Лекарь в мире ЗОМБИ 6 [Сергей Орлов] (fb2) читать онлайн

Лекарь в мире ЗОМБИ — 6

Глава 1 Улей близко

Дворники со скрипом метались по лобовому стеклу, с трудом справляясь с проливным дождем. Свинцовые облака давили на дорогу, словно пытались смыть последние следы человечества с лица земли. Я сидел за рулем, подавшись вперед, чтобы лучше видеть размытое шоссе сквозь пелену осадков.

— Чертов Питер, — пробормотал я, вглядываясь в серый горизонт. — Даже конец света не изменил погоду. Август на дворе, а льет как из ведра.

Ветер с Финского залива бросал потоки воды в боковые стекла и проникал в салон через неплотно закрытые окна, принося с собой промозглый холод. Типичный питерский «летний» день — только теперь без туристов, застывших с фотоаппаратами у Исаакия, и без бесконечных пробок на Невском.

Сафар изменил моё восприятие мира до неузнаваемости. В голове установилась звенящая тишина — словно кто-то стер с микросхемы все лишние контакты, оставив только чистую логику и безупречную точность. Ни страха, ни сомнений — лишь кристальная ясность и расчетливость хищника. Окружающая реальность раскрывалась передо мной во всей полноте: шорох шин по мокрому асфальту, запах ржавчины от брошенных автомобилей, легкие вибрации воздуха от дыхания спутников — всё это складывалось в единую, идеально понятную картину.

На соседнем кресле сидела диана и крутила в руках нож, лениво перебрасывая его из ладони в ладонь. Тусклый свет приборной панели отражался в лезвии, когда она свободной рукой поправила выбившуюся прядь и бросила быстрый взгляд на заднее сиденье.

— Насть, не дергайся, — бросила она, не оборачиваясь.

— Я не делгаюсь, — девочка невинно улыбнулась, хотя секунду назад её руки мерцали голубоватым светом — верный признак готовящейся «Вспышки».

Настя тут же шевельнула пальцами, и её тело исчезло в ореоле синеватого свечения, чтобы мгновенно материализоваться на том же сиденье, но теперь уже вплотную к спящей Нине. Женщина вздрогнула, когда девочка прижалась к её боку.

— Насть, я кому сказала? — в голосе Дианы прорезались стальные нотки.

— Скучно, — надула губы девочка, теребя потрепанную куклу, найденную в одном из брошенных домов. — Когда мы уже плиедем?

Я бросил взгляд в зеркало заднего вида. Девочка, смертельно опасная в бою благодаря своему силовому полю и способности к телепортации, сейчас выглядела обычным уставшим ребенком. Тут же поймал себя на мысли, что иногда совсем забываю о ее совсем юном возрасте.

Рядом с Настей молча сидел Андрей. Его руки медленно двигались — пальцы удлинялись, ногти заострялись, превращаясь в когти, затем возвращались к человеческому облику. Он тренировался контролировать трансформацию с почти медитативной сосредоточенностью.

— Как успехи? — спросил я, заметив очередное превращение.

— Странное ощущение, — Андрей показал ладонь, покрытую темными пластинами. — Словно учишься ходить заново. Тело помнит, как это делать, но мозг… пытается осознать, что теперь есть новые конечности, новые нервы.

— Ты слишком резко меняешься, — заметила Нина, приоткрыв глаза. — Наблюдаю за тобой и вижу — нагрузка на сердце колоссальная.

Она тут же перешла в режим заботливого врача, положив руку Андрею на плечо и наклонившись ближе.

— Какой сейчас пульс? Дай-ка проверю. — Нина потянулась к его запястью, её пальцы с профессиональной уверенностью нашли нужную точку.

— Уже нормальный, — Андрей улыбнулся, легко перехватив её руку.

Я отвёл взгляд, неожиданно ощутив короткий укол чего-то похожего на ревность. Странно. Хоть они и познакомились несколько часов назад, между ними уже чувствовалась какая-то связь. Нина относилась к нему иначе, чем к остальным — внимательнее, теплее.

— Я чувствую каждое изменение, — продолжил Андрей, всё ещё не отпуская её руку. — Это как… учиться дышать под водой. Захватывающе.

— И опасно, — добавила Нина, мягко высвободив пальцы из его захвата.

Я отвернулся к дороге, сосредотачиваясь на вождении, и в этот момент заметил что-то впереди. Мгновенно сработали рефлексы — я резко ударил по тормозам.

Шины взвизгнули на мокром асфальте. Машину занесло, но я удержал контроль, вцепившись в руль. Впереди шоссе перегораживал завал из перевернутых машин и бетонных блоков — слишком аккуратно расположенных, чтобы быть случайными.

— Кажется, приехали, — произнес я, вглядываясь в подозрительный барьер. Голос звучал непривычно ровно, словно я комментировал погоду, а не потенциальную смертельную опасность. — Не нравится мне этот завал…

Диана медленно нагнулась вперед, словно действительно ожидала, что так будет лучше видно.

— Странное место для засады, — она нахмурилась. — Мы не видели ни души уже несколько часов.

Я молча заглушил двигатель. Выбора у нас не было — завал перекрывал всю дорогу, а обочины заканчивались глубокими кюветами. Придется разбираться с тем, что ждало впереди.

Мы медленно выбрались из машины, стараясь не шуметь. Настя, вопреки всем предостережениям, тут же исчезла в синей вспышке и появилась в нескольких метрах впереди, вызвав тихое ругательство Дианы.

— Насть, вернись сейчас же! — прошипела она.

— Там никого! — звонко объявила девочка, снова телепортируясь, на этот раз на капот брошенной фуры.

Я не разделял её оптимизма. Мои обостренные чувства улавливали движение за машинами — еле заметное, осторожное. Я ощущал учащенное дыхание нескольких человек, запах пота и страха, едва различимый скрежет оружия о ткань.

— Настя, немедленно ко мне, — мой голос не повысился ни на децибел, но девочка мгновенно оказалась рядом.

В тот же момент из-за перевернутого грузовика вышло пятеро — изможденные, вооруженные мужчины с обветренными лицами. Их потрепанная одежда и настороженные взгляды говорили сами за себя — обычные ублюдки, промышлявшие на дорогах. Причем, судя по внешнему виду и обмундированию, не особо удачливые.

— Стоять! — крикнул главарь, поднимая охотничье ружье. — Выкладывайте все! Оружие, еду, медикаменты! Быстро!

Диана напряглась, готовая активировать силовое поле. Я остановил ее почти незаметным движением руки. Мой разум просчитывал ситуацию с нечеловеческой скоростью — расстояние, возможные траектории, время реакции. Я уже знал, кто и как двинется, когда схватится за оружие, кто выстрелит первым. Точнее… чувствовал. Эти ощущение сложно было объяснить.

— Назад, сука! — заорал один из бандитов, заметив движение Дианы. — Всем лечь на землю! Руки за голову!

— Позволь мне, — тихо произнес Андрей, делая шаг вперед. Его лицо исказилось, под кожей забегали темные прожилки.

Я молча кивнул, отступая и прикрывая Настю.

Трансформация Андрея происходила поразительно быстро — плавным, почти эстетичным движением. Его руки удлинились, кожа огрубела и потемнела, пальцы превратились в загнутые когти. Мышцы вздулись под одеждой, разрывая ткань на спине и плечах. Из-под воротника показались темные пластины панциря. Глаза налились желтым свечением.

Бандиты застыли, парализованные ужасом. Один попытался выстрелить, но его пальцы тряслись так сильно, что он не мог нажать на спусковой крючок.

Андрей бросился вперед с нечеловеческой скоростью — размытый силуэт, едва заметное движение. Главарь даже не успел понять, что происходит, когда когти рассекли его тело наискось от плеча до бедра. Верхняя часть туловища соскользнула, обнажая внутренности и перерубленные ребра. Кровь и ошметки органов разлетелись веером, забрызгивая асфальт и машины.

Остальные попытались стрелять, но Андрей двигался слишком быстро. Он оказался рядом со вторым бандитом, схватил за шею и одним движением оторвал голову. Хлынувшая кровь образовала алый фонтан в воздухе.

Третий упал на колени, бросив оружие.

— Пощади, — хрипло прошептал он, и тут же захлебнулся кровью — когти Андрея вошли в его грудь, пробив грудину как бумагу.

Четвертый успел выстрелить, но пуля отскочила от хитинового панциря, не причинив вреда. Через мгновение его тело было разорвано пополам.

Последний бежал, отчаянно прорываясь к лесу у дороги. Андрей даже не погнался за ним — просто метнулся наперерез и возник перед беглецом, словно из ниоткуда. Когтистая рука пробила грудную клетку, вырвала еще бьющееся сердце. Человек рухнул лицом в грязь.

Вся бойня заняла не больше двадцати секунд. Быстро.

Настя наблюдала за происходящей бойней, стоя чуть поодаль. Вместо страха на ее лице отражалось лишь детское восхищение.

— Дядя Андлей сильный, как супелмонстл! — заявила она, прижимая куклу к груди, когда Андрей, уже вернувшийся к человеческому облику, подошел к нам.

На его лице еще не высохла чужая кровь, рубашка превратилась в лохмотья.

— Как твое состояние? — спросила Нина, придирчиво осматривая его.

— Нормально, — он потряс руками, словно стряхивая воду. — Странно… но приятно. Будто выпустил что-то, что долго сидело взаперти.

Я внимательно наблюдал за Андреем. В новом, измененном состоянии сознания я видел больше, чем говорил вслух. За внешним спокойствием парня скрывалась настоящая буря — его человеческая сущность боролась с чем-то чуждым, темным, жаждущим крови. Каждая клетка его тела, казалось, вибрировала от сдерживаемой мощи.

— Нам нужно двигаться, — произнес я, возвращаясь к реальности.

— Согласна, — кивнула Диана. — Шум выстрелов наверняка привлечет зомби со всей округи.

Я окинул взглядом завал на дороге — перевернутые машины, обломки бетона, покореженный металл.

— Только одна проблема, — я кивнул на преграду. — Этот хлам блокирует путь.

Диана усмехнулась, хрустнув костяшками пальцев.

— Не проблема, — она подошла к ближайшему перевернутому минивэну, уперлась ладонями в металлический бок. — Отойдите.

Вокруг её рук заструилось голубоватое свечение — силовое поле Танка концентрировалось, превращаясь в продолжение её тела. Мышцы напряглись под курткой, когда она налегла всем весом. Металл протестующе застонал.

— Давай, детка, — прошептала Диана, и её аура вспыхнула ярче.

Минивэн сначала сдвинулся с места, потом медленно заскользил по асфальту, оставляя глубокие борозды на дорожном покрытии. Диана выпрямилась, перехватила его за днище и одним мощным рывком перевернула, словно игрушку. Полуторатонная махина с грохотом приземлилась на колеса и отлетела на обочину.

Настя захлопала в ладоши, наблюдая за этим представлением.

— Еще! Еще! — восторженно закричала она.

Диана улыбнулась, вытирая выступивший на лбу пот, и перешла к следующему препятствию — старому грузовику, лежавшему на боку. Воздух вокруг неё дрожал от напряжения, когда она уперлась в массивную кабину. Мышцы на её руках вздулись, лицо исказилось от усилия.

— Немного… тяжелее, — процедила она сквозь зубы.

Грузовик сначала не поддавался, но затем с оглушительным скрежетом сдвинулся с места. Диана перехватила его за раму, развернула и толкнула в кювет. Многотонная машина рухнула вниз, подняв фонтан грязи и воды.

За пятнадцать минут она расчистила нам путь, швыряя машины и бетонные блоки, словно детские кубики. Последней преградой был перевернутый автобус, загородивший почти всю дорогу.

— Этот… посложнее будет, — Диана уже тяжело дышала, её силовое поле слегка потускнело от напряжения.

— Помочь? — предложил Андрей, чьи руки уже начали темнеть, готовясь к трансформации.

— Справлюсь, — она мотнула головой, отказываясь от помощи.

Диана обошла автобус, оценивая его положение. Перевернутая махина лежала на боку, наполовину перегородив дорогу. Она подошла к наиболее доступной части корпуса и примерилась.

— Дорогу! — крикнула она сквозь стиснутые зубы.

Я быстро отвел Настю подальше. Шаг за шагом Диана оттаскивала многотонную махину к обочине, её лицо побагровело от напряжения. Наконец, с рыком, больше похожим на боевой клич, она сбросила автобус в кювет. Земля содрогнулась от удара.

Диана осталась стоять, опираясь руками о колени и тяжело дыша. Я подошел и протянул ей бутылку подсолнечного масла.

— Подзарядись, — сказал я.

Она благодарно кивнула, скрутила крышку и запрокинула голову. Маслянистая жидкость струилась по её подбородку, пока она жадно глотала содержимое бутылки.

Осушив бутылку до дна, Диана выдохнула и выпрямилась, вытирая рот тыльной стороной ладони.

— Сейчас полегчает, — она провела рукой по влажным от пота волосам. — Просто… давно такой вес не таскала.

— Ты была великолепна, — сказал я с искренним восхищением.

Настя подбежала к Диане и обняла её за ноги.

— Ты самая сильная! — восторженно заявила девочка. — Круче всех супелгелоев!

Диана улыбнулась и взъерошила волосы ребенка.

— Дорога свободна, — она кивнула на расчищенный путь. — Поехали отсюда.

Однако спустя час пути, когда начало смеркаться, нам все же пришлось остановиться, чтобы найти время для ночевки. Отель у дороги выглядел достаточно безопасным — двухэтажное здание с небольшим огороженным двором и парковкой. Когда-то здесь останавливались дальнобойщики и проезжающие туристы. Теперь от былой жизни остались лишь ржавеющие каркасы машин да выцветшая вывеска, раскачивающаяся на ветру.

— Переночуем здесь, — решил я после быстрой разведки. — Территория чистая, мертвяков не видно.

Нина занялась приготовлением ужина из консервов. Диана обходила периметр, проверяя безопасность. Настя, освобожденная от длительного сидения в машине, носилась по территории мотеля, исследуя каждый уголок и используя свои «Вспышки» без остановки.

Андрей сидел в стороне, снова практикуясь в контроле над трансформацией. На этот раз он пытался изменять отдельные части тела — превратить только правую руку, только голову, только ноги.

— Получается все лучше, — заметил я, подходя к нему. — Ты быстро учишься.

— Странно, но это как… вспоминать что-то давно забытое, — Андрей не прерывал тренировку. Его правая рука изменилась, покрылась черной броней, пальцы срослись в подобие острого лезвия, затем вернулись в прежнюю форму. — Словно когда-то я уже умел это делать.

— Интересно, — я сел рядом. — Как считаешь, ты сможешь контролировать трансформацию полностью? Не терять человеческую личность?

— Не знаю, — Андрей замолчал. — С каждым разом появляются новые… мысли. Инстинкты. Желание охотиться, убивать. Иногда я вижу Нину и… — он не закончил фразу, но его взгляд сказал все за него.

— Держи это под контролем, — я положил руку ему на плечо. — Если почувствуешь, что не справляешься, скажи. Я смогу тебя… остановить.

Андрей кивнул, понимая, что «остановить» в данном контексте означает убить. И был благодарен за это.

Внезапно я напрягся. Мои обостренные чувства уловили движение у ограды — медленное, шаркающее.

— Зомби, — тихо произнес я, вставая. — Всего один, походу.

Вдоль забора шаркал одинокий мертвец — мужчина средних лет в изодранном костюме. Его лицо наполовину истлело, обнажая пожелтевшие зубы и часть черепа.

— Настя, иди сюда, — позвал я, заметив девочку неподалеку. — Хочу тебе кое-что показать.

Настя мгновенно телепортировалась ко мне, возникнув в голубоватой вспышке. Её глаза светились любопытством.

— Смотри, — я указал на зомби. — Видишь, как он двигается? Запоминай — они медленные, но не останавливаются никогда. Если видишь хоть одного, значит, скоро придут другие. Поэтому первое правило — всегда проверяй, нет ли поблизости мертвяков.

Настя кивнула с серьезным видом, впитывая каждое слово. Для нее все это было игрой — увлекательной, немного страшной, но все-таки игрой.

— Я его поймаю! — вдруг объявила она и, прежде чем я успел ее остановить, исчезла в синей вспышке, материализуясь прямо перед зомби.

— Настя! — резко выдохнул я, доставая нож.

Мертвец повернулся на движение, увидел ребенка и тут же потянул к ней разложившиеся руки, щелкая зубами. Настя даже не дрогнула, когда зомби врезался в невидимую преграду ее силового поля и отлетел назад.

— Смотли, он хочет иглать! — хихикнула девочка, снова телепортируясь — на этот раз за спину мертвеца. — Догони меня!

Зомби неуклюже развернулся, снова пытаясь ее схватить, но Настя уже переместилась в нескольких метрах в сторону. Она дразнила мертвеца, как котенок, играющий с пойманной мышью.

В два шага я оказался рядом. Мои движения были точными, экономичными. Нож вошел в глазницу зомби, пробивая мозг, и мертвец тут же рухнул на землю.

— Это не игра, малышка, — мой голос звучал спокойно, но внутри клокотал гнев. Раньше, до Сафара, я бы наверняка поднял голос. Теперь ярость была холодной, контролируемой. — Они не играют. Они хотят тебя убить. Сожрать. Понимаешь?

Настя смотрела на труп с выражением, в котором любопытство смешивалось с легким разочарованием.

— А почему он хочет меня убить? — спросила она, поднимая взгляд на меня. — Я же холошая.

— Потому что они не различают плохих и хороших, — я опустился перед ней на колено. — Для них все живые — еда. Они не думают, не чувствуют. Просто… едят. Как машины.

— Как сломанные лоботы? — уточнила Настя.

— Да, — кивнул я, мысленно отмечая, что это неплохое сравнение для ребенка. — И мне не нравится, как ты исчезаешь и появляешься без предупреждения. Это опасно.

— Но у меня же есть поле! Меня никто не укусит! — возразила Настя.

— Дело не в этом, — я сделал паузу. — Мы не можем за тобой уследить, когда ты прыгаешь. А вдруг ты окажешься слишком далеко? Или свалишься откуда-нибудь?

— Я аккулатно! — надула губы Настя.

— Никаких «Вспышек» без разрешения, — твердо сказал я. — Пока не дерешься с зомби, перемещаешься только ногами, как все нормальные люди. Понятно?

Настя смотрела исподлобья, прикусив губу. Её маленькое лицо скривилось в недовольной гримасе.

— Не хочу, — упрямо заявила она.

— Настя, — я сделал свой голос жестче. — Это не просьба, а приказ. Тебе всё ясно?

Девочка еще секунду буравила меня сердитым взглядом, затем картинно вздохнула.

— Ладно, — она пнула землю носком ботинка. — Но это скучно.

— Зато безопасно, — я выпрямился. — А теперь пойдем, Нина уже почти приготовила ужин.

Настя медленно побрела к мотелю, всем своим видом демонстрируя вселенскую обиду. Я усмехнулся — ребенок оставался ребенком даже в аду.

Ужин прошел в относительной тишине. Нина разлила по мискам консервированный суп, щедро сдобренный найденными в отеле пакетиками специй.

— Вы должны больше есть, — мягко настаивала она, подкладывая Андрею вторую порцию. — Особенно ты, после трансформации. Организму нужны силы.

— Ты как курица-наседка, — фыркнула Диана, но в ее голосе звучала скрытая благодарность. — Нам всем повезло с тобой, Нин.

Настя все еще дулась, демонстративно возя ложкой по тарелке.

— Я, между плочим, тоже еще ласту, — бурчала она. — Мне нужны все мои способности, чтобы стать сильной.

— Ты уже сильная, — Диана потрепала ее по голове. — И станешь еще сильнее. Но только если будешь слушаться.

После ужина Нина уложила Настю спать в одном из номеров, где еще сохранилась относительно чистая кровать. Диана вызвалась нести первую вахту. Андрей молча сидел у окна, наблюдая за темнеющим небом.

Я же вышел наружу, подставив лицо свежему воздуху. Дождь наконец-то закончился, словно выплакав всю скопившуюся в небе воду. Облака расступились, обнажив чистое звёздное полотно. Впервые за много дней небо казалось бесконечным — чёрный бархат, усыпанный россыпью бриллиантов, равнодушно взиравших на руины человечества.

В этой хрустальной тишине ночи, полной звёзд, особенно остро ощущалась пустота мира. Раньше в таких местах наверняка сияли огни придорожных заведений, проносились машины, звучала музыка. Теперь лишь ветер шелестел в кронах деревьев, да изредка поскрипывала вывеска мини-отеля.

Я расслышал тихие шаги за спиной и обернулся. Диана вышла на крыльцо, ее силуэт четко вырисовывался в проеме двери.

— Тоже не спится? — спросила она, подходя ближе.

Я молча кивнул, а затем вдруг замер. Сафар обострил мой слух до невероятной степени, и я уловил далекий, но отчетливый шорох тысячи ног, шагающих в одном темпе.

— Слышишь? — я повернул голову к источнику звука.

Диана прислушалась, нахмурившись, затем кивнула:

— Что это?

Я указал на темное шоссе. В лунном свете можно было различить десятки, если не сотни фигур, медленно бредущих по дороге. Зомби двигались неестественно синхронно, не обращая внимания на окружение. Они не реагировали ни на звуки, ни на свет из окон отеля — просто шли, целеустремленно, будто по невидимым рельсам.

— Что за черт? — прошептала Диана, вглядываясь в жуткую процессию. — Никогда такого не видела.

— Улей зовет их, — тихо произнес я. — Мы близко.

Глава 2 Спящие люди

Иду по заброшенному зданию психбольницы. Коридоры затоплены лодыжку. Вода тёмная, густая, с металлическим запахом крови. Под ногами что-то хрустит — не сразу узнаю осколки человеческих костей и зубов. Стены покрыты чёрной плесенью, которая пульсирует и шевелится при каждом моём шаге, складываясь в странные узоры и символы, похожие на те, что были у сумасшедшего старика.

Дверь в конце коридора приоткрыта. Из щели сочится синеватый свет. Я знаю, что не должен туда идти, но ноги несут меня вперёд помимо воли.

За дверью — операционная. В центре, на металлическом столе, привязана Виталина. Её тело выгнуто дугой от боли. Кожа бледная, почти прозрачная, под ней пульсируют чёрные вены, разветвляясь и сплетаясь в сложные узоры. Они поднимаются по шее, расползаются по лицу, оплетают его как корни древнего дерева.

Виталина поворачивает голову. Глаза — пустые глазницы, из которых сочится густая тёмная жидкость.

— Бра-а-ат, — голос скрипит, как несмазанная дверь, вибрирует, словно проходя через сломанный динамик. Нижняя челюсть движется не синхронно со словами, как у плохо сделанной куклы. — Почему ты меня оставил? Я ждала… так долго ждала…

Её руки, перетянутые ремнями, начинают гнить на глазах. Плоть расползается, обнажая кости. В воздухе появляется тяжёлый запах разложения.

— Иди ко мне, Макар, — шепчет Виталина, и по её подбородку стекает чёрная жидкость. — Улей ждёт тебя. Мы все ждём…

Она дёргается в путах с нечеловеческой силой. Кожа лопается, обнажая мышцы, пронизанные чёрными нитями. Ремни рвутся. Виталина садится, протягивая ко мне руки с почерневшими пальцами. Её лицо меняется — кожа сползает, как маска, открывая череп с остатками плоти. Глаза вспыхивают синим светом.

— Ты один из нас, — говорит она, но теперь это уже не её голос, а целый хор голосов, шепчущих и кричащих одновременно. — Ты всегда был одним из нас!

Я резко проснулся, чувствуя, как майка прилипла к спине от холодного пота. Сердце колотилось как бешеное, отдаваясь в висках гулким эхом. Мы с Дианой делили узкую кровать мотельного номера — единственную, на которой ещё сохранился относительно целый матрас без пятен крови и плесени.

Её тёплое тело прижималось к моему боку, даря странное успокоение даже после кошмара. Одеяло сползло до талии, обнажая смуглую гладкую кожу, на которой играли бледные отблески рассветного солнца, пробивающегося через щели в криво зашторенных окнах. Светлые волосы разметались по подушке, несколько прядей падали на лицо, тихо колыхаясь в такт дыханию.

В отличие от меня, спящего в полной экипировке с оружием под подушкой, Диана всегда предпочитала обходиться без одежды — давняя привычка, от которой она наотрез отказывалась избавляться даже после начала апокалипсиса.

«Зачем мне одежда? Она сковывает» — усмехалась она каждый раз, когда я заговаривал об этом. — «Если ко мне в постель заявится зомби, я просто проломлю ему череп. А если человек — то представь, как он охренеет, когда я голышом сломаю ему хребет».

Я давно перестал спорить. В конце концов, с её силовым полем и способностями, Диана могла позволить себе такие причуды.

Дверь тихонько скрипнула. В образовавшейся щели показалась взлохмаченная голова Насти.

— Макал? — прошептала она, коверкая моё имя по-детски. — Ты не спишь?

— Уже нет, — я протёр глаза, пытаясь стряхнуть остатки кошмара.

— Там… — она неуверенно переминалась с ноги на ногу, — там люди спят. Только они стланные какие-то.

От её голоса Диана моментально проснулась — боевой рефлекс, отточенный за месяцы выживания в мире, где каждый сон мог оказаться последним. Одним движением она натянула одеяло до подбородка, прикрывая обнаженную грудь.

— Что? Где? — она быстро огляделась, ещё не до конца проснувшись.

— Дальше по колидолу, в заклытом номеле, — Настя указала крошечным пальчиком куда-то за дверь. — Я пошла искать туалет и нашла их. Они совсем-совсем не двигаются.

Мы с Дианой переглянулись, обмениваясь тревожными взглядами. Я молча кинул ей скомканную футболку с пола. Она поймала её на лету.

— Прикройся, — кивнул я в сторону Насти. — Пойду проверю.

Пока Диана натягивала футболку, я уже натянул штаны и взял нож. Настя нетерпеливо переминалась у двери, явно гордая своей находкой.

— Показывай, — сказал я, выходя в коридор.

Мини-отель был двухэтажным, с длинной галереей номеров, выходящих на общий балкон. Настя уверенно потопала к третьей двери слева. За спиной раздались быстрые шаги — Диана, в одной футболке, еле прикрывающей бёдра, догоняла нас.

— Мы проверяли этот номер? — я замедлил шаг, инстинктивно загораживая собой Настю.

Диана покачала головой.

— Дверь была заперта. Да и слышно не было ни звука. — Она кивнула на покрытый пылью пол перед дверью. — Видишь? Ни следов, ни признаков жизни. Здесь давно никого нет.

Я посмотрел на Настю, сразу заподозрив неладное.

— И как же ты туда попала, если дверь была заперта? — я присел, чтобы наши глаза оказались на одном уровне. — Я ведь запретил тебе использовать Вспышку.

Настя отвела взгляд, теребя подол футболки.

— Я не вспышкой, — пробормотала она. — Я просто… заглянула в щелку. Такую маленькую-маленькую.

Её вранье было таким очевидным и детским, что я невольно усмехнулся, но решил не давить. Сейчас было не время для нотаций.

— Они там, — настойчиво повторила она, указывая маленьким пальчиком на дверь.

Я дёрнул ручку — действительно заперто. Отступив на шаг, я с силой толкнул плечом — дешёвый замок не выдержал, язычок с треском выломал часть дверного косяка. Дверь распахнулась, ударившись о стену.

В номере пахло смертью — не гниющей плотью, а именно смертью. Сухой, металлический привкус на языке, от которого сразу пересыхает в горле. На кровати, застеленной когда-то белым, а теперь серым бельём, лежало тело молодой девушки. Русые волосы разметались по подушке, а в центре лба чернело аккуратное пулевое отверстие. Кровь, вытекшая из раны, образовала вокруг головы тёмный нимб, как на древних иконах.

Рядом с кроватью, прислонившись к стене, сидел парень. Выстрел в голову гарантировал, что мозг был разрушен — единственный верный способ не превратиться в ходячего мертвеца. Пистолет всё ещё был зажат в его мёртвой руке — побелевшие пальцы словно приросли к рукоятке. Глаза остекленели, взгляд застыл, обращенный в сторону девушки, словно он до последнего момента смотрел на неё.

На прикроватной тумбочке лежал сложенный вчетверо листок, края измяты и потемнели от пальцев, державших его слишком долго и слишком крепко. Я аккуратно развернул бумагу. Почерк был неровным, буквы то наползали друг на друга, то растягивались, словно человек то крепок сжимал ручку, то едва удерживал её.

'Алиса мертва. Я только что застрелил её.

Укус был всего пять минут назад. Мы проверяли номера в поисках еды. В ванной оказался мертвяк — должно быть, кто-то запер его там, а он не смог выбраться. Один чёртов укус в плечо и для нас все кончилось.

Она изменилась так быстро. Глаза помутнели почти сразу, температура подскочила до такой степени, что от кожи шёл пар. Она всё понимала, пока менялась, и это было хуже всего. Умоляла меня закончить это, пока она ещё помнит, кто я такой. Пока она ещё она.

Я выстрелил, когда она сказала, что больше не может бороться с этим. Что оно забирает её изнутри.

Не могу перестать смотреть на неё. Мы обещали друг другу, что будем вместе до конца. Два месяца ада, голода, страха — и закончить вот так.

Уже слышу шум в своей голове. Не знаю, вирус это или просто мозг отказывается работать дальше.

Не хочу становиться одним из них. Но боюсь, что не смогу сделать это так же чисто, как для неё.

Надеюсь, мне хватит сил нажать на курок ещё раз.

Артём'

Настя, воспользовавшись тем, что мы застыли на пороге, протиснулась между нами и теперь стояла в центре комнаты, разглядывая тела с неприкрытым детским любопытством.

— Они спят? — спросила она, указывая на неподвижные фигуры. — Почему так много крови?

Я аккуратно взял её за плечи, разворачивая спиной к мёртвой паре.

— Нет, малышка, они не спят, — сказал я тихо. — Они умерли.

Настя вывернулась из моих рук и снова повернулась к телам. Её взгляд остановился на пистолете в руке мужчины.

— Это зомби их убил? — спросила она, нахмурившись. Потом посмотрела на оружие и на дыру во лбу девушки. — Нет… — Она медленно осознавала. — Он сам это сделал?

Диана попыталась оттащить девочку к выходу, но та неожиданно упёрлась.

— Почему? — требовательно спросила Настя, впервые повысив голос. — Почему он это сделал? Я хочу знать.

Я присел перед ней на корточки, взяв её маленькие ладошки в свои. Они были тёплыми, живыми — такой контраст с застывшей смертью вокруг.

— Иногда, — начал я, подбирая слова, — людям становится так страшно или больно жить дальше, что они решают уйти. Этот мир… он стал слишком жестоким. Не все могут справиться с тем, что видят каждый день.

Настя нахмурилась, явно переваривая информацию. Потом её лицо прояснилось, словно она нашла ответ.

— Глупые, — заявила она с той безжалостной честностью, на которую способны только дети. — Если бы у них было силовое поле, как у меня, им бы не нужно было умилать.

Диана коснулась светлых волос девочки.

— Дело не всегда в силовом поле, малышка, — её голос звучал необычно мягко. — Иногда людям становится так больно внутри, — она положила руку на грудь Насти, — что они не видят другого выхода.

Глаза ребёнка внезапно расширились, в них мелькнула тревога.

— А вы тоже так сделаете? — её голос дрогнул, в нём прорезалась паника.

— Никогда, — Диана даже не задумалась, ответив с такой твёрдостью, что сомнений не оставалось. — Мы сильные. И ты сильная. Поэтому у нас всегда будут силы бороться.

Настя помолчала, всматриваясь в наши лица, словно пытаясь удостовериться в правдивости обещания. Затем кивнула — коротко, по-взрослому — и вышла из комнаты, больше не оглядываясь на мёртвую пару.

В ту же секунду дверь распахнулась шире — на пороге стояла Нина, закончившая утреннее дежурство. Она окинула взглядом комнату, заметила тела и тут же нахмурилась.

— Я только что видела Настю в коридоре, — произнесла она встревоженно. — Бежала с таким лицом, будто увидела привидение. — Нина перевела взгляд на мертвую пару и резко втянула воздух. — Чёрт возьми, только не говорите мне, что она это видела!

— Она нашла их первой, — ответил я, чувствуя странную пустоту внутри. — Прибежала к нам, сказала про «странных спящих людей».

— Да вы, блядь, издеваетесь? — Нина всплеснула руками. — Зачем вы позволили ребёнку смотреть на это? Ей пять лет, Макар! Пять! Это же травма на всю жизнь!

Диана, стоявшая в дверях в одной футболке, скрестила руки на груди. Её глаза опасно сверкнули.

— А ты предлагаешь растить её в тепличных условиях? — в её голосе зазвучала сталь. — Может, ещё сказки на ночь почитаем и пирожные испечём? В мире, где за каждым углом ходячие трупы и разного рода психопаты?

— Между сказками и мертвецами с простреленными головами есть огромная разница! — Нина не собиралась отступать. — Она должна сохранить хоть каплю детства, иначе…

— Иначе что? — перебила Диана. — Иначе вырастет такой же жёсткой, как мы? Так это и есть цель, Нина! Только такие выживают.

— Не всё сводится к выживанию, — Нина покачала головой. — Должно остаться что-то человеческое. Иначе какой смысл во всей этой борьбе?

Я наблюдал за их перепалкой, понимая, что обе отчасти правы. Мы не могли позволить Насте жить в иллюзиях — это верная смерть. Но и убивать в ней всё детское, превращая девочку в маленькую машину для выживания… это тоже своего рода смерть.

— Хватит, — я прервал их спор. — Что сделано, то сделано. Ей нужно научиться жить в этом мире, но мы должны помочь ей переварить увиденное. Нина, ты лучше всех с ней ладишь. Поговори с ней.

Нина глубоко вздохнула, явно пытаясь унять раздражение.

— Поговорю. Но нам всем стоит быть осторожнее с тем, что мы показываем ребёнку. Даже в этом аду должны быть какие-то границы.

— Границы есть только у нашего хлипкого периметра в Красном Селе, — буркнула Диана, но спорить дальше не стала. — Иди, она, наверное, побежала к машине.

Нина бросила последний взгляд на мёртвую пару и вышла, тихо прикрыв за собой дверь.

— Ты действительно считаешь, что ей нужно видеть всё это? — спросил я Диану, когда мы остались вдвоём.

Она подошла к окну, отодвинула занавеску и посмотрела на пустынную стоянку перед отелем.

— Ей придётся привыкнуть, — в её голосе прорезались жёсткие нотки. — Такова реальность. Лучше она узнает о ней сейчас, под нашей защитой, чем потом, когда никого рядом не будет.

Я подошёл и встал рядом, глядя, как тусклое утреннее солнце освещает покосившийся указатель мотеля.

— Нам пора двигаться, — я положил руку ей на плечо. — Одевайся. Впереди долгий путь.

Нина вернулась через десять минут, приободренная после разговора с Настей. Девочка, вопреки опасениям, держалась на удивление стойко. Они даже успели вместе нарисовать в пыли на капоте машины забавного человечка.

— Всё нормально, — сказала Нина, заходя в нашу комнату. — Она сказала, что просто «спящие люди» её напугали. Думаю, поняла больше, чем показывает, но держится молодцом.

— Я же говорила, — Диана застегнула куртку и собирала свой рюкзак. — Она сильнее, чем кажется.

Мы расположились в столовой мотеля — маленькой комнатке с несколькими столиками, удивительно хорошо сохранившейся среди всеобщего хаоса. Солнечные лучи пробивались через пыльные окна, расчерчивая полосами выцветший линолеум. Нина достала из сумки-холодильника свежие яйца, бекон и хлеб, запакованные поварами из Красного Села. Она разогрела всё на походной плитке, и комната наполнилась вкусным ароматом.

— Ешь, — Диана подвинула Насте тарелку с яичницей. — Нам понадобятся силы.

Девочка молча ковыряла яичницу вилкой, время от времени бросая настороженные взгляды в окно. После встречи с мёртвой парой она заметно притихла — обычная детская болтливость и любопытство уступили место тревожной задумчивости. Настя словно повзрослела на несколько лет за одно утро.

Солнце медленно поднималось над лесом, окрашивая небо в бледно-голубой цвет. Через грязные окна мотеля пробивались косые лучи, ложась тёплыми полосами на потёртый линолеум. День обещал быть ясным, что радовало — в дождь идти через лес было бы настоящим кошмаром.

Мы с Андреем уже больше часа склонялись над картой, расстеленной на соседнем столике. Карандаш в моих руках вычерчивал возможные маршруты, огибая опасные участки.

— Машину придётся бросить, — я постучал костяшками пальцев по обозначенному на карте шоссе. — Дальше слишком много ходячих.

— Это не случайность, — Андрей потёр висок, морщась от головной боли. — Они все направляются туда же, куда и мы. Как будто их… призывают.

— Чувствуешь еще что-нибудь? — я понизил голос, не желая тревожить остальных.

Андрей прикрыл глаза, сосредотачиваясь.

— Это словно… маяк в ночной темноте, — произнёс он после паузы. — Или магнит, тянущий железные опилки. Но сам источник где-то там. — Он указал на северо-восток, не открывая глаз, с точностью компаса. — Километров семь отсюда, если идти напрямик через лес.

— Пешком, да с ребенком — это почти целый день пути, — я прикинул расстояние, учитывая буреломы и холмы. — Хотелось бы добраться до заката.

— Успеем, если выйдем в ближайший час, — Андрей снова потёр висок. — Чем ближе мы подходим, тем яснее я чувствую… это. С пути точно не собъемся.

Диана подошла к нам, бесшумно ступая по истёртому линолеуму. В руках она сжимала небольшую канистру с водой, ту самую, что мы наполнили в Красном Селе перед отъездом.

— Запасов хватит на два дня, если экономить, — она поставила канистру на край стола. — Потом придётся искать ручей.

— Если верить карте, в паре километров отсюда должна быть речка, — я провёл пальцем по голубой линии.

Диана заглянула в карту через моё плечо, лёгкий запах её волос — смесь хвои и чего-то металлического — ударил в ноздри.

— А машину действительно придётся бросить? — она нахмурилась. — Это наш единственный транспорт.

— Двигатель слишком шумный, — я покачал головой. — Только привлечёт внимание. А судя по тому, что мы видели вчера вечером, дороги впереди буквально забиты мертвецами.

Она задумчиво кивнула, не став спорить.

Нина хлопотала на импровизированной кухне, методично протирая каждую тарелку и вилку перед тем, как аккуратно уложить их в рюкзак. Её движения были плавными, почти ритуальными — словно эта маленькая рутина помогала сохранять рассудок в мире, где всё привычное рассыпалось в прах.

Тем временем Андрей медленно поднялся со стула и подошёл к окну. Его движения стали странно плавными, хищными — не человеческая походка, а что-то среднее между грацией пантеры и механической точностью робота. Плечи напряглись под тонкой футболкой, мышцы спины проступили рельефом, словно готовясь к прыжку. Он замер у грязного стекла, слегка наклонив голову, как животное, прислушивающееся к далёким звукам.

— Что-то не так, — произнес он тихо, не оборачиваясь. Его голос изменился — стал глубже, с лёгкой вибрацией, словно каждое слово проходило через странный фильтр. — Слишком тихо.

В том, как он стоял — идеально неподвижный, только пальцы едва заметно подрагивали — читалась настороженность хищника, учуявшего опасность, но ещё не определившего её источник. По его шее, у самой линии роста волос, пробежала тёмная волна — и исчезла. Трансформация подкрадывалась всё ближе.

Он был прав. За стенами мотеля царила неестественная, гнетущая тишина. Ни птичьего щебета, ни шелеста ветра в кронах деревьев, ни даже жужжания мух — будто весь мир затаил дыхание.

Дурное предчувствие шевельнулось внутри, холодной рукой сжимая внутренности. Я медленно обвёл взглядом комнату, инстинктивно пересчитывая головы.

Диана — изучает карту, сдувая упавшую на глаза прядь. Нина — закрывает сумку с посудой, проверяя, всё ли на месте. Андрей — у окна, настороженно вглядывается в лес.

Но где Настя?

Взгляд метнулся к стулу, где должна была сидеть девочка. Пусто. Тарелка с недоеденной яичницей стояла на столе, вилка брошена поперёк, словно она только что отлучилась. Но я не слышал её шагов, не видел движения. А ведь Сафар обострил мои чувства до сверхъестественного уровня.

Как пятилетняя девочка могла исчезнуть из-под носа у четверых взрослых?

Нехорошее предчувствие превратилось в ледяную уверенность — что-то очень, очень неправильное происходило в этом мотеле.

— Где Настя? — я медленно повернулся, ощущая, как по спине ползёт холодок.

Диана оторвала взгляд от карты и резко обвела комнату глазами.

— Была здесь минуту назад.

Я бросился в коридор.

— Настя? — мой голос эхом отразился от стен, возвращаясь искажённым, будто чужим.

Пустота. Длинный коридор с рядом дверей. Все закрыты, кроме одной — в самом конце, ведущей во внутренний двор.

— Блядь, — выдохнула Диана за моей спиной. — Она снова использовала вспышку!

Ужас холодной рукой сжал внутренности. Что-то было не так. Даже воздух казался густым, напряжённым, словно вот-вот разразится гроза. Тишина за стенами мотеля вдруг треснула, разорванная высоким детским криком — пронзительным, полным такого первобытного ужаса, что волосы на затылке встали дыбом.

Мы рванули к выходу, не сговариваясь. Диана впереди, за ней я, потом Нина. Трое псиоников, движущихся с нечеловеческой скоростью. Но для моего обострённого восприятия время словно растянулось. Коридор казался бесконечным, каждый шаг — мучительно медленным.

В центре внутреннего дворика мотеля, среди потрескавшегося асфальта и пробивающихся сквозь него сорняков, стояла Настя. Маленькая фигурка в красной футболке, застывшая в оцепенении. А над ней нависала тень.

Женщина-зомби в изодранной медицинской форме. Вывернутые суставы двигались с противоестественной точностью. Клочья кожи свисали с разорванной шеи, обнажая жёлтые позвонки и почерневшие сухожилия. Лицо — наполовину сгнившее, но всё ещё сохранившее черты когда-то красивой женщины. Пустые глазницы, в которых копошились белые личинки. Раззявленный рот с почерневшими от гнили зубами, между которыми тянулись нити густой слюны.

— Тётя Марина! — голос Насти дрожал, в нём смешались недоумение, страх и детская надежда на невозможное чудо.

Время будто остановилось. Я видел, как мертвец поднимает руку — медленно, невыносимо медленно. Видел скрюченные пальцы с отслаивающимися почерневшими ногтями. Видел, как они тянутся к горлу девочки.

А потом всё резко ускорилось.

Глава 3 Когда тьма марширует

Зомби метнулся вперёд единым хищным движением — никакой мертвенной заторможенности, только смертоносная грация. Оскаленная пасть щёлкнула в воздухе, нацеливаясь на мягкую детскую плоть.

Мощным толчком тварь повалила Настю на землю. Силовое поле сработало рефлекторно, окутывая девочку голубоватой дымкой и становясь единственной преградой между ней и гниющими челюстями. Зомби навалилась всем весом, молотя по барьеру скрюченными пальцами, царапая невидимую поверхность. С каждым ударом поле пульсировало, истончаясь и теряя яркость.

Настя могла бы использовать Вспышку и мгновенно телепортироваться в безопасное место. Но ужас сковал её тело и разум. Она не кричала и не звала на помощь, а просто смотрела широко раскрытыми глазами на существо над собой, некогда бывшее тётей Мариной. Детское сознание отказывалось принять реальность, застыв между отрицанием и животным страхом.

С почерневших губ мертвеца капала вязкая чёрная жидкость, разбиваясь о силовое поле и стекая вокруг застывшей в параличе девочки. Из гниющего горла вырывалось утробное рычание, а пустые глазницы, словно два тёмных колодца, неотрывались от лица ребёнка.

Защитный купол внезапно мигнул, готовясь исчезнуть окончательно.

Мы все бросились к Насте одновременно, но Диана оказалась быстрее всех. Её тело превратилось в размытое пятно — никакой человек не смог бы двигаться с такой скоростью. Вокруг её рук материализовалось силовое поле, концентрируясь в режущие лезвия.

Первый удар отсёк мертвецу руку — та отлетела, разбрызгивая чёрную жижу, и продолжала извиваться на земле, пальцы судорожно царапали асфальт. Второй удар вспорол брюшину, выпуская наружу склизкие внутренности, почерневшие от разложения. Третий — и голова зомби отделилась от тела, покатилась, с глухим стуком ударяясь о бордюр.

Я наконец добрался до Насти. Девочка стояла, не двигаясь, словно статуя. Щит ещё держался, но свет в нём угасал, будто дыхание умирающего. Её глаза, широко распахнутые, невидяще смотрели перед собой.

— Настя, ты в порядке? — я осторожно взял её за плечи, разворачивая к себе.

Девочка медленно подняла взгляд, полный первобытного ужаса и непонимания.

— Это была тётя Малина, — её голос был едва слышен, губы едва шевелились. — Она хотела меня съесть.

— Это не твоя тётя, — я говорил медленно, чётко, пытаясь пробиться через её шок. — Твоя тётя умерла. Это только её тело, но оно уже не принадлежит ей. Понимаешь?

Настя кивнула, но по её взгляду я видел, что она не до конца понимает. Как объяснить пятилетнему ребёнку концепцию смерти и возрождения в качестве безмозглого мертвеца? Она ещё не до конца осознавала, что происходит вокруг.

Нина подбежала к нам, тяжело дыша. Обхватила Настю за плечи, быстро осматривая на наличие повреждений.

— Тебя укусили? — Нина поворачивала девочку, ощупывая её руки, шею, заглядывая под одежду. — Поцарапали? Попала кровь или слюна?

— Поле всё выделжало, — Настя покачала головой, всё ещё находясь в полусознательном состоянии.

— Нужно уходить немедленно, — Диана огляделась по сторонам, держа руки в боевой готовности. — Если здесь был один, значит и остальные недалеко. А теперь, когда нас заметили…

Андрей медленно вышел из дверей отеля. Его взгляд был прикован к обезглавленному телу мертвячки. Кожа на его руках медленно темнела, проступая хитиновыми пластинами.

— Она уже успела передать сигнал, — проскрежетал он изменившимся голосом. — Они уже идут. Целая стая.

Неестественная тишина вокруг мотеля теперь обретала зловещий смысл.

— Сколько у нас времени? — спросил я, прикидывая план действий.

— Минут десять, не больше, — Андрей втянул воздух сквозь стиснутые зубы. — Они двигаются быстро. Организованно.

— Нужно убираться отсюда, — я быстро оглядел двор. — Прямо сейчас.

— Вещи, — Нина дёрнулась к дверям мотеля. — Наши рюкзаки внутри.

— К чёрту вещи, — отрезал я.

— Но карты, оружие, едав конец концов, — возразила она. — Без них мы не дойдём!

Я колебался мгновение, но решение пришло само собой.

— Андрей, останься с Настей, — приказал я. — Диана, за мной. Нина, держись позади нас.

Мы быстро двинулись обратно в отель. Внутри было тихо — слишком тихо. Даже тараканы, обычно шуршащие в стенах, притихли. Я чувствовал их страх — животный, инстинктивный ужас перед чем-то неестественным.

Прислушавшись, я уловил лёгкий скрежет из дальнего конца коридора — словно кто-то медленно скрёб когтями по бетонной стене. Мы быстро нашли наши рюкзаки, сложенные в столовой, где завтракали.

Когда мы выходили, скрежет стал громче. К нему добавились шаркающие шаги — медленные, но неотвратимые, приближающиеся из глубины мотеля.

— Они здесь, — прошептала Нина, вцепившись в мой локоть. — Сколько их?

Я прислушался. Три… нет, четыре отдельных источника звука. Четыре зомби, приближающихся с разных сторон.

— Выходим, — скомандовал я, толкая дверь во внутренний дворик.

Мы едва успели выскочить, как из-за угла здания появилась фигура — искорёженная, с вывихнутыми суставами, но двигающаяся с нечеловеческой грацией. За ней шли ещё трое — такие же быстрые, такие же неестественные.

— Ворота! — крикнула Диана, указывая на выход со стоянки. — Бегом!

Андрей подхватил Настю на руки и рванул к калитке. Девочка прижалась к его груди, всё ещё дрожа от пережитого ужаса. Мы бросились следом, огибая разбитые автомобили на стоянке.

Зомби тоже ускорились. Их движения были не просто быстрыми — координированными, словно они действовали по плану. Один побежал наперерез, пытаясь отрезать нам путь к выходу. Второй, бывший охранник в изодранной униформе, рванул в обход, обгоняя нас по широкой дуге. Они пытались загнать нас в угол.

— Сука, да они же на нас облаву устроили! — Диана на бегу активировала силовое поле.

Первый зомби прыгнул на неё с нечеловеческой скоростью. Энергия вспыхнула, оттолкнув мертвеца и насадив его на обломок арматуры. Ржавый металл пронзил грудную клетку, выйдя из спины с влажным чавкающим звуком. Зомби дёргался на штыре, как насекомое в коллекции энтомолога, разбрызгивая вокруг чёрные сгустки, но сняться с арматуры так и не смог.

Андрей поставил Настю за себя и наконец позволил трансформации завершиться. Его тело выгнулось дугой, мышцы вздулись под кожей, разрывая одежду. Хитиновые пластины проступили на руках и груди, формируя естественную броню. Когти удлинились, став похожими на обсидиановые лезвия.

Превращение заняло всего пару секунд — и вот уже перед нами стоял не человек, а настоящее боевое чудовище. Он бросился навстречу второму зомби, движущемуся с такой же скоростью, как и он сам. Они столкнулись, как два поезда. Когти Андрея вонзились в грудь мертвеца, пробивая насквозь.

Нина оттащила Настю за один из покорёженных автомобилей, пытаясь укрыть девочку от происходящей бойни.

Три зомби двинулись в мою сторону — огромные, раскормленные твари с неестественно раздутыми мышцами под натянутой кожей. Отожранные…

Неожиданно для себя я ощутил прилив странного азарта — первобытный голод хищника, почувствовавшего превосходство. Десятки часов тренировок вин-чун, годы практики и сотни схваток с мертвяками — всё это никогда не сочеталось с мощью чистого Сафара. Сейчас подвернулся идеальный случай проверить, на что я действительно способен.

— Проверим, — пробормотал я, позволяя чёрным спорам Поглощения окутать руки.

Первый зомби — местный охранник, судя по остаткам формы — ринулся вперёд, размахивая руками как дубинами. Сафар превратил его движения в замедленную съёмку. Я легко уклонился, перетекая в центральную линию вин-чун. Мой следующий удар пришёлся точно в глотку твари. В момент контакта споры впились в плоть, высасывая энергию с жадностью голодного вампира. Мертвец захрипел, на мгновение замешкавшись.

Этой заминки хватило. Я выпустил целый шквал ударов — непрерывный поток движений, каждое из которых несло смерть. Ладони, локти, предплечья — всё превратилось в оружие. Споры проникали в тело зомби с каждым касанием, оставляя чёрные следы, похожие на гангрену. Плоть буквально усыхала на глазах.

Второй зомби, ещё крупнее первого, бросился на меня сзади. Я не видел его, но Сафар позволял чувствовать перемещения — словно у меня появился радар. Не прерывая атаки на первого, я развернулся, перетекая между двумя нападающими. Вин-чун идеален для боя против нескольких противников — никаких широких движений, только экономные, точные удары из центральной линии.

Эти твари были сильны, но совершенно не умели защищаться. Их единственной тактикой оставался безостановочный натиск. Именно этим я и воспользовался, превращая их силу против них самих. Боковой подшаг, и второй зомби врезался в первого. Пока они расцеплялись, я атаковал серией рубящих ударов ребром ладони, направленных в точки соединения костей.

Споры Поглощения работали безотказно. Каждый удар забирал часть энергии, делая меня сильнее, а их — слабее. Плоть первого зомби почернела и начала трескаться, как пересушенная земля. Он всё ещё пытался атаковать, но его движения становились всё медленнее, всё менее координированными.

Финальный удар пронзил его грудную клетку насквозь. Кости хрустнули, как сухие ветки, а рука прошла через тело, словно через бумагу. Зомби даже не упал — просто рассыпался кучей иссохших костей и праха, словно статуя, простоявшая тысячу лет под палящим солнцем.

Второй не остановился, продолжая атаковать с тупым упорством заведённой машины. Его движения были быстрыми для мертвеца, но после дозы Сафара мне казалось, что он двигается в желе. Я встретил его серией разрубающих ударов, рассекавших плоть до костей. Споры впивались в раны, пожирая внутренности, превращая органы в пепел.

Третий зомби, самый крупный из всех — настоящая гора мяса с бычьей шеей и руками-колоннами — прорвался мимо меня, направляясь прямо к Нине и Насте. Я перехватил его в последний момент, перетекая сквозь пространство со скоростью, которой сам от себя не ожидал. Мои руки превратились в размытое пятно, нанося тридцать ударов в секунду.

Зомби содрогнулся от первой волны атак, но устоял — слишком много плоти, слишком много энергии. Он развернулся с неожиданной ловкостью и сграбастал меня своими лапищами. Рёбра затрещали в его хватке, но я не запаниковал. Сконцентрировав споры Поглощения в ладонях, я прижал их к его вискам.

Эффект был мгновенным. Чёрные жилы поползли по лицу твари, проникая через глазницы и рот прямо в мозг. Тело зомби задрожало, хватка ослабла, и я вывернулся, не прерывая контакта. Впервые я использовал Поглощение настолько направленно, целясь не просто в тело, а конкретно в мозг — единственный орган, действительно важный для этих тварей.

Зомби рухнул на колени, его глаза превратились в чёрные дыры, из которых сочилась пепельная пыль. Последним движением я вбил ладонь в основание черепа, пробив гнилую кость и высосав остатки энергии из умирающего мозга. Тело обмякло, будто из него выкачали весь воздух, и рассыпалось под собственным весом.

В этот момент из-за угла отеля показались ещё двое чудовищных мертвецов, каждый ростом под два метра. Они увидели меня и синхронно перешли на бег, сотрясая землю каждым шагом.

— Да пошли вы нахер… — пробормотал я, активируя Гробницу Поглощения.

Тёмные споры вырвались из моих ладоней уже не облаком, а концентрированным потоком, напоминающим чёрную нефть. Эта субстанция накрыла зомби с головой, окутывая их непроницаемыми коконами. На несколько мгновений силуэты мертвецов ещё угадывались внутри, дёргающиеся в агонии. Затем споры начали сжиматься, буквально всасываясь внутрь своих жертв, проникая через все отверстия, впитываясь через кожу.

Ни один не успел даже приблизиться ко мне. Коконы схлопнулись, оставив лишь две кучи иссохших, похожих на пергамент останков, которые тут же подхватил ветер, разнося клочьями по двору.

Бой занял не больше десяти секунд, но за это время я уничтожил пятерых отожравшихся зомби, которые в обычной ситуации потребовали бы усилий целого отряда. Вин-чун, усиленный Сафаром и Гробницей Поглощения, превратил меня в идеальную машину для убийства.

Украденная энергия бурлила во мне, наполняя каждую клетку силой, затягивая раны, усиливая мышцы. Я чувствовал себя богом, демоном, абсолютным оружием. Адреналин и эйфория от мощи Сафара затуманивали разум, но где-то глубоко внутри зародилась пугающая мысль: а не этого ли хотел синекожий? Не для того ли он дал мне эту силу, чтобы я научился получать удовольствие от столь легкого уничтожения?

Звук передёрнутого затвора заставил меня резко обернуться. Из-за угла отеля вышли трое мужчин — обычные люди, но с отсутствующим взглядом и нездоровой бледностью на лицах. Под кожей их шей виднелись чёрные вены, пульсирующие в такт единому ритму. У двоих в руках были охотничьи ружья, у третьего — тяжёлый топор.

— Улей приветствует вас, — произнесли они синхронно абсолютно одинаковыми голосами. — Сопротивление бесполезно.

Первый выстрел прогремел, не дав мне ответить. Пуля прошла бы через моё плечо, если бы не Сафар, обостривший реакцию до нечеловеческого уровня. Я отклонился буквально на сантиметр, и заряд просвистел мимо уха.

Диана тем временем демонстрировала свою недавно освоенную способность. Силовое поле, которое раньше служило ей только щитом, теперь подчинялось её воле с невероятной точностью. Вокруг её рук энергия сгустилась, формируя острые, почти прозрачные лезвия с голубоватым свечением по краям.

Она метнулась к стрелявшему с такой скоростью, что он не успел перезарядить ружьё. Одним плавным движением она рассекла ствол оружия пополам, словно нож входил в масло. Мужчина даже не дрогнул — просто развернулся и попытался вцепиться ей в горло голыми руками.

Второй стрелок целился в Андрея, но тот уже трансформировался. Хитиновые пластины на его груди приняли выстрел, дробь отскочила, не причинив вреда. Он прыгнул, преодолев пять метров одним движением, и сбил стрелка с ног.

Третий — тот, что с топором — бросился на меня, занося тяжёлое лезвие для удара. Я уклонился, перетекая в боевую стойку, и активировал Поглощение. Чёрные споры сорвались с моих пальцев и впились в его запястья, мгновенно высушивая сухожилия и мышцы. Кожа почернела и съёжилась, обнажая кости, плоть буквально осыпалась прахом — но человек даже не вздрогнул.

Удивительно, но на его лице не отразилось ни капли боли или осознания того, что от его рук остались лишь обугленные скелеты. Топор со звоном упал на асфальт, а он продолжал механически двигаться вперёд, пытаясь атаковать меня высохшими культями с торчащими осколками костей.

— Что с ними? — выкрикнула Нина, укрывшая Настю за старым пикапом.

— Они уже не люди, — ответил Андрей, удерживая своего противника мощными когтистыми лапами. — Улей полностью контролирует их.

Я заглянул в глаза человека, которого держал — в них не было ничего человеческого. Только пустота и чернота, словно смотришь в бездну.

Диана тем временем методично, с хирургической точностью отсекла своему противнику конечности одну за другой — сначала правую руку, потом левую, затем обе ноги. Каждый срез был идеально чистым, оставляя после себя лишь обугленную плоть, запечатанную жаром энергии.

Даже лишившись всех конечностей, человек продолжал пытаться атаковать — извивался, стремясь укусить, абсолютно не реагируя на боль. Диана трансформировала поле в тяжёлый молот и размозжила ему голову одним точным ударом, превратив череп в кровавую кашу.

— Они не останавливаются, несмотря на боль — проговорила она, отряхивая руки. — Совсем как зомби.

Андрей расправился со своим противником ещё быстрее. Его когти вспороли грудную клетку, обнажая ещё бьющееся сердце. В нём пульсировала чёрная масса, похожая на паразита.

— Вот что ими управляет, — Андрей указал на странную субстанцию. — Физическое воплощение воли Улья.

Я применил Гробницу Поглощения к своему противнику. Чёрный кокон окутал его с головы до ног, быстро сжимаясь и высасывая всю жизненную силу. Через несколько секунд от человека остался лишь высохший скелет, рассыпающийся от малейшего прикосновения.

Андрей выпрямился, отряхивая руки от чёрной слизи. Он медленно возвращался к человеческой форме, хитиновые пластины втягивались под кожу, когти укорачивались до обычных ногтей.

— Это было только начало, — сказал он, тяжело дыша. — За этими разведчиками придут другие.

— Разведчиками? — переспросила Диана. — Они действительно нас выслеживают?

— Не просто выслеживают, — покачал головой Андрей. — Улей использует их как продолжение себя — глаза, уши, руки. Через них он видит, слышит и действует. Всё, что они узнали, уже известно ему.

Я посмотрел на дорогу, уходящую в сторону от отеля. Она была пуста, но в воздухе повисло ощущение приближающейся опасности.

— Нам нужно идти, — я подхватил рюкзак. — Прямо сейчас. Лесом.

— Нам не уйти далеко с ребёнком, — Диана кивнула на Настю, которая всё ещё выглядела оглушённой.

— Я понесу её, — решительно сказала Нина. — Мы справимся.

Мы быстро распределили вещи и двинулись к лесу, растущему за отелем. Тяжёлые кроны сосен обещали хоть какое-то укрытие от посторонних глаз. Однако, прежде чем мы достигли первых деревьев, я обернулся на звук, донесшийся со стороны шоссе.

Они шли. Тысячи зомби и одержимых людей двигались по дороге плотной массой — не просто толпой, а настоящим войском. В первых рядах шли люди с огнестрельным оружием, за ними — отожравшиеся мертвецы, а дальше — бесконечная орда обычных зомби.

Впереди всего этого жуткого воинства шагал высокий человек в изодранной куртке с армейскими нашивками. Его глаза полыхали ярко-жёлтым светом, видимым даже с нашего расстояния, а вокруг фигуры клубилось тёмное марево энергии. Псионик. Очень сильный, судя по исходящим от него волнам мощи. Один из тех, кто перешёл черту и потерял себя. Ну а потом, судя по всему, попал под влияние Улья.

Каждый его шаг отдавался дрожью в земле, а воздух вокруг него искрился от напряжения. И весь этот кошмарный строй двигался с механической точностью и одинаковым ритмом, как будто управляемый единым сознанием.

— Бегом, — рявкнул я, и мы рванули к лесу, оставляя за собой отель и дорогу, по которой надвигалась тьма.

Это была не просто орда, нет… скорее воплощение самого Улья, выползшего из своего логова, чтобы лично забрать тех, кто осмелился сопротивляться. И этими людьми были мы…

Глава 4 Течение в никуда

Лес встретил нас прохладой и тишиной. После яркого солнца на стоянке мотеля здесь царил полумрак — густые кроны сосен переплетались над головой, пропуская лишь отдельные лучи, которые прорезали сумрак золотыми копьями. Воздух пропитался запахом смолы, влажной земли и гниющей листвы — живой запах, резко контрастирующий с запахом смерти, который преследовал нас по пятам.

Мы двигались быстро, насколько позволяли заваленные буреломом тропы. Нина несла Настю на спине — девочка обхватила её шею руками, прижавшись щекой к светлым волосам. Она молчала, только иногда вздрагивала, когда ветка хрустела под нашими ногами или птица вскрикивала в ветвях.

Диана шла впереди, прокладывая путь. Окружавшее её тело силовое поле пульсировало, сгущаясь и вытягиваясь, когда требовалось расчистить проход через упавшие стволы или густой подлесок.

Андрей шёл последним, постоянно оглядываясь и принюхиваясь к воздуху. Его ноздри раздувались, улавливая малейшие изменения запахов, а глаза сканировали лес с нечеловеческой внимательностью. С каждым шагом он казался всё более напряжённым.

— Они на хвосте, — отрывисто бросил Андрей, когда мы наконец остановились у маленького ручья. — Держатся в паре километров. Не отстают.

— Сколько их? — я опустился на колено, заполняя флягу ледяной водой.

— Много, — Андрей снова принюхался. — Сотни. Может быть тысячи.

— Нам не уйти от них по прямой, — Диана сплюнула на землю. — Особенно если они такие же быстрые, как те, с которыми мы дрались около отеля.

Я посмотрел на Андрея.

— В какой стороне бункер?

Он замер, прикрыв глаза и сосредоточившись. Затем уверенно указал рукой направление:

— Там. Километров восемь к северо-востоку. Зов Улья отчётливо слышен с той стороны.

Я сверился с картой. Если двигаться через лес напрямик — то это час-два, не больше. Но с преследующей нас ордой быстрых зомби…

— Нужно сбить их со следа, — я обвёл взглядом всю группу. — Река. Что бы их ни вело к нам — запах, звук, следы — вода всё смоет.

— Река течёт с запада на восток, — Диана покачала головой. — Нам придётся делать крюк.

— Выбора нет, — я свернул карту. — Идём вниз по течению, пока не найдём место, где можно безопасно выбраться на берег и снова двинуться к бункеру.

Мы тронулись дальше, теперь уже вдоль русла ручья. Он постепенно расширялся, превращаясь в небольшую речку. Берега становились всё круче, а течение — быстрее. Вода пенилась, обтекая валуны, лежащие в русле.

Когда ручей превратился в полноценную реку шириной метров пять, мы спустились в воду. Холодные струи ударили по ногам — для обычных людей такая температура была бы невыносимой, но наши тела, усиленные псионическими способностями, воспринимали это лишь как лёгкий дискомфорт. Только Настя, сидевшая на спине у Нины, слегка поёжилась — её способности ещё формировались.

— Держитесь середины, — скомандовал я, уверенно ступая по скользким камням. — Там течение сильнее, наши следы смоет быстрее.

Мы шли против течения почти час. Вода доходила до бёдер, но не сковывала движений. Сафар в моей крови согревал изнутри, разгоняя кровь по венам и не позволяя мышцам затечь. Диана окутала себя тонкой плёнкой силового поля — холод не мог пробраться глубже кожи. Андрей же частично трансформировал ноги, покрыв их тёмными хитиновыми пластинами, отталкивающими воду.

Настя ехала на спине у Нины, вцепившись тонкими пальцами в её плечи. Лицо девочки побледнело от холода, но она не жаловалась — только время от времени поглядывала на тёмный лес вдоль берега со смесью усталости и страха.

— Пора выбираться, — сказала Нина, поправляя ребёнка на спине. — Мы должны были оторваться… если это вообще возможно.

Андрей внезапно остановился, широко раздувая ноздри. Его зрачки сузились до вертикальных щелей, а под кожей лица заходили желваки.

— Они всё ещё идут за нами, — проскрежетал он, указывая на кромку леса. — Наша уловка с рекой не сработала.

Диана выругалась сквозь зубы, окидывая взглядом крутые берега.

— Это невозможно. Вода должна была смыть все запахи, все следы. Мы даже пересекли своё течение несколько раз.

— Видимо, они используют что-то иное для слежки, — я вглядывался в тёмные промежутки между соснами, пытаясь различить силуэты преследователей. — Может, какую-то форму ментальной связи.

Мрачное молчание стало нашим ответом. Рассчитывать на старые трюки с зомби больше не приходилось. Эти существа эволюционировали, стали частью чего-то большего, сложного и пугающе разумного.

Впереди показался более пологий берег, и мы поспешили выбраться из ледяной воды. Одежда прилипла к телу, тяжелая от влаги. Ботинки хлюпали при каждом шаге, разбрызгивая лужи.

— Нужно хотя бы переодеть Настю, — Нина усадила дрожащую девочку на ствол поваленного дерева и принялась доставать сухие вещи из рюкзака. — Иначе она точно заболеет, несмотря на все её способности.

— Только быстро, — я окинул взглядом местность. — У нас меньше получаса форы, если она вообще есть.

Пока Нина возилась с одеждой, я отошёл к краю леса, всматриваясь в густой подлесок. Видимость не превышала пары метров — дальше всё тонуло в тенях и переплетении кустарников. Но каждым нервом, каждой клеткой обострённого Сафаром тела я ощущал — мы под наблюдением. Десятки, если не сотни глаз следили за нами из темноты и терпеливо выжидали.

Диана беззвучно скользнула ко мне, с её одежды всё ещё стекали ручейки воды. Светлые волосы слиплись тёмными прядями, подчёркивая бледность лица.

— Нас окружают, — прошептала она, даже не пытаясь обернуться. — Вся эта затея с рекой только завела нас в западню. Они не теряли нас ни на мгновение.

— Тогда почему не нападают? — я напряжённо вслушивался, но лес оставался мертвенно-тихим — ни птиц, ни насекомых, лишь тихий шелест листьев.

— Как будто ждут чего-то, — она нервно перебросила мокрую прядь за ухо. — Или кого-то. Словно солдаты на позициях, ожидающие приказа.

— Приказа от кого? — хотя я уже знал ответ.

— От Улья…

Андрей подошёл, двигаясь странной, дёрганной походкой. Его лицо частично трансформировалось — кожа натянулась, скулы заострились, а глаза отливали желтизной. Он едва сдерживал своего внутреннего монстра.

— Кольцо сжимается, — процедил он сквозь удлинившиеся зубы. — Они окружают нас со всех сторон, медленно стягиваясь. Как хищники, загоняющие добычу.

Я быстро оценил наше положение. Низина, в которой мы оказались, была окружена лесом с трёх сторон и рекой с четвёртой. Если Андрей прав, и кольцо преследователей сжимается, то единственный путь отступления — снова вверх по течению.

— Сколько у нас времени? — Диана уже проверяла свои ножи, готовясь к худшему.

— Минуты, — Андрей втянул воздух через расширенные ноздри. — Они координируются. Ждут, когда все будут на позициях, чтобы не оставить нам ни единого шанса на побег.

— Диана, забирай Настю, — я уже принял решение. — Мы снова уходим в воду. Это наш единственный шанс.

Нина едва успела закончить переодевать ребёнка. Мы быстро собрали вещи и снова погрузились в ледяную реку. Теперь Настя сидела на спине у Дианы — Танк с её силовым полем могла лучше защитить девочку от холода.

Течение становилось всё яростнее. Мы продирались вверх, борясь с каждым шагом, цепляясь за валуны и торчащие коряги. Русло сужалось, превращаясь в настоящий каньон с отвесными стенами, между которыми бурлила вода.

— Мы загоняем себя в тупик, — Нина с трудом перекрикивала шум воды, цепляясь за скользкий выступ, чтобы не упасть.

— Выбора нет, — я указал наверх, где на кромке ущелья показались тёмные фигуры.

Не меньше десятка зомби следили за нашим продвижением — не нападая, просто наблюдая, двигаясь параллельно нам по краю обрыва. Их движения были слишком скоординированными, слишком точными для обычных мертвецов.

— Впереди что-то есть, — Диана кивнула в направлении, куда мы двигались.

Вглядевшись, я различил в полукилометре место, где река делала резкий поворот вокруг скального выступа. Там виднелось нечто похожее на небольшой водопад — белая пена бурлила, ударяясь о камни и разлетаясь мириадами брызг.

— Туда, — скомандовал я, ускоряясь. — Других вариантов не осталось.

С каждым шагом идти становилось всё труднее. Валуны росли в размерах, ноги скользили по покрытым илом камням, а бешеное течение толкало назад с нарастающей силой. Вода поднялась до груди, и приходилось буквально вгрызаться в поток, чтобы продвигаться вперёд.

На берегу число зомби росло. Они больше не скрывались — стояли цепью вдоль кромки ущелья, наблюдая за нами с нечеловеческим терпением. Их глаза отражали лучи заходящего солнца, вспыхивая красными точками во мраке.

— Они чего-то ждут, — прошептала Диана, прижимая к себе притихшую Настю. — Словно знают что-то…

Зомби не спускались к нам и просто продолжали следовать параллельно, наблюдая сверху.

Водопад оказался не таким уж высоким — метра полтора, не больше. Но вода с бешеной скоростью обрушивалась вниз, образуя внизу бурлящий котёл, полный пены и водоворотов. За водопадом река уходила в небольшую пещеру, прорезанную в скальной породе тысячелетиями течения.

— Пещера, — я указал на тёмный проём, едва видимый за стеной падающей воды. — Можем спрятаться там.

— Думаешь, там есть выход? — Диана с сомнением посмотрела на бурлящую воду.

— Не знаю, — честно ответил я. — Но у нас нет выбора. Они не отстанут, а мы не можем бесконечно идти против течения.

Настя тихо всхлипнула, крепче цепляясь за Диану.

— Мне стлашно, — прошептала она. — Я не хочу в тёмную пещелу.

— Всё будет хорошо, малышка, — Диана погладила девочку по спине. — Я тебя не отпущу.

Решение принято. Я первым пошёл к водопаду, борясь с нарастающим течением. Вода теперь доходила до пояса, с бешеной силой толкая меня обратно. Каждый шаг давался с огромным трудом.

— Держитесь за мной! — крикнул я, перекрикивая шум воды. — Не отставайте!

Водопад был уже в десяти метрах, когда я услышал крик Нины. Обернувшись, я увидел, как она поскользнулась на камне и упала в воду. Течение тут же подхватило её, понесло к водопаду с пугающей скоростью.

Не раздумывая ни секунды, я развернулся и прыгнул ей навстречу. Сафар в крови обострил рефлексы до предела, замедлив время в моём восприятии. Я видел, как Нина отчаянно пытается ухватиться за скользкие камни, как её голова уходит под воду, а тело беспомощно кувыркается в потоке.

В три гребка я оказался рядом, схватил её за рукав куртки за мгновение до того, как она скрылась бы за кромкой водопада. Наши тела столкнулись в воде, но я успел перехватить её одной рукой, другой цепляясь за выступающий из воды валун.

— Держу! — крикнул я, чувствуя, как пальцы соскальзывают с мокрого камня.

Но поток был слишком силён. Камень выскользнул из моей хватки, и нас обоих потащило к водопаду. Последнее, что я увидел перед падением — перекошенное от ужаса лицо Дианы и её отчаянный рывок в нашу сторону.

А потом мир превратился в хаос — рёв воды, мелькание брызг, ощущение падения в пустоту. Я крепко прижимал Нину к себе, закрывая её своим телом от неизбежного удара.

Мы рухнули в бурлящий котёл под водопадом. Удар вышиб воздух из лёгких, а холод сжал тело, словно в тисках. Водоворот закрутил нас, утягивая куда-то в глубину. Я боролся, отчаянно пытаясь выплыть наверх, но не мог понять, где верх, а где низ.

Наконец мои ноги коснулись камней на дне. Я оттолкнулся, прижимая безвольное тело Нины к своей груди, и моя голова прорвала поверхность воды. Жадно глотнув воздух, я поплыл к ближайшему каменистому берегу, который смутно виднелся в полумраке.

Мы оказались в просторной пещере, заполненной водой. Сюда проникал тусклый свет через водопад, окрашивая всё в призрачные голубоватые тона. Каменный свод нависал над нами, а стены были гладкими, отполированными тысячелетиями течения.

Я вытащил Нину на берег и перевернул на бок, проверяя дыхание. Она была жива, но без сознания. Над виском виднелась кровоточащая ссадина — видимо, ударилась о камень при падении.

— Диана! — крикнул я, пытаясь перекричать шум падающей воды. — Андрей! Настя!

За моей спиной раздался громкий всплеск, и через мгновение я увидел Диану, выныривающую из бурлящего котла. Настя крепко держалась за её шею, обе были мокрые, но, похоже, целые. Силовое поле вокруг них мерцало, постепенно угасая.

— Вы в порядке? — Диана подплыла к берегу, тяжело дыша.

— Нина без сознания, — я осторожно ощупывал голову девушки, проверяя, нет ли других повреждений. — Ударилась головой, но, кажется, ничего серьёзного.

Ещё один всплеск — и из воды появился Андрей, уже частично вернувшийся к человеческой форме, хотя на руках всё ещё виднелись остатки хитиновых пластин.

— Все здесь? — он отряхнулся, как большая собака, выбравшись на берег.

— Да, — я кивнул, прощупывая интерфейс своих способностей.

После дозы чистого Сафара там появились десятки новых опций. Но сейчас не время экспериментировать — куда лучше довериться тому, что уже отработано до автоматизма.

— Сейчас помогу, — я приложил ладони к вискам Нины.

Активировав базовое Исцеление, я сосредоточился на её ране. Тонкие потоки энергии прошли сквозь мои пальцы в её голову, стимулируя восстановление тканей. Я чувствовал, как останавливается внутреннее кровотечение, как затягиваются повреждённые сосуды, как спадает отёк мозговой ткани. Пара минут — и худшее позади.

— Этого хватит, — я отнял руки, чувствуя лёгкое жжение в ладонях. Целительные способности давались мне с трудом, требуя больших затрат энергии, чем Поглощение. — Голова болеть не будет, но полного восстановления придётся подождать.

Нина открыла глаза — взгляд уже был ясным, сфокусированным.

— Спасибо, — она осторожно села, ощупывая висок. Ссадина затянулась, оставив лишь розовый след на коже. — Что произошло? Последнее, что помню — как меня сносит течением.

— Тебя смыло водопадом, — объяснил я. — Я прыгнул следом, потом остальные.

— А как… — она огляделась, только сейчас осознавая, где мы находимся.

— Повезло, что под водопадом оказалась пещера, а не скалы, — я помог ей встать.

Диана подошла к нам, держа Настю на руках. Девочка дрожала, но не плакала — держалась молодцом.

— Мы в ловушке? — спросила Диана, оглядываясь. — Или есть выход?

Я осмотрелся. Пещера, в которой мы оказались, была просторной — метров десять в диаметре, с высоким сводом. В центре располагался глубокий бассейн, наполняемый водопадом. Вода из него уходила куда-то дальше, в темноту, где виднелся узкий проход.

Мой улучшенный Сафаром интерфейс мигнул, предлагая активировать «Ночное зрение». В темной пещере это выглядело логичным выбором.

— Почему бы и нет, — пробормотал я, активируя новую способность.

Мир вокруг мгновенно преобразился. Темнота отступила, уступив место призрачному сине-зеленому свечению. Каждая деталь пещеры проявилась с невероятной четкостью — трещины в стенах, сталактиты на потолке, извилистый путь подводного течения. Энергозатраты оказались минимальными, словно эта способность была создана специально для таких ситуаций.

— Там есть проход, — я указал в темноту. — Вода уходит через него. Возможно, это наш путь отсюда.

— А если проход слишком узкий? — Диана нахмурилась. — Или он полностью под водой?

— Тогда придётся возвращаться, — я пожал плечами. — Но у нас всё равно нет выбора. Наверху нас ждут эти твари.

Мы дали Нине время прийти в себя, а сами осмотрелись. Каменные стены пещеры поднимались метров на пять вверх, смыкаясь в неровный купол. Из трещин в потолке капала вода, образуя небольшие сталактиты. Благодаря активированному ночному зрению я видел каждую деталь пространства, каждую неровность рельефа.

— Нам нужно идти дальше, — я указал на узкий проход в глубине пещеры. — Течение уходит туда.

Мы собрали уцелевшие рюкзаки и вещи. Большая часть снаряжения промокла, но с этой проблемой мы разберемся позже.

— Сколько у нас времени? — спросила Диана, поддерживая всё ещё слабую Нину.

— Не знаю, — я прислушался к шуму водопада. — Но когда зомби поймут, куда мы делись, они найдут способ спуститься сюда.

Андрей и я подошли к проходу, уходящему вглубь пещеры. Он был узким — чуть шире плеч взрослого человека, и частично заполненным водой. Течение уносило воду дальше, в темноту, скрывающую всё, что находилось за первым поворотом.

— Думаешь, там есть выход? — Андрей принюхивался, пытаясь уловить запахи из глубины пещеры.

— Надеюсь, — я зачерпнул горсть воды. — Иначе мы в ловушке.

Собрав вещи, мы тронулись в путь. Я шёл первым, прокладывая дорогу остальным. Как псионики, все мы обладали улучшенным зрением, позволявшим видеть в полумраке гораздо лучше обычных людей, но мой обостренный Сафаром дар превращал темноту в сумеречный ландшафт сине-зеленых оттенков. Каждая трещина, каждый выступ, каждая капля воды на стенах проступали с кристальной четкостью.

Проход петлял между скальными выступами, уводя нас всё глубже под землю. Эхо наших шагов отражалось от стен, создавая иллюзию, будто кто-то неведомый следует за нами, имитируя каждое движение.

Тесный коридор заставлял нас двигаться гуськом. Вода постепенно поднималась — сначала до щиколоток, потом до колен. Холодная и быстрая, она настойчиво толкала нас назад, словно пыталась предупредить о чём-то.

— Тише, — я вдруг остановился, подняв руку. — Слышите?

Все замерли, прислушиваясь. В пещере царила неестественная тишина — даже шум течения казался приглушённым, будто кто-то невидимый приложил палец к губам всего мира.

— Ничего не слышу, — прошептала Диана, вглядываясь в полумрак за моей спиной.

— Вот именно, — я медленно оглядел пещеру. — Слишком тихо.

Настя, шедшая между Ниной и Дианой, вдруг вздрогнула и дёрнула Нину за рукав.

— Там, — её тоненький пальчик указал на воду у наших ног. — Что это?

В воде мелькнули бледные тени — маленькие угри и странные рачки, адаптировавшиеся к жизни в темноте. Их полупрозрачные тела извивались между камнями, образуя причудливый узор.

Но что-то в их движениях было неправильным. Они не разбегались от нас, как должны были бы делать обычные водные обитатели. Вместо этого они кружили вокруг наших ног, то приближаясь, то отдаляясь, словно в каком-то гипнотическом танце.

А потом они исчезли. Все до единого. Словно растворились в воде за долю секунды.

И вдруг я понял причину.

Они убегали не от нас.

Ночное зрение проникло сквозь толщу воды, выхватывая из мрака что-то огромное, затаившееся у самого дна. Массивная тень, размером с микроавтобус, лежала неподвижно, сливаясь с илистым дном. Лишь на мгновение я различил нечто, напоминающее человеческое лицо, растянутое на черепе размером с бочку. Десятки конечностей, похожих на щупальца, медленно перебирали ил, словно пальцы пианиста, готовящегося к игре.

— Замрите, — мой голос превратился в едва слышный шёпот. — Не дышите. Там… что-то есть.

Все застыли, даже Настя, чьи глаза расширились от ужаса, прижалась к Нине, зажав рот ладошкой. Только Андрей, стоявший у самого края подводного прохода, медленно наклонился к поверхности.

— Это выход, — прошептал он, вглядываясь в темную глубину. — Единственный путь отсюда.

— Не смей, — я протянул руку, пытаясь остановить его, но не успел.

Андрей глубоко вдохнул и нырнул. Его тело скрылось под водой, лишь пузыри воздуха отметили место погружения.

Секунды растянулись в вечность. Пять… десять… пятнадцать… Вода оставалась неподвижной, лишь мелкая рябь от нашего дыхания нарушала зеркальную гладь.

— Где он? — беззвучно шевельнула губами Нина, вглядываясь в тёмную глубину.

И в этот момент огромная тень на дне пришла в движение. Я увидел, как её контуры исказились, растянулись, словно вместе с Андреем она проглотила ещё что-то. А потом поверхность воды взорвалась.

Андрей вынырнул, его лицо исказилось в крике, которого я не забуду до конца своей жизни. Не боль, не страх — чистый, первобытный ужас существа, заглянувшего за границу реальности.

— БЕГИТЕ! — только и успел выкрикнуть он, прежде чем десятки щупалец, тонких как проволока и прочных как трос, оплели его шею, руки, туловище.

Время замедлилось. Я видел, как его тело изгибается неестественной дугой, как он хватается за каменный выступ, царапая его ногтями до крови, как его глаза наполняются чернотой, словно чернила, разлитые в воде.

А потом он исчез. Не погрузился, не утонул — просто исчез, втянутый под воду с такой силой, что поднялась волна, окатившая нас с головой.

Глава 5 Страж у воды

Тело сработало на чистых инстинктах, как у хищника. Я резко хапнул воздуха и нырнул в эту тёмную воду, прямо к твари, схватившей Андрея.

Ледяная масса обступила меня со всех сторон, но Сафар в крови разгонял жар по телу. Любой другой человек барахтался бы тут вслепую — чернильная тьма не оставляла ни единого шанса что-то разглядеть. Но с активированным Ночным зрением я видел всё в призрачной сине-зеленой палитре — жуткий подводный мир открылся передо мной во всей своей мерзкой красе.

Я увидел его почти сразу. Андрей сражался с настоящим монстром — тварью размером с гребаный микроавтобус. Существо нависало над ним, извиваясь и пульсируя. Десятки щупалец, толщиной с человеческое тело, росли из центральной массы. В середине этого мясного комка торчала огромная голова, сохранившая жуткое подобие человеческого лица, растянутого на черепе размером с пивную бочку. Дюжина глаз светилась болезненным желтым светом, прорезая мутную воду.

Андрей был в полной боевой форме. Хитиновые пластины закрывали каждый сантиметр тела, превращая его в бронированную машину для убийства. Когти на руках удлинились, став похожими на кинжалы. Он рассекал воду с невероятной скоростью, вспарывая плоть чудовища, из ран которого сочилась густая черная жижа.

Но силы были неравны. С каждой секундой щупальца сжимались всё туже. Одно уже обхватило шею, другое впилось в бедро. Тварь методично душила его, как удав свою жертву.

Я активировал Гробницу Поглощения, и в воде оно сработало даже лучше, чем на суше — черные споры расплылись плотным смертоносным облаком, двигаясь против течения одной моей силой воли.

Существо почувствовало угрозу мгновенно. Оно повернуло свою уродливую голову ко мне, и я впервые увидел его лицо полностью — рот, растянутый от края до края черепа в вечной ухмылке, обнажал ряды зубов, напоминающих акульи. Но хуже всего были глаза — слишком человеческие для такого монстра, полные холодного, расчётливого интеллекта.

Несколько щупалец оторвались от Андрея и потянулись ко мне. Я ушёл в сторону, используя обломок скалы как прикрытие, и выпустил вторую волну спор. Чёрное облако окутало одно из щупалец, и на моих глазах плоть монстра начала усыхать, съёживаться, превращаясь в бесформенный обрубок.

Существо издало беззвучный в воде, но ощутимый каждой клеткой тела крик боли. Вода вокруг задрожала от его ярости, подводные течения усилились, швыряя меня из стороны в сторону как тряпичную куклу. Я едва успевал уворачиваться от атак, когда заметил, что Андрей воспользовался ситуацией — вырвавшись из ослабевшей хватки, он нырнул под брюхо монстра и вонзил когти в мягкую плоть.

Удар был точным — когти прошли насквозь, разрывая что-то, похожее на сердце. Чёрная жидкость хлынула из раны, окрашивая воду вокруг. Но монстр не собирался умирать так просто. Одним мощным движением он отшвырнул Андрея.

Я воспользовался моментом и подплыл ближе, прямо к голове чудовища. Его глаза сфокусировались на мне, и я почувствовал прикосновение чужого разума — холодного и нечеловечески умного. Монстр пытался проникнуть в мой мозг и парализовать волю.

Сафар в моей крови вспыхнул, отвечая на угрозу. Синие узоры под кожей засветились ярче, проступая даже сквозь одежду. Я ощущал, как вещество реагирует на ментальную атаку, создавая что-то вроде щита.

Чудовище зависло в замешательстве, и я воспользовался этой секундной слабостью. Выбросив вперёд обе руки, я направил сконцентрированный поток спор Поглощения прямо в раскрытую пасть монстра.

Реакция была мгновенной и ужасающей. Тело существа изогнулось дугой, щупальца захлестались в конвульсиях, разбивая камни вокруг. Чёрная жидкость хлынула из каждого отверстия — изо рта, из глаз, из жабер на шее. Споры проникали всё глубже, пожирая монстра изнутри.

Андрей, оправившись от удара, атаковал снова. Его стратегия была иной — он не пытался убить чудовище, а методично перерезал щупальца одно за другим, ограничивая его подвижность.

Между нами установилось молчаливое взаимопонимание. Я атаковал спорами, ослабляя монстра, а Андрей добивал уязвимые места. Мы кружили вокруг существа, как подводные хищники, работая в идеальной, почти телепатической синхронности.

Внезапно монстр сделал отчаянный рывок. Собрав оставшиеся силы, он рванулся к узкому проходу в стене пещеры, пытаясь скрыться. Мы с Андреем переглянулись и одновременно атаковали — я выпустил мощный заряд спор, а Андрей метнулся наперерез, вонзая когти в основание черепа существа.

Что-то хрустнуло — звук распространился под водой вибрацией, которую я почувствовал всем телом. Монстр содрогнулся впоследней конвульсии, и его массивное тело начало медленно опускаться на дно, разваливаясь на части.

Лёгкие горели от нехватки кислорода — даже усиленное Сафаром тело имело пределы. Я поднял взгляд, ища путь к поверхности, но Андрей вдруг схватил меня за руку и потянул в сторону. Он указывал на пролом в стене пещеры, открывшийся во время боя — узкий проход, ведущий куда-то в темноту.

Инстинкты кричали о необходимости вернуться на поверхность, глотнуть воздуха, но что-то в глазах Андрея заставило меня довериться ему. Я последовал, проскользнув в пролом.

Туннель оказался коротким. Через несколько метров мы вынырнули в небольшой воздушный карман — природную полость, где скопился воздух. Жадно глотая кислород, я осмотрелся. Ночное зрение показывало, что мы находимся в начале длинного подводного туннеля, уходящего куда-то вглубь скалы.

— Что это была за хрень? — выдохнул я, когда лёгкие наполнились воздухом.

Андрей держался на плаву рядом со мной, тяжело дыша. На узком каменном выступе, выглядывающем из воды, виднелась небольшая сухая площадка. Мы подплыли к ней и с трудом выбрались из воды. Хитиновые пластины на теле Андрея медленно втягивались под кожу, возвращая ему человеческий облик. Но что-то в его взгляде изменилось — зрачки пульсировали, то сужаясь в вертикальные щели, то возвращаясь к нормальной форме.

— Это Страж, — он провел рукой по мокрым волосам, оставляя темные разводы. — Улей выставляет таких тварей в стратегических точках. И… после контакта с ним, я чувствую себя как-то странно.

— В смысле? — я подсел ближе, внимательно следя за его реакцией.

Андрей поморщился, массируя виски, словно пытаясь унять головную боль.

— Когда эта тварь схватила меня, что-то произошло. Будто… информация просто потекла в мой мозг.

— Что за информация?

— Про структуру Улья, охранные системы, — Андрей посмотрел на темный туннель, уходящий вглубь скалы. — Страж защищал этот проход не просто так. Он ведет прямо под комплекс бункера. Подводный путь, минуя все внешние кордоны.

— Откуда ты можешь это знать? — я все еще сомневался.

Андрей усмехнулся, но в его улыбке не было радости: — Видимо, когда Страж пытался залезть мне в голову, связь сработала в обе стороны. Поэтому я получил доступ к части его… базы данных, если можно так выразиться.

Я вгляделся в тёмный туннель, уходящий в глубину скалы.

— Как думаешь, там могут быть ещё такие твари?

— Не должно, — Андрей тоже посмотрел в сторону туннеля. — Судя по тому, что я… увидел в голове Стража, этот проход давно заброшен. Его охраняли не конкретно от нас, а в прицнипе от нежданных гостей, которые могут случайно натолкнуться на пещеру.

— Нужно проверить, — я активировал ночное зрение на максимальную чувствительность и нырнул на несколько метров в туннель.

Вода была мутной, но даже с ночным зрением я различал лишь мелких рачков да слепых пещерных рыб, которые шарахались в стороны при моем приближении. Проплыв метров десять вглубь туннеля, я вернулся к воздушному карману.

— Вроде чисто, — сказал я, отфыркиваясь от воды. — Но туннель тянется дальше, чем я могу разглядеть. Проблема в том, что мы не сможем проплыть на одном вдохе неизвестно сколько метров под водой.

Андрей прикрыл глаза, словно прислушиваясь к чему-то внутри себя.

— В памяти Стража есть что-то про этот туннель, — медленно проговорил он. — Размытые образы… Кажется, это какая-то старая дренажная система. Когда бункер строили, использовали естественные пещеры для отвода грунтовых вод.

— Откуда ты… — начал я, но он прервал меня жестом.

— Говорю же, информация из мозга той твари. Всё очень фрагментарно, но я вижу… — он поморщился, массируя виски. — Каждые пятьдесят-семьдесят метров должны быть технические колодцы с воздухом. Когда-то там стояли насосы.

Я оглянулся на тёмный туннель, затем на обратный путь к основной пещере, где ждали остальные.

— Нужно решать, — произнёс я. — Либо пробуем этот путь вместе, либо ищем другой выход на поверхность. Но чем дольше мы тут сидим, тем больше шансов, что Улей пришлёт подкрепление к Стражу. Они уже наверняка почувствовали его смерть.

Андрей поднялся на ноги, проверяя, насколько трансформация вернулась под контроль.

— Я бы проголосовал за подводный путь, — он кивнул в сторону туннеля.

— Тогда возвращаемся к остальным, — я собрался с духом, готовясь снова нырнуть в ледяную воду. — Надо подготовиться к подводному пути и подумать, как нам лучше действовать дальше.

Мы вновь погрузились и поплыли обратно к основной пещере. Теперь, когда я знал дорогу, путь занял всего пару минут. Сафар в крови помогал мне держать дыхание дольше обычного человека.

Мы едва успели вынырнуть, как Диана бросилась к краю воды, её лицо было искажено тревогой.

— Твою мать, живы! — выдохнула она с неприкрытым облегчением. — Какого чёрта вы так долго? Я уже подумала, что эта тварь вас сожрала.

Чуть поодаль стояла Нина, крепко прижимая к себе Настю. При виде нас женщина заметно расслабилась, а девочка тут же вырвалась из её объятий и подбежала ближе.

— Вас так долго не было! — воскликнула она, переводя взгляд с меня на Андрея. — Дина сказала, что там опасно!

— Там действительно было кое-что опасное, — я слегка взъерошил её мокрой рукой по волосам. — Но мы справились.

Диана помогла нам выбраться на камни, но не отпускала моё плечо, словно боялась, что я снова исчезну.

— Не делай так больше, — процедила она сквозь зубы, но в её голосе слышалась не злость, а страх. — Что там произошло?

Мы быстро рассказали о своей находке — подводном туннеле, ведущем к бункеру, и о том, как получили эту информацию в бою со Стражем.

Диана скептически разглядывала тёмную воду.

— Ты действительно уверен, что там больше нет других тварей? — она перевела напряженный взгляд на Андрея.

Андрей провел рукой по лицу, стряхивая воду. Хитиновые пластины окончательно втянулись под кожу, но свежие царапины на его теле всё ещё затягивались на глазах быстрее, чем у обычного человека.

— Я видел путь, — сказал он, глядя попеременно то на меня, то на остальных. — Туннель ведёт прямо под бункер. В этой пещерной системе есть ещё несколько Стражей, но они охраняют другие входы, далеко отсюда.

— Как ты можешь это знать? — резонно поинтересовалась Диана.

Я вкратце объяснил, что произошло под водой — как мы сражались с существом, и как в момент схватки Андрей получил какую-то информацию от монстра.

— Это связано с моей трансформацией, — добавил Андрей, заметив недоверчивый взгляд Дианы. — Старик, который экспериментировал на мне… он пытался создать существ, способных взаимодействовать с Ульем. Видимо, это сработало, хотя и не так, как он планировал. Когда Страж атаковал мой разум, что-то… переключилось. Теперь я вижу фрагменты — туннель, систему вентиляции, периодические воздушные карманы для дыхания…

— То есть, ты утверждаешь, что в твою голову просто так загрузилась схема всего бункера? — Диана смотрела на него с нескрываемым подозрением, которое было вполне оправданно. — И нам просто так повезло?

Я вспомнил свои первые подозрения об Андрее, когда мы только нашли его в лаборатории старика. Его способность к трансформации, его странные знания о пути к бункеру — все это складывалось в тревожную картину.

— Не схема всего бункера, — Андрей покачал головой. — Только фрагменты. Эта тварь знала только свой участок. Она охраняла вход в систему. Стражи — это не просто монстры, это… узлы связи Улья. Через них координируется вся система.

— И сейчас эта система знает, что мы убили одного из Стражей, — я закончил мысль за него. — Значит, времени у нас мало.

— Значит, по-твоему, мы должны просто поверить всему, что он говорит, и нырнуть в эту чёрную воду? — Диана смотрела на меня в упор. — После того, как эта дрянь чуть не убила его там?

Я видел, что её подозрительность вызвана не злобой, а инстинктом защищать группу, особенно Настю. В другой ситуации я бы и сам не рискнул.

— У нас есть выбор? — спросил я тихо. — На поверхности сейчас наверняка полно зараженных. Улей стягивает силы, чтобы отрезать нам все пути отступления. Этот подводный путь может быть единственным шансом.

Нина, молчавшая всё это время, неожиданно поддержала меня. — Макар прав. Если Андрей действительно получил информацию от этого… Стража, мы должны использовать этот шанс. Кто знает, когда ещё мы будем так близко к бункеру.

Напряжение, висевшее в воздухе, немного ослабло. Мы сгрудились на каменном выступе, где было достаточно сухо, чтобы разложить карту. Андрей склонился над ней, пальцем прослеживая возможный путь.

— Судя по тому, что я… увидел, — он говорил медленно, словно вытаскивая информацию из глубины памяти, — этот туннель идёт прямо под комплекс. Здесь есть несколько ответвлений, но главный путь ведёт к технической шахте, которая соединяется с нижними уровнями бункера.

— И сколько нам плыть? — спросила Диана, всё ещё сохраняя здоровый скептицизм.

— Сначала нам нужно добраться до более крупной пещеры, — Андрей указал на точку в нескольких сотнях метров от нашего местоположения. — Оттуда уже будет виднее. Там есть разветвление основных туннелей.

Диана присела рядом, внимательно изучая карту с нарисованным маршрутом.

— Уверен, что проведёшь нас через эти лабиринты?

— Информация, которую я получил от Стража, довольно чёткая, — кивнул Андрей, складывая карту. — По крайней мере, относительно ближайшего участка пути.

Мы потратили следующие двадцать минут на подготовку. Собрали только самое необходимое в герметичные пакеты, проверили оружие, распределили припасы. Настя держалась рядом с Диной, внимательно наблюдая за приготовлениями.

Наконец всё было готово. Мы встали у кромки воды, проверяя последние детали плана.

— Диана с Настей идут в середине, — я указал на порядок движения. — Я и Андрей впереди, Нина замыкает. Если потеряемся — встречаемся в ближайшем воздушном кармане.

После коротких кивков мы погрузились в тёмную воду. Настя крепко держалась за спину Дианы, которая окружила их обеих силовым полем — оно не только помогало девочке дышать, но и создавало тонкий слой теплого воздуха вокруг них. Мы с Андреем плыли впереди, периодически ныряя глубже, чтобы разведать дорогу. Нина двигалась позади, с уверенностью профессиональной пловчихи — до апокалипсиса она работала тренером по плаванию, и водная стихия была для неё родной средой.

Несмотря на наши способности, путь оказался непростым. Ледяная вода высасывала тепло даже сквозь защиту псионических сил, а туннели петляли, временами сужаясь так, что приходилось протискиваться боком. Каждые семьдесят-восемьдесят метров мы находили воздушные карманы, где можно было перевести дух и сориентироваться. На этих коротких остановках Нина использовала свои целительские способности, помогая всем восстановить силы.

Настя держалась молодцом, но я видел, как постепенно таяли её силы. Несмотря на защиту силового поля Дианы, ледяная вода и постоянное напряжение делали своё дело. Во время очередной остановки девочка дрожала, крепко прижавшись к Диане, пытаясь согреться.

Через полчаса такого изнурительного продвижения туннель наконец расширился, впадая в просторную подводную пещеру. В её центре возвышалась большая сухая платформа — древний известняковый выступ, отшлифованный тысячелетиями подземных течений. Мы с облегчением выбрались на неё, стряхивая с себя холодные капли.

Диана тут же усилила защитное поле вокруг Насти, придавая ему дополнительные согревающие свойства. Нина опустилась рядом с девочкой, активируя свои целительские способности — её ладони засветились мягким голубоватым светом, возвращая тепло в замёрзшие конечности ребёнка.

Пока женщины занимались Настей, мы с Андреем подошли к противоположному краю платформы, изучая возможные пути дальнейшего движения.

— Дальше будет сложнее, — тихо произнёс он, указывая на тёмный туннель, уходящий вглубь скалы. — Там меньше воздушных карманов, и расстояния между ними больше. Потребуется хорошая задержка дыхания.

Я внимательно осмотрел нашу группу. Что-то в этой пещере не давало мне покоя — интуиция, отточенная месяцами выживания, сигналила об опасности. Нина сидела рядом с Настей, выглядя сильно изможденной. Её руки, только что светившиеся целительской энергией, теперь слегка подрагивали. Настя жалась к ней, всё ещё вздрагивая всем телом, несмотря на двойное силовое поле. Даже Диана привалилась к стене и тяжело дышала.

— Дальше мы с Андреем мы пойдем одни, — сказал я, разрезая повисшую тишину.

Диана мгновенно напряглась, плечи стали как камень.

— Даже не думай об этом, Макар. Мы идём все вместе.

— И все вместе сдохнем, — я не отводил взгляд. — Ты же видишь состояние Насти. Девчонка держится из последних сил. Ещё полчаса в такой ледяной воде, и она точно окоченеет, несмотря на всю свою защиту. Нина выжата до капли своим лечением. Тащить их дальше — самоубийство.

Диана оскалилась, как волчица перед схваткой.

— И что ты, блядь, предлагаешь? — она подалась вперед, в голосе лезвие. — Мы будем сидеть здесь на жопе ровно, пока вы двое нахрен полезете в самое пекло?

— Вы будете держать путь отступления открытым, — я не отступил ни на шаг. — Если мы с Андреем нарвёмся на засаду, нам понадобится безопасный выход. А тащить Настю в бункер, напичканный зомби и психами — верное убийство.

Нина, до этого молчавшая, поддержала меня:

— Макар прав, — её голос был тихим, но жёстким. — У Насти губы уже синие от холода. Мне самой нужно восстановиться после лечения. Мы только замедлим их там, где каждая секунда будет стоить жизни.

Диана выматерилась сквозь зубы, окинула взглядом трясущуюся Настю и измотанную Нину. Потом резко выдохнула, словно выпуская воздух из пробитой шины.

— Час, — отрубила она. — У вас ровно час. Если через час не выйдете на связь, я пойду следом.

— Принято, — я кивнул, понимая, что большего мне не выторговать.

Вода обожгла холодом даже сквозь защиту Сафара. Я нырнул следом за Андреем, и темнота сомкнулась над головой. Ночное зрение пробивало мрак всего на пару метров, дальше была только зеленоватая муть.

Андрей двигался с нечеловеческой уверенностью, словно эти туннели были частью его плоти и крови. Ни секунды колебаний на развилках, ни единой заминки в выборе пути.

Когда лёгкие начали гореть от недостатка кислорода, Андрей нырнул в узкую расщелину, которая оказалась входом в пещеру с воздушным карманом. Мы выплыли на поверхность, жадно глотая спёртый воздух.

— Осталось немного, — его голос звучал приглушенно — Там наверху техническая шахта, ведущая под комплекс.

Я только кивнул, экономя дыхание. Сафар в крови восстанавливал силы, но даже с ним я чувствовал смертельную усталость.

Дальше был настоящий ад — узкий туннель, в который приходилось протискиваться как червяку, извиваясь всем телом.

Когда воздух снова начал заканчиваться, туннель расширился, выводя в ещё одну пещеру. Но эта явно была рукотворной — бетонные стены, проржавевшие трубы, решётка в потолке.

— Мы под бункером, — Андрей кивнул на решётку над нами. — Это техническая шахта для отвода грунтовых вод. Её не открывали со времён холодной войны, судя по ржавчине.

Я всмотрелся в темноту. Шахта тянулась метров на десять вверх, заканчиваясь массивным люком. По стенам шли металлические скобы — примитивная лестница.

Андрей рванул решётку с такой силой, что металл разлетелся трухой. Он легко подтянулся, начиная подъём по скобам. Я последовал за ним, каждое движение давалось с трудом после изнурительного плавания.

Люк наверху не был заперт — его просто забыли, как забывают старые вещи на антресолях. Андрей осторожно приподнял крышку и выглянул наружу. Потом кивнул мне и бесшумно выскользнул в отверстие.

Я вылез следом и оказался в техническом помещении с низким потолком. Пыль толстым слоем покрывала древнее оборудование, от которого пахло ржавчиной и плесенью. Под потолком мерцала тусклая аварийная лампа, её красный свет превращал помещение в декорацию из дешёвого ужастика.

Только сейчас, глубоко под землёй, я осознал всю безумность нашего плана. Два человека против целого Улья. Как мыши, забравшиеся в логово анаконды.

Но выбора уже не было. Впереди — бункер, и где-то в его глубине — моя сестра. Или то, что от неё осталось.

Глава 6 Сердце Улья

Дальнейшее подводное путешествие вдвоём с Андреем оказалось ещё более изнурительным. Туннель петлял между скальными породами, иногда сужаясь настолько, что приходилось протискиваться боком. Воздушные карманы встречались реже, а расстояния между ними увеличились.

Спустя минут двадцать такого плавания туннель начал расширяться. Вода стала теплее, а стены — более гладкими, словно отполированными. Это выглядело уже не как природное образование, а как искусственный проход.

Мы всплыли в очередном воздушном кармане. Андрей указал вверх, на железную решётку, закрывающую выход в какую-то шахту.

— Всё… мы под комплексом, — прошептал он. — Это техническая шахта для отвода грунтовых вод. И, судя по ржавчине на решётке, её не открывали очень долго.

Я кивнул, осматриваясь с помощью ночного зрения. Шахта уходила вверх метров на десять, завершаясь люком. Вдоль стен тянулись старые металлические скобы, служившие своего рода лестницей.

Андрей схватился за решётку и одним мощным рывком выдернул её из пазов. Проржавевший металл крошился в его руках, осыпаясь ржавой пылью. Выбравшись из ледяной воды, я ощутил, как мои конечности онемели и не слушаются. Я сконцентрировался, направляя энергию по телу, и по венам растеклось живительное тепло, возвращая контроль над мышцами.

Люк наверху оказался не заперт — видимо, о нём просто забыли при переоборудовании бункера. Я медленно приподнял крышку, выглядывая в щель.

Мы оказались в каком-то техническом помещении. Старое оборудование, покрытое толстым слоем пыли, занимало большую часть пространства. Стены были обшиты потемневшими от времени металлическими листами. А единственным источником света была тусклая аварийная лампа под потолком, отбрасывающая призрачные красноватые блики.

Убедившись, что помещение пусто, я полностью открыл люк, и мы выбрались на пыльный бетонный пол.

— Где мы? — прошептал я, оглядываясь.

Андрей огляделся по сторонам, изучая старые надписи на стенах и маркировку на оборудовании.

— Судя по этим обозначениям, — прошептал он, указывая на выцветшую схему эвакуации, — мы в техническом подвале главного комплекса. Похоже на машинное отделение для насосов, которые когда-то откачивали воду.

Мы осторожно двинулись к единственной двери. Я прижал ухо к холодному металлу, но не услышал ничего подозрительного.

За дверью оказался длинный коридор, тускло освещённый такими же аварийными лампами. Стены из голого бетона, кое-где покрытые странными наростами, напоминающими грибы. Пол был влажным, в некоторых местах стояли лужи.

— Внимание, — вдруг напрягся Андрей. — Что-то приближается.

Мы прижались к стене, растворяясь в тенях. Через несколько секунд из-за поворота показалась живой человек. Его глаза были покрыты мутной плёнкой, а кожа имела нездоровый сероватый оттенок. Под тонкой тканью рубашки виднелись чёрные вены, оплетающие торс.

— Разведчик, — еле слышно произнёс Андрей.

Человек медленно прошёл мимо нашего укрытия, не замечая нас. Его взгляд был устремлён в одну точку, словно он находился в трансе.

Когда шаги затихли, мы продолжили путь. Коридор ветвился несколько раз, но Андрей, используя информацию, полученную от Стража, уверенно выбирал направление. Вскоре мы добрались до массивной стальной двери с потёртой маркировкой «Уровень А». Потускневшая табличка на стене указывала, что за ней находится лестничный переход на верхние уровни.

— Как думаешь, что там? — я толкнул проржавевшую дверь, которая со скрипом поддалась.

— Если верить фрагментам памяти Стража, там должны быть основные помещения бункера, — Андрей вглядывался в темноту за дверью. — Когда-то здесь был командный центр. Сейчас Улей превратил его в своё гнездо.

За дверью оказалась старая лестница с металлическими ступенями, покрытыми ржавчиной и каким-то странным органическим налётом. На стенах виднелись потёки чёрной слизи, а воздух пропитался запахом сырости и гнили.

— Осторожно, — предупредил Андрей, принюхиваясь. — Они знают, что кто-то убил стража. Я чувствую… это.

Мы начали подниматься, стараясь ступать как можно тише. Лестничные пролёты уходили вверх, постепенно погружаясь в темноту. Единственным источником света были редкие аварийные лампы, большинство из которых давно перегорело.

— Что нас ждёт наверху?

— Не знаю точно, — Андрей напряжённо вглядывался в темноту. — Но чувствую… будто попадаю в центр паутины. Все нити сходятся там, наверху. И если и искать мозговой центр Улья, то он точно находится там.

С каждым шагом вверх органические наросты на стенах становились всё заметнее. Странные светящиеся прожилки пульсировали в такт, словно по ним текла живая энергия. Иногда из темноты доносились странные звуки. Причем не механические, а живые: шелест, влажное хлюпанье, отдалённые стоны и шёпот.

Мы замедлились у одной из боковых дверей, из-за которой раздавались приглушенные стоны.

— Что они там делают? — я прислушался. — Не могу расслышать.

— Экспериментируют, — коротко бросил Андрей. — Улей ищет идеальную форму для своих слуг. Испытывает разные… конфигурации. Как они это сделали со мной…

Мы продолжили путь, миновав несколько развилок. Удивительно, но коридоры оставались пустыми, словно все обитатели комплекса собрались где-то в другом месте. Вскоре мы достигли площадки с выцветшей маркировкой «А-1». Андрей остановился, напряжённо вглядываясь в дверной проём.

— Мы почти у цели, — прошептал он. — За этой дверью — нервный центр Улья. И что-то… или кто-то, контролирующий всё это.

В этот момент до нас донёсся ритмичный, нарастающий шум, напоминающий марширующие шаги тысяч ног. Звук отражался от стен, создавая жуткое эхо.

— Что за…? — я застыл, прислушиваясь к этому зловещему грохоту.

Андрей кивнул на стену справа от нас:

— Там большой зал. Они собираются.

Рядом с нами оказалась неприметная техническая дверь. Мы проскользнули внутрь и обнаружили, что одна из стен представляет собой звуконепроницаемое стекло, выходящее в огромное пространство.

То, что я увидел, превосходило самые жуткие кошмары. Зал размером с половину футбольного поля был заполнен зараженными. Тысячи людей стояли ровными шеренгами, абсолютно неподвижно, словно солдаты на параде. Их глаза были пусты, лица лишены всякого выражения. Чёрные вены просвечивали сквозь бледную кожу, образуя одинаковые узоры на каждом лице.

В центре зала возвышалось существо, лишь отдалённо напоминающее человека. Его искаженное, раздутое тело достигало трёх метров в высоту, а под полупрозрачной кожей, натянутой как барабан, виднелись пульсирующие органы и деформированный скелет. Но самым жутким была голова — непропорционально огромная, с прозрачной мембраной вместо черепа, под которой колыхался гигантский мозг, испещрённый чёрными венами.

— Что это за хрень? — прошептал я, не в силах отвести взгляд.

— Не знаю… — ответил Андрей, ближе подходя к стеклу. — Перед трансформацией старик рассказывал о бывшем сильном псионике, над которым начали проводить эксперименты, но… эта тварь просто не могла быть раньше человеком!

Существо подняло шестипалую руку, и тысячи зараженных синхронно повторили движение — механически точно, будто единый организм.

— Он похож на Кукловода, — тихо произнес я, не отрывая взгляда. — Только на стероидах.

— Я тоже чувствую его присутствие, — Андрей прижал ладони к вискам, морщась от боли. — Он давит на сознание… пытается пробиться внутрь.

— Держишься пока?

Парень несколько секунд массировал виски, после чего кивнул:

— Держусь.

Осматривая этот кошмарный парад, я заметил фигуру, стоявшую особняком рядом с монструозным Кукловодом. В отличие от однообразной массы, это была стройная девушка в светлой одежде с аккуратно собранными волосами. Что-то болезненно знакомое в её осанке заставило моё сердце сжаться.

— Вита, — имя вырвалось из моих губ само собой.

Словно почувствовав мой взгляд сквозь звуконепроницаемое стекло, она повернула голову в нашу сторону. На её лице играла странная отстранённая улыбка, а глаза светились неестественной голубизной.

В тот же момент башка Кукловода дёрнулась в нашу сторону. В безглазой морде раскрылись щели, и моё сознание атаковала невидимая сила. Словно ледяные пальцы вцепились в мозг и начали выкручивать.

— Нас засекли, — прошипел Андрей, отшатываясь от стекла. — Эта тварь уже знает…

Топот десятков ног оборвал его слова. Звук нарастал со всех сторон — чёткий, синхронный, как марш хорошо обученных солдат.

— Выхода нет, — Андрей бросил быстрый взгляд на схему эвакуации на стене. — Назад не прорвёмся. Но если мы хотим уничтожить Улей, то нам нужно добраться до центра.

— До этой твари? — я кивнул на Кукловода.

— Да. Он — ключевой узел. Вырубим его, и вся система рухнет, — Андрей уже начал трансформироваться. — Нам нужно разделиться. Я отвлеку толпу, а ты прорвёшься к центру и вырубишь эту мутировавшую хрень.

— План хреновый, — я сразу понял, к чему он клонит. — Это самоубийство.

— У тебя есть вариант получше? — его рука уже превратилась в подобие клешни с острыми как бритва краями. — Или мы действуем, или нас просто затопчут.

Я молча кивнул. Он был прав. Выбора действительно не было.

— За той дверью должен быть проход к главному залу, — Андрей указал на неприметную техническую дверь в дальнем углу помещения. — Удачи.

— Взаимно, — я хлопнул его по плечу. — Не сдохни там.

— Постараюсь, — он оскалился, обнажая уже изменившиеся зубы.

Мы вылетели в коридор одновременно. Я рванул вправо, к технической двери, а Андрей бросился навстречу первой волне зараженных, появившихся из-за поворота.

Последнее, что я видел — как он врезался в их ряды, словно живой таран. Его когти рвали плоть, вспарывали животы, перерезали глотки. Крики и звуки борьбы эхом отдавались по коридорам, пока я продирался к цели.

Техническая дверь оказалась не заперта. За ней — узкий проход, заставленный какими-то ящиками и забытым оборудованием. Я пробирался наощупь, благодаря Ночное зрение за возможность видеть хоть что-то в этой кромешной тьме.

Проход вывел меня прямо в главный зал, но с другой стороны от нашей наблюдательной точки. Я застыл в тени, быстро оценивая обстановку.

Большая часть зомби исчезла — видимо их отправили на захват Андрея. У подножия центрального подиума остались лишь несколько десятков охранников. Они замерли неподвижно, как часовые, образуя живой щит вокруг двух фигур. Одна — трехметровый монстр с прозрачной черепной коробкой, под которой пульсировал гипертрофированный мозг. Вторая — моя сестра, которая снова умудрилась попасть в дикую передрягу.

Споры Поглощения уже клубились вокруг моих рук, готовые сорваться в смертоносный полет. План был прост — прорваться к Кукловоду и высосать всю его жизненную силу. Если Андрей прав, это разорвет ментальную сеть и освободит всех, включая Виту.

Я скользнул вдоль стены, выбирая оптимальную точку для атаки. Сердце колотилось ровно, без паники — Сафар контролировал выброс адреналина, удерживая тело в идеальном боевом состоянии.

Первый зомби заметил меня, когда я преодолел половину расстояния. Он развернулся с пугающей точностью, указывая в мою сторону. По рядам мертвецов тут же прокатилась волна движения.

Медлить больше не имело смысла. Я рванулся вперед, активируя все боевые улучшения, которые давал Сафар. Мир вокруг замедлился, будто погрузился в густой сироп. Тела мертвецов, двигавшиеся ко мне, казались неповоротливыми в этом измененном восприятии.

Первый удар я нанес без спор — просто вбил основание ладони в подбородок ближайшего зомби. Голова с хрустом дернулась назад, позвонки шеи разошлись, но тварь продолжала двигаться. Только тогда я выпустил тонкую струю спор прямо в открытую рану. Эффект был мгновенным — черная субстанция проникла внутрь, и тело обмякло, будто из него вытянули всю жизненную силу.

Энергия хлынула в меня горячей волной, заряжая каждую клетку. Я почувствовал, как затягивается рана на плече, полученная еще в схватке со Стражем.

Два следующих зомби атаковали одновременно. Уклонившись от первого, я перехватил руку второго и использовал его инерцию, чтобы впечатать в стену. В момент контакта выпустил концентрированный заряд спор. Тело содрогнулось, высыхая изнутри, а я впитывал высвобождающуюся энергию, используя ее для мгновенного ускорения.

Вместо того чтобы тратить время на каждого противника, я создал вокруг себя вихрь из черных спор. Они кружились в смертоносном танце, касаясь каждого, кто подходил слишком близко. Где бы споры ни соприкасались с плотью, она тут же сморщивалась и иссыхала.

Я двигался сквозь ряды мертвецов, как нож сквозь масло. Один за другим они падали, становясь иссохшими оболочками. С каждым поглощенным противником моя сила росла, а Сафар в крови пульсировал все ярче, создавая под кожей сеть светящихся синих узоров.

Мертвец с перекошенным лицом метнулся ко мне, раззявив почерневшую пасть. Я не успел уклониться — челюсти сомкнулись на моем предплечье с такой силой, что хрустнула кость. Острая боль пронзила руку, вызвав вспышку ярости.

— Сука! — я зарычал, чувствуя, как Сафар реагирует на повреждение.

По венам растеклась горячая волна, устремляясь к ране. Прямо под моими глазами кость срослась с отчетливым щелчком, разорванные мышцы затянулись, оставив только рваную отметину от зубов на коже. Несколько секунд — и рука снова в полном порядке. Но эта регенерация стоила мне заметной части накопленной энергии.

Тварь продолжала висеть на руке, как бульдог. Чтобы компенсировать потери, я направил концентрированный поток Поглощения прямо в его череп. Споры буквально просочились сквозь кожу и проникли внутрь, начиная высасывать жизненную силу.

Эффект был жутким и впечатляющим. Кожа на лице зомби стянулась, обнажая очертания черепа. Глазницы запали, губы истончились, обнажая пожелтевшие зубы, которые всё ещё были намертво впившимися в мою руку. Несмотря на то, что большая часть его мозга превратилась в пыль, челюсти продолжали сжиматься, подчиняясь последнему полученному приказу.

Выругавшись, я схватил умирающую тварь за волосы и с силой дёрнул, отрывая кусок собственной плоти вместе с челюстью мертвеца. Боль снова прошила руку, но новый приток энергии, поглощённой у зомби, уже затягивал рану.

Последний рубеж обороны состоял из четырех фигур в потрепанной тактической одежде. И судя по мерцанию вокруг их тел, как минимум двое из них были Танками. Да и остальные, подозреваю, тоже обладали какими-то способностями.

— Дерьмо, — процедил я сквозь зубы, оценивая угрозу.

Первый Танк активировал защиту, окружая себя голубоватым силовым полем. Второй сорвался с места, двигаясь с нечеловеческой скоростью. Телекин взмахнул руками, и куски бетона оторвались от стен, зависнув в воздухе. Четвертая, девушка, пока что стояла позади и не двигалась.

Танк врезался в меня, как товарный поезд. Силовое поле усилило удар, и его кулак вбил мои ребра внутрь грудной клетки. Я отлетел назад, чувствуя, как легкие частично схлопнулись.

Сафар отреагировал мгновенно. Ребра с хрустом встали на место, легкие расправились, но на это ушел серьезный кусок энергии. Я тяжело поднялся, доставая нож из-за пояса — единственное оружие, которое было при собой.

Второй Танк уже несся ко мне. Я перекатился, уходя с линии атаки, и выпустил облако спор Поглощения перед собой. Черная субстанция окутала его силовое поле, ища слабые места. Танк замедлился — защита требовала энергии, а споры жрали ее как ненасытные пиявки. Наконец барьер мигнул и исчез.

Я рванулся вперед, вкладывая в удар все силы. Нож вошел под подбородок и пробил основание черепа. Одновременно я выпустил концентрированный заряд спор через лезвие. Тело Танка содрогнулось, когда черная смерть хлынула в его мозг, высасывая жизненную энергию. Он рухнул на колени, а затем завалился на бок.

Волна украденной энергии хлынула в меня, восполняя затраты на регенерацию. Я выдернул нож из остывающего трупа и развернулся к следующему противнику.

В эту же секунду Телекин атаковал, не дав мне перевести дух. Обломки бетона полетели со всех сторон, как шрапнель. Один рассек щеку до кости, второй пробил плечо насквозь. Боль пронзила тело, но ускоренная регенерация сразу же принялась за дело.

Я выпустил Гробницу Поглощения плотным облаком. Черная масса устремилась к Телекину через зал, извиваясь в воздухе подобно живому существу. Он отчаянно пытался защититься — телекинетически метал в споры куски бетона, создавал невидимые барьеры, даже попытался отшвырнуть сам воздух.

Всё бесполезно. Споры просто обтекали препятствия, будто вода, проникая сквозь мельчайшие щели в его защите. Достигнув цели, черная субстанция окутала его тело плотным коконом. Я видел, как Телекин пытается кричать, но споры уже заползали в рот, нос, уши — повсюду, где могли найти путь внутрь.

Его сопротивление длилось всего несколько секунд. Затем тело обмякло, а я почувствовал прилив энергии — живительной, наполняющей каждую клетку. Раны на плече и щеке затянулись, оставив после себя лишь розовые шрамы.

Последняя из четверки, видя судьбу товарищей, попыталась сбежать. Я настиг её в несколько шагов, двигаясь с новой скоростью, которую давала поглощенная энергия. Схватив за плечо, развернул к себе. В её глазах еще горели голубые искры контроля, но уже пробивался человеческий страх.

Один удар оборвал её жизнь. Я не испытывал удовольствия, только необходимость — она была потеряна для человечества с момента, когда Улей захватил её разум.

Я глянул на зал. Тела мертвых псиоников валялись где упали — просто мусор, который пришлось разбросать по дороге. Никаких сантиментов, никаких сожалений. Работа сделана, путь открыт.

— Макар! — голос Виталины разнесся по залу. — Ты всё-таки пришел. Я знала, что ты найдешь меня.

Она стояла рядом с Кукловодом, словно это было самое естественное место в мире. Её кожа, прежде фарфорово-белая, теперь покрылась сетью чёрных вен, которые пульсировали в такт с венами монстра, соединяя их в какой-то извращенный симбиоз.

— Вита, — я остановился в нескольких шагах от подиума, все еще удерживая споры наготове. — Что эта тварь с тобой сделала?

— Сделала? — ее смех прозвучал как перезвон хрустальных колокольчиков, абсолютно не похожий на смех моей сестры. — О, Макар, они не делали со мной ничего. Они открыли мне глаза. Показали истину. Мы эволюционируем, становимся частью чего-то большего, прекраснее всего, что ты можешь себе вообразить.

Кукловод за ее спиной оставался неподвижным.

— Это говоришь не ты, — я сделал шаг ближе, ощущая, как споры рвутся с кончиков пальцев, жаждая вырваться на свободу. — Это Улей. Он контролирует тебя.

— Улей? — она улыбнулась, и эта улыбка не имела ничего общего с улыбкой моей сестры — слишком идеальная, слишком симметричная. — Я и есть Улей, Макар. Как и все мы. Части единого целого. Конец одиночества. Конец страха. Конец боли. Ты мог бы стать его частью. Твои способности… они особенные. Ты чище. Ты сильнее. Ты был бы не просто частью — ты стал бы больше, чем любой из нас.

— Хватит этой херни, — я сжал кулаки. — Я пришел вытащить тебя отсюда.

— Вытащить? — в ее голосе прозвучало искреннее удивление. — Но я на своем месте, брат. Впервые в жизни я чувствую… принадлежность. Ты мог бы присоединиться ко мне. К нам. Стать частью чего-то великого.

Из коридоров за моей спиной доносились звуки ожесточенной схватки. Рычание, удары, хруст костей перемежались с металлическим скрежетом, который мог издавать только Андрей в боевой форме.

— Твой друг умирает за тебя, — Виталина слегка наклонила голову, прислушиваясь к звукам битвы. — Напрасно. Вы не можете победить Улей. Можете только стать его частью.

— Или уничтожить, — я выбросил руку вперед, направляя концентрированный поток Гробницы Поглощения прямо в грудь Кукловода.

Черная субстанция ударила в монстра подобно тарану, растекаясь по его телу маслянистыми потоками. Существо содрогнулось, но не издало ни звука. Вместо этого оно медленно подняло шестипалую руку, и я почувствовал, как невидимая сила стискивает мое горло.

Виталина наблюдала за нашей схваткой с отрешенным спокойствием.

Я усилил поток спор, вкладывая в атаку всю энергию, накопленную от поглощенных зомби. Черная река хлынула вперед, окутывая Кукловода с головы до ног. Его кожа начала темнеть, съеживаться, плоть под ней усыхала. Ментальная хватка на моем горле ослабла, и я сделал решающий рывок.

Прыгнув на подиум, я вонзил руки прямо в грудь Кукловода. Споры хлынули потоком, проникая в самое нутро монстра. Его тело задергалось в судорогах, огромная голова затряслась, а потом просто лопнула, как перезрелый арбуз. Мозг разлетелся черной пылью, образовав облако в воздухе.

Я огляделся, тяжело дыша. Зомби в зале застыли как вкопанные. Некоторые медленно падали на пол — будто кто-то обрезал ниточки у марионеток.

Дело сделано. Кукловод уничтожен, контроль над мертвяками разорван. Осталось только забрать сестру и валить отсюда к чертям собачьим.

Но когда я повернулся к Вите, то сразу почувствовал, что что-то не так. Ведь она смотрела на меня и… улыбалась. Не той механической улыбкой зомби, а своей настоящей — той самой, что я помнил с детства. Только в глазах танцевали голубые огоньки.

— Думаешь, ты победил? — она покачала головой. — Ты просто уничтожил инструмент, Макар. Не источник.

— О чем ты говоришь? — я сделал шаг к ней, но тут же остановился, заметив, как по ее коже побежали голубые линии, вытесняя черные.

— Кукловод был просто усилителем, — она провела рукой над тем, что от него осталось. — Мегафоном для воли Улья. А источник… — она постучала пальцем по своему виску, — источник всегда был здесь.

По залу прокатилась волна энергии. Я почувствовал ее всем телом — чужую, холодную силу, которая пронизывала пространство насквозь. Замершие зомби вздрогнули, словно их ударило током. Их глаза вспыхнули голубым светом — точно таким же, как у Виталины.

— Я Проводник, брат, — ее голос звучал почти ласково. — Связующее звено между Ульем и его частями.

В этот момент из коридора послышались тяжелые шаги. В проеме появилась изуродованная фигура, которую я все равно узнал.

Андрей.

Вернее, то, что от него осталось. Одна рука оторвана полностью, вторая болталась на лоскуте кожи. Грудь превратилась в фарш, сквозь который торчали белые ребра. Его тело было буквально разорвано на куски, но каким-то хреном он все еще стоял.

— Макар… — его голос был едва слышен. — Беги…

Виталина легонько взмахнула рукой, и глаза Андрея вспыхнули тем же голубым светом. Его тело дернулось, будто от удара током, а потом выпрямилось — жутко, механически. Раны начали затягиваться, но не как у живого — они просто закрывались, словно их стягивали невидимые нити, хотя кровь все равно продолжала сочиться.

— Видишь? — Виталина улыбнулась. — Даже твой друг теперь один нас.

Вокруг зала снова выстроились зомби — десятки, сотни, все с горящими голубыми глазами. Как у Андрея. Как у моей сестры.

И тогда до меня дошло, что именно она управляла всем происходящем. Не монстр-Кукловод, не какая-то внешняя сила. В данный момент именно моя сестра была центром Улья, его сердцем и разумом.

— Присоединяйся к нам, Макар, — Виталина протянула руку. — Или умри.

За ее спиной Андрей сделал шаг вперед. Его изуродованное лицо не выражало ничего — лишь пустоту послушного инструмента. Такая же пустота застыла в глазах сотен зараженных, заполнивших зал и окруживших меня.

Все они ждали одного — приказа моей сестры.

Сестры, которую мне предстояло спасти… или уничтожить.

Глава 7 Я и есть Улей

Виталина улыбалась мне с какой-то извращённой нежностью. В этой улыбке всё ещё проскальзывали знакомые черты, но теперь они казались лишь маской, надетой на чужое лицо.

— Вита, — мой голос звучал хрипло, будто я неделю орал на морозе. — Это не ты. Это Улей говорит через тебя. Борись с ним. Я пришёл помочь тебе.

Её смех разнесся по залу как перезвон хрустальных колокольчиков, отражаясь от бетонных стен и возвращаясь искажённым эхом.

— Макар, Макар, — она покачала головой, и весь зал зомби качнулся вместе с ней, как волна. — Ты всё ещё не понимаешь, да? Никто не говорит через меня. Это мой выбор. Моё решение.

Я сделал осторожный шаг вперёд, и зомби напряглись, готовые броситься на меня по первому сигналу. Даже изувеченный Андрей, стоявший на коленях справа от Виты, дернулся в мою сторону.

— Чушь собачья, — сказал я, попутно оценивая, хватит ли моих запасов энергии на всю эту ораву. — Ты бы никогда не выбрала стать… этим.

— А ты знаешь, что бы я выбрала? — она изящно повела плечом. — Ты уехал. Оставил меня в Академке. Думаешь, ты знаешь, через что я прошла?

Её голос не изменился, но в нём появилась пульсация — будто говорило сразу несколько Виталин, и их слова накладывались друг на друга с микроскопическим отставанием. От этого звука волоски на затылке встали дыбом. Что-то чужеродное, нечеловеческое просвечивало сквозь знакомые интонации.

— Что случилось, Вита? — я опустил руки, убирая клубящиеся на кончиках пальцев споры Поглощения. Нужно было выиграть время, понять, с чем именно я имею дело и как вывести ее из этого состояния. — Что произошло за эти два месяца? Где Виталий? Тебе же было хорошо с ним? Разве ты не хочешь вернуться?

На мгновение голубое свечение в глазах сменилось тусклой серостью.

— Виталий умер через неделю после твоего отъезда.

Я скрипнул зубами.

— Как это случилось?

— Он вызвался пойти на вылазку за лекарствами для одной беременной дуры, которая додумалась рожать, когда вокруг такой ад, — в её голосе сквозила неподдельная боль. — Я поехала с ним, потому что не хотела отпускать одного. Нас было шестеро — мы с Виталиком, Ковалев с братом и ещё парочка новеньких. Мы уже почти вернулись в Академку, когда нарвались на стаю. Их оказалось слишком много, Макар.

В её глазах промелькнуло что-то человеческое.

— Они загнали нас в угол супермаркета. Я спряталась под прилавком, а Виталик пытался их сдерживать, —тело сестры мелко дрожало, хотя голос оставался спокойным. — Через щель между полками я видела всё. Как они навалились на него… как сбили с ног и рвали на куски, как он перестал подавать признаки жизни…

Виталина прикрыла глаза, но продолжала говорить, заново переживая кошмар.

— Его крики до сих пор звучат в моей голове, Макар. Кровь была повсюду — на полу, на стенах, на мне… А я просто смотрела, — она судорожно вздохнула. — Я была парализована страхом. Не могла ни закричать, ни помочь, ни даже отвернуться.

Когда она снова открыла глаза, голубое сияние полностью вытеснило человеческие эмоции.

— Он не отрывал взгляда от меня до самого конца. Молил глазами о помощи. А потом какой-то мертвяк просто запустил пальцы ему в глазницы и выдрал их.

Я кивнул.

В нашем мире смерти давно стали обыденностью. Но когда это происходит с тем, кого любишь… Эту боль я понимал. Она выжигает душу дотла, оставляя лишь пустоту и ярость.

— Что случилось потом? — я сделал ещё один шаг, прикидывая, сколько зомби смогу уничтожить одним выбросом Поглощения.

— Я осталась там, — ответила она, голос звучал отстраненно. — Два дня просто сидела под тем прилавком. Не ела, не пила, только смотрела на останки Виталика. От него почти ничего не осталось — твари обглодали его до костей, мозг был полностью уничтожен, поэтому он даже не обратился. Поисковая группа из Академки добралась до магазина только на третьи сутки. Они едва смогли оттащить меня оттуда. Я кричала, царапалась, кусалась… не хотела оставлять даже то, что от него осталось.

Её лицо исказилось на мгновение, сквозь маску спокойствия проглянуло что-то дикое, животное.

— Потом был провал. Я помню, как меня притащили обратно, пичкали какими-то успокоительными. Но они не работали, — она усмехнулась. — Ничего не работало. Я видела Виталия повсюду. Его вырванные глаза смотрели на меня из каждого тёмного угла.

Виталина отвернулась, обводя взглядом стоящую вокруг армию мертвецов, словно проверяя, все ли на месте.

— А однажды ночью я нашла снотворное и выпила всю упаковку. Хотела уснуть и не просыпаться. Хотела увидеть Виталика. Даже пристегнула себя наручниками к кровати, чтобы не навредить никому, после обращения.

Что-то сжалось в груди от этих слов. Я представил, как моя сестра, совсем одна, решается на этот последний шаг.

— Но меня нашёл Рогов, — продолжила она, медленно поворачиваясь ко мне. — Вытащил из этого сраного отключения и откачал. Даже умереть спокойно не дал, ублюдок. Сама не знаю, зачем он это сделал. Скорее всего, рассчитывал в будущем использовать меня против тебя. Я ведь прекрасно видела, что война между вами неизбежна. И думала, что смогу как-нибудь помочь тебе изнутри, находясь в тылу у врага. Наивная дура.

Улыбка вернулась на её лицо, неестественно широкая.

— Потом я заболела, — сказала она, поглаживая черные вены под кожей. — Чёрные вены появились сначала на руках, потом поползли выше. Рогов изолировал меня, считал, что это очередная мутация вируса. Он не понимал, что на самом деле это было приглашение.

— Приглашение?

— Улей зовёт не всех сразу, Макар, — её голос стал почти нежным. — Сначала заражение, потом инкубация, и только потом — Зов. Он только для Избранных. Я слышала его три дня и три ночи. Шёпот в голове, становившийся всё громче. Имена, координаты, обещания.

Она сделала паузу, глядя куда-то сквозь меня.

— На четвёртую ночь они пришли. Посланники Улья прошли сквозь все кордоны Академки, словно их и не было. Проникли на станцию метро и забрали меня. А знаешь, что самое удивительное? — она наклонилась ближе. — Я шла с ними добровольно. Потому что уже знала, куда иду.

— И куда же?

— К источнику Зова. К центральному нексусу Улья, — её глаза вспыхнули ярче. — Там я поняла, что со мной происходит нечто… уникальное. Обычно заражённые либо становятся безмозглыми мертвецами, либо сохраняют разум, но теряют волю. Но моё тело, мой мозг… они реагировали иначе.

Я внимательно наблюдал за ней, пытаясь найти нестыковки, признаки внешнего контроля. Но видел только её — мою сестру, говорящую осознанно, связно, без механических интонаций зомби.

— Оказалось, что я — Передатчик, — гордость сквозила в её голосе. — Редчайшая мутация. Я не просто часть Улья, я — его нервный центр. Могу принимать и передавать способности, контролировать других заражённых, объединять их в единую сеть.

Она сделала широкий жест, и все зомби вокруг синхронно повернули головы.

— Видишь? Они все — продолжение меня. А я — их. Я могу забирать способности у других псиоников, интегрировать их в сеть Улья. Телекины, Танки, Глушители — все их силы становятся моими.

— Что тебе еще рассказали? — спросил я, пытаясь понять, насколько глубоко зашла трансформация.

Глаза Виталины сияли почти нестерпимо ярко.

— Правду, Макар. О том, что Земля — всего лишь полигон для инопланетных экспериментов. Большая лаборатория, где изучают реакции подопытных крыс, — она указала на свою грудь, потом на меня. — Нас, Макар. Мы — крысы. Маленькие бессмысленные создания, чьи жизни и смерти служат лишь для сбора данных.

— И Улей часть этого эксперимента? — спросил я, пытаясь понять глубину её знаний.

— О нет, — Виталина засмеялась, и этот смех звучал чуждо, нечеловечески. — Улей — это конкурирующий проект. Другая раса, другие цели, другое видение будущего.

Она подошла ближе, голубые глаза сияли с такой интенсивностью, что от них исходил почти видимый свет.

— Пока Консорциум и твой синекожий куратор экспериментируют с индивидуальными псиониками, превращая вас в идеальных солдат, Улей создаёт единый коллективный разум. Будущее против прошлого. Эволюция против деградации.

Я замер, пропуская информацию через сознание. Слова Виты складывались в мозаику вместе с тем, что говорила Ксалфа. Два соперничающих проекта, две инопланетные силы, а мы — пешки в их играх.

— Откуда ты знаешь про синекожего?

— Я многое знаю, брат, — она улыбнулась, и её зубы в полумраке казались острее, чем должны быть у человека. — Улей видит. Улей понимает. И его покровители гораздо щедрее на информацию, чем Арбитры. Они показали мне правду. О том, как тебя вернули назад во времени. О том, как сделали из тебя идеальное оружие. О том, как ты умер в другой временной линии, сражаясь с мертвецами.

В этот момент я почувствовал, как что-то чужеродное пытается прощупать мое сознание.

— Макар, ты понимаешь, что эти Арбитры просто используют тебя? — продолжила Виталина, отступая назад к своей армии. — Они посылают своего лучшего пса устранить конкурента. Заставляют тебя убивать своих же, Макар. Как удобно. «Спаси сестру» — это всего лишь предлог. На самом деле им нужно, чтобы ты уничтожил Улей. Уничтожил конкурирующий эксперимент.

Злость закипала внутри, поднимаясь горячей волной. Я понимал, что скорее всего она говорит правду, но в данный момент это ничего не меняло. Мне надо было придумать, как вытащить отсюда сестру и, желательно, самому не сдохнуть.

— Как ты стала этим… Передатчиком? — спросил я, пытаясь выиграть время и осмыслить услышанное. — Что они с тобой сделали?

— О, это было красиво! — Виталина мечтательно улыбнулась. — После неудачного самоубийства я была пустой оболочкой. Дни тянулись, как серая нитка. Я не чувствовала ничего — ни боли, ни радости. Просто… существовала, — её голос стал тише. — Ходила, ела, спала, отвечала на вопросы. Но на самом деле — меня не было. Не после того, как Виталий умер у меня на глазах.

Я узнавал эту пустоту. Сам чувствовал нечто подобное, когда в прошлой жизни погибали близкие мне люди. Это как умереть, но продолжать дышать. Ходить, есть, убивать мертвецов — но внутри ничего не чувствовать.

— А потом пришло озарение. Посланники привели меня к источнику. И там… там я увидела их. Тех, кто стоит за Ульем. Настоящие существа, другие. Такие прекрасные, что человеческий разум не может вместить их образ.

В её глазах появилось выражение почти религиозного экстаза.

— Они показали мне будущее, Макар. Будущее без боли, без страха, без одиночества. Где каждый — часть целого. Где нет разделения, нет потерь, нет смерти любимых на твоих глазах. Они предложили мне силу. Месть. Конец одиночеству, — она протянула руку ко мне. — И я согласилась.

Я смотрел на Виту, чувствуя странную смесь жалости и отчуждения. Моя сестра превратилась в нечто иное — не зомби под контролем, не марионетка, а самостоятельный, сознательный элемент этого ада. Она приняла Улей добровольно, как спасение от невыносимой боли. Как наркотик, заглушающий страдания. И теперь этот наркотик полностью растворил в себе ту девчонку, которую я знал с детства.

— Это была не трансформация, — продолжила Виталина, обводя рукой своё тело. — Скорее, пробуждение. Как будто я всю жизнь была запрограммирована на эту роль, но не знала об этом. Как будто эта часть меня всегда существовала, но спала. Они просто разбудили её.

Она подошла ещё ближе, нарушая безопасную дистанцию. Теперь мы стояли всего в метре друг от друга, лицом к лицу. Её глаза, полностью синие, без зрачков, всматривались в меня с гипнотической силой.

— Я чувствую их всех, Макар, — она широко развела руки. — Каждое существо, связанное с Ульем. Каждый разум, каждую мысль, каждое воспоминание. Я чувствую их боль, их страхи, их надежды. Я направляю их, защищаю, даю цель. Я больше не одна. Я — это они. Они — это я. Мы — единое целое.

Её лицо озарилось такой искренней радостью, что на мгновение я почти поверил, что она действительно нашла покой.

— И теперь ты предлагаешь мне то же самое? — я сделал последний шаг, оказавшись прямо перед ней. Теперь между нами было расстояние вытянутой руки.

— Ты мой брат. Я люблю тебя. Конечно, я хочу, чтобы ты был рядом, — в её голосе прозвучали знакомые с детства интонации. — Твоя сила, твои способности… ты будешь не просто частью Улья. Ты станешь одним из новых богов. И самое главное — мы будем вместе и больше никогда не разлучимся.

Она протянула руку и коснулась моего лица. Её пальцы были ледяными, словно у трупа, но в жесте было столько нежности, что мне стало немного не по себе.

— Этот мир уже не спасти, Макар, — она провела рукой по воздуху, оставляя за пальцами след из голубых искр. — Ты пытаешься сохранить что-то, чего уже нет. Человечество проиграло в тот момент, когда первый зомби поднялся с земли. Все эти Красные Сёла, все укреплённые поселения — просто отсрочка неизбежного. Улей не уничтожает людей, он предлагает им эволюцию. Шанс стать чем-то большим.

Она сделала жест рукой, и изувеченный Андрей поднялся с колен и сделал несколько шагов к нам. Его движения были рваными, механическими, словно им управлял неумелый кукловод. Но он двигался, несмотря на ужасающие раны.

— Видишь? Я держу его на грани, не давая угаснуть окончательно, — Виталина улыбнулась. — Смерти больше нет. Есть только трансформация.

Я смотрел на то, что осталось от Андрея. Его глаза, теперь полностью синие, смотрели сквозь меня. В них не было ни узнавания, ни боли, ни даже злости. Полная пустота, заполненная лишь волей Передатчика.

Я вдруг почувствовал смертельную усталость. От всей этой херни с экспериментами, от инопланетных игр, от дёргающих за ниточки кураторов и инвесторов. От роли пешки в игре, которую я даже не понимал до конца.

— И ты счастлива, Вита? — спросил я тихо. — Действительно счастлива? Или просто научилась глушить боль, как я когда-то глушил её алкоголем и драками?

На мгновение её лицо дрогнуло. Идеальная маска благостного спокойствия треснула, показав уязвимость под ней.

— Счастье — человеческая концепция, — она отступила на полшага. — А я… больше, чем счастлива. Я — часть чего-то великого. Вечного. Того, что переживёт нас всех.

— А Виталий? — я знал, что бью по больному, но должен был понять, осталось ли в ней что-то от прежней Виты. — Его ты тоже вернула? Он теперь тоже часть этого вечного единства?

Голубое сияние на секунду погасло, оставив её глаза пустыми, как у куклы. Лицо исказилось, словно от удара. Потом снова застыло в маске спокойствия.

— Нет. Его… его тело было слишком повреждено. Слишком долго пролежало без присмотра.

— Или ты не хотела его возвращать, — тихо сказал я, наблюдая за её реакцией. — Потому что знаешь, что он бы не одобрил то, во что ты превратилась. Виталий любил именно тебя, Вита. Настоящую тебя. А не эту… оболочку.

— Заткнись! — её голос поднялся до крика, и все зомби в зале вздрогнули, словно их ударило током. Андрей упал на колени, тяжело дыша, его глаза отчаянно метались, словно он сражался за контроль над собственным телом. — Ты не имеешь права говорить о нём! Ты бросил нас! Если бы ты остался, он был бы жив!

В её словах промелькнуло что-то настоящее — гнев, боль, человеческие эмоции. Значит, где-то глубоко под всеми этими синими венами и чужеродным контролем всё ещё жива моя сестра. Возможно, до неё ещё можно достучаться.

— Вита, послушай меня, — я сделал последний шаг, оказавшись прямо перед ней. Чувствовал жар, исходящий от её тела, видел, как пульсируют вены на висках, как дрожат губы. — Я виноват. Я облажался по-крупному. Не смог защитить тебя, не смог помочь. Но сейчас я здесь. И я могу вытащить тебя. Мы найдём другой способ.

На секунду в её глазах мелькнула тень узнавания. Но потом голубое пламя вернулось, поглощая всё человеческое.

— Слишком поздно, — тихо сказала она, и в этих словах была обречённость человека, смирившегося со своей судьбой. — Я уже не могу отделиться от Улья. Я и есть Улей. Каждая его часть — часть меня. Каждый разум — мой разум. Если ты вырвешь меня из этой связи, я просто умру. Как умрут все они, — она обвела рукой зал с зомби.

— Должен быть способ…

— Есть только один способ, Макар, — она положила свою руку на мою. — Ты знаешь, что нужно сделать.

Я смотрел в её глаза — голубые, чужие, но всё ещё… её. И видел там безнадёжность. И мольбу. Она не могла произнести это вслух, но я читал между строк.

«Убей меня. Освободи меня».

— Нет, — прошептал я. — Нет, Вита…

— Тогда, — она отдёрнула руку и отступила, и что-то в её лице изменилось. Последние следы человечности исчезли, оставив лишь чужеродный интеллект, глядящий сквозь маску из плоти. — Ты оставляешь мне только один выбор.

Виталина взмахнула рукой, и все зомби разом двинулись ко мне. Стройные ряды мертвецов нарушились, превращаясь в бурлящую массу. Они надвигались со всех сторон, медленно стягивая кольцо. Их движения были слаженными, но не механическими — скорее, как у стаи хищников, действующих по единому плану.

Андрей, управляемый её волей, тоже сделал шаг вперёд. Его тело дёргалось, словно через него пропускали электрический ток, а когти удлинились, превращаясь в лезвия, способные вспороть броню. Глаза горели синим огнём, но в них мелькало что-то ещё — остатки сознания, отчаянно сопротивляющиеся контролю.

— Не делай этого, — я всё ещё пытался достучаться до неё. — Пожалуйста…

— Ты либо с нами, либо против нас, — её голос звучал отрешённо, словно через динамик. Человечность, промелькнувшая минуту назад, испарилась без следа. — Выбирай, Макар.

Первый зомби бросился на меня — молодой парень со свежими ранами на шее. Его движения были быстрыми, координированными. Я уклонился, пропуская его мимо себя, и тут же развернулся, встречая второго. Споры Поглощения взвились чёрным облаком, окутывая его тело. Мгновение — и от него осталась лишь высохшая оболочка, рассыпавшаяся от легкого толчка.

Волна свежей энергии хлынула в меня, и я направил её на следующего противника. И ещё, и ещё. Споры летели во всех направлениях, пожирая жизненную силу всего, чего касались. Зомби падали десятками, превращаясь в иссохшие мумии.

Но их было слишком много.

Женщина с разорванным боком прыгнула на меня сзади, вцепившись зубами в плечо. Я вскрикнул от боли, ощущая, как её челюсти смыкаются на моей плоти. Сафар мгновенно бросил энергию на регенерацию, но это отвлекло меня от атаки. В следующую секунду трое мертвецов повисли на мне, как голодные псы, рвущие добычу.

Я выпустил волну Гробницы Поглощения во все стороны, отбрасывая их. Чёрные споры жадно впились в их тела, высасывая последние остатки энергии. Но на смену павшим приходили новые и новые. Это был нескончаемый поток тел, управляемый единой волей.

Краем глаза я заметил движение — Андрей пробивался ко мне сквозь толпу зомби, разрывая их когтями. Он двигался рывками, словно боролся с чем-то внутри себя. В какой-то момент наши взгляды встретились, и я увидел в его глазах проблеск ясного сознания.

— Убей её… — прохрипел он, прежде чем синее пламя снова затопило его взгляд. — Это… единственный… способ…

В следующее мгновение он полностью потерял контроль над своим телом и бросился на меня. Когти, способные разорвать сталь, целились мне в горло. Я ушёл в сторону в последнее мгновение, перехватил его за изуродованную руку и рванул на себя, одновременно разворачиваясь. Воспользовавшись его инерцией, я обхватил голову обеими руками и резко крутанул.

Хруст шейных позвонков прозвучал отчётливо даже среди воя и рычания зомби.

Зомби продолжали надвигаться со всех сторон, сжимая кольцо всё теснее. Я отбивался как мог, используя всю мощь Поглощения, но их было слишком много. Десять, двадцать, пятьдесят — я сбился со счёта, сколько иссушенных тел упало к моим ногам. Но поток не иссякал.

И тогда я понял — это бесконечная битва. Пока Виталина контролирует Улей, она может посылать всё новых и новых зомби. Она истощит меня, измотает, а потом поглотит.

И осознание этого факта изменило всё.

Я рванулся вперёд, прорывая кольцо окружения. Споры облаком летели вокруг меня, создавая коридор в толпе мертвецов. Тела падали направо и налево, превращаясь в высохшие мумии. Я шёл сквозь эту смерть к единственной цели.

К своей сестре.

Виталина заметила моё приближение, и в её глазах промелькнул холодный блеск. Она подняла руки, и вокруг неё заискрился энергетический щит — точно такой же, какой создавала Диана. Синеватое поле Танка окружило её фигуру, делая неуязвимой.

— Не заставляй меня делать это, Макар, — её голос разнёсся по залу неестественным эхом. — Ты не представляешь, на что я способна.

Она взмахнула рукой, и я почувствовал, как меня подняло в воздух — сила Телекина остановила меня в нескольких метрах от цели. Мышцы напряглись в попытке преодолеть невидимые путы, но хватка была стальной.

— Я собрала силы всех псиоников, которых встретила, — Виталина медленно приблизилась, держа меня на весу. — Я могу раздавить тебя как насекомое. Превратить в кашу. Выжечь изнутри. Разорвать на части.

Пальцы на её руке сжались, и невидимая сила сдавила моё горло. Воздух перестал поступать в лёгкие, перед глазами поплыли тёмные пятна.

Я сосредоточил всю силу в кончиках пальцев, активируя новую способность 15-го уровня, которую обнаружил в интерфейсе — Луч Поглощения. Чёрная энергия сконцентрировалась в тонкую смертоносную нить, пронзающую пространство как лазер. Она вонзилась в защитное поле, заставив его заискриться и пойти рябью.

— Не трать силы, — усмехнулась Виталина. — Мы с тобой на совершенно разных уровнях.

И вдруг произошло что-то странное: в её лице мелькнула тень сомнения, руки слегка дрогнули, а голубое пламя в глазах на мгновение погасло, сменившись знакомой серой радужкой.

— Сделай это… быстро, — прошептала она моим губам, и телекинетическая хватка исчезла.

Я рухнул на пол, но тут же вскочил на ноги. Силовое поле вокруг Виты померкло и… неожиданно исчезло.

Наши взгляды встретились, и на долю секунды я увидел в её глазах свою сестру, а не Проводника Улья. Она едва заметно кивнула.

Я бросился вперёд, концентрируя в кулаке всю накопленную силу. Моя рука, окутанная чёрными спорами, пробила её грудную клетку насквозь. Хруст рёбер, звук разрываемой плоти и влажное чавканье разрушаемых органов слились в жуткую какофонию смерти. Горячая кровь хлынула потоком, заливая мою руку до локтя.

Виталина вздрогнула, её тело выгнулось дугой, но крика не последовало. Наши глаза встретились — в её взгляде не было ни боли, ни страха, только бесконечная усталость и странное облегчение.

— Спасибо, — прошептала она, и кровавая пена выступила на её губах. — И… прости меня…

Я медленно вытащил руку из развороченной груди сестры. На месте сердца зияла чёрная дыра, пульсирующие вены вокруг неё стремительно темнели. Она покачнулась, и я подхватил её безвольное тело, прижимая к себе. Её голова запрокинулась, открывая бледную шею с медленно угасающими синими узорами.

— Вита, — выдохнул я, чувствуя, как горло сжимается от подступивших слёз. — Не умирай…

Но я знал, что это конец. Её кровь, горячая и густая, впитывалась в мою одежду, растекалась по полу, пропитывала всё вокруг. Я стоял, обнимая умирающую сестру, а вокруг рушился её мир — зомби один за другим падали, теряя связь с угасающим Проводником.

Синий свет в её глазах мерцал всё слабее, как догорающая свеча на ветру. Последняя искра вспыхнула особенно ярко, словно прощальный салют, а потом погасла навсегда. Серые глаза, знакомые с детства, смотрели сквозь меня в пустоту.

— Прости меня, — прошептал я, зная, что она уже не услышит. — Я не смог тебя спасти.

Слёзы, которых я не знал уже долгие годы, жгли глаза. Одинокая капля скатилась по щеке и упала на её безжизненное лицо, оставив дорожку на покрывавшей его пыли и крови.

Я опустил тело на холодный пол. Виталина казалась такой маленькой и хрупкой — той самой девчонкой, которую я носил на плечах, когда ей было восемь, а мне двенадцать. Девчонкой, которая плакала, уткнувшись мне в плечо, когда умерла наша мать. Девчонкой, которой я обещал, что защищу её.

Я не знаю, сколько времени простоял там, не отрывая взгляда от её лица. Секунды или часы — всё потеряло смысл. Я чувствовал только пустоту внутри — холодную, бесконечную, как космическое пространство.

В этой пустоте умер прежний Макар — тот, кто верил в спасение, в надежду, в будущее. Тот, кто пытался защитить свою сестру от жестокости мира. Тот, кто мечтал однажды построить новую жизнь на руинах старой.

Остались только ярость и жажда мести.

Я поднялся, отворачиваясь от тела. Кровь сестры на моих руках уже подсыхала, превращаясь в чёрную корку. Я не стал её стирать — пусть будет напоминанием.

Шагая к выходу, я не оглядывался. Зомби падали вокруг меня, рассыпаясь в прах от одного прикосновения. Моя тень на стенах выглядела чужой, искажённой — силуэт существа, лишь отдалённо напоминающего человека.

Арбитры хотели создать идеальное оружие? Они его создали.

И теперь оно идёт по их душу.

Глава 8 Тук-тук. Есть кто живой?

Выбраться из бункера оказалось сложнее, чем проникнуть внутрь. Я открыл технический люк и спустился по ржавым скобам к подземному водоёму. Каждое движение отзывалось тупой пульсирующей болью во всём теле. Сафар ещё циркулировал в крови, но его действие заметно ослабевало, а способности, которые он давал, отключались одна за другой, словно перегорающие лампочки на старой гирлянде.

Нырнув в ледяную воду, я ощутил, как она мгновенно пропитала одежду, пробралась под каждый слой ткани, заставляя мышцы непроизвольно сокращаться. Мозг перешёл в режим выживания, отсекая всё лишнее, оставляя только необходимую последовательность действий: проплыть до первого воздушного кармана, восстановить дыхание, нырнуть снова.

Кровь на моём теле — частично моя, но в основном чужая — размывалась, окрашивая воду вокруг в мутно-розовый цвет. Она уже успела засохнуть бурыми коростами на одежде, забиться под ногти, спечься в волосах. Кровь мертвецов, кровь псиоников и — хуже всего — кровь Виты. Яркая и густая, она всё ещё ощущалась на моих руках, хотя вода давно смыла её видимые следы.

У нас с сестрой всегда была одна группа крови, редкая — четвёртая отрицательная. Мать часто говорила, что это ещё один знак нашей особой связи. «Берегите друг друга,» — твердила она, и мы клялись, что так и будет. А теперь я собственными руками вырвал ей сердце. Охуенный защитник, ничего не скажешь.

В подводном туннеле я двигался словно в трансе, механически повторяя маршрут погружения, но теперь в обратном порядке. Через узкие проходы и расширения, между скальными выступами и подводными сталактитами. От одного воздушного кармана к другому, выныривая только чтобы глотнуть затхлого воздуха перед очередным погружением. А перед глазами всё стояло одно — пустой взгляд Виты, её мёртвые глаза, смотрящие в потолок бункера, застывшие в выражении последнего удивления.

Я пронырнул сквозь последнюю толщу воды и вынырнул в одном из воздушных карманов пещеры. В тусклом свете аварийного химического фонаря, оставленного на каменном выступе, я различил три фигуры, ждущие на узкой каменной площадке.

Диана заметила меня первой. Она дёрнулась вперед, почти соскользнув с мокрой каменной кромки. Вода расступилась под её ногами, когда она сделала два шага навстречу, совершенно не заботясь о том, что промокает до колен.

— Выбрался, — выдохнула она с облегчением. Она протянула руку, но я отстранился, мотнув головой. Не хотел, чтобы кто-то трогал меня. Не сейчас, когда кровь Виты ещё не остыла на моих пальцах.

Я выбрался на узкую каменную полку, отфыркиваясь от воды. За спиной Дианы Нина держала Настю, закрывая ей обзор своими ладонями — она всё ещё пыталась уберечь ребёнка, хотя давно уже поздно. Девочка вывернулась из её хватки, и её глаза расширились при виде моей окровавленной фигуры.

— Где Андрей? — Нина напряглась, вглядываясь в тёмную воду за моей спиной, будто ожидая, что он вот-вот вынырнет следом.

— Мёртв, — голос прозвучал хрипло, словно я кричал часами, хотя внутри бункера я почти всё время молчал. — Как и Виталина. Как и Улей.

Диана замерла. Капли с её одежды падали в воду, расходясь концентрическими кругами.

— Ты… нашёл её? — в вопросе слышалась неуверенность.

Я опустился на корточки, позволив ледяной воде вымыть хоть немного чужой крови из одежды. Смотреть в глаза Диане не хотелось. Там наверняка было бы сострадание, а мне не нужна была ни жалость, ни сочувствие. Они не вернут мне сестру, не отмоют руки от её крови.

— Она стала Передатчиком, — я провёл рукой по лицу, размазывая грязь и кровь ещё сильнее. — Центральным нервом Улья. Контролировала всех заражённых. Поэтому мне пришлось убить её.

В пещере повисла тишина, нарушаемая только звуком капающей со сталактитов воды и нашего тяжёлого дыхания.

— Мне жаль, — Нина опустила глаза. Потом неловко добавила: — Ты сделал то, что должен был.

Эти слова должны были меня утешить? Оправдать? Превратить убийство сестры в необходимость, в долг, в благородную жертву?

— Я сделал то, для чего пришёл, — ответил я сухо. — Теперь нам пора убираться отсюда.

— Нам придётся снова нырять, — Диана указала на водный проход, ведущий к основной пещере.

— Значит, будем нырять, — я поднялся, чувствуя, как вода стекает по телу.

Мы погрузились по очереди. Настю, как и раньше, взяла Диана. Затем нырнула Нина, и последним — я, мысленно прощаясь с тем, что оставил внизу. С Андреем. С Витой. С той частью себя, которая умерла вместе с ней.

Подводный путь оказался мучительно долгим. Мимо останков Стража — теперь просто иссохшей оболочки с втянувшимися щупальцами. Через узкие проходы, где приходилось протискиваться боком.

Наконец впереди забрезжил свет — тусклый отблеск вечернего солнца, пробивающегося сквозь вход в пещеру. Мы выбрались на каменистый берег, тяжело дыша и отплёвываясь от воды.

Внутри меня всё замерло — мысли, чувства, желания. Сердце билось и лёгкие дышали, но я ощущал себя полым, будто футляр для человека. Пустая оболочка, у которой забыли вставить батарейки.

Вита всегда видела мои механизмы психологической защиты как они есть.

«Ты как улитка, Макар,» — говорила она с той фирменной усмешкой, от которой у меня сжимались внутренности. — «Чуть что, сразу в эту свою ментальную раковину.» — Обычно после таких слов она стучала костяшками по моему черепу: — «Тук-тук, есть кто живой?»

Теперь её череп раскрошен моими собственными руками, а кости и серое вещество размазаны по бетонному полу бункера. Отличный повод уйти в раковину навсегда.

Настя держалась на максимальном от меня расстоянии. Пятилетний ребёнок, выживший в апокалипсисе, повидавший, как зомби выедают внутренности из живых людей — даже она инстинктивно распознавала новый уровень опасности. Её чувства каким-то образом улавливали, что я перестал быть человеком. Я стал чем-то другим.

Когда мы выбрались на поверхность в полукилометре от бункера, апокалипсис предстал перед нами во всей красе. Не тот медийный вариант с одиноким героем на фоне красивых руин, а самый, мать его, кровавый и настоящий.

Тысячи трупов устилали землю, насколько хватало глаз. Зомби рухнули как подкошенные в тех самых местах, где стояли, когда я вырвал сердце Передатчика. Кто упал мордой в грязь, кто раскинулся на спине с пустыми глазницами, уставившись в серое небо, кто завалился на бок в нелепой позе. Моментальное отключение, как будто кто-то дернул рубильник огромного механизма.

Но между мертвечиной я видел и живых — тех бедолаг, которыми Улей управлял, не убивая до конца. Обычные люди, которые в один момент очухались и обнаружили себя посреди тысяч разлагающихся трупов. Вот уж кому реально не повезло.

Мужик в рванине, едва прикрывающей тощее тело, на четвереньках ползал между трупами. Его глаза были пустыми и тупыми, как у коровы на бойне. Время от времени он начинал судорожно вытирать руки о штаны, хотя толку от этого было ноль — всё равно кругом кровь, гниль и дерьмо.

Метрах в двадцати от него сидела девушка с совершенно стеклянным взглядом. Сидела прямо на трупах, будто на диване, и даже не морщилась от вони разложения. Её мозг просто отключился, чтоб не сойти с ума. Классическая защита психики — выруби сознание, когда реальность становится слишком паршивой.

Какой-то хмырь бродил кругами, выдирая собственные волосы клочьями. По роже текла кровь, но он, похоже, даже не замечал. Губы что-то бормотали — молитвы или проклятия, хрен разберёшь.

Кто-то просто орал во всю глотку, пока связки не начинали сдавать. Другие тупо ползали между трупами и зачем-то их тормошили. Я же смотрел на это, находясь в несколько отрешенном состоянии.

— Твою мать… — Диана издала короткий нервный смешок, который был скорее рефлекторной реакцией на шок, чем выражением веселья. Она оперлась рукой о дерево, словно земля под ногами внезапно стала нестабильной. — Это просто… пиздец.

Её лаконичное заключение было предельно точным описанием того, что мы видели. Дальнейшие слова были избыточны.

Когда мы начали продвигаться через это поле смерти, к нам потянулись выжившие. Пожилой мужчина с потерянным взглядом, девушка с распухшим от слёз лицом, двое мальчишек лет двенадцати, прижавшихся друг к другу, будто это могло защитить от окружающего кошмара.

— Помогите, — подползла к нам женщина с окровавленными ногами — она пыталась вырваться из-под горы тел и разодрала всю кожу о торчащие из трупов кости. — Где мы? Что… что вообще происходит?

Её взгляд метался между нашими лицами, пытаясь найти объяснение происходящему.

Нина инстинктивно прижала к себе Настю, закрывая девочке обзор, но в этом не было смысла. Ребёнок уже всё видел.

Запах вокруг стоял невыносимый. Биологический коктейль из гниющей плоти, фекалий, выпущенных при смерти, и кислого запаха страха живых. Человеческое тело даже после смерти продолжает быть химической фабрикой, только теперь производящей компоненты разложения.

Нам приходилось пробираться через завалы тел, некоторые ещё сохраняли остаточное тепло. Я механически прокладывал маршрут, активно используя модификации зрения от Сафара — ещё одно преимущество перед обычными людьми, пока химическая дрянь не выгорит окончательно в моей крови. В высокочастотном спектре я различал, как первые личинки уже начали прорываться сквозь мягкие ткани свежих трупов, как тёмные жидкости просачивались из чёрных вен, образуя густеющие лужицы под телами. В глазах некоторых мертвецов ещё мерцали угасающие электрохимические разряды — последние судороги умирающего коллективного сознания Улья.

Запах вокруг стоял настолько тяжёлый, что даже у меня, повидавшего немало дерьма, подкатывала тошнота. Смесь фекалий, разлагающейся плоти и специфического кислого запаха, который оставляла чёрная жижа из вен заражённых.

К нам постоянно подтягивались выжившие — ободранные, грязные, с пустыми глазами. Они двигались как сломанные куклы, многие с разбитыми в кровь коленями и содранными ладонями. От их одежды несло смертью, разложением и мочой.

— Мы должны им помочь, — Нина остановилась рядом с женщиной, чьи голени представляли собой кровавое месиво из свисающих лоскутов кожи и оголенных мышц. — Это живые люди, Макар. Они просто оказались не в том месте и не в то время.

Я окинул взглядом разношёрстную толпу обречённых — десятки, если не сотни человек. Многие не могли даже стоять, не то что идти.

— Знаешь что? В той гостинице, где мы ночевали, есть крыша над головой и какие-никакие запасы, — я прикинул расстояние. — Кто может идти — пусть двигают туда. Там можно дождаться помощи.

— Ты издеваешься? — Нина оторвалась от осмотра раненой женщины. — Посмотри на них! Большинство не сможет преодолеть даже сотню метров. Им нужна медицинская помощь, еда, чистая вода… И если мы их бросим, ночью сюда сбегутся все мертвяки в округе!

— И что ты предлагаешь? — я наконец остановился, чувствуя, как в суставах нарастает тянущая боль — первые признаки отката от Сафара. — Какое красивое решение ты придумала? Загрузить их всех в одну машину, как грёбаном цирковом номере? — я широким жестом обвёл поле, усеянное телами и живыми, похожими на ходячие трупы. — Или, может, ты предлагаешь выбрать счастливчиков, которых мы спасём, а остальным пожелать удачи?

Диана молча наблюдала за нашим спором, крепко держа Настю за руку. Девочка вжалась в её ногу, испуганно оглядываясь на собирающихся вокруг нас людей.

Их становилось всё больше. Мужик с разбитым лицом, похожим на кровавую кашу — уцелел только один глаз, да и тот заплыл. Пацан лет шестнадцати с абсолютно пустым взглядом. Старик, едва держащийся на ногах — кожа да кости, на почерневших руках видны следы от сдавливания верёвками. Все с глазами загнанных животных, дошедших до предела выносливости.

— Пожалуйста, — женщина вцепилась в Нину скрюченными пальцами. Её ногти, сломанные и почерневшие от грязи, оставляли следы на коже. — Я ничего не понимаю… Я помню, что была на станции, мне стало плохо… а потом… темнота… и голоса в голове… много голосов…

Её трясло так, что стучали зубы, хотя воздух был достаточно тёплым. В глазах застыло выражение абсолютной потерянности.

— Скажите, где мы? Что здесь произошло? Почему… почему вокруг столько мёртвых?

Я молча смотрел на неё, чувствуя только усталость. Что я должен был ей сказать? Ты была марионеткой коллективного паразитического сознания, которое захватило твоё тело и использовало, как вздумается? А теперь, когда я вырвал сердце из груди своей сестры, ты снова вернула своё тело под контроль?

— Макар, — голос Нины стал жёстче, чем я когда-либо слышал. — Я остаюсь.

— Что? — Диана резко обернулась, вздрогнув так, что Настя тоже вздрогнула.

— Я не могу их бросить, — Нина выпрямилась, глядя мне в глаза. — Просто не могу.

Я покачал головой, ощущая смесь раздражения и мутной, далёкой боли. Очередное глупое, бессмысленное решение, продиктованное давно отжившими эмоциями, вроде сострадания и человечности.

— Ты понимаешь, что делаешь? — я впился в неё взглядом, но в её глазах не увидел ни тени сомнения. — Когда сюда сбегутся мертвяки, у вас не будет ни единого шанса выжить. Вылечить всех не получится, еду у вас тоже нет. Как только они придут в себя, то начнут требовать больше, паниковать, может даже попробуют напасть на тебя.

— Мне насрать на шансы, — отрезала Нина, что для неё звучало немыслимо. Она никогда не использовала такой тон и такие слова. — Наплевать на твои расчёты и твой ебаный прагматизм. Это люди, Макар. Живые люди. Что с тобой стало? Ты вернулся каким-то… другим.

Я только пожал плечами. Что тут спорить? Да, другим. Когда собственными руками вырываешь сердце из груди родной сестры, это меняет тебя. Выжигает изнутри что-то важное, оставляя только обугленную пустоту.

— Мне нужно вернуться в Красное Село, — сказал я, чувствуя, как в горле пересохло. — У меня незаконченное дело с Арбитрами. Эти суки с самого начала знали, что мне придётся убить Виту и ничего мне при этом не сказали.

— То есть, ты просто хочешь отомстить? — Нина посмотрела на меня с ледяным презрением. — И твоя личная вендетта важнее, чем спасти десятки живых людей, которые прямо сейчас умирают у тебя на глазах?

— Именно так, — я не колебался ни секунды. — Эти люди для меня ничего не значат. Они просто пешки в игре, как и все мы. Но я собираюсь перевернуть стол, за которым сидят игроки. А эти… — я кивнул на толпу отчаявшихся, — они всё равно умрут. Рано или поздно.

Диана нервно переводила взгляд с меня на Нину и обратно. Её лицо превратилось в маску внутренней борьбы — она разрывалась между прагматизмом и эмпатией, между верностью группе и состраданием к жертвам.

— Если ты останешься здесь одна… — хрипло начала она, но Нина оборвала её резким жестом.

— Я знаю, что делаю, — она вымученно улыбнулась и коснулась руки Дианы. — Позаботься о Насте. И за ним тоже присмотри, — она кивнула на меня, понизив голос. — Он сейчас… не в себе.

Диана несколько секунд молчала, потом решительно выдернула пистолет из-за пояса и протянула Нине.

— Возьми. Полная обойма и ещё два запасных магазина, — она отстегнула от пояса тесак в потёртых ножнах. — И нож тоже бери. Заточка свежая, режет плоть как масло.

Я оглядывал собирающихся вокруг нас людей. Клиническая часть мозга автоматически сортировала их по степени жизнеспособности — беспощадная калькуляция в мире, где милосердие стало непозволительной роскошью. Шансы большинства стремились к нулю. Дегидратация, инфекции, шок, кровопотеря. Оболочки, которые ещё не поняли, что уже мертвы.

— Мы доберёмся до поселения и отправим за вами машины, — сказал я механически, ощущая что-то похожее на эхо совести.

Нина даже не удостоила мои слова ответом. Просто сунула пистолет за пояс и перепроверила магазины — движения чёткие, выученные за месяцы борьбы за выживание.

— Береги себя, — она подтолкнула Настю к Диане. — И малышку тоже. Она пережила больше, чем некоторые взрослые за всю жизнь.

— Я вернусь с подкреплением, как только смогу, — Диана обняла её, и я заметил, как дрогнули её плечи. — Держись. И не лезь на рожон без крайней необходимости.

Мы втроём начали выбираться через поле трупов. Настя несколько раз оборачивалась, её маленькое лицо представляло собой учебник детских травм — расширенные зрачки, нижняя челюсть в микронапряжении, нездоровая бледность.

— Почему тётя Нина не идёт с нами? — спросила она тоненьким голосом. — Она потеляется.

— Она осталась помогать этим людям, — Диана подобрала слова с осторожностью сапёра. — Она Лекарь и сможет их вылечить.

— Но там же столько зомби, — Настина губа задрожала, предвестник детской истерики. — Что если они её укусят?

Я шёл впереди, предоставив Диане разбираться с эмоциональными аспектами. Ей всегда это удавалось лучше. У меня же с каждым шагом нарастала биохимическая реакция отката. Сафар, так щедро залитый в мои вены, теперь сворачивался, оставляя после себя выжженные нейронные пустоши.

К третьему километру физиология взяла своё. Ноги подогнулись, словно кто-то перерезал сухожилия под коленями. Если бы не молниеносная реакция Дианы, я бы рухнул лицом в месиво из земли и полусгнивших органических остатков.

— Ты в порядке? — она перераспределила мой вес на своё плечо.

— Нихера, — ответил я с клинической честностью, сдерживая рвотный рефлекс. — Ощущение, будто всё внутри выскребли ржавой ложкой. Но жить, кажется, буду.

— Откат после Сафара? — диагноз был очевиден, но она всё равно спросила. — Ксалфа предупреждала о серьёзных побочках.

— Плевать, — оборвал я разговор, концентрируясь на простейшей задаче — переставлять ноги в правильной последовательности. — Главное — добраться до машины. Потом до Красного Села. У меня разговор с нашими инопланетными кураторами, и поверь, он будет совсем не дипломатичным.

Последний километр растянулся, как вечность в чистилище. Перед глазами плясали чёрные точки, кислорода не хватало, будто я дышал через мокрую тряпку. Диана тащила меня без видимых усилий — для Танка, способного швырять автобусы, мои восемьдесят килограмм были не тяжелее рюкзака с провизией. Но её дыхание всё равно участилось — не от физической нагрузки, а от нервного напряжения.

Настя брела рядом, держась за край куртки Дианы как за спасательный трос. Её маленькие ноги заплетались, детская психика работала на пределе — слишком много смертей, слишком много крови для пятилетнего ребёнка. Я уже видел такое в первые месяцы апокалипсиса: дети впадали в кататонию от переизбытка ужаса и выключались, как перегоревшие лампочки.

Отель вырос перед нами среди леса — бетонная коробка с разбитыми окнами и облезшей вывеской. Наш внедорожник всё ещё стоял на стоянке, окружённый разбросанными телами зомби, с которыми мы разобрались накануне.

— Я за руль, — Диана решительно обогнула машину, — в твоём состоянии ты нас в кювет отправишь.

Спорить было бессмысленно. Я с трудом забрался на пассажирское сиденье, чувствуя, как Сафар выжигает последние крохи энергии, оставляя только пепелище. Настя молча заняла место сзади, сжавшись в комок, словно старалась занять как можно меньше места в этом враждебном мире.

Диана завела двигатель с первого раза. Внедорожник тронулся, унося нас прочь от кладбища изломанных тел, толпы обречённых выживших и Нины с её упрямой верой в человечность.

Где-то глубоко внутри шевелилось то, что когда-то было совестью. Слабый голос нашёптывал, что бросать людей — последнее дело. Что мы теряем себя, превращаемся в безвольных марионеток чужой игры.

Я заглушил этот голос. Сейчас у меня была цель важнее — найти существ, стоящих за всем этим кошмаром, и заставить их заплатить. За каждую каплю крови. За искалеченные тела и сломанные судьбы. За Виту, чья кровь всё ещё впитывается в бетонный пол этого проклятого бункера.

Глава 9 Володя — Охотник на чудовищ

Володя и Алина…

Володя неподвижно стоял у окнаадминистративного здания Торжковского рынка. Он внимательно наблюдал за тренировкой новобранцев, которая проходила во внутреннем дворе. Двадцать человек сосредоточенно отрабатывали приемы ближнего боя.

Бойцы следовали четким указаниям Седого, который раньше работал инструктором спецназа. Володя видел их серьезные, сосредоточенные лица. Он замечал их отточенные, уверенные движения. Эти люди уже не были просто выжившими, которые случайно уцелели в кошмаре апокалипсиса. Они превратились в настоящих бойцов, готовых сражаться и, если нужно, убивать без колебаний.

Он потер переносицу, вспоминая тот день, когда все изменилось. Два месяца назад. День после нападения безрукого ублюдка.

Они тогда еще не знали, выживет ли Алина. Доктор Нижегородцев, их единственный хирург, трое суток не покидал медицинский блок. Он работал вместе с их слабеньким Лекарем, чьих сил едва хватало на самые простые травмы.

Вдвоем они отчаянно пытались остановить кровотечение и собрать воедино то, что осталось от лица и позвоночника Алины. Лекарь выкладывался полностью, используя свои псионические способности на пределе возможностей, но его дара явно не хватало для таких тяжелых повреждений. Нижегородцев компенсировал недостаток псионической силы своим хирургическим мастерством, работая практически без перерывов на сон и еду.

Володя помнил эти бесконечные часы ожидания как один непрерывный кошмар. Он словно заново переживал каждую секунду — серые стены коридора, вдоль которых он ходил взад-вперед, считая шаги, чтобы не сойти с ума от беспомощности.

Он помнил тяжелый запах крови, смешанный с резким ароматом антисептиков, который, казалось, пропитал его одежду и кожу насквозь. Из санчасти постоянно доносились стоны других раненых после нападения, и каждый такой звук заставлял его внутренне содрогаться от мысли, что следующий стон может принадлежать Алине.

Именно тогда, на рассвете четвертого дня, у ворот Торжковского появились три черных внедорожника с тонированными стеклами. Ворота были закрыты, а выжившие — настороже после нападения Лёхи. Часовой поднял тревогу, и Володя, не спавший уже трое суток, схватил автомат и побежал к стене.

— Мы хотим поговорить с руководством! — крикнул человек из первой машины, подняв руки, демонстрируя, что не вооружен. — Мы можем помочь!

— Кто вы такие? — крикнул в ответ один из охранников, державший гостей на прицеле со сторожевой вышки.

— Мы из Сферы, специального научно-исследовательского корпуса. У нас есть медикаменты, врачи. Мы слышали, у вас есть раненые.

Володя переглянулся с одним из своих людей. Им нужна была медицинская помощь — Нижегородцев едва держался на ногах, а у Алины начиналась инфекция. Но впускать незнакомцев…

— Как вы узнали о раненых? — спросил Володя.

Человек у машины пожал плечами.

— Мы отслеживаем активность в городе.

— Почему мы должны вам верить?

Человек сделал знак, и один из его спутников открыл багажник ближайшего внедорожника. Внутри лежали ящики с медикаментами, хирургическими инструментами, антибиотиками.

— Мы привезли это как жест доброй воли. И у нас есть врач-нейрохирург. Если у вас есть раненые с травмами позвоночника или головы — он может помочь.

Володя напрягся. Откуда они знали о характере травм? Он переглянулся посмотрел на своего зама, Шилова и кивнул. Их снайпер держал незнакомцев на прицеле — один неверный шаг, и они трупы.

— Открывайте ворота, — приказал наконец Володя. — Только водитель и врач. Остальные остаются снаружи.

Так в их жизни появился Андрей Семенович — подтянутый мужчина с военной выправкой и неопределенным возрастом. Он представился сотрудником Сферы — организации, созданной правительством перед эпидемией для исследования и контроля новых угроз. По его словам, Сфера контролировала несколько защищенных баз по всей стране и теперь налаживала связь с выжившими.

— Мы предлагаем сотрудничество, — сказал Семеныч, сидя напротив Володи в его кабинете, пока их врач осматривал Алину. — Защиту, медикаменты, оружие. Взамен просим только информацию и возможность использовать ваше поселение как форпост.

— Информацию о чем?

— О псиониках, — спокойно ответил мужик. — Людях со способностями. Вроде того, что напал на ваше поселение.

Володя напрягся, его челюсти сжались так, что на скулах заходили желваки.

— Вы знаете про него? — его голос звучал низко, с едва сдерживаемой яростью.

— Мы отслеживаем активность всех известных нам псиоников, — спокойно ответил Андрей Семенович, словно не замечая нарастающего гнева собеседника. — Этот… Лёха, кажется? Особый случай. Он был в нашем списке наблюдения, но потом исчез с радаров.

Володя резко встал, опрокинув стул. Он навис над собеседником, упираясь кулаками в стол.

— Если вы такие всезнающие, какого хера не остановили его до того, как он искалечил Алину? — прорычал он. — Или вам нужно было, чтобы он сначала изуродовал кого-то, чтобы вы соизволили появиться?

Мужчина лишь слегка поморщился.

— Мы не всесильны, — ответил он твердо, выдерживая взгляд Володи. — И наши ресурсы ограничены. Пойми, псионики — это не единственная проблема в разваливающемся мире. Но теперь мы здесь, и готовы помочь. Вопрос в том, готов ли ты принять эту помощь или предпочитаешь действовать в одиночку?

Володя хотел ответить что-то резкое, но в этот момент дверь открылась, и в комнату вошел врач из Сферы — пожилой мужчина с аккуратной седой бородкой и усталыми глазами. Одежда доктора была забрызгана кровью Алины.

— Мне удалось стабилизировать состояние, — сказал он, устало потирая переносицу. — Но позвоночник серьезно поврежден. Боюсь, без специализированного оборудования полное восстановление невозможно. На нашей базе есть все необходимое для таких случаев. Если перевезти ее…

— Никуда мы ее не повезем, — отрезал Володя, резко поворачиваясь к врачу. — Я не собираюсь отдавать Алину каким-то неизвестным людям, появившимся из ниоткуда. Хотите помогать — лечите здесь.

Врач переглянулся со своим начальником, между ними словно произошел беззвучный разговор.

— Хорошо, — наконец кивнул врач. — Я понимаю ваши опасения. Но тогда понадобится специальное оборудование. И бригада медиков. В одиночку я не справлюсь с таким объемом работы.

— Привозите все, что нужно, — согласился Володя, немного смягчившись. — Но учтите: ваши люди останутся под нашим постоянным наблюдением. И при первых признаках подозрительной активности…

Он намеренно не закончил фразу, но угроза была очевидна. Пистолет на его поясе красноречиво подчеркивал серьезность намерений.

— Понятно, — спокойно кивнул Андрей Семенович. — Доверие нужно заслужить. Меньшего мы не ожидали.

Тем же вечером к Торжковскому рынку прибыл конвой с медицинским оборудованием, бригадой врачей и первой партией обещанных ресурсов — оружием, боеприпасами, генераторами. Бойцы Володи внимательно проверили каждую машину, каждый ящик, прежде чем пропустить их на территорию. Под руководством врача Сферы они развернули настоящую операционную в медицинском блоке, установив оборудование, о котором раньше могли только мечтать: современные мониторы, аппараты ИВЛ, даже портативный рентген.

Володя помнил, как провел бесконечные шестнадцать часов в коридоре, пока шла операция. Как потом, бледный от истощения и недосыпа, слушал вердикт нейрохирурга: «Позвоночник поврежден слишком серьезно. Мы стабилизировали состояние, но ходить она не сможет. По-крайней мере без вмешательства мощного Лекаря, но нам такие, к сожалению еще не попадались».

И как Алина, очнувшись после операции, посмотрела на него своим единственным открывающимся глазом (второй был скрыт повязками) и хрипло прошептала:

— Не иди за ним. Прошу тебя. Он… слишком опасен.

Её пальцы слабо сжали его руку. Даже сквозь морфиновый туман и боль она больше беспокоилась о нём, чем о себе.

— Я не могу потерять и тебя тоже, — еле слышно добавила она, из её неповрежденного глаза скатилась слеза. — Обещай, что не будешь искать его. Обещай, что останешься со мной.

Володя тогда крепко сжал её руку, чувствуя, как что-то ломается внутри него. Он не мог дать такого обещания. Не мог, даже когда видел в её глазах страх — не за себя, а за него. Вместо ответа он просто поцеловал её ладонь и сидел рядом, пока она снова не провалилась в беспокойный сон, вызванный лекарствами.

Он провёл у её постели всю ночь, наблюдая за мерным подъемом и опаданием груди, слушая сигналы медицинских приборов, подтверждающие, что она жива. А утром, когда первые лучи солнца пробились сквозь грязное окно медблока, Володя наконец вышел в коридор, где его уже ждал Андрей Семенович с термосом горячего кофе.

— Как она? — спросил представитель Сферы, протягивая дымящуюся кружку.

— Стабильна, — коротко ответил Володя, принимая кофе. Горячая жидкость обожгла горло, но он даже не поморщился. Физическая боль казалась такой незначительной по сравнению с тем, что творилось внутри.

Они молча стояли у окна, глядя на просыпающийся Торжковский рынок. Люди уже суетились во дворе, врачи Сферы разгружали оборудование из новоприбывших машин, бойцы укрепляли периметр. Жизнь продолжалась, несмотря ни на что.

— Эта девушка боится за тебя, — нарушил молчание Андрей Семенович. — И правильно делает. Этот Лёха… он не совсем обычный псионик.

— Ты что-то знаешь о нём? — Володя резко повернулся к собеседнику.

Мужчина помедлил, словно взвешивая, сколько может рассказать.

— Знаю, что он один из сильнейших Телекинов, которых мы встречали. И знаю, что в одиночку у тебя нет шансов против него.

Предложение поступило внезапно, но казалось таким естественным продолжением разговора, словно истинная причина появление представителей Сферы на их территории была именно в этмо:

— Мы поможем вам укрепить Торжковский. Сделаем его неприступной крепостью. Предоставим все необходимое для комфортной жизни и лечения Алины. Взамен ваши люди помогут нам выслеживать и захватывать псиоников. Особенно таких как этот безрукий.

Володя смотрел через стеклянную перегородку на спящую Алину, на бинты, скрывавшие изуродованное лицо, на неподвижные ноги под тонким больничным одеялом. Он думал о её просьбе не искать мести, о страхе в её глазах. А затем вспомнил, как увидел её впервые после нападения — окровавленную, искалеченную, почти мёртвую. Как вернулся с вылазки и обнаружил рынок в хаосе, людей в панике. Как кто-то крикнул ему: «На Алину напали». Как он бежал, расталкивая всех на своём пути, но опоздал — Лёха уже скрылся, а его девушка лежала в луже собственной крови.

Эта картина навсегда отпечаталась в его памяти — её изуродованное лицо, неестественно вывернутое тело, и её глаза, полные такой боли, что он не мог смотреть в них, не чувствуя, как что-то разрывается внутри. Он не был рядом. Не защитил. Не успел.

— Я согласен, — произнес он наконец, не отводя взгляда от Алины. — Но у меня есть условия.

Андрей Семенович молча кивнул, ожидая продолжения.

— Во-первых, основная база остаётся здесь, на Торжковском. Никаких перемещений людей на ваши объекты без моего согласия.

— Разумно, — согласился мужчина.

— Во-вторых, Алина получает лучшее медицинское обслуживание. Все ваши ресурсы, все технологии. Я хочу, чтобы она снова ходила.

Он помедлил, но кивнул:

— Не уверен, что получится, но мы сделаем все возможное.

— И в-третьих, — Володя наконец повернулся к нему лицом, — когда мы найдём Лёху, я лично решу его судьбу. Никаких ваших экспериментов, никаких допросов. Он мой.

Андрей Семенович долго смотрел на Володю, словно оценивая что-то в его глазах, а затем медленно протянул руку:

— Договорились.

Они скрепили соглашение рукопожатием.

В тот же день началась трансформация Торжковского рынка. Конвои Сферы доставляли строительные материалы, оружие, медицинское оборудование. Прибыли специалисты по фортификации, инженеры, дополнительный медицинский персонал. Володя сформировал специальный отряд из самых надежных бойцов — они должны были стать костяком будущих охотников за псиониками.

Работы шли днём и ночью, не прекращаясь ни на минуту. Шум строительства неизбежно привлекал мертвецов — они стягивались к Торжковскому со всей округи, ковыляя в своей зловещей неторопливой манере. Каждый час приходилось останавливать работу, чтобы бойцы Сферы могли зачистить периметр. Они делали это с впечатляющей эффективностью — короткие очереди из автоматического оружия, никакого лишнего шума, никакой паники. Просто холодная, методичная работа профессионалов, для которых уничтожение мертвецов стало рутиной.

— Странно, — заметил однажды Шилов, стоя с Володей на строящейся стене, — обычно вокруг крутится хотя бы пара Отожранных или зомби посильнее. А сейчас только обычные ходячие.

Андрей Семенович, проверявший качество укреплений, услышал этот разговор и подошёл ближе.

— Мы заметили эту тенденцию, — сказал он, глядя на очередную группу мертвецов, приближающихся к Торжковскому. — По нашим наблюдениям, зомби-псионики и отожранные являются куда более развитыми хищниками, чем мы думали раньше. Они прекрасно осознают опасность для своей жизни.

Володя посмотрел на него с недоверием:

— Хочешь сказать, они стали умнее?

— Не умнее, — покачал головой мужчина. — Они всегда были такими. Просто мы начинаем лучше понимать их поведение. Если раньше любой зомби шёл на шум, не задумываясь, то теперь более развитые особи вырабатывают стратегию. Или просто ищут добычу попроще.

— А что с остальными? — Шилов кивнул на толпу рядовых мертвецов, которых как раз методично расстреливали бойцы Сферы с вышки. — Они тоже изменились?

— Напротив, — Андрей потёр подбородок. — Обычные мертвецы стали более… направленными. Последние две недели мы наблюдаем странный феномен — большая часть зомби движется в сторону Красного Села. Словно их что-то туда притягивает.

— Что-то или кто-то? — уточнил Володя, проницательно глядя на представителя Сферы.

Тот лишь пожал плечами:

— Мы пытаемся в этом разобраться. Есть несколько теорий, но пока ничего конкретного.

Несмотря на периодические атаки мертвецов, укрепление Торжковского шло полным ходом. Старые стены наращивались бетонными плитами и обшивались металлическими листами. На стратегически важных точках возводились наблюдательные вышки с прожекторами и пулемётными гнёздами. По периметру комплекса вырыли противотранспортные рвы и установили растяжки. Мины-ловушки, спрятанные под землёй, должны были сработать, если вдруг появятся более серьёзные угрозы, чем обычные ходячие.

Бывшие торговые павильоны превратились в казармы и склады. В административном корпусе оборудовали командный центр с картами города и системой связи. Особое внимание уделили медицинскому блоку, где лечилась Алина — его не только укрепили, но и модернизировали, превратив в настоящий полевой госпиталь с операционной и реанимацией.

Однажды вечером, когда работы были в самом разгаре, часовой заметил странное движение на крыше соседнего здания. Володя и Андрей Семенович прибыли как раз вовремя, чтобы увидеть тёмную фигуру, наблюдающую за Торжковским через что-то похожее на бинокль.

— Зомби? — спросил Володя, поднимая винтовку с оптическим прицелом.

— Не похоже, — мужчина прищурился. — Слишком осторожное поведение. И слишком далеко — обычный мертвец не заберётся на такую высоту.

Володя навёл прицел на фигуру, но в следующий момент она просто исчезла, словно растворилась в воздухе.

— Что за чёрт? — пробормотал он.

— Интересно, — задумчиво произнёс представитель Сферы. — Очень интересно. Возможно, это зомби-псионик. Возможно, Телекин или кто-то посильнее.

— Значит, они всё-таки наблюдают за нами, — Володя опустил винтовку.

— И, вероятно, не просто из любопытства, — кивнул он. — Нам нужно ускорить работы. Что-то мне подсказывает, что времени становится всё меньше.

После этого инцидента охрану Торжковского усилили вдвое. Ночные дежурства стали обязательными для всех бойцов, включая специалистов Сферы. Андрей Семенович настоял на установке дополнительных ловушек специально против псиоников разных типов. А строительство укреплений продолжалось с утроенной скоростью, несмотря на постоянный приток мертвецов, привлечённых шумом и активностью.

Через месяц после заключения соглашения Володя возглавил первый рейд. Андрей Семенович лично инструктировал команду перед выходом, раскладывая на столе карту района Озерков. Большая часть оперативников были людьми Сферы — профессиональные военные со специальной подготовкой, гораздо лучше обученные, чем обычные выжившие. Володя был единственным «гражданским» в этой группе, но Андрей Семенович настоял, чтобы именно он руководил операцией — мотивация Володи компенсировала нехватку тактического опыта.

— Будьте предельно осторожны, — объяснял Андрей Семенович, показывая нечеткую фотографию с дрона. — Это зомби-Танк, один из самых опасных, которых мы обнаружили. Мужчина, около тридцати, с характерной рыжей бородой, остатки пожарной формы. Судя по всему, погиб во время первых дней эпидемии.

Володя внимательно изучал фото. — В чем особенность? Почему просто не обойти его стороной?

— У него адаптивный щит, — Андрей Семенович разложил распечатки наблюдений. — Это совершенно новый феномен. С каждым принятым ударом становится прочнее именно против этого типа воздействия. Наши разведчики зафиксировали, как он сражался с живым Телекином в районе Парнаса. Первые телекинетические удары отбрасывали его на несколько метров, щит буквально прогибался. Но к концу схватки удары той же силы просто рассеивались по поверхности щита, не причиняя никакого вреда.

Седой, ветеран спецназа с седыми от стресса висками, присвистнул. — То есть если по нему стрелять…

— Каждая следующая пуля будет наносить всё меньше урона, — кивнул Андрей Семенович. — А после пяти-шести выстрелов он становится практически неуязвим для стрелкового оружия того же калибра. Он уже убил троих наших разведчиков.

— И зачем нам его трогать? — нахмурился Шкалин, молчаливый снайпер Сферы с холодными глазами профессионального убийцы. — Обычно мы избегаем столкновений с зомби-псиониками.

— Мы не ловим, мы уничтожаем, — отрезал Андрей Семенович. — Этот тип представляет особую угрозу. Он контролирует территорию, через которую проходит важный маршрут снабжения. Кроме того, судя по нашим наблюдениям, другие зомби следуют за ним, как за вожаком. Уничтожив его, мы существенно снизим активность мертвецов в этом районе.

Но главная причина осталась несказанной, Володя видел это по глазам Андрея Семеновича. Это была тренировка — проверка их возможностей против сильного противника, разработка тактик для будущей охоты на гораздо более опасную цель. На Лёху.

— Адаптивный щит, — задумчиво произнес Володя. — Значит, обычные методы не сработают.

— Нужно использовать то, к чему он не сможет адаптироваться, — подхватил Андрей Семенович. — Что-то, что воздействует не на его тело, а на окружающую среду. Думайте нестандартно.

Для этого рейда Володя возглавил группу из пяти человек Сферы: Шкалина — лучшего снайпера, способного попасть в глаз мухе с пятисот метров; Седого — тактика и специалиста по рукопашному бою, бывшего инструктора спецназа; Марину — бывшую егеря с невероятным чутьем на опасность; Техника — сапера с опытом работы в горячих точках; и Шустрого — бывшего легкоатлета, самого быстрого и ловкого бойца их отряда. Все они были профессионалами своего дела, обученными Сферой специально для борьбы с псиониками.

За час до выезда Володя посетил Алину. Она сидела в своей инвалидной коляске у окна, наблюдая за тренировкой бойцов во дворе.

— Ты идешь с ними? — спросила она, не оборачиваясь. Шрамы на её лице красноречиво блестели в свете заходящего солнца.

— Да, — он подошел и встал рядом с креслом. — Это мой шанс доказать, что я могу командовать такими операциями.

Алина повернулась к нему, её глаза смотрели тревожно и печально.

— Ты ведь понимаешь, что Сфера просто использует тебя? — тихо спросила она. — Ты им нужен только потому, что ненавидишь псиоников больше, чем они сами.

— А тебе не кажется, что я имею на это право? — Володя осторожно коснулся её щеки, там, где шрамы были не такими глубокими. — После того, что случилось с тобой?

— Ненависть тебя изменила, — она накрыла его руку своей. — Я вижу это каждый день. Боюсь, что в погоне за местью ты потеряешь себя.

— Возможно, — он наклонился и поцеловал её в лоб. — Но это единственный способ найти Лёху. И заставить его заплатить.

Выйдя из комнаты Алины, Володя столкнулся с Андреем Семеновичем. Тот словно ждал его в коридоре.

— Она волнуется, — сказал Андрей Семенович. — И правильно. Это опасная миссия.

— Не опаснее, чем позволить псионикам разгуливать по городу, — отрезал Володя. — Особенно таким, как Лёха.

Андрей Семенович внимательно посмотрел на него.

— Знаешь, почему я выбрал именно тебя руководить операциями? Не потому, что ты лучший тактик или стратег. Хотя и в этих аспектах у тебя есть ярко выраженные таланты. А потому что ты понимаешь, на что способны эти существа. Ты видел их разрушительный потенциал. И ты не остановишься ни перед чем, чтобы их уничтожить.

— А у вас какой интерес? — прямо спросил Володя. — Вы ведь не просто так помогаете выжившим?

На лице Андрея Семеновича промелькнула странная улыбка.

— Наша цель проста, — Андрей Семенович поднял взгляд, в его глазах отражалась холодная решимость. — Уничтожить псиоников, особенно таких опасных, как Лёха. Эти существа — угроза для всего, что осталось от человечества. Мы должны сделать людей способными самим защитить себя от зомби и псиоников. Без таких, как мы, обычные выжившие просто не выстоят против этого нового вида хищников.

Володя кивнул. Это объясняло их ресурсы и организованность.

— Мы выезжаем через полчаса, — сказал он. — Я проверю снаряжение.

— Удачной охоты, — Андрей Семенович пожал ему руку. — Помни, это только начало. Наша главная цель — очистить город от всех опасных псиоников.

Но Володю интересовала только его личная цель. Лёха — человек, искалечивший Алину. Каждый уничтоженный псионик будет приближать его к этой встрече. Каждый рейд будет давать опыт и информацию. Где-то там, в разрушенном городе, этот безрукий ублюдок все еще прятался. Но не вечно. Рано или поздно они выйдут на его след.

И когда этот день настанет, никакие псионические способности не спасут Лёху от возмездия.

Глава 10 Володя. Охотник на чудовищ — 2

Два дня команда провела в тщательной подготовке операции. Их временный штаб разместился в трёхэтажной кирпичной коробке на окраине Озерков — особняке какого-то мелкого чиновника, который, судя по документам в сейфе, разворовал половину бюджета местного ЖКХ перед апокалипсисом. Внутри они обнаружили безвкусную показную роскошь: мраморные столешницы в кухне, где никто не готовил, итальянскую плитку, на которую никто не смотрел, золочёные смесители, через которые текла та же вода, что и у всех остальных.

Хозяин этого убежища не успел насладиться плодами коррупции — его тело нашли в подвале среди ящиков с просроченными продуктами и бутылок элитного алкоголя, с аккуратной дыркой в черепе и пистолетом в руке. Типичная концовка для тех, кто всю жизнь брал, но ничего не отдавал взамен. Команда не удостоила его даже захоронения — просто выволокли гниющие останки во двор и выбросили как ненужный мусор. Один мертвец среди миллионов других, только этот сгнил ещё при жизни.

Гостиная особняка быстро превратилась в оперативный центр — её стены теперь увешаны аэроснимками с дрона, испещрёнными кровавыми маркерами. Красные кресты на них отмечали места гибели трёх разведчиков Сферы, отправленных на предварительное изучение цели. Круглый стол из тёмного дерева покрывали карты местности с тёмными пятнами от пролитого кофе и бурыми следами — Шустрый вчера разбередил старую рану, когда они зачищали подвал от одинокого зомби, и перематывал руку прямо здесь, не отрываясь от обсуждения. Электричество они добывали от портативного генератора, который выделяла Сфера — неслыханная роскошь по нынешним временам.

В воздухе висел спёртый запах немытых тел и каких-то химикатов — Техник готовил свои самодельные взрывные устройства в соседней комнате, откуда периодически доносились приглушённые ругательства.

— Он всегда возвращается в этот гаражный кооператив между полуднем и двумя часами, — Шкалин ткнул загрубевшим от спускового крючка пальцем в отметку на карте. Его лицо, иссечённое мелкими шрамами, оставалось неподвижным. — Трое наших сдохли, пытаясь понять почему. Последний успел передать только обрывок: «он что-то охраняет».

Марина, выбившаяся из сил после трёхдневного выслеживания цели, выдавила кривую ухмылку, обнажив жёлтые от никотина зубы.

— Сентиментальная мразь. Даже после смерти мозга какая-то часть этих тварей цепляется за прошлое. Я видела, как зомби-дети возвращаются на детские площадки. Видела, как мертвецы сидят перед телевизорами, хотя те уже давно не работают. Мне, блядь, даже показалось, что они начали по-настоящему соображать. Ну, то есть, как люди прям. Тьфу… не дай бог такое случится. К нам тогда быстро нагрянет всем известный пушной зверек.

Володя протёр воспалённые от недосыпа глаза. Чай из сомнительного заменителя давно остыл, оставив на дне кружки тёмный осадок, напоминающий сгустки запёкшейся крови. Он внимательно изучал схему гаражного комплекса, мозг автоматически прикидывал сектора обстрела, отмечал потенциальные смертельные ловушки.

Нельзя было ошибиться ни в одной детали плана. Володя это понимал слишком хорошо, просчитывая каждый вариант развития событий в голове. Здесь не будет второй попытки или учебной тревоги — только один шанс, а дальше или победа, или смерть.

— Важно помнить одно, — его голос звучал как наждачная бумага по металлу. — Как бы ни эволюционировал этот зомби-Танк, какие бы способности ни развил, он всё равно остаётся тупым куском гниющего мяса. В его системе базовые инстинкты: он реагирует на шум, движение и запах живых, как хищник на кровь.

Техник, бывший сапёр с обожжённой до мяса левой половиной лица, разложил перед командой чертежи ловушек. Его единственный глаз лихорадочно блестел, выдавая в нем типичного адреналинового наркомана, который получал извращенное удовольствие от самоубийственных миссий. Он даже спал не больше трех часов, проводя остальное время за конструированием все более изощренных систем уничтожения.

— Нужно работать с массой и гравитацией, — он указал обрубком мизинца на схему. Техник говорил отрывисто, будто каждое слово отнимало у него кислород. — Даже самый сильный щит Танка не может противостоять сжатию. Законы физики еще никто не отменял. Надеюсь… Так что предлагаю обездвижить тварь, чтобы получить возможность уничтожить его мертвячью башку.

Он развернул детальный чертеж ловушки, рядом набросал расчёты нагрузки, нарисованные кривым почерком человека, у которого тремор от постоянных стимуляторов и недосыпа.

— Мы создадим направленное обрушение конструкции весом около четырёх тонн. Наблюдения показывают, что щиты большинства Танков выдерживают кинетический удар до 60000 джоулей, но продолжительное давление более двух тонн на квадратный метр нейтрализует способность к движению. Это не убьет его, но зафиксирует достаточно, чтобы мы могли точно поразить мозг.

Обсуждение затянулось до глубокой ночи. Они спорили о каждой детали операции, разыгрывали все возможные сценарии. Шкалин настаивал на дополнительной снайперской позиции на северной стороне — профессиональная перестраховка, которая однажды уже спасла ему жизнь. Марина беспокоилась о возможных дополнительных мертвецах, которые могли внезапно появиться из подвалов соседних зданий. Седой, самый опытный из них, вообще сомневался в целесообразности лобовой атаки.

Володя выслушивал все аргументы, но решение принимал сам. Как командир, он знал, что в случае провала операции на его совести будет очередная партия трупов, имена которых он добавит к длинному списку в своей памяти.

К вечеру второго дня план был окончательно готов, каждое действие выверено до мельчайших деталей. Каждый член команды знал свою роль, альтернативные маршруты и позиции для последнего, самоубийственного рывка, если операция пойдёт под откос. Они не тренировались в условных упражнениях — какой смысл имитировать схватку с существом, которое может размазать тебя одним движением? Настоящая подготовка к смерти состояла из проверки оружия, инъекций стимуляторов и составления кратких «записок-завещаний», которые скорее всего никто никогда не прочтёт.

На рассвете третьего дня они выдвинулись на задание. Рассвет — это громко сказано. Скорее серая муть, сочащаяся сквозь бетонно-свинцовые облака, делающая видимыми только силуэты. Температура около нуля, воздух влажный и тяжёлый, оседающий на коже липкой плёнкой.

Два бронированных «Тигра» ждали их у ворот особняка. Мощные двигатели работали вхолостую, выплёвывая в серый воздух клубы конденсированного пара. Бронемашины напоминали хищников в засаде — приземистые, тяжёлые, готовые сорваться с места в любую секунду.

Машины Сфера «позаимствовала» с военных складов в первые недели эпидемии — когда ещё оставались склады, которые можно было грабить, когда ещё существовали какие-то законы, кроме закона выживания. Восемь тонн высокотехнологичной брони, способной выдержать прямой удар из гранатомёта. Пуленепробиваемые стёкла толщиной с кулак, тактическая связь, автономная система питания и фильтрации воздуха. В мире, где большинство выживших радовались осколку стекла, которым можно перерезать горло зомби, эти машины казались почти неприличной роскошью.

Шустрый прикурил сигарету и выпустил дым в холодный воздух. Его руки слегка дрожали — не от страха, а от запредельной дозы кофеина.

— Ну что, ребятки, — протянул Шустрый, щелчком отправляя окурок в лужу машинного масла, — кто сегодня ставит на то, что из нас выйдет хороший фарш? Принимаю ставки. Кровью, зубами, конечностями — на ваш выбор.

Володя проигнорировал попытку разрядить обстановку. Поправил разгрузку, проверил крепления магазинов — стандартный ритуал перед выездом. Его сознание уже переключилось в боевой режим: холодное, расчетливое, лишенное всяких эмоций кроме концентрации.

В салоне «Тигра» пахло свежим металлом и синтетической кожей сидений. Запах почти неприличной чистоты и порядка в мире, где большинство выживших месяцами не видели горячей воды. Команда заняла места молча, с отработанной годами служб и рейдов точностью. Никаких лишних движений, никаких лишних слов.

За рулем сидел водитель Сферы в черной форме без опознавательных знаков — молчаливый профессионал с лицом, будто вырезанным из серого камня. Таких в Сфере называли «техническим персоналом» — люди без имен и биографий, выполняющие функцию с точностью механизма. Он не представился и не задавал вопросов, просто запустил двигатель, дождался сигнала готовности и плавно тронулся с места.

Техник сидел, уткнувшись в свои чертежи, периодически что-то подсчитывая на древнем инженерном калькуляторе, потертом до такой степени, что цифры на клавишах давно стерлись. Этот калькулятор был его талисманом — устройство, пережившее вместе с ним две войны, три развода и зомби-апокалипсис. Он получил его еще в саперной школе и с тех пор не расставался, даже когда появились планшеты и смартфоны. Теперь же, когда вся цифровая электроника превратилась в бесполезные куски пластика, его старый механический помощник оказался настоящим сокровищем.

Правый, единственный уцелевший глаз Техника лихорадочно блестел, отражая слабый свет салонной лампы. Обожженная половина лица дергалась в неконтролируемом нервном тике — результат контузии и последующей экспериментальной операции, проведенной каким-то самоучкой с медицинскими амбициями. На обугленной коже виднелись следы грубых швов, словно кто-то пытался сшить вместе куски разного материала. Время от времени он бессознательно почесывал эти рубцы — это тоже стало чем-то вроде привычки.

Шкалин в дальнем углу сидения методично, с почти религиозной сосредоточенностью протирал оптический прицел своей винтовки. Специальная ткань в его руках двигалась по стеклу идеальными круговыми движениями — от центра к краям, никогда наоборот. Он выполнял эту процедуру не потому, что прицел нуждался в чистке, а потому что ритуал успокаивал его разум и позволял абстрагироваться от мыслей о собственной смертности, которые особенно навязчиво посещали его перед каждой операцией.

По дороге никто не разговаривал. Каждый погрузился в свою версию того, что может произойти в ближайшие часы. Каждый мысленно прощался — с семьёй, которой давно не было, с мечтами, которые никогда не сбудутся, с жизнью, которая внезапно стала очень хрупкой и неопределенной.

Они ехали по пустынным улицам — мертвым артериям когда-то живого города. Перевернутые автомобили, выбитые витрины, разбросанные вещи — молчаливые свидетели массового исхода. Иногда встречались одинокие зомби, бесцельно бродящие между разрушенных зданий. Стандартные ходячие — медленные, глупые, почти безопасные, если знать правила выживания. «Тигры» проезжали мимо, не останавливаясь. Эти твари были слишком незначительны, чтобы тратить на них время и боеприпасы.

Последний километр они преодолели пешком, оставив машины за разрушенным торговым центром. Это была своего рода ничейная территория — небольшой квадрат мертвой зоны, где по необъяснимым причинам мертвецы появлялись крайне редко. Возможно, дело было в химикатах из разрушенного супермаркета, возможно — в каких-то естественных электромагнитных аномалиях. Никто не знал наверняка, но разведка Сферы давно пометила это место как «стратегический актив».

Они двигались по пустым улицам, внимательно отслеживая любые признаки опасности. Бесшумность была важнее комфорта, и даже профессиональные водители Сферы не могли гарантировать, что звук мотора не привлечет внимание зомби-Танка или других хищников постапокалиптического города.

Марина шла впереди, двигаясь словно призрак. Боевая винтовка висела на плече, а грязная повязка скрывала глубокий шрам, тянущийся от виска до подбородка. Выдавали ее только нервные, короткие движения головы при отслеживании потенциальных угроз. Восемь лет работы егерем в заповеднике сделали из нее идеального охотника. Только теперь вместо браконьеров она выслеживала существ, которые когда-то были людьми.

Время от времени Марина опускалась на колено, прикасаясь пальцами к влажному асфальту. Ее огрубевшие руки методично ощупывали каждую вмятину, каждое темное пятно. Иногда она подносила пальцы к носу, принюхиваясь к органическим следам. Внутренний навигатор работал безотказно, отточенный годами охоты.

— Здесь, — наконец прошептала она, замерев у угла гаражного кооператива.

Володя кивнул и активировал планшет, получая прямую трансляцию с квадрокоптера, который Техник запустил несколько минут назад. Простой коммерческий дрон с тепловизионной камерой облетал территорию, передавая изображение в реальном времени.

На экране планшета мир предстал в мертвенной гамме синих и черных тонов. Обычные зомби давали слабую тепловую сигнатуру — чуть теплее окружающей среды из-за остаточной бактериальной активности в разлагающихся телах. Они выглядели как размытые синевато-зеленые силуэты, бесцельно перемещающиеся внутри гаражного комплекса.

Но в центре помещения пульсировало яркое желтовато-красное пятно, заметно теплее остальных мертвецов. Зомби-Танк с его псионическим щитом. Система автоматического распознавания выделила аномалию красным прямоугольником, присваивая ей приоритетный статус цели.

Володя мысленно отметил, что подобная термическая сигнатура — именно то, что делает охоту на псиоников относительно эффективной. Разница между обычной падалью и такими, как этот рыжебородый пожарник, всегда проявлялась на тепловизоре. Энергия не возникает из ниоткуда — и щит зомби-Танка генерировал тепло даже в неактивном состоянии. Природа всегда берет свое.

— Тепловая съемка подтверждает, — сказал он, изучая цветовую карту на экране. — В одном из центральных гаражей аномалия. Температура выше, чем у обычных ходячих.

Володя переключил дрон на режим наблюдения, направляя его к вентиляционному отверстию под крышей гаража. Через потрескавшееся стекло видеокамера зафиксировала движение внутри. Компьютер планшета выделил четыре движущиеся фигуры, одна из которых была значительно крупнее остальных.

— По позициям, — отдал он приказ, и команда рассредоточилась с профессиональной четкостью.

Шкалин с крупнокалиберной снайперской винтовкой Барретт М82 занял позицию на крыше соседнего строения. Полуавтоматическая винтовка со специальными патронами, способными пробить легкую броню, была их главным козырем против псионика.

Техник начал устанавливать ловушку — старую добрую механическую конструкцию из металлических балок и бетонных блоков, удерживаемых одной опорной стойкой. Проверенная временем технология, не требующая электроники, которую мог бы почуять псионик.

Седой и Шустрый обошли комплекс с флангов, готовя отвлекающие маневры. В руках у Седого была акустическая приманка — простое устройство с динамиком и записанными звуками живого человека, питающееся от обычных батареек.

— Ловушка готова, — доложил Техник, проверяя натяжение стальных тросов.

— Шкалин, визуальный контакт? — спросил Володя.

— Подтверждаю, — раздалось в наушнике. — Цель внутри центрального гаража. Движется медленно. Вижу голубоватое свечение вокруг цели. Похоже на щит в неактивном состоянии.

Володя сверился с часами. На всю операцию у них около получаса, потом шум неизбежно привлечет других зомби. План был прост: выманить цель под ловушку, обрушить на нее тяжелые блоки для обездвиживания, а затем дать снайперу чистый выстрел в мозг.

— Начинаем, — скомандовал он, готовясь к операции.

Седой извлек из рюкзака акустическую приманку и установил максимальную громкость. Он активировал устройство, и из динамика донесся женский крик — пронзительный, полный ужаса, прерывающийся всхлипами и мольбами о помощи. Классический триггер для зомби: громкий, эмоционально насыщенный, сигнализирующий о наличии живой жертвы.

Реакция последовала мгновенно. Дверь гаража распахнулась, и первый ходячий вывалился наружу, его челюсть отвисла в предвкушении пищи. За ним, спотыкаясь о собственные ноги, появились еще двое — стандартные экземпляры в средней стадии разложения.

Шкалин методично снял их одного за другим из снайперской винтовки с глушителем. Три выстрела — три трупа с аккуратными отверстиями в черепах. Никаких лишних движений, никакой пальбы. Только холодный расчет профессионала.

— Эти готовы, — произнес он, передергивая затвор после каждого выстрела.

Затем появилась главная цель.

Массивная фигура вышагнула из тёмного провала гаражных ворот. Рыжая борода, слипшаяся от запёкшейся крови, контрастировала с обожжённой до мяса правой половиной лица. Глазница без века неестественно выпирала, как у препарированной лягушки. Остатки пожарной формы висели лохмотьями, обнажая гниющую плоть с проступающими почерневшими венами.

Вокруг его тела переливалось голубоватое свечение. Неактивный щит готовился среагировать на любую угрозу. Аномальная энергия пульсировала волнами, создавая в воздухе искажения, похожие на миражи над раскаленным асфальтом. Каждая пульсация сопровождалась едва слышным гулом на грани восприятия. Защитное поле зомби-Танка находилось в состоянии постоянной готовности, ожидая момента, когда ему понадобится вся его разрушительная мощь.

Зомби-Танк замер, принюхиваясь. Ноздри раздувались, втягивая запах живой плоти, а из горла вырвалось низкое утробное рычание — не обычное постанывание ходячих, а почти осознанный звук хищника, почуявшего добычу.

— Приманка сработала, — шепнул Техник, держа палец на спусковом механизме ловушки.

Мертвец двинулся вперёд, неуклюже переваливаясь, но с целеустремлённостью, нехарактерной для обычных зомби. С каждым шагом он приближался к зоне обрушения. Осталось три метра. Два.

Внезапно зомби-Танк резко остановился. Голова дёрнулась вверх, мёртвые глаза уставились прямо на нависающую конструкцию из бетонных блоков. Щит вспыхнул ярче, расширяясь и уплотняясь. Тварь попятилась, инстинктивно избегая опасности.

— Сука, он заметил ловушку, — прошипел Седой в наушник. — Эта тварь уходит!

Володя оценил ситуацию. План А провалился. Нужен план Б — причем быстро. Он перебирал варианты, просчитывая вероятности успеха каждого. Можно попробовать атаковать с флангов, использовать дрон как отвлекающий манёвр, перегруппироваться для…

Седой не стал ждать. Опытный боец принял решение самостоятельно, руководствуясь боевыми инстинктами и адреналином. Он резко выскочил из укрытия, ведя огонь из автомата короткими, контролируемыми очередями.

— Ну давай, рыжий ублюдок! Сюда! — крикнул он, пятясь к зоне ловушки. Таким образом боец надеялся спровоцировать мертвяка на необдуманные действия.

Пули рикошетили от щита зомби-Танка, но сам манёвр сработал. Мертвец развернулся к новой угрозе, щит вспыхнул ярче, концентрируясь в направлении атаки. Его глаза сузились, плечи напряглись, а затем…

Рывок. Нечеловечески быстрый.

— Седой, назад! — крикнул Володя, но уже поздно.

Зомби-Танк преодолел двадцать метров одним прыжком, его руки с почерневшими ногтями сомкнулись вокруг горла Седого. Щит мгновенно расширился, обволакивая обоих. Автомат выпал из рук бойца, когда тот попытался освободиться от хватки. Зомби подтянул человека ближе, словно изучая его лицо. Затем щит начал сжиматься.

Звук был отвратительным — хруст рёбер, ломающихся одно за другим, как сухие ветки. Кровь хлынула из носа и рта Седого, глаза выкатились из орбит, когда давление раздавило грудную клетку. Его крик превратился в булькающий хрип.

— Шкалин, огонь! — скомандовал Володя, моментально переключаясь на новый план.

Три выстрела прогремели один за другим. Крупнокалиберные пули ударили в щит с интервалом в полсекунды. Первая создала видимое искажение в энергетическом поле, вторая попала почти в то же место, но эффект был слабее. Щит адаптировался, становясь прочнее скаждым идентичным попаданием.

— Сука, он приспосабливается! — выругался Шкалин, перезаряжая винтовку. — Нужен другой способ!

Техник, оценив ситуацию, принял единственно возможное решение. Седой был уже мёртв — никто не выживает с такими повреждениями. Он активировал ловушку, направив обрушение не только на зомби-Танка, но и на его жертву.

Бетонные блоки и металлические балки рухнули с оглушительным грохотом. Щит защитил зомби от прямого попадания, но сила удара всё же отбросила мертвеца в сторону. Тело Седого вывалилось из энергетического кокона и упало на асфальт — бесформенный мешок с костями, из которого вытекали тёмные сгустки крови и что-то желтоватое, похожее на костный мозг.

— Шустрый, манёвр «Альфа»! — скомандовал Володя, мгновенно адаптируясь к изменившейся ситуации. — Марина, правый фланг!

Команда действовала как единый организм, даже потеряв одну конечность. Шустрый метнулся зигзагами, привлекая внимание зомби-Танка, пока Марина обходила справа с гарпунной сетью. Володя выхватил пистолет и начал стрелять короткими парами выстрелов, целясь в разные точки щита, не давая ему адаптироваться к одному типу атаки.

Зомби-Танк, дезориентированный после обрушения, двигался медленнее. Его щит мерцал неровно. Система генерации энергии явно работала на пределе, постоянно меняя интенсивность свечения. Защитное поле то вспыхивало ярче, то угасало почти до полной прозрачности.

Володя быстро сориентировался в ситуации. Второй дрон-разведчик все еще висел над соседним зданием, и командир отряда быстро перенаправил его, активируя систему сброса. Миниатюрная бомбовая кассета под корпусом квадрокоптера открылась, и две стандартные осколочные гранаты полетели прямо на зомби-Танка.

— Всем укрыться! — крикнул он, отпрыгивая за ближайший бетонный блок.

Двойной взрыв сотряс гаражный комплекс. Облако пыли и осколков окутало зомби. Когда пыль начала оседать, Володя увидел, что щит выдержал прямое попадание двух гранат, но сама защитная система подверглась критической нагрузке. Псионическое поле стало тонким, прерывистым, с явными областями нестабильности.

— Он адаптировался к осколочному урону! — крикнул Володя, анализируя реакцию щита. — Марина, сеть!

Марина воспользовалась моментом, когда щит максимально потускнел, и метнула гарпунную сеть. Металлические крючья, рассчитанные на проникновение в плоть, впились в тело мертвеца. Специальный трос, натянутый между двумя бетонными блоками, зафиксировал цель в ограниченном пространстве.

Зомби-Танк дернулся, пытаясь разорвать сеть. Его сила была невероятной даже для псионика. Трос натянулся до предела, один из крюков начал выходить из гниющей плоти.

— Шкалин! — Володя указал на голову зомби. — Три выстрела, разный калибр! Защита не справится с разнотипным уроном!

Снайпер мгновенно отреагировал, поочередно досылая в патронник специально подготовленные боеприпасы. Первый выстрел — бронебойный, предназначенный для пробития защитного поля. Пуля прошила истонченный щит, создав в нем брешь. Второй выстрел — разрывной, вошедший в череп точно через пробитую первым выстрелом дыру. Третий — экспансивная пуля, раскрывшаяся внутри черепной коробки и превратившая мозговую ткань в однородную массу.

Голова зомби-Танка буквально взорвалась изнутри. Бурая жижа с кусками серого вещества забрызгала стены гаража. Голубоватое свечение вокруг тела мигнуло последний раз и погасло окончательно. Обезглавленный труп рухнул на колени, а затем завалился набок. Конечности еще подергивались в спазмах, но сам псионик был уничтожен.

— Объект нейтрализован, — доложил Шкалин, перезаряжая винтовку.

Володя подошел к трупу, внимательно осматривая его. Из обрубка шеи все еще сочилась темная жидкость, скорее похожая на нефть, чем на кровь. Защитный щит, еще недавно уничтоживший Седого, теперь исчез без следа. Тактика сработала идеально — многоуровневая атака разными типами урона не позволила щиту адаптироваться к одному конкретному воздействию.

Наступила тишина, нарушаемая только влажными хрипами умирающего Седого. Володя подошёл к нему, опустившись на колено рядом с тем, что осталось от человека. Грудная клетка бойца превратилась в кровавое месиво. Рёбра торчали наружу как обломки частокола, пробив лёгкие и кожу. Отвратительное хлюпанье сопровождало каждый мучительный вздох. На асфальте растекалась тёмная лужа — смесь крови и лимфы с желтоватыми вкраплениями костного мозга.

Взгляд Седого блуждал, но внезапно сфокусировался, когда Володя склонился над ним. Глаза умирающего приобрели на мгновение ясность, какая бывает только у людей, стоящих на самом краю.

— Пр… при… кон… чи, — выдавил он сквозь кровавую пену, заполнявшую рот. Слова почти неразличимы, но смысл предельно ясен.

Володя кивнул, не тратя время на бессмысленные утешения. Смерть была единственным милосердием, которое он мог предложить. Он достал пистолет, снял с предохранителя и без колебаний прижал дуло к лбу товарища.

— Увидимся на той стороне, — тихо сказал Володя.

Выстрел прозвучал приглушённо. Противоположная сторона головы Седого разлетелась красно-серым облаком с фрагментами костей и мозгового вещества. Тело обмякло, мускулы расслабились впервые за бесконечные секунды агонии.

Володя встал, машинально проверил патронник и поставил пистолет на предохранитель. Его лицо не выражало ничего — только жёсткая складка в углах губ стала глубже.

— Зачищаем периметр, — скомандовал он, отвернувшись от останков. — Шустрый, проверь зомби. Марина, осмотри гараж. Техник, собери всё, что может пригодиться для анализа.

Команда методично выполняла задачи, избегая смотреть на останки товарища. В кармане уничтоженного зомби-Танка они нашли жетон спасателя с выгравированной надписью: «Капитан Григорьев И. С., Пожарная часть № 43».

— Странно. Он был здесь как на посту, — заметила Марина, изучая логово. — Даже после смерти продолжал нести службу. Вся территория вокруг гаража зачищена, словно он патрулировал её.

Володя не ответил, глядя на тело Седого. Первый рейд, первая потеря. Инициатива опытного бойца, попытавшегося переломить ситуацию, стоила ему жизни. Андрей Семенович предупреждал: охота на псиоников — это всегда балансирование на грани катастрофы. Но теоретическое знание никогда не сравнится с опытом потери человека под твоим командованием.

— Забираем тело, — сказал он наконец.

Операция завершилась успешно с тактической точки зрения — цель уничтожена, территория зачищена. Но цена оказалась выше, чем кто-либо предполагал.

За этим первым рейдом последовали другие. Команда Володи методично охотилась на псиоников, постоянно совершенствуя тактику. С каждой операцией они становились эффективнее, смертоноснее, хладнокровнее. Володя больше никогда не позволял подчинённым принимать самостоятельные решения в критических ситуациях. Каждая секунда операции планировалась и контролировалась им лично.

Потеря Седого навсегда изменила его. Там, на грязном асфальте разрушенного гаража, вместе с кровью погибшего товарища, из Володи вытекли последние остатки сомнений, колебаний и человечности.

Он стал идеальным охотником на псиоников.

Глава 11 Отклик мертвых

Дорога в Красное Село растянулась в бесконечность. За окном внедорожника проносились размытые пятна леса и разбитого асфальта, а внутри салона висела такая плотная тишина, что её можно было резать ножом.

Диана вела машину в мрачном молчании — руки на руле, глаза на дороге. Иногда она бросала в мою сторону короткие взгляды — осторожные, как прикосновения к свежей ране. Я почти физически ощущал, как она подбирает слова, перебирает их и тут же отбрасывает.

Что тут скажешь, когда твой мужик только что убил собственную сестру? «Соболезную»? «Ты молодец»? «Всё пройдёт»? Бессмыслица. Мы оба это понимали. В мире, где мертвые бродят по улицам, а живые превращаются в монстров, молчание — единственная честная валюта. И Диана платила ею щедро, не размениваясь на фальшивые утешения.

Настя тихо сопела на заднем сиденье, свернувшись клубком, как раненый зверёк. Ей наконец-то удалось заснуть после всего этого ада, и я завидовал её способности отключаться от реальности. Моя же сознание работало как перегретый двигатель — без шансов на остановку.

Сквозь лобовое стекло пробивались косые лучи заходящего солнца. Они падали на мои руки, покрытые бурой коркой засохшей крови. Я машинально скрёб ногтем по тёмным разводам, но эта дрянь въелась намертво. Странно… раньше подобные пятна меня не беспокоили.

— Макар, — наконец решилась Диана, — ты не виноват. Ты сделал то, что должен был.

Я резко повернулся к ней, и она вздрогнула от моего взгляда.

— Не надо, — я сам не узнал собственный голос. — Давай просто помолчим, хорошо?

Она сжала губы и сильнее надавила на газ. Внедорожник взревел, проскакивая через выбоину на дороге. Настя пробормотала что-то во сне и перевернулась на другой бок.

Мы проезжали места, где ещё вчера толпились тысячи зомби, идущие на зов Улья. Теперь дорога была пустой — только трупы в канавах и вороны, пирующие на свежей падали. Какой-то мертвяк с отвисшей челюстью лежал прямо посреди шоссе. Диана даже не притормозила — колёса подпрыгнули, переезжая тело с характерным хрустом.

— Если ты хочешь поговорить об этом… — снова попыталась она через несколько километров.

— Не хочу, — обрубил я. — Дай мне просто, блядь, посидеть в тишине. Хоть немного.

Реакция Сафара выкручивала мои внутренности наизнанку. В висках стучало, а кожа горела, словно меня окунули в кипяток. Синие узоры под кожей медленно блекли, оставляя после себя тёмные следы, похожие на трупные пятна. И поверх этой физической агонии слышались какие-то голоса. Тихие, едва различимые шёпотки, доносящиеся откуда-то из глубин сознания.

Поначалу я решил, что это просто откат, галлюцинации от передозировки синей дряни. Но потом различил слова — обрывки фраз, мольбы, проклятия. Память тех, кого я убил в бункере. Эхо чужих сознаний, поглощённых моими спорами.

«…почему я не умер…» «…так темно здесь…» «…помогите…» «…мама?..» «…выпустите меня…»

Я тряхнул головой, пытаясь избавиться от этого хора. Но голоса только усилились, наползая друг на друга, сливаясь в какофонию чужой боли.

— Слышишь? — выдавил я сквозь зубы.

Диана взволнованно на меня взглянула:

— Что?

— Ничего, — я отвернулся к окну.

Голоса преследовали меня весь путь. Иногда они затихали до еле слышного шелеста, иногда вспыхивали такой силой, что хотелось разбить себе голову о приборную панель, лишь бы заглушить этот хор мертвецов.

Впереди замаячила заброшенная заправка. Типичные руины постапокалиптического пейзажа: разбитые окна, опрокинутые колонки, следы давнего пожара на асфальте. Но мое внимание привлекло другое — возле покосившегося навеса бродили зомби. Трое или четверо. Медленные и совершенно не опасные.

— Останови, — хрипло бросил я Диане.

Она недоуменно покосилась, но послушно сбросила скорость.

— Что такое? Тебе плохо?

Меня трясло. Озноб пробирал до костей, внутренности словно выжигало раскаленным металлом. Химический откат от Сафара выкручивал нервную систему наизнанку. А эти твари… в них была энергия. Живая сила, которую я мог забрать.

— Мне нужно… подзарядиться, — я кивнул на мертвяков.

Диана заглушила двигатель и с тревогой посмотрела на меня.

— Уверен? Выглядишь паршиво.

— Просто подожди здесь, — я выбрался из машины, ноги дрожали, как у запойного алкаша.

Споры Поглощения сами собой проступили на кончиках пальцев — черные, маслянистые, жадные. Они чувствовали потенциальную пищу, тянулись к ней, как хищные растения к свету.

Первый зомби заметил меня, когда я был в пяти шагах. Повернул башку, демонстрируя почерневшие дёсны и осколки зубов. Слишком быстрый для обычного мертвяка — видимо уже успел где-то отобедать. Я не стал тратить время на способности дальнего действия. Вместо этого шагнул ближе и впечатал ладонь прямо в его грудину.

Контакт кожи с гнилой плотью был омерзительным ощущением, словно я прикоснулся к куску протухшего мяса, но мне было абсолютно плевать. Споры Поглощения мгновенно проникли через одежду и впились в его тело. Я ощущал, как они жадно высасывают жизненную энергию, превращая плоть в серый пепел прямо под моими пальцами.

Вот только результат оказался жалким. Вместо привычной мощной волны силы я получил лишь слабый толчок энергии, похожий на жалкую каплю, упавшую в пересохший колодец моего истощённого организма.

Двое других зомби шаркали в мою сторону. Я метнулся к ближайшему, вцепился в его горло, чувствуя под пальцами холодную, влажную плоть. Активировал Поглощение на полную — чёрные нити впивались глубже, разветвлялись, высасывали последние крохи энергии. И снова — ничтожный эффект, словно пытаешься напиться из лужи после дождя.

— Какого хрена, — пробормотал я, глядя на свои руки. Споры по-прежнему клубились на коже, но какие-то блёклые, тусклые. Слабые. Как будто что-то блокировало мой дар, не давало ему работать в полную силу.

Последний зомби, шаркающий за складом, даже не понадобился. Я вернулся к машине и тяжело опустился на пассажирское сиденье. Диана вопросительно взглянула на меня.

— Не помогло, — коротко бросил я. — Поехали дальше.

Она молча завела двигатель.

Жар и озноб продолжали мучить меня, ни на грамм не ослабев. Сафар в крови агонизировал, отравляя каждую клетку. Если это и был тот самый эволюционный скачок, о котором талдычила Ксалфа, то сейчас я расплачивался за него по полной программе.

На заднем сиденье заворочалась Настя. Открыла сонные глаза и тихо спросила:

— Мы скоро домой?

Диана ответила ей спокойным, уверенным голосом. Никаких дрожащих ноток или фальшивого оптимизма — просто чёткий, размеренный ответ взрослого ребёнку. Будто мы ехали с обычной вылазки, а не из персонального ада каждого из нас.

— Скоро, малышка. Поспи ещё немного.

Девочка снова закрыла глаза, но я чувствовал её взгляд на себе. Она смотрела из-под полуопущенных ресниц с опаской. Даже этот ребёнок, выросший среди зомби и смерти, интуитивно чувствовал, что со мной что-то не так. Что я вернулся не совсем собой. Что теперь внутри меня обитало что-то чужое.

Через час пошёл дождь — сначала лёгкая морось, потом настоящий ливень. Струи воды хлестали по лобовому стеклу, дворники едва справлялись. На дороге образовались лужи, из которых вода веерами разлеталась из-под колёс. Как будто небо решило смыть всю ту кровь, которая осталась у меня на руках.

Не поможет. Эта грязь не смоется никакими дождями.

Красное Село показалось на горизонте, когда начало темнеть. Дождь прекратился, оставив после себя лужи и влажный, тяжёлый воздух. Часовые на сторожевых вышках заметили нас издалека. По рации передали сигнал, и к моменту, когда мы подъехали к воротам, там уже собралась толпа.

Ворота Красного Села открылись со знакомым скрипом. Внутри царило странное оживление — люди собирались группами, переговаривались, на лицах читалось напряжённое ожидание. Что-то изменилось за время нашего отсутствия.

— Они вернулись! — крикнул часовой на вышке, и несколько человек направились к нашей машине.

Олег, наш начштаба, вышел вперёд. За ним следовали ещё человек десять, включая доктора Климова. Их лица были серьёзными, сосредоточенными — ни следа того безумного ликования, которое обычно сопровождает большие победы.

— Что у вас случилось? — спросила Диана, выключая двигатель.

Я вцепился в приборную панель, борясь с волнами тошноты. Сафар продолжал жечь вены, голоса мёртвых шептали в голове. Краем глаза я заметил группу наших недавних больных — тех, кого я видел с черными венами перед отъездом. Сейчас они стояли на своих ногах, бледные, растерянные, но без видимых признаков заражения.

— У нас? — Олег удивлённо поднял брови. — Это у вас что случилось! Наши больные пришли в себя несколько часов назад. Все одновременно. Эти специалисты, — он неопределённо махнул в сторону административного здания, — сказали, что видимо у вас получилось найти источник заражения и устранить его.

Я с трудом выбрался из машины, ноги подкашивались. Олег поддержал меня за локоть.

— Где они? — процедил я сквозь зубы.

Олег кивнул в сторону административного здания:

— В санчасти с остальными выздоровевшими. Проводят какие-то тесты… — он пристально посмотрел мне в лицо. — Ты в порядке? Выглядишь паршиво.

— Нормально, — отрезал я. — Что ещё они рассказали?

— Немного, — Олег понизил голос. — Только что вы нашли какой-то центр контроля над заражёнными и ликвидировали его. Что это сработало, и люди приходят в себя по всей области.

За спиной Олега я заметил высокого седого мужчину — человеческую оболочку одного из наших «гостей». Он стоял в тени здания, внешне расслабленный, но его глаза внимательно следили за мной.

— А где Нина и тот парень… новенький? — спросил Олег, заглядывая в машину.

— Андрей погиб, — коротко ответила Диана, помогая Насте выбраться с заднего сиденья. — Нина осталась недалеко от бункера. Там выжившие, бывшие заражённые. Много раненых, нужна помощь.

Олег кивнул без особой скорби по Андрею — его здесь мало кто знал.

— Понял, сейчас же организуем группу поддержки, — он повернулся к стоявшему рядом мужчине. — Петрович, собирай людей на вылазку!

Мужчина кивнул и немедленно отделился от группы, начав раздавать приказания. Вокруг него моментально закипела деятельность.

— Макар, может, поедешь с ними? — Олег снова повернулся ко мне. — Ты знаешь куда ехать, да и твои Лекарские способности могут пригодиться.

Я смотрел мимо него, на двери главного здания поселения, где размещалась санчасть. Там, внутри, были эти чужеродные твари в человеческих оболочках. Существа, использовавшие меня как инструмент.

— Макар? — Олег щелкнул пальцами перед моим лицом.

— Что? — я моргнул, возвращаясь в реальность. — Нет, я… мне нужно кое с кем поговорить.

Я двинулся в сторону главного здания, чувствуя, как с каждым шагом внутри нарастает злость. Холодная, расчётливая ярость, которая вытесняла даже физическую боль от отката Сафара.

— Эй, подожди! — окликнул меня Олег. — Сегодня вечером будет ужин в честь победы. Тебе тоже надо быть!

Я даже не обернулся, просто поднял руку в неопределённом жесте. За моей спиной Диана что-то негромко объясняла Олегу — наверняка придумывала очередное логичное оправдание моему поведению.

Кто-то попытался хлопнуть меня по спине, но я резко развернулся, и мужик отпрянул, увидев выражение моих глаз. Что он там разглядел? Что вообще осталось в этих глазах после всего? Что-то человеческое? Вряд ли.

В коридоре санчасти я налетел на Тарна. Сукин сын стоял посреди прохода как каменный истукан, будто специально меня караулил. Запах антисептиков и старых лекарств висел в воздухе, смешиваясь с неуловимым химическим душком, который никак не вязался с человеческой природой.

Его человеческая маскировка работала почти безупречно. Обычный седой мужик, невысокий, жилистый, с морщинистым лицом и недельной щетиной. Типичный работяга, каких в Красном Селе десятки. Потертая военная куртка, выгоревшая на плечах, заплаты на локтях, потрескавшиеся от работы руки.

Но глаза… Блядь, эти глаза выдавали его настоящую сущность. Пустые, безжизненные, будто стеклянные шарики в кукольной голове. Зрачки неестественно неподвижные, фокусировка слишком механическая. Когда эти глаза уставились на меня, кожа моментально покрылась мурашками, а головная боль ввинтилась в череп раскаленной спицей. Виски пульсировали в такт сердцебиению, мир вокруг то размывался, то становился болезненно четким, будто я смотрел через увеличительное стекло.

От него исходило нечто неуловимо чужое. Даже не запах, а какое-то излучение, которое мой мозг интерпретировал как опасность. Псионический фон рядом с ним искажался, создавая ощущение, будто реальность покрывается рябью. Даже звуки вокруг стали глуше, как будто кто-то накрыл мир ватным одеялом, оставив только его механический голос кристально чистым.

— Вернулся, — констатировал он, не моргая. Голос звучал механически выверенно, будто слушаешь аудиокнигу через робота-переводчика. — Интересная активность нейронных связей. Сафар интегрируется с твоей системой нетипично.

Я стиснул зубы так, что заныла челюсть. От боли пульсировала вена на виске — я чувствовал каждый удар, как маленький молоточек, бьющий изнутри по черепной коробке. Черные вены на руках проступили отчетливее, кожа между ними побледнела, стала почти прозрачной. Сквозь нее просвечивало тусклое синее свечение — остаточные эффекты Сафара, бурлящего в крови. Мне казалось, я вижу, как эта дрянь движется по сосудам, растекается по телу, меняет меня изнутри.

Вита. Почему именно она? Почему так?

Эта мысль вспыхнула и погасла, оставив после себя выжженную пустоту и привкус крови во рту.

— Съебись с дороги, — прохрипел я. Каждое слово давалось с трудом, будто горло засыпали битым стеклом. Собственный голос звучал чужим, надтреснутым, как у смертельно больного.

Тарн сдвинулся в сторону. Не шагнул как человек, а переместился, словно его тело работало на каких-то других принципах. Ни напряжения мускулов, ни инерции, ни малейшего намека на естественные движения. Он просто оказался на несколько сантиметров левее.

— Агрессивная реакция соответствует моим прогнозам, — сообщил он, продолжая сканировать меня своими безжизненными глазами. Лампа над головой мигнула, на секунду погрузив коридор в темноту, и в этой вспышке его зрачки блеснули металлическим отражением. — Твоя биологическая система адаптируется к модификациям. Аудиальные и визуальные галлюцинации находятся в пределах ожидаемых параметров.

Галлюцинации? Внутри черепа пронеслась волна раскаленной ярости. Мертвецы вопили в моей голове — каждый голос отчетливый, персональный, наполненный болью и ненавистью. Шепот, крики, мольбы сливались в какофонию, от которой хотелось разбить голову о ближайшую стену. Это не галлюцинации, а эхо душ, которые я поглотил своими спорами. Их страдания, их ненависть, их страх — всё теперь жило во мне, корчилось, дергалось, извивалось под моей кожей.

И громче всех звучала Вита. Её голос прорезался сквозь хор, будто она стояла прямо за плечом и шептала мне в ухо:

— «Почему, Макар? Почему именно ты?».

В этот момент я почти физически ощущал ее дыхание на своей шее — теплое, живое, настоящее, — и от этого становилось только хуже. Фантомное прикосновение ее пальцев к моему плечу заставило меня дернуться и оглянуться через плечо в пустоту.

— Миссия завершена успешно, — продолжил Тарн с тем же механическим спокойствием, не замечая или игнорируя мою реакцию. Его лицо оставалось неподвижным, как посмертная маска. Только губы двигались, произнося слова. — Проводник нейтрализован, Улей деактивирован, контингент зараженных больше не представляет организованной угрозы.

Нейтрализован. Деактивирован. Каждое слово било под дых. Нет, ублюдок, не так. Я убил свою сестру. Вырвал ей сердце собственными руками. Чувствовал, как ее кровь течет по моим пальцам. Слышал ее последний вздох.

В груди что-то оборвалось. На кончиках пальцев выступили черные маслянистые капли — споры Поглощения, реагирующие на мою ярость. Они собирались в густые сгустки, пульсировали и тянулись к Тарну, будто учуяв новую потенциальную жертву. Я почувствовал металлический привкус на языке — мои десны кровоточили. Кровь смешивалась со слюной, создавая во рту мерзкий солоноватый вкус.

Связь между мной и моими способностями изменилась после дозы чистого Сафара. Я чувствовал их голод — тягучий, первобытный, неутолимый. Они жаждали впиться в плоть этой твари, вытянуть все соки, высушить до костей. Мне казалось, они шепчут мне: «Позволь нам. Отпусти нас. Мы заставим его страдать». И часть меня — темная, изломанная часть — хотела сказать «да».

— Вы знали, — выдавил я. Каждое слово царапало горло как наждак. Пальцы сжались в кулаки с такой силой, что ногти впились в ладони. — Вы, суки, знали и не сказали, что именно придется сделать.

Тарн дернул головой. Не повернул ее плавно, как сделал бы человек, а именно дернул. Движение выглядело настолько противоестественным, что меня передернуло.

— Нам была известна функция объекта, — произнес он без малейшего изменения в тоне. Ни сочувствия, ни вины, ни понимания — ничего человеческого в этом голосе не было. — Предварительное информирование оперативной единицы снизило бы эффективность миссии на шестьдесят три процента.

Оперативной единицы. Объекта. Эффективность. Я словно слышал речь робота, разбирающего людей на компоненты. Для этой твари я был просто инструментом, а Вита — целью. И все наши чувства, вся наша боль, вся наша человечность были просто переменными в их уравнении.

Сестренка в старом сарафане, заплетающая венок из ромашек. Вита, смеющаяся над моими шутками. Ее слезы на моем плече, когда у нее первый раз разбилось сердце. Воспоминания наплывали и таяли, будто старые фотографии, брошенные в костер. От них оставался только пепел и фантомная боль в сердце.

Кровь стучала в висках, каждый удар сердца разгонял Сафар по венам, превращая их в раскаленные провода. Ногти впились в ладони с такой силой, что проступила кровь — черная, с синеватым отливом, уже не совсем человеческая. Она не свертывалась, а растекалась по коже странными узорами, будто живая.

— Вы использовали меня, — процедил я, чувствуя, как что-то внутри трещит и ломается. Последние остатки самоконтроля рушились, уступая место чистой, незамутненной ярости. Голова гудела, как трансформаторная будка под высоким напряжением. — Превратили в ёбаного палача!

— Генетическая связь являлась ключевым фактором доступа к ядру Улья, — кивнул Тарн. В его глазах не было ни капли сожаления, ни тени понимания. Просто холодный расчет. Его зрачки сузились, подстраиваясь под мерцание лампы, — слишком точно, слишком механически. — Статистически это был наиболее оптимальный вариант.

Наиболее оптимальный вариант… Сука. Для них это была просто математика. Уравнение с переменными. Логическая задача, где моя сестра оказалась расходным материалом, а я — инструментом убийства.

Я зажмурился, пытаясь прогнать эти звуки, но они только усилились. Голоса мертвецов внутри черепа перешли на крик, как будто они все скребли изнутри, пытаясь вырваться.

Тарн сдвинулся назад. Плавное, выверенное движение без единого лишнего жеста. Будто он определил точное безопасное расстояние между нами и скорректировал свое положение. В этом движении читалась настороженность — не страх, а именно клиническая осторожность хирурга, работающего с опасным инструментом.

— Рекомендую медицинское обследование, — добавил он все тем же ровным, бесстрастным тоном. — Биохимические показатели указывают на критические отклонения от нормы. Возможна дестабилизация нейронных связей.

Смех вырвался откуда-то из глубины груди. Хриплый, сухой, похожий на предсмертный хрип туберкулезника. Звук, который не должен был исходить из человеческого горла.

— Передай своему Консорциуму, — я шагнул вперед, почти касаясь его лица своим. — Что у них больше не получится меня использовать. Что их оружие вышло из-под контроля! Сука! Ты понял меня⁈

Тарн не ответил. Его лицо оставалось бесстрастной маской, но глаза… в глазах на мгновение промелькнуло что-то похожее на растерянность. Будто я сказал что-то, выходящее за рамки его протоколов. Эта крошечная реакция принесла мне больше удовлетворения, чем я ожидал.

В этот момент за спиной Тарна показалась молодая женщина с испуганным лицом. Она замерла, заметив нас, потом пробормотала извинение и торопливо ретировалась.

Я протиснулся мимо, намеренно ударив его плечом. Мне нужно было физическое подтверждение его материальности. Знать, что эту тварь можно уничтожить, когда придет время.

Тарн не попытался остановить меня. Он просто стоял и смотрел вслед своим пустым, немигающим взглядом. Я кожей чувствовал его анализирующий взгляд, сканирующий каждое мое движение, записывающий каждую реакцию в какую-то чужеродную память.

Пора было валить из этого проклятого места. Чем скорее, тем лучше. Каждая секунда рядом с этими тварями заставляла меня чувствовать себя еще более грязным, еще более использованным. Они превратили меня в чудовище, и теперь это чудовище им ответит.

«Я люблю тебя, брат» — шепнула призрачная Вита в моей голове.

Я ускорил шаг, направляясь к жилому блоку. Мысли в голове начали проясняться, формируясь в четкий план действий. Собрать вещи, взять оружие и припасы, добраться до гаража, угнать транспорт. А потом… потом я найду способ стать сильнее. Найду способ обернуть против них их же оружие.

И когда придет время, они узнают, каково это — быть игрушкой в чужих руках.

Глава 12 Последний огонь

Я вернулся в квартиру и рухнул на кровать, даже не сняв куртку и ботинки. Тело просто отказалось идти дальше, и я позволил сознанию отключиться.

Спал без снов — провалился в бездонную черноту на несколько часов. Ни видений, ни ощущения времени, только абсолютная, глухая пустота, в которой не существовало ни прошлого, ни будущего. Только благословенное ничто.

Разбудил меня не внешний звук, а внутренний холод — будто кто-то выдолбил дыру в груди и залил её жидким азотом. Сафар ещё циркулировал в венах, но уже слабо, как догорающий костёр, от которого остались только тлеющие угли. По позвоночнику пробегала крупная дрожь, лоб покрылся липким холодным потом. Во рту застыл металлический привкус — тошнотворная смесь собственной крови и чего-то чужеродного, механического, что никогда не должно было оказаться в человеческом теле.

Голоса в голове продолжали свою какофонию. Они вообще не затихали, даже на минуту. Виталина кричала громче остальных — её голос словно хлестал мой мозг раскалённым кнутом, оставляя глубокие рубцы, которые не могли затянуться. Сквозь её надрывный крик пробивались сотни других голосов. Все те, кого я высосал своими спорами Поглощения. Они существовали во мне, цеплялись к костям, впивались в нервные окончания, пили мою кровь с жадностью новорождённых вампиров.

Почему ты? Почему не я? Почему именно ты выжил?

Я лежал в темноте, застыв в неудобной позе, как труп в заброшенном морге. Просто слушал этот хор мёртвых, не пытаясь от него отгородиться. Не было причины шевелиться. Не было ничего, ради чего стоило бы открыть глаза.

Стук в дверь прозвучал как выстрел — резкий, уверенный, не терпящий возражений. Дианин стук, безошибочно узнаваемый. Не вежливый, не осторожный. Простая констатация факта: я здесь, и я войду, нравится тебе это или нет.

К моменту, когда она переступила порог, я уже механически переодевался. Чёрные тактические штаны с множеством карманов, неприметная куртка цвета мокрого асфальта. Ботинки с модифицированной подошвой, не издающие звука даже на осколках стекла. Диана появилась в дверном проёме, и первое, что ударило в ноздри — её запах. Свежий пот, запёкшаяся кровь под обломанными ногтями, и какая-то острая, звериная жизненная сила, пробивающаяся даже сквозь тяжёлую пелену усталости.

— Первая группа добралась, — сказала она без предисловий. — Нина спасла двадцать три человека. Все, кто смог дойти. Остальные ушли в лес или просто не дотянули до помощи. Парочка сошла с ума, нескольких сожрали зомби. Но ей все-таки удалось.

Я молча кивнул, продолжая собираться. Каждое движение — отточенное, выверенное, механическое, как у промышленного робота на конвейере. Никакой избыточности, только чистая функциональность.

Диана подошла ближе, и я уловил, как напряглась линия её челюсти, как дёрнулся уголок губ в еле заметном нервном тике.

— Макар. Посмотри на меня.

Я поднял глаза. Она была красива — но не той привычной красотой, к которой я привык. В её лице проступила усталость, тени залегли под глазами. Въевшаяся в кожу грязь, пыль на волосах, следы крови на руках — всё говорило о бесконечном изматывающем дне. Даже с безупречной защитой Танка она выглядела измотанной до предела. В каждом движении чувствовалась сдерживаемая мощь, энергия, способная сокрушать стены. А в глазах… в них я увидел чистое, незамутнённое отчаяние. Отчаяние человека, который видит, как прямо на его глазах умирает что-то важное, и ничего не может с этим сделать.

— Ты же видишь, что происходит? — её голос дрогнул, впервые на моей памяти сломавшись на середине фразы. — Ты уже уходишь. Я смотрю на тебя, а ты… уже не здесь. Ты где-то там, за границей, где я тебя не достану.

— Всё хорошо, — соврал я, не меняя тона, даже не пытаясь придать голосу убедительности.

Она рассмеялась. Только это был горький, надломленный звук, от которого стало физически больно.

— Хорошо? — Диана резко схватила меня за отвороты куртки. Её пальцы впились в ткань с такой силой, что я услышал, как затрещали нитки. — Макар, посмотри мне в лицо и скажи, что я тебе ещё нужна. Скажи хоть что-нибудь живое, настоящее. Что-нибудь, что докажет, что ты ещё здесь, с нами. Со мной.

Я смотрел в её глаза, пытаясь найти хоть что-то, за что можно было бы зацепиться. Они были серьёзными, лихорадочно блестящими, наполненными тем видом страха, который Диана никогда не показывала другим. Её мышцы мелко подрагивали под кожей — не от волнения или страсти, а от отчаянной попытки сдержать себя, не дать своей разрушительной силе вырваться наружу.

Я ничего не ответил. Просто потому, что не нашёл слов. Может быть, их просто не существовало.

Она резко рванула меня на себя, и мы рухнули на продавленную кровать, пружины которой жалобно скрипнули под двойным весом. Диана оказалась сверху — её тело не было телом обычной женщины, под кожей перекатывались стальные мускулы, каждое движение дышало едва сдерживаемой мощью.

Её поцелуй не был нежным или ласковым. В нём читалась только отчаянная попытка — вытащить меня из той глубокой могилы, в которую я уже медленно, но неотвратимо погружался. Когда я отстранился, она просто посмотрела на меня немигающим взглядом, в котором плескалось что-то болезненное, загнанное.

— Не можешь? — выдохнула она, и в этом коротком вопросе было больше боли, чем во всех наших прошлых разговорах вместе взятых. — Или просто не хочешь больше?

Я снова промолчал. Диана потянулась ко мне — не с той осторожностью, к которой я привык раньше, а с отчаянием человека, хватающегося за последнюю соломинку. Её пальцы впились в ткань моей куртки и рывком расстегнули молнию от горла до паха. Треск разрываемой ткани прозвучал оглушительно громко в ночной тишине — она даже не пыталась рассчитывать силу, или ей было уже просто наплевать на подобные мелочи.

Её руки, горячие, будто в лихорадке, скользнули под мою футболку. Каждый квадратный сантиметр кожи, которого касались её пальцы, вспыхивал огнём — странное ощущение для человека, который почти перестал что-либо чувствовать. Подушечки пальцев, огрубевшие от постоянных тренировок с оружием и боёв, оставляли на моей коже ощущение наждачной бумаги — болезненное, но каким-то извращенным образом приятное. Каждое движение ощущалось как клеймо, выжигаемое на плоти раскалённым железом.

— Не смей уходить, — её голос звучал прямо у моего уха, настолько близко, что горячее дыхание обжигало мочку и шею. — Не смей, слышишь меня? Только попробуй, и я найду тебя даже на том свете. Не смей!

Она рывком стянула с меня футболку. Я даже не пытался сопротивляться. Какой в этом смысл? Я просто позволял ей делать всё, что придёт в голову, потому что физический контакт — даже такой, на грани боли — требовал неизмеримо меньше душевных усилий, чем любые попытки объяснить то, чего я сам едва понимал.

Её губы обрушились на мои — жёстко, почти жестоко, без тени нежности или тепла. Это был не поцелуй любви, а отчаянная попытка достучаться, пробить стену, прорваться через барьер онемения. Она прикусила мою нижнюю губу, сильно, почти до крови, и металлический привкус во рту усилился. Её тело вжалось в моё — раскалённое, твёрдое от напряжённых мышц, вибрирующее от еле сдерживаемой энергии. Я физически ощущал мощь Танка, клокочущую прямо под поверхностью, готовую в любой момент вырваться наружу и сокрушить всё на своём пути.

Внезапным движением она толкнула меня на кровать, и я упал спиной на смятые, несвежие простыни. Старые пружины жалобно скрипнули, принимая двойной вес наших тел. Диана нависла надо мной — колени по обе стороны моих бёдер, руки, как стальные тиски, прижимают плечи к матрасу. В полутьме её глаза казались почти чёрными, блестящими, как у дикого животного, с каким-то лихорадочным внутренним огнём. Волосы растрепались, падая на лицо беспорядочными прядями, которые она даже не пыталась убрать. Дыхание сбивалось, вырывалось из груди короткими, рваными хрипами, а грудная клетка часто вздымалась под тонкой тканью майки.

— Посмотри на меня, — она обхватила моё лицо ладонями, заставляя смотреть прямо в её глаза, не отворачиваться, не прятаться. Пальцы впивались в скулы и щёки с такой силой, что я физически ощущал, как кости черепа слегка прогибаются под давлением. — Посмотри мне в глаза, Макар. Сейчас же.

Я подчинился этому требованию, впервые за долгое время встретившись с ней взглядом без отстранённой маски. И увидел в глубине её зрачков целую вселенную эмоций — первобытный животный страх, слепую безудержную ярость, бездонное всепоглощающее отчаяние. И за всем этим мутным потоком — что-то ещё, глубже, сокровеннее, отчаяннее. То, от чего внутри моей груди впервые за много часов дёрнулась последняя живая струна.

Одним резким, почти яростным движением она стянула свою майку через голову и отбросила в угол комнаты. Высокая, идеальной формы грудь с маленькими, твёрдыми от возбуждения сосками выглядела вызывающе прекрасной даже в этом полумраке. Ни капли искусственности — только чистая, дикая красота, не утратившая совершенства даже после всего пережитого ада.

Каждый изгиб и линия её тела отливали тёплой бронзой в полутьме. Я видел, как под этой гладкой поверхностью перекатываются мышцы — напряжённые, готовые к мгновенному действию. Не мягкая женственность из журналов прошлого, а хищная, стальная мощь идеального бойца, просто облачённая в изящную, обманчиво-хрупкую оболочку.

Наши тела столкнулись как два скоростных поезда на встречных путях. Ни намёка на нежность или ласку — только отчаянная, болезненная потребность преодолеть разделяющее нас расстояние. Её колено решительно, почти грубо раздвинуло мои ноги, руки с нечеловеческой силой впились в плечи, оставляя синяки, которые проявятся позже. Мы оказались буквально лицом к лицу, настолько близко, что я чувствовал каждый её выдох на своих губах, видел мельчайшие морщинки в уголках глаз, расширенные до предела зрачки, в которых плескалось что-то первобытное и дикое.

С хирургической безжалостностью и точностью она избавила меня от остатков одежды — рывками, рванными движениями, не заботясь о комфорте или сохранности ткани. Молния джинсов треснула, не выдержав напора, ремень оказался отброшен в угол комнаты. Её собственные штаны и бельё полетели следом, оставляя нас в первозданном, звериной состоянии. Буквально через минуту не осталось ничего, кроме обнажённой кожи, прерывистого, тяжёлого дыхания и практически осязаемого напряжения, висящего в воздухе как грозовой заряд перед бурей.

Диана не стала тратить время на осторожные прикосновения. Она резко толкнула меня обратно на подушки и начала спускаться вниз по моему телу, оставляя на груди и животе цепочку укусов. Каждое прикосновение зубами к коже было выверено с идеальной точностью — ровно настолько, чтобы завтра увидеть следы, но не причинить настоящего вреда.

Опустившись ниже, она подняла взгляд, встретившись со мной глазами. В полумраке её зрачки казались огромными, поглотившими радужку. В них читался вызов, требование, отчаянная решимость.

Не разрывая зрительного контакта, она провела языком медленную линию снизу вверх, а затем обхватила член своими пухлыми губами. Мышцы непроизвольно напряглись, дыхание сбилось. Скорее от неожиданности, чем от удовольствия — контраст между горячим дыханием и прохладным воздухом комнаты создавал странное ощущение уязвимости.

Её движения не были нежной лаской. Каждое — яростное заявление права, последняя отчаянная попытка вытащить из меня что-то живое, человеческое. Пальцы с нечеловеческой силой сжали мои бёдра, фиксируя на месте так, что невозможно было пошевелиться.

Я запустил руку в её волосы, сжал сильнее необходимого, почти до боли. Вместо возражения или недовольства она лишь издала приглушённый звук где-то на грани между рычанием и стоном. Её язык прошёлся по самым чувствительным местам, проделав влажную дорожку с мучительной медлительностью. Вместо того, чтобы отстраниться, она только усилила напор, задавая более агрессивный, почти болезненный ритм.

Горячие губы и язык скользили с почти хищной настойчивостью, создавая острый, почти электрический контраст с прохладой комнаты. Каждое движение говорило яснее любых слов: она хотела вырвать, выцарапать из меня отклик — любой, пусть даже через боль и почти насилие.

На короткое, ошеломляющее мгновение плотная пелена онемения вдруг истончилась, прорвалась — и сквозь неё пробилось нечто настоящее, живое. Вспышка ощущения, яркая и острая, как лезвие под рёбрами. Такая внезапная, что даже голоса мёртвых в моей голове на секунду замолчали, будто испуганные этим непрошеным всплеском жизни.

Диана почувствовала эту перемену и её движения тут же изменились. Она медленно отстранилась, но не полностью — продолжая дразнить языком, обводя каждый сантиметр и не выпуская член изо рта. Мягкие губы скользили вдоль ствола, а горячий язык кружил вокруг головки, посылая электрические импульсы вдоль позвоночника. Делала это не спеша, с каким-то почти хищным наслаждением, не разрывая зрительного контакта.

Её глаза, неотрывно смотрящие в мои, казались тёмными омутами с расширенными от возбуждения зрачками. В их глубине мерцал слабый голубоватый отблеск псионической силы. Она задержалась ещё на мгновение, словно не желая упустить момент живого контакта. Мягкие губы последний раз скользнули по головке — уже не агрессивно, а с какой-то неожиданной нежностью. Почти прощальный поцелуй.

С явной неохотой она начала подниматься выше, оставляя дорожку влажных поцелуев на моём животе, груди, шее. Её тело скользило по моему — горячее, гладкое, обжигающее каждымприкосновением. Длилось это всего несколько секунд, но ощущалось как вечность, как путешествие из одного мира в другой.

Наконец она оказалась надо мной, оседлав бёдра. Её ладони обхватили моё лицо с неожиданной мягкостью. Лоб прижался к моему — горячий, влажный от испарины.

— Дай мне что-нибудь, — прошептала она, горячее дыхание обжигало мои губы. В голосе столько тоски и отчаяния, что промёрзшая душа дрогнула, как лёд на весеннем солнце. — Хоть что-нибудь, Макар. Маленький знак. Не уходи вот так, молча.

Что-то треснуло внутри — корка льда, намертво сковавшая грудную клетку, начала крошиться по краям. Я резко сел, увлекая Диану за собой, и одним движением развернул её спиной к себе. В её глазах, когда она оглянулась через плечо, мелькнуло удивление, тут же сменившееся искоркой надежды — такой хрупкой и робкой, что у меня перехватило дыхание. Всего на секунду пелена спала, и я снова стал тем Макаром, которого она когда-то знала.

Я надавил ладонью между её лопаток, заставляя опуститься на локти и прогнуться глубже. Она мгновенно отреагировала — не просто выполнила движение, а подалась навстречу с первобытной, голодной жадностью загнанного зверя. Выгнула поясницу, прижалась влажной, горячей промежностью к моим бёдрам.

Я замер на мгновение, глядя на её выгнутую спину, на затылок с разметавшимися волосами, на нетерпеливо вздрагивающие бёдра. Что-то пробудилось внутри — отголосок того, кем я был раньше. Одним плавным, но сильным движением я вошёл в неё до упора. Тесное, обжигающее тепло охватило меня, заставив непроизвольно втянуть воздух сквозь сжатые зубы.

Её тело вздрогнуло, спина выгнулась ещё сильнее, из горла вырвался приглушённый стон — не боли, а какого-то почти отчаянного облегчения.

— Давай, — выдохнула, бросив взгляд через плечо. — Давай, Макар. Знаю, что ты всё ещё там, глубоко внутри.

Я намотал её волосы на кулак и оттянул голову назад, заставив выгнуть шею под болезненным углом. Это было не лаской, а скорее демонстрацией доминирования. Сейчас она могла понять только этот примитивный язык — язык плоти, мышц и боли на грани удовольствия. Её пальцы судорожно комкали простыни до белизны в костяшках. Тело вибрировало, как натянутая струна, отзываясь на каждое касание с почти нечеловеческой чуткостью.

Вокруг её кожи начало формироваться голубоватое свечение — еле заметное, как предрассветный туман. Защитное поле Танка активировалось неосознанно, инстинктивно, как реакция организма на запредельный выброс эмоций и гормонов.

— Сильнее, — хрипло потребовала девушка.

Я выполнил приказ, вбиваясь в неё с такой силой, что обычная женщина давно бы взвыла от боли, взмолилась о пощаде. Но Диана не была обычной. Её тело, усиленное псионическими способностями, только жадно подавалось навстречу, принимая каждый толчок, каждое резкое движение как благословение. В этой яростной животной схватке не осталось ни капли от прежней нежности или уважения — только оголённые нервы, только отчаянная попытка пробиться сквозь ледяную стену между нами.

Голубое поле вокруг неё пульсировало всё ярче с каждой секундой, окутывая нас обоих призрачным сиянием, как будто мы оказались в центре миниатюрной сверхновой. Там, где соприкасались наши тела, проскакивали маленькие электрические разряды — колючие, обжигающие, но странно возбуждающие. С каждым толчком свечение усиливалось, прогоняя тьму по углам комнаты.

Её спина выгнулась невозможной дугой, будто позвоночник вот-вот переломится. Шея запрокинулась назад до предела. Я наклонился и впился зубами в изгиб между плечом и шеей. Не поцелуй, а укус хищника. Метка собственности. Единственный возможный сейчас ответ на её безмолвную мольбу.

Она запрокинула голову ещё сильнее и издала звук, от которого у меня мурашки побежали по хребту — не стон наслаждения, не крик боли, а какой-то первобытный рык существа на грани между мирами. В этом звуке смешались все возможные оттенки человеческих чувств — тоски, отчаяния и дикого, почти захлёбывающегося торжества.

Голубое поле вокруг её тела внезапно вспыхнуло ослепительным светом, затопив комнату призрачным сиянием. В этом потустороннем освещении каждая деталь её тела проступила с пугающей чёткостью: напряжённые мышцы под кожей, пульсирующие вены на шее, мельчайшие капли пота. Тело выгнулось в мощнейшем спазме наслаждения, позвоночник изогнулся невозможной дугой. По всему её телу прокатилась волна дрожи, настолько сильная, что кровать затряслась. Она достигла такого пика, который я никогда раньше у неё не видел — абсолютного, всепоглощающего экстаза, вырвавшегося за пределы простого физического удовольствия. В этот момент её псионическая сила могла бы переломать мои кости одним неконтролируемым движением, но даже на вершине оргазма она каким-то чудом удерживала контроль над своей разрушительной мощью.

А затем — синее сияние погасло, как будто перегоревшая лампочка. В комнате снова стало темно, только старая настольная лампа бросала жёлтые пятна на стены. Диана, всё ещё тяжело дыша, повернулась ко мне. Волосы прилипли к вспотевшему лбу, а в глазах мелькнуло что-то совсем новое — смесь решимости и голода.

— Моя очередь, — хрипло сказала она, толкнув меня в грудь ладонью. — Встань здесь. Не двигайся.

Она плавно соскользнула с кровати и опустилась передо мной на колени.

Её ладонь обхватила член. Пальцы крепко сжали у основания, а затем двинулись вверх, скручиваясь вокруг ствола с каждым движением. Большой палец каждый раз проходился по головке, размазывая естественную смазку по всей длине.

— Хочу, чтобы ты запомнил этот вечер, — прошептала она, взглянув снизу вверх. — Даже если забудешь всё остальное.

Её язык вышел наружу, розовый и влажный, и прошёлся по всей длине снизу вверх одним длинным, влажным движением. Потом она занялась яичками — взяла в рот сначала одно, осторожно посасывая, обводя языком, создавая круговое давление. Затем второе — тот же приём, только дольше. Её пальцы при этом продолжали двигаться — уже быстрее, сильнее, с нажимом, который мог контролировать только псионик-Танк, знающий предел человеческой прочности.

Она подняла голову, продолжая дрочить рукой. Кончик языка высунулся и начал порхать по головке — сначала медленными, томительными движениями, затем быстрыми, короткими касаниями, как удары электрического тока. Я не мог отвести взгляд — было что-то гипнотическое в движениях этого розового язычка, мелькающего в полумраке. Потом её губы раскрылись и обхватили головку, и сразу стало горячо, влажно, тесно. Она сосала медленно, тягуче, с каким-то мучительным напором. Щёки втягивались при каждом движении назад, создавая то самое давление, что сводит с ума.

Я схватил её за волосы — инстинктивно, как хватаются за поручень в падающем лифте. Она восприняла это как команду и ускорила ритм. Теперь её рот двигался в бешеном темпе, а язык продолжал кружить вокруг головки при каждом движении вверх. Пальцы сжимались чуть сильнее внизу, создавая восходящую волну давления. Свободная рука скользнула ниже, мягко массируя и сжимая яички, добавляя новые, почти болезненные ощущения.

Я понял, что финал близко, и попытался отстраниться. Диана мгновенно среагировала — хватка на бёдрах стала железной, впивающейся до синяков. Её пальцы буквально вдавились в мясо, удерживая с силой гидравлического пресса. Глаза неотрывно смотрели в мои — требовательно, с вызовом.

Один особенно глубокий заход, и я уже не мог себя контролировать. Диана почувствовала это раньше меня — что-то в напряжении мышц, в участившемся дыхании. Она не отпрянула полностью, а плавно отстранилась, продолжая работать рукой.

Движение её запястья стало быстрее, ритмичнее, точно выверенным. Её лицо оказалось совсем близко — она лишь слегка прикрыла глаза, но не отвернулась. Первая горячая струя попала ей на скулу, вторая — на приоткрытые губы. Белёсые капли рисовали влажные дорожки на её лице, некоторые стекали вниз по шее, к ключицам, теряясь в ложбинке между грудей.

Когда всё закончилось, она медленно открыла глаза. Тусклый свет лампы играл на влажной коже, превращая знакомые черты в нечто почти нездешнее. По лицу медленно стекали белесые капли, оставляя блестящие дорожки.

Она не потянулась за салфетками. Вместо этого собрала пальцами влагу со щеки, несколько секунд рассматривала испачканную руку, а потом поднесла к губам. Язык медленно слизнул белесые капли. Она повторила движение, собирая ещё немного с подбородка. В этом не было ничего пошлого — только странная интимность прощания.

— Умоюсь, — сказала она просто.

Диана поднялась и ушла в ванную. Когда дверь закрылась, комната погрузилась в тишину, нарушаемую только звуком льющейся воды. Я лежал неподвижно, глядя в потолок и перебирая последние минуты в памяти, словно старые фотографии, которые вот-вот предстоит сжечь.

Она вернулась минут через пять. Лицо чистое, волосы влажно блестели у висков. Глаза покраснели, но Диана выглядела спокойной. Даже слишком.

Она молча скользнула под одеяло и прижалась ко мне. От кожи шло тепло, пахло ванилью. Закинув ногу мне на бедра, она обняла меня поперёк груди. Пальцы скользнули по шее, нащупывая пульс.

— Вот, — тихо сказала она. — Теперь ты хоть немного вернулся. Пусть телом, но всё-таки вернулся.

Я промолчал. Сердце ровно качало кровь под её ладонью, но Диана ошибалась. Я не вернулся. Моё тело лежало рядом с ней, но всё остальное — душа, сознание, суть — давно пересекло какую-то невидимую черту невозврата.

Голоса мёртвых в моей голове ненадолго смолкли, оглушённые вспышкой жизни. Временная передышка. Скоро они снова начнут шептать, кричать, требовать ответа за каждую отнятую жизнь.

Диана уснула мгновенно — умение выключаться «по щелчку» было еще одной способностью псиоников. Но даже во сне она оставалась начеку: челюсть напряжена, пальцы слегка сжаты, будто даже сейчас готова вскочить и начать крошить врагов. Вечная боевая готовность.

Я дождался, когда её дыхание станет глубоким и ровным, и плавно соскользнул с кровати. Дальше одежда — футболку, штаны, ботинки, куртка.

Рюкзак ждал на столе. Проверил содержимое, убедился, что ничего не забыл.

Бросил последний взгляд на спящую Диану. Красивая. Она действительно верила, что может вытащить меня из бездны. Наивная… некоторые ямы не имеют дна.

Я абсолютно точно знал, почему должен уйти. Не из благородства или какой-то сентиментальной хрени — а из холодного, трезвого расчёта.

Теперь у меня одна цель — стать сильнее… сильнее любого псионика или другого существа на нашей планете, и найти способ уничтожить Арбитров. Эти инопланетные твари, дёргающие людей за ниточки как марионеток, заслуживают только смерти. Они ответят за Виту, за миллиарды других загубленных жизней, за то, что превратили меня в монстра.

Но эта дорога ведёт только в одну сторону. Если потащу за собой Диану, Настю, других людей из Красного Села — они неизбежно умрут. Арбитры размажут их одним щелчком пальцев. Поэтому мне нужно действовать в одиночку. Стать охотником, призраком, невидимым для их сраных сканеров.

Если бы я рассказал ей о планах… Диана никогда бы не отпустила меня одного. Пошла бы следом, упрямая как всегда. И подписала бы себе смертный приговор.

Голоса в голове загоготали — особенно Виталина, её смех резал мозг как битое стекло.

К тому же эта пустота внутри меня будет только расти. День за днём. Час за часом. Пока не пожрёт всё вокруг. Диана, конечно, пыталась бы до меня достучаться — всегда пыталась. А я бы просто наблюдал за её попытками, пока не сломался бы окончательно.

Записку не оставил. Зачем? Это только дало бы ей ложную надежду, а она бывает хуже, чем самая жестокая правда.

Открыл дверь. Вышел и закрыл за собой так же тихо. Оставил позади Диану, других выживших, весь этот мирок с иллюзией безопасности.

На лестнице замер на секунду. Представил, как она проснётся утром. Как поймёт. И как в какой-то момент осознает, что исчез не просто из постели.

Где-то кашлял сосед. Во дворе выла собака. Обычная ночная жизнь Красного Села. Никто не знал, что сегодня среди них родился настоящий охотник.

Я не оглянулся. К чему? Некоторые двери должны оставаться закрытыми.

Глава 13 Путь хищника

Утренний туман стелился над заброшенным шоссе, обволакивая ржавые остовы машин мутной пеленой. Четыре дня пути от Красного Села, четыре дня одиночества и холодной охоты. Голоса мертвецов в голове стали тише — не исчезли совсем, но превратились в монотонный фоновый шум, который я научился игнорировать.

Впереди, метрах в пятидесяти, среди тумана показалась одинокая фигура. Судя по уверенной походке зомби был еще относительно свежим и не успел растерять мышечную память и координацию. Таких я любил больше всего — они давали довольно мощный прирост энергии при Поглощении, а сопротивления оказать практически не могли.

Я бесшумно двинулся в его сторону, стараясь держаться за разбитыми машинами. Черные споры уже сами собой проступали на кончиках пальцев, реагируя на предвкушение охоты.

Зомби неожиданно остановился и повернул голову, будто что-то почувствовал. Молодой парень, едва за двадцать. Крепкое телосложение, спортивная куртка, лицо почти не тронуто разложением. Должно быть его покусали в последние несколько дней.

Вместо того чтобы прятаться, я просто вышел на открытое пространство. Какой смысл скрываться от существа, которое при всем желании не сможет причинить мне вред.

Мертвяк повернулся всем телом, и его глаза сфокусировались на мне. Секунда замешательства, затем странный, гортанный звук вырвался из его глотки, и он рванулся вперед — слишком быстро для обычного зомби.

— Давай, покажи, на что способен, — пробормотал я, чувствуя, как по венам разливается холодное спокойствие.

Он оказался быстрее, чем я ожидал, и преодолел разделяющее нас расстояние за считанные секунды, на ходу выбросив руки вперед с явным намерением вцепиться мне в горло.

Я ушел в сторону простым скользящим движением, после чего развернулся и ударил его в спину, вкладывая в движение весь свой вес.

Ладонь вошла глубже, чем я планировал — плоть поддалась с неожиданной легкостью. Споры мгновенно проникли в тело, расползаясь по тканям чёрными щупальцами. Я физически ощущал, как они пробираются между мышцами, оплетают кости, впиваются в остатки нервной системы.

Зомби дёрнулся, пытаясь вырваться, но я держал крепко. Каждую секунду чувствовал, как энергия течёт из него в меня — горячая, густая, насыщенная. Мне потребовалось всего несколько секунд, чтобы «выпить» его досуха.

Растерев остатки спор между пальцами, я огляделся. Отсюда шоссе плавно сбегало вниз, петляя между пологими холмами, и уходило прямиком к окраинам Петербурга. Город манил как огромная кормушка — крупные мегаполисы всегда были идеальным местом для раскачки псиоников вроде меня. Чем больше населения было до апокалипсиса, тем больше теперь бродило ходячих обедов.

Вот только прямой путь по трассе — самоубийство чистой воды. Я достаточно раз подъезжал к большим городам, чтобы знать: основные магистрали превратились в многокилометровые кладбища машин. Люди пытались сбежать, создали пробки, а потом… потом неизбежно начиналась бойня. Теперь эти автомобильные заторы — любимое место обитания крупных орд. Сотни, иногда тысячи зомби, сбившихся в одну безмозглую массу. Даже с моими способностями соваться туда — чистое безумие.

Я сверился с картой. Придётся делать крюк через промзону, потом через старые дачные посёлки. Путь займёт на несколько дней больше, но зато это даст шанс входить в город контролируемо, собирая силы постепенно, а не сразу окунаясь в кровавую мясорубку.

За эти четыре дня одиночной охоты я пытался въехать, как работает моя прокачка. В башке крутилась простая логика — должна же быть какая-то система уровней, как в тех компьютерных рпгшках, в которые я залипал до универа. Типа, мочишь монстров, получаешь опыт и, соответственно, растёшь в силе. Всё, вроде бы, логично.

Вот только хер там. Сколько я ни пялился в свой внутренний интерфейс, никакой шкалы опыта там не светилось. Ни цифр, ни процентов, ни мигающих полосок — вообще ничего. Пытался мысленно запрашивать, даже вслух как дебил командовал: «Показать прогресс!», «Открыть статистику!», «Вывести шкалу опыта!» — пустота. Система клала на мои попытки с прибором.

Поэтому пришлось импровизировать. Раз уж нельзя отследить опыт напрямую, буду отталкиваться от единственного измеримого параметра — количества поглощённой энергии. Так родилась моя классификация мертвяков.

Начал с самых распространённых — обычных зомби, тех, что плетутся по улицам, словно пьяные бомжи. Базовый класс, можно сказать. Свежие экземпляры, у которых мясо еще не начало отваливаться от костей, давали около двадцати единиц энергии. Неплохо, но не фонтан. Чем дальше разложение, тем меньше пользы — полуразложившиеся едва выдавали пятнашку за тушку. А от тех развалин, что бродили месяцами под открытым небом, вообще можно было наскрести лишь жалкий десяток. Охотиться на таких — только время тратить.

Гораздо интереснее были отожравшиеся твари — те, что успели насладиться человечиной. Их легко отличить по раздувшимся животам и следам крови на одежде. Эти ублюдки двигались быстрее, соображали лучше и, что самое ценное для меня, буквально светились энергией. Один такой упитанный мясоед мог подарить до семидесяти единиц за раз. Стоящая цель, хотя и немного рискованная — эти твари часто нападали группами.

Настоящим же джекпотом, по моим расчётам, должны быть зомби-псионики. Правда, за все эти дни я ни одного такого так и не встретил. Попрятались, суки. Но теоретически, если получится найти мертвеца со способностями — улов должен оправдать все риски. Даже полуразложившийся псионик, если верить моей теории, может стать золотой жилой — больше двух сотен единиц за одно поглощение. С такого и «опыта» должно насыпать немало.

Мои способности Темного Лекаря с уклоном в Поглощение делали меня идеальной охотничьей машиной. Базовый запас около двухсот единиц — сто врожденных плюс по десять с каждым новым уровнем — позволял поддерживать ускоренную регенерацию и базовые способности. А главное — каждое поглощение восполняло затраты, превращая любое использование способностей практически в бесплатное удовольствие.

Система работала безупречно: я охотился, убивал, поглощал и становился сильнее. Замкнутый цикл совершенствования, который постепенно превращал меня в нечто большее, чем обычный псионик.

К полудню я добрался до заброшенной заправки у развилки дорог. Место выглядело давно покинутым: стекла витрин разбиты, бензоколонки покорёжены, металлические конструкции покрыты ржавчиной. Идеальная точка для небольшого привала.

Усевшись на перевёрнутое ведро у стены, я достал из рюкзака бутылку воды и сделал несколько глотков. Тело гудело от накопленной энергии, но это было только начало. Мне нужно больше.

Внезапно слух уловил шаркающие звуки с обратной стороны здания. Я медленно поднялся и бесшумно двинулся в обход. За углом обнаружилась компания из четырёх зомби — все в крайней степени разложения. Классический квартет, чтоб их. Всегда забавляло, что даже став ходячими трупами, эти твари всё равно сбивались в группы по четыре особи, как какие-нибудь герои подростковых комедий.

Сейчас они кучковались среди разбросанного мусора, натыкаясь друг на друга и издавая мерзкие чавкающие звуки.

— Ну что, ребята, смотрю у вас тут дружеская вечеринка? — пробормотал я себе под нос, разминая пальцы. — Жаль разочаровывать, но вы слишком мертвы для этого дерьма.

Судя по разложению, эти зомби обратились еще в самом начале звездеца. Вялые, медленные, с минимальным запасом энергии. По большому счёту — паршивая добыча. Но даже такой опыт лучше, чем ничего.

Первого я взял со спины — вогнал руку между выступающими позвонками, направляя споры Поглощения прямо в остатки спинного мозга. Эффект был почти мгновенным: тело содрогнулось и опало, рассыпаясь гнилостной трухой. Энергетический толчок — всего около пятнадцати единиц. Как и ожидалось.

Трое других повернулись на звук падающего тела, но двигались так медленно, что я успел спокойно обойти их и повторить процедуру. Дважды по восемнадцать и двенадцать единиц. Совсем мало. Даже меньше, чем я рассчитывал. Эти ходячие мешки с гнилью едва могли поддерживать себя в вертикальном положении, что уж говорить о запасе жизненной силы.

Всего шестьдесят три единицы за четверых. День определённо не задался.

Ближе к вечеру неожиданно пошёл дождь. Мелкий, противный, пробирающий до костей своей холодной моросью. Я натянул капюшон и продолжил движение, сверяясь с картой на смартфоне, который ещё удивительным образом работал, хотя связи давно не было.

Впереди показалась развилка. Левая дорога уходила в лес, правая петляла между холмами к промзоне на окраине города. Я выбрал правую — она была короче, а времени до темноты оставалось всё меньше.

Я не успел пройти и километра, когда кожей почувствовал опасность. Что-то было не так. Слишком тихо. Ни ветра, ни птиц, только тяжёлое ощущение чужих голодных взглядов.

И тут увидел их. Пять фигур медленно выходили из-за ржавых остовов брошенных машин. Отожравшиеся. Все как на подбор — раздутые животы, бугристые от переваренной человечины мышцы, одежда в тёмных пятнах засохшей крови. Двое в обрывках гражданской одежды, двое в полицейской форме и один, самый крупный, в чём-то похожем на камуфляж.

Они двигались не как обычные зомби. Никакой тупой заторможенности. Они кружили, перетекая с места на место, будто волчья стая, окружающая добычу. Классическая охотничья тактика. Мозгов у них нет, но животные инстинкты работают безупречно.

— Ну пиздец, — прошептал я, оценивая ситуацию. — Нашел на свою задницу приключений.

Любой нормальный человек сейчас бы развернулся и побежал со всех ног. Но я видел перед собой не угрозу, а возможность. Пять отожравшихся — это минимум три сотни энергетических единиц. Сорвать такой куш одним махом — редкая удача. Обычно эти твари чуют опасность и обходят псиоников стороной, но сегодня, похоже, голод перевесил инстинкт самосохранения. А может, просто давно не встречали никого опаснее обычных людей, вот и обнаглели в край.

Они двинулись одновременно, будто подчиняясь беззвучной команде. Два гражданских зашли справа, полицейские — слева, а здоровяк в камуфляже попёр прямо в лоб, разинув пасть с почерневшими зубами.

Я рванулся навстречу центральному, ныряя под его вытянутые руки. Резкий разворот, удар открытой ладонью прямо в грудину. Споры Поглощения брызнули чёрным фонтаном, впиваясь в раздутое тело. Мертвяк взревел, но я уже отскочил, уходя от атаки одного из полицейских.

— Быстрые, суки!

Второй полицейский оказался рядом быстрее, чем я ожидал. Его пальцы чиркнули по моей куртке, оставляя рваные полосы. Я крутанулся, вонзая руку ему под рёбра. Споры хлынули внутрь, жадно впиваясь в напитанную энергией плоть.

Трое других не дали мне закончить. Они накатывали волной, скоординированно, не оставляя времени на полноценное поглощение. Я создал защитный купол из спор — чёрное облако окутало меня коконом. Не идеальная защита, но даёт пару секунд форы.

— Хотите полакомиться? — прошипел я, чувствуя, как адреналин разгоняет кровь. — Так налетайте, ублюдки!

Я прыгнул в самую гущу. Скользнул между двумя мертвяками, оставляя на каждом чёрные следы Поглощения. Они ревели, дёргались, пытались схватить, но я уже чувствовал первые волны поглощённой энергии, делающие меня быстрее.

Гражданский в разорванной рубашке едва не выбил мне зубы тяжёлым ударом. Я в последнее мгновение успел уклониться, потеряв равновесие. Покатился по земле и тут же вскочил, встречая рукой второго гражданского. Споры впились глубоко, высасывая энергию. Его кожа мгновенно начала сереть, а живот опадать, будто из проколотого пузыря.

Первый отожравшийся уже валялся на земле. Второй заваливался набок, превращаясь в труху на глазах. Двое есть, трое осталось.

Здоровяк в камуфляже двигался медленнее остальных — слишком много энергии я из него выкачал при первом контакте. Но двое полицейских кинулись с двух сторон, щёлкая зубами в нескольких сантиметрах от моего горла.

Я нырнул под руки одного, ударил второго локтем в живот. Чёрные споры брызнули во все стороны, создавая вокруг меня смертоносный ореол. Они жадно впивались во всё, до чего могли дотянуться, превращая живую плоть в иссохшие мощи.

Полицейский слева пошатнулся. Его кожа уже серела, а из глазниц сочилась чёрная дрянь. Я выбросил руку вперёд, вогнал пальцы ему в глотку, пуская споры прямо в пищевод. Одним отожравшимся меньше.

Второй полицейский и здоровяк в камуфляже всё ещё кружили вокруг меня, но я уже чувствовал их неуверенность. Инстинкты кричали им: беги! Но эти, почему-то, просто отказывались отступать.

Здоровяк прыгнул первым. Я встретил его ударом в живот, пробивая насквозь гнилую плоть. Споры рванулись внутрь, расползаясь по внутренностям как голодные черви. Его тело дёрнулось в конвульсиях, живот провалился внутрь, глаза запали.

Последний полицейский уже отступал, но я быстро настиг его, вцепившись в шею. Споры Поглощения хлынули потоком, впитывая последние капли жизненной энергии.

Через минуту на разбитом асфальте лежали только пять иссохших мумий. Ветер уже развеивал труху, которая ещё недавно была плотью. А я стоял посреди этого импровизированного кладбища, дрожа от переполнявшей меня энергии.

Три сотни единиц. Может, даже больше. Я был так заряжен, что казалось, мог голыми руками гнуть арматуру. Раны, полученные в схватке, уже затягивались на глазах. Мышцы наливались силой, сознание прояснялось.

Пять отожравшихся за один заход — личный рекорд. Три сотни пятьдесят единиц энергии, бурлящих в крови, заставляли кончики пальцев покалывать от избытка силы. Моя теория получила очередное подтверждение: система действительно работала по нарастающей — чем больше поглощаешь, тем мощнее становишься.

Я медленно двинулся дальше по пустынной дороге, чувствуя, как поглощённая энергия переплавляет меня изнутри. Каждый шаг отдавался странной лёгкостью, будто гравитация вдруг стала слабее. Тело преображалось, становясь чем-то иным, превосходящим обычного человека.

Для встречи с Арбитрами этого, конечно, пока не хватало. Но каждая охота приближала меня к цели.

Следующие дни я держался обочин магистралей, старательно обходя маленькие поселки и фермы. Там могли быть живые люди, а они были помехой в моем плане — слишком много вопросов, слишком много внимания. Цель оставалась предельно ясной: накопить опыт, стать сильнее и найти способ уничтожить тех, кто стоял за этим апокалиптическим кошмаром.

На третий день тишину разорвал звук работающего двигателя. Я мгновенно нырнул в придорожные кусты, вжимаясь в землю. Старый УАЗ с потрескавшейся краской медленно прополз мимо. В кузове сидели трое мужиков с автоматами, напряженно вглядываясь в лесополосу. Патрульные из какого-то поселения или просто мародеры на охоте — без разницы. Не моя забота.

Они проехали в десяти метрах от моего укрытия. Один даже повернул голову в мою сторону, но не заметил.

И это хорошо. Для них.

Когда звук мотора стих, я вышел на дорогу и продолжил путь. Никаких сентиментальных порывов вроде желания присоединиться к живым или помочь кому-то. Только холодный расчёт и концентрация на цели.

Через день подобная ситуация повторилась. На этот раз группа из пяти человек устроила засаду на зомби у заброшенной автобусной остановки. Я заметил их издалека — слишком много движения, слишком громкие разговоры. Обошёл по широкой дуге, не испытывая ни малейшего желания вмешиваться.

Их проблемы, их выживание — не моя забота. У меня была собственная миссия, и она не включала в себя заботу о выживании человечества. Только месть. Только уничтожение тех, кто превратил Землю в ад, а меня — в монстра.

К вечеру четвёртого дня я заметил, что плотность зомби значительно увеличилась. Если раньше встречал одного мертвеца на несколько километров пути, то теперь они попадались каждые пятьсот-шестьсот метров. Приближение к городу ощущалось всё явственнее.

Ландшафт тоже менялся. Лесные массивы и поля уступали место пригородным районам — заброшенным дачным посёлкам, промзонам, складским территориям. Всё больше разбитых машин на дорогах, всё больше следов паники и хаоса, охвативших мир в первые дни апокалипсиса.

Я подошёл к краю промзоны, оглядывая ржавеющие конструкции заброшенных фабричных корпусов. Высокие трубы, полуразрушенные ограждения, опрокинутые железнодорожные вагоны — апокалиптический пейзаж, который стал нормой для этого мира.

За день я поглотил ещё девятнадцать зомби разного калибра. С такой подпиткой тело буквально гудело от силы, кровь словно превратилась в жидкий огонь. Хорошая разминка перед тем, что ждало в самом городе.

Пересекая территорию заброшенной промзоны, я не заметил, как сумерки сгустились вокруг полуразрушенных складов и ржавых контейнеров. Мысли были заняты предвкушением городской охоты. Возможно, поэтому я и пропустил тревожные признаки.

Нога наступила на что-то мягкое, не похожее на землю или бетон. Я инстинктивно отдёрнул её, но было поздно. Раздался металлический щелчок, земля дрогнула, и замаскированный люк под ногами распахнулся.

Я рухнул в темноту, не успев среагировать. Удар о дно выбил воздух из лёгких, в глазах потемнело от резкой боли в затылке. Несколько секунд я просто лежал, пытаясь понять, что произошло.

Когда зрение прояснилось, я обнаружил себя на дне ямы метра три глубиной. Стены выложены деревянными щитами, сверху тщательно замаскирована ветками и сеткой. Классическая ловчая яма, только переделанная под людей, не под зверей.

Поднявшись на ноги, я быстро оценил ситуацию. Яма оказалась идеальной ловушкой — слишком глубокая для прыжка, стены гладкие как стекло, никаких выступов или корней, за которые можно зацепиться. Ссадины и ушибы затягивались на глазах благодаря выпитой за день энергии, но регенерация сейчас была бесполезным преимуществом. Из такой западни даже псионику не выбраться без посторонней помощи.

— Ну что, допрыгался? — раздался сверху хриплый голос.

Я медленно поднял голову и застыл. Этот голос… Я бы узнал его из тысячи. На фоне темнеющего неба вырисовывался знакомый силуэт. Старик с седой бородой, тяжёлый взгляд, жилистые руки, уверенно державшие двустволку, направленную прямо мне в лицо.

Наши глаза встретились, и я увидел в его взгляде то же узнавание, что пронзило и меня. Секунду мы просто смотрели друг на друга, застывшие в этой нелепой мизансцене: он — наверху с оружием, я — в яме как пойманный зверь.

— Волков, — наконец процедил он, словно выплюнув мою фамилию. — Надо же… какая встреча.

Глава 14 Второе пришествие Лешего

Он узнал меня. Старый ублюдок тоже вернулся из будущего.

Память услужливо подсовывала всё, что я помнил об этом человеке. Леший — настоящая легенда среди выживших. Два года после начала апокалипсиса он бродил по лесам Ленобласти, словно призрак. Его видели десятки людей, но никто не мог сказать, где его искать. Ни мертвяки, ни псионики, ни обычные люди не могли выследить этого призрака. Он был как лесной дух — везде и нигде одновременно.

Большинство поселений предпочитало не связываться с отшельником. Живёт себе полусумасшедший старик в лесу — кому какое дело? Но потом случилась история с Выборгскими — конченными отморозками, державшими в страхе всю северо-западную часть области. Эти ублюдки крышевали каждую деревню, каждое поселение в радиусе пятидесяти километров. Забирали половину продовольствия, лучших женщин и любое оружие. Несогласных просто развешивали на деревьях для устрашения остальных.

На Лешего они вышли по наводке. Их лидер, здоровенный мужик по прозвищу Кувалда, прослышал о тайных схронах с оружием в лесах. По слухам, у старика были спрятаны целые арсеналы — автоматы, снайперки, даже гранатомёты и сотни мин. Сокровища, за которые в новом мире убивали не задумываясь.

Выборгские отправили на зачистку пятнадцать лучших бойцов. Вооружённые до зубов, уверенные в быстрой победе, они вошли в лес как на прогулку, а встретили там свою смерть.

Две недели спустя местные охотники нашли их тела, аккуратно сложенные крестом на опушке леса. На лбу каждого вырезан грубый крест. Мёртвые глаза смотрели в небо, шеи перерезаны от уха до уха. Рядом с телами лежала самодельная табличка с выжженными словами «Господь карает грешников». Даже видавшие виды мародёры блевали при виде этой бойни. Старый лесной волк не просто убил их — он провёл ритуал очищения, как сам это называл. Местные после этого крестились, проезжая мимо леса, а верующие люди из деревень шептались, что Леший — не человек, а карающая десница самого Господа.

После этой бойни совет поселений собрался на экстренное заседание. Решение было единогласным — Леший представляет смертельную угрозу для всех. На ликвидацию отправили нас — группу из пяти псиоников. Меня назначили руководителем операции.

Ад начался с первого шага на его территорию. Серёга шёл впереди, когда его нога задела тонкую проволоку. Мы услышали щелчок, и в ту же секунду противопехотная мина превратила его в кровавый фонтан. Его тело просто перестало существовать. Горячая кровь забрызгала моё лицо, плечи, грудь. Мы не могли даже собрать останки для похорон. От человека, который ещё секунду назад шутил о своей очередной девушке, остались только фрагменты плоти на ближайших деревьях и часть разорванного ботинка.

Через километр Леший снял Вадима. Снайперская пуля вошла точно в глаз. Выстрела мы даже не слышали. Просто хлюпающий звук, и половина черепа разлетелась красным туманом. Этот ублюдок как будто знал, что один из нас Лекарь, поэтому не давал ни малейшего шанса на выживание.

Три дня мы играли в кошки-мышки. Леший превратил лес в одну сплошную ловушку. Минные поля, волчьи ямы, петли из стальной проволоки, отравленные шипы. Он не просто выживал — он превратил свою территорию в идеальную машину смерти. Даже мертвецов натравливал, заманивая их на наш запах особыми приманками.

К старику мы подобрались только на четвёртый день изматывающей охоты, когда он совершил первую за всё время ошибку. Заметив движение между деревьями, я успел поймать его в прицел в момент смены позиции и всадил пулю прямо в колено. Звук выстрела прокатился по лесу, вспугнув стаю ворон, а старик рухнул, оставляя за собой кровавый след на палой листве. Мы преследовали его, как подраненного зверя, по красным каплям на траве, пока не загнали в какую-то полуразрушенную землянку, откуда ему уже некуда было бежать. Он сидел там, прижавшись спиной к стене, весь чёрный от копоти и грязи, сжимая в руках винтовку, которая казалась продолжением его тела. Его глаза, сухие и злые, смотрели на нас с той особой яростью, которую можно увидеть только у загнанного до предела хищника.

Даже истекая кровью, с раздробленной коленной чашечкой, Леший продолжал бормотать свои бесконечные молитвы, будто это могло остановить пули или излечить его раны. Слова об очищении грешной земли и Божьем суде лились из его потрескавшихся губ непрерывным потоком, смешиваясь с хриплым дыханием. Ни единого признака страха, ни малейшего намёка на мольбу о пощаде не отразилось на его изрезанном морщинами лице — лишь холодная ненависть и фанатичная уверенность в собственной правоте, которая граничила с настоящим безумием.

Когда мы приблизились, чтобы взять его живым, Леший вдруг усмехнулся с таким странным спокойствием, что у меня по спине пробежал холодок. Его рука скользнула под куртку, и мы увидели гранату, зажатую в окровавленных пальцах. Инстинкты сработали быстрее мысли, и я рванулся назад, толкая своих людей к выходу, когда оглушительный взрыв превратил землянку в кромешный ад. Раскалённая волна ударила в спину, швырнув меня на землю и засыпав влажным крошевом земли и щепок. Кровь заливала глаза из глубокой раны на виске, а в ушах стоял непрекращающийся звон, но я был жив — чего нельзя было сказать о Лешем, чьи внутренности теперь украшали стены его последнего убежища.

После него не осталось ничего материального — только призрачная легенда о человеке, который превратил свою паранойю и религиозный фанатизм в совершенное оружие. Одиночка до последней клетки своего тела, он не признавал ни союзников, ни друзей, ни каких-либо правил сосуществования с другими людьми. В его извращённом мире существовали лишь он сам и его личная миссия от Бога, ради которой он истреблял любого, кто осмеливался нарушить границы его территории.

И вот теперь, спустя три года и новую, мать его, жизнь, я все-таки оказался в его ловушке. Яма была идеально вырыта — три метра глубиной, с гладкими, будто отполированными стенками, а наверху маячил силуэт старого убийцы с двустволкой. Паршивая ситуация, но не безнадежная.

Я тщательно оценил положение, мысленно просчитывая все переменные. Других людей поблизости не наблюдалось, что уже было плюсом. Двустволка в руках Лешего представляла серьезную угрозу, но теоретически я мог уклониться и активировать защитное поле спор до того, как дробь разорвет мою плоть. Оружие само по себе не было главной опасностью. Настоящая проблема заключалась в том, что старый параноик наверняка заминировал весь район капитальными растяжками и фугасами. Начни я сопротивляться, и этот фанатичный псих без малейших колебаний подорвёт нас обоих, и даже глазом не моргнёт.

Подобный взрыв превратил бы меня в облако кровавого тумана, разметав части тела по окрестностям. Я достаточно повидал таких подрывов, чтобы точно знать — никакая регенерация не соберет человека из фарша и фрагментов костей, разбросанных на десятки метров. Физика всегда побеждает псионику, если дело доходит до критической массы разрушений.

Леший медленно вытащил из внутреннего кармана старой куртки небольшой самодельный детонатор — потрёпанную металлическую коробку с несколькими торчащими проводами и массивной красной кнопкой. Я почувствовал, как во рту разлился металлический привкус адреналина, а горло моментально пересохло. Мозг заработал на предельных оборотах, считывая ситуацию и судорожно ища выход.

— Рад был повидаться со старым знакомым, но пора заканчивать этот разговор, — прохрипел старик. — Не хочу тебя сильно расстраивать, парень, но под тобой несколько мощных зарядов. Так что может попрощаться с Богом, пока у тебя есть несколько секунд.

Я заметил в рыхлой земле под ногами тонкий чёрный провод, уходящий в стену ямы и исчезающий в почве. Сомнений не оставалось — старый ублюдок не блефовал. Рот наполнился слюной, как перед рвотой, а позвоночник словно окатили ледяной водой.

В выцветших от времени глазах Лешего застыл тот особый стеклянный блеск, который видишь только у людей, готовых убить и умереть в один момент. Взгляд человека, уже попрощавшегося с жизнью задолго до встречи со смертью.

— Стой, — выдохнул я, напрягая каждую мышцу, чтобы голос не дрогнул. Горло словно забили мелким гравием. — Ты верующий, я помню. Не думаешь, что в нашей встрече есть высший смысл? Дважды в двух жизнях — это не может быть случайностью.

Палец старика замер в миллиметре от кнопки, артритные суставы с почерневшими ногтями замерли, будто наткнувшись на невидимое препятствие.

— Господь вернул меня в этот мир, — произнёс он с той уверенностью, которую не сломить никакими аргументами. — Дал второй шанс закончить работу по очищению земли от скверны.

Я нащупал зацепку и вцепился в неё всем своим существом. Религиозный фанатизм Лешего, над которым мы когда-то потешались, мог стать моим спасательным кругом. Апокалипсис он всегда считал божьей карой, а себя — исполнителем высшей воли. Раньше это казалось бредом сумасшедшего, теперь превращалось в шанс на выживание.

— Я думаю, это не случайность, — сказал я, удерживая его взгляд и подбирая каждое слово с осторожностью сапёра над миной. — Бог вернул нас обоих. У нас есть миссия. У обоих.

Пот заливал глаза жгучей солью, но я боялся даже моргнуть. Сердце колотилось о грудную клетку, как молот по наковальне, но я сдерживал дыхание, чтобы не выдать панику. Мускулы ног напряглись в инстинктивной готовности к бегству, хотя разум понимал всю бессмысленность такой попытки.

— Ты был безбожником, — процедил Леший сквозь редкие жёлтые зубы. — Вы все были! Думаете, я не следил за людьми из ваших поселений, когда вы проходили рядом с моими владениями? Вы смеялись надо мной. Называли психом и сумасшедшим.

— Всё верно. Так и было. Но потом я умер и вернулся на пять лет назад, — я медленно развёл руки, демонстрируя пустые ладони. — Когда погибаешь от взрыва, а потом неожиданно просыпаешься в своем же прошлом, даже отъявленный атеист начинает задумываться о высших силах. Об особом предназначении.

Леший молчал, обдумывая мои слова. Порывы ветра трепали его седые волосы и бороду, в которой застряли листья и кусочки древесной коры — естественный камуфляж человека, сросшегося с дикой природой. Детонатор в его руке подрагивал, но не от страха — от старческого тремора, который уже начал разрушать его тело, но еще не сломил железную волю.

— Сбрось верёвку, — сказал я. — Если бы Господь хотел моей смерти, он бы просто не возвращал меня в прошлое. У меня есть силы, которые нужны для очищения этого мира.

Леший, не опуская ружья, свободной рукой достал из-за пояса моток верёвки и сбросил его в яму. Конец ударился о землю рядом со мной.

— Лезь. Медленно. Руки всё время держи на виду.

Я взялся за верёвку и начал подниматься. Каждое движение — предельно осторожное, выверенное. Никаких резких рывков.

Когда моя голова поравнялась с краем ямы, Леший отступил на несколько шагов, не отводя ствола от моего лица.

— Вылезай и брось рюкзак на землю.

Я осторожно перелез через край ямы, ощущая каждую мышцу в напряжении. Сбросил рюкзак на промёрзшую землю и поднялся, держа руки раскрытыми перед собой. Ледяной осенний ветер обжигал лицо после затхлой сырости ловушки.

Леший не опускал двустволку, целясь мне в грудь. Его взгляд скользнул по моим рукам, задержавшись на тёмных пятнах, проступающих сквозь кожу. Чёрная маслянистая субстанция сочилась между пальцев — споры готовились к активации.

— Что это за дрянь? — процедил он, кивнув на мои руки.

— Ты же помнишь, я был Лекарем? — я встретил его взгляд спокойно. — Теперь Господь изменил мой дар. Сделал меня своим оружием противнечисти.

По лицу Лешего пробежала тень интереса. Ноздри раздулись, как у хищника, почуявшего кровь. Палец на спусковом крючке слегка расслабился.

— Всё это время я думал, что выжил случайно, — продолжил я, наблюдая за его реакцией. — Теперь понимаю. Бог сделал меня своим инструментом. Как и тебя.

— Красиво пиздишь, — хмыкнул старик, но ствол опустил на пару сантиметров. — Докажи.

Медленно, демонстративно повернул голову, осматривая окрестности. Между ржавых остовов техники метрах в пятнадцати брёл одинокий зомби. Сгорбленный, с кожей цвета протухшего мяса, он волочил перебитую ногу по мёрзлой земле.

— Разреши показать на нём, — кивнул в сторону мертвяка.

Леший коротко дёрнул головой — иди. Ружьё по-прежнему смотрело в мою сторону.

— Только давай без фокусов, — предупредил он. — У меня здесь каждый сантиметр заминирован.

Последним словами я, почему-то, полностью поверил. Это было в стиле Лешего.

Я направился к зомби размеренным шагом, стараясь не делать резких движений. Споры пульсировали под кожей, предвкушая пир. Леший шёл сбоку, сохраняя дистанцию. Для старика он двигался поразительно бесшумно — ни хруста раннего снега под ногами, ни шороха одежды.

Мертвяк поднял голову, когда мы приблизились. Треснувшие губы разошлись, обнажая почерневшие зубы. Утробное шипение вырвалось из разложившейся глотки. Запах ударил в ноздри — аммиак, тухлое мясо и химический смрад разложения.

— Смотри внимательно, — бросил я Лешему. — Вот он — дар Господень.

Я шагнул к зомби и с силой вонзил руку прямо в его грудную клетку. Кости поддались с влажным хрустом, словно переломленные ветки в сырую погоду. Чёрные споры немедленно хлынули из моих пальцев в гниющую плоть, проникая глубже, как чернила в промокашку. Они растекались внутри мертвеца тёмной паутиной, оплетая внутренние органы и мышцы, проникая в костный мозг и остатки нервной системы. Я физически чувствовал, как они высасывают последние крохи энергии из умершего тела, как забирают её себе, передавая мне.

Повернувшись к Лешему, я заметил, что его обычно непроницаемое лицо изменилось. Морщины перегруппировались, складываясь в новый рисунок — растерянность, которая на этом иссохшем от времени и ветра лице выглядела чужеродно, как кровь на снегу.

Впервые за всё время нашего знакомства в его глазах мелькнуло что-то живое — смесь удивления, уважения и религиозного трепета. То, как расширились его зрачки, как дрогнули кустистые брови — всё выдавало человека, увидевшего подтверждение своей безумной веры. Рот старика приоткрылся, приоткрывая жёлтые зубы, а брови поднялись, нарушив привычную маску настороженности, которую он носил, как вторую кожу.

— Раньше я спасал людей с помощью лечения, — произнёс я, ощущая, как энергия поглощённого мертвеца разливается по моим венам, наполняя тело приятной тёплой силой. — Теперь очищаю мир от скверны. Господь переплавил мой дар, превратив его в оружие против нечисти. Дал силу забирать жизнь у тех, кто больше её не заслуживает.

Леший пристально всматривался в моё лицо, изучая каждую черту, словно читал незнакомый текст на неизвестном языке. Его глаза — выцветшие, как старая джинса, с красными прожилками на белках — перемещались от моих глаз ко лбу, к губам, к подбородку. Искали ложь. Искали подвох. Искали признаки того, что я лишь притворяюсь верующим.

Порывы холодного ветра трепали его седую бороду, похожую на мочалку из стальных нитей, бросая в лицо снежную крупу и мелкий мусор, но он стоял неподвижно, как старое дерево с корнями глубиной в метры. Мышцы шеи напряжены, жилы вздулись. Лоб прорезали глубокие морщины — следы тысяч хмурых дней и бессонных ночей. Двустволка в его руках опустилась — уже не целилась мне в грудь, хотя всё ещё оставалась в боевой готовности. Палец не покинул спусковой крючок. Даже сейчас старый хищник был готов к моментальному выстрелу.

— Возможно… — пробормотал он наконец, и в его глазах я увидел знакомый проблеск религиозного фанатизма. Тот самый огонь, что горел в глазах исламистов-смертников и христианских фундаменталистов. Опасное, яростное пламя веры, способное сжечь всё на своём пути. — Возможно, Господь действительно послал тебя. Потому что в прошлой жизни я не справился в одиночку.

Старик молчал ещё несколько долгих секунд, обдумывая что-то, взвешивая варианты, прокручивая в голове возможности и последствия. Я видел, как работают желваки под его обтянутыми кожей скулами, как пульсирует вена на шее, отсчитывая удары сердца. Он мог выстрелить, мог опустить оружие, мог попытаться бежать. В его глазах — все варианты разом, расчёт шансов и обещание боли. Свинцовое небо над нами постепенно темнело, предвещая скорую ночь. Тяжёлые тучи ползли с севера, как неповоротливые серые звери. Порывы ветра усилились, принося с собой запах близкой метели — холодный, колючий, с привкусом льда и хвои. Пахло мокрой корой, прелыми листьями и смертью.

— Идём, — сказал он наконец, опуская ружьё ещё ниже, давая понять, что выбрал доверие вместо подозрения. Движение было осторожным, выверенным, как и всё, что делал этот человек. Ствол больше не смотрел мне в грудь, но я знал — при малейшей угрозе он вскинется змеёй и выплюнет свинцовую смерть. — Скоро стемнеет. А нам нужно многое обсудить.

Глава 15 Территория фанатика

Домом Леший гордо именовал бывшую трансформаторную подстанцию, спрятанную в самых недрах промзоны. Пока шли в ее сторону, я по привычке считывал окружающую обстановку.

Вокруг логова раскинулась целая сеть защиты. Тонкие проволочки на уровне щиколоток, холмики вдоль тропы, замаскированные ямы под слоем веток и листвы. Впечатляющая система обороны, достойная уважения даже от такого бывалого выжившего, как я.

Леший двигался между своими ловушками как хозяин, безошибочно выбирая безопасный маршрут. Я шел строго по его следам, отмечая про себя каждую деталь. На будущее точно пригодится.

Снаружи здание напоминало обычные руины — выбитые окна, осыпающаяся штукатурка, проржавевшая крыша. Обычная развалюха, каких тысячи. Но я заметил нечто странное: к главному входу с массивной металлической дверью вела слишком явная тропинка. Слишком очевидная для такого мастера маскировки.

— Не обращай внимания, — усмехнулся Леший, заметив мой взгляд. — Та дверь для гостей. Незваных.

Он обогнул здание и остановился у неприметной вентиляционной решетки, почти полностью скрытой под грудой ржавого металлолома и покосившимися железными листами.

— Фасад заминирован полностью. Главная дверь — приманка. Любой, кто попытается войти через нее, активирует систему направленного взрыва наружу.

Он отодвинул решетку, открывая узкий лаз, и первым нырнул внутрь. Я последовал за ним, протискиваясь сквозь тесный проход. Внутри оказался короткий коридор, заканчивающийся еще одной дверью — настоящей. Толщиной сантиметров пятнадцать, со стальной обшивкой и тремя разными замками.

Леший ввел сложную последовательность нажатий на неприметную панель, и механизм тихо щелкнул. Он методично открыл все замки, затем повернул скрытый рычаг.

— Порог тоже заминирован, — предупредил он. — Смотри, как я переступаю.

Леший показал мне проход. Правая нога на бетонный выступ. Левая через порог на серую плитку. Шаг в сторону — и мины разнесут ноги до колен. Больших объяснений не требовалось — я внимательно следил за его движениями и копировал их с точность до миллиметра.

Внутри стоял затхлый воздух — плотный, спёртый, пропитанный запахом оружейного масла и пороха. Это было логово хищника. Или скорее убежище параноика. А может крепость сумасшедшего гения… хрен поймешь, как правильно назвать этого человека.

— Разувайся, — скомандовал Леший, наконец опуская ружьё. При этом его взгляд оставался холодным и сосредоточенным. — Только стены не трогай. Контактные датчики сработают раньше, чем ты поймёшь, что случилось.

Я стянул ботинки и позволил босым ногам ощутить холодный бетонный пол. Мой взгляд методично изучал пространство, подмечая каждую деталь убежища. Бетонные стены толщиной не меньше полуметра окружали нас со всех сторон.

Это был настоящий бункер, способный выдержать прямое попадание из гранатомёта. Окна представляли собой профессиональную иллюзию. Снаружи они выглядели как развалины с выбитыми проёмами, но внутри были укреплены прочной кирпичной кладкой с металлическими пластинами. Старик воплотил классический военный приём, создав неприступную крепость под маской руин. Любой случайный прохожий увидел бы только очередную заброшку, в то время как знающий человек оценил бы этот укреплённый пункт с полной автономией.

Леший щёлкнул выключателем. Старая проводка отозвалась недовольным потрескиванием. Тусклый желтоватый свет постепенно наполнил пространство, выхватывая из темноты настоящее сокровище отшельника, которое представляло собой месяцами собираемый арсенал для выживания.

Оружие заполняло каждый доступный участок стен. Охотничьи ружья с обрезанными стволами висели рядом со снайперскими винтовками, которые были оснащены дорогой оптикой. Автоматы всех возможных систем включали как потрёпанные «Калаши», так и импортные штурмовые модели. В углу комнаты виднелась настоящая жемчужина, Barrett M82, армейская снайперская винтовка, способная пробить бронетранспортер на расстоянии километра. Рядом с каждым видом оружия размещались коробки с соответствующими патронами, которые были аккуратно отсортированы по калибрам.

Боеприпасы занимали стеллажи от пола до потолка, между ними размещались консервы, военные сухпайки и медикаменты. В дальнем углу работала самодельная система фильтрации воды. Её шланги уходили прямо в пол к какому-то подземному источнику. На широком столе разместились различные радиостанции, включая военные, гражданские и несколько явно модифицированных устройств.

— Впечатляет? — спросил Леший, не скрывая гордости.

Я кивнул с нескрываемым уважением. Старик действительно знал своё дело. На этой территории он был полноправным хозяином, который контролировал каждый сантиметр пространства. Его ловушки ожидали незваных гостей повсюду. Даже для псионика вроде меня седой хрыч представлял серьёзную опасность, и этот факт я признавал без иллюзий.

По правую сторону от входа тянулись массивные металлические стеллажи, заполненные всевозможными инструментами, электронными приборами и аккуратно разложенными компонентами для взрывных устройств. В центре комнаты располагался просторный рабочий стол, заваленный колбами и химическими реактивами. На отдельном деревянном подносе лежало несколько готовых бомб с самодельными часовыми механизмами, собранными из наручных часов и транзисторов.

Напряжённая тишина повисла между нами. Леший стоял, сжимая ружьё, и внимательно следил за каждым моим движением. Я чувствовал его взгляд как физическое давление — так смотрит хищник, оценивающий потенциальную угрозу. Ни один из нас не хотел первым отвести глаза или нарушить молчание.

— Выверни карманы, — наконец произнёс старик, целясь мне в грудь. — Медленно.

Я подчинился, демонстративно доставая скудные пожитки — складной нож и зажигалку.

— Оружие есть?

— Только то, что ты видишь, — ответил я ровно.

Леший хмыкнул недоверчиво:

— Действительно, чего это я… человек с твоими способностями сам по себе оружие.

— Как и человек с твоими навыками, — парировал я.

Уголок его губ дёрнулся.

— Осмотрись, если хочешь, — кивнул он, делая шаг назад. — Только ничего не трогай. У меня тут всё… очень чувствительное к прикосновениям чужаков.

Я медленно обошёл комнату по периметру, держа руки на виду. Взгляд цеплялся за детали — тактические карты на стенах, сложную систему сигнализации, самодельные ловушки. В дальнем углу помещения обнаружилась полноценная мини-мастерская с промасленным токарным станком и сварочным аппаратом.

Огибая очередной стеллаж, я чувствовал взгляд старика между лопаток. От этого по хребту пробегал холодок — не страх, а скорее инстинктивная реакция на потенциальную угрозу. Леший не сводил с меня глаз, как снайпер с цели. Его палец лежал рядом со спусковым крючком, готовый в любой момент отправить заряд дроби мне в спину.

Интересно, кто из нас опаснее на самом деле? Он со своими минами и ружьём или я со спорами Поглощения? Было бы занятно проверить, но не здесь. Не на его территории, где каждый сантиметр пространства может быть смертельной ловушкой.

Впрочем, старик даже не догадывается, что игра уже началась. Ещё в момент нашей первой встречи, когда я вылезал из ямы, я незаметно прикрепил к нему несколько спор. Мелочь, которая ощущается им как лёгкая усталость, не более. Но на самом деле я мог бы активировать их в любой момент, высосав всю его жизненную энергию за пару десятков секунд.

— Впечатляет, — произнес я, закончив осмотр и повернувшись к хозяину помещения. — Такое ощущение, что ты готовился к концу света задолго до того, как он наступил?

Леший кивнул на металлический стул у стены:

— Присаживайся. Только без резких движений. Я уже один раз сдох от твоей руки. Второй раз в мои планы не входит.

В его тоне проскользнуло что-то странное. Не страх — этого чувства он, похоже, не знал в принципе. Скорее интерес, смешанный с настороженностью хищника, встретившего другого хищника на своей территории.

Я сел, положив руки на колени ладонями вверх — демонстративно открытая поза. Мог бы попробовать увеличить дозу спор и здесь, высосать его энергию до последней капли. Но интуиция подсказывала, что старый параноик наверняка подстраховался. Наверняка где-то есть датчик, реагирующий на его пульс или давление. Умрёт он — и весь бункер, а может и окрестности на километр вокруг взлетят на воздух.

Нет, с Лешим нужно играть тоньше. Использовать его знания, его навыки, его охотничьи инстинкты. А если он откажется сотрудничать или станет слишком опасен… что ж, тогда я просто дождусь момента, когда он окажется подальше от своих ловушек и прикончу его.

Пока лучшая стратегия — частичная открытость. Дать ему информацию, получить информацию взамен и выстроить подобие доверия. По-крайней мере, попытаться.

Тишина затягивалась. Леший остался стоять, опершись на стол, ружье по-прежнему готово к выстрелу. Его выцветшие глаза, окруженные паутиной морщин, буравили меня, словно пытались прочитать мысли. Где-то в глубине бункера тихо гудели генераторы, отсчитывая секунды нашего странного противостояния.

Свет лампы мерцнул, на секунду погрузив бункер в полутьму. В этом кратком мгновении мне показалось, что на лице старика проступило что-то почти человеческое — усталость, может быть, даже тоска. Но когда освещение восстановилось, передо мной снова был только настороженный хищник.

Заговорить первым означало показать слабость. Но бесконечно молчать, играя в гляделки, было бы тратой времени. Тусклый свет старой лампы отбрасывал причудливые тени на стены бункера, превращая обычные предметы в зловещие силуэты. Где-то в глубине помещения капала вода — размеренно, гипнотически. Звук отсчитывал секунды нашего молчаливого противостояния.

— Не думаю, что наша встреча случайна, — наконец произнёс я, намеренно придавая голосу оттенок благоговейного трепета. — Господь ничего не делает просто так. Если Он вернул нас обоих, значит, на то была Его святая воля.

Леший не изменился в лице, но в его выцветших глазах что-то дрогнуло. Он слегка наклонил голову, изучая меня с новым интересом, словно видел первый раз.

— Вот теперь ты заговорил как Божий человек, — хмыкнул он недоверчиво. — А раньше, помнится, был безбожником. Даже подшучивал над моей верой, когда выслеживал меня со своими псиониками.

Я опустил глаза, изображая раскаяние:

— Смерть… меняет человека. А потом воскрешение в прошлом, эта вторая жизнь… разве это не чудо?

Леший медленно кивнул, словно что-то для себя решая.

— Как ты здесь оказался? — спросил он, по-прежнему держа ружьё наготове.

— Думаю, меня направил Господь, — ответил я. — После воскрешения мне было видение. Яркий свет и голос, указавший дорогу. Я шёл по зову и пришёл сюда.

Старик недоверчиво прищурился.

— Значит, говоришь, Господь к тебе обратился? И что же Он тебе сказал?

На филфаке нас пичкали всей этой древней мутью: Библией, Кораном, Ведами. Не для того, чтобы мы верили, а чтобы понимали контекст, когда разбираем классические тексты. Откровение Иоанна я прочёл от корки до корки — культурологический анализ, курс по религиозным мотивам в литературе. Это была тема моей курсовой. Никогда бы не подумал, что эта хрень пригодится мне в будущем.

— Что грядёт время Великой Жатвы, — я перекрестился, заметив, как взгляд Лешего снова скользнул к иконе. — Время отделить зёрна от плевел. Что этот апокалипсис — не случайное бедствие, а намеренная кара. И что я должен стать Его орудием.

Что-то изменилось в его лице — едва заметное напряжение, искра интереса в глазах.

— Ты веришь, что мёртвые восстали по воле Божьей? — спросил он тихо.

Память псионика сработала безупречно, выдавая нужные цитаты, как хорошо отлаженный механизм. Слова, которые когда-то зубрил для экзамена, теперь могли спасти мою жизнь.

— Я верю, что конец времён описан в Откровении Иоанна Богослова, — ответил я уверенно. — «И море отдало мертвецов, которые были в нем, и смерть и ад отдали мертвецов, которые были в них; и судим был каждый по делам своим». Разве не это происходит сейчас?

Леший наконец опустился на металлический ящик напротив меня, сохраняя безопасную дистанцию. Ружьё положил себе на колени, пальцы продолжали поглаживать приклад. Он всё ещё был настороже, но уже не так агрессивно.

— Откровение Иоанна, — кивнул он. — «И произошла война на небе: Михаил и ангелы его воевали против дракона, и дракон и ангелы его воевали против них».

— «И низвержен был великий дракон, древний змий, называемый диаволом и сатаною, обольщающий всю вселенную», — продолжил я цитату. — «Низвержен на землю, и ангелы его низвержены с ним».

Глаза старика загорелись фанатичным блеском. Он явно не ожидал от меня знания Библии. Да я, если честно, и сам не ожидал, что буду так уверенно цитировать религиозную чушь. Но в этой игре с сумасшедшим выжившим любое оружие имело право на применение.

— Ты думаешь, что мы сейчас… в той самой войне? — спросил он с нескрываемым интересом.

— Я думаю, что война ангелов спустилась на землю, — ответил я. — Что силы тьмы действуют среди нас, принимая человеческий облик. Что бесы вселяются в мертвецов и ходят по земле, собирая жатву грешников. И что нам с тобой, Леший, отведена роль в божественном плане.

Старик провёл рукой по седой бороде, словно размышляя над моими словами.

— Почему я должен тебе доверять? — наконец спросил он прямо. — Раньше ты охотился на меня, теперь приходишь с разговорами о божественной миссии. Откуда мне знать, что это не искушение? Не ловушка самого Лукавого?

— Потому что мы оба изменились, — я говорил медленно, подбирая каждое слово. — Смерть и воскресение перековали нас. В прошлый раз я был слеп к истине, блуждал во тьме неведения. Теперь же мои глаза открылись, и я вижу путь.

Я сделал паузу, а затем добавил.

— Апостол Павел был гонителем христиан, пока не встретил Бога на дороге в Дамаск. После этого стал одним из самых преданных служителей веры. Мне тоже открылась истина, Леший. И я знаю, что ты — часть большого замысла.

Старик слегка кивнул, и рука на ружье чуть расслабилась.

— Расскажи о себе, — произнёс он, внезапно меняя тему. — Кем ты был до того, как мир полетел к чертям? Хочу понять, какого человека Господь избрал для… своей миссии.

Я заметил, что он не сказал «для сотрудничества со мной», но не стал акцентировать на этом внимание. Маленькими шажками мы двигались к взаимному пониманию.

— Я был обычным студентом филфака. Античная литература, древнегреческий эпос. Гомер, «Илиада» и «Одиссея». Книги о войне и странствиях героев. Теперь понимаю, что это тоже было подготовкой.

Я сделал паузу, наблюдая за его реакцией.

— Но это была только часть моей жизни. Официальная, так сказать. Была и другая сторона — подпольные бои без правил в заброшенных заводских цехах. Стрельбища в лесах Ленобласти. Нож, автомат, снайперка. Всё это казалось просто увлечениями, странным хобби для гуманитария.

Леший слегка приподнял бровь.

— Филфак и подпольные бои? Господь действительно любит парадоксы.

— Это не было случайностью, — я качнул головой. — Теперь я понимаю, что был под Его водительством с самого начала. Он готовил меня, хотя я и не осознавал.

Господи, какую же хрень я несу. Главное, делать это с абсолютно каменным выражением лица и хотя бы постараться не рассмеяться.

Тем временем на морщинистом лице старика мелькнула тень понимания. Он узнавал эти мысли — очевидно, сам не раз размышлял о божественном предназначении в своей жизни.

— А что насчёт тебя? — спросил я, мягко направляя разговор. — Я слышал разные истории. Одни говорили, что ты бывший спецназовец. Другие — что работал на разведку. Третьи — что ты обычный охотник, который просто лучше других приспособился к новому миру.

Леший усмехнулся — скупо, одним углом рта:

— Люди любят сочинять истории.

Он помолчал, словно решая, сколько может рассказать, а затем всё-таки заговорил.

— Когда-то я работал в специальном подразделении при внешней разведке. Официально нас не существовало. Документы на операции приходили без подписей, а после выполнения задания их сжигали. Моя специализация была в устранении целей без следов причастности нашей страны.

Он рассеянно погладил длинный шрам на предплечье.

— Сначала я выполнял задания сам, потом, когда накопился опыт, стал готовить молодых оперативников. Учил их входить незаметно, работать чисто и уходить без следов.

Я понимающе кивнул.

— Господь готовил не только меня, но и тебя тоже. Все эти навыки, весь твой опыт… Они сейчас необходимы для настоящей войны.

Слова попали в цель. В глазах старика мелькнул тот самый фанатичный огонёк, который я надеялся увидеть.

— В каких операциях участвовал? — спросил я, подталкивая его к продолжению разговора. — Если, конечно, это больше не государственная тайна.

Леший усмехнулся, и его жесткие черты лица на мгновение смягчились:

— Какие, к черту, тайны, когда мир уже дважды грохнулся в пропасть? — Он взглянул на икону в углу. — Был в Афгане, но не с основными частями. Работал в Чечне во время обеих кампаний. Особая группа, никогда официально не существовавшая.

Он сделал паузу, словно перебирая в памяти далёкие события.

— Потом были Балканы, некоторые африканские страны. Пригласили консультантом в Южную Америку, когда там картели совсем распоясались. Обучал местную спецгруппу методам работы в джунглях. Тогда и получил этот шрам, — он кивнул на своё плечо. — Слишком близко подобрался к одному из лагерей наркокартеля.

Леший замолчал на мгновение, погрузившись в воспоминания. Его узловатые пальцы медленно и методично поглаживали деревянный приклад ружья, словно успокаивая старого боевого друга, прошедшего с ним десятки опасных операций.

— За двадцать лет службы меня отправляли в горячие точки по всему миру, — продолжил он с неожиданной откровенностью, голос звучал ровно, без эмоциональных перепадов, привычка профессионального разведчика. — Джунгли всегда были особенными местами для операций — там нет установленных правил или привычного закона, только ты и безразличная к человеческим делам природа, которой абсолютно наплевать на твои звания, подготовку и боевые заслуги.

Он задумчиво потер седой висок, словно пытаясь отогнать непрошеные мысли о бесчисленных учениках, чьи имена и лица давно стерлись из памяти, оставив лишь размытые силуэты.

— Но с возрастом пришло понимание, что я становлюсь неудобной фигурой для системы, — Леший произнес это без горечи, как давно принятый факт. — Старая гвардия всегда знает слишком много секретов, которые лучше похоронить вместе с их носителями. Меня вызвали к руководству, где я выслушал стандартную речь о неоценимых заслугах перед отечеством, получил приличную пенсию и абсолютно недвусмысленное указание унести все тайны с собой в могилу.

Он криво усмехнулся, вспоминая тот переломный момент своей жизни.

— Я подчинился приказу и хранил молчание, как и положено профессионалу, — Леший провел рукой по седой бороде. — Приобрел уединенный дом в лесной глуши под Выборгом, вдали от любопытных глаз и лишних вопросов. Занимался рыбалкой, охотой, сбором грибов и ягод, внешне ничем не отличаясь от тысяч других военных пенсионеров, коротающих остаток дней в относительной безопасности, если не считать периодических ночных кошмаров, от которых не спасали даже самые сильные транквилизаторы.

Внезапно выражение его лица изменилось, жесткие, обветренные черты смягчились, а в уставших глазах появился особый, почти мистический блеск, который я раньше замечал только у глубоко верующих людей или убежденных фанатиков.

— А потом произошло нечто, полностью изменившее мою жизнь и мировоззрение, — проговорил он тихо, с несвойственным ему благоговением в голосе. — В одну особенно яростную грозовую ночь, когда казалось, что весь окружающий лес сходит с ума под ударами стихии, я сидел на веранде своего дома, попивая хороший коньяк, сохранившийся с последнего оперативного задания, и по старой привычке чистил свою верную винтовку, хотя практической необходимости в этом не было.

Его голос приобрел новые, почти мистические обертоны, которые я раньше не замечал в нашем разговоре.

— Мощнейший разряд молнии ударил точно в вековую сосну, стоявшую прямо напротив моего крыльца, — Леший словно заново переживал тот момент откровения. — Дерево мгновенно вспыхнуло подобно гигантскому факелу, осветив все вокруг неестественным, почти потусторонним светом, и в этом оглушительном грохоте, в этом ослепительном сиянии я отчетливо услышал голос, говоривший, что моя жизнь была сохранена неслучайно, что все эти годы службы, все проведенные операции, все отнятые жизни и пережитые потери были лишь подготовкой к выполнению истинного предназначения, ради которого я и был создан.

— Мы оба были возвращены назад во времени, — начал я, тщательно подбирая каждое слово. — И это не может быть случайностью. Мы получили второй шанс, чтобы исправить ошибки прошлого. Чтобы очистить этот мир от скверны и подготовить его к новому, лучшему началу.

Леший внимательно изучал меня. Его выцветшие голубые глаза, окруженные паутиной морщин, казалось, просвечивали насквозь, пытаясь обнаружить фальшь или неискренность.

— И как же ты собираешься это делать? — спросил он наконец, слегка подавшись вперед.

— У меня есть сила, — я поднял руку, позволяя черным спорам проступить на коже. — Но не хватает мастерства. Я могу убивать мертвяков сотнями, но этого мало для настоящего очищения.

Глаза Лешего едва заметно сузились, и я понял, что попал в цель. Он оценивал меня как потенциальное оружие.

— И что тебе нужно от меня? — в его голосе звучала смесь скептицизма и интереса.

— Твои навыки, — прямо ответил я. — Ты выживал в одиночку там, где другие погибали целыми группами. Ты выслеживал и уничтожал врагов с мастерством, которому нет равных. С моей силой и твоими умениями мы сможем очистить гораздо больше территорий.

Леший молчал, буравя меня немигающим взглядом. Я чувствовал, как его разум лихорадочно просчитывает все варианты.

— Научи меня, — продолжил я, удерживая его взгляд. — Сделай из меня идеальное оружие Господа. В прошлой жизни я был слишком мягок, слишком… человечен. Теперь я готов стать тем, кем должен — инструментом возмездия.

Что-то промелькнуло в его глазах — искра узнавания, может даже понимания. Он видел во мне сырой материал, который можно было отточить в смертоносное лезвие.

Леший надолго замолчал. Его взгляд скользил по моему лицу, словно он читал книгу. Я видел, как работает его аналитический ум, просчитывая, насколько ценным может быть псионик в его крестовом походе.

— Я могу сделать из тебя настоящую машину для убийств, — произнес он наконец с холодной уверенностью профессионала. — Если ты выдержишь обучение. Оно будет… безжалостным.

— Именно это мне и нужно, — кивнул я. — Безжалостность.

Но прежде чем Леший мог ответить, свет погас, и в черноте, совсем близко, я услышал чье-то дыхание.

И оно точно не принадлежало человеку…

Глава 16 Запах войны

Моё тело отреагировало раньше, чем сознание успело обработать информацию. Я инстинктивно метнулся вбок, уходя с предполагаемой линии атаки, но булькающий хрип мгновенно переместился вслед за мной. Источник этого жуткого звука, напоминающего дыхание через разорванное горло, явно отслеживал каждое моё движение с нечеловеческой точностью.

— Не шевелись, — донёсся приглушённый шёпот Лешего откуда-то справа. Его голос оставался удивительно спокойным, без малейших признаков паники, только с той особой концентрацией, которая свойственна матёрым хищникам в момент смертельной опасности.

Время словно застыло, растягивая секунду до бесконечности. Только моё сердце, казалось, стучало непозволительно громко. Внезапно тишину разорвал новый звук — омерзительный скрежет когтей, царапающих бетонный пол. Неизвестное существо перешло в движение, причём двигалось оно с пугающей скоростью.

Леший среагировал с поразительной быстротой. В абсолютной темноте послышался чёткий щелчок затвора и металлический лязг перезаряжаемого оружия. Он ориентировался исключительно на слух, демонстрируя мастерство, выработанное годами смертельно опасной работы.

— На девять часов. Видишь его? — процедил старик сквозь зубы, занимая позицию для выстрела.

Я не стал тратить время на словесный ответ. Вместо этого позволил чёрным спорам проступить через кожу, создавая вокруг себя слабое, пульсирующее свечение. В этом жутковатом освещении, наконец, проявился силуэт нашего неожиданного гостя.

У дальней стены возвышалась массивная фигура, значительно крупнее обычного зомби. Её широкие, непропорциональные плечи и туловище покрывали бугристые наросты, напоминающие природную броню насекомых. Глазницы существа испускали холодное голубоватое свечение — безошибочный признак псионической активности.

— Блядь, — невольно вырвалось у меня. — Это Танк!

Леший моментально осознал серьёзность угрозы. Одним плавным, экономным движением он переместился за металлический стеллаж, используя его как временное укрытие. Монстр повернул голову на звук с неожиданной для мертвеца плавностью. В отличие от обычных зомби, эта тварь сохранила значительную часть моторного контроля, что делало её ещё опаснее.

Не дожидаясь атаки, я ударил первым. Споры рванули с моих пальцев черными щупальцами, целясь прямо в горло монстру. Но за долю секунды до контакта вокруг Танка вспыхнул голубоватый щит — его псионическая защита.

Мои споры рассеялись, так и не добравшись до своей цели.

— Он блокирует Поглощение, — нервно произнес я.

Танк бросился вперед — слишком быстро для своей массы. Я едва успел отскочить, когда его кулак пробил бетонную стену в том месте, где только что была моя голова. Осколки брызнули во все стороны, один царапнул щеку.

В ту же секунду грянул выстрел Лешего. Двустволка изрыгнула сноп огня, а грохот, многократно отразившись от бетонных стен, превратился в оглушительный гул. Я инстинктивно вскинул руку к лицу, защищаясь от пороховой гари. Танк среагировал мгновенно — вокруг его массивного тела вспыхнула голубоватая энергетическая оболочка. Картечь, столкнувшись с защитным полем, рикошетом разлетелась во все стороны, высекая искры из металлических стеллажей и бетонных стен.

Я выбросил вперёд руку, направляя чёрные споры Поглощения в сторону твари. Они устремились змеящимися щупальцами к своей цели, но энергетический щит задержал их атаку. Споры скользили по поверхности барьера, отчаянно ища брешь, но пробиться не могли. Танк издал утробное рычание, в котором слышалось что-то похожее на насмешку.

Мозг лихорадочно анализировал ситуацию. Этот ублюдок двигался слишком осмысленно для обычного мертвяка. Он явно выследил нас целенаправленно — слишком уж безошибочно обошёл все ловушки и системы безопасности, проскользнув прямо в сердце бункера.

— Щит слишком прочный, — процедил я, отступая к центру комнаты, чтобы получить больше пространства для манёвра.

Леший не тратил время на разговоры. Перезарядив ружьё одним отточенным движением, он выстрелил снова, целясь в ноги твари, пытаясь найти слабое место. Танк даже не дрогнул. Вместо этого он сделал стремительный выпад, двигаясь с неестественной для своей массы грацией. Я едва успел уклониться — воздух просвистел у самого уха, когда его кулак пролетел в миллиметрах от моей головы.

В тот же момент с противоположной стороны убежища раздался мощный взрыв, от которого задрожали стены. Бетонная крошка посыпалась с потолка, а волна раскалённого воздуха прокатилась по тесному помещению, сметая с полок инструменты и мелкие предметы. Следом прогремела серия детонаций — сработали вторичные заряды, расположенные по всему периметру. До меня мгновенно дошло — кто-то из этих тварей попытался вломиться через заминированный главный вход, активировав направленную систему защиты.

Снаружи раздался многоголосый хор нечеловеческих воплей, в котором смешались ярость, боль и какое-то извращённое целеустремление. Я хладнокровно прислушался к этой какофонии, пытаясь оценить численность и тип наших противников. Судя по звукам, их было не меньше десятка, и они координировали свою атаку с нескольких направлений одновременно. Мы с Лешим обменялись быстрыми взглядами, безмолвно подтверждая общие выводы — против нас действовали не обычные мертвяки.

В этот момент пол под ногами завибрировал от новой серии ударов. За стенами убежища явно собиралась целая стая мертвяков, методично обходящих заминированные зоны в поисках слабых мест обороны.

Танк напротив нас медленно приближался, оценивая ситуацию с пугающей расчётливостью. В его движениях читалась не животная жадность обычного зомби, а осмысленная тактика. Он планомерно перекрывал пути к отступлению, загоняя нас в угол.

Я быстро оценил возможности противника. Энергетический щит окутывал его мощное тело сплошной голубоватой пеленой, пульсируя от переизбытка силы. Обычные атаки против такой защиты бесполезны — только методичное истощение барьера могло дать шанс.

— Прикрой меня, — бросил я Лешему, сбрасывая куртку и выходя на открытое пространство.

Старик понимающе кивнул, занимая позицию у стеллажа с оружием. Я глубоко вдохнул, концентрируясь. Против Танков всегда работал один метод — измотать до истощения энергетического запаса. И для этого у меня уже был проверенный способ.

Танк атаковал первым — стремительный выпад, неожиданно быстрый для такой туши. Я ушёл от удара, скользнув вдоль его руки, и нанёс серию молниеносных ударов в корпус. Мои пальцы отскакивали от щита, оставляя на нём едва заметные голубоватые ряби.

— Быстрый ублюдок, — процедил я, уворачиваясь от следующей атаки.

Он действительно двигался не как обычный зомби-Танк. В его реакциях чувствовалась почти человеческая ловкость, дополненная псионической мощью. Это был идеальный боевой организм — мертвая плоть, лишенная боли, страха и усталости, управляемая сохранившимся боевым интеллектом и заряженная псионической энергией.

Я перешёл на классический вин-чун — стиль, идеальный против более крупных противников. Вместо силовых ударов — шквал коротких, точных атак. Мои руки превратились в размытое пятно, нанося десятки ударов в секунду. Каждое соприкосновение со щитом отнимало у Танка крупицу энергии. Неуловимыми движениями я обрабатывал его корпус, конечности, голову.

Щит начал тускнеть, но слишком медленно. Обычно к этому моменту зомби-Танки уже демонстрировали признаки энергетического истощения, но этот монстр держался. Более того, он начал адаптироваться к моему ритму.

Молниеносный удар с разворота едва не снёс мне голову. Я инстинктивно нырнул под его руку, продолжая наносить серии быстрых атак. Споры Поглощения клубились вокруг моих пальцев, впиваясь в щит при каждом контакте, пытаясь проникнуть сквозь ослабевающую защиту.

— Долго возишься! — голос Лешего звучал почти насмешливо.

— Да пошел ты на…

Танк словно оскорбился нашими разговорами и внезапно изменил тактику, совершив обманное движение корпусом влево и нанеся сокрушительный удар справа. Я едва успел уклониться, но следующий удар застал меня врасплох.

Его массивная ладонь сомкнулась на моей щиколотке. Секундное замешательство — и мир перевернулся. Он поднял меня в воздух, как тряпичную куклу, и с размаху впечатал в бетонный пол. Удар выбил весь воздух из лёгких. В глазах потемнело, рёбра взорвались болью.

— Сука, — прохрипел я, пытаясь перевернуться.

Зомби нависал надо мной, его глаза пульсировали холодным голубым огнём. Щит истончился, но всё ещё держался. Танк поднял кулак для завершающего удара.

Внезапно воздух прорезала автоматная очередь. Леший, отбросив двустволку, расстреливал монстра из армейского АК, который извлёк из тайника под половицей. Пули не пробивали щит, но каждое попадание отнимало у барьера остатки энергии. Голубоватое сияние мерцало всё слабее.

Я не упустил момент. Собрав все силы, перекатился в сторону, уходя из-под удара, и вскочил на ноги. Танк повернулся к Лешему, но автоматная очередь не прекращалась. Тридцать патронов высадили в монстра за считанные секунды.

Щит погас — иссякла энергия. Я метнулся вперёд и впечатал ладонь с готовыми спорами Поглощения прямо в затылок твари. Чёрные нити мгновенно проникли в плоть, пожирая остатки псионической энергии, разрывая нейронные связи, превращая жизненную силу в пищу для моего дара.

Танк рухнул на колени, затем завалился на бок. Его глаза потухли, тело обмякло. Мощный поток энергии хлынул в меня — чистая, концентрированная сила псионика. Я чувствовал, как она распределяется по телу, заряжая споры, восстанавливая повреждённые рёбра и наполняя мышцы новой мощью.

— Крепкий попался, — заметил Леший, перезаряжая автомат. — Эти больше похоже на обученных бойцов, чем на тупую мертвечину

— И дальше будет только хуже… — я вытер кровь с разбитой губы. — Эти твари эволюционируют…

В этот момент стена справа пошла крупными разломами. Куски бетона посыпались на пол, а в образовавшуюся брешь протиснулась бледная рука с удлинёнными когтистыми пальцами.

— Третий стеллаж, нижняя полка, — Леший невозмутимо указал стволом автомата на дальний угол. — Вытащи красную сумку!

Не теряя времени, я метнулся к указанному месту. Пополненный запас энергии бурлил в венах, ускоряя движения. Под нижней полкой нащупал тяжёлую брезентовую сумку и одним движением извлёк её на свет. Внутри звякнуло что-то металическое.

— Что с этим делать? — спросил я, расстёгивая молнию.

— Код активации один-четыре-семь-девять, — Леший держал на прицеле расширяющуюся брешь в стене. — После ввода — красная кнопка!

Из сумки я извлёк устройство, похожее на гибрид полевой рации и пульта управления. Цифровой дисплей, десяток разноцветных кнопок, массивная антенна. Быстро набрал указанный код, и на экране загорелась надпись: «ГОТОВ К АКТИВАЦИИ».

Через пролом в стене уже протискивался зомби-Телекин. Его глазницы пылали зловещим желтым огнём, как расплавленная сера. За ним виднелись ещё как минимум пятеро мертвяков — их силуэты смутно угадывались в пыльной темноте. Все псионики, судя по характерному свечению глаз. Настоящая элитная охотничья группа, специально отправленная за нами.

— Жми! Сейчас же! — рявкнул Леший, вскидывая автомат.

Я вдавил красную кнопку. Ничего не произошло. Секунда. Две. Три.

— Не работает, — выдохнул я, лихорадочно нажимая снова и снова.

Телекин полностью протиснулся внутрь. Его жёлтые глаза остановились на мне, тонкие губы растянулись в подобии усмешки. Он поднял руку, и я почувствовал невидимую хватку на горле. Воздух перестал поступать в лёгкие.

Леший выпустил короткую очередь, но пули замерли в воздухе перед Телекином, зависнув в дюйме от его лица. С леденящей душу неторопливостью зомби-псионик развернул их и отправил обратно. Старик едва успел нырнуть за металлический верстак.

— Сраный пульт! — прохрипел я, отчаянно давя на кнопку, пока невидимая сила сжимала моё горло.

Из пролома показался второй зомби — массивный, с деформированной челюстью, по виду ещё один Танк. За ним третий — тощий, с неестественно длинными конечностями и характерным голубым свечением в глазницах. Кукловод, способный взять под контроль разум жертвы.

Леший перекатился по полу, уходя от телекинетической атаки, и выпустил ещё одну очередь, целясь уже в потолок над вторженцами. Куски бетона обрушились на них, но лишь ненадолго задержали.

— Последний шанс! — крикнул он, доставая из-за пояса гранату.

Задыхаясь от невидимой хватки, я в отчаянии ударил пультом о край стола. Что-то щёлкнуло внутри устройства, дисплей мигнул. Я вдавил красную кнопку в последний раз, готовясь к худшему.

Тишина. Ничего.

А потом мир превратился в ад.

Серия оглушительных взрывов сотрясла всё сооружение. Пол ходил ходуном, с потолка градом сыпалась бетонная крошка. Я инстинктивно упал на колени, пытаясь удержать равновесие. Леший вцепился в ближайшую металлическую трубу, не сводя глаз с Танка.

— Первый периметр, — процедил он, перекрикивая грохот. — Наружные ловушки. Это только начало.

Снаружи доносились звуки, которых я никогда не забуду — десятки зомби-псиоников, попавших под сработавшие мины. Их защитные поля не были рассчитаны на такую мощь, вдобавок старик заложил явно не обычную взрывчатку. Кажется, это был нанофосфор — такие заряды прожигали даже энергетическую защиту.

Однако Танк внутри бункера лишь на мгновение потерял равновесие. Его глаза вспыхнули ярче — чистая псионическая энергия, концентрированная ярость. Он двинулся в нашу сторону, перешагивая через обломки.

Леший перехватил ружьё, прицелился в голову монстра:

— Вторая линия! Зелёная кнопка! И держись крепче, парень!

Я нажал зелёную кнопку. На этот раз реакция была мгновенной. Часть пола в дальнем углу бункера просто исчезла, провалившись вниз. Бетонная плита ушла в пустоту, открыв чёрный зияющий провал. Из глубины вырвались языки пламени, сопровождаемые новой волной детонаций.

Подземнаясистема убежища. Я должен был догадаться — старый параноик превратил своё убежище в настоящую крепость с многоуровневой защитой. Под нами находились заминированные туннели, готовые похоронить любого, кто прорвётся внутрь.

Танк оказался слишком близко к образовавшемуся провалу. Огонь охватил его ноги, пол под его весом начал крошиться. Тварь попыталась отступить, но край бетонной плиты обломился. С утробным рёвом, полным ярости и разочарования, монстр рухнул в огненную бездну.

— Это его не убьёт, — Леший был абсолютно спокоен, перезаряжая ружьё. — Только задержит. У него достаточно сил, чтобы выбраться. Нам пора уходить.

Он дёрнул какой-то рычаг, замаскированный под вентиляционную решётку. Раздался скрежет, и участок стены отъехал в сторону, открывая узкий тёмный лаз.

— Аварийный выход, — пояснил он, подталкивая меня вперёд. — Двигайся.

Я протиснулся в тоннель, Леший скользнул следом. За нашими спинами раздавались яростные вопли и грохот разрушения — ослеплённые зомби-псионики крушили всё вокруг, пытаясь понять, куда мы исчезли. Звуки ударов о металл и бетон, треск ломающейся мебели, утробное рычание — какофония ярости существ, потерявших добычу. Старик захлопнул тайную дверь и повернул массивный рычаг, надёжно блокируя проход.

— У нас минута, не больше, — сказал он, активируя химический фонарь. Призрачное зеленоватое свечение выхватило из темноты узкий земляной коридор, укреплённый деревянными балками.

Мы продвигались по тоннелю, сгибаясь в три погибели. Впереди Леший, уверенно находящий дорогу в лабиринте подземных ходов, следом я, а за спиной — нарастающий шум. Зомби-псионики обнаружили потайной лаз.

— Они идут за нами, — выдохнул я, ощущая, как по позвоночнику пробегает холодок. — Быстро.

— Знаю, — отрезал Леший, не сбавляя скорости. — Именно на это я и рассчитываю.

В его тоне промелькнуло нечто такое, что заставило меня внутренне насторожиться. Этот старый лис явно приготовил для наших преследователей ещё один сюрприз.

Тоннель резко свернул вправо, затем начал снижаться. Воздух стал спёртым и влажным, со стен капала вода, смешанная с какой-то слизью. Пространство сужалось с каждым метром, вскоре нам пришлось двигаться практически ползком.

— Далеко ещё? — прохрипел я, протискиваясь через особенно тесный участок.

— Метров пятьдесят, — ответил Леший. — Когда увидишь свет — рывок. И не оборачивайся, что бы ни случилось.

Тоннель начал расширяться, впереди забрезжил тусклый свет, намекающий на выход из лабиринта. За спиной нарастал шум преследования. Тяжёлые шаги, скрежет когтей по земле, рычание и сопение. Нас загоняли, как добычу, и с каждой секундой расстояние сокращалось.

Последние метры мы преодолели на чистом адреналине. Выскочив из тоннеля, оказались в заброшенной канализационной системе. Широкий бетонный коллектор, по дну которого струилась мутная вонючая жижа.

— Налево, — скомандовал Леший, доставая из рюкзака какой-то прибор, напоминающий секундомер. — И беги так, будто за тобой тобой гонится армия тварей из преисподней.

— А разве не так? — хмыкнул я, но послушно рванул в указанном направлении.

Мы пробежали метров двести по коллектору, когда сзади послышался первый взрыв. За ним второй, третий. Цепная реакция. Подземный тоннель обрушивался, погребая под собой преследователей.

— Система самоликвидации, — пояснил Леший, не замедляя шага. — Весь тоннель заминирован. Как только последний человек выходит, таймер запускается.

— А если бы мы не успели выбраться? — поинтересовался я.

Он бросил на меня косой взгляд:

— Тогда ты бы сейчас не задавал глупых вопросов.

Коллектор вывел нас к техническому люку. Леший молча подтянулся на руках, с неожиданной для его возраста силой отодвинул тяжёлую чугунную крышку и выбрался наружу. Я последовал за ним, чувствуя, как мышцы горят от напряжения последних минут.

Мы оказались на территории заброшенного склада метрах в четырёхстах от убежища. Ночной воздух, пропитанный запахами гнили и дыма, всё равно казался обжигающе свежим после затхлости подземных тоннелей. Я сделал глубокий вдох, чувствуя, как лёгкие наполняются живительным кислородом.

Вдалеке, над местом, где ещё недавно находилось убежище Лешего, поднимался столб чёрного дыма. Багровые языки пламени пожирали остатки строения, а в воздухе висел отчётливый запах сгоревшей взрывчатки. Система самоуничтожения сработала безупречно — от убежища остались только дымящиеся руины.

Леший повернулся ко мне.

— Это Промысел Божий, — произнёс он, перекрестившись. — Несколько месяцев ни одна тварь даже близко не подходила к моему периметру. И вот являешься ты, и через час целая стая мертвецов атакует мой дом. — Он сделал паузу. — Похоже, Дьявол чувствуют угрозу…

Я едва сдержал скептическую ухмылку. В голове крутилась простая мысль — скорее всего, среди этих тварей был зомби-Ищейка. Такие псионики специализируются на обнаружении энергетических следов других одарённых. Мои свежие следы просто привели их прямиком к убежищу Лешего. Никакого мистического промысла, а просто реальность.

Но озвучивать эти мысли не стал. Если старику легче воспринимать мир через призму религиозного фанатизма, пусть так и будет. Мне нужен его опыт и навыки, а не теологические дискуссии.

— Думаешь, это знак? — спросил я нейтрально.

— Уверен в этом, — Леший достал из рюкзака потрёпанную карту и расправил её на капоте ближайшего ржавого грузовика. Его пальцы, покрытые шрамами и мозолями, уверенно скользили по бумаге. — Когда Господь посылает воина для борьбы со злом, дьявол всегда пытается уничтожить его. Так было во все времена, от Давида до наших дней.

Он поднял взгляд, и я с удивлением заметил в его глазах не страх или сомнение, а какое-то странное воодушевление.

— Они охотятся на тебя. Целенаправленно, — продолжил старик, водя узловатым пальцем по карте. — Эти твари чуют в тебе силу, способную их уничтожить. Видишь? Это подтверждение того, что ты действительно избран для великой миссии. Сатана никогда не бросает все силы на борьбу с обычным человеком.

Я мысленно вздохнул. Скорее всего, среди напавших был грёбаный Ищейка — псионик, специализирующийся на обнаружении энергетических следов. Никаких «сил зла» и «происков дьявола», только практичный механизм охоты. Но разубеждать фанатика сейчас бесполезно.

— Нам сюда, — Леший ткнул пальцем в точку на северной окраине города. — Заброшенная исследовательская станция времён холодной войны. Господь привёл меня к ней много лет назад, словно готовил к этому дню. — Его голос стал тише, почти интимнее. — Там есть то, что нам понадобится для твоего обучения и грядущей битвы.

Он смотрел мне прямо в глаза, и его взгляд был тяжёлым, как свинец, пронизывающим до самых костей.

— В Писании сказано: «И ангелы, не сохранившие своего достоинства, оставившие своё жилище, соблюдаются в вечных узах, под мраком, на суд великого дня». — Старик говорил с абсолютной убеждённостью человека, не допускающего сомнений. — Эти твари… они становятся умнее, организованнее. Словно ими управляет единый разум. Не думал, что за ними может стоять нечто большее? Нечто древнее и безмерно злое?

Я снова подавил желание выложить свою теорию. У зомби-псиоников с сохранившимся интеллектом часто проявляются лидерские качества, они собирают вокруг себя других мертвяков, создают иерархию. Я встречал такие группы и раньше — никакой мистики, только эволюционная адаптация.

— Идём, — Леший закинул рюкзак на плечо, проверил снаряжение привычным движением и решительно двинулся вперёд. — До рассвета нужно добраться до убежища. А потом… — он передёрнул затвор автомата с характерным металлическим лязгом, — начнём войну на их территории.

Глава 17 Школа охотника

Предрассветный туман растекался по лесу густым молоком, обволакивая стволы деревьев и превращая окружающий мир в размытую акварель. Леший двигался впереди — бесшумно, с удивительной для его возраста грацией. Каждый его шаг был отточен десятилетиями выживания, каждый жест экономен и целесообразен. Ни одного лишнего движения, ни единого ненужного звука. Он перемещался словно призрак, не оставляющий следов, и эта его способность сливаться с окружающей средой завораживала и пугала одновременно.

Наконец впереди, за пеленой тумана, проступили очертания массивного бетонного здания, наполовину вросшего в землю и почти полностью скрытого от посторонних глаз разросшимся подлеском и молодыми деревьями. Я остановился, оценивая обнаруженное укрытие. Облупившаяся серая краска стен, выщербленный бетон, обнажающий проржавевшие прутья арматуры, грубо заваренные металлическими листами окна — всё выдавало в нём военный объект времён холодной войны, который по какой-то причине не снесли и не законсервировали, а просто оставили умирать.

— Добрались, — негромко произнёс Леший, не оборачиваясь, и направился к заросшему мхом склону справа от здания.

Если бы Леший не указал мне на скрытый люк, я бы никогда не заметил его самостоятельно. Вход был замаскирован так искусно, что казался естественной частью ландшафта — покатым склоном, усыпанным прелой листвой и обрамлённым выступающими корнями старого дуба. Только когда старик отодвинул скрытый рычаг, замаскированный под толстый корень, часть земли отъехала в сторону, обнажая узкий, тускло освещённый проход.

— Шевелись, — бросил Леший, скользнув внутрь с ловкостью, которой позавидовал бы человек вдвое моложе.

Я спустился следом, чувствуя лишь легкое напряжение в недавно восстановленных рёбрах — последствие столкновения с зомби-Танком в убежище уже почти исчезло. Несколько сеансов целительской энергии, которую я пропустил через тело, сделали свое дело — боль ушла, и я ощущал себя почти полностью восстановившимся.

Мы оказались в просторном помещении, напоминавшем командный пункт или лабораторию. Вдоль стен тянулись стеллажи, заставленные ржавыми приборами, потемневшими от времени колбами и стеклянными контейнерами с неопознаваемым содержимым. В центре располагался длинный металлический стол, заваленный инструментами, картами и какими-то чертежами. В углу примостились две узкие армейские койки с продавленными матрасами.

Леший скинул рюкзак на пол и кивнул на одну из коек:

— Отдыхай. Два часа. После начнём учиться делать всё правильно.

— Что значит «правильно»? — хрипло спросил я.

— Узнаешь, — отрезал старик и отвернулся, начав методично раскладывать содержимое своего рюкзака на столе.

Несмотря на то, что для псионика моего уровня физическая усталость давно стала чем-то абстрактным, разум всё равно требовал отдыха. Истощение после событий последних дней было не телесным, а ментальным — перенасыщение эмоциями, впечатлениями, болью. Я опустился на продавленный матрас, даже не сняв грязных ботинок, закрыл глаза и практически сразу провалился в глубокий сон.

…Дорога к Красному Селу тянулась бесконечной серой лентой. С каждым шагом сердце сжималось всё сильнее, словно внутри груди разрасталась ледяная игла. Что-то было не так. Воздух казался слишком густым, пропитанным странным запахом — сладковатым и тяжёлым. Чёртовым запахом смерти.

Вокруг стояла неестественная тишина. Никакого ветра, ни единого шороха листвы, ни птичьего крика — словно сама природа затаила дыхание в предчувствии чего-то ужасного. Солнце висело в небе тусклым багровым диском, заливая всё вокруг зловещим красноватым светом, превращающим тени в чёрные провалы.

Когда я преодолел последний поворот, у меня перехватило дыхание. Красное Село — моё убежище, дом, который я покинул — превратилось в руины. Массивные ворота были распахнуты настежь, одна створка свисала с петель под неестественным углом. Защитные стены, которые строились с таким трудом, частично обрушились, образуя зияющие бреши. Повсюду чернели следы пожаров.

Я медленно приблизился, ощущая, как кровь стынет в жилах. Воздух здесь был ещё хуже — он буквально пропитался запахом гари и разложения. Обугленные остовы домов торчали из земли, как почерневшие рёбра гигантского животного, умершего в агонии. Между ними валялись обломки мебели, осколки стекла, разбросанные вещи — следы паники и отчаянного бегства.

Мои ботинки оставляли отпечатки в пепле, покрывавшем землю серым саваном. Кое-где из этого пепла торчали обугленные кости — слишком многочисленные, чтобы принадлежать животным. С каждым шагом всё яснее понимал масштаб катастрофы. Это было не просто нападение — это было тотальное уничтожение всего живого.

— Тут кто-нибудь есть? — мой голос прозвучал надломленно и чуждо, словно принадлежал другому человеку. Он отразился от пустых стен, вернувшись жалким эхом, подчеркивающим одиночество и пустоту.

За спиной что-то зашуршало. Я резко обернулся и замер, чувствуя, как холодок пробегает по позвоночнику, превращая его в ледяной стержень. В тени полуразрушенного дома стояла женская фигура, неестественно изогнутая, словно некоторые кости были сломаны и неправильно срослись.

Она сделала шаг вперёд, и рассеянный свет упал на её лицо. Диана. Но не та сильная, яростная женщина, которую я знал. Её кожа приобрела пепельно-серый оттенок, напоминающий мокрую бумагу. Под этой полупрозрачной оболочкой виднелись тёмные вены, пульсирующие чем-то чёрным, густым, похожим на нефть. Глаза затянуло белёсой плёнкой, как у слепой рыбы из глубоких пещер, но я чувствовал, что она видит меня, ощущает моё присутствие каким-то иным, потусторонним способом. С подбородка стекала густая чёрная жидкость, капая на землю и оставляя маслянистые следы.

Она двигалась рваными, неестественными движениями, словно каждый сустав работал отдельно от остальных. Плечи дёргались вверх-вниз в асинхронном ритме, голова наклонялась под невозможным углом, а пальцы постоянно подрагивали, будто перебирая невидимые струны.

— Ты… ты нас бросил, — её голос звучал как скрежет металла по стеклу, слоистый, с эхом, словно несколько голосов говорили одновременно. В нём не осталось ничего от прежней Дианы, лишь бесконечная, холодная ненависть. — Ты выбрал месть вместо нас.

Из тени за её спиной выплыла ещё одна фигура. Нина. Её лицо исказилось до неузнаваемости — челюсть вывихнута и свисает под неестественным углом, обнажая почерневшие дёсны, из которых торчат удлинившиеся зубы. Кожа на щеках местами отсутствовала, открывая гниющую плоть и фрагменты челюстных мышц. Но хуже всего были руки — длинные, неестественно вывернутые пальцы с отросшими до черноты ногтями, больше напоминающими когти хищной птицы.

Её глаза, когда-то живые и умные, теперь превратились в мутные шарики, затянутые той же белёсой плёнкой. Рот растянулся в жуткой пародии на улыбку, обнажая тёмные дёсны и язык, который, казалось, слишком длинным для человеческого рта.

— Ты мог спасти нас, Макар, — прохрипела она, и с каждым словом изо рта вырывались клубы чёрного дыма. — Но ты ушёл. Ты всегда уходишь. И все, кого ты покидаешь, обречены.

Они синхронно сделали шаг вперёд. Воздух вокруг них словно сгущался, образуя тёмную ауру, в которой плавали маленькие частички пепла и гари. От них исходил запах — не обычного разложения, а что-то иное, более древнее и глубокое, как будто сама смерть приобрела физическую форму и теперь наступала на меня.

Я пятился, ощущая, как паника поднимается изнутри ледяной волной. Спина упёрлась в холодную бетонную стену — дальше отступать было некуда. Пальцы сами собой сжались в кулаки, на коже проступили чёрные споры, реагируя на страх и инстинкт самосохранения.

— Я бы вернулся, — мой голос звучал жалко, неубедительно даже для собственных ушей. — Я бы защитил вас… Я бы всех защитил…

— Ложь, — это слово они произнесли одновременно, и от этой синхронности по коже пробежали мурашки. Их голоса слились в один — низкий, вибрирующий звук, от которого задрожали внутренности.

А потом они бросились вперёд. Не побежали, а именно бросились — словно их тела были катапультированы неведомой силой, преодолевая пространство между нами за долю секунды. Нечеловеческое движение, нарушающее все законы физики и биомеханики.

Я успел среагировать, вскинул руки вперед, и чёрные споры вырвались из пор на моей коже, образуя защитный барьер. Они впились в тела нападавших, как тысячи крошечных пиявок, прокусывая серую кожу и проникая внутрь. Я почувствовал поток энергии — но не привычный, живительный и тёплый, а холодный, вязкий, как смола, оставляющий привкус пепла на языке.

Диана и Нина замерли в воздухе, буквально в сантиметрах от моего лица. Их тела содрогались в конвульсиях, пока споры высасывали последние крохи энергии. Кожа начала сморщиваться, втягиваться внутрь, как будто какая-то невидимая сила иссушала их изнутри.

Глаза Дианы — те самые, что когда-то смотрели на меня с такой страстью — теперь были наполнены чем-то ужасающим. Не просто ненавистью или болью, а какой-то древней, первобытной яростью существа, понимающего, что его уничтожают. В последний момент сквозь этот ужас проступило что-то человеческое — неверие, обида и, что самое неприятное, безмерное разочарование.

— Ты становишься тем, кого поклялся уничтожить, — прошептала она прежде, чем её тело рассыпалось прямо в моих руках, превращаясь в серую пыль, которую тут же подхватил и унёс неизвестно откуда взявшийся ветер.

Нина держалась дольше. Её тело, уже почти разрушенное, всё ещё двигалось ко мне. Высушенные губы шевелились, пытаясь что-то произнести, но из глотки вырывался только сухой хрип. Наконец и она распалась на части, оставив после себя лишь горстку пепла у моих ног.

Я стоял, оцепенев, глядя на свои руки, покрытые чёрной маслянистой субстанцией. Споры впитали что-то из этих существ, и теперь я чувствовал это внутри себя — холодное, чужеродное, отравляющее. Грудь сдавило тисками вины и отвращения к самому себе.

В этот момент за спиной послышался лёгкий звук — тихий, почти неуловимый. Детский смех, хрустальный и чистый, настолько неуместный среди этих руин, что поначалу показался галлюцинацией. Я медленно обернулся, боясь того, что могу увидеть.

В центре выжженного двора стояла маленькая девочка в простом ситцевом платьице с цветочным узором. Настя. Её светлые волосы были собраны в два аккуратных хвостика, перевязанных красными лентами. Лицо — чистое, не тронутое ужасами этого места, словно сияло внутренним светом. Она весело махала мне рукой, как будто приглашая поиграть.

— Настя! — невольный возглас вырвался из пересохшего горла, и по телу разлилась волна облегчения, смывая часть ужаса. — Ты выжила!

Я бросился к ней, ноги сами несли меня вперёд, к этому островку невинности и надежды среди происходящего кошмара. Пепел взвивался вихрями под моими шагами. Расстояние между нами сокращалось, и я уже протянул руки, чтобы подхватить ребёнка, защитить, спасти хоть кого-то.

Но когда между нами осталось не больше метра, что-то изменилось. Её зрачки начали расширяться — не как у человека в темноте, а как расползающееся чернильное пятно. Они росли, затапливая радужку, затем белки, пока всё лицо не стало похожим на абсолютную пустоту.

Из этой пустоты медленно проступили другие глаза — три пары глаз, расположенные треугольником. Они светились холодным голубым светом, механическим, как у электронных устройств. Взгляд был бесстрастным, аналитическим, совершенно нечеловеческим.

— Субъект Макар Волков, — голос, исходивший из детского тела, больше не принадлежал Насте. Он был глубоким, резонирующим, словно исходил из какого-то огромного пространства за пределами этой реальности. В нём не было эмоций, только точная, выверенная артикуляция каждого слова. — Вы должны осознать последствия своих действий.

Девочка подняла руку, но движение было неестественно плавным, словно она двигалась в другом временном потоке. Её маленький пальчик указал за мою спину.

— Оглянитесь и узрите результат вашего выбора.

Я медленно повернулся, ощущая, как в груди разрастается ледяная тяжесть. Вид, открывшийся моему взору, заставил кровь застыть в жилах. Всё пространство Красного Села было заполнено телами. Не просто несколькими трупами — сотнями, тысячами тел, уложенными аккуратными рядами, как на массовом захоронении. Мужчины, женщины, дети — все жители поселения и, казалось, других близлежащих убежищ. Они лежали с открытыми глазами, уставившись в небо, но в их взглядах застыл не страх или боль, а какое-то странное смирение.

Я узнавал лица — вот Олег, начштаба, вот доктор Климов, вот соседи по блоку, вот парочка местных смельчаков, постоянно просящихся в рейды. Все, кого я знал, с кем жил бок о бок, кого оставил ради своей мести.

— Всё это результат вашего выбора, — продолжал голос за моей спиной, холодный, методичный. — Ваше стремление к мести активировало цепочку событий, приведших к тотальной аннигиляции данной популяции. Вы отказались следовать своему предназначению. Вы захотели быть тем, кем вам не суждено стать.

Я обернулся, сердце колотилось в груди, как загнанный зверь. Передо мной стояло уже не тело девочки. Фигура выросла, вытянулась, превратившись в высокий силуэт, закутанный в тёмные одежды. Лицо скрывалось в тени капюшона, но глаза продолжали светиться, изучая меня.

Арбитр.

— Вы были созданы как инструмент, Макар Волков, — произнесло существо. — Не пытайтесь стать творцом. Вы должны вернуться к своему предназначению.

Длинная рука с шестью пальцами медленно поднялась и указала на меня. Кончики пальцев засветились тем же холодным голубым светом. Я попытался отступить, но тело не слушалось. Ноги словно приросли к земле.

— Перезапуск системы, — механически произнёс Арбитр. — Обнуление эмоциональных связей. Подготовка к новой итерации.

Его рука стремительно выбросилась вперёд, целясь мне прямо в грудь. Я вскинул руки в защитном жесте, чувствуя, как споры Поглощения покрывают кожу чёрной маслянистой плёнкой, готовясь к последней, отчаянной атаке.

— Нет! — крик вырвался из горла, и я резко сел на койке, широко распахнув глаза. Сердце колотилось как отбойный молоток, пот струился по лицу, а пальцы всё ещё были покрыты чёрной субстанцией спор, вызванных кошмаром.

Рядом с койкой стоял Леший, наблюдая за мной с хмурым выражением лица.

— Чего орёшь? — проворчал он, скрестив руки на груди. — Весь лес переполошишь своими воплями.

Его лицо не выражало ни сочувствия, ни понимания. Только практичное раздражение человека, для которого любой шум — это угроза безопасности.

— Дурной сон, — пробормотал я, медленно втягивая споры обратно под кожу и пытаясь успокоить дыхание.

Леший смерил меня долгим, изучающим взглядом.

— Сны — это просто отголоски подсознания, — произнёс он с неожиданной философской ноткой. — Но иногда в них больше правды, чем мы хотим признать.

Солнечный луч пробивался через небольшую щель в замаскированном окне, создавая узкую световую полосу на пыльном бетонном полу. Судя по углу освещения, уже перевалило за полдень. Я проспал больше обещанных двух часов, но Леший, похоже, не возражал — возможно, понимал, что изнурённый организм нуждался в восстановлении.

— Вставай, — сказал он, протягивая мне кусок черствого хлеба и несколько полосок вяленого мяса. — Нужно поесть и выдвигаться. Если хотим начать обучение, то действовать нужно быстро.

Леший дождался, пока я проглочу последний кусок вяленой говядины, и молча кивнул в сторону выхода. Мы покинули бункер через другую дверь — металлическую, тяжёлую, с толстым слоем звукоизоляции. За ней оказался короткий туннель, заканчивающийся вертикальной лестницей, ведущей на поверхность.

Выбравшись наружу, я обнаружил, что мы находимся в нескольких сотнях метров от основного здания, на небольшом скалистом выступе, с которого открывался великолепный вид на окрестный лес. Место было идеальным для наблюдения — с него просматривалась обширная территория вокруг убежища, включая заросшую грунтовую дорогу, по которой мы пришли.

Леший молча протянул мне армейский бинокль — тяжелый, в прочном корпусе с противоударным покрытием. Судя по маркировке и оптическим характеристикам, это была профессиональная модель ПБ-7 для спецподразделений, с многослойными линзами и системой стабилизации. Такие доставали только через военные каналы или специальных поставщиков.

— Расскажи, что видишь, — потребовал он, скрестив руки на груди и сверля меня пронзительным взглядом.

Я поднёс бинокль к глазам и внимательно осмотрел открывшуюся панораму. Лес как лес — деревья разной высоты и возраста, кусты, опавшая листва, кое-где пробивающиеся сквозь неё пожухлые осенние травы. Ничего необычного, тем более — угрожающего.

— Ничего особенного, — пожал я плечами. — Просто лес. Осенний. Пустой.

Леший молча забрал бинокль и повторил мои действия — медленно, методично просканировал ту же территорию, задерживаясь взглядом на определённых участках. Затем вернул оптику мне.

— Смотри. На дереве слева, — он указал жилистым пальцем с обкусанным ногтем. — На стволе. Видишь неправильный нарост?

Я прищурился, пытаясь понять, о чём он говорит. Настроил фокусировку, присмотрелся внимательнее… Только с восьмой попытки заметил то, что пытался показать мне старик: едва уловимое движение на одном из дальних деревьев, почти полностью замаскированное под древесную кору. Там, прижавшись к стволу и замерев, находился зомби, практически слившийся с окружением. Если бы не еле заметный трепет отставшего лоскута одежды на лёгком ветру, я бы никогда не обнаружил его присутствия.

— Один мертвяк, — выдохнул я с лёгким удивлением.

— Три, — поправил Леший без тени снисхождения. — Ещё двух ты продолжаешь не замечать.

Снова поднеся бинокль к глазам, я ещё тщательнее осмотрел окрестности, концентрируясь на каждом дереве, каждом подозрительном выступе или тени. Ничего. Ни одного движения, ни единого признака присутствия других мертвецов. Либо моё зрение подводило меня, либо старик блефовал, проверяя мою реакцию.

Леший молча указал рукой сначала в одном направлении, затем в другом. Следуя за его жестами, я наконец обнаружил то, что искал — двух мертвяков, настолько искусно слившихся с окружением, что они казались частью природного ландшафта. Один распластался в небольшой ложбине, покрытый слоем прошлогодней листвы, другой скрючился между корнями старого дерева, по цвету и фактуре почти неотличимый от древесной коры.

— Они неподвижны, потому что охотятся, — голос Лешего звучал почти завораживающе. — Ждут добычу. Сильные отожравшиеся мертвяки. Эти твари совершенствуют свои охотничьи инстинкты и именно это делает их опаснее всех остальных. Они умеют ждать. Терпеливо, часами, а иногда даже неделями.

— И как ты с ними справляешься? — спросил я, не отрывая взгляда от едва различимых фигур.

Леший издал тихий смешок, больше похожий на карканье старой вороны.

— Ты не бьёшь маскированного хищника, — ответил он, голосом профессионального убийцы. — Ты даёшь ему то, что он ждёт. И когда он бросается, ты его ловишь.

Что-то щёлкнуло в моём сознании, словно кусочки сложной головоломки наконец встали на место. Я понял, что слышу не просто боевую инструкцию. Это была психология охоты — совершенно другой уровень мышления, выходящий за рамки примитивных схем атаки и защиты. Не лобовая сила, а просчитанный до мелочей замысел, в котором каждый шаг противника предугадан заранее и использован против него самого.

В этот момент мои прошлые навыки — подпольные бои, стрельба, даже псионические атаки — показались примитивной детской забавой, игрой со спичками по сравнению с ядерным зарядом. Настоящая охота требовала совершенно иного подхода, иного состояния сознания.

— Сейчас покажу, как это работает, — произнёс Леший, убирая бинокль. — Держись за мной. Не вмешивайся и просто наблюдай.

Мы отступили с наблюдательной позиции и сделали широкий круг, приближаясь к засаде с противоположной стороны. Леший двигался бесшумно, словно призрак, каждый его шаг был отточен десятилетиями скрытных перемещений в самых опасных условиях. Когда мы оказались примерно в ста метрах от зоны охоты, он остановился и жестом приказал мне затаиться.

Леший извлёк из рюкзака небольшое устройство размером с пачку сигарет, с антенной и несколькими переключателями. К нему крепился маленький динамик.

— Звуковая приманка, — шепнул он, настраивая частоту. — Имитирует шаги и дыхание человека, идущего по лесу. Охотничьи инстинкты мертвяков не могут различить запись от настоящей добычи.

Он аккуратно закрепил устройство на стволе дерева, направив динамик в сторону засады, и включил воспроизведение. Сразу послышались едва различимые звуки — хруст веток, шорох листвы, тяжёлое дыхание, изредка покашливание. Настолько правдоподобные, что даже я несколько раз оглянулся, ожидая увидеть приближающегося человека.

— Приманка заставит их двинуться в нашу сторону, — продолжил Леший, доставая ещё что-то из рюкзака. — Теперь нужно подготовить встречу.

С поразительной скоростью он расставил небольшие устройства на выбранных им позициях, создавая защитный периметр — малозаметные растяжки между деревьями, замаскированные ямы-ловушки, какие-то неопознаваемые механизмы, похожие на переделанные мины-растяжки. Весь участок леса между нами и засадой мертвяков превратился в смертельный лабиринт, заметный только опытному глазу.

— Готово, — сказал он, возвращаясь ко мне. — Теперь смотри и учись.

Мы затаились за толстым поваленным деревом, откуда открывался идеальный обзор на будущее поле боя. Леший достал из кобуры пистолет с глушителем и положил его рядом с собой на землю.

Через несколько минут зомби начали реагировать на приманку. Первым поднялся тот, что скрывался за деревом — он медленно отделился от ствола, напрягся, принюхиваясь, и начал двигаться в направлении звука. Вскоре зашевелился и второй, поднимаясь из листвы, как призрак из могилы. Третий двинулся последним, выползая из-под корней дерева.

— Вот и попались, — прошептал Леший, наблюдая за их перемещением с хищной сосредоточенностью.

Первый мертвяк наступил на замаскированную растяжку, и раздался едва слышный щелчок. Тонкая стальная проволока впилась в его лодыжки, перерезая сухожилия. Тварь рухнула как подкошенная, глухо зарычав. Этот звук привлёк внимание двух других — они ускорились, двигаясь на звук, прямо в подготовленные Лешим ловушки.

Второй зомби, привлечённый звуком падения первого, свернул в сторону небольшой расщелины между двумя валунами. Леший явно заметил это место заранее — он мгновенно активировал небольшое взрывное устройство, закреплённое на камне. Раздался глухой хлопок, и каменная осыпь обрушилась, погребая нижнюю часть тела мертвяка. Зомби оказался зажат между камнями, как в тисках — ноги раздавлены, тело неподвижно, только верхняя половина туловища свободно извивалась, пытаясь дотянуться до несуществующей добычи.

Третий оказался умнее — он остановился, заметив ловушки перед собой. Его голова дёргалась из стороны в сторону, выискивая безопасный путь. Леший невозмутимо поднял пистолет, прицелился и сделал два последовательных выстрела. Оба попали точно в голову зомби — один в лоб, второй в висок. Мертвяк рухнул, не издав ни звука.

— Теперь добиваем, — спокойно произнёс Леший, вставая из укрытия.

Он подошёл к обездвиженному первому зомби, который всё ещё пытался ползти, несмотря на перерезанные сухожилия. Одним чётким движением вогнал тяжёлый армейский нож в основание черепа, перерезая спинной мозг. Тело мгновенно обмякло. То же самое он проделал со вторым мертвяком.

Всё заняло меньше минуты. Три смертельно опасных противника были нейтрализованы с минимумом усилий, без единой капли крови на одежде Лешего, без единой секунды реального риска для него.

— Вот так работает настоящий охотник, — сказал он, вытирая лезвие ножа о листву. — Не лезет на рожон, не полагается только на силу или рефлексы. Заставляет противника действовать по твоему плану, превращает его силу и инстинкты в слабость. Понял принцип?

Я медленно кивнул, осознавая масштаб мастерства, продемонстрированного этим старым, сухим человеком. За его неприметной внешностью скрывалась смертоносная эффективность хищника высшего порядка.

— Это если у тебя есть время на подготовку, — продолжил он, собирая оставшиеся ловушки. — Но бывают ситуации, когда нужно действовать немедленно. Тогда…

Неожиданно тишину леса разорвали человеческие крики. Мы оба замерли, напряженно вслушиваясь.

— Живые, — коротко бросил Леший. — Идём.

Мы быстро двинулись на звук и через несколько минут вышли на небольшую поляну, где молодая пара — парень и девушка лет двадцати — отчаянно отбивалась от пятерых зомби. На земле неподалёку лежал третий человек с явно разорванным горлом.

Мы увидели, как пара отталкивает мертвяков палками, пытаясь держаться подальше от упавшего друга, которого зомби уже начали пожирать.

Мы с Лешим ворвались на поляну. Он мгновенно выхватил пистолет с глушителем и снял двоих мертвяков точными выстрелами в затылки. Одновременно я бросился на оставшихся трёх. Первого встретил мощным ударом в челюсть, от которого его голова запрокинулась назад. Второй попытался схватить меня за куртку, но получил резкий удар локтем в висок. Последний зомби навалился сзади, клацая зубами у самого уха. Я перехватил его руку, дёрнул вперёд, используя инерцию, и швырнул через себя. Когда он упал, я активировал споры Поглощения — чёрная маслянистая субстанция вспыхнула на моих ладонях, проникая в их тела и высушивая за секунды до состояния мумий.

Не сбавляя шага, Леший подошёл к телу растерзанного парня и без колебаний выстрелил ему в голову. Сухой щелчок — и неизбежное обращение предотвращено.

— Господи, спасибо! — девушка бросилась к нам, её лицо покрывали брызги крови и грязь. В глазах светилось отчаянное облегчение. — Ещё минута, и от нас бы ничего не осталось!

Леший посмотрел на протянутую ладонь, а затем без единой эмоции поднял пистолет и выстрелил парню точно между глаз.

Глава 18 Когда карающий учит

Девушка моргнула, не успев осознать происходящее. Её рот приоткрылся, но крик так и не вырвался. Прозвучал второй выстрел и она рухнула рядом с телом своего спутника.

Я активировал споры одним импульсом ярости. Чёрная маслянистая субстанция, которую я подсадил старику ещё при первой встрече, вспыхнула под его кожей тёмным пламенем. Споры впились глубже, пронзая каждый сосуд и нерв, высасывая жизненную силу с безжалостной эффективностью. Ноги Лешего подкосились, он рухнул на колени, а его пистолет тяжело ударился о влажную землю.

— Какого хрена ты творишь? — процедил я, подходя ближе и усиливая хватку спор движением пальцев. Чёрные прожилки проступили на его лице, обозначая пути моего смертоносного влияния.

Леший поднял голову. В его выцветших глазах не было ни капли страха — только стальная решимость и едва заметное раздражение, словно я был назойливой мухой, прервавшей важное дело.

— Мы уже встречались, — процедил он сквозь сжатые зубы, превозмогая боль. — В городе.

— И что? — я не ослаблял контроль, готовый в любой момент иссушить его до последней капли энергии.

— Это мародёры… убили нескольких человек, когда я видел их в последний раз. У меня отличная память на лица.

Ни следа сомнения, ни тени оправдания. Он не объяснял свои действия — он констатировал факты с абсолютной уверенностью человека, привыкшего к моментальным решениям между жизнью и смертью.

— Мог предупредить, — бросил я, ослабляя хватку спор, но не отпуская полностью.

Леший усмехнулся.

— И дать им время на ответные действия? — он мотнул головой. — Таких не берут в плен. Их уничтожают на месте.

Он поднялся одним плавным движением, подобрал пистолет и методично проверил магазин, словно ничего не произошло.

— Этот мир прогнил насквозь ещё до апокалипсиса, — произнёс он, перезаряжая оружие. — Зомби просто сняли маски с людей. Показали, кто они на самом деле.

Леший окинул взглядом мёртвые тела — безразлично, как мясник оценивает туши на бойне:

— Господь послал нас не спасать это стадо. Он вернул нас, чтобы мы стали Его карающей десницей.

В его словах звучала та особая уверенность, которая отличает истинных фанатиков — непоколебимая вера в своё предназначение.

— Выбирай, Макар, — продолжил он, обыскивая тела с безжалостной эффективностью. — Либо ты часть зачистки, либо ты отработанный материал.

Холодная логика его слов просачивалась в меня, как яд. После всего увиденного за годы апокалипсиса, после всех предательств и ужасов, порождённых не мертвецами, а самими людьми — разве он не прав? Разве человечество не заслуживает зачистки?

— Время уходит, — бросил Леший, закончив сбор трофеев. — Скоро стемнеет.

Я пошёл за ним, оставляя позади три тела, которые к утру станут неотличимы от тысяч других — анонимные жертвы мира, в котором смерть стала обыденностью. Споры под моей кожей пульсировали в такт шагам, и я ощущал странное родство между моей жаждой мести Арбитрам и его фанатичной верой в божественное очищение.

Разница лишь в том, кого мы считаем достойным уничтожения.

Когда стемнело окончательно, мы вернулись в другой район леса.

— Теперь учимся ставить растяжки, — сказал Леший, доставая из рюкзака моток тонкой стальной проволоки. — Примитивно, но эффективно против мертвяков. Они не видят в темноте, полагаются на слух и запах.

Мы остановились на небольшой тропе между деревьями, с явными следами прохождения зомби — примятая трава и характерные борозды от волочащихся ног.

Леший натянул проволоку между двумя деревьями на высоте щиколотки, закрепив её надёжно и туго.

— Когда мертвяк цепляется, он теряет равновесие, — пояснил старик, маскируя проволоку листьями. — Большинство падает вперёд. Ту важна не скорость, а то, что они не могут группироваться. Ноги цепляются, суставы не выдерживают. Даже если встанет, двигаться нормально уже не сможет.

Я наблюдал, как он выкапывает за растяжкой простую яму, вбивая в её центр заострённый кол. Ничего сложного, но смертельно эффективно.

— Зачем две ловушки подряд? — спросил я. — Разве не проще одна хорошая?

Леший выпрямился, отряхивая руки:

— Потому что мертвяки ходят группами. Первый падает, остальные натыкаются следом. Они тупые, идут по проложенному пути. Второй слой добивает тех, кто обходит первую ловушку.

Я кивнул, понимая логику.

— А если они пойдут в обход? — поинтересовался я, наблюдая за его чёткими движениями.

— Лес им мешает, — Леший указал на густые заросли вокруг. — Они всегда выбирают путь наименьшего сопротивления. Протоптанная тропа — самый простой маршрут.

Он достал из рюкзака небольшой пакет с какой-то темной субстанцией:

— Приманка. Запах гнилого мяса привлекает их, как магнит. Развесим по периметру — к утру будет полная яма.

Под его руководством я начал обустраивать собственную ловушку рядом. Движения постепенно становились увереннее, мозг запоминал технику. Хотя с моими способностями я мог уничтожать обычных зомби сотнями, этот метод предлагал другое преимущество — пассивную охоту без риска и затрат сил.

— Знания лишними не бывают, — словно прочитав мои мысли, произнёс Леший. — Твои споры хороши в прямой схватке, но что если ты истощён или раненый? Что если встретишь зомби-псионика, против которого твои трюки не сработают? Тогда такие примитивные ловушки могут спасти твою шкуру.

В какой-то степени он был прав.

— Идеальная ловушка работает, пока ты спишь, — добавил Леший, заканчивая маскировку. — К утру тут будет с десяток обездвиженных целей. Легкая энергия для твоих спор.

Я понял, что он предлагает не просто урок выживания, а более эффективный способ охоты и накопления силы. Без риска, без лишних затрат энергии. И даже с моими способностями псионика такие знания могли оказаться бесценными.

Утром его прогноз подтвердился — в наших ловушках оказалось семь зомби. Трое нанизались на колья, дико размахивая руками и пытаясь освободиться, но только глубже загоняя себя на острия. Остальные беспомощно извивались, запутавшись в растяжках. Леший методично добил застрявших мертвяков точными ударами ножа в основание черепа.

Следующий день мы посвятили маскировке и бесшумному передвижению. Леший показывал, как перемещаться по лесу, не оставляя следов и не производя шума. Как сливаться с окружением, используя естественные укрытия. Как определять направление ветра, чтобы зомби не учуяли запах. Его навыки были отточены годами охоты на существ куда опаснее обычных зомби.

Я схватывал всё на лету. Псионические способности изменили не только мою силу и выносливость — они трансформировали саму структуру нервной системы, делая рефлексы молниеносными, а мышечную память почти фотографической. То, что обычному человеку требовалось осваивать неделями тренировок, я впитывал за считанные часы.

— Твоё тело движется иначе, — заметил Леший, наблюдая, как я преодолеваю полосу препятствий, не задев ни одной ветки. — Быстрее. Точнее. Я двадцать лет учил бойцов этим приёмам. Лучшим требовалось минимум две недели на базовое освоение.

Он прищурился, изучая мою технику перемещения:

— Это из-за твоих способностей? Они меняют физиологию?

— Не только, — ответил я, легко перепрыгивая через поваленное дерево без единого звука. — Всё тело псионика работает иначе. Нервные импульсы быстрее, мышечные волокна плотнее. Мы сильнее, выносливее и намного быстрее обычных людей.

К вечеру второго дня я уже мог подкрадываться к мертвякам на расстояние вытянутой руки, оставаясь незамеченным. Мог двигаться со скоростью, недоступной обычному человеку, при этом сохраняя абсолютную бесшумность. Леший наблюдал за моими успехами с растущим интересом, в его глазах читалось не просто одобрение, но и расчёт — он явно прикидывал, как максимально эффективно использовать мои сверхчеловеческие возможности в своих планах.

На третий день наших тренировок атмосфера изменилась. Вместо лесных вылазок и ловушек Леший повёл меня в подвал нашего убежища, где под тусклым светом старой лампы нас ожидал металлический стол с разложенными на нём предметами.

В помещении витал специфический запах — смесь машинного масла, химикатов и металлической пыли. Старик молча расстегнул брезентовый мешок, и на поверхность стола выкатились странные компоненты: старые будильники с потускневшими циферблатами, обрезки проводов разных цветов, электронные схемы, аккуратноизвлечённые из списанного оборудования, и несколько стеклянных флаконов с жидкостями, которые даже в тусклом свете казались опасными.

— Сегодня учимся говорить на языке огня, — произнёс Леший, разворачивая на столе старую потрёпанную схему. — Взрывчатка — это не просто оружие. Это искусство.

Его узловатые пальцы, изрезанные шрамами и мозолями, двигались с поразительной точностью. Каждое движение выверено годами практики. Он снимал корпуса с часовых механизмов, соединял провода, смешивал химикаты в строго определённых пропорциях. Я наблюдал, затаив дыхание, как из, казалось бы, обычного хлама рождалось нечто смертоносное.

— Взрыв привлекает их внимание, — говорил он, аккуратно закручивая детонатор. — Но также и устраняет. Это идеальный инструмент контроля. Направляешь мертвяков туда, где хочешь их встретить, а затем уничтожаешь на своих условиях.

Старик создавал орудия смерти с благоговением священника, проводящего обряд.

— Сначала простейшая конструкция, — он протянул мне компоненты. — Повторяй за мной. Точность — это жизнь. Ошибка — смерть.

Несколько часов мы провели, собирая различные типы взрывных устройств — от простейших гранат до сложных мин с датчиками давления. Леший терпеливо объяснял принцип работы каждого компонента, не скрывая удивления, когда я схватывал всё с первого раза.

— Псионические способности, — еще раз напомнил я, видя его взгляд. — Мозг работает иначе. Запоминаю быстрее.

К вечеру стол был уставлен готовыми устройствами. Каждое — произведение смертоносного искусства, каждое — готово унести жизни или, точнее, прервать не-жизни десятков мертвяков.

— Теперь нужно проверить работу, — Леший бережно уложил несколько устройств в специальный контейнер. — Теория без практики — пустая трата времени.

С наступлением сумерек мы вернулись в лес, выбрав участок с заметной активностью зомби. Леший методично устанавливал ловушки, показывая, как правильно маскировать взрывные устройства под естественные элементы ландшафта — камни, пни, кучи листвы.

— Отожравшиеся мертвяки все равно примитивны, но все же не слепы, — пояснял он, укрывая один из зарядов слоем мха. — Маскировка должна быть естественной. Ничего выделяющегося. Они реагируют на необычное.

В качестве приманки Леший использовал все ту же звуковую приманку.

— Не боишься, что взрывы привлекут других мертвяков? — спросил я, наблюдая за его действиями. — Грохот разнесётся на километры.

Леший усмехнулся, проверяя последние соединения на детонаторах:

— В лесу звук рассеивается странно. Поди разбери откуда именно стреляют в чаще. К тому же, — он бросил на меня оценивающий взгляд, — если явятся незваные гости, у тебя будет дополнительная практика. Куда ни посмотри — одни плюсы.

Мы отошли на безопасное расстояние и укрылись за поваленным деревом. Вскоре в темноте показались первые силуэты, привлечённые нашей ловушкой. Их было пятеро — обычные мертвяки, ничего особенного.

Первый зомби приблизился к звуковой приманке, активировав датчик давления под слоем опавших листьев. Взрыв был мощным и точным — тело разлетелось на куски, оставив лишь месиво из плоти и костей.

— Видишь баланс мощности? — Леший указал на разлетевшиеся фрагменты. — Ни больше, ни меньше необходимого. Экономия ресурсов — главный принцип выживания.

Остальные зомби, не обращая внимания на взрыв, продолжали идти на звук, который продолжал работать. Через несколько секунд сработало второе устройство, уничтожив ещё двоих. Оставшиеся продолжали свой путь, не проявляя никаких признаков страха или осторожности.

— Самое ценное в этом упражнении — не уничтожение мертвяков, — заметил Леший, когда третий заряд превратил последних зомби в кровавый туман. — А понимание радиуса поражения, мощности заряда и правильной маскировки. Эти навыки одинаково эффективны против любого врага.

Он поднялся и начал осматривать места взрывов, оценивая эффективность и радиус поражения:

— Взрывчатка — это не просто оружие, это тактический инструмент. Ты можешь блокировать проходы, создавать дымовые завесы, отвлекать внимание противника. Когда имеешь дело с организованной группой врагов, это может стать решающим фактором для убедительной победы. Даже псионик-Танк с его защитным полем не устоит против правильно рассчитанного направленного заряда. Главное — знать слабые места и не экономить на качестве компонентов.

К концу дня я освоил основы изготовления и установки взрывных устройств. Эти знания дополняли мои псионические способности, давая новый арсенал для борьбы. Но что важнее — я начинал понимать тактическое мышление Лешего, его холодный расчёт и методичность. Он мыслил как профессиональный охотник, для которого не существует разницы между человеком и зомби — только цели с разными характеристиками.

На четвёртый день наших тренировок мы выслеживали группу мертвяков в заброшенном дачном посёлке в нескольких километрах от убежища. Осенний ветер гнал по потрескавшемуся асфальту обрывки пожелтевших газет и сухие листья. Покосившиеся заборы, заросшие бурьяном участки и разграбленные домики создавали идеальные декорации для пост-апокалиптического фильма.

Леший двигался бесшумно, используя любое доступное укрытие — перевёрнутые мусорные баки, остовы брошенных автомобилей, полуразрушенные сараи. Я старался точно повторять его движения, учась перемещаться так же незаметно.

Внезапно старик замер и поднял руку, приказывая остановиться. Его тело напряглось, как у гончей, почуявшей дичь. Я последовал его примеру, вжавшись в стену обугленного сарая.

Впереди, возле разбитого минивэна, копошились трое живых людей: парень с явно переломанной рукой, свисающей плетью вдоль тела, и две девушки, одна из которых едва удерживалась на ногах от усталости. Грязные, измученные, они лихорадочно обыскивали машину в поисках припасов, негромко переговариваясь между собой. Обычные выжившие, не враги, просто отчаявшиеся люди, зацепившиеся за жизнь в этом кошмаре.

Леший внимательно осмотрел окрестности, поворачивая голову с методичной точностью радара. Его глаза сузились, ноздри слегка раздулись, словно он принюхивался к воздуху. Старик проверял, нет ли поблизости кого-то ещё — живого или мёртвого.

— Чисто, — прошептал он, убедившись, что кроме этой троицы вокруг никого нет.

Затем он медленно достал нож — длинный, слегка изогнутый, с потемневшим от времени лезвием. Его глаза приобрели то самое ледяное спокойствие, которое я уже научился распознавать как признак готовности к убийству. Это был взгляд не человека, а механизма, настроенного на устранение цели.

— Пойдём, — произнёс он тихо, выпрямляясь.

Я не двинулся с места, наблюдая, как он начал бесшумно продвигаться к троице выживших, перетекая от одного укрытия к другому с грацией хищника.Когда расстояние до выживших сократилось до двадцати метров, один из них — девушка постарше — вскинула голову, словно почувствовав опасность. Её глаза расширились от страха, когда она заметила приближающегося Лешего.

— П-пожалуйста, — пролепетала она, поднимая руки. — У нас ничего нет. Мы просто ищем еду.

Парень с переломанной рукой дёрнулся, пытаясь загородить девушек, но был слишком слаб и измождён.

— Забирайте всё, что найдёте, — проговорил он хрипло. — Только не трогайте нас.

Леший не замедлил шаг. Он продолжал приближаться, перехватив нож для более удобного удара. Его лицо оставалось бесстрастным, словно он шёл не убивать людей, а выполнять рутинную работу по дому.

Я не помню, когда принял решение. Просто в один момент я уже стоял между Лешим и выжившими, активировав споры. Чёрные нити пульсировали на моей коже, готовые развернуться в полноценную атаку, если старик сделает ещё хоть шаг.

— Уходите! — крикнул я выжившим, не оборачиваясь. — Валите отсюда!

Леший остановился. В его взгляде не было ни удивления, ни гнева. Только холодная оценка, словно я был подопытным образцом под микроскопом, продемонстрировавшим неожиданную реакцию.

— Бегите! — повторил я, когда троица замешкалась. — Сейчас же!

Выжившие не заставили себя уговаривать дважды. Они развернулись и побежали, спотыкаясь и поддерживая друг друга. Вскоре они скрылись за углом полуразрушенного здания.

Мы с Лешим стояли друг напротив друга, как дуэлянты. Его нож всё ещё был направлен в мою сторону, мои споры продолжали пульсировать под кожей, готовые к атаке. Но вместо боя старик медленно убрал оружие в ножны и выпрямился.

— Почему? — спросил он после паузы, выдержав мой взгляд. — Они такие же грешники, как и все остальные.

— Ты не можешь этого знать, — ответил я, чувствуя, как споры медленно втягиваются обратно под кожу. — Мы истребляем зомби, потому что это угроза. Ты убил ту парочки, потому что они были сами были убийцами. Но эти люди… они просто пытаются выжить.

Леший смотрел на меня взглядом, в котором читалось бесконечное терпение к непонятливому ученику:

— Все они грешники, Волков. Каждый, кто дожил до сегодняшнего дня, — его голос был тих и бесстрастен. — Думаешь, они выжили, соблюдая заповеди? Думаешь, они ни разу не крали еду? Не убили другого, чтобы выжить самим? Не предали? Не солгали?

Он сделал шаг ближе, глядя мне прямо в глаза:

— За эти месяцы апокалипсиса все сняли маски. Все показали свою истинную суть. Дьявольскую суть. В этом и была цель Господа — отделить зёрна от плевел. А плевел оказалось… слишком много.

— То есть, — я сглотнул, осознавая весь ужас его философии, — ты считаешь, что все люди заслуживают смерти? Все до единого?

— Нет, — медленно покачал головой Леший. — Только грешники. Но в том-то и дело, Волков. Их всех можно обвинить в смертных грехах. Убийство, воровство, прелюбодеяние, предательство. Всего несколько месяцев хватило, чтобы человечество показало своё настоящее лицо.

На некоторое время повисла напряженная пауза.

— Я не буду убивать невинных, — твёрдо сказал я. — Я истребляю зомби. Я могу устранить угрозу. Но не стану палачом для всех подряд.

Старик усмехнулся краешком губ:

— Вот в чём твоя слабость, Волков. Ты всё ещё цепляешься за устаревшие понятия. Невиновных не осталось. Этот мир превратился в поле битвы, где выживает тот, кто готов запачкать руки кровью. Ты думаешь, что можешь отделить «плохих» от «хороших». Но это иллюзия.

Он повернулся в сторону, куда убежали выжившие:

— Те, кого ты спас сегодня… завтра они убьют кого-то ради долбанной банки тушёнки. Или умрут сами. Или превратятся в мертвяков и загрызут ребёнка. Это неизбежно.

Его слова вызывали во мне отторжение, но я не мог не признать зерно истины в его рассуждениях. Сколько раз я сам видел, как нормальные люди превращались в животных ради выживания? Сколько раз предательство и эгоизм брали верх над человечностью?

— Я согласен, что мир изменился, — ответил я после паузы. — Но я не готов стать судьёй, выносящим приговор каждому встречному.

Леший медленно кивнул, словно мой ответ не удивил его:

— Это потому что ты ещё не осознал своего предназначения. Ты думаешь, что вернулся, чтобы спасать. Но Господь послал нас сюда не для спасения, Волков. Он послал нас для очищения.

Он развернулся и пошёл обратно в сторону леса, давая понять, что разговор окончен:

— Однажды ты поймёшь, что в этом мире доброта к людям — это билет в один конец. Но надеюсь, что это не произойдет слишком поздно.

Глава 19 Северный мертвый город

Колпинское шоссе, когда-то забитое машинами спешащих на работу людей, превратилось в кладбище сгоревших автомобилей. Лёгкий снег медленно кружил в воздухе, покрывая ржавый металл тонким белым покровом. Мороз, едва дотягивающий до минус трёх, покрыл разбитые стёкла тонкой коркой льда, превращая их в острые кристаллы. Я щурился от летящих в лицо снежинок, вглядываясь в длинную вереницу искорёженного металла, раскинувшуюся до самого горизонта.

— Проклятая дорога, — Леший сплюнул на землю, растирая слюну носком потёртого берца. — Раньше по ней тысячи людей спешили в город за лучшей жизнью, а теперь превратились в ходячие трупы, охотящиеся на тех, кто ещё дышит.

Я молча кивнул, сдвигая потёртый рюкзак с затёкшего плеча. Утреннее солнце безжалостно освещало кровавые следы бойни, произошедшей здесь месяцы назад. Засохшие пятна почерневшей крови на асфальте, обрывки одежды, висящие на дверцах машин, раздробленные кости, белеющие среди обломков стекла.

— Видишь этот завал? — Леший указал на груду искореженного металла метрах в пятидесяти от нас, где столкнулись несколько легковушек и грузовик. — Когда началась паника, люди одновременно рванули из города и… случилось то, что случилось. Люди не могли ни проехать, ни убежать, и мертвяки устроили здесь настоящее пиршество.

Он расстегнул верхний карман камуфляжной куртки и достал помятую пачку «Парламента». Сигарета была последней, но Леший всё равно закурил, глубоко затягиваясь. Сизый дым на мгновение повис в морозном воздухе, прежде чем раствориться.

— Тут каждый день проходит несколько стай, — он указал на тёмные пятна на припорошенном снегом асфальте. — Видишь кровь и ошмётки? Твари до сих пор находят тела в машинах и растаскивают их.

Я внимательно осмотрел окрестности. По обеим сторонам шоссе тянулись типичные петербургские новостройки — безликие бетонные коробки, потемневшие от времени и копоти. Большинство окон зияли чернотой, как пустые глазницы черепов. В некоторых квартирах еще виднелись следы пожаров — закопченные фасады и обугленные оконные рамы.

— Значит, план на ближайшие дни у нас такой… — Леший поправил ремень рюкзака, осматривая дорогу впереди. — Сегодня я покажу тебе, как работать в городской среде. Мне нужно добраться до центра, проверить несколько точек. А тебе пора научиться правильно передвигаться среди высоток и работать с вертикальными пространствами.

Мы шли по обочине, держась ближе к полуразрушенным зданиям, где можно было быстро найти укрытие.

— Пойдем через Обухово на Лиговский проспект, — продолжил он, указывая рукой направление. — Это дольше, зато безопаснее. На Московский проспект никогда не суйся — там центральная магистраль, а значит, сплошная мертвечина. Все основные потоки зомби идут именно по главным дорогам.

Я перепрыгнул через обломок бетонной плиты, мысленно отмечая возможные пути отступления.

— А как насчет Купчино? — спросил я, оглядываясь на панельные многоэтажки вдалеке. — Там больше жилых районов, можно укрыться в квартирах.

Леший покачал головой, сплюнув в сторону.

— В Купчино хуже, чем ты думаешь, — он нахмурился, перешагивая через разбитый телевизор, валяющийся посреди дороги. — Там целые дома, набитые мертвяками. Когда началось, многие решили остаться по квартирам, забаррикадироваться. Не помогло. Теперь там муравейники, только вместо муравьев — зомби. Высотки стали долбанными вертикальными ловушками смерти.

Ветер усилился, швыряя в лицо колкие снежинки. Леший поднял воротник куртки, защищаясь от холода.

— Так что попробуем двигаться через промзоны, — добавил он. — Там меньше мертвяков, больше открытых пространств для манёвра и полно укрытий. А с Обухово выйдем к Неве и попробуем найти лодку.

— Если повезет найти целую, — заметил я. — Большинство либо угнали еще в первые дни, либо разбили.

Мы продолжили путь, держась ближе к зданиям. Леший двигался своим особым стилем — экономно, расчетливо, используя каждый выступ, каждую тень. Я шел параллельно, выбирая собственный маршрут, хотя и отмечал про себя некоторые интересные тактические решения старика. Всегда есть чему поучиться, даже после пяти лет выживания.

Проспект Славы выглядел как заброшенное поле битвы — разбитые автомобили, выбитые витрины магазинов, следы пожаров на фасадах. Мертвая тишина нарушалась только скрипом металла и нашими приглушенными шагами по снегу.

Возле автосервиса «Вираж» я заметил движение за разбитой витриной. Силуэт перемещался слишком целенаправленно для обычного зомби.

— Справа, за вывеской, — процедил я сквозь зубы. — Отожравшийся, судя по движениям.

Леший кивнул, моментально оценив ситуацию. Он перехватил нож обратным хватом, не делая резких движений.

— Вижу, — шепнул он. — Не стреляй. Шум привлечёт остальных. Оставь его на меня.

Я отступил в сторону, давая ему пространство для манёвра. Споры пульсировали под кожей, готовые активироваться в любой момент. Но сейчас мне хотелось посмотреть на что способен старик в рукопашном бою против сильного противника.

Зомби вышел из-за угла, и первое, что я заметил — человеческую руку в его пасти. Он жевал её с мерзким хлюпающим звуком, сухожилия и клочки кожи свисали из уголков рта. Здоровенный амбал в разорванной спецовке, некогда бывшей синей, а теперь почерневшей от крови и гнили. Его шея раздулась до неестественных размеров, вены вздулись тёмно-фиолетовыми канатами. Левая щека отсутствовала полностью, обнажая жёлтые зубы и гниющие десны, между которыми застряли куски человеческой плоти.

При виде нас тварь замерла на мгновение, а потом медленно выплюнула недоеденную конечность. Рука шлепнулась на снег с мокрым звуком, пальцы с обломанными ногтями, покрытыми розовым лаком, беспомощно раскинулись на белом покрове. Из разорванного горла мертвяка вырвался утробный рык, словно приглашающий нас схлестнуться один на один. Или, точнее, два на один — нас всё-таки было больше.

— А ведь в этом сервисе и раньше плохо обслуживали, — хмыкнул Леший, перехватывая нож поудобнее. — То обсчитают, то отремонтируют через жопу… но хотя бы людей не жрали. Уже плюс.

Тварь наклонила голову набок, будто оценивая его слова, а затем бросилась вперед с ошеломляющей для такой туши скоростью. За ней тянулся след из чёрной слизи, сочащейся из разошедшихся гнилостных ран.

Леший даже не дрогнул, когда мертвяк ринулся на него. Вместо этого он стоял неподвижно, словно примагниченный к асфальту, и только в самый последний момент, когда вонючее дыхание зомби уже обожгло его лицо, сделал один короткий шаг в сторону. Движение было настолько выверенным, что казалось хореографическим номером.

Зомби по инерции пронесся мимо, царапая воздух скрюченными пальцами. В этот момент Леший крутанулся вокруг своей оси и его нож мелькнул в воздухе серебристой молнией, вонзаясь под челюсть твари. Лезвие вошло точно в уязвимую точку, где шея соединяется с основанием черепа. Хрустнули позвонки, но мертвяк только захрипел, не падая.

Тварь развернулась с неожиданным проворством. С черных губ капала маслянистая жижа, глаза горели тусклым желтоватым светом. Зомби снова бросился на старика, выбросив вперед руки с почерневшими ногтями.

Леший отступил на два шага, вычисляя идеальную дистанцию. Его лицо оставалось совершенно безмятежным, словно он прогуливался в парке, а не сражался с монстром. Когда зомби прыгнул, старик ушел с линии атаки одним плавным движением и всадил нож в затылок твари, вложив в удар весь свой вес.

На этот раз лезвие вошло точно в ствол мозга. Зомби рухнул как подкошенный, дернулся в финальной конвульсии и затих навсегда. Черная жижа растеклась по заснеженному асфальту, парящая в холодном воздухе.

Леший спокойно обтер нож об одежду мертвяка, потом еще раз о снег, смывая остатки черной слизи. Никакой нервотрёпки, никакой спешки. Как будто он не зомби прикончил, а просто сходил в магазин за хлебушком.

— Чистая работа, — заметил я, впечатленный его техникой. — Никогда не видел такого экономного стиля. Ни одного лишнего движения.

Леший хмыкнул и присел на корточки возле трупа. Методично, с въевшейся привычкой, он обыскал карманы мертвеца. Нашел складной нож со сломанным лезвием, моток изоленты и зажигалку. Все это аккуратно отправилось в боковой карман его рюкзака. Я в который раз отметил, что Леший ничего не оставляет без внимания — в его глазах даже самая мелкая деталь имела ценность в мире, где каждая вещь может решить вопрос жизни и смерти.

— Пять секунд на убийство — это слишком долго, — произнес он, поднимаясь и отряхивая колени от снега. В его голосе не было ни тени самодовольства или бравады. Только констатация факта. — Раньше справлялся за три. Стареть начал.

Он двинулся дальше, даже не оглянувшись на поверженного врага. Я последовал за ним, и мы продолжили путь к промзоне.

За следующий час мы преодолели настоящий лабиринт из полуразрушенных складов, ржавеющих металлических конструкций и заброшенных административных зданий. Леший выбирал маршрут как по компасу. Он двигался уверенно, без колебаний, словно по невидимой тропе. Я шел следом, подмечая, как он использует особенности городского ландшафта. Он огибал груды металлолома, скользил между бетонными блоками, перепрыгивал через машины для безопасного перемещения.

Возле массивного кирпичного здания с облупившейся вывеской «Обуховский завод» Леший вскинул руку, призывая остановиться. Он осмотрелся, словно принюхиваясь к воздуху.

— Здесь получится отличный наблюдательный пункт, — сказал он, указывая на административный корпус. — Пять этажей, обзор на все четыре стороны. Давай-ка поднимемся.

Вход в здание преграждала металлическая дверь, заклинившая в полузакрытом положении. Нам пришлось протискиваться боком, рискуя зацепиться снаряжением. Внутри стоял затхлый запах плесени и застоявшейся сырости, смешанный с чем-то неуловимо химическим — отголоском промышленного прошлого здания.

Центральный холл был завален обломками мебели и рухнувшей штукатуркой. Лестничные пролеты выглядели ненадежно — на третьем этаже обрушились перила, а между четвертым и пятым зиял провал, который пришлось преодолевать по узкому карнизу, прижимаясь к стене.

— Смотри под ноги, — предупредил Леший, когда мы преодолевали особенно опасный участок. — Бетон крошится, особенно после дождей.

На пятом этаже мы обнаружили бывший кабинет директора с панорамными окнами, выходящими на все стороны. Большинство стекол отсутствовало, создавая идеальную обзорную точку. Леший сразу же занял позицию у северного окна, я расположился у восточного.

Порыв ветра швырнул в лицо колючие снежинки, смешанные с песком и мелким мусором. Я сощурился, доставая бинокль из водонепроницаемого чехла. Линзы запотели от разницы температур, и мне пришлось протереть их куском мягкой ткани, которую носил специально для этой цели.

Рыбацкий проспект раскинулся внизу как поле после сражения. Искореженные автобусы, перевернутые маршрутки, легковушки с выбитыми стеклами и распахнутыми дверями. Витрины магазинов зияли чернотой, словно пустые глазницы черепа.

И среди этого хаоса двигалась настоящая орда мертвяков. Не меньше тридцати особей растянулись по проспекту, методично прочесывая территорию. Они не шаркали ногами, как обычные зомби. Эти двигались почти как живые. Они перемещались целеустремленно, скоординированно, как настоящая охотничья стая. Все отожранные. Они имели раздутые мышцы, кровавые разводы на одежде, характерные движения хищников, привыкших к успешной охоте.

— Вот дерьмо, — пробормотал я, настраивая резкость бинокля. — Целая стая элитных отожравшихся. Все как на подбор. Крупные, мощные, явно после множественных успешных охот.

Я вгляделся внимательнее, подмечая детали, которые обычный выживший пропустил бы.

— И ведет их кто-то по-настоящему опасный. Видишь того, в черном кожаном плаще? С рассеченным лицом? — я указал на высокую фигуру в центре группы. — Остальные следуют за ним как привязанные. Он останавливается, и вся орда замирает. Он поворачивает, и все синхронно меняют направление. Эта тварь может оказаться псиоником.

Я протянул бинокль Лешему. Он вгляделся в орду с профессиональной сосредоточенностью, медленно сканируя всю группу.

— Лицо серое, без гнили, — заметил он после паузы. — Кровеносные сосуды на шее вздуты, глаза с желтоватым свечением. Определенно псионик. Скорее всего Кукловод начального уровня. Он не может полностью контролировать других, но достаточно силен, чтобы навязывать базовые команды.

Он перевел бинокль дальше, к станции метро.

— Они используют «Рыбацкое» как базу, — произнес он с холодной уверенностью. — Там, в тоннелях, целая колония. Эта группа только охотники. Они разведчики. Они выслеживают добычу и приводят остальных.

Леший опустил бинокль, и его взгляд стал жестким.

— Нам нужно обойти эту территорию максимально широко. Если Кукловод засечет псионика, — он кивнул на меня, — он пошлет за нами всю колонию.

Мы спустились по внутренней лестнице, избегая главного входа, и продолжили путь, держась подальше от основных улиц. Я постоянно принюхивался, улавливая знакомый сладковатый запах разложения, который усиливался в определённых направлениях. По нему можно было определять места скопления мертвяков.

Возле разрушенного автосалона «Рольф» с выбитыми стеклянными витринами я заметил группу особенно крупных зомби. Пять отожравшихся тварей методично обыскивали территорию, принюхиваясь и оглядываясь с нехарактерной для обычных мертвяков осмысленностью.

— Твой выход, — тихо сказал Леший, отступая в тень. — Покажи, на что способен.

Я кивнул и вышел из укрытия. Не скрываясь, не маскируясь — открыто, почти нагло. Твари мгновенно заметили меня, замерли на секунду, а затем синхронно повернулись в мою сторону. Их мутно-серые глаза зашевелились, а из пастей потекла черная слюна.

— Ну что, ублюдки, поиграем? — процедил я, чувствуя, как споры рвутся наружу из-под кожи.

Мертвяки бросились на меня одновременно — пять массивных туш, каждая весом под центнер, с окровавленными руками и оскаленными пастями. Бежали они быстро, не по-мертвяцки быстро, но для меня — как в замедленной съемке.

Я позволил спорам вырваться. Черная маслянистая субстанция взорвалась из моих ладоней, образуя два смертоносных щупальца. Первый зомби, добежавший до меня, получил удар прямо в грудную клетку. Споры пронзили плоть, разорвав грудину и выйдя из спины фонтаном черной жижи. Я почувствовал, как энергия хлынула в меня — теплая, питательная, наполняющая каждую клетку тела.

Второй мертвяк атаковал слева. Я даже не повернулся — просто выбросил руку в его сторону. Споры образовали тонкое копье, пробившее голову твари насквозь. Мозг взорвался черной кашей, забрызгав ближайшую машину.

— Слишком медленно, — прокомментировал я, когда третий зомби попытался схватить меня за горло.

Одним движением я отрубил ему руки — черные споры сформировали идеальное лезвие, острее любого ножа. Конечности упали на асфальт с влажным шлепком, но мертвяк, не чувствуя боли, продолжал атаковать. Я схватил его за голову, и споры проникли через глазницы прямо в мозг. Тварь задергалась, когда я начал высасывать энергию. Кожа съежилась, плоть усохла, и через пять секунд от зомби осталась только иссохшая мумия, которая рассыпалась прахом.

Двое оставшихся мертвяков не проявили ни капли страха. Они атаковали одновременно, с двух сторон. Я подпрыгнул, используя псионическую энергию для усиления прыжка, и завис над ними. Споры вырвались из обеих ладоней, образуя смертоносный черный дождь. Капли, попадая на зомби, прожигали плоть до костей, проникая внутрь и пожирая их изнутри.

Всё закончилось за пятнадцать секунд. Пять отожравшихся зомби превратились в груды разлагающейся плоти и костей. Я стоял посреди этого побоища, чувствуя, как поглощенная энергия бурлит внутри, требуя выхода.

— Впечатляет, — Леший вышел из тени, оценивая результат. — Мне в свое время приходилось тратить полмагазина патронов на одного такого. А ты уделал пятерых голыми руками.

— Не руками, — я поднял ладонь, показывая, как черные споры втягиваются обратно под кожу. — Я не просто убиваю их. Я перерабатываю, поглощаю энергию. Чем больше мертвяков убиваю, тем сильнее становлюсь.

Я чувствовал легкое головокружение от притока энергии. Поглощение пяти отожравшихся — это серьезный заряд. Даже зрение обострилось, позволяя видеть мельчайшие детали окружающего мира.

— У тебя глаза светятся, — заметил Леший.

Я знал это ощущение. Каждый раз после массового поглощения споры распространялись по всему телу. Они проникали в каждую клетку, пульсировали в мышцах, заползали даже в глазные яблоки. Со стороны это выглядело жутковато — черные вены, проступающие под кожей, мутная желтоватая пелена, затягивающая зрачки. Но ощущения того стоили.

— Пройдет через пару минут, — ответил я, медленно вращая головой и наслаждаясь обострившимися чувствами. — Зато теперь я еще немного сильнее. Каждая такая охота приближает меня к пределу возможностей.

Леший внимательно наблюдал за мной, изучая как редкий экземпляр.

— Интересная способность, — произнес он наконец. — Практичная. Но в городе нужно быть осторожнее с ее демонстрацией. Можешь привлечь ненужное внимание.

Он кивнул в сторону узкого прохода между складами.

— Двигаемся дальше. До центра еще километра четыре.

Мы преодолели ещё несколько кварталов промзоны, когда Леший внезапно остановился у угла ржавого контейнера и предостерегающе поднял руку. Я замер. Старик бесшумно прижался к холодному металлу и жестом велел мне сделать то же самое.

— Видишь? — шепотом спросил он, указывая на противоположную сторону улицы.

Я внимательно всмотрелся, но ничего подозрительного не заметил — обычные разрушенные здания, перевернутые машины, мусор, гонимый ветром.

— Нет, — честно ответил я.

Леший достал из кармана маленькое зеркало на телескопической ручке и осторожно выставил его за угол.

— Смотри на третье здание слева. Второй этаж, восточное окно. Сейчас там блеснуло стекло оптики. Военные.

Я присмотрелся через зеркало и действительно уловил короткий блик. Мог быть просто осколок стекла, но Леший явно не сомневался.

— Нас пасут последние полкилометра, — он прислонился спиной к стене. — Скорее всего, остатки какого-то армейского подразделения. Возможно, те ребята, что зачищали эту территорию в первые дни.

— Почему ты так уверен? — спросил я, проверяя свое оружие.

Леший протянул мне блокнот с нарисованной схемой.

— Мы же двигались по этому маршруту. Обрати внимание на пять ключевых точек. Тут, здесь и здесь, — он указал на помеченные крестиками перекрестки, — следы зачистки. Аккуратные контрольные выстрелы в голову каждому мертвяку. Это почерк профессионалов. Тут, — он ткнул пальцем в здание автосервиса, — было слишком чисто. Ни одного зомби, хотя по логике они должны были там скапливаться. А вот тут, — он обвел круг вокруг торгового центра, — кто-то специально устроил затор из машин, направляя наше движение в эту сторону.

Я хмыкнул, удивленный его наблюдательностью.

— Значит, нас загоняют?

— Именно. В классическую L-образную ловушку. Заставляют двигаться по этому коридору к тупику, — он указал на конец улицы. — Там нас встретят люди с оружием. Классический прием контроля перемещения противника.

— И что будем делать?

Леший улыбнулся, показав пожелтевшие зубы.

— Мы сделаем то, чего от нас не ожидают. Контрстратегия против загонной тактики. Посмотри на карту снова, — он перевернул страницу блокнота, где был нарисован более детальный план района. — Нас пытаются загнать сюда, но если мы прямо сейчас сделаем резкий маневр…

Он провел линию через несколько зданий, огибая предполагаемую засаду.

— Мы не просто обойдем их, но и выйдем им в тыл. Кто бы это ни был, он считает, что контролирует ситуацию, что мы движемся по его плану. Это главная слабость любого стратега — уверенность в своем превосходстве.

Леший быстро проверил снаряжение и указал на узкий проход между складами.

— Пойдем через технические помещения. Этот маршрут не просматривается с их позиции.

Пробираясь через темные коридоры заброшенных складов, Леший продолжил инструктаж:

— Запомни, в городских условиях информация важнее оружия. Нам нужно понять, кто пытается нас перехватить, их численность и вооружение. Но самое главное — их мотивацию. Если это остатки военных, они могут охотиться за гражданскими для пополнения своей колонии. Если каратели — уничтожают всех, кого считают зараженными. Если обычные отморозки, то им просто нравится убивать.

Мы поднялись по служебной лестнице на третий этаж здания и осторожно выглянули из окна. Теперь мы находились в идеальной точке обзора для наблюдения за той самой позицией, откуда велась слежка.

— Вот они, — Леший передал мне бинокль.

В окне соседнего здания я различил двух наблюдателей. Они были в военной форме без знаков различия, с хорошим оружием и профессиональной выправкой.

— Военные? — предположил я.

— Похоже на бывший спецназ ФСБ, — ответил Леший. — У того, что слева, характерная стойка. Так учат только в определенных подразделениях. Судя по тактике, они контролируют этот район и отлавливают всех, кто пытается пройти.

Он достал из рюкзака небольшой прибор и направил его в сторону наблюдателей.

— Пассивный акустический усилитель. Позволяет слышать разговоры на расстоянии до ста метров.

Через несколько минут прослушивания Леший сложил устройство и мрачно усмехнулся.

— Они охотятся за псиониками. Судя по разговору, у них есть специальное оборудование для обнаружения энергетических всплесков. Видимо, засекли твою активность еще когда мы разбирались с тем зомби у автосервиса.

Я напрягся. Охотники за псиониками были редкостью, но представляли смертельную опасность. Обычно это были фанатики, считавшие псиоников причиной апокалипсиса, или ученые, пытавшиеся изучать феномен наших способностей.

— Сколько их всего?

— Минимум шестеро, — ответил Леший. — Двое наблюдателей, еще четверо в засаде в конце улицы. Но могут быть и другие группы поблизости. Они работают слишком организованно.

Он разложил на подоконнике схему квартала и начал отмечать позиции противника.

— Нам нужно мыслить стратегически. Если просто попытаемся прорваться, они начнут преследование.

Леший обвел на карте широкую область.

— Они контролируют этот квартал, но их мало для полного покрытия территории. У такой тактики всегда есть слабые места — обычно на стыках зон ответственности. Вот здесь, — он указал на промежуток между двумя крупными зданиями, — должно быть перекрестье секторов наблюдения. Если мы сможем создать отвлекающий маневр здесь, — его палец переместился к заброшенной автостоянке, — мы получим окно для прорыва.

Я внимательно изучал план. Леший мыслил как настоящий тактик — не просто реагировал на угрозу, а просчитывал ситуацию на несколько ходов вперед.

— Сценарий такой, — продолжил он. — Мы создаем ложный след движения, ведущий в противоположную сторону. Они перебросят часть людей туда. Затем устраиваем шумную диверсию здесь, — он отметил позицию у бензоколонки. — Это заставит их думать, что мы пытаемся прорваться с востока. А сами в это время уходим через западный сектор, где у них наверняка минимальное прикрытие.

— А если они предвидят такой маневр? — спросил я.

— Тогда мы реализуем запасной план. Вертикальное передвижение, — Леший показал на системы пожарных лестниц, соединяющие несколько зданий. — Большинство стрелков концентрируются на уровне улицы. Крыши редко контролируются должным образом.

Мы потратили еще полчаса, разрабатывая детальный план обхода засады. Леший чертил схемы прямо на пыльном полу, объясняя принципы городской тактики, которые раньше использовались только элитными подразделениями.

К закату мы добрались до высотного здания недалеко от Московского вокзала. С пятнадцатого этажа бывшего бизнес-центра открывался идеальный обзор на центр города.

— Осмотримся и заночуем здесь, — сказал Леший, занимая позицию у западного окна.

Я прошел к восточной стороне, доставая бинокль. Закатное солнце бросало последние кроваво-красные лучи на руины города, превращая стекла уцелевших окон в огненные зеркала. Медленно я начал сканировать окрестности, отмечая скопления мертвяков, возможные маршруты и потенциальные угрозы.

И вдруг заметил движение на крыше здания напротив вокзала. Двое людей. Они стояли у края, методично осматривая территорию внизу. Что-то в их позах, в том, как уверенно они держались на открытом пространстве, заставило меня всмотреться внимательнее.

Я усилил увеличение и сфокусировался на их лицах.

Мужчина повернулся, и его профиль четко обрисовался на фоне закатного неба.

Я застыл.

— Лёха?!.

Глава 20 Леха и Эхо

Холодные пальцы Эхо скользнули по шее Лёхи, оставляя влажную дорожку. Он вздрогнул, но не оторвал взгляда от оптического прицела снайперской винтовки. В разрушенном спортзале бывшего фитнес-клуба «Планета Фитнес» перемещалась их цель — долбаный Глушитель. Мужик лет сорока с рыхлым телом и редеющими волосами. На первый взгляд — типичный офисный планктон, доживший до апокалипсиса чудом. Но эта невзрачная мразь могла одним движением руки отключать псионические способности. Смертоносный талант в оболочке задрота.

— Не сейчас, — прошипел Лёха, вжимаясь щекой в приклад. Глушитель перемещался между тренажёрами, настороженно оглядываясь. Опасно близко к запасному выходу.

Лёха чувствовал, как протезы, заменявшие ему руки, мелко подрагивают от напряжения. Две стальные клешни с угрожающе острыми пальцами — всё, что осталось после той суки, отрубившей ему конечности. Сколько раз он представлял, как вонзает эти металлические когти в её горло, как кровь брызжет фонтаном, заливая его искусственные ладони…

Эхо рассмеялась тихим, бархатистым смехом, и провела языком по его уху. Её слюна оставалась на коже, холодя под порывами ветра, проникающего через разбитые окна заброшенной высотки, где они устроили наблюдательный пункт.

— А мне кажется, сейчас самое время, — промурлыкала она, прижимаясь грудью к его спине. Её рука скользнула вниз по его телу, цепляя металлические застёжки на креплениях протезов. — Мне нравится смотреть, как ты концентрируешься. Как будто что-то внутри тебя… напрягается и пульсирует.

Она надавила языком на его ушную раковину, проникая внутрь, создавая приятное и возбуждающее чувство вторжения. Лёха стиснул зубы. Один миллиметр ошибки, одна секунда потери концентрации — и Глушитель заметит движение, активирует свою способность, и все закончится. Вся эта охота, двое суток выслеживания и подготовки — всё пойдет коту под хвост.

Сейчас нужно было сфокусироваться на массивной металлической балке над Глушителем, оторвать её телекинезом и обрушить на цель. Лёха чувствовал силу, пульсирующую в его сознании, готовую вырваться наружу.

— Прибереги это для… — начал он, но Эхо уже впилась в его губы жадным, властным поцелуем.

Её язык агрессивно вторгся в его рот, исследуя пространство, словно опытный захватчик. Вкус её слюны — металлический и странно сладкий, как будто она только что съела что-то с кровью. Может, так и было. С Эхо никогда нельзя знать наверняка.

Одновременно её ладонь скользнула к его паху, сжимая член через грубую ткань штанов. Лёха почувствовал, как мышцы живота непроизвольно напрягаются, как в голове появляется туман, размывающий концентрацию…

В этот самый момент Глушитель внизу замер, словно почуяв опасность. Его голова медленно повернулась в направлении их наблюдательного пункта. Глаза сузились, сканируя руины верхних этажей.

— Блядь, — Лёха оттолкнул Эхо и, не теряя времени, сфокусировал взгляд на массивной металлической балке.

С титаническим усилием воли он направил всю свою ярость на конструкцию, представляя, как балка деформируется, отрывается от креплений, как её многотонная масса обрушивается вниз… Обычно в такие моменты он чувствовал знакомую пульсацию в висках, ощущал, как невидимые нити его воли цепляются за материю, подчиняя её. Но сейчас — ничего.

Привычное ощущение силы растворилось, словно вода в песке. Вместо него — пустота, глухая стена между ним и его даром. Лёха попытался снова, напрягая каждую клетку мозга до предела, но телекинез не отзывался. Будто кто-то просто выключил часть его сознания одним щелчком тумблера.

Тупой, бессильный ужас постепенно затопил его, поднимаясь от живота к груди, сжимая лёгкие в тиски. Холодный пот выступил на лбу, скатываясь по вискам, а горло сдавило спазмом. Он ещё раз безуспешно попытался активировать силу, но ответом была только звенящая пустота.

— Твою мать, — выдохнул он, осознавая произошедшее. — Глушитель уже активировал свою способность. Он нас засёк!

Лёха беспомощно наблюдал, как внизу, в спортзале, объект охоты мгновенно оценил ситуацию и ринулся к дальнему выходу. Рыхлое тело Глушителя двигалось с неожиданной грацией, ловко петляя между рядами тренажёров. Сердце Лёхи колотилось где-то в горле, пока он наблюдал за ускользающей целью, не способный хоть как-то повлиять на ситуацию.

Его лицо исказилось гримасой бессильной ярости, сменившейся холодным осознанием собственной никчемности. Без телекинеза он превращался в обычного калеку с протезами вместо рук. Жалким обрубком человека. Беззащитным и слабым, как в тот проклятый день, когда эта сука отхуярила его конечности топором, оставив истекать кровью на грязном полу складского помещения, где в воздухе висел запах его собственного страха и свежеотрезанной плоти.

Он повернулся к Эхо, готовый обрушить на неё шквал обвинений, но осёкся. Её лицо не выражало беспокойства — лишь холодное, расчётливое спокойствие. Она медленно поднялась, отряхнула колени от бетонной пыли и щёлкнула пальцами.

С обеих сторон словно из ниоткуда материализовались шесть зомби. Они двигались с пугающей, противоестественной синхронностью, как единый организм с множеством конечностей. Три отожравшиеся твари, мускулистые, с неестественно раздутыми плечами, покрытыми засохшей кровью и гнилью, ринулись к боковым дверям. Они врезались в металлические листы со звериной мощью, буквально сминая их как фольгу.

В то же время зомби-Танк, огромная махина с голубоватым энергетическим полем, мерцающим вокруг его гниющей туши, перекрыл путь к центральному выходу. Рядом с ним двигался тощий Ищейка. Его глаза светились желтым светом, сканируя территорию в поисках живой плоти.

— Мои детки соскучились по свежей плоти, — улыбнулась Эхо, наблюдая, как её марионетки окружают здание. — Я так люблю, когда мои малыши играют.

Она говорила как заботливая мамочка, умиляющаяся шалостям детей. Только вместо детей — ходячие трупы с запёкшейся кровью на лицах и оскалами из почерневших зубов.

Глушитель попытался выскочить через запасный выход, прижимая к груди какой-то свёрток — может, оружие,может, припасы. Он почти добрался до двери, когда из тени вынырнул шестой зомби — Телекин. Его глаза горели мутно-желтым светом, тело было тощим, иссохшим, словно мумифицированным. Зомби вскинул руку, и огромный тренажер для жима — не меньше центнера чистой стали — оторвался от пола и с оглушительным свистом врезался в бегущего Глушителя.

Удар был чудовищной силы. Тренажер буквально расплющил мужчину о стену, кровь брызнула во все стороны, забрызгивая оборудование зала и стены. Металлические штанги и блины превратили плоть в фарш, а кости — в гравий. Из-под смятой конструкции торчала лишь раздавленная голова с вытекшим глазом и разбитым вдребезги черепом.

Лёха почувствовал, как его телекинез медленно возвращается — способность Глушителя умирала вместе с ним, так что уже через несколько секунд сила вернулась полностью, наполняя его сознание привычной мощью.

— Блядь, чуть всё не проебали, — прошипел Лёха, глядя как зомби Эхо врываются в здание, добивая бьющегося в агонии Глушителя. — Если бы не твои игры, я бы сам его прихлопнул. Чисто и без этой мясорубки.

Эхо лишь ухмыльнулась, доставая тонкую чёрную сигарету из серебряного портсигара. Её пальцы порхали над зажигалкой, чиркая колёсиком. Она глубоко затянулась, прикрыв глаза, и выпустила струю дыма, наблюдая, как он кружится в холодном воздухе.

— Я просто хотела проверить, как ты справляешься с непредвиденными обстоятельствами, — произнесла она после паузы. В её голосе звучало что-то похожее на снисходительность. — Слишком уверенный в себе Лёха такой скучный. А вот испуганный, беспомощный Лёшенька… ммм, это совсем другое дело.

Она подошла ближе, прижимаясь бедром к его ноге. Её глаза — тёмно-карие, почти чёрные, с красноватыми прожилками — смотрели на него с хищным интересом.

— Ты… — Лёха запнулся, внезапное осознание ударило его под дых. — Ты специально меня отвлекала? Ты знала, что он может почуять нас?

— Конечно, — Эхо выпустила дым ему в лицо. — Я изучила эту крысу. Глушители чувствуют псиоников на расстоянии. Особенно таких… горячих и заметных, как ты.

— Он мог уйти, — в голосе Лёхи зазвучала ярость. — Мог активировать способность раньше. Мог убить нас обоих.

Эхо рассмеялась, словно услышала удачную шутку.

— О, милый, — она погладила его по щеке острым ногтем, оставляя тонкую царапину, из которой выступила капля крови, — ты действительно думаешь, что я буду так тупо рисковать собственной жизнью? У меня всегда есть запасной план.

Она наклонилась и слизнула кровь с его щеки, задержав язык на его коже дольше, чем требовалось.

— Но именно этот страх в твоих глазах, — продолжила она, глядя ему в лицо с хищной улыбкой, — эта беспомощность, это осознание собственной уязвимости… вот что заводит меня больше всего.

Её рука скользнула к его паху, сжимая через ткань. Её дыхание участилось, зрачки расширились, почти полностью поглотив радужку.

— Пойдём, — хрипло прошептала она. — Мои детки закончат здесь уборку. А мне нужно… отпраздновать успешную охоту.

Эхо взяла его за руку, ведя прочь с наблюдательного пункта, вниз по полуразрушенной лестнице. Внизу её зомби методично потрошили тело Глушителя, выгрызая внутренности и раздирая плоть когтями. Кровь растекалась по бетонному полу тёмными лужами.

— А мне нужно… отпраздновать успешную охоту, — добавила она, оглядываясь через плечо с тем особым выражением, от которого у Лёхи перехватывало дыхание.

Он знал, что она сделает с ним в одной из заброшенных комнат верхнего этажа, куда они направлялись. В комнате пахло пылью, ржавчиной и затхлостью, а на полу до сих пор остались пятна крови от предыдущих «праздников». Он знал, что она потребует от него полной отдачи, абсолютной покорности, и одновременно проявления силы, которой так восхищалась. Он понимал, что границы между болью и удовольствием снова размоются до неразличимости. И он знал, что не сможет, не захочет сопротивляться.

Внутренний голос шептал, что он давно стал таким же чудовищем, как она. Что сам выбрал эту дорогу. Что каждый день отдаляет его от человека, которым он был когда-то. Но Лёха заставил этот голос замолчать, когда Эхо толкнула его к стене и впилась поцелуем в губы. Её пальцы уже расстёгивали его ремень, а в глазах полыхало то самое пламя, от которого его тело плавилось, а душа обугливалась.

Неделя пролетела в лихорадочной дымке. Она была заполнена тренировками, охотой на одиночных выживших, бесконечными экспериментами Эхо с новыми рабами, и её ненасытной страстью, выжигающей последние остатки человечности в Лёхе. Она словно готовила его к чему-то, методично, шаг за шагом подталкивая к неведомой черте.

Сегодня, стоя в их новом убежище, в полуразрушенном подвале бывшего торгового центра, Лёха наблюдал за обнажённым телом Эхо, которое казалось почти светящимся в полутьме. Она медленно двигалась у противоположной стены, вытянув руки вверх в почти ритуальном жесте, словно демонстрируя себя невидимым зрителям. Кожа на её теле была бледной, и сквозь неё просвечивали тонкие голубоватые вены на запястьях и под грудью, создавая контраст с окружающим мраком. Тёмные соски Эхо затвердели от холода или возбуждения, а может от того и другого сразу, пока она выгибала спину, демонстрируя каждый изгиб своего стройного тела.

Лёха чувствовал, что она предвкушает что-то особенное, что-то масштабное. Эхо словно хищник, почуявший крупную добычу. Её ноздри трепетали, глаза блестели лихорадочным возбуждением, а тело, казалось, вибрировало от нетерпения.

— Посмотри на свою силу, Лёшенька, — промурлыкала она, делая плавный шаг к нему. — Ты же чувствуешь, что можешь больше, намного больше.

Лёха смотрел на металлические шары, левитирующие перед ним. Его протезы были сняты — тренируясь, он предпочитал освобождаться от них, позволяя обрубкам рук дышать. Культи, покрытые неровными шрамами, заканчивались там, где раньше были локти. Но ему больше не требовались конечности для управления телекинезом. Фактически, они скорее мешали, отвлекая концентрацию на механические движения пальцев.

Его глаза светились слабым желтоватым свечением, пока он управлял металлическими шарами в воздухе. Они двигались по его воле, описывая сложные траектории, сталкиваясь с мелодичным звоном или замирая в абсолютной неподвижности.

— Чёртова Соболева, — пробормотал он, вспоминая бывшую поп-звезду. — Мы ещё обязательно с тобой встретимся.

Мысли о Диане всегда вызывали у него глухую ярость. Он помнил тот день на Торжковском рынке. Помнил, как не поверил своим глазам, когда её увидел. Помнил, как проследил за ней до склада с припасами, где попытался применить свой новоприобретенный телекинез.

А затем унижение. Боль. Топор, отсекающий его руки. И последующее изгнание из поселения, когда он еще не оправился от ран.

Шары в воздухе закрутились быстрее, словно отражая его нарастающую злость.

Эхо рассмеялась, возвращая его из пучины мрачных воспоминаний в настоящее. Она подошла ближе, полностью обнажённая, не стесняясь своего тела. Ей было чем гордиться — длинные стройные ноги, узкая талия, полная грудь с тёмными сосками. Только неестественная бледность кожи и странный, нечеловеческий цвет глаз выдавали в ней нечто потустороннее.

— Я не она, — прошептала Эхо, остановившись в нескольких шагах. — Я лучше. И я дам тебе то, чего ты хочешь больше всего.

— И что же это? — спросил Лёха, стараясь, чтобы голос звучал ровно.

— Власть, — просто ответила она. — Настоящую власть.

Она щёлкнула пальцами, и двери подвала распахнулись. В помещение вошли восемь зомби-рабов Эхо, ведущих группу живых людей — грязных, истощённых, со следами побоев. Их было около десяти — мужчины и женщины разного возраста. Их лица выражали смесь ужаса и обречённости.

— Мои бракованные рабы, — пояснила Эхо, не обращая внимания на свою наготу перед пленниками. Она медленно подошла к ним, проводя пальцами по щеке дрожащей женщины средних лет. — Негодный материал. Слишком слабые, слишком непокорные, или просто… неинтересные.

Она говорила о людях, как о товаре на полке супермаркета. Лёха знал, что она коллекционирует живых существ — самых красивых, сильных, уникальных. Некоторых превращала в зомби, сохраняя их способности и внешние данные. Других держала в клетках в человеческом обличье, наслаждаясь властью над ними.

— Но для твоей тренировки, — продолжила она, возвращаясь к Лёхе, — они в самый раз.

Она провела рукой по его обнажённой груди, оставляя полосу от ногтей — не до крови, но достаточно сильно, чтобы кожа покраснела.

— Я видела, как ты тренируешься по ночам, — прошептала она ему на ухо, её голос был низким, почти мурлыкающим. — Усиливаешь свою сингулярность. Делаешь её больше, стабильнее.

Лёха напрягся. Он знал, что Эхо в курсе его способности создавать чёрные дыры — он сам демонстрировал ей это несколько раз. Но он надеялся, что его ночные тренировки по усилению этой силы остались незамеченными. Каждую ночь, когда она, казалось, спала, он оттачивал контроль, увеличивая размер и мощь сингулярностей, тайно готовя козырь на случай, если однажды ему придётся противостоять ей.

— Просто пытаюсь улучшить контроль, — произнёс он, стараясь звучать непринуждённо. — Ничего особенного.

— Милый, — Эхо рассмеялась, её глаза сверкнули в полутьме, — от меня ничего не скроешь. Я знаю, ты хочешь стать сильнее. Может, даже сильнее меня?

Последняя фраза прозвучала как вопрос, но в нём явно слышалась угроза. Лёха почувствовал, как по спине пробежал холодок.

Эхо медленно опустилась в кресло напротив него, широко раздвинув ноги, демонстрируя себя без тени смущения. Её рука скользнула между бёдер, пальцы лениво заскользили по влажной плоти.

— Покажи мне, насколько сильнее стала твоя сингулярность, — произнесла она хрипло, не прекращая ласкать себя. — Хочу увидеть твой прогресс.

Лёха замялся. Последний раз, когда он тренировался, сингулярность размером с грейпфрут почти вышла из-под контроля, засосав половину его кровати, прежде чем он сумел её закрыть. Он всё ещё не был уверен, что полностью управляет этой разрушительной силой.

Но в глазах Эхо читалось такое предвкушение, такая жажда, что отказать он просто не мог.

Он сосредоточился, глядя на группу людей, сбившихся в углу подвала. Они смотрели на него со страхом и непониманием. Некоторые плакали, другие шептали молитвы, третьи просто стояли, смирившись с неизбежным.

Сначала перед ним возникла крошечная тёмная точка, не больше горошины. Чёрный провал в ткани реальности, висящий в воздухе примерно в метре от пола. Затем она начала расти, пульсировать, искривляя пространство вокруг себя. Свет вблизи неё искажался, будто проходя через линзу.

— Да, — прошептала Эхо, её пальцы ускорили движение между ног. Глаза расширились от возбуждения. — Давай, Лёшенька, покажи мне всё, на что ты способен.

Чёрная точка расширилась до размера яблока, затем футбольного мяча. Вокруг неё образовалось гравитационное поле, тянущее к себе пыль, мелкие предметы, воздух. Пленники начали кричать, когда почувствовали тягу. Они пытались отступить дальше, вжимались в стену, цеплялись друг за друга.

Первым не выдержал тощий подросток лет шестнадцати. Его буквально оторвало от пола и потянуло к сингулярности. Он отчаянно пытался ухватиться за что-нибудь, его пальцы царапали бетон, оставляя кровавые следы. Но сила притяжения была неумолима.

Когда его тело приблизилось к чёрной сфере, началось самое страшное. Сингулярность не просто поглощала материю — она искажала её, сминала, трансформировала. Тело подростка начало деформироваться, словно пластилиновая фигурка в руках безумного скульптора. Его конечности изгибались под невозможными углами, кости хрустели как сухие ветки. Кровь брызнула во все стороны, когда его грудная клетка сжалась, превращаясь в кровавый комок. А затем, с влажным чавкающим звуком, его засосало внутрь чёрной сферы.

За ним последовала женщина средних лет. Она кричала, моля о пощаде, но её голос оборвался, когда сила гравитации вырвала ей челюсть. Её тело растянулось в длинную, тонкую полосу, словно макаронина, прежде чем исчезнуть в черноте.

Затем старик. Молодая девушка. Мужчина в разорванной спецовке. Один за другим они исчезали в сингулярности, их крики резонировали в замкнутом пространстве, сливаясь в жуткую симфонию боли и отчаяния.

Лёха чувствовал себя богом. Ощущение власти переполняло его, заставляя кровь бурлить от возбуждения. Он больше не был беспомощным калекой — он стал силой, искажающей саму реальность. Он стал разрушителем, творцом пустоты, пожирающей всё на своём пути.

Эхо соскользнула с кресла, не прекращая ласкать себя. Её тело извивалось от возбуждения, соски затвердели, на лбу выступила испарина. Она мастурбировала, наблюдая за процессом уничтожения людей, её глаза не отрывались от лица Лёхи. Она упивалась не столько смертью жертв, сколько выражением абсолютной власти, отразившимся на его лице.

Последний человек, крупный мужчина с бородой, пытался цепляться за металлическую колонну, поддерживающую потолок. Его мышцы вздулись от напряжения, вены на шее пульсировали, грозя лопнуть. Но сингулярность была слишком сильна. Его пальцы сломались один за другим, кожа содралась, оставляя кровавые следы на ржавом металле. С последним отчаянным криком его затянуло внутрь, и чёрная дыра схлопнулась.

На полу осталась только кровь, разлитая широкими пятнами, да несколько оторванных конечностей, не успевших полностью исчезнуть в черноте.

Лёха тяжело дышал, ощущая эйфорию от использованной мощи. Его тело покрылось испариной, мышцы подрагивали от напряжения. Он чувствовал себя опустошённым и наполненным одновременно.

Эхо медленно подошла к нему, её ноги блестели от влаги возбуждения, глаза лихорадочно горели. Она была на пике, её дыхание прерывалось, грудь тяжело вздымалась.

— Ты божественен, — прошептала она, прижимаясь к нему. Её обнажённое тело казалось обжигающе горячим на фоне холодного бетона подвала. — Ты сильнее, чем думаешь. Мощнее, чем можешь себе представить.

Она опустилась на колени перед ним, глядя снизу вверх с выражением почти религиозного экстаза на лице.

— Я хочу почувствовать твою силу внутри себя, — прошептала она, расстегивая его ремень. — Хочу, чтобы ты наполнил меня своей мощью.

Эхо высвободила его член — уже твёрдый от возбуждения — и взяла его в рот. Её губы скользили по всей длине, язык умело ласкал чувствительные места. Лёха закрыл глаза, отдаваясь ощущениям. Её рот был горячим и влажным, движения — опытными и уверенными.

Она знала, как доставить максимальное удовольствие, когда ускориться, а когда замедлиться, чтобы продлить наслаждение.

Лёха откинул голову назад, полностью отдаваясь ощущениям. Без рук он не мог коснуться её, не мог контролировать темп или направлять её движения — оставалось только принимать то, что она давала. В этой беспомощности было что-то унизительное и одновременно возбуждающее. Даже в моменты близости, особенно в них, власть безраздельно принадлежала ей.

Он мог бы использовать телекинез, чтобы прикоснуться к ней, сжать, даже причинить боль — но не решался. Страх перед её ответным гневом всегда был сильнее желания доминировать.

Когда он был уже близок к пику, она остановилась и поднялась. Её глаза были почти полностью чёрными от расширившихся зрачков, губы припухли и покраснели.

— Я хочу, чтобы ты взял меня, — прошептала она, ложась на стол и раздвигая ноги. — Хочу, чтобы ты показал мне, на что способен.

Лёха подошёл к ней, почти в трансе от желания. Он вошёл в неё одним резким движением, заставив её выгнуть спину и застонать. Её тело было горячим, влажным, готовым принять его. Он начал двигаться, сначала медленно, затем всё быстрее и агрессивнее.

Это был не просто секс — это было утверждение власти, игра сил, танец хищников. Они боролись за доминирование, каждый пытался подчинить другого, каждый хотел контролировать процесс.

Когда оргазм накрыл Лёху, он почувствовал, как сила вновь пульсирует внутри него. На мгновение ему показалось, что его тело само превращается в сингулярность, готовую пожрать всё вокруг. Он зарычал, изливаясь внутри неё, ощущая, как её тело сотрясается в собственном оргазме.

Они лежали рядом, тяжело дыша, мокрые от пота. Эхо медленно повернулась к нему, её глаза всё ещё горели возбуждением, но теперь в них появился холодный, расчётливый блеск.

Она жадно поцеловала его, прикусывая губу до крови, а затем, отстранившись, посмотрела прямо в глаза с холодной яростью, скрытой под маской страсти:

— Я знаю, зачем ты оттачиваешь сингулярность в тайне от меня, — прошептала она, её голос был тихим, но каждое слово вонзалось как нож.

Её пальцы сжались на его горле, не слишком сильно.

— Запомни, Лёшенька. Если ты когда-нибудь решишь направить свою силу против меня, мои дети доберутся до тебя раньше, чем ты успеешь моргнуть. У меня есть Телекин, который вырвет твои глаза прежде, чем ты сфокусируешь взгляд. И другие детки, которые будут рвать тебя на части, пока ты ещё жив.

В её голосе не было ни тени сомнения или преувеличения — только ледяная уверенность. Это не была угроза — это было простое изложение фактов.

— Ты талантлив, но я всегда на шаг впереди, — добавила она, ласково поглаживая его лицо, как будто не произносила только что обещание мучительной смерти.

В этот момент Лёха понял окончательно, что он был и останется её оружием. И её игрушкой.

— Я понял, — тихо ответил он, опуская голову в жесте подчинения.

Эхо улыбнулась, снова став ласковой и нежной. Она провела пальцем по его щеке, стирая капли пота.

— Хороший мальчик, — промурлыкала она. — Ты учишься быстро.

Она легко соскользнула со стола и начала одеваться, натягивая узкие чёрные джинсы на стройные ноги.

— Поторопись. У нас есть дела поинтереснее, чем валяться среди трупов.

Лёха посмотрел на пятна крови и остатки тел на полу. Странно, но он не чувствовал ни капли раскаяния или вины. Лишь пустоту и холодное, отстранённое любопытство. Интересно, что бы сказали его бывшие друзья, увидев его сейчас? Что бы сказал Макар, этот напыщенный ублюдок с его вечными моральными принципами?

Лёха усмехнулся. Наверняка тот уже давно мертв.

Глава 21 Леха и Эхо — 2. Охота и охотники

Сумерки окрашивали руины Петербурга в оттенки ржавчины и крови. Эхо вышла из подвала первой, словно хищница, чующая близкую добычу. Чёрный кожаный комбинезон облегал фигуру, подчёркивая изгибы, а на губах застыла улыбка, от которой у Лёхи каждый раз холодело внутри.

— Чувствуешь? — она обернулась, и в её глазах плясали желтоватые огоньки. — Сегодня особенная ночь, Лёшенька. Воздух пропитан страхом. Рядом кто-то есть. И он очень боится.

Лёха молча кивнул, выходя следом.

За ними, подчиняясь беззвучным командам Эхо, выползли её «дети» — восемь зомби-псиоников различных классов. Два Танка с голубоватым свечением защитных полей, три отожравшихся охотника с налитыми мускулами, один Телекин с мутными глазами и два Ищейки, чьи головы постоянно дёргались, сканируя пространство на предмет живой энергии.

— Куда пойдём сегодня? — спросил Лёха, оглядывая улицу. Разбитые машины, выгоревшие остовы зданий, повсюду следы давних боёв. Три месяца апокалипсиса превратили город в настоящую гробницу.

Эхо прошлась пальцем по его щеке, оставляя холодную дорожку. Её прикосновения всегда были такими — обжигающе холодными, как прикосновение льда к коже.

— На восток, к Обводному каналу, — промурлыкала она. — Мои малыши чувствуют там группку выживших. Человек пять-шесть. Прячутся в одном из складов, думают, что никто их не найдёт.

Она рассмеялась — тихо, мелодично, и от этого смеха по спине Лёхи пробежали мурашки.

— Представляю их лица, когда мои детки постучатся к ним в дверь, — добавила она, облизывая губы. — Я люблю этот момент. Когда надежда превращается в ужас. Когда они понимают, что спасения не будет.

Лёха промолчал. Он давно научился не комментировать её извращённые фантазии. Спорить было бесполезно — Эхо всё равно делала то, что хотела. А те, кто пытался её остановить, становились кормом для её зомби.

Они двинулись по Лиговскому проспекту, держась теней. Несмотря на армию мертвецов за спиной, Эхо предпочитала скрытность. «Охота интереснее, когда жертва не знает, что за ней следят», — любила повторять она.

Лёха шёл рядом, его взгляд постоянно сканировал окрестности. Привычка, выработанная за месяцы выживания. Он замечал детали — царапины на асфальте, странные тени в окнах, неестественное расположение обломков. Мозг работал на автомате, анализируя, просчитывая, ища угрозы.

— О чём задумался? — голос Эхо вырвал его из размышлений.

— Ни о чём, — соврал он.

Она усмехнулась, явно не веря, но не стала настаивать. Вместо этого прижалась к нему, её рука скользнула вниз, сжимая его пах.

— После охоты, — прошептала она в ухо, — я хочу тебя. Прямо здесь, среди руин. Хочу почувствовать, как ты дрожишь подо мной, пока мои малыши будут пожирать остатки жертв.

Лёха сглотнул. Его тело предсказуемо отреагировало на её прикосновение, несмотря на отвращение, которое он испытывал к самому себе. Эхо знала, как управлять им — не только ментально, через страх, но и физически, через извращённое удовольствие, которое он испытывал в её объятиях.

— Эхо, — осторожно начал он, — может, сегодня стоит быть осторожнее?

Она отстранилась, её лицо на мгновение потеряло игривость, став холодным и жёстким.

— Осторожнее? — она прищурилась. — От чего, Лёшенька? От жалких выживших, которые прячутся по норам? От обычных мертвяков, которых я контролирую одним движением мысли?

— Я просто думаю…

— Не надо думать, — оборвала она. — Для этого есть я. Ты здесь для того, чтобы убивать, когда я прикажу. И для того, чтобы доставлять мне удовольствие. Всё остальное — не твоя забота.

Лёха стиснул зубы, но кивнул. Спорить было бессмысленно. И опасно.

Они прошли ещё пару сотен метров, когда Лёха заметил первую странность. Мусор на обочине лежал слишком аккуратно — словно кто-то специально расставил консервные банки и обломки стекла в определённом порядке. Его взгляд скользнул дальше — и он увидел тонкую проволоку, натянутую между двумя столбами на уровне щиколотки.

Растяжка.

— Стой, — резко сказал он, останавливая Эхо жестом.

Она обернулась с недовольством:

— Что ещё?

— Ловушка, — Лёха указал на проволоку. — Там впереди.

Эхо прищурилась, всматриваясь. Затем рассмеялась:

— Ну и что? Какой-то идиот натянул проволоку. Мои детки её просто порвут.

— Нет, — Лёха покачал головой, его аналитический ум уже работал на полную мощность. — Посмотри внимательнее. Проволока — это примитив. Отвлекающий манёвр. Настоящая угроза там.

Он указал протезом на крышу ближайшего здания. Едва заметное отражение линзы.

— Там, — продолжил он, перемещая взгляд. — И там. И вон там. Нас отслеживают. Это зона наблюдения.

Эхо нахмурилась. Впервые за вечер в её глазах мелькнула настороженность.

— Военные? — спросила она.

— Похоже на то, — Лёха оглядывался, просчитывая варианты.

— Или просто очередная местная группировка, — возразила Эхо.

Лёха молчал, изучая территорию. Его мозг работал как компьютер, обрабатывая информацию. Растяжка — слишком очевидная, значит, есть что-то ещё. Мусор сложен в линию, указывающую направление… прямо в центр улицы.

Ловушка. Классическая воронка, загоняющая жертву в убийственную зону.

— Нужно уходить, — твёрдо сказал он. — Сейчас же.

Эхо посмотрела на него долгим взглядом, и Лёха увидел в её глазах борьбу. Гордость против инстинкта самосохранения. Желание доминировать против осторожности.

— Нет, — уверенно произнесла она. — Я не буду убегать от жалких людишек. Мы пройдём. И если они попытаются нас остановить — я скормлю их моим деткам.

— Эхо…

— Заткнись, — оборвала она. — Ты забыл своё место? Я здесь командую. И мы идём вперёд.

Она сделала шаг, и в ту же секунду мир взорвался.

Взрыв ударил слева — направленный заряд, рассчитанный так, чтобы нанести как можно больший урон. Волна раскалённого воздуха швырнула её в сторону, а осколки металла прошили плоть. Один из Танков инстинктивно активировал защитное поле, приняв на себя основной удар, но сила взрыва всё равно откинула зомби на несколько метров.

Лёха среагировал мгновенно. Телекинез развернулся щитом, отклоняя летящие осколки. Он схватил Эхо невидимой силой и притянул к себе, уводя из зоны поражения.

Второй взрыв грохнул справа. Ещё один Танк принял удар на себя, его защитное поле треснуло и лопнуло. Зомби разорвало на куски.

— Крыша! — крикнул Лёха, уже видя вспышки выстрелов.

С трёх зданий одновременно открыли огонь снайперы. Пули целились точно в головы зомби-псиоников. Профессиональная работа. Один выстрел — один труп.

Отожравшийся охотник рухнул с пробитым черепом. Следом упал Ищейка. Телекин попытался поднять защитный барьер из обломков, но пуля прошила ему глаз раньше, чем он успел завершить манёвр.

— Суки! — прошипела Эхо, поднимаясь на ноги.

Кровь текла из раны на её плече, где осколок прошил кожу, но она словно не замечала боли. Её глаза горели яростью, а лицо исказилось в звериной гримасе.

Лёха не тратил время на слова. Он активировал свои способности на полную мощность, поднимая в воздух обломки машин, куски бетона, всё, что могло служить щитом. Импровизированная стена из металла и камня выросла вокруг них за считанные секунды.

— Назад! — крикнул он. — В переулок!

Но отступать было уже поздно. С обеих сторон улицы выкатились дроны — сферические машины размером с футбольный мяч, обтянутые матовым чёрным корпусом из композитного материала. Лёха узнал модель мгновенно — «Сокол-М», армейские охотники для городских операций. Их показывали в новостях года три назад, когда военные хвастались новым оружием для антитеррористических операций.

Четыре винта располагались крестом на экваторе каждого дрона, создавая характерное злое жужжание, похожее на рой разъярённых шершней. Под брюхом каждой машины торчал короткий ствол автоматического оружия — модифицированные пистолеты-пулемёты, рассчитанные на короткие очереди. На боках дронов мигали красные диоды — датчики целеуказания, сканирующие пространство.

Машины двигались рывками, зависая на секунду, затем мгновенно меняя позицию. Так, чтобы не дать врагу прицелиться. Профессиональное программирование. Или, что ещё хуже, ручное управление опытными операторами.

Дроны открыли огонь. Стволы под их корпусами вспыхнули оранжевыми язычками пламени, и пули градом обрушились на импровизированный щит Лёхи, прошивая тонкий металл с резким металлическим лязгом. Один из дронов, зависнув чуть выше остальных, сбросил гранату — цилиндрический корпус упал, крутясь в воздухе. Взрыв у самых ног выбросил фонтан осколков, которые впились в ногу второму Танку, но его защитное поле, вспыхнув голубоватой вспышкой, выдержало.

Эхо взревела от ярости и вскинула руки. Её ментальный контроль развернулся волной, пытаясь подчинить операторов дронов. Но кто бы ими ни управлял, они были далеко, вне радиуса её способности.

— Они знают наш радиус действия, — прорычал Лёха, отбивая телекинезом очередную гранату. — Эти твари знают, что имеют дело с псиониками!

Оставшиеся зомби бросились в атаку. Два отожравшихся охотника рванули к ближайшему зданию, где засели снайперы. Последний Танк прикрывал отступление, его защитное поле отклоняло пули.

Лёха сжал зубы и сфокусировался. Три дрона одновременно — он чувствовал их массу, металл и электронику. Телекинез схватил машины и сжал. Металл заскрежетал, электроника вспыхнула, и дроны упали бесполезным ломом.

Но на их место выкатились новые. Сколько их там, блядь⁈

— Эхо, твои детки! — крикнул он. — Направь их в здания!

Она уже делала это. Отожравшиеся охотники ворвались в ближайший дом через выбитую дверь. Послышались крики, выстрелы, звуки борьбы. Но снайперский огонь не прекратился — охотников было больше, чем они думали.

Лёха увидел движение на крыше центрального здания. Человек в камуфляже, с гранатомётом на плече. Целится.

— Бл…!

Он не успел договорить. Граната вылетела, оставляя дымный след. Лёха инстинктивно выбросил телекинетический щит, пытаясь отклонить снаряд, но было уже поздно.

Взрыв накрыл оставшегося Танка. Защитное поле вспыхнуло и лопнуло, как мыльный пузырь. Зомби разлетелся на куски, забрызгав всё вокруг чёрной гнилой кровью.

Теперь защиты не было. Только Лёха, Эхо и два отожравшихся охотника где-то в здании.

— Отступаем, — выдохнул Лёха. — Немедленно!

Эхо метнула в него взгляд, полный ярости и… страха. Впервые за всё время их знакомства он видел в её глазах настоящий страх.

— Давай, — процедила она сквозь зубы.

Они рванули в переулок, прикрываясь обломками, которые Лёха поднимал телекинезом. Пули следовали за ними, разбивая кирпичи, оставляя борозды на асфальте.

Один из отожравшихся зомби вывалился из здания, волоча за собой труп в камуфляже. Половина головы зомби отсутствовала — кто-то успел выстрелить в упор — но тварь всё ещё двигалась, повинуясь командам Эхо.

— Ко мне! — крикнула она, и зомби развернулся, прикрывая их отступление.

Второй Отожранный не вышел. Значит, убили.

Они бежали, не оглядываясь. Дроны преследовали, но Лёха методично давил их телекинезом, сминая металл в комки. Снайперский огонь утих. Либо они вышли из зоны обстрела, либо охотники перемещались.

Наконец, нырнув в подвал разрушенного магазина, они остановились. Лёха захлопнул за собой дверь и завалил её обломками, используя телекинез.

Тишина. Только их тяжёлое дыхание и капающая где-то вода.

Эхо прислонилась к стене, зажимая рану на плече. Кровь сочилась между пальцев — не чёрная, как у зомби, а нормальная, красная. Странно. Лёха всегда думал, что она уже не совсем человек.

— Дай посмотрю, — он подошёл ближе.

Она молча показала руку. Рана была глубокой. Осколок прошил плечо насквозь, задев мышцу. Больно, но не смертельно. Девушке просто повезло.

Лёха достал из рюкзака аптечку и принялся обрабатывать рану телекинезом. Невидимая сила подняла в воздух флакон с перекисью, откупорила его аккуратным движением мысли. Ватный тампон поплыл к ране, пропитываясь антисептиком на лету.

Он потратил месяцы на то, чтобы научиться управлять такими мелочами. Сотни часов тренировок по ночам, когда Эхо спала. Поднимать иголки, нанизывать бусины на нитку силой мысли, собирать разобранные часы. Сначала всё тряслось, срывалось, падало. Но постепенно контроль становился точнее и тоньше. Теперь он мог оперировать предметами размером с рисовое зёрнышко.

Бинт размотался сам, обвиваясь вокруг плеча Эхо ровными витками. Узел завязался идеально. Ни слабо, ни слишком туго. Лёха убрал использованную вату в сторону, закрыл флакон и аккуратно уложил всё обратно в аптечку. Всё это без единого прикосновения рук, которых у него больше не было.

— Они были готовы, — тихо произнесла Эхо, глядя в пустоту. — Знали, что мы придём.

— Да, — согласился Лёха, его мозг уже анализировал произошедшее. — Профессиональная засада. Камеры, дроны, снайперы, гранатомёты… Они точно знали, на кого именно охотятся.

Он замолчал, прокручивая в голове детали боя. Что-то не давало покоя. Что-то важное, что он упустил в пылу сражения.

— Откуда они знали? — спросила Эхо.

Лёха нахмурился, складывая пазл.

— Это не слежка, — медленно произнёс он. — Иначе мы бы их засекли раньше. Твой Ищейка сканировал территорию постоянно. Он должен был почувствовать их ещё на подходе.

— Тогда как?

— Они спрятались, — Лёха поднял взгляд на Эхо. — Как-то замаскировали свою псионическую сигнатуру. Или вообще её подавили. Помнишь, Ищейка вёл нас к группе выживших? Пять человек в складе?

Эхо кивнула, не понимая, к чему он клонит.

— Это была приманка, — продолжил Лёха, его голос стал тверже. — Специально выставленная. Пять обычных людей с нормальными аурами, чтобы привлечь нас в зону засады. А настоящие охотники… их было минимум шестеро, но твой Ищейка их вообще не засёк. Понимаешь? Они были там, совсем рядом, но остались невидимыми для его взгляда.

Эхо побледнела, осознавая масштаб проблемы.

— Это невозможно, — прошептала она. — Нельзя спрятать живую ауру. Любой человек излучает энергию.

— Значит, они нашли способ, — Лёха встал, начиная расхаживать по подвалу. — Какое-то устройство. Или технологию. Может, даже свой Глушитель, но модифицированный. Не для блокировки способностей, а для маскировки присутствия.

Он остановился, глядя на Эхо:

— Ты видела, как они организованы? Это не обычная кучка выживших. Это бывшие военные. Или спецназ. У них есть навыки, ресурсы и, судя по всему, разработки для борьбы именно с псиониками. Они готовились. Изучали нас. Придумали, как обойти наши преимущества.

— Блядь, — выдохнула Эхо, и впервые Лёха услышал в её голосе настоящий страх.

— Поэтому атаковать в лоб будет чистым самоубийством, — закончил он. — Мы не знаем, сколько их на самом деле. Где их база. Какие ещё сюрпризы они приготовили. Единственное, что мы знаем точно: они умеют становиться невидимыми для Ищеек. А это значит, что твоё главное преимущество — контроль территории через постоянное сканирование — больше не работает.

Эхо метнула в него взгляд, полный ярости и бессилия:

— И что ты предлагаешь? Сидеть здесь и трястись от страха?

— Нет, — Лёха покачал головой. — Предлагаю быть умнее. Они ждут, что мы будем их искать. Значит, готовятся. Ставят новые ловушки, усиливают оборону. Может, даже специально оставили нам возможность отступить, чтобы выследить до нашего убежища.

— И?

— И мы не пойдём за ними, — Лёха присел рядом. — Вместо этого найдём более лёгкую добычу. Восстановим силы. Соберём новую армию. Изучим их методы. Найдём слабости в их маскировке. А потом вернёмся и уничтожим их, когда они расслабятся и решат, что мы испугались.

Эхо смотрела на него долгим взглядом, и он видел, как в её голове идёт борьба. Гордость требовала немедленной мести. Но разум подсказывал, что он прав.

— Хорошо, — наконец произнесла она. — Но потом… потом я сделаю их смерть долгой. И очень мучительной.

Лёха кивнул, ни капли не сомневаясь в её словах.

Они просидели в подвале ещё минут двадцать, переводя дух и прислушиваясь. Звуков погони не было. И это паршиво.

Получается, этот отряд был достаточно умён и хладнокровен, чтобы не бросаться в безумное преследование по неизвестной территории. Или, может, они уже окружают их со всех сторон, ожидая, что псионики сами выберутся из укрытия и выйдут на открытую местность. Лёха бы так и сделал.

Но говорить об этом Эхо он не стал. Девушка слишком нестабильна, чтобы вводить её в крайнюю степень отчаяния или психоза. Будь воля Лёхи, он бы прикончил её здесь и сейчас, но… без неё выбраться было ещё меньше шансов. К тому же… Лёха до конца не понимал, что именно испытывает к этой женщине. Страсть? Любовь? Или что-то более животное? Всё слишком запуталось.

Наконец Эхо поднялась, морщась от боли в плече. Она повернулась к углу подвала, где стоял последний зомби-псионик из их группы. Худой и изможденный Ищейка, его голова постоянно дёргалась, сканируя пространство на предмет энергии живых существ.

Эхо подошла к нему, положила руку на лоб. Её способность развернулась, погружаясь в примитивный разум твари, считывая информацию.

— Нам нужны новые слуги. Ищи псионические ауры, — прошептала она. — Покажи мне самого сильного.

Ищейка замер. Его глаза, затянутые белёсой плёнкой, начали светиться слабым жёлтым светом. Способность псионика-зомби развернулась волной, сканируя окрестности.

Лёха молча наблюдал. Он знал, что Ищейки чувствуют псионическую энергию на расстоянии до нескольких километров. Чем сильнее псионик, тем ярче его «сигнатура».

Минута прошла в напряжённой тишине. Затем Ищейка дёрнулся, его рука медленно поднялась, указывая направление. Из горла вырвался хриплый, булькающий звук. Не слова, просто нечеловеческое рычание.

Эхо улыбнулась. Хищная, голодная улыбка.

— Покажи подробнее.

Она погрузилась глубже в связь с Ищейкой, её глаза закатились, показывая белки. Лёха видел, как её тело напряглось, как пальцы сжались в кулаки так сильно, что ногти впились в ладони. Зомби задрожал всем телом, его челюсть отвисла, из пасти потекла чёрная слюна, капая на землю густыми каплями.

Секунда. Две. Пять. Эхо не выходила из транса, а это было плохим знаком. Обычно ей хватало мгновения, чтобы считать информацию с Ищейки. Но сейчас она застыла, словно увидела что-то, что требовало осмысления.

Затем она резко втянула воздух, словно выныривая из-под воды, и открыла глаза. Её дыхание было тяжелым, а на лице играла смесь возбуждения и… страха. Лёха редко видел в её глазах страх. Почти никогда.

— Мы засекли кого-то… странного, — произнесла она, и голос дрогнул на последнем слове. Она облизнула пересохшие губы. — Энергетическая сигнатура размыта, искажена. Как будто смотришь сквозь мутное стекло или туман. Я не могу точно определить силу, но… что-то в этой ауре не так. Слишком нестабильная. Слишком… аномальная.

Лёха почувствовал, как холодок пробежал по спине. Если Эхо признавала чьё-то превосходство, значит, этот псионик был действительно опасен. Смертельно опасен.

— Может, это ловушка? — он старался говорить спокойно, но в голосе проскользнуло напряжение. — Может, он с этим отрядом? Они могли специально выставить приманку.

Эхо замерла, задумавшись. О таком варианте она явно не подумала.

— Не знаю, — медленно произнесла женщина, и это признание прозвучало почти болезненно. Эхо всегда знала. Всегда была уверена. — Эта энергия… слишком дикая. Слишком хаотичная. Но мощная. Боже, насколько же она мощная…

Она провела рукой по лицу, размазывая пот. Лёха заметил, как дрожат её пальцы.

— Если это Телекин моего уровня или выше, — медленно произнёс он, просчитывая варианты, — мы можем не справиться. Даже вдвоём. Особенно после того, как потеряли большую часть армии.

— Я знаю! — огрызнулась Эхо, но в её голосе не было прежней уверенности. — Я не идиотка. Я чувствую, что это опасно. Но эта размытость… может, это слабость? Может, он ранен или использует какую-то маскировку? Ищейка не может пробиться сквозь помехи, чтобы понять истинную силу.

Она прислонилась к стене, зажимая рану на плече. Кровь снова начала сочиться сквозь повязку. Она была ранена, ослаблена, с двумя зомби вместо восьми. И теперь хотела атаковать псионика, который, по её же словам, сильнее её.

— Но представь, — её голос стал тише, почти умоляющим, — представь, Лёшенька, если я подчиню его… если превращу в своего раба… у нас будет оружие, перед которым эти жалкие охотники — ничто. Мы станем непобедимыми.

Лёха промолчал. С одной стороны, идея была заманчивой. Мощный псионик под контролем Эхо мог действительно изменить всё. Они смогли бы не просто выжить, но и доминировать. С другой стороны…

— Это может быть другой Кукловод, — осторожно заметил он, подбирая каждое слово. — Который сильнее тебя. Который может перехватить контроль над твоими зомби. Над тобой.

Эхо побледнела. Этот сценарий она явно не рассматривала.

— Или, — продолжил Лёха, — это Телекин высокого уровня. Который может разорвать нас обоих прежде, чем ты успеешь установить ментальную связь. Или вообще неизвестный класс. Кто знает, какие мутации развились за эти месяцы?

Тишина. Эхо смотрела в пол, её губы были сжаты в тонкую линию. Лёха видел, как в её голове идёт борьба. Жадность шептала «возьми его», а разум предупреждал об опасности.

— Мы ослаблены, — тихо добавил он. — У тебя рана. У нас только два зомби. Если что-то пойдёт не так…

— Тогда ты его убьёшь, — оборвала она.

— А если я не успею? — Лёха смотрел ей прямо в глаза. — Если он быстрее меня? Сильнее? Ты сама сказала, что его энергия аномальна. Мы не знаем, с чем имеем дело.

Эхо обернулась к нему резко, и в её взгляде промелькнули гнев и страх одновременно. Она не любила, когда кто-то подвергал сомнению её решения. Но сейчас даже она не могла игнорировать очевидное.

— Значит, ты предлагаешь сбежать? — нервно спросил она. — Спрятаться? Как крысы?

— Я предлагаю быть умнее, — спокойно ответил Лёха. — Провести разведку, оценить обстановку, и только потом решить, как действовать дальше.

Эхо молчала долго. Слишком долго. Её взгляд метался между Лёхой и выходом из подвала. Наконец она глубоко вдохнула.

— Хорошо, — медленно произнесла она, и в её голосе появилось нечто новое. — Но если я увижу возможность… если он окажется слабее, чем кажется… я захвачу его.

Затем её лицо изменилось. Страх исчез, сменившись безумной улыбкой.

— Тем более, — добавила она, и в глазах снова заплясали огоньки, — я никогда не отступаю. Я хищник, Лёшенька. А хищники не бегут от добычи.

Она двинулась к выходу из подвала, каждый её шаг был наполнен едва сдерживаемым возбуждением, смешанным с нервным напряжением. Лёха понимал — она приняла решение. Рациональные доводы больше не имели значения. Жадность и безумие победили осторожность.

Лёха понимающе кивнул, хотя внутри всё сжалось от предчувствия. Его роль оставалась прежней — убивать тех, кого Эхо не может контролировать. Разрывать телекинезом, давить, рвать на части. Он был её оружием последней инстанции, её палачом для особо упрямых жертв.

Только сейчас, впервые за долгое время, он не был уверен, что справится с этой задачей. Размытая аура могла означать что угодно — от смертельной слабости до чудовищной силы, скрытой под маскировкой.

Они вышли в ночь. Воздух был холодным, пропитанным запахом гнили и пепла — постоянный аромат мёртвого города. Луна пряталась за рваными облаками, отбрасывая призрачный свет на руины. Тени метались по разбитым фасадам зданий, создавая иллюзию движения там, где было только запустение.

Ищейка уже стоял у выхода, его тело напряжено и наготове. Зомби инстинктивно реагировал на желания своей хозяйки, даже не дожидаясь прямых команд. Он сразу же направился вперёд, указывая путь, его голова дёргалась из стороны в сторону, сканируя пространство невидимыми волнами псионической энергии.

Последний Отожранный выполз следом. Израненный, с выбитым глазом, из которого сочилась чёрная жижа, с рваными ранами на груди и руках, но всё ещё функциональный. Зомби не знали боли, не знали усталости. Они двигались, пока их тела физически могли перемещаться.

Эхо прижимала руку к ране на плече, её пальцы были влажными от крови, просочившейся сквозь повязку. Но её шагоставался твёрдым, уверенным. Лёха знал, что боль только подстёгивает её, злит, превращает в ещё более опасного хищника. Когда ярость смешивалась с возбуждением охоты, Эхо становилась непредсказуемой и смертоносной.

Они двинулись по разрушенным улицам, их небольшая процессия выглядела как отряд из ночного кошмара. Двое живых и двое мёртвых, объединённых общей целью. Вокруг высились остовы зданий, многие из которых обрушились, превратившись в груды бетона и искорёженной арматуры. Сгоревшие машины стояли там, где их бросили владельцы три месяца назад — ржавеющие памятники последним дням старого мира.

Лёха шёл чуть позади Эхо, его взгляд постоянно сканировал окрестности. После засады он не мог расслабиться. Каждая тень казалась потенциальной угрозой, каждый звук — предвестником новой атаки.

Луна наконец выглянула из-за туч, заливая всё вокруг холодным серебристым светом. Руины приобрели особенно жуткий вид — словно декорации к фильму ужасов, только реальные, осязаемые. Ветер гнал по асфальту обрывки бумаги и пустые пластиковые пакеты, создавая шуршащую какофонию.

— Недалеко, — прошептала Эхо.

Она шла с закрытыми глазами, считывая информацию напрямую из сознания Ищейки. Лёха видел, как её губы шевелятся, беззвучно повторяя какие-то слова. Связь между Кукловодом и его рабами была очень глубокой.

— Чуть больше километра, — добавила она, открывая глаза. — Он двигается. Медленно, но двигается. Идёт куда-то.

Они прошли ещё сотню метров, обогнув груду обломков, которая когда-то была жилым домом. Ищейка вёл их уверенно, не сбиваясь с курса. Отожравшийся охотник плёлся сзади, оставляя влажные следы чёрной крови на асфальте.

Внезапно Эхо остановилась и прикрыла глаза. Лёха видел, как напряглось её тело, как губы сжались в тонкую линию. Её способность развернулась волной, невидимой, но ощутимой — словно изменилось давление воздуха.

Из ближайшего здания послышался скрежет. Затем ещё один. И ещё. Из разбитых окон, из дверных проёмов начали выползать мертвяки. Обычные голодные твари, которые прятались в темноте, ожидая добычу.

Они не атаковали. Вместо этого замерли, их головы синхронно повернулись к Эхо. Она протянула руку вперёд, пальцы сжались в когтях, и зомби задёргались, словно их пронзили невидимые крючки.

— Ко мне, — прошептала она.

Десяток мертвяков двинулся к ней послушно, как дрессированные собаки. Лёха насчитал одиннадцать штук — семь обычных зомби в разной степени разложения и четыре отожравшихся, с раздутыми мускулами.

Эхо не останавливалась. Они продолжили путь, и с каждым метром её армия росла. Она вытаскивала мертвяков из подвалов, из машин, из-за углов зданий. Её ментальный контроль расползался паутиной, цепляя каждую мёртвую душу в радиусе действия.

К тому моменту, как они приблизились к предполагаемому месту встречи, за ними плелась целая орда. В полноценном сражении от них не было толку, но вот для отвлечения внимания вполне подойдет.

Лёха видел, как она напрягается от усилия. Контролировать такое количество тварей одновременно было нелегко даже для неё. Пот выступил на её лбу, дыхание участилось. Но она не ослабляла хватку.

— Так спокойнее, — прошептала она, больше себе, чем ему.

Лёха кивнул. Умный ход. Если псионик окажется действительно опасным, эти зомби дадут им шанс отступить. Или хотя бы умереть не так быстро.

Эхо резко остановилась и вскинула руку. Лёха замер немного позади неё. Ищейка тоже застыл.

— Что? — тихо спросил Лёха.

Эхо не ответила сразу. Она стояла неподвижно, её глаза были прикрыты, брови нахмурены. Лёха видел, как напряглись мышцы на её шее, как участилось дыхание.

Зато Ищейка внезапно задёргался. Его движения стали хаотичными, нескоординированными. Голова мотнулась из стороны в сторону, будто зомби пытался одновременно смотреть во все направления. Жёлтое свечение его глаз усилилось, стало почти ослепительным.

— Что с ним? — спросил Лёха, инстинктивно готовя телекинетический щит.

Эхо не ответила. Она прикрыла глаза, её лицо исказилось от концентрации. Связь с Ищейкой, видимо, передавала что-то странное, необычное. Лёха видел, как по её телу пробежала дрожь.

Прошло несколько долгих секунд. Ветер стих, и в наступившей тишине слышалось только прерывистое дыхание Эхо и низкое рычание отожравшегося охотника.

Затем Эхо резко открыла глаза, и на её лице появилось выражение, которое Лёха редко видел — удивление, граничащее с шоком.

— Он близко, — выдохнула она. — Совсем близко. Меньше километра.

Лёха огляделся, его взгляд скользил по руинам, высматривая угрозу. Вокруг только тишина и тени. Разбитые окна смотрели пустыми глазницами. Перевёрнутые машины ржавели под лунным светом. Ничего подозрительного. Но инстинкты кричали об опасности.

— И ещё кто-то, — медленно добавила Эхо, её голос стал тише. — Рядом с ним. Обычный человек, но… странно. Очень странно.

— Странно? — Лёха повернулся к ней. — Как именно?

— Как будто он защищён от сканирования, — Эхо нахмурилась, явно пытаясь понять то, что видела через Ищейку. — Ищейка чувствует его присутствие, но не может зацепиться. Словно смотришь на человека сквозь мутное стекло. Видишь контур, но не детали.

— Защищён? — Лёха напрягся ещё больше. — Глушитель?

— Нет, — Эхо резко покачала головой. — Глушитель отключает способности. Создаёт мёртвую зону. Это другое. Просто… пустота. Как будто там никого нет, но Ищейка чувствует отголосок присутствия. Эхо от чего-то реального.

Лёха задумался, его аналитический ум заработал на полную мощность. Это было нечто новое. За все месяцы апокалипсиса он не встречал ничего подобного. Создающие «мертвые зоны» Глушители. Но человек, который одновременно виден и невидим для псионического сканирования? Это было странно. Слишком странно.

— Может, это помеха? — предположил он. — Какое-то техническое устройство?

— Возможно, — Эхо выглядела неуверенной, что само по себе было тревожным знаком. Она редко сомневалась в своих способностях. — Но тогда почему…

Она не договорила. Её тело вдруг напряглось, глаза расширились.

— Они идут сюда, — прошептала она. — Прямо на нас. Быстро.

В этот момент на крыше ближайшего здания что-то блеснуло. Короткая вспышка отражённого лунного света от стекла или металла. Лёха инстинктивно вскинул голову, его взгляд метнулся туда.

Силуэт. Человек. Стоит на краю крыши, держит что-то в руках. Бинокль.

Их глаза встретились через расстояние.

Время словно замерло. Лёха видел этого человека с невозможной чёткостью — тёмная одежда, лицо скрыто в тени, но поза выдавала профессионала. Кто-то, кто знает, как наблюдать, как оставаться незамеченным. И кто только что провалил эту задачу.

Секунда растянулась в вечность.

Затем силуэт дёрнулся и исчез, растворившись в тени здания с профессиональной быстротой. Он отступил планомерно, словно выполняя заранее отработанный манёвр.

— Нас засекли, — выдохнул Лёха, его мозг уже просчитывал варианты.

Эхо не выглядела испуганной. Наоборот, на её лице расцвела улыбка — широкая, безумная, обнажающая все зубы. В её глазах вспыхнул тот самый огонь, который превращал её из просто опасной женщины в настоящее чудовище.

— Отлично, — прошипела она, делая шаг вперёд. — Пусть знают, что мы пришли. Пусть бегут. Это только сделает охоту интереснее.

Её рука поднялась в призывающем жесте, пальцы сжались, словно хватая невидимые нити. Ищейка мгновенно двинулся вперёд, его походка стала более целеустремлённой. Отожравшийся мертвяк зарычал низко и утробно, готовясь к бою.

— Лёшенька, — промурлыкала Эхо, не оборачиваясь к нему.

Её голос звучал почти нежно, но Лёха знал эту интонацию. Она всегда появлялась перед особенно жестокой расправой.

— Готовься, — добавила она, делая ещё один шаг вперёд, в сторону, откуда должны были появиться их цели. — Сейчас будет весело.

Лёха стиснул зубы, чувствуя, как телекинез разливается по его телу мощной волной. Энергия наполняла каждую клетку, готовясь вырваться наружу разрушительной силой. Металлические протезы тихо заскрежетали, когда он неосознанно сжал их. Бесполезный жест, оставшийся с тех времён, когда у него ещё были настоящие руки.

Он поднял взгляд на здание, где только что был наблюдатель. Пусто. Но Лёха не сомневался, что их уже засекли. Что где-то в темноте на них смотрят другие глаза. Что сейчас, в эту самую секунду, кто-то целится, кто-то готовит ловушку, кто-то планирует их смерть.

Впереди, среди руин, послышались шаги.

Не спешащие. Не бегущие. Медленные, размеренные, абсолютно уверенные. Звук сапог по бетону и асфальту разносился в ночной тишине с пугающей отчётливостью. Каждый шаг отдавался эхом от разрушенных фасадов, как удары похоронного колокола.

Кто-то шёл им навстречу.

Не прятался в тенях. Не убегал в панике. Не выжидал из засады. Просто шёл. Открыто. Вызывающе. Словно два псионика и орда в тридцать зомби были для него не угрозой, а лишь небольшим неудобством на пути.

Эхо вдруг замерла.

Её связь с Ищейкой покавала нечто невозможное — размытая, искаженная аура внезапно вспыхнула, словно кто-то сорвал пелену. Чудовищная, подавляющая сила обрушилась на её сознание волной.Ищейка взвыл. Его тело задёргалось в конвульсиях, глаза вспыхнули ослепительным жёлтым светом.

Эхо задохнулась, её лицо исказилось от ужаса. Она инстинктивно отступила на шаг, прижимая руку к груди.

— Блядь, — выдохнула она, и в её голосе не осталось ни капли прежней уверенности. — Это… это невозможно…

Лёха видел её реакцию и почувствовал, как по спине пробежал ледяной холодок. Он не видел ауры сам, но выражение абсолютного ужаса на лице Эхо прямо говорило, что нужно уносить отсюда ноги.

Эхо тяжело дышала. Её лицо, обычно такое уверенное и насмешливое, исказилось от напряжения. Она чувствовала силу приближающегося. Чудовищную, подавляющую силу.

Шаги. Ближе. Ещё ближе.

Судя по тому, как дрожало тело Эхо, судя по тому, как её дыхание срывалось на хрип, этот кто-то был не просто силён.

Он был намного сильнее их обоих.

И бежать было некуда.

Оглавление

Глава 1 Улей близко

Глава 2 Спящие люди

Глава 3 Когда тьма марширует

Глава 4 Течение в никуда

Глава 5 Страж у воды

Глава 6 Сердце Улья

Глава 7 Я и есть Улей

Глава 8 Тук-тук. Есть кто живой?

Глава 9 Володя — Охотник на чудовищ

Глава 10 Володя. Охотник на чудовищ — 2

Глава 11 Отклик мертвых

Глава 12 Последний огонь

Глава 13 Путь хищника

Глава 14 Второе пришествие Лешего

Глава 15 Территория фанатика

Глава 16 Запах войны

Глава 17 Школа охотника

Глава 18 Когда карающий учит

Глава 19 Северный мертвый город

Глава 20 Леха и Эхо

Глава 21 Леха и Эхо — 2. Охота и охотники

Пожертвовать