Почти полночь [Дж С Андрижески] (fb2) читать онлайн

Дж. С. Андрижески

Почти полночь

(Вампир-детектив Миднайт #8)

Перевод: Rosland

Редактура: Бреган Д'Эрт

Русификация обложки: Alena_Alexa

Глава 1. Прошлое

Всё произошло так быстро. Всё произошло так быстро, что Ник не мог собрать всё воедино до тех пор, пока несколько дней спустя не заговорил об этом с Даледжемом на берегу нетронутого пляжа с видом на Средиземное море, где они стояли босиком в тени дерева, чтобы Ник не обгорел на утреннем солнце.

Однако в тот момент это было похоже на кошмарный сон.

В тот момент это было всё равно что случайно выстрелить из пистолета и обнаружить, что ты убил кого-то своей пулей.

В данном случае он целился в себя.

Ник наблюдал, как пещера перед ним исчезает.

Он боролся, пытаясь высвободиться из железных рук Брика, которые крепко сжимали его грудь. Он изо всех сил ударил ногами по земле, смутно представляя, как впечатает другого вампира в стену пещеры…

Его разум был не совсем в порядке, так что отчасти проблема заключалась в этом.

Одурманенный ядом и анти-вампирскими транквилизаторами, которые против его воли ввёл ему его грёбаный прародитель, Ник был совершенно не в себе. Это заставило его неправильно оценить, где он находится, насколько близко они оказались к порталу. Это лишило его обычно точного вампирского восприятия пространства и молниеносных рефлексов.

А ещё это сделало его глупым.

Его последнее воспоминание, его последняя мысль, его последний образ из мира, где он родился, где жили его родители, где жили все его лучшие друзья, где он работал, жил, умер и мечтал — всё это слилось в единый, отдающийся эхом снимок.

Этот образ останется с ним на долгие-долгие годы. Лица его друзей, ужас, отражённый в них и в его супруге, останутся с ним даже дольше, чем точная механика того, как он оставил свой собственный мир позади.

Изображение сохранялось до тех пор, пока он не разрешил кому-то принудительно стереть его.

Тёмное, каменистое помещение с высокими потолками.

Шипящие зелёные и жёлтые факелы yisso.

Обеспокоенные лица его друзей.

Мири, Блэк, Ковбой, Энджел, Декс, Джакс, Кико…

Девочка-видящая, Аура, её сине-зелёные глаза, широко раскрытые от ужаса.

Лицо Джема, более ясное, чем у всех остальных.

Джем уже двигался, уже бежал к нему…

…Они все исчезли прежде, чем его разум заработал достаточно хорошо, чтобы осознать, что он натворил.

Боги, он сделал это.

Он сделал это.

Это всё его грёбаная вина, и он ничего не мог с этим поделать.

Чувство вины, охватившее его, ужас, стыд…

Но это тоже было мимолётным.

Всё, что осталось — это ноющая пустота на том месте, где была его семья. Всё, что осталось — это горе, которое он испытывал годами, десятилетиями, веками, потеря своего дома, своей планеты и всех, кого он любил, всех, с кем он страдал, боролся и смеялся.

Ну.

Почти всех.

***

— Как ты думаешь, что с ними случилось? — спросил Ник. Он лежал на траве, глядя на звёзды. — Я имею в виду, с остальными?

За эти годы он задавал этот вопрос столько раз, что для них это стало почти игрой. Это гипотеза, на которую никто из них никогда не смог бы ответить наверняка. По сути, в старом мире Ника это можно было бы назвать мысленным экспериментом.

Ник всё равно иногда чувствовал необходимость задать этот вопрос.

Он спрашивал об этом, хотя бы для того, чтобы услышать что-нибудь новое от Джема, хотя бы для того, чтобы узнать, изменились ли взгляды его супруга на этот счёт.

Он носил одежду, которая сейчас была для него привычной, но сто лет назад вызвала бы у него смех. К счастью, стили развивались медленно, даже медленнее, чем в том временном периоде, откуда пришёл Ник. Расстояния были больше, и всё по-прежнему изготавливалось вручную. Но люди всё равно меняли свой внешний вид: каждый год пальто становилось длиннее, уже в талии, с пуговицами большего размера, манжетами большего размера, более высоким воротником, большим количеством золотой парчи.

В тот момент на нём были тёмно-серый шерстяной сюртук и тёмно-зелёный жилет с вышивкой, хлопчатобумажная рубашка с накрахмаленным воротничком, серые перчатки, зелёная шляпа в тон жилету, более плотное шерстяное чёрное пальто, начищенные до блеска чёрные кожаные туфли, золотые запонки, золотые часы и цепочка, отглаженные брюки, шерстяные носки. Цилиндр из бобрового фетра примостился на камне ближе к двери их скромного двухэтажного домика с видом на океан.

Всё это казалось таким обычным, что выглядело обыденным, как и похожий наряд его супруга, который растянулся на траве рядом с ним.

Здесь не было контактных линз, поэтому Ник обычно объяснял свои глаза «несчастным случаем с рождения», который был обычным явлением в его семье и не вызывал беспокойства. Возможно, помогало то, что большую часть своих общественных дел он по необходимости совершал ночью.

Здесь также не было защитного стекла для вампиров.

Там даже не было никаких машин.

Передвигаться верхом означало либо выставлять себя напоказ в необычных плащах, шарфах и зонтиках… или, опять же, делать большинство подобных вещей по ночам.

Даже тогда Нику неизбежно приходилось объяснять, что он прекрасно видит своими «странно волшебными глазами». Особенно часто ему приходилось объяснять это молодым женщинам, которые казались одновременно очарованными, привлечёнными и напуганными его глазами, его «необычной внешностью», а также «в целом восточным обликом».

И да, это раздражало Даледжема.

Даледжема это разозлило ещё больше, когда Ник указал ему на то, какой он лицемер.

В более светлые моменты их жизни иногда замечалось, что они могли бы разбогатеть в этом мире, став парой странствующих фокусников. Джем часто шутил, что если деньги когда-нибудь закончатся, они могли бы отправиться в дорогу и предсказывать судьбу, а также показывать фокусы, чтобы загипнотизировать местных жителей.

Возможно, Ник даже смог бы продемонстрировать акробатические трюки.

Или, что более реалистично, их обоих могли бы сжечь на костре.

Как правило, они много лет старались не высовываться, чтобы избежать такого исхода. Джем также потратил немало времени, усилий и бдительности, проверяя умы и стирая всех, кто мог демонстрировать излишнее любопытство к одному из них или к обоим, или проявлять интерес в неправильном направлении.

Однако хорошее перевесило плохое.

Хотя Ник всё ещё мысленно возвращался к своему родному миру, своим друзьям, своей семье, он должен был признать, что в те ранние годы хорошее часто перевешивало плохое. Если бы вся его семья была с ним, если бы Мири, Блэк, Энджел, его родители и все остальные последовали за Джемом через этот портал, он, возможно, даже предпочёл бы этот новый мир.

Здесь было так тихо, даже спустя столько времени.

Здесь было намного тише, чем то, что Ник мог припомнить из прошлого мира.

Было так много звёзд.

Звёзд здесь было бесконечное множество, они завораживали, ослепляли своим блеском и разнообразием, и большинство людей, которых он встречал и которые выросли под ними, совершенно не обращали на них внимания. Ник и Даледжем увлеклись наблюдением за звёздами практически с первой ночи, проведённой здесь.

Дома, даже когда Ник, ещё будучи человеком, отправлялся с друзьями в пеший поход, далеко в лес, вдали от цивилизации, бродил по заснеженным склонам высоких гор или уходил далеко в море на больших кораблях, там всё равно никогда не было так тихо, как здесь. Никогда на небе не было столько звёзд, сколько Ник и Джем могли увидеть в этой простой приморской деревушке во французской глубинке.

Даледжем повернулся на бок и улыбнулся ему.

Его бледно-зелёные глаза смотрели слегка озорно и понимающе, потому что ему не нужно было спрашивать, кого Ник имел в виду под своим вопросом.

В этот момент ему тоже не нужно было притворяться, что он ответит Нику.

Он играл в их маленькую игру, в их мысленный эксперимент, когда хотел.

Когда он не чувствовал в этом необходимости, он оставлял вопрос висеть в воздухе.

Он позволял вопросу быть их гипотезой, без необходимости притворяться, что на него когда-нибудь будет ответ.

Даледжем уже изрядно поседел. За последние шестьдесят или около того лет большая часть его тёмных волос обрела стально-седой цвет, и Ник находил это чертовски привлекательным, но в то же время это его беспокоило. Всё началось с нескольких прядей, может быть, лет восемьдесят назад, затем седина проступала постепенно, но прошли десятилетия с тех пор, как его можно было назвать «с проседью» или «седеющим».

Теперь Джем был полностью седым, вся его шевелюра.

Его тело немного пополнело, что ощущалось даже страннее седины.

Ник старался этого не замечать.

Он знал, что Даледжем знает, что он заметил, но Ник сделал всё возможное, чтобы не дать своему супругу почувствовать страх или беспокойство, охватившие его, когда он заметил, что слух его супруга немного слабеет, а зрение становится чуть хуже того орлиного, которым он обладал даже несколько десятилетий назад.

Ник теперь часто брал стрельбу на себя, что должно было стать достаточным доказательством перемен. Никто и никогда не стрелял так хорошо, как Джем в расцвете сил, даже вампир, с вампирским зрением, рефлексами и скоростью. Джем был ужасающе хорош в обращении с оружием.

Но ничто не вечно, даже невероятное мастерство Джема во многих вещах.

Они прожили здесь почти двести лет.

Странно было даже подумать об этом.

Страшиться конца всего этого ощущалось какой-то жадностью, особенно когда Нику была подарена такая прекрасная жизнь, и в ней было гораздо больше того, о чём мог мечтать любой человек.

Однако он действительно боялся этого.

Он так сильно боялся этого конца, что едва мог думать о нём, когда по-настоящему позволял страху охватить себя. Иногда по ночам это не давало ему покоя, как бы он ни пытался это отрицать; существовал только один вариант, которым могло закончиться это путешествие.

И оно неизбежно закончится.

Это произойдёт независимо от того, нравится это Нику или нет, сможет ли он справиться с этим или нет, будет ли он лгать самому себе о том, что это произойдёт, или нет.

Законы жизни и смерти незыблемы.

Время неумолимо.

Ник знал это, но не мог притворяться, что принял это.

Он так боялся приближающегося поезда, что иногда бродил по сельской местности поздно ночью, пока его супруг спал. Ник катался по волнам на доске, которую он смастерил собственными руками, и прятал её на ночь, чтобы местные жители не слишком интересовались, что это такое он с ней делает.

Мысль о своём бессмертии никогда не тяготила его, пока его супруг не начал стареть.

Раньше их долгая жизнь была просто логистической проблемой.

Конечно, за эти годы им несколько раз приходилось переезжать.

Они переезжали, потому что Ник не старел, а Джем старел недостаточно быстро.

Вначале они переезжали, потому что им не сиделось на месте и хотелось чего-то нового, или просто потому, что решили, что пришло время, но теперь их переезды были в основном стратегическими.

Однако они всегда придерживались побережья.

Нику нравился океан, и Даледжему он тоже нравился, поэтому они путешествовали вдоль и поперёк Лазурного берега и наблюдали, как он постепенно менялся на протяжении этих двух столетий. Они наблюдали, как приходят и уходят корабли. Они читали газеты, когда у них было что почитать, и по возможности избегали самых грубых проявлений человеческой природы, начиная с трупов, сваленных грудами в результате чумы, и заканчивая войнами, крестьянскими восстаниями и религиозными сборищами, массовым голодом и крестовыми походами.

Большую часть времени Ник едва помнил ту жизнь, которая была у него до этого.

Это напоминало сон, что-то едва ли реальное.

В другие дни это казалось таким ясным, таким непосредственным и живым, что он слышал смех, похожий на смех его матери, или Блэка, или Мири, или одной из его сестёр, и это ощущалось как удар в грудь. Он оглядывался по сторонам в поисках источника, в поисках того члена своей семьи, даже понимая, насколько это иррационально.

Какая-то часть его никогда не прекращала поисков.

Какая-то часть его никогда не переставала надеяться, что он всё-таки наткнётся на них здесь.

Вот почему он никогда не покидал Лазурный берег, даже когда они путешествовали вдоль и поперёк по всей его длине и возвращались обратно, меняя дома и всегда оставаясь примерно в одном и том же регионе цивилизованного мира. Какая-то часть Ника продолжала ждать, чтобы оставить дверь открытой для остальных его друзей и семьи.

Однако они так и не появились.

Несмотря на это, они с Джемом всё равно жили в красоте и простоте.

За годы они даже периодически давали приют детям, находя лица, которые трогали их, среди сирот и брошенных, забытых и нелюбимых.

Они кормили их и учили всему, что умели, до тех пор, пока не пришло время отправлять их в мир, чтобы они сами сколотили состояние, используя те жизни и ресурсы, которые им были предоставлены.

Некоторые из них впоследствии сами стали важными людьми.

Ник и Даледжем никогда не испытывали недостатка в средствах и были щедры к тем немногим душам, которых им удавалось привлечь и вырастить.

Некоторые из них возвращались.

Некоторые возвращались, уже став стариками и старухами, и не слишком много говорили о том, что Ник до сих пор выглядит точно так же, как тогда, когда они были детьми, как будто ему ещё не исполнилось тридцати, а Джем выглядит старше, но не настолько, как следовало бы.

Однако Джем уже старел.

Какое-то время они называли себя старшим и младшим братьями.

Затем отцом и сыном.

Теперь Даледжем иногда говорил людям, что он двоюродный дедушка Ника.

Ник морщился, слыша это, но не пытался ему перечить.

В последние несколько лет, особенно в прошлом году, казалось, что старение Джема ускорилось. Вероятность того, что Ник вообще может быть его сыном, становилась всё меньше и меньше. Джем шутил, что скоро будет называть себя дедушкой Ника.

Ник выбросил это из головы.

Он поцеловал своего мужа в щёку и улыбнулся ему, демонстрируя кончики клыков.

— Хочешь заняться сёрфингом? — поддразнил он видящего.

Джем улыбнулся, но Ник увидел ответ в его настороженном взгляде.

— Не уверен, что мои колени или бёдра поблагодарят меня за это, брат, — пожурил его Джем.

— Я понесу тебя, — предложил Ник.

Джем рассмеялся, потом треснул его, и они оба рассмеялись, глядя на ослепительные звёзды, всё ещё поразительно ясные, несмотря на стелющийся смог ранней промышленной революции, но ещё без спутников, без самолётов, без вертолётов или беспилотных летательных аппаратов.

Там, где они находились, небо было затянуто дымом от местных пожаров, а океанский бриз уносил большую часть этого дыма в море.

— Ты хоть что-нибудь помнишь о том моменте, когда он отпустил тебя? — спросил Джем у Ника чуть позднее.

Этот вопрос он тоже задавал несколько сотен раз за прошедшие годы.

Вначале были подробные обсуждения, долгие, запутанные теории о том, куда могли подеваться остальные члены их группы, что с ними могло случиться, в каком месте или в каком времени они могли оказаться.

Но сейчас у Ника не было ответов, как и тогда.

— Нет, — честно ответил он, в соответствии с их ритуалом. — Ничего полезного. Ничего конкретного.

Тем не менее, он мысленно вернулся к тому, что было, и рассказал, как всё это происходило, по крайней мере, те части, которые он понимал, те части, которые по-прежнему казались правдивыми после стольких лет.

Ник ударил ногой по камню.

Они с Бриком исчезли в портале.

Брик крепко прижимал его к груди.

Ник видел яркие звёзды, сверкающие кометы, туманности, взрывающиеся планеты. Он видел себя несущимся сквозь эту тьму, словно подталкиваемый невидимой рукой.

В какой-то момент Брика оторвало от него.

Брик был отделён от него, пока Ник нёсся в пространстве.

Ник видел, как он уходил, как дуга света пронеслась в другом направлении сквозь чернильную тьму, вызванная каким-то резонансом или возмущением в другой части плетения. Тогда Ник ясно почувствовал, что их пути должны были разойтись, что они не были одинаковыми, не соответствовали одной и той же частоте или песне.

Это небо состояло из света, песни, частоты, и в этом пространстве подобное взывало к подобному. То, что было другим, не могло быть перенесено в одно и то же место и время.

Ник чувствовал правильность этого.

Он чувствовал правильность того, куда он, Ник, направлялся.

Он чувствовал переплетение времени и пространства и понимал, что в этом есть своя правда, своя логика.

Он пытался объяснить это и Даледжему на протяжении многих лет.

Отчасти именно это успокоило его в том, где они оба оказались.

Он объяснил ему это в ту первую ночь, когда они растянулись под звёздами, совсем как сейчас, и Ник отдал Джему своё длинное пальто, чтобы согреть его, и свои перчатки, и даже шляпу, которую он ранее затолкал в карман, а сам Ник растянулся рядом со своим супругом безо всего, не нуждаясь в этом со своей вампирской кровью и кожей.

В конце концов, после этих ярких огней и темноты Ник оказался здесь.

Вскоре после этого Даледжем присоединился к нему в этом месте и в это время.

Больше никто не последовал за ними.

Даже спустя все эти годы никто больше не присоединился к ним в этом месте.

Однако Джему и Нику было интересно, последовал ли кто-нибудь ещё за ними через портал. Пытались ли они найти их, но безуспешно?

Ник надеялся, вслух и про себя, что они этого не сделали.

Он очень, очень на это надеялся.

Эгоистично, но если он не мог заполучить их здесь, он предпочитал думать о том, что они остались в его родном мире, ждут его, как он ждал их.

В то же время, оглядываясь на свою жизнь здесь, он задавался вопросом, действительно ли для них было бы так плохо, если бы они последовали за ним.

Возможно, они оказались бы в месте, которое питало бы их так же хорошо.

Возможно, они были бы даже счастливее.

В конце концов, Ник не жаловался на эту странную жизнь, которую ему дали.

Его жизнь была хорошей.

Gaos, его жизнь была очень, очень хорошей.

Глава 2. Настоящее

Ник моргнул и покачал головой.

Он уставился в клубящийся туман портала и попытался сфокусировать взгляд.

Откуда это взялось?

Что это вообще было?

Это воспоминание? Фантазия?

Портал каким-то образом предупреждал его?

Или то, что он был так близок к межпространственному отверстию, прорванному в ткани этого мира, каким-то образом привело к тому, что потоки пересеклись? Вспоминая о том, что он забыл, о чём, по словам всех, он очень старался забыть?

Ник стоял, на мгновение парализованный, и его белая как мел вампирская рука была протянута к двери портала. Он задался вопросом, как надолго он застыл в таком положении. Неужели всё это промелькнуло у него в голове за секунды? Минуты? Дольше?

Должно быть, прошло несколько секунд, поскольку никто вокруг него, казалось, этого не заметил.

Ну, по крайней мере, никто позади него, по-видимому, этого не заметил.

Поскольку Ник стоял между ними всеми и порталом, а впереди него было только изменяющееся и бурлящее отверстие в склоне горы, это относилось ко всем.

Все стояли позади него.

Каждый из них ждал, когда он пройдёт.

Даже сейчас каждый из них затаил дыхание и ждал, что произойдёт, когда он переступит этот порог.

Так почему же Ник колебался? Что заставило его остановиться, учитывая то, что они все решили? Он предвкушал прохождение через портал, не так ли? Ник чувствовал, что какая-то часть его самого всё ещё была взволнована, не только перспективой возвращения в свой родной мир, где все, кого он знал, скорее всего, давно умерли, но и перспективой жить в месте, где он всё ещё может быть свободен, где он, возможно, не будет порабощён, где он сможет жениться на своей девушке, и они смогут купить дом и жить гораздо более обычной и анонимной жизнью.

Так что же заставляло его колебаться?

Уже решено, что Ник пойдёт первым.

Ну, официально никто не «решал», что он это сделает. Никто даже не говорил об этом, по крайней мере, не в таких выражениях… Если подумать, это вообще ни в каких выражениях не оговаривалось.

Просто было понятно, что Ник пойдёт первым.

Он был бы первым из их группы, кто прошёл бы через это светящееся отверстие и окунул бы их во все его пугающие и чудесные возможности.

Все они чувствовали себя немного пьяными.

Все они чувствовали себя немного неуравновешенными, немного безрассудными, немного сумасшедшими.

Может быть, это из-за того, как они приняли решение.

Может быть, дело в том, как быстро все они объединились вокруг одной и той же мысли, одного и того же порыва, одной и той же смелости и риска, включая даже тех членов их группы, которых Ник не знал или о которых никогда не думал, что они захотели бы расстаться со своими жизнями в этом измерении.

Например, Форрест Киану Уокер, известный юрист, активист и внедрённый оперативник Ми-6 — какого чёрта он здесь делал? Почему он согласился на всё это, учитывая, от чего он отказывался, покидая это измерение ради другого?

Почему Зои, правая рука Брика, отказалась от своего места в высших эшелонах Белой Смерти? Разве она не работала веками, чтобы подняться по этой лестнице? Разве она не говорила Нику, и не раз, что мечтает однажды возглавить свой собственный ковен?

Решила ли она, что этот день никогда не наступит, если она останется здесь?

Догадывалась ли она, что ей никогда не удастся занять первое место, поскольку Брик стоит у неё на пути? Это правда, Брик никогда бы не отказался от своего поста, сколько бы они оба ни прожили. Это было само собой разумеющимся, и Ник это знал.

Зои, вероятно, тоже это знала, что бы ни обещал ей Брик.

Но почему Зои отказалась от самого Брика, который был для неё то любовником, то отцом, но всегда квазирелигиозной фигурой и королём?

Почему Джордан доверился ему, учитывая, что у него совсем не было времени привыкнуть к превращению из человека в вампира?

С чего бы Чарли, которой, казалось, нравилась её жизнь на этой версии Земли, в качестве детектива полиции Нью-Йорка и вообще весёлого и счастливого человека? Почему она захотела спрыгнуть именно с этого обрыва? Она уходила ради Джордана и Морли? Или была другая причина?

Конечно, некоторые решения имели смысл.

Джеймс Морли был уже в годах, но, как ни странно, Ник понимал, почему он мог захотеть присоединиться к ним — хотя бы для того, чтобы взглянуть на возможность существования в другом мире.

Тай и Малеку здесь было не место, как и самому Нику.

Как и Уинтер, его паре.

Но все остальные в какой-то степени озадачивали Ника.

Пусть эта группа ощущалась для Ника правильной, в странной манере, которой он не мог себе объяснить, Ник всё равно не мог понять смысл индивидуального выбора. Некоторых из группы он вообще не знал, например, двух вампирш, которые присоединились к нему после битвы с двойником Ника и его армией новорождённых.

Одна из них встречалась с Форрестом Уокером и, очевидно, подписалась следовать за ним. Другая тоже была членом отряда Уокера и, вероятно, не хотела разлучаться с ним и другой вампиршей.

Или, может быть, они просто хотели выбраться из этого мира, где к вампирам относятся как к паразитам.

Ник мог только догадываться о мотивах каждого из них.

Он совсем не знал ни одну из вампирш.

Что все эти люди надеялись найти на другой стороне?

Куда они ожидали, что Ник поведёт их?

«Давай же, — подбодрила его Уинтер, почувствовав его беспокойство. — Ты не можешь контролировать их поступки. Они самостоятельные люди, Ник. У них есть собственное мнение. И кроме Тай, они все взрослые. Они знают, чем рискуют».

«Знают ли?» — нервно пробормотал в ответ Ник.

«Что ж, — признала Уинтер. — Они знают так же много или так же мало, как и все мы, за исключением, может быть, тебя. Они знают, что существует риск. Они знают, что гарантий нет. Ты рассказал им всё, что мог, включая возможность того, что мы не все можем приземлиться в одном и том же месте, а даже если и приземлимся, то не в одно и то же время».

Ник нахмурился, но ничего не ответил.

Он рассказал им всё это.

Казалось, это никого не переубедило.

Мысли Уинтер сделались более дразнящими. «Знаешь, они не станут винить тебя, если всё получится не идеально, — она сделала паузу. — Или, может, будут. Но тогда они окажутся неправы. И если их вышвырнет на другую планету, или в другое измерение, или в то же место, что и нас, но на две тысячи лет в прошлое, вряд ли тебе когда-нибудь придётся об этом услышать».

Ник хмыкнул, наполовину раздражённо, наполовину с нежностью.

«Не слишком обнадёживающе, жена», — пробормотал он.

«Зато правда», — чопорно послала она.

Ник взглянул на ночное небо и понял, что всё ещё тянет время.

Он стоял всего в пяти метрах от входа, или около того, но был так близко, что чувствовал, как его тянут к себе щупальца, подзывая ближе. Они казались манящими, даже соблазнительными. Резкий электрический разряд, пробегавший между его кожей и этой дырой, согревал каждый обнажённый дюйм его вампирской кожи.

Он не смог бы объяснить это ощущение, но оно ему нравилось.

От этого у него на руках встали дыбом волоски, в груди стало спокойнее, и даже зрение стало красновато-розовым, что говорило о том, что это повлияло на его радужки.

И всё же он по-прежнему чувствовал, что тянет время.

Почему?

Он же хотел этого.

Он, без сомнения, знал, что возвращение в родной мир — это именно то, чего он хотел больше всего на свете, не считая самой Уинтер. Он не мог думать ни о чём другом с тех пор, как узнал, что возвращение в его родной мир возможно. Он знал, что Уинтер тоже этого хотела, как и все остальные, кто был с ним, и в глубине души он понимал, что так будет лучше для них.

Это решение, принятое его семьёй.

Он знал, что это правильно.

Он знал это.

При этой мысли его решимость окрепла.

Он сделал шаг вперёд.

Затем ещё один.

Затем ещё один.

Теперь он оказался так близко, что его зубы вибрировали, соприкасаясь друг с другом. Ник стиснул их, чтобы справиться с неприятным ощущением, но в то же время это вызывало у него трепет. Это было похоже на наркотик, как будто он перестраивал какую-то часть его сознания, расслабляя мышцы.

Он сделал ещё один шаг.

Он сделал ещё один…

— СТОЯТЬ! — крикнул чей-то голос.

Ник замер.

Его нога на мгновение зависла в воздухе.

На мгновение он подумывал просто побежать.

Он подумывал метнуться к пространственной двери.

Но он не мог этого сделать, конечно же.

Он был не один. С ним были люди, за которых он нёс ответственность, которых он любил. Он не мог просто сбежать и бросить их. Это даже не рассматривалось.

Ник медленно повернул голову.

Пока он это делал, его вампирские глаза выхватывали из темноты новые силуэты.

Он пересчитал их, находя лица.

Более двух десятков человек, которых он мог видеть, а теперь и чуять, присоединились к ним на поляне возле пространственного разрыва. Всё больше и больше людей появлялось из темноты, даже сейчас, вероятно, больше, чем Ник мог разглядеть, даже своими вампирскими глазами.

Он задавался вопросом, скольких видела Уинтер, не говоря уже о Джеймсе Морли, Чарли и Кит, людях, которые были с ними.

Как бы много их ни было, они, по крайней мере, видели некоторых из них. Казалось, они инстинктивно, как и Ник, поняли, что они окружены и находятся в значительном меньшинстве.

Ник увидел, как застыли Уинтер, Кит и Форрест Киану Уокер.

Он заметил, как Деймон уставился на них, и его глаза горели красным.

Он увидел, как Тай и Малек инстинктивно придвинулись ближе друг к другу.

Когда Ник оглянулся на них, он увидел, что они смотрят примерно в том же направлении, куда смотрел Ник, когда впервые понял, что они больше не одни.

Особенно пристально они смотрели на самого заметного человека из новоприбывших, который стоял ближе всех к догорающим углям костра, у которого они все сидели последние несколько часов.

Ник увидел человека, стоявшего впереди, и почувствовал, как у него скрутило живот.

Gaos раздери всё это.

Он ждал слишком долго.

Все они ждали слишком долго.

Им следовало уйти, пока была возможность.

Не успел он подумать об этом, как Лара Сен-Мартен полностью вошла в зону света от костра, как раз в тот момент, когда солдаты-люди вокруг неё зажгли полуорганические факелы. Они осветили тёмную лесную поляну и склон горы, и у Ника возникло странное, дезориентирующее чувство дежавю, когда он увидел, как искусственное освещение окрасило лица окружающих в болезненный желтовато-зелёный цвет.

Ник заметил знаки различия на форме тех, кто стоял ближе всех к Ларе.

Однако он не двинулся с места. Он просто стоял, прижав руки к бокам.

Его взгляд вернулся к узкому лицу Сен-Мартен. Она всё ещё выглядела усталой, и он не мог не заметить на её лице синяки от того, что сделал с ней его двойник, когда тащил её на эту же гору несколькими часами ранее.

В остальном она выглядела совершенно по-другому.

Те же синяки слишком быстро зажили, учитывая короткий промежуток времени. Она явно использовала какую-то ускоренную органическую заживляющую пасту или какой-то иной процесс, чтобы придать им такой вид, вероятно, в сочетании с дорогим и умело нанесённым макияжем.

Её волосы снова были уложены в идеальную строгую причёску. Её глаза смотрели на Ника с ледяной холодностью, которой он не видел в них уже долгое время.

Она точно знала, что они собирались сделать.

Она знала и заявилась сюда, чтобы остановить это.

Ник пришёл в ещё большую ярость, когда до него дошло, что он должен был этого ожидать.

Как он мог не знать, что она вернётся, как только придёт в себя?

— Простите, — сказала Лара. Её голос звучал совсем не сожалеющим. — Я не могу позволить вам сделать это, детектив Миднайт. В частности, я не могу позволить вам уйти отсюда с имуществом, которое вам не принадлежит.

Ник почувствовал, как его клыки удлинились ещё до того, как она закончила говорить.

Глава 3. Власти

— Это, бл*дь, абсолютно необходимо?! — прорычал Ник. Он повысил голос, перекрывая шум толпы вокруг него, и его зрение стало тёмно-красным. — Чёрт возьми, Лара! Отвечай мне! Что, чёрт возьми, ты сейчас делаешь? Чего ты хочешь этим добиться?

Она не ответила ему.

Он сдерживал свою агрессию так хорошо, как только мог.

Он сдерживался изо всех сил, как из-за Уинтер, так и из-за себя.

Он знал, что директриса Архангела может убить его.

Он знал это, даже не задавая вопросов.

На каком-то уровне он всегда знал это о ней.

Однако было трудно просто сидеть и ничего не делать. Знакомые голоса кричали так громко, что он поморщился и пожалел, что не может закрыть уши. В этих криках было столько эмоций, что у него заболели внутренности. Его затошнило, кожу словно пронзило электрическим током, мышцы и челюсти напряглись, но он знал, что не стоит проявлять агрессию.

Ему не нужно было смотреть.

Он знал, почему они кричали.

Он понимал их страдания, но не мог сосредоточиться на этом, иначе потеряет всё по-настоящему. Если он позволит своей крови разгореться сильнее, если позволит себе стать по-настоящему иррациональным, то всё быстро примет дурной оборот. Более того, он сильно подозревал, что это было частью их цели. Может быть, не для Лары, но определённо для этих придурков из Поводка. Они хотели, чтобы он потерял самообладание. Они хотели, чтобы он потерял самообладание, и точка, чтобы они могли прикончить его, как бешеного пса.

Он не мог дать им повода.

Они могли действовать здесь совершенно безнаказанно, учитывая, кем он был.

После этого они могли рассказать прессе всё, что им заблагорассудится.

Он был террористом и античеловеческим агитатором.

Он угрожал людям. Он якшался с видящими и гибридами.

Он был опасным животным.

Он знал, как работает Человеческое Расовое Управление, или Ч.Р.У..

Он знал, как они мыслят.

В частности, он знал, как работает их рычаг принуждения — Поводок.

Межрасовое Правоохранительное Бюро (также известное как «Интереб» или «Поводок») вызывало страх и отвращение как у вампиров, так и у гибридов. Они были кошмаром, который приходил по ночам и убивал их виды под самыми надуманными предлогами, а иногда и вовсе без причины. Хуже того, они могли уничтожить любого нечеловека без причины, без обращения за помощью, даже без притворного суда или надлежащей правовой процедуры. Как только нечеловек попадал в лапы Интереба, он, скорее всего, никогда больше не видел света дня. Он исчезал в тюрьме где-нибудь на другом континенте, обычно в ужасающих условиях. Над ним ставили эксперименты, пытали, пускали кровь, издевались до тех пор, пока он не терял рассудок. Вампиры предпочитали покончить с собой, лишь бы не попасть в лапы Поводка.

Они обращались к Белой Смерти, если у них были связи.

Некоторые из них становились настоящими террористами, в чём их и обвиняли.

В любом случае, Ник не обманывал себя, думая, что у него здесь есть какие-то права. Любой вампир, у которого есть хоть капля мозгов, понимал, что угроза нависала над всем, что они делают в мире людей; именно поэтому у Белой Смерти никогда не было недостатка в новых рекрутах.

Технически, Ч.Р.У. также не подчинялось международному праву.

Их юрисдикция распространялась на каждое человеческое правительство, нацию и все охраняемые территории.

В то время как вампиры, как правило, сталкивались с ними чаще всего и в наихудших проявлениях, видящие и гибриды также не были защищены от их влияния. Поводок всегда с садистским энтузиазмом подходил к отношениям между вампирами, видящими и людьми, что заставляло Ника и, вероятно, многих других вампиров задаваться вопросом, как именно они вербовали и обучали своих агентов.

Они все действительно казались психопатами.

Они сразу приходили такими? Или это Поводок сделал их такими?

Ник подозревал, что тут и то, и другое.

В отличие от придурков-расистов вроде тех двух копов на Лонг-Айленде, «Рика и Роба», агенты, работавшие на «Поводок», как правило, тоже не были глупцами. Они действовали скорее как хирурги-серийные убийцы, будто потратили десятилетия на то, чтобы научиться причинять вампирам боль творчески продуманными и непредсказуемыми способами.

Даже самые грубые инструменты они использовали стратегически.

Они применяли электрошокеры и органические путы не только для того, чтобы сдерживать вампиров или причинять им боль.

Они использовали их, чтобы вызвать инстинктивную реакцию, которая дала бы повод агентам «Поводка» поступить гораздо хуже, вплоть до полного лишения свободы. Это также давало им повод просто убить их на месте, не потрудившись доставить на допрос. Одно неверное движение Ника прямо сейчас, одно неверное слово, один неверный взгляд, и один из людей в форме, которые сопровождали Сен-Мартен сюда, может решить пустить ему пулю в лоб.

Всё, что обсуждалось с этого момента, будет происходить без его участия. Ему либо отрубят голову на месте, либо подожгут, либо, что, возможно, более вероятно в его случае, он очнётся в камере, голый и прикованный к металлическому столу.

Он определённо будет без сознания, пока всё это не закончится.

Сегодня ночью они уже убили двоих из них.

Единственная причина, по которой, как полагал Ник, они хотели допросить его или посадить в камеру, заключалась в том, что если бы он не был нужен им живым, они, скорее всего, уже убили бы его. Они обезглавили подружку Уокера и ещё одну несчастную вампиршу прямо у них на глазах. Они не стали утруждать себя оправданиями. Они даже не задали им никаких вопросов.

Сам Уокер всё ещё выглядел так, словно пребывал в шоке.

Но он тоже был умён и не сказал ни единого грёбаного слова.

Ник знал, что его единственным шансом выпутаться из этой истории была Сен-Мартен. Однако она, казалось, сейчас не особенно заинтересована в том, чтобы помогать ему. Возможно, она считала, что он перестал быть полезным. Даже более вероятно, что теперь, когда она была здесь, она могла в меньшей степени контролировать действия Ч.Р.У. и Поводка, чем она думала, когда звонила им.

В любом случае, Ник понял, что обращаться к ней было пустой тратой времени.

Он закрыл рот и перестал кричать на неё.

Он знал, как легко ему было бы погубить Уинтер и всех остальных здесь присутствующих.

Он знал, как легко было бы пересечь эту невидимую и постоянно меняющуюся черту.

И да, он знал, что они могли даже не послушать Лару Сен-Мартен, несмотря на то, кем она была. Он мог знать это лучше, чем она, учитывая, кем он был.

Тем не менее, он продолжал исподтишка наблюдать за ней.

Больше он ничего не мог сделать.

Ник уже стоял на коленях, сцепив руки за спиной.

Органические путы поражали его током всякий раз, когда он сдвигался более чем на сантиметр в любом направлении. Ограничения были увеличены до самых высоких значений боли… опять же, чтобы заставить его слишком остро реагировать, но также и для того, чтобы показать ему его полное бессилие в данной ситуации.

Ник знал, что, по крайней мере, это было частью намерения убить и тех двух вампиров.

Сначала они отрубили голову девушке Форреста Киану Уокера.

Кит закричала. Уинтер тоже.

Сам Уокер закричал, и в его голосе было столько боли, что это потрясло Ника.

Они обезглавили вторую вампиршу, ту, чьё имя Ник так и не узнал, в то время как все ещё кричали и пялились на первое мёртвое тело.

Всё, что Ник знал об этой вампирше — это то, что она прилетела вместе с Уокером на вертолёте несколькими часами ранее. Она была одним из вампиров, оказавших помощь, когда двойник Ника попытался протащить Уинтер и двух детей-видящих через портал впереди них. Как и бывший муж Уинтер, она рисковала своей жизнью, чтобы помочь им, хотя даже не была с ними знакома.

Агенты Поводка отрубили ей голову, пока она в недоумении и шоке смотрела на мёртвое тело подруги Уокера. Её радужки покраснели, клыки только начали удлиняться, вероятно, скорее от горя, чем от настоящей агрессии, но это не имело значения.

Электронное лезвие просвистело в воздухе во второй раз, и на этом всё закончилось.

Уокер даже не успел закончить кричать, не веря в то, что его девушка скончалась, как сразу же потерял кого-то ещё, кого-то, кто, вероятно, был ему другом.

Теперь быстро разлагающиеся трупы обеих вампирш лежали на земле перед Ником.

Посыл яснее некуда.

Ник посмотрел на Сен-Мартен, понимая, что, вероятно, рискует жизнью, просто из-за своих тёмно-красных радужек и острых, как бритва, кончиков клыков, которые, как он чувствовал, царапали края его нижней губы. Он попытался обуздать обе реакции, но некоторые инстинкты были слишком глубоко укоренившимися.

Он мог только сохранять физическую неподвижность, пытаясь не дать своим более опасным реакциям выйти из-под контроля.

Он смотрел на генерального директора «Архангел Энтерпрайзес», а не на два мёртвых тела.

Не на Уинтер.

Не на юных видящих, Малека или Тай.

Не на своего друга Деймона Джордана, новорождённого вампира, который гораздо хуже контролировал свои реакции, чем Ник. Не на Джеймса Винсента Морли, который был уже немолод и которого легко могли убить просто за то, что он сказал что-то не то. Не на Кит и не на Чарли, ещё двух человек, которых Ник считал своими близкими друзьями.

Только один человек в их группе был связан ещё крепче, чем Ник.

Боковым зрением Ник увидел, как Форреста Киану Уокера грубо поставили на ноги двое крупных, мускулистых головорезов из Ч.Р.У., оба в характерной чёрно-серебристой униформеПоводка.

Длинные, слегка изогнутые электрические мечи теперь были прикреплены к их спинам как часть униформы, а рукояти мечей были закодированы ДНК, так что их мог достать только официальный пользователь. Кроме того, каждый агент Поводка имел при себе длинные чёрные полуорганические пруты, которые служили одновременно и как электрические пруты для скота, и как оружие для стрельбы на большие расстояния. Они испускали заряды, способные вывести из строя взрослого вампира и убить человека одним ударом.

На их нарукавных повязках были изображены черепа и цепи — эмблема силового подразделения Ч.Р.У.

По мнению Ника, они были хреновым воплощением зла.

Даже их форма наводила его на мысль о нацистах.

Ник почувствовал, как у него внутри всё сжалось, когда ещё четверо членов скандально известной организации Поводок присоединились к первым двоим и потащили Уокера в сторону бронированной машины.

— Зачем вы его забираете? — холодно спросил Ник, всё ещё не сводя глаз с Лары Сен-Мартен.

— Помолчи, Ник.

— Зачем? Ты собираешься приказать им убить меня, когда они вернутся?

Она повернулась и посмотрела на него полыхающими от ярости глазами.

— Он террорист, — она произнесла это бесстрастно, рассудительно, как будто не принимала Форреста Киану Уокера в своём пентхаусе «Река Золота» не один раз, в том числе и за ужином.

— Он юрист, — холодно начал Ник.

— …Он также скрывал свою истинную расу, — язвительно сказала она, и в её голосе прозвучало открытое предупреждение. — А теперь заткнись на хрен, Ник. Пока они не решили, что ты сообщник, и не начали выяснять, с кем ещё вы двое могли работать.

Говоря это, она не смотрела на Уинтер.

Она не смотрела ни на Тай, ни на её брата Малека.

Она не смотрела ни на Морли, ни на Кит, ни на Чарли, ни на Джордана.

Тем не менее, это сообщение было предельно ясным.

— Зачем ты привела их сюда? — спросил Ник, уже тише. Его слова не предназначались для ушей людей из Ч.Р.У. или агентов М.Р.Д., только для неё. — Ты действительно предпочла бы видеть нас всех мёртвыми? По-твоему, это лучший исход?

Сен-Мартен притворилась, что не слышит его. Она оглядела поляну, рассеянно убирая прядь прямых волос со скулы.

— Боюсь, что Ч.Р.У. было непреклонным в своём требовании допросить мистера Уокера об его политической деятельности, — сказала она безразличным голосом, несмотря на предупреждение, которое Ник всё ещё слышал в её тоне. — Теперь, когда они знают, что он печально известный агитатор «Кеори», они не желают отпускать его, не допросив. Кеори долгое время уклонялся от попыток установить его личность.

Женщина средних лет скрестила руки на груди, её взгляд стал ещё холоднее, когда она забарабанила пальцами по бицепсу, обтянутому костюмом. Она снова устремила взгляд на Ника.

— Вам придётся обсудить это с ними, детектив, — насмешливо сказала она. — Я полагаю, против него возбудят уголовное дело, а затем можно будет попытаться восстановить справедливость, как только будут предъявлены конкретные обвинения.

Ник с усилием подавил ярость.

Он знал, что за всем этим стоит она.

Конечно, это она.

Она предложила им Кеори, вероятно, в обмен на то, что Ч.Р.У. и Поводок не станут слишком присматриваться к Тай и Малеку и оставят их под её опекой. Если она заключила такую сделку, то она была дурой. Поводок в краткосрочной перспективе мог дать ей то, что она хотела, но они никогда этого не забудут. Никогда.

Тай и Малек будут жить в постоянной опасности.

Как и Ник теперь, когда он был связан с ними.

Богатые люди, скрывающие гибридов — это одно.

Богатые люди, скрывающие опасных видящих, обладающих телекинезом и даром предвидения — это совсем другое.

Это даже не касалось межрасовых отношений.

Вампиры, вступающие в интимные отношения с видящими и скрывающие эти отношения, обманывая человеческие власти, обрекали себя на, возможно, самый очевидный смертный приговор для сородичей Ника.

Если бы они узнали о нём и Уинтер, не говоря уже о том, какой сильной видящей она была на самом деле, Ник бы даже не добрался до задней части их бронированной машины.

Он бы превратился в кровь и пепел, как девушка и подруга Уокера.

Однако когда Поводок в следующий раз придёт за Малеком, Тай, Уинтер и ним самим, они узнают об этом. Во-первых, Сен-Мартен, скорее всего, будет арестована, а всё её имущество окажется конфисковано. Как только Лара перестанет стоять у них на пути, им потребуется всего несколько часов, чтобы определить, кто такая Уинтер и чем они с Ником занимались.

Для него это грозило бы смертным приговором, для неё — вероятной вивисекцией и/или пожизненным заключением в государственной лаборатории, а для Тай и Малека, возможно, чем-то ещё худшим.

Но, несмотря на явную глупость этого шага, Ник знал, что он прав.

Это сделала Сен-Мартен.

Скорее всего, она сделала это, даже зная о риске.

Вероятно, это было чистое отчаяние с её стороны.

Как только она оправилась от собственного похищения двойником Ника, как только у неё прояснилось в голове, и ей больше не нужно было бояться смерти или пыток со стороны другой версии Ника и его армии отравленных людей и новорождённых, Ларе, должно быть, пришло в голову, что она рискует потерять свои самые дорогие активы видящих.

Она, вероятно, поняла, что оставила их сидеть перед межпространственным порталом, и что Ник недавно узнал, что на самом деле он не с этой версии Земли.

Затем Сен-Мартен, вероятно, поняла, что Ник может просто сбежать с её любимыми игрушками, прежде чем она с ними закончит.

Определённо, Уинтер.

Определённо, Тай и Мэл.

Вопрос о Кит, возможно, был менее острым. «Волшебники», умеющие обращаться с органическими машинами на уровне Кит, точно не росли на деревьях.

Но Тай и Мэл были незаменимы.

Сама Уинтер была незаменима.

Пара Ника была редкостью сама по себе, как гибрид с потенциальным рангом одарённой чистокровной видящей. Тай и Малек, конечно, были редкостью следующего уровня. Они не только были чистокровными видящими, они были редкостью даже среди чистокровных видящих. Они были такими видящими, которые рождаются раз в поколение, каждый из них, не говоря уже о них двоих вместе.

Более того, Тай, по крайней мере, была смертельно опасной.

Она была живым оружием.

Даже в своём юном возрасте она была практически армией из одного человека.

Ник всегда знал, что рано или поздно он столкнётся лицом к лицу с истинными мотивами Сен-Мартен помогать Тай, Малеку, Уинтер и даже ему самому. Он также знал, что в тот или иной момент эти причины вступят в прямое противоречие с его потребностью защитить свою семью.

Для него такое развитие событий казалось неизбежным.

Это всегда было лишь вопросом времени.

Он не раз предупреждал Уинтер об этом.

Каждый раз Уинтер уверяла Ника, что до этого никогда не дойдёт, хотя Ник никогда не был до конца уверен, верит ли в это сама Уинтер.

Лара Сен-Мартен руководила крупнейшей в мире оборонной компанией.

Хотя на личном уровне ей могли нравиться «свои» видящие — и, возможно, даже нравились некоторые из них, особенно Тай и Малек, — на самом деле Уинтер, Тай, Малек, Кит и сам Ник были не более чем активами компании.

Они были инвестицией не только для неё, но и для Архангела.

Сен-Мартен приютила их у себя. Она помогала им различными способами, предоставляла им ресурсы, готовила и обучала их, как могла, защищала их, скрывала от внимания М.Р.Д., расовых человеческих властей и даже полиции Нью-Йорка, но всё это всегда, с самого начала, делалось с очень конкретными, но невысказанными условиями.

Она не отдала бы их добровольно.

Она бы не позволила им уйти так просто, ни по какой причине… скорее всего, никогда.

До тех пор, пока она не перестанет видеть в них непосредственную пользу для целей своей организации, они будут принадлежать в первую очередь Ларе Сен-Мартен, а потом уже им самим.

Ник всё ещё был погружён в свои мысли, пытаясь выработать стратегию, найти какой-нибудь способ убедить генерального директора Архангела…

…когда прямо за его спиной раздался громкий звук, похожий на раскат грома.

От этого звука у него по спине пробежали мурашки.

Волоски на руках и затылке встали дыбом.

Как и все остальные на поляне, за исключением двух мёртвых вампиров, Ник повернул голову. Он вытянул шею и уставился в направлении, откуда донёсся звук.

Каким-то образом он уже знал, что увидит.

Звук исходил из пространственного разлома.

Ник уставился на него вместе со всеми остальными.

Он смотрел на мерцающий сине-зелёно-золотой свет. Он смотрел на клубящийся дым или туман, на проблески звёзд вдалеке, на вспышки сверкающего света и красок. В шоке, в слепом ужасе он осознал, что трещина стала уже, чем была, когда он смотрел на неё в последний раз. Вместо полутора-двух метров, теперь она казалась в ширину чуть больше метра, может, метр двадцать.

Ещё один грохот заполнил поляну, и затем она стала шириной примерно в 90 см.

Межпространственный портал закрывался.

Он, бл*дь, закрывался, и Ник ничего не мог сделать, чтобы это остановить.

Все они уставились на этот сужающийся просвет пространства и времени.

Не только Ник и его друзья, но и Лара Сен-Мартен, офицеры МоРДы, члены Поводка и высокопоставленные представители человеческих расовых властей — все они застыли на месте, прервав свои занятия, чтобы посмотреть, как закрывается дверь.

Какая-то часть Ника хотела убежать.

Он хотел схватить Уинтер, Малека и Тай, чтобы каждый из них схватил за руку кого-нибудь, кто был бы рядом с ними: Джордана, Морли, Кит, Чарли.

Но Уинтер была слишком далеко, а руки Ника были связаны.

Его лодыжки были связаны.

Он мог только стоять на коленях и смотреть, как исчезает отверстие разлома.

Единственная дверь, которую он когда-либо находил, которая могла вернуть его в родной мир, закрылась прямо перед ним, и он ни черта не мог поделать.

Две стороны портала плавно соединились, и ещё один оглушительный раскат грома заставил зубы Ника болезненно завибрировать.

Портал исчез.

Ник, Уинтер, кусты, деревья, грязь, круг, где они все стояли на коленях, погрузились в отупляющую тьму. Сама гора возвышалась над ними, невыразительная тень на фоне ночного неба, безмолвная и неподвижная.

Затем трава зашелестела на ветру.

Звёзды купола тускло засияли в полой чаше искусственного неба, выглядя разочаровывающе фальшивыми и двухмерными теперь, когда Нику напомнили о разнице.

Ему захотелось закричать.

Ему хотелось кричать до тех пор, пока они не избавят его от страданий по-настоящему.

Но он не мог.

Оставалась ещё Уинтер.

Оставались ещё двое детей, его друзья-люди, Джордан.

Он мог только стоять на коленях, пока каждая клеточка его тела была холодна как лёд.

Глава 4. Металлическая комната

Ник находился в металлической, похожей на коробку комнате для допросов.

Снова.

Люди-агенты задавали ему назойливые, агрессивные, обвиняющие вопросы.

Снова.

Казалось, всего день назад он был в точно такой же комнате, как эта.

На самом деле, это могла быть даже та самая комната, где его держали, когда полиция Нью-Йорка обвинила его в убийстве семьи Танака в Верхнем Истсайде Манхэттена. Теперь, в отличие от того, что было тогда, он действительно совершил то, в чём его обвиняли.

Однако, как ни странно, казалось, что на карту поставлено меньше.

Раньше он боялся, что его разлучат с его парой.

Он боялся, что скажет что-нибудь не то, или что его посадят, если он не найдёт способ обелить своё имя.

Теперь казалось, что не имеет никакого значения, что Ник сделал или не сделал.

Что бы они ни решили, он не будет иметь никакого влияния на это решение.

Неважно, что он скажет или не скажет; скорее всего, это вообще не будет иметь значения.

У Ника сложилось отчётливое впечатление, что допрашивавшим его людям тоже было наплевать на преступления, о которых они его допрашивали. По крайней мере, их не волновало ни его, Ника, потенциальное участие в этих преступлениях, ни то, что он мог бы сказать по этому поводу.

Всё происходящее напоминало спектакль.

Всё в этом казалось предопределённым.

Всё ощущалось так, будто они ставили галочки, нежели пытались что-то у него узнать.

Ник уже чувствовал, что все, кто приходил его допрашивать — подразделения Полиции Нью-Йорка по борьбе с государственной изменой, агенты, присланные Ч.Р.У. и Поводка, грёбаная команда МоРДы — все они выполняли формальные процедуры, а не проводили расследование по-настоящему.

Нику ничего не оставалось, как играть с ними в эту шараду и ждать, каков бы ни был исход.

Через несколько часов после начала процесса он начал задаваться вопросом, может, роль Лары Сен-Мартен в этих плясках с бубном более значимая, чем он думал. На самом деле, вся суть в вопросах, в том, как они сводились больше к намерениям Ника в отношении сотрудников Архангела и самого портала. Они спрашивали его о том, намеревался ли он вернуть агентов Архангела их законному работодателю-человеку, или же он намеревался украсть их себе.

Если за этим действительно стояла Сен-Мартен, то она явно обладала большей властью над Ч.Р.У., чем Ник мог бы подумать. М.Р.Д. и полиция Нью-Йорка удивили его меньше… но да, то, что Поводок и агенты Ч.Р.У. реально могут ходить под её остреньким каблучком, определённо стало сюрпризом.

— И знали ли вы, что бывший муж вашей жены, адвокат Форрест Уокер, работал на стороне в качестве скандально известного агитатора по имени Кеори? — данный конкретный агент, который, как оказалось, был одет в форму М.Р.Д., уставился на Ника глазами, улучшенными электроникой. — Вы знали, что он незаконно разжигал революционное насилие и распространял опасные идеи в пиратских СМИ? Или что он угрожал имуществу компании Архангел в Европе?

Агент моргнул, и его усовершенствованные глаза оставались бесстрастны.

— Нет, — просто ответил Ник.

Его уже проинструктировал адвокат.

Конечно, даже это было полной чушью. Его адвокат, высококвалифицированная женщина по имени Сапфир «Нора» Кинг, также работала в Архангеле. Лара отправила её в полицейский участок, когда Ника арестовали за многочисленные убийства, совершённые его двойником.

Неужели Сен-Мартен действительно думала, что Ник настолько глуп?

Он даже не был уверен, что хочет услышать ответ на этот вопрос.

В любом случае, Нора Кинг, казалось, была уверена, что в конце концов он выйдет из этого положения. Она говорила с ним мягкими, ободряющими словами, её советы были краткими и недвусмысленными.

Она велела ему всё отрицать. Она велела ему отвечать только на то, о чём его спрашивают, и ничего больше, и по возможности говорить «я не знаю» и «нет», не вдаваясь в подробности. Всё в поведении Норы Кинг по отношению к Нику говорило о том, что он был прав относительно характера этого расследования.

Это было чистое шоу для официальных отчётов.

Исход уже был предрешён.

Всё было решено задолго до того, как они вытащили Ника из камеры предварительного заключения и приковали его запястья к столу для допросов, рассчитанному на вампиров. Вероятно, всё было решено до того, как эти агенты появились на горе и убили девушку Уокера и ту другую вампиршу, а остальных запихнули в фургоны без окон.

Лара Сен-Мартен решила, что всё вернётся на круги своя.

Она решила, что весь этот хаос, царивший на прошлой неделе, не пошёл на пользу бизнесу и что с ним нужно покончить немедленно. Сегодня же.

Ну, возможно, для всех, кроме Форреста Киану Уокера. Похоже, они действительно решили, что теперь он стал обузой.

Ник подслушал, как несколько агентов Ч.Р.У. разговаривали в коридоре перед комнатой для допросов о том, как Уокер будет депортирован.

Ник изо всех сил старался думать об этом и о том, что он мог бы сделать с этой информацией, если когда-нибудь освободится. Несмотря на то, что Ник по-разному, в основном инфантильно, относился к бывшему мужу Уинтер с неприязнью, он также восхищался им, неохотно симпатизировал ему, и, возможно, самое главное, Ник чувствовал себя в неоплатном долгу перед ним.

Он был обязан Форресту Уокеру жизнью.

Он был обязан ему жизнью Уинтер, а также жизнями Малека и Тай.

Ник ни за что на свете не позволил бы им отправить Уокера в «центр допросов» Ч.Р.У., чтобы о нём никогда больше не услышали.

Он должен был надеяться, что разговоры о депортации были правдой, а не эвфемизмом для обозначения чего-то гораздо более мрачного. Он должен был надеяться, что разведывательное управление Соединённого Королевства, Ми-6, с которым Уокер регулярно сотрудничал, по-прежнему сильно заинтересовано в его освобождении. Ник меньше верил в саму Сен-Мартен, у которой, вероятно, были свои причины продать Уокера Ч.Р.У. в обмен на жизни Ника, Уинтер, Тай и Малека.

Потому что Ник всё больше убеждался, что именно так она и поступила.

— Вы когда-нибудь посещали его офисы в Соединённом Королевстве? — спросил его агент М.Р.Д.

— Нет.

— Насколько вам известно, директриса подготовительной школы Келлерман, мисс Уинтер Кьяра Джеймс, когда-нибудь навещала его там?

— Насколько мне известно? Нет, — Ник колебался, собираясь сказать что-то ещё. Он подумал, не спросить ли агента, почему М.Р.Д. считает, что он должен знать всё о личной жизни директрисы подготовительной школы Келлерман.

Но он вспомнил слова Кинг и промолчал.

— Почему вы были на той горе, детектив Миднайт? — спросил агент далее.

Ник с трудом сдержался, чтобы не закатить глаза. Они уже задавали ему этот вопрос примерно тридцатью разными грёбаными способами.

— Я давал показания об этом, — сказал он как можно мягче. — Мой начальник, Джеймс Винсент Морли, детектив IV ранга, и я, шли по следу, связанному с убийствами семьи Танака в Верхнем Истсайде и на Лонг-Айленде.

— И что это был за след? — спросил агент М.Р.Д.

— Наводка. Как мы теперь думаем, от самого убийцы, — Ник с трудом сохранял спокойствие в голосе. — Вампир, совершивший эти убийства, казалось, чувствовал какую-то связь со мной, вероятно, из-за нашей схожей внешности. Он нашёл способ взломать мою гарнитуру и насмехаться надо мной, рассказывая о том, что он сделал, и о том, как он верил, что меня арестуют и посадят в тюрьму за его преступления. Он сказал нам, что у него есть заложники. Детектив Морли, основываясь на характере убийств и поведении убийцы по отношению ко мне и на местах преступления, пришёл к выводу, что наводка, скорее всего, имела смысл, несмотря на то, что исходила от убийцы. Он вызвал подкрепление сразу же после того, как мы получили наводку, но посчитал, что мы не можем ждать, пока они возьмутся за дело, поскольку на карту были поставлены жизни мирных жителей. В тот день примерно в 13:51 мы сели на скоростной пассажирский поезд, который доставил нас в Северо-Восточный охраняемый район, и прибыли примерно в 16:12.

Он пересказал все факты, которые Нора Кинг, адвокат, предоставила из официального отчёта Морли, практически слово в слово. В этот момент его мозг был настолько взбудоражен, что он даже не мог с уверенностью сказать, какие из этих фактов были правдой, а какие нет.

Он хотел спросить о Уинтер.

Он хотел спросить о Малеке и Тай.

Он очень, очень хотел спросить, освободили ли Уинтер.

— Вы знали в то время, что детектив Деймон Джордан или детектив Шарлин Рейдер были двумя из тех заложников?

— Я этого не знал, — сказал Ник.

— Знали ли вы в то время, что детектив Деймон Джордан был убит, накачан ядом и находился в процессе превращения в вампира?

— Да, я знал, что его накачали ядом, — ответил Ник, с трудом сдерживая сарказм в голосе. — Я был тем, кто нашёл его в доме в Амитивилле. По той же причине я знал, что его превращение было вполне вероятным.

— А-а. Конечно, — агент одарил его лукавой улыбкой, давая Нику понять, что он не просто забыл об этой детали. — Я и забыл, что это вы героически спасли его от реальной смерти… продержав его в живых достаточно долго, чтобы он стал одним из ваших людей.

Ник не ответил.

Он не слышал тут вопроса, да и в любом случае сомневался, что смог бы быть вежлив.

Этот ублюдок всерьёз намекал, что было бы лучше позволить Деймону умереть «настоящей» смертью, как это называют вампиры, чем позволить ему полностью обратиться?

Ник определённо понял, на что он намекал.

— Хорошо, детектив Миднайт, — взгляд агента М.Р. Д. расфокусировался, выдавая, что он что-то делает своими усовершенствованными глазами. — Всего несколько дней назад вы прошли проверку, так что я получил разрешение освободить вас, не назначая другой проверки. Если у нас возникнут какие-либо дополнительные вопросы, мы свяжемся с вами. Когда будет принято окончательное решение относительно вашего постоянного места жительства, вы будете проинформированы в письменном виде и через главный офис Ч.Р.У.

Ещё одна из этих холодных улыбок.

— Мы знаем, где вас найти, — добавил он чуть более злобно. — Так что на вашем месте я бы не уезжал из города. Хотя я сомневаюсь, что вам в ближайшее время это удастся, детектив Миднайт.

Когда Ник не ответил, голос агента стал скучающим.

— Мне сказали, что вы всё ещё ожидаете назначения на постоянное место жительства после беспорядков в квартале вампиров…? — протянул человек.

Это был чертовски хреновый эвфемизм.

Эти «беспорядки» привели к полному уничтожению примерно восьмидесяти пяти процентов вампирского гетто к северу от Котла Дьявола. Это означало, что большая часть территории, которая раньше называлась Вашингтон-Хайтс. Ковен-6, где находилась квартира Ника, был полностью разрушен. Не просто повреждён, или даже сильно повреждён — он, чёрт возьми, исчез.

Его сровняли с землёй.

Когда Ник проезжал мимо того места, где стоял дом, это была даже не автостоянка, а яма, которая до сих пор дымилась в нескольких местах.

— …вы здоровы и готовы вернуться к своим обязанностям, на которые вас наняли, — добавил мужчина всё тем же скучающим голосом. — Я только что получил уведомление о том, что Ч.Р.У. одобрило предоставление жилья с сопровождением в частной резиденции одного из ваших работодателей на некоторое время. Они сообщат вам, когда и где появится новое частное жильё. Однако имейте в виду, что соглашение о сопровождении будет действовать до тех пор, пока Ч.Р.У. не утвердит для вас вид на жительство в частном секторе, учитывая ваши недавние и многочисленные проблемы с властями. Некоторые считают, что на данный момент вам не помешает дополнительное наблюдение.

Мужчина ухмыльнулся, выражение его лица было откровенно насмешливым.

Ник едва заметил это.

Он моргнул и понял, что что-то упустил.

— Прошу прощения? — переспросил он.

Агент нахмурился.

В его искусственно усовершенствованных голубых глазах появилось чуть более угрожающее выражение. Он явно решил, что Ник придуривается из-за дерьмовых замечаний собеседника. На секунду показалось, что он собирается продолжить разговор, но затем, похоже, передумал.

— Мы проинформировали вашего другого работодателя-человека, Дэвида Фарлуччи, что вы также прошли все психологические и физические обследования, — сказал агент, и в его голосе снова появилась скука. — Он в курсе, что вы в хорошей форме и можете вернуться к своим обязанностям по контракту, так что, возможно, вы захотите встретиться с ним в ближайшее время. Он, похоже, очень хотел, чтобы вы вернулись к работе.

Ник изо всех сил старался не хмуриться.

Он кивнул один раз.

— Верно, — пробормотал он.

Должно быть, в этот момент агент что-то активировал в своей гарнитуре.

Наручники на запястьях Ника расстегнулись, оставив после себя голое, обнажённое ощущение.

Его кожа была немного краснее в том месте, где находился металл, так как они намеренно обрабатывали вампирские наручники химикатами, которые причиняли вред их коже. Это, в дополнение к электрошоку, встроенному в наручники, должно было отбить у пленных вампиров охоту сопротивляться.

Ник сомневался, что это срабатывало во многих случаях, учитывая то, что происходило в этих комнатах.

Но это причиняло им ненужный вред, что, вероятно, и было их истинной целью.

Ник подождал, пока агент поднимется на ноги.

Мужчина встал, поправил пиджак и ухмыльнулся Нику.

— Вы свободны, детектив Миднайт. Но на вашем месте я бы некоторое время был паинькой. Почему бы вам для разнообразия не порадовать своих работодателей-людей?

Он подождал, пока Ник тоже поднимется на ноги, возможно, чтобы посмотреть, что он будет делать, а может, просто чтобы показать Нику, каким неприкасаемым он себя считает.

— Держитесь подальше от неприятностей, детектив.

Агент снова ухмыльнулся.

Прежде чем Ник смог придать своему лицу ответное полудружелюбное выражение, учитывая, что его инстинктом было немедленно обнажить клыки и зарычать на него с изрядной долей порабощения в голосе, агент снова поправил пиджак, затем повернулся на пятках и вышел из металлической комнаты для допросов.

Ник заставил себя постоять там ещё несколько секунд.

Затем он повернулся и последовал за ним к двери.

Глава 5. Сопровождение

У входа в здание его ждала машина, отправленная Ларой Сен-Мартен.

Ник даже не мог притвориться удивлённым.

Он точно знал, кто из трёх его «работодателей» предложил сопровождать его и приютить на испытательный срок после его второго ареста за несколько недель. У него никогда не возникало вопроса о том, кто бы согласился на такое.

Чёрт возьми, он предполагал, что это была её идея.

Он не удосужился ни сказать хоть слово водителю, явно вампиру с хрустальными глазами, ни спросить, куда они направляются.

Он знал, куда они направляются.

Он просто надеялся, что его будет ждать не только сама Лара Сен-Мартен. Либо с ней будут его жена, Малек, и Тай, и они тоже остановились в её доме в «Реке Золота», либо она знала, где они находятся. Если она разместила их где-нибудь в другом месте, Ник не сомневался, что она использует это как рычаг давления на него.

В любом случае, у неё все козыри на руках.

Ник не собирался ничего предпринимать, пока не узнает, где Уинтер с детьми и что теперь Сен-Мартен запланировала для них четверых.

Единственным другим человеком, который мог бы встретить его на машине, был бы кто-то из людей Фарлуччи, но это делалось бы не для того, чтобы увезти его жить к ним, и уж тем более не для того, чтобы Фарлуччи стал личным надзирателем Ника. Где бы ни располагалось, несомненно, роскошное личное логово Фарлуччи, Ник ни за что не получит приглашения поселиться там, ни сейчас, ни, вероятно, в ближайшем или отдалённом будущем.

Фарлуччи заезжал за ним только для того, чтобы отвезти его на работу.

Такая возможность тоже приходила Нику в голову, учитывая, насколько самодовольным был агент М.Р.Д. по поводу допуска Ника к работе в вампирских боях. Очевидно, этот придурок из М.Р.Д. хотел, чтобы Ник знал, что официальное уведомление о его пригодности было отправлено непосредственно его работодателю-человеку, без консультаций с самим Ником.

Агент хотел, чтобы Ник знал, что Фарлуччи практически в любой момент может приказать Нику вернуться на ринг, чтобы пополнить его кошелёк, когда он щёлкнет пальцами.

Подобные выходки были ещё одним не слишком изощрённым способом поставить его на место.

Многие уроды, выбравшие карьеру в органах расовых властей, были расистами до мозга костей. Они любили вот так подкалывать нелюдей. Вероятно, это доставляло им кайф, поскольку они поступали так с Ником при каждом удобном случае.

Тот факт, что Ник был знаменит, вероятно, только усилил этот порыв.

Он едва заметно хмыкнул, когда женщина-водитель лимузина вежливо закрыла за ним дверцу и подошла к двери со стороны водителя. Она села впереди и дружелюбно улыбнулась ему через окно в салоне.

— В холодильнике есть кровь, если вы голодны, — весело сказала она.

Ник не ответил.

И всё же он знал, что, скорее всего, поест.

Он не питался почти семьдесят два часа. Они продержали его два дня, и последней кровью, которую он взял, была кровь Уинтер, и это было задолго до того, как они добрались до портала. Более того, он не собирался оставлять себя уязвимым прямо сейчас. Голодный вампир — это слабый вампир. Что ещё хуже, голодный вампир — это вампир, которому не хватает самоконтроля.

Тем не менее, он не схватился за ручку холодильника сразу же.

Возможно, это гордость.

Возможно, это глупость.

Может быть, это что-то совсем другое.

Он оглядел заднюю часть салона машины. Его взгляд остановился на изображениях, мелькающих в новостях, каждое из которых воспроизводилось на отдельном полуорганическом экране. Эти экраны покрывали внутреннюю часть всех окон, и каждое окно показывало свой канал.

Всё это казалось ему одновременно чужим и тревожно знакомым.

Он знал, что подразумевала под этим Сен-Мартен.

Она хотела, чтобы он чувствовал себя как дома, чтобы это напоминало ему о нормальности его жизни здесь.

Но сейчас это не казалось ему нормальным.

И это также не ощущалось как дом.

Он посмотрел новостную программу о росте насилия в Охраняемой Зоне Нью-Йорка, главным образом из-за политической радикализации организованной преступности. Ник тупо смотрел на изображения мёртвых людей с перерезанным горлом, в то время как серьёзный ведущий новостей рассказывал о том, как несколько известных политиков стучали кулаками и кричали о необходимости расправиться с преступным миром вампиров. Ник знал, что это означало Белую Смерть.

Он задавался вопросом, была ли в этом хоть капля правды, или это больше показуха.

Он едва заметил, как примерно через двадцать минут движения сквозь оживлённый поток машин они свернули на дорогу, которая когда-то была ему хорошо знакома, но на которой он давно не бывал.

К тому времени он выпил всё содержимое двух пакетов с кровью, которые нашёл в маленьком холодильнике. Он остановился на двух, но поймал себя на том, что присматривается к третьему и теперь подумывал, не выпить ли и его. В конце концов, он с ворчанием потянулся к пакету и сорвал с него печать.

Он быстро выпил всё, но едва почувствовал вкус.

На мгновение их местоположение отвлекло его.

Знакомая улица вела в Дорсал-Коммьюнити.

Это был самый богатый и фешенебельный квартал Нью-Йорка, известный как «Река Золота» — море узких, головокружительно высоких небоскрёбов, выстроившихся вдоль Западного Центрального парка. В этих небоскребах жили самые богатые жители Манхэттена.

Самой высокой из них была Башня Феникс, где обитала Лара Сен-Мартен, по крайней мере, когда она жила на Манхэттене.

Ник наблюдал через виртуальное лобовое стекло, как это здание приближается, не сводил глаз с пылающей птицы на стене здания, и это неприятное ощущение в животе усиливалось.

Он знал, чего хотела Сен-Мартен.

Он знал, и это ощущалось как смерть.

***

— Я не понимаю, почему вы обвиняете в этом меня, — сказала Лара Сен-Мартен более холодным голосом. — Я же не закрывала портал, детектив.

Ник несколько секунд смотрел на неё, впервые задаваясь вопросом, а не закрыла ли она его в действительности. До этого момента эта мысль даже не приходила ему в голову, но теперь она вдруг показалась ему реальной возможностью. Через несколько секунд он был вынужден отбросить эту странную мысль.

Нет, она не закрыла его.

Наверное.

Сен-Мартен продолжала наблюдать за ним холодными глазами.

— Вы сердитесь на меня, потому что вы… весьма мудро, я бы добавила… не решались бездумно пройти через межпространственный портал. Более умные ангелы вашей натуры, детектив, решили, что, возможно, было бы лучше остановиться, поразмышлять, обдумать ситуацию. Учитывая, что вы понятия не имели, куда может вести этот дверной проём и убьёт ли вас это место, время или измерение в тот момент, когда вы приземлитесь… или убьёт ли оно ваших друзей и семью, что ещё более вероятно, даже если вы выживете… Уж простите меня за то, что я не была слишком расстроена тем, что вы одумались в последнюю секунду!

Её накрашенные губы поджались, когда она покачала головой.

— Вы действительно хотите направить свою вспышку гнева на меня? — усмехнулась она. — Какой цели может служить этот гнев сейчас? Особенно если учесть, что именно ваш собственный здравый смысл заставил вас задуматься, прежде чем совершить такую чудовищную глупость?

Ник не ответил.

Услышав его молчание, Лара Сен-Мартен надменно фыркнула.

— …Я не знаю, должна ли я быть польщена или нет, что ты приписал эти разумные колебания мне, Ник, а не своему собственному здравомыслию.

— Мы бы прошли через него, если бы ты нас не остановила, — проворчал Ник.

— Это был бы очень глупый поступок, — огрызнулась она в ответ.

— Даже не притворяйся, что именно поэтому ты остановила всё, — предостерёг Ник, сам становясь холоднее. — Ты бросилась туда с грёбаным Поводком не для того, чтобы защитить нас… уж точно не для того, чтобы защитить меня. Ты пришла туда, чтобы убедиться, что я не сбежал с твоим любимым оружием.

— Абсурд, — усмехнулась она. — Ты настоящий параноик, Ник. Когда это я не помогала тебе и этим детям?..

— Параноик? — перебил он. Его гнев усилился, несмотря на его собственные усилия. — Ты привела этих ублюдков сюда, прекрасно зная, кто они такие. Прекрасно зная, что они делают с такими, как я. Они, бл*дь, убили двух вампиров прямо у нас на глазах, а Уокер исчез в проклятой богами чёрной дыре, управляемой Ч.Р.У. Если он ещё не мёртв, то, возможно, никогда больше не увидит дневного света…

— Чепуха, — она фыркнула, сложив тонкие руки на груди. — Твоя склонность к драматизму действительно не знает границ, — она бросила на него предупреждающий взгляд. — Я надеюсь, ты не будешь так говорить перед своим начальством в полиции Нью-Йорка, Ник, потому что ты похож на какого-то анти-человеческого радикала.

— Что из того, что я сказал, неправда? — огрызнулся Ник.

— Да практически всё, — парировала она в ответ. — Мистер Уокер в полном порядке. Пока мы разговариваем, Ми-6 ведёт переговоры о его освобождении. В худшем случае ему будет запрещено возвращаться в Охраняемые Зоны Северной Америки за ведение незаконной деятельности на нашей территории.

Ник скептически хмыкнул.

Она бросила на него уничтожающий взгляд, раздувая ноздри.

— Что касается тех вампиров, которые предположительно были «убиты» без причины, — сказала она, изображая пальцами воздушные кавычки. — Обе были разыскиваемыми преступницами, которые только недавно сбежали из тюрьмы. Они были осуждены за убийство своего общего работодателя-человека. Главной причиной, по которой они задержали Форреста, было объяснение его связи с ними.

Ник невесело фыркнул.

— Что за полное дерьмо!

Она закатила глаза, и на её лице появилось раздражённое выражение.

— Как я уже сказала, твоя склонность к драматизму, преувеличениям и конспирации не имеет себе равных, Ник.

— Как и твоя способность обращаться со мной, как с грёбаным идиотом, — огрызнулся Ник. — Ты сделала это, Лара, — низко прорычал Ник. — Ты сделала это. И всё это для того, чтобы сохранить своих любимых видящих. И всё это для того, чтобы ты не потеряла незаконное оружие, которое у тебя есть в лице Тай и Малека. И теперь ты ждёшь, что я просто вернусь к работе на тебя, как ни в чём не бывало…

— Я ничего подобного не ожидаю, — сказала она ещё более холодным голосом.

Она выдержала угрожающую паузу.

— Но раз уж мы это обсуждаем, — язвительно продолжила она. — Я нахожу чрезвычайно интересным тот факт, что ты намеревался лишить меня трёх моих лучших и самых незаменимых активов, людей, которые мне действительно небезразличны, и которых я, кстати, знала десятилетиями, и ты даже не сказал мне об этом.

Её голос стал более резким, более откровенно сердитым.

— Ты даже не собирался сообщать мне об этом, Ник, — яростно повторила она. — У тебя не было намерения рассказывать мне ни черта о том, что ты делал или почему ты это делал. Ты принял одностороннее решение рискнуть их жизнями, полностью вычеркнуть их из моей жизни, даже не спросив меня, что я думаю об этой идее. Ты даже не потрудился оценить вероятность того, что кто-то из вас выживет. Или вероятность того, что вы попадёте в мир или измерение, где вам будет лучше, чем сейчас…

— Господи, бл*дь, ты несёшь реально безумную ложь, — прорычал Ник.

— Разве?

— Да, бл*дь, так оно и есть, — огрызнулся он. — Учитывая тот объём работы, который вы с Бриком проделали, пытаясь убедить меня, что это мой мир… Я сильно сомневаюсь, что моё родное измерение — это тот мрачный адский пейзаж, который вы рисуете. Ты бы не беспокоилась, если бы это было так. Ты, конечно, не беспокоилась бы так, как беспокоилась все эти годы. Ты бы просто сказала мне правду о том, насколько дерьмовой была моя настоящая планета, и предостерегла бы меня от попыток…

— Я понятия не имею, о чём ты говоришь, — холодно сказала она.

— Разве? — возразил Ник. — Все эти фальшивые видео, Лара? Те, что ты показывала Уинтер, зная, что она покажет их мне? Видео, на котором мы с Даледжемом открываем двери лимузина? Те, что с Мириам и Блэком, которые предположительно были взяты из «восстановленных записей», хранящихся в архиве Архангела? Я полагаю, Брик помог тебе собрать их воедино. Или, возможно, ты каким-то образом получила эту информацию от меня, после одного из многочисленных сканирований мозга или сеансов перепрограммирования в М.Р.Д. Как бы там ни было, ты подделала чертовски много документов, Лара, чтобы якобы не переживать обо всех моих попытках вернуться в мой родной мир. Зачем было затевать все эти неприятности? Зачем тратить столько усилий, пытаясь убедить меня, что это тот же самый мир, где я родился? Что ты пыталась скрыть от меня?

— Ничего! — прошипела она.

— Конечно. Значит, у тебя просто так валялась куча фальшивых видеозаписей со мной и моим супругом-видящим? Значит, ты просто случайно поручила Уинтер просмотреть их, прекрасно зная, что она покажет их мне, как только увидит, что там записано?

Сен-Мартен только молча уставилась на него.

Под её совершенно непримиримым взглядом Ник издал звук отвращения, чувствуя, как боль в груди и животе становится всё жарче.

— Всё это манипулятивное, газлайтинговое, е*анутое дерьмо, которое мне навязывали. И Уинтер, если уж на то пошло, которая верила, что фотографии Даледжема — это её…

— Они не были фальшивыми, — огрызнулась она.

Ник уставился на неё.

— Чушь собачья.

— Они не были фальшивыми.

Ник закатил глаза.

Он в неверии покачал головой, глядя на неё.

— Что ж, я восхищаюсь твоей приверженностью лжи… — холодно начал он, но она перебила его.

— Ты действительно думаешь, что это был единственный портал, который когда-либо открывался, Ник? — холодно спросила она. — Ты думаешь, что ты — единственное существо, которое когда-либо проходило через одну из этих дверей? Или что Брик единственный? Или Зои? Или сама Уинтер?

Тишина становилась всё более напряжённой.

Ник пристально смотрел на неё.

— Ты хочешь сказать, что была в моём старом мире? — спросил он, чувствуя странную слабость. — Ты хочешь сказать, что эти записи были оттуда? Что ты вернулась туда и украла данные из того места, где я родился?

Она прикусила губу, словно раздумывая или даже глубоко сожалея о своих словах. Он увидел, как покраснели её щёки, когда она медленно покачала головой, а затем поправила пальцами свои идеально подстриженные, до жути симметричные волосы.

— В любом случае, теперь это не имеет значения, — решительно заявила она. — Дело сделано. Портал закрыт.

— Ты имеешь в виду этот портал? — прорычал Ник.

— Ты знаешь, как вызвать другой? — усмехнулась она.

Взгляд Ника стал сердитым. Он знал, что сейчас она, вероятно, увидела в его глазах неприкрытую угрозу, но ему было всё равно.

— Нет, — запоздало ответил он. — Я не знаю, как это делается. И большое спасибо заэто, Лара. Мало было того, что ты в одностороннем порядке приняла это решение за всех нас… в отличие от меня, который на самом деле спросил их мнения… — добавил он с ядом в голосе. — Нет, тебе вдобавок понадобилось убить нескольких вампиров и похитить видящего-полукровку, просто чтобы убедиться, что мы поняли, насколько плохой идеей было бы снова перейти тебе дорогу…

— Ты бредишь, — огрызнулась Сен-Мартен. — Эти вампиры погибли из-за тебя, Ник. Не из-за меня! Если бы ты не попытался забрать их всех с собой…

— Я думал, они были разыскиваемыми преступницами? — прорычал он.

— Так и было! — она снова выглядела сердитой, а теперь ещё и взбудораженной.

— Хрень собачья! — прорычал Ник. — Gaos. Может, ты уже прекратишь?

Он уставился на неё, борясь с желанием открыто пригрозить ей или даже использовать против неё своё порабощение. Он задавался вопросом, сработает ли это с Ларой Сен-Мартен. У него были сомнения. Вероятно, у неё имелся какой-то имплант, нейтрализующий силу внушения вампиров.

— На что только ты не пошла, чтобы скрыть от меня, что появились другие порталы, — сказал он затем. — На что только вы с Бриком не шли, чтобы убедить меня, что это моё измерение, моя Земля, что все, кого я там знал, мертвы, что весь мой мир погиб в результате самосожжения. Грёбаные видео и фальшивые исследовательские работы. Антикварная машина… Это тоже ты сделала? Или эта маленькая деталь принадлежала Брику? И всё это для того, чтобы убедить меня, что нет другого места, хотя бы отдалённо менее ужасного, чем это место здесь…

— Ты не знаешь, что это неправда, — огрызнулась Лара.

— Чёрта с два я этого не знаю!

— Вера в исполнение желаний — это не знание, детектив Миднайт, — холодно сказала она. — И теперь, благодаря вам, все, кто вам дорог, верят в ту же фантастическую чепуху, что и вы. Даже Тай и Малек, которым следовало бы быть поосторожнее, будут вынуждены жить с чрезвычайно ложным представлением, что за этой дверью находится рай для видящих, специально для них. Убежище видящих и вампиров ждёт вас и остальных ваших друзей!

— Ты не знаешь наверняка, что этого не существует, — холодно возразил он.

— Этим записям сто лет, — парировала она.

— Это не значит, что планеты больше нет, — парировал Ник. — Или что люди и другие расы там сделали тот же неправильный выбор, что и ваш народ. Или что временная шкала, с которой вы столкнулись, каким-то образом отражает нашу!

Он чуть было не сказал, что Даледжем мёртв здесь, в этом мире, уже сотни лет.

Но он этого не сказал.

В последнюю минуту он передумал.

Лара Сен-Мартен, казалось, ничего не заметила.

Она закатила глаза, не скрывая своего презрения.

— Как скажешь, Ник, — ответила она пренебрежительно. — Ты можешь верить во что хочешь. Просто знай, что твои причудливые убеждения имеют последствия. Теперь тебе придётся разбираться с последствиями ложной надежды, которую ты дал всем своим предполагаемым близким.

Её глаза потемнели.

— К сожалению, мне тоже придётся с этим разбираться. Ты внушил им ложные ожидания, детские мечты, фантазии о неком «идеальном мире», где люди, видящие и вампиры якобы живут в гармонии и равноправии… То, что, как мы оба знаем, крайне маловероятно, если вообще возможно. Если они расстроены из-за того, что потеряли это сейчас, то это полностью твоя вина, Ник.

Ник уставился на неё, не веря своим глазам.

— Ты думаешь, они были бы счастливее, думая, что все измерения во Вселенной ненавидят таких, как они?

— Я думаю, реальность всегда предпочтительнее иллюзий, Ник, — она крепко скрестила руки на груди. — Тебе нужно повзрослеть. Перестань жить в прошлом, со своим покойным мужем-видящим, и присоединяйся к настоящему, к живым. Будь здесь ради Уинтер и этой малышки-видящей, которая любит тебя. Они нуждаются в тебе, Ник. Твой мифический, давно умерший мир — нет. Он уже давно в тебе не нуждается.

Ник прикусил язык ещё сильнее.

Он промолчал. Он не решался заговорить.

Сен-Мартен холодно продолжила:

— Ты должен смотреть фактам в лицо, как взрослый…

— Смотреть фактам в лицо? — прорычал Ник. — Что это за факты, Лара? Ты постоянно требуешь, чтобы я приходил и уходил, когда ты щёлкаешь своими наманикюренными пальчиками? Только потому, что ты считаешь себя вправе владеть мной, моей женой, этими двумя детьми-видящими?..

— Малек — взрослый мужчина, — перебила Сен-Мартен.

— Только по человеческим меркам, — возразил Ник. — И у него была не совсем нормальная жизнь, не так ли? Его заставляли растить эту девочку с тех пор, как она была практически младенцем?

— Что вам-то известно об этом? — Сен-Мартен ещё крепче скрестила руки на груди. — Я присматриваю за ними обоими гораздо дольше, чем вы, детектив. Вы хотите поиграть с ними в отца? Отлично. Я не вмешивалась, даже несмотря на то, что вас почти не было в их жизни, и вы вряд ли были «хорошим» образцом для подражания ни для кого из них. Вы по-прежнему почти ничего не знаете о том, на что они способны… или что нужно сделать, чтобы они не причинили огромного вреда себе и другим…

Ник почувствовал, как у него удлиняются клыки, когда она продолжила.

Её голос стал более язвительным.

— …Но, пожалуйста, пожалуйста, не стесняйтесь «просветить» меня о том, кто они такие, детектив, а также об их жизненных обстоятельствах и о том, что было бы лучше для них обоих. Очевидно, вы знаете о них всё, а я ничего. Вы определённо знаете, что нужно сделать, чтобы уберечь девочку, в частности, от случайного убийства людей, которых она любит, как это случилось с её родителями. Я уверена, вам даже в голову не придёт поблагодарить меня за то, что я сделала, чтобы не дать ей убить вас, детектив. Или мисс Джеймс. Или Кит, или Джордана, или детектива Морли, если уж на то пошло.

Она убрала прядь волос со своего лица.

Она ещё не закончила.

— Мисс Джеймс, — пробормотала она себе под нос. — Которую, кстати, вы упорно называете своей женой, хотя такое обращение означало бы для неё пожизненное заключение или что-то похуже, а для вас — почти неминуемый смертный приговор.

Когда Ник ничего не сказал, она открыто фыркнула в его адрес.

Казалось, она восприняла его молчаливый взгляд как безмолвное согласие.

По правде говоря, её слова так разозлили его, что он не доверял себе и не решался заговорить.

Он знал, что они представляют угрозу.

Он определённо воспринял их как угрозу.

Более того, он знал, что у него не будет другого выбора, кроме как уступить перед этой угрозой, по крайней мере, на данный момент, даже зная, что он может верить в каждое её слово. Он также знал, что Сен-Мартен будет категорически отрицать это, если он открыто обвинит её в этой угрозе.

Она продолжала бы играть в эту игру, а он становился бы всё злее и злее, и это ни черта бы ему не дало. Он и так потратил слишком много времени на споры с этой самовлюблённой, склонной к манипуляциям нарциссисткой.

Она не собиралась ни в чём признаваться.

Она никогда не будет чувствовать себя виноватой за то, что сделала.

Она убедила себя, что спасла их всех от самих себя.

Она, вероятно, думала, что спасла даже Форреста Уокера, несмотря на то, что просто стояла там, пока Ч.Р.У. обезглавила его девушку и подругу прямо у него на глазах. Она, вероятно, решила, что Уокер тоже должен быть ей благодарен, после того как она осталась в стороне и позволила им отправить его в тюрьму без суда и следствия, где его, вероятно, пытали и морили бы голодом в течение нескольких недель.

Только на несколько недель, если ему повезёт, или на годы, а если нет, то, возможно, до самой смерти.

Ник слышал истории об этих камерах предварительного заключения. Брик и другие члены Белой Смерти рассказывали ему о том отвратительном, кошмарном дерьме, которое Ч.Р.У. часто творило с нелюдьми, видящими и вампирами. Для них Уокер вообще не был человеком.

Но говорить об этом Ларе Сен-Мартен было пустой тратой времени.

Ник позволил себе забыть, кем она была.

Он позволил себе забыть, что она никогда не перестанет командовать им из-за своей расовой принадлежности.

Она верила в это. Она на сто процентов верила в своё превосходство, так зачем ей вообще смотреть на вещи с точки зрения Ника?

— Где она? — наконец спросил Ник.

Это единственное, что оставалось спросить.

Глава 6. Королева сказала своё слово

Ник с трудом сдерживал свой голос, когда спрашивал Лару о своей жене.

Несмотря на это, директриса Архангела не ответила на его вопрос, по крайней мере, сначала.

Вместо этого она демонстративно уставилась в высокие окна своего пентхауса с выражением многострадальной матери, уставшей возиться со своим непослушным ребёнком.

— Где она? — спросил он снова, и его голос не дрогнул.

Сен-Мартен, наконец, посмотрела на него сверху вниз, стоя на небольшом возвышении в своей главной гостиной.

Конечно, это больше походило на приёмную, чем на настоящую гостиную.

Ник всегда рассматривал это помещение как современный тронный зал, очень продуманно спроектированный таким образом, с углублённой гостиной, из огромных окон которой открывался захватывающий дух вид на Центральный парк. Входная дверь квартиры и фойе вели прямо в эту нижнюю часть помещения, так что все гости стояли примерно на метр ниже приподнятого кольца, окружавшего заднюю часть.

В эту зону, в которой неизменно располагалась сама Сен-Мартен, можно было попасть только из более далёкой и уединённой части дома.

Лара довольно часто меняла мебель в этом помещении, но оно всегда напоминало позолоченный насест. Оттуда она, в переносном и буквальном смысле, смотрела сверху вниз на своих подопечных, гостей и сотрудников. На возвышении теперь стояла тёмно-зелёная кушетка с низким журнальным столиком, который, казалось, был сделан по большей части из органики, но основание и отделка были ярко-золотыми.

Однако она стояла, глядя сверху вниз на Ника, который, как и все хорошие вассалы, находился в глубине комнаты.

Возможно, она встала там просто для того, чтобы оказаться на несколько метров выше него.

Или, может быть, он просто раздражал её больше, чем большинство гостей.

— Фарлуччи ещё не связывался с тобой? — холодно спросила она.

— Просто ответь на вопрос, Лара, — он знал, что она терпеть не может, когда он называет её по имени. Вероятно, она ненавидела это всеми фибрами души, особенно когда он делал это таким фамильярным, раздражённым и снисходительным тоном. Это только усиливало желание Ника сделать это.

— Где Уинтер? — зарычал он. — Где дети? Куда, чёрт возьми, ты их теперь засунула? Или мне действительно запрещено это знать?

Она фыркнула, и на её лице отразилось раздражение.

— Они здесь, конечно же, — надменно ответила она.

— Здесь? — он пристально посмотрел на неё. — Здесь, где? Что это значит?

Она сердито посмотрела на него в ответ, но он заметил в её глазах отблеск нежелания, словно она сожалела о том, что вообще ему что-то рассказала.

Это заставило его подумать, что, по крайней мере, она, скорее всего, говорит правду.

— С этого момента вы все будете жить со мной, — сухо сообщила она, и в её словах всё ещё слышалось нежелание. — И прежде чем вы нелюбезно, но вполне предсказуемо пошлёте меня на х*й, детектив, вам, возможно, захочется подумать, а есть ли у вас какие-либо другие реальные альтернативы, кроме камеры Ч.Р.У., — она приподняла бровь. — В частности, любые варианты, которые позволили бы вам делить жильё с вашей, э-э-э… парой.

Последнее слово она произнесла с явным отвращением.

— Вы не можете вернуться в Северо-Восточную Охраняемую Зону, — добавила она чуть холоднее. — За вами и так следят всякий раз, когда вы находитесь за пределами одного из моих учреждений, и вас обязательно снова схватят, если вы попытаетесь покинуть Охраняемую Зону Нью-Йорка, учитывая всё, что произошло за последние несколько недель.

Она снова шмыгнула носом, запрокидывая голову и отбрасывая волосы назад.

— Многие представители расовых властей по-прежнему относятся к вам с подозрением, несмотря на смерть вашего двойника. Некоторые всё ещё думают, что вы, должно быть, работали с ним или, возможно, препятствовали расследованию изнутри. С этого момента Ч.Р.У. и их правоохранительный отдел, Поводок, будут особенно внимательно следить за вами. М.Р.Д. отменило приказ о круглосуточном наблюдении только тогда, когда я предложила позаботиться об этом вместо них и предоставлять им ежедневные отчёты и избранные видеоматериалы. Полиция Нью-Йорка больше не потерпит, чтобы вы жили за пределами отведённого вампирам жилья, как это было с мисс Джеймс. Они не допустят этого даже в пределах Нью-Йорка. Не без специального разрешения, которое может предоставить только такой человек, как я.

Ник снова хмыкнул, но ничего не сказал.

Взгляд Лары стал режущим как стекло.

— Прошли те дни, когда я могла полностью защитить вас от расовых властей, даже когда вы пребывали за пределами здания, находящегося под моим непосредственным контролем, детектив, — решительно заявила она.

Окончательность её слов нельзя было не заметить.

Ник почувствовал, что его клыки удлинились ещё немного, и отвёл взгляд, когда почувствовал настороженность на лице человеческой женщины средних лет. Ещё до того, как он заметил розовый оттенок в глазах, он понял, что его радужки, должно быть, налились красным.

Сен-Мартен это явно заметила.

Он не мог позволить себе заставить её нервничать так, чтобы она посадила его под замок по-настоящему.

По той же причине он заставлял себя молчать.

Он заставлял себя контролировать свой гнев, сдерживать свои мысли, выражение лица, эмоции, как перед допросами на привязи.

Он смотрел в окно на Центральный парк и впервые за долгое время почувствовал себя совершенно несвободным.

Он слишком привык к этой иллюзии свободы.

— Я полагаю, у вас сегодня вечером бой, — сказала затем Сен-Мартен слегка приглушённым голосом. — На вашем месте я бы пошла туда.

Ник взглянул на неё, но она, очевидно, тоже сдерживала свои эмоции.

По крайней мере, она подавляла их так, чтобы он не мог их видеть.

— Некоторое время вам всем нужно будет вести себя чрезвычайно нормально, — продолжила главный директор Архангела, и её голос снова стал деловым и бесстрастным. — Мисс Джеймс уже на работе, просто чтобы вы знали. Она будет ездить на поезде на свою работу в качестве директрисы подготовительной школы Келлермана каждый день до конца этой недели, и в течение следующей недели, и ещё через неделю… и так далее. Тай поедет с ней и будет ходить в школу, как и тогда, когда вы все жили там. Мэл будет работать на меня, как и раньше. Кит тоже вернётся на работу ко мне. Вы с детективом Морли тоже вернётесь к работе.

В её словах снова прозвучали нотки предупреждения.

— Я уже взяла на себя ответственность за вас и согласилась предоставить вам жильё, — решительно заявила она. — Теперь всё улажено юридически, детектив, поскольку Архангел находится на контракте с Ч.Р.У. Я уже объяснила условия М.Р.Д., и как это будет решаться. Кит позаботится об этом, точно так же, как она делала это, когда вы жили отдельно.

Ник почувствовал, как его челюсти напряглись, но, честно говоря, его эмоции были смешанными.

«Всё могло быть намного хуже, — напомнил он себе. — Ты мог оказаться в камере Ч.Р.У., или мёртвым, или лишённым органов,… или Уинтер могла быть мертва. Она могла исчезнуть, как Форрест Уокер. Они могли спрятать её где-нибудь, где ты её больше никогда не увидишь».

Или он мог разделить судьбу Уокера, насчёт которого Ник всё ещё не до конца верил, что Ми-6 защитит его настолько хорошо, как говорила ему Сен-Мартен.

Ребёнок могла бы находиться где-то в засекреченном заведении.

Малек мог бы оказаться за решёткой.

Морли могли бы уволить или бросить в человеческую тюрьму за «расовую измену» или какое-то другое сфабрикованное обвинение, которое они предъявляли людям, совершившим ошибку и подружившимся с нелюдьми.

— Джордан? — внезапно спросил Ник. — Куда они поместили Деймона?

— Я полагаю, ваш напарник, Деймон Джордан, тоже рано или поздно вернётся к работе, и, возможно, раньше, чем вы думаете, — она наклонила голову, давая понять, что Ник хорошо подметил. — Но вы правы, детектив… он пока не вернётся к нормальной жизни. Прямо сейчас он находится под наблюдением в научно-исследовательском центре по уходу за вампирами в Бруклине, который специализируется на обращениях государственных служащих при исполнении служебных обязанностей.

Ник что-то проворчал себе под нос.

Он не встретился с ней взглядом.

Это был вежливый способ описать то, что случилось с Деймоном, на которого напали и убили, когда он был человеком, и которого психопат обратил в вампира против его воли.

Правительственные эвфемизмы временами были просто отвратительными.

Как и то, что они называли «лекарствами», которые имели обыкновение нормализовывать немыслимое, вместо того чтобы на самом деле помогать кому-либо, попавшему в эту ужасную ситуацию.

Ник никогда не бывал ни в одном из них, но он много слышал от Брика и его людей о таких «заведениях» и о том, как они контролировали превращение вампиров.

Джордана, скорее всего, заперли бы в комнате, насильно пичкали бы его успокаивающими препаратами — препаратами, которые метаболизм вампиров уничтожает менее чем за час — и разговаривали бы с ним снисходительными голосами, пока он был прикован к стене.

Он много слышал бы о том, что ему нужно «смириться» со своим новым статусом вампира и, как следствие, стать гражданином второго сорта в человеческих Охраняемых Зонах. Он познал бы радость того, что теперь принадлежит государству. Они объяснили бы ему на эвфемистическом, дерьмовом языке, что у него больше нет никаких законных прав, даже на полноценную личность.

Они кормили бы его синтетической кровью в пакетиках и говорили, что он перейдёт на живое кормление Ч.Р.У., когда «научится контролировать себя».

Они также, вероятно, дали бы ему официальное назначение.

Судя по тому, что имела в виду Сен-Мартен, они уже решили, что он останется полицейским, что имело смысл. Получается, его назначат Миднайтом, как и Ника.

От этой мысли Нику стало плохо.

Должно быть, это худший кошмар Джордана — стать вампиром.

Бл*дь, он ненавидел вампиров, когда Ник впервые встретил его.

Чёрт возьми, он, вероятно, всё ещё ненавидит их; просто для Ника он сделал исключение.

— У него не было неприятностей из-за того, что он сделал у того портала? — внезапно спросил Ник.

Она моргнула, словно сбитая с толку вопросом.

Затем её карие глаза прояснились.

— За то, что он убил кровожадного вампира? — она усмехнулась, вскинув голову. — Нет. За это его, скорее всего, наградят медалью.

— Можно мне навестить его? — спросил Ник далее, пристально глядя на неё.

Она фыркнула, чуть приподняв подбородок.

— Конечно, вы можете навестить его, детектив. Я поместила его в больницу Архангела, в привилегированную палату, к моим лучшим специалистам. Я надеялась, что вы сделаете нечто большее, чем просто навестите его. Я планировала попросить вас подписать контракт, чтобы ты выступал его вампирским посредником, Ник, и, возможно…

— Да, — вмешался Ник. — Я сделаю это. Просто дай мне контракт. Что бы это ни было, я подпишу его.

С её губ слетела некоторая доля суровости.

Она продолжала настороженно разглядывать его, но, казалось, чувствовала, что большая часть его стратегически отступила от их ссоры.

По крайней мере, на данный момент.

— Мы все останемся здесь? — спросил Ник далее. Он широким жестом обвёл гостиную и вид за окном. — Мы все втиснемся сюда, в твой роскошный пентхаус, Лара? Будем делить с тобой первоклассного шеф-повара, крытый бассейн, комнату для посиделок, театр и виртуальную игровую комнату? Звучит… уютно.

Она открыто закатила глаза, глядя на него.

— Нет, — холодно ответила она. — Когда я сказала, что вы останетесь здесь, я думала, будет совершенно очевидно, что я имела в виду здание, Ник, а не своё личное пространство.

Она заправила прядь волос за ухо и шмыгнула носом.

— Я уже забронировала для каждого из вас отдельные апартаменты этажом ниже, — сухо продолжила она. — Малек останавливался там раньше, как и вампиры и видящие, которые работают непосредственно на меня. Тай тоже прожила там несколько месяцев, пока проходила первое обучение. Я предоставила мисс Джеймс самый большой номер, а рядом с ним выделила ещё один, поменьше, который, как будет сказано Ч.Р.У., принадлежит тебе. Конечно, у меня нет никаких иллюзий, что ты воспользуешься им, не спальней, по крайней мере…

— А как же Кит? — вмешался Ник. — Неужели её заставят спать в одной постели с остальными? Я полагаю, ей в затылок тоже дышит Ч.Р.У.?

— Она тоже останется здесь, — подтвердила Сен-Мартен, снова становясь чопорной.

— У неё есть семья, — заметил Ник.

Взгляд Лары Сен-Мартен стал чуть холоднее.

— Детектив, вы, казалось, гораздо меньше беспокоились об её «семье», когда планировали увести её в совершенно другое измерение без их ведома или согласия, — она впилась в него взглядом. — Они были проинформированы о новых условиях. Они поступили разумно. Они хотели бы, чтобы их дочь была в безопасности. Они, в отличие от вас, поблагодарили меня за то, что я защитила её. Они также, узнав об обстоятельствах от Ч.Р.У., горячо поблагодарили меня за то, что я не дала ей пройти через опасный портал в совершенно другое измерение.

Ник не ответил.

Он не стал уточнять, что это было решение Кит, а не его — пройти через портал вместе с остальными.

Его взгляд вернулся к парку за окном.

Цвета начали меняться по мере того, как искусственное солнце под куполом приближалось к горизонту. Парк окрасился в оранжевые и розовые тона с вкраплениями золотого и красного. Уже стали видны едва заметные очертания наступающей ночи. Едва заметные отблески виртуальной рекламы начали освещать окрестности парка и ближе к горизонту.

Уинтер скоро вернётся.

Он всё равно получит возможность жить с ней.

Они не будут просыпаться от пения птиц, с видом из окон на лес за её маленьким домиком, на ребёнка, спящего на диване внизу, и на оленя, бродящего по её заднему двору в поисках потерянных яблок и моркови.

И всё же это не худший вариант.

Сен-Мартен не разлучила их.

Хотя он знал, что это сделано по циничным причинам, он не мог не быть благодарен.

— У меня есть ещё одна просьба, — отважился сказать Ник.

Он продолжал смотреть на парк.

— Ну конечно же, — усмехнулась Сен-Мартен.

Когда он не продолжил сразу, она убрала ещё одну прядь своего неестественно прямого каре с высокой, угловатой скулы. Поскольку Ник продолжал молчать, несколько секунд спустя она нетерпеливо подтолкнула его.

— В чём дело? — сердито спросила она. — Скажи нужные слова, Ник. Вслух. Сейчас. У тебя сегодня вечером бой. Или ты меня не расслышал? Фарлуччи весь день меня донимал.

Ник продолжал наблюдать, как парк становится всё более золотистым и красным.

— Я хочу, чтобы твои люди помогли мне вспомнить, — сказал он. — Если ты не против.

Он наблюдал, как цвета под куполом меняются и темнеют.

— Если я не могу вернуться в свой мир, я, по крайней мере, хочу помнить обо всём, — решительно продолжил он. — Я не могу смириться с тем, чего не понимаю достаточно хорошо, чтобы принять.

Он повернулся и посмотрел ей прямо в глаза, и его голос по-прежнему оставался бесстрастным.

— Я хотел бы вспомнить, как это произошло… как я сюда попал. Я также хочу знать, что я делал здесь всё это время. Я хочу знать, с кем я прошёл через портал, что с ними случилось и как закончилась война. Я хочу знать, какую роль я сыграл, как оказался в Белой Смерти и что я делал, пока был с ними.

Он изучал её лицо, и его голос стал чуть твёрже.

— Мне снились сны, которые убедительно доказывают, что это Брик втащил меня в ту дверь, — добавил Ник. — …и что я не совсем этого хотел. По той же причине я бы предпочёл, чтобы эта информация не была полностью отфильтрована через сомнительные объяснения моего прародителя, у которого, вероятно, есть сильная мотивация лгать о том, что произошло на самом деле. Я бы предпочёл, чтобы её никто не отфильтровывал, если уж на то пошло. Я хочу помнить… действительно помнить… правду о том, что со мной произошло. На данный момент я даже не знаю, участвовал ли я вообще в войне. Мой двойник в ней участвовал… Я в этом почти уверен… но я не уверен, был ли там я. Если был, я хочу знать, за кого я сражался. И почему. У меня также есть смутные воспоминания о людях, которые…

Ник подумал о Чарльзе, о видящем, которого всегда считал человеком, развязавшим войны здесь, в этом измерении.

Теперь он уже не был так уверен.

— …мертвы, — без обиняков закончил он. — Людях, которые, как мне кажется, тоже приходили сюда, даже после того, как умерли. Мне нужно сопоставить все эти вещи. Я хочу знать, что из этого правда, а что нет. Я устал жить с воспоминаниями, которым не доверяю, с историями, рассказанными мне Бриком и другими, которые кажутся правдивыми лишь наполовину, а может, и вовсе неправдой.

Ник сжал челюсти.

— Я хочу знать правду о себе и о том, как я сюда попал, — хрипло повторил он. — Я это заслужил. Не так ли? Если я никогда не вернусь… если мне больше никогда не суждено увидеть свой родной мир или быть с людьми, которых я оставил позади, я, по крайней мере, заслуживаю того, чтобы вернуть эту часть себя. Не так ли?

Наступила тишина.

Ник заметил, что выражение лица Сен-Мартен изменилось.

Она выглядела почти заинтересованной, даже заинтригованной.

В то же время она почувствовала умеренное облегчение, как будто сочла это хорошим знаком.

Как будто она подумала, что просьба Ника может означать, что он готов прийти к принятию.

Конечно, это могло быть притворством.

Вероятно, это и было притворство.

Если только она просто не пыталась придумать, как использовать его признание, его истинную уязвимость, скрывающуюся за его желанием узнать правду о своей жизни, в своих интересах.

— Считай, что это сделано, — сказала она. — Я ничего не могу обещать…

— Я и не ожидал, что ты сможешь, — вмешался Ник. — Вот почему я не просил никаких гарантий. Только твоей помощи. Или, по крайней мере, отсутствия препятствий с твоей стороны, — он бросил на неё предупреждающий взгляд. — Мне бы хотелось, чтобы Тай занялась той частью, для которой нужны видящие. И Малек.

Она медленно кивнула, но он заметил, как она сжала губы.

— Не Уинтер? — спросила она.

— Не сразу, — ответил Ник. — Для неё это личное. Это может всё усложнить.

Лара медленно кивнула во второй раз.

— Хорошо, — согласилась она.

Он старался не замечать странного выражения, появившегося в её глазах, когда она продолжала смотреть на него.

Он знал, что это, скорее всего, не сулит ему ничего хорошего.

Если в конце концов он докопается до правды, ему будет практически всё равно.

Глава 7. Рыцарь

Ник вышел с ринга, вытирая кровь и пот с лица. Он почти не обращал внимания на крики болельщиков и лица своих кураторов, пока проталкивался сквозь них.

Конечно, он смутно осознавал всё это.

Толпа была огромной и, возможно, даже пугала бы, будь это другой вечер. А так Ник своими вампирскими глазами видел только размытые лица. Он видел открытые рты, слышал какофонию криков, одни из которых были хриплыми, другие пронзительными, третьи больше походили на рёв. Он видел, как люди подпрыгивают в темноте за освещённой бойцовской клеткой. Всюду сыпались конфетти, попкорн и женское нижнее бельё. Он слышал оглушительный топот ног — толпа топала ногами и подпрыгивала на месте.

Амфитеатр стонал от их коллективного безумия.

Это звучало как раскаты грома.

Это походило на биение сердца монстра, если бы оно у него было.

У Ника его не имелось.

Он также не чувствовал адреналина, или того, что заменяет таковой у вампиров.

Какой бы жар ни разгорелся в нём от борьбы, даже если это был всего лишь низменный, рефлекторный всплеск чистого инстинкта выживания и обороны, он уже начал остывать к тому времени, когда находился на полпути вниз по лестнице. Однако ему казалось, что его обычный разум так и не проснулся, пока он не спустился до конца, и те огни и звуки не начали исчезать по-настоящему.

Дверь за Ником закрылась.

Возникло такое ощущение, будто запись резко промотали вперёд.

Затем он просто стоял там, в «яме», как называли это помещение бойцы и персонал. Он поморгал из-за резкого освещения тренировочной площадки под ареной, принадлежавшей Фарлуччи.

Его клыки уже скрылись, когда Ник потянулся назад, чтобы расстегнуть маску, закрывавшую его рот и лицо вплоть до затылка. Кровь струилась по его груди и рукам, а на ногах и животе её было так много, что, казалось, она окрашивала его мраморно-белую кожу в цвет одной из тех рыжевато-чалых лошадей.

Лошади. Откуда, чёрт возьми, это взялось?

Должно быть, он почерпнул это из того или иного воспоминания, но не мог вспомнить, когда в последний раз видел настоящую лошадь. Прошло, должно быть, не меньше нескольких столетий.

В последнее время ему было всё труднее ориентироваться в воспоминаниях.

Они всё сильнее расплывались в его сознании.

Даже находясь в той камере, Ник не мог разобраться в происходящем, в том, что было реальным, а что нет, в том, что он помнил о своей собственной жизни, а что исходило от двойника.

Его короткий контакт с порталом, казалось, только усугубил ситуацию.

У него было так много грёбаных вопросов.

Откуда у него взялась машина, если не Энджел отписала её ему много лет назад? Брик был очевидным ответом, и, безусловно, наиболее вероятным, но что-то кольнуло Ника, когда он осознал, что автомобиль никогда не принадлежал его подруге детства.

Мысль о том, что у него всё ещё есть её машина, немного смягчала ту боль.

Осознание того, что это просто какой-то грёбаный антиквариат, никак не связанный с ней или с ним, заставило Ника почувствовать лёгкую тошноту. А ещё он так сильно скучал по Энджел, что у него закружилась голова.

Он скучал по Мириам. Он скучал по Блэку?

Неужели он действительно черпал так много утешения из этой чёртовой машины, думая, что всё ещё сохраняет связь со своей прежней жизнью в Сан-Франциско?

Правда заключалась в том, что так оно и было. Это давало ему связь с прошлым и людьми, которых он любил и в которых так нуждался. Почувствовал ли это Брик? Давал ли его прародитель ему другие маленькие знаки и детали, чтобы связать его с прошлым, которое он стёр, скрыл и солгал о нём?

Почему Ник помнил, что Энджел заставила его пообещать, что он позаботится об машине?

Это была очередная чушь собачья? Что-то ему внедрили, или Брик просто навёл его на эту мысль? К сожалению, у него не было фотографической памяти видящих, поэтому всё это казалось размытым и не в фокусе. Казалось, что либо всё должно быть настоящим, либо ничего из этого не было.

Почему ему снились Даледжем, Франция и жизнь на берегу океана?

Почему у него было ощущение, что они жили у воды в нескольких местах?

Может быть, в Сан-Франциско? Или это тоже был сон?

Почему он иногда видел себя одетым в одежду, которая не имела для него никакого смысла ни в одном, ни в другом мире?

Почему он вдруг вспомнил столько грёбаных лошадей?

Ник схватил чистое полотенце, которое один из сотрудников оставил для него на скамейке.

Он вытер с лица остатки крови и грязи.

Его противник для разнообразия оказался достойным бойцом. Самые жуткие брызги декоративной крови взметнулись в воздух, когда Ник сломал другому вампиру нос через маску. Ублюдок продолжал драться, но да, в течение следующих нескольких минут драка была грязной.

Ник в конце концов заставил его отключиться, когда сломал ему руку и ногу, а затем наступил на другую лодыжку с такой силой, что тот лишился возможности ходить.

Это был конец, но дался он нелегко.

Ник чувствовал себя так, словно его переехала одна из тех газонокосилок, которые он теперь тоже необъяснимо вспомнил.

Он начал задаваться вопросом, не повлияла ли на его разум простая близость к этому порталу. Поскольку он был вампиром и не нуждался в сне — или, точнее, не нуждался в сновидениях — эти вещи, казалось, возвращались к нему странными вспышками, как сны наяву. Или как галлюцинации, на самом деле.

Ничего из этого не было особенно полезным.

Ничто из этого не делало последовательность событий более ясной, логичной или правдоподобной.

Казалось, всё воспринималось им без контекста: чёрные и чалые лошади, невероятно звёздное небо, грязные рынки, нетронутые поля, Джем, смеющийся у каменного камина, обнажённый Джем на застеленной мехами кровати, океан, виднеющийся из-за песчаных дюн на оживлённой, знакомой улице, Даледжем в пляжных шортах, а затем… стоило моргнуть, и он увидел Джема верхом на лошади, в шёлковых бриджах. Ещё раз моргнуть, и вот он обнажённый, лежащий в джакузи с бокалом пива, его длинные волосы намокли, а великолепные глаза закрыты.

Некоторые из этих образов продолжали возвращаться.

Некоторые из них повторялись.

В частности, изображение падения навзничь через… что-то… Крепкая, как железо, рука Брика сжимает грудь Ника.

Бл*дские газонокосилки.

Уличные рынки, заполненные людьми, одетыми как средневековые крестьяне.

Воспоминания о том, как его раздражали воздуходувки для уборки опавших листьев, которые будили Джема по выходным, когда он пытался поспать несколько лишних часов.

Бросание Джему яблока, пока они бродили по ухоженным садам за пределами замка. Джем, смеющийся с женщиной в удивительно высоком парике в стиле Марии-Антуанетты, сам Джем в странной шляпе с пером и сапогах из оленьей кожи.

Постоянные, обыденные мысли о Джеме причиняли сильную боль в груди.

Gaos, ему нужно вернуть свои грёбаные воспоминания.

Он знал это. Они были ему нужны.

Но они могли просто убить его.

Даже зная, что Уинтер — это Джем, во всех смыслах этого слова, было всё равно трудно думать о мужчине-видящем и не испытывать ошеломляющего горя.

Вместе с этим горем пришло ещё более дестабилизирующее чувство неясных, но ярких воспоминаний о множестве лет, прожитых с невыносимой потерей. Даже самый слабый намёк на это чувство и связанные с ним воспоминания, даже самый слабый намёк на эту потерю вызывали ощущение невыносимой, мучительной боли.

Эта боль чуть не убила его.

Из-за неё он чуть не нарушил обещание, данное Джему.

«Пообещай мне, что ты не умрёшь просто так, — его бледно-зелёные глаза были суровыми, непоколебимыми, но в то же время почти отчаянными. — Пообещай мне. Пообещай мне, бл*дь, Наоко.… Пообещай мне, бл*дь. По крайней мере, не от своей руки. Не умирай из-за меня, ilyo. Живи ради меня. Я найду тебя… Я обещаю, что найду… но я не смогу найти тебя, если ты умрёшь…»

Воспоминание ощущалось как удар в лицо.

Но тот факт, что он не был уверен, что это произошло на самом деле, ранил его ещё больше.

То, что он не знал, сводило с ума.

Насколько это было иллюзией? Насколько он вообще мог себе доверять? Какие воспоминания Брик вложил в его память и почему? Насколько его жизнь была полной брехней?

Как это до сих пор имело над ним такую власть?

Ник улавливал мимолетные отголоски давних чувств, не имея возможности связать их с каким-либо реальным контекстом. Это сводило с ума — не знать, что было настоящим.

Одно он знал точно: что-то действительно тёмное жило в нём в присутствии этих мыслей.

Казалось, что где-то в нём спряталось несколько тысяч слоёв горя, спящих и только ждущих, чтобы их растолкали. Только и ждущих повода восстать из мёртвых и сокрушить его.

Он ощущал частичку этой тьмы каждый раз, когда испытывал одну из тех странных вспышек сна наяву. Это было невероятно странно. Это просто выводило из равновесия. Это заставляло его чувствовать, что он вообще ничего не знает о своём собственном разуме. Это заставляло его чувствовать, что он медленно сходит с ума.

Более того, это заставляло его думать, что он, возможно, скорее исказил свой разум всмятку, чем стёр его. Хотел бы он знать, что, бл*дь, он с собой сделал.

Он хотел бы знать, что он убедил Брика и других людей сделать с ним.

Ну, это если предполагать, что Брик сказал ему правду обо всём этом.

И то, что он не мог этого предполагать, безумно злило.

Он вообще не мог считать что-либо правдой, уже нет.

Ник выбросил грязное полотенце в мусорное ведро — синтетический материал теперь был покрыт кровью другого вампира и немного его собственной, а также чем-то, что пахло как остатки краски с обеих масок и кожа с подпиленных ногтей этого ублюдка.

При этой мысли он взглянул на свои руки и увидел на них глубокие царапины.

Он поморщился от того, как плохо они выглядели.

Уинтер точно скажет что-нибудь по этому поводу.

Спасибо, бл*дь, за маску на лице. По крайней мере, эта его часть по большей части оставалась невредимой, даже если иногда он и получал синяк под глазом или разбитую губу.

Ник как раз отвернулся от мусорного ведра и направился в душ, когда двери за его спиной распахнулись, и он обернулся.

Фарлуччи властно вошёл в похожую на пещеру комнату для подготовки, улыбаясь от уха до уха, в сопровождении двух своих новейших бойцов-кураторов. Уставшим глазам Ника было трудно отличить их друг от друга. Все парни Фарлуччи были крупными, подтянутыми, без шеи, как правило, людьми, и не отличались блестящими навыками ведения беседы. Фарлуччи нанял их, чтобы обеспечить бойцам хоть какую-то защиту, но в основном это делалось для виду.

Очевидно, что они могли защитить Ника только от людей, но не от других вампиров, поэтому размер их плеч, их соответствующий рост и даже их функции были в основном театральными.

Ник предположил, что они были наняты главным образом для того, чтобы обеспечить буферную зону между бойцами и любыми неуправляемыми фанатами или другими людьми, которые могли бы к ним пристать, включая прессу. Наличие такого мускулистого слоя людей между бойцами и их публикой, вероятно, значительно снижало вероятность того, что вамп сорвётся на кого-то, если его фанаты будут слишком настойчивы или просто подойдут слишком близко.

Как и в любом спорте, у фанатов, как правило, нет чувства личных границ.

Пресса бесцеремонно игнорировала границы дозволенного и, как правило, казалась раздражённой намёком на то, что они могли бы поступать иначе.

Чем больше энтузиазма проявляли фанаты и пресса, тем хуже они себя вели. Кроме того, чем известнее был боец, тем хуже становилось их поведение, а у Ника было много поклонников.

Однако, что касается самого Ника, то, вероятно, самый большой риск заключался в том, что он мог распустить язык и разозлить Фарлуччи. У него имелась склонность к сарказму и дерзости, в том числе в отношении самой бойцовской индустрии. Конечно, бывали дни, когда у него возникал соблазн сделать что-то большее, чем просто отпускать саркастические замечания. У некоторых из этих людей вообще не было никакого грёбаного фильтра между мозгами и ртом, возможно, особенно когда они рассматривали Ника скорее как «вещь», чем как «личность».

На практике, в повседневной жизни, телохранители Ника, назначенные Фарлуччи, в основном служили сдерживающим фактором для любых представителей СМИ, которые могли попытаться поговорить с ним после такого крупного боя, как этот, или даже попробовать проникнуть в бойцовскую зону, чтобы потребовать у него интервью.

Ник, как правило, был излюбленной мишенью для подобных засад, что, честно говоря, озадачивало его. Не то чтобы он много говорил, даже когда им удавалось подловить его наедине. Он, должно быть, считался самым скучным собеседником во всех бойцовских кругах. Независимо от того, как сильно его подталкивали, он не был заинтересован в том, чтобы играть в поддразнивания со своими противниками, или даже изображать ложную скромность, к которой прибегали некоторые бойцы.

Однажды он спросил Уинтер, какое впечатление он производил в интервью.

— Коп, —без колебаний ответила она.

Он фыркнул.

— Что, чёрт возьми, это значит?

— Это значит, что ты говоришь как коп, — сказала она, улыбаясь. — У тебя такой голос, как будто ты зачитываешь отчёт о каком-то инциденте. Обычно ты описываешь последовательность боя, шаг за шагом, как будто документируешь место преступления.

Ник подумал об этом и фыркнул.

— Зашибись.

— Это мило.

Он недоверчиво посмотрел на неё.

— Как это вообще может быть милым?

Она обвила руками его шею.

— Я не знаю, — сказала она, всё ещё улыбаясь и пожимая плечами. — Но это так. Это пи**ец как мило.

Он улыбнулся в ответ, но потом ему захотелось рассмеяться, когда он понял кое-что ещё.

— Мило — это когда ты говоришь «пи**дец», леди-директриса, — прошептал он ей на ухо.

Он даже не солгал.

Он не мог не восхищаться, когда она материлась.

Это звучало так странно из её уст, и не только потому, что она была директором элитной школы-интерната, и, в отличие от него самого, он ни разу не слышал, чтобы она ругалась на работе, по крайней мере, там, где её могли услышать.

Полицейские ругались постоянно, без необходимости.

В этом плане они были так же плохи, как и военные.

Эта мысль заставила Ника снова слегка поморщиться, хотя он снова сосредоточился на лице Фарлуччи.

До него дошло, что его менеджер боёв всё это время восторженно отзывался о поединке, а тот знакомый огонёк в его глазах подсказал Нику, что в тот вечер он заработал кучу денег для своего босса.

— …чертовски нереально, та штука, которую ты сделал, когда швырнул его в сторону! — Фарлуччи разразился радостным смехом. — Я думал, ты сломаешь эту грёбаную стену! И как же, в этом тёмном подземном мире позвоночных, тебе удалось сломать ему нос через эту маску? Я никогда раньше не видел, чтобы делалось такое. Эта кровь, вероятно, дала нам дополнительный балл в рейтинге, если не три…

Ник вежливо улыбнулся.

Поскольку от него, похоже, не требовали ответа, он и не стал ничего озвучивать.

Фарлуччи несколько минут спустя двинулся дальше, ободряюще хлопнув его по плечу, но тут же отдёрнул руку и вытер её маленьким полотенцем, которое протянул ему один из двух телохранителей-людей. Он радостно побежал в направлении своего кабинета, всё ещё улыбаясь, и теперь, очевидно, разговаривал с кем-то по гарнитуре, хотя и не потрудился переключить на субвокалку, а просто продолжал громко хвастаться дракой перед всеми, кто слушал на другом конце линии.

Ник вздохнул.

Конечно, этот вздох был просто показным, поскольку он не дышал, но всё же это выражало что-то эмоциональное.

Как только Фарлуччи перестал слышать его, Ника продолжил свой прерванный поход в душ.

***

Гарнитура Ника запищала, как только он снова вставил её в ухо.

На нём были лишь брюки — он уже бросил свои шорты для ринга, что-то вроде униформы для здешних боёв, в жёлоб для белья, вмонтированный в стену душевой.

Он до сих пор был в бойцовской яме, но теперь здесь было тихо.

Он был хедлайнером, а значит, это был последний бой вечера.

Фарлуччи мог бродить где-то поблизости или запереться в своём огромном кабинете с большим количеством алкоголя и, возможно, с одной из своих женщин, но другие тренеры и бойцы, работавшие на промоутера, уже ушли.

Ник подозревал, что, по крайней мере, один, а скорее всего, и двое из этих накачанных телохранителей будут ждать его в гримёрке, когда он вернется туда. Они настоят на том, чтобы проводить его до машины Фарлуччи, скорее всего, лимузина, который вывезет его из Бруклина, через мост обратно на Манхэттен, а затем, вероятно, до самой Реки Золота.

По той же причине он, не задумываясь, ответил на вызов в наушниках, полагая, что это Уинтер, которая интересуется, где он. К этому времени она, должно быть, уже вернулась с работы, и она обычно связывалась с ним после серьёзного боя.

И, как ни странно, это был большой бой.

Во всяком случае, масштабнее, чем обычно.

Ник на самом деле не думал об этом, когда приехал сюда, и даже когда выходил на ринг, но по количеству зрителей и отсутствию других мероприятий на огромной арене он понял, что это был один из его самых значимых боёв на сегодняшний день.

Теперь он даже не мог вспомнить имя вампира, которого победил.

Дело в истощении? Депрессии?

На самом деле он не хотел знать.

Что бы это ни было, это заставило его почувствовать себя странно вялым и не заинтересованным ни в чём, кроме возвращения к своей паре. Возможно, именно поэтому он не заметил красный огонёк, пульсирующий в углу экрана.

— Танака, — рассеянно произнёс он, почувствовав, что связь установлена.

— Я думал, это Белый Волк, — сухо произнёс знакомый голос. — Или это Ангел Смерти? Разве ты не радуешься своей победе? Это всё, что сейчас показывают по грёбаным каналам…

Морли ждал ответа Ника.

Когда он ничего не сказал, старик криво усмехнулся:

— У тебя всегда такой подавленный голос после боя? Ты только что вышиб дух из какого-то накачанного кровососа с золотыми зубами. Где же гордость за мастерство?

Ника раздирали противоречивые реакции.

Раздражение. Облегчение услышать чей-то голос.

Веселье.

Ещё больше раздражения.

— Кто-то умер? — так же сухо спросил Ник у Морли. — Уже?

— Воистину, да, — сказал старик чопорно. — Кое-кто умер. Поэтому я и звоню тебе посреди ночи, чтобы ты выполнил свою другую работу. Ну, знаешь, неблагодарную, — ещё одна пауза. — Ты придёшь? Или ты заставишь меня выискивать какого-нибудь другого Миднайта?

Ник сунул ногу в свой первый ботинок.

Он нажал на кнопку сбоку, и органические шнурки укоротились, так что ботинок теперь плотно облегал его ступню, лодыжку и икру.

Он услышал слабое предостережение в голосе Морли.

Он знал, что старик прав.

Ему нужно было принять этот вызов.

Чем скорее он убедит Ч.Р.У. в том, что он блюститель закона, законопослушный Миднайт и машина для убийств, которая делает всё, что ей прикажут, даже когда на самом деле ему этого чертовски не хочется, тем лучше.

Уинтер придётся подождать.

Самому Нику тоже придётся подождать.

— Пришли мне координаты, — сказал он, не скрывая усталости в голосе. — Я уже в пути.

Глава 8. Мёртвые тела

Убийство было удручающе рутинным.

В ночь, когда Ник, возможно, был бы рад чему-то более странному и необычному, он получил обычную, совершенно неинтересную смерть на улице в бедном районе недалеко от Котла.

Вероятно, это связано с наркотиками, что почему-то казалось ещё более удручающим.

Не то чтобы Ник хотел чего-то более кровавого, или с большим количеством трупов, или даже чего-то ритуального, или в духе серийных убийц. Ник не тосковал по волнению в его жизни вроде «его двойник убил семью из шести человек, включая маленьких детей».

Он просто надеялся на что-то, что могло бы заставить его почувствовать, будто его пребывание здесь, в этом конкретном измерении и времени, имеет для кого-то огромное значение.

Вместо этого они с Морли оказались в нескольких кварталах от Котла, где, похоже, произошла какая-то подпольная сделка, закончившаяся гибелью двух покрытых татуировками людей. Оба тела были оставлены в небольшом парке к северу от высоких, обнесённых колючей проволокой стен Котла. У обоих были размозжены головы, их лица стали неузнаваемыми из-за выстрелов плазмой большой дальности, произведённых с близкого расстояния.

Тот, кто убил их, не хотел, чтобы жертв было легко опознать.

Ник поймал себя на том, что смотрит на татуировки, имевшиеся у обоих.

У обоих на толстых мускулистых руках были метки Дмитрия Йи.

Сам Йи, конечно, был изъят из этого измерения несколько месяцев назад. Недостаточно давно, чтобы искоренить фанатичных приверженцев его культа или любые безумные идеи, которые он распространял, но достаточно давно, чтобы Нику было странно вспоминать, что всё это продолжалось до сих пор.

Дмитрий Йи впрыскивал идеологический яд в вены людей этого мира гораздо дольше, чем Ник знал об его существовании. Он скрывался в тёмных уголках новостных лент годами, если не десятилетиями, пока, наконец, не ворвался в основное русло политической мысли примерно пять лет назад.

К сожалению, его исчезновение не положило этому конец.

В некотором смысле, это ещё хуже усугубило ситуацию, сделав его ещё большим мучеником, чем он был, и убедив его последователей в том, что сами структуры человеческих правительств коррумпированы, заполонены расовыми предателями и переполнены кровожадными нелюдями, которые выдавали себя за людей.

Вокруг одного лишь исчезновения Йи существовал миллион теорий заговора.

Некоторые считали, что его убило теневое правительство вампиров.

Некоторые полагали, что Белая Смерть превратила его в вампира.

Некоторые верили, что видящие и их рабы-гибриды заключили его в тюрьму.

Некоторые думали, что он работает в человеческом преступном мире, убивая вампиров и видящих и пытаясь в одиночку возобновить финальную войну между расами.

К сожалению, в это дерьмо поверили даже не просто обитающие в подвалах, помешанные на каналах чудаки. Некоторые из самых влиятельных граждан в охраняемых человеческих зонах, верили во всё это дерьмо. Морли сказал ему, что в это верили целые подразделения Ч.Р.У., и что некоторые из них открыто говорили о грядущих межрасовых войнах.

Конечно, они не говорили об этом в присутствии Ника.

Сам Ник до сих пор в основном сталкивался с этим в местах, подобных этому.

К сожалению, многих самых ярых приверженцев Йи можно было найти среди бедных обитателей охраняемых зон Нью-Йорка, которым, вероятно, требовалось больше причин, чтобы объяснить, почему их жизнь была таким дерьмом. Многие из них не могли понять, почему у них всё сложилось так плохо, несмотря на то, что люди широко рекламировались как «победители» расовых войн.

Йи сказал им, что богатые люди предали их.

Он сказал им, что предатели среди их собственного вида позволили полукровкам и вампирам проникнуть на все уровни человеческих правительств, развращая их изнутри и превращая человеческую элиту в ядовитых наркоманов и пресмыкающихся, бесхребетных орудий своих естественных врагов. По иронии судьбы, идеи Йи заразили культуру большинства тех же самых элитных учреждений, которые начали внутреннюю охоту на ведьм и чистки, чтобы убрать предполагаемых шпионов.

Эти убеждения также легли в основу идеологии ряда банд, работающих на чёрном рынке, в том числе тех, которые сожгли здание Ника дотла.

Ироничность того факта, что сам Йи оказался чрезвычайно могущественным видящим, не ускользнула от Ника. Он знал, что никто из истинных последователей Йи никогда бы в это не поверил, но это обрело странный смысл, когда Ник понял долгосрочные цели Йи.

Йи хотел, чтобы эта версия Земли полностью принадлежала видящим.

Он с трудом переносил гибридов, хотя, очевидно, считал их полезными в качестве пехотинцев в своём движении. В конечном счёте, Йи хотел, чтобы люди и вампиры уничтожили сами себя, чтобы он мог захватить власть над миром и перестроить его для своего народа.

Почему он выбрал именно эту версию Земли, именно в этом измерении, оставалось только гадать. Ник полагал, что существует множество гораздо лучших измерений, обитатели которых не уничтожили большую часть океанов, не загрязнили пресную воду и воздух, не облучили землю и не убили большинство животных, деревьев, растений, птиц, насекомых и людей.

Но Йи обратил свой взор на этот мир, и он был непреклонен в том, что видящие были единственными законными владельцами того, что осталось.

Его идеология была грандиозным экспериментом по разрушению основ гармоничной культуры. Йи симулировал ненависть к нелюдям, потому что верил, что это разрушит человеческую культуру изнутри. Он верил, что разжигание их «естественной жестокости и иррациональности» по отношению ко всему, чего они не понимали, ко всему, что их пугало, натравит их друг на друга и в конечном итоге спровоцирует на самоубийственные войны.

По той же причине предполагаемая ненависть Йи к полулюдям была отчасти правдой, а отчасти — дымовой завесой. Он определённо считал гибридов-полувидящих ниже себя и гражданами второго сорта в своём грядущем раю. Похоже, он видел в Уинтер нечто большее, но большинство гибридов, казалось, не вызывали у него ничего, кроме презрения.

Его ненависть к вампирам ни в малейшей степени не была притворной.

Однако в основном Йи хотел дестабилизировать мир людей. Он хотел натравить их друг на друга и на вампиров. Он хотел разжечь иррациональную, кровавую, наполненную ужасом войну с единственной целью — убить как можно больше людей.

Самое безумное заключалось в том, что его план сработал.

Отец Йи прибыл, чтобы забрать его прежде, чем он успел достичь своей цели, но Йи уже начал дестабилизировать хрупкий мир, установившийся в послевоенный период. В частности, он возродил страх и ненависть к вампирам.

Но он также преуспел в натравливании людей друг на друга.

Ник не знал, каким был бы следующий шаг Йи по захвату планеты, но не сомневался, что этот шаг уже продуман. Йи был чертовски хитёр.

Он был также терпеливым.

У него был блестящий ум, так что, на самом деле, его гениальность была растрачена впустую.

Ник посмотрел на двух мёртвых людей, лежащих на грязной поляне, окружённой травой, и нахмурился, подняв взгляд только тогда, когда Морли закончил разговаривать с обычными офицерами и вернулся к тому месту, где стоял Ник. Ник, конечно, подслушивал.

Он слышал, как полицейские говорили Морли, что у них есть несколько свидетелей, людей.

Он задавался вопросом, хотел бы Морли, чтобы Ник участвовал в этой части расследования. Обычно Ник проводил допросы, только когда работал в одиночку, или когда они хотели, чтобы он укусил кого-нибудь и заставил сказать правду.

Ник оглянулся на тёмные здания и предположил, что Морли попросит его.

Никто здесь не станет сотрудничать по доброй воле.

Люди не желали сотрудничать с копами даже в хороший день, но здесь, так близко к Котлу и опустошённому Вампирскому Дистрикту, вероятность этого значительно снижались. Только чистокровные люди могли давать законные показания по уголовным делам без жёстких ограничений и специального разрешения полиции или суда, обычно и того, и другого.

Хотя у местных жителей, скорее всего, не было личной заинтересованности в сокрытии преступлений тех, кто участвовал в перестрелке на их улице, они не стали бы подвергать риску себя и свои семьи. Они бы не стали намеренно переходить дорогу не тому человеку или людям.

Здесь, наверху, фраза «не те люди» часто имела несколько иной смысл.

Это слишком близко к вампирскому гетто.

Это слишком близко к Котлу.

— Глаза Гертруды засекли двух свидетелей, — сказал Морли, имея в виду ИИ, который руководил большей частью административной части полиции Нью-Йорка. Её «глаза» подразумевали беспилотники, используемые полицией Нью-Йорка для осмотра мест преступлений, иногда до того, как копы успевали прибыть сами. — Человек, — добавил Морли, отхлебывая кофе из своей уродливой, мигающей, отвратительной кружки Янкиз. — Очевидно, они наблюдали из окон близлежащего комплекса. Гертруда считает, что по крайней мере два человека из этих окон видели, как всё это происходило.

Ник кивнул и оглядел высокие бетонные здания, приблизительно подмечая различные стили. В большинстве из них было не так уж много окон, но определённо несколько штук имелось, а может быть, и больше, чем было видно ему, несмотря на его вампирское зрение.

Морли мотнул головой в сторону ближайшего строения, высокого жилого дома, с которого хорошо виднелось место, где лежали мёртвые тела.

— Вон то, — мрачно сказал он.

Ник проследил за его взглядом.

На всей пустой поверхности стены не было видно ни одного освещённого окна, несмотря на пятьдесят с лишним этажей. И всё же Ник не сомневался, что многие, очень многие пары глаз, вероятно, наблюдали за ними из этих самых окон и могли видеть мёртвые тела. Темнота сама по себе говорила о многом. Первым инстинктом в таком месте, как это, было бы стать невидимым.

Множество местных жителей, вероятно, наблюдали за ним и Морли в эту самую минуту.

Морли сделал ещё один глоток из ужасной кружки Янкиз.

— Полиция Нью-Йорка послала беспилотники, когда сработал охранный периметр, — объяснил Морли. — Они думают, что первоначальным триггером был выстрел из плазменной винтовки, то есть звук, но преступники довольно быстро сбили флаер, который они отправили, поэтому они потеряли много данных. Убийцы, возможно, также носили одежду, маскирующую тепловые сигналы. Маски, плащи и головные уборы, поэтому Гертруда не смогла разглядеть лица или тела. Их идентификационные татуировки и импланты были скрыты шифраторами.

Морли бросил на Ника суровый взгляд.

— Пока что офицеры, проводящие поквартирный обход, нихера не получают, несмотря на то, что несколько сотен окон выходят в эту сторону, — проворчал пожилой человек, не скрывая своего раздражения. — Никто нихера не хочет говорить. Я сомневаюсь, что это изменится, но они могут прислать несколько Миднайтов, как только выяснят, из каких окон лучше всего просматривается место преступления. Посмотрим, смогут ли они заставить их рассказать нам что-нибудь. Само по себе это, конечно, неприемлемо, но мы могли бы использовать это, чтобы найти преступников и попутно собрать наши собственные доказательства.

Ник бесстрастно кивнул, но он умел читать между строк.

— Ты думаешь, это были вампиры, — Ник произнёс это не как вопрос.

Морли пожал плечами.

— Я думаю, они могли быть вампирами, да, — он махнул рукой, в которой держал яркую кружку с угасающим неоновым светом. — Возможно, они прибегли к излишне уродующим выстрелам в голову, чтобы скрыть следы укусов. Конечно, есть много других причин, по которым они не хотели бы, чтобы их жертвы были опознаны, но, учитывая, что основное внимание уделяется шеям, это стоит принимать во внимание.

Ник кивнул, не меняя выражения лица.

По правде говоря, он уже задавался этим вопросом.

Не было причин использовать такое мощное оружие в такой тесной близости к жертве, и было много причин не делать этого, если только жертвы не были уже мертвы, и вы не пытались скрыть расу убийц. Конечно, это только выиграло бы им время.

— Криминалисты, конечно, смогут всё это проверить, — подтвердил Морли, как будто Ник высказал часть своих мыслей вслух. — До тех пор они хотят, чтобы мы с тобой тоже начали стучаться в двери. По крайней мере, до тех пор, пока мы не сможем получить сюда ещё несколько Миднайтов.

Ник почувствовал лёгкую тошноту, но только кивнул.

Уинтер это тоже не понравится.

Она терпеть не могла, когда он кусал кого-то ещё, даже по работе.

Не в первый и не в последний раз, учитывая, что теперь он вернулся в этот мир по-настоящему, и это снова была его жизнь, Ник пожалел, что у него нет хоть какого-то грёбаного контроля над ходом расследования. Если бы он был ответственным за это дело, он бы вообще не стал утруждать себя поисками очевидцев.

Он бы нашёл в Котле кого-нибудь, кто занимается этим дерьмом на чёрном рынке для Йи или даже для вампиров, и посмотрел, что бы он смог у них выяснить.

Скорее всего, самый мелкий приспешник в Котле мог бы рассказать им больше, чем какой-нибудь придурок из низшего звена, живущий в одном из этих многоквартирных домов, который мог бы мельком с расстояния в тридцать метров увидеть парня, получившего пулю в лицо.

Но Ник знал, почему боссы хотели пойти по этому пути.

Они хотели, чтобы люди говорили, что видели, как вампиры кормились от этих ребят.

Если это окажется так, то они собирались сделать из этих смертей политический скандал.

Лично Нику это показалось довольно гадким. Это не только не помогло бы им найти настоящих убийц, но, скорее всего, вдохновило бы подражателей и мстителей, что ещё больше запутало бы дело. В любом случае, эти ублюдки со своими расистскими татуировками Йи и Эйфы буквально кричали «Придите, бл*дь, и убейте меня», когда подходили так близко к старому вампирскому району.

Многие собратья Ника всё ещё очень злились из-за взрывов и массовых поджогов, которые были нацелены на их гетто.

Это привело к тому, что многие из них оказались на улицах, и даже хуже.

В то время как большинство вампиров, живших в этом районе, были ответственными, трудолюбивыми вампирами, с зарегистрированными работами и категориями, которые зарабатывали на регулярные живые кормления от Ч.Р.У., платили налоги и покорно забирали пакеты с синтетической кровью из аптеки каждый вторник, и позволяли правительству регулярно попирать их права во имя того, чтобы быть «одним из хороших», среди них определённо нашлись бы те, кто не принадлежал к этому лагерю и кто мог бы взять ситуацию в свои руки.

Были и те, кто, возможно, начинали как «хорошие» вампиры, но изменили своё мнение об этом, когда люди пришли за ними и их семьями.

Это чертовски личное дерьмо.

Эти придурки, кем бы они ни были, были чертовски тупыми, раз заключали сделку так близко к Вампирскому Дистрикту, со всеми своими дурацкими нацистскими татуировками, видимыми и неприкрытыми на руках, и, вероятно, на лицах и шеях тоже, когда у них ещё сохранялись эти части тела.

Может быть, они думали, что все покинули этот район, но это не так.

Более вероятно, что они сделали это из-за высокомерия, троллинга и попытки быть устрашающими или даже насмехающимися, и они столкнулись с группой вампиров, у которых не хватило терпения ни на что из этого. Ник предположил, что, кто бы это ни сделал, чувства юмора у них было ещё меньше, чем у наглых членов паствы Йи, учитывая, что эти ублюдки недавно стёрли с лица земли весь их район.

Так что, да, не было ничего удивительного в том, что люди, живущие здесь, не стремились рассказывать о том, что они могли видеть, а могли и не видеть.

Ник их не винил.

Чистокровный человек, как правило, не жил бы здесь, если бы не пришёл к определённому осторожному пониманию вампиров. Это не означало, что некоторые из них не были расистами. Ник не сомневался, что некоторые из них были именно такими. Но большинство из них были бы более осмотрительны, когда дело доходило до позиционирования себя против нежити.

Среди этой компании будет не так уж много лихих ковбоев.

Возможно, они даже с некоторым удовлетворением наблюдали за тем, как уничтожают людей Йи. «Только чужаки могут быть такими тупыми, — думали они про себя. — Только грёбаный идиот мог сделать это сейчас, когда вампирские стада так злы и жаждут крови».

Ник понимал очевидные противоречия.

Это знакомо ему ещё с тех времен, когда он сам был человеком.

Люди, собравшиеся здесь, в этом разделённом районе на границе Котла и гетто ковена, могли ненавидеть вампиров самих по себе, но эти проклятые вампиры были их объектами для ненависти… а не чьими-то ещё.

Глава 9. Стучать в двери

Ник наблюдал, как ещё одна дверь начала закрываться у них перед носом.

На этот раз Морли даже не успел задать вопрос или показать свой жетон.

Женщина, хмуро смотревшая на них из-за металлической панели, едва взглянула детективу в лицо, затем, казалось, решила, что не хочет иметь ко всему этому никакого отношения. Она уставилась на Морли полуприкрытыми глазами-бусинками, что говорило о том, что она не спала, когда в дверь постучали, а, скорее всего, принимала крезз, самый популярный наркотик нынешних дней.

От вампиров, с которыми он сражался на боях, Ник знал, что большинство «мешков крови» — людей, которых М.Р.Д. отправляло вампирам на поводке, теперь принимали данный наркотик. Это было особенно популярно среди тех, кто увлекался определёнными видами онлайн-ставок. Неудивительно, что ставки также были незаконными, и проигравшим приходилось подвергать себя того или иного рода унизительным зрелищам, в прямом эфире подпольных СМИ. Иногда эти зрелища даже включали пытки или членовредительство. В центрах неотложной медицинской помощи населению недавно наблюдался всплеск и того, и другого.

В Охраняемой Зоне Нью-Йорка азартные игры стали болезнью.

Люди становились зависимыми от всего этого и от ничтожного шанса, что они станут богатыми или знаменитыми, или от того и другого, даже когда ставки становились всё более и более садистскими.

Из-за крезза они с ещё большей вероятностью принимали эти ставки.

Теперь люди вдыхали сиреневый порошок перед тем, как делать ставки на игры, и, когда они проигрывали, крезз, по-видимому, делал наказание за проигрыш более терпимым, но также повышал вероятность того, что они серьёзно покалечат себя. То ли потому, что боль была не такой мучительной, то ли они не помнили, как ели собственное дерьмо, или мастурбировали перед несколькими миллионами зрителей, или отрезали себе ухо, или палец, или часть своего лица, или что бы там ни заставлял их делать ведущий игры, игроки с большей вероятностью соглашались зайти слишком далеко.

Что касается того, была ли эта женщина одной из них, Ник на самом деле не хотел знать.

Он, скорее всего, не смог бы ей помочь, даже если бы она была из числа таких.

Если честно, весь этот район был чертовски удручающим.

Но на самом деле, это имело смысл, учитывая местоположение, и несмотря на то, что они находились всего в пяти кварталах от самого дальнего края охраняемого периметра Реки Золота. Только очень бедные и отчаявшиеся люди могли выбрать жизнь в такой близости от вампирского гетто.

Женщина явно не видела Ника, потому что заметно подпрыгнула, когда Ник заговорил.

— На вашем месте я бы этого не делал, — прорычал он низким голосом.

Она замерла, захваченная внушением в его голосе, тембром, который притягивал её ближе к его вампирской крови. Она вцепилась в дверь так, что побелели костяшки пальцев, хотя она уже перестала закрывать её, и теперь металлическая панель обрамляла её лицо, прямо там, где её рот разевался как у рыбы.

Она не хватала ртом воздух, но её зрачки расширились ещё больше.

Её дыхание стало прерывистым.

К счастью для Ника, наркотики не нейтрализовывали порабощение, а усиливали его.

Внутри Ника потеплело от удовлетворения.

— Верно, — промурлыкал он, обращаясь к явно не принимавшей душ женщине с остекленевшими глазами. — Возможно, вы захотите сотрудничать с нами добровольно, мэм, или я просто почувствую необходимость…

Морли встал перед ним, между Ником и его заворожённой жертвой.

— Возьмите мою визитку, — хрипло сказал старик. Он двумя пальцами протянул один из металлических прямоугольных квадратиков. — Вы можете позвонить нам, если вспомните о чём-нибудь, чем хотели бы поделиться.

Женщина медленно моргнула, словно очнувшись от глубокого сна.

Чем дольше Морли стоял между ней и Ником, тем больше ожесточалось её лицо.

Она взглянула на Ника, затем снова на Морли, и её взгляд тоже постепенно становился жёстче, по мере того как её разум, по-видимому, приходил в норму. Наркотик до сих пор действовал. Ник мог видеть и чувствовать его запах на ней. Но, должно быть, самая сильная волна его воздействия прошла.

Её щёки вспыхнули, когда она, казалось, осознала, что собиралась открыть дверь для них двоих, возможно, даже пригласить их войти. Теперь она не сводила глаз с Морли, и в её глазах росло лёгкое замешательство, смешанное с гневом.

— Я ничего не помню, — выпалила она пожилому детективу, и её резкий нью-йоркский акцент напоминал удар кинжала в воздухе. — Я ни черта не видела. Я ничего не слышала.

Прежде чем Морли успел ответить, она захлопнула дверь прямо у него перед носом.

Морли казался невозмутимым.

Ник определённо был возмущён.

Он стиснул зубы, когда его друг обернулся, и вопросительно посмотрел на Ника, приподняв одну бровь. Увидев испытующий взгляд тёмных глаз, Ник поймал себя на том, что первым отводит взгляд.

— В одном из таких случаев нам придётся форсировать события, — пробормотал он.

— Чёрта с два, — предупредил Морли.

— Тогда мы ни черта не узнаем, — парировал Ник. — Зачем было брать меня с собой, если ты не собираешься меня использовать? Разве ты не хочешь найти этих придурков?

Морли продолжал спокойно смотреть на него, и в его глазах жила та же невозмутимая, явно полицейская оценка. Он смотрел на Ника так, как копы смотрят на других копов, когда не уверены, что им можно доверять, когда думают, что они, возможно, упустили из виду суть. Морли смотрел на Ника так, как Ник смотрел на других копов, пытаясь решить, не нужно ли временно посадить их на бумажную работу.

Морли, должно быть, заметил, что Ник заметил его взгляд.

Если так, то его это тоже не смутило.

Он продолжал разглядывать Ника, плотно поджав губы.

— Ты в порядке, Миднайт? — его губы слегка скривились, руки сжались в кулаки в карманах пальто. — Ты не выглядишь… в порядке.

Ник почувствовал, как его собственные руки сжались в кулаки.

Он был всего в нескольких шагах, в нескольких пальцах от возвращения домой — в свой настоящий дом — мир, который действительно мог бы позволить ему жить без чипа в руке, без постоянного наблюдения, без принуждения к неравноправным контрактам и неравноправным взаимодействиям с каждым человеком, которого он встречал. Он думал, что вернётся в тот несовершенный, но гораздо лучший мир со всеми людьми, о которых он больше всего заботился, включая Уинтер, включая Тай и Малека, включая Джордана и Кит, включая, возможно, Зои, и, возможно, даже Форреста Киану Уокера и его девушку-вампиршу.

Он думал, что будет там с самим Морли.

Но эту мечту у него отняли.

Он потерял её ещё до того, как она стала реальностью.

Он потерял её ещё до того, как успел хотя бы порадоваться этому.

С тех пор он наблюдал, как у него на глазах обезглавили двух вампирш — вампирш, которые, насколько Ник мог судить, не сделали ни единой грёбаной ошибки, и которые на самом деле помогли спасти жизнь Уинтер, и жизнь Ника, и жизни их всех.

Он был свидетелем того, как расовые власти утащили мужчину, который ему нравился и которым он восхищался, за его политические убеждения. Это было после того, как Ник обратился за помощью к тому же мужчине, который оказался бывшим мужем Уинтер, и тот без колебаний пришёл.

Уокер, бл*дь, не колебался ни секунды.

Он примчался сюда как настоящий герой, что должно было заставить Ника возненавидеть его ещё больше, но он был слишком благодарен, чтобы испытывать что-то ещё.

Теперь Форрест Уокер, скорее всего, находился где-нибудь в тайном лагере, где никто не мог до него добраться. Скорее всего, он был где-то на острове, где его допрашивали придурки, которые с равной вероятностью могли и убить его во внесудебном порядке, и вернуть в Великобританию, откуда он был родом.

И да, Ник чувствовал себя полным дерьмом из-за этого.

Словосочетание «чувство вины» вообще не описывало то, что он испытывал.

И на этом ночь Ника ещё не закончилась.

Ник оказался в собственной камере для допросов, голый, избитый агентами Поводка, и всё, что он говорил или делал, подробно записывалось человеческими расовыми властями. Остаток той ночи и большую часть следующего дня он провёл, подвергаясь допросам, угрозам и ударам током, когда его расспрашивали об Уокере и Уинтер, об его связях с Бриком и Белой Смертью. Его спросили, почему он обратился за помощью к Уокеру, когда полиция и М.Р.Д. были уже в пути. Его спросили, где Брик и где находятся укрытия Белой Смерти.

Ник ни черта им не сказал.

С другой стороны, он знал не так уж много.

Он вообще ничего не знал о политической деятельности Уокера, в частности, об его связях с «радикальными» организациями, выступающими за расовое равенство в Европе и Северной Америке.

Он не знал, где находится Брик.

Он не знал текущего местоположения логова Белой Смерти; Брик, как правило, менял его каждые несколько месяцев, если не чаще.

В конце концов, Лара, должно быть, вмешалась. Либо это, либо они решили, что Ник действительно ничего не знает, и что было бы слишком хлопотно держать его у себя.

Чёрт, кого он хотел обмануть?

Наверняка вмешалась Лара.

Его вызвали в Башню Феникса сразу после того, как его освободили, и недвусмысленно напомнили, что у него нет никаких прав, кроме тех, которые соизволили предоставить ему Лара Сен-Мартен и «Архангел». Это включало в себя его право работать, жить за пределами тюрьмы, жить со своей парой или вообще жить где угодно, если на то пошло.

Его единственным другим вариантом было вернуться к Белой Смерти.

Это означало бы стать рабом другого типа.

Теперь он был здесь, снова выполняя работу для всех своих человеческих работодателей.

Ник заработал для Фарлуччи кучу денег, избив другого такого же, как он, теперь он выслеживал убийц для полиции Нью-Йорка, а завтра он снова будет в штате «Архангела». Предполагалось, что всё вернётся на круги своя. Предполагалось, что всё пойдёт как по маслу, что Ник снова будет на поводке и послушным, хорошим мальчиком, который станет делать то, что ему говорят, и не будет жаловаться… работать на людей, которые скорее пристрелят его, чем посмотрят на него.

Предполагалось, что Ник не будет возражать против этого.

Он должен был просто улыбнуться и пожать плечами в ответ на то, что они лишили его жизни, его выбора, любого подобия его достоинства.

Он должен был просто смириться с тем фактом, что Лара Сен-Мартен лишила его единственного шанса слезть с этой скалы, вернуться домой, и всё это ради того, чтобы не потерять доступ к своему любимому оружию: двум грёбаным детям, у которых тоже никогда не было передышки.

Не только Ник снова стал рабом.

Это касалось их всех.

И Морли жаловался ему на его грёбаное поведение?

— Я в полном порядке, — невозмутимо сказал Ник.

Морли не улыбнулся. Напротив, он слегка нахмурился ещё сильнее.

— Иди домой, — резко сказал старик. — На сегодня с тебя хватит.

Ник уставился на него.

— Что?

Морли невозмутимо смотрел на него в ответ.

— На сегодня с тебя хватит, — повторил он. — И, судя по твоему поведению, я могу сказать, что прямо сейчас ты не сможешь говорить о своём состоянии, так что тебе, наверное, стоит заняться сёрфингом, боксом или чем-то ещё, чтобы справиться с тем грёбаным гневом, который в тебе кипит, — Джеймс засунул руки поглубже в карманы его длинного пальто. — Давай. Нам не нужна ищейка крови, чтобы стучаться в двери. Я позову для этого Чарли.

— Чарли не должна…

— Всё в порядке.

— Раньше ты говорил, что они хотят, чтобы на обходе был Миднайт, — прорычал Ник. — На случай, если вы наткнётесь на вампирское гнездо в одном из этих дерьмовых многоквартирных домов…

— Танака, — предупредил Морли. — Я не спрашивал твоего чёртова мнения. Убирайся отсюда. Сейчас же, — он бросил на Ника один из своих «Я теряю терпение» взглядов. — Я позвоню тебе завтра, и мы посмотрим, чего мы достигли в этом вопросе. При условии, что никто не прикажет мне закрыть это дело.

Он кивнул головой в сторону лестницы.

— А пока тащи свою задницу домой, — проворчал он. — Может, узнай, сможет ли твоя жена отпроситься на день с работы. Сходи на пляж вместе с ней и детьми. Уверен, ты не единственный, кто чувствует себя не в своей тарелке после всего, что случилось.

Ник моргнул.

Это была чисто эмоциональная реакция; ему не нужно было моргать, не как вампиру, но, похоже, он всё равно не мог удержаться от этого.

Он почувствовал, что его челюсти также начинают сжиматься.

Он чувствовал иррациональность своего гнева и досады на друга.

Морли в этом не виноват. Морли на его стороне.

Более того, он знал, что Джеймс прав.

На сегодня с Ника хватит.

На данный момент от него было мало толку. Он не был ценным сотрудником.

По правде говоря, он, скорее всего, был грёбаной помехой. Он определённо мог в равной мере и создать проблемы для расследования, и помочь ему.

Ник не уставал, в отличие от человека или видящего, но он чувствовал то качество, которое Джеймс разглядел в нём — как будто кусок струны растянулся слишком сильно, стал слишком тонким, и его слишком легко разорвать. Ему не нужен сон, но ему нужно было прийти в себя. Ему нужно было на некоторое время отключиться или, по крайней мере, потратить несколько часов на то, чтобы немного поразмыслить, и, возможно, заняться серфингом, как сказал Морли.

Пляж тоже был неплохой идеей.

Он вообще не останавливался с тех пор, как…

Ну, с тех пор, как его оттащили от той двери в другое измерение.

На самом деле, ещё до этого. Он не останавливался с тех пор, как его задержали в доме Уинтер и арестовали за серию убийств, которых он не совершал.

Может быть, именно поэтому он не стал спорить со своим другом, хотя по лицу Морли было видно, что старик готов к этому.

Ник чувствовал, что какая-то часть его души очень хотела возразить.

Но он этого не сделал.

В конце концов, он только кивнул.

Затем, не говоря ни слова, он повернулся и направился к лестнице.

Глава 10. Король лжи

Ник с трудом подавил своё негодование.

Негодование было направлено не на Морли, уже не на него.

Морли хотел как лучше. Морли был его другом, он беспокоился, и он хотел как лучше.

Обида всё ещё кипела в груди Ника, но теперь она сфокусировалась на новых мишенях.

И всё же это была пустая трата времени — злиться на то, что вне его контроля. У него не было причин думать, что ему когда-нибудь предложат другой межпространственный портал, поэтому ему нужно смириться с жизнью в том мире, в котором он находился сейчас.

Ему нужно взглянуть в лицо реальности, какой она была сейчас.

Он попытался сосредоточиться на том факте, что Уинтер ждёт его и, оставалось надеяться, будет рада его видеть, несмотря на его состояние. Он знал, что она захочет поговорить. Он не был уверен, что готов к этому, но понимал, что Морли прав, что Уинтер тоже под влиянием всего происходящего, и, вероятно, ей нужно будет поговорить об этом.

На самом деле, им стоит поговорить.

Проблема в том, что если они поговорят, она захочет узнать, что с ним происходит, а он не был уверен, что готов к этому.

Но, чёрт возьми, он попытается, и, по крайней мере, постарается быть честным в том, как ему хреново из-за случившегося. Наверное, ему следовало предупредить её о своих руках, пока она их не увидела. Они заживут за день или около того, гораздо быстрее, чем у человека, и ещё быстрее, если он будет кормиться от Уинтер, но, вероятно, он будет выглядеть довольно плохо без рубашки, пока не произойдёт одно из этих двух событий.

Но он избегал этого, даже сейчас.

Может, Морли и мог вести себя нормально, и может, Уинтер тоже сможет, но Ник был не в состоянии.

Он, черт возьми, был не в состоянии.

Gaos, у него была депрессия? Вот что это такое?

Ник не мог припомнить, чтобы у него когда-нибудь бывала депрессия раньше, не такая, как сейчас.

Что бы с ним ни было не так, на этот раз это казалось более глубоким.

У него возникало такое чувство, будто его осторожно вскрыли, подставив под тёплый, мягкий солнечный свет… а затем, ни с того ни с сего, на самые уязвимые, скрытые части его тела плеснули ядовитой кислотой. То, что он находился так близко к этому порталу, так близко к тому, другому миру и жизни, напомнило ему об этом в некой необратимой манере. Он не мог просто забыть об этом сейчас.

Он помнил тот другой мир, по крайней мере, его части.

Может быть, не все факты до конца, но Ник помнил, как это ощущалось.

Более того, он помнил, кем он был, когда жил там.

То, что всё это было так близко, пробудило в нём нечто, что он похоронил так глубоко и даже перестал осознавать, что оно вообще было похоронено.

Это ощущалось как забытая версия его самого.

И, возможно, суть не только в портале.

Возможно, отчасти это из-за того, что Джордан убил двойника Ника, и теперь в этом измерении остался только один из них. Этот психопатический мудак, возможно, и был настоящей причиной того, что Ник на такое долгое время смог забыть, кто он такой. Возможно, двойник помутил чувства Ника о том, что он не принадлежит этому миру, точно так же, как Ник помутил чувства двойника о том, что он изначальнопроисходил из этого мира, заставил его перепутать потерю своей человеческой семьи и друзей, когда он превратился в вампира, с глубоким, неосознанным желанием Ника вернуться в своё место и время.

Неужели они оба забыли, где им на самом деле место?

Ник пытался разобраться в этом.

Он пытался понять.

Он так сильно хотел понять.

— Ты выглядишь таким ужасно серьёзным, отпрыск, — протяжно произнёс голос из темноты.

Ник застыл.

***

Другой вампир оставался в темноте, вдали от света последней лампочки на лестничной площадке. В его мурлыкающем голосе зазвучал лёгкий упрёк.

— Значит ли это, что ты всё ещё жалеешь, что не сбежал в ту дверь без меня? — спросил он затем. — Оставив меня в этом мире совсем одного?

Ник только что спустился до самого низа лестницы здания.

Теперь он обнаружил, что поворачивается кругом.

Он смотрел прямо в темноту возле лестничной клетки.

Даже вампиру было трудно что-то там разглядеть, по крайней мере, пока его глаза не привыкли к темноте. Чернильно-чёрный закуток располагался под осыпающейся, повреждённой водой лестницей, а за ним не было ничего, кроме выкрашенной в чёрный цвет двери, которая медленно становилась видна за спиной стоящего там мужчины.

Ник предположил, что дверь, вероятно, вела в древний подвал, возможно, в котельную, или в то, что когда-то было складскими помещениями, или даже велосипедными парковками для жителей здания.

Он уже знал, кто стоит в этом тёмном пространстве, поэтому не стал тратить много времени на то, чтобы разглядеть силуэт. Несмотря на это, его клыки инстинктивно удлинились задолго до того, как в его голове сформировалась единственная связная мысль о том, почему другой вампир может ждать его здесь, или чего он может хотеть.

«Хотел бы я знать, что ты ищешь».

«Мог бы догадаться, что ты найдёшь».

В голове у него непроизвольно зазвучали слова песни. Только после этого Ник узнал в них часть песни, которую он играл в своей комнате в общежитии, когда учился в колледже штата Сан-Франциско. Воспоминание было таким непосредственным, таким интуитивным, что острая боль пронзила его грудь.

(Судя по всему, речь идет о песне The Church — Under the Milky Way, — прим).

Чёрт, это было целую жизнь назад.

Несколько жизней назад.

Так давно, что реальность происходящего, здесь и сейчас, потрясла его.

Песня продолжала звучать в его голове, и он снова увидел это.

На стенах его комнаты в общежитии были расклеены рекламные листовки групп, а окна были открыты, чтобы слышать музыку, доносящуюся с соседних этажей и комнат. Они сидели на траве в парке Золотые Ворота со своими книгами. Освещение сверкало и мигало, пока они смеялись, натыкались друг на друга в тёмных, наполненных дымом клубах, курили травку с его приятелями, включая Энджел, включая и соседку Энджел по комнате, в которую он был влюблен в свои поздние подростковые годы и вплоть до двадцати с хвостиком лет.

Сёрфинг до рассвета, разведение костра на пляже, поглощение гигантских буррито перед занятиями, подготовка к промежуточным экзаменам, попытки решить, что, чёрт возьми, он хочет делать со своей жизнью…

Боль потрясла его ещё сильнее, поразив в самое сердце.

В этот раз всё сводилось не только к Даледжему.

Это был его мир.

Это были его родители, которые никогда не показывали ему ничего, кроме любви. Его сёстры. Его друзья. Мири появилась позже, после того как он поступил на военную службу и служил за границей, но в его жизни тоже были годы, проведённые с ней, давно прошедшие, когда он оставил свою военную форму, окончил полицейскую академию, поступил на службу в полицию и надел новую форму.

Со временем это тоже изменилось.

Блэк, и первые проблески сверхъестественного в жизни Ника.

Но задолго до того, как появился Блэк, Ник уже изменился до неузнаваемости. Бездельник-студент колледжа, который слушал британскую «Новую волну» в общежитии, накуривался и занимался сёрфингом каждое утро перед занятиями, ходил на панк-шоу и в музыкальные магазины, покупал подержанные вещи и катался на скейтбордах… этого парня уже не было.

По крайней мере, он обрёл новую, иную форму.

Война сделала это с ним.

Работа копом в отделе по расследованию убийств тоже сделала это с ним.

В конце концов, просто жизнь сделала это с ним.

В частности, Ник изменился из-за того, что у него не сложилась та жизнь, о которой он всегда мечтал. Это повлияло на то, кем он был, как он думал о себе, и на всё остальное тоже. Дело даже не в том, что он хотел всего этого для себя, а в том, что он полностью ожидал этого для себя, даже если никогда не признавался в этом открыто.

Возможно, он даже чувствовал, что в некотором роде имеет право на такую жизнь.

Только к сорока годам он стал честен даже с самим собой.

Но у Ника так и не появилось ни жены, ни детей, ни белого забора из штакетника.

У него даже никогда не было собственного дома.

Всегда находилась какая-то причина, по которой у него ничего не получалось.

Всегда находилась какая-то причина, по которой он уклонялся от возможностей, даже когда они возникали на его пути. Он встречался с кем попало, трахался с кем попало, избегал обязательств, не раскрывался полностью, говорил себе, что сейчас неподходящее время, неподходящие обстоятельства, неподходящее место в его карьере, неподходящий момент в его эмоциональном развитии, неподходящий человек.

На мгновение он был так уверен, что этим человеком окажется Мири, а потом…

Gaos, снова это.

Эта чертова боль, всё ещё пульсирующая и ноющая под рёбрами.

Джем.

У него была такая жизнь с Джемом.

По крайней мере, недолго.

Но было ли это недолго? Было ли? Правда?

Ник сморгнул то, что, как он с удивлением понял, было слезами.

Он машинально вытер лицо, и как только он это сделал, Брик полностью вынырнул из темноты, причём выражение его лица теперь было откровенно озадаченным.

Ник не увидел сочувствия на лице своего прародителя.

Забавно, но нет, это было не в репертуаре Брика, даже в качестве притворства. Вместо этого Брик уставился на Ника с полным недоумением, в его вампирских глазах жило неприкрытое любопытство, которое на самом деле не подразумевало его эмоционального участия. Брик как будто был одновременно заворожён и испытывал отвращение к уязвимости Ника, возможно, в равной степени.

На самом деле, отвращение и ужас в его глазах пересилили всё остальное.

При других обстоятельствах это могло бы рассмешить Ника.

Брик действительно был невероятно слаб в некоторых отношениях.

— Что за… — изумлённо начал его отец.

— Не напрягайся так, Бэйшл, — пренебрежительно оборвал его Ник. — Всё в порядке.

Его резкие слова могли бы разубедить кого-нибудь другого.

Только не Брика.

Озадаченное выражение лица Брика не изменилось.

Его любопытство требовало удовлетворения.

— Но что это такое? — голос старшего вампира оставался таким же резким и встревоженным, как и выражение его лица. — Объяснись, отпрыск.

— Тебе не понять.

— Разве?

Тогда Ник рассмеялся.

— Ты бы этого ни за что не понял, — заверил он его.

— По крайней мере, скажи мне, в чём дело, — потребовал вампир, когда Ник не стал вдаваться в подробности. — В чём природа этого расстройства? К чему это странное, сентиментальное проявление чувств, Наоко? Конечно же, я не являюсь причиной этого?

Ник громко расхохотался над откровенным, совершенно неосознанным нарциссизмом своего собеседника. Он покачал головой, размышляя о полной предсказуемости вопроса.

Только Брик сразу бы предположил, что это как-то связано с ним.

Ник вытер глаза во второй раз.

Он прочистил горло.

— Ничего особенного, — резко ответил он. Его голос был на удивление ясным. — Чего ты хочешь? Я полагаю, ты прячешься в тени, потому что тебе что-то от меня нужно? Или ты просто пришёл сюда позлорадствовать, что я не вернулся в наш мир, как я надеялся?

Его прародитель моргнул, как будто совершенно неожиданное поведение Ника действительно выбило его из колеи, а не просто удивило, выведя из его обычного высокомерного безразличия.

Ник дотронулся до гарнитуры, просто чтобы посмотреть на время.

— Меня ждут дела, — сказал он, хотя, взглянув на часы, понял, что это не так. Время оказалось более позднее, чем он предполагал.

Уинтер скоро надо будет вставать на работу.

Слишком поздно будить её, особенно если ей нужно на работу, а Сен-Мартен определённо намекнула, что она будет работать, как обычно, всю неделю. Как и у Ника, у Уинтер, вероятно, не было выбора.

Несмотря на предложение Морли, чтобы она взяла отгул на работе и они оба отправились на пляж, Ник понял, что сегодня это, вероятно, не впишется в их планы. Даже если бы Лара разрешила, чего она, скорее всего, не сделала бы, Ник всё равно не в том настроении, чтобы это делать.

Более того, ему нужно было кое с чем разобраться, когда он вернётся в башню Феникса.

Он выдохнул, выключил дополненную реальность и сосредоточился на Брике.

— А может, и нет, — признал он и скрестил руки на груди. — Ладно. У тебя что-то на уме, Брик? Потому что тебе лучше сейчас же сказать мне, что именно. Возможно, завтра я буду не особенно восприимчив.

Голос Ника звучал терпеливо, почти пренебрежительно.

Ему пришло в голову, что его слова были правдой. Возможно, завтра он не будет особенно восприимчив ко всему, что связано с Бриком. Это могло оказаться особенно правдивым, если Тай и Малек смогут помочь ему вспомнить больше.

Брик уставился на него в ответ, и его глаза окрасились в алый цвет.

Теперь старший вампир выглядел откровенно настороженным.

Для разнообразия Нику действительно удалось застать его врасплох, и теперь Брик не знал, как подступиться к тому, ради чего он сюда пришёл. Будучи типичным Бриком, ему не потребовалось много времени, чтобы прийти в себя, но в эти несколько секунд Ник почувствовал странное удовлетворение.

— Господи, — сказал Ник. — Что бы это ни было, просто скажи это, Брик. Я не хотел портить тебе твоё театральное появление своим бл*дским настоянием на независимом существовании.

Губы Брика наконец-то скривились.

— Это я театрален? Кто бы говорил.

— Ты самый театральный кусок дерьма, которого я когда-либо знал, — невозмутимо ответил Ник. — Просто переходи к сути, ладно?

Брик, выглядевший теперь донельзя раздражённым, поправил своё длинное пальто.

Он посмотрел мимо Ника на металлическую дверь в многоквартирный дом, в которой не было ни окон, ни стёкол, ничего, кроме покрытого плесенью цемента, по обе стороны от толстой панели.

— Я подумал, что вам может понадобиться помощь, — сухо сказал Брик. — С вашим сегодняшним делом. До того, как ты начал проваливаться в кроличьи норы того или иного рода…

— Господи, — пробормотал Ник во второй раз. — Ты это сделал, — Ник мотнул подбородком в сторону той же металлической двери, указывая на улицу снаружи. — Ты убил этих ублюдков, поклоняющихся Йи.

— Нет… Я этого не делал.

— Чушь собачья.

— Я этого не делал.

— Я тебе не верю. Иначе как бы ты вообще узнал, что надо быть здесь?

Брик во второй раз поправил пальто и галстук. Затем фыркнул.

— Поскольку ты меня знаешь, тебе не следует задавать мне этот вопрос, — надменно сказал он. — Я слышу о таких вещах, учитывая, кто я такой, особенно когда они затрагивают наш вид. Мы всё ещё находимся в состоянии войны, если ты не заметил…

— Войны? — Ник усмехнулся. — Боги, ты действительно королева драмы.

Взгляд Брика стал жёстче.

— Конечно, я не хотел бы обременять тебя долгосрочным выживанием нашей расы, Наоко, — сухо сказал старший вампир. — Я знаю, что политика тебе не по вкусу, даже если она напрямую затрагивает тебя. Однако, если ты хочешь поговорить о своих погибших людях, я с радостью поручу своим людям помочь вам. Мы могли бы сэкономить вам немного времени…

— Время, — Ник усмехнулся во второй раз. — Ты-то его не тратил впустую, не так ли? Сколько прошло? Два дня после того дерьмового шоу у портала? И ты уже вернулся к борьбе с расистами?

Тем не менее, было трудно возмущаться.

Ник не мог не согласиться с тем, что движение Дмитрия Йи «Эйфа» оставалось опасным, и не только для вампиров. Они были опасны для всех, включая, а может быть, даже особенно для людей.

И нет, возможно, они ещё не вступили в межрасовую войну, но это всегда было целью Йи.

Он всегда играл в дурацкую, потенциально смертельную игру со своим так называемым «движением». Вся его стратегия разжигания второй, ещё более смертоносной межрасовой войны всегда была извращённой, чреватой опасностями уничтожения планет и непредвиденными последствиями.

И да, это по многим причинам просто чертовски мрачная и глупая идеология.

Более того, нечто подобное уже однажды чуть не уничтожило эту версию Земли. Йи, похоже, хотел повторить этот эксперимент, чего бы это ни стоило.

По той же причине Ник не мог не поддерживать всё, что могло ослабить власть и охват того, что осталось от движения Йи. Он даже мог поддержать Брика в том, что тот покончит с «Эйфой», даже если для достижения своей цели ему придётся убить кучу людей. Нику могли не нравиться применяемые методы, но его лицемерие не могло быть безграничным.

Он не мог притворяться, что на этот раз цели Брика были рациональными, по крайней мере.

— Сколько их осталось? — спросил Ник.

— Я же сказал тебе, я этого не делал.

— А я сказал, что не верю тебе, — резко сказал Ник. — Почему бы тебе не сэкономить нам обоим немного времени, Бэйшл? Если это твоя истинная цель, как ты сказал.

Он постарался, чтобы в его голосе не было эмоций, в основном потому, что знал, что Брик может не заговорить с ним, если он останется таким же эмоционально уязвимым, каким был, когда впервые спустился по лестнице.

Это сработало. Выражение лица Брика сделалось бесстрастным.

Если бы Ник увлекался ставками, он мог бы поспорить, что Брик даже почувствовал облегчение.

Брик не выносил эмоций — настоящих эмоций, во всяком случае. Эмоциональный диапазон самого Брика навсегда остался в диапазоне возмездие-ярость-вожделение-восторг-ликование-кровожадность-мелочная-ревность-месть.

Брик не проявлял никаких более мягких эмоций.

Он определённо не испытывал горя… или угрызений совести.

— По нашим оценкам, самое большее несколько тысяч, — отрезал старший вампир, приглаживая свои тёмные рыжевато-каштановые волосы рукой в перчатке. — …По крайней мере, среди людей. Но ты не слушаешь меня, юнец. Я не убивал этих людей. Я здесь не для этого.

Ник почувствовал запах крови, засыхающей на каштановых волосах своего прародителя, когда тот провёл по ним рукой.

Он подавил смешок, но решил не развивать тему.

— Люди? — вместо этого он задал вопрос скептическим тоном. — Ты имеешь в виду последователей-людей… по сравнению с кем? Ты действительно думаешь, что в этой группе много гибридов? Людей из движения Йи десятилетиями пичкали всякой дрянью, настроенной против видящих и вампиров, — Ник задумчиво поджал губы. — Ты хочешь сказать, что Йи оставил после себя последователей среди видящих, которые продолжили его работу после его ухода? Что всё ещё есть кто-то, кто натравливает вампиров на людей, дёргает за ниточки и распространяет свои речи по каналам, даже после того, как Йи забрал его отец?

Брик пожал плечами, одёргивая воротник рубашки.

Ник скрипнул зубами от досады на молчание своего прародителя.

В качестве игры Брику больше всего нравилось скрывать информацию.

Ник, вероятно, никогда не узнает, имел ли Брик представление о том, сколько гибридов было вовлечено в нынешнее движение «Эйфа», и были ли они там вообще, и знал ли Брик точное количество, имя, пол и внешность каждого из них.

На честность Брика никогда нельзя было рассчитывать. В отношении чего угодно.

Причины, по которым он лгал, часто были такими же непостижимыми, как и сама ложь.

— Мы работаем над этим, — загадочно ответил Брик.

На Ника это не произвело впечатления.

Более того, этой ночью у него не хватало терпения выведывать у Брика его большие и важные секреты. Прямо сейчас он был слишком взвинчен морально, чтобы даже слушать этого ублюдка.

Он определённо был слишком взвинчен, чтобы пытаться отделить правду от его бесконечной лжи.

— Что я должен сказать Морли? — ровным голосом спросил Ник. — Я думал, у тебя какая-то сделка с Ч.Р.У.? Когда ты привлекаешь своих наёмников Белой Смерти для решения межвидовой проблемы, подобной этой, разве они обычно не смотрят в другую сторону?

— Да, у нас есть такая сделка, — сказал Брик, и его губы растянулись в слабой улыбке. — Ну… была. И я уже говорил тебе… мы этого не делали. Белая Смерть не причастна к этим убийствам, дитя моё. Я понятия не имею, кто убил данных конкретных людей.

В это Ник тоже не верил.

Он проигнорировал мнимо искренний взгляд своего прародителя, направленный в его сторону. Брик мог лгать более непробиваемо, чем кто-либо из тех, кого Ник когда-либо знал. Его способность изображать искренность была одной из самых опасных черт в нём.

— Что ты имеешь в виду, говоря, что у вас с ними было соглашение? — спросил Ник. — С каких это пор у тебя с ними нет соглашения? Я думал, что Ч.Р.У. более чем счастливо позволить вам убивать фашистов Йи. Разве ты не говорил, что они дали вам молчаливое согласие на всё это, поскольку это избавляло их от необходимости разбираться с политическими последствиями ареста людей за разжигание расовых беспорядков?

— Ситуация изменилась, — бесстрастно заявил Брик.

— Что изменилось? — зарычал Ник. — Может, ты прекратишь, бл*дь, ходить вокруг да около?

— Я не хожу вокруг да около, отпрыск, — сказал Брик, теперь в его голосе звучало более чем лёгкое раздражение. — Если хочешь знать правду, я не совсем уверен, что изменилось, хотя я работаю над этим. На данный момент у меня есть только предположения относительно природы наших новых обстоятельств, а также их причин. Предположение, если быть точным…

— И что же это такое? — проворчал Ник, не обращая внимания на раздражение собеседника. — Что это за предположение? Ты собираешься мне сказать? Или мне следует ожидать, что я пробуду здесь, пока солнце не достигнет зенита?

После слов Ника снова воцарилось молчание.

Брик стоял там, скрестив руки на груди, излучая гнев.

Ник не был напуган, но ему пришло в голову, что его воинственность, скорее всего, лишь усугубляет ситуацию. Брик только усложнит ему задачу, если он не проявит должной благодарности или почтительности, или если ему покажется, что Ник не ловит каждое слово своего прародителя.

— Это визит вежливости, Наоко, — Брик уставился на него, приподняв бровь. — Знаешь, мне вообще не обязательно было приходить сюда.

— Тогда почему ты пришёл? — Ник ничего не мог с собой поделать.

Брик клацнул зубами.

— Потому что ты всё ещё мой отпрыск, — холодно ответил он. — Несмотря на твоё очевидное желание оставить меня в этом мире и твою бесконечную апатичность к тяжёлому положению нашей расы здесь. Я был вынужден озвучить предупреждение.

Ник моргнул. По какой-то причине он услышал в этих словах правду.

Возможно, это была настоящая правда.

Он также испытывал неподдельный гнев на своего прародителя.

Его раздражало, что у него не было возможности узнать, прав ли он в чём-либо.

— Я говорю тебе, — подчеркнул Брик. — Что-то изменилось.

Глава 11. Очевидец

Старший вампир многозначительно уставился на Ника.

В конце концов, Ник оказался тем, кто наконец раскололся.

— И это всё? — прорычал Ник. — И это всё, что я получу? Что это за грёбаное «предупреждение»? Что я вообще должен с этим делать?

Брик уже качал своей рыжевато-каштановой головой. Он прищёлкнул языком, глядя на Ника — почти как видящий, но не совсем. Он драматично закатил глаза.

— Ник, мой дорогой, сложный, самый драматичный и бесконечно несговорчивый ребёнок, — растягивая слова, произнёс старший вампир, и в его голосе слышался намёк на старую Луизиану. — Послушай меня внимательно. На твоём месте я был бы очень, очень осторожен с Ларой Сен-Мартен.

Брик фыркнул и снова потянул себя за воротник.

— Я не знаю, что она тебе наговорила, но сильно подозреваю, что именно она стоит за всем этим.

— Чем — всем этим? — Ник уставился на него в ответ. — Этим «изменением»? Тем, которое ты, чёрт возьми, всё ещё не хочешь мне объяснить? Ты думаешь, что причина этого в ней?

— Да, — холодно ответил Брик. — Я так думаю.

— Но ты не скажешь мне, что это? — настаивал Ник.

Брик издал ещё один драматический вздох.

— Это не что-то одно, отпрыск. Это много вещей. В воздухе витает другой аромат, если тебе так будет угодно, — Брик спокойно посмотрел Нику в глаза. — Я не знаю, что она сказала тебе после этого последнего инцидента, но я бы с большой долей скептицизма отнёсся к любым обещаниям или заверениям, которые она тебе даёт. Если она пытается убедить тебя, что «всё нормально», «всё хорошо» и что «всё вернётся на круги своя», я бы определённо не стал доверять этим словам… или чему-либо ещё, исходящему от неё.

Ник сжал челюсти.

— И ты не можешь пояснить это подробнее?

Брик издал ещё один драматический вздох.

Однако, когда он заговорил в следующий раз, его голос был мрачен.

— Давай просто скажем так. Я думаю, что, несмотря на теоретические знания о межпространственных порталах на протяжении десятилетий и тот факт, что другие виды проходили через них в этот мир, вызывая проблемы, напряжение и даже войны в течение нескольких сотен лет… появление одного из них сейчас, в настоящий период времени, в густонаселённой, человеческой охраняемой зоне оказало глубокое влияние не только на Лару Сен-Мартен, но и на других влиятельных личностей в человеческом мире. Можно даже сказать, глубоко эмоциональный эффект… который не совсем рационален.

Голос Брика стал ещё мрачнее.

— …Говорю тебе, Ник, что-то изменилось.

Ник уставился на него в ответ.

Он пытался понять, что Брик хотел сказать этими словами.

Очевидно, он думал, что Лара лжёт Нику.

Ну, или Брик хотел настроить его против Лары и «Архангела». Или он действительно думал, что Лара увидела в портале угрозу — хотя он закрылся сам по себе — и теперь она… что? Что именно она намеревалась сделать?

— Ты хочешь сказать, что «Архангел» стал ярым сторонником расового превосходства людей из-за одного паршивого грёбаного портала? — недоверчиво переспросил Ник. — Портала, которого больше нет? Какой в этом был бы смысл? Более половины её технологических достижений со времен войны были так или иначе связаны с гибридами или видящими. Или ты думаешь, что она хочет избавиться только от меня? И от других вампиров или видящих, которых она считает «неудобными»?

Брик в ответ одёрнул манжеты рубашки, затем занялся рукавами пиджака, затем пальто, затем ремнём, приводя в порядок одежду с бесконечной суетливостью, которую, казалось, он всегда проявлял, независимо от того, что на нём было надето.

Ник понимал, что это нервный тик, а иногда и способ выиграть время.

Однако Ника это никогда не переставало раздражать, даже спустя сотни лет.

— Твоя способность игнорировать мои очень чёткие заявления остается здоровой, — пробормотал Брик.

Ник хмыкнул.

— Очень чёткие заявления? Из всей этой бредовой газлайтинговой ерунды…

— …Это и не мой мир тоже, — огрызнулся Брик, подняв глаза и встретившись взглядом с Ником. — Но ты же не видел, чтобы я ныл о том, что хочу вернуться, просто потому, что мне посчастливилось родиться в другом месте. Что тебе вообще могло понадобиться от того места после стольких лет?

Ник моргнул от резкой смены темы.

Затем его губы изогнулись в недовольной гримасе.

— Ты винишь меня в этом? — недоверчиво переспросил Ник. — Ты действительно злишься на меня за то, что я хочу вернуться домой?

— Я просто не вижу в этом причины, — резко сказал Брик, одёргивая рубашку. — Прошли сотни лет, Наоко. Возможно, тысячи лет на другом конце провода. Все, кого ты там знал, наверняка мертвы. И откуда ты знаешь, что не вернулся бы в гораздо более отчаявшийся и разрушенный мир, чем этот? Неужели для тебя здесь действительно так ужасно, что ты готов рискнуть?

— Да, грёбаный ты псих, — Ник недоверчиво уставился на другого вампира. — Здесь всё так чертовски ужасно. И я сильно сомневаюсь, что ты беспокоишься о том, что в нашем родном мире может быть «хуже». Зная тебя, ты гораздо больше беспокоишься о том, что там лучше.

Брик холодно посмотрел на него.

— И почему, дражайший Наоко, я должен об этом беспокоиться?

— Потому что ты психопат, — без колебаний ответил Ник. — Конечно, ты предпочёл бы такой извращённый мир, как этот. Здесь у тебя было больше власти, чем ты, вероятно, когда-либо получил бы дома. Тебе, бл*дь, нравится, как тут всё по-варварски, насколько ты важен, как легко быть развращённым, быть королём вампирского подполья. Там, на нашей Земле, тебе приходилось прятаться от людей. Здесь ты получаешь возможность наслаждаться тем, что тебя боятся.

Выражение лица Брика снова стало бесстрастным.

Он ещё несколько раз дёрнул себя за рукав, затем расправил плечи и посмотрел Нику прямо в лицо. Его взгляд снова стал ровным, как у рептилии.

— Лара сказала мне, что ты интересуешься своими воспоминаниями, — сказал Брик.

Ник моргнул, затем подавил очередную откровенную насмешку.

— Господи.

— Она говорила правду? — надавил Брик.

— Я должен был догадаться…

— Я здесь не для того, чтобы разубеждать тебя в этом, отпрыск, — сказал Брик, и его голос стал чуть более пылким. — Как раз наоборот… Я пришёл предложить свою помощь в противовес её. Я открыто предлагаю свою помощь, если ты соблаговолишь её принять. Я сомневаюсь, что Лара руководствуется твоими интересами, соглашаясь на твою просьбу. Для тебя было бы гораздо безопаснее положиться на себе подобных, Ник.

— Разве? — парировал Ник. — Разве было бы безопаснее довериться тебе, Брик? Потому что именно ты всегда печёшься о моих интересах?

— А разве нет? — сухо спросил Брик.

— Мне не нужна твоя помощь, — прорычал Ник. — Ты ни разу не сказал мне бл*дскую правду о чём бы то ни было, Брик… Если только это не приносило тебе прямой выгоды. Ты ни разу не подтвердил то, что я на самом деле помню, так какого хрена мне теперь хотеть твоей «помощи»? — подумав об этом, Ник усмехнулся по-настоящему. — Я думаю, что воздержусь от твоего сования палок в колеса в любой момент, когда я могу вспомнить что-либо близкое к правде…

— Ты пришёл ко мне, — вмешался Брик, помрачнев. — Ты попросил меня помочь тебе избавиться от воспоминаний, которые тебе больше не нужны. Более того, ты заплатил мне за это кровью. Не говоря уже о долгих годах рабства. Ты так уверен, что вот так запросто выбросил бы всё это?

Ник заколебался.

Он уставился на Брика, удивлённый, несмотря ни на что.

— Я думал, ты здесь не для того, чтобы отговаривать меня? — парировал он. — Я думал, ты единственный, кому я могу довериться, и кто поможет мне восстановить эти воспоминания? Ты должен хотя бы приложить минимальные усилия, чтобы твои заявления были последовательными, отец, — язвительно добавил он.

— Возможно, я проявляю отцовские чувства, — парировал Брик. — Я признаю, что для меня было бы полезно, если бы ты помнил. Но я сомневаюсь, что для тебя будет так же много пользы.

Челюсти Ника напряглись.

Он усмехнулся, но не без злости.

— Так ты хочешь, чтобы я вспомнил? — едко спросил он. — Или нет?

— Я просто призываю тебя хорошенько подумать об этом, — предупредил Брик. — Ты действительно хочешь обратить вспять всё, что ты сделал? Ты хочешь узнать всё это снова, вспомнить всё это снова? Потому что в то время ты отчаянно желал не помнить. И, хочешь верь, хочешь нет, но я думаю, ты помнишь достаточно, чтобы догадаться, что я говорю тебе правду. В глубине души ты понимаешь, какую высокую цену заплатил. Хотя бы это ты не забыл?

Тишина на лестничной клетке становилась всё более напряжённой.

Чуткие вампирские уши Ника слышали, как за этими дверями оживляется уличное движение. Он знал, что ранние утренние поездки на работу уже начались. Многие люди всё ещё ехали из верхних районов Манхэттена на улицы с меньшими номерами на работу, учебу и куда угодно ещё. Некоторые даже отправились на поезде в другие охраняемые районы, как это сейчас делали Уинтер и Тай.

Скорее всего, они отправятся на этот поезд в ближайшие несколько минут.

К тому времени, когда она и Тай найдут свои места в пригородном поезде, город проснётся по-настоящему.

Скорее всего, Нику было уже слишком поздно возвращаться домой на метро.

Ему сейчас понадобится такси для вампиров, с защищёнными окнами.

Но он избегал сути и знал об этом.

— Вот почему я присоединился к Белой Смерти? — Ник подумал об этом и удивился, что очевидность этого не приходила ему в голову раньше. — Я думал, что присоединился до того, как ты оказал мне «услугу» с моими воспоминаниями.

— Это не так, — заявил Брик. — Вступление было условием моей помощи.

Руки Ника медленно сжались в кулаки, пока он обдумывал последствия этого.

— Когда? — спросил он. — Как давно это было?

— А детали имеют значение? — поинтересовался Брик. Он безразлично махнул рукой. — Это было во время войны. В качестве условия нашего соглашения я настаивал на том, чтобы ты сражался с нами до конца конфликта и возглавлял часть армий вампиров. Ты и на это согласился.

— До этого я не был на войне? — уточнил Ник, нахмурившись.

— Нет, — слегка кисло ответил Брик. — Ты не был.

— Почему? — спросил Ник, искренне сбитый с толку.

Брик пожал плечами.

— До этого ты предпочитал не участвовать в войне, настаивая на том, что она не имеет к тебе никакого отношения. Ты никогда не был тем, кого я бы назвал полным энтузиазма участником, Ник, но до нашего соглашения и до того, как тебе стёрли память, ты был непоколебимо нейтрален и вместо этого предпочёл пропивать своё время в период войны.

Ник нахмурился. Возможно ли, что это правда?

Он почувствовал себя странно виноватым при этом утверждении, и это навело его на мысль, что так оно и есть.

Но почему? Какого хрена он должен был сидеть в сторонке и напиваться, пока мир разрушался? Кто вообще так делал?

Брик фыркнул, заставив Ника снова посмотреть ему в глаза.

— Когда ты пришёл ко мне, ты был на грани срыва, — резко продолжил старший вампир. — Честно говоря, ты был склонен к самоубийству. Ты согласился принять активное участие в войне в качестве условия моей помощи. И ты согласился помочь мне укрепить и организовать Белую Смерть, если мы сможем положить конец войне.

Брик ещё раз неопределённо махнул рукой, и его глаза были пустыми.

— Само собой, я не мог с уверенностью сказать, когда эта война закончится, — добавил он. — И даже закончится ли вообще, но был определённый график, связанный со второй частью, при условии, что мы успешно завершим военные действия. Ты выполнил мои условия. Все из них. А потом ты остался ещё на какое-то время.

У Ника заболели зубы от того, что он стиснул их.

— Звучит как длительный промежуток времени.

— Так и было, — подтвердил Брик.

— Как долго? — спросил Ник.

— Больше ста лет.

Ник кивнул, его челюсти все ещё была болезненно сжаты.

— И сколько из этого времени прошло с нарушением условий нашего первоначального соглашения, Брик? — кисло спросил он. — Поскольку я не помню, чтобы заключал с тобой эту сделку, могу только предположить, что я не помнил об этом и тогда?

Брик пожал плечами, как будто это различие его не слишком интересовало.

— Ты оставался со мной до конца своего контракта, и когда он закончился, я тебя освободил, — сказал он. Голос Брика стал немного мрачнее, и в нём слышалось заметно больше жестокости. — И да. К тому времени ты полностью забыл о контракте из-за работы, которую мы проделали над твоей памятью. Я сказал тебе, когда ты оказался свободен от обязательств передо мной. Это моя вина, что ты решил остаться ещё на несколько десятилетий?

— Десятилетий, — Ник неподвижно уставился в тёмное пространство под лестницей. — Понятно.

— Я мог бы сказать тебе, что ты заключил со мной контракт на всю жизнь, Наоко, — холодно предупредил Брик. — Я мог бы с таким же успехом оставить тебя навсегда, и ты бы ничего не узнал. Вместо этого я сообщил тебе, когда контракт между нами был выполнен. Я позволил тебе решить, когда уйти. И я не остановил тебя, когда ты настоял на своём желании. Я отпустил тебя добровольно. Был ли я в восторге, когда ты сообщил мне, что решил вернуться в мир людей?..

Его губы скривились в отвращении.

— Я не был в восторге, — отрезал он. — …И всё же я не вмешивался.

Хрустальные глаза Брика вспыхнули алым, когда он уставился на своё потомство.

— Честно говоря, теперь я иногда воспринимаю это как ошибку, — признался старший вампир. — Но тогда я не сделал ничего предосудительного. Я не встал у тебя на пути, когда ты решил покинуть наш защитный анклав. Я не мешал тебе стать Миднайтом. И я не пытался вмешиваться, когда ты переехал в Охраняемую Мексико-Калифорнийскую Зону, чтобы работать в полиции Лос-Анджелеса, — его губы снова скривились. — Я даже почти не трогал тебя с тех пор, как ты вернулся сюда, в Нью-Йорк. В конце концов, именно ты пришёл ко мне здесь, питомец. Как ты обычно и делаешь.

Ник почувствовал, как его челюсти напряглись от этого замечания, но он промолчал.

Брик прав.

Он сам отправился к своему отцу.

Ник не раз обращался к Брику за информацией и даже за помощью.

Брик, по крайней мере, внешне, оставил его в покое.

И всё же Ник не мог заставить себя почувствовать благодарность.

— И как мы очутились здесь? — Ник изучал лицо своего прародителя, скрестив руки на груди. — Не было никакой «миссии» в Южной Америке. Ведь так? Та история, которую ты мне рассказал, о пещере в Южной Америке, о том, как мы с тобой «случайно провалились» во время какой-то операции с Блэком и Мири? Всё это неправда. На самом деле всё было не так, не так ли?

Брик фыркнул.

Он снова суетливо поправил один из рукавов.

— Нет, — согласился он.

— Как это случилось, Брик? — спросил Ник слегка холоднее.

Брик поднял взгляд, его красные глаза стали пронизывающими.

— Я думал, это и было целью вашего с Ларой небольшого проекта? Выяснить это самостоятельно? Зачем тебе спрашивать меня, если ты уже недвусмысленно сказал, что тебе не нужна моя помощь? Когда ты так явно не веришь ни единому моему слову? Даже когда я пытаюсь защитить тебя?

Ник нахмурился.

И снова он не мог не согласиться ни с одним из слов Брика.

Зачем ему спрашивать своего прародителя?

Почему он не отнёсся к предупреждению Брика насчёт Лары более серьёзно?

Ник, конечно, тоже не доверял Ларе. Если бы ему пришлось выбирать между ними, он доверял бы ей ещё меньше, чем Брику, и это о чём-то да говорило.

Однако Брик был прав и в том, что Ник не хотел, чтобы его прародитель помогал ему восстановить воспоминания. Он не мог верить ни единому слову старшего вампира, как бы убедительно это ни звучало.

С Ларой, по крайней мере, у него была Тай.

И Малек.

И, возможно, как и у Брика, у Лары были свои причины желать, чтобы Ник вспомнил это.

— Я оставлю тебе кое-что из наших общих воспоминаний, отпрыск, — внезапно сказал Брик резким голосом. — Если ты позволишь мне поделиться?

Ник с трудом сдержался, чтобы не закатить глаза.

Бл*дский Брик.

Даже если бы его прародитель соизволил поделиться с ним каким-то скудным кусочком правды, Ник не смог бы сказать, что из этого на самом деле являлось правдой, не говоря уже о том, как это было искажено, чтобы соответствовать какому-то другому повествованию или эмоциональному импульсу.

Тем не менее, любопытство было адским наркотиком.

— Как скажешь, — раздражённо бросил Ник. — Конечно. Ладно. Расскажи мне.

Полные губы Брика растянулись в кривой, не внушающей доверия улыбке.

— Мы пришли не все одновременно.

Ник моргнул и нахмурился.

— Что?

Брик нетерпеливо выдохнул.

— Мы. Пришли. Не. Все. Одновременно, — проговорил он.

Ник нахмурился, вглядываясь в тёмное пространство под лестницей.

Когда он снова сфокусировал взгляд, тот участок тени, где стоял его прародитель, уже был пуст. Брик исчез.

Не хватало только дымовой шашки, которую использовали старые фокусники — той, что издавала короткий свист и выпускала столб разноцветного дыма.

«Любитель драмы», — раздражённо подумал Ник.

И всё же он продолжал прокручивать в голове слова Брика.

Глава 12. Машина

— Я думала, у тебя новая работа, — Лара подняла глаза, сидя на высоком табурете. Она машинально помешивала серебряной палочкой горячий чай в стеклянной кружке. — Мне сказали, что тебя прямо с бойцовской арены забрали на работу в Верхнем Вест-Сайде. Это неправда?

Она с трудом скрывала своё раздражение, обнаружив Ника у себя на кухне.

Она с трудом скрывала своё раздражение, обнаружив Ника вообще в своей квартире.

Нику на самом деле было наплевать.

Он уже проверил внизу, и, как и ожидалось, поскольку было почти семь утра, прежде чем он нашёл безопасное для вампиров такси, которое доставило бы его сюда, он обнаружил, что там никого нет. Уинтер уже ушла на работу.

Тай, должно быть, ушла с ней.

Чёрт, они, скорее всего, уехали больше часа назад.

Ник оглядел первоклассную, но в то же время неизменно стерильную и на удивление непривлекательную кухню и попытался решить, насколько сильно ему прямо сейчас хочется связываться с генеральным директором «Архангела». Особенно учитывая, во-первых, насколько маловероятно, что она ему что-нибудь расскажет, во-вторых, его новообретённую зависимость от неё и, в-третьих, то, что Брик уже исчерпал его терпение до предела.

Он был не в том настроении, чтобы вступать в ещё один спарринг с социопатом-манипулятором, особенно после того, как сцепился со своим прародителем.

Кроме того, он задавался вопросом, насколько сильно эти двое работают вместе, даже сейчас.

Очевидно, Брик хотел, чтобы Ник знал, что он всё ещё пользуется доверием Сен-Мартен, учитывая его оброненные замечания о попытке Ника вернуть свои утраченные воспоминания.

Тем не менее, он также сказал Нику не доверять Сен-Мартен, что она может стоять за какой-то антивампирской ерундой, происходящей за кулисами.

Зная Брика и Сен-Мартен, оба заявления могли быть частью ещё одного давнего дерьмового газлайтинга, который они оба затеяли. Так или иначе, Брик просто хотел запустить свои когти в него раньше, чем это сделает Лара, и вернуть уверенность Ника в нём самом и Белой Смерти.

Какой бы ни была правда, Ник не мог отделаться от ощущения, что они объединились против него.

Он также не мог отделаться от ощущения, что их скоординированная кампания уже принесла, по крайней мере, один из желаемых результатов, а именно — измотала его до такой степени, что ему больше не хотелось спорить ни с кем из них. Он определённо не собирался тратить свою ментальную энергию на то, чтобы решить, кто из них двоих лжёт больше.

Во всяком случае, не сегодня.

Он знал, что в этом есть элемент смирения, и это его раздражало.

Бл*дь. Ему нужно было выдернуть себя из этого состояния.

Что бы это ни было, в какой бы неразберихе он ни оказался после закрытия портала, ему нужно было найти способ преодолеть это. Ему нужно было двигаться дальше.

Он не мог позволить себе просто погрузиться в гнев и депрессию.

Более того, он понимал, что отчасти его беспокойство из-за этой мысли было вызвано тем, что Брик рассказалему о войне. Его беспокоили собственная апатия и безразличие.

Действительно ли он просто напивался, в то время как вся планета горела?

Был ли этот мрачный адский пейзаж хотя бы отчасти его виной?

Ник попытался отогнать эту мысль, но она не покидала его.

Когда он, наконец, покинул своё место у кухонной двери, то прошёл мимо Лары Сен-Мартен к длинному, отделанному хромом и медью аппарату, который стоял на её причудливо чистом столе. Устройство было большим, даже чудовищным для кухонного прибора, и занимало целую секцию красно-золотой плитки. Задняя панель по обе стороны от него светилась и гудела, очевидно, содержа в себе виртуальные компоненты. Эти компоненты, вероятно, превращали каждую поверхность в экран или, возможно, переводили всю кухню в режим полноценной дополненной реальности.

Однако стоявший впереди аппарат явно был каким-то антикварным.

Это была единственная вещь, которая имела хоть какой-то характер во всей этой чёртовой комнате.

Зрение Ника померкло, затуманилось, исказилось и изменилось, когда он приблизился.

На мгновение он перенёсся в другое место.

Он увидел себя в другой комнате, в другом мире.

Вид на неприлично дорогую и предсказуемо неприветливую кухню Сен-Мартен исчез, сменившись столь же чудовищной, хотя, вероятно, значительно менее дорогой кофемашиной для приготовления эспрессо, расположенной в гораздо более тёплом и дружелюбном месте общего пользования, в совершенно другом городе.

Высокие окна светились настоящим солнечным светом за хромированным и красным чудовищем, стоявшим на прилавке, который Ник видел в своём воображении. В углу, сразу за окном, стоял высокий фикус в горшке. За окном виднелись поцелованные солнцем небоскрёбы, внутри которых ходили люди в костюмах. За зданиями Ник видел сверкающий голубой залив и длинный мост, который тянулся до самого Окленда и пересекал остров Йерба-Буэна примерно посередине.

Ник знал, что если он подойдёт к этому окну и посмотрит вниз, то увидит оживлённую улицу, здание Ферри-Билдинг и людей, снующих внизу по тротуарам, как муравьи.

Воспоминание обрушилось на него с шокирующей ясностью.

«Офисы Блэка».

«Калифорния-стрит».

«Сан-Франциско».

Он моргнул, и картина того, другого мира исчезла.

Ник лишь слегка споткнулся.

Он прошёл остаток пути до кофемашины Лары, затем потянулся к дверцам ближайшего шкафчика и начал рыться в нём.

Он нашел кружку, вытащил её и поставил на керамическую столешницу.

— Чем я могу тебе помочь? — холодно спросила Лара Сен-Мартен.

Ник не ответил.

Он проверил резервуар для воды на задней панели кофемашины, заметил, что он подсоединён к отдельному небольшому шлангу, и снял металлическую насадку, которая удерживала спрессованный, тёмный, мелко смолотый кофе для эспрессо. Она была полностью пуста и вымыта.

Он хмыкнул. Конечно, так оно и было.

У Сен-Мартен, вероятно, имелась горничная, которая готовила ей эспрессо из настоящих кофейных зёрен, с изящным узором из листьев на пенке из настоящего молока, и посыпала всё сверху настоящим шоколадом. Лара, вероятно, приглашала горничную-баристу специально для тех утр, когда она соизволяла воспользоваться этой чертовой штукой.

Ник не мог вспомнить, когда в последний раз пил настоящий кофе, но решил, что сегодня тот самый день. Дерьмовые у вампира вкусовые рецепторы или нет.

Он перебрал ряд серебряных баночек с крышками в следующем шкафу, который открыл, пока не нашёл молотый кофе для эспрессо. Используя специальную металлическую лопатку, он наполнил портафильтр, а затем утрамбовал всё это с помощью найденной пробки, пока спрессованный кофе не заполнил ёмкость до самых краев. Он вставил ту в машинку и включил её, странно довольный собой, что помнит, как всё это делается.

Он поставил кружку, которую только что вытащил, так, чтобы жидкость из обоих краников лилась в неё, затем щёлкнул вторым переключателем, и кофеварка, застонав и зажужжав, ожила.

Не дожидаясь результата, Ник подошёл к плоской, освещённой поверхности в стене.

Он был почти уверен, что это холодильник.

Так и оказалось.

Он рывком открыл дверцу, нашёл контейнер с молоком (и да, оно было настоящим, подсказало ему обоняние), достал его и отнёс обратно к монструозной кофеварке. В третьем шкафу он нашёл хромированный контейнер для вспенивания и наполнил его наполовину из бутылки настоящего коровьего молока, стоимость которого, наверное, равнялась его месячной зарплате, если не больше.

— Чувствуй себя как дома, — пробормотала Сен-Мартен, не скрывая раздражения.

И ладно, возможно, в её словах был смысл.

Один такой, в высшей степени декадентский, настоящий эспрессо-латте, вероятно, обошёлся бы обычному жителю Нью-Йорка, не принадлежащему к королевской семье, примерно в три тысячи кредитов, плюс-минус, учитывая, как трудно в наши дни было достать настоящие продукты питания.

А может, и больше, учитывая, что это были настоящие зёрна для эспрессо.

Ник, зная, что несколько тысяч кредитов для Сен-Мартен не хватило бы даже для покупки диванных подушек, на самом деле не придал этому значения.

Он вставил металлический контейнер во вспениватель молока и повернул ручку.

Удивительно, как человек… или вампир… помнил такие вещи.

Он высыпал содержимое металлической ёмкости для эспрессо в раковину, как только она приготовила две порции тёмной кремообразной жидкости, вымыл её, выбросил все эти великолепные зёрна эспрессо в мусоропровод, затем принёс её обратно и снова наполнил.

Четыре долбаных порции эспрессо.

Бл*дь. Да.

К тому времени, как вторая порция горячего эспрессо из портофильтра присоединилась к первой в его кружке, молоко было чертовски горячим и пенистым, поэтому он вытащил его из-под вспенивателя.

Через несколько секунд он впервые за всё время, что себя помнил, попробовал настоящий полукапучино-полулатте. Никаких узоров из листьев или шоколадной посыпки, но ему было всё равно.

Он подошёл со своей, теперь уже полной, кружкой к высокому столу, за которым всё ещё восседала Сен-Мартен, и опёрся бедром о каменную столешницу. Он сделал роскошный глоток, и его глаза практически закатились к затылку.

Даже когда будучи вампиром, с вампирскими вкусовыми рецепторами, это было… нечто.

— Я обязан насильно влить это в Джеймса, — сказал Ник как бы между прочим. — Этот ублюдок понятия не имеет, каким должен быть кофе на вкус, — он холодно посмотрел на Сен-Мартен. — Конечно, я мог бы просто купить ему настоящий кофе в моём родном мире.

Лара Сен-Мартен выглядела на удивление равнодушной.

— Ты когда-нибудь перестанешь ныть по этому поводу? — спросила она.

Ник задумался над вопросом.

— Вероятно, нет, — ответил он чуть холоднее.

Когда она заговорила в следующий раз, в её голосе прозвучало нечто большее, чем просто намёк на злобу.

— Вы знаете, что мои вопросы к вам больше не являются необязательными, детектив, — усмехнулась она. — Теперь вы работаете на меня гораздо больше, чем на Фарлуччи или полицию Нью-Йорка, — она помолчала, позволяя этим словам повиснуть в воздухе, а затем добавила: — Кстати, о работе, почему ты вернулся сюда так скоро? Не может быть, чтобы ты уже поймал убийц. Я думала, что вам с Морли поручили какую-то бродячую банду вампиров-линчевателей. Вас это разве не беспокоит? Убийцы вампиров, создающие дурную славу всему вашему виду? Особенно учитывая усиление антивампирских настроений в последнее время? С таким же успехом они могли бы вербовать людей для «Эйфы».

Ник уставился на неё.

Лара явно не действовала деликатно.

Ни в отношении её уровня доступа, ни в её открытом презрении к безопасности вампирского сообщества Нью-Йорка. Она практически подтверждала то, на что Брик намекал ранее.

Очевидно, что маски теперь сняты.

Ник сделал второй роскошный глоток умопомрачительно вкусного кофе. На самом деле, это был, вероятно, в лучшем случае посредственный кофе по сравнению с тем, что Ник пил в Сан-Франциско до того, как покинул тот мир.

Учитывая сложность выращивания такой культуры, как кофе, под куполом и на искусственном солнце, не говоря уже о загрязняющих веществах, которые здесь никогда полностью не удаляются из почвы, воды и воздуха, каким бы отвратительно богатым ни был человек, невозможно, чтобы кофе был таким же вкусным, как эспрессо, которое Ник пил в прошлом.

Он не знал, откуда у него такая уверенность в этом, но был уверен, что прав.

— Мы раскрыли дело, — сказал Ник, ставя кружку на стойку.

— О? — в голосе Лары по-прежнему звучала скука, а теперь и откровенное недоверие. — И как именно это произошло?

— Признание. Убийца почувствовал необходимость прийти и сказать мне лично, что он это сделал, — проворчал Ник, вспомнив весьма неубедительные опровержения Брика. — Нуу. Вроде того.

Лара уставилась на него.

Ник заметил слабую голубую вспышку в её радужной оболочке, которая указывала на то, что её зрение было искусственно улучшено, и, вероятно, она могла видеть почти так же хорошо, как и он, даже в темноте. Учитывая, кем она была, она могла видеть даже лучше, чем он, поскольку у неё был доступ ко всем передовым технологиям, и она определённо воспользовалась бы этим, если бы это было безопасно.

— Что? — холодно спросила она. — Кто признался?

Ник проигнорировал и это.

— Уинтер ушла на работу? — спросил он, делая ещё один глоток эспрессо.

Взгляд Лары снова стал раздражённым, как только она сосредоточилась на его лице.

— Да, — коротко ответила она. — Ты уже видел свои апартаменты на первом этаже? — вопрос был более чем откровенным и не совсем деликатным. — Я бы подумала, что тебе захочется побывать там, внизу. Отдохнуть. Поспать. Не здесь, наверху. Не со мной.

— Я не сплю, — напомнил ей Ник. — И да, я действительно осмотрел апартаменты. Очень мило, — он пожал плечами, его взгляд и голос были бесстрастными. — Но Уинтер, очевидно, нигде не было. Я также не видел поблизости ребёнка и только что вспомнил, что в Келлермане сегодня рабочий день только для персонала. Занятий нет. Значит, Тай не поехала бы сегодня на поезде с Уинтер. Не так ли?

Он бросил на директрису «Архангела» ещё один равнодушный взгляд.

— По-видимому, она и Мэл где-то здесь, — продолжил Ник непринуждённым тоном. — И я бы хотел приступить к работе, о которой мы договорились вчера, в качестве условия моего дальнейшего сотрудничества и отличного настроения.

Сен-Мартен тихонько фыркнула.

Ник знал, что насмешка была вызвана не его замечанием. Скорее, это было презрение к тому, на что он намекал. С её точки зрения, у Ника не было рычагов давления, чтобы выдвигать «условия».

Он работал на неё или сидел в тюрьме Ч.Р.У.

Он работал на неё, или он терял доступ к Уинтер.

И к ребёнку. И к Малеку.

Ник, конечно, знал это.

Он также знал, что это не блеф.

И всё же, что-то в этом было, что-то, что уловили вампирские чувства Ника, несмотря на её предсказуемую реакцию. Это нечто, что бы это ни было, подсказало ему, что ему удалось вывести Лару Сен-Мартен из равновесия. Он вёл себя не так, как она ожидала от него. Он не делал того, чего она ожидала от него, учитывая его новообретённую зависимость от неё.

Его непредсказуемость нервировала её.

В конце концов, она поставила чашку с чаем на блюдце.

— Сегодня? — спросила она, как бы уточняя.

— Да, — ровным голосом ответил он.

Она постучала наманикюренным ноготком по фарфоровой чашке с ручной росписью.

Ему показалось, что она раздумывает, то ли поссориться с ним, то ли проявить вежливость.

Ещё через несколько секунд она, казалось, приняла решение.

— Хорошо, — сказала она таким же спокойным и бесстрастным голосом, как и он. — Ни Тай, ни Малек сейчас не задействованы по какому-либо особенно срочному делу, так что, возможно, ты прав. Возможно, нам стоит заняться этим сейчас, пока мне не пришлось отвлечь одного из них или обоих на что-то более срочное.

Она посмотрела ему в глаза, оценивая его.

— Ты уверен, что справишься с этим? — спросила она.

— А почему нет?

— Потому что ты ведёшь себя пи**ец странно, — тут же ответила она.

Было так странно слышать, как лидер «Архангела» матерится, что Ник фыркнул от смеха.

Покачав головой, он одарил её тем, что могло бы сойти за настоящую улыбку.

— Да, ну что ж… ты уже сказала, что не хочешь об этом слышать, — напомнил ей Ник. — Так что просто предположи, что это всё нытьё, которым я занимаюсь в своей голове.

Наступило молчание, в течение которого она, казалось, переваривала смысл его слов.

Её идеально накрашенные губы слегка скривились.

— И ты думаешь, что возвращение воспоминаний поможет тебе в этом? — спросила она.

Ник пожал плечами.

— Хуже от этого уже не станет.

Выражение её лица оставалось скептическим.

— Возможно, — согласилась она.

Её глаза говорили о чем-то другом.

Однако в тот раз она, должно быть, решила оставить свои опасения при себе.

Глава 13. Даже если это его погубит

Его захлестнули эмоции. Удушающие, густые, душераздирающие, ошеломляющие.

Их совершенно невозможно было урезонить.

Там жило чувство важности.

Или, может быть, просто опустошённости.

Это ошеломляющее ощущение поразило Ника своей крайней неотложностью. Что бы там ни крылось, это было безумно важно для него. Это самое важное, то, что он был наиболее не в состоянии потерять. Отголосок боли, удовольствия, желания… чёртовой нужды… это стёрло всё остальное.

Он не вынес бы, если бы расстался с этим снова.

Он не мог этого вынести.

Он не мог позволить этому случиться.

Горе охватило его, и не только из-за того, что жило по ту сторону, но и из-за того, что он забыл об этом. Он забыл что-то настолько важное для себя, что это казалось худшим грехом, худшим видом предательства. Как он позволил себе забыть? Как он мог отдать что-то настолько ценное, принадлежащее только ему?

Как он мог отказаться от того, о чём никто другой никогда не узнает?

Это ощущалось как убийство.

У него было такое чувство, будто он убил кого-то. Возможно, даже не одного.

Однако он не мог добраться до реальных воспоминаний.

Он не мог ни увидеть их, ни даже приблизиться настолько, чтобы представить себе.

Ничто из того, что он чувствовал, не имело ощутимого веса понимания или воспоминаний, или даже выдуманных фантазий о том, какой он хотел бы видеть свою жизнь.

Это было всё ещё слишком далеко.

Он был всё ещё слишком ослеплён этими пробелами, неспособный увидеть то, что находилось за ними.

Он чувствовал интенсивность этого, потребность удержать это, потребность понять, скорбь от этой потери. Но за что бы он ни ухватывался, это превращалось в дым, как только его пальцы смыкались, как только он протягивал руку достаточно далеко, чтобы дотянуться до этого. Он напрягся сильнее, пытаясь дотянуться, привлечь это к себе, уйти, сжимая в пальцах.

Он не смог.

Что бы это ни было, куда бы ни направлялся его разум, и что бы оно ни делало…

Внезапно прекратилось.

***

Как и в случае со сном, Ник не осознавал, что сеанс начался, пока он уже не закончился.

Всё, что он уловил — это фрагменты.

Всё, что он уловил — это душераздирающе интенсивный всплеск чувств: безотлагательности, боли, горя, отчаяния, вины и стыда.

И всё это произошло в самом, самом конце данного опыта.

Как и в предыдущих шести попытках, было такое чувство, что прошло практически ничтожно мало времени.

Если бы Ник не почувствовал всего этого в конце, он мог бы подумать, что закрыл глаза на долгое мгновение, а затем открыл их и обнаружил, что комната более или менее не изменилась.

Но он ведь никогда не закрывал глаза, не так ли?

Теперь Ник не столько открывал глаза, сколько наблюдал, как комната вновь восстанавливается вокруг него.

Всё срослось воедино. Прояснилось.

Изображение медленно вернулось в фокус.

Переключатель регулировки яркости медленно поднялся.

Сам Ник не пошевелился, даже не моргнул.

Он обнаружил, что сидит, скрестив ноги, на странно комфортном коврике, а его задница покоится на ещё более удобной подушке, покрытой искусственным мехом. Он подозревал, что подушки продиктованы вкусом ребёнка.

Он не дышал тяжело или что-то в этом роде, или вообще не дышал, учитывая, кем он был. Он не вскрикнул от шока и не сделал ничего из того, что обычно делают люди, когда их резко пробуждают от глубокого сна или, возможно, от сильного кошмара.

В остальном, однако, это ощущалось именно так.

Ему казалось, что его резко выдернули из пропасти сновидений, с края которой он в противном случае мог бы упасть.

Но он не спал… не совсем.

Не так ли?

— Нет, — ответил голос маленькой девочки. — Нет, не совсем. Не спал.

Взгляд Ника вернулся к центру.

Он тут же встретился взглядом с широко раскрытыми льдисто-голубыми глазами, которые, казалось, ещё сильнее обычного поглощали всё её эльфийское личико. Серебристые кончики её чёрных волос поблёскивали в тусклом свете торшеров и, казалось, светились.

— Я что, всё это время просто сидел здесь, как зомби? — спросил он, улыбаясь. — С открытым ртом? Со слюной, стекающей по моему подбородку?

Её маленький носик сморщился.

— Фу.

— Так и было?

— Ты правда выглядишь странно, — признала она после паузы. — Обычно у тебя не открывается рот, и я не видела, чтобы у тебя текли слюни… — снова эта гримаса отвращения. — Но твои глаза открыты, и ты смотришь куда-то вдаль, как мёртвый. И иногда кажется, что ты пытаешься дышать по-настоящему, как будто не можешь понять, как заставить своё тело работать правильно… наверное, потому, что это тело вампира, а не человека, и оно работает неправильно. Не так, как тебе хотелось бы.

Ник снова хмыкнул.

Он поймал себя на том, что замечает её нахмуренный лоб и лёгкое беспокойство на лице.

Это не только из-за его замечания о вампирских слюнях.

Она всё ещё выглядела в его глазах лет на десять-одиннадцать, или, может быть, как взросло выглядящая девятилетка, либо как юно выглядящая 12-летка.

Он не мог не воспринимать вещи с точки зрения человеческого возраста, даже сейчас.

Вампиры вообще не стареют, а видящие стареют очень медленно и странно по сравнению с людьми, у них очень мало морщин и поразительно безупречные зубы, которые они заново отращивают или регенерируют каждые несколько десятилетий, так что, возможно, ему просто было легче придерживаться той системы взглядов, которую он понимал.

Человек был простым.

Это также первая система старения, которую он когда-либо знал.

К тому же, до сих пор он никогда по-настоящему не наблюдал, как взрослеют дети-видящих.

Тем не менее, иногда она выглядела старше, как сейчас, когда, казалось, искренне беспокоилась о нём.

Глубина и искренность её эмоций по-прежнему поражали его.

Она устроилась поудобнее на мохнатой фиолетовой подушке, скрестив ноги, примерно в метре от того места, где, скрестив ноги, сидел Ник на мохнатой зелёной подушке такого же размера, формы и толщины. Её тёмные волосы снова были такими, как тогда, когда Ник впервые встретил её в парке в центре Манхэттена. Они были прямыми, как у азиатов, и она покрасила их в ледяно-голубо-серебристый цвет на кончиках, в том числе и на чёлке.

Краска почти в точности соответствовала цвету её радужек.

Это не могло сравниться ни с глубиной её глаз, ни со светом, который он видел в них, тем жутким, волшебным светом, который живёт только в глазах некоторых чистокровных видящих.

Но эффект всё равно был впечатляющим.

Остальные её волосы вернулись к своему естественному цвету — чёрному, как вороново крыло.

Точно такого же цвета были волосы Ника.

Такого же цвета были волосы её брата, Малека.

Нику было слишком легко воспринимать её и её брата как членов своей семьи по многим причинам. Странное биологическое сходство лишь ещё немного облегчало задачу.

— Когда ты это сделала? — спросил он грубовато.

Он наклонился чуть ближе и нежно потянул её за волосы.

— Вчера, — тут же ответила она. — Тебе нравится?

Когда он кивнул, она улыбнулась, но улыбка исчезла, когда он больше ничего не сказал. Её голос стал нетерпеливым и звучал странно моложе, чем раньше. С таким же успехом она могла скрестить руки на груди и топнуть ногой.

— Ты мог бы сказать и больше! — заявила она. — У меня на это ушли часы!

— Это просто очаровательно, Тай, — искренне сказал он. — Это до сих пор мой любимый образ для твоих волос.

Удовлетворившись, она расслабила плечи, и жар в её глазах угас. Она снова окинула его пристальным взглядом и прикусила нижнюю губу.

— Ты вообще что-нибудь видел в этот раз? — спросила она. — Или всё было как раньше? Просто большой пробел? Малек думает, что результат снова по нулям, — добавила она с лёгкой кислинкой.

Взгляд Ника переместился на зеркало, висевшее прямо напротив него и прямо за её спиной.

Он знал, что зеркало лишь с одной стороны, а с другой — Малек, сидящий в смотровой кабинке, возможно, на ещё одной цветной подушке. Он подумал, не сидит ли Сен-Мартен там вместе с ним…

— Нет, — произнёс мужской голос из динамика.

Казалось, что он находится прямо в комнате с ними.

Ник закатил глаза.

— Ну, тогда почему бы тебе просто не зайти сюда и не посидеть с нами, чудак? Какая у тебя может быть причина прятаться за этим зеркалом? Или ты получаешь удовольствие от ощущения власти, когда для разнообразия рассматриваешь кого-то другого в качестве лабораторной крысы?

Динамик над головой умолк.

Через несколько секунд дверь открылась, и вошёл Малек, выглядевший странно смущённым. Ника поразило, что он смутил юного видящего.

— Знаешь, я всего лишь подкалывал тебя, — пробормотал Ник, извиняясь, и теперь ему стало стыдно за то, что он пристал к подростку-видящему, просто потому, что чувствовал себя неловко. — Ты можешь делать всё, что захочешь. Я не возражаю, если ты предпочтёшь остаться там.

Малек пожал плечами.

Он подошёл, покачивая своими длинными, долговязыми конечностями.

Он был похож на молодого жеребёнка.

Он остановился, когда оказался прямо рядом с тем местом, где сидела его сестра.

Оглядевшись, он снова отошёл, нашёл у стены ещё одну мягкую подушку, на этот раз тёмно-красную, принёс её к своей сестре, бросил на коврик и уселся рядом с ней, скрестив ноги.

Его худые предплечья покоились по обе стороны от колен.

Левая рука, на которую Ник уже давно не обращал внимания, была украшена красочными, детализированными татуировками в виде птичьих перьев и костей. На другой руке были в основном символы видящих, включая несколько, которые Ник узнавал в такой личной манере, что на них было трудно смотреть.

Меч и солнце. Земля, балансирующая на спине черепахи. Дракон. Надписи на языке прекси, как он теперь почему-то вспомнил, взяты из религиозных текстов видящих.

Затем он увидел ещё одно изображение, которого раньше не замечал. Это также относилось к видящим, но Ник смутно помнил, что это как-то связано с птицей.

Это феникс? Возможно, что-то вроде его эквивалента в культуре видящих?

Обычно люди обращали внимание на кости и перья.

Джек Бёрд.

Ник почти забыл о парне, который пользовался этим именем в те времена, когда Малек и Тай жили в основном в Котле, и Малек относился к Нику с чрезвычайным подозрением.

К слову о том, кого заставили повзрослеть слишком быстро.

Малек был практически наглядным примером детей, которые слишком рано стали взрослыми.

Долговязый видящий улыбнулся, откинул голову, чтобы убрать прядь своих длинных чёрных волос с глаз, и улыбнулся ещё шире. Эта обезоруживающая мальчишеская улыбка по-прежнему заставала Ника врасплох каждый раз, когда он её видел.

— Всё в порядке, Ник, — заверил вампира Малек. — Я был смущён, но ничего страшного. Мне следовало просто работать отсюда, как ты и советовал. Я подумал, что, может, будет странно, если мы оба будем пялиться на тебя. И я знаю, что мои глаза могут… беспокоить.

Ник усмехнулся, с трудом скрывая облегчение.

— Они не «беспокоят», что бы это ни значило, — сказал он.

— Ты прекрасно знаешь, что это значит, — спокойно ответил Малек. — И они нервируют некоторых людей. Ты же знаешь, что это так.

Ник посмотрел молодому парню в глаза.

Один из этих глаз сиял бледно-бирюзовым цветом, другой был таким тёмным, что почти скрывал зрачок, и казался непрозрачно-чёрным. По цвету более тёмный глаз соответствовал его длинным волосам, которые отросли там, где он обычно сбривал их по бокам. Его волосы превратились в дикую гриву, густые и тёмные, и были гораздо менее прямыми, чем у его сестры. Они слегка вились и подчёркивали его высокие скулы. Он был потрясающе красив и с возрастом становился ещё привлекательнее.

Тем не менее, несмотря на почти сногсшибательные черты лица видящего и неприятное осознание Ником того, что Малек в настоящее время занимается сексом с Кит при каждом удобном случае, преимущественное чувство, которое он испытывал, глядя на долговязого видящего, сводилось к тому, насколько чертовски юным тот выглядел.

Иногда Ник забывал, что Тай была не единственным ребёнком из них двоих. Если бы Малек был человеком, Ник дал бы ему лет восемнадцать, максимум двадцать два или двадцать три, и то в зависимости от дня и того, как он был одет.

Для видящего Малек был всё ещё неприлично молод, во что бы там Лара Сен-Мартен ни хотела верить. Даже если Малеку было ближе к тридцати, чем к двадцати по фактическим годам, он всё равно был чрезвычайно молод для представителя своей расы.

В любом случае, насколько Ник знал, счёт по годам тоже бывал обманчивым.

Даледжем давным-давно сказал ему, что эмоциональная зрелость видящих гораздо ближе к тому, как они выглядят, и это делало Малека ещё моложе в глазах потрёпанного жизнью Ника. Было странно думать, что для большинства людей они с Мэлом выглядели относительно ровесниками.

Нику казалось, что между ними разница в целые века.

— Она правда может равняться векам, — спокойно согласился Малек.

— Верно, — сказал Ник.

Он потянул за выбившуюся металлическую нитку на рукаве. На нём всё ещё была одежда, которую он надел после душа на бойцовской арене: чёрные брюки, зелёная футболка с длинными рукавами, в которой он обычно тренировался, и более тёплая рубашка, которую на его родной планете можно было бы назвать толстовкой, но здесь она была сделана из плотных, металлических волокон. Это всё он надевал и на место преступления, не считая ботинок и длинного пальто.

Сегодня вечером он может получить выговор за то, что вчера не надел форму. Возможно, ему, по крайней мере, придётся написать причину, почему он этого не сделал. Но только в том случае, если кто-то из уличных копов что-то скажет, или один из дронов засечёт его внешний вид и сообщит об этом.

— Тебя действительно не беспокоят мои глаза? — спросил Малек.

— Это красивые глаза, чудак, — сказал Ник как ни в чем не бывало. — Конечно, они меня не беспокоят. Может быть, некоторые люди пялятся, потому что находят их завораживающими?

— Спасибо, Ник. И нет, обычно они пялятся не из-за этого, но я ценю саму мысль. И твою попытку заставить меня относиться к ним менее странно.

Ник с трудом сдержался, чтобы не закатить глаза.

Иногда Малек был таким забавным.

Ник задумался, было ли это связано с даром предвидения, которым парень был проклят при рождении, или с чем-то ещё более фундаментальным в его натуре.

Что бы это ни было, теперь, когда Ник узнал его, он полюбил его за это. Он также понял, что слова Малека произносились с душераздирающей искренностью, с совершенно бесхитростной честностью, от которой он, казалось, никак не мог избавиться, о чём бы они ни говорили. По той же причине Ник ни на секунду не усомнился в том, что парень говорил всё это в буквальном смысле.

Если бы он этого не знал, то мог бы подумать, что Малек издевается над ним.

Разноцветные глаза продолжали изучать Ника.

— Ты действительно ничего не помнишь из того, что мы только что видели?

Ник нахмурился, затем медленно покачал головой.

Он взглянул на Тай.

Он знал, что она была ещё большей аномалией, чем её брат, и по многим причинам. Одной из них было то, что она могла читать его мысли, несмотря на то, что он был вампиром. Большинство видящих не могли читать мысли вампиров. Они вообще ничего не получали из вампирского разума.

Ник всё ещё не был до конца уверен, мог ли Малек тоже читать его мысли, или же он просто был настолько связан со своей сестрой, что перехватывал от неё всё.

Он подозревал, что скорее второе.

— Да, — согласился Малек. — Я тоже это подозреваю. Но, честно говоря, сказать наверняка бывает трудно. Если это поможет, я легко слышу тебя, только когда мы втроём вместе, так что есть косвенные доказательства того, что я слышу тебя через Тай. Если я могу слышать тебя сам, это явно, не так хорошо и не так стабильно, — он прочистил горло. — И она не может так хорошо слышать всех вампиров, ты же знаешь. Она особенно хорошо настроена на тебя. С другими вампирами ей бывает трудно.

Ник кивнул.

— Понял.

— Ты не хочешь сейчас говорить о своих переживаниях? — проницательно спросил Малек. — Поэтому ты продолжаешь думать о других вещах, Ник?

Несмотря на то, что всего несколько секунд назад он думал об обезоруживающей честности Малека, Ник хмуро посмотрел на молодого видящего. Как это обычно бывало, когда он чувствовал себя особенно напряжённым и избегал общения, он обнаружил, что неземное спокойствие Малека и ещё более неземная проницательность слегка раздражают его, когда дело принимает личный характер.

— Я же сказал вам, я ничего не помню, — сказал он.

— Это не значит, что ты вообще ничего не видел, — резонно заметил Малек. — Всё, что ты можешь нам рассказать, может помочь тебе вспомнить больше.

Ник бросил на молодого видящего бесстрастный взгляд.

— Что вы видели? — спросил он немного агрессивно.

Малек нахмурился. Он обменялся взглядами с Тай, которая тоже нахмурилась.

Затем голубой и почти чёрный глаза Малека вернулись к Нику.

— Разве будет польза от того, что мы расскажем тебе? — спросил Мэл, снова с раздражающей рассудительностью. — Будет ли это что-нибудь значить для тебя, Ник, если ты сам не сможешь этого вспомнить? Или разговоры о том, чего ты всё ещё не можешь вспомнить — это просто способ избежать чувств, которые, очевидно, возникают у тебя в связи с тем, что ты начинаешь вспоминать?

Ник почувствовал, как его клыки слегка удлинились.

По той же причине он сначала не ответил.

Он не хотел пугать ребёнка.

Он также не хотел, чтобы Малек подумал, будто он зол на него.

Он не злился на него, на самом деле, нет, и мог признаться в этом даже самому себе.

В конце концов, Ник вздохнул и провёл ушибленной рукой по своим прямым чёрным волосам, которые были длиннее, чем обычно, но всё же намного, намного короче, чем у Мэла.

— Вы можете рассказать мне одно? — хрипло спросил Ник после ещё одного мгновения молчания. — Те вспышки, которые я видел в последнее время… то, о чём я вам рассказывал: кофеварка эспрессо, дома на берегу моря, как в Сан-Франциско, так и в Европе, мои грёзы о жизни в 1700-х годах или что-то в этом роде, крестьяне, фермерство, лошади, замок и сады… Джем стареет. Было ли что-то из этого реальным? Или всё это чушь собачья? Это дерьмо, которое я придумал по какой-то другой причине?

Малек просто смотрел на него, не меняя выражения лица.

Ник почувствовал, как у него сжались челюсти.

Может, он и не был видящим, но он мог увидеть ответ в этих глазах.

По какой-то причине этот ответ вызвал у него необъяснимую злость.

— Ты собираешься сказать мне…? — зарычал он.

— Тебе не нужно, чтобы я тебе говорил, — спокойно вставил Малек. — Ты уже знаешь, что я бы сказал, если бы ответил на этот вопрос. Это говорит о том, что ты, возможно, не переживаешь воспоминания об этих сеансах напрямую, но они всё равно просачиваются в твоё сознание. Вот почему ты такой эмоциональный, Ник.

Ник почувствовал, что его клыки удлинились ещё немного.

Малек помолчал, переводя взгляд с одной радужки Ника на другую.

То, как он это сделал, заставило Ника подумать, что его глаза, вероятно, тоже покраснели.

— Может быть, ты не можешь увидеть всё это сразу, — предположил Малек. — Или, может быть, ты не можешь осмыслить всё это сразу. Может быть, этот метод флэшбеков и грёз — защита твоего разума? Возможно, в противном случае ты бы перегрузил себя, Ник. Вероятно, тебе следует довериться этому процессу и просто позволить ему развиваться так, как он хочет.

Ник впился сердитым взглядом в эти спокойные глаза, но не смог заставить себя выдержать контакт. Возможно, он понимал, что ведёт себя по-детски. Или, может быть, он просто избегал этого, как и сказал парень. Возможно, он действительно не хотел больше ничего слышать, пока не увидит это сам.

Или, может быть, он вообще не хотел больше ничего слышать — по крайней мере, какая-то его часть не хотела.

Может быть, он надеялся, что парень скажет ему, что всё это чушь собачья, и если Малек этого не сделает или даже не сможет этого сделать, Ник не хотел знать.

Или, может быть, вся эта хрень Что-Ник-Помнит-И-Не-Помнит была просто отговоркой. Может, Брик был прав насчёт опасности пробуждения воспоминаний, настолько болезненных, что они чуть не убили его в первый раз. Возможно, Ник поступил глупо, снова раскапывая всё это дерьмо.

Возможно, ему следовало оставить спящих собак в покое.

Но сейчас было слишком поздно пересматривать решение.

Ник каким-то образом почувствовал это.

Было уже слишком поздно.

Возможно, было уже слишком поздно в тот момент, когда он протянул руку к светящемуся и изменяющемуся порталу, практически прикоснувшись к своей прежней жизни и тому, кем он был.

Может, было слишком поздно уже с того момента, как Уинтер вошла в его жизнь.

Может, он никогда не простил бы себе, если бы ушёл от этого сейчас.

Может, «слишком поздно» было ещё одним оправданием, чтобы сделать то, что он хотел.

Какой бы ни была правда в раздражающем долбаном мозгу Ника, он знал, что будет продолжать в том же духе.

Он вспомнит, кто он такой, даже если это его погубит.

Глава 14. Новые парни

К сожалению, ему снова пришлось уйти на работу, прежде чем Уинтер вернулась домой.

Он снова принял душ.

В тот раз он также надел свою форму и новенькую полицейскую гарнитуру взамен потерянной, схватил свой официальный плазменный пистолет, выданный полицией Нью-Йорка, сунул его в набедренную кобуру и активировал с помощью новой гарнитуры.

Он оставил гарнитуру «Архангела», которую дала ему Лара, в ящике тумбочки у кровати.

Он также оставил записку для Уинтер в их личной сети, которую Кит отгородила для них двоих файрволами, так что был некоторый шанс, что их общение останется конфиденциальным. Он оставил ей цветы на кухонном столе в квартире — что-то, что, возможно, смягчило бы тот факт, что его там не будет, а может, и нет.

Его беспокойство становилось всё сильнее.

У него было неприятное ощущение, что за ним наблюдают, и не только Лара Сен-Мартен и «Архангел». Всё время, пока он был в Башне Феникса, он, конечно, чувствовал на себе взгляды, но и в те несколько раз, когда он покидал Башню Феникса, он тоже чувствовал на себе взгляды, даже когда выходил на улицу только за розами и вазой, чтобы оставить их Уинтер.

Возможно, по всем этим причинам, не говоря уже о том, что работа с памятью, которую он проделал с Малеком и Тай утром и днём, не принесла результатов, он был не в лучшем настроении, когда встретился с Морли.

Не помогло и то, что он получил сообщение от Лары, в котором сообщалось, что ему не разрешат посещать Джордана в его санатории «ассимиляции вампиров» ещё как минимум несколько дней, и даже тогда он сможет видеться со своим другом только под строгим наблюдением.

Лара, по-видимому, думала, что надзор будет осуществляться только в течение первых нескольких посещений, в основном до тех пор, пока не будут оформлены документы. Она сообщила Нику, что оставила неподписанные формы в очереди в его публичной сети.

К сожалению, поскольку это был медицинский контракт, программа отслеживала движения глаз Ника, чтобы убедиться, что он прочитал его полностью, прежде чем подписать, так что на то, чтобы прочитать его, у него уйдёт не меньше часа.

Он собирался сделать это сегодня вечером, после того как Уинтер уснёт.

Возможно, сегодня вечером она захочет остаться бодрствующей ради него, поскольку завтра суббота, и ей не нужно будет работать. Он уже предложил Малеку, Кит и Тай провести день на крытом искусственном пляже в центре Манхэттена.

Ну, при условии, что у Ника не будет боя.

С момента последнего звонка от Фарлуччи не было никаких вестей, поэтому он предположил, что не будет.

Что касается нынешнего момента, то у Ника не хватало терпения снова работать на месте преступления с этими фанатиками Йи. После разговора с Ларой и ещё более раздражающего разговора с Бриком Ник был более или менее уверен, что за всеми этими смертями стоит Белая Смерть, даже если Брик и не санкционировал убийства непосредственно. Учитывая запах крови на одежде и волосах своего прародителя, он заподозрил, что Брик причастен к этому.

Скорее всего, он сам разорвал горло по крайней мере одному из них.

К сожалению, Морли не мог просто доложить Ачарье на листке бумаги, что Миднайт их участка убеждён в том, что это сделал его прародитель.

Им нужны реальные доказательства.

Брик не из тех, кто согласился бы на добровольную беседу, даже при обычных обстоятельствах, не говоря уже о том, чтобы дать признательные показания. По правде говоря, Ник сомневался, что человеческие власти когда-нибудь приблизятся к Брику, даже если полиция Нью-Йорка и Ч.Р.У. объединятся, и у них будет неопровержимое доказательство.

По всем этим причинам, когда Ник встретился с Морли и узнал, что они всё ещё занимаются этим бл*дским делом Йи, он был уверен, что весь вечер окажется пустой тратой времени.

Он также не понимал, почему они всё ещё этим занимаются.

Либо полиция Нью-Йорка не была осведомлена о сделке, которую Брик заключил с Ч.Р.У., либо Брик прав, и что-то изменилось.

Неужели Брик на самом деле думал, что Ч.Р.У., «Архангел» и полиция Нью-Йорка объявили тотальную войну вампирам? Ник должен был признать, что при свете дня эта идея не казалась ему такой уж безумной. Он уже видел несколько истеричных выпусков новостей, в которых объявляли тревогу по поводу убийств в Котле и обвиняли в них «политических радикалов-вампиров».

Он уже давно знал, что отношения между людьми и вампирами постепенно разладились. С тех пор, как Йи появился на мировой сцене, отношения стали портиться ещё быстрее. Арест Ника и убийства, совершённые его двойником, только подлили масла в огонь.

Но действительно ли всё так плохо, что они находились на грани новой расовой войны, как утверждал Брик?

Ника затошнило даже при мысли об этом.

Война между расами или нет, но им с Морли, скорее всего, предстояла ночь непрекращающегося раздражения. Они будут опрашивать людей, которые им ничего не скажут, проверят местных преступников и соперничающие банды людей и вампиров и ничего не узнают, и, возможно, даже притащат в участок какого-нибудь бедолагу-вампира, который случайно оказался не в том месте и не в то время.

Если бы у этого вампира не будет ни алиби, ни связей, он, скорее всего, просидит неделю в камере предварительного заключения М.Р.Д., пока его будут пытать и задавать вопросы. Это при условии, что они не убьют его просто так, ради победы полиции Нью-Йорка и расовых властей.

Положительным моментом было то, что Чарли в тот вечер поехала с Ником и Морли.

Она подала Ачарье прошение разрешить ей заменить Джордана до тех пор, пока он не будетготов вернуться в полицию в качестве Миднайта. Поскольку обычно они отправляли на задание двух человек, одного старшего детектива и одного младшего, вместе с каждый Миднайтом, Ачарья согласился на временное назначение.

— Мы, чёрт возьми, ничего не найдём, — снова проворчал Ник.

Он наблюдал за тем, как Морли крутит руль здоровенной служебной машины. Старик отхлебнул из своей кружки Янкиз, которая мигала и переливалась всеми цветами радуги. На следующем светофоре Морли заехал на парковку прямо за Котлом.

Накануне вечером они прочесали все «нормальные» заведения.

Сегодня вечером они отправились искать свидетелей в самом Котле.

— Они заставляют нас здесь гоняться за призраками, — кисло добавил Ник, взглянув на Чарли в зеркало заднего вида. — Я уже сказал вам обоим, кто за этим стоит.

Морли кивнул, но это движение было едва заметным.

— Джеймс, я говорю тебе… — начал Ник чуть громче.

— Заткнись на хрен, Миднайт, — выдохнул Морли в ответ.

Он припарковал машину, которая была гораздо более ветхой, чем та, на которой Ник ездил с тех пор, как начал программу Миднайтов в Лос-Анджелесе, на узкой парковке рядом с разрушающимся кирпичным зданием. Это здание стояло прямо рядом с главной стеной Котла. Его, вероятно, следовало снести много лет назад, но вместо этого нижняя половина была превращена в пост охраны полиции Нью-Йорка.

Обычные копы в форме, не из отдела по расследованию убийств, которые патрулировали эту сторону стены, также иногда использовали это место в качестве центра временного содержания для беглецов из самого Котла.

Морли заехал на парковку прямо рядом с пожарной лестницей здания и припарковал свой чудовищный седан.

Старик даже не взглянул на него с тех пор, как велел Нику заткнуться, но Нику это было и не нужно. Он понял сообщение.

За ними всё ещё наблюдали.

За Ником, в частности, велось наблюдение. Возможно, сейчас за ним наблюдало даже больше глаз и ушей, чем когда его двойник убивал людей, и власти всё ещё не были до конца уверены, что Ник к этому не причастен.

Несмотря на предупреждение Морли, Ник был достаточно раздражён, чтобы не отбросить эту тему.

Он уже собирался попробовать заговорить об этом снова, возможно, используя более завуалированные выражения, когда Морли резко толкнул Ника локтем.

Прежде чем Ник успел решить, как на это отреагировать, Джеймс щёлкнул замком на антикварной дверце машины и вышел. Сбитый с толку, Ник наблюдал, как Джеймс выбирается из машины.

Заметив направление взгляда Морли, Ник выглянул в лобовое стекло.

Он тут же закрыл рот.

Двое полицейских в штатском направлялись к своей машине.

Ник не узнал ни одного из них в лицо, вероятно, потому, что он, Морли и Чарли в тот момент действовали немного за пределами своего обычного участка, находясь всего лишь на волосок от границы между юрисдикциями. Так в чём же проблема? Почему два копа сделали Морли таким параноиком? Вероятно, они были здесь только по делу об убийстве, не так ли?

Ник защёлкнул свою дверь и поднялся на ноги.

Он увидел и услышал, как Чарли сделала то же самое у него за спиной.

Ник вышел из-за двери и закрыл её как раз в тот момент, когда Морли сунул руку в карман пальто и кивнул двум мужчинам, приближавшимся к машине с его стороны.

Интересно. Значит, они пришли не из здания охранного поста.

Вместо этого они вышли из одной из машин на парковке или, возможно, с улицы. Случилось ли что-то новое? Было ли ещё больше смертей, связанных с вампирами?

Ник наблюдал, как они приближались к Морли, и их проницательные глаза оценивали старика.

Ладно, теперь он вроде как понимал паранойю Морли.

Что-то в них было странное.

Они выглядели, ну… как-то.

Не то чтобы сердито, но и далеко не дружелюбно.

От них определённо веяло духом «правоохранительных органов», так что Ник не слишком беспокоился о том, что они могут оказаться бандитами или переодетыми членами банды. Поскольку преступление официально входило в компетенцию Ника, Джеймса и Чарли, их нахождение здесь не должно вызывать никаких разногласий по поводу юрисдикции. Эти парни, должно быть, базируются в участке, расположенного к северу от их участка. Ну или…

— Ник Миднайт? — спросил первый из них.

Ник подпрыгнул.

Какого хрена? С чего бы им интересоваться Ником?

Его глаза встретились с глазами Морли, хотя никто бы ни за что не принял Джеймса за вампира, учитывая его седые волосы, тёмно-карие глаза и кожу с возрастными пятнами. Несмотря на это, они многозначительно посмотрели на Морли, словно пытаясь безмолвно поговорить с ним.

Возможно, они даже разговаривали с ним через свои гарнитуры по личному каналу.

— Нюхач Миднайт сегодня с вами? — спросил второй, по-прежнему глядя только на Морли. — Это он, возле машины?

Ник почувствовал, как у него сжимаются челюсти. Что, чёрт возьми, происходит?

Он был прямо здесь.

Очевидно же, что он был Миднайтом.

Так почему же эти придурки заигрывали с Морли по этому поводу?

Ник прочистил горло, и обе пары глаз уставились на него.

— Я — это он, — чётко произнёс Ник. — Я Миднайт.

Первый из них улыбнулся. Улыбка была не из приятных.

— Нам нужно, чтобы ты пошёл с нами, — сказал он.

Ник взглянул на Морли, который, возможно, любому другому показался бы равнодушным. Но Ник знал его. Старик был встревожен. Его плечи напряглись, и он смотрел на двух полицейских так, что Ник понял: он быстро соображает или, возможно, уже что-то понял и пытается решить, что делать.

Ник открыл рот, чтобы ответить парню, который к нему обратился, но Морли заговорил раньше, чем Ник успел вымолвить хоть слово.

— С него сняты все обвинения, — сказал Морли ледяным тоном. — Зачем это нужно?

— Вы не допущены к этой информации, — с ухмылкой ответил первый мужчина.

— Не допущен? — Морли нахмурился. — Что, чёрт возьми, это значит?

Он всё ещё держал руку в кармане, и теперь Ник подумал, не сжимает ли он оружие. Что происходит? Какого чёрта Морли…

— Мне нужно увидеть ордер, — сказал Джеймс, и в его голосе впервые прозвучало открытое подозрение. — Я также хочу поговорить с вашим начальством. И с начальником нашего участка.

— Боюсь, это невозможно, — сказал второй офицер.

Двое полицейских бесстрастно уставились на Морли, и Нику впервые пришло в голову, что они не совсем люди.

Иисусе. Были ли они гибридами?

Должно быть. Они определённо не вампиры, и Ник всё больше сомневался, что они чистокровные люди. Оставались только гибриды.

Что означало, что они, вероятно, не были полицейскими.

Гибриды работали только на Ч.Р.У.

Пока Ник смотрел на них, его подозрение переросло в нечто, гораздо более похожее на уверенность. Идеальное строение кости, высокие скулы, чуть разрез в уголках глаз, которые у обоих были бледно-голубыми и пугающе похожего оттенка. Контактные линзы? Это показалось ему вероятным. Вероятно, они работали с какими-то линзами двойного назначения с виртуальными компонентами для наведения на цель, улучшения ночного видения и чего-то ещё.

У обоих были нечеловечески идеальные губы. Длинные шеи.

Оба они были выше среднего роста.

Рост одного из них, по меркам Ника, мог превышать два метра. Другой был, может, на пару сантиметров ниже, в зависимости от обуви, которую они оба носили.

Должно быть, они скрывали свой запах.

Спрей с феромонами?

Они определённо были одеты во что-то, что блокировало их кровь наполовину видящих, заставляя их пахнуть по-человечески даже для вампира, привыкшего к запаху видящих. Что, опять же, имело смысл, если они работали на Ч.Р.У.

Но Нику это абсолютно ничего хорошего не предвещало.

Бл*дь.

Он почувствовал, как напряглись его плечи, пока он переводил взгляд с Морли на двух агентов.

Должен ли он позволить Морли разобраться с этим? Прикинуться дурачком?

Позвонить Ларе Сен-Мартен? Уинтер?

Ника никогда не задерживали дважды за одно и то же.

Получить разрешение на работу в их системе никогда не было легко, но, как только Ник получил разрешение, он обнаружил, что оно, как правило, остаётся неизменным. Им не нравилось признавать свою неправоту, ни в ту, ни в другую сторону, без какой-либо конкретной причины изменить своё мнение.

Нашли ли они ещё «доказательства», чтобы обвинить его? Решили ли они предъявить ему обвинение в одном или нескольких преступлениях его двойника? В фактической смерти его двойника? За то, что он был причастен к доставке Уокера к порталу?

Или это что-то новое? Что-то, о чём он ничего не знал?

Они решили, что он какой-то мошенник или предатель?

Они раскопали что-то об его прежних связях с Белой Смертью?

Они знали о Уинтер?

Был ли Брик прав? Портал что-то изменил? Тот факт, что Лара более или менее признала, что «Архангел» в прошлом баловался с порталами, поставил многие вещи под сомнение. Ч.Р.У. тоже отслеживало порталы по всему миру?

Конечно, они бы занялись этим, если бы знали о них.

Не было никакой возможности, чтобы расовые власти людей проигнорировали что-то столь грандиозное, как спонтанно появляющиеся межпространственные порталы. Они бы восприняли что-то подобное как колоссальную угрозу безопасности, особенно когда речь идёт о нечеловеческих расах.

Ник почувствовал, как его мышцы начинают сводить судорогой.

Даже не обращая внимания на реакцию Морли, Ник чувствовал, что с этим действительно что-то не так. Он боролся с внутренним инстинктом, который подсказывал ему бежать.

И всё же, несмотря на охватившую его панику, несмотря на сильное ощущение, что вот-вот произойдёт что-то очень плохое, он никогда бы не смог предсказать следующий шаг в этом маленьком танце.

Морли повернулся и уставился прямо на Ника.

Старик выглядел бледным под своей тёмной кожей.

В его глазах была ярость, которая застала Ника врасплох.

— БЕГИ! — прорычал старик. — БЕГИ, НИК! УБИРАЙСЯ ОТСЮДА НАХЕР!

Глава 15. Побег

Ник не думал.

Он подчинился громоподобным, выкрикнутым словам Морли, как будто старик ткнул его в грудь электрическим прутом. По крайней мере, он воспринял их как прямой приказ, которым, как позже предположил Ник, они в значительной степени и были.

У него, как у вампира, по-прежнему было одно преимущество.

Вампиры были быстрыми.

Они были чертовски быстрыми.

Нику не раз говорили, что он чертовски быстр, даже для вампира. Его тело определённо способно двигаться намного быстрее, чем мог представить его вампирский разум.

На протяжении многих лет это было как преимуществом, так и недостатком, в зависимости от того, что происходило. Но обычно, в ситуациях, связанных с жизнью или смертью, это становилось преимуществом.

Это одна из тех вещей, которые сделали его таким хорошим профессиональным бойцом для Фарлуччи, а также таким одарённым бойцом в реальном мире. Работа бойцом на арене в течение последних нескольких лет определённо не уменьшила в нём эту способность.

Короче говоря, Ник начал двигаться ещё до того, как успел понять, почему.

Сначала он инстинктивно метнулся вправо, и как раз вовремя, чтобы увернуться от оружия, которое Джеймс Морли, должно быть, заметил, а Ник — нет, вероятно, потому, что допотопный автомобиль загораживал ему обзор.

У мужчины-гибрида в униформе не было оружия, когда он пересекал парковку, чтобы подойти к ним, поэтому Ник предположил, что оно было у него в рукаве, в какой-то выдвижной кобуре, или, возможно, в кармане пальто.

В любом случае, оно было взведёно и готово к стрельбе за те секунды перед криком Морли.

Вампирские глаза Ника проследили за гарпунным ружьём в момент его прыжка, и за острым, как бритва, снарядом, пролетевшим мимо него, практически задев его кожу. Они целились ему в бедро, предположительно, чтобы сбить его с ног, прежде чем он успеет сделать то, что делал сейчас, но снаряд попал совсем в другое место.

— Бл*дь! — зарычала Чарли у него за спиной.

Ник услышал это, понял, и его ярость вскипела.

Они подстрелили Чарли.

Gaos их раздери. Они подстрелили Чарли.

Словно услышав его мысли, детектив повысила голос. Это прозвучало хрипло, с болью, но отчётливо.

— Я в порядке! — рявкнула она. — Уходи, Ник! Делай, что сказал Джеймс!

— Детектив! — крикнул Морли.

Ник увидел, как Морли бежит в направлении Чарли, и в его голосе слышалась паника.

— Я в порядке! — снова рявкнула Чарли. — Это капец как больно, но не смертельно. Не беспокойтесь обо мне! Просто уберите Ника отсюда!

Ник увидел, как справа от него поднялось ещё одно оружие. Инстинктивно он снова прыгнул вверх и в сторону, и второй гарпун пролетел у него под ногами.

На этот раз Чарли не закричала. Это означало, что либо они промахнулись, либо им удалось убить её. Ник оглянулся ровно настолько, чтобы увидеть Чарли с Морли, на лице у неё было сердитое выражение, но гарпунов из неё больше не торчало.

Ему нужно убираться отсюда к чёртовой матери.

Ему нужно убраться подальше от своих друзей, пока они не погибли из-за него.

На этот раз он побежал и прыгнул дальше, метя в полуразрушенное старое здание, которое служило сторожевой вышкой, а иногда и тюрьмой. Как только он оказался достаточно близко, Ник подпрыгнул.

Он ухватился за перекладину старой пожарной лестницы снаружи здания и подтянулся, чтобы ухватиться за ту, что была выше. Он молниеносно преодолел три ступеньки и подтянулся к первой платформе как раз в тот момент, когда под его ногами пролетел ещё один снаряд.

Он перепрыгнул на следующую платформу, затем на следующую. Он воспользовался перилами, чтобы перепрыгнуть на четвёртый этаж, затем на пятый. После этого он решил, что забрался достаточно высоко, чтобы снизить точность стрельбы, по крайней мере, гарпунами.

Зная, что так будет быстрее, Ник бросился бежать.

Он помчался вверх по металлической лестнице на предельной скорости.

Гибриды внизу сменили оружие.

Взрывом от здания на следующем этаже отлетели куски кирпича. От другого взрыва у него за спиной разбилось окно.

Теперь они стреляли в него из плазменных винтовок.

К тому же они были чертовски близко.

По крайней мере, один из них, похоже, стрелял из плазменных винтовок значительно точнее, чем из гарпунов.

Ник подумал о том, чтобы вломиться в окно на следующем этаже и попасть внутрь здания.

Он попытался взвесить все плюсы и минусы.

Снаружи верхняя часть здания выглядела как чёртов бардак. Если бы так было и внутри, то, скорее всего, вся часть здания списана под снос, а если полы не выдержат, он мог бы пролететь с полдюжины этажей, прежде чем сумеет остановиться.

А может быть, и наоборот.

Ник не мог знать, какие ремонтные работы или технические усовершенствования могли быть проведены на каком-либо из этажей. Все выходы могли быть уже заблокированы. Двери и окна могли быть защищены от вампиров или даже от бомб. Возможно, внутри поджидают Миднайты, или другие гибриды Ч.Р.У. взбираются по лестнице или перекрывают проходы, чтобы загнать его в угол. Если бы Нику пришлось сражаться с ними врукопашную или если бы им удалось подстрелить его, они, скорее всего, окружили бы здание и захватили его прежде, чем он смог бы найти выход наружу.

Он не хотел попасть в ловушку.

Все инстинкты Ника подсказывали ему не позволять заманить себя в ловушку.

Нет, решил он. Он не мог рисковать.

Если Морли прав насчёт этих парней, то поимка означала конец жизни Ника, а Морли никогда не был паникёром или тем, кто без веской причины пошёл бы по пути, подрывающему всё. Более того, чтобы попасть внутрь здания, Нику пришлось бы остановиться как минимум на несколько секунд. Остановка до того, как он окажется вне пределов досягаемости огня, скорее всего, означала бы для него конец.

У Ника оставался только один реальный выход.

Он только что поднялся на другой этаж; сейчас он, должно быть, находился на пятнадцатом-шестнадцатом.

Плазменные разряды продолжали с треском врезаться в стены и металлические перила прямо у него за спиной, осыпая кирпичной пылью, штукатуркой, краской и стеклом, но, к счастью, после того, как он уже подтянулся выше на шатких ступеньках.

Снаряд снёс часть лестницы как раз в том месте, где только что была его нога.

Другой пробил дыру в кирпиче как раз в том месте, где только что была его голова.

Ник побежал быстрее, петляя и меняя темп, чтобы стрелку было труднее прицелиться в него.

Но теперь его взгляд был направлен влево.

К счастью, ему не нужно было использовать глаза, чтобы бежать, или думать о том, куда ставить ноги. И всё же, если раньше он и не был уверен, что эти ублюдки из Ч.Р.У были видящими, то теперь убедился. Они были чертовски хорошими стрелками. Лучше, чем большинство видящих.

Намного лучше, чем кто-либо из людей, которых Ник знал.

Их рефлексы и точность выдавали их расу, даже если не принимать во внимание их слишком совершенную структуру костей, симметрию тел и лиц, их рост и интенсивную неподвижность, которую он заметил в их глазах.

Немного выше.

Ещё один пролёт.

Может быть, два.

Ему оставалось только гадать.

К счастью, его вампирское чутье с невероятной точностью определяло физические действия, даже те, которые Ник совершал нечасто.

Или вообще не совершал.

По той же причине он не позволял себе думать и в этот раз.

Он добрался до следующей платформы, затем до следующей, и его вампирское чувство пространства подсказало ему, что пора. Он не замедлил шага.

Он даже не посмотрел вниз.

Он запрыгнул на металлические перила на двадцать пятом этаже здания и подпрыгнул в воздух, выбрасывая руки вперед, сжимая бёдра и ноги вместе и стараясь набрать как можно больше скорости и расстояния.

Выстрела он не услышал.

Он едва почувствовал, как снаряд пробил его форменные брюки или вонзился в кожу и плоть вампира, пока не задел кость.

Он почувствовал укол беспокойства…

Но затем включилась гравитация, и Ник начал падать.

Глава 16. Стена

Ник не приземлился грациозно на ноги по другую сторону стены Котла, как это обычно делают вампиры, даже при таком длинном прыжке.

Ник даже не перелетел через чёртову стену.

Выстрел, должно быть, сбил его с курса или, возможно, каким-то другим образом замедлил его движение. Что бы это ни было, Ник большей частью своего тела ударился о верхнюю часть стены, и его одежда сильно зацепилась за витки колючей проволоки, резко затормозив его и полоснув по лицу, рукам, куртке и боку.

У него (к счастью?) было достаточно инерции в прыжке, чтобы перевалиться на другую сторону, в процессе ещё сильнее порезавшись, пока он не повис на колючей проволоке на очень долгую секунду. Затем сам вес его необычайно тяжёлого вампирского тела, а также гравитация вырвали его на свободу.

Он упал прямо на ржавый остов автомобиля.

Он даже не получил амортизации за счёт шин; машина стояла на блоках.

Он предположил, что ему снова повезло, ведь он не пробил крышу машины и не порезался ещё сильнее о зазубренный металл, в центре которого уже проржавела дыра от попадания воды. Из-за колючей проволоки Ник упал прямиком вниз и не преодолел расстояние до основной части машины.

Вместо этого он оставил на багажнике вмятину в форме себя.

Это всё равно было чертовски больно.

Было так больно, что несколько секунд Ник вообще не мог пошевелиться, даже зная, что агенты и те, кого они вызвали на подмогу, скорее всего, уже на пути ко входу в Котёл. Поскольку этот вход находился всего в сотне метров от ржавой машины, у Ника было не так много времени.

У него определённо не было времени лежать там и чувствовать себя дерьмово.

Понимание пришло к нему как раз в тот момент, когда ему удалось скатиться с багажника машины на землю.

Он издал страдальческий стон.

Он моргнул один раз. Дважды.

Он уставился в усыпанное звёздами небо, зная, что всё это ненастоящее.

Несмотря на это, он мельком увидел себя на пляже, на сей раз обнажённым.

Он был мокрым, и его губы были солёными на вкус.

Гладкая доска для сёрфинга, определённо не самодельная, была воткнута в песок рядом с ним на длинном отрезке пустынного пляжа в темноте. Даледжем спустился к нему с высокой песчаной дюны, смеясь, бросил в него полотенцем, слишком мягким, чтобы быть домотканым, и сказал Нику, что он был идиотом, занимаясь сёрфингом в одиночку, и через час Джем даже не будет знать, то ли его съели акулы, то ли его унесло далеко в море.

Они были в Сан-Франциско.

В тот раз это должен был быть Сан-Франциско.

Не так ли?

Раздавшиеся поблизости голоса заставили Ника резко вздрогнуть.

Он моргнул и снова сосредоточился на звёздном куполе.

Чёрт, сколько же он так пролежал?

Глаза защипало от прилившей крови.

Его бок словно обожгло огнём, и когда он посмотрел вниз, то понял, что именно туда попал плазменный снаряд. Эта штука проделала в нём настоящую дыру — такую, которая оставила следы ожогов на его куртке и мраморно-белой коже, и вырвала кусок его вампирской плоти размером с бейсбольный мяч, разорвав мышцы и врезавшись в кость.

Кости вампира были крепкими как алмаз, так что снаряду не удалось их сломать.

Тем не менее, он мог сказать, что снаряд до сих пор оставался внутри него, и это причиняло адскую боль, что говорило о том, что он, скорее всего, покрыт кислотой — отличный маленький трюк, который любило использовать Ч.Р.У, когда они специально охотились за сородичами Ника.

Было уже слишком поздно останавливать этот процесс.

Нику придётся переждать, позволить этому дерьму ещё немного разъесть его.

Когда действие кислоты ослабнет, его организм станет сопротивляться и в конце концов сможет удалить то, что осталось от пули, и начнёт заживать. Он знал, что с такой раной, скорее всего, пройдут недели, а не дни, прежде чем он восстановится на сто процентов, и что боль будет продолжаться до тех пор, пока пуля не выйдет полностью, и, вероятно, ещё долгое время после этого.

Если бы его ранили в сердце, а именно туда, скорее всего, и целился этот ублюдок, Ник был бы мёртв. То же самое можно было сказать и о прямом выстреле в голову или в горло, если бы ему удалось обезглавить его. В любом случае, это было слишком близко.

Ник поднял свои призрачно-белые руки, чтобы посмотреть на них, и увидел, что на одной из них была глубокая рана на запястье и тыльной стороне ладони. На другой стороне его руки была широкая рваная рана посередине, вероятно, от колючей проволоки.

Иисусе. Это была его рука с идентификационной татуировкой.

Он задумался, сохранился ли у него имплант.

Казалось, что стальные зубья колючей проволоки почти до кости выдрали мясистую часть этой руки. Будь он человеком, то кость тоже была бы раздроблена, а то и вообще разлетелась бы в щепки от одного только удара.

Одна такая рана убила бы человека.

Как бы то ни было, его идентификационная татуировка и штрих-код, безусловно, теперь бесполезны. Ему нужно будет проверить наличие самого импланта, как только он окажется в безопасном месте, но существовал чертовски хороший шанс, что он тоже исчез. Ник не мог сейчас с этим возиться. Он вынужден был предполагать, что чип всё ещё там, где-то внутри разорванной плоти, и действовать соответственно.

Ник почувствовал ещё один ужасающе сильный порез на той же стороне лица.

Он решил, что время инвентаризации истекло.

Он присел на корточки, не выпрямляясь, и поморщился, когда его тело изогнулось таким образом, что в месте выстрела из плазменной винтовки стало ещё больнее.

Он не мог позволить себе адаптироваться к этому.

Он скользнул вдоль задней части машины, стиснув зубы от боли, затем за другую машину, припаркованную слева от той, на которую он приземлился.

Таким же образом он добрался до следующей машины в ряду.

Он спрятался за следующей машиной, ещё более старым седаном, который был бы уместен в старом полицейском сериале 1980-х годов. После этого Ник спрятался за сгоревшим корпусом пикапа, от которого едва ли сохранился узнаваемый остов.

Затем он добрался до фургона доставки, который стал его первым настоящим укрытием, затем до мини-вэна, небольшого легкового автомобиля, лимузина, а затем ещё шести или семи пикапов.

Он знал, где находится.

Он почти каждый день проезжал через Котёл, выбираясь на центральную улицу, иногда в обе стороны, но, по крайней мере, в одном направлении, к своему дому на Вашингтон-Хайтс или от него. Это был самый быстрый способ добраться до вампирского гетто из центра города и наоборот.

Он говорил себе, что делал это именно для того, чтобы сэкономить время.

И это было правдой — дорога через Котёл была не просто быстрее, она была в геометрической прогрессии быстрее, чем любой другой маршрут, доступный Нику — но он сильно подозревал, что часто ездил этим путём, потому что ему было скучно.

Он сталкивался с блокпостами на дорогах, в него стреляли, иногда он даже участвовал в гонках с местными жителями, которые приезжали на своих машинах, чтобы попытаться украсть машину Ника.

В результате Ник хорошо знал те части Котла, которые находились рядом с главной дорогой, и особенно те, что были ближе всего к Северным и Южным Воротам.

Здесь, у Северных Ворот, с восточной стороны Котла Дьявола начиналась вереница брошенных машин длиной почти в милю, недалеко от трёх шлюзов, которые открывались и закрывались для разрешённого движения. Северные Ворота в конечном итоге выходили на 113-ю улицу, которая отмечала нижнюю границу Вашингтон-Хайтс. Некоторые из этих автомобилей, вероятно, были оставлены здесь беженцами сразу после войны.

Со временем свалка разрасталась, поскольку всё больше и больше старых автомобилей выходили из строя.

Многие из этих старинных машин были изготовлены более ста лет назад. Недостающие и изношенные детали, возможно, можно было бы напечатать на 3D-принтере, но даже для людей, живущих внутри Котла, было проще и экономичнее банально угнать автомобиль по другую стороны стены.

Теперь, когда с автомобилями было покончено, их разбирали на запчасти. Иногда они растворяли их в кислоте или других едких веществах.

Но первоначальная, древняя свалка осталась, как памятник прошлым временам.

Или, возможно, как кладбище.

Ник продолжал неуклюже и медленно пробираться сквозь нагромождения останков древних автомобилей. Он внимательно прислушивался и всё ещё мог различить голоса, которые слышал, когда впервые открыл глаза. Он различил отдельные тембры и акценты двух ублюдков из Ч.Р.У., которые стреляли в него снаружи.

Теперь он слышал и другие голоса.

Он не мог сказать, были ли они гибридами или людьми. Они пахли как люди, но, возможно, они скрывались за феромонами, как первые два.

Ник определённо не собирался высовываться достаточно далеко, чтобы выяснить это или хотя бы как следует рассмотреть кого-либо из них.

Он не слышал Морли.

Чарли он тоже не слышал.

Не то чтобы он этого ожидал.

И всё же он чертовски надеялся, что они не находятся в кузове фургона без окон по другую сторону стены. Он надеялся, что они не совершили ничего безумного или глупого, а отвезли Чарли прямо в больницу после того, как эти клоуны из Ч.Р.У. ранили её в ногу гарпуном.

Он надеялся, что гибриды не будут пытаться привлечь Морли к ответственности за то, что он посоветовал Нику бежать.

Морли был достаточно умён, чтобы сказать, будто он не верил, что они из правоохранительных органов, и что Ник и раньше подвергался угрозам убийством и попыткам похищения («и это бл*дское преуменьшение», — раздражённо пробормотал разум Ника).

В Ч.Р.У. ему, скорее всего, не поверили бы. Они могли решить устроить ему взбучку, даже если бы поверили ему, просто чтобы подчёркнуть свою правоту, или даже бросить его в камеру, если бы почувствовали себя особенно мстительными.

Ачарья, вероятно, попытался бы защитить его.

Ник не мог на это рассчитывать, но надеялся, что это правда.

Он всё ещё не совсем понимал, в чём дело.

Но он пока не мог думать об этом.

Кем бы ни были эти ублюдки, они настроены серьёзно.

Ник насчитал по меньшей мере шестерых агентов на главной дороге, которая проходила через центр милитаризованной зоны. Скорее всего, за стеной их будет больше.

Если это Ч.Р.У., а Ник определённо так думал, то они уже установили периметр, чтобы удержать его внутри Котла. Согласно протоколу, если их поиски продлятся более девяти часов, они распространят этот периметр на всю Охраняемую Зону. Они разошлют оповещения по всем железнодорожным станциям, аэропортам, станциям метро, подъездным путям, морским портам и даже по всем входам и выходам из купола, поскольку Ник, как известно, выходил наружу, чтобы заняться сёрфингом.

Он только один раз рискнул глянуть на эту дорогу.

В то время он сидел, скорчившись, за кузовом одного из тех древних пикапов, высокого, с погнутыми ободами и прогнившими колёсами, которые когда-то были выкрашены в ярко-золотой цвет. Он держал руку, на которой раньше были его идентификационный имплант и татуировка, за стальной дверью багажника.

Он видел, как среди проржавевших машин мелькали фонарики, но они двигались не так быстро, как он.

Они всё ещё были недалеко от ворот.

Они ещё даже не добрались до его кровавого следа.

Скоро доберутся.

Они, должно быть, видели, где примерно он упал.

Ник подозревал, что они держались поближе к воротам, чтобы удержать его внутри, пока они не получат достаточно подкрепления вокруг Котла, чтобы можно было оставить вход без присмотра.

Как только это произойдёт, а это могло произойти всего через несколько минут, им не потребуется много времени, чтобы по-настоящему напасть на его след. По крови и вмятине было бы очевидно, куда он приземлился. Однако Нику нужно было больше беспокоиться об их подкреплении, что означало гораздо больше людей, в том числе у Южных Ворот, и, что ещё более тревожно, включая беспилотники.

Нику нужно убраться к чёртовой матери подальше от той части стены и машины, на которую он упал; это было приоритетом номер один. Его дальнейшие долгосрочные перспективы были намного туманнее.

Он понятия не имел, куда идти.

Внутри Котла он никого не знал, и уж точно никого, кто мог бы его спрятать.

Он продолжал пробираться вдоль стены, но теперь всерьёз задумался о том, какие у него на самом деле есть варианты. Он мог бы где-нибудь спрятаться, просто спрятаться. Это не решило бы его проблему надолго, но дало бы ему время. Если бы он нашёл подходящее место, то смог бы перевязать самые серьёзные порезы и, возможно, даже покормиться.

Эти две вещи, по крайней мере, помогли бы ему не потерять сознание.

Ему также нужно позаботиться о своей руке.

Ему нужно знать, на месте ли имплант, и если да, то ему нужно это исправить. При этой мысли он начал ощупывать рану пальцами другой руки. При этом он скривился от боли, но не перестал двигаться вдоль стены на юг.

Ник вспомнил о своей гарнитуре и выдернул её из уха.

Он колебался лишь долю секунды, охваченный мгновенным сожалением и беспокойством о том, как он сможет связаться с Уинтер или с кем-нибудь ещё, затем он отбросил эту штуку так далеко, как только смог, примерно в том направлении, где он впервые приземлился.

Он не видел, куда она упала.

Он начал двигаться быстрее, всё ещё морщась от боли, в основном от раны в боку от плазменной винтовки и ран на шее и лице. Он не хотел знать, как чертовски плохо он выглядел. Он знал, что это плохо.

Его пальцы так и не нашли имплант.

Без гарнитуры у него не было возможности просканировать себя, но он был почти уверен, что чип исчез. С таким же успехом имплант мог валяться по другую сторону стены.

Ник взглянул на свою изуродованную руку и вспомнил длинные царапины, оставшиеся после вчерашней драки, о которых он так беспокоился, ведь их увидит Уинтер. Теперь эта мысль казалась смешной, учитывая, что он сделал с собой за последний час.

Будь он человеком, он бы погиб. Относительно небольшая рана на запястье, скорее всего, убила бы его, не говоря уже о том, что он сделал со своей имплантированной рукой и горлом. Любая из этих травм убила бы его за считанные минуты.

Вместе они убили бы его за секунды.

С другой стороны, он бы уже умер, когда упал со стены.

К счастью для него, он не был человеком.

Как это было, он, вероятно, сейчас выглядел как монстр из фильма ужасов, его лицо оказалось срезано с его виска до челюсти и вниз по горлу, его рука изуродована, в боку дыра, и ещё один длинный порез от колючей проволоки тянулся вниз по бедру, через его колено, на его икры. Его лицо не распухло, как у человека, но он изо всех сил старался что-то видеть, несмотря на кровь, которая стекала из-под волос к левому глазу.

Он знал, что кровь рано или поздно остановится.

А пока всё, что он мог сделать — это вытирать её.

Ник напомнил себе, что ему доводилось переживать и худшее.

Ну, он был практически уверен, что ему доводилось переживать и худшее.

У него были воспоминания о войне, воспоминания, которые, как он теперь был немного увереннее после вчерашнего разговора с Бриком, являлись настоящими. Некоторые из этих воспоминаний были более расплывчатыми, чем другие, но у него сохранилось отчётливое воспоминание о том, как его разнесло на куски органической бомбой, которая попала прямо в батальон, которую он возглавлял.

Это было плохо, но не так плохо, когда требовалось отрастить руку и две ноги.

Возможно, это худшее, что он пережил за последние десятилетия, но это было не на уровне «сидеть в куче собственных растерзанных внутренностей и отращивать большую часть своей вампирской плоти, пока другие вампиры кормили его с рук». У него сохранилась большая часть лица.

У него всё ещё были зубы, ноги и большая часть кистей рук.

Что ещё более важно, он мог двигаться.

Хотя они чертовски болели, его раны, за исключением той, что на голове, даже не сильно кровоточили. Ник знал, что выглядит чертовски ужасно, и одна рука у него не работала как надо, и двигался он далеко не так быстро, как следовало бы, но ему не грозила «встреча с истинной смертью», как мелодраматично называл это Брик.

И всё же он не был машиной.

Ему скоро нужно будет покормиться, если он хочет исцелиться.

Было бы намного лучше, если бы он мог зашить себя.

Прежде всего, ему нужно быть осторожным, чтобы не ослабеть настолько, что он потеряет сознание.

Даже без учёта того, кто именно охотился на него, Котёл был небезопасным местом для потери сознания, даже для вампира.

При этой мысли Ник быстрее заработал конечностями.

Он всё ещё двигался без чёткой цели, его приоритетом было добраться куда-нибудь как можно быстрее и бесшумнее. Он был благодарен судьбе за старые машины, скопившиеся вокруг того места, где он приземлился. Большинство из них относились к тому времени, когда в автомобилях ещё было много железа. По крайней мере, это помешает дронам обнаружить его визуально.

По крайней мере, временно.

Конечно, они могли взять с собой собак.

Генетически модифицированных собак, натренированных вынюхивать кровь вампиров.

Ник сейчас был бы мигающей неоновой вывеской для этих чёртовых тварей.

Эта мысль заставила его двигаться ещё быстрее.

Со временем его разум начал затуманиваться. Он двигался машинально, пробираясь всё дальше и дальше, пока не достиг самого края длинного кладбища машин. Только тогда он засомневался, не уверенный в том, что хочет выходить на открытое место, потерять единственную защиту, которую обрёл с тех пор, как приземлился здесь.

Теперь он мог различать и слышать гул беспилотников.

Он не мог полностью разобрать их, не настолько хорошо, чтобы сосчитать, но знал, что их было больше трёх.

Насколько он знал, небо могло кишеть ими.

Ника могли засечь в тот же момент, когда он покинет защиту железных корпусов.

Он замер на краю, пребывая в нерешительности, а затем, так и не приняв окончательного решения, по крайней мере, не осознанно, заполз под последнее транспортное средство в ряду, которым оказался массивный грузовик, бывший когда-то восемнадцатиколесной фурой. Теперь он стоял на цементных блоках, которые на несколько дюймов углубились в землю.

По бокам металлического контейнера росли одуванчики и плющ.

Тротуар закончился в сотне метров позади него.

Ник полз на животе по грязи, морщась и прикусывая язык от боли, пока не оказался под кабиной грузовика.

Теперь он был примерно в шести метра от стены Котла.

Он оглядел поле слева от того места, где прятался.

Как ни странно, он обнаружил, что узнаёт это место.

Это было последнее, о чём он подумал, прежде чем потерять сознание.

Глава 17. В тылу

— Дикари, — пробормотал Ник себе под нос.

Он склонился над своим супругом в мерцающем свете свечи, используя своё вампирское обоняние и зрение, чтобы осмотреть рваную рану на груди Даледжема.

— У тебя будет ещё один шрам, — пробормотал он.

Джем только кивнул. Его длинное тело распласталось на древнем дубовом столе, руки и ноги были расслаблены, пальцы раскрыты, кожа была влажной. Ник подозревал, что это скорее от усталости, чем от того, что Джем пытался не напрягаться из-за боли.

Ник склонился над вспотевшим видящим с пинцетом, который он смастерил сам, используя кузнечный горн и несколько гвоздей для подков, которые он вбил в нужную форму.

Он вытащил ещё один шарик железной дроби и взглянул в лицо своего супруга.

Даледжем выглядел пугающе бледным, и, несмотря на его молчание, было похоже, что ему очень больно.

Он слабо улыбнулся Нику, затем попытался пошутить.

Потому что, конечно же, он шутил.

— Напомни мне об этом, брат мой, — хрипло сказал Джем. — Когда я буду жаловаться на людей из моего родного мира…

— Нет, — сказал Ник слегка раздражённо. — Я не буду напоминать, — он свирепо посмотрел на другого мужчину. — Ты слишком много рассказал мне об этих ублюдках, чтобы я мог дать им слабину… брат.

Даледжем выдавил из себя ещё одну улыбку.

— В данный момент их преступления кажутся не такими страшными.

— Я уверен, что так оно и есть, — проворчал Ник. Чтобы отвлечь другого мужчину, он потребовал: — Скажи мне ещё раз, что заставило их обвинить тебя в поклонении дьяволу на этот раз, Джем? Что, чёрт возьми, ты им сказал? Или дело было только в твоих глазах?

— Нет.

— «Нет» в смысле «ты ничего не говорил»? — настаивал Ник.

Джем виновато пожал плечами.

— Может, и сказал.

— Может, и сказал?

— Я был неосторожен.

— Что это значит? — Ник поднёс масляную лампу поближе, чтобы осмотреть другую часть раны видящего. Он думал, что почти всё уже готово, но, судя по запаху, в ране ещё оставалось железо, и он не хотел рисковать.

В этом мире от огнестрельных ранений его супруг, скорее всего, умер бы от сепсиса, чем от реального ущерба, который они нанесли его плоти и костям видящего. К сожалению, это было справедливо для большинства травм, но особенно для тех, что нанесены человеком.

Им следовало переехать в Азию.

По крайней мере, там люди были чистоплотными, бл*дь.

Даледжем издал раскатистый смешок, но тот быстро превратился в болезненный стон, когда он слишком сильно побеспокоил рану и причинил себе боль.

— Слишком верно, ilyo, — с сожалением пробормотал видящий, задыхаясь. — Слишком верно.

— Ты собираешься рассказать мне, что ты сделал? — потребовал Ник.

Джем раздражённо вздохнул.

— Возможно, я предупредил их, чтобы они не пользовались старым колодцем, — признался он. — Тем, который, как ты выяснил, вызвал вспышку холеры в городе…

Ник уже что-то бормотал себе под нос, стиснув зубы.

— Ты что, не мог надавить на них своим светом? — пожаловался он.

— Я должен был это сделать, — признал Джем. — Я не знал, что уже ходили слухи о том, что колодец отравили прокажённые. Как только они решили, что ябыл частью того же заговора, работая с цыганами и кем бы то ни было ещё… ОЙ!

Он бросил на Ника оскорблённый взгляд, и его руки сжались в кулаки.

— Gaos, — пожаловался он. — Будь осторожен, ладно? Я же не каменный, как ты.

Ник не ответил.

Он знал, что вытаскивать этот осколок металла может быть больно; вот почему он пытался разговорить своего супруга. Теперь он нашёл по запаху другой кусок железа, чуть поменьше, и начал вытаскивать его.

— ОЙ, ОЙ, ОЙ… — жаловался Даледжем.

Ник и на это ничего не отвечал.

Он хмуро посмотрел на осколки картечи. Он практически чувствовал запах бактерий, исходящий от этих чёртовых штук.

Но это был последний кусочек.

В нём не осталось железа. Он чувствовал это по запаху.

Он взял бутылку мерзкого самогона, которую они держали как раз для таких случаев, и которую в шутку называли «Убийство Мозга». Он показал её Даледжему и немного повертел в руках, многозначительно встретив взгляд своего супруга.

— Это будет действительно больно, придурок. Хочешь что-нибудь закусить? Или ты предпочитаешь просто терпеть, как какой-нибудь ковбой, или…

***

Ник резко открыл глаза.

Его разбудила боль.

Его порезанное бедро больно ударилось обо что-то твёрдое и зазубренное.

Было так чертовски больно, что в голове у него всё помутилось.

Он попытался застонать, но звук оборвался прежде, чем он смог его издать. Вместо этого у него перехватило горло, так что он смог издать только приглушённый, но значительно более тихий вздох.

Ошеломлённый, в полубессознательном состоянии, он уставился на днище металлического грузовика, наблюдая, как тот головокружительно кружит над ним. Перед его мысленным взором проплывали деревянные ставни и окна из дутого стекла, дом, который он только что видел в своём воображении. Он представил себе холмистые поля за белой оградой, маленькую кузницу, которую он построил голыми руками за несколько ночей, на полпути между садом и маленькой конюшней.

В то время его конём был Фердинанд, крупный чёрный испанский скакун.

У Джема была Ардалан, невысокая, золотисто-коричневая арабская лошадь.

Его нога снова наткнулась на что-то острое и твёрдое, и Ник издал сдавленный крик.

Он наблюдал, как днище грузовика исчезло, а над головой появилось множество звёзд, установленных на куполе. Он наблюдал, как звёзды расплываются, фокусируются и снова расплываются, пока он пытался восстановить в уме чёткие линии.

Кто-то тащил его.

Его тащили.

Они схватили его за запястья.

Бл*дь.

Он начал шевелить руками и ногами, сначала осторожно.

— Нет, — произнёс голос, тихий, но твёрдый. — Не сопротивляйся нам, Миднайт.

Ник резко замер, как раз перед тем, как начать бороться по-настоящему. Кто-то из присутствующих, должно быть, заметил, как напряглись его мышцы, как он сжал челюсти…

Подождите. Он знал этот голос.

Но это был не просто знакомый голос.

Там их было несколько.

Они вытащили его из-под грузовика.

Прежде чем Ник успел сообразить, что ему следует делать, он был вытащен из-под металлического каркаса, включая даже его ноги, и пальцы, обхватившие его запястья, сжали его плоть крепко и многозначительно, но не больно.

Что-то в этом поведении заставило Ника снова остановиться.

Это друзья? Это было похоже на… дружелюбие.

Возможно, это вселяло уверенность.

По крайней мере, не было явным садизмом.

Ник поднял глаза, затем откинул голову назад. Сначала он посмотрел на того, кто сжимал его запястье, и кто к тому же оказался сильнее из двух державших его людей. Они вдвоем тащили его по грязи и траве, но один из них был крупнее, сильнее и выше, и вампирский нос Ника чувствовал от него более резкий запах.

Он увидел длинные, чёрные, лохматые волосы, слегка вьющиеся.

Он увидел широкие плечи.

Он увидел татуировки в виде цветных перьев и полых костей.

Он увидел худые руки, длинные ноги, яркие татуировки.

Затем темноволосая голова повернулась, и два разноцветных глаза уставились на Ника с неестественно красивого лица. Та, кто была рядом с мужчиной и держала Ника за другое запястье, пыхтела сильнее, чем высокий мужчина, но Ник тоже узнавал это лицо.

Он попытался произнести её имя, но не смог выдавить из себя ни слова.

Бл*дь. Что с ним было не так?

— В тебе какой-то яд, — прошептал тихий голос рядом с его головой. Эта личность не прикасалась к нему, но он чувствовал её запах. — В пуле есть что-то такое, чего я никогда раньше не видела, — добавил тихий шёпот. — Не обычный токсин, который используют «Архангел» и Ч.Р.У… кое-что похуже. Мы должны вытащить это из тебя.

Ник пытался осмыслить сказанное.

Он понимал каждое слово в отдельности, но каким-то образом их совокупность просто превращалась в его голове в неразборчивую тарабарщину. Он хотел разобрать их и переставить местами, пока они не обретут смысл, но у него это не получалось.

Когда он в следующий раз поднял голову, ещё двое людей схватили его за лодыжки, а двое других оказались по бокам от него.

Он узнавал их всех.

Одно из этих лиц, в частности, было ему так хорошо знакомо, что у него в груди возникла острая боль.

Она смотрела на него с абсолютной яростью в глазах.

Что-то в этой ярости было такиим знакомым, таким успокаивающим, что это лишь заставило его попытаться дотянуться до неё, сначала рукой, которую, как он забыл, уже держали за запястье, а затем всем телом.

— О, нет, ты этого не сделаешь, — яростно прошептала она. — Просто лежи и не двигайся, Ник Танака, или я могу просто забыть, что ты ранен, и треснуть тебя хорошенько.

Он наблюдал, как она вытирает глаза,

Он снова с недоумением наблюдал, как они стали чересчур яркими во второй раз.

— Просто не двигайся, — упрекнула она его всё тем же мягким, как у вампира, голосом, который звучал тише шёпота. — Ничего не делай. Закрой глаза.

— Не могу поверить, что ты кричишь на него прямо сейчас, — пробормотал другой голос.

Великолепная женщина рядом с Ником не ответила.

Она не сводила с него своих потрясающих глаз.

Ник тоже не сводил с неё своего пристального взгляда.

Он всё ещё смотрел на её сердцевидное лицо, на её потрясающие сине-зелёные глаза, приковывающие внимание даже при свете звёзд, когда его разум медленно померк.

***

— Этот женат? Ваш мужчина там?

Женщина поправила корсет, насколько это было возможно, ибо он сидел на ней намертво, разгладила платье и расправила плечи, так что верхняя часть её декольте сразу стала более заметной.

— Он не женат, не так ли? Я никогда не видела его с женщиной…

Выражение надежды в её глазах и ещё более полные надежды нотки в её певучем французском раздражали бы Ника сами по себе.

А так его раздражали не только эти две вещи.

Она была не первой молодой аристократкой, которая обратилась к Нику, предположив, что он каким-то образом приходится Джему роднёй и, следовательно, может говорить о его пригодности для брака.

И правда, за последнее десятилетие Нику удалось обзавестись титулом и землями, в основном для того, чтобы держать людей на расстоянии и останавливать мародёров-грабителей, которые каждые несколько лет наведывались в этот регион, но он ненавидел эту часть всего дела.

По крайней мере, два раза в год Джем объявлял, что им нужно появиться на одном из королевских мероприятий, иначе они рисковали разозлить короля, а ни один из них не хотел с этим связываться. Одно дело — пропускать бесконечные приёмы, балы, зимние пиры и летние турниры, но совсем другое — не присутствовать на свадьбе дочери короля, когда они были официально приглашены.

Теперь, похоже, на них смотрели как на возможных кандидатов многие родители юных дочерей, не говоря уже о дядях и братьях молодых вдов, и даже сам король, который, вероятно, захотел бы женить их ради собственной политической выгоды.

На самом деле, стайка женщин, которые, по-видимому, принимали их обоих за стариков, когда они только слышали их имена и титулы и ещё не видели их лиц, на самом деле были наименьшей из их проблем. В течение последнего десятилетия король Людовик привлекал дворян в Версаль для усиления контроля над аристократией. Ник и Джем ухитрялись избегать этого любыми способами, включая, по крайней мере, одно немного жалкое заявление о болезни.

Теперь весь двор мог видеть, что ни один из них не болен.

Кроме того, они молоды, явно не связаны узами брака в глазах двора и короля, и у них не было поводов держаться на расстоянии.

Боже, им следовало остаться на Лазурном берегу.

К чёрту Париж и Версаль, и особенно к чёрту двор и окружение самовлюблённого Короля-Солнца.

Ник был не в восторге от мысли, что ему придётся регулярно сталкиваться с этим дерьмом.

Он также не был в восторге от мысли о том, что король попытается принудить их к браку, поскольку это было частью его плана по получению большей власти над французской знатью, не говоря уже о самой Европе. Они уже должны были отправиться в Англию, но Джем терпеть не мог тамошнюю погоду, а о России не могло быть и речи по целому ряду причин.

В Америке имелись свои достопримечательности, но Ник, честно говоря, тоже не был уверен, стоит ли туда ехать.

Чем больше он ломал голову над загадкой ситуации, в которой они оказались, тем больше сопротивлялся физической реакции, которая изменила бы цвет его глаз, не говоря уже о форме зубов. Нет, он не мог позволить себе этого, не сейчас. Они с Джемом обсудят это позже, когда вернутся в отведённые им комнаты.

Тем не менее, он чувствовал, что из-за дискомфорта его клыки всё равно удлинились на несколько миллиметров.

В те же несколько секунд он принял решение.

По крайней мере, в их уголке сада было темно.

Он придал своему голосу тёплые нотки. Он мгновенно стал успокаивающим и убедительным.

Требовательным.

— Почему бы нам не прогуляться, моя дорогая леди, только вдвоём, и не обсудить это? — предложил он тихим мурлыканьем.

Конечно, с годами его французский стал безупречным.

На нём была туника из золотой и бирюзовой парчи, шёлковые леггинсы и белая рубашка с оборками и длинными рукавами. Согласно моде, по крайней мере, при дворе, он также носил большую шляпу с белым плюмажем и напудренный парик. Мода того времени, по крайней мере, делала его бледную кожу менее заметной. Ник подкрасил лицо, чтобы оно выглядело так же, как у всех остальных, и ему совершенно не нравилось ощущение всей этой дряни на своей коже.

Мысль о том, что ему придётся носить эти нелепые наряды каждый день, а не только один-два раза в год на день или два, заставила его всерьёз задуматься о том, не поехать ли им с Джемом в Индию, или, возможно, в Сиам, или, может быть, в Бирму, или куда-нибудь на южный Малайский полуостров Пеннинсула.

Они даже подумывали об Японии, хотя, если бы Ник знал историю Японии (а он, к сожалению, знал её не очень хорошо), это было бы не самое подходящее время для поездки туда.

Может быть, им действительно стоит поехать в Америку.

Хотя это действительно дерьмовое время в истории большинства стран мира.

На самом деле, им пришлось бы идти на компромиссы, где бы они ни оказались.

И всё же, возможно, он мог бы отложить неизбежное ещё немного.

Он кормился от женщины за одной из густых изгородей, наполняя её голову мыслями о том, почему было бы лучше оставить Даледжема и Ника в покое и убедить короля поступить так же, и как ей следует рассказать им всем, что они, скорее всего, пираты и, возможно, в их жилах течёт нечистая кровь, возможно даже цыганская или даже еврейская кровь, когда резкий вдох заставил его оторваться от вены и поднять голову.

Там стоял Джем, его лицо было ярко-красным от алкоголя, обильной еды и светлой пудры, которую он тоже наносил. Его глаза были остекленевшими, но абсолютно убийственно разъярёнными.

— Ты невообразимый придурок, — невнятно пробормотал Джем.

Ник уставился на своего супруга.

На мгновение ему пришлось подавить внезапный порыв рассмеяться.

Даже он понимал, какой ужасной ошибкой это было бы, и насколько больше шансов, что это затянет ссору, а не развеет её.

— Ты, жаждущий женщин, кровожадный изменник и кусок дерьма… — пробормотал Джем громче, с заплетающимся языком.

Ник не смог себя контролировать.

Возможно, он и сам был слишком пьян.

В любом случае, он рассмеялся, и, к сожалению, довольно громко,

***

— …думаю, он, возможно, просыпается, — произнёс мягкий голос над ним.

Тело Ника дёрнулось, и у него сразу же разболелась голова.

Бок болел так сильно, что ему пришлось прикусить язык, чтобы не закричать. Он заморгал от яркого искусственного света, который, казалось, хотел проникнуть сквозь его глаза в череп и мозг.

Постепенно зрение вернулось к нему.

Тем не менее, когда он моргнул, то на мгновение снова оказался на вечеринке, в саду с высокой живой изгородью, кустами, усыпанными цветами, и висячими фонарями.

Он моргнул ещё раз, и сад исчез.

Мертвенно-бледное лицо Даледжема исчезло.

Ник вспомнил, как люди несли его через сухое поле, заросшее сорняками, заваленное старыми банками и пластиковыми бутылками. Он вспомнил их чумазые лица, тёмную одежду и встревоженные взгляды, устремлённые на него сверху вниз. Он вспомнил Уинтер и слёзы, наполнившие её красивые глаза. Это воспоминание одновременно встревожило и смутило его, пока он медленно не осознал, что до сих пор ощущает запах их всех вокруг себя.

Он всё ещё был с ними.

Они находились в этой самой комнате сейчас, или когда-то были здесь.

Через несколько секунд он понял, что большинства из них там уже не было, но он по-прежнему чувствовал их запахи в воздухе.

Он чувствовал запах их крови.

Gaos.

Что они натворили?

Зачем они пришли сюда?

Теперь их всех арестуют.

Они укрывали беглеца, опасного преступника-нечеловека.

— Всё в порядке, — произнёс тихий голос.

Ник вздрогнул от неожиданности. Страх и адреналин, должно быть, действовали на него сильнее, чем обычно. Они продолжали вибрировать на его коже, даже когда он пытался заговорить, ответить этому тихому голосу.

— Где мы? — попытался спросить он. — Что случилось?

То, что вырвалось, не было похоже на слова. Его горло и губы издавали искажённые, гортанные, хриплые, каркающие звуки, похожие на скрежет металла по ржавому металлу.

Лёгкая рука мягко легла ему на плечо, и Ник понял, что пытался встать. Пальцы были маленькими, но тёплыми, успокаивающими, и совсем не такими, какие он ожидал почувствовать.

Они были не теми, которые он хотел бы почувствовать, но и они были желанными.

Он хотел спросить, где она.

Почему её здесь не было? Где она, чёрт возьми?

Она бы его не бросила.

С ней что-то случилось? У кого она?

Почему она его бросила?

— Мисс Джеймс пошла принести тебе ещё крови, — тихо объяснил тот же голос. — Мы все сообща не могли дать больше, а ты плохо себя контролируешь, когда ты в таком состоянии. Нам нужно было найти синтетику с целебными свойствами, и она получила наводку, как это сделать.

Ник моргнул.

Слова доходили до него медленно, пока он, наконец, не понял.

Его тут же охватил стыд и чувство беспокойства.

Боги. Он причинил им боль. Он напал на них…

Маленькая ручка скользнула с его плеча вниз, к бицепсу, и Ник понял, что на нём нет рубашки. Она нежно коснулась пальцами руки, на которой уже не было неровной раны посередине. Его ладонь и часть запястья всё ещё были повреждены, так что он невольно поморщился, но её пальцы не касались его травмированных частей тела.

Это был просто страх. Иррациональный, животный страх.

Ник почувствовал тепло этих пальцев, уверенность.

— Нет, всё в порядке, — сказал тот же тихий голос, но ещё мягче. — Тебе было очень больно, Ник. И нам нужно, чтобы ты поправился. Мы все обсудили это, и некоторым из нас показалось, что лучше пойти и купить несколько пакетиков обогащённой искусственной крови, поскольку ты уже получил так много крови людей и видящих. Мэл поехал с ней, так что с ней всё в порядке. Мистер Морли тоже отправился с ними.

«Детектив», — машинально поправил разум Ника.

— Детектив Морли, — с готовностью поправилась Тай. — Он тоже пошёл с мисс Джеймс, и они с Мэлом будут там, когда она будет делать покупки у одного из дилеров на чёрном рынке.

Ник моргнул.

В этот момент он понял, что его глаза наполнились слезами.

Он хотел вытереть их, но его руки были такими тяжёлыми.

— Мы привязали тебя, — объяснил тихий голос. — Ты не очень хорошо контролировал себя, Ник. Я же говорила тебе об этом. Но с тобой всё в порядке. С тобой всё будет хорошо. Мисс Джеймс сказала, что теперь ты вне опасности. Она сказала, что доктор-вампир, которого они привезли, вывел большую часть токсина, и твой организм должен справиться с тем, что осталось.

Ник нахмурился.

Тай замолчала из-за его хмурой гримасы, затем, казалось, решила продолжить.

— Тот доктор сказал, что это чудо, что ты так далеко ушёл, — добавила она, судя по голосу, впечатлённая. — Он сказал, что ты, должно быть, очень старался. Большинство вампиров вообще не проснулись бы, если бы ты вот так свалился со стены. Не после того, что они с тобой сделали.

Ник почувствовал, как на глаза снова навернулись слёзы.

Тай ободряюще похлопала его по руке.

— Всё в порядке, — сказала она. — Ты никому не причинил вреда. Мы понимали, что у тебя галлюцинации. Ты продолжал говорить по-французски. Было действительно странно, насколько хорошо у тебя это получалось. В какой-то момент ты кричал на нас, чтобы мы убрали руки от твоего кузена…

Она помолчала, словно вспоминая.

Затем Ник услышал, как она улыбнулась.

— Я думаю, мисс Джеймс это удивило, — призналась она. — Я этого не знала, но она тоже говорит по-французски. Ты знал об этом, Ник?

Он сумел кивнуть, всё ещё глядя в эти льдисто-голубые глаза.

Тай улыбнулась.

— Она сказала, что французский, на котором ты говорил, был очень старым. Что ты говорил так, словно был в старом фильме или что-то в этом роде, как будто ты упоминал «миледи» и прочее. Мисс Джеймс сказала, что некоторые вещи, которые ты произносил, тоже были очень странными. О лошадях, дворе, королях, дани и золоте, и о том, что ты просто хотел заняться сёрфингом и чтобы вас оставили в покое. Там также говорилось о «дьяволах» и болезнях… И ты говорил с кем-то о переезде в Америку и, возможно, о жизни среди коренных американцев на Западе?

Конец фразы она озвучила как слабый вопрос.

Ник понял, что эта идея заинтересовала её.

Он осторожно повернул голову. Шея у него ужасно болела, но ему удалось повернуться достаточно, чтобы посмотреть ей прямо в глаза.

Он уставился в до боли знакомое эльфийское личико.

Тай улыбнулась в ответ, когда её льдисто-голубые глаза встретились с его глазами.

Её волосы с серебристо-голубыми кончиками были собраны на затылке в высокий хвост, отчего она выглядела ещё моложе, чем обычно, а её потусторонние глаза казались ещё больше. Как ни странно, на ней была светло-розовая футболка с единорогом под чёрной курточкой в стиле милитари и высокотехнологичный браслет на запястье, который, вероятно, был изготовлен в лабораториях «Архангела».

Ник пытался заговорить, издавать звуки и, в конце концов, прохрипел несколько слов.

— Где мы? — спросил он. — В безопасности?

Его голос был пугающе тихим.

Он звучал как мелодичное дыхание.

Его слова прозвучали невнятно, едва уловимо в воздухе.

— У тебя повреждено горло, — объяснила Тай.

И снова она ответила на его мысли, прежде чем ответить на его слова. Она подняла запястье, на котором было надето высокотехнологичное устройство.

— Не беспокойся об этом, — уверенно сказала она. — Мисс Джеймс очень хорошо разбирается в органических машинах. Она отключила всё, что могло бы навести на меня какой-либо след. Все наши гарнитуры полностью не подключены к сети. Теперь они предназначены исключительно для доступа к данным. Карты, медицинская информация и всё такое. Сигналы не поступают ни внутрь, ни наружу. Всё это уже загружено сюда заранее.

Она опустила руку.

— И мы находимся в подвале церкви, — объяснила она. — Ну, ты знаешь, там, где мы с Мэлом раньше жили. До того, как мы переехали гостить к мисс Сен-Мартен.

Ник сразу почувствовал приступ паники.

— Нет, — она покачала головой и крепче сжала его руку. — Нет, Ник. Мисс Мартен не знает, где это. Она никогда не видела этого места. Ты видел это, но только сверху. Помнишь?

Подумав, он слегка кивнул ей.

Она откинулась назад, проницательно глядя на него своими светлыми глазами.

— Мы действительно осторожны, — серьёзно сказала она. — Мы подумали обо всём этом, Ник. Мы тоже не хотим, чтобы нас утащил Поводок.

Ник заставил себя медленно расслабить плечи.

Он чувствовал, что все, что она сказала, было правдой.

И всё же он не мог сдержать волнения.

Каков был план, в чём именно он заключался? Собирались ли они все вытащить свои импланты и жить вечно в изоляции, как, возможно, придётся сделать ему? Планировали ли Уинтер и Джеймс Морли присоединиться к Белой Смерти? Жить как беженцы, может быть, в какой-нибудь другой Охраняемой Зоне под вымышленными именами, с поддельными идентификационными кодами и поддельными записями о крови?

Что это за жизнь для любого из них?

Он пытался справиться с вихрем эмоций, который усиливал его головную боль.

Вероятно, они накачали его каким-то наркотиком, чтобы он не смог освободиться от того, чем они его связали.

— Да, — подтвердила Тай.

Вероятно, это делало его сумасшедшим.

По крайней мере, немного иррациональным.

— Так и есть, — согласилась Тай. — И даже больше, чем просто немного, Ник. Ты сейчас не в себе. Тебе следует расслабиться. Я уверена, что мисс Джеймс, Малек и детектив Морли смогут объяснить это лучше, чем я. Они разговаривали почти без остановки последние две ночи.

Ник позволил этой информации улечься в его голове.

Две ночи?

— Ник, — Тай вздохнула. Она тряхнула головой, чтобы убрать чёлку с глаз. — Расслабься. Просто расслабься. Тебе следует закрыть глаза. Никто не собирается ничего от тебя утаивать. Никто не собирается делать ничего безумного. Мы в безопасности. Ты в безопасности. Мисс Джеймс в безопасности. Я обещаю.

Он силился сделать так, как она сказала.

Тогда ему следовало бы просто думать в её адрес.

Попытки заговорить были пустой тратой энергии.

Вот почему они оставили Тай с ним, в то время как остальные ушли.

— Не думай, — отругала она. — Закрой глаза. Ты прямо сейчас должен спать. Они не думали, что ты проснёшься до их возвращения. Так что нет, они оставили меня здесь не для того, чтобы я могла спорить со всеми твоими безумными мыслями.

Ник заставил себя закрыть глаза.

Он не хотел, но видел в этом логику. Он чувствовал это.

Он с усилием закрыл глаза.

Он заставил свои мышцы расслабиться.

Он не осознавал, когда начал терять сознание.

Однако в какой-то момент он, должно быть, это и сделал.

Глава 18. Монастырь

Когда Ник проснулся в следующий раз, место, где он находился, показалось ему совершенно другим.

Он проснулся, лёжа на чём-то гораздо более мягком.

Он мог двигать руками и ногами.

Он чуял поблизости гораздо больше людей.

Комната, в которой он находился, тоже показалась ему меньше, чем та, которую он помнил. Не совсем тесная; у него возникло ощущение высокого потолка над головой, который тянулся вверх по меньшей мере на этаж, а то и на два или три. Но камень ощущался влажным, и от него исходил слабый запах плесени и мускуса, как будто его положили на кровать в винном погребе или, возможно, в подземном огороде с корнеплодами.

По ту сторону двери он чуял множество людей.

В соседнем помещении пахло теплом и уютом, и он слышал голоса даже сквозь толщу камня, хотя и не настолько хорошо, чтобы разобрать отдельные слова.

Этого было достаточно, чтобы заставить Ника приподняться и принять сидячее положение.

Как только он оказался в относительно вертикальной позе, он понял, что к его руке подключена капельница.

Он уставился на пакет с чем-то, пахнущим синтетической кровью, висящий на крючке над местом, где они оставили его лежать. Пакет был огромным, а теперь совершенно опустел. Ник уставился на него с лёгким изумлением, затем взглянул на себя.

Свежие повязки покрывали его бок и рёбра в том месте, куда попал плазменный разряд.

Когда он перевернул руку, то увидел, что кто-то скрепил уродливую рану пистолетом для закрывания ран, а затем обмотал её толстым, липким, но прозрачным пластырем, в котором, вероятно, содержалась плазма крови и другие органические вещества, которые должны были ускорить регенерацию его плоти. Из-за этого и гигантского пакета с искусственной кровью его кожа, вероятно, уже начала срастаться в единое целое.

С его руками и бёдрами поступили так же.

То же самое произошло с его лицом и головой.

Его горло было обмотано ещё одной липкой повязкой.

Именно тогда Ник осознал, что под металлическим одеялом, которым его накрыли, он был совершенно голым. Он оглядел небольшое помещение в поисках одежды, а затем, что ещё более нелепо, зеркала. Он хотел знать, насколько хреново выглядят его лицо и тело.

(Под металлическим одеялом, скорее всего, имеется в виду то изотермическое спасательное одеяло с фольгированным слоем, но зная мир Ника, сложно предположить наверняка, — прим)

Он снова неуверенно поднёс руку к лицу и провёл пальцами по линии повязки на нём. Он чувствовал синяки и другие сломанные участки на груди, плечах и спине, и ему пришло в голову, что при падении он, вероятно, пострадал сильнее, чем предполагал.

Он осторожно спустил ноги с кровати. Придержал металлическое одеяло на своих коленях, по крайней мере, на паху.

Он осторожно… осторожно… отсоединил капельницу от повязки на руке.

После этого он подождал несколько секунд, пытаясь разобраться в своих ощущениях.

Затем он ещё более осторожно поднялся на ноги.

Несколько секунд он стоял неподвижно, просто оценивая своё тело.

Он проверил мышцы, разминая руки, затем бёдра, икры, плечи. Он аккуратно прикоснулся к дырке в животе. Было больно, но не невыносимо.

Он всё ещё одной рукой придерживал металлическое полотно.

Эта задача казалась до странности сложной и проблематичной, но Ник аккуратно обернул одеяло вокруг талии, пониже глубокой раны на боку, и слегка прикрыл заклеенный порез, который тянулся по всей длине одной ноги. Он завязал концы на здоровой стороне, слегка поморщившись, когда ему пришлось изогнуться, чтобы дотянуться. Он всё ещё двигался мучительно медленно и осторожно, не желая ничего разорвать или потревожить заживающую плоть.

У него болела голова.

Он не был голоден, но всё равно чувствовал себя каким-то опустошённым.

Он думал, что снова проголодается, и, вероятно, скоро, даже несмотря на то, что они наверняка большую часть ночи кормили его из этого пакета. Его организм, вероятно, использовал каждую каплю, которую они ему дали, чтобы восстановить свою вампирскую плоть.

Ник был немного шокирован тем, как много это заменило из того, что он уже потерял.

Он шаркающими шагами направился к двери.

Он двигался медленно.

Он не торопился.

Теперь он мог видеть, где находится; это была маленькая, похожая на пещеру, явно подземная камера, но не в смысле тюрьмы или темницы. Вспомнив, что они были в подвале церкви, он подумал, что они, возможно, оставили его в комнате для молитвы или медитации.

Что бы это ни было, тут царила тишина.

Мёртвая тишина.

Они находились достаточно глубоко под землёй, и сверху их не услышал бы даже беспилотник.

Неудивительно, что Малека и Тай никто здесь не беспокоил.

Неудивительно, что Малек не хотел забирать Тай из Котла, где она была в безопасности. Старший брат вообще не хотел приводить Тай в большую Охраняемую Зону Нью-Йорка, когда Ник впервые встретил их. Он боялся того, что могло случиться с ней там, снаружи, и теперь Ник почти понимал это.

Он чувствовал, как при этой мысли в нём нарастает тревога.

Он вспоминал обрывки того, что Тай рассказывала ему, когда он был в сознании в последний раз. Они отключили свои импланты и средства связи. Они отключили свои гарнитуры от сети, чего, вероятно, оказалось бы достаточно, чтобы Сен-Мартен хватил удар.

Ник даже не знал, сколько их здесь.

Он видел Малека, Уинтер, Тай.

Он мог поклясться, что как минимум один раз почувствовал запах Чарли.

Он вспомнил, как Кит держала его за другую руку и запястье, пока они с Малеком вытаскивали его из-под фуры.

Возможно, он видел другие лица и тела под теми купольными звёздами, когда они несли его через поле в темноте, но он не мог вспомнить.

Тай упомянула Морли. Морли был там? Морли ведь тоже помогал его нести, не так ли? Если так, то Ник не помнил, чтобы видел его.

Он действительно видел Кит? Или ему это тоже померещилось?

Их было больше?

Джордан.

Gaos. Они должны найти какой-то способ забрать Джордана подальше от «Архангела».

Но стоит ли?

Может, лучше оставить его там, где он есть? Позволить ему самому строить свою жизнь, как обычному Миднайту? Какое право имел Ник превращать его в беглеца, преступника, когда Джордан даже не успел свыкнуться с мыслью о том, кем он стал? Зачем заставлять его жить в бегах, обрекать на жизнь, которая, возможно, будет контролироваться Бриком и Белой Смертью?

Ник мог так легко погубить Деймона.

Он выбросил эту мысль из головы, пока она не заставила его расстроиться.

Он осторожно потянул на себя металлическую дверь.

Его мысли вернулись к тому, кто мог ждать его там.

Как они его нашли?

Однако он мог предугадать ответ на последний вопрос.

Это должен быть Малек. Малек-провидец, казалось, всегда находил блудного вампира Ника. Если не Малек, то его сестра Тай с её необычными способностями. Это должен быть кто-то из них, а возможно, они оба знали, где искать.

В организме Ника не было крови Уинтер, поэтому она не смогла бы найти его самостоятельно.

Ник открыл дверь и вышел.

Он прошёл по узкому каменному коридору с гладкими, потёртыми плитками.

Там было холодно, но холод не беспокоил его вампирскую кожу.

Он принял к сведению температуру и наклонил голову, прислушиваясь к группе, которую он мог слышать гораздо отчётливее теперь, когда подошёл ближе. Они находились в более просторном помещении впереди, с более высоким потолком. Судя по акустике, оно тоже было сделано в основном из камня, но Ник слышал и другие факторы, влияющие на звучание: больше людей, конечно, но и больше мебели. Больше материалов, таких как дерево, стекло и глина, и больше предметов, от которых звук отражался эхом.

Ник услышал голос Кит именно в тот момент, когда подумал об этом.

К этому моменту он пересёк примерно половину коридора между камерой, в которую его поместили, и комнатой побольше, где они все разговаривали.

— Нет, — говорила она, и её бруклинский акцент резал слух в тихом каменном коридоре. — Я же говорила вам. Она напичкала всё то место прослушкой, и у меня сейчас нет доступа, — она вздохнула. — Предположительно, в системе есть какой-то чёрный ход. Если я смогу найти этот чёрный ход, то, возможно, у нас появится шанс. А на данный момент, в ту же секунду, когда я попытаюсь отключить камеры или взять под контроль системы безопасности, всё это место изолируется… и мы никак не сможем вытащить его таким образом.

— Есть ли ещё какие-нибудь сведения о том, могут ли они его переместить? — спросил другой голос. — Внутри компании ходили слухи, не так ли? Что его могут переместить?

На этот раз Морли.

— Это последние данные, да, — ответила Чарли. — Я узнала об этом от Бикса в М.Р.Д. Поговаривают, что его могут перевести после того, что произошло прошлой ночью на базе Ч.Р.У. Они, конечно, не совсем открыто делятся этой информацией. Всё, что у меня есть — это слухи о том, что из соображений безопасности планируется возможный перевод.

Чарли вздохнула, и Ник услышал, как в её голосе прозвучало раздражение.

— Я сомневаюсь, что даже Ачарья знает правду, — призналась она. — Или то, куда они планируют его перевести, если вообще решат это сделать. Единственное, что сказал мне Бикс — это то, что все протоколы безопасности изменились в тот момент, когда Ч.Р.У. издало приказ о поимке Ника. Они снова изменились, когда появились новые уведомления о Белой Смерти. Похоже, что теперь они рассматривают Деймона как потенциального сообщника, просто из-за того, кто он есть.

— И кого он знает, — сухо заметил Морли.

Ник почувствовал, как у него перехватило горло.

Gaos их всех раздери.

В каком учреждении Ч.Р.У.? О чём, чёрт возьми, говорила Чарли?

Разве Джордан не должен был находиться в заведении, управляемом «Архангелом»?

И что, чёрт возьми, они вообще вытворяли? Вдобавок к тому, что они рисковали своими жизнями, отправляясь в Котёл во время рейда Ч.Р.У. с приказом убить/захватить его, теперь они совершали набеги на неизвестные объекты Ч.Р.У.? Неужели они все просто решили спустить свои жизни в унитаз, пока он был без сознания несколько дней?

И ради чего? Просто чтобы вытащить его из-под этого грёбаного грузовика?

Он, вероятно, даже не умер бы, если бы они просто оставили его там.

Скорее всего, он впал бы в вампирскую кому на несколько недель, но в конце концов вышел бы из неё самостоятельно.

— Он идёт, — произнёс до боли знакомый, невыносимо взрослый и в то же время слишком юный голос, высокий и чистый, каким мог быть только её голос. — Он в коридоре снаружи. И он уже убедил себя, что погубил всех нас. Так что он, вероятно, будет ворчать.

Ник проворчал что-то себе под нос, невольно закатывая глаза.

Чёртова Тай.

Этот ребёнок — что-то с чем-то.

После её слов в комнате воцарилась тишина.

Ник поймал себя на том, что невольно ускорил шаг, стиснув зубы, пока пробирался к освещённому проёму в конце каменного коридора.

К тому времени, как он добрался до входа в другую комнату, он был в основном просто раздражён.

Он даже не заглянул внутрь, когда начал говорить.

— Я не ворчу, — проворчал Ник, используя свой лучший стариковско-вампирский тон. — Думаю ли я, что все, на кого мне не наплевать в этом gaos-проклятом измерении, коллективно лишились своего gaos-проклятого разума? Да. Интересуюсь ли я, не страдаете ли вы все от травм головы? Возможно. Я выбыл из строя на несколько часов, и что? Вы все собрались и решили совершить массовое самоубийство без какой-либо грёбаной причины? Даже представить себе не могу, почему это может сделать меня ворчливым и…

Как только последнее слово слетело с его губ, Ник оглядел комнату по-настоящему…

…и мгновенно умолк.

***

В комнате было гораздо больше людей, чем он ожидал.

Он обнаружил, что осматривает обширное подземное помещение, вероятно, бывшую кухню и столовую для монахов, или священников, или тех, кто изначально построил это место и жил, молился, спал и ел здесь.

Лица, которые он ожидал увидеть в комнате, повернулись и уставились на него в дверном проёме, но многие, кого он не ожидал, тоже посмотрели туда, где он стоял под каменной аркой.

Комната освещалась не слишком ярко, но достаточно, чтобы даже человек мог разглядеть все их индивидуальные черты. Лампы стояли на каменных стойках и в центре деревянных столов, напоминая Нику о потрясающе ярких снах, которые он видел.

На толстых деревянных столах перед некоторыми из сидевших там людей стояли недавно опустевшие тарелки и миски. Эти столы выглядели древними или, по крайней мере, сделанными из древних материалов, и также напомнили Нику о его грёзах наяву.

Кухне было около трёхсот лет.

«Может быть, даже старше», — кисло подумал Ник, взглянув налево и увидев высокий каменный камин с побелёнными стенами, покрытыми пятнами сажи, и выложенный глиняной плиткой очаг. Над горячими углями на крюке висел чайник, из носика которого лениво поднимался пар. Это было так похоже на то, что он видел в своих снах, что несколько секунд Ник мог лишь смотреть на это.

Его взгляд вернулся ко всем этим лицам.

Он оглядел людей, сидевших на стульях и скамьях вокруг двух длинных столов, которые занимали большую часть центра комнаты.

Морли был там, держа в руках глиняную кружку ручной работы, наполненную чем-то, что пахло как кофе, но определённо синтетический кофе, а не настоящий. Рядом с ним сидела Кит, а по другую сторону от неё — Малек. Тай сидела рядом с Уинтер, чуть поодаль, по другую сторону от Морли. Она также держала глиняную кружку, наполненную синтетическим кофе.

Нику пришло в голову, что запахи, которые просочились в его нос, были запахами завтрака, а не ужина. Бекон, хлопья из синтетического зерна, искусственные яйца и тосты.

Сейчас не середина ночи, как он подумал, проснувшись.

Сейчас утро.

Наконец, его взгляд переместился на второй стол.

За ним сидели ещё шесть персон.

Только перед одним из них на столе стояла тарелка, с которой были начисто съедены искусственные яйца и тосты. Тот же самый индивид держал единственную кружку за этим столом, от которой тоже пахло кофе. Ни у кого из сидевших кольцом вокруг него не было кружек в руках, и одеты они были явно не так, как семья и друзья Ника.

Глаза Ника встретились с глазами Брика и его чертами лица.

Высокий вампир подмигнул ему, но взгляд его кристальных глаз не изменился.

Слабая улыбка тронула полные губы Брика, и в его цинично-забавляющихся глазах промелькнуло что-то похожее на «я-же-тебе-говорил». Его длинные каштановые волосы были собраны сзади в конский хвост, и он был одет в странный милитаристский наряд, оснащённый ножами с обеих сторон, а за спиной виднелись рукояти двух мечей в традиционных перекрещенных ножнах, которые все носили во время войны. Бронированные пластины покрывали его ноги, руки, торс, живот.

Если смотреть прямо, вся броня была насыщенно-чёрной, но в отсветах пламени отливала слабым радужным блеском.

Этот отлив явно намекал на органические компоненты, и, скорее всего, их было немало.

Что, вероятно, объясняло, почему доспехи казались такими лёгкими, идеально подходящими и облегающими по форме. Если бы не виднелись рукояти мечей и все ножи, их вообще нельзя было бы принять за боевое снаряжение.

Ну, по крайней мере, для большинства людей.

Для Ника это было безошибочно узнаваемо.

Все вампиры, сидевшие вокруг Брика, были одеты в одинаковую форму.

Все они были экипированы для боя.

Затем Ник оглянулся на единственного не-вампира, сидящего среди всех этих белых, как мел, лиц, ножей и мечей… и внезапно осёкся, увидев его лицо. До этого момента Нику не приходило в голову, что он до сих пор туда не смотрел.

Личность этого человека действительно удивила его.

Форрест Киану Уокер был одиноким смертным, сидевшим там в окружении вампиров, которые, казалось, оберегали его.

Что ж, это объясняло загадочные комментарии об учреждении Ч.Р.У.

Если Уокер здесь, то он явно попал сюда не потому, что Ч.Р.У. решило его отпустить. Если бы они это сделали, то депортировали бы его задницу в одну из охраняемых территорий бывшей Великобритании и сказали бы ему никогда больше не возвращаться в Северную Америку.

Однако, чёрт возьми, трудно было злиться, когда Ник смотрел в лицо Уокера.

Мужчина-гибрид выглядел похудевшим, почти измождённым.

Его внешний вид определённо ухудшился с тех пор, как Ник видел его в последний раз.

Хотя Ник не знал точно, как давно это было, он понимал, что условия в учреждении Ч.Р.У., куда его поместили, должно быть, были чертовски ужасными, раз Уокер стал выглядеть так чертовски плохо за такой короткий промежуток времени.

Похоже, что его вообще не кормили.

На нём также были заметныявные следы пыток и жестокого обращения.

Синяк давностью в несколько дней покрывал большую часть его лица, и просто по тому, как мужчина сидел на стуле, Ник понимал, что с ним плохо обращались и в других отношениях. Из-за расстёгнутого воротника было видно тёмно-красное кольцо на шее, которое, как знал Ник, для видящих имело только одно значение.

Эти ублюдки из Ч.Р.У. надели на него ошейник.

Ник невольно оглядел остальное тело гибрида, испытывая при этом тошноту и злость.

В отличие от вампиров, с которыми он сидел, на Уокере были не доспехи, а белая рубашка, похожая на тунику, и чёрные брюки. На его руках виднелись порезы и множество синяков, как и на предплечьях. Из-под стола выглядывали его босые ступни, которые казались опухшими, тёмно-красными и, возможно, были сломаны в нескольких местах. Ещё один шокирующий чёрно-фиолетовый синяк виднелся в верхней части его груди и, вероятно, продолжался на животе, учитывая то, как прямо он сидел.

Они избивали его до полусмерти, вероятно, на протяжении нескольких дней.

Ему сломали ноги, вероятно, с помощью органических кабелей или цепей.

Ник перевёл взгляд на Уокера, который, казалось, был почти тронут такой оценкой.

Когда Ник встретился взглядом с мужчиной, он получил в ответ ободряющую улыбку.

Взгляд Ника не задержался на реакции Форреста Уокера на его беспокойство; вместо этого он повернулся к Уинтер, которая внимательно наблюдала за происходящим.

Ник приподнял бровь, глядя на неё, и кивнул в сторону Уокера.

— Ты времени даром не теряла, — прокомментировал он.

Уинтер открыла рот, её взгляд стал чуть жёстче, но Брик заговорил раньше, чем она успела это сделать.

— Не она, — сказал прародитель Ника с типичной для него важностью в голосе. — Я.

Ник снова перевёл взгляд на вампира с рыжевато-каштановыми волосами.

— Ты? — спросил он ровным голосом. — Ты проник в тюрьму строгого режима Ч.Р.У.?

Брик кивнул.

— Да, — он сделал плавный жест в сторону Уокера, почти великодушный. — Так уж получилось, что я это сделал. И не стоит так удивляться, отпрыск. Я был в долгу перед полукровкой.

Ник задумался над этим.

Он думал о том, что сделал Уокер, о том, как он бросился перед своей девушкой-вампиром, из-за чего сотрудники Ч.Р.У. затащили Уокера в фургон первым, задолго до того, как они, казалось, узнали, кто он такой.

Ник медленно кивнул.

Он понимал Брика. Он понимал, почему Брик так на это смотрит. Тем не менее, тот факт, что он пошёл на такие трудности ради одного гибрида, был весьма изумительным.

Ник нахмурился, когда до него дошла эта мысль.

— Это делалось не только для него, — сказал он. — Ведь так?

— Да, — ответ Брика был быстрым и непримиримым. Он обвёл взглядом сидящих за столом, и его кристальные глаза стали жёстче. — У меня были и другие, кого я тоже очень хотел бы видеть подальше от этого заведения.

Брик, похоже, прочёл на лице Ника часть его цинизма.

— У нас был кое-кто внутри этого объекта, — объяснил он чуть более резко. — Мы следили за этим в течение нескольких месяцев.

— Почему? — спросил Ник.

Взгляд Брика сузился ещё больше.

— Потому что, как я уже говорил тебе, дорогой Наоко, что-то изменилось. Просто всё изменилось гораздо быстрее, чем я ожидал, — он уставился на Ника, словно дожидаясь, пока тот сообразит. — Это заведение… ты знаком с ним?

— Нет, — ответил Ник.

Брик кивнул, как будто эта деталь была несущественной.

— Оно расположено на большом острове. В нашем старом мире он назывался Мадагаскаром. Ты помнишь?

Ник кивнул, чувствуя, как напряглось его тело.

— Да. Я помню.

— Данная конкретная тюрьма существовала уже некоторое время, но ею редко пользовались, — продолжил Брик, отрывисто произнося слова и барабаня пальцами по деревянному столу. — Это затевалось отчасти как исследовательский центр. Недавно всё изменилось.

Он пожал плечами, но его хрустальные глаза, устремлённые на Ника, оставались холодными.

— Несколько месяцев назад я узнал, что они достраивали это учреждение весь прошлый год, — невозмутимо продолжил он. — Увеличивая вместимость с нескольких десятков камер на одном этаже и превращая его в нечто гораздо более мрачное и всеобъемлющее. Мой контакт в компании ознакомился с планами на этот и несколько других объектов, которые Ч.Р.У. планирует построить в течение следующего года. Цель состоит в том, чтобы превратить весь остров в огромный комплекс с подземными и наземными зонами для содержания под стражей, научных исследований и принудительного труда.

Брик поправил свои бронированные рукава и откинулся на спинку деревянного монашеского стула.

— Большинство этих камер были явно предназначены для содержания вампиров, — добавил он. — Но планы также указывают на намерение содержать под стражей большое количество видящих.

Ник почувствовал, как его челюсти напряглись.

— Сколько?

— По состоянию на неделю назад заведение уже было рассчитано на триста тысяч персон, — коротко ответил Брик. — Согласно моему источнику, это всего лишь одно из полудюжины учреждений только на этом острове, — прозрачные глаза Брика встретились с глазами Ника. — Если они не слишком заботятся о комфорте, то в одном этом комплексе потенциально может разместиться около полумиллиона индивидов… уже сейчас, как я сказал. И, как я уже говорил, это только один такой объект на одном острове, и планируются и другие объекты в иных, столь же труднодоступных местах. По оценкам моего источника, только на Мадагаскаре вместимость может достигать четырёх миллионов. От восьми до двенадцати миллионов индивидов по всему миру. При необходимости их можно расширить, и в плане трудовых лагерей, и в плане мест содержания под стражей.

Брик приподнял бровь.

— …Или заключить контракт, само собой, если они решат, что численность слишком велика для управления.

Ник не хотел понимать.

Он не хотел, но понимал.

— Ты думаешь, что всё кончено, — сказал Ник, и его голос стал таким же твёрдым, как у Брика. — Перемирие. Тонкое как салфетка притворство антагонистических рас, живущих в мире друг с другом. Вся система «приручённых» вампиров и гибридов. Категории специализации. Миднайты, Галилеи, Центурионы и все остальные. Вот что, по-твоему, изменилось. Ты думаешь, они решили превратить нас в настоящих рабов. Или уничтожить, если это не получится.

Взгляд Брика стал ещё более пронизывающим.

Он не ответил.

Впрочем, в этом не было особой необходимости.

Глава 19. План

Ник неуклюже опустился на пустой деревянный стул рядом с Уинтер.

При этом он лишь слегка скрипнул зубами.

Ему и в голову не приходило, что он был завёрнут только в тонкое одеяло, пока он не опустил свой вес и не почувствовал голой задницей твёрдую древесину монашеского стула, покрытого всего несколькими миллиметрами металлизированной ткани. Как только стихла первоначальная боль от сидения, он осмотрел себя и свои раны. Всё выглядело нормально, несмотря на острую боль в боку и более тупую в ноге и руке.

Органический герметик и пластыри, казалось, держались.

Он взглянул на Уинтер только после того, как убедился, что ему удалось не вскрыть ни одну из ран, которые они всё это время лечили.

— Ты должен был оставаться там, пока пакет с кровью не опустеет, — сказала Уинтер тихо, но с ноткой раздражения в голосе. — Почему ты этого не сделал?

— Он опустел.

— Когда я проверяла в последний раз, ещё не опустел.

— Ну, а когда я очнулся, пакет был пустой.

Она не ответила.

Ник мог догадаться, почему. Она была взволнована и измучена, и, вероятно, так длилось уже несколько дней. Ей нужна была причина, чтобы разозлиться на него, причём такая, которая не заставляла бы её чувствовать себя ужасно виноватой за то, что она накричала на пострадавшего, а он только что отнял у неё эту причину.

— Мы идём за Джорданом? — спросил Ник, надеясь отвлечь её.

— Ты не пойдёшь, — возразила она.

Кит, сидевшая с другой стороны от Ника, тихо хрюкнула.

Ник взглянул на неё, и Кит улыбнулась, похлопав его по руке.

Ник улыбнулся в ответ, но основное его внимание по-прежнему было приковано к Уинтер.

Он хотел спросить её, используя свой лучший саркастический тон, почему она и все остальные в комнате решили присоединиться к Белой Смерти, и знала ли она, что её уже завербовали в античеловеческую армию. Он хотел продолжить, спросив, решила ли она уже, будет ли собирать зубы для подсчёта убийств, как это делали многие вампиры во время последней войны, или же она просто станет вырезать полоски на своей броне, как это делали многие гибриды и видящие.

Однако он никак не мог заставить себя сделать это.

Позже у них будет достаточно времени для этих обсуждений. Прямо сейчас он не мог не согласиться с ними в том, что должно произойти дальше.

Они должны забрать Джордана.

Они не могли оставить Джордана там, где он находился. Они не могли оставить Джордана с Сен-Мартен, учитывая, как всё обострялось, и не только с «Архангелом».

Более того, Ник собирался отправиться с ними, чтобы вызволить Джордана.

Нравилось это Уинтер или нет.

— Как далеко вы продвинулись? — спросил Ник грубовато. — Я хочу это услышать. План. Или что там у вас на данный момент есть, чтобы вытащить Джордана оттуда.

Он взглянул на Чарли, которая слушала с другого конца стола.

Он выгнул бровь, глядя на неё.

— Как нога?

— Дерьмово, — тут же ответила она. — Ты выглядишь отвратительно. Как себя чувствуешь?

— Ненамного лучше, — признался он.

Его взгляд снова обратился к Кит.

— Ты говорила, что в системе безопасности «Архангела» на объекте, где находится Джордан, может быть чёрный ход? — подтолкнул он. — Где ты это слышала? Ты смогла подтвердить, откуда взялась эта информация?

— Нет, — сказала она будничным тоном. — Честно говоря, здоровяк, я была слишком занята поисками этой чёртовой лазейки, чтобы самой убедиться, что она настоящая.

— Ты не боишься, что это ловушка?

— Ну… Я не беспокоилась об этом раньше, — сказала она, фыркнув.

Несмотря на её слова, Кит, казалось, испытала странное облегчение от того, что Ник присоединился к дискуссии.

Ник недоумевал, почему.

Обычно он не был тем, на кого все указывали, когда дело доходило до взвешенного, логичного подхода к чему-то вроде взлома медицинского учреждения «Архангела». Не то чтобы он был безрассудным… ну не совсем. Он просто менее настаивал на необходимости плана, в котором все непредвиденные обстоятельства были продуманы и подстрахованы тремя разными запасными планами.

Вспомнив, кто в его жизни был таким непреклонным в отношении множества запасных планов, Ник взглянул на Уинтер.

Похожа ли она в этом на Джема?

Джем был военным до мозга костей.

Ник провёл с Джемом много лет, прежде чем понял, что он сам, то есть Ник, был скорее полицейским, чем военным стратегом. Джем был тем, кто думал о передвижении войск, снабжении, запасных путях и непредвиденных обстоятельствах. Ник был тем, кто с головой уходил в работу, полагаясь на чистый инстинкт, тем, кто предполагал, что все ситуации могут быстро выйти из-под контроля, и у них никогда не будет полной информации.

В этом они были удивительно совместимы.

Или, на самом деле, они жутковатым образом дополняли друг друга в своих навыках.

Ник вбежал бы в горящее здание.

Джем, тем временем, стоял бы снаружи горящего здания с эвакуационной машиной, продуманными маршрутами эвакуации и заранее подготовленной цепочкой взрывчатых веществ на случай, если кто-то будет преследовать Ника из этого здания.

Он изучал лицо Уинтер.

Он понял, что какая-то часть его сознания заново оценивает её.

Как много она помнит сейчас?

Помнит ли она что-нибудь из этого? Некую часть? Или даже преимущественно всё?

Или ничего из этого?

Какая-то часть его жаждала этого партнёрства, этой возможности полагаться на сильные стороны, способности и навыки друг друга. Он знал, что пока не может на это рассчитывать, и что было бы безрассудством даже пытаться сделать это прямо сейчас, когда они оба помнят лишь обрывки того, кем были когда-то. Но, чёрт возьми, он хотел вернуться к этому.

Слова Брика, сказанные прошлой ночью, странным эхом отозвались в голове Ника.

«Мы пришли не все одновременно».

По какой-то причине это тоже показалось ему важным.

Ник на время отбросил эти мысли и сосредоточился на лице своей жены.

Бл*дь, она великолепна.

Должно быть, что-то отразилось в его глазах, потому что жёсткость её челюстей несколько смягчилась, и она со вздохом провела пальцами по волосам. В этом вздохе он услышал немалую дозу капитуляции.

— Мы пытались это разработать, — призналась Уинтер. — План, имею в виду, — она бросила взгляд на стол, занятый вампирами, и у Ника сложилось впечатление, что её гнев был направлен в основном на Брика. — У нас возникли некоторые разногласия по поводу стратегии. В частности, некоторые из нас полностью настроены против стратегии и просто хотят штурмовать это место с оружием в руках, рискуя погубить нас всех.

Ник слегка поморщился, затем взглянул на Брика, который явно слушал.

Он повернулся к жене.

— Возможно, это наш лучший шанс, — извиняющимся тоном сказал он.

Брик рассмеялся.

Ник мог бы его ударить. То, что Брик ведёт себя как самодовольный, всезнающий засранец, не поможет Нику доказать своей паре его правоту.

— Видишь, маленькая гибридка? — съязвил старший вампир. — Может, тебе стоит сбегать в свою школу и составить план уроков для детей? Позволить взрослым в этой комнате строить военные планы?

Ник по-настоящему сердитым взглядом зыркнул на другого вампира.

— Она намного умнее, чем ты когда-либо будешь, — тихо прорычал он. — И в обычной ситуации я бы согласился с ней, что нам нужно больше стратегии, чем ничего.

Он отвёл взгляд от ухмыляющегося и торжествующего Брика и повернулся к своей жене.

— Однако в данном конкретном случае, — добавил Ник, понизив голос и как бы извиняясь. — Я думаю, наш единственный шанс — действовать быстро и нанести им достаточно сильный удар, чтобы застать врасплох. Время сейчас не на нашей стороне, если то, что говорит Брик, правда.

Он изучал лицо Уинтер. Она на его глазах сжала челюсти.

— Сен-Мартен умнее всех нас, — многозначительно произнесла она, скрестив руки на груди.

Она выглядела рассерженной, но Ник понял, что она слушает его.

Он также понял, что её гнев направлен в основном на Брика, а не на него.

Внимательное выслушивание — это всё, в чём Ник действительно нуждался или о чём мог просить.

— Возможно, она умнее нас, — признал Ник, говоря о генеральном директоре «Архангела». — Но у Лары есть свои слабые места, — добавил он. — Сама она никогда бы не решилась на такой рискованный шаг. И она бы не предположила, что кто-то другой окажется настолько безрассудным, чтобы сделать это, особенно кто-то вроде Брика, который известен своей бл*дской методичностью в планировании…

Ник услышал, как Брик одобрительно хмыкнул.

Он даже не взглянул на него.

Его взгляд был прикован исключительно к его паре.

— …Что означает, что её системы безопасности не будут рассчитаны на защиту от чего-либо настолько агрессивного, — продолжил Ник. — Особенно от чего-либо потенциально хаотичного.

Он изучал лицо своей жены, наблюдая за её мыслями.

— Она бы предположила, что мы попытаемся сделать что-то исподтишка, — продолжал он. — Что-то в техническом плане, используя тебя, Кит и контакты Морли в М.Р.Д. и полиции Нью-Йорка. Это то, что сделала бы она сама, особенно имея в своём распоряжении такую небольшую группу. По той же причине, вполне вероятно, что она слила информацию, чтобы ввести нас в заблуждение, и надеялась, что мы клюнем на приманку. Возможно, по поводу перевода Джордана… — он взглянул на Чарли. — …Или, может быть, о какой-то лазейке в системе безопасности «Архангела», — добавил он, взглянув на Кит.

После его слов наступила тишина.

Взгляд Ника вернулся к Уинтер.

— Нам никогда не удастся обойти её таким образом, — прямо сказал он. — Она будет на много миль впереди нас, даже если не она сама создала эти утечки, хотя, скорее всего, так и было. Мы не можем доверять ничему, что исходит из этого учреждения, прямо или косвенно, даже если мы абсолютно доверяем источнику…

— Вот именно, — пробормотал Брик.

— Она будет ожидать, что мы дождёмся какой-то возможности, — продолжил Ник, игнорируя своего прародителя. — Поэтому она попытается дать нам такую возможность, Уинтер. Желательно такую, которая будет не рядом с заведением, где они на самом деле держат Джордана. Она бы пустила слух вроде того, что Чарли только что сказала о перемещении Деймона. Она бы не хотела, чтобы это было очевидно, чтобы мы не почуяли ловушку. Поэтому она могла бы проложить несколько ложных следов, в том числе и таких, которые понравились бы Кит.

Подумав об этом, Ник прищёлкнул языком в манере видящих.

— Правда проста — всё, что они могли бы сделать, чтобы перевезти его, уже произошло, — продолжил он, всё ещё размышляя. — Но я предполагаю, что они его не перевезли. Лара уже поместила его в заведение «Архангела» строгого режима. Зачем ей понадобилось переводить его куда-то ещё? Особенно в место, контролируемое главным образом расовыми властями?

Он медленно покачал головой.

— Нет. Она бы хотела, чтобы он находился в месте, которое контролирует она… особенно когда ты и дети здесь, со мной, и она, вероятно, думает, что ей понадобятся рычаги воздействия, чтобы вернуть нас всех обратно.

Он поморщился от этой мысли, но почувствовал ещё большую уверенность в своей правоте.

— Она предпочла бы место, где работали бы только её люди, где она могла бы принимать окончательное решение, а её люди имели бы полный доступ ко всем системам безопасности и связи. Единственный способ изменить ситуацию — это если бы ей приказали выдать Деймона. И лично я сомневаюсь, что Ч.Р.У. выдаёт много приказов генеральному директору компании, которая поставляет 90 % их оружия и, вероятно, 100 % органики и оборонных технологий…

— Вот именно, — пробормотал Брик чуть громче.

Уинтер нахмурилась.

Она взглянула на Брика, но её взгляд ненадолго задержался на нём.

Ник видел, что она всё ещё думает.

Он был уверен, что она уловила логику в его словах, даже если ей это и не нравилось.

Наконец, её потрясающие сине-зелёные глаза встретились с его взглядом.

— Ты всё равно не пойдёшь, — предостерегла она.

Ник не ответил. Он не изображал согласие ради поддержания мира, но и не видел смысла настраивать Уинтер против себя.

По правде говоря, он сомневался, что сейчас она сама верит в свои слова.

По беспокойству и разочарованию, читавшимся на её лице и в глазах, он понял — она осознавала, что, скорее всего, не выиграет и этот спор.

Глава 20. Фургон

Стены пещеры вздымались высоко над его головой, когда Ник выскочил из туннеля центра для посетителей. Теперь он оказался в тёмном, холодном, сыром месте и бежал по металлическому настилу самыми лёгкими шагами, на какие был способен.

Он знал, что впереди поджидают вампиры, и их было больше, чем один, даже больше, чем несколько.

Он должен был двигаться быстро, производя при этом как можно меньше шума.

Ник уже слышал впереди не только вампиров, и это беспокоило его гораздо больше. Более того, Ник чувствовал их запах.

Он чувствовал запах своей пары, резкий запах его крови и пота, тот факт, что он не принимал душ по меньшей мере сутки, вероятно, потому, что он был в бегах с тех пор, как за ним начали следить после того, как он угнал самолёт Блэка из Сан-Франциско.

Даледжем сначала привёл их в Париж, а потом сбежал сюда, в Ниццу, по причинам, которые Ник никак не мог понять.

Он затащил девочку с собой в пещеру, что было ещё более странным.

Более того, это была настоящая доисторическая пещера, в которой когда-то жили предки Ника, предки всех людей. Её грубые стены были покрыты рисунками, изображавшими животных, китов, людей и птиц. Нику казалось диким, что аккуратные отметины всё ещё отчётливо выделяются на скале, даже спустя тысячи лет.

Он бы с удовольствием как-нибудь приехал сюда с Даледжемом и исследовал это место по-настоящему.

Однако сейчас исследование пещеры для развлечения занимало довольно низкую позицию в списке приоритетов Ника. Он понятия не имел, зачем Даледжем привёл девочку сюда, но вампиры последовали за ними, и теперь супруг Ника был в опасности.

Он чувствовал, что опасность окружает его со всех сторон, сворачиваясь и разворачиваясь, выжидая момент для удара.

Брик был здесь.

Брик, очевидно, решил, что пришло время разобраться с супругом Ника решительно, раз и навсегда. Было ли это местью за то, что они сделали с Дорианом, или просто мелкой яростью Брика из-за того, что Джем так сильно повлиял на Ника, на самом деле уже не имело значения.

Брик решил убить Джема.

Эта мысль вызвала у Ника приступ внутренней паники.

Она заставила ноги Ника быстрее ступать по металлической дорожке.

К этому моменту его уже не волновало, будет ли он шуметь.

Теперь это не имело ни малейшего значения.

Он как раз завернул за последний угол, за крутой поворот, где стена пещеры выступала над металлическим мостиком, когда пещера снова открылась.

Вампирские глаза Ника заметили свернувшуюся змею, готовую нанести удар.

Джем их ещё не видел. Он их не слышал.

Его супруг был чертовски умным, удивительным и совершенно опасным сам по себе, но он всё равно не был вампиром. У него не было слуха вампира или его обоняния. У него также не было рефлексов вампира.

— Джем! — воскликнул он, не в силах сдержаться.

Брик сдвинулся с места ещё до того, как Ник закончил выкрикивать имя своего супруга.

Затем Брик крепко обхватил мужчину-видящего руками.

Он прижал Джема к земле и поймал его в ловушку, прежде чем тот смог вырваться.

Джем издал задыхающийся, сдавленный, полный неверия крик, уже почти не дыша.

Брик прижал его руки к бокам, припечатав спину большого видящего к его каменной груди вампира. Вампиры были сильнее видящих, даже таких хорошо сложенных, мускулистых и чрезвычайно обученных, как Джем, которые могли сражаться так хорошо, что захватывало дух.

Брик усилил хватку, улыбаясь или, может быть, морщась, Ник не мог сказать, затем притянул Джема так близко, что попытки видящего боднуть его головой встретили бы лишь пустоту.

В любом случае, Джем не смог бы разбить Брику лицо своим черепом.

У Брика было больше шансов проломить Джему череп своим лицом, нежели наоборот.

Брик наклонил голову, облизал полные губы разительно красным языком и вонзил свои полностью удлинившиеся клыки в мышцы шеи видящего.

Ник закричал.

Запах крови Джема мгновенно дошёл до него. Запах наполнил его нос, лёгкие и голову, вызывая головокружение ещё до того, как Брик завершил дугу своего укуса.

Этот запах, в сочетании с видом того, как его прародитель кормится от его супруга, пробудил в Нике что-то настолько животное, что его глаза затуманились ещё на середине прыжка.

Его клыки обнажились на всю длину так быстро, что переход был почти болезненным.

Из его горла вырвалось гортанное рычание.

Его телу не требовался разум, чтобы знать, что делать.

Он не стал добегать до конца металлического мостика, а вскочил на перила и бросился вниз, на пол пещеры.

На этот раз он всерьёз собирался убить этого ублюдка.

Он собирался перегрызть Брику глотку, оторвать ему голову вместе с целым позвоночником, а затем превратить бездыханное тело своего прародителя в кашу собственным проклятым черепом…

***

— …Пенни за твои мысли, отпрыск, — промурлыкал бархатистый голос.

Взгляд Ника сфокусировался.

Как и в любой другой раз, он не получил никаких предупреждений ни в начале, ни в конце.

Он и не подозревал, что ушёл, пока не вернулся.

Сознание Ника переключало каналы, пока он бодрствовал — по-видимому, без предупреждения, без какого-либо определённого триггера, что, честно говоря, немного настораживало. Он просто сидел там, не так ли? Он слушал, как они говорили о стратегии, о том, как разделят группу после завершения первой части плана, при условии, что всё пройдёт хорошо.

Чёрт, он надеялся, что не сделает этого во время операции.

Если бы он сделал это в полевых условиях, это стало бы чертовски серьёзной проблемой.

Дело даже не только в тех нескольких секундах, когда Ник перестал осознавать, где он находится.

После этого он тоже чувствовал себя выбитым из колеи.

Если бы он был человеком, то дышал бы тяжелее.

Его сердце бешено колотилось бы.

Он был бы дезориентирован.

Он, вероятно, подумал бы, что у него полномасштабная паническая атака.

А так его грудь наполнилась жаром. Мышцы Ника напряглись так сильно, что он забеспокоился, не вскроются ли органические повязки или швы на одной из его более глубоких ран.

В этой тишине его зрение также залило алым, отчего внутри тёмной машины стало ещё темнее. Его клыки удлинились до предела. И то, и другое делало его голодным и агрессивным, и он слишком остро осознавал свой яд. Этот голод, ярость и агрессивность так сильно обжигали его грудь, что ему было трудно формировать рациональные мысли.

Перед уходом он выпил столько синтетической крови, сколько смог.

Он тоже хотел попить от Уинтер, когда она предложила, но, подумав, отказался, сославшись на то, что ему хватит, и у них оставалось предостаточно синтетической крови. Он напомнил ей, что она не может позволить себе ослабеть, даже самую малость.

И да, эти вещи тоже отчасти были причинами, но, по правде говоря, Ник также не был уверен, что хотел бы, чтобы Уинтер почувствовала или увидела всё, что он там испытает.

Всё может пойти наперекосяк.

Всё неизбежно пойдёт не по плану, по крайней мере, в какой-то степени, независимо от того, насколько осторожными, удачливыми или быстро реагирующими они будут. Нику нужно, чтобы она сохраняла ясность, а Уинтер не будет сохранять ясность, если с ним случится что-то плохое, и она почувствует это.

Всё это промелькнуло в его голове в мгновение ока.

Затем он вспомнил, что только что видел.

Он перевёл взгляд своих алых глаз на Брика.

Другой вампир моргнул, и на его лице появилось слегка удивлённое выражение.

Даже с окрасившимся зрением и в темноте фургона Ник мог разглядеть лицо другого вампира во всех деталях.

— Должен ли я спросить? — поинтересовался Брик, приподняв бровь. — Ты выглядишь совершенно диким, Наоко. Я тебя чем-то обидел? Потому что думал, что ты согласен с этим планом.

Ник прикусил язык.

Он оглядел заднюю часть фургона, где находились девять вампиров Белой Смерти Брика, включая Зои, а также Тай, Кит, Уинтер, Малек и Чарли.

Форрест и Морли сидели один с ружьём в руках, второй на водительском сиденье соответственно.

Эти двое решительно настояли на том, чтобы пойти с ними, несмотря на протесты Ника.

Уинтер, Кит, Форрест и Морли должны были стать своего рода вспомогательной командой по связи и компьютерам. Они по мере сил помогут с системами безопасности, дверями, кодами доступа, чертежами, средствами связи и внешними выходами, как только Кит подключится непосредственно к системным линиям, размещённым в боксе снаружи. Они также будут отслеживать и сообщать о реакции более крупной сети «Архангела» и дадут им знать, если к ним будет приближаться что-то серьёзное.

Для помощи с этим у них имелось два беспилотных летательных аппарата, пилотировать которые будет Уинтер.

Остальные брали на себя исключительно боевую часть операции.

Уинтер было что сказать по поводу того, что Ник оказался в боевой группе, а не держался в стороне с ней, Морли и Кит.

В конце концов, она, похоже, смирилась с тем, что не имеет смысла отзывать его из передовой группы, но не переставала повторять, как сильно ей это не нравится.

По правде говоря, Ник был бы бесполезен в любом другом месте. Вампиры из группы, включая Ника, имели, безусловно, самый большой военный опыт.

Тем не менее, Ник понимал точку зрения Уинтер.

Он бы высказывал такие же громкие мнения, если бы Уинтер возглавляла атаку. Чёрт возьми, у него была практически такая же реакция на то, что Малек и Тай шли с ним на поле боя. И кандидатура Чарли ему тоже не особенно нравилась, учитывая, что она всё ещё не оправилась от ранения гарпуном.

Причины, по которым в группу включена Тай, были очевидными.

Когда дело доходило до огневой мощи, никто не мог сравниться с малышкой.

У её брата Малека было двойное предназначение. Он был там, чтобы предупредить их о том, что может произойти, и потому что он на удивление хорошо обращался с оружием.

Потрясающе хорошо, по словам Тай, которая с абсолютной уверенностью сообщила Нику о способностях своего брата.

— Ты не сможешь стрелять так же хорошо, как он, — заверила она Ника. — Не сможешь. Даже будучи вампиром. Он лучше всех, кого мисс Сен-Мартен когда-либо ставила против него. Он… как бы это сказать? Вундеркинд? Гений? Он одарённый, — она бросила на брата взгляд, полный обожания и гордости. — Даже лучше прирождённого таланта. Он больше похож на фрика. Но не в плохом смысле. Он хороший фрик. Но опасный.

В этот момент Малек фыркнул и закатил глаза.

— Перестань описывать меня, — сказал он ей и похлопал по плечу. — Ты просто ведёшь себя недобро.

— Неправда! — запротестовала она.

— Правда! Или же ты просто плохо подбираешь слова.

Ник нахмурился, переводя взгляд с одного на другую, но ничего не сказал.

Малек не стал спорить с её заявлением.

И несмотря на то, что Тай была ребёнком, она не склонна к преувеличениям.

Если она сказала, что Мэл потрясающе хорошо обращается с оружием, значит, так оно и было.

Малек не спорил по этому поводу и в другое время, пока они готовились. Он просто надел доспехи вместе с остальными, и его пальцы двигались с натренированной привычностью.

Ник с каким-то извращённым восхищением наблюдал, как высокий, долговязый видящий принялся выбирать оружие из огромного ассортимента, предложенного им Белой Смертью. Он проверил прицелы, протестировал различные веса оружия в своей руке, задал несколько вопросов некоторым вампирам об отдаче, точности и действии различных видов оружия, с которыми он был менее знаком.

Он также спросил об органике и относительной скорости пули.

Затем он начал размещать пистолеты в кобурах на различных частях своего тела. Внимание, которое он уделял каждому отдельному оружию, тщательно проверяя каждое из них и располагая его на своём теле в конкретной манере, после того как рассортировал кобуры и магазины разного размера, убедило Ника.

Парень определённо умел обращаться с оружием не так, как любой видящий, вампир или человек, которого он когда-либо знал, за исключением, может быть, Даледжема.

Ну, и Блэка.

И всё же Ник не мог избавиться от беспокойства.

Он терпеть не мог, когда кто-то из детей оказывался на передовой, но, как и Уинтер рядом с ним, он не мог отрицать, что в этом имелся смысл.

Тай, вероятно, могла бы снести большую часть здания без чьей-либо помощи.

Если Малек действительно был так хорош, они определённо могли его использовать.

Все они были проверены на наличие дополнительных датчиков, даже в их черепах и других костях, чтобы убедиться, что Сен-Мартен не сможет точно определить их местонахождение. У каждого члена их команды были удалены идентификационные устройства, за исключением вампиров Белой Смерти, у которых были свои собственные устройства, когда они присоединились к вампирскому подполью.

Некоторые вампиры, такие как Брик, вообще никогда не носили устройства слежения.

Ник был почти уверен, что Зои тоже никогда его не носила.

Брик деликатно откашлялся.

Ник повернулся и пристально посмотрел на него.

Вспомнив своё видение пещеры, где Брик пил из шеи и плеча Даледжема, Ник почувствовал, как его температура подскочила на несколько градусов.

— Мы собираемся поговорить, ты и я, когда всё это закончится, — тихо прорычал Ник.

Брови Брика поползли вверх.

— О? Вот как?

— Да. Так и будет, — Ник пристально посмотрел на него. — У меня есть вопросы. В частности, о пещере кое-где на Французской Ривьере.

Брик выглядел по-настоящему озадаченным.

— Ты помнишь? — удивлённо спросил он.

— Не совсем, — Ник снова впился взглядом в своего прародителя. — Но я начинаю вспоминать.

Брику удалось придать своему шокированному взгляду выражение вежливого безразличия.

— Что ж, — резко сказал он. — Сейчас не время, отпрыск. Не так ли?

Ник почувствовал, как комок в горле становится всё больше.

— Да. Полагаю, что не время, — он снова пристально посмотрел на своего прародителя. — Но у нас ещё будет время после, Брик. Я позабочусь об этом.

Одна из порочных улыбок Брика медленно расплылась по его красивому лицу.

— Что ж, тогда, я полагаю, тебе лучше убедиться, что ты это переживёшь, — съязвил старший вампир. — Не так ли, Наоко?

Брик подмигнул ему, затем прислонился к металлической стене и скрестил руки на груди.

Ник не ответил.

И всё же что-то в словах старшего вампира поразило его странным образом. От этого у него по спине пробежали мурашки, и он поморщился, сам не зная почему.

Позже Ник подумал, что ему следовало уделить этому больше внимания.

В тот момент он просто прислонился спиной к металлическому кузову грузовика рядом со своим прародителем и с усилием выбросил Брика из головы.

Он очень надеялся, что Джордан всё ещё внутри данного здания.

Он не обращал внимания на ощущение призраков, витавших по грузовику и касавшихся его ровно настолько, чтобы на мгновение пробудить холодок в его вампирских костях и коже.

Глава 21. Вход

— Хорошо, я думаю, у меня получилось… Кажется, я попала, — прошептал Нику на ухо голос Кит, мягкий, как дыхание.

— Насколько ты уверена? — ответил Ник по субвокалке. — Надеюсь, никаких странных лазеек в систему безопасности?

— Нет, — тихо фыркнула она. — По старинке. Уинтер схватила сотрудника, на которого мы составили профиль, и использовала свои способности видящей, чтобы заставить его выдать свой пароль и имя пользователя.

Ник хмыкнул.

— Какой у вас доступ?

Повисла напряжённая пауза.

Затем в голосе Кит зазвучали торжествующие нотки.

— Достаточный, — самодовольно заявила она. — Больше, чем нам когда-либо понадобится.

— Не сглазь нас, ребёнок, — пожурил её Ник.

Но он кивнул, взглянув на Брика, который ответил лёгким кивком в ответ. Затем Ник посмотрел на Малека, который стоял ближе всех к нему. Все они были одеты в чёрное, и лица всех, кроме Ника, были скрыты от камер за масками. Из прорезей выглядывали только глаза, и маски были снабжены деформирующими сигналами, которые не позволяли системе точно определить их черты.

Лицо Ника оставалось открытым из-за всех повязок и порезов, но он убедился, что держится спиной ко всем камерам наблюдения, расположение которых они узнали с помощью Кит.

На воротнике у него также было прикреплено устройство, которое должно было скрыть его черты от системы безопасности или, по крайней мере, значительно замедлить идентификацию личности. Кит сказала, что пластыри и порезы на лице Ника тоже пойдут на пользу, и это было ещё одной причиной, по которой Нику поручили эту роль. Но это не единственный повод.

— Хорошо, — вполголоса сказал Ник Кит. — Ты готова? Мне нужно двигаться.

Они не могли долго оставаться на месте.

Тай была где-то сзади, вместе с оставшимися шестью вампирами Брика. Они были в масках, как Брик, Малек и остальные, и ждали сигнала Ника, спрятавшись в тени стен по обе стороны от причала санатория.

Больше не было причин ждать.

— Кит? — настаивал он.

— Для тебя всё готово, — сказала она на сей раз. — Я охватила весь вестибюль.

Ник кивнул, на этот раз в основном самому себе.

Затем он собрался с духом и переключил гарнитуру на открытый канал, который был доступен только для шестнадцати из них. Он взглянул на Брика, и старший вампир сделал один из своих витиеватых жестов — что-то среднее между поклоном и взмахом руки.

Ник закатил глаза.

Затем он вышел из-за живой изгороди и тени, растущей вдоль стены санатория, засунул руки в карманы и направился прямиком к входной двери.

***

Сначала ни одна из двух женщин не обратила на него внимания.

Ник предположил, что в этом не было ничего удивительного; кто бы мог подумать, что он пройдёт через парадную дверь здания строгого режима прямо к молодым медсёстрам-людям, работавшим на стойке регистрации?

Когда первая из них подняла глаза, Ник улыбнулся ей своей самой обаятельной улыбкой, и она застенчиво улыбнулась ему в ответ, а её глаза слегка заблестели, когда она встретилась с ним взглядом.

— Что с вами случилось? — выпалила она.

— Автомобильная авария, — сразу же ответил Ник. Он улыбнулся ещё шире. — Это была моя вина.

Обе женщины захихикали.

Ник не носил контактных линз, но, направляясь к входной двери, он уже окружил себя лёгким вампирским внушением — что-то вроде того, что он мог делать, когда хотел окутать всё своё присутствие тайной и романтической иллюзией. Эффект мог бы быть чем-то вроде гламура мифических ведьм. Это наделяло Ника такими чертами, которые наиболее привлекали этих двух женщин.

Если он всё сделал правильно, ни одна из медсестёр не заметила бы его глаз, а если и заметила бы, то не поняла, что это значит.

Похоже, это сработало.

Первая медсестра густо покраснела, продолжая смотреть на него, её глаза слегка остекленели, и в выражении её лица при взгляде на Ника появилось слабое, но заметное вожделение. Она смотрела на Ника так, словно он был её любимой кинозвездой, как будто ей отчаянно хотелось и в то же время было страшно заговорить с ним, как будто она не могла вынести мысли о том, что может не сказать хотя бы что-то, прежде чем он повернётся и уйдёт из её жизни.

Ник улыбнулся женщине, сидевшей рядом с ней.

Как и первая женщина, она уставилась на Ника в полном недоумении, её голубые глаза были широко раскрыты, зрачки расширены. Вторая женщина была старше первой и выглядела слегка смущённой своей реакцией на него, но этого оказалось недостаточно, чтобы отвести взгляд от Ника.

— Не могли бы вы мне помочь, прекрасные дамы? — тепло спросил Ник, вложив в свой голос гораздо больше восхищения. — Я в полном отчаянии и был бы вам очень благодарен?

Две женщины переглянулись и захихикали.

Та, что постарше, захихикала громче и прикрыла рот рукой.

— Шесть минут, Ник, — прошептал в его ухе голос. — Ни секундой больше.

Это была Кит.

Она следила за тем, сколько времени потребуется, чтобы записи камер из регистратуры попали к кому-то, кто действительно важен в «Архангеле». Она сказала ему, что сделает всё возможное, чтобы замедлить этот процесс, но если она попытается полностью остановить его, это вызовет общую тревогу, и тогда другие учреждения немедленно узнают о проникновении.

Это было частью системы, о которой она предупреждала их ещё в Котле.

Обойти это было невозможно.

— Я должен навестить здесь своего друга, — продолжил Ник своим убаюкивающим, притягательным голосом. — Не могли бы вы сказать мне, есть ли у вас на территории Деймон Джордан? Он офицер полиции, как и я. Только он получил расовую травму при исполнении служебных обязанностей…

В другой день этот эвфемизм, возможно, заставил бы Ника фыркнуть.

— Получил расовую травму, — сказала пожилая женщина, и её щёки сделались ярко-красными.

Её глаза дрогнули, когда до её сознания, казалось, дошёл обрывок важнойинформации.

— Точно! — сказала она, отвечая на лёгкий толчок Ника через внушение. — Точно! Мистер Джордан… Я помню. Но думаю, его перевели из его прежней комнаты. Сейчас его держат на нижних уровнях из соображений безопасности…

— К нему всё ещё могут приходить посетители? — Ник добавил в свой вопрос ещё немного внушения.

— Не положено, — выпалила молодая женщина, извиняясь.

Ник посмотрел ей в глаза и увидел, что она думает, пытаясь найти какой-нибудь способ помочь ему, дать Нику то, о чём он просит.

— Не могла бы ты сделать исключение, милая? — ласково спросил он.

— Я… Я уверена, что мы сможем. Я не… Я имею в виду, я действительно хочу этого… ради такого доброго, заботливого друга, — она покраснела ещё сильнее. — Я просто не знаю как.

— Ндаааа, — пробормотала Уинтер в коммуникатор.

Он почти забыл, что она тоже всё это видит.

Они вчетвером — Уинтер, Морли, Форрест и Кит — припарковали фургон у люка в асфальте, где под землёй пролегали оптоволоконные кабели, ведущие к главному зданию. Скорее всего, все трое сидели на корточках в тёмном туннеле, Кит держала свой терминал открытым, а Морли и Уинтер наблюдали за происходящим из двух других терминалов неподалеку.

Он подавил свою реакцию на то, что Уинтер наблюдала за его действиями.

— Может быть, вы могли бы прийти завтра? — с надеждой спросила голубоглазая медсестра. — Я работаю двойную смену, так что буду здесь и утром… и наш менеджер тоже. Может быть, она могла бы связаться с «Архангелом»? Может, они дадут вам специальное разрешение спуститься туда, чтобы повидаться с вашим другом?

Ник улыбнулся ещё шире.

— Ты не можешь просто провести меня туда сегодня вечером? — уговаривал он. — Мне действительно нужно всего несколько минут. Мне нужно самому убедиться, что с ним всё в порядке.

Две медсестры снова переглянулись. Та, что помоложе, с толстой чёрной косой, покачала головой, и в её глазах была тревога.

— У нас нет разрешения спускаться туда, — печально сказала она.

— На каком этаже это находится? — любезно поинтересовался Ник.

— Четвёртый подземный уровень, — сказала голубоглазая, и в её голосе тоже слышалась грусть. — Но лифты заблокируются, если у вас нет нужной карты доступа, и вам придётся ждать, пока не прибудет команда безопасности, а это ребята из Ч.Р.У…

Женщины снова обменялись взглядами, и голубоглазая вздрогнула.

— Они не… не очень милые, — нерешительно произнесла женщина, как будто боялась сказать так много. — Они по-настоящему ненавидят вампиров. Я думаю, что это они перевели его туда.

Она говорила так, словно сожалела об этом.

Ник не позволял себе слишком задумываться над этим фактом.

— Вы можете мне ещё что-нибудь рассказать? — вежливо спросил он женщин. — Есть что-нибудь, что помогло бы мне попасть к моему другу?

— Лестница! — выпалила тёмненькая, с косой и молодым лицом. — Лестница спрятана, а двери запираются, но вероятность того, что они убьют тебя, меньше…

— А где у вас лестница? — любезно поинтересовался Ник.

— У нас есть карта… на экранах… — объяснила женщина.

— Отлично! — восторженно зашептала Кит Нику на ухо. — Пусть она покажет тебе это! Мне нелегко получить доступ ко всем планам здания, но я могу увидеть его отдельные части, если буду точно знать, где искать. Я, вероятно, смогу воспользоваться кодом доступа этого парня, чтобы войти, если ты покажешь мне экран.

— Можно посмотреть? — Ник вежливо обратился к медсестрам. — Буквально краем глаза?

Его улыбка, обращённая к двум женщинам, не дрогнула.

Они оба с энтузиазмом закивали, и Ник обошёл стойку так, что оказался позади двух женщин.

— Четыре минуты, — пробормотала Кит.

Ник прислушивался к любому звуку приближающихся шагов, к любому намёку на то, что кто-то может подойти к стойке регистрации из другой части здания, чтобы проведать двух женщин. Пока он ничего не слышал и не замечал. Он не чувствовал запаха другого живого существа.

Он наклонился над их стульями, как только оказался за столом, и выдохнул ещё больше внушения.

— Покажите мне, — увещевал он.

Они открыли планы, и Ник уставился на экраны, зная, что в его гарнитуре будет отображаться каждая деталь, которую смогут увидеть Кит, Уинтер и остальные.

— Пусть они покажут тебе протоколы, касающиеся выходов в чрезвычайной ситуации, — проинструктировала его Кит.

Ник передал это двум медсёстрам.

На большом мониторе появился другой набор чертежей.

— И схемы замков в комнате Джордана, — добавила Кит, после того как они рассказали о выходах. — И всё, что связано со специальным доступом в коридорах внизу.

Ник передал и это.

После этого он попросил медсестёр показать ему ещё несколько экранов.

— Ладно, тридцать четыре секунды, Ник, — сказала Кит. — Как думаешь, ты сможешь добраться до лестницы?

Ник ухмыльнулся, но совсем чуть-чуть.

— Конечно, смогу, — заверил он её.

Он не до конца осознал, что произнёс это вслух, пока обе женщины не подняли на него взгляды, хлопая глазами в дружелюбном замешательстве.

— Вам нужно спрятаться под столом, милые, — мягко сказал Ник им. — Давайте, полезайте. До конца, прямо под стол… — он уже вытаскивал плазменную гранату из жилета.

Он поджёг её фитиль, затем жестом велел голубоглазой медсестре ещё сильнее забиться под массивный предмет мебели.

Как только она это сделала, он вышел из-за изогнутого монитора.

Он аккуратно бросил гранату в направлении дверей из органического стекла и вращающегося входа посередине, отсканировавшего поддельный имплант, который Ник поднёс к нему.

— Сейчас будет сигнал о входе, — сказал Ник, трусцой отбегая назад. — Четыре секунды.

— Поняла. Команда Б проинформирована.

Ник перешёл на бег.

***

Взрыв сотряс стены и пол коридора с такой силой, что Ник случайно ударился о стену раненым боком. Он не упал — в конце концов, он был вампиром — но этого оказалось достаточно, чтобы он поморщился и сделал паузу, и достаточно, чтобы он забеспокоился, что, возможно, эти две медсестры не будут так защищены тяжёлой стойкой регистрации, как он надеялся.

Было уже слишком поздно что-либо предпринимать.

Было уже слишком поздно думать об этом.

Нравилось это ему или нет, но Брик был прав в своих словах.

Что-то изменилось.

Возможно, это ещё и не война, но «Архангел» и Ч.Р.У., а также другие дёргавшие за ниточки организации определённо направляли события к этому. Теперь будет сопутствующий ущерб. Пострадают невинные люди.

Это было чертовски ужасно, но в то же время неизбежно.

Ник не побежал обратно в направлении клубов чёрного дыма, даже чтобы поискать Малека. Он знал, что молодой видящий будет в безопасности. Брик и вампиры будут присматривать за ним, и они не войдут внутрь так, чтобы подвергнуть кого-либо из них риску.

По той же причине он направился прямиком к двери на лестницу.

Он отправил сообщение на линии Мэла и Брика, чтобы точно дать им знать, где он находится.

Кит заверила их, что она так тщательно зашифровала гарнитуры, что никакие датчики внутри здания не смогут вовремя перехватить сигнал. Они не были связаны ни с кем и ни с чем, кроме друг друга, что делало их закрытой, закованной в железо, непробиваемой системой, сказала она ему.

У Ника не было причин не верить ей на слово.

Он услышал выстрелы позади себя, как из ручных, так и из плазменных винтовок, и понял, что служба безопасности, должно быть, уже в пути.

— Твой отсчёт времени был ошибочным, — сообщил он Кит. — У нас гости.

— Принято к сведению, — невозмутимо ответила Кит. — Тай в пути. Она говорит, что уже разобралась с охранниками, которые пришли с их стороны.

— Они прошли через дверь? — спросил Ник.

— Как только услышали сигнал, — подтвердила Кит.

— Отправь им все изображения планов, — сказал Ник. — Скажи им, что мы встречаемся у лестницы.

Это была идея Ника, что они должны получить фору и позволить одному вампиру заставить кого-то передать им информацию, прежде чем сработает общая охранная сигнализация. Он решил, что так будет быстрее, чем если Кит придётся разбираться со всей системой на лету.

Кит с энтузиазмом согласилась.

Задача войти в парадную дверь и заняться непосредственным внушением выпала на долю Ника, который, как гордо заявил Брик, «всегда был лучшим трахателем мозгов, который у меня когда-либо был».

Нику не особенно понравился такой титул, но он не стал спорить.

Следуя карте, которую он получил от медсестёр, он повернул направо, затем налево, миновав ещё четыре двери. Он оказался в широком коридоре с дюжиной дверей по обе стороны. Он использовал карту, чтобы найти скрытую панель на стене в самом конце.

Он тут же показал Кит коридор и пустую стену.

— Это оно, верно? — подтолкнул он.

— Почему ты спрашиваешь меня? — парировала молодая женщина. — Ты видел карту так же, как и я. Мне нужно поработать над протоколами безопасности, чтобы тебя там не обезглавили.

Ник не мог придраться к её логике.

Он переключился на коммуникатор Брика.

— Вы далеко?

— Прямо за тобой, брат.

— Вы всё ещё в перестрелке?

— В данный момент нет.

Ник закатил глаза.

— Значит ли это, что вы уложили их всех? Ещё будут? Они уже послали за подкреплением?

— Я уверен, что они это сделали, — подтвердил Брик своим сводящим с ума ровным голосом. — Но пока больше никто не даёт о себе знать, мой возбудимый отпрыск, — вампир сделал паузу. — Кстати, твой симпатичный питомец-гибрид неплохо обращается с оружием, — задумчиво произнёс Брик. — Он сам уложил половину из них. Он весьма полезен.

— Я рассказывал тебе, что о нём говорили, — нетерпеливо сказал Ник.

— Он тебе никого не напоминает, брат?

Ник нахмурился.

— Ты, бл*дь, серьёзно сейчас? У нас операция в самом разгаре, Брик.

— Да, да, — голос Брика снова стал скучающим. — Я просто выразил восхищение. Мы подберём всех отбившихся от стада, которых найдём, но жди нас меньше чем через минуту.

Ник не стал утруждать себя ответом.

Он замедлил шаги, когда дошёл до участка глухой стены, где на карте была указана панель доступа к скрытой лестнице.

Ник по-прежнему не мог ни видеть, ни слышать этого, даже с помощью своих вампирских чувств, но что-то в металле всё равно по-другому вибрировало на его коже.

Он бы никогда не заметил, если бы не подошёл к ней так близко, и, вероятно, вообще не обратил бы внимания на стену, если бы не знал, что там есть дверь. Но теперь его глаза обшаривали всю панель в поисках швов, любого способа проникнуть внутрь.

Возможно, он был слишком самонадеянным, когда говорил Кит о своей уверенности в том, что они смогут прорваться.

Чем бы ни была эта стена, Ник был готов поспорить, что она сделана из прочной органики.

Даже вампир не смог бы пробиться сквозь неё, по крайней мере, голыми руками.

В тот раз он включил связь с Бриком и Тай одновременно.

— Кто-нибудь, возьмите кого-нибудь из «Архангела», если сможете, — хрипло сказал он. — Кого-то из начальства, если получится. Может быть, и не одного, если это не составит особого труда. Я думаю, нам понадобится кто-то с полномочиями, чтобы пройти через эту дверь.

— Живым? — спросила Тай.

Её молодой голос сделал вопрос ещё более шокирующим.

Ник хотел сказать «да», но что-то заставило его сказать правду.

— Это не должно иметь значения, — признал он. — Скорее всего, нам понадобится их имплант. Возможно, и биометрические данные тоже, но если труп свежий, это всё равно должно сработать.

Он определённо отправится в ад.

С другой стороны, ему не хотелось думать о том, скольких людей ребёнок уже убила ради «Архангела» и Лары Сен-Мартен.

— Поняла, — подтвердила Тай. — Мы притащим тебе самый высокий ранг, какой только сможем найти.

— Или кого-нибудь в лабораторном халате, — предложил Ник, когда эта идея пришла ему в голову. — Готов поспорить, что они пускают туда врачей. Во всяком случае, тех, кто занимается исследованиями.

— Принято, — сказала Тай.

В этот момент из-за угла послышались тихие шаги.

Ник резко обернулся и почувствовал облегчение, когда увидел под чёрной маской безошибочно узнаваемые глаза Брика. Малек стоял прямо за ним, а Зои — прямо за Малеком. Судя по их плечам, они оба выглядели напряжёнными, как и другой вампир, который следовал за Зои, монстр-вамп с ярко-зелёным ирокезом по имени Торн.

Ирокеза Торна сейчас, конечно, не было видно.

Как и все остальные, он носил маску, охватывающую всю голову.

— Вы уже видели Тай? — спросил Ник, как только они подошли достаточно близко. — Слышали какие-нибудь выстрелы из какой-нибудь другой части здания?

Малек бросил на него напряжённый взгляд, но только покачал головой.

То же самое сделали Зои и массивный вамп за её спиной, сжимавший плазменную винтовку.

— Она приведёт кого-то, кто поможет нам открыть дверь… — начал Ник.

В этот момент он услышал тихий звук, подобный всасыванию.

Ник резко обернулся…

…Как раз в тот момент, когда дверь за его спиной бесшумно открылась.

Глава 22. Король и Королева

Ник, не раздумывая, отскочил назад.

Он обнаружил, что смотрит на четыре плазменные винтовки, приставленные к плечам людей в форме. По крайней мере, одна из этих винтовок была нацелена прямо в лицо Нику.

Одно нажатие на спусковой крючок, и половина головы Ника будет снесена.

Если они не прицелятся на несколько дюймов ниже, в шею Ника, то Ник погибнет, и почти наверняка навсегда. Прямой выстрел в шею с такого расстояния обезглавил бы его. Даже выстрел в голову и лицо, скорее всего, прикончил бы его с такого близкого расстояния.

Осознание того, что, возможно, так оно и будет, что его время действительно истекло, заставило Ника застыть.

Он замер, как животное, пойманное светом фар.

Его вампирские чувства продолжали отслеживать обстановку.

Он засёк положение каждой винтовки, которую держал один из солдат, а не только ту, которая была направлена на него. Его глаза проследили за тем, что одно дуло было направлено на Малека, другое — на Зои, а третье — на Брика. Четвёртая винтовка смотрела прямо на Торна, который тупо уставился на неё, точно так же, как Ник на свою.

Только тогда Ник встретился взглядом с женщиной, стоявшей в дверном проёме.

Там стояла Лара Сен-Мартен с деловым, но слегка торжествующим видом.

Она выглядела как человек, чей план сработал именно так, как она ожидала.

Она была совершенно безоружна и одета в один из своих обычных, безупречно сшитых, облегающих костюмов в стиле сороковых годов прошлого века. Этот был тёмно-зелёного цвета, с вышитыми серебряными и бронзовыми акцентами. Её губная помада была тёмно-винного оттенка. Её глаза были подведены, чтобы казаться светлее, в основном с помощью тёмных теней, которые покрывали веки. Скулы были подчёркнуты румянами винного цвета, которые сочетались с помадой.

На ней были серьги-капли с бриллиантами, бриллиантовое ожерелье и несколько колец с бриллиантами. Бриллиантовый браслет в тон ожерелью свободно свисал с её тонкого запястья.

Ник снова обратил внимание на её пустые руки, на отсутствие у неё очевидного оружия.

Почему-то этот факт, возможно, потряс его больше всего.

Абсолютная уверенность этого решения заставила его колебаться, и, возможно, это единственная причина, по которой он до сих пор оставался жив.

Она пришла сюда не для того, чтобы сражаться. Она явно думала, что битва окончена.

Она пришла сюда вести переговоры.

Она пришла сюда, чтобы победить.

Ник почувствовал, как напряглось его тело, пока он удерживал её стальной взгляд.

Он должен был ожидать этого. Он ожидал этого, по крайней мере, в какой-то степени, но он честно думал, что это произойдёт, когда они углубятся в комплекс «Архангела», и что это повлечёт за собой прямую угрозу жизни Деймона, если не их собственной. Он ожидал услышать бестелесный голос из громкоговорителя, угрожающий убить Деймона силовыми полями или кислотным газом, если Ник не отдаст ребёнка и Малека, а также, вероятно, Уинтер и его самого.

Он определённо не ожидал, что Лара вот так явится лично.

Всё это инстинктивно подсказывало ему не двигаться.

Всё говорило ему, что она не сделала бы этого, не вот так, если бы не была уверена, что сможет усадить Ника за стол переговоров, причём быстро. Его знание Сен-Мартен подпитывало инстинктивное желание подождать, выслушать её, позволить ей начать переговоры.

У Брика не было такого инстинкта.

На самом деле, инстинкты Брика вели его в совершенно противоположном направлении.

Брик безо всякого предупреждения прыгнул на богато одетую директрису «Архангела».

Без рычания. Без едкого слова. Без сердитого крика.

Он двигался так быстро, что Ник сомневался, что Сен-Мартен ожидала этого, какой бы идеальный план, как ей казалось, она ни придумала, заявившись сюда вот так.

Люди с оружием не имели никакого шанса на то, что их рефлексы успеют отразить лобовую атаку Брика. Ни один снаряд или плазменный разряд не задел его; он двигался слишком быстро, чтобы кто-либо из них смог найти свою цель до того, как Брик оказался на ней.

По правде говоря, Ник сомневался, что кто-либо из людей мог хотя бы увидеть прыжок Брика своими невооружёнными глазами, не говоря уже о том, чтобы выстрелить в него. Старший вампир всегда был быстрым.

Он не просто так жив до сих пор.

Несмотря на это, Ник тоже испытал лёгкое шокированное благоговение при виде того, как долговязый силуэт Брика превратился в размытое пятно.

Старший вампир не столько прыгнул, сколько нырнул, как хищная птица. Он бросился на женщину в костюме стоимостью в пятьдесят тысяч кредитов, и Ник поймал себя на мысли, что Брик мог сломать ей позвоночник одной лишь силой этого удара.

Затем последовало много других событий, которые произошли очень, очень быстро.

***

Малек рухнул на одно колено с пистолетом в руке. Он стрелял, пригнувшись к полу, его разноцветные глаза были сосредоточены, и Ник никогда не видел, чтобы они смотрели так жёстко.

Ник приходил в себя медленнее, чем кто-либо из них.

Человеку, стоявшему перед ним, пришлось перевести оружие с Ника на Мэла, чтобы заставить Ника действовать. Ник сделал выпад в тот момент, когда дуло сдвинулось на сантиметр от его головы. Он ударил мужчину кулаком в лицо, не только ощутив, но и услышав приятный хруст, когда рукой в перчатке сломал ему челюсть и щёку. После первого удара он нанёс удар локтем в горло, от которого мужчина упал так быстро, будто Ник поставил ему подножку.

Он не стал ждать, а вырвал винтовку из рук человека и выстрелил в него.

К счастью, все солдаты Сен-Мартен оказались людьми.

Зои тоже пригнулась и метнулась в сторону, и теперь у неё наготове был свой пистолет.

Брик, конечно же, тот, кто всё это затеял, полностью сбил Лару Сен-Мартен с ног своим мощным вампирским весом.

Невероятно, но Сен-Мартен всё ещё сопротивлялась, даже когда Брик оттеснил её назад так быстро, что Ник едва успел уследить за этим. Затем Ник услышал выстрел, увидел, как слева на спине Брика резко проступило красное пятно, и понял, что Лара всё-таки была вооружена. Она только что выстрелила Брику в грудь.

Конечно, этого оказалось недостаточно.

Вес Брика и инерция движения продолжали отбрасывать их обоих назад, пока они не врезались в металлические перила между стеной и лестничной клеткой. От силы удара толстая перекладина задребезжала. Лара издала болезненный вздох — первый раз, когда один из них впервые нарушил молчание. Брик и Сен-Мартен балансировали там ещё полсекунды, пока не перевалились через металлические перила.

Они исчезли.

Ник услышал, как Лара закричала, падая вниз.

Это был отвратительный, нервирующий, почему-то невероятный звук.

Он ни разу раньше не слышал, как кричит директриса «Архангела». Если бы его спросили, Ник мог бы сказать, что она никогда не кричала и, скорее всего, не стала бы кричать или даже не смогла бы закричать, даже столкнувшись лицом к лицу со своей неминуемой смертью.

Но в конце концов все кричали.

Все кричали, когда оказывались лицом к лицу с бездной, когда видели, что тьма вот-вот поглотит их.

Ник знал это, но иногда, как сейчас, это всё равно удивляло его.

В любом случае, крик длился недолго.

Ник обезоружил третьего солдата, который целился в Малека из винтовки. Он отбросил оружие за спину, схватил мужчину за запястья и сломал ему обе руки, сильно вывернув их.

Мужчина тоже закричал.

Затем Ник ударил его ногой в колено.

Солдат «Архангела» упал на кафельный пол и теперь орал так громко, что Ник ничего другого не слышал. Он укусил человека и пустил в него яд, в основном для того, чтобы тот заткнулся, затем проделал то же самое со вторым человеком по аналогичной причине, с одним из тех, в кого Мэл стрелял, но не убил, и который лежал в проёме лестничного пролёта, постанывая и крича от боли в верхней части его груди.

Тот, которого подстрелил Мэл, вероятно, не выжил бы.

Жертва Ника, вероятно, выкарабкалась бы.

Хотя вампирские чувства Ника отмечали и то, и другое, в тот момент для него это не имело значения. По правде говоря, он был в шоке от того, чему только что стал свидетелем.

Он не мог до конца поверить, что это произошло на самом деле, даже сейчас.

Он затащил второе тело в дверной проём рядом с уже покорной, накачанной ядом жертвой огнестрельного ранения. Он положил ещё одно тело поверх первого, чтобы убедиться, что дверь останется открытой.

Затем он огляделся и понял, что выстрелы прекратились.

Он быстро оценил текущее положение.

Всего с Сен-Мартен было одиннадцать охранников.

Ник уложил двоих. Малек убил четверых и уложил ещё двоих, включая парня с жуткой раной в груди.

Ник проверил, чтобы убедиться, что трое других солдат повержены, и им больше не светил шанс убить одного из них. Зои убила одну из тех солдат, прыгнув на неё и свернув ей шею. Ещё один был быстро убит из пистолета Торна, парня с зелёным ирокезом. Большой вампир выстрелил в солдата, затем прыгнул на него и сломал позвоночник, когда тот попытался убежать.

Ник указал рукой в сторону коридора, и его голос превратился в рычание.

— Идите, постойте на стрёме! — сказал он Торну и Зои. — И подключитесь к грёбаному коммуникатору! Скажите Тай и другим вампирам, чтобы они немедленно тащили сюда свои задницы. Нам следует ожидать, что всё здание оцепят в ближайшие пятнадцать минут. Мы должны забрать Джордана и убраться отсюда к чёртовой матери, пока они не прислали сюда все Ч.Р.У. и хренову армию…

Он включил свой коммуникатор.

— Кит? — проревел он. — Тебе нужно замедлить работу всех камер наблюдения, которые зафиксировали это. Выиграй для нас как можно больше времени!

— Работаю над этим.

— Работай быстро, — рявкнул Ник.

Только тогда он бросился к балкону и посмотрел вниз.

То, что он увидел внизу, было именно тем, что он ожидал увидеть.

Это всё равно ошеломило его, даже выбило из колеи. Это также заставило его осознать реальность произошедшего в такой манере, которая раньше не откладывалась в его сознании.

Это также, хотя и менее объяснимо, вызывало у него тошноту.

Испытывал ли он горе по этому поводу?

Его это потрясло, да. Но каким-то образом, даже не зная, как объяснить это самому себе, Ник понимал, что это был единственный возможный исход, который позволил бы им выбраться оттуда живыми. Более того, это, вероятно, наилучший возможный исход для них на данный момент, если они всё ещё хотели спасти Джордана.

Лара более или менее вынудила их к этому.

Он задавался вопросом, согласится ли с ним Уинтер.

Что ещё более огорчало Ника, он задавался вопросом, согласится ли Тай.

Тай наполовину воспитывалась Сен-Мартен. Лара в той или иной степени участвовала в жизни Тай на протяжении многих лет. Она обучила Тай, дала юной видящей работу, даже важную должность в штате «Архангела». Хотя Лара, вероятно, никогда не была настоящей матерью, она, должно быть, что-то значила для юной видящей.

Должно быть, она что-то значила и для Малека.

От этой мысли Нику стало ещё хуже.

Однако его взгляд не отрывался от сцены у подножия лестницы.

Брик уже поднялся на ноги и отряхивался.

Лара Сен-Мартен, напротив, чьё тело лежало под явно неестественным углом, была, несомненно, мертва. Её череп, вероятно, был проломлен при падении. Её позвоночник уже был бы сломан, просто от веса тела вампира Брика, врезавшегося в неё, но, скорее всего, он был раздавлен в порошок телом вампира Брика, рухнувшего на неё у подножия лестницы.

Брик знал, как использовать вес в своих интересах.

Он пролетел на ней все шесть этажей и использовал это как оружие, чтобы прикончить её.

В первую очередь Ник чувствовал оцепенение.

Он смотрел на её искалеченное тело, но ему всё ещё не верилось, что директриса «Архангела» могла быть мертва. Он не мог понять, каковы будут последствия, но подозревал, что они будут очень серьёзными, и что они очень быстро проявятся.

Вампир только что убил одну из самых могущественных женщин в мире.

Более того, это сделал не просто вампир, а король вампиров из скандально известной Белой Смерти.

Если пять минут назад они не были вовлечены в межрасовую войну, то сейчас, скорее всего, они в ней участвуют. Военно-промышленный комплекс мира людей определённо расценил бы это как акт открытой войны против всей структуры человеческих властей.

Брик не просто убил человека, он убил одного из них.

Он убил того, кого люди, стоящие у власти, считали неприкасаемым.

Эта мысль внесла нервозную нотку в то краткое чувство победы, которое Ник, возможно, испытал из-за того, что ему не снесло голову.

— Господи, — прошептал чей-то голос в его ухе.

Ник вздрогнул.

Только сейчас до него дошло, что он всё ещё на связи с Кит. Даже сейчас он показывал Уинтер, Кит и Морли, что только что произошло. Он забыл, что был глазами и ушами для их части команды, когда у него был открыт канал.

— С этим ничего нельзя было поделать, — пробормотал он, не уверенный, что сам в это верит.

— Верно, — согласилась Кит.

Похоже, она тоже до конца в это не верила.

Тем не менее, в её голосе не было злости. Она казалась напуганной.

Ник почувствовал прилив гнева, который, как он знал, также, скорее всего, был вызван страхом.

— О чём, чёрт возьми, она думала, приходя сюда лично? — прорычал он себе под нос. — Насколько же безумно высокомерной нужно быть, чтобы думать, что сможешь справиться с толпой вампиров, будучи безоружным человеком?

— Хороший вопрос, — цинично произнёс Морли, тоже в ухе Ника. — Может, она решила, что её любимый вампир на самом деле её не убьёт?

— Я её не убивал, — проворчал в ответ Ник.

— Кто сказал, что я имел в виду тебя? — парировал Морли.

— Однако она была вооружена, — отметила Уинтер. — Брика подстрелили, не так ли?

Нику пришло в голову, что они, вероятно, уже видели часть или даже все записи кровавой перестрелки через камеры наблюдения. Уинтер, вероятно, кричала ему в ухо на протяжении всей схватки; он не слышал её, потому что у него была отключена связь.

— В любом случае, — сказала Уинтер, и её голос был холоднее, чем у двух других. — Судя по тому, что я видела, она собиралась убить тебя. Брик, вероятно, спас тебе жизнь.

Ник не мог не почувствовать облегчения от того, что Уинтер, казалось, злилась не столько на него из-за смерти Лары, сколько на саму Лару.

По правде говоря, действия Брика озадачили Ника не меньше, чем действия Сен-Мартен.

Он почти не винил Лару за то, что она была застигнута врасплох.

Она явно ожидала, что её присутствие положит конец попыткам вызволить Джордана.

Она, по крайней мере, думала, что у неё будет возможность объясниться.

Объяснить что именно, Ник понятия не имел, но было очевидно, что она пришла туда, думая, что у неё будут все или большая часть козырей в том, что она, вероятно, считала переговорами о прекращении огня. Она, вероятно, расположилась в здании, чтобы лично встретиться с Ником, убедить или принудить его «образумиться» и вернуть опеку над Тай и Малеком ей и «Архангелу» в обмен на её личную гарантию защиты.

Вероятно, она пришла с обещаниями снять обвинения с Ника в обмен на его дальнейшее сотрудничество.

Или же она просто планировала угрожать их жизням.

Так почему же этого не произошло?

Почему Брик не хотел, чтобы это произошло?

Ник не был особо расстроен тем, что всё сложилось именно так, как сложилось, но он был озадачен тем, почему Брик пошёл на такой безумный риск. Старший вампир набросился на неё, чтобы помешать ей сказать то, ради чего она пришла сюда?

Или он решил убить её и разжечь войну между вампирами и людьми ещё до того, как попал сюда? Знал ли он, что Сен-Мартен будет ждать в засаде? Планировал ли он это? Рассчитывал на это, чтобы достичь своих более масштабных целей?

Или Брик решил всё это за долю секунды, которая потребовалась ему для атаки?

У Ника были свои сомнения.

Брик известен тем, что придерживался одного основного убеждения, которое превосходило всё остальное, что он ценил в своей жизни: самосохранение.

Это отточенное чувство «я наперёд всех и вся» было руководящим принципом существования Брика всё то время, что Ник его знал. Он всегда считал Брика исключительно хладнокровным и практичным в этом отношении. Брик никогда не подвергал себя прямому риску, если только не был уверен в собственном выживании или если у него не было абсолютно никакого иного выбора.

Насколько Ник мог припомнить, Брик не делал этого явно или намеренно даже в военное время, но он только что откровенно рисковал собственной жизнью, когда в этом даже не было очевидной необходимости.

Что ещё более озадачивало, он сделал это так, что это действительно казалось незапланированным.

Что такого могла рассказать им Лара, что могло так сильно напугать Брика?

Ник всё ещё смотрел вниз на лестничную клетку, пытаясь всё осмыслить, когда увидел, что Брик резко остановился на полпути к нижней ступеньке. Король вампиров вытянул мертвенно-белую руку, пытаясь ухватиться пальцами за воздух.

Ник моргнул, уверенный, что что-то упустил.

Пальцы Брика наконец сомкнулись на белых металлических перилах, крепко ухватились за них, но затем, по необъяснимой причине, соскользнули. Они слабо схватились за воздух во второй раз, как раз перед тем, как его рука упала вдоль бока. Пальцы Брика дёрнулись, как будто он не мог их сжать.

Брик споткнулся.

Затем он пошатнулся.

Странности того факта, что Брик явно потерял равновесие, оказалось достаточно, чтобы Ник застыл на месте. Если бы он до сих пор был человеком, у него перехватило бы дыхание.

А так он смотрел на всё это в замешательстве, думая, что это, должно быть, какой-то трюк.

Это должен быть трюк.

Прежде чем Ник смог осмыслить то, что он видел…

…вампир рухнул на цементный пол.

Глава 23. Отеческий совет

Ник не думал.

Он подскочил к перилам балкона, сделал шаг вперёд и рухнул вниз, не заботясь о том, чтобы прицелиться, пока не оказался приблизительно на полпути вниз.

Он легко приземлился на ноги примерно в полуметре от мёртвого тела Сен-Мартен и чуть дальше от того места, где Брик теперь лежал на спине, и его хрустальные глаза остекленели, уставившись в потолок над лестницей.

Брик, конечно, не дышал, так что он не дышал и сейчас.

У него не было последнего вздоха.

Он не харкал кровью, не задыхался и не издавал предсмертных хрипов.

Несмотря на это, Ник чувствовал это.

Он одним прыжком преодолел расстояние между собой и Бриком. Оказавшись там, он присел на корточки, нависая прямо над лицом своего прародителя. Его взгляд скользнул по телу другого вампира. Теперь он мог догадаться, что произошло.

Она выстрелила ему в сердце.

Но дело не только в этом: из раны исходил странный запах.

Чем бы она в него ни выстрелила, снаряд, должно быть, содержал в себе тот же вампирский яд, который Ч.Р.У. использовал против Ника. Теперь, когда Ник мог сам ощутить этот запах, находясь в состоянии без галлюцинаций, и почувствовать, что он делает с его прародителем, у него всё-таки появились сомнения, что он выжил бы, оставшись под той фурой. Когда он уйдёт отсюда, вероятно, ему следовало сказать об этом Уинтер и остальным и поблагодарить их, а также Малека.

Однако сейчас его взгляд переместился на Брика.

Как ни странно, его прародитель улыбался ему.

В уголке его бледных губ виднелась кровь.

— У сучки… был пистолет… — выдавил он, облизывая кровь. — …в рукаве. Я не почувствовал его запаха. Пока он не выстрелил…

Ник мог лишь смотреть на короля вампиров.

Какого бы развития событий он ни ожидал этой ночью, он никогда не предполагал, что это будет одним из результатов. Даледжем однажды, давным-давно, спросил его, почему Ник просто не убил Брика сам, не удалил его из своей жизни хирургическим путём, навсегда. По правде говоря, Нику никогда не приходило в голову сделать что-то подобное, вообще нет.

Убивать своего прародителя просто не вариант.

Ник никогда не верил выдумкам Брика, которые тот наплёл Блэку и Мириам, о том, что Ник не сможет выжить без своего прародителя, что Брик «создал» Ника каким-то необычным способом, который означал, что Ник навсегда будет связан с Бриком кровью. Он никогда не ощущал себя связанным с Бриком таким образом, и был уверен, что почувствовал бы, если бы эта история хоть отдалённо походила на правду.

Поначалу Ник верил Брику, что его сложно было обратить по тем или иным причинам, возможно, из-за группы крови, генетики или чего-то ещё. Но с годами даже это показалось ему подозрительным. Нет, Ник считал гораздо более вероятным, что первоначальные анализы крови, сделанные командой учёных Блэка, были просто ошибочными.

Возможно, этот предатель-видящий Лурик даже подтасовал результаты тестов.

Какой бы ни была правда, Ник никогда не верил, что умрёт вместе с Бриком. И всё же, было странно нервирующим смотреть на своего прародителя, зная, что он сейчас умирает.

Это чувство было не совсем эмоциональным.

Это было не горе.

Как ни странно, это мог быть страх.

Ник никогда не жил как вампир в мире без Брика.

Что-то в том, что Брик всегда был рядом, придавало ему уверенности, давало ощущение преемственности, семьи, возможно, даже подтверждало его собственную вампирскую сущность на каком-то уровне. Теперь, когда Ник смотрел на своего прародителя, он, без сомнения, знал, что Брика скоро не станет.

— Почему? — только и спросил он.

Его озадаченность, замешательство ясно читались в его голосе.

Брик усмехнулся.

На губах у него выступили брызги крови.

Он посмотрел на Ника почти с нежностью, и Ник увидел, что король вампиров тоже понимает, что его время подходит к концу.

— Я знал, что ты бросишь меня, — сказал он.

Замешательство Ника усилилось.

— Что? Брошу тебя? В смысле брошу?

— Я знал, что она тебе скажет, — терпеливо произнёс Брик, как будто думал, что это всё прояснит. — Я знаю тебя. Я знаю тебя, Ник.

Ну, это ни черта не прояснило.

— Что это значит? — грубовато спросил Ник. — О чём ты не хотел, чтобы Лара рассказывала мне?

Но Брик, похоже, не был заинтересован в том, чтобы объяснять.

Он выдавил из себя ещё несколько слов.

— Будет трудно добраться… сейчас, — сказал король вампиров. — За пределами купола… далеко от ближайшего… обрушение. Но пещера там есть. Она всё ещё там. Прямо возле… снаружи… на кладбище…

Ник почувствовал, как у него округляются глаза.

Пещера.

— Франция? — выпалил Ник. — Ты говоришь о пещере в Ницце?

Брик улыбнулся ему шире, и с его губ теперь капала кровь.

— Умный мальчик. Ты всё помнишь. Я не могу вернуться. Сейчас… это не имеет значения…

Ник почувствовал, как у него перехватило горло.

— Там, где ты приземлился… — сказал Брик. — Пришёл первым… ты и этот… — губы Брика скривились. — Этот твой пёс. Приземлился рано. На сотни лет раньше…

Его пальцы вцепились в руку Ника, но он не смог держаться за неё.

— Я пришёл позже… — выдавил Брик. — Ты был здесь, а пёс был мёртв. Ты тоже был полумёртвый, к тому же… пьяный… как труп…

Ник почувствовал, как удлиняются его клыки.

— Война уже была… это происходило… — Брик справился. — Йи. Этот видящий мудак… он начал это. Он всё это затеял…

Ник почувствовал, как его брови поползли вверх.

Йи начал войну? Как, чёрт возьми, Йи её начал?

— Притворился Чарльзом… — шёпотом произнёс Брик. — Знал о нашем мире. Знал о войне… он притворялся… оборотень. Грёбаный демон… и у него были последователи Чарльза. Нашёл их. Где-то. Может быть, дракон…

Голос Брика становился всё слабее.

В конце он почти не шептал.

— Зои, — он выдохнул её имя. — Зои — единственная… — Брик встретился взглядом с Ником, и теперь в его глазах из треснувшего хрусталя распускался последний алый цветок. — Она не пойдёт с тобой, ты же знаешь, — выдавил он из себя. — Она не пойдёт. Не пойдёт. Она будет королевой.

Ник уставился на это красивое лицо.

Его глаза теперь менялись по-другому. Алый цветок в их центре умирал, становясь тёмно-фиолетовым, затем чёрным, затем серым.

Ник наблюдал, как свет покидает эти глаза.

Он наблюдал, как его прародитель умирает, а затем его тело начало распадаться на части.

Он видел, как кожа из призрачно-белой превратилась в серую. На глазах у Ника она потемнела ещё больше, приобретая цвет сгоревшего пепла. Она начала распадаться на части.

Запах начал беспокоить его.

От Брика, умирающего в такой манере, не должно было исходить неприятного запаха, но почему-то он ощущался. Не запах человеческого или вампирского разложения или смерти в прямом смысле, а запах сгоревшей кожи, сгоревшей плоти и костей, как будто тело Брика сжигали изнутри.

Ник осознал, что Дориан умер не такой смертью.

Дориан взорвался, так что, возможно, отчасти дело было в этом; он оставил после себя кровь, жилистые внутренности и запёкшуюся жижу по всему дому Энджел в Сан-Франциско. Нику, Джему и Энджел потребовалось несколько часов, чтобы всё это убрать и оттереть Дориана с потолка и стен. Нику пришлось заменить целые части прихожей Энджел, потому что он не мог избавиться от кусков Дориана.

Он купил новый гипсокартон и всё перекрасил, перестроил и повесил полки заново и купил Энджел новый столик для коридора.

Брик умер не так.

Ник понятия не имел, почему.

Он понятия не имел, чем вызвана эта разница, но вместо этого Брик распался на глазах у Ника. Его тело вампира в конце концов рухнуло под одеждой, как замок из песка, высохший на солнце, пока не рассыпалось в прах под собственным весом. Это произошло так поразительно быстро, так странно стремительно, что Ник не смог заставить себя отвести взгляд.

Череп вампира рухнул последним.

Его скулы сломались на глазах у Ника.

Его губы, зубы, уши, глаза — всё это превратилось в пыль.

Вскоре от Брика осталась только дорогая дизайнерская одежда и, по непонятным причинам, его длинные каштановые волосы. Мягкий серый порошок покрывал пол, образуя комковатые, неопрятные кучи, которые отдалённо напоминали очертания мужчины.

Все остальные следы короля вампиров исчезли.

***

Ник не знал, как долго он просидел там на корточках.

Должно быть, за эти несколько минут его разум затуманился до такой степени, что он даже не думал о том, что на самом деле сказал ему Брик.

Он просто сидел на корточках, уставившись на кучки мелкого пепла.

Он подпрыгнул на полметра, когда над ним раздался голос.

— Он тебе что-нибудь сказал?

class="book">Ник поднял глаза.

Зои стояла на нескольких нижних ступеньках, слегка опираясь рукой о металлические перила. Её глаза встретились с глазами Ника, когда он поднял взгляд, затем вернулись к присыпанной пеплом одежде и странному, похожему на веер ореолу каштановых волос.

Ник задумался, как ответить.

В конце концов, он сказал правду.

— Да, — он встретился с ней взглядом, поднимаясь на ноги, а затем и во весь рост. — Мы поговорим об этом позже.

На мгновение в хрустальных глазах Зои проступило что-то жёсткое.

Ник увидел в них вспышку гнева, агрессии, холодности, возможно, даже намёк на «Кто ты такой, бл*дь, чтобы скрывать это от меня, когда ты бросил его давным-давно?».

Затем женщина-вампир отвела взгляд.

Зои посмотрела на лестницу, выражение её лица стало нейтральным. Когда она опустила подбородок и посмотрела на Ника, та вспышка эмоций, которую он заметил в её глазах, исчезла.

— Тогда позже, — спокойно сказала она.

Она вздёрнула подбородок.

— Они пошли искать твоего друга. Новорождённого.

Ник кивнул.

Не говоря ни слова, он прошёл мимо Зои, поднимаясь по лестнице справа от того места, где она стояла. Он шёл быстро, направляя ноги к тому этажу, где, как сказала ему секретарша за стойкой, они оставили Джордана.

После короткой паузы он услышал, как Зои двинулась за ним.

Глава 24. Переходы

— Нам нужен Ник здесь! — крикнул мужской голос. — Кто-нибудь, скажите ему, что он нужен нам здесь прямо сейчас! — пауза. — Тай, нет! Отойди! Разве ты не видишь, что он не в своём уме?

Голос был глубоким, но чистым и по-прежнему молодым. Ник узнал в нём голос Малека ещё до того, как успел подумать о том, какая паника звучала в голосе молодого видящего.

Gaos. Он не предупредил их, как следовало.

Он предупредил их, но недостаточно.

Джордан всё ещё был новорождённым.

Он всё ещё был новым новорождённым.

Хуже того, он совсем не такой новорождённый, каким был, когда они поднимались с ним на гору, чтобы добраться до портала. Сейчас Деймон стал намного сильнее. Скорее всего, сейчас он стал намного злее. Он стал гораздо более «вампиром», чем был в первые часы после своего обращения. Он также боролся с эмоциональными потрясениями, с которыми никогда в жизни не сталкивался.

Должно быть, он уже несколько дней питался кровью.

Скорее всего, больше недели, хотя время для Ника было таким размытым из-за странных снов, из-за того, что в него стреляли, ранили и швыряли о стены, что он, честно говоря, понятия не имел, сколько времени прошло. Он полагал, что достаточно долго, чтобы Джордан пережил кое-какое дерьмо.

Ник уже перешёл на бег.

Он направил свои стопы к стеклянным дверям в конце коридора.

Внутри, как он заметил, происходила какая-то суматоха.

Слава богам, он также мог видеть как минимум трёх вампиров Брика, которые находились там вместе с ними.

Кит, должно быть, обеспечила им доступ в камеру, или как там они называли «комнату», где Архангел держал Джордана.

И gaos, Деймон, должно быть, не в своём уме. Он, должно быть, полностью ошеломлён запахом видящих. Гибриды были достаточно плохи, но два чистокровных видящих, как Малек и Тай, для обычного вампира пахли героином, конфетами и безумно хорошим трахом, а также минетом в сочетании с массажем ног и мороженым. Особенно для очень молодого вампира, который ещё не привык к своим биологическим желаниям и понятия не имел, как себя контролировать.

Деймон ни за что не смог бы совладать с собой.

Сама идея этого была нелепой.

Осознание этого заставило Ника запаниковать и наконец-то полностью выдернуло его из своих мыслей, где он блуждал, думая о Брике и о смерти Брика, пытаясь понять смысл последних слов своего прародителя.

Брик, казалось, отчаянно хотел поговорить с ним перед смертью.

Теперь Ника поразило, что он оставался в живых только благодаря силе воли, изо всех сил стараясь держаться, пока не высказал всё, что хотел сообщить. Типичная для Брика игра на публику и необходимость оставить за собой последнее слово, но Ник не мог не удивиться и его решимости.

Что касается самих слов, Ник не мог осмыслить большую часть бессвязной речи Брика, пока, во всяком случае, не полностью, но тех частей, которые он понял, или думал, что понял, было достаточно, чтобы у него закружилась голова.

Ещё один портал.

Ведь именно это он ему говорил, не так ли?

Существовал ещё один портал.

Если Брик прав, то тот, что в Ницце, до сих пор существовал.

Ник старался выбросить слова Брика из головы, сконцентрироваться на том, что происходило здесь и сейчас, но ему это удалось лишь наполовину.

Однако ему нужно это сделать. Ему нужно сосредоточиться. Ему нужно, чёрт возьми, сконцентрироваться. Ему нужно вытащить их всех отсюда живыми, прежде чем он сможет хотя бы начать думать о порталах в доисторических пещерах на берегах Франции.

Ник изо всех сил старался обдумать наилучшие варианты действий сейчас, когда к ним вот-вот должны были ворваться Ч.Р.У. и «Архангел», когда Лара мертва, Брик мёртв, и, вероятно, каждый сотрудник правоохранительных органов на планете вот-вот сделает их врагами общества номер один.

Ему нужен был способ вывезти Джордана целым и невредимым, причём так, чтобы никакие видящие или люди не оказались украшены укусами новорождённого бэби-вампира. Ник бы предпочёл, чтобы они убрались оттуда по-тихому, до прибытия Ч.Р.У. или кого-нибудь из человеческих военных, особенно после того, что Брик только что попытался сказать ему в последние секунды своего бытия.

Если Ник хотя бы наполовину прав в том, что означали эти слова, у них прямо сейчас имелась чертовски веская причина не терять никого из своих людей.

Потерять их из-за попадания в пыточную тюрьму Ч.Р.У. было бы особенно иронично.

При этой мысли Ник снова включил связь.

Он воспользовался мысленным контролем, не замедляя бега по коридору.

— Кит, — он не стал дожидаться её ответа. — Сколько времени?

Он был почти у стеклянных дверей, прежде чем она ответила.

— Уинтер подняла беспилотники в воздух. Они с Форрестом каждый управляют одним из них, — её голос слегка дрожал. — Я сейчас наблюдаю, Ник. Мы видим, как военные грузовики подъезжают к мосту со стороны Манхэттена.

Бл*дь. Заведение находилось всего в десяти минутах езды от шоссе после моста. Пятнадцать минут, если будет хоть какое-то движение на дороге. Сам мост займёт пять минут.

Может быть, десять.

— Сколько их? — спросил он.

— Десять. Пока что.

— Пробки?

— Ник, дороги пустые. Сейчас два часа ночи.

Он стиснул зубы.

— Перехватываешь ещё какие-нибудь сообщения?

— Несколько. В основном из полиции Нью-Йорка, — голос Кит звучал мрачно, и Ник не мог не отметить, насколько тихими были Морли, Форрест и Уинтер на заднем плане. Кит понизила голос так, что Ник подумал, будто она перешла на субвокалку. — Ник. Тебе нужно поторопиться.

— Знаю.

— Тебе нужно очень, очень поторопиться.

— Я понимаю.

— Где ты?

— Я собираюсь войти в камеру Джордана. Я дам тебе знать, когда мы дойдём до лестницы.

— До входной двери.

Ник поколебался, затем кивнул. Кит проложит им самый быстрый маршрут.

— Хорошо, — только и сказал он.

Ник попытался разглядеть Джордана через стеклянную стену и нажал на панель в стороне, причём искал её дольше, чем следовало.

— Сейчас вхожу, — сказал он, когда дверь открылась внутрь. — Держи меня в курсе.

Он не выключил связь и камеры в своей гарнитуре.

Что бы ни увидели Уинтер и остальные, им придётся с этим смириться.

***

Ник сразу понял, почему кричал Малек.

Видящий прижал приклад плазменной винтовки к плечу и целился Деймону в живот. На самом деле, это был умный ход, так как выстрел в упор его не убьёт, но проделывание дыры в спине Джордана точно заставит его упасть.

Это также выведет его из строя, возможно, на несколько недель.

Ник без колебаний бросился вперёд.

Он протиснулся мимо Малека в основном для того, чтобы дать видящему понять, что он здесь, ибо ему очень не хотелось снова самому получить пулю, особенно с близкого расстояния. Он встал прямо между видящими и Деймоном Джорданом, своим другом, и вложил в свой голос столько внушения, на сколько был способен.

— Джордан! — прорычал Ник. Он принял позу, чтобы сделать себя визуально крупнее, обнажил клыки. Его глаза покраснели, как только радужки начали реагировать на его агрессию. — Успокойся, чёрт возьми! Нам нужно увести тебя отсюда, и мы не хотим причинять тебе боль!

Деймон с видимым усилием оторвал взгляд от Малека.

Он мельком взглянул на Тай, и Ник увидел, как в его тёмно-красных глазах вспыхнуло сильное вожделение. Взгляд его нельзя было назвать сексуальным, но у вампиров, особенно новорождённых, эта грань была чертовски тонкой. Ник напомнил себе, что Деймон ничего не мог с собой поделать, что он прямо сейчас был грёбаным идиотом, что он полон гнева, импульсивных порывов, голода и силы, которые он никак не мог контролировать или даже понять.

Деймон не знал, как направить ни одно из этих чувств или побуждений в продуктивное русло. Ник не мог допустить, чтобы это что-то значило, пока его друг не пройдёт несколько долгих месяцев непрерывной реабилитации и ускоренного курса «Как быть вампиром».

Почему, чёрт возьми, люди думали, что могут помочь вампиру справиться с этим, было выше его понимания.

«Архангел» явно ни хрена его не учил.

— Деймон! — рявкнул он. — Тебя вот-вот вырубят нахрен! Тогда мне придётся тащить твою тяжеленную задницу, и я буду раздражён.

Тёмно-красные глаза снова скользнули к Нику.

Ник на мгновение увидел там смятение чувств.

Он поймал себя на том, что вспоминает, каково это — быть новорождённым.

Вся эта сила и нестабильные эмоции, восторженный взлёт от осознания того, на что способно твоё новое тело, сменялись крахами и сильными депрессиями, когда ты осознавал, что превратился в монстра, что ты мёртв и что ты ни хрена не можешь с этим поделать.

Осознание того, что ты никогда больше не будешь наслаждаться пребыванием на солнце.

Осознание того, что у тебя никогда не будет биологических детей.

Осознание того, что ты никогда не будешь наслаждаться едой, питьём или другими простыми радостями жизни, которыми ты наслаждался, когда был человеком.

Осознание того, что другие люди будут бояться тебя и относиться к тебе по-другому.

Он вспомнил свою ярость. Ощущение, что его обманули.

Как и Ник, Деймон тоже пошёл на это не по своей воле. Его человеческая жизнь была украдена у него, точно так же, как Брик украл у Ника его жизнь.

Ник заметил, что сейчас, когда они смотрели друг на друга, в Деймоне Джордане отразились те же эмоциональные качели. Но Деймон не выглядел таким сердитым, каким Ник был когда-то давно. Он не выглядел так, будто хотел причинять боль людям, или трахаться, или пить слишком много крови, чтобы справиться со своей яростью из-за того, что с ним случилось.

В основном он выглядел испуганным.

— Вырубите меня, — выпалил новорождённый.

Теперь его голос звучал по-другому. Более глубокий, мелодичный. Более вампирский.

Он вложил в свои слова всю силу своего внушения. Ник готов был поспорить на много кредитов, что Джордан понятия не имел, что он делает.

И всё же, это было жутковато — даже сама интенсивность его желания.

Джордан уже обладал огромной силой, даже будучи таким молодым.

Но в первую очередь Ник почувствовал облегчение от слов своего друга.

Если Джордан достаточно хорошо понимал себя, чтобы осознавать, что он полностью вышел из-под контроля, то он уже находился на несколько сотен шагов впереди того, кем был Ник, когда он был безрассудным, полным ярости и жажды мести новорождённым в Париже много лет назад.

Ник взглянул на Тай, и та кивнула.

Затем она закрыла глаза.

Ник почувствовал укол нервозности, когда вокруг неё начало потрескивать что-то вроде электрического тока.

Казалось, сам воздух завибрировал, почти охваченный пламенем, хотя Ник ничего не мог разглядеть своими глазами. У него было такое чувство, будто она сама воплощала собой эту искру, и он мог ощутить это за долю мгновения, прежде чем она вспыхнула.

На мгновение он забеспокоился, что она может случайно убить Деймона…

…но тут глаза Деймона внезапно закатились, и он рухнул на пол, выложенный органической плиткой.

***

— Чёрт возьми, — пропыхтела Тай, и по её лицу струился пот. — Ты не шутил насчёт того, какой он тяжёлый. Такое ощущение, что он целиком сделан из металла…

Она посмотрела на Ника почти обвиняюще.

— Ты тоже такой тяжёлый? — возмущённо потребовала она.

Ник закатил глаза и начал отвечать, но Малек перебил его, широко улыбаясь.

— Он тяжелее, — сообщил старший видящий своей сестре.

Ник закатил глаза по-настоящему.

— Почему, чёрт возьми, вы оба взяли на себя обязанность тащить вампира? — проворчал Ник. — Вы должны быть наверху.

— Это ты нас втянул в это, — напомнила ему Тай отрывисто, в основном для того, чтобы сберечь дыхание, поскольку она с трудом держала даже одну руку Джордана. — Ты не хотел, чтобы мы были видимыми. А вампиры более скрытные, чем мы. И они могут слышать камеры. Так что ты и ваша новая королева вампиров велели нам держаться позади, пока мы не принесём Джордана к машине…

Ник неохотно признал её слова.

Конечно, она права.

Ник велел ей держаться позади, по крайней мере, до тех пор, пока не появится какая-нибудь веская причина подвергнуть опасности её или её брата. Он также заставил их снова надеть маски, зная, что появление любого из них там, где их могут увидеть оперативники «Архангела», скорее всего, только увеличит их огневую мощь и, скорее всего, ускорит их действия.

Чёрт возьми, они могли бы послать самолёты, если бы знали, что Тай с ними.

До тех пор, пока у них не останется абсолютно никакого выбора, разведку будут проводить только вампиры. Они также составят передовую линию обороны, по крайней мере, на данный момент. Зои была согласна с Ником в этом. Она сразу же согласилась с тем, что, если Ч.Р.У. сочтёт, что бок о бок с вампирами работают опасные видящие-телекинетики, это никому не пойдёт на пользу.

Итак, Зои вывела шестерых своих вампиров к выходу из здания.

Она отправила Чарли, которая следила за задними дверями со своей больной, недавно повреждённой гарпуном ногой, обратно к фасаду здания, чтобы встретить их с фургоном. Она оставила трёх вампиров у задней двери рядом с Чарли, в основном в качестве разведчиков.

Кит только что сообщила им, что их беспилотники отключились, что, вероятно, означало, кисло сказала она Нику, что кто-то обнаружил сигнал и отключил его. Беспилотники либо упали на землю, либо военные взломали их сигнал и теперь использовали их сами.

Ничто из этого не предвещало им ничего хорошего.

Это предвещало ещё меньше хорошего, когда их план побега включал в себя выволакивание 180-килограммового вампира из здания вместе с ними. Это означало, что, во-первых, они не могли бросить фургон. Это также означало, что они, скорее всего, не смогут вернуться на Манхэттен, по крайней мере, не сегодня ночью.

Им придётся найти какое-нибудь укрытие здесь, в менее густонаселённой части купола, где почти нет камер.

— Сколько ещё? — проворчала Тай.

Ник не успел ответить, как это сделал Малек.

— Ещё один пролёт, — сказал он, глядя на следующую секцию лестницы. — Затем мы окажемся на первом этаже.

— У нас снова есть картинка, — сказала Кит. — Камера наблюдения на подъездной дорожке.

— Сколько времени?

— Две минуты. И это ещё оптимистичный прогноз.

Ник хмыкнул, затем шагнул вперёд, обхватил Джордана за талию и перекинул вампира через плечо в манере пожарного.

Казалось, что его плечо вот-вот расколется пополам и сломается, но каким-то чудом оно выдержало.

— Идите в фургон, — сказал он детям.

Тай фыркнула на него, уперев свои маленькие ручки в тонкую талию.

— Какого чёрта мы его тащили, если всё это время ты мог сделать так?

У Ника возникло неуместное желание рассмеяться.

— Иди в фургон, — отругал он её вместо этого. — Маленькая нахалка. Защитите мисс Джеймс, Кит и остальных. Я прямо за вами.

Малек и Тай на мгновение поколебались, но когда Ник сердито зыркнул на них, они развернулись и убежали. К счастью, видящие тоже были довольно быстрыми.

Ник в меру своих сил преодолел последний лестничный пролёт, затем прошёл через проём наверху, двери которого всё ещё были припёрты несколькими трупами.

Он перешагнул через одного из них, не глядя вниз, затем начал двигаться быстрее по коридору в направлении передней части здания.

— Тай и Малек направляются к вам, — проворчал Ник в микрофон.

— Да, мы слышали, — голос Кит казался забавляющимся, но в то же время обеспокоенным. — Ты не думаешь, что сможешь побежать?

— Они так близко?

— Мы наблюдаем, как они прямо сейчас заезжают на парковку.

Ник выругался себе под нос.

— Две минуты ещё не прошло, — сообщил он ей, пытаясь бороться с беспокойством с помощью сарказма.

— Вот уж действительно, — ответила она. — Я же сказала, что прогноз был оптимистичным.

— Это уже не «оптимизм», Катарина.

Он буквально услышал, как она пожала плечами.

— Никто не идеален.

— А я думал, что ты идеальна. Похоже, ты действительно считаешь себя такой, — проворчал в ответ Ник.

— Я вижу детей, — с облегчением в голосе перебила Кит. — Они у двери. Они направляются в нашу сторону.

Ник почувствовал облегчение.

Может быть, они выберутся из этого. Едва-едва.

— Чарли у тебя? — спросил он.

— Да. Все, кроме тебя, тупица. И Джордана. О, и кроме вампиров, конечно, — она поколебалась, затем добавила: — Я не думаю, что они придут, Ник, — сказала она извиняющимся тоном.

Ник нахмурился. Он переставлял ноги чуть быстрее, хотя мысленно переключал каналы на коммуникаторе.

— Зои. Где ты?

— Мы их видим, — холодно сообщила она ему.

— Ты идёшь с нами? — спросил он.

Он уже знал ответ.

На самом деле, он должен был догадаться ещё до того, как Кит более или менее подтвердила это. Брик сказал ему. Он сказал Нику, что сделает Зои.

— Нет, — ответила она, и её голос не изменился.

Ник кивнул, в основном самому себе.

Он повернул налево и увидел закопчённые стены, ведущие из главного вестибюля учреждения.

— Мы можем предоставить вам отвлекающий фактор, — сказала Зои.

— Весьма признателен, — он пытался собраться с мыслями, даже когда наполовину бежал трусцой ко входу в здание. — Зои, — он поколебался, заметив впереди обшитый тёмными панелями фургон. — Брик рассказывал мне. О Франции. Он сказал мне…

— Я знаю, что он тебе сказал, — спокойно произнесла она. — Ответ по-прежнему отрицательный, Ник.

— Что, если она всё ещё там? — осторожно спросил он.

Наступила тишина.

Ник практически видел, как Зои качает головой.

— В той жизни для меня нет места, — просто сказала она ему. — Теперь это мой мир. Это мои люди. И есть вещи, которые я хочу сделать здесь, — она замолчала, затем добавила тише: — Я последовала за ним добровольно, Ник. Я всегда охотно следовала за ним. Я не такая, как ты.

Ник не знал, что на это ответить.

Возможно, потому, что он был с ней согласен.

Они не были одинаковыми. Они никогда не были такими.

В конце концов, он только кивнул, пробираясь по обломкам к тёмному автомобилю.

— Ты хочешь, чтобы я что-нибудь ей передал? — спросил он наконец.

— Мириам? — тихо фыркнула Зои, словно её позабавила мысль о том, что Ник может передать сообщение её биологической сестре. Её, возможно, позабавила его человечность, которая всегда веселила Брика, и его настойчивое обращение с ней так, словно какая-то часть её до сих пор оставалась человечной. — Скажи ей, чтобы не терпела никакого дерьма от этого видящего, за которым она замужем, — сухо сказала она.

Ник нахмурился.

— И это всё?

— Ты можешь сказать ей больше, Ник, — добавила Зои чуть мягче. — Скажи ей, что у меня всё хорошо. Скажи ей, что я надеюсь, что у неё тоже всё хорошо. Ты даже можешь сказать ей, что я скучаю по ней, но всё равно решила остаться, — она впервые поколебалась. — Скажи ей, что это не из-за неё, Ник. Скажи ей, что у меня здесь своя жизнь. Люди, которых я люблю. Думаю, ей бы это понравилось.

Ник кивнул.

— Да. Я думаю, ей бы понравилось.

Зои улыбнулась. Ник услышал это по её голосу на линии.

— Если ты будешь настроен великодушно, — добавила она своим хрипловатым вампирским голосом. — Ты мог бы также сказать ей, что, по-твоему, я сделала правильный выбор, Ник.

Ник нахмурился.

Думал ли он так?

Он понимал, что она делала выбор, по крайней мере, на каком-то уровне, но считал ли он его правильным? Это определённо не тот выбор, который сделала бы сама Мири, по крайней мере, не та Мири, которую Ник знал раньше. Та Мири никогда бы не предпочла власть семье.

Для Мири никогда не имело смысла стремиться к контролю над такой огромной, коррумпированной, богатой и жестокой организацией, как Белая Смерть.

Но Зои — не Мириам.

Насколько мог судить Ник, они никогда не были особенно похожи.

Для Зои, возможно, это правильный выбор.

Возможно, это её единственный выбор, учитывая то, кем она была.

Прежде чем Ник успел подумать, как облечь всё это в слова, и стоит ли вообще это делать, и во что он на самом деле верит, Зои тихо рассмеялась. Это был удивительно тёплый смех, но в нём чувствовался и оттенок цинизма.

— Тебе нужно, чтобы мы задержались? — спросил Ник, прочищая горло. — Знаешь, девочка могла бы помочь. Она могла бы, по крайней мере, расчистить дорогу и…

Но Зои перебила его.

— Нет, — решительно сказала она. — Ч.Р.У. не единственный, кто вызвал подкрепление, Ник. С нами всё будет в порядке. И таков был план с самого начала.

Ник услышал дополнительный смысл в её словах и сглотнул.

Он знал, что у Брика, скорее всего, были свои планы, когда он пришёл сюда, но Ник не осознавал их в полной мере. Не только Ч.Р.У., «Архангел» и другие сильные мира сего хотели этой битвы. Белая Смерть и вампиры тоже желали этого.

Им надоело жить в тени.

Им надоело позволять людям мучить их собратьев и разрушать этот мир.

При этой мысли Ник оглядел фасад здания и увидел ряды бронированных машин с затемнёнными стёклами, припаркованных там. Окна были обращены в другую сторону от здания, к линии военных грузовиков, которые сейчас приближались к въезду на огромную автостоянку. Когда они прибыли, там не было ни одного из этих внедорожников в стиле милитари.

Ник насчитал их более пятидесяти, прежде чем прекратил попытки.

Зои не шутила насчёт подкрепления.

Больше походило на то, что она вызвала свою собственную грёбаную армию.

— Я думаю, мы уйдём через чёрный ход, — пробормотал он в коммуникатор.

Зои снова рассмеялась, и на этот раз её смех был громче и мелодичнее.

— Увидимся, Ник, — сказала она, всё ещё цинично улыбаясь.

— Нет, — ответил он немного печально. — Не увидимся, Зи.

— Нет, — согласилась она после паузы. — Судя по всему, не увидимся.

Прежде чем Ник успел решить, есть ли ещё что сказать, Зои Фокс, недавно коронованная Королева Вампиров Белой Смерти, младшая сестра лучшей подруги Ника, его бывшая периодически-любовница, когда он был солдатом Белой Смерти, а теперь самая любимая и лично выбранная преемница Брика, оборвала связь.

Ник почему-то знал, что больше никогда её не увидит.

Глава 25. Беглецы

Взрыв сотряс заднюю часть фургона, заставив металл и стекло завибрировать, хотя они уже скрылись из виду длинного белого здания «Архангела».

Ник обернулся посмотреть.

Он моргнул и уставился на это зрелище, слегка испугавшись огня и дыма, которые он мог видеть сквозь тонированные стёкла в задней части фургона. Он нахмурился, когда серия раскатистых взрывов осветила ночное небо после первого мощного взрыва. Сами масштабы пожара заставили его сжать челюсти, пока он наблюдал, как всё разгорается. Но больше всего его поразила чистая методичность, ритмичные бум… бум… бум… бум… серии явно рассчитанных по времени взрывов.

Густой чёрный дым поднимался вверх, сопровождаемый красными и зелёными полосами массивного химического пожара. Стекло их фургона продолжало вибрировать и затуманивать обзор Ника, пока он наблюдал, как яркая линия на горизонте растёт и меняет цвет.

Теперь они все знали от Кит и Уинтер, что вампиры Брика и Зои были заняты — гораздо больше, чем предполагал Ник, пока был внизу. Кит рассказала им всё это, пока Морли с визгом шин выезжал с парковки «Архангела», вдавив педаль газа примерно через две секунды после того, как Ник погрузил Джордана и себя в фургон и захлопнул двери.

Зои и Брик определённо были заняты больше, чем кто-либо из них мог себе представить, пока они планировали это дерьмовое шоу в том монастыре в Котле.

Результат всей этой суеты был двояким.

Во-первых, они явно установили несколько зарядов взрывчатки по всему объекту «Архангела», в том числе и на нижних этажах. Во-вторых, и это более важно, той ночью из объекта был освобождён не только Джордан.

Пока Ник и его люди были заняты внизу, Брик привёл целую армию солдат Белой Смерти, чтобы они прочесали всё здание, этаж за этажом, камеру за камерой, и вывели всех, кого могли.

Кит сказала, что ей следовало этого ожидать, и Форрест Уокер согласился.

Нечто очень похожее они проделали в тюрьме на Мадагаскаре.

Там они тоже взорвали все здания, которые смогли найти.

Оказалось, что это наступление вампиров — или, может быть, оборона, в зависимости от точки зрения — готовилось уже на протяжении некоторого времени. Зои явно решила, что продолжит эту борьбу и после смерти Брика.

Они оба, казалось, верили, что в этой схватке они могут и должны победить.

— Значит, это всё же Брик убил тех фанатиков Йи у Котла, — пробормотал Ник, всё ещё разглядывая детали пожара.

Он оглянулся на остальных и увидел, что Морли покачал головой.

— Нет, — мрачно ответил старший детектив. — Нет, я так не думаю, Ник, — чернокожий мужчина постарше встретил пристальный взгляд Ника с серьёзным выражением лица. — Брик был непреклонен в том, что это были не они, — добавил он. — И, честно говоря, я не понимаю, зачем ему лгать, ведь никто из нас не был бы слишком расстроен, если бы это был он. Он, похоже, действительно считал, что это сделало Ч.Р.У. Сказал, что это было частью более масштабной стратегии расовых властей человечества, направленной на то, чтобы настроить общественное мнение против вампиров.

Ник задумался над этим.

В этом был какой-то извращённый смысл.

Если Ч.Р.У., М.Р.Д., различные региональные военные комплексы и богатейшие люди по всему миру вбили себе в голову идею поработить и/или уничтожить всех видящих, гибридов и вампиров раз и навсегда, тогда имело смысл придумать какое-то обоснование или оправдание для этого. Они бы хотели, чтобы общественность была на их стороне.

Они бы хотели, чтобы казалось, будто они делают это «по правильным причинам».

В конце концов, они потратили годы, пытаясь убедить тех же людей, что расы могут жить вместе в мире и гармонии, пока люди контролируют ситуацию.

— Что изменилось? — пробормотал Ник, оглядываясь на пожары.

В задней части фургона воцарилась тишина.

Никто ему не ответил, но Ник не знал, потому ли это, что они сами не знали, или потому, что не хотели высказывать свои мысли вслух.

***

Джордан проспал около шести часов.

Они всё равно приковали его наручниками к стенке фургона, на всякий случай.

Нику это не очень понравилось, но он знал, что это необходимо.

Им удалось выбраться из зоны взрывов и из учреждения «Архангела», и никто их не преследовал. Они остановились далеко за пределами охраняемой территории вокруг объекта, принадлежащего «Архангелу», и Кит сменила цифровой идентификатор на автомобиле на случай, если за ними всё ещё будут охотиться.

Она предупредила их, что смена цифровых номеров может быть лишь временной мерой, особенно учитывая всё, что только что произошло; это позволит им выиграть время, но, по её мнению, не более чем на 24–48 часов.

Сейчас они были на парковке, в затенённом месте недалеко от воды.

Кит отключила единственную камеру наблюдения, которая указывала на это место, и следила на своём экране за тем, чтобы никто ничего не заметил и не встревожился.

Они также выставили датчики в поисках возможных беспилотников.

Пока ничего.

И оставалось надеяться, что на следующие шесть или около того часов Зои отвлечёт внимание властей, средств массовой информации и всех остальных, кто, возможно, охотится за ними.

На данный момент всё, что они могли сделать — это ждать.

Ник оглядел всех, кто ещё оставался в фургоне, задержавшись лишь на несколько секунд на бессознательном лице Деймона, на бледном лице Джеймса Морли, который прислонился к окну рядом с водительским сиденьем, и на Уинтер, которая смотрела на него со смесью беспокойства, облегчения и, возможно, капельки желания опять треснуть его хорошенько.

Наконец взгляд Ника остановился на Форресте Уокере.

Теперь Ник был чертовски рад, что они всё-таки взяли с собой гибрида.

Он был самым ярым сторонником того, чтобы на время операции оставить Уокера под церковью в Котле, вместе с Чарли. Ни одно из этих предпочтений не было злонамеренным; Уокер был не в лучшей физической форме, как и Чарли. Ник беспокоился, что они могут вручить Уокера его мучителям, если их всех поймают.

Он намеревался вернуться и забрать Уокера после того, как они освободят Джордана, при условии, что у них всё получится, но теперь казалось всё менее и менее вероятным, что они когда-нибудь вернутся на Манхэттен, не только сегодня ночью, но, вполне возможно, вообще когда-либо.

Ник взглянул на гибрида и обнаружил, что тот смотрит на него в ответ.

Несколько секунд выражение их лиц не менялось.

Уокер выглядел измученным, как будто ему было очень больно. Ник поймал себя на том, что задаётся вопросом, не догадался ли кто-нибудь захватить с собой запас обезболивающих, чтобы убедиться, что Форрест выпьет ещё, когда выветрится действие его последней большой дозы.

Пока Ник оценивал мужчину, Уокер неожиданно улыбнулся.

Это была слабая, усталая улыбка, но Ник поймал себя на том, что улыбается в ответ.

— Ты уверен, что они не утопят нас, когда доберутся сюда? — Ник хмыкнул, положив руку на спинку сиденья. — Мы, бл*дь, гораздо большая группа, чем они ожидали, не так ли? И мы не совсем из Ми-6.

Форрест продолжал улыбаться, но в его глазах появилась лёгкая резкость, которую Ник воспринял как сухую усмешку.

— Я думаю, они сделают исключение, — сказал он. — Только в этот раз.

Левая бровь Ника приподнялась.

— О?

— Да. — Форрест прочистил горло. — Возможно, я сказал им, что ты спас мне жизнь. Что ты и твои друзья — единственная причина, по которой я жив. И что именно ты отправил вампиров на Мадагаскар, чтобы вытащить меня из этой адской дыры, — прежде чем Ник успел ответить, Форрест пожал плечами и продолжил со своим шикарным английским акцентом. — По сути, это правда, приятель. Брик, скорее всего, в любом случае отправился бы туда и разнёс это место вдребезги… но он вытащил меня из-за тебя.

Ник хмыкнул. Его собственный голос стал насмешливым.

— Ты, случайно, не упоминал, что оказался там только из-за меня? — спросил он.

Форрест улыбнулся ещё шире.

— Возможно, я опустил эту часть.

Ник кивнул с притворной задумчивостью, но не смог сдержать улыбку, растянувшую его губы.

— Понял. Значит, ты всё ещё идёшь с нами? Я имею в виду, до конца? Ты всё ещё хочешь участвовать в нашем безумном самоубийственном плане?

На лице Уокера появилось облегчение, как только он, казалось, понял, что спрашивал Ник.

— Да. Я так и планировал, — сказал он. — Возражений нет?

Ник покачал головой, чувствуя, как расслабляются его плечи.

— Ни капельки, — заверил он собеседника. — Это облегчение, честно говоря. Я бы не хотел оставлять тебя здесь, — он остановился — У тебя есть кто-нибудь? Я имею в виду, кого бы ты ещё хотел взять с собой?

В глазах гибрида промелькнуло удивление, затем его взгляд сделался резче.

— Может быть. В Англии. Против этого ты тоже не возражаешь?

— Конечно, нет. Ни в малейшей степени. Нам всё равно придётся сначала поехать туда, верно?

Джеймс, сидевший за рулём, бросил на них беглый взгляд и фыркнул.

— Я вижу, с этим ты тоже начал разговаривать зашифрованным языком, — усмехнулся седовласый детектив, указывая на Уокера. — Полагаю, это означает, что теперь он один из нас.

Ник взглянул на Уинтер и увидел в её глазах более мягкие эмоции. Она выглядела тронутой или, может быть, испытывающей облегчение от того, что Ник и её бывший муж наконец-то нашли общий язык.

Всё ещё удерживая её взгляд, Ник запоздало кивнул в ответ на слова Морли.

— Да, — сказал он, как ни в чем не бывало. — Полагаю, это означает, что теперь он один из нас.

Улыбка тронула губы Уинтер, когда она насмешливо приподняла бровь.

— О? — поддразнила она. — Ну разве это не интересно?

— Я не понимаю, о чём ты, — фыркнул Ник.

Тем не менее, он внимательно посмотрел на неё, пока она прислонялась к стенке фургона.

Она выглядела измученной.

Несмотря на её улыбку, которая казалась искренней, она выглядела так, будто была на пределе.

Ника осенило, что он не видел, чтобы кто-то из людей или видящих, находящихся сейчас в фургоне, спал по-настоящему, не считая нескольких коротких часов сна днём, прямо перед операцией, когда они все ещё были в монашеских пещерах под церковью в Котле.

Ник сомневался, что Уинтер спала даже тогда.

Если уж на то пошло, он понятия не имел, сколько кто-то из них спал за последнюю неделю. Он по меньшей мере несколько дней пролежал без сознания в той камере для медитаций, но он всё равно не был уверен, сколько именно дней прошло, и у него были сомнения, что Уинтер спала хоть одну ночь напролёт в течение этого периода.

У него всё ещё оставалось много вопросов.

К некоторому удивлению, он понял, что у него также могут найтись ответы на некоторые вопросы.

Возможно, сейчас самое подходящее время, чтобы начать рассказывать кому-то, кроме себя, о том, что он знал. Похоже, теперь их группа сложилась.

Это всё, что от них осталось.

Это их семья, которая выжила.

В любом случае, им нужно убить время.

Ник уже сказал им, во всяком случае, кратко, когда они отъезжали от горящего здания «Архангела», что Брик явно намекал на существование другого портала.

Ник прочистил горло.

Он начал говорить достаточно громко, чтобы все его услышали, но не настолько громко, чтобы привлечь внимание пролетавших мимо беспилотников. Что-то в его тоне, должно быть, заставило их понять, что у него есть информация, которую он хочет донести, потому что они немедленно повернулись, чтобы послушать, устроившись так, чтобы видеть его, пока он говорит.

Уокер, который всё ещё сидел напротив Джеймса на переднем сиденье, подвинулся вбок и осторожно скорректировал положение ноги. Морли придвинулся спиной ближе к приборной панели, чтобы видеть Ника, не поворачивая головы. Уинтер прижалась спиной к основанию кресла Морли. Кит сделала то же самое со стороны Уокера, как и Чарли, которая сидела у стенки фургона, в паре метров от Джордана. С самим Джорданом, конечно, ничего нельзя было поделать.

Нику придётся поговорить с ним позже.

А пока ему нужно было рассказать об этом хотя бы всем остальным.

Казалось, они все понимали, что, что бы это ни было, это займёт некоторое время.

— Я рассказывал вам о портале, о котором упоминал Брик перед смертью, — начал Ник.

Он снова прочистил горло и оглядел всех присутствующих.

— Я хочу рассказать вам всё, что он сказал, — осторожно продолжил он. — Прежде чем мы поговорим о том, что это значит. Но сначала я должен объяснить вам ещё кое-что…

Глава 26. Надежда и война

— Я начал вспоминать больше, — начал Ник, и голос его был ясным, но тихим. — На самом деле, это началось довольно давно. Задолго до того, как я попросил Тай и Малека помочь мне с этим. Ещё до того, как появился мой двойник, и я начал путать свои воспоминания с его.

Ник оглядел лица присутствующих.

Все они выглядели внимательными, сосредоточенными на голосе Ника.

— Возможно, это даже началось, когда я был в Сан-Франциско на том бою, — продолжил Ник. — Возможно, это активировалось, когда я впервые попал в дом двойника на Потреро-Хилл, или когда я впервые узнал, что это не мой мир, что я здесь чужой, и что вещи, которые я считал своими воспоминаниями, возможно, тоже не все принадлежат мне.

Он сглотнул, взглянув на Уинтер.

— Хотя, если быть честным, я думаю, что на самом деле всё началось, когда я встретил Уинтер.

Её брови поползли вверх, но она не выглядела удивлённой.

Ник нахмурился, размышляя.

— Когда я был с ней, я начал видеть проблески о Даледжеме, и мне начали сниться кусочки моей прошлой жизни… ровно настолько, чтобы я начал замечать несоответствия. История, в которую я верил всё это время, которую Брик так тщательно выстраивал для меня, начала медленно разваливаться.

Размышляя, вспоминая чувство вины, которое он испытывал, когда просыпался от снов и воспоминаний о Даледжеме, он пожал плечами.

— В любом случае, — пренебрежительно сказал Ник. — Суть в том, что процесс уже начался. Но с тех пор, как мы поднялись на тот холм, и я заглянул в портал, стало значительно хуже. Те несколько сеансов, которые я провёл с Тай и Малеком, кажется, ещё больше ускорили дело.

Он взглянул на двух видящих, которые серьёзно смотрели на него в ответ.

Снова воцарилось молчание.

— Кое-что из того, что рассказал мне Брик, может быть связано с этими воспоминаниями, — осторожно добавил Ник. — Вот я и подумал, что, вероятно, мне следует рассказать вам хотя бы часть из этого.

Он посмотрел на Уинтер.

— Прежде всего, я на девяносто процентов уверен, что портал во Франции, о котором Брик говорил мне — это тот же самый, через который прошёл я… и Даледжем тоже прошёл через него… а позже, некоторое время спустя, через него прошли Брик, Зои и все остальные вампиры.

Он поколебался.

— Возможно, были и другие, кто тоже прошёл через него, — осторожно добавил Ник. Он старательно избегал смотреть на Уинтер. — Во всяком случае, Брик недвусмысленно намекнул на это. Он предположил, что по крайней мере кто-то ещё один прошёл через него из моего мира, но в другое время, не с кем-либо из нас.

Он снова взглянул на Уинтер. На этот раз он заставил себя выдержать её взгляд.

— Я думаю, это могла быть ты, Уин, — сказал он мягче.

Ник увидел, как её глаза раскрылись шире, и медленно покачал головой.

— Я не могу знать наверняка, — предупредил он. — И я не могу этого объяснить, потому что это означает, что вы с Даледжемом могли быть в одном мире. Но Брик определённо намекнул, что ты тоже пришла через эту дверь из нашего мира, — его голос стал грубым, когда он неопределённо махнул рукой. — Ты, конечно, прибыла бы намного позже, — сказал он. — Намного позже, чем прибыли Брик и Зои, и спустя чертовски много времени с того момента, как мы с Джемом оказались здесь. И если ты была в моём родном мире в то же время, что и мы с Джемом, я не думаю, что это продлилось долго.

Он встретился с ней взглядом.

— Я думаю, ты, должно быть, попала туда случайно. Я думаю, ты, должно быть, на самом деле совсем из другого места, — он поколебался, затем выдохнул, отчасти раздосадованно. — Как я уже сказал, я не могу этого объяснить, но, учитывая, что Тай и Малек тоже не из этого мира, я не могу не задаться вопросом, может, ты из одногомира с ними. Что не даёт ответа на вопрос о том, как ты попала в любое из этих мест… Но Брик намекнул на возможный ответ и на этот вопрос.

Снова посмотрел на свою жену.

— Одна из вещей, которую он сказал, умирая, заключалась в том, что Дмитрий Йи начал войны, — Ник нахмурился, пытаясь вспомнить точные слова Брика. — Он сказал, что тот был оборотнем… о котором мы уже знали… и что он притворялся Чарльзом, в основном для того, чтобы втянуть старых последователей Чарльза в новую расовую войну в этом мире. Брик сказал, что войны здесь начались из-за него. Он сказал, что Йи каким-то образом нашёл людей Чарльза и привёл их сюда, по сути, чтобы завоевать этот мир, — Ник нахмурился, оглядев озадаченные лица. — …Что означает, что он, вероятно, очень долго путешествовал в пространстве и времени. И, вероятно, вербовал и/или просто похищал видящих всюду, где бы он их ни находил, чтобы они присоединились к его делу.

После того, как он закончил, воцарилось молчание.

Уинтер моргнула, глядя на него с потерянным выражением лица.

Тай и Малек тоже побледнели.

— Я не знаю, почему ты не помнишь, милая, — продолжил Ник, и его голос стал мягче. — Я уверен, что на это есть причина. Может быть, ты даже сделала это сама, как и я. Или, может быть, Йи сделал это с тобой… или «Архангел». У меня такое чувство, что Лара уже некоторое время собирает беженцев Йи.

Он прочистил горло, оглядывая остальных.

— В любом случае, это объяснило бы, как ты могла оказаться в моём мире, — сказал он, пожав плечами. — Порталы непредсказуемы… посмотри, что случилось со мной, Бриком и остальными, кто мог пройти через них. В конце концов, мы оказались в одном и том же месте, но в разное время. Брик физически держался за меня, когда мы проходили через портал. Мы прошли через него вместе, но портал всё равно разлучил нас и отправил в совершенно разные периоды времени.

Он снова пожал плечами.

— Возможно, Йи пытался похитить тебя, и портал сделал то же самое… отправил тебя ко мне и к Джему… а затем снова за нами, но ты прибыла в другое время.

Снова повисло тяжёлое молчание, и все уставились на него.

Ник прочистил горло.

Он удивился, насколько безумно это прозвучало.

— Это всего лишь теория, — пояснил он. — Это всего лишь один из возможных способов, которым всё это можно объяснить.

Ник снова прочистил горло.

Затем, запинаясь на словах, он начал рассказывать кое-что из того, что помнил. О пещере в Ницце, о том, как он увидел очень похожую на Уинтер молодую девочку, с Джемом на полу пещеры. Он описал, как провалился в портал, как увидел Брика, как Ника оторвало от него, пока они кувыркались в пространстве, как он был потрясён появлением Даледжема, пока всё ещё пытался понять, что с ним произошло.

Он описал свои самые ранние воспоминания о пребывании в этом мире: тихие пляжи и бесчисленные звёзды, птицы, заполнившие небо, тишина без машин, самолётов, радио, телефонов или телевидения, бесконечные просторы пустой земли, поля золотистого зерна, фруктов, овощей и пышные деревья. Он описал воду, такую чистую, свежую и неиспорченную, что Джем был потрясён, когда впервые попробовал её, а океаны так изобиловали рыбой, что Ник мог легко ловить её голыми руками.

Он изо всех сил старался быть точным, чтобы извлечь из своих воспоминаний каждую деталь. Он рассказал им всё, что смог вспомнить: хорошее, плохое, смешное, трудное.

Он описал, как на Даледжема впервые напала разъярённая толпа.

Он описал свои воспоминания о том, как был дворянином на юге Франции.

Он описал, как менялся мир вокруг них: войны, религиозные чистки, крестовые походы, меняющиеся технологии, как они учились ухаживать за животными и птицами, ездить верхом, охотиться, пользоваться луком и мечом и даже рыцарским копьём. Он рассказал, что увидел свой первый автомобиль в этом мире и понял, насколько это было чудесно и ужасно — видеть, слышать и обонять его после стольких лет тишины и чистого воздуха.

Он рассказал, что ему запомнилось из его брака.

О первых годах в этом мире, когда были только он и Джем.

Он описал, как они жили в красивом доме на берегу Средиземного моря.

Он описал, как они смеялись, примеряя местную одежду, меняя имена, выбирая профессии и узнавая, о чём нужно лгать, чтобы не прослыть ведьмаками, демонами или цыганами. Ник рассказал свои воспоминания об аукционах лошадей и поездках на парусных кораблях в Египет и Африку. Он описал, как Даледжем разводил сады, и как они вдвоём брали к себе сирот. Он описал некоторые из их забавных взаимодействий с местными жителями и утомительную необходимость им обоим постоянно объяснять свою странную внешность и странные глаза.

Он рассказал о своих усилиях по созданию инструментов, плугов и даже литейных мастерских и водяных колёс. Он рассказал, как они осваивали новые диалекты или полноценные языки, а иногда просто меняли свой акцент, чтобы скрыть место, где они жили в последний раз. Он рассказал им о том, как они научились говорить то, что помогало им оставаться в безопасности, не привлекать к себе внимания и быть принятыми.

Они научились посещать правильные церкви, исповедовать правильные убеждения.

Приглашать нужных людей на ужин.

Помогать, когда в этом нуждалась их деревня.

Больше всего, пожалуй, он рассказывал о том, как они учились понимать, когда приходило время всё бросить, перебраться в другой город, или за шесть городов от этого, или иногда на совершенно новый участок побережья, потому что они теряли способность сливаться со своим окружением.

Он описал, как старел Джем.

Он попытался передать это объективно, без эмоций.

Он рассказал им, когда видящий больше не мог переезжать с места на место.

К тому времени они уже путешествовали как дедушка и внук, и все хвалили Ника за то, что он был таким преданным мальчиком, так заботился о своём дедушке и души в нём не чаял.

Ник попытался сделать это забавным.

Он попытался превратить это в шутку.

Джем тоже пытался, но Нику почему-то это давалось труднее.

Потом Джем заболел. Он серьёзно заболел, и Ник вообще не выходил из дома, кроме как за лекарствами, водой из колодца и едой.

Джем заставил Ника пообещать, что он будет жить, что он не покончит с собой, когда, наконец, не случится гибель от естественных причин. По глупости Ник согласился.

Он пообещал.

Когда даже это не удовлетворило его супруга, он дал клятву на крови.

В конце концов, Джем умер.

Джем умер, и жизнь Ника почти на сто лет после этого стала совершенно тёмной, пустой и холодной, как будто он тоже скончался.

***

Когда Ник дошёл до этого места в своём рассказе, воцарилось молчание.

Ник не поднимал глаз, когда он умолк; он не мог справиться с эмоциями, которые возникли, когда он увидел, как все они восприняли его рассказ.

В конце концов, кто-то должен был что-то сказать, чтобы двигаться дальше, поэтому Ник прочистил горло, неопределённо, но грациозно махнув рукой.

Только после того, как он это сделал, ему пришло в голову, что это был один из грациозных жестов Джема, которому он подражал. Под конец они с Джемом так похоже двигались, говорили и жестикулировали, что Ник забыл, где всему этому научился.

Но теперь он где-то в своём сознании видел, как зеленоглазый видящий снова делает это.

В комнате, освещённой свечами, Даледжем, бывший воин Адипана, всё ещё молодой и темноволосый, жестикулировал, смеялся и рассказывал Нику о сумасшедшем взаимодействии, которое у него случилось в деревне, или с тем или иным странным соседом.

Ник вытер глаза, только сейчас осознав, что плакал.

Он прочистил горло.

Подняв глаза, он первым делом поймал взгляд Уинтер.

В её глазах смешались эмоции, сочувствие и любовь. Она смотрела на него, и он видел, что она тоже думает, складывая воедино всё, что он сказал.

— Ты веришь ему, — сказала она. — Ты думаешь, что портал всё ещё там.

Ник медленно кивнул.

— Но вы с Джемом… вы действительно никогда не пытались пройти через него обратно? — озадаченно спросила она.

Ник поморщился, затем медленно покачал головой.

— Нет?

— Почему нет? — спросил Морли из передней части фургона.

Ник поднял взгляд на седовласого человека.

— Я практически объяснил вам, почему, — сказал он, пожимая плечами. — Порталы непредсказуемы. Ни одна неопределённая, неизмеримая надежда на то, что мы можем вернуться домой, не стоила риска потерять друг друга.

Услышав молчание, которое вызвали его слова, Ник пожал плечами.

— Честно? У меня остались лишь смутные воспоминания о том, как мы обсуждали это с ним, но я знаю, что мы обсуждали, и подозреваю, что довольно долго, — размышляя об этом, вспоминая обрывки одной из таких бесед, он нахмурился. — Насколько я помню, мы просто не могли заставить себя рисковать. Мы не хотели расставаться. Мы не могли этого сделать.

Он посмотрел на Уинтер, внезапно почувствовав вспышку боли от того, как далеко она была и как давно их не объединяла связь крови.

Он скучал по ней.

Он скучал по возможности побыть с ней наедине.

— И ещё, — добавил Ник, с трудом отводя взгляд от её лица. — Мы не хотели оказаться в худшем мире, чем здесь.

Всё ещё размышляя, он криво усмехнулся.

— Но, как ни странно, мы продолжали жить поблизости от этого проклятого портала. На протяжении всей жизни Джема мы переезжали с места на место по побережью Французской Ривьеры… как будто мы не могли заставить себя полностью закрыть дверь в тот, другой мир. Несмотря на наше обоюдное решение, что-то в нас не могло полностью забыть об этом.

Ник оглядел их бледные лица, и его слова прозвучали странно извиняющимся тоном.

— Наши жизни были довольно приятными, — признался он. — Конечно, временами они становились сложными, но мы были вместе и счастливы, и чем комфортнее нам становилось здесь, тем труднее было найти объяснение такому большому риску. Я имею в виду, что Брика с нами не было. У нас не было ни врагов, ни проблем, по крайней мере, в течение многих лет. Всё это пришло гораздо позже, с появлением Йи, разоблачением рас, возможными войнами. Честно говоря, всё, что произошло после смерти Джема, до сих пор для меня довольно размыто.

Он нахмурился, слегка поморщившись.

— Брик сказал мне, что я даже не участвовал в войне до её последних нескольких лет, — признался он. — Он сказал, что я был «в депрессии» и «мёртв внутри» уже тогда, и, должно быть, прошли десятилетия, если не больше, с тех пор, как умер Джем. Думаю, я просто сдался, так что, вероятно, не видел смысла возвращаться в свой родной мир. Это могло даже показаться формой самоубийства, а я ведь обещал Джему.

Ник уставился на свои руки, не видя их.

— К тому времени я, должно быть, уже сталкивался с другими вампирами и видящими, — добавил он. — Но я этого не помню. Из того, что рассказала Лара, я почти уверен, что в те ранние годы видящие и вампиры довольно регулярно приходили через порталы… вероятно, отчасти благодаря Йи и его фанатичным последователям. Я почти уверен, что Йи активно набирал рекрутов в течение многих лет, прежде чем начал участвовать в первых битвах.

Он посмотрел на жену.

— Я не знаю, когда ты прибыла, но подозреваю, что это было уже после смерти Джема и, вероятно, после Брика и Зои. Возможно, это случилось во время войны, но, учитывая твой возраст, более вероятно, что это было после её окончания.

Снова воцарилось молчание.

— Значит, Зои и Брик пришли вместе? — спросила Уинтер.

Ник кивнул.

— Да, — сказал он. — Я помню только то, как пришёл Брик, потому что он схватил меня, и мы провалились вместе… Но Зои сказала мне, что последовала за ним. Они, должно быть, приземлились здесь примерно одновременно, как и мы с Джемом.

— Брик нарочно привёл тебя сюда? — спросила Кит, нахмурившись, как будто эта часть истории только что дошла до неё. — Какого чёрта он это сделал? Зачем это кому-либо могло понадобиться?

— Это был несчастный случай, — признался Ник. — Мне это так помнится.

Кит и Малек обменялись взглядами, но Кит кивнула.

— Ясно.

— Мы подрались, — признался Ник. — И прямо перед этим он укусил Джема.

— Это звучит более правдоподобно, — пробормотала Чарли.

— Так как же Даледжем провалился в портал? — спросил Уокер, заставив всех посмотреть на него.

В его голосе было больше неприкрытого любопытства, чем в голосах остальных, возможно, потому, что у него было меньше причин ходить вокруг да около во всей этой истории с Ником-Джемом-Уинтер. Он, вероятно, всё ещё не понимал всего значения этого или то, кем были Джем и Уинтер друг для друга.

— Джем сказал, что он побежал за мной. — Ник нахмурился, останавливая свои слова. — Нет, — повторил он, продолжая хмуриться. — Ну, не «нет», — поправился он. — Я помню, как он говорил мне это, хотя я вспомнил только сейчас. Но он сказал ещё кое-что по этому поводу…

Ник замолчал.

— По-моему, он говорил, что кое-кто другой побежал за мной первым, — медленно произнёс он. — Он сказал, что этот некто другой побежал за мной, а Джем последовал за ним, — глаза Ника снова встретились с глазами Уинтер. Ещё один укол боли пронзил его сердце. — Я думаю, он, должно быть, имел в виду тебя.

Уинтер не ответила, но Ник заметил, как она прикусила губу.

Ник с усилием отвёл от неё взгляд.

Он снова сосредоточился на своих друзьях.

Он видел, что его слова, сказанные за последний час или около того, начинают оказывать на них влияние.

Теперь он заметил лёгкое предвкушение на их лицах.

Было похоже, что некоторые из них пытались подавить это предвкушение или, по крайней мере, умерить его, но оно светилось в их глазах, как искра надежды, которую они не могли подавить.

Теперь он видел это предвкушение даже в Уинтер.

Ник собирался попытаться сказать что-нибудь всем им, возможно, чтобы немного умерить их энтузиазм, или напомнить им, что он говорил о «непредсказуемости порталов», и о том, что они до сих пор понятия не имеют, существует ли он на самом деле, и смогут ли они найти его, если так…

Но тут Форрест Уокер внезапно дёрнулся на своём месте.

Он дотронулся до своего уха и посмотрел прямо в глаза Нику.

— Наш транспорт уже здесь, — сказал он.

Ник кивнул, затем оглядел всех остальных. Они выглядели ещё более нервными, взбудораженными и растерянными, чем несколько секунд назад.

Ник чертовски надеялся, что он дал им снова напрасную надежду.

Он так сильно хотел, чтобы всё это для разнообразия обернулось хорошо.

Он хотел, чтобы его друзья были в безопасности, чтобы Уинтер была в безопасности, чтобы его семья была в безопасности.

Он знал, что «безопасность» всегда будет чем-то вроде иллюзии, независимо от того, где они все окажутся, но, по крайней мере, он не хотел, чтобы они жили в мире, где их считают опасными животными, где они живут в постоянном страхе быть убитыми или подвергнутыми пыткам просто за то, что они живут своей жизнью.

Он не хотел пережить ещё одну расовую войну.

Он также не хотел, чтобы им пришлось это делать.

Он не хотел, чтобы Уинтер или Форрест прожили свою жизнь в страхе быть арестованными и подвергнутыми пыткам. Он не хотел, чтобы Малека и Тай заставляли работать наёмными убийцами, шпионами, киллерами или оракулами на человеческие правительства или оборонных подрядчиков, или держали в качестве квазизаключённых в домах богатых психопатов, которые едва ли видели в них живых, чувствующих существ.

Он не хотел, чтобы Деймон жил так, как Ник, будучи Миднайтом.

Он также не хотел, чтобы его отправили в трудовой лагерь на Мадагаскаре.

Даже просто жить в бесчеловечном существовании с постоянным наблюдением, проверками, анализами крови, перепрограммированием, похожим на пытки, и сертифицированным питанием от Ч.Р.У. было уже достаточно плохо. Мир, который, казалось, представляли себе люди, теперь казался обречённым адом.

Даже если Зои выиграет войну, Ник подозревал, что это будет не для того, чтобы создать мир, в котором он хотел бы жить. Он также не хотел бы, чтобы его близкие жили в таком мире.

Он хотел, чтобы у них был шанс на нормальную жизнь.

Он хотел получить ещё один шанс на то, что у него было с Даледжемом.

Он считал, что это должно быть у каждого.

Каждый заслуживал настоящей жизни, хотя бы раз в жизни.

Глава 27. Необычный корабль

Их транспорт оказался совсем не таким, как ожидал Ник.

Он, конечно, знал, что это, скорее всего, будет водный транспорт. В конце концов, они находились прямо у океана, недалеко от того места, которое когда-то было Брайтон-Бич.

Однако Ник думал, что это будет небольшая лодка и что она доставит их в аэропорт, не покидая водных путей в пределах купола. Он решил, что они отправятся из Шипсхед-Бей в Джамайка-Бей и, в конце концов, доберутся до современного аэропорта, который раньше назывался аэропортом Кеннеди.

Оттуда они сядут на воздушное судно.

Уокер с самого начала дал понять, что их заберут в Федерацию Соединённого Королевства. Эта федерация состояла из сети охраняемых территорий, действующих под управлением более крупного правительства по всей территории Британских Островов. Вероятно, из-за того, что это остров, данное древнее политическое образование в большей степени сохранило свою первоначальную форму, чем большинство прежних государств. Кроме того, здесь имелась более сплочённая система торговли, транспорта, законов и внешней политики, чем в большинстве стран мира.

Но да, именно так и предполагал Ник: маленькая лодка, короткая поездка через две бухты, высадка, а затем воздушное судно.

По той же причине, когда они все осторожно шли к берегу Шипсхед-Бей, Ник осматривал горизонт в поисках лодки, достаточно большой, чтобы вместить всех девятерых, но не настолько крупной, чтобы её заметили военные наблюдатели, когда они приблизятся к аэропорту.

Вместо этого он наблюдал, как Уокер добрался до укреплённого органическим металлом причала и направился к самому его концу. Ник не мог понять, почему другой мужчина так торопился, ведь лодки ещё даже не было видно, пока не разглядел её — длинную тёмную тень в конце причала.

Его разум определил это как оптическую иллюзию, эффект, создаваемый самим причалом в сочетании с ярким лунным светом, падающим с купола.

Затем на его глазах верхняя часть тени открылась, и из-под откидного люка показалась фигура человека.

— Господи, — выдохнул Морли рядом с ним. — Это что, подводная лодка?

Ник моргнул.

Ёбушки-воробушки. Морли прав.

Теперь Уокер нетерпеливо махал им всем и озирался по сторонам, как будто беспокоился о беспилотниках или о том, что его может увидеть камера, которую они пропустили.

Ник понял, что Уокер прав.

Они не могли здесь задерживаться.

Его также поразило, что это транспортное средство, чем бы оно ни было, не доставит их в аэропорт.

Они собирались проделать весь путь через Атлантику на gaos-проклятой подводной лодке.

Он взглянул на Уинтер, которая всё ещё стояла слишком далеко от него, настолько далеко, что он с трудом сдержался, чтобы не подойти, не взять её на руки и не поставить рядом с собой. Он слабо улыбнулся ей.

— У тебя ведь нет клаустрофобии, не так ли? — спросил он.

Кит издала пронзительный, нервный смешок.

Через несколько секунд все они начали двигаться, направляясь к металлическому причалу с ребристыми ступеньками и к Уокеру, который, как теперь мог видеть Ник, разговаривал с человеком, появившимся из верхнего люка субмарины.

Из-за сильного ветра Ник разобрал лишь несколько слов.

— …один новорождённый вампир. Сейчас он нейтрализован наркотиками… Его нужно где-то изолировать на время путешествия. И, вероятно, накормить…

— Не проблема, — пренебрежительно ответил другой мужчина. — Ты уверен, что хочешь, чтобы они все пришли? Ты ведь не сомневаешься ни в ком из них, Форрест? Мы можем заявить, что количество мест ограничено, если ты хочешь кого-нибудь исключить из списка.

Уокер заметно вздрогнул.

— Мне сказали, что всё было одобрено, — сухо произнёс он.

— Так и есть, — мужчина улыбнулся. — Я просто слышал, что среди приглашённых есть новая секс-игрушка твоей жены. Я не был уверен, как ты к этому относишься, поэтому решил дать тебе выход.

— Я ничего не чувствую по этому поводу, — раздражённо ответил Форрест. — Она моя бывшая жена, Питерс. Не моя нынешняя жена. Мы в разводе уже почти восемь лет. И я говорил тебе, что он — единственная причина, по которой я всё ещё здесь…

Мужчина уже отмахивался от него.

— Поверь мне, я не жалуюсь, — сказал Питерс, слегка ухмыляясь. — Ми-6 в восторге. Министр в восторге. Король в восторге. Я подозреваю, что все трое начнут пытаться завербовать твоих новых друзей, как только ты окажешься на берегу. Особенно видящих, но и вампиров тоже. Вы, наверное, слышали о проблемах, возникающих из-за…

— Мы слышали, — вмешался Уокер. — По крайней мере, мы слышали о Мадагаскаре. Вы в курсе того, что произошло в этой Охраняемой Зоне сегодня вечером?

Другой мужчина кивнул.

— Мы слушаем.

— Что ж, тогда вы можете себе представить, почему мы все хотим уехать, — кисло сказал Уокер. — В Северной Америке для нелюдей ещё долго будет небезопасно.

— Да, — выдохнул мужчина. — Насколько мы можем судить, сейчас это совершенно небезопасно.

Форрест повернул голову, и Ник мог поклясться, что Уокер смотрит прямо на него.

— Кстати, так уж получилось, что Ник… вампир, за которым в настоящее время замужем моя жена, — многозначительно добавил Форрест. — …Вероятно, сейчас слушает каждое наше слово. Так что, возможно, тебе стоит немного сбавить обороты, пока ты не разозлил его. Он лидер этой компании, и они дружны меж собой. Все они. Включая меня.

Мужчина поколебался, затем кивнул.

— Понял.

Ник испытал почти непреодолимое желание ухмыльнуться в ответ на это, может быть, даже показать Уокеру и его приятелю из Ми-6 немного клыков, чтобы подчеркнуть свою точку зрения.

Однако он этого не сделал.

Он был слишком занят, разглядывая подводную лодку и гадая, успеют ли они пересечь Атлантику до того, как во внешнем мире разразится настоящая война.

***

Подводная лодка оказалась гораздо более быстрым средством передвижения, чем Ник мог себе представить. Кроме того, она была намного больше.

Должно быть, они вырыли эту часть бухты Шипсхед, чтобы разместить эту чёртову штуку или подобные ей корабли, потому что Ник довольно долго спускался по лестнице под люком, прежде чем добрался до дна и вошёл в главный трюм подлодки.

Ник многое понял, как только спустился по этой лестнице.

Во-первых, вся зона у люка оказалась трансформирующимся расширением, полностью выполненным из органических металлов. Как только они все оказались внутри, всё это убралось, придав подводной лодке гладкую, похожую на пулю форму, которая практически свела к нулю сопротивление воде, если не считать огромного водоизмещения из-за её фактических размеров.

Всех их, за исключением Джордана, которому выделили отдельную комнату, провели в длинный пассажирский «вагон» с откидывающимися сиденьями и окнами по обе стороны. Было такое ощущение, что им предоставили весь салон первого класса в большом самолёте или, может быть, отдельное купе в роскошном поезде.

Все они сразу же начали вести себя как туристы.

Они столпились у окон и стали всматриваться в воду, восхищаясь тем, что видели, и указывая на что-то пальцем.

Ник должен был признать, что очаровался не меньше остальных и так же, как и они, был прикован к открывшемуся виду.

Сначала подводная лодка шла на медленном ходу, пока не подвела их к краю подводного купола. Британские военнослужащие, или агенты Ми-6, или кто бы ни был за штурвалом этой штуки, должно быть, либо взломали коды доступа к нью-йоркскому куполу, либо каким-то образом получили официальное разрешение на проход.

В любом случае, не прошло и тридцати секунд, как дверь начала открываться.

Субмарина грациозно миновала несколько шлюзов, которые в конце концов выбросили их в открытый океан.

После этого вид стал бесконечно интереснее.

Обломки старых кораблей, некоторые просто огромных размеров, усеивали воды вокруг побережья Лонг-Айленда. Сквозь желтоватое тонированное стекло также можно было увидеть военные корабли, ракетоносцы и самолёты, а также ракеты, которые не взорвались или были обезврежены до столкновения, древние вертолёты и даже наземные транспортные средства и один длинный, извивающийся участок метро, который непонятно как оказался там. Как только они вышли за пределы острова и оказались в Северной Атлантике, они видели уже меньше прямых напоминаний о прошлой войне.

Вид также стал намного более странным.

В каюте воцарилась тишина, и все уставились на странную зеленовато-золотистую воду.

Время от времени кто-нибудь из них вскрикивал и показывал пальцем, и мимо проплывало огромное животное, которое лишь отдалённо напоминало Нику океанскую фауну, которую он помнил по довоенным временам. Акула длиной метров в двенадцать, с полным ртом зубов, похожих на осколки стекла. Существа, похожие на китов, с длинными, похожими на руки конечностями. Они напоминали тюленей, только с причудливо похожим на человеческое лицом. Извивающиеся угри и раздутые рыбы, покрытые чем-то похожим на мерцающих золотых морских звёзд. Ник клялся, что видел что-то похожее на русалку, и Кит поддержала его, заявив, что она тоже это видела, в том числе длинные, похожие на водоросли, зелёно-голубые волосы.

Кое-что из увиденного Ник не смог рассмотреть достаточно хорошо, чтобы идентифицировать. Некоторые существа настолько отличались от всего, что он знал, что он не знал, как их классифицировать. Животные размером с человека с длинными тонкими ногами ползали по дну океана. Облака существ в форме цветов, которые, как он предположил, были медузами, окружали крупных млекопитающих как пираньи.

Подводная лодка начала набирать скорость.

Вначале это происходило постепенно, как будто поезд набирал скорость до самой высокой передачи.

Чем быстрее они плыли, тем труднее становилось что-либо разглядеть в темноте.

Затем, внезапно, это стало совсем невозможно.

Вместо этого по бокам побежали пузыри, а стекло задрожало от вибрации.

Уокер объяснил всем им, что корабль посылал громкий сигнал, похожий на сигнал гидролокатора, как для определения местоположения, так и главным образом для того, чтобы предупредить любые живые существа, чтобы они убирались к чёртовой матери с их дороги. Он сказал, что это потрясающе эффективно; с тех пор, как данные модели впервые вышли в полевые условия, не было ни одного столкновения с участием этого типа высокоскоростных подводных аппаратов.

Тем не менее, Ник не мог не нервничать по мере того, как они продолжали набирать скорость.

Команда принесла им еду, возможно, чтобы отвлечь их.

Казалось, они привыкли к тому, что пассажиры нервничают на их судне; Ника также поразило, что они необычайно гордились своим необычным транспортным средством.

Они даже дали ему название — Цветок Фионы, или сокращенно «Фи».

Вскоре после того, как все люди и видящие поели, они начали засыпать.

Уинтер, которая сидела рядом с Ником на двух креслах по левому борту субмарины, заснула практически на Нике, после того как убедила его откинуть своё кресло назад, чтобы они были на одном уровне и у неё было больше места.

Она продержалась около трёх минут после того, как он согласился.

Ник взял подушку у одного из членов экипажа, как только она отключилась. Он подложил подушку ей под голову, завернул её в толстое одеяло, но в остальном оставил её в покое.

Устроив её, похоже, в комфортном положении, он изменил позу на удобном кресле и повернул голову, чтобы смотреть в окно на бурлящую воду и пузырьки. Он наслаждался ощущением движения, пока они мчались по океану; это было почти как на корабле, как будто его покачивало, пока он засыпал на волнах.

В конце концов, он обнаружил, что тоже закрывает глаза.

Глава 28. Океан

— Ну, разве это не интересно… — убаюкивающие, с луизианскими нотками слова, словно шёлк, скользнули по спине Ника, заставив его застыть, по большей части в полном шоке. — …Я, честно говоря, думал, что ты и твои близнецы-приятели по траху, должно быть, попали в другой мир, гораздо более приятный и дружелюбный к видящим, чем этот…

Ник не повернул головы.

Один только этот голос вызвал такую сильную, сбивающую с толку какофонию воспоминаний, страха, ярости, неверия, растерянности и бешенства, что сначала он даже не пошевелился.

Обладатель этого голоса опустился на барный стул рядом с ним.

Тогда, и только тогда, Ник повернул голову.

Казалось бы, это произошло против его сознательной воли, но он был бессилен это остановить. Ник уставился на знакомое красивое лицо с крупными чертами, на стильно подстриженные каштановые волосы, собранные в конский хвост, как у монгольского пирата, и на лукавый юмор в его глазах цвета потрескавшегося хрусталя.

— Очевидно, ты не вошёл там же и тогда же, когда и мы, моё блудное семя, — промурлыкал старший вампир. Он томным жестом подозвал бармена, нацелил указательный палец на жидкость в стакане Ника, затем сделал знак, чтобы подали два. Он оглянулся на Ника с широкой ухмылкой на лице. — Как тебе нравится в нашем маленьком раю? Ты пьёшь… по-видимому, чрезмерно… и явно одинок. Проблемы в раю, отпрыск?

Ник уставился в эти весёлые глаза.

Он всё ещё сомневался, не галлюцинирует ли он.

Может, кто-то что-то подсыпал ему в напиток? Как, во имя богов, он мог смотреть на Брика после стольких лет жизни без него в этом мире?

За это время многое изменилось.

Мир, в котором он жил сейчас, уже опасно накренился за пределы того, что он помнил человеком. Изменения подкрадывались к нему на протяжении десятилетий, как медленно распространяющаяся инфекция: дым, поднимавшийся с угольных заводов в раннюю индустриальную эпоху, сменился контролем за выбросами и более голубым небом, более чистой водой, более чистоплотными людьми и лучшей санитарией, затем дороги заполнились автомобилями, а небо — самолётами, беспилотными летательными аппаратами и спутниками, затем начались войны, которые привели к разрушениям, по сравнению с которыми промышленное загрязнение казалось безмятежным и почти милым.

Эта война бушевала уже много лет, больше, чем Ник мог сосчитать.

Возможно, его это должно было волновать.

Возможно, ему следовало попытаться что-то сделать, пока не стало слишком поздно.

В конце концов, он знал, кем был Чарльз.

Он знал, насколько чертовски опасен был этот видящий и какой извращённой античеловеческой идеологией он жил и дышал. Чарльз уже однажды пытался уничтожить родной мир Ника, но потерпел неудачу. Блэк и Мириам каким-то образом остановили это, но Ник никак не мог вспомнить, как.

Вероятно, ему следовало предупредить людей в тот же момент, когда Чарльз начал появляться в новостных программах и по всей подпольной сети.

Но тогда Ник думал, что Чарльз мёртв, если честно.

Разве Брик не убил его?

Неужели его прародитель по какой-то причине солгал и об этом?

Может быть, Ник что-то не так запомнил.

В конце концов, это было очень давно.

Очень давно.

Может быть, Чарльз пошёл по пути своих верных последователей. Может быть, его тоже изгнали из измерения, в котором родился Ник, и он попал в совершенно новое измерение… может быть, даже в это самое… и теперь он был здесь, чтобы попытаться втирать свою грёбаную чушь о расовом превосходстве на совершенно новой версии Земли.

Или, может быть, он был другим Чарльзом, который на самом деле происходил из этого измерения и питал все те же извращённые фантазии.

В любом случае, Ник решил, что это его не касается.

Он давным-давно перестал ломать голову над тем, как всё могло сложиться таким образом, точно так же, как перестал задумываться о том, что случилось с Аурой и Бриком за прошедшие много-много лет.

Даледжем мёртв.

Это было единственное, что действительно могло тронуть его, даже сейчас.

Когда он снова сосредоточился на своём прародителе, то увидел, что другой вампир нахмурился, глядя на него.

— Как долго ты здесь находишься, дитя? — голос Брика стал удивительно нежным. — Ты ведь пришёл сюда не прямо перед войной, как все мы, не так ли?

Ник хмыкнул.

— Не совсем, — пробормотал он.

Бармен поставил перед ним новый стакан, и Ник допил остатки жидкости в своём предыдущем стакане, прежде чем пододвинуть пустой к мужчине. Бармен слегка приподнял бровь, может быть, потому, что Ник всё ещё был в сознании, несмотря на выпитое, или, может быть, потому, что Ник и Брик, очевидно, оба были вампирами, и мир узнал об их существовании за прошедшие столетия, или, может быть, по какой-то другой причине.

Что бы это ни было, Нику на самом деле было наплевать.

— Ты должен знать, что мы сражались, — коротко отрезал Брик. — Ты наверняка слышал или видел нашу работу в новостях. Я лидер Белой Смерти. Без нас все люди, скорее всего, были бы мертвы или жили бы в лагерях рабов под присмотром Чарльза и его весёлой банды придурков и психопатов. Эта война закончилась бы более века назад, если бы мы не соизволили прийти в этот довольно потрёпанный маленький мир.

Ник прокрутил эту информацию в голове.

Конечно, он знал о Белой Смерти.

Он мог по возможности избегать просмотра новостей, в том числе и новостей о войне, но ему не удавалось полностью избегать заголовков.

Брик жил здесь более ста лет.

Брик положил начало Белой Смерти. Он был прославленным лидером элитного отряда воинов-вампиров, которые сражались бок о бок с людьми, чтобы дать отпор видящим.

Ник мог бы подумать, что это шутка, если бы у него ещё сохранилось чувство юмора.

— Не смотри на меня так удивлённо, щенок, — сказал Брик с ноткой чёрного юмора в голосе. Он легонько хлопнул ладонью по барной стойке. — Ты действительно думал, что я буду сидеть сложа руки и позволю Чарльзу разрушить ещё один мой мир? Или что я не помог бы людям, нашим единственным родственникам и источнику пищи, противостоять такому злому нашествию?

Он усмехнулся, улыбаясь шире, но его глаза стали холодными.

— Жаль, что я не добрался сюда раньше, — съязвил он. — Я бы отрубил змее голову до того, как она успела бы забраться внутрь.

Ник перекатывал это у себя в голове так же, как он перекатывал бурбон на своём языке.

Затем он медленно и с неверием покачал головой.

— Я даже не знаю, почему это меня удивляет, — сказал он. — Король Вампиров Белой Смерти? Конечно, это был ты. Кто ещё это мог быть? Кто ещё мог придумать такое чертовски мелодраматичное, вычурное название, как Белая Смерть, а затем провозгласить себя её королём? — Ник сделал ещё глоток, снова покачал головой и фыркнул. — Я удивлён, что ты не провозгласил себя императором, Бэйшл.

Брик посмотрел ему в глаза, в которых по-прежнему было что-то жёсткое.

— Почему ты не присоединился к нам, брат? — спросил он. — Теперь это и твой мир тоже. Разве не так?

Ник открыто фыркнул и закатил глаза.

— Нет уж, спасибо, — проворчал он.

Он сделал ещё один большой глоток бурбона и поставил свой стакан. Смерив Брика взглядом, он нахмурился.

— Как, бл*дь, ты оказался здесь на шестьсот лет позже того, как сюда попал я?

Брик приподнял бровь.

Он потрогал свой стакан, изучая Ника с новым интересом.

— Шестьсот лет? — мягко спросил он. — Я так понимаю, это не красочное преувеличение?

— Нет.

Он не стал дожидаться реакции Брика или даже читать её на его лице, а сделал ещё один большой глоток из своего нового стакана.

— Когда мы пришли, ничего этого… — Ник обвёл рукой бар, где были люди из дополненной реальности, фантастические животные, мигающие терминалы и настенные мониторы, заполненные кровавыми, пылающими картинками войны. — …не было таким, — закончил он слегка заплетающимся языком. — Только много грязи, лошадей и фермеров. Красивые пляжи. Потрясающе голубые озёра и океаны. Столько рыбы, что можно ходить по их спинам. Никаких кислотных дождей. Никаких бомб, которые уничтожают всех животных и птиц, — он пьяно встретил взгляд Брика. — Мы долго жили во Франции. Чертовски красиво. Глупо. Но красиво. Чертовски красиво, куда бы мы ни пошли.

Он отпил ещё немного из своего стакана и задумался, зачем он всё это рассказывает Брику.

Он гадал, почему хочет, чтобы тот знал.

Когда он взглянул на своего прародителя, то увидел, что брови Брика приподнялись. В нём жило удивление, но также и понимание, которое заставило Ника захотеть вернуть всё назад.

— Тот красавчик, твой Даледжем? — проницательно спросил Брик. — Его здесь нет, не так ли?

— Нет.

— Возможно, один из этих глупых людей? — спросил Брик.

— Старость, — поправил Ник.

— Ах, — пробормотал Брик себе под нос. — Мне жаль, юнец. В этом и заключается недостаток влюблённости в смертных. Даже те, кто живёт подольше, рано или поздно погибают.

Челюсти Ника сжались, но он только хмыкнул.

— Ты понимаешь, что сейчас я, скорее всего, старше тебя? — кисло спросил он. — …Юнец.

Брик моргнул.

Затем его губы расплылись в широкой улыбке.

— Интригующе. Я этого не осознавал… Но, конечно, ты прав, — его взгляд стал проницательным. — А девочка? Другой Даледжем? Что с ней случилось?

Ник задумался, затем пожал плечами.

— Понятия не имею, — сказал он.

— Вы её здесь не видели?

— Ещё десять минут назад я не видел никого, кроме Даледжема, — сказал Ник, одарив своего прародителя равнодушным взглядом. — Очевидно, пространственной двери нравится играть не только с пространством, но и со временем.

Брик кивнул. Он прислонился верхней частью тела к металлической стойке, и глаза его были задумчивы. Он подпёр свою красивую голову ладонью.

— Итак, ты делал… что? Угрюмо кис с тех пор, как твой приятель покинул это измерение?

Ник почувствовал, как его челюсти напряглись ещё сильнее.

Прежде чем он успел заговорить, Брик успокаивающе поднял руку.

— Расслабься, отпрыск, — сказал он. — Прими мои соболезнования. Но я гадаю, не смогу ли я убедить тебя заняться более увлекательным делом.

Ник уставился на него, по-прежнему стиснув зубы.

Затем он издал лающий смешок.

— Ты хочешь, чтобы я присоединился к твоей войне? — Ник сделал ещё один большой глоток бурбона и со стуком поставил свой стакан на стол. — С чего бы мне хотеть этого, бл*дь?

— Это влияет на тебя, — заметил Брик. — Если только ты не планируешь совершить самоубийство с помощью видящего, когда всё закончится, это сильно влияет на тебя, дитя.

Ник хмыкнул, затем медленно покачал головой.

— Нет, — Ник провёл рукой по лицу, борясь с кратковременным головокружением от выпитого. Он знал, что это не продлится долго, благодаря его проклятому вампирскому метаболизму, но это был приятный кайф, когда он не мог отогнать воспоминания никаким другим способом.

— Обещал, — сказал он, не глядя на Брика. — Этот ублюдок заставил меня пообещать перед смертью. Никакого самоубийства. Теперь я должен «прожить свою жизнь» за нас обоих… так что, если видящий убьёт меня, это будет не потому, что я сам в это ввязался.

Снова задавшись вопросом, зачем он говорит это Брику, он замолчал.

Однако мгновение спустя он забыл об этом и издал низкое рычание.

— Чертовски глупо, — холодно добавил он. — Я никогда не должен был соглашаться на это. Никогда.

Наступила тишина.

Ник практически слышал, как Брик обдумывает это.

Более того, несмотря на прошедшие годы, Ник мог бы посмеяться над очевидной предсказуемостью того, что он чувствовал по отношению к своему прародителю. Брик пытался понять, как он может в своих интересах использовать смерть Даледжема и очевидную неспособность Ника справиться с этим.

Осознание этого заставило Ника цинично фыркнуть, а затем залпом допить остатки из своего стакана.

Он подозвал бармена, затем указал на Брика.

— Ещё два, — сказал Ник. — За его счёт.

Брик и бровью не повёл. Очевидно, чего бы он ни хотел от Ника, это стоилонескольких стаканчиков. Ник подозревал, что для Брика ставки были гораздо больше, но его это действительно не интересовало.

— А что, если я смогу компенсировать твои усилия? — спросил Брик, и голос его звучал более осторожно. — В краткосрочной перспективе, имею в виду?

— И как бы ты это сделал? — поинтересовался Ник, одарив своего прародителя затуманенным взглядом.

— Возможно, у меня есть для тебя решение проблемы, — осторожно предложил Брик. — Я подозреваю, что ты мог бы снова наслаждаться своей жизнью здесь… при подходящих обстоятельствах. Возможно, я смогу помочь тебе с этим, брат…

***

Ник проснулся, дёрнувшись всем телом.

Он уставился на вид, залитый голубым и золотым светом, сначала не понимая, где он находится и на что смотрит. Затем он медленно моргнул и осторожно пошевелил рукой, которая не была зажата тёплым весом Уинтер.

Он поднял свободную руку и потёр глаза.

Он попытался осмыслить то, что только что увидел.

Как только ему это удалось, он поморщился.

Это воспоминание не было одним из его любимых. На самом деле, оно, возможно, было наименее любимым из всех, что он видел до сих пор. По правде говоря, он испытывал почти стыд.

На самом деле ему не хотелось вдаваться в причины, не сейчас, не до тех пор, пока они не окажутся в безопасном месте, где он сможет подумать. Будет ли это иметь какое-то значение с точки зрения того, куда они направляются сейчас? Ник не мог себе представить, чтобы это сыграло роль. И всё же было трудно не стыдиться того, каким он был, когда Брик нашёл его, или того факта, что он провёл столько лет в депрессии, был эгоистичным, угрюмым мудаком, который отказывался пошевелить пальцем ради кого бы то ни было.

Он поморщился при этой мысли.

Он взглянул на женщину, лежащую у него на груди, обнимая рукой его холодное вампирское тело. Он натянул одеяло повыше на её плечи и руки.

Что бы она подумала о нём, если бы узнала?

Что бы она подумала, если бы узнала, что он почти всю войну просидел в стороне, предпочитая торчать в тёмных барах без окон и сквозь дымку алкоголя и безразличия наблюдать, как мир сгорает? Что, если бы она узнала, что именно Брик в конце концов подтолкнул его к правильному поступку? Что это Брик подкупил его, чтобы он сделал что-то не для себя?

Изменит ли это её мнение о нём?

Разве могло её мнение не поменяться после такого?

— Нет, — произнёс голос, низкий, тихий, совершенно спокойный. — Я так не думаю, Ник.

Ник скосил взгляд.

Он посмотрел в разноцветные глаза Малека, сфокусировавшись на более светлом, голубом, затем на том, который был таким тёмным, что казался почти чёрным. Видящий-провидец спокойно ответил на его взгляд, и его лицо окрашивалось голубым и золотым светом, льющимся из стеклянных иллюминаторов, выходящих в океан. Ник предположил, что огни исходили снаружи самой подводной лодки, учитывая, с какой скоростью они двигались и на какой глубине.

— И это было не безразличие, Ник, — добавил Мэл всё тем же будничным тоном. — Не совсем. Я подозреваю, что это было что-то похожее на клиническую депрессию.

Ник нахмурился. Он медленно покачал головой.

— Вампиры не впадают в депрессию.

Малек моргнул, затем нахмурился.

— Это нелогичное утверждение.

Ник уставился на него, а затем невольно рассмеялся.

— Правда?

— Да, — сказал Малек, нахмурившись. — Ты, очевидно, был подавлен. И на протяжении очень долгого времени, — Малек помолчал, затем пожал плечами. — Для меня это не так уж странно, может быть, потому, что я видящий. Я помню своих родителей. Их лиц больше нет, но я помню их света… их голоса, то, как они были вместе. Они не смогли бы жить друг без друга. Они были связаны. Если бы один из них умер, другой тоже умер бы.

Ник подумал над этим и кивнул.

Он слышал о таких вещах. Даледжем предупредил его, что, если Ник умрёт настоящей смертью, он, скорее всего, последует за ним. Он сказал Нику, что тот, вероятно, умрёт в течение нескольких недель, если не дней.

В то время Ник сказал Джему, что ему повезло.

Он всё ещё так думал.

— Это могло бы быть проще, — признался Ник видящему.

Вместо того, чтобы спорить, Малек кивнул.

— Да, возможно, — согласился он. — Твоя вампирская натура явно не позволила бы тебе умереть подобным образом. Но ты всё равно был вынужден пройти через все те эмоциональные переживания, которые в буквальном смысле убили бы представителя моего вида.

Ник кивнул, откидывая голову на подголовник кресла.

— Ты знаешь, как Уинтер попала сюда, Малек? — спросил он наконец.

— Ты рассказал нам, как, — сказал Малек. — Она последовала за вами всеми через дверь.

— Значит, ты думаешь, что я прав? — настаивал Ник.

Малек кивнул, и в его глазах читалось недоумение.

— А ты нет?

Ник нахмурился, но ничего не ответил.

Он уставился на океан.

— Значит, она действительно приходила в мой родной мир, — пробормотал он.

— Да.

— Но она родом не оттуда?

Малек покачал головой.

— Нет. Не оттуда.

— Так почему же она там оказалась? — спросил Ник, поворачиваясь, чтобы посмотреть на него.

На этот раз Малек задумчиво нахмурился. Его взгляд на мгновение расфокусировался.

— Я думаю, это был несчастный случай, — медленно произнёс он. — Хотя, может, и не с ней.

— Несчастный случай? — Ник уставился на молодого видящего.

Глаза Малека прояснились. Он склонил голову.

— В некотором смысле, да, — сказал он более уверенно. — По иронии судьбы, я думаю, что она должна была прийти сюда с самого начала. И в этом ты тоже был прав. Тот, кто похитил её, намеревался доставить её на эту Землю. Но, как ты сам сказал, портал непредсказуем. Вместо этого он отправил твою пару в твой мир в то время, когда ты был там. Позже она добралась сюда самостоятельно, но только потому, что последовала за тобой.

— Похитил, — Ник взглянул на Уинтер, развалившуюся у него на коленях. Её запах наполнил его нос и, казалось, рот. — Значит, я также был прав насчёт Йи.

Малек медленно кивнул.

— Думаю, да, — сказал он. — Я думаю, он привёл сюда многих видящих. И он сам попал сюда через портал. Я думаю, он надеялся пересилить человеческую популяцию, — глаза Малека стали серьёзными. — Но не все его приобретённые активы оказались в том же месте, что и он, Ник. Твоя пара была одной из них. Портал привёл её к тебе.

— Но она была на моей Земле с Джемом, — возразил Ник. — Почему этого не произошло во второй раз? Почему она не прошла в то же время, что и мы?

Малек поднял руки.

— Возможно, она не смогла. Возможно, портал разделил эти две версии, поскольку у них была общая душа. Возможно, правила этого измерения отличаются от правил твоего. Такие вещи непостижимы, Ник.

Ник нахмурился, но только медленно кивнул.

— Верно, — пробормотал он.

Он не стал указывать на то, что некоторые воспоминания, возвращающиеся к нему сейчас, противоречат тому, что Малек рассказывал ему раньше.

Малек согласно кивнул.

— Я не всегда прав в том, как интерпретирую то, что вижу, — согласился он. — Теперь, когда ты тоже вспомнил больше, всё выглядит намного яснее, Ник. Это заставляет меня осознать, что я кое-что перепутал. Возможно, что-то было из-за двойника, но я так не думаю. Думаю, я просто в чём-то ошибался.

Ник улыбнулся молодому видящему.

Малек всегда был непреклонен в том, что его видения очень субъективны. Ник не до конца верил ему, в основном потому, что точность показаний была просто ужасающей.

— Значит, она пришла сюда позже? — спросил Ник.

Малек кивнул.

— Намного позже. Если я не ошибаюсь, то после окончания войн. Она была молода и травмирована, и видящие, которые нашли её, помогли ей подавить некоторые из её воспоминаний.

— Травмирована? — Ник напрягся. Он взглянул на свою пару. — Чем именно?

— Я не знаю. С ней случилось что-то плохое.

— Йи? — резко спросил Ник.

Малек на минуту задумался.

— Я не знаю. Я не очень-то получаю что-либо, когда смотрю на это, Ник. Только темнота. Ощущение заточения в ловушке.

Ник сглотнул.

Часть его хотела настоять на своём, заставить Малека присмотреться внимательнее. Другая часть не была уверена, почему он имеет право знать это, когда сама Уинтер, возможно, не хотела бы знать.

Он крепче прижал её к себе. Он почувствовал лёгкую печаль, даже укол стыда за то, что его не было рядом с ней, в чём бы ни заключалась суть проблемы. Он также не смог спасти Джема. В конечном счёте его не было рядом, когда это имело значение для них обоих.

— Я не думаю, что это правда, — сказал Малек с ноткой упрёка в голосе. — Я не думаю, что мисс Джеймс согласилась бы с этим, Ник.

Ник невесело усмехнулся.

Он подозревал, что Малек прав, но это не делало его собственные слова неправдой.

— Это также не делает их правдой, — заметил видящий.

— Верно, — сказал Ник, улыбаясь.

Его взгляд вернулся к иллюминатору.

Несколько минут он ничего не говорил.

Он растворился в плотной массе океанских волн, чувствуя, что вид из иллюминатора каким-то образом соответствует чему-то в нём самом. Ощущение проходящего времени, перемен, тайны, красоты и огромности всего сущего, а также то, что он жил внутри всего этого, заставляло его чувствовать себя невероятно маленьким, но в то же время каким-то значительным.

— Мне кажется, это правда, — признался Ник. — Всё, что ты сказал.

Он вытер глаза, и они с Малеком некоторое время сидели молча, наблюдая за океаном.

Это было приятно.

Необъяснимо, как и сам океан, это казалось правильным.

Глава 29. Плохие новости

Ник сидел напротив Тай, которая вырубилась на коленях у Малека.

Малек, который тоже выглядел крепко спящим, откинулся на спинку кресла напротив Уинтер.

Уинтер, напротив, не спала и слушала музыку. Ник периодически оглядывался и наблюдал, как она делает наброски на одном из планшетов Кит.

Именно так они вчетвером и расположились, когда Уокер подошёл к их местам, расположенным лицом друг к другу.

— Скоро мы будем у берегов Англии, — сказал он Нику.

Форрест взглянул на Уинтер. Он отвернулся, когда она не подняла глаз от рисунка, на котором сосредоточилась.

— Мне сказали, через три часа, — продолжил он, снова обращаясь к Нику. — Тогда мы будем видны их охране по периметру и окажемся в пределах досягаемости их систем защиты. В течение следующего часа мы начнём снижать скорость, поэтому я хотел предупредить вас. Они, очевидно, не будут стрелять в нас, если только на суше дела не обстоят намного хуже, чем я предполагал.

Он сказал это так, будто хотел пошутить, но шутка не удалась.

Ник всё ещё не мог поверить в то, что они пересекли Атлантический океан, не воспользовавшись ракетным самолётом или хотя бы одним из подводных туннелей, по которым поезда стремительно мчатся от одного конца океана к другому. Он был немного шокирован тем, что они почти добрались до места назначения.

Форрест просто стоял на месте, как будто ожидал, что у Ника возникнут вопросы.

— Сколько мы уже здесь находимся? — наконец спросил Ник.

Он знал, что прошло по меньшей мере несколько дней. Три? Четыре?

И всё же это было пугающе быстро для того, чтобы пересечь всю Атлантику на подводной лодке.

Он что, совсем потерял счёт времени?

— Если бы мы всё ещё собирались в Лондон, то добрались бы туда через пять дней от отправления, — сказал Форрест. — Это от причала к причалу. Данное конкретное судно на самом деле может пересечь расстояние от Нью-Йорка до Плимута за три дня, но они сделали небольшой крюк, в основном, чтобы убедиться, что за нами не следят.

Выражение лица и голос Уокера стали мрачными.

— Я не совсем шутил в этом комментарии только что, — сказал он. — Там, наверху, многое происходит, Ник. Люди ищут тебя.

— Меня? — Ник нахмурился, моргнул. — Ты имеешь в виду Ч.Р.У.? Полицию Нью-Йорка? Или Фарлуччи? Они подали жалобу на нарушение контракта?

Форрест покачал головой, и на его лице отразилось лёгкое недоумение.

— Нарушение контракта? Нет. Ты уже вышел за рамки этого, Ник. Твоё лицо мелькает во всех новостных лентах. Кадры, на которых мы проникаем на объект «Архангела», транслируются во всех новостных лентах. Ты должен понимать, как это выглядит в их глазах. Они называют тебя террористом.

Ник кивнул, прикусив язык.

— Аа, — сказал он.

— Аа — можно и так сказать, — сказал Уокер. — Но мне на ум приходит несколько других слов.

Форрест продолжал всё тем же слегка изумлённым голосом.

— Они думают, что ты присоединился к Белой Смерти и сражаешься с Зои и другими. По правде говоря, они думают, что ты теперь возглавляешь Белую Смерть. Они называют тебя Королём Вампиров. Они говорят, что это ты заказал убийство Брика.

— Это нелепо, — раздражённо перебил Ник. — Они, должно быть, видели по камерам, что произошло? Они, конечно, знают, что это сделал не я, а Лара Сен-Мартен?

— Вероятно, да, — согласился Форрест. — Они наверняка это знают. Но эта история не совсем соответствует их предпочтениям в повествовании прямо сейчас, не так ли? «Директриса «Архангела» Убивает Скандально Известного Короля Вампиров Белой Смерти» звучит не совсем так, как «Знаменитый Вампир-Боец Слетает с Катушек и Устраивает Кровавую Бойню, Убивая Невинных Людей».

Ник скрестил руки на груди, бесстрастно глядя на гибрида.

Форрест ответил ему невозмутимым взглядом.

— Ты сам это сказал. Тело Брика рассыпалось на частицы. Без вещественных доказательств они могут придумать любую историю, какую захотят.

Ник поджал губы, но спорить не стал.

Спорить было не о чем. Он соглашался с Форрестом.

Уокер скрестил руки на груди, всё ещё не сводя с Ника пристального взгляда.

— Они также говорят, что ты убил Лару Сен-Мартен, что, возможно, ещё менее удивительно. И что ты был вдохновителем взрыва на объекте.

Но Ник только что уловил кое-что ещё.

— Подожди, — резко произнёс он. — Сдай-ка назад. Ты только что сказал, если бы мы собирались в Лондон? То есть, мы уже не собираемся в Лондон? — он уставился на гибрида. — Мы больше не едем в Лондон, Форрест?

Уокер выдохнул, и Ник не мог понять, было ли это от раздражения из-за вопроса, или от облегчения, что Ник наконец-то добрался до сути.

Вероятно, и то и другое вместе, если бы Ника попросили предположить.

— Ми-6, по понятным причинам, немного нервничала насчёт объявления, что ты находишься на их попечении, учитывая слухи, поступающие из Нью-Йорка, — сказал Уокер.

Его голос стал почти грубым.

— Независимо от того, как моя страна сформулирует это, или какие оправдания они приведут для работы с тобой, это будет дипломатический кошмар, Ник. Они обсудили различные способы, которыми они могли бы оправдать это перед Ч.Р.У., и в конце концов решили, что ситуация сейчас слишком нестабильна. Даже если они попытаются отнести тебя к категории политических беженцев, Нью-Йорк может посчитать это враждебным актом. Может быть, даже объявлением войны.

Форрест приподнял бровь.

— Они использовали выражение «полное дерьмо», — сухо добавил он. — По всем официальным каналам появились сообщения о том, что ты объявлен в розыск и считаешься врагом человеческих расовых властей. Они утверждают, что ты уже убил более сотни человек. И, конечно, то, что ты возглавляешь армию вампиров с единственной целью расового завоевания.

Ник почувствовал, как его мышцы начинают напрягаться.

Видимо, это была более сильная реакция, чем он предполагал, потому что Уинтер обернулась, приподняв бровь. В её глазах читалось открытое внимание, когда она переводила взгляд с него на своего бывшего мужа. Она ничего не сказала, но Ник увидел, как она сделала едва заметный жест рукой, и затем очень слабые звуки музыки, которую она слушала, смолкли.

— Ты хочешь сказать, что мы не можем туда отправиться, — уточнил Ник. — Ты это хочешь сказать, да? Англия больше не является для нас убежищем. Нам там больше не рады.

Наступила тишина, затем Уокер выдохнул.

— Как я уже говорил, мы это обсуждали. Они не идиоты, Ник. Они знают, что Ч.Р.У. и власти Нью-Йорка скрывают правду. Я убедил их вместо этого отвезти тебя во Францию. Пока мы не сможем определить наилучший способ продвижения вперёд.

В его глазах был едва уловимый смысл, который Ник не мог не понять.

Франция.

Ницца находилась во Франции.

Пещеры Ниццы с петроглифами и доисторическими рисунками находились во Франции.

Портал, через который Ник провалился вместе с Даледжемом, находился во Франции.

— А что с твоим человеком? — спросил Ник, понизив голос. — Я думал, ты сказал, что он или она в Англии. Что мы заберём этого человека в Лондоне…

— Я действительно так сказал, — подтвердил Форрест, тоже понизив голос. — Но мне удалось связаться с ней. Она встретит нас в Антибе. Это одно из немногих подходящих мест для стыковки в этой части Франции, — он помедлил. — Это продлит наше путешествие примерно на день.

Ник почувствовал, как его плечи начинают расслабляться.

Несмотря на это, его не покидало мучительное сомнение.

— Антиб не так уж близко к Ницце, — заметил он. — Ближе нет доков?

Форрест нахмурился, в его глазах читалось откровенное недоумение.

— Нет, Ник, — сказал гибрид. — Ты ведь понимаешь, где находится Ницца, не так ли? Весь этот участок побережья является частью Мёртвой Зоны. Он совершенно непригоден для жизни.

***

Теперь они все передвинули свои кресла. Они расставили их так, чтобы все сидели почти по кругу, а центром был проход между двумя сторонами.

Кит и Малек были единственными, кто сидел в другом ряду, и они прислонились к спинкам своих кресел, чтобы видеть всех, когда начались разговоры.

Теперь все знали об изменении планов.

Все понимали, что им нужно найти способ добраться до пещеры в Ницце.

— Должно же быть какое-то транспортное средство, которое ездит туда? — предположила Кит. — Я имею в виду, что у нас дома людей отправляли в Зомбиленд, не так ли?

— Они долго не продержались, — сказала Уинтер, бросив кислый взгляд на двадцатилетнюю девушку. — Это смертный приговор, Кит. Это хуже, чем смертный приговор, насколько я знаю. Именно поэтому они больше этого не допускают.

— Но Ник может это сделать, — настаивала Кит. — Так я с ним и познакомилась. Он занимался сёрфингом за пределами купола.

— Ник вампир, — заметила Тай.

— Вопрос в том, как остальные из нас туда доберутся, — ворчливо добавила Чарли.

Уокер прервал их, прежде чем они смогли продолжить, и его голос зазвучал громче и более властно.

— Всё гораздо хуже, — сказал он. — Их «Зомбиленд», или Terres Mortes, как называют его европейцы, особенно токсичен. И нигде нет таких плохих зон, как на берегах Средиземного моря. Война там была безжалостной, под конец вампиры захватили большую часть Европы, а видящие под руководством Чарльза использовали все виды биологического оружия, чтобы нанести удар по ним из Африки и Ближнего Востока. Они использовали корабли в качестве бомб, наполненных ядерными отходами, и даже сейчас вода настолько сильно облучена, что представляет собой токсичный осадок, который может убить человека менее чем за пять минут. Обсуждался даже вопрос о том, чтобы полностью осушить море, засыпать его обработанным песком или каким-нибудь другим нейтрализующим веществом… или даже поместить его под отдельный купол. Ник, возможно, помнит это. Малек сказал мне, что ты воевал в ту часть войны, и в основном в Европе…

Ник удивлённо моргнул.

Он взглянул на Малека, который, не мигая, смотрел на него в ответ.

Ник снова посмотрел на Уокера.

— Я не знаю, — сказал он. — Не помню этого.

Уокер поколебался, казалось, собираясь что-то спросить, затем взглянул на Уинтер и пожал плечами.

— Ну, в любом случае, вы не могли выбрать более недоступную часть мира для своего портала. При условии, что он всё ещё там.

— Я думала, ты согласен с этим, Форрест, — сказала Уинтер с лёгким раздражением в голосе. — Раньше ты говорил, что тоже хочешь добраться до портала.

— Я хочу, — подтвердил Форрест. — Но я также хочу, чтобы все присутствующие знали, во что они ввязываются. Я работаю над тем, чтобы найти для нас какой-нибудь экранированный транспорт, способный противостоять загрязнению, но даже самая лучшая защита, которая у них есть, работает всего несколько часов, особенно когда вы подъезжаете так близко к побережью. Я связался с исследовательской группой, и они сообщили мне, что ближайший купол находится примерно в девяноста минутах езды в одну сторону от Ниццы и, возможно, ещё дольше, чтобы добраться до самого грота. Что делает параметры очень натянутыми.

Голос Уокера стал откровенно угрожающим.

— Помните, куда бы мы ни отправились, у нас должно быть время на обратный путь, на случай, если мы не сможем попасть внутрь, — добавил он. — И было бы глупо не проработать какой-то запас времени на случай, если у нас возникнут какие-либо проблемы. Мы понятия не имеем, что мы найдём в Ницце. Я сомневаюсь, что кто-то бывал в этом конкретном месте в последние годы, хотя, надеюсь, научная команда сможет нам что-то рассказать. У них должны быть, по крайней мере, актуальные карты, сделанные либо со спутников, либо с беспилотных летательных аппаратов с усиленной защитой.

Его губы поджались, когда он снова посмотрел на Ника.

— Вся территория может быть обвалена, — отметил он. — Сама пещера может оказаться совершенно недоступной… а грязь зачастую ещё более токсична, чем воздух, поэтому вероятность того, что мы сможем её раскопать, практически нулевая. В любом случае, нам придётся следить за каждой минутой, потому что в системе щитов нет места ошибке.

— Но мы можем попробовать ещё раз, верно? — сказала Кит. — Может, сначала сходим на разведку, а потом вернёмся, если нам не хватит времени? Если будем осторожны, то, вероятно, сможем отправиться туда во второй или даже в третий раз, верно?

В её голосе звучало столько надежды, что Ник не мог не взглянуть на неё.

Он снова задумался, почему она так стремилась покинуть этот мир.

Здесь у неё есть семья. Насколько Ник знал, с её семьёй не было никаких проблем, по крайней мере серьёзных. Он всегда думал, что Кит близка с ними.

Но она, казалось, так же стремилась покинуть это измерение, как и Малек.

Он оглянулся на Уокера, когда понял, что гибрид отвечает ей.

— …но когда время истечёт, мы должны будем вернуться, — серьёзно говорил он. — И да, мы, возможно, сможем попробовать ещё раз, может быть, даже несколько раз, как ты сказала… но для каждой поездки потребуется новый и/или переоборудованный автомобиль, а это очень дорого. И каждая поездка становится более рискованной только по этой причине. Крупные переводы средств между моими счетами и счетами Ника и кого бы то ни было ещё, поступающие в один и тот же исследовательский центр на юге Франции, вызовут тревогу. В Ч.Р.У. скорее всего, проявят любопытство. Они следят за аккаунтами нелюдей даже более внимательно, чем за человеческими существами… и мы говорим о цифрах, которые определённо вызвали бы у них любопытство даже в обычные времена, и уж тем более сейчас. Я уже оплатил нашу первую поездку, но, думаю, было бы глупо предполагать, что мы сможем совершать бесконечные поездки на место раскопок и не насторожить власти.

Ник слегка нахмурился, но кивнул.

Это хорошее замечание.

В любом случае, его счета, скорее всего, уже заморожены.

Счета Уинтер тоже могут быть заморожены.

В любом случае, они не могли рассчитывать на то, что денег будет достаточно, если оборудование будет таким дорогим, как говорил Форрест, а Ник почти не сомневался, что так оно и есть.

— А что будет, когда мы приедем? — ворчливо спросил Ник. — Мы не сможем заехать на машине в пещеру, даже если проход будет открыт. Я полагаю, это не входило в план?

Уокер кивнул.

— Костюмы, — сказал он. — Полуорганические костюмы, с плазменным полем и молекулярной защитой.

Все тихонько застонали, и Ник почувствовал, как у него сводит челюсти.

Полностью бронированный автомобиль при таком уровне радиации продержится всего несколько часов, но предполагалось, что они будут разгуливать в самых тяжёлых условиях, одетые только в чёртовы костюмы?

Уокер не стал разубеждать их в их скептицизме.

В его голосе прозвучало открытое предупреждение.

— Вы правы. Это не идеально, — сказал он. — Костюмы тяжёлые, и защита на них действует всего около пятидесяти минут, и это на самом высоком уровне. Мы должны исходить из того, что как только мы выходим из машины, у нас есть всего около сорока безопасных минут, то есть по двадцать минут в каждую сторону. После этого мы начинаем терять годы своей жизни с каждой секундой, проведённой на улице. И это при условии, что мы сможем проникнуть внутрь пещеры, не прикасаясь к загрязнённым материалам ничем, кроме ботинок.

Мрачный взгляд Уокера встретился с глазами Ника.

— Вам, наверное, лучше заложить запас времени вдобавок к обратному пути, на случай, если мы наткнёмся на стену где-нибудь внутри подземной пещеры. Возможно, мы не сможем увидеть, насколько цела пещера снаружи. Сначала мы можем попробовать отправить туда беспилотник, но это тоже требует времени, и есть большая вероятность, что беспилотник поджарится прежде, чем сможет достаточно хорошо исследовать всю пещеру, вернуться и отправить нам достойное изображение. Я сомневаюсь, что радиация не помешает чёткому сигналу, пока беспилотник находится под землёй.

Ник почувствовал, как его челюсти напряглись ещё сильнее.

Христос. Это всё больше походило на самоубийственную миссию.

Он взглянул на Кит, затем на Чарли.

Как он мог просить людей сделать это? Гибриды были достаточно плохи, но любой видящий или гибрид был бы более стойким, чем человек, особенно такой пожилой человек, как Джеймс Морли.

При этой мысли он встретился взглядом с Джеймсом.

— Со мной всё будет в порядке, Миднайт, — твёрдо сказал старший детектив, явно прочитав мысли Ника. — Не беспокойся обо мне.

Ник только кивнул.

Заявление о том, что с ним всё будет «в порядке», конечно, было нелепым.

Как и требование, чтобы Ник не волновался.

Но, на самом деле, больше нечего было сказать по этому поводу.

Вот такой расклад они получили.

Вот с такими параметрами им нужно работать.

Ник, как и все остальные, уже увяз в этом.

Глава 30. Кладбище

Оказалось, что тот некто, с которым они встретились в Антибе, оказался не каким-то старым другом Уокера, или кем-то, с кем он работал в Ми-6, или другим вампиром, с которым он близок.

Это была его настоящая биологическая мать.

Роуз Куилл Уокер была чистокровной видящей, и, очевидно, этого (наряду с тем, что Уокер был её единственным сыном) было достаточно, чтобы она согласилась отправиться с ними в это безумное путешествие, несмотря на то, что совсем не знала ни Ника, ни остальных из них.

Форрест заверил их, что предупредил свою мать обо всех рисках.

Роуз Уокер уже более сорока лет считалась гибридом с высокими пропорциями.

Вероятно, по одной лишь этой причине её время в этом измерении было на исходе.

На взгляд Ника, она выглядела лет на 30–31 по человеческим меркам, и хотя гибриды живут дольше, чем чистокровные люди, люди определённо начнут задавать вопросы, когда ей исполнится сто или даже восемьдесят, а на вид ей по-прежнему будет около тридцати.

В отличие от Ника и Джема в их ранние годы здесь, у неё не было возможности просто переехать в другой город или поселение или сменить имя, чтобы избежать неудобных особенностей старения.

Того мира больше не существовало; его не было уже несколько сотен лет.

Уже недостаточно было подделать свои личные данные или даже выдать себя за собственного законного ребёнка или внучку, если вы начинали выглядеть слишком молодо для своего возраста.

Куда бы Роуз Уокер ни отправилась в цивилизованных человеческих мирах, о ней везде будут иметь запись, включающую полный список её биометрических данных, не говоря уже об образце крови и всех юридических документах, подтверждающих, что она зарегистрированный гибрид.

Возможно, она могла бы инсценировать свою смерть.

Белая Смерть занималась подобными вещами вместе с другими группировками, вовлечёнными в организованную преступность. Существовали даже гибридные группы, которые способствовали такого рода перезагрузке личности, не говоря уже о богатых людях со связями, таких как Лара Сен-Мартен, которая делала это для Тай, Малека и Уинтер.

Однако не существовало никакой гарантии, что её не поймают, так что это было рискованно.

Также, вероятно, ей пришлось бы переехать в совершенно другую часть мира, не говоря уже о кошмаре создания новой личности, когда все данные были загружены и зафиксированы в одной и той же системе.

Наказание за поимку было бы суровым.

Поскольку она была чистокровной, весь её вид официально считался вымершим.

Легально она была бы несуществующим видом.

По той же причине её либо передадут в руки научной группы по органике, либо она станет лабораторной крысой в каком-нибудь другом подземном учреждении, вероятно, до конца своих дней. Или же они попытаются превратить её в оружие, как Тай, или даже разводить её на потомство. Ник даже думать не хотел об ужасах, которые она могла бы пережить, если бы не тот человек узнал, кем она была.

Форрест сказал, что прямого риска пока нет, но это только вопрос времени.

Они оба прекрасно понимали это.

Даже сейчас ей приходилось ежеквартально платить непомерную цену на чёрном рынке, чтобы получить гибридную кровь, которая позволила бы ей проходить регулярные проверки. При каждом обычном обследовании ей приходилось платить за то, чтобы её кровь была заражена гибридными и человеческими компонентами, и всё должно быть достаточно последовательно во всех тестах, чтобы они не заподозрили нечестной игры.

Без Форреста, который присматривал за ней, её, вероятно, поймали бы ещё раньше.

Работая под псевдонимом «Кеори», он предложил ей возможность выхода на чёрные рынки, которую ей, вероятно, было бы трудно воссоздать самостоятельно.

В любом случае, вряд ли дело было в этом.

Если Форрест уходил, то и она тоже.

Ник даже не сомневался в этом. Это казалось очевидным.

Более того, он задавался вопросом, может ли настоящая причина ухода Форреста быть связана с его матерью, а не с чем-то иным. То, как они обнялись после встречи в Антибе, и то, как они разговаривали друг с другом, используя жесты видящих и плавно переходя на другие языки, определённо говорило о том, что они очень близки.

Ник взглянул на четверых мужчин в чёрной одежде, которые встретили их на пристани.

Он должен был предположить, что они из Ми-6.

Или военные.

Уокер знал по крайней мере одного из них достаточно хорошо, чтобы обнять и его. С остальными он, похоже, тоже был дружен. Ник снова задумался, как бы они справились со всем этим без помощи Форреста. Ник всё ещё испытывал капельку неприязни к этому парню, в основном из-за того, что тот когда-то был женат на Уинтер, но также и потому, что он был просто раздражающе компетентным, бл*дь.

Остальные держались в стороне, пока Уокер здоровался с ними на берегу.

Никто из них не выспался как следует, хотя все выглядели значительно более отдохнувшими и менее измотанными, чем когда сидели в том фургоне.

Было чертовски странно вылезать из этого люка после того, как они обогнули обломки в забитых трупами водах Средиземного моря.

По сравнению с тем, что они видели в окрестностях Нью-Йорка и на берегах Северной Атлантики до того, как подлодка набрала скорость, это место напоминало кладбище.

Это заставило Ника почти ценить то, что в других частях океана животные мутировали и нашли способы адаптироваться и выжить.

Путешествие вдоль побережья на этой хорошо защищённой подводной лодке было откровенно пугающим.

Ник также заметил, что подлодка их не ждала.

Как только они все выбрались из люка, субмарина закрылась и быстро уплыла через шлюзы из купола обратно в открытые воды. Нику не нужно было спрашивать, в каком направлении они пойдут. Средиземное море становилось всё более загрязнённым и токсичным по мере продвижения на восток.

Они направлялись на запад, обратно к Атлантике, вероятно, так быстро, как только могли.

Ника по-настоящему поразило, как далеко команда корабля отклонилась от их цели, и у него появилась ещё одна причина быть неохотно благодарным Форресту Киану Уокеру.

— Он начинает тебе нравиться, не так ли? — тихо спросила Уинтер.

Говоря это, она слегка поддразнивала Ника, потянув его за руку.

Ник не опустил глаз. Его губы слегка поджались.

— Нет, — проворчал он.

— А вот и да.

— Нет.

— Да. Начинает. Я могу сказать.

— Ну и что? — он бросил на неё быстрый взгляд, приподняв бровь. — Разве не этого ты хотела? Одна большая счастливая грёбаная семья с твоим бывшим мужем, мной и остальным выводком?

Она рассмеялась.

Это был настоящий смех, и Ник немного расслабился, когда услышал его.

Он снова мог чувствовать её, что определённо помогало.

Он покормился от неё до того, как они поднялись наверх, в основном для того, чтобы они могли слышать друг друга и чтобы у них была более тесная связь, когда они больше не будут находиться внутри субмарины. К сожалению, у них почти не было времени побыть наедине, даже для самого кормления, поэтому он чувствовал себя явно дискомфортно в других отношениях.

Он старался не думать об этом.

Если он позволит себе зациклиться на этом, будет только хуже.

Форрест вернулся к ним и мотнул подбородком.

— Хорошо, я думаю, у нас всё готово, — сказал он. — Они ждут нас на научной станции. У них есть несколько экранированных транспортных средств, так что мы доберёмся на поезде до края этого купола, немного севернее, а затем их запасным транспортом спустимся к самому научному куполу.

Ник почувствовал, как по спине у него пробежал нервный холодок, но не смог точно определить, от чего именно.

По той же причине он только кивнул в ответ на слова собеседника.

— Показывай дорогу, — сказал он, сделав несколько преувеличенно витиеватый жест рукой.

Если Форрест Уокер и заметил это, то никак не прокомментировал.

***

Поездка на поезде была быстрой, всего около двадцати минут, поскольку они проехали лишь две станции. Они вышли в другой части того же купола, затем их подвезли к дверям купола, где они расстались с одетыми в чёрное агентами Ми-6, которые всего на несколько минут отвели Форреста в сторону, чтобы обсудить с ним что-то там, о чём совещались меж собой агенты Ми-6.

Затем агенты ушли, и Ник невольно вздохнул с облегчением.

Не то чтобы он им не доверял… совсем нет… но в тот момент любой человек или чиновник заставлял его пи**ец как нервничать.

Какая-то часть его продолжала ждать, что из тени появится легион одетых в чёрное агентов и закуёт их в наручники. Он почти ожидал, что это произойдёт при высадке из подводной лодки, потом ещё раз, когда они сошли с поезда, и теперь, когда они переходили из рук в руки между Ми-6 и командой учёных.

С Джорданом всё ещё были небольшие сложности.

Агенты Ми-6, узнав, что он недавно обращённый новорождённый, фактически предложили забрать Джордана с собой и разместить его где-нибудь в Антибе, пока остальные будут изучать «научный пузырь», как они это называли.

Ник не был уверен, что Форрест рассказал им о том, что они делали в этой части Франции, но он явно сказал им неправду, или, по крайней мере, не всю правду. Когда они предложили «подержать у себя» Джордана, Ник предположил, что они говорили это искренне. Он предоставил Уокеру возможность самому объяснять своим коллегам, почему они не могут этого сделать, и, что бы он ни сказал, это, должно быть, оказалось убедительным, потому что они больше не упоминали об этом.

Теперь члены научной группы, сидевшие за рулём бронированного автомобиля, тоже с большим скептицизмом смотрели на Джордана, закованного в наручники и наполовину одурманенного наркотиками.

— Он прекрасно ладит с другими вампирами, — заверил их Форрест. — Он нам понадобится для археологических раскопок, которые мы собираемся осмотреть. Он и наш Галилей здесь…

Форрест помахал Нику, единственному вампиру в группе, который, очевидно, теперь считался вампирским учёным-исследователем, Галилеем, а не вампиром-полицейским, то есть Миднайтом.

— …придётся выполнять по-настоящему опасные и сложные поисковые работы. Мы не были в восторге от того, что взяли с собой новорождённого, но он единственный, кого нам предложили для такой сложной работы в лабораториях Келлермана.

Один из водителей, похоже, согласился с объяснениями Форреста.

Его взгляд сразу же смягчился, и он кивнул.

Второй, по меньшей мере, продолжал смотреть с сомнением. Он ничего не сказал, наблюдая, как Джордана сажают на заднее сиденье бронированного автомобиля и пристёгивают наручниками к одному из сидений. Должно быть, он решил не настаивать, но по-настоящему расслабился только после того, как Ник проверил прочность наручников и не смог их сломать.

Через несколько секунд оба водителя забрались в переднюю часть автомобиля.

Ник и остальные пристегнулись ремнями безопасности на задних сиденьях.

Ник и Уинтер переглянулись.

— Ты готова к этому? — спросил он её.

Она улыбнулась, и это осветило всё её лицо.

Видя неподдельное счастье в её глазах, он попытался заставить себя чувствовать то же самое.

Ему это удалось лишь отчасти.

Честно говоря, он не был уверен ни в чём из этого.

Он начал рассказывать ей о том, что узнал, как из своих снов, так и из того, что смог рассказать ему Малек. Он начал, но почему-то не смог этого сделать, не совсем. Он не был уверен, насколько всё это важно сейчас. Участвовал ли он в здешних войнах или нет, и по каким причинам это делалось, вероятно, сейчас не имело бы для неё большого значения. Что касается травмы, которую она могла получить в детстве, ей придётся справляться с этим, чем бы это ни закончилось.

Возможно, она была нездешней, но, если Малек прав, она и не из мира Ника. Означало ли это, что там она тоже не будет счастлива с ним? Не начнёт ли она чувствовать, что это место ей чуждо?

Боги, он был трусом.

Почему он ничего не сказал ей, когда у него была такая возможность?

На той подводной лодке прошло несколько дней.

Ник мог бы рассказать ей всё. Они могли бы обсудить это как взрослые люди.

Он не имел права решать, что имеет значение, а что нет, не тогда, когда на карту поставлены их жизни. В любом случае, они ведь с такой же вероятностью могут приземлиться в её родном мире, как и в его? Что он повторял им всем последние пять дней? Порталы непредсказуемы.

И они правда не были предсказуемыми. Так почему же он решил, что они вернутся в его родной мир?

Какого чёрта он не поговорил с ней?

— Мне нужно с тобой поговорить, — выпалил Ник, осознав, что всё ещё смотрит ей в лицо. — Перед тем, как мы уйдём. Я имею в виду, перед тем, как мы уйдём по-настоящему.

Уинтер только улыбнулась шире, и в её глазах читалось понимание.

— Нет, — просто ответила она. — Тебе не нужно.

— Но нужно же.

— Нет, Ник. Не нужно, — она крепче сжала его руку. — Я видела много твоих снов. Я видела тот, с Бриком, в том баре… и я знаю, что тебя беспокоит. Поверь мне, для меня это ничего не меняет. Не меняет.

Заглянув в её глаза, Ник увидел в них понимание и осознал, что ему действительно не нужно ничего объяснять.

Проклятье. Он действительно не заслуживал её.

***

Поездка в научную лабораторию и её изолированный «пузырь», расположенный примерно в двадцати милях к северу от Ниццы, была ухабистой, дискомфортной и вызывала смутное беспокойство.

Кроме того, поездка показалась шокирующе быстрой.

Примерно в середине поездки Ник оказался рядом с Уокером, в основном для того, чтобы понаблюдать за тем, как два человека управляют этойчудовищной штукой.

Он чувствовал, как вибрируют стены, пол и потолок грузовика, и когда он спросил, что это такое, ему ответили, что это мобильная версия той же технологии, которая использовалась на стенах большого купола. Устройство не было таким сильным, поскольку грузовик был не настолько большим, чтобы вместить источник энергии достаточно мощный, чтобы имитировать купола, но принцип работал точно так же.

Форрест объяснил, что подводная лодка также использовала эту технологию.

Но из-за того, что субмарина была намного больше, более половины её объёма приходилось на накопители энергии и мощный термоядерный реактор, защитные экраны были в разы прочнее, чем у вездехода.

Хотя поездка была трудной.

Ник задавал водителям много вопросов.

Поначалу они колебались, и Ник подумал, что ему, возможно, придётся использовать вампирскую тактику, чтобы склонить их к сотрудничеству, но в конце концов они, похоже, приняли решение и рассказали ему обо всех особенностях машины. Они ответили на его вопросы о механизмах и ручных настройках, показали ему, как включаются защитные экраны, как работают средства связи, карты и различные датчики. Они предупредили его, что GPS не всегда надёжен в районах, наиболее загрязнённых токсинами. Они объяснили, что спутниковая связь работала не так хорошо, и коммуникаторы тоже.

Датчики на передней панели измеряли устойчивость защитных экранов к различным токсинам. Они также показывали силу сигнала, уровни токсичности как внутри, так и снаружи автомобиля, а также то, как они изменялись по силе и составу.

По мере приближения к воде реальность становилась всё более мрачной.

Они сказали, что после Монако становится ещё хуже.

Воды вокруг Италии, а также в Греции и Турции настолько загрязнены, что все города в радиусе пятидесяти миль от побережья были эвакуированы много лет назад. Все острова сделались пустынными, даже Крит. Побережье потеряло так много пригодной для использования земли, что большая часть этого региона была поглощена северными охраняемыми территориями, особенно Румынией, Болгарией, Украиной и Россией — местами с большей площадью суши и способностью принимать эвакуированное население.

Реальность была такова, что большинство людей, живших вдоль побережья, умерли ещё до окончания войны.

Это главная причина, по которой ненависть к видящим была такой сильной в послевоенный период. По иронии судьбы, сейчас вампиров, которые были союзниками людей во время войн, ненавидели и боялись больше, чем видящих. Ник подозревал, что отчасти это было связано с тем, что видящие лучше ладили с людьми, чем вампиры.

И, конечно же, аспект «люди-это-еда».

Но это навело его на мысль о другом.

Когда Ник отошёл к задней части машины, он намеренно сел рядом с Малеком.

— Видящие никогда и не уходили, не так ли? — тихо спросил он молодого парня.

Малек посмотрел на него, моргнул.

Сначала он не ответил, только нахмурился.

Ник настаивал на своем.

— Я знаю, что Йи ушёл. Имею в виду тот раз, когда его отец пришёл за ним. Но остальные? Они не ушли.

Малек медленно покачал головой, задумавшись.

— Нет, я не думаю, что они уходили.

— Ты когда-нибудь рисовал что-нибудь об этом, Мэл?

Снова воцарилось молчание.

Затем Малек поморщился.

— Думаю, что однажды я это сделал, да, — он посмотрел на Ника, и его разноцветные глаза распахнулись шире. — Я думал, что это будущее, когда рисовал его. Обычно я рисую будущее.

— Что ты нарисовал? — спросил Ник.

Он окинул взглядом заднюю часть машины, но никто их не слушал.

— Их убили люди, — сказал Малек. — На моей картине они были заключены в загоны и уничтожены с помощью биологического оружия.

Ник поморщился.

— Это часть того, что мы здесь видим?

Малек моргнул, задумавшись.

— Я не знаю, — ответил он после паузы. — Возможно. Я думаю, что они убили видящих отчасти в отместку за то, что здесь произошло, — Малек сосредоточился на Нике. — Йи приказал им убить всех в Европе. Всех.

— Я так и думал, — Ник выдохнул.

Малек нахмурился.

— Зачем ему это делать?

Ник пожал плечами.

— Я могу назвать несколько причин. Но в основном это отдаёт отчаянием. Я не помню эту часть войны, как я и сказал Форресту, но я бы совсем не удивился, узнав, что они проигрывали войну, когда Йи отдал этот приказ. Я подозреваю, что он решил, что лучше погибнет в лучах славы, чем отступит и будет жить, чтобы сражаться дальше.

— Но он действительно жил, чтобы сразиться дальше, — заметил Малек.

Ник взглянул на молодого видящего.

— Его последователи не выжили.

Малек кивнул.

— Да.

Ник прислонился к металлическому борту бронированного фургона.

— Я думаю, есть одна хорошая вещь. По крайней мере, те видящие, которые начали войну, больше не вернутся в мой родной мир. Думаю, нет худа без добра. Вроде как.

— Нет, — Малек выдохнул воздух сквозь сжатые губы. — Они не могут вернуться. Я думаю, это правильно. Я думаю, они никогда отсюда не уходили, Ник.

— Это место ощущается как кладбище, — добавил Ник себе под нос. — Не так ли?

Малек подумал и об этом тоже.

— Так и есть, — согласился он.

Ещё несколько секунд они сидели молча, затем Ник снова взглянул на Малека.

— Я не думаю, что нам стоит ждать, — сказал Ник. — Я думаю, мы должны пойти сегодня вечером, Мэл.

Глаза Малека стали ещё серьёзнее, когда они встретились с глазами Ника.

— Я не могу не согласиться, — серьёзно ответил видящий.

Что-то в том, как он это произнёс, одновременно успокоило Ника и усилило неприятное чувство, ползущее по его животу и позвоночнику.

Глава 31. Город Ниццы

Учёные, находившиеся в исследовательском пузыре, были удивлены, когда Ник сказал им, что хочет отправиться прямо сейчас.

Они предложили Нику и его команде сначала отдохнуть, набраться сил и поесть.

Ник отверг все их предложения.

Они предложили отправить с ними водителя, но Ник и от этого отмахнулся.

Он привлёк Уокера для совместного управления транспортным средством, а затем попросил руководителя научной группы показать им конкретное транспортное средство, которое они будут использовать. Тот же самый главный учёный с индийской внешностью, темноволосый мужчина по имени Ананд, неохотно согласился и повёл их по подземному переходу в гараж их учреждения.

Внутри на цементном полу, словно покрытый бронёй динозавр, стоял автомобиль чуть большего размера, чем тот, на котором они приехали из главного купола. После того, как команда инженеров проверила все щиты и всё, что было на панели внутри, включая аварийные сигналы, сигнальные ракеты, средства связи и все датчики, они неохотно сообщили Нику, что всё готово к работе.

— Может стемнеть до того, как вы вернётесь, — предупредил его Ананд.

Ник кивнул.

— Всё в порядке.

— Датчики могут выйти из строя. Если будет темно, вы ничего не увидите.

Ник слегка криво улыбнулся. Беспокойство этого человека показалось ему странно трогательным.

— Я вампир, — напомнил он человеку. — Я буду прекрасно видеть.

Мужчина моргнул, как будто совершенно забыл, кто такой Ник, затем медленно, но всё же неохотно кивнул.

— Окей, — сказал он. — Ваш друг заплатил нам, и вы очень помогаете нам вести наши раскопки здесь, так что я не склонен спорить. Но я действительно думаю, что вам лучше отправиться туда, когда рассветёт. Предпочтительно утром.

— Извините, — только и сказал Ник, и на этом его собеседник, казалось, сдался.

— Мы настроили все карты на Ниццу, — сказал он затем деловым тоном. — Если вы хотите привязать их к конкретному району Ниццы, программа работает как обычный GPS.

— Понял. Спасибо.

Ананд ушёл, но Ник не мог не заметить, что мужчина по-прежнему хмурил брови, и у него был такой вид, словно он пытался придумать более веские аргументы, чтобы убедить его не уезжать сейчас, а подождать до следующего дня.

Нику нравился этот человек, но ещё больше он был уверен, что им нужно уходить прямо сейчас.

Что-то давило на него.

Он не знал, что именно, но доверял своему чутью.

Было странно даже снова оказаться в этой части света, после всех безумно ярких снов Ника. Несмотря на то, что всё вокруг совершенно преобразилось, земля и небо стали абсолютно неузнаваемыми, было странно вернуться туда, где он прожил дольше всего и был счастливее всего.

Даледжем похоронен где-то здесь.

Эта мысль была скорее странной, чем печальной.

Он забрался на водительское сиденье машины, похожей на динозавра.

Он пристегнулся и оглянулся через плечо, в то время как один из инженеров инструктировал остальных членов их группы сделать то же самое. Они предупредили, что эта дорога будет намного более ухабистой, чем та, по которой они ехали к научному центру, и что потребуются ремни и мягкие сиденья. Они пристегнули Джордана ремнями к одному из сидений и приковали его наручниками к металлическим стойкам вокруг сиденья только тогда, когда он был полностью пристёгнут ремнями и не мог «взлететь и врезаться в потолок», как в шутку выразился мужчина.

Джордан выглядел немного более бодрым.

Он уставился на мужчину, который пристёгивал его к сиденью, как будто собирался его укусить.

Однако он этого не сделал. Слава Богу.

Прежде чем они ушли, Ник вручил Деймону два пакета синтетической крови из холодильника, который они ему дали, на всякий случай. Он положил на переднее сиденье третий пакет для себя, решив, что ему тоже не помешает подкрепиться.

Как только все пристегнулись и узнали, где находятся их бронекостюмы, и как только все разобрались с различными аварийными протоколами для решения различных проблем, которые могли возникнуть, Ник нажал большую синюю кнопку, запускавшую двигатель бронированного грузовика.

Эта штука плевалась, рычала и рокотала на него, и когда он взглянул на Уокера и получил короткий кивок, Ник запустил массивное, жующее землю существо в движение.

***

Часы на приборной панели работали по непрерывному таймеру. Их невозможно было выключить, даже если бы захотелось.

Поездка показалась Нику медленной, хотя Ананд сказал ему, что от подъездной дорожки к их гаражу всего около шестнадцати миль до кромки воды, которая находилась в центре того, что когда-то было Старым Городом Ниццы. Конечно, это место уже много лет так не называлось.

В любом случае, то, куда они направлялись, было немного дальше.

Им пришлось огибать скалы и холмы, которые раньше нависали над водой, пока они не добрались до того места, где раньше была небольшая лодочная гавань.

Грот располагался на другой стороне.

Согласно GPS-навигатору, с которым сверился Ник, до того места ехать на четыре мили дольше, чем просто до моря.

Первые десять миль были неспокойными, но в основном ровными.

Ник всё ещё ожидал увидеть здания, мельком заметить очертания достопримечательностей, которые он знал в последние годы жизни вместе с Даледжемом, когда Ницца только начинала напоминать то место, которое Ник посетил в своём родном мире, когда ему было за тридцать.

Однако он так и не увидел никаких зданий.

Только когда трёхмерная карта показала ему вдалеке кромку моря, Ник понял, что они вообще не увидят никаких зданий.

Они исчезли.

Всё это исчезло.

Даже сейчас они ехали по Ницце. Разбитая, загрязнённая, облучённая земля — вот и всё, что осталось от «драгоценности на воде», которая запомнилась Нику.

Эта мысль повергла его в глубокую печаль.

Карты транспортного средства указывали путь, отличный от того, который запомнился Нику, когда он в последний раз ездил по этой части света.

По словам Форреста Уокера, большие куски скал были снесены бомбами, и за этим последовали мощные оползни, поэтому они поехали вдоль обратной стороны того, что осталось от самой большой из двух гор.

В конце концов они круто повернули направо и поехали прямо к Средиземному морю. Они снова повернули, на этот раз налево, чтобы объехать длинный узкий залив с желтоватой водой. С этого места они обогнули восточный край низкой долины, зажатой между остатками массивных скал.

Сейчас большая часть этой долины была затоплена.

Ник предположил, что он смотрит на всё, что осталось от милой маленькой гавани, которую он помнил.

Им пришлось объезжать зону затопления.

Пока они это делали, вездеход, цепляясь за камни, глину и слякоть, взбирался на очередной гребень суши, и в итоге они оказались прямо у моря, только с восточной стороны утёсов, а не с обломанных склонов на западе.

Ник почти ничего из этого не узнавал, но, судя по карте, он примерно представлял, где находится.

Они были чуть к востоку от того места, где раньше располагался вход в старую гавань.

Маршрут, выбранный навигатором, поднимался выше, чем тянулась старая дорога, в основном для того, чтобы поднять их над водой, но они всё равно проезжали настораживающе близко к волнам с правой стороны. Ник задумался, может ли их вообще унести в море; до сих пор такая возможность даже не приходила ему в голову, но теперь она показалась ему пугающе правдоподобной.

Но линия до места их назначения внезапно сделалась короткой.

— Мы почти на полпути, — пробормотал Уокер. — Укладываемся вовремя. Это включая время, необходимое для костюмов.

Ник кивнул один раз.

Было ещё светло, но оранжево-коричнево-золотистое солнце опустилось над водой.

Ник предположил, что к тому времени, как они вернутся в «пузырь», уже стемнеет.

Но идея заключалась в том, чтобы не возвращаться, не так ли?

Ник взглянул на приборы.

Он выглянул в тёмное окно, щурясь от густого оранжево-золотого воздуха, и понял, что они добрались до места назначения.

Это должно быть то самое место, не так ли?

Ник уставился на просвет в склоне горы.

Здесь не осталось ни одного здания. Всё, что когда-то стояло у входа в пещеру, давным-давно было стёрто в порошок одним из многочисленных ядерных взрывов. Осталась только узкая трещина, видневшаяся между двумя упавшими каменными плитами.

Ник уставился на неё и сглотнул.

Он взглянул на приборы.

Их время утекало сквозь пальцы, даже если он просто смотрел в окно.

У них оставалось сорок девять минут до того, как они отправятся в обратный путь.

Включая примерно двадцать минут в костюмах, в обе стороны.

Если они отложат это на более поздний срок, то будут рисковать тем, что радиация просочится сквозь защитные экраны, металл и попадёт в них.

Как сказал Уокер, это не убьёт их сразу, но могло бы сократить годы, даже десятилетия жизни видящих и людей из их группы.

Стрелки, показывающие уровень загрязняющих веществ за пределами автомобиля, перешли от красного к чёрному. Нику не требовался переводчик, чтобы понять, что означает цветовая схема. Белый цвет был чистым, а все цвета, которые темнее — менее чистые. Тёмно-фиолетовый цвет сменился чёрным, и оба они кричали «смерть», но окончательность этого чёрного цвета была очевидна.

Ник очень надеялся, что Ананд прав насчёт костюмов.

Учёный ростом метр шестьдесят с копейками был так уверен в инженерном чуде бронированного грузовика, что, возможно, Нику следовало бы поднажать на него по поводу бронекостюмов, которые они должны были носить снаружи.

Подъехав к месту, указанному на карте, и включив обзорные экраны по всей внутренней части машины, он поймал себя на том, что смотрит на сложенные стопкой свёртки, представляющие собой десять бронекостюмов, которые они привезли с собой.

Они внезапно показались Нику ужасно тоненькими.

Мысль о том, что только этот слой будет отделять их от смертоносного, заражённого радиацией воздуха, вызвала у него, мягко говоря, беспокойство ещё до того, как он взглянул на часы.

Затем он перебрался в заднюю часть фургона.

Он взглянул на Кит и указал на стену пещеры.

— Что ты об этом думаешь? — спросил он. — Стоит ли посылать беспилотник?

— У нас есть сорок семь минут, — сказала она, указывая на проекцию индикатора времени. — Чуть больше тридцати девяти, чтобы сделать петлю, и надо учитывать все варианты. Затем мы должны вернуться в научный центр, иначе нам всем конец.

— Значит, «нет» насчёт беспилотника? — уточнил Ник.

— Мы даже не знаем, сколько времени у нас уйдёт на то, чтобы надеть костюмы, — пробормотала Чарли.

Ник согласился.

— Надевайте их, — приказал он. — Сейчас же. Мы выйдем и посмотрим сами. Если мы не сможем попасть в пещеру, то, надеюсь, сумеем хотя бы получить представление о том, насколько вероятно, что мы когда-нибудь туда попадём.

Все уже отстегнули ремни и поднялись на ноги.

Морли, который был ближе всех к стопке костюмов, начал раздавать их всем, кто находился в кузове бронированного фургона. Он даже бросил один костюм Джордану, но вампир всё ещё был прикован цепью к стене и только с раздражением смотрел на сложенный костюм у себя на коленях.

Ник испытал облегчение, увидев в этом раздражённом лице гораздо больше Деймона Джордана, чем он наблюдал в своём друге за последнее время. Определённо больше, чем он видел с тех пор, как в последний раз пытался поговорить с новорождённым вампиром на горе у другого портала.

Ник сунул ногу в костюм, который бросил ему Морли, протолкнул ступню в нижнюю часть ботинка, затем повторил те же движения с другой стороны. Закончив, он застегнул молнию посередине костюма, просунул руки по бокам, натянул толстые перчатки, затем застегнул молнию до подбородка и нажал на кнопку, чтобы запечатать все швы.

Только тогда он подошёл к Джордану.

Капюшон и маска всё ещё свисали с верхней части его спины.

— Я уложу тебя, если ты будешь докапываться к кому-нибудь здесь, — сказал Ник, и в его голосе прозвучала недвусмысленная угроза. Когда Джордан уставился на него, раздувая ноздри, Ник бросил на него нетерпеливый взгляд. — Я не имею в виду убить тебя, тупица… Я имею в виду вырубить. И не будь таким вспыльчивым со мной. Я тоже когда-то был новорождённым. Я помню, как это было. Я просто говорю тебе, что для этого тебе нужно держать себя в руках. Мы не можем допустить, чтобы ты совершил здесь что-нибудь безумное. Если ты вскроешь костюм одного из этих видящих или людей, ты убьёшь их. Возможно, мгновенно.

Выражение лица Джордана стало чуть менее суровым.

Ник многозначительно посмотрел на мужчину.

— Ты хочешь это сделать? Ты хочешь убить Чарли? Или ребёнка? — он указал на Тай. — Ты хочешь жить с этим? Потому что, я обещаю, тебе это не понравится.

Это, казалось, ещё сильнее повлияло на другого вампира.

Всё ещё слегка хмурясь, Джордан покачал головой.

Красный цвет в его радужках начал тускнеть.

Ник вытащил ключ, который они повесили на стену рядом с главной раздвижной дверью автомобиля. Он подошёл к Джордану, наклонился и приложил его к замку.

Наручники расстегнулись.

Джордан тут же встал.

Все, кроме Ника, отступили назад.

Ник просто стоял, оценивая другого вампира, в то время как Деймон вытянул руки и ноги, а затем осторожно поднял сложенный костюм. Он встряхнул его, а затем с неожиданной целеустремлённостью в движениях начал натягивать его на ногу, потом на вторую, точно так же, как это делал Ник.

Ник, почувствовав, что его мышцы заметно расслабились, оглянулся на остальных.

Он с облегчением увидел, что большинство из них уже оделись.

Уинтер, Чарли и Тай, похоже, помогали друг другу. На всех них тоже были капюшоны, и они активировали печати. Они выглядели странно мультяшными, их лица казались больше и круглее из-за масок с зелёной подсветкой.

— Здесь отсчёт не идёт, — сказал Ник грубовато, но громко. — Я имею в виду, на костюмах. Теперь вы можете включить защиту. Всем убедиться, что их костюмы работают. Я не открою эту чёртову дверь, пока все не будут абсолютно уверены.

Послышалась серия искр, низких гудящих звуков, когда несколько человек из их группы включили свои костюмы.

Сначала Тай привела в действие свой костюм, затем Кит, затем Уинтер, затем Чарли.

За ними последовали Уокер и Морли, затем мать Уокера, Роуз, затем Малек, и, наконец, Ник накинул капюшон и надел свой костюм, и Джордан последовал его примеру.

Все они осмотрели свои костюмы, затем осмотрели костюмы друг друга.

Согласно показаниям приборов, все они работали на полную мощность.

— Хорошо, — сказал Ник. — Все готовы?

Никто не кивнул.

Никто также не покачал головой.

Ник взглянул на часы.

Теперь у них было всего по восемнадцать минут в каждую сторону.

Не говоря больше ни слова, он подошёл к большой красной кнопке на боковой стенке бронированного фургона. Он в последний раз оглядел присутствующих.

Он обнаружил, что все они смотрят на него в ответ, и в их глазах читалось ожидание.

Ник приподнял пальцами органический защитный корпус и ударил по кнопке ребром ладони в перчатке.

Глава 32. Отсчёт

Костюм сразу же стал ощущаться сдавленным.

Внутри костюма Ник не почувствовал никакого запаха, но воздух был мутным и плотным, как будто он шёл сквозь облако мелких железных опилок. Его беспокоил вес этого и вес самого костюма.

Но у них не было много времени, чтобы приспособиться.

Предположительно, в бронированном фургоне имелась система дезактивации на случай, если им придётся вернуться внутрь. Эта система высасывала все радиоактивные вещества из вентиляционных шахт, пропитывала их каким-то химическим веществом, чтобы остановить реакции, а затем они должны были выбросить костюмы и оставить их в мусоропроводе в задней части здания.

Научная команда проверила всё это, прежде чем они покинули ангар внутри пузыря.

Теперь Ник задавался вопросом, понадобится ли им это использовать.

Казалось невероятным, что они смогут продвинуться достаточно далеко за восемнадцать минут, чтобы понять, будет ли вообще доступна пещера.

Он повернулся к остальным и увидел на их лицах странное выражение, вероятно, похожее на его собственное. Они скорчили гримасы и осторожно приподняли конечности, проверяя костюмы, и почти все они выглядели испуганными, если не сказать совсем ужаснувшимися.

Ник их не винил.

Радиации потребовалось бы гораздо больше времени, чтобы убить его, но Ник не сомневался, что она его прикончит, если он получит достаточное облучение. Его инстинкты самосохранения просто зашкаливали, когда он стоял снаружи машины.

Он включил гарнитуру внутри костюма.

— Нам нужно выдвигаться, — сказал он ровным голосом. — Вы все в порядке?

Никто не ответил ему в точности, но он заметил кивки, некоторые из них были слишком решительными, чтобы выглядеть убедительно. Ник старался говорить как можно спокойнее.

— Следуйте за мной, — сказал он. — Мы пройдём столько, сколько сможем, пока не истечёт половина времени. Если покажется маловероятным или даже сомнительным, что мы пройдём весь путь до конца, мы вернёмся. Все поняли?

В этот раз он услышал тихие «да» через динамик в своём костюме.

Он почувствовал, что немного успокоился.

Он повернулся к Джордану.

— Ты прикрывай тыл, дружище. Ладно? У нас с тобой нет особого иммунитета к этому, но мы сильнее любого из них. Хорошо?

Джордан посмотрел на него. Его кристально чистые глаза всё ещё шокировали даже Ника, который до сих пор ожидал увидеть прежние карие зрачки этого человека. Когда-то у Джордана были глаза, немного улучшенные за счёт органических линз, но в ходе его превращения в вампира они были вытеснены из его головы восстановленной плотью вампира.

Ник радовался, что его не было рядом, чтобы увидеть это.

Все бионические усовершенствования Джордана были удалены из его тела ядом его прародителя и его новой вампирской кровью.

Теперь хрустальные глаза Джордана снова приобрели алый оттенок, но Ник сомневался, что это из-за того, что другой вампир был голоден. В них светился чистый инстинкт самосохранения; костюм и ядовитый воздух, вероятно, провоцировали у него агрессию, вызванную страхом за свою жизнь.

Ник мог это понять.

Если бы он сам был молодым вампиром, его глаза, вероятно, показывали бы то же самое. А так он старался изо всех сил контролировать свой разум, инстинкты и эмоции. Нравится ему это или нет, но он нёс ответственность за этих людей.

Он должен был провести их через это в целости и сохранности.

Так или иначе.

Ник начал подниматься по каменистому склону к отверстию в горе.

Это казалось мучительно медленным.

Однако он делал каждый шаг осторожно и уговаривал остальных сделать то же самое. Они не могли допустить, чтобы кто-нибудь споткнулся и упал. Научная команда была непреклонна в том, что самой защищённой частью их костюмов, безусловно, были подошвы ботинок. Они были сильно укреплены из-за необходимости находиться непосредственно на заражённой радиацией земле.

Поэтому Ник шёл уверенно, но медленно, и не только по вампирским стандартам.

Шаг за шагом он продвигался к тому месту, где две массивные каменные плиты прислонялись одна к другой, оставляя узкое отверстие треугольной формы, и Нику пришлось наклониться, чтобы пройти через него.

Дойдя до него, он не остановился, а сразу же наклонился и опустил голову.

Он слегка повернулся боком, чтобы не касаться камня с обеих сторон.

Казалось, что сам камень почти светится.

— Ни к чему не прикасайтесь, — предупредил он остальных. — Старайтесь держаться подальше от скал, если сможете. Если нужно, двигайтесь медленно. И помогайте всем, кто находится впереди. Предупредите их, если увидите, что они вот-вот коснутся камней.

На этот раз никто не ответил ему вслух, но он знал, что его услышали.

Ник проскользнул в отверстие и оказался в темноте.

К счастью, внутри пещера оказалась просторнее, чем сам вход.

Он включил все лампочки на своих руках, ботинках и верхней части лицевой маски, используя голосовую команду внутри костюма.

Сразу же стали видны стены пещеры вокруг него.

Ник всё ещё мог видеть жуткие волны, исходящие от каменных стен и пола, которые создавали перед его глазами рябь из-за плотного, загрязнённого радиацией воздуха. Казалось, что они были раскалены, как будто он ступил в вулканический котёл. Он не осмеливался подойти ближе ни к одной из сторон.

Он прошёл дальше в пещеру, чтобы дать остальным пространство.

Затем он обернулся, чтобы осветить их, пересчитать тела и убедиться, что все по-прежнему с ними.

Он вздрогнул, скорчив гримасу, когда Роуз Уокер, мать Форреста, споткнулась и чуть не упала на каменную стену. К счастью, Форрест подхватил её и, держа за руку, провёл остаток пути. Все остальные шли так медленно и осторожно, что Ник начал нервничать по другим причинам. Он взглянул на часы внутри костюма и отметил, что они уже израсходовали четыре с половиной минуты.

Он нервно наблюдал, как стрелки часов перевалили за тринадцать минут, прежде чем последний член их группы оказался внутри.

— Окей, — сказал он. — У нас не так много времени. Мы все пройдём вперёд так далеко, как сможем, а затем примем решение. Мы все решили, что продолжим движение вперёд, если окажется, что пещера открыта до конца пути. Тем не менее, любой, кто хочет вернуться, любой, у кого будет плохое предчувствие… — Ник посмотрел на Малека. — …Или кто передумает, должен только сказать. Любой может вернуться, когда захочет.

После его слов повисла напряжённая тишина.

Ник не был уверен, что молчание означало в этот раз.

По правде говоря, он не мог позволить себе думать о том, что бы это могло значить.

Для этого было слишком поздно.

Он медленно повернулся и направился вглубь пещеры.

***

Сначала Ник подумал, что у него галлюцинации.

«Три минуты, тридцать четыре секунды», — пульсировало в уголке его маски.

У них было всего три с небольшим минуты, прежде чем им придётся решить, нужно ли разворачиваться и возвращаться из пещеры в бронированную машину для дезактивации.

Коридор продолжал наклоняться вниз, становясь всё более крутым по мере того, как они шли. Угол обзора действовал на нервы сам по себе, и не только потому, что выйти наружу было бы немного сложнее, чем войти внутрь.

Однако они пока не натыкались ни на какие реальные препятствия.

Ника отсутствие препятствий нервировало ещё больше.

Это означало, что они действительно могут рискнуть пойти вперёд.

Это также означало, что, если они это сделают, они могут погибнуть, не добравшись до самого портала.

А может, портала там и вовсе не было.

Внезапно Ник задался вопросом, не следует ли им повернуть назад, когда истечёт отведённое время, даже без каких-либо препятствий. Был ли он безрассуден? Стоит ли им вернуться завтра, отправить беспилотник, подождать третий или даже четвёртый день, прежде чем пытаться пройти весь путь до конца?

Всё это внезапно показалось ему безумно безрассудным.

Они добрались до места, где обвалилась небольшая часть потолка. Там было достаточно места, чтобы обойти завалы, двигаясь гуськом, так что Ник даже не замедлил шага.

Именно тогда он понял, что свет впереди стал ярче.

Он пытался решить, стоит ли ему что-то сказать, когда голос Малека зазвучал в ухе Ника под маской.

— Я тоже это вижу, Ник, — сказал видящий-провидец.

— Я тоже, — сказал Тай.

— И я, — вмешалась Роуз Уокер.

Уинтер промолчала, но Ник понял, что чувствует её согласие.

— Если мы собираемся повернуть назад, у нас есть сорок пять секунд, — нервно сказала Кит.

Ник взглянул на свои часы и понял, что она права.

Но что-то в этом свете, казалось, изменило расчёты не только для Ника. Однако он не хотел быть тем, кто скажет это. В конце концов, он оказался трусом и не хотел быть тем, кто предлагает всем, кого он любит, рисковать жизнью здесь, внизу.

В конце концов, именно Уинтер нарушила это молчание.

— Я думаю, нам следует идти вперёд, — пробормотала она.

После её слов наступила тишина.

Часы продолжали обратный отсчёт, а Ник всё ещё шёл, и все, кто шагал за ним, тоже продолжали идти.

Затем часы миновали первую точку отсчёта, и цифры стали оранжевыми.

Ник продолжал идти.

Все, кто был позади него, продолжали идти вместе с ним.

***

Теперь он начал паниковать по-настоящему.

«Пять минут и шесть секунд», — пульсировало в уголке его маски.

Бл*дь.

Свет становился всё ярче, но конца туннеля по-прежнему не было видно. С каждым шагом они спускались всё глубже и глубже в гору, и свет становился всё ярче, но у них было мало времени.

«Четыре минуты сорок две секунды», — пульсировал огонёк в его маске.

Ник натурально врезался в это.

Он шарахнулся лицом с такой силой, что сам был абсолютно шокирован.

Он мог винить в этом странное освещение, или плотность воздуха, или искажения из-за маски, подсвеченной зелёным светом. Тем не менее, это было неприятно, если не сказать совершенно выводило из равновесия, столкнуться лицом к лицу с чем-то, чего он вообще не видел, особенно будучи вампиром.

Зрение вампиров, не говоря уже о других их чувствах, включая способность ощущать давление воздуха и предметы с помощью процесса, схожего с эхолокацией, означало, что столкновение с объектами — это не то, что случается с вампирами.

Ну, не при обычных обстоятельствах.

Вряд ли это можно назвать обычным обстоятельством.

Защитная оболочка костюма испускала вибрационные волны от тела каждого из них, отражая излучение от твёрдых металлов, чтобы оно не проникло через кожу, плоть и кости и, в конечном счёте, не убило их.

Маска была плотной и органической.

Этот воздух не был похож ни на что, в чём Ник когда-либо передвигался.

Какое бы сочетание этих элементов ни помешало Нику разглядеть стеклянную стену перед ним, Ник её не заметил. Он врезался в неё и отскочил назад, чуть не сбив при этом Уинтер и Кит.

Одной рукой, затянутой в перчатку, он схватил за руку свою жену, а другой — Кит.

В тот момент, когда он был уверен, что ни одна из них не упадёт, он отпустил их, не зная, сколько радиации скопилось на его руках просто от нахождения здесь, и не зная, не повредит ли он их защиту, просто прикоснувшись к ним.

Он повернулся к странной, невидимой стене, как только отпустил их.

Теперь свет стал ярче.

Возможно, это тоже сбило его с толку.

Никому из них, даже людям, больше не нужны были фонари на костюмах, поэтому они выключили их все, чтобы сберечь энергию для защиты.

Теперь Ник смотрел на то, что могло быть только радиационным куполом. Он увидел панель в форме отпечатка ладони на одной стороне и, не колеблясь, положил на неё руку.

У них не было времени возиться.

Он был уже на грани того, чтобы убить их всех.

«Три минуты двадцать две секунды», — пульсировал огонёк в уголке его маски.

Цифры светились красным и постепенно становились всё темнее.

Дверь перед ним открылась.

Ник прошёл вперёд, осмотрел стены, нашёл следующую панель для отпечатка ладони и вышел из маленькой камеры. Он отступил назад и резко махнул остальным подойти поближе.

— Здесь нет замка, — сказал он твёрдым голосом. — Идите. Это камера дезактивации. Разместите внутри столько людей, сколько сможете. Затем, кто окажется ближе всех, положите руку на панель справа, чтобы запустить процесс и открыть следующую дверь.

Когда Кит поколебалась, Нику пришлось прикусить губу, чтобы не рявкнуть на неё.

К счастью, она, похоже, быстро уловила панику Ника.

Она рванулась вперёд, заходя внутрь и плотно прижимаясь к стене. Было очевидно, что камера рассчитана максимум на двух-трёх человек одновременно.

Уинтер попыталась остаться в стороне, но Ник практически толкнул её.

«Иди, чёрт возьми, — резко подумал он в её адрес. — Джордан и я последние. Мы можем выдержать это намного дольше, чем любой из вас. Ты умрёшь меньше чем через минуту, если твои щиты откажут».

Она прикусила язык, и он почувствовал, как в ней закипает гнев, но она шагнула вперёд и втиснулась рядом с Кит. Следующей вошла Тай, затем Морли, которого Малек подтолкнул вперёд себя.

И на этом свободное пространство закончилось. Больше никто не поместился, несмотря на размеры Тай и Кит.

Морли положил руку на внутреннюю панель, и панель перед Ником и остальными, всё ещё находившимися снаружи, начала закрываться.

Она закрывалась мучительно медленно.

Только когда она полностью закрылась, затем с тихим шипением запечаталась, а затем снова зашипела, по-видимому, обеззараживая их, дверь перед четвёркой внутри камеры начала медленно открываться.

— Чёрт возьми, — пробормотал Ник себе под нос.

«Две минуты и четыре секунды», — показывали часы Нику.

Цифры теперь были кроваво-красными.

Когда пробило две минуты, цифры угрожающе замигали.

Дверь с другой стороны камеры начала медленно закрываться.

Ник уже положил руку на панель с их стороны, но дверь не сдвинулась с места, пока дверь напротив не закрылась внутри прозрачной рамы, а затем запечаталась с едва слышным шипением.

Затем мучительно медленно дверь перед Ником начала открываться.

— Заходите внутрь! — теперь Ник не скрывал своей паники.

Он резко махнул рукой Форресту Уолкеру, который стоял ближе всех к двери.

Гибрид жестом пригласил свою мать Роуз войти первой, затем Чарли и Малека, а сам вошёл в камеру последним. Вчетвером они расположились ещё теснее, чем в первой группе.

Как оказалось, они встали слишком плотно.

Форрест положил руку на панель в форме ладони, и дверь подала звуковой сигнал.

Они перестроились. Они втянули животы. Они попробовали ещё раз.

Дверь снова подала звуковой сигнал.

Они попробовали ещё раз, на этот раз Роуз была так вжата в стену, что Ник испугался, как бы она не задохнулась, прежде чем двери их выпустят.

Дверь снова запищала.

Форрест вышел из камеры.

— Нет! — Ник зарычал. — Хватит строить из себя грёбаного героя! У нас нет времени!

— Кто-то должен выйти, — сказал Форрест, и в голосе его слышалась такая же паника, как и у Ника. — Поверь мне, я не хочу этого делать. Но один из нас, чёрт возьми, должен…

— У нас нет времени! — прорычал Ник.

— Никто из нас не выживет, если мы этого не сделаем!

Не говоря ни слова, Малек наклонился к Чарли, стоявшей рядом с ним.

Чарли потрясённо вскрикнула, когда видящий поднял её так, словно она весила не меньше куклы, и аккуратно посадил себе на плечи. Он выпрямился в высоком узком пространстве, и теперь женщина в костюме сидела на нём так, словно была четырёхлетним ребёнком, которого отец привёл в зоопарк. Она моргнула, глядя на остальных, но оба костюма, казалось, держались.

«Сорок восемь секунд», — просигналили часы Нику.

— Иди обратно! — рявкнул Ник на Форреста.

Гибрид метнулся обратно в камеру.

В этот момент, когда он положил руку на панель, дверь начала закрываться.

И снова всё происходило мучительно медленно.

«Тридцать одна секунда…»

«Двадцать четыре секунды…»

«Шестнадцать секунд…»

«Семь секунд…»

Ник наблюдал за происходящим до той самой секунды, когда органическое стекло соприкоснулось с рамой, вделанной в стену. Затем раздалось шипение, когда дверь запечаталась, и на него нахлынуло облегчение.

Теперь здесь остались только он и Джордан.

Его костюм начал громко сигналить, когда панель по другую сторону стекла стала медленно открываться. Он взглянул на Джордана, который ответил на его взгляд со смесью явного облегчения и нервозности.

Ник взглянул на пикающий ноль в углу маски своего костюма.

Теперь по эту сторону стекла остались только вампиры.

С ними всё должно быть в порядке.

Они должны быть в порядке.

Он почувствовал, когда защитное поле на его костюме начало ослабевать.

Перемена оказалась более драматичной, чем он ожидал.

Какая-то часть его думала, что он не почувствует этого так быстро; или, может быть, он вообще этого не ощутит, и поначалу повреждения его тела будут незначительными. Он подумал, что, возможно, он просто заболеет позже, по крайней мере, до тех пор, пока его вампирское тело не сможет полностью восстановиться.

Вместо этого он почувствовал это в тот самый момент, когда первый щит отказал.

Это произошло вокруг его икры. Мышца мгновенно ощущалась сжатой, а затем её словно начали пожирать изнутри. Второй, ещё более сокрушительный удар обрушился ему на спину, когда два из щитов замерцали, а затем погасли.

Ник едва не пошатнулся, когда излучение ударило его в это место, и ему пришлось побороть порыв протянуть руку к каменной стене, когда щит над его головой со щелчком отключился.

Он увидел, как Джордан потянулся к камню, и схватил другого вампира за руку в костюме.

— Не надо, — предупредил он. — Будет ещё хуже.

Джордан посмотрел на него и кивнул.

Сквозь маску Ник увидел, что челюсти вампира напряглись, а клыки уже начали удлиняться.

Они оба повернулись, чтобы посмотреть, как медленно закрывается дверь по ту сторону стекла.

К тому времени, как люк полностью закрылся и герметизировался, оставалось полторы минуты до нулевой отметки, а часы в костюме Ника всё ещё отсчитывали время в обратном направлении.

На другой панели чёрным и красным были показаны уровни радиации.

Ник прижал ладонь к отпечатку рядом со стеклянной дверью, и она медленно-медленно начала открываться.

Они с Джорданом ввалились внутрь, как только проём стал достаточно большим.

Ник положил руку на панель, и почувствовал, что кости и плоть на его пальцах ощущались как-то неправильно.

Они казались слишком мягкими, как будто его кожа и обычно мраморная плоть вампира стали пористыми. Он подавил волну отвращения от этого странного ощущения и молился изо всехсил, чтобы, чёрт возьми, дверь немедленно повернулась в обратную сторону, как только он запустит механизм.

Этого не произошло.

Дверь открылась полностью, остановилась, а затем начала медленно закрываться.

Нику захотелось закричать.

У него разболелась голова. Ему становилось всё труднее удерживать своё тело в костюме вертикально.

Джордан на глазах Ника пошатнулся и прислонился к стеклянной стене.

Они оба смотрели, как стеклянная панель медленно закрывается.

Казалось, что это продлится целую вечность.

Нику казалось, что они уже мертвы.

Затем раздалось тихое шипение, достаточно громкое, чтобы заставить его подпрыгнуть.

Внутри шипение ощущалось по-другому. Ник понял, что это не только двери закрывались, но и что-то внутри помещения очищало их. Второе шипение прозвучало ещё громче, чем первое. Что-то пробежало по внешней стороне его костюма, словно из маленького пространства полностью высосали воздух.

Он сразу почувствовал такое облегчение, что чуть не пошатнулся во второй раз.

Он всё ещё чувствовал, что его вот-вот стошнит.

Его тело ощущалось похеренным в такой манере, которая даже не казалась ему возможной, по крайней мере, с момента его обращения. Его так и подмывало прислониться к стеклу по-настоящему, как Джордан, но он не осмеливался даже на секунду оторвать руку от панели со сканером ладони.

Он даже не начал задумываться о том, что может ждать их по ту сторону, или кто мог поставить тут дверь, или зачем, или как им удалось оборудовать в заполненном радиацией коридоре современную камеру дезактивации.

Он даже не подозревал о существовании такой камеры; он никогда в жизни не видел такой быстрой и эффективной системы, несмотря на все годы, проведённые под куполом, когда он время от времени выбирался за его пределы, чтобы заняться сёрфингом и другими немного безумными вещами.

В любом случае, сейчас было слишком поздно беспокоиться об этом.

Дверь перед ними уже открывалась.

И не похоже, что у них был какой-то выбор.

Глава 33. Другая сторона

Ник едва успел, пошатываясь, выйти из всё ещё открывающейся стеклянной двери, как его схватили чьи-то руки. Он хотел отмахнуться от них, сказать, чтобы они его не трогали, но несколько человек держали его, а один уже срывал с него капюшон и расстёгивал перед костюма.

Затем Уинтер оказалась у него перед носом и сжала его волосы в кулаке.

— Пей, — потребовала она твёрдым голосом. — Даже не думай спорить со мной.

По какой-то причине он этого не сделал.

Его клыки удлинились, и он, не задумываясь, впился в неё, бездумно присосавшись почти на минуту, прежде чем заставил себя остановиться.

Он втянул клыки и приоткрыл рот, как только почувствовал, как влияние её крови разливается по его телу. Ему хотелось застонать.

В тот момент, когда он почувствовал, как её кровь прилила к его голове, к нему словно вернулся слух.

— ОСТАНОВИСЬ! — крикнул чей-то голос. — ОСТАНОВИСЬ! ТЫ УБИВАЕШЬ ЕГО!

Сознание Ника включилось в работу, как только он повернулся.

Джордан вцепился в горло Форреста Уокера, глаза которого закатились, а лицо обмякло.

Ник не думал.

Он подошёл к Джордану и схватил его за челюсть.

Он наполнил свой голос наиболее повелительным внушением.

— Отпусти его сейчас же, — рявкнул он низким голосом. — Я сломаю тебе челюсть и как минимум позвоночник, если ты этого не сделаешь.

Он почувствовал, как Джордан дёрнулся, словно очнувшись от транса.

Он отпустил Уокера так быстро, что чуть не разорвал гибриду горло в своём стремлении отстраниться. Другой рукой Ник держал Уокера за шею, так что ему удалось предотвратить это, но только потому, что у него был многолетний опыт обращения с новорождёнными, и он знал, что такая опасность существует.

Джордан уставился на него широко раскрытыми глазами, пока Ник запечатывал шею Уокера слюной с ядом, а затем передал его матери, Роуз, и Уинтер, которая тоже стояла там.

Ник повернулся к Джордану и поднял обе руки.

Он не ослабил внушения в своём голосе.

— Успокойся, — приказал он. — Ты в порядке. Это была невинная ошибка.

— Невинная ошибка? — возмущённо потребовала Роуз Уокер.

Ник не повернулся, чтобы посмотреть на неё, в основном потому, что в данный момент ему нужен был зрительный контакт с Деймоном, но ему, чёрт возьми, явно хотелось повернуться.

— Да, — прорычал он. — Кормить новорождённого кровью гибрида — всё равно что давать героин человеку, который попросил чёртов аспирин.

Как бы Роуз Уокер это ни восприняла, она предпочла не отвечать.

— Я убил его? — пролепетал Джордан.

— Нет, — ответила Уинтер с раздражением в голосе. — И, честно говоря, если бы ты его убил, он сам был бы виноват. Ник прав. Я не знаю, о чём думал Форрест.

Ник молча согласился, но решил, что в его устах это прозвучит менее убедительно.

В любом случае, он уже сказал это однажды.

Он не сводил глаз с молодого вампира.

— Деймон, — прорычал он. Глаза его друга всё ещё были дикими и чрезмерно расширенными. — Успокойся нахер. Всё в порядке. Ты не сделал ничего плохого. Не нарочно. Это естественно. У тебя ещё нет никакого контроля… И мы оба чуть не погибли.

— Но он же не умер? — снова спросил Джордан. В его голосе по-прежнему звучал ужас, как будто он не мог поверить в то, что натворил. — Ты уверен? Почему он молчит?

— С ним всё в порядке, — раздражённо начал Ник. — Уверен, они бы сказали нам, если бы это было не так.

— Со мной всё хорошо, — выдохнул Уокер слабым голосом.

— С ним всё будет нормально, — добавила Уинтер, и в её голосе по-прежнему звучало раздражение. — Он слаб, и будет оставаться таким, пока не получит возможность выспаться и нормально поесть, но с ним всё в норме.

Ник почувствовал, как у него с облегчением опустились плечи.

Он знал, что его яд должен был запечатать рану и, по крайней мере, уберечь Форреста от того, чтобы он не истёк кровью на полу пещеры. Но, несмотря на то, что он сказал Джордану, он не был до конца уверен, что не опоздал.

Слава Богу хотя бы за маленькие милости.

Ник в последний раз оценил глаза Джордана, решил, что с ним тоже всё будет в порядке, и оглядел комнату, в которой они сейчас находились.

Он уже сейчас чувствовал, как его вампирская плоть начинает восстанавливаться.

Он взглянул на Джордана и увидел, что осунувшееся лицо новорождённого выглядит получше, а кожа снова стала более плотной.

Он чувствовал, как его собственное тело возвращается к жизни благодаря крови Уинтер, и когда он сжал руку в кулак, это снова ощущалось почти как плоть вампира.

При этой мысли он начал снимать костюм.

Каким-то образом он знал, что тот поистине обеззаражен, но всё равно хотел снять его со своей кожи и плоти. Он оглядел остальных и увидел, что все они снова одеты только в гражданскую одежду.

Уинтер выглядела так, будто ей даже холодно. Без защитного костюма на ней остались только тёмные брюки, топ с длинными рукавами и низкие сапоги. Как и на всех них, на ней была та же одежда, в которой она была, когда они ворвались на объект «Архангела».

На глазах у него она сняла с плеч небольшой рюкзак.

Он с удивлением понял, что она, должно быть, носила его под костюмом. Она расстегнула верхнюю часть, вытащила плащ и накинула его на плечи. Затем она запустила руку глубже, вытащила что-то похожее на протеиновый батончик и протянула его Форресту Уокеру.

Ник готов был расцеловать её.

Она взглянула на него и приподняла бровь.

Он заметил лёгкую усмешку в её глазах и улыбнулся.

«Ты забываешь о двух вещах, любовь моя, — тихо подумала она в его адрес, и её мысли стали жёсткими. — Во-первых, я живу с вампиром, у которого есть заметная склонность периодически гробить себя до полусмерти, и когда он это делает, ему нужна кровь, и я та, кто дает ему её».

Она поджала губы и слегка вздёрнула подбородок.

«Во-вторых, — надменно продолжила она. — В течение последних нескольких лет я была директором школы для людей и гибридов. В этой должности я руководила бОльшим количеством экскурсий, чем ты можешь себе представить, и научилась приходить подготовленной. Потому что, хочешь верь, хочешь нет, но молодые люди и гибриды почти так же подвержены несчастным случаям и нуждаются в экстренной помощи, как мой муж».

Ник издал короткий смешок и покачал головой.

— Принято к сведению, — сказал он, улыбаясь ей ещё шире.

Она выглядела немного успокоившейся и чуть менее сердитой на Форреста, послушно жевавшего протеиновый батончик, который она ему протянула.

— У тебя там есть ещё один такой же для тебя? — многозначительно спросил Ник.

— Я как раз собиралась его достать, — сказала она, снова залезая в сумку. — Мне было холодно. Сначала я хотела надеть плащ, — она достала второй протеиновый батончик и разорвала упаковку.

Ник наблюдал, как она откусывает первый кусочек, затем его взгляд скользнул вдоль коридора.

Не было никаких сомнений, что они нашли источник света.

Искусственное освещение через равные промежутки озаряло весь коридор.

Стены здесь были не каменными, как на другой стороне камеры дезактивации; вместо этого они казались сделанными из органического металла.

Металл светился своим собственным слабым свечением.

— Похоже, мы здесь не одни, — прокомментировал Малек.

Ник взглянул на молодого видящего. Все остальные тоже.

Затем Чарли невесело усмехнулась.

— Да, чёрт возьми, Мэл, — сказала она с нежностью, которая немного озадачила Ника. Он, честно говоря, не был уверен, что эти двое действительно знают друг друга. — Расскажи нам что-нибудь, чего мы не знаем, с помощью этой твоей супер-странной-зрячей штуки, — поддразнила она.

Малек посмотрел на неё.

Выражение его лица, как всегда, было смертельно серьёзным.

— Они ждут нас, — сказал Малек своим ровным голосом.

Он замолчал, казалось, только сейчас заметив, что всё внимание сосредоточено на нём. Он обвёл взглядом их лица, и его выражение не изменилось, затем он снова посмотрел на Чарли.

— Я не думаю, что они друзья, — добавил он ещё более деловым тоном.

Они все уставились на него.

Переглянулись.

Затем Ник издал ещё одно циничное хмыканье.

— Потрясающе, — сказал он с кривой усмешкой. Он встретился взглядом с Уинтер. — …Ну естественно же.

***

Было странно идти примерно по тому же туннелю, примерно под тем же углом, только теперь при полном освещении и без противорадиационных костюмов.

С каждым шагом Ник чувствовал себя всё легче и бодрее.

Он не хотел знать, как, должно быть, выглядели они с Джорданом, когда наполовину вывалились из той камеры, ни с точки зрения его лица, ни с точки зрения рук, ни с точки зрения всего остального.

Они зашли так далеко, и это само по себе было чудом.

Они ещё никого не потеряли.

Ник был полон решимости продолжать в том же духе, но слова Малека его не слишком обнадёжили. Кто бы ни ждал внизу, было ясно, что они не в Команде Ника и не хотят набирать дружественные очки в пёстром «ковене» Ника, состоящем из представителей разных рас.

Теперь Ник мог ощущать и что-то ещё, чувство, которое он не распознал бы даже месяц назад, но сейчас оно было настолько очевидным, что он понял его значение ещё до того, как полностью признался в этом самому себе.

Он испытывал ощущение парения, головокружения, чего не было, когда его отравляла радиация. Перед его глазами промелькнули обрывки воспоминаний, он видел себя стоящим на поле боя рядом с Бриком, они оба сжимали длинные плазменные винтовки, шли бок о бок в перестрелку с видящими Чарльза, размахивающими мечами, и психически неуравновешенными людьми, одетыми в броню, которую не могли пробить клыки вампира.

Ник видел мёртвые тела, разбросанные во всех направлениях на площади, равной нескольким футбольным полям. В его голове воздух пах дымом и свежей кровью, и клыки Ника удлинялись, и в нём закипала ярость из-за того, что он вообще должен быть там.

Потом он моргал и видел дом, точно такой же, как дом его родителей на Потреро-Хилл. Он видел костры на пляже и загорелые человеческие руки, слышал смех, когда они заходили в кафе, и громкие мелодии из бумбокса, эхом отдававшиеся от песчаных скал.

Ник моргнул ещё раз, на этот раз сильнее, и коридор снова поплыл перед глазами.

Портал был уже близко.

Он должен быть близко.

Уинтер взглянула на него, когда он подумал об этом, и слегка кивнула.

Он чувствовал, что она и другие видящие тоже реагируют на его близость, но он не мог точно сказать, каким образом. Однако, судя по тому, что он чувствовал, у Уинтер была особенно сильная реакция на него, что имело смысл, если она была не из этого мира.

— Не только у Уинтер, — прошептала Тай.

Ник взглянул на маленькую видящую, затем на её брата, который шёл рядом с ней, держа сестру за руку.

Взглянув на их бледные, перепачканные грязью лица, Ник понял, что она права.

Дело не только в Уинтер.

Дело не только в нём.

Возможно, дело во всех них.

Или, может быть, дело только в тех из них, кто родился не в этом месте.

В любом случае, Ник чувствовал, как его кровь бурлит от какого-то хаотического облегчения.

Это было сильнее, чем он помнил о том разе, когда в последний раз подходил так близко к какому-либо порталу. Это было достаточно сильно, чтобы вызвать у него головокружение, опьянение, даже эйфорию, и он был опасно близок к потере контроля. Он беспокоился, что эти чувства помешают ему встретиться лицом к лицу с тем, что их ждёт в конце туннеля, но сами по себе эти чувства делали почти невозможным сдерживать это беспокойство дольше нескольких секунд.

Большую часть времени, пока они спускались по этой тропинке с крутым уклоном, Нику казалось, что он вот-вот выпрыгнет из кожи вон.

Затем, прежде чем он нашёл способ справиться со всем этим, они завернули за последний угол.

Ник уже некоторое время слышал нарастающий гул в ушах, похожий на шум механизмов, но этого было недостаточно, чтобы подготовить его к тому, что он увидел сейчас.

Возможно, это из-за того, что он не слышал ничего, кроме гула: ни голосов, ни нестройных звуков, ни лязга, ни шагов, никаких признаков того, что хоть одно живое существо шуршит где-то поблизости. Ник не чувствовал впереди ничего, что указывало бы на то, что они не одни.

Только по этой причине конец коридора оказался для него полной неожиданностью.

Это также заставило его подумать, что Малек был прав.

Кто-то определённо знал, что они здесь.

Глава 34. Ожидаемые

Ник застыл на месте, когда туннель внезапно перешёл в открытое пространство.

Он обнаружил, что стоит на пороге странной круглой комнаты с таким высоким потолком, что даже своими вампирскими глазами он не мог разглядеть, где он заканчивается. Он всё равно искал самую высокую точку, по крайней мере, несколько секунд, затем опустил подбородок, чтобы осмотреть каждый уголок комнаты.

Она была заполнена оборудованием.

По крайней мере, это объясняло гул.

Сначала Ник не увидел там людей, только ряды терминалов из зелёного металла, которые мигали и гудели от активности, освещённые более резким зелёным светом. Нику пришло в голову, что, возможно, этот свет исходит от самих машин. Его глаза обшаривали всё это странно симметричное пространство. Он пытался уловить движение или звук, кроме машин и их мигающих лампочек.

Его взгляд остановился, когда он увидел ещё одну стеклянную стену в дальнем конце комнаты.

За этим стеклом он мог видеть это.

Заполненная светом трещина извивалась и искрилась перед скалой.

От одного взгляда на это сердце Ника заколотилось в груди.

Воспоминания снова затмили ему обзор на окружающую комнату. Он и Даледжем растянулись на каменном полу, и единственное освещение исходило от той самой сине-зелёно-золотой трещины, которая извивалась в пространстве перед ними. Он вспомнил отчётливый запах Джема, его тяжёлое дыхание, пока они смотрели в этот туманный, завораживающий портал.

Ни один из них не двигался и не произносил ни слова, наверное, несколько минут.

Всё это ощущалось нереальным.

Казалось, что они отсутствовали недостаточно долго, чтобы очутиться в каком-то по-настоящему необычном месте.

Но Ник помнил, что увидел и почувствовал в тот момент, когда Брика оторвали от него, и внезапно ему показалось, что они отправились намного дальше…

— Ник, — пальцы Уинтер переплелись с его пальцами. — Вернись, — тихо прошептала она.

Он потряс головой, чтобы прийти в себя, и взглянул на неё.

Он ободряюще сжал её пальцы.

— Я здесь, — пообещал он.

— Там, внизу, есть люди, — сказал Морли, нарушая тишину. — За этой стеклянной стеной. Они определённо заметили нас.

Взгляд Ника метнулся обратно к прозрачной перегородке.

На этот раз, вместо того чтобы смотреть на сам портал, он посмотрел на людей, столпившихся за толстым стеклом. Он не узнал ни одного из них в лицо, но подметил кое-что из одежды, особенно униформу.

На некоторых из них были тёмно-зелёные лабораторные халаты.

Вторая группа была одета в настоящую униформу со знаками отличия, с которыми Ник был хорошо знаком на протяжении последних ста лет.

Это была униформа Ч.Р.У.

В частности, они принадлежали членам Поводка.

Как будто в тот же момент, когда Ник это понял, над головой раздался голос, доносившийся из динамиков, расположенных по краям комнаты.

— Тебе больше некуда идти, Миднайт, — жёсткий мужской голос исходил от человека с ещё более жёстким лицом и квадратной челюстью. — Сотрудничай, и мы не будем убивать существ, которые помогали тебе. Мы оставим их в живых.

Ник взглянул на Уинтер.

Она подняла на него глаза.

Затем она взяла его за руку и крепко сжала её в своей.

Она промолчала, но в этом и не было необходимости.

Мужчина прав.

Им больше некуда пойти.

Он, казалось, просто не понимал, что его слова ранили его сразу в нескольких смыслах данного выражения.

***

Ник отпустил руку Уинтер и пошёл дальше.

Его тело и ноги двигались по прямой линии по центральному проходу между компьютерными терминалами, неуклонно, но неторопливо приближая его к стене из органического стекла и толпе людей, которые, как он теперь мог видеть, наполовину заполняли огороженное стеклом пространство.

Он не оглядывался, но знал, что остальные следуют за ним.

Он остановился, только когда оказался в паре метров от органического барьера.

Он стоял там, вглядываясь в лица, которые теперь смотрели на них.

Человек впереди, должно быть, являлся их лидером.

Это был тот же самый человек, который разговаривал с Ником раньше.

Теперь он ухмылялся Нику, его толстые губы растянулись в самодовольной полуулыбке. Он был лысым, с механически усовершенствованными глазами, квадратной челюстью и обвивающей голову гарнитурой, которая напоминала один из прототипов «Архангела». Браслет на его предплечье и запястье также выглядел как технология нового поколения, а его чёрная униформа была безупречной.

— Мы знали, что вы придёте, — сказал мужчина так же самодовольно.

Ник не мог не задаться вопросом, чем он так доволен.

И вообще, что, по мнению Ч.Р.У., ему нужно от портала?

Хотя в прошлом, когда у него были все основания скрывать от властей как можно больше личной информации, Ник, возможно, и оставил бы при себе своё мнение по поводу чего-то подобного, теперь ему казалось, что терять больше нечего.

— Почему? — спросил он с неподдельным любопытством в голосе. — Почему вы решили, что я приду?

Мужчина усмехнулся. Он сплюнул на пол по другую сторону стекла.

Ник скривил губы.

— Потому что, конечно, ты придёшь, — насмешливо сказал мужчина. — Ты человеконенавистник, саботажник и предатель. Чтобы победить в твоей жалкой попытке начать войну с нами, тебе, конечно, нужно призвать сюда побольше таких, как ты. Единственный способ сделать это — пройти через одну из этих межпространственных червоточин.

Ник обдумал слова собеседника.

Затем ему пришлось приложить усилия, чтобы не рассмеяться.

Мужчина смотрел на него с таким торжеством на лице.

Ник подозревал, что уверенность заставит человека заговорить, и он никоим образом не хотел препятствовать этому, поэтому сдержал своё веселье.

— Так вот почему вы здесь? — уточнил Ник. — Чтобы встретить вампиров и видящих, которые, как вы абсолютно уверены, хотят быть здесь… в этом мире… настолько сильно, что они отчаянно ждут по ту сторону портала, когда кто-нибудь придёт за ними?

К концу, помимо его воли, в голосе Ника зазвучали насмешливые нотки.

— И вы планируете остановить их всех собственными силами? — спросил он с притворной вежливостью.

— Нам не придётся останавливать их, если мы возьмём в плен их лидера, не так ли? — усмехнулся мужчина.

— Значит, вы ждали не меня, — возразил Ник. — Я никем не командую. Единственные люди, которые могли бы последовать за мной — это те, кого вы видите сейчас рядом со мной. Так вы просто ждали, когда появится какой-нибудь случайный нечеловек? Кто-то, кого вы могли бы использовать в качестве рычага давления на вторгшихся инопланетян?

Мужчина посмотрел на него с холодным выражением лица.

Ник внезапно задумался, как долго они здесь пробыли.

Очевидно, та же мысль пришла в голову не только Нику.

— Как долго вы их ждали? — спросил Малек человека.

В его голосе, как и в голосе Ника вначале, звучало скорее любопытство, чем враждебность.

— Со времени последней войны прошло, наверное, сто лет, — сказала Тай, отвечая за мужчину с квадратной челюстью. — Они не покидали это место целую вечность. Они спустились сюда, чтобы защитить портал. Чтобы убедиться, что враждебные существа больше не проникнут сюда.

Когда все они повернулись и уставились на неё, юная видящая моргнула, а затем, казалось, осознала, как прозвучали её слова.

— Ну, само собой, не именно он, — объяснила Тай, указывая на мужчину с квадратной челюстью. Она оглянулась на лица по ту сторону стекла. — Но у них был кто-то на порталах с тех пор, как они впервые их обнаружили. Для каждой двери, которую они находят, они строят одну из таких станций и стоят на страже.

Она нахмурилась, глядя на краснолицего человека.

— Я думаю, они находили их постепенно и бессистемно, — добавила она. — Они видели вампиров и видящих, прибывающих из одних и тех же регионов мира, поэтому они отправились на поиски источника и нашли порталы, которые Дмитрий Йи и его люди использовали, чтобы доставить видящих на эту версию Земли.

Она встретилась взглядом с человеком в форме Ч.Р.У.

— Я полагаю, они всё ещё пускают газ или стреляют в любого, кто проходит мимо, — Тай поджала губы, уставившись на человека, мысли которого, как теперь не сомневался Ник, юная видящая тщательно читала. — Они проводят эксперименты над некоторыми из них, — пояснила она.

Она продолжала слегка хмуриться, читая мужчину.

— Они верят во множество безумных вещей, — сказала она далее. — Они думают, что у нечеловеческих рас есть внедрённые агенты, которые уже живут в этом мире, и их единственная задача — привлечь как можно больше себе подобных. Для завоевания. Полномасштабного истребления человеческой популяции. Изнасилования человеческих женщин. Истребления человеческой расы. И так далее.

Челюсть мужчины-человека выпятилась ещё сильнее, когда он сжал зубы.

Тай только уставился на него в ответ.

— За этим вы сюда и пришли, — заявил человек в форме.

Никто из них не потрудился ответить ему.

Конечно, они были здесь совсем не из-за этого, но Ник не был уверен, что именно он должен сказать со стратегической точки зрения. Он не знал, было ли это причиной молчания остальных, но догадывался, что так и есть.

Вместо этого взгляд Ника скользнул по стеклянной стене. Она поднималась до самого каменного потолка. По вибрации, исходящей от стекла, Ник почувствовал, что его, скорее всего, сильно ударит током, если он прикоснётся к ней, и что есть большая вероятность, что это убьёт смертных.

— Никто, не прикасайтесь к стене, — мягко сказал он. — Она под напряжением. Смертельно опасна.

Его взгляд вернулся к охраннику.

— Итак, какой у нас план? — он вопросительно поднял руки, затем опустил их по бокам. — Мы все просто посидим здесь в режиме ожидания, пока не появится ещё больше наших друзей? Так, что ли?

— Теперь уже недолго, — парировал мужчина. — Иначе вас бы здесь не было.

— И всё же мне кажется, что было бы разумнее, если бы мы были по ту сторону стены. А не вы, — заметил Ник.

— Чтобы ты мог пройти через портал и подать сигнал другим своим друзьям-вампирам и тем, со светящимися глазами? — усмехнулся мужчина. — Я так не думаю, мальчик-труп.

Ник почти улыбнулся.

«Мальчик-труп» было похоже на то, как Джордан называл его несколько раз, когда они впервые были вынуждены работать вместе в полиции Нью-Йорка.

Джордан был откровенным расистом по отношению к Нику всего несколько раз, и обычно только тогда, когда Ник делал что-то, что по-настоящему выводило человека из себя. Он почти забыл это конкретное оскорбление, или то, каким антивампирским противником был Деймон, когда они впервые встретились. Прошло много времени с тех пор, как кто-либо говорил ему эти слова в лицо.

Он взглянул на Тай.

Девочка выглядела беззаботной.

Нику потребовалось несколько секунд, чтобы вспомнить, почему.

Затем его бровь поползла вверх.

— Думаешь, ты справишься с этим, картофелинка? — спросил он.

Она притворилась, будто задумалась на полсекунды, затем закатила глаза.

С таким же успехом она могла бы усмехнуться.

— Да, — насмешливо сказала она, и всё её идеально выверенное, возмутительно-высокомерное презрение подросткового возраста проявилось в полной мере. — Зачем задавать вопросы, на которые ты знаешь ответ, Ник?

Она фыркнула, затем повернулась лицом к стеклу.

Ник почувствовал перемену в воздухе ещё до того, как смог определить, что это было.

Ему потребовалось ещё несколько секунд, прежде чем он увидел, что происходит по ту сторону стекла. Затем люди, стоявшие там, начали меняться. Они не кричали и не вопили во весь голос и даже не выглядели особенно испуганными тем, что с ними происходило; казалось, у них просто не было времени почувствовать что-либо.

Затем мужчина, стоявший впереди, поднял руки по обе стороны от своей массивной головы.

Он обхватил свой череп мускулистыми пальцами, и его лицо обмякло. Его рот открылся в беззвучном крике, пока он, казалось, пытался физически удержать свой разум в покое от того, что происходило внутри его черепа. Учёные и другие офицеры в форме даже не подняли рук. Они стояли, разинув рты, с совершенно рассеянными глазами.

Ник увидел кровь первым.

Он увидел это прежде, чем кто-либо из них упал.

Кровь потекла у них из глаз, носов и ртов, стекая по подбородкам и шеям, окрашивая одежду, которую они носили, и верхнюю часть груди. Они стояли, застыв на месте, разинув рты в жутких беззвучных криках. Казалось, это продолжалось несколько минут, но Ник, честно говоря, понятия не имел, сколько это продолжалось.

Он подпрыгнул, когда упал первый из них.

Первым рухнул один из учёных в зелёных халатах.

Он не бухнулся на колени, а повалился вперёд, лицом вниз, по-прежнему не издавая ни единого звука. Он не пытался остановить своё падение руками или даже коленями, а грохнулся прямо вниз, как дерево, подрубленное у основания ствола.

После того, как упал первый, за ним быстро последовали остальные.

Ник не пошевелился, не моргнул даже после того, как здоровяк с квадратной челюстью упал и ударился головой о стекло, заваливаясь вниз. Ник был почти уверен, что к тому времени парень был уже мёртв, но всё равно было жутковато смотреть, как его лицо разбивается об органическое стекло, а шея изгибается под неестественным углом, пока он съезжал по стеклу, прежде чем упасть бесформенной кучей у его основания.

В конце концов, после того, как все они упали, вибрация в воздухе начала стихать.

Если не считать гула машин позади них и прерывистого дыхания видящих, гибридов и людей, наступила зловещая тишина.

И тут Джордан, как никто другой, нарушил безмолвие пещеры.

— Пресвятые конские яички, бл*дь! — выдал он.

Ник понимал, что это было мрачным моментом, но ничего не мог с собой поделать.

Он рассмеялся.

***

Теперь они толпились по всей длине стеклянной стены, не прикасаясь, но разглядывая, пытаясь понять, как открыть дверь.

Кит уже разобрала свой компьютер-нарукавник, чтобы иметь возможность получить доступ ко всем элементам управления, и использовала его вместе со своей гарнитурой, чтобы попытаться взломать зашифрованные замки. Ник на мгновение пожалел, что подумал, не стоило ли ему сначала попробовать внушение. Возможно, он смог бы убедить кого-нибудь из людей открыть дверь таким образом.

Несколько секунд спустя он отбросил эту мысль, поняв, что в лучшем случае выдавал желаемое за действительное.

Если бы до них было так легко добраться, они бы не оставили здесь так мало людей.

— О, они не одни, — спокойно сказал ему Малек.

Ник повернулся, уставившись на другого мужчину.

— Что?

— Идут солдаты, — сказал Малек, как будто это было самой очевидной вещью в мире. — Один из учёных, находившихся там, поднял тревогу, как только мы появились.

Все они уставились друг на друга, затем на Малека.

— И ты только сейчас догадался упомянуть об этом? — огрызнулся Морли.

Высокий видящий пожал плечами.

— А как бы это помогло, Джеймс? — резонно спросил Малек. — Все здесь и так делают всё, что в их силах, и как можно быстрее.

Голос Малека стал ещё более мрачным.

— Но нам нужно попасть внутрь как можно скорее, — добавил он.

— Вот уж действительно, бл*дь, — пробормотал Джордан, закатывая глаза. — Господи, как вам, жутким фрикам, вообще удавалось оставаться в живых так долго?

— Хороший вопрос, — буркнула Чарли.

— Кто-нибудь, просто откройте эту бл*дскую дверь, — проворчал Ник, раздражаясь на всех них. — Я бы не хотел, чтобы меня снова подстрелили или выбросили в эту радиоактивную жижу, не сейчас, когда мы зашли так далеко.

Кит снова уставилась на невидимые цифры и линии, подключаясь к виртуальному интерфейсу. Морли смотрел на приборную панель справа от двери. Он нахмурился и начал нажимать клавиши по очереди, и Ник решил, что он просто пробует что-то наугад, перебирая любые случайные комбинации, которые приходила ему в голову.

Ник снова взглянул на Малека и Тай и обнаружил, что они, очевидно, ведут какой-то безмолвный разговор друг с другом. Он вспомнил те странные, молчаливые гляделки между видящими, которые часто перемежались ещё более странными выражениями лица и жестами рук.

Обычно их выдавали глаза, особенно если разговор был эмоциональным.

Между Тай и Малеком не происходило ничего столь очевидного.

Они оба выглядели очень сосредоточенными.

Затем Тай кивнула, один раз, и слегка пожала плечами, как бы говоря: «Стоит попробовать».

Она снова сосредоточилась на стекле.

Ник подавил ощущение неверия, когда увидел, что один из учёных пошевелился. У Ника по-настоящему отвисла челюсть, когда мужчина неуклюже поднялся на колени, а затем кое-как пополз к какому-то отдельно стоящему терминалу, расположенному недалеко от органической стены.

Он не дышал.

Кровь длинными полосами покрывала его щеки, челюсть и шею, а глаза были залиты кровью. Они оставались открытыми, но совершенно невидящими. Ник недоверчиво наблюдал, как учёный потянулся вверх, а затем пошарил рукой по верхней части квадратной панели.

Внезапно он понял.

Тай не вернула его к жизни.

Она манипулировала трупом мужчины.

Ник собирался что-то сказать, возможно, даже отпустить крайне безвкусную шутку, когда стена внезапно начала гудеть.

Кит отступила назад, как и Морли с Уинтер.

Затем толстая прозрачная дверь начала медленно открываться.

Глава 35. Дверь

Выстрел взорвал стеклянную стену всего в нескольких дюймах от головы Уинтер.

Куски органики отлетели, оцарапав её лицо и руки, а также часть шеи. Внезапно запах крови усилился, и клыки Ника удлинились.

Уинтер закричала.

Затем она бросилась в сторону, как раз вовремя, чтобы увернуться ещё от одного выстрела из плазменной винтовки.

— БЕГИТЕ! — проревел Ник. — БЕГИТЕ, БЕГИТЕ, БЕГИТЕ… ВСЕ ЗА ДВЕРЬ!

Он уже бежал к своей жене.

Он не оглядывался на солдат, которых теперь мог слышать.

Они пришли не из коридора, а из какого-то другого дверного проёма в металлических стенах круглой комнаты. Уши и обоняние Ника подсказали ему это, но к тому времени он уже схватил Уинтер за руку и тащил её за собой к всё ещё расширяющемуся отверстию в стене.

Он практически вышвырнул её в это отверстие, просто чтобы она оказалась за стеклом.

Ещё несколько выстрелов угодили в стены и высекли искры из терминалов из зелёного металла, когда они попали в них. Воздух наполнился запахом раскалённой плазмы, и Нику обожгло нос изнутри.

Видящие двигались почти так же быстро, как Ник, и Джордан схватил Чарли ещё до того, как Ник успел подумать сказать ему, чтобы он схватил кого-нибудь. Роуз потащила своего сына Форреста через расширяющийся проём, и Нику пришлось напомнить себе, что видящей, которая выглядела лет на тридцать, на самом деле было, вероятно, около трёхсот, но она, скорее всего, сохранит свою полную силу ещё лет двести-триста.

Затем он увидел Морли и метнулся обратно за стеклянную дверь.

— Закрывай! — крикнул он Тай, направляясь за своим другом.

Морли всё это время находился по другую сторону органической двери, у панели на противоположной стороне, где она открывалась.

Над головой раздалось ещё несколько выстрелов.

Ник почувствовал сильный толчок, когда один из них, должно быть, пролетел в нескольких дюймах от его плеча, прежде чем взорваться в органическом стекле.

У него не было времени беспокоиться об этом.

У него также не было времени спросить разрешения.

Он грубо схватил своего друга за талию, но, оставалось надеяться не настолько, чтобы что-нибудь сломать. Он держал Морли перед собой, чтобы использовать своё тело вампира в качестве живого щита. Даже не напрягаясь, он побежал к отверстию в двери, неся Джеймса Морли перед собой, как когда-то нёс бы большую собаку.

В отличие от камеры дезактивации, эта дверь, по-видимому, позволяла закрыть её до того, как она завершит свой цикл. Дверной проём уже сужался, когда Ник проскочил на другую сторону и осторожно поставил Морли на ноги.

Только тогда он понял, что старик был весь в крови.

— Бл*дь, — произнёс он. — Тебя подстрелили, Джеймс?

Человек недоверчиво вытаращился на него.

— Меня подстрелили? Что, чёрт возьми, с тобой не так, Миднайт?

— Я ведь не причинил тебе вреда, правда? — спросил Ник, чувствуя себя немного обиженным. — Я пытался спасти тебе жизнь, буйный ты идиот.

— Ну, может, тебе стоит сначала позаботиться о своей собственной жизни, — парировал Джеймс. — Они стреляли не в меня, старый ты дурак. Или ты действительно не заметил?

Ник моргнул, затем оглядел себя.

Он поднял руку и поморщился, прежде чем посмотреть на своё плечо, которое, как он только сейчас понял, болело, хотя и не совсем так, как болело бы, если бы он был человеком. То чувство давления и пролетевшего совсем рядом снаряда, которое он испытал, когда вернулся за Джеймсом, вовсе не было «пролетевшим совсем рядом снарядом». Они попали ему прямо в мышцу, и чем дольше он смотрел на рану, тем больнее становилось.

Он всё ещё разглядывал рану, когда к нему подошла Уинтер, и её лицо было покрыто мелкими порезами и зазубринами от взорвавшейся органической панели.

Взглянув на неё, он переключил внимание на стену.

Она была закрыта, но те солдаты, вероятно, всё равно могли проникнуть внутрь.

У них было не так много времени.

Более того, они стреляли по органическому стеклу, и оно трескалось и разбрасывало осколки уже не в одном месте.

— Мы не можем здесь оставаться, — сказал он.

Ник перевёл взгляд на портал, который находился всего в шести метрах от того места, где они стояли.

Он думал, что у них будет больше времени.

По крайней мере, поговорить об этом. Попрощаться.

Но и в этот раз, видимо, не сложится.

Он повернулся, чтобы посмотреть на свою жену.

— Нам нужно идти, — просто сказал он.

Она посмотрела на него, моргнула, а затем посмотрела на портал сама.

Ещё один мощный взрыв ударил в органическое стекло, и оно задрожало и застонало. Стекло ещё не успело перестать вибрировать, как Ник начал двигаться. Меньше чем за секунду он обнял Уинтер за плечи и повёл её за собой в направлении светящегося зелёно-золотого разлома.

Он не оглянулся.

Опять же, в этом не было необходимости.

Он знал, что остальные идут прямо за ним.

Он услышал голоса по ту сторону стекла, когда преодолел эти двадцать шагов или около того. Ноги сами привели его прямо к залитому светом проёму.

Он услышал крики, угрозы.

На мгновение ему захотелось сделать что-нибудь, чтобы закрыть за ними разлом, когда они уйдут. Взорвать его, обрушить пещеру, что-нибудь в этом роде.

Но, в конце концов, было уже слишком поздно для всего этого.

Было уже слишком поздно даже для того, чтобы показать этим мудакам из Ч.Р.У. средний палец.

Ник подошёл прямо к порталу и, не колеблясь ни секунды, вошёл в этот шокирующий золотисто-зелёный свет. Он покинул этот мир таким же, каким пришёл в него, ни разу не попрощавшись, даже с тем, что осталось от Даледжема или Брика, или даже со всё ещё живой Зои и её продолжающимся крестовым походом, направленным на уничтожение любой из гуманоидных рас, которая осмеливалась связываться с вампирами, не говоря уже о том, чтобы пытаться поработить их.

Ник понятия не имел, увидит ли он своих друзей на другой стороне.

Он вообще ни о чём не догадывался.

Но он надеялся.

Он очень сильно надеялся.

Глава 36. Ощущение

Всё произошло мгновенно.

В отличие от его воспоминаний о первом разе, здесь не было ни вихрей, ни туннелей, ни мигающих огней. На этот раз с ним не было Брика, так что ему не пришлось расставаться со спутником, с которым он вошёл в открытую дверь, и не пришлось идти по отдельному пути, наблюдая, как чужой свет расходится с его собственным.

Ник прошёл через освещённый проём.

Всё погрузилось во тьму.

Его тело ощущалось странно сжатым.

А затем, внезапно, появился свет.

Света было немного.

Всё ещё было странно темно, но эта темнота сразу же ощущалась другой.

Теперь Ник чувствовал запах тел, слышал пыхтение и звуки, когда другие последовали за ним и Уинтер в пропахшую сыростью пещеру, заполненную не органическими машинами, а живыми существами, которые, казалось, кишели у него под ногами и наполняли воздух вокруг: дождевые черви и мыши, крысы и пауки, летучие мыши и комнатные мухи. С потолка, пахнущего серой и другими минералами, свисали лишайники и капала вода, изобилующая живыми существами.

В первых нескольких доносящихся запахах было так много всего, что у Ника закружилась голова от воспоминаний, знакомости и полного недоверия ко всему, что он ощущал.

Это всё было… реальным.

Он уже давно нигде не ощущал такого обилия живого.

В последний раз это было давно, когда они с Джемом были в своих садах ещё до начала войн.

Ещё до окончания войн, до того, как большая часть планеты была стёрта с лица земли, включая все цветы и деревья.

Тогда, когда он был на тех полях с Бриком, тащил оружие, которое весило, вероятно, столько же, сколько весил он сам, будучи человеком, даже приего самой развитой мускулатуре.

Он вспомнил, как копал могилу Джему в плодородной земле, ритмично орудуя лопатой в темноте, а по его лицу текли слёзы.

В тот момент он ещё ничего не чувствовал.

Смерть не казалась ему настоящей, несмотря на все годы, месяцы и дни, которые у него были, чтобы подготовиться к ней, наблюдая, как его супруг стареет и медленно умирает у него на глазах.

Ник задыхался, не в силах видеть что-либо сквозь свои воспоминания, пытаясь дышать, хотя он не дышал сотни лет, и в его лёгких больше не было воздуха.

Вероятно, именно поэтому он сначала не заметил людей, стоявших в пещере прямо перед ним, несмотря на его безумно острое вампирское зрение. Для него там, где он находился, это с таким же успехом могло быть и дневным светом, хотя он знал, что находится в пещере, и единственным источником света были полуорганические факелы, которые испускали болезненное зелёно-жёлтое свечение, тихо шипя на краю поля его зрения.

Затем на него накинулось чьё-то тело.

Ник рефлекторно поймал её, а затем сжал крепче, когда его ноздри наполнил её запах. Он моргнул и внезапно снова обрёл способность видеть. Он посмотрел на тёмные волосы на голове, лицо которой прижималось к его груди, и подумал, не умер ли он.

Он задавался вопросом, может, это место, куда попадают вампиры после смерти.

Предполагалось, что ты воссоединишься со всеми своими друзьями, когда отправишься на небеса, не так ли? Предполагалось, что они будут ждать, чтобы встретить, обнять и приветствовать тебя дома.

Затем он поднял голову и увидел пару золотистых глаз, потрясённо уставившихся на него.

Знакомость этих глаз тоже поразила его, как удар в грудь.

Теперь женщина высвободилась, отодвигаясь назад, в основном для того, чтобы посмотреть на него снизу вверх. Она отступила назад, но всего на несколько шагов, и уставилась на Ника с почти озадаченным выражением в глазах, а её облегчение медленно угасало, превращаясь в нечто, близкое к замешательству.

Он заметил, как её глаза скользнули по нему, изучая его лицо, волосы, одежду.

Её взгляд остановился на эмблеме «Миднайт» в виде полумесяца у него на груди и на нарукавных повязках. Затем её взгляд скользнул к Уинтер.

Сначала она уставилась на супругу Ника с чем-то похожим на любопытство, затем Ник почувствовал, как напряглись его мышцы, когда на её лице медленно проступили узнавание и недоверие.

— Аура? — ахнула она.

Ник посмотрел на лицо Уинтер.

Его жена тоже выглядела смущённой, почти враждебной, но что-то в этом имени имело для неё значение. Ник видел, что это так, но он также чувствовал через кровь своей жены, что она толком ничего не помнит.

Она знала ровно столько, чтобы быть встревоженной, не имея ни малейшего представления почему.

«Кто эта женщина? — мысленно спросила Уинтер, глядя на него. — Кто она, Ник?»

Ник оглянулся на стоящую там темноволосую женщину, всё ещё ошеломлённый тем, что она вообще была здесь. Он больше не верил, что находится на небесах, но чувствовал, что это чертовски близко к тому.

«Это Мири, — только и ответил он. — Это Мириам Блэк… и выглядит она точно так же, как в последний раз, когда я её видел».

Глядя на женщину, которая была его лучшим другом, Ник поймал себя на том, что вспоминает, как когда-то думал, что Уинтер похожа на неё. Он даже задавался вопросом, могли ли Мириам и Блэк быть настоящими родителями Уинтер. Он задавался этим вопросом и чувствовал себя странно по крайней мере в течение первых нескольких месяцев своего знакомства с Уинтер Кьярой Джеймс.

Он оглядел пещеру, и воспоминания обрушились на него, как каскад падающих камней. Где он был, когда это было, что произошло — всё это внезапно стало пугающе ясным.

«Я думаю, что в этом мире прошло всего несколько минут, — сказал он Уинтер, чувствуя головокружение от потрясения, даже когда посылал ей эти слова. — Думаю, с их точки зрения, я ушёл отсюда с Бриком всего несколько минут назад. Думаю, для них я вообще не исчезал надолго».

В голове Ника воцарилась тишина, пока Уинтер переваривала услышанное.

«Как такое возможно?» — спросила она.

Ник оглядел пещеру, затем друзей, которых он оставил здесь сотни лет назад, и не нашёл ответа.

Он знал, что прав.

Чем дольше он стоял там, тем сильнее и отчётливее становились воспоминания. Теперь он вспомнил всё, в частности то, как он провалился в тот портал.

Он помнил, во что были одеты все присутствующие.

Он помнил, как у них были подстрижены волосы, как они пахли.

Невозможно, чтобы они каким-то образом воспроизвели всё это.

Это должно быть то же время и то же место.

Должно быть.

Ник вспомнил свою схватку с Бриком, который напал на Даледжема, в основном за преступление любви к тому, кого Брик считал своим. Он вспомнил свой собственный неосторожный прыжок от скалы, который должен был впечатать Брика в стену и заставить его прародителя отпустить его.

Вместо этого он просчитался в том, где находится, в своей собственной силе, в силе Брика…

…и он исчез в том отверстии в стене.

Все эти сотни лет, жизни хорошие и плохие, войны и порабощение, встреча с Уинтер и жизнь в чужом мире…

Всё началось так просто, так глупо, на самом деле, и всё из-за того, что он неправильно поставил ногу.

Ник посмотрел на Уинтер и прижал её к себе.

Даже сейчас было трудно сожалеть о чём-либо.

Затем его взгляд вернулся к лицу Мириам.

Gaos, как ему объяснить всё это? Неужели всё это могло быть правдой?

Сине-зелёные глаза Мириам изучали его в ответ, и теперь её замешательство переросло в нечто, близкое к тревоге. Она всё ещё выглядела обрадованной встречей с ним, но по мере того, как она вглядывалась в лица людей, стоявших позади Ника и Уинтер, тревога росла, а её глаза расширялись.

— Где Джем? — спросила она затем.

Ник скорее почувствовал, чем увидел, как нахмурилась Уинтер.

Что-то в этом вызвало у него желание рассмеяться.

Тот факт, что теперь он был на сто процентов уверен, что нашёл, потерял и снова обрёл Джема в этих чужих землях, и протащил его душу обратно через портал, только усиливал его желание смеяться. Он знал это, как непреложный факт… и всё же две женщины в мире, которых он любил больше всех на свете, за исключением, может быть, Энджел, его матери и сестёр, были совершенно неспособны это понять.

Впрочем, это не имело значения.

Это, чёрт возьми, не имело значения.

Он дома.

Он дома, он нашёл свою пару и привёл её с собой.

Мысль об этом была совершенно странной.

Он больше не был Ником Миднайтом.

Здесь он просто Ник.

Он Ник Танака, бывший полицейский, и здесь для него не было ничего противозаконного в том, чтобы жить как свободный индивид. Здесь ещё живы его родители, сёстры и лучшие друзья. Здесь для него не было противозаконным жениться, и не было противозаконным завести собаку и, возможно, даже по-настоящему усыновить нескольких детей.

Здесь он твёрдо намеревался вступить в законный брак с Уинтер Кьярой Джеймс.

Здесь он, возможно, смог бы прожить свою вторую жизнь.

Но всё будет не совсем так, как в первый раз.

Теперь он знал больше.

Теперь он должен был убедиться, что этот мир, его родной мир, не станет таким же, как тот, который он оставил позади. Он не мог отказаться от этого места так, как отказался тогда, даже если потеряет свою пару во второй раз. Он не мог снять с себя такую ответственность, никогда больше.

Это странная мысль, но Ник знал, что она правильная.

Он не мог допустить, чтобы всё это пропало даром.

Он должен был защитить этот мир, как не смог защитить тот, в котором жил с Джемом. Он должен был защитить эту планету от самой себя. Он должен был защитить её от сил, которые хотели её уничтожить и лишить всей её красоты. Он не мог забывать об этом, что бы ни случилось, или кого бы он ни потерял, или каким бы чертовски одиноким и опустошённым он себя ни чувствовал.

Он не один. Не совсем. По крайней мере, пока он жив.

Джем всегда вернётся к нему.

Уинтер тоже вернётся к нему.

Ему нужно только ждать и не отчаиваться.

На этот раз у него всё получится, пообещал он себе.

Он станет лучшей версией себя, и не только для тех, кого любил.

Он станет лучше.

Он был обязан сделать для Джема хотя бы это.

Конец

На этом серия «Вампир-детектив Миднайт» официально завершена. Спасибо, что читали с нами!

Судя по всему, история Ника, Уинтер и всех остальных продолжится в серии «Тайна Квентина Блэка», поэтому если вы не читали или читали не всё, то самое время наверстать.

Чтобы не пропустить переводы новых книг, а также найти уже переведённые, приходите в наши сообщества:

ВК: https://vk.com/vmrosland

Телеграм: https://t.me/rosland_translations

Пожертвовать