пошла на самоубийство. Воин не захотела умирать в постели, ожидая Шинигами. Она не наложила на себя руки, а лишь пошла на миссию в один конец и умерла где-то на территории клана Учих. Я так и не нашёл её тело.

Я добивался справедливости и мести, но глава и старейшины наложили запрет на военные действия против проклятого клана. Я мог поднять восстание и пойти против воли клана, но я не стал. Я был одним из важных мастеров Фуин и одним из тринадцати, чья смерть могла привести к ослаблению клана. Одна жизнь не стоит нескольких тысяч. Так я решил. Мне запретили как-либо контактировать с Учихами. Я успокоил пожар, что бушевал во мне.

У нас с Акико было двое детей. Йошито и Кадзуми. Оба — полноправные воины. Я горел местью, и моя ярость передалась моим детям. Йошито, будучи старше Кадзуми на двадцать лет, загорелся местью, и она его не отпускала. Он просил у главы всё больше и больше миссий. Самых разных, но всегда рядом с Учихами. У него не было детей. Я был не против, ведь хоть так моя ярость утихала, зная, что проклятые ублюдки познают вкус тех чувств, что я испытал. Слепец. Йошито был первоклассным воином и убийцей. Он был эталоном, моей личной победой. Всегда возвращался с телами Учих. Я воспитал настолько хорошего бойца, что в один момент, ослеплённый своей местью, он атаковал главную ветвь клана проклятых. Увы, он не смог вернуться. Не рассчитал силы.

Так я потерял ещё одного близкого человека. Видя, к чему привела моя глупость, я полностью запретил Кадзуми и думать о том, чтобы подойти ближе, чем на километр, к Учихам. Но Кадзуми имел своевольный характер матери и ни секунды не думал, чтобы послушать меня. Он лишился не только матери, но и брата. В один из дней, когда я вместе с остальными мастерами обновлял защиту кланового барьера, прибежал посыльный с дурной вестью. Кадзуми сбежал. Я обучил его многим премудростям Фуин, и он знал многие методы сокрытия. Но он не знал главного: что я наложил Фуин на его тело. Я не успел буквально на несколько часов. Учихи уже были там, как и мёртвое тело моего последнего сына. Я разорвал всех Учих и забрал его тело вместе с телами всех причастных. Мне нужны были доказательства совету, чтобы начать войну. Я хотел на этот раз пойти до конца. Но среди них была девушка. Она была запечатана Кадзуми, и я хотел уже её убить. Просто стереть в пыль свиток. При таком способе всё, что было в свитке, исчезало. Но меня что-то остановило. Интуиция или сам Шинигами. Я не знаю.

Она была беременна. Беременна от моего сына. Я всё проверил, несколько раз. Это было невозможно. Кадзуми никогда не стал бы насиловать кого-либо, тем паче Учиху, а добровольно ни Кадзуми, ни эта Учиха не стали бы этим заниматься. Но это случилось. Я забрал её и временно ушёл в затворничество. О том, что она существует, знали лишь глава клана и мои подчинённые. Они следили за её здоровьем и провели роды. После рождения ребёнка у меня были мысли об убийстве причины смерти моего сына. Девушка была необычно спокойна. Но я не успел хоть что-то сделать. Она сбежала, перебив весь персонал, который ей помогал. Выбраться из западни, когда тебя окружают противники, трудно, но не невозможно. Возможно, кто-то ей помогал, мы этого не смогли понять. Она просто исчезла. Безжалостно и чудовищно. Учиха, какая бы она ни была матерью, доказала, что является проклятой. Тем более главная семья этого клана всегда славилась своим воспитанием. Ребёнка она оставила. Словно ничего не значила жизнь, которую она родила. Оставить своё дитя могло лишь чудовище. Тогда же глава предложил мне сделать из ребёнка пугало и натравить его на Учих. Сделать оружием в наших руках. Я сомневался, я думал. Много думал над судьбой дитя. Буквально каждый день в моих руках была мысль, что же мне делать.

Решил за меня случай. Ребёнок неожиданно пробудил Шаринган — додзюцу клана Учих — после месяца от рождения. И тогда я понял, что делать. Его великолепный потенциал и глаза, что дали ему огромные просторы, не могли ограничиваться главой или мной.

Тогда я решил, что сделаю так, чтобы он сам решал свою судьбу. Слепец не может говорить зрячему, что ему делать, и указывать ему путь. Моя ярость не утихла за годы потерь, и ребёнок, что невинен, чистый ребёнок, не может стать тем, кто сгорит от моих рук.

Мне было сложно наблюдать за тем, как тебя держат словно зверя, но я не мог ничего сделать кардинального. Мне нужно было время, и ты мне его дал своим заточением.

И за эти последние пять лет я делал всё, чтобы ты, Оками, был свободным. Я отдал очень многое, чтобы ты смог стать тем, кем суждено тебе быть, в том числе и своей службой. Теперь же нас изгоняют из клана, внук. Теперь мы одни, без поддержки клана. Я буду тебя учить, и, когда мы закончим, лишь ты будешь решать свою судьбу. Такова моя воля по праву сильного.

* * *

Ну что сказать. Одни маты, а не слова.

Я был в полнейшем шоке, когда услышал всю эту тираду. Учиха-Узумаки, изгнанник из клана и брошенный своей же матерью. Ну просто полный набор для главного героя романа про месть и справедливость. Но, конечно же, мне было плевать на свою биологическую мать.

Конечно, последние слова про права сильного я расшифровал как-то по типу: если сможешь меня победить, то делай что хочешь. Но к этому, я чувствую, буду долго добираться.

После этого мой Дед, с большой буквы, забрал меня из клана. Просто поднял меня и унёс за пределы острова. Я даже не успел взглянуть на клан, всё размылось, мы двигались очень быстро, словно бежали от кого-то. Надеюсь, это будут спокойные времена в эти неспокойные годы, когда все бьются против всех. Всё же я просто хотел изучить медицинские дзюцу и прожить здесь подольше. Умирать от рака мне не понравилось, больше не хочется такое повторять. Хм, здесь есть рак?

* * *

Взгляд со стороны. Резиденция главы клана. Кабинет главы.

— Ашина-сама, старейшина Сецуна покинул клан с внуком, барьеры его пропустили. — Безликая маска и форма, что прикрывала всё тело, лишь красные волосы торчали коротким ёжиком на голове — это был глава разведки и контрразведки клана. — Нам преследовать старейшину?

Он стоял перед столом, заваленным бумагами, и ожидал приказа.

Разведчики обычно не спрашивали о таких вещах у главы, ведь все разведчики знали, что старейшины исполняют волю совета и главы, если выходят за пределы клана, но недавний приказ главы чётко был озвучен. Докладывать любые действия старейшины Сецуны. Ашина Узумаки будто был не здесь и лишь в своих мыслях обдумывал ситуацию.

"Старый лис, обхитрил меня всё-таки. Но эти эмоции — даже я поверил. Актёр. Ты никогда не ненавидел это дитя. И также никогда бы не позволил кому-либо управлять твоим внуком и сделать из него оружие. Эх, такая потеря, он бы мог многое изменить и, возможно, возглавить клан. Теперь ситуация более хаотична. Он воспитает монстра, ясно как день. А как бывает, монстры всегда ищут своих сородичей. Главное, чтобы он не привлёк беду на клан."

— Нет, и не пытайтесь его остановить, он убьёт всех, кто приблизится к нему. Отдай распоряжение всем нашим наблюдателям и связным вне клана докладывать о передвижении Сецуны и его внука. Отдай распоряжение канцелярии: приказ, что я снимаю должность с Сецуны Узумаки и объявляю его отступником. Без награды. Отдай приказ совету старейшин собраться. У меня для них новости.

— Есть.

Главный из разведчиков пропал так же быстро, как и появился.

Лёгкий ветер гулял по кабинету главы, и лишь тихие слова вышли из уст старого Узумаки:

— Удачи, старый друг.

* * *

Чёрный Зецу, или же Третий Сын Богини Кролика, в простонародье — Кагуя.

Наблюдая за тем, как старик с внуком перемещаются вглубь континента, Зецу размышлял. План, что был лишь внезапной импровизацией, стал обрастать каркасом, на котором можно будет сыграть игру и выиграть. Там снизить ярость старика, чтобы не угробил свиток, тут подтолкнуть девочку, что захотела приключений и сбежала, тут мальчика, что пылал местью. Похоть и ярость творят ужасные вещи. Подвести их друг к другу и усилить эмоции было просто. И вот результат. Дитя Узумаки и Учих. На территорию клана Узумаки было трудно попасть, и последние пять лет Зецу наблюдал лишь косвенно за ребёнком. Красноволосые хорошо научились ставить барьеры, ошибка, которая случилась две сотни лет назад, аукается ему до сих пор. Время шло слишком быстро. А дитя же нуждалось в тщательном наблюдении.

Ведь ребёнок очень удачно появился на свет. Асура и Индра в какой-то степени. Если опять будет провал с нынешними реинкарнациями, можно будет использовать этот экземпляр. Он был уникален тем, что главная ветвь Учих обычно по традиции брала в жёны таких же Учих. А Узумаки много где наследили, но только не с Учихами из главной ветви. Уникальная возможность, но запасная.

Возможно, через несколько десятков лет у него получится наконец-то освободить мать. Время покажет. Зецу ждал слишком долго, чтобы спешить. Всё нужно сделать основательно. Ведь были главные пешки.

Недавно был замечен дух Индры и Асуры, буквально несколько дней назад понесли жёны глав Учихи и Сенджу. Новый виток начался. Какое же счастье, если так можно описать эмоцию улыбки Зецу, ведь последние воплощения внуков матери долго не топтали землю. Один убился об Хвостатого, другой уже не был так важен. И опять томительное ожидание.

На этот раз он лично проконтролирует этих недоумков, что постоянно конфликтуют. Придётся забыть Узумаки на время. Зецу лишь надеялся, что тот не помрёт идиотской смертью.

* * *

Глава 2

Свет от костра освещал небольшую поляну в лесу Страны Огня. Старик и мальчик сидели под светом луны. Старый волк, чья мощь не сдала под гнётом старости, просвещал молодого волчонка.

— Запомни, внук: жизнь шиноби — это не красивая картинка, о которой напишут в свитках и будут передавать следующим поколениям. Шиноби — это тени, убийцы, что не знают жалости. Слабые в этом мире будут убиты и забыты, а сильные — жить. Ты с рождения получил силу, которая не снилась другим, я же также силён. Но знай: всегда есть кто-то сильнее. Не забывай об этом. Я тебе всегда помогу, как и наш клан, но будь всегда сильнее любого, кто посягнёт на твою жизнь. Может, мы и изгнанники, но мы всегда Узумаки. — Старик подкинул дрова в костёр и продолжил. — Клан Узумаки — один из сильнейших, но мы не участвуем в клановых распрях. Мы лишь торгуем и продаём свои творения, но не теряем людей, как другие. Я уверен: когда-нибудь это приведёт к трагедии. Я лишь надеюсь, что стремление Главы и совета старейшин не проливать кровь наших соклановцев не озлобит против нас кого-то, чью мощь клан не выдержит. Но за последние несколько сотен лет такие не появлялись. Я не могу представить такую силу, что могла бы покорить нас. Но я не отрицаю, что, возможно, кто-то сможет попытаться. Как и ты, Оками, знай: лучше умереть в противостоянии, чем преклонить колено. Таков путь шиноби, такова жизнь Узумаки.

* * *

Вот уже несколько недель мы со стариком путешествуем по Стране Огня. Очень красивые, девственно чистые, не загаженные многолетними загрязнениями природы обладали шармом, который мне был по душе. Огромные леса, деревья и чистая вода давали мне ощущение, будто я попал на другую планету, хотя так и есть на самом деле.

Старик Сецуна был интересным рассказчиком, я был просто слушателем, но иногда задавал вопросы.

Рассказы были разными, а порой — с кровавыми подробностями. Был бы я обычным ребёнком, скорее всего, не поверил бы старику или же счёл его рассказы сказками. Но что стоит одна история, когда он рассказал, что встретил пятихвостого зверя и ему в память тот оставил шрам на спине, который мне показали. Спина была будто сварена в прямом смысле. Как я помню, джинчурики этой «фритюрницы» был мужик в красных доспехах. В данный же момент ещё никто не знал о силе человеческой жертвы, а первая джинчурики, Мито, ещё не родилась. Если она вообще родится. Так что неудивительно, что звери разгуливают на свободе.

Знание истории этого мира было самой пока что большой козырной картой и так же самой большой проблемой. Слишком меня занимали мысли о больших проблемах будущего. Родившись вновь, мне не хотелось умирать от случайного биджу или при битве сильных супостатов. Но это дело будущего.

С высоты моей точки зрения мой кровный старик был будто обычным солдатом, патриотом своей страны. В нашем случае — клана. Он всегда выставлял клан в лучшем виде, но, будучи патриотом, также вставлял шпильки и критику в сторону политики клана. Многие соклановцы, по рассказам, желали битв и крови, но политика клана была другой, и таким, как Сецуна, оставалось лишь адаптироваться и менять свою точку зрения или же, в случае старика, иметь другие умения для жизни. Фуин была универсальной силой, а знания давали большой простор действий. Я знал, что были многие детали, которые мне не рассказывали, но и я пока не мог в это полностью влезть — силёнок не хватит.

Сейчас вопрос стоял лишь о нашем пути и моей учёбе. Как сказал старик, меня ждут долгие годы тренировок. Ещё бы денег найти на свои нужды. Миры меняются, а деньги везде нужны.

Да, будучи старейшиной, Сецуна не страдал от нехватки средств, но не всё измеряется кошельком, особенно в мире, где решает сила. Закон джунглей в самой её кровавой версии. В случае с хвостатым он мог лишиться жизни, как и люди, которые были рядом с ним в тот момент. Но он выжил, а они — нет. Это ли не показатель силы и всей сути этого мира?

Деньги же нам были нужны, по словам Сецуны, на многие вещи. Еда, жильё и одежда, из которой я вырасту через несколько месяцев. У него были деньги, но, как он мне сказал, на свои нужды я должен сам зарабатывать. Он меня не бросит в лесу, но и давать мне просто так деньги не станет. Чёртова Эпоха Воюющих Кланов, где дети выступают военной силой. Был бы я ребёнком, который родился в Конохе, даже сиротой, мне бы хоть пособие давали.

Как, по-вашему, заработать в пять лет в мире, где нет даже проводного телефона, а вокруг бегают и режут друг друга люди? Но он сказал, что объяснит позже.

Так за рассказами и остановками мы двигались в один из городов. Там, по словам старика, нас ждала долгая остановка, не знаю, насколько, но пока это была конечная цель. Там же он найдёт мне работу. Надеюсь, я не буду убирать за животными или работать на грядках.

Но была одна немаловажная деталь, которая занимала у меня большую часть времени и внимания.

Уже на третий день путешествия мне разрешили использовать то, чем я не был одарён в прошлой жизни, — чакру. Удивительная вещь. Но сперва была водная, так скажем, лекция.

Это была ещё одна поляна, расчищенная от деревьев, такие много раз нам попадались по пути в лесу. Густой лес скрывал многое. В том числе и останки, которые я видел. И не всегда они были животного происхождения.

Мы сели на траву, которая была ещё влажной от утренней росы. Солнце только поднималось. Прекрасная погода, сейчас бы кофейку и булочку с шоколадом. Я зажмурился от мыслей о вкусной начинке.

— Итак, — старик хлопнул ладошами и привлёк моё внимание. — Что ты знаешь о чакре, мой ученик?

Он прямо прозвучал как джедай-наставник. Я ответил, немного подумав:

— Чакра является неотъемлемой частью всего живого, она есть везде: в камне и дереве, на небе и земле. С помощью различных методов, наиболее распространёнными из которых являются ручные печати, можно регулировать и управлять чакрой, чтобы создавать различные эффекты, такие как управление природными элементами. Также с помощью чакры можно бегать быстрее любого зверя и быть сильнее в несколько раз. Чакра стала энергией, которую все люди производят до некоторой степени, те же, у кого заканчивается чакра, умирают. Производимая внутри «спиралей», которые окутывают и соединяют каждый чакропроизводящий орган, энергия циркулирует по всему телу в сети, называемой чакро-каналами, которая похожа на сердечно-сосудистую систему. Определённые люди, такие как шиноби, научились генерировать больше чакры и высвобождать её наружу через тенкетсу для выполнения дзюцу.

— Мхм, пока всё правильно. Как и говорила Акихико, ты многое прочитал. Продолжай.

«Что ты улыбаешься, старик? Жил бы в тюрьме, тоже многое прочитал бы, если бы, конечно, дали».

— Чакра создаётся, когда две другие формы энергии, в совокупности известные как физическая, или жизненная, и духовная, смешиваются вместе. Физическая энергия собирается из каждой клетки организма и может быть увеличена посредством тренировок, стимуляторов и физических упражнений. Духовная энергия происходит от умственного сознания и может быть увеличена посредством обучения, медитации и опыта. Эти две энергии, становясь более мощными, в свою очередь делают создаваемую чакру более мощной. Таким образом, непрерывная практика техники будет накапливать опыт и увеличивать духовную энергию, тем самым позволяя создавать больший объём чакры. В результате ниндзя способен выполнить ту же самую технику с большей мощностью и увеличить своё вместилище. Объём чакры не ограничен, но лишь у некоторых ниндзя действительно большие запасы чакры. Не считая Узумаки, конечно же. Этот же цикл относится и к физической энергии, за исключением того, что взамен ниндзя необходимо увеличить свою выносливость. У некоторых уникальных людей есть значительный потенциал,который позволяет им экспоненциально увеличить свои запасы чакры за относительно короткий промежуток времени. Сенджу, Узумаки, Учиха известны своими членами, что обладают большими запасами чакры.

— Молодец, твои знания на хорошем уровне. Всё так. Сколько я ни ненавижу Учих, но среди них попадаются монстры, которые могут соперничать с нами. Сенджу же всегда обладали большим запасом. Но именно мы, Узумаки, идеальны в этом плане. Каждый Узумаки рождается с большим объёмом чакры, и на протяжении всей жизни этот объём становится ещё больше. Даже полукровки, такие как ты, Оками, обладают всеми преимуществами Узумаки. Хотя… — Он как-то странно посмотрел на меня и сказал: — Ты в этом плане уникален.

Мне захотелось закатить глаза. Опять он поносит Учих и возносит Узумаки. Хотя я не то чтобы не согласен, но если слушать это каждый день, начинает болеть голова. Но я уже не обращал внимания на это. Меня интересовало другое.

— О чём ты, старик? Почему я уникален?

Я, конечно, красивый и самый лучший. Но когда кто-то другой говорит, что я уникален, закрадываются нехорошие подозрения. У меня что, не такой большой резерв, как у всех Узумаки? Я, конечно, знал, что Шаринган — это очень большое преимущество перед другими, но что, если мне дали одно, а лишили другого?

— Несносный мальчишка, зови меня Дедушка или же Учитель! — «Разбежался, это моя месть тебе, старая клуша, что оставил меня на пять лет». Я показал ему язык — ребёнок же. Хотя, помня, как он меня избивал три часа подряд, я помню, что у него рука, да и нога тяжёлая. Но, как он мне объяснил и извинился, это было ради наблюдателей, чтобы ослабить бдительность. Всё же не все готовы смотреть, как бьют ребёнка так долго.

— Тьфу. Ладно, я понимаю. Насчёт же чакры сам поймёшь. А теперь сядь ко мне поближе.

Я не стал ничего говорить и сел перед ним. Он положил мне руку на живот, и мне как-то резко стало — даже не знаю, как описать — странно.

— Я ввёл в твой источник свою чакру, прочувствуй. Не многие смогут повторить этот приём, но запомни, что нельзя, чтобы чужая чакра была в твоих чакро-каналах, а тем более во вместилище, — это приведёт тебя в могилу. Есть много опасных и уникальных дзюцу. А теперь разбирайся.

Он меня оставил, а сам ушёл, возможно, разводить лагерь. Это было уже неважно.

Я чувствовал чакру, как она двигается, её объём и свои каналы. У меня будто резко появился новый орган. С рождения уже были эти чувства, но не так явно, словно где-то там, на периферии. Но сейчас это было явное ощущение, словно третья рука. Магия.

Будучи человеком, который уже испытал прелести данной энергии, когда я потерял сознание от боли, я не стал сразу пытаться её двигать по всему телу. Просто взял немного из своего очага чакры, буквально одну сотую, и направил этот объём на мизинец левой руки.

Ах, чёрт. Он засветился синим и резко начал болеть. Будто кто-то рвёт мне палец изнутри. Такую сильную боль я испытывал после сеанса терапии в больнице. Чёртов рак. Сейчас же мой палец буквально разрывался. Я пытался что-то сделать, но попытки манипуляции чакрой ничего не дали, я делал что-то не так.

— Так и думал. — Старик возник рядом и махнул в мою сторону рукой. Какой-то иероглиф засветился на грани зрения и исчез. Я почувствовал, что моя чакра стала меньше, и её будто чем-то перекрыли. Боль прекратилась секунд через десять.

— Что это было? Почему так больно?

Ух, аж слёзы выступили. Сецуна нахмурился и сказал:

— Твоя чакра, Оками, её слишком много, твой объём чакры слишком большой. Я видел, что ты сделал, но даже такая капля чакры для твоих чакро-каналов наносит вред. Ты бы мог лишиться пальца, если бы канал взорвался.

— И что делать?

— Я нанёс Фуин, но её надолго не хватит. Через час она смоется от напора твоей чакры. Тебе же придётся экспериментировать, внучек. Ведь только ты можешь управлять своей чакрой. Если взорвёшь себе пальцы или ещё что-то — не переживай, я всегда рядом и вылечу тебя. — Сказав это, он мне приказал завтракать. По его словам, нас ждал долгий день.

Я точно видел смешинки в его глазах. Старик точно знал, как решить данную проблему, но оставил меня самого разбираться. Ну и ладно. Эксперименты в моей жизни были чем-то неотъемлемым занятием, хотя теперь это не сидеть перед пробирками, а опасность взорвать себе пальцы. Но таков путь шиноби. Надеюсь.

* * *

Через несколько часов спустя.

Боль от того, что твои пальцы буквально взрываются, и так несколько раз, сделала меня более внимательным. Какие Мадары и Кагуи? Проблемы будущего не волновали меня. У меня тут пальцы взрываются от своей же чакры. Я пытался отделить от очага всё меньше и меньше, от одной сотой до тысячной, и примерно несколько минут назад у меня получилось.

Как я был рад! И старик, похоже, заметив мой прогресс, тоже улыбался.

Я смог! Магия теперь доступна! Жди меня, Волан-де-Морт. Теперь я избранный, приду и…

— А теперь прогони этот объём по всем каналам, а не только по пальцам.

Нет, он точно мой личный демон, который приставлен мне после смерти, чтобы нести боль.

* * *

Уже неделю я использую чакру, гоняя её по всему телу. Старик сказал, что так я заставляю свои каналы расширяться и крепчать. Чакра для человека, который был обычным, даже немощным в плане физкультуры, давала огромные возможности. Я был словно суперсолдат, о котором грезит наука.

Быстрый, быстрее оленя, которого я догнал и перегнал, оставив позади.

Сильный настолько, что смог поднять валун примерно под сотню килограммов веса.

Ловкий, словно всю жизнь занимался гимнастикой.

Да, когда ещё был на острове Узумаки и игрался с Акихико, я знал, что мои природные данные были великолепны, но с активным использованием чакры это было просто несравнимо. Моё тело было словно создано для битв. Даже неактивно развивая тело, оно давало мне то, чего годами добиваются обычные люди. Теперь я стал сверхчеловеком.

Ещё одним интересным моментом был Шаринган. Копирующий глаз клана Учих был интересным с точки зрения биологии органом. Почему глаза краснеют? Откуда появляются томоэ? Не говоря уже о Мангекё. И другие вопросы, которые я отложил на будущее.

Пока же первое томоэ, которое я пробудил, осознав свою смерть и перерождение, давало мне не многое и не малое. Я видел очертания чакры вокруг и дальше, чем обычно. Старик в моих глазах был словно солнышко. Такое же большое и объёмное, он иногда мне перекрывал весь обзор. Впервые увидев его, я попросил его как-то скрыть свою чакру и был очень удивлён, когда он сказал, что и так скрывал свой полный объём, а то, что я видел, было лишь одной двадцатой.

Также были и другие нюансы: быстрый отклик тела и скорость реакции сильно улучшались при активации Шарингана, словно под какой-то наркотой. Всё становилось медленным, не слоу-мо, как в фильмах, но значительно. Как мне сказал Сецуна, этот эффект можно убирать. Логично было предположить, что я обрабатывал информацию быстрее, чем обычно, а не то, что время вдруг стало идти медленно.

Попросив старика о спарринге, который мы и так проводили на стоянках каждый раз, я заметил разницу. Я стал хоть немного замечать его ноги, которые били меня по голове. Успевал ставить блок. Конечно, это ничего не изменило, и он меня всё равно вырубал, но уже прогресс. Всё же медицинские техники хороши: он меня бьёт, а я встаю после нескольких минут лечения.

Чистый мазохизм, но мне нравилось ощущение сильного тела. После немощности — это заметная разница, особенно когда я промахивался по юркому старику, буквально в щепки разнося ствол деревьев.

Насчёт копирования и гипноза Шарингана ничего дельного не вышло. Старик один раз изо рта стрельнул водой, а я пытался понять, откуда такой объём воды появился из его ротовой полости. Чакра буквально создавала воду из ничего. Скопировать ничего не вышло, как и загипнотизировать кролика, которого принесли мне для эксперимента.

На вопрос об обучении меня ниндзюцу мне посоветовали сходить в долгие края, образно. Мне ещё было рано с моим контролем, тем более с объёмом чакры. Справедливое замечание, сколько бы я на него ни гнал: я скорее взорву себя, чем выдам хоть что-то дельное из ниндзюцу.

Так проходили дни в спаррингах, разговорах и о величии Узумаки. Мы обходили все населённые пункты по пути, хотя я их не видел, но знал, что они есть — не могут не быть. Не знаю, в чём была причина, но мне было не до этого. Я игрался с новой игрушкой.

И так наше приключение подошло к концу четвёртой недели. Старик после обеда пропал на час с наказом не уходить никуда и появился так же внезапно.

— Собирайся, Оками, Город Тысячи Ночей ждёт нас.

Сэн но ёру но мачи. Город Тысячи Ночей. Звучно. Кто дал такое интересное название?

— А что ты делал в городе, дедуля, просто интересно? Ты вроде говорил, что тут несколько минут бега.

Он уже не обращал внимания на моё обращение к нему. Привык, поди. А я не стал долго играть в ребёнка и просто начал его называть дедушкой.

— Проверял округу и ставил сигнальные барьеры, чтобы знать, если кто-то придёт с чакрой больше, чем у обычного человека. Нам ведь долго тут жить, и лучше заранее всё сделать. А тебя я оставил, чтобы не мешал мне.

Не знаю, к чему слова про помеху в моём лице, я всё понимал. Если нападут на него, лучше я буду здесь, под барьерами, которые он ставил на всех стоянках, чем буду забирать внимание в бою. Слишком опасные времена, везде все друг друга режут.

Собрав свои пожитки, мы двинулись в путь.

Побежали через лес по прямой, не встречая препятствий, не считая коряг, из-за которых я первое время падал. Тоже в каком-то роде тренировка — бежать несколько часов до следующей стоянки и не упасть в грязь лицом. Чакры у меня было целое озеро, так что я перестал сидеть на спине старика уже на следующий день, когда смог провести по каналам чакру, полноценно усиливая тело. Уставал, конечно, но немного. Чакра и молодое тело имеют много плюсов.

Через полчаса бега мне открылся вид на город. Хотя городом это назвать можно с натяжкой. Дома, как удивительно (нет), в японском традиционном стиле, дым из труб, который выходил по всему городу. На дворе стояла тёплая погода. По какой причине дымили — не было ясным. Средневековый город был окружён номинальным забором из бамбука и дерева в высоту четыре метра. Даже я смогу его перепрыгнуть. Заборчик тут скорее для людей и зверья, которое нападает.

Шиноби здесь не жалуют, как я понял из рассказов старика. Обычные люди, кто может за всю жизнь не встретить ни одного чакра-пользователя, не верят рассказам о них, а те, кто знают про них правду, лишний раз не раскрывают рот. Опасно для жизни, как считает простой люд.

Мы вышли из леса на дорогу и пошли медленным шагом, как обычные люди, в сторону ворот, которые я видел ранее.

— Дедушка, как мне себя вести-то? Я разговаривал только с тобой, Акихико и ещё несколькими людьми в клане. Просто хочу сразу узнать, что можно говорить, а что нет.

Не хотелось бы смертей из-за своего небрежного рта. Судя по рассказам и отношению к простым людям, Сецуна лучше убьёт проблему, чем будет её решать.

— Я как раз хотел тебе сказать об этом. — Он поправил свою бамбуковую шляпу, которую носил, и сказал: — Не говори о том, что ты шиноби или используешь чакру, особенно другим детям, которые будут в городе. — Как будто я буду играться с детьми. — И не используй чакру вне дома, особенно по отношению к обычным людям. Только в случаях прямой угрозы или если меня не будет рядом. Но дозируй силу, если придётся биться против обычного человека: обычные люди слишком хрупки, словно муравьи под ногами. Убьёшь и не заметишь. Ты, конечно, ещё ребёнок, но даже весь этот город не представляет для тебя угрозы. А теперь просто улыбайся и веди себя, как обычный ребёнок, хе-хе. — Он улыбнулся своей незатейливой шутке, и мы подошли к воротам города, возле которых стояли двое стражников в какой-то старой броне самураев. Мечи на поясах и копьё, что твёрдо держали эти двое, были интересным зрелищем. Косплееры, будто бы. О, точно, тут же есть самураи, которые используют чакру. Интересно было бы на них посмотреть.

— Здравствуйте, молодые люди, можно ли войти нам в данный славный город?

«Старик, ты кто такой и куда дел моего боевого дедулю?» Я, конечно, удивился, но не подал виду. Улыбка до ушей всё ещё украшала моё лицо. Но внутри я подумал: голос старика изменился. Я, конечно, шутил, что он тот ещё старик, но голос у него был точно не старческий, твёрдый и низкий, под стать этой махине. Сейчас его голос был словно у умирающего, он сгорбился и был укрыт плащом, что скрывал фигуру, шляпа и седые волосы добавляли виду. Обычный старик с внуком. Нужно будет потом узнать, как менять свой голос.

Ответил нам тот, что слева, правый же лишь мазнул по нам взглядом и продолжил смотреть вокруг. Шлем закрывал им рты, так что голос звучал глухо.

— Здравствуй, старик, расскажи, откуда идёте, причину прихода в славный Город Тысячи Ночей, после заплати за вход. Проход всем старше десяти лет — пятьдесят рё. Для тех, кто младше — двести. Город обещает защиту от зверья, а Даймё выступает защитой от разбойников.

«Почему детям столько?» — не понял. Я пока не понимал валютную систему этого мира и её расценки, но странно это всё. Но, возможно, есть причины. Он взял в руки свиток и ждал ответа.

— Мы — обычные потомственные фермеры, славный воин, пришли из деревни Отама, что на севере от этого города. Мы шли восемь ночей, чтобы добраться до этого места, и лишь Ками-сама помогла нам в этом пути. Бежали мы, воин, бежали, словно от чумы. Какие-то духи, словно прислужники самого Джашина, убивали и резали людей. Кровь была везде. Деревню сожгли. Словно Они выбрались из преисподней. Мне чудом удалось спасти своего внука. Я хотел бы вырастить внука в безопасном месте, ему ведь всего пять лет, вся жизнь впереди. Зная, что Даймё Ночей, благослови его Ками, выступает гарантом безопасности своих владений, мы пришли в этот город. Эх, как прекрасен Даймё, что заботится о своих людях, да живёт он долго, да будет его правление…

Стражники переглянулись, взгляд был красноречивее, чем слова. Они не поверили его рассказам, посчитав сказкой. Просто обычные разбойники напали на деревню. Стражник перебил его и сказал:

— Ладно, ладно, старик, заплати за проход, и можешь жить спокойно. Только знай, что Даймё следит за каждым нарушением, и кара его будет неминуема. Таверна по главной улице через три улицы, если ищешь что подешевле — сверни после четвёртой улицы направо и иди до конца. Там будут домики, что сдают всем желающим.

Сецуна передал рё, и мы спокойно прошли открывшиеся ворота, открывали их вручную с той стороны. Дерево было довольно тяжёлым, так что стражников на той стороне было в количестве четырёх штук.

Вид города не внушал энтузиазма. Обычная деревня образца двадцать первого века, просто в японской обёртке и без столбов электропередач. Вдалеке виднелся дворец, судя по всему, наместника города. Грязь и вода хлюпали противно под обувью, а запахи, что стояли, думалось, меня убьют при втором вздохе. Этот город теперь не Тысячи Ночей, а просто город.

Хочу домой. В современность. Сто процентов.

* * *

Взяв дом, который нам посоветовал стражник, мы сели на заднем дворике, как Шикамару и его отец в аниме. Вместо интеллектуальной игры у нас стоял столик и зелёный чай. Время для разговора. До этого я разложил вещи в своей комнате, которых у меня не так уж и много, и осмотрелся. Дом был такой же, просто на одну комнату больше, чем в клане, и поновее. Судя по всему, построили этот дом недавно. Обычный задний двор, закрытый травой, которую ещё надо поправить, и вид на другой дом не давал просторов, чтобы взглянуть вдаль. По бокам — такие же домики, закрытые между собой забором. Похоже, эти домики строят и сдают многим. Прям целый бизнес. Сдала нам его какая-то женщина, представившись как подчинённая Даймё. За месяц аренды, или как это здесь называется, старик заплатил две тысячи рё. Не знаю, большие это деньги или нет.

Пригубив чай, старик сказал мне:

— Задавай вопросы, я же вижу, что они роятся в твоей голове.

— Почему для детей нужно отдать больше денег? Я думал, всё обычно наоборот.

— Меньше беспризорников, а детей, что старше десяти, могут считать за взрослых и наказывать аналогично. — Хм, об этом я не подумал. — Простая причина. Что ещё интересует твою светлую голову? — Я критично посмотрел на свои тёмные волосы, которые уже свисали от длины. Но да ладно.

— Почему ты просто не использовал гендзюцу на стражниках и почему бы нам не выкупить этот домишко? Она же предлагала.

Представительница сказала, что домик стоит всего сто тысяч рё, и мы будем полноправными гражданами города. Как будто до этого были бездельниками и тунеядцами.

— Насчёт гендзюцу, увы, Оками, это слишком опасно. Если бы у тебя был развит Шаринган, ты смог бы это провернуть. Но моя чакра слишком агрессивна. Для тебя это не так заметно, ведь мы с тобой родные. Да и не нужно это в таких простых делах. Для тех, кто использует чакру, она тоже агрессивна, но не настолько, чтобы нанести вред посредством гендзюцу. Но вот для обычных людей она смертельна. Я бы оставил их овощами, если бы попытался взять их под контроль. Да и не силён я в этом, знаю лишь базу, которую дал мне учитель при обучении. — Он ещё раз сделал глоток. — Насчёт покупки я просто не захотел тратить деньги.

Он ухмыльнулся и вытащил из пазухи свиток.

— Держи, это тебе.

— Что там, старик?

— Подай чакру.

Я подал чакру, и с тихим хлопком передо мной возник набор для молодого писателя. Кисть, банка с чем-то чёрным, похоже, чернила, также рулон бумаги и чёрная перчатка.

— С завтрашнего дня начнутся тренировки и будут продолжаться год, после которого ты пойдёшь на своё первое задание. Это и будет твоей работой, за которую ты будешь жить. Платить буду либо я, если задания от меня, либо заказчик, но также через меня. Пока же побудешь нахлебником. Но сразу говорю: я буду давать всё, что ты захочешь, но только этот год. После — сам выкручивайся.

Был бы я ребёнком, было бы трудно. К счастью, я не ребёнок. В шесть лет начать зарабатывать не невозможно, но в этом мире это уже опасно. Хорошо, что есть чакра.

— Всё ясно.

Я серьёзно кивнул, но мой взгляд зацепился за перчатку.

— А это зачем? — Я поднял её и надел. Понял. Она начала нарушать ток чакры в моей правой руке, на которую я её надел. Не слишком сильно, я бы мог проломить затор, но не стал.

— Вижу по глазам, что ты понял. Она поможет на первых порах, когда нужно будет дозировать чакру. Когда твой контроль достигнет минимального, пригодного для Фуин уровня, этот костыль не будет нужен.

Незаметно на столе появилась еда.

— А теперь кушай, тебе это будет нужно и после тренировки. Сегодня я увеличу свою силу.

Он ухмыльнулся, зная, что я буду страдать. Вот ведь.

Ох, недавно же только увеличивал. Я не стал жаловаться, ведь понимал, что он меня учит ради моего благополучия.

Меня ждёт крайне интересный год. Надеюсь, я выживу. Хотя с этим медиком-садистом умереть будет трудно.

* * *

Глава 3

— Запомни, ученик. — Уже не молодой мужчина, скорее старик, наставлял своего протеже, пока тот пытался отдышаться после тяжёлого раунда спарринга, вокруг лежали обломки кунай и сенбонов, земля была полна дырок от взрывных печатей. — Каждое оружие может сломаться, оглянись вокруг. Все твои возможности заканчиваются, когда закончится твоё оружие. Словно птица, что лишилась своих крыльев.

— А что ещё делать, старик? — С вопросом в глазах спросил черноволосый мальчик. — Если бы не эти штуки, я бы тебя даже не смог коснуться, а так хоть во время уклонений ты позволяешь мне тебя задеть. — Да, юный Узумаки не обманывался, какие бы он трюки не исполнял с метательным оружием и печатями, тот и в подмётки не годится старому воину.

— Твоё тело, юный волк. Тело должно быть оружием, единственным и неповторимым. Как учил меня мой наставник, через боль и кровь мы выкуем из тебя самое крепкое оружие, которое у тебя будет. Забудь про все костыли, которые используют другие. Оружие можно сломать, отнять, украсть. Моё мастерство включает в себя только чакру и тело. Чакру отнять сложно, за редким исключением. Твоё тело же уже сейчас трудно сломить. Когда я тебя научу ирьёниндзюцу, это станет ещё сложнее. Так что сожми зубы и нападай.

* * *

Вот уже несколько месяцев, а точнее девять с нашего прихода в этот город, моя жизнь стала обретать хоть какие-то очертания. Я начал видеть направление, в котором мог бы двигаться. Не знаю, был ли этот путь правильным, но по крайней мере интересным точно.

Тренировки чередовались, один день был полностью посвящён тайдзюцу и физическому развитию тела. Стиль, который преподавал мне мой старик, был создан, по его рассказам, его учителем, который создал эту технику под закат своей жизни, дедуля же совершенствовал эту технику уже как сто с чем-то лет, очень большой срок.

Пока это были базовые упражнения и не понятные движения, словно мои пальцы были когтями зверя. Старик не рассказывал смысл этих ударов, я был словно какой-то зверь, но уже сейчас я видел необычность этих движений. Может, его учитель копировал стиль членов клана Инузука? Хоть я не помнил, чтобы Киба показал хоть отдалённо похожее. Рваные удары словно были придуманы, чтобы нанести максимальное количество ран, удары ног в разные части тела как в карате и грязные приёмы. Всё ради победы. Всё, чтобы убить своего оппонента.

Пальцами, напитанными чакрой, я оставлял борозды в стенах, а ногами ямы в земле нашего тренировочного зала, сделанного под нашим домиком. Это помещение в высоту метров пять и в длину тридцать было окружено барьером, который скрывал чакру, которую я особенно использовал. Пустое помещение было местом, где мы проводили с дедом большую часть времени. Он здесь меня учил, бил и лечил. Здесь же мы иногда кушали, когда уже не было сил подниматься в дом. Сделал он эту площадку за день. Ниндзюцу творит чудеса.

На следующий день после тайдзюцу шёл фуиндзюцу, что был манной небесной. Тело отдыхало после долгих часов тренировки. Печати были целым искусством. Сложным и многогранным. Эти завитки и росчерки для меня, человека, который никогда не держал кисть в руках, было трудным делом, но интересным. Я портил восемь из десяти заготовок, но это был хоть какой-то прогресс, в первые попытки я просто сжигал полностью бумагу, на которую наносил иероглифы. Пока это были базовые печати, по типу взрывных. Как сказал старик, у меня не было таланта в этом деле, похоже, кеккай генкай Узумаки обделил меня этой стороной, но он меня утешил тем, что моё тело было великолепным. Надеюсь, при развитии шарингана я просто скопирую движения старика. Обходной путь я уже нашёл. Главное, старику это не говорить, а то он заставит меня носом в эти свитки нырнуть. Дотошный дедуля.

Чакро-каналы же уже могли проводить весь мой объём чакры, они окрепли и стали под стать моим объёмам, старик сказал, что теперь таких проблем не будет, и когда мой резерв будет расти, то и каналы будут адаптироваться. Даже легче стало дышать.

На третий день недели обычно был отдых. Я просто лежал на заднем дворе либо же читал что-нибудь из библиотеки, которую сделал старик в одной из комнат дома. Выбора особо не было, какой-нибудь свиток про похождения одного из Узумаки был моей своеобразной развлекательной литературой. Ни интернета, ни телевизора, даже "Приди, приди, рай" не было. Джирайя ещё не родился, что печально. А вот кто родились, так это Буба и Боба. Дух двух братьев, что дерутся между собой уже сотни лет, появился недавно в этом мире. Сообщил мне об этом Сецуна месяц назад. У главы клана Сенджу пополнение. Звали это пополнение Хаширама.

Способ получения информации, хоть и не мгновенный, был таков. Буцума Сенджу, глава клана, поделился радостной новостью со своим союзником, тире родственником, Узумаки, так какими-то своими каналами эту новость узнал Сецуна, а тот рассказал между делом мне, когда мы обедали. Я чуть не выплюнул весь суп, когда узнал. Но сдержался.

Теперь я точно знал, что это тот мир, который я видел на экранах своего монитора. Я оказался на несколько лет старше Хаширамы. Зная это, теперь я хоть знал, что события Первой Мировой Войны шиноби будут в ближайшие несколько десятков лет, и мне нужно добиться такой силы, чтобы выжить там, где пал неизвестной смертью Бог Шиноби.

Хаширама — ровесник Мадары, я понимал, что где эти двое, там и Зецу. Манипулятор, что несколько сотен лет пытается возродить свою матушку. Пока что я не мог никак ему помешать, но, потихоньку узнавая фуиндзюцу, в голове рисовался план. Если есть печать, что запечатывает таких монстров, как хвостатые звери, то и создать на этой основе печать, что запечатает этого чёрного дружка, можно. Но это планы будущего.

На четвёртый день у нас были уроки по медицине. Это была лишь теория, но довольно занимательная. Уровень знаний человеческого тела не совпадал с уровнем развития всего населения. Система учёбы, когда знания передаются от учителя к ученику, была удобна, если твой учитель знал такие нюансы, как мой старик, но для общего уровня развития это был тупиковый путь. Практика ирьёниндзюцу пока была невозможна.

У меня был дикий перекос в сторону Инь, моя духовная энергия из-за шарингана и моего перерождения сделала меня инвалидом в плане контроля. Большие затраты и мои проблемы с управлением чакрой сделали крест на моей карьере медика. Но теоретическую базу старик мне давал, чтобы в будущем мне было легче начать. А так, впервые попытавшись вылечить живую рыбину, я её просто взорвал. После этого я не пытался. Старик утешил меня, что к пятнадцати годам я выправлю минимальную планку и баланс чакры и смогу начать практиковаться на живых организмах.

Так и проходили дни до окончания срока, который мне дал старик.

Обучение было наполнено целыми литрами моей пролитой крови и пота. Я ломал себе пальцы и руки, когда бил его, не рассчитав чакру для укрепления, ломал себе ноги, когда перебарщивал с чакрой, в меня кидались огнём и топили литрами воды. Эта боль была невыносимой, травмы, что были опасны даже для взрослого, я переживал с помощью медчакры. Травмы, которые я запомню. Но всё это я бы прошёл ещё раз, если бы был выбор. Я понимал, что мир шиноби не знает слабых. А смерть поджидает везде, и лишь сильные духом и телом могут выжить в этом мире, полном монстров, что разносят горы мимоходом.

Так прошёл год. Так настал тот день, когда я получил своё первое задание.

Свою первую цель.

* * *

Я, как всегда, проснулся в комнате, что стала моим пристанищем в этом мире за этот год. Тренировки убрали всю дурь, что была у меня в голове. Переживания и сомнения. А может просто сбежать, скрыться где-нибудь в глухом месте? Но всё это в прошлом. Голова была свободна ото всех оков.

Отличное настроение и хороший завтрак были привычны, как и ожидание лекции. Сегодня у нас был урок по анатомии шиноби. Куда бить и как сделать больнее. Я уже знал про разные тенкетсу, точки давления, откуда высвобождается чакра. Как показал мне на примере себя, можно было их выбить, чтобы парализовать и лишить чакры человека. Я теперь понял, почему уважали клан Хьюга. Мне приходилось запоминать, где что находится.

Убрав посуду в сторону, я сел напротив старика. Он заговорил первым, как обычно, своим низким голосом.

— Ты знаешь, какой сегодня день? — О чём он?

— Эм, урок по анатомии? — Он на меня посмотрел более сурово, чем обычно. Так, думай, голова.

— Твой день рождения? — Взгляд стал ещё суровее.

— Мой день рождения? — Надежда умирает последней.

Он прикрыл свои глаза и выдохнул. Похоже, моё остроумие достаёт даже таких монстров, как дед, он очень терпеливый, был бы на его месте, я бы уже бил по жопе маленького шкодника.

— Прошёл год, как я тебя учу, маленький волчок. Твои достижения вызывают уважение, ты уже можешь продержаться против меня секунд двадцать в полный контакт. — Да уж, тактика бей-беги определённо помогла, почувствуй себя против босса, называется. — Тайдзюцу, фуиндзюцу и медицинские знания дают тебе огромные возможности. Будь мы в клане, чтобы достичь такого уровня на общих курсах тебе бы понадобилось бы больше двух лет, теперь же ты по классификации клана считай взрослый, кого можно впустить в свободное плавание. — Он улыбнулся, похоже, я понял, какой сегодня день, из головы вылетело с этими тренировками. — Увы, ты мой ученик, так что для тебя это только начало. Свободу ты получишь лишь тогда, когда победишь меня. Иди за мной. Сегодня день твоего задания.

Я последовал за ним, старик привёл нас в свою комнату, куда мне нельзя было заходить. Зайдя, я осмотрелся. Такая же, как у меня, комната, деревянный пол и футон, где спал старик. Лишь одно отличие — низкий столик, приставленный к стене, и полка, что была забита свитками. У меня была лишь полка, где хранились свитки, в которых была одежда и минимальный набор метательного оружия. Чакра решала многие вопросы, в том числе с гигиеной. На его полке около тридцати свитков, что внутри них было, для меня тайной. Он взял из полки два свитка. Один с красной лентой, другой с белой.

— Подай чакру в свиток с белой лентой. С красной лентой твоё задание, доказательство принесёшь мне, возьми свиток для хранения вещей. Иди. И не посрами моё учение.

Он развернулся спиной и сел за столик, взяв кисть и начав свою работу. Хорошее напутствие. Я знал, что он меня любил как внука и как ученика, но не показывал это. Цундере чистой воды. Хотя это было взаимно. Я тоже испытывал уважение к этому старику. Любовь же было трудной вещью. Любить его как своего дедушку не получалось, но я знал, что он занял отдельное место в моём сердце. Учитель и наставник — вот кем он был для меня. Человека, которого я считал своим дедушкой, что вырастил меня, я похоронил лично в прошлой жизни.

Выйдя из комнаты, я пришёл в свою комнату и раскрыл красный свиток.

[Цель — Сентаро Коцубаки. Бывший фермер.

Описание цели — Тёмные волосы, козлиная бородка. Носит белую повязку на лбу. Главарь банды разбойников.

Местонахождение — Три дня пути в лесах севернее города Тысячи Ночей.

Преступление — Разбойник, убийца мирных жителей, насильник.

Задание — Выследить и убить.

Доказательство выполнения — Голова цели.

Награда — 100 000 рьё]

Я знал, что этот мир изменит моё мировоззрение. В прошлом я зарабатывал своим умом и знаниями. В этом же мире я лишь знал, как отнимать жизни. Мои тренировки не были ориентированы на самооборону. Но всё же я надеялся, этот момент будет позже.

Подав чакру в свиток с белой лентой, мне на руки упали перчатки. Черные, под стать моей одежде. На ногтях вместо гладкости были когти из металла. Надев, я подал в них чакру. Так и думал, чакропроводящая сталь. Дорогое удовольствие. С ней была записка.

"Мой первый подарок для тебя, Оками, будь свободен, словно волк, и пусть твои враги увидят лишь отблеск твоих когтей. Теперь ты сам себе кормилец."

Пацифистом я никогда не был. Убийства для меня — одна из граней человека разумного. Меня учили этому год. Смотря на когти, которые светились от количества чакры в ней, я испытывал с одной стороны воодушевление, с другой — сомнение. Возможно, года было мало. Но либо этот Сентаро лишится головы, либо я останусь голодным. В мире, где нет науки как таковой, я мог заработать либо так, либо становиться крестьянином. С чакрой я был бы лучшим фермером.

Так, развлекая себя в голове и успокаивая свою совесть, я собрался и вышел из города. Меня ждёт убийца, который терроризирует обычных людей. Никогда не любил насильников.

* * *

Взгляд со стороны. Сецуна Узумаки.

Проводив взглядом своего внука, Сецуна испытывал сомнения. Его гениальный в боевом плане внук был таким маленьким на фоне этого мира. Ребёнок, что не знал родительской любви и уже как год учится тому, что не выдерживали и взрослые. Его учитель не знал жалости к своему ученику. Так Сецуна стал одним из сильнейших в клане Узумаки. Теперь же его ученик проходит через это. Он выдержал и не сломался, это было отдельной гордостью старого шиноби. Его тело и шаринган давали огромный потенциал, чтобы вырасти в сильнейшего шиноби своего поколения. Сецуна же лишь должен был стать путеводной звездой. Но всё равно он был настолько мал, настолько уязвим. Он не мог его потерять, последнюю родную кровь. Его горящий взгляд, когда сорванец узнавал что-то новое, всегда давал хорошее настроение для Сецуны. Для человека, потерявшего всё, Оками стал единственной причиной жить.

Пропав на краю сенсорного радиуса, внук ушёл выполнять своё задание. Сецуна, прикрыв глаза, сказал в пустоту.

— Второй.

Сидя на колене, из воздуха появилась фигура в черных одеяниях, что скрывало чакру и тело. Безликая маска украшала лицо и не давала узнать коленопреклонённого человека. Волосы закрывал капюшон.

— Проследи за ним. Приоритет — его безопасность. Если что-то выйдет за рамки, ты знаешь, что делать.

Второй знал, что делать, если случится что-то экстраординарное, он должен будет сделать всё, чтобы молодой господин был спасён. Даже если надо будет пожертвовать собой.

— Да, господин.

Фигура второго пропала, а Сецуна надеялся, что всё пройдёт тихо и гладко.

* * *

Сидя в кустах в нескольких десятках метров от лагеря, я рассматривал место, где разбил своё жилище Сентаро и его подельники. Похоже, они чувствовали себя очень свободно и не боялись, что кто-то их найдёт. Хорошие домики, построенные на скорую руку, и несколько жаровен освещали в эту безлунную ночь лагерь разбойников. Понаблюдав несколько минут за всеми людьми в лагере, я приметил домик, что занял главарь. Сентаро отгрохал, сто процентов чужим трудом, огромный двухэтажный домишко всем на зависть. Я слышал отсюда стоны боли. Жертва кричала жалостливо и тихо, усиленные чакрой уши улавливали эти звуки.

Не заботясь о сторожевых, люди спали и не ждали никого в гости. Тем легче мне, лишние смерти мне не нужны. Хватит и того, что я сегодня совершу первое своё убийство за обе жизни.

Взяв кунай с пояса в руки, я пошёл к дому Сентаро, оглядываясь, чтобы не пропустить любопытных лиц. Не стал быть носорогом и тихой ступенью пошёл к цели.

Домишек было около десятка, и, пройдя половину, я уже расслабился. Тихая атмосфера и звуки костра дали мне ложное чувство безопасности, притупив настрой. Крик, что раздался, был полной неожиданностью. Громкость была такой, что перебудила всех, кто спал.

— Враг!

Кричал какой-то парень, уже бежавший ко мне с катаной на перевес, он был от меня буквально в нескольких шагах. Я, напитав чакрой тело и активировав шаринган, кинул в него кунай, не задумываясь. Это был рефлекс на опасность. Сила броска — запредельной.

Я видел отчётливо, как метр за метром, сантиметр за сантиметром кунай преодолевал сопротивление воздуха.

Словно пуля он прошёл насквозь тело парня, и тот упал, я уже не слышал, как другие люди, одетые во что горазд, окружают меня. Не видел, как Сентаро убегает, на голое тело напялив штаны.

Всё моё внимание было приковано к парню, что умирал. Кровь сочилась из рта, но он ещё был жив. И лишь его губы продолжали повторять.

— Демон, демон, демо…

Его взгляд был обращен на мои глаза, что горели красным цветом.

А моё тело тем временем начало реагировать на опасность. Рефлексы, что вбил старик, были смертельны.

События понеслись вскачь.

* * *

Взгляд со стороны. Второй.

Смотря на бой, хотя скорее бойню, что устроил молодой господин, Второй испытывал определённый уровень гордости, в то же время опаски. В возрасте пяти-шести лет Второй воровал на улицах города в одной из далёких стран, пока его не нашёл господин Сецуна и не дал цель в жизни. Конечно, живя на улице, понимаешь всю грязь и жестокость этого мира, но то, что творил молодой господин, внушало трепет.

Убив проснувшегося парня кунаем, похоже, почувствовав огромный резерв, молодой господин начал двигаться, когда его уже окружили пятнадцать человек. Остальные поспешно сбежали. Похоже, знали, кто нагрянул к ним, и не стали играться со смертью.

Шаринган в глазах начал быстро крутиться, а руки двигаться. Первому, что замахнулся на него, Оками оторвал у него катану и взмахнул по диагонали. Четверо выбыли, пытаясь удержать свои кишки. Широкий взмах был сильным и безжалостным.

Развернувшись и протаранив толпу, он их раскидал, словно детей, успев нанести двоим удары в сердце. Уже мёртвые тела вылетели в стены домов и там же остались, сила была слишком велика. Бросив катану, которая пришла в негодность, он принял узнаваемую стойку господина и начал убивать своих противников. Когти были тверды, а скорость — запредельной для обычных людей.

Рваные раны и сломанные кости, везде кровь и запах смерти. Раны были, словно зверь прошёлся по этим разбойникам. Второй знал стиль своего господина, но молодой протеже показал, насколько смертоносен этот стиль. Меньше чем за минуту он убил всех в лагере. Закрыв глаза, он поднял взгляд на небо. Простояв несколько мгновений, Оками опомнился и посмотрел в сторону дома лидера.

Второй смотрел и ждал дальнейших действий молодого господина. Взгляд Оками повернулся в сторону убежавшего главаря, похоже, он видел его, а в глазах были по два томоэ шарингана.

Надо будет доложить господину, подумал Второй.

* * *

Убивать этого Сентаро было плёвым делом, добежать за мужиком, что падал, не разбирая дороги, было быстро. Также было легко взять его шею и свернуть её.

Похоже, моя психика сделала какую-то блокировку, и моя совесть не стала меня долго мучить. Я просто привык к убийству, быстро, очень быстро. Убив пятнадцать, не будешь переживать об одном. Труднее всего было резать ему голову.

Потащив его тело к домам, я взял катану одного из убитых. Настолько сильно замахнулся, что, быстро срезав голову, я воткнул меч глубоко в землю.

Просто оставив всё как есть, я взял голову Сентаро за волосы и запечатал.

Моё задание выполнено.

* * *

Взгляд со стороны. Сецуна Узумаки.

Проводив взглядом своего внука, который ушёл спать, Сецуна ожидал доклада от своего подчинённого. Внук, на его взгляд, вёл себя нормально, похоже, тренировки прошли не даром. Лишь эмоции давали понять, что внук пережил стресс.

— Второй.

— Да, господин. — Второй появился в такой же позе, как и до этого, колено к полу и склонённая голова.

— Расскажи, что было.

— Да, господин. Молодой господин, прибыв в лагерь разбойников, решил сделать всё без лишних жертв, cудя по его направленному шагу, он не хотел зачищать лагерь. Пройдя пять домов, он приближался к дому лидера лагеря, но его заметил один из разбойников. Похоже, он был немного одарен сенсорным восприятием, вот и заметил огромный источник чакры рядом с домом. — Видя, что господин хочет что-то сказать, Второй остановил доклад.

— Да, такой объём любой маломальский шиноби заметит, неудивительно, что обычный человек заметил.

— Всё так, господин. После неудачного нападения, когда молодой господин прошил насквозь первого убитого кунаем, на него попыталась напасть толпа. Четверым он прорубил животы, и те не смогли собрать свои кишки, двоих смял огромной силой об стену, быстро пробив тем же мечом их сердца. Бросив меч, который сломался от силы, он принял стойку вашего стиля. Одному срезал голову когтями, двоим вырвал сердца. Остальных передавил силой, срезая когтями конечности. Итог: все убиты. Цели задания он свернул шею. И важное уточнение, — Сецуна поднял бровь на эти слова, — он пробудил второе томоэ шарингана.

— О, какая хорошая новость. Я уже не знал, как развить эти проклятые глаза. Похоже, их сила раскрывается в битве. Хотя назвать битвой схватку шиноби с человеком не получится. Но можно скинуть это на возраст. Хорошо, очень хорошо, — Сецуна улыбнулся отеческой улыбкой и задал ещё один вопрос. — Что думаешь лично?

— Техника хромает, сила есть, как и скорость, но слишком много крови он пролил, чакра была потрачена чрезмерно много, но в случае молодого господина это простительно. Также отмечу остановки во время боя, они были в промежутках при убийствах. На этом всё, господин.

— Хорошо, свободен.

Сецуна, посмотрев на свиток, что лежал на столе, подумал:

"Похоже, нужно увеличить тренировки на день больше. Да и вбить, что чакра не бесконечная и тратить нужно соразмерно бою".

* * *

Лёжа на футоне после прибытия, у меня пробежали мурашки по спине. Замёрз что ли.

Укрывшись, я посмотрел на деревянный потолок, мысли кружили в голове хороводом.

Я действительно псих, или это мир такой ненормальный? Моя реакция на убийство была слишком спокойной. Я расстроился лишь от того, что не смог провернуть всё тихо. Психолог бы мне поставил точный диагноз, но я знал: моя реакция необычна.

Но я не стал на этом зацикливаться. Судя по довольной улыбке старика, такие задания ждут меня не один раз.

Шаринган — вот что занимало мою голову. Второе томоэ даровало мне способность чтения движений противника, что я заметил во время боя, после того как я убил предпоследнего. Я словно начал видеть и знать, как и когда меня попытаются ударить, хотя тот и не успел что-то сделать с пробитым сердцем. С последним я дольше всех занимался. Новая способность была очень необычной и удобной. Также я понимал, что могу немного в гендзюцу, но не стал это делать в бою, проникать в голову противника не было времени. Убив последнего разбойника, я думал, что упустил главного, но нашёл его шаринганом. Глаза стали видеть ещё дальше, плюс-минус несколько сотен метров, точно определить не получилось. Это был огромный скачок по сравнению с первым томоэ. Боюсь представить, что будет на третьем томоэ.

Мангекьё же страшил меня своей ценой.

Ведь единственный близкий мне человек был старик.

Глава 4

— Зачем мы здесь, дедушка? — Стоя перед водопадом, мальчик семи лет от роду задал вопрос. Вокруг раскинулся лес, и лишь вода оповещала всех зверей, чтоздесь водопой.

— Новый урок для тебя, молодой волчонок. Смотри внимательно.

Седоволосый мужчина, что не утратил свою стать, повернувшись к воде, взмахнул рукой. В тот же миг, словно сама природа прогнулась под пальцами старика, водопад разделился на пять частей, и вода на краткий момент повернула вспять. Но, как и время, природа неумолимо вернула в былой строй воду, что давала жизнь в ближайшие края. Пять росчерков, что развернули воду, исчезли также быстро, как появились.

Повернувшись обратно к своему ученику, тот увидел, что его глаза изменились в крайне интересную картину и желанную добычу для всех охотников за клановыми сокровищами. Шаринган с двумя томоэ сверкал на бликах солнца.

— Я увидел, но в то же время не увидел. Как ты это сделал? — Интерес, что появился в глазах юного представителя клана Учих, был неподдельным.

— Это, мой ученик, продвинутая атака тайдзюцу, что ты изучаешь. Костыли, что были временной мерой, должны быть отброшены. Перчатку, что изменяла ток чакры в твоей руке для помощи обучению фуиндзюцу, ты отбросил ещё месяц назад, не в последнюю очередь из-за шарингана, но теперь настало время отбросить оружие, что я даровал. Тебе нужно явить настоящие когти.

— Но как это мне сделать? Я даже увидеть не смог твой удар.

— То, что я показал тебе, это лишь дальнейшее развитие. Сейчас же сконцентрируй чакру в пальцах и в большой степени на своих ногтях. Ты должен всколыхнуть водоем. Представь, что они стали клинками, оружием, которое ты никогда не потеряешь. Самое верное и самое смертоносное. Твои пальцы — мечи. Острые и опасные.

Видя, как мальчик сделал, что ему сказали, учитель продолжил. — Тут главное верить в то, что делаешь.

— А теперь ударь, ударь так быстро, насколько можешь.

Черноволосый ученик сделал это, но вода, куда был обращён удар, даже не всколыхнулась. Немой вопрос появился в глазах молодого воина.

— Ещё.

— Ещё!

— ЕЩЁ!

* * *

Вот уже несколько дней, что пролетели словно одна фотоплёнка, я был словно муха, чья жизнь зависела от паука, что поймал её на своей паутине. Каждый день тренировки, удары и переломы. Моя кровь и чернила, что я наносил на свитки. Всё это смешивалось.

Та бойня, что я совершил, та жестокость меня преследовала. Шаринган даровал мне многое, в том числе воспоминания, которые не стереть. Я запомнил все свои действия и смерти. Искажённые лица этих людей я видел словно на расстоянии протянутой руки.

Я размышлял, правильно ли я сделал. Стоило ли сто тысяч рьё их жизни? Ведь моя цель была лишь одним человеком, а положил в землю я несколько раз больше тел.

Но всё когда-нибудь заканчивается. Так и закончились мои мысленные метания, когда на пороге нашего дома появилась та, про кого я по глупости забыл.

Это был солнечный день, как впрочем и всегда. Страну, в которой я живу, не просто так назвали местные жители Огнём, за весь тот год, что я здесь, было лишь одна неделя дождя, и ни разу я не видел снега. Хотя почему бы не назвать её Солнцем, думалось мне, но азиатская культура вносила коррективы. Даже если азиатов я за шесть лет не видел.

Мы с дедулей играли в шоги и неспешно вели беседу про кланы и их представителей. Старик рассказывал про разные кланы и их политику. Это стало своеобразной традицией, когда я проигрывал в эту непонятную для моего мозга игру, а старик, наслаждаясь, неспешно рассказывал мне про разные нюансы поведения тех или иных представителей кланов. Шаринган, кстати, не помогал в игре.

Так, поставив очередную фигуру, старик резко замолчал и повернул голову в сторону входа. Меня это насторожило, ведь гостей мы не ждали. Прокручивая в голове разные варианты действий, я просидел в тишине секунд десять. Хмыкнув, он повернулся и сказал мне.

— Это к тебе, внук. Иди встреть нашу гостью. И приведи её ко мне, ей нужна медицинская помощь.

Гостья? Кто это может быть? Я, неспешно поднявшись, пошёл в сторону входа.

Когда открыл двери дома, я даже не понял, кто это. Черные волосы, как мои, только посветлее, были все связаны между собой и неопрятны, с листьями, что застряли, лицо, что было всё в крови, и взгляд, словно я убил её семью. Эти карие глаза смотрели на меня словно в душу. Вся в лохмотьях и грязи, словно из леса. Только не говорите мне, что она родственница кого-то из тех, кого я убил. И так не могу отделаться от мысли, что я психованный маньяк. И как она прошла через стражников, не убила, надеюсь. Придётся её вырубить.

Но я заметил деталь, которая поменяла у меня мнение насчёт девушки. Меч, что висел у неё на поясе и неумело был заправлен. Словно не её.

Я узнал эту катану. Это была та самая, которой я рубанул шею тому главарю банды, что насиловал и терроризировал простых людей. Я вспомнил, что слышал крики в доме этого ублюдка, но забыл о них, точнее о ней. Тогда меня волновала лишь его голова и награда за неё. Боевой раж меня отпустил лишь дома, и всё вылетело из головы.

— Ты вед…

Я не успел задать вопрос, как она упала на колени, вынула катану и схватила её своими ладонями, поднеся в мою сторону лезвием к себе.

— Господин. Прошу, возьмите мою жизнь в услужение. Этот презренный самурай просит о милости, господин. Прошу вас, умоляю.

Ну и дела. Я мягко говоря был в шоке.

* * *

Котецу Хитара. Девочке было лишь пятнадцать лет. После того как она сменила одежду и вымылась, её было не узнать. Всего лишь молодая девочка, возраст у неё был не больше моей дочери в прошлой жизни. Я гнал мысли о семье уже лет так пять, но, увидев её глаза и вид, во мне просыпалась забота.

По рассказам выходило, что Котецу была самураем уже в пятом поколении. Сейчас не существовало селения самураев в стране Железа, а многочисленные самураи служили повсеместно всем Дайме и аристократам. Семья Котецу служила аристократу Багрового острова, что находился в глубине океана Каиджу, что омывал материк. Они верой и правдой служили местной семье одного аристократа. Семью, увы, истребили, межклановые войны затрагивали всех, в том числе и самураев на далёких землях. Из семьи у неё остался лишь её младший брат, которого она потеряла, когда их поймали. Да, самурая, который пользуется чакрой, тоже можно было поймать, хотя её резерв был меньше моего на несколько десятков раз, но билась она долго, по словам Котецу. Как истинный самурай, она перемолола человек тридцать, пока её не сразили. Я бы не удивился, если это был какой-нибудь неизвестный для меня шиноби, но мои ожидания не оправдались.

Пришёл человек, по её словам, с белыми глазами, словно без зрачков, и отправил её в нокаут за два удара. Быстро и без жалости, словно ожидая, когда она выдохнется. Хьюга, понял я. Проснувшись, она оказалась в незнакомом месте в клетке. Чакры не было, а шансов, чтобы убежать, и того меньше. Её продали нашему общему знакомому, безголовому Сентаро. Забрав её, он привёл к своему логову, и тут появляюсь я. Чакру же она не могла восстановить в доме, где её держали, этот ублюдок прикладывал какие-то бумажки, и высасывались те крохи, которые у неё накоплялись. Это меня насторожило, продукция Узумаки попала не в те руки, и страдала от этого простая девчонка с трудной судьбой. Сколько ещё таких жертв, что попались в рабство? Тут не было централизованной власти и полиции. Оставалось лишь своими силами выяснять и карать мразей, что насилуют маленьких девочек. Чакра, словно приняв мой настрой, взбурлила, но я остановил свой напор. Ещё не время и не место.

Политика клана Узумаки резко стала для меня чем-то неприемлемым, я знал, что нужно что-то менять. Но сил для этого нет. Пока что.

Рабство для меня не было чем-то удивительным. Если в мире, где тысячи лет развивались технологии и открывались новые знания, всё ещё существовало такое понятие, как рабство, то и здесь оно должно быть. Тем паче с этими пережитками прошлого, как аристократия. Но это не отменяет факта, что нужно было карать таких людей.

Сецуну её ситуация и место, где держали рабов, заинтересовала, не знаю почему, но, когда он услышал про Хьюга, словно стал моложе. На следующий день ранним утром мы трое выдвинулись в путь. Котецу помнила, где находится место, где её держали на протяжение недели. Узнала всё, чтобы прийти обратно и узнать судьбу брата. Ведь когда она очнулась в клетке, его уже рядом не было. Нам предстояла неделя пути.

Чакру она уже восстановила за ночь, и мы не отставали от старика, что рвался вперёд словно носорог.

Меня же волновал другой вопрос, как, чёрт возьми, со всем этим связаны белоглазые мастера тайдзюцу?

* * *

— Котецу, расскажи, как ты нашла нас, я вроде не оставлял следов. — Жуя булку с начинкой из клубники, я с интересом посмотрел на девочку, что также жевала свою булочку и запивала всё это водой. Умению двигаться по лесу меня научил старик в первую очередь. Хотя с моим резервом, который я не мог скрыть, я всё равно был словно маяк в ночи. Котецу же в этом была полным профаном, так что мне пришлось её учить азам.

Вот уже несколько часов, бежав на пределе скорости, мы сделали привал. Во время бега и до этого в доме не было времени поговорить. Сецуна вылечил её травмы, в том числе те, которые были нанесены насилием. Как сказал старик, она была сильно истощена и вся в травмах. Ублюдок не раз ломал ей пальцы. Сильная девочка. Видя её улыбку на простую булочку, я был рад, что отрубил голову такому человеку. Все мои переживания насчёт убийств испарились.

— О, в этом нет ничего удивительного, Господин. У нас не приветствуются умения шиноби, но я родилась сенсором, так что Отец мне выделил учителя, который помогал мне в этом деле. Я почуяла вашу чакру и пришла по следу. Вас легко было отследить.

— Хм. Так ты сенсор? — Сецуна с интересом посмотрел на девочку.

— Да, господин Сецуна. Мой род всегда славился тем, что мы могли отследить человека по его чакре.

— Очень полезное умение, особенно для тебя, внук. — Он глотнул чай, что держал в свитке, вот ведь любитель чая, даже отдельный свиток есть. Посмотрев в его глаза, я увидел намёк. — Сколь бы ты ни был одарён чакрой, увы, сенсором тебе не стать. Шаринган в этом деле не помощник. Я знаю несколько способов, как скрыться от твоих глаз. А сенсор этого минуса лишён, особенно такой необычный, что может отследить чакру по следу.

Я понимал, к чему он это говорил, когда она предложила мне службу, я ничего не ответил. Об этом пока не было смысла думать. Лучше найти её братика, а потом что-то решать, сейчас она на эмоциях, вот и сглупила. Молодость полна ошибок.

— Я понял, старик.

Я свернул в сторону этот разговор и посмотрел на девочку.

— А что было, когда я ушёл, Котецу, и зачем ты взяла этот меч, старик вроде дал тебе новый? — Я указал на катану, что болталась у неё на поясе. Два меча смотрелись странно.

— Это. — Она погладила катану, с которой пришла. — Она для меня теперь дорога как память, Господин. Ею вы убили моего мучителя, я же, достав её из земли, отрезала этому ублюдку его причиндалы и запихнула их ему в задницу. Моя душа стала спокойней после этого.

Она мило улыбнулась и нежно погладила по рукояти меча.

Я посмотрел на старика, а тот на меня.

Мы поняли друг друга без слов. Эта девчонка точно что-то с чем-то.

Так проходили дни путешествия в логово работорговцев. В беседах. Я узнавал Котецу, а она нас.

* * *

Взгляд со стороны. Сецуна Узумаки.

Они потихоньку подходили к огромному особняку, что раскинулся в глухих лесах страны Огня. Это была территория другого Дайме, не того, что правил несколькими городами, в том числе где сейчас живут Сецуна с Оками.

Сецуна, посмотрев на огромный особняк, покачал головой. Судя по всему, у этих людей есть связи с аристократией. Такое место просто не построить без людей и денег. Рабы же в этом плане играли не последнюю роль.

Клан Узумаки когда-то прошёлся по окрестным землям на тысячи километров мечом и огнём и низвёл всех тех, кто продавал людей. Но это было сто лет тому назад, похоже, наплодились новые ублюдки. Но интерес старого воина не вызывали обычные люди, что игрались в богов, решая судьбы людей. Хьюга — вот кто интересовал его разум.

Клан белоглазых любителей поиграть в аристократию встречался ему два раза за всю жизнь. Первый раз это было, когда вместе с учителем молодой Сецуна путешествовал по миру. Тогда белоглазые мастера тайдзюцу напали на дуэт учителя и ученика и сгинули в земле. Сецуна к этому времени уже как десять лет учился под крылом своего учителя и убил их всех быстро и спокойно. Увы, в то время он не знал про существование Бьякугана. Да и это не помогло им выжить. Заблокировать тенкетсу монстра с огромной чакрой у них не получилось.

Во второй раз он встретил их на закате жизни своего учителя. Те пришли на похороны и выразили свои соболезнования семье учителя. Не понятно, как, но учитель был знаком с некоторыми мастерами из Хьюг. Тогда же Сецуну заинтересовали их глаза. Он аккуратно узнал про их свойство у людей, которые тогда были на похоронах мастера и учителя Сецуны. Тогда он забыл про них.

Так и не вспомнив о них, он продолжал жить, пока не появился его внук с его шаринганом и девочка, чья трагичная судьба была теперь связана с его внуком.

Сецуна по своей природе был воином и не гнушался любым усилением себя. Медицина помогла ему в этом деле. Он экспериментировал на разных шиноби. Улучшал и развивал разные органы и мышцы тела, удалял ненужное и искусственно уплотнял кости.

Все эти улучшения, испробовав на себе, Сецуна стал одним из сильнейших воинов своего клана. Теперь же он лишь ждал, когда Оками вырастет, и можно будет провести над ним те же улучшения. В том числе в чакро-каналах глаз, чтобы проводили больше чакры. Бьякуган поможет в этом деле. Не экспериментировать же на внуке.

Сами же глаза были приятным дополнением для его внука. Глаза ему были не нужны, как и внуку, что уже обладал додзюцу, его сенсорное восприятие хватало на несколько километров, жаль, что Оками не передались те же свойства. Но девочка-самурай была иным случаем. Она могла стать первым последователем его внука. Верным и преданным. Самурай, что уже выбрал господина, что бы ни думал внук, она уже не отступит от своего пути.

А глаза Хьюга клана сенсоров помогут ей в служении внуку. Чем сильнее его окружение, тем сильнее будет сам Оками.

* * *

Увернуться от куная, блок, что сопровождался глухим стуком, словно камень кинули в дерево, разворот с ударом ноги, и противник ломает стену своей спиной и уже не встаёт.

Я повернулся, чтобы посмотреть, что творится вокруг. Разрушенные бумажные перегородки и горы тел без сознания. Тишина, что омрачали крики с другой стороны особняка. Похоже, Котецу развлекается на полную.

Старик не стал помогать нам. Лишь сказал, что это очередная тренировка. Котецу взяла на себя главных лиц, я не стал настаивать или как-то её ограничивать, свободный человек всё же и взрослый по местным меркам, мне же достались обычные охранники.

Большие, с не самыми умными лицами и довольно тупые. Ну видите же, что я всех вырубаю без проблем, почему бы просто не сдаться и лечь на землю. Но нет, надо мне тратить чакру и вырубать их штабелями.

Тот, кого я выпустил спиной вперёд, был последним. Красивый японский особняк по центру, где был пруд, впечатлил своей населённостью. Словно какие-то муравьи, все новые и новые люди выбегали из многочисленных комнат и также быстро ложились на пол без сознания. Я действовал аккуратно и не стал кого-то убивать. Котецу, если захочет, сама убьёт их всех. Жалости как таковой не было. Клиентов не было, лишь охрана, похоже, недавние продажи были последними. Жаль, хотелось узнать тех, кто пользуется услугами данного заведения, и поубивать их всех.

Выйдя к центру, я пересёк половину пруда, смотря на звёзды, что сверкали чистым светом. Луна была полной и освещала весь центр особняка. Не успев пройти дальше, я не заметил, откуда прилетело бессознательное тело.

Котецу.

Без ран, но вырублена. Кровь на ладонях дала мне знать, что кого-то она успела прирезать. Я думал, крики прекратились из-за того, что она всё выяснила.

Медленные шаги раздались в одном из проходов, и на свет луны вышел мужчина. Брюнет на вид лет тридцать, может, больше. Белое кимоно и белые глаза без зрачков давали мне понять, кто это. Хьюга. Без печати на лбу, из главной ветви. Трудный бой. Сецуна был рядом, так что я не стал сильно переживать, хотя знал, что противник был трудным.

— Ребёнок? — Вены вокруг его глаз вздулись. — Нет, Учиха. — Как он понял, ведь Шаринган был неактивен. Нужно будет узнать, хотя догадки были, я тоже видел, каналы у его глаз были толще, чем обычно. Он покрутил головой, хотя я думал, что эти глазки видят всё в триста шестьдесят градусов вокруг. — Ты один, но где твои сородичи и почему ты так далеко от своей клановой территории? Учихи, конечно, больные ублюдки, но обычно они не стараются терять обладателей додзюцу. Отвечай!

— Дяденька. — Я активировал шаринган и начал разгонять чакру по телу. — Знаете, что говорят слепые трусы перед дракой? — Я, похоже, сбил его настрой, и он мне ответил.

— Что?

— Стоять, бояться! — Я наложил гендзюцу на его разум. Это дало мне секундное преимущество, которое я использовал на полную.

Рывок, что оторвал доски с пола, и моя фигура размылась в пространстве. Пальцы в перчатках, что даровал мне старик, почти коснулись его лица, когда он отмер. Чёрт, не успел.

Он резко начал крутиться, и меня отбросило прямо к выходу. Там всё также лежали тела, на одно из которых я приземлился. Кайтен. Чёртов Хьюга, он успел мне выбить тенкетсу. Теперь чакра стала плохо идти к левой руке, я знал, что это временно и моя чакра сама всё сделает, но времени для восстановления у меня нет.

Услышав, как неторопливо он шёл ко мне, я встал в стойку. Он вышел ко мне всё такой же идеальный. Я даже не замарал его кимоно.

— Признаю, ты молодец, маленький Учиха. Не знаю, как ты смог, но у тебя талант. Последний раз меня останавливали при помощи гендзюцу, когда мне было столько же лет, как и тебе.

Я на вид был старше, чем казался. Обильная еда и тренировки давали мне плюс пять лет. Так что этот Хьюга считал, поди, что мне лет десять-одиннадцать, не знаю, почему в голову полезла эта информация, но бред так и лезет в голову в смертельной ситуации.

— Нападай, поиграем с тобой до того, как я вырву твои глаза. Шаринган можно дорого продать.

Его ухмылка вызывала у меня чувства брезгливости и гнева. Но я не стал торопиться. Он меня не воспринимает всерьёз. На этом можно сыграть.

Обходя его слева по кругу, я внимательно наблюдал за ним. Он был спокоен.

Рывок, и я начал комбинацию. Удар когтями правой руки, он пригибается, я поднял в сторону его лица своё правое колено, которое он заблокировал просто рукой! Я таким количеством чакры мог крошить камень, а ему всё равно. Хотя нет, глаза успели заметить, что он немного сморщился, всё же смог достать. Чакры я закачал много в этот удар.

Не успев убрать колено, он кинул меня назад и вдогонку ударил мне в грудь. Чёрт, будь у меня меньше чакры и была бы она менее плотная, он мне разорвал бы органы

Я потратил уже одну треть от своего резерва. Если так продолжится, я быстро выдохнусь. План в голове сложился быстро. Мозги, что были накачены чакрой, быстро нашли способ попытаться выиграть в этом смертельном бою. В прямом противостоянии я ему не противник, чакра тратится быстрее, а опыт на порядок больше, чем у меня.

Поднявшись, я кинул на землю свиток, что взорвался дымом. Специальный дым, который использовал иногда против старика, знал, он мне пригодится. Дым был накачен чакрой, что мешало сенсорному восприятию. Моя собственная разработка.

Всего две секунды как прошли, а он сдул весь дым. Но я успел.

— Это становится утомительным. Пора заканчивать.

Вены были вздуты. Бьякуган был активен, похоже, кто-то меня потерял. Его рывок я смог заметить, всё же он был на несколько порядков медленнее старика.

Шаринган бешено крутился от чакры, а я пригнулся от удара по голове. Шагнув назад, словно падая, я видел, что он уже предвкушал победу.

Фуин.

Его тело застыло, а взгляд был обращён на мою руку, которая летела навстречу его лица. Удар.

Он отлетел от моего удара и больше не поднимался.

Победа.

Это было быстро, но утомительно. Половина резерва чакры ушла.

Сецуна появился, неся на плече Котецу. Посмотрев на меня и на Хьюга, он лишь бросил в воздух слова.

— Плохо, очень плохо. Увеличим твои тренировки после возвращения. Но идея с парализацией мне понравилась.

Эх.

* * *

Взгляд со стороны. Клан Хьюга.

— Господин. — Перед стариком, что рассматривал свиток, преклонил колено белоглазый мужчина в свободных одеяниях, лоб его украшала печать. Старый Хьюга же был одет в узнаваемое белое кимоно. В таких же одеждах ходил тот, что был в особняке, куда нагрянули Узумаки и Котецу.

— Ичиру пропал, особняк разрушен. Камисара и его подельникам отрубили головы, их нашли рядом, как и все охранники мертвы.

— Шинсура, найди моего сына. Мёртвым или живым. — Старик отложил свиток и посмотрел своими глазами на подчинённого. — Возьми с собой всех, кого можешь, и убей всех, кто причастен к этому. У тебя неделя.

— Да, господин.

Шинсура, поднявшись, сгибая спину, покинул дом старейшины. Сам же старик, что был одним из старейшин клана, лишь вздохнул.

— Что же сказать главе.

* * *

Хьюга ничего дельного не сказал. Не было никакого мальчика по описанию Котецу, не было ни когда её схватили, ни в особняке. Сецуна вырубил его после допроса и запечатал.

После злополучного боя старик насел на меня словно бешеный.

Разбор боя и указания на мои ошибки заняли всего час. Но вот тренировки после этого… Хоть вешайся.

Мои удары, что тратили много чакры, и финты, которые отсутствовали, больше всего бесили старика. На мои логичные доводы, что у меня море чакры и нет необходимости экономии, старик махнул рукой. А вину за отсутствие уклонений и разных уловок старик переложил на мою неопытность. Был бы этот Хьюга хоть капельку серьёзным, по словам старика, тот бы меня вырубил за пару вздохов. Как сказал старик, бои шиноби скоротечны. Этот же белоглазик решил потянуть. Всё-таки есть плюсы в детском теле.

С самим Хьюга, как сказал старик, он разберётся сам. Не знаю, зачем ему этот мужик, не будет же он себе пересаживать глаза? Я не стал задавать вопросы, мне это было не сильно интересно.

Котецу осталась с нами, специально ради неё старик выкупил домишко и расширил его. Теперь он был двухэтажным с несколькими спальнями.

На вопрос про брата девочка ответила, что никто не знал в особняке, где он. Когда её поймали и начали искать его, мальчик уже пропал. Сбежал или убили, она не знала. Поплакала она, конечно, долго, пришлось обнимать и утешать. Моё тельце было ей словно игрушка, так что засыпала она со мной.

Так, поступив ко мне на службу, она теперь начала ходить за мной хвостиком везде. Не стал её прогонять или как-то дистанцироваться. Для меня она была словно дочь, о которой нужно заботиться, а для неё я был господином. Хотя засыпать со мной и обнимать словно игрушку она не перестала. На мой вопрос о таких действиях по отношению к своему господину она выдала, что это ради защиты. Ага, верю.

Так в тренировках и заботах о девочке, что начала жить со своей утратой, прошли ещё полгода. Старик не стал пересаживать себе глаза. На мой вопрос о судьбе пленника он лишь отмахнулся. Я не стал выведывать, захочет — сам расскажет. На горизонте стояла новая проблема.

Деньги кончились. Оказывается, если их тратить на двоих, сто тысяч имеют свойство быстро кончаться. Дед сказал мне, раз я её господин, то и должен сам обеспечивать её нужды. Одежда, еда, женские штуки по типу расчёсок и всяких нужд. Мелочи, но деньги уходили. Так и закончились все те сбережения за убийство того парня.

Тренироваться же она начинала сама, но потом старик, видя её потуги, взял к себе. Не знаю, чем они там занимались, старик попросил не вмешиваться, но Котецу приходила избитая каждый раз после этих тренировок, особенно в области кулаков. Словно ей постоянно приходилось стену бить, хотя она мечница. По медицине она тоже составляла мне компанию, старик говорил, что у неё талант, и практику она начала уже через месяца три после начала тренировок. Фуин по понятным причинам её никто не учил. Клановые знания, все дела.

Меня же ждала новая миссия, старика попросил что-нибудь подороже. Умения вышли на новый уровень, контроль вырос. Я избавился от костылей в виде перчаток и обзавёлся новым смертельным приёмом. По словам старика, через годик-два можно будет учить ниндзюцу, жду не дождусь. Интересно, каким стихиям у меня предрасположенность.

Мои пальцы стали сами по себе резать похлеще когтей любого хищника, ещё и на расстоянии.

Новая цель ждёт.

* * *

Глава 5

— Тайдзюцу, фуиндзюцу, гендзюцу. Во всех этих направлениях ты достиг хорошего уровня. — Седоволосой мужчина стоял перед распластавшимся на земле мальчиком на вид тринадцати лет, хотя ему было лишь девять. — Стиль что я тебя учу не заканчивается на когтях чакры. Это лишь начало, но даже это делает тебя сильнее безродных и других, чьим обучением не занимались так плотно, как тобой. Ты дерёшься яростно и смертоносно. Как я тебя учил. Я доволен развитием в этом плане. Ты определённо опережаешь график, по которому мы следуем, особенно в плане физического развития. Всё же хоть что-то я смог тебе передать через кровь, а то твой отец и дядя были как твоя бабушка, низкие, и чрезмерно широкие. — Он с улыбкой вспоминал усопших. — Теперь насчёт фуин. Шаринган сильно помог тебе в этом деле. Если бы не он, тебе бы пришлось учиться намного больше времени, я это не приветствую, но глупо отказываться от преимущества. Продвинутые печати даются тебе легче, чем другим. Чакры хватает. Но не возгордись этим. Есть множество вещей, которым я тебя ещё не обучил, ты просто не поймёшь. Ты же не забыл, как достигается звание мастера в фуиндзюцу?

— Нет, дедушка. — Мальчик всё это время пытался прийти в себя после тяжёлого раунда спарринга. — Узумаки, что пытается получить звание мастера, обязан представить свою собственную печать, в которой не меньше десяти сложных знаков. После претендент должен доказать, что печать работает перед советом старейшин и главой. Показав её работу, совет оценит полезность и после присуждает звание мастера.

— Всё верно. Сейчас же ты лишь взошёл на уровень продвинутого начертателя, что может создавать печати не больше пяти простых знаков. Это только начало. Тебе ещё многому предстоит научиться. Учиться и ещё раз учиться. В гендзюцу же не могу тебя научить чему-нибудь новому, всё что знал, я передал. Могу лишь сравнить тебя с пользователем полноценного шарингана, не в твою пользу, но это дело наживное. Их уровень настолько высок, что не понимаешь, где реальность, а где иллюзия. Твоё же гендзюцу пока лишь может останавливать и путать в чувствах. Возможно, дело в томоэ, не знаю. В будущем мы решим проблему отсутствия учителя в этом плане. Будь уверен.

Старик, сев рядом со своим протеже, достал из кармана листок.

— Сегодня же мы с тобой начнём твоё обучение в ниндзюцу. Видишь этот листок, он определит твою предрасположенность к природным преобразованиям чакры. Ниндзюцу. Расскажи мне про это, а после приступим.

— Про что именно, старик: про листик или про стихии? — Учитель строго посмотрел на своего ученика. — Ладно-ладно. Природное Преобразование — это продвинутая форма контроля чакры, которая включает в себя формирование и определение своей чакры во врождённом типе природы чакры с изменением её свойств и характеристик для использования в техниках. Есть Пять Элементов Природных Преобразований — основополагающие природы чакры, которые являются основой всех стихийных ниндзюцу. Это Стихия Огня (Като́н), сильна против Ветра, но слаба против Воды. Стихия Ветра (Фууто́н), сильна против Молнии, но слаба против Огня. Стихия Молнии (Райто́н), сильна против Земли, но слаба против Ветра. Стихия Земли (Дото́н), сильна против Воды, но слаба против Молнии. Стихия Воды (Суйто́н), сильна против Огня, но слаба против Земли. Каждое свойство превосходит другое, но в то же время уступает третьему свойству. В некоторых случаях тем не менее техники с уступающим свойством выигрывает поединок. Такое случается, если её уровень выше, чем уровень вражеской техники. Если конкурируют два одинаковых свойства, то в силу вступает принцип противовеса. В нем говорится, что две техники с одинаковыми свойствами друг друга нейтрализуют, если используют одинаковое количество Чакры. Так, если я бы тебя ударил Водой, но закачал в неё больше чакры, чем ты, я бы победил. Но это грубое сравнение, ведь, как и в любой стезе шиноби, решает не только количество чакры, но и мастерство исполняющего. Но пока что я побеждал все свои бои за счёт моего резерва. Мой резерв позволяет давить противников простым количеством.

— И я рад, что ты понимаешь свои минусы, Оками. Я понял, что ты ничего не забыл, а теперь подай чакру в неё.

Послушно подав чакру, учитель и ученик ждали результата.

Старик удивлённо сказал.

— Неожиданно.

— Ещё как. — Подтвердил мальчик.

* * *

Взгляд со стороны. Сецуна Узумаки.

Смотря на вернувшегося после очередного задания внука, Сецуна испытывал гордость. Оками хорошо развивался для своего возраста, и среди сверстников он бы не знал равных. Он лишь жалел, что ему пришлось покинуть клан, отсутствие сверстников и общение с кем-то равным делало из внука отшельника. Взять миссию, убить цель, получить деньги и дальше тренировки. Хорошо, что в их жизни появилась Котецу.

Когда-нибудь Сецуна надеялся, что сможет вернуться вместе с внуком в клан. Но для этого нужна сила, сила, чтобы заткнуть всем рты недовольным.

Он держал руку на пульсе событий вокруг клана, но не всегда можно было получить информацию своевременно. Мысли о клане текли словно медленная река.

— Господин.

Второй появился возле задумавшегося Сецуны и протянул свиток.

Развернув, он пробежал глазами по свитку и сжёг его пламенем.

— Это правда, Второй?

— Да, господин. Мне это передал лично один из разведчиков клана.

— Понял, свободен.

— Да, господин.

Фигура Второго пропала, а Сецуна принялся думать о ситуации.

— Война.

Это была не первая война, что пережил Сецуна, но теперь рядом с ним был внук. А противники были многочисленны и опасны.

* * *

Умывшись после потного забега до дома, я размышлял, лёжа на своём футоне. Недавно мне исполнилось десять.

Круглое число. Уже как десять лет я живу в этом жестоком мире. Тренировки на грани потери сознания от боли и бесконечные новые знания, что льются мне в голову, сделали из меня, как я сам считаю, довольно сильного шиноби. Тай, фуин, ген, все эти аспекты на хорошем уровне. Сравнивая со своими противниками, что были после Хьюги, я был просто всех лучше и побеждал, не сильно напрягаясь. Это было не бахвальство, а правда жизни, сравнивая клановое обучение и тех, кто нахватался с разных источников, я видел большую пропасть. На моем счету уже несколько шиноби и несколько десятков обычных людей, какие только заказы не были. Цели не всегда были обычными людьми, бывало, что заказывали целых аристократов, которых защищали самураи, иногда были просто необычные цели. Предпоследний вообще обладал кеккай генкаем скорости, но, увы, против меня он не смог ничего противопоставить. Я просто снёс ему голову, когда он попал под моё гендзюцу. Тело отдал Сецуне, он же дал задание, похоже, заинтересовался этим. Всё же любопытные разные особенности здесь есть у кланов. Скорость меня тоже сильно заинтересовала, как объяснил старик, чем больше он вливал чакры в тело, тем быстрее он был, местный спидстер.

Но пока не получится привить себе хоть какое-нибудь дополнительное кеккай генкай, да и не знаю, как это сделать. В своём бы разобраться. Чакра всё продолжает расти, а контроль улучшался не сильно. Если бы не ниндзюцу, я бы был каким-то Майто Гаем, только без восьми врат. Не хотелось бы себя ограничивать одним тайдзюцу. Хвала тому, кто засунул меня сюда, что есть шаринган.

Буквально год назад проверили со стариком мою предрасположенность. Молния, огонь и вода. Та ещё гремучая смесь. Молния и огонь, чувствуется, передались мне от моей не состоявшейся матери, а вода от отца. Хорошо, старик знал много ниндзюцу. Успел насобирать за все года. Я не был обделён одними слабыми техниками, были и те, где даже с моим резервом стоило напрячься.

Ох, как я настрадался от тренировок по ниндзюцу. Ещё и клонов нет, чтобы схитрить, как Наруто. Тобирама, рождайся быстрее, пожалуйста, я не гений, чтобы придумывать техники, особенно такие сложные. Тут бы выучить технику когтей, которые могут резать на расстоянии, и это без природной составляющей.

В начале еле как смог плюнуть струю воды. Мозги просто не могли понять и адаптироваться, как можно делать. Вот и мучился месяц, пока не получилось, дальше пошло всё легче. Захлёбываться не понравилось. Хорошо, объём позволял тренироваться несколько часов подряд, заучивая все техники, по словам старика никогда не знаешь, что может пригодиться в бою.

Сейчас в моем арсенале десяток техник воды и огня, и несколько молнии. Старик не так много знал техник молнии, хотя, вроде как, живёт уже полтора века. Но тут уже мне самому надо будет их добывать. Или создать собственноручно. Есть тут у меня мысли, но пока контроля не хватает.

Шаринган в этом плане помогал, но не так, чтобы, как Какаши, копировать на ходу ниндзюцу противника. Третье томоэ никак не давалось, хотя чакро-каналы в глазах прогоняли в пять раз больше чакры, чем год назад. Катализатор для развития отсутствует.

— Ах-х. — Сладко зевнув, я уже собирался засыпать, как дверь открылась. Двинув в сторону бумажные перегородки, Котецу, смотря на меня своими белыми глазками без зрачка, сказала.

— Извините, Господин. Вас вызывает господин Сецуна.

— Что случилось, Котецу? — Поднявшись, я, быстренько одеваясь, спросил своего верного самурая. Которая не стесняясь рассматривала моё тело. Вот извращенка, хотя своим Бьякуганом, думаю, она уже всё рассмотрела, что можно. С Котецу получается интересная ситуация. Она хоть и самурай, но уже давно перестала использовать меч. Бьякуган, что ей пересадили после года тренировок, даровал ей видение чакросистемы человека. Спарринг-партнёром теперь у меня была также Котецу, которая выбивала мне тенкетсу в восемь из десяти случаев, в двух случаях обычно я успевал её вырубить на скоростях, на которые она не могла реагировать. Теперь она у нас стала шиноби. Но не суть.

— Не могу знать, Господин, меня попросили вас позвать, сказав, что есть важные новости. Прошу за мной.

— Ладно, веди. — Не люблю внезапные новости и сюрпризы.

Мы спустились со второго этажа дома, ставшим мне уже родным за эти пять лет. Котецу привела на задний дворик, где на траве стоял старик и смотрел на звёзды. Холодные и далёкие.

— Что случилось, старик? — Я его давно не видел таким задумчивым.

— Посмотри на эти звёзды, Оками. Они так далеко от нас, но всё равно светят нам.

Не знал, что тут люди понимают концепцию звёзд и их света. Я не стал прерывать его.

— Я хотел также светить на твоём пути все эти годы. Хотел, чтобы мой свет даровал тебе взгляд на свой собственный путь. И я рад, что хоть капельку смог тебе открыть глаза. Сила, что у тебя есть, даёт тебе выбор. Выбор, которого многие лишены.

— Старик, ты что выпил то сакэ, которое я тебе подарил на день рождения? — Я привязался к этому старику за это время и не понимал, к чему такие слова. Подойдя к нему, я посмотрел на его лицо и глаза, которые всё ещё смотрели на звёзды.

— Мы возвращаемся в клан, и надеюсь, надолго. Это необходимость, но также приятная неожиданность. — Он, повернув голову, посмотрел мне в глаза. — Ашина, глава клана, вызывает нас в клан, он снимает с нас клеймо изгнания и восстанавливает меня в моём статусе. В этот трудный час им нужна моя и твоя помощь. Война пришла на пороги нашего родного дома.

Я понимал, что он не шутит. Но какая война?! С кем? И как я смогу помочь в этом деле?

* * *

Взгляд со стороны. Котецу.

Собирая свои вещи и запечатывая их в свитки, молодая девушка, чья красота начала цвести, раздумывала о превратностях судьбы.

Ещё пять лет назад она и не думала, что будет служить шиноби и получит одну из ценнейших вещей в этом мире. Силу.

Мирное служение на далёком острове, где люди не знали всей картины трагедии эпохи. Искусство меча и доспехи словно тюрьма. Традиции и раболепие. Вот чему её учили и что она знала. Мерзость. Обмен своей верности на пыль, ничто.

Но трагедия, что забрала всю её семью, дала ей толчок. Судьба, которая изменилась. Меч, что окропил кровь безголового врага. Мальчик, чьи глаза она не забудет никогда. Всё это изменило её жизнь. Первые месяцы ей приходилось непривычно. Тренировки рукопашного боя и контроль чакры. Медицинские знания и применение на практике. Всё это забило голову молодой девушке, и скорбь, хоть и не ушла, но стала далёкой, как будто в прошлой жизни.

Дар от господина Сецуны также внёс свои коррективы. В первое время было трудно. Восприятие всего в таком радиусе давало очень много информации, слишком много. Голова болела на протяжении полугода. Чакра заканчивалась очень быстро, а чакроистощение преследовало её постоянно. Все эти трудности и тренировки открыли ей глаза на новый мир. Мир шиноби и ниндзя. Мир, где она сможет найти возмездие.

Видя силу господина Сецуны и Господина Оками, она поняла, что была словно лягушка на дне колодца. Были вечера после тренировок, когда она думала о том, что было бы, если бы она тогда была сильна, как сейчас. Лишилась бы она всех своих близких или с лёгкостью смогла победить всех врагов. Врагов, про которых она не забыла. Господин Оками обещал, что поможет ей в этом деле.

Все эти испытания на прочность духа и разума она выдержала, и бьякуган, что подстегнул её развитие, даровал ей новые горизонты, которые она прозрела. Теперь она не слепа. И она знает, куда ей стремиться. Быть рядом со своим господином. Везде и всегда.

В том числе и в бою. Война ждёт.

* * *

Двигаясь аккурат за стариком, я раздумывал о ситуации с этой войной. Котецу двигалась посередине как самая уязвимая из нас.

Клан Кирагирузу, что напал на пограничные посты, был жесток. Объявление войны было внезапным.

Судя по всему, они не считались с потерями. Убив пятерых наших и потеряв при этом больше двадцати своих, они объявили войну нашему клану тем же днём. Ну как нашему, я так-то себя не ассоциировал с Узумаки. Для меня пока что самые близкие люди были Сецуна и Котецу. Ну и Акихико, которая растила меня до пяти лет, надо будет её найти после всего этого. Но тут у меня выбора не было, от слова совсем. Старик был настроен решительно, в том числе в моём участии во всём этом. Клан был в опасности. По его рассказу, это не первые такие войны, но в этот раз особый случай.

А всё потому, что эти Кирагирузу, с кеккай генкаем, который даровал им жабры и возможность дышать под водой, обладали очень большим численным преимуществом. Прям колоссальным, по словам старика. Если Узумаки имели у себя население на тысячи три, половина из которых была боеспособной, то Кирагирузы имели воинов под тысяч восемь. Всё это ухудшалось тем, что они могли атаковать из-под воды. Но на этот счёт старик сказал, что клан давно решил эту проблему. Война будет проходить на суше. Всё это поведал старик по дороге обратно в клан.

По прошествии нескольких лет дорога, которая заняла у нас тогда несколько недель, на этот раз потребовала всего дней пять. Мы бежали быстро, но Котецу быстро выдыхалась, хотя она и увеличила свою чакру из-за бьякугана, но сравняться со мной или, тем более, стариком она не могла. Без неё, думаю, со стариком мы бы добрались за дня два-три, бежать круглосуточно с нашими объёмами было лёгкой задачей.

Нас ждёт бойня, по словам старика, наши силы где-то человек под тысячи полторы против восьми. Я всё ещё не понимал, как я смогу помочь в таком случае. Монстром по типу Хаширамы и Мадары, которые могли заменить целые армии, я не был. Но старик сказал, что меня ждёт очень ответственная задача. При этом не рассказывая, что именно.

* * *

Впервые в этой жизни я испытывал трепет. Такой, что никогда не испытывал. Даже получив чакру в свои руки, я был не настолько удивлён, как сейчас.

Теперь я понимал, как Узумаки смогли выжить там, где сгинули многие. И это не из-за количества чакры или долголетия. Это была та сфера, где законы природы смогли подчиниться маленьким людям. Фуиндзюцу ломала все мои представления о предназначении данного аспекта сил шиноби.

Огромные водовороты, что курсировали по воде и ни на миг не прекращали своё движение. Словно голодные псы, они бороздили воду и ждали, когда неудачливый человек падёт в пучину бездны. Смельчака, пытавшегося пройти через них, разломает и сожрёт так быстро, что он даже не успеет понять, как умер. У Котецу тоже были ошарашенные глаза. Это было бы смешно, если бы Хьюги увидели бьякуган настолько расширенным, но их здесь нет. Лишь маленькие люди на фоне огромной силы природы.

— Смотрите, юные шиноби. Это гордость нашего клана. Твоего, Оками. И любой, кто выступит против Узумаки, должен знать, что его поглотит Водоворот. А теперь вперёд. Нас ждёт Глава.

* * *

Вошли в клан мы оригинально, я думал, что будет какой-нибудь мост или мы побежим по воде. Но нет, мы просто телепортировались. Я сильно удивился, поняв, как мы вернулись на землю клана. На мой вопрос, нельзя ли было просто закидать врагов взрыв-печатями, телепортировавшись, старик меня загрузил терминами и непонятными словами. Если упростить, то выходило, что пока не было такой печати, которая могла уместить все плюсы пространственного перемещения в себе. Чтобы установить такую фуин, которую мы использовали, понадобились двое опытных пользователей фуин и море чакры. Небольшой радиус, плюс количествочакры для использования. Сецуна потратил треть от своего огромного резерва, чтобы переместить нас троих. Да и сама печать была размером с наш дом. В общем, слишком много нюансов, чтобы её так использовать так просто, как я описал.

Либо Тобирама — гений, которого не видел этот мир все сотни лет существования чакры, либо Узумаки не видят всей картины. Я не верю, что несколько десятков и сотен фуин-мастеров не смогли придумать то, что придумал малолетка на их фоне. Я решил разобраться с этим после войны. Возможно, я смогу быть первым пользователем техники Летящего Бога Грома. Если смогу создать её…

* * *

Проходя по улицам клана, я видел огромные различия от того, что помнил. Я не слышал детей и других людей клана. Словно все вымерли. Мы двигались неспешно, проходя различные места и магазины. Всё было закрыто, а по улицам двигались лишь шиноби. Обычные люди куда-то пропали. Тени прыгали по крышам домов, а мы, пройдя ещё несколько минут, наткнулись на памятное для меня место.

Наш дом с Акихикой. Всё также стоял на своём месте. Ничейный, судя по виду. Никто давно не жил в этом доме, отметил я. Будто в прошлой жизни. Я и красноволосая девушка. Вечера, когда она мне читала различные свитки. Наши с ней игры. Вкусная еда. Прятки и её смех. Мне было грустно, но я понимал, что для неё это было лишь задание. От этого становилось тошно на душе, но я не унывал.

— Господин? — Старик уже ушёл на несколько улиц вперёд, не мешая мне думать, Котецу же осталась рядом.

— Ничего. — Я улыбнулся, смотря на её белые глаза. — Пойдём.

— Хорошо, Господин.

* * *

Чтобы догнать старика и дойти до резиденции, нам понадобилось десять минут. Сецуна не спешил и наслаждался видом. Соскучился, видел я по его глазам. Я же, как Котецу, крутил головой. Японские дома и чистые улицы давали хорошие впечатления, по сравнению с городом, где мы жили, это было небо и земля. Различные деревья и всякая зелень давали понять, что здесь люди любят дышать свежим воздухом. А речка, которую я помнил, протекала на протяжении всей длины поселения. Она разделяла клан на две части и украшала его различными мостами. Прохлада моря была приятна в этот жаркий день.

Так, осматривая клан, мы подошли к дворцу. Обычный дворец без изысков. Больше был похож на традиционные пагоды, которые строили в Японии и в которых жили монахи или священнослужители. Возможно, ошибаюсь, но мне понравилось.

На протяжении всей экскурсии, которую устроил для нас Сецуна, рассказывая разные факты про деревню, нас не остановили ни разу. Хотя патрулей было огромное количество. Клан был в боевой готовности, но пока активные боевые действия не велись.

На вопрос о том, почему не останавливают девушку с бьякуганом и мальчика с темными волосами, рядом с которыми идёт старик, Сецуна посмеялся и сказал, что, во-первых, есть барьер вокруг и внутри клана, который защищает от вторженцев и не допускает, чтобы без допуска кто-то вошёл на территорию клана. Во-вторых, здесь Сецуну все знали в лицо и его чакру. Сенсоров в клане хватало. Будучи медиком, через него прошли множество членов клана. На мой вопрос, откуда у нас допуск, Сецуна сказал, что он у меня с рождения, а Котецу он дал его ещё при пути сюда. Все предусмотрел. Мне бы так.

Войдя в резиденцию главы, нас встретил тревожный улей из людей, что бегали туда-сюда и что-то кричали и согласовывали. Прям офис какой-то.

Пройдя сквозь людей, которые расступались, когда видели фигуру старика, мы поднялись на третий этаж здания, лестница ещё вела вверх. Мы же остановились на третьем, пройдя коридор и повернув направо, мне открылся вид на типичную приёмную. Секретарша и деревянный стол. Девушка сидела непримечательная, каре и тёмные волосы на голове. Фигуру скрывала обычная непримечательная одежда по типу офисной, но местного колорита. Поднявшись, она поклонилась.

— Приветствую, господин Старейшина. Глава ожидает вас.

— Ну-ну, Ивама-чан, будет тебе кланяться. Я же тебя лично держал вот такой крохой. — Он показал руками, насколько она была маленькой. Покрасневшие щеки при виде нас она не смогла скрыть. Пройдя рядом, он успел погладить её по голове. — Мы пойдём, Ивама-чан, не перетруждайся тут, а то я знаю Главу, скинет на тебя всё и уйдёт головой в расчёты.

— Да, старейшина, спасибо за вашу заботу. — Она ещё раз поклонилась и села, перебирая бумаги, которые были завалены у неё на столе. На нас она старалась не обращать внимания. Щеки всё ещё были в румянце.

Мы с Котецу не стали обращать на это внимания и спокойно прошли за стариком внутрь кабинета.

Обычный кабинет Хокаге, как был показан в аниме. Полки по бокам, где лежали разные свитки. Окна, что открывали вид на клан, и огромный деревянный стол. Хаширама отсюда что ли украл идею для своего кабинета? Цветочков только не хватало.

На кресле, чья спинка возвышалась над головой, сидел нынешний глава клана Узумаки. Ашина Узумаки. Это был пожилой мужчина с длинными седыми волосами, пышными усами и небольшой бородой. На нём была броня, что окружала его фигуру словно крепость, закрывая спину и шею, она была чёрного цвета. Броня на руках была снята, а глаза смотрели твёрдо и ясно на бумаги, которые он читал. На вид безобидный, но я не обманывался. Этот старик был сильнейшим шиноби в клане. Узумаки выбирали главу клана по многим критериям: умения, авторитет, польза для клана, также были голосования старейшин. Но главное — все претенденты дрались против друг друга, выясняя, кто сильнее всех. Ашина Узумаки, выиграв у всех претендентов, был достоин звания главы. Мы приблизились и стали близко к его столу. Места, где можно было присесть, не было.

— Глава. Сецуна Узумаки прибыл по вашему зову. — Сецуна впервые на моей памяти поклонился. Ашина, подняв взгляд, немножко улыбнулся. Кивнув на поклон, он заговорил.

— Старый друг, давно я тебя не видел. Уже целых десять лет прошло. Я рад, что ты с нами в эти непростые дни. Возьми. — Он протянул старику свиток и начал говорить, пока тот его читал. — Я восстанавливаю тебя в должности старейшины и назначаю главным медиком в нашу больницу. Твои навыки нам сильно пригодятся, особенно сейчас. Пациенты уже ждут, после разговора я хочу, чтобы ты начал лечить раненых. Первые бои, которые прошли, пока сохраняют баланс. Наши выбили этих рыбьих детей десятками, но получают раны. Раненых же нужно поставить на ноги быстро, и я не знаю кандидата лучше, чем ты.

— Хорошо, Глава. Я исполню вашу волю. — Как говорил старик, Ашина не любил, когда с ним долго говорят. Он любил говорить, а не слушать. На мой взгляд, плохое качество для главы. Но не мне судить, тут кто сильный, тот устанавливает правила.

— А теперь ты, Оками Узумаки. — Он наконец обратил внимание на нас. — Молодое дарование. Я читал отчёты о твоих способностях, поразительно, как многого можно достичь, имея наследие двух великих кланов. — А Сецуна, похоже, не удивлён знанием о моих силах. Похоже, этот старичок держит руку на пульсе, и разведчики у него хорошие. Раз ни я, ни Котецу их не обнаружили. — Я рад, что есть такие, как ты, Оками, сильные и молодые, которые в будущем заменят нас. Надеюсь на твоё благополучие.

— А это? — Он нахмурился, когда посмотрел на Котецу. Насчёт неё старик сказал, что мне нужно самому объяснять, кто она. Своего рода тренировка. Захотелось закатить глаза, когда он мне это сказал. Везде у него тренировки.

— Она мой самурай. Присягнула мне на верность. Насчёт глаз — это трофей, который усилил её сенсорные способности. Я лично несу за неё ответственность. Она поможет мне в помощи клану.

— Хм. — Он погладил свою бородку и улыбнулся. — Хорошо. Это ещё лучше. Слушай мой приказ, молодой Узумаки. Ты и твоя подчинённая получаете задание наивысшего уровня. Задание, которое я могу даровать только тем, кому я доверяю, — охранять самое ценное, что у меня есть. — Э, я думал, буду биться вместе со всеми, а не охранять какую-то вещицу. — Я доверяю тебе мою внучку, молодой волк. Ты обязан быть рядом с ней все эти дни и ночи, пока идёт война. Мито-чан, зайди.

В кабинет сзади нас зашла красноволосая девочка трёх-четырёх лет на вид. Сев на колени своему деду, та посмотрела на нас словно королева на холопов.

— Смотри, Мито-чан, они будут тебя охранять. Поздоровайся.

— Хмпф. — Она просто хмыкнула и отвернула свой носик.

Ох, чувствую, это самое сложное задание, что у меня было.

* * *

Глава 6

— Природное преобразование молнии? — Старик спокойно отдыхал на диване, услышав вопрос своего внука, немного подумав, он протянул руку в сторону.

Чакра сгустилась в ладони старика и преобразовалась в молнию, дуги молнии издавали опасный треск, смертоносный и красивый.

— Это не ниндзюцу, не хватает формы, лишь чистейшее природное преобразование чакры. Но зачем тебе это?

— Для создания техники. — Честно ответил подросток на вид тринадцати лет. — Дедушка, как ты это сделал, у меня не хватает контроля для моего эксперимента.

— Молнию можно охарактеризовать как быстрый и парализующий. Это отличает её от яростного Огня и спокойной Воды. Всё это особенности элементов. — Старик расправил ладонь, позволяя молнии спокойно гулять по руке. — Ключ в том, чтобы концентрироваться и чётко представлять себе, что ты хочешь. Ниндзюцу — это воля, чакра и контроль. Где воля и твоё воображение имеют самую важную роль, а контроль вторичную. С чакрой у тебя проблем быть не должно.

Подросток погрузился в размышление.

— То есть нужно чётко концентрировать чакру в то, что я хочу. Но мне не хватает контроля для того, чтобы Молния меня слушалась.

— Хох, внук. Всё просто, ты просто неправильно понимаешь свою главную стихию. Это не Воздух, который должен двигаться в определённом порядке. Молния, как и её природный аналог, движется абсолютно хаотично.

Мальчика будто бы озарило.

— Кажется, я понял.

Спустя несколько попыток руку подростка озарил свет, и словно тысячи птиц кричали в унисон.

— Чидори!

* * *

— Мито-чан, попробуй этот вкусный моти, я его купила недавно у приятнейшей женщины.

— Нет.

— Мито-чан, попробуй эту гречневую лапшу, сегодня на удивление очень жарко.

— Нет!

— Мито-чан, попробуй эту великолепную воду, она точно освежит твоё тело.

— НЕТ!

И так далее и так по кругу.

Для меня персона Мито Узумаки, первый джинчурики, жены первого Хокаге, принцессы клана долгожителей, была сродни легендарной. Иметь силу хоть и немного меньшую, чем у Хаширамы, выйти против Девятихвостого и запечатать его в себе, всё это вызывало уважение, особенно зная уровень мастерства для того, чтобы использовать такую печать.

Но всё это в будущем, сейчас же эта мелкая негодница играла в непреступную принцессу. Ей не нравилось место, где мы живём, как мы одеваемся, как мы спим и что едим.

В общем, полный атас, и хотелось рвать себе волосы на голове.

После того как глава клана дал мне это задание, первое время было весело наблюдать за маленькой Мито. Я-то её видел взрослой женщиной.

Мы сходили без сопровождения явного, и, как сказала Котецу, с сопровождением в количестве троих штук скрытного, к её дому. Она жила буквально в пяти минутах от резиденции главы клана, в огромном доме, полном слуг. Мне не очень понравились все эти поклоны и поведение слуг, что боялись поднять свои головы. Но со своими правилами в чужой монастырь не ходят, я это понял очень давно. Так что я молчал и просто наблюдал.

Как поведал нам глава, родители Мито не отсиживались сзади всех и активно будут участвовать в войне, которая скоро должна начаться. Так что мы берём девочку и забираем её к себе. В мой старый с Акихико дом. Он находился примерно в центре селения и будет хорошо защищён, по словам Старика и Главы, когда мы обсуждали все детали защиты. Насчёт тайных наблюдателей я ничего не сказал.

После того как мы переехали, прошло несколько дней, и тут она проявила свой истинный характер. Разбалованная девочка постоянно была недовольна. То это не так, то это.

Хорошо, что Котецу взяла на себя роль служанки и обслуживала все капризы этой мелкой шкодницы. Я бы её отшлёпал уже на второй день, если бы не зависал постоянно на тренировочной площадке. Тренировка водных клонов давалась трудно.

Чакры, как и контроля, хватало. Но что-то в голове не могло искренне поверить, что из воды может появиться копия моей фигуры. Вот и мучился я с этим уже некоторое время.

Так и проходили дни, когда Узумаки воевали с этим рыбным кланом.

* * *

В очередной раз попытавшись:

— Техника Воды: Техника Водяного Клонирования.

Из воды сформировалась фигура, несколько мгновений спустя, когда техника должна была сгуститься и принять форму моего клона, она взорвалась брызгами воды.

— Чёрт.

Опять неудача. Сделав выброс чакры, которому я научился у Котецу, избавился от лишней воды. Добавив в эту простую манипуляцию огня, я сделал себе сушилку из чакры, которая избавляла меня от лишней воды.

Чёртова техника водяного клона не даётся уже долго. Хотя потенциал с моим количеством чакры имеет огромный. Я бы мог создать несколько клонов при необходимости и атаковать врагов ниндзюцу разных стихий, комбинируя свои атаки. Как сказал старик, всё дело в моей голове. Как и первые попытки ниндзюцу, я не могу поверить в силу своей чакры. Вся проблема лишь в моём закостенелом мышлении, от которого я не могу избавиться.

Но не время для того, чтобы сдаваться. Чакры ещё много.

Несколько часов спустя я решил заканчивать. Чакры оставалось половина, как говорил старик, всегда нужно оставлять чакру для внезапного боя. Сегодня не получилось с водными клонами. Но был другой недавний успех. Чидори после месяца попыток дался, и теперь в моём арсенале была техника высокого уровня. Проникающая сила была высока, а расход чакры для меня малый. Я мог использовать Чидори часа два, пока не выдохнусь или пока не закончатся враги.

Возвращаясь, я рассматривал пустынные улицы клана и размышлял о своих целях.

Самая главная цель, конечно же, была набрать силу и убить либо запечатать Зецу. Этот любитель интриг и древний манипулятор был самой главной занозой в моих мыслях. Набирание силы проходит по всем параметрам хорошо. Сравнивая себя со стариком, я был примерно на тридцати процентах его уровня. Для десятилетнего мальчика, что тренируется лет пять, я считал это хорошим достижением.

Насчёт Зецу уже было несколько вариантов действий. Фуин Узумаки давал мне время для того, чтобы придумать, как запечатать его. Также был клинок Тоцука, который использовал Итачи, не знаю, где его найти, но у меня было ещё несколько десятилетий, пока Зецу не начнёт влиять на Мадару.

Сколь бы я ни был добрым, но Мадару, увы, ждёт та же судьба, как и в аниме. Ринненган не та вещь, которую стоило терять. Я не был уверен, что сам смогу пробудить глаза Бога. Также не знал, сыграют ли роль в этом мои гены, либо же тут важен был дух, который передаётся столетиями двум противоположностям. Мадара, получив ткани своего врага, смог за несколько десятилетий пробудить Ринненган. Забрать глаза у ребёнка будет легко. Хотя я не был уверен, появится ли Нагато в стране Дождя. Если Узушио не разрушится, а я постараюсь, чтобы люди, которых знаю, не умерли, то и Узумаки не расселятся по миру. Ни Карин, ни Нагато не родятся на полях войны.

Нужно будет лишь всё проконтролировать. Не допустить вымирания своего клана и участвовать в создании деревни, которая будет сильнейшей в будущем, была хорошая ближайшая цель. В этом мне отлично поможет родство с Сенджу.

И конечная цель ради всего этого — выбраться из этого мира. Фуин и Ринненган должны мне помочь вернуться в свой мир к своим детям. На судьбу этого мира мне не было плевать. Но если я предотвращу возрождение Кагуи, разве этот мир станет кто-то ещё уничтожать. Верно ведь?

* * *

Дойдя до дома, умывшись и надев домашнюю одежду, я присоединился к ужину.

— Что тут у нас. — Котецу и Мито лишь ждали меня.

— Сегодня у нас Рамен на свинине, господин. Мито-чан изъявила, что хочет данное блюдо, и попросила приготовить побольше.

Мито-чан покраснела и недовольно посмотрела на Котецу, которая была сама невозмутимость.

— Мито-чан, кто-то, оказывается, влюбился в рамен Котецу после того, как попробовала тот раз?

Я с улыбкой наблюдал за помидором, в который превратилась принцесса клана.

— Оками! Это всё неправда, она врёт! Я ничего не просила! Хмпф.

Смотря на Котецу, которая ясно показала, кто тут врёт, я не стал развивать тему.

— Да-да, конечно. А теперь давайте есть.

Спокойно поужинав, я решил научить девочек игре, а то в последнее время было напряжённо, и нам нужно было немного отвлечься от новостей с войны. Первые потери мы уже несли, и меня это не радовало.

— Девочки, смотрите, что у меня есть. — После того как посуда была убрана, достал футляр, где у меня лежали деревянные блоки. Да, это была Дженга. Найти плотника и попросить создать фигурки из дерева было легко, не дорого и быстро. Я был рад, что мы будем играть в привычную игрушку, в которую играл со своими детьми.

— Что это, господин? / Что это, охранник-чан?

— Во-первых, это Дженга, во-вторых, Мито-чан, хватит называть меня охранником. Прояви уважение!

Не увидев на её лице ни капли согласия, я беспомощно выдохнул. Она уже некоторое время придумывает мне всякие прозвища. То черноволосый, то полукровка, недавно начала охранником звать. Я не обижался, понимая, что так она скрывает волнение за своих родителей.

Быстро объяснив правила, мы начали играть. Это было весело видеть, как Мито удивлённо открывает глаза, когда у неё не получается вытащить фигурку и проигрывает. Я искренне смеялся с этой маленькой девочки, которая обижалась на проигрыш. Котецу тоже не отставала от меня.

Мы провели десяток партий, и смело могу заявить, что я абсолютный победитель.

Это было хорошо. Я будто бы вернулся в прошлое, когда семья собиралась и вместе проводила время.

Но всё имеет свойство кончаться. Так и кончилось мирное время, которое длилось несколько дней.

* * *

После очередного раунда игры мы с Мито собирали фигурки. Котецу отошла наполнить чайник, который мы выпили, пока играли.

Внезапно вбежав с активированным бьякуганом, Котецу воскликнула:

— Господин, нас окружают! — Я подорвался с места, начав прогонять чакру, и активировал шаринган.

— Кто, сколько и откуда, Котецу? И где наши охранники и остальные соклановцы?

Трое наблюдателей должны были быть рядом.

— Заметила фигуру с жабрами на шее. С запада и востока, господин, километр, и быстро сокращают расстояние. Нашу охрану не наблюдаю, они исчезли. Также и других членов клана. Вся округа чистая.

Вдалеке раздался взрыв, словно кто-то скинул бомбу, похоже, кто-то отвлёк всех, в том числе наших охранников, ради того, чтобы добраться до нас. Это должна быть массированная атака, раз они проворонили проникновение в клан. Про нас они не могут знать, мы в клане несколько дней, но они движутся к нам, значит, кто-то слил информацию. В клане крот? Единственная важная причина, чтобы атаковать клан и отвлечь всех, чтобы нас оставили одних, это одна. Мито.

— Сколько их? — Я спросил Котецу. Она посмотрела мне в глаза и испуганным голосом сказала:

— Тридцать, господин, пятьсот метров. Среди них наблюдаю двоих, что обладают таким же количеством чакры, как у вас, господин. Триста метров.

— Чёрт. — Смотря на Мито, в чьих глазах был страх, принял быстрое решение. Миг, и я уже стою рядом с Мито, второй — бью в шею. Аккуратно, чтобы вырубить. Она будет отвлекать, если будет в сознании, кто знает, что может случиться, если она крикнет. Сейчас важна скрытность. В прямой схватке пока что я не смогу победить стольких противников.

Посмотрев на Котецу, я сказал:

— Слушай, Котецу, я создам барьер, скрывающий вашу чакру. Он не сильный в плане защиты. Сиди тихо и жди. И не пытайся из него выбраться. Сейчас твоя задача — охранять Мито.

— Но…

— Это приказ! Всё, вперёд в мою комнату.

Не дав ей времени, которого и так нет, на непослушание, я погнал её в свою комнату. Она склонила голову и прошла с Мито на руках в комнату. Став по центру, быстро сложил ручные печати в количестве двадцати штук.

— Печать.

Символы расползлись по всей комнате и скрыли всю чакру в комнате. Всё, теперь они в безопасности относительно.

Теперь осталось победить.

* * *

Взгляд со стороны.

Карасучи был одним из самых опытных и сильных шиноби своего клана. С самого детства, пройдя жестокие тренировки и убийства своих братьев, он быстро стал на хорошем счёту у главы и старейшин клана.

Имея за собой силу в тридцать голов и жену, что прикрывает спину, Карасучи был уверен в успехе любого задания, которое ему поручат.

Война с кланом Узумаки была глупой и неизбежно провальной. Зная силы клана красноволосых, Карасучи был уверен, что даже если они победят, это будет пиррова победа. Ослабленный после войны клан сожрут ближайшие соседи. А полученные ресурсы в виде женщин и знания печатей не стоили того, чтобы жертвовать всем. Но глава будто стал одержим. Старейшины думали, что наложили гендзюцу, но, обследовав перед этим, убедив главу, они ничего не нашли. Глава просто желал убить всех взрослых Узумаки и поглотить остальных, ассимилировав их в клан. Амбициозная цель, даже слишком.

Теперь Карасучи, получив миссию важного уровня, прибыл на остров клана Узумаки. Были вопросы, как они проберутся через барьеры и, что не менее важно, против остальных шиноби в клане. Они знали, что будет отвлекающий элемент в виде атаки, но что делать с сотнями Узумаки, что останутся в клане, не было ответа.

Но их ждал сюрприз. Безликая маска, что появилась на границе водоворотов и, проводив через все барьеры, молча указала на дом, где находится цель. Кто-то из Узумаки предал своих же сородичей. Какая жалкая ситуация в клане, раз свои же предают, подумалось Карасучи. Но это его не волновало, политическая ситуация красноволосых, их ждала принцесса, которую надо украсть. Она станет ценным заложником…

Сумерки опускались на клан, окружённый домами из тёсанного дерева, построенными в традиционном стиле с изогнутыми крышами и каменными дорожками. Небо над кланом было покрыто густыми облаками, скрывающими свет луны, а дождь начал капать, образуя маленькие лужи на деревянных настилах и увлажняя тёмные улочки. Это было место, где каждый дом мог служить как укрытием, так и потенциальной ловушкой. В этих условиях передвигались Карасучи и его отряд.

Тридцать шиноби, одетые в чёрные одеяния с синими элементами, закрывающими лица, аккуратно перемещались среди зданий. Они двигались сквозь деревню, их цели были ясны: захватить принцессу, скрытую в одном из деревянных домов, защищённых только одним противником по данным, которые им передали.

Всё было слишком тихо, и никто не пытался убежать из дома, в котором была цель. Карасучи ручными знаками приказал объединиться с другой частью отряда и окружить дом своему ближайшему соратнику. Всё делалось молча и тихо.

Маленькая фигура Узумаки оставалась невидимой в своём тёмном укрытии. Он находился на крыше одного из домов, его фигура почти не видна среди теней и проливного дождя. Его шаринган сверкает, позволяя ему видеть через одежду и скрытые движения врагов. Он оставался спокойным, наблюдая за тем, как противники распределяются и координируют свои атаки.

Когда водные техники стали создаваться, обрушивая на дома свою силу, Оками активировал свою технику молнии. Летучие разряды молний, почти не видимые в тьме, стремительно и точно поражали шиноби, когда они пытались подойти к зданиям. Эти молнии, подобно невидимым теням, парализовали их и заставили их бороться с собственными повреждениями и потерей координации. Поразило половину всех, кто не успел среагировать. Цепная молния была слишком сильной.

Все эти действия были в тишине, и лишь взрывы вдалеке разбавляли убийственную тишину.

Среди тридцати шиноби выделялись двое, обладающие чакрой, равной по количеству защитнику принцессы. Эти двое были мастерами кендзюцу, их движения были смертоносными и точными. Первый шиноби с катаной стремительно отразил атаку молний, и лишь мелкое подёргивание рук давало понять, что его задела атака. В проливной дождь, что недавно начался, атаки молнии возымели сильнейший эффект, простая физика. Который понимал как Оками, так и его противники.

Тем временем второй шиноби с женской фигурой с катаной на перевес атаковал скрывающегося до этого Оками. Скорость была настолько быстра, что он не успел моргнуть, как его голова должна была отделиться от тела. Увы для нападающей, это был иллюзорный клон.

— Клон! Рассредоточиться! Ищите его, этот сопляк где-то близко.

Впервые заговорив во время боя, женщина приказала оставшимся пятнадцати убийцам найти мальчишку. На тех, кто пал от техники стихии Молнии, не обращали внимания. Мертвецам уже не помочь.

Оками скрывал чакру печатью, которой научился у своего дедушки. Эта печать могла продержаться часа два. Бой же длился всего минуту.

Внезапно раздался крик и щебет, словно тысячи птиц. Павшим был ниндзя из отряда, который отошёл в самую дальнюю часть зоны поиска и был убит. Быстро прибежав на место, где лежало тело, они увидели труп, у которого было пробито сердце. Карасучи, переглянувшись со своей женой, приказал остальным:

— Быстро атакуйте дом всем, что можете, выбьем крысу, пока она нас всех не убила из тени.

Оками был возле своего дома, когда услышал приказ. Слив треть своей чакры, он успел создать фуин-барьер, что скрывал весь дом.

— Стихия Воды: Водный Шар!

— Стихия Воды: Водяной Град!

— Стихия Воды: Водяные Колья!

— Стихия Воды: Водяные Пули!

Все эти техники и даже больше атаковали барьер, что тускнел от каждой атаки. Сперва тот был золотым барьером, под конец стал бледно-жёлтым и распался, защитив до последней атаки дом. Это было удивительно для Карасучи, что до этого не встречал Узумаки. Но не дав времени для раздумий, он приказал:

— Ещё раз!

Только попытавшись начать кидать техники, они не заметили фигуру, что прыгнула с неба.

— Стихия Огня: Огненное Уничтожение!

Услышав крик подростка, пятнадцать человек успели лишь поднять головы и отпустить руки перед огненным валом, что спускался с небес.

Раздался взрыв.

* * *

Пытаясь отдышаться, я осматривал шаринганом местность, где прогремел взрыв. Чакры после атаки осталось процентов десять. Если я не убил всех этим взрывом, меня хватит на минут пять активного боя.

Не успев осмотреть трупы, внезапно почувствовал дыхание смерти затылком. На одних рефлексах я уклонился от меча. Целясь мне в голову, он мне рассёк лишь левое плечо. Опасно.

— Малец, а ты не промах. В твоём возрасте я такое не мог. Вини предателя из своих в своей смерти.

Мужик был очень высоким, мускулистым. Он имел отличительную "акулью" внешность, которую передавала его сине-серая кожа. Он также имел небольшие, круглые, белые глаза, отметины на лице, напоминающие жабры, под глазами, жабры на плечах и острые треугольные зубы, когда он говорил про предателя, улыбаясь. На руке у него была катана под стать своему хозяину. Больше обычной, это был точно индивидуальный заказ. Если бы я не знал, то подумал бы, что встретил Кисамэ, напарника Итачи. Но похоже, это был его предок или ещё какой-нибудь родственник, какой-нибудь пра-пра-пра-дед. Старик уже описывал внешность наших противников.

— Ты тоже, акулоголовый, смог выжить, где полегли все твои. Молодец. Но я не умру сегодня.

Я заметил, что все мертвы, кроме ещё одной фигуры с мечом, которая атаковала моего иллюзорного клона. Было довольно несложно заменить, а потом шуншином прыгнуть в сторону.

— Как я вижу, ты ранен. — Вся его фигура была покрыта ожогами и рубцами от огня, из одежды у него остались лишь штаны. Я вложил очень много чакры в эту атаку.

— А ты даже не зама… — Не дослушав его речь, я атаковал Чидори на пределе скорости. Мне нужно было быстро его убить.

Дзинь

Раздался звук сломанного клинка, которым он пытался защититься. Шаринган.

Зря он взглянул в мои глаза. Гендзюцу.

Застыв, он стал беззащитен, и я снёс ему голову.

Фух, я сел там же рядом с трупом и немного отдышался. Женщина, что выжила, где-то лежала в обломках соседнего дома. Я не думал про её здоровье — она жива, хоть и ранена. Я же наслаждался дождём, что давал прохладу после огненного ада, что я устроил.

После пяти минут отдыха я услышал Котецу и Мито.

— Господин! / Дурак!

Похоже, после нескольких минут тишины они вышли проверить. Ну и правильно. Двигаться не хотелось. Котецу, что хотела приступить к моему лечению, я прервал.

— Котецу, стой. Посмотри туда. — Бьякуган был активен. — Не дай той женщине умереть. У неё есть ценная информация. Я же не так сильно ранен, просто царапина. Отвечаешь лично, чтобы она пережила эту ночь.

— Да, господин!

Она, уйдя, начала лечить последнюю выжившую, оставив нас с Митой наедине. Она сверлила меня гневным взглядом, но молчала. Я решил заговорить первым.

— Ну, Мито-чан, будет тебе, я же победил и вообще не пострадал.

— Дурак! Я вижу кровь, и чакры в тебе осталось совсем мало!

Она прокричала и отвернулась от меня.

Эх, горе ты луковое.

Я загрёб её в объятие и просто проговорил:

— Всё хорошо, Мито, теперь всё будет хорошо.

* * *

Глава 7

— Передача знаний такого уровня, я считал бы глупостью. Для других, конечно. — Сецуна ухмыльнулся. — Но не для тебя. Ты пока что не сможешь понять всей сути этой техники. Но помочь тебе понять и объяснить мне никто не запрещает. Хотя даже для меня это будет запредельный уровень. — Он с сомнением посмотрел на свиток. — Но даже для Ашины этот уровень удивителен. Если бы он имел такие знания, почему тогда он?.. — Он ушёл в себя, но быстро опомнился. — Ладно, забудь, что я сказал. Если бы не требование к технике, я бы подумал, что в ней есть какая-то закладка. Но додзюцу есть только у нескольких кланов, их не больше трёх, может, больше, но Ашина не дурак и никогда не позволит увидеть им эту технику.

— Да-да, старик. Я уже понял, что это уникальный случай, когда глава клана передал одну из своих разработок. Но мы же оба понимаем, что бесплатный сыр бывает только в мышеловках? — Эти разговоры велись уже месяцы.

— Конечно. — Дедушка был рад, что его внук не обманывается великодушием главы. — Как я понял, и ты тоже, он это сделал, чтобы ты был благодарен ему лично. И оставался дальше в клане. Он хочет сделать тебя личным охранником своей внучки. Старый маразматик.

— Но мы уйдём. — Оками уверенно проговорил.

— Конечно, мы уйдём. Привязывать нас к одному месту и делать из тебя сторожевого пса он не сможет. Я это не позволю. И уйдём мы далеко, Оками, в город тысячи ночей не будем возвращаться. Настало время активных тренировок в различных условиях. Нас ждёт путешествие по миру. Ведь после того, как мы уйдём, Ашина по-настоящему сделает из нас изгнанников и любой ценой попытается вернуть тебя обратно. Нам придётся скрыться на ближайшие лет пять. Техникой же мы с тобой будем заниматься всё время путешествия. Она слишком сложна, даже для меня. И пока ты не подходишь даже к минимальной планке требований для этой техники.

Оками лишь устало вздохнул. И так голова пухнет от новых возможностей, теперь ещё активные тренировки и кочевая жизнь в стиле Джирайи.

* * *

На следующий день после нападения нас — троих — конвоировали группой в пятнадцать голов прямо в резиденцию главы. Не зная, к чему такая численность, когда атака уже совершена и козырная карта скрытного нападения открыта. После драки кулаками не машут.

Стоя в кабинете и подождав, когда Мито со своим дедушкой поговорят, он обратил на нас внимание через минут пять. Неуважение и показывает нам место, либо же просто забылся? Непонятно.

— Оками. — Он посмотрел на нас с Котецу. — Я рад, что не ошибся в своём выборе. И в тебе. Это нападение… — Ашина устало вздохнул. — Я не ожидал предательства того, кого я лично вырастил. Ай, ни к чему тебе знать, главное, вы с Мито в порядке. — Про Котецу этот старпёр не вспомнил. Ещё один минус вам, уважаемый глава. — Я, посоветовавшись с теми, кому верю, в том числе с твоим дедом, решил даровать тебе права на обучение и свободное использование одного фуина, любого уровня. Список тебе предоставят. Когда сделаешь выбор, я лично буду обучать тебя этому фуину. Даю слово.

— Спасибо, Ашина-сама. — Я поклонился, хотя и не любил этого. Выбора-то не было. Подарок ценный.

— Не стоит. Жизнь Мито стоит в тысячи раз дороже. — Довольная улыбка выдавала его истинное отношение. Он просто дал мне пряник. Но кнут всегда рядом с пряником.

— А теперь можете быть свободны, свиток передадут тебе завтра. Учись и становись сильнее во благо клана, Оками Узумаки! Мито-чан, иди с Оками, пока что тебе рядом с ним безопаснее.

Ага, конечно. Он работал топорно, и было видно, как он подмасливает меня. И дать печать любого уровня — это было нонсенсом. И внучку свою оставил в мои руки. Был бы я сопляком, который не понимает все эти ходы, поверил бы в доброту Ашины. Но я не верил. И понимал: всё ради того, чтобы я оставался после войны в клане. Но свобода ценнее.

Мы с Котецу и Мито покинули кабинет. Старик остался.

* * *

Взгляд со стороны. Кабинет Главы Клана.

— К чему это, Ашина? — Сецуна, проводив взглядом закрывающуюся дверь, спросил без особого уважения.

— О чём ты, мой старый друг? — Ашина выглядел устало и не хотел долгого разговора.

— Я ценю твой подарок, но то, что ты даровал, слишком…

— Ценно? Я знаю. Но ради своей внучки я готов и не на такое. Ты ведь должен меня понять.

— Ашина. — Сецуна сузил глаза и выпустил убийственное намерение. — Я ни за что не поверю, что возможность, которую ты даровал за всю историю клана лишь некоторым, как и предыдущие главы, ты даровал моему внуку просто из-за того, что он убил тридцать низкосортных похитителей.

— Ну-ну, убери своё Ки, Сецуна. — Ашина улыбнулся. — Я ведь могу и по-плохому отправить его куда-нибудь на поле боя из-за удара по шее, это ведь было опасно. С принцессой так себя не ведут, не ты ли знаешь? Но знай: я не желаю зла твоему внуку. Сецуна, и так настроение после предательства Тацуки словно мне проткнули спину кунаем, а ещё и ты меня обвиняешь в чём-то. Уважение ведь нужно проявлять, я всё же Глава Клана. — Под конец своего предложения Ашина выпустил своё Сакки, которое было в десятки раз тяжелее, чем у Сецуны.

— Я понял, глава. Разрешите откланяться.

— Позволяю.

Сецуне не нужна была битва, он узнал всё, что хотел.

Ашина махнул рукой и отпустил своего главного медика.

После того как Сецуна ушёл, Ашина, Глава Клана Узумаки, сидел и раздумывал над своим планом насчёт юного протеже Сецуны. План привязки был примитивен, но не обделён своим шармом.

— Тоцуки.

— Да, глава. — С безликой маской, шиноби с короткими красными волосами появился, сидя на колено перед столом Ашины.

— Ты нашёл его?

— Да, глава, он не успел уйти далеко. Я совместно с двадцатью тенями схватил их на границе Земли и Огня. Не сопротивлялся.

— Успел так далеко уйти… Как же давно он предал клан. Скажи мне, Тоцуки, почему твой отец предал меня?

— Не могу знать, Глава.

— Понятно, понятно. Ты знаешь все процедуры. Отчёт на стол мне завтра.

— Да, глава.

Фигура Тоцуки, нового главы разведки, исчезла, ему предстояло допросить и казнить своего отца. К предателю отношение всегда было самым жестоким. Даже если это был родной отец.

Ашина, оставшись один, устало вздохнул, сетуя, что придётся обновлять барьеры вне очереди и искать новые бреши.

Главу клана ждало много работы.

* * *

Котецу, проверив моё плечо, куда ранил этот акулий мечник, заключила, что рана заживает быстро, отметив, что моя естественная регенерация прекрасна. Плюсы Узумаки во всей красе, это, конечно, не Хаширама, у которого была клеточная регенерация, но тоже неплохо.

Плотно позавтракав и отметив, что Мито была задумчива, я отправился на ежедневную тренировку.

Прибыв на площадку, я активировал утяжелители и начал сливать чакру. Пока что приходилось это делать методом кидания ниндзюцу в воздух и вдаль. Но, надеюсь, скоро всё изменится. Утяжелители, кстати, использовал только на тренировках, старик запретил в повседневной жизни носить их постоянно. Как он объяснил, я бы таким образом испортил себе весь фундамент и нанёс травмы. Стиль, которому он меня учит, требует скорости и силы, а лишившись одного из этих аспектов, я бы стал провальным учеником. Я всё ещё активно рос и не буду останавливаться до двадцати, поэтому приходилось надевать утяжелители лишь на тренировках. Эх, а так хотелось, как Майто и Ли, носить их постоянно.

— Катон…

— Суйтон…

— Райтон…

После получаса игры в мага элементов я начал тренировать тело.

Отжимания до отказа, приседания, пресс. Обычные тренировки, помноженные на количество. Под тысячи повторений для моего тела было сложным, но возможным делом. Я своего рода сверхчеловек. Всё это делалось ради исправления моего баланса. Сейчас этот баланс застыл на отметке тридцать и семьдесят, где тридцать — жизненная энергия, а семьдесят — духовная. Выправление даст мне повышение контроля своей чакры на качественном уровне, как говорил старик, и усиление моих техник, которые и так за счёт вливания чакры были сильны. Увы, сейчас всё решало количество, а не качество.

Так что приходилось тренировать своё тело до отказа, нагружать его и думать. Если в ближайшее время не предвидится какое-нибудь уникальное событие по типу получения третьих томоэ Шарингана, которые увеличат контроль, возможно, через недели три получится размножить себя и комбинировать свои ниндзюцу с клоном.

Но я не избавился от маленькой проблемки под названием увеличение резерва, который растёт каждый месяц. И до восемнадцати-двадцати лет он будет расти, после тоже, но не так сильно, как в молодые годы. Фуин, который я получу, решит проблему с сливанием чакры. А то сидеть несколько часов и кидаться ниндзюцу — слишком идиотское решение. И как только Хаширама тренируется? Он-то точно Бог Шиноби, и резерв у него должен быть монструозный. Насчёт растущего резерва не было каких-либо идей. Увы, контроль страдает.

После трёх часов активных тренировок с утяжелителями я покрылся потом и отдыхал. Попив водички, я заметил за спиной старика. Он вроде как обычно не навещал меня в эти дни, а был в больнице.

— Как проходят твои тренировки, внук? — Сецуна, подойдя ко мне, начал проверять моё тело ирьёнин-дзюцу. Хочу также, но увы. Насчёт слов, что к пятнадцати начать тренироваться в ирьёнин-дзюцу, возможно, это было ошибочным. Хотя старик мало где ошибался. Надеюсь, в этот раз тоже.

— Отлично, старик, баланс приближается к равновесию. Но этому постоянно мешает растущий объём, не знаю, что делать.

— Понял, понял. — Сев рядом со мной, он положил мне руку на голову. — Насчёт объёма я пока не смог придумать ничего дельного, у меня самого были такие проблемы в твоём возрасте. Всё решится с возрастом. Вот, держи.

Он передал мне огромный свиток.

— Это список всех фуинов, названия и описания. Я не буду помогать тебе в этом, выбирай с умом. Это твоё самостоятельное решение, и тебе надо будет нести ответственность за это.

— Хорошо. Я уже примерно понимаю, что мне нужно.

— Надеюсь. Я подожду тебя здесь, у меня есть ещё новость.

— Какая, старик? — Я вопросительно посмотрел на него.

— Нерадостная, но сперва выбери, потом мы с тобой решим это.

Кивнув головой, я осматривал список печатей. Новости, особенно плохие, могут подождать. Список был огромен. Посмотрев первое интересное название, я прочитал.

Фуин-дзюцу: Запечатывающая Техника Света. Описание — фуин для запечатывания света огня. Атакующий фуин для ослепления противника. Радиус — пять метров. Время запечатывания — пять минут, распечатывания — десять секунд.

М-м, интересно, конечно, но не нужная вещь. Ослепляющая граната с таким малым радиусом и временем — для того, чтобы сперва запечатать, а потом распечатать, — нужна против обычных людей. Шиноби за десять секунд успеет тебя убить, если сидеть и вливать в свиток чакру. Думаю, данный фуин используют скрытники и разведка.

Так, следующее.

Фуин-дзюцу: Барьер Треугольного Огня. Описание — барьерный фуин, требуется три человека с большим резервом. Выдерживает удар ниндзюцу высокого уровня тридцать минут.

Хороший фуин, но требование троих людей интересно, можно было бы использовать с теневыми клонами.

Или такой фуин.

Фуин-дзюцу: Печать Искоренения Проклятого Языка. Описание — не позволяет носителю разглашать информацию о нанёсшем печать, а если он сделает это, его тело парализуется, и носитель не в состоянии разговаривать.

Помнится, Данзо использовал данную печать, и откуда только достал? Узумаки что, всем свои знания отдали?

И так далее, и тому подобное — опасные, но бесполезные лично для меня. Я искал то единственное. И нашёл довольно быстро. Ещё даже треть свитка не открыл.

— Вот это. — Показав название старику, я не увидел удивления или расстройства.

— Я огорчу тебя, внук. — Он улыбнулся. О нет, только не говорите, что нельзя брать это, так и знал. — Или обрадую, но данный фуин я знаю.

— Что-о-о? Старик, ты не говорил, что знаешь Печать Силы Сотни! И почему ты мне её не дал? — Я был искренне возмущён.

— А ты и не спрашивал, и контроля у тебя не хватит для такого. — С каменным лицом проговорил этот старый скрытник.

— Но я не видел у тебя её. Она же должна быть обычно на лбу.

— Необязательно туда, с контролем можно поставить печать в любое место, а в лоб ставят только идиоты либоте, кто хотят всем показать свою силу и знак того, что они относятся к клану Узумаки. Ведь только в нашем клане есть эта печать. Печать довольно полезна, особенно если про неё никто не знает. Смотри. — Он открыл мне свой живот и показал ниже пупка место, почти что лобок. — Я поставил сюда, потому что это незаметнее и всегда можно удивить оппонента, если ты понимаешь, о чём я.

Он подмигнул мне, а я лишь покачал головой на этого старого изврата. Ну и день. Теперь нужно найти другой вариант.

— Так что выбирай другую печать, я думал дать тебе самому создать эту печать позже как экзамен на фуин, но теперь дам что-нибудь посложнее. А эту я тебе нарисую сегодня. Хотя обычно человек, что хочет её, должен обладать высоким контролем и сделать всё сам, концентрируя огромное количество чакры в течение длительного периода, но я понял твою проблему, и мы с тобой обойдём данную проблему. Нам понадобится два часа времени после ужина.

Ещё лучше. И за что мне всё это? Сам себе усложнил жизнь. Вернёмся к свитку, я ещё не до конца его прочёл, когда нашёл, что искал, думал, всё. Хорошо, старик знает обходной путь, моего контроля в ближайшее время не хватило бы, но я брал на будущее, зная полезность данной печати. А вот возможность выучить любую печать стоит дорого, и неизвестно, получу ли я такое ещё раз.

Раскрывая свиток на всю длину, я взял на размышление несколько вариантов. Тут были варианты по типу запечатывающих, которые могли запечатать чакру противника, были барьеры, которые выдерживали множество атак. Но ничего важного или интересного. Были настолько сложные печати, что я даже не понимал, как такие создали. Чтобы использовать такие печати, мне нужно ещё учиться лет пять. А мне же нужно было то, что усилит меня сейчас. Но таких я не заметил. Всё, что здесь было, я думаю, старик меня сможет обучить или показать аналог. И что же делать?

— Дедушка. — Я честно посмотрел ему в глаза. — Помоги, пожалуйста, выбрать.

— Нет.

— Ну пожалуйста-а-а!

— Нет.

— Упрямый старик.

— Да.

Хм, ладно, раз не получилось уломать старика, придётся ещё раз пройтись по свитку.

После двадцати минут тщательного просмотра я выбрал один вариант, который мог потенциально быть мне полезен. Остальные либо я знал, либо они были слишком сложны для меня. Ещё треть были бесполезны как таковые. Ну зачем мне, например, фуин для запечатывания воздуха? Причём не ниндзюцу, а просто воздуха. И таких множество. Кто только придумывает?

— Подай чакру, — устало вздохнув, посоветовал мне старик.

Я вопросительно посмотрел на него и догнал.

Подав чакру, свиток удлинился, и тут же появился единственный фуин, который был скрыт.

— Хм-м-м, — старик задумчиво протянул. — Я, конечно, знал, что Ашина хочет привязать тебя к клану и к своей внучке, но не думал, что он настолько этого желает, раз даёт тебе такую опасную и ценную технику.

Я был согласен со словами деда. Этот фуин был слишком дорог для такого поступка. Спасение Мито для меня было действием не ради выгоды. Видя страх девочки, которая играла со мной в Дженгу, я просто захотел её защитить. Но это…

Фуин-дзюцу: Техника Элементального Тела. Описание — нанося печать на тело, которая состоит из двухсот пятидесяти шести отдельных частей, пользователь должен напитать все отдельные части определённой стихийной чакрой, позволяя ей принять так называемый окрас. Окрас даёт пользователю возможность превращать одну из частей или всё тело в стихию, которую он выбрал. Пользователь может выбрать только те стихии, к которым у него есть предрасположенность.

Требования: высокий уровень контроля, большой объём чакры, додзюцу.

Она будто создана под меня. В конце была приписка:

Экспериментальная разработка Главы Клана. Ашина Узумаки.

* * *

После того как мы оправились от шока, старик повёл меня куда-то в сторону, где я не ходил до этого. Мы отправились в южную часть клана. Пройдя около резиденции главы клана, мы приближались к какому-то белому низкому зданию.

Насчёт этой печати были огромные вопросы, но задавать их главе не было смысла. Я думал, что я был незначительным на фоне планов Ашины. Но теперь, видя, чем он меня одарил, возникали подозрения, что меня всеми способами попытаются оставить в клане. После короткого разговора старик сказал, что выяснит, что делать. И попросил никому не рассказывать об этом. Даже Котецу. Такие знания не даются тем, кого хотят отпустить.

Приближаясь к зданию, мой чуткий нос, усиленный чакрой, уловил запах медикаментов и трупов. Так пахли только некоторые места: больница либо морг.

Я смотрел на старика, но он не стал ничего объяснять. Меня охватили плохие предчувствия.

Пройдя в здание и спустившись по единственной здесь лестнице, которая вела вниз, я думал, кто мог быть тем, к кому мы идём. Это не может быть… Я не верю.

Открыв двери, старик подвёл меня к металлическому столу, где лежало тело, закрытое белым покровом.

— Кто это, старик? — Его лицо было мрачным.

— Смотри и пойми. — Он убрал с лица покров и показал мне лицо умершей.

Акихико.

* * *

Взгляд со стороны. Сецуна Узумаки.

Смотря на плачущего внука, Сецуна испытывал горечь. Но пусть он плачет сейчас, чем умрёт позже. Этот мир жесток, и смерть преследует их везде. И не было тех, кого Шинигами не заберёт. Даже его. Пусть он испытает горе от потери сейчас, чтобы потом было легче, думалось Сецуне. Ведь Сецуна знал, что когда-нибудь и он уйдёт, оставив Оками одного в этом жестоком мире.

— Кто это сделал? — Смотря на тело, спросил его внук.

— Это были Кирагирузу, но, Оками, знай, что… — Сецуна хотел, чтобы его внук знал, что смерть была везде и у всех, но не хотел, чтобы он погряз в мести.

— Как она умерла?

— Водные техники. Её, будучи медиком, не должны были отправлять в прямой бой, но во время атаки, когда хотели похитить принцессу, её командир, который отвечал за их группу, отправился в самое пекло. Их группу убили. Всех. Тело же нашли, когда эти падальщики пытались её украсть.

Оками молчал. Сецуна давал ему время принять реальность. Девушка, что растила его с младенчества до пяти лет, лежала перед ним мёртвой.

— Я убью их. Я убью их всех. Вырежу лично всех этих ублюдков.

Закрыв глаза, перед этим увидев метаморфозы в глазах своего внука, Сецуна проклинал тот день, когда Учихи появились на свет.

Проклятые глаза. Глаза — зеркало души — отражали всю ненависть его внука. Шаринган отвечал ему своим развитием. Три томоэ, полноценный Шаринган, были в глазах Оками.

* * *

Глава 8

— И так, как учёба, ученик главы? — с ухмылкой спросил Сецуна.

— Ох, не начинай. — Оками закатил глаза.

— Ладно-ладно, рассказывай, что там про печать.

— Держи. — Оками кинул свиток. — Всё здесь. Но я расскажу вкратце. Печать может и сильная, но требует запредельные условия. Высокий контроль и огромный резерв — это ещё ладно, мой Шаринган — специальное условие, которое замыкает на себе всю систему этих печатей. Но это ещё полбеды. Чтобы получить форму стихии, нужно закалить тело.

— Что? Как это — закалить тело? — Сецуна впервые слышал о таком.

— Как объяснил на примере Молнии, которая у меня есть, мне придётся сперва Райконом бить по всему телу. Изнутри. Это первый этап, который модифицирует моё тело. Как думает в теории этот сумасшедший учёный, это мне даст очень большие преимущества, начиная от коэффициента работоспособности мышц и увеличения регенерации, уменьшения отклика реакции и так далее. Всё это сделает меня быстрее, выносливее, сильнее. Комплексное улучшение. Но этот этап я смогу провести только к своему двадцатилетию. Сейчас я всё это не выдержу, как он мне объяснил. Ты бы видел его глаза, когда он мне всё это рассказывал — чистое безумие.

— Хм. — Сецуна задумался. — А второй этап?

— Второй этап… — Оками закрыл глаза. — Молния.

— Молния?

— Чистая природная молния. Должна ударить меня три раза. В полную силу и с опустошённым резервом. Без защиты.

— Этот ******** **** совсем сбрендил под конец своей жизни. Это же убьёт тебя.

— Я тоже так подумал. Но он мне сказал, после первого этапа я выдержу. В теории, конечно.

Сецуна устало выдохнул.

— Не буду спрашивать насчёт огня и воды. Чувствую, мне это не понравится. Но ты же не отступишься, внук, не так ли?

— Никогда. Сила — это единственное, что сейчас меня интересует.

— Ясно. — Сецуна взгрустнул незаметно. — Тогда нам остаётся одно. Найти испытуемого.

— Испытуемого?

— Конечно, я не позволю тебе экспериментировать на себе.

— Про Котецу забудь, я не позволю тебе на ней экспериментировать.

— И не думал. — Сецуна поднял бровь. — Ты же не думаешь, что я такой бессердечный?

Оками улыбнулся на это заявление. Сецуна лишь неловко кашлянул.

— На самом деле нам нужно, чтобы этот шиноби был близок тебе по крови. И у меня только один вариант.

— То есть?

— Да, Учихи. Возможно, ты встретишь свою мать либо братьев, если они есть.

— Класс, сделаем из моих родственников лабораторных мышей. Отлично.

* * *

Взгляд со стороны.

Раздался взрыв в глубине долины, где находился лагерь клана Кирагирузу. В данный момент проводилась атака из троих сильных шиноби.

— Думаю, мы закончили. — Керо, осмотрев тела, покрытые ожогами, не испытывал сильных эмоций. За годы войн в своей жизни он привык к смертям.

— Да, Керо, мы закончили. — Масаки, подлечив царапины мужа, смотрела в спину мальчика на вид четырнадцати лет. Короткие чёрные волосы и чёрная одежда добавляли мрачности в мир огня и пара, который окружал его. — Оками?

— Да. — Оками, повернувшись, прошёлся Шаринганом с тремя томоэ по полю битвы. — Возвращаемся. Я всего потратил треть своей чакры, эти ублюдки закончились слишком быстро.

Керо и Масаки промолчали, зная, что маленький монстр хочет больше крови.

Они вернулись в лагерь, который находился в двух днях пути в маленькой роще, скрытый печатями клана.

Керо и Масаки были приставлены к Оками и вместе с ним проводили миссии на устранение лагерей вражеского клана. Боевая тройка была сбалансирована и сильна.

Первое время Керо не мог привыкнуть к Шарингану и постоянно был настороже. Теперь же его это не волновало. Увидев результаты, он испытывал скорее зависть к такому преимуществу. Видя, как прогрессирует молодой Оками, Керо верил, что Учихи — один из великих кланов. Такая сила в таком возрасте — если все Учихи так могли, не удивительно, что они настолько влиятельны в своих землях.

Триста одиннадцать трупов трое Узумаки лично занесли в свои послужные списки. Они нападали внезапно и без предупреждения. Уже шёл месяц затяжной войны с многочисленным кланом, и две стороны потеряли в общей сложности под несколько сотен шиноби.

Керо разделился со своей женой и направился докладывать командующему этого лагеря. Оками, не попрощавшись, ушёл в свою палатку. Командующих, которых направил на войну с кланом акул глава, было несколько штук. Если точнее — пятеро. Тот, к кому направлялся Керо, был ставленником главы клана. Конечно, в клане все были подчинёнными главы, но именно этот был приближённым. Другие же были ставленниками старейшин и, хоть и подчинялись главе, передавали информацию им, если это не вредило клану.

Асами Узумаки оторвался от отчётов и поприветствовал Керо.

— Здравствуй, Керо, как миссия?

— Выполнена, как и весь последний месяц. — Керо усмехнулся. — Внук старейшины, Свирепый Волк, оправдывает своё прозвище.

— Отлично, отлично. Личное мнение? — Асами всегда спрашивал у своих подчинённых личное мнение, так как считал, что это отличное качество командира.

— Трудно сказать. — Керо задумался. — Для своего возраста он слишком силён. Количество же чакры ужасает, он будто как хвостатые звери, хоть и человек. Мы вместе с ним находимся на одном уровне, но, если бы пришлось сражаться, не думаю, что я ему соперник. Он аномально быстро учится. И его копирование техник — какая-то ошибка природы.

— Да-а? — Асами удивился. — Почему, Керо? Ему же всего лет десять-одиннадцать, хоть и выглядит он старше. Учихи, конечно, славятся своими войнами, но в таком возрасте обычно они только входят в силу.

— Не смотрите на возраст, Асами-сан. Он — маленький монстр, его резерв больше моего, хоть он и полукровка, а я чистокровный, но это не самая сильная сторона у этого мальца.

— А что же?

— Его скорость.

— Скорость?

— Да, он очень быстрый. Печати, движение, ниндзюцу — всё это на таких скоростях, что я не могу уследить за ним порой, он словно молния. Аномальная скорость обучения — его сильная сторона. Он словно копирует всё, что видит, и оборачивает себе в плюс. Он меня побеждает в пяти спаррингах из десяти.

— Хм-м. — Асами задумчиво протянул. — До этого ты такого не рассказывал. Хорошо, я понял. Составь отчёт Главе по форме и передай мне. А пока свободен.

— Понял.

Керо откланялся, а Асами был задумчив. Его поставили в этот лагерь не просто так, он должен был следить за молодым дарованием по личному приказу Главы. Он понимал, что этот парень был внуком старейшины Сецуны и защитил молодую принцессу. Но то, что каждый раз после миссий рассказывал Керо, заставляло усомниться в реальности. Для своего возраста он был аномалией. Обычно такие полукровки слабее, чем чистые дети клана. Но что-то в этот раз получилось по-другому. Керо также отметил, младший быстро, очень быстро. Месяц только прошёл, как Оками присоединился к войне, а его вклад уже можно сравнить с сильнейшими воинами клана.

В другом месте Масаки, жена Керо, писала отчёт уже своему начальнику, старейшине Сецуне. Да, всё верно, оба супруга были вместе, но докладывали отдельно, каждый своему начальству. И Масаки не раскрывала этой детали своему мужу. У каждого были свои секреты. В своём отчёте старейшине она писала следующее:

"Сецуна-сан, ваш внук невероятен. Прошлый отчёт на той неделе не раскрыл и доли того, что я испытываю. Оками, будучи под командованием моего мужа, смог раскрыть свой потенциал. Ваш стиль тайдзюцу отлично подходит вашему внуку, но я заметила, что, если вы ориентировались на силу, то ваш внук больше полагается на скорость. Складывание печатей и скорость очень высоки, быстрее меня в два раза. Я даже не улавливаю его движения, когда он врывается в гущу противников. Но я должна заметить, что он плохо контролирует свои эмоции. Вы же знаете, что я чувствую эмоции, ваш внук полон ярости и скорби. Его что-то гложет, я пытаюсь его расшевелить, но у меня не получается. Я слежу за его здоровьем и его чакросистемой, как вы и приказали. Всё отлично, корректировок не требуется. Ах, Сецуна-сан, как же быстро вырос ваш внук, я ведь помню его младенцем. Через месяц мы снимаемся с места, и лагерь возвращается в клан. Надеюсь на ваше благополучие. Третья."

* * *

Зайдя в свою палатку, я снял свои вещи и быстро ополоснулся в бочке, наполнив её водой и нагрев её чакрой.

— Блаженство.

Прикрыв глаза, моё тело расслаблялось, и я отпускал весь комок эмоций, что копился во время боя.

Акихико была для меня ближе, чем я думал. Увидев её мёртвое тело, я испытал шок. Тогда же моё мировоззрение поменялось, и я понял, что валял дурака. Все эти грёбаные десять лет в этом мире мне казались какой-то иллюзией. Будто я на смертном одре, когда уже умирал, придумал себе всё это и жил в выдуманном мире. Прекрасном мире, где не было привычных проблем, долгов, политиков и правил.

Старик и его тренировки были сложны, да, бесспорно, но я не испытывал трудностей, ведь он поддерживал меня. Я понимал, для чего это делаю, но я не понимал, зачем мне это. Для меня казалось, что вот, потренируюсь несколько десятков лет, похожу, слабакам головы срублю и стану самым сильным.

Но мир оказался сложнее, чем я думал. Старика я победить всё ещё не мог, а Котецу оставалась для меня как фон. Я не задумывался о том, о чём она думает, её переживания и так далее. Всё это для меня было игрой. Не реальностью.

Побыв под крылом старика, я стал глупее. И миссии максимум длиной в неделю сделали из меня самоуверенного идиота. Бой, когда защитил Мито, подтверждал, что я силён. Но увидев её тело…

Шаринган сверкал в моих глазах.

Я понял, как слаб. Если какие-то акульи сыны смогли убить Акихико, и я ничего, абсолютно ничего не смог сделать, то кто даст гарантии, что Старик, Котецу и даже Мито не смогут умереть? От того же мимо проходящего Биджу.

Попросив отправить меня на передовую, я преследовал много целей.

Уйдя из-под крыла сильного наставника, я впервые испытывал трудности. И противники были далеко не слабыми. За этот месяц я уже попадал в лазарет раз пять, когда один раз буквально потерял кисть левой руки. Отрезал мне засранец, умерев при этом от электричества.

Развитие шло очень быстро. Клан Учих, да славят их гены вечность, — это были шиноби, которые росли на войне. То, что мне нужно было учить месяцы, я выучил в бою за дни. Клоны, которых я не мог покорить, теперь были для меня простой техникой. А мастера ниндзюцу воды противников стали для меня энциклопедиями по техникам.

Убийства стали отдушиной, меня заполнял гнев. Я понимал, что Шаринган, который получил третье томоэ, ведёт меня. Но пока этот гнев был мне нужен. Ведь только так я смогу отомстить за Акихико. Бедную девочку, что умерла просто из-за того, что какой-то главный акульи сын захотел пощупать мой клан.

Теперь же я постараюсь перебить всех, кого смогу. На кого хватит моих сил. И Шаринган в этом мне поможет.

* * *

— "Двадцать. Сильные." — Керо ручными знаками в тишине рассказывал, что увидел в разведке на новом задании, которым им передал командующий. — "Двое. Сильные. Остальные. Слабее."

— "Нападение?" — спросила Масаки.

Керо посмотрел на мои уверенные глаза и сказал:

— "Да. Три стороны. Атака. 10 секунд. Оками. Ниндзюцу."

Поняв, что он хочет, я отправился на свою сторону, куда он показал. Отсчитывая десять секунд, я призвал клона.

Лужа, что недавно была просто водой, обернулась мной. Без слов поняв, что нужно, мой клон начал складывать печати.

— Стихия Воды: Техника Водяной Волны.

— Стихия Молнии: Техника Цепной Молнии.

Огромная волна, вышедшая из рта клона, направилась на противников. Я же, подождав три секунды, когда волна достигла местоположения врагов, ударил по воде молнией. Просто физика. Раздался взрыв от количества чакры, которую я вложил в технику молнии. Вода опала, оставив тела.

Активный Шаринган рассматривал вокруг. Всё было тихо. Из двадцати выжили семеро человек. Быстро двигаясь, Керо и Масаки приблизились к телам, которые лежали без сознания, и перерезали им горло. Вот что значит внезапная атака.

— Молодец, Оками, отлично сработано.

— Спасибо, капитан.

Это уже была третья группа, которую мы вырезали за день.

— Думаю, пора возвращаться в лагерь. Скоро отход, и мне бы хотелось отдохнуть. — Масаки была немного грязной и хотела помыться, судя по её интонации.

— Хорошо. Вперёд. Я спереди, Оками сзади, Масаки по центру.

Оставив тела, мы побежали в сторону лагеря. Кеккай генкай этих Кирагирузу меня не интересовал, так что тела я не собирал. Мутацию такого вида я считал следствием плохих цепочек генов. Возможно, поэтому весь этот клан был какой-то кровожадный. Но это не меняет тупости главы этих рыб, что напал на клан Узумаки.

— Хе-хе.

Я издал смешок. Керо и Масаки странно на меня посмотрели, но ничего не сказали.

Похоже, я и вправду становлюсь патриотом клана. Старик своими речами всё же побудил во мне чувство родства с этими красноволосыми. Я добьюсь победы клана — это точно, что будет дальше, покажет время.

Двигаясь на протяжении часа, мы уже были далеко от места нападения. Но, почувствовав чакру, активируя Шаринган время от времени, я заметил преследование.

— Керо!

— Вижу. Останавливаемся и готовимся.

Пятеро, судя по чакре. Один выделялся среди них. Объём ужасающий, я такой видел лишь у главы и старика. Чувствую, трудный бой. Печать.

Появившиеся клоны быстро скрылись, когда я налепил на них печати скрытия чакры. Заготовка, которая настанет, когда ей придёт время. Керо и Масаки тоже готовились, раскидывая фуины по будущему полю боя.

Нам оставалась минута до боя.

— Если меня ранят, отступите сразу. — Керо, видя, что Масаки хочет что-то сказать, не дал ей этого. — Без споров. К нам приближаются очень сильные противники. Если меня ранят, они точно убьют вас. Масаки, на тебе дальний бой, Оками, ты со мной, но раздельно.

— Понял.

Я точно не убегу сегодня.

* * *

Взгляд со стороны.

Когда противники вышли из крон деревьев, Керо испытывал напряжение. Не узнать главу вражеского клана он не мог. Все должны были знать, как выглядит их главный противник. Кроме Оками, конечно, внешность главы клана Кирагирузу он не видел. Для него они все были на одно лицо. Но его занимало ещё одно лицо.

— Хьюга, а ты не врал, когда говорил, что мы найдём собак, что убивают моих людей, — с ленцой проговорил глава клана Кирагирузу.

— Да, от меня не скрыться, как вы и убедились. — Йоши Хьюга не скрывал своего довольства.

— Да-да, великие глаза и так далее, и тому подобное. — Хьюга оскорбился от таких слов, но не вымолвил ни слова. Сила была на стороне Кэмеко Кирагирузу, главы клана.

— Что делает Хьюга рядом с Кирагирузу? Вы хотите войны с кланом Узумаки? — Керо не раскидывался пустыми словами. Обычно при войне кланов третья сторона не вмешивалась. Если Хьюга вмешались и помогали им, Узумаки официально могли позвать на помощь братский клан Сенджу, который считался одним из сильнейших на континенте, и те сравняют с землёй вместе с Узумаки всех врагов. Так было все эти столетия сотрудничества кланов.

— Ох, эта невинность. Даже этот ребёнок не такой невинный, как ты, парень. — Кэмеко искренне наслаждался текущей ситуацией. — Вы уже целые столетия слабаки, Узумаки, если ты не знал. Может, вы и нужны всем, но это не изменяет того, что ваш клан стал просто посмешищем в глазах других.

— Что ты несёшь, акулий выродок? — Керо испытывал ярость от таких слов. Масаки же с Оками молча наблюдали и ждали окончания разговора. Все понимали, к чему ведёт всё это.

— Ох, а ты не знал? — Кэмеко усмехнулся. — Ты думаешь, Хьюга помогают нам как наёмники? Нет, всё не так просто. Просто вы настолько слабы, что они предоставили пятерых своих сенсоров, чтобы мы вырезали вас. Ха-ха-ха. Вы настолько слабы, что даже Хьюга просто отправили своих ищеек, а не боевиков. — Он засмеялся как безумец. — И знаешь, что самое смешное в этом? Что ваши братья по крови, Сенджу, не помогут вам, когда мы будем вас вырезать. У них свои проблемы. Новый виток активной войны Сенджу и Учих начался, если ты не знал. И теперь ваши сильные, грозные, страшные братья пока заняты. Так что нам никто не помешает.

Керо промолчал, зная, что это правда и Сенджу при случае не помогут, ведь своя жизнь дороже, и в два фронта воевать не получится. Но он не знал, что активная война начиналась между великими кланами. Похоже, глава клана Кирагирузу был не настолько туп, чтобы атаковать, когда Сенджу могли помочь Узумаки.

— Ну, хватит слов. Мертвецам последние слова даны, а теперь пора умирать.

— Стихия Воды: Великая Водная Арена!

Кэмеко, быстро сложив одну печать, что никто не смог понять, активировал технику. Они не заметили, что всё это время чакра главы клана уходила куда-то. Это была особенность техники — долгая, но незаметная подготовка.

Вода хлынула со всех сторон, появившись из ниоткуда, организовав стены, пол, потолок, которые окружали всех участников битвы и разделили их по секциям. Масаки достались двое членов клана Кирагирузу, что имели за спиной монструозные мечи. Керо достались Хьюга и ещё один член клана Кирагирузу, что выглядел безобидно, без какого-либо оружия.

Но глава клана почему-то выбрал себе противника Оками.

Керо, видя, к чему привела техника, которая была мгновенной, начал атаковать ниндзюцу всё вокруг, что окружало его. Пол, стены и потолок — всё это было атаковано, но не принесло никаких результатов. Техники либо вообще не нанесли урон, либо весь урон был словно горох об стенку. Всё восстанавливалось очень быстро.

Его противник из клана акул, видя потуги Керо, усмехаясь, сказал:

— Можешь не стараться, пока жив глава, эти стены не пробить.

Тем временем Оками, оставшись один на один с главой клана, испытывал мелкую дрожь. Не от паники, а от битвы, которая произойдёт сейчас. Это был первый сильный противник за всю его жизнь. Не было места страху, лишь азарт. И возможность срубить голову врагу, что повинен в смерти Акихико.

— Что, удивлён, малец, что я остался с тобой? — Акулья улыбка была на лице огромного мужчины. — Мне про тебя рассказали. Полукровка великих кланов. Тебя и твои глаза можно дорого продать главной семье Учих, они всё же ещё ищут тех, кто обесчестил их принцессу. А ты у нас очень ценный приз.

Не дав Оками понять последние слова, он атаковал водной струёй, которая пробила насквозь стены, которые быстро восстановили дыру от атаки.

— А ты быстрый. — Смотря в глаза, где крутился Шаринган, сказал Кэмеко. — И молчаливый. Мне это не нравится. Ты должен кричать!

* * *

Глава 9

— Запомни, Оками. Победа — самая высшая форма твоей силы. Любыми способами, если ты одержишь победу, значит, ты сильнее, умнее, лучше. Запомни это.

— А что, если противник силён, например, как ты, дедушка?

— Важна не сила. — Сецуна стукнул пальцем себе по виску. — Вот что важно. Главное — как управлять этой силой. Если в тебе силы, как в биджу, но ты бездарь, никакое количество чакры тебе не поможет.

* * *

— …должен кричать! — Глядя на его безумное лицо, я раздумывал. Варианты, варианты. Что же делать? Думать не было времени.

Шаринган! Попытавшись наложить гендзюцу, я был удивлён, что ему потребовался буквально вздох, чтобы выбраться из него.

— Ты что, щенок, думал, на мне это сработает? — Он начал складывать печати.

— Стихия Воды: Акулий Укус!

— Стихия Огня: Цветы Феникса!

Одновременно атаковав, мы нивелировали атаки друг друга. Комнату, площадью как мой дом, затопил дым, который скрыл меня от глаз этой акулы.

Я шаринганом видел, что он создал водного клона. Я аналогично создал двух клонов. В резерве мы с ним сравнимы, так что игра в истощение не получится. Нужно бить насмерть сразу.

Чидори!

Левую руку охватила молния. Как говорил старик, битвы шиноби не длятся долго, если у соперников разрыв в умениях либо в резерве. Насчёт своих умений я не уверен, так что нужно бить тем, что он не знает. Он опытный противник, на вид ему было лет тридцать с чем-то.

Вперёд! Клоны атаковали вместе со мной. Я понимал, что атакую клона, но засечь истинное тело не получилось — он словно слился с водой в комнате. Осталось только пойти в ловушку и ждать, когда он проявится.

Размышления заняли секунду. Я атаковал клона. Мои клоны погнались с разных сторон: один сзади меня, другой слева.

Пронзив клона врага, который, судя по удивлённому лицу, не успел меня заметить, я применил технику замены Каварими с клоном, который прыгнул сверху. Один клон был слева. Еле успел.

*Бульк*

Голова клона взорвалась от огромного меча, который этот акулий сын достал из ниоткуда. Если бы не выучил клонов, чувствую, мне бы пришлось трудно. Чидори пропала при замене.

— Чидори Эйсо!

Я крикнул технику из-за усилия при создании новой техники, которую воссоздал недавно. Эксперименты прошли не зря.

Копьё Чидори пробило дыру в плече акулы. Он успел направить на меня палец, из которого под огромным напором прошла вода, но для меня эти движения были отчётливо видны, так что я отделался маленьким разрезом на виске. Он отпрыгнул на мою позицию в начале и прижал руку к плечу. Я, приземлившись рядом с клоном, который ещё существовал, немедленно напал, не ожидая каких-то слов. Крыса → Бык → Собака → Лошадь → Обезьяна → Кабан → Тигр.

— Техника Огня: Великое Огненное Уничтожение!

Пока я не могу применять эту технику одной печатью, как Мадара, но чакры мне хватит. Это должно его задеть ещё сильнее. Как сказал старик, этому он научился у Учихи, против которого бился несколько раз. Даже его эта техника когда-то задела.

Вал огня не прекращался из моего рта. Пар от моей атаки распространился, температура была словно в аду. Внезапно арена техники этого мужика распалась.

Я что, убил его? Не может быть.

Нет. Вдалеке, уже убегая, я увидел шаринганом фигуру. Да, он убегает! Врёшь, не уйдёшь!

Уже хотев погнаться за ним, я услышал крик.

— Оками! — Масаки закричала, держа на руках бледного Керо. У него весь живот был в крови. — Ему нужна помощь!

Чёрт. Пока я осматривал трупы тех, против кого бились мои сокомандники, раненый акулоголовый убежал. Ладно, в следующий раз я его точно убью.

* * *

**Взгляд со стороны**

Кэмеко Кирагирузу испытывал смешанные чувства. Он был в ярости, что его, главу клана, ранил какой-то малец, который игрался в песочнице, когда он уже захватывал власть в своём клане. С другой стороны, он был шокирован силой своего противника. Такая сила в таком возрасте была слишком шокирующей. «Монстр», — подумалось Кэмеко. Нужно было срочно что-то придумать. Если дать развиться такому в этом возрасте, даже лет через пять его клану будет противостоять могущественный враг.

Их клан хоть и был многочисленнее, но сильных шиноби в нём было мало. Всего десять, в том числе Кэмеко, заслуживали внимания. Узумаки же даже не отправили тех, кому старше пятидесяти лет. Один молодняк сражался уже месяц с кланом Кирагирузу. Кэмеко только недавно это узнал от Хьюг. Хитрый глава клана думал, что же ему делать. Если так дальше пойдёт, то они проиграют.

Учихи! Подумалось Кэмеко. Он мог продать информацию, которую они ищут уже десяток лет.

— Ха-ха-ха. Они точно заинтригуются. — На обожжённом лице Акулы была безумная улыбка.

* * *

Прошла неделя после памятного боя. Керо оправился быстро, имея под рукой ирьёнина, переживать за это не стоило. Вернувшись в клан, наша команда сама по себе распалась. Масаки ушла в госпиталь дальше работать, Керо же не сказал, куда его ведёт служба, лишь сказал, что он мой должник. Я это принял спокойно, понимая, что, если бы не я, он бы умер там.

Только после беседы со стариком я узнал, что это был глава клана Кирагирузу, которого я ранил в плече и нанёс ожоги. Он, после того как я рассказал ему о битве и о том, что от меня сбежал целый глава клана, долго смеялся. Я не понимал почему, будучи таким слабым противником, мы ещё их всех не перебили.

Как мне объяснил старик, это делалось ради того, чтобы молодняк до пятидесяти испытал себя в бою и убрал сорняки, которые не развиваются. Жестоко? Определённо. После того как я ранил главу и заставил сбежать, моя слава распространилась по клану. Старик сказал, что, если бы они захотели, одного Сецуны хватило бы, чтобы подавить сильнейших представителей вражеского клана, а если бы сам глава вышел в бой, он бы смог убить больше пятидесяти таких, как глава Кирагирузу. Я, конечно, понимал, что силы мои и стариков, которые развиваются уже век, не равны, но всё равно был удивлён. Но, видя моё потрясение, старик сказал, что я аномально быстро развиваюсь и лет через десять-пятнадцать уже догоню его. Особенно если буду так же придумывать новые техники и развивать их. Я не стал говорить, что их копирую по памяти. Зная конечный результат, можно было скопировать не самые сложные ниндзюцу.

Теперь, перемещаясь по клану, каждый молодой член клана считал обязанностью похлопать меня по спине и сказать, что я молодец. Боже, меня хватило на три дня. После этого приходилось перемещаться по крышам домов.

После очередных тренировок приближался обед. Я сидел под кроной дерева и отдыхал после тренировок, хотелось полежать в ванне.

Оценивая результаты, кровопролитные тренировки можно сказать, что я добился многого для своих десяти с чем-то лет. Время для меня стало зыбким, я перестал замечать, как проходят дни и недели в постоянных сражениях и тренировках. Я понимал свою цель. Понимал, скольким мне нужно будет пожертвовать. Социальные отношения я избегал: друзья, влюблённость, товарищи. Всё это для меня неважно.

Я был слаб. А если я слаб, значит, моих близких можно забрать у меня. Насильно. Вот моё мировоззрение. Лишь сильный может диктовать условия жизни. Будь я силён, как тысячи Ашина, глава клана Узумаки, никто бы и пикнуть не смел в сторону моих близких. Моего клана. Я слишком привязался к маленькой Мито.

Сила. Вот что важно в этом мире. А когда я получу силу, которую хочу, то все мои решения будут приниматься без оглядки на то, чтобы переживать о жизни моих близких. Старик силён, как никто, так что я о нём не переживал. Котецу была всегда рядом.

— О чём задумался, внук? — Фигура старика закрывала солнце.

— О силе, — честно ответил.

— О-о, и что думаешь?

— То, что, если я слаб, значит, кто-то сможет забрать моих близких. — Чёрт, забыл. — Прости, дедушка, я не хотел напоминать.

— Да ничего. — Сейчас я понимал, что мой старик уже стар, я бы сказал, слишком стар. — Верно думаешь. — Он сел рядом. — Но к чему такие мысли, маленький волк?

— После встречи с акульим главой и после того, как ты рассказал об истинном смысле этой войны, я понял, насколько слаб, раз мне доставляет трудности лишь один такой противник.

— Хе-хе-хе. — Он погладил меня по голове, приятно. — Ты слишком самокритичен, Оками. Я в твоём возрасте, если бы встретился с таким противником, умер бы за пять секунд, ничего не поняв. Ты уникален, Оками, помни это. Сколько бы я тебя ни занижал, чтобы ты не возгордился, но такая сила в таком возрасте удивительна. Твоё сердце всегда должно понимать, что ты сын великих кланов, и твоя судьба непостижима для простых людей. Так что хватит переживаний и расскажи, как продвигаются тренировки стиля.

— Ты прав. — Я почувствовал, что его слова имеют смысл, и мне нельзя долго переживать о своей слабости, время всё расставит по местам. — Я уже научился добавлять чакру в пальцы и примерно на три метра бить на расстоянии. Но уже который день попыток у меня не получается повторить то, что сделал ты несколько лет назад, старик. Тот удар у водопада был слишком странным.

— Да, что ты пробовал?

— Ну, смотри. — Я начал загибать пальцы. — Стихию пробовал добавлять, больше силы прикладывать, увеличить скорость тоже, максимум — это напитать молнией руку, как Чидори, и попробовать движение стилем, но это только в ближний бой подойдёт. Конечно, так получится опаснее, но не настолько, чтобы учиться этому. Возможно, ты ударил ветром, но у меня даже своей стихии нет прямого контроля. Но ты бы не показывал того, чему я не смог бы научиться.

— Хм-м. Твои предложения имеют место быть, но, как твой наставник, я не буду томить тебя. И так уделил тебе мало времени из-за больницы. Слушай…

— А, прости, старик. — Я хотел задать вопрос, пока не забыл. — Что с телом того парня с кеккай генкай скорости и Хьюгой? Глаза ведь ценны.

— Ничего, я понимаю твой интерес. Мне тоже было интересно. И я добился определённых успехов. — Было видно, что он горд собой. Неужели?

— Ты смог привить кому-то кеккай генкай?!

— Лучше, внук. — Он поднял палец. — Я смог создать печать на основе его чакры. Котецу в этом сыграла не последнюю роль, кстати. — Вот почему она уходила в больницу, я думал, она помогает людей лечить.

— Печать? И как она работает, и почему она лучше?

— Верно, печать. Объясню так: кеккай генкай клана Узумаки слишком, как бы это проще сказать, силён.

— Силён? — Я не смог сдержаться, когда такое услышал. Научный интерес во мне был велик.

— Да, не перебивай. — Я закрыл рот руками, чтобы не перебить интересную тему.

— Ты пока не понимаешь всей сути моих исследований, но я надеюсь, поймёшь в будущем, когда сможешь практиковать ирьёниндзюцу. Пока же я объясню, чтобы ты понял. Наш клановый кеккай генкай настолько силён и уникален, что он отвергает другие наследия крови при приживлении. Если ты не заметил, наша чакра плотная, но в твоём случае не так, как у чистокровных. Но у чистокровных Узумаки, в том числе у меня, чакра настолько плотная, что принимать другие наследия мы не можем. Наша кровь и чакра отвергают её и просто поглощают, ничего не давая взамен. В некоторых случаях даже нанося вред. Поэтому у наших ниндзя нет ни Шарингана, ни Бьякугана. При пересадке глаза просто не работают, слепнут и иссыхают. Словно само тело отвергает эти глаза. Кеккай генкай скорости тоже не сможет прижиться, я бы даже сказал, он нанесёт определённый вред всему организму. Так что я не стал экспериментировать дальше с ним. Но у меня получилось вывести определённую пользу, наблюдая за ним.

Я задумался, пока он объяснял детали. Всё это, конечно, хорошо, но не объясняет, как Мадара пересадил свои глаза маленькому Нагато. Ведь он Узумаки, и глаза должны были отвергаться. Или же Риннеган в этом плане уникален, и наши тела принимают его? Хотя, видя, во что превратился Нагато, живя с Риннеганом всю жизнь, понятно, что даже тело Узумаки не могло справиться с этими глазами. Но почему тогда Шаринган и Бьякуган не приживаются?

— …вот поэтому. Ты всё понял?

— Отчасти, но да. Спасибо, что объяснил. Для меня это было познавательно.

— Я рад, что тебе интересны мои исследования. Твой отец и дядя не интересовались этой частью жизни шиноби. Хоть ты сможешь унаследовать мою волю в исследованиях.

— Ой, не говори, будто завтра умираешь, старик. Тебе жить и жить.

— Ты прав, но никогда не знаешь, где поджидает тебя смерть. — Он улыбнулся мне. — Насчёт же Хьюги, то это уже дела нас, стариков. Тебе пока рано лезть в политику, но скажу так: эти белоглазые мастера отказались от этих шиноби и сказали, что те действовали сами по себе. Так что у нас теперь остались три пары глаз, и глава ищет для них применение.

— Три?

— Да, кроме вашей группы, ещё двое встретились с Хьюгами и забрали глаза.

— Понятно. Так что эта печать делает?

— А это уже секрет, мой юный ученик. — Он хитро улыбнулся. — Это будет тебе сюрпризом в будущем. — Он встал и подошёл к центру площадки. — А теперь давай я тебе объясню новый этап техники когтей. Вставай, нас ждут тренировки. Ближайшие месяцы война закончится. Тебе нужно будет набраться ещё больше опыта, пока всё не закончилось. На этот раз с вами отправится лично Ашина. Глава сказал, что пришло время закончить эту войну.

* * *

Глава 10

— Твой Шаринган даёт тебе большое преимущество. Чтобы научиться этапу дистанционной атаки, мне понадобились три года, а ты всего за два месяца выучил это.

— Ну что сказать, спасибо моему отцу и матери за такой подарок. — В лесу, скрываясь от охотников клана Учиха с помощью печатей, старик и молодой парень ждали удобного случая для отступления. Сражаться двоим против двух сотен врагов было невозможно. За разговорами они коротали время.

— Ладно уж. Нам осталось только оторваться от этих ищеек. Какие же они терпеливые, уже какую неделю за нами гонятся, особенно тот маленький засранец. И как только такие выживают? У него от силы треть твоего запаса.

— Всё дело в глазах. — Старик заинтересованно посмотрел на парня.

— О чём ты? При чём тут глаза?

— Мангекё, старик. Я узнал, когда она меня держала в плену, что есть ещё более высокая планка развития Шарингана. Последняя ступень. И это редкость. А этот маленький засранец, по твоим словам, имеет эти глазки, вот и выслеживает нас своими способностями. Всё же удивительно, что такие глаза есть у такого слабака. И как он ещё их не лишился?

— Хо-о. И что эти глаза ему дают? Я никогда не слышал о таком.

— И неудивительно, такое не встретишь у каждого. А насчёт его сил — не знаю, думаю, что-то связанное с выслеживанием, раз он нас как-то находит. Всё индивидуально, как мне разболтала моя дрожащая мать. У каждого Учихи, по истории клана, уникальные способности глаз.

— Но если у всех индивидуальные способности, как тогда получить такие глаза?

— Из-за любви, старик. Любовь — высшая форма развития глаз. Чувства настолько сильные, что дают развитие Шарингана. Не знаю точного процесса, лишь общее понятие.

— Любовь? Но я думал, Учихи развиваются от ненависти.

— Все так думают, но моя мать показала мне, что такое любовь. Фанатичка. Как хорошо, что ты меня нашёл.

— Так у неё…?

— Да, и способности у неё очень опасные и мерзкие. Мне повезло, что мы были у Сенджу, и те пришли на помощь. Ещё бы день, и она бы сломала меня своей способностью. Ты бы сейчас разговаривал не со мной, а с куклой.

* * *

День за днём проходили неспешно. Война окончилась, когда Глава клана лично решил, что пора закончить всё это. Взяв меня в первые ряды, старик сказал, что я увижу, что такое сила, и покажет, к чему надо стремиться. Так же поступили другие старейшины, взяв с собой своих учеников либо младших родственников. По словам старика, даже биджу теперь нам не угрожали, раз глава лично вышел на поле боя. Это было ужасающее зрелище.

Глава клана был мастером печатей, так что я прекрасно понимал, что битва будет не такой, как обычно бывает при боях шиноби. Но то, что я увидел, было просто невообразимо.

Первый же вражеский лагерь был стёрт с лица земли за считанные секунды. Я заметил своим Шаринганом, как шесть печатей с разными названиями выступили вокруг фигуры Ашины из воздуха, начав светиться опасным светом. Это были иероглифы с разными значениями. Названия самих печатей я не увидел, их размывало даже с моим Шаринганом. Похоже на защиту от копирования. Ужасающие лучи разных стихий выступили против наших врагов. Они даже не успели понять, как утонули в море огня и молнии. Вот она, настоящая мощь.Вот к чему я стремился, чтобы так же сметать всех врагов только собственной силой. Те же, кто выживал и в ответ кидал ниндзюцу, умирали от своих же атак, когда одна из печатей просто отзеркалила атаки. Это был высший уровень фуиндзюцу.

Так, зачищая лагерь за лагерем, мы обогнули родной остров с континента и прибыли к клану Кирагирузу. В их дом, крепость, которую они защищали.

Я увидел главу, которого ранил, и несколько старейшин, которые решили сдаться. Они стояли на коленях, и их лица были перекошены страхом и жалостью. Ашина с каменным лицом, слушая все мольбы, лишь сказал:

— Вы сами виноваты в своей судьбе.

И стёр с лица земли клан Кирагирузу. Будто сам бог обрушил на них кару. Я был в ужасе, геноцид для меня был слишком тяжёлым зрелищем. Видя, как огромное население превращается в пыль, я испытывал разные эмоции, среди которых преобладали ужас от такой силы и чёткое осознание своей слабости. Так закончилась история противостояния Узумаки и Кирагирузу. Как старик и говорил, когда глава лично вышел на поле, эта война уже закончилась.

Я поинтересовался у своего дедушки, справедливо ли убивать всех. Для меня это был акт жестокости, который граничил с безумием. Я понимал, в каком мире нахожусь, но убивать всех под корень было для меня слишком тяжёлым зрелищем.

Старик сказал, что такова судьба всех тех, кто выступит против Узумаки, и раз в несколько десятков лет мира обязательно найдутся те, кто посмеют оспорить нашу силу. Цикл обучения и смерти повторялся не впервые, и многие кланы пали от рук Ашины. Такова судьба главы клана: каждый из них был абсолютным щитом и оружием нашего клана. Если бы не главы, то Узумаки давно бы стёрли с лица земли.

Старик лишь утешил меня тем, что некоторые семьи Кирагирузу успели выбраться из могильника под названием селение клана. Тех, кто сбежал, Ашина пощадил, не став преследовать. Возможно, в будущем Кисаме всё же родится. Но это уже другая история.

Так, получив бесценный опыт и осознав, что мне есть куда стремиться, в том числе в фуиндзюцу, я налёг на обучение с утроенной силой. Настало время проверить, насколько моей воли хватит, чтобы принять тяжёлый груз ответственности не только за себя, но и за других. Своей силой пока я могу защитить лишь себя.

* * *

За последующие месяцы я, не считаясь со здоровьем, тренировался. Фуиндзюцу, разнообразные ниндзюцу, которые я либо обменивал с другими знающими, либо покупал за деньги у мастеров, пополнили мой арсенал техниками стихий Ветра и Земли. Чакра заканчивалась так быстро, что я не мог пополнять печать силы сотни, которую мне поставил старик. Я выбрал то же место ниже пупка, как у моего старика, так что заметить её никто не мог. На данный момент там было десять моих резервов, что было очень много.

Печать, которую создал старик на основе кеккай генкай скорости, была очень любопытна. Поставив мне её на правое третье ребро, она была в форме кандзи скорости. Принцип работы был прост до безобразия: чем больше чакры я направлял в печать, тем больше увеличивалась общая скорость тела. Закачав туда двадцать процентов, я увеличивал свою скорость тела в два раза. Максимально, опытным путём, я узнал, что могу ускориться в четыре раза быстрее обычной моей скорости. Это не относилось к скорости моей реакции, так что, не будь у меня Шарингана, я бы не смог реагировать на ускорение в четыре раза.

Скомбинировав с печатью силы сотни, я мог ускориться на протяжении целых пяти минут в пять раз быстрее обычного состояния. Бой со стариком, который также увеличивал свою скорость в два раза печатью, был очень быстрым и опасным. На таких скоростях оторвать или проткнуть друг друга было очень легко. Старик сказал, чтобы я скрывал эту печать и не использовал на людях, лишь в смертельных боях, когда нужно вкинуть козырь, чтобы перевернуть ситуацию.

Эксперименты давались с переменным успехом. Шаринган определённо улучшил контроль, но у меня не получалось создать Кирин, созданный Саске, — слишком масштабна была эта техника. Другие, более простые техники получились, например, Расенган.

После Чидори Расенган был довольно прост, так что месяца хватило для коронной техники Наруто. Другая же техника, теневые клоны, мне не давалась. Чего-то не хватало, и я не смог понять, чего. Когда я пробовал печати и представлял результат, у меня выходил белый дым, и всё. Зная технику иллюзорных клонов, я думал, что они похожи, но, похоже, я ошибся. Мне не хватало чего-то фундаментального, чтобы наконец создать этих клонов.

Гендзюцу Шарингана тоже дались моими усилиями. Было сложно на первых порах, но потом, будто на одних рефлексах, я смог наложить масштабное гендзюцу на всё поле тренировок при бое со стариком. Я смог гордиться тем, что обманул его на пять секунд, пока он не понял, что к нему движется иллюзия. Копирование других техник также было лёгким делом, будто я всегда знал, как это делать.

Тайдзюцу было с переменным успехом. Весь секрет дистанционного удара когтями оказался в распространении своей чакры на расстояние. Как сказал старик, нужно было либо распылить чакру из своих тенкетсу и ударить там, где есть твоя чакра, либо ударить на одной физической силе. Второй вариант был у старика, первый же я немного модифицировал, использовав чакру-нить, как у кукольников. На это понадобились определённые усилия в контроле, но у меня получилось. Следующим этапом старик назвал добавление стихий. Так, показав удар огнём, старик расплавил землю в радиусе десяти метров, оставив пять борозд, словно огромный зверь ударил. До этого я пока не смог дойти, прямое управление стихиями для меня было закрытым полем. Пока я лишь мог просто дать огонька с пальца, но чтобы обволакивать всю руку, нужен был хороший контроль. Пока что для меня это невозможно.

Моё физическое развитие также не останавливалось, и я выглядел на лет пятнадцать. Это было аномальным в прошлом мире, здесь же старик сказал, что я развиваюсь в таком же темпе, как мой отец и он в моём возрасте.

Так, пройдя через все эти трудности, я мог с уверенностью сказать, что, если бы встретился с главой клана Кирагирузу сейчас, я бы убил его за десять секунд. Он бы просто не смог реагировать на такую скорость.

Сидя в своей комнате, я был доволен своими результатами. Мне доставляло удовольствие фуиндзюцу, и я заканчивал печать для хранения живых людей. Последний штрих — и готово. Идеально. Мой Шаринган не видел отличий от того, что рисовал мой учитель. Определённо, Шаринган давал преимущества в фуиндзюцу. Я смог копировать все его движения. Но движениями фуиндзюцу не ограничивается. Если бы всё было так просто, мастерами фуиндзюцу были бы не только Узумаки, а все подряд. Нужно было понимать, что ты пишешь, и весь алфавит, который был скрыт от других. Узумаки умели скрывать свои знания и давать всем ложные надежды на обучение своему искусству. Алфавит, созданный Узумаки, имел множество скрытых уровней защиты от дураков и копирования. Так что — обучение и ещё раз обучение.

Последний раз критически посмотрев на печать, я отложил свиток. Мито, что всё ещё была с нами, как всегда позвала меня на обед, зная, что я заканчиваю в определённое время.

— Нии-сан, обед готов. Мы ждём тебя. Котецу приготовила твои любимые гёдза.

Поднявшись, я открыл дверь, посмотрев на маленький комочек счастья в виде Мито. Её улыбка была до ушей, показывая её белоснежные зубы. Ну точно как Наруто. Определённые схожести прослеживаются.

Эта улыбчивая девочка стала для меня чем-то светлым в этом жестоком мире убийц. После покушения она, оставшись у нас, прописалась на постоянной основе. Встретившись после войны с главой, я спросил причину такого поведения и почему её родители позволяют такое.

Он рассказал, что родители Мито слишком заняты клановыми делами и не могут уделять внимание дочке. А друзей у Мито не было: с принцессой общались либо официально, либо никак. Лишь такие, как я, приближённые к власти главы, могли спокойно общаться с девочкой. Так что он приказал — или попросил, — чтобы она была с нами. Я не был против, потому что видел, что характер этой девочки сменился с надменного на нормальный детский. Так что она жила с нами, играла и кушала. Жила жизнью обычной девочки. Старик сказал, что в этом был и другой смысл, но я не обращал на это внимания, меня занимали тренировки. Обучение, по словам Ашины, начнётся, когда ей будет лет семь. Это позже общепринятых норм, но такова воля самой Мито, что захотела быть с нами подольше. Котецу определённо стала ей старшей сестрой, а я — старшим братом.

Лишь одно омрачало моё настроение: в эти спокойные дни нам придётся уйти со стариком в долгое путешествие. По его словам, мне пора увидеть мир. Котецу останется в клане, так как она уже долгое время работала в больнице и стала очень нужным специалистом. Я не был против, так как понимал, что ей лучше здесь, чем с нами. У неё здесь появились друзья и знакомые. Она стала обрастать корнями. Не то что я. Я был затворником. Лишь Мито и Котецу общались со мной и украшали мои будни. Я уже представил заплаканное лицо Мито, когда она узнает.

Вздохнув, я погладил её по голове. Её волосы были мягкими и шелковистыми. Она вопросительно посмотрела на меня и спросила:

— Что случилось, нии-сан?

— Ничего, Мито-чан, просто вспомнил, какая у меня хорошая маленькая сестрёнка.

Она покраснела и обняла меня за талию. Какая она милая.

— Не смущай меня, нии-сан, это на тебя не похоже! — Я посмеялся на такое заявление.

— Хорошо-хорошо, пошли кушать. Я чувствую, что кто-то очень сильно проголодался в этом доме. Я слышу, как твой живот урчит.

— Эй-й-й!

— Ха-ха-ха-ха.

* * *

**Взгляд со стороны. Кабинет главы Узумаки**

— Мы уходим. — Сецуна был немногословен и готов к бою, чтобы выбраться с острова. Он понимал, что не противник в прямом бою Ашине, но ради внука можно было рискнуть.

— Эх-х. — Ашина, услышав заявление своего главного медика, грустно вздохнул. — И если я прикажу остаться тебе, ты ведь не послушаешь меня?

— Всё верно, глава, Оками нужно увидеть мир.

— А если вас убьют? Есть множество скрытых монстров в эту неспокойную эпоху. И ты это прекрасно знаешь. — Он указывал на встречу с биджу.

— На этот случай у нас есть печать обратного призыва. Я учёл прошлый опыт и смогу с уверенностью спасти нас. Котецу останется здесь, и печать будет при ней. При сигнале она нас выдернет.

— Что же это делается. Глава разведки предаёт, глава медиков уходит, глава мастеров фуин ушёл с головой в исследования. Ещё эти Учихи затеяли очередную войну. Клан на глазах разваливается.

Сецуна понимал, что Ашина лукавит насчёт плохого положения клана, так что просто промолчал. Пока жив Ашина, всё будет стабильно.

— Ладно. — Свиток прилетел с полки в руки Ашины. — Держи. — Он кинул его Сецуне. — Это будет вашей страховкой от меня. Печать Солнца.

— Это…

— Да, та самая. Используй, если вас загонят в угол и нужно будет нанести большой урон перед телепортацией. Всё же я не могу потерять тебя и Оками.

— Особенно Оками, не так ли? — Сецуна, расслабившись, усмехнулся. Глава дал добро на уход.

— Особенно Оками. — Ашина спокойно подтвердил свои слова. — Ты сам должен понимать, что лет через пятнадцать-двадцать с таким темпом развития он переплюнет всех Узумаки, которые рождались до него. Даже моего отца. Он станет новым главой, если захочет. А если родится чистокровный Узумаки от него…

— Ты хочешь…?

— Всё верно, пора соединить наши семьи, Сецуна. Настало время создать семью, что будет править следующее тысячелетие.

— Но Мито слишком мала. И не думаю, что она будет рада навязыванию. Ты сам знаешь, какая она своевольная.

— Это не играет большой роли. Ты сам должен понимать, что найти ей достойную пару будет нелегко. И Оками — идеальный вариант. Наши кровные линии слишком далеки, так что ребёнок от их союза получит все преимущества. А насчёт её чувств… — Ашина лукаво улыбнулся. — Похоже, ты давно не следил за обстановкой в доме своего внука. Твой Оками стал нии-сан для Мито, так что чувства уже есть. Осталось лишь сообщить новость, когда Мито подрастёт.

— Я тебя понял, Ашина. — Сецуна перешёл на неформальный тон. — Я не против такого события, но всё будут решать Оками и Мито. Никакого приказа. Это моё условие.

— Хорошо. И я рад, что мы с тобой станем родными друг для друга, Сецуна. — Ашина улыбнулся. — Так что храни моего зятя. И не дай ему умереть.

— Постараюсь.

* * *

— Мы уходим, Оками. Собирай вещи.

Как гром среди ясного неба, на следующий день старик прибыл в мой дом. Я вздохнул и понял, что настало время. Мито, ещё спавшая, проснулась от моих стуков и быстро вылетела из своей комнаты.

Взлохмаченные волосы и пижама с пандой для сна. Ребёнок, ей-богу.

— Ну что же ты так, я же не гоню тебя. — Я поправил её одежду и пригладил волосы. — Мито-чан, нам нужно поговорить.

— Что случилось, нии-сан? Обычно ты не стучишь ко мне так рано.

Старик сидел в гостиной, но я услышал, как он подавился чаем, услышав, как меня называет Мито.

— Давай в гостиную.

Зайдя в гостиную и смутившись из-за моего старика, она поприветствовала его и села рядом с ним.

— Мито-чан, мы с тобой провели очень насыщенные месяцы жизни. Я искренне рад, что у меня появилась такая младшая сестра, как ты. Ты стала светом в моём пути, полном смертей. — У неё на глазах начала появляться влага. Ну что ж. — Но, увы, мне нужно уходить. И я не знаю, когда вернусь. Это необходимость, чтобы стать сильнее и защитить тебя, Котецу и всех в клане.

— Но, нии-сан, почему? Как? Я могу с тобой? — Она посмотрела на меня с надеждой.

— Прости, Мито-чан. Ты останешься в клане. Но Котецу… — Она, не дослушав меня, разрыдалась и убежала к себе. Я положил пальцы на глаза и грустно улыбнулся. Всё же трудно с детьми, особенно в таком нежном возрасте.

Котецу, увидев это, сказала мне:

— Господин, я ей всё объясню и поддержу. Мы с ней будем ждать вас. Пока что могу сказать, что она просто не понимает, что ей чувствовать.

Она поклонилась и ушла к Мито. Посмотрев на старика, я увидел его улыбку.

— Доволен?

— Вполне. А теперь собирайся. Мы уходим.

Так начался новый этап в моей жизни. Приключение длиной в несколько лет.

* * *

Глава 11

У каждого шиноби есть слабости: кто-то слаб телом, у кого-то мал запас чакры, кто-то не умеет элементарно анализировать. Не бывает идеальных шиноби, внук.

— В том числе и ты?

— В том числе и я. Не скажу, что у меня есть заметные слабости, но довольно уникальные есть.

— И какие?

— Хех, а это уже ты должен сам выяснить и победить меня.

— А у главы клана есть слабости? То, что я увидел, было будто он сильнейший шиноби на свете.

— Возможно, сильнейший, но у него есть заметная слабость. — Старик ехидно улыбнулся.

— И какая?

— Он слишком полагается на печати, тайдзюцу у него на невысоком уровне.

— Так это значит, я бы смог его победить в тайдзюцу?

— Ну, если сможешь подойти хотя бы на пять метров, минуя все печати и барьеры, то да… Лет через двадцать. А теперь поднимайся, вставай в стойку. Нас ждёт ещё один раунд.

— Опять?!

* * *

С утра, когда солнце только начинало подниматься над горизонтом, я и старик готовились к своему путешествию. Я был полон восторга и ожидания, трепетал от волнения, что было мне не свойственно. Впервые выбравшись к морю, я смотрел на гладь воды, и она меня завораживала. Мы стояли на причале, а перед нами величественно располагался наш корабль — «Чихайя», что переводится как «Тихая», если я правильно понял. Для такого огромного деревянного корабля довольно скромное название.

Мы со стариком добрались до портового города без названия за три дня. Я думал, что мы опять углубимся в континент, но оказалось, нас ждёт страна, полная болот. Старик сказал, что даймё Страны Болот — его давний клиент, и он уже отправил письмо, что мы прибудем в течение месяца. У него кто-то заболел, и старику заплатят огромные деньги из-за его квалификации. Таких медиков уровня моего старика — раз-два и обчёлся, так что только даймё и разные аристократы могли позволить себе такое. Месяц срока был довольно большим, но это издержки профессии: брать больше времени, чтобы потом не опоздать. Репутация.

Старик, облачённый в старинное синее кимоно, с сединой на голове и глубокими морщинами, прикрыл глаза, наслаждаясь утренним воздухом. Его взгляд был сосредоточен, а в глубине глаз сверкали огоньки неиссякаемого оптимизма. Я же был одет в лёгкую рубашку и шорты, чтобы чувствовать себя комфортно в длительном путешествии. Мои чёрные волосы блестели на солнце, я их подстриг до короткого ёжика, хотя Мито была против. Но что поделать, не хочется щеголять с огромной гривой.

Когда мы поднимались на борт, капитан корабля, рослый и мускулистый человек по имени Исса, приветствовал нас с широкой улыбкой. Как рассказывал старик, он был известен своей добротой и знанием морей. Вскоре корабль отошёл от причала, и мы со стариком стояли на палубе, следя за тем, как родная земля медленно исчезала из виду.

Море было спокойным, и «Тихая» скользила по воде, как если бы это был её второй дом. Мы со стариком проводили дни, наблюдая за бескрайними просторами воды. Чистое голубое небо и морские волны казались бесконечными. Вечером, когда солнце опускалось за горизонт, закаты были невероятно живописными: огненные оттенки красного и оранжевого смешивались с голубыми и зелёными красками, отражаясь в спокойных водах.

На пятый день путешествия мы со стариком решили размяться и провести тренировочный бой. Зал для тренировок был просторным, с высокими потолками и полами, покрытыми толстым ковром, чтобы смягчить удары и падения. Я был удивлён, когда узнал, что на корабле есть такое. Но, как с улыбкой объяснил капитан, это было сделано ради своих людей, чтобы те тренировались даже во время плавания. Нам же это тоже было актуально, а то гонять чакру и повышать контроль наскучило на второй день. На одной стороне зала стоял тяжёлый мешок для бокса, а на другой — несколько тумб для упражнений. Атмосфера была напряжённой, но в то же время полной энтузиазма и концентрации.

Мы оба начали разминаться, выполняя растяжку и лёгкие акробатические элементы. Шиноби должен быть готов принимать бой в любой позиции — на потолке или на стенах. Старик сказал, что будем использовать только тайдзюцу без сильного усиления, и тем более без ниндзюцу. А то спалим корабль, и придётся бежать по воде.

Тренировочный бой начался. Я встал в боевую стойку, готовый к схватке. Старик был расслаблен, но я знал, что это ложное чувство. Шаринган я не использовал. Быстро приблизившись, я начал с мощного прямого удара, но дедуля ловко уклонился, скользнув вбок и нырнув под удар. Его реакция была молниеносной, и он тут же ответил лёгким, но точным боковым ударом в рёбра. Я почувствовал, будто меня поезд сбил.

Придя в себя, мы продолжили обмениваться ударами, и каждый из нас проявлял свои уникальные навыки. Я демонстрировал быстрые удары и мощные пинки, мои атаки были точными и острыми, словно когти. В то время как старик использовал свою гибкость и скорость, выполняя акробатические трюки, такие как сальто и шпагат, чтобы избегать атак и контратаковать. Я словно дрался с каким-то циркачом. Если бы кто-то из прошлого мира узнал, что старик, которому больше ста пятидесяти лет, так уворачивается, у них бы глаза выпали от шока.

Один из самых зрелищных моментов наступил, когда я попытался захватить старика, но он в ответ сделал эффектный фляк, акробатически обойдя меня и нанеся удар с разворота. Я был поражён и отлетел на пять метров.

— Ты там как? — Старик улыбался и ехидно спрашивал.

— Нормально, нормально. Продолжим. — Я встал и побежал на него.

После часа интенсивного боя я начал уставать. Но даже утомившись, я сохранял высокий уровень концентрации. Со стариком нельзя расслабляться, а то вырубит одним ударом. Каждый удар был тщательно рассчитан, и каждый манёвр выполнялся с максимальной точностью. Мои движения были как часть сложного танца, где каждая ошибка могла стоить дорого. С каждым годом бой, тайдзюцу становились частью моей жизни. Я впадал в транс, когда дрался против старика. Все мои противники и различные шиноби умирали быстро, когда я начинал с ними «танцевать» в тайдзюцу. Их быстро поглощали моя скорость и когти. Со стариком же я в полную силу мог насладиться боем, когда не знаешь, откуда ждать удар и выдержишь ли ты его.

В конце концов, мы замерли, тяжело дыша и обмениваясь уважительными взглядами. Я уважал старика за то, что даже он не запотел после часового боя на высоких скоростях и в трёх плоскостях, он же, судя по взгляду, был горд, что обучил меня так. Я бы тоже был горд, если бы из обычного ребёнка превратил машину для убийств. О времена, о нравы.

Сойдясь в центре зала, он похлопал меня по плечу, выражая уважение за продемонстрированные навыки и стойкость. Я обливался потом, а мои руки были словно кувалды. Этот тренировочный бой стал не только проверкой моих физических способностей, но и подтверждением преданности искусству, которое мы оттачивали годами.

— Я рад, что ты достиг такого уровня. Я искренне горд, что у меня есть такой внук. — Я постеснялся что-то отвечать и просто поклонился.

— Спасибо, дедушка, если бы не ты, меня бы здесь не было.

* * *

Прошла неделя, и корабль достиг нашей точки назначения. Омываемый морем, покрытый лесами и полями материк предстал перед нами. Я и старик побежали по воде к берегу, чтобы продолжить своё путешествие по суше. Лес был густым и зелёным, с деревьями, настолько высокими, что их вершины скрывались в облаках. Под ногами шуршали листья, и каждый шаг издавал мягкий звук. Вокруг были слышны звуки лесной жизни: щебетание птиц, треск веток, шорохи мелких животных. Корабль остановился на воде, не доходя до берега несколько сотен метров, для нас это было плёвым делом. Старик специально попросил капитана так сделать, чтобы кто-нибудь не атаковал корабль. Сейчас такие корабли — редкость, так что он не хотел, чтобы его потопили.

Мы углубились в лес, наслаждаясь красотой природы. Лучи солнца пробивались сквозь листву, создавая волшебную игру света и тени. Старик обнаружил несколько редких видов растений и цветов, которые вели к новым открытиям и исследованиям. Среди них были потрясающие орхидеи, чьи яркие оттенки удивляли своей интенсивностью, и высокие папоротники, каждая из которых была как произведение искусства. Я не знал, что он так любит растения, поэтому с интересом слушал рассказы старика и смотрел на его удивлённое лицо, когда он находил что-то новое.

После нескольких дней путешествия через леса мы вышли на поля, которые были покрыты разноцветными цветами. Пейзаж был завораживающим: зелёные луга, поросшие жёлтыми и пурпурными цветами, напоминали живописные ковры. Ветер колыхал траву, создавая волны цвета, которые напоминали океан в миниатюре.

Я был в восторге от окружающей красоты и не упускал возможности включить шаринган, чтобы заполнить свою память, словно в телефоне, видами, которые я никогда не забуду.

Пройдя через Страну Мёда, попробовав в деревнях их знаменитый мёд, мы продолжили путь, наконец достигнув Страны Болот. На нас никто не нападал, мы слишком быстро бежали, и никто не успевал нас заметить или остановить. Хотя я замечал шаринганом очаги чакры, они были меньше моего раз в десять, так что я не переживал. Эта загадочная страна была известна своими уникальными природными особенностями: густыми болотами, живописными водопадами и таинственными водоёмами.

Первое, что мы заметили, когда вступили на территорию страны, — это густой туман, который окутывал всё вокруг. Видимость была ограниченной, но в этом было что-то завораживающее. В тумане скрывались силуэты огромных деревьев с корнями, сплетающимися и образующими сложные лабиринты. В некоторых местах мох, обвивающий стволы деревьев, создавал иллюзию зелёных ковров.

Нас быстро заметили местные самураи, которые нас ожидали. Так что до дворца даймё мы прибыли быстро. Срок, озвученный стариком, мы преодолели за полторы недели. Как сказал старик, это было хорошее путешествие, когда на нас никто не нападал.

В Стране Болот также было много маленьких деревень, населённых добрыми и приветливыми людьми. Мы познакомились с местными жителями, которые поделились своими историями и традициями. Путешествие с тройкой самураев было долгим делом, они не были так выносливы, как мы. Наше путешествие, к моему удивлению, стало длиннее, чем я думал, и отказаться от них не получилось. Я узнал о старинных ритуалах и праздниках, которые отмечались в этой области. Для меня не было удивительным, что сформировались традиции под гнётом местности, но когда нас попытались напоить болотной водой зелёного цвета, я был немного удивлён.

Так, пробыв в окружении обычных людей и молчаливых самураев, мы прибыли в огромный дворец, которого никак не ожидаешь в такой местности.

* * *

В дворце даймё Страны Болот, расположенном в густом лесу, пронизанном туманами и болотистыми водами, царила напряжённая атмосфера. Дворец был окружён высокими деревянными стенами, на которых были вырезаны сложные орнаменты. Дворцовый интерьер был богато украшен традиционными японскими элементами: ковры из тончайших тканей, изысканная мебель и гобелены с изображением мифологических существ.

Мы прибыли в эти мрачные и таинственные места, чтобы встретиться с даймё Ясуко. Старик рассказывал, как вести себя и чего не делать, но я не понимал всех этих тонкостей, так что пропустил его слова мимо ушей. Меня не интересовало, на сколько градусов я должен поклониться и сколько должен говорить. Решил просто молчать. Самураи исчезли в коридорах дворца, когда подошёл мужчина. Слуга во главе с этим событием, высокий и статный человек в форменной одежде, вежливо поклонился и сказал:

— Дорогие гости, я рад приветствовать вас во дворце даймё Ясуко. Прошу следовать за мной.

— Конечно, Тэйчи, ты ведь знаешь, что Ясуко не будет меня приглашать просто так.

Старик был вежлив и спокойно поклонился, не так низко, как слуга, но всё же. Нужно будет потом спросить, с чего все эти заморочки.

Мы прошли через длинный коридор, стены которого были покрыты драгоценными тканями, и вскоре оказались в просторной зале с большим японским ковром. На противоположной стороне комнаты сидела женщина средних лет в изысканном кимоно, она выглядела обеспокоенной. Рядом с ней, в кроватке, лежал маленький, слабый ребёнок. Его бледное лицо и бледные губы свидетельствовали о болезни.

Я не ожидал, что даймё целой страны будет женщиной.

— Приветствую вас, господа, — сказала Ясуко, поднявшись и стараясь скрыть свою тревогу. — Сецуна-сан, благодарю вас за приезд в столь трудное время. — Она поклонилась, что было удивительно.

Сецуна также поклонился и сказал:

— Я рад помочь вам, госпожа Ясуко. Мой внук и я готовы предложить всё, что в наших силах. Вы сказали, что ваш ребёнок болен? — Пока я не понимал, что происходит и как я смогу помочь.

Ясуко кивнула, её глаза наполнились слезами.

— Да, мой сын, Айто, серьёзно болен. Мы перепробовали все возможные средства, но его состояние только ухудшается. Я не знаю, что делать. Пожалуйста, спасите моего малыша, Сецуна-сан.

Старик, немного подумав, подал голос:

— Мы могли бы осмотреть ребёнка, если вы позволите. Мы можем попробовать использовать свои навыки, чтобы помочь ему.

Ясуко, слегка расслабившись от надежды, кивнула.

— Пожалуйста, сделайте всё возможное. Я не знаю, сколько ещё времени у нас есть.

Мы подошли к кроватке. Старик внимательно осмотрел ребёнка, склонившись над ним. Его руки, горевшие зелёным светом, прошлись по телу ребёнка. Пока он сканировал состояние Айто, он сказал мне:

— Активируй шаринган и внимательно осмотрись, ты знаешь теорию.

— Его болезнь, похоже, имеет странную природу, — сказал я после недолгого осмотра. Я впервые видел что-то такое: все его лёгкие словно обволакивала чёрная жижа. — Это не просто простуда или инфекция. Его лёгкие словно в чём-то. Возможно, это связано с шиноби? Но я не знаю, что нужно сделать, чтобы добиться такого эффекта, — предположил я. Старик молчал. Даймё нас не слышала. Я был удивлён таким поворотом и дальше осмотрел ребёнка — вроде только лёгкие поражены.

Повернувшись после осмотра к женщине, я увидел удивление. Первый раз видит шаринган?

Старик, наблюдая за телом ребёнка, сказал:

— Я вылечил его, но мне понадобились усилия для этого, что странно. — Он повернулся к ней. — Скажите мне больше информации о том, что могло бы вызвать его болезнь. Были ли какие-то недавние события или странные происшествия? — Не знаю, к чему он клонит.

Ясуко задумалась, а затем ответила:

— Недавно наши самураи принесли странный артефакт из леса, как они сказали. Мы не знали, что это такое, но с тех пор начались странные события. Могло ли это быть связано?

Я и старик обменялись взглядами, понимая, что здесь что-то нечисто. Сецуна сказал:

— Возможно, этот артефакт является источником проблемы. Мы должны исследовать его и выяснить, как он может быть связан с болезнью вашего сына. Не могли бы вы нам его показать?

Ясуко воскликнула:

— Но он…

— Что?

— Исчез после того, как его забрали обратно, показав мне. Я не знаю, куда он делся. После того как Айто заболел, я приказала найти этот артефакт, но слуги где-то его потеряли.

— Тогда приведите тех, кто его нашёл.

Ясуко, повернувшись к слуге, приказала:

— Тэйчи, приведи мне тех двоих.

— Да, госпожа. — Он поклонился и быстро вышел из зала.

— Так зачем вы вообще приняли какой-то артефакт и как вы поняли, что это артефакт? — Я, не соблюдая правила, просто спросил. Похоже, ей было всё равно на этикет, и она ответила:

— Он был в форме шпильки для волос. Я думала, что это подарок от моих верных самураев, но, похоже, кто-то подорвал моё доверие. Как я поняла, что это артефакт? Он светился.

— Так просто? — Я был удивлён её простотой.

— Верно.

Боже, и как она ещё правит?

Слуга вернулся, но его лицо было словно он увидел труп.

— Госпожа, Наоки и Кентару нет во дворце, и их никто не видел уже неделю. Я приказал найти их.

— Что?!

Похоже, она была в шоке. Я же, смотря на спину старика, понимал, что мы попали в какие-то дворцовые интриги. Ненавижу интриги.

* * *

Глава 12

— Знаешь, в чём выражается высший уровень мастерства в нашем искусстве, Оками?

— Придумать собственную сложную фуин-печать?

— Верно, но это общепринятое требование, таких мастеров наберётся несколько десятков в клане. Они придумали печать, да, но всё ещё не истинные мастера. Лишь истинный мастер может так. — Сецуна взмахнул рукой, чакра взбурлила, и на свету его ладони появилась печать. Взрыв. — Смотри.

Его взмах руки породил ветер. Место, куда угодила печать, взорвалось и оставило кратер глубиной в несколько метров.

— Вот истинное мастерство. Лишь несколько человек в клане достигли этого, и я, твой мастер, научу тебя настоящему искусству.

* * *

После ужина нам выделили комнаты. Обычная комната, хорошо украшенная, с красивыми картинами и огромной кроватью. Окна выходили в сторону леса. Не успев заснуть, старик пришёл в мою комнату.

Сев ко мне на кровать, он немного помолчал.

— Ты знаешь, что мой учитель не был из клана?

— Нет. — Я был удивлён, он никогда не рассказывал о своём учителе.

— Ну, теперь ты знаешь. — Он улыбнулся. Глядя сквозь меня, он был словно далеко. — Это был великий человек, Оками. Безродный парень, который своим упорством создал свой стиль и взошёл на престол тайдзюцу. Без каких-либо преимуществ он мог лично своими руками победить тысячи и тысячи шиноби. И не думай, что я приукрашиваю, этот человек был гением тайдзюцу. Из семьи у него был лишь названый брат, и я никогда его не видел. Он сказал, что тот умер, но не говорил, что брат оставил после себя потомство.

— То есть?..

— Да. Она — его дальний потомок. У моего учителя перед смертью одним из желаний было, чтобы я позаботился о потомках его брата. Сам он не оставил после себя ничего, кроме своего наследия, которое я передаю тебе, а ты — своим ученикам. Ясуко — дальний потомок брата моего учителя, и я взял на себя ответственность за их жизни. Пока я жив, никто из них не умрёт от насильственной смерти. Надеюсь, ты поможешь мне в этом деле.

— Конечно, дедушка. — Я был не против.

— Ты хороший человек, Оками. — Он погладил меня по голове. Затем серьёзно посмотрел в мои глаза. — Сегодня я предчувствую, что нас прощупают. Кто бы ни заразил этого ребёнка, его методы слишком коварны. Так что жди ночных гостей. Как всегда, это будет твоя тренировка.

Он вышел, оставив после себя эти слова.

— Ну конечно.

Отлично, ещё одна экстремальная тренировка. Как меня попытаются убить? Яд? Внезапная атака? Взрыв?

Нужно быть настороже, даже Бога Шиноби можно убить из засады.

* * *

**Взгляд со стороны**

Тьма опустилась на дворец, тишина окутала коридоры, и лишь тусклый свет луны проникал сквозь окно комнаты, где находился Оками. Его сон был спокойным и размеренным. Нос вдыхал и выдыхал воздух. Его сон был нарушен, когда лёгкое дуновение ветра скользнуло по шее — знак того, что кто-то рядом.

Пятеро шиноби незаметно проникли в помещение, их движения были точны и выверены. Первый, сложив быстрые ручные знаки, активировал молниеносную технику — из его ладоней вырвались искры, готовые поразить жертву. Молнии стремительно полетели в молодого человека, но тот успел вскочить и отразить атаку быстрым порывом ветра, который раскидал полки и вещи. Командир отряда Кентаро не ожидал, что его атака против ребёнка не возымеет эффекта.

Не успев опомниться, юноша почувствовал, как двое других нападающих бросились на него с мечами. Их клинки, сверкая в свете луны, свистели в воздухе, нацеленные на его шею и торс. Он уклонился, сделав молниеносное движение в сторону, и, вращаясь, отразил удар кулаком, послав противников в стену. Однако враги не собирались останавливаться. Двое, потеряв сознание, врезались в очень крепкие стены, которые не разрушились, что было удивительно.

Третий убийца запустил технику иллюзий, и в комнате на мгновение всё потемнело — его противники исчезли из поля зрения. Но молодой ниндзя быстро распознал гендзюцу и освободился от него: против шарингана иллюзии имеют нулевую эффективность. Захотев навязать ближний бой, Оками не успел — слаженность нападающих была высока.

Четвёртый нападавший сложил знаки и вызвал водяной поток, который стремительно заполнил комнату, накрывая всё вокруг. Вода, будто плотная волна, навалилась на Оками, но он активировал технику огня — в его руках вспыхнуло пламя, сжигая воду вокруг и испаряя её в мгновение ока. Огненный поток вырвался из рук и заполнил комнату дымом. Нападающие потеряли свою цель, и это оказалось фатальным.

Комната наполнилась движением в дыму, звуками ударов и вспышками чакры. Оставшиеся в сознании трое шиноби атаковали без остановки, но они просчитались, посчитав ребёнка лёгкой целью.

Через двадцать секунд, когда дым рассеялся, остались лишь пятеро тел, которых вырубил Оками. Бой закончился очень быстро. Двое лежали возле стены, у одного была свёрнута шея. Двое других лежали со сломанными руками.

Дверь в комнату открылась, явив барьер, который исчез после прихода нового лица.

— Закончил? — Сецуна посмотрел в шаринган своего внука.

— Тебя тоже атаковали?

— Десять. Их хватило на секунд десять, и то половина из них лишилась конечностей. Я посмотрю, ты их мягко обработал. Мне какие-то слишком слабые попались.

— Это просто ты слишком сильный. — Оками усмехнулся.

* * *

Шиноби, что напали на нас, оказались наняты одним из советников даймё этой страны. Шаринганом удалось всё разузнать, мои навыки мозголома были слишком сильны для них, хоть они и пытались сопротивляться. Проникать в мозги людей иногда становится интересно. Причины не так важны, так что мы решили проблему кардинально. Старик нанёс фуин на тела нападающих, я же гипнозом отправил их доложить о выполнении миссии.

Заложить триггер на нападение всех в радиусе видимости и сенсорного восприятия. После того как начнётся отток чакры, печати взорвутся, убив всех в радиусе ста метров. Элегантно и действенно.

Это был мой план, а то старик предложил убить всех этих убийц, а потом лично поотрывать головы всем причастным. Я решил, что негоже старику марать руки, и предложил такой вариант действий. Для подстраховки отправились клоны. Наши водные клоны под покровом ночи вместе с отрядом отправились наводить порядок.

Старик решил, что не стоит будить Ясуко посреди ночи, она и так натерпелась с болезнью сына. Барьеры, что окружали комнаты, вскрыли все действия, а погром меня мало волновал. Поставил кровать на место и заснул.

На следующий день, когда женщина узнала, она была сперва в шоке, что на нас напали в её дворце. Затем в гневе. Советник, что подослал убийц к нам и отравил ребёнка, оказался одним из самых приближённых людей во дворце. Он отвечал за снабжение страны и был важной шишкой.

Посреди разговора нагрянул седеющий мужчина в доспехах самурая и доложил о взрыве в резиденции советника. Как нам представили, это был главный по охране её величества. Работу, похоже, он исполнял так себе. По взгляду женщины было видно, что его накажут, после того как мы отчалим. Ясуко лишь поинтересовалась, успокоившись, остался ли кто в живых. Мужчина ответил, что нет. Взрыв убил всех. Он клятвенно пообещал, что узнает все подробности и накажет виновных. Мне захотелось засмеяться, но я сдержался.

Отослав его, она поблагодарила старика и сказала, что оплата будет увеличена. Старик же отнекивался, но не смог переубедить женщину. Мне она тоже выразила благодарность, хоть старик и не рассказывал подробностей моего участия. Я тут был тенью старика, и меня всё устраивало. Лишнее внимание ни к чему.

Так закончилась наша история в Стране Болот. Нашей следующей целью оказалась для меня интригующая: мы отправлялись на север, в Страну Снега.

* * *

На востоке, где солнце ещё только начинало пробуждаться, мы стояли на краю обозримых земель, населённых людьми. Дальше шли места, где никто не жил. Ветер, пронизывающий листья сливы и камыши, играл с одеждой. Запах неприятно щекотал рецепторы носа. Мы направлялись на север, и каждая тропа пересекала разнообразные ландшафты Страны Болот. Меланхолия, излучаемая этим местом, казалась почти осязаемой, словно водяные зеркала не только отражали, но и поглощали свет. Старик знал, что путь будет долгим, так что он решил не спешить. Каждый шаг был наполнен ощущением непредсказуемости. По мере продвижения болота постепенно уступали место каменистым плато и сосновым лесам. Ветер становился всё холоднее, и каждый вдох был насыщен ароматом свежего снега. Я, двигаясь впереди, очищал путь мечом, который забрал у нападающего. Знал ведь, что пригодится. Не для боя, а для своего путешествия. Напитывая чакрой ветра меч, я раскидывал траву и препятствия на нашем пути.

Потихоньку пройдя границы Страны Болот, мы вошли в Страну Птиц. Уже в тот момент температура опустилась до той отметки, что изо рта выходил пар. Нам не было холодно, чакра согревала лучше любой одежды. Для других, может, и было трудно преодолеть этот путь лишь чакрой, но для нас это было приемлемым вариантом.

Так прошёл день, когда мы достигли центра Страны Птиц, где было мало поселений и людей. Перед нами раскинулась равнина. Мелкие холмы, поросшие высокой травой, колыхались на ветру. Ночь уже вступила в свои права, но луна светила так ярко, что трава блестела в её холодном свете, как серебряная нить. Сецуна остановился на мгновение и глубоко вдохнул, наслаждаясь первым глотком свежего воздуха после тяжёлой болотной атмосферы. Я тоже был рад, что мы ушли из этих мест. Ясуко, хоть и была хорошим правителем, и я видел, что жители рады такому правлению, но в таком месте жить не хотелось лично мне.

— Мы сделали первый шаг, Оками, — произнёс старик, поворачиваясь ко мне. — Но впереди нас ждёт гораздо больше испытаний. Страна Снега — это не просто холод и снегопады. Это земля, где скрыты множество сильных кланов, и наша цель — в одном из этих кланов.

— Что за клан? — Мне было интересно, ведь до этого старик не говорил, к кому мы идём.

— Юки, повелители льда. Поступил заказ от имени главы клана Юки, у них намечается война с кланом Хозуки. Меня попросили поставить барьер на их клановое селение. Крупный заказ, возможно, мы остановимся на месяц в их клане. Для тебя будет полезно увидеть быт другого клана.

— Хорошо, старик, остановимся или продолжим движение?

— Продолжим.

На следующий день мы продолжили свой путь. Земля под ногами стала более твёрдой, но холодный ветер, дующий с севера, напоминал о приближении конечной цели. Деревья постепенно становились реже, уступая место скалистым землям. Мы двигались быстро. Каждую ночь мы находили укрытие под открытым небом или в старых заброшенных хижинах, которые встречались на пути. Старик рассказывал истории о великих битвах и о том, как мир шиноби изменился за его долгую жизнь. Я слушал внимательно, впитывая каждое слово, как губка. Для меня эти рассказы были не просто историями, а уроками, которые могли помочь в будущем.

Когда земля начала заканчиваться и перед нами развернулась бескрайняя водная гладь, мы поняли, что следующим этапом пути будет пересечение вод. Гладь моря была спокойной, но под её поверхностью скрывалась неведомая сила. Холодная, смертельная. Мы нашли старую лодку у берега, оставленную, казалось, много лет назад. Старик проверил её состояние и, удостоверившись, что она ещё способна держаться на воде, мы отчалили. Лодка медленно поплыла по течению, и скоро берегостался позади. Вода тихо плескалась о борта, и тишина окружала, словно мир замер, наблюдая за нашим путешествием. Я сидел на носу лодки, всматриваясь в даль. Мои чуткие уши улавливали каждый звук, и я ощущал лёгкую вибрацию в воде. Что-то было впереди. Старик чувствовал это тоже, но не подавал виду. Он знал, что я должен научиться доверять своим ощущениям и действовать самостоятельно, когда придёт время.

И вот, когда солнце начало клониться к закату, вдали показался силуэт. Огромная фигура вырисовывалась на горизонте. Это был ледяной колосс, замерший посреди водной глади, как страж, охраняющий границы Страны Снега. Время неумолимо прошло, и мы преодолели эту глыбу.

Ещё день понадобился, чтобы мы прибыли к берегу. В суровый и величественный край, овеянный холодом и вечной зимой. Здесь природа сама по себе кажется живой и неприступной, а бескрайние снежные просторы, покрытые сверкающим белым покрывалом, поражают своей красотой и таинственностью. В отличие от тёплых и зелёных земель других стран, Страна Снега — это холодное царство, где зима правит круглый год. Горы и равнины покрыты толстым слоем снега, настолько древним и плотным, что его сверкающая поверхность кажется сделанной из льда. Кристаллические сосульки свисают с высоких скал, а зимние ветра, пронизывающие эту страну, холодны и резки, как острые лезвия кунаев. Снег здесь не просто лежит на земле — он словно обволакивает всё вокруг, придавая миру странную, почти магическую тишину.

На горизонте возвышаются огромные ледяные горы, чьи вершины скрыты в облаках. Их силуэты кажутся неподвижными стражами этой земли, стоящими на страже её древних тайн. Горные перевалы покрыты льдом, и каждый шаг по ним — это борьба за выживание. Здесь обитают лишь самые выносливые и закалённые создания, привыкшие к суровым условиям, такие как Юки и Хозуки. Оба клана имели в основе кеккей генкай, помогающий выживать в этих суровых краях. В будущем, похоже, что-то повлияло на эти кланы, и они переместились в Страну Воды. Первый Мизукаге, имея силу, похоже, решил, что ему нужны такие сильные кланы.

Вокруг городов и деревень, укрытых в глубине гор или среди снежных равнин, высокие стены защищают жителей от непогоды. Архитектура здешних домов и замков кажется созданной самой природой — массивные ледяные строения, укреплённые магией, искусно вписываются в снежные пейзажи. Внутри этих поселений царит тёплый свет, когда люди собираются вокруг очагов, стараясь противостоять беспощадному морозу. Нам понадобилось три дня, чтобы добраться до клана Юки. Ледяные горы раскинулись перед нашим взором.

Нас встретили ещё на подступах холодные лица, словно лёд застыл на лицах шиноби. Они были лишены эмоций. Старик на вопрос, кто мы, ответил, что мастер Узумаки прибыл исполнить заказ главы, меня представил как внука. Я держал низкий профиль и лишь молча кивнул. Не надо всем встречным говорить, что я весь из себя такой крутой и так далее.

Селение клана было глубоко в северных горах Страны Снега, оно словно укрыто от внешнего мира за непреодолимыми ледяными стенами. Густой туман, перемешанный со снежными вихрями, постоянно обволакивает селение, придавая ему атмосферу таинственности и недоступности. Здесь, на краю мира, где вечные заморозки делают каждое прикосновение к земле холодным, как смерть, живёт клан Юки — повелители льда.

Дома в селении клана Юки построены так, чтобы сливаться с окружающей природой. Издалека кажется, что они вырезаны прямо из горного льда. Их стены блестят на солнце, как гигантские кристаллы, отражая свет и превращая улицы в лабиринты из ледяных стен. Окна домов прикрыты толстыми ледяными занавесями, пропускающими лишь тонкие лучи света внутрь, создавая ощущение, что вся деревня замерла в вечной зиме. Повсюду слышен лишь шёпот ветра, что пронизывает селение, его холодные порывы как будто напоминают жителям, что эмоции здесь не имеют места.

Люди клана Юки, как и их окружение, кажутся холодными и неприступными. Они не позволяют себе проявлять эмоции, считая их слабостью. В их воспитании с малых лет закладывается убеждение, что истинная сила клана заключается в умении сохранять хладнокровие в любой ситуации. Их лица безмолвны, глаза ледяны и пусты, словно ледяные зеркала, отражающие окружающий мир, но не пропускающие внутрь никаких чувств. Слова здесь редки, и общение происходит больше через действия, чем через беседы. Каждый жест или взгляд имеет свой скрытый смысл, известный лишь тем, кто вырос в этих холодных стенах. Наши сопровождающие общались жестами, не открывая рта, — в такой погоде умное решение.

Как рассказал мне старик, шиноби клана Юки, известные своим ледяным кеккей генкаем, способны управлять льдом и снегом с невообразимой точностью. Их техники дзюцу, заключающие в себе силу воды и ветра, позволяют создавать из снега смертоносные шипы, барьеры и даже ледяные драконы, которые подчиняются их воле. Эти способности передаются из поколения в поколение, и обучение начинается с раннего возраста. Молодые шиноби проходят жестокие тренировки, чтобы овладеть своим даром. Ошибки или проявления эмоций наказываются сурово, ведь клан верит, что только те, кто полностью подчинил свои чувства, могут овладеть истинной мощью льда. История этого клана началась ещё давно, судя по словам старика, и лишь такие методы позволили им выжить там, где сгинули многие.

Пройдя сквозь селение, мы приблизились к горе. Дверь и окно выдавали жилище главы. Если бы не они, я бы подумал, что нас привели к горе. Открыв дверь, мне открылось зрелище красоты, которой я не видел. Я удивлённо раскрыл глаза.

— Ну что, удивлён? — Старик улыбнулся, когда увидел мои эмоции.

— Очень.

* * *

Глава 13

— Давай сделаем перерыв. — Сецуна отложил кисть и стряхнул мелкую пыль со стола. — Твоё понимание печатей всё ещё удивляет. Может, ты и не чувствуешь печати, как другие мастера, но само понимание удивительно. Если бы у меня в твоём возрасте был такой талант в осознании самой сути, то я бы быстро стал мастером.

— Спасибо, дедушка. Честно говоря, для меня это как будто всё очевидно. Не знаю, почему у других такие проблемы. — Оками не признался, что это элементарные вещи, которые школьники изучают в школах, обычная физика. Не поверит же.

Немного посидев в тишине, Сецуна задал вопрос:

— Что ты думаешь о клане?

— Клан? — Оками озадачился вопросом.

— Да, расскажи своё видение клана. Что ты думаешь о нём?

— Ну, Узумаки довольно необычны на фоне других кланов. Юки, Сенджу, Шиин и другие ведут себя по-другому. Узумаки же… — Он щёлкнул пальцами. — Словно семья, да, семья. Большая, с множеством противоречий, но дружная семья. Когда меня держали в доме, я этого не замечал, но все те взрослые, которые разговаривали со мной, всегда пытались поднять мне настроение, словно я был ребёнком. Ну, в смысле, каким-то их родственником, которого они знают. Когда мы вернулись, сперва было непривычно общаться с другими соклановцами, но потом я привык. Политика главы меня не сильно устраивает, но я понимаю, что, продавая печати, наш клан держится на плаву. Это лучше, чем воевать за земли или быть в услужении у аристократов. Обучить, обуть и прокормить всех Узумаки — считаю довольно затратным делом, но клан справляется и предоставляет всем возможность. То, что дают учителя на общих занятиях, считалось бы у других кланов секретом. Возможно, если бы мы нашли крупного клиента, которому будем продавать в одностороннем порядке нашу продукцию, то всей этой ситуации с печатями, которые используют в таких целях, как убийство наших же соклановцев, не было бы. Но таких крупных игроков на мировой арене ещё нет. Наш клан в своём существовании играет важную роль, и я надеюсь, что когда-нибудь наше искусство принесёт мир в этот мир, а не войну.

— Ещё нет? — Сецуна выделил эти слова.

Оками загадочно улыбнулся.

— Знаешь, всё меняется, и эпоха войны когда-нибудь закончится. И я верю, что человек, который закончит эту эпоху и начнёт новую, будет кем-то выдающимся. Я верю, что эта фигура навсегда запомнится на полотне истории мира. И мы, Узумаки, будем там. Мирное время лучше для торговли, не так ли?

— Хм-м. Не такого ответа я ожидал. Не знаю, кем должен быть такой человек, что закончит эту эпоху. Богоподобный шиноби? Был бы такой, эх-х. — Сецуна задумался о таких временах и в душе был рад этим словам. — Я думал, что ты недолюбливаешь клан. Они же так с тобой поступили, я так поступил… Это навсегда останется одной из самых больших ошибок в моей жизни.

— Забудь, старик. — Оками махнул рукой. — Сперва я был в обиде, думал, что так поступить с ребёнком — свинство. Но с годами я понимаю, что всё это было необходимым. Если бы ты затеял тогда восстать против главы, кто знает, к чему бы это привело. Как минимум к расколу, который повлёк бы множество смертей. Моё заключение стоило тех тысяч жизней, что сейчас есть на острове. Даже Ашину я понимаю с какой-то стороны. Но это не значит, что я ненавижу клан. Мито, старик Такера, который делает пирожки, Киташи, который научил меня рыбачить, и многие другие стали по-настоящему мне родными людьми. Все эти люди ни в чём не виноваты. В конце концов, мой старик — целый старейшина клана, как я могу отказаться от клана? Клан — это моё будущее и прошлое. Моё настоящее. Всё, что у меня есть, все мои знания ведь даровал мне клан. Уже столько лет прошло. Давно пора отпустить детские обиды. Я ведь уже не ребёнок.

— Верно, ты уже не ребёнок… — У Сецуны немного заблестели глаза, он был рад, что Оками, повзрослев, стал предан клану. Оками не заметил слёз своего дедушки. — А что ты думаешь о власти?

— Власти?

— Ну, быть главой, править. Все в твоём возрасте хотят быть самым первым. Это ведь хорошая цель. Достойная для моего внука.

— Абсолютно нет.

— Но почему?! — Сецуна был удивлён ответом, у него были планы насчёт своего внука.

— Старик, власть нужна дуракам, которые не понимают, что грядёт после. Сколько войн мы прошли, сколько людей умерло по тем или иным приказам тех, кто сверху. Одно дело своими руками разить врагов, а другое — когда от твоих приказов умирают свои же. Тысячи и тысячи Узумаки надеются на главу, а ты хочешь, чтобы я стал этим человеком. Мне бы сперва хотя бы дойти до уровня Ашины… Да и кто отдаст мне власть? Глава здравствует, и я не наблюдаю, чтобы он слабел. Ему всего-то двести семьдесят лет. Он ещё будет править минимум пятьдесят лет, если не случится что-то страшное. А забирать шапку власти у меня нет желания. Я не грезю властью, и она мне не сдалась.

— А ты не замечаешь, что тебя уже начали приближать? — Сецуна ухмыльнулся. — Знаешь, Ашина не стал бы обычного человека из клана брать с собой в бои и наставлять. Давать доступ к свиткам, которые даже я никогда не видел. Учить тому, чему учат лишь личных учеников…

— Ох, замолчи. — Оками закрыл лицо руками. — И так Мито весь мозг проела словами о том, что её дед уделяет больше внимания мне, чем любимой внучке, приходится терпеть целых три часа этих жалоб во время спаррингов. И почему Ашина сам не учит внучку? Почему я должен учить принцессу целого клана тайдзюцу?!

— Ну, не я же вызвался быть спарринг-партнёром принцессы. — Сецуне было радостно от развития отношений внука и принцессы.

— Ещё бы к ней кто-то прикасался, кроме меня! — Оками был немного в гневе, когда вспомнил одного идиота, что попытался подкатить к Мито, пока он был вне клана.

— О, ты всё ещё не смог забыть Хаши-куна?

— Забудь про этого идиота, старик, давай вернёмся к печати четырёх элементов. Я ещё не понял вот этот…

Где-то на территории клана Сенджу чихнул один пользователь Мокутона, которому было на вид лет двадцать.

— Приболел, что ли? Тобирама-а-а-а!

* * *

Время, в которое я родился, не было мирным. От слова «совсем». Эпоха Воюющих Кланов не была тем временем, что было показано в аниме и манге. Централизованная власть, один даймё на всю страну, одна скрытая деревня, в которой сосредоточена сила всех кланов. Один Каге.

Коноха в самом начале была одной из сильнейших деревень не только за счёт Хаширамы и Мадары и их сил. Множество кланов, которые пережили времена хаоса и раздора, были той силой, с которой приходилось считаться. Монстры были всюду, и не только у Сенджу и Учих были богоподобные лидеры. И чтобы такую силу обуздать и направить в общее русло, Хаширама и Мадара пролили немало крови.

Кто поверит в то, что два клана могли всего лишь словами и предсказаниями о мире создать место, где будут уживаться враги, которые столетиями проливали кровь друг друга? Мирным словом и пистолетом решать задачи легче, чем одним мирным словом. Когда-нибудь этот момент истории я застану. Но до этого — уйма времени. Хашираме, по моим прикидкам, сейчас где-то пять-шесть лет. Мадара — его ровесник. Времена, когда те будут крушить горы своей битвой, ещё далеко. А проблемы достигнуть того же уровня стоят у меня здесь и сейчас.

Как я помню, их первая встреча состоялась, когда им на вид было лет двенадцать-тринадцать. После — ещё десяток лет войны между друг другом, когда обе стороны теряли людей. Смерть Изуны, победа Хаширамы. И после — ещё десяток лет, чтобы создать Деревню, Скрытую в Листве. Тогда же Мадара запугал Оноки, что тот даже когда был стариком помнил этот момент.

Сейчас же множество кланов воевали друг с другом и проливали кровь по разным причинам. Кто-то завоёвывал территории и получал с этого прибыль, кто-то занимался торговлей и продавал свои услуги. Различные даймё и аристократы нанимали кланы, чтобы решать свои мелкие междоусобицы. Мир вот уже последние триста лет в хаосе, который никак не закончится. В таком тяжёлом времени оставалось либо держаться клана и становиться сильнее, либо бежать и умереть. Мои мысли о том, чтобы уйти из клана в свободное плавание, давно были отброшены суровой реальностью. Сейчас меня прирежет любой не особо сильный враг. И тактика, когда меня не воспринимают всерьёз, как с главой акульего клана, не сработает. Уже сейчас я выглядел как подросток пятнадцати лет. Физическая энергия клана Узумаки творит чудеса.

Что будет через десятки лет, я не могу себя даже представить. Я — новая переменная, которая может как ускорить прогресс истории этого мира, так и сломать его полностью, убив того же Мадару. Хаос, что воцарится после, невозможно предсказать, так что я лишь побуду сторонним наблюдателем, который будет ждать удобного момента. Ведь зачем мне знание будущего, если я не смогу спасти клан через десятки лет? А чтобы спасти всех, мне опять-таки нужна сила. Везде, куда я ни нацелился, сила играет решающую роль.

Но эти размышления мне ничего не смогут дать. Оставалось лишь одно — набираться сил и найти цель в новой жизни. Моя главная цель — выбраться из оков этого мира — была слишком далёкой.

Не знаю, кто и за что даровал мне возможность переродиться, но мне оставалось лишь прожить её так, чтобы после этой жизни не жалеть, как о прошлой. Ведь всё познаётся в сравнении. Смерть многое меняет.

* * *

Прошло уже несколько дней, как мы прибыли в клан Юки, повелителей льда. Встретил нас глава клана, Хантора, холодно, как бы это ни звучало. Прибыв в резиденцию в горе и представ перед его бледным ликом, я ожидал чего-то более помпезного. Огромный зал с троном, всё во льду, но удивительно, что я не чувствовал холода. Печати или какая-нибудь секретная техника? Кто бы дал разобраться.

Глава Юки сидел на ледяном троне. И как он только не отморозил себе что-нибудь?

На деле дедуля и глава Юки, сорока лет на вид, вежливо поздоровались. Белые волосы и свободная одежда придавали холодный образ этому мужчине. А голос его был лишён эмоций. Интересно, это образ или влияние чакры? Я заметил, что все Узумаки из-за переизбытка физической энергии более эмоциональны. Я ещё не встречал Сенджу, но думаю, родственный клан такой же по своей сути. Чего стоят Цунаде или Наруто.

Приказав обслуге, которая появилась из боковых дверей, нам подали обед. Старик и Хантора разговорились о заказе. Цена, сроки и так далее. Всё согласовав, нам выделили целую тёплую квартиру в горе. Обслуга прилагалась. Обычная трёхкомнатная квартира с ванной и кроватями. Технологический процесс душа осуществлялся за счёт печатей, которые я заметил. Работа не Узумаки, но и не удивительно. Ведь невозможно, чтобы на всём континенте существовали лишь Узумаки, которые ориентированы на печати. Есть и более мелкие кланы, которые работают в других направлениях, но, как я прочитал по истории, они не стоят особого внимания. Узумаки были хоть и ремесленным кланом, но боевым. Другие же были полностью ремесленниками и не участвовали как таковые в битвах.

Фронт работ, как сказал старик, был большим. Вся территория клана не заканчивалась предгорным округом. Были ещё подземные помещения, которые тоже нужно было закрыть барьерами. Также неудобство доставляли барьеры, которые уже были. Старик сказал, что покажет, как работать с такими условиями. Я был не особо воодушевлён постоянно находиться на морозе, но что не сделаешь ради учёбы.

Клан Юки и Хозуки вот уже столетия воюют между собой. Причины? Забыты временем, лишь кровная вражда продолжается уже просто по привычке. Ситуация схожая с Сенджу и Учихами, но различия всё же есть.

Юки, как и Хозуки, не убивали детей клана друг у друга. Лишь бойцы, которые достигли совершеннолетия, дрались честно друг с другом в открытых полях, где всё решало мастерство. Численностью оба клана похвастаться не могли, так что было принято негласное правило не убивать детей. А то они могли исчезнуть, как и многие до них. Да и климат не позволял разгуляться. Без понятия, почему эти кланы в Стране Снега, когда они должны были быть в Стране Воды и в будущем присоединиться к Мизу.

Так почему же мы ставим барьеры, задался я этим вопросом. К главе, понятно дело, не подойдёшь, не поинтересуешься. Не вышел ещё ни силой, ни положением. Мой старик тоже не знал причины, да и не было ему интересны такие вещи. Поставить барьеры и свалить из этих холодных мест — вот была главная задача в глазах старика. Разговоры и разговоры, я узнавал дедушку с новых сторон. Ему никогда не нравился снег и зима в целом. Я был того же мнения.

Я следовал все эти дни за ним, смотря за его работой. Мастерство, конечно, поражало, но, когда ты видишь такое часто, уже не удивляешься всем чудесам фуин. Лишь раздражало, что приходилось согревать себя чакрой и смотреть, чтобы не упасть в снег. Мой контроль с натяжкой справлялся.

Опрос служанок, которые были ниндзя, судя по их каналам, ничего не дал. Не обладающие кеккей генкаем в клане, где поголовно все были особенными, считались позором. И эти две девушки с волосами цвета солнца были робкими и молчаливыми. Чистой воды расизм, но поменять я ничего не мог.

Так я изнывал от скуки и однообразности, и мне оставалось лишь тренироваться, повышая свой, к сожалению, не идеальный контроль над чакрой и придумывать новые способы её использования.

Что-то выклёвывалось, и в моих мыслях было несколько идей для новых способов смертоубийства. Всё же моя психика потерпела ряд изменений, что неудивительно. Человек быстро адаптируется ко всему. В том числе и к убийствам. Раньше я бы искал мирные способы применения удивительной магии, сейчас же на повестке стояли увеличение сил и новые техники для победы.

Но мои мысленные эксперименты, которые я буду проводить в реальности под присмотром старика, прервали наглым образом.

Постучав ко мне в комнату и не дождавшись ответа, моя дверь, чуть не слетев с петель, открылась. Двери здесь, кстати, были очень толстыми, чтобы сохранять тепло, как я понял.

Белые волосы и синие глаза, красивое лицо без изъянов и наглая ухмылка. Всё бы ничего, но ростом данное чудо было метр с кепкой. Когда я уже был метр семьдесят.

— Это ты тот парень, что таскается за стариком-мастером?! Пошли драться!

Так я познакомился с дочкой главы клана. Юки Хаки. Мелочь, которая была шумной и очень наглой.

* * *

Очередная подножка, и девятилетнее чудо покатилось по земле полигона. Хаки, подавившись пылью, подняла на меня палец и прокричала:

— Это нечестно! Невозможно, чтобы ты был всего лишь старше меня на год. Ты монстр! — Это продолжается уже третий день.

— Ну, что поделаешь, мне все так говорят. — Я пожал плечами, ещё больше распаляя этот маленький комок гнева.

— Это был уже тридцатый спарринг. И я ни разу не победила! Это невозможно! Ты точно жульничаешь. Я понимаю, что ты Узумаки и у вас чакра необычная, но и я, знаешь ли, не простая. Почему на тебя не работают никакие приёмы?!

— Кто знает.

Она промолчала и убежала, бросив меня одного.

На самом деле она была сильной куноичи для своего возраста и была первым сверстником, с которым мне было интересно биться. Во времена войны с Кирагирузу в лагере не было моих сверстников, а взрослые, которые там были, либо не были мне противниками, либо выигрывали вчистую. Но на тот момент я ещё не привык к полноценному шарингану. Сейчас же я был сильнее себя прошлого в несколько раз. Моя сила делает постоянные скачки. Накопленный эффект от тренировок и битв даёт огромный и бурный рост моим силам.

Все её приёмы, основанные на кеккей генкай клана Хьётона, для меня были не более чем игрушкой. Эти ледяные снаряды, валы льда и грязные приёмы по типу скользкого пола были в первом спарринге чем-то новым. Потом же очевидность и действия по одному и тому же сценарию были легко прочитаны. Наложив гендзюцу на глаза, чтобы не показывать шаринган при первом спарринге, я узнал, как движется её чакра, и, запомнив, дальше не включал его, чтобы было интересно. Опасных приёмов по типу тех же зеркал, которые использовал Хаку, не было, возможно, её ещё не обучили этому, либо мне просто не захотели это раскрывать. А обычные битвы в тайдзюцу против меня неэффективны. Моя физическая мощь была слишком велика для девочки девяти лет.

* * *

Оставив мысли о слабости своих сверстников, я шёл по коридору в сторону своей комнаты. Сегодня старик отдыхал, уже третью неделю укрепляя и возводя новые барьеры вокруг клана.

Войдя в квартиру и умывшись, я пришёл к старику в комнату. Он лежал, что-то читая.

— Что читаешь? — Я сел на диван возле кровати.

— А, это ты, Оками. Да так, новости из клана. Недавно Ямато, один из истинных мастеров нашего дела, вышел из уединения, додумал всё-таки свою печать. Старый маразматик, уже двадцать лет не мог доработать свою печать перемещения. А так распевал о ней, словно она перевернёт весь мир, а на деле оказалось — слишком сложной для применения на практике. Хотя выглядит перспективной.

— Печать перемещения? — Я был очень заинтересован такими словами. Это ли не…?

— Да-а. — Старик махнул рукой. — Она слишком трудна для применения в бою, но для логистики очень полезна. Помнишь ту печать перемещения, когда глава закрыл остров водоворотами? Это та же печать, только модифицированная, как ты и размышлял. Он туда столько наворотил, что удивительно, как он себя не отправил куда-то частями. Бывали и такие случаи. Как мне описали, она может телепортировать пользователя туда, где стоит печать, но её радиус ограничен сенсорными возможностями того, кто её использует, да и мозги у такого человека должны быть необычными, как и тело.

— Мозги?

— Да. — Он отложил свиток. — Чтобы использовать эту печать и хоть как-то ориентироваться в пространстве при перемещении, у человека должны быть феноменально развиты различные участки мозга. Если бы какой-нибудь человек, который не подходит по требованиям печати, попытался использовать её, он просто поджарил бы себе участок мозга, который отвечает за ориентацию в пространстве, и ещё множество важных вещей, превратив себя в овощ. Но это ещё цветочки, судьба распылить себя полностью тоже немала. Слишком эта печать опасна. Не знаю, для кого этот старый маразматик создавал эту печать, но таких на земле — единицы.

— А можно увидеть эту печать? Тебе передали её схему построения? Возможно, я смогу использовать эту печать.

— Нет, конечно. — Старик посмотрел на меня как на дурака. — Это же личная печать мастера, Оками. Кому попало он её не передаст. Только своим ученикам и главе. А остальным придётся либо обменять у него, либо выпрашивать у главы. А насчёт использования печати даже не думай, она нова и не прошла проверку временем. Ты скорее распылишь своё тело, чем сможешь управиться с такой сложной печатью. Это слишком опасно, и я тебе запрещаю даже думать о ней.

— Ясно. — Я был очень разочарован, что не получится получить печать, которая, судя по описанию, походила на печать Бога Грома. Тобирама всё-таки необычен, раз смог обуздать эту печать, либо он её изменил.

— Не расстраивайся. Это лишь начальная версия, теперь, когда глава получил результат, он его улучшит. Возможно, в будущем Узумаки станут ещё сильнее, когда кто-то сможет использовать эту печать.

* * *

— Смотри, вот этот контур должен быть обращён к концу этого, если бы он был не таким изогнутым, вся система была бы полна дыр, и её легко можно было бы обойти. Стационарные барьеры, которые ставятся на крупную площадь, не сложные, но в них множество особенностей.

— Я понял, кажется, мы закончили, дедушка?

На дворе стояло лето, но местные холода не заканчивались. По прошествии месяца наша работа, в которой я иногда помогал, была закончена. Была проделана огромная работа, которую старик сделал безупречно, на мой взгляд. Управляющие ключи барьеров были переданы главе клана Юки ещё в начале работ, так что теперь оставалось лишь попрощаться перед уходом.

Хаки после последнего боя больше не стала пытаться вызывать меня на спарринг. Вместо этого она попросилась учиться. Я был согласен подтянуть её тайдзюцу, в котором был сведущ. Никаких секретных техник, тем более семейный стиль, я не показывал, лишь показал, как правильно тренировать своё тело, и подарил утяжелители, которые сам наклепал. Довольно, кстати, сложные печати, два дня пришлось корпеть над ними.

Но, судя по личику девочки, подарку она была рада, что удивительно для принцессы клана. Я думал, у неё есть любые средства, которые она захочет. А оказалось, что такая мелочь, как она сказала, стоила таких лишних денег, которые не мог позволить себе глава клана. Кажется, живя в клане, в котором не было проблем в финансовом плане, я позабыл, что другие — не такие же, как мы.

Мы. Буран дул с такой скоростью, сметая на своём пути лёгкий снег, а видимость без шарингана дальше нескольких метров была нулевой. С каких пор я стал ассоциировать себя с кланом? Я уже не помню. Возможно, когда умерла Акихико и я дрался со своими соклановцами против общего врага. Смерть сближает.

— Оками, давай возвращаться, пора уходить… — Старик резко замолчал, его голос, усиленный чакрой, был громким, но взрыв вдалеке был громче. Огромный цветок огня взметнулся в моих глазах на горизонте. Там что, ядерную ракету взорвали?! Что происходит? Я был немного в панике, когда увидел взрыв такой величины. Первый в своей жизни. Хотев спросить старика, что происходит, я не успел.

Чудовищная аура опустилась на мои плечи, я почувствовал, словно гора надавила на мои плечи. Словно весь мой вес, увеличенный в несколько раз, сдавил мои лёгкие. Дышать было тяжело, и я не смог вдохнуть хоть капельку воздуха. Сознание…

* * *

**Взгляд со стороны**

Подхватив своего внука, который потерял сознание от убийственного намерения чудовищного масштаба, Сецуна побежал в сторону Страны Молний. Маршрут был давно спланирован, но он не ожидал, что так придётся уходить. Работа была оплачена, и клан был защищён, но против такого врага он долго не выстоит, не тот уровень барьеров. Не было времени кому-то помогать или пытаться выйти против врага. Клан Юки остался на растерзание монстру. Увидев огромную ледяную фигуру самурая с мечом, ему подумалось, что, возможно, у Юки есть шанс спастись. Если они объединятся со своим врагом, который был рядом, у них будет возможность отогнать зверя.

Биджу.

Сецуна не ожидал, что в таких землях встретит монстра чакры, который был ходячей катастрофой. Все кланы, у которых хватало разума, обычно отслеживали передвижения этих монстров, чтобы не потерять свои жизни.

Обычно хвостатые были на определённых территориях и не покидали ареал своего обитания, в котором находились столетиями. Но сегодня что-то изменилось.

Сецуна посмотрел за спину и увидел громадную фигуру вдалеке. Живая гора воды и ледяной великан схлестнулись с огромной черепахой. Битва была разрушительной. Даже на огромном расстоянии чувствовалась вибрация земли.

Он прибавил скорости, убегая. Влезать в битву таких масштабов не было смысла. Это была не трусость. Сецуна был уверен, что сможет отогнать биджу лишь своими силами, но для этого он бы заплатил огромную цену. Пока он не передал все свои знания своему внуку, ему было запрещено умирать. Жаль лишь клан, что, возможно, прекратит своё существование. Этот ледяной парень был интересным собеседником, подумалось Сецуне.

* * *

Глава 14

— Наш род, Оками, берёт своё начало от одного из сыновей Ашуры, сына Мудреца, Матереубийцы. Основатель за свою долгую жизнь сделал очень многое для нашего клана. Заложил основы, воздвиг кодекс и показал своим ученикам и детям, что такое фуин. Он умер в возрасте двухсот лет, но его наследие живёт во мне, в Сецуне, в тебе. Мы, Узумаки, — мастера печатей, и наше искусство по праву считается одним из самых опасных искусств ниндзя. Но чтобы научиться чему-то дельному, требуется время. Время, которое стало ограниченным из-за этой эпохи. Раньше, до войн кланов, было мирное время, когда каждый из нас мог неограниченно учиться и выходить в мир уверенным в своих силах. Но война также даёт и плюсы. Например, ты. Ребёнок войны, в свои двадцать ты уже стал одним из сильнейших шиноби своего поколения. Не это ли доказательство, что мы, ниндзя, не предназначены для мирного времени? Увы, какая бы суровая правда ни была, шиноби могут расти лишь в крови и смертях. Мирное время рождает слабых. Своей силой, возможно, ты принесёшь мирное время, но помни, что лишь в горниле войны ты будешь прогрессировать. Ты понял?

— Да, Ашина-сама.

— Хорошо, хорошо. Я рад, что такой, как ты, смог стать опорой для Мито-чан. И я рад, что вы в своих длинных жизнях нашли друг друга. Не потеряй её, Оками. Ведь она — единственная, кто сможет разделить с тобой бремя времени. Времени, когда будут проходить десятилетия. Я уйду в Чистый Мир, как и твой дедушка, Оками, — это правда жизни. И тогда, когда все старики уйдут, придёт время нового поколения, что поведёт клан в светлое будущее. Сто лет, двести, триста — с твоей чакрой, Оками, я не знаю предела твоей смерти от старости. Лишь Мито будет сопровождать тебя в этом приключении сквозь века.

* * *

— Надо им помочь. — Дыхание перехватило от мощного давления в воздухе. Чёртов монстр появился из ниоткуда и теперь буянит. Его пытаются отогнать, но тот будто хочет пролить кровь. Что ему нужно?

— Не думаю, внук. Это не наш бой. — Старик двигается с моей скоростью, которая невелика после потери сознания. Прошло минут десять после того, как я потерял сознание от сакки, а эффект всё ещё сохраняется. Почему я потерял сознание? Слаб…

— Но они ведь…

— Да, умрут. — Мы остановились в километре от битвы гигантов. Земля ходила ходуном от атак и рёва черепахи. — Умрут, ведь они слабы, Оками. — Он посмотрел мне в глаза, в которых горел шаринган, и указал на фигуры вдали. — Ты видишь, к чему может привести слабость. Они умрут, ведь у них нет никаких средств против такого врага. И это их вина, их судьба. Возможно, их кланы выживут, а может, нет. Но эти трое точно умрут.

— А если ты им поможешь? — Странное, нелогичное, но предложение прозвучало из моих уст. Трое? Я вижу лишь две огромные фигуры.

— И зачем мне это делать? — Он недоуменно посмотрел на меня. — Я выполнил заказ, за который мне заплатили, это даст им время. Я не идиот, чтобы идти и биться без причины. Это бой не мой, и у меня нет причин вступать в него. Просто уйдём.

— А если причина в моей просьбе? Что, если я попрошу тебя? Я ведь никогда не просил тебя ни о чём. Мне это нужно.

— И зачем тебе это? Вроде гендзюцу на тебе нет. — Его чакра прошлась по мне, словно волна.

— Ради девочки, старик. Это ведь её отец. Если он умрёт, может, сегодня она выживет, но в будущем — нет. Я видел ситуацию в клане, грядёт гражданская война внутри. И она станет первой жертвой. Дочь главы, принцесса. Она долго не проживёт, и я это знаю, как и ты. Ради меня, дедушка, пожалуйста. Спаси эту девочку. Может, в будущем это сулит нам выгоду. Не знаю какую, но…

Он положил руку на лицо и выдохнул.

— Откуда такие мысли? В кого ты такой добрый, я не знаю. Такого я от тебя не ожидал. А если я пострадаю?

— Тогда не стоит этого делать, ты важнее, чем они. — Правда, которую я понимаю. Мы помолчали немного, и он ответил:

— Ладно, смотри и учись. В будущем, возможно, тебе это пригодится.

Оставив последние слова, фигура старика исчезла.

Не знаю, зачем мне это. Не знаю, почему я попросил его об этом. Но сегодня судьба маленькой девочки изменится. Надеюсь. И правда, в кого я такой добрый?..

* * *

Ниндзюцу, тайдзюцу, гендзюцу, фуиндзюцу. Все эти дисциплины у меня были на хорошем уровне. Я был универсальным шиноби, который может сражаться в первых рядах с врагом лицом к лицу либо же в тенях скрытно. Всё зависело от цели.

Все мои противники были не слишком аномальными и сильными. Шиноби своего времени. Универсалы. Почему-то, глядя на бой перед глазами, я понимал, что пока мои битвы были лишь песчинкой на фоне остального мира. Как бы я описал время, в котором живу? Хаос. То тут, то там кланы переставали существовать, целые столетия истории стирались и канули в небытие. Какой-то даймё решил пойти войной на соседа, тот не стал ждать и атаковал первым, и таких ситуаций десятки на весь маленький, по сравнению с Землёй, континент. Не знаю, что там за океаном. Как говорят мореплаватели, там тоже есть земли. Но там ничего не знают о чакре. И во всём этом хаосе на континенте участвуют кланы ниндзя. Скрытных, открытых, многочисленных, сильных и слабых. Всё это здесь и сейчас. Какая-то истерия, когда все друг друга режут за заказы, земли, людей и так далее.

Войны, которые я знал, ведутся не так в моём мире. Оружие и стратегия, длинные фронты битв, где умирают десятки тысяч. Скрытные атаки, артиллерия, истребители и дроны.

Современная война была технологической гонкой. Здесь же решало личное могущество отдельно взятого человека. Взять в пример тех же Хашираму и Мадару. Как бы их остановила ракета либо пуля? Никак. Лишь ядерный заряд, который атакует в лоб и на высокой скорости, мог остановить таких монстров. И то не факт. Увернуться от пули или сбежать из радиуса действия взрыва даже я могу. К чему я думаю о таком сейчас?

Ситуация, когда ты ничего не можешь сделать и лишь наблюдаешь, располагает к размышлениям о силе. Особенно о сильных шиноби.

Происходящее сейчас было для меня крайне необычным опытом. Для меня ново, когда встречались три шиноби, может больше, равных друг другу по силе, и один крайне сильный враг, которого нужно победить. В нашем случае — отогнать.

Для меня биджу были милыми огромными зверушками, которых просто никто не понимал и не пытался с ними поговорить. Все их считали монстрами и не пытались наладить контакт. При просмотре аниме я всегда задавался вопросом, почему так происходит? Неужели за все сотни лет ни одна живая душа не пыталась выяснить секрет чакрозверей? Неужели никто не пытался поговорить с ними?

Теперь я понимал весь тот ужас, который испытывали нарисованные персонажи при виде хвостатых зверей. Эта сила и мощь в руках неразумных, со стороны действий, существ всегда вызывали опасение. Особенно когда ты видишь, к чему может привести такая сила.

Округу огласил рёв. Бой длился уже минут десять. Старика я давно потерял в этом окружении воды и кораллов. Удивительно. Я понимал, что Хаширама и Мадара — не единственные сильные ниндзя этой эпохи, но увидеть собственными глазами…

Глава клана Юки в своей форме огромного гиганта из льда пытался всеми способами посильнее ударить, словно понимая, что боль — это единственный их вариант, чтобы прогнать зверя. Огромные льдины, словно айсберги, кувалды и мечи льда разных размеров, пики из снега, которые поднимаются и ломаются под тяжестью черепахи. Глава клана Хозуки же пытался затопить его. Черепаху. Идиотизм? Но если видеть способ, то понимаешь, что тот тоже не лыком шит. Струи под огромным напором наносили раны, кровь от которых была на снегу. Он пытался попасть по глазам, но черепаха держала один глаз под защитой, а другой также закрывался при опасности. В общем, это был бой на истощение и упорство. Кто кого пересидит, и я думаю, что в этом плане у этих шиноби чакра быстрее закончится, чем они смогут хоть что-то сделать Исобе.

Что же я? Я просто наблюдал и подмечал детали. Техники и их вариации. Особенно у Хозуки, ведь хид department клана Юки я не смогу скопировать, но вот у водных мастеров было множество интересных техник.

Самурай изо льда своим монструозным огромным мечом под десятки, может, сотни метров длиной ударил кромкой лезвия по спине. Увы, тот был защищён панцирем, так что Санби это доставило лишь болезненное ощущение, но не урон. Но после того как его вогнали насильно в снег и держали руками из льда, огромная фигура из воды легла прямо на биджу. Пытаются задушить? Черепаху?

Спустя минуту, поняв, что я прав, раздался взрыв. Биджудама не до конца оказала эффект, который обычно был показан в аниме, когда целые горы разрывались. Я заметил на секунду печати, похоже, старик всё же помог, но всё же дала пространство ради того, чтобы высвободиться от оков воды. Водную бесформенную фигуру и самурая изо льда раскидало взрывом в разные стороны. Холм, на котором я стоял, затрясло от землетрясения. Я стоял в километре, может, больше от битвы, но всё видел и чувствовал прекрасно. Где же старик, задавался я вопросом, пока не увидел печать, что появилась буквально на секунд пять. Огромная, на сотни метров, она окутала биджу, словно покрывало. По всему телу черепахи, словно змейки, заструились символы.

После Санби начал уменьшаться и терять форму. Его запечатал старик, ясное дело. Но куда? В свитках не было информации о том, как противостоять биджу. Лишь общее описание и ареал обитания. И Санби точно не должно быть здесь, и тем более он не должен быть таким агрессивным. Эта черепаха обычно была апатичной и даже на шиноби не реагировала, просто уходила. Кто её так взбесил?

Надеюсь, старик не сошёл с ума и не запечатал в себе. Джинчурики пока нам не нужны. Я надеюсь.

Много вопросов, но ответы никто мне так и не даст. Нужно двигаться. Взрыв убрал буран, который был, и солнышко отчётливо показывало мне местонахождение старика. Тот стоял рядом с огромным камнем. Камень в виде сосуда?

* * *

— Этого хватит на день, может, меньше, видишь. — Он указал на камень, который уже сейчас начал трескаться.

После боя старик беззвучно губами сказал мне не приближаться. Шаринган позволял читать по губам, так что я не рыпался.

Ледяной самурай и гора воды рассосались и истаяли. Вода просто хлынула во все стороны и начала замерзать, но самурай заинтересовал меня. Либо кто-то у кого-то украл технику, либо Юки видел Сусаноо. О-о-очень интересно. Была бы возможность, я бы поинтересовался, видел ли тот кого-то с такой техникой, ведь единственный обладатель Мангекё, которого я знал в это время, должен быть Мадара, но ему сейчас должно быть лет пять. Вопросы, вопросы.

Три мужчины окружили моего старика. Как две капли воды похожие друг на друга, Хозуки и Юки. Я уже начал гонять чакру по каналам и готовиться к бою, когда те поклонились по пояс и быстро пропали. Фу-х-х. Как-то не хотелось биться с такими гигантами.

Обождав старика, я поинтересовался, что было в бою и после. Выходило, по его словам, вот как. Он, не вступая в бой, начал искать сосуд, куда можно было засунуть биджу. Всякие коряги и льдинки, которые тут были, не подходили. Тот, нырнув под землю техникой стихии земли, начал искать что-то подходящее, объясняя мне, что не всякий камень подойдёт, а лишь те, которые образовались на протяжении очень долгого времени, но и те были лишь временной мерой. Сосуды обычно специально готовили в клане. Но увы, такого не оказалось у старика. На мой вопрос, а зачем вообще сосуды, тот пояснил, что иногда биджу, как сейчас, впадали в буйство. Тогда эти сосуды были своеобразной тюрьмой временного содержания.

Что-то непонятное, зависевшее от Луны. Узумаки на протяжении десятков лет пытались выяснить причину, но лишь поняли, что всё это зависит от фазы Луны. Но при чём тут Луна и как она влияет на монстров, никто не понял. Я примерно понимал причины, но не стал делиться идеями. А так, биджу бесполезны в хозяйстве и вредны, он прямо так и сказал. Ни слова вранья.

Приспособить их чакру к чему-то, хоть отдалённо похожему на батарейку, не получалось. Да, у многих поколений Узумаки были мысли приспособить этих монстров к барьеру, и не только, который окружает остров, но увы, любые печати они выжигали, и даже лучшие сосуды те разрушали максимум за десятки лет. Когда старик всё это рассказывал, я понял, что, оказывается, недооценил масштабы гения клана мастеров фуин. Те пытались и так, и сяк. Даже запечатать в обычных животных биджу. Но те сгорали и быстро умирали от ядовитой чакры.

В общем и целом, поэкспериментировав с биджу десятки лет, те их просто отпустили. Да, так просто. Поигрались с игрушкой и выбросили. Конечно, биджу такого не забудут, понимая их разум, но всегда, когда рядом с нашим селением проходил один из них, тех просто гнали за шею, словно дворовых собак. Особенно в этом усердствовал Ашина, глава клана. Судя по рассказам старика, тому временами было скучно, и тот забавы ради бился с биджу. Что за монстр. И всегда возвращался без ран. Хотя уходил один и без поддержки. Ужас.

Сейчас же мы двигались в сторону Страны Молний. Там, возле залива Хансё, старик решил оставить камень, чтобы потом черепаха выбралась в привычный ареалобитания. Ну что за милосердие, прям так и хочется сказать, что мир во всём мире и давайте жить дружно.

Если бы не понимать, что за моей спиной — огромный камень, который весит несколько тонн, в котором заключён чёртов монстр!

Смеётся, я вижу по глазам, подозрительно посмотрел на фигуру старика.

И почему я тащу его?!

* * *

**Взгляд со стороны**

Зецу испытывал горечь, план по пробуждению глаз не удался. Он не ожидал, что какие-то осколки от наследия Матери смогут противостоять своими техниками этим зверям. Зецу подумалось, что пора убрать фигуры, у которых есть силы помешать плану. Думается, за десятки лет мир станет слабее и лишится множества сильных шиноби.

Смотря на спину мальчика, на котором был камень, он размышлял, как сделать так, чтобы тот испытал отчаяние. Способ со стариком не удастся, тот был слишком силён, и так просто его не убрать. Даже влияние на разум не проходило, и лишь раз за эти годы удалось повлиять, чтобы тот вступил в бой. Разум мальчика же был закрыт полностью. На эту аномалию не удавалось влиять вообще, и дело ведь не в силе.

У Зецу был интерес, но увы, охрана главных фигур забирала много времени, и лишь в свободное время удавалось подсматривать за третьей запасной фигурой. Так что, оставив мальчика, тот двинулся в обратную сторону. Юки и Хозуки скоро лишатся своих сильнейших представителей.

Его план должен быть исполнен, и такие сильные шиноби могут помешать ему…

* * *

Глава 15

— Сенджу — наши родственники, Оками, и наш союз строится не только на словах, ты ведь это понимаешь?

— Да, Ашина-сама.

— Отлично, тогда ты не будешь против того, что твои братья будут временно присутствовать здесь. Их ждёт обучение.

— Я всё понимаю, глава, но какое это имеет ко мне отношение? Не я ведь решаю, кому быть на территории клана, а кому — нет.

— Всё верно, мой молодой друг, но ты — единственный из молодого поколения, кому я могу доверить ответственную миссию. Ты должен будешь сопровождать и наблюдать за этими тремя Сенджу.

— Я буду надзирателем?

— Я бы не сказал надзирателем, скорее наблюдателем, чтобы молодые горячие головы не натворили чего не стоит. — Ашина ухмыльнулся. — Если ты понимаешь, о чём я.

— Конечно. — Оками захотелось закатить глаза, но он сдержался. Он вспомнил поведение самого старшего из своих двоюродных братьев.

— Отлично. Раз так, Хаширама, Тобирама и Итама, заходите.

В кабинет главы клана спокойно зашли три брата Сенджу. Но вдруг самый младший, увидев Оками, крикнул:

— Старший бра-а-а-т!

И, разбежавшись, прыгнул на Оками, сцепившись и обнимая его голову и грудь.

От черноволосого Узумаки раздался вздох усталости.

Тобирама скрестил руки на груди и грозно посмотрел то ли на своего младшего брата, то ли на Оками. Будущий Бог Шиноби, Хаширама, лишь неловко почесал макушку.

* * *

Удар, уворот. Я не успел среагировать, и сильнейший удар, словно меня сбил поезд, достался мне. Я отлетел и уже не смог встать. Грудь жгло, словно огнём, а воздух никак не мог проникнуть в мои лёгкие.

— Отлично. — Старик улыбнулся. — Хороший бой, Оками. Похоже, на этом наши тренировки закончатся.

Поднявшись еле-еле, я поклонился. Дыхание за те десять секунд лежания стабилизировалось.

— Спасибо за наставление, дедушка.

— Теперь можешь быть свободен, завтра выдвигаемся. Твои братья ждут. Твой тринадцатый день рождения мы отметим в клане Сенджу. Настало время тебе познакомиться со своими родственниками. — Оставив эти слова, тот ушёл в землянку, которая была сделана стихией земли за считанные минуты. Всё же удобно иметь в рукаве техники на все случаи жизни. Особенно в мире, где на многие километры не найти деревню, не втянутую в какую-нибудь войну.

— Понял.

Придя в себя, я сгенерировал чакрой воду и облил себя. Б-р-р. Холодная. Живописное место, однако. Я посмотрел вокруг.

Нашу временную стоянку мы решили разбить на берегу озера. Огромные деревья Страны Огня давали хорошую тень, и здесь, возле берега, была отличная температура в этот жаркий день. Вот уже несколько лет прошло, словно миг, как мы ушли в странствие. Встреча с биджу, самураи и ниндзя-отступники из книги бинго, битва на грани смерти под наблюдением старика. Всё, словно калейдоскоп разбитого зеркала, проникло сквозь мои глаза.

Как сказал старик, мои тренировки на этом закончатся. Не полностью, конечно, но из тайдзюцу и ниндзюцу старик мне передал всё, что мог, по его словам. И дальше оставалось лишь мне учиться самому и оттачивать всё, чему он меня научил. Были тяжёлые времена, особенно когда старик показал пик нашего стиля. Меч пока мне не давался, но я надеялся, что настанет тот момент, когда я, как старик, смогу одной рукой рассечь гору в несколько сотен метров.

Тот миг я никогда не забуду. Богоподобная мощь.

Уже тринадцать лет я топчу землю этого жестокого мира. Я увидел многое. Убийства, зверства, всяких психов и культы. Множество плохих вещей для меня прошлого и типичных для меня нынешнего. Но даже в таком жестоком мире было место добру. Любовь и забота, искренняя вера в хорошее и защита близких.

Я рад, что моя смерть даровала мне выбор увидеть все эти эмоции и вещи. И даже если я умру от клинка, мне не будет жаль, что я прожил плохую жизнь. Ведь я живу отличную жизнь.

* * *

Гендзюцу — одно из искусств ниндзя. Я бы сказал, одно из самых сложных, наравне с фуиндзюцу. После встречи с биджу я начал больше обращать внимание именно на это искусство, отставив остальные на второй план. Если бы на тот момент я достиг того, чего достиг сейчас, то, думается мне, с трёххвостым было бы в десятки раз легче справиться.

Что такое гендзюцу, задавался я вопросом. Иллюзии были той стезёй, где мастеров было минимум — как сейчас, так и в будущем. Во время просмотра сериала мне всегда казалось, что гендзюцу не добавляют лишь потому, что оно не слишком зрелищно и красиво, как ниндзюцу. Я отчётливо помнил, как Итачи, будучи моего возраста или младше, просто поместил в иллюзию Орочимару, на тот момент уже прошедшего две мировые войны. Одно из двух: либо он недооценил тогда шаринган, либо он до этого не встречался с таким сильным противником в гендзюцу.

Так, если даже один из саннинов мог умереть от гендзюцу, то почему бы и мне не задаться такой целью — стать мастером гендзюцу? В мыслях это было воодушевляюще, на деле оказалось той ещё морокой.

Что я сделал в первую очередь? Конечно же, спросил своего старика, встречал ли он мастеров гендзюцу и смогут ли они меня обучить. В деньгах вопрос не стоял, главное — желание. Так я думал.

Старик с одной стороны разочаровал, с другой — нет. За все полтора века он встретил аж трёх мастеров! Трёх. Мои глаза на тот момент чуть не превратились в Мангекё. Самый первый был самым сильным и поместил старика в иллюзию, где тот оказался на Луне и задыхался. Я, зная всю подноготную местной Луны, задавался вопросом, кто это был. Но он сказал, что после того, как встретил того Учиху, того больше не видели. И, кстати, это было, когда старику было лет тридцать, так что тот парень уже мёртв.

Второй был из клана Чиноике, клана, владеющего кецурьюганом, кажется, глазом дракона. Я не знал причины, но их пока не вырезали. Старику было тогда лет семьдесят, и шла война с одним кланом, ныне почившим. Те не поскупились и, когда их загнали в угол, наняли клан Чиноике за бешеные деньги. Один из них закинул всю команду старика из четырёх человек в иллюзию, где они тонули в крови. Полностью. Но увы, там был командир на тот момент, который был невосприимчив к гендзюцу, так что того красноглазого убили. Старик глаза не смог получить на исследование, хотя хотелось. Голова той девушки взорвалась. Увы. И опять промах.

Третий же был самым обычным крестьянином, как ни удивительно, и просто отправил спать целый десяток Узумаки, когда те хотели захватить ту деревню. После того его никто не видел. Это было странное дело, но никто не смог найти ни деревню, ни того человека после. Старик рассказал, что, возможно, это был кто-то вне нашего мира и понимания. Я не стал продолжать эту тему, чтобы не светиться. А то ещё подумает, что я демон. С религией тут всё трудно и страшно.

Так что учителей-мастеров у меня не было. Приходилось импровизировать и вспоминать что-то необычное из прошлого, чтобы удивить нынешних противников.

Как и сейчас. Пятёрка Учих против одного интересного мальца с волосами разного цвета посередине. Кого-то он мне напоминает. Броня, знаки рода на плечах брони. Сенджу. Мой так называемый родственник. Интересно, сколько у меня по-настоящему близких по крови родственников среди Сенджу?

— Так-так, кто же тут у нас? Маленькая кры…

Пятёрка Учих развернулась ко мне, говорил тот, что посередине, со шрамом на левой щеке. Лет тридцать на вид, трудный противник. Если дожил до этого возраста и обзавёлся всего одним шрамом, значит, что-то умеет.

— Изуна-сама?! — воскликнул Учиха. — Нет, ты старше, и чакра другая, но похож. Кто ты? Назовись!

Я игнорировал этого парня и ждал условного сигнала.

На самом деле мы не хотели ввязываться в этот конфликт. Трупы, оторванные конечности. Сенджу и Учихи сцепились. Полем боя стал условный центр между двумя кланами, где они постоянно сталкивались вот уже последние двадцать лет. Мы обходили его, стремясь попасть в сам клан. Недельная беготня откровенно достала, но вдруг старик решил вмешаться, что-то заметив. Мои сенсорные навыки были невелики, а шаринган лишь различал разные фигуры, но кто враг, а кто друг — я не видел. Приказав мне спасти этого мальца, хотя я не понимал зачем, старик отправился куда-то левее от меня.

Вдруг раздался взрыв. А вот и сигнал.

Техника, что готовилась смертельно долго — целых десять секунд, — сейчас сыграет свою роль.

* * *

**Взгляд со стороны**

Итама Сенджу, шесть лет от роду, но уже неплохой шиноби. Ведь выжить там, где полегли более старшие соклановцы, не всем дано. Но удача отвернулась от него в тот момент, когда он решил уходить с поля боя. У него, сына Сенджу Буцума, главы клана и одного из сильнейших шиноби, была мишень на спине, он это понимал, как и понимали все его оставшиеся в живых братья. Но битва разделила их, и теперь нужно было принять поражение, как подобает шиноби клана Сенджу. С гордо поднятой головой, как учил Тобирама, и с клинком в руках. Ведь Сенджу, клан Тысячи Рук, никогда не сдастся позорным Учихам на коленях. Ненависть, пропитанная сотнями лет вражды и десятками тысяч убитых с двух сторон, не давала иного выбора.

И вот Итама, испытывая страх, но не сдавшись, готовился к смерти, но вдруг появилась какая-то фигура, которая смогла отвлечь его врагов. Он не видел, кто отвлёк Учих, но услышал одно имя. Изуна.

Теперь ему точно не уйти отсюда живым, ведь один из детей главы клана Учих был такой фигурой, которую должны были знать все. И репутация того давала ясно понимать, что ситуация стала ещё хуже. До этого была надежда дождаться своих, но теперь всё. Смерть.

Так решил молодой Сенджу.

Четверо повернулись, чтобы посмотреть на возможного врага, но один всё ещё не сводил глаз с шаринганом от Итамы. Вот он, шанс, подумалось ему, но взрыв буквально отвлёк всех. Ведь сила его была настолько велика, что земля содрогнулась.

Тот, кто стоял спиной, не успел понять, как был пронзён чем-то очень быстрым. Его лоб был пробит, и в нём зияла дыра. Дыра размером с небольшую монетку моментально убила одного из Учих.

В тот же момент началась битва на таких скоростях, что Итама даже ничего не смог увидеть. Вот прошло пять панических вздохов от смерти первого, как второй Учиха застыл, словно кукла, и заорал, будто его кожу сдирали. Итаму пробрал ужас, но, когда голова Учихи взорвалась от силы удара, Итама смог заметить одну страшную, но воодушевляющую деталь. Техники разных стихий сыпались, как из рога изобилия, а грохот от падения деревьев и уничтоженных камней стоял огромный. Всё заволокло битвой на смерть.

Человек, который убивал Учих, обладал шаринганом. С шоком понимая, что это его шанс, Итама попытался двинуться. Его лодыжка была пронзена кунаем в тот же момент, когда он сделал шаг влево. Поняв, что его не отпустят, Итама стал статуей.

Эта ошибка, чтобы не дать парню сбежать, стоила ещё одному из Учих жизни. В то мгновение, отвлёкшись от боя, тому оторвало руку. Он попытался отпрыгнуть, но вдруг из земли появился шип, который нанизал его на грудь.

Понимая, к чему всё идёт, оставшиеся двое Учих переглянулись, когда противник скрылся в тумане от столкновения воды и огня.

— Арису, вместе! — крикнул тот со шрамами своему последнему компаньону.

— Да! Стихия ветра: Воздушный прорыв!

— Стихия огня: Великий огненный шар!

Комбинированная техника обладала колоссальной мощью, которая снесла оставшиеся деревья в округе и выжгла целый слой земли. Тела, что лежали рядом, обратились в прах. В туман, где скрывался враг, предатель с шаринганом, влетел и взорвался огромный вал огня.

Взрыв убрал весь туман, оставив пустое пространство и кратер, куда угодила техника.

— Это точно его убило. Чёртов предатель, откуда у этого ублюдка шаринган, и почему он так похож на молодого господина Изу…

Шрамированный не успел закончить свою тираду, как был убит рукой, которая была объята молнией. Сердце предпоследнего из Учих было уничтожено. Остался лишь последний в светло-зелёном плаще и с блондинистыми волосами, что не было обычной внешностью Учих. Но глаза его горели шаринганом, так что полукровка был ценным членом клана.

Тот, увидев смерть своего командира, уже не смог выдержать и попытался сбежать. Стоящие ноги, когда сам летишь на землю, были последним, что он увидел.

Итама, увидев, как парень, который убивал врагов его клана, а последнего буквально располовинил рукой, испытал ужас.

Когда тот повернулся к нему, Итама увидел словно демона. Шаринган с тремя томоэ и давление сакки доделали дело, и Итама потерял сознание.

Последней его мыслью было то, что он не желал, чтобы его братья встретились с этим монстром.

* * *

Я сильно запыхался, пока убивал этих уродов. Кто же в таком возрасте лезет на ребёнка-то?! Этому мальцу на вид не было больше пяти лет, а эти пятеро Учих решили убить этого мальчика. Может, он сын главы, надо будет узнать, когда тот придёт в сознание.

Да, оглядел я поле боя. Гендзюцу очень сильно помогло, хотя попался лишь один из Учих, но это уже результат. Думается мне, если сработало на враге с тремя томоэ, то те, кто уязвим без этих чудо-глазок, сильнее будут страдать, когда их нервы жарят молнией.

Выучить эту технику гендзюцу стоило очень многих нервов в прямом и переносном смысле. Старик еле откачал меня в последний раз, но, увидев результат, я был доволен.

Хоть и задели меня — я посмотрел на раны в левой руке и в ноге, — убить пятёрку Учих в моём возрасте, думается мне, хороший результат.

О, а вот и старик. Я помахал тому рукой, когда тот бежал вместе с каким-то парнем, не сильно старше того, кого я спас. Да и лица у них немного похожи.

— Бра-а-а-т!

Ещё один Сенджу в броне крикнул, бежав прямо на меня, доставая на ходу свой меч со спины. И кто додумался хранить меч для боя на спине? Его же неудобно доставать.

Его выпад с моим активным шаринганом был словно черепаший, так что я просто дал ему пинка, и тот улетел к мальчику с разноцветными волосами, упав прямо на него. Хорошо хоть меч отобрал, а то он убил бы своего брата. Было бы неловко.

Старик, поравнявшись со мной и откровенно смеясь, погладил меня по голове и сказал:

— Знакомься, Оками, это твои двоюродные братья. Хаширама и Итама.

В ночном лесу, полном смертельной тишины и покоя, раздался мой вздох и крик мальца, что очнулся.

— Монстр!

Тот указывал на меня пальцем и обнимал Хашираму.

У меня только один вопрос. Я что, дал пинка Богу Шиноби?!

* * *

Глава 16

— Тобирама, тот знак неправильный, переделывай.

— Да, учитель.

Свиток был сожжён, а парень-альбинос на вид лет пятнадцати начал всё заново.

Через минуту.

— Тобирама, вон тот символ на сантиметр левее должен быть. Переделывай.

— Да, учитель.

Ещё один свиток был выброшен и сожжён.

Ещё через две минуты.

— Тобирама, мальчик мой, если кисть будет так же сильно влажной, то ты никогда не сможешь выучить мою технику. Переделывай.

— Да, учитель.

Ещё один свиток был выброшен и сожжён.

Тобирама был прилежным и терпеливым учеником и никогда не ставил под сомнение слова своего Учителя. Ведь он был тем, кто открыл ему удивительный мир Фуиндзюцу. И это захватило всё сознание молодого беловолосого парня.

Мастер Ямато был доволен. Поначалу, когда глава приказал обучить юного Сенджу, он был настроен скептически и пылал гневом. Как так? Такой мастер, как он, должен обучать такого юнца, даже не Узумаки. Но пришлось подчиниться, цена, которую заплатили Сенджу, была огромна. Перепало даже самому Ямато, хотя глава мог и не сообщать о такой награде. И это всё ради юного мальчика…

Клановое искусство Узумаки не давалось тем, у кого был нрав Сенджу. Но этот юный отпрыск удивил его, и мастер даже немного радовался, что у него появился такой Ученик.

Он раздумывал над тем, чтобы передать то, что создавал несколько десятилетий, труд всей своей жизни. Месяцы обучения дались юному Сенджу нелегко, но тот обладал огромным терпением и определённым талантом. Время всё расставит по местам, решил мастер Ямато. Но он ещё не был готов расстаться с такими знаниями. Доверие нужно было заслужить.

Техника Перемещения. Самая опасная пространственная техника. Недоработанная, но мощная. Она могла бы дать юному Ученику такую силу, что его никто не остановил бы. Ведь его старший брат уже был тем, чья мощь ужасала. Его сила, которая, судя по историческим свиткам, давала огромную мощь, вызывала опасение, нужны были гарантии, что он не обратит её против клана Ямато. И Ямато знал, на что надавить при случае. Наложить печати, когда человек не ожидает, всегда легче. Жизнь младшего брата для обладателя древесных техник была той вещью, которую он никогда не подвергнет риску.

* * *

По прошествии семидесяти лет моей жизни в общей сложности в двух мирах я испытал множество вещей. Любовь, рождение детей, потерю жены. Смерть. Убийства собственными руками, целые горы трупов и лица улыбающихся жертв, когда те понимали, что их мучители мертвы.

И все эти годы дали мне опыт, который указывал, что есть единственная ценная вещь. Личный опыт показал, что ни богатство, ни власть, ни известность не стоят рядом с одной вещью. Родство, близость, тепло. Семья.

Смотря на двух братьев, один из которых ревел и обнимал другого, я понимал, что моя ценность верна. Ценность родства для меня была главным ориентиром.

Я посмотрел на огромную седоволосую фигуру рядом. Старик, которого я встретил в свои пять лет, за эти годы стал для меня близким. Родным. Пройдя все трудности и кровь вместе. Бои и раны — всё это сделало из незнакомого мужчины кого-то близкого. Его уроки, его знания, которые он мне давал, всё это стоило многого, но всё это далось мне лишь из-за родства, и я понимал, что должен отплатить ему своими достижениями. Старик был тем, на кого я мог положиться, кто поддержит и поможет в любом случае. Тот, кто будет всегда рядом. Даже если весь мир будет против, он будет за моим плечом и наставлять.

Наставник, учитель и тот, кто показал мне грани чакры. Вот кем мне стал дедушка. Пройдя от стадии неприязни до уважения, я понимал, чего стоят мои ценности.

Но теперь оказалось, что мои родственные связи не заканчиваются на моём старике. Хаширама, Тобирама и Итама. Трое сыновей Буцумы Сенджу.

Первое время я не понимал, что меня связывает с этими тремя, старик не просвещал во все свои дела. Для меня Хаширама и Тобирама были персонажами анимации. Всего лишь картинки. Тот же Итама вообще должен был быть мёртв. Но нет, вот на моих глазах эти двое обнимаются, смотрят на меня. Один со страхом, смешанным с уважением, а другой настороженно, потирая свою задницу. Клинок я ему уже отдал, чувствую, не стоило пинать его по заднице.

Мои двоюродные братья.

— Вперёд, в клан, возвращаемся. Господин Сецуна, прошу следовать за нами, нам пора, Глава ожидает вас, хоть и при таких обстоятельствах.

Старший из Сенджу, Такера Сенджу, как представился он, прибыл после старика, и Хаширама приказал выдвигаться своим, нас же вежливо попросил следовать. Дедушку все знали, всё же старейшина союзного клана. Клан Сенджу ждёт.

* * *

Взгляд со стороны.

Разведчик клана Учиха, Медао, смотря своим сенсорным восприятием за десятком фигур, которые уходили в сторону селения клана Сенджу, испытывал восторг. Скоро он сможет продать информацию о щенке из клана Узумаки, что имел Шаринган. Награда за сведения об одном из бастардов клана стоила очень многого. А деньги ему были очень нужны: его жена, которая не могла забеременеть уже который год, недавно осчастливила тем, что их ждёт пополнение, и ради своего ребёнка он должен найти деньги. Еда, защита и услуги ирьёнинов стоили дорого в такое время. Война сжигала все ресурсы клана.

По незнанию он решил доложить главе, но его успели перехватить, и теперь информация дошла до тех рук, которые и были заказчиками. Мать, что давно оставила своё дитя, после тринадцати лет поисков наконец нашла своего ребёнка.

— Что делать, Никушима-сама? Мы уже не успели перехватить их, слишком поздно дошла до наших людей эта информация, они уже на землях этих лесных идиотов. А те никогда не выдадут союзную кровь. Тем более нам.

Раздался голос в тёмной комнате, где были видны лишь две пары глаз. Одни с тремя томоэ, а другие с пугающим узором. Узор был отчётливо виден во тьме: две прямые линии вертикально в каждом глазу, изображённые в глазах Учихи. Мангёкё горел в глазах одинокой матери. Матери, что жаждала найти своего ребёнка. И наконец она нашла…

— Собери всех моих людей, Арису. Я верну его любой ценой, даже если сам Таджима встанет передо мной.

— Да, Госпожа, всё по вашей воле.

За такие слова против главы клана Учиха каралась смертью, но голос, отвечавший, пылал обожанием. Неестественным обожанием. Фанатичным…

* * *

Шелест травы, запах деревьев, листва, что начала опадать. Природа вокруг процветала, и лишь металлический запах от тел, прошедших битву, давал понять, что я всё ещё на бренной земле. Иногда в силу возраста мне хотелось просто сесть у причала и ловить рыбу. Созерцать и размышлять. Увы, времени для такого у меня не было.

Буквально минут двадцать назад нас заселили в красивый деревянный домик. Путь до клана занял у нас прилично времени, учитывая, что мы бились где-то в половине четвёртого или пятого утра. Прибыли же в клан лесных бродяг к обеду. Я понимал, к чему такая паранойя у людей клана Сенджу, и не возражал.

Отправившись в путь около двух десятков, до конца дошли мы со стариком, Хаширама и Итама, и старший — Такера, остальные потихоньку на протяжении всего пути останавливались на определённых местах. Было скучно наблюдать за однообразными пейзажами страны Огня, но я не унывал. Моё внимание занимал Хаширама, и, похоже, тот, заметив мой взгляд, волновался. Шаринган я не пытался скрывать, так что все вокруг, кроме деда, то и дело косились. Было смешно наблюдать за рефлексами воинов, что тянулись к мечам и кунаям, но одёргивали себя. Что поделаешь, воюю всю жизнь с Учиха, те уже привыкли: если видишь Шаринган, нужно убивать.

За три года, что мы путешествуем по свету, я увидел множество вещей. Огромные пики, которые я покорял своими руками и ногами без чакры — очередная тренировка. Различные поселения, разные, но похожие по своей сути. Культы локальных божков, в которых верили не только обычные люди, но и пользователи чакры.

В горах, забираясь всё выше и выше, я испытал восторг. Своими руками пробивать камень и на всех парах лезть на вершину для меня было чем-то волшебным. Конечно, старик не ожидал от меня такой реакции, так что его унылое лицо, которое шло рядом, смешило меня на пути к вершине.

Культисты же были чем-то страшным для меня. Не боящиеся смерти, шедшие на меня, словно паровоз. У них как будто отсутствовал страх смерти: выкинешь одного без рук и ног, другой на его место тут же прибежит. Я знал, что существовал культ Джашина, но похожих на Хидана не встретил, лишь фанатиков, которые вырезали целые деревни для непонятных ритуалов, которые не работали. Та ещё мерзость.

Всяких аристократов, купцов и богатых людей. Все смертные грехи встречались на моём пути, и я понимал, что мир в принципе был похож на старый, но всё же…

Весь этот мир для меня был чем-то новым, чем-то чуждым.

У меня было два чётких выбора. Либо я интегрируюсь в эту странную культуру ниндзя и самураев, смерти и жизни, либо до конца жизни останусь отшельником, который сторонится людей. Увы, сейчас я чётко понимаю, что культура этого мира, этого материка для меня слишком далека. Я всё понимал и принимал, но в то же время осознавал, что я здесь лишний, не такой, как все. Белая ворона. Даже в обычных разговорах люди как-то инстинктивно понимали, что я чужак. Они не понимали почему, но сторонились и пытались быстро закончить контакт со мной. Я поинтересовался этим феноменом, который заметил лишь на десятую деревню, которую мы посетили, но старик развёл руками. Даже он со своим багажом знаний не понимал, в чём дело. Как я понял, для людей с высоким уровнем чакры, возможно, духовной составляющей, этот эффект не так заметен. Хотя старик вспомнил и признался, что, увидев меня в первый раз, когда я только родился, испытал мимолётную волну неприятия.

После нескольких сотен лиц, прошедших через мои глаза, я смирился и принял свою судьбу. Я здесь чужак. Ну, одна радость: мой характер таков, что люди и общение как таковое не интересовали меня. Что в той жизни, что в этой. В той жизни был интерес к выдуманным мирам и науке. Здесь же меня интересовала чакра и близкие люди, которых я обрёл. Понимая всю подноготную, испытав на собственном опыте весь тот ужас смерти, я осознавал, что лишь сила может защитить меня и дорогих для сердца мне людей.

Эх, вздохнул я горестно. Смотря на тихий клан Сенджу, окружённый лесом и множеством печатей, скрытность клана была высока, я думал, тут будет, как в родном клане. Но я ошибался, всё не так радужно, как я представлял.

Эта тишина меня оглушала. Узумаки были, скажем так, шумным кланом. Радостные крики, зазывалы и торговцы, детишки, которые бегают. Всё это давало ощущение, что клан живой. Здесь же…

Клановые строения, дома и стены были красивы, спору нет. Но люди давали тот самый толчок, чтобы клан был кланом. Здесь все ходили в броне либо в около военном одеянии. Угрюмые лица и серьёзные лица, улыбок и радости нет. Даже старики и дети ходили, словно на войне.

Что, впрочем, неудивительно. Сильнейший клан мира сейчас тяжело переживал войну против такого же сильнейшего противника. Война забирала многих, и дети здесь умирали сотнями. Узумаки тоже не стеснялись отправлять детей на войну, я пример такого отношения, но у нас не было необходимости отправлять их прямо в пекло. Здесь же на примере Хаширамы видна вся суть мира шиноби. Дети главы клана умирали пачками, Каварама, который умер, и Итама, которого я успел спасти. Жестокость, почти что безумие. Но выбора у них не было. Либо так, либо смерть всему клану. И остановить это невозможно. Тут нет ядерной дубины, которая станет решающим фактором сдерживания. Да и другим сторонам выгоден этот конфликт, который длится столетиями. Политика даже в таком средневековом времени была грязным делом. Даймё нанимали Сенджу, чтобы защитить свои владения от набегов соседа, тот же сосед нанимал Учиха, чтобы прогнать Сенджу. Пока два клана резали друг друга, эти двое заключали соглашения, а оба клана получали плюс в денежном плане, но не в политическом. Да и не интересовала политика оба клана, они воевали, а не играли в политику. Если бы кланы узнали, как презрительно относятся к ним аристократы, то укоротили бы их, но никому это не нужно.

Удивительный, опять-таки для меня, контраст с Узумаки. Война. Как много слов, а на деле всё ещё страшнее.

* * *

Приём у главы клана был довольно трудным делом, особенно во время войны. Тут не получится дать точное время приёма и назначать у секретаря свободные окошки. Буцума Сенджу в любое время мог стартануть прямо на передовую и оставить нас ждать непонятно сколько времени. Но на этот раз звёзды сошлись, и повод был весомый. Всё-таки спасли детей главы. Хоть Хаширама и мог сам справиться, благо силой он не был обделён, но мой старик решил тряхнуть стариной и раскидал всех противников старшего из братьев.

Нас приняли на краю селения, что удивительно, обычно резиденция, она же дом главы, была в центре, но здесь, похоже, свои традиции. Хороший, добротный, большой дом, но без роскоши и помпезности, которая была присуща Узумаки. Просто крепкий и хороший дом главы целого клана, который был одним из сильнейших в мире. Ага.

Нас проводил какой-то парень в броне к двери и также молча отчалил. Причём убежал, похоже, здесь у них всё делается в спешке. Зайдя, не постучав, нам предстал зал, в котором были стол, стулья, шкафы и вся семья главы.

Хаширама, что удивительно, был улыбчив и во всю кушал какую-то рисовую лепёшку, тот махнул рукой, и рис полетел немного в беловолосого хмурого мальчика.

Впервые увиденный Тобирама, но не узнать единственного альбиноса на ближайшие сотни километров невозможно, был хмур, и в первые секунды нашего входа, но когда на его нос упал рис, стал ещё пасмурнее. Его брови загнулись настолько, что было очень смешно, но я удержался.

Итама, который был также улыбчив, первый поднялся и подбежал к нам. Тот затараторил, одновременно кланяясь.

— Добро пожаловать, дорогие гости. Оками-нии-сан, Сецуна-сан, мы так рады, что вы посетили наш дом. У нас обычно не бывает гостей, но вы особенные гости, и вот. Мы, то есть я, хочу выразить благодарность и попросить прощения у Оками-нии-сан. — Он ещё глубже поклонился. Одновременно с ним поклонились Хаширама и Тобирама, которые встали. Буцуму я не увидел, опаздывает? — Я благодарен, что Нии-сан спас мою жизнь, ведь та четвёрка гнала меня уже давно, и лишь с вашей помощью я смог спастись. Спасибо! И прошу прощения за мои слова! Я был неправ! Я у вас в долгу.

Так крикнув последние слова, тот застыл в поклоне. Я лишь похлопал его по голове, потому что понимал, что ребёнка спас бы любой адекватный человек, и сказал:

— Ничего, Итама-чан, всё хорошо. Я принимаю твои извинения и благодарность. Мы ведь не чужие друг другу люди. Родственники. Так что разогни спину и держи её твёрдо. Ведь ты сын Леса!

Так патриотично закончив, я сам удивился своим словам, но атмосфера сразу стала теплее, и я понял, что подобрал правильные слова. Даже Тобирама стал менее хмур, хоть брови будто застыли в позе серьёзности.

Сецуна посмеялся и лишь махнул рукой, садясь за стол.

— Ну, дети, пока Буцума занят, я вас познакомлю более основательно. Садитесь.

— Да/Да/ДА!

Все трое братьев сели и обратили свой взор на моего старика, я тоже навострил уши, ведь наконец мне объяснят степень родства. Этот партизан всё время молчал, пока мы были в пути, сохраняя интригу.

— Итак, Буцума, как и я, рассказал вам, что вы братья. Учитывая, что я принимал все роды вашей матери и лично видел рождение вас всех четверых, то даже так можете считать себя братьями с моим внуком. Ха-ха-ха-ха. — Я криво усмехнулся. Ещё бы понять, как он принимал роды у матери братьев, если всё время был рядом со мной либо я знал, где он? Клоны? Но я бы заметил… Позже спрошу. — Но оставим эту тему, как ты, Оками, знаешь и как вы узнаете, моя жена была наполовину Сенджу. Она была из главной ветви семьи и была старшей сестрой вашего дедушки. — Он посмотрел на другую сторону стола, где сидели три брата, которые удивились. — Да, всё верно. Наше с вами родство ближе, чем вы себе представляли. А теперь знакомьтесь. Узумаки Оками, мой внук и ваш ближайший живой брат…

В этот же момент дверь открылась, и зашла фигура крупных размеров.

Глава одного из сильнейших кланов мира прибыл. Буцума Сенджу выбрал определённо хороший момент.

* * *

Взгляд со стороны.

Таджима Учиха принимал старейшин, которые принимали прямое участие в жизни клана. Вместе пройдя целых сорок лет битв и смертей, они стали близкими товарищами, которым Таджима мог доверять. Они — столпы благополучия и силы клана. Сильнейшие воины.

Под конец многочасового совещания по всем вопросам клана, которые накопились за прошедшую неделю, в зале появился шиноби. Преклонив колено, тот выпалил:

— Глава! Срочное донесение, ваша сестра, она…

— Говори. — Таджима надавил своей чакрой на бедного посланца.

— Она сбежала…

Тишина накрыла зал.

— Чёрт.

Вырвалось у одного из молодых старейшин, который был воздвигнут в эту позицию за счёт силы. И не в последнюю очередь участник ужасных событий, которые произошли тринадцать лет назад.

* * *

Глава 17

— Таким образом, мои родители и познакомились. Ты слушаешь меня, Оками? — Пожилой человек, не утративший свою мощь, и его внук сидели на вершине горы. Самой высокой горы…

— А-а, да-а… Прости, старик, задумался.

— Что случилось? Я же вижу, что тебя что-то тревожит. Расскажешь мне? — Сецуна, будучи врачевателем ран, понимал, что мысли иногда страшнее всех ран, вместе взятых. И даже самых сильных губят их же суждения.

— Нет, просто… В чём смысл, старик?

— Какой смысл?

— Смысл всего. — Черноволосый мальчик взмахнул рукой, проводя ею по всему горизонту. — Зачем я родился, зачем существую? Зачем мне дана такая сила? — Он сжал кулак, сила которого могла крошить камни. — Все они… Старик, ты же сам видел. Эти монстры всех убили. Стариков, которые не могли сопротивляться, женщин и их детей. Почему они такие? Почему таким, как они, дана сила, которую можно направить на что-то другое? Почему они такие… монстры? И почему я, обладая силой, чтобы всех их остановить, не успел…

— Да-а, сложный вопрос задал ты мне, внук. — Сецуна махнул рукой и протянул к своему внуку золотые цепи, которые выстрелили из его рук. — Видишь ли, мы, шиноби, не всесильны. В этом и вся суть. Смысл есть, и это — браться за то, на что хватает твоих сил. Нельзя прыгнуть выше своих возможностей, мы не боги, Оками, и судьбу других людей мы изменить не можем. Вот, например, те убийцы, которых мы остановили. Они вырезали две деревни, пока мы их не нагнали, да. Но, остановив их, мы спасли десяток других. Мы изменили их судьбу, верно?

— Верно.

— Но видишь ли, в чём дело: те две деревни могли бы спастись, если бы хоть кто-нибудь озаботился их защитой. Все понимают, что в наше время лучше быть рядом с кланом шиноби, чем без него. Но они в своей гордыне не захотели идти на поклон к ближайшему клану. Если бы их даймё либо староста хоть на мгновение задумался, он бы понял, что это необходимость. Их жизни были в их руках, Оками. Они — боги своих судеб, и лишь их решения привели к таким последствиям. Понимаешь?

— Понимаю… — Видя сомнение своего ученика, Сецуна продолжил.

— Но?

— Но это жестоко, старик. Они ведь всего лишь люди… Такие же, как и мы.

— Именно. Они всего лишь люди. — Старик стукнул по макушке мальчика. — Но ты ошибаешься. Если бы хоть один из них был шиноби, всё могло бы измениться. Если бы хоть кто-то обладал силой, всё бы изменилось. И ещё множество «если». У нас же, шиноби, всегда есть выбор: искать путь к вершине силы либо умереть от своей слабости. Так скажи мне, в чём смысл?

— Имея силу, ты можешь изменить свою судьбу. Судьба благоволит сильным.

— Всё верно. — Он погладил его по голове. — Даже смерть не сможет остановить истинно сильных.

Загадочно закончил Сецуна. Оками не обратил внимания на последние слова, задумчиво провожая взглядом облака.

* * *

Буцума Сенджу обладал пугающей аурой. Глава клана Сенджу поклонился и выразил свою благодарность за спасение его сына, но всё время разговора и обеда его лицо было словно статуя. Ни эмоций, ни лишних телодвижений. Всё выверено и опасно. Даже движения палочками были наполнены аурой убийцы. Возможно, мне казалось, но за всё время разговора за столом я не мог быть спокойным. Даже пропустил последние слова, обдумывая такую реакцию своего родственника.

— Оками?

— А, да, простите, я задумался.

— Хм. Ладно. — Старик махнул рукой и сказал: — Что насчёт спарринга?

— Спарринга? С кем? Не с Буцумой же…

— Хаширама и Тобирама захотели проверить себя против опытного противника. — Я посмотрел на названных парней. Хаширама поднял палец и вовсю улыбался. Позитив так и прёт от этого парня. Тобирама же просто смотрел мне в глаза.

Я улыбнулся.

— Конечно.

Быстро закончив обед, мы выбрались в лес. Уйдя примерно на километр, мы пришли на огромное поле, покрытое травой. Тут было свободно от деревьев, которые были везде. Да и печати я чувствовал. Похоже, местность давно стала тренировочным полигоном. Но какое-то странное чувство вызывала трава, на которую мы вступили.

Я присел и провёл ладонью по траве. Хм. Не пойму, вроде бы обычная трава.

— Хаширама, ты первый. — Буцума, разговаривающий рублеными фразами, приказал своему старшему сыну. Ну, посмотрим, чего стоит Мокутон. Были у меня противники, которые атаковали из-под земли землёй, но против деревьев я не уверен, что есть какая-то стоящая тактика. Одна неизвестность.

Я не обольщался и не недооценивал этого мальчика, которому на вид было лет десять. Пинок, которым я наградил своего братишку, хе-хе, был скорее эффектом недооценки со стороны Хаширамы и его природной придурковатости. Даже во время обеда тот не переставал донимать своих братьев. Сущий ребёнок. На первый взгляд. Если же серьёзно подойти к делу, то резерв чакры у этого парня был больше моего. Что удивительно для меня. Где-то раза в три, но всё же. Я ещё не встречал таких монстров по объёму. Даже я, глухой в сенсорном плане, чувствовал давление от такого объёма, а ему всего лет восемь, если я правильно помню. Удивительно.

— Да, отец! Оками-нии-сан. — Он поклонился. — Жду хорошей битвы.

Я не стал выделываться и поклонился в ответ.

— Я тоже, Хаширама-чан.

Сецуна, встав между нами посередине поля, посмотрел на меня и Хашираму, махнул рукой.

— Начали.

И исчез шуншином, как и остальные Сенджу. Хаширама достал меч со своей спины. Что ж, кунай мне в помощь. Так и знал, что надо учиться мастерству меча. Не голыми же руками биться против меча…

* * *

Взгляд со стороны.

— Что думаешь, твой сын справится, Буцума-чан?

— Не уверен, Сецуна-сан. — Буцума и Сецуна стояли отдельно от детей.

— Почему же? У того резерв больше, да и его особенность должна быть сюрпризом для Оками-чана, всё же давно у него не было противников, которые бы его удивляли. Одни слабаки и безумцы.

— Да? Я думал, опыта вашему внуку не занимать. Его слава охотника дошла и до нас.

— Всё верно, опыта у него больше, но против члена из великих кланов тот пока не бился всерьёз. Даже та пятёрка мерзких Учиха задели его несколько раз. Это плохо. Такая молодая поросль, а доставила проблем моему внуку. Эти Учиха стали слишком большой проблемой в последнее время.

— Да, Учиха усилились с последней крупной стычки, среди знати ходят слухи о человеке, что может найти любого, и те говорят, что его глаза другие, красные, как у Учиха, но с другим узором. Насчёт Оками, возможно… Но всё же он силён для своего возраста, я бы сказал, аномально силён. Мне рассказали, что его мать — от них?

— К сожалению, инцидент страшный, но он мой внук. Какой есть.

— А мать?

— Неизвестна. Мы не успели разузнать…

— Ясно.

Спарринг тем временем начался. Хаширама бросился на высокой скорости с мечом наперевес. Оками, сверкнув своими чёрными глазами, достал кунай и отразил атаку. Тут же раздался звон металла.

На скоростях, на которых бьются шиноби, сшибка в ближнем бою опасна тем, что за секунды происходят ужасающее количество стычек. Меч и кунай столкнулись за те несколько секунд уже десять раз. Но увы… Кунай не выдержал первым, и в тот момент, когда меч уже должен был проткнуть плечо Оками, тот испарился, оставив после себя полено, которое незаметно подменил собой.

Хаширама, успев повернуться, смог заметить лишь огромную волну огня, что шла на него со спины. Не успев полноценно сделать технику, тот лишь смог выплюнуть волну воды, которая едва остановила огонь. Пар заволок всё вокруг.

Хаширама и Оками исчезли в дыму.

— Плохо, — заметил Буцума.

— Возможно, — ответил так же коротко Сецуна.

После нескольких минут звона стали и взрывов из дыма вылетела фигура. Это был Оками, покрытый гарью.

— Чёрт. — Он зажимал рану на руке, скорее царапину, учитывая живучесть Узумаки, но всё же это давало преимущество. За ним выпрыгнул Хаширама, у которого тоже была рана, но уже на лбу. Его белая повязка пропала и лежала, рассечённая надвое, на земле.

— Один в мою пользу, Хаширама.

— Думаешь? — Хаширама задорно улыбнулся и стёр кровь со своего лба.

Там, где была рана, уже ничего не было. Великая регенерация пользователя Мокутона была показана.

— Хо-о. А ты полон сюрпризов, Хаширама-кун. Ну, да ладно.

Привычная стойка была принята Оками, семейный стиль деда и внука вновь должен был быть показан. Противник не простой, так что должен был выжить, решил Оками. Даже если он оторвёт тому что-то, то дедуля всё пришьёт обратно.

Хаширама, мгновенно почувствовав опасность, сложил печати, необычные. Такие уже не видели очень давно. Печати для Мокутона были другими, не такими, как обычные.

Мгновение — и столкнулись бы два сильных шиноби. Но…

— Хватит. — Раздался спокойный голос Сецуны. — Это всё же спарринг, а не смертельная битва, Оками,Хаширама.

— Да/Хорошо, старик.

Тут же двое воинов расслабились и вновь стали обычными детьми на вид. Пожали друг другу руки, и Оками обнял Хашираму за плечо, тот не был против. Битва сблизила.

— Молодцы. — Буцума выразил одобрение, дым не мешал видеть всю битву. — Теперь Тобирама. Оками, ты сможешь продолжить? — Он посмотрел на его рану. Она была небольшой, но всё же.

— Да ничего, Буцума-сан. Может, у меня не такое мощное восстановление, как у Хаширамы, но я уже чувствую, как кровь свёртывается.

— Хорошо. — Буцума был удивлён скоростью восстановления, обычно у других представителей Узумаки и Сенджу, кроме Хаширамы, сильная регенерация, но не настолько. — Тобирама?

— Я, пожалуй, откажусь. — Хмурое лицо альбиноса было полно противоречий. — Я ему не противник. Если старший брат не смог его остановить в течение нескольких минут, то я тем более не смогу ничего сделать.

— Признавать слабость — признак великого ума, Тобирама-чан. — Сецуна подошёл к нему и погладил по голове, как раньше, когда тот был младше и до того, как умер Каварама. — Твоя мама гордилась бы тобой.

Тобирама ничего не ответил, но внутри был смущён. Его хмурое лицо на мгновение разгладилось.

— Оками?

Видя странный взгляд активированного Шарингана, Сецуна взглянул на своего внука.

— У нас гости.

Спустя секунду, подтверждая слова, вдалеке раздался взрыв, и появилась огромная синяя фигура. Сусаноо.

— Что это?! Враг? — Итама был удивлён не меньше, чем другие, но первый задал вопрос.

— Дети, в дом. — Буцума приказал. — Сецуна-сан?

— Но… — Итама хотел что-то сказать, но тут же замолк, когда почувствовал взгляд своего отца.

— Вперёд, Оками, защищай братьев. — Сецуна выдвинулся вместе с главой клана, оставив младших на своего внука.

— Понял, дедушка. Осторожнее там. Ну что, ребят, возвращаемся. Тут вроде бы недалеко.

* * *

А как всё хорошо начиналось. Спарринг с Хаширамой был интересным. Я ещё не встречал такого искусного противника в ниндзюцу, то, как он использовал землю и воду, вызывало уважение. Необычные связки и ходы, которых не ожидаешь от такого мальчика. Ещё и в кендзюцу тот был не промах. Почти во всех стычках в ближнем бою он не подавлял, но всё равно бил очень сильно. А физическая сила ужасала. Я будто бился против взрослого, непонятно с точки зрения физики такая сила, но всё списывал на чакру. Я сам-то был ужасающе силён. Так что в этом плане мы были равны. Ещё бы увидеть Мокутон, но нас прервали. Молнией же я опасался бить, убить будущего Первого Хокаге не хотелось, тот хоть и силён, но всё же ребёнок, у которого множество слабостей. Не думаю, что его регенерация спасёт его от заваривания мозгов от высокого напряжения.

Но спарринг отошёл подальше в моих мыслях. Сусаноо — я его сразу узнал, хоть реальность и аниме — разные вещи. Это была незавершённая, но, я уверен, форма Сусаноо. Причём синего цвета, похожая на Сусаноо Мадары.

Но ему сейчас столько же лет, сколько Хашираме, и не думаю, что у того есть Мангёкё, и тем более смысла так бездарно нападать на клан Сенджу. Атака была странной, но туда выдвинулись старик и Буцума, так что они должны разобраться, особенно старик: против фуин Узумаки нет защиты.

Мы вчетвером забрались на крышу и смотрели, как вдалеке резвится сине-голубая фигура. Тот защищался рукой и атаковал мечом маленькие на его фоне фигуры.

— Как думаете, что это? Я впервые вижу такое. — Итама жался к Хашираме.

— Не знаю. — Хаширама почесал макушку. — Но дедушка Сецуна и отец справятся, как всегда.

— Это Сусаноо. — Раздался голос Тобирамы. Я заинтересованно повернул голову к нему, как и его братья. Он кашлянул от такого внимания и продолжил. — Я читал об этом в свитках, в том числе которые предоставил твой дедушка, Оками. Это техника глаз Учиха. Особая техника глаз высшего развития Шарингана.

— Высшего развития? — Итама вопросительно посмотрел. — Я думал, три томоэ, как нас учили, — это завершённая форма Шарингана, разве нет? — Он даже ко мне повернулся. Я сыграл в неведение и пожал плечами.

— Всё верно, но у Шарингана есть и более устрашающая форма. Сведения обрывочны и разрозненны, но я собрал все детали и выяснил, когда хотел узнать больше про этих мерзких Учиха. — Я промолчал, больно интересно, что нарыл юный гений. — Название я не знаю, лишь то, что она есть. Эта форма глаз особенна тем, что у каждого она — уникальная техника, но все обладатели могли вызывать такого воина из чакры, которого мы сейчас видим. Я не понимаю как, но эта форма очень крепкая, защита и атакующие способности сравнивались с Хвостатыми зверями.

— С этими монстрами?! — Даже Хаширама был удивлён.

— Да, в одном из старых свитков сохранилась информация, что однажды против семи- или восьмихвостого зверя бился огромный самурай. Но этот, что мы видим… Он какой-то, как бы сказать…

— Незавершённый? — Я подсказал, видя трудность Тобирамы.

— Да, точно, Оками, спасибо. И извини за «мерзких Учиха»…

— О, да ничего, Тобирама-чан, я в первую очередь Узумаки и не имею положительных эмоций к Учихам.

— Хорошо. Так вот, этот незавершённый Сусаноо опасен, но, как было написано, те долго не могли использовать эту силу и быстро уставали. Также не знаю, по какой причине. Если бы только попасть в архив Узумаки, я бы нашёл ответы на свои вопросы.

— Да-а… Старик рассказывал, что Узумаки множество вещей записывали, в том числе и про Учиха. — Я понимал, что это намёк на мою помощь, но пока не решил что-то предпринимать. Доверие стоило очень дорого.

В завершение нашего разговора Сусаноо с громким хлопком, который даже отсюда было слышно, пропал.

— Вот и всё…

Я не успел среагировать, как раздался свист. Шею очень больно кольнуло, и меня повело с крыши. Рукой нащупав что-то твёрдое, я достал его из шеи.

Чёрт, дротик, сознание…

* * *

Взгляд со стороны.

Сецуна и Буцума после тяжёлого боя против какого-то ненормального Учиха, у которого были очень странные глаза, возвращались к дому, в котором оставили детей. Бой выдался жарким, но противник сбежал, оставив с носом намерение Сецуны захватить такого интересного Учиха. Он впервые видел такие глаза и вознамерился изучить их. Но увы, тот внезапно бросил своих людей, которые вместе с ним бились, и убежал, оставив после себя клона, который отвлёк противников.

Сецуна нашёл бы его, но тот словно исчез, и даже сенсор Узумаки не смог его найти.

Очень странно и пугающе. Неизвестность пугала больше всего. Зачем такой противник напал и отступил, ничего не добившись? Какие были цели в таком глупом поступке? Вопросы роились в головах Сецуны и Буцумы.

Не дойдя до дома, на них вылетел Хаширама, который был в ужасе.

— Хаширама! Что случилось?! — Буцума, видя состояние своего сына, схватил его за плечи.

— Там… там… Они пропали, отец! Пропали!

— Кто пропал, Хаширама?

— Оками и Тобирама, отец! Их похитили!

* * *

Взгляд со стороны.

Желание девочки найти своё дитя было понятным мотивом, но Зецу понимал, что, пока рядом с перерождением Ашуры находится этот сильный старик, который мог помешать своей силой планам воли Кагуи, он никогда не сможет исполнить свой замысел.

Теперь же, когда наживка была на крючке и девочка покажет своему сыну все прелести клана Учиха, можно было как-то найти выход из ситуации с Узумаки. Чёртово Фуиндзюцу.

Целый клан, который мог запечатать кого угодно, сильно пугал Зецу. Он уже один раз чуть не попался, недооценивая этих красноволосых дьяволов. Теперь же он не допустит такой ошибки.

План по ослаблению клана приведён в действие. Долгий, сложный, но нужный.

* * *

Глава 18

— Почему у Главы клана к тебе такое, м-м-м, простое отношение? — Мальчик лет шести-семи на вид задал невинный, на первый взгляд, вопрос. Но он скрывал глубокие тревоги.

— Простое? — Седой двухметровый шиноби, провожая алый закат, обратил внимание на своего внука.

— Ну… Мы ведь сбежали, разве нас не объявили предателями? Может, кто-то нас ищет? Может, они убьют нас либо захватят…

— Ха-ха-ха. — Седовласого так рассмешили эти слова, что он аж хлопнул по земле. Сетка трещин разошлась от его руки. — Я бы посмотрел, как они смогут это сделать. Ох-х. Ну и рассмешил ты меня, внучек. Давно я так не смеялся.

— А что такого я сказал?

— Ну, во-первых, чтобы нас схватить, нужен будет сам Глава, только он сможет без смертельных ран попробовать меня одолеть. Я оцениваю его шансы где-то на пятьдесят процентов.

— Ты равен ему по силе? — У мальчика загорелся живой интерес в глазах, и седовласый утолил его любопытство своим рассказом.

— Просто ты должен понимать одно, внук: Ашина имеет другую специальность. Если я — универсальный шиноби, то Глава в первую очередь фуин-мастер. Самый сильный в нашем клане, но он не чистый воин первой линии. Моя основная сила — в ирьёниндзюцу, но в случае войны, если Ашина будет позади всех и командовать, я буду в первых рядах. Вот и вся разница. А во-вторых…

— Во-вторых?

— Ты слишком ценен — для меня, для Ашины, для всего клана. Поэтому к тебе особое отношение.

— Почему, дедушка? Что во мне такого особенного?

— Глаза, Оками, глаза… Твой потенциал слишком огромен, чтобы портить с тобой отношения.

— И всё? Разве ради потенциала можно прощать все грехи, конечно, если они будут…

— Конечно нет, есть ещё одна причина. Ты — Мост либо Захватчик, смотря к чему приведут твоя жизнь и твои решения.

— Мост? Захватчик?

— Это дела будущего, Оками, дела будущего…

* * *

Я знал, что не самый сильный в этом мире, но в своей гордыне и высокомерии я забыл, что даже сильнейших можно победить, а самых умных — переиграть. Увы, я не был ни самым сильным, ни умнейшим. Попасться на обычное отвлечение внимания, не обратить внимания на ситуацию вокруг.

Я ведь не тот сопливый мальчик, что только начал тренироваться под началом старика.

Чёрт!

Я прошёл через войну кланов, убил несметное количество безумных маньяков.

Сидя в каменной коробке без окон, я не понимал, где нахожусь. Серые стены давили на моё сознание, а деревянный шершавый стул неприятно щипал голую кожу. Одежды как таковой не было. Сколько времени я пробыл без сознания? Где остальные? Хаширама, Тобирама и Итама. Они ведь дети…

Если они пострадают, в этом будет моя вина, я старше и опытнее… Я должен был защитить их…

Чёрт-чёрт-чёрт.

Паника захлестнула с новой силой, а эти чёртовы верёвки сковывали меня полностью. Уже минут двадцать пытаюсь выбраться — ничего не получается. Я будто снова стал обычным человеком… Что со мной? Где чакра, я её не чувствую…

Обычная верёвка не смогла бы меня удержать. Чакру же никто не мог отнять, старик говорил, что это невозможно.

Чёрт!

— Эй-й-й! Кто-нибудь…

Я попытался воззвать к кому-нибудь, паника отступила, и я понял, что нужно что-то делать. Так сидеть дальше — не вариант. Раз не получается выбраться самостоятельно, значит, нужно кого-то позвать. Мне нужна информация. Похитителям ведь зачем-то я нужен, иначе меня убили бы, когда вырубили ядом. Говорил старик, что нужно пройти курс по ядам, чтобы выработать сопротивление, а я отказался. Чёртов идиот, нужно слушать умных и опытных людей, ведь у них есть опыт… Забыл, что говорил своим детям…

Мой крик прервал женский голос со спины.

— Ну-ну, Оками, не кричи, я уже давно здесь.

Чёрт, за спину я не смог посмотреть, даже дыхания не уловил, хотя раньше мой слух позволял заметить противника с расстояния в несколько десятков метров.

— Кто ты? Зачем ты похитила меня?

— Милый мой Оками. — Мои плечи коснулись нежные женские руки. — Конечно, я тебя похитила, как только узнала, что ты выбрался из клана. Эти аловолосые демоны так любят свои барьеры… — Фигура прошлась рядом с моим левым плечом. — И так не любят, когда их кто-то пересекает, что мне пришлось ждать, и ждать, и ждать. — Её голос был игривым и радостным, словно она получила то, что давно хотела. — Я ведь так долго тебя ждала, искала и тратила огромные деньги за любую информацию. — Она присела передо мной. Красивая черноволосая женщина. Её глаза… — Я ведь всё же мать. И я хотела увидеть своё дитя, которое у меня отобрали. Оками…

Мангёкё Шаринган.

Учиха… И моя мать.

* * *

Взгляд со стороны

Сецуна задумчиво сидел в доме главы клана Сенджу, кипящего вокруг. Хаос и бедлам. Люди паниковали и искали выход из ситуации, в которой оказался клан. Ладно, атака на обнаруженную территорию клана — при удаче проклятые Учиха могли найти местоположение и атаковать. Безрассудство атаковавшего воина, его сила будоражила и удивляла, но тот сбежал. Фанатизм же тех, кто его прикрывал, поражал.

Но всё это меркнет перед фактом похищения его внука и Тобирамы Сенджу, среднего сына главы клана. Зачем и почему, задавался вопросом Сецуна. Он догадывался, что та девчонка выжила, но чтобы иметь храбрость атаковать и похитить двух детей, одного характера мало. Нужны ум и план.

Так зачем же похитили Тобираму, и почему никто не погиб, хотя была возможность? Даже тот же Хаширама потерял сознание на несколько десятков секунд. За это время они могли вырезать всех детей и потенциальных противников. Учиха — и не убили Сенджу?

Не верилось. Но факты налицо: Оками и Тобирама похищены. Хаширама и Итама невредимы и чисты. Никаких закладок, никакого влияния гендзюцу. Лишь сонный яд, который Хаширама сам рассеял своим удивительным телом, и Итама, которого Сецуна быстро привёл в сознание.

Печать, что была нанесена вместе с Печатью Силы Сотни, была как маяк среди бушующих волн тёмного мира. Так Сецуна считал, но кто-то или что-то скрывало внука настолько хорошо, что даже такой мастер, как он, не смог найти ни нити местоположения.

— Чёрт!

Сецуна ударил по деревянному полу, разрушив его и сотрясая всё здание. Все люди, которые устраивали хаос и искали выход, тут же встали как вкопанные от убийственного намерения грозного Узумаки.

— Все вон!

Раздался голос Буцумы Сенджу, который был холоден и яростен в своей скорби. Отец потерял сына. Что может быть хуже…

— Почему, отец, почему они? Старший Оками и младший Тобирама… — Хаширама Сенджу, грозный противник для своих врагов и любящий старший брат для своих братьев. Потеряв Кавараму, он дал себе слово, что никогда больше не позволит забрать самое ценное, что у него есть. Семью. Но вчера это обещание дало трещину.

— Не знаю, Хаширама, но если эти проклятые Учиха не дадут нам ответ в течение суток, то мы начнём полномасштабную войну, и Узумаки нам в этом помогут. Давно пора вырезать всех этих ублюдков! Верно, Сецуна-сан?

Сецуна промолчал, обдумывая все варианты.

— Сецуна…

Сецуна перебил Буцуму и посмотрел на Хашираму.

— Хаширама, ты не заметил ничего странного? Что-то, что выбивалось из привычного?

— Что? — Хаширама был немного в панике и сразу не понял вопроса. — Нет, Сецуна-о-джи-сан. Ничего такого. Мы просто сидели и смотрели на битву того синего гиганта и вас. Я вместе с Оками-нии-саном жевал траву, которую сорвал во время спарринга, она вкусная, я её сам вырастил, когда только пробудил Мокутон. Итама и Тобирама захватили тогда те вкусные такояки, которые приготовила бабушка Сари…

— Стой-стой-стой. — Сецуна махнул рукой, прерывая длинную тираду Хаширамы, который выплёскивал весь свой настрой. — Ты сказал, траву? Что за трава?

— Ну, трава, обычная, я её вырастил, когда только пытался овладеть деревьями, вы же сами советовали мне экспериментировать, вот я и делал, что в голову приходило.

— Так вы жевали с Оками траву, которую ты вырастил… — Сецуна задумался. — А вы её ели или клали куда-то в одежду?

— Да, всё так, о-джи-сан, мы её распихали по карманам, когда я рассказал, что у меня получилось создать траву со вкусом клубники. Но зачем это?..

— Кажется, у меня есть идея.

Сецуна понял, что это единственный шанс найти своих внуков и не начать войну, которая сотрёт один из кланов с лица мира шиноби.

* * *

И надо было меня рождать этой сумасшедшей стерве?

Задавался я этим вопросом уже несколько часов подряд, пока меня пытала собственная мать. Ну, как собственная… Свою единственную и любимую маму я похоронил ещё давно, в прошлой жизни. Но ведь не расскажешь же сумасшедшей, что она — не моя мать, верно?

Всё начиналось невинно, она пыталась проникнуть мне в голову своим Шаринганом и гендзюцу, но, увы для неё и к счастью для меня, она не могла прочитать мои мысли. Старик рассказывал, что Учиха могли шерстить головы тех, кого победили, и закладывать туда всякие закладки, чтобы потом этих людей использовать, но, возможно, со мной что-то не так, либо мастерства ей не хватало. Она разозлилась, когда у неё не получилось залезть мне в голову. Иллюзии же на меня не действовали. Я просто молчал всё время. Даже когда сам Сецуна приходил и выпытывал у меня всё, что я знаю о клане Узумаки. Что за наивная душа, думалось мне…

Пока она не начала меня резать и сыпать соль на разрезы. Больно — до скрежета зубов. Я так и сломал себе один зуб, пытаясь не закричать.

Получилось у меня так себе…

И когда меня уже найдут? Чёрт, старик, можешь быстрее…

* * *

Прошёл день, долгий и болезненный день. Пытки ни на миг не прекращались, самые разные. Сломанные пальцы, вырванные ногти на руках и ногах, порезы и рваные раны. Дырки в теле, где их не должно быть, и ожоги высокой степени в различных частях тела. Всё это она делала молча и без единого вопроса. Ладно бы вопросы задавала, так хоть что-нибудь можно было бы понять. Что ей нужно и зачем я ей? Но молчание было мне ответом. Свой же рот для разговора я не открывал, не было времени.

Так, пытая меня, под конец она меня оставила, со словами, что вернётся завтра. Боль давала о себе знать, хоть мой болевой порог и был высоким после нечеловеческих тренировок деда, но даже так было трудно сохранять ясность разума.

Теряя сознание, я был немного рад, что отдохну… Тьма забрала все мои боли…

Увы, эта мучительница учла всё, и на голову мне пролилась вода. Я не мог повернуться и понять, откуда она взялась, эта холодная, ледяная вода. Чёрт!

В течение нескольких часов, когда я терял сознание либо засыпал от усталости, на меня выливали воду, и приходилось пытаться согреться, голый и в верёвках, которые натирали. Я сожалел лишь об одном. Чакра. Такая манящая и такая родная за тринадцать лет моей жизни в этом мире. Её забрали. Вернётся ли она? Вопросы, вопросы роились в моей голове. Вода пробирала до костей, и было трудно даже дышать. Раны и ожоги давали о себе знать.

Спустя неизвестное количество времени мой слух уловил шаги и фигуру, что появилась перед мной.

— Так-так, мой дорогой сыночек… Что ты так выглядишь? Не лучше ли тебя немного просушить и согреть? — Её ухмылка и чёрные глаза, которые были похожи на мои. — Катон!

— А-а-а-а!

Боль была адской!

* * *

Взгляд со стороны

Мангёкё Шаринган крутился в глазах Никушимы Учиха, она уже день пытала в гендзюцу своего сына. Это было мерзко и отвратительно даже по меркам клана Учиха, но разум твердил юной девушке, что пережила множество вещей, что так нужно и всё на благо клана…

Кровь скатилась по её щекам, а зрение плыло. Сила, которую даровали великие глаза, была велика, но напряжение и цена также были высоки.

— Госпожа. — В поле зрения попалась белая ткань, что сияла своей чистотой.

— Спасибо, Арису.

Арису Учиха, её служанка, которая так и не смогла пробудить свой Шаринган, старше на несколько лет, была приставлена к принцессе клана как защитница и верный соратник. Увы, Никушима давно выросла и перегнала свою защитницу в силе, но держала её лишь из-за тёплых воспоминаний. Ну и служанкой она была хороша.

— Как продвигается? Вы смогли найти, что искали, госпожа?

Приняв обратно белую ткань, что окрасилась кровью, Арису спрятала её в своей одежде и ждала ответа.

— Увы. Он слишком крепок, его воля сильна, что, впрочем, неудивительно. Если бы не эти глаза, не думаю, что смогла бы поместить его в гендзюцу… Но чувствую, что он скоро всё расскажет, так или иначе.

— Даже так. Очень интересно.

Раздался старческий голос, что принадлежал ещё одной фигуре, которая была в комнате, покрытой мраком, и свечами, что освещали фигуру Оками, что был в своей одежде. Никто даже не стал её проверять. Все знали, что это место невозможно найти. Давний храм Учиха был сокрыт от множества вещей…

— Всё так, дядя, но не переживай, он всё нам расскажет.

— Я не переживаю, милая. Дай мне попробовать самому, ведь так будет быстрее.

— Нет! Я сама, это мой долг и моя месть. Ему, его отцу и всем Узумаки…

* * *

Боль. Боль. Боль.

Одна лишь боль окружала меня и сковывала мой разум. Тело, что не подводило целых тринадцать лет и давало огромные возможности, теперь стало моей тюрьмой. Глаза и веки давно истлели, тьма окружала меня, левая рука давно была выброшена в сторону и лежала там, воняя на всю комнату. Стопы были спилены. Слишком жестоко, слишком больно.

Я уже не помню, сколько часов здесь, счёт сбился, а мучительница молчала. Крики и вопросы ничего не давали. Чёртовы Учиха, чёртов мир.

Если выберусь, убью всех причастных! Такие нелюди не должны ходить по земле. Никто.

— Всех до одного!

* * *

Взгляд со стороны

Никушима задумчиво сидела на мягком диване, что принесла её служанка. То, что она увидела в мыслях своего сына, вызывало тревогу. Будущее, мысли о событиях, которые произойдут, не выходили из её головы. Мысли были открыты ей, словно море, и она уже давно шерстила память, не находя ответов на свои вопросы.

Откуда такая уверенность, знания? Джинчурики, Мадара и Хаширама, Мокутон и Техника Летящего Бога Грома, Сусаноо…

Названия, названия, одни названия и знания о том, что и как. Но смысл и откуда такие мысли…

Она не находила первоисточник, откуда эти знания? Кто их ему дал и почему этот мальчик считает себя взрослым человеком и думает соответственно? Может, ёкай? Демон, который завладел телом сына? Но знание будущего? Откуда? Может, он провидец, видит будущее? Откуда эти мысли?

Она не могла поверить, весь её мир, вся её картина восприятия мира рушилась. Битвы, которые произойдут в будущем, их последствия. Мировые войны, которые на фоне битв между кланами будут смотреться как игра детей… Смерть её клана. Убийства членов кланов считались одним из самых тяжёлых преступлений, но кто накажет наглеца, если он вырежет всех?

Сенджу, Узумаки — всё исчезнет. Столетние войны между кланами, всё это бессмысленно…

И лишь какой-то пацан-полукровка Узумаки и последний Учиха спасут мир от богини, что хочет повергнуть всех в иллюзии. Она не могла проникнуть глубже в сознание и найти выход, чтобы выйти из тяжёлой ситуации. Ответов нет.

Что ей делать?

* * *

Пытки закончились, о чудо, какое же блаженство — просто сидеть в тишине и покое. Сухой и зрячий. Даже рука не болит?..

Стоп, оглядел своё тело, и я понял, что это какая-то ошибка. Это невозможно…

Никаких ран и ущерба. Моё тело было полностью здоровым. Тем более в одежде. Что происходит?

— Слушай меня внимательно. — Внезапно появилась фигура моей мучительницы, она же мать. — Я не знаю, кто ты или что ты. Но я знаю, что в твоей голове. — Она стукнула меня по лбу пальцами. — Там точно есть план, он должен быть. Ты не можешь думать о будущем. — О чём она? — Сперва я думала, что это всё ложь и ты пытаешься меня обмануть, не знаю как, но это ведь невозможно, невозможно ведь! — Она ходила туда-сюда, как бешеная. — Но потом, войдя глубже и узнав о слепоте, о которой ты не мог знать, и слиянии двух родственных глаз, я поняла, что это правда! Ха-ха-ха-ха. Это правда! Всё это правда. Мадара и Хаширама, основатели Конохи, и Зецу, что контролирует людей, и Наруто с Саске, Индра и Ашура. Мудрец Шести Путей.

Это невозможно. Как она…

— ВСЁ это правда! — Она закричала мне в лицо. — Так скажи мне, сын, что мне делать?

Из её глаз полились слёзы. Слёзы отчаяния.

* * *

Мои знания дались мне по праву перерождения. У меня не было никакого желания жить либо переместиться в другой мир. Но я здесь, и теперь это мой мир, и мне в нём жить.

И мои знания давали мне огромный простор для действий, это как знать в стратегии, как твой враг поступит. Всегда знать, куда и когда он атакует и что он будет делать.

Но она… Залезла мне в голову, нашла всё, что ей нужно, и теперь сидит и плачет. Уткнулась в колени. Я покачал головой.

Я не переживал, что она что-то расскажет кому-то или что-то сделает. Кто ей поверит? Нужно быть сумасшедшим, чтобы поверить, что весь этот мир — всего лишь фантазия одного человека.

Но меня занимали мысли о личности этой девушки. На вид ей не дашь и двадцати. Молодая, в самом расцвете сил, ей бы гулять и строить карьеру в какой-нибудь компании. Увы, это не тот мир и не та ситуация. Она воин и шиноби. И её слёзы показывают, что она сильный человек, не думаю, что любой другой на её месте просто сидел бы и плакал.

Разрушение картины мира, все её действия, все её поступки не имели смысла. Она потеряла всё. Весь смысл жизни.

— Слушай… — Не хотелось её называть матерью. — Я не знаю твоего имени.

Я уже не был привязан к стулу, но не стал подходить к ней.

— Эй-й…

Она всё плакала, и я не мог ждать, пока она успокоится. Так что пришлось бить.

Рукой, без чакры, конечно, ударил её по голове, по макушке.

— Ай-й, больно же! — Она тут же прыгнула и встала в стойку. — Что тебе надо?!

— Говорю, имя своё скажи, я не знаю, как к тебе обращаться.

— Вообще-то я твоя мать! — Она крикнула это и отвернулась. Усталый вздох вырвался из моего рта. Они тут все сумасшедшие, точно. Что-то невнятное раздалось из её уст.

— Что-что? Ещё раз, я не услышал.

— Никушима я! Запомни имя той, кто родила тебя! Может, ты и провидец, и взрослый, но я твоя мать!

Ну и имечко, конечно, её что, ненавидели?

— Ладно, ладно, Никушима, я запомнил. — Я присел обратно на стул, на котором меня пытали. — Что собираешься делать?

— Не знаю. — Она закрыла глаза. — Я не знаю. Что бы я ни придумывала, всё это бессмысленно. Даже если я буду жить с этими знаниями, я просто не доживу до падения клана…

— Падение клана?

— Итачи, в твоих мыслях он встречается чаще всего. Этот выродок вырежет весь клан, всю свою семью, всех любимых. И всё ради чего? Благополучия деревни? Что за бред! Неблагодарный ребёнок, которого поглотила ненависть! Клан был всем, что он должен был дорожить, всем, что он должен был оберегать. А вместо этого…

У меня не было слов, я был с ней согласен, но не видел смысла отвечать.

— А Мадара? Я знаю этого сопляка, невинное дитя, я не думала, что будущее настолько жестоко обойдётся с ним… И всё это из-за одного мерзкого существа. Зецу, да?

— Всё верно, он будет виновным во всех этих событиях…

— Чёрт. Всего один, а столько проблем. Что же делать. — Она закрыла руками лицо. — Хорошо, но сперва тебе нужно найти эти артефакты!

— Что? Какие артефакты? И почему мне?

— Клинок, который был в твоих мыслях, сын. — И почему эта девушка продолжает звать меня сыном? — Он точно поможет тебе, и я даже примерно предполагаю, где он…

— Что?! Ты знаешь, где он? — Я был в шоке от таких новостей.

— Примерно, не точно, но я читала о чём-то похожем. Увы, тебе до него будет добраться сложно.

— Стоп-стоп. Почему ты всё время говоришь, что я должен буду это сделать? А как же ты? Если ты знаешь, что всё это будет, почему ты мне не поможешь? Вместе с твоим Шаринганом мы бы могли…

Она прервала меня и припечатала:

— Потому что сегодня я умру.

* * *

Глава 19

— Продолжая наш разговор про особенности моего положения, внук, ты должен понимать одно: таких шиноби, как я, в клане очень мало.

— Таких, как ты? Что ты имеешь в виду?

— Вспомни уроки о рассвете Эпохи Воюющих Кланов. Средняя продолжительность жизни в наше время составляет всего тридцать лет, мало на фоне Узумаки, которые живут и по сто пятьдесят лет, не так ли?

— Верно, я всегда размышлял об этом: если Узумаки так долго живут, почему они ещё не захватили весь мир? Ведь они — монстры-долгожители на фоне других. Наше искусство слишком сильно для незнающих всех его слабостей…

— Ты правильно думаешь, наше искусство настолько сильно, что могло бы покрыть весь мир фуиндзюцу, но в этом и кроется наша самая большая ошибка…

— Ошибка?

— Амбиции, внук, амбиции молодых и горячих, как я в прошлом, и всех остальных. Гордость за свои особенности могла пошатнуть устои и правила клана. Пошатнуть весь мир. Этого не напишут в историях, в свитках, которые ты учишь, но однажды была целая плеяда людей, что решили воздвигнуть Узумаки как клан на вершину мира. Захватить своей силой весь мир. Власть и сила настолько их развратили, что они в своём безумии проводили настолько мерзкие и жестокие ритуалы фуиндзюцу, что отец Ашины, который на тот момент был обычным фуин-мастером, восстал против своих же соклановцев. Война между Узумаки длилась очень долго. Его, как и многих других, возмутила и ужаснула та жестокость, с которой эта группа стала добиваться власти в мире, и тогда они свергли их. Убрали все упоминания о них и изменили некоторые правила в кодексе клана. Это была тёмная история нашего клана, которая навсегда была завёрнута в полотно тайны и не распространялась. Влияние этих событий и их наследие можно найти по всему миру…

— Например?

— Культ Джашина — бог, почитаемый в джашинизме. В своём безумии и экспериментах те Узумаки призвали в наш мир демона из другого мира, правда, его сразу же укоротил и убил Шинигами, которого мы вызвали. Он — наш покровитель, наш бог, и его сила очень велика, но влияние этого демона из другого мира и культисты, что почитают его, остались, хоть я их уже давно не видел. Возможно, они давно сгинули…

— Ты их встречал?!

— Да, это было очень давно… Но против специальных печатей те очень слабы, и их искусство не работает против их же создателей. Мы сразу их запечатали и спрятали там, где их никто не найдёт. Эти печати всегда дают в базовом обучении, знание специальной печати обязательно… Чтобы каждый Узумаки убирал последствия действий своих предков. Такова цена за ошибку. Мы — очистители и хранители многих тайн, Оками. И это бремя передаётся уже многие поколения, ты в том числе должен очищать мир от ошибок Узумаки. Ведь это наш долг.

На несколько минут воцарилась тишина.

— Так к чему всё это?

— А, я и вправду потерял нить того, что хотел сказать. Теперь каждый Узумаки, что проходит столетний рубеж, должен подвергнуться специальной печати, которая защищает всех вокруг от влияния Узумаки. Совет старейшин следит за этим очень внимательно и не позволяет никому уклониться от этой чести. Хоть это и жестоко, но это необходимость.

— И как работает эта печать?

— Она не даёт Узумаки, что имеет огромную силу, использовать в огромных масштабах печати, которые могут повлиять на мир и на природу…

— То есть…

— Да, и каждый Узумаки, что старше ста лет, ограничен, Оками, я в том числе. Вот поэтому, когда кто-то нарушает запрет на использование печатей, его устраняют либо запирают очень глубоко в клане.

— Не слишком ли радикально, дедушка?

— Таков закон, Оками, он построен на крови наших соплеменников и множестве жизней, что лишились при решении последствий этих действий. Без этого закона нас бы истребили.

— Тогда, таким образом, сколько людей в клане старше ста лет?

— Где-то сотня, может, меньше, может, больше…

* * *

— Я влияю на тебя своими способностями, сын, поэтому твои эмоции и реакции притуплены, но слушай меня внимательно: все пытки, которые были, ты не забудешь, но будешь воспринимать как что-то давнее, и сильные эмоции угаснут… — Она вздохнула и оглядела закат, что простирался перед нашими глазами. — Ненавидь меня, считай меня безумной женщиной, но у меня были свои цели и желания… Твои мучения были малой ценой, чтобы изменить судьбу нашего клана. Если бы только я смогла найти…

Но теперь моя судьба предрешена. Я не буду извиняться либо просить прощения, ты и я — лишь смертные, что не решали свою судьбу. Всё было на воле богов. Но теперь всё изменится. В этих руках… — Она сжала мои руки. — В этих руках всё изменится. Ты изменишь. Я не смогу уйти, мой дядя не даст, он — истинный Учиха, и чтобы я ему ни рассказала и ни показала, он никогда не отпустит тебя или меня. Безумец давно утонул в своей ненависти. Его разум давно повреждён, и ярость его не утихнет никогда. Но я смогу дать тебе то, что изменит судьбу этого жестокого мира. Шанс на хороший исход. И запомни: Учиха не должны исчезнуть, это останется в твоей голове навсегда и будет твоей платой за всё, что я тебе оставлю. Мне не важно, какими методами и средствами, убей всех мужчин, всех, кто против, любой ценой, но ты должен спасти клан!

Может, ты и не Учиха, может, ты и не рос в клане, но кровь никогда не обманывает, твои глаза — тому подтверждение! Твоя сила велика, да, но её недостаточно для всех трудностей, что ждут тебя. Я видела все ужасы и эти войны, шиноби разных стран не остановятся перед своими целями, этот мир потонет в крови. Ты не должен этого допустить…

Эти глаза. — Она коснулась своих глаз. — Твоё наследие, они дадут тебе сил и возможности изменить судьбу этого мира… Все эти войны и смерти не должны случиться. Знай, Оками, ты — новая переменная, что изменит привычную историю. Запомни, ты — мой сын, и сны дадут тебе ключ ко всему…

* * *

Сознание прояснилось внезапно, это было словно кто-то переключил выключатель, и я открыл глаза. Не успев оглядеться, меня откинуло такой силой в стену, что я проломил её. Ах-х. Чёрт. Что за дела? Голова гудела, и я не понимал, где я. Спина и голова так болели, виски словно гвоздями пронзило.

Что произошло? Последнее, что я помню, — это как мы с ребятами сидели на крыше и смотрели на битву вдалеке: синее Сусаноо и наших родственников. Где я? Что произошло?

Подняв голову, я был шокирован. Два Сусаноо? Откуда здесь два пользователя Мангёкё?

— Как это понимать, Никушима?! — Мужчина маленького роста, весь в чёрном. Чёрные волосы и Мангёкё, что горели в глазах… Какого чёрта? Его Сусаноо пылало ярко-синим цветом. — Ты совсем с ума сошла? Что ты увидела в его голове? Какие секреты ты прозрела? Что наплёл этот бастард тебе, что ты атаковала своего старшего?! Отвечай, дрянная кровь!

— Прости, дядя, наш союз теперь недействителен. — Кто эта женщина? Она рылась у меня в голове? Её Сусаноо было серого цвета. Она посмотрела на меня своими глазами, узор в них был словно две чёрточки. Странный узор. Повернув голову обратно к своему оппоненту, она сказала: — Увы, наши пути и желания теперь расходятся…

— Что… — Он не успел договорить, как она снесла его, проломив стены. Они исчезли из моего поля зрения. Через секунды раздался взрыв где-то правее, снаружи и, похоже, снизу здания, подумалось мне.

Что происходит?

Какой-то коротышка и девушка сцепились, похоже, из-за меня, но я не понимаю, что было и зачем они дерутся друг с другом.

Боль в спине прошла, слава крови Узумаки и безмерному количеству жизненной энергии. Хоть голова и болела, я быстро поднялся и огляделся. Какое-то помещение без окон и дверей. Стена, которую я проломил, лежала обломками вокруг, какие-то серые блоки. Сперва не обратив внимания и не понимая, что делать, взгляд зацепился за что-то белое.

Чёрт, голова настолько не соображает. Я активировал Шаринган и быстро начал прогонять чакру по телу. Голова не прошла, но стало легче думать, а ясность зрения даровала чёткую картину происходящего.

Тобирама Сенджу лежал, связанный печатями, и пучил на меня своими красными глазами. Быстро подбежав к нему, я сложил руками знак печати тигра одной рукой и, найдя центр печати, надавил на неё своей чакрой.

— Кай.

Секунда — и все знаки на теле Тобирамы исчезли…

— Что происходит? Где мы? — Я задал вопрос. Похоже, он ослаблен и не сможет подняться.

— Я бы тоже хотел знать. — Он был в обычной одежде, без брони и своего меча. — Как ты смог выбраться? Эти безумные Учиха, чувствую, не хотели нас отпускать. Не думал, что ты настолько силён, старший Оками…

— Что? Я только что очнулся, последнее, что я помню, — мы были на крыше и смотрели на Сусаноо этого коротышки. Как мы здесь оказались, Тобирама? И где мы вообще?

— Что?! — Он посмотрел на меня ошарашенно. — Оками-нии-сан, мы здесь уже четыре дня… Нас усыпили каким-то ядом, всех четверых. Нас схватили, но я не знаю, что с остальными братьями… Когда я очнулся, меня обездвижили печатями и закинули в эту комнату. Все эти четыре дня я пробыл здесь один, и ни разу меня никто не потревожил, только одна страшная женщина заталкивала мне в рот таблетки. Что насчёт тебя, похоже, ты был в другой комнате, но не один, как я…

— А почему…

Хотев задать вопрос, что со мной творили, я резко повернул голову. Огромный костёр чакры. Старик!

* * *

Взгляд со стороны

Уже четыре дня Сецуна и Буцума не спали и передвигались бегом. Им пришлось взять на руки Хашираму и оторваться от всех остальных, ведь скорость и траты чакры были огромны, а воинам клана нужно было сохранять свой малый запас по сравнению с главой и старейшиной клана Узумаки.

Вариант поиска по траве, которую Хаширама и Оками собрали, сработал. Удивительные возможности скрывались в маленьком мальчике, думалось Сецуне, но сейчас было не до исследований.

Хаширама, словно корабль в тёмной ночи, шёл на маяк, который вёл всех Сенджу, чтобы спасти детей. Важных детей. Сецуна переживал, но верил в своего внука, и лишь решительное намерение чувствовалось от фигуры двухметрового Узумаки. Он не знал, что чувствовал Буцума, но знал, что Оками не допустит, чтобы с Тобирамой что-то случилось. Почему-то у молодого внука было особое отношение к безопасности детей.

Возможно, это влияние того, что он рос без родителей, братьев и сестёр, но теперь Сецуна ясно для себя решил, что не оставит Оками одного. Всего мгновение расставания — и тот исчез. Сецуна не может так глупо потерять своего единственного наследника. Придётся вернуться в клан, ведь ситуация становится слишком опасной, и даже сильный Сецуна не может гарантировать безопасность своему внуку. Война между Учиха и Сенджу разгорится с новой силой, ведь похищение ребёнка главы клана было подобно пощёчине.

Впереди была малая горная цепь, что, словно естественный природный барьер, защищала лес. Вдруг раздался грохот, словно взорвалось огромное количество взрывных печатей, и тут три фигуры увидели огромные фигуры, что падали вниз с немалой высоты. Они проломили стены горы и падали. Два Сусаноо бились в воздухе и не собирались отлипать друг от друга.

Два пользователя Мангёкё скрылись за фигурами огромных деревьев, что окружали округу, и события развернулись так, что к этому времени Сенджу, как и Учиха, увидели друг друга. Сенджу, что прибыли на поле боя, и Учиха, что вылезли из своего укрытия.

Встревоженные Учиха, что выбирались из разных щелей, словно муравьи, стояли на возвышенности. Гора стала их местом дислокации, и три фигуры, за которыми набиралась такая же по численности, на вид, группа Сенджу, что догнали своих предводителей.

Чакра вскипела, и настал хаос. Очередная битва между Сенджу и Учиха началась вновь.

* * *

Прыжок и уклон назад — чёрт, задела всё-таки. Плечо прострелила боль, и Тобирама, который висел на этом же плече, вскрикнул. Чёрт! Нельзя позволить ей достать его. Она точно не упустит возможность убить этого парня. Всё-таки ребёнок главы.

После того как я освободил Тобираму и начал выбираться ближе к старику, круша всё вокруг, чтобы найти других Сенджу, мы встретили какую-то девушку непонятного возраста. Она молча, как и подобает ниндзя, атаковала неожиданно, но Тобирама, который в тот момент опирался на меня, успел оттолкнуть, и мы разминулись со смертью. После она быстро задела Тобираму и ранила и без того истощённого мальца, и мне пришлось его хватать и держать, словно мешок, на своём плече. Если бы я его оставил где-то лежать, она бы его быстро убила. Так что приходилось уворачиваться и пытаться пробиваться к своим. Чтобы ни происходило, рядом с союзниками будет безопаснее. А других детей найти надо будет после…

Теперь же она задела мне плечо, и стало ещё труднее. Чакра слушалась из рук вон плохо, а ниндзюцу одноручными печатями я не мог выдавать. В ближний бой вступать было не вариант, и всё, что оставалось, — это гадить по мелочи фуин-ловушками быстрого приготовления и уворачиваться. Чёрт, даже клонов не вызвать. Если выберусь, надо будет переучиваться на одноручные печати, которые показывал старик.

Внезапно, как и всегда, я спиной упёрся в тупик. Уже какой по счёту. Хм-м, а это вариант.

— Ну что, попался, маленькая крыса. — Её ухмылка была так противна, что я просто не мог ей не ответить. Дура.

— Бывай, страхолюдина. — Показав ей средний палец, который и здесь был понятен, я ладонью ударил стену и проломил её. Свежий воздух.

Изо всех сил прыгнув, я быстро понял, что совершил ошибку. Чёрт! Да тут этажей двадцать!

— Старик-к-к! — Крикнув, я быстро выбросил в сторону, где заметил старика, Тобираму — грубо, конечно, но выбора не было. Тут не до любезностей. Эта бессмертная прыгнула за мной следом, складывая быстро печати. Заметив, что мальчика успел схватить старик и скрылся, я больше не сдерживался.

Я тут же, не отставая, начал складывать печати.

— Катон!

— Суйтон!

Поток огня и воды столкнулся в воздухе и оттолкнул меня в сторону земли. Я, подставившись ветру, наслаждался коротким падением. Эх, научиться бы летать.

Ветер ивоздух быстро сменились деревьями, что своими огромными кронами закрывали обзор от битвы, в которую я влетел в полном смысле.

Приземлившись на какого-то парня в броне со знаком Учиха на спине, что не успел уйти от живого снаряда в виде меня, я быстро вклинился в бой.

Тут и там раздавались крики и взрывы, тела уже лежали мёртвым грузом, словно скульптуры, а я, убивая всех в броне Учиха, завершал эту композицию. Я не хотел этой битвы, и у меня не было смысла убивать Учиха, но выбора, как такового, тоже не было. Или я, или они.

Увидев парня, что мчался на меня, словно бешеный, я просто активировал Шаринган.

Гендзюцу.

Хм-м, получилось сильнее обычного. Странно. Но не до этого. Разрезав новым приёмом голову этому смельчаку, я помчался дальше. Надо подойти ближе к старику.

Ещё троих, что мчались на меня, я зажарил огромным потоком огня, спасая тем самым парня, за которым гнались эти трое. Он, показав мне палец вверх, убежал дальше.

Пригнувшись от сверкающего меча — хм-м, красивый, — я быстро на пределе возможностей взмахнул пальцами, словно клинками, и противник распался на пять неаппетитных кусков мяса. Чёрт, пальцы заболели, слишком сильна эта техника, пока моё тело не выдерживает всё. А меч я забрал и запечатал.

Ещё один смертник кинул в меня огромный огненный шар, от которого я не стал уклоняться и просто шуншином на огромной скорости проник в огонь, разведя его Чидори.

Прямой быстрый удар — и сердце противника пронзено.

Интересно, когда спало тело с моей руки, мне кажется, или эти Учиха какие-то слабые? Даже слабее тех пятерых, что окружали Итаму.

Прорываясь к позиции Сенджу, я всё больше замечал союзников и всё реже Учиха. Не знаю, скольких я убил красноглазых, но они были словно обычными сопляками по сравнению со мной. Особенно с новым приёмом, что я освоил и не хотел показывать старику, пока не буду уверен в своих силах. Всё же пока я слишком слаб для него.

Уже через минуты, убивая последнего виденного Учиха Чидори, я прибежал к своим родственникам. Тут были Сецуна, Буцума и Хаширама. Где же Итама? Я посмотрел на гору, что была позади, — неужели он остался там?

Старик лечил Тобираму, что потерял много крови, а Хаширама, обнажив клинок, крутил головой вокруг. Лишь Буцума обратил на меня пристальное внимание.

— Старик! Буцума-сан, Хаширама-кун. Как я рад вас видеть. Что происходит, почему мы здесь? Мне будто стёрли воспоминания последних четырёх дней. Расскажи, что было. Итама с вами?

Кивнув, старик будто разрешил Буцуме говорить.

— Оками-чан, вас похитили, как ты видишь, Учиха. Ни печати, ни сенсоры не смогли найти вас или ваш след. Только Хаширама, — он погладил внезапно по голове своего сына, что тут же удивился, — смог найти вас благодаря своим способностям. Мы нашли вас, и, как видишь, теперь нас здесь ничего не удерживает. Нам нужно отступать. Итама остался в клане, он слишком мал для такой битвы. Остальное, как и проверку твоего разума, что Сецуна-сан предложил, мы проведём в клане, мы в этом поднаторели…

Вопросительно посмотрев на старика, тот кивнул на мой взгляд, не отвлекаясь от Тобирамы.

— Хорошо, я пока помогу нашим…

Не успев договорить, я услышал серьёзный голос своего старика.

— Нет! Ты останешься рядом со мной. — Чего? — Не смотри на меня так, это приказ. Обсудим после. Следи за всем, пока я не долечу Тобираму.

Эх-х, ладно. Не ребёнок же, понимаю его состояние.

— Ладно…

Я повернулся спиной к своим родственникам и огляделся. Вроде как всё идёт хорошо. Какие-то вялые попались Учиха, я читал, и старик рассказывал, что они не так слабы. Ниндзюцу, тайдзюцу и кендзюцу должны быть на высшем уровне, слабаками тут не выживают, но эти какие-то бракованные. Что-то тут нечисто.

Не успев задать вопрос о странном поведении и слабости своих родственников по крови, всё же Учиха наполовину, меня прервал грохот, который раздался спереди.

Деревья, что были несколько десятков метров высотой, начали падать, словно гигант опрокидывал их своим ходом.

Что-то мне это не нравится. Я оглянулся, посмотрев назад, и заметил, что старик пока не отвлекается. Что-то он долго, обычно лечил он очень быстро. Похоже, Тобирама сильно повреждён, и даже такой медик, как старик, не может быстро поставить его на ноги. Чакро-каналы, что ли, повредили похитители? Буцума, как и Хаширама, достал свой меч и встал в стойку. Я тоже начал готовиться к битве.

— Маленький выродок! — Внезапно появилась фигура Сусаноо. Без брони и мышц, лишь голые кости. Скорее рёбра, но с головой. Синяя фигура скелета предстала перед нами. Все Сенджу, которые атаковали его сзади и сбоку, тут же умирали от какого-то странного белого огня, словно турель, оно атаковало всех, кто его атаковал. Это его способность? Мы пока не начали атаковать. Даже старик немного повернулся так, чтобы быстро начать битву. — Заставила же твоя дрянная мать меня попотеть. Но теперь всё отлично. — Он поднял за шею какую-то фигуру. Чёрт. — Смотри, Никушима, вот твой сынок, и скоро вы с ним встретитесь в чистом мире!

Моя нынешняя мать была очень красивой, истинно учихской девушкой. Чёрные глянцевые волосы, словно крылья ворона, и такие же красивые черты лица. Утончённые и правильные. Слишком правильные, было понятно, что это влияние евгеники, в которой местные очень сильно развиты.

Мой Шаринган бешено крутился, и я думал, как бы спасти эту бедную девушку. Её кровь и рана давали понять, что ей недолго осталось. У меня не было какой-то обиды или ненависти, как и любви к этой девушке, но вопросы про Учиха и её отношение интересовали меня.

— Сны…

Она повернулась ко мне, я прочитал по её губам эти слова. Нет… Её глаза, они были пусты. Её Мангёкё забрали. Этот коротышка откуда-то узнал про Вечный Мангёкё?

— Отвечай, где её гла…

Он повернулся к ней, и она мгновенно, будто до этого притворялась, скинула руку. Даже я поверил своим Шаринганом, что она при смерти. Что?

— А-а-х. — Один глаз этого коротышки был пронзён тонкой спицей, которая придерживала волосы Никушимы, и она была откинута далеко сильным толчком руки в дереве. — Дря-я-н-ь!

Чёрт! Я быстро на пределе скорости подбежал к ней, но всё.

Она мертва, позвоночник был перебит, и урон оказался слишком силён. Я её перевернул, так как она была животом вниз. Хотелось посмотреть на её глаза.

Так и думал. Её глаза, которые были пусты и устрашали своим видом.

Куда же делись её глаза? Неужели он их забрал?

Я тут же повернулся к этому Учихе, когда услышал что-то, и тут же пожалел, что поступил так импульсивно. Я услышал сумасшедший крик этого шиноби, и белый огонь затопил всю округу.

— Хомусуби!

— Оками!

Передо мной возник старик, и он успел меня подхватить. Чёрт, старика задели. Мы быстро убегали от моря огня, что преследовал нас. Старик, подхватив меня на руки и закинув за спину, бежал изо всех сил.

Мы разделились с Сенджу.

Надеюсь, они в порядке…

* * *

— Твой Шаринган даёт тебе большое преимущество. Чтобы научиться этапу дистанционной атаки, мне понадобилось три года, а ты всего за два месяца выучил это.

— Ну что сказать, спасибо моему отцу и матери за такой подарок. — Да, во время битвы я атаковал на расстоянии, словно нож, разрезая всех вокруг. Невидимые клинки для людей без сенсорного восприятия, я был словно хищник среди травоядных, но всё же этот приём слишком нагружал меня.

В лесу, скрываясь от Учиха печатями, старик и я ждали удобного случая для отступления в который раз. Биться двоим против двух сотен врагов было невозможно, особенно против этого Учихи. Его огонь слишком аномален. За разговорами коротали время. Мои раны давно зажили, рядом с таким медиком я бы удивился, если бы всё ещё ходил с ранами. Старик же был ранен и никак не мог справиться. Даже клоны, используя ирьёниндзюцу, не могли помочь дедуле, его спина была обожжена и никак не могла вылечиться.

Чёрт, ошибка за ошибкой — и всё привело к этому.

— Ладно уж. Нам осталось только оторваться от этих ищеек. Какие же они терпеливые, уже какую неделю за нами гоняются, особенно тот маленький засранец. И как только такие выживают, у него от силы треть твоего запаса.

— Всё дело в глазах. — Старик заинтересованно посмотрел на меня. Он немного поморщился, но я не стал обращать внимания, и так чувствовал вину.

— О чём ты, причём тут глаза?

— Мангёкё, старик. Я узнал, когда она меня держала в плену, что есть ещё более высокая планка развития Шарингана. Последняя ступень. И это редкость. А этот маленький засранец, по твоим словам, имеет эти глазки, вот и выслеживает нас своими способностями. Всё же удивительно, что есть такие глаза у такого слабака. И как он ещё их не лишился.

— Хо-о. И что эти глаза ему дают? Я никогда не слышал о таком.

— И не удивительно, такое не встретишь у каждого. А насчёт его сил — не знаю, думаю, что-то связанное с выслеживанием, он же нас как-то находит. Всё индивидуально, как мне разболтала моя дрожащая мать, у каждого Учихи по истории клана уникальные способности глаз.

— Но если у всех индивидуальные способности, как тогда получить такие глаза?

— Из-за любви, старик. Любовь — высшая форма развития глаз. Чувства настолько сильные, что дают развитие Шарингана. Не знаю точного процесса, лишь общее понятие.

— Любовь? Но я думал, Учиха развиваются от ненависти.

— Все так думают, но моя мать показала мне, что такое любовь. Фанатичка. Как хорошо, что ты меня нашёл.

— Так у неё…?

— Да, и способности у неё очень опасные и мерзкие. Мне повезло, что мы были у Сенджу, и те пришли на помощь. Ещё бы день, и она меня сломала бы своей способностью. Ты бы сейчас разговаривал не со мной, а с куклой. Так что перестань думать о том, чтобы биться с этим парнем. Они отстанут, а я не лишусь в этом белом огне своего старика. И так не можешь оправиться от ран.

— А я что? Я ничего.

Закатил глаза на этого вруна и не стал отвечать. Я не стал говорить всей правды, те события навсегда останутся со мной, старик бы не принял её.

Наплёл ему всякого, но не соврав, чтобы он успокоился и не стал биться против этого странного парня. Он хоть и лишился глаза, но я, как и старик, заметил, что глаз был на месте. Я не понимал как, но не решился обсуждать все странности нашего положения. Старик ранен, я не могу победить всех их и этого парня.

Его способности, по словам матери, слишком сильны. Хоть чакры у этого Учихи было меньше моего запаса, он был виртуозом, и огонь его слишком силён, и даже старик при всём желании не сможет противостоять ему. К сожалению…

После того как нас разделили с Сенджу и гнали взашей целой оравой красноглазых, в первый день, когда мы скрывались в какой-то пещере, я заснул, как и старик, устав от долгого бега. Раны давали о себе знать.

Закрыв глаза и открыв их на берегу пляжа, что омывала вода, я был в шоке. Был закат, и рядом стояла фигура знакомой девушки. С глазами и улыбкой.

— Ну, здравствуй, сын.

— Ты?!

* * *

Глава 20

— Адамантовые запечатывающие цепи!

Золотые, словно солнце, цепи высвободились из тела молодой красивой красноволосой девушки.

— Смотри, смотри, Оками! У меня получилось, получилось!

Она прыгала вокруг черноволосого молодого красивого парня, что улыбался и был доволен, судя по его лицу. Цепи же распались, когда девушка отвлеклась.

— Молодец, Мито, я всегда знал, что у тебя получится. Но о концентрации ты забыла…

— Ну-у, Оками, не будь букой. Мы поспорили, и ты проиграл, месяц прошёл, и я смогла, техника далась мне. Значит, ты мне должен желание! — Она указала на него пальцем.

— Ладно-ладно, я не отказываюсь от своих слов. Говори, что ты хочешь, но сразу говорю: Котецу слишком занята и не сможет приготовить тот рамен…

— Какой рамен, дурак! — Она стукнула его по плечу. — Моё желание…

Она отвернулась от него и покраснела.

— Что такое?

— Ничего, я хочу…

* * *

— Моя история, сын, начинается с тех самых времён, когда я только начала ходить. Ужасы войны захватили меня с самых малых лет. Ты, возможно, не поймёшь, но клан Учиха, что славится своей жестокостью, всегда чтил жизни своих соплеменников. Нас выпускали на поле боя вместе со старшими товарищами, и они следили, чтобы мы не слишком увлеклись и не умерли в бессмысленной битве. Так, в возрасте шести лет я впервые попала на поле боя, но у меня были другие желания… — Её голос звучал грустно. — Когда мне было четыре, мы вместе с родителями и братом пришли на пляж, это было удивительное место. Ты его видишь перед собой. Тогда я была счастлива. По-настоящему счастлива. Но это было лишь раз, и мы больше никогда не возвращались в это место. Ладно…

Она немного помолчала.

— В возрасте шести лет я впервые убила. Это был какой-то Сенджу, я уже не помню его лица, но его глаза… Они навсегда запечатались в моём разуме. Этот страх и ужас. Он не хотел умирать, Оками. Не хотел, но я его убила. Его кровь на моих руках осталась до конца дней. Как и кровь сотен других моих противников, но я не хотела всего этого. Не хотела войны и смертей, не хотела этот Шаринган. Не хотела ненависти…

Она присела и зачерпнула песок. Он был белым, словно лист бумаги.

— Один, два, десять, сотня. Я забирала и забирала. Жизни, семьи и целые истории. Всех забрала. Я стала концом для множества жизней. Но в конце концов это мне вернулось, словно бумеранг. Родители умерли, когда мне было лет пятнадцать. Их жизнь как главной ветви Учиха была славна, но их смерть была бессмысленной. Просто умерли в какой-то пограничной стычке, когда встретили сильного противника. Тела просто сгорели. Даже праха не было. Пустота. За пятнадцать лет я множество раз раздумывала, зачем мы воюем, за что и почему. Но именно в тот момент я поняла, что всё это бессмысленно. Все эти сотни тысяч шиноби воюют ради войны. Война ради войны. — Она усмехнулась. — Какое-то безумие. Тогда же я впервые сбежала. Да, просто сбежала. Далеко-далеко. Настолько далеко, насколько смогла, но увы. Война преследовала меня везде. Куда бы я ни шла, я была всё той же. Смерть, ненависть и боль. Везде одно и то же. Во всём этом мире. Одна лишь война. Но я искала смысл. Я перепробовала множество вещей. Смысл всего своего существования. Тогда же я встретила одного монаха. Всего лишь какой-то обычный монах какого-то храма, что проповедовал Будду и его учение. Тогда я спросила монаха, в чём смысл войны. Знаешь, что он мне ответил? Он не знал. Тогда я рассмеялась в лицо этому монаху и сожгла его и весь его храм. Безумие.

Она присела на песок и кинула первый попавшийся камень в воду.

— Я вернулась в клан, словно призрак, без цели и желаний. Тогда старший брат крупно мне всыпал и запер в наказание. После месяца взаперти меня выпустили обратно, и я опять вернулась на поле боя. Где я опять убивала и причиняла боль. Бессмысленно. После ещё двух лет войны я встретила дядю. Он нашёл меня на поле боя, когда я уже сдалась и хотела умереть. Просто умереть от рук какого-то Сенджу. Я уже приготовилась принять клинок в шею, но тот умер от Белого Огня. Тогда же я впервые заинтересовалась. Ведь такая быстрая смерть была удивительной. Он сгорел буквально за мгновение моего вздоха. Дядя Карасу спас меня, спас от бессмысленной смерти. Он, подняв меня и забрав к себе, выхаживал меня и разговаривал со мной. Тогда же он дал мне новую цель. За разговорами и тренировками он рассказал свой план. Безумный в какой-то мере, но интересный. Он дал мне цель, он дал мне смысл. Смысл войны.

Она раскинула руки и будто обняла весь мир.

— Он рассказал о секрете клана Узумаки, их силе и возможностях. Он показал мне своим Шаринганом огромную возможность остановить весь этот хаос. Остановить войну! Представь, мир без войны. Мир, где все могут быть счастливы. Мир, где мои дети смогут жить и не воевать. Тогда же я впервые нашла смысл своей жизни. Я с новой силой включилась в клановые войны и убивала. Убивала так яростно, так жестоко. Всё ради мира. Я была словно клинок в руках господина, убивала всех, кого укажет дядя. Всё ради мира, сын, ради такого мира, где не будет войн и скорби.

Она свернулась в позе эмбриона и сидела, глядя на закат.

— Так прошли ещё несколько лет в поисках, исследованиях и убийствах. Клан Узумаки известен в какой-то мере. Скрытный, сильный и опасный. Вот как все в ближайших землях знали этих красноволосых демонов. Мы с ними не воевали, но убивать и захватывать по одному получалось. Так прошли несколько лет, и мы наконец почти подобрались к своей цели. Представь, мы захватили целого главу разведки! Он так глупо попался… Но мы были у цели. Тогда же я решила прогуляться одна, чтобы посмотреть поближе, как живут люди, и понять, как будет в будущем. Глупая…

Она вздохнула и встала.

— Тогда же я встретила твоего отца. И всё пошло наперекосяк.

* * *

Мы сидели в новом убежище и жарили какую-то птицу, что успели поймать. Перебив уже половину — иногда по одному, иногда группами, — мы сократили число преследователей, но всё равно, скрываясь, словно звери, меня, как и старика, начала доставать такая позиция. Чувствую, если в ближайшее время что-то не придумать, надо будет принимать бой. Раненый старик и я.

Уроки матери проходили штатно, но этого не хватит, чтобы убить всех. Не настолько там всё круто, чтобы мгновенно стать сильным.

Так что, обдумывая варианты действий, в том числе о биджу, старик вдруг замер, когда крутил палки с мясом.

— Кажется, удача благоволит нам, Оками. — Он улыбнулся и взглянул на меня.

— Что такое, старик?

— Нас призывают!

— Призывают?.. — Я хотел задать вопрос, как нас засосало, будто в трубу. Какого!?

Переход был так себе, чувство, будто тебя сжимают со всех сторон, одновременно растягивая всё тело, бр-р-р…

Но я уже примерно понял во время своего пути, что случилось, и был готов принять ванну, как вдруг всё повернулось задом наперёд. Нас выплюнуло прямо на поле боя в городе: незнакомые дома и постройки, огонь, что горел повсюду, и тела Хьюга.

Хьюга?

Что здесь, чёрт возьми, происходит? Я уже слишком устал от всякого, так что не удивился, когда услышал крик Котецу.

— Господин-н-н! Мито ранена!

Чёрт, повернувшись спиной к пожару и битве, которая разгоралась совсем рядом, я заметил, как Котецу склонилась перед маленькой фигурой Мито и пыталась вылечить. Рядом с ними лежала какая-то девица, у которой была пронзена грудь катаной — стиль Котецу. Мито была ранена в грудь, словно кто-то сильно ударил ей по рёбрам, и тянула руку в мою сторону. Старик, словно молния, быстро очутился рядом с принцессой, и его руки загорелись зелёным светом. Хорошо, с ней будет всё в порядке. Хоть старик и ранен, но лечить он не разучился.

— Котецу, рассказывай всё с самого начала! — Я заметил, что бой уже подходил к концу. Наши воины всех положили. Белые глаза Котецу были в слезах.

— Мы…

* * *

Взгляд со стороны

Котецу и Мито давно стали чем-то большим, чем обычные служанка и госпожа. Котецу, будучи обычным самураем своего господина, которая стала шиноби, но не отреклась от своей сути, и Мито, принцесса клана Узумаки. Они стали настолько близки, что в клане давно не видели, чтобы Мито ходила одна без Котецу. Уже прошло целых три года, как Оками, господин Котецу, и Сецуна, старейшина клана и главный её медик, пропали с радаров и путешествовали. Первое время Котецу приходилось тяжело. Мито, будучи очень эмоциональным ребёнком, хоть и принцессой, сильно привязалась к Оками, и, когда тот ушёл, она впала в истерику, которая дальше прогрессировала в депрессию.

Люди этого мира, хоть и не знали таких слов и их значения, легко чувствовали, когда кому-то грустно или одиноко. Котецу, будучи умной и чуткой куноичи, стала тем самым фактором, что спас Мито от необдуманных и опасных поступков.

Она стала той опорой, которая смогла спасти Мито от плохого настроения. Ни родители, ни сам глава клана не могли ничего сделать, но Котецу за несколько месяцев смогла привести Мито в то состояние, в котором она была всегда до ухода Оками.

Солнечная девочка, что всегда улыбается.

Так, став для Мито ближе, чем кто-либо, она начала жить и ухаживать за Мито. По допущению главы, теперь в доме Мито и её родителей жила Котецу, что стала частью семьи правящего клана. Она была личной телохранительницей и личным ирьёнином, что следил за состоянием здоровья принцессы клана.

Ашина Узумаки, не будучи дураком, быстро смекнул, что такое сближение будет играть хорошую роль в крепких отношениях между Оками и правящей семьёй, и позволил Котецу стать тем, кем она стала по прошествии трёх лет.

Старшей сестрой и опорой.

В тот самый роковой день, когда начался конфликт, который продлится несколько лет, Котецу и Мито выбрались вместе с сопровождающими — явными и теми, кто скрывался в тени, — в ближайший крупный город.

Отазаку была крупным по местным меркам деловым центром, куда стекались все сливки общества и местные бизнесмены, что хотели заработать и приумножить своё состояние. Здесь было всё, начиная от магазинов одежды для аристократов до борделей, что также служили для тех же аристократов…

Котецу и Мито мило беседовали и ходили с покупками, когда настал закат. Уже устав от всех прогулок, Мито, не используя как таковую чакру, начала было уже приказать своим сопровождающим вести их к гостинице, как их остановила группа. Хьюга.

Котецу корила себя, что слишком расслабилась в присутствии своей протеже и не следила за окружением. Бьякуган невозможно было держать активированным целые сутки подряд, так что, когда их остановили, Хьюга тут же активировала свои обретённые глаза и помрачнела. Их окружили. Но она знала силу клана Узумаки и не сильно переживала. Скорее боялась, чтобы вся эта ситуация не вылилась во что-то большее…

— Вы, Узумаки, оставьте эту преступницу, и можете быть свободными.

Высокомерный и не знающий границ голос принадлежал какой-то девушке, что своими белыми глазами смотрела на всех красноволосых демонов, словно на скот. Она была впереди всех и, судя по всему, была важной в клане куноичи.

— По какому праву вы остановили нас? Отвечай! Ты, похоже, не понимаешь, кого ты остановила, Хьюга.

В присутствии принцессы никто не смел говорить впереди неё, и все ждали, когда та ответит.

— Ха. — Белоглазая усмехнулась, её чёрные волосы развернулись от усмешки, и они упали ей на плечи. — Мне плевать, кто вы, вы — всего лишь маленький клан, что скрывается на каком-то острове. Будь моя воля, я бы давно вас захватила, ваша продукция слишком дорого обходится для нашего клана… Я не желаю больше разговаривать с тобой, маленькая пигалица, отдавайте воровку, либо вас ждёт смерть!

Припечатала, как она думала, грозно Хьюга и ожидала ответа. Она думала, что те не посмеют, понимая, что их больше и они сильнее этих красноволосых мастеров всяких свитков, но она крупно ошибалась.

— Джун. — Она окликнула крупного Узумаки, который был главным среди десятка, что защищали Мито. Весь десяток уже стоял готовый к бою, не сомневаясь, готовясь отдать жизни ради принцессы.

— Да, госпожа.

— Я хочу, чтобы вы убили их всех, но эту оставь в живых и приведи ко мне.

— Да, госпожа. Я всё сделаю, госпожа. — Послушно склонив голову в сторону Мито, тот сразу же начал атаковать.

Огромное море огня утопило улицы славного когда-то города Отазаку. Теперь же на этом месте останется пепелище.

* * *

Ох, ну что за глупые идиоты…

Понимаю, что нужно было оставить кого-то в живых, но зачем нужно было слушать неопытную Мито? Ей же всего… а сколько ей? Я уже и забыл. Семь, кажется, время быстро летит. Но не суть. Эти дуболомы вместо того, чтобы привести эту мёртвую девушку, закрытую с ног до головы печатями, просто привели её и оставили без чакры возле Мито и Котецу. Та, не будь дурой, быстро поняла, что ей ничего хорошего не светит, и решилась на последний смертельный шаг. Атаковала Мито, Котецу не успела среагировать на атаку, но убила её в сердце. Мечом. Ага, когда её отучивали от меча, драться голыми руками, как подобает шиноби с Бьякуганом, та всё же таскала меч. Что за дураки эти Узумаки? Что Мито, которая вообще на поле боя не была никогда, что Котецу, которая билась дай бог пару раз. Но эти телохранители — низкокачественные…

М-да… Ещё бы понять, чем это всё закончится. Быстро собрав тела этих белоглазых идиотов, что просто нашли свою смерть, мы покинули город, который уже пылал вовсю, выдвигаясь в сторону клана. Наконец-то родные пенаты. Отдохну немного.

Как же я ошибался…

* * *

Взгляд со стороны

— Господин, они убили всех и забрали тела.

— Ясно, Шинсура. Уходим, у меня есть новости главе клана, как варварски Узумаки напали на нас.

Неподалёку от города, что пылал яркими огнями, стояла группа людей, которые были узнаваемы везде в ближайших землях. Хьюга. Белоглазые мастера тайдзюцу.

«Ичиру, наконец-то, после стольких лет я нашёл тебя. Теперь эти красноволосые ублюдки умоются кровью…»

Старейшина одного из самых многочисленных кланов на данный момент во всём мире, Кичира Хьюга, был плохим отцом, но он любил своего единственного сына. Теперь же его ошибка и ошибка его сына приведут к огромной войне между двумя сильными кланами…

* * *

События начали развиваться так стремительно, что у меня даже дня не было, чтобы просто закрыть глаза и отдохнуть. Даже во снах меня преследовали тренировки моей дрожащей матери, что даровала мне огромные учебные материалы по возможностям Шарингана. Но это было только начало.

Прибыв в клан, мы разделились. Десяток, что следовал за нами, быстро отбыл, а мы доставили Мито в клановую больницу — обычное двухэтажное растянутое белое здание, что пахло медикаментами. Старик, как рассказал, ничего серьёзного, тем более для Узумаки, в ранах Мито нет, но она ребёнок, и ей придётся ещё несколько недель восстанавливаться. Дедушка вылечил все опасные моменты, и теперь ей осталось отдыхать.

Мы прибыли в резиденцию к главе, но тут вместо привычного бедлама всё было тихо. Слишком тихо.

Пройдя насквозь мимо людей, что обычно бежали, а сейчас сидели в тишине, мы поднялись в кабинет к главе. Тут не было той самой девушки, что обычно встречала всех, а двери были открыты.

Ашина Узумаки, глава клана, сидел к нам спиной и смотрел куда-то вдаль. Окна показывали весь наш клан, что раскинулся на ближайших островах.

— Ашина, я думаю, что это какое-то недоразумение…

— Ничего не говори, друг мой. — Голос главы звучал как-то угрожающе. — Похоже, я слишком постарел, как и все старейшины, что не видим очевидного. Прошли те времена, когда нас боялись и не трогали, прошли те времена, когда репутация клана отпугивала всякий сброд, что лезет на всех. Даже эти белоглазые идиоты посмели атаковать мою внучку! Внучку, Сецуна! Ты должен меня понимать…

— Я понимаю. — Сецуна кивнул и серьёзно продолжил. — Но ты должен понимать, что это не выход…

— О, нет, друг мой. — Его якки словно пригвоздили меня. Такое сильное… — Это выход. Они не поняли, что нельзя поднимать руку на спящего дракона, что никого не трогает. На этом я объявляю войну кланов, Сецуна. Таков мой приказ!

* * *

После выхода из резиденции, в которой мы пробыли около трёх часов, я спросил у старика, что теперь будет.

— Война, Оками, война на уничтожение. Ашину слишком сильно задело вся эта ситуация, и я его понимаю.

— Но?

— Но я бы не хотел снова воевать, особенно когда я не до конца тебя обучил. Чёрт, как не вовремя.

— Это всё моя вина. — От Котецу раздался слабый голос. — Если бы не я…

Я ребром слегка ударил её по голове.

— Оставить! — Она тут же прикрыла голову руками и обиженно со слезами на глазах посмотрела на меня. — Ты ни в чём не виновата, наоборот, тебе должны быть благодарны, и они благодарны. Ты же слышала главу, он выразил тебе честь, что ты спасла его внучку. Принцесса клана жива лишь потому, что ты отреагировала вовремя.

— Но если бы не эти глаза…

— Забудь, просто забудь. Если бы не они, то другие. Былого уже не вернуть, нам лишь остаётся принять всё, что нам предстоит в будущем. Такова жизнь шиноби, Котецу.

Сецуна сказал то, что я и думал.

И вправду, если бы не Хьюга, каков шанс, что не будет другой клан? Узумаки слишком долго отлёживались в стороне от общей свалки. Теперь же нам предстоит утрясти жирок и взять себя в руки. Как сказал Ашина, нужно всем показать силу клана, чтобы такого больше не повторялось.

Чёрт, ещё этот парень гонится за мной…

Стоп, он же получается в какой-то мере мой дед? Только что до меня дошла эта мысль. Что за чудная чудовищная у меня семейка. На фоне других — прям эталон безумия…

* * *

Взгляд со стороны

Узумаки, Узумаки, Узумаки…

Зецу, что живёт или существует, кто его поймёт, несколько сотен лет, почти уже тысячу, всегда знал, что когда-нибудь действия матери аукнутся всему миру. Зачать детей от обычного смертного… Зецу не понимал этих действий, но имеем то, что имеем.

Повлиять на старейшину клана Хьюга было довольно плёвым делом на фоне его предстоящих планов. Учиха и Сенджу в очередной раз сильно сцепятся ради чего-то эфемерного, и теперь Сенджу точно не смогут помочь в войне против многочисленного клана белоглазых мастеров тайдзюцу. Зецу лишь одолевали сомнения… Он не смог ни сто лет назад, ни сейчас проникнуть на территорию клана Узумаки, чтобы узнать численность и настоящие силы клана этих безумных мастеров фуиндзюцу. А неопределённость порождает хаос в его планах. Хаос, который может обернуться провалом в огромном плане по ослаблению клана Узумаки.

Ну ничего, подумалось Зецу, чтобы ни предприняли эти красноволосые, их ждут огромные сюрпризы во время войны против Хьюга.

* * *

Глава 21

— Всегда помни, Оками, что война как таковая не несёт в себе ненависти или важного смысла для тех, кто идёт на войну как обычный клинок. Да, для них есть разные причины, но для тех, кто начинает эти войны, — это вопрос выгоды. Война не бывает ради какого-то эфемерного мира, тем более. Война — всегда следствие выгоды. Той или иной стороны. Когда она выгодна, мы воюем безжалостно и грязно, начинается кровопролитие. Так было, так есть и будет в будущем, как было в прошлом. Во все времена война всегда бессмысленна для большинства, но выгодна для малочисленных сильных, кто управляет этим большинством.

— Я понимаю, дедушка.

— История клана знавала множество противников. Клан, что своей силой мог управлять металлами, были те, кто, словно ветер, разил прямо телами. Был клан, что мог вызывать огромные колебания земной тверди. Множество других сильных кланов когда-то пали либо были обескровлены нашими руками, Оками. Все они выступили против Узумаки и сгинули. Такая тенденция не заметна для других, но мы всё помним.

— Но как, старик? Как один клан мог противостоять всем этим противникам? Мы ведь просто фуин-мастера, хоть и с особенностями…

— В этом и суть: наше мастерство слишком универсально для наших противников, и их желание захватить наше искусство или истребить наш клан всегда оборачивалось против них же самих… Мы берём их сильные стороны и оборачиваем против них же. Это один из секретов нашего воинского искусства.

* * *

Столкновения начались уже на следующей неделе, когда я только начал отходить от нескольких недель загона от своего родственника Учиха, так что первое время я не стал бросаться на передовую, да и старик что-то стал слишком мнительным. Желания воевать у меня не было.

После того как мы вернулись, он на меня насел и начал вдалбливать больше, чем я мог переварить, тренировки словно водопад захлестнули меня с головой. Он хоть и был главным в больнице, но откуда-то находил время на меня — три-четыре часа каждый день. Старик ни в коем случае не хотел меня отпускать, так и приказал мне сидеть на месте и учиться. Так что мысли о войне и помощи своему клану я отложил, хоть и хотелось выяснить, кто напал на Мито и по какой причине. Верить, что ради какой-то девушки, у которой есть ворованный Бьякуган, начнётся целая война, не верилось. Оставалось следить за военной кампанией и ждать удобного случая, чтобы всё выяснить. Не было мыслей бросаться на передовую.

Какого-то смысла в этой войне я не видел, но, как объяснил старик, нас толкает необходимость. У местных тут не принято подставлять правую щёку, когда тебя бьют по левой. Есть понятие у кланов, что нужно вырезать всех, кто поднимет руку на соклановцев, тем более на принцессу. Не скажу, что мне не нравились такие традиции. Но и в бессмысленной резне ради самой резни я не видел смысла, но я не глава и не старейшина, чтобы мой голос учитывался.

Тренировки от старика — это одно, привычное за годы жизни здесь. Но то, что в моей голове поселилась одна юная особа, что учила меня премудростям и клановым знаниям Учиха, — это совсем другое…

Первое время у меня было желание рассказать всё старику и попросить очистить меня от такого соседства, но мать была убедительна и показала, что её уроки стоят того, чтобы у меня голова болела каждый божий день. Возможно, она на меня как-то влияла, хотя я не представлял, как из загробного мира можно влиять…

Знания были разные. Уникальные и неповторимые гендзюцу, что появлялись у меня в голове, словно всегда там были, ниндзюцу стихии огня, что поражали своей мощью, клановое тайдзюцу, что включало в себя уникальные стойки и техники управления телом вместе с Шаринганом. Всё это в меня в прямом и переносном смысле вдалбливала моя мать, что умерла на той поляне в белом огне. Даже её трупа не осталось.

Я хотел узнать, как она смогла поселиться у меня в голове и что теперь делать, но она молчала и лишь учила меня, смешивая уроки вместе с рассказами о своей жизни. Клан, её битвы, любовь, что она потеряла.

Я узнавал о том, о чём никогда бы не смог узнать. Но меня это не тяготило, лишь одно омрачало мою ситуацию. Какие-то неясные видения чего-то забытого, что я не мог вспомнить. Я сразу же спросил, что она творит в моём разуме, не поджарит ли она его со своим соседством, но меня успокоили, что ответы будут в конце обучения.

Когда же конец всех моих головных болей, она так и не ответила.

* * *

Прошёл месяц моих тренировок под началом матери, и я уже смог сказать самому себе, что я не тот идиот, что просто затягивал иллюзии жертв в ступор и побеждал таким способом. Как сказала Никушима, то, что я так быстро обучаюсь, — не удивительное достижение с Шаринганом, в котором три томоэ, но мои прошлые попытки на фоне того, что меня учит и обучает, смотрелись блекло. Словно ребёнок, который только учится рисовать, по сравнению с художником, который рисует уже лет тридцать. В какой-то мере гендзюцу — вопрос творческий, и я в полной мере мог преуспеть в этом искусстве. Кинематограф и в целом вся эта индустрия даровали мне огромный пласт различных сценариев. Ещё бы встретить того, на ком это опробовать.

Как она мне объяснила, если бы я раньше, до того как она начала меня обучать, встретил кого-то более или менее опытного, то мои жалкие попытки затянуть кого-то в иллюзии лишь рассмешили бы. Но хоть я и был рад упавшим возможностям, проверить их в деле не получилось до сих пор. Не было у меня испытуемых, которые согласились бы, чтобы я их утопил в иллюзиях. Старика не попросишь, как и Котецу, сразу появятся вопросы, откуда такие познания и не шпионом ли я случайно стал. Промывать мозги здесь научились мастерски. Я и сам был не уверен в себе. С иллюзиями не поймёшь, где реальность, а где вымысел…

Воспоминаний о том, что было в тех четырёх днях, нет, как и свидетелей, что со мной делали. Мать могла бы сказать, но она встала в стойку и ни капельки не сдавалась. Хоть она и заверила меня, что не желает мне зла. Но я человек, и у всех людей есть сомнения.

Приходилось лишь теоретически пробовать на себе всё, что выучил из иллюзий, но это всё не то. На себя чакра работает легче, там нет сопротивления и множества других факторов.

Это была одна часть обучения, половина, я бы сказал.

Арсенал техник огня пополнился парой десятков новых техник. Разнообразие в атаках мне всегда не хватало, обычно я вместе с Чидори и тайдзюцу быстро расправлялся с противниками, но будущие оппоненты, как мне кажется, не такие простые. Хьюга были теми, кто был мастером в том ремесле, в котором я пока что был только развивающимся пользователем. И гендзюцу, вроде как я помнил, на них не так эффективно работало.

Так что в последнее время я тренировал ниндзюцу и экспериментировал, пытаясь создать что-то новое. Кирин, что был в потенциале не хуже бомбы хвостатого, не давался, сколько бы я ни пробовал, не хватало контроля и элементарного понимания, как сделать так, чтобы из облаков выполз огромный китайский дракон, что просто сметёт всех. Стереть гору одним приёмом было бы ценным умением в этом мире, полном монстров.

Я был шиноби, что убивал точечно, не разбрызгивая во все стороны ниндзюцу, но при огромных сражениях пригодились бы масштабные техники. Огонь очень хорош в этом плане.

Клановое тайдзюцу, сколь бы искусными ни были техники Мангёкё моей матери, она не могла мне передать их. Теоретически я понимал, что и как, стойки и движения, но практически выучить это невозможно без учителя из Учиха. А Учиха, что обучит меня, я не найду в ближайшее время, да и приближаться к этому клану не хочется. Дрожащий дядя моей матери, псих, что использует белый огонь, который был похож на Аматерасу, но сильнее в несколько раз, был живее всех живых, и он очень заинтересован в моих поисках. А напасть на целый клан он не решится, ну, по крайней мере, я в это верю. Ведь все эти годы он лишь, как крыса, брал по одному красноволосых и не затевал крупных битв против моего клана. Надеюсь, так и продолжится. Хоть и были сомнения в логике психа. Судя по рассказам моей матери, этот Учиха был тем ещё мясником.

Придя в этот мир и прожив в нём, я стал в какой-то мере безумным, но не идти на верную смерть, ища Учиха, что просветит меня во все секреты кланового тайдзюцу, у меня мозгов хватало.

Так, потихоньку в обучении и в разговорах с матерью проходили дни.

* * *

Сидя у ручья, что омывал клан посередине, разделяя его на левую и правую сторону, я заметил одного мужчину, что сидел и рыбачил. Заинтересовавшись, я подошёл к нему и сел рядом. После тренировок и медитаций мне нужно было отвлечься от тренировочного процесса, и я впервые заметил такого интересного персонажа. Мне было любопытно поговорить с незнакомым для меня человеком с таким интересным занятием, раньше я не замечал, чтобы здесь кто-то рыбачил. Старик и Котецу были заняты в больнице, и дома меня никто не ждал, что меня расстраивало, но я понимал, что мои эгоистичные желания из-за одиночества не могли препятствовать спасению людей. Мито куда-то пропала, и я её не видел, к сожалению, даже поговорить не смог. Надеялся, что с ней всё хорошо.

— Здравствуйте. — Я немного склонил голову в знак уважения и присел рядом.

— Здравствуй. — Он просто кивнул и не отвлекался от рыбалки.

— А что вы делаете, уважаемый… — Я не знал его имени.

— Моё имя Киташи, молодой Оками. — Я вопросительно посмотрел на него. — Да-да, не удивляйся. — Он усмехнулся. — Ты стал довольно известным членом клана, все молодые шепчутся и завидуют успеху полукровки, что стал новой звездой. Все ждут, не дождутся твоего выхода на эту войну.

Я криво улыбнулся. Как-то… не хочется воевать, чтобы заработать себе ещё больше очков репутации.

— А чем я занимаюсь… — Он немного приподнял какую-то неказистую деревянную удочку, словно сделанную вручную. — Рыбачу, как ты видишь, а ты, молодой Волк, чем порадуешь старика? Расскажи что-нибудь.

— Старика? Киташи-сан, но вы выглядите очень молодо…

Я посмотрел на его кроваво-красные волосы и с сомнением ответил.

— А, ты про это. — Он погладил свои волосы, что струились ему до лопаток. — Не обращай внимания, это не показатель. Я ровесник и одногодка твоего дедушки… Всё же потери сделали своё дело, и Сецуна не стал заморачиваться насчёт своей внешности…

— Чего?!

Я был в огромном шоке, когда тот сказал это. Как так? Он выглядит максимум на лет тридцать, когда мой старик выглядел на сорок-пятьдесят, хоть и казался мощным на фоне этого мужчины, что был моего роста.

— Ха-ха. Видел бы ты свои глаза, малец. Сецуна — сильный шиноби, сильнее меня, но он рано постарел для такого воина. Было бы желание, он бы не менялся, но, похоже, устал. Видел бы ты его в молодые годы, ух-х, вот там было по-настоящему страшно… Сейчас же он стал более спокойным.

Разговор протекал весело и интересно, этот Узумаки, как я понял, был довольно близким для моего старика, который не рассказывал ничего о своём прошлом, кроме общих фактов, так что рассказы про приключения и битвы в подробностях стали для меня хорошим отдыхом.

Расставшись хорошими собеседниками, мне сказали, что я могу в любое время приходить сюда после обеда для разговоров и отдыха. Почему этот человек не воюет и просто сидит, рыбача, я не стал задавать вопросы, не моё дело.

После того как я прибыл домой, встретил старика, который уже сидел и кушал. И откуда только он достал здесь рыбу? Дома её не было. Поздоровавшись, я быстро помылся и сел за стол.

Разговоры за столом старик не приветствовал, так что, быстро покушав, я ждал, что он расскажет. Обычно он приходил вечером и не ждал меня для разговоров.

— Я видел твои тренировки, ты хорошо стараешься. Мне доложили, как ты выжег уже третий полигон подчистую, это хлопотно, знаешь ли, каждый раз оплачивать, чтобы его восстановили. — Упс. Он, видя моё лицо, ухмыльнулся. — Ну, это мелочи, забудь, теперь уже не будешь сжигать клановые печати, что строили на века.

— Неужели? — А так хотелось подольше побыть дома.

— Верно, у нас есть задание. В третьем полевом центре, близлежащих лагерей, начались странные убийства и похищения. Убивают мужчин, причём всех, а похищают женщин, по большей частимолодых. Как ты понимаешь, нас бы не послали ради какого-то диверсанта. Мужчины, что были убиты, лишены нескольких важных органов и словно усохли. — Усохли? Видя моё недоуменное лицо, тот пояснил. — Кровь в их телах отсутствует, местные ирьёнины не обнаружили каких-либо вмешательств других медиков, но она словно вся вытекла буквально. Рядом с телами не наблюдалось каких-либо следов боя, лишь отметины в различных частях тела от клыков, словно зверь высосал всю кровь. Тела же будто пролежали на солнце несколько месяцев. Командир того центра немного в панике и не понимает, что ему делать, он отправил запрос, чтобы клан прислал кого-нибудь знающего в ирьёниндзюцу и сильного, чтобы смог найти убийцу. Цель — поймать убийцу или убийц, если их несколько.

— Я не верю, что у нас нет шиноби, которые знают в этом больше моего, старик…

— Я тоже так думаю. — Он кивнул. — Но, как мне намекнул глава, все компетентные в этом вопросе сейчас заняты чем-то важным, сейчас разведка усиленно занимается членами побочной ветви клана Хьюга. — Хм-м, интересно. — Но есть и другие причины. Более весомые, чтобы мы вступили в войну.

— Какие же?

— Ты. Я не желаю, чтобы ты подвергался смертельной опасности, но я понимаю, что птица в клетке никогда не сможет взлететь, и ты, будучи шиноби, не можешь расти без войны. Сидя в клане на одном месте, ты остановишься в развитии. Во время опасности наши навыки улучшаются скачкообразно, таков закон нашего мира. Увы, мирное время — не для нас… Конечно, не стоит забывать, что это поисково-спасательная операция, и нам в первую очередь нужно спасти женщин, если они живы, но, конечно, сперва стоит их найти, и твои глаза помогут нам в этом деле.

— Мои глаза?

— Увы, обычные шиноби Узумаки, кто не обучался этому, ничего не смыслят в поисках по следам и выслеживании, заметить мелкие детали они не смогут. Концентрации в переполненных телах жизненной энергией не хватает для таких дел. Убить, запечатать, ограничить — это запросто, но найти убийцу или жертв по следам, которые там нашли тамошние охотники, не смогли. И ты со своим Шаринганом в этом должен помочь, как и Котецу.

— Котецу тоже вместе с нами? Разве ей не будет безопаснее в клане?

— Ну-ну, внук, она не твоя невеста и не беспомощная крестьянка, ты, похоже, забыл, что она куноичи и сможет постоять за себя, и приказ главы её тоже касается. Её Бьякуган будет большим подспорьем в нашем деле. Так что собирайся, выступаем завтра рано утром. Третий центр находится примерно в дне пути.

— А как ты оставишь больницу?

— Не волнуйся. — Он улыбнулся, будто вспомнил что-то хорошее. — У меня есть замечательная заместительница.

Так, поговорив ещё час, мы разошлись. Нам предстояло неизвестное количество времени пробыть в полевых условиях. Хотелось отдохнуть и подумать. Охота на вампиров… Никогда бы не подумал, что доведётся участвовать в расследовании, словно детектив из сериалов и кино, но миссии не выбирают. Всегда хотел найти мёртвую бессмертную нежить, что пьёт кровь. Ага…

* * *

Выдвигаясь из клана и проходя контроль наблюдателей, что следили за границами, мы втроём бежали в сторону юго-востока и углублялись в леса. После морского климата под деревьями в тени двигаться было одно удовольствие. Обдумывая свои будущие действия и ловя взгляды Котецу, что, словно брошенный котёнок, смотрела мне в спину, я раздумывал насчёт техники, которую старик передал мне как моё наследие. Я же, по его словам, должен передать эту технику своим ученикам или детям. Если они будут…

Разрез, который я делаю посредством энергии, старик экспериментальным путём научился создавать ещё пятьдесят лет назад, но для его создания он буквально десять лет трудился не покладая рук и разделял чакру.

Разрез был ударом не из чакры, хоть он и состоял из её компонентов. Старик был гением в плане контроля и научился отделять духовную энергию и жизненную друг от друга. Он взял и смешал Инь и Ян, только в других пропорциях. Больше Ян — жизненной энергии, где-то семьдесят процентов, а Инь — духовной — тридцать. Таким образом, я нагружал свои руки большим количеством Ян и с непривычки не мог использовать долго эту технику. Она слишком нагружала мой непривычный к таким выкрутасам Кейракукей и не давала в полной мере использовать свой смертельный потенциал.

Ведь как получается: чакра как таковая не видна невооружённому глазу, за исключением чакры высокой концентрации или её проявления в больших количествах. А разрез Ян, как я его назвал, тем более невидим для оппонентов, ведь в нём очень мало чакры, и тонкая волна, словно клинок жизненной и духовной энергии, не видна никому. За счёт духовной энергии, которая настроена именно на нанесение урона в виде разреза, этот приём очень сложно заблокировать, если не понимать, что он есть. Возможно, пользователи природной чакры смогли бы за счёт сенсорных способностей заметить такую атаку, но таких я пока не встречал.

Это как с Камуи: никто, кроме Четвёртого, который был истинным гением и быстро понял концепцию способности Обито, не понимал, как победить противника, который неосязаем. Также и здесь: никто не понимает в бою, в котором счёт идёт на секунды и на огромных скоростях сталкиваются противники, откуда прилетело что-то острое. Так, закачивая в этот приём больше жизненной энергии, я смог быстро разрезать, словно тофу, людей. Ну, я не гордился этим достижением. Учиха, против которых использовал этот приём, были слабаками из-за способностей Мангёкё дяди моей матери, порабощённые и под гендзюцу, они не могли выдавать все свои силы в бою. А я после минуты выдохся и больше не мог контролировать этот приём.

Старик рассказал, что чем больше я смогу сместить баланс в сторону жизненной энергии, тем сильнее и лучше будет техника. Не знаю, на каких принципах это работает, но было похоже на клановое наследие других кланов, по типу Нара или Акимичи, что использовали в своих техниках Инь и Ян энергию.

Контроль же в этой технике играет очень важную роль, буквально первую, если осознавать, как я это делаю, но пока что я просто следовал инструкциям и выдавал разрезы. Как они появляются и какие процессы происходят внутри, я категорически не понимал. Не тот уровень познаний. Это как сесть за компьютер, включить его, но не знать, как он работает в целом. Ты вроде бы сел за него и используешь, но как там всё внутри устроено — для тебя тёмный лес. Но в мои годы время для меня — незаменимый и ценный ресурс, который я должен использовать в свою пользу.

Так, раздумывая о своих планах, мы прибыли после дня скачки по деревьям в третий полевой центр, который окружали несколько лагерей поменьше.

Все подступы и пункты проходов были укрыты печатями, а охраняли покой всех нас безмолвные фигуры в пустых масках без рисунков, как в Анбу. Чтобы пройти через охрану, нам понадобилось показать печати на кистях, что давно украшают всех Узумаки, выходящих за границы родных островов. Эта идентификационная печать даровала всем тем, кто выходил и заходил обратно, своеобразный пропуск и давала понять, что на территории Узумаки не чужак. Удобная система, которую подделать трудно, если ты не фуин-мастер.

У нас в противниках — мастера тайдзюцу, но я не расслаблялся, не знаешь, что выкинет в следующий раз противник, так что будь всегда готов к неожиданностям. В молодости я понял это давно. Я смогу быть спокоен лишь там, где не идёт война, которая бессмысленна, на мой взгляд.

Сейчас же я был настороже и смотрел по сторонам своими глазами, чтобы не пропустить ничего. Котецу я также приказал не расслабляться и смотреть в оба. Старик же был опытнее меня в сотни раз, и не мне давать ему советы.

Так что, напряжённые, я и Котецу последовали за стариком, что уверенно вёл нас по каменно-палаточному лагерю в центр. Рядом проносились бегающие по делам шиноби, а раненых, которых нельзя было отнести в печатях, быстро транспортировали в местный лазарет. Слуги, что были обычными людьми без способностей, бегали туда-сюда, как муравьи, и везде обслуживали шиноби. Не рабский труд, но что-то около того. Вроде бы и дают всем обычным людям жильё и еду, но вроде бы и не хотелось бы так жить, будь я обычным слугой. Лагерь жил своей жизнью войны и не замечал старейшину, его внука вместе с его самураем, что прибыли, чтобы найти непонятного убийцу.

Мм-м, какой запах. Пот, кровь и яркие эмоции. Шиноби пили и курили слабые наркотики, человеческие желания и их дозволенность меня отталкивали, но я понимал, что для слабых на фоне старика шиноби, что составляли большинство, отдушина в виде алкоголя, женщин и наркотиков нужна. За несколько месяцев войны против акульих шиноби мне хватило такой атмосферы, и возвращаться в такие места отбило желание. Но у нас важная миссия. Так что, отодвинув свои желания, мы прибыли в центр лагеря, где находился огромный шатёр, что раскинулся на несколько десятков метров вокруг.

На входе не было никого, и мы быстро прошли через тканевые двери, что открыли нам вид на обычный кабинет высокого начальства.

Шкафы с бумагами, хороший дорогой диван на вид и огромный ковёр на земле давали понять, что местный командир был либо довольно богатым, либо ценящим комфорт человеком. Ну, либо он просто был засранцем.

Я не удивился, когда увидел лицо местного командира, который был в гневе, но контролировал свои эмоции и рот. Жаль, его лицо и мимика всё выдавали.

— Великий господин старейшина Сецуна. — Тон аловолосого мужчины слегка за тридцать был издевательским, а его серые глаза сузились. — Что такой, как вы, делает в моей скромной обители? Неужели вы пришли убивать?!

Он схватился за сердце и изобразил страх. Старик не повёлся и просто махнул рукой, точнее указательным пальцем правой руки.

Разрез, и на щеке этого комика появилась линия, словно по ней провели ножом. Удивительный уровень мастерства. До такого мне расти и расти. Хоть контроль и увеличился со временем, но не настолько, чтобы так легко использовать этот приём.

— Оставь свои шутки, Такаба, для своих подчинённых. — Старик звучал сухо и скучающе. — Выдай допуск в морг и можешь быть свободным. У нас важное задание, и нет времени для твоих выходок.

Серые глаза Такаба сузились после прерванного смеха, и сквозь зубы в нас полетел свиток. Но внезапно тот улыбнулся, если бы не Шаринган, я бы не заметил. Он сразу перестал обращать на нас внимание и зарылся в свитки.

— Вот!

— Спасибо. — Сецуна поймал свиток и развернулся.

Этот парень ничего не ответил, и мы быстро, как и пришли, покинули шатёр командира Такаба. Взгляд Котецу, как и мой, был полон вопросов, и, пока мы шли, старик, видя наш немой вопрос, дал ответы.

— Его родители. — Он махнул рукой нам за спину. — Нарушили строжайший закон, ты должен понимать, о чём я, Оками, мы с тобой обсуждали ограничения Узумаки, вот их они и нарушили. И меня послали их вернуть в клан под стражу, увы, те не захотели добровольно возвращаться, так что мне пришлось их вернуть насильно. Так, представ перед судом старейшин, те не признали свою вину, и их казнили. У них остался ребёнок, и Такаба теперь обвиняет меня в этом, так как знал, что иногда, когда посылают кого-то вернуть, Узумаки щадят своих соплеменников и отпускают их, чтобы те подышали свободой и поняли свою ошибку. Так они пропадают в мире, но родители этого дитя слишком заигрались и сделали то, что не должны были. Я же выполнил свою миссию. Шиноби всегда должны выполнять приказ, запомните это, дети.

— Но почему отправили вас, господин Сецуна? Вы же главный медик клана, роль охотника и палача для вас слишком низка…

— Я ведь не всегда был главным медиком, Котецу. Моё прошлое — не то, о чём можно говорить.

Понимая, о чём он, мы замолчали и шли следом за стариком. Я же сделал выводы. Значит, старик был убийцей, которого посылали за преступниками? Интересно-интересно. Что же ещё скрывает мой дедуля?

* * *

Смотря на родные ряды тел, которые закрывали белые ткани, я испытывал очередные негативные эмоции, которые усиливались, когда видел все детали своими глазами.

Шаринган показал лица, что перед смертью натерпелись ужаса, и их перекошенные лица отчётливо отпечатались в моём сознании. Тела были словно мумии, которые лежали сотни лет под песком, и это давало понять, что старик не полностью рассказал всю ситуацию. По его лицу я понял, что он и сам не ожидал такого.

Если вампир здесь и охотится, то он какой-то неправильный. Тут телам словно перемотали время на несколько сотен лет вперёд и обескровили. Я поднял кисть какого-то мужчины, и кость сломалась у меня в руках. Чёрт. Я отбросил кисть и огляделся. Никто не заметил моего конфуза, но всё же удивительно.

Обескровленные мумии и слабые кости, словно их тоже как-то состарили. Что же это такое? Что за зверь или существо могло такое сотворить? Впервые в этом мире я увидел что-то сверхъестественное, чакра хоть и была чем-то удивительным, но первоисточник давал понять, что это. Но что это такое и как это случилось, я не понимал.

Внимательно оглядывая тела по очереди Шаринганом, а Котецу — Бьякуганом, мы прошлись по всему подземному помещению, в котором даже запаха разложения не было.

Детали, детали не складывались: лица в ужасе, дырки, словно от клыков, но точно не человеческих, слабые кости, некоторые органы — везде разные: сердце, лёгкие, печень и так далее. Мало, слишком мало. Мне нужно на место, где их убивали, возможно, там что-то пойму, сейчас же известно одно: какое-то существо, точно не человек, борется с нашим кланом во время войны с Хьюга. Я бы подумал, что они ни при чём, но женщины куда-то ведь делись. Значит, кто-то целенаправленно убивает мужчин и крадёт женщин.

И ещё одно: они не боролись. Воины клана, шиноби, что посвятили себя искусству убийства, не сопротивлялись и не бились, будто их не убивали.

— Что у тебя, старик? — Подойдя и смотря на зелёный свет, что окружал руки старика, я поинтересовался, что тот заметил.

— Их чакра-каналы… — Он задумчиво убрал руки и приложил к своим вискам. — Их будто что-то покусало.

— Покусало?!

— Да, словно что-то с клыками кусало по конечностям, но задевало каналы, по которым течёт чакра. Не сказал бы, что это случайно, враг точно знал, как обезвредить и повредить каналы, чтобы эти бедняги не смогли ничего сделать. Необычно… Котецу?

Он посмотрел на девушку, что подошла после того, как долго вглядывалась в один труп.

— Я также заметила раны чакра-каналов, господин Сецуна, но, кажется, я где-то такое видела… Но я не могу точно вспомнить, откуда. Возможно, когда была ребёнком. Но я точно помню такие же отметины. Также я нашла вот это на теле одной из жертв, под ногтями.

Она подняла руку, которую до этого я не замечал, и показала что-то маленькое.

Это были сверкающие чёрные треугольники, не искусственно идеальные, а будто природные, немного кривые и косые, размером примерно как головка от обычной спички. Хм-м, что-то вертится в голове, но не могу вспомнить. После минуты поисков в своей памяти я ничего не нашёл. Не понимаю. Я помотал головой и вопросительно посмотрел на старика.

— Нет, не знаю. — Он разочарованно выдохнул. — Ты сохрани это, Котецу-чан. Возможно, я смогу проанализировать без оборудования, что это за материал, и выяснить, какого они происхождения.

— Хорошо. — Она взяла платок и туда сложила все эти треугольники. Платок ушёл в её пояс, и та быстро скрыла от взора эту находку.

— Теперь куда? — У старика на лице застыло угрюмое выражение.

— Теперь на место, где нашли тела, возможно, заметим что-то, возможно, встретим белоглазых. Оками, не выключай свой Шаринган, Котецу, на тебе разведка, твои три-четыре километра — больше моего одного, осматривайтесь, сосредоточьтесь, надо найти причину бед этого центра. — Он посмотрел на трупы. — И отомстить за павших. Вперёд.

* * *

Взгляд со стороны

Такаба Узумаки после того, как его шатёр покинул тот, кого он ненавидел последние десять лет, не смог сдержаться и разнёс всё, что было в шатре. Его не интересовала цена всех предметов, которые он разрушил, никто даже не зашёл проверить, что тут происходит. Все знали нрав этого аловолосого командира, и никто не хотел попасть под тяжёлую руку крупного Узумаки.

После того как тот успокоился, сложив печати, в шатре появилась из дыма маленькая фигура змеи чёрного цвета. Если бы Оками был здесь, он бы точно понял, что то, что они нашли в ногтях у трупа, соответствовало чешуе этой змеи. Возможно, она была лишь похожа, но этого уже никто не узнает.

— Они здесь, всё, как мы и договаривались. Вам — девка, мне — старик. Пацана убьём. Я буду ждать сигнала, и мои люди атакуют тогда, когда они этого не ожидают. Всё, иди и передай своему хозяину, что наша сделка в силе. Он прибыл в мой центр, словно Шинигами отправляет его прямо на смерть. Ха-ха-ха.

Безумно смеясь, Такаба не заметил, как маленькая чёрная змея исчезла из его шатра, не дослушав его бредни, его это и не волновало, ведь скоро месть свершится, и его родители наконец будут спокойны в чистом мире.

В нескольких десятках километров от третьего центра военных сил клана Узумаки была небольшая землянка, вход в которую скрывали трава и естественная земля, будто бы там ничего не было.

В этой землянке удобно устроилась четвёрка необычных шиноби, что сошли словно с картин о наёмниках.

Один, словно великан, имел внушительную мускулатуру и блондинистые волосы, вместе с загорелой кожей всё это выдавало в нём выходца из страны Молний. Тот, лёжа на земле, храпел, словно табун лошадей. Рядом с ним лежал огромный клинок, что светился неестественным чёрным цветом.

Второй, что сидел в позе медитации, имел необычную внешность, кто не был знаком с кланом Хебикира, выходцев с островов недалеко от континента. Бледная кожа, длинные волосы, что спадали тёмной полосой до плеч, и тонкая, нежно женская фигура. Но не стоило обманываться: этот шиноби был сильнейшим в этой четвёрке и имел статус командира.

Третий был полностью укрытой фигурой в тёмном плаще, ни глаз, ни фигуры, ничего не было видно. Фигура сидела в одном из углов и будто дремала.

Четвёртый же был для всех знакомым в этой войне Хьюга, тёмные волосы, аристократическое одеяние белых цветов и взгляд, словно все ниже его ног. Тот, на правах младшего, готовил для всех обед, что категорически не нравилось данному шиноби, но против трёх монстров он ничего не мог сделать.

Внезапно возле коленей командира появилась чёрная змейка, и тот открыл свои глаза, в которых были не обычные человеческие зрачки, а узкие, словно у змеи, зрачки. Увидев впервые эти глаза, Арои Хьюга не смог заснуть всю ночь, но потом со временем привык. Ему не впервые видеть этот холодный до жути взгляд, так что, когда тот внимательно выслушал змею, будто понимая, что она говорит, тут же спросил:

— Что там, командир?

— Арои, Ханрой, Мати, собирайтесь. — Он ухмыльнулся и облизнул своим длинным языком пересохшие губы. — Настало время охоты…

* * *

Глава 22

— О чём ты хотел поговорить, внук?

— Дедушка, — мальчик на вид десяти лет сидел на земле тренировочной площадки, что была скрыта под землёй. — Я заметил что-то странное в своём теле…

— Что-то странное? Опиши мне точно, что ты чувствуешь. — Старик, что сидел перед своим учеником и внуком, переживал, что у мальчика завелась какая-то болезнь. Никогда не знаешь, что случится с шиноби, который болеет смертельной заразой.

— В различных частях тела будто есть какие-то места, словно замки, понимаешь? Словно надави на них, и тут же станет легче. Они как ограничения, что сковывают…

— А это… — Старик мысленно выдохнул. — Забудь о них, это бесполезные знания, и ни к чему они не приведут.

— Но почему? — Мальчик знал больше, чем спрашивал, но открыто спросить побоялся.

— Понимаешь, это естественные ограничения тела. Снимая их по очереди, шиноби может получить огромную силу, но, увы, чтобы использовать все эти замки и выйти за пределы тела, нужно иметь особую форму тела.

— Особая форма тела?

— Да, чакра-каналы должны быть закупорены и вывернуты таким образом, что чакра могла бы лишь на несколько сантиметров выходить за пределы тела — это раз. Два — нужно иметь особое строение мозга, чтобы выдержать все нагрузки от открытия этих замков. Третий пункт самый сложный: нужно тренировать такого шиноби особым образом с самого детства, убивая таким образом весь потенциал ниндзя — ни ниндзюцу, ни гендзюцу. Шиноби с одним назначением, я бы сказал, — убиться об сильного противника и забрать его с собой в могилу. Также нужно иметь лёгкую чакру, не такую плотную, как наша, что будет управляться словно воздух внутри тела. Когда убираешь ограничения тела таким методом, чакра обычно выходит за пределы тела. Из-за наших природных и кровных талантов мы не сможем использовать такой путь. Из-за этого это бесполезные знания. Впрочем, таких людей за всю заархивированную историю Узумаки не наберётся и сотни. Возможно, даже сейчас есть те, кто знают этот путь тайдзюцу. Хоть он и опасен, но для калек — самое то.

* * *

Чакра бурным потоком текла по моему телу. Я до рези в глазах закачивал чакру в Шаринган, таким образом пытаясь не упустить ни одной детали перед своими глазами. Глаза уже минут десять горели. Как мы прибыли сюда, прошёл полчаса, а я ничего не находил. Даже знания, почерпнутые из детективных сериалов, ничего не давали. Если, конечно, эти знания что-то стоили…

По прибытии на первое место убийства мы разбрелись, и каждый сам использовал методы, которые знал. Я пытался увидеть любые следы или же тени от возможной битвы. Но ничего не находил, тут словно и не было никого. Если бы не печати, что оставили здесь те, кто нашёл тела, я бы даже не различил эту поляну среди других похожих. Всё чисто. Слишком чисто, я бы сказал.

Вот тут и крылась вся суть, почему думают, что тут был убийца либо убийцы. Ведь даже после самого чистоплотного и параноидального шиноби что-то да оставалось во время привалов: волосы, моча, возможные отходы еды, кровь, которую пустили, когда ловили зверьё, чтобы сэкономить на еде, что хранилась в свитках. Множество следов должно было здесь остаться, но их нет. Кто-то либо тщательно подчистил тут всё, либо что-то ещё. Что-то неизведанное. Уровень подчистки следов здесь высочайший, я даже не уверен, что другие поляны такие же чистые, как эта.

— Что-нибудь нашли? — Сецуна позвал нас троих, и мы отошли в лес, чтобы обсудить свои находки.

— Ничего, — я помотал головой. — Лишь неестественную чистоту.

— Ладно, в отчётах уже было об этом. Котецу?

— М-м-м. Вроде бы ничего необычного. Но… — Она включила свой Бьякуган, и её вены вздулись от количества чакры. — Что-то странное, господин Сецуна. Я будто вижу какие-то следы, но они словно размываются перед моим взглядом. Это словно след чакры, который был здесь. Вы же знаете мою особенность: я могу проследить за такими следами за любым, от этого не скрыться, но здесь что-то другое. Чакры в них нет, но есть что-то другое. Словно что-то везде, но и нигде одновременно. Не знаю.

Хм, я задумался, как и старик, но идеи не приходили в голову.

— Ладно. — Он махнул рукой, прыгая на следующую ветвь огромного дерева, что были везде по всей этой стране. — Пора двигаться на второе место. Возможно, поискав в большем количестве мест, Котецу, ты сможешь найти что-то дельное.

— Хорошо. — Её голос звучал неуверенно, но я понимал, что она сделает всё, что в её силах. Такая уж она.

* * *

— У нас гости, — Котецу повернула голову на восток. — Четверо, не скрываются, резервы не видны, лишь один на моём уровне, остальные трое скрыты от моего взора.

— Успеем отойти? — Сецуна тут же достал, как и я, свиток. Ловушки перед встречей, даже если это не враги, не повредят.

— Нет, — она помотала головой. — Скорость очень высокая, Сецуна-сан, на уровне господина Оками. Секунд тридцать до встречи.

Умение рассчитать время встречи, учитывая скорость шиноби, стоит дорого. Я такое не могу, да и сенсор из меня никакой. Хватает лишь на несколько десятков метров, максимум сотню.

— Ладно. — Сецуна, взмахнув рукой, наложил печати, которые легли на всю окружность поляны, на которой мы пробыли максимум минуту. Теперь главное, чтобы они зашли в периметр ловушки. Откуда-то эти четверо вылезли и точно идут на нас. — Котецу, держись позади меня и не отходи. Оками, ты сам, покажи, чего стоят мои учения.

Я кивнул на справедливое замечание. Котецу, хоть и была старше, но сил и умений у неё на порядок меньше моего. Да и чакры ей не хватает на фоне нас.

Со звуком рассекаемого воздуха перед нашим взглядом возникли четыре фигуры. Они были на уровень выше нас на деревьях.

Первого, кого я заметил, был Орочимару, но я понимал, что это не он. Очень похожий на него, но нет, этот саннин возник возле ствола дерева и оперся об него. Отличался он длиной волос и своим одеянием. Если Орочимару носил свободные одежды и что-то похожее на халаты, то эта копия легендарного персонажа была одета в доспехи с клановым знаком на плечах. Я не узнавал, что за клан, но змеиная голова давала понять, что Орочимару всё же не был бесклановым шиноби, что неудивительно с такой внешностью. Все, кто отличаются чем-то особенным в этом мире, имеют в крови какое-то наследие.

Второй же был загорелый блондин с блондинистой шевелюрой, обычный представитель страны Молний, если бы не огромный меч на спине этого бугая, что был ростом как мой старик. Он и сам был немаленьким, но его меч просто удивлял. Клинок меча прямой, словно стальной, но было видно, что это чакропроводящий материал, двулезвийный, с незначительным плавным сужением к острию, в поперечнике ромбовидный. Крестовина меча очень широкая, прямая, мощная. Рукоять очень тонкая для такого огромного оружия, под двуручный хват. Было видно, что рукоять стёрта из-за чрезмерного использования.

Третий и четвёртый не удостоились от меня пристального внимания. Один был в балахоне, полностью закрытый от всех, чёрный и до пола. Последний же был типичным Хьюгой: чёрные волосы, белые глаза и высокомерный взгляд из-под ресниц. Всё это довершалось его белым халатом и печатью на лбу, которую тот не скрывал.

Тот же и заговорил первым.

— А вот и крысы, которые забрели слишком далеко от своих нор. — Его голос был высок и мягок. — Знаете, что обычно делают с крысами, которые попадаются охотникам? Их пожирают.

Было бы страшно, если бы не так смешно. Что за испанский стыд…

Не выдержав, я немного засмеялся, самую малость, удостоившись странного взгляда от своего старика и Котецу. Противники же держали морду кирпичом. Я бы успокоился, если бы не мать, которую с недавних пор я слышал в любое время суток.

— Ха-ха-ха-ха-ха. Он и охотник?! Ха-ха-ха-ха, да он даже свою тень поймать не сможет.

Спокойствие, только спокойствие.

Тем временем старик заговорил.

— Хебикири, давно ты стал прислуживать этим охотникам? — Было видно, как он с сарказмом произнёс последние слова. — Не думал, что те самые отшельники с Змеиных Гор вернутся на континент. Разве вас не прогнали Учихи и не запретили возвращаться?

— Не твоё дело, старик-к-к, — последние слова не-Орочимару прошипел. — Скажем так, решил подработать для старых друзей, ничего личного.

— Хорошо, хорошо. А ты, здоровяк, тоже решил подзаработать?

Он обратился к блондину, что стоял, и было видно, как тому скучно. Странно, почему мы разговариваем, а не вырываем друг другу глотки? Мы-то понятно, но они? Тянут время?

— Не-е-ет, ах-х. — Он зевнул и почесал пальцем ухо. — Вообще не хотел быть здесь, старик, честное слово. Но сам понимаешь, долги-долги. Что-то долго мы разговариваем…

— А что, есть другие предложения? — Старик заинтересованно спросил.

— Нет, просто ждём ещё одних гостей, а вот и они.

Сзади нас появились пятеро Узумаки. Внезапно и неожиданно. Ни старик, ни Котецу их не заметили, да и я их проворонил. Как-то скрылись от сенсоров? Понятно, что предатели, но их количество… расстраивало. Ашина, глава клана, может, и был силён настолько, что ловил биджу, как провинившихся котёнков, но его политика, что внешняя, что внутренняя, похоже, не работает. Возможно, в этом и кроется проблема: от рождения имея огромную силу, такие, как Ашина и другие, не понимают всей тонкости человеческой слабости. Сытый не поймёт голодного, как и сильный не поймёт слабого.

Всё же не зря старик сказал, что нужно быть внимательным. Не заметить отношение этого парня мог только слепой. Так что его прибытие не было неожиданностью. Лишь время для такого не совпадало по моему прогнозу. Я думал, он сперва нас измотает и истощит другим пушечным мясом в виде наёмников или Хьюг, но, похоже, тот уже не мог ждать. Его улыбка давала понять, что этот парень рад.

— А, Такаба, ты наконец вылез. — Старик был спокоен и развернулся спиной к необычной четвёрке. — Я-то думал, когда ты покажешься. Всё же не зря твои родители стали предателями. И казнь их была справедлива.

Сбить настрой перед боем было одной из тактик старика.

— Не смей говорить о моих родителях, монстр! — Ярость переполняла этого шиноби, и тот повёлся. — Они были самыми предан…

Не дожидаясь, когда тот закончит свой длинный монолог, я быстро сложил пальцы.

Десяток клонов появился внизу и сверху на деревьях. Чтобы исполнить эту технику в месте, где нет воды или водоёма рядом, пришлось потратить на двадцать процентов больше чакры. Но оно того стоило.

Время разговоров прошло.

* * *

Что подумает потенциальный враг или враги, когда увидят старика вместе с нами? Он-то ладно, известная и хорошо узнаваемая личность. Его сила была на слуху ещё лет пятьдесят назад, так что все представляли, кого посылать за этим зубром. Но мы с Котецу для них были тёмным лесом. Котецу, которая по запасам чакры едва дотягивала до среднего уровня, распространённого в эту эру, и я, который скрыл свой запас, повесив около пяти ограничений. Эти печати жуть как чесались, в буквальном смысле — никак не расчесать, ведь они накладывались на очаг, и их физически не потрогать, чтобы почесать. Мои резервы под печатями даже были меньше, чем у Котецу.

Ха-ха, какие мучения я испытал! Целый день провозился, чтобы собственноручно их возвести, так ещё и проходить несколько дней с ними. Выходя с островов клана и пройдя проверочные пункты, старик приказал мне их наложить, чтобы сделать сюрприз для врагов. Не так прямо он сказал, конечно, но я так понял.

На мой вопрос, зачем, тот посоветовал мне подумать и добавил, что не всегда будет пережёвывать мне тактические ходы. Мои тринадцать с чем-то лет, из которых восемь я учился у старика, и рядом не стояли с его вековым опытом битв и боёв, но, поразмыслив, я понял, что он намекал, что нас ждут сюрпризы в месте, куда мы идём. Так что, не обсуждая приказы, я просто исполнил это.

Сейчас же я был ой как рад, что послушал старика. Всё внимание девяти шиноби было обращено на старика, и те никак не ожидали моих следующих действий.

— Стихия Воды: Бушующее Море!

— Стихия Воды: Великая Взрывная Волна Воды!

— Стихия Воды: Великий Потоп!

— Стихия Воды: Неукротимая Водяная Волна!

Десятки клонов, что стояли на разных уровнях деревьев, выдали по водной технике, создавая массивные водяные потоки. Но это было лишь начало. Вода вздымалась в небо, образуя огромные стены, которые могли повредить всю округу и деревья, что на ней были. По кругу от нашего местоположения всё затопило огромным массивом воды, лишь наши деревья, на которых мы стояли, в количестве двух штук, устояли. Это и был мой план: я играл первую скрипку в нашем трио, мне же надо было расчистить местность, чтобы развернуться во всю. Потоки начинали рушить лес, топить его и поглощать. Огромные волны захлестнули всё вокруг и снесли все деревья. Враги, что окружали нас, не ожидая такого от меня, просто не успели среагировать, и их снесло. Ну, по крайней мере, я их не увидел за огромными тоннами литров воды, что вылезли из меня и клонов.

Вся земля была теперь словно болото, в воде и ошмётках от деревьев. Но это только начало. Котецу и старик ожидали, когда я закончу. Подавая им знак не двигаться, я сложил печати для новых техник.

— Стихия Земли: Земляной Гроб!

— Стихия Земли: Множественные Земляные Стены!

Огромные пласты земли в виде твёрдого камня вылезли из-под земли, окружая тех, кто только что успел выбраться из-под воды. Я заметил у троих Узумаки различные раны. Задел всё-таки, но это не конец.

Всех девятерых, что были с разных сторон, я постарался разбить по парам или как получится. Когда же они попали в тюрьму с открытым верхом, я закончил свою комбинацию. Они старались выбраться и атаковать меня ниндзюцу в ответ, но мои клоны защищали меня водными техниками, и я не дал им времени для других действий. Их вялые попытки оправиться от такого напора были удивительно слабыми.

— Стихия Огня: Великое Огненное Уничтожение!

— Стихия Молнии: Громовой Удар!

— Стихия Молнии: Поток Чидори!

Два моих клона выдали техники стихии Молнии, развеявшись от того, что выдали технику, не соответствующую их сути. Они атаковали предателей, что были сзади меня. Я же дал залп огромного вала огня в четвёрку неизвестных противников.

Под напором чакры все печати, которые скрывали мой запас, разрушились, и теперь все могли понять, сколько на самом деле у меня чакры. Мой уровень уже дорос до половины резерва старика и продолжал удивлять его, но сейчас, потратив чакру одномоментно за несколько секунд, что были сложными для моих каналов, я испытал неприятные ощущения. Я потратил на всё это половину всего запаса. Посмотрим, как переживут полноценную версию той техники, которую я использовал, защищая Мито ещё во время атаки на клан. Мадара такой техникой пошёл против армии, но и резерв у него был больше.

Концентрированный и очень сильный огонь на протяжении четырёх секунд испарял всё вокруг, камни и вода потекли и образовали кашу. Завеса дыма окутала всё, что мы видели. Но он не мешал нам. Когда в нашу сторону прилетела огромная змея, я не удивился ей, и мы просто уклонились. Она, может, и была в длину несколько десятков метров, но медленной для нашей реакции. Она полетела на землю и зашипела.

Её голова улетела, когда старик срезал её техникой, попытавшейся атаковать нас снова. Слабо.

— Оками, на тебе двое, на три часа: мечник и змея. На меня все остальные. Действуй.

— Понял.

Ну что ж. Заметив семерых живых противников, что вылезли из-под земли в разных местах, я испытал напряжение. Азарта у меня никогда не было при битвах с сильными противниками. А то, что они выжили в таком аду, показывает, насколько те сильны. Как раз те двое — змеиный и блондин — вылезли из одного места, отдалившись от других.

* * *

**Взгляд со стороны**

— Ну и чудовище, неожиданно, а, командир? — Огромный здоровяк, что держал огромный меч одной рукой, усмехнулся, смотря на парня, который только что их похоронил под залпом различных техник. Их не задело: укрытые под землёй, они пережили эти атаки.

— Заткнись, Ханрой, если ты опять заиграешься, я тебя сам убью. — Обладатель змеиных черт, шиноби клана Хебикира, испытывал горечь от того, что их обвели вокруг пальца. Задание должно было быть лёгкой прогулкой, особенно зная, что им помогут аловолосые, но всё изменилось буквально за миг. Парень залил несколько резервов змеиного шиноби в атаку и выглядел бодрячком. Понимая, что это значит, у Чирао Хебикира разболелась голова.

Полукровки в обычном случае были хуже, чем чистокровные клановые шиноби, но иногда при союзе великих сильных кланов рождались монстры, что будоражили весь мир своей силой.

Когда же этот черноволосый, не похожий на Узумаки парень на вид пятнадцати лет активировал Шаринган, тот начал уже материться у себя в голове.

Учиха ещё и с огромными запасами, когда обычные представители этого клана не могли долго сражаться и поддерживать додзюцу из-за своих запасов?

«Вот и дерись теперь с этой полукровной тварью несколько часов. Придётся сразу выложиться».

Решив для себя, что сейчас не время для сдерживания, тот сложил печати и окрасил своей кровью землю, или то, что от неё осталось.

Из-под водной глади вылезла огромная, на несколько десятков метров длиной, змея, вся серая и с огромными клыками. Она была во много раз больше той, что он вызвал для отвлечения внимания для перегруппировки.

— Мазу, мне нужна твоя помощь, отвлеки его, сколько сможешь. — Он обратился к змее, на которой стоял на высоте под пятьдесят метров.

— Ты знаешь цену, малец.

— Конечно. — Он поморщился, понимая, что его ждут долгие поиски девичьих тел, которые удовлетворят эту змею.

— Тогда атакую!

Взревев, огромная змея прыгнула в направлении Оками. Тот внимательно следил за своими противниками, и, когда Чирао вызвал змею, он испытал удивление, но быстро понял, что нужно не ждать, когда те атакуют.

Печати, что были сложены, вызвали огонь, который ударил, когда змея попыталась запихнуть маленькую фигуру, а клоны поддержали своего создателя и выдали скромные волны ветра, развеявшись. Огонь, поддержанный ветром, — комбинированная техника обладала огромной мощью. Но для змеи, что была долгожителем и прошла не один бой, такая атака не была неожиданностью, и она защитилась от ниндзюцу. Она свернулась вокруг себя и защитила голову и своего призывателя. Всё это заняло несколько мгновений, при которых Оками и Ханрой сокращали расстояние. Оками, создав ещё клонов, чтобы те атаковали змею, что закрылась для защиты, встретился с другим противником.

Приблизившись, они встретились лицом к лицу с блондином, что атаковал огромным мечом обладателя Шарингана, для которого все движения были видны заранее.

Обмен ударами проходил на очень высоких скоростях. Лезвия огромного клинка и кунай, который был напитан стихией молнии, к которой тяготел Оками, встречались за несколько секунд сотни раз, но кунай не выдержал первым. Отпрыгнув и не успев достать новый, тот испытал давление, изворачиваясь, словно уж на сковородке. Шаринган помогал в этом трудном деле, но даже так Оками испытывал сильное давление от такого напора и пытался найти решение. Он уже который раз корил себя за последние несколько лет, что не обучался даже захудалому стилю боя на мечах и забывал держать при себе любую длинную железку.

Разрез!

Невидимое для простых шиноби лезвие появилось, но вдруг блондин, будто почувствовав смертельную опасность, пригнулся, когда Оками взмахнул рукой на расстоянии пяти метров, и не зря — позади него лежал камень, который был ополовинен.

«Что ж, значит, опытные шиноби могут различать такие атаки», — подумалось Оками. Ханрой же думал о том, что ему слишком мало платят за такую работу.

Блондин двигался словно молния и, разрезая своим клинком воздух, атаковал горизонтально Оками. Извернувшись, тот подпрыгнул и оказался в воздухе. Ханрой ожидал этого и тут же из его рта вылетела волна огня, что покрыла фигуру Оками.

Но тот был неуловим и тут же оказался за спиной у своего противника. Взмахнув кунаем, он чирикнул по спине блондина, оставив там незначительную царапину, заработав в ответ разрез по середине груди, когда Ханрой неожиданно, раскрутив клинок, пустил его за свою спину, не смотря, куда бьёт. Это была уверенность и опыт. Оками успел отклонить корпус буквально на несколько градусов, спасая себя от разрезания пополам.

Отпрыгнув, Оками, проводя пальцами по груди, стёр кровь, обнажив рану, что была разрезана неглубоко вдоль горизонтально ниже груди.

— Неплохо, малец. — Ханрой, потрогав свою спину, указал мечом на Оками. — Ты мне нравишься, жаль убивать такой талант.

— Ты тоже неплох. Но на этом всё кончено.

— О чём ты?.. — Ханрой не понял, что имеет в виду этот парень. Он, конечно, был силён, и резерв его чакры ужасал, но при стычке с Ханроем, что уже тридцать два года коптил это небо, тот ясно понял, что Оками до этого не дрался с мечниками его уровня. Даже от его невидимых лезвий при желании можно уклоняться. Не соблюдая дистанцию, тот подставился, едва не умерев. Так что, когда этот малец с самоуверенным лицом, в глазах которого горел Шаринган, сказал эти слова, он не понял, что тот имеет в виду.

Блондин, попытавшись поднять свой меч, испытал шок. Он не мог двигаться! Фуин-знаки быстро распространились со спины Ханроя и заковали его, словно скульптуру из земли и камня. Тот не мог двинуть даже шеей, чтобы посмотреть на рану, откуда шёл синий свет.

Фуин-печать паралича была распространённой в будущем, когда у деревень будут тюрьмы, которые используют эту печать, чтобы ловить преступников безопасно. В эту же эпоху не многие могли использовать эту печать так просто, во время обмена ударами, жертвуя нанесённым своим телом. Но оно того стоило, думалось Оками. Один противник выбыл. Когда Ханрой пытался управлять чакрой, Оками погрузил того в иллюзию и вырубил ударом в шею. Язык был нужен, чтобы понять, кто и что. Женщины Узумаки всё ещё были похищены, и неизвестно, кто это сделал.

Весь бой занял секунды, пятнадцать, может, больше, при которых огромная змея испытала давление от потоков воды, что ранили её чешую, откалывая от неё огромные куски. Она не была мазохисткой и атаковала бы сразу, как закрылась, и не терпела бы урон. Но у Чирао был план и возможность спокойно сесть и медитировать.

На протяжении пятнадцати секунд и даже больше тот собирал природную энергию. В этом состоянии он стал накапливать природную энергию вокруг себя, объединять и балансировать её со своей духовной и физической энергиями, составляющими его чакру, став Мудрецом, что использовал Режим Мудреца. Ожидание не продлилось долго, и, когда он сделал то, о чём задумывался, сразу открыл глаза, вокруг которых были фиолетовые тени.

— Пора. — Тут же всё вокруг закрылось дымом от отзыва обратно в свой мир змеи. Та оставила Мудреца пещер Рьючи, понимая, что в этом мире мало кто сможет противостоять Мудрецу, что познал большинство возможностей природной энергии.

— Что я ожидал от этого идиота. — Чирао,смотря на фигуру блондина, что сопел, укрытый знаками, словно ребёнок под одеялом, испытал стыд, но он был рад, что этого идиота не убили. — Что насчёт тебя. — Он посмотрел на Оками, вокруг которого стояли два клона. — Удивительный, так бы я описал тебя, мальчик. Назови своё имя, чтобы я запомнил такого удивительного шиноби.

— Оками Узумаки. А тебя как зовут?

— Чирао, Чирао Хебикира. Оками, я запомню твоё имя и пронесу его до чистого мира, освещая твоим именем свой смертный путь.

Оками напряжённо смотрел на странно говорящего Мудреца. Тот впервые встретил на своём пути такого противника и не знал, что от него ждать. Не каждый встречный мог стать Мудрецом, и знание событий будущего не давало преимущества на данный момент.

Два шиноби внезапно начали приближаться. Их разделяли десятки метров, но они преодолели их за несколько вдохов.

* * *

Время замерло, а моя скорость мышления из-за переизбытка чакры стала словно мир остановился. Потом голова будет болеть неимоверно, но оно того стоит. Нужна тактика.

Вглядываясь в фигуру, которая только начала двигаться, я не понимал, что делать. Фиолетовая обводка вокруг глаз, которой не было до этого, и змея, что была словно щит, когда могла атаковать и успешно развеять моих клонов. Чирао использовал время, за которое я сковал его сокомандника или подчинённого, ради того, чтобы войти в Режим Мудреца. Что это значит для меня?

Противник опасен и удачлив, чтобы выжить. Как я помнил, чтобы стать Мудрецом, не только нужно иметь талант, но и запасы чакры должны быть большими. Также важен сам способ обретения Режима Мудреца. Жабы обучали проверенным и спокойным методом. Он был не быстрым, но относительно безопасным. Змеи же, контракт с которыми подписал этот парень, были хищниками, и метод их был более хищным. Орочимару познал способы применения природной энергии благодаря изучению способностей Джуго и открытию Рьючидо, однако он оказался неспособен использовать её должным образом, поскольку не обладал устойчивым организмом. Неспособность контролировать эту энергию приводит к окаменению или превращению в змею, которую впоследствии съедает Хакуджа Сеннин. Выжить и обрести силу либо же стать закуской этой змеи. Орочимару, в своём гении, как я помнил, не стал испытывать судьбу и не стал Мудрецом пещер Рьючи, но использовал другой метод. Кабуто же также извернулся и использовал геном клана Джуго, чтобы стать Мудрецом. Этот же парень — везунчик, что выжил, и теперь он здесь.

Записи, которые я читал, не давали мне каких-то полезных знаний. Узумаки знали лишь то, что да, есть такие персонажи, как Мудрецы, и их сила велика. А о том, как с ними бороться и как стать таким же, — нет. Как рассказывал старик, в нашем клане есть несколько шиноби, которые подписали контракт, но это великий секрет любого шиноби, который скрыт от других. Мудрецов же в клане не было. Не всякий согласится быть пожранным или обратиться в камень. Риски были велики, но и приз был соответствующим.

Ведь кто откажется от призыва огромных тварей, что будут за твою чакру сражаться против твоих врагов? Были бы у всех контракты в клане, то, чувствую, с нашими запасами, чтобы вызывать зверей, завоевать континент стало бы делом времени. Но сейчас не об этом.

Что я знал из первоисточника моих знаний? Джирайя, обучившись этому режиму, стал одним из великих Саннинов, хотя вроде бы был бесклановым, но не думаю, что Третий стал бы обучать посредственность. Всё же Режим Мудреца у этого извращенца был силён. Хаширама также использовал Режим Мудреца, но про него ничего не известно.

Все физические данные прокачивались, как и сенсорика. Также ниндзюцу, гендзюцу и другие аспекты повышались экспоненциально. Появлялись различные уникальные техники, относящиеся к призыву, и уникальные приёмы, как Жабий Бой, который не видел даже Риннеган.

Всё это было полезно, но теперь мне на собственной шкуре придётся испытать противника, против которого дрались множество сильных шиноби, начиная от Нагато и заканчивая Мадарой.

Время понеслось вскачь.

Разрез первым полетел, но тот словно видел, спокойно прошёл рядом с вертикальным невидимым лезвием. М-да, Мудрецы их видят полностью, значит, не имеет смысла его использовать.

Сшибка прошла успешно. Для моего противника…

Я, будучи немаленьким парнем, что пошёл в своего старика, вырос к своим тринадцати до целых метра семидесяти пяти. Мускулатура была тоже под стать, и мои руки в обхвате были как талия у этого парня, что просто меня выкинул, как тряпку!

Я отлетел, словно сбитый машиной, испытав массу плохих чувств. Рана на груди, что была не такой глубокой, стала сильно болеть, словно по ней провели ещё раз лезвием. А пальцы на левой руке, которой я пытался остановить руку моего противника, что летела мне в грудь, были сломаны. Чудовищная физическая мощь. Пролетев несколько десятков метров, я приземлился на ноги и тут же ушёл шуншином вбок.

На месте моего приземления раскрылась воронка взрыва, будто туда закинули бомбу. Я бы поверил, если бы был слепым, что у моего противника техника, как у фаната искусства, но я видел, что он выдал просто огромный огненный шар. Еле успел.

Что ж, попробуем тактику «бей-беги».

На протяжении двух минут я уклонялся от огромных и очень горячих огненных техник. Раны давали о себе знать, но я не отвлекался. Маленькие и большие шары, огненные змеи и драконы. Один раз он вообще запустил самонаводящуюся птицу, благо развеять удалось. Сколько бы я ни отгрызался и ни бегал от него, тот был слишком хорош. Развеивал мои техники и всегда находил меня, как бы я ни прятался за иллюзиями на местности. Сенсорика врага удивляла, а его техники были очень сильны. Он даже один раз развеял мой огненный шар, просто пройдя его насквозь, словно нож масло.

Приближаться я опасался, но, видя безрезультативность своих действий, рискнул.

Ручные печати со сломанными пальцами, которые я экстренно вправил, было больно делать, но боль сейчас занимала меня в последнюю очередь. Чидори покрыла мою руку. Теперь проверим на сопротивляемость к гендзюцу моего противника.

Разгон дался легко, а скорость была молниеносной. Но моя рука, объятая молниями, была перехвачена железной хваткой. Впрочем, ожидаемо, он был на порядок сильнее меня. Я подпрыгнул, перекручивая его руку, словно колесо. Держась в захвате за мою руку, противник, будто не имея костей в своей руке, последовал за мной и тут же попался в гендзюцу, когда я щёлкнул перед ним пальцами.

Звуковое гендзюцу было отдельной темой, которую мы с матерью вместе создавали. Что для неё было новым опытом, что для меня дало новую идею, которую она раскрутила по полной.

Гендзюцу: Бесконечный Лабиринт Изменений.

Если бы кто-нибудь смог выбраться из этого лабиринта, он бы вышел из иллюзии, но каждый шаг, сделанный в этом лабиринте, менял местами стены. Трудная и чакроёмкая техника, она была сильнейшей в моём арсенале и одной из сильнейших, что знала моя дрожащая мать.

Чирао застыл на вздох, который я только успел сделать, и тут же ударил меня в грудь. Да твою ж…

Умный, бьёт туда, куда больше шансов сделать хуже, осторожный. Руками, попытавшись защититься, я услышал щелчок. Чёрт, не сработало. Я отлетел и уже встать не смог. Чакра застыла на очень опасной отметке, и мой противник понимал, что я выдохся. Грудь болела, словно была вся сломана, а руки, что лежали в разных местах, уже не болели, но и поднять я их не смог бы без чакры. Тратить же последние капли — смерти подобно.

Что ж, против такого противника вся моя подготовка не стоила ничего. Мудрец оказался слишком силён для меня. Остаётся одно — давить скоростью и количеством. Как и всегда.

— Давно мне не встречался такой уровень мастерства в гендзюцу, эта техника довольно сильна, очень хорошо. — Тут он вытянул длинный язык, что был длиной с его руку, и провёл им по воздуху. — Пожалуй, вытяну из тебя эту технику и другие, как молнию, что смогла ранить мою руку. Ты просто жирная свинья в плане техник, парень. Кто же тебя их обучил…

Он показал обожжённую ладонь и усмехнулся. Всё же задел, ну хоть так.

— Что ж, хорошо поигрались, малец… — Внезапно раздался взрыв, и огромный сгусток синего лезвия чакры появился на миг вдалеке. Это сопровождалось рёвом чего-то большего, что я не смог увидеть. Там что, тоже Мудрец? Им тут что, мёдом намазано?!

Меч… Старика заставили использовать эту технику? Что за монстр там с ним дерётся? Надеюсь, с ними всё хорошо.

— Хм-м. Интересно, Мати-чан разбушевалась, поди. Что ж, юный волк, пора заканчивать. Ты был отличным противником…

Он развернулся и начал идти медленным издевательским шагом ко мне.

Чёрт, не хотел использовать это, но придётся.

— Печать Силы Сотни: Кай! — Даже печатей не нужно было для модифицированной стариком техники.

Огромные запасы чакры, которые я копил все эти годы после её установки, были высвобождены в огромном порыве. Настолько её было много, что земля подо мной просела. Змеиный Мудрец ничего не успел сделать.

— Печать Скорости: Активация!

Мир замедлился, и я будто попал в желе — настолько была высока моя скорость, мир был для меня застывшим. Взяв меч, что лежал позади него, я сделал то, что должен.

Огромная скорость, дарованная Печатью Скорости, была выше понимания этого парня. Я словно использовал технику телесного мерцания, но продолжительностью не ограничен. Скорость была настолько высокой, что даже реакции Мудреца не хватало, чтобы поспевать за моими действиями. Удар!

Руку Чирао я отрезал первой. Тот, словно что-то почувствовав, пытался сместиться, но скорости ему не хватало. Он, хоть и был сильнее, но я был быстрее, а скорость в сражениях шиноби играла не последнюю роль. Но всё же удивительные возможности у Мудрецов: он, хоть и не видел меня и застыл для моего восприятия словно статуя, но всё равно пытался что-то сделать. Или это, может, змеиная реакция на опасность? Огромный меч лёг, словно всегда там был. До этого он упорно стоял перед своим сокомандником и защищал от моих посягательств, но, когда я взвинтил скорость до немыслимых значений, тот не уследил, как пропал меч. Не знаю, почему не пытался разрушить печати паралича, но это уже дело прошлого.

Не успев среагировать на первый удар, он и не среагировал на второй, когда я приставил лезвие к его шее сбоку, в любой момент готовый прорубить её. Всё, победа. Печати под моими ногами раскинулись незаметно. Он смотрел на меч, который оказался у его шеи, и не мог не удивиться такому повороту событий.

Живым он был мне больше нужен. Информация в его голове была ценна как никогда. Режим Мудреца меня очень интересовал, и этот клад со знаниями будет отличной наградой за все страдания.

— Сдавайся, развей режим и посмотри мне в глаза. Иначе… — Я немного пустил по лезвию стихию молнии, которая показала свою эффективность.

— Хорошо-хорошо, только не убивай. — Тот сразу потерял свой лоск высокомерия и сложил руки возле груди. — Но сперва…

Его фигура распалась змеями, которые попытались нырнуть вниз под землю. Увы для него, я учитывал такой вариант, и, когда он не смог пройти через барьер, был ошеломлён, что его просчитали. Если бы не знание о том, что некоторые змеиные шиноби могут вот так бежать, я бы сейчас попал в трудную ситуацию.

Его человеческая ипостась появилась на том же месте, и она покрылась знаками фуин: паралич, блокировка чакры и всех пяти чувств. Теперь он точно мой.

Запечатав обоих в свитки для пленников и мысленно проклиная боль, которая не проходила, я выдвинулся к своим. Печати всё ещё горели на моих рёбрах — Скорость и около живота Печать Силы Сотни, расходившиеся линиями до пупка, — и я не чувствовал усталости, но это чувство обманчиво. Когда я отзову печати, меня вырубит.

Как же там мои родные?

С ними всё должно быть хорошо, да, хорошо…

* * *

Глава 23

— Когда я забеременела тобой, я сразу поняла, что такое любовь, Оками. Хоть и в насилии, но ты стал моим любимым, самым лучшим творением, моим выходом из тьмы к свету. Но даже в тот момент моего состояния, когда пробудился Мангекьё и я выбралась из клана Узумаки, даже в тот момент, когда я бросала тебя, я знала свою цель. Свой выбор я давно сделала, и мне его нести. Это бремя безумия давало мне сил. Я верила, что мира можно добиться через кровь и боль, через всеобщую ненависть. Но ты открыл мне глаза, открыл истину. Я бесконечно сожалею о том, через что тебе придётся пройти, но это цена за мир. Мир, в котором не будет войн и сожалений, не будет материнского плача об утрате, не будет тихой скорби отца, отправляющего сына на войну, мир, где не будет правителей и их законов о войне, в которых они находят выгоду. Всё ради мира, Оками. Все их смерти ради мира, помни об этом. Помни, что реки крови, которые ты прольёшь, — ради лучшего будущего. Помни, чтобы не впасть в пучину ненависти и безумия. Помни…

* * *

Оглядывая перепаханное поле, будто прошла артиллерия современного образца, я не испытывал каких-либо сильных эмоций, лишь усталость. Прибыв во время разгара тяжёлой битвы, я в полной мере вплёлся в рисунок боя моего старика, и мы дополняли друг друга.

Там, где он оставлял дыру, я её затыкал, там, где он отправлял огонь, я добавлял воздух. И даже моя любимая смертельная комбинация была в полной мере реализована, когда Такаба попался на старый трюк и впал замертво, как я думал. Но он выжил, даром Узумаки. Старик его немного подлатал и запечатал. Остальные же…

Всех выживших Узумаки просто разорвало надвое от Меча, когда тот решил поиграться, и, думается мне, такое даже они не смогли пережить. Так что их тела были сожжены в огне случайной техники, как я запомнил, и забыты. Мир их праху, неизвестные предатели.

Шиноби в балахоне оказалась девушкой, да ещё какой. Уродливая, словно мумия, вся иссохшая, она олицетворяла всю сущность бытия, увядания и тления. Её техники были построены на основе её мутации, и призыв её был богомерзким. Пиявки, что пили кровь, — они в конце боя, когда старик прикончил её своей сильнейшей техникой, выпили Хьюгу, что не ожидал этого, и всё равно проиграла. Ведь как соревноваться с этим седоволосым монстром, что мог резать горы, словно тофу? Даже Режим Мудреца не помог бедной девушке, и она бесславно скончалась от потери головы. Ну, или она умерла до того, как поняла, что её голова летит куда-то в сторону. Кто знает.

Старик был без ранений и чист, свеж, на фоне меня — словно вообще не бился против всех в одного, пятеро на одного, да ещё и Мудрец. А я тут двоих еле одолел, хотя блондина было относительно легко победить за счёт хитрости, но всё равно он меня задел.

Котецу же была ранена в плечо и в бок. У неё зияли дыры размером с кулак, как у того безымянного Хьюги, с которым она и билась, пока того не высосала эта пиявка. Жаль, конечно, но ничего не поделаешь — источник информации о ситуации в клане Хьюг канул в кровь.

Бой выдался жарким, особенно понимая весь тот бедлам, что устроил старик, который сейчас лечил Котецу. Для него это было ничем не примечательным, тот даже не вспотел.

Сев рядом, я поинтересовался, как получились такие дыры.

— Он был очень силён, господин. Я даже не успевала за его движениями, хоть и реагировала на атаки, но в конце концов он почти отправил меня в чистый мир.

— Тебе повезло, что эта девочка решила пожрать его, чтобы восполнить чакру. — Она вскрикнула, когда старик задел пальцем её рану в плече. — Тебя ждут утроенные тренировки, ленивая девочка, что не хочет драться. Так что готовься.

Котецу надулась, словно хомяк, а старик был непреклонен в своём решении. Они были словно отец и дочь. Я же задумался, глядя на Котецу. Она не хочет биться? Не замечал за ней такого, похоже, я пропустил очень важные грани характера этого самурая. Может, освободить её от клятвы? Но не сделаю ли я хуже?

Ладно, не время об этом думать. Нам нужно выдвигаться в третий центр, что лишился своего командира. Сецуна, как старейшина, имел право на время взять командование на себя, и я прогнозирую, что так и случится. Так что возвращаться в клан в ближайшее время мы не будем. А жаль, хотелось найти Мито-чан и поинтересоваться её здоровьем. Старик молчал, словно партизан, и не распространялся о принцессе, хотя он и главный медик. Ну что за детский сад, думалось мне, но разговорить этого упрямца я не мог. Тот советовал мне самому выяснить, что с принцессой, но мне было не до этого.

Что ж, в путь. Теряя сознание, я примерно понял, что меня крупно отделали.

* * *

Сознание возвращалось урывками. Первый раз, очнувшись, я не заметил рядом никого и не успел даже позвать кого-то — тьма поглотила меня очень быстро.

Второй раз было лучше. Заметил рядом с собой Котецу, которая выглядела уже хорошо и без ран.

— Господин! Вы очнулись, как я рада! — Её суетливые движения вызывали мигрень в голове.

— Котецу, дай воды и не прыгай перед глазами. — Мой голос был сухим, словно у старика.

— Ой, конечно, сейчас. — Она откуда-то достала деревянный бутыль и дала мне выпить живительную влагу.

Воду будто не пил очень долгое время. Сколько я здесь? Голова была словно чугунная, а чакра не отзывалась.

Захотев спросить Котецу, где мы и сколько я пролежал, я не смог — тьма поглотила мой разум.

Третье пробуждение было уже нормальным.

Очнувшись, я почувствовал холодный ветер, который залетал в мой одноместный шатёр, и свежий запах деревьев. Чакра была уже доступна и приятно курсировала по телу. Это чувство никогда не перестанет мне нравиться. Ощущение силы и возможностей.

Присев и встав с футона, который лежал на ровной тёплой земле, я потянулся, и мои мышцы, будто отзываясь, одарили меня приятной болью. Ох-х, хорошо. Меч, что я отнял у того блондина, лежал рядом — почти моего роста. Огромная бандура была сделана из чакропроводящей стали и очень ценна. Ещё бы научиться ей правильно пользоваться.

Сенсорные возможности давали понять, что я в лагере. Очаги чакры Узумаки не заметить было трудно — такие яркие и тёплые, словно маленькие солнца, что согревают своим теплом. Спокойствие поглотило мой разум после тяжёлого боя, в котором я был в напряжении. Ночная атмосфера лагеря, что спал после тяжёлого дня войны, давала мне ясность сознания. Пить хотелось, но в палатке ничего не было.

Шрам на груди всё же остался. Провёл пальцем по горизонтальному шраму, что чуть не задевал Печать Скорости.

Хм-м, очаг чакры увеличился примерно на десять процентов, а чакра-каналы были толще, чем до этого. Заметить такое должен любой мало-мальски опытный шиноби. Всегда нужно знать, что творится с твоим телом. Это после боя такое? Старик всё же прав, что расти, сидя в клане, так быстро не получилось бы.

Кстати, где сам старик? Стою уже минут пять, раздумывая, а никто не приходит. Если бы они были рядом, то сразу бы прибыли, заметив, что я очнулся. Если их здесь, в лагере, нет, то где они?

— Она приходила каждый день, сынок. Такая хорошая девушка оказалась, из неё выйдет отличная жена, хоть она и немного уже стара.

Этот голос я узнаю из тысяч. Во время потери сознания мы с ней не могли разговаривать, но она, похоже, была в сознании. Я думал, когда я без сознания, то она тоже не могла видеть происходящее вокруг, но, похоже, ошибался.

— И я тоже рад тебя слышать, Никушима. — Мысленно отвечать получалось уже лучше, чем до этого. Вслух же отвечать, думается, не стоит — посчитают ещё психом. Хотя…

— Называй меня мама! И, раз ты очнулся, тебе оставили послание, оно под твоей подушкой. И, кстати, она станет хорошей невесткой, эта девочка с Бьякуганом.

Закатив глаза на последние слова, я ничего не ответил. М-да, и кто додумался положить туда, куда я бы не посмотрел?

Подняв подушку, что была твёрда, как камень, я достал свиток и развернул его. Узнать почерк старика было легко.

«Ушли в клан, вернёмся в течение недели. Если найдёшь свиток — значит, не зря я тебя учил. Твои пленные у меня, женщин мы нашли. Командование на тебе. Удачи!»

Этот чёртов старик! Какое командование?! И какая неделя? Я ведь не знаю, когда это послание было написано.

За все годы обучения старик дал теорию командования, то есть управления большим количеством шиноби, но практики у меня никогда не было. Что делать-то? Ну, хоть девушки были спасены, это радует.

Выбравшись из шатра, я понял, где оказался. Рядом был тот огромный шатёр, где был этот предатель Такаба. Быстро пройдя в него, я оказался в том же самом шатре, только обстановка изменилась. Ночной лагерь не пестрил своим разнообразием, и я заметил лишь сонный храп да дежурных, что бдели вокруг и внутри.

Стол другой, и дивана не было. Вся роскошь будто ушла, а за обычным хорошим деревянным столом, освещённым светом свечей, сидела красивая красноволосая девушка на вид не старше двадцати лет.

— А вы очнулись, это хорошо. Прошу, господин, садитесь. — Она указала на стул перед собой. Я сел, заинтересованно ожидая дальнейших действий. — Вот воды. — Она поставила передо мной воду, и я выпил живительную влагу. — Старейшина Сецуна передал временное командование мне, пока вы не очнулись. Моё имя Акая, господин Оками. Меня назначил ваш дедушка вашей заместительницей и личным врачом, который следил за вашим здоровьем, пока вы были без сознания. Если позволите, я продолжу свои обязанности. Теперь, когда вы очнулись, вы можете взять командование на себя, господин. А также…

Пока эта милая сероглазая красавица с огненно-красными волосами расписывала мне мои обязанности и все нюансы управления третьим центром, который контролировал пять лагерей вокруг, я испытывал фантомную мигрень, которой на самом деле не было.

Что это, очередная проверка от моего старика? Доверить командование тринадцатилетнему мальчику, который ничего не смыслит в этом? В первой жизни люди бы у виска покрутили на такие действия. Здесь же это не в пределах нормы, но приказ старейшины тут не обсуждают и не оспаривают. Если я тут всё не разрушу и не поубиваю всех своими приказами, то и никто не заметит моего присутствия.

Ладно, жаловаться я не привык. Надо брать командование в свои руки. Неделя ожидается сложной.

* * *

Первый день с ночи до рассвета, в который мы вместе с Акая не спали, выдался немного бурным, но не таким сложным в плане обязанностей.

Она мне за несколько часов всё объяснила. Ну, как всё…

Мои обязанности с какого-то момента включали в себя очень многое из того, что не делают руководители.

Я должен был составить график — дежурства, боевых групп, охраны и ещё столовой! Лично каждая группа должна проходить через меня, чтобы выйти из лагеря, и также после возвращения должна лично прийти ко мне с докладом. Да тут вертикаль власти — какая-то не вертикаль вообще! Множество вещей, которые обычно делали в корпорациях менеджеры, я должен был делать лично.

Также мне нужно было лично пройтись по лидерам групп, чтобы они знали, кто стал их временным командиром, и они должны были лично протестировать мои способности. Ну что за дикарство, мы что, в каменном веке? Хотя был ли тут каменный век?

Вопросы, которые были тут не к месту, появлялись у меня в голове на протяжении всего дня, когда я отвешивал хорошие удары и оставлял сломанные конечности самым ретивым, которые посмели мне перечить. Возможно, я и не любил бессмысленное насилие, но опыт жизни из прошлого мира давал ясно понять, что в среде, где царит закон силы, нельзя давать себя подавить. Так что пришлось некоторых особо гордых ломать и показывать, что старик не просто так назначил меня тут главным. Сила давала мне права.

Но как таковая власть мне не нужна. У меня не было амбиций залезть повыше. Даже понимая всю глубину своих сил и возможностей, у меня ни на миг не было желания стать кем-то большим, чем обычным человеком, который просто хочет жить. Я заметил это и в своём старом мире — амбиций во мне как таковых нет. Здесь же выбора не было. Раз назначили — исполняй приказ. Как однажды мне сказал один знакомый, которого назначили руководителем крупной группы.

Первый день прошёл сумбурно и в спешке. Акая ходила за мной хвостом и лишь наблюдала. Разговаривать с ней особого желания не было, да и тем общих нет. Она была моей тенью, что быстро вправляла кости шиноби, которых я ломал, и также быстро уходила вместе со мной.

Не встретил никого, кто стоил бы моего пристального внимания. Все одинаковые на мой взгляд: кто-то мог больше выделиться, кто-то меньше. Но, конечно, всех победить в целом огромном центре я бы не смог. Просто повыбивал самых слабых и громких, остальные признали меня, когда я их вызвал к себе на ковёр. Кстати, надо бы забрать его.

На второй день я был полностью занят разбором бумаг, а Акая подавала мне завтрак, обед и ужин, словно секретарша. Отчёты были сумбурными и не очень систематизированы, как я привык у себя в лаборатории. Всё как-то скомкано и не развёрнуто, словно шиноби просто отделывались от этих отчётов и забивали.

Вот один из примеров: «Пошёл туда, посмотрел там и тут, встретил белоглазого. Тот ранил, но я смог победить».

Это, если уменьшить количество ненужных деталей и домыслов. Но ничего не попишешь, не мне разбираться после того, как мы отбудем отсюда, с этим бардаком. Так что я просто просматривал, иногда вызывал кого-то, чтобы тот рассказал о том, что меня заинтересовало, и всё.

Так прошли несколько дней, и уже на пятый день, когда у меня всё было более-менее стабильно, случился один северный писец.

* * *

Пятый день командования начинался, как всегда, скучно и буднично. Весь день сидеть на месте и иногда выходить разбираться в конфликтах — не самое весёлое дело. Иногда получалось проводить спарринги с некоторыми хорошими шиноби моего уровня. Акая ни в какую не хотела со мной драться, так что пришлось отстать.

Как всегда, умываясь и идя в шатёр, где я сижу постоянно, я приветствовал мимо проходящих кивком головы да улыбался в ответ. Интересно, что сегодня на завтрак? Акая всегда придумывала что-то новое, но всегда разное. Сев за свой стол, я ожидал спокойного дня в ожидании старика, но всё испортил взрыв, который я почувствовал всем своим телом, и рёв животного. Ну что ещё? Земля ходила ходуном несколько секунд. Что-то сильно.

Опять какой-то призыв? Конечно, опасное дело, но, когда в лагерях находятся команды запечатывания, то переживать об огромных призывных зверушках не приходится. Уже были случаи за мой срок, что какой-то особо ретивый призыв пробовал на зуб оборону центра и лагерей вокруг.

Но тут, словно по волшебству, волной прошло убийственное намерение немыслимых масштабов. Акая, вбегая вся словно в грязи, была красноречивее, чем все ораторы вместе взятые.

— Господин! Биджу! Он напал на третий лагерь!

Я уже почувствовал давление огромной мощи. Да вашу…

* * *

Что видит перед смертью человек? Родных? Палату в больнице? Свою руку?

Пепел был ответом на мои размышления. Зверь беснуется, но его пока отвлекают. Он не собирается отступать.

Лагерь был сожжён и полностью выжжен огнём, что не прекращался. Потушить его никто и не думал. Нас, три сотни шиноби, занимал один Лис. Да какой — Девятихвостый Демон-Лис Кьюби, машина для убийств. И в будущем — добрый друг для Наруто Узумаки, такого же полукровки, как и я. Но не в этом будущем. Акая подала мне игрушку — обычную игрушку, сделанную из дерева, коня. Он был сожжён наполовину, и лишь верхняя часть головы была относительно цела.

— Это был сын Тацуи. Он здесь был с ним, не мог оставить его в клане — тот постоянно плакал без своего отца. Матери не было, так что в лагерь он попал ещё ребёнком. Ему было лет пять, господин. Тацуя прибыл в центр сегодня, заступая на дежурство, ожидает приказа. Он… готов на всё. — Она посмотрела мне в глаза. — Ваши приказы, господин Оками?

Я смотрел, как пять десятков Узумаки, что светились, словно ёлки, пытались отогнать от лагеря Лиса, что буянил. Он не уходил. Убить его своими силами мы не сможем — не тот уровень. Меч старика я применять не сумею — ни сил, ни умений не хватит на такой приём, чтобы укоротить голову этому монстру.

Попробуем мирный вариант. Подав чакры в горло, я крикнул:

— Прекратить атаку! Барьер! — Все, кто пытался отогнать Лиса подальше, быстро ретировались, когда услышали мой приказ. Огромная красная клетка захлопнулась, когда пять десятков Узумаки послушно выполнили приказ. — Акая, стой здесь и не подпускай никого к барьеру.

— Но… — Она хотела что-то сказать, но мой взгляд предостерёг её от слов. — Хорошо, господин.

Быстро пройдя сквозь завесу людей и командира, что пытался меня отговорить от безрассудства, я попал к биджу, который пытался выбраться. Его взгляд не предвещал ничего хорошего, и я не видел в этих огромных глазах разума.

— Курама! — Его имя должно было сработать, ведь никто не знал его, по крайней мере, я так думал. Я рисковал — знание такого уровня, как имя биджу, вызывало множество подозрений, но… Рёв ярости был мне ответом. Ясно. Его контролируют и направляют на нас.

Быстро отступив шуншином, как и все Узумаки, которые держали барьер, разрушившийся от биджудамы, я размышлял, пока Узумаки опять его атаковали и пытались прогнать. Убить его обычными нашими силами не получится. Запечатать?

Потери уже составили сотню-другую. Если сейчас его не остановить, то здесь полягут все. Отступать — не вариант, слишком опасно. Кто или что его направляет? Откуда такая целенаправленная атака от зверя? Не может быть, чтобы кто-нибудь спровоцировал его в лагере, который он уничтожил. И как, чёрт побери, он появился посередине лагеря? Я не думал, что кто-нибудь, кроме Мадары, сможет победить и связать контрактом сильнейшего биджу. Он находился под контролем, но не Шарингана. Что делать…

После напряжённых минут раздумий я принял решение. Это не вернёт умерших, но сделает их смерть благом для будущих потомков.

— Убьём его, Акая. Раз и навсегда. Готовьтесь, мы используем Шики Фуджин. Пусть Тацуя лично прибудет ко мне.

— Да, господин. — Поклонившись, она шуншином ушла исполнять мой приказ. На её лице были сомнения, но меня это не должно волновать. Или так, или умереть. Печати знали немногие Узумаки, и она понимала, что я их знаю.

Я думал, этот момент будет позднее, когда я буду готов лучше, но планы всегда идут по одному месту.

Не важно, кто или что управляло Курамой, и не важно, кем он в будущем мог стать. Всё было не важно. Сейчас он убивал моих людей, и мой клан противостоял ему. Он — враг, а с врагами нет смысла играть в поддавки или в жалость. Сегодня я изменю историю этого мира, и теперь план Зецу по воскрешению своей матери не удастся, покуда Шинигами не отпустит душу этого чёртова Лиса. Сегодня один из биджу исчезнет из этого мира навсегда. Ну, или пока не используют маску Шинигами.

— Ты всё правильно делаешь, сын. Не сомневайся. — Раздался в моей голове тёплый голос моей матери.

— Спасибо.

* * *

Как охотиться на существо, чьи размеры соответствовали маленькой горе? С размахом. Десяток погнал его на специальное место, которое расчистили и подготовили для ритуала, также около сотни следило, чтобы тот не ушёл с маршрута. Ещё десяток под моим командованием стали возле огромного поля. На этих десятерых положили руки все их подчинённые. Я научил этот десяток дзюцу, что должно было задержать биджу на минуту. Больше нам и не нужно. С таким количеством чакры Узумаки, которая подавляла биджу, нам нужно немного времени.

Шинигами. Когда я только-только начал обучение, в свитках всегда присутствовал этот персонаж. Местный фольклор, будь он фантазией обычных людей, не пестрил подробностями о нём. Лишь общие факты и домыслы учёных-религиоведов. Но было то, что отличало его от фантазий.

Бог Смерти был фигурой, которой не молились и не возводили храмов. О нет.

Его боялись и страшились, ведь он был страшен. Это вам не какой-нибудь Бог Любви. Тут другая тема: смерть была сакральной в этом мире, и чистый мир был вотчиной Шинигами. Откуда Узумаки узнали о Боге Смерти? Сам появился, когда умер первый Узумаки. Тот лично забрал его душу в чистый мир, ну, по крайней мере, так написали. С чего такая честь — не было понятно, но поверить можно, хоть и с трудом.

Маска, что была показана в первоисточнике, не давала мне каких-либо объяснений. Храм был, и я даже посещал его, но никаких масок я там не видел. Этот секрет был довольно важен, как мне казалось, и я не думаю, что маску, что могла управлять самой Смертью, могли просто держать у всех на виду. Скорее, я поверю, что маска хранится у главной семьи, и те используют её как последнее оружие судного дня. В свитках также не было упоминаний о маске.

Так и повелось, что Узумаки, одарённые личным присутствием Шинигами, могли вызывать его печатями и использовать как последний довод при борьбе с врагом. Тецуя, что потерял своего сына, не видел смысла в жизни и горел местью. Паршиво использовать человека, но с волками жить — по-волчьи выть. Техника была передана, и теперь он может отомстить.

Я знал все печати для техники. Шики Фуджин — запечатывающая техника, разработанная кланом Узумаки, которая позволяет призвать на помощь силу Шинигами. Обучение этой технике не каралось, но никто в здравом уме не стал бы вызывать Шинигами просто так. Распространение техники вне клана каралось жёстко, но обучению соклановцев никто не противился. Хоть и никто этим не помышлял, ведь уровень такой техники был очень высок, а безумцев никто определить не мог. Странные законы были насчёт этой техники, не до конца понятные, но другого выхода я не видел.

Чтобы убить этого монстра, нужно обладать очень большой силой. Думается мне, чтобы отправить биджу на перерождение, надо либо убивать джинчурики, в которых биджу запечатан, либо иметь силу Хаширамы и Мадары. Таковых здесь не было.

Все понимали, что это билет в один конец. У Шинигами всё просто: вызываешь? Значит, хочешь в иной мир. А что за иной мир? Загробный. Призыватель умирает, а Шинигами исполняет его последнюю волю и запечатывает врага в призывателя, и вместе с ними они попадают в желудок Бога Смерти, откуда не выбраться без маски, хотя про маску не было слов в технике, но это я уже знал сам. Никаких чудес — это было запечатывание. Ну что ещё ожидать от Бога — покровителя Узумаки?

Рёв я услышал издалека, а печати начали складывать одновременно десяток вместе со мной. Техника, которой меня научил старик.

— Фуиндзюцу: Барьер Узумаки!

Огромная золотая клетка захлопнулась вокруг демона, что бесновался и не прекращал вызывать огонь вокруг. Барьер был многократно сильнее по сравнению с тем, что использовали в первый раз, и биджудама не смогла пробить его. Хоть и тряхнула знатно. Чувствовалось, внутри было очень жарко. Температура вне барьера в виде куба была очень высокой, словно в пустыне. Но все не обращали на это внимания. Чакра текла, словно через дырки, а сдерживать этого Лиса было всё труднее и труднее. Что за монстр, и как Мадара смог эту махину покорить? Всё дело в силе управления посредством Мангекьё, или любой другой обладатель таких же глазок мог сделать из биджу зверюшку?

Тецуя, красноволосый молодой мужчина, чьи зелёные глаза горели ненавистью, закончил складывать печати. Пропустив его в барьер и окружив его изнутри таким же барьером, мы дали ему время. Мы не видели Шинигами, так как его видели лишь те, кто близок к смерти, или сам призыватель, но почувствовать его присутствие и смутный силуэт могли все.

Это было словно холодный ветер в жаркой пустыне. Словно у затылка был приставлен клинок, который в любой момент мог пронзить твой мозг. Смерть была рядом, и Узумаки приветствовали покровителя знаками, которые не несли какого-либо практического смысла. Вера. Одна лишь вера и доказательство, когда Лис взревел больным голосом.

Его будто разрывали на части, и, когда фигура огромной махины потекла красным светом в сторону Тецуи, я понял, что это конец. Барьер исчез. Запечатывание прошло успешно, и, когда Лис исчез полностью, Тецуя ещё стоял минуты три, пока к нему не подошла Акая. Я не стал подходить, понимая, что для меня это незнакомый парень, который пожертвовал своей жизнью ради мести.

Он пал замертво неожиданно и быстро, словно нитки у марионетки оборвали. Я отпустил технику и лишь молчал, как и все вокруг. Золотые частицы барьера падали на наши головы, но мы молчали. Не было криков радости или празднования. Сегодня клан лишился героя и сотни своих друзей и родных.

Сегодня день лишений.

* * *

— Это было опрометчиво, Оками.

— Я знаю, Глава, но выбора не было.

— Выбор есть всегда. — Тебе-то легко говорить. Был бы там — никто бы не умер. Но мои мысли остались при мне. Они были глупы и беспочвенны. Потери стольких людей сказались на мне не лучшим образом.

Я стоял перед самим Ашиной. Глава клана не был в гневе, скорее задумчив.

— Ты наказан. — Его голос прозвучал тихо. — Отныне ни шагу из клана, пока не получишь моё разрешение. Ты понял?

— Да, Глава. — Поклонившись, он меня отпустил.

Прошёл месяц с тех самых событий. Старик и прибывший настоящий командир центра были в ужасе, когда узнали, что случилось. Дедушка не обвинял меня, но сетовал, что можно было найти другой выход. Я же лишь молчал и думал.

Очень много думал. Какая реакция будет у тех, кто натравил на нас Лиса? Что они задумывали и какие последствия будут?

* * *

**Взгляд со стороны**

— Старший Брат, похоже, часть от Десятихвостого запечатали.

— Я знаю, знаю. — В пустоте, в чёрном пространстве, сидели в воздухе два брата, что давно ушли из физического мира и следили из-под кромки. — Этот пришлый действует опрометчиво, но он — кровь от крови моего сына. На этот раз я прощу этого отрока. Кураму можно легко вытащить, но пусть побудет там до предстоящих событий. Ничего не изменится. А этой маленькой лисе будет уроком.

— Ты всё же не хочешь отходить от своего плана, Брат?

— Никогда. Это единственный шанс противостоять гостям из звёзд.

* * *

Глава 24

— Раздумывая над этим экспериментом, меня не покидает ощущение, сын, что ты пытаешься просто свести себя с ума. Этот способ ведь может повредить твой разум и оставить тебя навсегда в ловушке, ты ведь понимаешь?

— Я всё понимаю, мама, но это единственный вариант. И ты меня не отговоришь от использования этой техники. Ты должна мне в этом помочь, без тебя не получится сотворить технику. Мне нужен наблюдатель и управляющий, иначе…

— Ох, и чья сторона решила передать в наследство тебе такой характер?

— Обе.

* * *

Время, словно нить, что связывает события всего сущего, шло своим чрезмерно быстрым темпом. Дни складывались в недели, а те — в месяцы. Месяцы, словно морской ветер, гнали сезоны и складывались в годы. Для шиноби годы войны были полны крови и потерь. Годы, что уносили по всему миру сотни тысяч жизней шиноби, которые больше никогда не обагрят кровью своих врагов клинки.

* * *

— Эй-эй, Эна, ты слышала новость, что в клан возвращается Охотник? — Новость была очень важной для прожжённых сплетниц, и разговор проходил в особом месте — в чайной в центре, где собирались лучшие сплетницы клана. Острый слух шиноби улавливал всё в помещении, в котором сидели шиноби и простые люди, участники, в число которых входил этот разговор.

— Не может быть, сам Охотник?! О Ками-сама, он же такой горячий! Я никогда не смогу себе позволить хотя бы пальцем прикоснуться к этому парню. Ох-х, будь я моложе лет на двадцать…

— Забудь-забудь, — раздался третий голос за столом. — Принцесса скорее отречётся от титула, чем позволит этому парню общаться с кем-либо, кроме неё. Вы же знаете, какая она ревнивица.

— Эх-х, как жаль. А ведь говорят, что он так красив, что сразил наповал саму главу клана куноичи из клана Онто. Говорят, они выбирают себе в мужья самых красивых и сильных шиноби.

— Ой, никто его не видел, Эна, о чём ты? Может, он какой-нибудь уродец…

Слушая пустой трёп трёх женщин слегка за сорок, я испытывал стыд от всех этих разговоров, но пирожки сами себя не съедят, а эти пирожки были слишком вкусны, и я давно хотел вновь их поесть. Всё же уже два месяца не был в клане. Моя шляпа закрывала лицо, но старик, похоже, понял, кто я, и теперь подмигивал мне и показывал большой палец вверх, когда слышал все эти разговоры. Ох, уж эти слухи! И вообще, та дамочка просто попросила спарринг, не объясняя всей подноготной, а то, что она проиграла и теперь хотела меня себе в мужья, вообще ни в какие ворота. Наглость, которую я не стал терпеть и свалил в закат.

Вот уже пять лет прошло с начала войны, и скоро мой день рождения. Восемнадцать лет в мире шиноби, Наруто которого никогда не будет. Учитывая, что его дружка запечатали, история этого мира пойдёт теперь совсем по другим рельсам, искренне на это надеюсь. Целых пять лет, которые пролетели, словно миг. Занимаясь одним и тем же делом, словно обыденностью, время для меня смазалось, и я даже не понял, как уже восемнадцать лет копчу эту землю. Эпоха воюющих кланов не собирается заканчиваться и не закончится в ближайшее время, а я стал её самым кровавым участником. Забрал сотни жизней во благо клана.

Война проходила с переменным успехом. Где-то Узумаки побеждали, где-то проигрывали, но в большинстве случаев клан, конечно, давил Хьюг. Но одной силой здесь не выигрывают войны. Учитывая силу моего клана, несведущий человек удивился бы такому долгому сражению, но на всё это был один ответ — эпоха воюющих кланов. Численность была высока, а личная сила отдельно взятого шиноби была настолько велика, что, если бы взять среднестатистического шиноби и поместить его в будущее, любой из них смог бы стать джонином. Это было личное мнение, построенное на наблюдениях и битвах. Непонятно, что случилось в будущем и почему общий уровень сил упал, но сейчас каждый второй был довольно опасным противником.

Хьюги на диво отличались от того, какими я их помнил из первоисточника. В сериале, как я его помню, целого брата-близнеца главы клана убили, чтобы спасти политическую ситуацию, принцессу из главной ветви почему-то унижалчлен побочной ветви, а силу глаз использовали только ради разведки.

Но это в будущем, которое непонятно, настанет ли. Сейчас же ситуация кардинально другая. Хьюги были сильным, твёрдо стоящим на ногах противником, с которым Узумаки приходилось считаться. Учитывая их численный перевес, всё могло бы быть печально, но мы брали качеством: на одного Узумаки приходилось по три белоглазых. Ниндзюцу у Хьюг преимущественно было стихии Земли, которую они не поскупились использовать в ловушках. В связке с глазами они устраивали засады, на которые попадались неопытные шиноби. Вода и Огонь, Земля и Ветер — всё складывалось в кровавый рисунок, от которого кровь стыла в жилах. В огромных баталиях, где белоглазых загоняли в барьеры и жгли, словно тараканов, стоило отдельного упоминания. Ужасные действия войны были в самом кровавом виде, но и противники не были божьими одуванчиками. Практика от старика в больнице клана и на поле боя показала мне, что бывает, когда отрывают чакра-каналы. Обладатели Бьякугана знали, куда бить. Долгая смерть, когда старик — один из немногих медиков, что мог исправить такое, — не успевал везде, показала мне, что не стоит недооценивать этих белоглазых мастеров рукопашного боя.

Но всё это проходило мимо меня, задевая лишь касательно. Случай буйства Девятихвостого был одним из самых больших потерь клана, и я стал немного изгоем на время, когда от меня шарахались. Но за пять лет это забылось. Хватало громких событий и геройств, чтобы затмить мой провал, к которому я был непричастен. Но я был командиром, и во время моего командования это случилось, так что вина была на мне.

После того случая, когда я запечатал в брюхе Шинигами целого биджу, меня показательно наказали на глазах у остальных, запретив мне выходить за пределы клана. Но на деле всё обстояло по-другому. Ашина, впрочем, как и дедушка, не были злы на меня, скорее ошарашены, что я вызвал Шинигами. Для клана такие события были знаковыми, и старейшины также не поскупились на похвалу, но в то же время пожурили меня, что я мог бы найти другой выход. Никто не обвинял, все понимали, что мой поступок был единственно верным, но старики всё равно ворчали. Суеверные создания.

Это всё было в первый месяц моего наказания, но потом начались свистопляски. Глава в своём гениальном уме преисполнился и, заметив мои таланты, решил использовать меня креативно и оригинально. Сделав из меня нечто вроде страшилки, пугало для врагов, он направлял меня на разные миссии, в большинстве своём не связанных с этой войной. Да, война была важным делом, но это не должно было останавливать решение других проблем клана, как мне важно объяснил Ашина. Так я стал охотником за разными целями по поручению главы. Как волк, который загонял свою добычу, так и я стал идти по следам и искать всякое. Моё лицо стало визитной карточкой для всех жертв Узумаки. Шаринган, что горел в моих глазах, должен был быть известен многим, но на самом деле обо мне знали лишь по слухам, ведь я не оставлял свидетелей… Сказал бы я, если бы всякие Узумаки, тыкая пальцем на Ашину, не распространили слухи о моих действиях. Никакой секретности, дилетанты.

Миссии были разными. Бывали Узумаки, что предавали клан, и меня отправляли их карать. Иногда — безклановые, что посмели поднять руку на наших представителей вне клана. Иногда — Хьюги, которых никто не мог поймать во время войны, я же их находил и убивал.

Вот что я делал. Знания, которые не должны были попасть в общий доступ, люди, которые должны были исчезнуть. Иногда меня отправляли на помощь в войне, но там дела обстояли довольно стабильно, и больших жертв удавалось избегать. Всё же запечатать раненого и вылечить в безопасности лучше, чем на поле боя, чего противник был лишён. Да и потери у нас по сравнению с кланом белоглазых были на порядок меньше. Количество чакры и жизненная сила решали в сложных ситуациях.

Там же, во время больших баталий, я был в роли артиллерии, ведь сравнительно мало шиноби имели запас чакры, как мой, даже среди нашего клана. Одни старики, которые не хотели воевать. Сжечь сотню противников морем огня приходилось не один раз. И меня запомнили. Репутация сложилась такая, что все в клане знали, чем я занимаюсь, но вне клана особо не понимали, кто такой Охотник, — лишь косвенные слухи и пустые размышления.

Разведчики других кланов пытались узнать обо мне хоть что-то, но их всегда ждало разочарование, ведь лично ни с кем внутри клана я не общался, и мои подвиги оставались лишь на уровне слухов. Хоть совет старейшин и глава были довольны моими достижениями.

Сделали из меня киллера или цепного пса. Был ли я против? Относительно.

После того случая, когда на моих глазах целый лагерь, в котором спало больше сотни человек, превратился в пепел, взгляды на жизнь и её ценности немного поменялись. Я взвинтил темп своего развития, и, чтобы дойти до той точки, на которую я нацелился, приходилось марать руки. Не бывает, чтобы всё давалось на блюдечке. Мои раны от врагов, разорванные органы, шрамы и ожоги — цена, которую я платил, была моей жизнью и здоровьем. Я был словно заведённый.

Жалею ли я, что стал клинком в руках власти главы и старейшин? Нет. Моя цель изначально была в том, чтобы кардинально поменять историю этого мира, чтобы клан выжил. После случая с матерью в этот план включился и клан Учих. Как это связано, думалось мне в первое время, когда я ещё сомневался насчёт выбранного пути. Но когда мне предоставили доступ к ресурсам и знаниям клана, вопросы отпали сами собой. Возможности целого клана были намного больше, чем у моего дедушки.

Глава и старейшины знали, что без пряника кнут бесполезен, и меня обучали тому, чему я не смог бы обучиться, будучи под опекой старика, и давали такой уровень знаний, что мой прогресс, который застопорился в начале войны, вновь вспыхнул яркой вспышкой. Кирин, что долго не давался моему пониманию, дался моим рукам, а новые техники с помощью опытных членов клана пополнили мой арсенал. Моя молния, любимая стихия, которую я использую чаще всего, стала ещё смертоноснее, а мастерство начертания фуиндзюцу скакнуло на порядок.

Даже Меч, высшая ступень стиля тайдзюцу дедушки, теперь не вызывал такого восторженного трепета, как прежде. Высший уровень фуиндзюцу, который мог влиять на само пространство и время, — вот что вызывало у меня трепет сейчас. Ашина знал, как подкупить меня, голодного до знаний полукровку. Меч же теперь я сам мог вызывать, срезая горы и создавая овраги длиной в несколько десятков метров. Не считая того, что я валялся бы без сил после двух ударов, всё было отлично в этой технике.

Думая о начале войны и событиях, предшествовавших такому варианту событий, я вспоминал своих друзей, которые стали ими после того, как их очень вежливо обворовали. Ханрой и Чирао оказались адекватными и вполне сговорчивыми шиноби и предоставили все свои знания в обмен на жизнь. Конечно, за всеми убийствами и похищениями в третьем центре стояли предатели — Узумаки и Хьюги, а тройка вместе с почившей девушкой, у которой был прожорливый призыв, были обычными наёмниками без дома и семьи. Жалкое зрелище, но обыденное в этом мире. Не все рождались в кланах, и сильные шиноби иногда были одиночками, которым повезло с техниками.

Им предоставили выбор: либо они остаются и становятся частью клана, либо их пускают по ветру. Конечно, никто не стал бы им доверять, но мастера печатей знали своё дело, и они стали условно безопасными членами клана. Я про них забыл на некоторое время, когда получил, что хотел, но, когда судьба распорядилась так, что миссия была связана с некоторыми трудностями, мне прислали этих двоих в помощь. Меч блондину я, кстати, отдал обратно, когда понял, что таланта в фехтовании у меня нет, а желания заниматься этим тоже отсутствует. Мне больше нравилось кидаться во врага огромными валами огня и молний. Но, понимая свои слабости, я взял короткий клинок танто, держал при себе и, когда нужно было, пускал в дело. Научиться минимальным стойкам и приёмам с Шаринганом было легко. Мастером не стать, но порезать себя по неосторожности уже не грозило.

После совместной миссии, когда мне пришлось на горбу тащить этих двоих и ещё лечить их ирьёниндзюцу, те стали хорошими собеседниками. Ох уж эта медицина, найдёт путь к любому сердцу. Даже к таким, как Чирао, что был змеёй.

В возрасте, когда до пятнадцатилетия оставалось два месяца, у меня случился прорыв в контроле. Начались практики в лечении, и дались они мне довольно трудно. Первоклассным ирьёнином в плане лечения ближнего своего я не стал, но лечить, и лечить основательно и хорошо, у меня получалось. Не стать мне Цунаде Сенджу, но на крепкого середнячка я тянул, что очень расстраивало дедулю. Но он понимал, что везде талантлив не будешь, и то, что себе лечить я мог уже хорошо. Сказав, что мне нужно больше практики и меньше быть вне клана, тот отстал от меня со своими лечебными техниками. Конечно, меня расстраивало, что ирьёниндзюцу дались не так, как я хотел, но усердие заменяло мне талант. Ещё бы время найти на практику, когда миссии сыпались, словно из рога изобилия.

Кстати, насчёт Сенджу: вроде бы Хаширама и Мадара уже должны были встретиться. У меня не было разведывательной сети, но случай стычки сыновей и глав кланов должен быть широко известен. Надо бы спросить главу и старика насчёт громких событий наших союзников, придумав какой-нибудь повод. Всё же важно держать руку на пульсе. Эта встреча, вроде как, стала ключевой и первой у двух перерождений сыновей Мудреца Шести Путей.

Допив зелёный чай, я оставил чаевые, в которых старик не нуждался, но принимал, и помчался на доклад. Всё же удивительное стечение обстоятельств — встретить Саске Сарутоби, отца Хирузена. Я не ожидал от простой миссии по ликвидации отступника клана такого противника. Любовь — злая штука, и Саске лишился своей невесты, но теперь ему это уже не важно. Нечего было, убегая из клана, убивать своих родителей. Безумная девочка. Нога всё ещё болела, чёртов тёзка будущего мстителя. Огонь — детям не игрушка, и тот этих заветов не придерживался, пиромант доморощенный. Хорошо хоть выгоду получил от этого парня: техники стихии Огня на дороге не валяются, особенно такие эксклюзивные.

* * *

— …Ясно-ясно. Встретил Саске, говоришь? И как он тебе? О нём ходят множество слухов, и говорят, он сильный шиноби. Даже дал отпор Учихам, когда те позарились на тройной союз. И призыв у него, по слухам, был необычный. Ах-х, молодость, полна ошибок. Зря он связался с этой девочкой, не так ли?

— Как видите. — Я обнажил бедро, показывая, насколько тот силён. Ожог был довольно сильным, но моя регенерация и техники делали своё дело. Уже рассосался, но шрам останется, всё же техники Сарутоби необычны. Этот чёрный пепел до сих пор в носу.

— Хо-о-у, да, довольно показательно, но ты ведь победил? — Ашина ухмыльнулся, не сомневаясь во мне. Если бы другой глава клана узнал, что я напал на члена главной семьи другого клана, войне было бы не миновать. Но это был Ашина Узумаки, который не боялся никого. Да и свидетелей на том месте котлована не было. Всё снёс подчистую. А то, что Саске пропал, — не наше дело.

— Конечно. Его тело здесь. — Я хлопнул по своему поясу, где скрывались свитки для хранения трупов. — Как вы и полагали, она украла те свитки. Вот. — Я поставил свитки, которые эта дура украла у клана. — Никто не видел меня, а призыв этого парня и вправду был интересен, но против моих молний тот не смог устоять. Обезьяна, увы, скончалась, следов и свидетелей моего присутствия нет.

— Хорошо, очень хорошо. Можешь быть свободен, одна особа заждалась тебя. Я вызову, когда будешь нужен. — Его ухмылка была красноречивее всех слов. Боже, за что мне это?

— А ещё, Глава, можно задать вопрос?

— Конечно, для тебя — всё что угодно. — Конечно-конечно, «всё что угодно» не верилось, но и мой вопрос был не сложным.

— Как там мои братья?

— Братья? — Он сперва не понял, о ком я. — А, Сенджу! Всё с ними хорошо, вы давно не виделись, не так ли? Последний раз — год назад, когда я посылал тебя охранять одну из старейшин, помню-помню. Хорошо, что ты вспомнил. У нас происходит сделка, и, возможно, скоро они поселятся у нас. Я уже вижу на твоём лице радость, так что сообщу тебе подробности позже. Поверь, ты будешь очень рад.

Верю. На мою пантомиму с поднятыми руками в виде молитвы этот старик заржал, словно увидел что-то очень смешное. Не узнал насчёт встречи Мадары с Хаширамой, но узнал про какую-то неизвестную сделку. Отлично, всё узнаю лично. Передав свиток с телами, я убыл восвояси отдыхать. Прости, Хирузен, твой отец теперь в чистом мире, и ты не родишься, но надеюсь, твоя душа найдёт мир поспокойнее, чем этот, и там тебя не убьёт твой же ученик. Ещё бы найти Шимуру-старшего, но это не так важно.

Выйдя из резиденции главы, не успел пройти и десяти шагов, как на меня налетел красный вихрь под названием: «Хватит ходить на миссии, я скучала, дурак!»

— Да-да, Мито-чан, и я рад тебя видеть. — На мартышку, которая молча заняла привычное для себя место у меня на лице и на груди, я не обращал внимания. Её красноволосая голова заняла мою макушку, и ближайшее время эту особу оттуда не отогнать. Убрав волосы от лица, я махнул: — И тебе привет, Котецу, как дела?

— Всё хорошо, господин, спасибо, что спросили. — Моя бывшая самурай, ныне свободный ирьёнин-медик клана Узумаки, поклонилась мне. После того случая я понял, что держать рядом с собой откровенно слабую боевую единицу — глупость. Её смерть лишь омрачила бы мою и так невесёлую жизнь, так что, освободив её от клятвы, я попросил главу, как и Мито, сделать её простым медиком, которую не пустят на поле боя. Спокойная атмосфера клана, работа, которую ценят, и друзья — такие же медики. Что ещё надо той, которая потеряла всех и вся в пламени войны?

Но «господином» она называть меня не перестала. Всё же, став одной из лучших медиков клана, могла бы и прекратить эту традицию, но не стала. Таланта ей не занимать, и старик удачно нашёл, на ком отыграться на почве знаний по медицине. Став его второй ученицей, уже официально, она на диво быстро постигала науку врачевания, чему я был искренне рад. Медик, который может лечить чакра-каналы и очаг, если их повредить, был не лишним.

Старик в последнее время часто пропадал у себя, что-то изучая и создавая, так что видеться с ним получалось нечасто. Что-то готовил, но не рассказывал, что именно.

После того случая, когда я смог честно и без каких-либо хитростей победить его в бою, он сказал, что теперь я сам творец своей судьбы, и отпустил на вольные хлеба. Было грустно, но я понимал, что это хороший исход, и теперь я — взрослый и признанный шиноби. Признание тебя таким шиноби было хорошим моментом, и я понимал, что двигаюсь по правильному пути. Конечно, если бы мы бились насмерть, он бы меня просто уничтожил — опыт и уровень слишком разные, — но я не унывал и знал, что быстро прогрессирую.

Никушима, мама этого тела и моя уже хорошая подруга, обучила меня всему, что знала. Не считая техник Мангекьё, знания, которые она копила на протяжении всей своей жизни, я усвоил за эти пять лет и теперь могу с гордостью заявить своему дедушке по материнской линии, что я не простой бастард, а обученный. Ещё бы найти этого дедулю, который канул в Лету.

Конечно, я не настолько возгордился, чтобы переть на слона, будучи мышкой, но косвенные поиски, слухи и разговоры давали мне понять, что этот Учиха, что обладал колоссальной мощью, которую я сравнивал с Ашиной, куда-то пропал. Такого громкого и сильного шиноби не просто не заметить, но упоминаний о нём вообще нет. Словно его и не существовало. Мать, как и я, была в недоумении, особенно она, зная истинную силу его техник. Мало кто мог противостоять этому зубру, так что его смерть давала больше вопросов, чем ответов. Если он, конечно, умер. Никушима предполагала, что это какой-то трюк, чтобы ослабить бдительность, но мне казалось, в надежде, что он пошёл против кого не стоило и сгинул. Ведь я уже выходил против Учих и даже некоторых оставлял в живых, преимущественно детей, но те не смогли бы сдержать свои голоса, и про бастарда, который ходит по миру, рассказали бы. Но меня никто не ищет, что странно. Ситуацию в клане Учих тоже узнать не получится. Один из сильнейших кланов — проникнуть трудно, а свой интерес объяснять главе не хочется. Слишком много тайн я храню.

Но на данный момент всё это неважно, ведь, наконец-то, я дома и могу отдохнуть.

— Мито, слезь уже, ты не маленькая.

Поднимая за талию девушку, что выглядела лет на четырнадцать, я пошёл в сторону дома. Ян творит чудеса, и девочка, что раньше была мне по пояс, теперь ростом, как я пять лет назад. Мои же два метра рядом с принцессой смотрятся внушительно. Эх-х, кто бы дал отдохнуть с этим конвейером бодрости.

* * *

— Оками, как думаешь, когда эта война закончится? — Мито после сытного ужина потянуло на чаепитие, которое она любила, и мы сидели на заднем дворе огромного дома, в который мы переехали всей малой семьёй. Разговор шёл уже полчаса. Вечерний морской ветер шелестел моими короткими волосами, а свет луны отражался от пруда, что был построен лично мной. Отдушина — строительство — стало неожиданно приятным делом, и Мито меня в этом поддержала. Да, сколько бы я ни видел в этой девушке маленького ребёнка, дедушка и глава уже всё давно решили и известили меня, кто моя невеста. Противиться воле было бы можно — благо я не раб, — но не хотелось. Поставил лишь одно условие: свадьба будет, когда Мито исполнится восемнадцать. Прихоть, но согласились. Мито также ясно понимала всю подноготную, от которой она не была против, и мы теперь жили здесь втроём в огромном домишке, который я выкупил, когда мне стало тесно в прежнем доме. Старый дом не продал — в дань памяти о былых временах — и отдал нуждающимся. Но менять что-то нужно было, и теперь наш дом был недалеко от домов других важных персон, таких как глава клана, старейшины и прочие.

— Не знаю, Мито-чан. — Её голос звучал грустно и задумчиво. — А что случилось? Раньше ты не интересовалась войной между кланами.

Как бы ни была сильна Мито в своём возрасте, её не допускали к этой войне, как и в будущем не допустят к другим. Она была важным хранителем тайн главной семьи, и её роль была определена ещё до её рождения. Воевать в грязи и проливать свою кровь было далеко не тем, кем она станет в будущем. Это я мог побывать на фронте, помочь своим колоссальным запасом чакры своим соклановцам и убыть выполнять миссию далеко в тылу противника или в других далёких землях. Мито же должна была быть на островах, впитывать знания главной семьи и хранилищ клана. Даже если бы сменилась династия на другую семью, её роль была бы той же, ведь хранить историю должна принцесса — ценный источник знаний в опасных случаях. Тяжёлые времена давали понять своё лицо.

— Просто, понимаешь… ты ведь помнишь Рико-чан? — Подружка Мито, такая же озорная и яркая девочка? Как такую забыть. Я кивнул, и она продолжала. — Её родители — сенсоры, и их отправили сменить предыдущих. Они долго были вдалеке от неё. Обменивались письмами, но уже месяц они ничего ей не отвечали. Она стеснялась, но попросила меня узнать у дедушки, что случилось. И я узнала… — Она немного помолчала. — Они умерли. Техника стихии Земли, одни ошмётки, как поведал мне дедушка. И теперь я не знаю, что ей ответить. Как рассказать, что теперь она сирота, Оками? Как мне быть?

Её голос звучал всё тише, а голова опускалась всё ниже.

— Ты должна рассказать ей правду, Мито-чан. Быстро и решительно. Томя её своей неуверенностью, ты делаешь ей только больнее. Неизвестность хуже горькой правды. Твоя подруга достойна знать правду и принять смерть.

Немного помолчав, она кивнула и решительно встала. Принятое решение для неё было нелёгким, но она — принцесса, и это её долг.

— Хорошо! Так и сделаю. Спасибо, Оками! Ты лучший. — Клюнув меня в щёку, она убежала сломя голову, перепрыгивая через весь дом. Красное лицо, словно помидор, рассмешило меня, и мой смех точно достиг её ушей.

Котецу, увидев стремительную Мито, вопросительно посмотрела на меня. Она только принесла сладости, чтобы вкусить их вместе с чаем.

— Ничего такого, Котецу, садись, выпей со мной чаю. Расскажи, что говорят в больнице, давно не был в клане и нужно узнать все свежие новости.

— Хорошо, господин.

Люблю характер Котецу — всегда спокойная и тихая. Идеальная служанка, хоть мы и хотели нанять кого-то со стороны, она оказалась против. На мой резонный вопрос, что, может, ей нужно устроить свою личную жизнь, она ответила, что это её дело, и она решит его, когда нужно. Возможно, это было грубо с моей стороны, но её честный ответ успокоил меня.

— Говорят, что Катао Узумаки убил одного из старейшин Хьюг и лично вырезал ему глаза.

— Хо-о, интересно. Обычно эти старики лично не выходили на поле боя, что изменилось?

— Это ещё интереснее, господин. — Она глотнула чаю. — Ходят слухи, что скоро клан дожмёт Хьюг, и те сдадутся. Убийство одного из старейшин из главной ветви стало тем самым знаком, что у наших врагов дела идут очень плохо. Так что это дело времени, когда мы выиграем.

Оптимистично, но, на самом деле, война происходила лишь с побочной ветвью, тогда как главная ветвь клана была в безопасности и лишь отправляла на убой своих соклановцев. Даже слепой мог заметить, что дела у Хьюг идут нехорошо, и обычные шиноби массово то дезертируют, то сдаются в плен. У Узумаки их не ждали, но и не противились. Метку на лбу пока не придумали, как снять, но уже несколько лет велись эксперименты в этой области, и заблокировать её влияние мастера уже смогли. Не знаю, откуда такой уровень мастерства в начертании печатей у их побочной ветви, но он оказался крепким орешком, что даже Ашина в разговорах упомянул об этом, а это показатель.

— Ясно-ясно, что ещё?

— Господин Сецуна рассказывал, что скоро закончит над чем работает. — О, это отлично. Давно не видел старика. — Также ходят странные слухи среди раненых, что те видели какого-то демона, который вытаскивал из своего тела кости и атаковал ими наших шиноби, но я думаю, это преувеличение.

Хм-м, Кагуя? Я на сто процентов уверен, что только те способны на такое.

— Также говорят, что видели огромную жабу, что махала клинком. Рассказывают, что призыватель бился против Хьюг, и те почти смогли убить этого шиноби, когда подоспели Узумаки и вместе с ним убили всех Хьюг. Но тот, не попрощавшись, пропал. Как вы знаете, у нас в клане появился, вашим трудом, призыв Змей, и те, кто помогли этому шиноби, хотели получить в ответ контракт с Жабами, но, увы, тот больше не появлялся в окрестностях.

Когда Чирао передал контракт со Змеями мне, я, конечно, передал их главе, а тот уже — кому посчитал нужным. Сам не стал заключать контракт, ведь меня интересовало другое. Но зарубку, что у нас может появиться новый Мудрец, я поставил.

Свободный поиск. Так называемая русская рулетка, когда ты мог попасть куда-нибудь, где вообще нет воздуха, или туда, куда тебе нужно. Старик был категорически против, но теперь, когда я был свободен от его приказов, он не мог запретить мне эту дурость.

Конечно, я не был настолько безумным, чтобы самому прыгать в неизвестность. Поступил проще: клон в связке с фуин-печатями даровал мне возможность безопасно проверять, куда я попаду. Укрепляя оболочку клона, он отправлялся призывом в неизвестность, а возвращался обратным призывом, который я делал через пять минут. Информация была, и это уже было хорошо.

И вот уже два года я пытаюсь найти то, что мне нужно. Известные мне жабы, слизни и змеи меня не интересовали. Как мне рассказал Змеиный Мудрец, при свободном поиске ты попадал туда, куда лучше всего подходил именно тебе. Но что-то пошло не так, и клоны попадали точно не туда, куда надо. Чувствую, мне придётся рискнуть своей тушкой и отправиться ради силы куда-то в неизвестность. Но подготовиться мне никто не мешал, и за последний год, учитывая все опасности, я создавал новые фуин-печати, которые должны были мне помочь. Мелочи по типу чистого воздуха, которого может не оказаться, воды, которую создать было делом минутным, и так далее.

И тот день, когда я отправлюсь, не за горами, по крайней мере, я так считаю.

За разговорами с Котецу время текло незаметно…

* * *

На следующее утро Мито вместе со мной выбралась на тренировку. Тайдзюцу я преподавал ей лично, так как считался одним из тех мастеров, которому глава мог доверять в этом направлении, что, впрочем, меня устраивало. Стойки и каты начального стиля я преподавал Мито уже год с перерывами на миссии и отлучки, но она хорошо прогрессировала, чему я был рад. Не любил кого-то учить, но эта бойкая девочка была очень умна и вопросов задавала немного.

— Ноги шире, а руки ниже. — Поправил её пятую стойку, которую я начал учить только сегодня.

— Хорошо. — Она кивнула и поправила.

Весь день прошёл в лучших традициях Майто Гая, и я гонял принцессу по полигону неподалёку от нашего дома. После тяжёлого дня тренировок она выбилась из сил. Как правильно загонять обладателя огромных жизненных сил, я знал, так что на вялые упрёки в моей жестокости просто отмахивался. Девочка, что лежала у меня на спине, жутко устала, но я знал: как придём домой, она помоется, и ужин пройдёт в бодром духе. Удивительные качества нашего клана никогда не перестанут меня удивлять.

Так и случилось, и ужин прошёл в весёлых разговорах. Мне нравилась та атмосфера спокойствия и радости, что излучали Котецу и Мито. Хотелось остаться в таком доме навсегда и не выходить в мир. По своей природе отшельника и нелюбителя многолюдных компаний я был рад своей удаче, что у меня такие близкие и родные люди рядом. Хоть что-то в этой жизни было светлым пятном.

Даже приход посыльного не омрачил моё настроение. Я знал, что, даже если есть задание, мой заслуженный отдых никто не будет прерывать. Взяв свиток и махнув на прощание безликому шиноби в маске, я вчитался в будущую миссию.

Так-так, миссия в стране Ветра, по ошибке не называемой страной Песков. Эту страну, которая занимала довольно обширные территории, где обитало множество сильных кланов, я посещал уже раза три, когда приходилось искать в этом стоге сена иголку в виде шиноби, укравших товар из нашего магазина в ближайших городах. Узумаки, что торговали своим товаром, любили выходить из клана и строить личные магазины, где продавали то, что сами создавали. Глава и старейшины, будучи умными людьми, не запрещали такое и даже давали охрану для таких мест. В ответ эти магазины отдавали процент от продаж. Рыночные отношения для тех, кто ушёл из клана, были понятны, и те были даже рады такому. Но иногда бывало, что такие места грабили целые группы, понимая всю ценность такого товара. Но я отвлёкся, вспоминая о прошлом.

Миссия была довольно необычной. Драконьи жилы были известны многим кланам, и всегда находились те, кто решал использовать такую силу в своих корыстных целях. Так произошло в прошлом, когда некоторые Узумаки решили использовать жилу, чтобы покорить ближайшие земли. Опять завоеватели, и опять разгребать за ними. Честно, если бы не такие персонажи, Узумаки жили бы мирно и стабильно.

Так вот, тех Узумаки в прошлом покарали, но оставили следить за драконьими жилами, которые те использовали, передав тамошним шиноби способы управления с наказом, что за ними будут следить, и те пусть не играются. Но, похоже, что-то пошло не так, что неудивительно с таким безалаберным отношением. И теперь мне придётся отправиться в долгое путешествие в страну Песков и ядовитых кланов, чтобы найти причину молчания клана-хранителей тех мест.

Как же радостно вновь испытать на себе все прелести пустыни. Нет. И решить, что там случилось. Отчёты, которые обычно присылали на протяжении последних годов, уже больше месяца не приходили. Ашина — а по почерку это он лично писал — оставил для меня послание, чтобы я был готов к любым неожиданностям. Не знаю, к чему это, но я решил не расслабляться. С моими силами мало кто может мне противостоять, но возгордиться мне не давали мои знания будущего. Место назначения миссии давало мне понять, что всё не будет просто.

Мито и Котецу не заметили моего настроя — лицо контролировать я научился давно — и просто спросили, что там.

— Ничего такого, давайте продолжим. На чём мы остановились? Кажется, Мито рассказывала, как пыталась укусить змею в ответ?

— Оками! Всё не так! Эта гадина…

* * *

Неделя отдыха пролетела незаметно и размеренно. Вместе с Мито, а иногда втроём с Котецу, я выбирался в люди и гулял среди обычных людей, иногда разбавляя это тренировками и спаррингами. Кланы, хоть и считали себя чем-то высшим по сравнению с обычными людьми, всегда понимали, что без этих обычных людей они бы не выжили. Еда, которую выращивали и добывали крестьяне, рабочие в заведениях любого уровня, где любят отдыхать шиноби, одежда и всякие мелочи, в которых шиноби ничего не смыслят, но активно пользуются, — всё вокруг строилось на честном обмене. По крайней мере, у Узумаки так было заведено, и люди в клане были такими же полноправными членами, как и другие. Шиноби их как таковых не замечали, но знали, что не стоит просто так буянить, чувствуя превосходство силы, ведь за такими обычно приходили безликие и утаскивали. А обычные люди и не замечали разницы. Для них мы были такими же людьми, а в некоторых отдалённых краях про нас просто слагали сказки, не веря в них.

Так что иногда это приводило к забавным, как мне казалось, казусам, когда какой-нибудь аристократ, видя меня рядом с Мито и Котецу, принимал меня за телохранителя и активно флиртовал, иногда ещё и угрожая. Меня это никогда не злило и не тревожило, ведь я знал, что могу сравнять целый город с землёй, а Мито смешно реагировала на такие вещи. Иногда приходилось буквально останавливать её, ведь проткнуть человека, не рассчитав сил, она могла с лёгкостью. Котецу же, как и всегда, флегматично относилась к таким людям.

Города, находящиеся рядом с кланом, были под негласным патронажем нашего клана, и, когда сюда приходили члены клана, все хорошие заведения знали, как принимать гостей. Так что мой отдых выдался хорошим и полностью оправданным по затратам.

Вот так утром после отдыха я вылетел шуншином, собравшись, из клана. Все нужные вещи и фуин-свитки были со мной, а больше и не нужно. Настроение было отличным, лишь одно заставляло немного расстраиваться — не получилось встретиться с дедушкой, — но я отложил эти мысли в сторону.

Быстрый бег позволял преодолеть родную страну Огня за три дня, не встретив никого, стоящего внимания. Так, один раз попалась группа, что пыталась ограбить честного шиноби. Теперь же они искренне верят, что они крестьяне, сильные крестьяне. Гендзюцу творит чудеса. Теперь пятёрка слабых шиноби пашут на земле, а не убивают и грабят.

Вступив на территорию Песков, я вновь испытал этот горячий воздух на своём лице. Прикрыв лицо белой тканью, я выдвинулся в путь до места назначения.

Роуран ждёт меня.

* * *

Глава 25

— Удивительно, — Сецуна посмотрел на дым. — Я получил воспоминания этого клона. Смотреть на себя со стороны так странно, такая техника… Её создатель точно гений. Я могу сказать, что эта техника связана с множеством секретов других кланов: Нара, Яманака, Узумаки. Откуда ты её достал, внук? Если твоё объяснение всех перспектив этой техники правда, то это сделает наш клан ещё сильнее…

— Хех, — черноволосый бугай под два метра ростом и с мышцами, словно канаты, которые были видны через сетчатую чакропроводящую футболку, усмехнулся. — Это секрет, старик. Миссия удалась на славу, откуда взял эту технику — не могу рассказать. И не думай, что я вру, с этой техникой любое обучение будет проходить во много раз быстрее. Только вот я думаю, нам не стоит распространять эту технику.

— Но почему? Такие возможности…

— Она слишком опасна. Перегрузка от воспоминаний клонов может сильно навредить нашему мозгу. А врачей, что смогут вылечить травму мозга, я ещё не знаю. Даже ты не сможешь вылечить, если кто-то станет овощем от того, что создал сотню клонов. Всё же опасность техники слишком велика, чтобы свободно её распространять. Оставим пока её секретом, хорошо? Узумаки слишком импульсивны и не смогут удержаться, а убивать своих соклановцев я не горю желанием.

— Раз ты так решил, внук, я тебя поддержу. Техника твоя, тебе и решать.

* * *

Путешествие к месту назначения миссии с самого начала давало мне понять, что оно будет не из лёгких. Вступив на земли страны Ветра, я ощутил все прелести пустынного климата, которые обрушились на меня, как ветер на спичечный домик. Жара, барханы, иллюзии, что вдалеке казались городами, песчаная буря — и всё это в один день. Шиноби хоть и могли отгородиться чакрой от перепадов температур, и в холодном, и в жарком климате было довольно комфортно. Но чакра не бесконечна, и особый режим регулировки чакры для комфортного состояния невозможно держать сутки напролёт. Благо я не был обделён чакрой и мог бы целую неделю пребывать в хороших для себя условиях, но мне нужно было лишь переждать солнечный день. Под ночь наступал холод, и я с радостью засыпал в прохладной атмосфере завывающего ветра, который не прекращался. Луна освещала всё вокруг, а печати давали чувство безопасности. Скрытый ото всех, я уснул.

За день, как вступил в страну Ветра, я преодолел довольно скромное расстояние, учитывая свою скорость до этого, но пески давали понять, что мне здесь не рады.

Всякая ядовитая живность под влиянием чакры мутировала, и теперь приходилось следить своими скромными сенсорными возможностями под ногами и крутить головой. Барханы скрывали многое, и, когда на следующий день меня атаковали во время остановки, застали врасплох.

Дротики с ядом, которые летели спереди, я схватил пальцами — благо Шаринган слишком силён в этом плане, и застать меня врасплох трудно, — но то, что из-под песка вылетят ещё одни дротики, я не ожидал. Какой-то механизм, не слишком сложный, но действенный. Четвёрка укрытых под накидками шиноби вылезла из-под песка, думая, что их атака сработала. Яд, который должен был усыпить, судя по краткому ощущению сонливости, не сработал. Благо моё сопротивление было слишком высоким для такого дрянного состава. Знали бы вы, на кого полезли. Как я устал от битв, кто бы знал.

Шаринган закрутился в моих глазах, и мои противники упали в песок. Ох-х, теперь ещё и допрашивать, чего полезли. Хорошо хоть не успели убиться об меня, а то на рефлексах я бы приложил разрезом. Хоть и не хотелось с кем-то встречаться, узнать из их голов о ситуации в ближайших землях стоило.

Разбудив одного из балахонщиков, я одёрнул коричнево-белую ткань, что укрывала лицо одного из атакующих. Оказалась девочка-подросток. М-да-а, ей бы в школе учиться да видео с танцами снимать, а не жить в пустыне и выживать, убивая всяких залётных. Не дав ей ничего сказать, я затянул её в иллюзию.

Окайо Мирао, девочка без семьи и клана, впрочем, как и все её друзья. Группа малолетних шиноби-сирот давно собралась вместе и промышляла грабежами. В основном атаковали одиноких путников, боясь задеть клановых, что ходили здесь группами. Обычно не убивали своих жертв, а усыпляли. Но всё это не важно. Что происходит вокруг?

Гендзюцу, которому обучила меня мать, позволяло шерстить память, словно книгу, но, чтобы найти что-то нужное, надо было стимулировать сознание. Так-так, вот это.

Кланы забурлили. Окайо не знала причин, но патрулей и всяких групп стало слишком много, вот они и решились атаковать меня, рискуя. Давно не ели, даже денег не было, чтобы купить что-то. Шиноби хоть и крепче обычных людей, но нам всё же нужно есть. Атаковали они одиноких путников, что были чужаками, не боявшимися песков, или одиночек, что забрели туда, куда не стоило.

Им уже попалась одна группа клановых, что чуть не поймала их, но они смогли скрыться, когда те схлестнулись с другой такой же группой. Странные дела происходят, я погляжу. В предыдущие мои выходы в эту страну тут было довольно спокойно. Клановые грызлись, как и везде, но не в таких масштабах, как сейчас. Что это? Большой передел власти или что-то иное?

И все группы почему-то двигаются в ту же сторону, что и мне нужно. Это, бесспорно, связано, но причина до конца не ясна. Ладно.

Выйдя из сознания девочки с тяжёлой судьбой, я окружил их барьерами, которые скроют их примерно на час. Оставив послание с деньгами и набором печатей на все случаи жизни, я отбыл своей дорогой. Через час эта четвёрка очнётся и увидит печати, что помогут им выжить в ближайшее время. Надеюсь, они послушают моих советов из послания и уйдут из этой страны — границы были не так далеко. Мне было их жаль, как детей, но миссию отменить нельзя. Взять детей с собой было бы убийством. Я дал им шанс, стерев из воспоминаний своё лицо и отдав немного денег. Теперь их судьба в их руках.

Если выживут, поймут всю ценность жизни, что есть в их руках, если нет — то нет.

* * *

На следующий день я встретил несколько групп, что бились и шли в сторону Роурана. Благо скрываться с каждым годом удавалось всё лучше, а печати, созданные совместными усилиями со стариком, давали возможность без крови и боёв пройти через кордоны клановых, что сцепились, словно ради какого-то сокровища. Хотелось выцепить кого-нибудь из групп, но, если выбью одну группу, другие сразу почувствуют постороннего. Они не убивали друг друга, что было странно, а я без убийства свидетелей не смогу узнать всю ситуацию. Моя миссия требовала анонимности, и я не собирался оставлять свидетелей своего присутствия. Дети были исключением. Оставалось идти своим путём и наблюдать за битвами. Копировать техники ведь никто не запрещал, а стихия ветра всё ещё была слабейшей из моих.

Мой путь усложнялся всё больше, и на пятый день, когда до Роурана оставался день пути, я встретил очень интересного противника, от которого, увы, не получилось скрыться.

Позавтракав, я выбрался из своего импровизированного убежища в виде пещеры и двинулся в путь. Пройдя около пяти часов, меня внезапно из-под песка атаковали. Атаковали очень сильно.

Песок в форме руки дал мне по лицу, но, увы для противника, такая атака была для меня слишком медленной. Однако противник, похоже, был опытным шиноби, и, когда я уклонился от первой атаки, меня сзади и сбоку атаковали ещё две руки из песка. От них я не смог уклониться и отлетел, словно муха от мухобойки. Благо я был крепче мухи, и такой удар отдался лишь кровью из носа и небольшой болью, которая прошла буквально через несколько секунд.

Меня затянуло внутрь моря песка, и я почувствовал движение масс. Не ожидая, что произойдёт, я вызвал Доспех Молний. Распространённая техника в стране Молний, фирменная техника семьи Райкаге была довольно лёгкой в освоении и многого не требовала. Но, чтобы дойти до такого же уровня, как те отец и сын, пришлось бы тренировать эту технику годами. Недавно познав эту технику, я не имел времени долго её тренировать. Песок просто взорвался от количества молний и чакры, что я влил в технику. Там, где не мог справиться мастерством, решал количеством.

Я не заметил противника, так что, вылетев из-под песков, сразу дал залп воды, что вызвать в пустыне мог только идиот. Ну или Узумаки, у которого чакры — океан. Вся местность затопилась водой, а песок стал вязким. Прошло несколько секунд тишины, когда снизу раздался голос. Шаринган крутился в моих глазах, а реакция была мгновенной.

— Ты… — Я тут же раздавил рот, что появился у моих ног, и тот осыпался песком. — Как грубо, Учиха. — Второй рот вместо предыдущего я не стал уничтожать и решил послушать. — Ты либо дурак, что тратишь столько чакры ради бессмысленной атаки, либо идиот, что думает, что от воды я потеряю контроль над песком.

— Кто ты? — Я не терял времени и сосредоточился, пытаясь найти своего оппонента своими скромными сенсорными возможностями. Пускай говорит.

— Сабаку-но-Кето, старейшина клана Сабаку-но. Ты на территории моего клана, чужак, и тебе здесь не рады. Сдавайся, либо будешь погребён под песками, а твои глаза мы вырежем, а тело продадим.

Информативно. Этот парень случайно не родственник Гаары? Как мило: тот был психом с песком, и этот управляет песком.

— А если нет? — Я всё ещё не мог найти говорящего.

— Ха-ха. Значит, умрёшь. Знаешь, я встречался с твоими соклановцами. — Песок начал вибрировать. — Вы, Учихи, слишком полагаетесь на свои чудо-глаза, не думая о том, что на свете есть и более сильные шиноби. В своём высокомерии вы не видите очевидного.

Огромная волна песка поднялась. Какой это этаж? Десятый? На такую высоту поднялось море песка, что укрыло меня от солнца. Ох-х. Я же всего лишь хотел пройти тихо-мирно через пустыню и выполнить миссию. Тем временем тот продолжил.

— Вы не сильнейшие!

Огромная волна песка захлестнула мою маленькую фигуру, что начала светиться молниями. Что ж, проверим Доспех Молний во всей красе.

* * *

Разрез. Песок осыпался, но тут же опять принял форму скорпиона. Сзади меня протаранила ещё одна песчаная тварь, а десяток таких же окружали, чтобы попытаться пробить мой Доспех Молний. Действенная, но слабая техника: лишь из-за вливания огромного количества чакры я не получал серьёзных травм, но мелкие царапины и порезы уже щипали мой разум и тело. Яд, что, впрочем, неудивительно. Мой организм силён, но, если так продолжится, даже я лягу. Пройдя курс по выработке сопротивления ядам от старика, могу сказать точно, что бесконечно сопротивляться яду невозможно. Если в организме его станет так много, что моё сердце просто остановится, я уже чувствую, как температура тела повысилась — немного, но заметно.

Уже минуту борюсь с этим любителем ядовитых насекомых, но никак не могу найти самого Кето. Он будто и не был здесь, а где-то далеко атаковал меня дистанционно, словно умелый марионеточник, но марионетки у него были бесконечными. Либо так, либо он был под песками, но я не понимаю, что делать и как его выкурить. Если так продолжится, даже мой запас чакры закончится, а использовать Печать Силы Сотни чревато: с таким огромным запасом я буду словно маяк, который так и говорит: «Я здесь», — и вся моя миссия полетит в бездну.

Фуин!

Меня окружил золотистый барьер, что сдержит атаки моегопротивника. Что делать, когда сама природа борется против тебя? Ответить тем же! Раздумья заняли несколько секунд, и решение было принято. Это заставит других обратить внимание, но я успею свалить, пока не пришли другие.

Связка, что я придумал, была довольно прагматичной и простой. Кирин — техника масштабная и чакрозатратная. Бьёт по площади и довольно сильно. А чтобы вызвать своего дракона из туч, нужно время: во-первых, технике нужно много ручных печатей, а время идёт, и барьер не всесильный; во-вторых, нагнать в пустыне тучи довольно трудно, особенно поддерживая барьер.

Буквально секунд десять, а я уже был под песками, похороненный, как тот обещал, и чувствовал давление на барьер, что сжимался, словно машина на свалке под прессом. Ещё бы чуть-чуть, и меня бы он не раздавил, конечно, но приятного всё равно мало. Песок был довольно крепок и оставлял царапины, которые ещё и лечить нужно. Также яд давал понять, что он не так уж прост, и температура не прекращала повышаться. Пора заканчивать. Барьер устроен таким образом, чтобы пропускать изнутри мои атаки. Огонь пошёл вверх, и вода так же полетела следом. Быстрее!

Ещё быстрее.

Есть, получилось.

Кирин!

Рёв дракона я услышал, хоть и не видел его воочию. Барьер, который держался на последнем издыхании, рассыпался, дав мне последнюю защиту, а песок под ногами дрогнул. Море песка, что меня окружало, осыпалось. Атаковать самого себя мне ещё не приходилось. Выпрыгнув из своей импровизированной могилы, я присвистнул.

Всё же я тестировал эту технику на дистанции и близко не подходил, когда Кирин бил по цели. Барханы выровнялись, и я стоял внизу кратера, куда уже начал сыпаться песок. Температура была, словно тут прошлись бомбардировкой, а стекло крошилось под моими ногами. Весь бой выдался каким-то поспешным, но я уже давно не чувствовал напряжения или угрозы от противников. Прошли те времена, когда каждый второй мог убить меня. Теперь я стоял на таком уровне, что лишь главы крупных и сильных кланов могли представлять мне угрозу — слишком мои техники стали смертоносны, а резерв велик.

Так-так, кто тут у нас?

Фигуру, что, пошатываясь, пыталась убраться, держась за обрубок правой руки, я заметил вовремя. Ещё бы чуть-чуть, и тот бы свалил. Шуншином переместившись к нему, я ударил по шее, вырубив. Теперь поговорим.

* * *

**Взгляд со стороны**

Жизнь Сабаку-но-Кето не задалась с самого рождения. Родившись в клане, одном из сильнейших в стране Ветра, к нему с самого детства было исключительное отношение. Фактором служили талант и его кеккай генкай, что передавался многим, но не все обладатели Джитона сумели развить его до таких масштабов с детства. Обычно всё заканчивалось управлением кунаем на расстоянии вытянутой руки, но не в случае с Кето. В возрасте пяти лет маленький Кето уже мог контролировать тонны песка, и какое будущее ему было уготовано?

Место главы клана должно было быть его. Увы. В клане произошёл переворот, и всю его семью вырезали. Он бы попытался противостоять, но Рето, тот, кто всё это провернул, был слишком силён. Двоюродный брат, что был скрывающимся в песках скорпионом, которого пригрел клан Сабаку-но. Сирота, которого нашли в песках, стал главой — неслыханное дело, но сила была на стороне молодого Рето. Ему было всего лишь пятнадцать лет, но разница была настолько велика, что его песок рядом с золотыми песками Рето, главы клана Сабаку-но, смотрелся блекло. Приняв поражение и печать рабства, что ставилась на плечо, Кето отправили в отдалённые районы клана, чтобы тот не мозолил глаза новому главе. Печать рабства была не чета печатям Узумаки, что славились своим мастерством, но клан, что продавал свои услуги в стране Ветра, не пытался переплюнуть красноволосых демонов, а лишь делал своё маленькое дело и развивал то, что у них получалось лучше всего.

Печать была грубой, но действенной: за неподчинение приказу держателя ключа печать воздействовала на нервные окончания, и человек сходил с ума от непрекращающейся боли, словно в тело вбивали гвозди. И сбежать не получалось: расстояние не играло роли, а хозяин всегда находил своего раба. Так Кето, перспективный шиноби, стал собакой, охраняющей двор своего хозяина. Уже лет десять он, словно неприкаянный, жил в песках, когда его место занимал самозванец. И когда ему попадались чужаки либо недружественные для клана лица, он их убивал. Долго и мучительно, буквально погребая под песками, заставляя медленно умирать, задыхаясь от удушья.

Когда же Оками Узумаки, что держал путь в Роуран, город, в котором были драконьи вены, тот даже не помышлял о том, что на его пути попадётся такой же монстр, как Рето, что своими техниками и силами был словно Ками на фоне других шиноби. Кето атаковал яростно и не сдерживаясь. Он думал, ему попался просто Учиха, что отличался от других своими запасами, и только. Управление песком не требовало много чакры, и ещё никто не выдерживал напор тонн. Но, увы, когда небо заполонили тучи, он даже не успел среагировать: его сознание поглотили рёв дракона и взрыв. Благо пески его защитили, и он лишился лишь руки. Думая, что это была самоубийственная атака или из последних сил, он пытался уйти, чтобы сообщить клану о чужаке. Но не успел — его вырубили.

Очнулся он голым и привязанным к стулу, непонятно откуда взявшемуся в тёмной темноте, что освещалась лишь несколькими свечами вокруг него. Он не видел дальше расстояния вытянутой руки, и, когда в поле зрения появился черноволосый гигант, что вблизи был больше, чем казался, Кето немного струхнул. Двинуться он никак не мог, а чакра не отзывалась.

Когда же гигант достал кунай и начал его нагревать над своей рукой огнём, что появился словно по волшебству, Кето впервые пожалел, что решил атаковать этого одиночку.

* * *

Глава 26

Судьба Кето оказалась не такой уж радужной, как я думал. Сильный, очень сильный шиноби с хорошо развитыми силами, в моём понимании, должен был быть на хорошем счету и жить не так, как он. Но судьба распорядилась с ним жестоко. Сосланный в далёкие края, где не ходят караваны и группы, где мало оазисов, а те, что есть, заняты, презренный и одинокий. Мои эмоции были в какой-то мере непривычными для этого мира, но это неудивительно — я ведь не был из этого мира. Покопавшись и поняв, что этого двадцатипятилетнего парня ничего хорошего в будущем не ждёт, я быстренько запечатал его в свитке. Будет у нас теперь и семья с кеккай генкай по управлению магнетизмом.

Это был уже второй случай моей доброты, что непривычно для моей профессии, но убивать этого парня у меня не было причин. Ничего плохого он мне не сделал, а скоротечный бой заставил меня потратить лишь чакру, которую я компенсировал взятыми техниками стихии Ветра из его памяти. Моя коллекция за последние годы настолько увеличилась, что уже не было смысла искать что-то новое, но для меня это стало хобби. По большей части использую молнию как любимую стихию и разрезы с тайдзюцу, а в голове уже тысячи различных вариантов всех пяти стихий, но использую лишь проверенные временем. Шаринган в моём хобби — незаменимая вещь…

Залатав в себе дырки и сменив одежду, я выдвинулся в путь. Кето не знал, что происходит, и понятия не имел, почему все идут в сторону Роурана. Я, будучи не местным, пошёл таким путём, коим никто не ходит, и наткнулся на этого одинокого шиноби.

Я надеялся, что всё узнаю в городе и почему клан, что отвечает за него, замолчал. Были кое-какие догадки, но лучше всё увидеть своими глазами.

Мой путь среди песков продолжался, день сменился ночью, а та — утром солнечного дня. Вдалеке, куда хватало моего взора додзюцу, мне виделся город, что словно копьями возвышался вверх, пытаясь пронзить небеса.

Про Роуран я не знал многого, так, блёклые тени прошлого. Минато и Наруто встретились в этом городе по каким-то мне неведомым причинам, а путешествия во времени, словно назад в будущее, удивляли своим сюрреализмом. Город был вотчиной какой-то королевской семьи, но за драконьими венами наблюдали компетентные, по крайней мере на фоне обычных людей, клан шиноби — те мне и были нужны.

Миновав путь длиной до обеда, я, наконец, попал в город. При этом дорога до города была пуста, словно все вымерли, хотя день назад я видел множество групп кланов. Всё страннее и страннее.

Арка, что должна была служить входом в город, была вырвана и протащена внутрь, а декоративные стены были полны дыр. Атакованы множеством противников и необычным оружием — идеальные дырки, словно… от пуль.

Пройдя арку, я зашёл в город, что пестрил трупами. Вонь стояла соответствующая, и тела на солнце пахли отнюдь не ромашками. Гниль ударила в нос, и платок, экстренно вытащенный, перекрыл этот аромат города. Тишина ударила по ушам, словно отрезав город от остального мира. Даже ветер, что кружил танцем до города, не доходил до этих каменных стен и домов, что напоминали город моего мира. Было похоже на снимки Нью-Йорка девятнадцатого-двадцатого века. Ещё не современный привычный город, но и не деревня с низкими домами. Здесь пестрел бетон или что-то похожее на него, и трупы.

Присев возле трупа типичного представителя пустыни, я раскрыл его голову от ткани — во лбу зияла дыра. Его словно застрелили, но это невозможно: стрелковое оружие за все свои восемнадцать лет я не застал, а если бы такое появилось, оно бы произвело фурор. Конечно, я бы смог уклониться от пули, но это я. Шаринган и моя реакция на голову выше других шиноби, но обычный шиноби не сможет уклониться от такого снаряда с близкого расстояния. Но меня смущало другое. Окутав молнией руку, я засунул в дырку пальцы и вытащил то, что считал пулей. Круглое, но всё же не такое фабричное производство, как мне думалось. Всё же не огнестрел, но что тогда? Снаряд был круглым, как у старинных мушкетов, и по типу таких, где нужно было производить выстрелы по одному, но здесь мои глаза видели следы, словно их убили одновременно и неожиданно. Они даже не успели среагировать на атаку. Судя по лицам, они даже не понимали, что умерли. И таких было море — в закутках, в помещениях и на улице. Дети, старики и обычные люди. Всех до единого.

Весь город вырезали, хладнокровно и пугающе эффективно. Такое не под силу обычному шиноби, я не понимаю, кто такое мог сотворить. Машинный разум, только.

В моё время был сотворён искусственный интеллект, но не на Земле, а на Луне, отгороженный и закрытый ото всех. Там работали военные, и серверы были настолько защищены, что, если бы тот сошёл с ума, как в фильмах, всё бы взлетело на воздух. На Луне проводились эксперименты, и лишь конечные результаты были известны нам на Земле. Но здесь, в мире шиноби-убийц и чакры, увидеть пример такого эффективного влияния было необычно и страшно. Впервые за все две жизни я испытал страх неизвестности. Но полной уверенности в том, что это ИИ, не было. Всё-таки человек — такое существо, что не верит до конца чему-либо, пока не увидит или не поймёт сам на собственном опыте.

Но след из трупов, который вёл в сторону одинокой башни, что была выше всех, словно колосс, и виднелась со всего города, давал мне ясно понять, куда двигался или двигались эти необычные убийцы. Что ж, настало время узнать секрет города Роуран.

* * *

Пройдя насквозь город по главной улице, видя трупы той группы людей, на которых у меня, скажем так, бзик, мой гнев был на грани того, чтобы просто пустить во врага Кирин и забыть, но я сдерживал себя. Дети мёртвыми глазами смотрели на небо, которое они никогда больше не увидят, и мои внутренние переживания, которые я засунул глубоко внутрь, вновь терзали мои мысли. Как там мои дети? Восемнадцать лет прошло с моей смерти. Получилось ли у них исполнить их мечты и цели? Появились ли у меня внуки? Что с ними происходило и происходит?

Глубоко внутри я надеялся, что время в разных мирах идёт по-другому и для них прошли мгновения, но эти надежды не могли быть реальностью. Ударив со всей своей монструозной силой стену, что стояла сбоку, я поостыл. Не время для сомнений, враг есть, и осталось выяснить цели и мотивы. Ведь у всего есть смысл.

Приближаясь к башне, меня не покидало чувство, что за мной наблюдают, но ни Шаринган, ни сенсорным восприятием я никого не видел. Даже редко используемая из-за долгого начертания печать, что показывала на земле ближайшие жизненные сигналы, не давала ответа. Всё тихо и спокойно, словно на кладбище. Впрочем, город и стал кладбищем.

Дойдя до башни, я увидел то, чего не ожидал увидеть в этом странном месте. Тринадцать трупов висели, повешенные на арках в форме буквы П. Площадь перед башней была чиста и пестрила лишь трупами висельников, у которых были отрублены кисти и вырваны глаза. Гримаса их лиц застыла в ужасе, а следы на шеях указывали, что, когда те умирали, кисти ещё были с ними — пытались выбраться. Надписи на лбах давали ясно понять, за что они тут. «Предатели», — гласила кровавая надпись. Осмотревшись и не заметив ничего необычного, кроме этих мужчин и женщин, я подошёл посмотреть ближе.

Не успев ступить на площадь, вокруг, на домах и в закутках, появились фигуры. Как? Я не заметил шевеления или движения чакры в этих фигурах. Так-так-так. Марионетки?

Сотни марионеток заполнили верх и низ всего пространства площади — вокруг в домах, на крышах, на земле и даже в воздухе несколько летающих тварей в виде птиц. Они всё прибывали и прибывали, и не было им конца и края. Понадобилась целая минута, за которую я нагонял чакру и готовился. Атаковать первым не видел смысла, страха не было, лишь интерес: сколько людей меня атакует, если марионеток настолько много, и где же они? Нитей чакры я не видел, но деревянные и железные лица ясно давали понять, кто передо мной.

Что ж, Шаринган в моих глазах выцепил что-то необычное. Марионетка, отличавшаяся от других, с красными волосами и будто бы живая, выпрыгнула из башни и приземлилась перед висельниками, дробя покрытие площади. Руки были сложены на груди, а мёртвый взгляд давал ясно понять, что это неживое создание. Женщина была красива, а зелёные глаза были блёклой тенью прошлого. Кого-то она мне напоминала.

Я огляделся, но не нашёл никого живого. Где же сам мастер-кукольник?

— Я перед тобой, Учиха, — раздался голос передо мной. Недоумённо посмотрев, я увидел, как красноволосая кукла заговорила. Она разговаривает? Сухой, словно пустыня, голос продолжил: — Ты далеко забрался от своих земель и клана, мальчик. Увы, ты попал туда, куда не следовало, и теперь ты останешься здесь навсегда. Моя коллекция давно не видела Шарингана.

Как интересно…

* * *

Шаг влево, горизонтальный удар катаной сверкнул своим клинком перед глазами, взмах — и та марионетка распалась деревянными отдельными конечностями. Атака сзади не стала внезапностью: короткая связка печатей одной рукой — и земля под куклой сдвинулась ровно настолько, что атака просвистела над моим левым ухом. Простое управление стихиями — высокий уровень для обычных шиноби, но для меня это пройденный этап. Взмах — и танто, окутанный молнией, расплескал внутренности куклы. Хм-м. А это был живой человек. Органы отсутствовали, но чёрная засохшая кровь в конечностях была видна отчётливо.

Тройная огненная атака марионеток, комбинированная с воздухом, заставила отпрыгнуть и атаковать в ответ ниндзюцу.

— Стихия Огня: Крылья Феникса!

Огонь в форме крыльев какой-то птицы сжёг до состояния пепла троих марионеток, что посмели атаковать меня огнём. Саске Сарутоби — тот ещё затейник, и техники его были необычны.

Приземлившись на какую-то большую марионетку, я расплющил её своим весом и пнул в толпу, что пыталась до меня добраться. Бу-у-м. Взорвалась кукла, на которую я начертил взрывную печать за доли мгновения. Даже если закончатся снаряды, я сам по себе пополнял боезапас для атаки. Эх-х. Устало вздохнув, уже минут пять борясь против несметной армии марионеток. Физически я даже не почувствовал какого-то напряжения, но ментально эта бесконечная беготня достала. Может, ударить посерьёзнее?

Я был словно в старом фильме моего детства, когда военные дрались против полчищ жуков, которые не заканчивались. Лишь убив матку, можно было прекратить хаос, который там был. Здесь же мне нужно было убить шиноби, что был необычайно силён и искусен. Столько чакры для контроля такой армии — это что-то за пределами моего понимания. Даже Ашина со своими запасами не смог бы так долго контролировать столько марионеток.

До этого бился против мастеров-кукловодов, но такой масштаб был слишком ужасающим. Сотни марионеток разных направлений и строений, нескончаемый поток армии, которая, как я увидел, пополнялась оперативно. Убивая двух, появлялись ещё пять. И так бесконечно. Что ж. Пора.

Меч. Высшая техника тайдзюцу моего стиля. Два раза использовав эту технику, я истощу свои запасы жизненной силы и свалюсь без сил на час. Смертельно в моём случае сейчас, но мне хватит и одного удара. Энергия моего тела забурлила и пошла по всему телу. В первый раз, когда старик показал эту технику, он не объяснил её принцип, но показал эффект. Удар, словно от огромного клинка, рассёк малую гору, и то он показал самое минимальное, что мог показать. Маленькая гора была сотню метров в высоту и несколько десятков в длину… Впервые увидев, я подумал, что с такой силой старик мог бы единолично захватить власть в клане, но последующие события давали понять, что сила была на стороне Ашины.

Меч был довольно необычной техникой. Если Разрез был смертоносен, но в некоторых случаях его можно было заблокировать, то Меч бил слишком большим радиусом, и принцип построения техники был кардинально другим. От такого не уклониться, хоть закапывайся в землю. И удар был в большей степени построен на трёх столпах: чакре, жизненной и духовной энергии. Не знаю, как до этого додумался дедушка, но он точно сотворил нечто гениальное.

Сперва появился сам Меч. Над моей головой из духовной энергии возник клинок. Как объяснил старик, у каждого Меч уникален: если у него это была длинная катана, то у меня — прямой меч, словно рыцарский. Если каждый меч уникален, откуда он это узнал, задавался я вопросом, но он не рассказал, хоть я и спрашивал.

Был виден лишь клинок без рукояти и гарды. Чем больше использовать эту технику, тем больше проявлялся сам меч. У старика это было полноценное оружие, у меня же — лишь лезвие.

Взяв в руку невидимую рукоять, которая не проявлялась, но чувствовалась, я взмахнул. Удар!

Невидимая волна, словно огромное лезвие, прошлась по всем марионеткам, рассекая их по пояс. Удачно. Я, немного взмокнув от напряжения, был рад, что получилось. Чем удобна эта техника, так это тем, что она бьёт довольно точечно и с большим размахом. Если бы атаковал ниндзюцу, тут было бы слишком много разрушений. Иногда в Мече бывали осечки, и не всегда удар попадал куда надо, но я списывал это на то, что мой меч ещё не проявился до конца. Так, один раз я чуть не ударил по старику, благо тот уклонился. Он рассказал, что эта проблема решится после длительного использования техники. Это было правдой: чем больше я использовал технику, тем лучше она получалась.

Дома и здания в радиусе нескольких десятков градусов были рассечены, а разрушения затопили улицы некогда славного города Роуран. Удар был слишком силён, и вся армия была сражена от моей атаки, на которую я потратил не слишком много сил. Чем лучше техника развита, тем больше она потребляет, регулировать траты сил я не мог. Старик рассказывал, что с мастерством придёт и экономия, но пока я был в начале пути, и силы иногда тратились впустую.

Хлоп-хлоп.

Услышав хлопки ладошек, я подобрался, но успокоился, заметив марионетку, которая выжила. Она не нападала. Та самая красноволосая, что кого-то мне напоминала, но я не мог вспомнить кого.

— Учиха с техниками, которые я никогда не видел, а поверь, я видел многое. Очень многое. Я удивлён, что ж, позволь пригласить тебя в мою обитель. Прошу, будь моим гостем, ты заслужил. Пощада — прерогатива сильных, и я тебя пощажу. Поговорим с таким интересным шиноби, иди ко мне.

Кукла, указав рукой на открывшиеся ворота башни, пригласила меня внутрь. Ловушка? Конечно, но, чтобы меня убить, нужно что-то посерьёзнее марионеток. Посмотрим на вырезавшего целый город.

* * *

Тёмные коридоры, давящие своей монументальностью и чёрным цветом. Эхо от моих шагов раздавалось, словно шёл огромный гигант. Тишина, что была естественной в этом царстве тьмы и одиночества, затягивала меня своей атмосферой. Знойное солнце, что освещало мой путь в этой стране, сюда не проникало, а холод давал понять, что здесь комфорт был на хорошем уровне. Будь здесь кто-то ещё, кроме меня и идущей впереди марионетки.

Она молчала и шла, как робот, слишком идеально, слишком выверенные шаги и без колебаний. Шаринган видел все её движения мышц, и марионетка была довольно сильна телом, если сравнивать с другими шиноби. Красные волосы давали кое-какие догадки, но, прежде чем делать выводы, лучше узнать у хозяина этой куклы, кем она была при жизни.

Настроение было таким же мрачным, как и до этого. Детские мёртвые лица давили своими мёртвыми глазами, а Шаринган не позволит мне никогда их забыть. Осталось понять, за что этот шиноби вырезал целый город, а потом покарать. Мстить мне не за кого, наивность давно пропала, как и чувство геройства, но ради собственного успокоения этот убийца должен умереть…

Целых десять минут мы шли по коридорам, которые не освещались, и спускались всё ниже и ниже. Понимая, к чему всё идёт, я вспоминал все техники запечатывания, которые знал. Драконьи жилы были страшной силой в умелых руках, но, если их запечатать, этот шиноби ничего не успеет сделать. Скорость — моя самая сильная сторона — была на высоте, а короткое усиление природной скорости печатью Скорости было козырной картой, которую противник не ожидал. Сколь бы ни были крепки шиноби, удар по голове или шее всегда работал.

Последние ступени были преодолены, и я очутился в огромном зале, где стены были покрыты печатями, и их уровень был довольно высок, но отдельные части уже сейчас мои глаза выцепили. Блокировка, укрытие и ограничение. Были видны варварские методы затирания печатей в виде того, что одна из стен была в трещинах. Вот так он и использует бесконечные запасы чакры и управляет столькими марионетками. Очевидно, но, увидев своими глазами, я стал больше понимать.

Деревянный стол стоял посреди помещения, а свечи, что стояли на нём, словно мы были на званом ужине, выглядели довольно странно. Балахон укрывал моего оппонента, но Шаринган не обманешь, и пол был ясно виден. Это был мужчина, довольно стар для этого времени — больше тридцати, точно. Значит, силён, раз смог выжить так долго. Лицо не было видно, капюшон скрывал большую часть, лишь подбородок, украшенный шрамами в форме «Х», был заметен.

Атаковать быстрым наскоком не получится: марионетки окружили кукловода сзади в количестве десяти, и все, как на подбор, странно выглядели, в том числе красноволосая, что стала у левого плеча. Они все смотрели на меня, и их мёртвые глаза сверлили мой Шаринган.

Как начать? Гендзюцу? Нет, даже если затяну в иллюзию шиноби, куклы успеют атаковать. Видел я их скорость, автономность была слишком аномальной — эти куклы были словно живые. Ниндзюцу? Слишком мало места, чтобы гарантированно ранить. Простым ударом не получится ранить того, кто сидит на бесконечном источнике чакры. Не понимаю как, но этот парень точно не простой противник.

Размышления заняли секунду. Не ожидая каких-либо слов, я просто незатейливо атаковал самым действенным способом. Разрез!

Невидимое лезвие прошлось по всему столу, разбивая и рассекая всё убранство стола. Еда, вино и всё остальное, что было на столе, разлетелось за доли мгновения, но цель атаки просто поставила руки. Раздался звон, будто сталь ударилась о сталь, и моя атака была остановлена. Удивительно. Это был первый раз, когда кто-то смог так остановить Разрез. Обычно уклонялись, если видели, но ещё никто не смел так смело блокировать мою атаку, разве что старик мог повторить такой трюк. Кто этот парень?

Подняв палец, он указал на меня. Что он?..

Боль, что затопила мою голову, была слишком неожиданной. Будто сосуды одновременно взорвались в голове. Я схватился за голову и начал падать, почувствовав дорожки чего-то, что начало течь из моих глаз. Кровь. Последнее, что я услышал, было лишь:

— Учиха…

* * *

Приход в сознание — это один из самых странных и мистических процессов, которые я когда-либо испытывал. Ощущения, что я пережил, едва ли можно понять с точностью. Всё началось с того, что я почувствовал нечто странное в голове — будто что-то давит, но это давление не было нормальным, не просто головной болью, а чем-то гораздо более интенсивным, неприятным и, возможно, опасным. Сначала я не мог понять, что происходит. Я продолжал пытаться открыть глаза, но это удавалось с трудом. Всё размывалось, а чакра не слушалась.

Первое, что я ощутил, когда сознание возвращалось, — это звук. Шум, какой-то гул, который постепенно становился всё более чётким и настоящим. Мои чувства начинали снова реагировать, но всё было как бы издалека, не совсем в фокусе. В какой-то момент я осознал, что лежу, и почувствовал поверхность под собой — холодную, твёрдую. Я пытался пошевелиться, но моё тело не слушалось, будто я был чужд себе, словно забыл, как быть в своём теле. Это ощущение было почти кошмарным, но я не мог это описать — просто было трудно понять, что происходит.

Потом пришло осознание, что я всё-таки жив — я чувствовал свою пульсацию, ритм дыхания. Но что-то ещё не давало мне полной уверенности, что я в норме. Мозг медленно и с усилием возвращался в тело, а тело начинало делать что-то вроде попытки понять, что с ним не так. Я пытался заставить себя подняться, но было трудно двигаться, трудно думать. Даже когда я открыл глаза, всё было размыто, будто я смотрел через мутное стекло. Не сразу смог уловить, что окружает меня, что происходит, но постепенно картинка начала проясняться.

Первое, что я осознал, — это головная боль. Она была настоящей. И боль была не просто неприятной, а тянущей, давящей, настолько интенсивной, что становилась почти физически осязаемой.

Второе — это похлопывание по моим щекам. Что за? Почему он такой добрый, что мягко меня шлёпает, будто я не пленник? Если бы очнулся от того, что меня режут, я бы не удивился. Не понимая, что произошло, я почувствовал, что руки затянуты чем-то, но я мог легко разорвать путы. Но ясность зрения вернулась, и первое, что я увидел перед глазами, — это голубой цвет.

Э-м-м…

Третье, что я почувствовал, — это звук. И это были слова с мягким тоном, словно давний друг будил меня ото сна.

— Эй-эй, парень, ты кто? Очнись, шиноби, и доложи, кто ты. Ты на территории, где проходит миссия Конохи. Я не вижу твой протектор, предъяви документы, иначе сам понимаешь… — Чего?! Какая Коноха?!

Чакра прошла в глаза, Шаринган и чёткость зрения показали мне всю серьёзность ситуации.

Парень, что меня бил, имел светлые взъерошенные волосы и голубые глаза. Пряди волос обрамляли лицо с каждой стороны. Костюм, который я видел впервые, состоял из формы с двумя полосами на каждом рукаве, зелёного бронежилета, синего протектора и сандалий того же цвета. Я узнал знак на его голове. Коноха…

В голове быстро, словно молния, проносились мысли, и этот парень улыбнулся, увидев мой Шаринган. Я узнал его, похож, но реален…

Минато?! Мысленный крик не успел проявиться в реальность, ведь в этот момент я опять потерял сознание. Какого?!

* * *

Глава 27

— Пятое и третье рёбра сломаны, печень разорвана, как и селезёнка. Да он прямо живой труп, но кто-то подлатал его немного, и он стабилен, а эта печать поддерживает в нём жизнь. Кто его так, Марао?

— Говорят, Оками не понравилось, как тот разговаривал с его братом, нагрубил, как я понял, и тот проучил этого парня, хоть в живых оставил. Сам же помнишь этого парня, когда старейшина Сецуна его приводил…

— Эти трое? Сколько они у нас? Уже несколько месяцев? Охотник, говоришь? Понятно-понятно, этому повезло, что тот сжалился над ним. Слушай, говорят, он недавно словил биджу, чтобы впечатлить принцессу. Как думаешь, это правда?

— Да-а-а… Какой там, опять слухи, чтобы выправить репутацию. Сам же видел, что произошло недавно, главная семья ещё долго не оправится от такого удара. Такое дело ещё долго не забудется, а людей отвлечь надо, всё же дети самого главы…

* * *

Когда я пришёл в сознание, рядом оказался сам Минато Намикадзе. Четвёртый Хокаге, сидя возле меня, первое время просто пытался понять, не в гендзюцу ли я нахожусь. Слишком сюрреалистично было видеть персонажа, которого знал. Что-либо делал с чакрой, пытаясь убрать иллюзию, даже нащупал печать Силы Сотни, проверяя реальность. Шаринган активировал и выпустил огромное количество чакры в глаза, до боли в глазах сверля спину блондина, но всё же нет. Это реальность. Не гендзюцу.

Удивительно…

Оказался я в каком-то помещении, лёжа на футоне, заботливо укрытый, чтобы не замёрзнуть, хотя мы были в пустыне, но заботу я оценил. Из окна лился свет луны, а тишина разбавлялась шумом города. После мёртвой тишины Роурана было непривычно услышать отдалённый пьяный смех. Немного приподнявшись, сидя, попытался подняться, но моя голова закружилась, да так, будто я пил сутки напролёт. Настолько было плохо, что я тут же лёг обратно, меня мутило, и словно выворачивало. Чакра слушалась, как и прежде, но сделать целебные техники, чтобы попытаться вылечить себя, я даже не пытался. Лёжа я это сделать не смогу, руки не слушались, а водные клоны, которые были основными в моём арсенале за неимением других, не умели лечить.

— Ты очнулся? — Блондин, словно почувствовав меня, повернулся ко мне, и я увидел, что тот что-то кушал. Это что, рамен?

Только сейчас нос уловил вкусный запах, и мой живот забурчал. Это же сколько я не ел? Улыбнувшись моей проблеме, тот молча помог подняться, видя, как мне плохо, и в такой же тишине накормил. Благо руки поднять смог и позориться от того, чтобы меня кормили с ложечки, избежал. Хватило прошлой жизни в больнице такого.

Помолчав и насладившись такой вкусной едой, он налил мне чай и внимательно посмотрел на меня. Тишина для меня стала какой-то неловкой, и я будто оказался перед своим отцом. Необычное ощущение. Его мягкий голос стал словно гром среди ясного неба.

— Так кто же ты? Судя по мышцам, ты точно не какой-нибудь кузнец, да и резерв чакры твой… Я знаю только одну девушку, что могла бы сравниться с тобой, но и у неё, кажется, меньше чакры. Ты случайно не джинчуурики?

П-ф-ф. Чуть не выплюнув чай, я посмотрел на него, как на дурака. Какой, к биджу, джинчуурики? И он что, про Кушину сейчас вспомнил, что ли?

— Я Оками. Узумаки Оками. А ты кто? — Не стал врать или юлить, понимая, что это не приведёт ни к чему хорошему.

— Минато Намикадзе, а ты… Стой! Что?! Узумаки?! — Он сперва опешил, но потом улыбнулся. — Так ты выживший, какая радость! Кушина долго искала своих сородичей после падения Узушио, но, видно, ты полукровка, вот она и не могла тебя найти, всё же красные волосы довольно заметны. Так твои родители живут вне клана Учих, или?.. — Дальше прошло мимо меня, его слова от гула крови в моих ушах были мне не слышны. Меня затопило осознание. Преследуя вторую цель — узнать, что стало с кланом, — я не ожидал этого и по реакции этого доброго парня понял всё. Не может быть…

Дедушка, Мито, Котецу, Ашина… Все вы… Что же случилось? Я не справился? Мою голову затопили мысли о судьбе клана. Всё было зря? Я не справился?

* * *

Что я знал о падении клана и селения Узумаки? Ничего точного. Смотря и интересуясь «Наруто» в свою молодость и последующим пересмотром раз в три-четыре года, про Узумаки было мало что известно. Их судьба, как я знал, была трагична.

В конце Второй Мировой войны шиноби, не знаю точно, на клан напали два селения, вроде Кумо и Кири. Молния и Вода, направив свои армии и джинчуурики, были во много раз сильнее, но всё равно понесли множество потерь. Я не думаю, что Ашина дожил до того момента, ведь уже в моё время он был стар, а последующие годы, возможно, забрали в чистый мир и такого сильного шиноби, как глава клана Узумаки. Так я решил, потому что был уверен: если бы Ашина был жив, клан бы не пал. Не знаю, кто встал во главе после него, но он, похоже, допустил большую ошибку и погубил весь клан — возможно, политическое решение, возможно, не хватило сил. Не знаю. Но всё это не важно. Факт есть факт: клан пал, и все мои родные люди умерли.

Расспрашивая Минато, который был удивлён, но добр, тот рассказал, что никакого Оками и старейшины Сецуны из предмета истории, которые им преподают в Академии шиноби, никогда не было.

— Оками? Как твоё имя? Не помню такого шиноби, хотя историю я любил почитать. Да и про такого старейшину клана не знаю, нам такие подробности не рассказывали.

Мито же, как и в первоисточнике, была замужем за Хаширамой. Когда я услышал это, уже понимал, что что-то не так.

— Она вроде как вышла за него, когда ей было примерно лет шестнадцать. Узумаки вместе с Сенджу, поддерживая многовековую связь, соединили две главные семьи из великих кланов. Как писали, гуляния были огромных масштабов.

Я не возгордился и понимал, что Хаширама, может, и был сильнее меня в будущем, но слово «глава клана» мне дал, и Мито предназначалась мне, и рушить свои же обещания Ашина бы не посмел. Тут либо одно из двух: либо я был мёртв на момент женитьбы, либо — что поверить трудно — это другой мир.

Держа в голове эту мысль, я расспрашивал Минато насчёт Эпохи Воюющих Кланов, на что тот смотрел на меня, словно на сумасшедшего, но я на него насел, мягко направляя в голос чакру. Звуковые гендзюцу редки, и мои манипуляции тот не замечал. Он рассказывал, что помнил. При этом незаметно, как он подумал, просканировал меня печатями. Какие-то непонятные для меня фуин-печати, но они не несли угрозы, так что я позволил за такую доброту делать, что он хочет. Это меньшее, чем я мог оплатить за информацию.

Войны между Узумаки и Хьюгами никогда не было. Это было громкое событие в моём мире, и такого бы точно не пропустили на уроках.

— Хьюги и Узумаки? Не припомню такого, они даже жили в очень отдалённых уголках друг от друга и никогда, как я знаю, не контактировали официально. Возможно, что-то было насчёт их печати, которую ставят на лоб побочной ветви, но чтобы воевать…

Как и Кьюби никогда не запечатывали в брюхе Шинигами, что для меня было показательным различием. Кто бы его распечатал, раз Мито стала первым джинчуурики?

— Девятихвостый? Тебе рассказали, кто сейчас джинчуурики? Ну, эта особа не скрывается, но всё же секретность соблюдать стоило Учихам…

Даже Итама, которого я спас, умер в раннем возрасте от рук Учих, и это был широко известный факт. Семью первого Хокаге изучали довольно дотошно.

— Итама Сенджу? Это младший брат господина Первого и Второго? Да, помню, нам вскользь упоминали, но потом был тест, так что я помнил насчёт него. Жаль, умер молодым. Такой потенциал, всё же Сенджу. Возможно, он бы стал Третьим вместо господина Сарутоби, но это между нами, ты ничего не слышал…

Теория насчёт другого мира была крепка, как никогда.

Отца Третьего я уже успел закатать в землю, так что было невозможно, чтобы появился Третий Хокаге, Хирузен Сарутоби.

Когда же наступил рассвет, я был уверен, что это другой мир, и успокоился. Разговор занял всю ночь, и Минато был приятным собеседником. Лёжа на футоне и смотря на рассвет, мои мысли затопили возможности, которые скрывает это время. Историю мира, которую я не знал, можно было узнать, события, которые произойдут, теперь у меня в руках. Люди, которых убили, клан, который вырезали. Всё это можно изменить в моём мире.

И самое главное…

Ведь техники, которые ещё не созданы, могут оказаться в моих руках. Коронная техника Наруто, печати, которые ещё не придумали в моё время. Техника Летящего Бога Грома. Теперь осталось самое малое. Попасть в Коноху.

И этот блондинистый парень, что зашёл ко мне с завтраком в руках, мне поможет. Кто ещё сможет добраться до Конохи за такой краткий срок, как не Жёлтая Молния? Осталось убедить телепортировать меня в Коноху. Улыбнувшись ему, тот в ответ улыбнулся своими белоснежными зубами. Ну что ж, такси Минато. Приятно познакомиться.

* * *

Как убедить шиноби, который на миссии, отправить тебя в деревню? Стать балластом. Когда разговор зашёл о моих проблемах с памятью, благо мне не пришлось играть в больного, ведь мне и так было плохо, я рассказал ему байку о том, что мне нужно вернуться в клан, и я не помню, как попал в этот город, что было правдой. Рассказав ему о том, что там есть родственники, которые мне помогут, я схватился за глаз, который начал кровоточить. Ох уж это количество чакры, которое не стоит закачивать через глазные чакра-каналы.

Учихи очень щепетильно относились к додзюцу, и, когда я рассказал ему о том, что моим глазам больно, тот стал немного паниковать и шагать туда-сюда, думая, что ему делать. Кровь, которая вытекла из моих глаз, была довольно показательной. Всё же, если я лишусь своих глаз и об этом узнают в деревне, Учихи, конечно, не посмеют вредить этому парню, но отношения точно испортятся. А ещё у него вроде как хорошие отношения с Фугаку, нынешним главой клана Учих и отцом Итачи и Саске.

Давить на жалость я умел. Изображая из себя больного, потихоньку наблюдал за ним и незаметно, добавляя в голос чакру, говорил:

— Всё хорошо, Минато-кун. Я в порядке, честно. Только вот глаза жгут, и я не знаю, что делать. Ты случайно не имеешь в рукаве ирьёнина или сам владеешь ирьёниндзюцу?

— Нет, я вообще в этом…

Так, слушая мягкий голос этого наивного в сторону союзников парня, направляя звуковыми гендзюцу его мысли в сторону немедленной эвакуации в Коноху. Тот после получаса нерешительных разговоров решился.

Взяв кунай в руки, он сказал мне держаться. Я самодовольно сказал ему, что всё в порядке и не Учихам переживать насчёт быстрого перемещения и реакции на него. Как же я ошибался…

Буквально одно перемещение в пустыню из прохладной комнаты — и мне стало хуже. После ещё одного мига картинка сменилась какой-то пустой улицей, потом снова. Словно один кадр за другим. Голова, что начала проходить, заболела с новой силой, а глаза стали видеть несуществующие цвета. Кажется, у меня сенсорный перегруз…

Это была последняя мысль, что появилась у меня в голове.

* * *

Последнее время я часто начал терять сознание, что мне категорически не нравилось. Что же я увидел первым, после того как пришёл в сознание? Шаринган.

Вокруг меня стояли четверо мужчин. Один в халате, который держал около моей головы свои руки, освещённые зелёным светом. Его тёмные волосы и карие глаза были невыразительны, а скучающий вид, который он не скрывал, заставил меня потерять к нему интерес. Ирьёнин.

Минато рядом с беловолосым юношей — как я понимаю, это угрюмый мальчик Какаши. Маска прикрывала его лицо, но оба глаза были открыты и без шрама. Шарингана нет, значит, ещё не началась война, ясно. Он стоял, сложив руки на груди, и внимательно наблюдал за мной. Одежда на мне была довольно непримечательная, не считая моего пояса, где лежали различные свитки, но, думаю, в это время такое может купить любой джоунин.

Последний, кто стоял в комнате, был самым напрягающим меня. Это был парень, что только начал входить в возраст, когда считается мужчиной, с длинными чёрными волосами, доходящими до плеч, и большими тёмными глазами, как у всех остальных членов клана Учиха. Под его глазами находились небольшие складки, которые придавали ему более суровый вид. Его одежда — светло-зелёное кимоно с серыми брюками. Он, сложив руки, как Какаши, на груди, сверлил меня своим Шаринганом. Три томоэ, как у меня. Чакра потекла в глаза, и мои глаза окрасились в красные тона. Три запятые закрутились в моих глазах.

— Хмпф, — он хмыкнул. — Всё же Учиха. Минато-кун не соврал, ты гигант. Назови своих родителей, полукровка, мне нужно знать, кто посмел родить тебя вне клана…

Услышав это, я вопросительно поднял бровь и посмотрел на Минато, который неловко почесал свою макушку.

— Оками-кун, ты сам должен понимать, что, несмотря на то что у тебя есть Шаринган, законы клана таковы, и Хокаге тоже интересуется, откуда ты…

— Хорошо, мне нужно поговорить наедине с…

— Фугаку Учиха. — Его взгляд стал ещё тяжелее, но, вздохнув, он сказал: — Прошу, Минато.

— Хорошо, у меня миссия, встретимся, Оками. До свидания, Фугаку-сан. Пошли, Какаши. Ой, совсем забыл, — он вскинулся и повернулся опять к нам. — Кушина-чан хотела с тобой встретиться, Оками-кун, как будешь свободен, навести её, она ждёт тебя… — Махнув рукой, они убыли, как и ирьёнин, оставив нас наедине.

Пока все уходили, я судорожно обдумывал, какую лапшу наплести этому парню с тяжёлым взглядом. Ладно, эх-х. Сделаем проще. Насчёт Кушины подумаем после.

Посмотрев в глаза Фугаку, я затянул его в иллюзию.

* * *

Как доказать Учихе, что подозревает тебя в чём-то, чтобы тебя отпустили или хотя бы послушали? Показать правду…

Иллюзии были удобны тем, что фантазия и мысли могли обрести краски и показать то, что тебе нужно.

— Что ты?.. — Он даже не понял, как попал в иллюзию, но, когда тот пытался сложить печати, я поднял руку. В пустом свете, освещённом белым, я ему сказал:

— Стой, Фугаку, дай мне показать, просто показать, и всё. Пожалуйста. Ты всё поймёшь. Гендзюцу — вынужденная мера, я не уверен, что нас не слушают. А тема важная, для клана и Конохи в том числе.

Фугаку был хорошим человеком и главой. Истинным патриотом деревни. Не знаю, сейчас он глава или нет, но, когда дело касалось клана и Конохи, любой шиноби должен был сделать всё, чтобы клан и селение процветали, даже если нужно было послушать подозрительного Учиху-полукровку. А иллюзия давала нам приватность, я уверен, что меня пасут АНБУ или кто-нибудь ещё.

Как убедить такого человека в том, что я не враг и не желаю зла Конохе и клану? Показать правду и даже больше.

— Чтобы ты понял меня, Фугаку Учиха, моя история началась незадолго до рождения Мадары…

* * *

**Взгляд состороны**

Пока Оками Узумаки убеждал Фугаку Учиху, что тот не враг, недалеко, в офисе Хокаге, проходил разговор важных лиц Деревни, Скрытой в Листве.

— Что ты думаешь? — В самом расцвете сил, ещё не старый Третий Хокаге Хирузен Сарутоби, куря свою трубку, спросил в тьму, что сгустилась в углу, о ситуации со странным Учихой, которого привёл в селение подающий надежды Минато Намикадзе.

— Он неизвестная личность. Угроза. Отдай его мне, и отчёт будет у тебя уже к следующему утру. Его фамилия… слишком необычна, ещё и Учиха. Опасное сочетание… Этот мальчишка Минато поступил импульсивно, но даже так из этого можно извлечь выгоду. Оказаться в Роуране, когда ты в это же время посылаешь туда миссию, слишком подозрительно…

Рубленые фразы и низкий голос раздались из тьмы.

— Мальчишка Учиха не позволит. Он только стал во главе клана, и, если он позволит забрать Учиху, хоть и полукровку, то потеряет лицо. Сам должен понимать, чем это грозит. Насчёт подозрительности согласен, всё выглядит странно. Но ситуация на границах накаляется, и я не хочу накалять её внутри деревни. Насчёт же его фамилии… ещё ничего не доказано. Ирьёнин взял его кровь, проверим, кто он на самом деле. Если будет надобность, мы его заберём, Учихи ничего не смогут сделать, они слабы и не им защищать бастарда… Сейчас же меня волнует другое. Камень задвигался, как и Молния. Оставим это мальчишкам, пусть разбираются, но наблюдателей не снимай. Мы не знаем, кто этот парень и чем это грозит для Деревни. Отправь своих людей. Также мне нужны отчёты вокруг Камня, я что-то упускаю…

— Хорошо, Хирузен. Я всё сделаю, откланяюсь, ещё предстоит множество дел.

— Данзо. — Кивнув головой на исчезнувшего в тенях своего друга, тот испытал тревожное чувство. Хирузен не понимал причин, но странного Учиху уже вычеркнул из головы. Были и более важные дела. Третья Мировая война шиноби была близка, как никогда прежде.

* * *

**В другом месте и в другом мире**

Ашина, слушая свою внучку, которая уже который день не слезает с главы клана, буквально повиснув на нём, как банный лист, испытал горечь от того, что ему попался такой проблемный зять и такая влюбчивая внучка. Все уши разодрала криками о поисках. Уже шла третья неделя, как Оками Узумаки ушёл на простое задание по разведке и выяснению обстоятельств в городе, где на поверхности шли Драконьи Вены, и пропал. Отправившиеся после Оками разведчики клана нашли лишь пустой город. Даже печати, что запечатывали вены, были повреждены, и разведка лишь разводила руками. Следы вели в башню, но дальше была пустота. Вокруг города была зона отчуждения по непонятным причинам, город был невидим для жителей пустыни, и лишь разведчики Узумаки заметили странные печати, которые делали город таким. Работа явно была высокого уровня. Также это было похоже на гендзюцу, которое держалось непонятно как. Всех из города нашли в километрах от поселения. Живы и без памяти о случившемся. Они спали, и это тревожило старого Узумаки, который впервые видел такое. Слишком сильное гендзюцу, работающее на площадь, и фуин-печати, которых он видел впервые. А Ашина повидал многое…

Одно было известно точно. Меч, высшая техника Сецуны, был использован, и враг, на которого пришлось использовать её, был необычен. Но никаких трупов или следов крови нет. Словно Оками Узумаки, владелец Шарингана, о котором уже слагают легенды за его силу, попал под гендзюцу…

* * *

**Первое примечание от автора**

Привет-привет! Дорогие читатели, благодарю за ваши комментарии и реакции. За ваши лайки и подписки. Хочу выразить благодарность за всё, что вы делаете! Приятно удивлён вашим реакциям и хочу сказать, что все ваши предположения имеют место быть, но лучше просто читать и не расстраиваться от несбывшихся прогнозов.

Ради чего это примечание? Выразить благодарность и сказать, что у меня сегодня день рождения! Еху-у! Поздравляем интересного автора и всё такое, напишите, что хотите. У кого есть желание, могут поддержать меня своей лишней монеткой, которую не жалко.

Кошелёк ЮMoney — 4100117396856435

Карта — 5599002056543707

Не призываю к действиям, по желанию.

Прода выходит и будет выходить. Главное — читайте)

Глава 28

— Ты умерла, как я знаю. Убита собственным дядей. Как тогда получается, что ты оказалась у меня в голове?

— Это долго объяснять, сын…

— А ты попробуй, ведь либо так, либо я точно попытаюсь вывести тебя из себя, мама.

— Ха-х. Ладно. Слушай внимательно, моя способность Мангекьё левого глаза называлась Пляж Воспоминаний…

* * *

Что первым делом показать Фугаку, который на слова бы мне не поверил? Секреты клана Учих, которые я не знал? События будущего, в которые трудно поверить? Отлично зная все особенности гендзюцу, Учихе нужно было показать то, что никто посторонний, не из клана, никогда бы не узнал. Секреты, такие как Изанами и Изанаги, были хорошим вариантом, но я не был уверен, знал ли об этих секретах клана сам Фугаку. Так что, не рискуя дать в руки потенциального противника информацию, которая стоила очень дорого, я просто показал ему свою мать Никушиму и её дядю. Сусаноо и техники Мангекьё — не та вещь, которую можно было бы придумать, не зная толком о глазах клана Учих. После Мадары, как я знал, не было тех Учих, которые смогли пробудить эти глаза, кроме, наверное, вот этого индивидуума. Когда же я показал ему те воспоминания после нескольких десятков минут рассказа о жизни до встречи с матерью, у того изменился взгляд, и спустя доли секунды его глаза окрасились в алый. Закрутившиеся томоэ слились в причудливый рисунок, и перед моими глазами появились третьи Мангекьё, которые я видел за свою жизнь.

Когда же перед нашими глазами появился Итачи, только повзрослевший и сильно похожий на Фугаку, тот по взгляду удивился. Но всё равно молчал.

Было ли мне страшно? Конечно. Но я не из тех, кто сдаётся на полпути, и просто стоял, ожидая реакции на мои слова и его сына. После минуты сверления меня глазами тот выключил их и устало вздохнул. Взмахнув рукой, он развеял иллюзию Итачи.

— И как мне поверить, что я встретил шиноби времён Эпохи Воюющих Кланов? Скажи мне, Оками Узумаки? И откуда ты знаешь моего сына?

— Я прибыл в нужное время. Твой клан на краю пропасти, Фугаку Учиха. И только ты можешь помочь ему. В тенях скрываются враги, которые даже твои глаза не испугают.

* * *

— Что тебе нужно в первую очередь?

Выходя из больницы, осматривал всё вокруг, крутя головой, словно деревенский парень, испытывал потрясение и удивление одновременно. Шагая по извилистым улицам Конохи, я ощущал, как земля под ногами отзывается на каждое движение, будто сама деревня следит за каждым моим шагом. АНБУ — я чувствую их, но не подаю вида. Четверо, две двойки: одни от Хокаге, другие от Тени Хокаге, как я понимаю. Разные маски и чакра-каналы. Если у одних всё было нормально и печати стояли лишь на плечах, то у других были видны печати на языках. Ожидаемо, но всё равно неприятно, что следят. Времени, как я понимаю, у меня мало, пока они узнают всё, что надо. Кровь покажет моё настоящее лицо.

Поворачиваем направо, и мимо нас проходит несколько шиноби, спешащих к своей следующей миссии. На их лицах — не выражение тревоги или усталости, а абсолютное спокойствие. Уверенность в Воле Огня, о которой здесь слагают легенды, была видна невооружённым взглядом. Поворачиваясь к ожидавшему ответа Учихе, говорю:

— Архив, пожалуй. Мне нужны исторические сводки, в том числе все места, где находились здания клана моего времени.

— Это будет трудно…

— У нас довольно мало времени. Если нужно, могу послать клонов, теневые клоны довольно удобны…

— Не стоит, и ты поосторожнее с ними, не у всех получается выдержать такое. Но ты должен понимать, что та Эпоха давно прошла, и не всё сохранено.

— Ничего, спасибо за заботу. Мне главное найти одну вещь в своём времени.

— Какую?

Повернувшись к нему без улыбки на лице, сказал:

— Каменная Скрижаль. Вещь, оставленная нашими предками.

— Но зачем? Я думал, тебе нужны знания и техники… Если надо, могу показать эту плиту, за всё, что ты рассказал, это малая цена.

— Не надо, она бесполезна.

— Чт…

— Не здесь. — Я активировал Шаринган и с помощью гендзюцу послал ему простые слова: «За нами наблюдают».

Он удивлённо замолчал и тут же принял суровый вид, до этого имея расслабленную улыбку, что удивляла проходящих шиноби. Всё же радоваться, что сын стал таким хорошим шиноби… Всё ещё не понимаю я этих шиноби.

А насчёт слежки за главой клана… Очень показательное отношение, и мой рассказ хорошо показал свою значимость и правдивость. Я это понимал, но всё равно Фугаку пока не мог принять реальность. Тонкости психологии.

Вдалеке видны лица на горе. Хаширама и Тобирама. Такие взрослые… Здесь они мертвы, и мне было тошно видеть их такими. Поражёнными и состарившимися от трудностей пережитых годов. Я же их помню и знаю малышами. Жаль, очень жаль…

Большинство построек были с элементами дерева, что ясно давало понять, кто приложил руку к этому. Возможно, даже сохранились настоящие дома, которые Хаширама лично воздвиг, но это маловероятно. Стены Конохи также были видны из нашего местоположения, и они внушали. Резиденция недалеко от больницы, но я не обратил на неё внимания. Полиция, по словам Фугаку, находилась немного в другом месте.

Улица, по которой мы шли, была достаточно узкая, но она охвачена тенями от высоких зданий, растущих вдоль дороги. Прохожие не спешат, и даже в этот момент есть ощущение, что время здесь течёт по своим законам. Из-за угла появляется старик с корзиной свежих овощей, его лицо излучает теплоту, он здоровается со всеми и останавливается, чтобы обменяться парой слов с юным шиноби, который проходит мимо. Мне становится понятно, что в Конохе все друг друга знают — это не просто деревня, это настоящее место, где каждый уголок хранит свои тайны и истории. Я был рад, что мечта моих братьев хоть в таком виде, но сбылась. Но я изменю в своём мире то, что произошло в этом.

Через несколько минут мы перешли на более широкую улицу, где торговцы уже начали выкладывать товары на прилавки. Запах свежих фруктов, рыбы и сашими смешивается с ароматом утренней зелени. Улицы становятся более оживлёнными, и в воздухе витает лёгкая суматоха. Здесь живут и те, кто не связан с войной или миссиями, а просто пытается сделать свой мир немного лучше, наполняя его трудом и заботой. Несколько старушек с корзинами в руках идут по тротуару, о чём-то беседуя. Все они выглядят так, будто здесь их место.

Но вот, наконец, мы сворачиваем с центральной улицы, и мир вокруг меня начинает меняться. Здесь уже не так многолюдно, и каждый шаг звучит отчётливо, будто шаги по этому пути — это что-то важное, и идущие по нему люди знают, куда идут и зачем. Мы переходим через мостик, перекинутый через ручей, и, как только ступаем на другую сторону, чувствую, как меня окружает тишина. Река шумит внизу, а над головой — густая листва деревьев, которая словно обвивает этот район в защитном объятии.

Впереди постепенно появляются дома клана Учих. Эти здания — настоящие крепости с высокой каменной оградой и широкой калиткой, скрывающей внутренний двор. Каменные стены, покрытые мхом, напоминают о том, что здесь живут люди с долгой и тяжёлой историей. Я чувствую, как воздух здесь меняется — он становится более густым, и даже свет, проникающий сквозь листву, кажется тусклее. Улицы пустые, и от этого тишина вокруг будто становится ощутимой. Вход клана сторожили двое усталых парней, но, увидев Фугаку, те подорвались со стульев и поклонились. Он, махнув рукой, сказал им не расслабляться.

Печати, которые я заметил, окружали клан. Они покрывали барьером всю территорию клана и были довольно заметны для моего опытного взгляда. Хорошая, но простая работа. Не знаю, когда её ставили, но были заметны прорехи, через которые можно было проникнуть. Надо бы потом помочь клану с этим.

Пробираясь между домами, я замечаю, как в каждом дворе стоят тренировочные манекены, а где-то виднеются обломки разбитых камней и тренировочных объектов.

Дома же клана Учих строго симметричны, с характерными чертами архитектуры, отражающими гордость и величие этого рода. Высокие двери, окна с чёрными ставнями, строгие линии, минимализм и максимальная эффективность в каждой детали. По этим улицам ходят немногие, и я ощущаю, как взгляды каждого прохожего касаются меня. Рядом с главой идёт незнакомый великан и словно друг молча сопровождает его. Странное зрелище.

Один из домов стоит особняком в конце. Его стены покрыты тёмным камнем, и на фасаде можно разглядеть мелкие, но чёткие вырезы, изображающие символы клана. Когда же мы подошли, из дверей вылетела фигура мальчика. Маленькая на фоне того, что я показывал, но похожие черты и улыбка были сравнительно схожи.

— Отец! — Прыгая в объятия Фугаку, тот улыбнулся своими белоснежными зубами и раскинул руки.

— Итачи…

* * *

Обед шёл в неловкой тишине поначалу. После того как Фугаку с Итачи на плече зашли в дом, нас встретила красивая девушка. Она была светлокожей, с длинными чёрными волосами и чёлкой, которая свисала с обеих сторон её лба, неровно обрамляя её щёки, и чёрными глазами. Она была одета в простую тёмно-фиолетовую блузку с красно-сливовой юбкой и светло-жёлтым передником, который она обычно носила поверх блузки. Мягко взяв на руки мальчика, что сверкал своими заинтересованными глазами на меня, она поприветствовала меня. Поклонившись и поблагодарив её за гостеприимство, мы прошли к столу. Пока она готовила, мы разговорились и познакомились. Она очень нежная и добрая девушка, что, готовя и одновременно рассказывая интересные истории, отвлекала меня от тяжёлых мыслей. Атмосфера в доме была семейной.

Микото, расставив еду, вместе с Фугаку и Итачи сложила руки и пожелала приятного аппетита. Было забавно наблюдать за маленьким Итачи, с которым у нас была игра — кто кого переглядит. У него в глазах застыл вопрос, но он не решался его задать.

— Итачи, не тревожь гостя, — Микото мягким голосом ткнула пальцем в макушку трёхлетнего мальчика. Заметила всё-таки.

— Ничего-ничего, Микото-сан. Любознательность — не порок, и мне будет интересно ответить на вопросы маленького Итачи.

— Я не маленький! — Тот смешно надулся, но серьёзно продолжил. Микото улыбнулась и глотнула чай. Фугаку где-то был не здесь, я его серьёзно нагрузил своим рассказом, и тот на автомате ел. — Оками-сан, я хочу узнать, каково это — жить вне Конохи. Я никогда не выходил за пределы деревни и не знаю, каково там…

Рассказать ему, как жилось шиноби в Эпоху Воюющих Кланов, где любого одиночку могли схватить или убить просто потому, что это можно? Чувствую, Микото прибьёт меня, если расскажу все подробности жизни в моё время. Так что…

— Ничего такого, Итачи-кун. Всё, как и здесь, в Конохе. Такие же люди, такие же проблемы…

— Понятно-о-о. А что насчёт…

Чувствую, долгий обед, полный вопросов от любознательного мальчика, ждёт меня. Ну, хоть поговорю с шиноби с интересными взглядами. Ну, ребёнком, который станет таким…

* * *

После обеда, в котором мою персону завалили вопросами и меня спас лишь Фугаку, мы выдвинулись в дальние края клана. Потихоньку пропадая из поля зрения домов, мы оказались в бамбуковом лесу и, пройдя сквозь него, подошли к старому ветхому зданию. Было видно, что давно здесь никого не было, и даже следы пропали…

— Как видишь, никто давно здесь не был, и архив пылится довольно давно. Жаль, но пока никто не захотел этим заниматься. Я бы хотел это изменить, но найти персону, что всё это исправит, среди Учих тяжело…

— Понимаю. У нас в клане, ну, Узумаки, есть хранитель знаний, и это почётная должность…

Разговорившись о значимости истории, мы прошли через пустой дом, в котором ничего не было, в подвал. Фугаку, сложив печати, открыл потайную дверь, что вела ещё глубже, на уровни подвала. Через несколько минут темноты, освещаемой огнём из моей руки, мы оказались в огромном зале, забитом полками свитков. Стукнув по стене, тот активировал печать, которая начала светиться, и этот свет начал литься из-под потолка.

— Весь архив Учих. Добро пожаловать в обитель истории клана Учих.

Огромное помещение, что было словно зал, было полностью заставлено полками, и я видел конец этого помещения примерно в сорока шагах. Небольшое, но и не маленькое. Архив на фоне архива моего клана был несравним, но для боевого клана довольно внушителен.

Ладно, пора работать.

— Техника Теневого Клонирования! — Дым заполнил ряд в пять шагов от меня и показал мои фигуры, что точно повторяли меня. Отлично.

* * *

Техника Теневого Клонирования — техника клонирования, разработанная Вторым Хокаге, Тобирамой Сенджу. Техника позволяет пользователю создавать одну или несколько собственных копий. Чакра пользователя распределяется равномерно между каждым клоном: при создании одного он получает половину чакры оригинала, при создании двух — каждый получает по трети, и так далее. В зависимости от запасов чакры пользователя и количества созданных клонов, такая быстрая растрата запасов чакры может быть опасной. По этой причине обычно только шиноби уровня джоунина могут благополучно исполнять обычную версию Техники Теневого Клонирования. Для меня же она была довольно лёгкой, но больше десяти клонов я пока не решался создавать.

Не знаю как, но Техника Множественного Теневого Клонирования, которая может создавать сотни клонов вместо лишь десятков, настолько опасна, что получила статус запрещённой. Наруто Узумаки же является исключением для этого правила, поскольку может без всякого сомнения создавать сотни клонов благодаря огромному количеству своей чакры. Но даже так, в первый раз я словил потрясение от того, что получил воспоминания клона. Возможно, с опытом смогу создать сотню клонов, но сейчас не решался. Как это делал Наруто, мне неведомо. Если после того, как развеялся один клон, с которым я провёл эксперимент, мою голову затопили воспоминания от первого лица. Увидеть своё лицо было чем-то необычно новым… Словно другой человек, но всё тот же.

С такой техникой сойти с ума недолго, не зря она запрещена для шиноби ниже джоунинов. Дело ведь не в чакре, а в опыте. Молодые неопытные генины и чунины обычно слишком эмоциональны и, испытывая такое, могут немного слететь с катушек от таких возможностей.

Разбрёдшиеся клоны быстро начали просматривать Шаринганом все свитки в поисках нужной информации. Мне нужно было узнать, где скрывается Скрижаль, и найти её в моём мире. Также я рассказал всю правду насчёт неё моему новому знакомому. Не уверен, что тот поверил, но мои слова были весомы — то, что я ему показал, было самым обычным на фоне другого. Всё же легче поверить, что это каменная плита изменяет и в плохую сторону, чем поверить, что твой сын станет одним из самых разыскиваемых шиноби в мире, вырезав весь клан.

Устало вздохнув, я вновь взял новый свиток. И кто придумал писать о канцелярских тратах клана в такие важные места?

* * *

**Взгляд со стороны**

— Он Узумаки! И это мой священный долг — узнать, кто он и как он выжил! И ты, Цунаде, меня не остановишь!

Красноволосая фурия кричала на красивую блондинку с внушительными данными и шла в свою комнату, чтобы одеться в форму. Баня, что должна была стать местом позитивного разговора насчёт новой фигуры на политической арене Конохи, стала местом ссоры и недопонимания.

«Что за идиотские приказы, Учитель!»

Цунаде, прибыв в деревню сегодняшним утром, услышав слухи о том, что вчера в Конохе появился Узумаки, пошла к своему учителю и Третьему Хокаге Хирузену, чтобы узнать подробности. Узнала и получила приказ попытаться не допустить к объекту Кушину Узумаки на время, всего на один день. Но все понимали нрав этой девушки, и попытка отвлечь её внимание от него стала пусковым крючком.

Увы, она не знала всех подробностей, и, когда десятки групп АНБУ начали окружать квартал — что не было замечено Учихами, которые насторожились, — в тот же момент прибыли Кушина Узумаки и Цунаде Сенджу. Сам Третий встал перед воротами клана и вежливо попросил позвать главу клана. События слишком резво стали развиваться.

А всё из-за анализов крови, которые показали родство с Сенджу Хаширамой и Мадарой Учихой. Две легендарные фигуры истории и боги шиноби — и какой-то пацан, который появился из ниоткуда. Решение Хокаге и старейшин было мгновенным. Но поспешным…

* * *

Глава 29

— Слушай и помни об этом, это рассказал мне мой отец, когда мне было меньше, чем тебе, внук, и эти слова я запомнил на всю жизнь. Страх — это то, что живёт внутри нас, как и надежда, радость или любовь. Они делают нас особенными, но страх — самый главный из них.

— Почему, дедушка?

— Потому что, если бы не страх, мы бы не знали, что такое отвага. Героями нас делает именно наш страх.

Свет от лампы ярко освещал дом в городе Тысячи Ночей. В эту ночь разговор навсегда запомнился маленькому мальчику с умными тёмными глазами. Эти слова он пронесёт через всю жизнь и до конца.

* * *

Страх — это естественно. Если у тебя есть силы бояться, значит, ты ещё можешь сопротивляться. Значит, ты жив. Страх — это движение, это призыв к действиям. Страх — это основа жизни.

Герои без страха — как птица без крыльев. Именно страх подвигает людей совершать то, что они делают.

Старик рассказал в начале, когда только забрал меня из клана на обучение, что страх — привычное дело для шиноби, и нет такого ниндзя, что не испытывает его. Без него не стать хорошим шиноби, ведь страх показывает твои слабости. Страх — самое сложное и одновременно простое чувство. Ведь страх — это сила и слабость.

Моя потеря сознания от сенсорного перегруза из-за техники Минато несла опасность, которую я даже не подозревал. Профессионалы в своём деле — а в больнице, где лечились все шиноби деревни, не могли быть иные, — взяли у меня кровь. Подумаешь, что такого? Ведь определение родства можно было не проводить, всё же мои глаза говорили сами за себя. Но это стандартная процедура для всех, кто вновь прибывает в деревню. Всё же нельзя исключать шпионов и иных врагов деревни, которые могли обмануть как-то других шиноби. Но кровь показала бы всё. Логично? Вполне.

Но в этом и крылась вся соль. Кем я был? Узумаки из семьи, у которой было родство с Хаширамой и Тобирамой. Не уверен, есть ли у них кровь Итамы, но то, что кровь двух первых Хокаге в реестре или в чём-то похожем, — это было определённо. Как я узнал, что у меня взяли кровь?

Рассказал Фугаку после нашего прихода в архив. Для меня это было удивительным, что он опустил такую важную деталь, но он заверил меня, что ничего не произойдёт и у меня есть довольно много времени до того, как меня заметят. Возможно, он думал так из-за своей неопытности или был отвлечён моими рассказами о будущем клана, но суть была ясна.

Я был на пороховой бочке под названием Коноха, и план действий был уже готов.

Клонов ведь не отличить от оригинала, не так ли? На этом и строился мой план. Это место скрывало слишком многое, чтобы я просто сбежал отсюда от шиноби, которые мне и сделать ничего не смогут. Потрепать? Да. Схватить? Не уверен. Убить? Точно нет. Задавить массой меня слишком трудно, а после того как Фугаку показал мне теневые клоны, которые мне были очень нужны в прошлом, я стал человеком-армией.

* * *

Когда Фугаку вломился под обед в архив, я не был удивлён. Его тревожный взгляд сказал мне больше, чем слова, и мои выводы были верны. Впрочем, радости от того, что я оказался прав, у меня не было.

— Оками-кун, у входа в клан — Хокаге, тебе нужно уходить, он…

— Не стоит. — Я поднял руку и улыбнулся серьёзному парню, у которого активировался Шаринган от волнения. Всё же он ещё был молод. — Пошли поговорим. Не стоит заставлять ждать такого важного гостя.

— Но…

— Я уже нашёл, что искал, Фугаку, не переживай. Я не боюсь власть и тех, у кого она есть.

— Хорошо, но выйдем вместе. Если твои слова правдивы, то я хочу взглянуть в глаза тех, кто сделал это с моим сыном. Может, и не сейчас, но они поплатятся. Минато бы поддержал меня, но сейчас он на миссии. Если бы только он выжил…

Он сжал руки, и в его глазах горели самые страшные глаза, которые есть в этом мире.

— Пойдём, убедишься сам, что я не врал.

Я хлопнул его по плечу и стал подниматься по лестнице. Пора встретиться с тем, кто не родится в моём мире. Неродившийся Хокаге. Смешно звучит. Но пока настроение было задумчивым. Возвращение обратно — вот что металось в моих мыслях. Оставаться в этом мире желания не было, а способ вернуться я не знал. Меня вырубили, и я уже очнулся в этом мире, а как обратно — был вопрос в моём разуме. Но пока было не до этого.

Коноха, такая большая, и тут столько ниндзя… Кто знает, что я найду здесь и какие техники мне нужны. Хочу забрать всё, до чего дотянутся мои руки, и вернуться обратно.

Клан был словно встревоженный улей: дети выглядывали из-под дверей и окон, а их матери загоняли их обратно, причитая, что взрослые разберутся. Ох, если бы эти дети видели лица взрослых, которые должны разобраться.

Я попрощался с Микото, понимая, что вижу её в последний раз, и отбыл. Фугаку обнял её и погладил Итачи по голове, сказав, чтобы они ждали его, и он всё решит. Она была встревожена, но верила в мужа. Итачи же под моим взглядом немного стушевался, но выдал перл, от которого мне стало смешно.

— Пожалуйста, Оками-сан, позаботьтесь о моём отце. — Он церемониально поклонился.

— Ха-х. Конечно, Итачи-кун. Твой отец очень мне помог, и я также ему помогу.

Незаметно для родителей я оставил в волосах Итачи маленький свиток сантиметров на пять. Сообщение, которое я оставил, возможно, поможет маленькому Итачи с предстоящим будущем. Но этого я уже не увижу. Всё теперь в руках Фугаку.

Прибыв к воротам, которые были заполнены с одной стороны внутри клана Учихами, а с другой стороны — АНБУ и Хокаге, который был в боевом облачении. Броня, которую видели лишь во время боевых действий, сверкала своим цветом и хищными обводами. Шлем же дополнял образ, придавая Сарутоби суровый вид и напоминая легендарного героя из мифов.

АНБУ заняли дорогу и близлежащие улицы, на крышах и фонарные столбы успели взобраться. Стояли кто в одиночку, кто в тройках, имея разный уровень сил. Внушительно, тут я не почувствовал откровенно слабых, но не мой уровень. Такие группы — только Хьюг и Кирагирузу — я убивал сотнями в одиночку. Меня здесь интересовал только молодой, не такой, как было показано в аниме, мужчина. Сарутоби Хирузен и вправду впечатлял своей статью и взглядом. Его чёрные хитрые глаза, когда увидели меня, напряглись, и его рот открылся, чтобы сказать:

— Узумаки Оками. Добро пожаловать в Коноху. Можно ли поговорить наедине с таким интересным молодым человеком? Прошу, последуйте за мной, резиденция Хокаге хочет встретить такого важного гостя.

Фугаку не дали и слова сказать, и Учихи, не будучи дураками, почувствовали эту пощёчину. Я был позади него, когда вышел вперёд, оглядев АНБУ, которые напряглись, когда я появился, и улыбнулся их маленьким телодвижениям. Чувствуют, маленькие, что они мне не ровня.

— Не думаю, Хирузен, давай лучше здесь. — Я поднял руки и обвёл округу. — Ведь здесь столько свидетелей.

Лица всех присутствующих испортились, но сам Хокаге лишь улыбнулся. Учихи и АНБУ уже были на пределе, когда я это сказал. Что ж, послушаем, что скажет Хокаге.

— К чему такая грубость, Оками-кун? Разве твои родители не учили, что старших нужно уважать? — Его чакра взбурлила и начала давить на всех присутствующих. Словно пресс, она склоняла людей слабых духом и телом к земле. Это был непростой трюк, который можно было исполнить двумя способами, которые я знал: либо количеством чакры, либо контролем. Я всегда брал количеством, и даже сейчас, когда мой контроль и близко не подошёл к идеальному, просто выделил в атмосферу в два раза больше чакры, чем было у Сарутоби. Это было бы глупостью, но моих запасов было океан и больше, и всех проняло ещё сильнее. Лишь Фугаку, что стоял позади меня, стойко принял это. Учитывая его глаза, думаю, он бы задал жару мне и Сарутоби одновременно. Его неизвестные способности — та ещё опасная переменная. Хирузен же был противником ясным. Не думаю, что он сильно отличался от своего отца и ушёл далеко от него. Да и, судя по силе, папаша был посильнее.

— Ладно, ладно. — Я поднял руки и обворожительно улыбнулся. Успокоив чакру, сказал: — Думаю, нам стоит немного сменить обстановку. — Хлоп! Хлопнув ладонями, я окружил нас с Сарутоби золотистым барьером. Барьеры клана Узумаки мне никогда не разонравятся.

Он, посмотрев на паникующих Учих и АНБУ, которые начали атаковать барьер мечами и ниндзюцу, спокойно повернулся ко мне лицом и спросил:

— И что это значит? — Его взгляд блуждал по моему лицу, и я ясно видел, что он не видел во мне угрозы, но это ненадолго.

— Переворот! — Показав пальцем за спину на начавших атаковать АНБУ Учих, я заметил, как барьер дрогнул.

Выйдя, шагнув назад из барьера, я усмехнулся ошеломлённому Сарутоби и активировал свои глаза. Поиграем немного с Конохой, посмотрим, сколько выдержат её лучшие клинки против Охотника из клана, который они предали.

— Стихия Огня: Великое Огненное Уничтожение!

Крики и смерти заполнили улицы мирного минутой ранее города, а запах пепла стал привычно наполнять мои ноздри. Я не отходил далеко от Сарутоби, чтобы тот видел всё, что я делаю. Было интересно посмотреть, как он поступит.

Сперва, видя быструю и спланированную расправу над своими болванчиками из АНБУ, тот застыл в ступоре, но он не был бы Хокаге, если бы не справлялся с эмоциями. Тут же выхватив из дыма посох, он атаковал им барьер. Увы для него, физические атаки не могли разрушить барьер. Пока он долбил барьер, я успел сжечь целый квартал и добрался своими техниками до резиденции Хокаге, взрывая её Кириним, который вызвал из-под облаков. Такая масштабная техника в таком густонаселённом городке не прошла даром: жертвы уже насчитывались тысячами, а раненых было и того больше. Квартал Учих стал концентрацией большой битвы, куда стремились все кланы, которые выжили: Хьюги, Яманаки, Нара, Акимичи и другие.

Трупы валялись у моих ног, а кровавый угар поглотил всю Коноху. Вдалеке был виден огромный Девятихвостый Лис, который добавил хаоса в эту разруху. Тем временем отчаявшийся Хирузен, перепробовавший все методы, включая ниндзюцу, фуиндзюцу и даже запретные техники, ничего не смог и, выбравшись, сел на колени. Крикнув мне, чтобы я не отходил далеко, он отвлёк меня от увлекательной игры под названием «убей побольше предателей родного клана», которые не пришли на помощь.

— Почему?! — Его крик не был неожиданным, и я всё ждал, когда он дойдёт до точки отчаяния.

— Что «почему», мой дорогой Хирузен? — Разрубив очередного Хьюгу, который пытался проткнуть меня своими ручками-танто, я взмахнул оружием и убрал кровь с клинка. Кровь поглотила всё для Хирузена, и его страхи вылезли наружу.

— Почему ты это делаешь?! Зачем ты разрушил Коноху?! Зачем?!…

— Зачем, говоришь? А кто предал мой клан, а? Не ты ли в те времена, когда моему клану нужна была помощь, не предоставил её? Не ты ли предал заветы Хаширамы и союзный договор с моим кланом, оставив на заклание, словно какую-то жертву, двум деревням целый клан, чтобы сохранить своих людей?

— Но что мне нужно было делать? У меня не было выбора…

— Верно, Хирузен, выбора у тебя не было. Но что потом? После того как клан и мою деревню разрушили, выжившие ведь были… Я это точно знаю, как и ты. И где же они сейчас?! Не в застенках ли катакомб глубоко под землёй в разных деревнях живут мои соклановцы, словно дойные быки и свиньи? А достопочтенный Хокаге?! Я один, а у тебя власть, но что-то я не вижу, чтобы ты что-то делал!

Я отлично понимал, что Хирузен тут ни при чём и дело не в Конохе, но весь этот разговор был не для него, а для другого моего слушателя. Фугаку должен понять, что клан никто не поможет, и Хокаге даже пальцем не пошевелит, чтобы спасти положение. Если он не спас Узумаки, то с чего ему спасать Учих, верно?

Щёлкнув пальцами, я развеял иллюзию, и мы оказались там же, где и начали.

Сарутоби, перемогаясь и удивлённо озираясь, взглянул вокруг и удивился, как он оказался в таком положении. Попасть в гендзюцу, имея такой опыт, как у него, было делом удивительным. Фугаку, как я заметил, прикрыв свои глаза, чтобы скрыть эмоции, переваривал всё, что услышал.

— Что?.. — Он последний раз взглянул на меня, а точнее на мой клон, который исчез дымом. Время, которое мне было нужно, было дано. Клон справился отлично.

* * *

Какие важные места есть в Конохе? — задал я вопрос Фугаку во время поисков, и тот спокойно рассказал всё, что знал, не понимая, зачем мне это. Всё же, хоть я и выглядел грозно, имея большой рост, никому в голову не придёт, что я в здравом уме попытаюсь ограбить всю Коноху в одиночку. Помнится, какой-то белобрысый парень в первых сериях пытался с помощью обмана Наруто украсть свиток Хокаге. Мне же такие хитрые игры были не нужны.

Резиденция Хокаге — туда мне нужно было в первую очередь, чтобы найти свиток, в котором написаны техники, оставленные предыдущими Хокаге. Кто бы мне его показал? А я и не спрашивал разрешения. Будем считать, что братишки отдали…

Больница тоже была интересна. Целебные техники за прошедшие десятилетия должны были сильно продвинуться, ведь война — двигатель прогресса, и новые способы убийств развиваются так же, как и методы спасения. Мой второй пункт назначения. Думаю, старику такой подарок пригодится.

Академия ниндзя, где учатся молодые шиноби. Уверен в её полезности. Пока было время, почему бы не перешерстить свитки и книги в академии? Историю полезно учить, чтобы следующие поколения не ошибались, особенно интересны события прошлых войн…

Различные архивы, которые были разбросаны по Конохе и забыты многими молодыми шиноби из-за ненадобности. Зачем-то они стояли и обслуживались, но использовались как склады.

И, конечно же, Корень. Войти на их территорию заставило меня вспотеть, но проникнуть получилось. Интересно, что ждёт меня в этих мрачных лабиринтах? Пункт какой-то там — найти интересные данные экспериментов. Возможно, старик заинтересуется тем, что я найду здесь. Всё же он любит всё новое и неизведанное.

И, конечно, различные места, в которых я должен был побывать ради любопытства. Хоть мне и было под семьдесят, чувство интереса внутри меня не угасло. Так что, когда я вкушал вкусный обед в недавно открывшемся заведении под названием «Рамен Ичираку», заметил красные волосы, которые стремительно бежали в сторону Учих. Оу-оу, какие люди!

Оставив деньги, которые за десятилетия не изменились, я побежал следом, преследуя блондинку и красноволосую фурию, что обжигала всех проходящих своей якки. Ух, знакомое чувство. Помнится, одно создание так же било, только посильнее и более явно.

О, вспомнил, Минато говорил, что меня ищет эта девочка. Конечно-конечно. Как я мог забыть? С этими поисками проклятого камня я забыл, что нужно поговорить с родственницей. Единственная в Конохе, кому по-настоящему можно было доверять, хоть и с оговорками.

— Кушина Узумаки! — крикнул я. Она резко обернулась, как и блондинка. Хм-м, знакомое личико. — Я Оками Узумаки, хочешь поговорить?

Глаза Кушины сверкнули опасным блеском, а блондинка устало выдохнула. Чего это она?

* * *

— Так ты говоришь, что твой отец — Узумаки, успел спастись, а мать — Учиха, что сбежала из клана?

Этот вопрос задавала Цунаде Сенджу, «Легендарная неудачница».

— Всё верно. — Я важно кивнул, глотнув чая. Мы переместились с оживлённой улицы в беседку в парке и уже минут пять разговаривали. Кушина завалила меня вопросами, и было видно, как она расстроилась, узнав, что я — единственный выживший из клана. Отец по легенде умер, передав мне свои знания и пожелав, чтобы его сынок стал шиноби Конохи. Вот я и прибыл, а в Роуране оказался непонятно как, ведь до этого мы были неподалёку. Я играл в амнезию, на что Цунаде заявила, что может помочь, но я отказался.

— Но как это возможно? Это звучит слишком фантастически… — Цунаде на мою быстро созданную легенду не верила, но что-то доказать обратное тоже не смогла.

— И что теперь?.. — Кушина, глядя на стол, тихо проговорила.

— Не знаю, Кушина-чан. Я тут осмотрелся, и мне всё нравится, но, возможно, уйду увидеть мир… Пока до конца не понимаю, нравится мне деревня или нет. Если хочешь, мы могли бы ещё раз встретиться и обсудить Узушио…

— Понятно. — Видя, как загрустила Кушина, я раздумывал, стоит ли давать надежду этому милому созданию. Всё-таки здесь Узушио разрушен, и вся эта деревня — лишь одна тюрьма для этой девушки без родных и близких. Мнением джинчуурики здесь мало интересовались, что удивительно, и было видно, что она не знает, что делать. Родственник есть, но и он хочет уйти, а она не может. Даже заполучив счастье в виде Минато, она умерла на руках с новорождённым ребёнком и не смогла даже на миг насладиться материнством. Мне было её жаль, но стоит ли давать ей надежду на то, что где-то в другом мире есть то, что она называла родиной?

Устало вздохнув, я заметил, что это начало превращаться в привычку, и активировал Шаринган.

— Что ты дела… — Цунаде, успев привстать, так же быстро упала без сознания. Кушина, мгновенно вытащив кунай и уже собиравшись пустить его в меня, застыла столбом. Фуин-печать парализовала девушку, а символы расползлись от стен беседки, пола и столешницы. Та, ошарашенная, широко раскрыла глаза. М-да. Мито, похоже, не смогла обучить её до конца. Или это всё из-за мирного времени? Не ожидая от меня таких действий, обе куноичи просто не успели среагировать на атаку. Будь я врагом, их бы ждала незавидная участь.

— Давай поговорим, Кушина, откровенно.

Затянуть в иллюзию джинчуурики было довольно идиотским решением. Так что я решил просто поговорить.

— Я не из этого мира. Да-да, звучит бредом, но послушай, Кушина. — Видя её глаза, которые начали становиться красными и более узкими, я вскинул руки и проговорил то, что её ошеломит. Сбить её лучше сейчас, чем потом бегать от лисёнка. — Я жених Мито Узумаки!

— Что?! — Печать, что сдерживала её, вспыхнула и рассыпалась светом. М-да. Заметка: сдержать джинчуурики печатью паралича получится на несколько секунд, так и запишу.

— Садись, поговорим нормально.

* * *

**Взгляд со стороны**

Резиденция Хокаге охранялась очень плотно, ведь это всё же главный управляющий аппарат, в котором сидели важные люди для деревни. Защита была создана не для Хокаге, ведь такому шиноби охрана не требовалась, но были и другие в малоэтажном здании, кто нуждался в плотном контроле и защите. АНБУ внимательно следили за всеми ниндзя, что проходили внутри здания, и, когда Хокаге взял с собой несколько десятков групп шиноби и распустил всех работников, внимание спало, и несколько шиноби из АНБУ расслабились.

Это было большой ошибкой. Никто из тех, кто находился в тот день, не заметил одинокой фигуры, которая появилась после того, как Хокаге отбыл к Учихам. Неприметный старик со сгорбленной спиной прошёлся через дорогу и вошёл в здание. Белые одеяния были словно у трупа, и он имел такой бледный оттенок кожи, что заметившие его обратили на это внимание.

Первая двойка АНБУ, что скрывалась у входа, не успела даже подать сигнал, как уснула. Гендзюцу забрало их сознание, и они вырубились на несколько часов, видя красочные сны.

Последующие группы АНБУ, что скрывались в резиденции, также не успевали что-либо сделать. Их маскировка, созданная на основе печатей Узумаки, нанесённых на броню, и личные навыки ничего не смогли противопоставить старику, что, не изменяя шага, медленно забирался всё выше. Лишь самая последняя группа, что охраняла комнату, в которой хранились свитки с самыми секретными и опасными техниками деревни, смогла заметить неладное и атаковала старика. Кунаи и сюрикены прошли насквозь через фигуру старика в белом, и тот растаял, словно дым. Сконцентрироваться шиноби в масках не успели и получили удары по шеям на такой скорости, что даже не заметили фигуру, что появилась у их спин.

Оками, что только явил свой истинный облик, взял в руки пояс одного из последних двоих, подошёл к двери, что была заперта самыми лучшими фуин-печатями, которые поставили сами Узумаки. Благо, это было самой лёгкой частью для него.

**Спустя минут десять**

Хирузен Сарутоби, мысленно злясь на дерзкого непонятного юношу, прибыл в резиденцию и тут же заметил неладное. Первая двойка, что охраняла вход, была без сознания, а последующие тела ясно показали, что враг атаковал одно из самых защищённых мест в деревне. Тридцать тел валялись по всей резиденции, и прибывшие АНБУ будили своих сослуживцев. Хокаге же тем временем пришёл в самое защищённое, как он думал, место от воров и обнаружил удивительное. Печати у хранилища были нетронуты, но, судя по ключу, недавно туда кто-то входил. Быстро отперев двери, он оказался в святая святых, месте, где хранилось множество секретов деревни, и удивился вновь. Ведь всё было на своих местах, словно никто ничего не трогал. Свитки, было видно, пытались поставить на те же места, но были заметны изменения — маленькие, но для опытного взгляда Хокаге они были заметны. Также запах давал понять, что здесь кто-то был. Словно издевательский знак, который оставили специально.

Запах рамена…

Последующие события и сведения, что приносили на стол отчётами Хокаге, были удивительнее другого. Один розоволосый парень проник в академию в то же время, когда проникли в резиденцию, и откопался в библиотеке. Его нашла молодая учительница из числа безклановых, и тот передал ей какую-то удивительную технику фуиндзюцу, судя по сбивчивым описаниям девочки, а после развеялся дымом.

Один незнакомец-шиноби без хитай-ате также появился в главном управлении АНБУ и тоже попытался попасть вбиблиотеку, но его успели заметить, атаковали, но он вырубил половину нападающих, после прорвался и внезапно развеялся дымом. Похоже, не рассчитал чакру, подумалось Хокаге. Неопытность в использовании теневых клонов?

Девочка, что выглядела как синеволосая куноичи, управляющая бумагой, проникла, атакуя всех, в Корень и выкрала некоторые записи. Её успели остановить, и та развеялась, как и предыдущие вторженцы, оставив после себя оригами в виде знака Водоворота.

В больницу также проникли, но там никого, кто бы смог остановить вора, не нашлось, и тот ушёл на своих двоих, по показаниям свидетелей.

И ещё, и ещё. Всё больше мест, куда успели проникнуть разные люди разных полов. У всех была одна черта, которую заметили все: они были без протектора. Отчёты сыпались, словно мусор, и у Хирузена впервые заболела голова от тяжких мыслей.

У всех этих наглых атак и проникновений был виден один след сильного мастера гендзюцу, который смог поместить Хирузена в очень реалистичную иллюзию, показав, насколько тот слаб перед таким.

Появившийся старый друг также не добавил настроения.

— Хирузен, это…

— Нам показали нашу слабость, прилюдно ограбили, Данзо, и крупно. Ты вообще понимаешь, что произошло? Какой-то мальчик смог меня и всю деревню…

— Мальчик? Ты про того подозрительного Учиху?.. Я же тебе говорил…

Перебив его:

— Да-да, я знаю, знаю. Это моя вина. — Появилась фигура рядом с Хокаге и передала листок.

— Что там? — раздался грозный голос Тени Хокаге.

— Я поручил моим людям перешерстить хранилище свитков и дать мне знать, что пропало. Не был уверен, что что-то пропало, но… Чёрт! — Хлопнул по столу, который начал трескаться, Третий Хокаге.

— Что пропало, Хирузен? — раздался спокойный холодный голос.

— Прочитай. — Отдав в руку листок с одним словом, тот испытал жгучее чувство стыда и потаённого страха. Ненависть от своей слабости начала расти ростками в душе Сарутоби. Курительная трубка оказалась в руках Хирузена, и он спешно пытался успокоиться.

Там было написано лишь это: «Эдо Тенсей».

— Разве у нас нет копий? Учитель ведь…

— Нет, Данзо, нет, и пользователей этой техники нет. Ты ведь сам знаешь, Учитель настоятельно требовал прибегать к этой технике лишь в самый сложный миг и давать её особым людям, что не будут использовать её во вред. Я послушал его, слишком она была соблазнительной, и, зная это, я не решался изучать её. Даже тебе не доверял. Помнишь, как мы с тобой ругались? Какой глупец! Я хотел передать эту технику Орочимару, ведь он мой лучший ученик, но теперь…

— Я не верю, что самая опасная техника была только здесь. Кто-то ведь должен был сохранить её…

— Проверь и сообщи мне, но я уверен, что ранняя версия и завершённая были лишь здесь, под личной защитой, поставленной Мито. Больше нигде бы Тобирама-сенсей не доверил защиту этих знаний.

— А что с Фугаку?

— А что с ним? После разговора, в котором этот прохвост заговаривал мне зубы, он, послушав мой приказ, организовал поиски. И сделать ничего с ним нельзя, он словно стал шёлковым. Не к добру это.

— Я пошлю погоню, он уже должен был убежать, но мои люди…

— Не смогут догнать, а если и догонят, то просто умрут. — Повернувшись на кресле к окну, он задумчиво пустил кольцо дыма в воздух. — Я пошлю за ним учеников.

— Разве они в деревне?

— Сегодня все трое вернулись.

— Отлично, тогда…

— Следом пускай твоих. Поймаем этого наглеца, и он ответит за такой удар!

* * *

Пока мои клоны бегали по поручениям по сбору знаний и материалов, я уже вышел из Конохи и выдвинулся в путь. Проникнуть в резиденцию, пока мой клон заставлял ждать Хирузена, было делом быстрым. АНБУ были хороши, но мои иллюзии были устроены так, что их маски и броня не смогли защитить их от моих масштабных техник. Фуиндзюцу в связке с гендзюцу стало универсальной атакой в моём арсенале, и противостоять такому могли лишь сильнейшие шиноби этого мира.

После резиденции, пробив дыру в барьере, я просто ушёл, оставляя за собой жирный след, по которому можно было идти, но мне это было не важно. Все дела в этой деревне, которые мне были нужны, я сделал. А дальше — дело одного угрюмого Учихи. Те, кто будут преследовать меня, не волновали. Всё же Хирузен показал уровень, который меня разочаровал, и я не переживал, что кто-то сможет меня остановить. Монстры, с которыми я бился в своём мире, на такую простую атаку звуковыми гендзюцу не попались бы…

Фугаку получил от меня многое. Всё, что я помнил, знал, и преимущества были переданы ему, и теперь в его руках была судьба его клана. В отличие от Итачи, когда выбор стоял между деревней и кланом, он, как истинный клановый шиноби моего времени, выбрал клан. Я был рад, что встретил такого шиноби, и, думаю, навсегда запомню его. Надеюсь, он справится с проблемным мальчишкой под названием Обито и сможет спасти его от участи стать марионеткой в руках Зецу и Мадары. Его глаза и знание по излечению от слепоты помогут ему. Надеюсь, Итачи сможет излечиться от болезни, если курировать её с детства. Цунаде — великий медик, и, возможно, у неё получится вылечить этого любопытного мальчика.

Ха, как интересна судьба и её выверты. Я изменил в своём мире и изменю ещё больше, а здесь, оказавшись в чужом мире и другом времени, стал той точкой изменения. Всё же не зря мать назвала меня Новой Переменной.

Спонтанная встреча с Кушиной, про которую я позабыл, была интересна. Цунаде, конечно, меня как сама не заинтересовала — слишком много проблем свалилось на внучку Хаши, и она не смогла сдержать такого удара и сдалась. Но вот её техника, модификация печати Силы Сотни, что даровала пользователю божественную регенерацию, была довольно интригующей. Пользоваться, конечно, таким во вред себе не хотелось, но держать такой козырь в рукаве стоило. Так что, разделив внимание Кушины, я проник в голову Цунаде, что далось мне очень трудно. Пришлось вызвать второго клона, и вместе мы еле нашли нужное. Всё же не зря она Сенджу.

Кушина же… Послушав её, я не знал, что делать. Она вывалила, после того как убедилась, что я не брежу, все свои переживания. Рассказала, как живёт, как узнала про падение клана, как Мито с ней разговаривала и учила. Все свои страхи и мысли она рассказала мне, и её отпустило. Да, чтобы я ни хотел, украсть Кушину было бы невозможно. Я даже не знал, как вернуться одному, а взять её с собой не получилось бы никак. Единственное, что я мог ей дать, — советы, силы и знания. Птичка в золотой клетке — вот кем она была, и никто даже не пытался её обучать. Если в Кумо джинчуурики обучали, то в Конохе просто держали Лиса в клетке, не позволяя ему появляться на поле боя, не выпуская за пределы деревни. Она рассказала, что однажды даже вырубила АНБУ, которые её охраняли, и убежала к Минато — вздорная девчонка. Прямо как Мито…

Её обучение было обрывочным, а по свиткам такому трудному искусству, как фуин, обучиться слишком сложно, особенно такой гиперактивной девушке. Фуин было искусством спокойствия и усидчивости. Так что, когда я завёл разговор насчёт фуин, она скривилась, но послушалась меня. Всё же выверты местных традиций удивляли, и она приняла меня за старшего, хоть я и был старше её всего на несколько лет. Также передав ей некоторые мои прогнозы насчёт будущего и указав договориться со своим «квартирантом», она, мягко говоря, была не в восторге.

Дав же ей техники, которые были тут же испробованы, я был обнят. Всё же любой ниндзя в этом возрасте хотел сильные техники, и Чидори с его дальнейшим развитием в виде свитка, который я ей оставил, а также другие техники её стихий были приняты на ура.

Было множество вещей, которые были ей даны за короткий промежуток времени посредством фуиндзюцу, нанесённых на затылок, но эти закладки будут медленно и постепенно раскрываться, давая знания этой девочке. Жаль, что лично присутствовать не получится, хотелось бы посмотреть, к чему это приведёт.

Я бы хотел дать ей больше, чем просто техники и советы, — дать ей семью, которую она лишилась, дать ей тепло. Но, увы, время поджимало, и клон, который развеялся первым после гендзюцу с Хокаге, давал понять, что времени мало. Напоследок, впопыхах, создав одного клона, накачав его максимальным количеством чакры, я запечатал его в свиток и дал совет достать его только в трудной ситуации, когда другого выхода не будет. Он ей поможет, но я не был уверен, получу ли воспоминания от него, если буду в другом мире.

Напоследок сказав ей, что Минато будет отличным мужем, я, увернувшись от кулака помидора в виде Кушины, убежал шуншином. Да, счастливчик, что влюбил в себя такую девочку, впрочем, как и я. Но это уже не так важно…

Узушио ждёт меня. Пора взглянуть на падшую родину.

Глава 30

— И почему это поручили нам? Что, в деревне не было каких-нибудь свободных команд джоунинов или тех же АНБУ? А ты что думаешь, Орочи?

— Не знаю, Джи, Учитель вёл себя странно, не как всегда, слишком задумчиво…

— Да, я тоже заметил, обычно старик улыбался даже в самых трудных ситуациях, а сейчас… Чёрт, как странно, всего один, а сколько шороху навёл, ещё и Узумаки-Учиха. Странное сочетание, да, Цуна?

— А, да… Не знаю, не расслабляйся, идиот!

— Ай! За что?!

— Просто так!

* * *

Атакуя важные объекты деревни, я никого не убивал, ясно показывая Хокаге и его советникам, что сила была на моей стороне, но я ей не злоупотреблял. Все защитники из АНБУ и Корня были усыплены гендзюцу и фуиндзюцу, а всякие свидетели видели не меня, а лишь разных людей под техникой Хенге. Не хотелось добавлять ещё проблем всем, с кем разговаривал, и так свалившимся из-за моих действий. Так что всё тихо-мирно, насколько возможно.

Эффект неожиданности и безалаберности сработал, и у меня получилось получить всё, что хотел. Лёгкость, с которой я провернул это дело, была чем-то удивительным, но ожидаемым. Если бы они хоть капельку отнеслись ко мне серьёзно, то, наверняка, всё так легко не получилось бы. Всё же кто подумает, что у такого молодого на вид шиноби хватит сил создать десяток клонов и атаковать важные места деревни, да ещё и с техниками настолько сильными?

Это из разряда фантастики и мифов. Но что есть, то есть. Наверняка у них осталось море вопросов, как и у Фугаку, насчёт моих действий, но я чувствовал, что моё время в этом мире на исходе.

Началось это внезапно. Это было такое чувство, словно на краю сознания свербящая, как назойливая муха, которую никак не можешь прихлопнуть, мысль. Оно началось в архиве, когда я искал информацию по камню, исписанному Мудрецом.

Я не был уверен насчёт природы этих чувств, но откуда-то знал, что время, которое мне дали, подходит к концу. Я провёл в этом мире около трёх дней, а успел сделать столько, что голова кругом идёт. Когда же клоны начали развеиваться, я ещё не осознавал свою ошибку. Понадеявшись на свою силу, я не был готов к тому, что влияние от техники ударит по моим мозгам словно кувалда. Я был уже в нескольких часах пути от Узушио, когда боль от первого клона, который развеялся, принесла мне море дискомфорта. Это была отложенная боль, словно с задержкой. Второй, третий и так далее до самого последнего, десятого. Чёрт. Сев, придерживая голову, я начал использовать Мистическую Руку, чтобы уменьшить боль. Это помогло, но отчасти: урон, скорее, был ментальный от такой нагрузки на разум, и мне стоило отдохнуть. Но времени, на краю сознания, оставалось мало, а взглянуть на то, что осталось от моей второй родины, мне было нужно.

Вперёд.

Ещё несколько часов прыжков по деревьям и бега по труднопроходимой местности для обычных людей на таких высоких скоростях, что иногда маленькие деревья вылетали из своих мест. И я на месте.

Узушио… Другая, но всё такая же, чувствуется. В моё время мы находились на малом острове перед крупным из-за малого населения, здесь же клан переехал на более крупный остров, который у нас был в роли защитной местности и полигонов. Запах моря всё тот же, но крики чаек портили всё великолепие местности. Зачерпнув песок на пляже, глядя на разливы вдалеке, я испытал странную грусть и разочарование.

Войдя на остров, я прошёлся по руинам и почувствовал грусть. Странно, это не мой мир и не мои люди, но, видя руины и то, что осталось от некогда великого клана, я испытывал злобу. За что и почему? Столько смертей и никакого толка. Один клан исчез, который посчитали слишком опасным, а войны всё продолжаются и продолжаются. Мира в этих мирах нет.

Самый важный клон, который попал в библиотеку при Академии Ниндзя, искал то, что стояло у меня на первом месте по важности поиска информации, и нашёл то, что я искал.

Клан атаковала коалиция трёх деревень. Если Молния и Вода — явно, то Камень просто добил то, что осталось, и похитил всё, что было вне клана: предприятия, деньги и готовую продукцию. Жадность и знания клана попали в руки варварам, которые не понимают всей ценности этих вещей и никогда не поймут. Клан защищал мир, а теперь его нет…

Ашина… Глава, великий и сильнейший Узумаки, пал. От чего? Заговор, как я прочитал в историческом учебнике. Чёрт! Его предал собственный глава разведки и сын. Собственный сын! В погоне за властью он убил отца, но, заняв трон, не продержался долго — его тоже предали, и так по кругу. Внутренние дела клана широко не освещались, но было видно, что кровавая вакханалия заполнила клан до конца Первой Мировой Войны Шиноби, а после уже было не важно. После смерти Главы начались странные смерти всех, кто был старше сотни лет. Сильнейшие представители клана начали умирать то от рук предателей, то из-за своих экспериментов — ещё множество причин, и все они выглядели естественно. Это длилось десятки лет, и никто не заметил ничего странного. Но я видел в этом руку одного чёрного засранца.

Но то, что меня встревожило и заставило задуматься, — я не нашёл ни одного упоминания про Сецуну Узумаки, главу больницы клана времён Эпохи Воюющих Кланов. Ни одного. Не тот ли это момент, который всё изменил в моём мире? Я не знал, но надеялся, что в этом мире мой старик не страдал…

Ладно, поднявшись с песка, я отряхнул штаны и сложил печати. Печать Силы Сотни!

Чакра-каналы наполнились, как и вместилище, огромным количеством чакры, и я сложил печати. Техника Теневого Клонирования. Три клона с максимальным количеством чакры появились рядом со мной.

— Вы знаете, что делать. — Они кивнули и, сложив печати, исчезли шуншином в разные стороны. Деревни Камня, Молнии и Воды ждут разные диверсии, которые дадут моему новому знакомому с интересными глазами время разобраться во всём, что я ему предоставил. Да и отомстить за местных Узумаки было бы не зазорно, всё же обещал старику защищать любого, в ком течёт кровь моего клана. Возможно, даже найдут моих здешних соплеменников.

* * *

Техники забрал? Забрал. Дал Фугаку и другим возможность изменить их будущее? Дал.

Теперь же понятия не имел, что делать. Деревню Водоворотов обворовали капитально, и никаких скрытых тайников я не нашёл. Теперь, сидя у крон деревьев, я составлял планы, которые должен исполнить по возвращении в свой мир.

Пунктов было немного, но и не мало. Сперва, конечно же, передать Ашине и дедушке то, что я здесь получил. Выгоду вообразить невозможно: даже самые простые теневые клоны, которые Тобирама придумает через десятки лет в моём мире, уже будут преимуществом, которое трудно оценить. А разработки ирьёниндзюцу и исследования на основе крови и клеток Хаширамы… Ох, был бы я исследователем, столько бы преимуществ при живом Первом можно было бы извлечь, но меня не интересовал этот вопрос силы. Костыли и заёмная сила давно стали чем-то противным и противоестественным. Старик хорошо вбил в меня, что сила должна быть только твоя и ничья больше. Он на этой почве даже призыв не решался использовать, хотя в клане для особо отличившихся предоставляли контракт с призывными зверями. Но это уже не моё дело.

Меня же интересовала техника Эдо Тенсей. Также придуманная, как и большинство опасных техник, Тобирамой и им же запрещённая. Видя всю схему для использования и требования к технике, я вообще не понимал, как такое можно было придумать и скольких он убил, чтобы вообще создать нечто такое. Всё же такое создать из воздуха было невозможно, и жертв, которые были принесены ради науки, чувствую, было уйма. Буду ли использовать эту технику? Задавался себе вопросом и понимал, что ответ для меня очевиден. Нет. Смерть — такая же естественная суть бытия, как и жизнь, и не мне, простому шиноби, пытаться играться с ней. Как показывает практика, которую я лично прочитал из исторических свитков, предоставленных главой, все из Узумаки, кто пытался придумать возвращение из того света, заканчивали плохо. А те, кто всё же смог, всё равно заканчивали плохо: сходили с ума, продавали себя, умирали страшной смертью и так далее, и тому подобное. Так что я просто забрал её из Конохи, чтобы в будущем, которое и так изменится, не было того, чтобы мёртвые возвращались из того света. Сам же сжёг два свитка, в которых были записаны эти знания, и забыл об этом. Осталось ещё своего Тобираму отговорить от того, чтобы играться с этим. Ох, мой брат — упёртый альбинос, и придётся капать ему на мозги, чтобы отговорить от этого. Ещё бы понять, откуда такие идеи вообще зародились в голове этого светлого гения.

Что ещё? Техника Летящего Бога Грома? Не стать мне самым быстрым шиноби, хотя хотелось. Помня, что случилось при переносе меня Минато, и вспоминая слова старика, когда тот рассказывал про технику, которую придумал один из мастеров Узумаки, я ясно понял, что это не для меня. Возможно, смогу прыгнуть на расстояние один раз, но потом будет плохо. И тут даже дело не в силе, а в уникальности. Что Тобирама, что Минато, похоже, были и будут гениями в своём роде, и эта техника — их идеальное оружие. Их тела и строение мозгов позволяли им переносить такие пространственные скачки, я же быстро сдулся, хоть и считал, что скорость — это моя прерогатива.

У меня тоже есть такое — Меч. Но раскрыть потенциал техники, которую создал старик, довольно трудно. Это ведь не кунаем махать и телепортироваться к нему. Это движение, ритм и философия. При ударе Мечом нужно вкладывать всё твоё понимание Меча и его силы. Мне же, как посредственному мечнику, довольно трудно в этом плане, хоть старик сам признавался, что и он не на высоком уровне собственной техники. Эх-х. Дела-дела.

Техника есть, а раскрыть её полностью трудно и довольно долго. Почему всё не как у героев всяких фэнтезийных книг, которые получают магическую силушку архимага?

Ну, кровь и труд всё перетрут. Если Магомед не идёт к горе, то гора идёт к Магомеду, и всё такое. Осталось ещё понять, как эта гениальная неудачница придумала такую идеальную для меня технику? Читая свиток из больничных архивов про этапы техники Божественной Регенерации и роясь в воспоминаниях, которые скопировал из светлой головы Сенджу, я понимал, что это просто невообразимый уровень мастерства, который, наверняка, только у старика будет. Я, конечно, понимаю, что каждое последующее поколение должно быть сильнее предыдущего, но то, что Цунаде Сенджу скопировала телесную особенность своего деда, было удивительным. Она ещё не пробовала её в бою, но теоретические выкладки и практика в лабораторных условиях показывали, что техника очень сильна в своём роде.

Что-то с этими всякими техниками я сильно проголодался, а ближайший город, вроде как, был недалеко. Покушаю что ли что-нибудь из будущего.

Не успев подняться, я услышал запоздалый свист, схватил кунай, который был метен мне в ногу. Обездвижить меня такой атакой? Серьёзно? Им что, не сказали, на кого они идут?

— И это он? — Три шиноби, довольно сильных для этого мира, но точно не для моего, появились в поле зрения. Два белобрысых — один седой, как Тобирама, а другая блондинка, третий же был похож на Орочимару, но более молод. О, Великая Троица Саннинов. Как интересно… Говорил, судя по всему, Джирая. Хм-м. Молод, довольно молод. Они все, в принципе, были молоды. Цунаде, вроде как, недавно лишь двадцать с чем-то лет исполнилось. Ближе к тридцати, но не очень.

— Не расслабляйся, Джи, он вырубил меня одним взглядом, — сказала Цунаде.

— Как интересно… — А это, кажется, Орочимару. Эй, авторские словечки, подам в суд!

— Так, значит, нельзя смотреть в глаза? Это я с лёгкостью…

Поднявшись, я выкинул кунай и сказал. В моих глазах уже горели додзюцу. Улыбка украшала моё лицо, всё же интересно, что смогут показать молодые Мудрецы. Помнится, Орочимару проиграл мне, когда был младше. Ну, сейчас будет бой без сильных печатей.

— Вам это не поможет. — Язык заболел, чёрт, кажется, перестарался. Фуин ещё сырая, и долго использовать не получится. Значит, без гендзюцу сегодня.

* * *

**Взгляд со стороны**

«Тактика три». Как у каждой команды, которая работала вместе бок о бок десяток лет, у тройки Саннинов были заготовки и продуманные планы против любых противников. Встреча с Ханзо Саламандрой ясно дала понять юным гениям, что не стоит возгордиться от лёгких побед и недооценивать противников. Когда Оками Узумаки-Учиха сложил печати и выдул море огня, что поразило огромную площадь на том месте, где только что стояли трое учеников Хокаге, никого не оказалось. Они же тем временем оказались по трём разным сторонам от Оками и сложили печати для техник. Скорость была на таком уровне, что фигуру огромного шиноби из клана алых мастеров захлестнула водой, и тот не успел ничего сделать.

— У нас получилось? — Появившись рядом с Цунаде, Джирая, рассматривая глубокое озеро, щурил глаза. Комбинированная техника Земли, Воды и Молнии не оставляла шансов для неопытных шиноби, коим считали Оками, и тройка Саннинов, которым был дан приказ убить цель, были бы рады, чтобы всё закончилось быстро.

Внезапно из ямы, созданной техникой стихии Земли Орочимару и заполненной водой Джираи, появился фонтан брызг, и фигура, окутанная молниями, прыгнула вверх и взмахнула рукой. Невидимое лезвие, которое все трое почувствовали смертельной опасностью, заставило их уклониться в разные стороны, раскидало Саннинов, и те удивлённо застыли на мгновение, видя результат атаки. Деревья, что славились своей толщиной и длиной, попадали на несколько десятков метров впереди, сражённые ровным разрезом.

— Что-то новенькое. — Придурковатая улыбка и весёлый голос Жабьего Саннина разбавили напряжённую атмосферу, и битва продолжилась с новой силой.

Видя серьёзность и силу противника, те, не ожидая, когда их разрежут, вызвали свои призывы. Противника стоило победить быстро.

— Техника Призыва! — Раздались три слитных голоса, и перед Оками появились три зверя.

Огромные на фоне маленькой фигуры Узумаки призывы подавляли своей колоссальной мощью. Их громкое дыхание раздалось, словно гром, и ясно давало понять, что размеры были реальны, и битва предстояла трудной.

— Так даже интереснее. — Раздался молодой голос под взглядами шести сильных врагов.

**Спустя десять минут**

Три фигуры, опутанные фуин-печатями, лежали внизу котлована и изо всех сил пытались выбраться. К сожалению для них, печати Узумаки, придуманные для заключения сильных существ, не так просто было преодолеть, тем более если начертатель решил накачать их чакрой сверх меры, чтобы за ним не последовали в погоню. Через минут пять, когда тройка уже отчаялась и ожидала ночи, что страшила своим холодом, появились оперативники АНБУ Корня, которые пытались освободить их. Но, увы и ах, и у тех не получилось их освободить. Великим и ужасным Саннинам, ветеранам Второй Мировой Войны Шиноби, пришлось терпеть унижение — быть понесёнными на руках АНБУ до деревни к специалистам, чтобы снять печати, которых в этом мире ещё никто никогда не видел…

* * *

Да ну, что за дрянь. Отложив палочки и прожевав последний кусочек этого противного мяса, я начал испытывать раздражение. Сперва ожидание было скучным, теперь, когда я сидел в тихой отдельной комнате в дорогом заведении, меня начала бесить это чувство, которое свербит на краю сознания, ещё и еда оказалась после домашней стряпни Котецу тем ещё делом. Ещё и бой этот.

Их призывы — слишком большие, хоть и шустрые. Разрезом ранив всех призывов, я отправил их обратно в их родной мир, чтобы не мешались, хоть Кацуя пыталась до самого конца сопротивляться и помочь Цунаде. Добрая, но огонь и молния для слизня были слишком сильны. Змея и Жаба такой отвагой похвастаться не могли и просто исчезли, когда поняли, что убить я их смогу запросто. Всё же старик, как всегда, был прав: надо полагаться лишь на себя.

Эти трое же были сильны, я бы сказал, даже дотягивали до высокого уровня в моём мире, но слишком полагались на друг друга и волновались. Это и стало ошибкой. На поле боя нет места для такого, и, выбив самую слабую — Цунаде — ударом в шею и вырубив, когда та не ожидала от меня такой скорости, я заставил Джираю, который просто не мог не среагировать, подставиться под Чидори Копьё. Пронзив его ногу, я запёк рану и не дал ему истечь кровью.

Орочимару уже в одиночку не смог противопоставить мне ничего в ближнем бою. А дальше бой был словно избиение младенца. Всё же Орочи — тот ещё жук и изображал старание, хотя я заметил, что не сильно-то и старается. Халтурит. Похоже, его падение и уход из Конохи уже начались. Видя это, я просто парализовал его молнией вместе с водой — не смертельно — и дал по голове. Ах, битва была довольно разрушительной в самом начале, ближайший гектар, кажется, сдуло, но потом они подустали. Всё же не им соревноваться со мной в количестве чакры.

Ранили они меня, конечно, но лёгкие раны по типу порезов и неглубоких дырок я уже давно не считал за что-то серьёзное. Если бы захотел, вылечил бы за минуты две, а так регенерация, что усиливалась с годами, справлялась прекрасно сама. Чем больше жизненной энергии, тем лучше моё тело. Сопротивляемость и восстановление. Также и духовная энергия, что улучшала мои техники. Они вместе давали мне огромные резервы чакры. Надо бы потом записать для будущих поколений, может, сыну или ученику покажу свои мысли? Кто знает?

Запеленав всех троих в печати, я оставил их в кратере, также окружив его барьером, — пусть отдыхают. Их подмога была близка, так что я не переживал, что они случайно умрут. Всё же это были молодые версии тех персонажей, что я помнил из первоисточника, и им ещё расти и расти. В гендзюцу не игрался, печать, что служила мне верной службой, дала сбой, что неудивительно, а Шарингану они не подставлялись. Надо бы потом модифицировать печать на языке — всего-то использовал два-три дня подряд, и уже сдаёт. Мне же нужна была вечная печать звукового гендзюцу. Шаринганом уже никого не удивить, а то, что люди попадают в иллюзию, просто услышав мой голос, никто ещё не понимал, и, надеюсь, никогда не поймут. Только старик знал о моей печати, что я придумал на основе наших с матерью изысканий в области гендзюцу.

Но это всё было не важно. Мои мысли затопили думы о другом, о чём я не хотел думать. Надежда — самая страшная вещь, и мне не хотелось её обрести. У меня была цель, и я её придерживался, но если появится такая возможность…

Если меня переместило в другой мир по каким-то неведомым причинам и способом, можно ли придумать способ вернуться в мой первый мир? В тот, где остались дети и незавершённая работа последних двадцати лет жизни. Можно ли вернуться и кем я там стану с таким видом? Конечно, там я умер и понимал это отчётливо, но увидеть хотя бы глазком, что стало с детьми, мне хотелось. Это было иррационально и глупо, но моё сердце нуждалось в ответах. Смогли ли мои коллеги доделать мою работу и очистили ли они от радиации те земли? И живут ли мои дети в хорошем мире?

Вопросы, вопросы — трудные, но которые из головы никогда не уйдут.

И второй вопрос назрел в моей душе: кто этот парень, что смог вырубить меня просто пальцем и отправить сюда? И зачем ему это?

Так, не замечая ничего, блуждая в своих мыслях, я не заметил, как оказался в маленькой комнате, куда дул мягкий тёплый ветер, не один. После того как тактично покашляли, я обратил внимание на гостя. Гостя, о котором думал. Шаринган!

Раздумья заняли мгновение, а руки начали складывать печати, как я тут же был парализован неведомым способом. Капюшон, который был накинут, скрывал большую часть лица шиноби, но улыбку, что мне показалась из-под него, я увидел.

— Как всегда, всё такой же быстрый и решительный. Ни секунды не задумался о других людях, что сидят здесь, и о том, что они пострадают. Ожидаемо. — Я не мог говорить, даже глаза не двигались, и мне приходилось лишь слушать. — Знаешь, Оками Узумаки, я очень много думал, очень и очень много думал, зачем я это делаю, прыгаю туда-сюда, смотрю и анализирую вас. Убиваю и рушу, чтобы найти ответы. И знаешь, пришёл к неожиданному выводу. Это меня ошеломило и встревожило, но, будучи честным с собой, я принял его, ведь, как и тебе, мне плевать на всех этих людей поблизости, да и во всём городе. И во всех этих мирах. Ничего, ведь они — простые люди, которые умрут завтра или в ближайший месяц, почему бы не от моей руки, не так ли? Сравнять город с землёй займёт у нас сколько?

Он поднял руку и посмотрел, будто бы на часы, которых не было. Какого?!

— А, точно, их же нет, ну, на вскидку могу сказать, что примерно минут три-четыре. Представь, диаметр окружности около трёх километров — мы с тобой сделаем из города оплавленный котлован. И всё из-за чего? Из-за того, что тебе нужны ответы, и мне они тоже нужны, ты понимаешь? Но!..

Он встал со стула, подошёл к окну, и его голос словно стал старше и грустнее, чем до этого.

— Но мама учила меня, что моя сила дана мне не ради того, чтобы я убивал или калечил людей или других шиноби. Моя великая, как она говорила, сила дана мне ради защиты. Защиты семьи, клана и деревни. Планеты, в конце концов. Но мамы нет, понимаешь, её нет. И в моей голове уже лет десять роились мысли: а что, если он был бы? Что, если он показал бы, как защищать, что мне делать и как поступить? Он пропал, когда должен был быть нужен нам в самый трудный момент. Мама не справилась, никто не смог справиться. Лишь один он смог, но его не стало. Я ведь защитник, Оками, защитник обделённых, слабых и всех, кто не сможет защитить себя сам. Так меня нарекли. Но что, если…

Он повернулся ко мне, а мои попытки выпутаться из неизвестной техники, которая парализовала меня, не увенчались успехом, даже чакра будто застыла. Сперва мама, потом он — что несёт этот безумец?

— Что, если появится тот, кто станет врагом для всех? Твои записи дают понять, что у тебя были такие же мысли. — Откуда он?!.. — Общий враг, от которого нужно защищаться, ведь либо так, либо я не понимаю, что делать, не понимаю, как их объединить перед такой угрозой… Они не хотят единства, они не могут быть едины, они словно стаи разных животных, которые не могут ужиться вместе, я не понимаю, что мне делать. Они словно не видят того, что вижу я, они слепы. Они…

Его голос звучал плаксиво. Что это с ним? Он упал на колени, и его капюшон упал, показывая мне его лицо.

— Что мне делать, отец?!

Моя протянутая рука к лицу мальчишки, что был похож одновременно на меня и Мито, начала исчезать. Золотые частицы были словно насмешка. Его красные волосы струились до плеч. Глаза, в которых горели фиолетовые круги, смотрели на меня с надеждой, которую забрал свет перемещения.

Время вышло, и мой крик не успел раздаться, как я очутился в какой-то знакомой местности. Была ночь вместо того дня, потрясение от увиденного ударило меня посильнее, чем любые раны. Мой крик уже раздался в пустыне, и я упал на колени.

— Нет!

Наш с Мито сын?

* * *

Глава 31

— Это что-то новое, не думал, что у тебя получится создать такую сложную фуин-печать, совмещённую с другим далёким направлением от нашего искусства. Всё же это довольно высокий уровень, внук, и я рад, что ты развиваешься…

— Ну что сказать, старик, твои рассказы про мастеров гендзюцу заинтересовали меня, вот и появилась эта печать. Ушло, конечно, на неё времени довольно прилично, но оно того стоило.

— Понятно-понятно, но ты уверен, что хочешь это сделать сейчас? Всё же новая печать, и такая сложная — тянет на мастера, кстати. Может, сперва испробуем на каких-нибудь заключённых? Всё же никто не застрахован от несчастных случаев.

— Да, не переживай, я более чем уверен в своих руках и в твоих. Просто нанеси печать по схеме, если что — отрежешь мне язык и отрастишь новый.

— Это так не работает…

Горький вздох раздался в комнате главного врача больницы клана Узумаки. Такой же, но противоположный смех раздался в той же комнате…

* * *

Вертя в руках свиток с отчётами и всеми техниками, которые я посчитал нужным передать, Ашина Узумаки смотрел на меня с какими-то странно сверкающими глазами исследователя. Мой рассказ про то, что я оказался в том времени, не на шутку заинтересовал его, и он вытряс из меня душу после моего прибытия в клан. Уже час пытаюсь донести свою мысль, что его сын и глава разведки — предатели, которые убьют его, а тот словно услышал, что сегодня хорошая погода, и просто отмахнулся. Боже…

— Говоришь, другой мир?

— Да. — Уже который раз я говорил ему это, а он всё не мог успокоиться. Ох, уж эти учёные до мозга костей, благо в своё время я не стал типичным представителем этой касты. А то, что у нас назревает переворот и ослабление клана, его не волнует.

— И будущее?

— Всё верно, Глава.

— Хм-м-м. — Протянул он и закрыл глаза. Открыв их вновь через секунд десять тишины, он выдал: — Идёшь со мной, тебя осмотрят.

Чего?!

— Кто осмотрит? Дедушка?

— Нет-нет. — Он отрицательно махнул рукой и поднялся. Сложив печати, он открыл потайную дверь с лестницей, которая вела вниз. Слева шла лестница вниз, освещённая факелами. Атмосферно, прямо как в фильмах про злодеев. — Более компетентные в пространственных перемещениях Узумаки должны понять, что это было и как это использовать во благо клана. Всё же такие возможности…

Ну да, ну да, всё во благо клана. Следуя за мечтающим Главой, я испытывал мигрень. Ей-богу, как дитя малое, которому дали новую игрушку. После того как я очутился в пустыне Страны Ветра в десятках километров от Роурана, который снова ожил, будто ничего не было, я выдвинулся обратно домой. Быстрый бег успокоил мои мысли, но не сердце.

Переживания насчёт случившегося я запихнул глубже, туда, где были мысли о своих детях в прошлом мире. Добавив туда мысли о ребёнке с тяжёлой судьбой в этом мире, я оставил их на потом. Ничего не смогу сделать, я понимал, и это бесило непомерно, но нервы трепать пустыми мыслями я перестал лет в тридцать. Они как психотический зуд, которого нет, и просто нужно успокоиться. Благо жена в своё время помогла. Понимая всю безвыходность моих метаний по песку, которые длились час и угробили барханы от моих ударов, я понял, что нужно осмыслять и строить план позже. Сейчас шла война, и меня ждал клан, а помощь с новыми техниками я смогу оказать колоссальную.

Когда хватит сил и возможностей, решу, что это было и как я опять оставил своего ребёнка. Его глаза, как и шрамы на подбородке, конечно, занимали долю внимания, но было не до этого.

Мать, которая очень долго молчала по причине своего истощения, когда я вступил на лестницу и сделал первый шаг, появилась и сказала в моей голове лишь одно предложение:

— Техника готова, сын, мы можем попробовать.

Этот день настал? Всё сваливается, словно снежная лавина. Ещё с Мито объясняться — на целый месяц пропал, как же так, грубость. А сказать, что уходишь так надолго? А как же я? Почему я должна тухнуть в клане и ждать тебя? Вот такие примерно вопросы будут у моей невесты, и не объяснишь же ей, что упал в другой мир без сознания. Эх-х…

* * *

Спуск занял у нас довольно приличное время, которое я даже не смог посчитать, и я не понял, как в какой-то момент мы оказались в огромном зале, словно в ангаре, заставленном разными отдельными комнатами. Стены были покрыты печатями. Посмотрев за спину быстрым взглядом, я не увидел никаких дверей или проходов, впрочем, мои глаза больше ничего и не увидели. Телепортация? Мгновенная и незаметная, я даже не поучаствовал. Интересно…

Мне показывают тайные лаборатории клана? За что такое отношение, интересно? Всё же не каждого пускают в святая святых. А тут я — обычный убийца на службе, хоть и личный у главы. Всё страннее и страннее. Заметив лохматого мужчину, что бежал к нам с папкой в руке и в белом халате, крича, я обратил внимание. Его красные волосы были словно ударены молнией и смешно дрыгались.

— Ашина-сама! Ашина-сама! У нас прорыв, прорыв! Нужно срочно послать группу искоренителей высокого уровня! Категория золотого уровня!

— Хорошо-хорошо, Акоджи, успокойся, я лично займусь этим. Где это произошло?

Ашина, довольно спокойно, впрочем, как и всегда, развернув Акоджи и указав мне следовать за ними, быстрым шагом шёл за ним.

— Страна Огня, около клана Нара.

Мы, пройдя сквозь коридор комнат, быстро зашли через какую-то странную дверь, напоминающую словно у сейфов, в конце зала и оказались в другом месте. Намного меньше предыдущего, здесь всё напоминало командный центр: карта, причём объёмная и движущаяся, судя по всему, за счёт фуин, столы, за которыми сидели люди в безликих масках и, не повернувшись к нам даже глазком, следили за чем-то на своих столах, и лестница, что вела наверх, в командный пункт, куда мы и зашли.

Акоджи, быстренько скинув папку, показал нам карту, которая была такая же, как на стене, но уменьшенная в разы, но такая же детализированная. На ней, словно муравьи, были разные точки разных цветов. Их было довольно мало, всего штук десять, но было видно, что Ашину это не устраивало, и он нахмурился.

— Почему их так много, Акоджи? — задал он вопрос мужчине, что пригладил свои волосы и что-то искал в закромах бумаг. Тот, услышав и, кажется, найдя что нужно, спокойно пояснил:

— Война, господин. Все группы, которые должны были работать с нами, по приказам старейшин были отправлены на различные участки фронтов, чтобы там следить за ситуацией. Всё же, понимаете, место смертей и эмоций…

— Да-да, я понял, кажется, затянулась эта война…

— Истинно так, господин, и вред от неё может стать колоссальным. Мы уже потеряли одну группу, что умерла из-за войны, и теперь искать новых…

— Я понял.

Довольно сурово закончил он, и Акоджи замолчал. Видя моё непонимающее лицо, Ашина вздохнул и сказал:

— Садись. — Он указал на стул. — Увы, Оками, сегодня мы с тобой не встретимся с моим племянником, что осмотрит тебя. Я должен рассказать тебе кое-что, о том, что в клане даже некоторые старейшины не в курсе…

* * *

— Угрозы, Оками, которые клан курирует и от которых избавляется, выше понимания обычных кланов и даже великих, по типу Сенджу или Учих. Узумаки, Оками, устраняют, как и всегда, влияние собственных принятых решений и помогают обычным людям не умереть от лап тех существ, что приходят извне.

— Извне?

— Верно, извне. Понимаешь, в чём дело, не так давно, всего полторы сотни лет назад… — Ага, недавно. — Во времена, когда я только вошёл в совет старейшин, начали происходить события невиданных масштабов. По всему континенту начали происходить исчезновения и убийства, кошмарные убийства, Оками, нечеловеческие. Тогда глава, как и мы, старейшины, не обратили на это должного внимания, всё же континент огромен, а клан мал на его фоне. Другие же кланы тоже не обратили на это внимания, думая, что это враги или что-то ещё — обычное дело. Но всё изменилось, когда пропал сын главы. Весь клан встал на уши, и начались поиски. Он вдруг вышел из клана, исчез, как и его охрана, и их больше никто не видел. Меня, как и ещё четверых старейшин, назначили на поиски его, но, увы, было поздно — мы нашли лишь трупы. Это долгая и кровавая история, ненужная сейчас, но тут важно другое. Мы нашли врага, которого не смогли победить. Представь: пять старейшин и ещё несколько десятков Узумаки не смогли победить всего одного монстра…

— Монстра?

— Монстра. — Он кивнул. — Ёкай, дух или демон — называй как хочешь, но никакие атаки ниндзюцу, никакие физические атаки и даже печати не смогли остановить это чудище. И мы отступили, потеряв при этом троих наших. После начался кошмар: мы всё больше и больше находили похожих на этого монстра существ, но слабее. Сперва было трудно и страшно, потом, впрочем, как и всегда, приспособились. Нашли выход, создали печати, и глава создал отдел, отвечающий за сохранность мира, какой он есть. Искоренители, охотники на существ не из нашего мира, как ты видишь. — Он указал на карту. — Следят за прорывами и убивают либо запечатывают этих существ, навсегда избавляя обычных людей от них. Шиноби не понимают последствия своих действий. Наш мир, Оками, хоть мы и не всё понимаем, хрупок, и убийства в больших масштабах привлекают этих существ, и они пролезают, словно черви, к нам, лакомясь телами павших. Они — падальщики и хищники. Разные и различные монстры, которые появляются, чтобы насытиться нашей жизненной энергией.

— Жизненной энергией?

— Да, по своей природе они — существа из духовной энергии, которая лишь часть нашей чакры, и им требуется для жизни жизненная энергия. Не имея физических тел, они охотятся на тех, кто их имеет, пробуя разные методы и воздействия, чтобы получить желаемое…

— А что Шинигами?

— Шинигами? А что с ним? — Он не понимал моего вопроса.

— Разве он не следит за порядком или за вторженцами? Разве он не должен помочь с этой напастью…

— Ох, молодой Оками, не будь наивен. Шинигами — не добрый бог, что будет помогать людям. Ему плевать, скольких эти твари сожрут или убьют, главное, чтобы их души попали к нему, а другое его не волнует. Впервые появившись при смерти первого из Узумаки, он ничего не говорил, лишь указал на тело нашего предка. Во второй раз по собственной воле он появился лишь, указав нам направление в сторону первого из вторжений. До конца не ясно, что они такое и кто их привёл в наш мир, но Шинигами они неугодны. Если бы не это, никто бы не проявлял такую активность, чтобы искоренять их.

— Ясно… — Понятно, что этоне такой же дружелюбный бог смерти, как из «Блича».

— Теперь мы подходим к главному. — Он указал на различные точки разных цветов. — Видишь эти цвета? Они показывают, где прорыв, лишь точку в месте, где произошло это, а дальше наши отряды в безликих масках должны найти и убить или запечатать тварь. Если сделать это не вовремя, эти твари растут и становятся сильнее. Исследования не показали, откуда они берут свою духовную энергию, но мы знаем, что они черпают её откуда-то не отсюда. Они бывают разного уровня силы. Золотые, как этот… — Он указал на Страну Огня, возле клана Нара, вроде? — Стоят посередине опасности: не лёгкая добыча, но и не сложная. Обычно, как ты сейчас видишь, угрозы устранялись клановыми группами ещё до первых жертв, но война идёт, и, как ты видишь, их появилось слишком много. Десять — это уже не шутки. Они иногда сбиваются в стаи и становятся ещё опаснее, но это отдельная тема для разговора.

— А другие твари? Если этот золотой, то какие есть другие?

— Другие — начиная от бронзы, серебра и золота, заканчивая старшей и высшей тварью. Та тварь, кстати говоря, которую мы встретили впервые, была высшего уровня и по сей день неизвестно, что с ней.

— То есть она на свободе и жива?

— Ну, за сотню лет, если мы все не вымерли, значит, она убралась из нашего мира. Но если увидишь огромного кита, что бороздит небо, знай — это не к добру…

* * *

— Разве я не отправляюсь с вами? — Когда мы вышли из стен лабораторий и центра по устранению угроз извне и оказались в кабинете главы, тот указал мне, что мне стоит идти домой.

— С чего бы это? — Он посмотрел на меня как на дурака. — Оками, ты вернулся из другого мира и будущего, принеся с собой такие данные, за которые наш клан могут вырезать все, кто узнает, что у нас есть это. — Он поднял свитки, которые я ему передал. — И это ещё малое, что может случиться. А будущее, в котором мы все вымерли…

Он помолчал и нахмурился, кажется, то, что я рассказал, всё же задело его, но неожиданно улыбнулся.

— Лучше отдыхай и набирайся сил, скоро нас ждёт конец войны, и ты мне нужен там, рядом со мной. Когда закончится война, нас ждёт период восстановления, и такие светлые умы не должны бегать за монстрами. Клану нужна крепкая рука, что будет следить за порядком. Мито ждёт тебя, и не думаю, что стоит заставлять мою внучку дожидаться. Да и размяться мне хочется, давно я не выходил на поле боя…

Откланявшись боевому деду, я просто свалил в закат, пока меня не припрягли на спарринг. Был один раз, когда он хотел посмотреть на деле, что стоит за репутацией сильнейшего Узумаки. Был бит, и довольно сильно, приёмом одной рукой! Так что быстренько свалил и тактично отступил домой. Ещё и намёки насчёт крепкой руки. Что, интересно, он имел в виду? Домашняя еда Котецу не ждёт, как и одна принцесса.

Моё возвращение было тихим и малозаметным. Хоть я и был одним из ярких представителей молодёжи наравне с Мито и другими сильными шиноби около моих лет, но не настолько, чтобы все знали, что я вернулся. Так что, когда я прибыл к Ашине, тот не удивился, поди знал из-за барьера, что я на территории клана. Рассказав ему об удивительных открытиях и перемещении без собственной воли, я его удивил. Он же, рассказав, что меня не было больше месяца и никаких следов в Роуране того, что произошло, удивил меня не на шутку. Сколько я пробыл там? Дней три-четыре, примерно? Здесь же целый месяц! Время оказалось тем ещё коварным аспектом, и я даже немного ужаснулся, когда понял, что мог застрять там на месяц или два, а здесь прошли бы годы. Без меня…

Так что, выслушав Ашину и сходив с ним по секретным местам, я пулей понёсся в сторону больницы. Мито и Котецу могут подождать, самый близкий человек для меня в этом мире — это не молодые девочки, которые даже не поймут, что случилось, а старый воин, что сможет натворить дел, если его не остановить. Слишком многих потерял дедушка, и его сердце, как и жизни других, не выдержат такой потери.

Не став церемониться, я просто запрыгнул в окно его кабинета, и мне в лицо прилетел кулак, который я обвёл, словно змея, и опрокинул атакующего. Упс. Видя недовольное лицо деда, я понял, что эмоции немного расшатались, и моё спокойствие было напускным.

— Ну и что это значит, ученик?!

* * *

**Взгляд со стороны**

— Что ты узнал?

— Он чист, глава.

— Ты в этом уверен?

— Абсолютно. Никаких следов или влияний от тварей.

— Хорошо, можешь быть свободен, Акоджи…

* * *

— Удивительно. — Старик посмотрел на дым. — Я получил воспоминания этого клона. Смотреть на себя со стороны так странно, такая техника… Её создатель — точно гений. Я могу сказать, что эта техника связана с множеством секретов других кланов: Нара, Яманака, Узумаки. Откуда ты её достал, внук? Если твоё объяснение всех перспектив этой техники правда, то это сделает наш клан ещё сильнее…

— Хех. — Я усмехнулся, видя глаза, которыми он смотрел на меня. Он же не думает, что я сам создал такую технику? Слишком мало у меня познаний, чтобы такое создать. — Это секрет, старик. Миссия удалась на славу, откуда взял эту технику — не могу рассказать. И не думай, что я вру, с этой техникой любое обучение будет проходить во много раз быстрее. Только вот я думаю, нам не стоит распространять эту технику.

— Но почему? Такие возможности…

— Она слишком опасна. Перегрузка от воспоминаний клонов может сильно навредить нашему мозгу. А врачей, что смогут вылечить травму мозга, я ещё не знаю. Даже ты не сможешь вылечить, если кто-то станет овощем от того, что создал сотню клонов. Всё же опасность техники слишком высока, чтобы свободно её распространять. Оставим пока её секретом, хорошо? Узумаки слишком импульсивны и не смогут удержаться, а убивать своих соклановцев я не горю желанием.

— Раз ты так решил, внук, я тебя поддержу. Техника твоя — тебе и решать.

— Я рад, что ты согласен. Всё же техника Божественной Регенерации более интересна с точки зрения твоей стези. — Передав Ашине все свитки и выкладки по фуиндзюцу, которые нашёл, а также рассказав о будущем, я дал ему всё, что считал нужным. Старику же передал клонов и всё из части, связанной с медициной, рассказав также о том, что узнал насчёт нашего клана и его будущего. Техники, такие как Эдо Тенсей, Летящий Бог Грома, я оставил лишь в своей голове, не доверив такое даже свиткам. Ниндзюцу и всякие техники гендзюцу не интересовали старика, всё же этого ему было по горло. А то, что существует Техника Восьми Врат, все давно знали, но как её культивировать и развивать в ней — теперь знал в этом мире только я. И этот секрет я также приберёг на крайний случай. Отправить смертника на врага, активировав ему врата, — всё же довольно мощный козырь…

— О, да, ты не представляешь насколько. Ещё и эти знания из будущего насчёт медицины. Слишком удивителен твой рассказ, внук, и в такое трудно поверить, но я вижу, что эти исследования клеток Хаширамы и другие области настолько далеко ушли, что это не может быть неправдой. Но…

— Но? — Что такое?

— Я же вижу, что тебя что-то гложет, Оками. Радость от того, что ты ограбил будущее, видна, но что ещё сильнее заметно прямо из твоих уст — это грусть и потеря… Внук, расскажи, что ты увидел?

— Я… — Было трудно, но я не стал говорить правду, она слишком личная. Сына я ещё не потерял и сделаю всё, чтобы этого не случилось. — Я видел клан, дедушка, одни руины, все мертвы, и даже костей нет. Исторические хроники этого не говорят, но там всё сожгли и разрушили. Словно звери, они растоптали тысячелетнюю историю нашего клана, наше наследие. Понимаешь? Один прах и забранные жизни. Я бы не успел лично отомстить, но клонов отправил…

— Всё хорошо. — Он положил свою твёрдую руку мне на плечо и сжал. — Ты ни в чём не виноват, не живи будущим или прошлым, внук. Настоящее — вот что должно тебя волновать, и мы с тобой исправим это. Все вместе, клан и тем более Ашина не допустят этого. У нас теперь преимущество, и ты это принёс клану. Жизнь. Ты его спас, Оками, помни об этом и не опускай руки. Нам ещё предстоит отстоять наше будущее, и там не должно быть места слабости.

— Я понял, дедушка, понял. — Сжав его руку на своём плече, я немного успокоился. Он прав, всё, что я смог вынести из истории того мира, я получил. Теперь осталось воспользоваться этими тузами, чтобы клан жил и дальше. Всё в наших руках, и только нам решать, падёт ли клан или нет.

— А теперь расскажи ещё раз, зачем ты бил внучку Хаши-куна. Ах-ха-ха-ха.

* * *

Глава 32

— Итак, Ласка, огласи список для старейшин, что успел украсть у нас этот отступник?

— Хай, Хокаге-сама. — Безликая фигура в маске Ласки, взяв свиток, перед четырьмя людьми начала говорить своим сухим и безликим голосом. Услышав такой голос, сразу забудешь его.

— Для начала, как вы понимаете, все техники из Хранилища Свитков, также как и предыдущих Хокаге, были скопированы, следы были тщательно убраны, но наши специалисты всё выяснили и пришли к выводу, что свитки раскрывали и осматривали. В хранилище также была замечена пропажа двух свитков…

— Про них забудь. — Раздался голос, который прервал разведчицу.

— Хай! Далее, больничный комплекс библиотек был также скопирован, но там похититель не стал что-то скрывать. Три библиотеки при больнице были просмотрены. Далее, в управление АНБУ также проник противник, и хранилище знаний также было просмотрено…

— Всё ясно, свободна.

— Хай! — Пятая безликая фигура исчезла из кабинета Хокаге и оставила советников с Хокаге одних.

— Что думаете? — Спросила фигура, которая сидела в кресле, смотря на алый закат.

— Награда уже назначена, мои люди также ищут по всему континенту этого Учиху…

— Он Узумаки.

— Без разницы, Кохару, дело не в его клане, а в том, что он забрал опасные знания, которые сможет продать…

— Не думаю, что он это сделает.

— Хирузен? — Задался вопросом человек в бинтах.

— Минато недавно вернулся с миссии, отчёт на столе, прочтите.

На несколько секунд кабинет погрузился в тишину, восприятие шиноби, особенно сильных, было за пределами человеческих возможностей.

— Если это правда…

— Если, Данзо, если это правда, то мы встретили ближайшего родственника Первого и Второго, и тот нас ограбил.

— Звучит как бред…

— Это и есть бред, если бы не связанные, кроме как помощью друг другу, два шиноби S-класса не оказались в разных временах. Один оказался в будущем или его сын, так и не понял, один прибыл точно из прошлого…

— Но если он так силён, что даже твои ученики не справились с ним, да и ты попал под его гендзюцу, то как он погиб? Имя такого шиноби точно должно было остаться в хрониках или в архивах. Но никакого Узумаки Оками нет и в помине. Ашина Узумаки, что был известен своей силой, как и Мито, да будет она гореть в аду, известны, а такой сильный шиноби, что посильнее нас, нет. Бессмыслица какая-то.

— Не знаю, Укитаке, понятия не имею. Всё это дурно пахнет, а информация о нападениях на другие деревни какими-то диверсантами меня настораживает…

* * *

— Нет, нет и ещё раз нет! — Эмоционально кричала на меня красноволосая фурия, кого-то она мне напоминает.

— Ну, Мито-чан…

— Нет, Оками, и больше не заявляйся с такими предложениями ко мне в комнату.

Закрыв передо мной двери, та, пыхтя словно паровоз, уселась за стол и начала что-то остервенело рисовать. Остынет и потом согласится, более чем уверен. Ох, как трудно иногда с подростками, особенно с принцессой целого клана.

В первый день после разговора со своим стариком, прибыв домой, меня радушно встретила Котецу, накормив отменными местными котлетами из курицы. Было очень вкусно и тепло на душе. Мито же сперва радостно полезла обниматься, но потом, вспомнив, что она гордая душа, начала дуться, и теперь после завтрака, в котором она играла в молчанку, предложил ей прогуляться до игорного центра страны Огня, Танзаку, чтобы немного развлечься в азартные игры, но та, конечно же, отказала, мои уговоры не сработали.

— Ничего, она передумает, вы же знаете её, Господин. — Котецу села рядом и тактично поставила поднос, на котором были мои любимые сладости.

— Ты прелесть, Котецу, ты это знаешь? — Жуя булку с редким для этих мест шоколадом, спросил свою служанку, которая не служанка.

— Конечно, Господин, для вас я могу быть кем угодно… — Её томный вздох прозвучал слишком неожиданно, и я поперхнулся.

— Ты ведь шутишь, да? — Запив чаем, я увидел её улыбку. — Она тебя подговорила?

— Кто знает… — Сверкнув взглядом и своей попкой, которая с годами стала лучше, она убежала готовить, судя по звукам. Ей-богу, что за женщина. Ещё и хвостом виляет передо мной. Уже столько лет, а всё дурачится и стебёт своего господина с лицом, словно кирпич. Нет бы найти мужа или парня, на худой конец. Вон сколько ходят и ещё будут ходить около неё. Красавица с такими глазами привлекала всех молодых шиноби, но старики, что уже пытались подкатить и были отправлены мягкими ударами в больницу, давали им совет не приближаться к местному заму больницы. Но встряска от Котецу немного помогла отвлечься. Всё же прелестное создание она и видит, что к чему. Может, и не понимала причин моей грусти, но сделала всё, что в её силах. Из-за такого ценю эту девушку.

И теперь, лёжа у себя на террасе, смотря на пруд, в котором плавали рыбки Кои, отдыхал телом и душой от такой необычной миссии. Минато, Фугаку, Коноха, Итачи, Третий Хокаге, Кушина, Цунаде, бои, сын, что обладает глазами бога. Всё это было словно оплеуха от медведя, и прийти в себя после таких эмоциональных приключений помогали лишь тишина пруда, звук деревьев и птички, что пели свою мелодию. Если поход до игр отменился, можно с чистой душой лежать целый день и отдыхать. Тренировки уже не так сильно давали прогресса, а поддерживать форму с моими силами довольно легко. Когда каждый месяц то смертельная битва, то очередная подлянка от врага, волей-неволей не забываешь, с какой стороны держать кунай.

— Ах-х. — Блаженно растянувшись во всю, ни о чём не думал. Просто отдых и ничего больше. Но увы, через полчаса тишины меня прервали на самом интересном, когда уже засыпал от такого-о-о приятного солнышка.

— Сын, поговорим?

Горестно вздохнув, сел в позу, которая была мне удобна, и вошёл в свой внутренний мир.

— Конечно, мама. — Смотря на улыбающуюся девушку, не мог не восхититься её оптимизмом и силой воли. Нас окружал пляж из рассказа Никушимы, и тот в точности повторял то, что она мне рассказывала и вспомнила. Память — такая вещь, что может подводить даже у самых сильных шиноби. Мы не обладали идеальной памятью или абсолютной. Имея огромные запасы по сравнению с обычными людьми духовной энергии, она влияла и на память, ведь без такого аспекта, как бы я запомнил тысячи техник разных стихий?

Но у всего есть предел, и мать, что вспоминала своё самое лучшее воспоминание о прошлом, могла упустить некоторые детали, которые были не так важны. Солнце, белый пляж, что украшали ракушки, и домик, что стоял неподалёку. Идеальное место, чтобы встретить свою смерть, так она говорит.

Понимал её с одной стороны: прожив в мегаполисе всю жизнь и испытав все прелести переселения с одного континента на чуждый другой, понимал, что дом иногда может быть и местом. Памятным и важным местом. Для меня это был мой дом в пригороде, который сгорел в ядерном огне, для неё — этот домик у пляжа. И лучше бы я встретил свою смерть в том доме, чем в больнице…

— Я вижу твои помысли, и они меня настораживают, сын. Эта техника слишком… опасна, особенно в руках, как твои, что могут изменить весь мир. Ты ведь это понимаешь?

Я усмехнулся.

— Не считай меня дураком, дорогая мама, Эдо Тенсей будет последним, к чему я прибегу.

— Но мысли о том, чтобы меня воскресить, так и роятся в твоей голове?

— Было такое. — Кивнул ей. — Но я понимал, что ты против, в том белом огне не осталось ничего. Даже пепла. Так что прости, если ты хотела вновь появиться…

— Ты прав, я не хочу вновь испытать муки жизни. Да, огонь, что сжигает всё сущее, таков. Дядя был довольно сильным параноиком и не зря считался одним из сильнейших в клане… Но сейчас мы не обо мне должны говорить, не так ли?

Устало вздохнув, просто разлёгся там же, где и стоял. Шезлонг, вещь, которую здесь ещё не изобрели, появилась, как и моей матери, что, с благодарностью кивнув, села.

— Что ты хочешь услышать? Что мне страшно? Это так, если всё пойдёт не по плану, то я навсегда останусь в ловушке, и даже лучшие умы клана не смогут меня вытащить из неё.

— Но ты ведь всё уже решил, так зачем оттягивать неизбежное?

— Не знаю. — Закрыв глаза, я думал о том, что мы собираемся сделать. — Чтобы ты сделала на моём месте?

— Я не ты, Оками, и не мне решать, что будет с тобой и будущим. — Увидев мой взгляд, та улыбнулась. — Но если бы я была на твоём месте, то с радостью попыталась бы использовать возможность, ведь она единственная. Больше одной попытки не будет, как ты знаешь, и тянуть не стоит. Мои запасы заканчиваются.

— Я понял.

Встав и посмотрев вдаль, испытывал тревогу, но одновременно и воодушевление. Противоречия разрывали меня, но я понимал, что, если не сделаю то, что должен, шансов изменить мир будет мало с текущей силой.

— Хорошо. — Повернувшись к матери, которая сидела на шезлонге и внимательно наблюдала за мной, сказал. — Пора.

— Я рада.

Она нежно улыбнулась и активировала свои глаза.

— Мангекьё ждёт тебя, мой сын.

* * *

Взгляд со стороны

Смотря, как без сознания падает сын, было трудно. Вскочить и не броситься на помощь — ещё труднее. Но самое трудное оказалось не закричать от боли, что словно сотни тысяч игл пронзает всё духовное тело. Ей нельзя было двигаться или как-то пытаться облегчить своё положение. Все силы уходили на то, чтобы держать в активном состоянии технику, которую они вместе с сыном придумали за те несколько лет, что они были вместе.

Чудовищная в своей сути, она представляла всё знание и способности Никушимы в области иллюзий и обмана разума. Всё, что она знала, и её уникальные техники глаз, которые позволили ей выжить, не живя, были направлены ради одного — чтобы её сын получил такие же глаза, что красовались сейчас на её лице.

Мангекьё, что был в своём роде уникальной особенностью клана Учих, для получения которого нужно было переполнить любовью сосуд под названием разум, а потом лишить этого, был страшной силой. Она, будучи не самой сильной куноичи, что могла умереть от любого смертельного движения сына, в своё время, когда потеряла единственное, что любила, родив сына, получила такую силу, что не снилась многим другим.

Сусаноо, что был защитой, которую никто на памяти не смог пробить. Атаки, которые сносили целые батальоны противников. Сила защитника была очень велика, как и его стоимость, увы, она так и не смогла до конца развить свою силу.

Левый глаз, что даровал способность под названием Пляж Воспоминаний, гендзюцу высшего класса, утягивал жертв в иллюзорный мир, где они тонули от закольцованных пережитых плохих моментов своей жизни и так до самой смерти от истощения или от того, как она срезала головы с плеч врагов. Он же стал основным ключом к технике получения глаз.

Правый же глаз даровал ей способность, на первый взгляд, совершенно ненужную. Он обладал свойством, что мог управлять памятью как своей, так и жертвы, на высшем уровне. Изменять, стирать, ставить закладки — всё это было отличным вложением для разведчика или главы клана. Но Никушима не любила эту способность из-за её долгого применения. Она же, по иронии судьбы, даровала ей подобие жизни и дала шанс сыну стать чем-то большим, чем ещё одним умершим от войны кланов.

Когда она узнала события будущего, то уже готовилась к тому, что в тот день умрёт. И Никушима Учиха, сестра Таджимы, главы клана, в тот день официально умерла. От рук Сенджу, для рассказа Дяди, и от белого огня, который он вызвал своими глазами. А то, что жило в голове у Оками, было лишь призраком, клоном или компиляцией всех воспоминаний настоящей Никушимы, которую она заложила своей способностью во внутренний мир сына. С приказом и целью: помочь, дать знания и возможность окрепнуть. Она не была живой, но и не мёртвой. Грань нормальности давно потеряла свои границы, и даже когда она услышала гениальный в своём плане, как и идиотский план сына, то поддержала. Ведь это единственное, что она могла и сделала.

Теперь Оками оказался в ловушке своих воспоминаний, плохих воспоминаний, и не выберется, пока не активирует глаза, что даруют ему силу, неведомую до этого, силы, которые природа давно уже заложила в его гены.

Мангекьё Шаринган, уникальный для каждого Учихи, откроется вновь в этом мире.

* * *

Открыв глаза, мирный писк прибора, что показывал мой пульс, был словно гром. Не понимая, что происходит, присел с пониманием, что тело не болит. Чудо!

Моя палата, что уже стала мне родной, смотрелась словно из давно забытого фильма-боевика. Белые стены, отдельная койка, место для меня одного, приборы и капельницы. Окно, которое было закрыто и запотело от холода снаружи, и две двери: одна вела в коридор, а другая — в уборную и душ. Дорогое удовольствие в этой стране, но позволить такое мы смогли, всё же дети давно выросли. Да-а. Давно…

Что-то в сердце защемило, и глаза стали наворачиваться слезами. Что ж такое происходит? Давно не плакал, а тут словно молнией пронзила грусть. Успев смахнуть пару слезинок, посетитель не увидел моей слабости, в палату вошёл мой доктор, Роберт.

— Так-так, что же тут у нас происходит, больной и сам двигается! Какое счастье видеть вас таким, Мистер ***** — Последнюю часть словно ушам затолкали пробки, не услышал, но не обратил внимания. Всё же не молод я. А тут ещё и рак.

— Всё благодаря вам, Роберт. — Ответил ему на неродном языке, что было довольно легко, учитывая, что я живу здесь уже лет десять. И что это меня потянуло на воспоминания?

— О, не прибедняйтесь, ваша ремиссия вызвала шок и трепет, когда мы получили анализы, мы их перепроверили три раза, но вот вы здесь! Всего месяц, а уже как огурчик, хотя были уже на последней стадии. Удивительно. А как удивились ваши дети, словами не передать…

— Дети?

— Ваша дочь и сын, надеюсь, вы их не забыли. — Прозвучало шутливо, но тон стал серьёзным.

— Славу богу, нет, Роберт, мои любимые, Кара и Кларк, как я их мог забыть?

— И правильно! — Он указал пальцем вверх. — Как раз удобный случай, и они уже здесь.

— Здесь?! — Я удивился, понимая, что был далеко от них и те прилетели ко мне?

— Конечно, всё же вас скоро выписывать надо. Вот они и прилетели вас забрать. Я пойду, Кара уже здесь и ждёт вас снаружи. Мне её пустить?

— Да, конечно…

После ухода доктора в мою палату влетел вихрь под названием Кара и сграбастала меня в свои медвежьи объятия. Она всегда была такой сильной?

— Папа!

— Доченька… — Её блондинистые волосы россыпью ложились на мою подушку, а запах яблок щекотал мой нос. Дочь…

— Папа, ты что плачешь? — Раздался встревоженный голос. — У тебя что-то болит? Мне вызвать доктора?..

— Нет-нет, всё хорошо. Просто вдруг внезапно вспомнил, как я сильно тебя люблю.

— Ох, ну, Пап, испугал же ты меня. Я тебя тоже сильно люблю, как и Кларк! Он, кстати, скоро будет, задержался в отеле…

Да-а. Наконец-то семья и здоровье, что ещё нужно?

* * *

Глава 33

— Ха-ха, ну, пап, прекрати, мне щекотно!

— А кто говорил, что она самая крепкая девочка на земле?

— Ну, папа, мама, скажи ему, ха-ха-ха.

— Ох, отпусти ты её уже, Джон.

— Ой, а кто тут у нас подал голос?! Разве это не мисс Совершенство?

— Ой-ой, Джонатан! Прекра…

* * *

Я уже не помню, как точно всё началось. Иногда мне кажется, что рак был частью меня всегда, как какой-то скрытый враг, которого я не замечал, пока он не стал слишком сильным. Я — отец двоих детей: Кары и Кларка. Мы с женой, когда она ещё была рядом, любили говорить, что Кара — это мама в миниатюре, а Кларк — я. Но сейчас, после того как она ушла, всё изменилось. Я пережил рак. Это звучит как чудо, когда ты после долгих месяцев химии, облучений и бесконечных слёз вдруг слышишь: «Ремиссия». Но чудо — это не конец, это просто другая форма начала. Боль возвращается, но уже не та. Она скрыта внутри, и ты учишься жить с ней, притворяясь, что всё нормально. Я научился смотреть на мир иначе, ценить моменты, когда у тебя есть шанс просто проснуться, а не быть зажатым в бесконечном зале ожидания. Мои дети стали счастьем для меня. Тем, что держало меня в этом мире. После смерти жены лишь они смогли дать мне желание жить. После того как я прошёл через всё это, всё в нашей семье изменилось. Кара и Кларк стали для меня всем. Это были не просто дети, а настоящие опоры. Но чем больше я боролся с болезнью, тем больше ощущал, что теряю их. Я чувствовал, как они взрослеют на моих глазах, и в какой-то момент понял, что больше не смогу защищать их, как раньше. Мир для меня стал зыбким, и каждый день был как прощание.

Ей было шестнадцать, когда я заболел. Я помню, как в первый раз она постучала в мою палату в своей школьной форме, с её светлыми волосами, которые она всегда укладывала идеально. Она даже тогда была слишком взрослой для своего возраста. Смотрела на меня как на взрослого, а не как на отца, который всегда знал, как делать всё правильно. В те месяцы она научилась быть матерью, ругая меня, чтобы я ел, заставляя пить таблетки и давая мне силы в моменты слабости. Я гордился ею, но и ненавидел себя за то, что позволил ей нести такой груз. Она была слишком мала, чтобы повзрослеть. После моего отъезда в восемнадцать лет на другой континент, когда приходилось разбираться во всём самому, я понимал, насколько ей трудно… Благо был Кларк. А вот Кларк, несмотря на свои двадцать лет, был совершенно другим. Он был беспечным, смеющимся, полным энергии ребёнком. Он не понимал, что со мной что-то не так. Или, может быть, не хотел понимать. Он врывался в мою комнату с безумными идеями насчёт заработка, пытался шутить, устраивал маленькие цирковые представления, чтобы заставить меня смеяться, когда мне было тяжело. Он всё это делал, несмотря на то, что в его глазах был страх — но он скрывал его за этими бессмысленными шалостями. Мой маленький сын стал настолько взрослым, что дарил мне счастье.

Я часто сидел на кровати, смотрел на них обоих и думал, что это единственная причина, по которой я всё это выдерживаю. Я не мог оставить их, не мог быть тем отцом, который бросает своих детей. Я боялся, что, если уйду, они не смогут справиться. Кара, возможно, сможет, она слишком взрослая для своего возраста. Но Кларк… Он был слишком молод для такого мира, хоть и был старше.

Когда я ушёл на последний курс химиотерапии, я оставил их у бабушки. Но через неделю мне стало хуже. Я понимал, что времени у меня совсем мало. Я звонил детям каждый день, и каждый день в голосе Кары звучала тревога, а в голосе Кларка — невидимая, но ощутимая жажда жизни. Он говорил мне, что в следующий раз обязательно покажет мне новый фокус с карточками. Я обещал ему, что буду жив. И я исполнил это обещание. Я выжил, смог.

Когда я вернулся домой, я был другой. Это был не я, это был человек, которого только что вытащили с того света, человек, который видел мир, как будто через стекло, но не мог до конца понять, что происходит. Но я видел их. Они были рядом. Кара всегда оставалась с ним в такие моменты, с каждым днём, словно её роль — быть его стеной. Кларк тоже был рядом. Он никогда не переставал верить в чудеса. И его вера была вознаграждена.

Я помню, как весной, когда всё начинало расцветать, я снова почувствовал, что могу дышать. Ремиссия — слово, которое, казалось бы, должно принести мне радость, но с каждым днём оно становилось всё более зыбким, как иллюзия. Всё, что я чувствовал, — это страх. Страх, что я не смогу быть тем отцом, каким хочу быть, что я не смогу снова стать тем, кем был до болезни. Страх, что в какой-то момент всё снова начнёт разваливаться. Всё начнётся заново. Ремиссия не была чудодейственным волшебством, всё могло вернуться заново. Болезнь могла вернуться заново…

Но дети… Они были моей опорой. Кара с её взрослыми глазами, которые пытались удержать весь мир. Кларк, который, несмотря на свой страх, не отпускал меня ни на шаг, шутил, смеялся и всегда был рядом, словно пытался затмить тень, что витала в воздухе. Они делали всё, чтобы я чувствовал себя живым, чтобы я не думал о том, что случится, если я снова заболею. Они учили меня снова радоваться жизни.

С каждым днём они становились взрослее, но и я, в какой-то момент, тоже начал меняться. Я научился ценить мгновения. Простое утро, когда солнце пробивается сквозь окна, когда Кара готовит завтрак, а Кларк гоняется по дому, собираясь на работу, раскидывая носки. И, несмотря на то, что болезнь оставила следы на моём теле, я чувствовал, что снова начинаю жить, снова начинаю чувствовать себя частью этого мира.

Счастье было в моих глазах, когда смотрел на своих детей. Они были для меня всем миром. Даже мои исследования и рядом не стояли с моей любовью.

Через месяц после выхода из больницы глаза начали щипать, но доктор заверил, что это временные трудности и это пройдёт. Не понимал, что делать, но таблетки и капли, что мне выписали, помогли.

Она была такой же решительной, как всегда. Несмотря на мои попытки отговорить её, она поступила в медицинский университет, решив стать врачом, чтобы помогать людям, как помогала мне. Я никогда не думал, что так сильно буду гордиться человеком. В её глазах я видел не просто дочь, а личность, которая с каждым днём становилась всё более самостоятельной. Иногда мне казалось, что Кара слишком взрослая для своего возраста. Она уже не была той маленькой девочкой, которая когда-то сидела на коленях у меня и просила рассказать сказку перед сном. Она не нуждалась в защите, как раньше. Она была тем человеком, которому я сам начал доверять. Она поддерживала меня, как могла.

Но чем больше я видел, как она взрослеет, тем сильнее ощущал, как мне её не хватает. Она была сдержанной, серьёзной. И всё реже я слышал её смех — тот, который когда-то заставлял меня чувствовать себя самым счастливым отцом на свете. Эх…

Кларк же был другим, программист в хорошей компании. Он был моим светом в этом мире. Смешной, беспечный, с таким детским взглядом на мир, что невозможно было не любить его. Именно с ним мы большую часть времени смотрели разные новинки из мира кино и анимации. Моё увлечение передалось моему сыну, а Кара только воротила нос и, смеясь, говорила, что мы маленькие дети. Кларк не говорил много о моём здоровье, но всегда знал, когда мне нужно было отвлечься. Мы часто с ним сидели на диване, он показывал мне какие-то смешные видео в интернете, смеялся и говорил, что он меня научит быть крутым, как он. Он был так искренне уверен, что мне не нужно ничего, кроме времени и его компании.

Я помню, как однажды он подошёл ко мне, сидящему в кресле, и сказал:

— Пап, а ты помнишь, как мы катались на великах летом? Я тебе тогда рассказывал, как смогу сам построить корабль. А ты сказал, что, если бы мы нашли такой корабль, мы бы с ним уплыли. Так вот, я думаю, что скоро мы найдём этот корабль. И тогда отплывём… в другое место. Где не будет болезней. Где я буду строить свой флот. Ты будешь в капитанской рубке, а я — рулевым.

Я пытался держаться. Но его слова звучали как утешение, которое могло бы быть правдой в другом мире, в другом времени, если бы не болезнь. И я понимал, что в этом его стремлении было что-то одновременно и трогательное, и ужасающе реальное. Болезнь глаз, которая меня не беспокоила уже неделю, в тот день ударила сильнее всего. Даже кровь пошла, мелкие капли, но, не искушая судьбу, мы пошли к врачу вместе с Кларком, но доктора ничего не нашли. Мне сказали, чтобы я не напрягался и просто отдыхал. Дельный, но бесполезный совет.

Как ни странно, всё начало рушиться не сразу. Это произошло постепенно, как если бы мир решил, что не будет сразу наносить удар, а будет оставлять шрамы по всему телу, словно вспоминая каждую ошибку.

Сначала был случай с Карой. Она простудилась. Как это часто бывает, её затянувшаяся простуда переросла в более серьёзную проблему. Врачи сказали, что у неё развился остеомиелит — воспаление костей. И это не было чем-то опасным, если бы она получала лечение вовремя. Но из-за её вечных дел и суеты она отложила визит к врачу. И вот уже поздним вечером она почувствовала сильную боль в ноге. Она не могла встать с постели.

Я помню этот момент, как будто всё вокруг замерло. Кара на больничной койке, в её глазах — тот же неподдельный страх, который я видел в себе, когда мне ставили диагноз. Я пытался успокоить её, как мог, но сам был в панике. Операция была несложной, но её организм ослабел за время болезни, и, несмотря на все усилия врачей, она не смогла преодолеть инфекцию. И вот однажды я стоял в коридоре больницы, смотрел в пустые глаза моей дочери и знал, что ничего уже не вернуть. Кара ушла, так и не став той женщиной, которой она могла бы стать. Она так и не отпустила меня. Но это была её роль — быть сильной до самого конца. Глаза начали жечь, но это стало уже привычным чувством, и я не обращал на это внимания. Когда Кара ушла, Кларк стал другим. Это был не тот мальчик, которого я знал. Он стал молчаливым, серьёзным, не желал ничего, не мог найти себе места в мире, который был теперь полон пустоты. Он потерял часть себя, часть, которая была связана с её светом. Мы пытались говорить, я пытался поддерживать его, но страх и боль стали слишком сильными для нас. Он стал болеть. Вначале это было просто утомление, слабость. Потом температура. И, наконец, врачи поставили страшный диагноз: остеосаркома, рак костей. Я не мог поверить, что моя жизнь снова рушится. Это было невыносимо. Я стал тем, кто передал это своим детям, и теперь причина их смерти была во мне, в моей наследственности. Врачи убеждали меня, что это не так, но я им не верил.

Я помню, как он лежал в больнице, не мог вставать. Мы с ним говорили, когда он был в сознании, и каждый раз, когда его глаза открывались, я видел, как он пытается бороться, как он всё ещё верит, что может победить. Но я знал, что не смогу спасти его. Увы, к 2058 году рак был тем, что не могли вылечить.

— Пап, — сказал он как-то ночью, едва открыв глаза. — Мы с тобой ещё сможем путешествовать. Помнишь, ты говорил, что, если бы был шанс, мы бы поехали туда, где океан? Давай поедем. Я тебя возьму. Устроим нам настоящий круиз.

Я не знал, что ответить. Я просто молчал и держал его руку.

Через месяц Кларк тоже ушёл.

Теперь я стою на могилах своих детей. Кара и Кларк. Два огня, которые погасли так быстро, что я даже не успел понять, как их не стало. Это не моя история. Это не моя жизнь. В моей жизни не должно было быть таких концов.

Но я сижу здесь, один, среди их могил, и понимаю, что ничто не останется. Ни воспоминания, ни старания. Мир продолжает идти своим чередом. А я потерял всё. Может быть, так и должно было быть. Мои глаза, которые уже давно стали раскалёнными углями, давали мне сил, чтобы ходить. Без этой боли я бы никогда не смог встать.

Прошло больше года с того дня, как я похоронил Кларка. И каждый день я просыпаюсь с ощущением, будто части меня ушли вместе с ним. Кара и Кларк. Два самых важных человека в моей жизни. Я пытался найти смысл в жизни, когда их не стало. Но в мире, где больше нет того, ради чего стоит бороться, смысл теряет всякую ценность.

Всё казалось пустым. Мои дни стали похожи на дни, когда я ещё боролся с болезнью. Я просыпался, занимался домашними делами, пытался работать. Но это всё было так механически, как будто я существовал, а не жил. Я всё чаще ощущал, как мир уходит от меня, как если бы я стоял в центре пустого пространства, где всё постепенно рассыпается. Люди, события, запахи — всё превращается в звуки, которые не оставляют никакого следа.

Я не знал, что делать с этой пустотой. Я даже пытался вернуться к работе — учёным, как был раньше. Я возился с проектами, проверял детали, делал всё по старому методу, но это было уже не то. Мне не хотелось работать. Не хотелось ничего. Но я продолжал, потому что не знал, что ещё делать. Люди вокруг меня как будто не замечали, что произошло. Для них это было всего лишь несчастье, которое пережил один человек. Они старались поддержать меня, говорили слова утешения: «Ты должен быть сильным», «Ты справишься», «Ты не один». Но каждый раз, когда я слышал эти слова, мне становилось только хуже. Как будто они ещё больше показывали, насколько я одинок. Насколько я разрушен. Пару раз я пытался рассказать о своём горе другу — кому-то, кто бы мог понять. Но они не понимали. Не могли. Они не потеряли детей. Они не пережили того, что пережил я.

Каждый вечер я садился у окна, а на столе лежала фотография Кары и Кларка. Я долго смотрел на эти лица, пытаясь понять, что теперь делать с тем, что у меня было. Всё, что я чувствовал, было разочарованием. Я потерял не только их, но и самого себя. И, несмотря на всю боль, мне не оставалось больше ничего, что могло бы вернуть хоть каплю смысла.

Иногда, когда я сидел на кухне, выпивая чашку чая и глядя в окно на пустую улицу, я вспоминал, как это было — когда мы с детьми жили по-настоящему. В доме всегда был шум, смех, глупые разговоры и споры на тему, кто из нас сильнее, кто быстрее. Кара и Кларк всегда наполняли дом светом. Их присутствие было жизнью в том, что казалось мёртвым. Мы часто собирались всей семьёй вечером, садились за стол и делали друг для друга странные подарки, всякие поделки и рисунки. Кара с её идеальными, аккуратными работами и Кларк, который рисовал монстров с гигантскими ушами и губами, постоянно смеясь.

Теперь же в пустых комнатах дома было только эхо их голосов, которые я больше не слышал.

Я пытался наполнять пространство их отсутствием. Оставлял вещи, которые они любили — игрушки Кларка, её школьные книги, которые она так тщательно собирала, ещё те игрушки, которые в какой-то момент оказались забытыми. Иногда я даже думал, что, если оставлю их здесь, в этих комнатах, как они и были, то, может быть, однажды они вернутся.

Это странное и болезненное чувство, когда ты в какой-то момент пытаешься вернуть время. Удержать те самые моменты, когда ещё всё было живым и настоящим. Но вот что самое ужасное: время невозможно вернуть.

Несмотря на весь мой внутренний протест и страх перед самим собой, я принял решение. Я продал дом. Я понял, что больше не могу жить в этом месте. Я не могу продолжать существовать там, где каждое воспоминание терзает меня. Я не мог оставаться в этом доме, полном их смеха и боли, полной пустоты.

Но самое худшее в том, что, уезжая, я не знал, что будет дальше. Когда ты теряешь детей, когда ты теряешь смысл, тебе не хочется больше ничего — ни работы, ни новых отношений, ни привычного круга общения. Ты не хочешь даже двигаться. Ты просто стоишь на месте. С каждым шагом вперёд ты чувствуешь, как теряешь часть себя, как что-то уходит навсегда. Всё, что ты когда-то знал, вдруг перестаёт быть твоим. Лишь глаза, что стали естественным состоянием боли, давали мне понять, что я ещё жив.

Я уехал из города. Я уехал туда, где не было ни больницы, ни этих мёртвых улиц, наполненных призраками. Но куда бы я ни поехал, я знал, что их не вернуть. Не вернуть ни того, что я потерял, ни их мечты, которые так и не сбылись.

Мне приходили новости о друзьях и знакомых. Кто-то заводил семьи, кто-то рождался, кто-то умирал. И в какой-то момент я понял, что мне уже неинтересны эти события. Всё стало тусклым, незначительным. Я начал избегать людей. Как я мог говорить с ними о чём-то обычном, когда мне не было интересно? Когда всё, что было важно в этом мире — мои дети, ушли, как тени? Я продолжал существовать, но не жил. И это было худшим наказанием — жить в мире, где каждый день напоминает тебе, что твои дети больше не рядом.

Через год после того, как я уехал, я снова заболел. Не было этого ощущения, что я борюсь за жизнь. Это была просто моя судьба. Рак вернулся. Но в этот раз я не испугался. Я не боялся умереть. Я не боялся, что уйду и оставлю пустоту. Я боялся только одного — что, несмотря на моё стремление уйти, я снова окажусь в этом мире без них. Мир, в котором я снова буду один. Мой рак был неизлечим. Но в моих глазах не было ужаса.

Мне не хотелось, чтобы они возвращались ко мне в память. Я не хотел их видеть. Я не мог больше пережить это — снова потерять их.

В конце концов, я ушёл. Ушёл, так и не вернувшись.

Ушёл из мира иллюзий и открыл глаза в своём внутреннем мире. Посмотрев на Никушиму, которая была удивлена и шокирована, я услышал:

— Получилось…

Это было последнее, что уловил мой слух, после чего меня затопила тьма.

* * *

Глава 34

— …таким образом я оказалась у тебя во внутреннем мире…

— Я понимаю, Никушима, какие цели ты преследовала, но ответь на последний вопрос.

— Какой?

— Где твои глаза? Перед смертью их не было.

— Цена, дорогой, это цена того, чтобы появилась я, что стоит перед тобой. Я выжгла свой свет, и он меня покинул. Ради спасения клана это была малая цена.

— Получается, твои глаза…?

— Верно, их больше нет, как и моего тела.

* * *

Первое, что я почувствовал, когда пришёл в сознание, это была мягкая ткань, что словно вата укрывала меня от ног до груди. Второе — запах медикаментов, который преследовал меня последние месяцы в иллюзии. Мурашки покрыли всё тело, мне казалось, что я снова попал в свой страшный сон, где мои дети медленно чахнут перед моими глазами, но ткань, что стягивала мои глаза, давала понять, что всё не так страшно, как думаю.

Тьма обволокла мои открытые глаза, и рука на автомате потянулась, чтобы убрать преграду, но голос дедушки, что был словно гром среди ясного неба, удивил.

Как я его не почувствовал?

— Я бы не советовал, внук, поступать так опрометчиво…

Чакра, что была словно родная и близкая, оказалась недоступна, но присутствие старика успокоило. Эмоции от нескольких месяцев в иллюзии были всё ещё со мной и отпускать не собирались. Мёртвые лица моих детей всё ещё стояли перед моим взором.

— Чтослучилось, дедушка?

— Я бы тоже хотел это узнать. — Он сердился, судя по голосу. — Котецу нашла тебя без сознания, и ты словно был в коме. После того как тебя принесли ко мне, начались изменения, и они были слишком странными.

— Странными? — Я понимал, что искусственное пробуждение глаз должно было быть сложным, но не думал, что впаду в кому. Сколько прошло? Как там война? Вопросы роились в голове, но нужно было сперва выслушать дедушку, прежде чем задавать вопросы.

— Твои глаза, Оками, стали кровоточить, и ты резко начал худеть. Словно твоя жизненная энергия уходила куда-то. Сперва я не понимал, что происходит, после, когда Ашина указал, что в твоих глазах проходят какие-то изменения, понял, что нужно что-то делать. Вся жизненная и духовная энергия уходила в твою голову, что-то преобразуя там, а после — в глаза.

— Глава лично приходил? — Было удивительно, что такой занятой человек пришёл, чтобы проведать меня.

— А ты думал? — Он хмыкнул. — Сильнейший представитель молодого поколения клана, ещё и зять внучки. Но отставим это, меня больше интересует, что произошло, и мне нужны ясные ответы, внук.

— Я…

— Ты умирал, Оками. — Припечатал он тяжёлым голосом. — Умирал буквально у меня на руках. Я чуть не потерял тебя, как и всех других. Если бы не совместные усилия совета старейшин, что придумали печать, которая поддерживала в тебе жизнь, и знание, что ты передал мне, то я бы похоронил тебя уже несколько недель назад. Твоё тело буквально пожирало само себя…

— Я не ожидал, что так будет… — Это было единственное, что я мог вымолвить. Испытав и увидев смерть своих детей, я начал понимать всю ту боль, что испытал старик. — Это довольно трудно объяснить.

— Ты попробуй. — Моей макушки коснулись сухие и твёрдые пальцы старика. — Я выслушаю, и мы вместе разберёмся в том, что ты сделал со своими глазами.

— Спасибо…

* * *

— Иллюзия, что используется на себе? Если бы не видел последствия такого решения, то не поверил бы, что существуют такие техники и найдётся безумец, что будет это использовать. Отдать такую цену ради силы…

Уже прошёл час, как я рассказывал все последствия своего решения, опустив детали насчёт своей матери, рассказав, что придумал эту технику, чтобы получить ещё больше сил. Услышав своим острым слухом вздох, словно услышав самое идиотское решение в мире, я был обнят.

— Оно того стоило, внук? — Был задан вопрос слева от меня. Сев поудобнее, я поднял руку, что коснулась глаз.

— Определённо. Здесь, — я указал в свой висок пальцем, — уже есть понимание того, что я получил. Это трудно объяснить, но в моей голове это будто было всегда, и лишь сейчас я осознал это…

— Что? О чём ты?

— Помнишь тот белый огонь?

— Конечно, ещё бы я не помнил, эта зараза была словно по мне снова ударил биджу, ещё и рана не проходила, весь извёлся, пока мы не убрались оттуда обратным призывом.

— Верно, как ты понимаешь, это была уникальная способность глаз того Учихи. Такие же появились и у меня. И эти силы позволят мне стать ещё сильнее.

— Ты хочешь сказать, что ты получил такой же огонь? — Он был удивлён. Но…

— Нет. Пока я сам не разобрался до конца, все тонкости останутся в секрете, но после я тебе обязательно всё расскажу. Когда мне можно будет снимать эту повязку?

— Ещё несколько недель, два-три, после твои каналы успокоятся от той лихорадки, что ты устроил им. Столько чакры провести через свои глазные чакра-каналы — не каждый Учиха или Хьюга сможет.

— Отлично…

* * *

На время я стал слепым и глухим к чакре. Старик настоятельно рекомендовал мне воздержаться от использования чакры и привёл пример, что взорвусь, если попытаюсь сейчас что-то с ней сделать. Очаг и каналы провели огромное даже для меня количество чакры и сейчас были словно стекло, которое нагрели. В любой момент могли просто разлететься вдребезги от холода. Холодом служили мои манипуляции.

Приняв во внимание, что как-то не хочется лишиться суперсил, я просто стал вести себя как сильный, но обычный человек. Котецу вместе с Мито по очереди, иногда вместе посещали меня, пока я лежал и отдыхал в больнице. Кормили меня и водили гулять под ручки они тоже. Всяких служанок девушки не допускали ко мне. Благо слабость хоть и была, но нужды свои человеческие я справлял собственными силами. Принцесса сперва расплакалась, когда увидела меня, но, запрыгнув на меня и обняв мою голову, успокоилась. Наслушался, конечно, многого, но радость от того, что услышал привычную громкую принцессу, была большой. А спокойствие Котецу, что мягко меня в первый раз корила за то, что заставил переживать, даровало понимание, что я вернулся. Вернулся из ада.

Так забылась обида, которая была месяц и две недели назад. Полтора месяца комы были удивительным событием. Слабость в теле из-за того, что глаза буквально высушили меня, и кома, что была внезапной для меня самого, были удивительным делом. Ведь Никушима не предупреждала меня о таком, и я, создавая технику, не ожидал этого. Да, была опасность застрять в иллюзии и стать овощем в реальности, но там была подстраховка за счёт матери, которая могла вывести из такого состояния.

А случилось это. Захотев выяснить причины, я скользнул во внутренний мир. Первое время, осматриваясь, не замечал ничего удивительного, всё тот же мир света, но фигуру девушки не наблюдал. Покричав и мысленно пытаясь воззвать к ней, я не получил плодов. Её не стало…

Она предупреждала, что её силы кончаются, но я не думал, что так внезапно, без каких-либо прощаний, она исчезнет. Имея собеседника, который на протяжении нескольких лет скрашивал меня в сложных ситуациях и всегда помогал советом либо приятным словом, и потерять его быстро и внезапно было довольно сильной оплеухой. Но, как и она, я знал неизбежность этого, так что, отбросив грусть, решил, что исполню желание своей матери в этом мире. Клан Учих будет жить.

Зрение, которое было для меня одним из главных аспектов моего пути шиноби, когда стало недоступно, показало мне, что некоторые противники всё же были правы в своих суждениях. Учихи слишком полагались на глаза, и я, имея додзюцу, тоже отчасти стал зависим от них. Не так сильно, как истинные Учихи, но всё же Шаринган, активированный в бою, я держал постоянно уже на автомате. Что ж, ещё один урок, который показал всю слабость бытия шиноби.

Недели проходили одинаково: встать, ориентируясь на память и осязание, умыться, одеться и выйти гулять. После прогулки, когда слух стал основным средством восприятия и падение от того, что ничего не вижу и хожу один в который раз, — завтрак. Обильный и в огромных количествах, чтобы восстановить форму, которую я потерял. После — тренировки в мягкой форме, чтобы убрать слабость, которая не проходила, и обед. После обычно приходили девочки, и мы просто общались и гуляли, не уходя далеко от больницы. Был уже прецедент на днях, когда глаза начали кровоточить, и Мито в ультимативной форме сказала мне не выпендриваться, в своём стиле, и рассказала старику, чтобы меня не выпускали далеко от больницы. Было смешно слушать ругань и пыхтение от принцессы, но я последовал рекомендациям и просто не стал противиться. Меня не отпускали лица детей, и Мито стала для меня врачом, что лечила мою душу. Мангекьё, что должен был стать просто ещё одной ступенью в моём пути, стал тем самым камнем, который начал лавину.

Ночами я думал о своей жизни, пытался уснуть, иногда получая кошмары вместе со сном. Попросив старика дать мне снотворное и получив штык вместо таблеток, был отруган, что не сплю уже давно. Переживал старый ниндзя. Забота вызывала улыбку, и моё лицо, что расплывалось в улыбке перед тем, как меня вырубили медицинскими техниками, кажется, бесило дедушку.

* * *

Наконец, после того как старик в последний раз обследовал меня и заключив, что я здоров и могу использовать чакру, я был отпущен с наказом не напрягаться. Больница осталась позади, а утренний клан пестрил красками, которые слепили своим светом. Глаза, что давно были во тьме, вновь увидели свет. Мито с Котецу пока не знали, что я ушёл, да и не хотел их тревожить. Потом с ними поговорю. Чакра бурлила по всему телу, заняв привычное место в моём сознании. Дом встретил меня тишиной, и, быстро пройдя его насквозь, я зашёл в свой секретный полигон, о котором никто не знал. Печати надёжно защищали от всех сенсорных техник, в том числе и от бьякугана, а размеры были удобными для всех моих тренировок. Это было место для техник, которые не стоило показывать в открытых местах, и для тренировок знаний, данных мне Никушимой. Увидь любой мои вялые попытки в катах стиле Учих, задался бы вопросом, откуда такие узнаваемые движения у полукровки. Паранойя и поиск предателей тут у всех на высоком уровне.

Итак, посмотрев на мишени в виде брёвен в конце зала, покрытые печатями, которые обеспечивали устойчивость от урона, я подал в глаза чакру. Свет, который лился из потолка, позволял ясно видеть в зеркале, которое одолжил у девочек, изменения в моих глазах.

Сперва радужка окрасилась в красный, после появились томоэ. Одно, второе и третье. Закрутившись со скоростью, что сливались в круг, те разделились в разные стороны и вытянулись. Если у Итачи, как я отчётливо помнил, Мангекьё был словно сюрикен и три спиралевидные кривые вокруг зрачка, то мои глаза были словно три луча, которые выходили из центра глаза, три прямых, образуя маленькие пирамиды. Прямые линии вместо томоэ, и вены, что почувствовали давление, налились красным светом.

Посмотрев на мир своим Мангекьё, я увидел точки золотого света. Они были словно звёзды, подсвечивая всё вокруг, застилая всё своим светом. Только была трудность в том, чтобы различать всё только от левого глаза. Правый не видел того, что видел левый. Интересно. Печати, что должны были быть невидимы и включали в себя маскировку, теперь были отчётливо видны. Подняв голову, через землю я также увидел золотые точки, которые двигались, — люди?

— Удивительно.

* * *

Мысленный приказ, и тут позади меня я почувствовал движение чакры. Из воздуха, будто волны на воде, за моей спиной появился круг, что опоясывал мою спину. Девять томоэ, скреплённые вместе друг с другом чёрным поясом, и каждый на своём месте был словно плащ, но летающий и не закреплённый. Было странно видеть, как он крутится, когда манипулирую чакрой, и не отлетал от меня ни на шаг. Пояс из томоэ был с меня ростом и довольно заметен. Ещё и чакру я чувствовал, когда вызывал свою силу, а это заметно.

Подав чакру в правый глаз, мысленно произнося название техники, я направил атаку в сторону брёвен.

Райдзин!

Из одного томоэ, которое было у меня за спиной, вылетела белая молния, которая за мгновение преодолела расстояние в сто шагов. Взрыва не последовало, а сила удара молнии за мгновение сожгла все брёвна, будто те были из бумаги. Она словно была живая и лишь атаковала то, что я приказал. Но…

Что за? Я ведь целился в бревно, которое было посередине, а сгорели буквально все, которые стояли у стены. Два десятка целей будто не существовали, и лишь чёрная копоть на земле давала понять, что случилось. Атака была настолько быстрой, что, если бы не Мангекьё и его силы, я понимал, что с тремя томоэ я бы не уследил за такой атакой. Хм-м-м.

Первое, чакры ушло очень много, процентов десять от всего моего объёма, но цена такой атаки стоила того. Мощь и скорость поражали, словно лазер, она сожгла всё, в том числе задев печати, что должны были удержать очень многое. Но одна атака Райдзина будто бы их не заметила. Очень сильная атака. Даже сильнее Кирина, который был масштабным, но не таким проникающе сильным на одну цель.

Второе, контроля своей способности мне определённо не хватало, как и опыта. То, что я захотел атаковать одно, а оно сожгло множество целей, давало понять, что нужно учиться, и много.

Третье, попытавшись вызвать ещё больше молний из томоэ, я смог вызвать лишь три. Две молнии, вызванные которые слились в одну, побольше, примерно как моя рука, стены прошила насквозь. Десять каменных, самых мощных стен, которые я мог создать, Райдзин не заметил, пройдя насквозь, словно нож сквозь масло. После, вызвав Врата Рашомон, технику, которую забрал из архивов Хокаге, я атаковал уже тремя молниями. Результат был аналогичный. То, что в потенциале меняло курс Бомбы Биджу, для Райдзина из трёх молний, которые сливались в одну, было словно бумага. И это вызывало оторопь. Такая сила и всего лишь три молнии. Попытавшись вызвать четвёртую, я словил дикую боль, которая кольнула меня словно кунаем в глаз.

Потрогав пальцами щёки и глаза, я увидел кровь, которая текла из моего правого глаза.

— Ого.

Я удивился, понимая, что, похоже, мой глаз не выдержал и начал кровоточить. Это что значит? Могу лишь использовать до трёх молний? Странные мысли кружили в моей голове. Попытаться насильно вкачать ещё больше чакры или не стоит искушать судьбу?

Чувствовал я себя ещё не настолько хорошо, чтобы экспериментировать с такими вещами, и оставил в покое правый глаз, чакра, которая текла потоком, остановилась, и пояс развеялся. Ладно, теперь левый.

Вызвав клона, который встал и смотрел мне в глаза, я активировал способность левого глаза.

Цуранаги!

Клон, который до этого стоял прямо и внимательно смотрел в глаза, особенно в левый, вдруг сел на колени и начал царапать себе лицо! Его крики и мольбы прекратить ужаснули. Что за?!

Быстро кинув кунай, не подумав, что с ним, я словил воспоминание и чувство от него. Всё, что он видел и чувствовал, появилось перед моим взором, добавив в моё и так плохое самочувствие ещё больше боли.

Сперва было всё как всегда, он стоял и исполнял, что я ему сказал, но после того как он увидел, как сверкнул мой левый глаз, тот погрузился словно в пучину воды, из которой не мог выбраться и вздохнуть. Тело будто стало каменным, а волны, словно что-то огромное плавало рядом, даровали ужас, будто бы случилось страшное, а тело непроизвольно начало дрожать. Странное и иррациональное чувство страха рождалось в сознании. После появились лица детей, которые были без глаз и словно давно лежали в земле, их головы были наполнены червями, и не услышать слова из рта, который открылся у моей дочери, тот развалился.

— Фух. — Выдохнув тёплый воздух подземного полигона, я сел там же, где и стоял, на задницу и пытался успокоиться.

Очень странная способность, которая игралась с восприятием и эмоциями. Цуранаги была гендзюцу высокого уровня, которая могла поместить в иллюзию как одиночную цель, давая время, пока враг в ступоре, так и толпу, но уже с меньшим временем для атаки. Она вызывала чувство страха и потери и показывала всё самое страшное, что мог вообразить тот, кто попался в неё. Очень страшная сила оказалась в моих руках. Выдохнув и призвав себе бутыль воды из печатей со свитка, я выпил и пролил её себе на голову. Холодная вода выбила то, что я увидел, и давала понять, что нужно двигаться.

Итак, поняв интуитивно и словно всегда зная, что они есть, испробовав способности глаз, я подошёл к самому желанному для меня лично силе. Сусаноо, в первую очередь, мне нужно было для одного дела, которое я должен сделать. Я не был уверен, что клинок Тоцука, с помощью которого можно запечатать любую цель, будет работать без воина из чакры.

Если отдельные способности требовали к себе контроля и направления в отдельный глаз, то Сусаноо вызывался мысленным усилием и, словно мать, которая защищала своё дитя, меня окружили рёбра из чакры.

Золотые, словно цепи, которые я видел у Главы, когда тот показывал высший пилотаж в техниках Узумаки, они были для меня словно что-то родное и давно забытое. Рёбра, окружив меня защитой, прикрепились ко мне, и, двигаясь, они двигались вместе со мной. Попрыгав и оценив при падении отсутствие тряски или повреждений от высоты, я попробовал ещё больше закачать в глаза чакру.

Увы, как только появилась рука, что должна была стать мне новой конечностью, мои глаза, уже оба, кольнула болью, да так сильно, как никогда прежде. Сбившись и упав от того, что глаза горели, рёбра развеялись, а я вызвал зелёный свет, который унял боль, но не до конца. Медицинская техника, держась ещё минуту, давала прохладу и успокоение.

У всех ли так в первый раз было, задавался я вопросом, или тут дело в том, что я был истощён от всех манипуляций с телом? Сперва непродолжительный отдых, после месяцы в иллюзии и кома. Истощение от пробуждения глаз и ещё эксперименты с новыми силами.

Эх-х. Вздохнув, понял, что энтузиазм и мои цели в ближайшее время придётся откладывать. Война с Хьюгами, какие-то странные твари из изнанки, которые приходят в мой мир, чтобы пожрать людей, Зецу и войны, которые не прекращаются. Поиски Тоцуки и камня, где записана ложь. Всё это теперь повременит.

Похоже, мне нужен отдых.

* * *

Глава 35

— Люди помнят только автора картины, нарисованной на старом свитке, но никто не знает того, кто рубил дерево, павшее на бумагу. Не так ли, молодой Оками?

— Ваши мысли довольно интересны, Ашина-сама.

— Просто старческое брюзжание, не обращай внимания.

* * *

После того как я освоил на начальном уровне свои силы глаз, дни потекли размеренно и спокойно. Я много ел и ударно восстанавливал свою форму, в который раз удивляясь своему телу. С Мито, хоть и во время войны прогуляться не вышло, к сожалению, пока я не был уверен в том, что смогу её защитить, выходить за пределы клана, там, где могут быть множество врагов, не стоило. Так настали мои спокойные дни без миссий и беготни.

Старик был довольно сильно впечатлён моими новыми силами и весьма резво начал сканировать меня. Бесчисленные часы по вечерам, когда все уже спали, мы с дедушкой бились над тем, откуда эти силы и как их использовать без вреда для себя. После месяца моей неожиданной комы я пришёл в норму. Форма и силы вернулись в полном объёме, и тут у меня встал вопрос: как мне развивать свои силы и придумывать новые приёмы с Мангекьё, если я рискую ослепнуть? Ведь чем больше использовать глаза, тем больше я теряю их свет. Ответа пока не было, были какие-то мысли, но сформулировать их не получалось, что довольно печалило меня. Иметь такие силы, но не иметь возможности использовать их без риска — довольно мучительно, но я не унывал. Решил использовать их по минимуму и оставить на крайний случай эти силы, как козырь. Что правый, что левый глаз были довольно ультимативными силами против сильного врага, а слабых я мог победить и без них. Сусаноо же было довольно удивительным средством защиты, но не абсолютным. Пройдя этап, когда в руках моего воина из чакры появилась палка с острым концом, будто копьё, дальше я не рискнул повышать уровень. Уже на тот момент, когда скелет покрылся мышцами, незримое давление на всё тело давало понять, что использовать весь потенциал этой силы для меня ещё рано. Что ж, сказал я себе и успокоил свою жилку исследователя, не хотелось терять зрение из-за желания покрасоваться своими новыми игрушками перед девочками и стариком.

Месяц коротких экспериментов над силами глаз показал, что у меня появились новые козыри, о которых никто и не догадывается. Лишь старик знал, что со мной творилось, от других, в том числе и от Мито с Котецу, я, как бы это плохо ни звучало в моей голове, отмахнулся. Такие секреты я мог доверить, к сожалению, лишь дедушке. Но не только техники глаз меня занимали, техники, что прибыли из будущего, также пополнили мой арсенал, если так можно сказать…

Ашина же, спросив у меня, что это было со мной, удовлетворился ответом насчёт неудачного эксперимента. Рассказывать о том, что у меня появились способности, которые могут даже его засунуть в иллюзию, я посчитал излишним. Эксперименты со стариком показали, что, чтобы ни делала цель и как бы она ни пыталась мне помешать, она не могла защититься от моего Цуранаги. Маты от старика всё ещё звучали в моей голове, как и слёзы. Я отговаривал его, но тот, словно баран, не захотел меня слушать и после ходил пришибленный ещё несколько дней. Старый дурак.

А так жизнь налаживалась, по крайней мере моя.

Жаль, что мой отдых прервался, когда глава вызвал меня к себе. Пора было показывать, что я всё ещё сильнейший.

* * *

— Прочти. — Дав мне свиток, сказал Глава.

Развернув и вчитываясь в предложения, указанные в свитке, я испытывал потрясение.

— Но зачем? — Задался вопросом, смотря на Ашину, который не улыбался, как обычно.

— Я тоже задался этим вопросом, но, как видишь, наши разведчики не солгали. — Он указал на свиток, который лежал на столе, и подал чакру.

Рядом со мной оказался труп. Труп с двумя красными точками, что были узнаваемы всеми в ближайших землях. Кагуя.

— Они появились около пятого центра наших сил и тут же вгрызлись в войну. Эти безумцы, не считаясь с потерями своих сородичей, словно бродячие псы умирали под нашими атаками. Но они, словно тараканы, всё лезут. Этот труп, который ты видишь, — один из командиров, если его так можно назвать, и перед тем как умереть, тот нам рассказал довольно интересные сведения, которые довольно странные.

— Что он рассказал? — Видя задумчивость старого шиноби, поторопил его, а то бывает, как задумается, потом жди минуты.

— Дочь главы клана Хьюга, Хинори, вышла замуж или, скорее, была отдана в откуп главе клана Кагуя. Кагуя Кимари, опаснейший противник, с которым мне не раз приходилось встречаться, в своём безумии согласился с одним лишь условием для того, чтобы помочь Хьюгам.

— Каким?

— Он хочет лично вырезать всю верхушку нашего клана, Оками. — Припечатал он. — Не знаю, насколько он силён сейчас, но в последний раз, когда мы встречались двадцать лет назад, он смог от меня уйти. Причём на равных.

— Он настолько силён? — Было удивительно слышать такое от того, кого считал сильнейшим во всём мире.

— Он опасен, молодой Оками, очень опасен, настолько, что его техники могут убить биджу. Ты сам должен понимать, что этих монстров не просто убить. Меня же он ранил множество раз, благо печати справлялись с такой напастью. Его кости будто заставляли исчезать всё, к чему прикасались.

О-о, я отчётливо понимал всю силу биджу и того, кто может убить такое существо. Даже я в своё время нашёл лишь один выход — запечатать. Но вот убить — это другое дело. Насчёт костей я будто услышал что-то знакомое, но не мог вспомнить что.

— Но откуда такие сведения, что он может убить биджу?

— В той битве, двадцать лет назад, он напал на меня как раз во время охоты на трёххвостого. Черепаха недолго страдала с огромной дырой в голове, но это уже другая история. — Он усмехнулся и кинул свиток. — Твоя же миссия заключается в помощи отряду, что клан шлёт ради таких, как он. — Он указал на труп, который всё ещё стоял перед нами. Фуин, которое заставило в реальном мире остановить время для тела? Удивительно. — Их четверо, и каждый из них довольно сильный шиноби, но ради подстраховки я хочу, чтобы ты сопровождал их и наблюдал. Миссия предстоит долгая, сложная и без связи с кланом. Сведения, которые ты принёс, тревожат. В крайнем случае ты не должен допустить, чтобы они попали в плен, это важные члены нашего клана, которые знают слишком многое, а у Хьюг всегда были хорошие мастера пыток. И запомни, если встретите Кимари Кагую, ты должен отступить, как и команда, он — противник не твоего уровня. Его техники слишком опасны для всех живых.

— Понял…

* * *

Два дня, что дал мне Ашина, пролетели довольно быстро. Поначалу Мито со стариком были недовольны, что меня отправляют снова на опасную миссию. Но если со стариком было быстро решить этот вопрос, ведь он знал, что у меня есть в рукаве, то с Мито…

— Ну как ты не поймёшь, Оками! А если ты снова пропадёшь или опять внезапно упадёшь в кому? Это ведь просто возмутительно! — Это было за ужином того дня, когда Глава назначил меня пятым в команду ликвидаторов.

— Ну, Мито-чан, ты сама должна понимать, что обсуждать приказы Главы клана — это значит быть против его слов. А это нарушение всех наших законов…

— Ах, раз так, то я…

В итоге что случилось? А случилось то, что теперь я стою вместе с Мито и жду нашу команду на эту миссию у входа в клан. Красивая арка и маленькие стены, по сравнению с тем, что я видел в Конохе, опоясывали клан и выглядели довольно хлипко, если не понимать, что вся наша защита строится на барьерах, а не на физических стенах.

Сказать, что я был удивлён, — это приуменьшить. Я был просто в ужасе. Это было впервые на моей памяти, когда Мито отправляли на миссию. Причём какую? Очень опасную и связанную с Кагуя! Безумцами, слава которых распространилась на весь континент за их набеги на всех и вся. Они, не считаясь с потерями, всегда давили свои цели своим количеством и животной яростью. Их бы давно истребили, если бы не их политика кочевничества, перемещаясь с одного места на другое в течение года, их было непросто найти. Но похоже, что-то изменилось, и их глава решил осесть. Но всё же…

Как, чёрт возьми, Мито, принцессу Узумаки, отпустили на миссию по отлавливанию командиров Кагуя? Ашина на мой вопрос лишь загадочно почесал свою бородку и просто махнул рукой, сказав, что теперь это моя ответственность. Я бы возмутился, если бы на моей руке не висела в тот момент Мито и радостно рассказывала, как будет весело. Весело…

В эпоху, когда кланы воевали друг с другом постоянно, принцесса должна была быть готова ко всем ужасам войны, и обучение Мито было довольно жёстким даже по сравнению со мной. Так что я не переживал особо насчёт её реакций, но вот что меня волновало — это я сам. Успею ли я защитить её при случае и хватит ли у меня сил на это?

Никогда не любил отвечать за кого-то, но дети, что у меня были, научили меня этому, и я верил, что смогу защитить Мито ото всех угроз, которые нам предстоит испытать. Лишь бы миссия прошла спокойно и без лишних неожиданностей.

— Эй! Оками-чан, давно не виделись. Принцесса. — Появление четвёрки шиноби не было неожиданностью, но я не ожидал, что это будет он. Он, как и тройка, что была позади него, поклонились Мито, она же просто кивнула, заинтересованно наблюдая за нами.

— Керо-сан? — Было удивительно увидеть шиноби, которого давно не видел в клане. Старик говорил, что всё у пары, которая была вместе со мной в войне против акул, всё хорошо, но я давно не видел их лично.

— Да-да, это я. — Красноволосый здоровяк, что был меньше меня, но ненамного, улыбнулся своими белоснежными зубами, кажется, у него хорошее настроение. — Позволь представить тебе моих друзей.

Он указал на тройку шиноби, что молча подошли вместе с ним. Все красноволосые, два мужчины и одна женщина. Супругу Керо я не наблюдал.

— Миято, Ёчиро и Асами.

Миято был среднего телосложения Узумаки с выразительными красными бровями — странное, но обычное явление в клане, он был одет в чёрное одеяние, как и все вокруг, даже Мито. При себе Миято имел привычный пояс шиноби и огромный свиток, что торчал из-под правого плеча у его спины. Мастер оружейник или чернильный призыватель? Узнаем в бою.

Ёчиро был довольно высоким, выше меня ростом, но не имел такой же мускулатуры. Было видно, что он больше специализировался на скорости, судя по его ногам и катане, что висела у его пояса. Мечник? Отлично, можно будет поинтересоваться насчёт стиля и спарринговаться во время отдыха. Всё же я всё ещё был плох в этом искусстве, и даже Шаринган мне в этом не помогал.

Последняя, но не по красоте, женщина Асами, улыбнувшись своей очаровательной улыбкой, поприветствовала кивком, как и все другие, меня. На что Мито, почувствовав какие-то свои женские сигналы, прижала мою руку к себе. М-да, неловко, но да ладно. У её пояса висела вещь, которую я давно не видел. Веер, довольно среднего размера, с мою кисть, блестел своим хищным светом металла и давал понять, что это не игрушка. Необычное оружие.

Керо, впрочем, как и раньше, просто молча кивнул на наше переглядывание и скомандовал выдвигаться. Он, как и тогда, был командиром группы, и формально я должен был ему подчиняться. Фактически все понимали, что в случае угрозы первое, что я буду делать, — это думать о том, как обезопасить принцессу. А дальше просто размажу угрозу. Все понимали мою силу, и моя слава давно гуляет по клану. Столько мороки с этим заданием из-за прихоти Мито, но я понимал мотив Ашины. Она — шиноби своей эпохи и должна была zobacz увидеть всё, что ей предстоит переживать в будущем. Как принцесса и как потенциальная глава. И если я буду рядом в такие моменты жизни, то это будет лучше, чем если она это переживёт одна. Такие дела.

Но что Ашина оставил нас без охраны Мито, было удивительно. Он настолько верит в меня?

Приятно.

* * *

Взгляд со стороны

На тот момент Ашина Узумаки на самом деле просто физически не мог отправить вместе с принцессой охрану, ведь не был уверен в их преданности. Вести, которые принёс с собой Оками, тревожили главу, как бы он ни показывал спокойствие для всех вокруг. Он не поделился о предательстве своего сына и главы разведки ни с кем. Даже со своей женой, ведь понимал, что она может попросить пощадить их сына. Но он, как Глава клана, должен был сделать правильный выбор. Для всего клана и Узумаки в целом смерть одного из его детей стояла ниже, чем жизнь всего клана.

Ашина был в печали и тоске, но он был твёрд в своих убеждениях. Его действия не строились на простой вере, ведь доверять он разучился давно. Личные проверки и разведка собственными силами подтвердили то, что рассказал ему его зять. К его сожалению, Оками оказался прав, и козни, что строились уже не первый год, давно зрели в клане.

Сегодня, как только из клана ушли одни из самых ценных для будущего всего клана шиноби, прольётся кровь. Ашина лишь жалел, что был слеп и не видел змею, что пригрелась у него в груди.

— Жаль-жаль, сын. Я думал, всё будет по-другому.

Одинокая слеза потери отца скатилась по щеке Ашины, и тот, твёрдо её смахнув, приказал безымянному, что стоял на коленях перед ним.

— Собери совет…

* * *

Наше передвижение было довольно стремительным. Пройдя несколько лагерей, мы пересекли линию фронта, где бились две стороны. Наша и вражеская.

В лагерях все глазели на Мито, но не решались подходить, лишь кланялись и приветствовали с расстояния. Когда видели меня рядом с ней, женщины странно улыбались, на что Мито поднимала свой красивый носик до небес. Было довольно смешно наблюдать за такой пантомимой принцессы, но миссия требовала от нас скорости и быстроты. Ведь за каждое мгновение задержки умирали Узумаки от рук Кагуя. Два клана, чья специальность была в тайдзюцу, в связке были грозной силой, что мы убедились на вотчине. Раненые с дырками и без конечностей были во всех лагерях. Клонов различить даже с Шаринганом было невозможно, так что я не переживал, посылая их помогать в госпиталях во всех лагерях, которые мы прошли. Ирьёнины удивлялись, но вопросов не задавали, им было не до этого. Их работа была напряжённой, и её было много, так что моя помощь была к месту, и встречали меня с радостью. Я был бы рад больше помогать таким методом, чем убийствами. Увы.

Так, пройдя земли, которые находились под нашим временным контролем, мы оказались по ту сторону фронта, в землях врагов. Хьюги и Кагуя начали встречаться часто, но это были лишь обычные ниндзя, которые нас не интересовали. Пройдя день пути, мы встретили своего первого командира, который командовал целым лагерем.

Огромный, на сотню шатров, лагерь, окружённый печатями, что засекали вторженцев, и часовые с Бьякуганом не давали выбора, кроме как отступить. Засечь нас они не могли из-за печатей, но, если начнём разгонять чакру для битвы, нас быстро заметят. Сейчас мы были незримыми тенями, что стояли у ветвей огромных деревьев, что были везде в этой стране. Лагерь находился довольно далеко от населённых земель.

— Предлагаю выбрать другую цель, у нас ещё есть множество других, более лёгких вариантов. Этот же лагерь, — Керо указал на лагерь, — мы можем оставить на потом, объединившись с другими группами, которые, как и мы, охотятся на командиров Кагуя. Что думаете?

Значит, есть и другие группы, ожидаемо, но всё же узнать это было хорошо.

— Думаю, не стоит тянуть усы тигра. — Ёчиро, закрыв глаза, тихо сказал, что думал. Его спокойный голос было приятно слышать в такой напряжённой обстановке. Миято и Асами кивнули и поддержали своего друга.

— А вы что думаете? — Керо посмотрел на меня и Мито и заинтересованно спросил.

Я, поглядев на лагерь своими глазами сквозь листья и крону деревьев, улыбнулся.

— Пусть решит принцесса.

— Я?! — Она округлила свои глаза и поражённо уставилась на меня.

Я кивнул и стал ждать ответа. Задумчивая Мито, теребя мочки ушей, в которых ничего не было, думала недолго. Она видела, что я спокоен, и это спокойствие передалось и ей. Для меня всё это выглядело как обычное задание, даже легче того, куда меня посылал до этого Ашина. Думается мне, что дело тут нечисто, и миссия вовсе не для того, чтобы я помогал. Интересно, что…

Мои мысли прервались. Мелодичный и мягкий голос Мито с твёрдой уверенностью в своих и моих силах сказал:

— Атакуем…

* * *

Глава 36

— Как же хочется покушать данго-о-о.

— Мне приготовить их, Мито-чан? Это будет быстро.

— Не надо, Котецу, просто хочу данго, которое готовила мне мама…

— Что ты так загадочно замолчала, будто она мертва? Тебе всего-то стоит пройтись пару улиц, чтобы прийти к родителям, ленивая принцесса.

— Ну, Оками!

* * *

Керо, имея большой опыт и хорошее чутьё на неприятности, не стал сломя голову бежать с катаной наперевес по приказу принцессы. Сперва была разведка.

Осторожная, медленная и дотошная. Все в команде, исключая меня и Мито, занялись этим довольно нелюбимым для меня делом. Всё же разделение на классы, особенно во время клановых образований, довольно высокое, и Керо, как и в прошлом, не стал мне приказывать, хоть и мог. Мышление, которое мне было не присуще, насчёт господ и тех, кто ниже, здесь в сознании людей сильно укоренилось, особенно когда некоторые шиноби обладают такой силой, что диву даёшься. Так что не было ничего удивительного в том, что мы сидели на деревьях, пока остальные работали. Хотя мне было нетрудно, но всё же, когда лень мне была присуща, хоть я и не расслаблялся. Что не скажешь о Мито.

— Как думаешь, сколько командиров из этих безумцев в лагере мы найдём? — Она, смешно болтая ногами, беззаботно смотря на небо, спросила меня. Её одеяние, как и у всех в отряде, было чёрным и закрывало всё тело, кроме головы. Типичное одеяние разведчиков, такое же, как и у АНБУ, которых я видел, за годы, похоже, не поменялось. Только мы были без масок, не скрывая своих лиц. Всё равно мёртвые не рассказывают сказки.

— Не знаю, не знаю. Может, один, может, пять. Без разницы. — Шаринган с тремя томоэ внимательно следил за тем, чтобы к нам никто не подобрался. Не Бьякуган, конечно, но чакру заметить я успею.

— Понятно-о-о. — Было видно, что ей скучно. — Знаешь, твои глаза такие красивые, мне редко приходится их видеть. Почему на тренировках ты их не используешь?

Её глаза оказались на уровне моих, и её лицо, что свисало сверху, было полно любопытства. Я сидел на ветке, когда она подошла сзади. Щёлкнув её по лбу, услышав обидчивый вскрик, сказал ей:

— Соберись, Мито, это тебе не клан, и тут везде опасности поджидают нас.

Протирая свой лоб, та показала мне язык и села на своё место.

— Знаю-знаю. Просто мы здесь уже часа три, и тишина. Ты не думаешь, что наших с тобой товарищей уже схватили?

— Хм? — Интересно. — Твой голос прозвучал равнодушно, неужели принцесса не переживает о своих соклановцах?

— Да подумаешь…

Не дав ей договорить, сперва возникла фигура Керо, а через секунду — и остальных.

— Потом договорим. — Бросил я Мито и вопросительно посмотрел на командира.

— Всё не так уж и плохо, как я думал. — Керо, правильно поняв, решил поделиться тем, что нарыл. — Часовые слишком расслаблены и осматривают территорию раз в тридцать минут. Также заметил, что несколько вообще не используют свои глаза, а лишь сидят. Похоже, мы попали в довольно хорошее время для наших планов. Что у вас?

Он посмотрел на остальных, и те подтвердили его слова, также дополнив, что в лагере примерно от ста до ста пятидесяти шиноби.

Керо понимал, как и я, что вшестером такое место не взять, но против приказа принцессы тот не смог воспротивиться, хоть сколь бы он ни был убийственным. Всё же полное идиотство, но урок Мито я должен был преподать. Никто не умрёт, конечно, под моим присмотром, но и легко, как Мито предполагает за счёт меня, не пройдёт. Вера в меня приятна, но я не всегда буду рядом с ней.

Я, посмотрев на Мито, сказал:

— Что ж, давай начнём?

* * *

Мито страдала, Мито ругалась, Мито билась за свою жизнь.

Атака на лагерь, в котором было под сотню и больше шиноби, прошла довольно гладко. Подготовка в несколько часов, а конкретнее около девяти, и атака в самый трудный момент для часовых, когда рассвет только начал появляться на горизонте, произошли стремительно и тихо. Тройка под командованием Керо довольно тихо и быстро, сняв часовых в разных частях лагеря, быстро проскочила через барьеры, которые для нас были словно сети с дырками. Убивать спящих мне претило, хорошо, что я был лишь наблюдателем. Мито же от такой участи, к сожалению для неё, не была избавлена. Керо не приказал бы делать грязную работу для неё, но я мог. И сделал.

Первой её жертвой стала девушка, старше неё на несколько лет, в самом расцвете сил. Рука Мито дрожала, но под моим надзором она всё же спорола ей глотку. Вздохнув, видя, что её вырвало, я просто вывел её из палатки под шум просыпающегося от внезапной атаки лагеря и дал вдохнуть свежего воздуха. После того как она успокоилась, ей показалось, что всё кончено, но это было не так. Я лишь ей сказал:

— Продолжай. — Огородив барьерами палатку, которые глушили звук снаружи, настойчиво сказал ей продолжать. На её глазах стояли слёзы, но, увы, я не был ей родителем, и жалеть шиноби — не в моём праве. Она должна понять всю тьму этого мира, пусть рано, на мой старческий взгляд, но это было нужно ей в первую очередь. Ашина мог её хоть до конца жизни защищать незримой тенью, но вырастить из неё слабохарактерную принцессу, которая не видела крови, он не мог. Участь учителя досталась мне, и я не собирался жалеть её из-за того, что она моя невеста и будущая супруга.

Она стояла ещё минуту, смотря в мои глаза, в которых крутились томоэ, и, убрав влагу с лица, кивнула, смотря сквозь меня. Хорошо.

Это стала первой палаткой, которую она сама зачистила, а после уже не было возможности так легко убивать врагов. Они проснулись и были готовы нас встречать.

Четвёрка не уходила далеко от нас, и в принципе всё было гладко, сила четверых Узумаки, которые были опытны, довольно хорошо справлялась с поставленной задачей. Были и ранения, но лёгкие. На нас сбегались все с этого лагеря, но пока я не наблюдал костяных мастеров. Хьюги, хоть и были многочисленны, но против четверых шиноби, которые умело использовали свои преимущества, в том числе барьеры, против которых ниндзюцу пасовало. Атакуя нас с Мито, видя такую, по их мнению, слабую цель, я отгонял всех, кроме одной цели, и заставлял биться один на один с Мито, под моим надзором, пока сам просто давил этих белоглазых мастеров огромными валами огня. Конечно, тепличные условия, но рисковать, кидая её в самую гущу, у меня рука не поднималась.

Так, убив с нашей стороны порядка пятидесяти шиноби и неизвестно сколько со стороны Керо, мы пробились к центру, где нас уже встречали те шиноби, за которыми мы и пришли. Хьюги сбегали, Хьюги бились до конца. Но, оставив нас, те просто отступили, видя, что мы их не преследуем.

Оглядывая лагерь, который из спокойного места превратился в пепелище, полное трупов, покачал головой. Всё же убийство и война уже мне остервенели. Будь моя воля…

Ладно, прогнав мысли, что кружились в моей голове, начал слушать разговор, начало которого пропустил.

— …мерзкие красноволосые трусы. Если вы думали, что мы испугаемся, то вы глубоко ошибаетесь. — Кагуя в своей типичной манере, полной матов, которые я пропустил, обнажил свою грудь, спустив кимоно, показывая, что скрывалось под ней. Маленькие волны начали появляться, словно черви под кожей, и расширяться, за секунды проявляя на свет кости, что сверкали своей белизной. Кровь, которая должна была течь, волшебным образом не появилась, и в голове звучала лишь одна мысль. Мерзость.

Противноестественная природа кеккай генкай клана Кагуя была мне противна.

Он попытался продолжить свой цирк, открыв рот, но я не дал ему закончить. Молния из моего пальца, настолько сильно сконцентрированная, что повысила в миг температуру вокруг меня, пронзила лучом его лоб, мгновенно убив этого шиноби. Пятёрка таких же, похожих на него Кагуя, мгновенно прыгнули в разные стороны и атаковали нас своими костяными пулями, что должны были пронзить нас. Им помешал барьер из камня, который окружил нас. Керо постарался.

— Каждому по одному. — Сказал я и посмотрел на Керо, на что он кивнул.

Я, после того как четвёрка выпрыгнула из нашего укрытия, врываясь в бой, сказал Мито:

— Победи его лишь тайдзюцу.

— Чего?! — Она посмотрела на меня.

— Ты слышала, вперёд.

В моём тоне не было никаких шуток, и та, хотев что-то сказать, осеклась, видя мой взгляд.

— Ладно…

* * *

Мито сосредоточилась на её противнике — шиноби из клана Кагуя. Этот воин отличался уникальной способностью — он манипулировал костями своего тела, превращая их в острые, смертоносные орудия. Кости из его рук и спины тянулись, как острые шипы и мечи, готовые к атаке. Он усмехнулся, видя, как я сел на каменную стену и лишь махнул ему, мол, деритесь. Этому безумцу было всё равно на мой жест, и тот наслаждался тем, что скоро убьёт девочку. Интересно, это из-за их наследия или же они сами по себе растут в таком социуме, где главное — убийство? Мито оценила противника. Он был быстрым и опасным, но не обладал невероятной силой или жуткойвыносливостью. Всё зависело от скорости и точности атак. Шиноби из клана Кагуя бросил несколько костяных шпилей в сторону Мито, они пронзили воздух, как стрелы, устремляясь к ней. Она сразу среагировала, совершив несколько быстрых прыжков назад, но один из шипов задел её по боковому ребру, оставив кровавый след. Простая атака, а уже рана. Тс-к, придётся увеличить ей тренировки. Всё же она больше полагалась на печати, а не на своё тело. Благо такая рана не доставит ей проблем.

Не теряя времени, она подтянула кунай и, двигаясь с невероятной скоростью, ринулась вперёд, пытаясь добраться до своего противника. Мито понимала, что в такой битве важна не только скорость, но и точность: каждый её шаг и удар должны быть рассчитаны. Она атаковала прямо в грудь противника, но тот отбил её кунай с помощью костяного меча, выдвинув его из руки. Он не стал упрощать бой. Он атаковал вновь — он не пытался только защищаться. Сосредоточив костяные шпили в руках, он направил их в сторону Мито, используя не просто «мечи», но и удары через вертящиеся костяные лезвия, чтобы создать несколько атак сразу. Мито сразу поняла, что ей нужно перемещаться, не давая возможности этому шиноби окружить её. Она сделала кувырок в сторону, избегая двух атакующих шипов. Мито прижала кунай к груди и сделала контратаку, скользнув под атакующим углом, чтобы нанести удар по боковой части тела противника. Он попытался заблокировать её кунай с помощью своих костей, но удар оказался более точным, и Мито прорезала его руку, оставив на коже след. К сожалению, такой урон был смехотворен для шиноби, который вытаскивал свои же кости.

Отступив, шиноби из Кагуя понял, что скорость Мито — её главное оружие. Он решил применить свою технику, превратив костяные шпили в более тяжёлые и мощные клинки. Этот момент был решающим — шиноби собирался нанести сокрушительный удар, и в этот момент его кости начали вытягиваться, формируя огромные мечи, которые могли разрубить всё что угодно, судя по их остроте, которую я заметил. Земля, которую он, красуясь, резал, была словно масло для его клинков. Интересно.

Однако Мито не растерялась. Она заметила, как костяные мечи начали вырастать, и вместо того чтобы уворачиваться, она приняла решение атаковать в ответ. Сделав стремительный шаг вперёд, она использовала кунай для парирования атакующих клинков, одновременно пытаясь напасть на уязвимые части тела противника. Мито сосредоточилась на его ногах, пытаясь перехватить контроль над его движением. Он замахнулся, чтобы атаковать сверху, но Мито использовала его тяжесть против него, резко поворачиваясь и вытирая кунаем его плечо. В этот момент она атаковала ногой по его бедру, что заставило его немного отвлечься, а затем стремительно сменила позицию, переходя к более атакующим действиям. Мито и шиноби из Кагуя продолжали обмениваться атаками. Его костяные мечи были опасными, но она была быстрее и более гибкой. Он стремился прорезать её, но Мито уверенно скользила, атакуя его с разных углов, используя кунай как основное оружие для защиты и нанесения уколов. Она атаковала его тело, стремясь ослабить его блоки и нанести решающий удар. Техники, которые я ещё не учил, думается, восполнят минус её слабости в ближнем бою. Не гоже полагаться всё лишь на кунай, когда она могла бы вызывать Разрез. Надо обсудить со стариком этот момент.

Тем временем, каждый раз, когда она подходила близко, шиноби из Кагуя использовал свои костяные шипы, чтобы держать её на расстоянии. Он также осознавал, что её кунай — это не просто оружие для нанесения повреждений, но и инструмент для захвата его костей и блокировки атак. Этот момент создавал у него некоторую опасность, и он старался избегать атак на ближней дистанции.

После нескольких столкновений Мито начала немного учащённо дышать, усталость накапливалась в её теле. Ещё один пункт: выносливость обязательно стоит повысить. Однако она знала, что победить можно только с полным сосредоточением. Мито использовала свою гибкость и силу ног, выполняя серию акробатических движений, чтобы выйти из-под атак противника. Используя свои кунаи, она создала молниеносную атаку — бросок одного куная, чтобы отвлечь его внимание, и молниеносный прыжок с удушающим приёмом руками, используя руку противника для захвата его костяного меча. Её удар оказался решающим — она нацелилась на слабое место его тела, попав в позвоночник. Этот удар был настолько быстрым, что противник не успел даже среагировать. Его костяные шпили начали рушиться, а тело стало ослабевать. Уроки по анатомии помогли, слава богу, она оказалась более усидчивой, чем я, и запоминала то, что её учили вторично. Шиноби из Кагуя, поражённый её атакой, с трудом стоял на ногах. Его костяные мечи исчезли, и он упал на землю, истекая кровью. Мито стояла рядом, тяжело дыша, было видно, как она устала. Но так просто убить Кагуя невозможно. Подпрыгнув и сев ему на плечи, она схватилась за голову и оторвала её. Грязно, но действенно. Информация, что нам досталась, ясно говорила, что этих безумцев просто так убить нельзя. Выбросив голову и отскочив от тела, которое начало умирать в агонии, она так напряжённо смотрела на тело, что не хотело умирать, но всё равно умерло. Ещё раз, мерзость.

Оказавшись рядом с ней, я начал обрабатывать её раны, ирьёниндзюцу показало, что нужно в первую очередь обработать. Зелёный свет от моих рук даровал ей облегчение. Порезы и раны начали заживать, и она спокойно выдохнула. Но выносливость ей не вернуть техниками, так что она присела, когда я её усадил на пень, что чудом сохранился здесь.

Она, посмотрев на меня снизу вверх, думая несколько мгновений, словно оценивая меня, сказала:

— Спасибо. — Её глаза смотрели так глубоко, словно океан. Я видел в ней то, кем она станет: великая принцесса великого клана, уже сейчас было видно, кто она. Осталось лишь дать ей время, чтобы расцвести.

— Ты молодец.

* * *

После того как я вылечил остальных, что также получили раны разных степеней тяжести, а кто-то потерял пальцы, сжёг весь лагерь. Море огня оставило от лагеря, в котором полегли множество шиноби, превратив его в пепел и навсегда решив судьбу этих людей. Жаль, но лицо войны для меня всегда одно и то же. Пепел и запах крови.

После первого лагеря события проносились словно звук. Один, два, пять, десять. Лагеря сменялись, но везде появлялись Кагуя в каком-либо количестве. Маленькие лагеря и огромные, везде одно и то же. Безумцы были скорее как мечи, которые направляли на нас, а управляли всем те же Хьюги.

Весть о нас и о других группах, что охотятся на этих безумцев, быстро распространилась среди стана врага. Они пытались сопротивляться, скрываться или кочевать с одного места на другое. Увы для них, мы их находили, и в первую очередь из-за сил Керо, что заключил контракт с призывом. Сбежать от нас у них не получалось.

После событий первого лагеря, в первый день пути к следующей цели Мито была задумчива и молчалива, но на следующее утро вернулась в своё привычное озорное настроение. И дальнейшие события не испортили её настрой. Привыкла, как и я, к крови и смертям. Либо ты привыкаешь, либо ты мёртв. Путь ниндзя в этом мире и в эту эпоху был таков.

В дальнейшем я не стал её заставлять биться, впрочем, как и моих сокомандников, решив, что быстрее будет, если я сам буду делать грязную работу. У нас не стояло цели выяснить важную информацию или схватить командиров лагерей. Цель была одна — убийство и устрашение. Чтобы эти безумцы поняли, что связали свои узы не с тем кланом.

И это работало. На седьмом лагере, который стал последним в нашем списке, мы уже не засекли никого из клана Кагуя. Лишь Хьюги, что в ужасе, смотря на меня, стояли прямо передо мной и ждали своей участи. Их страх в глазах показал мне, кем я стал, и мне было тошно, но я не был мясником и просто отпустил их. Опустевший лагерь был словно призрак, которого давно забыли. Вещи, которые забыли эти белоглазки, остались на своих местах. Хотелось напиться и просто забыть об ужасах войны.

Увы, нас нашли, и мы стали из охотников дичью.

Всего лишь один шиноби, который искал такие группы, как наша, и уже успел убить одну из них, нашёл нас и теперь стоял перед моим взором, усмехнувшись, видя Мито, которая узнала его, её страх был неподдельным. Я тоже узнал этого шиноби.

Кимари Кагуя. Глава клана Кагуя и обладатель уникального кеккей мора. Обращающие в Прах Смертоносные Кости, обладательница которой была прародителем всех великих кланов этого мира. Кагуя Ооцуцуки.

Противник, которого я не ожидал встретить и которого нужно было избегать.

— Здравствуйте, охотники…

* * *

Третье примечание автора: Совсем забыл упомянуть, что добавил в доп. материалы вид Мангекьё. Спасибо, что читаете и поддерживаете меня, ставьте лайки и делайте другие активности. Благодарю.

Глава 37

— Лидер всегда одинок, Оками. Много лет назад, когда я был обычным мастером печатей на службе клана, я проводил много приятных часов в компании обычных слуг на гавани. Мы располагались на импровизированных скамейках позади амбаров, куда свозили всю провизию для нашего клана, наслаждались рисовыми шариками и маринованными овощами, рассказывали друг другу весёлые истории и подшучивали над другими. Теперь я — правитель клана, и самые могущественные шиноби вынуждены днями дожидаться аудиенции, чтобы удостоиться чести провести в моём присутствии несколько минут. Иногда, предаваясь приятным воспоминаниям о годах молодости, я ловлю себя на том, что ноги сами несут меня к тому амбару. Но добродушное шутливое настроение слуг мгновенно исчезает, стоит мне оказаться в их поле зрения. Те, с кем я общался, давно мёртвы, а их потомки даже и не знают, что когда-то их господин вместе с их предками вкушал, сидя на этих скамейках, шутя и улыбаясь. Вокруг сразу воцаряется уныние, все падают на колени и кланяются. Лидер всегда одинок, и я понимаю твоё нежелание становиться им. Но если я покину этот мир, молодой волк, то жизнь моей внучки будет лишь в твоих руках. Как и жизнь всего клана…

— Я не подведу, Ашина-сама.

* * *

Атмосфера была удушающей, жажда крови этого мужчины была словно у биджу, даже было в этом что-то более страшное. Ведь я знал, чего ожидать от монстров из чакры, а от этого…

— Керо! — Крикнул я на оцепеневшего шиноби, что достал кунай и встал в стойку. Его сковал страх, и тот даже не мог двинуться. Моя сакки привела его в чувство. Чакра бурным потоком струилась по моему телу, готовясь взорваться и вступить в бой.

Он посмотрел на меня своими глазами и пришёл в себя.

— Ты знаешь, что делать. — Мои глаза окрасились в красный, и томоэ закрутились в них. Мгновение — и нас прикрыли стены, что выстроились в ряд. Глава клана Кагуя не стал ждать, пока мои компаньоны сбегут, и захотел убить нас разом пулями из костей. Такая атака стены бы не заметила, но тройка каменных изваяний, что должна была стать нам защитой, просто порвалась, будто бумага, и рассыпалась.

Времени хватило, чтобы Керо вместе с другими отступил, хотя Мито пыталась что-то сказать, но времени для разговоров не было. Её подхватил Керо и, не слушая приказов, упрыгнул. Отлично, теперь сдерживать не придётся. Руки закончили складывать печати, и, когда перед моим взором появился Кагуя, его фигуру поглотил огонь.

Который сразу же начал огибать фигуру Главы клана безумцев и будто испаряться от соприкосновения с его телом. Огонь словно исчезал перед ним. Что за? Достав кунай, замер, ожидая его ход. Мне нужно было время, чтобы подумать.

— Неплохо. — Он развязал канат, что стягивал его талию, медленно красуясь своим телом передо мной. Пояс, что держал его кимоно, упал и обнажил грудь, что была довольно худа для такого высокого шиноби. Его тело на фоне других из его клана было худощавым, будто тот недоедает.

Традиции клана Кагуя он соблюдал, и из его плеч начали появляться кости. Обнажая плоть, места выхода костей просто посерели. Это было не единственное отличие от того, что я видел до этого у других членов клана Кагуя: если у других кости были белыми и сверкали своей чистотой, то у этого мутанта они были серыми и с какими-то прожилками вен. Очень странно и необычно было видеть такую мутацию.

Взяв два меча и обводя ими мою фигуру взглядом, тот ухмыльнулся и ничего не сказал. Удивительно, обычно эти костяные безумцы не затыкаются, он один такой или?..

Рывок.

Он был быстр, очень быстр. Я бы сказал, что даже быстрее моего старика. Но мой Шаринган уже тогда, когда пробудился, улавливал размытую фигуру моего учителя. Сейчас же, спустя годы тренировок и боёв, для меня он был просто быстро бегущим человеком. Так что, когда он, словно неумеха, пытался рассечь меня на двое крест-накрест своими мечами, я просто отпрыгнул, кидая прямо в лицо кунай. На что тот даже не стал уклоняться.

Кунай, что должен был точно попасть в правый серый глаз, просто рассыпался прахом. Это какое-то безумие. Что ниндзюцу, что физические объекты просто не могут пройти его странную защиту.

Я заметил её сразу: это было какое-то облако пыли, что сферой окружало его и защищало ото всех сторон, даже с земли. Взмах — и росчерк вылетел из моей руки. Техника тайдзюцу, что поражала всех и лишь один раз дала осечку против моего сына, должна была укоротить голову ухмыляющегося шиноби.

Но тот неожиданно поднял свои костяные мечи и взмахнул, видя мою атаку. Она рассыпалась так же, как и кунай. Ни ниндзюцу, ни тайдзюцу. Меч вызвать я не могу: после того как я восстановился, старик советовал не играться с жизненной энергией, слишком опасно. Но я не пробовал это.

Кирин, техника высшего уровня стихии молнии, долго образовывалась. У меня не получалось вызывать её за мгновение ока, и мне нужно было выиграть время.

— Техника теневого клонирования. — Пять клонов, что должны выиграть мне драгоценные секунды, и ещё один, что исчез в шуншине в сторону, где находилась моя группа. Им нужно было уходить, и клон их предупредит.

Битва становилась всё масштабнее и сильнее. Волна костей, что начала появляться из-под земли и обращать в прах все попытки их остановить, показала мне, что нужно не сдерживаться. Пора бить всерьёз.

* * *

С первых секунд всё стало ясно. Я стоял перед ним, и, даже несмотря на мои усилия, моё тело, кажется, уже догадывалось, что вся эта битва обречена на проигрыш. Это было ощущение, как если бы сама реальность сжималась, превращая каждую мою мысль в ржавый клинок, что срезает мою волю. Его жажда крови была настолько велика, что проняла даже меня. Его взгляд не выражал ни ненависти, ни жажды мести. В его глазах не было ничего, кроме абсолютного безразличия. Просто ещё одна жизнь, которую он собирался поглотить в этот момент. Но, несмотря на это, я не мог отступить. Моя рука уже сжимала клинок, готовый в любой момент взорваться в тысячи молний, но я знал, что это было бы тщетно. Чидори мне не поможет. Я резко переместился в сторону, едва уклонившись от атаки, но его тело двигалось быстрее, чем мой взгляд успевал зафиксировать. Кости. Это не было похоже на обычное оружие. Кости, вырвавшиеся из его тела, напоминали орудия разрушения, острые, как лезвия, и живые, словно змеи. Они наполнили воздух смертоносной энергией, оставляя за собой серый след. Взгляд его глаз становился всё холоднее, когда он заметил мои колебания. Я сразу же активировал своё ниндзюцу, сосредоточив всю чакру в ладони, чтобы защититься от следующего удара. Неважно, как я настраивался, его атаки были слишком быстрыми и точными.

— Вижу, ты всё ещё борешься, — его голос был словно холод, спокойный и сухой. — Но ты ничего не изменишь. Всё, что ты создашь, я разрушу. Твои жалкие попытки выиграть время смешны.

Он не давал мне времени на размышления. Одним движением его руки кости вонзились в землю передо мной, подняв огромные колонны пепла, которые моментально начали превращаться в кристаллический прах. Я едва успел отскочить в сторону, но ощущение разрушения не оставляло меня ни на секунду. Даже воздух вокруг казался под его контролем. Стены из камня, что должны были защитить меня, просто исчезли.

Я выполнил несколько быстрых финтов, пытаясь запутать его, но каждый мой клонированный силуэт — лишь очередной иллюзорный мираж, исчезающий в момент контакта с его силой. Гендзюцу было бесполезно. Он не ощущал страха, не терялся в хаосе. Я понял, что мои попытки запутать его лишь ухудшают моё положение, выводя на поверхность тот факт, что моя борьба была обречена на провал.

Моя чакра иссякла. В какой-то момент, когда я чувствовал, как мои силы оставляют меня, я пытался активировать последнюю технику, но мне не хватило даже на это. Кагуя сделал последний шаг, и я оказался в его смертоносной зоне. Кости, обращавшие всё в прах, коснулись меня, и я проиграл.

Отогнав воспоминание клона, что было словно в бездне отчаяния, просто смахнул пот с моего лица. Всё же клоны слишком сложны, особенно в таком интенсивном бою, но их помощь неоценима. Ещё бы найти способ убрать этот эффект слабости и эмоционального следа. Какие-то они у меня получаются слишком пессимистичными.

Кирин наконец завершён, и огромные массы облаков сгустились над нашими головами, воздух трещал от влитого количества чакры. Атака, что срезала горы и превращала в пепел огромные станы врагов, будет ещё одной моей попыткой узнать границы сил этого шиноби.

Раздался взрыв!

Удерживаясь, чтобы не выругаться, наблюдал за тем, как медленно пыль оседает от моего удара. Огромный столб, словно с небес, спустился на Кагую, и тот даже не стал как-то шевелиться или убегать. Лишь поднял свои клинки из костей и скрестил их над головой. И этого хватило!

Пыль осела, а я уже чувствовал рывок, который сделал эта ошибка природы. На пределе возможностей увернулся от клинка, что должен был мне срезать голову, и, поднявшись на несколько метров в воздух, выдохнул горячее пламя.

С годами и опытом техники становятся буквально частями твоего рисунка боя, и уже на автомате, атакуя огнём, я даже не думал, что смогу задеть его. Лишь отсрочил неизбежное. Фуин!

Приземлившись и хлопнув по земле, посмотрел на эффект от того, что его сковали знаки, и также они быстро рассыпались. Ясно…

Он, отряхнув невидимую пыль, которая к его фигуре не могла налипнуть, указав на меня правым клинком, сказал:

— Я разочарован, Оками Узумаки. Столько слухов о тебе как о сильнейшем шиноби из молодого поколения, а на деле ты оказался лишь посредственностью. Правду говорили старики, что возраст — это порок.

— А что старики говорят насчёт гордыни? — Я усмехнулся.

— Гордыня — признак силы. Но мёртвым этого не понять. Пора заканчивать это подобие боя, ты мне наскучил.

Убрав ухмылку с лица и выкинув, словно мусор, свои клинки, тот сложил печати необычной формы. Словно целясь в меня, я оказался в круге из пальцев.

— Рассыпься. — Одно лишь слово, но меня обуял иррациональный страх, когда из-под земли с высокой скоростью начала подниматься огромная кость, что, словно платформа круглой формы, должна была меня коснуться, и я бы просто рассыпался в прах.

Времени для раздумий не было, и, когда моя пятка почти оказалась в пределах смертельной зоны, я покрылся Сусаноо. Рёбра, что должны защищать, начали трещать и разваливаться, но дали мне время, чтобы успеть выпрыгнуть из радиуса атаки.

Перед моими глазами, в которых горели Мангекьё, огромная колонна серого цвета устремилась в небеса, и на ней появился Кагуя. Он, посмотрев мне прямо в глаза, что было ошибкой, хотел что-то сказать, но не успел.

Цуранаги.

Левый глаз начал кровоточить от количества влитой чакры и болеть, но я не стал обращать на это внимание. Кимари упал на колени, чтобы в следующую секунду разродиться матом и покрыться серыми костями, что, словно броня, начали покрывать всё его тело. Он встал и зарычал, будто зверь, и бешено начал бить по кости, что удерживала его гнев. Что же он увидел?

— Ты… — Он обратил внимание на меня своими глазами, полными ярости, но тут же схлопотал молнию, что смогла пройти невидимый барьер — ауру праха, который защищал его. Было бы отлично так просто убить врага, но атака не смогла пройти через броню из кости. Его просто откинуло, и тот упал недалеко от лагеря, от которого ничего не осталось. Надеюсь, оглушил. Молния всё-таки. Правый глаз горел огнём, а три молнии Райдзина, что слились в одну, всего лишь смогли откинуть, но не пробить его доспех из кости. Нужно ещё больше? Или же…

* * *

Взгляд со стороны

Кимари Кагуя, словно зверь, крутя глазами от внезапной атаки, которая застала его врасплох, вернулся к своему врагу, что спокойно ждал его и лишь сложил руки на груди. Его поглощала ярость от воспоминаний, что навлёк на него этот полукровка, но он держал себя в руках.

Странные глаза, которые видел Глава клана, сейчас не были, как и странных кругов с томоэ за спиной врага, и тот почувствовал своей опытной интуицией, что что-то не так. Слишком спокойно, слишком тихо. Если враг не нападает, а ждёт, чтобы ты пришёл, значит, ты идёшь в ловушку, так думал шиноби, что поразил множество своих врагов своими костями, и он был прав.

— Признаю, удивил. — Броня, что на инстинктах была вызвана, стояла на месте, и тот, оглядываясь, проговорил. — Ещё не встречал того, кто смог бы поразить меня гендзюцу, ты первый, гордись этим, Оками Узумаки.

— Спасибо. — Коротко кивнув, тот поманил его пальцем. — Собираешься биться или разговаривать?

Инстинкты буквально кричали ему, что это ловушка, но сила была на стороне Кимари, и тот и не думал о том, чтобы отступать. Всё же он был тем, кого боялась половина мира из-за его наследия, а другая половина пряталась от него, чтобы он не обратил внимания. Ему положено было думать, что он неуязвим, и лишь один шиноби когда-то смог ранить его.

Ашина Узумаки, его давний враг, что был старше него на столетия, но Кимари считал, что тот давно уже потерял свою былинную силу. А теперь появляется какой-то пацан, что смог заставить его использовать доспехи праха, что невообразимо. Кимари посчитал, что ему нужно убрать угрозу усиления врагов в зародыше и с радостью сделал рывок в сторону молодого шиноби.

Увы, к сожалению для него, Оками Узумаки не страдал гордыней и просто ушёл, оставив клона. Клона, который взорвался прямо перед смертью, как и всё вокруг. Напичканный бывший лагерь просто подорвался под ногами Главы клана Кагуя, и тот, не ожидав этого, потонул в море огня.

* * *

Искусство — это взрыв, да? Услышав за спиной, как подорвалась моя ловушка, и получив воспоминание клона, просто продолжил отступать. Сколь бы силён этот мутант ни был, но против тысяч взрывных печатей тот не мог так просто нивелировать урон. Я бы вернулся и добил его, если был бы глупее и горделивее, но я чувствовал, что это просто временно оглушило этого странного шиноби, и, нагоняя свою группу, размышлял.

Против него не работают ни ниндзюцу, ни мои атаки жизненной энергии. Ближний бой — это самоубийство, а сдерживающие фуин он просто рвёт, как бумагу. Я знаю, что не существует абсолютной защиты, но этот парень точно был близок. Даже гендзюцу, Шаринган с тремя томоэ просто не брали этого монстра, и лишь Мангекьё смогло пробиться, и то ненадолго, и он развеял мою атаку. Как против такого биться? И как бился в своё время Глава?

Излишней самоуверенностью я не страдал и просто отступил. Было множество противников, которые мне не по плечу, и моя гордость не страдала от того, что приходится буквально бежать, чтобы тебя не убили. Но вот уверенность в своих силах немного так пострадала. Мне думалось, что Мангекьё станет отличным подспорьем в моих битвах, но на деле оказалось, что, используя свои глаза, меня просто штормило, и всё тело было словно в тисках неведомого гиганта. Каждый раз, используя глаза, я чувствовал, что нагружаю тело сверх меры, и то, что я потерял много жизненной энергии, не добавляло мне здоровья.

Я не знал, мог бы Меч пройти сквозь его защиту, я не был уверен ни в чём, но, возможно, природная энергия, думается мне, смогла бы пробиться, если бы я её скомбинировал с ниндзюцу или с теми же Разрезами. Не факт, конечно, но в следующий раз…

Выдохнув от сожаления, попинал мысленно Ашину, что послал меня на эту миссию. Опять эта гонка со временем и постоянные тренировки, чтобы увеличить силы. По глазам этого монстра я видел, что тот страстно желал меня убить, и то, что я смог уйти от него живым, доказывало, что от него мало кто уходил так, как я. А значит, что? Значит, он хочет это исправить. Интересно, он записал меня в список своих врагов? Этот списочек наверняка маленький, репутация этого шиноби распространилась по всему миру, и мало кто смог ему противостоять. Думается мне, что Ашина на первом месте, а дальше пустота. Неуязвимый враг с атаками, что обращают в прах всё, чего он коснётся? Отлично, дайте два…

Увидев спины своих людей, улыбнулся, что они не пострадали, хоть это радует. А теперь прямо в клан, нужно рассказать Ашине, что я встретил этого парня. Не по своей воле.

* * *

Глава 38

— Жизнь — это путь, который мы идём, и каждый шаг на этом пути несёт с собой радость и боль. Но когда ты теряешь кого-то, кого любил, кажется, что весь мир останавливается. Этот момент, когда ты понимаешь, что больше никогда не увидишь этот светлый взгляд, не услышишь голос, который когда-то был так близким и родным, когда всё в жизни кажется пустым и лишённым смысла — вот это и есть настоящая боль. Это не та боль, которую можно просто пережить и забыть. Она живёт в тебе, как постоянная тень, следит за каждым твоим шагом, врывается в самые неожиданные моменты, словно ты потерял часть себя, и с каждым днём становится всё сложнее жить с этим ощущением. Но я понял одну вещь: боль — это не конец. Она — лишь временная пустота, которую мы заполняем тем, что нам дорого. Даже если кажется, что утрату невозможно пережить, со временем ты начинаешь видеть, что воспоминания о тех, кого мы потеряли, — это не просто тень. Это сила, которая живёт в нас. Их жизнь, их мечты, их уроки, всё то, что они оставили, продолжает влиять на нас. И когда ты смотришь на мир сквозь эту призму, ты понимаешь, что потеря не является концом всего. Она становится частью того, кто ты есть. Каждый, кто теряет близкого, проходит через свою тираду страха, гнева и печали. Но в какой-то момент ты начинаешь понимать: их смерть — это не наказание. Это не конец. Это вызов. Это возможность стать сильнее, это шанс изменить себя, изменить мир, чтобы они могли гордиться нами. Неважно, как сильно больно, важно, что ты продолжаешь идти, несмотря на боль, несмотря на тяжесть утраты. Потому что это и есть истинная сила — способность двигаться вперёд, несмотря ни на что. Когда ты теряешь кого-то, кто был тебе близким, первое, что ты ощущаешь, — это пустота. Это как если бы часть твоей души ушла вместе с ними. И в эти моменты сложно понять, как продолжать жить, как быть сильным, когда всё вокруг рушится. Но, знаешь, со временем ты осознаёшь, что сила не в том, чтобы быть непобедимым или неуязвимым. Сила заключается в том, чтобы не сдаваться, даже когда всё против тебя. Сила заключается в том, чтобы не забывать, но продолжать жить ради тех, кто ушёл, и ради тех, кто рядом. Ты никогда не забудешь тех, кого потерял. Но каждый день ты выбираешь, как с этим жить. Ты выбираешь, как эта потеря будет определять тебя. Ты можешь застрять в прошлом, в сожалениях и обидах, или ты можешь принять свою боль как часть себя и продолжать путь. Потери — это часть жизни. Все мы когда-то уходим. Но даже в самой тьме есть свет. Тот свет, который мы носим в себе, тот свет, который оставили те, кого мы любим. И несмотря на всё, этот свет будет освещать наш путь, пока мы живы. Я понял: когда ты теряешь близких, ты не становишься слабее. Ты становишься сильнее. Ты учишься жить с этой болью, учишься понимать, что утрата — это не финал, а лишь новое начало. И, возможно, тот, кого ты потерял, всегда будет с тобой, в твоём сердце, в твоих действиях, в твоих решениях. Они живут в тебе, и то, как ты переживёшь свою утрату, станет тем наследием, которое ты оставишь этому миру. Потери могут разрушить нас, но они также могут сделать нас сильнее. Ведь именно через боль мы начинаем понимать, что настоящее счастье не в том, чтобы избегать утрат, а в том, чтобы уметь ценить каждое мгновение с теми, кто рядом, и продолжать жить с уважением и любовью к тем, кого мы потеряли. Истинная сила не в том, чтобы не чувствовать боли. Сила — в умении двигаться вперёд с этой болью, уважая память о тех, кто ушёл, и не забывая, что их любовь всегда будет с нами. Мы живём не для того, чтобы избегать потерь. Мы живём, чтобы делать эти потери значимыми, чтобы они не стали бесполезными. И в этом — наша сила. Мы не одни. Мы все носим с собой любовь тех, кого потеряли. И именно эта любовь делает нас сильными, Мито, так будь сильной. Принцессой клана Узумаки.

* * *

После того как мы отдалились от места битвы, а скорее бежали сломя голову от смертельной опасности, отдышавшись от такой нагрузки, я приказал остановиться и скрыться. Пятерной барьер от нашей команды и спуск на глубину в несколько десятков метров даровали нам спокойствие, по крайней мере, на лицах моих компаньонов я заметил облегчение. Их страх был неподдельным, и я их не осуждал. Такой противник мог их убить за считанные мгновения, даже лично не занося кунай над их шеями. И лишь их удача сыграла роль в выживании в этом случае, что я оказался рядом. Слишком была большая разница между обычными членами клана и главой вражеского, и то, что я смог его удержать так долго, несколько минут, было удивительным случаем. Сам я до сих пор был в немом шоке и обдумывал этот нелепый бой. С самого начала глава клана Кагуя не был серьёзен в отношении меня, и лишь его гордыня виновата в том, что я жив.

Всё же, когда противник неуязвим для твоих атак, это кошмарно. И удивительнее было то, что Ашина был сильнее этого шиноби. Сила — вот что было важно в этом мире, но я не забывал главного.

— Что будем делать? — Мито, а она стала важнее для меня, чем сила, спросила, глядя на меня глазами, полными переживаний. Что Керо, что его подчинённые также посмотрели на меня, и в их глазах я был тем, кто оправдает их надежды и вытащит их из этого места.

— У меня есть план, но вам нужно будет прыгнуть в свиток для перевозки раненых.

На моё предложение сперва удивились, но потом, понимая, что секретами с ними никто делиться не будет, согласились. Не то было время, чтобы разговаривать и выяснять подробности, и, благо, все это понимали.

Лишь Мито настояла на том, что она останется, на что я легко согласился.

Я доверяю ей, и, видя это, Мито была рада. Мой метод быстрого возвращения в клан был полон сюрпризов и опасностей, но семья для меня всегда стояла на первом месте, и секреты не стоили потери доверия. Мито была моей семьёй, и, когда четвёрка Узумаки погрузилась в сон и была запечатана в свитке, я достал кунай. Перемещение займёт минуты две, для меня это был предел той скорости, которую я достиг в этой технике, ещё и откат от неё мерзкий, но ситуация требовала немедленного возвращения в клан. Глава должен знать, что такой шиноби, как Кимари, вышел в поле. Кроме Ашины, никто не сможет остановить его, а оставлять своих соклановцев на растерзание праху было предательством. Но сперва…

— Мито. — Она, смотря на мои манипуляции с техникой Летящего Бога Грома, была заворожена, никогда не видя таких печатей, но я обратил её внимание на себя.

— Да? — Её глаза обратились на мои, и я серьёзно, но без хмурости сказал:

— Я хочу, чтобы то, что сейчас произойдёт, осталось только между нами, даже своему дедушке нельзя об этом рассказать. — Она подобралась. — Я могу тебе доверять?

Я был предельно серьёзен и передал свой настрой и ей.

— Да. — Её короткий ответ служил мне большим доказательством, чем многие другие.

— Хорошо, я рад. — Я улыбнулся ей и схватил за плечо. — А теперь держись.

Нас поглотил свет, и мы пропали из нашего временного убежища.

В следующую секунду, оказавшись у нас дома, в подвале, который был пуст. Тут не было культуры закатывания банок, как в прошлом мире, и подвал обычно пустовал, собирая хлам. Но хлама пока у нас не было, и это было удобным местом, чтобы оставить здесь маяк для телепортации. Чёрт, ещё бы не было так плохо.

Я, сползая по стенке, сел, чтобы унять всю ту гамму чувств, что испытывал. В глазах, хоть в которых был отключён Шаринган, учитывая предыдущий опыт от сенсорного шока, всё равно играли краски разных цветов, а голова шла кругом. В ушах стоял звон, а тело не слушалось, даже вылечить себя не могу. Как же плохо.

Спустя минуты две, когда чувствительность потихоньку возвращалась, я открыл глаза, смотря на серый потолок, и, чувствуя, что меня трясут за плечо, услышал звук:

— Оки-чан, Оки-чан, что с тобой? — Опять это сокращение, что только не придумает Мито. — Тебе плохо? Мне вызвать твоего дедушку?

— Не стоит, Мито, всё нормально, дай мне немного отдышаться. — Я смог проговорить слова из вязкого рта и начал глубоко дышать. Фух, спустя ещё минут пять меня окончательно отпустило, и я смог открыть глаза, не видя радугу. Как, чёрт возьми, Тобирама и Минато используют эту демоническую печать так часто и ещё и в бою? Гении от рождения, ей-богу.

Видя Мито, которая мягко протирала меня влажным полотенцем, испытывал тепло, но…

— Спасибо, Мито, а как ты себя чувствуешь?

Вопрос так и вертелся на языке, видя её отличное состояние по сравнению со мной.

— Я? Отлично, а что? — Она недоуменно посмотрела на меня и продолжала вытирать меня.

— Да… Понятно.

Понятно, что ничего не понятно. Кажется, тут у нас третий потенциальный быстрейший шиноби нарисовался, но это дела будущего. Сейчас была важна скорость, я хоть и провалялся здесь несколько минут, но это не критично. От такого взрыва, что я устроил, не думаю, что он быстро оправится. А найти нас уже не сможет.

Сперва, выйдя из дома в сопровождении Мито и подойдя к главному зданию клана, где сидел Глава, выпустил из свитка своих ребят. Сказав им на их удивлённые лица, что они свободны, быстро ушёл, попрощавшись. Не было времени для объяснений.

Услышав запоздалое «пока», прошёл через главные двери и пулей вылетел на лестницу, поднявшись в кабинет главы. Там меня уже встречала другая секретарша, имя которой я никак не мог запомнить. Она попыталась меня остановить, но я, не слушая её приказы, заключив её в короткое гендзюцу, на что Мито хмыкнула, быстро открыл двери.

Оказавшись под прицелами десяти глаз, что сейчас стояли перед креслом главы, взор которого устремился вдаль. Старейшины? Но что они здесь делают, обычно ведь совет проходит этажом выше…

— Заходи, Оками. — Я услышал голос главы, и быстрый взгляд показал мне, что тут также присутствовал старик. Другие же просто молча уступили мне место перед Ашиной. Странная атмосфера. Все были грустные, что даже я, дуб дубом в эмоциях и эмпатии, почувствовал эту ауру потери и смерти. Нас атаковали, и мы понесли потери? Но кто?

Старик же отвёл взгляд от меня и, смотря на Мито добрыми, но грустными глазами, показал мне на пальцах не молчать. Это было к месту, ведь уже несколько секунд в комнате стояла тишина.

— Глава, у меня дурные вести…

Он вздохнул и повернулся ко мне. Х-о-о-у. Что же случилось? Ашина был сам не свой, какой-то осунувшийся и померкший. Свет его глаз, который пылал силой, померк, я видел такое. Видел в зеркале, когда смотрел на себя в иллюзии. Он будто бы в мгновение, пока я его не видел, постарел лет на сто. Неужели?

— Говори, молодой Оками, что случилось?

— Кхм. — Было непросто доносить такое, но… — Кимари Кагуя, Глава клана Кагуя, лично появился на поле боя.

Услышав меня, Ашина повёл взглядом по мне, но, не видя ранений, взмахнул рукой.

— Все выйдите. Мито, останься, и ты, Сецуна.

Старейшины, поклоняясь главе и заинтересованно посмотрев на меня, вышли из помещения. Чёрт, опять слухи пойдут, пить дать, эти старые мастера пустят слух среди тех, кто воюет, что один из Узумаки, а тем более из молодого поколения, выжил после встречи с этим чудищем. Было бы отлично, если бы они ещё узнали, что я за весь бой не нанёс никакого урона, а лишь уклонялся и пытался выжить.

— Рассказывай, Оками, и не упусти ничего.

Ашина был серьёзен как никогда, и даже чакра, что взбурлила при упоминании о давнем враге, показала, что мне, что Кимари Кагуя не просто так выжил при встречах с Главой.

* * *

Спустя день, когда мы сидели в кабинете дедушки и тот обследовал меня и мою голову, я прокручивал события вчерашнего разговора. Сейчас клан жил своей жизнью. Люди, несмотря на войну и потери, радовались и гуляли. Но, несмотря на всю неприступность разума клана как такового, среди людей уже начали ходить слухи. Слухи о том, что Глава клана лишился своих детей…

Ашина удивился, когда узнал, что я мог дать отпор врагу и не посрамил честь нашего клана. Он был горд, что сила в моём возрасте настолько велика, что даже Кагуя, что известен своим нулевым списком врагов из-за того, что никто так не задерживается, кроме Ашины, не смог меня убить. Конечно, он не поверил тому, что с моими силами я бы смог дать отпор такому врагу. Он видел, на что я способен, и спарринги, которые мы проводили далеко от клана, давали знать, что даже моя сильнейшая старая атака Кирин не сможет навредить Кимари.

Пришлось открывать тайну, которая не продержалась долго, и показывать свои глазки. Что Мито, что Ашина удивлённо поцокали и потрогали пояс с томоэ. Он не требовал всех секретов, а я лишь отделался тем, что вызвал одну белоснежную молнию, которая покружилась в кабинете, и показал эффективность, когда Ашина поставил сильнейшую защиту, которую знал, за окном. Молния не смогла пробить барьер золотого света, но, что удивило его, смогла потрескать внешнюю его часть. Она быстро заросла, но сам факт.

Видя, что дедушка не удивлён моими новыми силами, Ашина хмыкнул, а Мито, кажется, немного надулась, что я ей не рассказывал всего. Но да ладно, секреты своих сил тут оберегали как зеницу ока, и все понимали мои резоны. Приказав мне отдыхать, Ашина выпроводил нас с дедушкой из кабинета, оставшись с Мито. Их ждал разговор, как и меня с дедушкой.

Были новости, плохие новости, которые коснулись главной семьи клана. И я в этих событиях играл ключевую роль…

Токума Узумаки, старший из детей Ашины Узумаки, был предателем клана и собирался свергнуть своего отца. Это мне рассказал дедушка после того, как мы вернулись в наш дом. За ужином произошёл этот разговор, а я строил удивлённое лицо. Зная это, но не собираясь показывать того, что это я рассказал Главе шокирующую новость, внимательно слушал рассказ старика.

Если не вдаваться в детали, Токума уже давно метил на пост главы клана. Зачем? Одному Ками известно, что взбрело в голову этому человеку. Но факт есть факт: предательство, помощь врагу, запрещённые фуин-печати, передача знаний вне клана. Множество пунктов, но решение о том, чтобы привлечь его к ответственности, Глава принял незамедлительно. Если бы не его идиотизм, он бы и так стал главой клана после того, как Ашина передал бы ему свой пост. При нём было всё: сила и ум, знание и репутация. Все знали, что следующим главой станет он. Других кандидатур не было видно, а те, кто мог бы ему помешать, уже давно стали старейшинами или не интересовались властью.

Токума был идеальным наследником воли Ашины. Но тот его подвёл. Подвёл его наследие, и наказание за это было суровым. Токума сопротивлялся, будучи воином, но до своего отца он ещё не дорос. Казнь состоялась, и Ашина лично снял голову с плеч своего сына. Старик был в первых рядах, когда это произошло, и его самого задело то, что Токума стал предателем. Он с тоской в глазах рассказал, что лично принимал роды у жены Главы и сам поднимал на руки маленького наследника. Смерть омрачило ещё то, что Якумо, дочь главы, поддерживала своего старшего брата. Но сама лично она не была в курсе всех дел брата, и её изгнали. Куда? Неизвестно. Ашина без участия старейшин решил судьбу своих детей, и то, что дочь пропала после того, как умер сын, старейшины заметили.

Глава, будучи мудрым шиноби, не стал распространяться о том, что случилось. Лишь приказал сказать всем старейшинам, что враги смогли достать его детей. Сказал о героизме и отверженности своих детей. Не ради своей репутации или его детей. Лишь ради того, чтобы во время войны герои оставались героями и поддерживали своими незримыми подвигами членов клана. Ведь если люди узнают правду, их дух и их вера будут сломлены грузом грязи. Грязи, которую клан не выдержит.

Мы ещё долго в тот вечер разговаривали. Прохладный ветер вод заливал горе старика своими ветрами. А саке, что я достал, дало проговориться старому воину. Его горе не знало границ, и потеря детей, хоть и чужих, стала ударом для моего дедушки. Он их знал, лично видел, как они плачут и смеются. Лично видел их подвиги и видел, как они росли. И то, что одну изгнали, а другого казнили, было сильным ударом даже для такого воина, как мой дедушка.

Мито же в тот вечер, к сожалению, была не со мной, а с Котецу. Её слёзы долго окропляли одежды моего самурая. А она лишь утешала потерю принцессы. Потерять в один день дядю и тётю для девушки, что всем сердцем любила всю свою семью, было ошеломительным.

Лишь верхушка клана знала всю правду, остальные же слушали слухи. Клан потерял своих детей. Потерял наследника.

* * *

После того как возле моей головы погасли последние зелёные лучи лечения, старик устало выдохнул и сказал:

— Слишком странно. Я восстановил то, что смог, но маленькие каналы навсегда потеряны. Если так пойдёт и дальше, и твои каналы, в том числе основные, развеются от нагрузок, то ты лишишься зрения.

Он говорил очевидные для меня вещи, но то, что он смог восстановить некоторые части моего зрения, утешало меня. Может, всё не так плохо? Кабинет был, как всегда, чист и стерилен, а запах медикаментов, кажется, никогда не уйдёт из этих стен. Я использовал свои глаза всего раз шесть, и лишь последний раз выложился на полную, но заметил лишь маленькую разницу в том, что мои глаза видели. Слепота — страшная вещь.

— Я знаю, дедушка, решение известно, но у меня нет времени, чтобы ждать окончания твоих исследований.

Когда я искал знания в Конохебудущего, сразу же нацелился на данные о клетках моего брата, чтобы в будущем не терять зрение. Я думал, всё будет легко, и моя слепота будет решена, ведь кровных братьев у меня нет…

Но всё не так легко, как оказалось на первый взгляд. Приживление тканей Хаширамы на животных убивало их мгновенно, а данные не так уж и сильно помогали в этом вопросе. Я попал не во времена Наруто, когда каждый второй вживлял в себя клетки моего младшего брата, а то, что успели изучить к моменту моего попадания, помогло лишь в начале. Дальнейшее лежало на плечах моего дедушки. Но успехи будут лишь через годы и горы экспериментов, в том числе и на людях…

— Ладно, ты не тот маленький мальчик, кого я забрал из клана. Сам решишь…

Да, было видно, что старику не нравится цена такой силы, но и вправду я уже не мальчик, чья судьба была в руках дедушки.

Уйдя шуншином после того, как мы закончили со стариком, я вернулся домой. Мито всё ещё была в своей комнате и не выходила. Котецу, кивнув, указала на поднос в своих руках. Рамен? Ясно, не думаю, что поможет, но кушать принцессе надо.

Взяв в руки поднос и, не стуча, зайдя в комнату Мито, застал её смотрящей в потолок и с высыхавшими глазами от давних слёз.

Вздохнув, положил поднос на низкий столик и, взяв в объятия Мито, просто лежал вместе с ней на её футоне. Её слёзы вновь хлынули, и лишь мои слова утешения звучали в комнате. Горе захлестнуло Мито, и лишь время должно помочь ей справиться с этим.

* * *

Четвёртое примечание автора: Оставил ссылку на бусти в примечании автора на странице произведения. Сразу подмечу, ничего платного по «Новому Переменному» там не будет появляться. Просто мысли в текст буду писать туда. Может, арты какие-нибудь. Так что подписывайтесь, буду вас там развлекать своими безграмотными мыслями и страшными картинками ٩(｡́‿•̀｡)۶

Глава 39

— Сила — это не просто способность разрушать, это умение защищать. Если ты используешь свою мощь только для того, чтобы побеждать, ты забываешь о том, ради чего сражаешься. Сила без цели — это хаос. Но когда ты используешь её, чтобы защищать своих близких, чтобы стоять на пути тех, кто хочет причинить боль, вот тогда твоя сила имеет смысл. Настоящая сила — это не в том, сколько ты можешь уничтожить, а в том, сколько ты способен сохранить, молодой Оками. Надеюсь, ты понял свою ошибку.

— Да, Ашина-сама, спасибо вам за наставление и этот урок. Я никогда его не забуду…

* * *

После случившегося прошла неделя, когда клан лихорадило от новости насчёт детей Ашины. Меня в это время не беспокоили миссиями, а новости с мест битв я пропускал мимо ушей. Я слишком устал от войны, слишком устал от всей той крови, что проливается ни за что. Меня уже не тянуло в места смертей и трупов. Хотелось стабильности и спокойствия без войн. Хотелось мира. Мира, где дети не будут умирать от случайного куная. Мира, где родителям не придётся хоронить своих детей, а детям — своих родителей.

Мито всё ещё была подавлена, смерть людей, которых ты знаешь с самого детства, тяжело переносить, скорее невозможно. Но она пыталась улыбаться и быть такой же, как прежде. Я знал, что ей грустно, но ни мои слова, ни какие-либо действия ничего не изменят в том, что случилось. Лишь поддержка, зримая и незримая, была актуальна, хоть и в какой-то мере бессмысленна. Но эмоции не поддаются логике. Время лечит, хоть и не так, как об этом рассказывают мудрецы и другие. Оно скорее растворяет в себе горе и даёт облегчение. Облегчение от неумолимости времени и его хода.

После злополучного боя отношение ко мне в клане, как и до этого при громких событиях, повысилось. Ещё больше узнавания, ещё больше надежды и страха в глазах простых воинов, что идут на смерть. Хотелось закричать и остановить весь этот хаос. Но это было не в моих силах.

В моих же силах были лишь моё тело и чакра. Бой против сильнейшего противника в моей жизни показал мне, что моё время в этом ограничено. И в любой момент оно может прерваться. Меня всегда удивляло, что при прочих случаях нашими телами мы можем пробить стену и встать, как ни в чём не бывало, а случайный кунай, который перережет артерию в горле, убьёт тебя в ста из ста случаев. Удивительный и абсурдный мир чакры.

Кагуя Ооцуцуки сделала огромное дело, даровав чакру этому миру, но я не был уверен, что именно она была прародительницей чакры. У меня было множество мыслей, но мои думы не помогали мне в моём деле. Так что я их отбросил и занялся тренировками.

Техника, придуманная Цунаде Сенджу, пополнила мой арсенал и даровала мне буквально божественную регенерацию, которую я видел лишь у своего младшего брата Хаширамы. Мы хоть и встречались за эти годы несколько десятков раз, но всегда спарринговались вместе, и старший из братьев Сенджу всегда показывал мне удивительный рост над собой и своими силами. Впервые увидев Мокутон, я не был впечатлён, ведь что может хоть и гибкая, как змея, лоза сделать мне? Шиноби, который уже в своих десятках с лишним лет дрался против главы клана шиноби?

Оказалось, рассказы и легенды, которые я прочитал, будучи в Конохе будущего, малой доли правды не отражали. Сила Бога Шиноби уже сейчас, когда ему было всего лет двенадцать-тринадцать, поражала. Если бы не мои глаза и мой опыт в битвах, не думаю, что был бы противником своему брату. Его техники были слишком сильны, и он прогрессировал с пугающей скоростью. Что даже на фоне меня, аномалии клана Узумаки, было монструозным. А особенность его чакры, которая подавляла другую чакру, ещё больше добавляла трудности в битвах против Хаши-куна. Слишком он был силён, и я в целом не понимал: это ли была гениальность прирождённого шиноби или же тут дело было в чакре Ашуры? Реинкарнация сына Мудреца Шести Путей поражала воображение. И то, что второй брат где-то там режет Сенджу и пока даже не помышляет о том, чтобы сдружиться с Хаширамой, добавляло пикантности в моих мыслях.

Так и проскакивали в голове мысли о том, что убить врага, когда он слаб и не знает о тебе ничего, а ты знаешь о нём многое, было заманчиво. Но я себя одёргивал. Моя цель не была в том, чтобы убить Мадару или получить Мокутон Хаширамы. Главная цель всегда ясно стояла перед моими мыслями. Зецу, манипулятор и дитя своей матери, — вот кто был самым истинным врагом. Меня и всего мира шиноби.

Так, в мыслях о судьбе и её превратностях, прошла спокойная неделя. Тогда же я решился на рискованный шаг. Вспоминая Хашираму и свойства его чакры, я довольно позабыл, что есть что-то похожее и у нас, Узумаки. Что-то, что может мне помочь в противостоянии с теми, кто абсолютно не поддаётся никаким атакам.

— Научить тебя Конго Фуса?

С такой просьбой я обратился к тому, кто имел право в этом вопросе. Ведь техника была одной из самых сложных с одной стороны, а с другой — секретной, скорее даже запрещённой. Ашина Узумаки, подняв свой тяжёлый взгляд, посмотрел на меня и улыбнулся.

— Я рад, что ты наконец решился. — Э-э, откуда он знает? — Не удивляйся так, молодой Оками, твои помыслы и мысли всегда были на виду для меня, и твои старания не показывать их достойны, но для меня, кто живёт уже второе столетие, они как открытая книга.

— Ясно-о-о. — Ясно, что ничего не ясно. Старик, который читает мысли… — Так что насчёт обучения?

— Хорошо. — Так просто? — Пойдём, нам нужно на полигон.

Он, что удивительно, просто открыв окно, выпрыгнул. В первый раз такое вижу, но, пожав плечами, прыгнул следом.

Прибыв в самый дальний полигон для тренировок, что стоял отдельно от острова, укрытый печатями, я огляделся.

— Я тут никогда не видел это место, оно скрыто ото всех?

— Всё верно. — Ашина разминался, и это смотрелось бы смешно, если бы не знать, на что способен этот старый шиноби. — Обычно тут тренируются в масштабных техниках сильные шиноби, но сегодня будет скорее урок медитации.

Он усмехнулся на мой вопросительный взгляд и сел там же, где стоял, запачкав при этом своё белоснежное кимоно. Хм-м. Кажется, он стал более свободным? Или раскованным? Предательство так повлияло на него, или же я вижу настоящего Ашину? Вопросы-вопросы…

— Садись, послушай мой рассказ, после же мы приступим к формированию звеньев цепи. Как ты должен знать из истории нашего клана, Техника Адамантовых запечатывающих цепей придумал сын первого главы клана Иоширо, он первым заметил, что чакра, которую вырабатывают тела Узумаки, уникальна в своей природе. Мы прирождённые ограничители других шиноби, и фуин-печати всегда строились на этом уникальном таланте. Наша чакра подавляет другую чакру. Жизненная энергия нашего тела находится на более высоком уровне, чем у других шиноби, и твой дедушка — яркий тому пример.

— Мой старик?

— Да, ведь его техника с какой-то стороны строилась на тех же принципах, что и другие наши уникальные техники. Если в вашем Разрезе больше Ян, то в технике Конго Фуса больше Инь. Но без баланса не будет гармонии, так без Ян и Инь техника цепей никогда бы не появилась.

Дальше он мне рассказывал легенды, а также свои мысли насчёт техники нашего клана. Наш Хиден, тайные знания клана, никогда не передавались на сторону, и всегда тайные знания уровня техник цепей передавались лишь главе клана. А тот уже сам решал, кто достоин этих знаний, а кто нет. Я пока никогда не видел, кроме Ашины, тех, кто использовал эти цепи. А ведь мне думалось, будь такое оружие у всех Узумаки, наш клан бы не так сильно страдал от войн. Но во мне говорит ребёнок, который хочет всё больше. Как мне уже известно, традиции хранят опасные знания от детей — это лучшее, что могли придумать.

Общий рассказ о формировании техники занял час. Там было много философии, что неудивительно, и множество домыслов. Если убрать всю воду, то выходила простая картина.

Сперва я должен был создать одно звено цепей, настолько концентрированное и твёрдое из чакры, насколько смогу. После нужно было выжечь всего одно простое фуин на этом звене. Настолько маленькое, насколько возможно. Запечатать. Чем выше мастерство во фуин, тем лучше будет итоговый результат. От первого зависело всё. После же уже играла роль количество чакры. Ведь, как известно, без такого объёма, как у нас, другие шиноби просто помрут от натуги и трат на техники. Так что всё, как всегда, решали мастерство и количество чакры. Что фуин, что все техники нашего клана всегда требовали много чакры. И дело было тут не в безрассудной трате, а в сложности всей системы нашей учёбы. Множество тонких и откровенно нужных моментов, которые не все поймут. Из-за этого мастеров так мало на общем фоне клана.

Но я отвлёкся, погружённый словами Главы. После того как пыжился час и у меня ничего не получалось, Ашина отвлёк меня, сказав, что мне нужно сбиваться с мысли, чтобы результат был лучше. Ведь если я буду сидеть днями, то ничего не выйдет. Чакра должна двигаться.

Так мы с ним, тренируясь и спаррингуясь, провели этот день. И следующие.

Я видел, как Ашине было весело от моих действий. Я старался его немного отвлечь от тяжёлых дум и понимал всю ту боль, что он испытывал, и старался каждый день приходить к главе. На меня все смотрели как на чудо света, но мне было плевать. Что Мито, будь она хоть трижды принцессой, что Ашина, будь он сильнейшим шиноби во всём мире, были всего лишь людьми, которые потеряли своих близких. Отец потерял детей, племянница потеряла своих любимых дядю и тётю.

Так прошёл месяц, так я обрёл нового друга в лице двухсотлетнего старика.

Старика, который послал меня за биджу!

* * *

— А-а-э. У меня нет слов. — Я был немного в шоке. А скорее в полном.

— Ну что ты, Оками. Слова здесь не нужны, ведь главное — твои действия.

Смотря на лыбящегося старика и глядя на гору в километре от нас, испытал твёрдую уверенность, что с возрастом все шиноби становятся психами. Закончив наше обучение, Ашина поздравил меня с тем, что я смог объять весь полигон своими цепями. Дальше же мне нужно было совершенствоваться самому и объединить цепи с фуин-печатями. Но старый глава сказал, что это дело будущего. А миссия настоящего состояла в следующем.

Мне, Оками Узумаки, восемнадцать лет от роду, нужно было поймать в цепи Шестихвостого, чакра-зверя, и удерживать его час. Под присмотром Ашины Узумаки. И это был своеобразный тест, цель которого мне, конечно же, не рассказали. Конечно, мог бы я возмутиться, но мне самому было интересно, что из этого получится. Я чувствовал за собой силу и понимал, что я смогу. Ведь месяц труда стоил того, чтобы получить силы удерживать гору. Гору, которая неторопливо шла по своим делам, ломая и круша многовековые деревья, как и на которой мы стояли. Я смогу!

Во время спаррингов я временно включал Мангекьё, чтобы удивить Главу, и узнал, что мои иллюзии стали ещё сильнее, и он запретил мне подчинять своими глазами сознание зверя. Они хоть и были сильнейшими существами на этом свете, но против иллюзий почему-то пасовали. И это знали немногие. Откуда это знал Ашина — вопрос хороший.

Что ж, запрета на Сусаноо, о котором ничего не известно моему экзаменатору, не было, так что меня не испарят в лужу мяса в первые секунды. Надеюсь. Шуншин!

* * *

Мне не нужно было разговаривать или объясняться с этим существом. Для меня это было ходячее бедствие, которое унесло множество невинных жизней, и даже их судьба — оказаться в чреве огромного зверя, что своими десятью хвостами будет уничтожать армии, — не давала мне и капли жалости.

Я стоял перед Шестихвостым Биджу, не имея другого выбора, кроме как сразиться с этим невероятным зверем. Цель моя была ясна: удержать Шестихвостого в течение одного часа, пока не завершится экзамен, поставленный главой. Экзамен, который требовал не только силы, но и невероятной выносливости и решимости. Страх для меня был запрещён. Биджу, огромное и свирепое существо, стояло на своём месте, его хвосты покрывали весь горизонт, а сама земля под его ногами дрожала от тяжести его шагов. Моя улыбка, что была, когда я стоял возле главы, сползла с моего лица. Что ж, это оказалось не так легко, как я думал. Я собрал всю свою силу в руках и выпустил длинные золотые цепи из своих рук. Они вонзились в землю и цеплялись за тело Шестихвостого, пытаясь удержать его в пределах территории. Каждая цепь была с запечатывающим свойством, ограничивая чакру и движение, плотно сжимая тело Биджу, не давая ему уйти. Гневный рёв Шестихвостого прорезал воздух, когда существо пыталось освободиться от этих ограничений. Я знал, что это будет труднее, чем кажется. Его силы были не безграничны, а Биджу имел достаточно мощи, чтобы разрушить любое сопротивление. Но, к сожалению для него, это было лишь начало.

Цепи начали натягиваться, пытаясь ограничить движение Шестихвостого, но с каждой попыткой зверь становился сильнее. Рёв становился громче, и его хвосты начали ломать цепи одну за другой. Я стиснул зубы, понимая, что времени мало и что каждое мгновение на счету. Стой! Мысленный приказ, и цепи сверкнули от количества чакры, вложенной в них. Как и говорил Ашина, чем выше воля моего желания, тем больше цепи будут слушаться меня и сдерживать.

Через несколько минут напряжённой борьбы Шестихвостый сумел полностью разорвать несколько цепей, и теперь оставалась лишь малая часть, чтобы продолжить сдерживание. Однако именно в этот момент, когда казалось, что всё потеряно, Шестихвостый начал собирать свою силу для мощной атаки. Его глаза наполнились яростным светом, и из его пасти вырвалась огромная смертоносная энергия, нацелившаяся прямо на меня. Своим Шаринганом я видел, как собирается энергия красных и синих цветов, образуя шар из плотной энергии.

Биджудама! — пронеслось в голове. Я понимал, что, если не сдержу этот удар, всё будет потеряно. Цепи начали дрожать и ослабевать под мощью тела зверя, но я в последний момент успел удержать их. К сожалению, я не подумал о том, чтобы захлопнуть пасть этому слизняку. Даже не понимал со своего ракурса, где она. С усилием и колоссальной концентрацией я использовал свою силу, чтобы восстановить контроль. Цепи вновь затянулись, но уже не с такой силой. Когда Биджудама взорвалась, пространство вокруг было охвачено светом и энергией, но я смог заблокировать удар в последний момент, хотя и с трудом. Барьер, что покрывал всё тело своими четырьмя гранями Биджу, появился передо мной, исчезая с других трёх сторон, а Сусаноо закрыло своим телом из чакры моё тело.

Земля под его ногами потрескалась, а сами цепи начали ломаться под мощью, которую несла атака. Барьер, что был четырёхслойным, потерял все свои слои, и лишь остаточный взрыв достиг моего воина из чакры. Я пока не мог сформировать доспехи, но уже чувствовал, что этот миг близок. Я ощутил, как чакра начала истощаться. М-да, всё же я всё ещё не обладаю таким же резервом, как это создание, хоть меня и сравнивают с Биджу иногда. Скорее, я бы достиг шестой части от Шестихвостого, имея примерно резерв, как у Однохвостого Енота. Я знал, что оставаться в таком состоянии ещё долго будет трудно, но не было выбора. Придётся использовать Печать Силы Сотни. Шестихвостый снова собрал силы для следующего удара, а я чувствовал, что нужно захлопнуть ему пасть. Цепи в ещё больших количествах начали появляться из моего тела, стремясь в сторону головы этого существа. Биджудама, которая не успела сформироваться, но уже обладала страшной силой, сверкнула в небе и улетела туда же. Что ж. Ещё сильнее!

Я не сдавался. Каждый момент был борьбой с самим собой, с болью и усталостью. Вдохновлённый образами своего главы и целью, которую я должен был выполнить, я снова собрал силу и восстановил цепи. На этот раз вложил в них всю свою мощь и чакру. Печать Силы Сотни покрывало моё тело, даруя бесконечные запасы, которые улетали в трубу. Уже двадцать своих резервов в цепи закачал. Цепи вновь опутали Шестихвостого, но теперь было сложнее удерживать их на месте. Мощь, которую излучал Шестихвостый, была невообразимой. Его хвосты, покрытые газом, который даже отсюда было видно, был опасен, и жидкостью, которая стекала по земле, испаряя всё вокруг, но я не отступал. Я стиснул зубы и сосредоточился. Время тянулось медленно, каждое мгновение давалось всё труднее, но я знал, что не могу позволить себе ослабнуть. Сдержать!

Наконец, последние минуты пришли. Шестихвостый, словно понимая, что не может освободиться, замедлил свои попытки. Я же с трудом сдерживал его последние усилия, но в итоге смог выполнить задачу — удержать Шестихвостого в течение отмеренного времени. Но был ли я победителем? Нет, это был провал, лично для меня. Печать, что пополнялась множество лет, почти опустела. Мудрость и сила заключаются не в победах на поле боя, а в умении удержаться, несмотря на все препятствия. Сегодня гордыня победила разум, и я потерял один из своих козырей, который мог бы мне помочь в будущем. Что ж, хороший урок преподал мне Глава…

* * *

Глава 40

— Клан Учиха — это проклятие, которое отравляло мир с самого начала его существования. Их гордыня, жажда власти и безумная уверенность в собственной исключительности привели к тому, что они стали причиной множества страданий и разрушений. Оками, они хоть и считаются одним из двух сильнейших кланов нашего мира, но знай, вся их слава построена на крови и костях.

* * *

Кивнув Сабаку-но-Кето, уже члену клана Узумаки, прошёл мимо него и его жены, которая была беременна и довольно скоро будет рожать. Какие всё-таки превратности судьбы: изгнанник стал любящим мужем и счастлив. Скоро ещё и отцом станет. Как хорошо, когда люди улыбаются и живут полной грудью счастья. Проводив взглядом фигуру двух счастливых родителей, ушёл за угол, идя к своей цели. Я был рад, что изменил судьбу отдельно взятого шиноби. А ещё сильнее буду рад, когда изменю судьбу всего мира.

Война протекала довольно вяло, особенно в последние недели. С тех пор как я взорвал того главу клана Кагуя, тот появлялся всего раз, и то просто смотрел, как его подчинённые бьются против наших людей. Выжившие докладывали, что на его лице был шрам от ожога, на что я ухмыльнулся, услышав это. Всё же достал.

Завернув в помещение и убрав ткань, что скрывала маленькое помещение, поприветствовал бабушку Таю, которая стояла за прилавком. Вежливо поговорив с пожилой женщиной, которая была обычным человеком, что работала в клане, купил у неё гостинцы для посещения. Отдал целых пять тысяч рё, что довольно внушительно. Всё же к Главе с пустыми руками заходить посчитал дурным тоном. Хотелось ещё встретиться с родителями Мито, но они там, на войне. Помогают своими силами.

Всё — довольно интересная система по отношению к простым людям у нашего клана. Они тут торгуют, живут и так далее. Платят в казну налоги. А мы, шиноби, в свою очередь, защищаем и предоставляем всё для их спокойной жизни в эту эпоху полного хаоса. Не у каждого крестьянина или кузнеца есть такая возможность, как здесь, у нас. За пределами клана довольно много рабства. Как физического, так и духовного. Здесь же — относительная свобода. Всё же абсолютной свободы не существовало в этом мире. И я тому яркий пример.

Поприветствовав Главу и подарив плюшки к чаю, мы сидели за низким столиком в доме семьи Ашины и тихо слушали шелест ветра и деревьев. Сакура уже давно опала, и лишь запах давал понять, что время летит как миг. Дом Главы до грусти был пуст, и лишь слуги скрашивали пустоту в этом огромном доме.

Сделав последний глоток чая, Ашина, отложив в сторону чашку, посмотрел на меня и спросил:

— Что привело тебя в мой дом, Оками-кун? Обычно ты не любишь заходить ко мне во время своего отдыха.

— Всё так, Ашина-сама, я бы вас не потревожил, если бы не ситуация, которую должен решить. Я хочу вас уведомить, что покидаю клан на время, чтобы решить проблему со своими родственниками.

Всё же, если бы я был обычным членом клана, мне бы пришлось отпрашиваться, и то не факт, что во время войны меня бы отпустили. Благо, я был не простым ниндзя.

— С родственниками, говоришь? — Он задумчиво пригладил свою бороду. — С Сенджу на данный момент у нас тесная связь, и в скором времени прибудут благие вести. Но я не слышал о том, чтобы у тебя были проблемы с ними, значит…

Он не удивлён и просто улыбнулся своим догадкам.

— Вы верно поняли, Ашина-сама, то, что я должен решить, касается Учих.

— Понятно-понятно. Так и быть, не буду интересоваться, что за дело, ответь только на один вопрос, молодой Оками.

— Конечно. — Мне нечего было скрывать.

— Грозит ли клану какая-либо угроза? Отразятся ли твои действия на нашем клане? — Он всё ещё улыбался, но я знал, что он серьёзен в этом вопросе.

— Никакой. — Твёрдо смотря ему в глаза, сказал правду. Это дело, если о нём вообще узнают, никак не отразится на клане.

Он посмотрел на небо, в котором плавали облака, и проговорил:

— Хорошо, молодой Оками, я верю, что ты не навредишь клану. Но если вдруг ты окажешься в смертельной опасности, возвращайся, клан защитит тебя.

— Да, Ашина-сама.

Я поклонился, сидя, и мы продолжали беседовать. Мой выход запланировал на завтра, и мне ещё предстоит разговор с дедом и с Мито. Котецу объяснять ничего не надо, она меня во всём поддержит, главное, чтобы я был цел. Золото, а не человек.

После получасового разговора о чакре, фуин и иже с ними, я попрощался с Главой, который грустно смотрел на одинокое деревце в саду, и убыл к себе. Грусть Ашины была незаметной, но я чувствовал, что даже недели, что прошли после тех событий, будут преследовать его до конца. Как заметил мой старик, он больше стал проводить времени у себя дома, а не в кабинете, где решал судьбу клана.

Пройдя сквозь клан, который, как всегда, жил своей жизнью, оказался у себя дома. Котецу, увидев меня ещё давно, как, впрочем, и всегда, приготовила домашнюю одежду и накрыла на стол. Старик, как и Мито, были дома, так что мы сели обедать. Разговор за столом был ни о чём. О погоде, о новых разработках попроще фуин и тому подобное. Я был рад, что семья в таком виде, какая она есть, у меня была. Хоть и без родителей, но ворчание дедушки, что пил горячий чай, и забота Котецу заменяли мне родителей, которых я рано потерял. Сколько бы мне лет ни было, но эта любовь, что окружала нас, всегда давала мне понять, что я жив. Что моя смерть в той больнице в одиночестве и холоде обрела смысл. И ради того, чтобы защитить мою семью. Защитить Мито, которая смеялась, защитить дедушку, что радовался, смотря на принцессу, защитить Котецу, которая поддерживала её за плечи и щекотала. Защитить клан, что дышал и жил.

Смысл всегда был в защите, как мне говорила моя мать, Никушима. Защитить то, что тебе дорого, — это и даст мне сил. Только через время я понял смысл её слов.

* * *

Я не был удивлён, что Мито, что старик отговаривали меня от моей затеи. Откровенно говоря, выходить из клана для обычного шиноби было сродни самоубийству. Слишком много опасностей было в этом мире, по крайней мере для среднестатистического шиноби. Что я, что Мито с дедушкой понимали уровень моих сил, но эмоции — не то, что можно назвать логичными. Принцесса совсем недавно потеряла близких людей, как и старик. Дедушка давно знал детей главы и бывало обучал их. Так что удар от этих событий всё ещё был свеж. Их переживания за меня были ясны, но моё дело не ждёт.

Проникнуть в святая святых клана Учих? Что звучит безумнее. Особенно не обладая никакими разведывательными данными. Сколько людей охраняет этот камень? Сколько ещё прибудет, если потревожить охрану? Было много вопросов, и сведения давних лет, предоставленные Никушимой, не давали ясности. Они давно устарели, а обращаться к Сенджу с такими вопросами породило бы ещё больше вопросов. Даже своим близким я не стал говорить цели своей вылазки. Лишь сказал, что нужно решить проблему с родственниками со стороны матери. Дедушка негодовал, но я уже давно не был ребёнком, чтобы меня допрашивать. Лишь предостерёг, чтобы я не увлекался врагами. Всё же вера в мои силы приятно грела мою грудь. Мито же просто не захотела отпускать меня, но я её убедил, что биться мне против сильных противников не предстоит, и вообще миссия будет в стиле зайти-выйти. Успокоил. Все понимали, что рассказывать цели своей миссии я не буду, а допытывать меня не стоило. Так день прошёл в суматошном и весёлом стиле. Мы прогулялись по рынку и прикупили вкусностей, чтобы после поиграть в разные игры, которые я придумал в своё время и иногда додумываю новые. Всё же игр для развлечения в этом мире было не так уж и много, и мои творения, скопированные по памяти, заходили на ура. А как ругалась Мито из-за карт…

На следующее утро меня провожали всей семьёй. Старик в своём стиле напутствовал порезать побольше Учих, на что Мито закатывала глаза. Сама же принцесса сказала, что ждёт меня и будет тренироваться, чтобы победить меня. На что я обнял её и погладил по её волосам. Котецу же молча передала свиток, поклонившись, судя по всему, с готовой едой, и сказала, что будет ждать моего возвращения в добром здравии. Я улыбнулся и кивнул.

Из моих ног вырвалась золотая цепь, которая потащила меня в небо. Округлённые глаза моей семейки стоили того, чтобы придумать такое, и облака встретили меня своей влагой. Тфу, а это я забыл. Ладно. Шуншин.

* * *

Когда я только начал обучение в стезе шиноби, в голове сразу закрадывалась мысль о том, что ниндзя в своём мышлении иногда были ограничены фантазией. Даже то, что у меня не получалось создать лазер высокой температуры, который бы просто расплавлял моих врагов, не убавляло мой пыл, чтобы создать что-то новое на основе чакры. И полёт, который манил меня с самого детства, когда я только увидел фильм про Супермена, добавлял энтузиазма в том, чтобы найти способ воспарить в небеса. Первые попытки были в том, чтобы скопировать полёт от Цучикаге, но увы, летающих шиноби не было в моём мире, а чтобы проникнуть в святая святых в будущем, не было времени. Самому же придумать такое не хватало мозгов или гениальности. Пробовал со стихией воздуха, но земля просто проседала от такого, а крепкий материал, выдерживающий мою мощь, просто пулял меня вверх на несколько десятков метров, как мусор. А мне хотелось летать. Летать, как птица.

Были странные попытки как с фуин, так и с ниндзюцу. Ничего не получалось, и на время я оставил свою затею. Расстроился, конечно, эмоции в подростковом теле были настолько ярки, что я ещё несколько месяцев не отпускал эту мысль, но после успокоился.

А недавно, когда в моём арсенале появились новые приёмы, мысли о том, чтобы летать, вновь заиграли красками. Райдзин по своей природе был абсолютно под моим контролем и не причинял мне вреда. Так что, когда в мою голову пришла мысль встать на молнию и полететь, у меня получилось. Только вот недолго. Я оказался слишком тяжёлым даже для трёх молний, что сливались в одну. Были мысли, что нужно ещё, но вызывание четвёртой и пятой молний сопровождалось неприятными ощущениями в глазах и теле. Ослепнуть от того, что хочешь исполнить детскую мечту? Какая глупость, подумал я и отложил свои эксперименты с моими молниями на тот момент, когда угроза навсегда потерять свет исчезнет.

Когда же научился цепям, первым делом попробовал затею с тем, чтобы подняться на этих цепях ввысь. Я отчётливо понимал, что они могут выдержать мой вес с лёгкостью. Если держать огромного монстра из чакры, то меня точно выдержат, решил я. И взлетел. Да так высоко, что чуть не превратился в лужу. Благо техника, которая не раз меня выручала, была всегда со мной. Ощущения от свободного падения и высоты, когда видишь мир сверху, были непередаваемыми.

Шуншин, техника быстрого перемещения, в которой, с гордостью могу сказать, стал мастером, была странной до невозможности. В бою её использовать не предоставлялось возможности, ведь она опиралась на такие принципы, что использовать её так, как её использовал мой далёкий потомок по материнской линии, было невозможно. Это была не пресловутая телепортация, а буквально влияние чакры на всё тело, чтобы облегчить его и убрать сопротивление воздуха вокруг. Как это было можно придумать в мире, где не знали элементарных законов физики, не знаю. Но это работало. Главное, чтобы ноги касались твёрдой поверхности, и вуаля. Выбираешь место, которое видишь или знаешь, и ты там. Главное — не расшибиться об стену. В момент обучения бывало и такое. Магия? Безусловно.

А то, что техника считала твёрдой поверхностью, было для меня манной небесной. Никто в здравом уме не пользовался этой техникой так, как я, ведь кто бы ни использовал её, чтобы оказаться в воздухе, то просто бы начал падать. У меня же другой случай. Ни тебе препятствий, ни врагов, а скорость… Сказка. Ещё бы в ушах не свистело от резких перепадов воздуха. А то, что я на высоте выше облаков, вообще отлично. Меня и не видно, а проникнуть в клан Учих оттуда, откуда не ждут, было верным решением. Всё же кто смотрит на небо?

* * *

С той скоростью, которую я развивал своим костылём в виде полёта, добраться до места, где находится клан Учих, было делом дня. Когда приземлился мягкой поступью на деревья, сразу наложил в маленький радиус от себя фуин, чтобы скрыть себя. Техника стихии ветра, которая была придумана на коленке и гасила инерцию от моего падения, сделала моё приземление бесшумным, но перестраховаться стоило. Не хотелось воевать с целым кланом в одиночку. Жаль, придумать технику для парения не получилось, лишь ускорять себя. Всё же не такой я гений, как оказалось. А то, что получалось высвобождать из любой части тела любую стихию, как из старого мультика, было долгим трудом, к которому я шёл ещё с самого начала обучения. Всё же чакра иногда слишком требовательна для контроля.

Я и так был скрыт печатями, что глушили мою чакру, но опять же выросший резерв быстро сжигал все замки, что стягивали резерв. Сев и свесив ноги, посмотрел на ущелье, что было впереди. Одинокая луна освещала мой взор, а Шаринган, что горел в моих глазах, ясно показывал мою цель. Тихий шелест листьев от ветра и насекомые, что ни на миг не смолкали, украшали моё одиночество.

Интересное местечко выбрали мои красноглазые родственники. Посёлок Учих был защищён настолько искусно, что сам факт его существования оставался почти неизвестным даже многим высокопоставленным ниндзя. Обычные люди, проходя мимо, не могли заметить ни одного признака жизни, ни тени от существующего там поселения. Место, где жил клан Учих, было выбрано не случайно. Оно находилось в глубоком ущелье, скрытом от взглядов со всех сторон. Вершины двух огромных вертикальных гор стояли как неприступные стражи, а их крутые склоны препятствовали любому проходу. Если кто и пытался бы найти это место, он был бы вынужден либо взбираться по скалам, либо сталкиваться с другими природными препятствиями, такими как высокогорные реки или глубокие овраги. Эти горы были настолько крутыми, что даже опытным путникам было бы трудно ориентироваться среди них. То, что я оказался здесь, можно было бы назвать идеальной диверсией. Пока в мире не существовало угрозы, что может прийти с воздуха, а призывы слишком заметны своими размерами.

Ущелье, в котором скрывался клан Учих, было узким, но достаточно длинным, чтобы вмещать несколько сотен зданий и несколько тысяч человек, а то и больше. Глубокие расщелины и извилистые тропы внутри ущелья добавляли ему ещё больше таинственности. Тут было темно, даже в эту ночь полнолуния, и влажный воздух, пропитанный запахом хвои и сырости, только усиливал ощущение изолированности. Эхо шагов людей, кажется, не могло уйти далеко, теряясь в лабиринте горных стен.

Горы с обеих сторон ущелья обеспечивали естественную защиту от внешних угроз. Их величественные стены и непреодолимые отвесные скалы создавали недоступный барьер для любого, кто мог бы попытаться проникнуть внутрь. Эти природные стены становились ещё более мощной преградой для врагов, особенно если учесть, что сами Учихи владели великой силой, частью которой являлась способность манипулировать иллюзиями и скрывать своё местоположение с помощью своих уникальных способностей.

На западе ущелья, как бы завершая картину, протекала бурная река. Она была достаточно широкой, чтобы стать ещё одной преградой для тех, кто пытался бы проникнуть в это место. Вода в реке была холодной, и быстрым потоком неслись обрушенные с гор потоки, которые придавали реке не только силу, но и загадочную красоту. Глубокие воды скрывали множество опасностей, от которых никто не был бы застрахован, и не только в физическом смысле. Само течение реки создавало определённую преграду, которую не каждый ниндзя мог бы пройти без серьёзных усилий. Мощные водяные потоки могли затруднить продвижение даже высококлассных шиноби. Чтобы бегать по воде, она должна быть спокойной, и контроль в этом случае играл большую роль. А в бою, как известно, не было времени для концентрации. Хотя думается мне, при желании эту реку можно завалить камнями и спокойно её пройти. Но чувствуется мне, что там скрываются столько ловушек и скрытых опасностей, что очевидное становится самым опасным. Однако река была не просто препятствием — она также выполняла роль естественной границы. С её берегов открывался широкий вид на обширные леса, которые лежали на юге, и эти леса, в свою очередь, служили барьером, преграждающим путь на юг.

С другой стороны ущелья, на юге, находился выход в бескрайние леса страны Огня. Эти леса были огромными и густыми, их древние деревья скрывали множество тайн, и только самые опытные проводники могли бы найти свой путь через эти дебри. Леса были не только физическим барьером, но и психологическим — мрак, царящий в их недрах, заставлял даже самых смелых шиноби чувствовать себя неуютно. Ветви деревьев переплетались друг с другом, создавая сложную сеть природных туннелей и тёмных, густых участков, где часто не было видно даже солнечного света.

Этот участок леса был идеальным для тех, кто хотел оставаться невидимым, скрытым от посторонних глаз. Звуки, исходящие от леса, казались глухими и неясными, и, если бы кто-то решился блуждать здесь, он мог бы легко потеряться среди лабиринтов деревьев. Однако, если кто-то из Учих покидал своё укрытие, этот путь служил им как естественный коридор для передвижения, защищённый от внешних угроз. Даже отсюда я видел несколько десятков людей, что зорко следили за всем, что происходит в этих лесах.

Но самым важным аспектом, который делал это место по-настоящему сокрытым, была тайна, скрытая за фуин-печатями. За десятки лет до того, как клан Учих обосновался в этом ущелье, были использованы сложные и мощные фуин-печати, чтобы обеспечить его скрытность. Эти печати были расположены в ключевых точках ущелья, таких как входы, речные пути и лесные стёжки. Они служили не только для того, чтобы маскировать место от посторонних глаз, но и для того, чтобы прятать все следы и признаки жизни, которые могли бы выдавать нахождение поселения. Смотря на них своим опытным взглядом, я видел очевидный след мастеров клана Узумаки. Интересно, это сделали отступники и маргиналы, или клан принял заказ? Меня это мало волновало, но всё же…

Само местоположение ущелья было дополнительно защищено многочисленными барьерами, которые могли быть активированы в случае угрозы. С помощью фуин-печати клан Учих мог затруднить для врагов не только физический вход, но и проникновение на уровне чакры. Знаки, вырезанные на скалах и деревьях, были способны искажать восприятие, замедлять движения, сбивать с толку или даже запутывать врагов. Эти печати были поставлены так, что даже если враг каким-то образом добрался бы до самого ущелья, ему было бы невозможно найти вход в поселение.

Кроме того, с помощью этих фуин-печатей Учихи могли блокировать или отклонять поисковые техники, что исключало возможность обнаружения их через методы сенсоров и другие подобные способности. Клан Учих продолжал жить в этом скрытом месте в ущелье, укрепляя свою силу и поддерживая древние традиции. Мудрость предков позволяла им гармонично существовать в этом уникальном месте, где их сила сочеталась с природной защищённостью, а фуин-печати поддерживали их скрытность. Ущелье стало не просто физическим укрытием, но и символом их силы, скрытой от мира, а река и леса служили естественными барьерами для любых посторонних. Всё было устроено таким образом, что это место было не просто неприступным — оно стало частью самой сущности клана Учих, их духа и их тайны. Тайны, которую мне передала моя мать.

К сожалению для меня, она не знала местоположения Камня Скрижали клана. В свою молодость и взросление она никогда не интересовалась ни властью, ни тайнами, сокрытыми в писанине Мудреца. Искажённая неправда от Зецу не повлияла на мою мать, что с одной стороны было благом, а с другой — проблемой. Проблемой, которая решилась с помощью главы клана Учих. Какая ирония, если бы Фугаку знал, кому он дал доступ в архивы клана, думаю, его бы хватил удар. Собственными руками дать мне возможность лишить их одной из самых важных сокровищ клана… Благо это был не его мир и не его история.

У меня было два пункта, которые я должен исполнить. Забрать скрижаль, если получится, если не получится — уничтожить. Это было первое, второе же — найти старейшину клана Каяму Учиху. Было удивительным узнать в своё время от Никушимы, что в разговорах, которые она слушала по инерции из-за своего положения, мелькнуло слово, которое стало довольно важным для меня. При докладе брату Никушимы, главе клана Таджиме, Каяма упоминал Тоцука но Цуруги, и, если бы не способности Мангекьё моей матери, которые структурировали её память при перемещении в мою голову, я бы никогда не узнал о клинке. Она мало что помнила с того разговора, лишь то, что клинок Кусанаги под именем Тоцука был найден. Это была единственная зацепка. Даже в архивах клана не было никакого упоминания о клинке, что способен запечатать любую цель.

Спросить у своего дяди насчёт того, чтобы поделиться клинком, чтобы я запечатал вредителя, который кроит историю ради того, чтобы возродить свою мать, Богиню, конечно, не получится. Я не был уверен, как и мать, насчёт того, обладал ли Таджима Мангекьё или нет. По крайней мере, ему было известно о таком уровне Шарингана, и он не был удивлён, что его младшая сестра смогла пробудить их. Так что вытрясти информацию от главы не получится. Если мы будем биться, то я, конечно, смогу убежать, но вся миссия пойдёт в утиль. А старейшину поймать и допросить было в моих силах.

Ладно, поднявшись и достав танто из печатей на наручах, размылся от скорости своего тела. Патрульный, мужчина, что слишком опасно близко подошёл, спустя мгновение был вырублен ударом в затылок кулаком, державшим короткий меч. Хм-м, думалось, что будет бой, пляски, и все прибегут бить меня, когда услышат, что я тут шумлю.

Кажется, слишком много историй от старика было услышано. Первый встречный Учиха оказался не таким уж и демонически страшным. Хотя до этого встречал своих сородичей, которые были под влиянием глаз моего деда со стороны матери. Но они не в счёт, слишком уж они были слабы на фоне всяких рассказов о великом клане Учих.

Начало положено, главное, чтобы остальные были такими же расслабленными.

* * *

Глава 41

— Ты должен уяснить, мой временный ученик, что есть несколько правил ниндзя. Твоё обучение поручил мне Глава, но не жди особого отношения к себе. Теперь, когда ты устроился, послушай старого ниндзя, что прослужил верой и правдой клану много лет… Первое из них звучит так. Будь незаметным: ниндзя всегда должен быть незаметным и скрытым. Он не должен привлекать к себе внимания и должен уметь использовать окружающую среду для своей защиты. Второе. Используй все свои навыки: ниндзя должен использовать все свои навыки и умения, чтобы достичь своих целей. Никаких ограничений, никакой слабости. Запомни это. Третье. Будь осторожным и предусмотрительным: ты должен знать, что твои действия могут иметь последствия, и должен быть готовым к любым ситуациям. Маскировка — одно из самых важных качеств шиноби. Четвёртое. Будь терпеливым: ниндзя должен быть терпеливым и настойчивым. Он должен уметь ждать подходящего момента для своих действий и не торопиться. Когда цель ясна, ничего не должно тебя отвлекать. Пятое. Будь гибким: ниндзя должен быть гибким и адаптивным. Он должен уметь менять свою тактику и стратегию в зависимости от ситуации. Шестое. Будь готов к неожиданным ситуациям: ниндзя должен бытьготов к любым неожиданным ситуациям. Он должен быть готовым ко всему, включая нападения, ловушки и другие опасности. Что бы ни происходило, ты не должен показывать свои эмоции, свою слабость. Седьмое. Будь верным своим принципам: ниндзя должен следовать своим принципам и убеждениям. Он должен верить в то, что делает, и никогда не изменять своим принципам. Помни, кто ты и где твоя родина. Восьмое, но не по значимости, и, возможно, последнее, что я понял за годы, прожитые на этом свете. Это быть готовым к смерти: ниндзя знает, что он может умереть в любой момент. Он должен быть готов к этому и не бояться смерти. Смерть — это не конец, а лишь начало нового пути.

* * *

Аккуратно передвигаясь между высокими стенами домов, я старался не издавать ни малейшего шума. Лёгкий вечерний ветер шевелил листву деревьев, но для меня этот мир был почти беззвучным. В мире, где каждый шорох может стоить жизни, любые лишние звуки — это ошибка. Мои шаги не оставляли следов, а движения были быстрыми и точными, как у хищника, привыкшего следить за своей добычей. Учение от шиноби, который не представился и всегда отзывался лишь на свою кличку, дало мне многое. Учёба была сложной, но годы, которые прошли с тех дней, всегда будут отзываться во мне теплотой.

На самом деле, навыки, которым меня обучили, скорее подходили разведчикам клана и АНБУ, а не штурмовикам, которые идут на передовую. Многие в том клане и знать не знают, что я обладал такими навыками. А поддерживать маску дуболома, у которого резерв чакры, как у биджу, и тот только и знает, что кидаться ниндзюцу, было довольно легко. Думается мне, это хорошо, что никто не знает моих истинных навыков, никогда ведь не знаешь, где найдётся крыса.

Ночь в клане скрыта в абсолютной тишине. Поглощённый тёмным небом, скрытым за бескрайними вершинами гор, скрывающими от посторонних взглядов тайные пути, я шагал по улочкам, слегка касаясь земли. Прошёл сквозь полутень, бледный свет луны едва касался зданий, их чёрные контуры будто сливались с ночной пустотой. Клан Учиха спит, но присутствие чувствуется даже в этой тишине. Тени патрульных двигаются, как и моя фигура. Но есть большая разница.

Я вижу их, а они меня — нет.

Между домами, устремлёнными к тёмному горизонту, я шёл незаметно. Ветер слегка тянул за собой, шурша листьями и касаясь моего лица холодом. Я шёл к дому, в котором скрывалась моя цель. Первый вырубленный мной патрульный отчётливо знал все дома, где живут важные личности. Кроме него, на моём пути я старался никого не трогать, мне не было надобности разворошить эту тихую гавань. Уважение тут заслуживают кровью, а Каяма Учиха славился своими подвигами.

Моё присутствие не должно было быть заметным. Я был лишь тенью среди теней, словно не существующий на самом деле. Но я знал, что я не один — из тёмных окон, из-под крыш, из-за углов — взгляды. Взгляды, которые проникают насквозь, но не видят меня. Шаринган плескался в моих глазах и в глазах тех, кто охранял ночной покой клана.

Я свернул за угол одного из зданий, следуя по лабиринту улочек, который привёл меня к тому самому месту. Здесь, в этом доме, скрывался тот, кто даст то, что мне было нужно. Мягко поднявшись по стене, оказался на крыше. Я знал, что внутри меня никто не ждёт, что, возможно, сегодня прольётся невинная кровь. Но цель стояла выше всяких жизней. Я не был судьёй. Я был всего лишь тем, кто должен что-то изменить. Я был частью того, что называется кланом Учих. Но по-настоящему я никогда им не стану. Всё же жаль, что так получилось с Никушимой…

Это был один из старых домов, скрытых в глубине улиц немаленького клана. Я двигался по крыше одного из соседних домов, скрываясь в тени, используя каждый угол, каждый выступ. Ветер шуршал в ушах, но я слышал только своё дыхание и звуки, исходящие отдалённо. Улицы были пусты. Время позднее. Лишь несколько стражей патрулировали близкие кварталы, но я был быстрее, незаметнее. Сюда, как я узнал из головы того парня, патрульные не любили заходить. Слишком им было страшно разбудить тех, кто может убить их одним приказом, одним росчерком.

Дом Учихи стоял передо мной, укрытый низкой оградой, которая окружала его, будто защищая от внешнего мира. Но для меня это не было преградой. Я сделал ещё один шаг и оказался на земле. Шуншин, мастерский и незаметный для сенсоров при таком малом расстоянии. Осторожно, без шума, я приземлился на свои мягкие ступни и, словно кошка, бесшумно скользнул в сторону стен дома. Одежда, что я надел, была полностью чёрной, скрывая мою немаленькую фигуру. А капюшон и чёрная маска с вырезами для глаз скрывали моё лицо.

Дом был защищён фуин-печатями, что неудивительно. Что надёжнее, чем защита от клана Узумаки, не так ли? Но везде есть лазейка. И я нашёл её. Мастер, что ставил здесь защиту, был, похоже, в плохом настроении, раз оставил такую дыру. Хотя для других это оказалось бы неприступной стеной. Скользя, словно тень, я прошёл через дверь, спокойно разведя в сторону бумажные стены. Слишком легко.

Дом был мрачным и тихим. В воздухе стоял запах старины и чего-то древнего, будто стены хранили в себе воспоминания и силу поколений. Я стоял в коридоре, без лишнего движения оценивая своё окружение. Шаги не раздавались в пустых длинных коридорах, освещённых лишь светом луны. Техника, что глушила звуки, была разработана кланом уже давно и была обязательной для всех, кто становился скрытником. Сенсорное восприятие показывало мне, что в этом доме есть только один жилец. Но это не значило, что мне не стоит быть осторожным.

Я двигался осторожно, избегая прямых путей. Каждый угол, каждая дверь была тщательно проверена. Вскоре я подошёл к внутреннему двору. В центре стоял старинный каменный стол, а вокруг — необычные статуи, изображающие великих воинов клана. Я не знал, кто это, но чувствовал, что за этими людьми, что умерли давно, скрываются великие истории. Я коснулся одной из статуй, ощущая холод камня под пальцами. В этом месте было что-то… древнее. Будто я коснулся истории.

Моя цель была в глубине этого дома, в одной из комнат, где спал мой информатор. Коридоры и пустые комнаты остались позади. Остался лишь он. Тихо, на кончиках пальцев, я подошёл к двери и отодвинул её. Внутри царил полумрак, а воздух был наполнен чем-то невообразимо тяжёлым. Я вошёл внутрь. Мой взгляд сразу же упал на стол, за которым сидел человек — тот, кто был мне нужен. Интересно.

— Ты пришёл, — раздался голос, тихий и спокойно уверенный, из тени прямо передо мной.

Я замер, но не стал паниковать. Услышать этот голос было слишком неожиданно. Рядом с тем, кто сидел, спал ещё один человек. Но, подойдя на расстояние пары метров, я понял, что это не живое создание. Марионетка? Или что-то другое? Не важно. Меня обманули, и, похоже, ждали, но откуда? Я никому не говорил своих целей.

Я не сразу отреагировал. Все мои чувства были сосредоточены, внимание сконцентрировано в каждой клетке моего тела. Голос, прозвучавший в темноте, был чужим, и я не знал, кто сидит передо мной. Но это был Каяма, я не мог ошибиться в этом. Он был стар, стар, будто ему было лет семьдесят. Но я знал, что ему всего лет тридцать. Шиноби, кроме нашего клана, мало живут, а то, что он так выглядел, я посчитал, что он умирал. Да, стоя здесь на расстоянии, в котором можно сжечь всё одним ударом, я отчётливо чувствовал запах смерти. Запах разложения.

Я медленно вышел из-за двери, держа руки в покое. Он видел всё, и то, что бой ещё не начался, — лишь его желание. Мне же не нужно было привлекать внимание.

— Значит, они отправили убийцу, — сказал он, едва заметно улыбаясь. — Несмотря на всё, что произошло, и то, что мы прошли, они промышляют тем, что на людях осуждают низостью. Как же это привычно. И печально.

Он разочарованно выдохнул. Я не мог позволить себе быть легкомысленным. Что-то было не так. В глазах Каямы не было ни страха, ни удивления. Он был тем, кто был готов к чему угодно. Это и беспокоило меня. Слишком странно.

— Не знаю, о чём ты, старик, но я не тот, кем ты посчитал меня, — ответил я. — Ты, похоже, знаешь, почему я здесь. Но уверяю, ты ошибаешься.

Его взгляд стал немного мягче, но насторожённость не исчезла. В этой тени, где мы стояли, каждое слово могло стать приговором. Он молчал несколько секунд, оценивая меня.

— И что же ты хочешь сказать? Что ты тут просто проходил? — произнёс он. — Что твоё задание не в том, чтобы убрать мешающего шиноби, что хочет лучшего для клана? Может, ещё… впрочем, забудь. Делай, что должен.

Он закрыл глаза и отодвинул кимоно, обнажая шею и грудь. Принимает смерть?

Я тяжело вздохнул, пытаясь подобрать правильные слова. Я уже знал, что задание будет непростое, но то, что случилось, выбивало меня из колеи.

— Я не пришёл, чтобы убивать старика, — сказал я, решив быть откровенным. — Я пришёл за тем, что принадлежит мне по праву крови.

Каяма не ответил сразу. Он смотрел на меня, словно увидел невиданное животное. Удивлённо и недоумевая.

— Что тебе это нужно? И кто ты? — наконец произнёс он, его голос стал чуть мягче. — Сними маску, я слышу, что ты молод, если меня не обманывают мои чувства, то ты…

Я взглянул ему в глаза. В его взгляде не было злобы, только интерес. Он был стар, но его ум был острым, как лезвие, а опыт — безбрежным, как океан. То, что он понял по моей чакре, не удивило меня. Хватало всякого в этом мире.

— Ты знаешь, кто я, старейшина Каяма, — ответил я. — Знаешь, кто моя мать.

С этими словами я снял маску, и мы одновременно сказали:

— Никушима.

* * *

Наш разговор для меня был тяжёл и слишком трудным для восприятия. После того как он понял, чей я сын и кто моя мать, старый самоубийца накинулся на меня с вопросами. Слишком было трудно быть спокойным и внимательно прислушиваться ко всему тому потоку информации, что вывалил на меня этот старейшина.

Где моя мать? Что с ней случилось? Где мой дед? Оказалось, как мы и думали, он пропал. Также его интересовало, откуда я и где родился. Кто меня обучал и всё в этом роде. Благо на моих плечах хватало головы, и то, что он не должен был знать, я не рассказывал. А это было большинство, и старейшина Каяма остался с носом. Я был рад узнать, что тот признаёт меня наследником моей матери, и власть, которая была суждена мне по рождению и крови, всё ещё со мной. К сожалению, как утверждал старик, он был одним из двух, кто признавал заслуги моей матери. На мой вопрос о причинах такого он ответил:

— Она была слишком сильной, Оками. — Он вздохнул. — И то, что ты вырос таким, неудивительно. Но твоя мать обладала… — Он помялся и сказал: — Страшной репутацией.

— Страшной? — Никушима такого не рассказывала.

— Верно. — Он кивнул. — Она и твой дедушка были парой Учих, кого отправляли туда, где другие наши воины ничего не могли сделать. Выжженные поля и пепел оставались после них, и дуэт брата предыдущего главы и принцессы обрёл страшной аурой. Всё же мы уважаем силу, и то, что они показывали, вызывало у слабых ужас, а у сильных глубочайший трепет.

Так, разговорив того, кто был предан скорее моему деду, чем матери, я подвёл к тому, зачем пришёл. Клинок.

Каяма помолчал, давая время осознать, что мои слова могут иметь далеко идущие последствия. Он вздохнул, а потом осторожно двинулся назад к окну. Стол, за которым мы сидели, был пуст, лишь свеча освещала тьму.

— Следуй за мной, — сказал он тихо, но решительно. Так просто?

Я кивнул и пошёл за ним. Мы двигались по узким пустым улицам, стараясь не привлекать внимания. В клане, полном скрытых угроз и интриг, каждое движение могло стать решающим. Нам нужно было быть осторожными.

Прошло несколько минут, и я понял, что мы направляемся к старому дому на краю деревни. Это было место, которое я видел, хотя и не обратил внимания. Дом был скрыт от посторонних глаз, и только немногие знали о его существовании. Мои глаза видели такой уровень фуин-печатей, что следовало сказать: сделал это мастер, и он очень постарался скрыть это место. Но почему тогда я его заметил с самого начала?

— Это место, где когда-то собирались старейшины, чтобы обсуждать важнейшие вопросы клана. Теперь же оно стало уединённым уголком для самых доверенных людей, — сказал тихо старик.

Он остановился у двери, она была скрыта от глаз сложнейшими печатями, и повернулся ко мне.

— За этой дверью — то, что ты хочешь. Но будь готов, цена обладания артефактом нашего клана высока.

О чём это он? Не понимая причин таких слов, я выжидал, ожидая дальнейших событий. Разговоры ничего не решают, лишь действия. Пройдя через одну комнату, старик сложил печати и коснулся пола. Из ниоткуда появилась дверь, но в полу. Что за? Я не чувствовал и не видел, чтобы здесь было что-то скрытое. Открыв двери, словно у погреба, тот сказал следовать за ним. Лестница во тьму уходила вниз. Ловушка ли? Не думаю, за всё это время он мог множество раз позвать на помощь. Чувствуя мою мощь, он бы давно понял, что в одиночку со мной справиться ему не получится. Было много вопросов, но ответы ждали меня во тьме.

Спуск занял десяток минут, и мы спустились очень глубоко. Возможно, даже слишком. Похоронить меня здесь у него получится, это точно.

Мы оказались в маленькой комнате, освещённой тусклым светом лампы. В углу стоял стол, на котором было много старых свитков. Лишь стол, лампа на нём и свитки. Всё это казалось частью какой-то древней истории, скрытой от глаз. Каяма подошёл к столу, достал один из свитков и развернул его перед собой.

— Ты должен знать, что всё, что ты ищешь, находится не там, где ты думаешь, — сказал он, указывая на древние символы, выгравированные на свитке. — Истина может быть скрыта в самых неожиданных местах.

Какая-то белиберда вместо привычных знаков и значений. Хаос. Но что-то это мне напоминало. Словно я видел или читал о чём-то таком.

— О чём ты, старик?

— Посмотри внимательно, молодой наследник. Раскрой свои глаза.

Хм-м, раскрыть глаза? Подав чакру в глаза, активировал Шаринган. Первые томоэ сменили местами знаки. Ого, видеть, как двигаются символы от того, что я использую Шаринган, было удивительным. Неужели? Перескочив на третье томоэ, а после на Мангекьё, мне открылась правда.

Он медленно перевёл взгляд на меня, смотря на мои глаза, и спокойно сказал:

— Я так и знал, — сказал он, не удивляясь моим глазам, на что я не обратил внимания. Меня занимал свиток. — Ты видишь, молодой Оками, видишь силу клана Учих?

— Я вижу.

Сказал я и вчитывался дальше. Заголовок или первые слова были тем, что я искал всё это время. Тем, что поможет мне изменить этот мир.

Тоцука но Цуруги.

* * *

В свитке говорится, что этот клинок был создан для того, чтобы запечатывать всех врагов клана Учих. Не просто разрубать плоть, но заключать всё в иллюзию, что стоит на пути истинного владельца. Тоцука — "Кусанаги", так его называют те, кто осмелился его искать. Его рукоять эфемерна, а лезвие поглощает всех врагов. Это не просто оружие, это реальность, из которой не выбраться. Когда ты берёшь этот клинок, ты не просто становишься сильнее — ты становишься частью этого клинка. Лишь тот, кто обладает глазами, что видят истину, может владеть им. Лишь тот, кто пробудил Мангекьё Шаринган, может показать свету клинок.

Легенда гласит, что Тоцука был создан древним мастером, который в поисках абсолютной силы нашёл способ вырвать способности глаз Мангекьё из Учихи и запечатать их в бутыль. Меч был выкован с использованием особой чакры, и его острие способно прорезать не только физически, но и духовно. Он не был просто оружием. Он был инструментом разрушения, за который платишь своей душой, своим здоровьем и своими глазами. Как и любой другой клинок, Тоцука — это не только меч, но и обязательство. Он не прощает. И в этом, возможно, его главная сила и слабость.

Каждый, кто осмеливался взять клинок Тоцука в руки, рано или поздно ощущал, что эта сила не без последствий. Чем сильнее становился его владелец, тем хуже становилось его здоровье, его восприятие мира и самого себя.

Меч забирает свет. Прежде всего, он забирает зрение. Не сразу, но по мере того как ты используешь его, ты начинаешь ослеплять собственными глазами. Сначала ты замечаешь, что начинаешь терять фокус. Цвета становятся тусклыми, предметы теряют чёткость, и в какой-то момент ты понимаешь, что не можешь различить, где заканчивается свет и начинается тьма. Это не просто потеря зрения. Это ослепление, от которого невозможно убежать. И ты даже не заметишь, как потеряешь свою способность видеть мир в том виде, в каком ты его знал. Я бы сказал, что использование глаз в целом забирает свет, но в свитке говорилось, что, обладая клинком, свет уходит быстрее, чем должен. Но это не всё.

Дело не только в зрении. Цена клинка гораздо выше. Используя его, твоя жизнь уходит, каждый удар забирает часть твоего здоровья. Силы, которые ты приобретаешь, начинают разрушать тебя изнутри. Твои мышцы теряют гибкость, твоя чакра становится нестабильной, а твои клетки начинают работать на износ. Чем больше ты полагаешься на силу Тоцука, тем быстрее твоё тело начинает дряхлеть. Ты чувствуешь это на физическом уровне — твоё дыхание становится тяжёлым, твоя кожа начинает терять былую эластичность, и ты понимаешь, что клинок, который должен был сделать тебя могущественным, забирает твою жизненную силу.

И вот здесь возникает вопрос: стоит ли этого?

Я долго думал, готов ли я заплатить такую цену. Я не мечтал о силе, но она мне была нужна. Сила, которая даст мне возможность изменять мир, контролировать свою судьбу и судьбы других. Но чем больше я думал, тем больше осознавал, что эта сила может быть… слишком большой для меня. Она будет поглощать моё тело изнутри.

Стоя перед стариком и смотря на клинок Тоцука, что был запечатан в свиток, я размышляю: смогу ли я жить с этой силой, зная, что она заберёт у меня всё, что я когда-либо любил? Будет ли достаточно того, чтобы я стал сильным, если потеряю себя в этом процессе?

В свитке было указано, что это ловушка. Но эта ловушка была оружием, которое клан использовал, когда не оставалось ничего другого. Оружие последнего шанса.

Когда ты впервые берёшь в руки клинок Тоцука, ты ощущаешь мощь. Мощь, которую невозможно измерить словами, когда клинок вибрирует в твоих руках. Ты ощущаешь, как мир вокруг начинает медленно тускнеть. Но ты не понимаешь, что это не просто эффект, а начало того, что позже станет твоей реальностью.

Первые несколько ударов — ты не замечаешь изменений. Ты всё ещё видишь, ты ещё полон энергии. Но когда ты начинаешь применять клинок в бою, ты замечаешь, как твои глаза начинают болеть. Сначала боль несущественная — лёгкое головокружение, помутнение в глазах. Но чем чаще ты используешь клинок, тем сильнее эта боль. Ты уже не можешь сосредоточиться, твои глаза не видят так чётко, как раньше. И с каждым новым ударом клинка мир вокруг тебя становится всё более размытым, как если бы ты стоял под водой.

Цена использования клинка многократно огромна. Ты уже не видишь, как люди двигаются. Ты видишь лишь смутные силуэты, а цвет окружающего мира постепенно уходит. Ты начинаешь терять контуры предметов, даже если они находятся прямо перед тобой. Мир становится плоским и тусклым. Ты больше не можешь различать, что есть реальность, а что — обман твоего сознания. И в этот момент ты понимаешь — ты ослеп.

Прочитав последние слова и посмотрев на печать, что нужно активировать, чтобы начать процесс изъятия клинка из свитка, я закрыл глаза и стоял в тишине.

Мне нужно было вызвать Сусаноо, чтобы оно соединилось с клинком. Лишь оно может вобрать в себя силу этого меча. Лишь воин из чакры выдержит мощь оружия последнего дня.

Открыв глаза и посмотрев на старика, что вздрогнул, я сказал:

— Пора.

* * *

Глава 42

— В мире ниндзя те, кто не следует правилам, — отбросы. Но те, кто бросает своих друзей, ещё хуже мусора, не так ли, Мито-чан?

— Это ты сам придумал, Оками-кун?

— Это когда-то сказал один очень добрый мальчик.

* * *

Верить первому встречному человеку не было в моих планах, и то, что нас окружали сверху сотня-другая шиноби со всего клана, не было удивительным для меня. Всё же, даже во время разговора в доме, этот Каяма юлил и расставлял акценты таким образом, чтобы я доверился ему и не задавал вопросы, на которые у него не было ответов. Когда же он привёл меня в святилище и предоставил на блюдечке то, что мне нужно, я точно понял, что всё это фарс и не более. Конечно, клинок был настоящим, но вот что будет дальше…

Те, кто были сверху, были скрыты от моих сенсорных возможностей и, похоже, довольно сильно хотели, чтобы их не заметили. К сожалению для них, мой левый глаз, сколь бы неудобен он ни был, видел через стены, и золотые огни были отчётливо видны. Как и фуин-печати на стенах этого помещения. Интересная разработка, довольно опасная для того, кто решится использовать свиток, что я держал в руках, но довольно любопытная. Ещё бы понять, откуда они получили эти печати в свои руки.

— Сперва скажи мне одно, Каяма. — Мой взгляд скользнул в преданные глаза старейшины.

— Да, всё что угодно для юного наследника. — Он ещё и поклонился, показывая всю свою преданность моей матери и мне как её сыну. Играешь до конца, да?

— Знаешь, мне вот что интересно. Вам так нужен клинок и тот, кого вы сделаете рабом с помощью этих печатей? — Я обвёл рукой стены, в которых были печати, похожие на те, что ставят Узумаки на своих пленников. — Что решились напасть на юного наследника?

Его взгляд переменился, сменившись с преданного на встревоженный, а после — на презрение. Я же спокойно глядел на это, ожидая, что тот скажет.

— Мальчишка. Жаль, так быстро, я думал поиграться ещё с тобой, но ладно… — сухо сказал он и сложил одну печать, что, должно быть, должна была меня обездвижить. — Что за?!

Он был в ужасе, когда понял, что вся его подготовка и ловушка, созданная для обладателя Мангекьё, не сработала.

— Ах, Каяма-Каяма, я забыл тебе кое-что рассказать. — Я улыбнулся, видя, как он попытался рвануть в сторону лестницы, кидая одновременно в меня десяток смертельных железных снарядов. На что я вызвал рёбра Сусаноо. Звон металла вместе с моими словами стал последним, что услышал в своей жизни этот пройдоха. Оказавшись перед ним, просто схватил его. Моя скорость была намного выше его. — Я Узумаки.

И почему все так полагаются на своё тело, когда есть техники? Придумал бы хоть, как взорвать тут всё, как камикадзе, — нет тут духа самопожертвования ради клана… — думал я, смотря на мужчину, что трепыхался в моих руках. Держа шею старика, что с ужасом смотрел в мои глаза, затянул его в иллюзию. Взгляну, в чём же дело.

Не то, не то. Фу. О, вот это уже интересно. Разбирая воспоминания старика, смотрел интересные детали жизни этого человека. Различие в чтении мыслей от клана блондинов-мозголомов в том, что они напрямую читают чужие воспоминания. Техника же, которой научила меня моя мать, состояла в том, чтобы стимулировать сознание иллюзиями, вызывая этим воспоминания, которые мне нужны. Так, перебирая варианты и не замечая сопротивления от старика с двумя томоэ, нашёл, что искал. Интересно, но не так важно, как я думал.

Опять интриги, опять желание быть выше всех. И почему все хотят править, такие дураки? С сожалением о том, что потратил время на этот мусор, откинул тело со сломанной шеей. Из интересного узнал несколько незначительных вещей. Зеркало Ята, артефакт, который не так уж и сильно был мне нужен, также был у этого интригана, но не здесь, а хранился далеко за пределами клана. Заберу попозже, когда будет время, мне и клинка, который ускорит потерю моего света, хватит за глаза. Также было интересно узнать, что у Каямы недавно родился внук со знакомым именем — Кагами, на что я просто сделал заметку потом посмотреть, как вырастет этот мальчик. Может, это ученик моего брата, может, нет. А печати же здесь были предоставлены отступниками из моего клана, которых стоило наказать. Найти бы ещё их, крысы тщательно прячутся, понимая, что делают…

А все эти интриги и борьба за власть в клане я отбросил в топку, не мой клан и не мои проблемы. Мне главное, чтобы он выжил. Даже если от него останется горстка людей. Всё же мать не уточняла сколько, главное, чтобы не один бедный ребёнок остался. Техники же у этого старика меня не интересовали, одно разочарование. И как он с такими силами стал старейшиной… Ладно, ловушка не ждёт.

Подняв голову, посмотрел своими глазами наверх, как засуетились сотни огоньков золотого цвета. Почувствовали смерть своего господина? Как же всё-таки неудобно, что только левый видит эти огни. Ещё бы понять, что они значат.

А пока, прихватив свиток, начал подниматься по лестнице, не убирая Сусаноо. Ловушки, ловушки. Они что, тут биджу собрались сдерживать? Огонь из стены стал ответом.

* * *

То, что Каяма обманывал меня, не было удивительным. Ловушка в целом готовилась на мою мать либо на моего деда. Они, по информации из головы старейшины, были единственными обладателями Мангекьё в клане, о которых он знал. Операция готовилась долго и кропотливо. Учитывалось всё. От способностей до людей. Но то, что придёт третий обладатель глаз, стало огромным сюрпризом для Каямы, но он сымпровизировал, что сыграло с ним плохую шутку. Он просто не думал, что все его заготовки с печатями — что дома, которые влияли на восприятие, что по дороге расставленные печати, — также должны были отвлечь и снизить бдительность, не сработают. А то, что в комнате, полной ловушек, я вообще не воспринимал всерьёз, он не ожидал. Сюрприз-сюрприз.

В тёмной, зловещей ночи, где только тусклый свет луны пробивался сквозь густые облака, я стоял, ощущая на себе взгляд полусотни Учих. Холодный ветер срывался с вершин гор и завывал, пронизывая до костей. Он нёс с собой запах смолы, сырости и страха, но и этот запах исчезал в воздухе, как только я поднимал глаза. Луна освещала поле, и её свет казался каким-то чуждым, отстранённым. Мой взгляд скользил по ним. Они стояли в полукруге, их глаза — тёмные, бесчувственные. В груди горел огонь. Я знал, что отступать нельзя. Они не знали, кто я, а я знал, кто они. Они думали, что мне не удастся противостоять им, что их сила неизмеримо выше. Я встал в боевую стойку, и мои пальцы чуть покачивались, будто искали пути для использования чакры. Глаза Учих следили за каждым моим движением. Тишина вокруг была странной, густой. Только мои шаги по влажной земле, покрытой испарениями ночи, звучали эхом. Я был один против всех. Это ощущение — невероятное давление, которое только нарастало с каждой секундой. Но вот, в это мгновение, среди всей этой тьмы, я почувствовал не страх, а что-то другое — беспокойную уверенность. Я знал, что способен на большее, чем они могут себе представить. Как только я сделал первый шаг, все Учихи, словно по команде, активировали свои Шаринганы. Я видел их глаза, эти дьявольские глаза, которые искали уязвимости. Но я знал, что их силы не так беспредельны, как они сами думают. Я почувствовал, как мои ноги начинают двигаться быстрее, чем прежде, как чакра пробивает все преграды, давая мне невероятную скорость и силу.

Теперь же, смотря на полсотни шиноби с горящими красными глазами и в плащах со знаком Учих, думал о том, как бы их тихо убрать, чтобы не разворошить весь клан. Мне ведь ещё нужно камешек забрать. Холодный ветер обдувал ночное поле, а близость к одной из скал делала это место отдалённым и тихим. Сюда никто не придёт, но, если взрывы будут сильные, их услышат. Клан же был немного в отдалении.

Может, попробовать…

— Эй, ты! Где старейшина Каяма? — Предводитель, судя по высокомерному взгляду, обратился ко мне. Странный вопрос.

— Мёртв, — спокойно ответил ему. Мангекьё горели в моих глазах, но, похоже, никто не узнает уникальный узор высшего уровня Шарингана. Неудивительно. — Я сломал ему шею, он лежит там. — Я махнул рукой за спину.

— Что… — Он был в шоке от моей прямолинейности, не ожидая от меня такого ответа.

— Будем биться или разойдёмся по-хорошему? — спросил я, зная ответ на свой вопрос.

— В атаку! — крикнув, он первым выпустил огненного дракона, что устремился на меня. Неплохо, но не хватает мощности. Ещё сотня голов также выпустила огненные техники, поддержав своего лидера, скрыв мою фигуру в огромной волне огня всяких техник, начиная от огненного шара до какой-то лисицы.

Да и зачем мне биться? Цепи выкинули меня вверх, а клоны, что остались, подавили всю эту волну огромной волной воды. Пар скрыл мой финт ухода, а я, махнув рукой на этот бой, оставил с ними пятёрку, что задержит их до того, как они поймут, что дерутся против клонов. Или проиграют.

Уже летя по небу вертикально вверх, контролем чакры вызвал волну сжатого воздуха с левой ноги, которая подкинула меня немного в сторону. Упс, немного не туда. Всё же удивительно, что вспомнил, как Майто Гай прыгал своей физической силой по воздуху, ударяя Мадару, и переделал его прыжки под стихию Воздуха. Только ещё бы таланта мне в этой стихии, а то каждый такой скачок требует уйму чакры. Ещё и следить надо, чтобы не вырвать себе ноги в разные стороны. Следующим ударом воздуха, довольно чакрозатратной манипуляцией, выровнялся и теперь скакал по воздуху в сторону главного храма клана. Там, где хранился камень, что должен исчезнуть. Оригинальный метод решения проблемы я решил.

Главная моя цель всё ещё оставалась Зецу, но пока я не мог его ни найти, ни поймать. Но вот порушить его планы, уничтожив камень, что передаётся в клане тысячелетиями, я мог. Может, ещё и спровоцирую этим его на действия? Время покажет.

Оказавшись прямо над храмом, сделал импульс и буквально влетел через крышу в подвал, ломая при этом все полы и стены храма. Кощунство и унижение, но внимание от такого действия я привлеку ещё сильнее. Золотой Сусаноо должен быть заметен издалека.

Приземлившись, огляделся. Свечи, томоэ, рисунки. Прямо перед камнем стоял какой-то малец, но я мазнул по нему взглядом и взглянул на каменную скрижаль. Ухмылка была на моём лице, когда я увидел то, что там написано. А это интересно.

— К-к-к-то т-ты? — дрожа и боясь меня, подал голос мальчик, который, сидя, упал на задницу и отполз в угол.

Посмотрев на него, просто проигнорировал, на что он, похоже, разозлился. Страх перерос в злость.

— Отвечай наследнику клана Учих, нарушитель!

Заинтересованно посмотрев, заметил схожесть со своей внешностью и, внимательно оглядев его ещё раз, понял, кто этот мальчик. Всё же похожи. Мой младший брат… А что он, собственно, тут делает ночью перед странным камнем?

— Ты Изуна Учиха, не так ли?

— Да-а, — пробормотал он, когда увидел мои глаза, но не отводил взгляда. Хм.

На моём лице была всё та же маска. Лишь Каяма, который уже был мёртв, видел моё лицо и знал, кто я. А что, если…

Сняв маску и капюшон, улыбнулся ошарашенному мальчику, что будто посмотрел на взрослую версию самого себя, и сказал:

— Я ты из будущего.

И вырубил его иллюзией. Ха-ха-ха.

Сдерживая хохот от своей незатейливой шутки, быстро вытащил мальчика на порог разрушенного храма. Поставив печать на его тело на будущее, сделал так, чтобы у меня был запасной вариант. Может пригодиться, может, нет. Судьба — неопределённая штука. Пусть будет тут, когда прибудут те, кто уже бежит сюда изо всех сил. Я же, вернувшись, взял и поднял руку Сусаноо, в которой образовалось моё оружие. Копьё, что, удивительно для меня, который никогда не держал это оружие в руках, было родным для моего воина из чакры. Взмах — конец копья упирался в пол, и лезвие оружия приблизилось близко к камню, почти коснувшись его, но…

Вздохнув, развеял чакру и запечатал каменную скрижаль в свиток, что получилось с трудом. Странный камень. Возможно, я об этом пожалею, но мне нужно было время, чтобы изучить записи. Потом уничтожу. Первый клон только что был уничтожен, и в голову пришла информация, как моё тело было пронзено клинками. Ладно, похоже, попались дельные шиноби, что смогли победить клона, а дальше смогут и остальных убить. Но мне уже пора.

Моя фигура развеялась, как дым, и я отправился обратно домой в клан. Миссия окончена.

* * *

Взгляд со стороны

Учиха Таджима, смотря на разрушенный главный храм, испытывал сильные негативные эмоции. Настолько, что Мангекьё, который он долго скрывал ото всех, чуть не вырвался, следуя за эмоциями своего пользователя, заливая здесь всё чёрным огнём, но он сдерживал этот порыв. Было не время и не место. Козырь, что он хранил долгие годы, не мог просто так показаться на свет.

То, что храм был разрушен, не волновало его так сильно, как казалось его подчинённым, больше его волновало состояние его сына. Таджима, хоть и выглядел как холодный, а порой жестокий отец, всем сердцем любил своих сыновей, особенно когда их осталось всего двое. Младший же был его слабым местом. Если Мадара унаследовал его характер и был спокойно холодным, то младший, Изуна, скорее был как мать и был робким, но решительным, когда это было нужно. Но сейчас эта решительность куда-то подевалась.

Изуна был сам не свой, а ирьёнины клана лишь разводили руками. Бредни про то, что он видел себя самого из будущего, глава Учих не верил и думал лишь о том, что враг, что вторгся в клан, повредил сознание его наследника. Его крови. Его сына.

От этого он ещё сильнее ярился и не знал, куда себя деть. А то, что каменная скрижаль, хранимая веками в клане, пропала, не добавляло радости главе. Всё шло плохо, и война, которая идёт довольно тяжко для клана в последнее время, тому яркое доказательство.

Таджима думал, что пора показать Сенджу, что с кланом Учих стоит считаться. Пора было закончить эту войну и убить его старого врага Буцуму.

В том же месте

Зецу негодовал, Зецу гневался, Зецу был в ярости. План, которому он следовал, шёл хорошо и гладко. Сильнейшие шиноби этой эпохи уходили в чистый мир. Глава клана Сарутоби, умнейшие Нара, опасные Яманака, толстые Акимичи, психованные Учиха. Один из близнецов Хозуки умер при битве с главой Юки, старый глава Хатаке уступил место своему сыну, и другие более или менее сильные шиноби уходили из этого мира и оставляли его для новых шиноби. Более слабых, более управляемых.

Он забыл, насколько этот мир был в хаосе. За века, проведённые в наблюдениях и манипуляциях, всё было в пределах его видимости. Всё было в пределах его рук. Но теперь кто-то портит его картину, кто-то портит всю его игру.

Неизвестную печать на теле младшего брата Мадары он заметил, чего не могли Учихи. И то, что он не мог выяснить, что она делает, нервировало его. А то, что каменная скрижаль, которую он не успел показать перерождению Индры, бесила его ещё сильнее. Бесила настолько, что он, захватив одного из Учих, пробрался ночью в храм, когда все ушли, и рассматривал каждый уголок, чтобы выяснить, кто был здесь и кто рушит его планы.

Прошёл целый час, пока он ничего не нашёл, но вдруг, будто провидение, он заметил маленькую деталь, которую упустил. Стёртость пола, которую он принял за простой удар от обломков, оказалась следом от оружия. Огромного оружия. Это был след от оружия Сусаноо…

Но он убрал всех пользователей Мангекьё. Безумная девочка, которая родила полукровку, погибла от рук своего же дяди. Дядя, который стал слишком силён и сгинул при битве с двумя биджу, навсегда стёр с лица земли двух обладателей Мангекьё. Третий же известный обладатель был главой клана, который скрывал ото всех свои глаза, но от Зецу такое он не мог скрыть. Но это было бессмысленно. Таджима не был дураком и не сделал бы такую глупость, как уничтожение каменной скрижали и вред своему же сыну.

Если только есть четвёртый.

Кто же он? Смотря на луну, сын Богини Куро Зецу перебирал варианты и не мог найти правильный ответ на свой вопрос. Он и подумать не мог о том, что какой-то полукровка сможет пробудить глаза, что даруют божественные силы.

* * *

Глава 43

— Как продвигается исследование печати?

— Откровенно говоря, трудно, Ашина, я бы даже сказал, что это невозможно. Это совсем другой вектор развития искусства нанесения фуин-печатей, более чем уверен, что эта печать прибыла к нам из другого мира.

— Хм, если бы мне кто-то сказал такое, я бы не поверил, но тебе я верю. Но ты ведь сможешь её сломать?

— Ломать — не строить, Ашина…

* * *

Смотря на армию, что стояла перед моими глазами, я испытывал мрачное удовлетворение от того, что скоро это всё наконец-то закончится. Наконец-то эта бессмысленная война, начавшаяся из ничего, закончится ничем. Опять останутся лишь горы трупов и сироты, которые будут оплакивать своих родителей и родственников. Вздох разочарования не раздался из моих уст лишь по той причине, что это было неуместно и грубо. Не поймут этого стоящие рядом люди.

После того как я вернулся в клан, ко мне от Ашины было множество вопросов. То, что был убит один из старейшин клана Учих и был разрушен главный храм клана красноглазых, ему доложили. Новый глава разведки не зря ел свой хлеб. Мне пришлось рассказывать правду насчёт старейшины лишь по той причине, что лично сам я не мог расшифровать все тайны свитка, в котором заключён клинок. А единственный мастер, которому я мог доверять и который меня не обманет, был Глава. Так я показал и отдал один из величайших артефактов этого мира в руки Ашине. Переживал ли я? Ни капли. Мне были нужны гарантии того, что я не превращусь в куклу или в овощ, когда интегрирую в Сусаноо клинок. Лишь об одном жалел: что Ашина узнал о том, что клинок вообще существует. Всё хранит тайны хорошо, но, когда это стоит жизни, тайны не скроешь.

Насчёт храма же рассказал, что просто случайно туда упал, когда удирал, а моё лицо никто не видел. Конечно, по чакре опознать меня было можно, ведь каждый выделяет уникальную, как бы ауру чакры, и некоторые сенсоры запросто поймут, кто я. Но меня это особо не волновало. Меня никто не видел, а это главное.

Использование Мангекьё не прошло бесследно, и обследование от старика показало, что я ослеп ещё на несколько процентов. Разницы не заметил, но это было будто бы просто вода в глазах, неудобно, но терпимо. Непонятно, где было сто процентов, а где будет ноль, но, по словам дедушки, если так продолжится и я буду использовать свои глаза всё чаще, то через примерно полгода активного пользования каждый день без восстановления и осмотра старика ослепну. Полностью. Старик понимал, что отговорить использовать глаза не получится, но посоветовал не полагаться на них постоянно. Я и так собирался так делать, но это чувство защищённости и силы, когда используешь силы глаз… Слишком манящее.

Мне же было интересно, как не ослеп в своё время Итачи, когда использовал свои глаза. Он также использовал их редко, но метко, как и я? Он ведь годами жил с ними. Или же это лишь моя проблема из-за искусственного пробуждения глаз, что они слепнут быстрее обычного? Вопросы, ответы на которые я никогда не получу. Старик сказал, что у него случился прорыв и совсем скоро он решит проблему, но я понимал, что он меня утешает. Или, скорее, себя. Но меня это скорее радовало, всё же было приятно, когда были близкие люди, которые стараются сделать лучшее, что есть в их силах, ради тебя. А слепота меня не так сильно страшила, как неисполнение всего задуманного.

Теперь же, спустя две недели моего пребывания в клане, мы, а это все боеспособные члены клана, стояли перед всеми воинами клана Хьюг и Кагуя. Наши две-три тысячи на фоне десятков Хьюг и пятков тысяч Кагуя смотрелись смешно. Но сенсоры, которые стояли по сторону фронта, пучили глаза и пытались не ослепнуть от количества чакры на нашей стороне.

Да-а. Оглядев людей рядом, покачал головой. Что Ашина, что старик были монстрами. А то, что таких монстров собралось здесь сотня, было ещё страшнее. Старейшин и тех, кто прошёл рубеж в сотню лет, можно было увидеть невооружённым глазом, и было сразу видно, кто пожнёт в этой битве больше всего врагов. Их ждёт очень кровавая битва, но мы с Ашиной этого не увидим.

— Береги себя. — На моё плечо опустилась рука дедушки, и тот обнял меня. — Я знаю, что ты силён, но, если ты поймёшь, что не выдерживаешь, прошу, отступи, Оками.

Посмотрев на беспокойные глаза старика, я спокойно улыбнулся.

— Хорошо, старик.

Он кивнул и, больше ничего не сказав, ушёл в полевой лагерь. Он был позади всех войск, но это не значило, что это было безопасное место. Скорее, одно из самых опасных, всё же выбивать раненых было одной из самых типичных тактик шиноби. Это у самураев была честь и понятие честного боя. У убийц, коими мы были, не было такого идиотизма, а лишь мысль о том, что победа — всё, а поражение — ничто.

Ашина, посмотрев вслед за дедушкой, повернулся ко мне и, держа руки в длинных рукавах, скрывая их, сказал:

— Ты готов, молодой Оками?

— Да, Глава.

Он посмотрел в мои глаза, ища что-то, понятное только для себя, и кивнул.

— Хорошо. — Он посмотрел на ту сторону, где находился враг, и сказал: — Ты уже встречался с ним и понимаешь, что бой предстоит тяжёлый, но знай: у каждого врага есть слабости. Даже у такого, как Кимари. Это будет твой урок, финальный, который у тебя будет. А вы… — Он повернулся к разведчику, что стоял на коленях, пока мы всё это время разговаривали, и сказал: — Знаете, что делать.

Да-а. Слабости…

Разведчик исчез из поля зрения, а я всё ещё думал, смотря на всю эту ораву людей, что ждала команды для атаки. Ещё бы понять, есть ли у шиноби, что обращает в прах всё, что движется, слабость. И что, старики постоянно преподают мне уроки? Фетиш у них такой, что ли?

* * *

Всё началось внезапно, когда я предавался ничегонеделанию. Прибыл посланник в пустой белой маске и передал мне одно лишь послание от Главы клана: готовиться к сражению, в котором будут участвовать все. Я понятия не имел, как можно было договориться с врагом, чтобы встретиться толпой на толпу, просто так. Но меня не это волновало, а моё участие во всём этом хаосе. До этой знаменательной битвы, которая точно попадёт в учебники истории как одна из самых крупных битв в истории мира шиноби, по крайней мере нашего клана, я никогда не бился в такой огромной толпе.

Всё же есть большое отличие между тем, когда ты просто поддерживаешь издалека техниками сотню-другую своихсоклановцев, и они рассредоточены на большой площади, и когда ты воюешь с ними плечом к плечу. К моей бесконечной радости, мне не пришлось топтаться в огромной толпе. У Ашины были другие планы на меня. Он решил взять меня в более опасное место, чем огромная толпа.

Я задавался вопросом, как они договорились толпой на толпу? Вот и ответ: стоит, ухмыляется и достаёт свои костяные мечи из своего тела, пока его компаньон разминает свои руки. Не знаю зачем, когда есть чакра, но его дело. Позёр. Я более чем уверен, что Ашина предложил это, а эти двое глав своих кланов поддержали это безумие. Всё же, что им дело, что помрёт тысяча-другая их подчинённых? Они ведь убьют главную угрозу в лице Ашины, и тогда всё будет хорошо. Так примерно мне думалось, смотря на их лица, не обременённые интеллектом. Возможно, во мне говорит моё прошлое, но такое отношение к человеческим жизням меня неимоверно бесило. Так бесило, что хотелось стереть ухмылку с лица этого Хьюги. Его соклановцы — буквально рабы из-за печати на их лбах, и у них нет как такового выбора не воевать. Я более чем уверен, вся эта война была лишь выгодна главной ветви, в то время как побочная теряла всех, кого могла…

Выдохнув, чтобы унять ярость, которая горела в груди, уменьшил ток чакры в глазах. Слишком рано, и мне нужна нормальная реакция, а то слушать, как они говорят замедленно, невозможно.

— Привёл с собой этого щенка, Ашина? — Он указал на меня мечом, смотря на Главу. А каких-либо ран я не заметил, похоже, ирьёнины убрали все шрамы от взрыва. — Думаешь, он тебе поможет избежать смерти, а, старый ****?

Мы были в отдалении от основных войск, и наша двойная дуэль проходила прямиком на берегу огромного устья океана рядом с нашим кланом. Да, то, что враг подошёл так близко, было личным решением Главы, старик рассказывал, что старейшины были против, но после смерти своего сына Ашина стал немного резким и приказал без промедлений сворачивать все лагеря. Так, заманив врага немного вбок и ближе к нашему клану, мы встретились там, где океан даровал жизнь всем ближайшим поселениям. Увы, в ближайшее время здесь появится довольно много трупов, так что всех нешиноби по приказу Главы также эвакуировали, хоть они и были против уходить из своих домов. Война, одним словом.

— Не сквернословь, Кимари-кун, это тебя не красит, — спокойным голосом отчитал его Ашина, на что, незаметно для всех, но не для меня, он немного скосил взгляд вниз. Хм-м, их связывает не только вражда? — Он здесь, чтобы наблюдать и видеть, к чему приводит чрезмерная погоня за силой.

— Хочешь преподать ему урок, как и мне когда-то, а, старик? — Кагуя ухмыльнулся и согнул колени, приняв неизвестную стойку, его руки, в которых были костяные прямые мечи, были обращены в лицо Ашине, который спокойно смотрел на это, даже не вытащив из своих рукавов руки. — Тогда это будет его последний урок!

С этими словами последовал рывок, который оттащил дуэт Ашины и Кимари от нас на сотню метров, настолько сильными и быстрыми они были, что размылись в моих глазах, в которых горели три томоэ. Интересно, уклоняясь от удара, который должен был сделать дырку в моём сердце, подумал о том, что Кимари был учеником Ашины? Возможно? Интересно-интересно, но спрошу попозже после битвы. Тут у меня был смертельный бой на пределе сил.

Хидэо Хьюга — типичный представитель главной ветви своего клана. У него были длинные чёрные волосы и безликие белые глаза — уникальная черта, характерная для всех членов его клана. Он носил традиционную свободную белую робу с длинными рукавами, на которую было накинуто коричневое хаори. Его размашистые удары наносились с разных сторон и из самых неожиданных мест.

Его вакуумная ладонь просто сдирала землю и оставляла в ней дыры, а стены, построенные на основе вакуумной ладони, блокировали все ниндзюцу малого спектра, которые я кидал, пока уворачивался, словно заяц от волка. Ещё и небесное вращение это, достало. Не приблизиться. Напор чакры таков, что сдувал весь огонь и воду, которые я направлял на него. Интересный противник. Сильный, что удивительно для меня. Жаль, что просто время так медленно идёт. Когда там Ашина закончит…

— Что, уже сдался, маленький Узумаки? — Хидэо, видя, как я встал и смотрел на далёкие огни взрывов вдалеке, где резвились двое старых знакомых, наверняка подумал, что достал меня. Всё же он был чист и свеж, а я в то же время был весь в порезах от его ударов и в грязи. Моя красивая накидка и штаны, которые сшила Котецу, испачкались, а жаль, она так старалась. Но раны меня не беспокоили.

На его слова покачал головой.

— Нет, просто скучно.

— Что? Ха-ха, похоже, Ашина Узумаки привёл безумного щенка, что не понимает, где реальность, а где иллюзии. Сейчас я покажу тебе настоящее веселье.

Он сложил ладони вместе, и тут его тело загорелось, чакра бурным потоком начала литься из его источника, окутывая его словно аура. Интересно, что-то это мне напоминает, словно видел такое давно, но не могу вспомнить, и что это ему даст? Он станет быстрее или сильнее…

Успев еле увернуться от резко ускорившегося врага, отпрыгнул назад, смотря на место, где только что стоял. Буквально доли мгновения — и моя голова бы сплющилась. Ох-хо. Кажется, недооценил я врага, а это ошибка, как говорили мои учителя. Там, где я стоял, была фигура Хидэо, горящая синим, а огромная дыра показывала силу удара. Он испарил одним ударом область где-то метров три-пять и глубиной также метра три. Неожиданно и сильно. Но почему другие Хьюги не показывали такое, даже когда я их буквально убивал голыми руками?

Облизнув пересохшие губы, начал манипулировать чакрой. Доспех Молний! Молнии начали окутывать меня, и, видя это, Хидэо усмехнулся.

Посмотрим всю силу Главы клана Хьюг. Рывок, одновременно в середине поляны мы встретились, и с этим началась битва. Настоящая битва.

* * *

За доли секунды, которые никто из обычных средних по силе шиноби не успел бы даже понять, мы преодолели огромное расстояние и столкнулись прямо друг с другом. Он нанёс сокрушительный удар по моим рукам, но крепость моего тела была выше, чем то, что он мог себе представить. Однако следующий удар заставил меня уклониться, повернув своё тело немного вбок, заставив клинок из чакры, который образовался из рук Хидэо, распасться искрами от того, что он пронзил воздух и землю. Опасно. На обратном движении, смещая центр тяжести, ударил кулаком ему в плечо и оттолкнул его, не ранив никаким образом, так как мои когти не смогли пробить его режим чакры. Ещё страннее, что это за техника, что выдерживает моё тайдзюцу?

Времени для размышлений не было, и бой продолжался. Хидэо снова исчез на высокой скорости, стираясь в восприятии, и появился позади меня, решая завершить наш бой одним ударом. Обрадованный Хидэо, думая, что он тут самый умный, вложил весь свой вес и силу, чтобы ударить, но наткнулся носом на мой локоть. Внезапное изменение позиции ошеломило главу клана белоглазых, и тот покатился от такого простого удара, словно мальчишка на улице, и был ошарашен такой простой уловкой.

Всё это было лишь простой разминкой, и ни я, ни Хидэо не получили от такого обмена ударами ран.

Быстрый размен ударов продолжался, и мы кружились в танце смерти. То тут, то там наши фигуры появлялись и исчезали. Моя — белая от молний, и его — синяя от чакры. Мы разнесли уже целый гектар леса и не прекращали наш танец, пока не почувствовали, как толчок земли раздался от места битвы Главы и Кимари. Похоже, у них всё шло к кульминации, и мы тоже должны были заканчивать.

Настоящий же бой начался, когда Хидэо появился передо мной и быстрыми ударами своими ладонями пытался достать меня. Мне было легко предсказать движения противника и заранее создать стратегические ловушки. Шаринган в этом деле был отличным помощником, и все атаки ушли в молоко, хоть и были близки. Ловушки под его ногами, созданные на основе фуин и молний, были очень опасны и, словно столбы, пронзили небо, хоть и всего на метров десять. Всё в радиусе ловушки было расплавлено от высоких температур. Молнии летели с невероятной скоростью, заставляя Хидэо моментально использовать свой режим чакры, чтобы совершить скачок-переход и уклониться. Он словно мгновенно оказался на расстоянии десяти шагов от меня, будто телепортировался, но я знал, что тот просто на короткий момент стал очень быстрым. Я не мог заметить своими глазами, что это было, но следы ног показывали, что тот быстро отступил, понимая, что даже повышенная прочность от режима чакры не спасёт от такого. Умный, хоть и самоуверенный. Что, впрочем, относится и ко мне.

Он стоял на несколько метров дальше, оставаясь невредимым. В его глазах было понимание, что он был близок к смерти, и, если бы не его чувство опасности и опыт, он был бы сейчас мёртв. Горячее дыхание появилось из моего рта. Жарковато.

— Удивил, щенок Ашины, ты полон сюрпризов, — сказал он уже без усмешки, похоже, принимая угрозу от меня всерьёз. — Но этого мало. Восемь триграмм: Касание небес.

Необозримое давление появилось со всех сторон, и я не успел среагировать на эту атаку, меня словно сжали со всех сторон и давили прессом. Что за? Его стойка напоминала типичную стойку, которую принимали Хьюги, когда использовали Восемь триграмм, но эффект и техника отличались кардинально. Прошло всего секунды три, но я уже чувствовал, как Доспех Молний начал сдавать. Ещё чуть — и меня расплющит, как арбуз под колёсами. А-о-х. Опять использовать их. Как бесит.

— Признай поражение, малец, и останешься жив. — Неуместное милосердие удивило меня, а спокойное лицо стоящего в стойке главы клана показало, что он серьёзен. Хм, а я думал, они все в этом клане снобы. Но, увы. Мангекьё. Три томоэ закрутились в моих глазах, образовав уникальный узор моих глаз.

Сусаноо образовалось вместо Доспеха, даровав мне свободу, и я тут же отпрыгнул от места неизвестной техники. Там, где я стоял, земля просела, чего я не замечал. Опасная техника.

То, что я так легко ушёл от его техники, похоже, удивило его, а мои золотые рёбра Сусаноо напрягли. Не став увеличивать уровень защиты, просто сконцентрировался, всё же трудно одновременно использовать две способности глаз. Закончим быстро. Райдзин. Позади меня появился пояс из томоэ, и тут же из них выстрелили три молнии, что ударили по не успевшему уклониться Хидэо. Всё же скорость у них была слишком высокой даже для моих глаз. Белый свет заполнил пространство, а гром, что раздался, почти оглушил меня. М-да, забыл, что эти рёбра не защищают от звуков.

Подойдя к месту, где была пыль, сдул её ветром и искал тело. Всё же не должен ведь умереть целый глава клана от всего лишь трёх молний. У него ведь ещё режим чакры был, который защищал его. Да и манипуляции заметил, что он пытался сделать перед ударом.

Удар, который произошёл из-под земли, был неожиданным, а то, что мне прописали в челюсть и чуть не оторвали голову, было полной неожиданностью. Отлетев и приземлившись на ноги, присел, чтобы успокоить гудящую голову, и посмотрел на того, кто смог выжить вторым после Кагуи от моих молний. Вся левая часть тела была чёрной и в ожогах и была хуже, чем правая, но, что ещё хуже, левая кисть до локтя отсутствовала полностью. Режим чакры был развеян, и лишь штаны уцелели после моей атаки, словно в насмешку. Его глаза были обращены вниз, и он тяжело дышал, и вдруг, шагнув, просто упал.

Потрогав свою челюсть и сплюнув кровь, подошёл к мужчине, что так отчаянно цеплялся за жизнь, что пожертвовал левой кистью, и начал его лечить. Может, Ашине будет нужен, а может, нет, но оставлять умирать как-то не хотелось. А то, что я немного поворую техники, никто не узнает.

* * *

Ашина сидел на поверженном Кимари и спокойно ожидал меня. Кагуя был окутан цепями и пытался выбраться, судя по звукам, и что-то говорил, но рот и в принципе всё тело были в печатях. Удивительное дело: два врага, и оба повержены, но не убиты. В этом мире, где врагов всегда убивают при любом удобном случае, — прецедент.

— Я рад, что ты его не убил. — Он посмотрел на моё плечо, на котором лежал глава клана Хьюг, и обратил внимание на мои раны. — Были проблемы?

— Так, — пожал плечами. — Лёгкие трудности.

Он хмыкнул и заставил цепи подняться вместе с собой, летя за своей спиной. То, что там был человек, было понятно лишь по длинным белым волосам, что торчали клочками из-под цепей. Бедный Кагуя, интересно, ему там удобно?

Мы прошлись через рощу огромных деревьев, торопливо перепрыгивая через ветви исполинов, и подошли к месту огромного побоища. Трупов я видел множество, но большую часть составляли Кагуи, и лишь малая была из клана Хьюг. Шаринганом отметил, что бьющиеся мои соклановцы щадят Хьюг по большей части из побочной ветки и стараются просто вырубать их. Хоть и отрывая им конечности. Но они хоть останутся живы. Кагуя же просто убивали без всяких условностей и сжигали.

Знал, что у Ашины был план, но мне не было интересно какой, лишь бы эта война закончилась, и я занялся своими планами. Когда же раздался громкий голос старого Главы, не удивился.

— Услышьте, Хьюги! Ваш глава… — Он указал на моё плечо, на котором всё ещё лежал оглушённый глава. — Был повержен, и вам больше не нужно биться. Больше нет смысла проливать кровь, нет смысла в этой войне. А это…

Он взял из своего пояса свиток и раскрыл его. Появившееся тело удивило меня, а то, что последовало дальше, вообще шокировало. Побочный член клана Хьюг обладал проклятой печатью, и его лоб украшало это клеймо. Но тут Ашина сложил пальцы и спокойно провёл ими по лбу парня, на вид которому было лет четырнадцать-пятнадцать. Маленький мальчик, а раб.

— Ваша свобода.

В прошлом — раб, а теперь свободный человек, с чистым лбом, он очнулся, разбуженный Главой, и тут же почувствовал изменение в себе. Да, лучше он сам расскажет поражённым Хьюгам, что застыли, словно каменные, посреди боя, что это не обман, а когда на тебя смотрит многотысячная толпа, врать — себе хуже. Всё они своими глазами, дарованными им по праву крови, видели все манипуляции Главы и понимали, что это правда. Но поверить в свободу труднее, чем в обман.

А то, что клан Кагуя продолжали убивать, было всем до лампочки, ага. И то, что мне приказали разбираться с этими безумными монстрами, вот вообще не круто. Война закончилась, а жизнь продолжается. Очередной этап в моей жизни подошёл к концу.

* * *

Пятое и последнее примечание в 2024 году:

Дорогие читатели! 🎄✨

С Новым годом! Пусть этот год принесёт вам море вдохновения, яркие моменты и искренние улыбки! Пусть каждый день будет новым шагом к вашим мечтам, а рядом всегда будут верные друзья и близкие, готовые поддержать и поделиться радостью. Пусть в вашем доме царит уют, а в сердце — тепло и гармония.

С Новым годом, с новыми возможностями и незабываемыми историями, которые мы продолжим писать вместе! Пусть этот год станет ярким и успешным, полным удивительных открытий и счастливых событий! 🥳🎆

С любовью и благодарностью,

Канира.

Хочу выразить огромную благодарность всем, кто читает мой фанфик, и сказать вам спасибо.

Огромное человеческое спасибо. Возможно, для некоторых цифры на экране — всего лишь цифры, но для меня они стали уверенностью. Спасибо.

Подписываться, кидать подарки сюда:

https://boosty.to/kanira — сюда подписываться

Всех с предстоящим 2025 годом, полным новых возможностей, свершений и вдохновения! Пусть каждый день дарит вам радость, а впереди будет столько захватывающих приключений, сколько хватит смелости мечтать! Мечтайте!

Оками

Глава 44

— Самая большая ценность нашего долголетия, Оками, не в количестве прожитых лет, а в том, сколько ты успел оставить после себя. Сколько жизней ты изменил, сколько истин открыл и какой след в мире ты оставил.

* * *

Я всегда думал, что время — это нечто неуловимое, как ветер. Мы все ощущаем его присутствие, но не можем схватить и удержать. Оно бесконечно и стремительно. Каждый день — это всего лишь одно мгновение в бескрайнем потоке. Мы не видим, как оно уходит, но осознаём его отсутствие, когда оглядываемся назад. Мои мысли всегда были о времени — о том, как оно влияет на людей, на наше восприятие мира. Но по-настоящему я не понял его сути до того момента, как это коснулось меня. Когда закончилась война, время прошло слишком быстро, слишком стремительно. Вспоминая, как выросла Мито, как постарел дедушка, я чувствовал сожаление и удивительную радость. Всё это перемешалось внутри меня и не покидало меня ни на миг.

Кагуя всё же смогли убежать от моего меча. Приказ Главы был ясен как день: вырезать всех буйных, а тех, кто подлежит ассимиляции, привести в клан. Буйными были все члены взрослого поколения и старше пятнадцати лет. Я пытался поговорить с самыми молодыми членами боевого крыла, объяснить всю тщетность их действий. Их борьба и сопротивление лишь тратили моё время. Но они были непреклонны, и мне пришлось сделать то, что я должен. Я не гордился тем, что оставлял после себя сотни трупов. Группа, что сопровождала меня, видела, что в начале я всегда пытался поговорить. Убедить сдаться и спокойно сложить свои костяные оружия. Но никто меня не слушал. Была ли вина в том, что их геном, как мне рассказал старик после, влиял на сознание, или же мои слова их не убедили, не знаю. Но слава мясника и палача клана была мне обеспечена. Эти шёпотки и косые взгляды убийц, которые удивлялись, что кто-то делает работу, которую должны были они, были как насмешка. Я, человек, что посвятил себя науке, человек, что пытался вернуть свой дом и очистить от радиации, стал тем, на кого равнялись и ужасались. Целых четыре года охоты вынули из меня последние положительные эмоции насчёт своего пути, все эти смерти и бои уже стояли у меня как ком в горле. Была бы моя воля, сидел бы в клане и клепал печати на продажу, а не бегал по лесам и не искал всяких безумцев, которые из своих костей пытались убить меня.

Резоны Ашины были понятны для меня. Сделать мне хорошую репутацию в клане и не только, он тем самым делал из меня хороший запасной вариант на случай своей преждевременной смерти. Конечно, я точно не был первым или вторым в очереди на престол клана, да и не нужно мне это было. Но вся эта катавасия с кланом Кагуя даровала мне репутацию, которая ещё долго не утихнет. Сперва победить главу клана Хьюга, после вырезать почти несколько тысяч шиноби. Всё же такое не забывается. В глазах Главы клана он сделал мне огромный подарок, а для меня же это было как работа. Грязная и неприятная.

Это продолжалось бесконечно долго, на мой взгляд. Месяцы поисков и захватов, месяцы бесконечной беготни и боли в глазах. Мангекьё мне не приходилось использовать, не было уже тех, кто смог бы мне противостоять в прямом бою, но от этого не было легче.

Хьюги же погрязли в гражданской войне. После того как мы выдали им способ снятия своего поводка, те с цепи сорвались. Старейшины главной ветви, старейшины побочной, стихийные лидеры и те, у кого хватило ума уйти к нам. Всё это перемешалось, как ком. Про бывшего главу клана уже никто и не вспоминал. Старейшины что с этой стороны, что с той тянули одеяло на себя и требовали подчинения. А тех, кто ловил мутную рыбку в этой грязи, хватало. Мне отстраниться от всего этого и оставить всё на самотёк. Я бы сказал, что это было жестокое наказание, чем если бы Ашина решил захватить клан или уничтожить. Теперь на годы, а может, и на десятилетия клан Хьюг выбыл из игры. И все в мире знали, кто это сделал. Наследие младшего брата мудреца в этом мире погрязло в хаосе. Хотя и наследие старшего не отставало от них.

Моя жизнь была похожа на бесконечную гонку. Я всегда торопился куда-то, словно мне нужно было успеть. Успеть стать сильным. Успеть исправить ошибки. Успеть понять, что же на самом деле важно. Но чем больше я стремился к этому, тем яснее становилось, что время не может быть поймано, а все попытки его изменить — напрасны. Я помню, как в детстве мы с друзьями играли в прятки. Мы прятались в лесу, и казалось, что время замедляется. Когда я сидел в укрытии, слушая шаги, я ощущал, что мир вокруг меня останавливается, и всё замирает, лишь моё собственное дыхание и шелест листвы напоминали о том, что я живу. Но как бы я ни пытался замедлить ход времени, он всегда возвращал меня в реальность. Время не прощает тех, кто пытается его обмануть.

Сенджу и Учихи не прекращали воевать, то, что Учихи переехали с привычных мест, я узнал позже, но это было не так важно. В этой чехарде событий были и другие громкие новости. Вспоминая лицо маленькой девочки из клана Юки, услышать новости от старика было неожиданным. Мирные несколько лет существования бок о бок сделали из союза Хозуки и Юки грозную силу в ближайших землях. Но мир не продлился долго. Главы кланов что-то не поделили, и те поубивали друг друга. И опять началась великая война между кланами, только вот теперь у Юки были огромные проблемы, ведь главы кланов Хозуки были близнецами, не пойми как правили, но сам факт. И то, что одного близнеца убили, а другой остался жив, сделало всё намного хуже. Юки буквально заставили уйти из привычного места обитания. Переехать и занимать место там, где уже давно всё поделено, очень трудно, и то, что маленькая девочка в прошлом, а ныне глава клана Юки, прибыла в наш клан на поклон, делало всё ещё сложнее.

Маленькая девочка, которая была мне по колено и всегда улыбалась, сильно изменилась. Смерть отца и приход к власти сделали из неё ту, которой она должна была стать намного позже. Холодное лицо без эмоций, даже когда она поприветствовала совет старейшин, синие глаза, что неотрывно смотрели на лицо Ашины, и белые волосы, что были уложены в замысловатую причёску в виде высокого хвоста.

Она говорила твёрдо и уверенно:

— Мы предлагаем вам свою верность в обмен на безопасность людей. У нас множество раненых и тех, кто не может бороться. Я прошу лишь одного — жизнь.

Так, совет и Глава в присутствии меня, на которого уже никто не обращал внимания и к которому все привыкли, начали обсуждать предложение Хаки. Когда она вышла из места проведения совета, старейшины высказывали своё мнение. Обсуждение продлится ещё долго, так что девочка осталась ночевать у нас, не переживая, что её здесь тихо прирежут.

— Я считаю, что это того не стоит, это принесёт нам больше проблем, чем пользы, — сказал молодой, на фоне других, Коичи Узумаки, довольно добрый и общительный старейшина. Его волосы ещё не выцвели от прожитых лет, и он сильно гордился своими длинными волосами. — Вы ведь сами видели, с кем они прибыли. Одни сопляки и старики, всех, кто мог держать оружие, либо остались прикрывать слабейших, либо умерли ещё до этого. Мы можем взять ношу, которая станет тяжелее, а не легче со временем.

— Но это ведь возможность, — сказала Сузума, женщина, что учила меня скрытности и всему, что касалось настоящего пути ниндзя. Она была стара, но её красное кимоно ярко подчёркивало её фигуру, которую она не могла скрыть. Зелёные глаза ясно смотрели на Главу, который, прикрыв глаза, слушал. — Посудите сами, за последние годы наш клан пополнился множеством новых людей. Чего стоит змеиный отшельник, у которого уже на подходе третий ребёнок? А Хьюги, которые не захотели воевать со своими сородичами за власть в клане? Все они, может, и не проникнутся духом и наследием нашего клана, но их потомки вырастут здесь. На островах, среди Узумаки, и станут теми, кто в будущем будет защищать свой дом. Свой единый и истинный дом.

— Это может не понравиться другим кланам и всяким даймё, они могут подумать, что мы пытаемся образовать альянс, а может, и государство. А вы все знаете, что бывает, если пытаться воевать против всех сразу, — напомнил о мрачных примерах нашей истории человек, который отвечал за архивы и за образование в целом в клане. Старейшина Сумико была женщиной, что закрыла своё лицо вуалью и никогда не показывалась без неё при людях. Даже по фигуре было непонятно, сколько ей лет, ведь балахон скрывал всё. А голос у неё, кстати, был молодым.

— И что? Просто ответим им, а если не понравится, сожжём их города и обворуем их сокровищницы. Обычные люди и другие иже с ними ни капли не пугают меня. А кланы не посмеют вмешиваться, если мы напомним, что произошло с Хьюгами, — сказал человек, что по кондициям сильно обгонял меня, а скорее подавлял. Даже рядом с дедушкой, для меня примером мощи, этот медведь смотрелся бы внушительно. Огромная гора мышц и лысая голова, словно у монаха, была скорее целой историей, которая стоила отдельного упоминания. Шинджи Узумаки, полукровка, как и я, и монах в прошлом, отвечал непонятно за что и непонятно как вообще был старейшиной. На фоне других сидящих здесь людей, при свечах, которые освещали безлунную ночь, он был словно экзотическое животное. Грубый диалект и то, что он при разговоре громко кушал, никого уже не смущали, как и меня. Привык, поди, видеть и биться вместе с этим здоровяком было весело. Конечно, если постоянно не видеть, как он разрывает голыми руками Кагуя, которые славились тем, что выдерживали многое.

— Дело не в страхе, молодой Шинджи, дело в нашем мироощущении. Миру не нравится, что Узумаки проливают кровь, и Шинигами также был бы не против отдохнуть от того, что каждый день к нему прибывают всё новые души, — сказал старейшина Тоши, который отвечал за духовную часть клана. Он был немного странным, но весёлым стариком. — Конечно, Шинигами не прочь полакомиться душами глупцов, что посмеют пойти против нас, но всё же слишком много войн за последние десяток лет произошло. И мне это не по нраву…

Да, определённо странный, но весёлый седоволосый старик. Так и остальные высказали своё мнение и то, как они видят всё это. Всё же взять целый клан, хоть и в малом составе, довольно трудно и требовало тщательного обдумывания.

Ашина молчал и просто слушал, иногда кивая, а иногда хмурясь. После часа балагана, в который превратился совет, от того, что старикам и старухам, которым уже за сотню лет, стало скучно, тот поднял руку, и все также органично замолчали, как и спорили. И сказал:

— Я вас услышал и теперь приму своё решение. Но до этого я также хочу выслушать своего друга. — Он повернулся ко мне. О, нет. — Оками, что ты думаешь насчёт Юки и их предложения?

Я мысленно попинал Ашину, что знал, что я не люблю что-то решать, и просто сказал:

— Я поддержу ваше решение, Глава. — Сидя рядом с ним по правую руку длинного стола, было неловко слышать тихие смешки и видеть ухмылки от старейшин, что знали наши странные отношения с Главой. Он уже несколько лет постоянно зовёт меня на советы и заставляет слушать весь этот галдёж и разговоры долгоживущих Узумаки. И мне приходится каждый раз тратить часы просто на то, чтобы пить чай маленькими глотками и ждать, когда же всё это закончится.

— Но всё же я хочу услышать твоё мнение насчёт того, что нам предложила Юки Хаки, твоя знакомая, как я знаю…

А то, что он при этом ухмылялся, вгоняло меня в уныние. Опять мне решать судьбу людей, но ответ он и так знает, опять устраивая тут театр одного актёра.

— Я за то, чтобы принять этих бедных людей, что бегут от войны. Мы Узумаки, и наша ответственность в нашей силе. Сегодня мы примем их, а завтра они будут стоять рядом и защищать свой новый дом.

— Отлично, да будет так. — Ашина поднял руку. Тут же появилась слуга, что принесла чистый свиток. И откуда только знают, что надо? — Как сказал мой юный друг, наша сила дарует нам свободу, но также она даёт нам ответственность. Люди, пришедшие в беде к нам в клан, получат лишь доброту. Составив же договор…

Так, решением совета и Главы клан Юки отныне и навеки стал частью большого клана Узумаки. Клана, в котором уже живут выжившие Кагуи, бежавшие семьями Хьюги и всяко помалу. Та ещё сборная солянка…

* * *

Шли годы, и я продолжал бороться с этим ощущением. Я стал сильнее, научился контролировать свои чувства, свои реакции. Но всё равно, как бы я ни старался, не мог избавиться от ощущения, что время уходит, как песок из рук. Я не мог понять, почему. В тот момент я понял, что время — это не враг. Это нечто неизбежное, но не враждебное. Оно не предназначено для того, чтобы уничтожить нас, а скорее, чтобы научить нас ценить то, что у нас есть. Мы не можем контролировать время, но можем контролировать, как мы живём в его пределах. Мы не можем остановить его, но можем научиться принимать его переменчивость. Мито уже приближалась к своему восемнадцатилетию, и скоро нас ждала свадьба, но моя голова была забита мыслями о планах насчёт Зецу.

Юки прижились, хоть и были маленькие тёрки и недопонимания. С какой-то стати я стал тем, кто решал все эти ошибки и конфликты. Примирял людей, ставил на место тех, кто возгордился, и помогал тем, кто не мог защитить себя. Прям супергерой, подумалось мне в тот момент, когда я снимал воздушного змея одной девочки, которая гуляла одна. Ох, как я потом отчитывал кланяющихся родителей из смешанной пары из Узумаки и Юки насчёт ответственности и присмотра за двухлетним обычным ребёнком без чакры. Ей-богу, будто бы тут у нас маленькая деревенька и все друг друга знают. Да, конечно, так и было, но отпускать ребёнка, у которого чакра ещё не пробудилась, без присмотра опасно ведь. Даже играя, дети, у которых она есть, могут запросто ей навредить.

А в один из дней, когда я в очередной раз решал конфликт между Хьюгой и Юки, которые не поделили что-то, меня вызвал Ашина, прибавив и без того на мою большую голову ещё больше проблем.

— Сенджу — наши родственники, Оками, и наш союз строится не только на словах, ты ведь это понимаешь? — Начало разговора мне категорически не нравилось, и я чувствовал подвох…

— Да, Ашина-сама.

— Отлично, тогда ты не будешь против, что твои братья будут временно присутствовать здесь. Их ждёт обучение. — О, нет. Только не эти.

— Я всё понимаю, Глава, но какое это имеет ко мне отношение? Не я ведь решаю, кому быть на территории клана, а кому нет. — Пытаясь играть дурачка, чтобы не впрягли.

— Всё верно, мой молодой друг, но ты — единственный из молодого поколения, кому я могу доверить ответственную миссию. Ты должен будешь сопровождать и наблюдать за этими тремя Сенджу. — Ну вот, опять, почему я?!

— Я буду надзирателем? — Чисто ради любопытства.

— Я бы не сказал надзирателем, скорее наблюдателем, чтобы молодые горячие головы не натворили чего не стоит. — Ашина ухмыльнулся. — Если ты понимаешь, о чём я.

Да-да.

— Конечно. — Захотелось закатить глаза, но я сдержался. Вспоминая поведение самого старшего из своих двоюродных братьев, пытался не вздохнуть от своей тяжёлой судьбы.

— Отлично. Раз так, Хаширама, Тобирама и Итама, заходите.

В кабинет Главы клана спокойно зашли три брата Сенджу. Скрывались, чертяги, зная, что я захожу через окно, потому что подниматься по лестнице слишком долго. Чакру я замечал, но фоном, всё держать сенсорное восприятие постоянно мне не под силу, а способности Хаширамы в скрытии в деревянном строении на таком уровне, что мне бы пришлось использовать Мангекьё, чтобы увидеть их. Итама, как всегда, был самым шумным.

— Старший брат!

И, разбежавшись, прыгнул на меня, сцепившись и обнимая голову и грудь. Даже не пришлось ловить и поддерживать мальца, что уже вырос. Всё же годы идут, а кровь Сенджу на лицо. Мальчик, что не достигал мне до пояса, уже был таким большим, эх…

Не мог удержать вздох усталости, на что Ашина хмыкнул.

Тобирама скрестил руки на груди и грозно посмотрел то ли на своего младшего брата, то ли на меня. С этим гением не поймёшь, что он думает. Будущий Бог Шиноби Хаширама лишь неловко почесал макушку. Хаширама, поди, сам хотел обнять меня, слишком тактильные эти братья Сенджу, кроме Тоби-чана. Хотя и тот, было видно, рад меня видеть.

М-да-а, теперь ещё и решать проблемки с этими. Ладно Тобирама, он точно будет обучаться. Но вот Итама, у которого шило в одном месте, и Хаширама, у которого жизненной энергии было столько, что он мог настругать детей сотням женщин за неделю. Проблемки…

* * *

Когда мне исполнилось двадцать лет, мы со стариком решились использовать давнюю технику, которую даровал мне Ашина в своё время, когда я спас Мито. Необычную и сложнейшую технику пришлось использовать быстро и далеко от клана. Тогда ещё охота на Кагуя продолжалась, и увеличить силу в краткий срок казалось отличной идеей. Ещё бы, я ведь забыл условия, которые были на такую сильную технику. А когда уже началось и печати были нанесены, поворачивать назад не было желания. Так целая неделя отдыха превратилась в пытку, когда я собственноручно бил стихией Молнии по своему телу изнутри, ещё и каждую секунду бодрствования, так ещё и старик не мог лечить меня. Когда же из меня начали вытекать кровяные следы чёрного и розового цвета, то дедушка забил тревогу, но, обследовав этот материал, заключил, что таким образом я очистил своё тело от чего-то опасного. Старые яды, которые не вышли вовремя, всякая зараза и болезни, давно существующие во мне, и так далее. Странно, но тогда у меня не было времени обдумывать, что это было.

А когда молния ударила меня впервые, все мысли выбила из моей головы, и я не понял, как оказался в белом пространстве, как будто в своём внутреннем мире, но это не было моим внутренним миром…

Повернувшись на триста шестьдесят градусов и обследовав глазами всё вокруг, не нашёл ничего стоящего и просто стал ожидать. И всё, что я услышал после десяти минут, субъективно проведённых в пустоте белого цвета, было это:

— Не подходишь…

И меня выбило из того места, как будто выкинуло, с болью во всём теле и головой, словно огромной кувалдой били по ней. Я очнулся в больнице клана. Прибытие Ашины и дедушки сопровождалось спорами и криками, а узнав суть, я немного удивился.

Оказывается, то, что передал Ашина в своё время мне, было, так сказать, не из этого мира и вообще непонятно, как оказалось у клана. В древние времена, когда ещё Ашура был жив, его сыновья и ученики спасли одного человека, который упал с неба. Отличное начало, подумалось мне тогда, а после, когда тот выздоровел, он просто исчез из своей комнаты, и лишь эта техника осталась на футоне, где спал гость из неба. И с тех самых пор этот свиток и техника передаются внутри клана всем, кому хотят. Но за тысячи лет существования клана и этой техники лишь единожды получилось получить одобрение голоса в белой пустоте. Это был полукровка клана, нашего и Сенджу, что был нездоров с самого рождения, и лишь чудо могло спасти его. Родители были довольно сильными шиноби, и тогдашний глава решил провести эксперимент. А то, что мальчик двенадцати лет отроду получил силу превращаться в воду, тогда никого не удивило…

Что я вынес из всей этой истории? Ну, то, что с неизвестными техниками играться и тем более использовать не стоит. Непонятный голос и просто головная боль были самой малой ценой за такой эффект. Сила, скорость реакции и сама скорость тела выросли, а техники стихии Молнии стали ещё сильнее. Отлично? Ещё бы, если, конечно, не получить с этим головную боль на целый месяц, которая не проходила никакими методами. А так всё было прекрасно…

* * *

Внутри меня — буря. Буря перемен. Я не мог понять, почему я чувствую себя таким потерянным, почему внутри меня столько нерешённых вопросов. Время давило. С каждым днём я чувствовал, как оно уходит, и я не могу его вернуть. Это ощущение, что всё, что я когда-то знал, теперь исчезает. Я не мог найти точку опоры в этом бескрайнем течении.

Свадьба была пышной и яркой, гости с союзного клана прибыли также, выражая этим своё уважение. Глава клана Сенджу лично приходил к нам с Мито и подарил подарок высшего уровня. Две обычные на вид бумажки были очень сильными печатями клана Сенджу и скрывали в себе недюжинную опасность. Эффект был одноразовый, но, по словам Буцумы, это могло даже отогнать биджу или ранить. То, что будет с шиноби с таким уроном, который мог ранить огромного зверя, не приходилось вспоминать. Я недолго думая сделал из них серёжку, также добавив от себя кое-какие эффекты, играясь с новой игрушкой, пока остальные веселились на нашей свадьбе. То, что я впервые видел, как пьёт Ашина, стоило отдельного воспоминания. Я был так удивлён, что даже Мито не удержалась и пихнула меня в бок. Её белый наряд невесты не испачкался от наших похождений по храмам и сверкал своей красотой. Причёска с двумя пучками украшала её голову, а тонкие шпильки в них, подарок от Котецу, были красиво вставлены, словно всегда были там. Смотря на неё, я был неожиданно заворожён её красотой, а фейерверк не мешал мне любоваться красотой моей уже жены. Она всё же выросла, заметил я. Из озорной девочки она за эти годы стала принцессой клана, спокойной и холодной для других, и ласковой и улыбчивой со мной…

Тогда я вспомнил, что когда-то в детстве, когда я сидел на берегу реки, я думал о том, как вода уходит. Мне казалось, что я могу поймать одну каплю, одну часть потока и удержать её навсегда. Но река никогда не останавливалась, и все мои усилия были напрасными. И тогда, сидя на этом берегу, я понял, что река будет течь независимо от того, что я буду делать. Мито также была как эта река, но отличие было лишь в том, что она рядом. И всегда будет. Слова Ашины обретали для меня важный смысл. Сквозь сотни лет лишь она будет рядом.

Точно так же и с временем. Оно течёт, и никакие усилия не могут изменить его ход. Оно не поддаётся никаким манипуляциям, никаким желаниям. Оно просто есть. Как и наша жизнь вместе с Мито. Наш клан. Наш мир. И манипуляции существа, что устраивало войны и жертвовало тысячами жизней ради возрождения своей чудовищной матери, были мне противны, мерзки и злили меня.

Смотря на улыбку Мито, моей жены и той, кто будет рядом со мной всегда, я понимал отчётливо и ясно лишь одно. Я уничтожу Зецу и всё, что касалось рук дитя Ооцуцуки Кагуи.

* * *

После того случая с техникой, которая даровала мне комплексное улучшение всех сторон моего тела, мне хотелось опять увеличить свою силу. Как, если я и так был одним из самых опасных противников, которых вообще может создать этот мир? Тогда мне нужно было попасть в другой мир. Мир полных умных животных, которые могли бы обучить меня режиму отшельника. И то, что Хаширама смог просто, посмотрев на наших редких отшельников, повторить всё это, вообще не подписывая контракт и не обучаясь этому, вообще к этому не относится. Определённо. А то, что его техники стали ещё смертоноснее, стало отличным плюсом. Наши спарринги уже давно стали предметом обсуждения и даже ставок. Идиотские идеи самого младшего моего брата иногда были хороши, и заработок от ставок тот получал неплохой. Ещё бы не ставил постоянно на меня, вообще бы цены ему не было… Всё же биться против этого монстра без Мангекьё не получалось, а мои цепи долго не могли сдерживать буйного деревянного извращенца, который любил подсматривать за банями из кустов, которые сам же и создавал. Иногда мне казалось, что этот идиот всерьёз любит бегать от разъярённых девушек, которые его палили. Ещё бы не мне было решать проблемы за своим братом…

Так что, когда меня не смогли отговорить Мито и старик, и когда поддержали Хаширама и Итама, я отправился в свободный поиск в мир призывов. Тобирама же тогда был занят и не успел на представление в моём лице. А почему представление?

Ну, то, что я оказался в каменном гроте, не было удивительно. Но размеры, конечно, меня немного напрягли. А вот когда огромная стена серого цвета, которую я принял за стену, поднялась и посмотрела на меня своим глазом с тремя моими ростами, то тут я немного струхнул. Волк, а это был он, наверное, на глаз, был больше Девятихвостого раза в пять. А когда его глаз сузился, я просто вымолвил:

— Э-э-э… Я пришёл обучаться. — И мило улыбнулся своими белоснежными зубами.

На что получил громкий рык, настолько, что уши начали кровоточить, и последние слова, с которыми меня выперли из мира призыва:

— Слишком мал, щенок!

Я с достоинством приземлился на том же самом месте спустя секунд пять после того, как исчез, как сказал старик, который лечил мои уши. Слишком сильное оказалось повреждение, чтобы самому лечить.

После расспросов и обсуждения я, не искушая судьбу, просто напрасно поспрашивал у призывных животных, которые были в клане, кто это и что делать. Самыми информативными оказались кошки у одной милой девушки. Она смогла поговорить с одной из старейшин племени, и та любезно, за огромную плату в виде чакры и рыбы, поделилась информацией. Все призывы в какой-то мере знакомы друг с другом и иногда даже общаются между собой. Непонятно, живут ли они в каком-то плане животных или это какая-то планета недалеко от нашей, на этот счёт животные сами не могли толком ничего сказать, но насчёт этого волка было довольно много информации.

Это был Альфа, или Босс клана Небесных Волков, но это племя уже давно не появлялось в нашем мире, и то, что я мог попасть туда, было чудом. Там были свои нюансы, но, как мне объясняла большая кошка, чтобы попасть в обучение в это племя, мне в первую очередь стоило убить одного из членов стаи, чтобы взять его место. Странно? Но таковы традиции этого племени, как мне объяснила кошка, и не нам их обсуждать. Новая кровь заменяет старую, и так стая становится лишь сильнее. А то, что меня не убили и вообще просто отпустили, не было удивительным делом. Как сказала мне кошка, главный волк Небесного племени вообще был ленивым животным, и чтобы он хоть поднял свою лапу, чтобы биться, нужно постараться. Обычно он взглядом стирал всех, кто смог подобраться близко к нему. Тогда я почувствовал давление на плечах, которое оказывал на меня его глаз. Какая-то разновидность гравитации или воздуха? Кошка не могла объяснить всего, но то, что мне сказали, что я всё ещё мал, она могла расшифровать. Дело было не в возрасте, а в силе. Нижайший предел, как сказала мне кошка, был на уровне Главы нашего клана. То есть, чтобы начать обучаться, нужно быть на уровне Ашины, и то это будет низко. Удивительно, и это мягко сказано, но теперь это была уже моя проблема. Ведь теперь каждый раз, используя призыв, я оказывался бы на том же самом месте, и старейшина кошачьего племени не думает, что во второй раз меня пожалеют и отпустят. Такие вот пироги с волками, и опять я оказался в пролёте.

Это был второй мой провал, но тут же мне ничего не перепало, что грустно, но охота не ждала, и сновапосле отдыха я отправился вновь за кланом костяных безумцев.

* * *

Смотря на поле чудовищной битвы, я мягко удерживал Итаму, чтобы тот не бросился вперёд и не мешал своему брату. Если Тобирама во время обучения больше погружался в наши клановые знания и обучался у одного мастера, что породил опаснейшую технику, то Хаширама был временным учеником моего дедушки. И то, что за то время, что прошло после года обучения в нашем клане, Котецу с Хаширамой близко сблизились, узнав об этом недавно, не добавляло мне настроения. Буцума, сильнейший шиноби по вере собственного пути ниндзя и глава клана Сенджу, что стабильно правил, умирал на руках собственного сына. Умирал от ран, которые уже невозможно было вылечить.

Буцума Сенджу стоял на краю разрушенной деревни, вдыхая последний раз запах пепла и разрушений. Одна из деревень, что была под защитой клана Сенджу, стала ловушкой и полем битвы двух сильнейших глав кланов. Взгляд его был усталым, устремлённым в небеса, как будто он пытался найти там ответы на вопросы, которые мучили его на протяжении всей жизни. Он был сильнейшим шиноби своего времени, человеком, чьи решения и действия определяли судьбы не только клана Сенджу, но и всего мира. Он вёл клан через войну и мир, через кровь и смерть, через жертвы, которые оставили незаживающие раны в его сердце. Хаширама держал его в руках и пытался спасти, но чакра уходила в пустоту, а огромная рана, что должна была давно убить его, всё не заживала. Я бы мог подойти и сказать, что это бессмысленно, но я не хотел убивать надежду моего младшего брата. Его лицо было скрыто под маской безэмоциональности, но в глазах было то, что не укрывалось от внимательного взгляда — боль, глубокая боль, которая проникала в самые глубины его души. Он смотрел на своего отца, на последнего великого шиноби, чья жизнь была полна побед и поражений, радостей и горестей, сгорающих на фоне всей этой бесконечной войны.

— Отец… — Его голос был тихим, но отчётливым. На фоне горящих земель он был тих, но, стоя здесь рядом с братьями Сенджу, мы всё слушали. Тобирама просто закрыл глаза, не силясь открыть их и посмотреть на смерть своего родителя. — Ты был тем, кто научил меня верить в наш путь, в нашу миссию… Но почему всё это должно заканчиваться так? Почему смерть, а не жизнь? Почему сейчас…

Буцума открыл глаза и взглянул на сына. Его взгляд был полон усталости, но в нём была и огромная мудрость, которую он накопил за годы войны и руководства кланом.

— Ты понимаешь, сын… — сказал он с трудом, голос его был слабым, — что путь Сенджу… не может быть лёгким. Мы жили на войне, мы умирали на войне, но мы всегда верили, что можем изменить мир. Но… на самом деле, этот мир не хочет изменяться. Он хочет разрушений. Мы могли бы править, мы могли бы сохранить этот путь, но мир слишком велик и сложен для того, чтобы его можно было уместить в одну мечту.

Сын покачал головой, отторгая эти слова. Он был горд своим отцом, но не мог понять, почему тот вдруг так отчаянно сомневается в своей жизни и в своём пути.

— Но мы можем что-то сделать, — настаивал он. — Мы можем изменить его. Мы, Сенджу, должны продолжать бороться. Мы обязаны. Мир может быть построен, я верю в это.

Буцума устало вздохнул.

— Ты моложе, и ты веришь, что твоя сила может решить всё. Но, сын мой, сила… она не решает проблем мира. Сила лишь создаёт новые. Я сам слишком долго верил в это. Но я тебя научил: нельзя сделать мир из силы. Нужно понимать, что это детская мечта, которая обернётся трагедией. Если ты хочешь построить новый мир, ты должен начать с себя. Силой ты не сможешь убить боль, не сможешь победить страх. Только если ты сможешь жить с этим, сможешь изменить мир. Твоя сила слишком велика, чтобы люди доверились тебе…

Он замолчал, чувствуя, как тяжёлый момент приближается, как сердце сжалось от боли и усталости. Он слышал шаги — это были его последние моменты. Мы приблизились, и даже Тобирама, что всё ещё закрыл глаза, но всё видел своими огромными сенсорными возможностями.

— Не считай это поражением… — сказал он тихо. — Считай это прощением. Я прошёл свой путь. Ты должен пройти свой.

Хаширама покачал головой, и его губы дрогнули. Слёзы не покидали его глаз, несмотря на его старания удержать себя. Итама же уже рыдал, сцепившись мне в плечо, он всегда был самым эмоциональным из трёх.

— Отец, я не могу… Ты был моим примером. Ты всегда был таким сильным, таким непоколебимым. Почему теперь… ты говоришь такие слова?

Буцума слегка улыбнулся, его взгляд стал более спокойным. Он чувствовал, что его время пришло, и уже не хотел бороться. Он был готов отпустить.

— Потому что в конце концов, сын мой, нет такого пути, который не привёл бы к этой точке. Всё, что я сделал, всё, что я верил, — это было лишь частью чего-то большего, чего-то, что мы не можем понять до конца. Не ищи ответов в моих словах, ищи их в себе. И ты поймёшь, что твой путь не будет таким, как мой. Ты должен идти по-своему, с твоими собственными выборами. А ты, Тобирама, помоги своему брату. Его сила слишком велика, чтобы быть лишь в одних его руках. Итама, ты же должен быть сильным. Сильным настолько, чтобы смог стоять наравне со своими братьями. Будьте вместе…

Молодой Сенджу опустил голову, его плечи напряглись, но он не мог ничего сказать. Все его чувства, вся его гордость и боль, все его сомнения сливались в одно.

И вот, в этот момент, когда смерть взяла своего победителя, Буцума Сенджу тихо и мирно отошёл из этого мира, оставив своего сына, который только начинал осознавать, что путь его отца был лишь одной главой в огромной книге их клана. Тот, кто стоял перед ним, теперь должен был стать новым лидером. Но для этого ему нужно было пройти не только через силу, но и через огромную личную боль. Время для сомнений истекло. Время для решений наступило. И теперь, когда последние слова отца эхом отозвались в его сознании, Хаширама понимал, что мир, в котором они жили, не был ни чёрно-белым, ни простым. Он был полон серых оттенков. И тот путь, который ему предстоит пройти, будет требовать не только силы, но и мудрости, которую он, возможно, не знал, как найти.

Хаширама Сенджу медленно встал, его глаза были полны решимости. Он знал, что не может повторить путь своего отца, не может просто следовать его примеру. Он должен был стать собой. И в этот момент он принял для себя истину, что настоящая сила — не в том, чтобы всегда быть победителем. Настоящая сила заключалась в том, чтобы понимать, когда сдаться, и когда продолжить бороться, зная, что иногда путь к победе лежит через поражение. Сегодня клан Сенджу проиграл, как и Учихи. Но завтра он изменится, и взгляд Хаширамы показывал мне, что этот путь будет нелёгким…

Сегодня, в этот судьбоносный день, пал не только Буцума Сенджу, но и его извечный враг Таджима Учиха, что организовал эту самую ловушку. Теперь они оставили всё своим детям, наследие сильнейших пало на сильнейших молодых людей, что существовали в этом мире.

Эпоха перемен настала, и теперь мне осталось лишь ждать. Ждать того дня, когда Мадара падёт во тьму.

* * *

— Значит, Буцума пал… — Ашина не был удивлён этими новостями, всё же интересно, скольких глав союзного клана он пережил? Десяток? — И теперь Хаширама встанет на его место. Как ты думаешь, он справится?

— Мой брат, хоть и ловелас, но он силён, и тут дело не только в его силе шиноби. — О похождениях Хаширамы по женщинам можно слагать легенды, всё же слишком в нём много энергии, и как Котецу смогла усмирить его? — Нас ждут огромные перемены, Глава.

— Хм-м. — Он погладил свою бородку и посмотрел на небо, усеянное звёздами. Мы стояли на крыше резиденции и были одни в полнолунную ночь. Я прибыл, как только мог, еле успокоив разбитого смертью отца Итаму, всё же мой ученик всё ещё ребёнок, как бы ни храбрился. — Ты хочешь быть на гребне этой волны перемен или же хочешь стоять в стороне и наблюдать?

— М-м? — Удивительно было услышать такой вопрос.

— Всё же Мито беременна, и скоро ты станешь отцом… Не пора ли тебе осесть в клане и быть рядом?

— Да, в этом есть своя изюминка, что недавно округлившийся живот уже был так отчётливо виден. — Я был счастлив, видя такую Мито. — Но, если позволите, Глава, я бы не хотел уходить от активной жизни шиноби.

— В чём причина, молодой Оками? Мне думалось, что ты устал от этого…

— Это так, Ашина-сама, но… — Я был немного на перепутье и не мог точно выразить свою мысль. — Я должен быть рядом со своими братьями и видеть, к чему приведёт путь Хаширамы…

— Тогда делай, что должен. С этого дня ты можешь свободно решать, что тебе делать. Я дарую тебе выбор, и теперь ты сам решишь, что тебе важно, а что нет…

Закончил он неожиданными словами. Что бы это значило?

— Но это не значит ли…

— Всё верно. — Он улыбнулся. — Теперь ты старейшина клана Узумаки, Оками Узумаки. И волен делать, что желаешь, и когда желаешь. Пока все важные и не очень места заняты, так что ты будешь свободным старейшиной без обязанностей. Отдыхай и набирайся сил…

Таким образом, Ашина даровал мне карт-бланш, убрал бремя обязательной службы и избавил от исполнения приказов от других старейшин, хоть этим со мной и не пользовались, понимая мою силу, но всё же удивительно. Я думал, что смогу просто уйти со службы или остаться на том же месте, как палач клана, но стать старейшиной не ожидал…

Теперь осталось дело за малым: найти Зецу и запечатать его.

* * *

Шестое и первое примечание в 2025 году:

Я вижу статистику и, откровенно говоря, вижу, что тысячи читают мой фанфик каждый день, и хочу сказать вам спасибо:)

Но также хочу заметить, что мало людей ставят лайк на само произведение. Если не трудно, прожмите лайк. Буду безмерно благодарен.

Насчёт же сюжета — всё идёт, как должно идти, но, если есть вопросы, задавайте, не стесняйтесь, в комментариях.

Глава 45

— Только люди способны проливать кровь за мир во всём мире, Итама.

— Думаешь, люди ошибаются?

— Думаю, люди не видят другого варианта…

* * *

— Что вы делаете на этих землях, Камизура? Ваш клан обитает далеко отсюда. — Смотря своими кроваво-красными глазами с тремя томоэ прямо в глаза шиноби, облачённого в бинты, я держал его за шею, удерживая, чтобы тот не упал, так как его левая нога была срезана моим разрезом.

Он молчал — удивительная сила воли, но одной лишь воли не хватит в моём случае. Такая потеря крови даже меня убьёт, если не сделать ничего, но мне это было неважно.

Гендзюцу, ломая сознание одного из разведчиков Камизуры, — учитывая его одеяние и бинты, было понятно, кто он, — я начал искать то, что мне нужно. Но главный вопрос был в том, что они делают рядом с нашим кланом? Слишком близко, слишком дерзко.

Ответы на свои вопросы вскоре были получены, и это заставило меня задуматься. Ишикава, известный шиноби своим мастерством в стихии Земли и своими ниндзюцу, основанными на насекомых, как у клана Абураме, только в случае клана Камизура — пчёлами. Их клановые убийцы были одними из самых востребованных, когда дело касалось скрытного и тихого убийства. Всё же пчела размером с палец и ядом, который убьёт даже сильного шиноби за считанные секунды, была очень нужна многим людям с деньгами. Но не всегда дело было в деньгах…

Шиноби, у которого я вытряс знания о задании, которое им выдал старейшина, отвечавший за разведку клана, не дал мне ответов, которые я искал. Простой исполнитель знал лишь то, что нужно обычному разведчику, хоть и командиру: узнать силы клана, личности сильных шиноби и численность. Откуда такой интерес у клана, что жил далеко от здешних земель, было непонятно. Лишь то, что главе клана Ишикаве вдруг пришло в голову узнать силу клана Узумаки. Зачем? Непонятно.

Отпустив шиноби со сломанной шеей, оглядел поле боя. Их было десять, и все в бинтах. В группе же было три командира, и каждый отвечал за своё. Тот, что лежал у моих ног, был самым главным из них, он координировал всю операцию и, когда принял бой, также командовал, пытаясь спасти своих людей. Увы, у него не получилось, никто не ушёл от меня, и его я оставил напоследок. Но если бы знал, что ничего не получу из головы этого парня, то оставил бы кого-то ещё. Жаль. Раздавив пчелу, что пыталась улететь с трупа, ушёл.

Огонь пылал, забирая тела в бинтах в свои жадные объятия, и я покинул место, что стало могилой для Камизуры. Протёр укус пчелы, который немного жёгся, да и только. Моё сопротивление было слишком высоким для такого яда, и просто раздражение от того, что кто-то смог задеть меня, задевало мою гордость шиноби. Всё же я мог раздавить их Сусаноо за секунды, но решил не тратить запас глаз. Слишком цель была лёгкой на первый взгляд, но, как всегда, даже загнанная крыса может сильно укусить.

Оставив пожар за местом деревьев, бежал в сторону клана и обдумывал случившееся. Ишикава был не самым простым шиноби, и никто толком не мог описать внешность главы клана Камизура. А это уже была заявкой на большие силы. Ведь любой, кто его видел, либо мёртв, либо ещё не повстречал этого пчелиного убийцы. Даже командир, что подчинялся напрямую старейшине, видел лишь бинты, которые закрывали лицо главы их клана. Уродство или в этом кроется что-то другое? Непонятно, но Ашине будет интересно узнать сведения, которые он попросил добыть. Всё же выдернул меня прямо от Мито, которая была уже на шестом месяце беременности, и то, что настроение моей жёнушки будет не ахти, — это мягко сказано.

Она, как принцесса, понимала всю ответственность и послабление, которое сделал нам Ашина, так как старейшина, который просто смотрит за своей женой и сидит в клане, не делая ничего важного на первый взгляд, — это нонсенс. Но что есть, то есть, и Глава слишком любит и ценит свою внучку, так что девятимесячный отдых мне был гарантирован, и лишь вчера ночью посланник от Главы побеспокоил наш дом.

Ничего сложного, чтобы выследить неясных разведчиков и узнать, откуда они, не было. Лишь в первый раз они смогли убежать от меня из-за того, что я не ожидал, что рой пчёл атакует меня из-под земли, но после нагнать их было не трудно. Жаль, лишь то, что ушли двое. Их было три группы по тройке шиноби, плюс командир. То, что десяток шиноби пожертвовали собой, не раздумывая и не колеблясь, чтобы ушли те двое, впечатляло. Пытаясь узнать, наткнулся на яростное сопротивление, которое стало нарушать иллюзию. Он явно не хотел, чтобы я узнал, кто это был. Мог ли уловить что-то про ученика? Может, они искали какого-то ученика? Или кто-то из этих двоих был учеником? Кто бы знал. По воспоминаниям главного командира операции, их лично включил старейшина и приказал не задавать вопросы. Эти двое были отдельны от других групп, но сразу были обозначены как те люди, жизнь которых стояла на первом месте. Они разведывали отдельно от группы свои цели, и непонятно, что вынюхали. Жаль, слишком долгим был бой, и нагнать отступивших не получится…

* * *

Взгляд со стороны

— Он ушёл, дядя? — Закрытый мальчик лет десяти отроду изо всех сил держался, чтобы не отпустить технику, и лишь когда раздалось согласие, он выдохнул. Двое человек, что скрывались недалеко от места бойни, появились на ветви дерева внезапно, будто бы из воздуха. Лишь трое человек в клане Камизура знали технику, которую использовал мальчик, весь обёрнутый бинтами тёмно-серого цвета, которые оставляли видимыми только его глаза и нос, отчего он очень похож на мумию. Вместе с этим его внешность дополняли чёрная повязка тёмно-голубого цвета на голове без отличительных знаков и пара тёмных штанов. Также он не носил обуви, ведь и его ноги полностью забинтованы. Рядом с ним — такой же шиноби, лишь разница в росте и весе показывала, кто здесь кто.

— Да, ты молодец, что продержался так долго, Муу, если бы не твоя техника… — С горечью закончил дядя мальчика, понимая всю силу, которую показал Оками.

— Он так силён, дядя? — Муу был удивлён, откровенно говоря, не веря в пору своей юношеской веры в силы своего дяди, который заменил ему отца, что был кто-то сильнее него, конечно, не учитывая его сенсея.

— Он — чудовище, Муу, и я рад, что Глава приказал взять тебя с собой, если бы не ты, я бы не вернулся обратно. — Он от пережитого ужаса проявил эмоции, что несвойственно такому человеку, и в благодарность погладил по голове своего племянника.

— Кто он, дядя, и почему я о нём не слышал? Ведь что Глава клана Узумаки, что Потрошитель Шинджи были всем известны. А о таком молодом Узумаки мне не доводилось слышать…

— Тех, кого ты упомянул, Муу, легко заметить, ведь они на виду и всегда на переднем крае. Этот же… — Нобу Камизура вспоминал донесение от разведывательного корпуса клана насчёт ужасов, принесённых молодым полукровкой, и не мог не согласиться. Это был монстр во плоти без жалости и колебаний. — Настоящий Палач клана Узумаки. Всех, на кого указала рука Ашины Узумаки, постигла та же участь, что и тех, кто лежит на той поляне и обращается в прах, Муу. От его рук уже умерли несколько тысяч шиноби, и это только те, кто известны, и теперь ты понимаешь, почему ты молодец. Твоя техника Беспыльного ошеломляющего покрова спасла нас…

Они молча уставились на пожар, что затягивал в своём объятии трупы разведчиков клана. Нобу думал о том, чтобы выпить после этой миссии, ведь страх поглотил его сознание. Гений клана Камизура же думал о своей силе и о своём учителе. Вдруг он спросил:

— А сенсей Ишикава смог бы победить этого Палача? — Он не был наивен, лишь интерес преследовал его вопрос. На что Нобу не мог соврать своему племяннику, ведь тот, хоть и был родственником, но гениальность и сила даровали тому большие перспективы стать следующим главой клана.

— Я не знаю, Муу, не знаю…

* * *

— Значит, Камизура… — Прогуливаясь между комнат со стеклянными перегородками, которые показывали лишь с нашей стороны всё, что происходит в комнате, и не показывали, что происходит с нашей, мы с Ашиной разговаривали. Мой приход в кабинет сопровождался приглашением в уникальную область в виде тюрьмы, где содержались интересные для Главы создания. Я здесь бывал не впервые, но каждый раз удивлялся коллекции Главы. Кстати, насчёт неё.

— Он так и не признал, что проиграл? — Смотря на бывшего главу клана Кагуя, спросил у задумавшегося Ашины.

— Он всегда был упрям с самого нашего знакомства. — Махнул он рукой на Кимари, и мы продолжили идти куда-то по длинному коридору, который находился под землёй на много километров внизу под островом. — Но не волнуйся, он образумится.

— А мне-то что. — Я пожал плечами. — Главное, чтобы он не доставлял проблем клану, а его судьба мне безразлична.

Ашина хмыкнул, принимая мою правду, и мы вернулись к нашим пчёлам.

— С Ишикавой нас ничего не связывает, и наш клан никогда не пересекался с ними. — Он посмотрел на меня, задавая немой вопрос, не я ли причина. Всё же иногда моя репутация несёт определённые трудности. Я помотал головой, и тот устало вздохнул. — Не понимаю…

Было видно, что Ашина не хотел новой войны, как, впрочем, и я. Но действия разведчиков и тех, кто поручил такое задание им, не имело других значений. Зачем-то клан убийц и пчелиных мастеров решил разведать силы нашего клана.

— Возможно… — Мы прошли ещё несколько комнат, полных странных созданий, и не всегда они имели физическое тело, и я предложил вариант, который бы устроил меня и Главу. — Нам стоит направить послание?

Смело я предложил то, что вертелось на языке. Возможно, просто стоит поговорить, прежде чем начать проливать кровь. Хоть я и убил этих десятерых разведчиков, но на фоне войны их малая роль будет смотреться блекло.

Ашина остановился и поводил рукой по своей седой бородке, раздумывая над моими словами.

— Возможно, ты и прав, Оками. — Он продолжил внезапно остановившееся движение, и мы продолжили идти по бесконечно прямому коридору. С одной стороны были комнаты, с другой — стены, исписанные фуин-печатями, обволакивающими каждый сантиметр этой тюрьмы. Тут, я думаю, можно будет удержать и биджу, а возможно, и что пострашнее.

— Не всё решается кровью, не так ли?

— Ты прав, тогда сделаем так…

* * *

Погладив по шелковистым волосам Мито, я мягко гладил её округлившийся живот. Её прекрасное личико немного стало полнее, но эта малая полнота делала её только милее.

— Что хотел дедушка? — Она, созерцая вместе со мной закат, спросила, глядя прямо на солнце, которое клонилось во тьму. Мы сидели на лавочке, обнимаясь и проводя время вместе. Хоть я и был рядом на протяжении нескольких месяцев, но Мито казалось, что этого мало. Впрочем, как и мне.

— Ничего важного, милая. — Я не хотел рассказывать своей беременной жене насчёт потенциальной войны, если отправленные парламентеры не справятся, чтобы урегулировать не начавшийся конфликт. Мои клоны из цепей, отправленные вместе с тремя шиноби в количестве десяти штук, должны сохранить им жизнь, но кто знает, что случится и с кем придётся встретиться. Всё же новая разработка на основе моих цепей и теневых клонов всё ещё удивляла всех вокруг, особенно Ашину.

— Ты же знаешь, Аната, что я уже давно не глупая девочка, которая верила каждому твоему слову? — Её нежный палец, который мог пробить камень, ударил меня по ребру, заставив немного поперхнуться. Да-а, у Мито рука твёрдая, иногда слишком… А нахмуренные брови и красивые глаза моей жены, смотрящие прямо в мои глаза, не давали выбора.

Вздохнув, чтобы показать всю боль своего сердца, на что Мито не повелась, я рассказал правду.

— Глава заметил своей сенсорикой неясные силуэты на грани сенсорного восприятия, и я был самым незанятым в клане, так что он послал меня узнать, кто это. Кто-то слишком хорошо понимал, что приблизиться близко к клану нельзя, но это не касалось всяких насекомых.

— Насекомых? Абураме? — предположила она, на что я отрицательно махнул головой. — Тогда… Камизура?

— Да, они. Десяток разведчиков и ещё двое, что успели убежать.

— Они успели убежать от моего мужа? Ого, какие сильные шиноби оказались. — Насмешку в её голосе мог не услышать лишь глухой.

— Да-да, если бы не эти десять самоубийц, что задержали меня, я бы догнал их… Ладно, оставим неинтересные для наших ушей темы… — Погладил её по животу, показывая на те самые уши. — И давай поговорим насчёт приятной для нас общей темы.

— О, и какой же? — Было видно, что она хочет узнать подробности, но я считал, что лишние думы насчёт всякого не стоят её нервов.

— Котецу и Хаширама!

С улыбкой закончил я и посмотрел за левое плечо, обычно где стояла в такие моменты наша преданная самурайша. Увы, сейчас она была в гостях у Сенджу.

Мито хмыкнула, выражая, к моей радости, своё мнение и сказала:

— Ты же сам был свидетелем похождений этого бабника, Оками. Думаешь, наша Котецу сможет обуздать этого похотливого идиота, что суёт свой нос в общественные бани?

— О-о-о. Я думаю, нас ждёт большой сюрприз насчёт этих двоих. Вот увидишь…

* * *

Взмахнув рукой, отправил разрез в своего противника, на что тот сумел увернуться, хоть и с трудом. Он не видел мои разрезы, которые срезали начисто деревья позади, но смог видеть направление моих пальцев, с которых и исходили эти смертоносные полосы. Быстрое сближение со стороны парня я встретил радостной улыбкой. Мои уроки не прошли даром. Его удары сыпались со всех сторон, пытаясь продырявить во мне дырки своими пальцами, словно когти. На все удары я отвечал слабыми блоками, которые блокировали все попытки нанести мне урон.

На что противник оттолкнулся от моей руки, сделав сальто в воздухе, и отправил в меня огромный огненный шар. Слишком примитивно, на что я просто сделал в десять раз больше разрезов, которые снесли огненный шар и задели плечо парня.

— Ауч, Оками-нии-сан! За что так жестоко? — Убаюкивая и стараясь не двигать своей рукой, Итама канючил, пока я не подошёл и не начал лечить его несмертельную рану.

— В настоящем бою, Итама, тебя бы убили за такие выкрутасы, — строго сказал я, пока лечил порез до кости. Благо Итама был Сенджу, хоть и не Хаширамой, но природная крепость тела позволяла не сильно замечать такие раны.

— Но было же круто! Скажи! — Он показал рукой, как на самом деле всё это круто, на что я просто махнул мысленно рукой. Этого парня исправит лишь время и бои, которые он пройдёт без моего присмотра. Пока он был мальчишкой, хоть и сильным.

Всё же взять ученика, хоть и своего младшего брата из союзного клана, лишь в первое время доставляло головную боль и проблемы. Можно даже сказать, что я получил больше, чем сам Итама, хоть он так и не считает. Всё же идея насчёт клонов из цепей была его, и то, что не пришло в мою голову. Внутренности из цепей, что позволяли им быть на одном уровне с деревянными клонами Хаширамы, и внешняя часть от теневых клонов, что не позволяла их различить. Хоть и кровь не шла у Цепных Клонов. Да и название Итама придумал на правах вдохновителя.

— Сколько у тебя осталось? — спросил я, закончив лечить рану и позволив своему первому ученику в мире шиноби сесть отдохнуть. Заслужил после трёхчасового спарринга с перерывами на лечение. Всё же мало гоняю его, на мой взгляд. Старик в своё время был строже, но, смотря на этого парня, что вымахал, как молодой росток, не могу видеть в нём такого же взрослого парня, как тот же Тобирама. Всё же этот мальчик буквально вырос на моих руках и глазах.

— Старший брат сказал, что неделя, и мне нужно будет возвращаться в клан.

— У Тобирамы что-то случилось? — Обычно он тут дольше задерживался, хоть и считалось странным, что наследник клана Сенджу обучался у такого же молодого Узумаки.

— Нет… — Было видно, что-то его гложет, но лезть с вопросами я считал излишним. Он не маленькое дитя и сам решит, если будут какие-то проблемы. — Они вновь столкнулись, Оками-нии-сан. И он опять его отпустил.

Хм-м, он насчёт Изуны? Этот мальчишка так вырос, что сам участвует в войне? Всё же время идёт слишком стремительно, и на островах не всегда успеваешь замечать его течение. Всё же мышление долгожителя передалось от Ашины ко мне быстрее, чем мне думалось.

— Считаешь, что твой брат поступает опрометчиво?

— Нет, но считаю, что он слишком много даёт шансов этому Изуне. Всё же ты меня учил убивать сразу и без колебаний. А то, что Тоби-чан хочет подольше играться со слабым противником, для меня непонятно.

— Твой брат не глупец, Итама, и на то, что он его отпускает, как ты говоришь, есть свои причины.

— Какие же есть причины отпускать врага? — спросил он с укором в сторону Тобирамы.

— Тобирама ждёт момента, — сказал я с улыбкой.

— Момента? — не поняв, спросил малец. Хотя какой уж малец…

— Момента, когда он сможет закончить их поединки одним смертельным ударом. Пока у них паритет, и Тобирама не уверен в том, что его противника не спасёт его старший брат или же другие Учихи, да и огненные техники Изуны не слабее водных Тобирамы. Лишь тогда, когда Тоби-чан будет уверен, что он убьёт Изуну одним единственным ударом, тогда их поединки закончатся.

Ударив ребром по макушке Итамы и не дав ему дальше попусту разговаривать, приказал ему вставать. Всё же мыслями и разговорами тут не поможешь, если у парня, что слишком быстро вырос, получится выучить разрезы, а после и Меч, то тот станет тем, кто будет плечом к плечу биться рядом со своими братьями. Которые, на мой взгляд, слишком заигрываются со своими старыми друзьями или врагами, не поймёшь эти отношения со стороны. Хашираму и Мадару связывает слишком многое и уникальное…

* * *

Седьмое примечание от автора: Арты Мито Узумаки, а.к.а. жены Оками, на бусти — > https://boosty.to/kanira

И ещё, добейте 1000 лайков, до заветной цифры осталось ведь совсем мало.

Глава 46

— Тот, кто думает, что лидеры постоянно преследуют врагов и сокрушают их своей подавляющей мощью, ошибается. Ничего подобного! Они оценивают положение вещей с точки зрения противника и действуют соответственно. Прибегать к кровопролитию следует лишь в крайнем случае. Так учил меня мой сенсей, и так я учу тебя, Итама.

* * *

Прошло несколько томительных дней ожидания, когда вместе с Главой мы ожидали вестей от переговорщиков. Их движение было слишком медленным на мой взгляд, но я понимал, что не все могут сутки напролёт бежать и не уставать от интенсивного использования чакры для усиления тела. Шиноби — не роботы, хоть и кажутся железными. И прошла целая неделя, учитывая их путь туда и обратно, и переговоры. Которые, к счастью, решились благополучно, и я мысленно выдохнул. Почти десять лет различных войн в моей жизни мне хватило, и больше не хотелось воевать. То, что я участвовал в процессе ожидания переговоров, вообще было из ряда вон, так как по своей сути я был старейшиной номинальным и слишком молодым даже по меркам других кланов, но Ашина согласился с тем, что, раз я убил этих десятерых, то и результаты своих действий знать должен.

Ашина был согласен со мной в этом вопросе, хоть и резоны у нас были разные. Для него война в первую очередь была трудна в своём правлении, и не каждый глава клана мог выдержать такое давление. Конечно, Глава клана Узумаки не показывал ни единой мышцей своего лица облегчение, но атмосфера напряжения, которая преследовала наши короткие разговоры в кабинете, развеялась, как только ноги парламентеров вступили на земли острова. То, что один из клонов развеялся и передал воспоминания недельной протяжённости, делиться не спешил, лишь дедушка знал все секреты моей техники. Для остальных это хоть и были клоны, но просто крепче, чем другие, и вся уникальность заканчивалась на этом. Пожалуй, пусть так и продолжается, решил я, массируя виски, стараясь унять боль от вала образов и мыслей от клона.

Всё же Тобирама был близок к тому, чтобы создать теневых клонов, и близок тот час, когда клан Сенджу и Узумаки станут ещё сильнее. Наши с ним разговоры насчёт различных техник и их создания подтолкнули юного альбиноса к тому, что техники, которые он создал в оригинальной ветке истории этого мира, появились немного раньше положенного. Всё же, видя трудности своего младшего брата, не помочь с моей стороны я посчитал свинством. А репутация человека, который лично создал техники высокого ранга, помогла в заверениях, что я не очередной Хаширама, который мог только словами пытаться объяснить, как у него получается создавать своих деревянных копий. Всё же самый старший из братьев Сенджу всегда полагался на свои чувства и, по большей части, на талант.

Когда же тройка Узумаки — крепких и довольно взрослых мужчин, но ещё не старых шиноби — прибыла с докладом к Главе, я уже стоял по правое плечо позади него и смотрел на клан через окна. Мне не нужно было поворачиваться и приветствовать их, ведь все знали, что тут это было не к месту. Всякие поклоны и церемонии в те моменты, когда война могла разгореться буквально в любой час, не стоили траты на них драгоценного времени. Да и по статусу я был выше.

— Ну, что ты выяснил, Тетсуо? Что этим убийцам понадобилось от нашего клана? — Ашина сразу перешёл к назревшему вопросу, показывая, что ожидает конкретных ответов.

— Да, Глава, мы всё выяснили. — Он поклонился, на что Глава махнул рукой, дозволяя разогнуть спину. — Всё оказалось намного проще, но и одновременно сложнее.

— Подробнее. — Нахмурился Ашина, не понимая, о чём тот, я тоже в целом не понял, так как клоны изображали охрану и скрывали свои лица, и им не было дозволено присутствовать во время переговоров на территории одной из гостиниц, где встретились две стороны. Тройка парламентеров и мой десяток клонов с прикрытием от безликих, которые скрывались неподалёку, и от Камизура — тройка таких же откровенно слабых, но умных переговорщиков, которых не жалко потерять. Их также прикрывал десяток шиноби охраны в бинтах, и ещё двадцать я засёк вне поселения.

— Как прикажете, Господин. — Он ещё раз поклонился, на что я цыкнул. Его глаза забегали, и он быстро начал объяснять, видя моё недовольство. — Их глава, Ишикава Камизура, выразил свою волю и передал её через своих людей, высказывая и признавая свою ошибку. Он просит извинения перед кланом Узумаки и показал добрые намерения, передав нам важную информацию насчёт наших врагов…

— Врагов? — Не понял, о чём это он? Разве на Хьюгах и Кагуя не закончились наши враги? Или опять объявился какой-то ученик Главы, что захочет отомстить всему клану?

— Верно, Оками-сан. Вот, прошу. — Он передал Главе свиток, а тот передал его мне, приказывая продолжить Тетсуо. Так-так, посмотрим…

— Также он просит простить его поспешные решения и готов загладить свою вину, передав нам золото в размере веса десяти шиноби. Но он также просит принять его просьбу насчёт одного шиноби, чтобы тот помог лично главе клана Камизура. Ему нужна консультация по научной отрасли нашего клана, но он не мог прийти и сам объявить об этом сразу, и те разведчики были просто как глашатаи воли главы клана Камизура. — Ага, конечно, так и поверили.

— Хм. — Ашина отправил восвояси трёх шиноби, которые сделали свою работу, и повернулся, сидя в кресле, ко мне. Последняя просьба также была изложена в свитке, но, пока Глава не притронулся к нему, его занимало другое. — Что там, Оками?

— Вам известен шиноби по имени Бьякурен? — Передав свиток с одним лишь предложением, стал ожидать ответа. Там было написано следующее: «Бьякурен Суйказан жив». И это всё. Смотря на Ашину, видел, что тот понимал, о чём это послание.

— Это всё усложняет…

* * *

— Это было не так давно, Оками. — Сидя в беседке у Ашины дома, мы предавались чаю, и я слушал рассказ, который Глава не захотел рассказывать прямо в кабинете. Лишь предложил нам встретиться вечером за чашкой чая и поговорить. Просьбу Ишикавы и его покладистость мы решили отставить на потом, Ашину сильно погрузили в дебри воспоминаний, и его занимал лишь шиноби по имени Бьякурен.

— Это было всего пятьдесят лет назад, долгий срок на первый взгляд, но годы с каждым прожитым мгновением уходят слишком быстро. — Он смотрел сквозь меня, видя что-то, известное лишь ему. — Он был одним из трёх учеников, что я взял на попечение, все они были сиротами, и мне на тот момент казалось, что это отличное решение. К счастью, я оказался прав. Бьякурен, Кимари и третий мой ученик. Все они оказались выдающимися шиноби, и, когда им было по десять лет, когда я их нашёл, были уже неимоверно сильны, я бы сказал, что их талант был на уровне твоего и Хаширамы Сенджу. Эти сорванцы не видели ничего светлого в своей недолгой жизни, и неудивительно узнать, на какую дорогу они вступили. Они были бандой, которая грабила прибрежные города, и их уже давно искали несколько месяцев. Но как бы ни старались обычные люди и нанятые шиноби, тех они не могли найти, а если и находили, то никто никому не успевал донести об этом. Но меня это не особо волновало, всё же наш клан они не пытались трогать, но просьбы и слёзные приходы от обычных людей захлестнули наших людей. И тогда один из старейшин решил отправить одного из своих шиноби, чтобы тот наконец успокоил странных неуловимых бандитов. Хох. — Он усмехнулся. — Они избили и оставили в одной из деревень взрослого Узумаки с запиской, чтобы от них отстали красноволосые идиоты, и тогда уже стало не до обычных поисков. Их гнали, словно зверей, около трёх дней, и тогда по слухам, которые пускали, как обычно, на заседании старейшин, я заинтересовался этими мальчиками. Всё же не каждый встречный шиноби мог бы убежать от десятка Узумаки и оставить их в дураках. Ох, как тогда Такера грозился, что лично повесит их на воротах деревень, которые они обворовали. Но я решил иначе. Слишком мне стало интересно, что же случится с этими талантами, если их взрастить. Как ты видишь на примере Кимари, у меня получилось.

— Конечно, Глава. — Кивнул на слова Ашины, Кимари и вправду был выдающимся шиноби, хоть и полагающимся на свой кеккай генкай. Но с таким наследием, которое обращает в прах всё, чего касается, ожидать другого трудно.

— Да-а-а. — Ашина выпил немного чая, смакуя каждую каплю. — Кимари оказался тем ещё идиотом. Большого идиота и поискать трудно. — Он разочарованно вздохнул. — Я дал ему всё: дом, знания и силу. А он оплатил мне тем, что решил, будто бы в клане Кагуя его ждали с распростёртыми объятиями. Но, как ты видишь, эти безумцы могут лишь требовать крови, и тогда Кимари стал потерянным для меня.

— А Бьякурен? — спросил я, заключив, что Кимари стал самым большим разочарованием, которое сделал Глава. У всех есть ошибки на протяжении жизни, и ошибка Главы стоила множества жизней Узумаки. Ученик предал учителя и оплатил за добро кровью. Мерзость, но, похоже, Ашина всё ещё не мог отпустить прошлое, раз держал Кимари живым.

— Я думал, он мёртв. — Заключил Ашина. — Тогда мы охотились на тварей из-под кромки, и я хотел показать им, что не всегда враг имеет человеческий облик. К сожалению, я переоценил свои и их силы. Тварей оказалось слишком много, и без поддержки даже мне пришлось трудно, чтобы спасти двоих из трёх учеников. Но, как оказалось, мальчик, которого поглотило море тварей и утащило под воду, сумел выжить. Я перебил под тысячу тварей и решил, что потерял его, но, как донёс до нас этот хитрец Ишикава, тот выжил и откуда-то знал главу клана убийц.

Как я и думал, Ашина не доверял Ишикаве, и в то, что тот решил проглотить смерть десятка своих людей, не верил. Впрочем, я также скептически относился к такому заявлению. Всю силу клана Узумаки никто не знал, даже я, а верить в собственные возможности у людей в крови. И то, что Ишикава испугался нас, не верилось. Скорее, тот решил исхитриться и получить выгоду от того, что передал такие новости. Но какие? Стоял немой вопрос за столом.

— Что вы решили, Глава? — Было интересно, к чему придёт Ашина, и хотелось верить, что в его планах моё участие минимально.

— Я пошлю людей, чтобы они хоть что-то узнали. Моего ученика невозможно не заметить, его акулью улыбку в стране Воды должен узнать хоть кто-то. Хотя таких улыбок в том регионе излишне много…

* * *

Очередной день закончился спокойной тренировкой без напряжения. Прошёл месяц с того времени, как конфликт с кланом убийц решился миром. Не было никаких подвижек с их стороны в нашу, и дедушка также отмечал, что на собраниях, в которых моё участие было излишним, всё тихо. Слишком тихо, и от этого Глава не находил себе места. То, что ученик, который был известен всем, оказался жив, узнали все старейшины. Как отметил старик, такой мир был ещё до моего рождения и обычно сопровождался спокойными несколькими годами мира, когда клан тихо-мирно продавал свои фуин-печати и спокойно жил, не участвуя в войнах, которые были по всему континенту. Наши товары были слишком ценными, чтобы хоть кто-то на них позарился. А если и находились такие, то союзные кланы решали дела, чтобы не привлекать большого брата в виде нас в мелкие конфликты. Шиин и такие же мелкие, но близкие кланы стали своеобразным щитом для нашего клана, но оплачивалось это тем, что при случае нужды Узумаки стояли рядом.

Мито, уже находясь на седьмом месяце беременности, всё жаловалась, что ей скучно. Целыми днями гулять или просто сидеть дома ей наскучило, а выходить за пределы клана единым советом в виде меня, Ашины и дедушки решили, что ей не стоит так рисковать собой и первым моим сыном. Всё же риск оказаться в бою за пределами клана слишком высок. Какие только не найдутся индивиды.

Котецу всё ещё была у Сенджу, и, слушая, какие вести приносил мой ученик Итама, выходило, что ситуация всё ближе идёт к свадьбе. Хашираме было уже лет восемнадцать-девятнадцать, и на него давили все, кому не лень. Не гоже в таком возрасте не иметь наследника, говорили ему старейшины и даже Тобирама. Старейшины упирали на преемственность власти при случае смерти деревянного парня, а Тобираму, кажется, больше волновало, что за последние сотни лет Хаширама — первый, кто пробудил Мокутон. Никто, и даже мой старик, не понимали, как такое возможно. Не говорить же им, что это как русская рулетка и патрон в виде души Ашуры, сына Мудреца, может оказаться в любом из сыновей Сенджу. И, как я знал, пока жив Хаширама, следующее перерождение не будет. Прям Аватар какой-то, подумалось мне, смотря на закат у себя дома, вспоминая прошлое.

Да-а-а. Дом. Как так вышло, что мысли о прошлом смылись настоящим, а желание вернуться в прошлый мир, на Землю, убыло? Возможно, это случилось тогда, когда я пробудил Мангекьё? Или же когда вскоре после свадьбы Мито забеременела? Я не знал, но мысли о возвращении туда, где никто меня не ждал, и даже мои собственные дети считали меня мёртвым, в последние годы не возникали в моей голове. Как оказалось, смерти и войны сделали из острова, что считался в первые годы моей жизни тюрьмой, дом. Домом, который я хочу защищать. Какая ирония, в чистом мире Акихика наверняка смеётся над глупостью своего воспитанника. Да-а. Акихика, слишком добрая, слишком молодая для смерти. У меня в руках была техника воскрешения, и генный материал, который содержался в хранилищах клана. Как у Учих и Сенджу, у Узумаки также были хранилища для всех членов клана, где хранилась кровь каждого, чтобы в будущем не испытывать трудностей при наличии бастардов или детей тех, кто рождался вне клана. Определять родство по крови тут научились очень давно, учитывая войны, которые забирали всех, кого можно, а там, где кровь и трупы, всегда найдётся место беглецам и тем, кому захотелось сбросить пар. М-да, грязная, но правда жизни этого мира. Но воскрешать девушку, что воспитывала меня, я не собирался. Это был билет в один конец, где меня ждало брюхо Шинигами. Такая сила слишком неестественна, и то, что Тобирама пока даже не задумывался о таких техниках, внушало мне оптимизм. Возможно, в этом мире не будет места для неё, а самому выпускать джина из бутылки я не собирался.

Так, провожая закат, встал, чтобы вернуться домой. Мито, поди, уже спит, и не хотелось попасться на горячем, что убежал, чтобы подумать. Иногда клоном её не обманешь, учитывая, что их никто не мог различить, всё ещё удивлялся проницательности своей жены.

* * *

Смотря на огромную волну, что собиралась на другом берегу огромного моря, и, учитывая мою дальность зрения,пришлось включать Мангекьё, так как с ними я видел ещё дальше, то эта стена воды высотой в сто этажей или даже больше — не был уверен, что правильно рассчитал высоту этой махины. Соединяющие воды нашего острова и островов страны Воды наполнились огромным количеством чакры, настолько густой, что даже слепые в сенсорике чувствовали эту удушающую мощь. Настолько сильны были эти манипуляции с водой, что будто бы даже небо чувствовало скорую беду. То, что я огорошил новостью Главу, врываясь через окно в его кабинет, меня не особо волновало. Такое количество воды смоет, кажется, всё в радиусе от побережья на многие километры, и наш остров примет основной удар, если мы не решим эту проблему, пока собирающаяся волна, растущая по нарастающей, не ринулась к нам. Она всё ещё росла, и, кажется, у нас есть ещё довольно много времени, чтобы эвакуировать население. Конечно, был у меня вариант, но я не был уверен…

Голоса сливались в хор, и то, что здесь стояли около двадцати человек, не добавляло тишины. В центре Ашина молча слушал варианты, и то, что волна, кажется, начала двигаться в нашу сторону, не давало много выбора. Предложение включить защиту и надеяться на то, что огромную волну высотой, как небоскрёб, и длиной, как пять наших островов, остановит защита, которая защищала от людей, но не от стихийного бедствия. Тут водовороты и барьеры не помогут, слишком тяжелы тонны воды, что обрушатся на остров. Позади меня был белоснежный пляж, а дальше начинались дома, дети из которых любили тут бегать и играть. Мы часто приходили с Мито сюда гулять, и то, что сейчас этих детей здесь не было, а атмосфера была удушающей, не добавляло настроения. Людей, понятно, что спасём, но то, что клан потеряет дом и стены, которые стали родными, все уже считали случившимся. Я видел по Ашине, что тот пока не мог принять решение, которое устраивало бы клан. Его сила была такой, что он мог разрушить целые горные цепи, но в арсенале нашего клана не было техник, чтобы защитить остров от огромной волны. И даже земляные стены, что потихоньку появлялись из-под моря, не добавляли чувства защиты. Их просто смоет от веса такой масштабной атаки. Что ж, посмотрев на дедушку и Ашину, что ломали головы, как спасти остров, пошёл по воде в сторону волны, которая начала приближаться. Я ошибся, и то, что я видел, оказалось намного больше.

Услышав крик позади, обернулся, концентрируясь. Десяток клонов из цепей появились рядом.

— Оками, что ты делаешь?! — Крик Ашины был удивлённым, и все обернулись ко мне.

— То, что должен, Глава. Уходите! — В последний раз увидев понимание на лице дедушки, меня, как и десяток клонов рядом, начала поглощать золотые рёбра.

Я этого никогда не делал до этого, зная цену такому шагу, но всегда удерживать себя от своей же силы невозможно. Клан нуждается в защите. Сусаноо!

На первом этапе меня окружил свет, который состоял из скелета, чьи части, такие как рёбра или руки, я мог использовать, чтобы защитить себя. На втором этапе на скелете образовались мышцы и кожа, появилось больше частей тела воина, и он полностью окружал меня, как и десяток клонов рядом. Напряжение на тело я начал ощущать уже сейчас, и это не передать словами… На этих ранних стадиях чаще всего материализуется только верхняя половина Сусаноо, а нижняя часть вместе с ногами появляется только при достижении гуманоидной формы. Но, подав чакру, я, как и десяток воинов из чакры, встали рядом со мной на воде. Наши фигуры уже возвышались над всеми островами, и я видел наш дом отсюда своим острым зрением. Как только я получил полный контроль над Сусаноо, воин перешёл на третий этап своего развития. Вокруг тела начали появляться доспехи, и в моих руках оказался целый арсенал оружия, между тем как противникам почти невозможно нанести пользователю физический урон, так как им приходится пробиваться сквозь три слоя. Копьё, поднятое левой рукой, клинок Тоцука, что был в правой руке. И две руки сзади, в одной из которых лежал щит, впервые призванный мной. Интеграция была тем ещё испытанием, и кровь из глаз лилась так нещадно, что Ашина и старик были в ужасе, когда видели весь процесс. Было смешно видеть их лица, но сейчас напряжение в глазах, будто они сейчас лопнут, и в теле, словно оно стало весом в несколько тонн, не давало мне смеяться. Давай!

Подавая чакру в глаза до боли и рукавом размазывая дорожки крови из глаз.

Давай! Сильнее! Ещё сильнее!

На последнем этапе, когда я начал стабилизировать чакру, из которой состоит Сусаноо, для формирования колоссальной формы, известной как Завершённое тело — Сусаноо, конечной способности Мангекьё Шарингана. Из меня будто выбросили весь воздух, и я согнулся, пытаясь вздохнуть. Такую нагрузку на моё тело я испытывал впервые, меня будто давило со всех сторон, и, кажется, сейчас расплющит.

Мой золотой гуманоид в этом состоянии начал приобретать облик Тенгу из мифов, также крылья для левитации давали понять, что полёт стал возможным, а богатые доспехи, которые окружали меня, даровали ощущение абсолютной защиты. Отозвав дополнительные руки и Щит с Мечом, которые мне были не нужны, я поставил огромное копьё, которое было больше и длиннее меня, а я сам был ростом в тридцать этажей, и сложил печати огромными руками. Моя прямая спина была лишь временным явлением, и мне хотелось закончить всё одним ударом. Хоть с десяток сторон от моего Сусаноо и моих клонов, которые не смогли закончить также, как я, и были лишь в гуманоидных формах без доспехов. Возможно, решение пытаться вызвать Завершённую форму было поспешным, но я откинул эти мысли. Я готов!

Простите все рыбы, которые были в этом море, и моряки, которые здесь ловили её.

— Стихия Огня! Великое Огненное Уничтожение!

Весь мир впереди меня затопило огнём.

* * *

Примечание какое-то: Ах да, на бусти есть вид Сусаноо Оками Узумаки-Учихи. Так что сами знаете, что делать. Ставьте лайки, добьём уже эту проклятую тысячу лайков. —> https://boosty.to/kanira

Глава 47

— Сенсей — это не тот, кто просто ведёт тебя за руку. Он тот, кто учит тебя падать, чтобы ты мог встать. Он тот, кто заставляет тебя поверить в себя, когда ты сомневаешься. И даже если он не всегда рядом, его уроки всегда с тобой. К сожалению, я оказался самым худшим учителем в этом мире, Оками. И мои грехи падут тяжёлой ношей для клана…

* * *

Атака сопровождалась большими разрушениями для окружения, и, когда ударная волна настигла острова с моей стороны, стены, которые воздвигли отступившие старейшины, немного дрогнули, но мои клоны смогли удержать их, чтобы они не сломались. Чакра уходила бурным потоком, а боль по всему телу была привычной для разума, но не для чувств. Земля дрогнула, и землетрясение немаленькой силы заставило дрогнуть море под моими ногами. Сусаноо был устойчив, чего не скажешь про человека на пляже, который еле удержался на своих ногах. Лишь он один остался наблюдать за мной. Ашина сказал мне своими губами слова, которые я не мог слышать, но прочитать по движению губ смог. «Это начало», — молвил Глава клана, который смотрел на моего воина из чакры задумчиво.

Удерживать Сусаноо было всё труднее, а зрение понемногу размывалось, но волну воды, которая упала в кратер, созданный моей атакой, я наблюдал отчётливо. Если это начало, то следующая атака будет… сейчас. Маленькая на фоне моего Сусаноо фигура двигалась стремительно и очень быстро. Если бы не моё додзюцу, среагировать на атаку акулы, что открыла рот и выбросила в мою сторону сжатую волну пара, я бы не смог. Зеркало Ято, появившееся по моему желанию в моей правой руке, прикрыло кристалл, в котором я находился, и атака погасилась без вреда для меня. Но то, что температура повысилась за секунды, я почувствовал. Будто оказался в печке, ещё и моя атака не была безвредной — всё вокруг затопили пар и туман. То, что ещё сотня таких паровых акул начали вцепляться в моих клонов и смогли уничтожить уже пятёрку, не удивило. Всё моё внимание занимала одна фигура впереди, которая не спеша поднималась вместе с такой же огромной, как моя, фигурой. Только если моё Сусаноо напоминало человека в доспехах, то Бьякурен — а это был он — облачался в воду в форме огромной акулы. Описание ученика Главы было в моей голове, и внешность была такой же, как описывал Ашина, кроме шрама. Похоже, он получил его когда-то давно…

Что ж, вытащив копьё, которое торчало рядом со мной, я поднял его и указал на шиноби, у которого был шрам, проходивший через его левый глаз, который, по-видимому, был невидящим. Его зубы были острыми и треугольной формы, и были отчётливо видны для меня, как и ухмылка, которая не предвещала ничего хорошего. Его тёмные волосы сливались с синим цветом его кимоно. Он, подняв правую руку, заставил акулу также поднять свою пасть, сконцентрировав в ней огромное количество чакры, и в ней начали подниматься тонны воды. Огромный шар воды за мгновение нагрелся, и атака, похожая на биджудаму, направилась на меня. Зеркало Ято!

Меня протащило назад, и оплавленный след атаки остался впереди меня. То, что я смог удержаться на ногах, было удивительным делом. Дома под моими ногами уже разрушились, и, к счастью, там никого уже не было. Что ж, облака начали собираться в небе, а техника Райдзина моих глаз в форме круга пояса томоэ огромных размеров появилась позади меня.

Что сильнее — вода или молния?

* * *

Сусаноо стоял на краю берега, моя гигантская фигура казалась величественной и устрашающей, словно сам защитник всего клана. Напротив меня, на горизонте, поднимались гигантские волны. Массивная акула, чудовище из тёмных глубин океана, вынырнула на поверхность. Её глаза, огромные и бездонные, сверкали холодным светом. Хвост акулы со свистом прорезал воздух, когда она взрывала воду, собираясь в атаку. Я не двигался, но его чакровая оболочка колыхалась вокруг, создавая защитный экран. Акула атаковала первой, устремившись к Сусаноо с невероятной скоростью. Её гигантская пасть раскрылась, готовая схватить своего врага. В этот момент Зеркало Ято прикрыло меня от такой простой, но страшной атаки. Акула, не получив желаемой добычи, резко нырнула обратно в воду, исчезнув в её тёмных глубинах. Вода бурлила, и пузыри поднимались на поверхность, когда она готовилась к следующему удару.

Из глубин океана снова всплыла гигантская тень, и акула вновь атаковала, прорывая волну, как рогатый бык. Акула стремительно приближалась, пытаясь пробить защиту Сусаноо, но я был готов. В последний момент я обрушил мощный удар своим энергетическим копьём, столкнувшись с акулой прямо в момент её атаки. Вода разорвалась на части, и акулу отбросило в сторону, но она не потеряла равновесия и вновь стремительно развернулась. Мощные рывки её хвоста подняли ещё одну гигантскую волну, которая ударила по Сусаноо. Океанская сила была невероятной, но Сусаноо был готов. Не теряя времени, акула воспользовалась моментом и нырнула в океан, скрывшись от глаз. Но на этот раз я был готов. Прежде чем она смогла нанести второй удар, я выпустил несколько молний, заставив их прорваться сквозь воду и нанести удары в направлении, где акула скрылась.

Наш обмен ударами сопровождался огромными изменениями всего вокруг. Будь мы на земле, весь регион оказался бы под влиянием нашей битвы и изменился бы навсегда. Но, в очередной раз оттолкнув огромную акулу, что вцепилась в мою левую руку, полностью заглотив Зеркало Ято, я ударил изо всех сил по её морде, чтобы отправить подальше. Подготовка к технике была завершена.

Кирин но Райдзин!

Техника, созданная на основе силы моего правого глаза, Кирин но Райдзин, совмещала в себе две сильнейшие атаки на основе стихии Молнии. Четыре молнии — не предел, но близкое к нему количество молний вылетело с моей спины и исчезло в тревожных небесах, скрещиваясь с ними и порождая огромного белого дракона из молний. Кирин, техника, скопированная мной из памяти Саске Учихи, была сильнейшей в моём арсенале, не считая молний Райдзина. Но если их совместить…

Бьякурен, не дожидаясь моей атаки, пытался уплыть подальше, но моя рука, сжимая копьё, точно указала цель в него. Дракон, будто живой, издал рёв, который сотряс всё вокруг и повыбивал окна в домах позади меня, полетел, словно охотник, увидевший свою жертву. Самосознания не было в этом создании, но то, что оно стало будто живым из-за белых молний моей силы, я чувствовал. Скорость полёта белого змеевидного дракона была высока, и акула огромных размеров не успела уплыть. Её поглотил белый свет, и взрыв, который опять заставил землю трястись подо мной. Нужно заканчивать использовать такие атаки, иначе я сам похороню свой же дом. Эти глаза, — коснулся я своих Мангекьё, — слишком давят на тело, но самое плохое было в том, что они каким-то образом влияют на сознание, будто заставляя забывать всё важное в горячке боя.

Я ведь защитник клана, а не разрушитель. Смотря позади себя на падающие дома, я испытал сожаление. А то, что спереди вместо воды появился огромный кратер, который медленно заполнялся водой, заставило понять, что моя ошибка может стоить слишком многого, и божественная сила в моих руках, которая может менять ландшафт регионов, слишком велика, чтобы использовать её рядом с людьми и тем более рядом с поселениями. Чёрт!

Слишком расслабился, думая, что на этом конец, и поплатился за это слишком быстро. Успев развеять Сусаноо — и не зря, ведь сжатая волна тонкой струи воды, будто лазер, прошила руку без Зеркала Ято, — это было последнее, что успел сделать, потому что кристалл, в котором я находился, был проткнут, словно бумага. Что за?!

Клоны, которые находились в таких же Сусаноо, будто колоссы из мифов, один за другим начали исчезать под дождём атак из сжатых струй воды. Все мои защитники, пока я всплывал из-под воды, оказались обращены в дым, и воспоминания, от которых я отмахнулся, не давали ответов. Как Бьякурен сумел выжить? Стены, которые давно успели упасть, теперь показывали мне то, что я не ожидал увидеть.

Достав короткий меч, который был мне нужен лишь как отвлекающий манёвр, я встал на воду, еле контролируя чакру. Слишком напряжённым оказалось для меня использовать Завершённое Сусаноо, а то, что противник, которого я считал поверженным, а в худшем случае ушедшим в бегство, стоял передо мной на расстоянии сотни метров и всё так же ухмылялся своими акульими зубами. Невредимый, и даже одежда была сухой. Уровень воды уменьшался, пытаясь заполнить огромные кратеры после нашего обмена ударов, а чакра, омываясь, даровала мне прохладу от боли. От резерва осталась половина, и огромное количество чакры в противнике показывало, что он также не просто так считался учеником Ашины.

— Не устал, Палач клана Узумаки? — Его голос был спокоен, а слова произнесены с издёвкой.

— Не сильно, а ты, Бьякурен, ученик Ашины-сама? — Взмахнув мечом, взбаламутил воду, заставив её немного дрожать, чтобы показать, что моя сила точно не заканчивается лишь на масштабных атаках. Баловство, но какое-то чувство несоответствия показывало мне, что что-то не так. Не понимаю что, но с этим шиноби со шрамом было не так…

— Он мне не учитель!

Рывок Бьякурена сопровождался стеной воды, которая поднялась от его ног. Нас ждал ближний бой, в котором у меня было преимущество: моё двухметровое тело против низкого противника даровало уверенность, но первый же шаг, который я хотел сделать, не получился. Ведь руки, такие же, как у моего противника, схватили мои икры и стопы. Что за? Клоны?

Как увернуться от атаки, когда на тебя движется противник, при том что тебя удерживают стальные руки, держащие тебя на месте? Конечно, можно было играться и попытаться пригнуться или отрубить руки, которые сменили цвет с обычной кожи до цвета воды. Прозрачные руки оказались техникой, а что лучше всего против техник? Другая техника.

Доспех Молний, который уже был в моём арсенале множество лет, появился на моём теле как родной, и меня окутали молнии. Это позволило мне в момент увернуться от сжатой волны воды, которая могла резать мой Сусаноо, — не хотелось принимать такую атаку на себя.

Я оказался у левого плеча противника, направляя свой меч в сторону шеи медленно реагирующего Бьякурена. Взмах, и голова, что обернулась водой, исчезла в глубинах, слившихся с водой. Что?!

Клинок, который прошёл через моё сердце, оказался полной неожиданностью, а то, что я не почувствовал никаких движений чакры, ошеломило. Это был всё это время клон? Но как я не заметил?

Последние мысли затопили сознание, и моё сердце разорвалось.

* * *

Взгляд со стороны

Бьякурен, удерживая технику скрытного убийства, созданную им в молодые годы, презрительно посмотрел в спину Оками и взмахнул клинком, чтобы откинуть труп мёртвого противника. Он уже не обращал внимания на тело, которое убыло в пучины воды. Да, Палач не обладал ложной репутацией, и сказать, что тот был слабым, было нельзя. Его техника, создавшая воина из чакры и дракона из молний, была сильна, бесспорно. Но Бьякурен, видевший и не таких монстров в своих приключениях, посчитал, что тот был слишком молод и ему сильно не хватало ключевых навыков шиноби.

Впрочем, неважно, решил Бьякурен и посмотрел на того, по чьей причине была атака на клан Узумаки, и всё это время ждал его на пляже. Пляж, который он отчётливо помнил. Месть грела сердце ученика Ашины, и тот культивировал эту месть десятки лет, чтобы в этот день наконец-то убить того, кто предал его преданность. Оставил там…

Шрам заныл своей потусторонней болью, а зверь, что сидел в нём, опять взбрыкнулся. Рёв страшной твари из-под кромки звучал лишь в сознании Бьякурена, но будто бы весь мир был в нём. Для него, привыкшего за десятки лет к такому соседству, было уже не так трудно подавить своего заключённого, но гримаса боли мельком промелькнула на лице Бьякурена.

— Что ты с собой сделал, Бьякурен? — Такой же высокомерный, такой же противный из воспоминаний голос возник там, где стоял тот, кто виновен во всех бедах в жизни Бьякурена.

— Это твоя вина, ублюдок! И сегодня ты заплатишь за всё… — Крик взбешённого мужчины, что потерял слишком многое за годы соседства с тварью, раздался из глотки шиноби. Сознание захлестнула волна ненависти, ненависть, которая появилась будто бы из воздуха…

— Сперва разберись с тем, кого ты посчитал мертвецом, — спокойно, держа руки в своих широких рукавах, ответил Ашина.

— Что… — Не успев закончить, Бьякурену пришлось уклоняться от столба огня, что появился из-под ног. Оказавшись прыжком далеко от пляжа и вступив на воды, что дрожали от мощи огня, тот увидел того, кого убил несколько секунд назад. — Как ты выжил, Палач?!

Раздался крик удивления, и только когда Оками встал в полный рост, тот увидел линии чёрного цвета, что появились от кристалла на лбу Узумаки. Тот, впрочем, исчез, закончив свою работу, как и линии. Техника Божественной Регенерации спасла жизнь Оками, и тот грустно улыбнулся.

— Признаю, подловил, но больше я таких ошибок не совершу. — Глаза окрасились в Мангекьё, и сознание Бьякурена затмили воспоминания, которые он давно старался забыть. Ни увернуться, ни сбежать. Бывший ученик Главы клана Узумаки оказался в иллюзиях техники Цукуёми, оказавшись в своих кошмарах. Кошмарах, которые позволили твари, что даровала огромную силу Бьякурену, вырваться на свободу…

* * *

Посмотрев на упавшего на колени шиноби, что начал плакать, я покачал головой. Как всегда, техника работала на всех, и то, что Бьякурен не смог от неё увернуться или защититься, не удивительно. Взглянув за спину, увидел, как Ашина неспешно подошёл. Всего минуты две-три битвы, а такие разрушения…

— Мне жаль… — Видеть человека, которого считаешь железным, таким потерянным было странно.

— Это моя ошибка, и мне…

Ашина не успел закончить, как нас обдала волна. Волна, полная будто бы гнили, запах стоял отвратный. Что это? Повернувшись к Бьякурену, я не увидел там того самого человека.

Шиноби, только что стоявший на коленях, преобразился. Два крыла, что выросли из спины Бьякурена, были полны тьмы и состояли будто бы из ожившей смолы. Они возвышались над ним на метры, и вода, на которую капала жидкость из крыльев, заставляла её испаряться. Его рост увеличился, как и мышцы, он стал намного больше, сравнявшись со мной в комплекции. А зрачки, полные тьмы, посмотрели прямо на нас. Улыбка рта, непомерно открытого, и голос твари — а это был точно не Бьякурен — раздались будто бы отовсюду вокруг.

— Наконец-то…

Слова были понятны, но словно бы на каком-то языке, который не должен был звучать в реальном мире. Его голос напоминал будто бы сотню людей разных возрастов, одновременно заговоривших. Ашина сложил печати, и весь мир окрасился в золотой цвет, а появившийся куб на сотню метров окружил нас барьером.

— Оками, готовься, это тварь старшего ранга, и она перейдёт в когорту высших, если мы её не остановим.

Ашина впервые на моей памяти был напряжён, и то, что тварь одним своим рёвом заставила появиться трещины в барьере Ашины, поразило меня. Бой, который я считал оконченным, только начинался. Рывок я проморгал, впервые в жизни мои глаза не успели уследить за противником. Его крылья будто бы опустились к барьеру, а в следующее мгновение он оказался на расстоянии вытянутой руки, но Ашина, видя всё, просто махнул рукой, чтобы снести тварь подальше от нас. Волна сжатого воздуха заставила отступить на шаг. Холодный пот не успел появиться, как дальше события понеслись вскачь…

* * *

Загадочные сущности, о которых рассказывал Ашина, были далеко не простыми созданиями. Это не были обычные звери или чудовища из мифов, к которым я привык в легендах. Твари — это нечто совершенно иное, тёмное, чуждое и недоступное нашему пониманию. Они приходят из-под кромки, существуя в промежутке между нашими измерениями, и их появление всегда приносит с собой разрушение, смерть и ужас. Их цель — не захватить мир, а поглотить его суть. Они питаются жизненной энергией, существующей в людях и животных, превращая их в источники энергии для своего развития. С каждым поглощением, с каждым их шагом они становятся сильнее, а мир становится ближе к своему исчезновению. Но что же эти твари за существа? И как они приходят в наш мир? Чёткого ответа на вопрос о том, откуда пришли эти твари и что они такое, не было. Ашина, как и прочие знающие об этих тварях люди, строили множество теорий насчёт их природы. Кто-то думал, что это кара богов на эту грешную, полную войн землю, кто-то предполагал, что они прислужники Шинигами. Ашина не строил теории, как он говорил, насчёт этих тварей, лишь знал, что, если их не изгонять, они станут той ещё проблемой. То, что тварей изгоняли, а не убивали, удивляло, но, как рассказывал Глава, убить возможно лишь самых слабых, остальные же поддавались лишь временному изгнанию из нашего мира. И было непонятно, как экзорцизм существовал бок о бок с шиноби…

Эти твари обладают невероятной хитростью и интеллектуальными способностями, которые делают их чрезвычайно опасными противниками. Они могут адаптироваться к любым условиям, менять свою форму и облик, скрываясь в самых неожиданных местах, пока не станут достаточно сильными, чтобы действовать. Таким образом, было полной неожиданностью узнать, что внутри Бьякурена откуда-то завелась такая тварь. Я был уверен, что Ашина учил своих учеников и рассказывал им насчёт этих тварей…

Так, пытаясь удержать тварь, что рвалась к нам словно безумная, накладывая все барьеры и печати, которые только знал, от малого до великого, я испытывал колоссальное давление. Она оказалась под барьерами, но с каждой секундой я чувствовал, как она разрушала один барьер за другим. Рёв твари всё не кончался, а чакра уходила бурным потоком, заставляя выкладываться на все сто. На мой ход в два барьера тварь уничтожала ещё столько же. Цепи в первые секунды после того, как она взлетела после удара Ашины, которые я накинул на летающую тварь, чтобы спустить её с небес на землю, сработали, она упала. Но после, словно бумагу, она начала рвать звенья, и мне пришлось накладывать барьеры, чтобы задержать её. Цепи, что удерживали Биджу, были ей словно верёвки из тонкой нити. А пока я пытался удержать сильнейшую тварь, Ашина чертил странные знаки на свиток и складывал печати, которые я в жизни не видел. Убить эту тварь я даже не пытался, понимая, что просто выпущу её из тела Бьякурена, таким образом давая ещё больше сил этой мерзости, которая воняла даже через барьеры.

Наконец, Ашина кивнул мне, и я отозвал всю чакру из техник, которые выдоили меня до донышка, и готовился уже включать фуин-печать Силы Сотни, чтобы при плохом случае продолжить бой, но мои глаза буквально ослепли от света. Белый свет, будто бы из небес, появился, а болезненный вой твари ещё долго звучал в моих ушах. Выдохнув, когда спустя минуту всё закончилось, я посмотрел на мужчину, который превратился в мумию, но остался жив.

Бьякурен был повержен, а Ашина, оказавшись рядом с ним, поднял его, держа как ребёнка.

Последнее, что он сказал, пока не потерял сознание, было:

— Простите, учитель…

* * *

Глава 48

— Никто не идеален, даже те, кто, казалось бы, может выиграть любую битву.

— И по этой причине эти старые идиоты хотят, чтобы ты не мозолил им глаза?

— Есть разные причины, милая, ты же сама видела, как они смотрели на меня, страх в их глазах так велик, что застилает здравомыслие…

* * *

Бой не прошёл бесследно для моей персоны. На следующий день, ходя между рядами рынка, покупая продукты и особенно тщательно выбирая клубнику, которую захотела Мито, я замечал множество людей, которые смотрели на меня странными, полными эмоций взглядами. Они провожали мою спину разными чувствами: кто-то благодарил от всего сердца — моё Сусаноо отчётливо запомнилось всем, кто видел, как я спас их от огромной волны воды, — кто-то тихо проклинал меня, так как землетрясение и урон от боя лишили их дома. Разные чувства и разные лица смешивались в пёструю картину, и моя репутация, которая была известна лишь шиноби клана, распространилась также и на обычных людей. Я старался не обращать внимания на толпу, так как понимал, что влияние моих действий будет преследовать меня ещё долгое время, и привыкать нужно с самого начала. Больше меня волновало другое.

Посмотрев на свою руку, которая немного размывалась, я сжал кулак. Этот бой стал той гранью, через которую я старался не переступать. Слепота, будто бы близорукость, когда ближайшие объекты размывались, стала той ценой, которую я заплатил за защиту клана. Это было лишь начало, но меня пугало, что будет, когда я достигну лимита своих глаз. Дедушка был в курсе моего состояния, и после того, как мы поместили в палату Бьякурена, который был при смерти, старик занялся мной. Для всех вокруг я был горой, которую не подвинуть, но старик понимал, что вся эта сила требовала от меня больших усилий. Боль от использования глаз, слепота, которая будет прогрессировать дальше, если не решить эту проблему. А самое важное — в этом бою я увлёкся. Слишком увлёкся. И то, как выглядел дедушка — расстроенным и грустным от того, что не мог ничего исправить в моих глазах, — делало моё настроение, несмотря на скорое рождение сына, ещё хуже. Видеть, как близкий тебе человек стоит перед тобой и никак не может помочь, бесило. Эмоции старика я понимал. Но время идёт, и жизнь продолжается.

Посмотрев на дыру в море или океане — так и не смог понять, — которая всё ещё заполнялась водой, я не мог не покачать головой. Радиус кратера был огромен, и то, что ближайшие поселения лишились своей еды в виде рыбы, а также последующее влияние смерти множества живности в этих водах, будет иметь огромное последствие. Последствие, которое отразится на тысячах жизней. Но Ашина успокаивал меня тем, что поступить иначе я не мог. Решить проблему как ответственный за мои действия он будет сам. Глава клана направил множество усилий на то, чтобы исправить всё, хоть и не до конца это получалось. Мне было трудно видеть последствия своих действий, но он упирал на то, что выбора как такового Бьякурен своей атакой мне не оставил. И то, что его приводят в порядок медики, толком ничего не значит. Все понимали, особенно Ашина, что казнь состоится, и лишь вопрос времени и выгоды, когда Бьякурена лишат головы. Враги должны быть убиты — это правило, которое лежит в основе всех кланов шиноби. И неважно, кем он был до этого и кем он мог бы стать.

Но всё равно настроение было не к чёрту, а ближайшие события, которые будут иметь место и понятны, не добавляли мне настроения.

* * *

Роды проходили тяжело и долго. Слишком долго на мой нервный взгляд, которым я сверлил двери родильного помещения. Мито не захотела, чтобы я присутствовал при родах, по непонятной мне причине, но я уважал её волю и не стал напирать.

Уже прошли десятые часы родов, с заката до рассвета, и солнце, которое встало и ярко светило, бесило своей яркостью. А Ашина, сидящий рядом и спокойно ожидающий рождения своего правнука, бесил ещё сильнее.

— Я слышу даже отсюда, как бурлит твой разум, Оками. — Его спокойный голос был словно крик во тьме, такой же ненужный и бесящий своим спокойствием.

— Как вы можете быть таким спокойным, Ашина-сама? Там же Мито…

— Вот именно, Оками, вот именно. — Ашина посмотрел в окно. — Я знаю свою внучку, и ты тоже её знаешь. Она сильная, а твой дедушка не даст случиться горю.

— Верно, дедушка не позволит случиться плохому.

Насчёт своего деда я был уверен на все сто. Он даже когда мне кисть оторвало во время наших спаррингов, когда я только учился, мог пришить её обратно. Сейчас же он точно не даст Мито и ребёнку пострадать. Так, успокаивая себя и стараясь не баламутить всё вокруг своим огромным резервом чакры, который мог повредить зданию, я сидел, ожидая конца родов.

Благо мыслей для отвлечения внимания хватало. Бьякурен спустя месяц заключения всё же был казнён, хотя некоторые шептались, что Глава не станет этого делать. Увы, Глава был решительно настроен, понимая настрой клана, и то, что клан восстановился, было лишь маленьким утешением. Как я и предсказывал, бой имел огромное последствие для всего региона. Тысячи беженцев, десятки тысяч голодных ртов крестьян, которые лишились единственного источника бесплатного пропитания. Ещё множество проблем с аристократами, от которых можно было бы отмахнуться, но Ашина решил поступить мудро. Целых два месяца клан исправлял то, что я успел натворить, защищая его. Также пар, выделенный от моей атаки огня, поменял погоду в регионе, и снег, который выпал посреди августа, показывал, что всё имеет свои последствия. Но это не самое плохое, что случилось, — всё же засухи в регионе в этом году случались слишком часто.

Всё имеет свои последствия, и решение, принятое Ашиной и мной, было к месту и в самое нужное время. Накал страстей в клане поднимался, и не хотелось убивать своих же соклановцев из-за глупых решений. После рождения моего сына я вместе с мастерами из клана выдвинусь в дружественный и родственный нам клан Сенджу, чтобы помочь им в войне против Учих. Как раз они просили помощи мастеров нашего клана, а я пойду, чтобы дополнить силу нашего клана в глазах Сенджу. Политика. Причин для такого странного движения вне клана было немало, но самое важное было в том, что это было мне на руку. А то, что всякие старейшины мутят воду и просто испугались резкого усиления моей политической силы после такого финта ушами, когда весь клан видел, кто спас положение, меня не особо волновало. Они считали, что я решу свергнуть Ашину, и боялись, что это случится в ближайшее время. Ашина их костерил, но и сам не мог отделаться от таких мыслей. Всё же менталитет в этом мире иногда так бесил. Им ведь было невдомёк, что власть меня отталкивала, а слухи, которые появились непонятно откуда и распространялись непонятно кем, что следующим Главой должен стать я, заставляли меня скрипеть зубами. Я вообще не хочу участвовать в гонке за власть, старые маразматики, хотелось мне сказать, но это решение было в мою пользу. А верить в чистоту моих намерений никто бы не стал. Каждый искал второе дно, а паранойя цвела и пахла.

Отвлечь внимание от себя, а тем более от своей семьи, уйти туда, где меня никто не будет воспринимать всерьёз, и наблюдать за войной, особенно за одним Учихой, было хорошим развитием событий. Я не знал точно, когда Сенджу и Учихи заключат мир и когда Мадара слетит с катушек и притащит биджу в новопостроенную деревню. Но быть рядом со своими братьями в этот момент и помочь не совершить ошибку, стоящую тысячами жизней, я мог. Но снова война, опять смерти. Бесконечный круговорот, из которого выбраться невозможно.

Что Зецу, что Мадара должны исчезнуть со страниц истории. Как бы мне ни было жаль своего двоюродного брата, его смерть была одним из самых оптимальных вариантов для мира. А то, что чёрная тварь контролировала Бьякурена, хоть он и сам не понимал этого, и лишь по косвенным догадкам я понял, что дело в контроле разума, не добавляло приятных тонов в эту мрачную историю. Словно паук, тот окутывал сетями всех в этом мире, и, кажется, у меня начало появляться понимание, как в своё время Ашину предал его первенец.

Тронувшая моё плечо тёплая рука Ашины заставила вздрогнуть, так как, уйдя в свои мысли, я перестал контролировать всё вокруг. Ошибка, но дома и рядом с Главой, кому я доверял, это было допустимо.

— Всё закончилось, Оками. — Он указал мне на двери, его взгляд был полон тепла. — Иди, я подожду вас здесь.

Что ж, это был не первый мой ребёнок, но холодный пот появился у меня, как по волшебству, а руки сжались в кулаки. Пора встретить его. Дитя, которое росло без меня…

* * *

За всю свою долгую жизнь я никогда не забуду этот момент. Момент, когда я впервые взял в руки своего сына. Это было нечто большее, чем просто физическое событие. Это было как мгновение, которое меняет всё, которое переворачивает реальность и навсегда оставляет свой след в душе. Я помню, как стоял в комнате рядом с футоном, на котором рожала Мито, а на свет появился тот, кого мы с ней ждали так долго, тот, кого мы полюбили ещё до того, как его лицо стало знакомым. Я видел его взрослым по ошибке, но сейчас младенец в моих руках напоминал мне того, кем он станет. Он был маленьким, кричащим и уязвимым, и в его крохотном теле я видел всю вселенную. Его глаза, хоть и закрытые, будто уже знали, кто я и что я для него. Это чувство было настолько глубоким, что я не мог сдержать эмоции. После долгой разлуки со своими детьми в первой жизни держать такого малыша было счастьем. Мне всегда казалось, что в такие моменты люди становятся лучше. Это странное ощущение, когда ты понимаешь, что теперь несёшь ответственность не только за свою жизнь, но и за жизнь другого человека. За маленькое существо, которое так сильно зависит от тебя и в то же время бесконечно доверяет тебе.

Я стоял там, не зная, что делать, с переполненными эмоциями. Но когда его положили мне на грудь, всё как-то стало понятно. Моя рука инстинктивно обняла его, и я почувствовал, как его крохотное тело тянется ко мне, как будто он искал утешение в этом огромном мире. Он был моим, он был частью меня, и я был частью его. Мне хотелось кричать от счастья, рассказывать всему миру, что я стал отцом. Но я просто стоял, обняв его, чувствуя, как его маленькие пальчики слегка сжимаются вокруг моего пальца, и в этот момент вся вселенная перестала существовать. Были только мы, Мито и дедушка, который смотрел на это с любовью. С той любовью, которую он проявлял лишь в редких случаях.

Он был таким маленьким — меньше, чем я себе представлял. Но в его глазах было что-то такое, что нельзя было объяснить словами. Это было как безмолвное обещание: «Я буду с тобой. Я буду расти рядом с тобой». Я чувствовал, как его дыхание ровно и спокойно касается моей кожи, и это чувство заполнило меня чем-то таким, что трудно было передать. Я ощущал не только физическую близость, но и связь, которая как будто простиралась через всю жизнь. В этот момент я подумал, что все предыдущие переживания, все испытания и трудности, которые я пережил, уже не имели значения. Я не знал, что будет впереди — какие радости и трудности нам предстоит пройти. Но я знал одно: мы с ним будем вместе. И это обещание не требовало слов.

Когда я вернулся домой с ним на руках, всё вокруг стало другим. Всё вдруг стало значимым и важным. Я заходил в комнату, и каждый предмет, каждый уголок становились частичкой новой реальности, которую я строил для него. Я смотрел на кроватку, на игрушки, которые мы готовили заранее, и понимал, что всё это теперь для него. Весь этот мир вдруг стал похож на маленький мир, который мы с ним будем создавать, мир, в котором он будет расти, учиться и развиваться. Мой взгляд случайно встретился с женой, и я заметил, как она внимательно наблюдает за нами. В её глазах был свет — свет любви и доверия. Я знал, что она чувствует то же самое, что и я. Но её глаза были полны удивления, будто она впервые осознала, что мы теперь не просто пара, а семья. Мы стали родителями. Я сидел в кресле, держал его на руках и смотрел на этот маленький, такой хрупкий комочек жизни. И всё вокруг словно замерло, чтобы дать нам время привыкнуть к этой новой роли. Я был потрясён, как одно маленькое существо может полностью изменить человека, заставить его смотреть на мир другими глазами. Мы ведь ещё вчера были просто двумя людьми, а сегодня — родители. С этим не поспоришь. Это было настоящим чудом.

Я вспомнил, как много раз мы с женой мечтали об этом моменте, как строили планы, обсуждали, каким будет наш сын. Мы думали, что будем готовы ко всему, но, держа его в руках, я понял, что ни один план не может подготовить тебя к тому, как это — стать родителем. Ты никогда не знаешь, как это будет, пока не окажешься в самом центре этих эмоций. И теперь я знал, что моё сердце принадлежит ему. И что бы ни случилось, я буду рядом, буду поддерживать, любить и заботиться. Я должен всё изменить, и тот парень с лиловыми глазами с кругами в них, что я видел, не должен стоять там и ронять слёзы.

Трудно описать, как меняется твой внутренний мир, когда ты впервые берёшь своего ребёнка на руки. Это как будто ты открываешь дверь в совершенно новый мир, где всё наполнено смыслом. Мир, в котором ты теперь не один, а с ним. Тот, кто раньше был просто теоретической частью твоей жизни, теперь стал её неотъемлемой частью. Я поцеловал его в темечко, чуть улыбнувшись от осознания, что он теперь с нами. Он был таким маленьким, таким беззащитным и в то же время — с таким огромным потенциалом. В его глазах, хоть и закрытых, я видел будущее, полное возможностей. Я знал, что он будет расти, учиться, открывать для себя этот мир, а я буду рядом, чтобы проводить его через всё это. Его красные волосы быстро росли и смешили меня своей мягкостью, а чёрные глаза укачивали, словно тёмное море. Я видел, как его крошечные пальцы подрагивают, и инстинктивно стал качать его на руках, напевая что-то, не зная даже, что именно. Я просто чувствовал, что ему нужно моё тепло, моя поддержка, моя любовь.

Мы сидели с ним так долго. Я просто наслаждался этим моментом. Моё сердце было полно любви и благодарности. Я знал, что этот день останется в памяти на всю жизнь, потому что он стал началом чего-то совершенно нового. С того момента, как я взял его в руки, ничего уже не будет прежним. Мы стали семьёй.

* * *

На первый взгляд решение уйти из безопасного места в другое, где проходят войны, где смерть поджидает меня на каждом шагу, — огромная глупость. Но, имея мою силу, а также возможности, чтобы каждый день быть рядом со своей женой и сыном, переехать на время к Сенджу было не трудно. Всё же техника Тобирамы решала множество проблем, и оставить семью без своей персоны мне не грозило. Но громкие проводы огромной толпой из разного населения клана всё же пришлось вытерпеть. Ни старик, ни Глава не знали о такой технике в моём арсенале, и рассказывать направо и налево всем вокруг о том, что она есть, я не собирался. Хватало того, что состоялся серьёзный разговор и объяснение с Мито насчёт всех этих движений. А удержать её от кары старейшин, что были самыми громкими насчёт меня, было сложно. Благо она понимала, что воевать внутри клана с теми, кто уже сотни лет поддерживает порядок и мир в клане, глупо. Но от резких слов в сторону старых маразматиков ей, кажется, хватило.

Ашина, заверив меня, что, вернувшись в следующий раз, клан изменится кардинально, и то, что дедушка поддержал его в этих словах, убедило меня, что клан не стоит на месте, и старые традиции должны уходить в прошлое. Всё же не гоже изгонять сильного шиноби просто ради того, чтобы тот не стал главой. И кто придумал такие идиотские правила?

Благо Ашина уже решил что-то менять, и застой, который длился столетиями, как он сказал, пора менять.

Развернувшись и медленно выходя за пределы клана, я взглянул на остров, который потихоньку менялся и перестраивался, хмыкнул и поспешил за убежавшими мастерами Узумаки. Новая глава жизни ждёт меня, сказал бы Ашина. И я бы согласился.

* * *

Примечание от 11.01.2025: Здравствуйте, скоро конец фанфика, так что ставьте лайки, чтобы побольше людей узнали о нём. Также хочу, чтобы вы поддержали меня на Рулейте и поставили там лайки, чтобы также продвинуть фанфик в какие-то топы.

https://tl.rulate.ru/book/116672

Глава 49

— Запомни, Акаши, лишь один стремительный удар решит всё. Лишь один удар…

— А ну-ка, Оками! Чему ты там учишь нашего сына?

— Искусству шиноби, милая!

— Ему год! Какое искусство шиноби?!

— Ай-ай-ай…

* * *

Занимаясь мирным делом, в последние годы с рождения сына время текло так незаметно, что оглянуться не успел. Клану Сенджу мастер фуин-печатей моего уровня, и не только, довольно сильно помог в их войне против Учих. Мои консультации не только Тобираме, но и всему клану сделали своё дело, и последние годы потери уменьшились по сравнению с прошлым. Воевать меня никто заставлять не стал, благо и повода, чтобы лично мне использовать силу, не было. Так что я наконец получил то, что желал, — мирное спокойное времяпрепровождение.

Сын рос как на дрожжах, пугая тем, насколько время утекает сквозь пальцы. Вот только недавно держал маленький комочек на руках, который плакал, а в следующее мгновение этот же комочек радостно прыгает и бегает,крутя деревянную игрушку-кунай, пугая Мито. Официальные для всех посещения клана раз в месяц, словно в тюрьму, конечно, злили, но благоразумия с моей стороны хватало, хотя иногда хотелось поднять руку и лично разрезать всех, кто мутит воду и дестабилизирует внутриклановую ситуацию. Благо в последнее время всё тихо, и Ашина прижал своими действиями всех, кого мог, а мои каждодневные прыжки сквозь пространство техникой Летящего Бога Грома домой так никто и не заметил. Совсем я мог вернуться, как Глава говорил, но он ждал какого-нибудь громкого события ради того, чтобы представить своего наследника в виде меня на пост главы клана. На моё вялое и откровенно показное сопротивление тот просто упирал на факт, что, кроме меня, некому было ставить наследником. Отец Мито, увы, не оправдал надежд отца и не годился на роль Главы клана Узумаки. Суровая правда жизни, когда сила решала многое…

Теперь, сидя и пытаясь закончить очередной эксперимент, не успел заметить, как события начали закручиваться в омут, из которого выбраться не успел…

Удержать платформу воздуха не получилось, и с хлопком, обдав меня ветром, та развеялась. Пригладив свою причёску, которую уже давно было пора постричь, но было не до этого, я вздохнул. Опять неудача.

— Опять неудача? Возможно, дело в разных плотностях воздуха? — Тобирама сделал отличное предположение, но, сидя на заднем дворе, просто поднялся, чтобы отмахнуться от этой затеи. Продолжу завтра.

— Может, ты и прав. — Обняв за плечо альбиноса, повёл его домой. Время было обеденное, и солнышко уже начало припекать, а пить и кушать резко захотелось, когда меня отвлекли. — Уже пора?

— Да-да. — Скинув мою руку, тот сморщил нос, видя, как Хаширама заснул на диване, который я заказал у него самого, когда только приехал сюда. — Сколько ты уже пытаешься создать эту технику, месяца два или три? — Проходя через бумажные перегородки, что находились близко к залу с кухней, Тобираме не нравилось такое положение комнат, и он постоянно ругался на своего брата, что тот спит постоянно там, где ляжет. Видеть в первый раз, как Тоби-чан поднимает этого оболтуса и несёт в его комнату, было умилительно. Всё же они были почти одного роста, но домашняя одежда добавляла атмосферы. Видеть таких воинов в домашней обстановке всегда весело. Но сегодня тот просто прошёл мимо на кухню, где готовила Котецу, уже жена Хаширамы. Сев за стол, мы продолжили разговор.

Она кивнула нам, внимательно следя за женщиной в возрасте, которая готовила. Всё же в её положении ей нужен был отдых, но та каждый раз следила за слугой, чтобы та не напортачила с едой. Покачал головой, но, не пытаясь делать замечание, ответил Тобираме.

— Где-то два, возможно, в ближайшее время получится. А как у тебя продвигается твоя техника Летящего Лезвия Бога Грома, успел закончить?

— Уже неделю как. — Тот хмыкнул и взял со стола чашку чая. — Твоя помощь в печатях неоценима, и я выражаю благодарность. Это поможет в нашей войне, но почему ты не получаешь титул мастера в своём клане? Твоё мастерство находится на уровне выше тех мастеров, которые прибыли с тобой. Я бы рассказал своему учителю, и тот бы выдвинул твою кандидатуру с твоей-то репутацией…

— Но-но. — Отрицательно помахал ладонью. Настроение было отличным, ведь после обеда увижу сына и жену. — Титулы не для меня, Тоби-чан. Важно не это, а то, что внутри. — Самодовольно указал пальцем на своё сердце.

Тот посмотрел на меня, словно услышал самые идиотские слова в своей жизни. Эй! Что за лицо?

— Кто бы говорил насчёт титулов, Шиноби но Ками. — Его губы, которые ухмылялись, видя, как я скрючил лицо, услышав это, были бесящими. Ну кто бы подумал, что получу такую идиотскую кличку в свои годы…

— У вас в клане слишком многие обращают внимание на слухи и слова людей.

— Да-да. — Он кивнул и не стал мне верить. Ну правда же, всё то, что поднял землю из океана… — А то, что ты создал огромный проход между двумя странами, тут вообще ни при чём. Я видел те острова, соединённые между собой мостами и проходами из земли. — И кивает головой, не веря в мои чистые намерения.

— Всего-то несколько островов, и люди любят преувеличивать, ты-то должен знать. Хаширама ведь помогал мне в этом.

— Несколько островов, больше, чем остров клана Узумаки, ты поднял лично из-под воды, а то, что старший брат сделал эти земли пригодными для посевов, — мелочи на фоне того, что ты сделал. — Дельное замечание, но, как для человека из мира, где чудеса были лишь на экранах мониторов, ужасающее.

Я покачал головой, живя среди монстров, иногда забываешь, насколько ты силён. Резерв в мои тридцать всё ещё рос и был на уровне Хаширамы. Учитывая, что мой брат был младше меня на пять лет, не выдающееся достижение по меркам сильных мира сего, но то, что мы с Хаширамой могли биться днями напролёт, никого не удивляло. Тобирама такими достижениями не мог похвастаться, и техника, которую он закончил, могла поставить его в ряд с нами.

— Вставай, оболтус! — Услышав затрещину, которая заставила покачнуться картины лесов и гор, висевшие на стенах, я не мог не погладить свою макушку. Хорошо, что у меня Мито пока не захотела вновь рожать, да и я не стремился плодиться. Видеть беременную тётю Котецу, у которой эмоции были довольно расшатаны, страшно-о-о. Как сказал бы мой сыночек.

Хаширама, протирая свою голову, канючил, обнимаясь со своей женой, и вошёл вместе с ней на кухню. Улыбнулся, видя улыбку Котецу и её счастье, был рад, что она нашла того, на ком её любовь только росла. Да и Хаширама менялся рядом с ней в лучшую сторону, прекратив своё похабное поведение. Мы сидели по левую и правую сторону от главного места и ждали, когда Хаширама займёт место рядом со своей женой. Он поддержал руку над животом Котецу, проверяя здоровье своего ребёнка.

— Что у нас сегодня на обед, Айамэ? — Садясь во главе стола, Хаширама протёр руки об полотенце и заинтересованно смотрел, как ставит тарелки и блюдца служанка главы клана Сенджу.

— Господин, сегодня рис, мисо-суп и несколько гарниров: жареная рыба, соленья и овощи. Пожалуйста. — Она подала пиалу Хашираме, и мы начали в тишине обедать. Традиции, которые я легко принял в этой жизни, и кушать в тишине мне импонировало.

Обед продолжался минут двадцать и закончился чаем со сладким. Тобирама, закончив свою порцию, отставил ложку и серьёзно посмотрел на своего брата, ожидая, когда тот также закончит. Я заинтересованно, гадая и примерно понимая, что тот хочет сказать, ждал разговора. Хаширама понимал, увидев такую моську Тоби, что грядёт опять напряжённость и специально медленно ел свою сладость, разговаривая с Котецу. Увы, для него это не могло продолжаться вечно, и тот, вздохнув, поцеловал жену и кивнул, давая разрешение на разговор.

— Старший брат, война в последние годы забрала слишком многих, и пора закончить эту войну, и то, что два брата смогли пробудить Мангекьё, сделало наши потери ещё больше. Ты сам видишь, о чём шепчутся в клане, и должен понимать, что лишь сила старшего брата Оками и твоя, удерживают их от опрометчивых решений… — На что я кивнул, поддерживая Тобираму, это была правда, что, если бы не я и Хаширама, некоторые особенно жестокие шиноби могли бы попытаться захватить власть, чтобы отправить всех на войну, которая бы убила всех. Он встал, оказавшись рядом с не ожидавшим такого братом, показывая, что техника, которую он улучшал и модифицировал, готова.

— Пора это закончить. Пора навсегда положить конец нашей вражде, пора убить братьев Учих и сделать Сенджу единственной силой в этом регионе, сделать наш клан навсегда великим. — Закончил он, сжимая плечо брата. — Я знаю, что тебе нравится биться с этим отродьем Мадарой, но наш клан теряет слишком многое в ваших битвах…

Хаширама понимал, что тот прав, и вздохнул, кивнув, поддерживая своего младшего брата. Пора было закончить тысячелетнюю вражду кланов Сенджу и Учих. Собирать армию и вызывать на битву Учих, которая закончит всё это.

Подняв чашку, не мог не улыбнуться, пока никто не видел. У каждого из них был свой взгляд на окончание этой вражды, не так ли, Хаширама?

* * *

Пространство в подвале дома всполохнулось, и я оказался тут. Разминая виски мед-чакрой, пытаясь унять боль, начал подниматься наверх. С годами получилось уменьшить влияние этой техники, но разные цвета, которыми пестрил дом, показывали, что в боевой обстановке невозможно использовать её так же, как Тобирама. Быстрый спарринг показал, что преимущество пространственной техники велико, а то, что его кунай оказался у моей шеи за считанные секунды, показывало его мастерство. Гений, и это было бы приуменьшением, — за неделю вписать в свой стиль боя новую технику мог только такой человек, как Тобирама.

Поднявшись, не успел крикнуть, как красный вихрь в виде Акаши налетел на меня и с криком…

— Папа! — начал лезть ко мне на ручки. Приподняв его и подбросив, услышал счастливый смех своего сына и не мог не улыбнуться. После разговора, официально для всех уйдя тренироваться, а неофициально телепортировавшись в дом, такие кошки-мышки с прыжками продолжались уже который год, и Ашина не без удовольствия с моей поддержкой проводил реформы в клане, беря курс на большую перестройку и расширение пределов клана. Людей, как и шиноби, в последние годы лишь прибавлялось, что радовало старого главу. А я же лишь молча своей силой стоял за спиной главы, показывая всем, что незримый палач всегда может прийти за ними. Это помогало, и всё в последние годы было тихо, что меня безмерно радовало. А то, что всякие старейшины, которые были громче всех, затихли после моего ухода, сняло напряжение, которое витало в клане.

— Ты уже дома, муж? — Мито с фартуком стояла у косяка, подпирая его, и улыбалась, видя, как Акаши бегает рядом, что-то рассказывая на своём детском.

— Да, Мито, в ближайшие дни намечается крупное столкновение, и хочу побыть с вами до того, как вступлю в битву.

— Тебя попросил Тобирама? — Вздохнув, она спросила, понимая, что дёргать меня могут только братья Сенджу. Я кивнул. — Так и знала, и когда это закончится…

На немой вопрос я решил промолчать, пора было провести время с семьёй и без всяких грязных дел.

Это один из тех дней, когда мы с семьёй просто наслаждаемся компанией друг друга. Мы начинаем утро с завтрака, который я обычно готовлю. Моя жена всегда помогает мне с нарезкой овощей, а сын с радостью пьёт свой любимый сок, посматривая на нас с улыбкой. Этот момент, когда мы все сидим за столом, разговариваем о том, что нас ждёт сегодня, всегда наполняет меня ощущением тепла и уюта. Когда-то ещё в той жизни, которая казалась уже мне сном, я всегда любил те моменты, когда дети были рядом и мы вместе проводили время.

После завтрака мы вышли на прогулку в клан. Сын с радостью бегает и шугает кошек, которых на острове оказалось в последнее время очень много, а мы с Мито идём рядом, болтая и наслаждаясь простыми радостями жизни. Время как будто замедляется, и всё, что нам нужно, — это быть вместе. Иногда мы останавливаемся, чтобы покормить этих неблагородных шерстяных созданий, а иногда просто сидим на скамейке и наблюдаем за тем, как наш сын играет с другими детьми. Акаши пробудил свою чакру в возрасте трёх лет, и он, обладая талантом от своих родителей, мог похвастаться огромным на фоне других Узумаки объёмом чакры. Не уверен, было ли у него больше чакры, чем у меня, но то, что другие дети иногда страдали от того, насколько был силён наш сын, видеть было уморительно. Он был активным на фоне меня ребёнком. Я был рад, что в такое время у него было счастливое спокойное детство. На фоне других наш клан был островом спокойствия, и то, что в последние годы всё меньше и меньше тех, кто посягает на наш мир, было достижением отчасти моей персоны.

Возвращаемся домой, и в атмосфере уюта и покоя продолжаем день. Вечером собрались вместе семьёй. Играли, веселились, кушали всякое. Меня наполняют мысли, будто бы всё это что-то нереальное. Что-то слишком хорошее, но это правда, я знал это. Правда моей жизни, правда моего счастья.

Сын часто просит прочитать ему сказку перед сном, и я с удовольствием выполняю его просьбу. С каждым таким моментом я чувствую, как крепнут наши отношения, и как важны такие моменты для всей семьи. Будущее определяет моё отношение, и дневники, которые я заполняю с рождения сына, хранятся у меня в комнате под печатями, исписанные всем тем, что должен будет узнать сын в своё время. Там были мои мысли, техники и всё, что я знал насчёт будущего этого мира. В случае моей смерти это поможет всем моим близким. Я надеялся, что они никогда не найдут эти дневники, но перестраховываться от неожиданной смерти было в моём случае, учитывая битвы, в которых я был и буду, умным решением. По крайней мере, мне так думалось.

Погладив по волосам сына, который уже спал, как и Мито, а я, закончив последнюю строчку недавних событий, закрыл книжку. Переплёт книги такого вида заказать стоило многих денег, но деньги были последним, о чём я думал в этой жизни. Вздохнув от предстоящих событий, пробрался на нашу кровать и обнял жену. Вдохнув запах волос Мито, нежно обнял её, стараясь не разбудить.

Палач клана Узумаки — соответствующий титул для человека, коим я стал. Я защищу их, и даже если мне придётся пролить кровь тысяч и убить десятки больше, сделаю это без раздумий и волнений. Я не ищу оправданий для своих поступков, потому что знаю, что любое действие, любое решение, которое я приму, будет оправдано необходимостью защитить тех, кто стал моей семьёй, даже если для этого придётся пройти через горы трупов. Я не буду колебаться.

Мои руки готовы к делу, а моя решимость — непоколебима.

* * *

— Ты готов? — Посмотрел в глаза ребёнка, который вырос на моих руках, и ученика, что давно уже стал тем, кто ведёт клан Сенджу в светлое будущее. Гордость внутри меня теплилась, видя, кем вырос Итама.

— Всегда, Оками-нии-сан. — Он, сжав катану на поясе, взглянул на толпу позади, огромную, что простиралась на сотни метров, вздохнул и поднял голову высоко. Итама Сенджу никогда не покажет волнение для своих подчинённых.

Хаширама, оглядев толпу и смотря каждому в лицо, пытаясь запомнить всех, как он всегда делал, молча кивнул и вскинул руку с сжатым кулаком. Слова и крики были излишни, мы не обычные люди, которым нужна поддержка и мотивация ради действий. Мы шиноби, и наша сила — в решительной тишине. Он указал рукой на далёкие земли, в которых мы будем биться, возле гор в холмистой местности без живности и природы. Там решится жизнь многих, и многие оставят там свои жизни, но никогда Сенджу не пасовали перед битвой.

Одно лишь слово вылетело с уст моего младшего брата. Слово, которое все ждали.

— Вперёд!

И Сенджу пошли в решительный бой. Хаширама, Тобирама и Итама. Сенджу, старейшины, кои могли биться, и многие молодые люди. И я, единственный Узумаки среди них, бежал рядом со своим учеником.

Продвигаться в огромной армии отличалось от того, чтобы быть одному. Топот ног, дыхание и негромкие разговоры. Всё это сливалось, а рядом Итама тоже решил поговорить ни о чём, стараясь унять нервозность. Он хоть и был уже сильным шиноби на уровне своего брата Тобирамы, но не всегда сила шла бок о бок с решительностью.

Битва не началась внезапно и быстро. Сперва была встреча Глав кланов и их братьев. Встреча Мадары Учихи и Хаширамы Сенджу перед решающим боем — это момент, насыщенный напряжением, историей и глубокой личной драмой. Обе фигуры, являющиеся олицетворением противоположных взглядов на мир, стоят друг напротив друга, окружённые армиями своих шиноби. В учебниках истории этот момент будет показываться как то самое событие, которое изменило многое, я это чувствовал.

Мадара стоит с выражением уверенности и даже холодной решимости. Его облик, как всегда, внушает страх и уважение для всех, кроме меня и Хаширамы. Даже Тобирама испытывал давление от того, с кем бился его старший брат каждый раз, когда они встречались. Чёрный плащ, символ Учихи, развевается на ветру. Его глаза сверкают, а в них читается яростная решимость закончить то, что они с Хаширамой начали много лет назад. Он не боится и не сомневается в своём пути. Мадара готов победить, несмотря на разницу в силах и идеологиях, полагаясь на свою уникальную силу, силу Мангекьё. Его оружие выглядит как огромный стальной веер с нарисованными томоэ на нём. К нему также можно крепить цепи, на которых висело острейшее оружие. Катана на поясе была также на месте.

Хаширама стоит напротив, его лицо выражает спокойствие и некую печаль, словно он осознаёт, что этот бой может стать концом их общей мечты о мире. Его повязка светла, без крови, а на лице — уверенность, от которой не чувствуется угрозы. Он держит в руках свой огромный свиток, который возвышается рядом, а за спиной — его армия, которая готова сражаться, но он лично не желает кровопролития. Хаширама, несмотря на всю мощь, является человеком мира и ищет способы избежать разрушения, понимая, что битва с другом может привести только к гибели.

Младшие братья: слева и справа от них стоят их младшие братья, каждая из сторон окружена верными союзниками. На стороне Мадары — Изуна Учиха, его младший брат, выражающий решимость и поддержку старшему брату, готовый стоять до конца. С другой стороны, рядом с Хаширамой стоят Тобирама Сенджу и Итама, его братья, отличающиеся от Хаширамы большей строгостью и решительностью. Итама был тем, кто яро желал, чтобы все Учихи пали и исчезли из этого мира, переплюнув ненависть Тобирамы. Отец для него был той фигурой, после потери которой он изменился. Я же был в безликой маске, скрывая своё лицо, надев её перед боем, ожидая момента, который мне нужен.

Погода в этот момент как бы отражает атмосферу: облака собираются, ветер усиливается, создавая ощущение, что вся природа ощущает надвигающуюся бурю. В этот момент все понимают, что эта битва — не просто сражение, а испытание, которое определит судьбу всего мира. Мои философские мысли прервал крик Мадары, который сразу включил свой Сусаноо синего цвета. А Хаширама, окружённый лианами, выкинул воина из чакры подальше ото всех, упрыгивая в ту же сторону. Стычка Изуны и Тобирамы также началась внезапно и быстро. Две катаны сверкнули своим хищным блеском, а крики, потонувшие в волне огня и воды, показывали, что смерть начала своё хождение в этой части мира.

Началось…

* * *

Я стоял на краю разрушенного поля, смотря на то, как два титана сражаются друг с другом. Два мира — два разных взгляда на жизнь, столкнувшиеся в битве, которая оставляла за собой только разрушения и тьму. Всё вокруг тряслось. Небо темнело от вихрей, а земля под ногами колебалась так сильно, что даже корни древних деревьев вздрагивали, пытаясь удержаться.

Хаширама Сенджу стоял напротив Мадары Учихи, каждый из них был не просто человеком, а воплощением силы и тысячелетнего наследия.

Мадара первым двинулся. Я видел, как его глаза — Мангекьё — начали мерцать кровавым светом. От его Сусаноо прошла атака, которая разрывала землю и оставляла разрушительный след. Сюрикены из чакры Сусаноо были атакой, которая удивляла, всё же такого даже я не мог создать, и эксперименты со своим воином из чакры ни к чему не приводили. Возможно, это была способность его глаз? Он направил их в сторону Хаширамы с ужасающей скоростью. Ветер задул с такой силой, что казалось, будто сама земля дышит вместе с ним. Я стоял на большом расстоянии, находясь на возвышенности, но даже дерево, на котором я стоял, качнулось.

Хаширама был готов. Его чакра заполнила пространство, создавая вокруг него защитный щит. С невероятной ловкостью он распахнул руки, и из земли вырвался гигантский ствол дерева, которое приняло на себя удары Мадары, не давая ему пройти дальше. Земля под его ногами запульсировала, и всё вокруг затряслось, как если бы сама природа решила вмешаться в бой. Я слышал, как их атаки перекрывали друг друга. Обмен ударов титанов мира шиноби не прекращался ни на миг. Грохот был таким, что казалось, мир должен был исчезнуть от этих ударов. Мадара не отступал, его глаза горели яростью, и он снова использовал свою технику, создавая десятки точных дубликатов своих копий, которые бросились в атаку. Хаширама, не теряя спокойствия, активировал свою способность, и земля под его ногами задрожала вновь. Гигантские корни дерева начали вырываться из почвы, хватая клонов, обвивая их, сжимая в своих объятиях. Каждый клон Мадары, казалось, был мощной угрозой, но дерево легко поглощало их, оставляя только разрушения. Мадара, осознавая, что его копии не смогли прорвать защиту Хаширамы, прыгнул в воздух, и его тело окуталось туманом, словно сам воздух был его оружием. В следующий момент я увидел, как он манипулировал чакрой, и его глаза наполнились огнём.

Секунда, и в воздухе появился гигантский шар, сжимающий в себе всех вокруг. Он мог ранить и убить множество жизней сбоку, более слабых ниндзя. Это была атакующая техника, способная разрушить всё на своём пути. Я видел, как Хаширама собирался с силами. Его глаза были полны решимости, и в тот момент я знал: он не даст этому случиться. Как только Мадара выпустил свою технику, Хаширама поднял руки вверх, вызывая снова лианы, но на этот раз они стали ещё больше. Могущественные корни взметнулись в небо и встретились с атакой Мадары в самом центре, создавая колоссальный взрыв. Сила столкновения была такой, что земля под ногами дрожала и трескалась, а воздух взорвался от волн ударной волны.

Я почувствовал, как меня выбросило с места, и лишь успел увидеть, как в центре их столкновения земля прогнулась, образуя кратер глубиной в сотни метров. Вдоль краёв кратера поднимались обломки и осколки камней. Вихрь пыли, дыма и разрушений скрывал их, но я знал, что они не остановятся. Оба шиноби — Хаширама и Мадара — продолжали сражаться, как силы природы, каждая атака разрушала всё вокруг.

Они слишком заигрываются, как и я в прошлом, летя по воздуху в сторону более обычной битвы, раздумывал. Я видел, что от их атак некоторые теряют концентрацию и умирают из-за ошибок, некоторые просто не в силах удержаться на ногах, когда происходит очередная стычка между двумя богами шиноби.

Если на Мадару влияют, как и на меня, его глаза, то Хаширама, кажется, просто не понимает, что делает. Чакра скользнула по каналам, и молния, появившаяся из моих рук, пронзила одно из корней Хаширамы. Тот, защищаясь, обратил внимание на меня, и я просто указал за себя и вокруг, тем самым давая понять главе клана Сенджу, что он тут всех угробит, если не перестанет играться и не возьмётся за Мадару всерьёз. Я увидел, как он кивнул, и дальше отпрыгнул в гущу событий. Пора и мне тоже вступить в битву, наблюдать за этими двумя интересно, но, если оставить всё как есть, потери будут колоссальными, что расстроит моих братьев.

Взмах руки, и Учиха, который почти пронзил Сенджу, распадается кусками мяса в пять слоёв, другой взмах, и группа Учих, что не успела закончить групповое ниндзюцу, умирает, лишаясь своих голов. Некоторые успевают замечать мою стремительную тень и пытаются меня задеть, но в гуще событий я как слон в посудной лавке. Слишком колоссальная была разница между силами всех вокруг и меня. Я использовал лишь Разрезы вместе с режимом чакры Доспеха Молний, который за годы использования стал настолько силён, что атаки мечами, которые успевали сделать мастера-мечники из клана Учих, просто скользили по броне, не в силах задеть меня.

Перехватив кунай со взрывной печатью, за секунды переоформил знаки, усилив эту дрянную подделку в десятки раз, и выкинул в ту же сторону, откуда она прилетела. Усиленный взрыв остался позади, а я и дальше продвигался, словно смерть. Головы, руки, ноги, защищённые броней или без, всё это не имело значения. Каждый из Учих, который поднял руку на Сенджу, умирал, пока я быстро продвигался в сторону чакры Тобирамы. Когда-то моё обещание защитить Учих, данное матери в этой жизни, я воспринимал как что-то плохое. Но сейчас, уже как несколько лет видя все ужасы войны между двумя мастодонтами в мире шиноби, понимал, что защитить этот проклятый клан можно, лишь убив сильнейших его представителей, чтобы последующие поколения росли без ненависти войны. Это было в их крови, и, видя ненависть на лице молодого парня, который успел лишь заметить мою руку, которая вырвала его кадык, я понимал, что эта ненависть будет и дальше передаваться сквозь поколения, если не решить всё это кардинально. Перебить взрослое поколение, чтобы спасти тех, кто ещё не вырос? Мы с Тобирамой много обсуждали, как изменить этот клан, и пришли лишь к этому жесточайшему решению. Хотя и мой младший рассудительный брат сомневался, он понимал резоны такого решения. Со смертью главы клана, его наследников и всех старейшин этот клан можно спасти. По крайней мере, я на это надеялся.

Синее Сусаноо, только более тёмного цвета, я заметил издалека: скелет без мышц защищался от водных техник Тобирамы и пытался задеть юркую цель в виде Сенджу, чья природная скорость и моя переданная техника Доспеха Молний помогала уворачиваться от медленных на фоне его скорости атак воина из чакры. Вот очередной размен ударов, и Тобирама смог сжатой волной из воды заставить трещать рёбра Сусаноо, на что Изуна отозвал их и вошёл в прямой ближний бой на мечах с Тобирамой. Это была ошибка, на которой просчитал своего врага Тобирама, и тут же использовал незамедлительно.

Обмен ударов проходил быстро и стремительно, удар и последующие стычки мечей раздавались ещё минут пять, и под конец как Изуна, так и Тобирама выдохлись. Всё же они не их старшие братья, хоть и талантливые. Но до своих богоподобных старших братьев те не тянули, и бой на протяжении двадцати минут истощил все их физические резервы.

Вот Изуна быстро, на грани своих пределов, приблизился к Тобираме, чтобы заставить того закрыть глаза на мгновение, пытаясь уберечься от гендзюцу, на что Изуна ударил того по лицу, опрокинув его к камню, и следом отправил огромный огненный шар, который должен был сжечь шиноби в доспехах, на что тот отправил водяного дракона, чтобы нивелировать такую атаку. Всё вокруг затопило дымом, и тут внезапно Тобирама выкинул кунаи, которые даже Учиху с одним томоэ не заденут, — что за идиотская атака, читались мысли на лице Изуны. Но он не знал, что это был тонкий расчёт на недооценку противника. Но тут внезапно тот не успел среагировать своими глазами на атаку Летящего Лезвия Бога Грома, и его пронзил меч Тобирамы. Прямо по жизненно важному органу. В очаг чакры. Такое могут вылечить лишь дедушка и Хаширама.

Мадара почувствовал, что чакра его брата начала потухать, и прибежал на помощь. Его стремительная скорость была высока, а страх чувствовался даже с моей позиции. Сильная любовь иногда может привести к тому, что сейчас произойдёт. Он не мог допустить, чтобы единственный его брат погиб в бою. Как и Хаширама, те оказались прямо перед моими глазами. Хаширама, выдыхая горячий воздух, поднял свой клинок, чтобы указать прямо в глаза Мадары. Убьёт ли он его сейчас? Когда балласт в виде младшего брата и слабость от стычки с Хаширамой не позволят драться в полную силу? Мадара держал Изуну и со странными эмоциями следил за своим оппонентом и своеобразным другом.

Мою скрытую фигуру под печатями никто и не видел, чтобы им ни казалось, но найти меня сейчас под десятками печатей фуин, которые скрывали мою фигуру, мог только Хаширама, сконцентрировавшись и впадая в режим отшельника. Я стоял на камне, который вздыбился из-под земли от атак, и ждал момента.

Момента, который, возможно, изменит всё.

— Хаширама. — Видя клинок, который направил его вечный соперник, Мадара не мог не устрашиться событием, которое сейчас произойдёт.

— Мадара, тебе не победить меня. — Это был не вопрос или утверждение, а факт. Но он так и не смог отказаться от их общей мечты. Клинок упал, вонзённый силой руки Хаширамы, и тот сказал: — Если два сильнейших клана, Учиха и Сенджу, объединятся, тогда война закончится. Дай мне руку, Мадара. Закончим это.

Протянутая рука Бога Шиноби Хаширамы Сенджу была обращена в сторону Мадары, показывая его намерение и чистоту помыслов. Здесь и сейчас он — тот, кто мог закончить эту тысячелетнюю войну. Если бы только… Мои глаза окрасились в Мангекьё.

— Нет! Старший брат! — Окровавленный рот от раны Изуны открылся, но не это было важно. Мой левый глаз заметил того, кого я искал все эти годы. Тварь, что управляла разумом Изуны, была под нашими ногами. — Неужели ты забыл, что они убили стольких Учих?

Продолжил он, и Мадара не мог не обратить внимания на трупы и раненых, что здесь были и лежали тысячами. Он был с одной стороны прав, но это был не Изуна. Этому мальчику сейчас следовало бы молчать, а не провоцировать врага, чтобы тот убил его.

Мадара ясно принимал слова своего младшего брата, захотев сбежать, чтобы уйти с раненым братом, но не успел это сделать. Его манипуляция чакрой отчётливо была заметна, но высокая быстрота использования техники отступления для всех казалась для меня медленной с моими глазами. Я был быстрее…

Барьер Тысячи Столбов!

Золотой свет затопил всё вокруг, закрыв небеса, землю и людей в них. Все они успели повернуться ко мне, чтобы встретить новую угрозу, а круглый барьер в виде закрытой сферы показывал моё высшее мастерство. Тобирама с Хаширамой не переживали по сравнению с братьями Учих, но были в недоумении, откуда я вылез и зачем, — мою чакру для них узнать было несложно.

Вбухал всё до последней капли в этот барьер. Но важнее было то, что чёрная тварь тоже оказалась в барьере и не могла убежать, хоть и пыталась. Годы экспериментов, советы с разными мастерами и работа с Главой клана сделали своё дело, на что я не мог не вздохнуть с облегчением. Печать Силы Сотни растянулась по всему телу, даря мощь. Сейчас!

Сусаноо!

Золотой воин из чакры появился из меня, быстро перескочив в этап появления оружия, ошарашив Мадару и Изуну, но клинок, который пронзил землю и устремился к твари, был важнее.

Удар на пределе сил — и всё содрогнулось.

* * *

Глава 50 |Эпилог

— Твой отец, Акаши, был воином и человеком, который сделал многое ради этого мира, и я горд, что ты вырос настолько похожим на своего отца. Сильным, умным и преданным. Возможно, многое мы упустили, но, если верить всему тому, что оставил после себя Оками, то он тот, чья воля спасла множество жизней.

— Он бросил меня, дедушка. Бросил маму. Бросил всех нас. Как он мог так…

— Поверь моему слову, чувствам и посмотри в мои глаза, правнук. Запомни: Оками Узумаки никогда бы не бросил тебя, Мито или всех нас. Он был защитником клана и никогда бы не предал клан. Запомни, Акаши Узумаки, твой отец, чья любовь к тебе и всему клану была безгранична, своей собственной волей никогда бы не оставил тебя и нас. Запомни это навсегда, ты — наследие своего отца и не очерняй всё, что он оставил после себя. Себя в том числе.

— Да, дедушка Сецуна. Я запомню…

* * *

Я готовился. Готовился, начиная с самого рождения в этом мире, ради этого момента. Все действия, все потери и раны. Всё ради того, чтобы избавить этот мир от угрозы манипулятора, который своими действиями погрузил этот мир в хаос и войны. Альтруизм не был моей целью, мне было плевать, сколько умерло и умрёт в войнах в будущем. Мне было плевать, скольких из их смертей будет следствием действий дитя Кагуи. Смотря правде в глаза, я знал, кем стал в этом мире. Убийцей, палачом, убившим тысячи жизней. Кровь на моих руках простиралась на многие метры за моей спиной. И этот след будет расти.

Но всё это было сделано лишь ради того, чтобы защитить то, что мне дорого. То, что стало настолько важным, что мне было плевать, какие жертвы будут принесены на алтарь моей цели. Сперва знания фуин, с помощью которых я убил множество своих врагов. Как тайно, так и открыто. После — Шаринган и его развитие. Конечно, определённого плана никогда не было, лишь плыть по течению было дельным действием, планы всегда рушились бы. Это была правда для моего опыта. Сусаноо стал лишь ступенькой в моём единственном ударе, который я сделал.

После я нацелился на клинок, который заточил бы Зецу, это был первый из возможных вариантов. Было ещё множество, такие как заточить в свиток и отправить в космос или в брюхо Шинигами посредством жертвы. Также были абсурдные мысли, которые нереально было реализовать в этом отсталом в плане науки и техники мире, — от маленького ядерного заряда ещё никто не выживал. Но всё это не понадобилось.

Годы экспериментов с клинком Тоцуки показали, что твари из-под кромки также сильно подвержены способностям клинка, как и любые другие создания. Бедные кролики и заключённые, которые остались навеки в иллюзии пьяных снов…

Цена такого была в том, что уже сейчас я не видел дальше пятидесяти метров, дальше же всё размывалось. Лишь сенсорные навыки спасали, которые с возрастом стали лучше. Но меня это не сильно волновало. Я был одержим тем, чтобы всё предотвратить.

Мои действия в родном клане, создание напряжения внутри, когда одни старейшины, более молодые, желали видеть меня в роли главы, стали непредсказуемыми, но удачным стечением большей удачи. Я мог бы быть ближе к тем, кто оказался рядом с моей целью. Война между этими двумя братьями интересовала меня мало, главное — то, что я замечал тварь два-три раза, когда она промелькнула на грани моих сил. За годы узнать, что же я видел своим левым глазом, так и не получилось. Это не были эмоции — так я предполагал, но как-то удостовериться в том, что золотые огни отвечали за что-то, не получалось. Я лишь знал, что они видят всё, чего касалась рука человека, который вложил в своё творение что-то. Эмоции? Возможно. Печати, техники, странные рисунки, которых не было. След, так я решил, что это такое. Эмоциональный след. И след твари я видел. Она простиралась на многое. И затуманенный разум Изуны и Мадары я наблюдал отчётливо.

Я терпеливо ждал момента, когда смогу поймать его, ведь не был уверен в том, что эта тварь не сможет сбежать из барьера, который я готовил долгие годы жизни. Бесконечные споры с Ашиной и с другими мастерами, взгляды, которые сочились насмешкой и пренебрежением. Непонимание причин моего такого поведения от дедушки и Мито. Но всё это окупилось. Я смог. Я сделал это.

Крик твари не могли услышать обычные человеческие уши, но мои могли, как и у глав кланов Сенджу и Учиха, и их младших братьев.

— Не-е-е-е… — Зецу не смог закончить, и в бутыль через клинок всосалась очередная, но самая важная жертва.

Вытащив из земли клинок и взмахнув им, развеял Сусаноо. Барьер пока держался, и, если я не захочу, он не падёт. Тело было в мурашках, а глаза посмотрели на чистое небо. Наконец-то. Я смог.

Даже атаки от очнувшихся Учих за барьером, которых убивали Сенджу, увидевшие шанс в этом, не поколебали его. Не поколебали этот момент триумфа. На вопросительные взгляды от братьев покачал головой, говоря, что сейчас не время и не место. Объяснить такое будет трудно, но позже. А пока…

— Что ты выберешь, Мадара Учиха? — Моя маска была всё ещё на мне, и я не стал её снимать. Голос мой был хриплым от напряжения, которое я испытал, и мои эмоции пока были в хаосе, потому что цель, которой я следовал долгие годы, достигнута. Но ведь есть и другие. — Примешь ли предложение от своего друга Хаширамы Сенджу, или…

— Или что? — Он был спокоен и собран, как лучший воин Учих, тот верил, что сможет выбраться даже из этой ловушки.

— Или твой младший брат… — Указал я на Изуну пальцем. — Умрёт в течение нескольких дней, его очаг разрушен атакой Тобирамы, и все здесь понимают, что только он… — Палец в сторону Хаширамы. — Может спасти его. Прими решение быстро и взвесь все риски, Учиха. Никто не хочет, чтобы эта вражда стала ещё длиннее и больше. Тысячелетнее кровопролитие между кланами Учих и Сенджу пора положить конец.

Он посмотрел на Изуну, который уже потерял сознание от раны в животе, и сжал кулак. Он не мог не принять решение, которое было от Хаширамы. Их мечта, их цели совпадали, и лишь Зецу, что туманил их разум, мешал мыслить адекватно и здраво. Я же старался успокоить бушующую чакру внутри себя и не показать слабость. Убить Мадару стоило бы многого, но если он не примет то решение, которое мне нужно, я заплачу эту цену…

— Я принял решение, — сказал тот, помолчав несколько минут, колеблясь. Он понимал, что никто его отсюда не выпустит. Шантаж? Возможно, но играть в детские игры здесь никто не собирался. — Но я не приму советы от того, кто прячет своё лицо от главы клана Учих. Покажи своё лицо.

Приказал тот, видя, как я спокойно жду его слов, хоть и дерзко, но в целом он был прав. Обычно такие безликие маски носили лишь те, кому есть что скрывать.

Сняв маску и видя ошарашенное лицо Мадары, который не мог не сравнить моё лицо и Изуны, улыбнулся. С годами наше сходство всё увеличивалось, и лишь мой рост и комплекция отличали нас друг от друга. Ох, как Хаширама смеялся над Тобирамой, который рассказывал, как тот иногда путает нас.

— Кто ты… — Мадара не мог задать этот вопрос, но у нас здесь война. Кажется, это выбило его из колеи сильнее, чем я думал.

— Не время, Мадара, чтобы выяснять наши отношения, — я указал на то, как очередной шиноби погиб, защищаясь от атаки. — Они нас не видят и не понимают, что происходит. Пора вам двум главам показать пример того, во что вы хотите превратить кланы.

— Он прав, Мадара, — Хаширама кивнул и сложил печати, чтобы подойти к Изуне, начиная диагностировать того. Мадара был в напряжении, но, видя, что всё спокойно, отпустил своего младшего брата на землю. — Можешь снимать барьер, старший брат.

Кивнув Хашираме, который доверил мне свою спину, и покачав головой на двух шиноби, что прожигали друг друга глазами, сложил печати. Пора закончить эту войну и создать Коноху.

Волна чакры хлынула из меня, и барьер с треском развеялся в воздухе, пришлось даже закрыть глаза, чтобы сконцентрироваться, настолько монолитным оказалось моё творение. Открыв глаза, тут же почувствовал давление, которое сковало меня. Меня подняли, словно марионетку, и я оказался перед фигурой, которую не ожидал увидеть.

Риннеган горел в глазах Мудреца Шести Путей, а тьма вокруг не давала понять, где я. Тело не слушалось, и лишь глаза и уши принимали информацию.

— Здравствуй, Оками Узумаки, чья душа прибыла из иного мира.

Это были первые слова, которые я услышал из уст настоящего бога среди людей…

* * *

**Взгляд со стороны**

— Что ты сделал?! — Держа кунай возле глотки Мадары, Тобирама был в гневе. Его реакции не хватило, чтобы заметить, что произошло. Вот одна секунда — он смотрит прямо в глаза безумному убийце из клана Учих, вот вторая — и барьер с треском исчезает, заставляя остановиться всех воинов вокруг. Вот третья — и чакра Оками, старшего брата, который наравне с Хаширамой и Итамой стал семьёй, пропадает из радиуса сенсорного восприятия чакры альбиноса. Он не задумываясь оказался возле Мадары и приставил кунай к горлу, ни секунды не сомневаясь, чтобы убить его, если тот не даст ответы.

— Успокойся, Тобирама! — Крепкая рука, которая всегда поможет, стиснула кисть Тобирамы, и старший брат, что спокойно продолжил лечить клоном Изуну, остановил его. — Мадара тут ни при чём. Я также потерял его буквально на мгновение, и тот исчез. Не думаю, что он бы смог это сделать.

Спокойно и рассудительно закончил Хаширама, заставляя Тобираму успокоиться. Он и сам понимал, что после битвы с братом этот проклятый Учиха не мог бы что-то сделать тому, кто мог биться наравне с Хаширамой. Но эмоциям не прикажешь…

— Я бы также хотел знать, что с ним случилось, Тобирама, — гордость Мадары была задета, но он не позволял ей сейчас вырваться наружу. — Всё же мне нужны были ответы на мои вопросы, и я их задам.

Махнув рукой на странного главу клана Учих, Тобирама вместе с братом подошёл туда, где только что стоял Оками.

Присев, тот приложил руку, чтобы почувствовать хоть что-то. Но ничего. Пустота.

Видя потерянное лицо Хаширамы, который также ничего не нашёл, тот вздохнул, почувствовав, что его задавило тисками потери. Было что-то странное во всём этом, и Тобирама Сенджу не успокоится, пока не поймёт, что случилось с Оками.

Тем временем клоны, которые Хаширама создал из дерева, начали останавливать вместе с Мадарой битву. Всё закончилось, и это было новым началом огромной истории, но лишь один человек, что изменил историю, пропал, когда в нём нуждались все.

* * *

— И что ты хочешь от меня, Мудрец? — Я пытался воззвать к чакре, но не получалось. Меня будто отрезало. Чувство неестественности преследовало меня, и с каждой секундой опасность, которая мне грозила, всё росла.

— Ты знаешь мой титул, неудивительно, — он взмахнул рукой, и мы оказались высоко в небе над полем боя. — Что ты видишь, Оками?

Это было словно издевательство, но тиски, которые начали сжиматься, не позволили молчать и не играть под дудку этому существу. Человеком его считать было трудно.

— Поле боя, — ответил я кратко. Он кивнул, но покачал головой, будто бы я сказал глупость.

— А я вижу историю, пришлый, — что за прозвище? И откуда он узнал, что я не из этого мира? Следил за мной? Тем временем тот продолжил. — Историю, которая должна идти своим чередом, чтобы спасти весь этот мир.

— О чём ты? — Что он несёт? Тиски отпустили меня, но всё ещё сжимали, словно стальные канаты, и чакру я не чувствовал. Что же делать?!

— Ты, пришлый, изменил то, что менять нельзя. Сперва Курама, который под твоим влиянием оказался у Шинигами, — всё же следил, старый хрыч. То, что эта тварь убивала моих людей, его не волновало. Захотев послать его, не смог, рот не двигался. Он покачал головой. — Не стоит. Я не потерплю грубости, всё же ты и так сломал то, что я строил многие столетия, и теперь мне нужно будет вмешиваться. А пока вернём фигуру туда, где ей место.

Не понимая, что тот делает, мои глаза начали кровоточить. Боль затопила мой разум, но крик не мог появиться из моего неподвижного рта. Адская боль, словно пронзили тысячами спиц мою голову, — он будто пытался что-то вырвать из меня. Это продолжалось десять долгих минут, полных боли. Но вдруг за секунду всё прекратилось, заставив меня выдохнуть из носа, который только могдвигаться. Я, кажется, начал понимать, что тот пытается сделать.

— Интересно, — его посох стукнул по воздуху, и мы оказались в той же тьме. — Тебя что-то защищает, а если так…

Его рука, удерживая посох, поднялась на уровне моих глаз, чтобы пронзить сквозь глаза мой мозг, но ни крови, ни раны не появилось, он прошёл насквозь, словно дымка. Он, кажется, пытался что-то сделать, пытался вытащить Зецу, если я правильно понял, но всё затопило белым светом, и я услышал лишь свист воздуха. Тьма рассеялась, чтобы показать мне солнце, которое поднималось из-под горизонта.

Я падал с огромной высоты, пытаясь использовать чакру, но не смог, а вода приближалась с огромной скоростью. Всё, что я успел сделать за те секунды падения, — это сжаться в комок, не зная, что делать в такой ситуации. И лишь боль от удара была последним, что я почувствовал. После была тьма.

* * *

**Взгляд со стороны**

Мудрец Шести Путей, тот, кто силой пытался вытащить Зецу из клинка Тоцуки, гневался. Рядом с ним находилась духовная оболочка его брата, который также был в странном состоянии, не понимая, как так получилось, что от его брата кто-то смог сбежать. С божественной мощью, которая стала ещё больше после ухода из физического мира, брат не мог потерять настолько важного человека. Кто-то вмешивался в процесс, и теперь двум братьям придётся решать проблемы всего мира, которые настанут после того, как не родятся Наруто Узумаки и Саске Учиха. Способность видеть будущее Риннегана Мудреца дала сбой, и лишь судьба теперь знает, что будет с будущим мира шиноби. Его глаза смогли заметить лишь пространственные возмущения, которые следовали с белым светом, который ослепил Мудреца. Божественные глаза ослепли на целую минуту, испугав его, но его пленник, который стал слишком большой занозой, исчез.

* * *

Щелчок — и я без сознания, щелчок — и я очнулся. Боль по всему телу, сломанная правая рука и рассечения по всему телу не волновали так сильно, как окружение вокруг. Я не мог поверить своим глазам, но чакра давала понять — это реальность. Белая палата, спокойный писк, который раздавался от аппаратуры, стены из материала, которым не могли по причине отсталости пользоваться в мире шиноби. Всё это было в современном стиле и чистым, было видно, что это не дорогая, но нормальная больница. Запах напомнил мне, что такое больница и как я не хотел быть в таком месте в той жизни. Одиночная палата, типичная с прошлого мира, но я…

Дверь внезапно открылась, и в палату зашёл типичный доктор. Белый халат, тёмные волосы с короткой причёской. Цепкий взгляд, который посмотрел на моё лицо, видя, что я очнулся, улыбнулся. И слова…

— Здравствуйте, заставили же вы нас волноваться… — Уши набатом начали стучать кровью, когда услышали слова из прошлого. Прошлого, которое я начал забывать, но не забыл.

Он говорил на английском. Чакра бурным потоком стремительно оказалась в глазах. Шаринган!

* * *

**Последнее примечание в этом фанфике:**

Хочу выразить благодарность всем, кто читал и читает этот фанфик. Благодарность всем, кто ставит лайки и комментирует его и будет делать это в будущем. Тысяча лайков не за горами, и я буду с нетерпением ждать это число. Спасибо всем от чистого сердца!

Первая проба в писательстве для меня считается удачной. Хотелось бы сказать, что эти несколько месяцев писательства были наполнены новыми впечатлениями и огромным удивлением. Всё же настолько удачно написать и заинтересовать людей, впервые пробуя себя в этом, для меня было приятным достижением. Вы сделали меня более уверенным в своих фантазиях, и хочу выразить отдельную благодарность за это. Спасибо!

Насчёт концовки. Да, это не конец истории Оками Узумаки. И даже не середина. История Оками и, возможно, его сына Акаши будет написана. Когда? Не буду заставлять ждать и просто скажу, что как получится. Никаких обещаний и заверений не будет. Куда попал Оками Узумаки и вернётся ли он в свой обретённый дом — вопрос интересный, ответ на который вы сами можете пофантазировать.

Спасибо за прочтение моего фанфика, и хочу посоветовать следующую мою писанину. Зайдите в профиль, и найдёте что-то интересное.

**Заблудший Завоеватель.**

2006 год. В лесу небольшого городка Брайтбёрн в штате Канзас падает космический корабль. Фермеры Тори и Кайл Брайеры, ставшие свидетелями взрыва, идут к месту крушения и находят корабль с ребёнком внутри. Пара усыновляет его, назвав Брэндоном, и прячет космический корабль в погребе сарая.

Только вот я не Брэндон.

Ссылка —> https://author.today/work/379624

Актив. 1

Привет?

Давно не читались, если не слышались. Кто не читал по Наруто фанфик, почитайте. Это был мой первый опыт, так что я люблю его хоть и немного стыдно.

Зачем пишу это? Актив поднимать, зачем же ещё. Сразу к важному — мысли насчёт продолжение этого фанфика есть. Даже два! Сын, продолжить дело Отца. Это верно. Акаши Узумаки защитит свой Клан, во что бы то ни стало. Даже если придётся развязать Мировую Войну Шиноби.

Но сам главный герой, Оками. Он ведь и окажется где? Правильно в другом мире. В каком? Идея есть насчёт Магической Битвы. Банально? Вполне. Но мне нравится. Это главное. Чакра против Проклятой Энергии. Эпические Битвы, Смерть персонажей, Любовь, Попытки вернуться Домой. И так далее и тому подобное.

Класс? Класс. Ну, ждите.

А также почитайте другое моё писанину — Заблудший Завоеватель, экспериментальный проект с кашой за место сюжета.

Бессмертная Ошибка — с монстром и тварью за место главного героя, о и Первый Выбор, про философию и выбор Архангела.

Ну и конечно — Квантовый Неудачник — про квантовое бессмертие и понимание того что, Вечная Жизнь это проклятие.

До новых встреч в различных мирах, читатель. И да прибудет с тобой Мир.

Актив. 2

Помнится когда-то отвечал насчёт Новый Переменной и того что продолжу ли я. Продолжил. Как раз скоро 3 сезон выходит)

Аннотация: Оками Узумаки достиг своей цели. Поверг главного врага и наконец запечатал его Клинком Тоцука.

Но на этом всё не закончилось.

Новая Переменная втянута в магический мир Проклятий и Магов. Он не понимает, где оказался и как вернуться домой. Почему именно здесь? Как это связано с Мудрецом Шести Путей? Зачем его переместили?

Но у него есть цель. Вернуться к Мито и Акаши. И ему плевать, что придётся сделать ради неё.

Даже если…

Кто достигнет своей цели? Кто выживет?

Только Сильнейший.

А вот и сама 1 Глава.

* * *

События до:

— …А я вижу историю, пришлый, — что за прозвище? И откуда он узнал, что я не из этого мира? Следил за мной? Тем временем тот продолжил. — Историю, которая должна идти своим чередом, чтобы спасти весь этот мир.

— О чём ты? — Что он несёт? Тиски отпустили меня, но всё ещё сжимали, словно стальные канаты, и чакру я не чувствовал. Что же делать?!

— Ты, пришлый, изменил то, что менять нельзя. Сперва Курама, который под твоим влиянием оказался у Шинигами, — всё же следил, старый хрыч. То, что эта тварь убивала моих людей, его не волновало. Захотев послать его, не смог, рот не двигался. Он покачал головой. — Не стоит. Я не потерплю грубости, всё же ты и так сломал то, что я строил многие столетия, и теперь мне нужно будет вмешиваться. А пока вернём фигуру туда, где ей место.

Не понимая, что тот делает, мои глаза начали кровоточить. Боль затопила мой разум, но крик не мог появиться из моего неподвижного рта. Адская боль, словно пронзили тысячами спиц мою голову, — он будто пытался что-то вырвать из меня. Это продолжалось десять долгих минут, полных боли. Но вдруг за секунду всё прекратилось, заставив меня выдохнуть из носа, который только мог двигаться. Я, кажется, начал понимать, что тот пытается сделать.

— Интересно, — его посох стукнул по воздуху, и мы оказались в той же тьме. — Тебя что-то защищает, а если так…

Его рука, удерживая посох, поднялась на уровне моих глаз, чтобы пронзить сквозь глаза мой мозг, но ни крови, ни раны не появилось, он прошёл насквозь, словно дымка. Он, кажется, пытался что-то сделать, пытался вытащить Зецу, если я правильно понял, но всё затопило белым светом, и я услышал лишь свист воздуха. Тьма рассеялась, чтобы показать мне солнце, которое поднималось из-под горизонта.

Я падал с огромной высоты, пытаясь использовать чакру, но не смог, а вода приближалась с огромной скоростью. Всё, что я успел сделать за те секунды падения, — это сжаться в комок, не зная, что делать в такой ситуации. И лишь боль от удара была последним, что я почувствовал. После была тьма.

* * *

Щелчок — и я без сознания, щелчок — и я очнулся. И сразу почувствовал боль по всему телу, сломанная правая рука и рассечения по всему телу не волновали так сильно, как окружение вокруг. Я не мог поверить своим глазам, но чакра давала понять — это реальность. Что это не иллюзия. Белая палата, спокойный писк, который раздавался от аппаратуры, стены из материала, которым не могли по причине отсталости пользоваться в мире шиноби. Всё это было в современном стиле и чистым, было видно, что это не дорогая, но нормальная больница. Запах напомнил мне, что такое больница и как я не хотел быть в таком месте в той жизни. Одиночная палата, типичная с родины.

Дверь внезапно открылась, и в палату зашёл азиат, на вид типичный доктор. Белый халат, тёмные волосы с короткой причёской. Цепкий взгляд, который посмотрел на моё лицо, видя, что я очнулся, улыбнулся. И слова…

— Здравствуйте, заставили же вы нас волноваться… — Уши набатом начали стучать кровью, когда услышали слова из прошлого. Прошлого, которое я начал забывать, но не забыл.

Он говорил на английском. Чакра бурным потоком стремительно оказалась в глазах. Шаринган активировался автоматически, защитная реакция на неизвестную угрозу, но я тут же подавил активацию, не дав глазам измениться внешне. Контроль над собственным телом был абсолютным даже в таком состоянии. Доктор не заметил ничего странного и продолжил приближаться к моей кровати с планшетом в руках.

— Вам очень повезло, мистер… — Он замялся, ожидая, что я назову своё имя, но я молчал, пытаясь совладать с нахлынувшими мыслями.

Английский язык. Современная больница. Электроника. Всё это было невозможно. Я был в мире шиноби секунду назад, стоял перед Мудрецом Шести Путей, падал с огромной высоты в воду после того белого света. А теперь я здесь.

Мито. Акаши. Клан. Что с ними случилось? Сколько времени прошло? Паника начала подниматься откуда-то из груди, сжимая горло невидимой рукой, но я быстро загнал её в самый дальний угол сознания. Сейчас не время для эмоций. Сейчас нужно было понять, что произошло и где я оказался.

— Простите, доктор, — мой голос прозвучал хрипло, горло пересохло от долгого молчания. Английский слетал с языка на автомате, будто я никогда и не переставал на нём говорить. — Сколько я был без сознания?

Доктор поднял брови, явно не ожидая такого вопроса в первую очередь. Обычно пациенты спрашивали о своём состоянии или что случилось. Но он быстро справился с удивлением и посмотрел на планшет.

— Неделю. Ровно семь дней. Сегодня семнадцатое января. — Он поднял взгляд на меня. — Вас доставили сюда десятого числа в критическом состоянии. Множественные переломы, внутренние кровотечения, рваные раны по всему телу. Честно говоря, я до сих пор не понимаю, как вы выжили после такого падения.

Семнадцатое января. Семь дней. Неделя моей жизни просто исчезла в небытии, пока моё тело восстанавливалось. Но какого года? В мире шиноби шла эпоха кланов, здесь же современность. Мне нужно было больше информации.

— Падения? — Я изобразил замешательство, что было не так уж сложно, учитывая обстоятельства. — Я не помню… Что случилось?

Доктор вздохнул и придвинул стул, садясь рядом с кроватью. Его лицо приняло серьёзное выражение.

— Мистер, вы упали с высоту небоскрёба. По свидетельству очевидца, который вас спас, высота составляла около пятидесяти метров. Вы упали в гавань Виктория, и если бы не ваш спаситель, который нырнул за вами и вытащил на берег, вы бы утонули. — Он сделал паузу, давая мне время переварить информацию. — Вам невероятно повезло. Вода смягчила удар, но травмы всё равно были очень серьёзными. Ваша правая рука сломана в двух местах, три ребра треснуты, множественные рваные раны от осколков и мусора в воде. Но самое удивительное — никаких повреждений позвоночника или черепа. Это просто чудо.

Гавань Виктория. Уровень небоскрёба. Это складывалось в определённую картину. Помню да, я действительно падал с огромной высоты после того, как Мудрец попытался что-то со мной сделать. Белый свет перенёс меня сюда, в этот мир. Но куда именно? И главное — почему?

— Где я нахожусь? — Этот вопрос был критически важен.

— Государственная больница королевы Марии, Гонконг. — Доктор наклонил голову. — Вы действительно ничего не помните? Ни своего имени, ни что вы делали на такой высоте?

Гонконг. Январь. Я попытался вспомнить, что происходило в этом городе в разные годы моей первой жизни, но память была туманной. Слишком много времени прошло с тех пор, как я жил в современном мире, слишком многое стёрлось за годы в мире шиноби. Но одно я знал точно — это был не тот мир, из которого я пришёл. Там не было Гонконга, там была Земля с радиацией и разрушенными городами. Это был третий мир. Третье перемещение.

— Имя… — Я замялся. Назвать себя Оками было бы странно для китайского города, но полностью выдуманное имя могло вызвать подозрения. — Я… не помню многого. В голове туман.

Доктор кивнул с пониманием.

— Это нормально при такой травме. Временная амнезия часто сопровождает подобные случаи. Не волнуйтесь, память, скорее всего, вернётся постепенно. — Он что-то записал в планшете. — Хорошая новость в том, что человек, который вас спас, оплатил все медицинские расходы. Довольно щедро, должен заметить. Обычно мы не видим такого от случайных прохожих.

Это заставило меня насторожиться. Случайный прохожий не стал бы оплачивать дорогостоящее лечение незнакомца, да ещё и в частном порядке. Здесь что-то не сходилось. Либо этот человек хотел чего-то от меня, либо у него были свои мотивы для такой щедрости. В любом случае, мне нужно было узнать больше.

— Кто он? Этот человек, который меня спас. — Я попытался приподняться, но боль пронзила правую сторону тела, заставив застыть. Рёбра напомнили о себе острыми уколами.

— Осторожнее! — Доктор придержал меня за плечо, помогая откинуться обратно на подушки. — Вам ещё рано двигаться так резко. Что касается вашего спасителя… — Он поправил очки. — Он представился как мистер Фушигуро, японец. Приходил каждый день, чтобы проверить ваше состояние. Высокий мужчина, шрам на губе, у него довольно… специфическая внешность. Он оставил номер телефона и просил сообщить ему, когда вы очнётесь.

Японец Фушигуро. Это имя ничего мне не говорило, но мысли, отточенные годами битв, подсказывали, что этот человек был не так прост. Обычные люди не ныряют в холодную воду гавани за незнакомцами, не оплачивают их лечение и уж точно не приходят проверять их состояние каждый день. У него была цель. Вопрос — какая?

Очаг чакры. Мне нужно было проверить, всё ли с ним хорошо. Осторожно, чтобы доктор ничего не заметил, я попытался направить поток энергии по каналам. Облегчение накрыло меня волной, когда привычное тепло разлилось по телу. Чакра была на месте, резерв не пострадал. Это значило, что я не беззащитен в этом незнакомом мире. Но использовать её открыто было бы крайне неразумно. Мне нужно было понять правила этого мира, его законы и опасности, прежде чем демонстрировать свои способности.

— Когда он придёт снова? — Я посмотрел на доктора, стараясь выглядеть просто любопытным, а не настороженным.

— Я позвоню ему прямо сейчас. — Доктор достал телефон из кармана халата. — Он просил немедленно сообщить о любых изменениях в вашем состоянии.

Пока доктор набирал номер и отходил к окну, чтобы поговорить, я воспользовался моментом, чтобы осмотреться внимательнее. Палата была стандартной для современной больницы — чистые белые стены, медицинское оборудование, капельница, подключённая к моей левой руке, монитор, отслеживающий пульс и другие показатели. За окном виднелись очертания других зданий, типичный городской пейзаж. Солнце стояло высоко, значит, был день.

Моя правая рука была загипсована от кисти до локтя, левая в синяках, но подвижная. Грудь стянута бинтами — сломанные рёбра. Под больничной рубашкой я чувствовал ещё несколько перевязанных мест. Тело болело, но не критично. Я переживал и худшее. Божественная Регенерация, техника, которую я освоил благодаря знаниям из будущего мира шиноби, должна была уже запуститься автоматически, ускоряя заживление. Но с такими травмами даже ей требовалось время.

Доктор закончил разговор и повернулся ко мне.

— Мистер Фушигуро будет здесь через полчаса. Он как раз был неподалёку. — Улыбка доктора была профессиональной, но я заметил лёгкое напряжение в его позе. Этот Фушигуро внушал уважение или страх даже медицинскому персоналу. Интересно. — А пока давайте проверим ваши рефлексы и общее состояние.

Следующие двадцать минут прошли в череде стандартных медицинских проверок, которые я помнил с первой жизни. Доктор светил мне в глаза фонариком, проверяя реакцию зрачков — я был рад, что успел деактивировать Шаринган до того, как он приблизился. Он проверял рефлексы, задавал вопросы о том, что я помню, записывал показания. Я отвечал уклончиво, ссылаясь на туман в памяти. Это была правда — я действительно не помнил, как оказался на такой высоте небоскрёба, потому что меня туда перенесло после столкновения с Мудрецом.

Мудрец Шести Путей. Этот старый ублюдок попытался забрать Зецу обратно. Он пытался вторгнуться в мой разум, разорвать печать на клинке Тоцука, вернуть ход истории на те рельсы, которые он считал правильными. Но что-то пошло не так. Что-то или кто-то вмешался, и белый свет перенёс меня сюда. Защита, о которой говорил Мудрец. Что защищало меня? И от кого?

Вопросов было слишком много, а ответов не хватало. Но одно я знал точно — Зецу всё ещё был заперт в клинке Тоцука, который находился в моём Сусаноо. А Сусаноо был частью моих глаз, моей души. Значит, клинок всё ещё со мной, в каком-то метафизическом смысле. Мудрец не смог его забрать. Это была маленькая победа в череде неизвестности.

Дверь палаты открылась без стука. Доктор обернулся, явно собираясь сделать замечание о том, что нужно стучать, но слова застряли у него в горле, когда он увидел, кто вошёл.

Мужчина, переступивший порог, был высоким — около ста девяноста сантиметров, широкоплечим, с мускулатурой, которую не скрывала чёрная обтягивающая футболка. Тёмные волосы были растрёпаны, словно он только что был на ветру или просто не заморачивался с причёской. Но самым примечательным в его внешности был шрам на правой стороне губ, который тянулся вниз, придавая лицу хищное, почти звериное выражение. Зелёные глаза, спокойные и оценивающие, скользнули по доктору, затем остановились на мне.

Моё тело инстинктивно напряглось, несмотря на боль. Этот человек был опасен. Каждое его движение было экономным, рассчитанным, как у хищника, который всегда готов к атаке. Его походка была бесшумной, несмотря на массивное телосложение. Годы битв научили меня распознавать угрозу, и этот мужчина кричал об опасности каждой клеткой своего существа. Ещё и этот запах…кровь. Он был пропитан кровью, с ног до головы.

— Доктор Чен. — Голос был низким, с лёгкой хрипотцой. Он говорил на английском с едва заметным акцентом. — Я заберу его отсюда.

Доктор заморгал, явно не ожидая такого заявления.

— Мистер Фушигуро, пациент только что пришёл в сознание. Ему нужно как минимум ещё несколько дней наблюдения, физиотерапия, реабилитация…

— Я заплатил за лечение, доктор. — Фушигуро перебил его, не повышая голоса, но в его тоне была сила. — Теперь я забираю то, за что заплатил. Подготовьте документы на выписку.

Доктор Чен открыл рот, чтобы возразить, но взгляд Фушигуро остановил его. Я видел это много раз — момент, когда человек понимает, что спорить бесполезно и даже опасно. Доктор сглотнул, кивнул и поспешно вышел из палаты, бормоча что-то о необходимых бумагах.

Мы остались одни.

Фушигуро подошёл ближе, его шаги по-прежнему были беззвучными. Он остановился у края кровати, скрестив руки на груди, и посмотрел на меня сверху вниз. Оценивающе. Словно рассматривал товар, который купил, и проверял, стоил ли он потраченных денег.

— Итак, — начал он, и в уголках его губ играла едва заметная усмешка, — ты наконец очнулся. А то я уже начал думать, что зря потратил деньги на труп.

Прямолинейность была неожиданной, но в каком-то смысле освежающей. Не нужно было играть в игры и притворяться. Этот человек сразу показывал свои карты, по крайней мере, частично.

— Спасибо, что спасли меня, — ответил я, наблюдая за его реакцией на мой японский. — И за оплату лечения. Я в долгу перед вами.

— Да, — Фушигуро кивнул, даже не удивившись тому что я заговорил с ним на японским, усмешка стала шире, открывая ровные белые зубы, — именно в долгу. Большом долгу.

Вот оно. Истинная причина его щедрости. Он не был добрым самаритянином, который спасает людей из доброты душевной. Он создавал должников. А должники должны платить.

— Сколько? — Я решил играть прямо. Если он хотел денег, мы могли обсудить это здесь и сейчас.

Фушигуро рассмеялся. Это был короткий, лающий смех, лишённый веселья.

— Деньги? — Он покачал головой. — Нет, парень. Денег у меня достаточно. Мне нужно кое-что поинтереснее.

Это усложняло ситуацию. Если бы он хотел денег, я мог бы найти способ их достать — печати, техники, что-то продать. Но если ему нужно что-то ещё, это могло быть чем угодно.

— Что именно? — Я держал голос ровным, не показывая беспокойства.

Фушигуро потянулся к поясу брюк и достал что-то, что заставило мою чакру инстинктивно собраться в готовности к защите. Это был кунай. Мой кунай. Тот самый, который я использовал для техники Летящего Бога Грома, один из нескольких, что всегда носил с собой чтобы вернутся домой. Металлическое лезвие с печатями, выгравированными вдоль поверхности.

— Вот это, — Фушигуро поднял кунай на уровень глаз, изучая печати с явным интересом, — я нашёл в твоём кармане, когда вытаскивал тебя из воды. Обычные люди не носят такие вещи. Да и не падают с высоты небоскрёбов и остаются в живых. — Его зелёные глаза встретились с моими. — Так что давай без вранья. Кто ты такой? И что это за письмена на ноже?

Ситуация становилась опасной. Этот человек был явно необычным прохожим. Он знал или чувствовал, что со мной что-то не так. И он задавал вопросы, на которые я не мог ответить, не раскрывая слишком многого.

— Это семейная реликвия, — соврал я, не моргнув глазом. — Символы — старинные защитные руны. Мой дед был… коллекционером таких вещей.

— Руны. — Фушигуро повертел кунай в пальцах с удивительной ловкостью. — Интересно. А твой дед случайно не был связан с проклятой энергией?

Проклятая энергия. Этот термин заставил меня насторожиться ещё сильнее. Он говорил не о чакре, но о чём-то, что звучало похоже. В этом мире была своя энергетическая система, свои правила. И этот человек знал о них.

— Я не знаю, о чём вы говорите, — продолжил я придерживаться легенды об амнезии. — Я многое не помню.

— Амнезия. Как удобно. — Фушигуро усмехнулся и сунул кунай обратно за пояс. — Ладно, играй в эти игры, если хочешь. Мне всё равно даже если ты не маг. Вот что я тебе скажу, парень. Твоё лечение обошлось мне в триста тысяч гонконгских долларов. Это примерно тридцать восемь тысяч долларов США, если тебе так понятнее. Немалые деньги.

Я двинул бровью. Это действительно были серьёзные деньги, особенно учитывая, что у меня не было ни цента в этом мире.

— И что вы хотите взамен? — Я придерживался уважительного тона, потому что чувствовал, что в таком состояние как сейчас, не был противником. Особенно такому странному человеку. Вокруг него…был какой-то флёр энергии, которую я еле видел обычными глазами.

— Работу. — Фушигуро скрестил руки на груди. — Задание. Ты поможешь мне с одним делом, и возможно мы будем квиты. Долг будет погашен.

— Какое дело?

— Узнаешь, когда придёт время. — Он повернулся к двери. — А пока восстанавливайся. У тебя есть неделя после того как тебя выпишут, не хочу больше тратят на тебя деньги раз ты очнулся. Потом я найду тебя и приду за тобой, и мы обсудим детали.

— А если я откажусь?

Фушигуро остановился у двери и обернулся. Улыбка исчезла с его лица, и то, что осталось, было холодным и жёстким.

— Тогда я заберу триста тысяч из твоей шкуры. Буквально. — Он похлопал по чему-то под курткой, и по звуку я различил очертания рукояти меча или ножа. — Видишь ли, у меня есть связи с людьми, которые платят хорошие деньги за органы. Здоровая печень, почки, сердце… Ты молодой, крепкий, несмотря на травмы. Из тебя можно выжать гораздо больше, чем триста тысяч.

Угроза была произнесена спокойно, почти буднично, как будто он обсуждал погоду. И именно эта обыденность делала её ещё более пугающей. Этот человек не блефовал. Он действительно мог и сделал бы это, если бы посчитал нужным.

— Понял, — спокойно ответил тому. — Одно задание. Неделя на восстановление.

— Вот и умница. — Усмешка вернулась на лицо Фушигуро. — Кстати, мне нужно как-то тебя называть. Имя помнишь или тоже забыл?

Я на секунду задумался. Использовать имя Оками было рискованно, но полностью выдуманное имя могло создать проблемы в будущем, если мне придётся восстанавливать документы.

— Оками, — сказал я своё имя. — Меня зовут Оками.

— Оками. — Фушигуро прокатал имя на языке. — Хорошо. Меня зови Тодзи. Мистер Фушигуро — это слишком официально для людей, которые собираются работать вместе.

С этими словами он вышел из палаты, оставив дверь приоткрытой. Через несколько минут вернулся доктор Чен с бумагами, его лицо было озабоченным.

— Мистер… Оками, — начал он неуверенно, — я должен предупредить вас, что выписываться так рано очень рискованно. Ваши кости ещё не срослись должным образом, раны могут воспалиться…

— Я понимаю риски, доктор, — перебил я его. — Но у меня нет выбора.

И это была правда. Тодзи Фушигуро точно не был человеком, который принимал отказы. Я видел таких людей раньше — и даже в зеркале, хладнокровных убийц, для которых человеческая жизнь была всего лишь товаром. Он спас меня не из доброты, а потому что увидел потенциальную выгоду. И теперь я был в его долгу.

Следующие несколько часов прошли в оформлении бумаг. Доктор Чен настоял на том, чтобы я подписал отказ от ответственности больницы за любые осложнения после ранней выписки. Мне дали пакет с медикаментами — обезболивающие, антибиотики, что-то для заживления ран. Также доктор подробно объяснил, как ухаживать за гипсом, когда снимать повязки, к каким симптомам нужно быть внимательным.

Я слушал вполуха, зная, что моя естественная регенерация с техникой Божественный Регенерацией справится с этим гораздо быстрее, чем ожидает современная медицина. Но кивал и делал вид, что запоминаю все инструкции.

Когда медсестра принесла одежду, в которой меня доставили в больницу, я обнаружил, что это были простые чёрные брюки и тёмно-серая рубашка. Обе вещи были порваны и испачканы, но выбора не было. Переодевание с загипсованной рукой и больными рёбрами было испытанием, но я справился, не попросив помощи. Слабость показывать было нельзя, особенно сейчас.

В кармане брюк я нашёл ещё один кунай — Тодзи, видимо, вернул только один, оставив второй себе. Также там был свиток с небольшой печатью, которую я всегда носил на случай экстренной ситуации. Печать хранения с базовым набором инструментов шиноби. Тодзи либо не понял, что это такое, либо не счёл нужным забирать. Хорошо. Это означало, что я не был полностью беззащитен.

Когда я был готов к выписке, доктор Чен в последний раз проверил мои показатели и с явной неохотой разрешил мне уйти.

— Пожалуйста, будьте осторожны, — сказал он на прощание. — И если почувствуете ухудшение состояния — немедленно возвращайтесь. Или обратитесь в ближайшую больницу.

— Обязательно, доктор. Спасибо за всё.

Выйдя из палаты, я медленно пошёл по коридору к лифтам. Каждый шаг отдавался болью в рёбрах, но я держался прямо. Вокруг сновали медсестры, врачи, посетители. Обычная больничная суета. Никто не обращал на меня внимания — ещё один пациент, выписывающийся из больницы.

В лифте я оперся спиной о стену и позволил себе на секунду закрыть глаза. Усталость накатывала волнами, несмотря на неделю, проведённую без сознания. Тело требовало отдыха, времени на восстановление. Но времени не было. У меня была неделя, прежде чем Тодзи придёт за долгом.

Лифт открылся на первом этаже, и я вышел в просторный холл. Через большие стеклянные двери был виден город — Гонконг, январь… какого года? Мне нужно было узнать это как можно скорее. Подойдя к информационной стойке, я увидел газету, лежащую на столе. Заголовок гласил что-то о местной политике, но меня интересовала дата в углу.

17 января 2006 года.

Две тысячи шестой. Это была точно не мир моей первый жизни — там я умер во второй половине этого века, и к этому времени я ещё даже не родился. Это был другой мир, другая временная линия. Но современная. С технологиями, электричеством, интернетом, мобильными телефонами. Всем, чего не было в мире шиноби.

Мир, в котором существовала «проклятая энергия», как назвал её Тодзи.

Выйдя из больницы, я остановился на ступеньках, давая глазам привыкнуть к яркому дневному свету. Город шумел вокруг — машины, люди, звуки, запахи. Всё было таким знакомым и в то же время чужим. Я прожил в мире шиноби тридцать лет плюс минус, и современность казалась теперь странной, почти сюрреалистичной.

Куда мне идти? У меня не было денег, не было документов, не было крыши над головой. Я был нелегалом в этом мире, человеком без прошлого. Амнезия, которой я прикрывался в больнице, была отличным оправданием, но она не решала практических проблем, которые стояли.

Мне нужно было найти убежище, понять правила этого мира, узнать больше о проклятой энергии и о людях, подобных Тодзи. И самое главное — мне нужно было понять, есть ли способ вернуться. Вернуться к Мито. К Акаши. К клану.

Сердце сжалось при мысли о сыне. Ему было всего три года. Он был таким маленьким, таким беззащитным. Мито была сильной, сильнейшей женщиной, которую я знал, но справится ли она одна? Поймут ли они, что случилось? Или решат, что я просто исчез, бросил их?

Ашина обещал защищать мою семью. Старик тоже не даст их в обиду. Тобирама, Хаширама, Итама — все они будут рядом. Мито не останется одна. Но это не облегчало боль от разлуки.

Я сжал кулак левой руки, чувствуя, как чакра послушно отзывается на мой зов. Клинок Тоцука всё ещё был со мной, Зецу всё ещё был заперт. Мудрец не смог забрать его. Это что-то да значило. Может быть, моя миссия в том мире была выполнена? Может быть, я изменил достаточно, чтобы история пошла по другому пути?

Но тогда зачем меня перенесло сюда? Случайность? Или в этом тоже был смысл?

Слишком много вопросов и слишком мало ответов. Мне нужна была информация. И первым шагом было найти место, где я мог бы переночевать и подумать.

Я спустился со ступенек больницы и пошёл по улице, стараясь не привлекать внимания. Город был огромным, шумным, полным жизни. Небоскрёбы тянулись к небу, на улицах толпились люди, машины ползли в пробках. Вывески на китайском и английском языках предлагали всё — от еды до электроники.

Китайский. Я не говорил на нём. В первой жизни я выучил английский для работы, в мире шиноби говорил на японском с рождение. Но китайский был вне моей компетенции. Это могло стать проблемой.

Бродя по улицам, я наткнулся на район, который выглядел менее респектабельным, чем окрестности больницы. Здесь были дешёвые забегаловки, маленькие магазинчики, общежития для рабочих. Именно то, что мне было нужно.

У одного из магазинов я остановился, увидев в витрине телевизор, показывающий новости. Диктор что-то говорил по-китайски, но внизу шла бегущая строка на английском. Я поймал несколько слов: «…землетрясение в Индонезии… жертвы… помощь…»

Землетрясение. Индонезия. Январь 2006. Что-то в этом было знакомое, но я не мог вспомнить, что именно. Моя память о событиях начала двадцать первого века была фрагментарной. Слишком давно это было.

— Эй, парень, ты в порядке?

Я обернулся. Рядом стоял пожилой мужчина в потрёпанной куртке, смотрел на меня с беспокойством. Говорил он на ломаном английском.

— Да, спасибо, — ответил я. — Просто смотрел новости.

— Выглядишь плохо, — мужчина покачал головой. — Рука сломана, лицо бледное. Нужна помощь?

Его забота была неожиданной, но в этом мире ещё оставались добрые люди. Или он просто хотел что-то продать.

— Я ищу дешёвое место, где можно переночевать, — честно признался я. — Знаете такое?

Мужчина почесал подбородок, было видно, что тот всё же хотел продать мне что-то, но доброта оказалась больше. Подумав тот взмахнул рукой.

— Два квартала отсюда, направо. Старое общежитие. Там не спрашивают документы, если платишь наличными. Сто долларов за ночь.

Сто долларов, которых у меня не было. Но это была информация, которую я мог использовать.

— Спасибо.

Мужчина кивнул и ушёл по своим делам, оставив меня одного. Я посмотрел в направлении, которое он указал. Общежитие без проверки документов. Идеально. Но сперва мне нужны были деньги.

В мире шиноби я мог бы продать технику, свиток, печать. Здесь же мои навыки были практически бесполезны для легального заработка. Но кунай в кармане напомнил мне, что я всё ещё шиноби. А шиноби находят способы выживать.

Я нашёл тихий переулок между двумя зданиями и убедился, что никого нет поблизости. Достав кунай и свиток, я активировал её небольшим количеством чакры. Печать развернулась, и из неё появилось несколько предметов: запасной кунай, моток тонкой проволоки, несколько сюрикенов, солдатская таблетка для восстановления чакры и маленький мешочек.

Открыв мешочек, я обнаружил внутри то, на что надеялся — золотые монеты. Это была валюта мира шиноби, довольно бесполезная здесь, но золото есть золото. Оно имело ценность в любом мире. В мешочке было пять монет, каждая размером примерно с большой палец. Этого должно было хватить.

Мне нужен был ювелир или скупщик золота. Я вернул остальные предметы в печать хранения, оставив только одну монету, и спрятал печать обратно в карман. Кунаи я тоже спрятал — носить оружие открыто в современном городе было плохой идеей.

Поиск ювелирного магазина занял ещё полчаса. Мне повезло наткнуться на маленькую лавочку в торговом квартале. Над дверью висела вывеска с китайскими иероглифами и английским словом «Gold».

Войдя внутрь, я обнаружил тесное помещение, заваленное витринами с украшениями. За прилавком сидел мужчина средних лет в очках, изучающий что-то под увеличительным стеклом.

— Добрый день, — поздоровался я по-английски. — Вы покупаете золото?

Мужчина поднял глаза, оценивающе посмотрел на меня — грязная одежда, загипсованная рука, бледное лицо — и нахмурился.

— Покупаю, — ответил он с сильным акцентом. — Но только легальное. Если украл, иди в другое место.

— Это семейная вещь, — я достал монету и положил на прилавок. — Мне нужны деньги.

Ювелир взял монету, покрутил в пальцах, поднёс к лампе. Потом достал какие-то инструменты и начал проверять подлинность. Процесс занял несколько минут, за которые я успел рассмотреть магазин. Камеры безопасности в углах, железная решётка на двери — стандартные меры предосторожности при случае смогу всё это пройти.

— Интересная работа, — наконец произнёс ювелир. — Старая, очень старая. Китайская? Нет, японская, возможно. Чистое золото, высокая проба. Где взял?

— Наследство от деда.

— Дед был богатым человеком. — Ювелир положил монету на весы. — Сорок граммов. Чистое золото. Могу дать… семьсот долларов США.

Я не знал, честная ли это цена, но у меня не было времени торговаться или искать другого покупателя.

— Договорились.

Ювелир исчез в задней комнате и вернулся с пачкой купюр. Пересчитал их передо мной — семь сотен долларовых банкнот — и протянул через прилавок.

— Если есть ещё, приходи, — сказал он. — Я честный покупатель.

Я кивнул, взял деньги и вышел из магазина. Семьсот долларов. Этого должно хватить на ближайшее время — жильё, еду, одежду. У меня оставалось ещё четыре монеты, так что финансовые проблемы были временно решены.

Теперь жильё. Я вернулся в тот район, где разговаривал с пожилым мужчиной, и нашёл общежитие, о котором он говорил. Здание было старым, облупившаяся краска на стенах, ржавая пожарная лестница снаружи. Но оно было дешёвым и анонимным.

Внутри, за стойкой регистрации дремала полная женщина. Я постучал по столешнице, и она открыла глаза, недовольно посмотрев на меня.

— Нужна комната, — сказал я. — На неделю.

— Семьдесят долларов, — ответила она монотонно. — Наперёд. Без возврата.

Я отсчитал деньги и положил на стойку. Женщина проснулась окончательно, увидев наличные, пересчитала их и сунула в ящик. Потом достала ключ с деревянной биркой, на которой было выцарапано число 407.

— Четвёртый этаж. Лифта нет. Туалет и душ общие в конце коридора. Тихо после десяти вечера. Никаких проституток. Если что сломаешь — платишь.

— Понял.

Подъём на четвёртый этаж со сломанной рукой и больными рёбрами был испытанием. Каждая ступенька отдавалась болью, но я упрямо продолжал подниматься. Отдых был близко.

Комната 407 оказалась крошечной каморкой с узкой кроватью, старым шкафом и маленьким окном, выходящим в грязный переулок. Постельное бельё было чистым, но потрёпанным. Запах затхлости висел в воздухе. Но мне было всё равно. Это было убежище.

Я закрыл дверь, проверил замок — работал исправно — и подошёл к кровати. Осторожно сел, потом лёг, стараясь найти положение, в котором рёбра болели меньше всего. Это оказалось на спине, слегка повернувшись на левый бок.

Закрыв глаза, я позволил себе просто дышать. Первый раз за весь этот безумный день я был в относительной безопасности и мог думать.

Что я знал о ситуации:

1. Я в другом мире, год 2006-й, Гонконг.

2. В этом мире существует "проклятая энергия" — аналог чакры или что-то связанное с ней.

3. Тодзи Фушигуро — опасный человек, который знает о проклятой энергии и спас меня, создав долг.

4. У меня неделя на восстановление, после чего я должен выполнить задание для Тодзи.

5. Мои способности шиноби работают здесь, чакра функционирует нормально.

Что мне нужно сделать:

1. Восстановиться физически настолько, насколько возможно за неделю.

2. Узнать больше об этом мире, особенно о проклятой энергии и людях, подобных Тодзи.

3. Найти способ вернуться домой, к Мито и Акаши.

4. Выжить.

План был простым, но выполнение будет сложным особенно третье. Я открыл глаза и посмотрел в потолок, где трещины образовывали причудливые узоры. Где-то в другом мире моя семья, возможно, искала меня. Ашина, Тобирама, Хаширама, старик — все они, наверное, пытались понять, что случилось.

А Мито… Её лицо всплыло перед глазами. Красные волосы, развевающиеся на ветру. Улыбка, которая согревала холодные дни. Руки, державшие нашего сына. Как она скажет Акаши, что папа исчез? Что он скажет?

Боль в груди не имела ничего общего со сломанными рёбрами.

Я сжал зубы, прогоняя эмоции. Сейчас не время для слабости. Мне нужно было сосредоточиться на настоящем, на выживании. Только выжив, я смогу найти способ вернуться.

Активировав Божественную Регенерацию малым потоком чакры, я почувствовал, как тепло разливается по телу, ускоряя заживление. Это будет медленно — техника работала лучше в бою, когда адреналин и опасность стимулировали её — но каждая мелочь помогала.

Усталость наваливалась. Неделя без сознания не считалась отдыхом для тела, которое всё это время боролось за жизнь. Мне нужен был настоящий сон. Но перед тем как отдаться забвению, я взмахом руки установил лёгкую сенсорную печать на дверь. Если кто-то попытается войти, я проснусь. Годы жизни шиноби научили никогда не спать без защиты.

Закрыв глаза, я позволил сну забрать меня. Но даже во сне меня преследовали образы — Мудрец с его риннеганом, белый свет, Тодзи с его хищной усмешкой, Мито с Акаши, далёкие и недосягаемые.

Когда я проснулся, за окном уже стемнело. Тело всё ещё болело, но меньше, чем утром. Регенерация работала. Хорошо.

Я встал с кровати, потянулся, насколько позволяли травмы, и подошёл к окну. Город сверкал огнями, жизнь кипела даже ночью. Где-то там, в этих улицах, была информация, которая мне нужна. И где-то там был Тодзи Фушигуро, готовящий для меня задание.

Неделя. У меня есть неделя, чтобы подготовиться к неизвестности.

* * *

Продолжение — https://author.today/work/468026 — или зайдите в профиль.

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37

Глава 38

Глава 39

Глава 40

Глава 41

Глава 42

Глава 43

Глава 44

Глава 45

Глава 46

Глава 47

Глава 48

Глава 49

Глава 50 |Эпилог

href=#t52> Актив. 1

Актив. 2