Цитадель звездных властелинов [Эдмонд Мур Гамильтон] (fb2) читать онлайн

Эдмонд Гамильтон Цитадель звёздных властелинов

ЦИТАДЕЛЬ ЗВЁЗДНЫХ ВЛАСТЕЛИНОВ

Глава I

НАПРАВЛЯЯ СВОЙ САМОЛЕТ на север, летевший сквозь ночь Прайс думал об «американских горках», на которых он так много катался в детстве — вспоминал, как он летел на них все быстрее и быстрее, набирал высоту и, в конце концов, оказывался на пике самой большой «мертвой петли». Что ж, сейчас он тоже делал такую петлю, и чем закончится его теперешнее катание на «горках» — тюрьмой, побегом или авиакатастрофой? Других вариантов не было.

Но об этом он лучше будет думать позже. Как и о том, что он, на самом деле совсем не мечтал о той фантастической судьбе, к которой его теперь несло вовсе не в мечтах, а в реальности.

Прайс посмотрел вниз, где не было ничего, кроме черноты. Пустыни Калифорнии и Невады темны и широки, и он старался держаться подальше от маяков воздушных линий и основных магистралей и лететь на максимально возможной высоте. Он летел без огней, но с учетом того, что его противники уже могли ему предъявить, это незначительное нарушение не имело значения. Пилот поминутно оглядывался, ожидая увидеть у себя на хвосте красно-зеленые огни самолетов пограничного патруля.

Если ему повезет, если он сумеет достаточно долго ускользать от них, если пересечет северную границу, не будучи замеченным пассажирскими самолетами, курсирующими между Лас-Вегасом и Лос-Анджелесом, дальше будет проще. Он сможет добраться на своем «Бичкрафте» до Билла Уиллермана и спрятать самолет. Если… если… если…

Было еще одно «если», с горечью подумал Прайс. Если бы у него была хоть капля мозгов, он бы вообще не оказался в этой ситуации.

Он включил радио и стал крутить ручку настройки, слушая то громкую музыку из отеля в Вегасе, то речь какого-то политика, то еще какую- то мелодию… Наконец, ему удалось поймать передачу новостей. Как летчик и ожидал, он был там в центре всеобщего внимания.

— …так что даже сейчас, когда Арнольфо Руис, лидер революционно настроенных эмигрантов, уже арестован полицией Мексики, власти Соединенных Штатов проводят интенсивные воздушные поиски американского пилота, который тайно переправил Руиса через границу. Известно, что этот пилот, личность которого пока не установлена, вернулся в страну час назад, и полиция трех штатов была поднята по тревоге. К другим новостям: Комиссия по атомной энергии объявляет, что ее следующим проектом станут испытания новой экспериментальной водородной бомбы небольшого размера, действие которой будет изучаться в связи с тем, что…

Прайс резким движением выключил радио, проклиная диктора, Арнольфо Руиса и самого себя. Больше всего — себя.

Он вел себя как полоумный. Из-за того, что ловкий собеседник рассказал ему фальшивую историю о секретной командировке, он тайно переправил этого человека, оказавшегося самым опасным нарушителем спокойствия в западном полушарии, в дружественную республику. Кто теперь поверит, что он не знал, кого перевозит? Он в любом случае сделал это, и задачей Вашингтона теперь было позаботиться о том, чтобы он сполна заплатил за свою глупость.

Хотя стоило смотреть правде в глаза. Если бы не этот случай, было бы что-то другое. Прайс валял дурака много лет, еще со времен Кореи. Другие летчики вернулись оттуда домой и снова взялись за мирную работу, но для него она была слишком скучной. Он развлекался вместе с «Быстрыми летунами» ради веселья и азарта, устраивал пьянки на охоте или рыбалке, тратил прибыль в барах приграничных городов, разорялся и начинал все сначала — и вот, наконец, случилось то, что случилось. Его катание на «американских горках» подходило к концу.

Подойдет к концу, если он не доберется до ранчо Уиллермана до рассвета. Билл поможет ему спрятать самолет. В былые времена Прайс пару раз спасал Биллу жизнь, так что мог на него положиться. Но сперва до него надо было долететь.

Прайс увидел, как небо впереди стало светлее — его освещали огни Лас-Вегаса, и он продолжил полет, настороженно всматриваясь в темноту и снова и снова оглядываясь назад. Патрульных самолетов так и не было. Устремившись к городу, летчик начал верить, что у него все получится. Но затем, совершенно неожиданно, случилось сразу несколько неожиданных событий.

Он увидел впереди на земле огни, образующие странный узор. Они были слишком слабыми, чтобы быть городскими фонарями, и слишком широко разбросанными по местности, чтобы относиться к какому-нибудь ранчо.

В тот же миг на него с воем обрушились из темноты два быстрых реактивных самолета, чуть не оторвавшие ему крылья. Оба легли на крыло, резко поворачивая, чтобы еще раз «подрезать» его в воздухе.

«Самолеты ВВС! — промелькнуло у Прайса в голове. — Черт возьми, это конец…»

Казалось безумием, что правительство так стремилось поймать его. Но самолеты снова молниеносно рванулись в его сторону, пытаясь напугать его и сбить с курса. У него было меньше, чем один шанс на миллион оторваться от них, и он знал это. Но ему предстояло провести долгий срок в тюрьме, так что попытка сбежать была оправдана. Вполне возможно, что неспособный развить такую скорость, как они, «Бичкрафт» мог скрыться в темноте, когда они в следующий раз промчатся рядом с ним.

Пилот развернул самолет по широкой дуге, пролетев высоко над разбросанными по земле огнями. И каким бы невероятным это ни казалось, он и правда оторвался от преследователей! Оглянувшись через плечо, Прайс увидел, что они отступают.

Это не имело смысла. С чего бы им так легко сдаться? В любом случае, даже с этими реактивными самолетами на хвосте у него все еще был шанс спастись.

Прайс посмотрел вниз. Среди огней на земле он увидел светящиеся окна странной стальной башни. Где-то ему попадались фотографии подобного сооружения… Это была не нефтяная вышка, это было что-то другое, но он не мог вспомнить, что именно.

А потом он внезапно все вспомнил, и его охватил ужасный холод. Все его тело содрогнулось, когда он понял, что перед ним открывается дверь в самый настоящий кошмар. Эта башня, и объявление о новом испытании водородной бомбы, и небольшое расстояние до Вегаса, и то, как эти обезумевшие реактивные самолеты поспешно отступили…

— О, нет! — пробормотал Прайс. — О, нет-нет-нет!

Он продолжал повторять это слово, когда позади него вспыхнул гигантский взрыв и под его гоночным самолетом разверзлась бескрайняя бездна.

Глава II

КАТАКЛИЗМ, ПОГЛОТИВШИЙ ПРАЙСА, был беззвучным и абсолютно черным, без единого кванта света. Позже он понял, что именно это было самой ужасной чертой происходящего. Его охватило нечто похожее на шок — но не тот шок от окончательного уничтожения, которого он ожидал. Это был удар, сотрясший самолет, как будто он врезался в какой-то барьер и прорвался сквозь него — острое, разрывающее на части, головокружительное ощущение, не похожее ни на одно чувство, которое он когда-либо испытывал.

Прайс закричал: ничем не сдерживаемый ужас выбил воздух из его легких. Он навалился на защитные ремни всем своим весом, и это навело его на мысль, что самолет вошел в штопор. Машинально его руки потянулись к рычагам управления, и он начал выравниваться…

Но он не был мертв. Он был жив, не уничтожен — и как такое могло случиться, если под ним высвободилась вся неистовая энергия водородной бомбы?!

В голове Прайса царил безумный сумбур. Что произошло? Он случайно оказался прямо над полигоном для ядерных испытаний, прямо над вышкой для взрыва бомб. И самолеты, охранявшие этот район, попытались остановить его. Вероятно, если бы его рация не была выключена, он услышал бы, как они выкрикивают ему отчаянные предупреждения. Но действительно ли бомба взорвалась? Если бы ее взорвали, он, уж наверное, был бы мгновенно уничтожен!

Но этого не случилось. Он был жив. Его самолет по-прежнему летел сквозь ночь. И все приборы функционировали.

Но с ним все равно произошло нечто ужасное. Тот кошмарный, выворачивающий наизнанку шок, который, казалось, потряс все атомы его тела — по спине у него до сих пор пробегали мурашки при воспоминании об этом. Что-то все- таки случилось. Но что?

Прайс не мог думать. Его разум просто не мог справиться с подобными вещами. Он сидел, машинально касаясь рычагов управления, а «Бичкрафт» все ревел и ревел, продолжая лететь над землей.

Постепенно разум пилота ожил, и он неуверенно развернул самолет в сторону Лас-Вегаса. Прямо сейчас арест и тюрьма казались ему чем-то весьма неплохим по сравнению с тем, что только что произошло или почти произошло.

Если бы он не торопился так сильно сбежать, подумалось ему, он бы вспомнил о предстоящих ядерных испытаниях. О них писали в газетах. Там было что-то о радикальном физическом эффекте, обнаруженном при взрывах водородных бомб нового типа, и упоминалось о тщательно подготовленных мероприятиях по изучению этих необычных эффектов.

Затем мысли Прайса внезапно перескочили на другое. Он вспомнил заявление одного ученого о том, что центр взрыва бомбы нового типа может быть подобен эпицентру урагана, средоточию непостижимых сил, и что эти силы воздействуют на окружающее пространство радикально по-другому, иначе, чем при других взрывах. Значит, бомба все-таки взорвалась под «Бичкрафтом»? Получается, что самолет и самого Прайса, оказавшихся в эпицентре мощного взрыва, каким-то образом перебросило через пространственные барьеры в безопасное место, и это произошло быстрее, чем до него добрались свет ядерной вспышки и грохот? Это предположение казалось совершенно безумным. Но происходящее теперь тоже было безумием.

Прайс не был бы тем, кем был, если бы не попытался поскорее приземлиться. Но сколько он ни вглядывался в ночную темноту, ему нигде не удавалось различить сияние Лас-Вегаса. Летчик включил радио.

— «Бичкрафт 4556» вызывает аэропорт Лас-Вегаса! Лас-Вегас, прием! — заговорил он хриплым голосом.

Ответа не было. Радио как будто бы работало, но сколько он ни вертел ручки приемника, из него не раздалось ни звука.

— Все отключено, — пробормотал Прайс. — И неудивительно, если…

Пилот не смог закончить пришедшую ему в голову мысль, она была слишком душераздирающей, чтобы думать о том, что могло с ним случиться.

Он развернул самолет, высматривая на земле огни шоссе, радиомаяк авиалиний — что угодно.

Ничего. Ничего, кроме темноты и звезд.

Несколько лихорадочным движением Прайс развернул самолет и снова полетел на восток. Должно быть, он пропустил Лас-Вегас. Но если он продолжит двигаться в восточную сторону, то наверняка увидит основные магистрали. Летом на них всегда было много машин, в том числе и ночью.

Он летел все дальше и дальше, и вокруг по- прежнему была сплошная черная тьма. Нигде не было ни единого огонька, ни одного населенного пункта, даже крошечного одинокого ранчо. Ничего. Прайс бы с радостью приземлился прямо сейчас, но он не знал, где летит и что находится под ним. «Бичкрафт» был оснащен дополнительными топливными баками для длительных перелетов вдали от любого источника снабжения, и они были полны, когда он стартовал. Он мог летать еще долго.

И он летел.

Через некоторое время пилоту пришло в голову, что у происходящего есть только одно объяснение. Он был мертв и летел в потустороннем мире, в чем-то вроде лимбо. И казалось, этот полет будет теперь продолжаться вечно.

Но в конце концов, после многих часов полета впереди в темноте забрезжил свет. Сердце Прайса бешено забилось при мысли о том, что он наконец- то увидел сияние большого города — но оказалось, что это всего лишь рассвет. Пилот стал смотреть, как небо окрашивается в холодный серый оттенок, и ему стало ясно, что он еще жив. Но это его не обрадовало. Потому что теперь он видел, что находится внизу.

Там был лес. Лес, похожий на темно-зеленое море, по которому перекатывались волны — с севера на юг, с востока на запад. Пустыня осталась далеко позади. Прайс прикинул, что сейчас он должен находиться над Миссури, и там должны были быть города, деревни, фермы и возделанные поля. Но там был лес.

Свет стал розовым, затем золотым. Взошло солнце, и наступил день. Далеко впереди поблескивала Миссисипи, и Прайс направил «Бичкрафт» на полной скорости в сторону Сент-Луиса. Но и там он не увидел ни дыма от огромного комплекса городов и промышленных предприятий, который раскинулся по обоим берегам реки, ни мостов через эту реку. Хотя Сент-Луис должен был находиться именно там.

И он действительно там был. Вот только все в нем изменилось с тех пор, как летчик видел его в последний раз. От высоких зданий остались только нижние этажи, низкие превратились в насыпи, берега поросли кустарником и лисохвостом, а на улицах росли деревья. Ветви деревьев высовывались и из разбитых окон домов, а река, широкая и спокойная, была пуста, если не считать плывущих по ней бревен. Постройки вдоль берегов, возможно, когда-то были доками, но теперь точно не являлись таковыми. И везде царила великая тишина.

На один безумный миг Прайс подумал, что все это сделала прошлой ночью бомба — водородная бомба нового типа с энергией, о природе которой люди не имели никакого понятия. Но потом он понял, что такое вряд ли возможно. Можно уничтожить город ядерной бомбой за считанные секунды, но дуб высотой в шестьдесят футов можно вырастить в развалинах мэрии минимум за столетие. А значит, со вчерашнего вечера прошло много времени. Слишком много, чтобы это можно было осознать сразу. И Прайс даже не пытался это сделать.

Он стал искать место для посадки, но внизу не было ничего подходящего, поэтому он продолжил лететь на восток, за реку. Время летело, и самолет летел вместе с ним. Постепенно до Прайса начала доходить ужасная и невероятная правда о том, что произошло. Мучительный, разрывающий удар, который он испытал в эпицентре взрыва, был не физическим, а временным. Непостижимая энергия бомбы оказалась сильнее, чем кто-либо мог предположить. Она искривила упорядоченную ткань самого пространственно-временного континуума и воздействовала на материю, оказавшуюся в эпицентре, в аналоге «глаза урагана» — то есть на самого Прайса и его самолет. И перенесла их… в будущее.

«Бичкрафт» с гудением несся по пустому небу. Прайс смотрел сверху вниз на пришедшие в запустение города, на зеленую, мирную природу, такую же бесплодную, какой она была до того, как пришедшие в эти места люди с топорами и плугами приручили ее.

Насколько далеким было это будущее? Прайс не знал.

Были ли еще люди, выживающие где-то в этой дикой местности? Или человечество уничтожило себя в последнем акте атомного безумия? Все ли города были мертвы и превратились в пыль? Об этом летчик тоже не имел ни малейшего понятия.

Он знал только, что был слишком измучен, чтобы лететь дальше. Ему нужны были вода, еда и сон. И место для посадки.

ПРАЙС НАШЕЛ ТАКОЕ место далеко за рекой, в прерии среди деревьев. Он попытался определить направление ветра по ряби на воде, после чего описал длинную дугу, чтобы направить самолет на север. Сделав это, он вгляделся вперед, и ему показалось, что он увидел на северо-востоке блеск железа, что-то очень большое и странное, как будто солнце отражалось от поверхности металлической горы — высокой и широкой. Затем он спустился ниже, полетел над самыми верхушками деревьев, и что бы ни сверкало в том месте, больше эта железная гора была не видна.

«Бичкрафт» ударился о землю и резко остановился. Некоторое время Прайс сидел, наблюдая, как дрожат его руки на рычагах управления, а затем какое-то последнее чувство осторожности заставило его подкатить самолет на край прерии и развернуть его носом по ветру, чтобы он был готов снова взлететь в любой момент без промедления.

В самолете у него были спортивное ружье и револьвер. Он пристегнул револьвер к поясу, набил карманы патронами для ружья и спустился на землю. Постояв несколько минут под прикрытием крыла самолета, оглядываясь по сторонам, он не увидел никаких признаков жизни, кроме пары ворон, которые с хриплым карканьем кружили над его головой. Был конец лета, дул сухой и горячий ветер. Прайс направился к лесу, настороженно поглядывая на северо-восток. Что там было, что за невероятную железную громаду он увидел вдали?

Примерно в тридцати ярдах от самолета пилот внезапно остановился. Его сердце бешено заколотилось, а на коже выступил пот. Трава перед ним была вытоптана неровным кругом, и кое-где на земле виднелись рваные участки голой земли. И там было много пятен крови, еще не высохшей. От вытоптанного места в лес вела широкая ровная полоса примятой травы. Здесь кого-то убили, кого-то большого, вроде лошади или коровы, а потом затащили тушу в заросли. И это были люди, охотники. Животное сожрало бы свою добычу там, где поймало ее. Но что это были за люди?

Прайс замер, пригнувшись, над окровавленной землей, держа ружья наготове, оглядываясь по сторонам и ничего не видя. Горячий порыв ветра пронесся над прерией, и окружающие деревья склонились перед ним и качнули ветвями, но больше никакого движения или звука он не заметил. Даже вороны улетели.

— Эй! Эй! — крикнул Прайс. — Есть здесь кто-нибудь? Я заблудился. Мне нужна помощь! Эй!

В тишине его голос прозвучал шокирующе громко и резко. Ответа не последовало. Он пошел дальше по утоптанной дорожке к деревьям, напуганный и отчаянно уставший.

— Эй? — снова позвал он, и теперь в его голосе звучала мольба. — Пожалуйста! Где вы все? Помогите!..

«Помогите мне, вы, люди неизвестного будущего, охотники в невозможном мире, таящиеся в кошмаре! — добавил он про себя. — Помогите мне, или я умру!»

Под деревьями темнели густые тени. Степная трава здесь не росла, но примятые кусты шиповника и другие растения указывали, в какую сторону утащили добычу. И этот след не был слишком длинным. Вскоре Прайс увидел тушу, лежащую на небольшой поляне — черно-белую корову, уже частично разделанную. Он двинулся к ней — и внезапно с ветвей над его головой, а также справа и слева из подлеска на него полетели короткие веревки из плетеной кожи, утяжеленные на концах камнями. Прайс упал, совершенно беспомощный, и принялся барахтаться на земле, обмотанный жесткими веревками, похожими на лассо. Камни оставили на его теле множество синяков, а одна из веревок обвилась вокруг его шеи, перекрывая ему дыхание, так что он не мог даже вскрикнуть.

Шестеро мужчин выскочили из-за деревьев в стремительном и яростном броске и встали вокруг него. Один выхватил у него ружье, другой револьвер.

На них была грубая одежда из дубленой кожи, и они были такими же загорелыми до черноты и дикими, как индейцы шауни и вандоты, которые давным-давно охотились в этих лесных прериях, за исключением того, что у некоторых из них были светлые волосы и все они были бородатыми. Один из них, высокий и худощавый широкоплечий мужчина с копной выгоревших на солнце каштановых волос и с ярко-голубыми и полными ненависти глазами — Прайс в жизни не видел таких сверкающих и злых глаз — присел рядом с ним на корточки и совсем не по-джентльменски сорвал с его шеи удушающую веревку. Пленник попытался заговорить, но прежде чем он успел сделать хоть что-то, кроме как перевел дыхание, мужчина с каштановой шевелюрой выхватил нож и приставил острие прямо к его горлу.

— Ну что, звездное отродье, — сказал он, — сейчас мы посмотрим, будет ли твоя кровь хоть немного краснее, чем у тех, кого мы режем на Земле!

Сталь впилась в плоть Прайса, и он закричал.

Глава III

ШАТЕН С ИЗЯЩНОЙ ЛОВКОСТЬЮ вытащил нож из нанесенной им раны. Его кончик покраснел примерно на четверть дюйма. Прайс смотрел на клинок и на мужчину в немом ужасе. Шесть оскаленных по-волчьи морд собрались в тесный круг над ним и, улыбаясь, уставились вниз.

— Она того же цвета, Берр. Кто бы мог подумать?

— Просто кровь. Ха! А я всегда думал, что она будет тяжелой и блестящей, как ртуть.

— Ткни его еще раз, Берр!

— Жаль, что у нас нет времени, — ответил Берр, облизывая губы красным языком. — Но они знают, где мы. — Он вздохнул и снова поднял нож. — Мы должны убираться отсюда. Быстро.

Прайс обрел дар речи.

— Ради Бога! — закричал он. — Ради Бога, что вы делаете? Я прошу вас о помощи, а вы… — Он с яростью попытался разорвать веревки. — У вас нет никакого права убивать меня. Я не причинил вас никакого вреда!

— Звездное отродье, — тихо сказал Берр, снова употребив это странное выражение, и ткнул Прайса острием ножа чуть выше пояса. — Если бы у меня было время, я бы делал это медленно, очень медленно. Радуйся, что мы спешим.

— Но почему? — закричал Прайс. — За что?! — Он впился взглядом в окружающие его волосатые лица. — Я попал сюда только сегодня. Я ничего не мог вам сделать! Я пришел из…

«Из вчерашнего дня? Из дня сто лет назад? — понеслось у него в голове. — Сквозь время? Давай, расскажи им все и попроси поверить в это! Может быть, они и поверят. Но я бы не поверил…»

— …с запада, — сказал он вслух. — Из Невады. Я не имею никакого отношения к звездам.

Берр рассмеялся и поднял нож еще выше. Но один из его товарищей, человек с проницательными темными глазами и сединой в бороде, внезапно схватил его за запястье.

— Подожди минутку. Посмотри на его волосы. Они такие же темные, как у меня, — сказал он.

— Крашеные, — ответил Берр.

— Посмотри на его одежду. Посмотри на флаер, на котором он прилетел, на его оружие. Посмотри, где именно он нам попался в Запретном поясе. Если он не из Цитадели…

— Не будь глупцом, Твист. Отпусти меня.

— Зачем ему красить волосы, чтобы выглядеть как человек, а потом прилетать к нам на флаере? Это разумно? Не спеши, Берр. Ты меня слышишь? Есть способ узнать все точно.

Берр заворчал, но расслабился, и Твист выпустил его руку. Затем недовольный Берр схватил Прайса за шиворот и потащил его на поляну к разделанной корове, окруженной залитыми солнечным светом мощными стволами деревьев. Там, на свету, он принялся вертеть голову Прайса перед собой, с напряженным интересом изучая ее со всех сторон. Остальные заглядывали пленнику в лицо через плечо Берра.

— Его глаза слишком темные, — заметил Твист. — Невозможно перекрасить глазные яблоки. И посмотри сюда. Видишь это, Берр? Проведи рукой по его подбородку. У него отрастает щетина. А уж мы-то знаем, что у звездных владык не растут волосы на их прекрасных лицах.

— Эй, а ведь верно! Твист прав, — зашумели остальные.

— Конечно, он прав, — подтвердил Прайс. — Я человек.

Это он знал наверняка. Остальная часть разговора была для него загадкой, но пока это не имело значения.

— Я родом с запада. И я друг, — добавил он.

Лицо Берра стало угрюмым.

— Люди не летают. Это делают только звездные властелины, — заявил он.

— Может быть, это коллаборационист? — предположил желтоволосый юноша, весь такой смышленый и нетерпеливый, и Берр снова улыбнулся.

— Может быть. В любом случае, он не из наших. Отойди, Твист.

Но Твист и не подумал отойти. Он посмотрел на остальных с отеческим гневом в глазах, явно злясь на их глупость.

— Ты одержим жаждой убийства, Берр. А что скажет вождь, когда мы вернемся и расскажем ему, что человек прилетел на самолете и попросил нас о помощи, а мы закололи его, как свинью, и оставили самолет звездным владыкам?

По какой-то причине слово «самолет» отрезвило его спутников и заставило их задуматься. Твист воспользовался этим преимуществом.

— Вы все видели старые фотографии, — продолжил он. — Вы знаете, что этот флаер не из Цитадели. У него другая форма, и он издает другой шум. Это самолет. Возможно, последний на Земле, и этот человек знает, как им управлять. И ты, Берр, хочешь перерезать ему горло?

Последовало короткое молчание, во время которого Прайсу показалось, что он слышит, как капли пота стекают по его лбу. Затем Берр заговорил, уже без злобы:

— Думаю, ты прав. Нам лучше отвести его к вождю.

— Отлично, — кивнул Твист.

Он присел на корточки и начал разматывать опутывавшие пленника веревки.

— Спасибо, — сказал Прайс.

Это слово показалось ему очень коротким и неадекватным ситуации. Твист хмыкнул.

— Если ты окажешься коллаборационистом, ты пожалеешь, что я не дал тебе умереть легкой смертью, — предупредил он.

— Я не коллаборационист, — ответил Прайс. Его мозг работал с ненормальной скоростью. — Это… старый самолет. В кабине есть его техпаспорт. Его прятали от всех, кроме… — Он отчаянно пытался придумать убедительное объяснение. — В моей семье летать — традиция. Нас учат этому, от отца к сыну.

Это была почти правда. Отец Прайса поднялся в воздух во время Первой мировой войны и в течение многих лет после этого руководил летной службой. Остальное Прайсу-младшему приходилось придумывать интуитивно — и да поможет ему Бог, если он неправильно угадает, что лучше сказать!

Твист помог ему подняться на ноги.

— Теперь, — сказал он остальным, — я хочу знать, что делать с этим самолетом.

— Спрятать его, — предложил Берр. — Накрыть чем-нибудь, замаскировать.

— Мы могли бы это сделать, но первый же «летающий глаз», который подвернется под руку, найдет его, — возразил Твист. — Ты же знаешь, они не только видят. Они еще и чувствуют присутствие металла, если его кусок больше ножа. — Он протянул утяжеленные камнями веревки и потряс ими. — Потому мы и используем это, когда охотимся в Поясе. Не забыл?

— Так, нечего насмехаться, Твист! — огрызнулся Берр. — Если у тебя есть идея получше, мы ее послушаем

— Надо улететь на этом самолете, — резко сказал Твист. — Как еще мы доставим его вождю? На своих спинах? Разрезав на части и погрузив на лошадей? Нет. — Он повернулся к мужчине, который забрал пистолет Прайса. — Отдай мне это, Ларкин. А ты, Харпер, передай ружье Берру. Ларкин, ты отвечаешь за ужин. Отнесешь говядину в лагерь, прокоптите ее там и сразу же загружайте и отправляйтесь домой. Соблюдайте осторожность: привлечь внимание Цитадели — это все равно что растревожить пчелиный улей.

— А вы с Берром куда направляетесь? — поинтересовался мягким высоким голосом Ларкин. Это был невысокий, но мощного телосложения мужчина с вьющимися волосами, похожий на быка особенно крупной породы — Прайс однажды видел такого.

Твист указал большим пальцем в небо.

— Туда, наверх, — ответил он, и его глаза заблестели от возбуждения.

Потом он посмотрел на Берра и ухмыльнулся. Берр выглядел напуганным. Это было видно по его глазам и по тому, как сжались его губы. Но он ни за что бы в этом не признался.

Вместо этого Берр протянул руку, схватил Прайса за рубашку и яростно встряхнул его.

— Каждую минуту к твоей голове будет приставлен пистолет, не забывай об этом, — предупредил он. — Сделаешь что-нибудь не так, и ты покойник.

Прайс воздержался от объяснений, что случится с Берром и Твистом, если они застрелят его в воздухе. Он только кивнул и сказал:

— Не волнуйся. Мне так же не терпится добраться до вашего вождя, как и вам, — Он глубоко вздохнул и решился добавить: — Именно для этого я и прилетел.

— Тогда ты слишком сильно отклонился от цели, — заметил Берр.

— Это новые места для меня. Я заблудился, — объяснил Прайс.

«Ты не представляешь, насколько заблудился. Не представляешь, насколько я одинок», — вертелось у него в голове.

— Ладно, хватит, — вмешался Твист. — Уже и так было слишком много болтовни.

Он зашагал к опушке леса. Прайс и Берр последовали за ним. Остальные уже работали над коровьей тушей.

Вскоре поляна осталась позади и скрылась из виду. На границе с прерией трое мужчин остановились и осмотрели открытое место, прежде чем покинуть укрытие. Прайс огляделся по сторонам, ничего не увидел и был готов идти дальше, но Берр и Твист не только изучали землю и небо, они еще и принюхивались к ветру и, казалось, оценивали качество воздуха, как это делают животные.

— Ну, теперь дороги назад нет, — сказал, наконец, Твист, чуть заметно пожимая плечами, и помчался по высокой траве к самолету. Берр быстро последовал за ним, а Прайс, угнетенный многими проблемами, наименьшей из которых было физическое истощение, тяжело побежал позади них.

Когда они были примерно в пятнадцати футах от самолета, над верхушками деревьев появилось что-то блестящее. Этот объект заколебался и описал в воздухе пару коротких спиралей, а затем сосредоточился над самолетом и повис в небе, высоко над ним. Это был дискообразный летательный аппарат, около трех футов в поперечнике, с большой линзой на нижней стороне.

Твист и Берр остановились. К ним, тяжело дыша, подбежал Прайс. Оба его спутника смотрели на диск снизу вверх, и Прайс увидел на их лицах дикую смесь ярости, ненависти и безысходного страха людей, столкнувшихся с врагом, с которым не помогут справиться ни самая большая храбрость, ни физическая сила.

— Что это? — спросил Прайс.

— Ты, должно быть, очень издалека с запада, если никогда не видел «летающего глаза», — хрипло отозвался Твист и выпрямился, опустив руки. — Все. С нами покончено.

Берр разразился проклятиями. Казалось, он вот-вот разрыдается.

— Что он собирается делать? — спросил Прайс.

— Он так и будет там висеть, чтобы на него ориентировались летчики из Цитадели. Они увидят нас — в Цитадель передаются изображения.

Лицо Берра с каждой секундой становилось все белее, как у человека, которого ужалила какая-то ядовитая тварь и который понимает, что в этот самый момент он находится, так сказать, в шаге от могилы.

— Они скоро будут здесь, — пробормотал он. — Входить в Запретную зону запрещено. Они убили бы нас уже только за это. Но с самолетом… Бог знает, что они с нами сделают!

— Мы можем попытаться скрыться от них в лесу, — сказал Твист без всякой надежды. — Идем!

Он двинулся прочь, но Прайс тронул его за руку:

— Разве мы не можем улететь от него?

— От «летающего глаза»? — усмехнулся Твист. — Он последует за нами, как голодная гончая!

«Это что-то вроде телевизионного сканера с механизмом для обнаружения металла и сигнальным реле для оповещения, который контролируется из Цитадели», — подумал Прайс.

Но что это была за Цитадель и кто или что внутри нее сейчас наблюдало за ним, стоящим у самолета, и готовилось убить его?

— Пристрелите этот «глаз», — сказал пилот — и лица его спутников тут же исказились ужасом.

— Пристрелить..? — переспросили они в один голос.

— Разбейте линзу, — объяснил Прайс. — Тогда он перестанет нас видеть. Вот, дайте мне мой пистолет!

— Ты с ума сошел? — огрызнулся Берр. — Ни один пистолет не достанет так далеко!

— Какое у вас оружие? — спросил Прайс. — Черт возьми, дай мне мой ствол!

— Отдай, пусть попробует, — велел Берру Твист.

ПРАЙС БЫЛ ХОРОШИМ стрелком. Не блестящим, просто хорошим. Но сегодня он превзошел не только себя, но и самых лучших снайперов. Он загонял патроны в патронник и стрелял, так быстро, как только мог — и разнес в мелкие осколки и объектив, и все, что находилось за ним. Он ни разу не промахнулся — и летающий диск начал падать. Накренившись, «глаз» стал планировать к лесу, а потом завалился набок и рухнул в чащу.

Прайс же метнулся к самолету.

— Давайте! — позвал он остальных.

Твист и Берр уставились на него с отвисшими челюстями.

— Ты это видел? Ты видел этот пистолет? — пробормотал Берр.

— Давайте же! — крикнул Прайс. — Или я улечу без вас!

Все трое ввалились внутрь. Прайс завел мотор, яростно нажал на газ и рванул с места, как будто дьявол сидел у него на хвосте. Кто-то из его спутников — он не знал, кто именно — коротко вскрикнул от испуга. А потом они поднялись над верхушками деревьев и стали быстро набирать высоту.

Прайс оглянулся через плечо, и ему снова показалось, что он увидел темный металлический отблеск на северо-востоке.

— Куда лететь? — спросил он.

— Назад через реку, — медленно произнес Твист. — А дальше… я не знаю. Они же все равно видели самолет. Они явятся искать его, и первым делом будут искать в Капитолии, а потом — в деревне. И они найдут его, если он будет где-нибудь поблизости, и ты представляешь, что они сделают с людьми. Они разрешили нам иметь ружья и охотничьи ножи, так что мы можем убивать дичь и даже друг друга, если захотим, но артиллерию — нет. Взрывчатку — нет. И самолеты — нет, нет и нет. Особенно самолеты. Я думаю, что они не поднимались в воздух уже почти столетие.

Твист задрожал, его глаза заблестели, а руки вцепились в сиденье.

— Я рад, что успел сделать это перед смертью. Это… — Он запнулся, подыскивая подходящее слово, а потом сдался. — Я не могу описать это. Но этот полет… он заставляет задуматься о том, кем мы были когда-то, кем могли бы стать сегодня, если бы не они. — Он мотнул головой назад, в сторону Цитадели. — Звездные отродья. Проклятые звездные властелины!

Берр выглянул в иллюминатор.

— До земли ужасно далеко, — пробормотал он, а затем обратился к Прайсу: — Почему ты сказал, что прилетел к нашему вождю?

«Подозрительный человек, — подумал Прайс. — И Твист тоже. Осторожнее, осторожнее…»

Но как можно быть осторожным, когда ты не знаешь, что происходит в мире, и не осмеливаешься спросить об этом?

— Я прилетел, чтобы отдать ему самолет, — сказал летчик. — Я последний в семье и хотел присоединиться к кому-нибудь… а в пустыне людей немного. — Это, по его мнению, звучало достоверно. — Жизнь там слишком трудная. Я хотел попасть туда, где есть вода и деревья.

Это была хорошая история. Хотя Прайс не знал, поверили ли ему.

«Бичкрафт» отбросил мимолетную тень на поверхность реки и полетел дальше. Твист с тревогой вглядывался в небо позади.

— Ты можешь лететь еще быстрее? — спросил он пилота.

— Сейчас мы на полной скорости, — отозвался — Этого мало. Они летят как молния.

«Надо же!» — изумился Прайс и начал искать в лесу подходящее для посадки место.

— И если они не найдут нас сразу, тот пришлют еще один «летающий глаз», — добавил Твист. А еще они чуют металл.

— Значит, мы должны найти место вдали от города, причем не только невидимое сверху, но и экранированное от магнитного детектора, — ответил Прайс. — Скажем, в пещере, под выступом скалы или рядом с каким-нибудь скоплением металла, которое они уже знают. Знаете что-нибудь подходящее?

Наступила полная тишина, и он понял, что пассажиры смотрят на него холодным и горьким взглядом.

— Откуда ты так много знаешь? — спросил Берр.

— Разве это не очевидно? — нетерпеливо поворчал Прайс.

— Не для нас. Что это за разговоры о магнитных детекторах и экранах?..

— И где ты этому научился, если не работаешь на Цитадель? — добавил Твист, небрежно приставляя дуло пистолета к шее летчика.

— Я бы не стал сейчас этого делать, — заметил Прайс. — И не только потому, что иначе мы упадем, — быстро объяснил он. — Я вам чертовски сильно пригожусь еще по нескольким причинам. Просто потому, что я, так уж вышло, немного разбираюсь в элементарной науке. Как еще, по- вашему, «летучие глаза» находят металл? Каким- то сверхъестественным способом?

— Хм, — сказал Твист и убрал пистолет. — Может быть, он и прав, Берр. В конце концов, мы охотники. Мы никогда особо не разбирались в таких вещах.

Берр насмешливо хмыкнул, но остался сидеть неподвижно, очевидно, согласившись, что с Прайсом сейчас ничего нельзя поделать. Твист же на минуту крепко задумался.

— Я знаю одно место, — сказал он затем. — Там есть что-то вроде тайной пещеры, и полагаю, там достаточно просторно, чтобы ты мог приземлиться, судя по тому, как ты делал это раньше.

Он выглянул в иллюминатор и уставился на землю непонимающим взглядом — сверху знакомая ему местность выглядела иначе. Но в конце концов, Твист выбрал направление

— Туда, — указал он Прайсу.

Покружив немного над низиной в поисках посадочного места, пилот нашел его — довольно ровный участок в небольшой долине, рядом с нависающей гранитной стеной. Твист несколько преувеличил размеры этого участка, он был не таким уж большим, но Прайс все же справился с посадкой и подрулил по ухабистому дерну как можно ближе к входу в пещеру. Затем он отправил остальных притащить несколько камней и свисающих с деревьев лиан и, снова заведя мотор, въехал в пещеру.

Потом он заглушил мотор. В баках у него оставалось топлива еще на примерно четыре часа полета. Он вылез из «Бичкрафта» и затащил под его колеса камни, чтобы заблокировать их, после чего вместе с Берром и Твистом разместил срезанные лианы над входом, чтобы скрыть его.

Раздавшийся в небе высокий пронзительный свист предупредил их меньше чем за десять секунд до появления нового летуна. Они нырнули обратно под нависающий скальный выступ и замерли неподвижно, осторожно выглядывая из- под него. Прайс увидел совсем близко скользящий над холмистой равниной, словно нетерпеливый ястреб, яйцевидный летательный аппарат, непохожий ни на один реактивный самолет, который он когда-либо видел, бескрылый, не оставляющий следа, но с могучим ревом несущийся по небу.

Глава IV

СЛОВНО ВО МНЕ Прайс смотрел вниз с поросшего лесом хребта на неглубокую зеленую долину.

— Вот он. Капитолий Миссури, — сказал Берр, указывая вниз.

Он произнес это с гордостью. Спутники Прайса говорили об этом месте уже два дня, с тех пор, как им удалось спрятать самолет, и они направились на север. И они говорили об этом с гордостью. Это был их дом, город их народа, средоточие тайного правительства, управлявшего лесными землями, которые когда-то были двумя великими государствами.

Прайс посмотрел на это поселение, и его охватили тоска и мучительное сожаление о том, чем когда-то был этот мир и во что он превратился за потерянные им годы. В долине, вдоль прозрачной речушки, пролегало с полдюжины улиц с деревянными домами, мастерскими и кузницами. Здания были достаточно аккуратными, построенными из массивных бревен прямоугольной формы, но дороги оказались не мощеными и пыльными, и единственным транспортом на них были нагруженные повозки, приезжавшие с окрестных возделанных полей и караваны вьючных лошадей, приходящие с лесных троп. Мужчины, женщины и дети ходили по улицам в простой одежде из серой кожи и шерсти. Царящую в воздухе послеобеденную полудремотную тишину нарушал лишь слабый скрип осей в колесах повозок.

«Капитолий Миссури… — повторил про себя Прайс, глядя на небольшое круглое деревянное здание. — О, Боже, почему это случилось с нашим миром?!»

По дороге сюда он внимательно слушал все, что говорили Берр и Твист. Постепенно фрагменты информационной мозаики встали на свои места, а несколько якобы случайных вопросов пилота дополнили апокалиптическую картину.

Это случилось давным-давно, в потерянные Прайсом годы, в те годы, через которые его швырнул атомный взрыв. Насколько он понял, все началось в 1979 году, за шестьдесят лет до того момента, в который его перебросило. Это был роковой год. Год, когда они впервые прибыли из космоса. Звездные властелины. Бурны, как они себя называли. Проклятые звездные отродья, как называли их люди. Их огромные космические крейсеры появились из ниоткуда, зависли над Землей, а затем нанесли удар. По каждому городу, каждому крупному населенному пункту, каждой атомной электростанции, каждому оружейному складу, каждому важному мосту, виадуку, плотине и фабрике. За одну неделю этой бойни все это было уничтожено безжалостными крейсерами, которые кружили вокруг планеты. За ту неделю погибли миллионы. После чего корабли звездных владык улетели.

Но они быстро вернулись. На этот раз не разрушать, а захватывать. То, что раньше было плодородными, улыбающимися землями Иллинойса и Индианы, они превратили в свои владения. Там они построили Цитадель. Это была одновременно крепость и город, а прежде всего, военная база. Пришельцы презрительно воздерживались от нападок на ошеломленные народы Земли, которые были отброшены назад, к почти примитивным условиям жизни. Для владык Цитадели Земля была всего лишь местом расположения важной базы. По крайней мере, так они говорили.

Стоило ли удивляться, подумал Прайс, что эти люди из Миссури были готовы убить кого угодно, кто явился бы из Цитадели? Один только рассказ о захвате Земли разжег его собственную ярость. А отцы этих людей пережили его лично, и сами они жили в оккупированном мире. «Осторожно, однако! Они все еще думают, что я, возможно, из Цитадели… Надо следить за каждым словом!», — думал он, глядя вниз, на деревянный городок, когда они с Берром и Твистом спускались по тропе.

Два часа спустя Прайс сидел в комнате с деревянными стенами в Капитолии, самом большом из домов, принадлежащих вождю Миссури. Его звали Сойер, и он был уже стар. Но, одетый в оленьи шкуры, этот человек выглядел грозно, как старая пантера. На его обветренном лице отражались глубокая гордость, ум и жестокая безжалостность. Позади него сидели вожди Индианы и Иллинойса, тех рассеянных народов, на чьих землях теперь стояла Цитадель. Сойер выслушал, не говоря ни слова, историю, придуманную Прайсом, и все то время, пока Прайс рассказывал ее, он думал, как недостоверно и притянуто за уши это звучит. Однако глядя на лица слушателей, он понимал, что никогда не сможет сказать им правду — в нее они точно не поверили бы.

— Два дня назад здесь были вурны, — заговорил Сойер, когда он закончил. — Ужасно разгоряченные и обеспокоенные. Они искали самолет. А я никогда в жизни не видел самолетов, о чем им и сказал.

Он немного помолчал — его смуглое морщинистое лицо стало задумчивым, и никто из присутствующих, а меньше всего Прайс, не осмелился заговорить.

— С тех пор небо кишит их «летающими глазами», все время ищущими самолет. Вы, должно быть, видели их, — продолжил вождь.

Берр воспринял его слова, как разрешение заговорить.

— Да, мы видели. Мы скрывались от них всю дорогу, — сказал он.

Сойер посмотрел через дверной проем на пыльную, залитую солнцем улицу, а затем снова на Прайса и вдруг воскликнул с внезапно вспыхнувшей в нем яростью:

— Ты говоришь мне, что слышал о нас, о Миссури, далеко в ваших горах, и что ты хотел доставить к нам свой самолет!.. Почему?

Прайс растерялся.

— Ну, я хотел помочь вам…

— Помочь нам в чем? — Теперь в глазах старика горели гранатовые огоньки. — Что такого ты о нас слышал, что захотел помогать?

Ярость собеседника показала Прайсу, что ему грозит неминуемая опасность, так как что-то из сказанного им усилило подозрения вождя. И он почтиобрадовался, когда его внезапно прервал, избавив от необходимости отвечать, уже знакомый пронзительной свист, от которого короткие волосы у него на затылке вставали дыбом. Свист моторов «летучих глаз», небесных охотников из Цитадели.

— Проклятое звездное отродье снова лезет сюда! — крикнул один из мужчин, сидевших позади Сойера.

Старик с удивительной быстротой вскочил на ноги.

— Отведите его наверх, — приказал он Твисту и Берру, указывая на Прайса. — Если пикнет хоть слово, перережьте ему горло — но только тихо!

Чуть больше минуты спустя Прайс оказался в душном и пыльном чердачном помещении. В тяжелых деревянных ставнях были прорези для ружей, и солнечные лучи отбрасывали сквозь них на пол ровные полосы золотистого света. Пленник услышал жужжание быстро снижающегося флаера и подошел к окну.

— Нет, — сказал Берр.

Прайс оглянулся на него.

— Черт тебя побери! — заговорил он, понизив голос. — Ты можешь встать у меня за спиной с ножом. Я не собираюсь кричать. Только посмотреть.

Он снова повернулся к окну и, услышав, как Берр и Твист приблизились к нему вплотную, выглянул в широкую щель. Белый летательный аппарат, со странной эмблемой, вертикально опускался на квадратную зеленую площадку. Прайс подумал, что ему не дают упасть вырывающиеся снизу струи воздуха. Он никогда не видел таких аппаратов в том далеком и навсегда потерянном прошлом, из которого он явился сюда, но видел подобные эскизы и действующую модель. Этот флаер, казалось, был усовершенствованным реактивным самолетом, более быстрым и маневренным, чем игрушечный воздушный шарик. Прайс почувствовал, что у него буквально руки чешутся полетать на нем.

Эмблема на его боку изображала золотой солнечный луч с чем-то похожим на разноцветный многогранный шар в центре. Он не знал, что это означало, но понял, что это был знак звездных властелинов, вурнов. И тут на его глазах четверо из них вышли из флаера и зашагали по улице к молча ждущим их Сойеру, другим вождям и небольшой толпе одетых в шкуры мужчин. Ни у кого из людей не было оружия, никто из них не пошевелился, и все же пыльная улица была как будто наэлектризована ненавистью, такой глубокой, сильной и напряженной, что Прайса бросило в дрожь.

Четыре вурна шли прямо на землян, словно не чувствуя этой ненависти. Им нечего было боятся — звездные владыки, явившиеся из непостижимых глубин космоса, разбили Землю, как детскую игрушку, и сделали ее своей подставкой для ног. Прайс прижался еще ближе к прицелу. Он действительно хотел разглядеть их как можно лучше. Особенно одного из них.

ЗВЕЗДНЫЕ ВЛАСТЕЛИНЫ БЫЛИ высокими и хорошо сложенными и выглядели очень похоже на землян, за исключением того, что носили облегающую одежду разных цветов, но скроенную по одному образцу. Прайс предположил, что это была форма, цвета которой указывали на звание или род войск. Другим главным отличием был цвет самих инопланетян. Их кожа была бронзовой, как будто от загара под более сильным, чем земное, Солнце, а волосы — серебристыми. Не белыми, не седыми, а насыщенного серебряного цвета.

Трое из четверых были мужчинами с короткими стрижками, а у четвертой, женщины, были длинные волосы, ниспадающие на плечи. В свете заката они блестели, как раскаленный металл, притягивая взгляд. Ее форма была темно-малинового цвета, темнее цвета пламени, и этот оттенок подчеркивал ее стройные бедра и высокую, довольно пышную грудь.

— Если вы все еще ищете этот ваш самолет, мой ответ тот же. Я никогда его не видел! — резко прозвучал в тишине голос Сойера.

Один из вурнов-мужчин, который, казалось, был главным в этой группе, отступил на шаг, пропуская вперед своих спутников. Женщина подняла голову и настороженно посмотрела на пустые или закрытые ставнями окна деревянных домов. Прайсу стало не по себе — словно она знала, что он на чердаке, и смотрела на него через прорезь для стрельбы. Но думать так, конечно, было глупо.

— Сойер, слушай меня, — сказал один их вурнов. Он говорил по-английски чисто, но его голос звучал высокопарно, с интонацией какого-то чужого языка и в непривычном ритме. На этом пришельце была черная форма с маленьким золотым солнечным лучом на воротнике. О его возрасте можно было только догадываться. И хотя его голос был тихим, а манеры спокойными, в нем чувствовался гнев.

В Прайсе тоже был гнев — глубокая ярость росла в нем, когда он смотрел на этих мужчин и женщину, стоявших, как завоеватели, на разрушенной ими планете, безразличных к ненависти, которую испытывали к ним земляне.

— Сейчас не время и не место для упрямых препятствий, — продолжил вурн в черном. — Сейчас все происходит быстро. Перед нами враг, настолько огромный и могущественный, что мы не можем оставить его за спиной, каким бы слабым он ни казался. Я прошу тебя поверить в это, Сойер. Прошу тебя понять, что если мы, вурны, падем, вы все погибнете. — Он сделал резкий рубящий жест рукой. — Все до одного.

— Я тоже прошу тебя, Аррин, посмотри на мои седые волосы и не оскорбляй их, разговаривая со мной подобным образом, — сказал Сойер. — Я был ребенком, когда услышал эту старую сказку о враге. Я смеялся над ней, когда лежал в колыбели. Можешь забыть о ней. На этой планете видели только одного врага, и это были вы.

Его голос был сильным, и его можно было назвать каким угодно, но только не подобострастным. Толпа загалдела, подтверждая его слова.

— Ваши звездолеты разрушили наши города и превратили нашу нацию и наш мир в то, чем они сейчас являются, — продолжал Сойер. — Мой собственный отец видел, как это произошло. Только что у нас был свободный мир, а на следующий день от него ничего не осталось. Так быстро, что мы даже не успели нанести ответный удар. Вы сделали это.

Толпа зашумела громче. Прайс почувствовал, как Берр и Твист дернулись рядом с ним, и уловил в темноте их дыхание. Дыхание ненависти.

— Не приходи больше ко мне, старику, — потребовал Сойер, — и прошу, не заставляй меня верить в глупости. А что касается самолета, то ты говоришь, что вы видели его, но я говорю вам еще раз: у нас его нет. А если бы и был, я бы не отдал вам ни самолет, ни того, кто им управлял. И ты это знаешь, Аррин.

Женщина-инопланетянка коротко переговорила с Аррином на их родном языке. Судя по ее тону и жестам, она, казалось, призывала его не тратить напрасно время. Ее голос был низким и чистым, таким же красивым, как и все остальное в ней, но в нем слышалось нетерпеливое презрение, которое заставило Прайса ощетиниться. То же самое презрение было и в ее глазах, когда она смотрела на старого вождя Миссури.

Аррин покачал головой.

— Сойер, я говорю тебе еще раз, как тебе говорили на протяжении двух поколений: это не вурны уничтожили ваш мир, это сделали ийи. И я говорю вам всем, что ийи могут даже напасть на Цитадель и что в этой битве судьба Земли будет решена, точно так же, как и наша. — В его голосе внезапно зазвучал очень человеческий гнев. — Идет война, упрямый ты старик! Обширная война… огромная… — Его рука описала широкий круг, который, казалось, охватывал все закатное небо. — Ее масштабы за пределами твоего понимания. Земля в ней — ничто. Передовая база, наблюдательный пункт, и только. Но если мы потеряем ее, ийи сметут эту часть Галактики, и вы пожалеете об этом больше, чем мы. Мы можем отступить. Вы не можете. Ты думаешь, что с вами сейчас жестоко обращаются, но если нас не будет, вы будете плакать и умолять нас вернуться!

Сойер оставался непреклонным и невозмутимым. Аррин вздохнул. Его голос был тихим, когда он заговорил снова, но в нем звучали железные нотки:

— Я испытываю жалость к вашему варварству, пока не вспоминаю, что оно существует из-за вашей собственной гордой глупости. Если бы вы, люди Земли, когда-нибудь захотели работать с нами… Но пусть будет так. А теперь я предупреждаю тебя, Сойер.

Казалось, Аррин, этот мрачный, чужеродный представитель нечеловеческих сил, стал выше. Прайс почувствовал, как его кожа покрывается мурашками, по спине у него пробежал холод, а живот скрутило тугим узлом от уколов страха.

— Если ты планируешь атаку на Цитадель, забудь об этом, — сказал пришелец в черном. — Мы убьем вас без пощады — не потому, что хотим этого, а потому, что должны…

Прайс уловил резкий вздох стоящих рядом с ним людей и внезапно понял многое из того, чего не понимал раньше.

А Аррин продолжал вещать:

— Я даю вам три дня, чтобы доставить мне самолет и человека, который им управлял. Если это не будет сделано, мы будем вынуждены применить более жесткие меры. Вы понимаете?

— И это все? — спросил Сойер таким же холодным тоном, как у Аррина.

— Еще кое-что, отозвался пришелец. — Держите своих охотников подальше от Пояса. Это военная зона, а не охотничий заповедник. Любые дальнейшие вторжения туда будут рассматриваться, как возможное покушение на нас…

Твист резко и шумно вздохнул в темноте.

— …и мы превратим этот город в проклятую пустошь, где не смогут выжить даже мышь или жук, — закончил инопланетянин. — Подумай об этом, Сойер.

Аррин повернулся и пошел прочь, и его соплеменники последовали за ним. Прайс последил взглядом за темно-красной фигурой с длинными светлыми волосами, пока она не исчезла вдали, и внезапно понял, что он лишь теперь окончательно осознал: этот новый мир, куда он попал — не сон, а реальность. Он был жив и действительно находился в этом безумном мире с Цитаделью, пришельцами со звезд и одичавшими землянами, теперь это был и его мир, и ему стоило забыть о старом мире и разобраться с этой реальностью. Иначе он умрет, и его смерть будет настоящей, а не какой-то частью сна.

Флаер инопланетян с визгом и свистом взлетел с площадки. Толпа на площади начала расходиться. Сойер развернулся и вошел в дом, другие вожди и их люди последовали за ним.

Берр распахнул ставни, и в душную комнату ворвался долгожданный глоток воздуха вместе с последними отблесками угасающего солнечного света. Прайс посмотрел на своих спутников. Они наблюдали за ним, и их взгляды были острыми и враждебными.

— Так вот почему ты так рвался к самолету! Ты планируешь атаку, — яростно процедил сквозь зубы Берр и посмотрел на своего товарища. — Ты должен был дать мне убить его, когда я собирался, Твист. И нам следовало оставить самолет там, где он был. Тогда у них не возникло бы подозрений.

— Может, и так, — кивнул Твист. — Все может быть. Но с другой стороны, если он говорит правду, это могло бы все изменить.

На ведущей на чердак лестнице раздался топот.

— Сойер говорит, приведите пленника вниз — и побыстрее! — крикнул взбежавший по ступенькам мужчина, врываясь в комнату и кивая Берру и Твисту.

Глава V

СОЙЕР СТОЯЛ ПОСРЕДИ комнаты и о чем-то быстро переговаривался с двумя другими вождями. Глава Индианы был старым, толстым и ленивым, а вот вождь Иллинойса Оукс оказался молодым человеком с тяжелой челюстью и жесткими глазами — из тех, кто рождается подозрительным и никогда не доверяет даже себе.

Вождь Миссури повернулся к Прайсу. Он был целеустремленным и натянутым, как проволока, человеком, балансирующим на грани великих событий, в этот критический момент, когда он пока еще мог выбрать, наступать ему или отступать. Прайс выдержал его пристальный взгляд — это было нелегко, потому что глаза этого сурового старика, казалось, высвечивали все, что было у его неожиданного гостя внутри.

— Ты не можешь отвезти его туда! — яростно прошипел глава штата Иллинойс, тоже глядя на Прайса. — Это самый большой секрет на Земле, и если этот парень — шпион…

— Если это шпион, он ни за что не доживет до того момента, когда сможет рассказать, что он там видел, — резко перебил его Сойер и обратился к Прайсу: — Мы отправляемся в путешествие. Ты тоже идешь с нами. И вы двое… — он повернулся к Берру и Твисту, — …будете охранять его.

Берр и Твист молча кивнули, достали отобранные у Прайса ружье и пистолет и передали их Сойеру для надежного хранения, вместе с имеющимися у них неуклюжими короткоствольными ружьями с самодельными затворами.

— Это просто адский способ обращаться с человеком, который пришел к вам, как друг, — проворчал Прайс. — Я ненавижу вурнов так же сильно, как и вы, за то, что они сделали с Землей, и…

— Прибереги слова, они тебе понадобятся позже, — перебил его Сойер зловещим голосом. — Нам предстоит нелегкая поездка всю ночь. Пошли.

Все вышли из дома через заднюю дверь, кроме старого вождя Индианы, который не собирался никуда ехать. В сумерках снаружи Прайс увидел оседланных лошадей. Сойер и Оукс из Иллинойса двинулись в путь первыми, и Прайс тоже забрался в седло. Берр поехал впереди него, а Твист сзади. Еще один человек ехал впереди всей группы с фонарем, устроенным так, чтобы светить вниз, а не вверх. «Летающие глаза» наблюдали за окрестностями и ночью.

Шесть лошадей всю ночь шли ровным шагом, гуськом по узкой тропе, которая петляла по лесу. Из того, что ему удалось подслушать, Прайс понял, что они направляются на какой-то большой тайный совет. Он догадывался, что там будет решаться его судьба, а возможно, и судьба всего остального человечества. И он никак не мог ни на что повлиять, пока не добрался туда.

В дороге он думал о длинноволосой девушке в вишневой форме, о ее ярких волосах, которые развевались по плечам, когда она шла. Он жалел, что не мог рассмотреть ее лицо поближе. Оно показалось ему красивым — чистый лоб и изящный подбородок — но он не видел ее глаз, а именно глаза говорят о том, что представляет собой человек. Могла ли она быть такой же бессердечной, какими должны были быть все вурны? Прайс не сомневался, что она такая же, как и остальные. Его ненависть к звездным владыкам-завоевателям росла с каждой минутой. До того, как они прилетели, на месте этого темного дикого леса, через который он ехал, были богатые сельскохозяйственные угодьями и милые приятные городки. И когда они разрушили все это и построили Цитадель, чтобы подчинить себе разгромленную Землю, они попытались сделать людей добровольными пленниками, рассказав им историю об ийях. Это был старый прием сваливания своей вины на других, но эта ложь была слишком явной, чтобы в нее кто-то поверил.

Женщина с серебристыми волосами, возможно, и не была жестокой. И Аррин мог быть всего лишь порядочным офицером, оказавшимся в трудном положении. Но они все равно были чужаками и грабителями Земли, а Прайс был землянином. Его соотечественниками были Сойер, Берр, Твист и даже ненавидящий всех подозрительный Оукс. Они были теми, за кого он готов был сражаться, с кем вместе он хотел сражаться. Если они позволят ему это.

И они должны были позволить ему. У него был самолет, и он умел летать на нем. И пока он устало ехал в темноте, ему показалось, что он знает, какой аргумент использовать, чтобы убедить людей принять его помощь.

ПЕРЕД САМЫМ РАССВЕТОМ, когда мир погрузился во мрак и тишину, впереди, за деревьями, раздался сигнал, и ехавший впереди человек с фонарем ответил на него. Тут и там среди деревьев замерцали другие скрытые сверху колпаками фонари, широко разбросанные по лесу, и все вокруг наполнилось тихими звуками: скрипом кожи и позвякиванием уздечек, мягким стуком копыт, сонным всхрапыванием лошадей. Те, кто вышел навстречу вновь прибывшим всадникам, заговорили негромкими голосами.

Отряд Прайса спешился и тихо прошел между рядами охранников. Через несколько минут они достигли опушки леса. Их предводитель с фонарем тихо свистнул, и из непроглядной темноты впереди материализовалась еще одна фигура.

— Сюда, — сказал этот человек. — И смотрите под ноги.

Мужчина с фонарем последовал за ним, остальные продолжили ехать гуськом следом. Прайс заметил, что темнота стала уже не такой непроницаемой, как ему казалось раньше. В нескольких местах было светлее, словно слабый звездный свет отражался от плоских изломанных поверхностей.

Вскоре он понял, что это были стены, точнее, то, что когда-то было стенами, и что он едет по разрушенной городской улице. Даже при таком слабом освещении можно было понять, что остатки стен сделаны из шероховатого бетона.

Они прошли довольно долгий путь, очевидно, по какой-то известной местным жителям тропинке через разрушенный город, и еще до того, как они достигли места назначения, небо над их головами начало бледнеть. Теперь Прайс мог различить призрачные очертания фасадов зданий с обеих сторон — высоких фасадов, за которыми ничего не было, так что оконные проемы в них напоминали своего рода замысловатый черный узор. Стояла мертвая тишина, настолько полная, что даже дыхание путников и крадущийся топот лошадиных копыт будили тихое эхо, отражавшееся от камня.

Их проводник остановился возле маленькой темной дыры, ничем не отличающейся от всех прочих маленьких темных дыр, которые скрывались под обвалившейся каменной кладкой и раздавленными балками.

— Туда, вниз, — сказал он и оставил Прайса и его спутников одних.

Они спустились по широкой стальной лестнице, погнутой и перекрученной, но, по большей части, целой. Огромная волна тепла, исходившего от дымящегося внизу костра и тесно сгрудившихся вокруг него людей, поднималась вверх по лестнице им навстречу, неся в себе запахи свечного жира, дыма, кожи, пота и стойкого лошадиного запаха.

У подножия лестницы было сравнительно светло. Прайс понял, что они находятся в подвале того, что когда-то было общественным зданием или универмагом. Помещение было просторным, но часть места в нем занимала груда обвалившегося со стен щебня и свисающие с потолка части стального каркаса. Там было много людей, и их голоса грохотали в этом замкнутом пространстве под низким потолком, напоминая рычание огромного животного, слишком долго сидевшего в клетке.

Небольшая группа мужчин расположилась несколько поодаль, и Сойер присоединился к ним вместе с Оуксом. «Вожди», — подумал Прайс и понял, что это действительно был очень большой совет, спланированный задолго до его появления. Берр и Твист стояли по обе стороны от него, очень близко, но на мгновение он забыл о них, зачарованно разглядывая других своих соотечественников. Лесные охотники и собиратели, ловкие и настороженные, в засаленных куртках из оленьей кожи. Люди с низовьев реки, с болот и протоков с мягким голосом и твердыми руками, одетые в грубый хлопок, окрашенный в яркие индейские цвета, желтый, красный и зеленый. Изможденные фермеры с холмов в домотканой одежде из гикори, с ружьями в руках. Лодочники с северных озер, от которых исходил слабый запах рыбы. Длинные худощавые всадники с юго-запада, обтянутые кожей и опасные, как гремучие змеи. Мужчины с черноземных кукурузных полей Айовы, последовавшие за своим вождем, чтобы поговорить о войне. «Америка в целом не изменилась, она, по большей части, узнаваема, — подумал Прайс, — но с нее сняли весь жир и лишили всей роскоши, вернув ей суровость и силу прежних дней, когда такие люди, как эти, создавали нашу нацию в дикой природе».

Он чувствовал, что они могли бы сделать это снова, несмотря на подавляющую мощь звездных властелинов. А если бы им не удалось это, они бы пали, сражаясь, как дикие кошки, до последнего.

Вожди, между тем, о чем-то разговаривали между собой. Твист знал некоторых из них и указал на них Прайсу — это были лидеры Айовы, Мичигана, Арканзаса и Миссисипи. Об остальных же они смогли догадаться, что это главы Небраски, Техаса, Оклахомы и Луизианы. Два охотника из Миссури были взволнованы, как гончие перед охотой. Твист сказал, что на его памяти еще никогда не было такого большого совета. Это собрание должно было продолжаться до тех пор, пока обсуждаемый на нем вопрос не будет решен: люди останутся в укрытии в развалинах, а лошади будут спрятаны в окрестных лесах.

НЕОЖИДАННО ПРАЙС ОСОЗНАЛ, что собравшиеся вожди смотрят на него с напряженным и в значительной степени враждебным интересом. Новость Сойера, похоже, сильно их расстроила. Предводитель мичиганцев, огромный чернобородый мужчина с громким голосом, внезапно рявкнул, требуя тишины. Через несколько секунд в помещении стало абсолютно тихо, если не считать шарканья ног собравшихся, которые приближались к группе вождей, чтобы лучше видеть и слышать.

— Сойер из Миссури хочет вам кое-что сказать! — громко провозгласил глава Мичигана. — Слушайте внимательно. Потому что от того, что он скажет, будет зависеть, станем ли мы сражаться или промолчим.

Раздался изумленный и сердитый рев. Мичиганский вождь вскочил на импровизированную трибуну и громко выругался, заставляя всех притихнуть.

— Позже будете выть! — крикнул он. — Это не прихоть со стороны Сойера. Случилось кое-что важное. Заткнитесь и слушайте!

Собравшиеся встревоженно замолчали, обмениваясь неловкими взглядами. Все смотрели, как Сойер взбирается на трибуну, их лица казались темно-бронзовыми в дымном свете, а глаза ярко блестели.

— Твист, подойди сюда, — позвал вождь Миссисипи.

Твист протолкался к трибуне и тоже забрался на нее. Берр придвинулся еще ближе к Прайсу, и его рука слегка обхватила рукоять ножа на поясе.

— Расскажи им, — попросил Сойер охотника, и тот, совершенно непринужденно, отлично осознавая свою важность на собрании, но относящийся к этому более чем спокойно, рассказал историю о посадке самолета Прайса в Запретном поясе и о том, что произошло после этого. Он рассказывал только голые факты, скрупулезно избегая любых попыток склонить слушателей на сторону Прайса или против него. Но и голых фактов было достаточно. Жители Великих озер и южных протоков, всадники равнин и горцы, охотники и фермеры услышали их, и их реакция после первого потрясения и недоверчивого изумления была разнообразной и бурной. Твисту даже пришлось прерваться, чтобы шум утих.

— Да, все было именно так, как я сказал, самолет летел, и я сам летел в нем, — продолжил он, когда смог снова заставить себя слушать. — Это был не один из свистящих летунов звездного отродья, а древний земной самолет — вот такой. — Рассказчик нарисовал рукой в воздухе силуэт самолета и удивительно точно воспроизвел звук его мотора. — Думаю, это все, — закончил он и отступил назад.

Снова заговорил Сойер — его слова отчетливо донеслись до самых дальних углов подвала:

— Вурны перевернули наши земли вверх дном, чтобы найти самолет, но не нашли его. Прошлой ночью Аррин… — Присутствующие отреагировали на это имя яростным рыком — очевидно, оно было хорошо всем известно. — …Аррин дал мне три дня, чтобы сдать ему самолет и человека, который на нем летал. Вместо этого я привел этого человека сюда. — Вождь Миссури поднял руки, чтобы заглушить нарастающий шум. — Послушайте! Я еще не закончил. Аррин сказал еще кое-что. Он сказал, что если мы планируем атаку на Цитадель, нам надо забыть об этом. Сказал, что они убьют всех нас без пощады. И теперь — вот что мы должны решить. Две вещи. Этот человек, Прайс — друг он, предлагающий нам оружие, или шпион вурнов, несущий смерть? И будем ли мы бороться или отложим это до следующего года? Это важные вопросы, самые важные, на которые вам когда-либо придется отвечать в своей жизни. Не подходите к ним, как торопливые мальчишки, у которых есть только чувства и нет никакого разума. Подойдите к ним по-мужски, медленно и осторожно.

— Это хорошие слова! — прогрохотал глава Мичигана. — Прислушайтесь к ним. А теперь давайте пригласим сюда этого пилота.

Берр толкнул Прайса вперед:

— Это ты.

Прайс протиснулся вперед через толпу и взобрался на трибуну.

— Тебе лучше как следует постараться, парень, — прошептал ему на ухо Твист. — Другого шанса у тебя не будет.

Его голос звучал дружелюбно, и Прайс был рад этому. Он повернулся лицом к вождям и представителям народа.

— Изложите свою версию, — сказал ему главный мичиганец. — И говорите громче, чтобы все вас расслышали.

— И что это даст? — проворчал Прайс. — Я уже дюжину раз излагал свою историю, и никто мне не верит. — Он обвел взглядом тесный круг мужчин и повысил голос. — Если бы я знал, что вы так со мной поступите, я бы разбил самолет и оставил его койотам.

— Все равно, расскажите все еще раз, — велел вождь Мичигана.

И Прайс начал рассказывать:

— Я не знал, что вы замышляете что-то конкретное. Мне просто казалось очевидным, что самолет может когда-нибудь вам пригодиться, сейчас или позже, а там, где он был, от него не было никакой пользы.

Он так тщательно обдумывал эту историю, что она уже начинала казаться правдой ему самому. Она даже обросла всевозможными деталями, необязательными, но делающими ее более достоверной.

— Я также захватил оружие, оно лучше, чем все, что у вас есть. И кто-нибудь сказал мне спасибо? — продолжал он. — Что, черт возьми, вы делаете? Обвиняете меня в том, что я шпион вурнов!

Со стороны слушателей донеслось низкое животное ворчание. Их лица были тверды, как кремень.

— Разве вурны стремились бы так сильно вернуть меня, если бы они просто послали меня к вам, как шпиона? — крикнул Прайс. — Вы же слышали Сойера!

— Как раз это было бы очень умной хитростью, они бы так и сделали, чтобы отвести от вас подозрения, — заметил предводитель луизианцев.

— И как так получается, что сразу же, как только вы появились, Аррин заговорил о нападении на Цитадель? — воскликнул вождь Арканзаса. — Разве это не означает, что они что-то знают и хотят узнать больше?

— Я думаю, это очевидно, — сказал Прайс. — На Земле не было летающих самолетов уже два поколения. И вдруг один появился. Разве вурны не захотели бы узнать, где вы его взяли и не создаете ли вы еще что-нибудь подобное? И как вы думаете, они бы не заподозрили, что, имея такое оружие, вы можете планировать атаку на них?

Это было разумно, и слушатели задумались, перешептываясь между собой. Прайс почувствовал, что его последний аргумент как будто бы смог склонить часть присутствующих на его сторону.

Затем вперед выступил вождь Оклахомы:

— Мое предложение — убить этого человека и передать его тело и самолет Аррину. Таким образом, мы подчинимся, но вурнам это не поможет. Аррин не узнает о нас ничего нового, а мы будем выглядеть невинно. Все будет выглядеть так, словно нам не нужен самолет. И когда вурны успокоятся, мы продолжим действовать так, как планировали с самого начала.

Это предложение было воспринято более одобрительно, и Прайс не мог не согласиться, что на самом деле оно разумно. Тем более, что он лучше, чем кто-либо из заседающих, понимал: один только «Бичкрафт» будет не та уж полезен в качестве оружия против сил, которыми располагали звездные владыки. Но он знал, что если собравшиеся задумаются об этом, ему конец.

— Послушайте, вам нужен этот самолет, — попытался убедить он присутствующих. — Он может вести разведку, может перевозить бомбы…

— Заткнитесь! — вдруг яростно выкрикнул кто- то из толпы. — Тихо всем! Я что-то слышу!..

Люди притихли и прислушались. Прайс не слышал ничего, кроме напряженного дыхания окружающих. Но затем в дальнем конце комнаты началась какая-то возня. Один из мужчин начал рыться в нагромождении щебня, как собака, охотящаяся на спрятавшегося в норе кролика, а потом к нему присоединились еще несколько.

— Вот оно! — донеслось до Прайса. — Вот… смотрите!

— Что это? Дай взглянуть!

— Какая-то коробочка…

— Нет! Это одно из их изобретений! Пропустите меня!

Мужчина в полотняной рубашке зелено-желтого цвета пробился сквозь толпу, держа что-то в высоко поднятой над головой руке. Он положил эту вещицу на трибуну, и все услышали, что она тихо жужжит.

— Это вурновский прибор или нет? — спросил нашедший коробочку человек.

Все попятились от странного предмета, словно опасаясь, что он может взорваться. Это был маленький металлический параллелепипед, размером не больше портсигара, и Прайс знал, что это такое. Он шагнул вперед, швырнул коробочку на пол и раздавил ее ногой.

— Вам лучше убраться отсюда, — сказал он. — Быстро. Это был радиопередатчик, передающий постоянный направляющий сигнал, чтобы привести вурнов прямо сюда.

На один ошеломляющий миг в подвале воцарилась абсолютная тишина, а затем он наполнился шумом и движением. И среди всей этой неразберихи, в самом сердце всеобщей паники, вождю мичиганцев и человеку в льняной рубашке одновременно пришла в голову одна и та же идея. С криком «Шпион!» они бросились на Прайса, выхватывая ножи.

ВСПОМНИВ ПАРУ ТРЮКОВ, которым его научили в армии, Прайс шагнул навстречу мичиганскому вождю, поймал его за запястье и отшвырнул его на второго нападающего, который замешкался, забираясь на трибуну.

— Вы с ума сошли?! — яростно закричал он на них. — Меня вообще не было в том углу, я туда и близко не подходил! Я не приносил это и не устанавливал!

Твист встал между ним и двумя его противниками, вытаскивая свой собственный нож.

— Он не заходил туда, и это факт. Кроме того…

— С дороги! — взревел предводитель Мичигана.

Неожиданно рядом с ним возник Берр, потащивший его назад.

— Я был ближе к нему, чем к собственной шкуре, каждую минуту! — рявкнул он. — Он не двигался, и при нем не было этой штуки! Он мог бы просто подбросить ее на пол прямо здесь, если бы захотел!

— Мы обыскивали его несколько дней назад, — добавил Твист. — Я сам это делал.

— Тогда вы тоже предатели! — выпалил главный мичиганец, цепляясь за новую идею. Он снова бросился в атаку, и теперь за ним на трибуну полезли еще несколько человек, тоже требовавших крови Прайса.

Сойер метнулся к ним, как ловкая большая кошка. Мичиганский вождь остановился на полпути, когда острие ножа лидера Миссисипи коснулось его ребер напротив сердца.

— Это мои люди, — мягко сказал Сойер. — Мне не нравится, когда их верность подвергается сомнению.

Прайс, воспользовавшись моментом, наклонился, выхватил нож из рук одного из нападающих и принялся размахивать им, как дубинкой, ударяя людей рукояткой и отбрасывая из, как кегли, от края трибуны.

— Убирайтесь отсюда, дураки! — заорал он на них. — Как мне достучаться до ваших толстых черепов? Вурны летят сюда! Убирайтесь!

Многие из присутствующих уже бежали вверх по лестнице. Все больше людей подхватывали крик Прайса, казалось, внезапно сообразив, что чье-то предательство превратило это место в ловушку.

— Отнеси свою горячую голову к озеру и остуди ее! — крикнул Сойер вождю мичиганцев. — Скорее, пока вурны до тебя не добрались!

Мичиганский лидер фыркнул, как разъяренный бык, но развернулся и спрыгнул с трибуны в толпу. Мужчина в льняной рубашке тоже куда-то исчез. Прайс уже собирался последовать за ним, когда увидел дуло поднятого ружья, мрачно поблескивающее в свете лампы.

— Пригнитесь! — закричал он Берру и Твисту, одновременно бросаясь к Сойеру.

Грохот выстрела в замкнутом пространстве был ошеломляющим. Прайс услышал, как пуля просвистела у него над головой, а затем срикошетила от низкого бетонного потолка. В дальнем конце подвала кто-то закричал от боли и ярости.

— Спасибо! — охнул Сойер. — А теперь уберемся с этой проклятой трибуны, мы тут готовые мишени!

Все четверо спустились на пол, держась поближе друг к другу. Прайс огляделся и понял, что не видит ни Оукса, ни человека, который нес их фонарь. Большинство ламп погасло, их опрокинули и растоптали. Темная волна бегущих людей вынесла их к лестнице, вверх и наружу, на яркий, слепящий дневной свет.

— Вон они, вурны! — кричал кто-то, указывая на небо.

Глава VI

ЛЕТАТЕЛЬНЫЕ АППАРАТЫ ВУРНОВ были еще далеко, но быстро приближались, со свистом рассекая воздух. Прайс смог разглядеть около дюжины ярких точек, вспыхивающих на фоне синего неба.

— Лучше бежать! — скомандовал Сойер.

И они с Прайсом, Берром и Твистом помчались по извилистой тропинке через руины бывшего города. Вокруг бежали другие люди, словно дикие звери от охотников, пытавшиеся укрыться среди разрушенных стен.

«Когда-то это был их город, — думал Прайс. — Место с улицами, домами, школами и церквями, построенными с долгой надеждой и стараниями. Какое право имели вурны разрушать его?!»

Он посмотрел на флаеры — теперь они стали больше, быстро приближаясь над неровными зубцами полуразрушенных стен, и казались совершенно белыми в лучах жаркого летнего солнца. Потом он бросил взгляд на дорогу, по которой бежал, и на окружающие ее руины — везде царило запустение. Прайс рванулся в развалины, прыгая через обломки стен и спотыкаясь о них, как и все остальные беглецы.

Сойер повелительным жестом вытянул вперед худую руку:

— В укрытие!

Вместе с Твистом и Берром они нырнули в расщелину среди нагромождения камней, наполовину заросшую лианами и чахлой травой. Спрятавшись в старых битых кирпичах и бетонных блоках, они, пошатываясь, остановились, и флаеры с угрожающим ревом пролетели над ними.

Некоторое время все четверо лежали в развалинах, тяжело дыша и слушая шум моторов вурнов- ских летунов.

— Они сломали строй, — сказал Прайс, прислушиваясь к враждебным звукам. — Разлетелись в разные стороны. Будут теперь метаться взад- вперед.

Рядом с ними с грохотом обрушилась часть стены, и в воздухе заклубилось огромное облако белой пыли. Затаившиеся земляне вскочили и бросились в сторону.

— Это послужит им маяком, — заметил Сойер. — Что ж, бежим!

Они выбежали из руин и, низко пригибаясь, заспешили по разрушенным улицам, по тем местам, где когда-то мирно гуляли их деды. Вдалеке виднелась зеленая полоса леса, но воздух был наполнен мощным ревом летательных аппаратов, и Прайс сомневался, что они с товарищами успеют туда добежать.

И он был прав. Один из кораблей пришельцев снизился и завис в трех футах от земли впереди них, а другой опустился позади. Сойер повернул направо — и перед ними стал снижаться третий флаер. Вождь метнулся влево — ему преградил путь четвертый. Тогда глава Миссури остановился, слишком гордый, чтобы искать спасения там, где, как он знал, его не было. Берр и Твист встали рядом с ним. Все трое подняли ружья и приготовились умереть.

У Прайса в руках не было ни оружия, ни какой-либо другой вещи, которая могла бы его заменить. Парящие вокруг них блестящие корабли словно насмехались над ним, их шум оглушал его, ветер, поднятый их моторами, со злобной силой трепал его волосы. Он ненавидел вурнов. Никогда в жизни он никого так сильно не ненавидел, даже врага, с которым сражался в Корее.

Он стал ощупью пробираться среди гор мусора, полуослепленный пылью и красным туманом ненависти, застилавшим ему глаза.

— Опустите оружие и встаньте рядом с поднятыми руками! — обратился к нему и его товарищам по несчастью с одного из флаеров оглушительный металлический голос. — Вам не причинят вреда!

Сойер рассмеялся, после чего прижал ружье к плечу и выстрелил. Пуля звякнула об обшивку летательного аппарата и отскочила на землю.

— Опустите оружие и встаньте рядом! — повторил голос. — Мы досчитаем до шести, и если это не будет сделано, откроем огонь. Шесть. Пять.

Четыре…

Сойер положил ружье в пыль у своих ног и выпрямился, скрестив руки на груди. Твист и Берр сделали то же самое. В глазах Берра стояли слезы — слезы возмущенного гнева.

«Это был их город, — подумал Прайс. — Мой город. Наш».

Из зависших над землей летунов начали выпрыгивать мужчины-вурны в темно-зеленой форме с коротко подстриженными серебристыми волосами. Это был не их город, это был не их мир. Пальцы Прайса сомкнулись на конце железного прута, замеченного им в мусоре. Он прыгнул вперед, взмахнув этим прутом.

ЛУЧ ХОЛОДНОГО СВЕТА, едва различимый на солнце, вырвался из ближайшего флаера. Прайс даже не успел понять, что происходит: только что он бежал, а потом вдруг оказался лежащим на земле лицом вниз, уткнувшись в белую пыль. Прут выскользнул из его руки и со слабым звоном упал рядом.

Вурны приблизились к людям и забрали Сойера, Берра и Твиста в свои корабли — каждого в отдельный. Двое солдат в зеленой форме нагнулись к Прайсу, подняли его и отнесли в четвертый аппарат, после чего все флаеры снова со свистом поднялись в воздух.

Над местом, откуда убежали земляне, примерно в центре города, собралось еще несколько летунов. Они медленно кружили над городом, но на улицах не было видно никакого движения. В конце концов, все аппараты, кроме одного, поднялись выше, а оставшийся выпустил по развалинам залп коротких молний. На мгновение бывший город превратился в извергающийся вулкан — руины вспыхнули, в них загудело бурное пламя. А потом все стихло — от полуразрушенных домов остались только пепел и пыль. Это место больше невозможно было использовать для тайных собраний, и все запасы оружия или пороха, спрятанные в нем, были теперь уничтожены. Флаеры вурнов, тем временем, мчались на восток. Позади них в лесу остались люди и лошади, уходящие прочь от испепеленного города.

Через некоторое время к дезориентированному Прайсу вернулось сознание. Он открыл глаза и увидел размытое месиво из темно-красных, серебряных и телесных пятен. Снова закрыв их, он еще немного полежал неподвижно, окончательно приходя в себя, а потом приоткрыл глаза во второй раз, и размытое пятно превратилось в женщину в темно-малиновой форме с серебристыми волосами.

— Вы придете в норму примерно через час, — сказала она. — Шоковый луч не наносит необратимых повреждений.

Прайс посмотрел на нее, не особо заботясь о том, как он будет себя чувствовать через час. Сейчас он ощущал приятную томность, забыв обо всех заботах. Глаза женщины были странного цвета, совсем не похожего на земные. Они напоминали маленькие кусочки неба, лунный свет и далекие огни звезд, прохладные, странные и прекрасные.

— По крайней мере, они не жестокие, — пробормотал он.

— О чем вы говорите? — не поняла его вурн- ская дама.

— Ваши глаза. Они красивые. Как и вся вы.

Слабый румянец коснулся ее щек, но она лишь спросила пленника, как его зовут.

Он ответил, и она записала его имя — только тогда он заметил, что она держит на коленях что- то вроде блокнота. Прямо за ней виднелось окно каюты. Полосы разорванных облаков проносились мимо так быстро, что Прайс вздрогнул. А затем к нему начали возвращаться другие ощущения — свист ветра, плавные изменения скорости…

Он приподнялся на своем месте. Человек, сидевший рядом с пилотом, резко повернулся, и его рука потянулась к оружию на поясе, но женщина заговорила с ним на их родном языке, а затем обратилась к Прайсу:

— Мы не хотим снова вас оглушать. В этом ведь нет необходимости?

— Нет, — ответил землянин, наклоняясь вперед и зачарованно глядя, как вурн управляет летательным аппаратом, стараясь не пропустить ни одного его движения.

— Вам это интересно? Как летчику? — спросила женщина.

— Да, — не стал скрывать Прайс.

Управление казалось на удивление простым. Флаер использовал силу воздушного потока и реактивный двигатель, выбрасывающий воздух под разными углами.

— Он намного маневреннее реактивного самолета и намного мощнее любого вертолета, — пробормотал Прайс. — Я… — Он закрыл рот, внезапно осознав, что допустил страшную оплошность.

Но женщина, казалось, этого не заметила, и пленник поспешно спросил ее, меняя тему:

— Как вас зовут?

— Линна, — сказала она. — Яс Врайна Четвертого. Это планета из системы звезды, о которой вы никогда не слышали, из Скопления Геркулеса. У меня есть несколько других опознавательных слов — аналог вашего отчества и набор кодовых номеров, которые в вашем мире тоже иногда используются.

— Кажется, вы… много знаете о нас, для девушки с… э-э-э… Врайна Четвертого.

— Это моя работа. Я специалист по земным культурам. Раздел 7-Y, «Социальная техника». Где ваш дом?

Инопланетянка была дружелюбна, даже чересчур. Прайс теперь был настороже, его разум стряхивал летаргию шока.

— В Неваде, — ответил он.

Дама снова сделала запись в блокноте — это были значки наподобие стенографии.

— Я не была так далеко на западе, — призналась она. — Вам нравится Невада?

И Прайс стал рассказывать ей о жизни на западе, не упоминая подробностей. Флаер мчался вперед, и он жадно следил за управлением. Оно было таким простым! Летун был очень красивым, функциональным и легким в эксплуатации. Пальцы землянина подергивались от нетерпеливого желания самому сесть за штурвал.

— Вы много летали? — задала Линна новый вопрос.

— Мой отец научил меня.

«Осторожно, — сказал Прайс сам себе. — Эти пришельцы, вероятно, не умнее и не проницательнее тебя, но они лучше умеют исследовать и проверять факты».

— Скажите, а на что похож Врайн Четвертый? — спросил он вслух.

— Там все почти так же, как у вас. Мы там едим, спим, занимаемся любовью и умираем, — рассказала женщина. — Наше небо очень красиво ночью. Звезды близкие и горящие, а не холодные и далекие, как здесь. — Она сделала паузу. — А где ваш отец научился летать?

— У своего отца. Это семейная традиция.

— И самолет принадлежал вашей семье с тех пор, как ийи уничтожили атомные центры вашей Земли в 1979 году?

— С тех пор, как вурны их уничтожили… да.

Линна не стала спорить по этому поводу.

— Сколько лет тогда было самолету? — поинтересовалась она.

Маленький коварный вопрос, заданный тихим голосом. Куда она клонила?

Прайсу начало казаться, что он попал в ловушку, но он не мог понять, в чем именно она заключается. Размышляя, какой ответ ему дать, чтобы его не подловили на лжи, он вдруг увидел нечто, что дало ему прекрасный повод проигнорировать вопрос. То, что он увидел, было звездолетом.

Прайс никогда в жизни не видел космических кораблей, но он знал, что это не могло быть ничем иным. Он рассудил, что флаер, на котором они летели, должно быть, уже вернулся за реку и находился в пределах Запретного пояса. Корабль возвышался впереди, как башня из белого металла — огромный, тонкий, изящный. Это было воплощение дремлющей мощи, и при взгляде на него у Прайса перехватило горло от благоговения и удивления.

Рядом со звездолетом не было деревьев, а земля под ним была сплавленной и затвердевшей, превратившейся в более прочное, чем железо или бетон, вещество.

— Это одна из причин, по которой мы не хотим, чтобы люди приходили в Пояс, — объяснила Линна. — Существует опасность сгореть при взлете или посадке.

Они пролетели мимо космодрома, и Прайс несколько раз оглянулся, на великолепный, но странно одинокий посреди пустого пространства, уменьшающийся силуэт корабля, стараясь как можно дольше любоваться им.

— Я думал, что у вас должен быть порт где-то поблизости, — сказал землянин. — Я имею в виду Цитадель.

Линна покачала головой.

— Намного безопаснеерассредоточить все важные здания как можно шире. Именно поэтому Пояс такой широкий. У нас много кораблей.

Человек, сидевший рядом с пилотом, что-то сказал, и Линна тронула Прайса за плечо, указывая вперед.

— Через минуту вы увидите Цитадель.

Первым, что он увидел, было мерцающее в воздухе железное сооружение, то самое, которое он видел с самолета. Оно росло с фантастической скоростью, обретая форму, высоту и материальность.

Прайс был готов к чему-то грандиозному, но несмотря на это, теперь он был ошеломлен, как был бы ошеломлен любой его соплеменник.

ЦИТАДЕЛЬ ВОЗВЫШАЛАСЬ НА бесплодной равнине, очищенной от всего живого. Это было огромное круглое плоское сооружение, увенчанное башней, которая почти пугала своей невероятной высотой. Такой конструкции вообще было не место на Земле. Эта чудовищная, созданная человеком металлическая гора принадлежала другому миру.

Вокруг, насколько хватало глаз, располагались стартовые площадки для ракет, которые выглядели более смертоносными, чем любая из межконтинентальных баллистических ракет, которые люди создавали в XX веке. На вершине Цитадели, на ее обширной плоской металлической крыше, находились установки, похожие на радары, и еще какое-то оборудование, о предназначении которого Прайс мог только догадываться. Возможно, это было что-то вроде радиотелескопов со сложными решетками. А по периметру крыши виднелись зловещие замаскированные огневые точки, нацеленные на Запретный пояс, которые заставили Прайса вспомнить предупреждение Аррина: «Мы превратим Пояс в проклятую пустыню, где не выживет даже жук…»

— Видите, как беззащитен Пояс, — тихо сказала Линна, словно догадавшись о его мыслях. — Люди с ножами и маленькими пистолетами — у них не было бы ни единого шанса выжить.

СТАРЫЙ ГНЕВ ВЕРНУЛСЯ к Прайсу.

— Линия Зигфрида тоже считалась неприступной, — проворчал он с угрюмым видом.

Но он знал, что инопланетянка была права, и когда флаер пронесся над крышей Цитадели, готовясь приземлиться на нее, землянин с замиранием сердца посмотрел вниз. Как могли жители Земли надеяться когда-либо сбросить со своих спин эту могучую силу?

Прайс спустился на железную крышу, все еще двигаясь немного неуверенно и недостаточно быстро. Рядом опускались другие летательные аппараты. Он огляделся в поисках Сойера и Берра с Твистом, но не увидел никого из них. Вурны-охранники встали с обеих сторон от него.

— Я думаю, ваши друзья уже приземлились и находятся внизу, с Аррином, — сказала Линна. — Идем к ним.

Это приглашение было чистой воды риторикой: у Прайса не было выбора идти или не идти за женщиной. Один из охранников подвел его к кругу диаметром около восьми футов, выкрашенному в ярко-красный цвет для ориентирования пилотов.

— Аррин — большой начальник? — спросил пленник.

— Он верховный командующий этой базой. Понимаете, насколько вы важны для нас — вы и ваш самолет? — отозвалась Линна.

Она встала на красный круг рядом с Прайсом и охранником, и этот круг начал плавно опускаться вместе с ними вглубь Цитадели по сверкающей шахте с металлическими стенами. Спуск длился не слишком долго — вскоре они вышли из шахты в коридор, ярко освещенный утопленными в низкий потолок трубками. По обе стороны было много дверей, и повсюду ходили туда-сюда вурны в разноцветных мундирах.

Кабинет верховного главнокомандующего был таким же строгим и функциональным, как и все остальное, что видел здесь Прайс. Узкие окна со стальными ставнями выходили на залитый солнцем Запретный пояс. Одна стена представляла собой лабиринт экранов, циферблатов и устройств связи, а на другой были ряды трубок с разноцветными язычками. Аррин и Сойер стояли лицом к лицу, а Берр и Твист — позади своего вождя. Кроме того, в кабинете было несколько охранников.

Войдя вслед за Линной, Прайс услышал голос Сойера:

— Я же сказал вам, что не выдам ни этого человека, ни самолет. А что касается встречи, то ваш платный предатель может сам рассказать вам о ней все. А теперь можете убить меня.

— Мне не нужна ваша жизнь, мне нужно только небольшое сотрудничество, — нетерпеливо огрызнулся Аррин. Тут он увидел Прайса и прищурил глаза. — Это и есть тот человек?

Линна заговорила с ним на языке вурнов, и на лице Аррина на мгновение отразилось удивление. Он начал задавать Линне какие-то вопросы. Сойер, тем временем, повернулся к Прайсу:

— Мы думали, тебя убили.

Прайс покачал головой. Его сейчас беспокоило другое — что именно Линна говорила командиру? У него снова возникло ощущение ловушки, которую он не мог распознать.

Аррин коротко кивнул и отдал какой-то приказ охранникам Прайса. Линна же опять заговорила по-английски:

— Вы должны пойти со мной.

— Лучше я останусь со своими друзьями, — возразил Прайс.

— Возможно, позже вы вернетесь к ним.

Спорить было бесполезно, и Прайс пошел, куда ему сказали. На другом, гораздо более низком этаже, который, как ему показалось, мог находиться под землей, его провели в маленькую и аккуратную безликую каморку без окон и с запирающейся на замок дверью. Очевидно, это была тюремная камера.

— Дайте мне, пожалуйста, вашу рубашку, — попросила Линна.

— Что? — уставился на нее землянин.

— Мне нужна ваша рубашка.

Спорить было по-прежнему бесполезно, так что узник снял рубашку и протянул ее инопланетянке.

— Вам предоставят еду и питье, — пообещала она. — И вам будет здесь вполне комфортно.

Затем Линна ушла вместе с охранниками. Надежно запертый в камере, Прайс сел на койку и задумался. Вскоре через прорезь в стене в каморку протиснулись упаковки с едой и водой. Он поел, попил и снова погрузился в размышления.

Наконец, Линна вернулась. Она протянула ему рубашку и с серьезным видом наблюдала за ним, пока он надевал ее.

А потом она произнесла несколько слов, имевших эффект взорвавшейся бомбы.

— Вы мне лгали, — тихо сказала она. — Теперь я знаю, откуда вы взялись.

Глава VII

Прайс застыл, как вкопанный, встретившись с ней взглядом. Его мысли метались, как испуганные олени. Как могли вурновские ученые, какой бы сверхразвитой ни была их цивилизация, догадался о его невероятном происхождении? Это была случайность, которая может произойти реже, чем один раз в миллион лет…

— Вы прилетели на самолете, — говорила, тем временем, Линна. — Это устаревшая модель, для ее изготовления потребовались бы обширные цеха с заводским оборудованием. И ваша одежда. Ваша рубашка изготовлена из синтетической ткани, как и краска, которой она окрашена. Она была соткана на станках. И она новая, это не реликвия, хранившиеся где-то сто лет.

— И значит… — отозвался Прайс, заставляя свой голос звучать ровно.

— И значит, — подхватила Линна, — где-то есть скрытое сообщество, достаточно большое, чтобы в нем сохранились старые технологии землян. Сообщество, о котором мы ничего не знали.

Она посмотрела на пленника с суровым торжеством, как будто одержала победу. Прайс сел на узкую койку, с трудом сдерживая истерический смех. Вместо этого землянин отвернулся от инопланетянки, как будто пытаясь скрыть свое смятение, хотя на самом деле он задрожал от внезапного осознания важной вещи. Линна только что дала ему шанс, и он должен был не растеряться и повести себя правильно. Сделав совершенно ошибочный, хотя и вполне естественный вывод о его происхождении, она дала ему возможность совершить побег.

Линна истолковала его молчание по-своему.

— Дальнейшая ложь не принесет вас ничего хорошего, — заявила она, и как ни удивительно, но в ее голосе слышалось сочувствие. — Теперь я понимаю, чего вы добивались. Вы хотели поделиться знаниями своей общины с другими племенами, дать им новое оружие для борьбы против нас. И теперь вы все еще надеетесь сохранить свой секрет, чтобы кто-то другой преуспел там, где вы потерпели неудачу. Поверьте мне, Прайс, я понимаю…

— Вы? Понимаете?! — свирепо перебил ее мужчина.

— Да, — сказала она, и ее голос стал тверже. — И я лучше вас понимаю, что случилось бы с вашей армией, если бы они напали, вооруженные жалкими маленькими самолетами, подобными вашему, и лишь слегка более мощными ружьями. — Она подошла к двери, быстро переговорила о чем-то со стоящим снаружи охранником, а потом вдруг рявкнула на Прайса: — Пойдем, я хочу вам кое- что показать!

Она вывела узника из камеры и провела его между охранниками в зеленой форме. Они прошли по гулкому коридору тюремного блока и вошли в лифт, который поднял их высоко вверх, где они завернули в другой коридор и, в конце концов, добрались до круглой комнаты средних размеров, все стены которой были скрыты двумя рядами экранов. Нижние экраны давали фиксированный обзор местности в пределах видимости самой Цитадели, а верхние показывали постоянно меняющиеся виды на города, отдаленную часть Пояса, леса и прерии вокруг. Прайс увидел на них другие постройки звездных властелинов, пасущиеся стада дикого скота, скачущих оленей и одинокие звездолеты, ожидающие взлета на изолированных площадках.

Четверо мужчин в форме тускло-золотого цвета наблюдали за экранами и за длинным рядом щелкающих самописцев. Под каждым экраном была целая батарея кнопок.

— Видите, сколько у вас было бы шансов приблизиться незамеченными? — спросила Линна. — Видите, что случилось бы с вашей армией? Один человек, находящийся здесь, может прикоснуться к этим кнопкам — и весь Пояс за считанные секунды станет таким же бесплодным, как земля за пределами стены. От него ничего не останется. Ничего.

В глазах Линны было теперь такое же нетерпеливое презрение к глупости землян, которое Прайс видел в них раньше, в глазах Аррина, когда тот разговаривал с Сойером на площади.

— Вот как вы «помогли» бы им — вы бы их уничтожили, — добавила инопланетянка.

Если бы ситуация была такой, как она ее себе представляла, это было бы правдой. Прайс позволил угрюмому сомнению отразиться на своем лице.

— А как же ваши звездолеты? — спросил он. — Вы же не стали бы их уничтожать!

— Ими можно управлять на автопилоте, и мы можем в любой момент убрать их отсюда от греха подальше. О, ради всего святого, Прайс, разве вы не видите, что я пытаюсь помочь вам? Я не хочу, чтобы ваших людей убивали. Мы, вурны, не хотим этого. Но если вы будете упорствовать в своем упрямстве…

— Ладно, ладно, — сердито проворчал пленник. — У вас есть сила и оружие. Давайте уйдем отсюда. Меня тошнит от мысли о том, насколько мы беспомощны.

Они снова вышли в коридор, в конце которого было окно — Прайс встал возле него и выглянул наружу. Он притворился, что погружен в горькие размышления, в то время как его мозг бешено работал, пытаясь увидеть все варианты действия сразу.

— Если я покажу вам, где находится наша скрытая колония, вы просто разнесете ее вдребезги, — сказал он. — Там есть много чего, кроме оружия, много вещей, которые могли бы помочь нам снова построить цивилизацию. Почему я должен вам ее показывать?

— Чтобы удержать какого-нибудь другого идиота от попыток сделать то, что сделали вы, — отозвалась Линна. — Мы не будем уничтожать ничего полезного, только станем контролировать производство оружия. — Она вздохнула и добавила: — Мне неприятно так говорить, Прайс, но если вы не покажете мне это место добровольно, нам придется искать другой способ, а я этого не хочу.

В ее голосе звучала настоящая искренность. Прайс немного поворчал себе под нос и походил туда-сюда по коридору, делая вид, что ему очень не хочется сдаваться.

— Хорошо, — сказал он, наконец. — Видимо, тут уже ничего не поделаешь. Я все вам покажу.

— Прекрасно. Я организую флаер… — Голос Линны заглушил внезапный вой сирен по всей Цитадели.

Мгновение никто не двигался. С лица женщины исчезли все краски. Охранники застыли, уставившись на нее с каким-то удивлением. Стальная ставня на окне со звонким щелчком захлопнулась, и Прайс почувствовал, как во всем этом огромном здании началось шевеление и жужжание, словно в растревоженном улье.

— Что это? — спросил он, и его чувство триумфа начало улетучиваться, почти не дав ему насладиться им.

— Возможно, ничего, — ответила Линна совершенно ровным голосом. — Сейчас вы должны вернуться в камеру. Мы обсудим поездку позже.

Сирены смолкли, и охранники торопливо потащили Прайса вперед, как будто у них имелись более важные дела. Вурны быстро перемещались с места на место, сохраняя при этом полный порядок. Разве что их лица были напряжены, и они почти не разговаривали, только передавали приказы или просьбы. Было очевидно, что объявлена тревога, что работающие в Цитадели вурны занимают боевые посты и что все они были если не напуганы, то, по крайней мере, сильно встревожены. Прайс и сам ощутил беспокойство, но это не помешало ему заметить символ, обозначавший номер этажа, и изучить систему жизнеобеспечения, когда его снова спустили на тюремный уровень.

В полной тишине они вышли из лифта и направились по коридору к камере Прайса. Затем сирены завыли снова, но на другой ноте. Линна тихонько вздохнула, и землянин, не задумываясь о том, что делает, обнял ее.

— Теперь все нормально? — спросил он.

— Да. Какое облегчение! — улыбнулась женщина. — Технически я солдат, но, боюсь, это всего лишь формальность. Я… тссс! Слушайте!

В коридоре зазвучал чистый металлический голос, шедший из какой-то системы связи, которая, по-видимому, охватывала каждый уголок Цитадели. Линна отодвинулась от Прайса, как будто бы не замечая его фамильярности, и внимательно прислушалась. Охранники, а также еще три или четыре вурна, оказавшиеся в этом коридоре, тоже стали вслушиваться в сообщение. Прайс ничего не мог понять в инопланетной речи, но заметил, что в ней несколько раз повторялось слово «ийи». Любимая страшилка вурнов. Прайс задумался, не использовали ли ее вурны для того, чтобы одурачивать не только землян, но и свой собственный народ. Это объяснило бы искренний страх Линны и не менее искреннее раздражение Аррина — они могли на самом деле верить в угрозу под названием «ийи».

В конце коридора отодвинулась защитная решетка, скрывавшая окно, и Прайс увидел сквозь него заходящий на посадку звездолет. Он был далеко и казался совсем маленьким и нереальным, словно это была сцена из старого фильма, снятая с использованием моделей. Но потом пленник почувствовал, как могучая конструкция Цитадели, вся эта рукотворная гора из стали и других металлов, задрожала от ударной волны, последовавшей за приземлением корабля. Звездолет точно был настоящим!

Голос умолк. На мгновение воцарилась мертвая тишина, как будто то, что сказал этот голос, было более важным, чем тревога. Лицо Линны снова побледнело, а охранники выглядели теперь одновременно оживленными и обеспокоенными. Один из них заговорил с Линной, и она покачала головой, очевидно, давая ему обнадеживающий ответ.

— Не могли бы вы и мне сказать, что происходит? — раздраженно проворчал Прайс.

— Там, снаружи, была перестрелка, — сказала Линна. — Поэтому и объявили тревогу — чтобы сообщить нам, что там идут боевые действия. Но все уже закончилось. Был только один корабль ийи, разведчик.

— О, — сказал Прайс, почти не скрывая улыбки.

Простой прием: время от времени поднимать своих людей по тревоге, держать их в напряжении, напоминать им об угрозе. До такого давно додумались и земляне.

Вурны в коридоре о чем-то разговаривали, их голоса эхом отражались от металлических стен, возбужденные и испуганные. Несколько пришельцев подошли к окну и вытянули шеи в сторону далекого звездолета. А затем металлический голос заговорил снова, очень четко и отрывисто.

— Максимальная безопасность, — перевела Линна. — Все должны покинуть коридоры, все двери и защитные переборки должны быть заперты. Весь свободный от дежурства персонал должен быть в каютах. Заходите, Прайс. — Она указала на дверь его камеры. — Мне надо спешить.

Коридор опустел, словно магическим образом. Прайс с упрямым видом застыл в дверном проеме.

— Что теперь случилось? — спросил он.

— Наши люди захватили корабль-разведчик. Они доставляют сюда двоих ийев — живыми.

Один из охранников втолкнул пленника в камеру, и ее дверь захлопнулась на магнитный замок. Прайс лег на койку. Итак, вурны захватили разведывательный звездолет своих врагов и везли двоих из них в Цитадель. И всем в Цитадели было приказано сидеть за закрытыми дверями. Удобно. Очень удобно. Прайс почувствовал, что теперь испытывает меньшую враждебность к вурнам, по крайней мере, к некоторым. Они не были такими твердолобыми и скептичными, как земляне. Они верили в существование ийев, и эта вера заставляла их охранять этот форт-аванпост, хотя они, несомненно, предпочли бы вернуться домой.

Узник вдруг понял, что необъяснимо рад тому, что у него появился повод перестать ненавидеть Линну. Он подумал о своем недавно составленном плане и размышлял о нем, пока не заснул.

В камере без окон и с практически звуконепроницаемыми стенами было трудно судить о течении времени. Для Прайса, казалось, прошли столетия. Он спал, просыпался, ел, расхаживал по комнате и разрывался между надеждой и отчаянной уверенностью, что Линна совсем забыла о нем. В очередной раз он снова заснул, и его разбудил толчок — вся Цитадель содрогнулась то ли от приземления, то ли от взлета космического корабля. Некоторое время Прайс лежал в дремоте, гадая, каково это — управлять одним из этих могучих летательных аппаратов, и предательски жалея, что он не вурн и у него нет возможности узнать это. А потом ему стал сниться космос, звезды и чужие миры.

Цитадель снова содрогнулась, а потом еще раз, и Прайс окончательно проснулся. Он насчитал двадцать один толчок, но не знал, сколько посадок или взлетов произошло до того, как он проснулся, и сколько их могло быть слишком далеко в Поясе и остаться незамеченными из Цитадели. В любом случае, у вурнов определенно происходили какие-то важные события.

Прайс снова принялся расхаживать взад- вперед по камере. Он был весь в поту от беспокойства о том, что это значит — не для вурнов, а для него. После того, как прошла, как ему показалось, целая вечность, дверь открылась, и на пороге появилась Линна, выглядевшая бледной и серьезной.

С ней не было охранников. Она была одна.

— Флаер ждет, Прайс, — сказала она. — Пойдем.

Пленник вышел из камеры вслед за ней и увидел, что в коридоре все изменилось. Часть его была теперь перекрыта раздвижной железной стенкой.

— Для чего это? — поинтересовался Прайс.

— Там наши… пленники, — ответила Линна. Казалось, ей трудно было выговорить это слово. — Пошли, — она явно очень спешила убраться подальше от этой стены.

— В чем дело, они что, не люди или что-то в этом роде? — продолжил расспрашивать ее Прайс.

Она бросила на него быстрый взгляд.

— Все еще считаете, что это выдумка?

— Я этого не говорил.

— Тем не менее, вы это имеете в виду. Вы все еще уверены, что ийи — это то, что мы придумали, чтобы снять вину с себя. Вероятно, вы думаете, что мы инсценируем все тревоги, чтобы произвести впечатление на вас и вашего вождя, чтобы потом вы вернулись к вашим соплеменникам и убедили их, что все это правда.

Это было так неприятно близко к тому, о чем думал Прайс, что он не удержался от иронии:

— Вы слишком умны для такой хорошенькой девушки.

— Иногда я думаю, что у вас, людей, нет никакой надежды, совсем никакой, — процедила Линна сквозь зубы.

Прайс кивнул назад, в сторону новой стены.

— Эту проблему можно решить достаточно просто, не так ли? Дайте мне увидеть их. Тогда мне придется вам поверить.

— Достаточно просто! — усмехнулась Линна. — Думаете, вы смогли бы выстоять против них? С ними сражались многие наши поколения, у нас есть знания и опыт, и даже для нас, со всеми нашими мерами предосторожности, это сложно. Лишь немногие, как Аррин, попытались это сделать, и я видела его сегодня утром. Он похож на призрака.

— И именно поэтому вы никогда не позволяли никому из землян увидеть ийев — потому что они слишком опасны?

— Нет. Все гораздо проще. Нам нечего было показывать. Это первые ийи, которых мы поймали за столетие, по крайней мере, в этом секторе Галактики. Я тоже никогда их не видела. И не хочу.

Линна зашагала прочь от железной стены по коридору. Прайс пожал плечами и последовал за ней.

— Где мои друзья? — спросил он.

— Они здесь, — его спутница указала на ряд дверей, мимо которых они проходили. — В полной безопасности — или в такой же безопасности, как любой из нас. Они останутся здесь, пока… — Инопланетянка заколебалась, и Прайс впервые осознал, что она глубоко, по- настоящему напугана. — Пока мы не увидим, что произойдет дальше.

— А что с ними будет потом?

— Если они останутся живы, и мы все останемся живы, и мир продолжит существовать, они выйдут на свободу и, возможно, станут мудрее, чем сейчас.

Больше Линна не сказала ни слова. Лифт поднял их на крышу Цитадели. День клонился к вечеру, было очень жарко, а на западе собирались грозовые тучи. Площадка на крыше оказалась почти пустой — там стоял только один флаер. Линна жестом пригласила Прайса сесть в него и забралась туда сама. Она что-то сказала пилоту, и тот немедленно взлетел. Второго пилота в кабине не было.

С Прайсом летели только Линна и всего один мужчина. Землянин почувствовал тайный прилив уверенности, силы, как бывает, когда человек видит, что ему везет, что все складывается наилучшим для него образом. Он сидел тихо, глядя в иллюминатор, и почти сразу увидел, что звездолеты исчезли. Целый флот вурнов, должно быть, взлетел с Земли, сотрясая при этом Цитадель. Вероятно, основная часть пришельцев улетела на них. Заброшенный вид Цитадели, отсутствие охраны, отсутствие второго пилота — все указывало на то, что это место осталось почти безлюдным.

«Если мы останемся живы, если мир продолжит существовать», — сказала Линна. Шла ли сейчас где-то в дальних уголках космоса битва? Возможно. Или это были маневры, демонстрация силы, связанная с какой-то галактической игрой, о которой Прайс, вероятно, никогда не узнает. На самом деле это не имело значения. Что было важно, так это тот факт, что в настоящее время оборона Цитадели стала слабее, намного слабее.

Прайс сидел, глядя в иллюминатор и украдкой наблюдая за руками пилота на рычагах управления. На поясе у Линны он заметил что-то вроде кобуры, обхватывающей ее тонкую талию. Вероятно, там был шокер. И у пилота тоже была такая кобура.

Пленник обдумывал, как ему действовать дальше, пока внизу проплывали леса и прерии.

— Сейчас эта миссия важнее, чем когда-либо, Прайс, иначе мне не позволили бы отвлечь даже одного человека от нашей обороны, — внезапно заговорила после долгого и мрачного молчания Линна. — Я умоляю вас, ради вашего и моего народов, вы должны играть честно со мной! Если у нас в тылу есть помощь или препятствие, мы должны знать об этом. Ийи…

В голове Прайса промелькнула новая мысль — и он не стал останавливаться на ней, чтобы не поддаться сомнению. Нельзя останавливаться, когда ты в ударе. Нельзя тратить время на вопросы.

Он привстал на сиденье и ударил Линну в ее красивый подбородок.

Глава VIII

ИНОПЛАНЕТЯНКА БЕЗЗВУЧНО ОПУСТИЛАСЬ на сиденье, а Прайс схватился за оружие, висевшее у нее на поясе. Но когда она так резко замолчала, это встревожило пилота. Он обернулся, крикнул что-то повелительное на языке вурнов, и его рука быстро потянулась к его собственному поясу.

Прайс опередил его на долю секунды. Палец землянина нажал на спусковой крючок, незнакомое оружие хрустнуло в его руке, и пилот упал, выронив свой шокер на пол.

Флаер при этом не отклонился от устойчивого курса на запад. Судя по тому, что Прайс успел увидеть, его полет был очень стабилен и курс выравнивался автоматически, так что землянин был уверен, что отклонений не будет.

Прайс выпрямился, тяжело дыша от волнения. Пока все шло хорошо. Он надежно связал Линне руки и ноги ее собственным ремнем и своим носовым платком, а затем занялся пилотом. Линна начала шевелиться, и бывший пленник устроил ее на сиденье как можно удобнее, убрав волосы с ее лба.

— Мне жаль, — сказал он, внезапно улыбнувшись. — Мне действительно жаль. Если бы был какой-то другой способ, я бы этого не сделал.

Он поцеловал женщину в губы — довольно быстро, потому что у него было не так много времени, но все равно с полным чувством. Линна вздохнула, и Прайсу показалось, что ее губы слегка ответили ему, хотя он сомневался, что она будет так же благосклонна к нему, когда полностью придет в себя.

Затем он скользнул в кресло пилота и начал изучать панель управления, вспоминая, что он видел, когда следил за ним. Это вытеснило все остальные мысли из его головы.

Летательный аппарат гудел ровно и размеренно. Он летел на достаточно большой высоте, и Прайс начал осторожно экспериментировать с управлением. К тому времени, когда они пролетели над рекой, он с удовлетворением понял, что может достаточно хорошо управлять судном, чтобы не разбиться вместе с ним. Это было значительно проще, чем научиться водить машину в старые времена, а кроме того, у него за плечами была целая жизнь полетов на старых же самолетах, которые научили его чувствовать воздух. Флаер же сам по себе был прекрасен, превосходя все, на чем Прайс когда-либо летал.

Он повернул на юго-запад, прочь от реки, и помчался дальше со скоростью пули. Неожиданно у него за спиной послышался голос Линны — очень холодный и твердый, совсем чужой:

— Аррин говорил мне, что тебя надо связать. Я оставила тебя на свободе под свою личную ответственность.

Прайсу стало неловко, и он не стал скрывать этого.

— Попробуй взглянуть на это с моей стороны, Линна, — сказал он. — Я должен сделать все, что в моих силах, для своих людей. Если бы ты была на моем месте…

— Продолжай, — отозвалась женщина. — Разговоры с тобой, очевидно, бесполезны. Я больше не буду тратить слова впустую, разве что скажу тебе… — И она торопливо рассказала ему, каким дураком он был, и о том, что, как она надеялась, произойдет с ним до того, как он приведет всех своих собратьев-дураков к гибели. Затем она замолчала и больше не произнесла ни слова, как бы Прайс ни пытался смягчить ее гнев.

Внизу теперь раскинулся темно-зеленый лес, мохнатый, как шерстяной ковер. Солнце скрылось за облаками, и землянин напряг зрение, высматривая открытое пространство, на котором находился Капитолий Миссури. Он надеялся, что его расчеты были точны — полагаться можно было только на них, так как у него не было компаса, а варновские приборы были для него бесполезны. Пилот начал приходить в себя, но Прайс понимал, что спрашивать у него указаний не стоит.

В конце концов, красный свет костров, яркий в вечерних сумерках, привел его к построенному из дерева Капитолию. И тут, наконец, снова подала голос Линна. Точнее, сначала пилот, выглянув наружу, что-то отчаянно закричал на вурнском языке, и она стала переводить его слова:

— Прайс, он говорит: не снижай скорость так резко, иначе мы разобьемся! Этот рычаг — вон там, под твоей левой рукой — отведи его назад!

Прайс замедлил снижение и опустился на неровную площадку, примерно там, где раньше приземлялся корабль вурнов, когда сам он был пленником Сойера. Из домов выбежали люди — и замерли вдоль улицы, так же, как они стояли в прошлый раз, встречая своих ненавистных завоевателей молчанием и презрением.

Прайс выпрыгнул из корабля и подошел к кострам.

РАЗДАЛСЯ ИСПУГАННЫЙ КРИК, а затем его имя эхом разнеслось по всей улице, и вокруг него сомкнулась многочисленная толпа. Все были настроены враждебно и требовали рассказать, где Сойер, что произошло и как Прайс оказался за штурвалом флайера вурнов. Прайс взмахнул руками, призывая к тишине.

— Сойер жив! — крикнул он. — Он пленник в Цитадели, Берр и Твист тоже! Вы хотите спасти их?

Все пораженно замолчали.

— Слушайте! — продолжил Прайс, но внезапно увидел, как к нему проталкиваются сквозь толпу Оукс с небольшой группой людей решительного вида.

— Разойдитесь! — потребовал Оукс. — Отойдите отсюда! Этот человек — предатель. Он предал совет, он предал Сойера. Если вы послушаете его, он предаст и вас. — Он повернулся к Прайсу. — Уматывай к своим хозяевам-вурнам. Скажи им, что мы не собираемся…

— О, заткнись! — нетерпеливо перебил его Прайс. — Ты здесь не главный и никогда им не будешь, даже если оставишь Сойера гнить в Цитадели. — Он вытащил шокер, который еще во флаере заткнул за пояс. — Я угнал у вурнов этот летун, и это оружие я тоже у них отобрал. И я использую его сейчас, если придется.

Лицо Оукса жутко исказилось от злости, но он как будто бы заколебался.

— Если вам нужны доказательства того, что я говорю, пусть кто-нибудь из вас заглянет во флаер, — продолжил Прайс. — Давайте!

Несколько человек отделились от толпы и рысцой направились к летательному аппарату. Вскоре оттуда послышалось их радостное улюлюканье. Они вытащили их флаера пилота и Линну, которая смотрела на Прайса с величайшей ненавистью, и поднесли их поближе к остальным землянам.

— По-моему, это похоже на трюк, — сказал Оукс. — Их могли связать специально.

— А похоже на трюк то, что прошлой ночью из Цитадели улетели все вурновские звездолеты? — отозвался Прайс. — Вы должны были слышать или видеть их даже на таком расстоянии.

— Да, — кивнул один худощавый фермер, — перед рассветом в небе были огненные полосы. Я доил корову и видел их.

Другие, как оказалось, тоже видели взлетающие корабли, и теперь в их голосах послышались нотки волнения.

— Что это значит? Что там произошло? Чего вы добиваетесь? — засыпали они Прайса вопросами.

— Цитадель сейчас плохо зачищена, — ответил он. — Ия знаю, где находится система управления оружием, которое нацелено на Пояс. На этом флаере я могу приземлиться прямо на Цитадель, не подвергаясь нападению. Я моту взять некоторых из вас с собой, и мы сможем вывести из строя вурновское оружие. Туда можно вломиться прямо сейчас, не встретив серьезного сопротивления — только небольшое, с которым храбрые люди должны быть в состоянии справиться!

— Прайс, ты… — заговорила Линна голосом, полным абсолютного ужаса. —.. ты не знаешь, что делаешь! Наш флот отправился сражаться с ийями. Аррин вытянул из пленников кое-какую информацию — их флот находится где-то за пределами вашей Солнечной системы, и наш флот отправляется на его перехват. — Ужас в ее голосе усилился. — Но если силы ийев уклонятся от нашего флота и нанесут удар непосредственно по нашей базе здесь… Ты понимаешь, что только наши огромные ракетные батареи, те, что установлены вокруг Цитадели, смогут защитить Землю? Если ты возьмешь Цитадель штурмом, там вообще не будет никакой защиты!

— Линна, я знаю, что ты веришь в ийев, — сказал Прайс. — Вероятно, большинство твоих людей в них верят. Но ты никогда их не видела, и за целый век их никто не увидел на Земле. Это миф, политическая уловка, вот и все.

Женщина покачала головой, отчаянно подыскивая слова.

— Не идите за ним! — крикнула она землянам. — Не слушайте его! Мы тоже боремся за ваши жизни и безопасность. Не будьте настолько безумны, чтобы ударить нас в спину прямо сейчас!

Множество глаз уставились на нее в свете костра — мужчины с каменными лицами, уставшие от звездных владык, не отрываясь, смотрели на одну из этих завоевателей. Затем, не обращая никакого внимания на Оукса, эти лица повернулись к Прайсу.

— Он прав, — протянул один из землян. — Звездные отродья слишком долго лгали нам об ийях. Ни один ребенок на Земле в это не верит.

Голова Линны безнадежно склонилась вперед, и она отвернулась. «Она все еще верит в это, верит каждому слову, — подумал Прайс. — Бедная Линна!» Он отдал бы все, чтобы утешить ее. Но у него не было на это времени — его не было ни на что, кроме планирования дальнейших действий.

— Вы меня слышали, и вы знаете, что этот шанс может больше никогда не представиться! — объявил он. — Идете ли вы со мной?

— Да! — ответили ему несколько десятков голосов.

— Хорошо, — кивнул Прайс. — Теперь нам нужно собрать совет, чтобы составить план, а затем нам придется действовать быстро, чтобы нанести удар до возвращения флота. Кто у вас главный после Сойера?

Вперед вышли пять или шесть человек — заместители вождя и главы округов Миссури. Один из них кивнул в сторону двух вурнов:

— Ас ними что будем делать?

— Обращайтесь с ними хорошо, — строго приказал Прайс. — Они — наша гарантия жизни Сойера.

Он не знал, так это или нет, но он не хотел, чтобы Линна испытывала из-за него даже малейший дискомфорт.

— Следите, чтобы они ни с кем не разговаривали, — добавил Прайс. — И помните, в большом совете был предатель. Вам всем лучше быть начеку, следить за сигналами и устройствами связи. А теперь давайте все обсудим.

СОВЕТ ЗАТЯНУЛСЯ ДАЛЕКО за полночь. Самой большой проблемой Прайса было убедить землян не брать с собой оружие.

— Металлодетекторы на «летающих глазах» засекут вас еще до того, как вы углубитесь на десяток миль в Пояс, а я не могу вывести их из строя на таком большом расстоянии, — объяснял он. — А еще их невозможно долго удерживать в нерабочем состоянии, и даже если мы успеем добраться до вурновской системы управления оружием и начнем ее ломать, у них будет время восстановить работу «глаз» и использовать их против вас. Вам придется проникнуть в Пояс со всех сторон, оставаясь скрытыми, и подобраться на расстояние удара до того, как я приземлюсь на Цитадель. Кроме того, против вурновских шокеров от вашего оружия пользы не больше, чем от охотничьих луков. Мы постараемся снабдить вас оружием получше, как только окажемся внутри.

— И конечно, когда в Поясе будем мы, Огайо, Кентукки и все остальные, вам будет очень легко сообщить об этом в Цитадель, и вурны уничтожат нас всех сразу, вот так, — проворчал еще один заместитель вождя с морщинистым лицом.

— Это зависит от вас, готовы вы рискнуть или нет! — огрызнулся Прайс. — Если я буду в Цитадели, вы сможете взять ее и избавиться от звездных властелинов. Но без меня вы покойники. И у вас больше не будет такого шанса. Решайтесь.

Люди и сами понимали, что он прав.

— Как нам быстро разослать весть другим племенам? Верхом на лошади надо несколько дней, чтобы объехать всех с востока на север, — подал голос еще один из заместителей Сойера.

— Во флаере, — ответил Прайс. — Завтра к заходу солнца мужчины из каждого племени будут готовы отправиться в Пояс. И выделите мне полдюжины опытных людей, которые пойдут под началом каждого младшего вождя. Полдюжины людей, которым вы можете доверить судьбу всей атаки.

— Я выберу для вас шестерых, и сам пойду с вами, — тихо сказал старый вождь по фамилии Свитбрайер.

Они с Прайсом встретились взглядами, и человек из прошлого улыбнулся.

— Я дам вам шокер, — сказал он. — Вы можете использовать его в любое время, когда сочтете нужным. И это должно будет убедить другие племена, что они могут на меня положиться.

— Мы их убедим, — кивнул Свитбрайер.

— А теперь нам стоит прикинуть расстояние, — продолжил Прайс. — Как я понимаю, все это закончится чем-то вроде большой драки, и если мы не доберемся туда все вместе, то, возможно, окажется, что нам было бы лучше остаться дома.

Они уладили все детали, договорились о форсированных маршах по ночам и о скудном запасе еды, который должен был нести каждый мужчина. Прайсу удалось выкроить час для сна, прежде чем он отправился будить в предрассветном сумраке другие племена. Когда он спал, ему снилась железная гора, неприступная, увенчанная разрушительным оружием и непрестанно наблюдающая за окрестностями тысячью глаз. Во сне он знал, что простые люди никогда не смогут ее победить.

Глава IX

ФЛАЕР ЛЕТЕЛ В ЧЕРНОЙ ночи, высоко в небе, направляясь к Цитадели. Над ним сияли ясные звезды, а внизу плыли тяжелые тучи, пронизанные молниями и скрывающие землю. Скрывающие Запретный пояс и отряды землян, которые двигались по нему, среди темных деревьев, под ветром и дождем.

Прошла одна ночь, подходила к концу другая. Прежде чем солнце снова зайдет, все должно было закончиться, так или иначе.

Прайс находился в том состоянии экзальтации, которое наступает в определенный момент длительного напряжения без отдыха, когда человек немного выходит за пределы своего тела и парит над землей, отстраняясь от всех обычных соображений, и ему кажется, что все происходит стремительно, как будто один-единственный толчок запустил неизбежную серию реакций, и все, что теперь нужно делать — это идти в ногу с ними. Он почти не спал, но не чувствовал усталости. Вид крыши Цитадели, круглый красный круг лифта и его пульт управления, символ, обозначающий нужный уровень, форма, размер и расположение центра управления огнем ярко вспыхивали в его сознании. Правильная последовательность действий не допускала никаких препятствий.

Свитбрайер сидел рядом с Прайсом на месте второго пилота, сжимая шокер в своих узловатых руках и время от времени разглядывая его со всех сторон или поглаживая его гладкую поверхность. До сих пор у него не было случая воспользоваться этим оружием. Он побывал вместе с Прайсом в дюжине городов с деревянными домами, помогая ему обращаться с речами к дюжине сомневающихся вождей или их заместителей, по всему периметру Пояса. Он тоже почти не спал, но его взгляд был блестящим и стальным, как у ястреба. Если ощущение полета и напугало его, он никак этого не показал.

Шестеро отобранных им людей тихо сидели позади. Возможно, это были те же шестеро мужчин, которых Прайс встретил, когда в первый раз приземлился в Поясе — лесничие, охотники на оленей и одичавший скот. Все они были быстрыми и мускулистыми, прирожденными бойцами. Теперь, пока им нечего было делать, они были расслаблены, как праздные гончие псы. Они тоже преодолели страх, который испытывали перед полетами.

Буря внизу быстро двигалась на восток широким фронтом. Прайс мог легко обогнать ее, но не стал этого делать — он просто держался достаточно высоко над тучами, чтобы увидеть Цитадель, когда она окажется в зоне видимости.

Он был благодарен шторму. Буйство стихии казалось ему предзнаменованием удачи. Шторм должен был прикрыть продвижение людей с запада и его собственную высадку на крышу Цитадели, если он поделает все должным образом. Густая ночная темнота облегчила бы его атакующей группе доступ к лифту и, возможно, даже спуск на нижние этажи, прежде чем стало бы ясно, что это не возвращающаяся группа Линны.

Бедная Линна! Прайс видел ее всего минуту, прежде чем покинуть Капитолий Миссури. Он хотел убедиться, что она в безопасности и ей комфортно, а кроме того, еще раз попытаться заставить ее понять, что он чувствует.

— Я не враг тебе, Линна, — сказал он ей. — Поверь в это. Когда все это закончится…

— Если ты возьмешь Цитадель, будет уже не важно, кто чей враг, — перебила она его. — Мы с тобой оба станем жертвами ийев. Если ты не поверишь мне сейчас — ты будешь мертв, и твоя безумная армия тоже, и как долго ийи позволят мне жить после этого? В любом случае, мы оба проиграем.

В ее голосе звучало такое тихое отчаяние, что Прайс почти пал духом. Но именно почти.

Звездный свет и вспышки молний отразились от темного металла далеко впереди, и Прайс указал на них Свитбрайеру. Старик, прищурившись, стал всматриваться в темноту, и шестеро охотников встрепенулись и тоже уставились вниз и вперед.

— Отсюда не очень-то похоже на Цитадель, — заметил один из них.

Прайс не стал с ним спорить. Возможно, для его армии из семи человек было и к лучшему, что они не слишком хорошо видели крепость, в которую планировали вторгнуться. Он ненадолго задержался в спокойном воздухе над тучами, наблюдая, как грозовой фронт катится под ним подобно волне. А когда флаер почти достиг далекого металлического блеска, он резко воскликнул:

— Вот, сейчас!

И со свистом начал снижаться БЕШЕНЫЕ ВОЗДУШНЫЕ ПОТОКИ подхватили флаер, и вокруг него закипела буря. На один ужасный миг Прайсу показалось, что он потерял контроль над летуном. Его качало, заносило и подбрасывало, ремень безопасности врезался в грудь молодого человека, так что у него затрещали ребра, и все его тело пронзила режущая боль. Теперь его спутники уже не скрывали охватившего их страха. Но затем включились встроенные во флаер стабилизаторы и мозг пилота Прайса, и вращающийся летательный аппарат снова был взят под контроль и стал медленно, натужно, но стабильно снижаться.

Теперь Прайс не видел ничего, кроме сплошной черноты грозовых туч. Он летел вслепую, пока вспыхнувшая молния не осветила залитую дождем пустыню внизу ярким светом. Это длилось всего мгновение, но пилот успел сориентироваться и правильно рассчитать дальнейшие действия и позволил бурному ветру нести флаер, пока пугающая в свете новых молний громада Цитадели не оказалась прямо под ним. Он завис над ней, раскачиваясь, и еще одна вспышка высветила нарисованный на крыше круг лифта. После этого Прайс быстро опустил летуна к этому кругу.

Говорить что-либо остальным землянам не было необходимости. Все инструкции тщательно обсудили еще до взлета. Прайс и семеро его спутников выбрались наружу, пробежали несколько футов по крыше, забрались в лифт и начали спускаться до того, как над ними сверкнула следующая молния. Все они тяжело дышали. В одной руке у каждого был нож, а в другой веревочная праща, а Свитбрайер сжимал вурновский шокер. Затем он отдал его Прайсу, отцепил от пояса утяжеленную пращу и взвесил ее на руке. Сигнализация не включилась.

Прайс наблюдал за сменяющими друг друга символами этажей. Когда высветился нужный, он нажал кнопку остановки, и лифт замер. Автоматическая дверь скользнула в сторону, и земляне быстро вышли в коридор. Они увидели только одного вурна, направлявшегося куда-то со стопкой бумаг в руке. Он остановился, тоже увидев незваных гостей, его глаза широко распахнулись, а рот открылся. Прайс выстрелил из шокера. Мужчина упал, и бумаги разлетелись по всему полу.

Прайс бросился бежать. Его ботинки быстро и громко застучали по пластиковой поверхности, в то время как мокасины охотников вообще не издавали ни звука. Он считал двери, и, добравшись до нужной, оглянулся, чтобы в последний раз взглянуть на Свитбрайера и остальных землян. Их глаза блестели, оскаленные зубы — тоже. Свитбрайер кивнул.

Прайсраспахнул дверь — и все прошло совсем легко, легче, чем он мечтал. Четверо техников в форме тускло-золотого цвета обернулись и замерли, пораженные, уставившись на землян. Тех мгновений, которые понадобились им, чтобы перевести дыхание, было достаточно, чтобы веревки с привязанными к ним камнями обвились вокруг троих из них, как летающие змеи, и сбили их с ног, а четвертый упал, подстреленный из шокера.

— Закройте дверь, — велел Прайс, и один из охотников захлопнул ее.

Прайс вырубил троих опутанных веревками вурнов шокером, и охотники связали их еще крепче. В одной из стен обнаружилась выдвижная стойка, в которой было еще несколько шокеров. Прайс раздал их своим помощникам, а затем переключил внимание на экраны и пульт управления оружием Цитадели.

Охотники встали перед экранами, уставившись на движущиеся изображения бури в Поясе, передаваемые сканерами, но Прайс послал их охранять дверь. Под панелью управления находились люки — он открыл один из них и стал изучать обнаруженную под ними проводку, задыхаясь скорее от волнения, чем от напряжения. До назначенного времени атаки оставалось всего несколько минут, но если бы он случайно отключил пусковые реле, пытаясь их деактивировать, весь план захвата Цитадели был бы провален. Прайс боялся дергать за провода без разбора, но не мог понять, куда ведет каждый из них и куда подсоединен основной кабель, пропущенный через ряд переключателей. Прайсу показалось логичным, что перед ним были предохранительные устройства, которые использовались во время технического обслуживания, и что они отключали безымянные разрушительные двигатели на крыше.

Больше он все равно ничего не мог сделать, а время уже почти истекло. Он повернул один из переключателей и быстро взглянул на экраны. Ничего не произошло. Тогда он так же торопливо повернул остальные и выдернул провода из платы, после чего, схватив металлический стул, разбил все светодиоды.

В тот же миг он услышал крик Свитбрайера:

— Вот они, идут — как раз вовремя!

Прайс, обливаясь потом, поднял глаза.

Свитбрайер и охотники жадно вглядывались в экраны и показывали на охваченный грозой Пояс, по которому шли маленькие темные фигурки — сотни или даже тысячи жителей разных общин, бегущих к Цитадели. Где-то в глубине крепости завыл сигнал тревоги, и этот звук тут же подхватили другие сирены.

— Быстро уходим отсюда! — закричал Прайс. — Вурны первым делом придут сюда! Если мы успеем спуститься, то сможем помочь остальным!

Они выбежали из комнаты и помчались назад по коридору мимо лежащего без сознания вурна, который так и не очнулся. Что бы ни происходило теперь, земляне, хлынувшие через Пояс, были в безопасности: установленное на крыше оружие больше не работало.

Прайс и его помощники подбежали к лифту, и в эту же секунду его двери внезапно распахнулись перед ними, и из кабины выскочили пятеро вурнов в зеленой форме. Использовать против них шокеры или пращи не было возможности — они были так близко, что землянам пришлось действовать кулаками. Они сцепились с инопланетянами, обрушив на них град ударов, их ноги скользили по гладкому полу, а их крики заглушала несмолкающая сирена.

Неожиданно к ее завыванию добавился новый шум — приглушенный звук вопящих голосов, доносившихся, по большей части, с нижних этажей Цитадели.

— Наши люди внутри! — крикнул Свитбрайер. — Клянусь богом, я…

РУКА В ЗЕЛЕНОМ РУКАВЕ отбросила его на пол. В следующий миг противник вождя попытался вытащить из-за пояса шокер. Прайс отчаянным движением ударил ногой собственного противника и швырнул его спиной на металлическую стену. Голова вурна с серебряными волосами ударилась о стену, и он сполз по ней на пол, опустившись на колени.

Прайс бросился вперед и выбил у другого вурна шокер, уже направленный на Свитбрайера.

Охотники вокруг громко кричали, а их глаза сверкали кровожадным блеском. Они были в своей стихии, им нравилось бороться с врагами. После долгих лет угрюмой жизни под гнетом захватчиков они с радостью набросились на них с кулаками.

Все более усиливавшийся шум на нижних уровнях говорил о том, что там идет гораздо более масштабная схватка и что борьба со звездными властелинами распространяется по всей Цитадели. Но потом и этот шум, и менее громкие крики землян и вурнов в коридоре перекрыл новый жестокий и властный звук.

Вой сирены, громкий и повелительный, становящийся все более пронзительным с каждой секундой, словно глас рока, разнесся по огромной железной крепости. Двое вурнов, пока еще остававшихся на ногах и дравшихся с землянами, попытались вырваться и побежать по коридору, но пращи охотников быстро сбили их с ног. Свитбрайер поднялся на ноги — его старое морщинистое лицо было диким и испуганным.

— Какого черта? — пробормотал он недоуменно.

— Это сирена большой боевой станции вурнов! — крикнул Прайс. — Они малость запоздали с этим. Бежим!

Земляне понеслись по пустынным коридорам, высматривая выход на лестницу. Наконец, они нашли его и помчались по ступенькам, спускаясь все ниже и ниже. Сирена, теперь уже в прямом смысле слова оглушительная, продолжала гудеть. Но даже она не могла заглушить неистовый рев, заполнивший нижние этажи. Прайс и охотники добежали до них — и были встречены толпой землян, бегущих вверх с первого уровня. Они кричали и хохотали, вприпрыжку пробегая по лестницам и коридорам и волоча за собой пару захваченных в плен вурнов — торжествующие победители, низвергающие ненавистных завоевателей и топчущие их одетыми в мокасины ногами. Их волосы, бороды и одежда были мокрыми от дождя.

Они бросились обнимать Прайса, Свитбрайера и шестерых охотников, хлопали их по плечам и подхватывали на руки.

— Мы сделали это! Мы взяли их! — кричали они. — Мы взяли Цитадель!

— Все кончено? — недоверчиво спросил Прайс. — Так скоро?

— Эта все вторая сирена! — ответил один рыжебородый землянин. — Этот кошачий визг сделал все за нас! Они внезапно перестали драться и побежали, как будто испугались еще больше. Но от нас им было не уйти! Я слышал, они звали Аррина — там, внизу, в большой комнате, ругались и плакали…

— Где Сойер? — крикнул кто-то, и Свитбрайер повторил этот вопрос.

— Где-то на этом уровне, я думаю, — сказал Прайс. — Найдите вурна, который говорит по-английски, и заставьте его показать, где пленники. Это сэкономит время.

Он протолкался сквозь толпу охотников к лестнице и с трудом спустился вниз. Ему нужно было увидеть Аррина — увидеть гордость Цитадели униженной, сломленной. Другие земляне буйствовали в коридорах, круша все подряд, как счастливые дети, и Прайс пробежал мимо них в огромную, полную народа комнату, которая, как ему было известно, должна была быть самым сердцем и душой Цитадели, тем, что поддерживало в ней жизнь. Эта комната оказалась неприступным местом с экранами, пультами и другим сложным оборудованием, занимавшим все стены. Экраны здесь показывали места, находящиеся далеко за пределами Земли — межзвездное пространство, чужие пылающие солнца и немыслимые темные провалы. Отсюда вурны наблюдали за всем сектором космического пространства, и эти сложные элементы управления, должно быть, приводили в действие мощные ракетные установки за пределами Цитадели, оружие, способное наносить быстрые удары далеко в пустоту.

Несколько землян, более трезвых и рассудительных, организовали охрану этого помещения, чтобы горячие головы не разбили установленное в нем оборудование — вмешательство в эти непостижимые, но, очевидно, могущественные силы могло привести к роковым последствиям, вся Цитадель могла взорваться вместе с этой аппаратурой. Когда Прайс вошел в эту комнату, из нее как раз выводили нескольких последних техников. Внутри же находились несколько вождей и Аррин, который не ругался и не кричал, а просто стоял перед вождями между двумя мускулистыми землянами, и на его лице была написана такая мука отчаяния и ужаса, что Прайс при виде него невольно вздрогнул.

— Что я должен сделать, чтобы вы поняли? — обреченно говорил Аррин. — Это предупреждение поступило от нашего флота. Ийи уклонились от него в районе Альфы Центавра и устремляются к Земле. Если мы не защитим Цитадель… — Он замолчал, увидев вошедшего Прайса, а потом с горечью обратился к нему: — Поздравляю вас. Немногие люди могут сказать, что практически в одиночку уничтожили целый мир.

— Сойер с вами? — спросил Прайса один из вождей.

Тот покачал головой.

— Наши как раз отправились освобождать его. Он будет здесь через несколько минут.

— Боже мой, — тихо поговорил Аррин. — Не дайте им освободить ийев. Даже двое из них, если окажутся на свободе… У нас не будет никакой надежды, особенно сейчас, когда приближается их флот.

Он посмотрел на Прайса, и тот почувствовал, что самоуверенное презрение медленно покидает его, оставляя неприятную пустоту. Никто — ни вурн, ни землянин — не смог бы подделать то, что он увидел в глазах Аррина.

— Хотите, чтобы я встал на колени и умолял вас? — прошептал Аррин. — Я сделаю это. Только поднимитесь к пленникам и не дайте своим людям открыть ту переборку!

И внезапно Прайс понял, что он действительно должен это сделать.

ОН РАЗВЕРНУЛСЯ И ПОБЕЖАЛ обратно по коридору, а потом вверх по лестнице, где ему пришлось проталкиваться мимо группы землян, которые хотели поздравить его с тем, что он сделал. Всю дорогу он ощущал неприятный холодок, бегущий по его спине, и первым именем этого чувства было Сомнение, а вторым — Страх. Возможно ли, что вурны все это время говорили правду? Можно ли допустить хотя бы минимальную вероятность этого?

Шум на тюремном уровне помог ему сориентироваться и быстро добраться туда через лабиринт коридоров. Завернув в очередной раз за угол, он увидел, что двери нескольких камер были выломаны, а Берра, Твиста и Сойера уже выпустили на свободу. Все трое находились в авангарде группы, которая продвигалась по коридору, выбивая все двери на своем пути. Двое охранников-вурнов лежали на полу ничком, а еще один — вероятно, говорящий по-английски и взятый на этот этаж в качестве проводника — пытался незаметно отползти подальше. Его лицо было серым от страха.

Выдвижная железная стена, перегораживающая коридор, отъехала в сторону — и внезапно кто-то из землян завопил от ужаса. К этому крику присоединился еще один, потом еще, а в следующий миг земляне отшатнулись назад, словно их отбросил удар огромной руки. Те, кто был ближе всех к выдвижной переборке, развернулись и стали прорываться к задним рядам, и на мгновение в коридоре воцарилась дикая паника. Прайс замер, прижавшись к стене и с ужасом глядя, как мимо него, рыдая, пробегают храбрые охотники.

А затем по его разуму ударила волна силы, похожая на уже испытанный им взрыв атомной бомбы — такой холодной и чуждой силы, что, казалось, каждая его клетка, каждая частичка его человеческого «я» разлетелась вдребезги.

В коридор вышли две темные фигуры, заметно более высокие, чем люди. Сначала Прайсу показалось, что они закутаны в черные балахоны с накинутыми на головы капюшонами, как у монахов. Но по мере того, как они продвигались в его сторону, он все яснее видел, что то, что он принял за капюшоны и развевающиеся свободные одеяния, окружавшие их тонкой полупрозрачной серой дымкой, было частью их тел. Это было нечто дрожащее, клубящееся вокруг них, как дым, испускаемый непостижимой, плохо различимой сердцевиной.

Невозможно было понять, имелись ли у них лица под черными волнами дыма, и были ли у них глаза, но Прайс откуда-то знал, что они наблюдают за ним. Он чувствовал, как их разум проникает в его мысли и срывает его слабую защиту, оставляя его собственный разум обнаженным и беспомощным перед ними.

Это были ийи. Это был «большой обман вурнов». И они не были обманом!

Он не мог больше терпеть их воздействие. И он побежал.

Все земляне бежали прочь. Ийи заставляли их это делать. Бежать. Поднимать панику. Покинуть Цитадель и уйти как можно дальше!

Прайс оглянулся и увидел, что ийи беззвучно скользят позади них по коридору.

Бежать. Уходить.

Вылетев в следующий коридор, Прайс и другие земляне столкнулись с вождями, которые спешили выяснить, что произошло на тюремном этаже. С ними был Аррин, которого они силой тащили за собой.

— Прочь отсюда! — прохрипел Сойер, голос которого был теперь похож на карканье. — Уходим, быстро!

— Да, бегите! — Голос Аррина прозвучал, как звонкий удар хлыста. — Они поглотят ваш разум, их разум вам не по зубам! Бегите, пусть они захватят Цитадель, а когда прилетит их флот, они захватят всю Землю!

Это остановило перепуганных землян. Ужас, который они испытали при мысли о том, что Земле может стать еще хуже с новыми захватчиками, был таким сильным, что безумное желание бежать немного ослабло. Но за ними, где-то в глубине коридоров, все еще следовали ийи…

— Мы спасли вас от ийев два поколения назад, когда их корабли разрушили вашу оборону и они были готовы вторгнуться! — истерично и одновременно насмешливо прокричал Аррин. — Мы вторглись первыми, мы сдерживали их, но теперь вы сами их впустили! Так что бегите!

— Боже милостивый! — потрясенно ахнул Сойер. — Значит, все, что вы рассказывали нам об ийях, было правдой?! Это было правдой всегда!

У Прайса, в отличие от других землян, не было времени на пересмотр своих мыслей.

— Можем ли мы встретиться с ними лицом к лицу?! — воскликнул он, схватив Аррина за плечи. — Можем ли мы убить их?

— Их можно убить, — кивнул вурн. — Их разум может вместить многое, но не бесконечно много. Если мы все бросимся на них, если нас будет много, есть шанс…

Прайс выглянул в коридор, из которого продолжали выбегать земляне.

— От чего вы убегаете?! — закричал он. — Их всего двое! Возвращаемся! Назад! Мы сейчас уничтожим их!

Беглецы, чей первый испуг немного улегся, затормозили и, устыдившись своего ужаса, взорвались внезапной яростью.

— Их только двое — бежим на них! — завопили сразу несколько голосов.

И так же быстро все они бросились обратно по коридорам, толкаясь, тесня друг друга и крича. Прайс с Аррином тоже бежали среди них, а старый Свитбрайер несся впереди, вместе с Сойером, хрипло выкрикивающим что-то гневное. Это был уже не упорядоченный отряд, это была толпа, подгоняемая собственным ужасом.

Так они забежали за угол в тот коридор, где к ним быстро скользили две черные фигуры. Казалось, что люди мчатся навстречу ночи и смерти, навстречу пронизывающим черным ветрам, и когда мощь инопланетных разумов обрушилась на них, это было похоже на удары жестоких острых мечей.

Люди закричали, и многие из них упали на пол, хватаясь за головы. Те, кто бежал следом за ними, споткнулись и навалились на них, образовав на полу бесформенную кучу-малу.

— Тащите их вниз! — скомандовал Прайс, прорываясь в первые ряды.

Зажмурив глаза, он ударил ножом в облачную темноту «капюшона» одного из ийев. Холод, подобный космическому, пронзил его насквозь, и он пошатнулся, чувствуя, что теряет сознание. Последним, что он увидел, падая на пол, прежде чем его разум отключился, было ужасное зрелище: толпа людей раскачивалась, тянула за собой две высокие дымчатые фигуры и наносила им удары, пытаясь сбить их с ног.

КОГДА ПРАЙС ОТКРЫЛ глаза, он обнаружил, что лежит в другом коридоре и старый Сойер хлопает его по щекам своими грубыми руками.

— Да, — хрипло сказал вождь Миссури. — Они мертвы. И вместе с ними погибло много людей, а еще несколько ведут себя так, будто их мозги мертвы. — Он помотал головой с диковатым видом. — Как подумаю, что все это время нам говорили правду…

«Буммм!» — донесся до них страшный грохот откуда-то снаружи, из-за стен Цитадели, и за ним последовали еще несколько таких же мощных ударов.

— Аррин… — простонал Прайс, с трудом поднимаясь на ноги.

— Он внизу, в той комнате с техникой, со своими людьми, — сказал Сойер. — Это они стреляют по флоту ийев в космосе.

Грохот теперь не прекращался — огромные ракеты вылетали из пусковых установок за пределами Цитадели так быстро, что их уже невозможно было сосчитать.

— Значит, вы позволили ему..? — начал Прайс, но Сойер перебил его.

— Позволили? — воскликнул пожилой вождь. — Мы сами его попросили! Думаешь, мы хотим, чтобы целый флот… этих существ… достиг Земли?!

К тому времени, когда Прайс и Сойер спустились в центр управления ракетами, смертоносные посланцы были уже в пути. Аррин и его подчиненные неотрывно наблюдали за экранами. Прайс и другие земляне видели на мониторах только горящие звезды и темное пространство — пока, в конце концов, там не появилась легкая рябь вспышек, похожих на рой светлячков, летящих в черной пустоте.

А потом там снова стало темно.

Аррин обернулся к землянам.

— Неужели..? — с болью в голосе спросил Сойер.

— Да, — ответил Аррин. — Мы добрались до них, но не слишком быстро. Но наш флот уничтожит все корабли ийев, которые уцелели. — Он на мгновение замолчал, а потом медленно, усталым голосом, добавил: — Мы выиграли одну битву, а не всю войну. Ийев много. Но вашему миру-аванпосту они больше не грозят. И мы будем теснить их все дальше и дальше…

Сойер посмотрел на Прайса.

— Не будьте таким чертовски гордым, — сказал тот. — Давайте, скажите ему.

— Похоже, мы были неправы в некоторых вещах. Насчет вас, вурнов, — заговорил Сойер, повернувшись к Аррину. Мы надеемся, что теперь между нами все будет по-другому.

— Все может быть, — согласился вурн. — Наши отношения станут лучше, если вы этого захотите.

— А теперь, когда все прояснилось, скажите, кто был предателем среди нас? — спросил старый вождь Миссури. — Это был Оукс?

На лице Аррина впервые появилась легкая улыбка.

— Вы действительно хотите это знать — теперь, когда все кончено?

Сойер хмыкнул.

— Думаю, нет. — Он оглядел остальных вождей, а затем протянул Аррину узловатую руку в древнейшем жесте Земли, и вурн пожал ее.

На следующий день Прайс и Линна стояли на крыше Цитадели и смотрели, как земляне расходятся по домам. В людях Земли всегда была непоколебимая гордость. Они ушли с высоко поднятыми головами, не оглядываясь, но на опушке далекого леса кто-то из них все же повернулся лицом к крепости и взмахнул рукой, прежде чем все они скрылись за деревьями.

— Они вернутся, — сказал Прайс. — Сначала некоторые из них, а потом все больше и больше. Они будут приходить, чтобы учиться. Несколько лет все изменят.

Он подумал, что когда-нибудь сыны Земли и сыны звезд еще будут вместе стоять на многих далеких планетах. Долгая война против ийев рано или поздно закончится, эта темная и чуждая раса будет отброшена, и земляне тоже внесут в это свой вклад. Но все это пока было далеко впереди.

— А люди из твоей скрытой колонии на западе — они тоже присоединятся к нам? — с серьезным видом спросила Линна.

Прайс посмотрел на нее.

— Здесь нет скрытой колонии, Линна. Я прилетел с запада один.

— Но твоя одежда, и твой самолет — откуда ты прилетел? — пораженно уставилась на него женщина.

— Я объясню все это позже. И сначала ты не поверишь. Я сам с трудом в это верю.

Думая о странном капризе силы и случая, которые вырвали его с древней Земли и забросили в будущее, Прайс почувствовал последний укол ностальгии по тому давно утраченному миру. По тому времени, когда, находясь в безопасности на своей уютной маленькой планете, люди мечтали о космосе и звездах, по давно умершей идиллической мечте его юности. Кто мог знать на Земле тех дней, что в бесконечном просторе космоса людей ожидало нечто совсем иное?

Рука Прайса напряглась и сжала руку инопланетянки. Его юношеские мечты разбились вдребезги, и далекое будущее, в которое он попал, оказалось совсем иным, намного более суровым — но они с Линной уже изменили это будущее и продолжали менять его.

КОСМИЧЕСКИЕ МАРОДЁРЫ

Глава I

ДУНКАН УАЙЕТТ ВСКОЧИЛ, схватил пистолет и бросился к двери, прежде чем успел как следует прийти в себя. В ушах у него звенело от грохота взрыва, который разбудил его, а его сборный дом все еще содрогался от ударной волны. Он подумал, что началась третья мировая война.

Уайетт присел на корточки в дверном проеме и выглянул на плато. Необычное по форме сооружение экспериментального передатчика с ультра- узким лучом нависало над ним, черное на фоне сверкающего звездами неба Нью-Мексико. На его верхушке сияла красная звезда — предупреждение для низко летящих самолетов. Дункан был совсем один. Его партнер Баннистер вылетел на побережье, чтобы понаблюдать за изготовлением новых деталей для предполагаемого улучшения аппаратуры. Никогда раньше Уайетт не чувствовал себя одиноким, даже когда был один на вершине горы, когда вокруг не было ничего, кроме бескрайних безликих небес и пустыни, солнца и ветра. Теперь же он ощущал себя именно одиноким и напуганным. Но надо было узнать, куда упала бомба.

В темноте ничего нельзя было разглядеть, так что он вышел из дома и завернул за угол, пригибаясь и плотно прижимаясь к стене. Стала видна основная часть плато, довольно прилично освещенная мягким светом миллиардов звезд, ярко сверкавших в кристально чистом воздухе. И он увидел то, что упало с неба.

Это была не бомба. Это был… самолет? Наверное, это можно было назвать самолетом. Или летательным аппаратом в форме диска. Но как бы это ни назвали, оно было там, круглое и слабо мерцающее на фоне серой скалы. Грохот и удар, который вытряхнул Дункана из койки, должно быть, раздались, когда эта штука вышла из крутого пике со сверхзвуковой скоростью.

Уайетт должен был ощутить облегчение от того, что это была не бомба. Но почему-то он испытывал совсем другие чувства. У него было странное предчувствие — такое безумное ощущение, что он не мог поверить ему, но и избавиться от него тоже был не в состоянии. Он неподвижно замер в тени у угла дома и стал ждать, что произойдет дальше.

Неожиданно в центре странного плоского объекта вспыхнул ослепительной огонь, высветивший каждый камешек и чахлый кустик вокруг него, каждую песчинку на скалах, обожженную солнцем стену дома и самого Дункана в одних носках и мятых брюках цвета хаки, неподвижно стоявшего с пистолетом в руке. А потом часть черного внешнего края диска опустилась вниз, разворачиваясь в лестницу.

— Что это? Кто ты?! — крикнул Уайетт.

Его голос казался каким-то особенно тонким и звучал невнятно на сильном ветру на этой необъятной равнине.

— У меня есть пистолет! — крикнул он. — Выходите медленно, с поднятыми руками!

Уже произнося эти слова, он понимал, насколько нелепо они звучат. Но ему нужно было как-то скрыть свой страх, иначе он просто развернулся бы и убежал. Этот проклятый круглый «самолет» выглядел слишком странно, и Дункан покрылся холодным потом, ожидая увидеть, что из него выйдет. А когда он увидел это, то и вовсе не поверил своим глазам.

Она появилась в открывшемся проеме на верхней ступени узкой металлической лестницы. Ее руки были чуть приподняты, чтобы он мог убедиться, что в них нет оружия, и ему показалось, что она слегка улыбается. У нее были черные волосы — черные, как самая черная тень, которую только можно себе представить, и коротко подстриженные. И одета она была в черное — этого цвета были и ее мягкие ботинки, и облегающие брюки, и широкий пояс с кобурой, и простая строгая рубашка с золотыми пятнами спереди на каждом плече. Каким-то образом Уайетт догадался, что эти пятна были знаками отличия, а не украшениями. А еще он почувствовал — из-за того, как она стояла и как смотрела на него, и из-за твердой, дисциплинированной силы, которая скрывалась за ее великолепной фигурой — что эта незнакомка не похожа ни на одну из женщин, которых он когда-либо знал, и что, вероятно, третья мировая война была бы меньшим несчастьем, чем ее появление здесь.

— Не нужно бояться, — сказала пришелица по-английски, и эта фраза прозвучала так, словно она бездумно заучила ее, не понимая смысла, причем сделано это было в спешке.

— Я не боюсь, — солгал Уайетт. — Я просто осторожен.

Он приблизился к дискообразному самолету. Ноги у него заледенели от холодного камня, по которому он шел, по спине пробегал мороз от ледяного ветра, а внутри у него царил холод, не связанный с холодом этой ночи.

— Откуда вы? — спросил он. — Что вам надо?

Женщина опустила руки и быстро спустилась по лестнице, очевидно, довольная тем, что он не собирается в нее стрелять.

— У меня не так много времени, — сказала она.

Ее глаза были цвета чистой бирюзы, поразительно яркие, и она с любопытством смотрела вокруг, слегка прищуриваясь. Она бросила быстрый взгляд на Дункана, а потом заговорила настойчивым тоном:

— Попытайтесь понять, поверить. Ваш мир подвергнется нападению. Не прямо сейчас, но очень скоро. Я хочу, чтобы вы передали это предупреждение своему правительству, чтобы ваш мир подготовился к вторжению.

— Понятно, — ответил Уайетт, с трудом сдерживая дикое желание рассмеяться. Он представил, как едет в Вашингтон и рассказывает разным важным шишкам в Белом доме и Пентагоне, что к нему прилетела на забавном круглом космическом корабле красивая девушка и что она сказала ему, что Земля будет кем-то атакована, и поэтому они должны держать все вооруженные силы, наготове.

— Они сначала пристрелят меня, — пробормотал Дункан, — а потом бросят в камеру с мягкими стенами.

Он шагнул ближе к незнакомке. Ее лицо было красивым, совершенно человеческим и в то же время совершенно чужим. Его нельзя было назвать мягким и женственным — это было лицо того, кто привык принимать решения и командовать. Эти красные губы, подумалось Дункану, никогда не будут капризно надуваться или кривиться в раздраженной гримасе, но легко могут сложиться в жестокую усмешку.

— Кто собирается напасть на Землю? — спросил он. — И кто вы?

— Не имеет значения, кто я, за исключением того, что я точно знаю, что говорю, — нетерпеливо ответила женщина. — Слушайте. Существует огромная межзвездная группировка, прокладывающая себе путь через этот сектор Галактики, грабя по ходу дела все попадающиеся на пути планеты. Эти окраинные районы находятся слишком далеко от нашего центра власти на Уриксе — на планете в звездной системе, о которой вы здесь никогда не слышали — чтобы наши постоянные завоевания стали невыгодными, поэтому все, что нас интересует — это добыча. Наши передовые разведчики идут далеко впереди основных сил. Мы, разведчики, уже были здесь раньше. Я сама была здесь. И теперь я предупреждаю вас. Основные силы будут на Альфе Центавра, когда я туда вернусь. И когда там все закончится, следующей будет Земля.

— Я вам не верю, — заявил Уайетт. Но на самом деле он как раз верил словам инопланетянки, какими бы невероятными они ни казались.

Теперь он стоял близко к подножию лестницы, достаточно близко, чтобы почти касаться высокой стройной женщины с волнистой черной челкой на лбу и блестящими, настороженными глазами. Странный корабль нависал над ними обоими. Уайетт посмотрел на него, вздрогнул и прикусил губу.

— Почему вы предупреждаете меня? — внезапно спросил он. — Вы сами из этой банды — почему же вы хотите предать ее?

— У меня есть свои причины, и они достаточно веские, — сказала незнакомка. — Но вы их не поймете. В любом случае, я говорю правду. Не сомневайтесь в этом.

Она отстранилась от землянина и начала подниматься по металлическим ступенькам.

— Подождите! — попытался остановить ее Уайетт. — Никто на Земле не станет меня слушать, если я расскажу эту историю. Все просто подумают, что я сумасшедший. Послушайте, если вы действительно хотите, чтобы к вашему предупреждению отнеслись серьезно, вам придется лично отправиться в Вашингтон.

— Это невозможно, — резко сказала пришелица.

Она продолжила подниматься по ступенькам, но Дункан снова остановил ее.

— Нет, — сказал он, теперь уже полностью уверенный, что он не должен позволить ей уйти.

Каким бы дико невероятным, чтобы не сказать безумным, ни было все это дело, эта женщина была реальной, и ее корабль — тоже, и ответственность за то, чтобы иметь дело с этой реальностью, должна была быть возложена на более мудрых людей, чем он.

— Даже мы с вами вдвоем не сможем никого убедить простым разговором, — добавил Уайетт. — Единственное, что будет убедительным — это ваш корабль. Он сделан не на Земле, это всем будет очевидно. Наши ученые могли бы протестировать его, изучить, доказать, что это не подделка, не мистификация любого рода, и даже это будет сложно — вы даже не представляете, насколько сложно!

УАЙЕТТ ВСТАЛ НА САМУЮ нижнюю ступеньку лестницы.

— Вы должны долететь на этой штуке до Вашингтона!

— Я же сказала, что это невозможно, — возразила инопланетянка. — Я вас предупредила, и вам придется сделать с этим все, что в ваших силах. Отойдите подальше!

Она повернулась к Дункану спиной и легко запрыгнула внутрь корабля. Уайетт не стал раздумывать. Мужчина бросился за ней вверх по лестнице, и как только он оказался на ступеньках, они начали сжиматься, подминая его под себя, и он понял, что ему придется отпрыгнуть в сторону, иначе его раздавит. Изнутри диска послышался рев каких-то механизмов. «Черт бы ее побрал! — охнул Уайетт про себя. — Ей все равно, убьет она меня или нет!»

Он лихорадочно вскарабкался по сплющивающимся ступеням, ухватился за край проема и протиснулся в него.

Движущаяся панель, которая уже начала закрывать отверстие, зажала его на полпути и продолжила сжимать с неумолимой силой. Он закричал от боли и страха быть разрезанным надвое, но смог заглянуть в круглую кабину пилота и увидеть, как женщина в черной форме, сидящая за пультом управления, повернула к нему испуганное лицо.

В следующий миг на ее лице появилось выражение сильного раздражения. Ее рука потянулась к кобуре с оружием, висевшей у нее на поясе. А спустя еще секунду прозвенел предупредительный звонок, и раздвижная панель автоматически открылась.

Остаток пути до кабины Уайетт проковылял, пошатываясь и мучаясь тошнотой и головокружением, но не останавливаясь — он знал, что сейчас было не время потакать своим слабостям. Он побоялся стрелять из пистолета, который все еще сжимал в руке, даже мимо, в качестве жеста устрашения. Кабина пилота была маленькой, и ее стены были облицованы металлом, так что срикошетившая пуля могла убить его, или женщину, или обоих либо повредить панель управления, так что аппарат не смог бы взлететь. Поэтому вместо выстрела он бросил пистолет в пришелицу. Оружие просвистело мимо ее головы, достаточно близко, чтобы коснуться волос, и в ту секунду, когда она попыталась уклониться от него, Уайетт пробежал через крошечную кабину по металлическому полу и набросился на нее.

Она не стала ни кричать, ни царапать его лицо, ни вцепляться ему в волосы — ничего из того, что обычно делают женщины. Она боролась, и она была сильна, как упругая стальная скульптура. Дункан схватил ее за запястье, чтобы она не могла дотянуться до оружия на поясе, и ее свободная рука сжалась в кулак и ударила его под подбородок с такой силой, что перед глазами у него вспыхнули звезды. Затем ее колено ударило его в живот.

Все представления Уайетта о рыцарстве покинули его. Он выпустил ее руку, понадеявшись, что сможет вырубить ее прежде, чем она успеет достать из кобуры оружие, чем бы оно ни было. И ему действительно это удалось — он успел ударить ее раньше, хотя и с позорно крошечным отрывом. Женщина осела на пол, а он сам схватил ее оружие, а затем поднял собственный пистолет и замер, тяжело дыша и чувствуя сильную дрожь в коленях. Инопланетянка помотала головой, хмыкнула, посмотрела на него горящими глазами и вскочила, готовая снова наброситься на землянина и убить его.

Дункан направил на нее оба пистолета:

— Мое оружие убьет тебя, — сказал он. — Что сделает твое, я не знаю, но тебе это известно. — Он указал на кресло пилота. — Садись туда. Мы летим в Вашингтон.

Противница одарила его злобной улыбкой, обнажив острые зубы, но подчинилась.

Глава II

РЯДОМ С КРЕСЛОМ ПИЛОТА в круглой кабине было еще четыре места, расположенные по ее периметру. Уайетт пристегнулся ремнями к ближайшему к женщине сиденью. Он думал, что взлет космического корабля будет чем-то особенным, и был готов к этому, но пережить почти мгновенный переход от неподвижности на земле к вертикальному полету прямо в небо с адской скоростью оказалось непросто.

— Не слишком высоко, — сказал Дункан, тыкнув инопланетянку в спину между лопаток пистолетом. — Мы летим не к Альфе Центавра.

— У вас здесь коммерческие воздушные трассы, — раздраженно отозвалась она, — и военные авиабазы, и радарные установки, и ракеты класса «земля-воздух». Даже на этом корабле я не могу гарантировать, что ускользну от всего этого.

Уайетт обдумал ее слова, с тревогой осознавая, что его пистолет теперь был в значительной степени блефом. Вряд ли он применил бы оружие к пилоту, если только не хотел спуститься на землю намного быстрее, чем поднялся, и она бы это знала.

— Хорошо, преодолевай препятствия, но не пытайся меня обхитрить. Я довольно хороший пилот, и я мог бы рискнуть и сам полетать на этой штуке, — предупредил он.

Это была откровенная ложь, но он подумал, что, возможно, она пойдет ему на пользу. Пришелицу же это, казалось, не заинтересовало.

Аппарат еще некоторое время с пронзительным свистом поднимался вертикально вверх, а затем с удивительной плавностью развернулся и направился на восток. Уайетт выглянул в маленький иллюминатор с двойным стеклом рядом с собой, и его ослепило сияние бесчисленных звезд. Они перестали мерцать, стали огромными, и их число многократно увеличилось. Небо было уже не плоским, а глубоким и бесконечным, так что в нем помещалось все это бесчисленное множество звезд, чуть ли не сливающихся друг с другом. А далеко внизу виднелась темная сморщенная поверхность, похожая на край круглой головки сыра, и Уайетт не сразу понял, что это была Земля.

Перед ним было самое великолепное зрелище, которое он когда-либо видел, но ему очень хотелось никогда не видеть его. Это был последний штрих безумной реальности, который делал весь этот дикий кошмар настоящим.

— Я просто лежал и занимался своими делами! — с горечью воскликнул Уайетт, отворачиваясь от иллюминатора. — Зачем тебе понадобилось лезть ко мне с предупреждениями?!

— Это очевидно — ты же техник, — ответила инопланетянка. — Только техник мог понять то, что я должна была сказать тебе. Остальные, кажется, не верят в инопланетные корабли, даже когда их видят.

— Остальные? — переспросил Уайетт, пораженный новой мыслью.

— Конечно. Как, по-твоему, мы планируем наши атаки? Как, по-твоему, узнаем то, что должны знать, в том числе достаточно хорошо владеем языком нужных нам планет, чтобы иметь возможность общаться с их жителями после вторжения? При нормальном ходе событий я бы сочла тебя особенно ценной находкой. Все прочие, с кем мы могли пообщаться, были пастухами, или рыбаками, или первобытными дикарями, или бедными странниками, которые мало что могли нам дать — только их родной язык и рассказ об их собственном занятии.

— Ты хочешь сказать, что если бы ты не решила предупредить меня, ты бы меня похитила? — уточнил Уайетт. — Забрала бы меня, — он кивнул на иллюминатор, — вон туда? Ну, или попыталась бы это сделать?

— Конечно.

— Прекрасно, — процедил Дункан сквозь зубы. — Будь я проклят… — Он был взбешен и встревожен больше, чем когда-либо. — Ни на секунду не забывай, что мой пистолет приставлен к твоей спине.

— Вряд ли я это забуду, — сказала женщина на удивление спокойным голосом. — Как вас зовут?

Уайетт назвал свое имя.

— А я Бринна Халфард. Бринна Темная — я бы так это перевела на ваш язык.

Дункану это показалось несколько нелепым. Она бы еще спросила, как у него дела!

— С чего вдруг такое дружелюбие? — спросил он, смущенно хмыкнув.

— Я солдат, и я знаю, что невозможно побеждать в каждой стычке. Я научилась извлекать максимум пользы из происходящего.

— Это замечательно, — Уайетт, ни на минуту не доверял Бринне, но ему было любопытно узнать побольше о ее народе. — Там, откуда ты родом, все женщины — солдаты?

— Только те, кто этого хочет. У нас нет никакой разницы между полами — только между отдельными людьми в соответствии с их способностями. В Оперативной группе много женщин — пилоты, техники, офицеры, артиллеристы, рядовые военнослужащие…

— И это никого не удивляет?

— А почему это должно удивлять?

Уайетт замялся. Он не мог придумать ни одной веской причины, кроме той, что на Земле такое было не принято. Бринна, тем временем, потянулась к панели справа от себя и приоткрыла ее.

Ее пассажир мгновенно насторожился.

— Что ты там делаешь?

— Ты же хочешь лететь в Вашингтон. Если ты сам не можешь сообщить мне точные координаты, я должна попросить компьютер рассчитать курс.

— Хорошо, — кивнул Дункан. — Открывай эту штуковину, но медленно.

За панелью обнаружился только удивительно компактный системный блок.

— Видишь? — сказала Халфард. — Теперь, если ты позволишь…

Уайетт позволил ей сделать все, что требовалось.

— Вашингтон уже обозначен у тебя на карте в этом аппарате? — уточнил он.

— Там обозначена вся ваша планета, — ответила Бринна. — Как же иначе?

ХОЛОДОК ПОПОЛЗ ПО СПИНЕ Уайетта. До него начало доходить, какие еще у этой ситуации могут быть последствия — более отдаленные и более серьезные. В небе Земли уже шпионили враги, составляющие карты ее поверхности. Враги с другой звезды, настолько далекой, что земляне никогда о ней даже не слышали. Жителей Земли похищали, названия ее городов были известны, их планы составлены. И где-то там, в огромной черной и пылающей звездным огнем пропасти, окружавшей Землю — которая была вовсе не защитным барьером, а путем для вторжения — к ней уже летел вражеский инопланетный флот. Уайетт в ужасе смотрел в иллюминатор и задавался вопросом, каким образом Земля, даже если вся ее оборона будет задействована, сможет отразить атаку врага, настолько превосходящего ее в технологиях, что межзвездные перелеты стали для него обычным делом.

— Бринна, что… — начал было он, поворачивая голову к инопланетянке, и краем глаза увидел, как ее рука скользнула по кнопкам управления.

Было уже слишком поздно что-либо предпринимать. Корабль завалился набок, пол ушел у Дункана из-под ног, а иллюминатор оказался у него над головой, а затем его отбросило в стену с такой силой, что он чуть не сломал шею. Ремень безопасности врезался ему в грудь, а пистолет вырвало у него из руки, словно он был притянут мощным магнитом. Уайетт непроизвольно вскрикнул, и тут судно сделало новый кульбит, и его голова во второй раз врезалась в иллюминатор — и все звезды для него погасли.

Когда он пришел в себя, у него больше не было оружия, а его руки были надежно пристегнуты к спинке сиденья его собственным ремнем. Голова у него раскалывалась от боли.

— Это был грязный трюк, — простонал он. — Теперь понятно, почему ты сделала первый поворот таким плавным — чтобы я не знал, насколько быстро эта штука может маневрировать под прямым углом.

— А ты ожидал, что я дам тебе полный отчет о технических характеристиках корабля? — фыркнула Бринна.

— Хорошо, — с кислым видом вздохнул Уайетт, яростно ненавидя и ее, и собственное чувство беспомощности и ущемленности, и всю эту ситуацию, в которой именно он оказался выбран для решения проблемы, непосильной для обычного человека. — Куда мы теперь направляемся?

— Возвращаемся туда, где я тебя нашла. Тебе придется добираться до Вашингтона с предупреждением другим способом.

Уайетт застонал.

— Что мне сделать, чтобы ты поняла? Никто не поверит ни единому моему слову!

— Это твой мир, — сказала Халфард. — Я моху сделать только одно: сказать тебе, что скоро произойдет.

— То есть, больше ты ничего не сделаешь! — яростно выкрикнул Дункан. — В любом случае, скажи, в какую игру ты играешь? Если бы тебя действительно волновало, будет Земля атакована или нет, ты бы убедилась…

Слева от панели управления начала попеременно мигать пара маленьких синих огоньков, и это мигание сопровождалось пронзительным жужжанием. Бринна вздрогнула и произнесла несколько слов на своем родном языке, прозвучавших, как ругательства.

— В чем дело? — спросил Уайетт.

— Проблема. О, не с кораблем, не бойся! Это всего лишь коммуникатор.

Красавица протянула руку к одному из рычагов на панели и одновременно одарила Дункана жестким взглядом.

— Просто молчи. Вообще ничего не говори, иначе сделаешь себе только хуже.

Затем она щелкнула выключателем. Мигание и жужжание прекратились, и на крошечном экране появилось мужское лицо. Уайетт не мог как следует разглядеть его со своего места, но лицо показалось ему вполне приятным. Его черты выражали силу и своего рода внутреннюю усталость.

Мужчина заговорил с Бринной, и она ответила ему, но Дункан не понял ни слова из того, что они сказали. Какая-то часть разговора как будто бы касалась самого Дункана, и ему все сильнее становилось не по себе. Когда контакт прервался и экран снова стал пустым, он наклонился вперед, навалившись на свои путы.

— Что все это значит? — требовательно спросил он Бринну.

Женщина быстро кивнула в сторону иллюминатора.

— Посмотри туда.

Ее брови нахмурились, слившись в единую черную сердитую полоску, и казалось, она о чем-то напряженно размышляет. Уайетт выглянул в маленькое окошко.

К НИМ ПРИСОЕДИНИЛСЯ ЕЩЕ один дискообразный летательный аппарат, летевший примерно в четырехстах футах от них, не отставая. На глазах Дункана этот аппарат накренился, показав светящийся розовый центр, окруженный черным внешним кольцом, и умчался куда- то вдаль, в звездную пустоту. Бринна последовала за ним.

— Эй! — закричал Уайетт. — Ты же сказала, что собираешься высадить меня на плато…

Пришелица покачала головой.

— Не сейчас. Там Макверн, добрый старый Макверн, который с подозрением отнесся бы к собственному отцу. Он знает, что ты у меня на борту. Есть только одно место, куда я могу тебя отвезти. — Она выразительно указала вперед, в звездное небо. — Вон туда. Если я попытаюсь вернуться на Землю сейчас, я предстану перед военным трибуналом еще до завтрака.

С этими словами Халфард повернулась к Дункану лицом. Казалось, она приняла какое-то решение после того, как ей пришлось внезапно менять курс из-запоявления Макверна.

— Послушай, — сказала она. — Я — твоя единственная надежда вернуться на Землю до нападения. Если ты скажешь кому-нибудь, что я пыталась передать тебе предупреждение, эта единственная надежда исчезнет. Ты меня понимаешь?

— Прекрасно понимаю, — проворчал Уайетт, к этому моменту также кое-что обдумавший. — Я тоже твоя единственная надежда передать твое предупреждение на Землю перед вторжением, чего ты очень хочешь сделать не потому, что тебя волнует то, что происходит с Землей — тебе на это наплевать. Но тебе это нужно ради какой-то выгоды, которую, как ты думаешь, это принесет лично тебе. В общем, я полагаю, в некотором смысле мы партнеры, не так ли?

— Можно сказать и так. — Глаза инопланетянки были яркими и твердыми, как два осколка голубого драгоценного камня. Она была самой красивой женщиной, какую Уайетт когда-либо видел, и она пугала его до чертиков. — Партнеры. Да. Но какими бы ни были мои мотивы, они не касаются ни тебя, ни Земли. И если на этот раз мой план не увенчается успехом… — Она пожала плечами. — Будут и другие планеты.

— Возможно, они не так хорошо умеют сражаться, как Земля, — проницательно заметил Уайетт. — Правда, у нас пока нет космических полетов, но зато есть ядерное оружие. Этого достаточно, чтобы даже ваши силы испытали настоящий шок. И именно этого ты и хочешь, не так ли?

Бринна слегка изменилась в лице. Ему показалось, что она почти улыбнулась — правда, как-то невесело.

— Ты слишком умен, — заявила она. — Но не позволяй своему уму изменить тебе.

— Постараюсь, — ответил Дункан, совсем не чувствуя себя умным и ощущая вместо этого тошноту и боль, когда последний тонкий край Земли скрылся из виду, и он внезапно понял, что находится в космосе. На одно безумное мгновение он подумал, что все это — сон. Слишком уж быстро все произошло, и слишком безумным все это было, чтобы быть реальным, так что ему казалось, что совсем скоро он должен проснуться. Но Уайетт знал, что это был не сон. Он действительно был в космосе, бодрствующий и реальный, и он был пленником, улетающим со связанными руками в неизвестную пустоту.

И улетающим очень быстро.

Глава III

БЫЛА НОЧЬ — А ПОТОМ внезапно наступил день. Не было никакого сумеречного перехода между ними. Звездолет вырвался из тени Земли в яркое сияние солнца, и это выглядело так, словно кто-то включил все огни в мире посреди темной комнаты.

Уайетт вздрогнул и отвернулся от иллюминатора. Когда он осмелился снова посмотреть туда, стекло оказалось закрытым линзой с фильтром, отсекающим часть яркого света. На самом деле она, должно быть, сразу же встала на это место, иначе солнечные лучи ослепили бы и Дункана, и женщину-пилота. Все пространство теперь наполнилось светом, и ночная чернота была скрыта за этим золотым сиянием.

Корабль Макверна все еще летел рядом, немного впереди и сбоку — его полированный борт вспыхивал и сверкал на солнце. Казалось, он скользит по океану света, как мимолетная тень, и Уайетт поймал себя на том, что загипнотизирован этой иллюзией, что его тоже подхватывают и кружат потоки небес, словно щепку на ветру.

Бринна задумчиво склонилась над пультом управления и даже не смотрела наружу. Уайетт понял, что, конечно, для нее это давно привычный вид. Должно быть, она видела сияющие солнца по всей Галактике и считает их не более интересными, чем уличные фонари. Но для Дункана все это было совсем новым и удивительным. Он все еще был до смерти напуган ситуацией, в которую попал, но даже самый сильный страх терялся в этом ошеломляющем великолепии. Вытянув шею, мужчина попытался разглядеть само солнце, но оно было позади судна, а иллюминаторы с той стороны кабины были затемнены полностью. Все, что он там увидел — это дрожащие огненные завесы, которые внезапно вспыхивали, закрывая половину его поля зрения, а затем опадали обратно, струясь золотыми потоками. Уайетт подумал, что это, должно быть, солнечные протуберанцы или часть короны.

Золотой поток света разливался все шире и шире, и казалось, этому не будет конца, хотя Дункан знал, что даже у солнца должна быть граница. Прямо перед кораблем пронеслось наискосок нечто похожее на тонкое черное острое лезвие гигантского ножа, рассекающего сияние, и землянин понял, что это была их собственная тень. Так они и летели, и вокруг был только свет, и тень, и корабль Макверна. Чуть позже в иллюминаторе появился белый изогнутый предмет, похожий на обглоданную кость — Дункан не сразу сообразил, это край луны.

Именно к нему корабли и направились. Теперь Уайетт мог примерно оценить их скорость. Невозможно было подсчитать, сколько она составляла миль в час, но она точно была чертовски велика. Луна в прямом смысле слова неслась им навстречу, и на ней все лучше были видны кратеры и поднимающиеся ввысь странные зубчатые горы — они росли, словно снятые на пленку, прокрученную затем на большой скорости, прорастающие цветочные ростки. Кремнистые вершины сверкали, как ряды исполинских зубов. Сердце Уайетта подскочило к горлу. Он понимал, что Макверн и Бринна, уж наверное, знают, что делают, и был полон решимости не кричать, но поймал себя на том, что пытается оттолкнуться ногами от пола, словно нажимая на несуществующие педали тормоза.

Два летательных аппарата, наклоняясь и раскачиваясь, снижались к поверхности луны. Уайетт знал, что она только казалась слишком близкой — он не мог отделаться от ощущения, что достаточно протянуть руку, чтобы дотронуться до нее — из-за пустоты безвоздушного пространства над ней и из-за блеска отраженного ею солнечного света. Равнины, кратеры, пики и горные хребты, ослепительно-белые или покрытые чернильными тенями, мелькали под кораблем, а затем он пересек границу света и тени, и над ним снова сгустилась ночь, черная, совершенно черная, и кипящая звездами.

Уайетт встряхнулся, чувствуя себя еще более ошеломленным. Это было похоже на стремительное, выбивающее дух погружение в глубокий водоем. Защитная линза автоматически отодвинулась от иллюминатора, и он посмотрел на ночную сторону Луны, таинственно мерцающую в вечном сиянии звезд — и не очень удивился, увидев, что она очень похожа на знакомые ему с Земли очертания человеческого лица.

Оба аппарата снова накренились и закачались еще сильнее, и Уайетт увидел еще один корабль.

ЭТОТ НОВЫЙ КОРАБЛЬ неподвижно висел между луной и звездами — огромная цилиндрическая фигура с тусклыми бликами света на боках и тупым носом. Можно было примерно угадать его размеры по площади участка звездного неба, которое он заслонил, но такие расчеты были очень приблизительными. Однако судно было большим, достаточно большим. Сначала на нем не было никаких огней, но потом на его боку загорелся один фонарь, и луч этого фонаря проложил через черную пустоту четкую белую дорожку. Корабль Макверна помчался по этой «тропе», замедляя ход, и вскоре исчез.

— Что это? — спросил Уайетт.

— Разведывательное судно, — ответила Бринна. — Ты же не думал, что мы проделаем весь путь до Альфы Центавра на этих скиммерах, не так ли?

— Да как-то не думал… — протянул ее пленник.

«Альфа Центавра! — ахнул он про себя. — Боже мой…»

Халфард, тем временем, тоже вывела скиммер, как она назвала свой маленький корабль, на освещенную дорожку.

— Тебе, вероятно, придется нелегко, — предупредила она. — Тебя будут допрашивать. Наши люди не скоты, но они дотошны, и я ничего не смогу с этим поделать. Но держись, и я организую тебе побег, как только смогу.

— Спасибо! — с горечью проворчал Дункан.

— Если бы ты не торопился так отчаянно отправить меня в Вашингтон, тебя бы здесь не было — отозвалась Бринна с не меньшей горечью. — Так что не вини меня во всех своих бедах.

Скиммер замедлил ход, постепенно поднимаясь вверх по лучу света. Уайетта охватила паника.

— Почему Альфа Центавра? — простонал он. — Почему я должен лететь туда?!

— Две причины. Мы работаем на опережение, всегда планируем следующую кампанию до того, как закончим предыдущую. Как я уже сказала, тебе будут задавать вопросы. При нормальном ходе событий тебе показали бы кампанию на Альфе Центавра, чтобы ты мог получить четкое представление о том, как мы работаем, а затем тебя бы использовали, чтобы убедить ваш народ не сопротивляться.

— Но ты хочешь организовать мне побег до всего этого?

— Я сделаю все, что смогу, если ты будешь держать рот на замке, — отрезала Бринна. — Сейчас мы влетим внутрь, и с этого момента ты просто еще один наш пленник.

Уайетт посмотрел на инопланетянку. Он не доверял ее обещанию, совсем не доверял, и был уверен, что этой темноволосой даме лучше никогда не доверять слишком сильно. Скиммер влетел в большой люк, и Дункан услышал громоподобный грохот и почувствовал сильный толчок — он предположил, что сработал магнитный захват. Теперь за иллюминатором было видно ярко освещенное помещение, такое же большое, как Центральный вокзал, и оснащенное огромными непонятными механизмами. Ни один из них не был похож на известные Уайетту двигательные установки или средства связи. «Как вообще осуществляется связь на корабле, летящем быстрее света?» — пришла ему в голову новая мысль.

По залу двигались маленькие фигурки людей в скафандрах, удивительно похожих на те, что испытывались американскими Военно-воздушными силами для полетов на большой высоте. Дункан подумал, что земные разработчики таких костюмов были бы рады узнать, что созданные ими конструкции хорошо служат и другой разумной расе.

Скиммер замер, и его окружили какие-то аппараты.

— Надо подождать, пока не выровняется давление, — объяснила Халфард.

Огромные створки люка, через который ее корабль влетел внутрь большого судна, закрылись, и вскоре снаружи донеслись слабые звуки — главным образом, пульсирующий шум, похожий на биение гигантского сердца. Уайетт решил, что это, должно быть, заработали воздушные насосы.

В голову ему пришла еще одна мысль. Вряд ли это была очень хорошая идея, но он не мог придумать ничего лучше, и ему нужно было хотя бы попытаться что-то сделать, хоть как-то передать на Землю предупреждение. Он не мог просто ждать, пока Бринна поможет ему сбежать, у нее могло и не получиться сделать это, даже если она сказала ему правду. Но он мог попробовать сделать кое- что сам.

Вскоре на панели управления загорелся огонек, и Халфард нажала на рычаг под ним и встала.

— Ну вот, — сказала она. — Ты пойдешь впереди меня.

Уайетт поднялся. Его руки все еще были связаны. Он прошел через отверстие и оказался на узкой лестнице, которая вела на небольшую площадку. Дункан шагнул на верхнюю, и Бринна подошла к нему сзади и стала спускаться вслед за ним.

Скиммер, на котором они прилетели, висел на подвесной дорожке, а рядом с ним так же был подвешен корабль Макверна. В конце дорожки находилась передвижная стойка, на которой стояли еще три скиммера и имелось два пустых места для таких аппаратов. На трех других стойках Дункан насчитал еще пятнадцать маленьких кораблей, сложенных стопками, как пироги в пекарне.

ЛЮДИ В СКАФАНДРАХ, СРЕДИ которых были и женщины, начали снимать шлемы. Они бросали на Уайетта заинтересованные, но не слишком любопытные взгляды. Макверн подошел к ним с Бринной и тоже посмотрел на Дункана. Его глаза были темными, а кожа — жесткой от пребывания под лучами многих солнц. Серо-стального цвета волосы тоже выглядели грубыми и жесткими.

Плечи у него были широкими, торс крепким и узким, а ноги довольно длинными. Уайетт подумал, что если бы он встретил Макверна в другое время и в другом месте, этот человек мог бы ему понравиться. Но как бы то ни было, сейчас Дункан ненавидел его.

Макверн кивнул Бринне. На нем была такая же, как у нее, черная форма, но эмблема на его рубашке была другой, похожей на гвоздику рубинового цвета. Он наблюдал за Уайеттом, пока еще один мужчина развязывал ему руки.

— Техник, да? — уточнил он. Его английский звучал не лучше, чем у Бринны, но он выговаривал все слова четко и правильно. — Хорошая работа, капитан. Он нам очень нужен.

— Спасибо, — сказала Халфард. — Я надеюсь, он будет полезен.

— В какой области вы работаете? — спросил Макверн Дункана.

— Коммуникации, — ответил тот. — И могу сказать вам прямо сейчас, что об оружии и обороне знаю не больше, чем любой, кто читает газеты, и что от меня вообще не будет никакой пользы.

— Я вижу, Бринна объяснила вам, зачем вас сюда привезли? — кивнул пришелец.

— Объяснила. Во всех подробностях.

— Хорошо, тогда пойдем, — сказал Макверн.

Он зашагал прочь, и Бринна жестом велела Уайетту следовать за собой, что тот и сделал, шлепая ногами в одних носках по палубе. Чертовски здорово, подумалось ему, лететь на Альфу Центавра без обуви! Но зато теперь его руки были свободны.

Конечно, он не мог сбежать, находясь внутри инопланетного корабля. Ну да, не мог. Но, возможно, он мог сделать кое-что другое. Пленник посмотрел на идущего впереди по огромному залу Макверна.

— Звездолеты… — протянул Уайетт. — Летающие быстрее света. Как, черт возьми, вы можете общаться друг с другом на таких скоростях и расстояниях?

Макверн слегка улыбнулся.

— Вы и правда специалист по связи. Что ж, у нас есть способы. Есть лучи, о которых вы никогда не слышали.

— Хотел бы я увидеть устройство, способное посылать сигнал быстрее света! — хмыкнул Дункан.

Макверн задумчиво посмотрел на него.

— Почему нет? Мы как раз будем проходить мимо комнаты связи.

Бринна как будто бы собралась что-то сказать, но промолчала. Они вышли из трюма и направились по аккуратному функциональному лабиринту коридоров.

— Вот мы и на месте, — сказал Макверн, открывая одну из дверей в переборке.

Дункан быстро прыгнул вперед, пригнувшись, как футболист, совершающий отчаянный бросок. Его плечо ударило Макверна в поясницу, руки крепко обхватили его за талию, и он повис на инопланетянине всем своим весом, ввалившись вместе с ним в комнату связи. Они рухнули на пол, Уайетт оказался сверху, и Макверн громко застонал от боли. Двое мужчин, находившихся в комнате, в тревоге вскочили со своих мест. Дункан оглянулся, увидел в дверном проеме Бринну и пинком захлопнул дверь у нее перед носом. К сожалению, дверь не запиралась. Он вскочил на ноги, обезумев от необходимости торопиться, и тут понял, что Макверн не двигается. Должно быть, он ударился головой о пол, когда падал. Уайетт подтащил его к двери, чтобы заблокировать ее.

К этому времени один из работавших со связью мужчин вернулся к приборам и что-то закричал в устройство, которое Дункан принял за корабельный интерком. Другой сотрудник бросился на него — это был крупный, молодой и сильный мужчина, и он с легкостью прижал Уайетта к стене и принялся осыпать его ударами. Но землянин был готов к нападению, понимая, что этого не избежать, и не беспокоился о соблюдении боксерских правил. Он опустил голову и сильно ударил ею своего противника, а когда тот отшатнулся, и врезал ему кулаком в челюсть и швырнул его на пол, после чего бросился на инопланетянина, который со знанием дела будоражил весь корабль.

Этот связист явно не любил драться. Он посмотрел на Уайетта широко распахнутыми от ужаса глазами и вскинул руки, неловко замахиваясь на него, но кулак Дункана опередил его, с силой врезавшись ему в лицо. Связист всхлипнул, отскочил назад и сжался в клубок.

В комнате связи теперь было тихо, если не считать шума за дверью. Уайетт замер, тяжело дыша и глядя на множество соединенных друг с другом незнакомых приборов. Прямо перед ним находилось средство оповещения, по которому можно было связаться с Землей. Система радиосвязи на этом корабле, должно быть, была достаточно мощной, чтобы охватить все приемники на планете. Все, что Дункану нужно было сделать, это выяснить, как ею пользоваться.

Он выругался в агонии разочарования. Ни один аппарат не был похож на те, что он знал, и на них не было знакомых ему обозначений. У него было средство связи, и оно было совершенно бесполезным!

Уайетт наклонился к скорчившемуся на полу рядом с ним человеку, рывком поднял его на ноги и встряхнул.

— Послушай, — сказал он. — Послушай, ты заставишь эту штуку работать. Понял?

Инопланетный техник ошеломленно замотал головой из стороны в сторону и сказал что-то на своем родном языке. Хватка Уайетта стала еще более жестокой.

— Ты сейчас отправишь сообщение на Землю, — сказал он, и внезапно услышал за спиной тихий голос Макверна:

— Он тебя не понимает, Уайет. Отпусти его.

ДУНКАН РАЗВЕРНУЛСЯ К МАКВЕНУ, не выпуская своего пленника. Макверн к тому времени поднялся на ноги и стоял у двери с оружием в руках. Дверь же была открыта, и на пороге стояла Брина, засунув большие пальцы за пояс и наблюдая за происходящим. Позади нее в коридоре собрались еще несколько пришельцев.

— Если ты застрелишь меня, то убьешь и своего человека, — предупредил Макверна Уайетт. Он ослабил хватку и подтащил связиста ближе к панели управления.

Уже начав говорить, Дункан почувствовал абсолютную безнадежность этой последней попытки, но все-таки решил не сдаваться раньше времени.

— Скажи ему, чего я хочу, или я разобью всю вашу коммуникационную систему… — велел он.

— Это была хорошая попытка, Уайетт, — отозвался Макверн, не без некоторого восхищения в голосе и нажал кнопку на своем оружии.

Дункан так и не понял, что его ударило. Когда он очнулся, то обнаружил, что лежит на койке в маленькой каюте с металлическими стенами. Рядом с его головой раскачивалось странное устройство, похожее на шлем, соединенное кабелями с приземистым шкафом. Макверн стоял возле койки и смотрел на него сверху вниз. Он выглядел настороженным, а его рука небрежно лежала пристегнутой к поясу на кобуре.

— Как ты себя сейчас чувствуешь? — спросил Макверн.

Уайетт начал было отвечать ему с кислым видом, но внезапно замолчал в недоверчивом изумлении. Макверн говорил не по-английски!

Он задал вопрос на совершенно незнакомом языке Дункану — и все же тот понял его!

— Что… как… — пробормотал Уайетт.

Макверн улыбнулся.

— Хочешь спросить, откуда ты вдруг знаешь язык Урикса, наш язык? Погоди, сейчас объясню. Обучающие ленты.

Он указал на шлем и шкаф, и Дункан разинул рот, как деревенский дурачок. Это было слишком сверхъестественно — слышать слова, которых он никогда не слышал и не мог знать раньше, и все же понимать их…

— Обучающие ленты? — переспросил он, с трудом выговаривая каждое слово.

Макверн сел рядом с ним.

— Ты был под седа-лучом в течение нескольких дней, Уайетт. На самом деле, мы уже почти на месте встречи с нашим флотом, недалеко от Альфы Центавра.

Получалось, что прошло уже много времени? Это было неудивительно. Но Дункана беспокоило другое…

— Разве у вас на Земле еще нет техники преподавания произвольных знаний субъекту во сне? — спросил Макверн.

Лишь теперь Уайетт начал понимать, о чем он говорит.

— Вы имеете в виду записанный голос, повторяющий факты снова и снова на ухо спящему человеку? Да. У нас есть такой метод, но этого недостаточно, чтобы научить человека совершенно новому языку во сне, — ответил Дункан.

— Ay нас этого достаточно. Мы всегда используем эту технику, как только набираем достаточный словарный запас и узнаем грамматику у наших пленных. Это облегчает их допрос. Вместо того, чтобы все наши офицеры разведки, техники и так далее тратили время на изучение языка пленника, мы даем ему наш язык.

Для Уайетта это все еще было слишком невероятным. Некоторое время он лежал молча, глядя на Макверна, но вскоре заговорил снова:

— Вы кажетесь порядочным парнем, а не мясником или жадным завоевателем. Может быть, вы скажете мне, почему ваши люди считают, что они имеют право вести себя как кучка чертовых бандитов?

Макверн слабо улыбнулся.

— Вероятно, мы так считаем именно потому, чем мим и являемся. Урике пока еще молодая империя. Я полагаю, земляне хорошо знают, как растут империи — начиная с маленького слабого, охваченного нищетой государства, борющегося за свое существование и превращающегося в процессе поедания своих соседей, в огромную державу, способную завоевать все, что попадется на глаза. Когда держава растет, она хочет насытиться всем тем, чего у него никогда не было раньше. — Инопланетянин сделал широкий жест. — Вот и мы хотим насытиться богатством, красотой, техникой, культурой, знаниями — всем, что есть под тысячью солнц, всем, что может обогатить или развлечь нас. Мы пока находимся на этой стадии.

Уайетт хмыкнул.

— Все это звучит очень философски, но это все равно не делает вас никем иным, кроме как бандитами.

Макверна его слова даже не рассердили.

— Когда мы присоединимся к основному флоту, вы сможете обсудить это с Варсеком, — сказал он.

— С Варсеком?

— Это главнокомандующий Оперативной группой… э-э-э… главарь, как вы, я думаю, его бы назвали.

— Буду рад обсудить это с ним, — сказал Уайетт. — И если он думает, что получит от меня какую-либо помощь, он ошибается. — Он посмотрел на Макверна и внезапно добавил: — Вы намеренно дали мне шанс в той комнате связи, не так ли?

— Кто, я?

— Да. Вам не обязательно было показывать ее мне, но вы, должно быть, поняли, что у меня на уме. Но вы не собирались позволять мне отправить на Землю сообщение. Вы притворялись потерявшим сознание, пока были уверены, что меня ничего не получиться, а потом «пришли в себя» и остановили меня.

— Зачем бы мне это делать? — спокойно спросил Макверн.

— Действительно, зачем? Об этом я и спрашиваю.

— Возможно, я проверял вас, чтобы кое-что выяснить, Уайетт. Позвольте мне задать вам встречный вопрос. Почему вы так легко позволили Брин- не захватить вас в плен?

— Что вы имеете в виду, в чем тут легкость?

— У вас было оружие. Но вы не применили его к Бринне. Почему?

Дункан мгновенно насторожился. Похоже, Макверн заподозрил сговор между ним и Бринной, в то время как сам Уайутт подозревал Бринну в двойном сговоре. Ему следовало быть очень осторожным.

— А что не так с Бринной? — спросил он. — Для меня она просто самка дикой кошки, которая свалилась с неба и захватила меня врасплох.

— Она, как сказали бы у вас, из очень высокого начальства, — сообщил Макверн. — Высокопоставленный офицер Оперативной группы, которому полностью доверял коммандер Варсек.

Сделал ли Макверн слабое ударение на слове «доверял» в прошедшем времени? Уайетт не был в этом уверен. Сейчас он был уверен только в том, что в огромной оперативной группе, которая совершала походы через Галактику с целью грабежей, происходили какие-то дьявольские интриги и что он, Дункан, был меньше, чем самой маленькой пешкой в этой скрытой игре.

— Я бы на вашем месте не стал слишком много думать о Бринне, — заметил Макверн. — Она красива, я знаю. Но она влюблена.

Как ни странно, Уайетт почувствовал острую боль, услышав это.

— Влюблена? В кого же? — не удержался он от вопроса.

— Во власть, — мрачно ответил Макверн.

В следующий миг свет в каюте стал синим, и ее так сильно встряхнуло, что Дункану показалось, что он падает — падает куда-то в пустоту. Все исчезло вокруг него, погружаясь в бездны тьмы… Раздался тонкий скулящий звук, который затем перешел в еще более высокий визг и пропал за пределами слышимости, а затем снова вспыхнули белые огни, и у землянина перестала кружиться голова.

— Что за черт… — прохрипел он.

Макверн встал.

— Мы только что вышли из перегрузки. И связались с Оперативной группой. Ладно, Уайетт, больше вам ничего знать не нужно.

Глава IV

НА КАПИТАНСКОМ МОСТИКЕ БЫЛИ прозрачные стены, так что вокруг находившихся там людей сияло сплошь усыпанное звездами небо. Облака из звезд, реки из звезд, цепочки и шары из звезд, и тянущиеся между ними тут и там полосы, похожие на занавеси из самого яркого великолепного огня, какой только можно себе представить, были фоном для этого места. Красные, синие, дымчато-желтые, зеленые, бриллиантово-белые звезды — каких только оттенков там не было! Некоторые из них, как понял Уайетт, были вовсе не отдельными светилами, а целыми галактиками, беззаботными миллионами галактик, рассеянных по кажущейся бесконечной Вселенной. Для такого привязанного к земле и к небу человека, как он сам, смотреть на это было почти невыносимо. Посмотрите на десять миллиардов звезд и миллион галактик, посмотрите на все пустое пространство между ними, в котором они летят, и осознайте, что это Вселенная, что вы находитесь в ее центре, а не на краю и смотрите вверх, как вы делаете на Земле — и это будет нечто невообразимое. Если вы не религиозны, то мгновенно станете верующим, потому что, очевидно, что только Бог мог создать все это!

Уайетт смутно осознавал, что кто-то — кажется, Макверн — разговаривает с ним. Он говорил об Альфе Центавра, и его указующая рука направляла его прочь от бесконечности Вселенной к более конкретным вещам. Впереди, все еще очень далеко, но уже достаточно близко, чтобы выделяться среди более далеких звезд, как огонь маяка, сияло желтое солнце.

— У этой звезды есть звезда-спутник, — рассказывал Макверн, — но он незначителен по размеру и массе и не помешал формированию стабильной планетной системы вокруг нее. У Альфы Центавра восемь планет — очень похоже на вашу Солнечную систему. Две внутренних планеты слишком горячие, а внешние — слишком холодные, но третья и четвертая пригодны для жизни. Третья расположена ближе к Солнцу, чем Земля, и пока находится на сравнительно примитивной стадии эволюции. Мы можем добыть там минералы, но больше ничего. Наша цель — четвертая планета.

Уайетт закрыл глаза, чтобы не видеть сияния солнц, туманностей и вращающихся галактик, и попытался сосредоточиться на Альфе Центавра, на ее четвертой планете, и на себе.

— Где ваш флот? — спросил он и снова открыл глаза, приглядываясь к руке Макверна, вместо того чтобы пытаться увидеть всю Вселенную сразу.

Макверн снова указал пальцем куда-то рядом с самой яркой желтой звездой, и Дункан снова был поражен — но на этот раз по-другому. Солнца и галактики были выше его понимания, это было невероятное творение рук Божьих, но теперь он видел корабли, построенные пришельцами, так похожими на людей Земли, и восхищался творением их рук. Оно было почти таким же ошеломляющим, как и звезды. Но это был флот ада. Он тоже находился далеко, хотя и ближе, чем Альфа Центавра. Макверн объяснил, что корабли не предпринимали попыток маневрирования на сверхсветовой скорости на очень близком расстоянии от звезд, когда ошибка в доли секунды приводит к сбитому на целые парсеки курсу.

Основная часть Оперативной группы должна была приблизиться к системе Альфы Центавра на планетарной скорости и начать действовать в соответствии с генеральным планом атаки, который уже был разработан, пока флот был занят разграблением несчастных планет другой звездной системы. Корабль-разведчик шел теперь к остальному флоту.

Уайетт наблюдал за этим сближением с растущим благоговением и с уверенностью в том, что независимо от того, сколько предупреждений он смог бы отправить на Землю, это не принесло бы ей ни капли пользы. Он подумал, что разведывательное судно огромно, когда впервые увидел его висящим за ночной стороной Луны, но чем ближе оно теперь подходило к остальным, тем меньше становилось в его глазах и тем меньше и ничтожнее чувствовал себя он сам. Зрелище, пожалуй, было очень похоже на вид с высоты птичьего полета на стаю китов, проплывающих в океане во всем своем величии и сопровождаемых по бокам стремительными зловещими силуэтами огромных акул, пришло ему в голову сравнение. Аналогия была очевидной, но все же неплохой, подумал Уайетт.

Фаланга огромных темных кораблей плавала в космосе, как в черной воде, тронутая блуждающими отблесками света, которые могли исходить от них самих, а не быть отраженным сиянием звезд. Самые крупные из них — тяжелые корабли поддержки, транспортировщики войск, корабли снабжения и пузатые чудовища, которые, по словам Бринны, использовались для хранения и перевозки добычи, двигались вместе клинообразным строем, с флагманом над ними. Впереди них и на обоих флангах находились меньшие по размеру быстроходные корабли типа эсминцев, тяжеловооруженные, но маневренные. Они были острием любой атаки и защитниками флота от любых враждебных действий в космосе. А позади двигалась стайка судов поменьше, таких как разведчик, на котором находился Уайетт, бесславных, но незаменимых рабочих лошадок флота.

ЭТИ КОРАБЛИ ПРИБЫЛИ с другого конца Галактики, построенные уриксианцами, расой Бринны и Макверна, управляемые представителями этой расы, зачатые в их мозгу и ведомые их руками. Жаль, что их цель не могла быть более благородной.

Разведчик подходил все ближе к оперативной группе, и казалось, что она накатывается на него, подобно могучей волне. Наконец, эта волна поглотила его и понесла в своем неудержимом потоке к Альфе Центавра. Коммуникатор в задней части мостика, который тарахтел в ходе рутинных технических процедур, внезапно стал издавать сигналы другого тона.

— Очистить каналы, — произнес чей-то бодрый важный голос. — Очистить каналы для номера один.

Оператор связи флота, изображение которого появилось на экране, быстро потянул переключатель на себя. Все на мостике невольно вытянулись по стойке «смирно», включая и Макверна с Бринной.

— Чего он хочет, неужели не смог дождаться нашего обычного отчета? — быстро вполголоса спросила Халфард.

Она выглядела обеспокоенной. Угрызения совести, подумал Уайетт. Однако совесть Макверна была чиста, по крайней мере, в том, что касалось Дункана, но он тоже выглядел обеспокоенным, можно было даже сказать, почти встревоженным. Правда, когда он повернулся лицом к экрану, на его лице не было никаких признаков страха, ничего, кроме настороженного выражения, нормального для штабного офицера, который собирается говорить со своим командиром.

На экране снова появился подтянутый оператор связи, обладатель официозного голоса.

— СТ-6, — сказал он. — СТ-6, вас вызывает номер 1. Номер 1 вызывает штабс-капитана Макверна.

Макверн шагнул вперед, в зону приема.

— Капитан Макверн слушает.

— Будьте готовы, сэр. Коммандер Варсек готов поговорить с вами.

Макверн казался совершенно спокойным. Губы Бринны были плотно сжаты, а глаза прищурены. Уайетт попытался было что-то спросить, но она яростно покачала головой, и он замолчал. Весь мостик молча ждал, как будто на него вот- вот должно было явиться некое высшее существо. Оператор исчез с экрана, и тот мгновение или два оставался пустым, а затем снова засветился, и на нем появился коммандер Варсек. Он кивнул Мак- верну, который отдал ему честь.

Варсек сидел за большим столом, заваленным схемами, бумагами, катушками с микрофильмами, парой телевизоров и различными средствами связи. В отличие от его безупречно одетого оператора и от всех остальных уриксианцев, которых Уайетт до сих пор видел, командующий флотом выглядел менее официально: его форменная рубашка была расстегнута, рукава закатаны, и выглядела она так, словно он копал в ней канавы. Он производил впечатление человека, чрезвычайно погруженного в работу, из тех, кто спит по два часа в сутки, пьет кофе с возбуждающими лекарствами, и благодаря этому процветает, что автоматически заставляет всех остальных чувствовать себя ленивыми неряхами. У Уайетта он вызвал лишь легкое раздражение. Именно лицо Варсека и то, что оно выражало, заставило Дункана почувствовать, что он действительно может возненавидеть этого инопланетянина.

Варсек был крупным худощавым мужчиной, и лицо у него тоже было большим, худым и костлявым: в нем было ни мягкости, ни теплоты, ни дружелюбия. Он улыбнулся, но эта улыбка была фальшивой. Уайетт подумал, что все остальное в нем тоже было ложью или, по крайней мере, намеренной позой. Правдивыми были только его глаза. Они посмотрели на Макверна, затем на Бринну, а затем довольно долго изучали самого Уайетта, и их взгляд был хищным и голодным, холодным и жестоким, хотя и в высшей степени умным, и демонстрирующим обескураживающий разум, способный справиться практически с чем угодно.

— Это ваш пленник, не так ли? — уточнил он. — Хорошо. Он выглядит умнее всех, кого я когда-либо видел. — Затем коммандер снова переключил внимание на Макверна. — Я послал за вами скиммер. И за вами тоже, Бринна.

— Мы собирались доложить флагману, — ответил Макверн бесстрастным голосом. Пожалуй, даже чересчур бесстрастным.

— Это важно, Макверн. Не могу дождаться, — добавил Варсек. — У меня на борту Лоран, и он очень плох, я бы сказал, близок к смерти. И я хочу, чтобы вы с Бринной были здесь. — Его взгляд снова метнулся к Уайетту. — И нового пленника возьмите с собой. Это может помочь ему лучше нас понять.

— Да, сэр, — кивнул Макверн.

Варсек кивнул в ответ, и экран погас.

— Скиммер заходит в шлюз, сэр, — подал голос кто-то из команды.

Макверн оглянулся на Бринну. Его лицо было абсолютно белым. Как и ее. Оба были бледны, испуганны и очень злы.

— Кто такой Лоран? — спросил Уайетт.

— Один из наших младших офицеров, — пояснил Макверн слишком тихим голосом. — Пошли, мы не должны заставлять их ждать.

Они втроем покинули мостик и направились не вниз, где находился главный пусковой отсек, а на корму, к небольшому шлюзу.

— Можете объяснить мне, что происходит? — спросил Уайетт по дороге.

— Ради твоего же блага — нет, — проворчал Макверн.

Они сели в скиммер, и пилот направил его в шлюз. Все трое сидели неподвижно и молча, словно собирались на поминки. Дункану пришла в голову мысль, что он вот-вот узнает, какие силы действуют здесь за кулисами. Ему отчаянно нужно было это знать. Он был готов продать или обмануть кого угодно, включая самого себя, чтобы вовремя отправить предупреждение на Землю, но прежде чем он смог бы это сделать, ему нужно было знать, кто здесь покупает, что можно продать и за какую цену.

Скиммер быстро пролетел мимо рядов других кораблей с тускло поблескивающими корпусами, потемневшими от воздействия тысяч разных атмосфер, изъеденных космической пылью за время дрейфа через половину Галактики. Черная громада флагмана маячила впереди, заслоняя звезды. Скиммер втянуло внутрь него, и минуту спустя, когда Дункан и двое его похитителей стояли вплотную друг к другу у подножия лестницы, Макверн прошептал по-английски:

— Это будет не очень приятно. Не вмешивайся ни во что, ясно? Что бы ты ни увидел!

Глава V

ЭТОТ ЧЕЛОВЕК ЯВНО был в очень плохом состоянии. Скорее всего, он умирал, причем умирал мучительно, страдая от спазмов, от каких-то внутренних повреждений, а не от естественных причин. Выглядел несчастный довольно молодо — старше Бринны, но моложе Макверна Он был привязан к чему-то вроде плоской люльки, сделанной из пластиковой сетки и подвешенной в круглом углублении в полу, не очень глубоком.

Над ним висел двойной ряд прозрачных стержней, нижние концы которых были попарно плотно прижаты друг к другу, а верхние расходились в разные стороны, образуя буквы V. Они почти соприкасались с его телом, но все-таки немного не доставали до него, и от них отходили провода, скрывающиеся в полу рядом с углублением по обе стороны от него. Время от времени, в ответ на сигнал, на двойные стержни подавался ток, и по ним пробегало голубоватое мерцание, а человек под ними корчился и рыдал в отвратительной гротескной агонии.

Сигналы подавал Варсек. Он сидел на скамье над углублением, откуда ему было удобно смотреть в лицо Лорана, разговаривая с ним. Вокруг люльки стояло еще несколько сидений, и Уайетт сел на одно из них. Так же поступили Макверн, Бринна и несколько других, незнакомых Дункану офицеров. Углубление было расположено в центре довольно маленькой комнаты со звуконепроницаемыми стенами и единственной дверью, очень толстой и запирающейся изнутри на замок. Сама же комната находилась глубоко в самых потайных недрах флагмана.

Пока стеклянные трубки были неактивны. Лоран мотал головой из стороны в сторону и стонал. Он прикусил губы и язык, и из носа у него текла тонкая струйка крови. Варсек наблюдал за ним. В комнате не было слышно ни звука, кроме стонов умирающего. Никто даже не шевелился и не встречался ни с кем взглядом. Никто не произносил ни слова. Казалось, над люлькой склонилась группа восковых манекенов.

За исключением Варсека. Тот, в конце концов, заговорил. Он несколько раз с бесстрастной настойчивостью позвал Лорана по имени, пока тот не ответил. А затем начал задавать ему вопросы.

— Кто является лидером Второй партии? — спросил коммандер.

Он уже задавал этот вопрос пятьдесят раз, может, сто раз до этого, точно таким же тоном. И Лоран ответил, как отвечал пятьдесят или сто раз до этого:

— Второй партии нет.

Только голос его с каждым разом звучал все слабее. И Уайетту становилось все хуже. Он крепко сжимал кулаки и челюсти, повторяя про себя, что он ничего не может сделать. Совсем ничего.

— Бесполезно лгать мне, Лоран, — сказал Варсек. — Вторая партия существует. На каждом корабле флота, включая этот, есть офицеры и матросы, которые мне неверны и планируют отобрать у меня флот. Это я знаю, Лоран, у меня есть абсолютные доказательства. Я спрашиваю тебя только об одном: кто лидер?

— Второй партии нет.

— Это один из моих штабных офицеров, Лоран?

— Ее нет…

— Который из них? — И Варсек назвал по очереди несколько имен — Макверна, Бринны и всех остальных офицеров, вызванных к нему и сидевших в ярком свете с ничего не выражающими лицами и страхом в глазах.

— Второй партии нет, — снова повторил Лоран.

— Будем реалистами в этом вопросе, — продолжил Варсек. — Твои друзья, те, которых ты так благородно защищаешь, сейчас ничем не могут тебе помочь. Я единственный, кто это может. Я могу вытащить тебя из «ямы» через минуту, организовать тебе наилучшую медицинскую помощь и дать все необходимое, чтобы ты вернулся к нормальной жизни. Все, что тебе нужно сделать, это ответить на мои вопросы. Это ведь твой долг, не так ли, Лоран? Разве ты не давал клятву верности Уриксу и властям Урикса, и лично мне, как назначенному по всем правилам представителю власти?

Ответа не было.

— Ты еще молод, Лоран, — настаивал коммандер. — Я не думаю, что тебе нравится сама мысль о смерти. Зачем за нее цепляться? Назови мне имена нелояльных офицеров, которых ты знаешь, и ты будешь жить.

— Отправляйся в ад, — тихо, но отчетливо произнес пленник.

Варсек снова подал сигнал. Изогнутые стержни запульсировали и замерцали, и заключенная в них сила, терзающая нервы и плоть, снова обрушилась на Лорана.

УАЙЕТТ ВСКОЧИЛ. СДАВЛЕННЫМ и нечленораздельным голосом он выкрикнул в лицо Варсеку самое грязное ругательство, какое только смог придумать, а затем бросился на него. Очевидно, это был не самый умный поступок, но об этом землянин в тот момент не думал. Он просто не мог не попытаться помешать Варсеку делать то, что тот делал.

Несколько офицеров — Макверн был одним из них — поймали его, прежде чем он успел сделать пару шагов. Варсек оглянулся и чуть заметно улыбнулся.

— Я сразу подумал, что вы похожи на храброго человека, — сказал он. — Храбрые люди обычно упрямы. Именно поэтому вы здесь: чтобы посмотреть, что происходит с храбрыми упрямцами.

— На Земле много таких! — яростно огрызнулся Уайетт. — Они не сломались под властью других грязных мелких тиранов и не сломаются под вашей. Запомните это!

— Заткнись, ради Бога и сядь! — прорычал ему на ухо Макверн. Его лицо оставалось невозмутимым, но в глубине глаз пылала дикая ненависть и ярость, которые заставили Дункана подчиниться.

Уайетт позволил усадить себя обратно. И тут неожиданно поднялась и шагнула вперед Бринна.

— Было бы безопаснее, сэр, если бы я сейчас поместила его к другим пленникам, — обратилась она к Варсеку.

Тот обдумал ее слова, совершенно не обеспокоенный предсмертными криками, доносившимися из люльки. Некоторое время он изучал лицо Бринны, которая замерла неподвижно и смотрела мимо него на стену за его спиной, потом перевел взгляд на Макверна, лицо которого теперь ничего не выражало и как будто окаменело, так что Уайетт даже засомневался, действительно ли он видел в его глазах то, что ему казалось, а затем рассмотрел остальных офицеров, которые демонстрировали разную степень недовольства, после чего снова повернулся к Бринне.

— Кажется вам плохо, капитан, — сказал он. — Как вы собираетесь командовать боевым флотом, если не можете спокойно смотреть, как умирает один человек?

Бринна застыла абсолютно неподвижно.

— Вы обвиняете меня в участии в заговоре Второй партии с целью захватить командование? — спросила она. — Если так, я прошу официального…

Варсек покачал головой.

— Это не обвинение, Бринна. Просто утверждение. Я знаю, как гложет вашу душу мысль о том, что вы, вероятно, никогда не будете командовать флотом просто из-за своего пола. — Он ухмыльнулся. — Но пол — это не главное, Бринна. Я просто указываю вам на это. Способности и жесткость тоже важны. Не так ли, Макверн?

— Полагаю, так, сэр, — отозвался Макверн.

Лоран в очередной раз взвыл, как замученное животное. Варсек нетерпеливо нажал кнопку, и стержни перестали мерцать, а вой прекратился.

— Очень хорошо, — сказал главнокомандующий, отворачиваясь. — Забирайте отсюда свой нежный желудок, Бринна. И может быть, вы сможете как-то использовать свой пол при работе с новым пленником. В любом случае, попробуйте. Остальных я прошу остаться.

Халфард отдала честь, резко повернулась на каблуках, бросила Уайетту «Следуй за мной!» и направилась к двери. Дункан взглянул на Макверна, который не смотрел на него, и пошел за женщиной.

Пленник был рад выбраться из этой комнаты. Ему и самому было нехорошо, и он все еще кипел от ярости и не мог произнести ни слова. Невозмутимое лицо Бринны обескуражило его. Каблуки ее ботинок звонко цокали по железному полу, и землянин подумал, что при каждом шаге она представляет, как наступает на голову Варсека. В конце концов, когда они оставили позади нижние уровни и оказались в безлюдном верхнем коридоре, Дункан заговорил.

— Ты участвуешь в заговоре Второй партии, Бринна? — спросил он.

— Нет! — свирепо огрызнулась женщина. — Я не такая! Я ненавижу все, за что они выступают.

— Тогда ты сама замышляешь заговор… против Варсека?

Халфард остановилась и посмотрелана него сверкающими, как у разъяренной кошки, глазами.

— Если у тебя есть мысли помочь своему миру, донеся на меня Варсеку, забудь об этом. Во- первых, Варсек никому не помогает. А во-вторых, я могу заставить тебя замолчать прежде, чем ты доберешься до него.

— Нет, я и не думал идти к Варсеку, — медленно произнес Уайетт. — Но то, что он сказал о тебе — правда. Ты действительно хочешь получить командование всем флотом. Ты думала, что Земля, предупрежденная, вооруженная и подготовленная к вашему вторжению, нанесет Варсеку такой удар, что ты сможешь сместить его и захватить власть.

— И ты винишь меня в этом? — прошептала Бринна. — Варсек — мерзавец. Жестокий, вероломный мерзавец и садист. Ты видел его. Неудивительно, что появилась Вторая партия.

— Насколько она велика, Бринна?

— Достаточно велика, чтобы беспокоить Варсека. Лоран — уже третий бедняга, двоих он замучил до смерти, пытаясь выяснить, кто в этом замешан. Пока ему это не удалось, но он сделает. А потом…

Халфард выразительно взмахнула рукой, словно отрубила что-то топором.

— Ты сказала, что ненавидишь все, за что выступает Вторая партия. Чего она хочет?

— Мира, — ответила Бринна таким тоном, словно это было постыдное слово. — Они хотят вернуть Оперативную группу домой и заставить правительство прекратить захваты планет по всей Галактике.

— А ты не хочешь мира?

— Я солдат. Какую пользу принесет мне мир? — Лицо женщины стало жестким, а ее глаза засияли честолюбивым огнем. — Во всяком случае, пока я еще молода и недостаточно насладилась завоеваниями. Послушай, Уайетт, я говорила тебе, что женщин в нашем обществе не ущемляют, и это правда — но есть исключения. На высшие посты в политике и армии нам не пробиться, хотя даже там об этом никогда не говорится открыто. Так или иначе, но женщины-кандидаты никогда не добиваются успеха. А я собираюсь стать первой, кто нарушит этот обычай. Я буду командовать всей Оперативной группой!

БРИННА ПОЛОЖИЛА РУКУ на плечо Дункана и заговорила быстро и настойчиво:

— Я не одна, Уайетт. За мной стоит мощная группа. Варсек не пользуется популярностью у офицеров. Мужчины любят его, потому что он выигрывает сражения и закрывает глаза на то, как они обращаются с местными женщинами, но они согласятся и на другого командующего. Все, что нам нужно, это найти себе оправдание — продемонстрировать всем, что Варсек совершил серьезную ошибку и вмешаться в дело, исправить ее. Я могу вмешаться. Земля могла бы предоставить нам такое оправдание, если ваши люди окажут достаточно сильное и неожиданное сопротивление. Итак, как видишь, на самом деле наши интересы совпадают.

— В этом плане они совпадают, — согласился Уайетт. — Но что дальше?

— Что ты имеешь в виду?

— После того, как ты возьмешь власть. Что тогда произойдет с Землей? — Дункан стряхнул руку уриксианки со своего плеча. — Не обращайся со мной как с дураком, Бринна. Ты заменишь Варсека на том основании, что он потерпел неудачу, а затем поведешь себя точно так же, как повел бы он.

Глаза Харфард сузились, и в них снова вспыхнул огонек гнева.

— И что же? — спросила она.

— И ты продолжишь разрушать мой мир. Тебе придется это сделать, чтобы доказать, что ты более способная, чем Варсек. Иначе кто-нибудь сместит тебя — так же, как ты сместила его.

— Я уже предупреждала тебя, чтобы ты не позволял своему уму тебя запутать, — прошипела женщина. — Будем реалистами в этом вопросе. Земля — наша следующая цель, по ней нанесут удар с предупреждением или без, и она будет побеждена. Ты воображаешь, что Васек будет обращаться с ней лучше и милосерднее, чем я?

— Если ставить вопрос так, то ты предпочтительнее, — задумчиво произнес Уайетт. — Хорошо, Бринна. Как ты думаешь, когда ты сможешь организовать мне побег?

— Единственный шанс будет через некоторое время, в момент атаки на Альфу Центавра. Я свяжусь с тобой, как только все будет готово, но не проявляй нетерпения. Ты слышал Варсека. Мне придется действовать очень осторожно.

— А что будет со мной до этого момента?

— Тебя будут допрашивать. О, не так, как Лорана! «Яму» Варсек приберегает для особых случаев. Это будет делать наша разведывательная группа, они будут расспрашивать тебя обо всем, выуживать информацию хитростью. Помещения для пленных тщательно контролируются, не забывай об этом. Вероятно, сам Варсек тоже будет в этом участвовать — не настраивай его против себя, Уайетт, иначе ты можешь оказаться в «яме».

Они подошли к месту пересечения двух коридоров, и Бринна бросила на своего спутника предупреждающий взгляд.

— Туда, — сказала она резким безличным тоном, положив руку на рукоять парализатора.

Уайетт послушно свернул в указанный коридор. Охранник, скучавший возле одной из дверей в этом коридоре без дела, вытянулся по стойке «смирно». Бринна подвела к нему Дункана.

— Еще один, — сказала она.

— Да, мэм, — кивнул охранник и начал нажимать кнопки на двери, очевидно, активируя источники энергии, которые открывали многочисленные замки. После нескольких сложных манипуляций дверь открылась.

— Внутрь, — приказал охранник Уайетту, подняв большой палец.

Не сказав Бринне больше ни слова, землянин шагнул через порог. Дверь закрылась за ним со звуком, похожим на щелчок запирающегося на ночь банковского сейфа. Комната, в которой он оказался, была довольно большой. Вдоль всех ее стен стояли двухэтажные койки — штук шестнадцать, прикинул Дункан — а ее обитатели, около дюжины мужчин, сидели на них и вокруг стола, привинченного к полу в центре помещения. Все они теперь смотрели на него, и за столом Уайетт увидел самых маргинальных представителей человечества, с которыми он когда-либо сталкивался. Он вспомнил жалобу Бринны на то, что люди, которых легко похитить, не поднимая широкой тревоги, обычно живут в изолированных регионах и почти не имеют доступа к информации, касающейся технических знаний.

Теперь ему были понятны причины этих жалоб. Из пяти землян, находящихся в камере, один был арабом в грязном бурнусе, другой был похож на молодого индейца-апача в старой фермерской одежде, а еще один, по-видимому, был родом из Китайского Туркестана, и от него пахло верблюдами. Двух остальных пришельцы забрали из более близких Дункану мест. Один, коренастый мужчина среднего роста, с широкой грудью и тонкими, но явно сильными ногами, был одет в выцветшие джинсы «Ливайс» и ботинки на высоких каблуках. Его лицо от подбородка до середины лба было кирпично-красным, а выше этого кожа была белой, как у младенца. Над одной из коек висела на крючке шляпа «Стетсон», несомненно, принадлежавшая этому человеку. Пятый землянин, сидевший рядом с ним, был похож на него, но в то же время чем-то неуловимо отличался. Уайетт на минуту растерялся, пытаясь понять, откуда может быть родом этот пятый человек, а потом вспомнил, что однажды видел австралийский фильм с длинным худощавым актером по имени Чипс Рафферти, сыгравшим скотника, и понял, что знает ответ на этот вопрос.

Остальные шесть пленников, сидящие на койках, были не с Земли. Они не были похожи на людей. Несмотря на разный облик, во всех homosapiens прослеживалось хорошо заметное происхождение от одного вида первобытных предков, а эти шестеро, несмотря на то, что они тоже были прямоходящими гуманоидами с ловкими руками и довольно красивыми лицами, явно произошли от кого-то другого. Их предки оставили им в наследство волосы на теле, которые нельзя было назвать иначе, как мехом, их черепа были странно удлиненными, а не куполообразными, а на кончиках их пальцев сохранились древние когти, по- кошачьи втягивающиеся в подушечки. «Они из семейства кошачьих!» — пришло Уайетту в голову, и это действительно было подходящее слово мужчина среднего роста, с широкой грудью и тонкими, но явно сильными ногами, был одет в выцветшие джинсы «Ливайс» и ботинки на высоких каблуках. Его лицо от подбородка до середины лба было кирпично-красным, а выше этого кожа была белой, как у младенца. Над одной из коек висела на крючке шляпа «Стетсон», несомненно, принадлежавшая этому человеку. Пятый землянин, сидевший рядом с ним, был похож на него, но в то же время чем-то неуловимо отличался. Уайетт на минуту растерялся, пытаясь понять, откуда может быть родом этот пятый человек, а потом вспомнил, что однажды видел австралийский фильм с длинным худощавым актером по имени Чипс Рафферти, сыгравшим скотника, и понял, что знает ответ на этот вопрос.

Остальные шесть пленников, сидящие на койках, были не с Земли. Они не были похожи на людей. Несмотря на разный облик, во всех homosapiens прослеживалось хорошо заметное происхождение от одного вида первобытных предков, а эти шестеро, несмотря на то, что они тоже были прямоходящими гуманоидами с ловкими руками и довольно красивыми лицами, явно произошли от кого-то другого. Их предки оставили им в наследство волосы на теле, которые нельзя было назвать иначе, как мехом, их черепа были странно удлиненными, а не куполообразными, а на кончиках их пальцев сохранились древние когти, по- кошачьи втягивающиеся в подушечки. «Они из семейства кошачьих!» — пришло Уайетту в голову, и это действительно было подходящее слово — Ты не землянин, — заявил коренастый житель юго-запада Америки мягким, но очень холодным голосом. — Ты чертовски хорошо замаскированный инопланетный шпион.

И пленники стремительном кинулись на Дункана — все вместе, в согласованном целенаправленном броске.

Глава VI

ВМЕСТО ТОГО, ЧТОБЫ еще сильнее прижаться к двери или попытаться вырваться, как от него наверняка ожидали его противники, Уайетт бросился прямо на человека в «Дивайсах». До него было легче всего добраться, потому что он опережал остальных примерно на шаг, так что он стал первым, кому Дункан нанес удар.

— Шпион, да?! — с ненавистью прорычал американский фермер.

Толпа сомкнулась вокруг Уайетта, но он повис на своем соотечественнике, который тоже вцепился в него мертвой хваткой, и они повалились на пол, молотя ногами по ногам остальных.

— Я тебе покажу, шпион! — крикнул американец. Высокий австралиец, прыгнувший на новичка следом за ним, наклонился и попытался оттащить Дункана, и тот яростно лягнул его по голеням.

— Не все сразу, парень! — закричал Уайетт. — Убери лапы!

Они перекатились по полу, колотя друг друга — Дункан лупил по чугунному торсу противника, и в ответ сам получил удар в голову. Он выругался, хоть и не был большим любителем крепких выражений — несправедливость этого нападения вдохновила его, и он превзошел сам себя в подборе ругательств. Так он продолжал колотить фермера, сопровождая каждый удар крепким словечком, пока через некоторое время не обнаружил, что бить ему больше некого и что он барахтается на полу в одиночестве, окруженный тесным кружком других пленников, которые смотрели на него сверху вниз. Он приподнялся и сел, моргая — и увидел, как мужчина в «Дивайсах» вытирает с разбитых губ кровь тыльной стороной ладони и задумчиво рассматривает его.

— Значит, я, хм, «бродяга вонючий» и «убожество помоечное»? — уточнил он.

— Да, и чертовски тупое! — с горечью добавил Уайетт, вставая и сжимая кулаки.

— А теперь отвечай очень быстро — кто погиб в Аламо? — спросил австралийский скотник.

— Дэйви Крокетт, — ответил Дункан. — Король дикой границы. А еще Уильям Баррет Трэвис, Джим Боуи и множество других хороших парней, о которых никогда не писали песен. Ну же, давайте закончим с этим!

— Хм… — протянул американский фермер, делая шаг назад. — Я не думаю, что кто-нибудь, кроме землянина, мог бы так ругаться, не запинаясь, и умел бы так драться. Что скажешь, Билл?

Австралиец в ответ согласно кивнул.

— Меня зовут Эй Си Бердик, и я оказался очень далеко от дома, — сказал американец, протягивая Уайетту руку. — Извините, что мы на вас набросились, но здесь были трое парней подряд, которые утверждали, что они такие же пленники, как и мы — вот только они ими не были, и нам это надоело.

Все еще хмурясь, Уайетт пожал руку и ему, и австралийцу. Араб и уйгур, что-то пробормотав, угрюмо разошлись по своим местам, явно разочарованные тем, что обошлось без кровопролития, а юноша-апач продолжал смотреть на Дункана немигающим взглядом из-под засаленного головного убора.

— У этого парня нет имени, — рассказал Бердик, ухмыляясь. — Он спал в горах, когда его забрали — вы знаете, некоторые из его народа до сих пор узнают свое воинское имя, получая его во сне по древней традиции. Он думает, что все это — часть сна, и ждет, когда он проснется.

Уайетт кивнул Безымянному, и тот тоже быстро наклонил голову, а потом вернулся на свою койку и сел, скрестив ноги, терпеливо о чем-то размышляя.

Бердик же перешел со своего родного языка на язык Урикса и продолжил объяснения, кивнув на пленных инопланетян:

— Эти джентльмены с Альфы Центавра Четыре.

Покрытые мехом стройные мужчины сложили ладони вместе и подняли их на уровень груди. Один из них, черный как смоль и одетый в алую тунику, тоже заговорил на языке завоевателей:

— Я Турн из Обрана, королевский гонец. Меня схватили, когда я пересекал равнину с посланием от одного короля к другому. Теперь все мы будем втянуты в войну.

Остальные альфа-центаврианцы печально кивнули.

— Да, и мой мир тоже, — вздохнул Уайетт, забыв о своем гневе.

— Что ж, — сказал ему Бердик, — заходи и чувствуй себя как дома.

ДАЛЬШЕ ДЛЯ УАЙЕТТА началось что-то вроде кошмара, не слишком продолжительного, но напряженного. Было нелегко следить за собственным языком, когда он разговаривал с сокамерниками, зная, что каждое его слово слушают затаившиеся снаружи инопланетяне. Араб, уйгур и Безымянный ждали дальнейших событий, какими бы они ни были, с присущим им фатализмом, но Бердик и австралиец Билл лучше понимали ситуацию и отчаянно пытались что-то с этим сделать.

Дункану хотелось сказать им хоть слово надежды, но он не осмеливался говорить ничего лишнего из-за альфа-центаврианцев, да к тому же, ему и самому все чаще казалось, что никакой надежды нет. Понимали это и Билл с Бердиком. С каждым часом, по мере того как флот с ревом уносился все ближе к планетам Альфы Центавра, Уайетт все сильнее желал, чтобы с Варсеком случилось что-нибудь плохое и необратимое. Но этого не произошло. На корабле вообще почти ничего не происходило, за исключением того, что Дункана часто забирали от остальных пленников и допрашивали, допрашивали, допрашивали до тех пор, пока он не отключался от усталости и больше не мог произнести ни слова. Он старался вообще ничего не говорить похитителям, но они были мастерами своего дела, и он подозревал, что им удалось узнать почти столько же, если не больше, из того, что он отказался им рассказать, сколько он рассказал добровольно. Его единственным утешением было то, что он ничего не знал о земных вооружениях или обороне, кроме того, что любой обычный гражданин мог прочитать в газетах, которые, несомненно, читала и разведка уриксианского флота.

Он старался держаться изо всех сил и ждал вестей от Бринны. Но их не было. Вместо Бринны к нему однажды пришел Макверн.

— Варсек хочет тебя видеть, — сообщил офицер.

Уайетт вышел с ним из камеры, и они быстро зашагали по коридорам.

— Чего он хочет от меня? — начал расспрашивать Макверна Дункан.

— Это тебе придется спросить у него самого, — отозвался его спутник.

— Лоран умер?

— Да. Умер.

— Он что-нибудь сказал?

— Нет.

— Тогда Вторая партия все еще в безопасности.

— На какое-то время, — заметил Макверн. — Только на какое-то время.

Он не стал оглядываться, чтобы посмотреть на Уайетта. Его профиль был таким же невыразительным, как изображения королей на монетах. Дункан заколебался и прошел еще несколько шагов молча, понимая, что если он угадает неправильно, то почти наверняка окажется в «яме» и что Земле, совершенно точно, будет хуже, чем когда-либо. Но обдумав все и придя к выводу, что он по-настоящему выиграет, если угадает правильно, он рискнул.

— Вторая партия могла бы взять верх, если бы у Варсека случилась серьезная неудача на Земле, — сказал Уайетт. — Тогда они могли бы возглавить Оперативную группу и вернуться домой. А потом начать экспортировать кое-что с Урикса — такие вещи, как мир и стабильное правительство, вместо того, чтобы импортировать добычу.

Макверн продолжал быстро идти вперед, не глядя по сторонам.

— Как ты себе это представляешь? — спросил он. — Каким образом Земля может нанести Вар- секу удар в спину?

— Верните кого-нибудь из нас, землян, на Землю до прибытия флота, чтобы он мог всех предупредить.

— Подобные разговоры могут привести к гибели вас и, возможно, еще нескольких человек, — ровным голосом произнес Макверн. — Предлагаю вам прекратить их.

Его тон был жестким, совершенно холодным и непреклонным. Сердце Уайетта упало. Он ошибся в своих предположениях, и Макверн не был одним из подпольщиков. А ведь Дункан был так уверен в этом, учитывая то, как выглядел Макверн, когда Лоран страдал под пытками!

Их провели в огромную комнату, которая, очевидно, использовалась, как приемная, полную коммуникационного оборудования, диктофонов, электронных хранилищ информации и занятых людей. Один из работавших там ассистентов открыл перед ними внутреннюю дверь, и Уайетт оказался перед Варсеком — таким, каким он впервые увидел его на экране связи, сидящим за большим столом в окружении множества других людей, в расстегнутой рубашке с закатанными рукавами. Казалось, коммандер излучал демоническую энергию.

ВАРСЕК КИВНУЛ, И МАКВЕРН отступил немного назад, оставив Уайетта, так сказать, наедине с главнокомандующим. Варсек взял со стола кипу бумаг и потряс ею перед землянином.

— Это отчет из разведки, — сообщил он. — И он неудовлетворителен. Ты не сотрудничаешь с нами, Уайетт.

— А вы ожидали от меня сотрудничества? — отозвался Дункан.

— Я ожидал, что ты не будешь дураком, — сказал Варсек. — Послушай, я собираюсь ограбить твою планету. Ты знаешь это, не так ли? Так вот, если я буду знать, где лежат ценные вещи, мне не придется разбивать кучу других вещей, пытаясь их найти, верно? И если там не будет попыток сопротивления, никто не пострадает, так? — Он отбросил отчет в сторону. — Ты не помогаешь Земле, ты усложняешь ей жизнь.

— Я сказал всем вашим в самом начале, что я знаю не больше, чем они сами могут узнать, прочитав популярный журнал, — угрюмо заявил Уайетт.

— Ты местный. Ты в любом случае знаешь о Земле больше, чем мы могли бы узнать за то время, которое у нас есть, и у тебя есть научная подготовка. Ты должен знать, хотя бы примерно, где находятся, скажем, крупнейшие месторождения урана и основные источники радиоактивных изотопов. И все же ты отказываешься давать нам информацию или исправлять наши ошибочные сведения.

— Совершенно верно, — подтвердил Уайетт. — Я действительно отказываюсь.

— Ты храбрый и упрямый, — усмехнулся Варсек. — Ладно. Я знаю, насколько ты упрям. И моту очень быстро выяснить, как велика твоя храбрость.

— В «яме»?

Варсек кивнул и повернулся к своему офицеру.

— Что скажете, Макверн?

— Вам решать, сэр, — ответил тот, пожимая плечами.

— Вообще никакого мнения?

— Да.

— Это на вас не похоже, Макверн.

— Нельзя иметь какое-либо ценное мнение относительно целесообразности… э-э-э… допроса человека, которого я совсем не знаю. Я понятия не имею о его знаниях. Если до них легко добраться таким способом — прекрасно. Если нет, то он, скорее всего, умрет раньше, чем мы успеем оглянуться.

— Верно, — согласился Варсек. — Верно. А еще он — лучший кандидат, чтобы передать убедительное сообщение на Землю, когда придет время, заверив их в тщетности сопротивления.

Он откинулся на спинку стула и задумчиво почесал грудь, изучая Уайетта своими блестящими холодными глазами, и у пленника возникло неприятное ощущение, что Варсек быстро перебирает в уме множество идей, лишь отдаленно связанных с ним, имеющих разве что косвенное отношение к его жизни или смерти.

— Что ж, для «ямы» всегда найдется время позже, — сказал, наконец, главнокомандующий. — Будем следовать обычной процедуре. Устройте так, чтобы Уайетт и другие земляне имели четкое представление о том, что будет, когда мы достигнем Альфы Центавра Четыре. Это произойдет… — Он нахмурился, глядя на настольный хронометр. — …примерно через пять часов. Я хочу, чтобы ты внимательно наблюдал за всем, Уайетт. Этот мир не так механизирован, как некоторые части твоего, и в нем нет ядерной энергии, но он цивилизован. Помни об этом. И помни, что ваше ядерное оружие будет не намного эффективнее против нас, чем их взрывные устройства.

Затем коммандер ткнул большим пальцем в Макверна.

— А теперь немедленно уберите его отсюда. Мне еще нужно закончить планирование для этой кампании, не беспокоясь о следующей.

Он тут же снова с головой ушел в работу, а Макверн вывел Дункана из комнаты и повел его по коридорам. В этот раз Уайетт вообще ничего не сказал, и его сопровождающий тоже хранил молчание. Они расстались у дверей помещения для заключенных.

ПЯТЬ ЧАСОВ ПОКАЗАЛИСЬ Уайетту пятью столетиями. Бринна сказала ему, что единственный шанс на побег будет у него во время суматохи, вызванной нападением на четвертую планету Альфы Центавра. Он не знал, смогла ли она вообще организовать ему бегство, а если смогла, то не мог ли Макверн заподозрить неладное и испортить все дело попыткой заключить более выгодную сделку для Земли через Вторую партию. Дункан грыз костяшки пальцев, потел и крутил в голове дикие планы о том, чтобы каким-нибудь образом сбежать самостоятельно. Спланировать побег вместе с Бердиком и австралийцем он не мог — это было бы подслушано или замечено похитителями.

Все остальные земляне тоже были встревожены и расстроены, словно чувствуя приближающийся кризис. Альфа-центаврианцы же, напротив, ждали спокойно — только в глаза их горел огонь ужаса и ненависти. «Клянусь Богом, — яростно думал Уайетт, — я убью Варсека собственными руками, если придется, клянусь в этом!» Это было ребячеством — говорить такое даже самому себе, и он знал это. Но он никогда ничего не желал так сильно. А корабли Оперативной группы, тем временем, неслись сквозь космос, как стая косаток, мчащихся к ничего не подозревающей жертве.

В конце концов, дверь камеры открылась, и на пороге появилась Бринна Халфард. За спиной у нее стояли охранники.

— Выходите, все вы — сказала она и отошла в сторону, выпуская пленников. Когда Уайетт проходил мимо нее, она бросила на него быстрый взгляд, и в нем зародилась надежда. Бринна что- то устроила, и что бы это ни было, он и другие заключенные скоро должны были увидеть, как ее план сработает.

Их провели под охраной по коридорам в стыковочный шлюз, через который к носу флагмана пристыковалось небольшое судно. Там пленников разделили на две группы. Первыми в этот маленький корабль прошли альфа-центаврианцы, и Дункан услышал внутри лязг металла. Затем землянам тоже приказали войти туда, и они оказались в круглой комнате, разделенной пополам металлической решеткой и явно выполнявшей, кроме всего прочего, функции наблюдательной башни. Центаврианцы находились в другой половине комнаты — их было видно сквозь решетчатую перегородку, но до них невозможно было добраться. За землянами тоже опустилась такая же решетка.

Уайетт остался стоять у дверного проема. Он услышал, как Бринна отпустила охранников и они затопали по ведущей обратно на флагман лестнице. Бринна же остановилась по другую сторону решетки. Ее глаза пылали возбуждением, триумфом, ненавистью — множеством эмоций, которые так долго были заперты в ней и которые она теперь осмелилась показать.

— Все устроено, — проговорила она быстро, едва слышным голосом. — Все члены экипажа, кроме двоих — мои люди. Как только мы покинем корабль, тихо передай всем своим, чтобы были готовы, когда я… — Она вдруг замолчала, резко обернулась, и на ее лице появилась тревога. Кто-то спускался на маленький корабль по трапу с флагмана.

Это был Макверн — он быстро приближался, и в руке у него был парализатор. Но Халфард превосходно владела собой.

— Какие-то проблемы, Макверн? — спросила она. — Все пленники в безопасности…

— Уверен, что так и есть, — отозвался ее коллега.

Он достиг нижней ступени лестницы, и рядом с ним появился еще один офицер — казалось, он специально ждал Макверна. Сам же Макверн быстро кивнул ему, и почти сразу же послышался звон предупреждающего сигнала, и люк корабля задвинулся. Мгновение спустя Уайетт почувствовал толчок — судно отстыковалось от главного корабля и стало двигаться своим ходом.

Макверн посмотрел на Бринну и Уайетта.

— Я полагаю, что она говорила вам, что большинство людей на борту на ее стороне, — сказал он Дункану. — Но она немного ошиблась. Все они на моей стороне.

Глава VII

ЛИЦО БРИННЫ СТАЛО абсолютно белым, и красные губы выделялись на нем, как мазок крови. Ее рука метнулась к рукоятке парализатора, и она почти успела его выхватить — но Макверн успел раньше. Он выстрелил в нее в упор трескучим зарядом, и она рухнула на пол и осталась неподвижно лежать без сознания.

Макверн вздохнул.

— Бедная Бринна! Это все равно что отнимать еду у умирающего с голоду — я почти жалею об этом.

— Ни минуты в этом не сомневаюсь, — процедил сквозь зубы Уайетт.

Если бы он мог просунуть руки между прутьями решетки и обхватить Макверна за горло, он убил бы его. К нему подскочили Бердик и Билл Уитфилд.

— Что происходит? — спросил австралиец.

— Ничего, — с глубокой горечью отозвался Дункан. — Ни черта не происходит из-за моей глупости! Теперь придется поумнеть…

Он чувствовал себя разбитым от осознания собственной ошибки. Попытка договориться с Макверном в надежде уберечь Землю от нападения привела его к полному провалу. Теперь они с Бринной вместе отправятся в преисподнюю, где произойдет то же самое, что позже случится и с Землей.

Уайетт оттолкнул Бердика в сторону и прошел по узкой полукруглой комнате к ее изогнутой стене, в которую были вделаны прозрачные панели. Остальные земляне оставили его в покое. До него донеслись шаги и голоса в коридоре, но не обратил на них внимания. Теперь уже ничто не имело значения.

Он посмотрел в черное звездное небо, освещенное зловещим светом двух солнц-близнецов, и увидел всю огромную Оперативную группу — ее корабли-разрушители летели над ним, и их корпуса ярко сверкали, красивые, стремительные и смертоносные, словно гигантские копья, способные уничтожить целые планеты. Маленький корабль, в котором были заключены Дункан и другие пленники, летел в самом низу флотилии. В космосе, где не было ничего, кроме звезд, было чрезвычайно трудно судить о скорости, но Уайетт посчитал, что Оперативная группа, должно быть, замедляла ход в течение некоторого времени, приближаясь к своей цели, и что небольшое судно, на котором летел он сам, двигалось значительно быстрее основного корпуса. Все большие корабли были у него перед глазами, и в какой-то момент он начал понимать, что это маленький звездолет вел их всех в бой.

— Как чертов Иуда, — пробормотал Дункан.

Бердик подошел к нему и встал рядом.

— Они забрали ту женщину-офицера, — сказал он. — Я так понимаю, у нее неприятности?

— Хуже, — ответил Уайетт. — Она собиралась помочь нам сбежать.

Бердик понимающе кивнул:

— Мы с Биллом предполагали, что вы замышляли что-то в этом роде. Жаль, что все пошло не так.

— Это я виноват, — объяснил Дункан. — Я должен был довольствоваться тем, что у меня было. Но я подумал, что если… О, да какой, к дьяволу, смысл ворошить это! — Он посмотрел на стальные прутья, которые отделяли землян от аль- фа-центаврианцев. — Если бы мы только могли убрать эту решетку и собраться вместе, мы еще могли бы что-то сделать. Нас двенадцать мужчин, а корабль маленький, на нем не может быть много экипажа — вероятно, не больше пяти-шести человек, не считая Макверна. Если бы мы могли захватить корабль, мы заставили бы их лететь на нем на Землю…

Он и сам понимал, что это была глупая бесполезная болтовня, лепет отчаяния. Но с другой стороны, что им было терять? Только свои жизни. Но они и так висели на волоске и зависели от конкретного человека — Варсека, и смерть в «яме» была намного менее привлекательной, чем любая другая. А если бы пленникам удалось взять верх над конвоирами… Если бы они…

— Что ж, — сказал Уитфилд, — давайте не будем терять время.

Он поманил к себе пальцем араба, уйгура и Безымянного. Шестеро землян сгрудились тесным кружком и начали совещаться на фоне невероятной панорамы космоса, развернувшейся за обзорными панелями, и мчащихся сквозь пространство огромных военных кораблей. Люди говорили не на своих родных языках, а на языке Урикса, планеты, которую они никогда не видели и даже не подозревали о ее существовании, пока она внезапно не стала самой важной вещью в их жизни.

Совещание было коротким, и когда оно закончилось, Уайетт и Бердик подошли к решетчатой перегородке и подозвали к себе альфа-центаврианцев.

Турн из Обрана ответил за всех своих собратьев.

— Да, мы будем сражаться, — сказал он, указывая на обзорную панель. — И сделаем это с радостью.

Его глаза горели диким светом, делая его больше похожим на черную пантеру, чем на человека. Дункан проследил за его жестом и увидел туманно-голубую планету, несущуюся к ним в золотом сиянии главной звезды этой системы.

— Прежде чем мы начнем драться, нам нужно выбраться отсюда, так что давайте лучше искать лазейки, — как ни в чем не бывало предложил Бердик.

Пленники начали осматривать перегородку. У них не было возможности узнать, наблюдают ли за ними похитители, как это было на флагмане, но им пришлось рискнуть. Они проверили каждый стержень решетки, тщетно пытаясь найти в ней слабое место. Но несмотря на все старания, у них ничего не вышло. Туманная планета, тем временем, приблизилась и превратилась в огромный шар, и ее голубой цвет сменился зелеными, коричневыми и охристыми участками с вкраплениями более ярких синих водоемов. Раздался пронзительный сигнал, который с каждой минутой становился все интенсивнее. Сияние солнца смягчилось, звезды и вовсе погасли, а потом вокруг корабля взметнулись облака, которые тоже быстро исчезли, и стремительный полет прекратился. Корабль завис в зеленоватом небе, а под ним расстилалась желтая пустыня из песка и рассыпанных по нему камней.

Пустыню прорезало ущелье, на дне которого протекала река. На краю пустыни она разливалась по широкой зеленой равнение, полной маленьких ручейков и сверкающих озер, с причудливо-яркими фруктовыми садами и разноцветными полями. Посреди этой равнины находился город.

— Обран, — указал на него Турн.

Дункан вцепился в прутья решетки и стиснул их так сильно, что на лбу у него вздулись вены, словно бы готовые лопнуть, а лицо стало пунцовым. Он не мог сдвинуть решетку с места, но внезапно вторая перегородка, отрезающая каюту пленников от коридора, скользнула в сторону, и перед ними появился Макверн, за спиной которого стоял еще один офицер.

— Уайетт… — заговорил было Макверн, но Дункан уже развернулся и бросился на него, как атакующий бык. Он ударил его и отбросил назад к другому офицеру. На мгновение все пришли в дикое замешательство, и в следующий миг Бердик, Уитфилд и остальные земляне тоже бросились к двери и вступили в драку. Уайетт четко осознавал только одну вещь: он вырубил Макверна и сейчас убьет его — и это была очень приятная мысль.

Но затем Уитфилд накинулся на него и начал оттаскивать его от противника, быстро бормоча что-то о том, что этот человек еще может быть им полезен, и Дункан, немного успокоившись, прекратил драку, а Бердик поднял Макверна на ноги, заломив ему руку за спину. Уйгур в это время методично душил второго офицера, но Уайетт подскочил к нему и тоже заставил его остановиться, объяснив, что и этот уриксианец может понадобиться им для управления кораблем. Затем Дункан снова повернулся к Макверну, который сильно тряс головой, пытаясь прийти в себя.

— Возьмите их парализаторы и следите за дверью, — велел Уайетт Бердику и Уитфилду. — Безымянный, держи этого типа, — кивнул он на Макверна. — Вот так. Не бойся сделать ему немного больно — помни, кто он! — Затем Дункан обратился к самому Макверну, указывая на разделяющую каюту решетку. — Как мне убрать эту перегородку?

Альфа-центаврианцы тесно прижались к решетке, пытаясь разглядеть, что происходит в соседней половине комнаты.

— Я сам ее уберу через минуту, — неожиданно ответил Макверн. — Боже, Уайетт, ты хоть раз пробовал думаешь, прежде чем что-то делать?!

— Я думал, — огрызнулся Дункан. — Много думал. Где твое начальство? И где Бринна?

Он сделал знак Безымянному, и тот сильнее заломил руку Макверна. Лицо офицера исказилось — не столько от боли, сколько от теперь уже настоящей злости.

— Может, вы перестанете орать на меня и выслушаете?! — рявкнул он. — Я на вашей стороне! Я — тот человек, за которого умер Лоран, я лидер Второй партии!

— Ты недолго будешь лидером чего бы то ни было, если мы не запустим трансляцию! — прохрипел второй офицер, к которому, наконец, вернулся голос и который смог немного ослабить хватку уйгура. — Флагман уже проверял нас. Если Варсек обнаружит, что тебя нет ни на одном корабле, и мы будем вести себя не так, как положено…

МАКВЕРН ВПИЛСЯ ВЗГЛЯДОМ в Уайетта.

— Ну? Ты еще хочешь отправиться на Землю или предпочитаешь сопровождать нас с Бринной в преисподнюю?

— Отпусти его, — велел Дункан Безымянному.

— Спасибо, — с кислым видом проворчал Макверн, разминая руку. — Это, похоже, входит у тебя в привычку. Я мог бы рассказать тебе о наших планах раньше, но решил, что это неразумно. Варсек непредсказуем. Он мог отправить тебя в «яму», где ты выдал бы нас…

— Да уж, ты тогда очень мне помог! — хмыкнул Уайетт. — Никакого мнения о том, стоит ли меня пытать! Ты мог бы, по крайней мере, сказать «нет».

— Если бы я сказал «нет», ты был бы в «яме» через пять минут. Я в любом случае, балансировал на краю этой пропасти неделями. Все, что мне было нужно — это продержаться до сегодняшнего дня, до этого момента.

— Значит, ты позволил Бринне заняться нашим побегом по ее собственной инициативе, чтобы таким образом прикрыть себя?

— Да. Это отвлекало ее от нас и мешало Варсеку узнать правду обо мне. И все получилось. Большинство сторонников Бринны на самом деле ни на что не могли повлиять, хотя для нее будет шоком узнать это. Мы не собирались заменять Варсека на другого амбициозного лидера, даже если этот лидер — красивая женщина.

С этими словами Макверн подошел к решетке, отгораживающей альфа-центаврианцев, и так же быстро переговорил с ними, после чего снова обратился к Дункану:

— Ваша в Бринной идея предупредить Землю и использовать неудачу, которую мы бы там потерпели, чтобы привести Бринну к власти, была неплохой — однако мы не можем ждать так долго. Варсек слишком встревожен и готов пытать весь флот, чтобы искоренить нас, Вторую партию. Мы хотели бы отложить переворот до тех пор, пока не станем немного сильнее. Наш флот уже долгое время находится вдали от дома, и среди людей растет недовольство — мы могли бы извлечь из этого выгоду. Но у нас нет выбора. Если мы не начнем действовать сейчас, нас неизбежно уничтожат. Так что мы совершим прорыв теперь, на Альфе Центавра.

— Каким образом? — уточнил Уайетт.

— Готовится полномасштабное восстание. На этой планете все пойдет хорошо — тут не будет эффективного сопротивления и будет много добычи. Люди не смещают лидера при таких обстоятельствах, так что мы не можем надеяться захватить весь флот. Когда корабли приземлятся и начнется наземная фаза атаки, мы отделимся от основных сил и возьмем командование на себя. Возьмем столько эсминцев, сколько сможем укомплектовать. Любой, кто захочет, сможет пойти с нами — хотя в пылу успешного сражения таких, боюсь, будет немного. А что будет дальше… — Макверн пожал плечами. — Пока не знаю. Слишком много переменных.

— Ты можешь помочь моему миру? — спросил Турн. — Моему городу?

Макверн печально покачал головой:

— Не буду тебе лгать. Нет. Если не считать того, что у Варсека будет меньше людей и кораблей, мы ничем не сможем помочь. Мы недостаточно сильны.

— И вы все равно не стали бы сражаться против собственных товарищей, — добавил Турн.

— Нет, не при данных обстоятельствах. Это был бы слишком подлый удар в спину, и тогда мы потеряли бы все шансы когда-либо привлечь их на свою сторону. Все, что я могу предложить тебе, Турн — это надежду на месть и обещание, что, если мы победим, мы возместим вашему миру все, что сможем.

— А как насчет нас? — подал голос Уайетт. — Как насчет Земли?

— Мы отправим вас, землян, туда. Если Варсек понесет здесь достаточно большие потери, возможно, в предупреждении не будет необходимости. Если нет — что ж, его силы станут намного слабее.

— Звучит достаточно логично, — согласился Дункан, оглядев остальных.

Макверн повернулся к альфа-центаврианцам, которые теперь о чем-то разговаривали между собой.

— Варсек уже ищет меня по всем кораблям флота. Ему сказали, что на этом меня нет, но если что-то в действиях этого судна окажется неправильным, он немедленно пошлет сюда отряд для обыска, и это будет означать конец и мне, и восстанию. Что скажешь, Турн? Могу я убрать решетку и общаться с вами, как с товарищами, или я должен по-прежнему вести себя с вами, как с пленниками?

— Выпустите нас, — ответил Турн. — Мы сделаем все, что в наших силах, против Варсека.

— Хорошо, — кивнул Макверн. — Договорились! — Он отдал команду своему напарнику, и стальные прутья скользнули вверх, скрывшись в потолке. — Теперь нам надо поторопиться. Турн, вам были даны кое-какие инструкции, некоторое время назад. Делайте, что было сказано. Я знаю, что это неприятно храброму человеку, но зато вы не окажете своему народу медвежьей услуги. Призывать их сражаться против нас было бы самоубийством.

— Тем не менее, они будут сражаться, — возразил Турн.

МАКВЕРН ВЗДОХНУЛ.

— Обычно так и бывает, — признал он. — В любом случае, произнесите речь. Для этого мы здесь. Помните, мы прилетели впереди всего флота, и сейчас нас видно отовсюду.

Он вывел сопротивляющегося альфа-центав- рианца на середину каюты и велел ему встать на хрустальный круг, похожий на линзу. Над головой у Турна сверкал в потолке такой же круг, и почти сразу из обеих линз ударили вверх и вниз яркие лучи, и пленник оказался заключенным в столб света.

Остальные пленники удивленно переглянулись.

— Но ведь там, внизу нет ни радио, ни приемников, — заметил Уайетт. — Его цивилизация еще не создала их. Как вы собираетесь вести трансляцию?

Макверн жестом указал ему и остальным на панели наблюдения на той стороне камеры, где раньше сидели земляне.

— Смотрите, — сказал он. — Вам это в любом случае не помешает. Наглядный пример имеет большую ценность. Потенциальная жертва смягчается, видя, что происходит с ее предшественником. — С этими словами он направился к двери. — Я достаточно насмотрелся на эти вещи, на множестве планет. Меня от них тошнит, и у меня есть другие дела. Слушайте трансляцию и будьте готовы улетать, когда я скажу вам.

Макверн вышел, а Турн остался неподвижно стоять в столбе света. Корабль опустился еще ниже над городом Обран, а в вышине над ним начали появляться корабли Оперативной группы.

— Начинай говорить, Турн, — раздался в каюте металлический голос.

— Чтоб меня! — внезапно ахнул Бердик, указывая наружу. — Посмотрите туда!

В прозрачном воздухе над городом, перед кораблем, стояло гигантское трехмерное изображение Турна футов в тридцать высотой. Оно медленно опускалось вместе с судном, и поскольку находилось немного ниже него, нематериальные ступни альфа-центаврианца вскоре коснулись вершин причудливо украшенных башен города.

И тогда Турн заговорил.

Корпус корабля слабо завибрировал, и Уайетт понял, что голос Турна, усиленный так же многократно, как увеличилось его изображение, загремел над Обраном. В городе, на залитых солнечным светом улицах, начали собираться толпы жителей — они выбегали из высоких зданий и маленьких домиков из глинобитного кирпича, сбивались в группы в парках и на площадях и в страхе и изумлении смотрели вверх. Турн обратился к своему народу на их родном языке, так что Уайетт не понимал ни слова, но, судя по его тону и оскаленным зубам, он призывал к покорности не так искренне, как мог бы. Но Оперативная группа, вероятно, допускала это — она привыкла к нежеланию ее жертв сдаваться без боя. Завоеватели не могли полностью контролировать пленников во время их пропагандистских выступлений. Они давали им шанс, и, видимо, это окупалось достаточным количеством капитуляций, чтобы продолжать устраивать такие призывы. Для более примитивных, чем раса Турна, людей самого появления в небе над их головами гиганта уже было бы достаточно, чтобы они впали в полнейшую панику.

В Обране тоже поднялась паника: люди начали бегать туда-сюда по солнечным улицам, поднимая облака пыли. С башен и высоких стен главных городских зданий на них неподвижно смотрели сотни высеченных в камне лиц, сотни местных богов и богинь.

Флот Урикса со свистом пронесся над садами и полями, сжигая и сокрушая все вокруг города. Местные жители бежали, тщетно пытаясь скрыться. У них не было ни ядерного оружия, ни ракет класса «земля-воздух», ни самолетов. Они бежали, но бежать было некуда — город уже был в ловушке. «Бедняги», — подумал Уайетт, представив, что было бы в Нью-Йорке или Вашингтоне в аналогичных условиях, если бы над ними появилось его гигантское изображение, шагающее по небу и призывающее их жителей сдаться.

Успех восстания Макверна и создание широкого раскола в уриксианском флоте были теперь его единственной надеждой на то, чтобы избежать этого.

— Мне казалось, Турн был так уверен, что они будут сражаться… — пробормотал Бердик.

— Они и будут, — ответил Дункан. — Смотри — паника уже утихает!

Женщины и дети исчезли с улиц, а группы мужчин все еще бежали, но теперь их бег был целенаправленным. А потом в разных местах на окраинах города внезапно взвились в воздух клубы дыма.

— У них есть маленькие пушки, клянусь Богом! — воскликнул Уитфилд.

Столб света погас, и изображение Турна исчезло с неба. По внутренней связи раздался голос Макверна, в котором звучали железныеноты:

— Нам приказано немедленно приземлиться рядом с флагманом. Мы, естественно, не можем этого сделать. И если вы посмотрите вверх, то увидите, что неприятности на подходе!

Пленники посмотрели на небо — к ним летели два небольших быстроходных корабля, вооруженных не слишком тяжело, но и недостаточно легко для пропагандистского корабля.

— Они попытаются навязать нам посадку, и я не смогу сражаться с ними на этой посудине, — продолжил Макверн. — Предлагаю приземлиться немедленно. Это может быть непросто, так что примите все возможные меры предосторожности. Уайетт, у меня есть запас парализаторов. Подойди и возьми их!

Дункан выбежал из каюты и быстро нашел дорогу на мостик, где стоял ящик с оружием. По-видимому, оно было совсем новым, только что из магазинов, и его пронесли на борт контрабандой и спрятали как от людей Варсека, так и от Бринны. Лицо Макверна вытянулось от напряжения и возбуждения. Он указал Уайетту на ящик, а затем вручил ему ключ с тремя зубцами.

— Бринна в каюте шкипера, — сказал он. — Единственная дверь, которая заперта. Не выпускай ее, не слушай, что она будет говорить, и не давай ей шанса устроить неприятности. Оставляю ее под твою ответственность.

— Спасибо, — кивнул Уайетт, и Макверн поспешно вышел.

Дункан принес ящик в каюту к остальным бывшим пленникам, и они достали парализаторы, но сам он не стал ждать, пока все его товарищи вооружатся. Он схватил один ствол и отправился на поиски шкиперской каюты. С мостика доносился нарастающий шум. Корабль летел совсем низко, скользил над самыми крышами домов, так резко раскачиваясь из стороны в сторону, что было трудно устоять на ногах. Два преследующих его судна быстро приближались.

Уайетт услышал Бринну прежде, чем нашел ее: она кричала из-за двери, требуя, чтобы ее освободили. Дункану пришлось повозиться с незнакомым замком. Неожиданно корабль тряхнуло особенно сильно — и все звуки заглушили рев и треск, похожие на тысячи разрядов грома.

Стены корабля вспыхнули голубым пламенем. Ошеломленный и плохо понимающий, что происходи, Уайетт увидел, как дверь капитанской каюты открылась под его рукой и из нее выскочила Бринна с широко распахнутыми глазами. Она налетела на Дункана, раскинув руки, врезалась в него всем своим весом, но он и сам уже падал назад, потому что пол ушел у него из-под ног, так что они вместе впечатались в стену, которая внезапно стала полом.

Раздался еще более сильный грохот и стук падающих предметов, а потом в коридор ворвались непонятно откуда взявшиеся ветки дерева — они пробили иллюминатор шкиперской каюты, который теперь находился прямо над головами Бринны и Дункана.

Глава VIII

УАЙЕТТУ ПОНАДОБИЛОСЬ НЕ меньше минуты, чтобы осознать, что он все еще жив и даже не особо пострадал. Была ли жива Бринна? Землянин не был в этом уверен, но когда он попытался отодвинуть ее от себя, она зашевелилась, и у него вырвался облегченный вздох. Он поднялся на ноги, помог ей встать и увидел Макверна, бегущего к ним со стороны мостика.

Макверн кричал и суматошно размахивал руками. Его рубашка была в нескольких местах разорвана, а на щеке у него был глубокий порез, из которого текла кровь. Уайетт толкнул Бринну в его сторону, и она побежала к нему, протискиваясь между прогнувшимися внутрь коридора стенами. Дункан последовал за ней, и они все вместе пробрались в круглую наблюдательную камеру.

Бердик, Уитфилд и апач выползли к ним навстречу. Уйгур пробирался за ними, а араб был мертв — он лежал в углу со сломанной шеей. Альфа-центаврианцы во время падения корабля находились в своей половине камеры, которая оказалась сверху, и пострадали меньше. Трое из них были несильно ранены и могли двигаться.

Уайетт крикнул им, чтобы они выходили, и стал пробираться обратно к люку, который в это время как раз открывали уцелевшие офицеры с мостика. Через минуту Дункан вывалился из корабля, упав с примерно восьмифутовой высоты в кучу сломанных веток и древесных стволов, и остальные, один за другим, последовали за ним. Два корабля-преследователя, один из которых сбил их, пролетели над ними и ушли в сторону — вероятно, чтобы развернуться и сделать еще один заход. Хотя, возможно, они улетели на другое задание, так как во втором заходе уже не было необходимости.

Судно Макверна потерпело крушение на окраине города, едва не упав на группу глинобитных домов в форме печей с круглыми кирпичными крышами. За ними виднелись приземлившиеся корабли Оперативной группы — они возвышались зловещими башнями на зеленом поле, и их экипажи выгружали из них штурмовые машины.

Уайетт слышал об этой технике, но никогда не видел ее. На каждый эсминец было погружено некоторое количество этих машин, предназначенных расчищать путь войскам, на манер танковых подразделений, хотя они были совсем не похожи на танки. Каждая машина представляла собой чудовищный красный шар, установленный на четыре шарнирных ножки — они были примерно в четыре раза выше человеческого роста, так что шары возвышались высоко над землей. Под шарами имелось небольшое крепление для винта с несколькими лопастями, чтобы при необходимости машины могли превращаться в амфибии. Они напоминали каких-то ужасных фантастических тварей и могли преследовать людей и транспорт по любой поверхности, развивая огромную скорость.

Примерно в двадцати ярдах справа от разгружаемых кораблей по ним стреляла батарея из трех маленьких блестящих пушек — их обслуживали мохнатые местные жители, храбрость которых была так же велика, как тщетность того, что они делали.

— Наши люди должны собраться в северо-западном секторе периметра, — заговорил Макверн. — Мы попытаемся пробиться к ним с боем. Этот сектор обозначен, как северо-восточный, и мы довольно близко к его середине, так что могло быть и хуже. Держитесь вместе и давайте действовать быстро!

Он был явно зол, но сосредоточен, как человек, попавший в трудное положение и полный решимости выбраться из него.

— Осторожно, они сейчас приблизятся на расстояние выстрела, — хладнокровно заметила Бринна.

Все вместе, сбившись в кучу и настороженно оглядываясь через плечо, они побежали прочь от разбитого корабля к домам. Один из шаров двинулся за ними — вероятно, ему было приказано это сделать после крушения их судна. Уайетт увидел опоясывающий его ряд круглых закрытых иллюминаторов, один из которых как раз в тот момент открылся. Из иллюминатора высунулось что-то вроде большого пистолета на гибком креплении или проектора — этот прибор причудливо покачивался, как голова птицы на длинной шее. Внезапно «голова» указала прямо на беглецов, и в их сторону выстрелил яркий белый луч. Они бросились в укрытие между домами, но луч оказался слишком коротким и ударил в землю позади них, рассыпавшись дождем зеленых искр.

— Мощный парализатор, — прохрипел на бегу Макверн. — Когда из такого попадают в тебя, ты остаешься лежать, пока битва не закончится.

Пригибаясь, они добежали до странных маленьких домиков с круглыми крышами и попытались затеряться среди них.

— Так это оружие не убивает? — уточнил Уайетт.

— Обычно нет. Только очень старых, маленьких детей или инвалидов. Это гуманное оружие, — ответил Макверн.

Еще один белый луч с шипением ударил в землю прямо за Уитфилдом, взорвавшись зеленым огнем. Красный шар возвышался над ними на фоне неба, гротескно похожий на огромное круглолицее четвероногое со смехотворно маленькой головой на тонкой качающейся шее.

— Не думаю, что мы сможем надолго от него оторваться! — охнул Бердик.

ТУРН ПОСМОТРЕЛ НА ШАР прищуренным взглядом пантеры.

— Я могу повести вас более безопасными путями! — крикнул он. — Но надо сперва ненадолго от него оторваться!

— Тогда бежим! — отозвался Макверн.

И они помчались еще быстрее. Уайетт, Бердик и Уитфилд по очереди оглядывались на Бринну, опасаясь, что она отстанет и ей понадобится помощь, но женщина бежала так же стремительно, длинными прыжками, словно изящный олень.

Все они едва переводили дыхание, когда им удалось добежать до длинной колоннады, протянувшейся вдоль огромного здания, украшенного рядами скульптур танцующих богов, которые, как видно, были очень любимы жителями этой планеты. Несколько соотечественников Турна везли по проходу между колоннадой и стеной здания еще одну странную маленькую пушку. Темная шерсть на их телах была покрыта мокрыми пятнами пота. Двое или трое из них, увидев Макверна и его спутников, оставили пушку и бросились к ним, оскалив зубы и выпустив когти, но Турн крикнул им что-то на их родном языке, и они неохотно остановились. Пятеро соотечественников Турна, которые были в плену вместе с ним, побежали к группе, занимающейся пушкой, и присоединились к ним — ив следующий миг она уже стреляла в движущийся к ним шар, правда, не причиняя ему никакого вреда.

Турн же указал остальным беглецам на широкую низкую дверь:

— Сюда!

Они протиснулись внутрь следом за ним. Ворвавшись под крышу, Уайетт увидел через плечо Турна окно, за которым в ярком солнечном свете снова полыхнула зеленая вспышка. Канониры, стрелявшие из пушки, упали, и ее выстрелы прекратились.

В помещении, в котором скрылись Дункан и остальные, было, наоборот, довольно темно. Это был огромный зал со сводчатым потолком, все стены которого были покрыты резными изображениями, и в темноте не сразу можно было понять, был ли там кто-нибудь живой. Затем Уайетт уловил какие-то звуки — шорохи, дыхание, тихое всхлипывание, шепот… Его глаза слегка привыкли к тусклому освещению, и он увидел, что помещение было полно женщин и детей, сгрудившихся в нишах вдоль стен. Он предположил, что эти ниши были святилищами — в них стояли большие богато украшенные статуи и маленькие светильники. Дети, особенно самые маленькие, были похожи на огромных котят.

— Видите эти статуи и позолоченные своды? — спросил Макверн. — Все это чистое золото, и камни везде тоже настоящие. Плохое место, чтобы искать убежища от мародеров.

Глаза местных женщин, горящие диким огнем, заставили Уайетта вздрогнуть. Беглецы прошли по залу мимо них, стараясь не смотреть на их сверкающие белые когти и зубы. Если бы не Турн, их всех разорвали бы на куски за считанные секунды, и лишь когда они достигли другого конца здания и снова вышли на солнечный свет, под грохот битвы, Дункан смог вздохнуть чуть более спокойно.

Красные шары рыскали теперь повсюду — эти чудовищные конструкции мелькали над крышами домов или между более высокими башнями. Защитников города выводили из строя или оттесняли в центр, а войска уриксианцев уже захватившие окраинные улицы, приступили к их планомерному разграблению.

Очередной шар прошагал по улице, оставляя за собой груду бесчувственных тел, больше похожих на трупы. За ним следовали отряды захватчиков. Через дорогу находилось еще одно огромное резное здание. Беглецы помчались к нему — те, кто управлял удаляющимся шаром, не заметили их и не стали в них стрелять. Это здание было лучше освещено внутри, и в нем было так же много резных узоров, позолоты и скульптур, как и в предыдущем. Присмотревшись, земляне и уриксианцы поняли, что это больница. Некоторые пациенты закричали при виде незнакомцев, и санитары бросились им наперерез, но авторитет Турна снова помог его спутникам пройти через здание — почти помог.

На этот раз, когда они достигли двери в дальнем конце больницы, в нее ворвался отряд солдат Варсека — восемь или девять человек с парализаторами в руках. Эти люди явно были готовы к стычкам, но не ждали ничего такого, с чем они не смогли бы легко справиться, и первым, что они увидели внутри, была форма Макверна и его офицеров. Лидер отряда отдал им честь, но в следующий миг увидел, что бежавшие рядом с ними земляне и альфа-центаврианец вооружены.

— Берегитесь, это те самые сбежавшие! — нервно крикнул он своим спутникам.

Больше он ничего сделать не успел. Парализатор Макверна сбил его с ног, а затем Уайетт и остальные беглецы тоже открыли стрельбу. Больницу заполнил грохот выстрелов — а потом все внезапно стихло, и Дункан ошеломленно завертел головой, оглядывая «поле боя». Семеро их противников были повержены, а оставшиеся двое выскочили за дверь. Уитфилд, Безымянный и двое офицеров Макверна тоже лежали на полу без признаков жизни. Как и Турн. Теперь земляне и мятежные уриксианцы могли рассчитывать только на себя.

— Что ж, — мрачно сказал Макверн, кивая на парализованных товарищей, — забираем их и уходим отсюда.

УАЙЕТТ ВЗВАЛИЛ БЕЗЫМЯННОГО себе на плечи, а Бердик потащил к дверям Уитфилда — его длинные ноги волочились по полу. Турна они оставили в больнице, где о нем могли позаботиться его соотечественники. Сгибаясь под тяжестью своих подстреленных спутников и шатаясь, они направились к выходу.

— Вам лучше дать мне оружие, — внезапно подала голос Бринна Халфард.

Макверн покачал головой.

— Не понимаю, чего ты боишься, — продолжила настаивать женщина. — Я тебе не враг. Я же понимаю, что ты меня не убьешь, а Варсек убьет точно. Он не поверит ни одной истории, которую я могла бы придумать в свое оправдание.

На мгновение Макверн заколебался.

— Хорошо, — решился он. — Возьми один ствол.

Бринна взяла парализатор, и они все вместе осторожно вышли из больницы на яркое солнце. Вскоре они оказались возле одного из углов широкой площади. Справа, по одной из выходящих на площадь улиц, к ним приближался шар на суставчатых ногах-ходулях, за которым следовали несколько пеших уриксианцев.

НА УГЛУ ПЛОЩАДИ ВАЛЯЛИСЬ перевернутая пушка и парализованные альфа-центаврианцы — туда тоже попали лучи из шара. Еще несколько людей-кошек убегали через площадь — их глаза дико сверкали от ярости, страха и беспомощности. Макверн указал на начало другой улицы, уходившей в центр города под углом к площади.

— Идем туда! — скомандовал он. — Наши корабли сейчас должны быть недалеко отсюда, если…

Уайетту показалось, что уриксианец собирался сказать, «если Вторая партия победила», но он не закончил фразу. Этот вопрос и правда не стоило пока поднимать.

Они побежали через площадь, тяжело нагруженные и медлительные. Но им снова повезло.

Они успели проскочить за угол прежде, чем люди в красном шаре смогли открыть по ним огонь, а затем здания защитили их от выстрелов.

В воздухе висела пелена из пыли и дыма. Причудливые башни с высокими сводчатыми крышами и нагромождения резьбы на стенах, казалось, раскачивались, словно беглецы смотрели на них сквозь воду. Создавалось впечатление, что скульптуры богов и богинь двигаются, танцуют и улыбаются с гротескным достоинством.

Некоторые из жителей города, убегавшие от захватчиков, увидели Дункана и его спутников и повернули назад. У них было оружие, похожее на очень примитивные пистолеты, а также длинные острые ножи. Обладатели пистолетов остановились, чтобы зарядить их, а остальные бросились в атаку. В то же время с улицы, оставшиеся позади беглецов, донесся размеренный лязгающий топот шагающего шара.

Уайетт выстрелил. Ни он, ни его спутники, не остановились — шар был гораздо более опасным врагом, чем мохнатые местные жители. Макверн и Бринна тоже стали стрелять набегу, и несколько альфа-центаврианцев, вооруженных ножами, пали под парализующими лучами, а остальные повернули назад, к своим товарищам, заряжавшим пистолеты. Дункан тяжело дышал, и ему становилось все труднее продвигаться вперед под тяжестью апача. Но начало улицы было уже недалеко.

Бринна и те из уриксианцев, кто бежал налегке, немного отстали, чтобы прикрыть остальных. Их парализаторы затрещали, поразив еще пару людей-кошек, а затем раздалась серия более резких трескучих звуков, и один из людей Макверна внезапно остановился и с удивлением уставился на дыру у себя в животе, из которой начала хлестать кровь. Еще одна пуля ударила в землю прямо перед Дунканом и отскочила от камней, а за ней еще несколько срикошетили от стен.

Макверн крикнул своим спутникам поторопиться, не переставая поливать альфа-центаврианцев парализующими лучами. Бринна подхватила раненого уриксианца под руку, наполовину взвалила его себе на плечо и продолжила бежать, утаскивая его за собой и непрерывно стреляя свободной рукой. В этот момент Уайетт почувствовал, что намного смягчился по отношению к ней.

Узкая улица, пролегающая между высокими домами, поглотила их маленькую группку. Почти в то же мгновение ходячий шар завернул за угол, и его парализующие лучи уложили альфа-центаврианцев на землю, невольно оказав услугу партии Макверна. Вероятно, после этого шар погнался бы за самим Макверном и его товарищами, но они успели пробежать по свободной улице и свернуть на другую, скрывшись из виду. Там они, шатаясь, двинулись дальше, в пыли и под палящим солнцем. За поворотом Уайетт увидел короткий ряд маленьких домиков, а над ними далекие очертания высоких кораблей. На минуту ему показалось, что он и остальные теперь в безопасности, что они добрались до кораблей Второй партии. Но затем он увидел бегущих к ним наперерез уриксианских солдат в форме.

Глава IX

— СТОП! HE СТРЕЛЯЙТЕ! Это наши! — закричал Макверн.

Прошла минута, прежде чем Уайетт осознал, что они и правда спасены. К этому времени кто-то снял у него со спины тяжеленное тело Безымянного, а самого его поспешно повели по улице и через поля к кораблям. Позади слышался грохот выстрелов — Вторая партия атаковала остатки уриксианцев, не высадившихся на планету, и теперь бои шли еще и между ними.

— Скоро мы их уничтожим! — пропыхтел молодой офицер, бегущий рядом с Макверном, сильно потрепанный и уставший. — Боже, я рад, что вы справились, сэр! Мы пытались найти вас…

— Насколько хорошо мы справились? — спросил его Макверн.

— К нам перешла примерно треть флота. Хотя я надеялся…

— Да! — выдохнул Макверн. — Как и я! Что ж, треть — это лучше, чем четверть или одна десятая!

— Хотя вряд ли это можно назвать победой, — уже более ровным голосом произнес молодой офицер, указывая на поля вдалеке. — Посмотрите туда, сэр. Варсек отводит часть людей обратно на их корабли. Он может перестрелять нас здесь!

— Немедленно передайте всем приказ готовиться к взлету! — велел Макверн. — Это наш главный корабль? Хорошо. Поднимите всех на борт и проследите, чтобы о раненых позаботились. И пусть на мостик немедленно прибудут… — он перечислил несколько имен своих последователей.

Дальше события стали развиваться еще быстрее. Уриксианцы забегали, подчиняясь приказам Макверна. На Уайетта никто не обращал внимания, поэтому он последовал за Макверном на мостик. Даже он понимал, что все они по- прежнему в опасности. Если бы тяжеловооруженные подразделения Варсека были укомплектованы вовремя и успели бы сейчас долететь до этой планеты, мятежников остановили бы до того, как они убрались бы с нее.

По приказу Макверна его корабли взлетели. Они с ревом взмыли в небо, но прежде чем им удалось покинуть атмосферу, на экране связи возникло лицо Варсека, суровое и неумолимое от гнева — не того дикого гнева, который быстро угасает, а более глубокого, холодного, который мог длиться до тех пор, пока люди, которых он считал своими врагами, не перестали бы представлять угрозу ни для него, ни для кого-либо еще.

— Ты думал, что теперь сможешь вернуться домой, на Урике? — спросил он, глядя на Макверна своими холодными глазами. — Ты можешь сбежать от моего флота, но не сбежишь от меня. Если ты вернешься домой, я привлеку вас всех к суду за дезертирство. Я все еще ваш командир, Макверн, и у меня есть влиятельные друзья.

— Которые наживаются на награбленном, — отозвался Макверн. — Да, я знаю это. Я подумал, что мы могли бы внести кое-какие изменения в жизнь Урикса, пока там не стало слишком сильно вонять коррупцией.

Варсек рассмеялся.

— Если бы за тобой пошел весь флот, ты бы смог это сделать. Но с такой жалкой горсткой людей — точно нет! — Он наклонился ближе к переговорному устройству, словно пытался проникнуть сквозь экран. — Послушай, Макверн, ты сделал свой ход и потерпел неудачу. Ты не сможешь сразиться со мной, не сможешь вернуться домой и даже не сможешь долго от меня убегать. У тебя и твоих приспешников недостаточно кораблей снабжения, недостаточно топлива и еды. Вам придется начать мародерствовать самим или попытаться украсть все это у меня, и рано или поздно я догоню вас и уничтожу.

— Уничтожишь, — медленно произнес Макверн. — Это громкое и жестокое заявление. Интересно, как к нему отнесутся твои люди. Мы с ними долгое время были товарищами, и у меня конфликт с тобой, а не с ними. Возможно, многие из них так же устали от этой жизни, как и мы, и хотели бы вернуться домой, к семьям, к своим родным, которых они не видят годами. Мы никому из них не причинили вреда, когда захватили эти корабли, и мы будем рады любому из тех, кто захочет присоединиться к нам, сейчас или позже. Мы пробудем здесь некоторое время.

УАЙЕТТ ПОНИМАЛ, ЧТО Макверн говорил все это не только для Варсека, но и для всех уриксианцев, которые слышали их беседу на своих кораблях. Макверн был хорошим оратором, но Дункану казалось, что этот разговор вряд ли принесет им много пользы.

— Если это задумано как вызов, я приму его, — заявил, тем временем, Варсек. — Мои планы не изменятся. Как только мы закончим здесь, мы отправимся на Землю, а после этого в любую систему, где будет лучшая добыча. Я никуда не спешу, Макверн. Я могу завоевывать планеты бесконечно. Держись в стороне и надейся на дезертиров, сколько захочешь. Рано или поздно… — он сделал рубящий жест. — …Я уничтожу тебя. — Затем его взгляд скользнул мимо Макверна к Уайетту. — А тебя я дважды предупреждал о судьбе храбрых упрямцев. Останешься ли ты с Макверном или вернешься на Землю, я найду тебя. И уделю Земле особое внимание из-за тебя — у нас есть оружие, которое не парализует, а убивает при необходимости. — Он снова улыбнулся, и теперь его пристальный взгляд охватывал и Уайетта, и Макверна. — Я знаю, что Земля будет предупреждена. Я учитываю это в своих планах.

— Вы можете потерять много людей, — заметил Дункан. — Мы не так примитивны, как альфа- центаврианцы.

— У вас есть ядерное оружие, — согласился Варсек, — но нет способа доставить его к нам, в космос. Разумные существа обычно не решаются сбрасывать бомбы на свои собственные города, чтобы уничтожить захватчика, который находится там лишь временно. Так что ваше предупреждение меня не пугает.

— У нас также есть тактическое оружие, — сказал Уайетт. — Или вы не рассказали об этом своим людям?

— Мои люди — солдаты, а не маленькие дети, — усмехнулся Варсек. — Лети домой, Уайетт. Объяви тревогу. И возьми с собой Бринну. Таков был ее план, не так ли — предупредить Землю и таким образом сместить меня? — Его голос повысился, и казалось, что он выкрикивает предупреждение всему флоту — Но меня никто не может сместить! Это моя Оперативная группа, я командую ею и буду командовать до тех пор, пока мое начальство не позовет меня домой!

— Этого никогда не будет, — устало сказал Макверн, — пока вы продолжаете отправлять корабли с добычей на Урике, чтобы сделать их еще богаче.

Он разорвал контакт — вероятно, это был первый раз, когда кто-либо прервал связь с Варсеком, отключившись первым. Макверн повернулся к своим офицерам и Уайетту.

— Многое из того, что он говорит, правда, — признал он. — Нам не хватает еды и топлива. И то, и другое мы можем получить на Земле, но это должно быть проделано мирным путем. Я предлагаю предложить Земле помощь в защите от Варсека — чтобы мы спровоцировали столкновение с ним, разместив наши корабли между его флотом и Землей. Если нам суждено быть уничтоженными, то это может произойти как сейчас, так и позже, когда мы будем еще слабее и еще менее способны сражаться. — Он посмотрел на Дункана ужасным мрачным взглядом. — Мы можем доставить ядер- ное оружие в космос.

Несколько минут спустя маленький флот Макверна, состоящий из быстроходных эсминцев и несколько легких кораблей снабжения, перешел на гиперпространственные двигатели и направился к Земле. Там обычная для уриксианских завоевателей ситуация повторилась как бы в зеркальном отражении. У Макверна не было пропагандистского корабля с аппаратурой, передающей увеличенное изображение оратора, но был мощный передатчик, и как только они достигли внешних границ земной атмосферы, Уайетт начал вещание на всех частотах, охватив все западное полушарие. Он посылал одно и то же сообщение снова и снова, начиная со слов «Мы пришли с миром!» и заканчивая кратким изложением ситуации, умоляя власти всех стран не делать того, что казалось землянам самым правильным — не атаковать их, когда они приземлятся. Он велел выступить Бердику, австралийцу и Безымянному, и даже уйгуру. Он велел выступить и Макверну. Но когда они все-таки получили ответ, это было сообщение от правительственного радио в Вашингтоне, запрещавшее им приземляться до тех пор, пока не будут проведены консультации с Организацией Объединенных Наций и предварительные переговоры с Макверном по коротковолновой связи с надлежащими заверениями в их добрых намерениях.

Затем им пришло сообщение с большого передатчика на горе от Баннистера, коллеги Дункана, начинающееся словами «Что, черт возьми, с тобой случилось, не может быть, чтобы это все было правдой!» Уайетт заверил его, что не лжет.

— Тогда, ради Бога, не приземляйтесь! — ответил Баннистер. — Все в панике. Вашингтон эвакуируют и устанавливают огневые точки на каждом углу, и у психов сегодня выходной. Подождите, пока все не успокоятся!

— Мы пытались объяснить, что не можем ждать, — сказал Уайетт. — Флот завоевателей летит прямо за нами по пятам, и если меры не будут приняты прямо сейчас, для всех нас будет слишком поздно.

— Что ж, тогда удачи, — отозвался Баннистер печально и без всякой надежды в голосе.

И Макверн приказал всем идти на посадку.

ГЛАВНЫЙ КОРАБЛЬ МАКВЕРНА приземлился в одном из вашингтонских парков. Было решено, что сам Макверн, а также Уайетт и еще один уриксианец, умеющий управлять шаром-преследователем, выйдут наружу в этом шаре. Для остальных же, включая и землян, там не хватило места.

Бринна всю дорогу от Альфы Центавра к Земле хранила задумчивое молчание, но перед расставанием с Дунканом вдруг решила его нарушить.

— Ты же знаешь, что твои люди там в панике из-за этого внезапного вторжения из космоса, — горечью сказала она. — Они уничтожат вас прежде, чем вы успеете с ними переговорить.

— Я должен рискнуть, — пожал плечами Уайетт.

— Точно так же, как в прошлый раз, когда ты пытался заставить меня лететь с тобой в Вашингтон — тогда, давно? — спросила Халфард, а потом вдруг добавила с внезапной яростью: — Боже, защити нас от общения с дураками!

Дункан ухмыльнулся.

— Ты злишься, потому что твои планы рухнули или потому что я в опасности?

И прежде чем Бринна успела гневно ответить, он поцеловал ее, а потом оттолкнул со своего пути и пошел за Макверном. Они сели в красный шар выехали на нем из корабля. Шар был нужен им не для нападения, а для собственной защиты. В небе над ними кружила эскадрилья скиммеров, легко уклонявшихся от более медленных и неуклюжих земных самолетов и держащихся на такой малой высоте, где эти самолеты не решались открыть по ним огонь, опасаясь поразить людей на земле.

Красный шар, тяжело ступая, двинулся в центр Вашингтона. Вскоре подтвердились слова Баннистера: город был безлюден, если не считать военных. Наблюдая за экраном внутри шара, показывающим все вокруг него, Уайетт увидел, как люди в оливково-серой форме стреляют в них, и услышал яростный стук пуль по броне. Макверн заверил его, что эта броня защищает практически от любого оружия, кроме атомных снарядов, но когда у земных солдат появились противотанковые ружья и огнеметы, Дункан все-таки начал нервничать. Он вздохнул с облегчением, лишь когда Макверн решил не рисковать и приказал приготовить к стрельбе один из сильнодействующих парализаторов, а затем еще и попросил поддержки у пилотов скиммеров.

Затем Макверн передал рацию Уайетту. Экраны теперь показывали вспышки зеленого огня повсюду, куда попадали парализующие лучи. Орудийные расчеты были сбиты с ног, солдаты с винтовками оглушены и отброшены на землю. Вокруг шара образовалась «мертвая зона», двигавшаяся вместе с ним, благодаря парализующим лучам.

— Вы вынуждаете нас защищаться, но вы можете убедиться, что все упавшие люди не мертвы и не пострадали никоим образом! Они только оглушены! — напряженно прокричал Дункан по рации. — Мы просим президента и Конгресс выслушать нас!

Ответа не было. Уайетт вытер пот со лба и продолжил:

— Вы столкнулись с врагом, более ужасным, чем вы можете себе представить, он приближается к вам через межзвездное пространство со скоростью, во много раз превышающей скорость света. Вы видите, что мы можем сделать с этой техникой, но это лишь малая часть их возможностей. Ваша единственная надежда — принять наше предложение о помощи и спланировать вместе с нами, как дать отпор Оперативной группе до того, как она окажется у Земли. Иначе здесь будут сотни таких красных шаров, патрулирующих сельскую местность, и сотни кораблей, против которых ваши самолеты будут бесполезны, как они сейчас бесполезны против скиммеров.

Ответа не было.

— Мы должны где-то остановиться, — сказал Макверн Уайетту. — Это твоя страна — какое место ты выберешь?

Дункан посмотрел на экран. Они находились перед зданием Верховного Суда. С его ступеней, с портика и из окон по шару стреляли солдаты, а некоторые из них уже были оглушены и лежали на тротуаре. На глазах Уайетта, из шара вырвался очередной белый луч, вспыхнувший зеленым огнем вокруг группы военных на ступеньках. Терпение Дункана, истощенное долгим беспокойством, внезапно лопнуло.

— Это место такое же дерьмовое, как и любое другое, — заявил он Макверну, а затем прокричал в рацию: — Ладно, черт возьми, я американский гражданин, и я прибыл сюда с добрыми намерениями! Я не совершал никакого преступления, и я не понимаю, почему я должен прятаться и таиться на улицах моей собственной столицы, которой я плачу налоги. Так что я выхожу из этого шара безоружным, и если какой-нибудь чертов дурак пристрелит меня, он будет потом отвечать за это перед своей совестью!

Дункан повернулся к Макверну, а потом решительно направился к выходу из корабля.

— Открой люк! — рявкнул он. — И убери парализатор!

— Бринна была права, они в панике, — возразил Макверн. — Они убьют тебя. Подожди немного!

Уайетт выругался.

— Мы не можем ждать, надо действовать сейчас или Земля погибнет! Они так и будут паниковать, пока не увидят, что я землянин, а не пучеглазый монстр, который лжет им по радио. Тогда мы, возможно, мы чего-нибудь добьемся!

Макверн на мгновение заколебался, а затем нажал кнопку. Люк открылся, из шара выдвинулась тонкая лесенка, и Уайетт ступил на ее верхнюю ступеньку и стал медленно спускаться. День был теплым, но ему было холодно, словно в Вашингтоне была середина декабря. Его колотило от страха, все его тело покрылось липким потом, а ноги дрожали.

Все люди, находившиеся в непосредственной близости от шара, лежали на Земле без сознания. Остальные попрятались, но можно было не сомневаться, что они еще вернутся, чтобы продолжить борьбу с пришельцами.

Дункан надеялся, что их полевые командные пункты передадут его радиограмму вооруженным солдатам. Он добрался до конца лестницы и остановился на нижней ступени. Некоторое время стояла гробовая тишина, а потом из-за одной из колонн портика осторожно выглянул солдат с винтовкой.

Уайетт смотрел на него, выжидая, что он сделает — поднимет оружие и выстрелит и на этом все закончится или?..

— Эй, это человек! Это землянин!.. — донесся до него далекий голос солдата, тонкий и высокий от удивления. — В любом случае, это не чудовище…

В тот же миг из открытого люка шара послышался голос, передаваемый по радио:

— Если вы отведете свой… э-э… самолет в знак доброй воли, наши представители выйдут, чтобы…

Дункан не слишком отчетливо расслышал остальное — он боролся с охватившим его облегчением и радостью. Не только за Землю, но и за себя.

После этого дело пошло гораздо легче. Как только высшее руководство США убедилось в угрожающей всем опасности и в искренности Макверна, началась подготовка к защите Земли, и несмотря на бюрократию и упрямство провинциалов, она шла достаточно быстро. Очень помогли в этом показания Бердика и Уитфилда, а также апача и уйгура.

Кораблям Макверна разрешили заправиться и взять припасы. Они снова вышли в космос, но без ядерного оружия на борту.

— На кораблях Варсека — мои соотечественники, — сказал Макверн. — Я не могу использовать атомные бомбы против них.

Военно-воздушные силы всего мира были развернуты в качестве второй линии обороны — там были ракетные батареи класса «земля-воздух» и эскадрильи, несущие ракеты класса «воздух-воз- дух». На земле в это время тоже готовились к бою армии всех стран.

Флот Варсека появился в небе, похожий на огромную темную стрелу из кораблей, позолоченных лучами солнца. Уайетт к тому времени снова был на борту главного корабля Макверна, на мостике. Он координировал действия регулярных вооруженных сил нескольких стран в качестве офицера связи.

Дункан наблюдал за приближающимся к Земле впечатляющим клином кораблей, сверкающих на солнце, пока их медный блеск не сделался таким ярким, что на него стало больно смотреть. Его сердце упало. То, что сказал Варсек, было правдой. Ничто не могло устоять против этого флота.

Словно подчеркивая это, на экране связи появилось лицо Варсека.

— Итак, вы решили встретиться со мной здесь, — начал он. — Хорошо. О, очень хорошо!

— Возможно, хорошо, а возможно, и не очень, — отозвался Макверн. — Земля предупреждена, Варсек, а теперь я предупреждаю тебя и каждого человека в твоем флоте. У этой планеты мощное вооружение, включая водородные взрывные устройства, и она готова его использовать. Она может убить очень многих из вас, прежде чем будет побеждена.

— А кто предупредил Землю? — спросил Варсек. — Ты, Макверн. Поступок предателя. Каждая жизнь, которую мы здесь потеряем, будет на твоей совести!

Уайетт понимал, что оба уриксианца вновь обращались не столько друг к другу, сколько ко всему флоту завоевателей.

— Вовсе нет, — тихо сказал Макверн. — Ты знаешь, какова ситуация. Все, что тебе нужно сделать сейчас, чтобы избежать каких-либо жертв — это увести флот от Земли, не нападая.

— Поджать хвост и убежать? — фыркнул Варсек.

— Тебе виднее, как это назвать! — Внезапно голос Макверна зазвенел яростью, раскаленной добела от застарелой обиды. — Я знаю тебя, Варсек! Ты пожертвуешь каждым человеком на флоте, прежде чем признаешь, что тебя превзошли. Помните об этом, вы, люди Урикса, когда он прикажет вам идти в бой! Попытайтесь выяснить, какая у вас есть реальная причина для нападения, а затем посмотрите, считаете ли вы, что ради этого стоит умереть! Если нет…

Громкий голос Варсека заглушил его слова:

— Это общий приказ Оперативной группе! Боевые посты, весь личный состав. Старшие офицеры третьей, четвертой и пятой эскадрильи эсминцев приступят к десантным операциям в соответствии с планом.

— Вы слышали своего командира! — Макверн тоже возвысил голос. — Идите же и умрите за него, за его амбиции и за толстые карманы его друзей, если хотите! А если вы против этого, отведите свои корабли от группы и присоединяйтесь к нам. Тогда мы все сможем вернуться домой. Тогда…

— Эскадрильи эсминцев номер один и два атакуют вражеские корабли одновременно, действуя по собственному усмотрению, — неумолимо продолжал голос Варсека. — Вы будете использовать оружие второго типа — эти предатели должны быть уничтожены!

НА ЭТОТ РАЗ ВАРСЕК первым разорвал, контакт с Макверном, и это выглядело так, словно этим жестом он объявил его и всех его людей мертвыми.

— И что теперь? — напряженно спросил Уайетт.

— Бог его знает, — ответил Макверн и начал отдавать приказы, готовясь сражаться с кораблями своих собратьев так хорошо, как он только мог.

Дункан отошел в угол мостика и обнаружил там Бринну. Она наблюдала за приготовлениями на борту и за передвижениями флота опытным, нетерпеливым и разочарованным взглядом. Осознание провала ее амбициозных планов очень мало изменило ее, подумал Уайетт.

— Если бы здесь командовала я… — процедила она сквозь зубы.

— Не думаю, что ты смогла бы перетянуть на свою сторону так много людей, даже если бы была здесь главной, — возразил Уайетт. — Я даже не уверен, что Макверн это сможет…

Все и правда говорило о том, что Макверну не удалось никого убедить. Оперативная группа разделялась на упорядоченные сегменты: тяжелые ударные корабли разворачивались на позиции под защитой эсминцев, готовые с ревом спикировать вниз, с неба к поверхности Земли, а две эскадрильи эсминцев устремились со своих постов по обе стороны от передовой части флота к кораблям Макверна.

— Вооружение второго типа, насколько я понимаю, смертоносное, — пробормотал Уайетт. — Никакого «нежного» оглушения жертвы, просто хорошее честное уничтожение.

Бринна кивнула, и ее пальцы машинально сомкнулись на его руке. Макверн сгорбился, как бульдог, в передней части мостика, отдавая приказы.

— Держись, — предупредила Халфард Дункана. — Сейчас мы рванем.

ИХ КОРАБЛЬ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО с ревом рванул с места — вертикально вверх, пытаясь подняться над приближающимися эсминцами. Уайетт увидел, как некоторые другие суда сторонников Макверна взлетели вместе с ними, а некоторые, наоборот, снизились и стали кружить над Землей. Они пытались совершить какой-то маневр, но эскадрильями эсминцев Варсека тоже управляли мастера своего дела. Эсминцы молниеносно перешли в контратаку. Дункан не видел летящих сквозь пространство снарядов, но внезапно перед его глазами беззвучно вспыхнул огненный шар, словно в небе родилось маленькое солнце, и в мгновение ока один из кораблей Макверна перестал существовать.

— Глазам не верю, — ровным голосом сказала Бринна. — В первый раз вижу снаряды второго типа в действии. Раньше никогда их не видела, кроме как на испытательном полигоне.

На мостике воцарилось ошеломленное молчание, но затем корабль снова начал набирать высоту.

— Посмотрите на их построение! — внезапно закричал кто-то из офицеров. — Некоторые корабли Варсека отходят…

— Огонь! — скомандовал Макверн, и его судно дважды содрогнулось. Из него вырвались ослепительные белые лучи, которые ударили по темному металлическому боку одного из кораблей Варсека и, вспыхнув на нем зеленым огнем, отбросили его в сторону. Уайетт предположил, что эти лучи были достаточно мощными, чтобы вывести из строя не только людей, но и хрупкое оборудование.

— Они отходят, — снова подала голос Бринна. — Их строй распадается. Смотрите!

Стройные ряды флота Варсека и правда внезапно стали неровными. Некоторые корабли откровенно покидали строй, другие отставали, как будто их капитаны колебались.

— Это из-за их первого снаряда, — сказала Халфард. — Они увидели, как один из их собственных кораблей, полный людей, которых они знали, был уничтожен — я думаю, это должно было шокировать их всех так же, как и меня.

На экране появилось лицо незнакомого Дункану уриксианца, белое и напряженное.

— Макверн, — заговорил он. — Вы меня знаете — я Шаннар, командир первой эскадрильи. Я выхожу из игры — это убийство…

Неожиданно изображение его лица перекрыло лицо Варсека — хотя Шаннар продолжал при этом просвечивать сквозь него.

— Выполняйте приказы! — рыкнул он. — Уничтожить!..

— Идите к черту! — огрызнулся Шаннар. — Я солдат, а не палач!

Он исчез, и сквозь изображение Варсека начало просвечивать лицо еще одного офицера.

— Я тоже ухожу, — сообщил и этот уриксиа- нец. — После того, во что вы нас втянули, вторая эскадрилья дет в отставку.

Лицо Варсека снова стало четким, а снаружи, в космосе, темные корабли развернулись и присоединились к тем, что собирались позади отряда Макверна.

— Я приказываю командиру каждого корабля приступить к выполнению возложенных на него обязанностей! — с искаженным неистовой яростью лицом завопил Варсек. — Если кто-то откажется, я уполномочиваю их заместителей взять командование на себя! Если откажется заместитель, приказываю взять командование следующему по рангу! И так пока не найдется хоть один верный мне человек. Я приказываю! Приготовиться к посадке! Я сам уничтожу Макверна, если ни у кого из вас не хватит смелости сделать это!

Огромная тень неподвижно висящего в космосе флагмана сдвинулась с места, быстро набрала скорость и обрушилась на корабль Макверна подобно сокрушительному молоту судьбы.

— Он, должно быть, собрал на флагмане своих самых доверенных офицеров, — предположила Бринна.

Игнорируя все остальные корабли, гигантский флагман летел на судно Макверна.

— Думаю, ты не до конца понимаешь ситуацию, Варсек, — заговорил тот в коммуникатор. — Твое положение изменилось. Ты теперь изолирован от всех. Хватит убийств! Сдавайся, и мы позаботимся о том, чтобы тебя справедливо судили на Уриксе.

— Ты не доживешь до возвращения на Урике! — зарычал Варсек, а потом его лицо на экране повернулось куда-то вбок, а голос стал звучать тише — он заговорил с членами своего экипажа, которые, по- видимому, находились вместе с ним на мостике, далеко от переговорного устройства. — Почему, черт возьми, флотилия не двигается?! Я же приказал им! Прикажите еще раз и приготовьте снаряд второго типа — чего вы ждете?

— Сэр, вы заметили расположение эскадрилий эсминцев? — послышался еще чей-то голос.

— А что с ними не так?

— Они между нами и целью. Все они. Командиры просят вас сдаться. Они говорят, что больше не будут использовать второй тип на уриксианцах.

— Расчистите мне путь, Макверн! — крикнул Варсек, снова поворачиваясь к коммуникатору. — Я пролечу над тобой и взорву тебя. Я командую этим флотом! — Он вытащил из кобуры пистолет и обернулся. — А что касается тебя — я думал, ты мне верен! Я лично выбрал тебя, и вот как ты мне отплатил! Я приказываю тебе подготовить снаряд…

— На этот раз ты зашел слишком далеко, Варсек, — произнес его невидимый собеседник жестким, но будничным тоном. — Ты один против целого флота. Мы были лояльны тебе, но больше ты нам не командир.

ЛУЧ ПАРАЛИЗАТОРАУДАРИЛ в Варсека со спины, прежде чем тот успел обернуться. Командующий исчез с экрана, и на его месте появилось лицо другого уриксианца.

— Варсек сдался, — коротко сообщил он.

На корабле Макверна воцарилось долгое молчание. А потом на мостике раздались подбадривающие возгласы, по коммуникаторам начали поступать такие же радостные сообщения с других кораблей, и только Макверн отвернулся, чтобы никто не мог видеть его лица.

Позже, после того как Макверн произнес перед флотом речь, вступив в должность командующего, он подошел к Уайетту.

— Теперь мы расстаемся, — сказал он. — Мы возвращаемся домой, чтобы положить конец мародерству — пришло время Уриксу повзрослеть и стать империей, которой можно гордиться, а не гнездом преступников. И тебе тоже пора домой, ты знаешь, что сегодня Земля будет спать спокойно.

В этот момент вперед шагнула Бринна.

— А как насчет меня? — мрачно спросила она.

— На тебя у меня тоже есть планы, — суровым тоном ответил Макверн. — Ты узнаешь о них в свое время.

Дункан улыбнулся, но промолчал. Позже у него не было возможности что-либо сказать этой женщине. А потом корабль приземлился в пустыне недалеко от плато, где работал Уайетт, и Макверн с Бринной в последний раз пожали ему руку. Несколько мгновений они стояли на прохладном песке в лунном свете у подножия корабельного трапа. А потом Макверн метнулся вверх по ступеням — так быстро, что Халфард, занятая прощанием с Дунканом, заметила это, лишь когда он уже был в шлюзе, а трап начал втягиваться в корпус судна, и догонять нового командующего было уже слишком поздно. Макверн с усмешкой посмотрел на нее сверху вниз.

— Мне показалось, это лучшее решение твоей проблемы, Бринна, — сказал он. — Пройдет еще много лет, прежде чем земляне отправятся в космос, и к тому времени ты будешь слишком стара, чтобы создавать проблемы, а я буду слишком стар, чтобы беспокоиться об этом.

— Ты хочешь сказать, что оставляешь меня здесь?! — взвизгнула женщина.

— На попечении Уайетта, храброго и упрямого человека. До свидания. А теперь уйдите подальше, мы взлетаем!

Дункан оттащил временно потерявшую дар речи Бринну на безопасное расстояние. Она молча наблюдала, как корабль взлетает и исчезает в звездном небе, и Уайетт тоже не осмеливался ничего сказать. Он был совсем не уверен, что заключил с Макверном выгодную сделку, но в то же время был полон решимости извлечь из этого максимум пользы.

Он начал с того, что поцеловал инопланетную красавицу, и прошло довольно много времени, прежде чем она перестала вырываться.

ЗА МГНОВЕНИЕ ДО СУДНОГО ДНЯ

Глава I

ДЖЕЯ УЭЛЬСА БИЛА крупная дрожь. Теперь он жалел, что ему пришлось возвратиться на Землю именно сейчас. Ему так хотелось увидеть старый мир людей таким, каким тот был раньше, а не таким, каким он стал в свой последний смертный час!

— Кажется невероятным, что это действительно произойдет, — пробормотал капитан корабля Холленберг.

Он не смотрел на Землю. Его взор был обращен за ее пределы, на сверкающие звезды. И Уэльс перевел взгляд в то место, точно зная, куда смотреть. Среди звезд виднелась слабая искорка света, едва заметная маленькая точка, которую едва уловили его зрительные нервы. Крошечная, но грозная, как рука Бога, простирающаяся сквозь Вселенную.

— Это произойдет 27 сентября 1997 года, через четыре месяца, — твердо сказал Уэльс, не оборачиваясь.

Внезапно космический корабль содрогнулся всем своим огромным корпусом — заработали тормозные двигатели. Оба мужчины выдохнули и откинулись на спинки кресел.

Когда грохот прекратился, Холленберг снова заговорил:

— Люди задаются вопросом, действительно ли это случится.

Уэльс впервые за весь полет пристально посмотрел на капитана.

— Какие люди, где? — спросил он.

— На Земле. Каждый раз, когда мы совершаем очередной рейс, слышны их разговоры. Они только об этом и говорят.

«Вот оно, опять!» — подумал Уэльс. Все эти слухи, перешептывания, доходившие до Марса, с каждой неделей становились все сильнее и настойчивее. Там, в многолюдных новых наскоро построенных городах на Марсе, где сотни миллионов землян уже осваивались в новой жизни, и куда еще миллионы должны были прибывать каждый месяц, слухи всегда были одни и те же. «И ведь это на Земле что-то не так, — продолжал размышлять Джей, — эвакуация явно проходит не по плану, с запозданием».

Поначалу Уэльс не слишком беспокоился по этому поводу. Его голова была занята работой, которую точно нельзя было назвать простой. От него требовалось приспособить прибывающие миллионы землян к новому, тяжелому и непривычному образу жизни на и так уже перенаселенной Красной планете. Он был четвертым руководителем Бюро по переселению, и это означало, что его работа закончится не скоро. Даже когда генеральный секретарь ООН вызвал его в новую столицу на Марсе, он ожидал только недовольства ходом переселения, однако разговор получился странным.

Глава ООН, в обычной жизни тихий, расслабленный человек, выглядел полностью изможденным, и поэтому когда перед ним появился Уэльс, он не стал тратить времени на любезности.

— Вы знали Кендрика лично? — спросил он первым делом.

Обоим было понятно, что называть еще и имя человека, о котором шла речь, нет необходимости. Уже пять лет в мире был только один Кендрик, о котором мог спрашивать генеральный секретарь.

— Я знал его, — кивнул Уэльс. — Я учился в школе вместе с Ли и с Мартой Кендрик, его сестрой.

— Где он сейчас?

— Там, на Земле, в Вестпеннской обсерватории. Он говорил, что скоро прилетит, — начал было Джей, но генсек резко его перебил:

— Его нет в обсерватории. И на Марсе его тоже нет. Он исчез.

— Но как же..?

— Мне все равно, как и почему, Уэльс. Кендрика нужно найти. Его исчезновение влияет на эвакуацию. Так гласят отчеты, которые я получаю от дюжины разных людей на Земле. А на мои вопросы, почему эвакуация идет не по плану, ответ один — Кендрик.

Помолчав, секретарь добавил:

— Вы возвращаетесь на Землю, Уэльс. Находите Кендрика. Выясняете, что замедляет эвакуацию. Не забывайте, на Земле все еще осталось более двенадцати миллионов человек, так что нам нельзя расслабляться.

И вот он здесь, подумалось Уэльсу, на корабле, возвращающемся на Землю, и он все еще не знает, почему эвакуация замедлилась и какое отношение к этому имеет исчезновение Ли Кендрика, на поиски которого у него очень мало времени.

А навстречу снижающемуся кораблю уже поднималась темная ночная сторона старой планеты.

Выйдя на летное поле космопорта, Джей глубоко вдохнул прохладный ночной воздух. Земной воздух, аромат которого ни с чем невозможно сравнить. Неудивительно, подумал он, что пожилые женщины в перенаселенных новых городах на Марсе все еще плачут, когда говорят о Земле.

Уэльс встряхнулся, застегнул китель своей формы сотрудника ООН и расправил плечи. В конце концов, он был здесь не для того, чтобы поддаваться эмоциям. У него была работа. Он сел на одну из движущихся кольцевых дорог и направился через огромный космопорт к высокому сияющему скоплению огней — штаб-квартире порта. Далеко на темной равнине вырисовывались массивные черные громады межпланетных кораблей. Их были десятки, сотни. И они продолжали прибывать по жесткому графику. В результате в небе над головой Джея снова и снова раздавался сотрясающий все вокруг грохот, и огромные корабли плавно устремлялись вниз на тормозных струях пламени.

Уэльс точно знал, сколько раз за последние годы корабли, каждый из которых доставлял на Марс тысячи человек, поднимались с этого космодрома, и сколько раз они, соответственно, возвращались. Только отсюда, из Нью-Джерси, десятки миллионов людей уже покинули Землю. А этот космодром, обслуживавший эвакуацию, был лишь одним из многих.

Под разноцветными огнями Уэльс увидел длинную очередь мужчин, женщин и детей, двигавшихся к одному из возвышающихся неподалеку кораблей. Вспыхнули сигналы. Громкоговорители взревели металлическими голосами: «Корабль 778 отправляется! Всем назначенным на корабль 778 пройти на него! Подготовьте документы на эвакуацию!»

Джей прошел мимо этих людей, не глядя на них, не желая видеть их лица. Рядом из автобусов выходили все новые люди, бесконечное количество бледных людей. У входа в администрацию вооруженный охранник посмотрел на форму Уэльса, а затем на его документы и пропустил его внутрь.

— Офис координатора порта прямо по курсу, — сказал он.

Внутри здания, казалось, царила полная неразбериха. Туда-сюда сновали мужчины и женщины в форме, было слышно гудение работающих счетных машин, перекрываемое звоном телефонов. Уэльс подумал, что здесь остро ощущается настоящий пульс переселения, который сейчас участился, как пульс умирающего человека.

Бурро, координатор порта, был коренастым и лысым вспотевшим мужчиной. Когда Джей вошел, он сидел за столом и пил кофе, сбросив форменную куртку.

— Садитесь, — сказал он вошедшему. — Я слышал, что вы прилетите, чтобы «накрутить нам хвосты».

— Ничего подобного, — возразил Уэльс. — Секретарь ООН просто хочет знать, почему, черт возьми, графики эвакуации не соблюдаются?

Бурро одним глотком осушил свою чашку, поставил ее на стол и вытер губы.

— Послушайте, вам надо обсуждать это не со мной. Я координатор порта, вот и все. Я провел через это место миллионы людей. Управление по эвакуации отправляет их сюда из пункта сбора в Нью-Йорке. Хороших людей, не очень хороших людей и людей, которых вообще не стоит спасать. Но для меня они все — просто единицы. Они добираются сюда, я их отправляю дальше. И это все, за что я отвечаю. Человек, с которым вам надо поговорить — это Джон Фэрли.

— Региональный маршал по эвакуации?

— Да. Поговорите с ним там, в Нью-Йорке. Я уже приготовил вам машину с водителем.

Уэльс встал. Для него стало очевидно, что Бурро был готов к встрече с ним и скрывать этому человеку нечего. И было также очевидно, что от него Джей ничего не узнает об исчезновении Кендрика.

— Хорошо, — сказал он. — Сначала я увижусь с Фэрли.

ВОДИТЕЛЬ МАШИНЫ, РЯДОВОЙ сотрудник ООН, свернул на боковую дорогу почти сразу, как только они выехали из космопорта.

— Нет смысла мешать автобусам и грузовикам на эвакуационных путях, — объяснил он свои действия. — Мы пользуемся старыми дорогами. Сейчас на них почти нет движения.

Старые дороги — ленты бетона и асфальта, по которым когда-то днем и ночью проезжали тысячи машин — теперь даже не освещались.

Они проехали через темную и пустую деревню и двинулись дальше по такой же темной сельской местности. Потом перед ними появилась деревня побольше, и окна ее домов, не всегда закрытые, смотрели на них, как слепые глаза.

— Все поселки до самого Нью-Йорка эвакуированы, — как будто поясняя, сказал водитель.

Уэльс, сидевший, сгорбившись, у открытого окна и наблюдавший за виляющей дорогой, увидел впереди на повороте старый фермерский дом. В свете фар было видно, что все ставни на его окнах закрыты. Какая-то семья навсегда покинула этот дом и тщательно все в нем заперла перед концом света.

Мимо проплывали тополя, ивы и вязы, и время от времени в машине ощущался аромат цветов распускающихся орхидей. А старые яблони, наивно не подозревавшие о надвигающейся катастрофе, готовились снова дать плоды.

Уэльс испытал острое, щемящее чувство досады. Он вновь задал себе вопрос, который задавал весь мир в течение последних пяти лет: почему это все происходит? И ответ на этот вопрос был только один. Далеко в темном пространстве Солнечной системы, за пределами новых марсианских колоний, созданных человеком, тысячи астероидов двигались по невероятно запутанным орбитам. Они были челноками, плетущими паутину судьбы. Ли Кендрик был первым, кто обратил внимание на один большой астероид, следующее прохождение которого вблизи Юпитера сделало бы эксцентриситет его орбиты слишком большим. С помощью телескопа, в который наблюдал Кендрик, и с помощью великолепных электронных вычислительных машин он рассчитал эту орбиту на годы вперед, и…

Уэльс часто задавался вопросом, что чувствовал Ли, когда к нему пришло осознание будущей катастрофы, когда расчеты показали неминуемый конец мира людей… Вывод Кендрика был неутешительным — через пять лет эксцентриситет астероида Нереус приведет его к пересечению с земной орбитой, и столкновение сделает нашу планету непригодной для жизни.

Джей хорошо помнил первое ошеломление, с которым мир воспринял эту новость, после того как расчеты Ли подтвердились и уже не вызывали никаких сомнений. По мнению Кендрика, никакая доступная людям сила не могла уничтожить или отклонить в сторону астероид такого размера. Но в течение пяти лет было возможно эвакуировать всех жителей Земли на Марс.

«Кендрик смог дать всем нам годы для спасения человечества, годы, за которые можно было построить десятки тысяч огромных космических кораблей и запустить марсианскую программу, — думал теперь Уэльс. — Если человечество выживет, то только благодаря предупреждению Ли. Но почему тогда он исчез?»

Джей внезапно осознал, что водитель тормозит. Они были на окраине Морристауна. В этом месте не все улицы были темными и мертвыми. Он увидел мерцание фонарей и движение темных фигур и услышал зовущие голоса.

— Мне показалось, вы сказали, что все эти города закрыты? — обратился Уэльс к шоферу.

— Да. Но местами еще попадаются люди. Точнее, мародеры. А потому нам лучше обойти это место.

Машина остановилась.

— Мародеры? — Джей был поражен. — Вы хотите сказать, что их никто не останавливает?

— Послушайте, — водитель был невозмутим и говорил почти равнодушно. — Какая разница, что они забирают? Всё закрыто, а то, что осталось, хозяевам уже точно не понадобиться.

Уэльс задумался. В самом деле, какая разница? Почти пустынная Земля, на которую надвигалась катастрофа, теперь была собственностью любого человека. Но внезапно его осенила странная мысль. Эти люди не могли не понимать, что забрать добычу с собой при эвакуации у них не получиться. А значит, они не планировали покидать Землю…

— Подождите здесь. Я собираюсь взглянуть на них, — обратился Уэльс к шоферу.

— На вашем месте я не стал бы этого делать, — поспешно ответил тот. — Эти люди…

— Просто подождите, — вежливо, но настойчиво оборвал его Джей и тут же пошел в ту сторону, откуда были слышны возбужденные крики.

Подойдя поближе, Уэльс понял, что некоторые из людей, примышляющих в этом месте, были явно пьяны. Мужчины, женщины и даже подростки разных национальностей действовали со всей решительностью. Они не разбивали окна в домах, а проникали внутрь через двери, а если дверь оказывалась заперта, взламывали ее ломом. На глазах Джея их нетерпеливые руки разбирали пеструю коллекцию разных вещей — мелкую бытовую технику, консервы или одежду.

Неожиданно рядом с ним вспыхнул луч фонарика, и Уэльс увидел лицо мужчины, который уставился на его форму, и тут же проревел прямо ему в ухо:

— Смотрите все! Это офицер по эвакуации!

Сразу наступила мертвая тишина, а затем множество лучей фонариков сфокусировались на Джее. Где-то в толпе истерично закричала женщина:

— Они преследуют нас! Они посадят нас на корабли и увезут!

— Убейте ублюдка, бейте его! — завопил еще один, на этот раз мужской разъяренный голос.

Глава II

КАК НИ СТРАННО, спасло Уэльса то, что нападавших было слишком много. Они все разом захотели добраться до него, мешая друг другу. И даже несмотря на то, что с ног его все-таки сбили, дальнейшая суматоха привела к тому, что фонарики из рук нападавших попадали на землю, и наступившая темнота сделала из этих людей нечто, напоминающее свору взбесившихся собак, которые больше борются между собой за добычу, не причиняя при этом ей особого вреда. Чья-то нога наступила Уэльсу на плечо, и он откатился в сторону.

— Где он? Принесите свет! — закричали в толпе.

Джей понял, что, если у его противников снова появятся огни, он обречен. Толпа, даже такая маленькая, как эта, была подобна стае безмозглых животных. К счастью, Уэльсу, барахтающемуся среди невидимых в темноте ног, удалось защитить от ударов голову. И рассудок подсказал ему спасительное действие.

— Эвакуационные грузовики!!! — завопил он, как будто был одним из нападавших. — Вот они, едут! Надо убираться отсюда!

Конечно, Уэльс не был уверен, что это сработает, но ему повезло. Ноги вокруг него задвигались, затопали и побежали прочь по тротуару. Меньше, чем через минуту он оказался один в полной темноте.

При этом он понимал, что обман быстро вскроется и что ему надо убираться отсюда. Он начал подниматься на ноги рядом с бордюром, и его рука провалилась в довольно большое отверстие ливневой канализации, проложенной вдоль обочины. Уэльс весь протиснулся в свое новое укрытие и замер в бетонной пещере, пахнущей застарелой грязью.

Почти сразу по улице вновь застучали многочисленные шаги, и он увидел в канализационном проеме над собой мерцание фонариков.

— Его здесь нет. Он сбежал! — послышались сердитые голоса. — Но где-то поблизости должны быть эти чертовы эвакуаторы! Они хотят окружить нас!

— Клянусь Богом, никто не сможет поймать меня и утащить на Марс! — уверенно произнес глубокий бас прямо рядом с Уэльсом.

Ему вторил другой голос:

— Вся эта чушь о Планете Кендрика… — далее последовало грубое ругательство.

Все это время Джей тихо лежал в бетонной яме, незаметно потирая ушибленное плечо. По звукам удаляющихся шагов он понял, что мародеры уходят. Подождав немного, представитель Бюро по переселению, весь в грязи и синяках, выполз наружу и поднялся на ноги. Несколько мгновений он стоял на темной улице и осознавал, что его трясет, причем не от страха, а от злости и непонимания.

Что, черт возьми, нашло на этих людей? Сначала, пять лет назад, многих было трудно убедить в том, что заблудившийся астероид действительно через некоторое время врежется в Землю. Конечно, первому заявлению Кендрика многие не поверили. Но когда все многочисленные проверки, проведенные мировыми учеными, подтвердили это и прошла масштабная идеологическая кампания под эгидой ООН, скептиков осталось очень мало. Уэльс прекрасно помнил, как для этого активно использовались все средства массовой информации.

— Земля не будет уничтожена, — снова и снова повторяли ораторы ООН. — Но она станет непригодной для жизни на долгое время. Астероид Нереус при столкновении создаст на планете такую высокую температуру и ударную волну, что ничто живое не сможет этого пережить. Потребуется много лет, чтобы поверхность Земли снова успокоилась после катастрофы. Люди должны пережить это время на Марсе — все без исключения. А потом они смогут вернуться — возможно, через поколение.

И люди поверили. Тогда они были благодарны за то, что нашелся способ спастись от надвигающейся катастрофы, что Марс станет как минимум временным убежищем для человечества, а современное производство синтетической пищи и воды из практически любого необработанного камня позволит прокормить миллионы людей на этой не совсем приветливой планете.

Сплотившись, человечество включилось в колоссальный труд по выполнению аварийной программы под кодовым названием «Судный день», которая, кроме прочего, включала в себя создание огромного флота транспортных межпланетных кораблей, производство и отправку материалов для новых огромных сборных домов, из которых складывались марсианские города.

Но теперь, когда сотни миллионов землян уже были в плановом порядке отправлены на новое место проживания, а миллионы все еще оставались на Земле, в умах многих из них произошли непонятные изменения. Теперь на Земле рос скептицизм и, соответственно, бунт против эвакуации, чего Уэльс никак не мог понять. Ему еще больше захотелось быстрее добраться до Нью-Йорка и увидеть Джона Фэрли.

В ПОИСКАХ ОСТАВЛЕННОЙ МАШИНЫ Уэльс быстрым шагом двинулся по темной улице к главному бульвару, где слабо мерцали маленькие белые дорожные указатели. Однако автомобиля нигде не было. Пожав плечами, Джей двинулся по шоссе в надежде выйти на одну из крупных эвакуационных магистралей. Он прошел всего несколько сотен метров в кромешной темноте, когда позади него внезапно зажегся свет, и на земле появилась его четкая тень. Он испуганно обернулся.

— Мистер Уэльс! — услышал он знакомый голос водителя, доносящийся со стороны источника света.

Эта была машина, которую он искал и которая осветила его своими фарами.

— Я подумал, вы вернулись в космопорт, — с кислым видом сказал Джей, подойдя к шоферу.

— Я не собирался убегать, — отозвался тот раздраженным голосом, — но бороться с разъяренной толпой абсолютно бесполезно, я все равно не смог бы вам помочь. И скажите, разве я не предупреждал вас? Наша форма сводит этих людей с ума, к ним нельзя приближаться!

— Хорошо, — голос Уэльса стал более миролюбивым, — давайте выбираться отсюда.

Когда машина тронулась, он вновь обратился к водителю:

— Послушайте, когда четыре года назад я покидал Землю, мне казалось, что ни одна живая душа не сомневается в надвигающейся катастрофе. Что случилось за это время? Почему у людей возникли какие-то сомнения?

— Не знаю, — шофер теперь тоже говорил спокойным тоном. — Но сейчас многие уверены, что Планета Кендрика — это просто пугалка и что астероид пролетит мимо.

— Но почему? Кто им это сказал?

— Никто не знает, кто начал будоражить людей, и еще относительно недавно желающих остаться на Земле было очень мало. Но постепенно ситуация стала меняться, и сейчас уже многие говорят, что, если бы Кендрик действительно верил в свое предсказание, он бы покинул Землю!

— А что на это говорит сам Кендрик?

— Да ничего, — в голосе водителя опять послышались раздраженные нотки. — Говорят, он просто скрылся. По крайней мере, официальные лица признали, что он не улетал на Марс. А лучшего повода для сомнений и нарочно не придумаешь.

На минуту наступила тишина, которую Уэльс нарушил несколько странным вопросом:

— А вы сами, как думаете?

Ответ водителя был мгновенным:

— Я, конечно, за эвакуацию. На Земле мне терять нечего. Произойдет столкновение или нет… Меня здесь уже не будет.

Тем временем, машина быстро проезжала через все новые и новые молчаливые города, а рассвет уже начал раскрашивать небо на горизонте, причем в какой-то тусклый серый цвет.

Они выехали на высокоскоростную магистраль. Впереди показались окутанные туманом небоскребы Нью-Йорка, которые постепенно приближались и казались призрачными на фоне светлеющего неба.

Добравшись до центра города, Джей с водителем внезапно снова оказались среди людей. Пестрая толпа сновала по тротуарам — рабочие и их семьи со среднего запада, лесорубы и шахтеры с севера, бизнесмены, страдающие избыточным весом, женщины с детьми разного возраста… Некоторые вели на поводках собакам и несли клетки с птицами. Вся эта шаркающая, медленно передвигающаяся масса людей, казалось, бесцельно слоняется взад-вперед по улицам. Но это было не так. Все они ожидали своего вызова на автобусы, чтобы добраться до космодрома и отправиться в другой, немного пугающий мир.

Полицейских, занятых на эвакуации, которые отличались от остальных серой формой, тоже было много, и, к удивлению Уэльса, все они были вооружены. И, видимо, не напрасно, потому что взгляды людей в толпе, которые они бросали на служебные автомобили и на машину, которая доставила Уэльса в Нью-Йорк, не отличались дружелюбностью. Конечно, Джей понимал, что счастья от эвакуации никто не испытывал: покидать свои дома, в которых люди прожили порой почти всю жизнь, чтобы отправиться в неизвестность, было тем еще «удовольствием». Но даже это обстоятельство все-таки не могло оправдать явно враждебные взгляды по отношению к тем, кто просто выполнял свою работу.

Большое здание ООН, которое как будто возвышалось над городом, было построено около тридцати лет назад взамен старого. Уэльс предполагал, что теперь, когда весь секретариат был на Марсе, это будет только пустая оболочка, но на деле все оказалось не так. В этом здании расположился штаб по эвакуации значительной части Америки, и оно было заполнено чиновниками, архивариусами и клерками.

Похоже, Уэльса уже ждали, и он прошел прямо в офис регионального маршала по эвакуации.

В кабинете, кроме Фэрли, находились еще три человека. Сам Джон Фэрли оказался крепким светловолосым мужчиной невысокого роста лет тридцати пяти или около того, излучавшим силу, здоровье и интеллект — как раз те качества, которые всегда заставляли Джея чувствовать себя еще более долговязым и застенчивым, чем он был на самом деле.

— Мы уже успели обсудить вашу миссию здесь, — начал Фэрли, указав на трех других мужчин с озабоченными лицами примерно того же возраста, что и он сам. — Познакомьтесь, это мои друзья и коллеги, мои помощники по эвакуации из других регионов. Блисс с Тихоокеанского побережья, — маршал кивнул на худощавого высокого человека, — Шомез из Южной Америки и Холст из Европы…

Фэрли сделал паузу и продолжил спокойным деловым тоном:

— Мы понимаем озабоченность секретаря ООН и готовы сотрудничать с вами, чтобы ускорить эвакуацию и привести ее в соответствие с графиком.

— Все настолько плохо? — спросил Уэльс, и его глаза распахнулись шире.

— Плохо… и становится еще хуже, — мрачным голосом ответил Блисс. — И если так пойдет и дальше, мы не успеем эвакуировать миллионы людей.

— Что, как вы считаете, следует сделать в первую очередь? — спросил Джей, повернувшись к нему всем телом.

Вместо Блисса ответил Фэрли.

— Найдите Кендрика, — быстро сказал он.

— Вы думаете, его исчезновение настолько важно? — теперь Уэльс пристально смотрел на маршала.

— Да, — коротко ответил тот и начал расхаживать взад-вперед по кабинету, что указывало на сильное беспокойство. — Послушайте, Уэльс, — продолжил маршал через считанные секунды. — Тот факт, что Кендрик, который первым предсказал катастрофу, сам не покинул Землю, усугубляет ситуацию и усиливает сомнения людей. Если бы мы могли найти Кендрика и показать людям, что он также собирается на Марс, это дискредитировало бы все разговоры об ошибочности его предсказаний.

— А Вы уже пытались найти его? — уточнил Джей.

Фэрли кивнул.

— Я прочесал всю планету в его поисках. Хотел бы я знать, что с ним случилось! — Маршал на секунду остановился, но вскоре его хождение по кабинету возобновилось. — Мы искали и его сестру. Если бы нам удалось найти хотя бы её, это могло бы привести к нему.

Да, подумал Уэльс. Марта и Ли Кендрик всегда были близки. А теперь еще и исчезли вместе.

Он рассказал Фэрли и его коллегам, что с ним случилось по дороге, но его рассказ совсем не удивил их.

— Да, — сказал Джон, — в некоторых эвакуированных регионах дела обстоят плохо. Видите ли, как только мы вывозим всех местных жителей, контроль за этими местами становится почти невозможным: у нас нет на это времени. В результате, те, кто не хочет уезжать, буквально захватывают опустевшие города.

— Почему они не хотят лететь? — задал Уэльс новый вопрос, внимательно изучая лицо собеседника. — Пять лет назад все верили в катастрофу, а сейчас многие здесь настроены скептически. Вы говорите, что Кендрик мог бы убедить их. Но прежде всего надо понять, заставило их разувериться?

— У меня нет однозначного ответа на такой вопрос, — признался Фэрли. — Есть только свое субъективное мнение.

— Продолжайте, пожалуйста. — Джей постарался всем своим видом показать крайнюю заинтересованность.

— Я думаю, что кто-то очень заинтересован в таком положении дел, а все разговоры о том, что Конец света — это мистификация, спланированы, — каким то будничным тоном сказал Джон.

Уэльс посмотрел на него совершенно шокированным взглядом.

— Боже милостивый, но кто мог такое сделать? Кто может желать, чтобы миллионы людей остались на Земле и погибли в день катастрофы?!

Фэрли внимательно посмотрел на него.

— Ужасная мысль, не так ли? Но фанатики иногда совершают ужасные вещи.

— Фанатики? Кого вы имеете в виду… — Джей не договорил.

— До нас давно доходят слухи о тайной организации под названием «Братство искупления». — Маршал говорил почти без эмоций. — Мы не знаем, насколько она велика, думаем, малочисленна, но там собрались именно обезумевшие от страха фанатики. Похоже, они действительно верят, что Нереус — это справедливое возмездие, посланное на грешную Землю и что грехи Земли должны быть искуплены смертью многих людей.

— Они что, могут открыто проповедовать эту доктрину? — недоверчиво переспросил Уэльс.

— Нет. Это только мое предположение, — по- прежнему спокойно сказал Фэрли. — Но вы просили, кто мог бы хотеть, чтобы миллионы людей оставались на Земле и погибли? Это возможный ответ.

Такая мысль показалась Уэльсу кошмарной. Безумные умы, хитро распространяют сомнения в надвигающейся катастрофе, чтобы миллионы усомнились, остались на Земле и якобы искупили всеобщую вину!

В разговор вновь вмешался Блисс, который уже не скрывал своей злости:

— Недоумки! Верить в такую чушь!.. Что ж, если их поймать и оставить на Земле, мы потеряем только самую безумную, невежественную и отсталую часть населения.

— Наша работа состоит в том, чтобы никого не потерять, чтобы вытащить всех, кем бы они ни были, — Фэрли примирительным тоном попытался успокоить коллегу. — Затем он повернулся к Уэльсу и произнес со слабой улыбкой: — Извините, если мы, кажется, слишком много ворчим и можем быть резкими в своих суждениях. Нам здесь очень не просто, но я полагаю, ваша работа на Марсе тоже беспокойная. Там ведь сложностей тоже хватает, не так ли?

— Да, Вы правы, — кивнул Джей. — На Марс прибывают сотни миллионов очень разных людей, но мы справимся, у нас нет другого выхода.

— Хорошо, что хоть это не моя забота, — шутливым тоном сказал Джон, после чего добавил уже серьезно: — Моя головная боль заключается в том, чтобы отловить и убрать с лица Земли этих упрямых и невежественных болванов, которые вколотили себе в голову невесть что и прячутся от эвакуации.

Уэльс был согласен с Фэрли, а потому, слушая его вполуха, судорожно соображая, как и где можно разыскать Кендрика.

Маршал же, глядя на него, догадался, о чем он думает, и с пафосом произнес:

— Я молю Бога, чтобы Вы смогли найти этого пропавшего ученого! — на этом его пафос закончился, и он продолжил уже спокойным тоном: — Но скажу честно — оптимизма я не испытываю. Мы уже искали его повсюду, и в Вестпеннской обсерватории его нет.

На Джея вдруг нахлынули воспоминания.

— Ли, Марта и я выросли вместе в том городке с названием Каслтаун, что на западе Пенсильвании… — проговорил он.

Фэрли быстро вернул его к реальности:

— Я знаю, мы прочесали весь этот город. Ничего.

— Тем не менее, я начну оттуда, — сказал Уэльс.

— Хорошо, только помните, — Джон стал еще серьезнее. — Вся эта территория уже эвакуирована, то есть как бы пуста, и официально закрыта, а значит, находиться на ней опасно.

Уэльс уже знал это не понаслышке, а потому понимающе кивнул.

— В таком случае, я хочу надеть что-нибудь более надежное, чем эта форма. А еще мне необходимы машина и оружие.

БЫЛ УЖЕ ПОЗДНИЙ ВЕЧЕР, когда Джей Уэльс вывел автомобиль за пределы столичного региона. Наступали мягкие весенние сумерки. Он пересек Делавэр в Страудсбурге и двинулся на запад через Поконос.

Дороги и города, через которые он ехал, были пустынны. Тут и там он видел опустошенные магазины с высаженными дверями и разбитыми окнами, но людей нигде не было. В ту ночь он видел только одного человека на мосту в Бервике. Мужчина облокотился на поручень, в руке у него была бутылка, и он был сильно пьян. Он повернул белое лицо к фарам Уэльса, потряс бутылкой и хрипло что-то закричал. Различимы были только слова: «Планета Кендрика». С болью в сердце Джей проехал мимо него.

Постепенно наступила полная темнота. Позади продолжали снова и снова раздаваться отголоски грохота из космопорта, где в небо все так же поднимались столбы пламени. Далеко за Страудсбургом, Уэльс почему-то оглянулся, и ему показалось, что он увидел, как другая машина въехала на холм и быстро скрылась в тени позади него. Джей почувствовал странный трепет в груди. Это что, слежка? Если да, то кому он понадобился? Случайными грабителями или тем людям «Братства искупления», кто хотел помешать его миссии? Теперь он стал часто оглядываться, и в какой-то момент ему снова показалось, что он заметил сзади на шоссе движущуюся черную массу, но уже без огней.

Глава III

ВСЮ НОЧЬ МАШИНА Уэльса катилась по неосвещенному и пустому миру. Опасаясь большой автострады, он следовал по второстепенным дорогам, и каждая деревня, каждый городок, каждая ферма на склоне холма или в долине, которые попадались ему на пути, были темны и безмолвны. Весь этот огромный район, в который входила и Пенсильвания, был эвакуирован еще два года назад, и жители домов, мимо которых ехал Джей, теперь были уже далеко. У них была совсем другая жизнь в новых городах, заботливо построенных на другой планете. Дважды Уэльс останавливал машину, выключал мотор и фары и, прислушиваясь, ждал. Однажды он был уверен, что слышит какие-то звуки, доносящееся откуда-то издалека, но вскоре все смолкло. Уэльсу казалось, что каждый мускул его тела напряжен до предела. Он сидел с пистолетом в руке, готовый в любой момент дать отпор, однако никто так и не появился. Двигаясь дальше, он так и не смог избавиться от убеждения, что за ним следят. Пока тайно, не причиняя ему вреда. Но что будет дальше?..

С появлением первых лучей солнца тревога потихоньку стала отступать, и настроение Джея улучшилось. Он был всего в часе езды от старой дороги, соединяющей два штата, Пенсильванию и Огайо, на которой находился Каслтаун — город, где Уэльс надеялся найти Ли и Марту Кендриков.

Последние годы Ли Кендрик для всего мира стал отождествляться с летящим к Земле астероидом. Появился даже термин — Планета Кендрика, и если кто-то и мог переубедить сомневающихся в приближающейся катастрофе, то это мог сделать только он, Ли Кендрик. «Только бы его найти, — думал Уэльс, — только бы найти!»

Уже несколько минут он ехал по извилистой дороге на склоне холма, ведущей в город Батлер. Внезапно обнаружилось, что дорога перекрыта — какие-то машины стояли поперек нее, в буквальном смысле слова образовывая баррикаду. Резкое торможение и попытка развернуться не уберегли Джея от легкого столкновения, и стоило его автомобилю замереть, как он услышал чей-то громкий голос, который уверенно произнес:

— Заглуши мотор и вылезай с поднятыми руками!

Слева из кустов, которые за два года разрослись вдоль шоссе, вышли двое небритых молодых людей в грязных джинсах, с винтовками в руках. На другой обочине Уэльс заметил еще одного мужчину, который выглядел гораздо старше. Окинув взглядом их запыленные лица, Джей подчинился, заглушил мотор и вышел из машины. Его быстро обыскали и забрали оружие.

Мужчина постарше внимательно посмотрел на Уэльса и произнес:

— Теперь можете опустить руки, и идите с нами.

— Куда? — почти спокойным голосом спросил Джей.

— Увидите.

Один из молодых парней остался обыскивать машину. Остальные, держа винтовки наготове, зашагали рядом с Уэльсом. Они прошли по извилистому шоссе в маленький старый городок, скорее даже поселок.

— Я думал, все эти деревни и города давно эвакуированы, — обратился Уэльс к мужчине постарше.

— Да, давно, — ответил тот безразличным голосом.

— А как же вы?

— Мы не отсюда. А если вы захотите узнать еще что-то, разговаривайте с Сэмом Лантерманом. Ему тоже будет, что у вас спросить, а пока помолчите.

Уэльс огляделся. Главная улица городка показалась ему отдаленно напоминающей цыганский табор. Вдоль нее в два ряда были припаркованы запыленные машины, а вокруг бродило на удивление много мужчин, женщин и детей. Все мужчины были основательно вооружены. Дети шарили по уже разграбленным магазинам, а большинство женщин смотрели на Уэльса и его охрану пустыми, усталыми взглядами.

Джея отвели в каменное здание, где раньше располагался суд. Они зашли в тускло освещенный зал, где пахло пылью и старым дубом. Вокруг того, что когда-то было столом для прессы, сидели четверо мужчин.

Один из похитителей Уэльса обратился к человеку, устроившемуся во главе стола:

— Сэм, мы привели пленника. Этот парень ехал с востока.

— Ты говоришь, с востока? — спросил этот человек, носивший, как уже понял Уэльс, фамилию Лантерман. — Вообще-то, юноша, он мог запросто приехать и с юга, покружить по городу — и готово, не так ли?

Он пристально посмотрел на Джея. Это был долговязый мужчина лет сорока с красным лицом и слегка выпученными голубыми глазами, в которых читалась некоторая свирепость. Кроме него за столом сидели двое грузных мужиков, похожих на фермеров, и худенький смуглый молодой человек злобного вида.

— Вы случайно не из Питтсбурга? — обратился Лантерман к пленнику.

Уэльс увидел, что все четверо наблюдают за ним с некоторым напряжением, и отрицательно покачал головой:

— Нет, ваш друг прав. Я приехал с востока, через весь штат.

— И куда же вы направлялись?

Джею не понравился тон, с каким был задан этот вопрос, и несмотря на волнение, он постарался ответить, как можно спокойнее:

— В Каслтаун. Я ищу свою девушку. Она раньше жила в этом городе.

— Людей в Каслтауне нет уже два года, — быстро ответил Сэм и вдруг громко расхохотался. — Улетели на Марс, к безмозглым болванам!

— Она написала мне, что не собирается эвакуироваться, пока я не приеду, — сказал Уэльс, из последних сил изображая спокойствие.

Лантерман внимательно посмотрел на него и спросил напрямую:

— Вы ведь не один из тех чиновников по эвакуации?

— Гораздо более вероятно, что он родом из Питтсбурга, — вмешался в разговор смуглый молодой человек.

Уэльс, чувствуя все более растушую подозрительность, решил, что его самым надежным способом защиты будет искреннее негодование.

— Послушайте! — громким и уверенным голосом заговорил он. — Я не понимаю, какое право вы имеете останавливать меня! Я не являюсь сотрудником службы эвакуации и не знаю, что означают все эти разговоры о Питтсбурге. На каком основании вы решили, что можете меня допрашивать? Вы что, представляете здесь закон?

— Сынок, больше нет никакого закона, — мягко сказал Лантерман. — Закон исчез, когда отсюда ушли все люди. Все, за исключением немногих, которые не поддались панике и не хотят быть изгнанными с Земли из-за дурно пахнущей кучи якобы научной чепухи.

— Значит, вы не верите в приближающую катастрофу? — уточнил Уэльс тоном сомневающегося наивного человека.

— А вы верите? — резко спросил Сэм.

— Я не знаю… Все представители правительства и все ученые на основании расчетов Кендрика снова и снова рассказывали нам по радио и телевидению о том, что астероид обязательно обрушится на Землю.

— Чертов Кендрик! — с отвращением воскликнул один из мужчин, похожих на фермера.

— Я подумал, — невозмутимо продолжил Джей, — что прежде чем принимать окончательное решение, сначала узнаю, собирается ли эвакуироваться моя подруга.

Во время всего разговора Уэльс невольно задавался вопросом, не переигрывает ли он, изображая глупого мужлана. Все группы, которые оставались на закрытых территориях, устанавливая свои собственные законы, были очень опасны. Совсем недавно, прошлой ночью в Морристауне он испытал это на себе.

— Кстати, как вас зовут? — уже более миролюбиво спросил Лантерман.

— Джей Уилсон, — сказал Уэльс, не решаясь назваться своим именем, которое периодически мелькало в новостях.

— Послушай, Уилсон, человек не должен верить всему, что говорят по телевизору, — рассудительно и спокойно заявил Сэм. — Я сам из Западной Вирджинии. У меня там была ферма. По телевизору нам рассказали, как этот Кендрик узнал, что Земля будет уничтожена, что всем придется лететь на Марс. — Он на секунду замолчал, будто вспоминая что-то, но тут же продолжил: — Моя старуха стала уверять меня, что эвакуация неизбежна и что нам придется лететь. Я же объяснил ей, что не стоит впадать в панику. Люди столько раз предсказывали конец света, а он все не наступал! А потому надо немного подождать. — Лантерман слегка улыбнулся. — Многие наши соседи собрали вещи и уехали. Перед отъездом они уверяли меня и других оставшихся, что и нам следует бросить свои дома и поторопиться убраться с Земли. Но меня не так просто заставить паниковать, и я остался. — Теперь он рассмеялся во весь голос. — Ия оказался прав. Прошло больше года, а конца света как не было, так и нет. А потом оказалось, что этот Кендрик, из-за которого началась вся эта суматоха, тоже не покидал Землю. Молодец! Заставил всех недоумков полететь на Марс, а сам где-то спрятался, чтобы чиновники по эвакуации не могли заставить его лететь, и припеваючи живет на Земле! Так говорят люди! — воскликнул Сэм, делая на этих словах какой-то особый акцент. — И уж если сам Кендрик, который все это предсказал, не собирается улетать, то почему мы должны?

«Вот и вся суть проблемы», — с горечью подумал Уэльс.

Но где же все-таки Ли? Он должен понимать, что его пребывание на Земле — фатальная ошибка и неверно истолковывается такими людьми, как эти.

Тем временем, Лантерман продолжал с некоторым самодовольством:

— Все дураки сбежали и оставили не только свои дома и машины — они бросили целые города! Оставили их тем, кто не захотел стать дураком! Вот почему мы собрались вместе, чтобы забрать то, что они бросили. Нас уже около сотни человек, и я сказал им: «Ребята, давайте перестанем ковыряться в этих пустых деревнях и возьмем настоящий богатый город — Питтсбург».

В разговор вмешался один из фермеров:

— Вот только Баудеру первому пришла в голову такая идея. Как мы выяснили, его банда уже захватила Питтсбург.

Глаза Сэма вспыхнули.

— Но они не смогут его удержать! С тех пор, как мы впервые попробовали захватить Питтсбург, у нас стало намного больше мужчин, способных держать оружие. Каждые несколько дней к нам присоединяются один-два человека. На этот раз мы заставим этого Баудера убраться из города!

Уэльса поразила странность происходящего. Несколько лет назад это тихое старое здание суда было центром оживленного, густонаселенного городка. Теперь мир лишился большей части своих людей. Земля, почти обезлюдевшая, как будто замерла и тихо ждала разрушителя, который должен был прийти из космоса. И все же нашлись люди, которые не верили в это и, не придумав ничего лучшего, собравшись в небольшие группы, боролись теперь за власть в опустевших городах.

Лантерман встал.

— Ну, что скажешь, Уилсон? Хочешь присоединиться к нам и отобрать Питтсбург у Баудера? Пойми, парень, там будет все — спиртное, машины, еда, все!

Уэльс знал, что у него нет особого выбора. Он понимал также, что его согласие практически сведет на нет поиски Кендрика, но должен был согласиться. Однако, подумалось ему, лучше принимать предложение не слишком охотно. Все-таки, по легенде, он разыскивает свою любимую…

— Насчет Питтсбурга — мне все равно, — уверенно сказал он. — Я хочу попасть в Каслтаун — там моя девушка.

— Вот что я тебе скажу, парень: присоединяйся к нам, и я отдам тебе Каслтаун в полное распоряжение, — предложил Сэм. — А сам я буду хозяином всего региона.

Джей предпринял еще одну попытку получить побольше информации.

— Мистер Лантерман, я слышал еще о каком-то «Братстве искупления». Вы имеете к нему отношение?

Лантерман выругался.

— Эта сборище сумасшедших. В них вообще нет никакого смысла. Черт возьми, нет, мы не искупители!

Уэльс сделал вид, что размышляет, а затем медленно произнес:

— Что ж, похоже, если я и моя подруга решим остаться, нам лучше быть в вашей компании. Решено, я с вами.

Сэм хлопнул его по спине.

— Ты никогда не пожалеешь об этом, Уилсон. У меня есть несколько грандиозных идей. Те, кто останется со мной, получат даже больше, чем просто свою долю. Питтсбург — это только начало. — Он немного помолчал, а потом доверительно добавил: — Ты присоединяешься в удачное время, потому, что именно сегодня вечером мы берем Питтсбург под свой контроль.

Находящийся за столом молодой парень вскочил со своего места и буквально закричал:

— Сэм, а если это шпион?..

— Ты слишком подозрителен, Гарри, — спокойно возразил Лантерман. — Он не шпион. Он просто хороший парень, пытающийся добраться до своей подружки. Он поможет нам, а мы поможем ему. Да и потом, я всегда буду рядом.

Уэльс не питал иллюзий и понимал, что пока он находится «на испытательном сроке», а значит, за ним будут постоянно наблюдать. Ему очень хотелось сбежать и как можно скорее, чтобы отправиться в Каслтаун, однако он также четко осознавал, если поторопится, то получит пулю.

Весь остаток дня он старался не упускать из виду ни Лантермана, ни Гарри, ни двух их подельников-фермеров. Он поел с ними в пыльной столовой городского отеля. Там было множество упакованных синтетических продуктов, которые теперь считались доказательством изобилия мира, оставленного на разграбление.

Перед наступлением сумерек на главной улице собралась вся хорошо вооруженная мужская часть банды. Из дверей и окон домов, расположенных вдоль улицы, за происходящим с благоговейным страхом наблюдали женщины и дети.

Лантерман, с двумя тяжелыми пистолетами за поясом и с красным лицом, блестевшим в лучах заходящего солнца, обратился к своему войску.

Его голос звучал громко и эхом разносился по пустынной улице:

— Мы собрались, чтобы отобрать Питтсбург у Баудера, и тогда у вас и ваших семей будет достойное место для жизни! В городе много еды, оружия и всего остального, и этого хватит вам на долгие годы! — Он повернул голову и обратился к своему смуглому молодому помощнику: — Гарри, ты со своими людьми должен дождаться нашего сигнала, пока его не услышишь, ничего не начинай.

Через несколько минут более трех десятков мужчин уже сидели в машинах. Колона тронулась и покатила из городка на юг.

Сэм бросил взгляд на оставшихся и добавил:

— Нам тоже следует выдвигаться к Питтсбургу, остаются только женщины и дети. — Затем он посмотрел на Уэльса. — Вы, Уилсон, будете со мной.

Лантерман величественно забрался в длинный черный лимузин, и Джей спокойно последовал за ним. В машине уже находились несколько человек и лежала гора оружия. Следом расположились еще десяток машин, готовых к движению. Моторы взревели, и вереница дружно поехала, но не на юг, как заметил Уэльс, а на юго-восток.

— Таким образом мы не попадем в Питтсбург, он на юге, — посмотрел он на Лантермана с удивлением, граничившем с протестом.

— Не волнуйся, Уилсон, — ответил тот с легкой усмешкой. — Мы будем в Питтсбурге еще до конца ночи.

В течение следующего часа караван машин с потушенными фарами катился по тихим дорогам через темные деревни. Они остановились в одном маленьком городке, и поначалу Уэльс не понимал, где именно они находятся. Но когда он увидел деревянные причалы и широкую, сверкающую черноту реки, ему стало ясно, что это, должно быть, один из небольших городков, расположенных немного выше по течению от Питтсбурга на реке Аллегейни.

У причалов находилась дюжина больших лодок, привязанных к пирсам, и четверка вооруженных людей, чьи фигуры в темноте были еле различимы. Уэльс услышал незнакомый голос:

— Убери свой чертов приклад от моих ребер, ладно?

Стало понятно, что дальше они будут двигаться по воде. Джей последовал за Лантерманом в одну из лодок.

— Теперь я хочу, чтобы наступила тишина, — командным полушепотом произнес Сэм. — Отправляемся!

Лодки устремились по реке в темноту. В безлунную ночь противоположный берег казался мистической черной громадой. Шедшая впереди лодка Сэма повернула к южному берегу и почти в полной тишине, нарушаемой редким скрипом весел в уключинах и кваканьем лягушек на берегу, поплыла вдоль него вниз по течению. Густой летний запах тины, исходящий от воды, навевал на Уэльса ностальгию по прошлому. Неужели все это скоро закончится?!

Постепенно они въехали в те места, что когда- то были одним из самых оживленных промышленных регионов мира, хотя теперь все вокруг было пустынно, черно и безмолвно.

— Почему так, а не по мостам? — прошептал кто-то в темноте.

— Они ожидают, что мы будем использовать мосты, — фыркнул в ответ Лантерман. — Подождите, и сами вы всё увидите!

Через мгновение он тихо, но так, чтобы слышали все, произнес:

— Больше не гребите. Дрейф. И никакого шума!

Через несколько минут над головами плывущих в лодках людей возник еле заметный огромный пролет. «Должно быть, это старый мост Честнат-стрит», — подумал Уэльс и тут же вздрогнул от уханья совы — не настоящего, но очень похожего на настоящий. Уханье повторилось дважды — так предводитель подал кому-то сигнал. Мгновение спустя с северного, самого дальнего конца большого моста тишину разорвали винтовочные выстрелы и крики людей.

Лантерман усмехнулся.

— Гарри как раз вовремя. Он поднимет столько шума, что туда очень скоро сбежится вся компания Баудера.

И Сэм не ошибся. Вскоре послышался шум моторов, и Уэльс увидел, как несколько машин с погашенными фарами мчатся по шоссе Риверсайд из центра Питтсбурга в ту сторону, откуда слышалась стрельба.

— Молодец, Гарри, он заманих их в ловушку, — с удовлетворением сказал Лантерман и тут же начал раздавать распоряжения: — Аллерман, вы с Джимом со своими людьми плывите на другой берег и заблокируйте все мосты, чтобы они не смогли вернуться.

Две лодки тут же устремились к темнеющему берегу, а остальные, по-прежнему ведомые лодкой Сэма, двинулись дальше вниз по реке, снова на веслах.

Через несколько минут Уэльс уже видел большие черные башни на фоне звезд — небоскребы центра Питтсбурга. Лодки с шумом причалили к основанию мощеной дамбы, которая наклонно поднималась от реки вверх и на которую высадилась вся их команда.

Уже на суше Лантерман обратился ко всем присутствующим:

— Мы заставили большинство их людей преследовать отряд Гарри. Нападем на них сзади, но помните, стрелять надо, только если есть угроза вашей жизни. Не убивайте без нужды. Скоро большинство людей Баудера присоединятся к нам.

Темные фигуры с оружием, которое поблескивало в свете звезд, спотыкаясь, стали подниматься по дамбе.

Где-то впереди раздался встревоженный крик. Уэльс, стоявший позади Лантермана, чувствовал себя как в кошмарном сне. "Какой-то абсурд! — подумал он. — Эти люди, невежественные в своем неверии, сражаются за пустой город, к которому приближается рок. Невероятно!»

Глава IV

ПОДНЯВШИСЬ НА ДАМБУ, ГРУППА Лантермана бегом преодолела некоторое расстояние и оказалась на узкой улочке с высокими старыми деловыми зданиями. Внезапно ночную тишину разорвала тревожная сирена, которая прозвучала где-то впереди и насторожила людей.

У Уэльса совсем не было желания ввязываться в эту бессмысленную борьбу за пустой город. Но, поскольку Сэм все время был рядом, а вокруг находились его вооруженные люди, он не осмелился даже попытаться ускользнуть, отчетливо понимая, что некоторые из них наверняка наблюдают за ним.

Медленно и осторожно продвигаясь вперед, они вышли на более широкую улицу. Внезапно в нескольких кварталах от них включился прожектор, осветивший витрины магазинов и фасады зданий чуть ли не на четверть мили вперед, но, что более важно, сделав бегущие фигуры людей Лантермана пусть не полностью, но видимыми. В результате, через мгновение со стороны источника света раздались частые выстрелы. Пули со свистом отскакивали от каменной кладки, но, к счастью, никого не задело — во всяком случае, так казалось Уэльсу в первый момент. Где-то совсем рядом с ним раздался серебристый звон разбитого стекла.

— Назад! — закричал Сэм.

И тут же, людей словно втянуло обратно в темное укрытие более узкого прохода какой-то неведомой силой.

Оказалось, что Джей ошибся. Один из парней держался за плечо и тихо всхлипывал.

— Черт бы их побрал, меня задело!.. — выругался он.

По непонятной причине Уэльсу совсем не было жаль этого раненого — он даже не оглянулся в его сторону. Прижавшись к каменному фасаду, он всмотрелся в покинутую ими улицу, в жутковатое сияние впереди, и узнал в нем Либерти-авеню. На противоположной стороне он отчетливо увидел витрину магазина, в которой безупречно одетые манекены смотрели на происходящее широко раскрытыми пустыми глазами.

Лантерман тоже не обратил внимания на нытье пострадавшего.

— Они в том большом отеле рядом с почтовым отделением, — быстро и деловито сказал он. — Их не может быть много. А потому, нам следует поспешить и быстро их обезвредить, пока остальные не услышали стрельбу и не начали возвращаться. — Он посмотрел на одного из своих подельников и четко произнес: — Ты, Милтон, возьми одного человека, и обойдите отель сзади. Мы же двинемся в лоб.

Уэльс подумал, что каким бы невежественным в некоторых отношениях ни был этот человек, в целом это был прирожденный лидер. Неудивительно, что люди, которые были сбиты с толку и терялись в сомнениях, последовали за ним и беспрекословно ему подчинялись.

Двое мужчин отделились от группы и быстро побежали в здание на углу улицы Либерти. Минуту спустя из окна третьего этажа послышались выстрелы, и прожектор погас.

— Давайте! — крикнул Лантерман.

Оставшиеся члены отряда высыпали на широкий проспект и помчались по нему, держась тротуаров. Внезапно впереди снова раздалась стрельба, но выстрелы быстро стихли, и в наступившей тишине нападавшие приблизились к отелю.

— Стой, Сэм! Не торопись! — донесся крик Милтона из темного здания. — Все кончено.

Словно просыпающиеся светлячки, впереди начали зажигаться фонарики. Из отеля вышли несколько человек с потухшими взглядами и поднятыми руками. Один из них был дородным мужчиной с растрепанными волосами — он зло посмотрел на Лантермана, и выругался, сверкая глазами.

— Ты застрелил двух моих людей, мерзавец!

— А теперь успокойся, Баудер, — отозвался Сэм примирительным тоном.

В свете фонарика его ликующее лицо блестело от пота.

— Нам больше не нужно воевать, — продолжил он. — Ничего бы не было, и никто бы не погиб, если бы ты был радушным, когда мы только приехали. Пойми, Питтсбург достаточно велик для всех нас, здесь всем всего хватит, но запомни, босс теперь я. — С видом победителя он отвернулся от Баудера и, обращаясь к своим соратникам, повелительно произнес: — Половина из вас сейчас возвращается к тому мосту. Скажите тем, кто еще воюет против нас, что мы захватили Баудера… — он сделал небольшую паузу. — …и Питтсбург. Они сдадутся.

С торжествующими криками его люди направились вслед за Милтоном в один из темных переулков, ведущих к реке, и Джей метнулся туда вместе с ними. Он был уверен, что Лантерман позовет его обратно, но лидер был слишком занят моментом своей победы, чтобы помнить о подозрениях, возникших у него всего несколько часов назад. Уэльс же понял, лучшего шанса сбежать ему может и не представиться.

Когда они бежали по Девятой улице, Джей позволил себе немного отстать, а затем, когда группа уже миновала вход в темный переулок, он нырнул в него и быстро побежал на юг, к Шестой улице — а оттуда к дамбе, по возможности, срезая путь.

Он прекрасно осознавал, что мосты для него закрыты, а значит, единственным шансом для спасения было использовать одну из лодок. Добравшись до них, он запрыгнул в первую попавшуюся и начал усиленно грести в темноту реки. С севера, со стороны мостов, все еще доносились редкие выстрелы, но вскоре, все стихло. Уэльс догадался, что сражение закончилось и что Сэм Лантерман стал хозяином Питтсбурга.

Когда он, наконец, оказался на темном северном берегу и оглянулся назад, то увидел рассеянное мерцание маленьких огоньков, движущихся среди возвышаюхцихся черных строений, которые когда-то были городом. Его внезапно охватила дрожь не только от радости спасения, но и от отчаяния. Может ли кто-нибудь или что-нибудь… спасти этих и им подобных людей?

Внезапно все показалось ему безнадежным, и даже миссия, ради которой он вернулся на Землю, уже не казалась ему спасительной. Наивно было думать, что невежественных, боязливых людей можно убедить покинуть Землю, да еще сделать это вовремя.

Джей посмотрел на усыпанное звездами небо. Где-то там массивный астероид неумолимо двигается вперед по своей орбите, и это движение через четыре месяца должно было закончиться столкновением. Однако увидеть это своими глазами было нельзя, это можно было только рассчитать. И в этом была проблема. Такие люди, как Сэм и его подельники, находящиеся под влиянием собственного невежества и, возможно, чьей-то тайной пропаганды, не верят расчетам, и вряд ли поверят в них, пока не станет слишком поздно…

Уэльс повернулся и пошел прочь от реки. Несмотря ни на что, ему было дано задание, и он должен был его выполнить. И не только ради всех тех невежественных, воюющих непонятно за что людей, которые могли оказаться в ловушке обреченного мира, но и ради своих друзей. Он чувствовал, что-то случилось с Ли и Мартой Кендриками, а значит, ему необходимо было их найти. Джей пересек район Нортсайд, и пошел дальше, пока не обнаружил за старым планетарием большой гараж, в котором нашлось много машин. Пришлось немного повозиться, но через десять минут автомобиль с выключенными фарами уже нес его на север. На всякий случай он периодически с тревогой оглядывался, но слежки за ним не было. Он понимал, что в победной суматохе пройдет немало времени, прежде чем Лантерман обнаружит его исчезновение. Однако было еще «Братство искупления», и эта мысль совсем не грела Уэльса.

До Каслтауна оставалось еще примерно пятьдесят миль, и ему приходилось ехать медленно, чтобы внезапно не налететь на препятствие без света фар.

К счастью, через некоторое время взошла луна, и Джей смог разогнать машину немного быстрее. В лунном свете он катился по сельской местности, и там пустота почему-то не была такой гнетущей. Среди полей и холмов все выглядело так же, как всегда в ночное время. Оглядывая окружающие его бескрайние просторы, Уэльс понимал, почему некоторые люди не захотели оставлять эту красоту и изобилие. Вон маленький белый домик с частоколом… Кто-то усердно трудился, чтобы построить этот дом и забор, посадить цветы, превратить зеленую лужайку в настоящее произведение искусства. И все это оказалось напрасно — и маленькие домики, и могучие города, и вся забота, и тяжкий труд, и новые планы, все было впустую…

И все же, работа людей не была напрасной. Из всего этого человек извлек для себя знание, которое теперь спасало его. Жители городов построили космодромы, которые в течение многих лет доставляли и продолжают доставлять миллионы людей на Марс. Они создали атомные электростанции, огромные электронные синтезаторы пищи и воды, которые сделали возможной жизнь всех обитателей Земли на Красной планете. Нет, прошлое человечества не было провалом… Внезапно задумчивость Уэльса рассеялась: он въехал в городок Брайтон-Фоллс.

Однако города, как такового, больше не было. Джей остановил машину, пораженный. В лунном свете вокруг него простиралась почерневшая пустошь. Лишь несколько полуразрушенных стен все еще стояли, возвышаясь над землей, а все остальное представляло собой бесформенную массу почерневших обломков. Это был шок, и прошло несколько минут, прежде чем Уэльс от него оправился. Возможно, подумал он, из-за сильной грозы возник пожар, а тушить его оказалось некому… Это показалось ему достаточно логичным. И все же, выезжая из почерневших руин, он продолжал бороться с сильным потрясением.

Каслтаун уже был совсем рядом, и скоро он должен был точно узнать, не зря ли проделал весь этот нелегкий во всех отношениях путь. В этом старом городе Уэльс вырос вместе с Ли и Мартой Кендриками. В здешнем Вестпенинском колледже они были одноклассниками. Ли, сделав карьеру в астрономии, остался здесь, в маленькой, но знаменитой Вестпенинской обсерватории, в которой через года и совершил свое астрономическое открытие приближающегося конца света. Джей знал, что даже после того, как весь регион был эвакуирован, Марта осталась с братом, чтобы не только продолжать заботиться о нем, но и сохранить для него старый дом Кендриков.

А потом они бесследно исчезли. Фэрли уверял, что, несмотря на все усилия, их здесь не нашли. Но Уэльс буквально цеплялся за убеждение, что начинать поиски нужно именно здесь.

«Каслтаун — лучшее место для жизни», — гласила вывеска на въезде в город. Теперь она выглядела, мягко говоря, странно. И все же, подумал Джей, именно отсюда начался его долгий путь, сначала до космошколы, а потом еще дальше, до Марса. И вот он снова здесь, и совсем недалеко от дома своего детства, хотя заходить туда он не собирался.

Уэльс свернул с шоссе. Кампус Западного Пенсильванского колледжа располагался на холмах к востоку от Каслтауна. Когда-то там почти в любое время суток было очень светло и царило веселое оживление, но сейчас здания колледжа, как и все вокруг, стали темными и безмолвными. На самом большом строении возвышался купол обсерватории, который был настолько огромным, что заслонял звезды. Именно там Кендрик раньше проводил очень много времени.

Джей проехал мимо кампуса и вскоре оказался у большого квадратного старомодного дома Кендриков, который сейчас, как и все остальные здания, выглядел заброшенным. Он остановил машину, убедился, что пистолет на месте, в кармане куртки, и поднялся по ступенькам.

После стольких лет, попав в знакомые места, он чувствовал себя призраком, вернувшимся в мертвый город, в мертвый мир. С нетерпением он толкнул входную дверь, и она тихо открылась внутрь. Уэльс посветил фонариком и начал обходить комнаты, на что у него ушло больше часа. Затем, разочарованный и сбитый с толку тем, что ему не удалось обнаружить ни малейших свидетельств недавнего присутствия здесь Ли или Марты, он не на шутку расстроился. Он замер посреди комнаты на нижнем этаже почти неподвижно, и только его взгляд продолжал блуждать вокруг. И внезапно его взгляд наткнулся на красное пятно на внутренней стороне выкрашенной в белый цвет входной двери. Он посветил на нее фонариком и отчетливо увидел всего одно слово, написанное губной помадой — «Замок». Причем почерк был явно женским.

Мысли Уэльса понеслись вскачь. У него появилась реальная надежда. Он быстро выскочил на улицу и побежал к машине, а через минуту уже ехал по центру города.

Замок. Так, давно, когда все они были еще детьми, они называли старый особняк на вершине холма, принадлежавший двоюродной бабушке Кендриков. Свое название особняк получил из-за деревянной башни 1900-х годов постройки с зубчатой крышей, которая всех троих друзей приводила в неописуемый восторг.

Внезапно к Уэльсу пришло четкое осознание, чего боялась Марта, когда оставляла ему послание. Она явно не хотела, чтобы ее понял кто-то непосвященный. Однако следующая мысль буквально обожгла его: «А ведь это написано не для меня! Они оба уверены, что я на Марсе! Но тогда для кого?» Джей почувствовал, что беспокойство охватывает его с новой силой. Да, он нашел ключ к разгадке исчезновения Кендриков, ключ, который агенты Фэрли были не в состоянии понять, но тщательная скрытность этого факта внезапно сделала их исчезновение еще более загадочным и даже зловещим.

Уэльс быстро ехал по знакомым улицам старого родного города. Объезжая Бриллиантовую площадь, он заметил, что на витрине одного выходящих на нее витринами из магазинов была сделана мелом смелая и по-своему циничная надпись крупными буквами: «Закрыто до конца света». Да, писавший точно знал толк в черном юморе!

Джей повернул направо, на Северную Джефферсон-стрит, а затем устремился в сторону «Замка», вверх по крутому склону холма, который был самой высокой точкой Каслтауна. Когда он припарковался перед старым деревянным особняком, смутная надежда снова затрепетала у него в груди.

Эта надежда немного пошатнулась, когда он прошел по обсаженной деревьями аллее и увидел, что в доме не было ни искры света. С другой стороны, пришло ему в голову, если внутри кто-то жил, эти люди должны были соблюдать осторожность.

Во всяком случае, сам он уж точно предпочел бы прятаться в темноте, чем быть обнаруженным.

А в следующий миг что-то взорвалось в затылке Уэльса, и он рухнул ничком, сильно ударившись лицом о землю..

Глава V

ПОСТЕПЕННО К УЭЛЬСУ СТАЛО возвращаться сознание — правда, глаза пока не открывались, а в ушах продолжало немного звенеть. Но он все- таки услышал рядом с собой тихое рыдание. Джей попытался встать, но сделать это оказалось совсем не просто. «Я должен подняться, — подумал он, — у меня слишком мало времени». И тут стоящий у него в ушах звон перекрыл тихий и очень знакомый голос.

— Джей, — услышал он, — это я, Марта!

Уэльс медленно и с усилием открыл глаза. Ему удалось разглядеть в темноте лишь склонившуюся над ним темную фигуру. Страх и желание сопротивляться заставило его замахать руками, чтобы попытаться оттолкнуть незнакомца, встать и начать бороться с ним уже в полную силу.

— Джей! — вновь донеслось до его сознания.

Вслед за голосом прямо над ним внезапно возник луч фонарика, почти ослепив его. Через несколько секунд, когда его зрение прояснилось, он увидел, что луч падает не на него, а освещает лицо склонившегося к нему человека. Лицо заплаканной девушки, довольно знакомое, обрамленное темными волосами. И тут его осенило — это было лицо Марты Кендрик.

Внезапно фонарик погас, и их снова окутала темнота. Сознание уже почти полностью вернулось к Уэльсу, и он обнаружил, что лежит на влажной траве, одной рукой опираясь на бетонную дорожку, вдоль которой росли деревья. Недалеко чернел большой дом с зубчатой деревянной башней на фоне звезд.

— Марта… — пробормотал он. — Итак, это ты, и ты здесь, — голос его постепенно окреп. — Но здесь кто-то еще, тот, кто ударил меня!

— Это была я, Джей… — Голос девушки звучал неуверенно. — Я испугалась, что убила тебя.

Уэльс все еще находился в ступоре, и к тому же, у него сильно болела голова, и боль не отступала. Он сел — не без некоторых усилий. Марта обняла его за плечи, но как-то странно. Казалось, она больше цеплялась за него, чем хотела поддержать.

— Откуда я могла знать? — продолжила она, всхлипывая. — Я даже не знала, что ты на Земле! Когда к дому подъехала машина и кто-то в темноте поднялся по дорожке, я поняла, что это не Ли. Ты не такой высокий. Я подумала, что это один из них. Слава Богу, я не стала стрелять, а ударила тебя рукояткой пистолета!..

Уэльс резко схватил ее за руку.

— Марта, где Ли?!

— Джей, я не знаю, — растерянно пробормотала его давняя подруга. — Я уже давно жду его здесь, а его все нет. От страха и неизвестности я скоро сойду с ума!

Уэльс понял, что она близка к истерике, а ее состояние стало передаваться и ему. Чтобы как-то справиться с новой напастью, он резко, но неуверенно поднялся на ноги.

— Нам лучше зайти в дом, там мы сможем спокойно поговорить, и нам никто не помешает. — Он изо всех сил пытался говорить уверенным голосом.

Затем он успешно преодолел ступеньки старого особняка, несмотря на то, что в голове у него гудело, и ему казалось, что она непомерно распухла. Зайдя в темноту дома, он услышал, как Марта заперла дверь на замок и на цепочку.

— Сюда! У меня затемнена одна комната, точнее, кухня. — Ее рука схватила его за запястье и потащила куда-то вглубь «замка».

Джей позволил ей вести себя уже хотя бы потому, что сам ничего не видел и мог ориентироваться только на слух. Он услышал, как она закрыла еще одну дверь, а потом ее фонарик снова зажегся, и перед его глазами возникло неухоженное помещение, больше похожее на сарай, в котором храниться всякая рухлядь и старая посуда.

Несмотря на то, что свет от фонарика не был достаточно ярким, Уэльс, взглянув на Марту, разглядел в ней совсем не ту маленькую темноволосую девочку с горящими глазами, с которой прошло его детство и юность. Перед ним стояла почти незнакомая молодая женщина с мертвенно-бледным лицом и дрожащими руками, готовая в любой момент упасть в обморок. Однако она быстро взяла себя в руки и настояла на том, чтобы положить ему на голову холодную мокрую тряпку. С тряпкой на голове, чувствуя боль и, одновременно, понимая, что у него немного нелепый вид, Уэльс заставил ее сесть рядом с ним за кухонный стол, на котором лежал зажженный фонарик.

— Как долго ты здесь? — Джей взял Марту за руку и слегка сжал ее ладонь.

— Пять недель. А кажется, что пять лет… — Ее голос был слабым, а губы начали дрожать. — Это было как страшный сон. Этот старый дом, город, все, что я знала и любила всю свою жизнь — все теперь оказалось заброшенным и чужим! Только тихие неизвестные звуки, которые я слышала по ночам, да зарево в небе от пожаров…

— Но почему ты пряталась здесь? Почему не сообщила в Нью-Йорк, что эвакуируешься на Марс, как все остальные?

Марта продолжила рассказывать, и Уэльсу показалось, что она немного успокоилась. Во всяком случае, теперь она говорила спокойно и открыто.

— Когда два года назад Каслтаун, как и весь регион, был эвакуирован, Ли захотел остаться на некоторое время. Он каждую ночь беспрестанно работал в обсерватории, наблюдая за Нереусом. Я думаю, он еще надеялся обнаружить какое-то изменение в его орбите, но… Каждый день его прежние расчеты подтверждались.

— С твоим братом понятно, но ты? Почему ты осталась? — Уэльс с искренним удивлением посмотрел на девушку, которая ответила ему не менее удивленным взглядом.

— Как, почему? Кто-то должен был позаботиться о Ли! И разве я могла улететь одна? Только с ним. Конечно, как только все жители покинули Каслтаун, находиться в пустом городе стало очень тяжело. Но Ли говорил, что мы тоже скоро уедем. Однако шло время, а мы оставались здесь, и вдобавок, он сильно изменился, как будто уверенность, которая никогда раньше не покидала его, непонятным образом исчезла. И Ли превратился в беспокойного, суетливого человека. И еще я увидела в его глазах страх.

Джей пожал плечами.

— Все люди на Земле боялись и беспокоились, — произнес он мрачно.

— Нет, не так. Он боялся не столкновения. Это было что-то другое! — возбужденно возразила Марта. — Как-то раз он грустно посмотрел на меня и сказал, что очень беспокоится о тех, кто может не улететь. И что он знает, есть люди, которые хотят, чтобы миллионы остались и погибли. Понимаешь?

Уэльс вздрогнул, как будто его облили холодной водой. Его сонливость и головная боль бесследно исчезли в одно мгновение.

Он еще крепче сжал руку своей подруги.

— Марта, вспомни, Ли именно так сказал? Кем, по его словам, были те, кто хотел заманить миллионы в ловушку?

Девушка отрицательно покачала головой.

— Он не говорил, кто это такие. Точнее, он сказал, что не уверен, что это только его подозрение. Но даже подозрение не давало ему покоя. Однажды он съездил в Нью-Йорк, чтобы встретиться с Джоном Фэрли, региональным маршалом по эвакуации, и вернулся еще более обеспокоенным.

Уэльс замолчал и задумался. Да. При последней встрече Фэрли упоминал о своих подозрения, что кто-то прикладывает немалые усилия, чтобы побудить миллионы людей остаться на Земле. А значит, либо Фэрли почерпнул эту идею у Ли, либо наоборот.

Он снова посмотрел на Марту.

— Ли когда-нибудь упоминал о «Братстве искупления»? Может быть, вскользь?

Кендрик, не задумываясь, кивнула.

— О, да, довольно часто. С тех пор, как все остальные покинули Каслтаун, они для нас стали самой реальной угрозой.

И снова Уэльс был поражен.

— Марта, расскажи, что ты знаешь об этом «Братстве»?

— Да у нас многие о них знали, — казалось, девушку удивил вопрос друга. — Это фанатики, суеверное движение, которое началось задолго до того, как здесь была проведена эвакуация. Это люди, у которых помутился рассудок. Они проповедовали, я сама слышала, что конец света был послан нам за наши грехи, что только человеческие жертвы, искупление жизнями и всеми сокровищами спасут мир. Затем, когда началась эвакуация, все они быстро попрятались по деревням, только бы их не принудили к отъезду. Вот, пожалуй, и все, что я знаю.

— А где они сейчас? — воскликнул Уэльс.

Марта вздрогнула.

— Главное, что здесь их пока нет. Все это время после эвакуации я больше всего боялась, что они придут и сожгут Каслтаун.

— Сожгут Каслтаун? Боже милостивый, почему?!

Марта посмотрела на Уэльса с удивлением, как на неразумного ребенка.

— Джей, они сжигают пустые города, один за другим. Жертвоприношение. Искупление. Думаю, две ночи назад был сожжен Шарон. Мне показалось, сияние в небе исходило оттуда. А в другие дни я видела отблески огня на юге…

«Конечно же, она права», — подумал Уэльс и вспомнил почерневшее запустение в Брайтон- Фоллс. Значит, это не было случайностью. Это было преднамеренное, целенаправленное жертвоприношение. Он попробовал представить такой всю Землю. Почти пустая планета, катящаяся к безумной анархии. Нью-Йорк, где все еще существовали закон и порядок и можно было видеть, как в небе методично взлетают и опускаются космические корабли, пока оставался чуть ли не единственным островком цивилизации. Но здесь, в темных эвакуированных регионах, царил настоящий хаос, который только множился. Закон исчез, и все самые атавистические страсти человечества вырвались на свободу. Власть захватили невежественные и безумные люди, многие из которых наверняка были талантливыми в каких-либо областях, но под влиянием искусных манипуляторов не поверили в очевидное и отказались улетать, сражаясь за обладание заброшенными городами или поджигая их в суеверном фанатизме… Однако надо было возвращаться к текущим делам.

Уэльс снова обратился к Марте:

— Скажи, Ли предполагал, что «Братство искупления» стояло за заговором с целью заставить людей остаться на Земле?

Ему показалось, что этот вопрос испугал девушку.

— Не знаю, Джей, во всяком случае, так он не говорил. Неужели это они?

— Возможно. Согласись, нужно быть фанатиком, чтобы совершать такой ужас, как заманить людей в ловушку Судного дня. Но оставим это. На данный момент я хочу знать, что случилось с Ли.

Темные глаза Марты вновь наполнились слезами.

— Надеюсь, он жив. Я расскажу, что знаю. Дело было так. Каждый вечер Ли ходил в обсерваторию, а я оставалась в нашем доме, но мы могли связываться друг с другом с помощью портативных телефонов. И в случае необходимости, я всегда могла позвонить ему, а он мне. Так вот, однажды ночью, примерно пять недель назад, он позвонил. Он так кричал, что охрип. Я поняла, что группа каких-то мужчин прямо в тот момент вламывались в обсерваторию. «Я думаю, — кричал он, — они знают, что я подозреваю об их плане! Быстро убирайся из дома, быстро! Если я спасусь, я найду тебя…» На этом связь оборвалась.

Лицо Марты стало еще более бледным, а взгляд — затравленным, но она продолжала рассказывать, постоянно то сжимая, то разжимая кулаки, как делают люди, находясь в крайне нервном напряжении.

— Джей, сначала я не знала, что мне делать! Мне надо было где-то спрятаться, и я побежала в этот дом. Но я должна была как-то сообщить Ли, где меня искать. Оставить ему какой-то знак, который никто, кроме него, не понял бы. Вот почему я написала на двери: «Замок». Потом я спешно выбежала на улицу и, пробежав примерно один квартал, услышала шум подъезжающих к нашему дому машин и мужские голоса. Я старалась держаться темных закоулков, и через небольшое время добрался сюда. И с тех пор я здесь. Шли недели. Прошла вечность! Но Ли не пришел. — Она посмотрела на Уэльса долгим грустным взглядом, в котором было совсем мало надежды. — Ты думаешь, они убили его?

Джею так хотелось сказать ей что-то одобряющее, твердо и уверенно, но он решил, что надо быть честным.

— Марта, я не знаю, — ответил он, делая небольшие паузы между слов. — Будем надеяться… — Голос его окреп. — Для начала, надо попробовать узнать, что это были за люди, кто они такие?

Рассказчица слегка кивнула.

— У меня было время подумать, — медленно сказала она. — Я помню наш последний разговор с братом. Думаю, он был прав. Это были те, кто понял, что Ли догадался об их планах удерживать многих людей в ловушке на Земле. Им надо было схватить его и обезвредить.

Уэльс непроизвольно сжал кулаки.

— Да, пожалуй… Скорее всего, Ли каким-то образом понял, кто стоит за тайной пропагандой, а значит, ему надо было помешать придать это огласке. — Тут его осенило, и он уверенно продолжил: — Им выгодно исчезновение Ли. Именно выгодно! Как будто он прячется и не хочет улетать, а значит, катастрофа — это миф, просто розыгрыш! И Планета Кендрика не угрожает Земле!

На белом лице Марты отразилось выражение боли.

— Джей, пожалуйста, не называй его так.

— Кого? — Уэльс не понял, о чем она просит.

— Не говори: «Планета Кендрика». Это несправедливо. Ли обнаружил новую орбиту огромного астероида, он заранее предупредил всех на Земле, и в результате стало возможно спасти человеческие жизни. Нечестно называть его именем то, что приближает катастрофу.

Уэльс протянулся руку и нежно погладил ее пальцы.

— Прости, Марта. — Голос его стал ласковым. — Я не подумал… — Но через мгновение к нему вернулся деловой тон. — Однако нам надо знать точно, кто такие «они», эти похитители? Это «Братство» или другие люди? У кого еще мог быть мотив?

Его голова внезапно пьяно покачнулась, и он провел рукой по глазам. Увидев это, Марта издала тихий возглас отчаяния:

— Джей, ты все еще не оправился? Боже, я сильно тебя ударила, прости! Давай немного отдохнем. Позволь мне сделать свежие компрессы.

Уэльс опять взял ее за руку, но теперь жест его был удерживающим.

— Нет, Марта, дело не в этом. Просто за последние дни я смертельно устал. А прошлой ночью я поспал в машине всего пару часов.

— Тем более, — теперь уже она чувствовала себя главной. — Сейчас ты пойдешь спать. Я буду настороже. Вот так…

Уэльс почти расслабился. Следуя за Мартой по темному дому в спальню, он шатался, как изрядно выпивший человек. В одно мгновение и головная боль, и усталость разом нахлынули на него, как захлестывающая волна, и в результате, на следующий день он даже не смог вспомнить, как добрался до кровати.

Когда он открыл глаза, лучи послеполуденного солнца косо падали на пыльные стены спальни. Он повернул голову и обнаружил, что Марта сидит у его кровати на старом стуле, сложив руки на коленях, и смотрит на него.

— Я не смогла уснуть, — сказала она тихо. — Я так долго была одна… — девушка замолчала, слегка смутившись.

Ее друг сел, потянулся и поцеловал ее. Она прильнула к нему на мгновение, но быстро отстранилась и, опустив глаза тихо произнесла:

— Раньше ты бы даже не взглянул на меня.

Уэльс беззлобно улыбнулся.

— Возможно, но теперь ты последняя, а может быть, и единственная девушка в городе.

Такой сомнительный комплимент никак не подействовал на Марту — Джею даже показалось, что она ничего не слышала. По выражению ее лица было видно, что она думает о чем-то другом.

— О, Джей, — заговорила она немного сбивчиво, — у меня иногда возникает чувство, что этого просто не может быть, что бы ни говорили Ли и все остальные, что бы ни показывали их приборы или расчеты. Все, что есть на Земле, все, что мы любим и знаем, просто не может закончиться пламенем и ударом с неба! Понимаешь? Не может!

Уэльс опустил глаза и кивнул в знак понимания.

— Я знаком с таким ощущением… — Он сделал почти театральную паузу. — Думаю, многие знакомы, но оно ложное, а потому с ним надо бороться. Мне кажется, именно это чувство удерживает многих людей на Земле. Конечно, потом они поймут, что ошибались, но будет слишком поздно. А значит, у нас еще есть немного времени, чтобы их переубедить.

Марта резко переменила тему.

— Как ты думаешь, что нас ждет на Марсе? Или, может быть, ты уже очно это знаешь? Если отбросить все эти восторженные речи правительства о великолепной новой жизни, которая нас там ждет — что будет на самом деле?

— Будет непросто, даже тяжело. — Уэльс говорил спокойно и как-то буднично, как преподаватель, читающий очередную лекцию своим студентам. — Минеральных ресурсов там хватает, так что недостатка в пище, воде и воздухе точно не будет. Проблема в другом… — И опять он сделал театральную паузу. — Определенные районы этой планеты действительно пригодны для жизни, но их не так много. В результате, построенные там города уже сильно перенаселены, а люди все продолжают и продолжают прибывать, причем, миллионами. — Неожиданно тон Джея резко изменился, он посмотрел на Марту уверенным взглядом и закончил: — Но мы справимся. И еще, Земля не будет полностью уничтожена, помни об этом. Когда-нибудь, через много лет, мы непременно вернемся.

— Но Земля уже не будет прежней, и те, кто вернется, ее не узнают, — прошептала девушка.

Уэльс промолчал. У него не было аргументов, чтобы возражать, и разговор как-то сам по себе закончился.

Марта встала, по-женски засуетилась и занялась приготовлением обеда. Когда они закончили трапезу, солнце уже почти склонилось к закату.

— Скажи, — спросила Марта Джея с отчаянным рвением, убирая со стола, — мы ведь начнем искать Ли прямо сейчас?

Его ответ немного охладил ее пыл.

— Я тут подумал… — начал он, немного растягивая слова. — Мы ничего не добьемся, начав поиски вслепую. Агенты Фэрли сделали это до нас и не нашли никаких следов твоего брата, вообще никаких. Я думаю, есть только один способ отыскать его.

— Какой? — У Марты загорелись глаза.

— С тех пор, как я покинул Нью-Йорк, за мной постоянно следили.

Уэльс стал рассказывать ей про машины-невидимки, следовавшие за ним, про Лантермана и его безумных людей и про то, как ему удалось ускользнуть. В общем, обо всех своих злоключениях, закончившихся у дома Кендриков.

— Я думаю, сейчас похитителям уже известно о моем намерении найти Ли. Сначала они просто следили з мной, еще не понимая, зачем я приехал, но теперь… — Джей ненадолго замолчал, а затем продолжил: — Итак, «мои тени» должны знать, где сейчас Ли. Если бы я смог поймать одного из них и заставить его говорить…

Марта встрепенулась.

— Да, конечно! — сорвался с ее губ ликующий возглас, но затем ее волнение улеглось, и она продолжила: — Но ты сказал, что они, должно быть, потеряли твой след в Питтсбурге?

Уэльс кивнул и, посмотрев на девушку лукавым взглядом, ответил вопросом на вопрос:

— Но подумай, что они станут делать, когда убедятся, что меня нет с группой Лантермана в Питтсбурге, что я исчез? А? — И он сам же ответил: — Зная, что я изначально направлялся в Каслтаун, они приедут сюда. И я буду ждать их.

Лицо Марты стало серьезным.

— Что ты собираешься делать, Джей?

— Устроить им небольшую засаду прямо в центре города, — мрачно и уверенно сказал он. — А ты в этом доме будешь в полной безопасности, пока…

— Нет! — воскликнула девушка с такой страстью, что он даже немного попятился. — Я иду с тобой! Ты не знаешь, каково это — быть таким одиноким! И я не отпущу тебя одного!

Опомнившись, Джей начал было спорить, но ее молящие глаза сделали свое дело, и, в конце концов, он сдался.

Дальнейшее обсуждение они уже вели, как два заговорщика.

— У тебя есть оружие? — спросил Уэльс и уже после этого вспомнил, что один пистолет у Марты точно есть.

Она кивнула и достала из одного из кухонных ящиков древний пистолет.

— Я нашла его в соседнем доме. — Марта протянула ему оружие. — Искала там что-то для защиты. Я так боялась, что «Братство» придет сюда…

Уэльс посмотрел не нее с пониманием.

— Мы найдем тебе кое-что получше. — Он положил старое оружие к себе в карман. — А теперь послушай. Ты должна полностью положиться на меня и беспрекословно подчиняться. Мы должны стать единым целым. Помощи нам ждать неоткуда. И если что-то пойдет не так…

Кендрик кивнула.

Джей решительно поднялся и открыл заднюю дверь, показывая всем своим видом, что время действовать уже наступило. Взявшись за руки, они с Мартой вышли из старого дома, пересекли задний двор и направились в переулок.

В переулке Уэльс выпустил руку Марты и с пистолетом наготове выдвинулся немного вперед. На пересечении с Грант-стрит они остановились и огляделись. Улица казалась тихой, даже мертвой. И при этом перед ними открылся очень красивый вид — клены вдоль улицы будто тонули в угасающем солнечном свете, напоминая прежнюю, во многом, как оказалось сейчас, беззаботную жизнь. Не хватало только привычного вечернего городского шума.

Однако любоваться окрестностями было некогда.Уэльс и Марта быстро перебежали улицу, укрывшись в другом переулке и продолжили по нему свой путь, прижимаясь к зданиям. Их целью была небольшая Бриллиантовая площадь в центре города.

Уэльс снова испытал уже знакомое фантастическое чувство нереальности происходящего. Он помнил каждый фут этих кварталов. Сколько раз мальчишкой, купив газету, он шел домой, срезая путь по этой аллее… Тогда он и представить себе не мог, что когда-нибудь вернется сюда, но город уже будет безмолвным и пустым, ожидающим неминуемой катастрофы.

Наконец, они добрались до Бриллиантовой площади, в центре которой находился овальный участок травы со скамейками и памятником победителям в Гражданской войне. Вокруг площади располагались трехэтажные дома с огромными витринами некогда шикарных магазинов. «Держитесь правой стороны» — гласили большие дорожные знаки, установленные вокруг овальной площади, и теперь это смотрелось несуразно, так как мимо нее больше никто не ездил, да и не мог ездить.

Уэльс выглянул из-за угла дома, а потом взял Марту за запястье и поспешил вместе с ней через площадь. Лавка Даттона, витрины которой все еще были заставлены рыболовными снастями, куда спешили друзья, находилась с другой стороны. Раньше там можно было купить всякую всячину и ее называли скобяной. Когда Джей попробовал открыть ее входную дверь, она оказалась заперта. Он собрался было разбить зеркальное стекло, украшавшее эту дверь, но передумал. Это означало бы объявить о своем присутствии тем, кто отправился на его поиски. Напряженный и уже вспотевший, Уэльс увлек Марту в переулок за магазином. Задняя дверь лавки находилась рядом с маленькой погрузочной платформой и тоже была заперта. Тогда Джей перестал осторожничать и рукояткой пистолета разбил расположенное рядом окно.

Звон разбитого стекла прозвучал в безмолвном городе подобно грохоту лавины и эхом разнесся по округе. Уэльс выругался себе под нос и прислушался, не вызвало ли это какого-нибудь движения в обозримом пространстве. Но он не заметил ничего подозрительного, и вокруг опять воцарилась полная тишина. Он открыл окно, забрался в полутемное нутро магазина и помог влезть туда Марте.

— Почему сюда? — прошептала девушка.

— Любой, кто будет искать меня в Каслтауне, рано или поздно обязательно придет на эту площадь, — уверенно заявил ее спутник. — А значит, это самое лучшее место для наблюдения.

Однако у него была еще и другая причина.

Он двинулся вперед сквозь полумрак магазина, мимо связок топорищ и сваленных в кучи деревенских почтовых ящиков, ощущая сильный хозяйственный запах масла, кожи и краски. Он искал оружейную полку и, найдя её, обнаружил, что все винтовки и пистолеты исчезли, но на ней все еще стоит ряд дробовиков, стволы которых поблескивали в полумраке, как органные трубы. В потертых глубоких деревянных ящиках под полкой нашлись и патроны для них.

— Кажется, я припоминаю, вы с Ли охотились на фазанов? — обратился Уэльс к Марте.

Девушка кивнула и привычным движением взяла одно из помповых ружей.

— Только не используй его, пока я не дам сигнал, — сказал ее друг тоном большого начальника.

Вооружившись, они направились назад, к центральному входу в магазин, и расположились рядом с его витриной, откуда открывался хороший обзор всей площади.

Солнце садилось все ниже. Скульптура в центре площади отбрасывала все более длинную тень на пустые скамейки, где когда-то сплетничали старики Каслтауна. Вокруг было тихо и спокойно.

Поджидая в новом укрытии своих недругов, Уэльс думал, как был бы возмущен известный своим грубым нравом мистер Даттон тем, что они сделали, взломав то, что он тщательно запер со всех сторон. Да, это было так на него похоже — прежде чем покинуть магазин, все основательно запереть, даже если он сюда никогда не вернется.

Уэльс с тоской посмотрел на другой конец площади, на когда-то оживленное кафе «Би» и на мастерскую по ремонту обуви в старом кирпичном здании, и придвинулся в сгущающихся сумерках ближе к Марте. Девушка слегка пошевелилась и подтолкнула его локтем.

— Джей, — успела прошептать она ему в самое ухо прежде, чем он услышал жужжащий звук.

Даже здесь, внутри магазина, звук показался им неестественно громким и очень резким в окружающей тишине, будоражащим нервы. Они пригнулись и затаились. Длинная зеленая машина проехала по улице и обогнула Бриллиантовую площадь, а затем, взвизгнув тормозами, остановилась.

Стало очевидно: охотники приехали в Каслтаун.

Глава VI

Из машины вышли трое мужчин. Сумерки не позволяли разглядеть их как следует, но Уэльс заметил, что они были вооружены. Между ними состоялся короткий разговор, и судя по тому, как один из них говорил и жестикулировал, именно этот человек руководил группой. Это был мужчина среднего роста, ничем не примечательный.

— Что они собираются делать? — прошептала Марта.

— Искать меня, — также тихо отозвался Уэльс. — Сто к одному, что они оставили людей в обсерватории и у тебя дома, а сами будут прочесывать центр города.

И его слова тут же подтвердились, во всяком случае, в том, что касалось этой троицы. Незнакомцы разделились. Один пошел на восток по Вашингтон-стрит, другой вернулся в машину и уехал в направлении Норт-Джефферсон, а оставшийся темноволосый толстяк начал медленно и с осторожностью, держась поближе к витринам магазинов, обходить площадь.

Пока Уэльс наблюдал за ним, ему пришла в голову одна идея, и он немедленно приступил к ее реализации. Тихо переместившись к входной двери магазина, он почти бесшумно отпер ее и приоткрыл на несколько дюймов. Затем он быстро вернулся к прилавку и в полумраке начал лихорадочно рыться на полках, пока не нашел катушку проволоки. Найдя то, что ему требовалось, он посмотрел на Марту и дал ей короткое распоряжение:

— Ложись на этот прилавок.

Он говорил спокойно, но тоном, не терпящим возражений, однако Марта, видимо, не имеющая привычки беспрекословно подчиняться, начала возражать:

— Зачем? Джей, он увидит, что дверь приоткрыта, и обязательно придет сюда!

Уэльс слегка дернул ее за рукав куртки, и это заставило девушку замолчать.

— Непременно придет! — Он посмотрел ей прямо в глаза. — Я этого и хочу. А ты должна лечь на прилавок. Понятно?

Несмотря на почти кромешный мрак, он заметил, что ее лицо стало почти белым. Уже без пререканий она улеглась на указанное место и застыла. Уэльс же быстро юркнул за прилавок и присел на корточки. Теперь, когда дверь была приоткрыта, он мог только слышать, как толстяк идет по тротуару. Однако когда тот проходил мимо витрины лавки, Джей разглядел его тяжелое, одутловатое лицо, которое при каждом шаге настороженно поворачивалось из стороны в сторону.

Внезапно мужчина остановился, а пистолет в его руках быстро принял боевое положение. Несомненно, он заметил приоткрытую входную дверь.

Постояв несколько мгновений, толстяк крадучись подошел почти вплотную к входу в магазин, а затем резким ударом ноги полностью распахнул дверь. Какое-то время он не решался войти внутрь, видимо ожидая ответных действий, но так как их не последовало, осторожно проник в лавку. Очутившись почти в полной темноте и немного к ней привыкнув, толстяк начал оглядываться по сторонам.

В этот момент пальцы Джея сомкнулись на маленькой картонной коробке, и еще через мгновение она уже летела в витрину, где располагалась оловянная посуда. Раздался оглушительный грохот.

В мгновение ока толстяк резко повернулся к витрине и замер. Уэльс же медлить не стал. В два прыжка он очутился за его спиной и ткнул в него пистолетом.

— Брось оружие, — четко произнес он, — или я прострелю тебе позвоночник!

Мужчина не стал испытывать судьбу, и пистолет с грохотом упал на пол.

— Марта! — позвал Джей.

Девушка, явно очень напуганная, быстро подошла к нему.

— Успокойся. Возьми проволоку, — Уэльс указал на катушку, — и свяжи ему запястья за спиной. Только не становись между ним и моим пистолетом.

Через пару минут Марта все-таки сумела выполнить его распоряжение, несмотря на дрожащие руки.

— Хорошо, — ее друг остался доволен. — Теперь плотно закрой дверь.

Девушка направилась к входной двери, а Уэльс развернул пленника лицом к себе и первым делом обыскал его. Не найдя у него ничего, кроме обойм для пистолета, он заговорил:

— Сядь на пол. Издашь хоть один звук громче шепота, и ты покойник. — Его голос прозвучал хоть и тихо, но очень спокойно и уверенно.

В ответ из уст толстяка вырвался писклявый хрип:

— Тебя все равно убьют. Можно сказать, ты уже мертв. Что бы ни случилось со мной, тебе не выбраться из Каслтауна.

— Не беспокойся ни обо мне, ни о моей спутнице, — ответил Уэльс. — Хочешь совет? Беспокойся о себе. А теперь, отвечай: где Ли Кендрик?

На лице толстяка не дрогнул ни один мускул, он был спокоен, словно находился у себя дома и в полной безопасности.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — ответил он.

Глаза Марты широко распахнулись.

— Заставь его рассказать, Джей! — прошептала она с поразившей его яростью.

Уэльс кивнул, а его пленник выслушал ее угрозу совершенно невозмутимо.

— Я повторяю вопрос, где Кендрик? — снова заговорил Уэльс.

На лице толстяка появилось удивление.

— Ты говоришь о Кендрике, который обнаружил приближение астероида? О нем? Откуда мне знать!

Такой ответ Джея не устраивал, и он продолжил допрос.

— На кого ты работаешь? — Уэльс начинал нервничать и злится. — Кто забрал Кендрика, кто послал тебя следить за мной сюда из Нью-Йорка? «Братство»?

Удивление на лице пленника удвоилось.

— «Братство»? Хм… — с улыбкой произнес он.

— «Братство искупления», — уточнил Джей и продолжил: — Ты один из них, не так ли? Кендрик у вас? Где?

Толстяк уже почти смеялся в полный голос. Уэльс быстро поднял пистолет, и пленник подавил смех, но бока у него продолжали трястись. Успокоившись, он продолжил:

— Ты забавный. Ты действительно забавный, Уэльс.

— Значит, ты меня знаешь?! — вспыхнул Джей. — Что тебе известно? Ты выследил меня, когда я начал поиски Кендрика. Кто тебя послал?

Странный блеск появился в глазах толстяка, но он промолчал. Что-то в этом взгляде заставило Уэльса резко обернуться. Их пленник сидел лицом к витрине магазина и первым увидел, что на площадь вернулся еще один преследователь.

— Марта, — прошептал Джей. — Возьми дробовик, и если он попытается открыть рот, бей его прикладом по голове. Опыт у тебя есть, — добавил он с ухмылкой.

Девушка, не обратив никакого внимания на его последнюю реплику, быстро взяла ружье и встала наготове рядом с пленником.

Тем временем, Уэльс прокрался к входной двери магазина и очень осторожно выглянул наружу. На площади пытался спрятаться за постаментом памятника второй преследователь — при этом он нервно оглядывался, держа оружие на изготовку. Его явно удивляло и беспокоило отсутствие товарища, и видимо, он решил дождаться у памятника третьего, который уехал на машине.

Шли минуты. Сумерки сгущались, приближалась мягкая темнота майской ночи.

— Джей! — внезапно прошептала Марта. — Я слышу пение! Кто-то поет, далеко-далеко.

Уэльс обернулся к девушке.

— Не волнуйся, это просто ветер в проводах, — сказал он. — Во всем городе нет никого, кроме нас и этих троих. Не отвлекайся и не спускай глаз с этого парня — я думаю, скоро у нас могут возникнуть некоторые сложности.

Он решил ждать. Снаружи доносился только шум ветра, который то усиливался, то затихал. Но потом он внезапно понял, что, как ни странно, девушка была права. Это был не ветер. Это были именно голоса, много голосов. И они медленно приближались. Марта не ошиблась?

Уэльс осторожно приоткрыл дверь.

— Это с Северного холма, — прошептал он. — Но что за чертовщина?

Внезапно Джей пригнулся — как можно ниже. Он четко увидел, как вниз по склону вдоль улицы Джефферсона на большой скорости мчался длинный зеленый автомобиль. Еще через минуту машина, обогнув площадь, остановилась.

Сидящий в ней человек высунул голову через открытое ветровое стекло и позвал кого-то по имени. Мужчина, стоявший за памятником, выбежал ему навстречу, что-то быстро говоря и энергично жестикулируя. В ответ водитель машины сначала молча указал на север, а затем что-то прокричал.

Уэльс не видел его лица и не слышал, что именно он кричал человек, но он четко уловил грубый тон и расслышал последнее слово: «…идут!» Бежавший к машине мужчина запрыгнул в неё, и она, набирая скорость, помчалась по улице Вашингтона, направляясь на восток.

— Почему, они уехали, да еще так быстро? — В голосе Марты звучало нескрываемое удивление. — Они ведь оставили здесь своего напарника и…

Джей резко поднял руку, заставив девушку замолчать.

— Вслушайся, — тихо сказал он, показывая на улицу.

И как только рев удаляющейся машины окончательно затих, они явственно услышали пение. Теперь оно стало громче, намного громче, да еще и сопровождалось ровной дробью барабанов. А через несколько минут Уэльс уже мог разобрать слова хора, который все повторял и повторял: «Аллилуйя, Аллилуйя».

Джей вновь выглянул на улицу. На гребне холма, через который шла улица Джефферсона, уже были видно множество огней. Это была не ровная линия фонарей — они двигались, метались и дрожали, и их были десятки, а может быть, даже сотни.

Длинная, толстая змея горящих факелов спускалась по широкой улице в темный и безжизненный город. Уэльс не видел несших их людей, видел только сами факелы, десятки, сотни факелов. И слышал пение под грохот барабанов: «Аллии- луйя…»

— Джей, это «Братство»! — воскликнула Марта. — Фанатики, они идут сюда, чтобы… — Ее голос захлебнулся, как бывает, когда сильное волнение перехватывает дыхание.

Однако заканчивать фразу уже не требовалось. Кошмарные очертания надвигающегося события были и так слишком ясны. По городу маршировало «Братство искупления». Эти люди уже сожгли Брайтон-Фоллс, Шарон и Бог знает, сколько еще других покинутых городов. А теперь настала очередь Каслтауна стать жертвой и искуплением…

Первое, о чем подумал Уэльс — бежать. Бежать без оглядки от этого безумного, приближающегося парада. Но что-то остановило его. Продолжая наблюдать, он присел рядом с Мартой и тут же почувствовал, как она дрожит.

— Джей, — зашептала она ему на ухо, — если Ли у них… он может быть здесь!

— Это как раз то, на что я очень надеюсь, — прошептал он в ответ.

Шествие добралось до площади, и теперь из лавки можно было увидеть людей, которые несли факелы. Отблески красных горящих головешек теперь отражались от окон домов, которые сразу засияли, как большие глаза, в изумлении наблюдающие за происходящим. Впереди маршировали полдюжины мужчин и женщин с барабанами, отбивая тяжелый, абсолютно неизменный ритм. За ними шли факелоносцы. Всматриваясь в процессию Уэльс подумал, что их может быть от двух до трех сотен. Мужчины, женщины, дети в рваной одежде с нечёсаными волосами шли ровно, почти в ногу, а в их глазах горел дикий восторг.

Джей понимал, что эти обезумевшие фанатики не были охвачены религиозной страстью. Верующие люди всего мира видели Божью руку в спасении народов Земли на Марсе, а эти марширующие погрязли в темном варварстве, в языческом стремлении умилостивить высшие силы, угрожающие человечеству страшной судьбой, вырвались за пределы любой цивилизации.

«Буммм! Буммм!» — зазвучали барабаны прямо перед лавкой Даттона. Люди все шли и шли, огибая овальную площадь и освобождая место для еще большего числа факелоносцев. Вскоре, вся площадь оказалась заполнена, и шествие остановилось. Плотная толпа людей с дикими лицами, потрясая факелами, как по команде, повернулась к центру площади, к месту, где стоял памятник.

Человек с бледным лицом и горящими глазами, в которых отражались огни факелов, добавляя им блеска, вскочил на пьедестал рядом со скульптурой. Барабаны забили громче, а толпа на несколько мгновений взревела в диком экстазе. Но как только человек на пьедестале поднял руку, все стихло, и над площадью разнесся его высокий пронзительный голос.

Друзья не вникали в его речь, их волновало совсем другое.

— Джей, ты видишь Ли? Я не вижу. — Глаза Марты внимательно прочесывали толпу.

— Я тоже, — ответил Уэльс. — Видимо, его здесь нет или он вообще не с ними.

Внезапно, перебивая оратора, из толпы донесся пронзительный визгливый голос:

— Сожгите место греха, и тогда силы ночи и космоса увидят сияющие знаки нашего искупления и сдержат свой гнев!..

— Боже! — Вголосе Марты слышалась мольба. — Они собираются сжечь Каслтаун! — Она посмотрела на Уэльса и тем же умоляющим голосом прошептала: — Неужели мы не можем как-нибудь остановить их?

Джей взял ее за плечи и собрался было встряхнуть ее, как это обычно делают, чтобы успокоить человека в истерическом состоянии, но потом передумал. Он понял, это не истерика. Марта просто надеялась спасти родной город.

— Послушай! — Уэльс посмотрел ей прямо в глаза. — Мы не можем их остановить, они разорвут нас в клочья! И какая теперь разница? Неужели ты не понимаешь, через четыре месяца этот город и все другие все равно будут уничтожены!

Со стороны их пленника, оставшегося в темноте, внезапно послышалась какая-то возня. Джей подскочил к толстяку и снова прижал пистолет к его боку.

— Только крикни, и получишь пулю! — яростно прошептал Уэльс.

Толстяк поднял на него глаза и прохрипел с ужасом в голосе:

— Ты с ума сошел?! Эти кретины мне не друзья! Они намерены устроить свой шабаш и сжечь этот город, как сжигали другие. Нам надо убираться отсюда!

Животный страх в голосе мужчины был совершенно искренним, и Уэльс вдруг со всей ясностью понял, что троица их преследователей в «Братстве искупления» не состоит.

— Значит, ты и твои приятели не работаете на «Братство», — констатировал он. — Но кто тогда стоит за похищением Ли Кендрика?

Пленник всем своим видом выказывал нетерпение.

— Ради Христа, Уэльс, ты собираешься позволить им сжечь нас заживо?!

Джей наклонился и схватил мужчину за горло.

— Кто хочет оставить миллионы людей запертыми на Земле?! Кто послал тебя за мной? Кто?! — он почти кричал.

— Вытащи меня отсюда, и я скажу тебе! Но если мы останемся здесь, нам всем конец! — грубо, даже яростно прошипел толстяк.

— Нет, ты скажешь мне прямо сейчас! — Уэльс решительно посмотрел на пленника и приставил к его голове пистолет, но тот даже бровью не повел.

Внезапно члены «Братства» взревели особенно громко — их голоса лились воедино и превратились в рык могучего зверя. А потом на площади началось движение. Десятки людей с факелами, как по команде, с торжествующими криками — Джей! — закричала Марта, уже не опасаясь, что ее услышат. Она не звала его, это был скорее вопль отчаяния.

Уэльс все понял. Он заставил толстяка подняться на ноги, развернул его лицом к передним окнам, из которых были видны пылающие факелы и спокойно произнес:

— Мы с Мартой уходим через черный ход. Ты же останешься здесь связанный и беспомощный. У тебя есть только один шанс спастись. Говори!

Глава VII

УЭЛЬС ВСЕ ЕЩЕ ИСПЫТЫВАЛ нечто похожее на шок. Еще недавно он был абсолютно уверен, что только безумное «Братство искупления» могло стоять за захватом Кендрика. Кто еще, кроме сумасшедших, мог совершить такое? У кого еще мог быть какой-либо мотив?

Но у пухлого пленника был ответ на эти вопросы. И даже несмотря на риск сгореть заживо самому и дать погибнуть Марте, Джей намеревался все выяснить.

Языки пламени уже почти полностью охватили фасады старых зданий вокруг площади, а пульсирующий зловещий свет лился рекой сквозь стекла витрин магазинов. Огненные сполохи ярко озарили бескровное искаженное лицо толстяка. Он безмолвно смотрел на своих мучителей и тяжело дышал.

— Пожалуйста!.. — задыхался пленник. — У нас не будет ни единого шанса выжить, если мы не поторопимся! Я знаю этих маньяков и видел их «искупления». Они попросту разрушат все здания!

Уэльс посмотрел на бледное лицо своей спутницы.

— Марта, нам пора идти, — решительно сказал он. — Мы оставим этого парня здесь.

Толстяк в ужасе съежился.

— Нет, это убийство! — взвыл он. — Вы не можете оставить меня здесь, у меня связаны руки!..

— Тогда скажи, кто захватил Кендрика? Кто стоит за всем этим? — Уэльс смотрел на него немигающим взглядом, и внезапно пленнику стало ясно, что он сдержит свое слово.

Капли пота выступили на белом, как тесто, лице связанного мужчины. Его глаза закатились, а затем он хрипло произнес:

— Фэрли. Джон Фэрли. И другие…

— Фэрли? Региональный маршал эвакуации? Этого не может быть! — Уэльс был в шоке. Его как будто парализовало.

— Он и его друзья, другие чиновники по эвакуации. Это они, — продолжил толстяк уже почти спокойным голосом. — Ли Кендрик у них. Именно эти люди хотят, чтобы на Земле осталось как можно больше людей.

Эти слова, сказанные, к тому же, таким спокойным, даже будничным тоном разъярили Джея. Он схватил пленника за толстую шею и резко встряхнул.

— Ладно, у тебя был свой шанс! — прорычал Уэльс. — Твои слова — наглая ложь, а потому, мы уходим.

Голос толстяка повысился почти до крика:

— Но это правда! Сначала ты заставил меня рассказать, а теперь не веришь мне! Конечно, у меня не так много информации, но я точно знаю— это Фэрли и его люди! А кроме него, в других странах, есть еще пара помощников маршалов по эвакуации, а также несколько мелких чиновников и еще кто-то, кого я не знаю. Я видел их недалеко от Нью-Йорка. Ли Кендрик у них. Они наверняка убили бы меня, если бы узнали, что здесь говорю! Ты зря мне не веришь…

В разговор вмешалась Марта, и в ее голосе звучала уверенность:

— Джей, похоже, он говорит правду, и Ли действительно у них в Нью-Йорке!

Мысли Уэльса метались, но поверить в такое чудовищное открытие он пока не мог.

— Разве ты не видишь, какая это ложь? — огрызнулся он. — Джон Фэрли — один из тех, кому поручено эвакуировать всех людей. Всех! Зачем ему это? Зачем ему хотеть обманом заставить миллионы остаться на Земле?!

Слова толстяка прозвучали, как гром:

— Потому что им не выгодно переселять всех, потому что они считают большинство людей отбросами, а значит, как можно больше из них, следует оставить! — Теперь пленник говорил еще более взвешенно и деловито. — Поверьте, я слышал их разговоры, они обсуждали, как тяжело будет жить на уже и так перенаселенном Марсе. А значит, было бы лучше, если бы миллионы невежественных бездельников и их семьи остались, чтобы не стать обузой для всех остальных. Я слышал это лично!

После такой аргументированной речи ярость Уэльса стала постепенно утихать, унося с собой и уверенность в непричастности Фэрли к исчезновению Кендрика.

К тому же, теперь он и сам кое-что вспомнил.

Вспомнил мрачное лицо Джона Фэрли, когда тот задумчиво говорил обо всех тяготах жизни на Марсе, когда туда переселятся все жители Земли. Вспомнил, с каким нескрываемым презрением и Фэрли, и Блисс с Шомезом и Холстом отзывались о мародерах, невежественных участниках сопротивления, сумасшедших, которые не верили или не хотели верить в приближающуюся катастрофу. И картинка реальности, о которой говорил толстяк, начала складываться.

Значит, фанатики из «Братства» были не при чем. Нашлись другие, более ужасные фанатики. Они безжалостно решили, что наиболее отсталые и невежественные из миллионов землян будут лишь обузой в предстоящие трудные годы на Марсе, а потому их надо обманом заставить остаться. И если это было правдой, это объясняло, почему за ним, Уэльсом, начали следить практически сразу после его отъезда из Нью-Йорка и почему Фэрли заставил его подозревать «Братство». Это объясняло очень многое…

— Аллилуйя! — взревел хор воющих голосов на улицах, и красноватый, пульсирующий свет за окнами внезапно стал ярче.

— Джей! Смотри! — в ужасе закричала Марта.

Ее друг резко обернулся.

Фасад хозяйственного магазина был в огне, языки пламени уже извивались по краям окон снаружи. Уэльс, в мыслях которого царил хаос, понял, что медлить больше нельзя. Он рывком поставил пленника на ноги и закричал:

— Давай, Марта! Вылезай через заднее окно, мы за тобой!

Толстяк стал подниматься, но неловко споткнулся — его руки все еще были связаны за спиной. Уэльс помог ему, и вскоре все трое выбрались через окно у черного входа в переулок. Слева от них полыхал отель «Пенн». Пламя с ревом вырывалось из его окон наружу, выбрасывая снопы искр. Джей огляделся и понял, что горят уже не отдельные здания, а целые кварталы.

— Сюда! — крикнул он, направляясь вниз по переулку, который тянулся на юг.

Поначалу он на всякий случай держал толстяка за плечо, но очень быстро выбросил из головы все, кроме необходимости спастись от ужасов деяний сумасшедших приверженцев «Братства».

Уэльс хорошо знал город и легко мог ориентироваться в нем даже в полной темноте, а сейчас ему помогали и отблески пожара, и взятый в лавке фонарик. Они пересекли улицу Мельников и подбежали к жилой улице с коттеджами. Там Джей отдал Марте свой пистолет и велел ей приглядеть за толстяком, пока он сам будет искать машину.

Подойдя к первому попавшемуся коттеджу и оглядев его, он понял, что без серьезных усилий попасть в гараж можно будет только через дом. Он разбил окно и оказался в одной из комнат. У него создалось впечатление, что хозяева покинули дом совсем недавно — внутри не было никакого хаоса, все вещи лежали на своих местах. И снова Уэльс почувствовал острую душевную боль. Видимо, эти люди улетали «налегке», подумал он. А ведь кто-то трудился и планировал этот маленький домик и все, что в нем было. И теперь все их труды даже не доживут до общего конца света, все погибнет в бессмысленном пламени.

Добравшись до гаража, Джей, как и ожидал, обнаружил там машину и выехал на улицу. Марта села рядом с ним, а пленника он запихал на заднее сидение, причем, не желая рисковать, дополнительно еще связал ему ноги.

Затем Уэльс, не мешкая, быстро помчался по извилистым улицам на юго-восток.

— Джей, смотри! — закричала Марта, оглядываясь назад, когда они отъехали на значительное расстояние. Он остановил машину и тоже оглянулся. Каслтаун находился в небольшой низине, и с холма, на который они поднялись, было хорошо видно, что вся деловая часть города охвачена огнем. Ветер уносил целые горящие облака искр, и за ними тянулась огромная пелена дыма.

Река факелов двигалась теперь под отдаленный грохот барабанов и пение членов «Братства» на юг города, который с их приходом, как по команде, начинал разгораться. Глядя на это сатанинское зрелище, Марта уже не сдерживала слезы. Они стекали по ее бледному лицу тоненькими струйками, как у глубоко несчастного человека. Уэльс нежно обнял ее за плечи и заставил отвернуться.

— Успокойся, — сказал он нежно. — Это ничего не значит. В любом случае до катастрофы осталось всего несколько месяцев.

И все же Джей разделял ее эмоции. Конечно, прошло много лет с тех пор, как он уехал из Каслтауна, но этот город всегда был для него родным. И сейчас ему хотелось, чтобы его последний взгляд на него сохранил в памяти другой образ.

Он тоже отвел взгляд от пожарища и повернулся к пленнику.

— Теперь ты можешь говорить спокойно и рассказать все подробнее.

— Ну что ж, давай разберемся, — угрюмо ответил толстяк. — Во-первых, я и так уже слишком много наговорил, а во-вторых, ты мне не поверил.

Лицо Уэльса посуровело, и он посмотрел на пленника злобным взглядом.

— Хорошо. Пламя доберется до этого квартала примерно через час. И если ты не хочешь быть с нами более откровенным, мы просто оставим тебя здесь, связанным.

Этой угрозы оказалось достаточно, и мужчина снова заговорил примирительным тоном:

— Хорошо! Я согласен! Но какой смысл? Ты же мне не веришь!

— Тем не менее, расскажи мне все с самого начала, — приказным тоном потребовал Уэльс.

В глазах связанного человека появился лучик надежды, и он начал свой рассказ:

— Как ты, наверно, понимаешь, вся эта схема по удержанию ничтожеств здесь, на Земле, была не моей идеей. Я лишь маленький исполнитель. Пять лет назад, когда началось выполнение операции «Судный день», я устроился на работу в эвакуационную полицию. Я был хорошим служакой, и довольно скоро стал сержантом. А потом… я начал узнавать кое-что странное об эвакуации от одного из остальных сержантов. — Он немного помолчал, а затем продолжил: — Юджин — это был мой друг в полиции — сказал мне как-то, что Фэрли нужны люди для специальной секретной полицейской работы. Сказал, что работа настолько важная и настолько секретная, что никто, кроме посвященных, не должен об этом знать вообще ничего. Я согласился. Мне нравилось, что я стану одним из этих специальных сотрудников тайной полиции по эвакуации. Ну, и они взяли меня к себе. И сам Фэрли поговорил со мной и еще с парой других парней.

Уэльс, пристально наблюдавший за толстяком, увидел, как тот вытер пот со лба.

— Фэрли сказал нам, что они не смогут вывезти с Земли всех до наступления конца света, — снова заговорил пленник. — Он сказал, что это невозможно, что наверняка останутся миллионы. Сказал, что он и некоторые другие чиновники, занимающие ключевые места в системе эвакуации, пришли к решению оставить всяких жалких деревенщин и, как он выразился, невежественный мусор. Сказал, что они все равно только усложнят остальным и так не простую жизнь на Марсе. По словам Фэрли, было бы лучше сразу отсеять их и оставить здесь, на Земле.

Неожиданно в Уэльсе начало расти ледяное чувство убежденности в словах толстяка, и он уже не мог отогнать или развеять его. Он уже слышал нечто подобное и раньше от людей, которые сами были уверены в необходимости своей эвакуации, но выражали «аристократическое сожаление» по поводу того, что власти намерены спасать всех, что они будут обременены в новом мире «отсталыми». Правда, эти люди говорили это не открыто, а тихим шепотом или намеками. Никто не осмеливался высказывать такие идеи публично, и они придерживались их тайно. А значит, они вполне могли без огласки сделать так, чтобы «бесполезные и отсталые» остались. И как раз Джон Фэрли и ему подобные вполне могли быть среди тех «аристократов».

— Фэрли сказал нам, что они не будут препятствовать отъезду любого, кто выскажет такое желание, — продолжал толстяк, — но, по его словам, многие из них тупые и сами этого не захотят, и если все будет организовано правильно, проблема будет решена.

— Но мой брат — что с ним? — перебила его Марта. — Ты же сказал, что Ли у них?

Пленник кивнул.

— Я как раз к этому и веду. Так вот. Однажды вечером Фэрли позвонил одному из наших в очень взволнованном состоянии и сказал, что мы должны поехать в Каслтаун и забрать Ли Кендрика. Он сказал, что они разговаривали с ним и просили помощи в реализации своего плана, но Кендрик отказался.

— Ты имеешь в виду, что Фэрли и его группа хотели, чтобы Кендрик помог им заманить «отсталых» в ловушку? — перебил рассказчика Уэльс.

Голова толстяка утвердительно качнулась.

— Насколько я понял, так оно и было. Кендрик мог бы сделать заявление, ставящее под сомнение то, что катастрофа неминуема, и болваны решили бы остаться. Но я думаю, когда Фэрли начал этот разговор, Кендрик сразу пришел в ужас, и Фэрли пришлось отступить, сославшись на то, что его неправильно поняли.

Марта схватила Уэльса за руку.

— Джей, вот почему Ли так ужасно волновался, так тревожился после поездки в Нью-Йорк, вот почему он не хотел покидать Землю! Он боялся, что такой план существует и может быть приведен в действие!

Уэльс мог себе это представить. Он знал Ли Кендрика и понимал, что даже малейшее подозрение в столь безжалостном плане оказало бы на него сокрушительное воздействие.

— Ну, и прежде чем Кендрик успел что-то предпринять, мы отправились в Каслтаун, схватили его и отвезли в Нью-Йорк, — закончил свой рассказ пленник. — И его исчезновение оказалось даже более убедительным, чем его заявления о необходимости спасения. Все болваны решили, что Кендрик не хочет покидать Землю, поэтому и они этого не сделают.

Марта взглянула на толстяка взглядом, в котором таилась надежда.

— Но он жив?

— Да, — спокойно ответит тот. — Они не стали убивать его, во всяком случае, пока. Фэрли все еще надеется, что он сделает «нужное» заявление, чтобы у миллионов тех, кто еще сомневается, выстроилась четкая картинка и они оставались на Земле.

Уэльс внезапно почувствовал жуткое, почти физическое отвращение от всего того, что он услышал от этого, внешне даже симпатичного, но такого прогнившего изнутри человека. Он так и не смог пока полностью принять услышанное.

— Нет, это неправда. — Джей замотал головой из стороны в сторону, как заведенный болванчик. — Это не может быть правдой! — Он перестал трясти головой и, как будто убеждая сам себя, уверенно обратился к своей спутнице: — Марта, этому человеку нельзя верить, ему пришлось, — он сделал ударение на последнем слове, — рассказать какую-то невероятную историю, чтобы спасти свою шкуру!

Марта понимающе посмотрела на своего друга, взяла его за руку, успокаивающе погладила ее и тихо произнесла:

— Я понимаю тебя. Поверить в это просто немыслимо. Но, Джей, как бы это ни было страшно осознавать, люди совершали, совершают и, видимо, будут совершать ужасные вещи. Вспомни, в прошлом, им подобные запросто уничтожали миллионы невинных людей тем или иным способом, конечно, прикрываясь благими намерениями для всего человечества.

Уэльс знал это, но всю свою взрослую жизнь пытался бороться с этим знанием, отыскивая какие-то аргументы, которые могли опровергнуть эти факты. Боролся с холодной убежденностью, несмотря ни на что, только потому, что этого не могло быть… Но до конца победить самого себя в этом споре он так и не смог.

Марта, по-женски чувствуя смятение в его душе, продолжила еще более примирительным тоном:

— Если Ли все еще жив, и мы найдем его, и он точно расскажет правду. Теперь нам надо как-то до него добраться и освободить его.

Уэльс, конечно, понимал, Марта права. Он вновь повернулся к пленнику.

— Ты сказал, что Фэрли со своими помощниками держит Кендрика недалеко от Нью-Йорка, — произнес он, сдерживая эмоции. — Ты знаешь, где конкретно?

— Думая, да. Они спрятали его там, где он будет под рукой, но где никто не сможет к нему подобраться, — ответил толстяк. — Остров Бедлоу в Нью-Йоркской гавани. Ты ведь знаешь старый остров, где стоит Статуя Свободы?

Уэльс опять задумался. В его голове за короткое время оказалось столько разной информации, что все перемешалось и никак не выстраивалось в четкую линию, по которой следовало бы действовать.

Тем временем, пламя от пожара приближалось, а «Братство» покидало Каслтаун, направляясь в следующий безжизненный город, чтобы тоже сделать его огненным знаком своего искупления.

— Я все еще не могу в это поверить, — сказал Джей уже более мягко, ни к кому конкретно не обращаясь. — Но чтобы во всем убедиться, мы вернемся в Нью-Йорк, найдем Ли, и тогда все встанет на свои места.

— У тебя не хватил сил отбить Кендрика, — нервно сказал толстяк. — Его очень усиленно охраняют.

Уэльс посмотрел на него и уверенно произнес:

— Ты нам в этом поможешь. Ты же знаешь, где именно находятся охранники и как лучше всего их миновать? Правда?

Толстяк начал было что-то говорить, усиленно возражая, но Джей его уже не слушал.

— Ты пойдешь с нами. Точка! — коротко бросил он.

Они вновь тронулись с места, но теперь поехали на восток в объезд горящего города. Уэльс понимал, основные опасности у них еще впереди. Его уже почти не беспокоило, что за ним продолжают охотиться, он чувствовал, что самое тяжелое испытание их ждет в Нью-Йорке, на острове Бедлоу. «Ну так что ж? На Земле теперь везде опасно находиться, — подумал он. — Где-то больше, где-то меньше».

Глава VIII

В НЕБЕСА ПОДНЯЛАСЬ ОГРОМНАЯ черная громада — и направилась к звездам на столбе постепенно угасающего огня. Раскаты грома прокатились по ночному небу с оглушительным крещендо. И едва этот гул затих, как снова раздались глухие взрывы, и еще один корабль взлетел над землей, отправившись в бесконечный космический полет.

Уэльс с Мартой сидели на корточках в темноте старого пирса, перед ними простиралась журчащая черная мгла Верхней гавани Нью-Йорка. Джей смотрел на Статую Свободы, точнее, на ее высоко поднятую руку, как будто указывающую на новый дом человечества в бескрайнем космосе. Марта же думала о другом. Всматриваясь в темноту залива немигающим взглядом, она тихо произнесла:

— Я не вижу никаких огней, Джей, ни одного.

Уэльс отвлекся от своих мыслей и взглянул на девушку.

— Они не будут включать свет, — произнес он уверенным тоном. — Им не нужно афишировать свое присутствие.

— Да, наверное. Если Ли вообще там.

— Марта, пожалуйста, держи себя в руках. — Ее друг несколько грубым жестом взял ее за плечи. — Подумай, что от этого зависит. — Он указал в сторону далекого космопорта Нью-Джерси, когда над ним появился в величественном грохоте и пламени очередной корабль, направляющийся на Марс, и быстро заговорил: — Эвакуация должна ускориться. Должно быть в два раза больше кораблей, в два раза больше спасенных! Для людей, которые сомневаются и пока отказываются улетать, Ли — ключ к их спасению.

— Ах, если бы только у нас была помощь, Джей! — воскликнула Марта.

— Нам рассчитывать больше не на кого, — продолжил Уэльс. — Власти… — он на секунду задумался. — К сожалению, здесь именно Фэрли, как региональный маршал по эвакуации, сейчас является высшим местным органом власти. А значит, если эта история, рассказанная нашим пленником — правда, то Фэрли — последний человек, которому нам следует сообщить о наших планах и, тем более, у которого можно просить помощи.

Он взял подругу за руку и помог ей подняться.

— Пойдем. Нам все еще нужно найти какую-нибудь лодку.

Они двинулись вдоль темной набережной. Уэльс прикинул, что они были где-то в доках южного Джерси-Сити. Перед ними в черной гавани лежал остров Бедлоу. Было уже за полночь, и у них оставалось совсем мало времени, чтобы осуществить задуманное.

Днем они с Мартой и их толстым пленником пересекли Пенсильванию по неиспользуемым, пустынным проселочным дорогам. Кружной путь и несколько часов сна, которые им удалось урвать в зарослях у дороги, отняли слишком много времени, но Уэльс не осмеливался рисковать.

Если толстяк не соврал, то Фэрли однозначно был врагом, пославшим за Джеем охотников. Маршалу эвакуации с его региональными полномочиями было бы очень легко, поймав Уэльса, объявить его вне закона по какому-нибудь надуманному обвинению, а значит, для его поимки наверняка имелись посты эвакуационной полиции по всему Нью-Йорку.

Джей заехал в переулок в пустынном Джерси- Сити и затащил связанного пленника в пустой магазин.

— Теперь, — сказал он, — ты будешь ждать нас здесь.

— Связанный по рукам и ногам? — воскликнул толстяк. — Почему бы просто не убить меня и не покончить с этим? Этот город закрыт, даже если я буду кричать весь день, меня никто не услышал. Я умру с голоду! Никто никогда не придет…

— Замолчи! — перебил его Уэльс. — Как только мы вытащим Кендрика, мы вернемся и освободим тебя. Конечно, если мы потерпим неудачу, если нас схватят, мы точно никогда не вернемся… А ты погибнешь. Я хочу, чтобы ты подумал об этом, особенно, когда будешь рассказывать нам все об устройстве этого острова. — Он немного помолчал, как будто давая толстяку осознать сказанное. — Сколько там охранников, где они обычно находятся, как вооружены, где держат Кендрика. Все. Если ты проинструктируешь нас достаточно хорошо, мы обязательно добьемся успеха, и тогда мы вернемся, а ты будешь жить.

Видимо, пленник все понял. Он говорил долго и быстро, лихорадочно выкладывая Уэльсу всю информацию, которой располагал. Когда он закончил, Джей с Мартой поднялись и вышли из магазина. Они пешком добрались до набережной, и теперь им нужна была лодка. Остров был совсем недалеко впереди, но в обозримом пространстве вдоль морских темных причалов не было видно ни лодки, ни даже маленького ялика. В полной темноте они пошли дальше. Уэльс подумал, что так можно всю ночь безуспешно бродить среди этих темных пирсов. Он даже немного сгорбился, как будто все возрастающее отчаяние схватило его за плечи и постепенно стало прижимать к земле.

Однако им все-таки улыбнулась удача: они подошли к маленькой лодочной станции. На воде колыхался только крохотный ялик, да еще и без весел. Уэльс оглянулся и обнаружил старую хижину, некогда служившую офисом для смотрителей. Он быстро взломал ее дверь — и у них появились весла.

— Марта, — обратился он к девушке, вставляя весла в уключины и пытаясь сделать их работу бесшумной. — Я хочу, чтобы там, на острове, ты оставалась на берегу и ждала нас.

— Нет. Я не боюсь… — начала было она, но Уэльс оборвал ее:

— Послушай, дело не в этом. Там очень темно. И если начнется перестрелка, я хочу быть уверен, что ты не станешь жертвой случайной пули.

Не давая ей времени обдумать услышанное, он прыгнул в ялик и помог ей тоже забраться туда, после чего, налегая на весла, начал размеренно грести к острову.

Ему снова пришла в голову мысль о нереальности происходящего. Еще совсем недавно эта гавань была самой оживленной в мире, и по ночам там повсюду вспыхивали огни судов, доков, мостов, а еще все вокруг заливало электрическое сияние Манхэттена. Теперь же как будто неведомый волшебник щелкнул пальцем, и все вокруг погасло и затихло. И только в центральной части Манхэттена, где продолжал действовать штаб операции «Судный день», все еще виднелись узоры освещенных окон.

Уэльс на мгновение опустил весла, повернул голову в сторону и вгляделся в темноту рядом с островом. Теперь он почти четко видел на фоне звезд высокую тень Статуи Свободы. Он снова поднял весла и начал грести, но уже более осторожно, стараясь не издавать ни звука. Где-то сзади, на западе, поднялся еще один из могучих космических кораблей, улетающий на Марс, а за ним, один за другим, еще два. Их вспышки в небесах отбрасывали пляшущий и дрожащий свет не только на воду, но и на маленький ялик.

— Пригнись! — тихим голосом скомандовал Уэльс, и они с Мартой почти распластались на дне маленькогосуденышка.

Им оставалось только молиться, чтобы их не заметили с острова, и потихоньку двигаться дальше. Джей греб и мечтал, чтобы, пока они не причалят к острову, взлеты космических кораблей на время прекратились — тогда они смогли бы высадиться в темноте незамеченными. И то ли его молитвы были услышаны, то ли по другим причинам, но на некоторое время наступила тишина.

Марта первой заметила берег и тихо предупредила своего друга. Ялик почти бесшумно ткнулся в землю, и Уэльс, выпрыгнув из него, огляделся вокруг.

— Оставайся в ялике, — прошептал он. — Ты сможешь оттолкнуться и уплыть, если у меня что- то пойдет не так.

Девушка ничего не ответила — она молча смотрела не него, и в ее взгляде читались и мольба, и надежда.

Уэльс же почти бесшумно побежал вглубь острова по высокой неухоженной траве. Пока все было тихо. Ни света, ни единого звука или движения. Он обошел вокруг статуи спереди и стал рассматривать парапет могучего пьедестала и вход в гигантскую фигуру. В нем с новой силой вспыхнула уверенность в том, что у него все получится.

С космодрома вновь донесся грохот, и прежде, чем отблески пламени смогли осветить его, Джей упал ничком на землю. Рядом рос небольшой куст, удачно прикрывший его от возможных взглядов охраны. Когда пламя осветило памятник, он приподнял голову и увидел беспечно стоящего на парапете человека с пистолетом под мышкой. Через несколько секунд все погасло, и тогда Уэльс поднялся на ноги и двинулся вперед. Подбежав к ступенькам, он очень осторожно начал подниматься по ним, ощущая дикий триумф, ведь охранник был именно там, где указал толстяк, а это означало, что шансы у него есть и весьма неплохие.

Он был уже больше чем на полпути к концу лестницы, когда услышал движение наверху, внутри статуи. Уэльс замер, держа в руке пистолет. Он не хотел рисковать, а значит, ему следовало быть очень осторожным.

Когда снова раздался отдаленный рев взлетающего корабля и небо перечекнул столб огня, Уэльс увидел в его свете человека на парапете, который с удивлением смотрел на него сверху вниз. Медлить было нельзя, и Джей выстрелил на поражение. Охранник беззвучно упал, а Уэльс помчался вверх по ступеням, надеясь, что выстрел не был услышан на фоне рева ракеты. Но дверь наверху распахнулась, и из основания гигантской статуи хлынул свет. В дверном проеме появились двое мужчин, на ходу выхватывающих оружие.

— Что случилось?.. — закричал кто-то из них.

Уэльс сделал несколько выстрелов подряд. У него не было выхода. Эти люди и те, на кого они работали, могли отнять жизни миллионов, так что в тот момент у него в душе не осталось места для милосердия.

Один из охранников сразу упал на ступеньки. Другой, хватившись на простреленное правое плечо текла кровь, попытался переложить пистолет в левую руку. Джей, подбежавший к ним почти вплотную, услышал топот ног внутри статуи и, не теряя времени, выстрелил еще раз, а затем просто перепрыгнул через два тела и оказался прямо в основании высокой фигуры.

Здесь горел свет. Уэльс подскочил к подножию винтовой лестницы, ведущей наверх и замер, прислушиваясь. Бешеный топот ног наверху отдавался от стен гулким эхом. Через мгновение он краем глаза увидел на лестнице еще пару ног. Новый выстрел, и ноги подломились, а их обладатель покатился вниз по лестнице, крича от боли и пытаясь прицелиться. Джей снова нажал на спусковой крючок, но промахнулся. Тогда он быстро ударил раненого рукояткой по голове.

Когда эхо последнего выстрела затихло, воцарилась звенящая тишина.

Уэльс рванул вверх, преодолевая ступени одну за одной и совсем не замечая усталости. Уже оказавшись на некоторой высоте, он услышал голос Марты, который явственно доносился снизу:

— Джей!

Он что-то крикнул в ответ, чтобы девушка поняла, что у него все в порядке, и побежал дальше. Очутившись на самом верху, он вбежал в слабо освещенную комнату с изогнутыми стальными стенами, являвшуюся внутренней частью гигантской головы статуи Свободы. Несмотря на скудное освещение, Уэльс заметил на полу человека, явно мужчину, лежавшего лицом к стене и основательно к ней прикованного. Этот человек начал медленно разворачиваться, и постепенно в тусклом свете перед Уэльсом возникло бородатое лицо с темными глазами, уставившегося на него диким взором. Лицо, которое он едва смог узнать.

— Ли? — пробормотал Джей, не отрывая глаз от лежащего на полу пленника и все еще не веря тому, что он видит. Но уже в следующий миг он опомнился и продолжил уверенным и утвердительным тоном: — Ли Кендрик!

Кендрик явно был удивлен еще больше.

— Джей Уэльс? Но ты ведь должен быть на Марсе? Как…

Но это непонимание длилось не долго. Внезапно глаза Кендрика вспыхнули, и он хрипло закричал:

— Джей, ты не знаешь, что произошло, что они хотят!..

— Знаю, я уже все знаю, — успокаивающе ответил Уэльс и наклонился к лежащему другу.

Кендрик, что-то бормоча и умоляя, буквально вцепился в него, как цепляется ребенок за руку матери в минуту опасности. Так прошло несколько минут, а затем в комнату, задыхаясь от долгого подъема, вбежала Марта. От увиденного из ее распахнутых глаз покатились слезы.

Уэльс повернул голову в ее сторону и по-деловому произнес:

— Постарайся успокоиться. Где-то должен быть ключ от этих кандалов. Мне надо его найти.

С этими словами он аккуратно освободился от рук Кендрика и быстро побежал по лестнице вниз. Человек, которого он ранил в плечо, а затем оглушил, теперь шевелился и стонал. Уэльс наложил на его кровоточащее плечо грубую повязку, после чего связал его запястья собственным ремнем.

Он не хотел причинять раненому большего вреда, ему был нужен только ключ, а потому он стал лихорадочно рыться в его карманах. Вскоре связка ключей оказалась в его руках, и он заторопился обратно к друзьям.

Кендрик, казалось, наконец, взял себя в руки, но пока Джей перебирал ключи, его речь все еще была сбивчивой.

— Я думаю… у нас есть время… еще не поздно… мы должны успеть! — бормотал он.

— Да, конечно, времени еще достаточно, — голос Уэльса звучал все так же успокаивающе.

Подобрав ключ, он снял кандалы и помог Ли подняться на ноги.

— Но нам необходимо разобраться с Фэрли, — продолжил Джей, — а это будет не просто.

Кендрик вновь занервничал и разразился яростными проклятиями, которые его друг спокойно пропустил мимо ушей.

— Прекрати истерику, Ли, — сказал он, глядя ему прямо в глаза. — Я чувствую то же самое, но у нас нет времени на эмоции. Добраться до Фэрли в его собственной цитадели, в Нью-Йорке — непростая задача. Скажи, он часто сюда приезжал?

Ли немного успокоился.

— Сначала — да. А потом… Его не было здесь уже около двух недель. — Астроном окончательно пришел в себя. — Он, Блисс и другие, кто был с ним… Знаете, чего они хотели от меня? Они хотели, чтобы я опубликовал заявления, в которых говорилось бы, что Нереус не так уж и опасен и, возможно, не ударит по Земле. Они сказали, что оставят меня здесь до конца света, если я этого не сделаю. Черт бы их побрал, — уже без эмоций выругался Кендрик.

Уэльсу было не до проклятий, он должен был разработать план дальнейших действий, а потому продолжил задавать вопросы:

— Ли, как охранники связывались с Фэрли? По радиотелефону? Знаешь, на какой волне?

— Я частично слышал их разговоры. Но я не знаю, какую секретную длину волны они использовали.

Взгляд Джея стал напряженным, он лихорадочно соображал.

— Может быть, мы сможем это выяснить, — произнес он задумчиво. — Марта, нам надо убираться отсюда, помоги Ли спуститься по лестнице. Не торопись. По несколько ступенек за раз, пока его ноги не станут устойчивыми, а я пойду вперед.

Буквально слетев вниз, Уэльс увидел, что раненый, которого он перевязал, пришел в сознание. Он сидел, прислонясь к дверному косяку, с перекошенным от боли лицом и при виде Джея выражение его лица резко изменилось — к боли добавился еще и неподдельный страх.

— Да, — тихо сказал Уэльс, — я бы с удовольствием тебя убил. Насчет этого ты прав. Но возможно, я этого не сделаю. Как тебя зовут?

— Моуэр, — промямлил раненый.

— Хорошо. — Джей посмотрел на него, как змея смотрит на свою жертву. — Ты знаешь, как позвонить Фэрли по портативному радиотелефону? — просил он и, не дожидаясь ответа, продолжил: — Ты сделаешь это. И передашь ему только то, что я скажу.

«Загнепотезированый» Моуэр молчал, но было видно, что ради жизни он готов не все. Он медленно достал из кармана радиотелефон и протянул его Уэльсу.

К этому времени на последних ступеньках лестницы показались пошатывающийся Ли и поддерживающая его Марта.

Джей уверенно взял телефон и задал раненому очередной вопрос:

— Какая длина волны у личного телефона Фэрли?

Моуэр вздрогнул, приходя в себя, опомнился, и назвал длину волны.

Уэльс быстро проинструктировал его и протянул ему телефон.

— Звони, но так, чтобы я слышал ваш разговор, — спокойно сказал он. — Сделай все правильно и не говори лишнего.

— Я все сделаю, — голос мужчины прозвучал обреченно, и он нажал кнопку вызова.

Через мгновение на другом конце ответили:

— Фэрли слушает.

— Говорит Моуэр, — заговорил раненый. — Наш гость хочет вас видеть. Он говорит, что готов сделать заявление прямо сейчас.

— Как раз вовремя! — прорычал Джон Фэрли. — Хорошо. Я еду.

Как только он положил трубку, Уэльс забрал у охранника телефон и вышел на парапет, чтобы там, в темноте с пистолетом в руках дожидаться маршала по эвакуации. Марта и Ли вышли вслед за ним, и когда небо осветил еще один корабль, он увидел, что лицо девушки опять стало серьезным и напряженным.

— Не убивай его, Джей, — в голосе Марты прозвучало скорее утверждение, чем просьба.

Уэльс не рассердился — он лишь опустил глаза и, не поворачиваясь к ней, глядя в землю, уверенно произнес:

— Эвакуация была искусственно замедлена, и теперь может не хватить времени, чтобы компенсировать эту задержку. А значит, на Земле останутся люди, которые неминуемо погибнут. И каждый из тех, кто останется лицом к лицу с катастрофой, будет убит Фэрли и его сторонниками.

— Я знаю это, — почти прошептала Марта. — Но не надо этого делать, Джей.

Уэльс не стал отвечать. Он не понимал, что еще можно сказать, чтобы убедить ее, и теперь, уже и сам не знал, как поступит.

Подождем, решил Джей.

Меньше, чем через час, друзья услышали урчание быстроходной моторной лодки. Когда Фэрли и еще один вооруженный человек в форме эвакуационной полиции поднялись по ступеням к пьедесталу, небо на востоке уже посерело — наступало утро.

Уэльс с оружием в руке, уже не скрываясь, двинулся навстречу вновь прибывшим. Кендрик и Марта последовали за ним.

Для Джона появление перед ним этих людей стало настолько неожиданным, что он резко остановился, словно натолкнувшись на стену. Полицейский, приехавший с ним, издал неопределенный звук и попытался достать оружие, но Фэрли остановил его.

— Не глупи, — сказал он сопровождающему. — Он просто убьет нас.

Сам Джон, наконец, сдвинулся с места и поднялся еще на несколько ступенек. Он посмотрел на Джея, и на его властном лице отразилось безмерное отвращение.

— Ты, наверное, сейчас очень гордишься собой, не так ли, Уэльс? — произнес Фэрли с презрением. — Думаешь, что совершил что-то большое и благородное. Спас или попытался спасти множество человеческих жизней, и это делает тебя счастливым. Ведь так? — Внезапно, он пришел в ярость и сорвался на крик: — Человеческие отбросы! Слабые, негодные, ни на что не годные, обременявшие нас всю нашу жизнь здесь, на Земле! И теперь, когда появилась возможность избавиться от них естественным способом, мы должны забрать их с собой! Забрать, чтобы они утащили нас в выгребную яму уже на Марсе!

Рука Уэльса подняла пистолет.

— Не надо, Джей, — прошептала Марта, и в ее голосе слышалась боль.

— Давай! — закричал маршал. — Я лучше останусь здесь, чтобы не видеть, как там, на Марсе, под тяжестью бесполезного сброда будет рушиться с таким трудом сохраненная человеческая цивилизация! Ты что, не понимаешь? Они должны остаться и сдохнуть!

— Ты и тебе подобные так уверены в том, что знаете, кто должен жить, а кто умереть? — Уэльс говорил спокойно, словно вел светскую беседу. — Вы, когда принимали подобные тайные решения, вероятно, чувствовали себя очень важными, большими и нужными людьми, да? Взгляните на него, — обратился он к друзьям. — Джон Фэрли, который знает, что лучше для всех. Такой особенный. Такой всемогущий. — Он вновь обратился к маршалу: — Тебе и твоим соратникам нравилось это чувство превосходства, не так ли? — Немного помолчав, он продолжил: — Всегда были такие персонажи, как ты и, наверное, всегда будут. — Он вновь замолчал, но ненадолго, а затем заговорил уже беспрекословным тоном: — Мы едем в Нью-Йорк. Ли Кендрик расскажет свою историю всем еще не эвакуированным людям, а двое твоих людей подтвердят ее. Мы приложим все силы, чтобы на Земле во время катастрофы не осталось ни одного человека. Но если у нас это не получится…

Джон усмехнулся.

Не обращая внимания на его усмешку, Уэльс закончил:

— Тебе, Фэрли, предстоит увидеть это собственными глазами. Ты не покинешь Землю, пока не будут эвакуированы все души до последней — точнее, последней душой будет твоя. И если какое-либо человеческое существо застанет Судный день здесь, ты будешь рядом.

Глава IX

КАК УЖАСНОЕ ПРЕДЗНАМЕНОВАНИЕ, в небе над Нью-Йорком висела красная луна — не та луна, к которой все привыкли, а прилетевшая из глубин космоса. Когда-то люди воспринимали подобное явление, как угрозу, но угрозу абстрактную, теперь же она стала реальностью. Проходили неделя за неделей, приближающийся к Земле астероид превращался на ночном небосклоне из искры в пятнышко, а затем в маленькую планету, стремительно мчащуюся на роковое рандеву со своим большим собратом.

Уэльс сидел за своим рабочим столом в башне ООН и смотрел в окно на ближайшие небоскребы, красиво освещенные кровавым светом. Неистовый грохот летящих на Марс, наконец, затих, и воцарилась глубокая тишина. Это означало, что успешно улетели одни из последних ракет, и теперь, когда наступила ночь, казалось, что вся Земля притихла и ждет.

Джей чувствовал сильную и нестерпимую усталость, которая притупляла и даже заглушала пришедшее у нему счастье от успеха. Прошли четыре месяца чрезмерно сложной работы, четыре месяца, за которые им удалось сделать почти невозможное. И вот все осталось позади. Они справились.

После того, как Ли Кендрик рассказал свою историю всему миру, после того, как заговорщики, безжалостно желающие истребить миллионы людей — конечно, «на благо человечества» — были разоблачены и арестованы, люди, которые находились под властью манипуляторов, а потому никак не могли принять здравое решение, внезапно прозрели, испытав панический шок от услышанной правды, осознав все-таки, что конец света — это реальность. В результате, толпы людей, охваченные страхом, хлынули в Нью-Йорк.

Уэльс, как поспешно назначенный новый маршал эвакуации, в глубине души боялся, что было уже слишком поздно и что кто-то наверняка не успеет улететь. Но тогда он не учел такого удивительного качества в людях, дающего им способность при реальной опасности сконцентрировать все свои силы на достижение нужного результата. Ежедневно взлеты на Марс становились все чаще, экипажи кораблей падали в обморок от усталости, но, в конце концов, желаемое было сделано.

Дверь открылась, и в кабинет, где сидел, сгорбившись и положив руки на пустой стол Уэльс, вошла Марта.

— Пора, Джей, — сказала она, подходя к нему. — Ли и остальные ждут.

Он медленно поднял на нее взгляд и уверенно произнес:

— Мы отправили всех.

— Да, всех.

— В одном Фэрли был прав, — задумчиво произнес Уэльс. — Нам будет тяжело на Марсе, и последние миллионы добавят сложностей. Но я не думаю, что кто-нибудь когда-нибудь будет жаловаться.

Он думал о людях, которых знал и которых не знал, которые за последние недели и даже дни прибыли в Нью-Йорк, чтобы покинуть Землю. Вспомнил о Сэме Лантермане и его людях из Питтсбурга, вспомнил, как тот, приехав в Нью-Йорк, почти жаловался: «Черт возьми, я могу владеть целым городом, но то, что происходит… Меня это пугает!»

Нежно коснувшись плеча своего друга, Марта отвлекла его от воспоминаний.

— Пойдем, Джей.

Он поднялся на ноги и тяжело зашагал с ней к лифту. Они спустились на нижний этаж пустого здания и вышли на такую же пустую улицу. Если не считать машины, в которой их ждали Кендрик и еще двое, молча глядя на багровый лик астероида, который стремительно приближался к Земле, вокруг было совершенно безлюдно.

Через несколько минут автомобиль уже быстро нес их по пустынным улицам, а еще через полчаса безжизненный мегаполис остался позади, и они помчались к космопорту через сельскую местность, уже приобретавшую странный и зловещий новый облик. Последняя ракета находилась на старте и ждала своих последних пассажиров. Холленберг удостоился чести быть капитаном корабля, последним покинувшим Землю, но сейчас ему было не до этого, так что он не наслаждался этой честью.

— Мы готовы, — констатировал капитан, обращаясь ко всем подошедшим.

— Фэрли на борту? — коротко спросил Уэльс.

Холленберг мрачно кивнул.

— На борту и заперт. Согласно приказу, он стал последним из всех эвакуированных.

Они замолчали, глядя друг на друга. Внезапно Уэльсу пришла в голову страшная мысль, которая пронзила все его существо. Они стояли на Земле, и это был последний раз, когда он ее видел. На какое-то время его почти парализовало, но это длилось всего лишь мгновения.

— Если все готово, пошли, — сказал он капитану.

И вскоре корабль уже уносил их ввысь на крыльях пламени и грома, а Земля, лишенная людей, казалось, замерла в ожидании катастрофы. Уже пролетев миллионы миль, они наблюдали за происходящим за бортом из обзорного иллюминатора. Им еще был виден астероид, но он уже не выглядел таким громадным. Напротив, на фоне голубой красивой сферы Земли он казался лишь маленьким темным пятнышком.

— Осталась одна минута пятнадцать секунд, — сказал Кендрик сухим, ровным голосом.

Марта всхлипнула и спрятала лицо на плече Уэльса, который еще крепче прижал ее к себе.

— Тридцать секунд, — продолжил отсчет ее брат.

В эти мгновения Джей мог думать только об одном — о городах и их тихих улицах, о маленьких домиках, тщательно запертых и с закрытыми ставнями, о тихих проселочных дорогах, старых деревьях, полях…

— Свершилось… — сказал Кендрик тихим голосом, но тут же вскрикнул: — Смотрите!

Все прильнули к иллюминатору.

Голубая сфера Земли внезапно изменилась: белый пар, пронизанный прыгающими языками пламени, окутал ее почти целиком. Но ненадолго. Какие-то гигантские ветра буквально разорвали его в клочья, и стало видно, как знакомые очертания континентов меняются на глазах, изгибаясь и трескаясь.

Уэльс прижал Марту к себе и отвернулся — он не мог больше смотреть, как гибнет Земля. Кендрик, в отличие от него, вел себя более прагматично: быстро что-то бормотал, наблюдая за происходящим в телескоп.

— Ущерб, нанесенный планете, не так уж и велик, — услышал Джей. — Сейчас все моря испаряются, но со временем пар снова сконденсируется. Да, вулканы ужасны, но они будут извергаться не слишком долго. Со временем все остынет.

«Со временем… — подумал Уэльс. — Сколько времени это займет? Может быть, не раньше, чем вырастут наши дети?»

Он посмотрел вперед, на красную искру Марса, мира-убежища. Да, на Марсе будет тяжело. Но в космосе есть другие миры, а у людей есть знания, и они множатся. Джей подумал, что скоро они полетят дальше Марса, намного дальше. Настолько далеко, что сейчас и не представить.

Но когда-нибудь они или их дети снова вернутся на старую и такую любимую Землю. В этом он был совершенно уверен.

Оглавление

ЦИТАДЕЛЬ ЗВЁЗДНЫХ ВЛАСТЕЛИНОВ

  Глава I

  Глава II

  Глава III

  Глава IV

  Глава V

  Глава VI

  Глава VII

  Глава VIII

  Глава IX

КОСМИЧЕСКИЕ МАРОДЁРЫ

  Глава I

  Глава II

  Глава III

  Глава IV

  Глава V

  Глава VI

  Глава VII

  Глава VIII

  Глава IX

ЗА МГНОВЕНИЕ ДО СУДНОГО ДНЯ

  Глава I

  Глава II

  Глава III

  Глава IV

  Глава V

  Глава VI

  Глава VII

  Глава VIII

  Глава IX

Пожертвовать