Рассвет сменяет тьму. Книга вторая: Восставшая из пепла [Николай Ильинский] (fb2) читать постранично, страница - 2

командиров дивизии, особенно Званцова, которого совсем недавно поставил во главе взвода. — Каковы потери?…

— На том берегу, товарищ полковник, все живы были, — став по стойке «Смирно», отвечал Александр на вопрос комдива…

— Да вы выжмите обмундирование, лейтенант, — полковник по-отечески смотрел на промокшего насквозь командира.

Александр прежде всего снял сапоги, вылил из них воду, из-за которой ходить было трудно, тщательно выжал портянки. Гимнастерку и брюки снимать не стал.

— Это все на мне высохнет, — сказал он. — На том берегу, — продолжал он докладывать, — все в один голос уверяли меня, что умеют плавать сызмальства… Большая плотность огня, товарищ полковник, гитлеровцы из пулеметов и автоматов пули словно рожь сеют по воде…

— Не рожь, а смерть сеют, лейтенант! — Комдив с тревогой вглядывался в дым, который плотной пеленой висел над рекой, где еще барахтались, плывя, красноармейцы. — За тем нацисты и пришли сюда, чтобы сеять смерть… Но ничего, лейтенант, кто сеет ветер, пожнет бурю… Мы выстояли против 51-го армейского корпуса и 24-й танковой дивизии противника, не дали фашистам выйти во фланг и тыл основным силам нашей 62-й армии с юга… Вот что главное! — сказал полковник скорее самому себе, чем Званцову. — За нами Дон, а там Волга и Сталинград… Лейтенант, сразу же занимайте вдоль берега оборону, немцы непременно попытаются с ходу форсировать Чир, непозволительно давать им такую роскошь. — Полковник еще раз взглянул на мокрое обмундирование Званцова и сказал: — Обсушиваться будем потом…

И уже спустя несколько минут артиллерия дивизии вела интенсивный огонь по немецким войскам, направлявшимся бронированными колоннами к реке. «Как всегда, комдив наш не спит, — не без гордости подумал Александр, — какая, однако, оперативность!..» То ли это гремели орудийные расчеты дивизии, в чем Званцов несколько сомневался, видя, как тонули пушки во время переправы, то ли это поспешили на помощь артиллеристы других дивизий, в том числе 229-й, сдерживавшей врага вместе с 112-й, хотя для него это было теперь не самым важным, а то, что взвод его, почти весь сохранившийся, уже окапывался вдоль берега.

Еще дружнее заработали зенитки, небо покрылось рваными клочьями белого дыма — следами разорвавшихся снарядов на разных высотах. По всему Сталинградскому фронту именно зенитчики 112-й дивизии славились тем. что до последнего стояли на своих позициях, отражая налеты вражеской авиации на расположение дивизии. Такая какофония откровенно радовала сердца и души красноармейцев. Доволен был и Званцов.

— Как говорится, мы вышли сухими из воды! — Взводный подходил к каждому бойцу и задавал один и тот же вопрос: — Не задело? — Затем он склонился над щупленьким рядовым Ферапонтовым, который смотрел вверх на несколько скуластое лицо старшины Пидоренки и хитро усмехался.

— А что с ним станется, товарищ лейтенант! — возвышался своим ростом и над лейтенантом старшина. — Наш Ферапонтик, как угорь, из любых лап фашистов ускользнет.

— Когда плыл, не упустил винтовку в воду? — не то в шутку, не то всерьез вдруг задал вопрос лейтенант солдату…

— Не-а, — поднял Ферапонтов с травы винтовку, которая со штыком была намного выше его.

— Устал?… Вижу, устал… Главное, жив остался… Как тебя звать? — вдруг спросил Александр — фамилии своих подчиненных он помнил, а вот имена не всех.

— Сысой, товарищ лейтенант… Сысоем Кондратьевичем меня величают, — ответил солдат.

— О, величают! — глаза Званцова засветились огоньками и на губах появилась улыбка. — Правильно, каждого бойца надо именно величать!.. Каждый красноармеец взвода достоин этого прекрасного слова… Особенно после такой мясорубки!

— Да, это не переправа была, а кошмар, товарищ лейтенант, — почти двухметрового роста здоровяк Сидоренко на своих плечах переправлял раненых бойцов на противоположный берег реки. — Сколько жив буду, этот ад не выветрится из моей памяти…

— Не ад, старшина, а подвиг, — ответил ему промокший до нитки Званцов. — Нам в этом кошмаре удалось сохранить людей…

Взвод, неглубоко окопавшийся, ибо сильно зарываться не было сил, занял удобную позицию для отражения немцев, если они тут же вздумают плюхнуться в воду. Медсестра Верочка Дроздова, тоже промокшая насквозь, но ухитрившаяся в сумке каким-то чудом сохранить сухим бинт, мазала йодом и перевязывала небольшие раны у бойцов, а тяжело раненых отправляла в медсанбат. Но таких во взводе оказалось совсем немного. Легко раненые вообще отказывались покидать взвод, не представляя своего существования вне его пределов.

— А самих вас нигде не задело, товарищ лейтенант? — подошла она к Званцову, ее милая улыбка еще сильнее обозначила ямочки на щеках. — А то давайте перевяжу, — кокетливо встряхнула она белокурыми кудряшками, довольная тем, что взвод в такой круговерти не понес больших потерь и среди ран у красноармейцев было больше царапин.

— Спасибо, Верочка, — --">

Пожертвовать