Великое восстание [Саймон Терни] (fb2) читать постранично

Терни Саймон
Великое восстание

«Все приходит постепенно и в свой час».

— Овидий

Пролог

«Равнина грязи и крови». Лето 52 г. до н. э.

Галльский воин крепко сжимал свой украденный римский клинок, крадучись пробираясь между двумя особенно высокими зарослями полыни – на равнине, между, казалось бы, бесконечными боями, римскими осадными работами и общей расчисткой, сохранилось очень мало растительности. Легионер, несший караул, находился далеко от своего лагеря и офицеров, и едва мог видеть ближайшего соотечественника. Он опирался на верхушку щита, упиравшегося в землю, его пилум был воткнут в плодородную землю и свободно стоял. Он явно отбивался от тянущихся рук Морфея.

Галл нахмурился, осознавая свою дерзость. Ему совсем не хотелось убивать юношу. Убийств было достаточно, чтобы хватило на тысячу жизней – пролилось столько крови, что хватило бы даже на самых жаждущих богов битвы. А бедный юноша был молод. Он и так достаточно натерпелся. Но у галла была только одна свободная рука, и та держала меч… другая была сжата в кулак так крепко, что костяшки пальцев белели в ночи.

Он подождал, пока юноша выпрямится и повернет, мельком осмотрев местность в сторону плато, и, воспользовавшись тем, что он повернулся, нырнул из полыни к узкому стволу ясеня, который должен был умереть ещё до зимы. Ствол его был изуродован ударами мечей, где римляне отрабатывали свои навыки убийства. Достигнув укрытия под деревом, он снова выглянул и почти улыбнулся. Часовой выставил щит, повесил шлем на кончик пилума и приподнял тунику, чтобы пописать в низину.

Никаких убийств.

С глубоким прерывистым вздохом галл побежал по открытому пространству, замедляя шаг по мере приближения к ничего не подозревающему римскому юноше, который отряхивался. Стараясь не издать ни звука, галл поднял руку с мечом и опустил её рукоятью вниз как раз в тот момент, когда часовой начал поворачиваться, чтобы забрать своё снаряжение. Раздался тяжёлый стук, глухой звон бронзы о кость, и юноша подогнулся, рухнув лицом в грязь.

Слишком много смертей.

Галл присел и перевернул римлянина на спину, чтобы тот не задохнулся в липкой грязи, и двинулся дальше.

Место захоронения было аккуратным. Всё, что делали римляне, было так организовано и эффективно. Вот почему однажды они будут править миром, и все древние народы исчезнут. Нет, поправил себя галл, они тоже станут римлянами. Павшие легионеры лежали ровными рядами на одной стороне ровного поля, галлы – на другой. Конечно, не основная масса усопших. Их было слишком много, чтобы оказывать им такое почтение. Рядовые римские солдаты лежали в братской могиле – огромной куче пепла и костей от огромных погребальных костров, которые горели три дня и три ночи, наполняя мир запахом жареной свинины. Римляне непрестанно подбрасывали в костер дрова и тела, и лишь когда последний легионер превратился в прах, они смели его в центр вырытого рва и засыпали сверху землёй, воздвигнув памятник из захваченных копий, шлемов, щитов и знамён, чтобы почтить память павших.

Несмотря на свою грозную репутацию, римляне относились к погибшим туземцам с таким же уважением. Большая куча пепла лежала под другим курганом на дальнем краю равнины.

Но здесь, в центре, стройными рядами лежали знатные павшие. Римляне были увековечены деревянными надгробиями с вырезанным именем, шлемами, мечами, торками и другими украшениями, подвешенными сверху, чтобы помочь опознать их и указать их чин. Сыновья Рима, возглавлявшие многотысячные армии, были похоронены здесь вместе со своими знаменосцами, центурионами и оптионами.

Конечно, почитаемых галльских павших было значительно меньше. Почти ни у кого не было помечено имя, поскольку римляне не знали, кто они. В основном их увековечивали лишь богатым снаряжением, выставленным над местом захоронения их праха, и лишь немногие вожди, опознанные пленными, имели именной знак.

Галл покачал головой, осознавая безумие происходящего, и пошел в строй.

Ему не потребовалось много времени, чтобы найти искомую могилу. Странно было думать, что такой живой человек мог превратиться в пепел, всего лишь один из сотен, лежащих здесь, в земле. Если бы галл хоть немного был связан с богами, он мог бы подумать, что этот человек и его молчаливые спутники отправились в какой-то божественный загробный мир, но в глубине души он знал, что они останутся лишь пеплом. Пепел, тьма и бесчувственное молчание.

Он посмотрел на деревянную табличку с печалью, смягчённой лишь осознанием того, что этот человек был его врагом. На табличке висел сверкающий меч. В ближайшие дни это оружие украдет один из многочисленных грабителей, которые появятся здесь после ухода римских войск. Прекрасная орихалковая рукоять, украшенная рельефными изображениями богов, указывала на его ценность.

«Я никогда этого не хотел. Ты же знаешь», — прошептал галл. «Я выступал против всего этого».

Он почти не удивился, когда из уголка глаза --">

Пожертвовать