Чужая тень II [Дмитрий Михалек Leach23] (fb2) читать онлайн

Чужая тень II

Глава 1 Разрыв стенаний

До гостиницы меня провожала непроглядная тьма и лай привязанных на задних дворах собак, чьи чуткие уши в эту безветренную ночь улавливали мою усталую походку и гулко оповещали своих хозяев: «Чужак! Чужак крадётся!»

Сегодня начался обратный отсчет моей судной недели, когда любой культиватор мог без объявления вызова попытаться завладеть тем, что у меня есть, а было у меня немало. Я избежал потери спаянного с моей тенью артефакта и получил, можно сказать, новую жизнь после посещения золотой сферы, обрел союзника в лице магички-иллюзионистки Цуры и отвел беду от увязавшейся в путь за мной Лары и горе-шута Блика…

Отвел ли? Гильдия лекарей не успокоится, да и, скорее всего, клан Змееголовых из лиги убийц вскоре тоже не досчитается своего стрелка…

В этой невольной прогулке у меня было много времени, чтобы подробно разложить всё по полочкам. Первое, что пришло в голову — необходимость нанести удар по гильдии лекарей, раз они решили играть по-жёсткому, а уже потом разбираться с кланом убийц. Но что делать, если среди них окажутся настоящие лекари-культиваторы, на которых нельзя нападать без их согласия?

— Судная неделя, — громко зевнул Зэр, — работает в обе стороны. Если культиватор выживает после встречи со зверем, то может защищаться как хочет.

— Уже что-то… — хмыкнул я.

— Сферы же не садисты. Они справедливее Триединого.

— А тебе, я вижу, все не дает покоя та троица из царей Светлого мира? — спросил я.

— До этого я не додумался… — начал Зэр и перед тем, как я переспросил, до чего именно, продолжил: — Ума не хватило, Райс, назвать себя богом. Может, тогда бы молитвы миллиардов моих подданных питали меня жизнью и я жил бы до сих пор с мечом Серафима, словно бог Темного мира…

— Погоди, — остановился я. — Ты хочешь сказать, что те трое, может быть, не мертвы, а правят нами из другого мира как боги?

— Только если они достигли каким-то образом в своей культивации божественной… предельной ступени легендарной лиги. Но поверь мне, Райс, это невозможно. — отмахнулся Зэр.

— Но ты же смог.

— Я — это другое! Со мной была Эова и меч! — прорычал собеседник. Видимо, воспоминания о былых потерях коробили его до сих пор.

— А у них есть целый мир, где ловят колдунов и теоретически забирают у культиваторов артефакты, — добавил я, замирая напротив двухэтажного дома. В цокольном этаже располагалась булочная, а на втором, видимо, жили ее хозяева. Псы лаяли без умолку, пока не зажегся свет ламп.

— Кто там шастает⁈ Сейчас собак спущу! — прозвучало сверху. Это отрезвило меня, и я снова направился к «Весёлому корчмарю».

— Они будут расследовать смерть священника и наткнутся на улику — проломленную грудину. Будут искать именно культиватора, Райс, культиватора-бойца. Надо очень хорошо подумать, стоит ли оставаться в Лозингаре и мстить за пущенный арбалетный болт.

— Ты хочешь, чтобы виновные ушли от ответственности? — бросил я, прекрасно понимая, что Зэр говорит о другом.

— Я хочу, чтобы ты наконец-то достал для меня меч Серафима, не подвергая всю нашу миссию опасности.

— У меня есть маска, есть документы и есть ты. У тебя ведь есть план, чтобы не бежать, а разобраться со всем этим в стиле древних культиваторов?

— Сколько крови ты готов пролить ради мести? — неожиданно спросил он.

Я задумался, но ответ пришёл сам собой:

— Она всё равно прольется, когда меч будет у нас, потому, как я понял, Тёмный мир не сбросит ярма светломирцев.

— Не сбросит. Но начать стоит с того, чтобы исчезнуть для официального Лозингара насовсем.

— Лара не согласится. — предположил я.

— А я так опишу ей перспективы ее несогласия, что арбалетный болт в груди покажется меньшим из зол. — будто вслух подумал император.

Я понял, что Зэр не сомневается в своих ораторских способностях, а значит, снова надо будет бежать.

Когда я добрался до «Веселого Корчмаря», фонарщик уже тушил уличные настенные лампы, а солнце начинало медленно заливать мир светом. Дверь в таверну была не заперта. Меня тут же встретили облегчённые возгласы, Эйвин и еще шестеро ребят сидели, сдвинув столики, прямо напротив солдат Зэра.

— Хах, мастер Бенджи, вы живой⁈ — подскочил ко мне Эйвин.

Солдаты императора встали, как по команде.

— Да живой, живой. Как там Тулле? — спросил я, прерывая ученика, чтобы избавиться от ненужных сейчас вопросов.

— Тулле молодец. Я и не думал, что можно выжить после прямого попадания болта. Но лекарь она от бога.

— Нет никаких богов, Эйвин, есть только смерть…

Я хотел было еще добавить: «и сферы», но решил не забивать парню голову.

— Вы догнали его? — продолжал Эйвин. — Того, кто стрелял⁈

Я распахнул плащ, показав окровавленные и поджаренные портупеи, и ученик изменился в лице:

— Это же цвета Змееголовых! Мастер Бенджи, где вы перешли им дорогу?

— Гильдия лекарей, Эйвин… — устало пояснил я, собираясь подниматься наверх.

— Значит, мы правильно пришли. А тут уже эти сидят, — Эй кивнул на солдат Зэра. — Они сказали, что охраняют, ну и мы сели охранять.

Старший солдат подошёл ко мне и протянул мою же записку.

— Ты не отдал? — удивился я.

— Времени не было, мастер Бенджи! — отрапортовал он.

— Сам отдашь своё письмо самоубийцы, — хохотнул у меня в голове Зэр, и я понял, что это был его приказ. — Ты ж вернулся живым!

— Спасибо, — кивнул я и, направившись на второй этаж, по пути бросил бумагу в камин. — Давайте все разговоры на потом.

Эйвин хотел спросить что-то еще, но промолчал, а ожидание для солдат императора было вообще в порядке вещей. Всё-таки пару тысяч лет в Залах стенаний учат не обращать внимания на время.

Я поднялся в комнату Лары. Она не спала, сидя на кровати полулежа. На полу сопел Блик, видя десятый сон. Возле его устало сложенных девичьих ручек высилась груда из выковыренных из мостовой булыжников. Видимо, до того как уснуть, маг был готов спалить всё вокруг.

— Ты пропал, — с жаром заговорила девушка, как только я появился на пороге. — Я думала, тебя убили. Я не услышала гонга культиваторов? Ты мне снишься? Блик решил охранять мой покой и уснул сам.

Она говорила быстро, словно боясь, что не успеет сказать всего, что считала нужным, и оттого ее слова и мысли путались. Я подошёл и присел с ней рядом.

— Как твоя рана? Я не вижу крови на сорочке.

— Зажила под «печатью ландыша». Я теперь могу лечить группы на расстоянии. Не знаю, как это называется, но пока спала, приснилось как.

— Полёт листа сакуры, — произнес Зэр. — Вторая форма «ландыша».

— О, и вы в моём сне, о великий! — устало проговорила она, замечая Зэра.

— Это не сон, Лара, — сказал я. — Мне пришлось совершить преступление против сфер, и я не мог прийти просто потому, что за мной охотился серебряный зверь. Но теперь всё позади. Спи, набирайся сил. Сегодня будет тяжелый день.

Я уложил её в постель, а сам, подойдя к окну, осмотрел задний двор, куда выходили окна Лары. Там никого не было. Вернувшись в свою комнату, я также выглянул из окна. Утренняя улица, погашенные фонари и начинающий сновать рабочий люд… Всё как всегда. Всё, кроме стоящей неподалёку крытой простенькой брички без рессоров и с фигурой на пассажирском сидении. Я простоял у окна ровно столько, чтобы убедиться, что извозчик не берёт заказы, отказывая подходящим к нему людям. Это могло указывать на две вещи: либо бедняга страдает аллергией на деньги, либо тот, кого ждали возница и пассажир, никуда не собирается уезжать.

— Как узнать, кто именно из твоих врагов следит за тобой? — поинтересовался у пространства Зэр.

— Думаешь, за мной? — спросил я, хотя придерживался такого же мнения.

— Почти уверен.

Я отошёл от окна и направился к Ларе. На этот раз спали оба — и она, и шут.

— Так часовой! — потрепал я Блика за плечо. — Твоя смена, теперь!

— О, Райс, Ваше величество! — обрадовался шут. — А я тут засаду оборудовал…

— Отлично! — хлопнул я Блика по плечу. — Поспал — теперь охраняй! Разбуди меня через пять часов, сменю!

Я завалился на кровать рядом с Ларой и не заметил, как сон поглотил меня.

* * *

Руки мучающихся тянулись куда-то вверх, подобно траве, тянущейся к солнцу, вот только тут не было солнца. Не было тут и звёзд, но ощутимо различались верх и низ. Внизу была Тьма, такая тьма, что киселем окутывает всё и всех вокруг. Пожелай кто-нибудь взглянуть на нее поближе или, быть может, принести в это место свет, хоть маленькую серную спичку или высекаемые огнивом искры, он бы увидел мириады очертаний человеческих и не только теней, основу любого живого существа, которые спали глубоким сном с одним им известным сюжетом. Возможно, их терзали непоправимые и неисправленные ошибки, момент смерти, что всегда мучительна и потому страшна для вечных обитателей бесконечного по своему объёму киселя, созданного из сознаний самых отъявленных головорезов, лжецов, насильников, воров и великих воинов, пускай покоривших и объединивших целый материк и семь морей, но не переставших от этого быть теми, кем они были. Залы стенаний не были залами, как не может быть помещением то, где нет стен и потолка, однако стенаний, мучительных снов, тут было предостаточно.

Чёрный кисель, основа этого места, дрогнул. Откуда-то сверху до самого низа того, где бесконечны понятия «верх» и «низ», ударил луч ослепительного света. Он пробуждал и калечил, выжигал основы томящихся теней и одновременно давал им шанс. Дыра в пространстве была не сравнима ни с чем, а её края трепетали под силой вдавливаемого сюда воздуха из тех мест, где всё еще были звёзды и земля, трава, леса и горы. Тёмный мир делился воздухом, а взамен забирал тени, и они, словно дождь, падали туда, куда их нёс ветер, у которого тоже есть основа — сфера жизни.

Излучающие свет сущности — в сияющих доспехах налетели со всех сторон, вооружённые огромными копьями, на концах которых волочились длинные золотые ленты, похожие на самые длинные реки Темного мира. Сельтары втыкали свои пики в пространство и с усилием стягивали брешь. Зал стенаний закрывался, зашивался искрящими золотом лентами и вновь запечатывался. Сколько тонн темных сущностей успело упасть в твердь серого мирка, не считал никто из величественных созданий задача была одна — остановить прорыв. Наконец небесные нити сомкнули разорванные грани, но в залы стенаний уже попал свет, и тени лезли в затягивающиеся щели кривыми черными руками, просовывали в Тёмный мир головы. Кто-то уже почти пролез, но застрял, зацепившись одной лишь голенью, у кого-то протиснулось лишь половина тела. И тут стражи обнажили мечи и согнули лезвия лучезарных копий превратив те в косы. Бешено метаясь над зашитым рубцом, они рубили всё, что имело неосторожность вылезти под свет ночных звёзд. Закон есть закон: тени должны стенать в Залах стенаний, а искры — покоиться в Залах покоя.

Зэр падал первым, потому что первым проснулся и первым полетел на луч, будучи ослеплённый даже не светом, а надеждой. Он летел на север материка, где слабо дымились печки и искрилась тень не знающего, чего он хочет от этой жизни, не нашедшего себя в послевоенном мире парня. Выбранное тело безусловно имело талант о чём говорил разный цвет глаз и их оттенок, но почему оно досталось тщедушной искроподобной тени, слишком доброй, слишком мягкой для Тёмного мира?

Хозяин тела как раз ввязался в драку по глупости из давящего изнутри чувства справедливости ради какой-то замарашки с караваем хлеба в руках. Хозяину тела не терпелось умереть.

— Тебе не место тут! — проговорил Зэр, влетая в сознание Райса, который уже пропустил удар тяжёлым сапогом по голове и вряд ли что-то слышал. — Ну здравствуй, мой Тёмный Мир, я вернулся к тебе!

И император получил власть над телом, разогревая его для боя с какой-то чернью, окружающей Райса.

«Убить их… Сначала сломать руки, а потом казнить… Кто посмел… Я… несущий смерть… Я… Ваш повелитель!»

* * *

— Райс, ты просил разбудить! — потрепал меня по плечу Блик.

Сон о Залах стенаний медленно и нехотя пополз прочь из моего сознания тягучей тьмой.

— Все неугодные Светлому миру там до сих пор, — обронил Зэр.

— Я не разглядел там праведников, — произнес я сквозь головную боль от недосыпа.

— Когда я попал туда, там было меньше теней, а за две тысячи лет залы переполнились. И что-то мне подсказывает, что это как-то связано с Триединым…

Глава 2 Магия огня

— Так, — произнёс Зэр, отходя от окна, — раз мы всё равно все действия планируем ночью, пришло время научить тебя кое-чему еще.

— Новая техника? Надо позвать Эйвина? — уточнил я, взглянув на спящего Блика, который был у нас в последнее время вестовым: разносил листовки, сдирал рекламу лекарей-конкурентов, оповещал о чем-либо наших немногих друзей.

— Нет, не понадобится. На этот раз пусть охраняют первый этаж всей группой. Это персональная техника.

Мы поднялись на крышу вдвоём с Зэром. Проснувшийся Блик спросонок потопал следом и остался стоять на вертикальной лестнице, чтобы на всякий видеть и нас, и коридор корчмы. Лара всё еще спала, а Эйвин и остальные сообщали всем прибывшим, что лечебница, как и «Корчмарь», не работает.

— А завтра будет работать? — спрашивали внизу. — А когда?

— Может, и будет, — отвечал Эйвин. — Когда точно, не знаю!

Я внимательно слушал Зэра, который, к слову, вырос как учитель. Не звучало никаких «кусков осла» и прочих оскорблений, на которые раньше нужно было как-то реагировать, иначе они не прекращались и переходили в что-то типа: «Что ты молчишь обезьяна культиватороподобная?» Стало намного меньше бахвальства и больше приближенных к боевым ситуациям отсылок — в общем, учиться стало действительно легче.

Я стоял в низкой стойке, которую Зэр именовал «стойкой всадника», и, широко разведя бёдра и стопы, глубоко дышал.

— Все удары, или блоки, или иные технические действия, — говорил император, —в Тёмном мире делаются на выдохе, кроме, пожалуй поглощения еды и артефактов. Так Ци попадает куда надо, потому что направляется рефлекторно твоей тенью, твоим естеством. При ударах руками мы заимствуем Ци из земли посредством импульса от стоп, во время ударов ногами мы задействуем ее из отмашек рук, но есть также Ци, которое всегда хранится чуть ниже твоего сердца, в животе. И чтобы его активировать, нам нужно вдохнуть так, чтобы живот надулся, и на выдохе напрячь мышцы пресса.

Я вдохнул и выдохнул, надувая живот. С непривычки это оказалось тяжело, и пару раз у меня даже сбилось дыхание.

— Сконцентрируй всю силу в животе и представь, как уже оттуда она, будто вторая кожа, обволакивает тебя на выдохе, — объяснял Зэр. Погружённый в свои мысли, он бродил по крыше, иногда замирая и всматриваясь в живой поток на прилегающей к корчме улице, затем возвращаясь к монологу.

Я все дышал, дышал и дышал, резко сокращая мышцы пресса, выдыхая Ци из живота по всему телу, как было сказано, но почему-то ничего не чувствовал.

— Что-то не очень идёт, — наконец сообщил я Зэру.

— Разве в тебя сейчас тыкают ножами? — удивился тот.

— Нет, не тыкают…

— Так откуда ты, мой несмышленый ученик, знаешь, работает ли «Стойкость кедра» или нет?

Логика в его словах, конечно же, была, но как использовать то, в чём не уверен? Стрелять из «может быть» заряженного арбалета, бить в кромешной темноте из…

— А-а-а-а! — завопил Блик, стоя на лестнице. Взглянув туда, я увидел вместо шута огненный шар размером с ребёнка-подростка, вытянутый, словно яйцо, и непрерывно кричащий: — Помогите, я горю!

— Быстро обними этого идиота, применяя «стойкость»! — приказал император.

Одним движением скинув безрукавку, я бросился на шар, внутри которого проглядывалось перепуганное лицо Блика. Вдох, живот, выдох, напрячь пресс, и мои руки уже обнимают огненный кокон, проскальзывая внутрь него, к дергающемуся в конвульсиях девичьему телу…

Кокон зашипел под моими объятиями, выпуская в воздух клубы белого пара, будто костер залили ушатом воды. Вокруг запахло лесом. Я дёрнул Блика на себя, чтобы вытащить его из огненной ловушки, но тут кокон рассеялся.

— Ты подглядывал за нами⁈ — повысил голос Зэр.

— Я всего лишь попробовать, — начал оправдываться шут. — Хотел, как и Райс, Ци через себя пропустить! — На его лице виднелись совсем детские слёзы.

— Вот, Райс, — наставительным тоном заговорил Зэр, — то, что вызвал наш недомаг, называется «кольцо саламандры». Хорошо работает, если тебя собираются тащить на виселицу, или, к примеру, ты связан, или ты связан и уже на виселице. Надо сказать, у огневиков защитные чары так себе. А то, что у тебя якобы не получалось, и была твоя «стойкость кедра» — штука, укрепляющая твою кожу и даже сетчатку глаз. Умение простое и требует выдоха. Стрелу на излете, может, и остановит, но арбалетный болт прямой наводкой лучше такой штукой не встречать. Для этого есть «стойкость храма», до которой ты еще не дорос.

— А если комбинировать «стойкость кедра» и «осенний лист»? — спросил я, осматривая себя на предмет повреждений. Купленные когда-то Ларой штаны совсем не обгорели, но после моих недавних приключений нуждались в чистке и лёгком ремонте на причинных местах.

Зэр немного подумал.

— Если комбинировать, то, конечно, всё возможно, но лучше все-таки не попадать ни под стрелы, ни под болты… Так, ладно. Считаю тренировку удачной, а место засвеченным, так что нужно отсюда уходить. Лучше ночью. Думается мне, кто-то из тех, кто сегодня приходил к Ларе, мог быть шпионом гильдии лекарей или даже лиги убийц.

— Если уходить, то прямо сейчас, — возразил я.

— Ну или так. Чем раньше, тем лучше, — произнес император, осуждающе смотря на Блика.

— После обеда бы, — взмолился тот. — Я что-то проголодался.

— У огневиков всегда Ци быстро улетает, — пояснил Зэр больше для меня.

— А сколько еще видов магов? — спросил я.

— Когда правил я, было множество. Теперь же думаю, что искусство колдовства утеряно, а чародеи развиваются сами по себе, кто на что натолкнется. Как тот же Блик.

— А всё-таки?

— Множество, — терпеливо повторил тот. — Я же говорю, есть стихийники: воздух, земля, огонь, вода. Есть символисты, как, например, твоя Цура, есть и те, кто зверей приручают, были и такие, что кладбища разупокаивают. В моё время я приказывал тела усопших огню предавать, а сейчас они тут, смотрю, кладбИ́шь понаделали и хоронят, главное, не глубоко. Зверь, конечно, не достанет, но мерзопакостный некромант запросто. А есть те, кто мозги промывают. Эти самые опасные…

За разговорами мы собирались. Император как можно подробнее отвечал на мои вопросы про магов своего времени, а Блик слушал и иногда всхлипывал. Время не ждало, и потому мы разбудили Лару заранее. Настроение было одинаковое: абсолютно все оказались согласны с тем, что оставаться в «Весёлом корчмаре» опасно.

— Филицию разве не берём? — спросил у меня Эйвин, наблюдая, как Блик собирает в свой рюкзачок лишь камни, как будто для него они особо важны.

— С нами опасно, поэтому она пойдёт другим путем,— ответил я, замечая его удивленное выражение лица: мол как можно оставить тут своего ребёнка… Однако спорить со мной он не стал.

Собрались быстро. Те, что были с Эйвиным, вышли на улицу, подогнали сразу три крытых экипажа, и мы на радость хозяина таверны покинули наше пристанище. Теперь он мог открываться и снова принимать гостей, хотя Лара заплатила ему за беспокойство с лихвой. Последним вышел Эйвин, о чём-то настоятельно поговорив с корчмарём.

Мы погрузились, и наш караван тронулся. Я сидел напротив Лары в экипаже, катившемся посередине. На девушке не было лица: под глазами появились синяки, волосы начали сечься… Она смотрела на меня своими зелёными с желтоватым отливом глазами и, казалось, не могла сформулировать свою мысль. Наконец её губы слабо дрогнули:

— Думаешь, Блик справится?

— Уверен, — кивнул я.

* * *

Спустя какие-то секунды тронулся с места и тот самый экипаж, что стоял неподалёку.

Филиция была одета совсем по-мальчишечьи: рубаха без пуговиц, штаны на веревочной подвязке и маска Райса, которую Блик давеча довёл до ума, орудуя иголкой и нитками из покупного швейного набора. Рукава и штанины были приталены тоже. На спине громоздился тот самый рюкзак с камнями.

Блик выбрался на крышу и направился, не теряя из виду следующий за колонной экипаж. Прыжки по крышам давались с трудом, а тяжеленный рюкзак норовил утянуть вниз. Маг в очередной раз пожалел о том, что он не воин: наверняка такие передвижения для него были бы легче.

Блик знал эту улицу, как свои пять пальцев. Вот сейчас покажется обувная мастерская и начнется поворот на улицу Кожемяк, а значит, перепрыгнуть пятиметровое расстояние между домами он не сможет… Шут остановился, мигом скинул с себя рюкзак и дернул за его края.

Экипаж с наблюдателем двигался не слишком быстро, но вполне достаточно для того, чтобы уйти из зоны поражения, и Блик, решившись, вытащил из сумки камень поменьше и приподнялся во весь рост. Когда маг бросил его в шпионящий экипаж, он вспыхнул, но полетел слишком правее и ухнул там, где карета только что была. Улица взвыла десятком голосов и звуком разбивающихся стекол.

— Дети седалищ! — выругался шут и занёс для броска второй камень, однако экипаж добавил ходу и выехал на тротуар, объезжая торговые телеги и не обращая внимания на пеших.

Второй огненный шар врезался в каменную стену ювелирного салона, где на окнах помимо стекол и ставень красовались витиеватые кованые решётки. Вспышка снова осветила улицу. Осколки стекла полетели внутрь салона, и Блик стиснул зубы, скривившись под маской будто от зубной боли.

Он не попал. Он провалил задание Зэра, и теперь его точно отправят обратно висеть в чёрно-сером киселе Залов стенаний. Первая фаза наступила с яростью отрицания: «Ну уж нет! Не бывать этому!» Шут на глаз прикинул расстояние до цели. При всём желании он не смог бы попасть, но и упустить объект он не мог тоже.

Проклиная себя за нерасторопность, маг в отчаянии стиснул свой камень, словно желая, чтобы тот треснул. О, как бы он хотел, чтобы камень ожил и, подобно птице, имел бы крылья, чтобы всё-таки долететь до стремительно удаляющегося экипажа.

Шут возрыдал, опускаясь на колени и проклиная несправедливый случай, что поместил его в тело десятилетней девочки, которая и камни-то толком кидать не умеет. Ци выделилось, в нём сплелись боль и страх Залов стенаний с яростью на бессильного себя. Из глотки вынырнул сдавленный писк, а лицо вдруг почувствовало жар. Блик поднял заплаканные глаза. Перед ним стояло похожее на синицу огненное крылатое существо, которое пылало алым и смешно отряхивалось, словно от скорлупы, от лопнувшего камня.

Неожиданно Блик увидел себя — точнее, тело девочки, в котором он пребывал, — со стороны, будто смотрел из глаз этой огненной синицы или чем там оно было на самом деле. Руки ударили о воздух, и сознание шута в птичьем теле взмыло над крышами, видя себя смотрящим в небо глазами, что сейчас отблёскивали раскаленной бронзой.

Он летел между переулками и вдоль главной улицы, настигая ненавистный экипаж. Блик видел всё из глаз этого странного огненного существа и почему-то знал, что его срок жизни скоротечен.

Люди пялились и показывали на него пальцами, но это его не волновало. Поравнявшись с экипажем, который, к счастью, не имел дверей, он на выдохе влетел в него.

Вдали послышался раскат грома. Блик открыл свои заплаканные красные глаза. Под маской было душно и даже жарко, будто это он взорвался внутри того экипажа.

Воздух был свеж и холодил глотку и маленькие легкие, которыми он дышал. Дело было сделано, преследователи — уничтожены.

Перед глазами шута всё еще стояли испуганные и удивленные лица, не замутненные интеллектом, когда он в виде огненной синицы влетел в их экипаж, тут же превращая всё его пространство в пылающую плазму.

Маг встал, обругал себя за мимолетную слабость и, нацепив изрядно полегчавший рюкзак, уже собрался было уходить с крыши, но тут в его голове зазвучали сотни колокольчиков. Это был гонг, а значит, где-то рядом был культиватор его ступени.

Глава 3 Теперь и убийца

Блик обернулся, пытаясь понять по звучащему в голове гонгу, откуда же ждать прихода культиватора. На крышах было пусто, однако звон не прекращался, как и паника, вызванная взрывами огнешаров внизу на оживленной улице. Всё шло к тому, что этот культиватор не случайный прохожий и бой всё-таки состоится.

Нужно было как-то покинуть место, с которого вершилась магия. Взгляд шута наткнулся на люк-дверцу, ведущую на чердак, которая прикрывала находящийся под небольшой надстройкой лаз, словно маленький дом стоял на доме. Лаз был настолько маленький, что пожелай даже Блик им воспользоваться, ему бы пришлось пригибаться.

Только маг двинулся к нему, как деревянная крышка широко распахнулась и, скрипя, упёрлась в неровности на крыше, хлопнув о надстройку. Из проема показалась усатая ухоженная голова упитанного мужчины, настолько плотного, что он кряхтя вылез на крышу, цепляясь за надстройку обеими руками.

— Давно я не встречал магов и уродов, испытывающих свою силу на простых людях, и вот комбо: маг-моральный урод! — сдавленно, будто ему мешала говорить полнота или одышка, вызванная подъемом на крышу, заговорил он. — Хотя почему только моральный? Судя по маске, ты, скорее всего, под ней самый настоящий задоликий засранец! Я отберу у тебя твой артефакт и, если ты выживешь, отдам тебя страже! Пусть они разбираются, как тебя наказать за ту кровь, что ты пролил внизу.

— Не боишься, жиртрест, что сам лишишься своего… — Блик глянул сквозь тени и увидел в его руках невидимую бронзовую трость с рукояткой в виде сжатой мохнатой лапы. «Восьмой ранг моей ступени бронзовой лиги, — прикинул маг. — Опасный соперник».

— Да ты, кажется, девка? — распознал по голосу Блика мужчина.

На нём был строгий, дорогой, в продольную линию костюм. Полоски должны были стройнить его фигуру, но категорически с этой задачей не справлялись. Такие одежды надевают на светские вечера, а не на грязные крыши, однако толстяк, судя по всему, бывший при деньгах, не боялся его испачкать или порвать.

— Ну дерись, пузо! — выдохнул шут и на уровне интуиции культиватора понял, что оппонент только что принял его вызов.

Мужчина рванулся с места, широко раскрыв объятия, словно хотел поймать в них Блика, но ловкое щуплое тельце с легкостью проскользнуло у него между ног, в один миг оказавшись за спиной. Рюкзак с камнями пришлось оставить перед самым нырком, но тут они были и не нужны. Лёжа на спине, Блик выдернул из крыши черепицу и запустил ее в своего соперника. Превращаясь в огненный сюрикен, прямоугольный диск полетел толстяку прямо в спину, ударился между его лопаток и, на удивление Блика, рассыпался искрами, не нанеся урона ни тучному телу, ни костюму.

«Стойкость храма», — подумал маг и тут же, вскочив на ноги, выдернул каждой рукой по куску черепицы.

Толстяк выбросил в сторону шута руку с бронзовой тростью, и та словно выделила из себя тень, так похожую на тень медведя, которая, в мгновенье ока преодолев расстояние до Блика, впилась клыками тому в грудь. Шут взвыл. Его поволокло к мужчине, который орудовал тростью, словно рыбак удочкой.

— Н-на! — выкрикнул шут, бросая в голову своего противника ещё один диск. Тот с несвойственной для его телосложения грацией уклонился в сторону. Диск улетел куда-то далеко и, бухнув, разлетелся в разные огненными струями над крышами домов соседних улиц.

— Такая маленькая, и уже на духовной ступени! Ну ничего, это ненадолго, — приговаривал мужчина.

Блика всё ещё тащила теневая голова медведя, пока шут не оказался прямо под громоздкой фигурой своего врага.

У мага оставался ещё один черепок, но толстяк ловко пнул его по ладошке ногой, обутой в дорогой ботинок из крокодиловой кожи, и, занеся над юной головой сжатую в кулак свободную руку, произнёс:

— Молись своим огненным покровителям, потому что, возможно, ты не переживешь этого удара.

Блик болтался в воздухе, дёргая ногами и руками, и не мог нагнуться за снарядами. Растягивая удовольствие и будто впитывая нарастающий детский ужас, толстяк заглядывал в свободные от маски глаза девочки.

— Лучше помолюсь богу яичниц! — прорычал Блик и пнул бугая в пах. Неизвестно, что стоил бы слабый удар против стольких слоев жира и одежды, если бы не «кольцо саламандры». Окутанная огнем ножка угодила в самое уязвимое место мужчины и, опалив пламенем причиндалы, прожгла дорогие брюки культиватора, оставляя на них тлеющее обгорелое пятно.

Противник согнулся, издав сдавленный хрип. Теневая голова медведя больше не держала Блика, и он, упав на крышу, двумя руками схватил щекастую черноволосую голову за уши и пропустил через свои ладони Ци, подобно тому как применял умение метать огненные шары. Умение превращало любой однородный предмет в пылающую плазму.

Голова вспыхнула. Закипев изнутри, она прыснула внутричерепными жидкостями, обдавая Блика горячим буро-красным супом.

Противник завалился на бок, не издав ни звука.

Шут быстро схватил трость, которая в мире теней начала стремительно уменьшаться, и сунул ее в рот, прямо через маску — ткань не могла помешать ритуалу поглощения. Тут же Блик ощутил прилив сил и нахлынувшей уверенности, что он — самый мощный маг если не современности, то Лозингара точно. Проверять это ощущение мелкий пройдоха, а теперь ещё и убийца, конечно же, не собирался. Маг обшарил карманы поверженного культиватора, извлек мешочек с неопределённым количеством монет, подхватил рюкзак с камнями и, разбежавшись, в один момент перелетел через более чем пятиметровую улицу, к удивлению людей, показывающих на парящего и искрящегося человека в маске, который удалялся с места дуэли длинными огненными прыжками.

Надо было догнать Зэра и Райса и заодно придумать какие-нибудь убедительные ответы, почему получилось так громко и кровожадно и почему его браслет, сотканный из бронзовых игл, вдруг прокачался до девятого ранга духовной ступени. Зэр бы поругал, но потом понял бы и простил, а Райса, если честно, не поймёшь: где-то он уж очень жёсткий, а где-то — совсем всепрощающий. Это говорило о том, что его артефакт не сильно влияет на характер, а значит, парень чьё тело избрал император, имеет просто сумасшедшие по своему уровню потенциалы к культивации.

* * *

Я обернулся, привставая на сидениях и вглядываясь в мутноватое окошко экипажа. Сзади только что прозвучали два громких хлопка, звуки бьющегося стекла и крики раненых и просто испуганных жителей.

Я не перепутал бы эти хлопки ни с чем — ни с пушкой, ни с мортирой, что стреляет разрывными ядрами по навесной траектории. Взрывался именно огнешар Блика. Значит, шут догнал нас и бросил как минимум два камня, однако то, что их было именно два, говорило как раз о том, что одного не хватило.

Преследовавший нас экипаж набрал ход и резко ушел вправо, пропадая из виду. Блик явно промазал или по своей нерасторопности перепутал цель.

— Уже всё? — устало спросила меня Лара.

Я не знал, что ей ответить. С одной стороны, радовало то, что преследователи свернули, так они не будут знать, куда мы направились, а с другой стороны, они могли сделать крюк и напасть на нас сбоку — бросить зажигательную бомбу, к примеру, или расстрелять из тех же арбалетов.

— Уже всё, — наконец соврал я, но на всякий случай поджал левую ногу под сидение, чтобы вовремя прыгнуть наперерез вероятному противнику, пожелай он вдруг появиться.

— Искраптиц… — проговорил Зэр, делая вид, что садится со мной рядом, хотя, конечно же, тень не нуждалась ни в сиденьях, ни даже в необходимости ходить. Его просто тащило за мной, куда бы я ни шёл, если конечно, он сам не желал остаться обычным наблюдателем за кем-то или чем-то.

— Что? — рассеянно переспросил я.

— Искраптиц. Огненный голем, призванное животное бронзовой сферы. Летает и позволяет магу смотреть его глазами. Особенность существа в том, что когда оно решает уйти обратно в мир огня, то вспыхивает не хуже того же огнешара.

— О чём ты? — не понял я.

— Шут наш культивирует себя потихонечку. Втайне от нас. Он только что вызвал и пустил по следу той кареты искраптица. Скорее всего, убил или покалечил наших преследователей. В любом случаем можно считать, что мы оторвались, — заключил Зэр.

— Ты случайно не увидел, сколько он человек убил теми огнешарами?

— Никого, насколько мне известно. Просто не попал в цель вроде.

Зэр произнес это легко и даже как-то непринужденно. В этой лёгкости чувствовалась неприкрытая ложь, но я ощутил в своей душе какое-то хладнокровие. Мне было всё равно. Как говорят на лесосеках, «когда лес рубят, летят щепки».

"Значит, я такой же, как они, как эти священники, как лига убийц, как гильдия лекарей', — грустно констатировал я.

— Ты — инструмент в руках судьбы, судьбы Тёмного мира вновь быть свободным. Я не знаю, почему твоя тень родилась тут, но заметил ли ты, Райс, что внутри твоего теневого купола сияет самая настоящая искра?

— Я думал, у всех так, — нахмурился я, вспоминая пару наших с Зэром ментальных поединков.

— Нет, Райс, твоё естество — эта искра, а не тень. Искра, которая почему-то притворяется тенью. Поэтому тебе так сложно принять жестокость Тёмного Мира.

— Но почему тогда я родился тут, а не в Светлом мире? — спросил я, обдумывая внезапно пришедшую в голову мысль, что ведь и вправду я всегда был слишком уж правильным для всего, что со мной происходит.

— Неправильный вопрос, Райс, — мотнул головой Зэр.

— А какой правильный? — слабо вмешалась в разговор Лара.

— Правильный звучит так: «Все ли в Светлом мире имеют искры в качестве основы?» Я имею в виду, не выходцы ли из нашего болота те жабы, что угнетают наш мир, сидя в удобных креслах парламента Светлого мира?

— Ты намекаешь, что как я чужой тут, так и они чужие там? — догадался я.

— Я напрямую говорю, что с этим Триединым что-то не так. Не удивлюсь, что у этих троих с церковных фресок вместо искр всего лишь жалкие тщедушные трусливые тени, — произнес Зэр.

Я не стал с ним спорить: в последнее время ему везде мерещился Триединый.

Вдруг в экипаж вскочил ехавший впереди Эйвин.

— Мастер Бенджи, — начал он, — видели, как рвануло?

— Нет. Что-то я задремал, — соврал я.

— Мы скоро приедем… И это, мастер Бенджи, мы никому не выдадим вашу семейную тайну, — произнёс он, немного смущаясь.

— Что ты имеешь в виду? — спросил я.

— Ну, ту нелепую случайность, когда на всех столбах города появилась объявления о розыске опасного колдуна Райса Бабуина с двумя ведьмами, так похожими на ваших спутниц. А тут как раз вы в город приехали. Ужасное совпадение. Ну и чтобы не смущать стражу, я и мои ребята поснимали листовки и, кстати, продолжаем снимать их до сих пор. Мы знаем, что это не вы, но если бы даже это были вы, мы бы всё равно вас не выдали, — закончил витиеватую мысль Эй.

— Спасибо тебе, Эйвин, но я и правда не понимаю, о чём ты говоришь. У меня ведь и документы есть, — похлопал я по папке, лежащей прямо под Зэром.

— Ну да, как я мог забыть! — улыбнулся боец. — Мастер Бенжди, а можно мне тоже в колдуны?

— Скажи, что можно. Подпитаем его преданность, — шепнул мне учитель.

Я кивнул тут же порозовевшему улыбающемуся Эйвину.

Глава 4 Другой Лозингар

Улочки стали настолько узкими и петляющими, что в какой-то момент мы остановились, и экипажи, с трудом развернувшись, собрались ехать обратно и остановились, ожидая нашей выгрузки. Нас не торопили, а просто ждали, пока мы выйдем.

Эй вновь подошёл к нашему с Ларой экипажу и вручил девушке походный плащ.

— Это территория гильдии воров, сюда даже убийцы не суются, — пояснил он. — Тут вам будет спокойно. Тут тоже есть кого лечить. Правда, клиентура беднее и болезни специфические.

Зэр хохотнул, услышав о еще одной гильдии в городе Лозингаре.

— Какие это специфические? — спросила Лара, с трудом накинув на себя серый плащ в пол из грубой поношенной ткани.

— Впадение носа и колото-резаные раны.

— Ну всё, Лар, будешь теперь «печать ландыша» к срамным местам прикладывать, — улыбнулся Зэр. — Хотя впадение носа «ландышем» не лечится.

— Откуда ты знаешь? — спросила Лара, не стесняясь присутствия Эйвина. Парень тут же посмотрел сквозь то место, где стоял Зэр, естественно, ничего не увидел, но на всякий случай почтительно кивнул головой: мало ли с кем важным «опасные» колдуны там общаются…

— Просто знаю! — отрезал Зэр.

— Ладно, — поторопил я Эйвина, — веди нас в наше новое убежище.

— Мастер Бенджи, вам бы плащ тоже надеть. Ваш-то больно новый и дорогой, хоть и пахнет гарью.

Я покачал головой — мол, и так сойдёт, — и дальше мы направились пешком. Впереди шествовал Эй и его ребята, сзади — солдаты Зэра.

Чем дольше мы шли, тем больше беднели встречавшиеся нам люди и дома вокруг. Вместо ставней и окон — занавески, вместо обуви — босые ноги, вместо убираемых улиц — горы гниющего мусора под ногами и десятки любопытных голодных детских глаз. В отличие от взрослых дети были одеты в лохмотья: у кого — просто рубахи на голое тело, у кого — лишь набедренные повязки. Малыши до пяти лет и вовсе шныряли тут в чём мать родила.

— Сюда не заходят не только убийцы. Тут нет стражи, нет лекарей, потому что у местных нет денег. Даже церковь Триединого тут только числится, — пояснял на ходу Эйвин. — Но зато отсюда выходят отличные бойцы в группы типа нашей.

— Он хотел сказать: «В банды…», — не удержался Зэр. — Тут, кстати, есть бронзовая сфера. Можно твоего ученика посвятить.

— Сначала давай дела, — ответил я учителю, но Эйвин воспринял это на свой счёт и коротко кивнул.

Мы подошли к грубо построенному кирпичному одноэтажному домику с плоской крышей и, как ни странно, со стёклами и ставнями в маленьких окнах. Внутри было бедно и даже аскетично: три кровати и стоящий у окна простой стол. Вбитые в кирпичи гвозди явно служили вешалкой, а в противоположном углу стоял сундук с открытым навесным замком, в котором торчал потёртый ключик с замысловатым извивающимся узором.

— Тут есть подвал с подземным ходом, выходящим через квартал отсюда. На заднем дворе — площадка для тренировок. Тазика с водой нет, но неподалеку течет Лоза, там прачечная и там же едальня. Не «Корчмарь», конечно, но на первое время самое то, — заключил Эйвин.

— Спасибо тебе, Эй, — произнесла Лара и первым делом направилась к стоящей у стены кровати.

— Да чего там. Мастер Бэнджи же меня тренирует и еще ни медного джастирика не взял, — широко улыбнулся он, оборачиваясь на солдат Зэра. — Их я тоже размещу.

— Не забудь Филицию встретить, — напомнил я ему. — Сама она сюда точно не доберется.

— Само собой встречу и приведу, но с вас тренировка, как и обещали, — подмигнул мне Эйвин, давая понять, что речь совсем не о ударах и бросках.

— Хорошо, — кивнул я, и вся делегация удалилась, оставив нас с Ларой наедине.

— Лар, как ты? — спросил я девушку, но она уже спала, повернувшись лицом к стенке.

«Что-то с ней не так», — призадумался я.

— Конечно, не так. Ей два дня назад грудину прострелили, а она жива до сих пор. Чудо, не иначе, — съязвил Зэр.

— Рана давно затянулась, а такое ощущение, что ей всё хуже и хуже, — задумчиво проговорил я.

Зэр склонился над спящей девушкой, тут же издал что-то невнятное и быстро произнес:

— Смотри сквозь тени, Райс.

Я взглянул. Тень лекаря была насквозь пронизана плоской чешуйчатой змеёй, что, укусив себя за хвост, кольцом висела на Ларе. По чешуе текли, переливаясь лазурным цветом, неведомые мне символы.

— Надо снять это, — потянулся я к существу.

— Стой! — рявкнул Зэр. — Это не просто какое-то существо сфер, это даже не магия. Это тёмное лЕ́карство.

—?

— Заклинание, наложенное на оружие, призванное убивать медленно и в мучениях. Тот, кто заказал вас, специально дал убийце задание, заколдовав его арбалетные болты. Они должны были ранить вас, а эта змейка — склонить к сотрудничеству.

— То есть убийца промазал специально? — догадался я.

— Получается, что да! Змея кусает себя за хвост, но если мы попытаемся снять, укусит Лару на смерть. Они хотели, чтобы вы приползли к ним на коленях, потому что только лекарь может снять эту дрянь.

— Почему у меня такой нет? — удивился я, лихорадочно размышляя, что же с этим можно сделать.

— Не зацепилась, наверное. Такое бывает с лекарской магией. Неглубоко вошел болт, неправильно произнесена формула, так как каждый из болтов заговаривается отдельно. Причин полно.

— И что делать?

— Искать лекаря, который это сделал, и убедить его снять эту бестию.

— Как убедить лекаря? Он же культиватор и не примет бой, и не атакует меня первым.

— Скорее всего, он на это и рассчитывает, кто бы он ни был. Но нужно искать подходы, иначе Лара погибнет, медленно и мучительно.

У меня уже был план на этот счёт, но следовало дождаться возвращения Эйвина.

Это было мучительное ожидание, но они наконец появились — воняющий гарью Блик со своим рюкзаком и лопоухий боец. Как только шут снял маску, я всё понял. Порозовевшие щёки, блестящие глаза и взгляд сквозь тени рассказали всё более чем красноречиво. Духовная ступень артефакта была заполнена на девять рангов. Иголки на его бронзовом браслете сверкали так, будто их только-только чистили золой и ветошью.

— Охраняй Лару, а я пойду кое с кем поговорю. — сказал я ему, — Потом расскажешь, как культивировался.

— Я могу помочь, — вызвался Блик. — Я же маг, забыл?

— Ребят, а вы тут все магией владеете? — восхитился Эйвин.

— Не все и не магией, — глянул я на Блика с укором.

— А что? — невозмутимо спросил тот. — Он сказал, что всё про нашу семью знает.

— Ладно. Пойдём, Эйвин, сначала к сфере, а потом по делам.

— К какой сфере?

— Пойдём со мной, я всё тебе про это расскажу.

Я вышел на улицу, оставив Блика внутри.

Мы шли, а я рассказывал про концепции сфер жизни, про Ци и артефакты с их рангами, ступенями и лигами, а также правилами, которые обязаны соблюдать все культиваторы. Эй слушал и иногда цокал языком в духе: «Эвоно, как в жизни бывает». Мой рассказ был долгим и закончился, лишь когда мы, ведомые Зэром, остановились у границ сферы.

— Культиваторы чувствуют друг друга, и это называется гонгом. Я временно нахожусь в состоянии судной недели, когда и меня могут без объявления поединка убить, и я могу как угодно защищаться. В общем, тебе надо погрузиться в транс в этом месте, и если у тебя есть хоть толика таланта, сфера жизни испытает тебя, — произнес я.

— А как испытает?

— Этогоникто не знает, пока не проникнет внутрь. Я же не смогу тебе там помочь, иначе…

— Да, я помню, придет зверь серебряной сферы.

— Именно. Ну, ты готов? — спросил я, видя, как ученик усаживается среди мусора прямо на землю.

— Пусть дышит ровно и сконцентрируется на струйках воздуха, которые втекают и вытекают через нос, — произнес Зэр.

Не успел я договорить, как Эйвин широко раскрыл глаза и жадно вдохнул воздух. Тени вдруг подсветили в его левом ухе крупную бронзовую серёжку.

— Мастер Бенджи, как я рад вас видеть! Я думал, я никогда не выберусь оттуда.

— Что там было? — удивился я такому быстрому прохождению испытания.

— Четыре месяца я ходил под парусом, дрался с кораблями светломирцев, и Лоза была раньше намного шире. А после того как мне удалось увести наш корабль из-под удара, те, кто остался в живых, выбрали меня капитаном. Вот, посмотрите! — Эй тронул своё ухо, на котором висела невидимая не культиваторам серьга, больше похожая на небольшое кольцо.

— Ты пробыл там меньше секунды. Сфера зародилась уже после моего правления во времена большой смуты, — произнёс Зэр, и Эйвин широко раскрыл глаза, впервые увидев императора.

— Так вот с кем вы, мастер Бенджи, постоянно говорили…

— Представляю тебе Зэрра Илькаара, великого культиватора древних лет, — произнёс я.

— Моё почтение! — Эйвин, вскочив, неуклюже поклонился.

— А теперь, — продолжал я, — когда ты стал чувствовать других культиваторов, мне нужно, чтобы ты провёл меня в место обитания Чижно Руликоса, председателя совета гильдии лекарей.

— Так, а сколько сейчас времени? Он может быть еще в своем кабинете…

Эйвин взглянул на небо, пытаясь понять, насколько сейчас поздно или же рано.

Эйвин вёл меня улочками и проулками, которые петляли и изворачивались как хотели, и вдруг остановился.

— Что? — спросил я.

— Гонг. Я его слышу.

Я обернулся, рассеивая зрение, чтобы смотреть сквозь тени, и проскользил взглядом по проулку и мусорным кучам. «Стойкость кедра» всплыла в мозгу в тот самый момент, когда воздух вдруг уплотнился, а в мою грудь что-то больно врезалось, отбросив меня на землю. Нечто, рассыпаясь на ледяные куски и рассеиваясь в дымку, было холодным и мокрым.

— На крыше ледяной маг! — подсказал мне Зэр.

— Мастер Бенджи! — закричал Эй.

— В сторону, иначе погибнешь! — выпалил я, наконец замечая на крыше дома человека, чья тень носила бронзовую маску. В физическом мире маг тоже носил капюшон и закрывал своё лицо однотонным платком.

Я вскинул арбалет не вставая и выстрелил, как мне показалось, в голову врага, однако болт просто увяз в висевшей над нами дымке, которая на глазах покрывалась инеем.

Я догадался, что задумал противник. Это была ледяная ловушка. Маг бросил в меня сосульку лишь для того, чтобы я прыгнул на него и увяз в заклинании, где меня можно было бы спокойно добить, лишив артефакта.

— Забирайся на платформу, пока не растаяла, готовь «осенний лист»! — скомандовал Зэр.

— Помни, ты не можешь вмешиваться! — перезаряжая арбалет, бросил я Эйвину, который вжался в стену, наблюдая, как в воздухе сама по себе зависает огромная льдина. Мой прыжок качнул её к земле, и я, оттолкнувшись от обледенелого заклинания, вскочил на крышу, где меня уже ждал враг.

Ледышка за моей спиной продолжала вращаться вокруг своей оси. Тут же мне пригодился «осенний лист», потому что в меня чуть не впечаталась еще одна ледяная сосулька.

Я рванулся на культиватора, но вовремя затормозил свой бег, потому что передо мной снова из ниоткуда возникла мутная стена. Я попытался оббежать преграду справа, однако только появился из-за ледяного заслона, крыша под моими ногами вдруг стала скользкой, и я, рухнув, покатился по направлению своего движения к поджидавшей меня еще одной пелене. Магическая сеть была выстроена правильно, и я, прежде чем попасть в западню, катясь туда ногами вперед, развернулся полубоком и разрядил арбалет.

На пути болта тут же возник ледяной щит, но заклинание было не такое вязкое, как ловушка, или маг просто подустал. Болт пробил его насквозь и увяз в груди облаченного в халат волшебника.

В этот самый момент я докатился до ледяного облака. Одежда покрылась изморозью, мигом одеревенели ноги и руки.

— Вдохни и задержи дыхание, чтобы не дышать этим! — приказал Зэр.

Я вдохнул. Заклинания рассеивались, рассеивалась и моё обморожение. Я нашёл в себе силы перевернутся на живот. Пальцы на ногах и на руках дико кололо — это оттаивали нервные окончания, с неприятной болью, словно мне под ногти кто-то засовывал иголки.

Я встал, замечая, как за мной на крышу влезает Эйвин, опасливо озираясь.

— Серебряная лига… — проговорил Зэр. — Его серебряный артефакт рассеется, а вот бронзовую маску можно расщепить.

— Что это было, мастер? — спросил Эйвин.

— Маг высшей лиги, — предположил я, памятуя рассказанное когда-то Зэром. — Сейчас произойдёт твоя первая культивация.

— Ему нельзя поглощать обломки этого артефакта! — вмешался Зэр.

— Почему? — удивился я. — Мы же тогда все втроем поглощали артефакт старшего из братьев.

— Тогда он нарушил закон сфер. Тут ты защищался и потому имеешь право на часть артефакта. Но если Эйвин поглотит осколок маски, то…

— То за мной придёт серебряный зверь?

— О! Райс, а твой ученик быстро схватывает… — Зэр не закончил фразу, но можно было понять, что там подразумевалось: «…не то что ты.»

Я встал, снова вложив в дол арбалетный болт и, подойдя к трупу мага, перстнем надавил на его теневую маску, имеющую максимальный бронзовый ранг. Тут же она раскалилась и треснула, а я положил один из образовавшихся кусков себе в рот. На моём бронзовом перстне проявились новые продольные дуги. Всего их стало четыре, отчего артефакт, ранее скромное кольцо, теперь выглядел увесистой печаткой всё еще с шестью гранями на зеленом камне.

— Шестой ранг артефакта, святая ступень бронзовой лиги, — проговорил Зэр. — С этим уже можно работать.

— Мастер, а они на вас теперь повсюду будут нападать? — осведомился у меня Эйвин.

— Да, — кивнул я, вытаскивая из груди мага болт. — Для этого мне и нужен ты. Я их еще неделю слышать не буду, благо правил в этой игре нет и я могу стрелять. А вообще бой ведется только голыми руками и магией.

— Тогда давайте покинем этот район. Тут и без судной недели уродов много, а для нас лучше, чтобы вокруг была стража и закон, — произнес Эйвин и спрыгнул обратно в переулок.

Немного помедлив, я потянулся к напоясному кошельку мага и, дёрнув его, без труда сорвал его с пояса. Наградой мне стал и извилистый резной ритуальный ножик не больше ладони, какие можно носить с собой, не боясь стражи. Количество же доставшихся мне денег я решил посчитать позже — если, конечно, выживу…

Глава 5 Плохая сделка

— Вот тут их главная клинка, — указал Эйвин на белокаменное трехэтажное здание с остроугольной крышей, крытой красной покатой черепицей. На уровне второго и третьего этажей висели алые вымпелы, на которых белой краской была изображена летящая вверх птица с живой веточкой в клюве. Резиденцию украшали бутафорские колонны.

Темнело. Свет горел лишь на последнем этаже, но фонарщик уже зажег настенные фонари. Центр города готовился к сытому безмятежному сну.

— Эйвин, — говорил я ученику, пока мы быстрым шагом приближались к зданию, — всегда смотри, кого ты атакуешь. Если это культиватор, ты обязан бросить вызов. Обычный противник должен его хотя бы увидеть, а лекарь — еще и принять. Драться с культиваторами высших и низших ступеней можно, нельзя поглощать их артефакты…

Эй кивал, держась немного сзади, и вдруг прервал меня:

— Гонг, мастер Бенджи.

— Держись ближе, — произнёс я в ответ.

«Укус кобры» сложил моё Ци в удар ногой. Дверь лечебницы, открывающаяся наружу, осыпалась внутрь, оглушая трескучим шумом центральную улицу и всех, кто наверняка находился в доме. Взгляд скользнул сквозь тени, и я сразу же приметил двух культиваторов смертной ступени бронзовой лиги в светлых свободных халатах с выпирающими подрубашными портупеями, обритых и чем-то похожих, словно братья-близнецы. Заметив меня, они мгновенно вскочили на ноги.

Пыль и щепки все еще оседали на дорогущий пол из точно подогнанных балок темного дерева. Я оказался в холле, где среди десятка дверей и роскошных статуй будто позирующих животных возвышалась белая лестница наверх. Кроме двоих лысоголовых охранников, тут никого не было.

— Это змееголовые из клана убийц! — крикнул мне из-за спины Эйвин.

— Культиватор! Остановись или пожалеешь! — воскликнул один из них и тут же был прерван другим:

— Не видишь? На нём печать. Его можно бить без вызова!

В их ладонях сверкнули длинные трёхлезвийные саи, крестьянские инструменты такие распространённые среди деревенского люда, что обычно используют одноручные трезубцы для сподручного таскания охапок сена. Во времена же послевоенной смуты зубья оных часто затачивались, превращая деревенский инвентарь в опасное оружие ничем не уступающее тому же стилету и ими можно было пробить средней прочности кольчугу, остановить или отвести удар меча, а при должной ловкости даже копья. Оружие убийц никогда не знало сена, как и крестьянских рук, оно сразу ковалось под одну единственную кровавую цель и в случае попадания носителя в плен к страже давало шанс потянуть время речами про необходимость сего инвентаря в хозяйстве.

— С каких пор убийцы служат лекарям? — прокричал сзади меня Эй.

— С тех самых пор, как свободноборцы не справляются с простыми заданиями и примыкают к тому, кого не смогли одолеть! — ответил моему ученику первый культиватор.

— Мы расщепим твоё кольцо, жалкий свободоборец! — бросил уже мне другой страж, и оба кинулись в атаку.

— Кончики сай отравлены, — на всякий случай предупредил меня Зэр.

— Не удивлён, — громко подумал я, выставляя «стойкость кедра».

Убийцы ударили сразу с обоих сторон, но я без труда заблокировал их оружие, отводя ядовитый металл кистями рук так, чтобы не коснуться кончиков. Однако когда обе мои руки оказались заняты, культиваторы, не сговариваясь, ударили меня в корпус.

Я крутнулся «осенним листом», проскользнув между прямо ними. Уровень моей культивации был несказанно выше, и противники буквально провалились вперед, оказавшись перед Эйвиным, который от неожиданности встал в боевую стойку.

Ладонь моей левой руки со свистом ударила наотмашь назад. Ци само собой ушло в незнакомый мне рубящий удар прямо по шеям наёмных убийц. Ребро ладони выбило позвоночный столб у первого, и его голова повисла на мягких тканях. Второй же поставил «стойкость кедра», и сила удара отбросила бойца на стену. Теперь он защищался двумя руками, выставив саи лезвиями вверх и явно предполагая, что следом за рубящей ладонью последует другой такой же удар. Однако я уже бил ногой в колени.

Кость ударилась о кости, нанося невидимые на первый взгляд повреждения. И я повторил пинок, но на этот раз направляя его в голову, которая как раз в этот момент осталась незащищенной. Стопа вмяла черепную коробку противника в белую оштукатуренную стену, и труп начал оседать — сначала на колени, а потом, будто подумав, прямо на своего товарища по Гильдии.

— Бери оружие и бей им только тех, кто не имеет артефакта, — бросил я Эйвину, который ошалело наблюдал за боем, поражённый скоростью, с которой мне удалось разделаться с охранниками гильдии лекарей.

Уровень артефактов был слишком неравен. Отступи те двое, я бы не мог и пальцем их тронуть по закону сфер, но убийцы не отступали и даже не пытались договориться. Они были обычной охраной, выставленной тут как раз на случай моего появления.

— Чиж-но! — прокричал я, задирая голову вверх. Подхваченное пространством этажей эхо взмыло к невидимому потолку. — Я пришёл вступить в ассоциацию лекарей! У меня даже есть первоначальный взнос!

— Теперь он точно не выйдет… — произнёс в моей голове Зэр, сопроводив свои слова характерным шлепком ладони по лицу, и добавил: — А может, и выйдет. Попытается сбежать — например, через окно.

— Эйвин, — обратился я к ученику, — выйди и последи незаметно за окнами, к примеру, с другой стороны улицы, чтоб никто не сбежал.

Тот кивнул, подбирая саи и пряча их под рубаху.

— Ха-ха! — прогремело с высоты. — Сам мастер Бенджи Зиннал собственной персоной! И я вижу, шестой ранг святой лиги! Как поживает ваша супруга-лекарь без лицензии?

— Сейчас тебя найду, и ей станет гораздо лучше! — громко сообщил я голосу, бегом поднимаясь по ступеням.

— Не думаю, что это поможет, — проговорили в ответ. — Но я всё еще жду вас в своём кабинете, третий этаж направо. Охрана вас пропустит. Нет смысла бить людей, которые попросту не имеют денег на лечение.

«Это уже мне решать!» — подумал я, не заметив, как взлетел на третий этаж.

Обитая красными тканями дверь с резной ручкой уже ждала меня открытой. Возле неё стояло двое культиваторов — один духовной, другой смертной ступени. Оба были мне не ровня, оба имели портупеи змееголовых, а на полу возле их ног валялись длинные ножи с волнистыми лезвиями. Культиваторы специально показывали, что не собираются меня атаковать, но я не верил им и, заранее приготовив «стойкость кедра», быстрым шагом прошел внутрь, не удостоив даже презрительного взгляда. Как только я вошёл в кабинет, сзади послышался топот ног. Я резко обернулся, но увидел лишь спины сбегавших вниз по лестнице убийц.

— Тронете моего человека на улице — найду и убью! — пообещал я им вдогонку.

Кабинет того, кому принадлежал голос, был под стать всему убранству клиники, только еще богаче и вычурней. Прежде всего бросалось в глаза множество развешанных по стенам картин неизвестных мне авторов, которые изображали то море, то заснеженные леса, коих видимо-невидимо у Сломанного пика да и вообще не севере материка, то пустыню Вуу́рдэ, то бескрайнее замёрзшее озеро Волда и много-много других мест, о которых я и знать не знал. У широких окон стоял массивный стол из красного дерева, рядом с ним — стулья попроще. Свободные от картин пространства были уставлены сервантами, открытыми шкафами, витринами с толстыми книгами, бутылками вина и банками, внутри которых находились части человеческих тел, мелких лягушек, змей и даже белой крысы.

Стол был уставлен множеством канцелярских принадлежностей, больше похожих на декоративные изделия, чем на то, что действительно используют в работе, а за ним спиной ко мне сидел кто-то в кожаном кресле. Кресло медленно разворачивалось в мою сторону, щёлкая горизонтальными колесами подобно экипажу, который разворачивается на месте,

Взгляд сквозь тени помог безошибочно узнать, кто передо мной. Это был не просто лекарь, а культиватор моей ступени, может, на два ранга выше, хотя если бы я повстречал его на улице, то прошел бы мимо — настолько невзрачно он выглядел. Возможно, таким он казался благодаря освещению, которое давала висевшая над самым центром полукруглого кабинета двенадцатисвечная люстра. Худощавый, жилистый, в красно-золотом камзоле, надетом поверх белой кружевной рубахи, с вытянутым морщинистым лицом и с длинными, седыми, ниспадавшими на плечи волосами, которые завивались искусственно созданной волной, он с интересом смотрел на меня глубоко посаженными глазами.

— Вы, наверное, пришли что-то спросить? — повёл лекарь-культиватор бровью. — Причем что-то настолько важное, что перебили мою охрану и выломали входную дверь.

— Ты наложил чары на эти болты? — я распахнул полы плаща, показав ему заряженный арбалет.

— Ну вы же пришли ко мне, а значит, уже знаете, что это я, — рассудительно заметил сидящий и коротко кивнул: — Позвольте представиться: глава Гильдии лекарей Лозингара Друмс Варатус.

— Заклятие придётся снять! — произнес я, приближаясь к столу.

— Этого не будет, мистер Зиннал. Согласитесь, что в каждом деле нужно иметь какие-то гарантии того, что дело всей твоей жизни будет расти и процветать. А появление нелицензированных лекарей наносит мне материальный урон. Опять же, вылетают двери, гибнут нанятые мной люди…

— Придется. В противном случае…

— Объявите мне поединок? А я не приму. Убьёте меня, наплевав на закон сфер, как сделали с бедным капелланом Норилом из Масуварии? За вами придет серебряный зверь, а ваша супруга Тулле всё равно погибнет от заклятия.

— Если она умрёт…

— Поймите же, Бенджи, — продолжал он, — я не хочу лишних смертей. Мне всего лишь нужно, чтобы в моём городе всё было по закону, чтобы все лекари платили за годичную лицензию и всего лишь двенадцать процентов от дохода. В самом деле, моя же профессия предназначена не калечить, а лечить. Ну да, слова похожи, но суть в них абсолютно разная. Так что заклятие я не сниму, но если вы будете благоразумны, то ослаблю его. То есть ваша жена не умрет, но болезнь останется с ней. Тревожить ее она не будет. Ну, вы же наверняка знаете, что многие люди так живут — и ничего.

Я вдруг ощутил, что надо мной издеваются и что проклятый старший лекарь просто пытается дёргать за верёвочки, манипулируя мной, словно куклой.

— Что бы ты делал, если бы она умерла раньше? Если бы я пришёл и выбил бы из тебя всю твою Тень? — прошипел я, медленно закипая.

— Я не хотел ее убивать, и поэтому стрелок промахнулся, лишь ранив вас. Убив его, вы разозлили змееголовых, но заинтересовали меня. И вам лучше быстрее соглашаться на моё предложение, потому что те двое, что ушли сейчас, наверняка увидели, что на вас действует судная неделя. И очень скоро тут будут все змеи Лозингара. — Друмс манерно развернул ладонь вверх, будто с потолка могла капать вода.

«Райс, его нельзя атаковать. Лучше пожертвовать Ларой, если не хочешь идти у него на поводу, чем снова подставить тебя…» — проговорил в моих мыслях Зэр, тщательно скрываясь в моём теле, чтобы лекарь невзначай не разглядел его.

«Его может убить не культиватор», — произнёс я в ментальном пространстве.

«И Лара погибнет из-за твоей мести. Подыграй ему. Скажи, что заплатишь. Пусть он ослабит хватку змеи, а мы что-нибудь потом придумаем».

— Хорошо, — проговорил я вслух, — будут тебе твои двенадцать процентов и годовой взнос в Гильдию.

— Вот и чудесно, мистер Бенджи, — обрадовался лекарь. — С учётом выбитых дверей взнос будет в этом году двести серебряных.

— А чего не золотых? Мог бы и охрану свою туда посчитать, — скривился я в усмешке. Двести серебра была неподъемная для нас с Ларой сумма.

— Ваши разборки с кланом змееголовых меня не касаются. Даю вам полгода, чтобы собрать взнос. И каждый месяц до десятого числа я хочу получать свои двенадцать процентов.

— Змеиную хватку с Тулле ослабь! — потребовал я.

— Что за манеры, мистер Бенджи? А где волшебное слово?

— У меня волшебное предложение, — прошипел я. — Больные доктора много не зарабатывают!

— Резонно. — Лекарь повернул руку, и я едва ощутил легкое дуновение пронесшийся куда-то энергии. — С вашей супругой всё будет хорошо, а вот у вас дела не очень.

— Что ты имеешь в виду?

— Гонг, мистер Бенджи. Гонг, множественный словно колокола на храмах Триединого.

Сзади раздалось сдавленное: «А-г-х…», и в кабинет вбежал запыхавшийся Эйвин.

— Мастер… — Он дышал так, будто за секунду добежал сюда с другого конца города. — Там убийцы. Их человек восемь, и это только те, кого я видел.

— Сколько раз бил гонг? — быстро спросил я.

— Он начался и не прекращается до сих пор, — задыхаясь, проговорил ученик.

— Бегите, мистер Бенджи. Иначе и супругу не сбережете, и сами погибнете на моих мраморных ступенях. Каждый месяц до десятого… — протянул лекарь, но я уже спешил к большому окну в его кабинете и, распахнув его, взглядом скомандовал Эйвину: «За мной!»

Глава 6 Змеиный клубок

Встав на карнизе, я бросил беглый взгляд на крыши и мельтешащие тени на освещенной внизу улице. Они прыгали во тьме, словно оголтелые кошки, преодолевая непосильные для обычных людей расстояния, будто не бежали вовсе, а летели, лишь касаясь земли и крыш.

«Стойкость кедра» пришлась, как раз вовремя: от моей кожи отскочило сразу несколько сюрикенов. В ноздри ударил кислотный запах, лишний раз напоминая о том, что змееголовые постоянно пользуются отравленным оружием.

В один миг я взмыл на крышу лечебницы, балансируя на остроугольном коньке. Спустя мгновение моему примеру последовал и Эйвин. В него сюрикены почему-то не кидали.

В моей голове снова возник Зэр.

— Это за тобой они могут бандой бегать, а его обступят и будут по очереди вызовы кидать. И даже если бы он был мегабойцом, рано или поздно в таких раскладах всё равно лишится артефакта.

— Мастер Бенжди, — спросил у меня Эйвин, — может, группу? Я смогу рядом с вами принять бой?

— Нет! Бежим! — выкрикнул я и, разогнавшись, перепрыгнул на соседнее здание. Сзади раздался характерный шум.

Фигура в чёрной маске возникла прямо передо мной, выскочив снизу из проулка, но я и не думал сбавлять темп, а оттолкнувшись от черепицы, ударил его ногой в полёте, применив «полет журавля». Убийца сгруппировался, однако инерция была столь высока, что его отбросило на плоскую крышу. Тот шлёпнулся спиной на настил, и словно ветка ивы согнулся и тут же выпрямился вскакивая на ноги. Я кувыркнулся через него и, быстро повернувшись, разрядил в культиватора арбалет. Здесь, на широкой горизонтальной поверхности, возможно, являющейся крышей какого-нибудь одёжного ряда или другого похожего магазина требующего пространства и света, я ощущал себя более уверенно, чем на остроконечной крыше.

— Двадцать шесть, мастер Бенджи! — выкрикнул приземлившийся на ноги Эйвин, выдергивая из груди мертвого убийцы болт.

— Что двадцать шесть? — спросил я, перезаряжая оружие.

— Культиваторов. Я считал гонги.

— Без этого двадцать пять, — кивнул я на убитого, ловя брошенный Эйем болт.

Наши взгляды договорились быстрее слов, и мы снова бросились бежать: он впереди, я — немного сзади, прикрывая ученика от неслучайных преследователей.

Еще один боец в черной маске появился на крыше справа от меня и тут же рухнул на мостовую, сраженный выстрелом.

Мы опережали клан убийц — а то, что за нами гонится весь клан Змееголовых, я не сомневался. Но в какой-то момент у меня сложилось ощущение, что они отставали нарочно, может быть, для того, чтобы не драться со мной один на один. Возможно, слух, что я выиграл турнир на складах у Вилли Ливона, донесся и до них, создав мне определённую репутацию. Еще дважды на бегу я заряжал арбалет. Оба раза тени, раненные выстрелами, прятались за трубы, но темнота и расстояние не давали мне ни прицелиться ни тем более убедиться, насколько серьёзны их раны.

Когда о спину снова зарикошетили сюрикены, разрывая мою одежду и пропитывая ее запахом едкого яда, у меня оставалось всего четыре болта. Я спрятался за ближайшей печной трубой, глядя вслед Эйвину, который по-прежнему бежал впереди, не сбавляя темп. Присев на корточки я выглянув из-за укрытия, и найдя цель выстрелил. Болт угодил очередному головорезу прямо в голову, а я укрывшись за трубой тут же перезарядил арбалет. Так стрелять было легче, чем на бегу, и я снова попал как раз в момент, когда очередной человек в чёрном применил своё Ци, чтобы перепрыгнуть с крыши на крышу. Болт пробил его грудь насквозь, и тело, разогнанное угасающим Ци, катилось по крыше в моём направлении.

Я снова перезарядился и, полусогнувшись, юркнул с крыши вниз. «Эйвин уйдёт, — мелькнула мысль. — Ему ничего не грозит. Главная цель — я, тот, который убивает убийц».

Земля встретила меня глухим хлопком. Однако помня о том, что мои преследователи смотрят сквозь тени, я не мешкая вскочил и снова побежал.

«Еще два болта, — билась мысль. — Еще два, и придется драться врукопашную, а это значит — терять время, связаться боем и без сомнения попасть в окружение».

Еще один убийца прыгнул прямо за мной, идя по моему теневому следу, и стал обладателем предпоследнего болта. С каждым выстрелом я стрелял всё лучше и лучше, но у меня остался всего один заряд.

Налево. Направо. Вниз по проулку мимо каких-то лавочек, кувырком под натянутой кем-то между ставнями бельевой верёвкой, и снова бег, и снова направо, судя по запаху и вывескам — в мясной ряд… Я петлял интуитивно, прекрасно зная, что бегу в трущобы, где негласно правит гильдия воров.

Уже думая, что оторвался, я обернулся, чтобы мельком глянуть на едва светлое небо — если слово «светлое» применимо к ночному пейзажу.

Убийцы будут искать меня повсюду, перекроют каждый закоулок, но я смогу уйти. Я же не просто культиватор, а еще и бывший пехотинец, привыкший бегать со щитом, копьем, в латах и шлеме, тащивший вдобавок к этому еще и мешок-палатку, воду и еду на три дня пути, а значит, имею задел по выносливости. Улыбнувшись, я слегка сбросил темп, вновь заворачивая в какой-то переулок и стараясь бежать не столько быстро, сколько бесшумно.

И тут я встретился с ним взглядом.

Он просто стоял и ждал, словно меня, будто зверя, загоняли на самого опытного из охотников. Он был в широкополой соломенной шляпе, которая притягивалась к голове системой веревочных узлов, фиксируя головной убор небольшой петлёй о подбородок. Длинный, расшитый чёрными, переливающимися чешуёй змеями халат был просторен, но утянут двойным оборотом льняной веревки. Из-под его полы торчала остроносая обувь.

Что я делаю? Почему разглядываю, в чём он одет? Почему мой взгляд сам собой опускается вниз, а руки и ноги тяжелеют и тянут меня к земле?

Навалившаяся усталость захлестнула меня безразличием и к погоне, и даже к собственной жизни, оставляя лишь одну мысль: лечь и уснуть прямо тут.

Он шёл ко мне медленно, так что я успел целых пару раз закрыть и снова открыть зудящие от усталости глаза. Я смотрел куда-то на уровень его ног, уже устраиваясь головой на удобном камне, как вдруг сквозь темноту и вязкость моего сна ко мне воззвал истошный вопль:

— Мастер Бенджи, группу!

Он не орал — он требовал, и я помня, кому он принадлежит, даже не усомнился в том, чтобы воспротивиться этому голосу. Да куда там голосу — сейчас я повиновался и меньшему. Я повиновался накатившей на меня усталости.

Группа построилась по моему согласию, и ночной воздух ворвался в мой ум вонью и сыростью подворотен. Я поднял взгляд на культиватора серебряной лиги, на чьем круглом лице вдруг появилась рана, оставленная ядовитым саем Эйвина. Тёмный лекарь отступил от ученика, таких как он я еще не встречал, но несколько раз слышал описание их навыков от Зэра, однако решив не терять шанс я в последний раз разрядил свой арбалет, целясь прямо врагу в грудь.

— Ухх! — выдохнул Эйвин, опираясь на колени и повернувшись ко мне. — Я уже сон седьмой видел… Вы это вовремя с арбалетом успели.

Я попытался что-то ответить — не смог; попытался встать — не получилось и этого.

— Тащи его к телу, — приказал Эйвину Зэр, и парень, выпрямившись, сам поволок меня к трупу культиватора.

— Райс, соберись! — крикнул император уже мне. — Тебе нужно расщепить его артефакт, чтобы драться дальше или вообще хоть что-то делать. Этот урод поглотил твоё Ци, и моего сожрал немало.

Я наконец поднялся и, спотыкаясь о мусор, ковылял под руку с Эйвиным.

— Быстрее, мастер Бенджи, — оглядываясь, бормотал тот, — я снова слышу гонг.

Не с первого раза, но у меня все же получилось взглянуть сквозь тени. Бронзовый артефакт тёмного лекаря в виде статуэтки какой-то жабы уже лежал на его груди прямо на оперении арбалетного болта. Я прикоснулся к нему своим перстнем и надавил со всей силы, на какую сейчас был способен. Следом за мной это проделал и Зэр, навалившись всем телом, и даже Эйвин приложил свою ладонь к моему плечу, посылая в действие Ци группы. Наконец жаба треснула.

— Райс, — указал мне Зер на спину бронзовой фигурки, — этот осколок — тебе. Эйвин, твой — только глаз. Больше нельзя — сгоришь!

Мы вкусили куски жабы, и мир снова заиграл красками, а звёзды засияли так ярко, что залили своим светом всё вокруг. Топот бесшумно бегущих ног слышался будто бы совсем близко, но это было не совсем так.

— Шляпа… — проговорил я, указывая на серебряный артефакт мертвого культиватора.

— Ты не сможешь её разрушить. Рвите группу и бегите отсюда! — приказал Зэр.

— Но мы можем их побить! — запротестовал было Эйвин, однако я уже знал это чувство и, взмахнув рукой между нами так, словно отсекал невидимую нить, разорвал группу.

— Бежим! У них яд, и их больше! — приказал я. На сей раз Эй кивнул, хотя я понимал, что он согласился не потому, что понял, а потому, что моё Ци сейчас было во много раз сильнее его и любое моё слово казалось убедительнее.

Мы вновь побежали, на сей раз по земле. По беднеющим домам и отстающим преследователям я понял, что мы уже достигли трущоб.

Наш временный дом был рядом, и убедившись, что хвоста больше нет, мы снова, подобно белкам, понеслись по крышам низких одноэтажных домиков. Клан убийц нас не преследовал — видимо, они все же боялись нарушить территориальные границы или же нашли труп своего лекаря, который, если бы не Эйвин, чуть было не выпил мою Ци досуха.

— Эх, болт забыл вытащить, — слегка пожурил я Эйя.

Хотя в нашем случае надо было радоваться, что мы вообще ушли живыми и даже урвали от противника толику культивации. Меня сразу же подняло на второй ранг последней, пятой ступени бронзовой лиги — ступени вознесения, еще называемой «божественной», а Эйвина — на шестой ранг смертной ступени нашей же бронзовой лиги.

Я был уверен, что он поглотил артефакт намного крупнее того ранга, который ему зачислился, но Зэр лишь покачал головой: мол, ничего тут не поделаешь, Райс, у Эйвина слишком низкий уровень таланта. Впрочем, его глаза такого распространенного на материке фиолетового цвета говорили то же самое.

— Спасибо тебе, Эйвин, — поблагодарил я его. — Если бы не ты, меня бы тот, из серебряной лиги, уже бы доедал.

— А я смотрю — вас рядом нет. Ну, думаю, вернусь, а там глядь — вы спать ложитесь, а этот что-то себе под нос шепчет. Ну, думаю, надо вам группу предложить. Раз вы в статусе судной недели, то те, кто с вами в группе, тоже могут драться как угодно. А если бы вы группу не приняли, я б вам помочь и не смог бы, так что это вы себя благодарите больше, что вовремя очнулись. За артефакт вам, кстати, большое спасибо, я и не думал, что так круто под ним будет бежать…

— Помогите! — раздался знакомый голос из нашего домика, и мы тут же ринулись на крик.

Блик выбежал нам навстречу. На нём не было лица, а кожа его белела подобно листу бумаги.

— Чего орёшь? — первым делом прикрикнул на него Зэр.

— Мой господин, там Лара… Она у себя из тени… того… змею дернула, а та возьми её и цапни…

Глава 7 Культивировать смерть

Я ворвался в комнату и сразу же бросился к ней. Лара лежала на кровати, одеревеневшая, бледная, безразлично взирающая куда-то вдаль, и зажимала левой ладонью шею, будто именно там, под изящными пальцами с аккуратно подпиленными ноготками, таилось то, что доставило ей последнюю в её жизни боль.

— Она пришла в себя, ей стало лучше, и она, увидев змею, попыталась от неё избавиться… — задумчиво произнёс сзади Зэр.

Вот так и бывает: ты можешь пройти войну, множество раз убивая сам, но никогда не будешь готов к её приходу. Особенно если она касается твоих близких…

В другой руке у Лары угасал бронзовый клубок — ее лекарский артефакт первого ранга духовной ступени. Она явно лечилась перед самой смертью, но яд твари, посаженной тёмным лекарем, не дал ей ни единого шанса. На полу валялась деревянная кружка, вокруг нее разлилась лужа.

Я стоял на коленях у кровати, молча опустив голову и мысленно проклиная её упрямство, заставившее Лару собраться и пойти со мной, Зэра с его миссией по добыче меча Серафима и себя за… да за все сразу, наверно. Пара светлых локонов упала на её лицо еще при жизни. Я загладил их назад, как она любила, осторожно закрыл глаза девушке и спросил, ни к кому конкретно не обращаясь:

— Где та тварь, которая её укусила?

— Я спалил её! — поспешил ответить Блик. Словно подтверждая сказанное, его ладони, будто два новеньких факела, тут же загорелись алым пламенем.

— Огненные руки… — проговорил Зэр, будто вспоминая.

— Она всё еще была слаба, чтобы увидеть змею. Это ты попытался её снять⁈ — Я посмотрел на Блика так, что тот отшатнулся.

— Я о ней даже не знал! — затараторил шут, переводя взгляд то на меня, то на Эйвина, то на стоявшую рядом со мной тень Зэра. — Лара, как проснулась, пожаловалась на жажду, а когда я принёс ей воды, сказала, что видит на себе змея, которого срочно надо вытащить! Я сам вначале не видел, а потом посмотрел сквозь тени, а оно извивается и за хвост себя держит. Ну ладно, мне не верите — давайте группу создадим, и я покажу, как всё было!

Мы создали группу, и шут поделился с нами воспоминаниями, не скрывая ничего, даже того, что пока Лара спала, он практиковал в доме огненные умения. Блик не врал: девушка, сама того не ведая, убила себя с помощью техномагии Гильдии лекарей.

— Куда уходят тени? — спросил вдруг я.

— В Залы стенаний или покоя. Наши чаще отправляются в залы стенаний… — ответил Зэр, хотя это я знал и так.

— Ты же выбрался, — обратился я к нему. — Значит, сможет и она. Пускай даже как тень.

— Тогда границу между мирами сломали специально, да и тень — это вовсе не вся Лара. Лара — это её тело, её артефакт. Ну и тень, конечно же, тоже. Всё вместе.

— Это был единственный человек, которому было не всё равно, что со мной происходит. И должен быть способ вытащить её оттуда. — Я посмотрел на Зэрра, который печально помотал головой. — Ты был там, император. Тебе разве понравилось болтаться в сером киселе между непонятно чем и хрен знает чем? Неужели нет способа вытащить её оттуда? Или мне спросить у Ящура?

При упоминании о нем Блик вздрогнул и поперхнулся.

— Вообще-то есть один способ, — нехотя произнес Зэр, — но если вступить на этот путь, назад дороги не будет. Я видел таких людей. Те из них, кто выжил, стали безумными и опасными. Они были очень похожи на тебя. На такой шаг не идут будучи живыми, часто такие люди уже убиты или отравлены горем.

— Мне всё равно, будет ли дорога назад или нет…

— Сейчас её артефакт впитается в пространство и создаст тематическую сферу по последнему часу её жизни. Если каким-нибудь образом вытащить тень из Залов стенаний и перенести её внутрь такой сферы, то теоретически можно будет вернуть её сюда.

— Как это работает? — удивился Эйвин.

— Сферы порождают животных, но лишь потому, что у них нет искр или теней. Животные сфер вполне материальны, даже более чем, и это можно считать оживлением.

— Что для этого мне надо? — привстал я.

— Нужно познать искусство, к которому ни один мыслящий человек и близко не подойдет. Да, ты способен освоить что-то помимо воинского ремесла, но тогда одно всегда будет ослаблять другое…

— Ты говоришь о магии? — повернулся я к Зэру.

— Не совсем. То, о чём я говорю, в древности называлось гнилым мастерством. Это нЕ́кромагия, а если уж совсем приближено, то — некромантия. Будучи воином тебе придётся пройти посвящение на этот редкий класс культиватора, и лишь тогда ты станешь некровоином — человеком, способным обманывать законы сфер, ломать залы посмертия, осквернять чужие артефакты.

— Ради Лары я готов стать кем угодно, — проговорил я.

— Это теоретически возможно благодаря твоему таланту, но примет ли тебя специальная сфера?

— Что за сфера? — спросил Эйвин.

— Такие иногда встречаются на перекрёстках или кладбищах, где горе и боль не смирившихся со своей смертью отметило то место жадным желанием вернутся в мир, и без разницы, в каком качестве. Есть у вас в городе место, где деревья кривы, а зверь и птица обходит его стороной, где дожди идут дальше и куда чаще всего бьет молния? Может, старое захоронение или место массовой казни? Ты мог заметить что-то подобное, когда получал свою серьгу, сражаясь на кораблях.

Эйвин задумался и, подняв глаза, кивнул…

Я снял с себя уже ненужные без болтов арбалеты, а в ремнёвую разгрузку поместил саи, захваченные моим учеником в Гильдии лекарей. Следуя инструктажу Зэра, я оставил Эйвина и Блика, перед этим получив описание того места, куда мне следовало пробраться. О том, что Лара погибла, я старался не думать.

Лара не умерла. Лара временно перенеслась в Зал посмертия, и у Зэра, как всегда, был план, как вернуть её в жизнь, что казалось мне чем-то немыслимым. Однако уже то, что я общаюсь с человеком, жившим две тысячи лет тому назад, и его свитой давало хоть и зыбкую, но надежду. И в этой надежде тело девушки обязательно должно было остаться невредимым и быть как можно ближе к её артефакту, а значит, внутри сферы жизни, которая вскоре образуется на месте её гибели.

В голове звучало сказанное Эйвиным:

'Там уже давно никто не живёт и не селится. Когда я проходил посвящение, то слышал от моряков, будто там когда-то убили и предали земле без обряда погребения жрецов старых богов, тех, что были еще до Триединого. Храм старых богов был разрушен, и теперь там ничего нет, никто не селится, не растут нормальные деревья, а место считается проклятым. Говорят, что по ночам там видят мечущиеся тени, но церковь Триединого запрещает верить в суеверия и подходить к тому месту"

— Похоже, что это оно, — вторил ему тогда Зэр, а сейчас молча смотрел по сторонам, не мелькнет ли где ушлый культиватор, случайно притянутый ко мне во время шестого дня судной недели.

Я шёл по трущобам. Улочки становились уже, а дороги превращались в лестницы, уводившие меня в нагромождения из каменных коробок, где жили люди не просто бедные, а чуть ли не нищие.

Место, о котором говорил Эйвин, слуги Триединого и обычный люд называли «Холмом демонов» — тех самых демонов, которых Триединый, видимо, лично загнал в определенные места, чтобы те, конечно же, не мешали людям жить счастливо и продолжать отдавать последнее в Светлый мир.

Вырубленная в земле очередная лестница вверх резко обрывалась, и там, в свете ночных звёзд, у поросшего бурьяном холмика возле костра скучал пост из двух человек, одетых в латы и шлемы, украшенные изображением позолоченного треугольника. Из оружия у них были щиты, окованные металлом дубинки и ножи, торчавшие за поясами. Охранники о чем-то болтали, мирно сложив боевой инвентарь рядом.

Не думаю, что много людей старается попасть на такого рода место, и потому служба гвардейцев Триединого протекала неспешно, одинаково и даже вяло каждый день из года в год. На любом другом посту они бы даже, может быть, спали по очереди, но точно не тут. Даже стоя в отдалении, я чувствовал что-то злое, дикое, не ведающее сострадания и даже безумное, таящееся за вполне себе мирной естественной оградой из бурелома и горами мусора, который жители трущоб сваливали сюда постоянно вопреки многолетнему запрету церкви, обложив и так неприятное место кучами гниющих отходов. Так что спать солдатам тут не хотелось, да и не моглось, хотя бы от палитры той вони, которая не выдувалась отсюда никакими ветрами.

Увидев всё, что мне было нужно, я вернулся назад и направился двориками в обход, однако прохода к свалке, за которой находилось место силы, не нашёл. Дома располагались сплошным кольцом вокруг этого странного места, а все ведшие внутрь ходы охранялись гвардией Триединого. Но разве это могло остановить культиватора? Я вскарабкался на крыши и, пригнувшись и стараясь держаться вне зоны видимости постовых, направился по ним, иногда невзначай наступая то на ветхую древесину, то на неподогнанную, украденную откуда-то черепицу. Крыши трещали и продавливались, и хотя ни одна дверь не отворилась, чтобы извергнуть возмущенное: «Кто тут сверху шарится?», я меньше всего желал провалиться вниз и потому старался шагать по балкам и по верхним кирпичам несущих стен.

Я шел, пока не убедился, что костёр остался так далеко, что в ночной тишине даже не было слышно сидящих возле него гвардейцев, и лишь тогда перелез через очередное здание и спрыгнул с другой стороны, куда не выходят окна и куда было запрещено даже смотреть. Колючий кустарник, преграждавший мне путь, плотно заполнил все подходы в сферу, и я, поставив «стойкость», направился сквозь него, вконец изрывая и без того потрепанную одежду.

— Оно уже близко, — произнес Зэр. — Я ощущаю их шепот.

— Я ничего не слышу, — возразил я.

— Судная неделя обрывает слух, забыл?

— Лучше б она запахи убирала, — проговорил я, всё ещё ощущая смрад гнилого мусора.

— Это не мусор, так пахнут они… То, что ты будешь осваивать, защитит тебя от многих магических и лекарских уловок, но и многое заберёт… Будь ты попрактичней, я бы предложил смирится с гибелью Лары и найти себе другого лекаря, но ты ведь не послушаешь…

Я молча пробирался вперёд. Взывать к чему-либо человеческому существо, видевшее Зал стенаний и пришедшее в наш мир вопреки всему, было бессмысленно. На мою радость лес стал чище, а деревья из мелких и кривых кустарников вытянулись ввысь.

Неожиданно я вышел к спуску, с которого открывался вид на бескрайние зелёные луга, освещенные ярким утренним солнцем. Там, вдали, раскинулась своими широкими водами Лоза, однако на этой стороне леса Лозингара, как ни странно, не было.

«Но сейчас же ведь ночь?» — спросил я сам себя, а затем обратился к императору:

— Зэр, как ты думаешь, что это за эффект? Я же не мог идти шесть часов и не заметить этого?

Ответа не последовало. Зэр исчез, будто и никогда не приходил в мою голову, и я понял, что уже нахожусь внутри сферы.

Тут было лето. Тут было солнечно и так тепло, что мне даже стало немного неуютно от моей одежды, пускай она и превратилась в лохмотья.

Откуда-то слева донесся топот. Повернув голову, я увидел спешащих в мою сторону пятерых всадников, облаченных в серебряные латы и жёлтые, потертые временем и пылью плащи. Древки длинных копий углублялись в выемки возле стремян, а наконечники указывали вверх.

Конники набирали скорость, опуская копья в мою сторону, но в какой-то момент один из них что-то гаркнул остальным, и сталь снова начала подниматься вверх, пока древки не заняли свое место.

Я взглянул сквозь тени. Пока всё, что я видел, говорило о серебряном статусе сферы.

— Эй, ты из разведки, да? — обратился ко мне один из всадников с уровнем культивации не меньше серебряной лиги.

— Смотри как свою искру замаскировал. Почти от тени не отличить, — бросил командир отряда тому, кто стоял по правую руку от него, и снова обратился ко мне: — Что, разведка, видал там тененосцев?

— Я не могу с тобой об этом говорить, — ответил ему я, входя в образ разведчика.

— Ну и Триединый тогда с тобой!Хотел тебя подвезти, но раз не можешь, то до Лозингара пешком дойдешь! — произнёс командир, и всадники, потеряв ко мне интерес, поскакали вдоль леса дальше.

Какой сейчас тут год? Раз эти пятеро, явно светломирцы, приняли меня за своего, может, и прав Зэр в том, что я чужой для этого мира и моя тень вовсе не тень, а искра?..

Я отмахнулся от явно неуместных сейчас мыслей. Время в сфере шло медленней, чем в реальности, но смогу ли я найти, понять и, главное, пройти испытание серебряной сферы? В любом случае нужно было идти в Лозингар, и я снова двинулся в путь, пытаясь сориентироваться по солнцу, в какой стороне тут город.

Глава 8 Давным-давно

Древний Лозингар был не похож на тот, привычный, из моего времени — а в том, что я нахожусь в тематической сфере, где застыла более ранняя реальность, сомнений у меня не было. Оставалось выяснить только одно: насколько — ранняя? Сколько лет разделяло «мой» Лозингар и этот?

Город был огорожен высокими деревянным забором. Вкопанные в грунт еловые столбы, кое-где перевязанные веревками и скрепленные скобами, возвышались примерно на двадцать локтей и оканчивались остро затёсанными верхушками. Над забором виднелись сторожевые вышки, на каждой из которых несли дозор по двое лучников. Изнутри он, скорее всего, был укреплен еще одним забором — пониже, с системой лестниц и лазов, чтобы при штурме обороняющиеся могли забраться на самый верх. Вокруг крепости журчал текучей водой ров шириной, наверное, в две телеги, через который к воротам вел подъемный мост. Тяговые цепи уходили перпендикулярно вверх и крепились за длинные парные окованные железом брусы, бывшие лишь частью подъёмного механизма, который выступал из углублений над воротами на всю длину моста. Сама же система рычагов, как обычно, скрывалась за самой крупной башней.

— Стоять, голодранец! Ты откуда такой? — донеслось до меня, как только я подошёл к воротам, сквозь которые то и дело, хоть и не так часто, как в моем времени, въезжали и выезжали повозки.

Я взглянул сквозь тени. По обе стороны врат на страже стояли культиваторы примерно моего уровня.

— Смотрите на искру! — произнес я. — Я из разведки!

Они и вправду взглянули и посторонились, пропуская меня внутрь.

— Эко тебя, брат, замаскировали, что даже гонга не слышно! — произнес один из стражников. — Как будто ты на судной неделе сейчас!

— Если я на судной неделе, — хмыкнул я, — то почему еще жив?

Внутри деревянной крепости кипела жизнь, шла торговля, пусть и не в том объёме, как в Лозингаре-старшем, и даже мода почти не поменялась, только одежда стала более практичной, что ли. Нигде не было видно новомодных цилиндров, зато у каждого или почти у каждого на поясе висел меч, а то и булава.

Взгляд сквозь тени отмечал множество культиваторов самых разных рангов и ступеней, от бронзовой до серебряной лиги, а еще тут на одного носителя тени приходилось порядка девяти носителей искры.

«И все с оружием, и никто никого не убивает ради повышения», — мелькнула мысль.

Шум толпы нарастал. Я последовал на звук и в конце концов вышел на широкую площадь, впритык заполненную людьми, которые смотрели куда-то в центр, где возвышался деревянный помост. Я приподнялся на цыпочках, чтобы выглянуть из-за голов. В этой гуще каждый второй был выше меня, и я чуть ли не впервые почувствовал себя низкорослым.

Крики стихли, когда на помост вывели косматого человека, одетого точь-в-точь как я. Он был скован по рукам и ногам серебряными цепями, которые присоединялись к поясам двух провожатых — верзил, воинов-культиваторов, чьи артефакты и искры светились не ниже серебряной лиги. Вместе с ними на постамент вышел опрятного вида крепкий бородатый мужчина с массивным, почти в две ладони свитком.

— Славные жители Лозингара, дети двух материков и одной империи! — прокричал он. Толпа обрадованно загалдела, но тут же замолчала по взмаху руки. — Сегодня на ваш суд предстает убийца, чьим злодеяниям нет конца и края, осквернитель памяти предков, мёртволюбец и чёрный маг Чилли Гнилоух!

— УУУУ! — взвыла осуждающе толпа, а тем временем глашатай продолжал:

— За свои злодеяния ты, Гнилоух, отправляешься в изгнание в Зал стенаний через смертоказнь путем отрубания твоей дурной головы! Хочешь ли ты что-нибудь сказать напоследок?

Чилли Гнилоух поднял косматую голову и оглядел собравшихся. Не надо было быть мегакультиватором, чтобы видеть, что он смотрит сквозь тени.

— Весь ваш суд — фарс! Все ваши правила — ложь! Все ваши боги мертвы, есть лишь сферы и смерть! — прокричал Гнилоух

— Нет же, осуждЕ́нный на изгнание смертью, наш суд справедлив, а правила нетленны сквозь века. Ну а с Богами ты увидишься сам, но ни один не замолвит за тебя слово, ибо ты осквернил их всех, — усмехнулся судья. Вместе с ним разразилась смехам и вся площадь.

— Давай я докажу, что даже ваши Боги благоволят ко мне? — проскрипел чёрный маг, которого уже подталкивали к стоявшей на помосте не видимой мне плахе.

— Удиви же нас, чёрномаг! Вскоре тебе уже нечем будет удивлять!

— Дивись же, Цветоуст! — рассмеялся Чилли — Я требую суд поединком!

— Хах! Признаюсь, тебе удалось поразить и меня, и всех на этой площади! Неужели ты думаешь, что кто-то вступится за тебя? — Последнее слово бородач произнес с презрением. — Ну да будет так! По нашим законам тебя может защищать кто-то из тех, кто присутствует на твоем суде, но не ты лично, ибо ты коварная змея и лишен этого права!

Цветоуст оглядел толпу.

— Ну, добрые лозингарцы, кто-нибудь желает встать на защиту изгнанного? — Не дожидаясь ответа, он повернулся к осужденному: — Видишь, падший, никто!

— Я буду драться за него! — выкрикнул я. Стоявшие рядом расступилась, буравя меня взглядами.

— Осознаешь ли ты, в чьей груди живет искра, за кого хочешь драться? — спросил явно удивленный мужчина.

— Закон! — расхохотался чёрный маг, чья голова уже прижималась к плахе.

— Ну что ж, иди же сюда, неразумный юноша! — позвал меня Цветоуст.

Я пошёл к помосту. Толпа расступалась передо мной так, будто я смердел.

Когда я взобрался на помост, глашатай внимательно смотрел меня.

— Я тебя не знаю. Кто ты и откуда?

— Меня зовут Райс, и я с северных гор, — ответил я.

— Знаешь ли ты, Райс с севера, что этот преступник не имеет в своей тени ничего, что бы его оправдывало? Скажи своему защитнику, Чилли, сколько мёртвых ты лишил посмертного покоя на севере?

— Если боги за него, то вот я вызвался быть их волей! — произнес я, понимая, что сейчас поступаю от обратного. Если в сферах жизни нужно было быть честным, умным и находчивым, то здесь, в месте, которое в реальности обложено мусором и охраняется гвардией Триединого, игра в плохиша вполне могла привести к успеху.

— Выбирай же оружие, — произнёс Цветоуст.

— Я выбираю голые кулаки. — С этими словами я сбросил на доски порванный плащ и портупею с оружием, оставшись в одних штанах.

— Шифаро! — окликнул Цветоуст одного из верзил, к которым был прикован Гнилоух. — Обвинение выбирает тебя!

Тот снял себя серебряный пояс, к которому тянулась небольшая, локтей в шесть, цепь и передал его своему товарищу.

— Я раздавлю тебя! И в качестве урока заберу твой жалкий артефакт! — прошипел верзила, а я вдруг заметил блеснувшие на его кулаках два обруча — бронзовый, заполненный до краёв, и серебряный, находящийся примерно на четвертом ранге второй ступени.

— Ты еще не знаешь, что значит драться с чемпионом склада Вилли Ливона! — бросил я, встал в стойку, и мой противник бросился в бой.

— Сквер-на! — резко прошипел, Гнилоух. Даже я мог слышать, как скрипнули его немногочисленные зубы.

Верзила неожиданно споткнулся, серебряный артефакт на его руке вдруг помутнел и приобрел тёмно-бурый цвет. Ноги бугая заплелись, и именно в этот момент я ударил прямым махом ноги прямо ему в подбородок. «Укус кобры» забрал из моей тени нужное для удара количество Ци, а мой противник, качнувшись, с хрипом рухнул на помост спиной назад.

— Ты сжульничал! — закричал Цветоуст. — За тобой придет зверь сфер, ты вмешался в поединок!

Чилли захохотал, словно был не в себе.

— Заковать его! — указал на меня глашатай.

Десятки рук тут же схватили меня за плечи, несмотря на «осенний лист» и оказавшиеся совсем неэффективными отмашки «дуновением росы» и новым изученным ударом ребром ладони.

— Твои косы жнеца, Райс с севера, не помогут тебе и твоему подельнику уйти от закона! — устами глашатая прозвучал мой приговор.

— Цветоуст, ты перечишь правилам своих Богов! — кричал сквозь смех маг. — Я выиграл суд поединком, а за то, что вмешался в бой, меня осудят сферы, послав за мной зверя. Отпусти же меня!

— Не бывать этому! Ты умрёшь тут и сейчас! — прозвучало в ответ.

Неожиданно Гнилоух успокоился и лёг головой на плаху, глядя на меня, ожидающего своей очереди.

— Райс, да? Видишь, мальчик, богов нет, и правосудия нет. Есть лишь смерть и сферы! Ищи в дупле, но не забудь сделать свою кожу прочной!

На его шею обрушилась сталь. Улыбающаяся голова покатилась по помосту и, свалившись в толпу, вспыхнула, словно тысячи огнешаров. На мгновение я закрыл глаза, ослепленный вспышкой, а когда открыл, то увидел лишь стоящие вокруг меня давно обветшалые кости, из которых таращились пустые глазницы. Из грудей множественными мотыльками вылетали искры и тени, играясь и крутясь в воздухе и оставляя их без духовных основ.

В голове всё еще звучал голос Гнилоуха: «Сквер-на, оскверняй, искажай, уравняй…»

Внезапно день сменился ночью. Я глубоко вдохнул гнилой смердящий воздух и тут же, не удержавшись от головокружения, опустился на одно колено. Здесь, в сфере, было совсем нечем дышать от нечистот.

— Что с тобой? — спросил меня Зэр.

— Я знаю, где искать, — вместо ответа выпалил я. — Нам нужно поваленное дерево!

— Ты что, прошел испытание? — удивился Зэр.

— Пока не знаю…

Я осторожно привстал.

Оно валялось, наполовину превращенное в песчаную труху, не столько сгнившее, сколько словно почему-то окаменевшее много столетий назад, потом выкорчеванное и избитое молотами до потери своего первичного облика. Может быть, раньше это был валун, из которого решили выточить дерево с дуплом, но после времена поменялись и этот символ, как с ними часто бывает, постарались стереть с лица материка.

Я подошёл к нему и уже хотел было засунуть в отверстие правую руку, но, помня опыт испытания в сфере, отдернул её и, наложив «стойкость кедра», засунул левую.

Нечто петлей обвило мою ладонь, и я вытащил руку с вцепившейся в одеревеневшую кожу чёрной змеёй, почти такой же, какую я видел в тени у Лары. Без труда я свернул голову пресмыкающейся, и она тут же исчезла, а вместо головы и черного тела вдруг оказался бронзовый перстень в виде черепа змеи с оскаленными зубами.

— Вот оно! Райс, я поражен! Как такой… мягкий человек, как ты, смог снискать благоволение этой сферы? — то ли похвалил, то ли поругал меня Зэр. Видно было, что он предпочел бы, чтобы я не прошёл это испытание.

Я надел себе на палец это кольцо, которое, как ни странно, по рангу точно соответствовало моему перстню. Оно скользнуло на указательный палец левой руки с такой лёгкостью, будто всегда там находилось. Как только металл коснулся костяшки кулака, змеиная голова прикусила свои челюсти, почти прокусив кожу на пальце и опасно уперевшись клыками в него, будто в любой момент желало бы отравить меня ядом. Почему-то меня это не страшило.

— Теперь оно будет просить у тебя пищу, — покачал головой Зэр. — Это плата за такую вещицу.

— А если оно её не получит? — поморщился я.

— Тогда пищей станешь ты. По сути ты теперь будешь исполнять желания артефакта, то есть ты теперь — его человек.

— Тебе это ничего не напоминает?

— Что именно?

— Наше с тобой знакомство и всю эту экспедицию. Я смог пережить первого Зэра, а второго я уж точно как-нибудь переживу.

— Эх, Райс, мои желания взвешены, точны и обусловлены выживанием, а эта штука… Неизвестно чего она попросит в свой первый раз.

— Хоть бы не покинуть тело, — снова уколол я Зэра нашей первой встречей. — Куда теперь?

— Теперь нужно добраться до Лары. Скорее всего, её клубок уже создал сферу…

Глава 9 Обещание вернуться

Ночь еще не отдала свои права утру, а я уже подходил к своему дому, на крыльце которого происходил странный разговор с участием Блика, Эйвина и его друзей, солдат Зэра и неопрятного вида бородатых господ, издали напоминавших нищих.

Пришедших было пятеро, стоящих на страже дома в два раза больше, но тон Эйвина, которым он говорил с «нищими», был более чем вежливый. Мерцающий свет, который давали горящие над ними факелы, делал их похожими на призраков. Как только я подошёл на расстояние гонга, все замолчали и повернулись в мою сторону.

Мне даже не надо было смотреть сквозь тени, чтобы догадаться, кем были наши визитеры.

— Доброй ночи, милые люди! — поздоровался я.

— Ты, что ли, мастер боевых искусств Бенджи? — спросил у меня преклонного вида мужчина с примечательной чернявой с проседью бородой, которая росла неравномерно, клочьями, но при этом производила странное впечатление более-менее ухоженной. На голове он носил объёмный головной убор светлого цвета, напоминавший обычную тряпку, обмотанную вокруг головы, какие носят на юге материка. Его глаза я не мог рассмотреть из-за отбрасываемой им тени.

— Может быть, — неопределенно произнёс я, приблизившись, и посмотрел на Эйвина, чтобы по выражению его лица понять, что здесь происходит.

— Воровская гильдия требует, чтобы ты покинул их трущобы, — сообщил мне он.

— Это почему же? — удивлённо посмотрел я на обшарпанного вида людей.

— За тобой гонится клан Змееголовых. Они требуют выдворить тебя. Гильдия лекарей наняла и остальные кланы убийц, чтобы свести с собой счеты. Свитки с твоим лицом расклеивают на каждом столбе, тебя разыскивают за убийство капеллана Норилома из Масуварии, а в таверну «Весёлый корчмарь» вчера приходила инквизиция с допросом. Бармен сознался, что ты был у него и ушел с женой и дочерью. Свитки с их лицами тоже висят на всех столбах. Гильдии воров не нужен такой гость, даже если бы ты испражнялся золотыми джастирами! — выпалил мужчина преклонного вида, по всей видимости, старейшина и ткнул в мою сторону костлявым пальцем.

— И как это они все про меня прознали? — хмыкнул я, обращаясь сам к себе так, будто никого рядом не было.

— Священник Норилом вел дневник, — выдохнул Эйвин. — Он писал там, что следит за новым культиватором, который заявился на турнир. И вот его нашли с пробитой грудной клеткой, по ране и выломанной двери поняли, что без бойца здесь не обошлось. Он успел отправить мышь без письма, что истолковали как дополнительное внимание к вам, мастер. У гильдии убийц есть свои люди в городской страже. Взрывы на улице возле «Корчмаря», исчезновение убийцы Кривого, найденное на берегу изуродованное огнем тело и ночное побоище у здания лечебницы заставило всех объединиться против вас…

— Дела… — протянул Зэр. — А глядя на тебя, Райс, и не скажешь, что ты можешь против себя всех врагов сдружить…

— Да ты бедо-вый! Сживёмся! — неожиданно прозвучал в моей голове голос, услышав который, император резко повернулся в мою сторону.

— Что ж, и вправду многовато, — снова хмыкнул я. — Передайте всем, что уже утром меня здесь не будет на вашей земле.

— Не держи на нас зла, мастер Бенджи. Мы не хотим войны в нашем доме, а там, где есть такие как ты, всегда льётся уж очень много крови. — Рука старейшины дрогнула, и палец указал не на мою грудь, а почему-то на левую руку.

Его можно было понять: он не владел собой из-за возраста. Я молча кивнул в знак того, что не сержусь, и, обойдя своих и чужих, вошел в дом.

— Ты слышал это? — спросил Зэр, когда за моей спиной закрылась дверь. — Оно начало…

— Слышал. Как-то всё разом навалилось… — протянул я, присаживаясь на постель рядом с Ларой и вновь поправляя её волосы.

— Создавай с ней группу.

— Как? Она же не сможет принять приглашение!

— Ты начал играть по крупным ставкам, Райс, — произнес Зэр. — Неужели тебя даже теперь поражает то, что мертвая девушка сможет быть с тобой в одной группе?

— Умный, горделивый, тщеславный, побеждённый, но не сломленный! Сработаемся! — снова прошипело в моей голове.

— Надеюсь, это того стоило, Райс, — недовольно цыкнул император.

— Это артефакт, да? — спросил я.

— Тень, закованная в артефакт, лишенная всего человеческого, квинтэссенция отрицательных чувств того, кого ты с собой притащил свидетелем своего чёрного учения, — печально проговорил мой учитель.

— Чилли Гнилоух… — прошептал я, приподнимаясь, но артефакт не ответил.

— Лара, — позвал я девушку, — пойдем в группу.

— Неси её в сферу! — будто приказал мне Зэр, и я аккуратно поднял девушку на руки.

— Красивая, неживая правда, ты ради неё всё это? Ради неё?

Мои глаза закрылись сами собой. Я вдохнул и выдохнул и, открыв их, оказался в полевом госпитале, заполненном множество солдат и мечущихся между койками с ранеными людей во всем белом. Пахло серой и порохом, спиртом, гнилью и экскрементами. Отовсюду доносились крики и кашель. Где-то отрезали кому-то наживую за неимением наркотиков гниющую конечность, где-то безутешно рыдали. Кушетки и спальные места были расставлены прямо под открытым небом. Тут, в сфере, не было дождей и непогоды, тут были только боль и шедшая где-то далеко война. Именно так сфера жизни отзеркалила мои с ней отношения. Я выдохнул. Не сказать бы, что я этого хотел или стремился к такому. То, что думала про меня Лара, получалась само собой.

Я нёс её в самый центр этой вопящей картины, замечая закономерность расставленных коек, изображающих то ли круг, то ли спираль, то ли… Клубок!

В центре сферы, который я определил интуитивно, ведь на это место падал луч света с самих небес, у самого большого операционного стола стоял высокий худощавый светловолосый врач средних лет и орудовал уже знакомым мне руническим клубком, перематывая всех, кого несли к нему.

Встроившись первым в бесконечную очередь из раненых и потеснив кого-то, я положил Лару на стол. Лекарь занёс над ней свой клубок, но, будто что-то вспомнив, поднял на меня свои усталые желто-зёленые глаза и спросил:

— Ну? И где её тень или искра?

— Скоро будет! — пообещал я лекарю.

— Положи её вон туда! — мужчина указал на кушетки, стоящие у него за спиной. — У меня других пациентов полно. Приходи, когда будет тень или искра!

Я посмотрел в ту сторону, куда он указывал, и увидел множество мертвых людей. Как и Лара, все они были без теней. Вновь подняв девушку, я отнес ее на свободную кушетку.

— Я вернусь с тенью! — пообещал я лекарю, себе и Ларе.

— Ага. Не потеряй только свою по дороге, — отмахнулся мужчина, не отрываясь от работы. В этом пожелании слышалась не злоба, а печальная неизбежность: в его мире, в Лариной сфере, не угасала война, с последствиями которой она подсознательно сражалась при жизни.

На выдохе я вышел из пространства сферы и удивлённо заметил, что мои руки пусты. Тела Лары не было.

— Как это возможно?

— Тебе еще многому предстоит обучиться. Ты думаешь, я не искал способ воскресить свою Эову? — печально произнес Зэр, присаживаясь на лежак. — Но нашёл лишь способ спрятать меч Серафима перед своей смертью.

— Почему у тебя не вышло?

— Я воевал с целым Светлым миром. Вместо своей симпатии я выбрал вашу свободу.

— У меня получится. Но мне нужно то, что ты знал и умел делать, — произнёс я. Казалось, что госпиталь всё еще был в моих ноздрях своими запахами.

— Я был молод и глуп, и у меня не было такого наставника, как у тебя теперь. Поэтому я выиграл Светлый мир и проиграл свою жизнь. У тебя есть молодость, талант и цель с мотивацией, однако, боюсь, из Лозингара придётся уйти.

— Жаль! Я слышал, тебя местные просто обожают! — произнес голос Чилли Гнилоуха в моей голове.

— И вот с этим придётся мириться, — Зэр указал на мой змееголовый артефакт. — Правильно делаешь, что не говоришь с ним. Падшие тени назойливы. Их не заткнуть — только тему дай.

— Райс с севера! — позвало меня моё кольцо — Вот моё первое желание…

— С чего ты взял, что я буду их исполнять? — спросил я у перстня.

— Я тебя тогда за палец укушу! — пригрозило кольцо, стиснув острые, как бритвы, клыки змеиного черепа.

— Кусай! — Я выхватил трофейный нож и приставил его к своему указательному пальцу левой руки чуть выше кольца. — Отрублю тебя, будешь еще тысячу лет в дупле валяться!

— Стой, дурак! — запротестовало кольцо. — Ты ж можешь «стойкость кедра» поставить и просто попробовать снять меня! А я не снимусь!

— И? В чём тогда смысл?

— Мы будем торговаться. Ты же согласен, что тени должны что-то есть?

— Первый раз слышу, — взглянул я на Зэра.

— Вытяни вот руку со мной! — потребовало кольцо и, видимо, ощутив, что я не собираюсь этого делать, сменило приказной тон на просьбу: — Ну вытяни…

Я вытянул.

— А теперь сожми все пальцы, кроме указательного.

— Чего ты хочешь? — посмотрел я на палец с кольцом, который сейчас указывал прямо на Зэра.

— Его ты кормишь! — затараторило кольцо. — Он тебя учит, а я что, рыжий? А какой сейчас год?

— Около двух тысяч лет с начала правления Зэра Илькаара, всеотца и императора единой суши и семи морей, — монотонно проговорил я.

— Хм… — протянуло кольцо. — Не знаю такого.

— Его еще до меня казнили. — догадался Зэр.

— Предлагаю сделку: ты меня кормишь исполненными желаниями, а я тебя учу своей науке. Я бы спросил: «По рукам?», как это вроде у вас принято, но ты уже меня надел, да и девку твою, как я понимаю, воскресить сферой хочешь. Кстати, зря. Можно было похоронить и в виде нежити поднять.

— Завязывай пороть чушь! — прервал я.

— Э… Райс, Ваше величество, вы с кем сейчас говорили? — раздался из-за моей спины голос Блика.

Я обернулся. В комнате уже находились шут и Эйвин.

— Соратник тебе будет по глупым шуткам! — отмахнулся от Блика Зэр.

— Первое желание! — затараторило кольцо.

— Ну? — поторопил я его.

— Злорадство! Хочу, чтобы ты издевался над кем-нибудь!

— Есть у меня идея как раз по твоему норову. А сейчас помолчи…

Кольцо намекало, что я кормлю Зэра. Возможно, тень императора и питалась чем-то благодаря мне, но я этого не замечал. Я попрощался с Эйвином, сообщив ему, что со мной слишком опасно и без меня ему будет проще вернутся к привычному ритму жизни. На вопрос, как же быть с змееголовыми, инквизицией Триединого и с лекарями, я попросил его не беспокоиться: мол, теперь всё это не его забота, да и я попытаюсь сделать так, чтобы про него забыли. Я хотел лишь одного: чтобы дом был заперт от сторонних людей, потому что я совершенно точно собирался вернуться.

Люди Эйвина раздобыли для меня десять арбалетных болтов для парных арбалетов. Один из них я оставил им, сетуя на то, что всё равно стреляю с одной руки. Воины Зэра получили такое же указание, как и солдаты в деревне, где я наказал разбойников: жить и не отсвечивать пока не придет время призыва.

Пока не настало утро, я и Блик вышли из дома и направились к центру Лозингара. План был таков: отплатить всем, кто хоть как-то желает нашей гибели, той же монетой и как можно кровавее…

Глава 10 Тело для черномага

Я и Блик решили воевать группой. Нашей позицией снова оказалась плоская крыша дома. Утреннее небо над Лозингаром хмурилось, застилая серыми облаками всё видимое пространство. Как всегда, ездили экипажи, дамы вооружились зонтиками на случай дождя, люди спешили по своим делам.

На столбах и вправду висели свитки с нашими лицами. Городская стража наконец-то сложила и два и два, и теперь я взирал на бумагу, которую ветер трепал в моей руке: «Разыскивается за творение опасного колдовства Райс Бабуин Бенджи Зиннал, Лара Тулле Зиннал и Филиция Зиннал.»

— Я не получился, — хмыкнул Блик, рассматривая свое изображение, отпечатанное на прессовальном станке.

'Совершившие преступления против жизни, собственности и веры в Триединого.

Награда за живых или мёртвых — 300 000 бронзовых джастиров.

И прощение всех грехов перед Триединым'.

— Скупятся святые отцы, — хмыкнул в своей манере Зэр. — Что-то всего в два раза цену поняли.

— Зря вы девушку в сферу занесли, — вставил свой джастир и перстень. — Можно было бы хотя бы часть суммы у них забрать.

— У нас при дворе за такие шутки на кол сажали, — сообщил Блик, надевая маску, в которой его почти нельзя было отличить от обычного мальчишки.

— Повод не сутулиться, когда шутишь, — парировало кольцо голосом Чилли Гнилоуха.

— Господа мертвецы, пора! — сообщил я команде, как только из брички вышел Друмс Варатус.

Мне было немного не по себе от цинизма сидящей в кольце тени, но и без него было никак. Вода, как известно, точит камень, размышлял я. Вон, перевоспитался же Зэр, превратился из самодовольного тирана во вполне себе годного учителя. Значит, может, перевоспитывается и этот, кого Зэр называл свидетелем моего чёрного мастерства — дух зла, получивший второй шанс вернутся на Тёмный материк уже в виде наставника.

Я подхватил детское тело Блика и спрыгнул с крыши на улицу перед лечебницей. У магов с прыжками было гораздо хуже, чем у культиваторов. Только я опустил его на мостовую, как шут наклонился и подобрал с земли камень.

— Гонг, — проговорил он. — Культиватор. Один. Высоко, на третьем этаже.

Я быстрым шагом направился к лечебнице и, в конце концов перейдя на бег, достал незаряженный арбалет и распахнул новенькую дверь, появившуюся здесь после моего последнего визита. Внутри сидели люди, ожидая приёма, и дежурила новая охрана из крепкого вида парней в белых одеждах.

— Все на улицу! — прокричал я.

— Уважаемый, а что случилось? — насторожился один из охранников.

Я направил на них арбалет с уже наложенным него болтом и как можно убедительнее произнес:

— В здании пожар!

— Да! Еще давай! — похвалил меня перстень. Тем временем люди уже вскакивали со своих мест и выбегали наружу.

— Да ты знаешь, кому принадлежит это здание? — спросил охранник.

— У меня документ, я без очереди! — подал я парню листок с моим лицом, не переставая целиться тому в грудь.

Глаза охранника округлились, и он, кивнув, поспешил убраться восвояси не забыв прихватить с собой молчаливого напарника.

— Друмс, это я! — прокричал я. — По поводу нашей сделки!

Глава гильдии вышел и облокотился на перила.

— Мистер Бенжди, давайте поговорим. Я знаю, вам тяжело, но это не повод наживать себе новых врагов.

— Боюсь, я уже нажил себе новых друзей… — пробормотал я себе под нос и крикнул: — У меня к тебе горящее предложение другого характера!

— Поднимайтесь, мы поговорим! — улыбнулся своим невзрачным лицом Друмс.

— Не смотри ему в глаза! — прошипел перстень.

— Принимай вызов или атакуй! — прорычал я.

— Нам необязательно драться, мастер Бенджи!

— Я — Райс Бабуин Бенджи Зиннал, опасный колдун и разрушитель твоего маленького бизнеса! Блик, жги! — обернулся я к стоящему на улице шуту

Тот, размахнувшись, запустил свой заряд прямо в распахнутую дверь. Огнешар прожёг часть дверного косяка и, немного исказив полет, гулко взорвался внутри. Обдавшее меня пламя отстранялось от моей «стойкости кедра», но поджигало всё вокруг, и огонь тут же начинал ползти вверх.

— Как у тебя с прыжками, Друмс, с прыжками в ширину с третьего этажа? — Я поднимался наверх вместе с дымом и чуть отстающим от него пламенем под звучавший в моей голове смех того, кого звали Гнилоухом.

— Оно того не стоит, мистер Бенджи. Никто не хотел убивать вашу жену! — доносилось с верхнего этажа. На всякий случай я прицелился арбалетом вверх: мало ли на что пойдет лекарь уровня Друмса, фигура которого скрылась в глубине здания.

— Делай свой выбор или принимай бой. Или я преступлю закон сфер второй раз, или наблюдай, как всё, что ты так долго строил, горит в одночасье. У тебя, наверное, есть большой сундук с золотом и серебром. Он тут, лекарь? Если тут, то я тебе не завидую. Прыгать с ним из окна будет несподручно.

— Скажи ему, что он светломироложец! — посоветовал сквозь смех Гнилоух.

— Он даже не поймёт, о чём это. — ответил я, проходя второй этаж.

На улице раздался шум и гам. Кто-то и вправду прыгал со второго этажа, кто-то кричал о том, что нужно тушить здание и выносить людей. Глава лекарей медлил и, кажется, что-то просчитывал. Тем временем я оказался на третьем этаже, где меня ждала закрытая дверь его кабинета.

Замок выдержал «укус кобры». Доскам и петлям повезло меньше, и тяжелая дорогая дверь рухнула в комнату. Резко повернувшийся ко мне Думус стоял у самого окна.

— Из вас не получился хороший отец семейства и муж. Вы похоронили свою супругу и сегодня сгинете сами, — произнес лекарь, буравя меня взглядом, — независимо от того, приму я бой или нет.

Я не смотрел ему в глаза, как и говорило кольцо, а Зэр повторял в моей голове лишь одну фразу: «Не вздумай атаковать первым!»

На правое плечо легла чья-то ладонь. Я бегло взглянул в ту сторону и внезапно встретился взглядом со светло-голубыми глазами. Стоявший у окна лекарь оказался иллюзией, а настоящий находился рядом и уже забирал мою силу. Никакого Эйвина, который бы его остановил, на сей раз не было…

Я провалился в ментальную проекцию, где покоилась под фиолетовым куполом моя искра, замаскированная под тень. Лекарь ударил первым.

— Зря, мистер Бенджи! — проговорил он, стоя совсем недалеко от меня, хотя всё, что я видел, было глубоко в моём сознании: видимо, он как-то смог влезть ко мне в голову. — Вы могли бы преуспеть в Лозингаре, а теперь… Вы же понимаете, что я вас уже не выпущу отсюда живым? Однако, наверное, для вас это будет лучшим исходом.

Я прижался к фиолетовой полусфере спиной и приготовился отражать ментальные пассы, как вдруг за его спиной возник косматого вида Чилли Гнилоух. Маг, или некромант, или демон — бес знает, кем он сейчас являлся — тихо, на цыпочках, крался за спиной Друмса и глупо улыбался, как будто хотел сделать неуместный розыгрыш наподобие того, как делают дети, ставя на полуоткрытый дверной косяк ведро с водой в надежде облить и тем самым пошутив над первым входящим. Маг крался, прижав грязный расщеплённый длинный ноготь к обветренным губам и показывая мне: мол, т-с-с-с.

— И это забавно, мистер Бенджи, — продолжал Друмс. — Тут, в ментальном мире вашего «Я», все ваши удары и броски — ничто. Бой идет на силе чистого разума, а ума у вас, у воинов, вы уж извините, не шибко много!

— Угадай кто? — выкрикнул маг, запрыгивая на лекаря и закрывая его глаза костлявыми пальцами, Друмс дернулся и быстро освободился от захвата, однако на его лице появились два чёрных отпечатка, будто Гнилоух коснулся его ладонями, обмокнутыми в грязь. Только это была не грязь, а гниющие ткани лица, глаза, хрящи носа, и уши…

Маг корчился. Его волосы седели и выпадали, а кожа истончалась, выделяя жёлто-зелёные подтеки.

— Райс с севера, где моё желание? Я хочу, чтобы ты издевался! — произнёс некромаг.

Это было несвойственно мне и моей искре. Проглотив комок в горле, я выдавил из себя единственную пришедшую на ум издевку:

— Глава лекарей Лозингара, попробуй «печать ландыша». Может быть, простейшее заклинание поможет тебе победить твою хворь. Многие люди так живут, и ничего.

— Он не слышит тебя, Райс, — мотнул головой появившийся рядом Зэр. — Однако приготовься к самому тяжелому бою в своей жизни — бою за право твоей искры находиться в этом теле!

— Так вот ты какой, великий учитель и победитель Светлого мира? — посмотрел на Зэра Гнилоух.

Друмс перестал шевелиться, а из его груди вырвалась маленькая измученная тень. Гнилоух глубоко вдохнул, и тень, будто пылинку, засосало ему в рот.

— Не заговаривай нам зубы, некромаг! Нас двое, а ты один. Нам есть чем тебя удивить тут, в ментальной проекции Райса!

— Ты думаешь, я буду захватывать это тело? — Гнилоух неожиданно стал серьезным. — Тогда присоединяюсь к убитому мной магу, чью тень я буду посылать для исполнения свои желания: воины так себе в плане мозговой работы. Вместо тела Райса я заберу тело Друмса, благо ментальный канал он построил хороший. Да, я думал поначалу о Райсе, не скрою, но пока я наблюдал за его искрой и, что уж таить, просматривал в его памяти ваш с ним поединок, то понял, почему ты не смог выгнать из этого тела этого пацана. Меня забавляет, что ты, сам великий Зэр Илькаар, не додумался до этого.

— Не додумался до чего? — спросил император, не расслабляясь ни на секунду.

— Он мало того что светломирец, это понятно по его искре, так еще и королевских кровей! Только вот не могу понять, чьей династии — всё-таки две с половиной тысячи лет прошло… Ну чего застыли как вкопанные, там дом горит. Мой дом, между прочим, — заключил Гнилоух и исчез из моей головы.

Я открыл глаза, стоя на четвереньках на полу, а Друмс, вернее, Гнилоух в его теле, уже выглядывал из окна.

— Смотри, Райс с севера, городская стража, и гвардия, и инквизиция, и гильдии убийц — все пришли тебя убить. Но на твоё благо за своё освобождение из посмертия я не только оставлю тебе кольцо со змеей, но и покажу, за что меня так не любили в Лозингаре моего времени.

В кабинет вбежал Блик и замахнулся было на Гнилоуха огнешаром, но я вовремя остановил его, крикнув:

— Он свой!

— Хоть волком вой! — сгримасничал некромаг.

— Он же этот, который Лару убил? — недоумевающе спросил Блик, но огнешар всё-таки потух в его ладони.

— Слушай, что старшие говорят! — прикрикнул Зэр. Блик быстро опустил глаза и затем помог мне подняться.

— Значит, Райс с севера, ты в некроманты податься решил? — осведомился Гнилоух, что-то выглядывая внизу сквозь затянутое дымом окно. — Зря. Не твоё это. Хоть и королевских кровей, но ты — светломирец, а хороших мастеров гнилостной магии я среди ваших не видел.

За моей спиной, воняя серой и шипя, вывалилась часть стены, выходящей на крышу более низкого соседнего дома.

— Ты мне подарил тело, — продолжал маг, — а я тебе дарю новую жизнь. Уйдёшь через дыру, пока злобный колдун Райс Бабуин Бенджи Зейнал для всех сгорит в алом пламени.

Он выбросил ладонь в сторону окна, и крики паники на улице сменились, рычанием и истошными воплями.

— Ты обещал меня учить, чтобы я смог воскресить Лару! — напомнил я.

— Это Тёмный мир, а ты, высокородный, привыкай, что тут никому нельзя верить! Твоя затея с девкой меня вообще не касается, но, если хочешь, вернись в мою сферу и вытащи из моего убежища мои дневники. Там — всё, чему я научился за годы жизни.

— Спасибо, — кивнул я магу. В ответ он скривился и повторил то, что говорил перед своей казнью и что я тоже когда-то произносил:

— Нет никаких богов, есть лишь смерть и сферы! А теперь вали, не мешай развлекаться!

Маг взмахнул в нашу сторону тыльной стороной ладони, и мы с Бликом, пригнувшись, юркнули в гнилую округлую дыру в стене и поспешили дальше от горящего здания Гильдии лекарей. Отойдя на безопасное расстояние, я всё-таки подошёл к краю крыши, чтобы взглянуть вниз.

Там шла бойня. Люди били и кусали друг друга, выстроенные в квадрат гвардейцы теснили толпу от резиденции лекарей. Со всех сторон лезли вооружённые солдаты — видимо, к штурму подключился городской гарнизон. За всем этим наблюдали высокопоставленные культиваторы, священники и представители кланов убийц.

— Сегодня же надо покинуть город, сбрить твои шикарные волосы и поменять одежду на более достойную, — прокомментировал увиденное мною Зэр.

— Крутой маг, да? — будто ища моего подтверждения, спросил Блик.

— Сумасшедший, как и все маги, — покачал головой мой учитель. — Нам повезло, что он решил захватить чужое тело.

— Что он там говорил про королевскую кровь? — решил поинтересоваться я.

— Говорю же, психопат. Но то, что у тебя в груди искра, сомнений не вызывает. Может, ты чей-нибудь бастард? — задумчиво проговорил Зэр. — Так нет, тогда бы ты был с тенью, если бы родился тут, в Тёмном мире. Может, твои родители были светломирцами и почему-то скрывались тут?

В ответ на это я только пожимал плечами. Моя бабушка, вырастившая меня и приёмную Лару как родных детей, никогда толком не говорила о моих родителях, как, впрочем, и о старшем брате, которого унесла чума еще до моего рождения. Когда не стало и её, мы с Ларой вовсе остались одни, для себя решив не заводить детей в этом жестоком мире. Потом пришла война, куда меня, словно животное, угнали из родного дома, а после… А после вся моя жизнь завертелась еще быстрее благодаря Зэру, Блику и миссии по спасению мира и своей собственной жизни.

Я вдруг вспомнил свой дом в Тресте. Наверняка после ухода Лары на поиски меня его тоже распределили в пользу Переката, и теперь там живет какой-нибудь нужный королевству человек. Живёт и ничего не знает ни о тенях, ни об искрах, ни о великой войне Светлого и Тёмного миров…

— Нам нужно забрать из его сферы дневники, — проговорил я вслух. — Там могут быть полезные знания.

— Мы не знаем, какой будет сфера внутри после уходя неупокоенной тени, которой она была посвящена. Там может быть очень опасно, — предупредил император.

— У нас нет других некромагов, — возразил я, — а я всё-таки планирую вызволить Лару из Залов стенаний.

— Ну, нужно так нужно, — пожал плечами Зэр.

— Нет, ну какой же он крутой! — заключил Блик, отходя от края крыши и явно восхищаясь той паникой, которую сотворил Гнилоух.

До конца судной недели оставалось всего пять дней, и нужно было быть по-прежнему осторожным, но я снял тетиву арбалета с боевого взвода и убрал мини-оружие под плащ.

— И, Райс, нам для тренировок нужен спарринг-партнёр. Всё-таки стоит позвать с собой Эйвина… — как бы в пространство проговорил Зэр.

В целом я был с ним согласен.

Глава 11 Светомаг

Первым пунктом программы на сегодняшний день была маскировка, одежда и стрижка. Пока пол-города бежало смотреть на бой со страшным колдуном Райсом Бабуином Бенджи Зинналом, мы с Бликом как можно тише продвигались по крышам. Звуки шагов скрывал от посторонних ушей так вовремя начавшийся слабый дождь. После него не оставалось луж, но крыши становились скользкими, поэтому осторожничать следовало в любом случае.

— Миссис Теволор, миссис Теволор! — зазвучало под нами в одной из одежных лавок, на крыше которой мы остановились, присматривая себе новый образ в виде бесхозно висящей одежды.

— Чего тебе, бедокур? — скрипуче отвечали из помещения.

— Там, у Гильдии лекарей, инквизиция колдуна поймала, а он на них мёртвых напустил, а они его из луков и арбалетов расстреляли, а он на них ядовитым дыханием дышал, а они… — перечислял детский, задыхающийся от бега голосок.

— Лукавишь, босоногий! Какие в Лозингаре колдуны? Колдуны все в Минагане!

— Да Триедним клянусь!

— Ты Триединого-то не трожь! Мало ли что люди насочиняют!

— Я сам всё видел, и там всё еще дерутся…

Перепалка закончилась тем, что хозяйка одежной лавки закрыла дверь, щёлкнув чем-то металлическим — по всей видимости, навесным замком.

— Ну, кажется, ушла. Давай применим твой первый некродар. Проплавь-ка «гнилью» дыру в магазин, как это сделал твой Гнилоух, — произнес Зэр, выглядывая с крыши на резко пустеющую улицу. Людей можно было понять: не каждый день ловят опасных колдунов, а у ремесленника и торговца какая радость в жизни кроме денег? Казнь посмотреть да глашатая послушать…

«Легко сказать — проплавь гнилью дыру», — подумал я, но, закрыв глаза, представил, как под воздействием моего Ци возле меня разрушается глина, дерево и кирпич.

Ци ушло на выдохе, и яркий свет, а также взвизг Блика и крик Зэра заставили меня открыть глаза.

Вместо рухнувшего покрова или сгнивших балок, на которых мы стояли, я увидел на влажной крыше сухое пятно в три локтя шириной, от которого валил пар. Зэра рядом не было, Блик стоял, зажмурив глаза. Не понимая, что произошло, я прикоснулся кончиками пальцев к черепице. Она была раскалена, словно сковородка, поставленная на огонь.

— Что?.. Что это было? — мотая головой, тёр глаза Блик.

— Это был «свет», — удивлённо и даже испуганно прошептал в моей голове Зэр.

— Что? — не понял я.

— Гнилоух прав. Сферы не дали тебе силу некромага, но дали аналогичное умение твоему таланту и твоей тен…искре. Они посвятили тебя в энергетические маги!

— Звучит как тавтология, — проскрипел Блик, не в силах проморгаться от ослепившей его вспышки.

— У нас в Тёмном мире самым низшим искусством является тёмное лЕ́карство и некромагия. У них, то есть там, откуда Райс, высшим искусством мага является энергомастерство. — Зэр говорил из моей головы, не выходя на свет.

— То есть ты ошибся и мы теперь не вернем Лару? — спросил я, чувствуя, как поднимается градус в моей крови.

— Светомаги, или энергомаги, ткут волшебство из самой энергии солнца и звёзд, а некромаги, или некроманты, берут энергию из страданий и естественных жизненных процессов — например, гниения. Лучшего расклада и быть не могло.

— Это почему? — переспросил я.

— Всё во вселенной создано из чистой энергии света, даже сельтары, даже грани Залов стенаний и покоя. Ты не просто талантливый, Райс, ты еще и везучий, светломирец королевских кровей!

— Райс — светломирец королевских кровей⁈ — переспросил Блик.

— Долгая и непонятная история, — сообщил я ему.

— Дела… — протянул Блик, — То есть я теперь шут при дворе обоих королевств?

— Не шибко радуйся. Королевская кровь хоть и даёт множество уникальных возможностей, но сама по себе корону не гарантирует. Это также, как если бы я сейчас явился к королю Джастиру и сообщил ему, что я — император всего мира.

— А, я понял, нужны веские доказательства… — поморщился Блик.

— Армия нужна, и меч Серафима, и вот тогда, когда кто-то услышит, что ты король, не вздернут тебя на дыбе, а согласятся: мол, король так король, чего мечом у горла-то пугать.

На моей памяти это была первая нормальная шутка Зэра, и я на всякий случай уточнил:

— То есть нам теперь не нужны записи Гнилоуха?

— Некромагия и светомагия антагонисты, но работают почти на одних и тех же принципах. По крайней мере нам бы эти записи не мешало бы прочитать, — задумчиво проговорил Зэр.

— Ваши сиятельства! — раскланялся Блик. — Разрешите украсть для вас туалеты…

Шут ловко спрыгнул с крыши, благо было не очень высоко, я и Зэр последовали его примеру. На двери лавки висел массивный дверной замок, но Блик быстро зажал его между пальцев и, превратив в огненный шар,сдернул, а затем, к моему удивлению, положил уже в виде замка со сломанной дужкой возле двери.

— Ты используешь обратную трансформу, чтобы ломать замки? Как ты до этого додумался? Ты же шут, — улыбнулся Зэр, и в его голосе чуть ли не впервые мелькнула нотка уважения к этому маленькому проныре.

— Как-то раз, — манерно заговорил Блик, открывая передо мною дверь, — я подбрасывал камни в виде огнешаров и ловил. Оказалось что заклинание имеет обратимость. Наверно, для того, чтобы класть припасы обратно.

— Ну, теперь тебе это может помочь в драке с другим огнемагом, — кивнул я ему и вальяжно вошел в лавку, пародируя царскую походку.

Где-то на уровне теней послышался хлопок, будто кто-то с размаху хлопнул рукой по, скорее всего, своему лицу.

Пока я и Блик выбирал себе одеяние, Зэр рассказывал про светомагов всё, что он знал. В его изложении они оказались достаточно гнусными и опасными, хотя при этом и редкими тварями (я даже хмыкнул от двусмысленности собственного вывода). Еще выяснилось, что их сила напрямую исходит от их искры, а само искусство каким-то образом преломляет и усиливает её свет. Когда такой маг не уверен в себе или совершает недостойный его чести поступок, искра сразу же тухнет и угасает.

«Хотя жечь людей целыми армиями это им не мешало», — вставил свою ремарку Зэр.

Что из этого было правдой, а что — мнением бывшего императора Тёмного мира, еще предстояло выяснить. Пока же все наши старания уходили на подбор не очень дорогих и приметных, но достойных любого почтенного гражданина Лозингара костюмов.

Подстричься было решено тоже тут ножницами для ткани, и теперь маленький маг походил на смазливого паренька чуть старше Фелиции. Я же стянул свои волосы на затылке в хвост и придавил их широкополой шляпой серого цвета, под которую подобрал походный плащ, темные удобные штаны и светлую рубаху. Блик не изменил своей черной одежде и просто обновил ее на более-менее похожие рубашку и штаны. Наши обновки не пахли гарью, и в этом уже был их непередаваемый плюс. Удовлетворившись выбранным, мы щедро расплатились, оставив двадцать серебра на прилавке, вышли из заведения и прикрыли за собой дверь.

— Обратно не можешь повесить? — пошутил император, указывая на замок.

— Нет, мессир, я лишь скромный огнемаг, который никогда не перепутает огонь с водой. — парировал шут.

— Вот засранец! — хмыкнул Зэр. — Райс, ударь-ка его по голове. Пусть Филиция с нами походит — от неё визга меньше.

По дороге он предложил позвать с собой Цыру. Я согласился: лишний маг там, куда мы собрались, не помешает, тем более что сфера на нечистотах была серебряная и бронзовым культиваторам идти туда надо было группой.

Через добрый час ходу перед нами показался театр, на ступеньках которого, как ни странно, сидела Цыра. То ли дождь уже прошёл и успел высохнуть, то ли в этой части Лозингара он даже не начинался, но ступени были сухи и белы.

— Иррациональное влечение культиваторов к тому, у кого идёт судная неделя, — пояснил мне Зэр.

— О! — улыбнулась девушка, поочередно кивнув головой мне, Зэру и Блику. — А ты почему на на лучшем городском спектакле?

— На каком? — не понял я.

— Ну как? Все убежали смотреть на бойню с колдуном. Говорят… — заговорщически зашептала Цыра, — сам Райс Бабуин сегодня был убит, и даже его тело сейчас будет сожжено на главной площади.

— И вправду главное событие, — согласился я. — А ты-то почему не там?

— Не… — протянула девушка. — Там же культиваторов тьма. Того и гляди какой нибудь дурак вызов бросит или святые отцы заинтересуются. А драки — это жестокость, которая не совпадает с моим тонким внутренним миром.

— …

— Ну а в принципе я рада, что вы живы и это не вас там поймали. Говорят, кстати, твоего ученика, Эйвина, кажется, схватили тоже.

— Как? — воскликнул я. — Когда?

— Да вот сегодня же у «Корчмаря». Да ты не волнуйся, он же не культиватор. Ему вопросы просто позадают и отпустят, — отмахнулась Цыра. — Ну так с чем пришёл-то? Странно, что ты еще в городе. Я бы на твоём месте уже сбежала…

Я посмотрел на тень Зэра, и он, угадав мои мысли, начал мотать головой: мол, нет, Райс, даже не вздумай!

— Ты сам говорил, что нам нужен спарринг-партнер.

— Не ребят, — хмыкнула Цыра, — цитадель святош я с вами штурмовать не пойду. В Сферу от серебряного зверя еще куда ни шло, но на дубинки инквизиции — увольте.

— Кстати, — произнес я, — есть сфера, и она как раз серебряная. Мне оттуда нужно кое-что забрать. Нет желания зверей сферы побить? Составим группу, культивируем артефакты… А к святым отцам я схожу один, так уж и быть.

Зэр громко выдохнул, видимо, обрадовавшись моему внезапно проснувшемуся рациональному благоразумию.

— Заманчиво. Жалко, правда, тебя одного в цитадель Триединого отпускать с маленькой девочкой, — произнесла Цыра. — Но…

— Я мальчик, и мне более двух тысяч лет, — фыркнул Блик.

Цыра наклонилась и, положив руки Блику на плечи, тихо произнесла:

— Да я не осуждаю, что ты! Вырастешь и выберешь сам, мальчик ты или девочка.

— Фу! — скривился шут. — Я мужик! Слышишь?

— Конечьноземузик! — потрепала шута пальцами за щеку девушка, отчего у Блика чуть ли не повалил из ушей пар.

«Это же не пар, это Ци! Я вижу течение Ци!» — осенило вдруг меня.

— Энергомагия… — прокомментировал за моей спиной Зэр. — Еще и не такое сможешь, если доживешь. К святошам и вправду лучше культиватором серебряной лиги идти, поэтому давай сначала в сферу с девчонками, которые не совсем девчонки, а потом уже решим.

На этот раз мы не скрывались. Цыра замаскировала нас под гвардейцев Триединого, и мы беспрепятственно прошли сквозь трущобы.

— Смена! — коротко произнесла девушка, когда мы приблизились к посту.

— Как смена? Рано же, — удивился один из охранников, судя по всему, старший.

— Слышал, что в городе твориться? — парировала она. — Велено было менять посты каждые двенадцать часов и стоять по трое.

Больше охранники вопросов не задавали и быстро убрались с поста, оставив его нам.

— Бардак, — заключил я, проводив их взглядом. — Систему пароль-отзыв, наверное, не для них придумали.

— Я всех в лицо знаю, — отозвалась девушка. — Думаешь, зря я чужие личины нам накинула? А «пароль-отзыв» — это ты прав. Тут они, конечно, поступились уставом и здравым смыслом. Думаю, им за это еще влетит.

— А нам-то что? — подал голос Блик, всю дорогу не проронивший и слова. — Мы уже далеко будем.

— Или глубоко… — добавил Зэр. — Давайте только там, внутри, не потеряйте тени! Подобные сферы жрут таких как вы!

— Да это мы знаем, — небрежно отмахнулась Цыра.

— Как это «жрут»? — запаниковал Блик.

— А вот так! Жрут с превеликим уважением к твоим девичьим правам! — поддела Цура Блика.

— Я мужик! — фыркнул тот.

— Какая игра! А характер! Сохрани боевой настрой для сферы, — улыбнулась девушка, и я вдруг ощутил, что она призвала нас в группу.

Кривой лес приближался неотвратимо. Мы поднимались на холм молча, только Цыра что-то негромко мурлыкала. Сферы, даже такие, где грозила смертельная опасность, явно поднимали ей настроение…

Глава 12 Злое серебро

Только мы вошли в жизненную сферу, как со всех сторон нас обуял жар. Лепестки пламени разрастались и давили, сплетаясь в сплошные стены всепожирающего огня.

— Что за дрянь тут происходит? — закричала Цыра.

— Блик, — обратился я к шуту, — туши это все!

— Я создаю огонь, а не гашу его! — воскликнул он. В его голосе прорезались нотки Филиции.

— Мы тут долго не простоим, — с тревогой проговорила Цыра. — Куда надо прорываться?

Вопрос предназначался мне, но ответа у меня не было.

— Я слышу гонг! — вдруг закричал Блик, и в тот же миг всё вокруг зашипело. В небо потянулись столбы пара.

— Эй, кто тут? — окликнули нас из-за этой завесы. — Давай сюда!

Мы втроем побежали, ориентируясь в испарениях на этот голос.

Фигура в тёмно-синем одеянии ждала нас на краю, вскинув в нашу сторону руки, с пальцев которых срывались еле видимые искрящиеся под лучиками солнца снежинки.

— Вы что в самом барьере делали? Если бы я рядом не проходил, зажарило бы вас, — первым делом пожурил нас человек, одетый не по погоде тепло так, что подбои его многослойного плаща почти касались мха под ногами. Лицо и горло закрывала тряпичная маска в тон костюму, оставляя видимыми лишь светло-голубые глаза.

— Да что-то заплутали… — ответила Цура, оглядываясь на нас. Сзади уже снова всё пылало, заполняя небо сплошной пеленой черного дыма.

— Что, портал подвел, светляк? — подмигнула мне фигура в синем.

— Ну, что-то типа, — пожал я плечами.

— Это да, это с вами бывает. Вас на самую передовую вынесло. Дальше — нежить и огнеполя. Нечего вам там даже втроём делать. Судя по одежде, вижу, что не собирались вы от мертвечины по кустам да ухабам бегать. Я Ливень, кстати!

— А я Огнештырь! — представился Блик, быстро сообразив, в какую игру играет.

— Хвост! — кивнула Ливню Цура.

— Кулак, — сообщил я первое, что пришло в голову.

— Целая команда. Прям можно в сферы ходить. Вот только некогда тут. Если лес не устоит, то Лозингар свои гнилые лапы на всё округу наложит. Пойдемте, хоть на заставу вас провожу. — С этими словами Ливень повернулся и пошёл вперед.

«Сферы порождают зверей, — вспомнились мне слова Зэра. — В зверях есть артефакты. Но если вы встретите там людей, то это может быть как память сферы о них, так и те, кто не смог выбраться и, погибнув там, навечно остался в повторяющемся сюжете».

— Ливень, а введи в курс дела, какой расклад сил тут? — спросил я мага, пока мы шли вдоль высоких хвойных деревьев, высаженных, будто искусственно, почти ровными рядами.

— Расклад таков. Гнилоух окопался в Лозингаре, и его мертвечина всех, кто не сбежал, пожрала и в себе подобных обратила. Наша же задача на этой плоскости — этих тварей в остальной Тёмный мир не пустить, пока армия объединенных княжеств не прибыла и некромагу по ушам не настучала.

— И как успехи? — поинтересовалась Цура.

— Месяц уже стоим. Ждём, а их всё нет и нет… А пока мы ждём, они нас кушают потихоньку.

— Живьём? — спросил Блик.

— Кого живьём, кого в своих обращают. Магов, например, я знаю — в личей, всех, кроме световиков. Не получаются, говорят, из них личи и другая нежить. Так что тебе, Кулак, повезло. Или как посмотреть: всё-таки какое-никакое, но посмертие, — хмыкнул водный маг, мельком глянув на меня. Это был чёрный юмор, юмор человека, который привык терять на войне друзей и старался особо ни к кому не привязываться.

— Ладно, а в какой стороне Лозингар? — спросил я.

— На берегу Лозы, где ж еще? — бодро ответил он. — Да шучу я. К юго-западу от этих магических полей.

— Знаешь, Ливень нам бы туда надо, — проговорил я, трогая очередное дерево с одинаковым диаметра ствола.

— Не мешай сфере показывать сюжет, — шикнула на меня Цура. — Так артефактных камней больше.

— Да сколько угодно, — ответил мне Ливень, не сбавляя темп ходьбы и не меняя тон. — Но сквозь поля вы не пройдете: нужен пропуск начальника заставы. А потом — хоть в Лозингар, хоть под Сломанный пик, хоть на озеро Волода ближе к столице.

Маг вёл нас куда-то в глубь леса без лишних вопросов. Иногда Ливень останавливался, задирал закутанную в тёплую ткань голову, слегка приподнимал взгляд, будто голубое небо над ёлками могло ему что-то ответить, и к чему-то прислушивался.

— Затянуто что-то, — прошептала мне Цура. — Обычно сразу попадаешь в гущу событий.

— Мы сразу и попали в пекло, — отозвался я. — Эйвин вообще говорил, что четыре месяца провел в сфере, пока не разгадал её суть.

— Эйвин не очень сообразительный малый. Да, житейская интуиция у него есть, но сфера могла испытывать его иначе…

Цура не договорила. Над нами пронеслась тень.

— Ложись! — коротко рявкнул Ливень.

Мы рухнули на покрытую мхом землю. Падая, я успел глянуть на небо, чью синеву разрезало что-то парящее, уносясь куда-то вдаль.

— Мононекрокрыл! Летит к лагерю, гад. Мы должны успеть! — скомандовал Ливень и, вскочив, побежал, поддерживая полы своих длинных одежд. Мы бросились следом, не желая потерять проводника и остаться в блужданиях через лес, напичканный магическими ловушками.

Но чем ближе мы приближались к их лагерю, тем больше казалось, что мы опоздали. Сосны потеряли свои иголки и теперь стояли голые, словно устремленные вверх копья во время пехотного марша, а трава и мох почернели.

Всюду чувствовался запах кислой гнили, но особенно сильно — в том месте, где сквозь зелёный туман виднелись строения и корчащиеся фигуры.

— А-а-а! — обреченно простонал Ливень, приостанавливаясь и хватаясь за лицо. — Пухляш, Топорок, Змеилов… — пробормотал он.

Трое его знакомых шли покачиваясь, будто в первый раз встали на свои ноги. Их глаза помутнели и потеряли всякое осмысленное выражение, но и это было не все. Из лагеря выходили и другие, обращённые в мёртвых и лишенные теней и искр. Не надо было быть гением, чтобы понять, что всему виной — зелёный туман.

— Медленно. Назад, — пробубнил под нос гидромаг, но твари уже бросились в нашу сторону.

Я выдвинулся вперёд и боковым зрением увидел справа от меня Рока Цурана. Боевая фаза Цуры уже была готова драться на кулаках с мёртвыми.

Мои пальцы легли на портупею, где должны были быть саи и арбалет. Она оказалась пустой, зато на фалангах вспыхнули гранями камни бронзовых перстней.

От ладоней Ливня отделилась ледяная сосулька и устремилась в того, кого он, по-видимому, знал под именем Пухляш. Мертвец скрестил перед собой руки, и ледяная глыба распалась, лишь коснувшись их. Я узнал «стойкость храма».

Я прыгнул вперед, наблюдая за тем, как выкидывает обе руки вперёд Змеилов и тут же в сторону Рока выплескивается густая чёрная субстанция. Однако вместо Рока от заклинания уклонилась рыжая лисица, отпрыгнув на сажень в сторону и бросив молниеносный взгляд на всё, чего коснулось черное нечто. За какое-то мгновение магия заставила истлеть и мох, и одиночные и без того серые кусты. Не сказать чтобы это как-то смутило Рока: лисица юркнула вбок лишь для того, чтобы не попадать под заклинания.

В бой вступил Блик. Огнешар просвистел в воздухе; ухнув, поразил именуемого Топорком и, отбросив его на спину, поджёг, воспламеняя одежды и кожу.

Огромный неупокоенный прыгнул на Ливня, будто хотел обнять его, но замер, покрываясь инеем. Я выскочил вперед и ударил Пухляша в корпус чуть ниже ребер. К моему удивлению, это получился обычный удар — почему-то Ци не выделилось. Пользуясь тем, что мой противник заморожен, я ударил еще раз, уже слева, однако вновь безуспешно. Тварь все еще стояла, и у меня возникло невольное ощущение, будто я разучился бить.

Тёмный маг Змеелов зыркнул на меня, готовясь выпустить очередное смертоносное заклинание, но в этот самый откуда-то сбоку на него прыгнула рыжая лисица, превращаясь в полёте в тяжеленного Рока. Культиватору удалось повалить мага и усесться у него на груди. Будь это схватка в октагоне, у того, кто снизу, не было бы шансов, но чёрный маг и не думал играть по правилам. Его лицо удлинилось, а зубы стали похожими на звериные. Пасть клацнула перед самым лицом Рока, но Цуран всё-таки ударил тыльной стороной кулака, посылая Ци в «древесный кол». Голова мертвеца, откинувшись на мох, проломилась и излилась внутричерепными жидкостями.

— Ха! — выкрикнул гидромаг Ливень и бросил в голову Пухляшу снежок, слепленный тут же прямо из воздуха.

Громила сводил и разводил руки, пытаясь поймать и сдавить меня, но делал это очень-очень медленно, и я пнул мертвецу промеж ног, в очередной раз вкладывая в удар своё Ци. Верзилу подбросило. Его ноги на ладонь оторвались от земли, однако тот удар, что обычному человеку расколол бы бедренную кость, не причинил порождению тьмы почти никакого видимого урона.

— Отойди! — завопил Блик и швырнул в Пухляша огнешаром. Я чудом успел увернуться. Сгусток магической плазмы вошёл мертвецу в пузо и гулко хлопнул внутри. Наконец его тело будто нехотя завалилось назад.

— Уходим! Там их тьма таких! — закричал Ливень. Он был прав: из зелёного тумана на нас бежала целая толпа мертвецов, руками хватающих перед собой воздух.

— Они сильнее, чем обычные звери сфер! — крикнул, пятясь Рок. На его голове частично сгнили волосы. Видимо, он всё же попал под удар Змеелова, и теперь с левой стороны головы была не просто лысина, а частично омертвевшая почерневшая ткань.

— У них лич! — выкрикнул Ливень, отступая спиной назад. — Маг, контролирующий нежить! Там, в тумане!

— Как он выглядит, твой лич? — заозирался Блик.

— Как большая птица, сотканная из сотен человеческих тел! — ответил Ливень. — Мононекрокрыл! Тот, которого мы видели над лесом! Зелёный туман ядовит, мы туда не пойдём, иначе нас сожрут эти все! Надо уходить!

— Защищайте меня! — приказал шут и сел прямо на мох там, где стоял, закрыл глаза и опустил пальцы в зелень.

— Что ты делаешь? — заорал маг, по-прежнему отступая. — Нас сожрут! Бежим!

Потерять еще одного члена команды за эту неделю я не мог и потому встал перед бегущей на нас толпой. Рядом со мной встал и Рок Цуран.

— Погибнете, дураки! — донеслось до нас из-за деревьев.

Мертвецы перли прямо на нас. Многие бежали на четвереньках.

— Ну всё, вот, кажется, и конец! — проговорил Рок, становясь в левостороннюю стойку.

Я хотел было мрачно пошутить на манер внутреннего голоса из старого армейского анекдота: «Еще не конец, надо вождя убить», но вместо этого выкрикнул, вкладывая в свой крик Ци и не ослабляя пульсирующую энергию:

— Свет!

За нашими спинами сверкнула вспышка, которая начала мощным потоком изливать на мертвецов потоки яркого сияния. Нежить тлела и морщилась. Они не могли нас больше видеть, но все еще были опасны, потому что вполне могли рвать вслепую.

Руки Рока заработали с такой скоростью, что я едва мог различить их движения. В каждый удар он вкладывал совсем чуточку своего Ци, и не на всю руку, а лишь на кончики пальцев, как будто Рок щекотал многих людей сразу, но каждое прикосновение его подушечек пальцев взрывалось гнилыми всплесками. Он не щекотал, а вырывал голыми руками позвоночные кости вместе с кадыками, мышцы из тянущихся к нему рук и даже пробил пальцем в висок череп особо наглого умертвия.

По его груди царапнули чьи-то когти, но я вовремя передал Року «стойкость кедра», на выдохе послав ему активированное умение и заодно поняв, как Зэр набрасывал на меня «золотую кольчугу».

В один миг я почувствовал за спиной жар и обернулся.

— Райс, — крикнул Рок, увлеченный боем, — сбавь обороты со светом, а то спалишь нас к бесам!

— Это не я… — проговорил я, наблюдая как в руках у Блика из мха и палок вылупляется птенец огненной птицы.

Искраптиц расправил крылья и, дёрнувшись крохотной головой в сторону мертвых, глянул на нечисть, прущую на Рока, затем взмыл вверх, огненной полосой уйдя в зеленый туман.

Долго ждать не пришлось. Блик громко выдохнул, открывая глаза в тот момент, когда где-то далеко впереди раздался взрыв, и нежить тут же рухнула наземь.

— Что? — удивился Рок, разведя руками, полностью покрытыми гниющей, воняющей массой.

— Блик их всех победил, — прошептал я, гася «свет» и отменяя «стойкость кедра» на теле культиватора.

— Ты ж моя милая! — воскликнул Рок, обращаясь в Цуру, которая на радостях бросилась к шуту.

— Я мужик! — проговорил покрасневший от натуги Блик, но от объятий рыжеволосой девушки не отказался.

Ветер рванул зелёную дымку куда-то на запад и вверх, и моим глазам предстала картина, по сравнению с которой скотобойня могла показаться увеселительным заведением…

Глава 13 Кристаллы сфер

То место, куда привёл нас Ливень, пало не в битве. Тут не дрались насмерть, а умирали и сразу же пробуждались — уже как оружие. Идя по пустующему лагерю, то тут, то там я натыкался на разорванные трупы, будто на этих людей не подействовал яд облака и чума не причинила им никакого вреда, а их просто порвали в клочья свои же бывшие товарищи.

Я шел, собирая культивационные кристаллы в подобранную тут же сумку, из которой предварительно высыпал какие-то травы. Лежащие почти на каждом побежденном нами противнике кристаллы сияли множеством переливающихся цветов и еле слышно звенели, когда к ним прикасались мои пальцы.

Мононекрокрыл, существо, контролировавшее в бою мертвечину, висел на деревьях над одним из зданий в лагере. Монстр выглядел как обнаженный безволосый человек, к которому пришили и приживили длинные-длинные крылья из срощенной кожи, содранной с не менее чем полсотни тел. Кожаные перепонки натягивались длинными костяными направляющими. Если бы я не видел своими глазами, что тварь могла летать, никогда бы не поверил, что существо способно поднять самого себя в воздух — слишком уж мала была грудная мускулатура человека для маховых движений такими массивными крыльями.

Голова некромага расплавилась, и вместо черепа была лишь запечённая головешка с развороченным, еле узнаваемым ртом, как если бы искраптиц влетел ему в рот и взорвался прямо там.

— Ты тоже думаешь, почему он голый летал? — поинтересовался невесть откуда взявшийся рядом Блик. — Наверху же холодно…

— Да я не думаю, что там холодно, — отозвался я. — Солнце же ближе, значит, греет лучше. Я думаю над тем, как он мог вообще взлететь.

— Наверху и правда холодно, — подтвердила подошедшая к нам Цура, — Я была там. Солнце нагревает лишь большие объекты на земле, а там еще и ветер.

— У него маленькая грудная мышца для маховой тяги такими большими крыльями.

— Так, может, он с помощью магии взлетал, а потом только планировал? — предположил Блик.

— Или, как мы, использовал «осенний лист» и, растопырив крылья под углом, получал подъемную тягу из вращения, а потом уже планировал. — Цура скептически посмотрела на некромага и добавила: — Ну или магия…

Ты сколько насобирал? — заговорила она о другом, заглядывая в сумку которую я держал перед собой.

— Двадцать шесть, — ответил я.

— Это много, да? — спросил Блик.

— Ну, мы трое бронзовые и потому нам много выпадает, а ведь могли бы погибнуть и остаться тут навсегда, — напомнила Цура. — Ну, культиваторы, как поступаем: едим их тут или выходим из сферы?

— А какая разница? — спросил Блик, вставая на цыпочки и тоже заглядывая в мою сумку.

— Как только будет поглощен хотя бы один, мы не сможем отсюда выйти, пока не пройдём главного зверя сферы, но если мы выйдем, чтобы вкусить их снаружи, то сфера может нас больше сюда не впустить, — пояснила Цыра.

— Это по восемь камней на каждого. И еще два останется, — посчитал я.

— Нам сейчас тут нужны твои серебряные навыки, — продолжала Цыра, — потому что звери этой сферы реально круче обычных. Можно сделать так. Тебе, Бенжди, девять, и ты сразу же перейдешь одним из своих артефактов в серебряную лигу. Блику — десять, чтобы он истинной ступени наконец достиг: видал, как его заклятия против этой нечисти работают? А мне — шесть, останусь на восьмом ранге истинной ступени. А потом со следующей добычи уже уравняем.

Как было решено, так и сделали. Я специально брал кристаллы левой рукой, на которой был артефакт, отвечавший за мои магические способности. Как только я вкусил последний из девяти камней, моё тело выгнуло дугой. Внутренний свет будто старался выжечь мой желудок и выбросить поглощённые мной камни. Зрение на мгновение потухло, но почти тут же вернулось с новой силой. Перстень в виде змеиной головы изменил цвет, став из бронзового серебряным.

Я осел на выжженную ядом землю. Цыра и Блик как те, которые еще не переступали порога серебряной лиги, наблюдали за мной с интересом.

— А что, если теперь тебя вызовут на бой как мага, а ты применишь боевые навыки культиватора? — спросил у меня Блик.

Я даже не знал, что ответить.

— Хуже будет, — улыбнулась Цыра, — если он во время боя с бронзовым воином применит свой серебряный артефакт. Сферы могут посчитать, что это вмешательство или унижение слабого, и вышлют зверя. Поэтому надо равномерно прокачивать артефакты, благо змеиный артефакт тебе достался уже высокого уровня. Что же ты такого сделал, что тебе мир такие подарки преподносит?

— Я… Я не знаю, — выдохнул я, восстанавливая дыхание.

— Надо будет у Зэра спросить про эти тонкости, — призадумался Блик.

— Кстати, — спросила Цура, — то, что тебе талант позволяет, это понятно, но с чего вдруг ты решил осваивать магию?

— Они убили Тулле, и я решил, что должен, — уклончиво ответил я.

— Ох ты ж ё, когда… в смысле соболезную… — погрустнела Цура. — А я-то думаю, почему ты в пекло лезешь. Смотри, Бенджи, Райс, Бабуин или как там тебя правильно, не вздумай тут умирать. Это хуже смерти…

— Я не самоубийца, — мотнул я головой.

— Все так говорят. Если нужна будет поддержка, приходи. Ты всегда знаешь, где меня отыскать.

— Уже пришёл, и поддержка нужна. Давай уже победим эту сферу.

— Правильно говорить «пройдём сферу», — кивнув, поправила меня девушка.

Мы еще раз обошли лагерь и, так и не увидев выживших, как, собственно, и Ливня, направились на юго-запад к Лозингару, туда, где, как сказал сбежавший маг, окопалось само зло.

Город оказался на своём привычном месте на правом берегу Лозы. Возле его стен, прижавшись друг к другу, не шевелясь стояли толпы словно чего-то ждущих людей, которые всматривались в чащу немигающими мутными глазами.

Я смотрел на них и поражался, почему могу видеть так далеко, почему моему взору не мешает расстояние, почему по своей воле я могу будто приблизиться и заглянуть им в их мутные глаза, находясь при этом в отдалении…

— У них там что, пиво раздают бесплатное, раз они так столпились? — произнес Блик, всматриваясь вдаль.

— Это всё мёртвые, — пояснил я шуту, глядя на то место, где должен был быть крепостной ров. Создавалось ощущение, будто его нет. «Закопали? Не успели вырыть?» — спрашивал я сам себя до тех пор. пока мой взгляд не зацепился за небольшую прореху.

Крепостной ров был действительно завален вровень с землей — трупами, их оружием, броней, лошадьми, телегами… Я смотрел на эту картину и в какой-то момент поймал себя на мысли, что не дышу. Дыхание перехватило, сердце начало биться быстрее.

По толпе умертвий прокатилась волна, словно бы кто-то кинул в неё камень, и они двинулись в нашу сторону. Наконец я лучше смог разглядеть ров, откуда начали вылезать мертвецы, которые вставали на их место.

— Отходим в лес, — приказал я. — Они нас каким-то образом почувствовали.

Я говорил неопределенно, однако уже понимал, почему они меня замечали. Скорее всего, здесь была та же причина, по которой я их видел. Подобно тому как светящиеся глаза волка не только могут лучше видеть в темноте, но и прекрасно выдают самого зверя, так и мой взор был для них словно свеча в кромешной тьме. Возможно, в моем случае так проявляла себя светомагия. Оставалось только понять, что проявлялось в их случае, а времени для этого как раз и не было, поэтому приходилось строить всякие догадки и заодно делать вид, что ты существуешь в этой сфере, а не витаешь мыслями где-то в небесах…

— Ну и каков план? — спросила Цыра.

— Блик поджигает лес, а мы отступаем, — ответил я.

Огненный маг кивнул, зачёрпывая прямо из-под ног землю. Вскоре от мертвецов нас отделяла целая стена огня, и я повел группу в обход, делая долгий крюк через лес, чтобы подобраться к нему уже с севера.

Северная стена с башнями и воротами не просто упиралась своими столбами в Лозу, а даже заходила в реку примерно на двадцать шагов. Как только я взглянул на вышки и стоящие на них часовые расчеты, все тут же повторилось: они поспешно бросились в нашу сторону.

— Да что с ними не так? — всхлипнул Блик.

— С ними как раз все так, — проговорил я. — Они мои глаза видят. Надо отходить.

— Так, может, не смотреть на них? — спросила Цыра. — У тебя же капюшон есть. Кстати, я заметила, что они на воде не охраняют.

— А ты бы не могла нас замаскировать, как у того поста со стражниками? — предложил Блик.

Цура немного подумала, но все же покачала головой:

— Нет. Если они так реагируют на нас, когда мы вдалеке, то нашу иллюзию наверняка разнюхают в прямом и переносном смысле.

Мы снова отступили, на этот раз подождав в глубине леса, пока умертвии не переступят границу. Когда Блик начал поджигать деревья и кустарник, мёртвые развернулись и зашагали на свои боевые позиции. Все выглядело очень странно, словно кто-то заложил в них интеллект или же смотрел из их голов и просто не желал тратить своих некросолдат.

— Нам точно туда нужно? — спросила у меня Цура.

— Где-то там дневники некроманта. Мне они нужны, — сухо ответил я.

— Это плохо. Чует моё сердце, что мы тут надолго. Эти, что под стеной, умные, как я вижу, а сопротивление им слабое или совсем уничтожено. Выходит, что мы втроём будем тут культивировать до самой старости, если не убьют.

— Можно было бы их обстреливать на расстоянии, но мои огнешары не долетят. Да и искраптиц не достанет. — Блик присел на бревно и, уткнув подбородок в ладони, спросил, как бы ни к кому не обращась: — А что мы тут будем есть, если барьер вокруг?

— Рыбу, птицу, корнеплоды и траву с корой деревьев на самый плохой случай, — ответил я. — Все как положено.

— Может, ты освоишь «портал», как предлагал Ливень, и мы отсюда переместимся?

— Сфера — это не открытый мир, а замкнутое пространство, — Цура присела рядом с шутом. — Чаще всего оно круглое по периметру, отсюда и название, и барьеры. На самом деле никакой преграды нет. Тут вообще ничего нет, кроме самой сферы и порожденных внутри неё зверей с сюжетом. Боюсь, если мы тут задержимся, ей просто станет скучно и она начнет форсировать события.

— Как это? — спросил я.

— Поисковые группы нежити. А еще есть летающие некроманты, распыляющие чуму…

— Значит, надо прорываться, — заключил я, глянув в сторону Лозингара, прятавшегося за горящими магическим огнем деревьями.

Повисшая пауза заставила меня взглянуть на мою команду. Я даже не заметил, как они провалились в сон и теперь спали сидя, оперевшись друг на друга. Блик потратил слишком много Ци на поджигание леса, а Цуре, видимо, аукнулась та скоростная техника смертоносных пальцев.

«Слишком слабые для серебряных испытаний, — подумалось мне. — Даже после поглощения кристаллов… Значит, сфере станет скучно… ну что ж, смотри, сфера», — мысленно проговорил я и направился вдоль кромки леса туда, где были видны покатые выходы прямо к реке. В жизни я никогда бы не стал рисковать так, чтобы оставить спутников одних и спящих, но тут я почему-то был уверен, что сфера помнит меня и именно от меня ждет каких-то решений.

А раз ждёт, надо ей это дать.

Лес оборвался у самого каменистого берега. Я вышел к текучей воде, ступая на шуршащую под моими ногами гальку. Глянув, не виднеется ли отсюда Лозингар, я наклонился, сполоснул ладони и снял с головы шляпу, оставив её на серых камнях.

Хоть здесь, в сфере, была и осень, вода показалась мне вполне сносной, а с течением, которое наверняка будет стремиться оттащить меня дальше от города, я надеялся как-нибудь справиться. Я накинул на голову капюшон, чтобы невзначай не взглянуть на стражу, и бесшумно поплыл к крепостным стенам.

Выплыв на центр, я продвигался медленными широкими гребками. Плыть против течения оказалось нелегкой задачей даже для культиватора серебряной лиги, который только что проглотил девять кристаллов. Наконец граница крепостных стен была позади. В моём времени здесь натягивали громадную цепь, чтобы не заходили незарегистрированные лодки, и специальные люди собирали плату за проход через городские каналы. Сейчас со стороны Лозингара на меня смотрел причал, полный пришвартованных опустевших кораблей. Я плыл к стоящим на пристани мёртвым, которых тут было значительно меньше, чем у крепостной стены, и размышлял над тем, как же пройти в глубь крепости даже сквозь них.

Глава 14 Бегущий по головам

Солнце как раз находилось за моей спиной, и потому я осмелился выглянуть на пристань, где стояли и тупо пялились вдаль десятки, если не сотни тварей, поднятых из мёртвых. Никто не шевелился, и я предположил, что меня пока что не видят.

На какие чувства ориентируются существа, у которых глаза заплыли послесмертным туманом, а в уши не поступает кровь, потому что сердце больше не гонит её по венам? Вряд ли на слух. Скорее всего, по этим же причинам они не чувствуют и запахов. Наверняка их создали как оружие против тех, у кого в груди живут искры или тени. Как именно они чувствуют тени, я не понимал, однако в случае с моей искрой всё говорило о том, что меня выдаёт свет из глаз — свет искры, видимый лишь им. Значит, чтобы меня не заметили, достаточно просто не смотреть на них? Спорно, ох как спорно!

«Ну, на крайний случай я смогу снова отступить в реку», — мысленно решил я для себя и поплыл прямо к пристани.

Добравшись, я опустил капюшон на глаза, зажмурился, выдохнул, подтянулся на руках, выползая на деревянный пирс, и затаился, лёжа, прислушиваясь и пытаясь понять, верна ли моя теория и не спешат ли некробестии ко мне со всех ног.

Журчала вода. Где-то пели глупые птицы, не ведая, что целый город стал вдруг противником всему живому. Правда, охотятся ли мертвые на птиц, ловят ли рыбу да и вообще нужно ли им есть что-нибудь кроме человечины, я точно не знал. К слову, и трапезничающих людьми тварей я тоже не видел…

Наконец я встал и, осторожно ступая на балки, шаг за шагом направился на берег.

Он стоял безмолвный, воняющий и монолитный. Стоял, почти преграждая мне путь, как первый часовой в миры смерти и молчаливой трагедии. Я тихо сглотнул ком в горле, обратился внутрь себя, где пряталась под невидимым мне заклинанием маскировки искра, пришедшая из самого Светлого мира, и пожелал, чтобы её лучики, которые не видел никто вокруг, кроме Гнилоуха, спрятались ещё глубже и покрылись не фиолетовой, а дочерна измазанной копотью сферой. Внутри что-то послушалось, будто я всю свою жизнь только и делал, что собственноручно прятал свою искру. А может, так оно и было? Я медленно поднял голову и открыл глаза.

На меня смотрело серое лицо с навсегда перекошенной мимикой, будто его носитель при жизни пытался сделать вдох, который и стал для него последним. Мертвец создавал впечатление человека, прожившего долгую полноценную жизнь — об этом говорила и его телесная упитанность, и наличие характерных для моряков татуировок. Кисти и внешние стороны натруженных пальцев покрывали различные рисунки, в основном в виде парусных лодочек, и цифры, обозначающие, по-видимому, когда-то значимые даты. Среди них наверняка должна была быть и дата его рождения… Я не удержался и, более пристально глянув на цифры, отыскал наиболее раннюю. Судя по ней, покойному было почти шестьдесят лет.

Он смотрел на меня и не видел. Это значило, что эксперимент удался.

Я решил обойти его боком, выверяя каждый шаг по узкому пирсу, ибо моряк занял собой почти всё доступное ему пространство. Проходя лицом к лицу со стоящим трупом, я затаил дыхание, смотря ему прямо в глаза. Он ожидаемо не дышал тоже. Убедившись, что прохожу, не задевая тела, я ускорил шаг, оставив невольного стража чёрной магии на своем посту.

Далее мне попадались одинокие мертвецы и кучкующиеся группки. Их я обходил уже уверенней и легче, как охотник, который огибает заснеженные елки, скользя на лыжах с возвышенности.

Еще раз похвалив себя за идею идти в одиночку, я медленно, но верно продвигался внутрь города — вымершего, пахнущего дымом, гнилью и испражнениями, усыпанного растерзанными трупами и стоящими чуть ли не над ними убийцами. Меня передергивало от одной лишь мысли, что я мог бы стать некромантом, если бы сфера не подарила мне другое предназначение. Теперь я знал, чем пахнет некромантия в прямом и переносном смысле, и был рад, что я светомаг, как минимум потому, что, насколько я мог заметить, светомагия не воняет. По крайней мере я этого не чувствовал. «Где бы я жил, если бы был Гнилоухом, великим и непобедимым некромантом?» — мелькнула мысль, которую я тут же отмел. Мы были настолько разными, что впору было не искать сходство, а, наоборот, плясать от обратного. Скорее всего, я бы жил где-нибудь в скромном доме, возможно, на берегу, а Гнилоух… Мой взгляд упал на некогда красные коньки главной крепостной башни Лозингара, возвышающейся над всем остальным городом.

Но что это у неё там, наверху? Я присмотрелся и увидел приколоченные к конькам оторванные головы, среди которых узнал голову Цветоуста.

«Бесы, я же выдаю себя!» — мелькнуло запоздалое озарение, и доселе неподвижно сидящие на городских крышах химеры, словно услышав это, сорвались с места и кинулись в мою сторону. Всё в городе вдруг засвистело, зацыкало и зашипело, словно толпы бывших местных жителей получили команду: «Чужак тут!»

Я попробовал снова спрятать свою искру, но первый напавший на меня мертвец разубедил меня в том, что это удастся.

А может, дело вовсе не в искре?..

Пальцы твари тянулись ко мне. Чтобы не быть связанным боем, я прыгнул на ближайшее здание — силы на это после поглощённых кристаллов у меня были. Мертвец и еще парочка подбежавших к нему сотоварищей бросились за мной, однако по крышам они бегали куда хуже, чем по улицам, и потому я имел достаточно времени, чтобы просчитывать тактику предстоящего сражения.

В небе парил мононекрокрыл. Я не сомневался в том, что это он направляет слепых и глухих некросолдат, однако помимо летающего лича ко мне двигались и уже знакомые верзилы, принятые мной поначалу за химер. Теперь я вспомнил, что видел их в прошлом сюжете на казни Гнилоуха, которого они выводили к плахе. Одного из них звали, по-моему, Шифаро… Как и прежде, их лица ничего не выражали, и если бы не смерть, то они бы ничуть не изменились, разве что у обоих прямо из локтей торчали парные обглоданные, обломанные и тем самым неровно заостренные кости.

Если собравшаяся внизу толпа лезла наверх достаточно медленно и не успевала за мной, когда я перепрыгивал с одной крыши на другую, то у горилловидных ребят с прыжками всё обстояло гораздо лучше. Оба неслись ко мне, прыгая по крышам так, будто были обезьянами с далекого юга. Судя по всему, эти верзилы являлись главной внутригородской силой Лозингара, поэтому больной разум некроманта расположил их на расстоянии, чтобы те могли в случае чего успеть в любую часть захваченного города.

Драться сразу с двумя даже при жизни не шибко-то приятными соперниками было глупо и даже опасно, и я выбрал того, кого уже побеждал. Шифаро приближался с юга, прыжками перемахивая целые улицы, будто земля не держала его, а даже отталкивала, помогая летать. Я резко свернул вправо, так чтобы стражи Гнилоуха выстроились в ряд и подоспели ко мне по очереди, а не одновременно. Следом за мной, словно длинный гниющий хвост, неустанно бежала мертвая толпа. Сколько их там было, двести зомби или пятьсот, я посчитать не мог… Да и до подсчетов ли мне было-то?

Остановившись на деревянной крыше какого-то небольшого строения и решив, что вот и настал удобный момент, я повернулся к своему преследователю. Шифаро оттолкнулся от очередного здания, взмыл в воздух на высоту полета птицы, но не двухсоткилограммовых детин, и начал падать на меня, словно желая задавить массой. Я задрал голову, всем своим видом показывая, что никуда не собираюсь уходить.

Его злобный взгляд наталкивал на мысль, что ему оставили часть сознания, чтобы культиватор мог пользоваться своими умениями. Кроме того, он меня видел. Это была игрушка в руках некроманта, который разрешил твари немного думать и осознавать своё послесмертие. «Рыцарь», — всплыла у меня невольная ассоциация со знатными воинами, на которых часто держалась вся власть монархов Тёмного мира. Да, рыцарь… Только — мёртвый.

Туша падала, все ускоряясь, нога вытянулась в полете, словно стремилась пронзить меня, подобно колу. Правда, я сомневался в том, что он меня помнит по прошлому сюжету, где Чилли Гнилоуха все-таки казнили, а потому удар был выбран им скорее случайно, а не в качестве мести за тот злосчастный поединок…

«Свет!» — приказал я и вытянул в сторону верзилы раскрытую ладонь.

Луч как от сотен фонарей чуть было не ослепил меня самого, однако я зажмурился и кувыркнулся в сторону. «Мёртвый рыцарь» вонзился в крышу здания по самую макушку, проломив всё, чем была крыта крыша.

Я скользнул к дыре подкатом и, хотя из-за поднявшегося облака пыли ничего не видел, ударил в самый центр ямы, вложив в «древесный кол» как можно больше Ци, памятуя о силе и стойкости зверей серебряных сфер. Под правым кулаком что-то хрустнуло, и через завесу я разглядел искрящийся кристалл, который тут же подхватил и сунул в рот на этот раз правой ладонью, на пальцах которой светился двумя рангами божественной ступени бронзовый перстень, доставшийся мне от бабуина в моей первой сфере. Сила мгновенно влилась в меня волной. Грани множились, но, на моё разочарование, перстень культивировался лишь до девятого ранга исходной ступени, не дотянув всего двух рангов до серебряной лиги.

— Дерьмо, — выдохнул я, ощущая, что сейчас стою в каком-то запыленном помещении прямо на мягком теле Шифаро. Стук и скрежет костяных пальцев со всех сторон говорил о том, что вот-вот и сюда ворвется толпа умертвиев. Присев, я прыгнул вверх, чтобы побыстрее убраться оттуда.

Боль нашла меня уже в воздухе. Обломанные кости второго верзилы, замедленные лишь рефлекторной «стойкостью кедра», задели мой живот и теперь, скользя, сдирали кожу и одежду, на счастье не цепляя глубокие ткани. Моя портупея сыграла со мной злую шутку, и я повис на плотных ремнях, словно надетая на вилы охапка сена.

Свет ударил в лицо противнику мгновенно. Это было вовремя: он уже заносил второй обрубок руки, нацеливаясь костями в мою голову. Я перехватил одну из них в полёте, останавливая удар за пару пядей до своего лица.

Мы приземлились на его ноги, что меня и спасло: если бы верзила хотя бы просто рухнул со мной, как груз, вниз головой, моей культивации пришла бы бронзовая (или серебряная, если учитывать характер сферы) крышка. Теперь же я просто болтался в воздухе, сжимая его оружие правой ладонью. Свободной рукой я перехватил нацеленные на меня костяные лезвия и дёрнул так, что кости разошлись в разные стороны.

Орудие захрустело в моих пальцах, но тварь не чувствовала боли. Продолжая давить, я дёрнул левую руку вбок и вырвал левую из костей. Лара назвала бы её локтевой, хотя какая из них локтевая, а какая лучевая, я всегда путал. Но сейчас мне было всё равно: в моей руке оказался не просто обломок, а заточенный для убийств настоящий трубчатый костяной нож. Я вложил Ци в ударнаотмашь, чтобы вонзить обломок в голову твари. Кость пробила ее висок и даже вылезла с другой стороны, но сила противника не убавилась. Я снова применил «свет», на этот раз пустив его по импровизированному оружию. Тучный труп дернулся и упал на спину, таща меня за собой. Оттолкнувшись от его бёдер ногами, я наконец освободился от костяного крючка, который крепко держал меня за одежду на груди, повернулся, чтобы подхватить выскочивший из противника кристалл, и тут же положил его в рот.

Энергия такой силы, что я не мог и пошевелиться, нахлынула на меня неудержимой волной. Мой перстень культивировался до серебряной лиги. Однако мёртвые уже перелезали через парапет той крыши, куда меня увлек верзила, а я, как назло, не мог даже сдвинуться с места…

Глава 15 Равная культивация

«И когда твой артефакт будет заполнен до краёв, сфера даст тебе испытание на следующую лигу культивации…» — прозвучал в моей памяти давний разговор с Зэром.

Перстни на пальцах снова стали медными, будто потеряли свою серебряную силу. По груди лилось что-то липкое. Дыхание и пульс замедлились, замедлились и трупы, лезущие на меня со всех сторон.

В свое время, вопреки словам учителя, когда я заполнил своё левое кольцо до предела, ничего не произошло. Теперь заполнилось и правое, и снова ничего не происходило.

И тут до меня дошло — как озарение, как вспышка. Артефакты — это лишь символы, а два моих таланта, светомагия и воинство, лишь две грани одной моей искры, словно сообщающийся сосуд, который нельзя заполнить только с одной стороны. Вот сферы и ждали, когда я уравновешу кольца между собой.

Под одревесневшими ногами валялся труп верзилы. Круг мертвецов хоть и медленно, но всё же сужался, норовя через считанные мгновения поглотить меня…

Неожиданно в разгрузке потяжелело. Я положил руки на грудь, уже готовясь к тому, что зомби накинутся на меня и разорвут в клочья. Ладони нащупали рукоятки чего-то тёплого, и я тут же его выхватил. В моих руках оказались два трехпалых ножа наподобие тех саи, что я оставил в материальном мире. Они выглядели так, будто материалом для них послужили маленькие кости с суставами на сгибах, словно это были и впрямь чьи-то трехпальцевые ладони без мяса, вен и сухожилий — ладони из серебра. На рукояти правого ножа был выгравирован сжатый кулак, а на левом — треугольник с глазом, словно дополненный символ Триединого.

— Аргх! — выкрикнул я, когда один из мертвецов вцепился в моё плечо. Ци ушла на выдохе, полыхнув окруживших меня тварей светом. Нож в левой руке заметно охладел, а толпа как один повалилась на трещащую под их весом крышу.

Секундная радость от отсрочки превратиться в фарш сменилась осознанием, что я снова чувствую свои ноги, а волна новых мертвецов уже лезет ко мне по телам своих сотоварищей.

Я прыгнул как можно дальше, перенося себя на какую-то высокую стену и ловко балансируя на частоколе. Дом, на котором я только что был, хрустнул стенами в последний раз и, извергнув облако пыли, сложился в груду обломков.

Твари ринулись за мной следом, но стена на то и стена, что на неё не всем суждено залезть с первого раза. Умертвии карабкались друг по другу, создавая шевелящуюся кучу, которая с каждым разом становилась всё больше и больше.

«Надо всё это прекращать», — подумал я, глянув на парящего над городом мононекрокрыла. Лич держался на огромной высоте, куда не прыгнуть и не достать стрелой из лука. Балансируя на качающихся от напора мертвецов заборе, я взглянул на него сквозь тени. Множество серых линий, словно поводья, спускались вниз к каждому из его орудий. Теневые тросы входили в голову мёртвых и произрастали прямо из груди летающего над ними мертвого мага.

«Ну, попытка не пытка», — решил я и, направив в грудь твари левый артефактный нож, вложил остатки Ци в световой режущий луч.

Существо спикировало куда-то за городские постройки. Мертвецы тут же перестали карабкаться по мою искру на стену и встали подо мной, переглядываясь друг с другом тупыми взорами. Я снова стал для них невидимым. Это было очень хорошо, но холодная рукоять левого ножа говорила о том, что потрачено слишком много Ци. Рукоять правого артефакта буквально обжигала мою ладонь. И я снова двинулся в путь.

Бег и прыжки по верхотурам стали совсем привычными, как и ожившие трупы, бесцельно стоящие на улицах и в окнах домов. Чем больше нежити попадалось мне на пути, тем больше «благоухала» округа, а значит, тем ближе было до моей цели.

Логово некроманта охранялось настоящей армией — порядком трёх сотен бронированных, вооружённых копьями воинов, выстроенных в три шеренги. Они уже знали, с какой стороны меня ждать. Мертвые держали строй, плотно сжав щиты, из-за которых, словно лес, торчали копейные древка с ржавыми нечищенными наконечниками. На бело-чёрных щитах пестрил один и тот же рисунок: белая половинка солнца на черном фоне и чёрная половинка того же солнца на белом… Вернее сказать, не на белом, а на серо-буром от запекшейся крови и несмываемой грязи. Вместо зрачков в глазах этих солдат чернели провалы, в которых можно было потерять свое «я».

Ставни на окнах главного дома были плотно закрыты. Возможно, тут до Гнилоуха жил сам Цветоуст, который теперь, укороченный по плечи, красовался украшением на коньке крыши.

" Нужен ли некромантам дневной свет или воздух? — размышлял я на ходу. — Наверняка вся эта вонь — благоухание для его обоняния и мозга, иначе бы он навел тут порядок и, как сказала бы Лара, санитарию…'

Я перепрыгнул с забора на отвес второго этажа какой-то башенки, находясь на расстоянии, куда простой смертный не может докинуть копьё, и с него окинул взглядом мёртвое воинство. Почему-то мне казалось, что попытайся я перелететь через зомби-строй, меня тут же посадят на десятки копий. Смирившись, что в позиционной войне пока выигрывает некромант, я выкрикнул:

— Чилли Гнилоух, я пришёл поговорить!

Некоторое время ничего не происходило, затем верхнее окно распахнулось, и в проеме показался уже знакомый мне персонаж.

— Неужели тебе, светломирец, так одиноко, что ты пришел говорить с мёртвыми? — начал он со странной шутки.

— С волками жить… — буркнул себе под нос я и прокричал в ответ: — Мне нужно кое-что из твоих вещей!

— Уйди, попрошайка! Тут не подают, тут сами нуждаются! Я бы пригласил тебя, но из тебя же даже простенького мертвяка не сделаешь! Эх… такое тело испортил светомагией… — Чилли внезапно замолчал, будто вглядываясь в меня, и затем неожиданно произнес: — Ну заходи… если не страшно.

Строй расступился, образуя коридор щитами внутрь. Копья, как по команде, враз взмыли над головами. Гнилоух исчез в своем окне, и тут мне стало действительно не по себе. Что-то внутри кричало, что это ловушка, но что-то убеждало в обратном: мол, я ведь уже говорил с ним в другом испытании…

Спрыгнув с башенки, я направился к организованному для меня коридору, попутно не забывая смотреть сквозь тени.

Среди мёртвых были и тела с артефактами преимущественно серебряной лиги, но не встречалось ни одной тени или искры. Не было и теневых нитей, как у обычных зомби, и это наводило на мысль, что каждый стоящий в строю имеет толику своего сознания. Подойдя к мёртвым, я применил Ци и прыжком взлетел на козырёк над открытой двустворчатой дверью, затем, встав на карниз второго этажа, подтянулся до третьего, добравшись до единственного открытого окна.

В комнате было темно. Лучи, проникающие сквозь загораживаемый мною оконный проём, преломлялись внутри белёсым дымом.

Чёрномаг сидел в кресле-качалке и вдыхал дым через длинную кишку, уходящую в оскаленную пасть выделанного человеческого черепа, на макушке которого аккурат в центре прибитой к нему серебряной короны лежали угли.

— Светляк, тебя что, горные обезьяны посвящали? — ухмыльнулся Гнилоух, когда я свесил ноги внутрь комнаты, оставшись сидеть на подоконнике.

— Да, — коротко ответил я, наблюдая, как бурлит внутри агрегат, созданный из черепа и кишок.

На удивление в комнате совсем не воняло. То, что курил некромант, перебивало любые запахи, давая свой не такой уж и неприятный оттенок из каких-то сладких ягод.

— Будешь? — протянул мне кишку Гнилоух, как будто я мог просто так, через расстояние в десяток шагов, вытянуть руку и взять курительный мундштук.

— Спасибо, откажусь.

— Нет никаких богов. Если бы они были, они бы допустили вот это всё? — усмехнулся маг при слове «спасибо», пошевелив тонкой стальной палочкой угли на черепе, — Так что тебе нужно, посвящённый обезьянами паладин, да еще и королевских кровей? Знаешь ли, редко тут, в глуши, встретишь парня с талантом мага и воина одновременно. Одни бездарности вокруг, которые лишь на заготовки годны.

— Ты не спросил, откуда я тебя знаю, и даже не спросил, как меня зовут, — начал я издалека.

Маг отрицательно покачал головой.

— Мне всё равно, палладин, кто ты и даже какого рода. Вижу, что светломирская знать ко мне в Гнилоград пожаловала, а кто ты и что ты, мне всё равно.

— Почему же тогда впустил?

— А какой смысл нам с тобой бодаться? Я как тебя увидел, всё думал, когда же ты про тысячи убиенных начнёшь мне морали читать, а ты меня удивил своим материализмом, несвойственным вашему брату. Вы ж наивны, как дети, несправедливости не выносите, и вот тебе на. У меня на пороге — паладин серебряной лиги, и впервые на моей памяти речь не об отмщении.

— Мне нужны твои дневники, чтобы кое-кого оживить, — произнес я. — Он сейчас в Залах стенаний.

— А что в Залах стенаний делает светляк? Это же наше место. Или его вы тоже хотите захапать своим послесмертием?

— Мне нужны твои записи, чтобы научиться проламывать в них бреши.

— Да ты с ума сошёл, светломирец. Тебя ж, серебряного дурака, даром что ты паладин, сельтары на салат порубят или звери сфер захарчуют. А я — некромаг, а не лекарь, я воскрешать никогда не умел, не умею и уметь не буду. Ты смотри, дурак, на тебе и так печать судной недели. — Некромант закатился смехом, переходящим в кашель — видимо, дым попал не в то горло.

«Зачем я с ним говорю? Нарезать его мелкими кусочками — и дело с концом!» — прорычал мне мой внутренний голос.

Будто услышав мои мысли, маг вдруг стал серьёзным и глянул на меня своими безумными глазами.

— Потому, что я — архимаг серебряной лиги. Ты не видишь сквозь туман, а я покажу тебе. — Некромант вскинул обе руки в мою сторону. На пальцах сияло два кольца в виде змей, кусающих плоть. — Я дважды проходил испытание и теперь владею сразу двумя артефактами. Я слышу твои мысли. Удивлён, светляк, что не только у тебя есть талант дуального культиватора? Я мог бы убить тебя даже силой мысли, если бы не один вопрос, который я не могу разглядеть сквозь свет твоей искры.

— Какой же? — спросил я уже приготовившись к бою.

— Кто дал тебе перстень, как у меня?

— Тот же, кто и послал за твоими дневниками. Ты сам, когда я выпустил тебя из этой сферы.

— Ты хочешь сказать, что я — зверь сферы? — снова заулыбался черномаг и откинулся на спинку.

— У тебя — два перстня серебряной лиги, но нет бронзовых артефактов, — продолжал я, наблюдая за тем, как с лица мага медленно сходит улыбка. — Ты сидишь в крепости уже около месяца. Неужели у тебя возникает ощущение, что ты тут целую жизнь, раз даже готов говорить с паладином? Будь ты реален, я бы никогда не прорвался сквозь твои орды. Но я тут потому, что сюжет сферы вёл меня к тебе. Ты умер уже очень-очень давно, на плахе у Цветоуста, а перед смертью отдал мне этот вот перстень.

— И ты просто зашёл второй раз в сферу? — нахмурился Чилли. — Значит, если ты получишь мои дневники, сюжет завершится и я обрету послесмертие?

— Не знаю как насчёт посмертия, но этот сюжет завершится точно. Сфера создавалась на основе твоей жизни. Реальный ты, кстати, снова жив благодаря тому, что у меня слишком много врагов, и в данный момент ты опять терроризируешь Лозингар.

— Гнилоград! — Некромант встал и, отложив курительную кишку, направился в угол комнаты, где стоял старенький посеребрённый комод, и, открыв скрипнувшие дверцы, выдвинул стеллаж с книгой. — Я назвал город Гнилоградом. — Затем он подошел ко мне, держа книгу в кожаном переплёте и бронзовой окантовке, и, протянув ее мне, тихо произнес:

— Ну, тогда на. Заверши моё посмертие, и как можно скорее.

Я принял мануал из его почерневших от грязи и пепла рук и коротко кивнул.

— Дай мне выход из твоего замка. Мне нужно вернутся с группой.

— Будет тебе выход. — С этими словами некромант вернулся в своё кресло.

Я выбирался из главного здания Гнилограда быстрым шагом, постепенно перейдя на бег, под молчаливые взгляды окружавших меня зомби. Они расступались на моём пути, даже когда я подбежал к уже открытым крепостным воротам.

На первый взгляд мне очень и очень повезло, что я так вот просто получил рукописи некроманта, но на второй… Я смотрел на книгу сквозь тени и не видел ничего, но мои ощущения светломага говорили со мной языком энергий. Если верить ему, мануал в бронзовой броне был не так прост.

На краю леса меня встречали. Шут держал перед собой мою широкополую шляпу, а Цура сложила руки на груди и недовольно топала ножкой.

— Как ты туда пошёл без нас, один? — сердито набросился на меня Блик.

— У тебя получилось? — удивилась книге в моих руках девушка.

— И да и нет, — мотнул я головой.

— Что это значит?

— Это значит, что за короткое время в этих вот лесах мне нужно изучить эту книгу.

— Погоди, а почему бы не взять эту штуку в Тёмный мир и там не изучить? Мне тут не нравится, — запротестовал Блик.

— Потому что хватит таскать из сфер проклятые артефакты. Я уже один такой вынес… Второго некроманта Тёмный мир не перенесет. В общем, я не доверяю тому, кто дал мне эту книгу, поэтому, команда, нам нужно задержаться, пока я хотя бы бегло не ознакомлюсь с текстом.

— То есть ты считаешь что тебе её отдали, чтобы вернуться в мир живых? — уточнила Цура.

— Я почти уверен в этом. И пока я буду штудировать мануал, за нами могут прийти звери сферы.

— Отлично! — обрадовался Блик. — А я-то хотел тебя уличить: мол, сам качаешься тут, а о товарищах по опасному культивированию забыл…

— Просто сожги «светом» дурную информацию из неё и пойдём отсюда, — произнесла Цыра и направилась в глубь леса.

Я почувствовал себя дураком. Маг, ничего не понимающий в светомагии, подсказывал мне, как снять предполагаемое проклятие. Я не знал, что именно наложено на книге — моего разума с остатками Ци в левом кинжале не хватало, чтобы идентифицировать это, — но я чувствовал внутри что-то злое и теперь после слов Цуры радовался, что не нужно оставаться в сфере дольше, чем нужно.

Пальцы легли на обложку, и я, подобно Блику, вызывающему «горячие руки», на выдохе пропустил сквозь мануал свет. Запахло паленой шерстью. В голове взвыло десятками голосов то, что умирало внутри книги под лучами прогоняемого сквозь страницы солнечного потока. Значит, я все-таки оказался прав, предполагая, что Гнилоух снова захочет вырваться в Тёмный мир. Теперь понятно, почему слуги Триединого охраняют эту сферу: судя по всему, попытки прорыва отсюда в прошлом уже случались…

Погруженный в свои мысли, я снова очутился в лесу с маленькими кривыми деревьями. До моего обоняния вновь донеслись запахи свалки современного Лозингара, которому, впрочем, весьма точно подходило и данное черномагом название «Гнилоград».

Глава 16 Подарок некросферы

Мы вернулись тем же путём, что и пришли. Пост всё еще пустовал, а это значило, что мы пробыли в сфере совсем недолго и наш обман пока еще не раскрыт. Взгляд сквозь тени на собственный артефакт, отвечающий за магические способности, дал возможность оценить, насколько изменилось внешне бронзовое кольцо. Змейка уже не кусала палец, а удобно лежала на страницах раскрытой и все еще миниатюрной книги, несмотря на то что она увеличилась в размерах и теперь немного закрывала бронзовыми страницами пару соседних пальцев.

— Поздравляю с успешной культивацией, улучшением бронзового артефакта и переходом в серебряную лигу, — произнёс Зэр, тенью появляясь за нашими спинами.

— Мессир, вы так проницательны! — восхитился Блик очевидным замечанием императора: мы с ним еще не успели перекинуться даже парой слов.

— Мы вернулись, а значит, поход был удачным, — пояснил я ему.

— Растешь над собой, Райс! — похвалил меня Зэр. — В этот раз никакую тварь сюда не принёс? А то из таких сфер постоянно кто-нибудь пытается выбраться…

— В этот раз нет, — покачал я головой.

Как только мы, спустившись с холма по узкой тропке, вошли в трущобы, оставив позади благоухания свалки, Цура повернулась ко мне и, хлопнув по плечу, произнесла:

— Если нужна будет какая-нибудь помощь, ты знаешь, где меня найти. Только не приведи за собой хвост. Удачи в штурме цитадели Триединого.

— Постой! — остановил я её, зная, что сейчас она снова обернется лисой и растворится в тенях. — Может, наложишь на нас иллюзию, чтобы мы смогли войти в цитадель?

— Иллюзи-то я наложу, только вот в цитадель вы под ней не войдете. Там везде антимагия.

— Ты уже пыталась, да?

— Я знала тех, кто пытался. Святоши ловят зарвавшихся культиваторов, Райс Бабуин Бенджи Зиннал, а значит, цитадель для магов нашего полёта неприступна. Кстати, ты думаешь, Эйвин пошёл бы ради тебя на это?

Прозвучавшее больше походило не на вопрос а скорее на слабую попытку разубедить меня в моем намерении.

— Не знаю, Цур, я же не Эйвин, — слегка улыбнулся я на прощанье появившейся передо мной лисице.

— Вот, ваше величество, как знания преображают человека, — прошептал за моей спиной Блик.

— Что ты имеешь в виду? — искоса глянул на него Зэр.

— Смотришь, что человек свою голову суёт везде, и думаешь: дурак-дураком. А потом узнаешь, что он светломирец благородных кровей, и всё встаёт на свои места, — хохотнул Блик и тут же, схваченный мною за ухо и потянутый вверх, вскрикнул от боли.

— Не крючкуй меня, мелкий!

— Ай-яй-яй-яй-яй! — застонал шут.

— Что за слово такое новое? — полюбопытствовал Зэр. — В дневнике некроманта прочитал?

— Это способ вербального давления за счёт уничижения и обесценивания заслуг другого, — выпалил я и осёкся: из каких закоулков сознания я это вытащил?

— Некромантия как лженаука вся состоит из спорных теорий и витиеватых мыслеформ. Твой магический артефакт впитал дневник черномага, и теперь твой разум потихоньку его читает.

— Чем это для меня грозит? — слегка опешил я.

— Ну, образованней станешь. Возможно, циничней, возможно, жёстче. Тебе как светломирцу в любом случае не повредит. Те, кто маскировал твою искру, сделали тебя замкнутым и не похожим на других, а сейчас эта непохожесть повернется в другую сторону… Да отпусти ты моего шута во имя всех сфер, пока эльфа мне из него на одно ухо не сделал!

— Эльфы существуют? — удивился я, отпуская покрасневшее ухо Филиции.

— Не здесь, не в Тёмном мире, но я встречал, сферы созданные их искрами и тенями.

Я глянул в сторону центра города. Вдалеке клубился черный дым, расходясь по сторонам серой дымкой, какая бывает, когда жгут трупы или что-то сырое.

— Если ты хочешь атаковать цитадель, то сейчас самое время, пока все святые отцы высших лиг дерутся с призванным тобой некромагом, — вернул меня к главной мысли Зэр.

Трущобы опустели. Не бегали дети, не валялась возле домиков пьянь, лишь грязь и развешанное на веревках белье напоминали, что здесь живут люди. Я всё ждал, когда мне навстречу из темноты подворотен выйдут представители гильдии воров с вопросами типа: «Почему ты ещё на нашей земле? Что, жизнь не дорога?» Но, вопреки ожиданиям, этого не происходило.

— Странно, да? Где все?— спросил я вслух, невольно начиная нервничать.

— Сидят по домам и боятся… — ответил Блик. Фраза, интонационно явно не законченная, повисла в воздухе.

— Нас? — предположил я.

Ответом мне стала выбежавшая из переулка женщина неопределенного возраста, каких много в неблагополучных районах любого из городов Переката. Она вопила что-то нечленораздельное, мокрое от слёз и соплей лицо исказилось гримасой ужаса. Трагедия развернулась молниеносно: прямо за ней на четвереньках с невозможной для человека скоростью бежал другой местный житель. Всё завершилось одним прыжком. Жертва рухнула под весом мужчины, а тот впился зубами в ее шею и с неистовой силой вырвал кусок мяса прямо с тканью платья.

Завершив своё дело умертвий дикими глазами взглянуло на нас с Бликом.

«Неужели мы всё ещё в сфере?» — мелькнуло у меня в сознании, а тварь уже бежала, выбрав меня новой жертвой. Однако прежде чем я шагнул вперёд, чтобы остановить зомби, Блик неожиданно выкрикнул:

— Усмирись!

Тварь словно замедлилась в своём прыжке. Уже были отчетливо видны послесмертные изменения на теле существа, когда оно вдруг рухнуло у самых наших ног.

— Это что ещё такое? — повернулся я к Блику.

Мой артефакт тут же выдал мне очередную цитату из дневника:

«Зомби второго типа необычайно проворны и обладают прелюбопытнейшим эффектом заразности. Укушенная жертва практически мгновенно по меркам некромагии подвергается бешенству и некропсихозу, однако сама обращается в зомби второго типа в течении часа… Я веду эксперименты в поисках уменьшения времени между ее заражением и обращением в полноценную особь второго типа. „Особь второго типа“… Звучит долго и неэффектно, я назову их 'Заразный бегун».

— Это… я не знаю! — проскулил Блик.

— Бесовский ты шут! — скривившись, прорычал Зэр и посмотрел сначала на Блика, затем на меня.

— Что у тебя в рюкзаке? — спросил я пятящегося Блика, поняв императора без лишних слов.

— Артефакт. Я нашёл его в сфере, когда ты нас бросил! — прокричал шут.

— Почему мне не сказал?

— Потому что я не хочу быть шутом. Я — маг, и это признала уже вторая сфера! А у вас я подай-принеси! А я, между прочем, зомбЕ́й огнем жёг в разы быстрее твоих ударов!

— Придурок… — выдохнул Зэр.

— Как ты думаешь, зачем я применял свет на книгу? — спросил я его, и не дожидаясь ответа, продолжал: — Потому что такие сферы дают лишь проклятые артефакты.

Взгляд сквозь тени пронзил маленькое тело шута насквозь. За его спиной в рюкзаке лежал бронзовый череп, от которого исходили такие же бронзовые нити, опутывавшие сердце и голову Блика.

— Теперь оно будет командовать тобой! — выдохнул я.

— Не будет! — насупился Блик. Нити напряглись.

— Поэтому туда никто не ходит. И за один день мы получили двух некромантов на целый Лозингар, — покачал головой Зэр.

— Гнил…Гнилоград… — проскулил себе под нос Блик и сам испугался сказанного.

— Ладно, с твоим артефактом разберёмся потом. Сейчас главное — вытащить Эйвина и уйти из города, — сказал я, примиряюще подняв руки и отчетливо понимая, что передо мной стоит огненный маг, которого, возможно, контролирует злой череп. В последнем я почему-то не сомневался.

— А ты сможешь уйти? — с непривычным для себя сомнением произнес Зэр. — Нет ли в твоей искре противоречий? Я про то, не утратишь ли ты дар, отдавая город на растерзания нежити…

— Нет, — мотнул я головой. — Это злой гнилой город, убивший Лару, а когда зло сражается со злом, лучше держатся в стороне.

Говоря это, я прекрасно понимал, что подглядел сказанное где-то в книге некроманта. Казалось бы, с с виду это была безобидная цитата, но я поймал себя на мысли, что ничего не чувствую к лозингарцам. У меня теперь была цель, а средства её достижения более не волновали.

"А точно ли я носитель искры? А точно ли я королевских кровей?'

— Даже не сомневайся, — произнёс Зэр, исчезая из видимого мне спектра. — Чем дальше, тем больше ты на них похож…

Мы шли к центру, то и дело встречая растерзанных людей. Иногда Блик останавливал новым умением зомби второго типа, иногда же они не падали, и тогда мне приходилось махать руками и ногами.

Я никогда не увлекался религией, да и бабушка не водила меня с Ларой в единственную трестскую церквушку. Поначалу я всё не мог понять, почему, и как-то, попав туда самостоятельно, понял, что это совсем не моё. В памяти отпечаталась та единственная услышанная проповедь, которую читал унылый священник вялым, чуть нетрезвым голосом. Текст был о деяниях Триединого во времена эры злодеяний, еще до альянса трех морей, с которого и начиналось наше летоисчисление.

Лозингарская цитадель более походила на замок, укрепленный железом и магией, нежели на те церкви, что находились в маленьких городах и сёлах. С ними ее роднил, пожалуй, лишь треугольник на вершине остроконечного шестигранного конуса. Сама по себе цитадель представляла из себя высокое здание из крупных каменных блоков, какие не всякий человек сможет обхватить так, чтобы на другой стороне камня соединить пальцы рук. Блоки были оштукатурены серым раствором, поверх которого впоследствии нанесли фреску с сюжетами из жизни Триединого в нашем мире. Окна, настолько узкие, что в них не смог бы протиснуться даже ребенок, были украшены витражами в ярких сине-красно-золотых тонах. За ними прекрасно бы спрятался арбалетчик. Но первое, с чем пришлось бы столкнуться пришедшему к вере, была тяжелая, окованная железом двустворчатая дверь в полтора человеческих роста высотой.

— Там антимагия, а значит, внутри ты будешь бесполезен, — сказал я Блику, который уже потирал ладони, будто ему было холодно в этот осенний теплый вечер.

— Пожрать! — прошептал в ответ тот.

— Что? — переспросил я.

— Понял, говорю. Внутрь не лезть, работаю, как у дома лекарей, — закивал мне шут. — Утопить…

— Так, — положил я ему руки на плечи, — найди экипаж, на котором мы покинем этот город. Делай что хочешь, но бей магией только врагов. Никаких мирных жителей.

— Да я понял! — обиделся Блик.

— Я не тебе, а твоему черепу, — пояснил я и, перезаряжая арбалет, направился к входной двери.

Глава 17 Некронаучный подход

Чем ближе я подходил к святой цитадели, тем больше видел аккуратно вынутых витражных кусков. Сквозь каждое такое окошко на меня смотрели арбалетные колодки с наложенными поверх болтами. Видимо, запрет на это оружие не распространялся на святых отцов. Я мог рассчитывать лишь на то, что в новой одежде и шляпе не напоминаю того парня с листовок и что опасного колдуна Райса Бабуина Бенджи Зиннала уже уничтожили в доме лекарей.

«Золотая кольчуга» и «стойкость кедра» наложились одновременно, и я инстинктивно прыгнул вперед, чтобы кувыркнуться по твердым камням. Болты зарикошетили о защиту, больно тыкаясь о кожу и обрывая одежду. Одному из обороняющихся повезло меня ранить. Мое бедро ошпарило болью, и я рухнул на мостовую. Святоши выбрали лучшее время для атаки, подпустив меня так, что до стен цитадели было еще относительно далеко, а назад дороги уже не было.

— На что ты рассчитывал, атакуя в лоб? — заорал в моей голове Зэр.

— На твоё утверждение, что все ушли на войну с некромантом! — рявкнул я в ответ.

— Это было предположение, олень! — в тон мне огрызнулся император.

Между перезарядкой арбалета есть момент, когда боец упирает его в пол и рычагом натягивает тетиву. В меня выпустили, наверное, с десяток болтов, пока такой момент наконец настал. Я вскочил, выставил левую ладонь вперёд, будто щит, и, зажмурившись и рванув к двери, призвал «свет», надеясь ослепить стрелков так, чтобы они не смогли стрелять под прямыми углами, когда я прижмусь к стенам.

Вспышка получилась не сказать чтобы очень сильной, а кое-кто все-таки успел выстрелить в мою сторону, но я был уже под стенами. Приподняв правую ногу, я увидел, как мои новые штаны окрашивает бурым. Болт сорвал кожу и, возможно, пробил мышцу, изменив траекторию полета благодаря одному из защитных умений.

Магические артефакты были пусты и холодны, словно снег на горных ледниках, однако моё воинское Ци ещё давало мне надежду на успешный штурм, пусть даже той крепости, где меня ждали.

— Лей! — донеслось сверху, и я, успев дёрнуть дверь, осознал, что она заперта на что-то очень тяжёлое. Мои воинские артефакты, несмотря на то что всё время хранили тепло, в момент прикосновения к дверной ручке вдруг охладели и начали нагреваться, лишь когда я разжал ладонь.

Струи масляной жидкости хлынули из бойниц почти под самые стены. Мой плащ и шляпа оказались сплошь заляпаны горячей, почти что кипящей жижей. «Стойкость кедра» не давала по-настоящему «насладиться» льющейся смолой. Но жар и ранение — это было ещё пол-беды…

Сверху полетели факелы.

Одним движением я стянул с себя плащ и шляпу и, скомкав вязкую одежду, метнул ее, как шар, влево вдоль стены, отбив один из факелов. За моей спиной уже пылало, а я бежал сломя голову под стены соседнего дома, где не лилась смола и не стреляли арбалеты.

«Опыт боёв показал, что зомби очень восприимчивы к огню и светомагии. Отсюда делаю вывод, что крепости надо штурмовать волнами, посылая вперёд зомбЕй первого типа, которых я назвал Кусаками, а уже потом — Заразных бегунов и Ядовитых крыс», — всплыло у меня в голове.

— Нет у меня времени и сил, чтобы нападать на них волнами. И шкура у меня одна, и она, хоть и не мертвая, но тоже реагирует на огонь… — пробурчал я негромко, без труда вышибая плечом дверь соседнего дома и оказавшись в шляпной лавке.

— Райс, — окликнул меня Зэр, — цитата не к месту, конечно, но даже мертвецы хитрость используют.

— Вообще-то я чуть не сгорел, а на подходе чуть не стал подушечкой для болтов, так что выражайся, пожалуйста, точнее! — огрызнулся я.

— Точнее, говоришь… — хмыкнул Зэр. — Ну если точнее, то спереди у них — стены и бойницы, а с тылу что? Неужели святым отцам еду и горшки через парадную выносят? Может, там даже антимагии нет.

— Это не антимагия, а антикультвационная сила…

— Да без разницы, как это называется. Ты хочешь своего спарринг-партнёра вызволить? Значит, надо пробовать всё. Кстати, как ты думаешь, почему они не выходят, чтобы тебя добить?

— Боятся меня как культиватора? — предположил я.

— Или ждут, пока к ним подмога придет. Или их там ограниченное число — не больше тридцати.

«Особое внимание, — зазвучала в голове очередная цитата, — нужно уделить потере контроля над некрослугами в зонах культивационной тишины. Такие зоны расставляют светомаги и темнолекари. Некроконструкты теряют связь с исходными приказами и подвергаются инстинктам, а в таких зонах инструмент может навредить самому мастеру. Заметка на будущее: я в такие места ни ногой, особенно с подопечными».

Я поднялся на второй этаж опустевшей лавки, сильно сомневаясь в том, что даже если я найду задний двор цитадели и смогу проникнуть внутрь, там будут какие-нибудь послабления по антикультивационнуму слою. Значит, явно придётся обойтись без Ци.

Скрипучая лестница привела меня в коридор с перилами по одну сторону и стеной с дверями по другую, который заканчивался тупиком и узкой настенной лесенкой, ведущей на чердак сквозь люк на потолке. Когда я поднялся к нему и попытался откинуть верх, дверца не поддалась, будто упиралась во что-то тяжёлое и, судя по всему, твёрдое. Недолго думая, я подпрыгнул и, вложив свою энергию в захват, схватился за балки люка и повис на нём, пару раз дёрнувшись всем телом в надежде, что он поддастся и выломается. Ничего не получилось, и я спрыгнул обратно.

Люк и заслон над ним делали на совесть — видимо, на случай визита кого-то наподобие меня. Да, эта шляпная лавочка совсем не напоминала таковую, однако вполне подходила на роль какой-нибудь служебной постройки, примыкающей к цитадели.

— Попробуй «укусом кобры» в прыжке, — предложил Зэр.

— Это мысль, — согласился я и, подпрыгнув, направил свой удар вверх, пнув в центр люка.

Ци ушло. От удара люк сорвало с петель: энергия стопы подбросила лежащий на нем груз и унесла во тьму чердака. Крыша надо мной жалобно скрипнула.

Снаружи послышались звуки. Кто-то рычал и царапался в двери цитадели, вновь свистели выстрелы и разряжались механизмы арбалетов, снова раздался треск горящей смолы и короткие команды обороняющихся.

— Твой некромант перестарался, — хохотнул Зэр. — Похоже, весь город теперь в его созданиях.

В лавку забежало горящее умертвие и, метаясь по первому этажу, начало разносить огонь по выставленным вокруг шляпам. Они тут же вспыхивали, заражая огненной болезнью всё вокруг.

Я подпрыгнул и растопырил ноги в верхней точке своего полета, чтобы аккуратно встать на края люка. Светомагии хватило лишь на тусклый фонарик, и я ступил на чердак. Его пол был устелен опилками, а значит, это была не просто шляпная лавка. Тут утепляли крышу, тут жили люди…

— Марфа, горим! — донеслось снизу.

— Не отвлекайся, — шепнул мне Зэр.

— Кто-то говорил про то, что если идти против совести, искра погаснет, — ответил я.

Внизу уже слышались рык и звуки борьбы.

— Гиена… — бессильно выругался Зэр.

Я прыгнул в отверстие и снова оказался на втором этаже. Здесь уже всё горело. Прямо по коридору лежал упитанного вида мужичок в голубой пижаме и отчаянно пытался сдержать навалившегося на него зомби, стискивая того за горло.

Быстрым шагом я подоспел к ним и на выдохе ударил в голову умертвия ногой, словно это был кожаный мяч. Голова не отлетела, — видимо, тело досталось тёмным силам сравнительно недавно, — но позвонки хрустнули, и клацающая морда зомби повисла на мягких тканях, заваливаясь назад.

Я подал руку мужичку и, заглянув в спальню, увидел испуганные глаза женщины среднего возраста, одетой, как и мужчина, в пижаму. Не в силах шевельнуться, она сжимала перед собой трясущимися руками столовый нож. Её лицо сковала гримаса ужаса.

На улице вновь заработали арбалеты и показались языки пламени от льющейся и поджигаемой смолы.

— Надо уходить через крышу. На улице зомби, — сказал я и одним махом поднял мужичка, которого распознал как хозяина лавки.

— Мой магазин… — только и проговорил он, глядя на пламя и на вбегающие внутрь фигуры.

— Другой откроешь! Выводи жену через люк.

— Люк закрыт. Отцы заложили его плитой. И выходы на крышу заколотили, — пробормотал хозяин, быстро подходя к супруге и стараясь вывести её ко мне, придерживая за плечи.

— Давайте наверх, сейчас вам будет путь, — произнёс я и почувствовал, как левый перстень потеплел.

— Знаешь, как погибали паладины? — неожиданно спросил Зэр.

— Кто? — переспросил я, подаваясь вперёд и перекрывая лестницу, по которой уже скользили на четвереньках обретшие вторую жизнь некролюди.

— Световоины, мать их! — прошипел император.

Я уже выхватывал саи, замечая, как в пространстве теней в мои ладони вместе с ними впрыгнули два артефакта серебряной лиги.

'Артефакты часто выбирают материальную основу и дублируют её, становясь с ней единым целым, однако разрушение материальной основы не ведёт к разрушению артефакта. Занятно, что их трудно поглощать — нужно сначало изъять их из материи. Означает ли это, что тяга к материи нематериальных артефактов есть естественная защита оных от поедания культиваторами? Если это так, то артефакты имеют сознание и даже ум, но я гоню этот бред из своей головы и думаю, что это всё — опиум и алкалоиды, чёртовы галлюцинации…

— … паладины часто гибнут, спасая всех вокруг себя и получая эйфорию через световой артефакт, — закончил монолог император.

За моей спиной уже пробиралась ко люку семья шляпников.

Ножи ударили наотмашь, отсекая тупую голову первого зомби, дерзнувшего оказаться передо мной. Я пнул его на этот раз обычным пинком, сбрасывая тушу к его товарищам, чтобы хоть немного помешать им подниматься ко мне.

— Свет! — выдохнул я.

Зомби поморщились и заскребли по лестничным ступеням, будто только светомагия способна была пробиться сквозь мертвецкую дымку их глаз.

Я медленно отступал, а они крались, скалясь и щелкая гнилыми зубами, уже сточенными до щербин и от этого еще более опасными. Правая рука заныла, будто напоминая мне об укусе внутри сферы.

«Я вставил некроконструктам инстинкт сообщать личу о встречах со светомагом или паладином с аурой по невербальной некросети, а также настроил зомби второго и третьего типов не атаковать, а действовать волнами, тратя Ци противника на дорогие защитные средства. Это дало отличные результаты даже с превосходящими меня по лиге культиваторами. Занятно, что мертвецы хоть и являются порождением моей воли, атакованный ими культиватор не считается сферами вызванным на поединок. Так я могу не опасаться, что за мной придут звери высших лиг как за нарушителем закона сфер. Возможно, это из-за того, что некроконструкт не поглощает артефакт противника. Заметка: Надо будет разработать способ, чтобы мертвецы могли оповещать лича о силе культиватора, загонять его, словно зверя, передавая сведения личу должного уровня, чтобы, победив, тот мог бы забирать артефакт и приносить его мне. Мечты… Мечты…»

— Вот! Научный подход нормальные люди две с половиной тысячи лет к культивации делали, а ваши за полторы тысячи ввергли всё наследие предков в какую-то охоту за колдунами, — восхитился Зэр ремаркой автора.

— Этот научный подход людей жрёт и в себе подобных обращает, — напомнил я Зэру, не заметив, как коснулся спиной стены коридора.

Зомби уже не нападали, а, рыча, отбегали от меня и снова кидались, останавливались за пяток шагов и снова отбегали на четвереньках.

Я взлетел в люк, освещая чердак лучиком света. Меня уже ждала семья шляпников. На этот раз нож был у мужичка, а его супруга жалась к его спине.

Подойдя к каменному блоку, весившему, наверное, как половина коня, и уперевшись в него руками, я подвинул его на прежнее место, закрывая зияющее отверстие.

— Так, теперь выход с чердака… — проговорил я и направился мимо лавочников на другую сторону крыши.

Серые доски оказались не такими прочными, как могло показаться на первый взгляд, и я без труда вырвал их одну за одной голыми руками, затем, обернувшись к семейной паре, указал на проход, который уже заливало алое вечернее солнце:

— Ну! Там, впереди, безопасно. Но на улицы вам лучше не спускаться.

— Спасибо тебе, кто бы ты ни был! — затараторил лавочник. — Всегда заходите в наш магазин, всегда!

В ответ я лишь кивнул, провожая их взглядом. Сквозь балки и сухие опилки уже пробивался дым. Интересно, мелькнула мысль, в какой это магазин меня пригласил шляпник, если сейчас этот сгорит дотла?..

— Райс, я заглянул сквозь крышу. Там тоже арбалетные гнёзда и тяжелая дверь, — сообщил появившийся рядом Зэр.

— Ну и как быть? — развел я руками, пряча саи.

— Ломай стену тут! — указал Зэр сквозь боковину чердака прямо над люком. — Она вплотную прилегает к крепости.

— Там же камни необъятные…

— Да, но кладка прямая, а не полигональная. Кроме того, ты световоин серебряной лиги, а это — всего лишь камни.

— На них антикультиваторный заслон.

— Когда обезьяна взяла в руки камень, она стала человеком! Вот и ты возьми камень! — указал Зэр взглядом на плиту, закрывающую люк. — Только поторопись. Когда откроешь люк, появится тяга, как в печке, и всё пламя рванет сюда!

— Слушай, откуда ты знаешь про эту теорию происхождения людей? Ее же впервые упоминают в книгах про Триединого, а ты же жил раньше.

— Да чушь этот ваш Триединый! Даже дети знают, что человек — это зверь из сферы, которого выпустили предыдущие народы. Мы были для них великанами, как кара за их дела и нарушения закона сфер. Но когда мы уничтожил всех лилипутов, то стали плодится и размножаться и, не желая возвращаться в сферы, заняли Тёмный мир.

— Звучит еще бредовей, чем происхождение от обезьяны, — хмыкнул я и подошёл к плите.

— К тебе это не относится. Это — история Темного мира, а ты, светломирец, будь добр бери камень и ломай эту дурацкую стену, пока мы тут не сгорели с тобой из-за твоей болтовни!

— Моей болтовни? — переспросил я и, улыбаясь, поднял плиту.

Затрещали балки. Вырвавшиеся из отверстия языки пламени тут же лизнули мою одежду. Я размахнулся и, крутанувшись вокруг своей оси, засадил камнем по смежной с цитаделью стене.

Глава 18 Казематы Триединого

Доски чердачных перекрытий выгнулись в ее направлении. Пламя из люка, пыхнув, взмыло до самой крыши, выползая по остроконечному потолку к тому пролому, через который ушли шляпники. Я невольно поморщился от дохнувшего мне в лицо жара.

— Отойди и раскрути плиту в руках, а потом запусти, как снаряд из катапульты! — посоветовал Зэр.

Вместо катапульт армия Переката моего времени давно уже имела пушки и несколько баллист с фугасными фитильными наконечниками, но смысл совета был понятен и так.

Нагнувшись, чтобы не быть опаленным огнем, я старался не дышать гарью и пару раз смахивал с волос обжигающие голову искры. О причёске можно было забыть. Я приподнял блок и начал его раскручивать, надеясь лишь на прочность пола.

Виток и ещё виток. Я концентрировал своё Ци на том, чтобы удерживать плиту и одновременно не поддаться её инерции. Наконец на одном из оборотов я отпустил импровизированный снаряд, придав ему толчком обеих рук дополнительную энергию. Плита устремилась в точку, где уже была намечена проломленными досками мишень.

Грохот и скрип сухих досок слился с громыханием камней, ознаменовав мой успех. Пламя получило дополнительную тягу и теперь лезло еще и в цитадель.

Выхватив арбалет и приведя его в боевое положение, я наложил на себя «стойкость кедра», вдруг осознав, что защита стала лучше, явно вырастив до «стойкости храма».

Я рванул в пролом и, пробегая через пламенную завесу, на мгновение зажмурив глаза. Под моими ногам вдруг стало пусто, и я рухнул вниз, инстинктивно балансируя на чём-то неровном. Правая нога подкосилась, и я осел. Культивационная сила больше не поддерживала меня, и арбалетная рана в ноге вновь напомнила о себе резкой болью.

Осмотревшись по сторонам, я понял, что оказался на какой-то лестнице. Судя по доносившимся из-за каменных стен звукам, на улице шёл плотный бой. Цитадель жгла и отстреливала восставших зомби.

Я увидел их первым. С нижних этажей ко мне бежало двое стражей со щитами и булавами, но без каких-либо шлемов: святые отцы явно не привыкли к равным боям «строй на строй». Я навскидку разрядил арбалет, попав в глазницу первому. Второй прикрылся щитом и, перепрыгнув через тело сотоварища, побежал быстрее. Я быстро перезарядил арбалет и выстрелил чуть выше колена, пробив стражу ногу. Тот рухнул на ступени и застыл на лестничном пролете под накрывшим его щитом. Я поднялся и, прихрамывая, обошел его и направился вниз. В самом деле, зачем мне проливать лишнюю кровь, когда противника устраняет банальный болевой шок? Я же не они, в конце концов…

Моей конечной целью был подвал: во всех порядочных замках и крепостях там часто располагались пыточные и тюремные камеры. Я спускался, а щит убитого болтался на моем предплечье пока я натягивал тетиву заново. Карманный арбалет хоть был и небольшим, но всё же требовал силы обеих рук.

В холле перед дверью, той самой, у которой снаружи меня поливали смолой, всё, от стен до лестничных перил, было украшено золотом. В глазах аж рябило от треугольников и сияющих ликов одних и тех же людей, подающих с картин минерал, колосья и детей. В углах холла первого этажа стояли муляжи рыцарей в доспехах и с алебардами. Я убрал арбалет в разгрузку и взял одну из алебард так, что за спиной оставалась большая часть древка. Для боя внутри помещения она не очень годилась, хотя во всем остальном была отличным оружием, но все-таки…

В запертую на массивный засов двустворчатую дверь постоянно скреблись и ломились. Сквозь тонкие щели между досками в холл просачивались тонкие струйки дыма. У меня мелькнула было мысль открыть её для зомби, чтобы святым отцам было чем заняться помимо задымления, пока я брожу по их темницам, и, дождавшись, когда давление на дверь прекратится, я скинул на пол толстенный, окованный железом брус засова, засунув вместо него алебарду. Дверь сломают обязательно, но не сразу, а к тому времени я уже буду внизу. Ну а дальше… как-нибудь разберемся.

Взяв у другого муляжного рыцаря в сияющих доспехах еще одну алебарду, я похромал дальше в поисках перехода в подвал, держа перед собой щит и памятуя об огромном количестве арбалетных расчётов в цитадели. К моему счастью, Зэр в очередной раз оказался прав: все силы святош были наверху, и на пути к тюрьме я никого не встретил.

Грохот распахивающейся центральной двери застал меня, когда я отворял незапертую решетчатую перегородку, за которой уходила вниз мрачная лестница. Прикрыв за собой перегородку, я снял со стены масляную лампу с привязанным на веревке огнивом и, чиркнув металлическим стержнем о кремень, начал спускаться в казематы. Тут было сыро, холодно и мрачно, как и положено во всех порядочных казематах. Свет от лампы едва рассеивал темноту. Пройдя мимо нескольких дверей, запертых на навесные замки, которые без труда удалось сбить моей алебардой, я миновал пыточный зал. Тут было всё: дыбы, косые кресты с кандалами, столы и горны с множеством инструментов дознания. Наконец я оказался в коридорах с камерами. Здесь стены выглядели цельными, словно святые отцы вырубывали проходы прямо в скальной породе.

— Эйвин! — позвал я. Эхо разнесло мой голос по всему подземелью.

Мне не ответили, но во вмурованных в камень клетках зазвенел металл, зашелестели тюремные койки, застонали люди. Гул нарастал, будто подпитывал сам себя, и наконец меня окликнули:

— Эй, месье околит, будет ли сегодня обед?

Я посмотрел в ту сторону, откуда доносился голос. В свете лампы говоривший был темнее ночи — наверняка житель королевства-пустыни Вуурдэ или вообще человек без родины, морской бродяга. Возможно, пират…

Я переложил алебарду в руку, на которой висел щит, чтобы подсветить узника, и, приблизившись к вмурованной в стену клетке, выдал первое, что пришло на ум:

— Я не околит, а опасный колдун.

— Это же лучше, чем обед! — явно обрадовался чернокожий парень. — Если вы тут, значит, там, наверху, что-то неладное? — Он многозначительно указал пальцем на потолок.

Его глаза были черно-красными, а волосы, на удивление седые, курчавились во все стороны привычными для темнокожих кудрями. Из одежды узник носил лишь набедренную повязку. Сухое тело было покрыто различными шрамами — рваными, кушеными, колотыми и резаными.

— Мне нужен Эйвин, — сказал я. — Ты знаешь, где он?

— Слушай, — хитро усмехнулся тот, — выпусти, а я тебе всех покажу, Тут столько Эйвинов — считать устанешь.

Зрение сквозь тени здесь будто бы ослепло, но откуда-то я знал, что говоривший со мной — культиватор.

На клетке висел старый крупный замок с вырезанным номером 11. Пустяк для культиватора средней руки, но тут была культивационная тишина, и потому он являлся действительно серьезным препятствием.

— Кто ты по классу? — спросил я, запихивая четырёхгранный штырь алебарды за дужку замка.

— Опасный колдун воздуха, надо полагать! — в тон моей первой реплике ответил чернокожий.

— Маг?

— Самый настоящий! — произнес он в тот самый момент, когда замок под моим напором сорвался вниз.

— Не завидую тебе, — выдохнул я. — Наверху — мертвецы ходячие и братья Триединого с арбалетами.

— Ничего страшного. Лучше в бою сдохнуть, чем, словно баба беременная, для кого-то артефакт растить! — Он вышел из клетки, оглядываясь по сторонам. — Тебя как звать-то?

— Да неважно. Веди меня к Эйвину.

— Слушай, ты тут освобождаешь меня, у тебя вся одежда в крови, наверху переполох, ты говоришь что там мёртвые со святыми отцами… Мне важно знать, кто ты такой, раз всё это сделал! Вот я — Дуклат с Тура, а ты?

— Бенджи Зиннал. Давай, веди меня к Эйвину, как обещал.

— Ух ты! Тот самый Бенджи, который дал опорожнится змееголовым и выиграл большой приз Ливона?

Я уже начал терять терпение, и голый маг, видимо, почувствовав это, осёкся и, посмотрев мне в глаза так, словно мог смотреть сквозь тени, серьезным тоном произнес:

— Тут каждый второй Эйвин. Каждый второй нуждается в свободе, тем более раз ты пришел, потому что следующий, кто осмелится ворваться в тюрьму инквизиции, появится еще через тысячи лет. Тут же не только культиваторы есть, но и обычные люди, якобы сочувствующие колдовству. Их всех тоже надо освободить, Бенджи.

— Тяжело, да? С человеком, который портит твои планы? — возник в моём сознании голос Зэра.

— Я ломаю замки на клетках, пока не найду своего человека, — начал я. — Если ты хочешь, Дуклат с Тура, освобождай остальных, пока инквизиция сюда не подоспела. Там, наверху, у двери — дубинки стражников и кусок алебарды. Хочешь — поднимись и возьми их. Там же и открытая дверь на улицу, где нет магической тишины. То есть какие-то от силы сто шагов отделяют тебя от свободы, а ты предлагаешь мне освободить всех?

Зэр в моей голове медленно хлопал в ладоши:

— Ну вот и пробуждается твоя искра. Стоило потерять девушку-лекаря и прогулятся в некросферу, чтобы наконец-то начать рационально мыслить.

— Эй, друг-брат, они же погибнут тут… — начал было маг, но я уже переходил от одной ближайшей клетки к другой, срывая замки с помощью алебарды, как рычага.

— Только время с тобой потерял… — бросил я ему, срывая очередной замок. — Эйвин?

— Эйвин⁈

— Эйвин!

— …

За моей спиной выходили люди. Их тела все как один были в заживших шрамах. Они смотрели на меня, а я старался быстрее, несмотря на хромоту, переходить от камеры к камере, заглядывая в каждую и произнося, как заклинание, имя своего ученика.

За мной, словно хвостик, шёл чернокожий маг. Он подбадривал заключённых, хлопал их по плечам и каждый раз говорил что-то рубленое, вдохновляющее, наподобие такого:

— Эй, парни, давай вломим отцам!

— Выходи давай, ищи оружие, помогай освобождать других!

— Мы свободны телом, но всё еще под гнетом Триединого!

— Кто мы для них? Мы — опасные колдуны! Время показать насколько!

— Я передумал! — произнес Зэр. — Освобождай всех и делай так, как вот этот чернолицый. Пусть думают, что ты лицо этого бунта.

— Но я просто ищу ученика! — ответил я ему.

— Для них ты — тот, кто поднял мятеж культиваторов! Ты искал тут ученика, а найдёшь армию!

— Если зомби не съедят! — съязвил я, выламывая очередной замок

— Если зомби не съедят, — согласился Зэр.

Очередной сорванный пронумерованный замок, очередная открытая дверь. Когда я в очередной раз выкрикнул имя Эйвина, в ответ не раздалось ничего, да и что я мог бы расслышать сквозь гул поднимающегося мятежа? Я было хотел пойти дальше, но мысль, зачем запирать пустую камеру, остановила меня и заставила войти внутрь.

Я пригляделся. Тут определённо кто-то был.

В камере едва помещалась дыба — широкая лавка в человеческий рост с закрепленными по обеим сторонам цилиндровидными валами. На них были натянуты верёвки с петлями, а в этих петлях лежало растянутое, так знакомое мне тело. Ум отказывался принимать действительность, и я подошёл ближе чтобы разубедить себя в том, что я увидел.

Его пытали и оставили так. Руки и ноги были неестественно вытянуты. Кости вышли из суставов, порвав суставные сумки. Под бледной кожей виднелись обширные синяки.

«Мастер Бенджи, а можно и мне в опасные колдуны?» — произнес в моей памяти весёлый лопоухий парень.

Эйвин лежал с открытым ртом, глядя в потолок. Поставив лампу на пол, я склонился над ним. В моей груди горело огнем, а сердце словно сжало тисками. Алебарда поднялась и опустилась четыре раза, освободив его руки и ноги от пут.

Мыслей не было. Молчал и Зэр.

— Бэнджи, — окликнули меня сзади и тут же осеклись. — Это и есть твой друг, да? Тот, кого ты искал?

Я кивнул вместо ответа и положил на пол к коптящей и еле светящейся лампе алебарду и щит, освободив руки, чтобы вправить руки и ноги Эйвина.

— Бэнджи, — тихо проговорил маг, — я сожалею о твоей утрате, но надо освобождать других. Тут узники со всего северного Переката. Кто-то культиватор, кто-то нет, но они еще живы…

— Алебарда и щит на полу. Этого хватит, чтобы открывать камеры, — произнёс я, взвалил на плечи Эйвина, и развернувшись, медленно пошёл прочь из камеры.

Они расступились — Дуклат с Тура и еще один чернокожий человек, огромный даже по меркам жителей парных островов Тур.

Гигант взял мой щит и алебарду и, дождавшись, пока я со своим грузом выйду из камеры, направился ломать замки на тех камерах, до которых я не дошёл.

— Эй, Бенджи, куда ты с телом-то? Не думаешь ли ты, что сейчас не самое удобное время для похорон? — произнес маг, увязавшись за мной следом.

— А и правда, куда ты? — словно очнувшись, поинтересовался Зэр.

— В сферу, к Ларе, — мысленно ответил я Зэру.

— Друг! — окликнул меня Дуклат. — Это, безусловно, был хороший парень, но он умер, а нам нужен такой человек, как ты.

— Зачем? — спросил я машинально.

— Как — зачем? Чтобы наказать всех, кто виновен в этом беззаконии.

— И кто же виновен?

Я продолжал медленно идти к выходу. Вокруг суетились освобождённые люди. Одни зажигали висящие на стенах факелы и масляные лампы, другие начали разбирать пыточные механизмы, видимо, надеясь использовать как оружие цепи, толстые гвозди и доски. Третьи собирали сломанные замки.

— Друг, — не отставал от меня Дуклат, — я был во многих странах. Везде Триединый раскинул свои сети. Везде ловят нас, культиваторов. Пора ответить, пора дать по ушам! Пора убедить королей, что вера убивает, и добиться для нас свободной культивации без предрассудков!

Он шёл за мной, но говорил, почти выкрикивая, так, чтобы его слышали все.

— А это мысль! — согласился Зэр.

— Какая мысль? — устало и чуть ли не безразлично спросил я, не сбавляя шаг. — Короли — марионетки Светлого мира? Триединый — выдумка, позволяющая свободно доить культиваторов?

— Тебе нужно создать с ними группу. Со всеми.

— Зачем? Чтобы ходить в золотые сферы? — не удержался я от иронии.

— Ты можешь встать во главе отряда культиваторов и так начать революцию! — подозрительно воодушевился Зэр.

— Бенджи, ну скажи мне что-нибудь! — выкрикнул маг, так и не услышав от меня никакого ответа. — Вся их антикультивация находится под главным шпилем цитадели. Если сломаем то, что ее порождает, сможем завладеть и оружейкой, и доспехами, а дальше нам нужен тот, кто нас поведет. Я не вижу, в какой ты лиге, но, судя по цвету глаз и по тому, что ты в одиночку пришел сюда ради одного лишь человека… Это ты!

Я остановился и, придерживая свисающего с плеч Эйвина, выдохнул:

— Сначала надо очистить цитадель. На первом этаже — зомби, на втором и третьем — арбалетчики. Дальше — создавать группу и отступать в трущобы, пока сюда не подоспела гвардия с пушками. Так что забудь про механизм. Это сейчас не самое главное. Из оружия можно обойтись тем, что вы тут насобираете, а все остальное, если нужно, добудете в бою.

— Да! Я прямо знал, что ты тот самый, как только тебя увидел! Эй, люди! Нас освободил и ведёт за собой опасный колдун Бенджи Зиннал Кровавый! — выкрикнул маг и полушёпотом произнёс: — Кровавый — это я так, чтобы авторитет тебе нагнать, а то не поверят ведь в тебя…

— Собирай всех, кто покрепче, — ответил я ему. — Первый этаж не дастся нам легко!

Глава 19 Армия проклятых

Труп Эйвина я положил в ту самую камеру, из которой освободил Дуклата. В пыточной толпились люди, разбирающие инвентарь святых инквизиторов на оружие. Взглянув на своего ученика, словно в последний раз, я вытащил из разгрузки парные саи. Впереди меня ожидал тяжёлый бой.

Зомби появились внезапно для всех, кроме меня, скользя освежеванными от трения костями по ступенькам лестницы, наваливаясь и мешая друг-другу. Судя по тому, что я знал, это были заразные бегуны. Я так и не понимал, почему они передвигались на четвереньках, когда как намного удобнее было бегать на своих двоих, но сейчас это уже не имело никакого значения.

Кто-то из узников издал удивлённый крик-вопль, впервые видя подобных тварей. В мгновенье ока четвероногая толпа наводнила собой пыточный зал. Началась бойня.

Освобождённые тут же разделились на три группы: сражающихся, зачем-то бегущих обратно в камеры — видимо, эти еще не понимали, что бегство их не спасет, — и погибших в первые секунды поистине эпического взаимного истребления. Меня толкали плечами, случайно пытались сбить с ног, но я, хромая, продвигался к выходу. За строем бегунов толпились «кусаки», создавая сплошную стену и лишая кого-либо возможности выбраться отсюда хотя бы без боя.

«Строй! — догадался я. — Ими управляют на расстоянии. Значит, где-то снаружи лич. Но как это можно при антикультивационной тишине?»

В это мгновение кто-то из культиваторов швырнул в мёртвых сломанный замок, тут же превратившийся в огнешар.

— Магия вернулась! Бейте магией! — закричал позади меня Дуклат.

«Это не она вернулась, — мелькнула мысль. — Это мёртвые за вас сломали тот самый механизм, который ты ломать хотел…».

Неожиданно для себя я понял, что перестал хромать. К горлу подкатила легкая тошнота, а артефакты вдруг стали тёплыми. Я обернулся. У самого входа в пыточную, прижавшись к стене, стоял худощавый лысый человек со впалыми серыми глазами и неестественно длинным носом. Он простирал к культиваторам руки, и заклинания лечения находили своих пациентов. Что-то подобное освоила и Лара за пару дней до гибели…

— Глаза закрыть! Вспышка! — крикнул я из толпы, направляя в зомби яркий свет, который должен был выжечь теневые линии связей лича и его подопечных.

Сверкнуло. Раздалось шипение. В воздухе запахло паленой шерстью. Ряды умертвиев дрогнули.

В какой-то момент один из культиваторов бронзовой лиги, дерущийся впереди, вдруг повернулся к своим. По его белой бороде текла пена, из носа хлестала кровь. Глаза потеряли осмысленность, и он, прижав к себе стоявшего за ним культиватора, одним махом отвернул ему голову голыми руками.

«Тех, кто при жизни владел магией, можно обратить в лича, за исключением светомагов (бесполезные создания). С воинами же все по-другому, и иногда укушенный может впасть с некробешенство. Примечательно, что где-то внутри у каждого культиватора сидит тот тотемный зверь, который его посвящал. Именно его черты обретает обращенный в зомби культиватор. Несмотря на то что животные бывают разные, я называю таких обращенных шатунами в честь того первого, на котором проявилась данная некромутация. Заметка: шатуны не только имеют звериную силу, но и сами могут культивироваться. Жаль, что они тупы и глухонемы и поэтому нападают на культиваторов первыми без всякого вызова, поэтому за ними часто отправляется зверь сферы.…проблема решилась: я начал вешать на грудь шатунам таблички с вызовом на бой. Примечание: Шатун не управляется личем и в войсках бесполезен, ибо одержим поиском артефактов. Я нахожу это ироничным: как при жизни они одержимы артефактами, так и после смерти не освобождаются от этой тяги…»

Седобородый зомби бил наотмашь обеими руками, оставляя после себя тела бывших сотоварищей. Я узнал его: это был Гаус по прозвищу Седой, тот, у кого я отобрал артефакт на турнире Вилли Ливона.

«Значит, так сложилась твоя судьба, Гаус… После турнира ты вновь прошёл испытание на бронзовый артефакт и только начал культивировать, как тебя схватили святые отцы…»

— Уа-ха-а-а! — прорычал он, замечая в толпе меня.

Шатун бронзовой лиги бросился вперёд, расталкивая дерущихся вокруг зомби и культиваторов. Как только он оказался совсем близко, я сделал выпад. Саи проткнул его череп, но тело по инерции всё еще двигалось. Дёрнувшись, Седой Гаус рухнул спиной на каменный пол пыточной.

Я заработал руками с бешеной скоростью, нанося точные удары тварям в головы. Медленно, шаг за шагом мы начали вытеснять мертвецов из казематов, однако там, на лестнице, стояли еще и еще…

* * *

Кучер уже собрался было отшвырнуть маленькую, стриженную под пацана девочку, вскочившую на козлы и нагло присаживающуюся рядом. Однако Блик поднес к его носу пылающий кулак. В лицо мужику ударил жар магического пламени, от температуры которого пышная борода обладателя экипажа тут же начала скукоживаться.

— Свали! — холодно приказал маг.

Извозчик спрыгнул со своего места и умчался прочь.

Ручки взяли поводья и щёлкнули ими по спине лошади. Экипаж покатил в сторону цитадели, но не доехав даже до угла перекрестка, откуда можно было попасть на центральную улицу, лошадь вздыбилась и, попятившись, развернула его в совершенно не нужную шуту сторону.

— Куда ты, дурная! — завопил Блик тонким голосом, но кобыла уже набирала скорость, даже не думая везти его к святой крепости.

Лишь через полквартала она успокоилась и наконец подчинилась воле своего нового кучера, но несмотря на манипуляции с вожжами и даже уговоры, ни в какую не желала идти туда, где рычали люди и молчаливо горели скребущиеся в огромную дверь фигуры.

Поняв, что ему все равно не удастся уговорить лошадь, Блик махнул рукой и, спрыгнув с козел, скривившись посмотрел в сторону возвышающихся над городом пиков цитадели. Совсем рядом с нею что-то запылало, и тут же вверх потянулся гонимый высоким пламенем черный дым.

— Ваше величество?.. — первым делом пробормотал шут и, забыв про экипаж, побежал к крепости.

Из-за какого-то угла вынырнула тварь. Она передвигалась на ногах и руках, и очень ловко как для бывшего человека ринулась на Блика. Шут сбросил с плеч рюкзак и, вынув оттуда заготовленный камень, метнул его в сторону зомби. Снаряд разорвался прямо над ним, буквально разметав мертвеца на куски.

Блик понятия не имел, как называется его новое умение, но его огнешар после посещения некросферы вырос до взрывосферы или, как его называли между собой огневики, разрывника. Материальный объект уже не превращался в нестабильную плазму, как при метании шаров, а вначале разгонял сам себя до скорости пушечного ядра, а уже потом, уплотняясь, взрывался, нашпиговывая осколками всё, что оказывалось в радиусе пяти шагов.

Приятно удивившись тому, что он теперь так умеет, Блик добежал до угла того самого перекрестка, от которого шарахнулась лошадь, и осторожно выглянул из-за него в ту сторону, откуда доносились страшные звуки.

У стен крепости горело штук тридцать тел, а мертвецы всё подходили и подходили из разных проулков, собираясь у входной двери несмотря на то, что сверху по ним непрерывно били арбалеты. Святые отцы целились на удивление метко. В головах мертвецов увязало по несколько болтов прежде, чем они падали.

— Почему они туда лезут? Ведь столько вокруг другой еды! — мысленно проговорил Блик. Молчавший до этого череп в его рюкзаке тут же дал ментальный ответ:

— Не жрать они хотят, а лич их туда гонит!

Блик аж вздрогнул — настолько четкий был голос.

— Не пугай меня так, Ларри, я же просил уже! — прикрикнул он на череп, назвав его первым пришедшим на ум именем.

— Умри, как я! — посоветовал голос. — Нам неведом страх!

— Ни страх, ни трах! А какая без траха жизнь? Ты не смотри, черепок, что мне на вид не очень много лет, — забормотал Блик явную чушь, только чтобы отвлечься и хотя бы слегка прийти в себя от увиденного. — Вот вырасту во взрослую девку и заведу себе фиолетовый кружок с кучей девиц по интересам!

— Умри и стань, как я, мертвым магом, — не унимался череп.

Шут помотал головой.

— Когда я тебя нашёл, ты голым на монокрыле летал над лесом. А эксгибиционизм, как и любое другое слово на «изм» — это, извини, не для меня.

— А что для тебя?

— Девки румяные, музыка громкая да вино ягодное! Замолчи, короче, дай подумать! — отмахнулся от черепа шут.

В это время над цитаделью пронеслась тень мононекрокрыла, такого же голого безволосого мужчины, как и в сфере. Существо сделало круг над шпилями и, приземлившись на самый верх, чуть было не потеряло баланс, рухнув вниз, но, вовремя скорректировав свое пике, тут же вспорхнуло и приземлилось правее от цитадели, вне видимости стрелков.

Зомби тут же, как по команде, перестали нападать. Лежащие у стен трупы, буквально пропитанные смолой, медленно начали прогорать.

Над стоящим слева от крепости домом вздымалось пламя, почти поравнявшись своей высотой с уровнем цилиндрических шпилей.

Атаки возобновились, но явно стали более продуманными. Зомби то набегали, то бросались врассыпную, заставляя тратить святых отцов запасы болтов и чёрной горючей смеси. В одну из таких атак дверь не выдержала, и мертвецы потянулись в проем нестройной цепочкой.

Со стороны это напоминало сумасшедшее паломничество к святым местам. В цитадель шаркающей поступью двигались оборванного вида бывшие люди. Многие стояли поодаль на четвереньках и словно чего-то ждали. Ждал и сидевший на выбранной крыше лич, обернувшись в свои крылья, словно в кокон, и прикрывая им свою срамоту.

— Чего же вы ждёте? — сквозь зубы проговорил Блик.

— На крепость наложена антимагия, — ответил Ларри. — Он кусак вверх направил, а как антиартефакт сломают, так и остальных запустит. Я б так и сделал.

— Не-не-не, там его величество и Райс с Эйвиным! — затараторил Блик.

— Сожрут твое величество и заодно Райса с Эйвиным, — зевнул череп.

— Не сегодня! — парировал Блик и глянул вверх.

Затем он влез на дубовую бочку, оперся о низкий подоконник закрытого ставнями окна мясной лавки, слегка подпрыгнул, чтобы достать до выпирающей балки. Подтянувшись на ней, сел на брус, а потом, вытянувшись всем телом, зацепился за медную трубу водостока и оказался на крыше.

Коричневая черепица была всё ещё мокрой после дождя, и Блик пошёл по водостоку в обратном направлении, обходя лавку по крыше и иногда приподнимаясь на цыпочках, чтобы увидеть, где сейчас находится лич. Тот сидел, закутанный в полы своих крыльев, и не отрываясь смотрел на цитадель.

«Подберусь поближе», — осмелев, решил шут.

В одном из куполов крепости что-то взорвалось, и в то же время раздалось множество призывов к бою. Количество звучавших гонгов говорило о немыслимом числе культиваторов.

Магическая тишина спала.

Некромаг издал почти птичий крик, и медленно шедшая толпа устремилась внутрь цитадели. Сорвались с места и четвероногие.

— Нет-нет-нет! — замотал головой Блик и, спрятавшись за печную трубу, вытащил из сумки очередной камень.

Сжав его в ладонях, он прижался к нему всем телом, будто согревая его в лютый мороз своим теплом и дыханием. Ци ушло в заклинание. Сознание покинуло тело, и тут же в ладонях Блика открыла глаза огненная птица.

Он взлетел как можно быстрее, спеша прямиком к личу и боясь, что не успеть поразить тварь. Однако некроконструкты древности умели сражаться с огневиками. Взгляд мертвого мага уловил крылатый огонёк, и лысая, искорёженная некрометаморфозами голова совсем по-звериному дёрнулась в его сторону. Раскрылось широкое монокрыло, и из пасти зомбивода к искраптицу поплыл туман. Блик дернулся и открыл глаза, сидя за трубой. Искраптиц растворился в воздухе, а бронзовый браслет заметно охладел.

Глава 20 Коса на камень

Умертвии уже спешили к Блику, поднимаясь по стенам домов на крышу, а тот всё сидел за дымовой трубой и лихорадочно соображал, как бы поумнее поступить.

— Заразные бегуны найдут тебя… — приговаривал Ларри, который, казалось, получал удовольствие от того, что нагнетал и без того напряженную обстановку.

Блик просчитывал все «за» и "против'. Нужно было поддержать императора, заточённого в теле Райса, и спасти отличного парня Эйвина. Оба всё еще находились там, внутри цитадели, окруженной разупокоенными тварями. И пусть у крепости собралось не такое большое их количество, как в той же некросфере, но и его вполне хватало, чтобы оборвать жизни культиваторов. А для нейтрализации всех зомби нужно было как-то разделаться с личем, который только что играючи растворил искраптица и направил своих четвероногих бестий искать по крышам его, Блика.

Можно было и сбежать. Наверное, так и поступила бы маленькая девочка, чьё тело он сейчас занимал, но он ведь всё-таки дворянин, хоть и шут, а дворянам как профессиональным потомственным военным не к лицу прятаться от боя. С другой стороны, а кто узнает? Ведь все, кто знал его шутом, давно уже находятся в залах стенаний или погибают сейчас под натиском мертвецов.

«Нет! — решил Блик. — Я не сбегу!»

Он перевесил рюкзак со спины на хлипкую детскую грудь и зажал в ладошках по камню. Маг уже давно зарекся бросать что попало и снарядил носил только те камни, которые мог бы легко метать.

— Ну, за императора! — выдохнул Блик и вынырнул из-за дымохода.

Бегунов было двое. Они спешили по крышам с разных сторон, с легкостью перепрыгивая пространства между домами и демонстрируя при этом завидный атлетизм, которым, скорее всего, не могли похвастаться при жизни.

Первый камень полетел в того, кто был правее и ближе. Снаряд не попал точно в цель, слегка отклонившись, однако громыхнувший за спиной зомби взрыв всё-таки помешал его планам. Крупный осколок от магического снаряда попал мертвецу в бедро и буквально вырвал из него кусок мяса и костей. Тварь рухнула на черепицу и, сбавив темп, продолжила бежать на трёх конечностях, волоча за собой ставшую бесполезной ногу.

— Пойдёт, — похвалил себя Блик и, прицелившись, метнул камень во второго.

Бегун поднырнул под снаряд, и магия разворотила крышу там, где он только что был.

Шут вновь полез в импровизированную разгрузку и вдруг услышал, как за его спиной что-то треснуло. Блик обернулся. К нему приближались еще две особи.

Он метнул оба камня сразу, нелепо и неточно, но твари были настолько близко, что промазать на маленькой крыше мясной лавки было почти невозможно. Однако Блик оставался Бликом. Одного разорвало в клочья, а другой сократил расстояние одним прыжком и вытянул свою пасть к шеи шута.

Гнилые зубы клацнули у самого горла, и в это время тело Филиции обвило кольцо саламандры. Пахнуло гнилью и жареным мясом — огненный купол заклинания за какую-то секунду лишил заразного бегуна мягких лицевых тканей и остатков головного мозга, попутно испепелив и ту чёрную магию, благодаря которой зомби называются зомби.

Шут коснулся пальцами своего запястья. Бронзовый артефакт был холоден и пуст. Блик буквально кожей ощутил, что растратил все свои запасы Ци, а противник тем временем был всё ближе.

— Домен! — вскрикнул череп голосом Блика. Подоспевший к куполу бегун вдруг остановился, пристально глядя на уже приготовившегося к своей судьбе культиватора. — Добей другого! — приказал череп, и тот прыгнул на трехногого зомби, который к этому моменту уже успел добраться до крыши, где стоял юный маг.

— Доминация, — пояснил Блику череп. — Умение перехватывать контроль над чужими некротварениями.

Кольцо саламандры исчезло.

— Почему ты меня спас, Ларри? — спросил шут, наблюдая за тем, как один бегун разделывается с другим, поочередно отрывая тому оставшиеся конечности и голову.

— Ты мой человек! — рассмеялся артефакт. — Мне решать, когда и как ты умрёшь!

— А как лича победить? — с какой-то смесью отчаяния и надежды спросил Блик. — У меня совсем не осталось Ци!

— В прямом противостоянии — никак. Меня ты хитростью в сфере через туман убил, — прошипел череп.

Внезапный гром сотряс всю центральную улицу, и в тот же момент сидевший на одной из крыш лич взорвался, прихватив с собой в небытие, судя по поднявшейся пыли, половину дома.

— Ох ты ж ё! — ойкнул череп.

Блик с опаской глянул на улицу.

К цитадели приближалась выстроенная в квадрат настоящая армия, ощетинившаяся копьями и плотным покровов щитов. В его центре которого катилась телега со странным сооружением, напоминающим отчасти чёрную металлическую трубу, наклоненную в ту сторону, где только что взорвался лич. Из нее валил дым. Пара человек пихала в неё туда-сюда древком от чего-то длинного наподобие копья. Когда древко было наконец извлечено, оказалось, что это — круглая метёлка сродни тем, которыми чистят дымоходы. Один из гвардейцев засыпал что-то в трубу и снова запихнул туда метёлку, трамбуя засыпанное.

— Скажи мне, девочка с тенью придворного, считающего себя смешным, что это за штука? — пропищал череп Блику.

— Не знаю, но очень не хочу, чтобы из неё шандарахнули по моим друзьям, — ответил шут и затаился за дымоходом, наблюдая, что будет дальше. Уцелевший бегун странным образом повторил его позу.

* * *

Когда прогремел пушечный выстрел, часть зомби рухнула замертво. Судя по грохоту, стреляли из орудия десятипалого калибра. К тому времени нам удалось пробиться в приёмный холл цитадели. Я перешагивал через трупы, идя к распахнутой двери, а за мною шли уцелевшие в бойне культиваторы.

Выглянув на улицу, я увидел то, чего не хотел бы видеть больше никогда: «квадрат» гвардейцев с пушкой и расчётом. Они медленно продвигались к крепости, иногда насаживая одиноких бегунов и кусак на свои копья. На их светло-зелёных щитах был выгравирован герб Переката — трёхзубая чёрно-золотая корона, символ трёх горных хребтов, откуда наше королевство черпает полезные ресурсы: Трестского, в честь которого был назван мой родной Трест, Зарбусского, южнее которого располагается город Зарбус, где соединяются дороги сразу от нескольких добывающих поселков, и холодного, продуваемого всеми ветрами Сломанного пика. Над «квадратом» гвардейцев возвышалось сразу два знамени — короны и золотого треугольника.

— Они подкатывают пушку, — вслух произнёс я, скрывшись за дверью.

Рядом со мной тут же появился Дуклат.

— Какие будут приказы?

Его вопрос застал меня врасплох.

— Пушка? Что это такое? — заинтересовался Зэр.

— То, что рушит стены и выкашивает тяжёлую пехоту за одно мгновение, — ответил я мысленно Зэру.

Мой первичный план состоял в том, чтобы прорываться в трущобы, но сейчас, когда к цитадели подходила гвардия, мысли путались. Если бежать, то куда и, главное, как долго? Если драться, то чем и в каком составе — измотанными узниками против сытых, свежих и хорошо вооруженных гвардейцев?

— Наверху были арбалеты, — наконец решился я. — Найдите оружейную комнату. Будем принимать бой.

Дуклат спешно перевел мои слова в конкретные указания.

— Ты, ты, ты, ты и ты, — указал он пальцами, — наверх, за арбалетами! Ты и ты, закройте дверь на засов!

Работа спорилась. Видимо, взаперти, под башмаком у святых отцов, у культиваторов сформировалось нечто вроде организованной команды.

— Создаю группу! Руки поднять, кто за!

— Назначаем главным Бенджи Кровавого, кивните, кто за!

Когда сформировалась группа, я вдруг почувствовал каждого из культиваторов. Нас было сорок четыре человека. Противника как минимум в два раза больше, и у него было орудие, против которого не спасут ни двери, ни засовы, ни стены.

Дверь была закрыта на засов. Пятеро культиваторов стаскивали мертвецов в кучу, чтобы просто завалить ими и тем самым усилить вход в цитадель. Зомби поработали на славу, убив или обратив всех, кто оборонял крепость, но после пушечного выстрела пали и сами.

Не нужно было быть некромантом, чтобы понять, что произошло: орудийный расчёт первым делом подстрелил зомбивода — лича.

«Я так и не решил проблему, при которой после уничтожения лича некоторые зомби упокаиваются, а некоторые начинают думать своими мозгами. Это крайне неэффективно! Попытки соединить несколько личей в единую цепь провалились. Чтобы вернуть контроль над мертвецами-вольнодумцами, приходится самостоятельно одного за одним подчинять зомби 'доменом» и уже после передавать их под контроль личам.

Заметка: усилить защиту личей и установить равномерно лимиты кусак и заразных бегунов.

Примечание: жалко, что личу необходимо видеть тех, кто поднят им во время боя. Противник знает это и первым делом лупит световой магией по командующему. Единственное, что я смог сделать — придумал ядовитый туман с демагическими свойствами. Это сделает некроуправленца чуть-чуть более неуязвимым'.

— Бенджи, — доложил подбежавший Дуклат, — восемь арбалетчиков на позициях. У каждого — болтов на шестнадцать-семнадцать выстрелов. Оружейная комната найдена, там — целый склад щитов, дубинок, алебард, полные доспехи.

— Быстро ты, — кивнул я, поражаясь скорости всего происходящего.

— Все передаётся в ментальном поле группы. Ты просто до сих пор под судной неделей и потому не видишь.

Я взглянул на Дуклата сквозь тени. Его артефакт, видимый как бронзовый ошейник раба, имел седьмой ранг четвертой ступени, называемой еще святой ступенью бронзовой лиги.

Маг заметил мой взгляд и кивнул:

— Для нас честь сражаться с тобой на одной стороне, великий культиватор Бенджи!

— Я видел и более великих, — отвернулся я, наблюдая, как уже облаченные в броню культиваторы заполняют холл, вставая полукругом в отдалении от двери. Многие были на войне — это ясно читалось по хмурым лицам и шрамам. Никому не надо было объяснять, что такое пушечный выстрел. Никому, кроме Зэра.

— Так что за магия такая в той трубе? — спросил император, успевший посмотреть наружу через стены здания.

— Это не магия, это пушка, — повторил я.

— Ты это уже говорил. Как она работает?

— На основе сгорания пороха. Выделяются газы, и они несут ядро по стволу в цель, — вмешался в наш разговор Дуклат. — Бенджи, не представишь нас своему другу? Я вижу, что в нём — древняя мощь.

— Это мой учитель, — проговорил я. — Пока что достаточно…

— Видимо, он очень древний? — почтительно поклонился маг тени Зэра.

— Уж подревнее вашего Трединого, — хмыкнул Зэр, наблюдая за тем, как в зал заходят люди в блестящих доспехах с треугольником.

Чернокожий маг широко улыбнулся, сверкая белыми рядами зубов. Он тоже недолюбливал всё, что было связано с треугольниками, и сейчас скалился в духе: «было ваше, стало наше».

— Бенджи, к нам в группу стучится какой-то маленький маг. Я могу ошибаться, но он очень похож на одиннадцатилетнюю девочку.

— Это свой. Впустите его, — распорядился я, спохватившись, что совсем забыл о Блике со всеми этими катакомбами.

— Он говорит, что у него нет Ци, чтобы атаковать гвардейцев, но если что, мы можем ему переслать.

— Ты решил тут похоронить свою новую армию, как я вижу? — проговорил в моём сознании Зэр, только сейчас закончивший просматривать мою память в части всего, что я знал о пушках и мортирах.

— Нет, учитель, у меня есть план…

Глава 21 Тактика культиваторов

— Яйца выеденного твой план не стоит! — начал отчитывать меня Зэр, прочитав мои мысли о планах на ближайшую битву. — Это как жреца убить, несмотря на запрет сфер…

— А чем, собственно, он плох? — удивился я больше тону императора, нежели его критике: очень уж давно тёмный учитель не позволял себе настолько жесткие высказывания. Весь разговор происходил у меня в голове, так что никто из поверивших в меня не мог его слышать.

— Да всем! Если, конечно, ты решил и сам погибнуть, и людей своих сгубить, то тогда да, план хорош! Тебя удивляет мой тон? А ничего удивительного: после твоих последних решений вокруг тебя мрёт что-то слишком много народа.

— Критикуешь — предлагай! И, пожалуйста, по пунктам.

— По пунктам? Тогда пошли в ментальную проекцию. Там у нас еще будет время, чтобы все обсудить, как ты хочешь, «по пунктам».

Мы провалились в глубь сознания, где было всё так же, как и в реальности, разве что с тем отличием, что мы могли парить и видеть все сверху: мою армию, гвардейцев, пушку и Блика, смотрящего на все это с противоположной стороны.

— Ну, давай, показывай твой план! — Зэр обвел рукой замершую картину.

— Я и не знал, что так можно делать, — опешил я.

— Это потому, что ты, Райс, всю свою войну в шеренге прошагал с копьём да щитом, а я командовал армией. И тебе как будущему стратегу нужно учиться и этому, а не только за деньги морды на арене бить. Но ты наживешь неприятности быстрее, чем я успеваю запихнуть в твою голову правильные мысли, так что давай, показывай, как будешь воевать!

Я повис над гвардейцами, замечая последние приготовления перед самым выстрелом. Пушка недвусмысленно указывала на дверь цитадели. Казалось, вот-вот пушкарь с длинной запальной палкой подожжет порох на полке ствола и ядро устремится в цель.

— Я прикажу Блику поджечь искроптицем или огнешаром пороховой запас, — начал я. — Они лишатся своей основной мощи, и мы начнём стрелять из арбалетов, целясь в глазницы. У нас их около ста тридцати штук, но мы будем экономить.

Картинка ожила.

Из-за печной трубы на крыше мясной лавки вынырнул Блик и бросил огнешар в кожаные свертки с порохом, лежащие на той же телеге, что и пушка. Улицу озарила вспышка. Взрывная волна разметала телегу, ядра и само оружие, превращая обломки в осколки, которые ранили и отбрасывали гвардейцев. Тут же заскрипели арбалеты, пошли в ход одинокие заклинания культиваторов: молнии, огнешары, ледяные сгустки. Правильное стройное построение за минуту превратилось в что-то неорганизованное. Подброшенное в воздух орудие треснуло пополам, и его части упали на землю.

— Потери у врага? — осведомился Зэр.

Я пригляделся к вновь замершей картинке.

— Четыре убитых, шесть без сознания с тяжёлыми ранениями и еще шестеро со средними ранениями. Но почему так мало? Запас-то мы взорвали… Может, подождать немного, пока арбалеты полностью отстреляются?

— У тебя талант, но ты не учёл несколько важных нюансов. Что выжившие гвардейцы делают в твоем представлении?

— Либо отступают, либо штурмуют… Зависит от того, успеют ли они выстрелить.

— А дверь ты засыпал трупами, и внутри у тебя — команда по встрече гостей с магами и воинами…

— Ну да, — кивнул я.

— Ерунда! — в рифму огрызнулся учитель. — Ты сквозь тени на эту трубу смотрел?

— Нет… Зачем на неё смотреть? — не понял я. — Это же просто пушка…

— Просто пушка, убившая лича? — хмыкнул император. Картинка вернулась назад, в тот момент, когда Блик еще не бросал огнешар. — На, любуйся!

Бой начался с самого начала. Блик вынырнул из-за трубы и метнул свой снаряд точно в цель, однако камень, только что бывший огнешаром, не только не взорвался, но, к моему удивлению, обратился камнем и, потеряв свою форму, рассыпался в прах.

— Что произошло? — удивился я.

— Если бы ты посмотрел на неё сквозь тени, как это сделал я, — сказал император, — ты бы увидел вокруг нее купол антимагии, а под ним — культиватора, символьного мага. Символьного мага бронзовой лиги. Понимаешь, к чему я веду?

Я пригляделся. Пушку и впрямь укрывал радужный купол антимагии, который поддерживался невзрачного вида монахом, стоящим чуть левее от телеги.

— То есть Блик не только не подожжет пороховые тюки, но и атакует культиватора без объявления поединка?

— Нет, Райс, Блик не намеревался атаковать культиватора. Сферы простят ему этот камень, тем более что антимагия его деактивирует, а вот дальше… — протянул Зэр.

В этот момент заработали арбалетчики. Они били прицельно по брешам в доспехах латников и по более лёгким незащищенным мишеням. Один из болтов тут же попал в грудь монаху-магу.

— А теперь по твоему плану. Блик не сможет поджечь пороховые заряды из-за антимагии, а твои культиваторы, если откроют огонь по телеге, могут ненароком зацепить символиста. А это значит что? — Не дожидаясь ответа, он продолжал: — А это значит, что если группа с тобой во главе прольет хоть каплю низшего по культивации, то за вами всеми придёт серебряный зверь, а за тобой как за культиватором серебряной лиги — вообще золотой. И всё потому, что сферы блюдут честность поединка, а какой-то кусок бабуина не посмотрел сквозь тени, что там культиватор! Монаха ни в коем случае нельзя атаковать группой: он даже не в золотой лиге!

— Бесы… — опустил я голову, ругая себя за то, что не удосужился быть хоть немного внимательным и рассудительным. Картинки вероятного будущего уже красочно показывали мне то, что было бы, воплотись мой план в жизнь. Небо покрылось расщелинами, и из них посыпались самые разные существа. Порядка сорок серебряных зверей, по одному на каждого культиватора моей группы и один золотой — для меня. От их пиршества спаслись лишь те, кто не имел культивационных артефактов, которых ранее заточили в темницу как сочувствующих колдунам. После боя с зомби их осталось немного, хоть они и не дрались впереди, а некоторые даже спешили вернуться обратно в клетки. В ментальной проекции осады обычные люди перезаряжали арбалеты, чем облегчали войну культиваторам, до тех пор, пока с небес не полезли твари.

— Но ведь они первые начнут бой, а по правилам судной недели я могу обороняться как угодно. Разве не так? — спросил в отчаянии я, ища хоть какие-то зацепки и нестыковки в этих правилах.

Картинка снова замерла на том моменте, когда внутри цитадели начался настоящий пир тварей.

— Кто начал бой, Райс? У него, у святоши, нет группы, и он не атакует вас. Он просто защищает пушку, а пушка — просто вещь, не больше. Стрелять по вам будут обычные люди. Райс, ну ты же не думаешь, что сможешь вызвать того святошу на бой и он примет твой вызов? Такие группы, как у вас, создаются затем, чтобы в высшие сферы ходить и старших зверей убивать. Группа на группу дерётся лишь по обоюдному согласию. Но ты всего этого не просчитал потому, что не посмотрел сквозь тени. Знаешь, что будет дальше?

— Что? — спросил я, чувствуя себя так, будто меняморально размазали по мостовой и сейчас собирают заново.

— Два варианта. В первом вас жрут звери. Во втором тот маг будет сидеть у телеги и поддерживать вокруг неё антимагию, а пушка будет расстреливать цитадель, которая похоронит вас под своими обломками. Когда она расстреляет все ядра, подвезут ещё припасы, и так до тех пор, пока над руинами будут слышать гонги.

— Да, этого я не просчитал…

— Нужно пожертвовать кем-то из культиваторов. Он выйдет из группы и застрелит мага. После этого можно опробовать твой план. И то у тебя там получилось три убитых и двенадцать раненых, потому что они в тяжёлой броне и те, кто выживут, будут драться до последнего. Но это будет славный бой.

Пока Зэр говорил, картинка менялась, наглядно демонстрируя его слова. Кто-то из культиваторов убивал мага, обрекая себя на казнь серебряным зверем, Блик уничтожал пушку, а штурм цитадели захлебывался. На наше счастье, входная дверь выдержала первые попадания пушки.

— Я понял тебя, учитель! — склонился я в полупоклоне, осознавая, что получил ценнейший урок.

— Хорошо, что понял. У тебя пара секунд до их выстрела. Действуй быстрее!

Ментальная проекция потухла, и я снова оказался в крепости рядом с Дуклатом.

— Не стрелять никому! — приказал я. Маг повторил мой приказ всем остальным.

Пушка громыхнула во второй раз. От двери, заваленной трупами и запертой на массивный засов, отлетела правая верхняя часть. Ядро влетело внутрь, но, никого, к счастью, не задев, наполовину увязло в одной из золотых фресок, угодив прямо в грудь тому из царей-светломирцев, который держал колосок.

— Дуклат, дай арбалеты тем, кто не культиватор. Цель — маг без доспехов в сером слева от орудия. И быстро!

— Смотри-ка! — удивился Зэр. — А я и забыл, что у тебя есть некультиваторы.

— Ты мудр, император, но ты не замечаешь простых людей, — не удержался я в ответ от иронии и крикнул убегающему наверх Дуклату: — Передай всем: бить в мага, болтов не жалеть!

Некультиваторы нашлись сразу же, и уже через несколько секунд сверху раздалась команда: «Залп!»

Зэр вылетел из моего тела и выглянул сквозь стены.

— Есть! — воскликнул он, возвращаясь. — Мага больше нет!

— Блик, бей огнём по телеге и берегись осколков! — крикнул я.

Дуклат тут же распорядился, одновременно давая сигнал переслать маленькому магу от каждого из нас по толике своего Ци.

Взрыв, от которого содрогнулись стены нашего временного убежища, не заставил себя долго ждать. Гул сменился криками гвардейцев. Вновь заработали арбалеты, на этот раз взятые культиваторами.

— Бенджи! Они бегут! — доложил мне Дуклат сверху.

— Хорошо! Прекратить огонь, собрать броню и доступные болты. Мы выходим и идем к трущобам! — крикнул я в ответ, замечая краем глаза, как тень Зэра довольно скрестила на своей груди руки. Это была первая тактическая победа его непутевого ученика, пусть и одержанная с подсказками.

Напоследок приказав разобрать баррикаду, я направился вниз — мимо готовящихся оборонять холл солдат моей армии, мимо двери, заваленной телами, мимо еще теплого ядра, застывшего во фреске… Внизу, за комнатой пыток в одиночной камере, меня ждал тот, кто не дождался меня в этой жизни; тот, кому, как и Ларе, пришлось стать жертвой моих подчас неправильных решений. Я шел и знал, что отныне всё изменится и я больше не буду щадить тех, кто этого недостоин, и поступаться интересами моих людей во имя эфемерного добра.

— Дуклат, если среди гвардейцев будут оглушённые и раненые, не добивать. Мой учитель уговорит их быть на нашей стороне, — произнёс я, зная, что темнокожий маг слышит меня, и, подняв Эйвина на руки, направился прочь из катакомб.

Глава 22 Светлый ответ

Пристоличный посёлок, где дома, словно деревья, удобренные самыми элитными смесями, растут вверх и соревнуются в своём величии и вычурности, на мгновение осветила белая вспышка, разрывая собой ночную темноту самой ткани Светлого мира. Дверь особняка Цыра Портье глухо хлопнула, вывалившись внутрь здания, и появившиеся из портала люди в кроваво-красных мундирах быстро заполнили гостевой холл.

Цыр Портье не успел и слова сказать, как в его кабинете стало людно, словно на рыночной площади в воскресный день, а его самого, члена парламента целого мира, уткнули лицом в пол, заломив пухлые руки за спиной и сцепив кандалами.

Окна были, как всегда, зашторены. На рабочем столе стоял уже погасший хрустальный шар, от которого отражался дергающийся свет двух масляных ламп, находившихся по обе стороны от него.

— Мистер Портье, вас обвиняют в измене мировому порядку, злоупотреблении служебными полномочиями, а также растрате мировых ресурсов в личных целях! — Чиновник не видел говорившего, а только его обувь, чёрную, окованную крашеным металлом на тупых носках и на невысоком широком каблуке.

Человек присел. В глаза бросились длинные седые волосы, спускающиеся на лицо с прямыми чертами, которое в мерцающем свете казалось угловатым из-за накрученных воском прямых, будто стремящихся в стороны усов и плотного, словно древесный кол, пучка бороды. Из-под высоко посаженной черной треугольной шляпы на лежащего смотрели почти белые радужки глаз, окантованные серым обрамлением, отчего могло показаться, что говоривший и вовсе их не имел и его глаза состояли из одних белков, разбавленных чёрными пятнами зрачков. На широком поясе крепились в открытых кобурах два кремниевых пистоля.

— Это какая-то ошибка… — прохрипел Портье.

— Возможно… С удовольствием послушаю вашу версию того, как артефакт связи очутился на вашем столе, как и того, почему вы культивировали силами вверенного вам королевства Перекат Яза Рамилиона, известного вам под именем Ящер.

— Я не понимаю, о чём вы…

— О попытке переворота в Тёмном мире. Мне непонятны лишь ваши мотивы: или вы просто дурак, или враг Светлого мира. Грузите его! Обыскать тут всё, все артефакты, драгоценности под опись! — распорядился говоривший, вставая.

* * *

Занудный Цыр Портье прервал связь в одностороннем порядке, и Ящер откинулся на спинку сидения в своем экипаже.

«Вот и хорошо, что связь сбросилась, а то заладил: Когда? Через сколько?» — подумал он и положил свой шар обратно в алый мех походного сундучка.

Карету потряхивало. Он приближался к Лозингару, а значит, пришло время познакомиться с особыми указаниями, которыми его снабдили в эту поездку: всё-таки он должен был исполнять некоторые обязанности по обеспечению порядка во вверенном ему государстве…

Запечатанный сургучной печатью со знаком двойного, вписанного друг в друга треугольника конверт был вскрыт острым ногтем.

'п.1. Проверить сталелитейные мануфактуры братьев Черепановых на предмет отсутствия системного подхода к плавке пушечных изделий.

п.2. Изъятие и опись артефактов из выявленных культиваторов (цитадель Триединого).

п.3. Убедиться в невозможности дальнейшей культивации лицами из п.2'…

Далее, как и всегда, следовали общие бюрократические фразы, написанные аккуратным красивым почерком: «Зачистка и профилактика техногенного процесса, обеспечение безоружного режима на территории». Указание включало и самое нелюбимое: выступление перед церковным особами с лекцией на тему «Как выслеживать и „брать“ культиваторов»(ремарка — «опасных колдунов»).

Яз не слышал гонга. Судная неделя весьма затянулась, так как дело с легендарным зверем всё еще не было решено. В этой дороге от Минагана до Лозингара его экипаж дважды попадал в засаду к разбойничьим группам, чьих главарей, носителей бронзовых артефактов, иррационально тянуло, словно пчёл на мёд, к нему, которого можно было атаковать, не соблюдая законы сфер. Кучер Ящера погиб еще при первом таком нападении, и теперь экипажем правил пойманный магией разбойник, культиватор смертной ступени бронзовой лиги, шею которого мёртвой хваткой оплетала шипами внутрь живая лоза.

— Хрен, — окликнул Ящер раба придуманным им именем, — почему мы остановились? — Лоза сдавила горло закабалённого разбойника, отчего тот захрипел.

— Там… люди мой господин….

— И что? — недовольно фыркнул маг, приоткрывая занавеску.

Дорога, по которой они ехали, выходила на развилку, где без конца двигались на юг повозки и пешие люди, побогаче и победнее, навьюченные пожитками.

— Гонг, мой господин! — выдохнул кучер, но маг уже и сам заметил, как группка ничем не примечательных на первый взгляд беглецов уставилась на него из середины толпы, почти синхронно потянувшись куда-то внутрь широкополых плащей, но, вероятно, взглянув сквозь тени, тут же, как по команде, отвели взгляд, предпочитая не связываться с магом стальной лиги.

— Эй! — окликнул Ящер культиваторов.

Один из них, видимо, выбранный, не спеша повернулся и направился к карете, давая остальным возможность уйти.

— Милорд? — подойдя, человек склонился, всё еще пряча руки под полами плаща.

Ящур не смотрел сквозь тени. С ним на языке геомагии напрямую говорил металл, когда-то извлеченный из Трестских гор в виде руды. Теперь тот был выковаванными и закаленными в Лозингаре настоящими кривыми клинками, конечно же, объявленными вне закона. Но колдуна интересовало сейчас совсем другое.

— Что в городе? Чума, пожарище? — осведомился он.

— Нет, милорд. Святые братья Триединого с некромантом схлестнулись, — робко проговорил культиватор, по сужающимся зрачкам которого маг заметил, что он только что вышел из культивационной группы. Значит, из города уходили целые кланы…

— Ты перебрал с вином, видимо, что ты несёшь! Какой некромант? — ухмыльнулся Яз.

— Райс Бабуин Тулле Зиннал Кровавый, — на одном дыхании проговорил человек, стараясь не встречаться с ним взглядом.

Жёлтые глаза мага сощурились. Он никогда не видел некромантов, лишь читал про них, будучи еще юным завербованным в особый отдел, занимавшийся наблюдением за выходцами из сфер. Некромантия, как и культивация, была запрещена всеми запретами Светлого мира. Даже мысли о культивировании некроартефактов карались неминуемой казнью. Единичные некросферы огораживались стенами, засыпались камнями и песком, и за этим святые отцы следили очень тщательно. До этого момента…

— В городе гвардия, пушки… — продолжал культиватор, по-прежнему пряча глаза.

— Ясно, — произнес Ящер, отмахиваясь от говорившего: мол, свободен.

На самом деле ничего ему было не ясно, кроме одного: даже если локализовать некроманта Райса, то такую культивационную вспышку ему точно не простят.

Нет, конечно же, после победы над тупорылым пехотинцем, возомнившим себя некромантом, его вызовут в столицу якобы для награды. Вызовут и заключат под стражу или вообще молча расстреляют из дробовиков и пистолей, а на его место, на место ответственного по Перекату, возьмут какого-нибудь холуя — того же идиота Гембла, например, с которым тоже нужно было покончить как можно раньше: ведь он, будучи конём, слышал все разговоры с Цыром Портье и теперь вполне мог попытаться каким-то образом подпортить ему жизнь. Или уже подпортил.

Да, Цыр Портье был на крючке у мага. Чиновник знает, что никто, кроме Ящура, не сможет взломать Залы покоя, а значит, никто не сможет вытащить оттуда его погибшую семью. Но ведь есть и другие члены парламента Светлого мира. Что, если он, Гембл, всё-таки пошевелил своими скудоумными мозгами и запустил какую-то неведомую интригу?

Пальцы потянулись к чёрному шару, но артефакт опередил его, засветившись и завибрировав. Судя по тону вибраций и тёмным всполохам, на связь выходил кто-то из столицы. Карета наконец тронулась, и в качестве поощрения маг ослабил ошейник, душащий своего персонального раба.

Ящур выдохнул носом, издав сдавленный сипящий звук. По пальцам пробежала дрожь, которая чем-то напоминала игру на клавишах.

Выходить на связь или нет? Всё указывало на завершение его карьеры на службе у Светлого мира, но лучик надежды всё-таки оставался, и Яз легким движением, будто хотел смахнуть пыль с шара, принял сигнал.

— Ха-ха, Ящер, милейший, как поездка? Еще не прибыли в Лозингар? — заговорил через сферу начальник тайной службы Переката.

— Еще нет, — сухо отозвался Яз.

— Тут я получил письмо от милорда Кудаза, епископа Лозингарского. Представляете, старый безумец докладывает, что у них там объявился некромант. — Пауза была выдержана неумело, и теперь взгляд собеседника пристально следил за реакцией мага.

— Я понял. Разберусь и доложу, — произнес Ящер, не подав виду, что удивлен или встревожен, как будто некроманты были для него чем-то обыденным.

— Да-да, милейший, как решите вопрос, не тяните и воспользуйтесь портальным артефактом. Сам король Джастиро возлагает на вас большую надежду и хочет лично услышать эту историю. Я заверил его величество, что каковы бы ни были масштабы катаклизма, вы его локализируете. Не могу ручаться, но, судя по тону короля, в случае успеха вас ждёт награда, возможно даже, титул!

— Титул — это хорошо, — согласился Ящер. — Я все выясню и решу. Ждите меня с докладом при дворе.

— Всего наилучшего! — улыбнулся начальник тайной стражи и погасил артефакт.

Теперь пальцы уже открыто тарабанили по мягким тканям, окружающим сферу. Он не мог не заметить радость на лице начальника, которая могла означать лишь одно: что бы ни случилось в Лозингаре, это не предвещало ему, Ящеру, ничего хорошего.

Весь тракт был занят уезжающими, и потому карета медленно продвигалась правее от дороги. Наконец кучер остановил ее совсем, повинуясь оклику снаружи:

— Стой! Туда нельзя!

Маг вновь отодвинул шторку и поманил пальцем охранника, облаченного в полную броню и сжимающего щит и длинную строевую алебарду.

— Мне можно, — настоятельно сообщил ему Яз, показывая походную грамоту, подписанную самим королем Джастиро.

Завидев бумагу, стражник вытянулся по струнке и, едва кашлянув, произнес:

— Вам-то, господин, можно, только конь ваш туда вас не повезет.

— Это почему же? — выдавил из себя усмешку Ящер.

— Любая животина в городе с ума сходит, как мертвяков учует.

— Ты сам-то этих мертвяков видел?

— Не довелось, к счастью, — отрапортовал страж и, видя недоверчивый взгляд, Ящера, как бы оправдываясь добавил: — Но то, как вывозили трупы с разорванной броней, видел, и не раз.

— Понятно, — выдохнул маг и, отворив дверцу, ступил на землю, оказавшись возле самых городских ворот. Поток людей все не прекращалась.

— Что-нибудь еще есть такое, что мне надо знать? — не глядя на стража, будто бы в пространство осведомился маг.

— Южная часть всё еще наша, а северная уже его.

— Кого «его»? — поморщился Ящер.

— Ну, некроманта этого, как его там, Тулле Зиннала…

— Многовато имен для отребья из трущоб, — буркнул под нос Яз и, вытащив свою сумку, направился к воротам.

— Эй, мой господин, а я? — взмолился кучер, шею которого с каждым шагом колдуна стискивала лоза.

— Найди местечко посвободнее и поставь карету. Коня не распрягай. Если ошейник ослабнет, то твоя служба у меня кончилась, — произнес Ящер, мгновенно сделав магические коррективы, чтобы стебель не задушил разбойника.

— А если нет? — тут же потёр шею раб, когда лоза чуть приотпустила.

— А на нет и конца службы нет, — ответил маг и прошел сквозь ворота, прижимаясь к стенам, чтобы не быть увлеченным людским потоком.

Мысли путались, а варианты развития событий накладывались одно на другое. Он не особо верил в обещанную Джастиро награду и даже не сомневался в том, что дальше будет только хуже, даже если он вернется с победой. Полагаться на милость чиновников не стоило от слова «совсем», а значит, ему всё еще нужен был проклятый меч Серафима.

Наивный дурак Райс каким-то образом — не иначе Зэр Илькаар подсказал — приобрел армию зомби. Так даже лучше. Не нужно будет бегать за ним, значит, он где-то в окружении своих личей-магов командиров или как там было написано в старых книгах…

«А так ли уж мне нужен меч, которого, скорее всего, у Райса еще нет? — мелькнула неожиданная мысль. — Я же в стальной лиге. Ну и что, что светломирцы постараются меня убрать при первой возможности? Как-никак, ни один светляк не сравнится с легендарным зверем или с сельтаром, а я уже около месяца успешно ускользаю и от тех, и от тех. Но если катаклизм не остановить, сюда, в Перекат, хлынут войска других королевств, а может, и группы захвата из Светлого мира. И раз меня больше не будут кормить артефактами, возможно, культивировать станет в разы проще в том случае, если Тёмный мир утонет в крови. А значит, дураку Райсу и его учителю-старперу можно и даже нужно помочь».

Глава 23 Разновременное зло

Осеннее небо набухло холодными серыми облаками, но всё же не спешило проливать на Лозингар свои запасы дождевой воды. Ящер шёл быстрым шагом по широким пустынным улицам, бегло окидывая мрачным жёлтоглазым взглядом разбитые витрины и брошенные в спешке вещи, разбросанные повсюду как следствие негласного закона о переходящих из рук в руки ничейных ценностях.

Помимо них и мусора встречались мертвые тела как людей, так и животных с неестественно вывернутыми конечностями и ранами от укусов. Взгляд мага остановился на двух обшарпанного вида трупах со свернутыми шеями, у ног которых лежали наспех набитые всякой всячиной объёмные мешки, и тут же сама земля, повинуясь его геодару, ответила на все невысказанные вслух вопросы.

Эти двое были мародерами и пытались нажиться во время навалившегося на город хаоса, но что-то невероятно быстрое настигло их, в одночасье переломав кости джентльменам удачи. При жизни они передвигались в экипаже без верха, запряженном одной-единственной лошадью. Маг нашёл взглядом и её, разделившую со своими хозяевами их участь.

Далее земля указывала на устроенное неподалёку пепелище — все, что осталось от существа, убивавшего не ради насыщения, а по приказу. Возле него магия отмечала множество отпечатков сапог, какие носят солдаты и городская стража, и все разрозненные части картинки наконец соединились. Относительно недавно непонятная тварь (Ящер искренне надеялся на то, что это все же был кто угодно, но не мертвец, которым его пугали у городских ворот) разделалась с бандитами, потом — с лошадью и тут же бросилась на вышедший из переулка отряд гвардейцев, на чьи пики и угодила. Труп существа был брошен тут же, облит и подожжен. Чтобы он лучше сгорел, пикенёры вытащили из магазинов лавки и навалили их сверху.

Маг оценил давно погасшее пепелище, силы которого, безусловно, не хватило бы, чтобы сжечь кости бестии. То, что люди пытались как-то бороться с тем, что считали нежитью, вселяло надежду, что всё не так уж и плохо. Беспорядки могли устроить и големы, призванные из лесов звери, да хоть зачарованные существа из сфер, но пока ничего не указывало на ходячих мертвецов.

Нигде не было целых витрин. Видимо, бежавшие в страхе жители не сильно старались соблюдать какие-либо законы и приличия и наживались на всём, что не было приколочено к полу. Люди всегда слепы к чужому горю, а в такие минуты вообще опускаются до уровня инстинктов, стремясь к обогащению, а иногда и к насилию, и именно поэтому Яз не снимал с себя камнекожу и старался держаться подальше от углов строений и поворотов в переулки. Судная неделя всё ещё позволяла любому культиватору атаковать его безнаказанно и без вызова, разрядив исподтишка, например, лук или даже арбалет.

«Ты не можешь защититься от того, чего не видишь…» — говорил давно сгинувший в неизвестность Осьминог, учитель Ящера, тот самый, что дал ему это имя. Дуальный боевой маг, владелец сразу двух артефактов серебряной лиги, позволявших использовать магию воздуха и огня одновременно, он был филигранен в защите и атаке, в мгновение ока комбинировал отводящие и атакующие заклинания, но всё-таки, несмотря на все свои силы и навыки, пропал без вести, выступая наблюдателем на одной из войн между Северным и Южными Плецем.

Помня первые уроки, Яз заранее приготовился ко всему, что могло его ожидать в городе, пораженном чем-то неведомым, и, как оказалось, не зря. Из очередной разбитой витрины одежного магазина выпрыгнула тварь и устремилась к магу. Обращенной в умертвие была пожилого вида тётка, со вкусом и дорого одетая. Некрокатаклизм настиг её в широком голубом платье под корсет и в кружевной шляпе, болтающейся сзади на шейных завязках. Бледная и агрессивная покойница, чьи ноги и руки были украшены укусами, вмиг преодолела расстояние в добрый десяток шагов и уже намеревалась вцепиться Язу в горло, как вдруг повисла на невесть откуда взявшихся корнях деревьев, вылезших из-под брусчатки и сплетаюшихся в непролазную то ли сеть, то ли ловушку для рыб, что в избытке разбросаны рыбаками по всей Лозе. Труп дернулся и, оторванный от земли заклинанием, начал грести руками и ногами о воздух, грызть зубами коричневые стебли, пытаться разорвать путы не приспособленными для этого ногтями, ломая при этом и их, и зубы.

— Как же занятно… — произнес Ящер, и его лицо начало покрываться древесной корой. Так действовало применяемое им сейчас заклинание, симбиоз грибка и растения, которое защищало лицо и позволяло дышать при задымлении и в чумных местах, не пропуская в том числе запахи трупов на полях брани.

Когда лицо полностью покрылось корой, маг приблизился к твари, чтобы рассмотреть затуманенные смертью глаза. Она принялась неистово рваться в путах, будто сама близость живого человека придавала ей сил.

— Очень занятно… — Яз отщипнул от корней веточку, которая тут же проросла почками и распустилась зеленью. Держа её так, словно он подавал кусок мяса опасному животному, маг протянул ветвь зомби.

Челюсти клацнули несколько раз, явно преисполненные желания отведать не только веточку, но и руку. Удовлетворившись парой слепков от зубов, Ящер убрал веточку и всмотрелся помутневшими глазами в ее суть, где силы природы боролись с мощным токсином, пытавшемся заменить собой все, что питает листья и позволяет им расти.

Внезапно мага осенило: Зомби был не трупом в привычном понимании этого слова, а некой формой жизни, пусть и питающейся эмоциями боли своих жертв. Сейчас пленник не управлялся личем, как гласили старые книги, а жил полностью сам по себе.

Побег скрючился и сгнил, будто ветвь потратила всю свою жизненную силу, а токсин самонейтрализовался.

«Форма магического послесмертия, направленная на быструю репродукцию за счёт захвата других форм жизни?» — мелькнуло в голове у Яза. Он что-то читал об этом, но воспоминания не спешили напоминать о себе его сознанию. Одно Ящер знал точно: как бы ему ни хотелось это опровергнуть, в Лозингаре действовал самый настоящий некромант.

— Значит, автономный источник самораспространяющейся заразы. ХитрО́… — вслух произнёс маг, радуясь в глубине души, что вовремя создал себе маску. — Кусаете и заражаете, значит… Такая штуковина может и целый город убить…

Что-то зудило внутри сознания, призывая его оставить этот город и не соваться вглубь по крайней мере до тех пор, пока он не создаст антитоксин. Но если Ящер правильно понимал происходящее, скоро сюда должна была войти гвардия насмерть перепуганного Джастиро, и вот тогда-то и начнется самое веселье.

«Возможна ли скрытая фаза заразы? Может ли быть так, что кто-то, кто покинул город вместе с беженцами, уже был заражён и теперь распространяет эту дрянь, пока не обратится в зомби? А если так может быть, то как скоро наступает превращение? Что будет, если такая дичь покусает культиватора? И способен ли сам некромант заразится некрозом?»

Вопросы, вопросы, вопросы, и отнюдь не праздные, и ответ на них желательно бы найти как можно быстрее… Некросфера, породившая некроманта-культиватора, была всего лишь серебрянной, но и этого оказалось достаточно, чтобы открыть в Райсе талант к магии. За всю свою жизнь Ящер мог припомнить лишь несколько дуальных культиваторов, и вот тебе на. Да, Зэр выбравший дурака Райса в качестве сосуда для себя любимого, был далеко не так прост.

«Кстати, может, уже и нет никакого Райса, — продолжал рассуждать Ящер, — а есть лишь Зэр Илькаар, который и правит этой мертвой братией? Ведь не зря же некроартефакты обожают даже не выталкивать, а пожирать тени. Зэр не мог этого не знать, когда притащил своего дурачка к некросфере, а уж величайший из полководцев древности нашел бы способ договориться с тёмным артефактом…»

Мыслей и вопросов у Ящера было много, а на конкретные ответы нужны были месяцы, если не годы исследований некроремесла…

— Итак, что мы имеем? — обратился Ящер к пойманному зомби, который, а точнее, которая всё это время пыталась прогрызть брешь в своих путах.

«Вероятно, Зэр гнал Райса сюда специально, чтобы подставить его под некросферу. Но почему именно сюда, а не в северный пограничный Лоз, где некросфера вообще бронзовая, то есть более доступна для старта?»

— Хотел убить двух зайцев? Получить множество мертвецов из большого города и уж наверняка избавиться в серебрянной некросфере от пусть и талантливого, но тупого пехотинца? — хмыкнул Яз.

Когда-то он и сам хотел получить артефакт в некросфере, но комитет надзирателей за Тёмным миром не оценил бы такую шутку.

Кроме того, надзирателю строго-настрого запрещалось путешествовать по другим странам и культивировать некромагию. Это было более чем резонно: ведь если-что либо пойдёт не так, всегда можно просто-напросто убрать неугодного надзирателя, а не бегать за ним по всему темномирью. И вот теперь он, Яз Рамилион, такой вот культиватор для других надзирателей, свободен принимать решения без ведома кого-либо, а целью ставить не выполнение задач Светлого мира, а выживание и быструю культивацию.

— Нет, второй талант я у себя открывать не буду: и опасно это, и нерационально. Тут бы с геомагией разобраться полностью, — сообщил маг бездумно клацающей зубами зомби. — У святых отцов должны томиться культиваторы, ожидающие отправки в Минаган. Если бы я всё еще работал на Светлый мир нужно было бы посмотреть, что с цитаделью и с ними, но сейчас это бессмысленно: вряд ли там есть кто-то из моей лиги… А вот кто бы ни был в теле некроманта, его стоит посетить. Похоже, именно с ним придётся драться плечом к плечу против комитета надзирателей за Тёмным миром. Может, и моё лицо появится на всех столбах всех стран мира с пометкой: «Опасный колдун». И, пожалуй, это будет единственная правдивая надпись про колдунов за долгое-долгое время.

Яз взглянул на зомби, и корни медленно стали растягивать тело бывшей лавочницы, пока с треском не разорвали его на шесть частей. Только тогда ее челюсти перестали щёлкать.

— Собеседник из тебя был так себе. Надеюсь, поднявший тебя будет более миролюбив и расположен к беседе, — добавил маг, отвернулся от останков и, присев на корточки, закрыл глаза и воззвал к земле с одним-единственным вопросом: «Где сейчас находится самое большое количество не излучающих тепло ног?»

Ответ пришёл быстро и, как всегда, чётко. Большинство умЕ́ртвий, словно повинуясь какому-то магниту, стекались на одну из главных улиц, однако, кроме них, по городу рыскали в поисках новых жертв быстрые боевые группы, состоящие из четвероногих существ наподобие той, которую он сейчас разорвал по рукам и ногам.

— Кто бы мог подумать… Серьёзно? Ты выбрал центром своей некроимперии цитадель Триединого? — хохотнул маг, обращаясь к не слышащему его некроманту. Он поднялся и направился в ту сторону, однако, пройдя несколько домов, снова обратил внимание на открытый экипаж мародеров с разодранной в клочья лошадью. — Маг я или не маг?

У геомагии было множество полезных свойств — например, управление растениями и каменными глыбами, которые могли левитировать, бить противника и укладываться в стены, — но конкретно этим заклинанием Яз очень гордился. И сейчас из-под лошадиного трупа прорастали стебли и корни и сплетались в многослойный шар, центром которого были вытащенные из земли булыжники. Попутно заклинание разбрасывало недоеденный скелет кобылы. Обретя более чем метровый диаметр, шар впрягся в телегу. Ящеру оставалось только взойти на подножку экипажа и, усевшись на сидение, направить свою колымагу в сторону цитадели.

Глава 24 Начать с низов

Зэр говорил без умолку, жестко и холодно раздавая команды группе культиваторов, объединившихся вокруг меня. Первым же делом, чтобы его слушали внимательно и не сомневались ни в едином слове, он показал им свои воспоминания о древней войне со Светлым миром, не забыв отметить и великую культуру в период его правления единой империей, которую в нашем времени растащили на двадцать одно королевство.

«В моё время было всё так же! — разглагольствовал он. — Я врывался в замки и города и находил там очередных светломирцев, усыпанных златом и яствами. Их амбары были набиты зерном, а сокровищницы — драгоценностями, тогда как нищета простого человека достигла немыслимых пределов. Тогда, две тысячи лет назад, я выгнал всех, в чьей душе жила искра, в их мир на их материк, но после моей смерти они насадили вам власть двадцати одного короля, и спорю на что угодно, ни в одном них не течёт и капли моей крови. Но мало того, они навязали вам Триединого!»

Так он вещал, а внимавшие ему злые на всё и вся культиваторы заряжались ядовитой, словно железы кобры, и взрывной, словно порох, истиной. Больше всех внимал Зэру Дуклат, который уже обзавёлся бумагой и карандашом и подробно записывал каждое слово моего учителя, делал пометки и тут же превращал ценные указания в полноценные приказы:

1. Захватить порт и пункты связи с вестовыми летучими мышами и голубями.

2. Наладить переговоры с Гнилоухом и выслать разведку в сторону столицы, чтобы знать, когда к Лозингару подойдет армия Джастиро.

3. Наладить связь со сторонниками побежденного в гражданской войне Уловина и объявить принципы новой власти культиваторов: отсутствие инквизиции и монархов, свобода развития и безналоговая торговля.

Я молча нес Эйвина к сфере и не особо интересовался всякими революциями и переворотами, однако услышанное от Зэра по отношению к некроманту заставило удивиться.

— А что? — ничуть не смутился тот. — Пусть прикажет своим умертвиям не жрать всех подряд и станет вполне себе ценным союзником против короля и Триединого. А тезисы о свободной торговле не для культиваторов, а для купеческих гильдий. Именно они должны поддержать мятеж против самодержавия.

— Но ты же сам был монархом и самодержцем, а теперь говоришь про какую-то свободную торговлю…

— Райс, — усмехнулся Зэр, — как только я верну меч Серафима, то вновь превращусь в монарха, а пока нам с тобой выгоднее путешествовать в условиях всеобъемлющей братоубийственной войны.

Я невольно обернулся, чтобы посмотреть, не слышит ли нас Дуклат, ярый сторонник перемен, но, на счастье, темнокожий маг отстал, увлекшись раздачей приказов.

— А как же армия культиваторов, которым ты дал надежду? Разве ты не хотел, чтобы я возглавил их?

— Нет, Райс, — покачал головой Зэр, — это — всего лишь первые ласточки. Они часто гибнут за свои идеи. Ты не готов ими командовать, да и они не готовы к такому командиру, как ты. Доверься они тебе в цитадели, еще неизвестно, сколько бы их выжило и шли ли бы они сейчас за тобой в трущобы.

— Так каков же твой истинный план? — спросил я, попутно замечая, что идущий рядом Блик уже давненько молчит, как и тот череп, который он по-прежнему таскал в своем рюкзаке.

Император пожал плечами:

— План тот же: культивировать тебя дальше, чтобы сначала ты вернул Лару и Эйвина, а потом вернул мой меч.

Мы пробираясь в глубь трущоб, куда не могли заехать экипажи и всадники и где и до некрокатаклизма не очень хорошо знали о том, что же такое счастье. Сейчас трущобы, словно живой организм, защищались от чего-то, что страшнее нищеты: домики и дворы на множество семей покинуты, не слышен детский смех, не видно даже стариков, сидящих в кучах хлама и созерцающих этот несправедливый мир.

Правда, запустение окружало нас недолго. Вскоре впереди показались баррикады высотой с одноэтажный дом, сооруженные из различного хлама, домашней утвари, столов, лавок, кроватей. На них стояли вооруженные люди. Кое-где чёрным дымом пылали костры.

— Гонг, император! — сообщил молчавший все это время Блик.

— Это, наверное, воры, — предположил я. — Когда я с ними говорил в последний раз, они очень не хотели, чтобы я к ним возвращался.

— Ну, сейчас с тобой сорок культиваторов и им сочувствующих, — заметил Зэр, сознательно преуменьшив число шедших со мной. — Я думаю, они нас пропустят.

С баррикад нас буравили взглядами множество людей, пытаясь понять, зомби мы или нет, и, видимо, облегченно вздохнули, когда убедились в том, что к стене подошло не некромантское воинство, а вполне себе живые люди. Мне даже показалось, что я расслышал этот вздох облегчения. Однако оружие защитники трущоб так и не опустили, и копья и малые луки всё еще нацеливались на нас.

Вперед выступил один. Я сразу узнал его: это был глава гильдии воров, кто говорил со мной возле дома, где нас пытался спрятать Эйвин. Судя по всему, он меня узнал тоже.

— Зачем ты пришёл сюда? — раздалось сверху.

— Мне так было надо! — ответил я в тон.

— Из-за тебя Лозингар кишит ходячей мертвечиной!..

— … и если вы не пропустите меня, то окажетесь в их числе!

Я ожидал ответную реплику — пока у нас складывался достаточно гармоничный, хоть и своеобразный дуэт, — но вместо этого услышал, как заскрипели натягивающиеся тетивы. Оставалось только одно: готовить «стойкость храма» и «свет».

— От тебя одни беды, Райс Бабуин Тулле Зиннал… — наконец произнесли сверху.

— … Кровавый! — раздался за моей спиной выкрик.

Не удержавшись, я оглянулся. Культиваторы тоже были готовы к бою и выглядели более чем убедительно. Видимо, поэтому с нами всё еще говорили.

— Мы должны знать, что ты будешь делать на нашей земле, — наконец сказал глава.

— Для начала — земля не ваша! Вам тут просто позволили жить и объединиться, чтоб вы не мешали обдирать других жителей! И это можно назвать жизнью? Чувствуете запах свалок? Это и все, что вам выделили ваши господа! Так что, ты назовешь это жизнью?

Я выпалил все это на одном дыхании, даже не успев удивиться, откуда в моей речи взялся столь революционный пафос.

— Райс, — прошептал Блик, — если ты хотел мирно пройти, то подбираешь не те слова…

— Да нет, шут, как раз те, — проговорил Зэр, и я кожей почувствовал, как он готов в любой момент наложить на меня «золотую кольчугу».

— Тогда не будет тебе пути в наши районы! — продекларировали сверху.

— Считаю это принятым вызовом! — бросил я и скомандовал: — В бой! Культиваторов не убивать, а оглушать…

Меня не дослушали, и началось… Культиваторы сорвались с места и побежали к баррикадам, без труда запрыгивая на крыши домов, а навстречу им полетели стрелы. С обеих сторон били боевые заклинания. «Стойкость храма» отрикошетила от моего лица пару стрел, выпущенных кем-то одновременно из одного лука, а я все стоял на месте, словно в ступоре, и держал на руках мертвого Эйвина, даже не думая ввязываться в начавшееся побоище.

Из моей искры вылился свет, заливая всё в этом переулке и ослепляя смотревших на меня, но никак не влияя на моих культиваторов. Когда схватка переместилась за баррикаду, я наконец шагнул вперед и обернулся.

Не добежало более дюжины человек. У девяти из них были артефакты, которые уже растворялись в пространстве теней, сливаясь в нечто единое, похожее на бронзовую сферу. Глядя на это, я невольно подумал, что только что случайно раскрыл одну из тайн этого мира. Видимо, так сферы и множились: сначала выдавали культиваторам свои артефакты, а потом рождались из них же на месте гибели своих владельцев… Теперь стало понятно, откуда сферы знали и как запоминали нашу историю, в которой были войны, дуэли, казни; историю, в которой культиваторы били культиваторов, а прочие жители Темного мира — друг друга.

Я помнил это место. Отсюда было совсем недалеко до Лариной сферы. Туда я и нёс Эйвина, надеясь, что она примет тело до тех пор, пока я не найду тени Лары и Эйя. Как это сделать, я ещё не знал, но моя искра вовсю изучала дневники Гнилоуха, где среди куч бредовых теорий иногда встречались лучики надежды…

В глазах потемнело: Зэр покинул моё тело, устремившись к кому-то на баррикадах. А я шёл и шёл, ничего не чувствуя ни к тем, чьи тени будут выброшены из тел и заменены солдатами императора, ни к тем, кто сражался на моей стороне. Взгляд сквозь тени показывал ту же картину, что и в реальности. Нетрудно было догадаться, чем бы это закончилось для гильдии воров, не обратись они в конце концов в бегство.

— Маги, не дать никому уйти! — скомандовал Зэр. Он жадно носился над падшими и прижимал к ним свой перстень, вселяя всё новые и новые тени.

Я перешагивал через трупы, а вокруг меня продолжался бой, вернее, добивание, или, по словам Зэра, «призыв своих воинов из мира теней». Вспомнив об этом, я поймал себя на мысли, что ничего не знаю о том, как именно император призывает своих, хотя и видел несколько раз, как учитель прикладывает к голове или груди какого-либо оглушённого свой алый перстень и тень его солдата волшебным образом входит в тело. Но это была техника, определенный порядок действий, а суть так и оставалась для меня загадкой. Неужели тени древних солдат постоянно следуют за Зэром и ждут любого удобного момента для своего воплощения? Но тогда почему я их не вижу, когда смотрю сквозь их мир? Или они все сидят в перстне? Или перстень просто покоряет тень побеждённого, заставляя его выдавать себя за солдата императора?.. На последней мысли я и остановился, решив, что это вполне в стиле Зэра Илькаара.

Меня сопровождал по-прежнему молчавший Блик, в этот раз ставший моим невольным телохранителем. Иногда он резко и вроде без всякой причины дергал головой в разные стороны, словно подверженный нервному тику. Когда мы подошли к дому Эйвина, навстречу вышло несколько теневых солдат, обращенных Зэром ранее. Не обращая внимания на их легкий и даже небрежный полупоклон, каким наверняка приветствуют не очень популярного при монаршьем дворе пасынка, я протиснулся в открытую дверь.

Закрывая глаза и приближаясь к кровати, где Лара провела свои последние минуты жизни, я молил Тёмный мир, надеясь, что сфера впустит Эйвина внутрь. Пусть она была создана не в его честь, но дом то был всё-таки его.

Глубоко вдохнув и приготовившись к переходу, я вдруг вспомнил, что когда я нашёл Эйвина на дыбе, при нём уже не было его бронзовой пиратской серьги. Значит, артефакт был вынут неизвестным культиватором еще во время пыток…

Выдох, вдох и снова выдох. В лицо ударило жаром.

Я оказался у подножия холма, до самого верха уставленного медицинскими палатками, внутри и возле которых ожидали своей очереди раненые. Их было много, пожалуй, даже больше, чем в мое первое посещение…

Шаг за шагом я начал подниматься на холм, идя по сухой траве ломающейся под тяжестью моей поступи. С каждым мгновением тащить Эйвина становилось все тяжелее, но я посылал Ци своим ногам и спине, чтобы, жертвуя энергией, всё-таки договориться со сферой, которая не очень-то хотела принимать новый труп. Я это чувствовал, я это знал. Она не смогла осушить сосуды моего Ци полностью и, насытившись, наконец прервала кажущийся бесконечным подъём, позволив мне добраться до вершины.

Доктор стоял спиной ко мне на том же месте, где я видел его в прошлый раз, и накладывал на очередного раненого бинты, один в один похожие те, что были у Лары. Его белые длиннополые одежды слегка трепал осенний ветер, а серое небо предвещало дождь как и в Лозингаре, но судя по высушенной земле и траве вокруг лекарского лагеря, новорождённая сфера еще не знала, что такое вода падающая с неба, а просто копировала картинку из вне.

— Ну, ты принёс её тень? — спросил лекарь, даже не оборачиваясь.

— Нет, — признался я. — Пока не нашел, как ее вытащить.

— А это кто? — холодно поинтересовался он, намекая на Эйвина.

— Это тот, кто спас мне жизнь.

— Ценой своей, как я понимаю?

— Не совсем. И да, и нет…

— И его ты тоже хочешь вернуть?

— Да, хочу…

— Смотрите, молодой человек, чтобы это место не превратилось со временем в склеп ваших друзей, — предостерег меня доктор.

— Не превратится. Эйвин — последний, кого я сюда принес.

— Очень надеюсь. Положите его рядом с Ларой!

Я послушался и, немного задержавшись у лежака с девушкой, направился обратно, пытаясь прогнать прочь всякие тревожные мысли.

Выдох и вдох выбросили меня из сферы. Зэр уже ждал меня. Дверь по-прежнему была открыта, а за ней на улице виднелись выстроенные в две шеренги новые солдаты. Даже на расстоянии в их глазах нетрудно было прочитать радость от вновь обретенных тел, которая так странно сочеталась с их внешним видом, будто все они попали под проливной кровавый дождь… Впрочем, нет, это как раз было обычным. Странным являлось то, что после всего увиденного и пережитого мной в этом мире и его сферах я все еще мог оценивать что-то как «странное».

— Отлично, — быстро заговорил Зэр, — сфера приняла и его. Теперь нас тут ничего не держит. Надо как можно быстрее покинуть город и продолжить твою культивацию. Что-то мне подсказывает, что местный правитель или кто он там такой переполох просто так не оставит…

— Нет, — тихо, но твердо произнес я. — Мы поступим иначе. Мы не оставим город жрецам и некроманту.

— Что ты задумал на этот раз? — нахмурился император.

— Они убили Лару и Эйвина. Даже если я смогу их воскресить, сейчас они мертвы. И я не уверен в том, что когда их воскрешу, они останутся такими же Ларой и Эйвиным, которых я знал… Короче, — махнул я рукой, — я не уйду отсюда до тех пор, пока все жрецы и те, кто имел лицензию ассоциации лекарей, не погибнут или не вступят в твою армию.

— Пока ты будешь тут бегать в надежде на месть, — хмыкнул Зэр, — к городу подойдут полчища. Твои лекари и святоши давно уже покинули Лозингар, и когда ты это поймешь, будет поздно…

— Я не собираюсь бегать от мертвецов. Ты же хотел себе армию? Так почему ты против, чтоб получить её?

— Я не смогу разом обратить даже сотню солдат, а у Джастиро их тысячи.

— Зачем тебе обращать сотню, когда есть один Джастиро?

— Ты совсем спятил? Он же окружен стражниками и магами. Я не удивлюсь, если кто-нибудь из них даже спит вместе с ним…

— А заметил ли ты, мой учитель, сколько в Лозингаре гильдий и кланов воров и убийц? — как бы задумчиво произнёс я.

— Это ты к чему?

— К тому, что большинство воров и убийц — культиваторы, а значит, тут есть сфера, которая учит их этим ремеслам. Да, в ней могут пройтигоды, но там замедленное время. Тут, в Тёмном мире, это займет какие-то секунды. Если у меня получится отыскать такую сферу…

— То ты сможешь, приобретя навыки воров и убийц, сделать так, чтобы я подобрался к этому куску осла на расстояние вытянутой руки, — закончил Зэр. — Да, давай, Райс, это вполне годный план.

— Но для начала… Эй, — крикнул я стоявшим за дверью, — доставьте мне обездвиженного заразного бегуна, который мог бы меня слышать и видеть!

— Что ты ещё придумал? — в голосе императора прозвучало неприкрытое удивление.

Вместо ответа я показал ему цитату из дневника:

"Высшие мертвецы личи, или маги, обладают неким подобием связи, которую можно было бы назвать «некроглас». С его помощью они могут обмениваться друг с другом всякими сведениями и сообщать некроманту о месте своего присутствия. Но я заметил, что каждый мертвец несет на себе штамп — индивидуальный код поднимателя. Ключом к коду, как ни парадоксально, является истинное имя некроманта. Немного разбираясь в некромантии, можно даже разупокоить поднятого или использовать их черепа как переговорное устройство между некромагами. Эх, жалко, я работаю один, а то было бы с кем поговорить…

Примечание: Не называться больше именем Чилли, а взять какое-нибудь прозвище посмешнее, чтобы коробило светляков. Как у дурака Цветоуста, но наоборот — Сквернопах или Некрочервь, может даже, Гнилоух… Ага, смешно! Назовусь Гнилоухом, пусть Цветоуст себя с потрохами съест".

Глава 25 Скверный союз

Оснащенная растительным двигателем карета выкатила из проулка на главную улицу Лозингара. Не будь на Ящере биомаски, он сразу бы задохнулся от витающего тут смрада. Некогда белая цитадель была закопчена с левой стороны недавно сгоревшим зданием, а в центре почерневшей стены зиял пролом. Ворот у оплота Триединого больше не было, но крепость в них и не нуждалась: от самого порога и почти до самого места, где остановился экипаж, плотной толпой стояли люди, более тысячи человек, все как один молчаливые и безвольные. Создавалось впечатление, будто святые отцы устроили раздачу своих запасов простому народу.

— Медленно назад… — одними губами прошептал Ящер. — Голос камней! — крикнул он, заставляя магию повторять то, что он сейчас скажет.

Стены низко загудели. Ленивый камень не любил, когда его тревожили, но отказать магу стальной лиги он не мог.

— Некромант! Я — Ящер, и я пришёл с тобой побеседовать! — громыхнули его голосом стены домов и самой цитадели.

— Чего ты орёшь? — выкрикнула в ответ многоголосая толпа, в один миг повернувшись к магу.

«Бесы…» — тяжело вздохнул Яз, давя в себе жуткое чувство, так похожее на страх, и, быстро взяв себя в руки, произнёс:

— С кем я говорю? И зачем ты обрек всех этих людей на смерть?

— А ты кто такой, чтобы спрашивать? — синхронно прогудела толпа.

— Я — надзорный маг за Перекатом.

— То, что ты сюда перекатился, я вижу. А еще я вижу, что ты на судной неделе, и хотя твои артефакты выше моих по культивации, я убью тебя и сожру их, когда дорасту! — Договорив, зомби дружно чавкнули.

— Даже если победишь, — ответил Ящер, — ты не успеешь пожрать мой артефакт: он обратится в сферу до того, как ты культивируешься. И потому я предлагаю кое-что обсудить. Я тебе не враг.

— Все твои артефакты я добуду в тематической сфере уже после твоей гибели, и это будет стальная некросфера. Ничего личного, геомаг, это просто культивация. Пойми меня правильно: некросфер так мало…

Все это время карета медленно откатывалась, словно пятясь, и мёртвые начали понемногу приближаться.

«Антимагия! Можно деактивировать, если знать имя некроманта», — мелькнуло в голове у Ящера когда-то прочитанное в книгах.

— Заклинаю твоим именем, Райс! Упокойся! — прогремели стены, но зомби лишь ускорили шаг.

— Заклинаю твоим именем, Зэр Илькаар! Упокойся! — повторили камни, и толпа перешла на бег.

— Хаус! — гаркнул маг, вскакивая на ноги и простирая к зомби руки с раскрытыми ладонями.

В тот же миг стены цитадели и стоявших впереди домов взорвались, словно все кирпичи и даже целые блоки решили одновременно раздавить всех мертвецов, находившихся на улице. Строения осыпались, словно игральные карты, потерявшие опору, а сквозь поднимаемую ими пыль на мага бежала толпа зомби, как будто не ощущавших боли.

Из-под брусчатки полезли стебли, сплелись в сплошную стену и ощетинились отравленными шипами. Заклинание непрерывно говорило с магом языком цифр и за какую-то минуту, нанеся множество уколов, сообщило о тысячах утраченных ядовитых жал, оставленных в телах мертвецов.

Яз уже было подумал, что смог отбиться, как больше трёх десятков четвероногих бестий наподобие той, что маг изловил у самого входа в город, показались на крышах соседних домов и посыпались на мостовую. Шар кареты начал набирать скорость, одновременно выбрасывая из-под себя точно летящие в головы тварям камни. Черепа заразных бегунов разлетались, словно спелые тыквы, но их было слишком много. Кажется, впервые в жизни или по крайней мере за долгое время маг испугался по-настоящему…

Резкий скачок потерянного Ци заставил его вздрогнуть. У левого уха захрустело: один из бегунов каким-то образом оказался в карете и вцепился в горло заклинателю, кроша свои зубы о камнекожу, как одержимый вгрызаясь в защиту. Из-под колёс бичом ударил вьюн, отсекая зомби голову. Ящер глянул вверх и увидел, что его берут в кольцо: по обе стороны от экипажа по крышам, не отставая, бежали еще по два мертвеца.

— Камнешар! — обернувшись, крикнул Ящер. Лежавшая позади него брусчатка тут же вздыбилась и изогнулась над улицей, словно волна, стремясь укрыть мага от очередной атаки. Как только зомби, догнав экипаж, не сговариваясь, прыгнули сразу со всех сторон, с губ мага сорвалось: — Рост вокруг!

Животы летящих в едином прыжке мертвецов взорвались проросшими и вспучившимися непережеванными при жизни семенами. Однако даже вспоротые кишечники и желудки не смогли остановить тех, кто не ведал боли. И хотя куча четвероногих тварей слегка отстала, два бегуна всё-таки достигли своей цели, вцепившись когтями в обшитые тканью борта экипажа.

Содранные до костей пальцы дернули мага за халат, разрывая тонкую и очень дорогую ткань. Ящер ударил мертвеца каменным кулаком снизу. Челюсть разлетелась, однако отбросить зомби так и не удалось. Второй бегун повалил Яза на спинку сидения и вгрызся зубами в маску, сдирая ее и скользя пальцами по камнекоже.

Экипаж накрыла волна камней, собравшихся шаром вокруг Ящера. Валуны сошлись, давя всех и вся. Лицо мага окатило вонючей сукровицей, брызнувшей из раздавленной головы бегуна. Карета треснула, днище провалилось. Шар продолжал бессильно скрести грунт, не в силах сдвинуть с места все, что на него навалилось.

— Ах ты… — протянул Ящер, понимая, что сейчас произошло. — Вверх. К воде! — приказал он, стирая ладонями с лица кровь и остатки маски.

Камнешар взлетел в воздух и, поднявшись на высоту трёхэтажного здания, медленно полетел в сторону Лозы.

Силы утекали на глазах: токсин, попав в кровь, уже начинал работать.

— К бесам воду, — прохрипел маг. — Тут есть лекари или их сферы?

Земля снова ответила ему, указывая на ближайшую из лекарских сфер. До нее нужно было лететь немного в гору, но камни и земля, повинуясь неведомой силе, отталкивались друг от друга, благодаря чему каменный кокон мог медленно парить в воздухе. Маг потянулся к поясу, вытащил из висящего на нем хлопкового кружевного мешочка горсть различных семян и сухих ягод, засыпал их в рот и, давясь, начал глотать, не разжевывая. Расчет был прост: чем больше живых семян окажется внутри, тем больше у него будет шансов выжить, не став зомби или, чего больше, мёртвым культиватором, если такие бывают.

«Диалога с некромантом не получилось, — размышлял он. — Значит, это не Райс и не Зэр. Значит, артефакт поглотил сознания этой сладкой парочки и теперь полноценно властвует над телом пехотинца»… Его мысли прервал приступ рвоты: мага стошнило проглоченными семенами, которые, впитав часть токсина, разбухли и жутко воняли.

«Токсин поражает в первую очередь пищеварительную систему…» — подумал Ящер, стараясь не закрывать глаза, хотя слабость накатывала на него волнами. Он как знал, что не надо было идти к некроманту, но гордыня и в этот раз сыграла с ним злую шутку.

— Если выживу, — прохрипел он, обращаясь к самому себе, — напишу в мемуарах, что слова «Я —маг стальной лиги» чуть не привели меня к гибели…

* * *

Поначалу мне показалось, что я брежу: откуда-то издалека я услышал громогласный голос человека, воспоминание о котором заставило меня покрыться холодным потом, а затем — отвечающие ему, наверное, тысячи глоток.

Так отвечают королям на парадах, комкая слова, ухая на многие сотни метров. Вот только что это было — магия?

«Снова Ящер?» — Я мог поклясться чем угодно, что это был его голос.

— Ну теперь у нас хотя бы есть армия… — услышал мои мысли Зэр.

— Райс Бабуин Тулле Зиннал Кровавый, тут что-то странное, — позвали меня снаружи по полному имени, которое уже порядком начало меня раздражать. Встав с кровати, я вышел на улицу.

Оно было просто точкой, но быстро приближалось и превращалось в подобие каменного яйца.

— Какие мысли? — спросил я вслух у Зэра и Блика.

— Похоже на…

Зэр не договорил: сфера рухнула в десяти шагах от дома, уйдя на половину своего диаметра в грунт. Вздрогнув, она рассыпалась и выпустила из себя бледно-серого человека. Его глубоко посаженные жёлтые глаза были залиты кровью, а одежда напоминала лохмотья гильдии бездомных, если бы такая была.

Это был сам Ящер, взиравший на всех нас сквозь тени.

— На нём печать зверя и судная неделя! — зарычал Зэр. — Надо атаковать!

— Нет! — приказал я, подняв руку вверх.

Уже собравшиеся броситься на мага культиваторы и теневые солдаты императора послушно остановились. Ящер сделал пару шагов, и его вырвало себе под ноги.

— Тебя укусили. Скоро ты превратишься в заразного бегуна или в одержимого идеей культивации зомби, — вместо приветствия сообщил я магу.

— Ты еще жив, пацан… — протянул он и шагнул вперёд. Однако у меня сложилось впечатление, будто он направлялся куда-то мимо…

— Тебе не победить нас, — покачал я головой. — За нами лекарская сфера, а на тебе всё еще печать легендарного зверя!

— Я не драться сюда пришёл, а предупредить. — прохрипел маг, приближаясь шаркающей походкой. Его правая нога волочилась, а лицо дергалось от мышечных судорог.

— Мне от тебя ничего не нужно.

— Пропусти меня к сфере лекарей!

— Нет. Я похоронил там своих друзей и не позволю тебе потревожить их покой. Ты не войдёшь в сферу по крайней мере до тех пор, пока я не вытащу их в Тёмный мир обратно. — Теперь уже я шагнул навстречу магу, готовясь к бою.

— Так они мертвы?.. И ты хочешь их вернуть?.. Я смогу это сделать, если хотя бы пальцем прикоснусь к мечу Серафима.

— Что ты мелешь, стальной маг? — не выдержал Зэр. — Ты даже не в легендарной лиге? Как ты возьмёшь этот мощнейший артефакт?

— Я не буду его брать, — прохрипел маг, почти подойдя ко мне. — Я позаимствую силу меча, чтобы вновь пробить Залы стенаний и вытащить тех, кого ты хочешь воскресить.

— Почему мы должны тебе верить? — спросил я.

— Не должны, но токсин скоро превратит меня в зомби и вам придётся драться с зомби стальной лиги, у которого будет полная сила. Вы можете добить меня сейчаc, с моими потерями Ци это будет не так сложно, но тогда потеряете вообще все шансы вытащить своих товарищей из Залов стенаний.

— Неубедительно! — фыркнул Блик, уже держа пару камней наготове.

— Клянусь всеми сферами, что если выживу, проломлю для вас эти бесовские Залы стенаний…

Когда Ящер заговорил, на его тени проявилась печать клятвы.

'Лютая дрянь эти клятвы сферами. Цветоуст поклялся убить меня на глазах у всех, и теперь если казнь не свершится в кратчайшие сроки, за ним придет зверь золотой лиги. Надеюсь, что это будет многоножковый червяк. Почему-то я хотел бы видеть Цветоуста проглоченным именно червяком. Светляки не могут жить без этих клятв.

Ну не можешь выполнить? Не обещай никому ничего! Я же собираю вещи и ухожу из своего дома, пока что подальше. Весь Гнилоград как будто сошёл с ума, все почему-то хотят меня убить. И за что, спрашивается? За два разупокоенных кладбища? Так зато они послужат некронауке. Все лучше, чем лежать в земле без дела.

Примечание: я пойду на восток в леса. Надеюсь в Гнилограде только Цветоуст настолько дурной, что поклялся сферами…'

Глава 26 Обещание

Я отошел от дверей, пропуская вперед Ящера, который заковылял к середине комнаты. Его левое плечо было вздернуто, правая нога волочилась по земле, пальцы рук тряслись, ладони были разведены в стороны. Он с трудом держался, чтобы не упасть, и казалось, вот-вот потеряет сознание.

«Нет, — решил я, направляясь вслед за ним, — одного я его в сферу не пущу. Мало ли что он там придумает, пусть хоть сто раз всеми сферами Темного мира клянется…»

— Что бы он ни говорил, — услышал я сказанное Зэром вдогонку, — я не покажу ему, где мой меч, пускай хоть два легендарных зверя придут за ним. И это не обсуждается…

Прозвучал гром. Серое небо озарили узоры молний. Стены дома исчезли, и мы оказались у самого подножия холма. На мое лицо упали одинокие капли дождя. Гроза перешла в пространство сферы.

Геомаг замер, опустив голову.

— Как всего один культиватор может всё испортить? — прохрипел он. — Еще недавно ты шагал в строю с копьём, а сегодня обрек на мучения целый город, каким-то образом выпустив в мир некроманта.

— Почему ты решил, что именно я его выпустил? — удивился я. Судя по всему, разговор предстоял долгий.

Сам холм со времени моего последнего посещения сферы, казалось, только вырос. Несмотря на начинающийся дождь, он все еще был уставлен множеством палаток со стонущими, хрипящими и бредящими во сне ранеными от подножия до самой вершины, где и работал над своей вечной миссией по лечению всего и вся уставший светловолосый лекарь.

— Я долго был надзирателем за Перекатом, и у меня есть определённый опыт. — Ящер кашлянул в кулак, и в уголках губ показалась черно-зеленая, воняющая гнилью слизь. Он утерся рукавом и продолжал: — Когда в городе появляется культиватор с подселенной тенью древнего узурпатора, а затем — некромант, которого все называют Райс Бабуин Тулли и что-то там дальше, выводы напрашиваются сами собой.

— И какие же? — спросил я, по-прежнему следуя за слабеющим на глазах магом.

— Вы зачем-то полезли в некросферу. Потом ты приволок оттуда артефакт, но сознание некроманта почему-то не пожрало твою тень и тень твоего учителя, а заняло чужое внешнее тело. Видимо, оно решило не повторять судьбу Зэра Илькаара и не мотаться с тобой в поисках своего меча. — Последняя фраза явно претендовала на шутку, и я не мог не оценить эту попытку Ящера сохранить лицо даже на пороге смерти.

— Я вижу, тебе совсем легче, — заметил я.

— Мне не хуже. А ты, я вижу, совсем лишён страха. Зашёл в сферу вместе с магом старшей лиги, а на самом — печать судной недели, — прохрипел маг, делая очередной шаг вверх по скользкой траве.

— У меня всё еще есть силы позвать легендарного зверя, — ответил я. — Кроме того, ты поклялся сферами. Правда, я такое вижу в первый раз, но почему-то знаю, что это — самая страшная клятва культиватора.

— Во всех мирах клятва теми, кто даёт силу, считается незыблемой. Странно, что твой учитель не рассказал тебе про клятвы сферами.

— Он и в коня меня не превращал… — не удержался я, вспоминая, что Зэр аж два раза пытался выгнать меня из моего же тела. — Так чем занимаются надзиратели и почему ты вдруг решил не воевать с нами?

— Скажем так: я уволился, и сейчас — всего лишь простой культиватор, как ты и те, кого я видел у входа в сферу. Поэтому зачем мне вас ловить, тем более если вы даже не из моей лиги, а, как правильно сказал Илькаар, я не смогу даже взять меч Серафима? К тому же я вынужден помочь вам в вашей миссии… — Ящер остановился. По его телу пробежала судорога. — Или, по крайней мере, не мешать, — закончил он.

— А почему мешал раньше? — спросил я. Дождь всё усиливался. С вершины холма начали бежать тонкие струйки грязно-красных ручейков.

— Раньше вы нарушали устои Тёмного мира. И тут — ответ на твой первый вопрос. Ты же видел на войне пушки?

— Ну… — протянул я.

— К ним прилагаются ядра, причем у каждой есть свои. Калибры вычисляют количеством вставленных в дуло пальцев. Грубо говоря, из одной пушки можно будет стрелять ядрами только той литейни, где она отлита. Надзиратель же следит, чтобы все литейни в Перекате делали разные калибры пушек и разные ядра.

— Зачем это? — удивился я.

— Мы тормозим прогресс. Это же делают слуги Триединого с их охотой за колдунами. В итоге мы получаем низкий техногенный и культивационный уровень. Поэтому и школ нигде нет, только в знатных домах столицы. — Маг остановился, глянул на холм и, переведя дыхание, снова пошел вверх.

— Школ?

— Ты читать, писать, считать умеешь?

— Ну да.

— А откуда?

— Нас с Ларой научила бабушка, — легко ответил я. Так было заведено: в каждом доме старший передавал свои знания младшему.

— Повезло вам с бабушкой. А то, о чем ты никогда не слышал, называется «школа». Туда отдают детей из знатных семей, где они учатся писать, считать, фехтовать, изучают геометрию, географию, физику наконец.

— Зачем всё это?

— Затем, чтобы управлять вами, рождёнными в Тёмном мире. Ученики этих школ со временем становятся вашей новой знатью, новыми архиепископами Триединого и надзирателями. Вот я в одной такой и учился.

— Получается, ты работал на светломирцев?

— Это они работали на меня. Не наладь они сбор артефактов по всему Тёмному миру, я бы не стал самым мощным магом на материке.

— Самым мощным магом, которого всё-таки смогли укусить?

— Не укусить, — ровно поправил меня Ящер, — а обрызгать кровью. Токсин проникает через слизистые и аккумулируется в желудке.

— Акка?.. — попытался произнести я новое слово.

— Собирается и отравляет. Пока вы тут с копьями бегаете, в Светлом мире уже электричество есть.

— А это что такое?

— Это когда ночью не надо лампы и свечи зажигать, а всё равно светло, — хмыкнул маг.

— Не понимаю. Это какая-то магия?

— То, что ты не понимаешь, это и есть отчасти заслуга надзирателей. Помимо магии есть еще одна важная наука — физика материального мира.

— Если всё и вправду так, как ты говоришь, и Светлый мир чуть ли не плясал под твою дудку, почему ты уволился?

Ящер усмехнулся:

— Что, пехотинец, думаешь, доверять мне или нет? Я облегчу тебе выбор: не доверяй никому! Ни мне, ни Зэру — никому! Я же правильно понимаю, что Илькаар не покажет мне, где меч, а значит, придётся ломать Залы стенаний без силы его артефакта потому, что я всё равно поклялся?

— Даже не знаю… — пожал я плечами.

— Да все ты знаешь… Отчасти это даже мудро. Но обещание я выполню — как-никак, на мне печать. А если не выполню, то меня сожрёт зверь, а ты останешься без товарищей. Делов-то…

— И как же ты это сделаешь без силы, которую может дать меч? — поинтересовался я.

— Я вспорю Залы стенаний. Это не очень-то и сложно, куда сложнее собрать энергию на это и потом убежать от сельтаров. — Ящер снова остановился и обернулся ко мне. — Ты, наверное, не знаешь, почему тень некроманта выбралась из сферы?

— Нет. И почему же? — Я тоже остановился.

— Потому что её притянуло к тематической сфере после моего первого взлома послесмертия. Твои товарищи, которых ты похоронил тут, тоже так смогут, но для этого мне нужно в столицу. Да, пехотинец, ты действительно везунчик, всё складывается в твою пользу. Когда сюда пришлют из столицы армию, а это, как говорится, к гадалке не ходи, я тайком проникну в свою башню и ударю оттуда с помощью своих запасов. А дальше вы — сами по себе, я — сам по себе. Можешь считать это моей платой за то, что пустили меня в сферу.

— Так всё-таки почему ты уволился, раз всё работало на тебя?

— Когда доживешь до моих лет, то станешь, как парящая птица, понимать, куда дует ветер, — загадочно произнес Ящер. — Вовсе не обязательно попадать в шторм, чтобы увидеть его приближение.

— Получается, «мы» — тот самый шторм?

— Не вы, а некромант. Некросферы не просто так были взяты под охрану. Использовав некромагию, можно после каждой битвы приумножать свою армию во много раз. Некромагия — настоящая зараза в мире культиваторов, даже хуже демонологии.

— Демонологии? — переспросил я.

— Бесологии, если точнее… Но у них есть одна общая черта. Ум некроманта часто сам бывает поражен его токсинами, а у демонологов часто демон пожирает тень.

— Погоди, — заговорил я, смутно припоминая давно прочитанное. — Есть трактат Триединого, где сказано, что все, кто себя хорошо ведет, попадают в Залы покоя, а те, кто плохо — в Залы стенаний. И тех, и тех охраняют сельтары. Бесы же — это те, кто умер и не попал ни туда, не туда и прячется от света Триединого под землёй, а демоны — это чёрные сельтары, отстранённые от дел за провинности. Разве не так?

— И этого тебе учитель не рассказал, да? До прихода Триединого тени темномирцев перерождались в Тёмном мире, а самых нерадивых задерживали в Зале стенаний на перевоспитание. То же самое было и в Светлом мире, только с Залами покоя. После прихода единой веры тени стали просто распределять по залам навечно. Согласись, пехотинец, глупо держать какую-нибудь тень вечно в Залах покоя только потому, что ее обладатель жил праведной жизнью. Так Триединый ослабил род темномирцев, лишив ваш/наш мир опытных теней таких, как Илькаар. И теперь тут, в Тёмном мире, живут лишь молодые тени типа тебя.

Маг повернулся, чтобы взглянуть на меня сквозь тени, и замер, видимо только сейчас, увидев дуальный артефакт.

— Да ты светломирец? — удивленно то ли спросил, то ли констатировал Ящер. — Погоди-ка. Артефакт светомага…

— Удивлён, да?

— Тогда нет, не удивлен. Всё встало на свои места. Понятно, почему тебя не выбил из тела Зэр и почему твою искру не пожрал некромант. Из непонятного осталось одно: что ты делаешь тут, в Тёмном мире? Ну да это уже неважно. Мы уже минут десять топаем по этому холму. Кто-нибудь вообще будет меня лечить?

— Он наверху, на самом верху, — указал я туда, где в последний раз видел главного лекаря сферы.

* * *

Филиция плакала не переставая, вцепившись в темные прутья клетки. В её нытье Блик различал одну и ту же песню, начинающуюся с: «Где я?», кульминирующую в: «Где мои мама и брат⁈» и заканчивающуюся на: «Выпустите меня, мне страшно и холодно!» Так продолжалось бесконечно.

Худощавый и низкорослый Блик сидел в такой же клетке, обняв свои тонкие колени. На нём, как и две тысячи лет назад, был поношенный краснолоскутный цветной костюм шута, от которого он никак не мог избавиться тут, в мире теней. Впрочем, косматые светлые волосы больше не укрывал потерянный где-то проклятый шутовской колпак с бубенцами, и это уже было неплохо.

— Филиция, да? Посмотри на меня. Я в такой же клетке, как и ты. Ты же хочешь отсюда выбраться, да?

— Да… — пару раз хлюпнула носом девочка.

— Не ной, а? Всеми сферами тебя прошу, хоть сверами, хоть твоим этим Триединым. Я бы на колени встал, да мала моя тюрьма для этого, — попытался пошутить шут.

— Ты грязный ур-род! — выкрикнула девочка.

— Плакса — клякса! — огрызнулся Блик и отвернулся, стараясь думать о том, как отсюда можно выбраться. Как назло, в голове вертелась только одна мысль: этот уродский некрочереп Ларри, который каким-то образом захватил его тело, пока он, Блик, спал, и заключил его в такую же клетку, в какую он когда-то посадил Филицию, чтобы та не ныла и не надоедала, теперь наверняка ходит себе по Тёмному миру в новеньком теле Филиции и притворяется другом Райсу и хорошим слугой императору…

Глава 27 Путь в геомаги

— О-о! М-а-А!

— Тро-е без гре-ха!

— Тро-е на века!

Детский хор распевал каждую букву. Хористы, каждый возрастом лет по десять, были аккуратно подстрижены и как один одеты в бело-золотые рубахи длиной в пол с треугольным воротом, закрывающим горло.

— Хлеб принёс тот, кто лев,

— Труд создал тот, кто прав,

— Жизнь нам дал в центре кто.

— На троих один устав! На троих один наказ!

Свечи отражались от множества золотых, отполированных до блеска пластин-зеркал, яркими бликами освещавшими балкон этой глухой ночью.

Яз Рамилион стоял перед хором детей простолюдинов, переминаясь с ноги на ногу. Ему было холодно даже сквозь связанные мамой носки, но он и не представлял, насколько холодно всем остальным в хоре, тем, у кого нет даже этого. Не представлял и, если честно, не хотел даже об этом думать. Хормейстер отец Григо приподнял свой гладковыбритый подбородок вверх, будто плыл по льющейся музыке. Его морщинистое лицо потянулось вперёд. Он распростёр свои руки над ребятнёй и, словно желая прикоснутся к невидимой струне, вытянул указательный палец в сторону Яза.

— Он один, на века-на века! Он — един! — начал Яз.

— … триедин! — подхватил хор.

— Справедлив! Справедлив! И-и мир лишь с ним! — продолжал Яз.

— О-о-о-у… — хотел было продолжить хор.

— Отлично! На сегодня всё, — прервал святой отец. — Сегодня совершить по десять молитв и спать. Туники аккуратно повесить на плечики. Не дай Триединый завтра у кого-либо будут мятые…

Что будет, если прийти на службу, особенно в праздник, в мятой тунике, знали все: розги, стояние на горохе и девяносто девять молитв вслух Триединому и точно по нотам. Ошибёшься тональностью — начнёшь петь заново. И так пока не закончится день, а на завтра — снова розги и снова горох с пением.

Яз неспешно плёлся в свою отдельную, как и положено для детей знатных родов, келью. Парень давно смирился с певческой рутиной и в целом был достаточно послушным, потому за всю свою жизнь в школе-интернате при монастыре попадал на горох всего пару раз. Лишённый компании ровесников, он не имел шанса провиниться, в отличие от безродных, которые получали розги чуть ли не постоянно.

— Эй! — окликнули его сзади, когда Яз проходил общий коридор.

— Чего вам? — Яз остановился и полуобернулся к позвавшим.

Он искренне верил, что, как говорили родители, даже общаясь с простолюдинами, можно стать таким же никчемным, как и они. Кому-то Триединый дает руду, чтобы тот её добывал, кому-то — колосок, чтобы тот его растил, а кого-то Триединый ставит править. Именно это и означал младенец на руках центральной фигуры на всех-всех картинах, гравюрах и фресках.

Их было трое: Толстый Лиро и два брата, Базус и Разус. Эта троица постоянно что-то делала втайне даже от своих. Почему-то им всё сходило с рук, хотя Яз точно знал, что именно они виноваты как минимум в трети событий, за которые уже и так наказали, наверное, две дюжины других ребят. Наказание настигало всех, кроме этой тройки.

— Пойдём с нами! Мы идём в подвал ловить крыс, — пробасил Лиро, который не просто так носил кличку Толстый: он был упитан и на голову выше Яза, хотя еды получал ровно столько же, сколько все остальные.

— Отец Хорхе сказал всем спать перед завтрашнем днём, — возразил Яз.

— Я же говорил, что он струсит! — хмыкнул один из братьев, Базус, кажется. Яз их не различал: на двоих с братом у них были одни и те же веснушки, одни и те же рыжие волосы и одна и та же худоба.

— Ты прав, Баз, все высокородные ссыкуны! — улыбнулся Лиро и поднес к лицу фонарь. Жёлтый свет исказил гримасой теней его круглое лицо, так, что тени от контуров плавно сливались с его вьющимися чёрными волосами. — Ссы-кун!

Любые упоминания о розгах или горохе были бы восприняты как оправдания. Нужно было идти, чтобы сохранить лицо и гордость, но в юной голове Ящера всё-таки мелькнула толика здравого смысла.

— Я повешу тунику и спущусь, Сами не струсьте только! — буркнул он и направился в свою келью.

Там Яз аккуратно стянул с себя церемониальную одежду и повесил её на приготовленные специально для этого плечики. Ему хотелось побыстрее доказать этой троице, что он, Яз Рамилион, не «ссыкло».

Он спускался вниз, куда нельзя было ходить послушникам. Раньше, во времена смуты, там располагались пыточные, сейчас же мирно хранились запасы с зерном и соленьями и бочки с жертвенным вином.

Чтобы деревянные вкладки ступеней не скрипели под его весом, он обходил их по мраморным бортикам. В его душе ничего не трепетало ни от ночных теней, отбрасываемых через одну оставленными лампами, ни от того, что предстоит пойти туда, куда его зовут.

Троица из черни наверняка уже лежит в своих кроватях и посмеивается, как обдурили его, высокородного Яза из семьи Рамилион. Ну ничего, он спустится, дернет закрытую дверь и с этого момента начнет говорить в ответ на любую их издевку, что это не он, а они — ссыкло…

Троица ждала его у подвала, дверь в который обычно была заперта, но сейчас почему-то распахнута. Видимо, старший по складу, отец Сирикус, таская всякую всячину, просто забыл в суете предпраздничного дня Снисхождения Триединого запереть её на ключ.

— Я же говорил, что не струсит! — произнёс один из братьев.

— Это еще ничего не значит! — отмахнулся Толстый Лиро.

— Вы же знаете, что туда нельзя? — нахмурился Яз, вглядываясь в лестницу уходящую во тьму подвала.

— Только если ты ссыкун!

— Сам не зассы! — дерзко ответил Яз.

— Только после вас, ваше высокородие, — с гримасой отвесил корявенький то ли реверанс, то ли поклон Лиро, пропуская Яза к лестнице. — Я посвечу вам на ступеньки, чтобы вы не ушиблись!

Он поднял фонарь над головой, и лестница действительно стала видна как днём. Только Яз шагнул на неё, как сзади скрипнула, хлопнув, дверь и дважды щелкнул ключ в замочной скважине. Он очутился в полной темноте.

— Эй вы, дети грязных наседок! Выпустите меня! — завопил Яз, стукнув обеими ладонями по толстенной двери.

— Посиди там до утра, подумай над своими манерами, ваше великороджие! — произнёс Лиро. Троица закатилась смехом.

— Вас выпорют! — выкрикнул Яз.

Кажется, это подействовало.

— Слушай, Яз, — примиряюще донеслось из-за двери, — мы же просто шутим, а выпорют всех четверых, если поймают. Но мы тебя выпустим, если ты принесешь нам солонины.

— А сами чё? — спросил Яз.

— Мы туда уже сто раз ходили и не смогли решить, кто пойдет на этот раз. Принеси, а мы тебя больше задирать не будем и всем скажем, что ты не ссыкло. Заодно и мяса поедим все вчетвером. Договорились?

— Дебилы, дайте хоть фонарь!

— Да там недалеко. Спускаешься, и направо сразу стеллажи.

Всё это с самого начала попахивало какой-то аферой. Но если он достанет мяса или хотя бы сделает вид, что принес, то уроды откроют дверь. В голове у Яза сразу родился план, как он делает вид, что вернулся с добычей, и как только его выпускают, сразу дает Лиро в глаз и быстро бежит в свою келью. Назавтра все можно будет рассказать отцу-воспитателю, у которого он, Яз Рамилион, на хорошем счету благодаря своему происхождению.

Но для начала всё-таки нужно было сделать этот самый вид, и он на ощупь начал спускаться. Ступени были сточены временем и теперь больше походили на округлые камни на дне бурной реки. Казалось, Яз даже слышал журчащую воду и почувствовал её запах, однако после очередного шага его нога скользнула, и он рухнул, больно ударившись головой о камни.

Когда парень открыл глаза, боли не было. Он потёр затылок. Пальцы почувствовали что-то липкое. Яз попробовал осознать себя в пространстве. Определенно он сидел на ступенях, но камень не холодил, а наоборот, даже грел. Тут было темно настолько, что, казалось, сны могли не дожидаться своей очереди, а просто крутиться перед самым носом.

— Сколько времени я пролежал тут… Эй, кто-нибудь! Лиро, Базус, Разус? — позвал он, но услышал лишь эхо. — Тут так темно… Я не знаю, где искать солонину!

— А тут всегда темно… — задумчиво отозвался ему мрак низким приятным басом.

— Кто тут? — вздрогнул Яз и вскочил, тут же найдя спиной стену.

— Кого тут только нет… Теперь и ты есть…

— Кто ты?

— Но ведь не это главное, — пробасил голос. — Главное — кто ты? Кто ты есть, кем ты будешь и будешь ли?

— Кем я буду, одному Триединому известно, — выпалил парень заученную на уроках фразу.

— Нет, его тут точно нет. Так кто ты?

— Я — Яз Рамилион, певчий в хоре. А ты?

— А на кого похож? — прозвучало отовсюду, и парень увидел глаза — немигающие, жёлтые, огромные, словно блюдца, с плоским, будто рассеченным мечом зрачком.

Яз вжался в стену. Сердце норовило выпрыгнуть через гортань, дыхание сдавило, будто во время нырка в глубоководную реку. Перед лицом возникла чешуйчатая голова, которая могла принадлежать огромной змее или ящерице. Пасть открылась, и из неё пахнуло гнилью и земляной сыростью. Блеснули ровные ряды белых острых зубов. Казалось, пасть может в один миг проглотить его и не поперхнуться.

— А-а-а! — завопил парень. — Стой, не ешь меня!

— Почему? — заинтересовалась голова. Сейчас ее было видно даже во тьме, словно бы она сама излучала какой-то свет. Вот только это был не свет, а что-то иное.

— Потому что, как сказал тот, кто лев: «Пожри семя сегодня, и оно не прорастет завтра. Посей семя сегодня, и завтра оно даст вдесятеро больше!» — Заученные слова Триединого всплыли в памяти словно по чьему-то мановению.

— Ты не семя! Это я вижу ясно! — Из пасти показался острый язык и облизнул левый глаз существа.

— Это как посмотреть. — замотал головой паренёк.

— Ну тогда расскажи мне, как смотришь ты тут, в полной темноте.

— Отпусти меня, и я приведу сюда тех, кто сытней и упитанней меня, — без колебаний предложил будущий Ящер.

— Разве твой Триединый одобрил бы это? — хитро прищурились змеиные глаза.

— Не знаю, была ли у него возможность предложить вместо себя кого-либо.

— Тогда возьми мой зуб и клянись на нём! — произнесла тварь и открыла пасть. Прямо на языке лежал острый бронзовый, словно кинжал, клык.

Яз схватил его дрожащей рукой. Страх тут же будто бы куда-то исчез, а зуб отозвался в его ладонях теплотой и даже вибрацией.

— Чем ты хочешь, чтобы я поклялся? — уже смелее спросил он.

— Клянись сферой земли, что вместо тебя одного сюда каждый день будут приходить такие же, как ты, и их будет десять, как завещал твой Триединый.

— Клянусь сферой земли! — быстро выпалил парень и, немного помявшись, спросил: — А если один из них будет в три раза больше, он сойдёт за троих ну или хотя бы двоих?

— Тень за тень, искра за искру! Приводи и оглушай их тут каждый день, иначе я войду в твой мир и пожру тебя! — прошипело существо и растворилось в темноте, оставляя Яза с его первым артефактом.

***

Ящер потерял сознание. Я еле успел ухватить его за локти. С каждым шагом путь к вершине давался ему всё тяжелее. Дождь лил так, что не видно было ничего на расстоянии вытянутой руки.

Маг открыл свои усталые, залитые кровью жёлтые глаза и посмотрел на меня пристально, будто что-то вспоминая.

— Ты знаешь, пехотинец, а ведь я раньше пел в хоре Триединого, — зачем то произнес он.

— Да? А по голосу не скажешь, — покачал я головой и, убедившись, что он может стоять, отпустил локоть мага.

— Да-да, представляешь? Так началась моя культивация. Я выкупил свою жизнь у огромной бронзовой ящерицы в сфере земли.

— За сколько? — спросил я его, просто чтобы поддержать разговор.

— Равными платежами в течении десяти дней… — прохрипел маг. — Скажи, Райс, встречал ли ты тут, в Лозингаре, толстого культиватора по имени Лиро? У него еще был артефакт — трость с навершием в виде сжатой медвежьей лапы. Эта скотина чуть не скормила меня своему господину!

— Выберемся — поспрашиваю. Но, наверное, у тебя и без него множество врагов? — спросил я и вдруг догадался по несвязности последней фразы, что у Ящера начался бредовый жар. Я снова взял его под локоть. Не мог же я снова принести лекарю труп, совсем недавно пообещав обратное.

Глава 28 Компромиссы?

Когда я в третий раз увидел лекаря, работающего даже под ливнем, в горле застрял ком. Неожиданно для себя я осознал, что ничего о нём не знаю, кроме того что он словно был мужским отражением Лары, возможно, её отцом или на худой конец далеким предком. Я не знал о нём ничего, начиная от банального имени и заканчивая причинами, по которым он помогает всем этим людям, окружавшим его на холме скорби. Кто он — зверь сферы, отражение искры Лары, ее отзеркаленное желание тащить всё на себе или что-то большее?..

На сей раз я не остался незамеченным. Лекарь будто почувствовал наше приближение и обернулся, всматриваясь сквозь водяную завесу в меня и едва живого Ящера, не падающего на мокрую траву лишь потому, что я продолжал его поддерживать.

— Спасибо, что держишь слово и в этот раз доставил мне не труп, — произнес лекарь вместо приветствия. По его светлым, прилипшим ко лбу волосам стекали струи, белые одежды висели на плечах мокрой мешковиной.

— Он станет таковым, если ты не поможешь ему, — отозвался я. — У него в крови — некросубстанция, превращающая его в ходячего мертвеца.

— Оглянись, Райс Бабуин Бенджи Зиннал Кровавый. — При этих словах над холмом тут же пронесся единый вздох сотен голосов. Меня тут явно знали, и отнюдь не с хорошей стороны. — Это ты принес этим теням боль благодаря своей некромагии.

— Но не я поднимаю мёртвых и не заставляю их жрать всё на своём пути, — ответил я скорее машинально, уже понимая, на что намекает лекарь.

Тени убитых в Лозингаре, словно пчелы на цветок, слетались сюда без надежды на воскрешение. Они просто выбрасывались из тел и, не найдя ничего лучше, каким-то образом попадали сюда. Если бы какой-нибудь культиватор решил пройти испытание этой сферой, он бы провел здесь многие-многие годы, пока не научился лечить все болезни этих несчастных. Хотя они погибли от лап и зубов нежити, при жизни все чем-то болели и нуждались в лечении.

— Слышал? — спросил лекарь. — Они считают тебя виновным в их смерти.

— Возможно, отчасти… — покачал я головой, вспоминая, как впустил некроманта в Тёмный мир. Артефакты, отвечающие за светомагию, дрогнули, охладев и потеряв часть Ци, недвусмысленно намекая, что это именно моя вина.

— Я не стану никого лечить из твоих… — лекарь взглянул на Ящера, — товарищей, пока сюда приходят тени тех, кого убил некромант.

— А если я остановлю нашествие?

— Останови. А я узнаю, если у тебя не получится.

— Как?

— Твоя искра придёт сюда, покинув мертвое тело, как пришли все они, и ты вечно будешь перевязывать раны тем, кто тут, как ты говоришь, отчасти по твоей вине.

— Считай, что всё сделано.

— Ха, к-ха! — Ящер попытался рассмеяться, но закашлялся. Его тело согнулось, и он выплюнул себе под ноги несколько вонючих масляно-чёрных, словно измазанных в смоле, ягод. — Там их тысячи. Ты не пройдешь. Или тебя заразят, или разорвут, причем и тебя, и твоё жалкое войско культиваторов бронзовой лиги.

— Еще посмотрим… — буркнул я и вдохнул и выдохнул, покидая сферу.

Ящер был прав. Поднятые магом серебряной лиги зомби были не слабее зверей серебряной сферы, а значит, очень опасны для меня, даже если их яд на меня не подействует. Однако у меня был в напарниках маг-огневик Блик, да и я сам теперь мог бить тварей одним лишь светом, который для них был опаснее мечей и секир.

В общем, надежда была. Но настолько призрачная, что я старался даже не думать о степени ее призрачности…

Когда я вернулся, Зэр и Блик стояли передо мной.

— Райс, — завидев меня, вцепился в грудки император, разом растерявший свое иронично-снисходительное величие, — скажи, что ты вызвал легендарного зверя и тот сожрал Ящера!

— Он еще в сфере, и он теперь нам не враг. По крайней мере, пока, — ответил я, проходя тень Зэра насквозь.

— Я не покажу ему, где мой меч, — мотнул головой Зэр, снова оказываясь перед моим лицом и, видимо, желая убедиться в том, что я все правильно понимаю.

— Да понял я тебя, понял, — отмахнулся я от него. — И он тебя понял тоже… Блик, — обратился я к шуту, — ты готов идти со мной против некроманта? Но учти, что эта дрянь может тебя заразить.

— Он уснул на ногах, словно ишак, который решил практиковать некромагию, — сообщил уже явно пришедший в себя Зэр. — Скорее всего, в этом как-то замешан его артефакт.

— Думаешь, череп пожрал его тень? — спросил я.

— Если не пожрал, то пожирает… Куда ты? — спросил император, видя, как я разворачиваюсь и кладу руку на плечо Блика.

— Наводить порядок в голове у нашего шутомага…

Вход в голову Блика был похож на вход в сферу. Я никогда этого не делал, но моя магическая интуиция, порождение светомагии и записей Чилли, шептала, что у меня получится. Льющийся из моей ладони свет окутал тело маленькой девочки, и я, пожелав увидеть тень Блика, мысленно проложил ярко-золотую тропу от моей искры до того места, где она сейчас пряталась от внешнего мира.

Внутри было мрачно и как-то даже пыльно. Ничего не напоминало о том, что это — сознание весельчака и балагура, признанного шута при дворе самого Зэра Илькаара. В глаза бросались лишь две клетки, расположенные неподалеку друг от друга, и сидящие в них даже не люди, а очертания — шута и одиннадцатилетней девочки.

Спиной ко мне стоял абсолютно голый мужик, настолько худощавый, что, казалось, под его кожей совсем нет мяса, а только лишь выпирающий скелет.

— … и никаких матерных песен про некромантов чтоб я больше не слышал. Ни песен, ни этого твоего воя, — наставлял он узников, грозя им пальцем с грязным и длинным, расщепленным на конце ногтем.

Зэр и Ящер в очередной раз оказались правы: артефакт, добытый Бликом в некросфере, каким-то образом взял верх над тенями девочки и шута и рассадил их по клеткам. Радовало только одно: он не пожрал их, а значит, с негодяем можно было разговаривать и договариваться, пусть и с позиций силы.

— Ну всё, Ларри, тебе конец! — довольно проговорил Блик, замечая меня и опираясь спиной о прутья клетки.

— Что за трюки, шут? Я не куплюсь на это, даже не старайся! Ни на белую спину, ни на развязавшиеся завязки сапог, ни на убежавшее молоко! — рявкнул Ларри, но, увидев хлюпающую носом девчёнку, которая тоже смотрела в мою сторону, всё-таки обернулся. — Райс⁈ Ты как тут? — удивился он, назвав меня моим настоящим именем. На его бледном безволосом лице проступил испуг.

— Зашел кое-что прояснить.

— Сожги его светом! — воскликнул Блик. — Он света как огня боится. То есть больше, чем огня!

— Ну и каково тебе, когда твоё тело занимают, а тебя сажают в клетку, а? — спросил я у шута, указывая на томящуюся в соседней клетке Филицию. Что-то мне подсказывало, что девочка сидит взаперти ужеочень-очень давно.

— Давай потом, Райс! Давай дома поговорим, после смерти вот этого! — вскочил Блик и ухватился за прутья, предвкушая мою расправу над тенью, выросшей из черепа по имени Ларри.

— Ты всё не так понял, светомаг! — примиряюще поднял руки бывший череп.

— Всё я так понял! Слушай сюда, если хочешь жить. То, что вас в теле трое — это плохо, но сейчас мне нужен огнемаг и его придётся выпустить. А так как тело принадлежит девочке, придётся выпустить и её.

— Но если дать руководить телом всем, получится какой-то сумбур, — возразил череп.

— А не надо было вселяться! — бросил я и, выдержав паузу, продолжал: — В мир будете приходить по моему зову. Шестьдесят процентов остального времени телом владеет Филиция, а сорок делите между собой вы. Это ясно?

— Райс, а ты правильно проценты-то считаешь? Честнее же по тридцать три каждому, — возразил Блик.

— Мне надо не как честнее, а как я сказал! Череп, освобождай их и чтоб это всё было в последний раз! — приказал я.

— Да, мой господин!

Мужичок склонился в поклоне, и клетки, где томились Блик и Филиция, вдруг исчезли в зеленом пламени.

— Блик, мигом наружу. Ларри, Филиция, приберитесь тут, чтобы как-то повеселее было в голове, где живут аж три тени, — напоследок распорядился я и вынырнул сознанием в Тёмный мир.

Следом за мной вынырнул и Блик.

— Райс, я по поводу уборки не понял. Зачем всё это? — поморщился он.

— Чтоб им от скуки не хотелось выть. Ты мне нужен как маг без криков и драк в мозгу.

— Что-то опасное намечается, да?

— Вот и мне тоже интересно, что ты опять надумал? — насторожился Зэр.

— Надо разубедить Чилли Гнилоуха убивать людей в Лозингаре, — ответил я обоим.

— Не выйдет, — произнес Блик голосом Ларри. — Гнилоух упрям, как…. Как упрямый Гнилоух!

— Я попробую, — решил я.

— Эй, тебе чего сказано было, иждивенец? Прибирайся в моей… — Блик глянул на меня и поправился: — В нашей голове и не лезь, пока я телом управляю!

Дождь уже закончился. Возле сферы лекарей меня встретил целый лагерь. Культиваторы обживали дома, призванные Зэром теневые солдаты, проявлявшие большую выдержку и дисциплину, чем культиваторы, держались обособленными группками по пять человек, разведя костры, где на случай наступления зомби горели длинные дрыны.

Как только меня заметили, все солдаты Зэра вытянулись, словно ростки к солнцу, и замолчали, провожая меня взглядом. Дуклат с острова Тур подбежал ко мне, когда я уже приближался к линии баррикад.

— Мы укрепили линию обороны по периметру, — отрапортовал он. — Попадались одиночные зомби, но ни одного бегуна, который тебе нужен. Кровавый, ты куда, кстати?

— За бегуном, — ответил я.

— Давай я с тобой группу направлю. Всё легче будет, чем в одиночку.

Нет. Делайте всё, что вам сказал Зэр. Если я не вернусь, отступайте в Уловин.

— Почему нет-то? Они тебя одного заразят!

— Не заразят. Скоро тут будет Джастиро, а вам надо успеть поднять культиваторов в Уловине и в других городах Переката. Поначалу нужно будет бежать от его армии, но как только окрепнете, можно и бой дать.

— Или уйти в Холланд или Сапслейн. Там много сфер и темниц, где сидят ваши братья по культивации, — добавил Зэр.

Дуклат склонился в знак почтения.

Блик, уже тот самый, которого я знал, шёл рядом, напевая какую-то простенькую мелодию. Зэр был молчалив, но как только мы оказались за баррикадами, спросил:

— Так куда ты идешь и что планируешь делать?

— Ты был прав. Мои артефакты слабеют от понимания, что косвенно в этом апокалипсисе виновен я.

— Косвенно? — усмехнулся Зэр. — Всё началось, когда ты решил казнить жреца, а потом покатилось, словно снежный ком с горы, и даже я не смог тебя переубедить. Хорошо, что ты еще жив.

— Спасибо за поддержку, — хмыкнул я. — Ну вот мне и нужно договорится с Гнилоухом, чтобы он перестал убивать.

— Это вряд ли, — снова вмешался в разговор череп-Ларри. — Для некроманта трупы — главный источник пополнения армии.

— Ну, — пожал я плечами, — значит, Ящера не вылечат, он не взломает Зал стенаний, Лара и Эйвин не получат обратно свои тени, а по миру будет распространятся некрозараза.

— Последнее — это даже неплохо, — задумчиво проговорил Зэр. — Чем больше хаоса, тем лучше культиваторам и нам и тем проще разбить армии двадцати одного короля и показать их истинное лицо простому народу. Если мы успеем взять власть до прихода светломирцев, у нас будет шанс отбить Тёмный мир. Но для этого нам всё равно нужен меч.

Слушая Зэра, я всматривался в каждую распахнутую дверь, разбитое окно или витрину и в каждую кучу мусора. По пути мне попадались только разорванные на части трупы. Остальные куда-то делись, и я даже догадывался куда.

Оно выбежало из-за угла очередной улочки, скользя четырьмя конечностями по мокрым камням и оставшимся от недавнего проливного дождя лужам. Это оказался заражённый домашний бык с маленькими, спиленными еще при жизни пеньками рогов. Длинные ноги разъезжались в разные стороны, но наконец животное обрело опору и устремилось прямо на меня.

— Поджигаю? — спросил Блик.

— Нет! Это — наша вестовая мышь, — ответил я.

Блик посмотрел на меня как на сумасшедшего, но ничего не сказал. Я шагнул навстречу мёртвой нелепости, доставая из разгрузки саи.

Глава 29 Мертвое развитие

Скорость твари была запредельная. Я тоже прибавил ходу, так что со стороны могло показаться, что мы вот-вот столкнемся лбами. Саи в моих отведенных назад руках скользили, рассекая воздух, рукояти артефактов раскалились, будто само Ци желало, чтобы я наконец-то принялся за это угодное дело.

Я прыгнул ногами вперед в сумасшедшем скольжении по мокрым камням. Некросущность клацнула челюстями, но я уже был под ней.

Саи — неудобный инструмент для того, чтобы резать. Однако сейчас они сияли ярче молний, то и дело вспыхивающих на темном горизонте Лозингара от уходящей вдаль грозы, а значит, силы спрятанных в них артефактов было достаточно, чтобы сделать то, что я задумал.

Моей целью были мягкие ткани, которые Лара назвала бы сухожилиями или, если быть более точным, «крестовидными связками коленных суставов». Оказавшись под быком, я не просто подрезал их, а буквально вырвал с помощью сай колени, разъединяя кости всех четырёх ног животного.

— Му-у-у-у! — завопила тварь, бороздя мордой брусчатку.

Я оказался позади нее, встал на ноги и, пока бык тщетно пытался встать на своих обрубках, обошел его. Раз за разом он хватал перед собой воздух, пытаясь меня укусить, но я, убрав саи, крепко схватил огромную голову за отпиленные рога, посмотрел прямо в тупые белесые глаза и громко спросил:

— Чилли Гнилоух! Слышишь ли ты меня?

Взгляд быка стал осмысленным и сосредоточился на мне.

— Райс Бабуин Бенджи Зийнал Кровавый… — наконец прохлюпала голова. — Видишь, я тоже помню, как тебя зовут! Как тебе нравится наше с тобой детище? Я собрал уже больше двух тысяч мертвецов, и их число растёт от секунды к секунде!

— Мне нужно, чтобы ты прекратил убивать!

— Да ты с ума сошёл, светломирец? — усмехнулась голова. — Я только начал. Сбежали, конечно, многие, но мои разведчики говорят, что возле некросферы есть большое скопление людей и культиваторов. Скоро они все примкнут ко мне!

— Пойми, мне нужно это!

— Эй, а ты не наглеешь? Я и так сделал всю работу за тебя. Теперь о великом некроманте Райсе будет знать весь Тёмный мир!

— Не ходи в трущобы, там мои люди!

Кожа на морде быка неестественно поползла вверх, будто ее тянули.

— А давай так: кто погибнет после зомбиатаки, тот мой, а кто выживет, тот, так и быть, твой?

В моей искре что-то дрогнуло. Бык улыбался мне совсем человеческой улыбкой, разве что слишком широкой, словно скульптор вылепил этот оскал из его морды, и оттого казавшейся пародийной. Я промолчал.

— Бычка оставь себе. Отруби ему голову. Мы с тобой поболтаем, когда у тебя никого не останется в живых. И запомни, паладин: Гнилоград — мой!

— Я запомню… — прошептал я, молниеносно вонзая пальцы в глаза быку и посылая по ним свет в надежде выстроить световую дорожку к Гнилоуху подобную той, что выстраивал с Бликом. Но он резко обрубил канал, бык обмяк и рухнул к моим ногам.

— Ну, что он сказал? — тронул меня за плечо подошедший сзади Блик.

— То, что будет драка до последнего живого.

— Предлагаю увести войска в Уловин, — задумчиво произнёс Зэр.

— Давай так, — нехотя согласился я, глядя на труп бедного животного. — Свяжись через своих теневых солдат с Дуклатом. Пусть отступают.

— Мудрое решение, ваше величество! — улыбнулся Блик.

— Рано радуешься, дурёха, — охладил его радость Зэр. — Райс собрался биться один против двух тысяч.

— Нет, не собрался, — ответил я. — Узнай, где тут ближайшая сфера воров или убийц.

— Уже узнал.

В нашей общей голове появился маршрут и карта местности. Нужная мне сфера находилась на другой стороне города, там, где раньше располагался рынок, в подвале под бывшей лавкой обувного мастера. Из всей мебели в нем находились лишь круглый деревянный стол, на котором валялись небрежно раскиданные игральные карты, и пара стульев.

— Самое верное решение, — похвалил император. — Я уж было подумал, ты собрался штурмовать Гнилоуха в лоб.

— Да хватит. Слишком много уже погибло в этом дурацком городе… — вздохнул я.

Добраться до сферы, которая порождает воров, было само по себе тяжелой задачей. По пути мы настороженно оглядывались по сторонам, ожидая нападение из каждого дома, лавки или подвала, и обходили лужи, которые заполнили собой многочисленные неровности древних лозингарских дорог, за многие столетия оставленные всеми проехавшими здесь телегами, как правило, гружеными под завязку.

«Светомагия очень хороша для воздействия на уже наложенную магию или для боевых заклинаний — одни лучи света чего стоят, — но абсолютно непригодна для создания щитов и барьеров, не говоря уже о ментальных блоках. И пусть она противостоит некромагии, как и бесологии, всё-таки слишком уступает в честном противостоянии, и выражение 'один на один» тут превращается в «один на целый погост». Светомаг тратит своё Ци слишком интенсивно. А еще и эти угрызения совести всех светляков, которые тоже пожирают их энергию при любом неправильном действии или поступке…

Как правило, сотня обычных зомби и с десяток заразных бегунов под прикрытием лича без особых трудностей выявляют и уничтожают как светомагов, так и вообще любых светляков.

Примечание: Да, некромантия — это вершина магической эволюции, особенно вкупе с бесологией!

Заметка: Я создал боевые группы. В каждой — по десять заразных бегунов, во главе стоит некрокорректор в виде мертвого лекаря-культиватора. Такие группы могут не только уничтожать пропущенные основной волной отряды живых, но и сообщать верховным личам о таких столкновениях. Бывшие лекари образованы. Небольшая работа с их мозгами — и они могут передавать достаточно полные сведения о противнике, включая количество врагов и их местонахождение. Кроме того, я научил их тактике. Что еще сказать? Я гениален!

И еще: Цветоуст собрал войско. Он планирует навязать мне бой на земляничной поляне, но я буду отступать на север к Лозу. Пусть думает, что я иду к крупным военным захоронениям старых времён. Всё будет не так, как хочет светляк: его сборище попадёт в окружение возле Трестских гор. Тогда и посмотрим, как культиваторы будут дышать заразным ядом и сражаться в темноте против почти тысячи мертвецов. У меня уже есть девять личей, четыре некрокорректора идут в авангарде. Я пленю Цветоуста и оскверню его тело! Наконец-то я создам что-то стоящее моего таланта! Это будет рыцарь смерти, какого не видывали оба наших мира!'

Записи в дневнике Гнилоуха порождали мурашки по всей коже. Будто воочию я увидел его тысячную армию с обнаженными, закутанными в свои же крылья личами, с некрокорректорами, с бегунами… Сам же некромант в наброшенной на плечах медвежьей шкуре восседал на костяном троне, стоявшем на деревянном помосте, который тащили на плечах десять зомбарей.

— Гонг, Райс! — вырвал меня из раздумий голос Блика.

Я и сам заметил их — группу из десяти бегунов, созданную, судя по оборванным бело-золотым одеждам, в каком-то храме Триединого. Словно гончие, они выбежали мне навстречу, стоя на четвереньках. В середине этого десятка на двух ногах бежал некрокорректор — мужчина с неестественно вывернутой набок шеей.

Я взглянул сквозь тени. Лекарь уже наложил на мертвяков какое-то заклинание, суть которого мне сейчас было, конечно же, не понять.

— Теперь-то поджигаю? — спросил меня Блик.

Я кивнул. Шут размахнулся от бедра и по широкой траектории метнул камень, который тут же обратился в огненный шар. Но расстояние до нападавших явно было очень большое, и снаряд взорвался, не долетев до них.

— Маз-зила… — выдохнул Ларри.

— Рано, — нахмурился Зэр.

— Дайте мне пристреляться, ну… — с досадой проговорил Блик и извлек из нагрудного рюкзака булыжник поменьше.

Бегуны бежали в нашу сторону, выстроившись почти ровной шеренгой, и практически с одной скоростью. В голове всплыл еще один отрывок: «Штурмовые цепи бегунов добираются до цели все вместе, и это даёт им преимущество перед разрозненными группами и одиночками…»

— Ловите! — крикнул шут и метнул камень прямо над толпой.

Огнешар вспыхнул, облизав пламенем бегущих в центре, но, казалось, они этого даже не заметили. Из огня выбежали все, кроме одного, однако цепь по-прежнему оставалась сомкнутой. Казалось, что горевшая на них кожа обновляется прямо на бегу.

— Что за дрянь⁈ — вскричал Блик, снова замахиваясь.

— Их лечат, и они серебрянные… — покачал я головой и шагнул вперед, доставая саи.

Третий бросок Блика поразил сразу двух. Один рухнул и остался лежать, другой же на мгновение замешкался в пламени и как ни в чем ни бывало продолжил бежать, немного отстав от группы.

— После света они будут уязвимы, но сначала убей лекаря! — выкрикнул я, ускоряя шаг.

Тот, кто обучал зомби, был настоящим мастером. Хотя цепь и потеряла двух бегунов, но уже было понятно, что на меня нацелились четверо, а другие намереваются напасть на Блика. Меня число врагов никак не смущало, однако для шута схватка с ними могла закончиться плачевно.

Я выплеснул из своей искры свет на всех нападающих, который ослеплял и, главное, выжигал наложенную на них магию. В этот момент Блик швырнул огнешар прямо над моей головой, и камнекожа укрыла меня от опасно близкого пламени. Снаряд взорвался, оставив на мокрой брусчатке двоих нападавших.

От вспышки бегуны ослепли и, воспользовавшись этим, я кувыркнулся назад, собираясь прикрыть Блика, у которого из защитных заклинаний было лишь «кольцо саламандры».

Издали донеслись крики заклинания.

— Блик, лекаря! — крикнул я, оказываясь возле шута.

Свет не только сжег некромагию, но и сбил с толку нападающих. Пока зомби искали нас, метаясь по улице, мы поспешно отошли.

— Мне нужно чуть-чуть времени для транса! — быстро произнес шут и встал на колени, прижимая к лицу очередной камень.

— Сколько угодно, так что не торопись! — крикнул я, насаживая голову случайно подбежавшего бегуна на свой артефакт. — А в армии Гнилоуха у нас вообще будет полно времени!

Еще один подоспел ко мне слева, получил наотмашь локтём, отшатнулся и, ворча, попятился, словно испугавшись. Будь обстановка чуть другой, я бы насторожился, видя такое поведение, которое шло вразрез всему, чему я был свидетелем до этого…

И снова спереди нападало четверо. Пятый пытался обойти со спины.

Мои с виду разрозненные удары превратились в технику «дыхание ручья». Я держал саи между пальцами, сжимая их за эфесы и они поразили еще одного, заставив других отпрянуть, невольно давая им возможность перегруппироваться.

Когда над нападавшими сгустился морок заклинания нейрокоррекции, они снова ринулись на меня, и в это же время из-за моего плеча вылетел искраптиц и устремился к лекарю.

Заклинание будто бы добавило мертвецам сил, словно до этого им их не хватало. Я бил легко и быстро, но передо мной скакало трое и я просто не успевал за прыгающими туда сюда тварями.

Внезапно я понял, а точнее вспомнил давнишний разговор с Зэром:

— Бывает, что против тебя выйдет равный боец, и тут уже будут решать не сила или ловкость, и даже не количество Ци, — говорил Зэр, когда я скакал, словно заяц, на носочках по крыше «Корчмаря».

— А что тогда?

— Кто кого обманет. Это как волны, которые накатывают на берег и отступают. Вот так нужно делать и с таким противником. Уподобься этим волнам. Тебя бьют, а ты уходишь и снова сокращаешь дистанцию. Тебя снова бьют, стараясь достать, а ты снова уходишь.

— А в чём суть?

— А суть в том, что ты наносишь удар в тот момент, когда твой противник откроется, чтобы до тебя наконец добраться. Это называется «качать» или «выдергивать на себя», — задумчиво произнёс император.

Зомби делали то же самое, как единый организм. Они выдергивали меня на себя, постоянно держа в напряжении, пока один старался зайти с тылу и у них получилось…

Мой удар рассек воздух. Тварь, на которую я нацелился, отпрыгнула назад, и тут же я почувствовал, как на моем предплечье смыкаются зубы другого бегуна. Я замахнулся свободной левой рукой и обрушил удар сверху на его голову.

Вокруг снова вспыхнуло.

— У них на укусах антимагия! Твоя камнекожа их не остановит! — заорал Зэр.

Я пригнулся и тут же почувствовал, как зомби, что был слева, видимо, ослепленный невольной вспышкой, прыгнул, намереваясь вцепиться в мое горло, споткнулся и кубарем полетел через меня. Отпихнув окончательно убитого и повисшего на моей руке мертвеца, я резко выпрямился, ударив накрест того, кто был передо мной, но он снова отскочил назад и зарычал.

Стоявший поодаль лекарь произнес что-то короткое. Из его груди вырвалось нечто тёмное и упорхнуло к центру города буквально за долю секунды до того, как искраптиц Блика влетел в его ухо. Голова лекаря лопнула. За моей спиной, возвращаясь в свое сознание, громко вздохнул шут.

Лишившись координатора, твари не спешили приближаться, пока я размахивал перед собой саями. Их осталось трое, и они кружили вокруг меня и Блика.

— Усмирись! — вдруг заорал Ларри, хрипло и настолько зло, что я вздрогнул. — Домен! Убей своего!

Подчинившийся Ларри бегун, вдруг подпрыгнул невероятно высоко и, перелетев через нас, вцепился зубами в горло другому. Они сплелись клубком, рвя друг друга неприспособленными для этого человеческими зубами. В какой-то момент победу одержал чужой бегун, вырвав позвоночник подопечному «черепа».

На нас уставились слепые глаза. Я направил на него оружие. С кончика лезвия сорвался настолько яркий луч, что даже мне пришлось прищурить глаза. Свет, словно обретя материальную основу, проломил голову мертвеца. Тот попятился и упал. Над его телом тут же поднялся дым. Потянуло вонью.

— Он подал сигнал! — крикнул я,

— А-а-а! — завопили со спины. Огненный шар окутал Блика, отчаянно сражавшегося с бегуном зашедшим со спины, про которого я и думать уже забыл. Я резко обернулся и, совершив выпад, пронзил тварь, пытавшуюся пробить защиту шута.

Когда последний зомби распластался у наших ног, я окинул взглядом все трупы, разбросанные по улице в живописном беспорядке, и произнес:

— Ну вот вроде и всё…

— Раз вроде все, — проговорил Зэр, — значит, быстрее бегите к сфере. С такими успехами вы не устоите против штурмовой сотни.

Я послушался. Следом за мной побежал Блик, попутно ругаясь с Ларри на тему, кто и что сделал не так в бою.

Глава 30 Тропами воров и убийц

'Цветоуст с огрызками своей армии отступил после того, как потерял более двухсот приспешников. Ему бы пасть смертью храбрых, но, видимо, я чего-то не знаю о морали светляков, и теперь судьба предлагает мне выступить в роли охотника.

Ох как у меня чешутся руки догнать и растерзать всех этих паладинов! Но мне уже снилось, как меня казнили на главной площади Гнилограда, и даже выскочка, что вступился за меня там, на суде, не смог ничего изменить выиграв свой поединок. Нет, за Цветоустом я не пойду, но отправлю за ним все свои войска! А перед ними пущу костяных гончих, чтобы сшитые из нескольких собак шестилапые некроконструкты затормозили кучку трусов и не дали им закрепится в городе. Сам же я уже к утру буду у Лоза, где разоупокою древние кладбища и многократно приумножу свою армию! После падения Гнилограда под натиском моих личей я объединю свои силы и ударю по восточному Перекату. Гнилоград же станет ловушкой для Франио Красивого. Этот самодовольный самодур сам приведёт ко мне всё своё войско!

Примечание: Я добавил гончим по две дополнительные лапы и пришил еще пару голов. У опытных образцов передняя часть перевешивала и мешала псинам маневрировать, но я нашёл выход. Теперь у каждой из пришитых голов есть свой позвоночный столб, выходящий из тазобедренного сустава. В беговой фазе дополнительные головы лежат на хребте, не мешая передвигаться, а в боевой гончая хоть и теряет подвижность, но заметно прибавляет в уроне.

О сферы, как же я хорош в своем искусстве!'

Я и Блик спешили к сфере. Дворики и переулки смешались в один сплошной лабиринт, и мы только и успевали поворачивать под короткие команды Зэра:

— Налево, направо, направо теперь вперёд и до ювелирной лавки и снова направо!

То и дело тень императора, оглядываясь, поднималась высоко над домами, возвращалась и быстрыми короткими фразами указывала нам, куда бежать. Зэр явно видел там что-то, что искало нас и шло по следу; что-то или кого-то, с кем мне и Блику лучше было пока не сталкиваться.

Для меня оставалось загадкой, как Зэр так хорошо ориентируется в городе, хотя, возможно, ему были доступны прижизненные знания его теневых солдат. Памятуя, что мы с ним всё равно в одной лодке, я доверился его чутью.

Наконец в воздухе запахло чем-то кроме тухлятины и гари, и учитель облегченно произнес:

— Стой! Вот дверь, за ней сфера…

Я взглянул на серую, ничем не примечательную стену здания, в которой и вправду виднелась дверь. Только вот чтобы прикоснуться к ее бронзовой ручке, нужно было спуститься по лестнице в углубление, будто бы этот дом уже построили так, что его первый этаж частично находился под землёй.

— Шут, стой тут! — приказал император и взглянул на меня. — Райс, это сфера с этическим испытанием наподобие той, в которой тебя посвятили…

— Понял, — ответил я, не дослушав, спрыгнул в углубление, минуя лестничные ступени, почти к самой двери и уже хотел было потянуться к ручке, как…

Тут стояла ночь — тихая лозингарскя ночь с редкими запоздалыми прохожими и жизнью, которой вне сферы больше не было. Сам дом будто вырос. Исчезла ведущая вниз лесенка, и теперь я стоял напротив той самой дверцы, за которой слышались голоса, весёлый смех и громкий стук, подобный ударам кружек по столу, который издают подвыпившие завсегдатаи питейных заведений.

Я осмотрел себя. На мне была летняя легкая одежда. Артефакты, костяные саи и бронзовые кольца, как часто бывает в сферах, были видны и находились на своих местах: кольца на пальцах, а оружие, как и положено, в нагрудной разгрузке. В этой сфере не действовали законы о запретах на ношение. Возможно даже, тут их никогда и не было, так как она родилась задолго до законов или умышленно их игнорировала. Впрочем, это было немудрено для сферы, где проходят посвящение в воры и убийцы.

На мой стук запетрая изнутри дверь отозвалась металлическим звяканьем. Она явно не спешила впускать первого встречного.

Послышались шаги. Спустя пару секунд дверь приоткрылась на длину запирающей ее бронзовой цепочки.

Из проёма на меня глядело морщинистое суровое обветренное лицо неопределенного возраста. Запахло воском потушенных только что свечей и солодом. Я внутренне напрягся: непроглядная тьма за спиной мужчины могла скрывать что угодно — например, стрелка с арбалетом…

— Чего тебе надо? Чего пришел? — проскрипело лицо, обнажая редкие длинные зубы и подгнивающие болезненные дёсны.

— Мне нужна работа! — брякнул я первое пришедшее на ум.

— А что ты умеешь делать?

— Я могу достать что-либо. Могу что-либо сберечь.

— А кого-то убить можешь? — сощурились из-за двери.

— Могу, но не люблю этого делать.

— Иди вон тогда! — крикнули на меня и захлопнули дверь.

Я громко выдохнул, опустив взгляд. К такому обороту я был не готов.

'Может, мне отказали потому, что у меня уже есть два таланта? Или же это — толчок к какому-то иному действию? — подумал я и, снова постучал в дверь, повысил голос:

— Эй, там, мне нужны ваши знания!

— Пошел вон, тебе говорят! — донеслось изнутри.

— Ну, воры и убийцы, считаю это принятым вызовом!

— Ты придурок! Ты не имеешь права нам бросать вызов, ты в серебряной лиге!

— Только пока вы сами не атакуете! — ответил я закрытой двери и в прыжке с разворотом вложил в удар энергию Ци. «Танец журавля» с лёгкостью вышиб дверь вместе со всеми запорами. Толстенное полотно улетело в темноту, однако я не услышал никакого стука или удара, которое оно бы издало, упав на пол. Казалось, дверь просто растворилась в глубине комнаты.

На меня смотрела непроглядная темень. Я создал маленький светящийся шарик и запустил его впереди себя. Каморка озарилась ровным белым светом, открывая моему взгляду всё свое убранство — стол с разбросанными картами, пару стульев… В общем, ровно то же самое, что я видел в ментальной проекции. Из людей в комнатушке оказалось всего двое — тот, что говорил со мной, и еще один, сидевший вполоборота и сжимавший в правой руке пивную кружку. Первый, говоривший со мной и так и не успевший присесть на свой стул, был в грязном, потертом от времени тряпье, второй же, наоборот, одет с иголочки, в темно-синие обтягивающие одежды, которые стягивались портупей с метательными ножами. Его лицо казалось аристократично вытянутым, и даже давно заживший переломанный в двух местах нос добавлял ему некий шарм.

Я вошёл, натягивая на лицо улыбку.

— Какие же знания тебе нужны? — спросил второй и жестом пригласил меня присесть к нему. Щербатый по-прежнему стоял чуть в стороне, злобно глядя на меня. — Ты выше нас по культивации и уже выбрал себе два ремесла. Это само по себе много.

— Скрытность, — произнёс я. — Я видел людей, которые растворялись в тенях.

— Ты светомаг, дебил! — вскричал первый. — Какая скрытность? Тебя выдаст всё! Даже взгляд твоих глаз излучает Ци, которое сияет что та лампа!

— Мне нужно обучиться у вас, и вам придётся меня научить!

— Почему же? — спросил второй.

— Лозингар сейчас в страшной опасности, и если я не остановлю некроманта, то всем вам придёт конец!

— В Лозингаре никогда не было и не будет некромантов…

— Это у вас в сфере его нет, а у нас в Тёмном мире есть, — настойчиво произнёс я.

— Ну а нам-то что до этого? К тому же ты не станешь ни вором, ни убийцей, так как у тебя уже открыто два таланта,— возразили мне.

Не успев что-либо ответить, я очутился в Тёмном мире у закрытой двери.

— Ну что? — спросил Зэр — Что-нибудь получилось?

— Сфера сообщила мне, что у меня не хватает третьего таланта, — покачал я головой.

— Райс! — позвал меня Блик.

— Не суйся! — оборвал его император. — Тебе они точно ничего не дадут!

— Да, ваше величество! — склонился в полупоклоне шут. — Но у Филиции еще нет умений, хотя есть талант…

— Ты сможешь её уговорить? — с сомнением спросил я.

На моих глазах мимика лица шута поменялась, стала более округлой и будто бы слегка испуганной.

— Я могу, Райс. Я попробую! — кивнул он мне, сжав перед собой рюкзак с камнями, и я понял, что передо мной стоит Филиция.

— Ну давай… — задумчиво проговорил Зэр.

Я помог девочке спуститься в углубление. Она потянулась к дверной ручке и вдруг посмотрела на меня.

— Райс, я вспомнила всё. Ты не мой брат, ты — тот, кто спас меня от тех плохих людей! И, как говорил мой брат, жизнь за жизнь. Теперь я буду ходить с тобой, пока не спасу твою!

— Ситуация несколько сложнее… — покачал я головой, намекая, что вместе с ней со мной одновременно ходят некромант и огнемаг.

— Я смирилась с тем, что они есть. И хочу сказать тебе, что ты, Лара и Эйвин действительно хорошие люди. — С этими словами она взялась за бронзовую ручку. Её тело дернулось, и мне показалось, что она даже на мгновение пропала из виду.

Но уже через секунду её взгляд засиял алым оттенком, а в её тени ярко сверкнула бронзовая диадема — аккуратный венец, прижимающий её русые волосы к голове.

— Теперь я умею красться и вскрывать замки, — похвасталась она.

— Что там было? — полюбопытствовал Зэр.

— Я украла для щербатого микстуру от болезни впавшего носа! Это было не очень сложно: лекарь Укава не закрывал на втором этаже своего дома форточку.

— Ну с этим уже можно работать… — задумчиво произнёс Зэр. — Маг-огневик, некромант и воровка в одном теле…

— Я могу провести тебя к Чилли Гнилоуху! — ободренная похвалой Зэра, произнесла девочка.

— Пока что непонятно, где его искать, — задумчиво проговорил я. — Там, где больше нежити?

— Я смогу его почувствовать, если подберёмся ближе, — влез в разговор Ларри.

— А он тебя не сможет почувствовать?

Ларри широко и криво улыбнулся.

— Я был его личем. Я смогу увидеть линии некросвязи. Да и ты, Райс, смог бы, но твой взгляд слишком яркий для зомби, поэтому когда мы подойдем к месту, где полно тварей, смотреть буду я.

Это было забавно: я научился различать их по голосу и даже по мимике. Хотя они находились в одном теле, у них отличалось всё вплоть до походки. Блик будто чуть подпрыгивал при каждом шаге, Филиция передвигалась маленькими скромными шажками, а Ларри почему-то волочил правую ногу и горбился, едва выставляя вперед левое плечо.

'Зараза, выпускаемая личами, прекрасна во всём, а главное, многие не превращаются сразу, как после контакта с бегунами. Так, пролетев над любой из крепостей, лич превращает ее в неприступную твердыню, наполненную своими слугами.

Крепкие стены не берёт ни дневной свет, ни магия, поэтому я предпочитаю находиться в знатных домах и в фортах, которые, как правило, стоят в центре населенных пунктов. Это очень удобно: легче контролировать занятый город или крупную крепость'.

— Для начала, — произнес я, — надо проверить цитадель Триединого, потом пройтись по тем домам, где жили богачи.

— Чилли склонен к издевательству над святынями и чувствами людей, поэтому не удивлюсь, если мы встретим его в цитадели, — кивнул Ларри.

— Эй, это моя очередь! Я веду Райса! Уйди из моей головы! — пропищала Филиция, постучав себя тыльной стороной кулачка по голове.

Наведя таким образом порядок в теле, девочка шагнула в тень и, казалось, полностью слилась со стеной. Её ладонь потянулась ко мне. В ответ я прикоснулся к маленьким пальцам и шагнул к ней.

— Это называется «красться», а то, что я тебя за руку в тенях, веду — «сопровождать», — сказала она. — Пойдём быстрее. Ходить в тенях — не самое лёгкое, но если поторопимся, то у нас получится!

Мы пошли к центру. Замечая группы зомби, я старался приглушить свет своей искры и на всякий случай закрывал глаза, надеясь на бдительность Зэра и проворность Филиции. Иногда мы шли настолько рядом с нежитью, что я словно чувствовал зловонное дыхание мертвецов, однако гнал от себя эти мысли, зная, что зомби не дышат, по крайней мере, в привычном смысле этого слова.

Глава 31 Мимо мертвечины

«Особое внимание я уделяю культиваторам. Заражаясь и умирая, они поднимаются другими — имеющими искаженные умения, жаждущими артефактов… Из воина можно создать рыцаря смерти, из мага — лича, из лекаря — некрокорректора, а вот из воров получаются весьма и весьма интересные существа. Я назвал их 'мрачными», потому что стоит вору заразиться, как он тут же ныряет в тень и далее предпочитает находиться и охотится в ней. Его почти не видно из материального мира, но при атаки фронтом они бесполезны, а вот в диверсиях и контрразведке нет никого лучше.

Мрачный превосходит живого вора по многим ментальным параметрам. Он равнодушен к богатству и развлечениям, ему нужны лишь артефакты и тень. Окружив лагерь такими существами, можно не бояться, что кто-нибудь сможет прокрасться незаметно; заслав одного в незанятый город, можно незаметно убивать других культиваторов. Правда, зверей сферы тоже никто не отменял, и, побеждая культиватора, мрачный становится одноразовым, однако за ночь такой боец может ликвидировать до семи человек, пока его не сожрет зверь сферы… Ну или пока его самого не убьет более удачливый культиватор.

Примечание. Надо наделить мрачных токсинами, как у бегунов, чтобы те не только атаковали культиваторов, пожирая их артефакты, но и заражали их… Сложность лишь в том, что при жизни воры предпочитают сбегать, когда пахнет жареным, а точнее мертвечиной, поэтому создавать мрачных получается в очень-очень небольших количествах.

И еще. Я пока не решил вопрос заражения светомагов и паладинов, но физическое уничтожение всё ещё работает, и потому мне не о чем беспокоиться.

И еще, и еще. Я разупокоил кладбища Лоза. Скоро город падет к моим мохнатым коленям. Всё еще жду вестей от личей. По моим прикидкам они уже должны были догнать Цветоуста…'

Небо над Лозингаром стремительно темнело, а Филиция всё тянула меня за руку прямо к цитадели. Тени вытянулись в длину, и нам стало проще передвигаться незамеченными, перебегая всё еще освещенные закатным солнцем перекрестки.

— Ночью еще быстрее ходить сможем, — прошептала мне девочка.

— Ночью и нежить силу набирает, — проскрипел Ларри.

Наконец показалось черное от сажи и пепла здание цитадели. Улица перед ним оказалась перегорожена, будто забором, спутанными древесными корнями, отдаленно напоминающими толстый вьюн с острыми копьевидными шипами. Пространство за ним кишмя кишело неподвижными зомби, а на нашей стороне находились разорванные и запутавшиеся в корнях бегуны. Брусчатка была беспорядочно разбросана, словно шаловливые дети сказочных гигантов играючи вырывали ее, забывая уложить на место. И кровь, везде кровь — на земле, на вьюне, на стенах домов… Все говорило о том, что недавно здесь прошёл нешуточный магический бой.

«Вот тут и ранили Ящера! — словно озарило нас с Зэром. — И что получается: некромант серебряной ступени смог дать по ушам магу стальной лиги? — продолжала лихорадочно работать моя мысль. — Пусть не убил, но ранил и даже обратил в бегство!..»

Я рассматривал трупы и засохшие корни, невольно подсчитывая, скольких маг успел уничтожить. «Десять? Двадцать? Полсотни?»

— Вижу, не у одного тебя переговоры сорвались. Кстати, — прошептал Зэр, склонившись к моему уху, —тебе неинтересно, о чём твой новый друг говорил с Гнилоухом?

— А должно быть интересно? — удивился я.

— Ящер не смог совладать с некромагом, а значит, он ушёл не сам. То есть его уже отстранили или по возможности устранят в ближайшее время!

— Отстранят… — поправил я Зэра.

— Нет, Райс, я не оговорился. Отстранят устранением.

— Подожди… Получается, некромантия может компенсировать огромную разницу в культивации?

— Светомагия тоже. Просто надо знать, как её использовать. Недаром же они антагонисты и даже злейшие враги. — Голос Зэра вдруг стал тише: — Сто-ой. Впереди что-то есть.

— Я слышу гонг, — произнесла Филиция.

— Мы в группе, нас можно атаковать без вызова, — напомнил я и встал перед девочкой.

— Райс, — прошептала она, глядя на мирно стоящих вокруг и рядом мертвецов, которые будто игнорировали «мир» воровских теневых троп и всё, что в нём происходит, — если отпустишь мою руку и выйдешь из теней, тебя заметят…

— Не открывай глаза, вокруг полно этих тварей! — предупредил меня Зэр.

Зазвенела золотая кольчуга, и я кожей ощутил, как что-то очень быстрое несколько раз проскользнуло у моего горла, натыкаясь на магический заслон. По-прежнему не отпуская руку Филиции, я выхватил свободной рукой саи и, готовясь к новой атаке, сделал свою кожу каменной.

— Какой он страшный… — заскулила девочка.

— Почувствуй Ци! — прокричал в ментальном пространстве Зэр. — Даже если культиватор не бьет, он излучает свою силу на тебя. Именно так работает гонг. Заставь своё Ци чувствовать его Ци — оно рождается перед каждой атакой!

Я мысленно приказал всему своему естеству чувствовать малейшие колебания энергии. Ци врага защекотала лицо, и я выставил саи на пути этих колебаний. Сталь звякнула о сталь. Я пнул почти наугад туда, откуда исходила угроза, и… попал: нечто человекоподобное кувыркнулось и снова вскочило на ноги.

Я глубоко вздохнул и наконец увидел своего противника. В ментальной проекции он состоял из песчинок угасающей энергии. Его бронзовый артефакт, короткий обувной нож, заржавел и потерял часть силы, но, несмотря на это, по-прежнему служил зараженному культиватору.

Пока я удивлялся новому видению мира теней, зомби ударил снова, но я легко отбил его атаку, сбив руку локтем. Противник потерял равновесие и оступился. Не теряя времени, я перехватил саи обратным хватом, будто собирался разрезать что-то твердое, и с силой вогнал его в голову зомби.

— Филиция, артефакт ваш, — произнес я, слушая бешеное биение своего сердца. — Поделите его между собой там, внутри.

Я еще раз удивился своему везению. Если бы против меня вышел не одинокий сидящий в тенях, а хотя бы двое мрачных, то один обязательно обошел бы меня сбоку, и итог боя было бы несложно предсказать. А так я справился довольно-таки легко, хотя пришлось драться одной рукой — никак нельзя было разрывать теневую связь с маленькой новоявленной воровкой. От мысли, что было бы, отпусти я руку Филиции и выйдя из теней, по спине побежали мурашки.

Однако нет худа без добра. Теперь я мог видеть близлежащие потоки Ци и даже смотреть сквозь тела на связь артефактов с культиватором. На секунду мне показалось, что я мог бы убить мрачного, отделив световым потоком артефакт от его сущности и тем самым сделав культиватора обычным зомби. Но, скорее всего, это вызвало бы агрессию окружающих нас зомби даже несмотря на то, что весь бой проходил в тенях.

— Зэр, я могу видеть, не открывая глаз, — поспешил я похвастаться императору.

— Ну наконец-то, — воодушевился тот. — А помнишь, ты у меня спрашивал, как я вижу сферы и прочее? Так вот, световая энергия — это основа всех миров, кроме нашего, конечно, но даже тут она тонко пересекается с самой тенью мироздания. Ты, Райс, сможешь гораздо больше, чем просто смотреть с закрытыми глазами. Даже я не могу представить, на что способен светомаг да еще и королевских кровей!

— Ты так хвалишь светомагов… Как же ты их всех победил? — спросил я.

— Победить и изгнать, Райс — это разные вещи. Я изгнал и разрубил своим мечом червоточину между нашими мирами, однако в моё отсутствие они не только наладили новый путь в Тёмный мир, но и убедили всех, что никакого Светлого мира не существует, а добываемые людьми ресурсы нужны королю для ведения войны за выживание его страны.

Девичья ладошка вдруг задрожала, а пальцы тисками впились в мою ладонь. Филиция поглотила артефакт, и я ощутил, как все, кто был в её маленьком теле, культивировались до седьмого ранга истинной ступени.

— Пожирал бы их бесконечно… — прошептал Ларри.

— Жаль только, приходится на троих делить, — фыркнул Блик.

— Эй, вы, двое, не мешайте мне, а то нас выбросит из теней и мы станем такими, как все эти, — Филиция мотнула головой в сторону существ, стоящих в мертвом молчаливом сне.

Мы снова крались к цитадели, точнее, к той дыре, что я проделал, штурмуя её в первый раз. Мне страсть как хотелось порасспрашивать учителя про те особенности светомагии, которые он помнил при жизни, но я сдерживал себя, стараясь сосредоточиться на аккуратном и незаметном передвижении.

В проломе на высоте второго этажа сгоревшего рядом дома сидел лич, зацепившись, словно хищная птица, за край каменной стены пальцами босых ног и закутавшись в крылья, и смотрел вдаль своими тусклыми глазами. Это был идеальный часовой, который не нуждался в перекуре и веселой беседе, не моргал от усталости безбровыми веками, не знал, как затекают мышцы в одной и той же позе; часовой, который служил так, как может служить только тот человек, который полностью потерял личную волю. На пепелище тихо лежали бегуны и гончие. Я видел их энергию и с каждым шагом чувствовал, как в ведущей меня девочке накапливается страх.

— Я чувствую его. Гнилоух где-то внутри, — прошептал Ларри.

— Не бойся, Филиция, — приободрил девочку Зэр. — Ты под эйфорией от поглощения артефакта, так что пройдешь мимо твари без проблем.

— Придется как-то лезть, — прошептала мне девочка, глядя на отвесную стену цитадели, до которой оставались считанные шаги.

Я повернулся к ней спиной и присел. Всё поняв без слов, она уцепилась за мою шею и повисла на спине, обвив ногами поясницу.

Я по-прежнему двигался вслепую, ориентируясь по текущей в спящих бегунах энергии, и, на цыпочках обходя их, приближался к почерневшей от пожара стене. Ноши я не чувствовал: девочка была бы почти невесома, если бы не ее рюкзак, наполненный зарядами Блика.

Пальцы коснулись холодного камня, и я сразу же нащупал трещины в стыках. Лезть на ощупь оказалось не очень-то и сложно, даже памятуя о сидящем где-то наверху личе.

— Нет, не в дыру, с ношей не пройдёшь незамеченным. Давай выше, там витраж, — мысленно посоветовал мне Зэр.

Я полез выше, ощупывая каждый камень и находя неровности, за которые можно было зацепиться. Лич остался где-то слева. В моем новом видении он тускло светился вместе с отходящими от него многочисленными, не меньше сотни, теневыми нитями, которые переплетались и тянулись в разные стороны, заканчиваясь там, где входили в головы умертвиев. Лича можно было бы принять за кукловода, но от моего внимания не ускользнуло то, что он и сам был куклой: в его затылок тоже входил толстый трос, удаляющийся куда-то вверх, в темноту крепости.

Витраж медленно приближался. Незаметно поднявшийся ветер всё нарастал, норовя снова обрушить на город дождь. Когда его капельки заморозили по моей коже я наконец-то достиг вожделенного окна и, открыв глаза, увидел настоящее произведение религиозного искусства, обрамленное оконной рамой. На меня смотрела троица царей Светлого мира, а прямо за ней в мягком кресле из конской кожи восседал Гнилоух, что-то мурлыкавший себе под нос.

Облокотившись о стекло правой рукой, я потянулся к витражу онемевшими пальцами.

name=t32>

Глава 32 В путах сознания

Осторожничать больше не имело смысла, и я, собрав свой Ци в «камень- кожу» и собравшись с духом, прыгнул сквозь стекло витража.

Приземление получилось мягким. Я слегка преклонил левое колено и, стараясь не потерять равновесие, оперся ладонью о пол, будто хотел потрогать его. Филиция спрыгнула со спины, извлекая из сумки сразу два камня.

Цветные осколки всё еще сыпались на пол, так напоминая гонг, которого я уже, кажется, не слышал целую вечность. Судная неделя тянулась как могла, будто не желала отпускать меня за нарушение законов сфер.

Первое, что я увидел в просторном холле, было довольное лицо Чилли Гнилоуха, хоть и в когда-то занятом теле старшего лекаря ассоциации Лозингара. Физически тело Друмса улыбалось, но его было не узнать: и так худые щёки будто бы впали еще глубже, длинные седые волосы были даже не острижены, а опалены до самых корней, рукава красно-золотого камзола оборваны, а некогда белая рубаха испачкана чем-то жёлто-чёрным и подвернута чуть выше локтей. Чилли явно не очень-то заботился о сохранности своего сосуда и даже сейчас, мирно сидя в кожаном кресле, курил длинную трубку с неведомой, едко пахнущей дрянью.

— Последнее предупреждение, некромант: уводи войска из Лозингара! — рявкнул я, глядя на него исподлобья.

— А, а, а! — покачал головой Гнилоух и, выставив в мою сторону руку с направленным вверх указательным пальцем, повел им из стороны в сторону, будто расшифровывая для меня-непонятливого эти буквы: мол, нет-нет-нет. — Вот, Бабуин, теперь ты похож на своих дальних родичей. Ультиматумы, требования, угрозы — всё как я люблю!

— Я спалю к бесам тебя и твои некромантские нити контроля одним дыханием! — прошипел я, поднимаясь.

— И тебя пожрёт золотой зверь! Я в теле лекаря, а он не давал согласия на поединок!

— Я своими глазами видел, как ты убил его тень!

За стенами цитадели забарабанил дождь. Комнату осветил далёкий отсвет молнии, которая всегда опережает приход грома. До появления нежити тут был какой-то молитвенный зал, однако сейчас вся мебель отсутствовала, кроме кресла в центре, где и восседал маг, упиваясь своим величием даже в мелочах.

— Не убил, а заточил, — произнес он, не вставая. — Теперь он — мой щит от дурачков типа тебя! Ну, всё еще хочешь меня убить?

— Ты лжешь! — рявкнул я.

— Проверь, светомаг! — широко улыбнулся некромант.

Я взглянул сквозь тени и тут же увидел кроме более десятка темных тросов контроля нежити, исходящих от Гнилоуха в разные стороны, ослабшую тень Друмса, которая висела прямо на груди физического тела некроманта в качестве щита.

— А ты думал, как я угробил их армию? — захохотал некромант. — Частично мертвецами, конечно, но немало пожрали и звери сфер…

Он явно чувствовал себя полностью безнаказанным и даже сейчас подтягивал к себе кого-то большого за толстенный теневой трос. Кого именно, мне очень не хотелось выяснять…

— Ты можешь оборвать мои связи, — продолжал издеваться Чилли, то и дело выдыхая в мою сторону клубы дыма, — но тогда армия мёртвых останется без некроманта, и у них появится вожак из числа личей. Но ты же не хочешь чтобы вся эта орда управлялась самостоятельно, верно? Ты ведь у нас добренький и пытаешься сделать яичницу, не разбив яиц!

— Уведи своих тварей отсюда и останешься цел сам, и твоя армия — тоже. Я читал твой дневник. Иди на Лоз, там полно кладбищ и других людей.

— Ты не можешь ничего мне сделать, ваше высокородие! Если ты победишь меня, армия раздербанит город окончательно, а я, Райс Бабуин Бенджи Зиннал, не уйду из этой твердыни и именно тут встречу вашего нового короля Переката Джастиро!

Раскат грома наполнил грохотом пространство вокруг нас. За стенами усилился ливень.

— Ты не оставляешь мне выбора! — произнёс я.

— Выбор есть всегда. Уйди с дороги или присоединись ко мне и мы будем править материком вместе!

— О, ты и не знаешь, кто придет за тобой из Светлого мира… — произнёс Зэр, до этого момента сидевший во мне молча и что-то взвешивавший.

Глаза некроманта сощурились.

— Никто не придет, если я всё оставлю как есть, за тем исключением, что императором буду я!

— Может, это и неплохо? Будем культивировать вместе… — пролепетал Блик голосом Ларри.

— Мне нужны Лара и Эйвин! — выкрикнул я и пристально посмотрел Гнилоуху в глаза.

Между нашими сознаниями протянулся луч света, и я мгновенно перенесся в его голову.

— Ха-ха! Ты думаешь, что умнее всех⁈ — закричал темнота вокруг меня, и возникшая под ногами почва содрогнулась от чьих-то шагов.

Из тьмы подсознания прямо на меня выполз огромный, размером с небольшой дом шестилапый паук. Вместо головы у него почему-то была верхняя часть тела Друмса-Гнилоуха с неестественно удлинёнными руками, покрытыми толстыми чёрными волосками. С лица некроманта на меня взирало целых четыре глаза, а вполне человеческий рот был зашит матрасным швом, словно это были не губы, а обычная дыра в одеяле. В руках тварь сжимала огромную, под стать себе длинную ржавую косу с серебряным отливом там, где из-под коррозии проглядывала сталь. Под лапами существа, как ни странно, была паутина, и казалось, что паук сползает с неё ко мне, однако сеть, исходившая из его спины, казалась бесконечной.

Неожиданно я понял, что это вовсе не сеть, а линии теневого контроля за его стражами, и что сейчас по ним к паукообразному некроманту течет огромное количество Ци. Он накапливал энергию и раздувался буквально на глазах тут, в ментальном мире.

— Я принимаю твой вызов, Райс! — прогремело пространство голосом Гнилоуха.

Оружие само собой оказалось в моих руках.

Я смотрел на приближающегося паука и думал над тактикой боя. Саи в ладонях начали нагреваться и менять форму, превращаясь в парные длинные стилеты с обоюдоострыми тонкими лезвиями. Здесь, в мире больного некромантского сознания, они должны были стать удобным оружием для пробивания брешей в стыках брони и для того, чтобы резать неприкрытую плоть.

Как ни внимательно я наблюдал за Гнилоухом, однако свист косы услышал слишком поздно, и если бы не наработанные с Эйвином защиты от борцовских проходов в ноги, она бы с лёгкостью разрубила меня пополам. Я рухнул на землю и тут же вскочил, не ожидая, пока оружие занесется для второго удара.

Ци подхватило меня, словно ветер, подтолкнуло в спину, и я ринулся к пауку. Цель была очевидна: хитиновые пластинки насекомого наслаивались друг на друга, но не защищали от поддевания снизу. Я ударил сразу двумя руками, осуществляя свою задумку, но, войдя в складку, ножи звякнули, упершись во что-то твёрдое. Даже не почувствовав атаку, паук ударил меня в лицо ближайшей лапой. Камень-кожа приняла удар, но его сила, помноженная на вес, была настолько большой, что меня отбросило от некроманта, перевернув в воздухе.

— Райс Бабуин, ты и вправду обезьяна, как говорит твой учитель! Ты же не закончил свой поединок с Друмсом, а значит, мог бы сжечь мои каналы некроконтроля там вместе со мной! Что, малыш, поспешил, не послушался своего учителя или он забыл об этом? Может, он и про тебя забыл?

Я привстал с полу, ощущая во рту привкус крови. Некромант оказался прав, и я вырвался из ментального пространства наружу, однако куда бы ни подбегал, везде были паучьи сети.

— А выхода-то нет! — неспешно продолжал голос. — Это же паутина! Она работает только на вход, а в моём мире, где все мертвецы питают меня своими угасающими Ци, я непобедим! Жаль, мы так и не узнаем, кто же был твоим предком, хотя я попробую твою кровь на вкус, и вдруг окажется, что я уже ел таких в прошлом? Возможно даже, ты сам попробуешь себя, когда я сделаю из тебя однорукого чашника, способного лишь на то, чтобы выносить горшки и приносить мне выпивку!

— Это называется блеф, Райс! — донесся знакомый голос. — Хорошая мина при плохой игре. Тебя обманули, а обманывать нехорошо!

Сквозь паутину в персональную ментальную арену Гнилоуха медленно входил Зэр, сжимая в руках серебряное копье с двумя длинными наконечниками, надетыми с обеих сторон.

— Я вообще не знаю, какой прок от косы большого размера! Главное ведь не размер, а умение пользоваться! Вот скажи, некромант, сколько у тебя покосов было в жизни? Может быть, ты вообще сельскохозяйственный девственник? — раздался откуда-то справа еще один знакомый мне голос, и вслед за ним вышел Блик в своем шутовском костюме. Его руки пылали заряженными заклинаниями.

— Кхе-кхе, Чилли Гнилоух, я вернулся спустя столько времени и готов к нашему последнему бою, — шагнул в видимый спектр Ларри, и я увидел его в том виде, в котором он запомнил себя: яркие дорогие доспехи, круглый щит с изображенным на нем красным солнцем, в руке — шестопер…

Не хватало только Филиции, но, наверное, девочке и не надо было тут появляться, подумал я и тоже шагнул к монстру.

— Я убью и пожру вас всех! — прокричал Гнилоух.

— А чем он говорит? У него же зашит рот! — удивился Блик. — Может, есть какой другой, который мы не видим? А я уже рассказывал вам анекдот про ёжика, который научился дышать попой, но сел на пенёк и задохнулся? Нет? Ну потом расскажу…

— Шут, не зли чревовещателя, давай просто его убьём! — Зэр перехватил копьё и задержал его в хвате над головой.

— Вы будете молить меня о том, чтобы я вас убил! — прокричал паук и тут же встал на дыбы, задёргав всеми лапами.

Тень девочки рухнула на него откуда-то сверху, разом вонзив без размаха в каждый из четырёх глаз некроманта что-то маленькое, взмыла до того, как лапы чудовища разодрали воздух, и ловко приземлилась за моей спиной.

— Райс, я нашла отмычки к его замкам! — выкрикнула она, показывая мне бронзовую шпильку, извлеченную тут же из волос.

— Дальше мы сами! — кивнул я и ринулся в бой.

Прыжок перенес меня через пронесшееся вслепую лезвие. Не сбавляя скорости, я скользнул под его брюхом и оказался позади толстого продолговатого туловища, откуда вырастали нити с текущими к Гнилоуху струйками Ци.

— С такой силой я могу отращивать себе глаза вечно! — заорали сквозь смех сверху.

Я перевернулся на спину и увидел, как Блик, Ларри и Зэр отпрыгнули от косы и начали обступать чудовище.

— А где ваш король обезьян? — прогремело ментальное пространство.

— Я тут… — одними губами ответил я и направил всё свое Ци на теневые нити.

Свет ударил по ним, сжигая, круша, испепеляя их на микрочастицы и унося пепел куда-то вдаль подобно воде, уносящей осенние листья.

В глазах помутнело. В изнеможении я опустил руки и позволил темноте себя поглотить.

* * *

Из-под паука полыхнул свет, сжигая то, за счёт чего тварь была практически бессмертна, и Райс устало опустил голову на землю, сделав свой возможный максимум в этом поединке. Теперь очередь была за остальными.

Ларри ударил первым, не дожидаясь никого. Разогнавшись, он пробил паучью лапу своим щитом, сверху, будто бы хотел переломить хитин, огрел ее шестопером, после чего обернулся к Зэру. Даже сквозь прорези древнего ведровидного шлема его глаза словно говорили: «Я отвлекаю, бей его! Лишь серебряная лига пробьёт броню серебряного существа!»

Императора не нужно было упрашивать дважды, и он, увернувшись от очередного выпада косы, метнул копьё в грудь Чилли. Тяжёлое древко отклонилось левее, порвав Гнилоуху бочину под левой рукой, но не настолько, чтобы убить, и увязло в теле.

Блик размахнулся и тоже бросил в наполовину голое тело некроманта огненный шар, который, попав точно в грудь, взорвался огненным сгустком, однако это только разозлило монстра.

Лапы обрушились на Ларри, подминая его под себя. Он рухнул на спину, прикрываясь щитом и изо всех сил сопротивляясь ударам и огромному весу существа. Коса некроманта ударила в сторону Блика. Шут не ожидал такой скорости, и если бы не внезапно возникшая на нём тонкая золотая вязь в виде наброшенной Зэром кольчуги, не слышать бы никому больше ни одной его шутки… Блокированный удар был страшной силы, и Блик отлетел в окружающую их арену и, отпружинив от паутины, упал на четвереньки, рефлекторно вскидывая голову на врага.

Зэр протянул руку к пауку, и в ней материализовалось его копьё.

— Вам меня не победить! — чеканил воздух каждым своим словом Гнилоух.

— Петля! — выкрикнули сверху. Откуда-то взявшаяся Филиция ловко накинула на шею существа что-то типа лассо на длинном тонком тросе, затянула его и снова исчезла, словно и не появлялась вовсе. Паук дернулся, норовя обрубить косой новую помеху, и в этот момент копьё Зэра ударило прямо в его человеческое сердце.

Тварь качнулась. Ее руки ослабли, неспособные более обрубить затянутую петлю, и монстр повис на своей же нити. Раздался хруст: человеческая шея Гнилоуха не выдержала натяжения и веса паучьего тела и сломалась. Секундой спустя не выдержали и мягкие ткани. Голова некроманта оторвалась и, упав, покатилась прочь.

* * *

Я открыл глаза. Передо мной стоял бледный Друмс — в том, что это был он, я не сомневался ни минуты.

— Заканчивай поединок, Райс! — прозвучал в моей голове голос Зэра.

Тяжело встав, я устало шагнул к бывшему старшему лекарю той самой ассоциации, с которой все началось,и, встретившись с ним взглядом, тихо прошептал прямо в его безумные глаза:

— За Лару и Эйвина.

Он давно уже не понимал, что происходит. Эта неделя, проведенная с Гнилоухом в одном теле, убила в нём всё, что отличает человека от растения, так что смерть словно стала облегчением для него самого. Один из вернувшихся в свою форму саев вошёл в голову снизу через подбородок, пробивая мозг, и серебряный артефакт в виде небольшого медальона упал в мою ладонь. Я начал поглощать его без радости, ощущая металлический вкус, и почувствовал запах — арбалетных болтов, выпущенных в переулке у «Корчмаря», едкого яда клана змееголовых убийц, сырой земли с нотками гнили у серебряной некросферы…

Поглощение перенесло меня на третий ранг смертной ступени серебряной лиги. Каждый из артефактов пополнил свои ранги всего лишь на две единицы, а артефакт лекаря расплылся на две равные части.

За спиной кашлянули тембром Блика. Шут подошёл к трупу и засунул пальцы в его тень, извлекая заполненный до краёв бронзовый кулон в виде треугольника. Недолго думая, я приложил свой бронзовый перстень к нему. Тот раскалился до цвета рубина и треснул на пять равных частей. Одну взял Блик, другую — кряхтящий Ларри, третью, скромно, будто одалживая — Филиция.

Все трое перешли с истинной ступени бронзовой лиги на святую, получив там седьмой ранг. Лицо девочки покрылась румянцем, но глаза стали какими-то задумчивыми. Это означало, что троица болтает о чем-то внутри своей головы.

— Райс, — позвал меня император, — есть плохая и хорошая новости.

— Давай с хорошей… — выдохнул я. Впервые поглощение артефакта не принесло мне никакого удовольствия.

— Ты победил Гнилоуха, но за пределами этих стен идёт настоящая бойня.

— Что там?

— Культиваторы не послушались тебя и решили пойти на штурм. Сейчас они рубят нечисть.

— Твои солдаты с ними?

— Нет, — покачал головой Зэр, — мои меня слушаются беспрекословно.

— Значит, и моих людей там нет. Есть те, кто решил подраться с серебряными личами и многосотенным войском. Вот бесы… — выругался я. По условиям договора с лекарем нужно было, чтобы некромант никого больше не убивал, но какая разница, как погибнут эти люди, если они всё равно попадут в сферу к Ларе?.. — Зэр, теперь я тебя понимаю. Как же тяжело, когда кто-то вмешивается в твои планы…

Тот лишь пожал плечами:

— Тебе всё равно пришлось бы уничтожать всех этих некроконструктов, а так тебе даже помогут.

Вытерев сай о кожаное кресло, я направился вниз, к пролому, которое еще недавно охранял лич.

Глава 33 Некроразум

'На что Цветоуст рассчитывал, когда подсылал ко мне убийц? Лоз — мой, все его кладбища — мои, даже то, что паладины разбили под Лозингаром мою армию, ничего не значит… Тупой палад не понимает, что если убить меня, то личи как бывшие маги обретут свои сознания и просто разбредутся по материку, плодя собственные армии и поднимая своих бегунов и своих личей. А лич, поднявший другого лича, выходит на совершенно иной творческий уровень и становится архиличем. От одной мысли о том, что в Тёмном мире появится хотя бы один архилич, меня бросает в дрожь, а тело начинает покрываться холодным потом… Дело в том, что убитый ради личевания маг больше не связывает себя с миром живых, даже если ему вернуть часть его сознания, а значит, ему не нужны города, деревни, мельницы и поля, ему ничего не нужно из того, что дорого живому. Цель освобожденного лича кардинально меняется, и им овладевает желание погибели всего сущего. Убив меня, Цветоуст обретет себе более мощного врага. Однако, во благо всего живого я не собираюсь в Зал стенаний, а даже наоборот думаю отправить туда всех, кто не склонится перед моим величеством.

Моё величество… А звучит, да? Жалко, зомби не умеют говорить, а то бы уже разучили эти простые, но важные для моего уха слова и нашептывали бы мне их перед сном…

Возможно, в будущем я заведу себе демонолога. Вот он и будет вызывать для меня теней, которые станут повторять, что я — великолепен!'

— Не трать столько Ци на светомагию, — наставлял меня Зэр. — Это была славная битва и осколки бронзовых артефактов увековечат её в новой сфере, но нельзя терять сознание во время поединка.

— Я не специально, — ответил я, спускаясь по лестнице.

— Надеюсь! Героизм — это всегда следствие чьей-то глупости. Запомни: когда создаешь магию, держись за рукоять артефакта и отслеживай его по теплоте. Так ты не потратишь сверх нормы.

— Мы убили Гнилоуха, — задумчиво проговорил я, — а значит, его личи обретут сознание и начнут делать то, что захотят. А каждый убитый ими культиватор — это еще одна некросфера. Даже если мы победим сейчас, то не пройдёт и года, как Лозингар станет городом, порождающим некромантов…

— Я думаю, это не наша проблема, — отмахнулся Зэр.

— Когда придёт время объединять Тёмный материк, станет нашей. Ларри, — позвал я.

— Да, Райс? — отозвался голос из идущей позади меня девочки.

— Ты можешь подчинить себе тех зомби, что сейчас дерутся на улице?

— Когда Гнилоух был жив, они были подконтрольны «серебряным» личам. Теперь же, когда личи обрели прежнее сознание, они откатились на свои лиги, и не факт, что сами смогут контролировать свои армии, — задумчиво произнёс Ларри.

— То есть за дверью нас будет ждать неконтролируемая толпа? — догадался я.

— Да, да, именно так.

— Тогда передавай Блику контроль над телом. Огонь будет нам полезнее, — произнёс я, замечая, как из пробоины в стене где ранее сидел лич вылезает крупная, даже тучная тварь, имеющая сразу несколько голов, голов связанных пульсирующими мягкими на вид, морщинистыми кожаными трубками. Её тело было одной сплошной ногой, будто ко мине ползла громадная улитка кентавр, вес которой равнялся, наверное, массе пятерых добрых солдат.

'Ползун лимба хорош во всём, кроме скорости. Его особенность в том, что тройной мозг способен влиять на умы других существ, делая его единым целым со своими жертвами. Словно лич, ползун собирает свою армию из живых, пользуясь их разумом и их объединенным Ци, и потому, если использовать для его создания, к примеру, головы трех магов, мы получаем не просто дуального, а целого квадромага.

Важно: каждый ползун лимба уникален, но для его создания нужен хотя бы один ментальный маг. Остальные два могут быть выбраны по желанию.

Что интересно: ползун не зациклен на артефактах, как иные мёртвые культиваторы, а собирает умы людей и постоянно учится.

Опасная особь… Я умышленно ограничил своих ползунов в возможности подчинять до десяти рабов, чтобы они не стали умнее меня.

Снова вспоминаю убийц Цветоуста. Если бы вдруг он меня убил, то помимо личей и архиличей столкнулся бы еще и с ползунами лимба. После моей смерти их ограничитель, скорее всего, слетел бы, и ползун смог бы собирать до сотни людей в свою сцепку, а может, и больше… Возможно, они и станут первыми архиличами в случае потери некромантского контроля.

И еще. Я бы ни за что не создал ползуна, если бы сам не обладал даром ментальной магии. Никогда… Я ж не долбаный псих попасть своему же созданию под контроль!'

Теперь стало понятно, кого тянул к себе Гнилоух и кого он контролировал самым толстым некроканалом….

Я был готов встретить лича и даже толпу разъяренных зомби. После поглощения артефакта я ощущал себя очень сильным и ловким. На моё благо, под эйфорией моя мысль была быстрее действия, а точнее, быстрее мысли ползуна…

Время застыло. Разума коснулось липкое тёмное сознание, похожее на длинный извивающийся язык, и я послал навстречу этому непонятному ощущению испепеляющий свет. Ментальный язык дернулся и отпрянул, словно от горячей сковородки. Я приготовился разрядить в существо убийственные для него потоки Ци, как внезапно меня окликнул мягкий низкий голос:

— Стойте, Райс! Не светите!

Прямо на лестнице передо мной появился трехглавый человек в одежде служителей Триединого. Я мог поклясться чем угодно, что центральная голова принадлежала Гнилоуху, и не нужно было быть гением, чтобы понять, что сейчас со мной говорит иллюзия или ментальная проекция.

— Снова ты! — прошипел я, окутывая свою голову белым светом, чтобы защитится от ментальных пассов трёхголового мага.

— Вы убили Гнилоуха, а я — его главный артефакт! — поспешил представиться человек.

— А остальные два кто?

— Очень и очень почтенные господа из цитадели Триединого: маг воды Шалиус Хафур и маг воздуха Милос Хазинограус. Один в серебряной лиге, а другой — в золотой, — произнесло существо и тут же поправилось: — Были…

— И что мне мешает сжечь вас дотла? — спросил я, поражаясь сам себе и тому, что всё еще разговариваю с тварью, которая явно пытается пудрить мне мозги.

— Ну, во-первых, вы умный человек, во-вторых, вы не церковный фанатик, чтобы отрицать саму возможность разумной жизни вне биологических рамок, а в-третьих, я подстраховался.

— О чём ты говоришь? — не понял я.

— Блик за твоей спиной может в любой момент уронить свои огнешары на пол, а вы, Райс, в зоне их поражения.

— Я всё равно смогу тебя достать, а шары не пробьют мою камнекожу!

— Да, возможно, но они поранят девочку-мага, да и я могу тоже выстрелить молнией и ледяной глыбой. Но на нашу с вами удачу эти магии не блокируются друг другом.

— Как это «на удачу»?

— Молнии и ледяные щиты не сильно блокируют свет, и наоборот, а значит, нам с вами сам Триединый велел договариваться.

— Чего ты хочешь? — наконец выдохнул я, порядком уставая от болтовни.

— Нет-нет, вы не поняли меня. Это — вы чего хотите? Ведь вы зачем-то же убили Чилли Гнилоуха?

— Я хочу, чтобы зомби никого больше не убивали в Лозингаре.

— Резонно. Я как раз могу это сделать. Прямо сейчас без драк и крови я подчиняю ближайшего лича, и он, становясь передатчиком на язык зомби, а по сути архиличем, берёт под контроль всех остальных, и мы мирно уходим. — Три головы одновременно улыбнулись.

— И что тебе для этого надо?

— Лишь перемирие и заверение в том, что нам не будут светить в спину.

— Ты что-то слишком сговорчивый для артефакта Гнилоуха…

— А я не просто артефакт, а форма постжизни, которая не желает драться с вами и хочет ровно того же, чего и вы. Кто знает, может, в будущем мы станем хорошими деловыми партнёрами. Что-то мне подсказывает, что вы в мире живых надолго. Идёт?

Я медлил с ответом, чувствуя себя в высшей степени странно. В самом деле: с помощью ментального канала договариваться о чем-то с зомби-слизняком, который называет себя постжизнью, точнее, одной из ее новых форм…

— Почему я не слышу Зэра? — громко подумал я, и ползун лимба тут же мне ответил:

— Вы под эффектом от поглощения артефакта, — тут же ответил ползун лимба. — Ваше сознание быстрее его тени. И упреждая ваш следующий вопрос, откуда я знаю о великом Зэре Илькааре, я скажу, что читаю это в уме Блика. Это и кучу похабных историй и анекдотов. И еще один ответ на ваш возможный вопрос: он не шутит в последнее время потому, что хочет доказать всем, что он маг, а не шут.

— Так, ладно. Значит, вы уходите из города?

— Именно! Но нам нужно время, примерно три часа.

— Хорошо, — согласился я. — А от меня требуется лишь одно: не мешать вам?

— И вновь — верно! — кивнули три головы одновременно.

— Что вы планируете делать дальше? Не получится так, что в будущем мне придётся драться с толпами ваших слуг?

— Мы взрослые, умные люди, зачем нам драться, если можно поговорить?

— Ну да… — согласился я, ловя себя на мысли, что в последнее время я только и делаю, что дерусь, и, возможно, эти слова ползуна были именно камнем в мой огород.

— Тогда я разрываю ментальную связь. Скажите своим, чтобы не боялись.

Не успел я что-либо ответить, как трехголовый мужчина пропал. Ползуна окутала дымка, то и дело сверкающая проблесками маленьких молний, и он, поднявшись в воздух, с трескучем шумом вылетел наружу через дыру.

— Что это за дрянь? — вскричал Блик, замахиваясь огнешаром.

— Стой, это союзник! — остановил я его.

— Когда эта тварь стала нашим союзником? — нахмурился Зэр, появляясь рядом.

— Пару секунд назад, — ответил я, давая императору возможность просмотреть мою память.

— Правильно сделал, что голову нимбом укрыл, — похвалил меня Зэр, изучая диалог с ползуном.

— Первое, что в голову пришло, — признался я.

Добравшись до первого этажа, я осторожно встал на пороге распахнутой двери и увидел множество зомби, которые молчаливо шли куда-то на север, покидая Лозингар в образцовом порядке, чуть ли не строем. По крышам со скоростью обычного пешего кусаки неестественно медленно следовали бегуны. Я поднял взгляд в вечернее, а может, и ночное небо и увидел более десятка монокрылых личей, парящих над этой армией.

Меньше чем за неделю Чилли Гнилоух построил империю, которая пережила его самого и даже обрела идентичность и самосознание. Однако он все еще жил в своих дневниках, и я невольно заметил, что начинаю вчитываться в них, ожидая окончания той истории, которой никогда не суждено будет сбыться в реальном Тёмном мире.

По сути мне было всё равно, сдержит ли свое обещание ползун лимба или с ним предстоит встретиться еще на полях сражений, но сейчас они уходили, и на моё удивление меня это устраивало. Я не знал целей этой новой жизни, их мотивов и даже не ведал, куда они отправятся.

«Может, я неправильный светляк?» — мелькнуло у меня в голове.

— Да вот нет, Райс, как раз такой и есть правильный светляк, — отозвался Зэр.

— Чем же тогда жители Темного мира отличаются от жителей Светлого?

— Не будь ребенком, Райс, — ответил император. — Местом жительства, конечно же. В большей степени.

Через полчаса этого странного исхода, проводив взглядом удаляющихся зомби, я отправился к сфере лекарей, откуда вот-вот должен был освободиться излеченный Яз, после чего выполнить обещанное. Культиваторов, которые решили сразиться с толпой зомби, нигде не было видно — возможно, они отступили перед более многочисленным противником или в их головы наконец-то пришла здравая мысль последовать советам Зэра. Мне оставалось только добраться до сферы и ждать — или оживления, или прихода армии Джастиро, на счет которого у меня уже были свои мысли.

Эпилог

Ящер спрыгнул на холодный пол темного здания, чувствуя себя более чем хорошо. Сфера вылечила сразу всё — и разум, и тело. Как он и предполагал, для нее не стало проблемой разгадать, как побороть некротоксин. Лекарство было сотворено настолько хорошо, что магу показалось, будто он даже помолодел лет эдак на десять.

В доме было тихо, а на улице стояла ночь. Простое заклинание считывания вибраций с почвы еле слышно сорвалось с его губ, и он закрыл глаза, полностью доверившись магии. Теперь Яз мог видеть всё, что ходит, дышит или другими способами сотрясает землю и камень. Даже гуляющий по улице ветер невольно стал его глазами, однако это всё равно не давало стопроцентной защиты от дремлющих в безмолвии зомби, и потому следующим заклинанием стал «стальной доспех».

Но сколько ни слушал маг, вокруг царила тишина, словно все культиваторы Райса разом отправились прямиком в залы стенаний, хотя именно то, что он, Яз, жив и здоров, говорило как раз об обратном. Простой пехотинец победил некроманта. Это было немыслимо, невероятно…

От восклицаний Ящер воздержался и перевёл свой разум на более насущные и важные сейчас вещи. Если с темнотой можно было как-то мириться, используя виброзрение, то вонь, исходящая от его одежды, была просто запредельной, и маг скинул с себя лохмотья, оставшись голым по пояс. Он уже собирался выходить из задания, как вдруг вонючая куча тряпья за его спиной завибрировала и взорвала темноту обычно тусклым, но сейчас более чем ярким свечением. Это означало, что через шар связи с ним пытался связаться кто-то из Светлого мира, возможно даже, Портье.

Маг обернулся, лихорадочно соображая, что сказать светломирскому чиновнику, который, скорее всего, уже знает о появлении некроманта в Лозингаре, а значит, и о примененных к надзорному магу санкциях от Светлого и Тёмных миров… «А вдруг — не знает? А вдруг получится еще выклянчить из него что-нибудь ценное?» — мелькнула мысль, и, присев у смердящей кучи на корточки, Ящер достал из тряпья артефакт.

— Ну что, Яз Рамилион по кличке Ящер, удалось совладать с некромантом? — спросили с той стороны сразу же, как только Яз принял канал связи. Это был незнакомый голос, усмехающийся, будто знавший всё, что тут случилось.

— Кто это? — спросил маг, вглядываясь в завешанный чем-то с той стороны канала артефакт.

— Явитесь в зал суда Минагана, и у вас есть шанс сохранить свое доброе имя! — продолжал веселым тоном бархатный баритон.

— Я думаю, вы преувеличиваете масштабы случившегося… — издалека начал Яз, пытаясь понять, кто же всё-таки с ним говорит. На ум ничего не приходило.

— Вот тут и расскажете ваше видение. Ждём вас!

Связь внезапно оборвалась, а шар неестественно дрогнул, сигнализируя о вмешательстве в магические взаимосвязи внутри переговорного устройства.

— Непременно буду! — кивнул маг и, когда артефакт полностью погас, набросил на него «память камня».

Ящеру понадобились буквально секунды, чтобы понять, что именно произошло. Только что на артефакт дистанционно наложили заклятие. Только что у шара прямым текстом спросили: «Где он?», и он не смог солгать, выдав местонахождения Яза с точностью до десяти шагов.

Зубы мага заскрежетали в тон трескающемуся шару. Ци лилось на магическое устройство, уничтожая его, однако кто бы ни находился на том конце, он знал его местонахождение, и это было уже серьезно. Вполне сопоставимо открытому заявлению: «Мы тебя найдём и перепрячем, глубоко-глубоко под землю.»

Маг поморщился, встал, развернулся и вышел из дома. Ноги ступили на мокрое, в нос ударила свежесть недавно прошедшего дождя, но небо всё еще затягивали тучи, причем настолько плотно, что совсем не было видно звёзд. Слабый ветерок холодил худощавое тело. Яз замер у самого порога. Вибровзгляд не лгал: округа пустовала.

Этот визит в Лозингар научил его многому, в том числе и тому, что не стоит передвигаться по улицам захваченного некромантом города в открытой карете.

Яз протянул руку к груде валунов, что ранее уже сослужила ему службу, и камни, будто вспомнив энергию своего повелителя, вновь заскрипели, собираясь в полуоткрытое яйцо, после чего вся конструкция поползла к Ящеру. Маг аккуратно перешагнул через бортики, лег в камень, словно в ванну, оперся спиной о податливую под его телом текстуру, и только тогда кокон закрылся. Повинуясь энергии геомага, к сфере начали отовсюду выползать и скапливаться более мелкие булыжники, медленно, но верно укладываясь во второй слой, которому надлежало вращаться вокруг основного кокона, тем самым перемещая шар и сохраняя пассажира в спокойном положении почти как в бричке. Когда построение было окончено, вибровзгляд наконец пробился сквозь камни, и теперь Яз мог видеть улицы и препятствия, расположенные на небольшом от него расстоянии.

Кокон не спеша поехал, сохраняя ездока от потрясений, резких наборов скорости и торможений.

«Еще не хватало бы врезаться во что-то», — подумал маг, и от одной такой мысли у него заболела голова.

Он направил свою карету к южным воротам города, чуть быстрее человеческого шага, чуть медленнее экипажа, мысленно пожелав сделать лишь одну остановку возле какой-нибудь брошенной лавки с удобной повседневной одеждой и перинами. Одежду можно было завернуть в сверток и оставить до тех пор, пока он не доберется до реки подальше от Лозингара, а вот перины стоило как можно раньше подложить под спину, чтобы путешествие в столицу было совсем удобным.

В поисках подходящего магазина маг вспоминал клятву, данную Райсу — судорожно, дословно, поскольку в таких делах каждая буковка и даже каждая пауза имела значение. «Клянусь всеми сферами, что если выживу, проломлю для вас эти бесовские залы стенаний…» Такая форма уже позволяла ему ломать не человеческие залы стенаний, а некие бесовские, если бы такие были. Но даже тогда за ним придёт второй легендарный зверь, а еще не закончено дело с первым зверем. Второй зверь появится и в том случае, если Яз нарушит данную клятву.

«Обычно если не указано время исполнения обещания, даётся неделя. До Минагана как раз неделя пути на лошади, но на камнешаре можно успеть и за 3–4 дня», — рассуждал он.

Да, под токсином тяжело было выдумать такую форму обещания, которую можно было не исполнять напрямую, типа: «Хорошо, Райс, если выживу, то обязательно помогу тебе!», а как известно, помощь бывает разная… Нужная или не нужная, принести стакан воды — это помощь, избавить тело Райса от Зэра — тоже вполне себе помощь…

Но сколько маг ни думал, нормальных для себя путей решения новой проблемы он не видел. Либо ломать залы Стенаний, либо забывать своё обещание и получать наказание в виде второго легендарного зверя, который придёт в любом случае…

«Так зачем тратить на пролом залов стенаний ценную коллекцию артефактов, если можно взять их все и продолжать успешно бегать от зверей, благо легендарных сфер не так и много? Хорошо, если наберется четыре на весь Тёмный мир. А значит, после выхода зверя будет неплохая фора, а с артефактами телепортации можно снова сбить его со следа и продолжить культивацию…» — окончательно решил для себя Яз.

Печать обещания сферами — это не просто печать, а своего рода свидетель клятвы, который отмечает все её нюансы. Яз вспомнил, как говорил Райсу, что сначала он доберется до своих артефактов, а уже потом осуществит обещанное…

Правда, его кабинет в центральной башне королевского дворца, скорее всего, сейчас взят под охрану. Но если в Светлом мире раскрыли его махинации с артефактами и знают, что он допустил развитие некросферы, значит, король Джастиро как первейший прихвостень светломирцев сейчас сломя голову летит сюда локализовать проблему. А с ним вместе — и лучшие его солдаты, и лучшие маги, а возможно, и кто-то извне.

«Лучшие маги… — хмыкнул Яз. — В этом мире есть один лучший маг, который сейчас колесит по ночному городу полуголый в поисках магазина с тряпьем».

Лозингар словно вымер. Не было ни людей ни, что странно, зомби, будто все вдруг взяли и провалились под землю.

На секунду шар остановился у лавки, где, судя по отраженным волновым вибрациям, стояли деревянные манекены с уцелевшими на них одеждами, и начал медленно вкатываться внутрь, разрушая порог и обрушивая на себя осколки и без того разбитого стекла.

Остановившись в центре помещения, магический кокон словно прислушался, не крадётся ли кусака, не спешит ли к нему заразный бегун, не хлопает ли перепонками монокрыла лич… Все было тихо, и маг, выдохнув, собрал волю в кулак и раскрыл сферу.

Джастиро с войском, скорее всего, уже вышел из столицы, а Райс Бабуин, словно верная собака, будет ждать у лекарской сферы свою Лару. Светломирцы прибудут в Лозингар первыми, а он спокойно ворвётся в не защищенную от него башню, заберёт свои артефакты, а после, обманув всех, подумает, как жить дальше в новом статусе беглеца, лгуна и врага сразу двух миров…

Яз улыбнулся. Снова жизнь поворачивалась к нему лицом, а ко всем остальным — задом.

— Ну что ж, времена меняются, убивая тех, кто не успел понять и принять новое, — проговорил он, потянувшись к перьевым подушкам на запыленных стеллажах магазина. Его настроение заметно улучшилось. Для него все произошедшее стало началом нового, пусть и тяжёлого времени, к которому он был вполне готов…

КОНЕЦ

Ссылка на Чужую тень-3: https://author.today/work/125270

Оглавление

Глава 1 Разрыв стенаний

Глава 2 Магия огня

Глава 3 Теперь и убийца

Глава 4 Другой Лозингар

Глава 5 Плохая сделка

Глава 6 Змеиный клубок

Глава 7 Культивировать смерть

Глава 8 Давным-давно

Глава 9 Обещание вернуться

Глава 10 Тело для черномага

Глава 11 Светомаг

Глава 12 Злое серебро

Глава 13 Кристаллы сфер

Глава 14 Бегущий по головам

Глава 15 Равная культивация

Глава 16 Подарок некросферы

Глава 17 Некронаучный подход

Глава 18 Казематы Триединого

Глава 19 Армия проклятых

Глава 20 Коса на камень

Глава 21 Тактика культиваторов

Глава 22 Светлый ответ

Глава 23 Разновременное зло

Глава 24 Начать с низов

Глава 25 Скверный союз

Глава 26 Обещание

Глава 27 Путь в геомаги

Глава 28 Компромиссы?

Глава 29 Мертвое развитие

Глава 30 Тропами воров и убийц

Глава 31 Мимо мертвечины

Глава 32 В путах сознания

Глава 33 Некроразум

Эпилог

Пожертвовать