Das ist Grey (всё началось с иго-го) [Qrasik] (fb2) читать онлайн

Das ist Grey (всё началось с иго-го)

Глава 1 (значение слова мельник)

=*=

Впахивая как лошадь есть неиллюзорная опасность стать этой самой лошадью… причем буквально.

От безобразного визга и припадка паники уберегло лишь то, что удивительно трудно так сразу переключиться с процесса «окончания передачи биологического материала» на что-то другое. Если уж совсем прямо говорить, то лишь вынув из партнерши свое достоинство, я окончательно осознал некоторую несуразность и места и самого действия.

И тут сложно не осознать, когда твоей партнершей оказалась кобыла, причем не в оскорбительном смысле этого слова, а во вполне себе изначальном. Впрочем, первые же мысли вида «когда это я успел скатиться к скотоложству» были выбиты из мозга осознанием того, что всё ещё постанывающую животину я удерживаю передними копытами.

— Какого…

Выпустив кобылку из копыт, я шлёпнулся на задницу и непроизвольно помассировал переносицу, коя оказалась несколько не там, где должна была и, что безумнее, копыта остались на месте. И чем это я себя тогда потрогал?

Пока сознание хрустело ломаемыми шаблонами, лошадка, которую я только что охаживал, закончила подрагивать всем телом и, завалившись на бок, обернулась ко мне. Затем она напряглась, но не встала, а скорее подползла ко мне поближе и, навалившись, принялась облизываться. В смысле она меня, а не саму себя... Кхм... Но не успел я ничего предпринять, как она прижала свою морду к моей голове и…

— Я была такой шумной, наверняка мы потревожили всех соседей… — пробормотала животина и закончила со вздохом: — Стыдно-то как.

— Говорящая, — невольно озвучил я очевидное.

— Не подкалывай, — насупившись, буркнула лошадь и вновь лизнула мою морду. — Просто ты у меня первый.

Прижав липнувшую непарнокопытную левым передним копытом к себе, добился того, что она перестала облизываться и словно бы заурчала на манер большой кошки.

Умом то я понимал, что должен был быть сейчас в панике и прочее разное, но сейчас я был пуст… во всех смыслах этой фразы. Мое созерцательное состояние нарушалось лишь редкими, тусклыми и абсолютно не моими воспоминаниями.

— Где я, черт побери?!

=*=

Даже вспоминать не хочу, что пережил я с того момента как уложил эту кобылку спать и утром следующего дня. Благо никто так и не узнал, насколько сильно я паниковал. Как только сошло то созерцательное состояние, навалился настолько плотный и всё поглощающий ужас, что были все шансы помереть, но в этот раз от разрыва сердца.

В общем да, вокруг меня явно иной мир, о чем прозаично говорили и другие созвездия и луна и окружающее меня поселение разумных лошадок. Точнее даже не лошадок, а пони. Впрочем, местные коняшки хоть и походили на лошадей Земли, но с рядом оговорок. В общем, я не стал заморачиваться частностями. Лошади и лошади.

Ещё неделя ушла на то, чтобы начать воспринимать окружающее без истерики. Нет, внешне-то я был прям сама невозмутимость, но внутри такие мысли шастали, что только держись. Вплоть до суицидальных порывов. Спасла только Фрейя, с которой Грей, которым я сейчас являюсь, договорился о совместном проживании. В общем да, трахались.

Местные нравы довольно забавные, видимо из-за биологии вида и соотношения полов. В общем, Фрейя это, в переводе на наши понятия, студентка-медик, которую распределили в небольшое поселение. Но это я сказал исключительно для того чтобы штрихами наметить общий план. По факту-то она лекарь, немножечко маг, и обстоятельства здесь чуть более сложные и нам непривычные.

Чтобы совсем расставить все точки над «i» надо сказать, что за то, что Фрейя пребывает там, где ей сказано и делает то, чему её учили, ей полагается «стипендия» от государства в лице, точнее в морде принцессы Пати́ны. (Прозвучало двусмысленно, но я всё ещё путаюсь в местных словах и понятиях.) Местные жители пользу лекаря тоже прекрасно осознают и вообще эти копытные оказались на удивление рациональными существами. В некоторых аспектах они казались странными, но всё равно адекватными. Словом, Фрейю в любом случае ждал бы теплый приём и помощь в обустройстве.

А кто такой Грей?

Ну, я же вам уже говорил, что местные нравы несколько необычны? В общем, Грей оказался тем ещё типусом и просто упал на хвост к этой кобылке. К чести Грея должен всё же уточнить, что альфонсом он не был и хоть и сошелся с девушкой из-за возможности пожить и пожрать «на шару», но эта кобылка от него ничего иного и не требовала. Она была хоть и лошадью, но всё-таки девочкой и ей хотелось чего-нибудь эдакого с мальчиками, о чем в книжках пишут. А в поселении, куда её распределили, чего было ждать? Жеребцы они же по натуре своей склонны к авантюрам, а значит, они, наоборот, в города уезжают. Учитывая перекос полов у лошадок, были все шансы остаться один на один с женатыми фермерами, которые конечно бы взяли очередную кобылку в свой табун, но уже так, без особого огонька. А в книжках же сплошь прЫнцы и, что самое страшное, их может быть даже два и всё это богатство да по душевным жилам молоденьких читательниц.

— Где заработать? Тебе деньги нужны? — удивилась кобылка моему вопросу и, отставив котелок с кашей, метнулась к своему сундучку, откуда вынула кошель с местными монетами. Прибежав обратно, она выставила его на обеденный стол. — Держи. Здесь немного, но…

Да-да, вы поняли абсолютно верно. Эта девчонка готова была отдавать весь свой заработок по первому требованию Грея, но он так никогда не делал. Не сделаю и я… И не потому, что такой уж высокоморальный, а потому, что в результате сбрасываний стресса Фрейя таки залетела. Для изначального Грея это не было бы проблемой, ведь и здешние нравы и его договоренности с девушкой подразумевали, что ребенок будет её головной болью. Точнее радостью. Но я человек (конь) замшелых взглядов. Если дитё моё, значит и ответственность моя, а если не моё, то и катитесь колбаской.

— Радость ты моя, двухцветная, — потрепал подружку по холке. — Деньги нужны не мне, а нам.

— Нам? — заалела кобылка от моих прикосновений. — Но у нас, вроде бы, всё есть.

— Крыша над головой у нас, в самом деле, есть, но интересное занятие есть только у тебя, а я тут сплю, ем и морально разлагаюсь.

— С этой точки зрения я никогда не происходящее не смотрела, — растерялась Фрейя. — Даже не знаю… может ты будешь ассистировать мне во время приёмов?

— Намекаешь на то, что качественно зафиксированный пациент не нуждается в обезболивающем заклинании?

— Э… А… — поняша похлопала глазами и неуверенно улыбнулась. — Прозвучало очень страшно.

— Выглядит это ещё хуже, — покривился я, не заметив испуга в глазах подруги. — Но вернемся к вопросу о работе. Чем тут вообще можно заняться?

— Ну… — приложив копыто ко лбу, Фрейя изрекла: — Это фермерское поселение, так что разве что разнорабочим на время сбора урожая, а так местные должны и сами справляться. А больше ничего и нет… Не на мельницу же идти в самом деле.

— Мельница? — переспросил я, припомнив, как на днях изучал навык местных лошадей к манипулированию предметами.

Так-то тот случай с потиранием переносицы мне не показался. Копыта пони использовали, в основном, для передвижения и для концентрации своего навыка. А навыком у них была не магия, которую время от времени демонстрировала Фрейя, а натуральный магнетизм. Местная лошадь могла не только примагнитить к себе что-нибудь железное, она могла и не очень-то магнитные предметы «ощупывать» и перемещать. Вы представляете себе, насколько это нетривиальна задача, пощупать что-то при помощи магнитного поля? Эти их, так называемые, хуфы, или же, копытокинез, позволял делать всё то, что можно было делать руками и ещё немного сверху.

— Насколько я помню, у местных есть жернова, но они почему-то постоянно таскают тележки с зерном в город, в Обел. Почему бы самим не перемолоть? — кивнул на чугунную ступку с чугунным же пестиком. — Вкопытную каждый раз зерна молоть то ещё удовольствие. Надоедает.

— Так потому и возят, что преступников нет.

— Эм, — опешил я, так как и сам не знал, и в скудных воспоминаниях Грея не было ничего связанного с мельницами. — Причем тут преступники?

— А кто, по-твоему, жернова крутит? — фыркнула кобылка и поежилась. — Мы однажды набедокурили и декан каждому из нас по пять кругов прописал. Первый круг ничего не чувствуешь, второй, вроде, тоже, а начиная с третьего всё хуже и хуже. Голова кружится, ноги подкашиваются.

Прижал к себе лошадку, что начала явственно дрожать.

— Говорят… Говорят, что те, кому прописывают тысячу кругов, предпочитают на пики стражников кидаться.

— И часто тут такое?

— Нет, конечно, нет, — отрицательно покачала головой Фрейя. — Последние, кому столько присудили, были те, кто восстал против указа принцессы Пати́ны об упразднении дворянства. Лет сто уже прошло.

=*=

Слова поняши по поводу того, что местным свободные руки нужны только во время сбора урожая, оказались пророческими. Были ещё лесорубы, но они валили не коммерческий лес, а обслуживали потребности поселения, и там тоже было всё нормально с личным составом.

Возвращаясь к себе, пошел через рынок, где прикупил мешок смеси злаковых, которые использовались для получения местной муки. Получалась она серенькой и грубоватой из-за того, что производилась при помощи пестика и ступки, но даже из такого сырья получались довольно классные лепешки и даже оладушки. Словом расходовали мы этот товар активно, а приготовление суточного запаса муки вошло у меня в вечернюю традицию. Сидишь такой, зажав ступку передними копытами, а пестиком шуруешь при помощи магнетизма. Хоть в этом я Фрейю превзошел. С её слов, мощность и точность копытокинеза у меня ненормальная для пони. А вот магии во мне так и не обнаружилось… грустно.

— Здравствуйте Эльза. А что это у вас тут такое происходит? — полюбопытствовал я у дородной кобылки, что была в этом городке, в этом году, главой совета самоуправления.

— Да вот, молодежь набедокурила, — вздохнула пегая пони и обернулась ко мне. — О! Смотрю у вас зерно с собой. Хотите мы вам его помелем?

— Кто же будет отказываться от хо… кхм… от подарков? — согласился я, скидывая со своей хребтины и мешок, и переметные сумы заодно.

— Возрадуйтесь отроки, — пробасил немолодой уже конь, который заканчивал собирать мельницу. — Не в холостую крутить сегодня будете. Хоть какая-то отрада.

Я с интересом смотрел за происходящим, так как без интернета откровенно закис, а тут хоть что-то новое. Небось, во времена средних веков, люди, в самом деле, ходили посмотреть на казнь чисто от скуки. Тут же хоть и не казнь, но морды у жеребят откровенно говоря перекошенные. Впрочем, у некоторых взрослых они ничем не лучше.

Признаться, происходящее дальше действо вызвало у меня разве что скепсис. Ну, поймите моё отношение правильно. Небольшие жернова, шест и ты просто должен неспешно идти по кругу. Даже для жеребят усилие было не большим, но они выходили максимум пару кругов. Уже на середине второго они падали на землю их колбасило по-всякому и вообще впечатление было такое, словно тут сейчас соревнуются в том кто более сомнительно придуривается.

— Я так не могу, не могу, — вскинулась лошадка, судя по всему мать одного из жеребят и вытолкнув того из круга, сама ухватилась за шест, но оставшиеся три круга дались ей не сказать что легко.

— И трети не смололи, — нахмурившись, произнес седой конь в неестественной тишине.

Жеребята взвыли, захлебываясь слезами, они повторяли из раза в раз, что больше никогда и ни при каких обстоятельствах не будут вести себя плохо, а я стоял перед жерновами и с сомнением смотрел на не домолотое зерно. Так-то спасибо, конечно, что обеспечили пятидневным запасом муки для оладушков, но, честно говоря, теперь придется повозиться. Жернова ведь явно рассчитаны под большой объем и муку растащило по рабочей площади.

— Больше попортили, конечно, — вторил моим мыслям седой конь. — Но нельзя труд попусту выбрасывать. Даже если это наказание.

— Угу, — грустно поддакнул я и, ради интереса, надавил на шест. К моему удивлению, усилие было значительно меньше, чем я ожидал. — Надо же, как хорошо вращается. Я думал, будет тяжелее идти.

— Не доводилось крутить? — полюбопытствовал старик и усмехнулся: — Давай проверим, кто из нас с тобой дольше продержится. Кто не сдюжит, тот сидр и оплачивает.

— Сидром я вас и так угощу, нам вчера как раз бочоночек подарили, — закинув передние копыта на шест, приглашающе мотнул головой. — Учитывая как мотало мелких, мне уже страшно, но не давать же заднюю не попытавшись.

— Слова не жеребёнка, но жеребца, — хохотнул седой конь и пристроился рядом. — Навались!

Идём, неспешно переставляя копыта и… нет, что-то странное ощущается на краю сознания, но из неприятного только хождение кругами. А ещё старичок начал подволакивать левое копыто, да и сам выглядит уже не столь бодро.

— Хррр, — раздалось из жерновов и мой коллега по мельничному делу осел на землю.

— Что, пацан, ещё можешь копыта переставлять? — излишне бодро спросил седой конь.

— Угу, — односложно ответил я после небольшого раздумья и дополнил про себя: — Кажется у меня есть план... надежный как швейцарские часы.

Глава 2 (стереотипы и статус)

=*=

Как я и подозревал, ради одного лишь воспитательного процесса никто жернова не использовал, а так как лошадки исходили на пену исключительно когда крутили эту штуку при помощи шеста, то был и альтернативный метод привода. Сверху вставлялось что-то вроде ручки, за которую и вращали. Просто при таком способе надо было сразу несколько животин, так как из-за отсутствия рычага, усилие получалось уже не столь комфортное, да и раскручивать в одиночку было архи-неудобно. Так что коняшки садились на манер цилиндров в двигателе типа «звезда» и шуровали за единую рукоятку, словно коленвал крутили. Эдакая четырехтактная мельница на четыре же кобылы.

— Всё одно жуткая штука, аж грива дыбом встает, когда приходится использовать, — пожаловалась внучка того самого седого коня, Оберта, с которым мы задуржились после распития сидра. — Но в зимнее время особо в город не поездишь, а пшеница и крупы нужны постоянно. Это вам, мистер Грей, хорошо, у вас табун маленький, а у нас два поколения вместе живут, а готовим каждый по очереди.

— Ясненько, — покивал я и, припомнив английскую молотилку для яблок, спросил: — Кстати, а яблоки как перерабатываете?

— Вы про сидр? — уточнила кобылка и ухмыльнулась задорно. — Копытами давим. Вываливаем в большую бадью и танцуем по очереди. Взрослые потом на сеновал уходят, а мы, жеребята, на кухню, печенье со свежим соком трескать.

Не ванная и не с шампанским, но, если подумать внимательно, дни рождения у здешних жеребят удивительно в одно и то же время года, так что сеновал такой сеновал, ага.

Попрощавшись с детворой и загрузив устройство в двухколёсную тележку, впрягся в неё и посеменил к дому. Собственно сам механизм жерновов это было последнее, что мне требовалось, остальное для своей задумки я уже приобрел, запустив таки копыто в монеты Фрейи. Впрочем, я просто переименовал их в «семейный бюджет» и таким вот образом своего собственного слова не нарушил.

Выгрузив откровенные каменюки, занёс их в недавно возведенный сарайчик и, передохнув, занялся монтажом. К счастью, в этот раз моё предварительное проектирование не вышло боком, но в будущем надо быть более осторожным. В конце концов, тут у нас не 21-й век и даже не 19-й, тут откровенная античность. Я о том, что допуски в сотые доли миллиметра и соответствие единым размерам и стандартам это не про эту эпоху. В конце-концов эти жернова могли дать, а могли и не дать, а могли перепасть и совершенно другие.

Постучав копытом по дереву, сплюнул через левое плечо и продолжил собирать деталюхи, часть из которых для меня выточили дровосеки, а кое-что я добыл у местного кузнеца… точнее кузнечки… тьфу, блин… в общем вы меня поняли и больше я название профессий феминизировать не буду, ибо глупость несусветная.

К слову о кузнецах. Работа с металлом здесь была довольно развита, хотя и выглядело всё это достаточно своеобразно. За неимением классических рук классическим же молотом особо не помашешь, а востребованность предметов из металла и, что немаловажно, железа, очень высока. Так как коняшки заигрывают с магнетизмом на биологическом уровне, то железо для них это удивительно важный материал. Разного рода копалки, щипцы, ножницы, иголки, ножи… всё это старались делать из железа, так как это очень сильно упрощало манипулирование этими предметами.

Закончив с установкой и затягиванием узлов, ещё раз осмотрел получившийся агрегат и с трудом поборол смех, так как всё это напоминало безумный гибрид велотренажёра к которому, к педалям, приделали лыжи. Точнее, всё было в разы проще и одновременно сложнее, так как шестеренки стоили денег, и не малых, поэтому я делал всё, чтобы избавится от них в этом проекте.

— В следующий раз надо будет учитывать и то, что верёвки здесь тоже вкопытную вяжут, — пробормотал я, и неуверенно встал на брусья, которые выполняли здесь роль чего-то вроде педалей. Пять минут позора, и я таки смог синхронизировать копыта так, чтобы агрегат не только хрустел и потрескивал, но ещё и работать начал.

Спустившись на грешную землю, при помощи копыт, магнетизма и какой-то матери обломал лишние части этих лыж и, заодно, подтащил бесхозный чурбачок, который намеревался использовать как ступеньку.

Не обращая внимания на время, я вскрыл мешок с пробным сырьем и занялся отработкой процесса, стараясь добиться того, чтобы пыточный инвентарь не крутился «на сухую» и, одновременно с этим, давал продукт равномерного качества.

— Уи-и-и!!! — резануло мне по ушам истошным воплем и я, от неожиданности, брякнулся, запутавшись в тягах.

— Фрейя! — чуть не удавившись в веревках, я таки выбрался из аппарата. — Твою кобылу мать! Ты чего орешь, окаянная?!

Выйдя из сараюшки, я обнаружил, что к нам подбежало несколько соседских лошадок. Был даже один жеребец с лопатой наперевес.

— Сладенькие мои, — откашлявшись, произнесла немолодая уже кобылка. — Вы тут что, к ночи кошмаров готовитесь?

— Какого… — протянул я, когда невольно поглядел на себя и только после этого обнаружил, что вся шкура покрыта мукой. Видимо налипло, когда я упал и барахтался в установке.

— Вас что, жеребята разыграли? — предположил парень с лопатой. — Признаться, я вас, издалека, тоже за призрака принял.

— Видимо налипло, когда я работал с жерновами, а когда подруга закричала, я упал и окончательно измазался.

— С жерновами? — чуть не выронив лопату, парень даже отступил на шаг. — Ну, раз всё хорошо, я к себе… да-да, к себе.

Проводив паренька, что улепетывал буквально галопом, я помог подрагивающей Фрейе встать на копыта.

— Сладенькие, — осмотрев нашу парочку от копыт и до кончиков ушей, соседка покачала головой и предложила: — Одному из вас стоило бы привести себя в порядок, а другой надо успокоиться, а у нас и банька растоплена. Пойдёмте-пойдёмте, родные мои.

=*=

— Благодарствую вас, господин Грей, — передав оговоренное количество монет, конь склонил голову, перед тем как впрячься в возок, на который мы погрузили мешки с мукой.

Хмыкнул, так как это был уже пятнадцатый пони, который, общаясь со мной, добавив к имени лишнее слово.

— Зайка, у меня к тебе вопрос есть, — зайдя в дом, обнаружил Фрейю рядом с печью. — Ты не в курсе, что случилось с окружающими?

— А с ними что-то случилось? — оставив топливник в покое, пони обернулась. — Грей, ты как не от мира сего.

— Так-то я иномирянин, что захватил тело этого жеребца и теперь живу с тобой вместо него.

Коняшка похлопала глазками и свалилась на пол, буквально захлебываясь от смеха. Обожаю такие моменты. И не соврал ведь.

Минут через десять, икающая от долгого смеха поняша смогла приоткрыть завесу тайны моего переименования. Словом это очередные заморочки лошадок, но я бы и сам догадался, если бы пытался посмотреть на ситуацию целиком. Во-первых, мука это важный элемент питания, в первую очередь для жеребят. В общем, это символ. Во-вторых, жернова имеют ещё и второе назначение, это, фактически, пыточное устройство. В третьих же, здесь скорее античность, чем средневековье. В общем я, сам того не поняв, заявил себя как фараона деревенского масштаба. А тот мой эксперимент с Обертом на пару окружающие восприняли как наше соревнование со стариком, и тот вроде бы как признал меня как достойного жеребца. Потому, кстати, и жернова без каких-либо вопросов дали. А уж тот факт, что они у меня не просто лежат, так и вообще вишенка на торте.

Вздохнув тягостно, положил заработанные монеты в шкатулку с «семейным бюджетом» и, вынув из той же шкатулки блокнотик, сделанный из бересты, внес запись о поступлении средств. Привычного экселя очень сильно не хватало, но привычка вести домашнюю бухгалтерию не позволяла отлынивать.

— Забавно, но излишне замороченно, — закрыв крышечку шкатулки, озвучил своё мнение по теме тайных знаков и смыслов произошедшего. — Да и вообще, тут в поселке самоуправление же. А принцесса так и вообще все эти заморочки аристократические отменила. Разве нет?

— Власть и уважение это не одно и то же, — отмахнулась от меня кобылка, вновь сосредоточившись на печи. — Тебе сейчас просто выказывают уважение… хотя… думаю, в совет поселения тебя тоже могут пригласить.

Покачав головой, прошел к нашему, так сказать, ложу и задумался. Спать на сене это конечно прикольно, особенно в обнимку с дамой, но хотелось бы чего-нибудь более привычного. Так-то что-то вроде одеял у них тут существует, почему бы не организовать привычную кровать? Да хотя бы то же сено в большой мешок набить, получив тем самым матрац.

А ещё освещение, да. Масляная лампа это конечно прикольно и местами даже романтично, но учитывая грядущую зиму, хотелось бы чего-то более яркого. Да я бы даже керосинке был бы рад, чего уж там. И да, сортир на улице это конечно рабочий вариант, тем более для лошадей, но блин…

— Что? — вынырнув из размышлений, обернулся к толкающей меня в круп подруге.

— Я говорю, может быть, в город сбегаем? — повторила кобылка. — Ты оказался прав, здесь, в самом деле, скучновато. Хочется пьесу посмотреть и в библиотеку зайти тоже.

— В город, говоришь… — протянул я, уже мысленно рисуя себе картину фентезийного города обнесенного каменной стеной. Может быть, у них тут даже гильдия авантюристов есть и прочее разное, о чем часто писали в развлекательной литературе моего мира. — Я всеми четырьмя копытами «за».

— Тогда давай в пятницу, — довольно улыбнувшись, поняша потерлась об меня своим боком. — Заодно и отчет принцессе отправлю.

— Чего-чего ты сделаешь? — удивился я. — Принцессе?

— Ну да, она же поручила мне службу, а значит, я должна время от времени отчитываться ей, как у меня тут идут дела, — приосанилась кобылка, но почти сразу же засмеялась. — Не уверена, читает ли она наши отчеты сама, но как минимум её секретари с моим донесением ознакомятся.

— Прикольно, — пробормотал я, посмотрев на эту молоденькую кобылку задумчивым взглядом.

— А хочешь, покажу? — спросила Фрейя, но, не дожидаясь моего ответа, убежала к сундуку с вещами, и, порывшись в нем, вынула из него сложенный пополам лист вполне себе бумаги, просто непривычно серой.

Получив бумагу с докладом, я с интересом вчитался в достаточно ровные строки местных букв, ожидая узреть канцелярит этого мира, но…

— Ф-фреюшка… Твою же кобылу мать… Ч-что это такое?!

— Что-то не так? — удивилась поняша и, сунув свою мордаху мне через плечо, прочла вслух первую строчку: — Добрейшая моя принцесса, поздравь меня, я встретила жеребца своей мечты…

Глава 3 (первая ночь недели очага)

=*=

Воспоминания о ночном кошмаре выдуло на раз потоком набегающего воздуха. Это были просто неописуемые ощущения, когда несешься галопом наперегонки через поля и веси. Впрочем, через (примерно) два километра пришлось сбросить скорость и бежать в более щадящем темпе. Но это не помешало нам преодолеть что-то около сорока километров до обеда. Копыта после такого забега откровенно отваливались, так как сидячий образ жизни не щадит даже копытных, но города мы достигли.

К моему удивлению, крепостных стен и стражников взымающих пошлину за вход не было. Впрочем, нет, вру, одного стражника я видел, и он был даже частично одоспешен, но занимался совершенно не фантазийным делом. Вел потерявшегося жеребёнка домой по довольно-таки чистой улице.

Перекусив карамелизированным… сеном, мы метнулись к амфитеатру и ознакомились с репертуаром на вечер. И мне стыдно об этом говорить, но это, видимо, будет первый раз, когда я посещу театр, так как будучи человеком, не удосужился сделать этого. Да и, если подумать непредвзято, я ещё столько не отдыхал и не бездельничал как это получается делать здесь. Даже этот мой бизнесок с мельницей не занимал у меня больше полудня, просто потому, что «педальный» привод выматывал, да и поток заказов был не такой большой. Ну и сами жернова были не такими уж большими, а значит, через них чисто физически нельзя было прогнать промышленный объем злаковых. Опять-таки по вечерам коняхи поселения не запирались по хатам.

Кстати, заметка на будущее, надо бы «изобрести» какую-нибудь настолку, а то у местных было только что-то вроде реверси и «шашки» я у них уже успел изобрести. Однако рубиться в одни лишь шашки каждый вечер это такое себе удовольствие. Первые две недели даже прикольно, но…

Вторым открытием за день стало то, что прогуляться по незнакомому городу - это оказывается не тяжело и бесмысленно, а приятно и интересно. Тут же, из-за специфики вида, сплошная пешеходная зона. Даже самокатчиков нет. Но и город оказался невеликий, и смотреть было особо не на что. Почти сплошная одноэтажная застройка. Так что, закончив со сдачей отчета в роту фельдъегерского отряда, Фрейя отвела меня в библиотеку. Собственно, если у меня ещё и оставались сомнения по поводу того что помнил Грей и рассказывала Фрейя, то последние сомнения пропали после того, как я обнаружил не такое уж большое разнообразие книг и, что самое жуткое, все они были рукописными копиями.

— Фрейя, ты когда-нибудь задумывалась, что если мы изменим начертание букв, то это пойдет только на пользу всем пони?

— Эм… — лошадка даже нахмурилась, силясь осознать плюсы, но всё же сдалась, ответив честно: — Я тебя не понимаю.

— Ну, смотри, — ткнул копытом в название, которое предваряло сам текст в свитке. — Каждая буква начинается над предыдущей, а над ней, в свою очередь, начинается символ следующей буквы. Если буквы обособить, то и писать будет легче и…

— Ты, наверное, про скоропись, — перебила меня кобылка, не дослушав, и ускакала к стойке библиотекарей. Мгновение и вот она уже идет обратно, но аккуратно и с виноватым выражением на морде.

— Наругали за шум? — предположил я и полюбовался поджатыми ушами подруги.

В принципе, требование к тишине было здесь особенно актуально, так как в отличие от привычных для меня библиотек, тут, в читальном зале, было, не протолкнутся. Здесь, в читальном зале библиотеки, из-за рукописной природы книг, читали вообще всё. И новостные листки, и трактаты древности, и даже любовные романы. Последнее особо забавно.

Я тут, примерно час тому назад, возвращаясь от фонтанчика с питьевой водой, заметил забавную парочку. Точнее, на тот момент они друг друга явно не знали и не замечали, но оба активно потели и ерзали, читая, судя по всему, копию одного и того же свитка. Склонившись над ними, я дождался, когда меня заметят и повернут ко мне морды.

— Вы с таким интересом читаете одну и ту же книгу, должно быть вы парочка?

— Э?! — непонимание на морде кобылки.

— А?! — растерянность на морде жеребчика.

— Что? Разве нет? — деланно удивился я и сломал логическую цепочку: — Знаете, я со своей подругой тоже в библиотеке познакомился. Вон, видите, красавица сидит? Так что смотрю на вас, молодых, и сердце радуется.

Положив между ребятами пару монет, достаточную сумму для посещения местного паба, растрепал обоим гривы.

— Молодёжь, завидую вам белой завистью. Так романтично, — изобразив подходящее выражение на морде, закончил: — Совет вам, да любовь.

Вот чего я не ожидал, так это того, что парочка как загипнотизированная встанет, прижмется друг другу и посеменит на выход, забыв сдать литературу.

— Ну… сам виноват, — философски пробормотал я и, так как воспринимал копыта скорее как ноги, а не руки, поочередно снял свитки с подставок при помощи магнитной силы, копытокинеза, в общем. Свитки взлетали в воздух и быстро, но аккуратно, сматывались, причем сразу оба. Так как удержание сразу двух предметов не доставляло мне особых проблем, то я просто пошел к стойке библиотекарей, а свитки полетели за мной следом. И нет, я не брезгливый и это не потому, что свитки ерзали перевозбужденные подростки «потными копытами».

Так я и не понял, как другие посетители отнеслись к моей шутке. Никто и слова не сказал.

Но, возвращаясь к текущему моменту, я должен был признать, что лошадкам удалось меня удивить. Эта их скоропись обладала всеми атрибутами современного алфавита. Во-первых, на первой же странице вводилось такое понятие как… пробел.

В классической конячей письменности разрывов между словами, фактически и не было вовсе. Сплошная портянка символов которые переплелись между собой словно стебли травы. А вот в скорописи начертание букв было однозначным и никак не менялось от соседних символов. Более того, каждый символ был в своей позиции и «лепесточки» наружу не тянул.

— Упрощенный понь-ынь, — пробормотал я, обнаружив в конце свитка примечания от составителя, а так же небольшую историческую подоплеку создания этого алфавита. Неудивительно, но изначально это создавали для армии.

— Так и что? — напомнила Фрейя.

— Я заметил, что пони не только умеют читать, но ещё и охотно этим занимаются.

— Ну, так, — негромко фыркнула кобылка: — Библиотека, театр, термы… иначе, зачем вообще было становиться разумными?

Вот собственно и причина моего недоумения. Если все умеют читать, то за каким лядом вам могло потребоваться что-то, что де-факто позволяет массово обучать толпу безграмотных, в данном случае, лошадок?

— Я ведь правильно понимаю, что если бы книг стало больше и стоили бы они дешевле, то было бы лучше?

— Естественно, — поняша даже мордой затрясла. — Было бы неплохо иметь справочники всегда под копытом, но переписывать их так муторно, что хоть плачь. А заказывать копию это, всё-таки, дороговато. И это я про справочники говорю.

— Романы, опять-таки… — поддакнул я.

— И романы тоже, — закивала Фрейя. — Однажды нам с девчатами попал не библиотечный томик романа в копыта, так я тебе скажу, что это просто непередаваемый кайф, валяться копытами кверху и наслаждаться чтением.

— Роман хоть любовный был?

— Приключенческий, но так даже лучше. Можно было всласть поржать над шутками главного героя.

— Ну а теперь представь, что мы берём и вырезаем, текст на деревянной дощечке, а затем смазываем её чернилами и прижимаем к листку бумаги. Затем берем новый лист, снова смачиваем дощечку чернилами и процесс повторяется.

— О… Это ведь можно очень много копий наделать, — прикрыв глаза, пробормотала лошадка. — Но зачем тебе скоропись? Ведь на дощечке можно использовать классическое написание.

— На дощечке можно, но вырезать весь свиток в виде дощечек это не быстро и не просто.

— Ха! Ты в курсе, сколько требуется усилий, чтобы обеспечить королевство ежемесячным новостным листком?

— Возможно ты и права, но представь, что мы вырежем на доске этот упрощенный алфавит, а затем разломаем доску на отдельные буквы. Давай назовём эти щеки с буквами литерами…

— Давай, — поддакнула Фрейя.

— А затем будем из запаса этих литер составлять печатные дощечки… эм… назовём их штампами. Так вот, напечатав нужное количество страниц, разбираем дощечку и набираем следующую.

— Хорошо, но зачем… А-а-а… Ошибки, да? Если ошибёшься на дощечке, то придётся переделывать, а тут просто эту, как её, литеру заменил и всё, — вполне логично предположила Фрейя. — Тогда и сами литеры лучше не из дерева нарезать, а из металла. Тогда одного комплекта букв хватит для любого текста и сносу им не будет. Опять-таки не придётся копыта в чернилах мазать. Подхватил горсть литер копытокинезом и расставил в нужном порядке… Грей, ты гений!

— Не такой уж и гений, — фыркнул я, осознавая, что лишь пересказал идею времён Гутенберга.

Фрейя залипла, уставившись на улицу, сквозь огромные для местных условий окна. Которые ещё и застеклены были хоть и не промышленным, но достаточно неплохим стеклом. Так она и просидела, пока на улице не начали отбивать семь с половиной часов. И это была ещё одна проблема. И я сейчас не про зависание кобылки, а про местное время.

Местные делили сутки на 10 часов. Каждый час на 100 минут, а каждую минуту на 100 секунд. Дальше — веселее. Год делился на 300 дней, плюс 5-6 дней. Делили его на 10 же месяцев по 30 дней, и в конце года из оставшихся дней делали «неделю очага».

Там, в поселении, я с этим фактически и не сталкивался, а тут, в городе, была целая часовая башня, на которой смотритель переставлял стрелки на четырёх циферблатах, которые смотрели на все четыре стороны света. Ну и дату тоже выставляли в виде сменных панелей.

— Ты иди, займи места, а мне надо кое-куда забежать, — отмерла Фрейя и, не говоря больше и слова унеслась.

Вернув книги библиотекарю и закинув на себя наши с Фреей седельные сумы, я неспешно пошел к амфитеатру, где, к моему удивлению, на деревянные лежанки накинули жиденькие матрасики из сена. К счастью нашлось место и для вещей, да и, прямо говоря, «иногородних» здесь хватало, так как примерно у каждого пятого были дорожные сумки. Что ещё бросилось в глаза, это неестественное соотношение полов. Жеребцом был если и не каждый второй, то каждый третий точно.

Улегшись на брюхо, поджал копыта по-кошачьи и ещё раз осмотрелся.

Особенно доставила кобылка, которая закидывалась чем-то алкогольным из небольшой амфоры и закусывала подстилкой. Но, так как она была не одна такая, я тоже, исключительно из интереса откусил немного от своей и пожевал.

— Надо же, съедобная, — пробормотал я, с трудом поборов желание зажевать ещё кусочек. Так-то из-за обилия нового я как-то и не заметил, что проголодался.

Но вот зал… в смысле амфитеатр заполнился и, буквально за пару мгновений до начала, прибежала Фрейя, что удерживала в зубах корзинку с чем-то съедобным.

В общем, как по мне, так смотреть пьесы, в самом деле, можно. Словно перед телевизором на диване лежишь, да и актеры, на удивление, прям играют, а не просто по сцене ходят. Нашим делателям сериалов стоило бы поучиться у этих непарнокопытных, да, однозначно стоило.

И вот, когда я ожидал концовку и выход актёров на сцену, главный герой пьесы прекратил игру, он развернулся к зрителям и прокричал:

— С первой ночью недели очага!

Зрители засвистели и затопали, а у меня надкушенный бутерброд из копыт выпал, когда этот «Ромео», после своего заявления завалил «Дездемону» и началось откровенное «18+».

— Так вот почему мы не искали себе сегодня ночлег, — пробормотал я, наблюдая за тем, как зрители поддержали почин актеров.

— Г-грей, т-ты примешь м-меня в-в с-свой т-табун? — отчаянно заикаясь и краснея, выдавила из себя Фрейя.

— Чертовы эксгибиционисты… впрочем, я ведь наверняка мертв, а здесь это норма, — пробормотал себе под нос и, без затей завалив кобылу на лежак, ответил: — Добро пожаловать в семью.

Глава 4 (нетрадиционный конь)

=*=

Утром, когда солнышко только-только собралось показаться из-за горизонта, участники ночной оргии стали разлеплять глаза, пить воду, а потом, нестройными рядами, мы потянулись к термам. Последние, как оказалось, по такому случаю начали свою работу раньше обычного.

— Что-то все какие-то напряженные, — озвучил я очевидное, после того как сдал вещи на сохранение администратору. — Фрейя, ты чего такая зажатая?

— Какой же ты толстокожий, — буркнула кобылка. — Тебе что, совершенно не стыдно вот в таком вот виде идти?

— Да, вроде бы… — воспользовавшись преимуществом конячей шеи, осмотрел себя почти со всех сторон. — Я как всегда серый. Разве что шкуру на брюхе надо почистить, но если под хвост не заглядывать, ничего же не видно. Да и ополоснёмся сейчас.

— О, ветер, какой же ты… какой… фр-р… Грей! — закатила глаза кобылка, но вновь ссутулилась, уставившись мордой в пол.

Зайдя по ступенькам в воду неглубокого бассейна с прохладной водичкой, воспользовался моментом и тем фактом, что лошадки как-то излишне не торопились заходить в воду и поплюхался. Хотелось поскорее избавиться от сора, который мог налипнуть на шкуру во время оргии под открытым небом, но особого желания задерживаться в холодной воде не было. Хотелось побыстрее перейти в бассейн с тепленькой водичкой.

Ну и, пока я был в воде одним из трех лошадок, а сама водичка ещё была свежей, я не преминул и с головой окунуться. А затем и вообще проплыл метров пять. К сожалению, бассейн был, в самом деле, мелковат и с комфортом понырять не получилось бы при всём желании.

Выходя из бассейна по ступенькам, по-собачьи отряхнулся и, не желая мерзнуть, уже привычно, как делал уже не раз с момента моего сюда попадания, прогнал копытокинез по самому себе. Влагу согнало к крупу, а затем образовавшаяся сфера воды сорвалась с кончика хвоста и плюхнулась в бассейн, из которого я уже фактически полностью вышел. Словно махровым полотенцем обтерли.

Небольшой переход и вот я окунаюсь в теплую водичку. В отличие от прошлого бассейна, этот хоть и больше площадью, но более мелкий и вода здесь не проточная.

— Библиотека, театр, термы, — повторил я слова Фрейи и фыркнул: — Даже колбасные полуфабрикаты умеют расставлять правильные жизненные приоритеты.

Поплескавшись, занял стратегическое положение и залёг у бортика этой емкости с водой, оставив над поверхностью одну лишь морду на крокодилий манер. Так-то я по местным меркам конь молодой и не сказать чтобы крупный, так что уровня воды хватило. Ну, а минут через пять и кобылка моя подтянулась.

— Грей, ты зачем пони пугаешь? — зашептала она мне на ухо, после того как забралась в воду и устроилась рядом.

— О чём ты? — удивился я, и, открыв глаза, внимательно посмотрел на кобылку.

— Что значит, о чем я? — возмутилась поняша. — Ты чего в омывочной устроил, балбеса кусок?

— Эм? — от удивления я даже морду с поверхности воды поднял. Эта кобылка ещё ни разу мне скандалы не устраивала. Или тот её вопрос про принятие в табун это что-то вроде нашего ЗАГСа и она теперь свою истинную сущность показывает?

— Я от ужаса чуть без чувств не упала, — продолжила кобылка свою обличительную речь. — Где это видано, что пони под водой плавают? Ты же мог захлебнуться.

— Смирись, малышка, твой жеребец с придурью, — пошутил я, но Фрейя всхлипнула и, стукнув меня копытом заплакала. — Ну что ты? Чего сырость-то разводишь, тут и так воды в избытке. Всё же хорошо.

— Чего хорошего? — шмыгнула носом Фрейя. — Если покрасоваться хотел, то глупость сделал. Пони не рыбы. Мы не живем в воде, мы в ней только купаемся.

— Не спорю, морда пони не очень удобна для ныряния, но, как видишь, у меня проблем с этим не возникло, — успокаивающим тоном принялся я объяснять ситуацию. — Вот смотри, сейчас я в контролируемых условиях опущу морду в воду и продержу её там десять ударов сердца.

На удивление, Фрейя достаточно спокойно смотрела на то, как я опустил физиономию в воду, но тут её словно за хвост кто-то дернул, и она полезла меня вынимать, так что пришлось самому голову из воды подымать, чтобы она меня своими паническими действиями, в самом деле, не утопила.

— Ты сейчас ведёшь себя очень похоже на тех жеребят, которых мельницу заставили крутить, — успел я проговорить, перед тем как мне опять прилетело копытом. К счастью била она наотмашь, но приятного всё одно мало. Однако, оглянувшись, я обнаружил, что другие непарнокопытные тоже смотрят на меня со сложными выражениями на мордах. Хорошо хоть копыта не распускают. Но да, надо было как-то разруливать ситуацию: — Хей! Не делайте такие угрюмые морды, я просто вырос у воды и знать не знал, что у пони с этим есть какие-то проблемы. Честно. Если напугал, то приношу свои искрение извинения.

Животины отмерли, и напряжение вроде бы как пропало, но я всё же, поинтересовался у кобылки:

— Может для сглаживания ситуации угостить всех квасом? Тут, вроде бы, принято его после водных процедур пить.

— Не ставь пони в неловкое положение. Это только ты такой… такой…

— Грей?

— Вот-вот… Грей, — кивнула лошадка и, выдохнув, попыталась перевести тему, но лучше бы не делала этого: — Кого ещё в табун возьмешь?

— Ты о чём?

— На тебя многие кобылки в поселке засматриваются, — обыденным тоном ответила коняшка. — Ко мне тут заходили, спрашивали, какие у тебя планы.

— О как! — подивился я нравам, так как разрозненные воспоминания Грея не проливали свет на данный вопрос должным образом. — Никого больше брать не планировал.

— Как это? — откровенно говоря, растерялась Фрейя, но затем лишь головой кивнула: — А! Ну да, логично. Ты же ещё ни с кем в поселке не встречался.

— Эм… Не хочу сказать ничего такого, но ты что, следила?

— Я? Следила? — опешила Фрейя. — Нет, конечно же, нет. Просто мне местные кобылки на тебя жаловались. Кстати, а ты почему всех их игноришь? Неужели никто не нравится?

— Меня устраивает текущее положение дел. Тебя нет?

— Да я не против и очень даже за, просто это как-то непривычно. Не принято так.

— Ну, извини, — фыркнул. — Тебе достался конь не только с придурью, но ещё и с нетрадиционной табунной ориентацией.

=*=

Это невозможно объяснить, это можно только запомнить… Как оказалось, пони очень стеснительные существа. Очень. И эта их ночная оргия это вообще-то вызов всем понячьим представлениям о должном. Фактически мы поучаствовали в самом редком и удивительно «горячем» мероприятии местного социума. Потому все эти «любители XXX театра» как я о них изначально думал, они, оказывается, стеснялись, возвращаясь с ночныхполежалок. То бишь, во время мероприятия их это не заботило, а утром вот вам, пожалуйста.

Пребывая под впечатлением от этого факта я зацепился взглядом за пару лошадок, которые делали что-то странное и только спустя шагов пять-шесть до меня дошло, чем именно они заняты.

— Простите, вы ведь проволоку тянете? — обратился я к двум кобылкам одна из которых тянула лямку с заготовкой, а вторая следила за калибром. Ну, или как эта штука правильно называется?

— Всё верно, жеребчик, — ответила старшая кобыла. — Готовим вот материал для ремонта кольчуг.

— Скажите, а вы можете сделать проволоку из меди? Нужна очень тонкая. С соломинку грейса или даже тоньше.

— Восемнадцатый? — хмыкнула младшая кобыла. — У нас такой есть вообще?

— Я бы даже сказала — двадцать второй, — хмыкнула старшая. — Не волосок, но близко. Зачем вам такая?

— Для магических надобностей, — ответил я с небольшой заминкой, так как просто не представлял, как ответить, для чего мне медный провод.

На удивление, но у мастериц обнаружилось примерно два метра провода. Больший объем они были готовы изготовить под заказ и даже могли покрыть его подходящим лаком, но вот качество самой меди меня не порадовало. Уж не знаю, что в ней были за примеси такие, но тонкий провод получался ломким. Толстый, на удивление, гнулся на ура, а вот провод малого диаметра… мда…

— Для магических надобностей? — уточнила Фрейя, что была удивлена до глубины души. Благо спросила она об этом только тогда, когда мы отошли на некоторое расстояние от мастерской. — Но у тебя же нет магического дара.

— Дитя, ты недооцениваешь мощь т… кхм… светлой стороны силы, — со скорбным видом заявил я. — Твоё неверие печалит меня.

— П-прости, — кобылка сильно смутилась и даже уши прижала, от чего мне тоже стало неловко, так как вместо бородатой шутки получилось что получилось.

Спустив недопонимание на тормозах, я продолжил закупаться необходимыми компонентами для моей задумки. На удивление стоило всё это не сказать чтобы дорого. Впрочем, учитывая стипендию Фрейи, мы были не самой бедной парой лошадок в этом городе. Но обирать подругу было как-то некрасиво, и стоило подумать о возмещении. Ну, или о презенте.

Упаковав хрупкое и разложив тяжелое по сумкам так, чтобы оно не мешало бегу, я вспомнил, что мы обещали поселковому кузнецу захватить заготовки для неё. Ну, делать нечего. Перевесив свои покупки на Фрейю, я навьючил на себя два свертка с чем-то похожим на нарезанную полуметровыми кусками арматуру. Железа было не так уж и много, и весило оно по-божески, но перейти в галоп не получилось, и двигаться нам пришлось, так сказать, экономичным ходом.

Так-то смысла галопировать не было. Прибудем ли мы после обеда или уже вечером, невелика разница. Тем более, перекус мы с собой взяли.

Неспешно перебирая копытами, я больше слушал Фрейю, так как удалось раскрутить её на лекцию по современным достижениям алхимии, ну и про сопутствующие разделы она отвечала охотно. Было видно, что кобылке нравится эта наша эрзац-лекция, но вот эта её попытка копировать чужое поведение, видимо любимого преподавателя, это немного смешило, но я виду не подавал. Так и бежали, пока не наступило время привала.

Выбрав отдельно стоящую группу деревьев как место для отдыха, мы разместились в тени одного из них и, скинув сумы и свертки, завалились на травку. Конец года у лошадок приходился на начало осени, так что было очень даже неплохо. Тем паче местный гнус понячью шкуру фактически не брал и по ощущениям мы словно на диване разлеглись. В общем, я на полном серьезе подумывал подремать часок и потом, когда солнце уйдёт из зенита, продолжить путь.

— Уи-и!

Буквально подпрыгнув на месте, я ошарашенно закрутил мордой. Видимо я всё-таки заснул, и Фрейя отошла вглубь этого насаждения. Со сна я соображал, откровенно говоря, плохо и потратил пару секунд на то, чтобы осознать, что автомат я ищу зря и вообще это иной мир.

Гребанув всеми четырьмя копытами, я на ходу разодрал один из двух свертков с заготовками, что преграждали мне путь и, подхватив одну из железяк копытокинезом, вломился в кусты.

— И-и!

К счастью, далеко бежать не пришлось и кобылка обнаружилась почти сразу, а вот её обидчики — нет. Как мне сейчас подсказывали мои ощущения, мы были тут с ней одни.

— Что случилось?

— Т-там, — всхлипывая, подруга указала копытом на кусты какой-то ягоды.

Приподняв железку для лучшего удара, я сделал шаг вперёд и понимающе замер.

— Мда… Ветеринар тут уже не поможет.

Глава 5 (секреты поселковой кузни)

=*=

— Это было разумное существо?

— Что? — переспросила пришедшая в себя кобыла и мордой затрясла — Н-нет.

— В красную книгу внесено?

— В алый свиток? — непонимающе захлопала глазами Фрея. — Что это?

— Я про то, придётся ли выплачивать штраф за убийство этой зверушки?

— Штраф? С чего бы? — еще больше удивилась кобылка. — Это горный волк, это же хищник. Какой уж тут штраф? Да они у нас и не водятся вовсе.

— Даже так? — задумчиво осмотрев зверушку, которой Фрея разбила голову, лягнув задними копытами, я, перед тем как подошел к телу ближе, вогнал в него железный стержень, аккурат в глазницу. Убедившись же, что блохастый точно мертв, только после этого я подошел поближе и, придержав череп копытом, вынул из него эту свою арматурину. Сделав ещё один шаг, потянул хвост зверя копытокинезом, а железякой разбил позвоночник в месте крепления. Получилось не очень аккуратно, зато быстро.

— Двухцветная ты моя, подскажи неучу, я, как пони кристальной законопослушности, имею ли я право на ношение чего-нибудь острого? Нож там, топор или пику какую трехгранную?

— А причём тут законопослушность? — стараясь не смотреть на оторванный хвост, Фрейя кивнула. — Главное чтобы другим пони вреда не было, а так носи что хочешь, хоть полный латный доспех.

— Чудно, — улыбнулся. — Надо будет обзавестись тесаком, так сказать, для пеших прогулок.

— Раз надо, так тому и быть, — согласилась кобылка. — Я тебе его даже зачаровать могу… Ну так, по мелочи.

— Ты как? Идти сможешь или посидим, отдохнем ещё?

— Боязно. Вдруг он тут такой не один. Лучше пойдём отсюда скорее.

Со «скорее» у нас не очень то и получилось, так как лошадку немного потряхивало, ну а я был занят восстановлением тары. Уж больно сильно я дернул железку, весь сверток вхламину, но, к счастью, тратить провод не пришлось, куска шпагата хватило буквально впритык.

А когда мы уже перебирали копытами, оставив место стоянки за хвостом, я заметил очередную видовую особенность. Чем быстрее приходилось бежать кобылке, тем более спокойной и сосредоточенной она становилась. Хотя, может я и не прав, и это просто адреналин закончился.

Поселения мы достигли значительно позже, чем я планировал, но было ещё светло, и поэтому я сразу пошел сдавать металлолом.

— Тут кровь, — всхрапнув от неожиданности, вскрикнула Алая, наш кузнец. — Что-то случилось?

— Зверь напал по дороге из города, — уже привычно, на ощупь, копытокинезом открыл сумку на левом боку и вынул из неё хвост. — Вот такая вот пидерсия на Фрейю кинулась.

— ****-****-**** ***-***! — очень эмоционально, но абсолютно непонятно выругалась кобыла.

— Я понял, что ты ругаешься, но даже предлогов знакомых не услышал.

— Это язык зебр, я же полукровка, — отмахнулась кобыла. — А за ругань прости, сорвалась. У меня с этими мохнатыми жопами свои счёты. Бычок их всех залюби, чтобы лопнули, твари.

— К слову, мне тут очень сильно захотелось что-нибудь режуще-колющее. Чтобы и веток для костра нарезать можно было и мясо тоже. Во сколько такое удовольствие встать может?

— Какой-то ты, Грей, слишком практичный, как для жеребца, — Алая освободила копыта от железа. — А почему не рапира? Чем тебе оружие книжных героев не по нраву? Все жеребцы хотят рапиру и обязательно с чашечкой.

— Ей надо уметь пользоваться, да и сомневаюсь я, что это удачное оружие для пони. Ладно бы ещё копье или, не приведи ветер, подковы.

— У подков, знаешь ли, множество плюсов, — возмутилась кобыла. — А так ты прав, конечно. Копьё это всегда хорошо. Особенно когда оно в трупоеда с разбега и по самый кантик вставлено.

Я не знал, что именно подразумевалось под термином — трупоеды, но учитывая злой смех довольно мягкосердечной кобылы ничем хорошим это точно не было.

— Ты знаешь, у меня со времён службы замечательный бронзовый наконечник остался. Если ему хорошее оружейное железо вовнутрь вставить, может получиться замечательный тесак. У тебя, как посмотрю, с копытокинезом порядок.

Чем дальше в лес, тем толще партизаны, как видим. Но я заинтересовался и наконечником и незнакомым термином, так что уже спустя минуту слушал занимательную лекцию про устройство лошадиного вооружения. И, что заставило меня даже прищуриться, «оружейное железо», если отбросить словесную шелуху, должно было обладать достаточно любопытными параметрами. Понятно, что кобылка не говорила про магнитные поля и фазы, она просто арматуриной размахивала поясняя свои слова, но складывалось впечатление, словно мы про железо электромоторов беседуем. И в этом есть своя логика, ведь это самое железо помогало удерживать живопыр копытокинезом, а он, в свою очередь, очень сильно напоминал мне обыденный магнетизм.

К сожалению, оружейного железа в деревенской, по факту, кузне, найти было почти невозможно, разве что под заказ, но образцы были и мне дали покрутить предметами с нужной мне сердцевиной. И да, простая железяка и специализированная ощущались очень сильно по-разному. Клинок со спец-железом словно джедайсккая световая сабля мог даже летать, а вот обычная требовала контакта с телом иначе характеристики очень сильно проседали.

В общем, ушел домой я загруженный новой информацией, но семь монет да, пришлось отдать. Впрочем, это считай, что по себестоимости отдали, а то и с хорошей скидкой.

=*=

Следующая неделя выдалась тихой, спокойной и без клиентов на помол, так что у меня была просто куча свободного времени. К моему стыду, только на её исходе я смог таки сделать такую, вроде бы, мелочь, как фонарик.

В результате экспериментов погибло сразу три бутылька, из которых я пытался сделать лампы накаливания на основе углеродной нити в углекислом же газе. Но, так как брал с запасом, получилось идеально, ровно два действующих устройства. И они прям хорошо светили. Не как стоваттные лампочки, понятное дело, но для античности яркость самодельного фонарика оказалась просто фееричной. А может это просто у местных поней хорошее ночное зрение?

— Я на возможности этих лошадей скоро молиться начну, — пробормотал негромко, возвращаясь из туалета обратно в хату при свете фонаря, что удерживал копытокинезом перед грудью, чтобы между глазами и источником света была морда. Таким образом, глаза видели только отраженный свет и это без всяких светособирающих устройств и прочего, что я к фонарику не приделывал. Да и сложно тут с отражающими поверхностями, а всё что сложно, то дорого.

Побочный патент времён Эдисона, лампа атмосферного давления, а так же тривиальная катушка, которую я постоянно перемагничивал, что было ой как не просто, но в результате такое вот полезное устройство. Даже сам до сих пор не до конца верю, что всё получилось. Столько обидных провалов произошло, пока технологию отрабатывал, что на полном серьезе подумывал махнуть копытом и смириться с масляной лампадкой до конца дней своих. Но нет, уныние это не по-понячьи.

На следующий день забежала дочка Оберта и занесла заказанную мною в городе проволоку. Тут вообще принято было прихватывать небольшие грузы для соседей. А учитывая то, что эти непарнокопытные носились туда-сюда до самой зимы, то так и не скажешь, что мы жили где-то в глуши. Разве что, после случая с волком, с жеребятами, которые бегали в библиотеку и театр, стал ходить кто-нибудь из кобыл постарше. И не с пустыми копытами, спешу я заметить. Один раз это даже пригодилось.

Но бог бы с ними, с особенностями транспортной системы, я наконец-то имел запас расходников, чтобы попробовать свою задумку. Мне не давала покоя информация о железных сердцевинах в оружии, и я таки не утерпел. С первого раза опять не получилось, да и наматывать пришлось несколько независимых катушек, но в итоге моё самодельное нечто стало ощущаться как-то, что мне демонстрировали. Но для сборки один черт пришлось идти на поклон к Алой. Та, конечно, с сомнением посмотрела на «сверток с не пойми чем», но всё же согласилась залить это свинцом без положенного обжатия.

— Однако, — пробормотала она, сделав пару пробных взмахов после остывания заготовки. — Я конечно противница пихать в оружие магическую ерунду вместо доброго железа, но в данном случае получилось неплохо.

И тут я с ней соглашусь. И по поводу железа и по тому поводу, что получилось хорошо. Пока эта штука просто висела в воздухе, я почти не ощущал затрачиваемых сил. Когда стал тестировать лезвие на полене, там да, чувствовал, а так не особо.

— Да как так то?! — вскрикнула Алая, когда мы ради пробы попытались скрестить с ней клинки. Она управлялась своей «заточкой» в разы лучше чем я, но если она теряла телесный контакт со своим оружием, то начинались странности.

— Прости.

— За что? — удивилась кобыла и переключилась на другое: — Ты только не забывай, что перед тем как пафосно размахивать клинком, лучше попытаться проткнуть своего противника. У тебя бронза, она толще и тяжелее железных клинков. Не сможешь проткнуть, просто старайся разбить оружие своего оппонента. Бей в морду, глаза, уши, брюхо. Одоспешеного же лучше бить с друзьями, повалить на землю, прижать и пилкой для копыт в сочленения протыкать, чтобы кровью истёк.

— Доводилось заниматься этим?

— А куда, по-твоему, делись недовольные принцессой? К нашим мурзам и пришли. Или ты думаешь, я плод большой и чистой любви? Ха! Держи горловину мешка шире.

— Извини, что напомнил.

— Странный ты, Грей, как для жеребца, — Алая кинула на меня внимательный взгляд. — Ты из пограничья родом?

— Нет, а что такое?

— Местные пони хорошо живут и у них не принято бить в морду, глаза, уши и уж тем более вспарывать чьё-то брюхо. И уж тем более они не начинают согласно кивать, когда им рассказываешь, как можно убить кого-то в доспехе, тем более таким изуверским образом.

— Ну, ты же не рецепт приготовления колбасы из пони мне тут рассказываешь, а в бою все средства хороши.

— Ты, конечно, прав, но меня больше пугает то, что ты в курсе, что такое колбаса.

=*=

Это неожиданно, но факт остаётся фактом, зачарование Фрейи реально наделило клинок свойством отталкивать мелкие предметы и жидкость. Я убедился в этом в тот самый момент, когда использовал свой тесачок во время приготовления салата. Попавшее на лезвие рапсовое масло стекло с лезвия как вода, а затем не то, что капелек, даже следа не осталось. Сухая бронза и всё тут. А уж как хорошо нарезалась щепа для растопки очага это и вообще отдельная тема.

Бог его знает, как он в обороне, но в хозяйстве штука оказалась реально незаменимая. Кто бы, и что не говорил, но подходящий инструмент это уже половина дела. Я даже, с мельничьих доходов, отложил монет и приобрёл своей кобылке нож в подарок. Не такой, какой мы до этого использовали для кухонных надобностей, но и не кинжал. Что-то более практичное для повседневной жизни. А так как я всегда таскался со своим тесачком, причём даже «до ветру», то и Фрейя невольно стала повторять за мной.

А после того случая, когда сопровождающая жеребят кобылка была вынуждена сцепиться с волком, мода на колюще-режущее распространилась на весь посёлок. Среди жеребят же, распространилась игра «в волка». Уж не знаю, это кто-то из взрослых подсказал или они сами догадались, но, думаю, теперь детвора была способна небольшой толпой забить одного-двух хищников копытами. Синхронное маневрирование при убегании, опять-таки.

Чуть позже до меня всё-таки дошло, что своё копыто к появлению новой игры приложила Алая, так как именно она снабдила детишек новым игровым снарядом… Что-то вроде большого мячика, который был набит сеном. Что ценно, сам мячик был сделан из волчьей шкуры. А так как она не воняла, значит, её не просто сняли с туши, но ещё и правильно обработали. Очень специфичный навык для общества, в котором я никогда не встречал вещей из кожи или там меха.

Глава 6 (рыба и вера)

=*=

— Такая вкуснятина плавает и ведь не достать, — печальным тоном произнес жеребёнок и швырнул камнем в реку, спугнув рыбину, которая курсировала рядом с поверхностью.

— Любишь рыбу? — уточнил я, так как знал, что мясо животных пони не едят, но что насчет той же рыбы? А мясо птицы или там яйца с молоком? Если я об этом спрошу у Фрейи она мне, конечно, ответит, но, чувствую, тем самым я подойду к ответному вопросу вида: «Штирлиц, вы советский шпион?»

— Ещё бы! Да и кто не любит? — запрыгав на месте, жеребёнок нашел ещё один камень и очередной плюх оповестил о том, что кидать камни пони умеют. — Жду не дождусь холодов.

— А вот с этого места поподробней, — попросил я. — Зимой вы её ловите? А как?

— Да не ловим мы её, тем более, зимой, она же под водой плавает, — заявил этот малолетний источник информации. — Пони же не умеют плавать как рыбы. А если бы и умели, то, как эту рыбу копытами поймать?

— Тогда почему ты ждешь зиму?

— Так ведь рыбу только зимой и привозят. Мама говорит, что если положить рыбу в снег, то она не испортится.

— А откуда её привозят, ты не в курсе?

— Из города Сайра… — заявил детёныш и нахмурился. — Нет, Сайра это такая рыба, а значит город называют… хм… нахывают… А! Точно! Сейра! Порт Сейра.

— А что тебе ещё нравится? Кроме обычной еды, которую каждый день подают.

— Ну… — жерёбенок уселся на круп и, судя по мордочке, тяжело задумался. — Мне хлеб в яйцах нравится, но в прошлом году хорьки птичник разорили. А ещё мне сыр понравился и сладкие камни, но это где-то в другом королевстве делают.

— Птичник, говоришь, — покивал, чувствуя, что напал на нужную мне информацию. — А самих птиц пробовал?

— Пробовал. Невкусно, — сказал, как отрезал, жеребёнок. — А вы, дядя Грей, что необычное ели?

— Ну… из того, что тебе могло бы понравится, это наверное пицца. А ещё роллы.

— А что это?

— Пицца это такая лепешка, на которую кладут тертый сыр, помидоры и все те овощи, которые ты любишь.

— О.

— Ну а роллы, это когда тонкие кусочки рыбы наматывают на колечко из риса, а рис намотан на мягкий сыр. И всё это макают в специальный подсоленный соус.

«У-ум бр-р-р»

— Извините, — приложив копытце к заурчавшему животику, конёк вскочил с земли и рванул в сторону ближайшей хаты. — Мне срочно надо домой.

Проводив пострелёнка взглядом, я обернулся к реке и прищурился задумчиво. Постояв немного и прикинув варианты, я рванул к Фрейе. Ведь одно дело общие вопросы задавать, пугая своей инаковостью и другое дело вопросы конкретные, практического, так сказать, характера.

— Грей? — удивленно вскинув морду, кобылка уточнила: — Что-то случилось?

— У меня вопрос хозяйственно-юридического плана, — начал я с порога. — Какие есть правила в отношении использования реки?

— Хм… да вроде бы нет ничего такого. Главное её не перегораживать, чтобы ниже по течени проблем не было.

— А рыба, рыба в реке чья?

— Ничья, — сразу же ответила кобылка и уточнила засмеявшись: — Ты бы ещё спросил, чьи птицы в небе.

— То есть, если я поймаю несколько рыбин, никто претензий иметь не будет?

— Грей не смей! — моментально прекратив улыбаться, взывала Фрейя. — Это тебе не термы, тут же, в самом деле, утонуть что фыркнуть.

— Спокойствие, только спокойствие, я даже копыт не замочу.

Вот чего я не ожидал, так это того, что кобылка накинется на меня сзади и, сжав передними копытами, уронит на пол.

— Не пущу! — несколько истерично проголосила она, трясясь всем телом.

Хех… Час, целый час я её успокаивал, причем час этот был сугубо понячий, а значит, длился он как минимум в два раза дольше, чем Земной. Но даже так она ходила за мной хвостиком, пока я разыскивал необходимое.

— Что это у вас случилось? — покосившись на Фрейю, которая замерла у входа в кузню, поинтересовалась Алая.

— Небольшое недопонимание, — вздохнув, сознался я. — Мол, пони не плавают.

— Чего это вдруг? — удивилась кобыла. — Очень даже плавают.

— Не плавают «как рыбы», — выделив голосом последнюю часть, произнесла Фрейя и вновь замерла как изваяние.

— Вот тут соглашусь, пони не рыбы, — покивала Алая. — И, кстати, Грей, что я сейчас делаю? Что это за крючок такой?

— Вообще-то это секрет, но тебе я рассказать могу. Предлагаю тайну за тайну. Ты что с содержимым той волчьей шкуры сделала, съела?

— Что? Съела? Я? — промахнувшись отбойником мимо заготовки, кобылка фыркнула. — Ну, ты и шутник… Если пони съест мясо волка, то будет дристать дальше чем видит, а если продолжит заниматься этой дурью дальше, то есть все шансы встретится с Всеотцом раньше срока.

— Э… с кем?

— С Ынь По, с отцом всех пони, — пояснила Фрейя от входа.

— У нас не принято называть его по имени, — неодобрительно посмотрев на кобылку, ответила Алая. — Мы считаем его всемогущим богом, тем кто сотворил всех пони, а затем спустился на бренную землю в обличии жеребца.

— А мы считаем его тем, кто вырвал нас из загонов для скота. Он отвоевал землю, на которой мы живём. Он научил нас тому, как подобает жить разумному существу. Он величайшая фигура нашей истории, фигура выше которой уже никого не будет, но он не бог. Он не тот, кто обрёк наш вид на эти страдания.

— Да-да, я не в первый раз слышу от вас, что бога нет.

— Если бог есть и он всемогущий, значит, его устраивало то, что мы крутили мельницы до изнеможения, а из тех, кто больше не мог, делали колбасу и сумки. Если такой бог существует его надо убить… и нарезать ремней. Это по совести, это будет справедливо.

— Бог думал о пони и утешал их в тяжелые времена, но мы прошли через его испытания и…

— Тебе лучше замолчать, — каким-то безжизненным тоном потребовала Фрейя. — Лучше захлебнуться кровью на вражеских пиках, чем оказаться главным блюдом, с яблоком в зубах и шампуром в ж*пе.

— Тпру, бабоньки, отставить теологические споры, — потребовал я, встав между кобылами. — Я бы тоже засомневался в боге, который свои творения на подобный блудняк подписывает, но не сходится же из-за этого вопроса вкопытную в самом деле.

Вывел Фрейю наружу и, забежав в кузню, помог закончить заказ.

— Ты извини, что я твою раздраконила, — повинилась Алая, отложив отбойник. — Просто вера это единственное что утешало меня в молодости. Было легче терпеть тяготы жизни, зная, что после смерти будет лучше.

Ну что тут скажешь? Я не очень в курсе местных воззрений, но из услышанного ранее можно сделать определенный вывод:

— Ну, тогда прими и то, что пони обоснованно сомневаются в том, что после смерти будет лучше. Возможно и так, что не будет ничего, а значит лучший мир надо делать здесь и сейчас, своими копытами. А если это невозможно и пришла твоя очередь узнать, что же там, с другой стороны… что ж… тогда было бы недурственно, чтобы вместе с тобой умер враг, а лучше сразу два или три. Тебе уже всё равно, а живым друзьям будет полегче.

— Это так… по-понячьи, — вздохнула Алая. — Неужели тебе не хочется на исходе своего пути попасть в лучший мир?

— Если честно, никогда не думал об этом, — забрав снасть с наковаленки, осмотрел крючок со всех сторон. — Не думал, да. Но умер, и когда, в самом деле, оказался в ином, лучшем мире, сильно удивился. У вас тут забавно, должен я признать. Простенько конечно, но очень мило. Душевно даже. Без шуток, наслаждаюсь каждым мгновением.

— …

— Ладно, пойду, опробую, что у нас получилось.

— П-постой.

— М? Что такое?

— Скажи ты видел… ты видел ЕГО?!

— Кого?

— Бога.

— К счастью нет.

— П-почему к счастью?

— А что бы я ему сказал? Или он мне? Так и стояли бы в неловкой тишине.

=*=

Расшевелить Фрейю получилось только у реки. Пришлось, конечно, помучиться с поиском червяков, да и нить (почти верёвка) вместо лески это не лучшая замена, но рыба в королевстве поней была непуганая и после второго заброса снасти, пришлось использовать все свои детские ещё навыки, связанные с рыбалкой, ибо рыбина оказалась крупной, а замена лески не сказать что крепкая. В итоге забрался в реку по колено, но таки смог вытянуть добычу на берег.

Фрейя смотрела на трепыхающуюся перед ней рыбу с видом существа, которое приложили пыльным мешком по загривку. Но чего я не ожидал, так это того, что после того как я выну крючок из рыбьего рта и начну насаживать на него новую наживку, она подойдет к рыбине и резким ударом копыта размозжит той голову.

Пони — милые зверушки, но в такие моменты аж мурашки по хребтине. Ладно бы ножом, но так… бр-р-р.

— Она страдала, — посмотрев на меня, безразличным тоном произнесла Фрейя и, подняв обезглавленную рыбину копытокинезом, сказала уже с эмоциями в голосе: — Прости меня за недоверие. Я была не права. Ты знаешь что делаешь.

Проводив неспешно ушедшую кобылку взглядом, я передернулся всем телом. Такая милая, нежная кобылка и тут бац, это её: «она страдала». Словом, настроение было испорчено и после этого получилось вытянуть ещё только одну рыбину. Третья чуть не оборвала эрзац-леску, и я решил поберечь не такой уж и дешевый крючок. Тем более добыча была довольно представительной и два хвоста на двух поней это более чем достаточно для ужина.

Более-менее сложив снасти и отжав воду с замены лески, я посеменил к дому, размышляя на тему сыра. Было страсть как любопытно, кто и из кого молоко выдаивает. Просто бычки/коровы или что-то на них похожее тут существует, про них знал и Грей и я про них тоже уже слышал, но вот являются ли они разумными? Да и вообще, я как-то не задумывался над этим вопросом, но, сколько в этом мире разумных видов? Любопытнейший вопрос, очень.

— О! Сосед! Поздравляю! — прокричал пробегающий мимо Оберт. — Мы закатим гуляния, так и знай.

— Эм… спасибо… — пробормотал я вслед пробежавшему жеребцу и с недоумением посмотрел на рыбину, которой я отчекрыжил голову тесаком, будучи ещё у реки. — Это он из-за моего улова так перевозбудился что ли?

Тряхнув мордой, продолжил путь к дому, размышляя о возвышенном, о приправах к мясу.

Глава 7 (ещё никогда Штирлиц не был...)

=*=

Дело оказалось не в рыбе. Не до неё всем было.

Первое что бросилось в глаза это пара незнакомых жеребцов, что разместились на однотипных подстилках перед нашей хатой и трескали явный сухпай, запивая его компотом, который им, судя по котелку, презентовала Фрейя.

При моём приближении, они синхронно отложили свой перекус и встали на ноги.

— Вы жеребец Грей? — спросил один из них, тот, что был темной масти.

— Да это я, — кивнул. — С кем имею честь говорить?

— Я секретарь канцелярии её высочества принцессы Пати́ны. Моё имя Туман, — произнес жеребец и показал пластинку на которой был выбит профиль какой-то лошадки, а под ним находилась надпись: «Туман», а ниже: «секретарь №53». Только через мгновение до меня дошло, что на пластинке изображен достаточно точный профиль этого самого Тумана. Учитывая то, что я был уже знаком с ценами на металлообработку и возможностями общедоступных кузнецов… на текущий момент это и в самом деле идеальные документы.

— Приятно познакомиться, — вежливо ответил я и покосился на второго жеребца.

— Курьер фельдъегерской роты города Обел, — что ценно, этот жеребец тоже продемонстрировал пластинку, но уже не столь пафосную. Это было что-то вроде полицейского значка, как их показывают в фильмах про штаты. — Моё имя Мирам.

— Что привело вас? — повернул морду к коню-секретарю.

— Принцесса спрашивает вас, вы ли придумали способ тиражирования свитков и если это не вы, то просит указать на пони, что сделал это открытие.

Какой непростой вопрос. Так бы я, конечно, поостерегся присваивать изобретение книгопечатанья, но и указать изобретателя я не могу. Мало ли, ещё заставят копытом указать на истинного изобретателя, не удовлетворившись словами о некоем случайном пони из случайного же города.

— Я не могу указать на другого пони, единственный пони, который известен мне как тот, кто предложил этот метод, это я сам.

— Хм… В ваших словах нет лжи, только неуверенность, — кивнул секретарь и дополнил: — Простите, что проверял ваш ответ магией. Этот вопрос является темой государственной важности.

Твою бога в душу мать! Ходячий полиграф. Это я удачно перестраховался.

— Прошу вас описать ваше изобретение, — вынув из подсумка тубус, попросил пони.

Поскрипев мозгами, принялся излагать основную концепцию книгопечатанья, а мой собеседник, сорвав пломбу, вскрыл тубус и принялся читать содержимое небольшого свитка, точнее даже листка бумаги.

— Благодарю, ваше описание соответствует ожидаемому, — кивнул конь-секретарь. — Позвольте поблагодарить вас от имени принцессы и поздравить с присвоением статуса «почётный пони». Слава о вашем вкладе в общее дело будет освещена в веках.

— Эм… Кхм… Вы извините, я так растерян, что даже не знаю, что надо отвечать, — закосив под молодую коняшку, которой и являлся снаружи, проблеял я.

— Мало кто удостаивался этой чести дважды, но какие ваши годы, юный жеребец, — улыбнулся секретарь и вынул из того же тубуса конверт. — Это послание от её высочества.

Мне вручили конверт из серой бумаги, который был запечатан добротной такой печатью. На миг у меня в голове всплыло воспоминание из детства, в котором сотрудница почты наливала сургуч на бумажный пакет и прижимала к нему штампик.

— Мирам, ваша очередь, — произнес конь-секретарь.

И пока я стоял с невскрытым конвертом, как с писаной торбой, оживился второй посетитель. Он вынул из своих походных сумок холщевый мешочек с удивительно знакомой железной горловиной. Сорвав уже знакомого вида пломбу с зажимного механизма, мне выдали двадцать монет и заставили приложить небольшую бумажку к носу, которую затем положили в тот же мешочек вместе с остатками пломбы.

— По-доброму я бы должен был остаться и рассказать вам о полученном статусе, но мне нужно передать ваш ответ как можно скорее. К счастью, кобылка из вашего табуна знакома с этой темой и обещала всё вам рассказать. Простите, но я вынужден откланяться.

— Задержались бы на часок, заодно бы и пообедали нормально, — поманив поней рыбкой, предложил я. — Учитывая время на обратную дорогу, задержка будет незначительная.

— Вы просто не понимаете, о чем говорите, — покачал головой конь-секретарь. — Изобрети вы что-то другое, можно было бы и подождать, но вы повлияли на формат королевского новостного ежемесячника. Когда я получил приказ найти вас, пробную печать уже произвели и приступили к подготовке выпуска.

Распрощавшись с лошадками, я, так и удерживая письмо и монеты на весу, вошел в хату. Точнее, попытался, так как споткнулся о пустой котелок из-под компота, но, к счастью, ног у поней достаточно, и упасть я не мог даже чисто теоретически.

Сгрузив добычу на крышку сундука с вещами, я с недоумением посмотрел на понурившуюся кобылку.

— Фрейя, ты чего там, случилось что? — вернув котелок на положенное место, спросил я у неё.

Кобылка вздрогнула и обернулась, торопливо вытирая морду копытом.

— Всё хорошо, правда, — неестественно улыбаясь, выдавила она из себя и кинула что-то в пламя очага, рядом с которым я и стоял. Да-да, тут уже мои новые рефлексы сработали. Если что-то падает — используй копытокинез. Вот я и использовал, перехватив смятый листок.

— Эм… Так… А кто такой Копытин? Это твой родственник? — понимая, что беспардонно сунул морду в чужую переписку, спросил я, прочтя про чью-то смерть.

— Ну, ты и… Грей, — Фрейя криво улыбнулась. — Клевер Копытин, это же знаменитый путешественник и естествоиспытатель. Его все пони знают.

— Ах! Этот! — с умным видом покачал головой, словно бы только что вспомнил, о ком именно она говорит. — Выходит, ты знакома с такой знаменитой личностью?

— Ну да, была, — вздохнула кобылка и ещё раз провела копытцем по мордочке. — Преподавал он у нас. А ещё обещал взять с собою в экспедицию после моей двухлетней службы на посту поселкового целителя.

Физический контакт, расспросы о смешных случаях в учёбе и вроде бы мою подругу расклинило, ну а там и посторонние в хату набились, приглашая нас на мероприятие. Я ведь знать не знал, что «почетный пони» это что-то настолько важное для них, что из-за этого целый посёлок бухать будет. Как по мне, невелик почёт, если за него всего двадцать монет дают. Но я был бы полным идиотом, если бы брыкался, так что чаянья коллектива я поддержал, и мы устроили гулянку на открытом воздухе, благо погода потворствовала.

=*=

Фрейя, видимо, переживая из-за учителя, целенаправленно набралась и уснула в сене ещё в самом начале мероприятия, а вот я поддался общему веселью и впервые в жизни набрался до беспамятства. Но всё же помню, как под конец мою плохо соображающую тушку подбрасывали в воздух, где меня, в итоге, и стошнило. Впрочем, итог у всех был один, лично я обнаружил себя утром в куче постанывающих тел, которые уже начали отпаивать местные жеребята, что целенаправленно разносили воду.

— Так вот что на самом деле имели в виду, говоря, что дети хотя бы стакан воды подадут в старости, — вынув морду из опустошенного мною ведра, отдуваясь, простонал я. — Ох ветер вездесущий, зачем было так напиваться? Никогда не пил — не*ер было и начинать.

С трудом поднявшись на ноги, я понял, что четырёх точек опоры больше недостаточно для статической устойчивости. В общем упал.

— Эй! Понибудь.

— Мистер Грей, вам ещё воды? — уточнили у меня, но так как перед глазами малость плыло, я лишь догадывался, что это кто-то из жеребят со мной разговаривает.

— Лучше расскажи, чем вчера всё закончилось?

— Ну-у… — судя по задумчивому «у» мой собеседник был в курсе событий, но не знал, что именно рассказывать и в какой последовательности.

— Надеюсь, я ни к кому вчера не приставал?

— Скорее наоборот, — фыркнули у меня над головой. — Вы сказали, что возьмете в табун тех кобыл, которые смогут вас поймать в течение ста ударов сердца.

— Твою же… Сколько их теперь?

— Как и вчера, я у тебя одна, — оповестил меня голос Фрейи. — Ты вчера всех страшно испугал, знаешь ли.

— Я? — разлепив глаза, уставился на достаточно бодро выглядящую подругу.

— Вы прыгнули в реку и поплыли как рыба, — ответил мне жеребячий голосок. — А когда выбрались на другой берег, безумно хохотали и кричали — парта!

— Спарта, — поправил я и таки ухватил обрывки воспоминаний на эту тему. — И это от нескольких черпаков какого-то сидра? О ветер, как же стыдно!

— Не такой уж простой сидр тебе подали, — размахивая надо мной передними копытами, пробурчала подруга. — Ты, Грей, уникальный конь.

— Да, я такой, — перевалившись на спину, натянуто улыбнулся. — А в чём именно я уникален?

— В своей устойчивости к любовным зельям, — серьезным тоном ответила Фрейя и по моему телу, словно теплая волна прошла, от чего стало удивительно хорошо. И вертолётить прекратило. После магической помощи я всё же смог встать и даже не упал.

— Зелья? Вот ведь… а с виду приличные пони, — сплюнул я себе под ноги густую, горьковатую слюну, что наполнила рот.

— Так ты же их на спор и пил, — поразила меня кобыла в самое сердце.

— А потом вы рассказывали страшные истории, — поддакнул жеребенок, что стоял рядом с Фрейей. — Но нас, к сожалению, сразу домой отправили.

— Как тебе такая жуть в голову вообще приходит? — согласно кивнула Фрейя. — Алую до сих пор трясёт. Она как-то слишком близко к сердцу приняла твои выдумки.

Неопределённо угукнул, так как помнить не помнил, что именно я мог такое рассказывать, тем более в угашенном состоянии, да ещё и под магией. Надеюсь ничего компрометирующего, а то мне здесь, в целом, нравится, и ещё раз умирать я не спешу.

— Дядя Грей, а когда мы пойдём охотиться на рыб? — пристала ко мне парочка жеребят, что возвращались к колодцу с пустыми ведрами.

— На охоту? — застопорился я, но вездесущая Фрейя, которая закончила колдовать над очередной лошадкой, пояснила: — Ты вчера организовал клуб юных любителей рыбы.

— Я?! — даже опешил от такого заявления. — Ты-то откуда знаешь? Ты же заснула в самом начале мероприятия.

— Как заснула, так и проснулась, — фыркнула кобыла. — Не недооценивай лекарей-новичков.

— Так и что там с клубом? Что я ещё по его поводу говорил?

— Это тебе члены клуба расскажут, — отмахнулась от меня подруга.

— Расскажем-расскажем, — загалдели жеребята.

Глава 8 (снежное безмолвие)

=*=

Ртуть… это альфа и омега алхимии, средневековой медицины, а также это важный компонент электротехники. Впрочем, она была не столь важным компонентом моего творчества, но она многое упрощала. Ну и да, барометр и термометр это наше всё. Я даже сделал специальный ящик с этими устройствами на улице, чтобы хоть немного соблюсти правила метеостанций двадцатого века.

— Дядя Грей, а для чего это нужно? — озвучил один из трех жеребят, что ходили за мной хвостиком.

— Помните, я как-то говорил вам, что всё в природе взаимосвязано и, поняв эти закономерности, при помощи умения считать, можно узнать, что именно произойдёт? — полюбовался яростными кивкам. — Зная насколько холодно и какое давление… хм… в общем, зная насколько ветер давит своим копытом на землю, можно предсказать погоду.

— Так её и без приборов предсказывают. По облакам.

— Верно, по облакам смотреть, это тоже хороший способ, но часто так бывает, что одного лишь наблюдения за ними недостаточно. Например, наш барометр показывает, что через день-два погода испортится.

Жеребята задрали мордахи и уставились на небо, которое всеми силами демонстрировало, что погода просто восхитительная.

— Так как приборы не откалиброваны и показывают плюс-минус копыто, то сказать точнее сложно. Но резкие изменения в показаниях барометра это явный знак, что что-то будет.

— А нам, нам можно?

— И даже нужно, — кивнул. — Проблема этого метода в том, что нужны ежедневные наблюдения, так что я сейчас научу вас заполнять журнал.

— Круто!!! — взвыли жеребята, но я был уверен, что через неделю их запал закончится. Но общение с заинтересованными людьми… кхм… общение с заинтересованными понями это всегда приятно. Чего я не ожидал от слова совсем, это того, что через неделю запал закончился у меня, а детвора продолжила изо дня в день занималась наблюдениями. Что ценно, старики поддержали почин молодых лошадок и совмещенный прогноз он прям да, поразил меня своей точностью. Оно, знаете ли, цепляет, когда точность прогноза малолетних лошадок выше, чем то, к чему ты привык в технологическом мире со всеми его спутниками и суперкомпьютерами.

Вторым моим занятием в преддверии холодов было налаживание производства фонариков. Так уж получилось, что я познакомился со стекольщиками Обела и, обуреваемый тягой к упрощению и паранойей, разработал метод цельнозапаяных ламп со встроенной внутрь катушкой и нитями накала. Так-то лампы на основе бутылочек тоже работали, но даже для своего времени это было не сказать что великое достижение. Можно было сделать лучше и практичней. Что я и сделал.

Мастера-стеклодувы снабжали меня полуфабрикатами, в роли которых выступали полностью запаянные сосуды с теми компонентами, которые я для них подготовил. Ну, а получая эти колбы, я пользовался тем, что дано местным поням от рождения, я использовал копытокинез на том, что было запаяно в этих самых колбах. Словами не передать, насколько невероятные штуки можно творить, когда можешь «двигать» предметы в запаянных объемах. И да, основная хитрость была в химии и том, что не приходилось заботиться о температурном расширении. Снаружи оно смотрелось максимально примитивно и понятно, просто маленькая склянка с ушком под шнурок, но… хе-хе… дьявол как всегда крылся в мелочах. Даже зная состав гильзы с химией, без индукционного нагревания сборку было невозможно закончить. Но проклясть я свою паранойю конечно же проклял, так как получить вихревые токи копытокинезом было хоть и возможно, но очень и очень муторно.

К сожалению, из-за нежелания раскрывать секрет сборки и прорезавшейся лени, я был вынужден закупаться необходимыми частями у разных мастеров и под заказ, теряя на этом немалую долю прибыли, но, после того, как мы застелили пол досками, а я сложил нормальную печь… Ну, как нормальную? Обычная голландка с поправкой на местные условия и обстоятельства. Словом, к моменту первых морозов мы, фыркая от разлетавшейся во все стороны соломы, заменяли наше гнездышко на какой-никакой, но матрас и одеяла. А деньги… у нас всё было. А чего мне не хватало, то в любом случае придётся изобретать и делать своими копытами.

И у меня, конечно, были задумки, которые стоило бы воплотить в жизнь, но для них не требовались какие-то совсем уж чудовищные деньги. А многое могло пригодиться не одному мне, и под эти проекты можно было подтянуть окружающих. Словом, последующие события меня, конечно, порадовали, но то ли я зажрался, то ли бытие понькой наложило свой отпечаток.

— Здравствуйте, я курьер Лилия, — поздоровалась с нами лошадка, что была одета в припорошенную снегом форменную попону. Что ценно, сей персонаж сначала постучал копытом по двери летней веранды, где Фрейя до холодов принимала страждущих, а уже затем вломился в обогреваемый печью объем.

— И вам здравствовать, курьер, а мы Грей и Фрейя, — ответил я, и обернулся к подруге, что выбралась из-под одеяла, которое тестировала. — Милая, тебе тут жалование принесли.

— Всё верно, жалование для кобылки Фрейи и стипендия для жеребца Грея.

— Что-что? Стипендия? — удивленно переспросил я, оборачиваясь. — Мне?

— Ну да, ты же почетный пони, — обойдя меня,ответила Фрейя, приглашая курьера к столу. — Лилия, не желаете ли теплого морса с лепешкой? Мы только что испекли.

— Отказываться не буду, — ответила кобылка, с благодарностью принимая чашку. — На улице хоть и не мороз, но ветер всё портит.

Фрейя поболтала с курьерской кобылой, которая и в самом деле отсчитала монеты нам обоим. И да, в этот раз монет снова было двадцать. Ну, а когда гостья ушла, я демонстративно посмотрел на подругу.

— Я что, не рассказывала? — смутилась Фрейя.

— Нет.

— Ах, ну да, мы же сразу на праздник пошли, — кивнула кобылка. — В общем, если учитывать какой ты обормот, важны только три момента. Во-первых, ты имеешь право написать принцессе лично. Во-вторых, право голоса в местных собраниях. В-третьих, могут назначить стипендию или пансион. Тебе назначили стипендию.

— И как долго её будут платить?

— Ну, я не уверена, но скорее всего пока не умрешь.

От неожиданности я уселся на круп там, где стоял. Двадцать полновесных монет это, конечно, не ахти какие деньги, но если есть крыша над головой, а это редкая редкость, чтобы пони бомжевал, то тут и на поесть и на помыться в термах и даже на несколько походов в театр хватит. Понятно, что если жрать деликатесы и заливаться сидром, то надолго этого не хватит, но я ведь про другое. Фактически этих денег достаточно, чтобы высвободить время. Ну, либо это может стать приятным бонусом к твоему доходу, если лишнее время тебе не нужно.

Пока я размышлял, кобыла подошла и уселась рядом, прижавшись своим боком ко мне.

— Давай перед походом в баню испробуем наше новое ложе.

=*=

Самое страшное во время бурана это то, что ты чувствуешь, как сходишь с ума. Ни тебе ютубчика, ни даже книги. Можно, конечно, рискнуть и добежать до соседей, чтобы поиграть в шашки или реверси, но это уже даже пополам с сидром не лезет. И ведь ещё хорошо, что у меня одна кобыла, а не целое стадо, как у некоторых. Вот уж где начинаешь понимать, что перерывы в общении телами тоже нужны… А может это просто погода на гормональную систему действует.

Я лежал в кровати, копытами кверху и бездумно смотрел на то, как вокруг работающего фонарика новой модели по эллиптическим орбитам, словно планеты вокруг светила, летали мочёные яблоки. Правда летали они сразу в трех плоскостях, но у меня и не было задачи повторить строение солнечной системы. Просто коротал время, забавляя себя тем, чем мог.

— Сразу видно городского жеребца, — потрепав меня по гриве, улыбнулась Фрейя. — Пока снег не лёг, ты постоянно носился и что-то делал, смущая окружающих своей активностью.

— Пойду, дров принесу, — поднявшись на ноги, даже не глядя вернул яблоки в тарелку на столе.

— В такую погоду? — с сомнением уточнила кобылка и, усмехнувшись, напомнила: — Ты уже забыл, что перед непогодой устроил дровяной склад на веранде?

И тут, словно сама вселенная сжалилась и к нам в дверь неуверенно поскреблись.

— Здравствуйте Грей, — поздоровалась кобылка, что оказалась облеплена снегом буквально вся. — Здравствуйте Фрейя, я к вам.

— Плохо себя чувствуете? — подобралась подруга.

— Нет, слава ветру нет, но у жеребенка странные симптомы.

— Ни слова больше, — вклинился я. — Милая, идём, жеребёнок в опасности.

— Он у меня городской, от вынужденного безделья на стену лезет, — пояснила ситуацию Фрейя. — Вы продолжайте, а я пока попону накину.

Не стал слушать про температуру носа и цвет языка больного, торопливо одеваясь. И хоть у лошадок с одеждой всё достаточно прозаично, надеть зимнюю попону закрытого кроя, не такое простое дело, как кажется. Но для того, кто сутками напролет крутит яблоки вокруг фонарика и устраивает потешные воздушные бои древесных щепок, одеться без посторонней помощи не проблема. Фрейя лишь ругнулась невнятно, когда её комплект зимней одежды, под моим управлением, буквально накинулся на неё, закутывая в себя.

Сказать, что нам обрадовались, это ничего не сказать. Местный жеребец, Вальд, чуть не прослезился, переведя стрелки на Фрейю.

— Грей, родненький, срочно заводи себе ещё кобылу или две, иначе мы с парнями издохнем от черной зависти.

— Что, всё так плохо, — покосившись на консилиум, что собрался вокруг несчастного жеребёнка, внимательно посмотрел на собеседника.

— Обыденная же простуда, но из-за того, что вынуждены третий день кряду дома сидеть, мои совсем озверели. Сидр будешь?

— Уже не лезет, — повинился я, и покосился на греющих уши жеребят. — Детвора, вижу, тоже мается.

— Не хочешь сидр, давай выморозки жахнем, а? Ну реально никаких нервов уже не хватает. Я же копыта на себя наложу такими темпами.

— Ладно-ладно, убедил, — вздохнул я, уже зная, что местные кони вымораживают сидр с целью получить более крепкое пойло, а отходы используют как основу для компота. Правда, компот тот всё одно с градусами, но зимой это самое то.

— Не vodka конечно, но штука ядрёная, — просипел я, зажевав снегом.

— Отож, — приосанился жеребец. — Грей, может, историю какую расскажешь, а?

— Пап! Мы тоже хотим послушать. Ну, па-ап! — заныли жеребята хором, окружив Вальда.

— Какой сложный случай, — я даже копытом за ухом почесал. — Что-то не припомню я историй без потеков крови и похабщины.

— Мистер Грей, мы верим в вас! — жеребята оставили отца в покое, и обступили уже меня. — Только что-нибудь не очень страшное, чтобы ночью в туалет не хотелось, а то на улице метёт.

— Не очень страшное? А я так хотел рассказать про богов хаоса и kosmodesant… — пошутил я, но видя просящие мордашки, был вынужден уступить: — Ладно-ладно, есть у меня для вас подходящая история.

— А закончится хорошо? — уцепившись за меня как за родного, вопросила самая молодая лошадка в этой банде жеребят.

— Хорошо закончится, — отодрав лошадку от себя, всунул её в копыта Вальда. — В общем… В одном сказочном городе жили…

Глава 9 (есть такая профессия)

=*=

— Однако, — пробормотал я, полюбовавшись на заголовочную часть свитка.

«Приключения жеребёнка Невежды и его друзей»

«Придумал жеребец Носов»

«Рассказал жеребец Грей»

«Записала кобылка Пёрышко»

Пробежав взором по первым строкам, я даже поёжился от осознания адовых усилий и терпения, которые были вложены в этот свиток Пёрышком.

— Я старалась, — алея ушами, пробормотала кобылка-подросток на мою похвалу и, торопливо упаковав свиток в тубус, умотала не попрощавшись.

Подивившись такой вот реакции, я выкинул произошедшее из головы и занялся более значимым делом. Продолжил дегустировать блюда из куриных яиц. Благо поселковый сход решил восстановить практику содержания кур ещё перед холодами, сразу после той самой попойки. Так что да, зима ещё была в разгаре, а у нас появились первые яйца, которые распределяли буквально поштучно.

— К слову о жеребятах, — следя за тем, как подрумянивается классический блинчик, обратился к подруге: — Фрейя, милая, прошло уже несколько месяцев, но животик у тебя всё ещё отсутствует. Но, насколько я помню, беременность у пони длится год, и её следы должно было уже видно.

— …

— Фрейя, — удивленно переспросил я, обернувшись к враз ставшей очень тихой кобыле. — Что такое?

— Я… — подруга попыталась что-то сказать, но была одновременно испугана и смущена до состояния заикания. — Т-ты ведь не в-выгонишь меня?

— Тебя? — с сомнением переспросил я, оглядев избу, которую изначально для Фрейи как для специалиста выделила местная община. — Ты аборт что ли сделала?

— ЧТО? Я?! — взвыла кобыла, заискрив статичным электричеством, из-за чего её грива встала торчком. — Как ты мог подумать обо мне такое?! Да я… я…

— Тпру. Не мечи тут грозы и молнии, избу подпалишь, — отставив котелок с блинным тестом, на манер ледокола пошел на Фрейю из-за чего и у меня тоже грива и хвост распушились. Уж больно она с беспорядочным копытокинезом перестаралась. И да, я просто хотел подойти и погладить её, чтобы она успокоилась, но кобылка с каждым моим шагом лишь приседала и вжималась в угол, в который невольно отступила при моём приближении. Под конец она опустила голову и прикрыла её передними копытами. — Двухцветная ты моя, ты что, реально ждешь, что я сейчас лягну тебя обеими задними копытами?

— …

— Значит, ждёшь, — отступив на шаг, нахмурился. — Рассказывай!

— …

— Громче!

— В-выкидыш.

— Дела-а… — протянул я и, извернувшись, обхватил кобылу копытами. — И давно?

— В день празднования твоего награждения.

— Это, наверное, ты из-за гибели Копытина распереживалась? — поглаживая девушку, предположил я, размышляя как замять всю эту ситуацию.

— Нет. Ещё утром. Не уберегла. Не знала, как тебе сказать. Копытин… как узнала — сорвалась.

— Что тут скажешь? *уйня случается.

— Ты не понимаешь… не понимаешь… — затряслась Фрейя. — Жеребчик. По всем показаниям должен был быть жеребчик.

Ну что же, теперь всё абсолютно прозрачно. Я хоть и не местный, но из-за зимнего сидения по хатам, лошади общаются меж собой. И общаются очень-очень много и обо всём подряд. Словом, это для земных женщин коэффициентом нулевого воспроизводства считался за 2.1, а вот для социума в котором на одного жеребца было 3-4 кобылы, этот параметр резко падал к единице. Два жеребёнка у одной кобылы это не сказать что редкость, но по земным меркам это можно пересчитать как 3-4 ребёнка. Таким образом, родить жеребёнка мужеского пола это как лотерея. Вполне могло так быть, что у всего табуна родятся одни лишь девочки.

И получается так, что семьи тут большие, в семьях много детей, но в пересчёте на кобылку их получается даже меньше чем в мире людей. Опять-таки элегантно обходится проблема яслей и начальных школ. Более того, из-за подозрительно хорошо налаженной работы по сбору и распространению знаний, умение читать это важное умение для здешнего крестьянина. Крестьянский альманах это ещё немного и полноценный учебник агрономии. Тот же Вальд некоторые главы из него рассказывал фактически по памяти, а Пёрышко, вот, запомнила разрозненные рассказы, которыми я развлекал детвору, и записала на бумагу.

Но что-то моя мысль вильнула не в ту степь.

Я убедил паникующую лошадку, что никто её выгонять не собирается, но о таких вещах лучше, всё же, информировать. Времени на это убил много, но так как на дворе всё ещё была зима, встать завтра я мог в любое время и по этому поводу не переживал. А случись такое на Земле… Ну да, потом бы весь день на стены натыкался на работе.

Как вы уже догадались, от сложного утра меня это не уберегло.

— Доброго утречка, — раздался звонкий голос откуда-то из-за спины, едва я открыл глаза. Первые лучи солнца лениво пробирались сквозь приоткрытые ставни на окнах, и, судя по ароматам, кто-то уже хозяйничал у печи. Хотя, что значит «кто-то»?

— Фрейя? — пробормотал я, обернувшись. — Ты решила не ждать милости от Грея и взяла судьбу завтрака в свои копыта?

— Не совсем, — она выглянула из-за стола, лукаво прищурив глаза. — Я решила приготовить сюрприз… для нас обоих.

— Сюрприз, говоришь? — я усмехнулся, окончательно просыпаясь. — Это случайно не те знаменитые «хрустящие вафли» по рецепту Вальда, от которых потом неделю в животе буря, а в душе мантра вида: «пони не едят друг друга, даже если есть за что»?

— Нет-нет, что ты! — Фрейя захихикала, энергично тряхнув гривой. — Всё гораздо лучше! Но если ты уже проснулся, давай завтракать.

На столе красовались блинчики с чем-то похожим на крем и бутерброды с чем-то подозрительно напоминающим овощную пасту, ну а в центре, его величество — кувшин сидра. Всё выглядело так аппетитно, что я тут же отбросил остатки сна и направился к столу, поближе к еде.

— Должен признать, ты становишься настоящей мастерицей, Фрейя. — Прожевав кусочек бутерброда, я кивнул. — С такими навыками тебя скоро будут звать готовить для всего поселка… Хм… Или может быть даже попросят открыть кантину.

Она опустила глаза, будто смущенная, но во взгляде всё же мелькнуло что-то особенное.

— Я просто хотела сделать этот день… запоминающимся. — Голос её стал чуть тише, но при этом приобрел нотку загадочности.

Я нахмурился, чувствуя, что что-то явно ускользает от меня.

— Запоминающимся? И с чем это связано?

— Э-э, ну… — Фрейя замялась, взмахнув хвостом. — Сегодня же твой… ммм… личный день удачи! Да! Точно! Надо же это как-то отметить!

— Личный день удачи? — я рассмеялся, глядя на хитрое выражение на её морде. — Что ж, надеюсь, он действительно будет удачным.

Я решил попробовать блинчики и…

— Милая, а что тут за начинка? Похоже на творог, но откуда бы он у нас тут взялся?

Однако не успела Фрейя и рта раскрыть, как в это же мгновение в дверь постучали и, не дожидаясь нашего ответа, в помещение с величественным видом вошла иссиня-черная кобыла в довольно тонкой попоне как для нашей погоды и с заколкой в гриве.

— Утро доброе! — провозгласила она торжественно, но сразу же переключилась на тон попроще: — Точнее, на дворе уже давно полдень, но для некоторых, уж не буду копытом показывать, и в самом деле утро.

— Уела, — хохотнул я, отложив надкушенный блинчик, и с недоумением посмотрел на подругу, что хоть и не сильно, но достаточно болезненно ткнула мне своим копытом под ребро. — Эй?

— Прояви уважение, это…

— Самая близкая пони для Фрейи, — хмыкнув, пояснила незнакомка. — Ну, точнее, теперь уже одна из двух.

— Самая близкая? Должно быть, вы мама Фрейи? — предположил я. — Уж извините, но она всегда уклонялась от беседы про свою семью.

— Мама? — кобыла пристально осмотрела Фрейю от ушей и до копыт, после чего задумчиво хмыкнула: — Все мы дети Ынь По, но, если и называть меня матерью, то приёмной. Это, в целом, недалеко от истины, я прилагала свои копыта к судьбе этой кобылки от её жеребячества и до получения жетона лекаря. Дважды лично вытаскивала из экспедиционных повозок покойного Клевера, да святится имя его в веках.

— Кх… — заалела моя подруга и склонила голову, а после следующих слов гостьи, подошла к ней:

— Так что иди ко мне, доченька, потискаю тебя. Не виделись давно мы.

Любуясь картиной смущенной Фрейи, которую тискала черная кобыла, я разлил напиток по стаканам и, заметив котелок с запеченной рыбой, поставил на стол и его тоже.

— А вы, Грей, не единорог ли часом? — пронаблюдав за пролётом котелка от самой от плиты и до стола, поинтересовалась кобыла.

— Говорят, что рога растут исключительно только у тех, кому изменяют их избранницы, — пошутил я. — Но даже в этом случае рогов получается два. Страшно даже представить, как так получилось, что у кого-то остался только один.

Кобыла удивленно похлопала глазами, покосилась на прижатую к себе Фрейю и залилась безудержным смехом, который довольно скоро перешел в обычное лошадиное ржание.

— К слову, я ведь так и не узнал вашего имени.

— И верно, — кивнула собеседница. — Зови меня Игнис.

Пропустив по стаканчику за знакомство, я полюбовался на то, как гостья с недоумением рассматривает свою порцию рыбы.

— Это Грей сам наловил в реке у посёлка, — пояснила Фрейя, которую наконец-то выпустили из обнимашек. — Он придумал способ, как можно охотиться на рыб, даже не замочив копыт.

— Ударно-дробящим заклинанием в воду, а затем собираешь всё то, что всплыло? — с явным знанием вопроса уточнила Игнис.

— Глушить рыбу конечно тоже можно, но не нужно, — покачал головой. — Используется специальная снасть, я её удочкой называю. Фактически это палка, к которой привязывается нить, к которой, в свою очередь, привязывается крючок и затычка для бочек в роли поплавка.

— Хм… И как этим можно охотится на рыбу?

— Всё благодаря подлости, — вновь пошутил я. — На крючок надевается наживка и вот, когда ничего не подозревающая рыба ест приманку, она невольно прицепляет себя к удочке, заглотив крючок.

— И в самом деле, довольно изуверский способ, — согласилась гостья, с подозрением осмотрев свой блинчик, словно проверяя, что от него не тянется никаких нитей. — Впрочем, твари они неразумные и бессловесные. Если бы они ещё и кричали от боли, как это делают животные, было бы совсем печально.

— К счастью, для пони, мясо животных для них, что слабительное, а не элемент диеты.

— Для пони да, — кивнула кобыла и, осмотрев блинчик повторно, только после этого закинула его в рот. — Но мы не единственный разумный вид здесь. Впрочем, не за столом об этом дерьме вспоминать.

Я не очень понял, к чему это было сказано, и лишь кивнул, наполняя тару.

— А чем вы, Игнис, занимаетесь?

— Здесь сейчас или вообще?

— Вообще, — уточнил я. — Но про здесь и сейчас тоже интересно.

— Здесь я из-за жалоб на волков. Полк левого копыта направили прочесывать территорию от Обела и дальше, в сторону Семи холмов, ну а я так, на хвост им упала. Надоело в четырёх стенах сидеть, а так, заодно, ситуацию на местах проверю, — закинув в себя ещё один блинчик, гостья продолжила: — А занимаюсь я, в основном, спорами и защитой пострадавших. Стараюсь примирять пони между собой, а также караю виновных, коли такие случаются. Ну и проверка жалоб, конечно же.

— Так вы прокурор, — подивился я профессии названной матери Фрейи.

— Как-как? Обвинитель? Я думала, ты скажешь — судья.

— Может и судья, но мне всегда казалось, что судьи должны беспристрастно рассматривать дело, основываясь на материалах обвинения и защиты. То, как вы описали свою работу, это больше напоминает обязанности обвинителя. Находите нарушение закона и тащите виновных в суд на разбор полётов.

— Разбор полётов? Ха! Да, я такая, — хмыкнула кобыла и подняла свой стакан. — Давайте выпьем за обвинителей. Наша работа часто не понятна окружающим, но один пёс важна.

Добив содержимое котелка с рыбой, мы только-только собрались раскинуть партеечку-другую в реверси, как в дверь неуверенно поскреблись и, в щель между дверью и косяком заглянула мордаха жеребёнка, который позвал Фрейю поработать по профессии.

— Извините, ваше высочество, мне надо отлучиться, — подхватив сумку, произнесла Фрейя, выходя из дома.

— Что? — удивленно спросил я в сторону уже закрывшейся двери.

— Шо? — спросила гостья у меня, дожевывая очередной блинчик.

Глава 10 (пригоршня обсидиана на зубах)

=*=

— Ваше высочество? — повторил я, уставившись на гостью. — На шутку это не очень похоже.

— Никакая это не шутка, — фыркнула кобыла, приглаживая гриву. — Я Патина Игнис, и я, в самом деле, принцесса. Приятно познакомиться, если что.

Я замер. Всё происходящее стало напоминать плохо продуманную пьесу, где автор внезапно решил сменить жанр. Молчание затянулось. Принцесса, тем временем, с интересом изучала мою реакцию, а затем вдруг рассмеялась.

— Принцесса, значит, — пробормотал я. — Интересно, а как давно королевские особы начали маскироваться под прокуроров?

— О, иногда приходится делать и не такое, — ответила она, мягко улыбнувшись. — Знаешь, Грей, ты довольно неординарный жеребец. О тебе много говорят, и всё чаще — с восхищением. Я приехала сюда не случайно. Хотела познакомиться с тобой лично.

— Со мной? — удивился я. — Странный выбор. Я обычный пони.

— Возможно, но ты успел сделать больше, чем многие пони за всю свою жизнь. Слухи о твоих изобретениях дошли и до столицы. Книгопечатание решило главную мою головную боль, но, как оказалось, начал ты не с него и на этом не остановился… Не каждый день встречаешь жеребца с такими задатками.

— Приятно слышать, — коротко кивнул я. — И всё же не верю, что принцесса лично поедет в глушь просто ради того, чтобы пожать мне копыто.

— А почему нет? Тем более — зимой? — улыбнулась она. — И каково это узнать, что завтракал с принцессой?

— Неожиданно. Очень.

— Неожиданно это то, что из всех пони в этом поселке меня не узнали только жеребята и ты.

— Такой вот я, с изюминкой. Уж простите.

— И не оспорить, с изюминкой, — встав из-за стола, принцесса пошла на выход. — Пойдём, пройдёмся.

Я послушно встал, всё ещё переваривая произошедшее, и последовал за ней. Мы вышли на улицу. Морозный воздух приятно щипал ноздри. Снег хрустел под копытами. Солнце едва выглядывало из-за горизонта, окрашивая округу в золотисто-розовые оттенки, настраивая на лирический лад.

А тем временем, на окраине посёлка кипела жизнь. Пони в утепленных попонах облагораживали палаточный лагерь. Повсюду разворачивались шатры, а над походными кухнями курился дымок. Группа неодетых пони, невзирая на холод, занималась рубкой дров. Как я заметил, они не взяли дрова из поселкового резерва, а использовали бревна со склада лесорубов.

— Так и не скажешь, что это солдаты. Разве что передвижные кухни выдают, — пробормотал я, останавливаясь у края замёрзшей реки.

— Ага, — кивнула Патина, щурясь на снег. — Не в полном же доспехе волков искать, тем более, зимой. Одного лишь поддоспешника более чем достаточно. Тепло, опять-таки.

Мы двинулись вдоль берега реки. Лёд трещал под ногами, но был достаточно крепким, чтобы выдержать нас. Ну а принцесса поглядывала на меня с нескрываемым интересом.

— Фрейя упоминала, что ты довольно изобретательный жеребец. Расскажи о себе.

— Ну… — с беспечным видом протянул я, внутренне холодея от того, что не очень-то в курсе, о подробностях жизненного пути Грея. Нет, я кое-что «вспомнил», а кое-что слышал от окружающих, но я сейчас не там где меня все знали. — Родился, вырос, встретил Фрейю и решил немного остепениться. Ничего особенного. Всё как у всех.

— С точки зрения принцессы оно конечно так, но вот с точки зрения принцессы, которая заинтересовалась биографией жеребца, который разрешил важнейшую проблему королевства, уже не всё так однозначно, — кобыла улыбнулась. — Знающие тебя пони характеризовали тебя не очень лестно. Мол, хулиганистый шалопай, бездельник и, как вишенка на торте, озабоченный кобылами повеса. Вдобавок ко всему трусоватый, из-за чего предпочел сбежать из родных краёв, лишь бы не пришлось провернуть жернова мельницы двадцать раз.

— Ни добавить, ни убавить, — покивал, прекрасно осознавая факт того, что от понячего полка я точно не убегу. Сплошь кавалерия же, невзирая на то, что пехота. Так что безумие и отвага наше всё. — Ещё что-то?

— А ещё раздутое эго, мешающее признавать ошибки. Но ты признал и бровью не повёл, а по рассказам очевидцев ещё и мельницу провернул, причем добровольно. Ничего не хочешь мне сказать?

— Да, вроде бы, нет. Хотя нет, одну вещь я сказать хочу. Вам в такой тонкой попоне не холодно? Так-то на улице не май месяц.

— Что? — принцесса с недоумением посмотрела на меня, затем оглядела себя. — Хорошо, спрошу иначе. Ты работаешь на зебр?

— Нет, я не работаю на зебр или любых других существ, — отрицательно покачал головой, невольно вспомнив про коня-секретаря, который использовал магию распознающую ложь. И следующий вопрос лишь убедил меня в том, что эта магия сейчас используется.

— Ты, жеребец Грей?

— Я жеребец, Фрейя подтвердит. И да, моё имя Грей… — ответил я и дополнил уже мысленно: — По крайней мере, в этом мире это именно так. Это тело пони и этого пони звали Греем.

— Ты желаешь зла для пони?

— Нет, но…

— Но?

— Я собирался подзаработать монет при помощи своих изобретений.

— В принципе, это не запрещено и с определенными оговорками поощряется, — ответила Игнис и дополнила как о чем-то обыденном: — Если твоя жажда наживы не приведёт к мучениям, увечьям или смертям пони, если ты не будешь практиковать рабство в любом проявлении, в том числе дачу средств под проценты, и если ты не будешь подменять действительность ложью, то делай что хочешь… ну, в пределах допустимых норм и здравого смысла.

— А если нет?

— Наказание за эти преступления — смерть на кресте.

Что?! Распнут как Христа? *уясе тут порядки! Хотя… Хм…

— Можно чуть подробнее о последнем преступлении. Это ведь явно не про обычную ложь.

— Верно, не про неё, — принцесса замолчала и простояла без движения минуты две-три, перед тем как неожиданно продолжила: — Предположим, что кто-то убедит жеребёнка, что поедание плоти пони это норма жизни. Или, например, взрослый жеребец убедит того же жеребёнка, что физическая близость между ними это хорошо и правильно. Или, как вариант, ты попытаешься доказать пони, что есть некий бог, который желает, чтобы после определенного возраста, этого пони пустили на колбасу.

— Ах, в этом смысле, — понятливо кивнул я и не удержался от невольной шутки: — Оказывается вы очень гуманный и мягкосердечный правитель.

— Я? — с сомнением в голосе, переспросила принцесса. — Ты просто не испытывал это на себе. Это очень больно. Наверное, это самая мучительная смерть.

— Возможно.

Пару раз, стукнув копытом по льду, Игнис сменила тему так, словно бы ранее не подозревала меня во всех смертных грехах.

— Расскажи о своих задумках.

— Задумках? — озадачился я. — Ну, думается мне, про фонарики вы уже в курсе.

— В курсе, — кивнула принцесса. — Я даже разобрала один из них и попробовала повторить.

— Получилось?

— С магией — да, но меня больше заинтересовал сам принцип. Это довольно неожиданно, что клубок проволоки и копытокинез дают такой эффект. Чем-то он напоминает молнии от трения, и даже обычные молнии, просто маленькие.

— Природа у этих эффектов одна и та же.

— Уверен?

— Уверен. Если помахать вокруг этого самого клубка проволоки магнитом вместо копытокинеза, то эффект будет аналогичный, если, конечно, магнит будет достаточно сильный.

— Магия без магии? Занятно, — усмехнулась Патина. — Знаешь, Грей, у тебя определённо талант. Ты не хочешь присоединиться к моей свите? Мне бы пригодился такой изобретательный пони при дворе.

Я лишь улыбнулся, уклоняясь от ответа. Патина усмехнулась в ответ, и тоже промолчала. Вместо этого мы продолжили путь вдоль замёрзшей реки. Холодный ветер разгонял снежную пыль, костры в лагере солдат весело трещали. Полковые кухни готовили похлёбку, и пахло чем-то ароматным — смесью трав, овощей и свежего хлеба.

— Грей, ты знаешь, что такое вулкан? — вдруг спросила моя собеседница.

— Конечно. Это гора с дыркой на вершине, из которой иногда вырывается огонь, камни и реки лавы, — ответил я, окинув собеседницу взглядом. — А что такое?

— Вулканы — это серьёзно, — тихо проговорила Патина. — Когда они извергаются, всё вокруг превращается в пепел. Они могут уничтожить целые поселения… Ты точно понимаешь, о чём я говорю?

— Понимаю, — подтвердил я, хмыкнув. — Я не военный пони, мне не надо повторять два раза и громко.

Принцесса замерла на миг, нахмурившись.

— Странное выражение, — задумалась Патина. А потом вдруг рассмеялась, её смех был тёплым и искренним. — Ах, понимаю! Надо будет рассказать Циню, он бывал в линейном бою, он точно поймёт этот шарж правильно.

Её смех перешёл в лёгкое хихиканье, и она покачала головой.

— Ты мне всё больше нравишься, Грей. Уверена, с тобой никогда не бывает скучно, — мы снова двинулись вдоль берега, и её взгляд вновь стал задумчивым: — Но вернёмся к вулканам.

— И что с ними?

— Удивительное совпадение… Я как раз собиралась проверить одну информацию о вулканах, — произнесла она. — Я бы хотела пригласить тебя присоединиться к моей экспедиции. Ты ведь не из тех, кто отказывается от приключений?

Я остановился, задумавшись. Приглашение было… странным оно было, чего уж тут. То всплывает моя биография. Такая себе биография, будем честны. Затем меня откровенно проверяют на нехорошее. Следом хвалят и предлагают место в свите. Не уверен как с этим здесь, но во времена человеческого средневековья это была честь и честь не малая, особенно если монарх абсолютный. А ещё это выгодно, около монарха тусить. Но понимал я и то, что за всем этим, наверняка, скрывается нечто большее и менее приятное.

— Присоединиться к экспедиции? — переспросил я. — Благодарю за предложение, ваше высочество, но я домосед и, как вы заметили в начале этой беседы, известен среди пони как трус и бабник. Так что я предпочитаю тихую размеренную жизнь в глубинке, подальше от суеты и всяких потрясений. Здесь у меня есть всё, что нужно: уютная изба, хорошая компания и спокойные вечера у печи.

— Домосед… — задумчиво повторила Патина, чуть прищурив глаза. — Ты, в самом деле, отличаешься от многих молодых жеребцов. Обычно они жаждут приключений, стремятся увидеть мир и бросить вызов судьбе.

— Ну, в молодости я немного побродил, — усмехнулся, опустив взгляд на замёрзшую поверхность реки. — И пришёл к выводу, что спокойная жизнь куда приятнее.

Патина остановилась, и её улыбка стала грустной. Она отвернулась, сделав шаг в сторону реки, а затем тихо проговорила:

— Никаких экспедиций уже не требуется, Грей. Она уже была. Та самая, в которой погиб Клевер Копытин.

Морозный воздух стал вдруг особенно холодным. Я молчал, слушая её, а она продолжала, не глядя на меня:

— Отсидеться в глуши, увы, не получится. Нас ждут большие потрясения. Что-то грядёт, и избежать этого не сможет никто.

Я внимательно посмотрел на неё. В её глазах мелькнула не то тревога, не то печаль.

— И что именно нас ждёт? — спросил я, стараясь не выдавать охватившего меня беспокойства. При всём моём пофигизме, преодолевать опасности и лишения не тянуло от слова совсем, тем более, с доставкой этой гадости прямо на дом.

Патина вновь задумалась, словно выбирая слова.

— Я не знаю точно, — наконец призналась она. — Но всё указывает на то, что это будет нечто огромное, опасное и, возможно, разрушительное. Мы видели первые признаки… Горы пробуждаются.

— Вулканы, — проговорил я тихо. — Значит, всё-таки они.

— Да, — кивнула она. — Они могут уничтожить целые поселения. Ты знаешь, что это такое, и понимаешь, что шутить с этим нельзя.

— И насколько большой был этот вулкан, что он так волнует вас, ваше высочество? — спросил я, нахмурившись. — Насколько я знаю, в нашем королевстве вулканов нет.

Патина остановилась, её взгляд стал тяжёлым. В воздухе повисла короткая пауза, прежде чем она ответила:

— Да, ты прав. Этот вулкан находится далеко за пределами нашего королевства. На одном из крупных островов в южных морях. Мы даже не считали его опасным. Долгое время он спал. Но несколько месяцев назад он пробудился. Сначала были толчки, потом клубы дыма… а затем — извержение.

Я слушал внимательно, ощущая, как её голос становится всё тише, а слова — всё мрачнее. Накал саспенса меня не впечатлил, я просто ждал подробностей.

— Лава стекала по склонам, пепел накрыл острова и поднялся в небо на высоту, которой не достигают птицы. Но самое страшное произошло потом. Он… взорвался.

— Взорвался? — переспросил я, припоминая историю с вулканом Святой Елены. Там тоже бахнуло на все деньги, но погибло не более ста человек, хотя до крупных городов там не так уж и далеко. Куда ближе, чем у нас тут.

— Да, — Патина кивнула. — Взрыв был таким мощным, что несколько близлежащих островов просто исчезли. Их смыло в море вместе со всеми, кто там жил. Вода кипела от жара, а пепел падал с неба днями напролёт. Даже здесь, в нашем королевстве, небо затянуло серыми облаками на несколько недель, просто никто не понял, что это такое было на самом деле. Непогода совпала с этим событием.

Я молчал, переваривая услышанное. Взрыв вулкана это не редкость, но чтобы смыло остров, да не один… Это звучало скорее как конец света. Но принцесса ещё не закончила, и я не стал делать выводы недослушав.

— Сила взрыва разошлась по морю на десятки дневных переходов. Она разнесла всё на своём пути. Именно она уничтожила корабль Клевера. Никто не выжил. Ни сам Копытин, ни его команда.

— Ударная волна такой силы? — тихо спросил я, ошеломлённый. — Это же больше похоже на… Так, стоп, бред. Если всех убило, то откуда это стало известно?

— Это была не просто волна, — перебила принцесса. — Это был идущий сплошной стеной кошмар. Судя по рассказам уцелевших рыбаков, которых спас остров между ними и источником взрыва, корабль буквально вдавило в океан. Он просто разлетелся на куски. А следом пришли ещё волны. Многие порты того региона пострадали, несколько прибрежных деревень были смыты в море. Повезло, что несколько членов экспедиции были на том злосчастном острове и смогли прислать подробный отчёт… до того как стали героями.

Патина вздохнула, и в её глазах мелькнуло что-то, похожее на сожаление.

— Это не просто катастрофа, Грей. Это предупреждение. Природа может быть жестокой, и её сила куда больше, чем мы привыкли думать… И это очень похоже на слова Ынь По. Он описывал нечто подобное и то, к чему это может привести.

— И что теперь? — спросил я, размышляя над услышанным. — И к чему это может привести с точки зрения уважаемого Ынь По?

— Он говорил, что… — начала Игнис, но меня как молнией ударило.

— А-а-а… Вспомнил! Тамбора, будь он проклят.

— Тамбора? — нахмурилась моя собеседница.

— Ваше высочество, тучи, про которые вы говорили, это, в самом деле, тучи вулканического пепла?

— Безусловно. Мы установили это точно, — кивнула кобыла. — Ты что-то знаешь об этом? И кто такой Тамбора?

— Это тоже вулкан, который однажды взорвался.

— Что было потом?

— То был год без лета. Точнее целых три года. Постоянные дожди и никакого урожая.

Патина грустно улыбнулась.

— У нас запасено зерно на два года, но это у нас, не у соседей. Видимо спокойной жизни больше не будет.

— Спокойной жизни не будет? — переспросил я, усмехнувшись. — Ах, ну да… война. Пони — это ведь то, из чего делают колбасу, а наши вторые соседи плотоядный вид, если я правильно помню.

Патина резко повернулась ко мне, её глаза вспыхнули гневом и… тревогой.

— Не смей так говорить! — голос её прозвучал почти как удар хлыста. — Это вовсе не шутка. Да, у нас есть соседи, для которых мясо — основа рациона, но никто не будет крутить колбасу из пони. Мы не беззащитные жертвы! Больше нет.

— Спокойно, ваше высочество, — ответил я, сохраняя свой тон неизменным. — Это всего лишь циничное наблюдение. Вы думаете, я не понимаю? Проблема не в том, что кто-то придёт и начнёт делать из нас колбасу. Проблема в том, что когда начнётся большая заварушка, то каждый сделает свой выбор. Кто-то станет героем. А кто-то, увидев приближающуюся беду, сдаст своих же, чтобы сохранить собственную шкуру.

Патина долго молчала, её взгляд потемнел, но гнев ушёл. Осталась только усталость.

— Ты говоришь страшные вещи… но, к сожалению, не ошибаешься, — наконец признала она. — В такие времена истинная природа пони… да и любого разумного существа проявляется. Одни встают на защиту своих друзей, другие прячутся. А третьи предают. Я видела это. Каждый е****й раз, когда беда стучала в двери.

— Да… — я грустно усмехнулся. — Так что, потрясения, о которых мы говорим, — это не только вулканы, плохие урожаи и голод. Это ещё и войны, политические игры и борьба за власть, верно?

Принцесса на мгновение встретилась со мной взглядом. Потом медленно кивнула.

— Да… это именно то, чего я боюсь. После бедствий и катастроф всегда наступают такие времена. Пустота, которую стремятся заполнить амбициозные идиоты, готовые на всё ради власти. В своё время мне не хватило сил, чтобы сжечь всех тех, кого надо было сжечь и многие из них осели у зебр. Я удивлюсь, если этот мусор не попытается продать наш вид.

— С первым врагом определились, — подвёл я итог.

— Грей, ты невероятно раздражаешь, — вздохнула Патина, но в её глазах мелькнула тень улыбки. — Но при этом ты говоришь то, что боятся произнести вслух даже мои секретари. И это ценно. Это поможет нам выстоять.

Патина отвернулась и посмотрела вдаль, где над лагерем её солдат поднимались лёгкие струйки дыма.

— Выстоять? — я усмехнулся. — Это звучит так, будто вы собираетесь вести нас в последний и решительный бой.

— Звучит пафосно, но… ты недалёк от истины. — Её взгляд стал серьёзным. — Ты даже не представляешь, с чем нам предстоит столкнуться. Это будет не просто очередная армия, которую можно смять ударом с воздуха. И уж точно не та война, где всё решает магия. Наши противники давно перестали быть простыми врагами из соседних земель. Они терпеливы, умны, коварны и у них нет иных вариантов.

Она сделала паузу и продолжила уже тише, с ледяным спокойствием:

— Поверь мне, Грей, если бы это была обычная война, она бы закончилась ещё до того, как началась.

— Вы так уверены в своей силе? — поинтересовался я с любопытством.

Патина усмехнулась, и в её глазах промелькнул отблеск чего-то древнего, холодного, почти устрашающего.

— В последний раз, когда на нашу землю пришли враги, их батальон исчез в течение десяти минут. Я испепелила его в одиночку. Всё, что осталось от них — пепел, смешанный с навозом.

Теперь её молодость казалась не более чем маской.

— Сколько же вам лет, принцесса?

— Чуть больше четырёх сотен, — спокойно ответила она, снова отворачиваясь к реке. — И за это время я видела всё: восстания, осады, битвы, которые опустошали земли. Я сражалась, когда это было нужно, и каждый раз думала, что это — последний конфликт. Но нет.

— Четыреста лет… — я покачал головой. — Вы до сих пор выглядите так, будто едва успели закончить учёбу.

— Приятное преимущество долгой жизни, — улыбнулась она, но в её улыбке была грусть. — Однако долгая жизнь — это ещё и воспоминания. Не все из них приятные. Даже ты, Грей, подозреваешь меня в чем-то сомнительном. Веришь моим словам, переживаешь за всех пони, но подозреваешь.

Я задумался. Внезапно ситуация перестала казаться простой и понятной.

— В любом случае, когда всё начнётся, — продолжила Патина, и её голос снова стал твёрдым, — Фрейю мобилизуют. Она — лекарь, а таких пони всегда отправляют на передовую, когда потери превышают те, которые могут покрыть лекари приданные войску.

— А я? — спросил, прищурившись.

— Ты пойдёшь в довесок, — спокойно ответила принцесса. — Лекарям всегда нужны помощники… и те, кто может держать копьё, если отступать будет некуда.

— Звучит обнадёживающее, — пробормотал я с кривой усмешкой. Попасть в ощип в другом, ином мире хотелось ещё меньше, чем в прошлом.

— Это не так уж и плохо, — хмыкнула она, но её взгляд стал снова холодным. — Поверь, я предпочту умереть стоя, сражаясь в одном ряду с тобой и Фрейей, чем оказаться на вертеле собачьего повара.

Я поднял бровь, услышав это мрачное заявление.

— Приятная перспектива, — заметил я. — Не уверен, что мне это нравится, но, видимо, выбирать не придётся.

— Не придётся, — подтвердила она, с какой-то зловещей уверенностью в голосе. — Когда время придёт, каждый займёт своё место.

Мы снова замолчали. Где-то вдалеке за рекой неожиданно выли волки. Небо стало тусклым, а вокруг нас, казалось, что зима сгустилась ещё сильнее.

Я смотрел на принцессу и понимал, что она говорит правду. Всё это действительно произойдёт. И, возможно, очень скоро.

А ведь я только-только привык спать столько, сколько хочется. Обидно. Будет тяжело отвыкать.

— Ну, так что, я прошел вашу проверку? — отбросив грустные мысли, спросил я у Игнис.

— Ты? Проверку? — кобыла даже задохнулась от возмущения. — Да будь сейчас времена моего прадеда, тебя бы уже оттащили на дыбу… Хорошая, кстати, мысль.

— Зачем же так жестко?

— Жестко? — принцесса даже всхрапнула от переполняющих её чувств. — Да ты мне тут, на голубом глазу, заявил, что собираешься жить припеваючи, в кайф, пока я буду вынуждена бегать как в круп укушенная. Нет, ну каково?

Глава 11 (карта)

=*=

Как только принцесса скрылась за пологом своего шатра, я с ленивой грацией приблизился к группе местной ребятни. Жеребята занимались тем, что дети делают лучше всего, они бездельничали с таким энтузиазмом и азартом, что кормить их приходилось как шахтеров или лесорубов. Завидев меня, они притихли, словно ожидая очередного представления. Ну, что ж, зря я, что ли, в балагуры подался?

— Эй, молодёжь, — хмыкнул я, махнув копытом. — Хотите игру в «задай капитану вопрос»? Там жеребец из королевской гвардии, лицо грозное, но говорят, что знает много интересного. Особенно если его хорошенько поспрашивать.

— А не прогонят?

— Солдат ребёнка не обидит… ну, точнее, за детей из других стран я не поручусь, но за угрозы вам, принцесса его не пощадит. Так что идти можно смело.

Жеребята загорелись идеей мгновенно, как хворост облитый бензином. Не прошло и минуты, как стадо миниатюрных пони уже обступило жеребца Циня. Увидев их, капитан замер на мгновение, а затем приосанился, будто готовясь к нападению врагов. Но вместо врагов его атаковали детские вопросы.

— Дядя Цинь, а сколько волков вы победили?

— А вас когда-нибудь кусали овцы?

— А правда, что у вас копьё зачарованное?

Жеребец честно держался. Его лицо оставалось серьёзным, но в глазах всё-таки мелькала лёгкая паника. Он кашлянул, явно прокручивая в голове, как ответить так, чтобы не вызывать кошмары у маленьких пони и последующий нагоняй от принцессы.

— Э-э, волков? Конечно, встречал, — произнёс он, натянуто улыбаясь. — Но это добрые волки, знаете ли. Мы просто поговорили с ними, и они поняли, что нужно уважать границы.

— У-а-а! — заголосила детвора и посадила бравого вояку «в лужу»: — А нам мячик из шкуры волка сделали. А если они говорящие, значит разумные? А разве с разумных можно шкуры спускать, чтобы мячики делать?

Цинь явственно сглотнул, осознав свой промах. Он был взрослым пони и уже просто не помнил, как именно думают дети. Он не понимал, что это не умственно отсталые пони, это хоть и молодые, но полноценные разумные существа. Ага. С огромным шилом в крупе.

— А зебры? — не унимался самый настырный жеребёнок. — У них форма такая пестрая! Вы их побеждали?

— Ох, с зебрами мы, скорее, обмениваемся… гм, культурным опытом, — дипломатично ответил Цинь. — Они очень… м… гордые создания, но если дать им пиз… кхм… сушеных яблок, то они сразу смягчаются.

— А что насчёт псовых набегов? — выпалил вдруг один из подростков. — Говорят, бывает и такое.

Цинь замялся, но тут его спас младший жеребёнок с блестящими глазами:

— Дядя Цинь, а правда, что вулкан на горе — это великан, который уснул?

Капитан Цинь рассмеялся, наконец-то расслабившись.

— Ну, кто знает, малыш, — сказал он, заговорщицки подмигнув. — Может, и правда великан… Но пока он спит, нам с вами волноваться нечего.

Дети ахнули от восторга, засыпав его новымивопросами. А я, довольный, наблюдал издалека, как Цинь не очень ловко, но всё же выкручивался из цепких копыт жеребят. Минут через пятнадцать конь уже изрядно запыхался, отбиваясь от нескончаемого потока вопросов. На его лбу, невзирая на холод, блестели капли пота, а взгляд умолял о помощи. В этот момент я решительно вышел из-за палатки, словно герой из дешёвого рыцарского романа.

— Так-так-так! — проговорил я с укором, притворно нахмурив брови. — Что тут за осада? Вы что, хотите лишить капитана голоса? Бедняга Цинь потом и приказы отдавать не сможет, а ему ещё выполнять план по волчьим хвостам. Или вы хотите оставить других жеребят без мячиков? Нельзя быть такими жадными.

Детвора уставилась на меня с выражением «ну мы-то знаем, кто нас подговорил». Самый смышлёный из жеребят — тот, который влезал с вопросом о набегах — даже сделал шаг вперёд, с хитрым прищуром.

— А разве это не ты, дядя Грей, сказал нам, что капитан Цинь знает всё на свете и вообще он самый осведомленный жеребец во всем этом полку?

— Ну… — протянул я, изобразив задумчивость, — я сказал, что он умный, да. Но не говорил, что его нужно засыпать вопросами, как снегом в зимнюю бурю!

Капитан одобрительно фыркнул, а я кивнул ребятам, понизив голос до таинственного шёпота:

— А ещё, между прочим, сегодня на полевой кухне раздают настоящую военную сладкую кашу с сушёными ягодами. Кто успеет первым, получит добавку!

Глаза жеребят загорелись, как фонари. Разговор с капитаном мгновенно перестал казаться таким уж важным. Толпа сорвалась с места и галопом рванула в сторону кухни, оставляя за собой только снежную взвесь и топот копыт.

Я обернулся к Циню и усмехнулся.

— Должен признать, вы держались весьма достойно.

— Если честно, я готов был сдаться на их милость, — хмыкнул Цинь, переступая с копыта на копыто. — А с кашей это вы удачно придумали. Она у нас сегодня, в самом деле, сладкая и с ягодами.

— За перерасход продуктов мозг жевать не будут? Вам же ещё округу прочёсывать.

— Я же зерно не в болото выброшу, а потенциальным новобранцам скормлю, они же вырастут через несколько лет. Да и оставить детей без развлечения и каши это не по-понячьи, — конь фыркнул. — А носимые запасы мы на складах пополним или прямо в этом поселке возьмем в счет десятины.

Я с умным видом покивал, осознав, что общепоселковые запасы это не просто резерв общины на черный день, это оказывается ещё и налог, и резерв, но уже королевства. Как-то раньше я об этом не задумывался. Феерическое упущение.

— Я сейчас говорил с принцессой, и она затронула некие обстоятельства… Я про взрыв вулкана и последствия этого события для королевства.

— Вот как? Думаю лучше говорить о таком не на морозе. Предлагаю зайти в мой шатер.

— О, с удовольствием, — кивнул я, радуясь, что моё предположение оказалось верным и этот пони что-то знает по теме. И, что важнее, одного упоминания вулкана было достаточно для того, чтобы сойти за «своего». Надеюсь не расстреляют с формулировкой «за шпионаж».

Мы вошли в шатёр, который оказался больше, чем казался снаружи. На раскладном столе лежала большая карта, края которой были прижаты странными камнями, видимо, чтобы не скручивалась. В углу шатра была сложена какая-то амуниция и снаряжение.

— Это карта Эквуса и окрестностей, — сказал Цинь, заменив одну карту на другую, что достал из тубуса. Он склонился над столом и указал на центральную область. — Как ты знаешь, наше королевство здесь, в сердце континента. Мы живём в относительном мире, но соседние земли — те ещё источники «веселья».

— Угу, — согласился я, с интересом осматривая удивительно подробную карту, на которой не было белых пятин и драконов на ней тоже не было нарисовано. Обычная на вид, с поправкой на местную специфику, карта.

— И в этом основная проблема, — продолжил капитан. — Её высочество довела до меня, что в записях, оставшихся от отца всех пони, говорилось о чем-то похожем на наш случай, но там совсем всё ужасно. Мало того что пепел из-за которого на год, а то и больше будет нарушено сельское хозяйство, так он ещё и ядовитым может оказаться, отравив землю на многие годы. Мол, при отравлении будет выпадать шерсть и портится здоровье, ну а при сильном отравлении может, и шкура слезть, и потроха вывалятся, когда пойдешь «по-большому».

— Скорее всего, отец всех пони говорил не совсем про наш случай. Вроде бы там про копытотворное бедствие рассказывалось. То есть, то событие изначально делалось так, чтобы навредить максимально гнусным и безпонячим образом. Пепел обычного вулкана хоть и имеет толику того самого яда, про который ты упомянул, но, если его горстями в себя не пихать, ничего непоправимого не будет. Более того, вулканический пепел, хоть и не всегда, но в большинстве случаев достаточно полезен для урожайности.

— Резюмирую, — конь бросил на меня острый взгляд. — Нам надо несколько лет продержаться на запасах и брать воду только из колодцев? Ну и да, так же на нас навалятся оголодавшие соседи?

— В целом да, если вольный ветер не будет жесток, возможно воду можно будет брать не только из колодцев, да и кое-что вырастить мы всё-таки сможем… В конце концов, некоторые сорняки хоть и отвратительны на вкус, но съедобны и их можно переработать.

— Славно! Восхитетиельно! Ынь По!!! — проорал конь, буквально светясь от проскакивающих всполохов статического электричества по всему телу. — Нет яда, нет уязвимости. Ну а резаться с врагом стоя по колено в крови это нормально, это мы умеем. Не зря нас называли красными ботфортами.

Всё ещё потрескивая синими всполохами и даже не морщась от этого, Цинь с безумной улыбкой на морде отослал вбежавших на шум коней восвояси. Обернувшись ко мне, он, с трудом удерживая в себе восторг, попытался продолжить рассказ о наших соседях.

— Вот здесь, — Цинь повёл копытом по карте, обводя юго-восточные границы, — Зебрия. Страна зебр и тех пони, которые по каким-то причинам не нашли себе места среди нас. Не самое приятное место. Постоянные мелкие стычки, провокации и оскорбления — это их излюбленное занятие. Но что ещё ожидать от тех, по кому крест плачет?

— Пони-диссиденты, значит? — прищурился я. — Это те самые, кто воспротивился упразднению дворянства?

— Эти там, конечно, тоже есть, но за их преступление полагаются пожизненные жернова, а не крест, — усмехнулся Цинь. — Кто-то не согласен с нашим укладом, а кто-то просто выродок. Зебры охотно их приютили, сделав из них щит, проводник своих интересов. Только вот беда в том, что этот «щит» пожрал своих «благодетелей» и теперь зебры это такой же скот, как и бараны у псов. И если у псов природа, то тут я даже не знаю как это назвать без непечатного словца.

Его копыто плавно переместилось дальше на северо-запад, к обширной территории, отмеченной коричневыми и зелёными пятнами.

— Это Псовия, — сказал он с мрачной ноткой в голосе. — Территория разумных собак и овец. Формально они теократия, но на деле это просто красивое название для рабовладельческого уклада. Овечки там — идейные рабы, служат своим псовым хозяевам, искренне веруя. А по достижению определенного возраста они становятся… едой. Впрочем, если ты пес при деньгах, то можешь себе позволить и молоденького барашка.

— Оу! — понимающе улыбнулся я.

— Именно, — кивнул капитан. — Обычная для них практика. Псы устраивают провокации, а порой и настоящие набеги на наши земли, чтобы захватить пони. В тяжёлые времена приходилось подымать не только всех магов и окрестных пони, но и принцесса не сидела, сложа копыта.

Он снова провёл копытом по карте, на этот раз вдоль северо-восточных границ.

— Дикие земли. Здесь нет никаких государств, только бесплодные равнины, леса и опасные существа. Дикие звери, кочевники, которым плевать на границы. Иногда и оттуда прилетает, но география тут на нашей стороне.

— А море? — спросил я, заметив тёмно-синюю полосу на юго-западе.

— Ах да, море, — протянул Цинь. — Мы используем его в основном для торговли. У нас есть порты, но мореплавание — это не наше сильное место. Мы предпочитаем твёрдую землю под копытами. Хотя нельзя забывать об галерах береговой стражи. Но там полностью отбитые пони служат, им даже оружие на копыта не выдают, только перед абордажем.

Я склонился над картой, заметив некоторую несуразность.

— Раскраска у Псовии странная.

— Ну, раньше пытались все их княжества по отдельности раскрашивать, но уж больно их много, прямо не государство, а лоскутное одеяло. Впрочем, это и не единое государство, а конфедерация.

— Не скучаете, значит, — усмехнулся я.

— Разве что зимой в буран, — ответил он с лёгкой усмешкой. — Но знаешь… иногда отсутствие новостей — самая лучшая новость.

Я кивнул, уже прикидывая, как эту информацию можно использовать в дальнейшем. Этот мир был явно сложнее и больше, чем я изначально думал.

— Так, что-то я увлекся, — понурился конь. — Извини, я просто сейчас ещё и преподаю немного, увлёкся… так… ах, да, в общем вот что я хотел показать изначально…

Глава 12 (ведь завтра наступает не для всех)

=*=

Это я, конечно, удачно развел «секретоносителя» на дополнительную информацию по теме. Так-то он и должен был поставить меня в известность обо всём этом, но была одна мелочь, он должен был рассказать это после того, как я примкну к ним, и принцесса даст отмашку на ознакомление, а так получается факт шпионажа в чистом виде.

И какой черт дернул меня всё это делать? Не иначе все те звонки мошенников не прошли для психики бесследно, и я применил их уловки на местных.

Чего я не ожидал, так это того, что принцесса использует мои привычки и стереотипы против меня самого. Утверждаешь, что предпочитаешь жить в безопасности и с одной кобылой? Да не вопрос. Милая Фрейя, как глава государства я сокращаю срок твоей службы поселковым лекарем и да, помоги названой матушке, бери своего жеребца за… кхм… за гриву и тащи его за собой.

Никакого физического принуждения, в чистом виде игра административным ресурсом и хорошим отношением молоденькой кобылки. Если бы я в таких условиях взбрыкнул… так-то конечно мог, но выглядело бы это максимально по-идиотски, особенно в моих же глазах.

А может, всё было совершенно не так, и Игнис подумала, что я просто не хочу расставаться со своей кобылой. Мол, где-то этого сопляка жизнь помотала, вот он теперь и забился в медвежий угол и пытается жить спокойной и размеренной жизнью.

И тут вопрос — нужен ли такой персонаж в войсках? Нет. Даром не сдался. Но ведь изначально не за мускулы нужен был, а из-за большого количества занимательных изобретений, которые прям полезные и, судя по всему, будут и ещё открытия.

Впрочем, это те же яйца только в профиль. Сам подставился — сам и расхлебывай. Вот размышляя на эту тему, я неспешно и собирал вещи. Но так как вещей у лошадок было не так уж и много, то справился я достаточно быстро. Тем паче Фрейя собралась буквально за десяток-другой минут и уже ускакала прощаться со знакомыми.

Затянув последнюю пряжку на дорожной сумке, я положил морду на стол и вздохнул тяжело, задумавшись. Буквально вчера всё казалось мне частью большой игры. Этот мир, хоть и был дюже странный, но всё-таки подчинялся каким-то понятным игровым правилам, где достаточно пошевелить копытами, и судьба вознаградит за старания. И если будет немного боли, немного драмы, то конец окажется непременно счастливым. Филиал доброй сказки, где каждый, кто упорно трудится, получает своё заслуженное место под солнцем.

Иллюзия развеялась.

Нет-нет, место под солнцем никто не отбирал, отнюдь, но вокруг была самая обыкновенная жизнь. Такая, в которой принцессы — это не волшебные покровительницы, а государственные лидеры с длинным списком обязанностей, и где наказания назначаются не из злобы и прихоти, а исходя из здравого смысла и необходимости. Где никто не видит в тебе ни избранного, ни загадочного гения. Ты просто… пони. Может, чуточку со странностями, но таких странных вокруг много.

— Потому и не отправили меня на дыбу, — хмыкнул, вспоминая встречу с Патиной, — не за что просто. В её глазах я мальчишка, который много думает, но мало что видел. А от того, что видел, спрятался в глуши. И, пожалуй, в чём-то она безусловно права.

— Грей, — голос Оберта выдернул меня из размышлений. — Собрался?

— Собрался, собрался… — пробормотал я и потер переносицу копытом. Привычка осталась, хоть нос теперь понячий, а не человеческий. — Только вот не знаю, как быть с метеостанцией. Перетаскивать всё это — тот ещё геморрой. Но и бросать начинание тоже не хочется.

— А зачем бросать? — старый жеребец фыркнул. — Пусть всё остаётся на месте. Жеребята ведь и так ведут наблюдения и записывают всё в журнал. Если хочешь, раз в пару-тройку месяцев будем слать тебе отчёт.

— Вы серьёзно? Зачем вам это?

— А тебе? Зачем тебе было надо её строить? — ухмыльнулся Оберт. — Мы-то ладно, для нас прямая польза. Знать погоду наперёд это важно для того кто живёт с земли. Так что, если не против, пусть твоё дело продолжает жить здесь.

Действительно, зачем тащить всё это за собой? Мир не развалится, если я передам это дело в чужие копыта. Никто не умрёт от того, что метеостанция будет работать и без моего личного участия. Это ведь даже лучше, чем забрать её с собой и оставить без дела.

— Звучит как план, — улыбнулся. — Не удивлюсь, если на новом месте тоже придется строить метеостанцию, но уже не по прихоти, а по необходимости. Но в наблюдениях за погодой важен охват, так что не удивлюсь, если вскоре это станет не прихотью, а таким же символом города, как часовая башня.

— Часовая башня и маяк, — поправил меня Оберт, кивая. — А также библиотека, термы и театр.

Подняв морду, увидел молчаливую поддержку в глазах старого пони. Эхо недавних сомнений, наконец, затихло и я кивнул с облегчённым вздохом.

Всё оказалось проще, чем я ожидал. Иллюзия контроля, которая так долго держала в напряжении, вдруг исчезла. Оставив место пониманию: жизнь продолжается. И, раз уж во мне заинтересовалась столь авторитетная фигура, надо замутить что-нибудь стоящее. В конце концов, если мечтать, то о чем-то большом.

Например, о тетрисе на личном компьютере… А из чего его можно тут сделать? Пожалуй, доступны только реле. Их схема проста, как мычание и текущий технологический уровень достаточен. Хотя нет, на электромагнитных реле построить ЭВМ хоть и тривиальная задача, но, во-первых, это будет дорого, а во-вторых, производительности для игры в тетрис просто не хватит. Можно, конечно, извернуться и ввести схемные оптимизации, но тогда зачем тут компьютер? Тетрис можно и на основе релейной матрицы сделать.

— У тебя сейчас такое возвышенное выражение на морде, словно ты решил податься в профессора, — пошутил Оберт, заметив моё состояние.

— Пожалуй, ты прав, старик, — покивал. — А всех студентов заставлю мотать катушки, а совсем нерадивых отправлю в село, помогать крестьянам, чтобы помнили, что они не небожители, а обычные пони.

Выйдя из дома, удостоверился, что ничего не забыл и только после этого обернулся к ожидающим жеребятам, что дежурили у входа.

— Ладно, ребята, на вас теперь вся надежда, — улыбнулся и хлопнул Оберта по плечу. — Не забудьте присылать мне ваши отчёты. Особенно если заметите что-то интересное. А вы заметите, я вам это гарантирую.

— А про грозу можно? — засмеялся один из жеребят.

— Можно. Но тогда бегите, — фыркнул. — И пишите отчёт уже из ближайшего укрытия. Ведь кто такой герой?

— Герой это не тот, кто умер за свою родину, а тот, кто вынудил врага умереть за свою, — хором провозгласила детвора.

Что же, старый Грей — бестолочь и пыточных жерновов мастер — остался в прошлом, а вместе с ним и иллюзии, которые я наконец-то отпустил.

— Надеюсь, свидимся, но, на всякий случай — прощайте, — отвернувшись от приунывших жеребят, пошел проверять, как закрепили нашу поклажу.

=*=

— А ведь принцесса изрядный путь проделала, чтобы оказаться у нас, — пробормотал я, прогуливаясь по улицам очередного города, в котором мы сделали остановку на ночлег.

Дорога к столице тянулась уже третий день, и я наконец-то смог побыть наедине с самим собой. Фрейя увлечена общением с однокашниками и обменом медицинскими записями, остальные пони тоже заняты своими делами. Принцесса проводит ревизию, пони охранения либо отдыхают или гостят у родни. Как оказалось, состав полка левого копыта из этих мест, потому именно их на волков и сопровождение отправили.

Эта пауза в бесконечном потоке событий позволила мне хорошенько поразмышлять о текущем положении вещей. Особенно меня занимала проблема управления такой огромной территорией как королевство Эквус.

Самая быстрая связь — фельдъегерская служба. Но даже они не могут доставить сообщение из конца в конец страны меньше чем за неделю. Неделя — это вечность в условиях надвигающейся катастрофы. Принцесса, конечно, может перемещаться ближе к угрожаемым направлениям, тем самым сокращая время передачи информации… но что делать, когда угроз несколько? А что если угрозы до такой степени непривычны, что секретарям на местах просто не хватит опыта?

Мне вспомнились рассказы о развитии телеграфа на Земле. Сначала это были дымы, затем оптические телеграфы — цепочки башен с семафорами. Потом открыли электричество и догадались использовать его.

Но электричество здесь это пока что диковина. Копытокинез создает электромагнитное поле, это я знаю точно. Но использовать его для передачи сообщений напрямую? Да еще на большие расстояния? Ну, уж нет, химические источники тока и точка.

Но даже так это была не единственная сложность. Например, проблема затухания сигнала была одной из главных на заре развития телеграфа и телефонной связи на Земле. Придется городить ретрансляторы… или как их называли раньше — повторители. Или решать вопрос через цепочку станций, как делали с оптическими телеграфами. Плюс нужен персонал на местах, который будет поддерживать кабельное хозяйство в исправности. А это тяжелая задача, учитывая историю.

На той же Земле были и трагикомичные моменты. Например, в первые годы телеграфные провода часто воровали крестьяне, принимая их за нечто магическое (а ведь тут магия точно есть) или годное для починки заборов. Вдобавок во время гроз провода становились настоящими ловушками — грозовые разряды нещадно жгли аппараты и устраивали фейерверки прямо на станциях.

— Здесь будет то же самое, — усмехнулся я. — Если протянуть провода через Эквус, найдется десяток любителей разобрать их на хозяйственные нужды.

Снова шаги, снова ритм дороги и мысли, сменяющие друг друга, как кадры старого фильма. Я вспомнил историю с первым трансатлантическим кабелем — гордость своего времени, который с треском провалился. Всего через месяц после запуска кабель вышел из строя из-за чрезмерного напряжения, вызвав колоссальные убытки.

— Главное, — не переборщить с мощностью, — хмыкнул я. — Иначе мои провода тоже сгорят.

Я уже видел в уме чертежи: простые деревянные столбы, изоляторы из обожженной глины, медный провод, а вместо привычного телеграфного ключа — что-нибудь, основанное на копытокинезе. Пони в этом мире могли манипулировать мелкими объектами с завидной точностью — значит, создание вводного устройства для передачи сигнала не должно стать проблемой.

— Вопрос в том, как защищать провода от гроз, — пробормотал я. — Вроде бы на Земле использовали молниеотводы и заземление, но не на всех видах почв это возможно. Может, стоит подключить какого-нибудь мага погоды? Они тут вообще существуют?

Я шел дальше, погруженный в свои размышления. Картина будущего уже складывалась в моём воображении: телеграфные столбы, соединяющие поселения, небольшие станции для приема и отправки сообщений, а главное — мгновенная связь, которая позволила бы реагировать на любую угрозу сразу.

— А?! Что? — вынырнув из размышлений, обнаружил, что передо мной стоит до боли знакомая черная кобыла. — У вас ко мне какое-то дело, ваше высочество?

— Тьфу ты, а я думала, ты меня игнорируешь, — фыркнула она и произнесла приказным тоном: — Я проголодалась, веди меня в кантину, немедля.

— А где мы вообще? — закрутив головой, попытался сориентироваться.

— И о чем же ты так задумался, что чуть не ушел в чистое поле? — полюбопытствовала принцесса и, ухватив меня копытокинезом, потащила за собой.

— О способах быстрой передачи депеш в пределах всего королевства, — честно ответил я и указал копытом принцессе за спину, где как раз пони-фельдъегерь проскакал по дороге, унося на спине сумку с очередной порцией писем и отчетов.

— Скажи-ка мне, мой милый пони, скажи как жеребёнок повидавшей всякого дерьма кобыле, где ты пропадал в прошлом году? Мы исследовали твою биографию, и опросили всех, кого можно было опросить, но никто не знает, где ты шлялся в течение всего февраля прошлого года. Вообще никто и ничего.

— Я не понимаю, о чем вы говорите, ваше высочество, — скорчив жалостливую мордашку, проблеял я в ответ.

— Спрошу иначе… — принцесса остановилась и окинула округу внимательным взглядом. — То, что ты попадал в иной мир — это самоочевидно. Но что ты там такого увидел, что сбежал в медвежий угол, роняя кал и остатки достоинства? Пони не меняются так сильно без причины.

Упс — это самое страшное слово из уст физика. Именно это слово сказал один ученый, когда мощность взрыва экспериментального водородного заряда превысила расчеты вдвое и ему пришлось сутки сидеть в бункере наблюдения в ожидании того момента, когда ветер оттянет радиоактивные осадки дальше в океан.

— Я никогда не проваливался в иной мир. Честно.

— Магия говорит мне, что ты врешь. Да и выражение необычное — провалился, но не это главное, Грей.

— А что? — спросил для проформы.

— Повернись-ка левым боком и приподними попону, — потребовала принцесса. — Не бойся, больно не будет.

Я попытался спустить всё на тормозах, не очень понимая, что происходит, но принцесса и в самом деле умела воевать. Я сам не понял, как моя морда уткнулась в заснеженную брусчатку, а вывернутые копыта не позволили даже вздохнуть, не говоря уже о сопротивлении. Непонятный толчок с левой стороны тела, омерзительный смрад горелой шерсти и вот меня выпускают из захвата.

— Встань! — приказала кобыла. — И посмотри.

Я молча встал и повернул морду налево, обнаружив, что моя зимняя попона прожжена, шерстка под ней теперь тоже отсутствует, а на немного воспаленной от произошедшего коже виднеется что-то до боли похожее на татуировку.

Мгновение растерянности, а затем меня пронизывает чувство узнавания.

— За испорченную попону прости, я возмещу, но ответить на мои вопросы тебе всё же придётся.

— Раз вам интересно я, конечно же, отвечу, — неспешно, через силу, словно бы засыпая, ответил я. Шок и избыток адреналина на пользу мне не пошел, но позволил отыграться за некоторую мою беспомощность перед принцессой. — Первые два символа это учетная категория, следующие шесть это порядковый номер, а последний это отметка, означающая, оставят ли на племя или пустят на переработку.

Было даже забавно наблюдать, с каким выражением морды на меня пялится понячья принцесска… а всего-то объяснил смысл устаревшего, для 21-го века, метода маркировки скота. Другой вопрос, откуда «такое» украшение на бедолаге Грее?

Поддавшись чувству противоречия, уставился на Патину немигающим взором, представляя себе бутерброды с сыром, ветчиной и той самой казахстанской колбаской, которую продавали у нас в супермаркете на углу. Чуть слюной не захлебнулся, вспомнив чесночный аромат.

— Вы ведь хотели кушать, ваше высочество? Вы прозорливы. Стоит есть, коли выдалась такая возможность, ведь завтра наступает не для всех.

Глава 13

* Сцена: «справедливость бронзового века» *

— People, — выговорила принцесса название существ, чей внешний вид был изображен на листке бумаги немного неуверенными штрихами древесного угля. Кобылу раздражало в этом существе буквально всё. Начиная от плоской морды с наглыми глазёнками и заканчивая сапогами из шкуры (судя по всему) людо-ящера на нижних конечностях. Но отдельно стоит отметить лапы, которые удерживали свернутую кольцом плеть с грузиком.

Принцесса сама не заметила, как её глаза налились кровью от ярости. Её разум начал наполнятся обрывочными воспоминаниями, что остались у неё от предков. Пони этого мира не только умели в копытокинез, они ещё и некоторые воспоминания детям передавали, сами того не осознавая. Собственно именно с этим и связана истеричная боязнь мельниц. Ну а вода… тоже своего рода воспоминание, ведь у поработителей было непринято проливать кровь при забое скота, поэтому они топили пони. Мол, мясо от этого становится вкуснее. И никто из них этого от лошадок не скрывал.

— Алевы… от этих врагов ни костей, ни памяти не осталось, и от вас, погань, коли сунетесь, не останется. Я отомщу за каждого пони. Лично вам и вашим детям, и детям ваших детей, а земли засыплю солью. Копыто не дрогнет.

— Ваше высочество? — напомнил о себе секретарь.

— Изображение размножить и разослать. Довести до советов городов и общин поселений. Зачитать приказ перед войсками, — принцесса повернула морду к секретарю и тот даже шарахнулся от давящей ауры и вида полностью покрасневших глаз. — При встрече с этими живодёрами и понеедами соблюдать присутствие духа. При численном перевесе взять в плен и доставить для допроса. При невозможности — уничтожать любыми методами. Особое внимание к передним лапам, по свидетельству очевидца, они используют их для управления магическим оружием.

Отдав приказ, принцесса начала успокаиваться, ну а Грей, наш проблемный попаданец, он так и не узнал, что своей сказкой о попадании в мир людей и побеге из него, во-первых, ткнув копытом в небо, попал в истину, ну а во-вторых, невольно, подписал свой бывший вид под ненависть довольно злопамятной кобылы.

На фоне этого, говорить про ночной кошмар очень старого владельца ранчо где-то в Канзасе и вообще не стоит. Ну, подумаешь, приснился бред про черную кобылу в футуристичной броне, что с сомнением осматривала его конюшни, перед тем как начала стрелять в разбегающихся людей из счетверенной волшебной палочки явными заклинаниями.

— Ну и бред, — утерев холодный пот, старик сделал пару глотков из небольшой нагрудной фляжки, что лежала рядом с часами и вновь попытался заснуть.

=*=

Боже, наконец-то эта черная от меня отвязалась. Уж не знаю, где на самом деле помотало бедолагу Грея, но историю я выдал цельную, проверяемую и жалостливую. Повторив всё это слово в слово сначала Игнис, а затем стенографисту, я получил с копыт на копыта добротный пуховик… точнее, здесь это называлось зимней попоной, но не будем придираться к мелочам. Обещала заменить испорченную вещь — выполнила. И этого более чем достаточно. Также сразу два лекаря, один армейский и кто-то из местных, городских, восстановили кожный покров Грея на крупе, убрав это недоклеймо, а вот с шерсткой было не столь радужно, но меня уверили, что через неделю всё будет тип-топ.

Но всё когда-нибудь заканчивается, закончился и наш марш по заснеженным дорогам… точнее, направлениям. Последние метры до столицы мы преодолели уже неспешно, словно бы растягивая момент перед тем, как окунуться в водоворот событий. Фрейя была задумчива, а я… ну, я просто пытался представить себе, что же нас ждёт дальше. Всё-таки это не просто город, это столица королевства Эквус.

Когда мы подошли к воротам, оказалось, что никаких ворот тут толком и нет. Просто проход между домами-башенками, около которого дежурят два пони в лёгкой, видимо декоративной, броне. Они даже не пытались проверять документы или делать что-то подобное, они лишь кивнули принцессе и продолжили стоять на посту. Зато один из них бросил взгляд на меня, и было в этом взгляде что-то… осуждающее? Нет, скорее, там была усталость и раздражение. Будто он видел не меня, а того самого Грея, который был ещё до моего появления. Да и я эту морду уже где-то видел.

«В воде я её видел, когда умывался», — осознал с легкой оторопью. Но думать об этом было некогда, так как мы хоть и дошли до пункта назначения, но на этом всё не закончилось.

Недоумение — вот что я испытал, когда смог рассмотреть комплекс во всей красе. Я ожидал увидеть замок в европейском средневековом стиле, но тут был скорее городок состоящий из, в основном, одноэтажных зданий. Да и вместо прислуги тут шастали явные студенты, прохаживались пони с армейской выправкой и бегали курьеры.

Городок был больше похож на административный центр, чем на королевский дворец. Столы, бумаги, пони за делами… даже запах был какой-то деловой, аромат бумаги, чернил, горячего чая и… отрубей. Нет, ну правда, они их тут с таким видом жуют, словно сигареты смолят.

Комплекс казался невероятно активным, будто каждый здесь занимался чем-то важным и неотложным. Хотя, почему я думаю, что «как будто»? Но да, явный алхимик, который чуть не сбил меня с ног, мог быть и поаккуратнее, а то чудом в меня не попала горсть пепла, которая просыпалась из его ноши. И судя по сернистому аромату, он эту сажу не из печи нагрёб. Видать здешние кони были как следует мотивированы принцессой и перепроверяли факты.

Удивительно, но я заметил, что многие из них при виде принцессы лишь кивали. Она скупо кивала в ответ и иногда задавала вопросы, получая односложные ответы. Никаких расшаркиваний и разговоров о погоде.

— Добро пожаловать в мой скромный дом… расположиться вы можете тут, — проговорила Патина, когда мы оказались перед очередным одноэтажным зданием. Оно ничем не отличалось от остальных, кроме одного: над входом красовалась табличка с надписью «гостевой дом №7».

У дверей нас встретила странная на вид кобыла, которая не просто кивнула принцессе, но даже голову склонила, впустив нас вовнутрь.

— Посол пытается узнать подробности, — начала говорить кобыла, после того как Патина показала какой-то замысловатый жест обращенный в нашу сторону.

— Ожидаемо, — покривилась принцесса.

— Я могу… Я… Мне сделать так, чтобы он не вернулся?

— Вот этот вот молодой жеребец сказал мне недавно забавную вещь, — кивнув на меня, ответила принцесса после непродолжительного раздумья. — Жизнь она же, как шкура зебры. Полоса черная, полоса белая, полоса черная и вновь белая, но в конце всё одно круп с хвостом.

Странная кобыла уставилась на меня тяжелым, немигающим взглядом, после чего вновь обернулась к принцессе:

— Вы всегда были добры к этой зебре.

И что это сейчас такое было? Видимо какие-то политические игрища, которые я без контекста просто не пойму. Но да, если присмотреться, то видно, что кобыла что разговаривала с принцессой — крашеная. Издалека не понятно, но вблизи видно, что эта зверушка полосатая. Да и морда её чем-то морду Алой напоминает. Однако странная встреча закончилась, и всё вернулось на круги своя.

Внутри гостевого дома оказалось тепло и уютно, хотя и без лишних украшений. Здесь мы выбрали комнату, бросили свои вещи и нас повели дальше. Куда-то в сторону приятных ароматов горячей еды и напитков.

Трапезный зал лишь назывался так, а по факту оказался добротной такой столовой с классической раздачей. Единственным напоминанием того, что тут живет принцесса, являлся стол на небольшом возвышении, на столешнице которого стояла табличка вида «зарезервировано за принцессой Патиной».

— Грей, ты голоден? — повернулась ко мне Игнис, указывая копытом на короткую очередь у раздачи. — Ты можешь взять что-нибудь, пока я обсужу с секретарями последние новости. Фрейя, покажи ему как у нас здесь всё устроено.

— Ты уже была здесь? — уточнил я у подруги, радуясь возможности немного расслабиться. Честно говоря, после всей этой истории с выдумыванием куда именно попадал бедолага Грей и что именно он там видел, наши взаимоотношения с Игнис стали проще, но это не означало, что я простил ей подпалину на *опе. Всё понимаю, она за целый вид в ответе, но один черт бесит, когда кто-то лезет со своими грязными копытами в вылизанные тобою до блеска планы.

— Ну конечно я здесь была, и не раз, — кивнула кобылка. — Я же здесь училась. Хочешь, покажу, где именно?

— Зайти в любом случае надо, — согласился я осматриваясь.

Пока я стоял в очереди, вокруг меня начали шушукаться другие посетители. Кто-то уже разболтал про «того самого первопечатника Грея». Но никто не подходил, никто не задавал вопросов. Возможно, они стеснялись, или, может быть, это просто местная манера — не лезть в чужие дела. Знать не знал, что попасть в ежемесячник так почетно. А уж когда про меня целую статью накатали как о пони, благодаря которому увеличится доступность свитков, так и вообще… Приводились даже какие-то планы по расширению библиотечного фонда, но сразу предупреждали, что фабрики по выделке бумаги ещё не готовы, но их дооборудование стоит в первоочередных планах. Но, если кому-то хочется прям сейчас, то предлагалось скинуться сверх десятины.

Очередной не очень понятный для меня момент. Почему налоги собираются не деньгами? Точнее, монетами тоже можно, но до сих пор я видел десятину только в натуральном виде. Но монеты на копытах населения есть и это не такая уж и редкость.

Взяв себе по порции явной фасоли с морковью и рыбными биточками, мы нашли свободное место у окна. Фрейя просто ела, а я больше наблюдал за улицей. За окном суетились жеребцы и кобылки, кто-то спешил куда-то, кто-то просто прогуливался. Здесь было что-то такое, чего я не мог сразу уловить. Да и сам темп жизни разительно отличался от привычного уже посёлка.

=*=

Мои слова о студентах оказались пророческими, тут было что-то вроде полноценного университета и центра переподготовки. Я уже встречался с понячьими амфитеатрами для театральных постановок, но вот их аудитории больше напоминали таковые из мира людей, разве что с поправкой на физиологию. Да что там, тут даже привычные доски и мел имелись в комплекте. Прямо ностальгия нахлынула.

Заполнив доску схемами и предварительными расчетами, я дождался прихода группы лошадок, перед которыми должен был зачитать доклад на тему телеграфа и произвести демонстрацию работы идеи на макете. Контингент собрался разнообразный: от молодых жеребят до опытных коней, чьи гривы уже начали седеть. И хотя большинство из них выглядели заинтересованными, кое-кто явно сомневался в моей компетенции. Однако, уже другой «кое-кто» довольно громко назвал меня первопечатником, а также изобретателем фонариков и скепсис с морд полностью пропал.

— Доброго всем дня, — начал я, когда последняя кобылка заняла своё место. — Сегодня мы поговорим о способе передачи информации на дальние расстояния, который изменит наш мир, а может и не изменит… если не успеет. Представьте себе возможность отправлять сообщения на большие расстояния практически мгновенно. Без гонцов, без недельных ожиданий, а практически мгновенно. Депеша из пограничья будет у вас тут, в центре страны, в течение нескольких минут.

Я указал копытом на доску, где были обозначены основные принципы работы электрического телеграфа и некоторые выкладки по электрическому току. Я заранее разведал, о текущем состоянии физики и математики, поэтому с наглой мордой использовал привычные для себя обозначения с поправкой на внешний вид местных цифр.

— Это устройство я назвал телеграфом, — продолжил, указав на макет, создание которого съело последние остатки моей робости и миролюбия. — Основной его элемент — провод, желательно медный, который соединяет источник сигнала и прибор его детектирующий. В данном случае это просто лампа, которые вы уже должны были встречать в другом моем изобретении, в фонариках. Так вот, когда мы нажимаем копытом на эту штучку, как видите, загорается эта небольшая лампа на другом конце стола.

— А почему провод именно медный? — спросила одна из кобылок-студенток, задумчиво покачивая головой. — И я не заметила, чтобы вы применяли магию или копытокинез. В ваших фонариках он необходим для работы, а здесь схожая лампа работает без него.

— Начну со второй части вашего вопроса… — я с задумчивым видом прошелся перед доской для нагнетания атмосферы, после чего резко обернулся к слушателям и рубанул: — В этом артефакте не используется магия. В каком-то смысле это и не артефакт, а предмет больше похожий механизм, на часы. Для простоты, давайте введём обобщенное понятие для подобных сущностей и назовем их устройствами, ведь, как вы видите, шестерёнок тут нет.

Лошадки явно поражены фактом того, что я отрицаю использование магии. Они ведь почему к фонарикам так спокойно отнеслись? Так ведь был аналог на магии, а в моём случае, копытокинез хоть и не считался магией, но это была сила, идущая от пони, а значит, её считали родственной для магии сущностью.

— Ну а медь я рекомендую потому, что она хорошо проводит электричество. Лучше меди электричество проводит разве что серебро, но его откровенно жалко, — произнес я и продолжил: — Проводник же нам нужен качественный, иначе сигнал будет очень быстро затухать и нам потребуется больше повторителей, устройств, которые будут улавливать ослабленный сигнал и без участия пони, посылать его дальше в усиленном виде. Но, для тех расстояний, на которые необходимо тянуть провод, меди нам не хватит, так что рассчитывать приходится на железо, но оно для этой цели заметно хуже, хоть и крепче.

Тут я сделал паузу, и понажимал на кнопку включения лампы короткими и длинными нажатиями.

— Вы позволите? — первой в себя пришла довольно пожилая кобыла, которая резво выбежала к демонстрационному столу и, поделав пасы копытами, всё-таки аккуратно надавила на сделанный мною вчера, впопыхах, ключ.

— И в самом деле, магии нет, — пораженно пробормотала кобыла. — Хотя, если сосредоточится, складывается впечатление, что кто-то из жеребят-хулиганов нахуфил.

— Нахуфил? — с недоумением переспросил я и пораженно замер, так как в голове всплыл довольно четкий образ того, как Грей-жеребёнок скрытно зарядил статическим электричеством ложку, которую использовал какой-то конь. Характерная такая искра, щелчок разряда и сочный мат пострадавшего коня. — Вы сделали в целом верное наблюдение, но позволили опыту и знаниям сбить вас с толку.

— Вот как? — склонив голову по-птичьи, пожилая пони заинтересованно осмотрела макет и, явно ожидая разряда, сунула копыто к коробочке с батарейкой, но так как напряжение там было смешное, то ничего не произошло. Да и что там могло произойти, если она именно что копыто на клеммы поставила?

— Вы догадались верно, и даже опыт провели правильно, так что отсутствие результата это и есть ответ на вашу догадку, — подбодрил я.

— Не подлизывайся, — фыркнула старая кобыла и уселась на круп перед столом. На удивление, но ёрзающие и перешептывающиеся кони синхронно заткнулись и замерли, один я с копыта на копыто переминался в абсолютной тишине. — Магия и жизнь неотделимы, это аксиома подтвержденная столетиями наблюдений и практики. Но, если подумать, каждое поколение молодых жеребят использует эту шалость. Это тоже подтверждается столетиями наблюдений и болезненной практикой тех, кого, таким образом, разыграли.

— Моя леди, вы хотите сказать… — подобрался тоже не такой уж и молодой конь.

— Да, мой милый Фабиан, копытокинез это не монолитная сущность, он состоит из нескольких частей, одна из которых не привязана к живому так сильно, как магия.

— С вашего позволения я позволю бестактность, — начал я и обнаружил, что поняхи смотрят на меня с плохо скрываемым неодобрением, впрочем, пока ко мне копытами не тянутся, мне плевать. — То, что я называю электричеством, это фундаментальная сущность, которая охватывают всю материю, в том числе и живую.

— О! — старушка задумчиво склонила голову на другую сторону. — Это многое объясняет. Если это так, то многие парадоксы перестают быть парадоксами.

— Это какие? — чисто на автомате спросил я и мне столь же автоматически ответили:

— Молния, — ответила кобыла и глумливо захихикала, продолжив: — Это основной довод религии зебр. Раз небо порождает то, для чего требуется копытокинез, значит небо это нечто живое. Они утверждают, что молнии это искры что сыплются со шкуры разгневанного бога.

— Вообще-то, молния возникает от банального трения… — начал было я и осознал, что да, за всё время своего тут нахождения, я видел статику исключительно в те моменты, когда лошадей переполняли чувства. Обычно негативные. — Стесняюсь спросить у почтенных пони, но что эти мракобесы говорят по поводу дождя? Его тоже их бог… кхм… создаёт?

— Аха-ха-ха! — обхватив себя передними копытами, заржала старая кобыла. Остальные поддержали почин, но не успел я подключиться к общему веселью, как старушка резко замолчала и громогласно заявила абсолютно серьезным и непререкаемым тоном: — Позвать сюда Инквизитора! Немедля!

Все резко заткнулись, а пара молоденьких кобылок, откровенно говоря, проскальзывая копытами по полу, рванула из аудитории.

Я попытался сказать, что это была глупая шутка от ещё более глупого и отчаянно молодого жеребца, но что-то горло перехватило, а ноги стали ватными. На миг мне показалось, что я слышу голос знаменитого комика, который произносит сакраментальное:

— Тикай с городу, хлопиц, тоби п*зда!

Глава 14 (утро вечера мудренее)

=*=

Навалившись всем телом на дверь, я с трудом сдвинул лишь одну толстую дубовую створку и, не удержавшись на копытах, рухнул на землю, мордой в снег. Поднявшись на трясущиеся ноги, я затравленно осмотрелся.

По слуху резанул до боли знакомый теперь уже голос:

— Куда он делся? Мы же только начали. Немедленно найти.

Зажмурившись от накатившей тошноты, переждал слабость и только после этого смог сделать первый шаг. А за первым и второй. Меня качало и время от времени швыряло на стены, но, к счастью, было уже довольно темно и оттого пустынно.

Уже не соображая, на каком именно свете я нахожусь, я всё же смог выйти к знакомому строению, в которое и ввалился, окончательно распластавшись в коридоре, будучи не в состоянии закрыть дверь и получить хотя бы призрачную надежду на спасение. Последнее, что запомнил, это чей-то испуганный писк, перестук копыт и сосредоточенную морду Фрейи, что склонилась надо мной.

— Родненькая… Спрячь меня… Я больше не могу… — выдавил яиз себя и отрубился.

=* Патина Игнис, принцесса *=

— … раком … и … на … в морду … об … через … чтобы … вашу мать!!! — взбешенно орала черная кобыла, но по соображениям цензуры история запомнила только предлоги, да и те далеко не все. Принцесса, не стесняясь, прикладывала копытами тех, на кого кричала, от чего отчитываемые падали на пол, но стоически подымались в ожидании следующей оплеухи, которая не заставляла себя долго ждать.

Закончив экзекуцию, принцесса принялась за дыхательную гимнастику, чтобы хоть немного сбить своё раздражение от того бардака что творился ночью.

— Всех пони на уши поставили, полк, идущий на усиление границы, с марша сняли. И каков итог, хотелось бы мне знать? — буркнула принцесса уже почти спокойным тоном. — Всех всполошили. Бегали тут с факелами и магией. А в итоге что? Что?! Да ни*уя!!!

— Простите ваше высочество, больше не повторится, — буркнул самый помятый конь среди присутствующих.

— Не украсть, ни постеречь… — приложив копыто ко лбу, прошипела кобыла. — Из-за вас, дебилов, троих пони-студентов серой масти лекари успокаивающими травами отпаивают… Думаете раз вам власть дадена, то за про*бы вас наказать некому? А хотите, на кресте пару дней повисеть, как мне в молодости довелось? А?! Отвечать!!!

— Повелительница, брось нас в огонь, умрем как один, но вину искупим! — заголосили присутствующие, бахнувшись мордами в пол.

— Так что там с Греем? — обернувшись к секретарю, спросила принцесса усталым голосом. — Нашли?

— Так точно, нашли, — кивнул секретарь и с сомнением посмотрел на провинившихся, не решаясь продолжить доклад. Но он всё-таки нашел в себе силы, чтобы донести до принцессы тяжкую правду: — В гостевом доме он, со своею кобылой.

— Надо же, а для меня нашелся. Магия, не иначе, — фыркнула черная кобыла, кинув на провинившихся пони взгляд полный презрения. — В каком он состоянии?

— Страдает от тяжелого похмелья и вздрагивает при упоминании инквизиции.

— Вздрагивает, — кивнула принцесса и посмотрела хмурым взглядом на склоненные головы. — От вашего упоминания должны враги вздрагивать, а не достойнейшие из пони.

Присутствующие засопели.

— И это что же, вы у меня тут совсем мышей не ловите, получается? Если жеребец с вашей попойки просто встал и ушел, а вы его даже при поддержке кирасиров найти не смогли, это да, это о очень многом говорит.

Горестные вздохи.

— Нет! И ладно бы у себя нажрались до состояния не стояния, — вновь распалилась принцесса. — Так ведь нет! Взломали винный погреб и устроили бардак и непотребство и думаете, что…

=*=

Я шел по коридору после совещания на тему телеграфной связи. Присутствующие там пони, судя по тому, о чем они говорили, и какие именно доводы друг другу приводили, были довольно высокопоставленными мордами в государстве.

Судя по разговорам уполномоченных пони, телеграф казался им манной небесной. Быстрая связь, мгновенные сообщения… аж слюной капали, стоило им представить, как это облегчит их жизнь. Не надо больше носиться по стране неделями, чтобы узнать, что очередной маг-недоучка снова чего-то напутал в своих выкладках и целый поселок слег с поносом от отравления.

У них в голове уже вертелись варианты, как можно использовать сеть для чего-то полезного, да вот беда — ресурсов на это нет. С медью у нас тут вечные проблемы, как оказалось. Её катастрофически мало, и недостачу закрывают через импорт по не самым радужным ценам. Железо, конечно, в большем изобилии, но не настолько, чтобы расслабляться. Глядя на последние приготовления к обороне, можно с уверенностью сказать, что запасы будут выбраны быстрее, чем хотелось бы.

Ну да, ничего нового. Очередной грандиозный план, который экономика похоронит ещё до того, как он успеет развернуть крылья. Не впервой. Впрочем, слушая, как горячо обсуждают будущие преимущества, поймал себя на мысли, что можно было бы попробовать оптимизировать что-нибудь. Может, заменить часть сети магическими средствами? Или пойти совсем другим путём? Но ничего в голову пока что не идёт, а обнадеживать пустыми обещаниями последнее дело. Всё же из-за глупой бравады можно большое количество поней на смерть подписать. Эдак понадеются кони на обещанную мною «вундервафлю», а она мало того, что не поможет, так её ещё и чисто физически не будет. Я бы, за такой залёт, по законам военного времени, отправил такого гения или валить лес или в ближайшую траншею, удобрением на полставки работать. Впрочем, черненькая говорила, что высшей мерой социальной защиты тут является отнюдь не расстрел, а нечто более библейское. С поправкой на копыта.

Мысли крутились в голове ленивым вихрем, пока я брёл к выходу из первого университетского корпуса, прокручивая в голове десятки идей и вариантов.

— Пожалуй, надо заглянуть в местные лаборатории…

Коридор университета оглашался негромким цокотом, пока я лениво перебирал копытами в сторону выхода. Голова уже гудела от разговоров про медь, железо и реле. Кажется, всё это начинало плавно перетекать в сонное забытье, если бы не одно слово, выдернувшее меня из этого состояния:

— …Греев столб, — донёсся откуда-то возглас.

Я резко остановился и, затравленно оглянувшись, заглянул под брюхо, убедившись, что норм морали местного мира не нарушаю никоим образом.

Вновь покрутил головой, пытаясь понять, не почудилось ли мне. Но нет — из приоткрытой двери одной из аудиторий доносились слова, от которых у меня даже грива слегка встала дыбом.

Поддавшись моменту, я заглянул внутрь.

На кафедре стоял пожилой пони в круглых очках и вдохновенно вещал студентам, что «Греев столб» и, следовательно, открытие электричества произвело настоящий прорыв в понимании природы копытокинеза. Перед ним, прямо на кафедре, возвышалось нечто вроде башенки из дисков меди и какого-то другого металла, заботливо уложенных друг на друга и перемотанных тряпкой, пропитанной, судя по запаху, каким-то ядреным раствором.

— С помощью этого устройства можно не только зажечь искру, но и заставить металл двигаться без прикосновения, — продолжал он, а затем прижал к верхушке «столба» проволоку. Раздался сухой треск, и в воздухе пахнуло озоном.

Я моргнул, не веря своим глазам.

Ещё пару дней назад электричество здесь было диковинкой, загадкой, которой интересовались только из любопытства. А теперь, судя по всему, оно стало частью местного знания. Мало того, это знание уже систематизировали и преподают.

— Греев столб, — мысленно повторил я, с трудом удерживая хмыканье. — Ну что ж, кто я такой, чтобы спорить с учебной программой? Хотя, боюсь, сальные шуточки студентов закрепят этот образ в веках очень своеобразно.

Лектор тем временем продолжал демонстрировать простейшие опыты. От искр на кончиках проволоки до странных металлических шариков, что под действием электричества начинали слегка подпрыгивать. И ведь такого я им точно не показывал.

— Интересно, — подумал я, задерживаясь чуть дольше, чем планировал. — Пожалуй, стоит как-нибудь заглянуть к этому лектору после занятий… уточнить, что ещё эти ребята успели открыть за время моего вынужденного отсутствия.

Я уже собирался ретироваться, как меня заметили студенты. Пара пони, сидящих ближе к двери, замерли, уставившись на меня. Один из них зачем-то ткнул копытом в бок соседу, и тот, недолго думая, повернул голову в мою сторону. Началась цепная реакция — вскоре всё помещение уставилось на меня с одинаковым выражением на мордах: смесь любопытства, удивления и, к моему удивлению, почтения.

— Ого, это же сам Грей! — достаточно громко брякнул кто-то из студентов.

Смущённо почесал копытом затылок. Вот этого я точно не заказывал.

— Что здесь происходит? — лектор, заметив суету, оглядел аудиторию, а потом проследил за взглядами студентов и, наконец, остановился на мне.

— А-а, Грей, как кстати! Проходите, проходите! — он расплылся в улыбке и поманил меня копытом. — Мы как раз говорим о ваших открытиях.

— Нет, я так, мимо проходил… — начал отнекиваться я, отступая на шаг.

— Никаких «мимо»! Вы как раз вовремя! — он вышел из-за кафедры, ловко схватил меня за левую ногу и втащил в аудиторию. — Мы обсуждаем ваш «столб» и будущее электричества. Кто, как не вы, может поделиться своими мыслями с нашими студиозами?

Прежде чем я успел придумать хоть что-то внятное в ответ, меня уже поставили перед десятком глазастых юных умов, жадных до новых знаний. В аудитории повисла «выжидательная» тишина.

Ну что ж… когда на тебя смотрят с таким ожиданием, сложно просто уйти. А значит, придётся что-то сказать.

— Будущее электричества? — начал я, окидывая взглядом аудиторию. — Ну, если честно, его возможности почти безграничны. Если это одна из основных сил нашего мира, то и возможности её применения не менее разнообразны чем сам этот мир.

Студенты выпрямились на своих местах, а лектор удовлетворённо поправил очки. А ведь я и не догадывался, что с таким развитием лекарского дела, как тут, кому-то могут потребоваться очки.

— Представьте себе: вы берёте небольшое устройство и с его помощью заставляете металл двигаться. Сам по себе! — Я сделал шаг вперёд. — Вращаться, толкать, даже тянуть грузы. Сила, которую нельзя увидеть, но которая может заменить тяжёлый труд. И эта сила будет ковать металл, качать воду, шить одежду и двигать корабли.

Парочка студентов переглянулись. Лектор смотрел на меня с возрастающим интересом.

— А ещё… с помощью электричества можно получать свет и тепло. Подогреть воду, разогреть металл до белого каления без дров, без угля, без воздуха. В домах станет светло, тепло, а готовить — проще простого.

Кто-то воодушевлённо закивал.

— Но это ещё не всё, — добавил я, почувствовав, что вживаюсь в роль. — Представьте, что однажды по проводам можно будет передать не только искры, но и… голос.

— Голос? — переспросил один из студентов. — Как это возможно?

— Ну, скажем так, — я усмехнулся, — звуки можно превратить в электрические колебания, а потом снова в звуки. Тонкий и хитрый фокус… но фокус, который однажды может соединить даже тех, кто находится за сотни и тысячи километров друг от друга. Одно дело обменяться с любимой письмами и совсем иное поговорить лично, невзирая на то, что вы моряк и боретесь с пиратами, а она наблюдатель на границе.

Заинтересованность лошадок можно было резать ножом.

— Да бог бы с ней, с подругой, родителей вы давно навещали, или в учебе с копытами погрязли?

Некоторые лошадки так забавно смутились, что я даже улыбнулся невольно.

— И наконец… с помощью электричества можно разделять материалы на составные части. Взять, к примеру, воду и разделить её на составляющие её газы. Кажется сложно? Но это не прерогатива одной лишь магии.

Я на секунду замолчал, оглядывая зал.

— И это только начало, — добавил я, чуть тише. — Настоящее будущее начинается с этих простых искр. Главное — поверить, что оно возможно. А затем сесть и подумать, что из этого можно сделать.

— Поверить! — повторил кто-то из студентов, и в аудитории послышался лёгкий ропот одобрения.

Лектор кивнул мне, ударяя копытами друг о друга.

— Превосходно! Очень вдохновляюще!

Я облегчённо выдохнул, делая вид, что всё шло по плану.

— Ну, рад, что мог помочь, — сказал я и попытался изобразить скромную улыбку. — А теперь мне, правда, пора…

Лектор посмотрел на меня так, словно хотел ещё что-то спросить, но, к счастью, решил не задерживать.

— Конечно, конечно! Спасибо за ваше видение будущего!

И пока я двигался к выходу, услышал, как он уже начал раздавать студентам задание — написать эссе на тему «электрическая магия будущего».

— Вот ведь, — подумал я, ступая обратно в коридор. — Не успел вовремя пройти мимо аудитории и стал пророком.

Я не успел сделать и пары шагов к выходу, как меня окружили несколько студентов. Молодые пони, глаза горят, в голосах слышится восторг.

— А как вы предлагаете выделить составные части воды? Это магия или чистое электричество? — спросил один из них, с трудом сдерживая возбуждение. — Какие материалы для этого нужны?

— Должно быть, вы алхимики, — понимающе кивнул я, прищурившись. — Тогда вам это действительно должно быть интересно. И знаете что? Давайте обсудим это как-нибудь потом, в более подходящей обстановке. Вопрос важный, но требует времени. Алхимия может гораздо больше, чем простая варка мыла и пафосное изменение материалов магией, уже поверьте мне.

— Конечно! — обрадовался тот, кто задавал вопрос. — Когда вам будет удобно?

— Поищите меня в гостевом доме №7 через несколько дней. Думаю, у нас надеться, о чём поговорить.

Не кивнув, а натурально поклонившись с серьёзными мордами, они тут же убежали, энергично обсуждая услышанное.

Я же наконец-то выбрался в коридор, на этот раз твёрдо решив поскорее выйти из здания, пока кто-нибудь снова не заметил меня. Но стоило сделать пару шагов, как я резко затормозил, едва не врезавшись в жеребца в форменной чёрной попоне.

Его тёмно-зелёные глаза смотрели на меня с профессиональным прищуром, а на груди сверкал знакомый знак — молния, пересекающая разомкнутый круг. Как по мне, такая символика больше пошла бы энергетикам, но нет, мой визави — инквизитор. Не церковный, понятное дело. Эти пони защищали королевство не от еретиков, а от лжи, которая могла стоить жизней. Той самой лжи, за наличие которой тут было принято подвешивать.

Он молча смотрел на меня, чуть приподняв бровь.

— Отлично, — пронеслось у меня в голове. — Как же без этого? День так хорошо начинался и вот опять.

— Доброго вам дня, Грей, — вежливо начал инквизитор.

— Если опять предложите сидр десятилетней выдержки, принцессе пожалуюсь, — буркнул я, невольно поморщившись из-за тошнотворных воспоминаний моей второй здесь попойки. — Вашими усилиями я теперь и воду перед употреблением нюхаю.

От одного только воспоминания о той «вечеринке» меня передёрнуло. Первая встреча с инквизицией оказалась ещё тем приключением. Тогда я едва успел удрать, когда ситуация вышла из-под контроля, а этот скромный обмен любезностями едва не закончился погоней. Точнее именно ей он и закончился, как мне потом рассказывали. Дворцовый комплекс прочесывала армия и, вроде бы, какой-то нечистый на копыто пони таки попал им под горячее копыто.

Инквизитор смутился, кашлянул и отвёл взгляд.

— Э-э… вы не волнуйтесь, — сказал он, виновато почесав за ухом. — Принцесса, скажем так… отбила о нас копыта за тот случай. Велела больше не испытывать ваше терпение в таких… неформальных обстоятельствах. Но и вы поймите, вы такое большое дело сделали, теперь с этими проповедниками работать одно удовольствие. Копытом в морду и этапом до границы.

— Ясненько, — я поднял бровь. — Это звучит очень обнадёживающее. А в чём тогда причина нашей новой встречи?

Инквизитор быстро вернул себе серьёзное выражение лица и слегка прищурился.

— По поводу вашей речи в аудитории, — сказал он, понижая голос. — Правда ли то, что вы сказали? Я о возможности передавать голос по проводам?

Я вздохнул, сделав вид, что перебираю в голове воспоминания.

— Ну… однажды я действительно громко разговаривал, когда налаживал макет телеграфа. Забавно получилось: ключ телеграфа был не полностью замкнут, и я заметил, что лампа начала мигать. И, что самое странное, мигала она точно в ритме моей речи. — Я посмотрел на инквизитора как можно более невинно. — Может, совпадение, а может, нет, но до этого у меня получилось заставить электричество, скажем так, звучать. Было логично предположить, что можно сложить два этих эффекта, доработать напильником и вот вам новое изобретение.

Инквизитор молча кивнул, будто записывал что-то в своей голове.

— То есть это не доказано, но… теоретически возможно? — уточнил он, слегка подавшись вперёд.

— Теоретически возможно многое. С правильным подходом и изрядной долей удачи, — фыркнул я в ответ. — Понятно, что столь выдающихся результатов по дальности, каковые заявлены для телеграфа, нам не видать, но за километр, при идеальных материалах, говорить можно смело.

— Понятно… — конь задумался на мгновение, но взгляд его по-прежнему был цепким. — Спасибо, Грей. Если позволите, я задам вам ещё несколько вопросов позже.

— Всегда рад, — усмехнулся я. — Но, пожалуйста, без сидра.

Инквизитор хохотнул, кивнул и, оглядев коридор, направился в противоположную сторону, исчезнув за углом.

— Интересно, — подумал я, глядя ему вслед. — Что они затевают на этот раз?

Сделав пару шагов мне пришли следующие мысли:

— Они додумались до телефона? До прослушивающего устройства? Или им просто нужна динамка в отдел, чтобы цеплять провода к неразговорчивым собеседникам, — пронеслось у меня в голове. — В последнем случае, название «Греев столб» обретёт ещё более специфичное значение.

От этой мысли стало слегка не по себе. Но я тут же махнул на всё копытом. Размышлять о работе инквизиторов — занятие зряшное, да и пользы от этого ровно столько же, сколько от попытки поймать тень.

— Ладно, пускай занимаются своими делами. А я займусь своими.

Зайдя по дороге в цветочный магазин, прихватил небольшой букет. Милый, разноцветный, с ароматом полевых трав и цветов. Идти с ним по улице было даже как-то весело. Я задумался о том, что и здесь, в этом мире, букеты имели своё место.

Здесь они были не просто символом внимания или украшением. У каждого цветка был свой вкус, своя текстура, своё… предназначение. Местные умели не только любоваться букетами, но и находили им куда более… практическое применение.

Возможно, я должен был догадаться об этом раньше. Но мысль ускользала до тех пор, пока я не увидел, как один пони хрумкал бутон прямо у прилавка, обсуждая что-то с продавцом по поводу доставки букетов на дом.

Дойдя до дома, я открыл дверь и шагнул внутрь. Фрейя, занятая чем-то за столом, повернула голову и радостно встрепенулась при виде меня.

— Ого, для меня? — она бросилась ко мне, обдав запахом чего-то ароматного. — Как мило!

Я протянул ей букет, довольный её реакцией.

— Для тебя.

— Спасибо, Грей! — Кобылка взяла букет в копыта, слегка понюхала его и… без лишних слов откусила один из бутонов.

Меня чуть не передёрнуло от неожиданности, но я был морально готов к чему-то такому и держал марку.

— Вкусно? — выдавил я из себя, глядя, как она спокойно пережёвывает стебель с наростами похожими на шипы.

— Угу! — счастливо кивнула Фрейя. — Отличный выбор! Сочные лепестки, чуть сладковатые… Ты, наверное, был в «Старом Шалфее»? У них всегда самые свежие цветы и травы, даже зимой.

Я моргнул, стараясь сохранить невозмутимое выражение лица.

— Ну… рад, что угадал.

Фрейя жизнерадостно доела бутон и прижалась ко мне боком, довольно жмурясь.

— Ты самый лучший.

— Ну что ж, — подумал я, смотря на остатки букета и поглаживая откровенно урчащую Фрейю. — Пожалуй, буду чаще покупать такой… перекус.

— Грей… — алея мордочкой, прошептала кобылка, игриво укусив меня за ухо.

— Милая, мне кажется, что в нашей с тобою жизни, стало слишком много треволнений и мало любви. Надо бы выровнять баланс.

— Не умничай, — кобылка укусила меня за второе ухо. — Или пристраивайся уже или сам ложись.

Глава 15 (мероприятие для лекарей)

=*=

Проснулся я довольно поздно, хотя сказать, что это меня удивило, было бы преувеличением. Всё же мы с подругой несколько переборщили с вечерней «физкультурой». Так-то привыкли уже к нашему матрасику, а тут, блин, опять сшивка из соломы. Хорошо ещё, что у пони кожа толще людской, плюс шерстка, благодаря этому обошлось без синяков и кровоподтеков. Но сустав на задней левой ноге я, кажется, всё же потянул.

Вспомнив про ногу, в голове, как назло, опять всплыл тот наш разговор с черной кобылой, хотя, казалось бы, где утро после бурной ночи и где эта высокопоставленная обломщица? Жил себе и знать не знал, что в мире делается, а теперь вот сиди и переживай.

Мои раздраженные мысли закружились в голове рассерженными шмелями, не позволяя предаваться неге и конструктивному безделью.

Лежать бы вот так, вслушиваясь в потрескивание дров, и делать вид, что ничего важного не происходит… но мысли о будущем не отпускали. Неопределенность, опять-таки. Ну, пригнали нас сюда, и дальше что? Уж очень неприятно жить у кого-то на птичьих правах.

Пойти попросится лаборантом при университете? Думаю, какую-никакую, а зарплату на прокорм положат, с учетом выплат за почётность вполне себе можно жить. Правда, и тут были свои риски. Вот перемкнет у Игнис в один не самый лучший день и решит она, что мне стоит проявить больше «гражданской сознательности». Эта была вполне себе способна напомнить о своём праве, отправить меня туда, где доспехи звенят, а на голову сыплются стрелы и чужие, и не только чужие, потроха.

Перспектива попасть на фронт, конечно, была захватывающей… Если бы я был кем-то вроде героического рыцаря из местных сказок и легенд, а не, скажем так, прагматичным пони, который предпочитает видеть все свои четыре свежеприобретённые копыта и тушку целыми и невредимыми.

Поднявшись, я лениво подошёл к окну. Улицы дворцового комплекса были ещё пустынны, разве что пара жеребят уже носилась неподалёку, размахивая самодельными копьями. И ведь кому-то обязательно придёт в голову назвать их невинными созданиями. Наивные глупцы. Копья у них, может, и игрушечные, но вот постановка удара вполне себе профессиональная, я уж тут успел насмотреться. Не только в нашем поселке детей в игровой форме готовили к тяготам взрослой жизни. Просто тут вместо мячика из волчьей шкуры играли в героев копья из одноименной сказки.

— Дорогой, ты не хочешь выйти на улицу? — послышался голос Фрейи из-за моей спины. — Солнышко светит, снег хрустит, а в термах сегодня почти никого.

— Искушаешь меня простыми житейскими радостями? — усмехнулся я, но предложение, признаться, звучало привлекательно. Всё одно надо привести шерстку к уставному виду, а то порядком извалялся и обмялся за ночь.

И всё-таки оставался главный вопрос: что делать дальше? Я глянул на Фрейю. Её улыбка была тёплой и обнадёживающей. Но в её глазах таилась тень беспокойства, как будто она тоже понимала, что скоро спокойная жизнь закончится… А может я опять надумываю и её просто шелуха от соломы беспокоит. Здешние целители, на удивление, большие ценители мыла. С нравами средневековой Земли и не сравнить.

— Знаешь, — сказал я, задумчиво потирая подбородок, — а может, и правда, не будем сегодня о серьёзном. Пойдём в термы. Кто знает, может, это будет один из последних мирных дней.

Фрейя удивлённо подняла бровь, но ничего не сказала. Лишь кивнула и пошла собирать сумку.

В конце концов, что ещё остаётся, кроме как наслаждаться моментами, пока они ещё есть? А всё из-за кого? Так из-за этой черной кобылы, что напугала своими рассказами. Ей то хорошо у ней в копытах власть и, какая-никакая, но определенность, а я уже прям копыта грызть начинаю от недостатка контроля над собственной жизнью.

— Психоз, родненький, ты догнал меня и в ином мире? — пробормотал я, раздраженно помахивая хвостом. После чего крикнул так, чтобы кобыла, ушедшая в соседнее помещение, услышала: — Фрейя! Ты знаешь какой-нибудь способ, чтобы выбросить из головы тяжелые мысли?

— С сидром ты завязал, секс был не так давно… Хм… Займись чем-нибудь интересным, — крикнули мне из-за стены.

— Интересным? Ничего в голову не приходит. Ты вот чем бы занялась на моём месте?

— Я? — в дверном проёме появилась задумчивая морда подруги. — Я сегодня иду в анатомический театр, сегодня будет вскрытие зебрийского проповедника.

— Эм… в смысле живого? Или вам их после инквизиции отдают?

— Нет, уже мертвого, — подруга отрицательно качнула головой и уточнила: — А причём тут инквизиция?

— Это первое что приходит в голову.

— Да? Но почему? — удивилась кобыла и перевела тему: — А пойдём вместе. В этот раз очень интересный случай. Погибший пытался поджечь библиотечное хранилище, но испугался кирасиров, которые тебя разыскивали, и неудачно метнул горшочек с зажигательным алхимическим зельем.

— И много на него попало этого зелья?

— Да почти всё и попало. Горшок вместо окна ударился о бревна, но не разбился, а отскочил обратно и разбился о голову проповедника, — Фрея продолжила жизнерадостно описывать предысторию трупа. — Пойдём-пойдём, я тебя со своими знакомыми лекарями познакомлю. Жалко наша группа уже почти вся на практику разъехалась.

— Знаю вас, коновалов, потом будете издеваться над слабовольным Греем.

— Да не будут над тобой издеваться. Лекари — приличные пони.

— А вдруг я не сдержусь и заблюю вам там всё? Стыдобища же.

— Нет, тут конечно посмеются немного, но потом сразу же начнут вспоминать начало своего обучения и в вину этот случай тебе ставить не станут.

— Ну… — я постарался абстрагироваться от земного опыта, да и подругу не хотелось расстраивать, судя по всему, факт моего присутствия был бы для неё важным событием. — Ладно. Но случись что, сами убирать будете.

— Замётано, — кобылка прогалопировала через комнату и чмокнула меня в морду.

=*=

Нельзя было соглашаться на всё это, так как вместо того, чтобы наслаждаться теплой водичкой в бассейне, я переживал из-за грядущего мероприятия. Помыться помылся, конечно же, но как-то излишне механически. Словно время перемотали. Вот я захожу в воду и вот я уже накидываю попону, идя следом за подругой. Она, словно не понимая, что творит, ещё и кулёк ароматных печенек прикупила.

Но я стоически шел рядом и старался делать вид, что спокоен. Но трудно оставаться спокойным, когда идёшь в место, которое похоже на то, где доводилось опознавать коллег по приметам. Я про морг. Да и воспоминания о моменте перед моим сюда попаданием неожиданно вспомнились. В общем, шел вперёд исключительно на морально-волевых, а в голову лезло всякое.

К счастью, присутствующие кони соблюдали какой-никакой, но пиетет перед погибшими, и ходили с нейтральными выражениями на мордах. Правда, я один черт мандражировал, так как только сейчас вспомнил смысл термина «анатомический театр». Они тут не просто на пони-неудачника посмотреть собрались, его вскрывать будут.

Усевшись, почувствовал, как подруга прижалась к моему боку. Ну да, для неё это ведь демонстрация. Мол, глядите все, я тут с жеребцом, я преуспевающая кобылка, бе-бе-бе, неудачницы.

Когда в центр помещения вкатили тележку с останками поджигателя, меня передернуло, а подруга даже успокаивающе фыркнула мне в ухо.

В принципе, так бы всё мероприятие и прошло. Всё-таки одно дело люди, и другое дело пони. Я ещё не до конца себя с ними ассоциирую, так что когда лошадку стали исследовать, я поуспокоился и занялся разглядыванием лекарей, что присутствовали на мероприятии. Судя по мордам, жженая конина не вызывала у них приятных впечатлений. Морды у всех сосредоточенные, напряженные. Коняшки что по моложе, откровенно бледны и испуганы, но делают вид, что всё хорошо.

Осмотрев живых лошадок на два раза, невольно опустил взгляд и обнаружил, что хирурги осматривают печень.

«Уо-о-у-ум», — провозгласил мой желудок и, судя по обернувшимся соседям, прозвучало это куда громче, чем я думал.

В голове замелькали образы и ароматы гречи с печенью в сливках. Рот наполнился слюной, и я торопливо сглотнул.

— Тебе плохо? — забеспокоилась подруга. — Может, выйдем?

— Подать вам ведерко? — громогласно уточнил один из коней, что занимался вскрытием.

— Простите, коллеги, со вчерашнего дня не жравши, только и успел сегодня, что в термы забежать, — поддавшись неясному порыву, вскочил на ноги и повинно склонил голову перед присутствующими. — Думал, что дотерплю до окончания мероприятия, но переоценил свою выносливость.

По рядам прошла легкая волна понимающих ухмылок.

— Если никто не против, я тихонечко печенье погрызу, а то больно уж случай любопытный.

Не слушая возражений, которых и не оказалось, я уселся/улегся на место и, торопливо вскрыв сумки Фрейи вынул из них давешний кулёк. Мгновение и я уже сосредоточенно жую сдобу с самым честным выражением на морде.

Хрум-хрум, хрум-хрум-хрум, хрум…

Явственно передернувшись всем телом, хирург вооружился инструментом и обернулся к трупу лошади, которую продолжил вскрывать. Впрочем, минут через пять он был вынужден прерваться, так как один из студентиков потерял сознание и, его соседи были вынуждены предпринимать меры.

Конь-хирург вновь кинул на меня хмурый взгляд, но я продемонстрировал ему, что кулёк уже пуст и больше я шелестеть не буду. Он лишь головой помотал и вновь взялся за инструмент.

=* Где-то на кафедре лекарского искусства *=

— Ну, друг мой Ярый, как вам сегодняшнее представление? — разливая выморозку по стопкам, полюбопытствовал один лекарь у другого.

— Довольно занимательный случай, — отставив пустую стопку, конь подхватил пару-тройку пластинок нарезанной моркови и неспешно прожевал их. — У нас же, всё больше колото-резаные на границе.

— Это понятно, что занимательный, — покивал второй конь, что отставив стопку, потянулся к огурчикам. — Но я сейчас спрашивал про жеребца, что сидел между Мироном из диагностического и Фреей, что вернулась с практики.

— А! Тот жеребчик серой масти? Ну да, такого не забудешь. Из-за него второкурсники чуть не ударили мордой в грязь, — пони хихикнул. — Да что там скрывать, меня и самого передернуло. Его бы проверить. А то, вдруг он из наших полосатый недрузей?

— Уже проверили. Свой он, понячий.

— Да? А что так? — удивился Ярый.

— Личный приказ принцессы. Паренька по полной программе проверяли, и по следственной части и, стало быть, по нашей, по лекарской.

— Вы заинтересовали меня, милейший, — конь наклонился к собеседнику. — Не томите, батенька, вижу же, что сами рассказать хотите.

— Раз так, томить не стану, — улыбнулся лекарь, и вновь разлили выморозку по стопкам. — Ходит слух, что этот жеребец побывал в плену у ранее неизвестного нам вида. Плотоядного вида.

— Ветер пресвежий! — всхрапнул Ярый. — Да что за мир то у нас такой? Куда не плюнь, попадёшь в понееда.

Глава 16 (ПТСР Грея)

=*=

Вот кого я не ожидал встретить по возращению домой, так это старину Циня. Он важно поправил новый жетон на попоне, огляделся по сторонам, похмыкал и всё-таки перешел к теме, из-за которой и пришел.

— Грей, я ведь к тебе не просто так зашёл, — он выдержал паузу и хитро прищурился. — Мы собираемся устроить старую добрую игру в снежную крепость, и нам нужны свежие идеи.

— Снежная крепость? — я слегка наклонил голову, с подозрением глядя на жеребца. — Это что, какая-то местная традиция? Только не говори, что опять придётся пить сидр.

Цинь засмеялся, громко топнув копытом.

— Нет-нет, никакого сидра… разве что по окончанию. А так всё просто. Никакой магии, только старый добрый натиск. Это просто… хм… боевая игра. Солдаты делятся на две команды: одна строит снежную крепость и защищает её, а вторая пытается её захватить.

— И это считается игрой? — недоверчиво протянул я, смутно представляя себе, как взрослые пони штурмуют снежные стены.

— Конечно! — Цинь расправил плечи. — Это не просто развлечение, это тренировочный манёвр. Ну, и немного веселья, конечно же. Хочешь присоединиться?

Я прищурился, пытаясь понять, насколько серьёзно он это предлагает. С одной стороны, перспектива поучаствовать в «штурме крепости» звучала… интересно. С другой — что-то подсказывало мне, что «игра» может закончиться парой синяков и кучей снега за шиворотом.

— Ладно, почему бы и нет, — усмехнулся я. — Только учти, я в таких делах не силён, похожу за вами как наблюдатель.

Цинь довольно кивнул.

— Пусть так. Тогда считай, что ты уже в команде. Завтра утром, в районе четвертой склянки собираемся в «Старом пони». Обсудим, как игра проходить будет. Не опаздывай!

Он развернулся и направился к выходу, но на пороге оглянулся:

— Ах да, и не забудь одеться потеплее. Мы собираемся провести целый день в снегу. Принцесса требует, чтобы всё было «по взрослому» без поддавков, так что надо прикинуть, как оно будет выглядеть на местности.

Когда дверь за ним закрылась, я задумался:

— Снежная крепость? Кажется, впереди меня ждёт нечто куда более суровое, чем обычные зимние забавы.

=*=

Проводив Циня и убедившись, что дверь крепко заперта, я позволил себе выдохнуть. Тишина снова вернулась в дом, лишь ветер за стенами лениво гонял снежную пыль. Я бросил взгляд на печь — угли ещё мерцали, отбрасывая тёплые блики на стены.

— Ну и денёк, — пробормотал я, направляясь к кровати.

Лечь, закрыть глаза и просто погрузиться в сон казалось лучшим решением. Я скинул попону, швырнул её на пол и тяжело рухнул на сено. Но стоило только закрыть глаза, как сознание, предательски оживившись, вернуло меня в другой, совсем не уютный вечер.

…Оглушительные крики. Удары копыт о землю. Вой и свист стрел.

Я вздрогнул и резко сел, сердце колотилось где-то в горле. Всё было до такой степени знакомым, но почему-то в воспоминании всё было в пони-антураже. Вместо людей носились лошадки, кричали, шмаляли магией очередями и помирали.

…Пыль вперемешку с кровью. Крики о помощи, которые ты уже не слышишь. Чьи-то копыта тянут тебя вперёд, а воздух режет, как лёд, когда ты пытаешься вдохнуть.

— Нет… — выдохнул я, крепко сжав виски. Воспоминания о прошлой жизни, в которых вместо людей бегают и погибают пони это один черт воспоминания. — Проклятье… хватит.

Но прошлое не отпускало. Оно оживало передо мной во всей своей мерзкой красе. Я не был героем. Не был тем, кто смело рвался вперёд. Но дерьмо не выбирает, оно просто летит во все стороны. Воля хозяйчиков просто хватает и бросает в пекло.

Я встал, пытаясь прогнать видения. Прошёлся по комнате, осторожно избегая взгляда на своё отражение в оконном стекле. Оно всё равно казалось чужим.

Шаги. Лёгкие, почти бесшумные.

— Грей? — голос Фрейи был мягким, но в нём сквозила тревога. — Ты в порядке?

Я оглянулся. Она стояла в дверном проёме, накинув на плечи шаль, глаза её блестели в полумраке.

— Ничего страшного. Просто… плохой сон, — попытался отмахнуться я.

Но её взгляд говорил, что она не поверила ни единому слову. Она медленно подошла ко мне и коснулась копытом моей щеки.

— Ты слишком напряжён. Тебя трясёт. Дай мне помочь.

— Фрейя, не стоит… — начал я, но она уже шептала что-то себе под нос. Мягкие, почти убаюкивающие слова.

Тепло разлилось по телу, а вместе с ним пришла долгожданная тяжесть в веках. Всё вокруг медленно поплыло, и вскоре я уже не мог сопротивляться.

— Спи, Грей… — прошептала она, когда я уже проваливался в сон.

=*=

Утро встретило меня серым светом за окном и глухим шумом ветра. Я проснулся, но облегчения это не принесло. Голова была тяжёлой, как после запоя с инквизиторами, а в душе поселилась какая-то липкая, тягучая тоска. Из головы никак не уходила сцена, в которой я беспомощно пытаюсь запихать кишки коллеги обратно в брюхо, но вместо человека в моей памяти опять лошадиная морда. Но да, должен признать, в таком виде это воспоминание воспринимается легче. Не так остро.

— Сраный ПТСР! Ведь вылечили тебя, вылечили, так какого *ера опять?! — прошипел я, яростно растирая уши копытами. — Это всё Цинь виноват, морда скотская.

Вскочив на ноги, пошел на выход. Фрейя, услышав мои шаги, выглянула из второй комнаты.

— Доброе утро, — сказала она с осторожностью. — Хочешь завтрак?

— Не сейчас… — буркнул я, натягивая попону.

Мы оба знали, что она хотела спросить совсем другое. Но не стала. И за это я был ей благодарен.

Я вышел на улицу. Холодный воздух больно ударил в морду, но это хотя бы отвлекало. Посёлок уже просыпался — кто-то подметал снег выпавший за ночь, жеребята с визгом скатывались с ближайшего сугроба. Для них это был просто ещё один зимний день. Для меня — ещё одно напоминание о том, что прошлое всегда найдёт способ напомнить о себе.

=*=

Прошла неделя после нашего первого совещания. Тогда я сидел и слушал, как эти высокопоставленные солдатики пытаются устроить потёмкинскую деревню пополам с тривиальной показухой. Это не сказать что грех, просто изъян мышления тех, кто очень долго ведёт редкие оборонительные бои и проводит короткие приграничные операции. Черная, как к ней не относись, лучше прочих понимала, что нас окружает опасная наглая, но нищета и голытьба. Даже если их всех поубивать, мы бы не получили ровным счетом ничего. А иметь в стране рабов из покоренных видов… и даром не вперлось.

На этом континенте ни у кого нет двухлетнего запаса продуктов на всех. Причем это именно что штатный запас. Учитывая же, что каждый солдат это, в первую очередь, конь, то и с мобильностью проблем нет. Да и с остальным, в целом, тоже. Это же уму непостижимо, ещё и год не прошел, а местные философы уже довольно плотно обложили тему электричества. Так что время всегда работало на непарнокопытных.

Утреннее мрачное состояние уступило место привычной деловитости. Если уж прошлое никак не хочет оставаться в тени, то почему бы не направить его в нужное русло? До безумия хотелось макнуть вояк мордой в навоз. Нет, лично мне они даже нравились, но этот их оптимизм и подковозакидательство бесили.

После беседы с Цинем я потратил немало времени, чтобы разобраться в правилах предстоящей «игры». Признаться, изначальная задумка была неплоха, как для показухи, но… немного скучновата. Бой без тактики и сюжета — что это за учения? Просто беготня по снегу.

Где надрыв? Где саспенс? Где, мать его, героизм и самопожертвование?!

Впрочем, мой план вскоре обрёл очертания, и, что самое приятное, получил поддержку лично от Игнис. Принцесса не только одобрила мою идею расшевелить военных, но и предоставила средства на снаряжение и полный карт-бланш. А ещё намекнула, что будет следить за «игрой» с особым интересом… Единственное, чего она не сделала, она даже не посмотрела, что же я там такое запланировал. Понятное дело, я бы дал ей фейковый сценарий, но даже его она не стала проверять. Буркнула только, что раз уж сдернула меня с печи и вытянула в столицу, то надо хотя бы раз оказать доверие моему мнению.

Как говаривал знакомый дальнобойщик: доверить мне кузов, полный водки — ошибка, доверить мне незапечатанный кузов, полный водки — фатальная ошибка.

Теперь это был уже не простой захват снежного городка. Это была настоящая тактическая операция с элементами бреда, садизма и безысходности.

Так что через неделю тренировок без сна и особого отдыха, после циклопической подготовительной работы землекопов и художников-оформителей, а также магов в довольно редких направлениях этого искусства я был готов и даже уложился в бюджет.

Раскрашенный под зебру, но без реквизита, чтобы не возникало несвоевременных вопросов, я отчитался, что сценарий с моей стороны готов и войска синих могут начинать показывать принцессе свою доблесть.

Вооружённые тренировочным оружием, с капсулами краски вместо лезвий, пони-участники не разделились на красных и синих. Алхимики проделали хорошую работу: краска была яркой, липкой и смывалась с великим трудом, что добавляло всему мероприятию особого шарма. Раньше так не делали, веря честному слову. А ещё, в этот раз, все участвующие в мероприятии войска шли в атаку вместе под синим флагом, а противостояли им нанятые мною статисты, специалисты и просто добровольные помощники, которые с большим удовольствием подписывали расписки о неразглашении в обмен на возможность посмотреть на мероприятие из первых рядов. Также я выгреб всех театральных актеров и их вспомогательный персонал из ближайших городов.

Защищающие крепость «зебры» на построении отсутствовали, поэтому воины гордо щеголяли амуницией в нарядных цветах Эквуса. Все они были чистенькие, блестели разрешенными элементами доспеха и вообще чувствовали себя героями дня. Я постарался, чтобы это был их лучший момент дня.

— Внимание, бойцы! — объявил Цинь, обходя строй нападающих. — Мы на пороге славного сражения! У врага есть крепость, стратегические запасы снега, краски и… самое главное — наглость!

Жеребята, что затесались в группе наблюдающих, засвистели и закричали подбадривающие кричалки, но Цинь бросил на них строгий взгляд, и они быстро притихли.

Я, прислонившись к бревну, лениво наблюдал за подготовкой. Уголки моих губ медленно расползлись в глумливой улыбке:

— Это вам не Париж, здесь маршем не пройдешь.

— Что? — обернулся ко мне один из секретарей, но я лишь головой покачал.

Дождавшись кульминации, я выбежал перед очи Принцессы и войска.

— Ну что, бойцы? — протянул я, привлекая к себе внимание. — Готовы размазать немного синей краски по чёрно-белой падали?

— Да! — раздался дружный клич, и только принцесса смотрела на меня немигающим взглядом. Не зря, видать, говорят, что у стариков вырабатывается чуйка, а этой кобыле уже хорошо так за четыре сотни.

— Прекрасно, — хмыкнул я. — Помните, это не просто игра. Это… инсценировка важнейшей битвы! Там, за этими стенами, прячутся те, кто посмел бросить вызов нашему королевству! Ваши задачи просты: прорваться внутрь, захватить крепость и всех победить.

Копыта нетерпеливо притопывали по снегу, а в глазах пони читался азарт. Я обвёл их взглядом, наслаждаясь моментом.

— И да… — добавил я чуть тише, отчего вокруг воцарилась абсолютная тишина. — Если вдруг кто-то из обороняющихся решит проявить особое упорство… Размазывайте их краской, не стесняясь. Пусть знают, что с Эквусом лучше не шутить.

Толпа взорвалась радостным ржанием.

Цинь, ухмыльнувшись, подошёл ко мне и шепнул:

— Ты точно уверен, что это… учебное мероприятие?

— Конечно, — я усмехнулся. — Просто с небольшим историческим уклоном. Немного образовательного подтекста не помешает.

Цинь рассмеялся и по-дружески ткнул меня копытом.

— Ладно, Грей. Это будет интересно. Но если принцесса решит, что мы перегнули палку, ты первый объясняешься перед ней.

— Без проблем, — ответил я, глядя на горизонт.

=*=

Отряд нападающих, выстроившись плотным строем, с кличами и задором выдвинулся в сторону игрового поля. В прошлые разы всё было просто: снежные стены, ровная площадка изаранее понятные правила. Штурмовать снежный городок, хоть и весело, но для многих стало рутиной.

Но не сегодня.

— Это ещё что такое?! — первое замешательство прозвучало в голосе Циня, когда они вышли к «городку».

Перед ними простиралась картина, больше напоминающая поле боя, чем площадку для зимних игр. Земля была перекопана, из сугробов торчали груды утрамбованного снега, повсюду — снежные завалы, скрывающие неизвестно что. Узкие проходы извивались между баррикадами из снега и льда, делая движение стройным строем невозможным. Как ни посмотри, впечатление такое, словно кто-то набросал строительного мусора и забыл убрать его до зимы. А потом, уже после первых снегов, пытался выкопать содержимое, но бросил.

— Что за хаос? — пробормотал кто-то из жеребцов, переступая с копыта на копыто.

— Держать строй! — скомандовал Цинь, но сам явно не понимал, с чем они столкнулись. Так-то в его практике бывало всякое, но не на военных играх же, а в реальном бою. — Судя по всему, это и есть тот самый исторический подтекст, про который нам говорили.

Пони осторожно двинулись вперёд, постепенно теряя первоначальный задор. Атмосфера менялась — беззаботное настроение уступало место напряжённой тишине, так как пара лошадок оступилась на хламе под ногами.

Хлоп!

Первая растяжка сработала неожиданно. Облако щебня и красной краски взлетело в воздух, окатив пятерых пони, включая одного из офицеров. Брызги летели во все стороны, оставляя на снегу алые следы. А учитывая боль от попадания камней, бойцы не сразу поняли, что это не реальное ранение, так как краска была похожа на кровь чуть больше, чем того хотелось. Да и пахла тоже знакомо.

— Мать моя кобыла! — выкрикнул кто-то, отряхиваясь. — Это что такое? Магия?!

— Не стоять! — рявкнул Цинь, глядя, как краска медленно стекает по бокам и мордам первых «жертв». — Двигайтесь!

Но было уже поздно. Пони растерялись, и ещё две растяжки сработали почти одновременно, окатив ещё десяток бойцов ярко-красными пятнами.

— Засада! — крикнул один из жеребцов. — Они приготовились!

— Конечно, приготовились, — пробормотал Цинь, прищурившись. — Кто-то слишком хорошо знает, как ставить ловушки.

Но эти лошади воевали не первый год, они быстро пришли в себя и осознали принцип работы ловушек. Те, кто остались чистыми, принялись осторожно проверять дорогу впереди. Некоторые начали снимать растяжки, используя палки и подручные средства. Времени это отнимало много, но они старались, чувствуя, что изуверское изобретение теряет ореол опасности, превращаясь в обыденность.

Хлоп!

Очередной взрыв. Ещё трое пони, решивших, что знают, как справляться с ловушками, оказались по уши в краске.

— Да чтоб вас! — заорал один из них, яростно вытирая морду. — Кто додумался это устроить?! Я же всё правильно сделал! Она не должна была сработать.

— Кто-кто… Грей, конечно, — с мрачной усмешкой буркнул Цинь, когда их уменьшившийся отряд, наконец, добрался до конца «минного поля». — Кто ещё мог придумать такое безумие?

Последние «счастливчики», которых окатило краской, хмуро матерились, направляясь к отстойнику — специально выделенной площадке рядом с наблюдателями, что шли в отдалении, чтобы видеть происходящее максимально подробно.

— Ну и веселье, — проворчал один из пони, плюхнувшись в сугроб. — Игры, говорили они. Будет весело, говорили они…

Со стороны отстойника доносился смешок. Группа наблюдателей — пони, которые уже выбыли из игры — весело обсуждали происходящее, переглядываясь между собой.

Я стоял чуть в стороне, лениво наблюдая за этой картиной, и не мог сдержать глумливой улыбки. Мины не были самоцелью, они лишь должны были привить определенные привычки и стереотипы.

— Трудности закаляют, господа, — тихо произнёс я себе под нос, чуть прищурившись. — Ничто так не сближает, как совместное преодоление препятствий.

Нападающие, порядком обескураженные предыдущими сюрпризами, всё же собрались с духом, выстроились, «как положено», и начали продвигаться дальше. Некоторые пони ворчали себе под нос, другие напряжённо молчали, осматриваясь на каждом шагу, ожидая новых ловушек.

— Внимательнее, — скомандовал Цинь, бросая настороженный взгляд на снежные завалы впереди. — Здесь может быть что угодно.

Именно в этот момент воздух прорезал душераздирающий, жалобный вой.

— Мамааааа! — раздались детские голоса, полные боли и отчаянья.

Из-за снежных баррикад выбежала группа зебр-жеребят. Их морды были заплаканными, а на телах виднелись алые отметины и какие-то лохмотья — кто-то явно приложился краской для антуража, но обескураженые началом учений кони поддались стереотипам. Жеребята бежали прямо к нападающим, дрожа и всхлипывая, будто только что вырвались из объятий ужаса.

— Что… что это такое?! — растерялся один из пони и он же первым закричал от неожиданности, когда детишки, бежавшие первыми, попали в изуверские ловушки Грея и их раскидало по сугробам, явно приложив щебнем, так как ребята отчаянно плакали.

— Что тут происходит?! — выкрикнул другой пони. — Дети, какая сволочь вас обидела?

Нападающие потеряли строй, поддавшись родительским чувствам. У многих были и братья и сестры, а кое-кто и сам был родителем. Да и дети, попавшие во взрыв-ловушки, не оставляли иных толкований — что-то во время мероприятия пошло не так и надо принимать меры.

— Эй, малыши! — Цинь шагнул вперёд, пытаясь успокоить детей. — Всё в порядке. Кто вас обидел? Что случилось?

Жеребята остановились в нескольких шагах от него, их заплаканные глаза метались из стороны в сторону. И тут один из них, выпрямившись, словно по команде, поднял голову, его морда исказилась в безумной, неестественной для ребенка гримасе.

— ЗА БОГА-ИМПЕРАТОРА!!! — завопил он так, что эхо прокатилось по всей «арене».

— Что?! — успел только выдохнуть Цинь, прежде чем жеребята словно обезумили и рванули вперёд с неожиданной скоростью и прытью. Где проталкиваясь через строй, где проползая под брюхами воинов, они оказались внутри построения и…

Хлоп! Хлоп! Хлоп!

Детские тела сработали, как живые взрыв-ловушки с которыми пони столкнулись чуть ранее. Облака ярко-красной краски взлетали вверх, окатывая десятки пони, стоявших слишком близко. Многих сбило с копыт, другие пытались отскочить, роняя своих товарищей, но всё было бесполезно.

А ещё краска жглась. Паника началась мгновенно.

— Они взрываются! — завопил кто-то, кубарем откатываясь от очередного жеребёнка, который бросился ему под ноги и с громким хлопком исчез в облаке краски.

— Ноги! Что с моими ногами?! Ааа!!! — в ужасе визжал другой пони, отплёвываясь от краски, непонимающе пялясь на абсолютно целые, но полностью красные ноги.

Цинь, запыхавшийся но чудом не хапнувший краски, едва удерживал строй.

— Держитесь! Это… это всё часть сценария! Не паниковать! — прохрипел он с шоком и сомнением пялясь, как его товарищи катаются в снегу, пытаясь стереть с себя краску, которая нещадно жглась.

Но его слова тонули в общем хаосе. Крики «За Бога-Императора!» звучали то здесь, то там, пока последние «взрывные» жеребята не завершили свой марш самоотверженного безумия.

Когда всё закончилось, на поле осталась лишь кучка запыхавшихся, припылённых красной краской пони. Они растерянно переглядывались, многие тяжело дышали, кто-то беззвучно шевелил губами, пытаясь понять, что только что произошло. А остальные со стонами и проклятиями ковыляли в сторону наблюдателей. Как все знали, там были лекари. Может быть, хоть они сделают что-то с жгучей краской.

— Это была… засада? — спросил один из них, подволакивая заднюю ногу которую недавно чуть не сломал упавший сверху товарищ по несчастью.

— Вот же… вот же… — шипел Цинь, тяжело дыша. — Проклятье! Грей!!!

Я, наблюдая за этим спектаклем с холма, сдерживал смех. Лишь уголки губ предательски дёргались.

Ещё не успели осесть последние облака краски, как из-за ближайшего снежного завала появились воспитатели, перекрашенные под зебр. Они явно спешили забрать «пострадавших» жеребят. На их мордах читалось откровенное раздражение — возможно, это было не совсем то, на что они подписывались.

— Ну что, малыши, хватит шоу! — крикнула одна из кобыл, окидывая взглядом окутанное краской поле. — Пора идти мыться и…

Но её голос утонул в общем гомоне. Нападающие, измотанные и перемазанные красным, увидели их и решили, что это очередной трюк. Их глаза сузились, а кто-то с явным злорадством проговорил:

— Ещё зебры? Думаете, нас снова провести?! Не в этот раз!

— Мы не в игре! — завопила одна из воспитательниц, поднимая копыта вверх. — Мы не участвуем!

— Ловушка! — не слушая её, выкрикнул один из пони, размахивая тренировочным копьём с синим маркером. — Не дайте им уйти!

Хлоп! — первый удар пришёлся прямо по боку. Кобылу окатило синей краской, и она сдавленно охнула шлепнувшись на круп.

— Да что ж вы делаете?! Мы здесь работаем! — яростно завопила другая воспитательница, но уже поздно: толпа понеслась вперёд, и вскоре все «зебры» были густо утыканы синими пятнами.

— По игровым условиям вы уже мертвы, сдавайтесь! — закричал кто-то из жеребцов, явно теряя связь с реальностью.

— Ладно! Мы сдаёмся! СДАЁМСЯ! — истерически выкрикнула старшая из воспитательниц, отплёвываясь от краски.

— Так бы сразу, — мрачно буркнул один из нападающих, размахивая копьём. — В вас никакой чести.

Измученные «зебры»-воспитатели, густо перемазанные синей краской, пялились на этого правдоруба с чувством полного охренения. Они, постанывая, понуро потащились в сторону отстойника, бросая на нападающих убийственные взгляды. А дети? Жеребят явно кто-то грамотно подучил, так как пока суть да дело, абсолютно красные тела тихонечко покинули места своих подрывов. Так что когда остатки войск Циня попытались предъявить что-нибудь мелким шахидам, тех и след простыл.

— Вы об этом пожалеете… — тем временем процедила одна из воспитательниц сквозь зубы, когда проходила мимо Циня. — Это был ваш последний весёлый день, это я вам обещаю.

Цинь, понимая всю абсурдность ситуации, только тяжело вздохнул и оглядел поле боя.

— Если это разминка, то что будет дальше?

Я, всё так же наблюдая с холма, чуть склонил голову набок, с интересом следя за происходящим. К счастью, возможность нападения на воспитателей была высока и в группе были только те, кто согласился подставиться под учебные копья.

Но разминка, в самом деле, закончилась и тихое до сего момента поле боя, огласилось звуковым сопровождением.

Непрекращающийся многоголосый противный вой разносился над полем боя, пробирая до самых кишок. Его источником были несколько спрятанных за пределами игровой площадки собранных нами сирен воздушной тревоги, которые звучали так, словно сами небеса рыдали от ужаса. Вой бил по нервам, вызывал дрожь в копытах, и заставлял многих пони вздрагивать на каждом шагу. Да что там, даже я поежился, хоть слышал эту какафонию не единожды и должен был уже привыкнуть.

— Этот звук… — пробормотал один из жеребцов, с трудом сглатывая. — Они хотят нас сломить…

— Держать строй! — надрывно крикнул Цинь, хотя сам уже едва контролировал ситуацию.

Но к этому моменту строй давно потерял форму. Постоянные подлости и ловушки сделали своё дело: шесть из каждых десяти пони уже «условно» погибли, заляпанные с ног до головы краской. Оставшиеся в живых выглядели, мягко говоря, не лучшим образом.

— Где противник?! — выкрикнул один из офицеров. — Мы потеряли столько бойцов, а они даже не показались!

И тут они, наконец, добрались до бруствера. Того самого, что всё это время мешал им увидеть главную часть поля. Поднявшись на него, пони замерли в полной тишине.

Перед ними открылся вид… который вряд ли кто-то забудет.

Белоснежный снежный городок, который они ожидали увидеть, отсутствовал. Вместо него было жуткое подобие укреплений из тел. Груды мертвых зебр и пони были сложены в хаотичные завалы. Все они лежали в неестественных позах, с пустыми глазами, глядящими в небо.

Всюду виднелись аквилы, нарисованные коричневато-красной краской в таком стиле, будто кто-то рисовал их копытом из последних сил и собственной кровью. Кривые, дрожащие линии придавали этим символам какую-то зловещую, извращённую реальность. А учитывая тот факт, что это был неизвестный лошадкам символ, это вызывало у них не самые радужные ассоциации.

— Это… что это такое… — прошептал один из пони, не в силах отвести взгляд от тела, которое явно насадили на копье, которое в свою очередь вкопали в землю.

И тут сверху, на этих ужасных укреплениях из «плоти», появились зебры. Они стояли на вершине завалов, глядя вниз на нападающих. На их мордах блестели безумные улыбки, а глаза горели каким-то диким огнём.

— За медленную смерть! За вечную боль! — раздался первый речитатив.

— За муки, что освободят плоть! — подхватили другие.

Голоса безумцев сливались в жуткий хор, от которого кровь стыла в жилах. Их слова звучали настолько абсурдно, что ещё вчера любой из пони рассмеялся бы в ответ. Но сейчас это не казалось смешным от слова совсем. Это было каким-то ужасным сюром.

— За Бога-Императора и вечную агонию! — прокричала одна из зебр, поднимая над головой копьё с насаженной на него головой.

— Это же… Это же голова Франца из третьей роты! — взвизгнул кто-то за спиной Циня и последние остатки здравого смысла испарились из голов пони.

— Это уже не игра… — тихо произнёс он, глядя на происходящее расширенными глазами. — Нас предали. Это не игра, это взаправду!

— В атаку! — кто-то из пони, окончательно потеряв связь с реальностью, рванул вперёд с боевым кличем, и толпа покачнулась за ним. — Ынь По! Ынь По!!!

Но с укреплений зебр уже срывались первые росчерки явной магии. Безумие охватило всё поле.

Ошеломлённые пони, уже почти забывшие, что это всего лишь игра, бросились вперёд. Кто-то всерьёз думал, что это диверсия зебрийских войск, кто-то — что они сражаются с древним злом. Все хотели одного: прорваться и покончить с этим безумием при помощи старого доброго копейного удара.

Но стоило им пробежать два десятка шагов, как новая ловушка сработала с ужасающей точностью и расчетливостью. Разогнавшиеся для копейного удара пони влетели в какие-то сети.

— Что это?! — завопил один из бойцов, когда его копыта запутались в сети проволок, которые, при каждом рывке, вспыхивали искрами и очень больно жалили, словно стая взбешенных ос.

— Проклятье, проволока! — выкрикнул Цинь, пытаясь освободиться. Его копыта дёрнулись, и несколько искр ударили прямо в грудь. Он взвыл, но тут же замер, потому что сверху снова началось…

Хлоп-хлоп-хлоп! Кла-кла-кла! Хлоп-хлоп-хлоп!

Потоки красной краски начали выкашивать остатки нераскрашенных пони. Это не было магией, хотя именно так это воспринимали нападающие. На самом деле, это были пневматические пулемёты, стреляющие капсулами с краской. Но в тот момент это казалось концом света. Ведь теперь краска не жгла, о нет, она заставляла лошадок терять сознание. В принципе, это был единственный способ остудить порыв одуревших от происходящего безумия бойцов.

Цинь дёргался в проволоке, заливаемый краской с головы до копыт, его вопли перекрывали вой сирен:

— ОНИ УБИВАЮТ НАС! Вперёд! Любой ценой вперёд! Ааа!!!

Остальные пони, уже практически разбитые и заляпанные с ног до головы, остановились, медленно осознавая, что всё кончено. Они смотрели на укрепления с пустыми глазами, пока последние струи краски покрывали их до кончиков хвостов.

На вершине укреплений началось настоящее безумное представление.

=* Грей *=

Грей, раскрашенный под зебру, с жутким узором на морде и странным головным убором, стоял на самом видном месте. В его копытах жужжал не то меч, не то двуручная пила, а глаза горели безумным огнём.

— СВЕЖАЯ ПЛОТЬ ДЛЯ ГОСПОДИНА БОЛИ! — завопил он, поднимая установку над головой. — ВОССТАНЬТЕ, МОИ ВОИНЫ! НАСЛАЖДАЙТЕСЬ ХАОСОМ!

Сверху ему вторили другие «зебры», их голоса сливались в восторженный вой.

— Вечная боль! Вечное блаженство! — кричали они, размахивая пиками с головами на них.

Внизу пони, застрявшие в проволоке, со стеклянными глазами и красными мордами начали молиться.

— Принцесса… прости нас… спаси нас… — шептал один из них, глядя в небо.

Рядом с ним другой, тяжело дыша, поднял взгляд к небу:

— О, принцесса… забери нас отсюда… пусть это будет конец…

=* Патина Игнис, принцесса *=

Принцесса неспешно шла по полю боя… точнее, по полю учений. Морозный воздух был свежим, а снежная пыль кружилась в легком ветерке, словно ничего необычного не произошло. Но вокруг всё напоминало о недавнем хаосе и бардаке.

Своё путешествие она начала с осмотра брустверов из поддельных тел. То, что издалека смотрелось как нагромождение замученных лошадок, оказалось хитрым образом покрашенным снегом и досками. Криво нарисованные аквилы, окровавленные «трупы», сложенные в устрашающие завалы, производили впечатление даже на неё. Да и головы на пиках, как оказалось, были сделаны на основе оригинальных пони, чтобы вызвать эффект узнавания.

— Выглядит очень похоже, — тихо проговорила она, осматривая укрепления. — Такое на одном лишь воображении не нарисуешь, такое помнить надо. Но когда мы так с зебрами схватывались? При мне точно нет… Наверное, во времена прадедушки.

Затем её взгляд остановился на заграждении из проволоки, в котором захлебнулась атака Циня. Искры ещё плясали на нескольких обрывках проволоки, будто напоминая о тщетных попытках освободиться. Патина прищурилась, вспоминая отчаянные крики офицера.

— Цинь, Цинь… ты такой впечатлительный, — с легкой усмешкой прошептала она и пошла дальше.

Её путь привёл к месту, где зебры-жеребята «совершили самоубийственный марш». На снегу остались следы их «жертвенности» — красные пятна и обрывки ткани. Патина на миг остановилась, задумчиво покачала головой и продолжила путь.

Она миновала непонятные завалы из снега и грязи, уже собираясь развернуться и вернуться обратно, когда взгляд её случайно упал на что-то, наполовину зарытое в снег.

Офицерская планшетка сиротливо торчала из снега.

— Видимо, Цинь обронил, — подумала Патина и шагнула к находке.

Она наклонилась, чтобы поднять её, и в этот миг раздался хлопок взрывпакета.

Облако красной краски взлетело в воздух, принцессу отшвырнуло в ближайший сугроб. Снег осыпался на неё сверху, пока она лежала неподвижно, пытаясь понять, что только что произошло.

Густая, плотная тишина заполнила поле. Потом из сугроба послышался возмущённый мат на древнепонячьем языке, слова которого уже давно вышли из употребления. Единственное, что было узнаваемо в потоке брани это устаревшая форма имени Грей.

Глава 17 (преступление и наказание)

=* Патина Игнис, принцесса *=

— Я ожидала, что пара дней в темнице пойдёт ему на пользу, да и обиженные им солдаты поуспокоятся, но стражники заметили неладное уже в первый день.

— Они у вас в высшей степени наблюдательные пони, — покивал лекарь, специализирующийся на душевных болезнях. — Как вы знаете, далеко не каждый может распознать симптомы подобных заболеваний.

Благодаря достаточно благополучной среде и принципам взаимовыручки, лошадки довольно редко страдали подобными недугами, а если и страдали, то были сильно социализированы и либо вели себя в рамках общепринятого, либо очень быстро выявлялись окружающими. Но часто так бывало, что лошадки понимали, что с ними творится неладное и сами шли к лекарям.

Учитывая то, как именно нерадивые лекари теряли право на ведение медицинской практики и удивительно научную обоснованность их знаний, как для античного, по сути, общества, лошадкам можно было только позавидовать. Даже если тебя и не смогут вылечить, то хотя бы помогут сгладить последствия. И ты не умрешь от переработок после этого, выплачивая кредит, взятый на излечение.

— Тут очень необычный и очень запущенный случай, — продолжило медицинское светило. — Пациент мало того, что знал о своих проблемах, он ещё и продолжительное время жил с ними, не обращаясь к лекарям. Ума не приложу, как кобылка Фрейя не заметила неладного. У неё же стоит «отлично» по душевным болезням, я это отчетливо помню.

— Тут много факторов, милейший Стоун, и нет, она догадалась, но жеребец демонстрировал очень высокий уровень устойчивости. Ну и мероприятие, которое он организовывал, стало своеобразным прикрытием.

— Но ведь проблема должна была быть замечена очень давно. Насколько я в курсе, они вместе с момента распределения на практику.

— Был случай непонятного поведения, сразу после приезда в подотчетный посёлок, но симптомы не соответствовали тем, которые должны были быть. Жеребец в течение недели был в подавленном состоянии, словно переживал из-за своего желания приехать в глушь. Потом это прошло. Да и жители посёлка списали некоторую странность жеребца на городское происхождение, тем более он проявил себя достойно.

— Ну да, не мне в других пони копытом тыкать, жизнь она куда сложнее, чем нам хочется, — покивал профессор. — Я правильно понимаю, что слухи о факте попадания этого жеребца в плен пониедов это не слух?

— Да. Он описал случившееся с ним довольно подробно.

— Простите, ваше высочество, но он рассказал длинную историю без углубления в подробности или короткую и рваную, но с огромным числом подробностей?

— Скорее короткую и очень подробную. Сначала мне, а затем продиктовал слово в слово моему секретарю.

— Два раза? — удивился лекарь. — Насколько эти два его рассказа отличались между собой?

— Ничем, — покачала головой принцесса. — Разве что во второй раз он уточнил несколько непонятых мною, в первый раз, моментов.

— Этот случай отличается от эксцесса десятилетней давности.

— Вы про спасённую нами кобылку, которая смогла сбежать от псов?

— Именно про неё я и говорю, — покивал пони. — Там мы, конечно, сделали что смогли, но разум бедняжки был разрушен пережитыми событиями.

— В случае с Греем сложно сказать, что его разум был разрушен, — фыркнула принцесса и ткнула копытом в кнопку под столом. Через мгновение в помещение зашла дежурная кобылка и, выслушав распоряжение о доставке чая, молча вышла.

— Вы, безусловно, правы. Личность жеребца если и пострадала, то его железная воля удержала осколки вместе. Не думаю, что сейчас стоит что-то с этим делать. Меня беспокоит другая его проблема.

— Вы про его навязчивые мысли на тему казни? И откуда ему такой бред в голову вообще пришел? Я что, кажусь такой безжалостной сволочью?

— Нет, ваше высочество, вы кажетесь очень понилюбивой и милостивой государыней, — ответил лекарь. — Мне кажется, и мои коллеги склоняются к той же версии, что пациент больше не способен бороться с проявившимся недугом и желает побороть его любыми методами.

— Но ведь… — принцесса даже передними копытам взмахнула. — Это так же бредово как лечить головную боль отрубанием головы. От головной боли это, положим, в самом деле, поможет, но ведь в результате этого ты умрешь.

— Теперь вы понимаете, насколько опасен этот недуг?

— Но… — принцесса задумалась и молчала всё то время которое потребовалось для того чтобы выставить два стакана с травяным чаем и корзинку со сдобой.

— Но? — переспросил лекарь, когда дверь за помощницей принцессы закрылась.

— Не могу понять логику происходящего, — повинилась Патина и отхлебнула из своего стакана. — Если желание побороть недуг так высоко, что пони готов умереть, почему же он просто не наложит на себя копыта?

— Та кобыла, которую мы с вами вспоминали, так и поступила, однако этот наш пациент даже не пытается, хотя возможности есть даже в темнице, — отпив чаю из своего стакана, лекарь сформулировал свою мысль: — Вот поэтому я и говорю, что даже если психика жеребца и пострадала, присущая ему самодисциплина не допускает подобных вариантов.

— Безумие… — вздохнула принцесса. — И что, ничего нельзя поделать?

— Отчего же? Конечно же, можно, — улыбнулся пони. — Я не считаю нужным лезть с грязными копытами в столь тонкую материю как разум, но нам и не требуется. Как мы установили, максимальное неудобство пациенту доставляют воспоминания о травмирующих событиях.

— Предлагаете стереть жеребцу воспоминания? — нахмурилась принцесса.

— Я не настолько безумен, чтобы предлагать такое непотребство, — фыркнул лекарь и пошутил: — Да и сомневаюсь я, что мне понравится висеть прибитым к кресту. Говорят это очень болезненный процесс.

— Вам не соврали, — на автомате ответила принцесса, задумчиво рассматривая свою чашку. — Так что вы предлагаете?

— Те приступы, из-за которых пациент не может нормально спать обусловлены тем, что он каждый раз переживает свои травмирующие воспоминания как в первый раз. Он воспринимает их не как какие-то неприятные события из своего прошлого, он переживает их заново при каждом приступе. Снова и снова. Изо дня в день.

— Да уж, — принцесса всё так же задумчиво смотря в свой стакан, передернулась всем телом. — И как тут можно помочь?

— Мы будем обрывать связь между воспоминанием и разумом.

— Эм… И чем это отличается от стирания памяти? — с сомнением уточнила Игнис.

— Сами воспоминания останутся и радости они тоже вызывать не будут, но они более не смогут так сильно влиять на разум.

— Хорошо, — улыбнулась кобыла. — Давайте выпустим Грейя из-под стражи и вы начнёте…

— Нет-нет, ни в коем случае, — запротестовал лекарь. — Нам необходимо очень четко понимать, когда именно пациент переживает необходимые для исправления события. Нам вообще повезло, что сей жеребец столь странно реагирует на темницу. Воспользуемся этим.

=*=

Я шел вслед за конвоиром и улыбался. Месяц заключения подошел к концу и мои мучения наконец-то закончатся. Чувствуя окончание этой истории даже мои кошмары как-то поугасли, не вызывая более столь жгучих эмоций как раньше. Да что там, я даже выспался вволю в последние два дня. Как узнал, что по моему делу приняли окончательное решение так и успокоился. Не моё это, видимо, всё это попаданство. Устал.

Заметив, что мы не свернули к площадке с крестом, я даже насвистывать начал. Значит принцесска не настолько злопамятная, чтобы казнить таким изуверским способом за нанесенное оскорбление. Решила, видать, проявить гуманизм.

— Надо будет крикнуть что-нибудь благодарственное, — подумал я и улыбнулся. — То-то черная охренеет, когда приговоренный к казни её поблагодарит.

— Мордой к стене! — скомандовал второй стражник и спросил хмуро: — Чему это ты радуешься?

— Ну как же! У пони только два способа казни. А так как мы прошли мимо крестов, значит остаётся второй вариант, — давясь от восторга, ответил я. — Ребята, очень вас прошу, глаза не завязывайте. Сделайте милость. Я честно буду вести себя хорошо.

— Больной ублюдок, — с каким-то даже испугом буркнули конвоиры и дальше меня повел только один пони. Он шел сзади и контролировал, чтобы я не попытался дать деру. Хотя, куда здесь бежать?

Выйдя из внутренней области, мы неспешно шли дальше, пока не случилось непредвиденное.

— Куда это ты намылился? — рявкнул конвоир, когда я свернул в нужную сторону без его команды.

— Так ведь… — начал было я.

— Заткнись и иди прямо! — взбешенно выкрикнула лошадка, и я лишь хмыкнул непонимающе. Впрочем, меня же в первый раз здесь казнят, наверное, я не знаю всей процедуры.

Передо мной открыли дверь в коротенький коридорчик, который заканчивался такой же дверью.

— Вторую дверь сам откроешь, — буркнул конвоир и втолкнул меня в темный коридорчик. Мгновение и дубовая дверь за мной закрылась. Судя по звуку, ещё и на засов.

Сглотнув враз ставшую густой слюну, я сделал шаг вперёд.

— Надо было не отказываться от повязки на глазах, — просипел я, подойдя к двери и упираясь в неё копытами. Самому идти на убой было всё-таки страшно.

Вдохнув поглубже, я зажмурился и толкнул створку. По ушам резанул гам множества пони, и я понял, что на экзекуции будет не только принцесса, но и зрители.

— Нельзя ударить мордой в грязь, показав свой страх. Выше голову, колбаса! — успел подумать я, перед тем как открыл глаза. — К… Ка… Какого *ера?!

Глава 18 (PhD по электротехнике)

=*=

Я ошалело верчу головой из стороны в сторону, пытаясь совладать с чувствами, которые явно не рассчитаны на такие резкие переходы от «голову с плеч» к «гуляй, жеребец, ты свободен». Вместо эшафота, вместо емкости с водой и угрюмых палачей передо мной раскинулась самая обычная улица. Ну, как обычная… Это если считать обычным вид московского метро в час пик. Просто вместо людей тут были целые табуны лошадок, деловито снующих туда-сюда. Но это нормально, так как я, фактически, на одной из центральных площадей стою. Естественно, тут большая проходимость.

Им, лошадкам, разумеется, плевать на то, что секунду назад меня с торжественным безразличием вытолкнули из дверей дворцовой темницы. Плевать, что я в полном ступоре пялюсь на мир, который почему-то не собирается меня убивать. Они торопятся — кто на рынок, кто в мастерскую, кто на занятия. У каждого своя жизнь, свои заботы. И ни одна из них не включает в себя меня, потрёпанного жеребчика, стоящего посреди улицы. Зачем обращать внимание на какого-то дурака?

Хотя я и в самом деле дурак. Теперь я осознаю, что окружающим не то, чтобы плевать, нет. Но раз ты не просишь помощи или твой внешний вид или состояние не говорят об этом, значит не надо мешать. В конце концов, лезть в чужие дела без причины это не очень прилично. А то, что я стою у выхода из темницы с потерянным видом, так это прямое доказательство того, что мне надо побыть одному. Собраться с мыслями.

И вот тогда-то меня и накрывает.

Все те мои стереотипы, которые я невольно использовал в этом мире, они ведь рассчитаны на иное общество, на совершенно другой биологический вид. Здесь никто не собирался конкурировать со мной. Они ведь тут живут одним громадным табуном. Если ты придумал что-то нужное, надо обязательно об этом всем рассказать. Осветить в веках, как сказал тот жеребец — секретарь Туман.

Как мешком пыльным ударили, но не по голове, а сразу по всей тушке. Ужас, напряжение, отчаяние — всё это накатывает обратно, но теперь с привкусом чего-то нового. Облегчение? Да не, какое тут облегчение, больше похоже на дезориентацию, смешанную со стыдом. Я только что был уверен, что моя голова занырнёт в бочонок с водой, прежде чем я успею вякнуть что-то остроумное. А теперь вот стою, дышу, и — сюрприз-сюрприз! — чувствую себя идиотом.

Понять бы ещё, что с этим знанием делать…

В себя я прихожу, когда на меня накидывают попону. Тёплую, тяжёлую, с лёгким запахом шерсти и, кажется, сухих трав.

Я дёргаюсь, будто меня по носу стукнули, и только теперь осознаю, что да, вообще-то на дворе всё ещё зима. Вокруг снег, морозец бодрит, а я стою тут посреди улицы и даже не дрожу — видимо, шок заменил мне терморегуляцию.

Попона мягко ложится на спину, согревает, возвращает в реальность. Понимаю, что доселе не обращал внимания на холод, на укусы ледяного ветра, на то, как он пробирался под шкуру. Оно и понятно — когда ты уверен, что тебе вот-вот предстоит путешествие в неизведанное, температура окружающего воздуха начинает волновать в последнюю очередь.

А теперь вот — жив, дышу, и обо мне даже заботятся. Хотел бы сказать, что очень приятно, но пока что просто не знаю, как на это реагировать. Ступор.

Поднимаю морду — и вот же чудо, не один я, значит, забочусь о своём существовании.

— Фрейя.

Стоит рядом, смотрит на меня глазами, в которых намешано сразу всё — радость, тревога, облегчение, упрямство. И это… чертовски приятно. Потому что не бросила. Потому что здесь.

Я уже собираюсь сказать что-то умное (или хотя бы осмысленное), но тут замечаю, что она не одна.

Рядом с ней — немолодой жеребец, лошадка «в горошек». Ну, как в горошек… Скорее, в первые седые пятнышки, что разбросаны по его шёрстке, которую видно из-под попоны. Возраст даёт о себе знать, но держится он прямо, уверенно, с таким видом, будто привык нести в этот мир знания. Преподаватель? Уж больно подходит под описание.

И он подтверждает мои догадки буквально первыми же своими словами:

— Ну, здравствуйте, голубчик, — выдаёт он таким тоном, будто я на семинар опоздал, а он мне это вежливо, но твёрдо напоминает. Не сказать что с угрозой, но знакомое: «зачётку на стол» мерещится.

— Здравствуйте, — соглашаюсь я и, сам не зная почему, добавляю: — Профессор.

Жеребец вскидывает уши, но тут же качает головой, бормоча себе под нос:

— Вы меня знаете? Хотя нет-нет, на момент тех событий я был в другом городе…

Говорит он это скорее себе, чем мне, но потом откашливается и уже громче, с лёгким оттенком самодовольства, объявляет:

— Вы правы, юный жеребец. Я профессор общей медицины и душевных болезней.

Ах вот оно что. Всё к тому и шло. Коняшки поняли, что перед ними клинический шиз и с этим надо что-то делать.

— Грей, это твой лечащий врач, Стоун Кварц, — шепчет Фрейя, обхватывая меня передними копытами, будто боится, что я прямо сейчас возьму и испарюсь.

Лечащий врач? Душевных болезней? Как говорили умные люди: практика — критерий истины. Кого же ещё ко мне приставить, если не специалиста по шибанутым? Грустно…

— Ну что, идём в дом с мягкими стенами? — понимающе киваю я, делая вид, что уже смирился со своей участью.

— Какими-какими стенами? — Стоун Кварц приподнимает бровь, явно не улавливая ход моих мыслей.

— Ну, дом для содержания душевнобольных пони, — поясняю, глядя на него с невинным выражением морды.

Профессор моргает. Потом ещё раз.

— Но это же дом как дом, с обычными стенами, — наконец выдаёт он, явно пытаясь разобраться, шучу я или несу бред в рамках моего диагноза. — Хотя… определённая логика в ваших словах есть.

— Грей, прекрати, — тихо, но настойчиво тянет меня за гриву Фрейя. — Ты идёшь со мной. Домой.

И вот тут я спотыкаюсь.

Домой?

Где тепло. Где нет профессоров с изучающими взглядами. Где не надо объяснять, что ты не рехнулся, просто слегка… адаптируешься.

— Ну, раз приговор пересмотрен, и мягкие стены мне не положены, — фыркаю я, — тогда веди, раз уж ты меня ещё не записала в безнадёжные.

— Ох, молодёжь, — вздыхает Стоун, покачивая головой, будто я только что объявил, что собираюсь стать бродячим менестрелем. — Собственно, я действительно здесь по вашу душу, вы правильно поняли. Но ваше лечение мы уже закончили.

— Закончили? — недоумённо переспрашиваю я. — Разве мой арест — это не наказание за оскорбление принцессы?

— Она, конечно, была недовольна вами, но арестовали вас для того, чтобы вас не побили другие пони. Кирасиры очень болезненно восприняли вид принцессы, которую ваша ловушка перекрасила в красный цвет. Так что вы должны были просто поспать в тишине и подумать над своим поведением. Вас, юноша, отпустили бы уже утром следующего дня. Однако…

— Однако? — хмурюсь, предчувствуя, что мне сейчас выдадут нечто особенно… эээ… интересное.

— Однако стражники обнаружили, что вы страдаете от душевного недуга, — буднично заявляет профессор, словно рассказывает о лёгкой простуде. — Этот недуг выматывал вас, мешал нормальному сну и толкал на необдуманные поступки.

У меня в голове что-то клацает. Погодите-ка. Это что же, они мой ПТСР диагностировали?!

Я в растерянности уставился на Стоуна квадратными глазами, потому что, ну… серьёзно?! Лошадки. Античные магические пони. Догадались, что у меня посттравматический стресс, когда в моём родном мире его иногда с трудом диагностируют даже специалисты?! Как?!

— Тебя именно поэтому десять дней в темнице и продержали, — мягко поясняет Фрейя. — Чтобы определить именно те воспоминания, которые мучали тебя, и сделать их менее травмирующими.

Она наклоняет голову, её голос полон беспокойства:

— Милый, ты как? Ничего не болит?

Я моргаю, обрабатывая услышанное. Десять дней. Десять! И не ради наказания, а ради… терапии?!

— Пострадало только моё чувство собственного достоинства, — бурчу, но в голосе больше усталости, чем сарказма.

Поворачиваюсь к профессору, подозрительно щурюсь:

— Это правда? Вы… потёрли мои воспоминания?

Стоун возмущён, он начинает раздуваться, словно воздушный шарик. Он раздражен так, что аж уши прижимает.

— Если бы вы не были моим пациентом, я бы вас как следует ударил! — сердито фыркает он, но почти сразу берет себя в копыта и уже спокойнее объясняет: — Мы не умеем стирать воспоминания. Разве что сразу все, подчистую. Но это уже преступление, за которое полагается крест. Потому что это даже хуже убийства.

Я сглатываю.

Крест — это местный вариант высшей меры, но за совсем уж беспонячьи преступления. И если пони считают, что стирание памяти хуже убийства… то мне срочно нужно разобраться, что именно они со мной сделали.

— И всё же? — не отступаю я, чувствуя, что ответа до конца так и не получил.

Стоун чуть заметно вздыхает, но отвечает терпеливо, словно читает лекцию перед тугодумами:

— Случаи, похожие на ваш, хоть и редки, но встречались. Ваш недуг — он ведь не совсем душевный. Ваши воспоминания заставляют организм действовать так, словно момент получения травмирующего опыта происходит снова. Ну, это если очень сильно упрощать.

Он делает паузу, выжидая, пока я догоню его галопирующую мысль, а затем продолжает:

— В общем, мы сидели в соседней с вами камере и ждали, когда начнётся пик вашего недуга. А потом… заставляли ваш организм успокоиться. Разрывали безусловную связь между воспоминанием и реакцией тела.

Я нахмурился, передёрнулся всем телом — словно пытался скинуть с себя что-то невидимое и липкое. А потом… попытался вспомнить. То, что раньше било меня, как кнут. То, что вызывало дрожь, стоило только позволить себе подумать. Я вспомнил. И… ничего.

Нет, не совсем ничего. Картинка в голове была кристально чёткой, горечь от пережитого накатывала тяжёлой волной… но не было того, что было раньше. Не было ни леденящего ужаса, ни дрожи, ни безотчётной паники. Меня больше не колотило, я больше не задыхался в прошлом.

Медленно поднял глаза на этого, казалось бы, самого обычного, невзрачного пони. Я вдруг осознал: если бы этот жеребец попал на Землю, жертвы ПТСР отлили бы ему памятник из золота в полный рост.

— Что-то мне не нравится выражение на вашей морде, — с тревогой замечает Стоун, пристально на меня глядя.

— Я просто размышляю на тему уместности облизывания ваших копыт, — выдаю я, сам не до конца понимая, шучу или говорю всерьёз.

Стоун дёргается, как от удара молнии, и даже на пару шагов отпрыгивает.

— Мы что же, напортачили?! — в голосе профессора неподдельный испуг, но не за себя, а за меня. Это… пёс его побери, очень плохо.

— Успокойтесь все! — вмешивается Фрейя, а потом чувствительно ткнула меня копытом под рёбра. — А ты, Грей, извинись перед уважаемым Стоуном! Ты его напугал.

Я морщусь, потирая ушибленное место, а Фрейя тем временем объясняет профессору:

— Не обращайте внимания на слова этого клоуна, это он вам нравы соседней страны пересказывает.

Стоун моргает. Потом его морда проясняется.

— Ах, он в этом смысле? — лекарь явно рад. Напряжение уходит, и он даже улыбается. — Голубчик, больше так не пугайте, а то обещаю вам теплую клизму с касторкой и незабываемое времяпрепровождение верхом на утке.

Я усмехаюсь, но согласно киваю. Честно говоря, не помню, когда в последний раз чувствовал себя так… легко.

Проводив взглядом уходящего лекаря, я, наконец, задаю мучавший меня вопрос:

— Почему вы говорили про десять суток? — недоумённо спрашиваю, потому что отчётливо помню, что насчитал целый месяц. — Я ведь даже засечки выцарапывал, как в приключенческих книгах, чтобы не запутаться.

Фрейя тяжело вздыхает, и у неё на морде появляется то же самое выражение, какое бывает у преподавателей, уличивших студента даже не в глупости, а откровенной тупости.

— Среди студентов-медиков много юмористов, — с досадой ответила она. — Наверняка кто-то решил пошутить. Но ничего, я узнаю кто, и они у меня попляшут.

— Да ладно, — фыркаю, чувствуя себя одновременно и немного дураком, и слегка обманутым. — Не уверен, что я бы сам удержался от подобного.

Фрейя качает головой, но в её взгляде тёплая, какая-то домашняя усталость.

— Вы, парни, как дети малые, — ворчит она, но с улыбкой. А потом чуть бодрее добавляет: — Ладно, пойдём домой, я вкусностей наготовила.

И вот тут я понимаю, что жутко голоден.

— Вкусностей, говоришь? — оживляюсь я, потирая копыто о копыто.

Фрейя довольно фыркает и бодро направляется вперёд. Я не отстаю. Потому что, как говорится, война войной, а обед… лучше съесть горячим.

Мы неспешно рысим в сторону гостевого дома, а я с любопытством рассматриваю лошадок.

— Ох, я же со всеми этими треволнениями забыла о твоих студентах, — вспомнила кобылка и, повернув морду в мою сторону, произнесла извиняющимся тоном: — Я не знала точно, когда лекари закончат, поэтому назвала им случайную дату.

— Прости, но о каких студентах ты говоришь?

— Вроде бы они были алхимиками, — задумавшись на мгновение, ответила Фрейя и не успел я выдохнуть, так как, в самом деле, договаривался с какими-то студентами на тему поболтать об алхимии, но следующие слова подруги чуть не уронили меня мордой на брусчатку: — А ещё заходил проректор, он хотел обговорить с тобой расписание твоих лекций, заодно и деньги занёс. Он просил отметиться в фельдъегерской роте или, в следующий раз, самому заходить за своим жалованьем.

— Лекции? Жалованье?

— Так. Стоп! — резко остановившись, кобылка обхватила копытцами мою морду и заглянула ко мне в глаза. После чего шокировано отпрянула: — И в самом деле, не понимаешь.

— Фрейюшка, милая, сжалься, разжуй для недалеких серых жеребцов, — дурашливо заканючил я.

— Фигляр, — фыркнула кобылка, но всё же снизошла: — Профессорство тебе присудили за открытие электричества и вклад в дело обороны королевства. Тебя же потом инквизиторы ещё отмечать утащили… Ты что, в самом деле, ничего не помнишь?

— Я? Профессор?

— Причём самый молодой в этом столетии, — покивала кобылка. — Идём, пока не остыло, я жестаралась, готовила.

Глава 19 (пони гружёное золотом)

=*=

Я всё-таки сходил в университет. И, таки да, я, в самом деле, профессор. Не простой, конечно, а, так сказать, вольный. То есть могу учить студентов, а могу и не учить. Захочу — прочту курс, мне за это ещё и денег отсыплют, причём вполне себе нормальных. Не захочу — буду просто шляться по кампусу, делать вид, что занят великими научными размышлениями, но это уже без вознаграждения.

Но главный бонус не в этом. Главное — я получил доступ к лабораториям и лекционным залам. Официально. Без всяких там «а вы кто вообще?» и «вам сюда нельзя». Это, знаете ли, уже не мало. Захотел — устроил себе кабинет в уединённой аудитории, захотел — ввалился в лабораторию и поковырялся в реактивах. Чем не жизнь?

Вопрос только в том, что делать дальше. С одной стороны, иметь стабильный заработок не помешало бы. С другой — так ли уж он мне нужен, если у меня есть полный доступ к ресурсам университета? Да и работать на кого-то, даже если этот кто-то — сама Alma Mater, всегда немного утомительно. Ну а с третьей стороны, как оказалось, учить других мне понравилось. Есть в этом что-то эдакое, не до конца осознаваемое. Да и знаменитого вороха бумаг тут нет. Тут одни пони на полном серьезе учат других пони, а не занимаются заполнением разнообразных бумаг для десятка другого отчётов.

Так что я постарался подавить свои сомнительные для этого мира порывы. Раз уж стал пони, надо вести себя по-понячьи. А лошадки, как известно, не крысятничают. А те, кто всё-таки крысятничает, они, в итоге, знакомятся с особенностями пенитенциарной системы.

В общем, обещанную встречу со студентами-алхимиками я провёл. Собрал их в аудитории, расставил колбы и реторты, а затем решил немного расширить их картину мира. Продемонстрировал электролиз, поигрался с кислородом и водородом, а заодно — нечаянно (ну, почти) переборщил с солью в электролите, из-за чего хлора вышло чуточку больше, чем требовалось.

К счастью, среди присутствующих был здешний декан. В отличие от молодых поней, он сразу смекнул, что моё предупреждение о взрывоопасности — не просто слова. И когда я, наглядности ради, взорвал пару мыльных пузырей, наполненных гремучим газом, декан очень многозначительно посмотрел на своих подопечных. Такой взгляд бывает только у тех, кто видит, как их студенты внезапно получают два высших образования: одно по алхимии, а второе — по пиротехнике. Ну либо не получают, но сугубо из-за скоропостижной смерти в результате взрыва.

А ещё было несколько неожиданных встреч.

Первая — с кобылкой Пёрышко. Оказалось, она воспользовалась рукописью, созданной на основе моего пересказа истории про Незнайку, и теперь числится студенткой первого курса. Грезит о том, как однажды возглавит библиотеку, когда посёлок разрастётся до размеров города. Ну, что ж, ветер ей в круп и ровную дорогу под копыта. Если бы люди были такими же целеустремлёнными и адекватными, как она, мы бы уже давно разливали коктейли на курортах Венеры и прогуливались по яблочным садам Марса.

Вторая встреча была ещё неожиданнее. Конь Оберт сопровождал двух жеребят, которые, пыхтя от ужаса перед аудиторией, но довольно складно, зачитали доклад по наблюдениям за погодой. Всё бы ничего, но через слово звучало моё имя, а взгляды, которыми меня одаривали, слушатели были слишком многозначительными. Такое ощущение, что меня вот-вот либо впишут в академики, либо назначат ответственным за климат всей округи. И ни один из этих вариантов мне не нравился.

Ну и да, третья встреча… куда же без начальства?

— Здравствуй, Грей, — жизнерадостно заявила принцесса, когда я вошел в её кабинет, куда меня пригласил один из её номерных секретарей.

— Здравствуйте, ваше высочество, — вежливо ответил я и кивнул.

— А где же твоё знаменитое недоверие во взгляде и постоянное ожидание удара? — не то в шутку, не то всерьёз поинтересовалась лошадка. — Может, ты и не Грей вовсе?

— Ну да, ну да, скажите ещё, что я мерзкий человечешка в образе пони.

— Типун тебе на язык, — фыркнула принцесса, отмахиваясь. — Мне собак и зебр более чем достаточно. Если ещё и специалисты предателями окажутся, вообще копыта опущу. А опускать нельзя, совсем нельзя.

— Что-то случилось?

— Что значит «что-то»? — ухмыльнулась принцесса. — Зебры нам ноту протеста прислали.

— Эм… А из-за чего?

— А ты догадайся, — глумливо заулыбалась чёрная. — Ты садись, садись, сейчас чай принесут.

— Опять я виноват, значит? — пробормотал, усаживаясь туда, куда указали. Единственное предположение, что пришло в голову, было не самым радужным. — Это из-за того, что я на учениях устроил? Мол, готовимся к войне с зебрами?

— А мы когда-то не готовились к этому? — принцесса покачала головой, но на этот раз без обычной ухмылки. Затем, уже более серьёзным тоном, добавила: — Возможно, какая-то мразь слила информацию о моих опасениях, а может и нет. У них там своя атмосфера, со звездочкой. Формально же из-за твоих криков про бога-императора и боль ради боли.

— Простите.

— Было бы за что, — принцесса теперь говорила совсем без шуток. — Если нас действительно ждут непогода и неурожаи по всему континенту, сейчас самое время разбить регулярную армию зебр. Они не хищники, им потребуется время, чтобы подготовить новые войска. А в нынешних условиях у них не будет ни единой причины действовать заодно с псами. Хотя, в политике, всегда есть место подкупу и предательству.

— Понятно… Но вы ведь меня сюда не чай пить пригласили, верно?

— Будешь смеяться, но в первую очередь именно из-за него, — ухмыльнулась принцесса, но почти сразу добавила: — А потом мне доложили про выступление твоих учеников.

— Э?

— Я про тех жеребят, что по твоему указанию следят за погодой, — пояснила она. — Не зря, значит, тебя в профессоры выдвинули. Но вот про метеостанцию мог бы и сам рассказать. В наших условиях это вещь зело полезная.

— Год-два назад — да. А так, без накопленных данных за спокойные годы, мы сможем только фиксировать температуру и давление, не более.

— Какой же ты… даже не боязливый, нет, скорее неуверенный, — фыркнула принцесса. — Если не имеешь 100% гарантии, всюду соломку подкладываешь. Словно тебя за твои слова четвертуют.

Я промолчал, и принцесса перестала улыбаться.

— Я бы хотела показать тебе новинку наших соседей, — произнесла она и, при помощи копытокинеза, открыла небольшую шкатулку. — Обожаю вести дела с законченными индивидуалистами, они все мнят себя такими уникальными и неповторимыми личностями. Они с радостью продают не только соратников, но и собственный вид за сущие мелочи.

Из шкатулки выпорхнул один из бумажных свёртков, он развернулся в воздухе и мягко опустился на пустующий поднос, что стоял на столе. В тот же миг окна в кабинете принцессы распахнулись, словно сами собой, а она, не теряя времени, сунула свечу в горку невнятного серого порошка.

Пш-ш-ш-ш. Пф-ф.

Жадное, дымное пламя, до боли знакомый запах, вызывающий ассоциации с Новым годом, и скромный хлопок, разбрасывающий чёрную гарь в стороны. Не узнать чёрный порох было бы сложно. Но меня смутило, что он был скорее серым порошком, чем привычными гранулами.

— Согласись, по эффекту очень похоже на этот твой водо-что-то-там, — продолжила принцесса, проветрив кабинет. — Как думаешь, из этого можно сделать те самые ловушки, которые ты продемонстрировал при взятии снежной крепости?

— Скажите, государыня, страна, в которой произвели это вещество… они случайно не увеличили добычу металлов? Или, допустим, не занялись отливкой крупных изделий из него?

— Отвечать вопросом на вопрос — невежливо, — вздохнула чёрная кобыла, но всё же кивнула. — Есть некоторая суета, связанная с бронзой. Как ты знаешь, в военном деле её используют всё меньше, и она давно выпала из сферы интересов моих осведомителей. Но дело дошло до того, что компоненты бронзы просто пропали из продажи. У нас из-за этого дефицит намечается.

— Колокола.

— Колокола? — удивлённо повторила принцесса и нахмурилась. — Ну да, именно на них бронзу и скупают. Ты что-то знаешь? Рассказывай!

— Начну с первого вашего вопроса. Да, это вещество можно использовать для снаряжения ловушек того типа, что мы изображали при помощи магии. Но сейчас его не может быть много, и оно дорогое. Впрочем… содержимого вашего ящичка более чем достаточно, чтобы разорвать вас на части и раскидать их по кабинету.

— Прелестно, — буркнула принцесса, торопливо отставляя шкатулку в дальний угол кабинета.

— У людей, у которых мне «посчастливилось» побывать, есть оружие на основе подобного порошка. Оно, вроде бы, гораздо эффективнее того, что вы только что продемонстрировали. Но… лиха беда начало.

— И как, интересно, можно приспособить колокола для военных действий? — задумалась принцесса, но тут же сама себе ответила: — Меня твоя учебная ловушка знатно швырнула и облила краской. Если бы удар был сильнее… А что, если засунуть в колокол эту твою ловушку и добавить пару мер каменного дроба?

— Если сделать так, то получится отличное оружие против пони и их любимой тактики — копейного удара.

— Па-па-па-па-а… — протянула принцесса, отбивая копытами ритм. От этого у меня на мгновение приключилось déjà vu — словно я заслушался заставкой у знакомого видеоблогера. Даже головой тряхнул, чтобы избавиться от странной ассоциации.

— Вот что, Грей, — продолжила она, прищурившись, — я должна понимать, насколько это оружие опасно.

— Оно, безусловно, опасно, — кивнул я, невольно вспомнив пару фильмов, что смотрел в детстве. Картечь это замечательное средство против плотных построений.

— Мы можем повторить нечто подобное?

— Конечно. Но только при условии, что у нас есть кто-то, кто умеет лить колокола. Расплавить такой объём металла и вылить его в форму — это только на словах просто. Нужен опыт. А у нас здесь ничего настолько крупного не отливают.

— Таких специалистов у меня и в самом деле нет, — покачала головой принцесса. — Эх! Мне бы хоть макет какой, просто чтобы понять тактику применения…

— Боже, в какую ересь я сейчас ввязываюсь? — успел подумать я, но, вздохнув, всё же озвучил: — Макет я, наверное, смогу сделать. Но денег уйдёт немало.

— Ты собираешься экономить деньги королевства на пороге такой опасности? — прищурилась принцесса. — Если на дело — не жалко.

Ну, раз не жалко, почему бы не тряхнуть стариной? Точнее детством. Уж чего мы только не делали.

— Возьми, тебе это понадобится, — принцесса попыталась всунуть мне в копыта шкатулку с порохом. Я едва не выматерился. Уж лучше бы она снарядом времен Великой Отечественной размахивала, чем этой сомнительной дрянью.

— Принцесса, поверьте мне на слово, эта гадость опасна. Лучше отдайте её алхимикам… только строго-настрого предупредите их об опасности. Пусть попробуют разобраться, из чего сделана эта смесь. А макет я вам сделаю из своих материалов.

— Ты хочешь, чтобы эта опасная штука осталась у меня в кабинете? — дурашливо обиделась принцесса.

— Как вы знаете, я не лучший пони в этом королевстве. Я смогу принять вашу жертву с подобающим безразличием.

— Да-а… Куда катится этот мир? — философски пробормотала она, а затем, махнув копытом, вышла из кабинета вместе со мной. Уже на ходу пояснив: — Прогуляюсь до алхимиков. Ноги разомну, опять-таки. Не сидеть же в четырёх стенах весь день.

Я шёл бок о бок с самой главной кобылой королевства, краем глаза замечая, как нам спешно уступают дорогу, а затем провожают взглядами.

— Как бы мне какому-нибудь фавориту Чёрной Кобылы дорогу ненароком не перейти… — раздражённо подумал я, перед тем как впасть в уныние.

Оружие на основе пороха — это нехорошо. Совсем нехорошо. Но почему же он такой… стрёмный и невзрачный? У деда, помню, была банка с дымарём. И там были симпатичные такие гранулы. А этот — словно размолотая грязь. Может, до чёрного пороха существовал какой-то другой, про который я ничего не знаю? В детстве мы часто имели дело с разными составами. И с порохами, как черным, так и бездымным тоже. С «копным толом» судьба не свела, к счастью, но вот гранулы карьерной взрывчатки в пацанячей среде случались. Но даже составы из спичечной серы не выглядели так убого.

=* Псовия, княжество Ломбервальд, поместье барона Гафрида Брауэра *=

Кабинет в откровенно мрачном замке. Каменные стены, массивная мебель, запах вина и запечённого мяса в специях. За тяжёлым дубовым столом сидит упитанный пёс. Перед ним — блюдо с наполовину съеденным молодым барашком и початая бутылка. Вино густое, ароматное и красное как кровь.

Пёс читает письмо, лениво пробегая глазами по строчкам, и благодушно лыбится.

— Я всегда знал, что столь благородные существа как мы, обязательно найдут общий язык… — бормочет он, пьяно ухмыляясь. — Но почему же ты, моя милая колбаска, вдруг заинтересовалась колоколами? Хм… Что ж, я не против легких денег.

Не дождавшись ответа (да и от кого?), он подносит письмо к свече и бросает его на останки барашка. Бумага неспешно скручивается в огне, чернеет, рассыпается пеплом.

Рядом, терпеливо замерев у стола, стоит слуга. Тоже баран. Его, похоже, совершенно не смущает тот факт, что хозяин только что отужинал его сородичем.

— Вот что, Варав, подбери мне овечку на сегодняшнюю ночь.

— Слушаюсь, господин, — покорно кланяется баран. — Госпожу мучают головные боли? Мне отнести ей лекарства?

Пёс раздражённо фыркает, облизывая клыки.

— Пиз*юлей бы ей отнести… да род у неё слишком знатный, — вздыхает он и, почувствовав изменение в настроении, добавляет: — К дьяволу с*чек. Тащи мальчонку. Посимпатичнее и моложе.

— Слушаюсь, — вновь кланяется слуга. — Утром как всегда?

— Если он сможет доставить мне удовольствие этой ночью… — пёс довольно скалится. — Дозволяю умертвить его безболезненно.

Глава 20 (рыбак рыбака)

=*=

Фрейя, уловив удобный момент и пользуясь тем, что университет был буквально под боком, а её практику зачли автоматом, с наглой мордой занялась углублением своего образования. Профессора-лекари не были против — наоборот, охотно втянули её в учебный процесс. Подкидывали пациентов, засыпали знаниями, иногда даже поручали что-то посложнее. В общем, кобылка попала в личный филиал лекарского рая и откровенно кайфовала, взахлеб рассказывая о планах на день во время наших совместных завтраков.

А я? Я снова поражался тому, насколько улучшилась моя память после избавления от ПТСР. Информация усваивалась если и не с первого, так со второго раза точно. Детали когда-то прочтенного или просмотренного всплывали сами собой, а и из головы пропала эта постоянная мутная каша. Словом, можно было вплотную заняться обещанием, данным принцессе, так как было и время, и возможность.

В сарае, среди дерева, железа и чертежей, рождались первые макеты. Один концепт — три варианта: для сноса стен, для борьбы с пехотой и против воздушных целей. По сути, я строгал демонстраторы технологии — и уже прикидывал, какой из них выстрелит первым. В прямом и переносном смысле.

Вот только связываться с порохом не было ни малейшего желания. Да и технологической возможности не было. Классический чёрный или же дымный порох только кажется примитивной смесью из трёх компонентов, но на самом деле это целая наука со своими тонкостями. Будучи ещё детьми, мы экспериментировали с этим составом и прекрасно знали, что дедов дымарь и наше поделие хоть и воняли при горении одинаково, но вот в остальном сходства было мало.

Мир тогда был другим — вместо залипания в телефоны дети играли на улице. Некоторые баловались такими вещами, от которых у современных обывателей пригорело бы так, что массовые пожары стали бы реальной угрозой. Шутка, конечно. Хотя, как знать. Раньше было очень трудно удивить ребёнка самодельным взрывпакетом. Да что там, даже слово «террорист» тогда означало военного из блока НАТО, а не какого-то зачуханного козопаса в чалме. Ну а факты выплавки тола из старых снарядов это не яркая хроника отряда по борьбе с организованной преступностью, а опостылевшая обыденность для участковых и прочих детских комнат милиции.

А потом меня как дёрнуло — макет.

Зачем нам галопировать из лаборатории в лабораторию, пытаясь наскрести крохи серы и селитры? В любом случае серы в этом королевстве нет — нет вулканов, нет месторождений. Добывать её химическим путём? Ага, только сначала надо организовать геологоразведку, потом промышленность, потом ещё молиться, чтобы сырьё нашлось без примесей которые похерят всю твою работу.

А селитра? Её же в классическом виде добывали из траншей с преющими какашками… И ведь это не просто «свалил в яму и жди». Надо знать технологию, соблюдать слои, следить за влажностью, ворошить в нужное время. А потом ждать. Месяцы. А возможно и годы.

С нитропорохами ситуация выглядела и лучше, и хуже одновременно. С одной стороны, не требовалась ни сера, ни селитра. С другой — нужны были кислоты, причём не просто крепкие, а максимально концентрированные. А их тут взять негде. А если делать, то опять же надо искать серу и селитру. Ну, или иное сырье из которых можно будет получить необходимое. Да и, если честно, рецептуры у меня нет, так что пришлось бы подбирать на ощупь. А это… месяцы, если не годы экспериментов. Это ведь набодяжить чтобы самоподорваться много ума и времени не надо, а вот для промышленного применения метательный заряд должен иметь очень стабильные характеристики, причем после хранения, а не сразу после выделки.

Так что порох сейчас — не вариант. Ну, да и фиг бы с ним.

А что же выбрал я? Так электролиз же.

Никаких вулканов, никаких гниющих отходов, никаких кислот, добытых на коленке. Чистая, предсказуемая химия, которую можно контролировать. Да что там, я даже шиканул и использовал пластины, покрытые благородным металлом.

Принцесса на мой запрос ответила просто:

— Сколько?

А когда услышала требуемый объём, нахмурилась и уточнила, не собираюсь ли я теперь за каждой монеткой и прочей мелочёвкой к ней бегать. В общем, разговор получился короткий, но показательный. Так что вскоре я выходил из хранилища, неся увесистый мешочек с золотой проволокой. И это было… странное ощущение. По привычке я считал золото ценным, почти священным металлом, но местные к нему относились равнодушно. Символ достатка? Наверное, да. Но вот спрос — околонулевой. В основном золотишко использовалось в виде тончайшей фольги.

А платина? Её здесь, в этом мире, вообще считали металлом для подделки псових монет и дежурный инквизитор провел со мной разъяснительную работу (под подпись) на тему о неразглашении того факта, что у нас этого добра тонн сорок «на антресолях завалялось» и таки да, принцесса у нас ещё и фальшивомонетчица. В общем, как я убеждаюсь, нет такого преступления, на которое бы не пошла черная, лишь бы пониедам подгадить.

Осознав особенности местной экономики, я даже улыбнулся и напел себе под нос строку из школьной классики:

«Бранил Гомера, Феокрита;

Зато читал Адама Смита

И был глубокий эконом,

То есть умел судить о том,

Как государство богатеет,

И чем живет, и почему

Не нужно золота ему,

Когда простой продукт имеет.»

— Выходит, здешний налог — десятина — это не седая архаика, а хитрый финт? — спросил я сам у себя. И тут же обалдел от понимания, что да. Кто-то преднамеренно похерил возможность прямого накопления в виде монет и завел все виды кредитования под максимально болезненную казнь.

Выходит, тут у них, не ожидаемая мною классическая античность, а куда более хитрая система. Смесь сетевого государства и абсолютного монарха в морде принцессы Патины. Централизованная система торговли с другими государствами, опять-таки. Вбит очень хитрый экономический стержень, который невозможно выдрать и который делает невыгодным разбиение на анклавы. Да, по факту все города могут прожить самостоятельно, но житие наособицу не даёт никаких преимуществ. Наоборот даже.

Ощущение такое, словно это не королевство, а завод, у которого цеха разбросаны по всей территории так, чтобы равномерно размазать население и промышленность по всей площади. Эти лошадки будто к ядерной войне готовились. Полноценного дублирования всех производств, конечно, нет, но важные ремёсла распределены так, что в случае чего никто не останется без инструмента, оружия, зерна и сидра.

Разве что университет у них тут в одном экземпляре… хотя в других городах есть мини-филиалы. Случись что — совсем уж необразованными не останутся. И чем дольше я думаю на эту тему, тем больше подозреваю, что мифический Ынь По — это вовсе не искажённое название вида — «Понь», а фамилия попаданца… Судя по всему, китайца. Вот только вопрос, как именно надо читать это самое «Yin Bo»? Я, конечно, не великий знаток иероглифов, но всё же.

Тогда многое становится понятно: сетевое государство, хитрая экономика, распределённое производство… но некоторые моменты меня всё же смущают.

Перед внутренним взором всплыла карта королевства, а точнее, его историческая часть.

— Тоннели… — пробормотал я, припомнив несколько тоннелей через местные недогоры. Эти горы, которым больше бы подошло слово — холмы, в них было три тоннеля, но не ожидаемо прямых, а с изгибом и переходом, который до боли напоминал отсечку.

— Нет-нет-нет, пусть вокруг будет сказка, — тряся головой, пробормотал я: — Верните мне мой 2005 год, сволочи.

Вот только как давно это было? И главное — сколько ещё таких «Ынь По» оставили след в истории этого мира? Мысли об освободителе пони из чертогов древнего мясокомбината натолкнули меня на другой момент… А что, если прямо сейчас, в данный момент, я не один такой тут? Что, если попаданец есть не только у лошадок, но и…

— Порох, — прищурившись, прошипел я.

Как я и упоминал ранее, с серой тут всё плохо. Если в университете её хоть немного нашлось в кабинете геологии, то у других наших соседей нет даже такого централизованного и важного учреждения, как университет. Чисто случайно открыть порох с такими вводными, как здесь, — это подобно чуду. Или… Точному знанию.

— Но если знание было точное, почему результат такой хер*вый?! — ругнулся я, вспоминая серое нечто, которое кто-то здесь гордо называл порохом.

Развернувшись, я с хмурой мордой ввалился к Игнис. Что странно, секретарь меня не остановил и даже лично дверь открыл, хотя у принцессы, как оказалось, происходило какое-то совещание. Присутствующие у Патины лошадки замолчали и посмотрели на меня. Некоторых я уже видел во время презентации телеграфа, Циня я знал лично, ну а остальных я ещё не видел, но впечатление они производили серьезное. Тут сейчас не посиделки за кружкой чая.

— Раз уж пришел. Рассказывай, — вздохнула черная кобыла, «радуя меня» неодобрительным выражением на морде пополам с любопытством.

— Я позже зайду, — осознав сотворенную мною дичь, попытался выйти из кабинета. Нет, ну, в самом деле, взял и ввалился без приглашения, как к своей хорошей знакомой. Совсем меня местные нравы убаюкали. Да и осознание своей неуникальности порядком напугало. Секретарь, опять-таки, подсуропил.

— Ну, уж нет, — фыркнула кобыла, и дверь за моей спиной волшебным образом захлопнулась. — Тебя если сразу не выслушать, потом какая-нибудь дичь случается. Рассказывай, а мы послушаем.

— И всё же, я бы настаивал на личном докладе.

— Вопрос личного плана? — уточнила кобыла.

— Нет.

— Тогда говори честно и подробно, я приказываю, — потребовала принцесса. — Тут все свои, если что.

— В общем, надо кое-кого найти на территории сопредельного государства и убить, а так же уничтожить все его записи… и учеников, если таковые есть, — пробормотал я в неестественной тишине. — В идеале бы, конечно, вывезти сюда к нам и задать несколько вопросов в контролируемых условиях, но тут как получится.

— Вот, полюбуйтесь, пожалуйста, до чего вы мне милейшего Грея довели, — вскинув копыто, прокурорским тоном заявила черная кобыла. — А ведь был добрейшим существом, жеребят наукам обучал и сказки рассказывал.

Глава 21 (генерал показушных войск)

=*=

В общем-то, я всё-таки довёл один из макетов до рабочего состояния — и это, знаете ли, не так просто, как кажется на первый взгляд. Но тут, как назло, вылезла одна серьёзная проблема: мощность пони оказалась ограничена. Да-да, именно пони. Эти великолепные создания, которые, казалось бы, были предназначены самою природой в генераторы — облажались. Мы достоверно установили, что даже самый крутой солдат, откормленный и натренированный как следует, мог выдавать примерно три киловатта в течение нескольких минут. После этого боец превращался в упаханного жеребца, и мощность падала до сотен ватт. И это я вам говорю про тренированных коней! А гражданские пони? О боже… Там вообще отдельная песня.

Да ещё принцесса эта, которая лично ввалилась к нам домой и, сожрав весь запас пряников, слезно молила устроить что-нибудь эпичное. Мол, информация о пушках пошла в массы и надо срочно показать, что у нас они есть. Мол, уже второй год на вооружении имеем.

В общем, так как никто не просил у меня делать полевое орудие, то я просто прикопал меха своеобразного газгольдера в снегу за огневой позицией, а за день перед мероприятием, по классике, нагнал студентов и они, работая батарейками, подготовили запасы для показательных стрельб. В общем, пока подходило время демонстрации, я замордовал целую команду лошадок, которые должны были изображать расчет этого орудия. Даже пару магов завербовал, для демонстрации скорострельности. После такого, конечно, макету кранты, но это же макет.

Принцесса с сомнением покосилась на небольшой бруствер и окопчик, который ограждал зону гостей, но промолчала, промолчали и другие облеченные властью лошадки.

— Приветствую всех участников сегодняшнего мероприятия, — кивнул я сразу всем. — Я уполномочен продемонстрировать технологию огнестрельного оружия. Итак, перед вами легкая хлоПушка образца 607 года эпохи вольных пони.

Присутствующие с сомнением посмотрели на пухлую дровину со стволом в пятнадцать калибров, которая ну никак не походила на элемент детских праздников. Да и легкой она тоже не казалась. Трудно представить эту стальную колонну в копытцах ребёнка. Но это был только вид и показуха, установка только частично была металлической. Фактически, ствол должен выдержать хорошо, если пять, максимум шесть выстрелов. Но я не обольщался. Температура сегодня не расчетная, а значит, и режим стрельбы будет отличаться от ожидаемого. Надеюсь, сегодня никого не убьёт и не покалечит.

Пока я говорил текст по заранее заготовленному плану, группа пони в зеленых попонах и зимних кепи с наушниками на головах заняли свои места и по моей отмашке начали готовить устройство к работе. И да, гонял я их не зря. Со стороны они напоминали образцово-показательный расчет Д-30.

Пыж-контейнер был наполовину вставлен в ствол спереди и, постепенно, загружался щебнем. Лошадки с другой стороны следили за закачкой газовой смеси. В этом отношении первый выстрел самый простой. Но вот, через минуту, они разбежались по индивидуальным окопчикам и залегли.

— Прошу всех присутствующих, по команде командира батареи заткнуть уши, — проговорил я и демонстративно прижал уши к голове и прикрыл их копытами для надежности.

— Выстрел! — рявкнул пони, после того как натянул свою специальную кепку на голову поплотнее и приложил засветившиеся копыта к детонационному проводу.

Шваркнуло на все деньги. Не все зрители сумели устоять на копытах. Всё ж таки водород бьёт звонче и кишочки в брюхе ударной волной дергает куда ощутимей. Зато и осознание серьезности происходящего куда как быстрее приходит.

Я с интересом поглядел на то, как в небольшой лесопосадке, шириной метров в тридцать, появилась просека. Щепа и труха разлеталась во все стороны, а пара-тройка подрубленных выстрелом стволов заваливалась, ломая ветви соседних деревьев.

— Продувка! — тем временем выкрикнул командир батареи, и пони-маги запустили кругляш воды прямо в ствол. И вроде мы только один раз бахнули, всего три куба водорода потратили, а запарило как из чайника.

— Снаряд! — тем временем командовал пони и, через пару-тройку секунд: — Накачка!

— Готовность! — отчитался пони, что отвечал за магические компрессора.

— Выстрел! — вновь рявкнул командир и в этот раз все зрители остались на ногах. Хотя качнуло да, даже сильнее чем до этого. Видимо калибр у ствола стал увеличиваться быстрее расчетного.

Я вскинул копыта над головой, выдав команду на переход к снаряду который должны были использовать в самом конце, но что-то я засомневался в изделии, которое мы скрутили из говна, палок и какой-то там магии.

— Выстрел! — ревет поняшка и в этот раз от макета отрывает кусок ствола. Немного. Чуть больше пятой части, но демонстрацию на этом можно сворачивать. Хотя снаряд цели всё же достиг и поразил фундамент, оставшийся от каких-то развалин, которые были на этом полигоне ещё до нас.

Но, чёрт возьми, результат того стоил! Когда первый выстрел… Ох, ребята, это было что-то. Звук такой, будто сама земля решила напомнить о своём существовании, а потом эта болванка просто пролетела с какой-то сумасшедшей скоростью. Судя по всему, она двигалась быстрее скорости звука. А когда она врезалась в каменную кладку… Да ладно вам, это было настоящее шоу! Куски камня взлетели в воздух, образовав такое красивое облако, что я чуть не зааплодировал. Хотя, конечно, это была не самая подходящая ситуация для аплодисментов.

Каменное крошево, дымный султан над местом попадания, а я уже командую сброс ствола со станка. Об этом принцесса попросила ещё перед демонстрацией, мол, она моим самоделкам до конца не доверяет и если перекраску шерстки она ещё может мне простить, то вот свои разбросанные по округе внутренности уже нет.

— Замена ствола!

— Есть замена ствола! — отвечают бойцы и начинают суету, делая вид, что после сброса разрушенного ствола, будут устанавливать новый.

— Достаточно, не будем переводить деньги впустую, — тоном рачительной государыни цедит черная кобыла и взмахом копыта указывает на последствия обстрела. — Пройдёмся, посмотрим на результат вблизи.

Почему бы и не пройтись? Погода хорошая, зима сдаёт свои позиции весне и, с одной стороны, достаточно тепло, а с другой стороны снег довольно плотный, чтобы с комфортом бегать по полям. Немного побегав, я смог потрафить своему ЧСВ, ведь лошадки смотрели на изорванные щебнем пеньки с легким ужасом. И их можно понять, деревья были старыми, широкими. За таким стволом понька без труда спрятаться может… не в профиль, ясное дело, но всё-таки.

Судя по всему, среди зрителей какие-то левые персонажи затесались, так как обычно наша принцесска ведёт себя значительно проще, а тут прям соблюдение всех норм дипломатического словоблудия.

Однако черная кобылка продолжает нервно прижимать уши. Интересно. Значит, диаграмма направленности её слуха скачет от круговой к направленной, видимо, реагируя на перегрузку. Чувствительность, адаптация — биология в чистом виде. А может, не только биология? Может, она просто пытается не слышать то, что слышит?

— Мне можно добавить немного отсебятины? — шепчу я, отходя чуть в сторону от лошадок, но при этом занимая точку, где, по моим расчётам, должен находиться локальный фокус именно для Игнис.

Мгновение — и принцесса едва заметно кивает, обернувшись ко мне.

— Ваше высочество, разрешите утилизировать неиспользованный при стрельбах газ? — я демонстративно прошу разрешение у принцессы, подойдя к столпившимся лошадкам, которые что-то втирают Патине. И, получив его, вынимаю флажки из сумки.

С серьезным выражением на морде даю отмашку на подрыв мехов, в которых осталась ещё половина водорода. Изначально я собирался дожечь остатки или просто выпустить газ в атмосферу, но была у меня заготовлена схема и для такого. В конце концов, вдавить остатки кислорода в мех с водородом дело нехитрое. Куда сложнее рассчитать, какой получится взрыв, но мы, вроде бы, далеко отошли.

Через минуту — вспышка.

Белый свет бьёт в глаза, мгновение — и воздух вокруг нас взрывается грохотом. Как будто сама земля застонала от боли. Волна тепла проносится по просеке. Под ногами (черт, под копытами!) дрожит почва, а в воздухе с утробным воем разлетаются осколки камней и земля. С ног нас, конечно же, не сбивает, но даже для меня взрыв слишком силён. Должен был быть значительно меньше.

— Объем умножаем на плотность, учитываем температуру и расход при стрельбах… — бормочу я. — А! Дошло… Ноликом ошибся. Ну, с кем не бывает?

Гости принцессы застыли в той самой позе, в которой их застал взрыв. Широко раскрытые глаза, отвисшие челюсти. Одна из кобыл механически хлопает ушами, будто пытаясь стряхнуть звук. Кто-то тихо, почти беззвучно шевелит губами, но слов не выходит.

Сам я с легкой опаской гляжу в ту сторону, где должны были окопаться мои временные подчинённые и…

— Живы. Без раненых, — мысленно перевел я взмахи флажков и улыбнулся.

— Ваше высочество, отдельная батарея полка особого резерва стрельбы окончила, — отчитался я. — Дозволите вернуться в собственное расположение?

— Дозволяю, — царственно кивает черная кобыла. — Передайте солдатам мою благодарность за достойную службу.

Собравшись, покинул эту великосветскую тусовку и прорысил к месту взрыва.

Ну, что сказать? То, что я плохо считаю это плохо, конечно, но зато я немножечко параноик и длины провода оказалось достаточно, чтобы никто не пострадал. Хотя, лошадки испуганы до икоты.

— Ребят, может быть, хоть вы в курсе, перед кем мы сейчас представление разыгрывали?

Пони в зеленых попонах посмотрели на меня, как на врага, но всё же снизошли до ответа:

— Наследник короля зебр и его свита.

— Да? — удивился я и даже оглянулся зачем-то. — А почему он не зебра?

— Был бы зеброй, не был бы принцем, — фыркнул конь постарше. — У них, если ты полосатый, значит, твоя доля впахивать на того, кто без полосок.

Глава 22 (Камелот)

=*=

Я глупым образом простыл. Из-за всех этих стрельб и взрывов, а так же из-за беготни на ветру в легкой попоне… В общем, в посёлке со мной ничего такого не случалось, а тут вон оно как. Небось, дело не в тонкой попоне, а в иностранных гостях. Завезли сюда какую-нибудь заразу, сволочи.

Из плюсов только Фрейя, которая осталась сегодня дома и священнодействует у котелка. Точнее она уже закончила готовку и теперь разливала морс по кружкам. Мгновение и я получаю свою долю. Не кофе в постель, конечно, но так даже лучше, вкуснее.

— Великая удача, что тебя сегодня стреножило, — Фрейя довольно фыркнула, прихлебывая горячий морс и наблюдая за мной поверх краешка кружки.

— Великая удача, говоришь? — протянул я, поерзал под одеялом, устраиваясь поудобнее. — Ну да, ну да, вот он я, лежу, весь такой страдающий и беспомощный, а ты рядом — такая умница, такая заботливая…

— Ощущение словно мы опять в посёлке и на дворе трехдневный буран, — Фрейя хитро прищурилась, дернула ухом и сделала ещё глоток.

— А знаешь, что ещё напоминает те времена? — спросил я и сам же ответил: — Вот это вот всё. Вкус морса, запах печёных трав, да даже твой взгляд — почти как тогда, когда ты пыталась меня уговорить пить отвары из корней, воняющие так, будто они пережили две войны и три пожара.

— Потому что они помогали! — возмутилась кобылка, топнув копытом.

— Да, только вкус я запомнил лучше, чем эффект.

Фрейя хихикнула, поставила стакан на тумбочку и покачала головой:

— Вечно ты так… То прикидываешься самым умным, то жалуешься, как тебе тяжело живётся, а на деле — наслаждаешься жизнью.

— Разве не в этом смысл?

— Возможно, — она на секунду задумалась, потом склонила голову набок. — Знаешь, а ведь ты мог не заболеть, если бы не полез на ветер без шарфа.

Я вскинул бровь.

— Вот теперь всё встало на свои места. Значит, морс и забота — это для отвода глаз, а на самом деле ты просто хочешь мне припомнить, что была права?

— Конечно, — без капли смущения ответила Фрейя.

Я только вздохнул и сделал очередной глоток морса. Тепло растекалось по всему телу, а где-то внутри поселилось странное, но приятное ощущение.

Как будто мы снова там, в посёлке. И хоть мир вокруг изменился, хоть мы теперь втянуты в дворцовые дела и политические интриги, но вот этот момент — с горячим морсом, тёплыми взглядами и тихим разговором — он по-настоящему наш.

— Ну ладно, врач, — пробормотал я, устраиваясь поудобнее. — Раз уж ты так довольна, то хоть сказку мне расскажи, что ли.

— Сказку? Какую ещё сказку? — недоумевает подруга.

— Да хоть ту, про героя конопли. Всё равно мне пока вставать нельзя, так что развлекай меня.

— Эм… Ты видимо хотел сказать — героя, коня Апли? — Фрейя усмехнулась, села поближе и, чуть понизив голос, начала рассказывать…

Разомлев от действия компота на лечебных травах и внимания подруги, совсем было собрался удариться во все тяжкие, но как назло кто-то беспардонно ввалился в дом. В дверь стучат. И не дожидаясь приглашения, к нам входит конь.

— О! Вы же тот секретарь, — узнал я посетителя. — Туман.

— И вам доброго дня. Грей, Фрейя, — кивает конь. — Извините, что столь бесцеремонно врываюсь, но я здесь по рабочему вопросу.

Туман передаёт мне документ с печатью и терпеливо ждёт. Я пробежался взглядом по тексту, потом снова уставился на Тумана, пытаясь понять, не шутка ли это.

— Участок? Мне? — переспросил я, покачав головой. — Вы точно ничего не перепутали?

— Абсолютно, — спокойно ответил секретарь.

Фрейя наклонилась ближе, чтобы заглянуть в бумагу. Её уши дёрнулись, а глаза чуть расширились.

— Грей, ты хоть понимаешь, что это значит? — выдохнула она.

— Что мне теперь пахать, строить дом и забор чинить? — буркнул я, уже размышляя на тему, где бы мне добыть досок по сходной цене.

Фрейя фыркнула, но глаза у неё сияли.

— Да ты вообще соображаешь, какая это удача? Земли вокруг дворцового города просто так никому не дают! Там либо важные мастерские, либо склады, либо…

— Либо? — прищурился я.

— Либо живут те, на кого есть особый приказ, — Фрейя перевела взгляд на Тумана.

Секретарь слегка кивнул.

— Меня просили подобрать место у воды, — уточнил он. — И желательно в том дачном посёлке, где нужен лекарь.

Я задумчиво постучал копытом по кровати.

— Так-так… Это чья была идея? Принцессы?

— Принцессы, — без лишних слов подтвердил Туман. — За неоценимый вклад в обороноспособность королевства.

Я только шумно выдохнул.

— Ну конечно. Обороноспособность. А я-то думаю, с чего такие щедрости.

Фрейя прикусила губу, но её глаза всё ещё сияли.

— Да ты не понимаешь! Это же… это же… Ух! Наш дом!

Я посмотрел на неё, потом снова на документ.

Дом, значит…

Я прикрыл глаза, представив, как это могло бы выглядеть: небольшой дом, небольшой сад, в отдалении река, всё это в стороне от суеты, но при этом достаточно близко, чтобы оставаться в центре событий. Фрейя — с её травами и зельями, я — со своими идеями, а вокруг — место, где можно что-то строить, где можно что-то делать. Заныкать запасов, опять-таки, хотя…

Не знаю как с этим здесь, но родина приучила меня к тому, что лучший вклад в будущее это пара автоматов и два-три цинка с патронами. Это куда надежнее, чем банковский вклад или схрон с консервами. В конце концов, при наличии друзей и автоматов тушенку всегда можно достать.

К слову… жеребёнка Фрейе что-ли заделать? Или лучше перебдеть и дождаться окончания истории с вулканом? Как не крути, а тяжелые времена лучше встречать без спиногрызов на копытах. Ну, или уже с подросшими, чтобы не только заботится о них надо было, но чтобы и они помочь могли, хотя бы по мелочи. Ну, там, взрыватели в гранаты ввернуть или ленту патронами набить… кхм…

Мысль зацепилась в голове и начала медленно прорастать. Я снова посмотрел на Тумана.

— И когда можно будет осмотреть участок?

Секретарь улыбнулся.

— Можем сходить, как поправитесь, или чуть позже, когда снег растает.

=*=

Снег ещё лежал пятнами в тени, но воздух уже тёплый, влажный, с тонким ароматом свежей земли. Весна приближалась, и это ощущалось во всём — в каплях, стекающих с крыш, в редких зелёных проростках, пробивающихся сквозь подтаявший наст, в лёгкости, с которой шагалось по улочкам поселения.

Что забавно, так это то, что посёлок назывался — Камелот.

Я не сразу это осознал, а когда дошло — едва не фыркнул. Серьёзно? Камелот? Кто вообще выбрал это название? Патина? Кто-то из её окружения? Или это было ещё до них? Или это тот самый Ынь По копыта приложил? Хотя нет, это уже наврядли, слишком давно он жил.

Я усмехнулся. Впрочем, если подумать, для дачного поселения рядом с дворцом имя подходящее.

Я вдумчиво осматривал участки, оценивая каждый. Их было несколько, и хоть формально выбор был большой, чувствовалось, что удачных мест не так уж и много, а остальные добавленны для проформы. Что-то было у воды, что-то ближе к дороге, что-то вообще в глубине рощи. Выбирай, Грей, как говорится, твоё право.

Я не торопился. Скрупулёзно мерил шагами землю, прикидывал, где удобнее строить, где лучше ставить мастерскую, где можно выкопать погреб, а где — посадить что-нибудь полезное.

— Грей!

Фрейя вернулась с прогулки, радостно встряхнув гривой.

— Как тут? — спросил я.

— Хорошо, — кивнула она. — По крайней мере, пока что. Пони здесь нормальные, без заносов. Кто-то живёт уже второе поколение, кто-то только строится. Но в целом… мне нравится.

— Ты хочешь здесь остаться? — уточнил я.

Фрейя чуть смутилась, но в глазах блеснуло упрямство.

— Это хороший шанс. Мы можем сделать это место… нашим.

Я перевёл взгляд на один из участков — тот, который уже начал ощущаться как мой. У воды, но не на самом берегу. Достаточно просторный, чтобы не тесниться, но не настолько огромный, чтобы за ним было сложно ухаживать. И… да. Он мне нравился.

— Ладно, — сказал я. — Берём этот.

=*=

— Стройка… стройка никогда не кончается, — произнес я с чувством, толком и расстановкой, после чего тягостно вздохнул. Если я попытаюсь сделать все, так как мне хочется, мне не хватит денег. Или придется колотиться нескольколет, а ведь черная обещала жопу планетарных масштабов. Так что не вариант.

Накидать бревен, чтобы получить избушку, не велика проблема, но хотелось ещё и пол изначально нормальный и печку и остекление двойное. А там (гулять, так гулять) помывочное помещение со всеми удобствами, а не сарайчик с печью, что топят по-черному. И это я только про базовый вариант говорю.

Строительство — это всегда вопрос планирования. Можно бросаться в бой с энтузиазмом, выкапывая фундамент копытами, таская брёвна и сколачивая стены, а можно сначала задуматься: а как сделать так, чтобы это не заняло пару лет?

Первое, что нужно было продумать — ресурсы. Лес в округе был, но обрабатывать брёвна вручную — то ещё удовольствие. Местные доски выходили кривыми, потому что их пилили буквально копытами и примитивными пилами. Я же знал, что с этим можно разобраться проще.

— Вода!

Проблема была в том, что местные пони относились к воде с лёгким предубеждением. Не то чтобы они её панически боялись, нет, но делать что-то с мощным течением реки, мало кто желал. Однако, если преодолеть этот страх, можно было получить источник энергии, который не устает, не требует еды и работает сам по себе. Так у меня и появилась идея водяного колеса.

Пока нанятые строители возводили мне дом (за мои же деньги, разумеется), я занялся тем, что действительно понимал — организацией автоматизации.

— Нам нужно водяное колесо, — сказал я плотникам и развернул перед ними простенький чертёж, где объяснялось, как устроена система. Вода из реки толкает лопасти, колесо крутится, передавая движение валам и шестерням. А дальше подключаешь, что хочешь: распиловочный станок, мельничные жернова — да хоть токарный станок, если дашь себе труд всё продумать.

Плотники смотрели с сомнением, а я тихонечко краснел от стыда, так как привык, что в университете мои каракули в целом понимали, но простые плотники не нуждались в чертежах. Они делали всё по наитию или с модели. И их даже нельзя в чем-то обвинять, так как стандартизации здесь не существует. Весь материал имеет свои собственные габариты и геометрию и его в любом случае надо подгонять по месту. Да и вообще, напильник это священный Грааль деревообработки… металлообработки, впрочем, тоже.

Так что мне пришлось в темпе, галопом, нестись в университет, искать там того, кто смог бы перевести мои чертежи в уменьшенную модель потребного.

— Грей, ты уверен, что это сработает? — с сомнением спросил у меня главный специалист по деревообработке, когда я вернулся с макетом. Кони поочередно брали модель и аккуратно крутили её, наблюдая за вращением деталей.

— Абсолютно.

— А если колесо сломается?

— Размеры деталей учитывают это. Но даже если и сломается, то просто починим.

Они переглянулись, но особого энтузиазма не проявили.

— Мы можем собрать, но будет ли оно работать…

— Будет, — вздохнул я. — Вы просто сделайте, а дальше я сам.

И сделали. Чем поразили меня до глубины души. Я уже искренне уверился, что пора уходить в свой третий запой, чтобы хоть как-то смягчить моральные страдания, но нет. Зря я думал плохое о когнитивных способностях лошадей, они ничем от молодежи моего мира не отличались. Они не были тупыми, их просто так учили. А в случае с плотниками, они сами учились… ага, на избах и туалетах типа «дыра в полу».

— Н-да… А тут я, весь в сером и с чертежами водяного колеса с размерами в миллиметрах. Считай как инопланетянин на треножнике, — пробормотал я, когда смазывал там, где надо было смазать, и подтягивал там, где надо было затянуть покрепче.

Через пару недель на реке появилось первое водяное колесо в этом королевстве, а ещё через сутки удалось наладить и распиловочную линию тоже. Причем само полотно для пилы я достал через принцессу, выкупив заготовку в счет зарплаты. В королевстве, как раз, закрыли одну из каторг, и оборудование передавали на хранение. Там же я прихватил и малые жернова.

Как только система заработала, ситуация сложилась забавная. Пока мой дом облагораживали, я в это же время зарабатывал монеты для оплаты услуг мастеров. Хорошо ещё, что мне рассрочку дали.

Но были и плюсы. Местные быстро смекнули, что ровные доски от Грея — это не то же самое, что кривоватые и дорогие пиломатериалы от других поставщиков. Стоило мне запустить пилораму, как ко мне выстроилась очередь.

— А сколько за доски?

— А можно ли заказать оптом?

— А можно ли сделать толщиной в полкопыта?

Примерно такие вопросы я слышал в середине каждого дня, когда объявлялись очередные заказчики.

Но доски — это ещё не всё. Раз уж у нас крутится колесо, то почему бы не использовать его и для мельницы? Хлеб — это не просто еда. Так что очередь на помол тоже была, но куда меньше. А вот ради досок лошадки начали сплавлять лес прямо по реке. Они сбрасывали несколько бревен в реку и, привязав к ним веревку, на манер бурлаков тянули всё это к моему участку. А готовый стройматериал вывозился исключительно телегами.

Работа была муторной, но и заработок был не малым. Опять-таки у меня не возникало неприятных чувств, в отличие от тех моментов, когда я выдавал изобретения Земных ученых за свои.

— Так что, ты просто засыпаешь зерно и ждёшь? — спросила Фрейя, наблюдая за тем, как я пересыпаю содержимое мешка в бункер мерно гудящей мельницы.

— Именно, — подтвердил я и головой тряхнул, отгоняя несвоевременные мысли.

Жернова крутились, превращая зёрна в тонкую мучную пыль.

— Да это же чудо какое-то, — пробормотала, наблюдая за процессом.

— Это называется прогресс, — усмехнулся я. — А по факту, это ничем не отличается от той моей педальной мельницы, просто здесь всю работу делает текущая вода.

— А тут мука получается даже лучше чем в той, которую ты крутил сам, — озвучила своё мнение Фрейя, слизнув муку с копыта. Полюбовавшись механизмом привода, она придержала мешок, в который я пересыпал получившийся продукт и, убедившись, что я крепко завязал горловину, огорошила: — Я сегодня на рынке встретила твоего дядю, он спрашивал, долго ли ты будешь прятаться от родни?

Глава 23 (день табуна)

=* Патина Игнис, принцесса *=

…

— Вопрос 4. Увеличение стратегического запаса злаковых до трехлетней номинальной нормы потребления всех пони на ближайшие десять лет, — Игнис сверяется с результатами голосования и качает головой. — 64 за, решение не принято. Вопрос переносится в дискуссионный лист.

Свиток в копытах черной кобылки смещается на одну позицию.

— Вопрос 5. Введение мер по превентивному купированию голода до получения неоспоримых доказательств о грядущих неурожаях, — озвучила черная кобыла и, увидев вскинутое копыто, произнесла: — Оловянск, вы хотите заявить право на обсуждение прямо сейчас? Хорошо, вам слово.

С лежанки встала кобылка нарядной рыжей масти и веско произнесла:

— Как вы все видели, я проголосовала против вопроса 4, но не потому, что против, а потому, что и хранилища и обработка урожая рассчитаны под двухлетний цикл ещё при Ынь По, хоть и были внедрены значительно позже. Мы рискуем похерить все запасы вместо того, чтобы увеличить их. Теперь перейдем к вопросу 5… — кобыла на мгновение задумалась и продолжила: — Считаю, что каждый полис должен сам выбрать меры, которые предпримет, так как условия у всех разные. Но, возвращаясь к вопросу 4, я предлагаю создать хранилище не полисного подчинения, а государственного. И нет, я сейчас не про ваши запасы, ваше высочество, я про создание хранилища на основе 3-го тоннеля Ынь По. Я говорю про тот, что выходит у Соликамска.

— В чем именно смысл? — уточнила принцесса и кивнула коричневому пони, что тоже вскинул копыто: — Соликамск, вам слово.

— Благодарю, — кивнул жеребец. — Наверное, не все знают, но выход из третьего тоннеля расположен аккурат у мертвого озера и воздух там такой, что брошенный в тоннеле мешочек с овсом постепенно иссыхает так, что больше вообще не портится. Насколько я знаю, наши пони встречали там зерна, которые пролежали в тоннеле более десяти лет. Из минусов только то, что потом размачивать приходится не менее суток, чтобы оно стало пригодно в пищу.

— Вопрос 5 изначальный. 36 за. Решение не принято. Меры оставляются на совести полисов.

— Вопрос 5 бис. Создание экспериментального хранилища на основе 3-го тоннеля и наполнение его запасами ото всех полисов по расписанию, — записав новый вопрос в конец списка, принцесса оглядела присутствующих. — 97 за. Решение принято.

…

— Вопрос 18…

…

— Вопрос 42. Присвоение жеребцам и кобылкам фамилий за заслуги перед всеми пони. Список из 86-ти номинантов прилагается, — произнесла принцесса и осмотрела присутствующих в зале представителей от всех городов. — 102. Состав списка принят без удержаний и единогласно.

Свернув свиток, принцесса стукнула копытом по колокольчику.

— Голосование закончилось. Переходим к свободной дискуссии. Оловянск и Кирасир-на-Юнми, кто из вас будет первым.

— Уступаю Тии Колючей.

— Хорошо, Оловянск, вам первое слово.

=*=

Как только последний снежный пласт отступил под натиском весеннего солнца, а я, наконец, разобрался с насущными делами, на пороге моего жилища появилась черная кобыла собственной персоной. Без предупреждения, но с выражением на морде, как будто именно её здесь не хватало для полной гармонии.

Принцесса Патина Игнис, исполненная достоинства и какого-то скрытого веселья, осмотрелась вокруг с видом инспектора. Она с нескрываемым любопытством обошла мой дом, внимательно изучила водяное колесо, потыкала копытом мостки у ручья и, кажется, даже сунула морду под каждый подозрительный камень.

Я только вздохнул на такую активность, а Фрейя, будучи более деликатной, просто наблюдала за её исследовательским рвением с легкой улыбкой.

— Проверяешь, не уклоняемся ли мы от выплаты десятины? — лениво поинтересовался я, пока ворочал очередное бревно.

— Кто знает, кто знает… — многозначительно протянула Патина, уже задумчиво постукивая копытом по верхней доске в штабеле. — Может быть, ты хранишь здесь что-то ценное?

— Разве что свою спину, которую вот-вот надорву, — буркнул я, снова налегая на тяжелое бревно.

Фрейя тихонько хихикнула, а принцесса, кажется, осталась довольна своим мини-расследованием. В конце концов, обе устроились рядом с распиловочным станком, разбирая бутерброды из корзинки и наливая себе чай.

И вот, пока я корячился с бревном, они неспешно беседовали, изредка поглядывая в мою сторону. В их взглядах читалось что-то вроде: «Да, вот так, трудись, достойный пони, а мы тебя морально поддержим».

— Вам бы ещё зонтики и веера, — проворчал я, притворно закатив глаза. — Тогда картина была бы полной.

Фрейя лишь мило улыбнулась, а Патина, ухмыльнувшись, сделала вид, что обмахивается невидимым веером.

— Ох, Грей, ты такой работящий! Прямо мечта любой уважающей себя кобылки!

Я громко вздохнул и продолжил возиться с бревном, смиренно принимая свою роль единственного занятого работой в этой дружеской компании.

Принцесса наслаждалась своим очередным бутербродом, когда, прищурив глаза, небрежно бросила:

— Я слышала, что ты влез в долги?

Я отвлекся от работы и, не меняя позы, лениво отозвался:

— Слава твоему величию и светлости, в этом королевстве ростовщиков, к счастью, топят заживо, так что дело ограничилось необременительной рассрочкой.

Закончив распил, я отряхнулся от опилок и направился к подстилке, на которой уже давно удобно расположились обе кобылы, разделяя нехитрый перекус.

Патина проводила меня задумчивым взглядом, а затем тяжело вздохнула, театрально прикрыла морду копытом и произнесла голосом трагической героини:

— Пёс тебя побери, Грей. Я пришла проведать и поздравить чахнущего над расчётами профессора, а не любоваться на то, как красивый жеребец страсно работает с древесиной!

Я моргнул.

— Что здесь происходит?

Фрейя, которая, в отличие от принцессы, оставалась совершенно невозмутимой, ответила с простотой медика, давно привыкшего к подобным вопросам:

— Течка.

Я приподнял бровь.

— В смысле?

Фрейя пожала плечами и отхлебнула чай.

— У всех кобыл на этой неделе такая «проблема». Если ты сам ещё не заметил.

Я перевёл взгляд на Патину, которая в этот момент выглядела так, словно отчаянно сражалась с желанием заорать в небеса, а затем посмотрел на Фрейю, всё так же мирно поглощавшую бутерброды.

— Ну… мой взор прикован только к тебе, — сказал я ей, чуть склонив голову. — А ты ведёшь себя как обычно.

— Это потому, что ночные встречи у нас с тобой не раз в неделю, а чаще, — Фрейя ухмыльнулась. — Иногда я задумываюсь на тему увеличения нашего табуна.

Я тяжело выдохнул и сел рядом. Отлично. Ещё один аспект этого мира, о котором я не знал.

Принцесса что-то неразборчиво буркнула и, кажется, ещё глубже зарылась мордой в копыта, но затем резко подняла морду и уставилась на меня немигающим взором.

— Так вы решили расширяться? А я как раз знаю одну свободную кобылку, которая не прочь вступить в серьезные отношения.

— Нет-нет, брать на себя обязательства ещё за одну кобылку это не для меня, да и лично меня всё и в текущем составе устраивает.

— Это напоминает мне нравы трехсотлетней давности, — принцесса хрипло задышала. — Какой выкуп ты хочешь? За эти годы у меня много чего накопилось.

— Ваше высочество, возьмите себя в копыта, — встав с подстилки, произнес я. — В конце концов, вокруг вас наверняка ходит много достойных жеребцов и многие из них посчитают за счастье разделить с вами ложе.

— Монеты? Земли? Статус? — начала перечислять черная и сама же себя оборвала. — Нет, глупость сказала. Ты и сам этого уже добился, даже фамилию получил.

— Фамилию? — переспросил я, так как не до конца понял, что именно торопливо бормочет подрагивающая принцесса. — Фрейя, отведи нашу гостью в дом, напои чем-нибудь успокаивающим, а я пойду, ополоснусь, чтобы не смущать её ещё больше.

— Камень магии! — выдохнула тем временем кобыла. — Я ставлю камень магии.

— О! — явно пораженно вскрикнула Фрейя. — Грей! Соглашайся!

— И ты туда же? — раздраженно буркнул я и пошел в сторону бани, в которой ещё не было запланированного мною водопровода, но запас воды для помывки уже присутствовал. Однако чего я не ожидал, так это того, что в меня вцепятся сразу обе кобылы. И если от черной я чего-нибудь такого ещё мог ожидать, то вот помогающую ей Фрейю — нет.

— Кобылки, да вы в корень о*ерели! Вы что тут устроили?! — отмахиваясь от них, ругнулся я. — Если вы не возьмете себя в копыта, обеих током ё*ну!

— А это, оказывается, весело, — лыбясь заявила Фрейя, участвуя в этом балагане.

— Нет, так нет, — буркнул я и сосредоточился.

Бз-з-зт.

Как я установил ранее, коняшки могли не только магнитное поле генерировать, да искры статического электричества, при определенной сноровке можно было и разность потенциалов выдать. К несчастью это было не очень безопасно, но всё же. Словом, обеих обнимашек сбросило с меня на землю, и если Фрейя осталась лежать копытами кверху, лишь устно подбадривая принцессу, то сама черная тоже продемонстрировала, что не лыком шита.

Магия оказалась штукой проблемной, но навыки рукопашного боя даже в теле коня и применяемые для борьбы, а не для обмена ударами, это тоже недурственно. И мне даже удалось обездвижить перевозбужденную кобылу, только вот… Так уж получилось, что я, заломив ей копыта, прижал кобылку к земле собственным телом.

— Я чувствую, ты уже и сам не против, — приподняв круп, черная потерлась об меня и таки да, от её ерзаний чувство собственного достоинства упало на землю, а вот простое достоинство встало колом.

— У нас тут прямо как в любовных романах, — поддела за живое Фрейя, что развалилась рядом на боку и с явным интересом наблюдала за происходящим подставив копыто под морду. — Да вставь ты его уже…

=* Курсанты отряда личной охраны принцессы *=

— Ну что там? — спросила одна из кобыл у командира отряда, что внимательно следил за происходящим из кустов. — Если опять не ответишь, мы сами полезем смотреть.

— Отставить балаган, — с сомнением оглядев своих спутниц, ругнулся сержант. — Если вкратце, то её высочество предложила парню выкуп за право вступления в табун, но он против.

— Против принцессы? — опешили кобылки и разразились раздраженным ропотом: — Да за кого он себя принимает?!

— О, принцесса решила взять жеребца силой! — хохотнул конь, всматриваясь в происходящее и время от времени стукая копытом по головам заинтригованных подчиненных. — Ох, ветер превеликий!

— Ну что там, что там?!

— Парень как-то избавился от обеих насевших на него кобыл, а когда принцесса применила магию, сошелся с ней вкопытную.

— О отец всех пони, на её месте должна была быть я! — восторженно засмеялась одна из стражниц и подруги её поддержали.

— Мне тяжело это говорить, но её высочество проиграла, — задумчиво произнес сержант и неожиданно прижал уши.

— Да что там происходит? Ты не молчи, старшой!

— Как бы это сказать, — сглотнув, пробормотал деморализованный конь… — Её высочество… её насилуют.

— Э!

— А?

— В каком это смысле?! — опешили присутствующие в засаде кобылки и, не обращая внимания на приказы старшего по званию, сами высунулись из кустов, чтобы увидеть происходящее.

— Девоньки, — растерянно пробормотала одна из кобылок. — А что нам в этой ситуации делать? Нам бежать спасать её или лучше остаться здесь и морально поддержать?

— Сержант? — потрясла другая кобылка командира за плечо. — Так что нам делать?

— Всё забываю, что вы все тут безтабунные, — конь тяжело вздохнул и утер пот с морды. — Возвращаемся в кусты и распаковываем сухпай. Судя по всему это затянется.

— Сержант, не будь букой, интересно же.

— Я тебе сейчас как дам подковой по пустой голове, — рыкнул конь, продемонстрировав копыто.

— И в самом деле, не будем обламывать её высочество, — поддакнула одна из стражниц, вскрывая свою поклажу. — Сержант, а сержант, а вы поведёте нас сегодня в термы или опять скажетесь занятым?

— К чему этот вопрос? — нервно помахивая хвостом, уточнил жеребец.

— Во время учебы вы постоянно грозились нас всех вые*ать за наши косяки.

— Верно-верно, — закивали остальные. — А сегодня, между прочим, день табуна.

— Сегодня мы не послушались вашего приказа, и значит, вы просто обязаны воплотить свою угрозу в жизнь. И всех нас наказать по очереди.

— А очередь по жребию, — вклинилась другая кобылка, доставая игральные кубики. — Чур, я кидаю первой.

Жеребец молча посмотрел на подчиненных, а затем бросил понимающий взгляд на серого жеребца, что оседлал принцессу.

— Ну и хитрожопый же ты жеребец, — мысленно проговорил пораженный конь, осознав все прелести образа, которого придерживался серый дружок принцессы. — И ленивый. Очень ленивый.

Глава 24 (служба доставки: инквизиция-экспресс)

=*=

Дня через три после истории с моим адюльтером, ближе к обеду, когда солнце лениво катилось по небосклону, окрашивая улицы мягким золотом, на территорию нашего участка ворвался пони-курьер. Его бока покрывала пыль, дыхание было прерывистым, а глаза — полны едва скрываемого напряжения. Он протянул мне свиток, запечатанный печатью инквизиции, и, не дожидаясь вопросов, развернулся и исчез за воротами, словно его подгонял сам ветер.

Я приподнял бровь. Любопытно… Когда тебе пишет инквизиция, это не просто так. Инстинкты, закалённые жизнью, уже подсказывали мне, что здесь что-то нечисто. Аккуратно развернув свиток, я бегло пробежался по строкам.

«Грей. Для вас доставлен груз. Просим принять при первой возможности».

И всё. Без объяснений, без намёков, без подписи. Только сухая констатация факта, от которой у меня внутри зашевелилась смутная тревога. Ну, во-первых, что за груз такой, что о нём сообщают не торговцы, не фельдъегерская служба, а сама инквизиция, выполняющая, среди прочего, и контрразведывательные функции? Во-вторых, я ничего не заказывал. Совсем. А если что-то приходит без заказа — это либо подарок (чего от инквизиторов ждать не стоит), либо проблема, замаскированная под сюрприз.

Я задумчиво потер подбородок копытом, разглядывая ровные строки послания, словно они могли сами раскрыть мне свою тайну. Ну что ж, раз мне выпал шанс разгадать головоломку, стоит к ней подготовиться.

Зайдя в дом, я первым делом нашёл Фрейю. Как обычно, она хлопотала над своими конспектами, то ли колдуя над травяным отваром, то ли проверяя свежие лечебные сборы. Увидев меня с письмом, она сузила глаза:

— Неприятности?

Я ухмыльнулся.

— Да кто ж их, родимых, знает? Вроде как доставили мне нечто. Надо сходить, посмотреть, что там.

Фрейя скептически хмыкнула, но ничего не сказала, лишь коротко кивнула. Мы с ней давно привыкли к тому, что спокойная жизнь — это не про нас. Постоянно какая-нибудь фигня случается.

Я перекинул через спину дорожную сумку, закинул туда немного мелочей, на всякий случай сунул туда свой тесак, кошель с монетами и листок с коротким списком покупок — раз уж я всё равно направляюсь в дворцовый городок, стоит совместить приятное с полезным.

— Не задерживайся, — напутствовала меня Фрейя, провожая взглядом. — И будь осторожен.

Я только ухмыльнулся в ответ. Ох, если бы это было так просто…

С этими мыслями я шагнул за ворота, готовясь встретиться с тем, что приготовила для меня инквизиция и надеюсь это будет не противный самому Ынь По — сидр.

Путь до цели моего путешествия не занял много времени. Снег уже полностью сошел, а солнце пекло так, словно наступило лето. И в этом была определенная пугающая странность. Видимо, принцесса оказалась права, и взрыв того вулкана таки дотянется до нас. На Земле, при извержении Тамборы, все хапнули горя, но в некоторых регионах началось не с дождей, а, наоборот, с удивительно теплой и солнечной погоды. Может, и нас пронесёт мимо вулканической зимы? Ну а что? Мечтать так по-крупному.

Зайдя в ворота города, я, по нечетким воспоминаниям прошлой попойки, нашел нужное направление и уже минут через двадцать входил в приемную службы, которой стоило бы нарисовать на логотипе перо с чернилами и кинжал, а не разомкнутый круг с молнией.

— По какому вы вопросу? — уточнил у меня незнакомый пони в попоне инквизиции, сидевший в приёмном покое. Ну, или как это у них тут правильно называлось.

— Я по поводу попойки. Клаус Айс вас не предупреждал? — с покерфейсом ответил я, используя фамилию здешнего босса.

Пони замешкался, нервно дёрнул ухом.

— Э… Нет… — растерянно ответил он. — Он сейчас не в городе даже.

— Ну что за необязательный жеребец? — вздохнул я, словно мне действительно предстояло провести вечер на сухую и это меня угнетало. Затем, не теряя времени, сунул под нос пони сообщение от курьера. — А ещё какой-то груз мне тут привезли. Но я ничего не заказывал. Тем более через вашу службу. Так-то я пони-экспресс предпочитаю у них тарифы не столь обжигающие.

Инквизитор взял свиток, пробежал глазами по тексту и протяжно хмыкнул.

— А-а-а! Груз это в смысле «груз»? Минутку.

Он поднялся, направился вглубь здания, оставив меня в ожидании. Я невольно задумался: насколько этот «груз» может оказаться проблемой?

К сожалению… хотя, если подумать, всё же к счастью, слово «груз» не оказалось хитрым кодовым сигналом для моего ареста. Однако спуститься в застенки всё-таки пришлось.

Как и ожидалось от лошадок, даже в этих «мрачных» глубинах их кровавой гебни царила образцовая чистота. Каменные стены аккуратно побелены, лампы в кованых держателях горят ровным светом, а воздух — свежий, без намёка на сырость. Судя по висящему на стене план-графику, здесь даже полы помыли не позднее сегодняшнего утра.

Я мысленно усмехнулся. Интересно, они тут тоже пишут отчёты о расходе тряпок? Хотя, мыло вещь дорогая, да и ветошь на дороге не валяется.

Вспоминая своё прошлое, я невольно вздохнул. Когда-то мне довелось провести десять дней в куда менее приятном месте. Но… Серьёзно? Камера, в которой можно вздремнуть на вполне комфортабельной лавке, да ещё и с чистой подстилкой? Странные они всё-таки, эти лошадки. Всё ж таки их название ассоциируется с чем-то более мрачным.

Я скосил взгляд на сопровождающего меня инквизитора и сдержал ухмылку. Хотелось спросить, не подадут ли мне сюда ещё и чай с печеньками. А то и в самом деле подадут, и буду я, потом от когнитивного диссонанса страдать.

— Вот, прошу, — буднично произнёс пони, ответственный за содержание арестантов, кивая в сторону одной из камер.

Я шагнул вперёд, вглядываясь в сумрак, где под грудой тряпья угадывался чей-то силуэт. Тело выглядело неподвижным, но стоило мне приблизиться, как оно вдруг зашевелилось, резко село на лавке, а затем…

Я замер.

Ноги существа уперлись в пол, а его руки…

— Охренеть! — вырвалось у меня, когда осознание ударило, как копытом в челюсть. — Человек.

— Человек, — безэмоционально подтвердил инквизитор. — Точнее, по приходному ордеру, человек-самка.

Я перевёл на него ошалелый взгляд, но он лишь равнодушно пожал плечами, будто выдавать такое заявление было для него рутиной. Хотя, он же конь, что ещё я должен был от него услышать?

— Да я уже понял, — пробормотал я, чувствуя, как меня накрывает состояние, близкое к грогги.

До чего же странное чувство. Я настолько привык к своему новому телу, к своей жизни среди пони, что встреча с самым настоящим, классического вида человеком буквально выбила почву из-под копыт. Это было не просто удивительно — это было как столкновение с собственным призраком из прошлого.

Человек — здесь. Настоящий. Живой.

А я даже не знал, что мне с этим делать.

— Эй! Гондоны, харе копытами цокать, — хриплым голосом не то выкрикнула, не то всхлипнула неизвестная, разрушив всю удивительность момента.

Я даже не вздрогнул. Слышал я вещи и похлеще, да и сам произносил. А вот инквизиторы переглянулись, явно не понимая.

Прежде чем я успел что-то сделать, в помещение вошёл ещё один инквизитор, молча протянув мне свиток с материалами и небольшую записку, запечатанную печатью Патины.

Я развернул её, бегло пробежав глазами по тексту.

Ну что сказать… Когда-то я нагнал панику и ляпнул, что создателя пороха стоило бы найти и прикопать где-нибудь в глухом лесу. И, судя по всему, мои слова попали на весьма благодатную почву. Но проблема была в другом. Создателем оказался не пони, не зебра и даже не пёс. Создателем пороха была эта вот «неведома зверушка», что с грехом пополам могла что-то промямлить на псовьем наречии и лопотала на своём… «человечьем».

Я медленно перевёл взгляд на этот «привет с Земли», оценивающе осмотрел его с ног до головы. Меня, видимо, знатно скривило, потому что инквизиторы тут же поспешили меня заверить:

— От вшей, блох и прочих глистов мы её уже обработали. И вообще, она смирная и никого не покусала.

— Не покусала… — я хмыкнул, вновь глянув на человека, который, судя по всему, уже жалел, что вообще вылез из-под тряпья.

Что ж, вот и новый виток событий. И чем дальше, тем интереснее. Вся эта ситуация казалась мне до смешного надуманной, если бы не одно «но».

По легенде, Грей — то бишь я — побывал в плену у живодёров и пониедов, у людей. А значит, логично, что я мог знать язык этого неизвестного ранее вида. Именно поэтому принцесса и повесила вопрос с землянкой на меня.

Сперва меня удивило, почему эту девицу вообще не убили на месте, а тащили через все княжества псов, но разгадка оказалась банальной. Похищение изобретателя пороха — это, в отличие от убийства, вполне логичный поступок с точки зрения псов-исполнителей. Отобрать, перепродать — для них это норма жизни. А вот прикончить какую-то непонятную зверушку по заказу соседнего государства? Это вопросы вызывает.

Вот чтобы лишней информации не давать, похищение и заказали. Чисто, удобно, никаких следов. Заодно это ещё и метод контроля: ибо как потом докажешь, что выполнил задачу, а не просто пропил все деньги с дружками в пивнушке? А так мы похищенную допросим и сами убедимся.

В общем, обоснуй со всех сторон. Всё логично. Всё продумано. Вот только один вопрос оставался открытым:

— И что мне с ней теперь делать? — пробормотал я себе под нос, глядя на человеческую девушку, которая, судя по её взгляду, задавалась тем же вопросом. Видимо её смущало что перед её камерой столпились лошадки и пялятся на неё с непонятными выражениями на мордах. Ещё и переговариваются, на своём, на конячьем.

Пока я задумчиво пялился на «груз», этот самый «груз» вдруг принялся мелодично подвывать.

— Что это с ней? — спросил я для проформы, особо не надеясь на внятный ответ.

Но, к моему удивлению, инквизитор ответил сразу и вполне уверенно:

— Это на псовьем. Жрать просит.

Я приподнял бровь.

— А чем вы её тут кормите?

В воздухе витал слабый травянистый запах, и я, втянув его ноздрями, догадался:

— Это ведь люцерной пахнет, я не ошибаюсь?

— Так пока ещё ничем не кормили, — честно признался пони. — Как получили её вчера вечером, сразу санобработку затеяли, а затем она заснула и всё. А запах да, это каша, сегодня на обед.

Я поморщился.

— Если я правильно помню, эта каша её если и не убьёт, то камеру она вам задрыщет.

— Но что же делать? — заволновались лошадки. — Морить голодом — это не по-понячьи.

Я покосился на человека. Теперь, когда я знал, что здесь не просто бессловесный «груз», а вполне себе разумное существо, было бы странно оставить её без еды. Не по-понячьи, как правильно сказали инквизиторы.

— Пожалуй, я схожу до кантины, возьму еды на вынос, — принял я решение. — А пока можете дать ей попить. Обычную воду или ромашковый чай.

Лошадки закивали, а я, чувствуя, что этот день с каждым часом становится всё интереснее, развернулся и направился на поиски нормальной еды для человека. К счастью, мне было достаточно сказать владелице ближайшего заведения, что нужна еда для разумного существа с непереносимостью некоторых наших классических ингредиентов, как заинтригованные лошадки тут же затащили меня на кухню. И началось.

Поварихи с горящими глазами спорили, выдвигали идеи, проверяли продукты, а я чувствовал себя то ли дегустатором, то ли участником кулинарного эксперимента. Но, надо признать, в итоге нам удалось организовать вполне безопасный для человеческого организма перекус.

Меня только яичница с рыбой в сомнение ввела, остальные-то блюда были вполне себе похожими на земные. Но яйца с рыбой… Довольно неожиданное сочетание.

На Земле я такого вроде бы не встречал… Хотя, кто знает? Может, и существовало, просто как-то не попадалось на глаза. Но одно дело — рыба, и совсем другое — смешивать её с жареными яйцами.

Ладно, не мне судить.

Подхватив корзинку со снедью, я бодро зашагал обратно к инквизиторам, уже без лишних формальностей направляясь к нужной камере. По моему жесту решётку отперли, и я вошёл внутрь, стараясь выглядеть если не дружелюбно, то хотя бы не слишком пугающе.

Камера была рассчитана на пони, так что я без особых проблем устроился поудобнее и поставил корзинку перед собой.

Девица смотрела на меня с непониманием. Ну а я снял с корзинки крышку и медленно подтолкнул её к ней.

Девица — а это была именно девица, а не женщина средних лет, как мне показалось сначала из-за её измождённого вида и некоторой потасканности — снова принялась что-то завывать.

Но на этот раз я уже не вслушивался.

За последние пару минут, пока стоял перед камерой и не входил, я успел наслушаться её ремарок на английском и больше не питал особого пиетета перед собеседницей.

Знаете, доброта и всепрощение как-то резко улетучиваются, когда кто-то, глядя на тебя, рассуждает о величине твоего мужского достоинства и приходит к выводу:

— Видали и побольше, авось этот не порвёт.

Впрочем, дальнейшие её размышления меня слегка угомонили.

Псовия, мягко говоря, не располагала к вежливому обращению со скотом, а для тамошних пёселей, человек — функциональный аналог барашка. И они не церемонились с ней так же, как и с другими «скотами». Об этом говорили и её спокойные, даже отстранённые мысли о зоофилии, и отсутствие пары пальцев на левой руке. Судя по всему откусили за недостаточное рвение при подчинении.

Я вздохнул. И вот с этим мне теперь разбираться? Но, раз надо, значит надо.

Я ухмыльнулся, изящно перекинув хвост через бок, и с самым что ни на есть благородным выражением морды произнёс:

— Если для вашего вида так важно совокупляться с собеседниками, то я, так и быть, готов выполнить этот элемент вашей дикарской культуры. Но, видит ветер, мне не хотелось бы, чтобы потом пошли слухи, словно я совокупляюсь с иными биологическими видами… Хотя, если ради разнообразия и новых впечатлений, то почему бы и нет.

Реакция была просто бесценной.

— Ч-чё?! — девица уставилась на меня квадратными глазами, явно пытаясь осознать услышанное, а когда осознала сжала ноги и вжалась в стену камеры.

Я довольно кивнул. И не потому, что мстительный, а потому что память теперь идеальная.

Часть 25 (премьер-министр)

=* Кэти Белл, девушка с Земли *=

В воздухе витал слабый запах побелки и старого камня, а где-то вдалеке, на часовой башне, смотритель передвинул стрелки, что отсчитывали длинные часы и минуты этого странного мира.

Девица, даже не пытаясь юлить или запутывать собеседника красивыми фразами, а вывалила всё как на духу. Ответная, пошлая шутка жеребца настроила её на конструктивный лад, а упоминание близости с принцессой, которую Грей, для понимания англичанки, перевел как «королеву», и вообще расставило всё по своим местам.

Девушка осознала, что к ней пришел кто-то очень важный, возможно сам король или, что вероятнее, премьер-министр. До неё дошло, что её выкупили «у дикарей», но у лошадок есть к людям счеты и в её отношении есть два варианта:

Либо она сотрудничает и, чем черт не шутит, ей позволят жить. И не в статусе скота, а человеком, пускай и где-нибудь на отшибе и при пригляде компетентных органов. Судьба не сказать что завидная, но, по сравнению с тем, что было до этого… подобна личному раю. Тихая размеренная жизнь без потрясений.

Либо она может продолжить хамить, и лошадки, если и не сами, то при помощи тех странных существ, которые напоминали антропоморфных собак, опять отправят её в пучину страданий и издевательств. В конце концов, если они её не то выкупили, не то выкрали, кто им мешает продать, нежелающую сотрудничать землянку, кому-нибудь ещё?

Дед девушки рассказывал ей, что мода на содержание людей в зоопарках закончилась перед второй мировой. И если сами люди таким занимались, то, что мешает сделать это лошадкам?

Девушка представила себе что-то вроде сельской ярмарки, где она будет сидеть в клетке, вокруг которой будут бегать жеребята с мороженым в копытцах. Кто-то попытается подкормить её конфетой, но наверняка найдутся и задиры, которые попробуют ткнуть в неё веточкой или швырнуть огрызком яблока. По крайней мере, однажды в зоопарке, сама девушка именно так и поступила, кинув огрызком в зверя, что сидел в клетке.

Довольно вкусная и обильная еда, которую принёс пони, попросилась наружу от накатившего ужаса, и стоило больших усилий, чтобы удержать её в себе. Почему-то, судьба зверя в зоопарке напугала девушку сильнее, чем неиллюзорная опасность попадания на обеденный стол псов в виде первого блюда.

— Прошу вас говорить более внятно как… хм… например как диктор английского радио, — вежливо попросил серый пони, но его взгляд был безразличный, словно он смотрел уже на труп. — Я понимаю, что это невозможно, но попытайтесь. Как вы понимаете, у меня было мало практики в этом языке, мне просто не с кем разговаривать.

О да, девушка осознала двойной смысл этой фразы. Видимо был кто-то, кто решил пойти по второму пути и… и всё… Премьер-министру пони больше не с кем разговаривать.

Так что внятная английская речь, только сухая констатация фактов, изложенная чётко и строго. С дополнениями и уточнениями по первой просьбе…

— Вижу, вы утомились, — прервал беседу пони. — Не вижу смысла мучить вас, беседу мы можем продолжить и завтра.

Жеребец, местный премьер-министр, вышел из камеры и, закрыв замок, неспешно пошел по коридору, а девушка нервно сглотнула, ведь вежливая, с виду, фраза, могла быть и не вежливостью вовсе, а обыденной констатацией факта от существа для которого английский это не родной язык.

— Я вижу, что вы готовы сотрудничать, продолжайте так и впредь и вас не будут пытать, — мысленно перефразировала девушка, после чего тихонечко всхлипнула и провалилась в блаженное забытье.

=*=

Я медленно потянулся, разминая шею, и лишь затем прикрыл глаза, давая мыслям устаканиться.

Что ж… интересный разговор получился.

Выходя из камеры, я с удивлением обнаружил, что инквизиторы-пони, видимо, решили, что их работа на сегодня окончена, и ушли, оставив мне маленький, но крайне важный подарок — ключ, торчащий в замочной скважине.

Пришлось самому закрыть замок. Щелчок запорного механизма раздался особенно громко, словно подчеркивая финал этой сцены. Я проверил решётку, убедившись, что та заперта, после чего неспешно двинулся в сторону выхода, позволяя себе в полной мере осмыслить услышанное.

12 августа 1977 года. Именно в этот день эта девушка, по её же словам, возвращалась со встречи с друзьями-хиппи, немного под кайфом, поэтому её попадание в иной мир сначала казалось ей всего лишь странным наркотическим трипом.

И черт бы с ней, ей-богу, я же не отец её, чтобы осуждать. Да и, если честно, мало меня волнует её моральный облик. Но вот что меня действительно выбило из колеи, так это одно небольшое, но ужасающие своей нелепостью несоответствие. Между её попаданием и моим прошло больше пятидесяти лет.

Как так вообще?

Я непроизвольно замедлил шаг, бросив взгляд в узкое окно-бойницу, через которое лился тусклый свет заходящего светила.

Я ведь не просто так принял эту мысль так спокойно, да? Я уже давно привык к странностям этого мира. Говорящие пони, магия, общество, которое работает по совершенно иным, в целом, милым законам. Но «это» — это что-то совершенно иное.

Значит ли это, что между мной и этой девицей были и другие? Или же другой вопрос — насколько время «здесь» соответствует времени «там».

С такими мыслями я и толкнул дверь, ведущую из «застенков». Толкнул, сделал шаг и замер.

Передо мной стояла небольшая группа знакомых инквизиторов, но без привычных форменных попон. На них красовались только шапочки из местного аналога газеты, а в копытах и даже зубах — метёлочки, тряпки и ведра с водой. Смотрелось это настолько абсурдно, что на мгновение я даже задумался: может, я тоже слишком устал, и у меня начались галлюцинации?

Но нет. Видимо, реальность решила в очередной раз доказать мне, что фантазия самых безумных авторов — это лишь жалкое подобие настоящей жизни.

Я чуть прищурился и скептически качнул головой.

— Ваше высочество? — всё же уточнил я, поднимая бровь. — Что вы тут делаете в таком виде?

Патина Игнис, стоящая во главе этой веселой компании, смерила меня оценивающим взглядом. Чёрная, как сама ночь, кобыла, принцесса с железным нравом… и с мокрой тряпкой в магическом захвате. Вот уж никогда бы не подумал, что увижу её такой.

— Знаю я вас, жеребцов, — лениво протянула она, делая пару шагов вперёд. — Вы на своих обидчиков сразу с копытами кидаетесь и бьёте до тех пор, пока не изгваздаете всё вокруг.

Я ухмыльнулся.

— Это в стиле: кровь, говно, кишки по стенам?

Но почему-то никто не рассмеялся. Никто из инквизиторов даже не улыбнулся. В воздухе повисло молчание, а принцесса только устало выдохнула.

— О ветер… Стены же…

Она с укором посмотрела на меня, будто я сам являлся источником всех её проблем, а затем обернулась к своим пони:

— Милые мои, а известку мы взяли? Если кровь попала на стены, придётся перебеливать.

Пони за её спиной поспешно кивнули, демонстрируя какие-то пакеты.

Я снова оглядел их всех и понимающе цокнул языком.

— Так вот зачем вы тут… — протянул я, усмехаясь. — Кровавые подтеки соскрести, да?

Патина кивнула, не сводя с меня изучающего взгляда.

— Ребята, вы зря здесь собрались в таком виде, — вздохнул я, покачав головой. — Жив ваш человек, я её и копытом не тронул. Да и зачем применять копыта, если тебе и так охотно отвечают на заданные вопросы?

Принцесса скептически изогнула бровь, но, бросив быстрый взгляд на инквизиторов, всё же кивнула.

— Кажется, мы поторопились… — протянула она, опуская тряпку в ведро.

Тем не менее, один из пони всё же сорвался с места и побежал проверить камеру. Я сощурился, наблюдая, как он скрывается за углом. Оставшиеся инквизиторы молча ждали вердикта.

Не прошло и минуты, как посланник вернулся.

— Жива. Спит, — коротко доложил он. — Оттирать ничего не надо.

Все как по команде синхронно подхватили свой инвентарь и начали расходиться, явно не испытывая ни малейшего желания тратить вечер на генеральную чистку застенков.

Я лишь хмыкнул и, не торопясь, двинулся к выходу. Принцесса последовала за мной.

Как только я вышел за порог, в ноздри тут же ударил прохладный вечерний воздух. Я вскинул морду, глубоко вдохнув. Свежесть, лёгкий запах дождя вдалеке, далёкие огни фонарей… После чистенькой, но камеры, всё это ощущалось особенно приятно.

Рядом со мной встала Патина. Я покосился на неё.

— Ты понимаешь речь врага? — негромко спросила она, не глядя на меня.

— В целом да, — кивнул я, пожав плечами. — Но этот человек из другой местности и… Такое впечатление, словно из другоговремени… было не просто.

Принцесса медленно повернула ко мне голову, в её глазах мелькнула острая заинтересованность.

— Мерцающий межмировой портал, — задумчиво пробормотала она. — Об этом артефакте ещё Ынь По записи оставил.

— Причём тут это? — я нахмурился. — Или ты имеешь в виду, что знаешь как она сюда попала?

— Верно, — кивнула она и продолжила: — Мы знаем, что он существует, но беда в том, что мы не знаем, где находится этот артефакт.

Я скривил губы.

— Эта самка человека помнит, как оказалась в каких-то развалинах, в которых долго плутала, перед тем как смогла выйти на поверхность, — задумчиво протянул я. — А ещё она ходила по округе в поисках других людей, пока не наткнулась на псов.

Принцесса резко вскинула уши и нахмурилась.

— Земли псов?

Она задумалась на несколько секунд, после чего прищурилась, явно просчитывая варианты.

— Если это приграничное княжество, мы можем организовать набег… — протянула она, чуть склонив голову. — Или, если повезёт с тамошним князем, просто подкупим его. Они там все живут не по средствам и с удовольствием прильнут к копыту дающего.

Я усмехнулся, скосив на неё взгляд.

— И что из этого тебе больше по душе, принцесса? Хлесткий удар понями специальной выучки, что насадят противника на копья из засады, или неспешный шорох пера по писчей бумаге и звон золотых монет отправляемых на подкуп?

Она повернула голову и посмотрела на меня с любопытством.

— А ты как думаешь?

Я прищурился, пытаясь уловить в её словах какую-то нестыковку, но решил просто перевести тему беседы на иное:

— И почему мы говорим именно о приграничных землях? — спросил я, чувствуя, что где-то здесь кроется неочевидная деталь.

Принцесса, не меняя невозмутимого выражения, кивнула.

— Учитывая, откуда её выкрали подкупленные нами псы и твои слова о развалинах, по которым она бродила, чтобы выбраться на поверхность…

— Эм… — я замялся, не подозревая, к чему она клонит.

— Хоть ты и не помнишь, но наверняка побывал в том же месте, — продолжила она, буравя меня взглядом. — А раз ты смог вернуться в королевство, значит, это пограничье. Там псы хоть и держат стражу, но бараньего поголовья очень мало, а те, что есть, под замком и присмотром. Солдат много, да глаз мало, а главное — множество укромных мест, где можно затаиться.

— Есть где пропетлять и есть коряги, под которыми можно залечь, — я кивнул, прокручивая в голове варианты. — Тогда нужно рассмотреть и нашу приграничную территорию. В конце концов, зачем бы мне соваться на земли псов?

— Спрашиваешь — зачем? — задумчиво пробормотала Патина. — Они всё ещё похищают пони, но теперь это большая редкость.

— А почему редкость? — нахмурился я. — Устраиваешь ответные вояжи или полюбовно договорились?

— Бывали и вояжи, но Псовия — рыхлое образование, — пояснила она, наклонив голову. — Одни князья творят зло, другие за него выхватывают. В итоге и виновный не пострадал и невиновный обижен… Когда были большие набеги, там да, сожжёшь два-три города — и лет на двадцать тишина.

— Но даже отдельных пони им оставлять нельзя, — мрачно заметил я. — Но что делать, ума не приложу.

— Не спорю, нельзя, — кивнула принцесса. — Потому, когда они сменили тактику с массовых набегов на одиночные вылазки, я применила магию на самих пони.

Я вскинул уши.

— И что за магия?

— Теперь поедание мяса пони приводит к тяжёлым последствиям, ведущим к мучительной смерти, — с холодной удовлетворённостью произнесла она. — Не спорю, богатых псов всё ещё могут вытянуть маги, но за эти годы они уже привыкли, что пони несъедобные.

Я моргнул, осмысливая сказанное.

— Хитро… и гениально, — пробормотал я. — Полный восторг.

Патина лишь усмехнулась, словно это был комплимент.

Впрочем, это действительно был комплимент. С соседями по дому стоит быть дружелюбным и милым — хоть иногда и скрипя зубами. Но с теми, кто видит в тебе лишь суповой набор, любезничать не стоит. Если тебя ударили по щеке — не подставляй вторую. Ударь в ответ, повали врага на землю и затопчи копытами, чтобы впредь даже мысль о нападении вызывала у него дрожь в коленях. Но помни, что враги злопамятны. Если есть возможность — лучше не ограничиваться трепкой. Иногда надо решать проблемы… окончательно.

Такова уж политика. Как в бронзовом веке появилась, так никогда и не менялась больше.

— Ну ладно, мне пора домой, — сказал я, бросив взгляд на солнце, медленно скрывающееся за горизонтом.

Патина фыркнула, словно услышала что-то забавное.

— Ты читаешь мои мысли, — протянула она с хитрой улыбкой и, не дав мне опомниться, шагнула ближе, мягко прижимаясь боком. Её шерсть была тёплой, а голос приобрёл мурлыкающие нотки. — Я специально выжидала целую неделю, чтобы удостовериться, что мои чувства к тебе — это любовь, а не тривиальная течка.

Я моргнул, обдумывая её слова.

— Вот ведь… — только и смог выдать я.

— А я и дары захватила, всё честь по чести, как и обещала, — продолжила Патина, кивнув на сумки на своих боках. Её дыхание коснулось моего уха, а затем она тихо, почти интимно прошептала: — Мы ведь уже скрепили договор… Пора и мне выполнить свои обязательства.

По спине пробежала волна мурашек. Ну, бывает, однажды просыпаешься в новом мире в теле пони, а потом выясняется, что тебя активно добивается принцесса с суровыми взглядами на международную политику. Жизнь, конечно, та ещё авантюра…

— Я ведь от тебя не отделаюсь? — вздохнул, прекрасно зная ответ.

— Не-а, — кивнула Патина, ухмыляясь так, будто я только что спросил, мокрая ли вода.

— Если Фрейя будет против, выгоню тебя взашей, — посулил я, отступая в этом вопросе. Ну а что? Если моей первой жене не понравится вся эта идея, пусть принцесса ищет себе другого жеребца для «иго-го».

— Не будет, — хмыкнула черная кобыла. — Иначе, зачем бы она просила меня достать матрас для нас троих?

Я моргнул.

— Уже сговариваетесь за спиной жеребца? — фыркнул я, покачав головой. — Табун — это тебе не королевство, тут все на доверии держится и на его главе.

— Да властвуй, я же не против, — безразлично отмахнулась принцесса. — Можешь даже и корону мою себе забрать. Мне за эти столетия давно стоило взять отпуск… хм… по беременности.

Я издал какой-то невнятный звук, от неожиданности запнувшись копытом о выбоину в тропе.

— Что, уже?!

— К сожалению, нет, — с легким разочарованием вздохнула Патина, но по глазам было видно, что она эту ситуацию планирует исправить.

Ну и дела…

В молчании мы достигли ворот, а затем, не сговариваясь, прибавили ходу. Легкий галоп, свежий вечерний воздух, последние теплые лучи солнца — казалось бы, ничего особенного, но после утомительного дня это бодрило не хуже крепкого кофе. Да и стоило успеть воспользоваться остатками дневного света: как бы ни были кони устойчивее двуногих, а на полном ходу встретить камень копытом — перспектива так себе.

Когда же солнце окончательно спряталось за горизонтом, звезды разлились по небу холодным серебром, и темень окутала дорогу, мы, по здравому размышлению, перешли на шаг. Всё-таки геройствовать и ломать ноги — разные вещи.

Тишину нарушил голос принцессы.

— Муж мой… — обратилась ко мне Патина, явно смакуя старинное, чуть архаичное обращение.

Я слегка напрягся. Не то чтобы у нас были натянутые отношения, но…

— Ты поражаешь меня своей инфернальной способностью смеяться над очень страшными вещами.

Я покосился на нее с нескрываемым любопытством.

— Да? И когда это я так отличился?

Патина задумалась, отводя взгляд в сторону, словно перетряхивая в голове недавний разговор.

— Возможно, я выразилась недостаточно точно, — поправилась она, чуть склонив голову. — Меня поразило другое: ты восхитился моим решением. Оно тебя не смутило, не напугало, не вызвало ни тени сомнения… А ведь мы говорили о том, как защитить пони от поедания.

Я хмыкнул.

— А что тут такого? Хорошее решение — чего ему не восхищаться?

Принцесса фыркнула.

— Большинство бы содрогнулись.

Я усмехнулся и чуть подался вперед, лукаво сощурив глаза.

— А я не большинство, милая моя супруга.

Она на секунду пристально взглянула на меня, словно оценивая, насколько далеко зашли наши отношения.

— К слову о страшных вещах… — протянул я, решив, что это как раз удачный момент ткнуть принцессу носом в суровую жуть. Не всё же ей меня подстёбывать. — Твои слова напомнили мне одно местечко, где я побывал. И знаешь, что интересно? Некоторые ужасы, пережитые там, могут принести пользу и здесь.

Она напряглась. Слегка, почти незаметно, но я-то уже привык к ней, к её мимике и жестам.

— О чём именно ты говоришь? — голос ровный, но в глазах зародилось то самое подозрение, которое обычно возникает перед тем, как ты осознаешь: «А не совершаю ли я сейчас ошибку?»

Я сделал вид, что не заметил.

— Я размышлял о технологии людей, которую они называли консервированием, — начал я учёным тоном, специально нарочито, чтобы поддразнить её. — Представь: после того, как с пони отделяли мясо…

Патина вздрогнула, и я с трудом удержался, чтобы не улыбнуться.

— …они аккуратно упаковывали его в небольшие металлические банки и подвергали их обработке. В результате готовый к употреблению продукт мог храниться не менее года, а то и двух лет.

Я сделал паузу, давая информации осесть в её голове. Принцесса, между прочим, была крепким орешком, но сейчас её безупречная маска дала трещину. Взгляд — настороженный, с оттенком… страха? Ну, надо же, а я думал, она бесстрашная оторва.

— Я вот тут подумал… — продолжил я будничным тоном, будто обсуждал сбор урожая. — Мы, конечно, не едим мясо животных. Но рыба — это ведь тоже мясо.

Она моргнула.

— А значит, её тоже можно законсервировать. Представь: с одной стороны, это позволит нам растянуть сезон заготовки и транспортировки рыбы. С другой — даст возможность накапливать стратегические запасы.

Тишина.

Патина смотрела на меня так, словно впервые видела. Долго. Очень долго. Кажется, даже зажегся где-то внутри крохотный костёр внутреннего конфликта. Наконец, спустя добрые две минуты, она осторожно спросила:

— Тебя… не смущает, что эта самая… консервация… использовалась для плоти пони?

Я хмыкнул.

— А тебя не смущает общение с твоими агентами в Псовии?

Шах и мат.

В уголке её губ дрогнула едва заметная усмешка.

— Ты омерзителен, — констатировала она. — Но до ужаса рационален.

— Спасибо, стараюсь, — поклонился я, не теряя самодовольной ухмылки.

— Ты поэтому так долго общался с этой человеческой самкой? — в голосе Патины скользнула нотка… ревности? Нет, скорее, того же самого исследовательского интереса, с которым она смотрела на меня всё это время.

Я аж фыркнул.

— О, нет! Нет-нет, — покачал я головой, делая большие честные глаза. — Меня интересовал технологический прогресс в целом.

Принцесса прищурилась, будто пытаясь поймать меня на лжи.

— Эта самка знает что-то полезное?

Я слегка качнул головой.

— И да, и нет. По нашим меркам, она как молоденькая кобылка, что ещё живёт в табуне родителей, но уже жаждет большего и, само собой, набивает свои собственные шишки.

Патина задумчиво хмыкнула, а потом, словно подытоживая, процитировала из местного философского трактата:

— Наблюдая за падающей каплей, можно догадаться, что есть сила, которая заставляет её падать.

Я чуть улыбнулся.

— Именно. Обыденные для неё вещи могут оказаться удивительно востребованными открытиями у нас. Например, полёт. Я бы не отказался полетать, как птица.

Принцесса на мгновение растерялась, будто не знала, смеяться ей или принять мой энтузиазм всерьёз.

— Ну… — протянула она, явно неуверенно. — Я могу изобразить что-то вроде очень высокого и медленного прыжка. Если залезешь ко мне на спину, сможешь испытать что-то вроде полёта. Ну, почти.

Я чуть не поперхнулся воздухом.

— За предложение спасибо, но нет, — отмахнулся я, всё-таки не сдержав смешок. — Я говорил об ином. Само знание о том, что люди умеют летать, уже достаточно, чтобы понять: это возможно. Значит, есть путь, по которому уже кто-то прошёл.

Принцесса кивнула, принимая довод, но было видно — ей ещё нужно переварить это.

— Ты всё ещё думаешь о способах быстрой связи?

Я приосанился, вскинув голову с видом аристократа, пойманного за не самой благородной забавой.

— Ваше высочество, — перешёл я на высокий слог. — Вы ведь не расстроитесь, если порывы этого пони окажутся предельно низменными и эгоистичными в этом вопросе?

Она чуть наклонила голову, задумавшись.

— Не могу связать между собой полёт и низменные порывы.

— Мне просто хочется насладиться полётом, — протянул я, мечтательно глядя в небо. — И когда я говорю «полёт», то не имею в виду сброс моего бренного тела с высокого обрыва или запуск в небо при помощи катапульты.

Я весело рассмеялся, но, кажется, Патина уже представляла оба варианта в красках.

— Осознаю, что умение летать, можно использовать для полезных дел в королевстве, но изначально моя мечта сугубо личная.

Принцесса задумчиво всмотрелась в мои глаза, словно проверяя, нет ли там подвоха. Потом криво улыбнулась и, к моему удивлению, прижалась ко мне.

— Учитывая то количество изобретений, которые ты уже привнёс, было бы странно, если бы тебе не помогли с твоей личной, но один пёс полезной для королевства мечтой.

Я одобрительно хмыкнул. Люблю, когда люди… кхм… кобылы понимают очевидные вещи.

— Твои мечты не похожи на те, что были у дворян, — продолжила она, чуть мягче. — Ты напоминаешь мне дедушку.

Я вскинул бровь.

— Вот как? — переспросил я, и тут же в голове вспыхнула шальная мысль и я пошутил: — Он тоже мечтал летать над головами врагов и заливать их ядом?

Патина замерла. Не просто замерла — остановилась как вкопанная.

Я почувствовал, как на меня упал её взгляд. Тяжёлый, оценивающий… И это был не взгляд супруги. Это был взгляд принцессы.

— А вот с этого места поподробнее, муж мой, — её голос стал чуть ниже, чуть медленнее… и чертовски настораживающим.

О-о-о, похоже, я случайно ткнул копытом в нечто… очень важное.

Глава 26 (камень... магии?)

=*=

Как Игнис и сказала, так оно и оказалось. Едва мы переступили порог, нас встретила дивная картина: Фрейя с упоением каталась по новенькому матрасу, методично тестируя каждый его край, будто это был не обыденный матрас, а сверхточная поверочная плита, от точности которой зависила судьба человечества… в смысле, судьба всех пони.

— Надо же, удобный какой, — довольно протянула она, перекатываясь на другой бок. — Вот тут жёстче, тут мягче… Думаю, буду спать по диагонали.

Но не успели мы почистить копыта от дорожной пыли, как Фрейя, обеспечила нам и поздний перекус и новости:

— Приходила кобылка, тебя спрашивала, — Фрейя зашла с козырей. — Она сказала, что её зовут Ежевика, и ты её знаешь.

Я моргнул.

— Ежевика? — Переспросил я с недоумением, не находя в голове ни единой подходящей ассоциации.

Фрейя понимающе усмехнулась, а Игнис, чья тёмная шерсть, казалось, могла скрывать любые эмоции, бросила на меня внимательный взгляд:

— Не представляю, каково это — жить с частичной потерей памяти, — как бы невзначай заметила она, а затем пояснила: — Когда я собирала информацию о тебе, имя Ежевика встречалось. Если память не изменяет уже мне, то это твоя прямая сестра. Младше тебя на год или два.

Прямая? Ах да… Это значит, что у нас с ней одна мать.

Память что-то такое мне уже подсовывала, но, видимо, я был слишком занят попытками не сойти с ума в этом мире, чтобы всерьёз вникать. Теперь же передо мной во весь рост встал новый вопрос: как реагировать?

Родная сестра… А я о ней — ничего. Пустота. И что мне теперь делать? Изобразить радость? Кинуться обниматься, даже не зная, как она выглядит? Так… Надо срочно «стелить соломку».

Я сделал жалобное выражение морды и протянул:

— Принцесса, выручай.

Игнис даже бровью не повела, лишь коротко уточнила:

— Что надо делать?

— Я их не помню. Никого не знаю. Для меня они просто незнакомые пони. Но если это действительно моя семья, такое отношение — верх хамства.

— Не нагнетай. Что конкретно делать то?

— Не могла бы ты их встретить и разъяснить этот момент? Чтобы, когда я ударю мордой в грязь, было не так стыдно и меня окружали понимающие ситуацию пони.

Игнис неожиданно усмехнулась:

— О! Впервые вижу, чтобы ты заботился о чьих-то чувствах. Блин, да я уже ревную.

Я внимательно, не моргая, уставился на Игнис, выражая всей мордой глубочайшую драму момента. Мол, вот он я, несчастный, заплутавший в тенях прошлого, — выручи, не дай погибнуть в пучине семейных встреч!

Игнис выдержала ровно минуту, после чего фыркнула и закатила глаза:

— Ну, конечно же, я тебе помогу. За кого ты меня, в конце концов, принимаешь?

О, сладкое слово «понимание»! Я бы даже обнял её, если бы был уверен, что не получу копытом в нос. Так-то её отношение ко мне ещё не нормализовалось. Вроде и нравлюсь, а вроде и стукнуть бы…

Принцесса быстро доела ужин, элегантно смахнув крошки в ведёрко, а затем направилась к сумкам, которые оставила у входа. Рылась она в них с грацией и сноровкой матерого кладоискателя — не иначе, в прошлой жизни в сундуках с сокровищами копалась, будучи авантюристом.

Через пару мгновений из недр её багажа были извлечены две коробочки. Одна — деревянная, нарядная, явно не абы какая, а достойная пристального внимания. Вторая — из серого картона, покрытого лаком. Явно попроще.

Принцесса без лишних церемоний протянула первую Фрейе. Та, разумеется, немедленно вскрыла упаковку, как голодный дракон, которому пообещали гору золота. Внутри обнаружился комплект из трёх миленьких украшений.

Мне же досталась картонная коробка. Я покрутил её в копытах, пытаясь понять, как она вообще открывается, но ничего похожего на крышку или защелку не нашел.

— Ножом разрежь, — буднично пояснила Игнис. — Она заклеена. И смелее, не поцарапаешь.

Я прищурился.

— Ножом, так ножом, — пожал я плечами, выудил из ножен свой верный тесак.

Конечно, я на секунду представил, как одним неловким движением раскромсаю подарок пополам, но, на удивление, клинок не разрубил картон в клочья. Более того, лезвие словно уперлось во что-то невидимое, будто защищённое магией или просто закалённое до состояния миниатюрного сейфа.

Я аж задумался. Это что же это?

— Это было ожидаемо! — радостно пискнула Фрейя, буквально пританцовывая на месте.

Я только успел моргнуть, как из прорезанного картона выскочил кристалл — мерцающий, словно кусок застывшего света. Он парил над столом, слегка покачиваясь в воздухе, и я, черт побери, сразу вспомнил артефакты из старого доброго Сталкера.

— Эм… — пробормотал я, сам не понимая, зачем, но, поддавшись какому-то необъяснимому инстинкту, протянул копыто. Все мои чувства говорили мне, что это что-то полезное, а сам камушек призывно мерцал. И я почти коснулся кристалла. Почти. В самый последний момент мой мозг всё-таки включился, и я дёрнул копыто назад.

Фрейя принялась стучать передними копытами друг о друга, радостно пискнув:

— Ха! Видала?!

— Видала, — протянула Игнис, оценивающе разглядывая меня. Причём в её взгляде мелькнуло что-то… даже не знаю… смесь удивления и лёгкого, едва заметного восторга.

Я прищурился, снова покосился на этот магический висяк.

— И что это за штука? — осторожно спросил я, в глубине души надеясь, что ответ не подразумевает слова «проклятие» или «артефакт древних, уничтоживших самих себя».

— Да хватит тянуть пса за хвост, возьми уже! — возмущённо выпалила Фрейя, явно недовольная моей нерешительностью.

— Ну, уж нет. Подозрительную фигню я трогать не стану, — твёрдо заявил я, делая шаг назад.

— И ведь, в самом деле, не станешь, — хмыкнула Игнис, качая головой.

Не теряя времени, она протянула копыта к артефакту и как бы зажала его с двух сторон, хотя между её копытами и кристаллом оставалось добрых пять сантиметров.

— Считается, что у нас их около сотни осталось, но это дезинформация, — спокойно произнесла она, наблюдая за мерцающим камнем. — Их изначально было меньше, да и за прошедшие столетия мы порядком поиздержались.

Фрейя, видимо, решила, что мои тупые взгляды в пустоту означают, что мне надо пояснить ещё проще.

— Это Камень Магии, — сжалившись, сказала она. — Единственное исключение из принципа: магия и жизнь неразрывны.

Я поморщился.

— А зачарование, что, уже не существует? — ухмыльнулся, выудив тесак и покрутив его в копытах. — Да нет, конечно. Оно уже подвыдохлось, но ещё действует.

Кристалл продолжал мерцать, словно осознавая, что стал центром внимания, а у меня появилось стойкое ощущение, что эта штука принесёт мне либо проблемы, либо неожиданные сюрпризы. Хотя, в моём случае, это обычно одно и то же.

— Зачарование — это временный эффект, а камни существуют ещё со времён нашего восстания… а может, и раньше, — пояснила Игнис, задумчиво поглядывая на артефакт.

Я покосился на этот магический поплавок, который всё так же лениво покачивался в воздухе.

— И для чего их используют, эти ваши камни? — уточнил я, чувствуя, что чем дальше, тем больше тут заворачивается какая-то магическая мутка.

— Они не «наши», они государственные, — уточнила принцесса с лёгкой укоризной. — А именно этот теперь твой.

Я замер, переваривая услышанное.

— Девоньки, завязывайте с этим пафосом и тайнами, — недовольно буркнул я, скептически глядя на них. — Вот возьму, да и утоплю его в нужнике. Там уже достаточно добра собралось, есть во что бросить.

Фрейя всплеснула копытами и прикрыла мордочку, страдальчески вздохнув:

— Дурень… Он позволяет стать магом.

Магом?! Я аж завис. А затем медленно перевёл взгляд на Игнис, которая расстроенно покачала головой:

— К сожалению, не позволяет, — она вздохнула. — Грей не маг, а значит ему он даст только долголетие, так что тебе, Фрейя, не придётся хоронить мужа… если он сам себе шею не свернёт, конечно.

Я вылупился на них обеих, медленно осознавая сказанное.

— Так, кобылоньки мои, что за чёрт сейчас происходит? Что ещё за «хоронить»?!

Фрейя отвела взгляд, вид у неё был такой, будто я только что спросил что-то очевидное и неприятное.

— Маги живут дольше неодарённых пони, — тихо сказала она. — Это не тайна.

И вот тут у меня внутри что-то ёкнуло. В общем, так мы ни до чего и не договорились и оставили этот загадочный камень на столе, да спать легли.

Спать втроём оказалось жарко. Очень жарко. Кобылки, видимо, решили, что я — не пони, а живая дакимакура, и так и норовили прижаться поближе. В итоге среди ночи я сдулся и поплёлся пить воду, спасаясь от перегрева.

По пути обратно, в уютном полусонном состоянии, я, разумеется, наступил на брошенные у стола сумки Игнис. И вроде бы оступился совсем чуть-чуть, но этого хватило, чтобы потерять равновесие, нелепо взмахнуть копытами и смачно приложиться боком о стол.

А дальше? А дальше — комбо.

Камень, который так мирно порхал над столешницей, будто только и ждал удобного момента. И вот, пожалуйста, удобный момент настал: с треском и глухим ударом артефакт вбивается мне прямо в лоб.

Мгновенно — искры из глаз, запоздалый мат, заполошные крики кобылок. А я тем временем эпично падаю мордой в пол, потому что не могу пошевелиться.

— Ты как?! — раздаётся синхронный хор из двух встревоженных голосов.

Меня аккуратно переваливают на бок. Я, конечно, попытался что-то сказать, но сначала выдал только жалобный вдох. Потом всё-таки собрал мысли в кучку и прохрипел:

— Хреново, но жить буду… если добавлю в рацион больше яблок.

Кобылки переглянулись.

— Яблок? — одновременно переспросили они.

— Это тебе чутьё подсказывает? — уточнила Фрейя. — А для тебя это вкус или запах?

— Да нет, тут буквами написано, — пробормотал я, пытаясь осознать, как закрыть полупрозрачное окошко, внезапно вспыхнувшее прямо перед мордой.

— Окошко? — синхронно повторили они, после того, как я рассказал о своей проблемке, и это было даже смешно.

— А что ты видишь? — добавила Игнис.

Я уставился в пространство перед собой, покосился на странные символы и задумчиво протянул:

— Копирайт я вижу… 2082 Man Ka Jaal & RL-Sistemy (repack by Yǐn Bō).

Нормально поспать той ночью у меня, естественно, не вышло.

Сначала я, конечно, расспросил кобылок, помучил их наводящими вопросами, но чем дальше я копал, тем крепче становилось ощущение, что либо мир сошёл с ума, либо я.

Все пони, которые касались камня магии, видели максимум невнятную рябь перед глазами, потом голос предков произносил несколько слов на странном наречии, и всё. Финиш. Маги начинали лучше колдовать, обычные пони становились здоровее и жили дольше. А ещё у всех появлялось чутьё — лошадки интуитивно понимали, что надо сделать, чтобы побороть хворь, да и вообще начинали ловить тонкие (и не очень) намёки мироздания.

А я? А я, как последний идиот, пялился на интерфейс, который не просто казался знакомым, а был прямо-таки родным до зубного скрежета.

Сетка 80 на 25 знакомест, 16 цветов… консоль, мать её.

А поверх этой архаичной консоли, в убогом псевдографическом стиле, нарисованы элементы управления.

Я озадаченно прищурился.

То есть, понимаете, магия, да? Великое таинство, духовное просветление, неразрывная связь с духовным миром… а у меня, условно говоря — «вставьте вторую дискету и нажмите Ввод».

Чёртов DOS-like интерфейс!

Хотя, почему сразу DOS? Может это Unix? А что, очень даже… Хм… А ни пофиг ли мне?

— Ну, вот как так?! — прошипел себе под нос.

Кажется, что бы я ни трогал, оно тут же превращается в откровенную профанацию. Хоть магия, хоть благородные реликты древности…

Хотя, стоп. Если эта штука даёт магам силу, а мне нет, то, может, магия и эти камни — это всё-таки не одно и то же?

Вопросы, вопросы… и, как обычно, ни единого ответа.

Забравшись обратно между двумя уже мирно посапывающими кобылами, я ещё какое-то время поворочался, тщетно пытаясь отыскать удобное положение. Потом плюнул, уставился в потолок и начал отсчитывать секунды до восхода солнца.

И тут меня накрыло очередное «да ладно»…

Часы.

Да-да, не просто ощущение времени, не интуитивное понимание, а самые настоящие часы — с цифрами, циферблатом и всем этим хозяйством. Причём, что самое смешное, сразу два варианта: местное время и, судя по количеству часов в круге — земное.

Я несколько раз моргнул. Нет, ну серьёзно? Земное время?

Как будто кто-то знал, что мне оно понадобится. Как будто кто-то заранее прописал этот пункт в мой персональный интерфейс. Но как только я подумал об этом, у «земных» часов появился символ корзинки.

— Угу. Конечно. Почему бы и нет? — буркнул я, и остались только местные часы.

Так, может, тут ещё калькулятор завалялся? Или, скажем, змейка?

Мгновение и что-то вроде калькулятора, в самом деле, появилось перед внутренним взором, а ещё появилось чувство, что при вычислении в уме, числа, словно сами собой складываются да умножаются. Никакой когнитивной нагрузки. Захотел высчитать объем земной луны зная радиус и вот вам, пожалуйста, ответ с точностью до шестого знака после запятой.

Чувствуя, что опять начинаю злиться, я глубоко вдохнул, медленно выдохнул… и решил просто дождаться утра.

— Желаете запустить алгоритм «Сон»? — выскочило окошко у меня перед внутренним взором, и я яростно засопел.

— Сраный киберпанк!

Глава 27 (Аннушка уже разлила... ртуть)

=*=

Алгоритм «сон» оказался удивительно полезной штукой — пиратская нейросеть из подвальчика Ынь По будто решила загладить свою вину за столь негативный опыт, полученный при установке. Так что да, я лег позже всех, настроившись на бодрую утреннюю ломку всего организма, но… проснулся отдохнувшим, с расслабленными мышцами и без намека на боли. Вот это сервис!

А ведь я уже морально готовился к тому, что с утра придется неуклюже разминать конечности, проклиная ночные подергивания и разбитый лоб. Однако никаких последствий не обнаружилось. Ладно, отсутствие раны я без раздумий списал на Фрейю — лечить, пичкать травками и ворчать, что я вечно вляпываюсь в неприятности, было её призванием. Но вот с расслабленными мышцами явно потрудился кто-то или что-то ещё.

Долго разбираться в этом я не стал. Тут, как раз, пришел знакомый уже пони, мой постоянный заказчик и я помогал ему грузить доски, которые он заказал ещё неделю назад. После случая с оседланием принцессы, я, на всякий случай прекратил свою деятельность, вполне разумно ожидая последствий этой моей горячности. Но, вместо этапа до Твери с ветром северным, у меня стало на одну кобылу больше. Так что работа была необременительной и вызывала приятные воспоминания.

Но доски мы, в конце концов, перекидали и я вновь засел за разбор полученных плюшек. Оказалось, что эта нейросеть, если это вообще она, довольно… ограниченная. Ни тебе баз знаний, ни расширений, но зато в наличии был редактор скриптов и, с моей точки зрения, он крыл всё остальное как бык овцу… Хотя, учитывая местных быков и овец… В общем, очень негуманная аналогия получилась.

Два местных часа позора, страданий и проклятий в адрес странных интерфейсов — и у меня в наличии виртуальная рулетка и пирометр! Жизнь — боль, но боль с точными измерениями. Рулетку я предусмотрительно разметил в местных единицах длины, а вот с температурой вышел затык. Потому что, во-первых, я понятия не имел, какая шкала тут в ходу. А во-вторых… Чёрт, когда ты превращаешься в пони, понимание температуры становится очень условным. А уж если и мир иной, то даже вода может кипеть не при ста градусах на уровне моря, а при какой-нибудь совершенно другой. Опять-таки, мы не у моря живём и высота окружающей местности относительно океана мне не известна.

И вот, значит, сижу я, тыкаюсь в виртуальный интерфейс, наслаждаюсь своими новыми игрушками, как вдруг во двор заходят незнакомые мне пони. Жеребец и две кобылки. Идут уверенно, целенаправленно, прямо ко мне.

Что я должен был подумать? Верно, я подумал, что это очередные покупатели. Судя по всему, собираются строиться в этом сезоне. Ну, либо решили облагородить пол в своём жилище. Подозрение вызвала только самая молодая лошадка. Она смотрела на меня с ненавистью и бежала явно не для того чтобы остановиться.

Я мгновенно напрягся. Не то чтобы я был параноиком (ладно, я параноик, но с уважительной причиной), просто недавний жизненный опыт подсказывал: когда к тебе уверенным шагом идут трое незнакомцев, это либо к деньгам, либо к неприятностям. А так как последние у меня водились гораздо чаще первой категории, исход был, в общем-то, предсказуем.

И, надо сказать, моя чуйка не подвела.

Жеребец явно пытался придерживать обеих кобыл, но получалось у него плохо — они вырывались, словно сорвавшиеся с привязи звери, и, как результат, одна из них таки вцепилась в мою гриву. А я? А я умеренно отбивался и размышлял на тему, не радуется ли сейчас принцесса, видя, как мне тут устраивают внеплановую экзекуцию.

Кстати, о принцессе.

— Милые мои пони, — раздался до боли знакомый чарующий голос. — За что же вы бьёте моего конЬсорта?

О, коварная женщина!

Я с трудом сплюнул шерсть, которая уже плотно забилась в пасть, и принялся приглаживать растрёпанную гриву. В этот момент мои, хм, «гости» замерли. Кобылки синхронно ахнули, жеребец застыл с выражением «Ой, я, в самом деле, вижу её?».

— В… Ваше высочество?!

В их глазах смешались страх, обожание и растерянность. Ну да, принцесса Патина Игнис производила впечатление. Особенно когда появлялась внезапно, с лёгким налётом саркастического ехидства и магией в гриве.

— Должно быть, вы родители мужа моего? — лукаво бросив на меня взгляд, в котором плясал откровенный смех, Патина переключилась на незнакомцев.

А у меня в голове медленно, но верно собиралась цепочка мыслей.

Родители… мужа… моего? Ох ты ж…

Ну да, я, конечно, просил принцессу поспособствовать моему общению с семьёй. Но вот чтобы эта встреча начиналась с удара копытом по корпусу — как-то не оговаривали. Видимо, Патина решила, что драматургия важнее комфорта. Или просто недооценила темперамент моих родственничков и просто не ожидала, что всё начнется с трепки.

Но надо отдать ей должное — заболтала она их мастерски. Чувствовалось, что у этой черногривой дамы столетия практики в дипломатических танцах. Одним своим присутствием и чарующим голосом она превратила потенциальную семейную разборку в душещипательный спектакль, про воссоединение семьи. Я даже оглянулся на всякий случай, не танцуют ли за нашими спинами слоны в чалмах под индийскую музыку.

Вместо продолжения экзекуции и попыток меня затоптать, началась откровенная «пожалейка» и «плак-плак». Оказалось, что я вовсе не сволочь, не подонок и даже не позор семьи, а несчастный жеребёнок, у которого была страшная и полная опасностей жизнь! Мне прилетело такое количество сочувствия, что я даже на секунду засомневался: а может, они правы и меня, в самом деле, есть за что жалеть? Впрочем, к счастью, сомнения длились недолго.

И вот тут-то я по-настоящему оценил всю полезность этой подозрительной пиратской нейросети. Без неё я вряд ли бы смог так долго исполнять роль осознавшего всё блудного сына, который мучается от амнезии, но очень-очень любит свою семью… этих замечательных родителей… и, конечно же, дорогую сестру. Ту самую, из-за которой сообщение о гематоме только через час пропало из интерфейса.

Оскар за лучшую драматическую роль, пожалуйста.

Ну, надо ли говорить, что вся эта цирковая постановка с «возвращением блудного сына» растянулась до самого вечера? И, что странно, вроде бы выпили мы по пол кружечки, но голова почему-то заболела у всех и адски.

— Долой бухло, — постановил я и запечатал тару, а Фрейя прошлась и наложила на каждого страдающего свои чудотворные копыта. Мгновение и тошнотворное состояние стало проходить, пока полностью не ушло, словно его и не было.

Ну а когда застолье прекратилось таким вот образом, стало очевидно, что гостей девать некуда, а отправлять их обратно ночью — жестоко даже по меркам моего циничного мировосприятия. Благо в доме имелся наш старый, но ещё вполне себе упругий матрас, который мы заменили буквально день тому назад. В итоге родственнички устроились у нас на ночёвку. Может, и тесновато, но с комфортом.

А на следующее утро, смахивая невидимую слезу, я распрощался с ними. Искренне. До мурашек. С душой. Настолько, что аж сам себе поверил. Да ещё и махал копытом вслед, пока их фигуры не скрылись за горизонтом.

— С виду ты похож на опечаленного расставанием пони, но мой большой опыт общения с разнообразной сволочью, сбродом и прочими политиками подсказывает мне, что ты вовсе не опечален, — раздался за спиной знакомый голос.

Я скосил взгляд на принцессу, которая, похоже, от души развлекалась, наблюдая за моим прощальным театром.

— Мало того, что меня чуть не забили копытами, так ещё и целый день пытали распросами в духе: «А ты помнишь, как ты в детстве…», «А ты не забыл, как мы…», «А ты, правда, не помнишь…» — пробурчал я, устало массируя виски. — Устал. И если сейчас случится какая-нибудь новая фигня, то я официально заявлю, что этот мир нуждается в ремонте.

С этими словами я понуро поплёлся в дом, молча дополз до кровати, рухнул на неё и с головой накрылся одеялом.

Пусть весь мир подождёт.

И только я начал погружаться в долгожданное ничегонеделание, как кто-то по-хамски потыкал меня в круп копытом. Причём не нежно, а так, будто у меня там кнопка включения. Знавал я любителей пинать по системным блокам для их включения.

Недовольно скинув одеяло, я глянул на виновника беспокойства и встретился с обеспокоенной мордой принцессы. Ну, если уж Патина выглядит встревоженной, значит, веселье обеспечено. Фрейя, кстати, тоже была не в духе.

— Я что, накаркал? — обречённо уточнил я.

Обе синхронно кивнули.

— Ну, замечательно… — простонал я и, словно преступник, идущий на казнь, поплёлся вслед за ними на улицу. И тут же скривился.

На горизонте висели жирные, чёрные тучи. Такие, которые одним своим видом сразу дают понять: это вам не лёгкий весенний дождик, это что-то посерьёзнее.

Пока я вглядывался в небосвод и пытался вспомнить, есть ли у поней бог погоды и как его зовут, чтобы персонально обматерить, к нам на участок влетел фельдъегерь. Буквально влетел, с пеной на боках. Судя по всему, парнишка гнал без остановки галопом.

— Ну, что там? — не выдержал я.

Принцесса перехватила у вестника сообщение, пробежалась по тексту и вздохнула:

— Признаться, я не так хорошо разбираюсь в новых научных изысканиях… — и передала записку мне.

Я только мельком взглянул на текст и…

— Ё*ушки…

Если первая часть отчёта для принцессы была тревожной, но в рамках разумного, то вторая, чисто техническая, вызвала у меня стойкое желание начать орать матом.

— Милый, что означает «ртутные столбы сорвались и стекли в нижнюю ёмкость»? — с любопытством спросила Фрейя.

Я закрыл глаза и медленно, по слогам, выдал:

— Это значит, что на некоторое время плотность воздуха вокруг нас упала очень сильно и быстро. Так сильно, что барометр вытек. Ну, либо это резонанс и выделение газа... но в любом случае это за пределами добра и зла.

От автора: надоели немоглики и плоскоземельщики... если что-то кажется вам научно необоснованным, считайте что это была магия... P.S. Глава с обоснуем будет обрезана до простой борьбы со стихией. Так же магия теперь это будет волшебное волшебство.

Повисла пауза.

— Я не очень знакома с этим твоим изобретением, — всё же призналась Фрейя. — Можно на копытах объяснить?

— Такая ситуация не должна происходить в принципе. А если произошла, значит, случилось что-то совершенно невообразимое.

— И это невообразимое произошло ещё вчера, — произнесла Патина, после того как перечитала сообщение повторно.

— А сообщили нам об этом только сейчас, и то исключительно из-за туч на горизонте! — добавил я и, не сдержавшись, сказал пару ласковых.

Принцесса задумчиво потёрла ухо.

— Вечером у меня голова побаливала… и у тебя… и у родителей твоих…

— И у меня, — подтвердила Фрейя.

Я вздохнул, медленно сел на землю и, глядя в небо, задумался.

Вот что это было? Гроза? Аномалия? Или просто очередная попытка мира намекнуть, что я живу слишком спокойно?

С другой стороны…

Меня словно током ударило.

Я подскочил на ноги и, не теряя времени, припустил галопом по посёлку. В десятке участков от нашего обитал табун, который уже во втором поколении разводил птицу. Основатель этого табуна, жеребец по имени Робуст, был гуру птицеводства уровня всего королевства. Если кто и мог сказать, что творится с природой, то это он. Не все птицы реагируют на погоду одинаково, но у него куча видов и он за ними, в самом деле, наблюдает и даже записи ведет.

Вбежав на его участок, я даже не стал замедляться.

— Робуст тут?! — заорал я. — Мне нужен Робуст, срочно!

— Ники! — отозвалась пожилая кобыла, выглянувшая из дома. — К тебе пришли!

Но дожидаться, пока он выйдет, у меня не было ни желания, ни терпения. Я рванул к сараюшке, в сторону которой она кричала, и… практически нос к носу столкнулся с нужным мне пони.

— Робуст, у меня срочный вопрос, — начал я с места в карьер. — Как твои птицы ведут себя со вчерашнего вечера?

Жеребец медленно вскинул на меня взгляд и грустно улыбнулся.

— Птицы? В целом… плохо. А вот перепёлки…

Он коротко кивнул в сторону сарая. Я шагнул внутрь и…

— Твою ж мать!

Перепёлки валялись в клетках, свернувшись в самых неестественных позах. Некоторых будто скрутило судорогой, у других шеи были вывернуты так, что смотреть было противно. И по всему было понятно — они уже мертвы и мертвы давно.

Я сглотнул. Не такого ответа я ожидал. Совсем не такого.

Сорвавшись обратно, немного сбил адреналин, пока бежал к своему дому.

— Кажется, тот наш разговор у замёрзшей реки перестал быть умозрительной концепцией, — сказал я Патине, что терпеливо ждала, когда я вдохну и начну говорить. — У нашего соседа передохли все перепёлки, а остальная птица сходила с ума всю ночь.

Патина моргнула.

— Ты хочешь сказать, что птицы не спали всю ночь?

Голос её звучал всё так же спокойно, но я видел, как в глазах мелькнула тень беспокойства.

А потом эта тень сменилась полной ясностью и решимостью.

— Так, дорогие мои, — резко обернулась она ко мне и Фрейе. — Собираемся. Галопом во дворец. Галопом.

— Но дом, — напомнила Фрейя.

— Черная, беги одна, мы сейчас закроем всё и выдвинемся следом, — принял я решение.

Принцесса молча кивнула и гребанула всеми четырьмя, сразу же переходя на быстрый темп бега.

Я переглянулся с Фрейей.

— Ну вот, опять… — вздохнул я, но делать было нечего.

— Надо бы отправить кого-нибудь за твоими родственниками, — не став предаваться унынию, кобылка перешла сразу к важному.

— Ты права.

=*=

Я видел сон… но сон ли был тот миг?

Угасло солнце — светлый лик исчез,

И звёзды блеклые, лишённые лучей,

Блуждали в мраке вечного эфира,

Как странники без цели и без дома.

Глава 28

=*=

Шесть часов. Шесть долбаных часов небо рвало на куски громами и молниями без передышки, пока сверху лилось так, будто кто-то там наверху решил устроить генеральную стирку всего континента разом. А ветер? О, этот мерзкий, шквальный, порывистый ублюдок, который срывал крыши как фантики. И это я ещё не говорю про осадки. Дождь… когда облачный фронт добрался до дворцового города, он принёс с собой стену воды, будто кто-то решил: «А почему бы не вылить сразу всю годовую норму осадков?». Видимо, строители города не рассчитывали, что за первый же час на нас обрушится полметра воды. Полметра! Это же не дождь — это натуральный потоп библейских масштабов. А учитывая ту воду, которая скатывалась с уцелевших крыш… ливнёвка захлебнулась.

Когда грозовой фронт наконец-то сместился, стало чутьполегче — молний больше не было, да и ветер подуспокоился, но дождь… Дождь решил остаться. Видимо, проникся атмосферой апокалипсиса. Теперь он лил более гуманно, всего по десять сантиметров в час — сущий пустяк, правда?

Три дня. Трое суток безостановочного ливня, потопившего улицы, подвалы и даже чью-то веру в лучшее. Теперь мы все ходим по колено в воде, разгребаем завалы и подсчитываем потери. А потери есть. Несчастные случаи… Кто-то угодил под молнию — и привет, печеная конина. Кто-то не удержался на копытах, угодил в поток и захлебнулся грязью — не самое приятное завершение жизненного пути, скажем так.

И знаете, что нас всех спасло от ещё более эпичного краха? Паранойя архитектора, который проектировал этот город. Без понятия, кто закладывал этот город, но этому пони я бы поставил самую большую амфору крепленого сидра. Или что он там любил? Видимо, в глубине души этот гений ждал конца света вкупе с нашествием инопланетян, потому что благодаря его проекту город не превратился в одно сплошное подводное царство. Да, ливнёвки захлебнулись к концу первого часа, но сорванный местами настил дорог оголил явные отбойники и систему отвода воды. И хоть это всё было рассчитано на подтопление, а не дождь…

С наступлением темноты мы валились с копыт там, где удавалось урвать клочок сухого места, и спали, как убитые. Не до удобств, не до подушек — если под тобой не хлюпает, уже роскошь. Сон был тяжёлый, без сновидений, как у пони, которых загнали до изнеможения. Ни мыслей, ни тревог — только темнота и ощущение, будто тебя засосало в трясину усталости.

А утром — поднимай тушку и давай, снова в бой. Утренняя трапеза? Люксовый завтрак в лучших традициях выживальщиков: вчерашняя холодная каша, успевшая впитать в себя всю тоску этого мира, и хлеб, который с каждым днём становился всё жёстче — ещё пара суток, и им можно будет штурмовать крепости. Хотя, чего это я? У нас было достаточно влаги, чтобы размочить его. Но, вот в чём юмор, хоть мы и ходили по брюхо в воде, но вот с питьевой водой было плохо.

Так что, закинув в себя этот скромный набор радостей, мы вновь отправлялись проявлять коллективный героизм. Лошадиная солидарность в действии: кто-то расчищает завалы, кто-то вытаскивает из воды очередную неудачливую жертву стихии, кто-то пытается восстановить хоть какую-то инфраструктуру. Весь город — один сплошной муравейник, только вместо муравьёв — уставшие, промокшие до костей пони, которые уже забыли, каково это — быть сухими и сытыми.

И так почти неделю. Семь дней, слитых в один сплошной водянистый кошмар, где сменялись только лица и масштаб бедствий.

— Крупом своим серым чую, смыло нашу хатку, как есть смыло, — взгрустнул я под конец аврала, вдруг осознав, что спасаю дворец принцессы, а не свою личную фазенду. Где-то там, внизу по течению, среди обломков мостов и утопленных повозок, возможно, сейчас плывёт моя скромная обитель, гордо раскачиваясь на волнах, словно лодка без весел. Приятная мысль, нечего сказать.

— Фрейя, как думаешь, чёрная нас приютит, если что?

И не успела моя любимая открыть рот, как из-за груды коробок, словно черт из табакерки, выскочила та самая чёрная — Патина Игнис собственной персоной. Появилась она стремительно, грациозно, с тем самым взглядом, от которого у простых смертных обычно хвост становится чуть тяжелее от тревоги.

— А куда я от вас денусь, дорогие мои? — протянула она с той самой ленивой, хищной улыбкой, от которой непосвящённый мог и под себя сходить.

Принцесса приобняла Фрейю, чем вызвала у моей кобылки усталую улыбку, и уточнила:

— Так что там с домом? Мне ничего такого не докладывали. Насколько я знаю, только твоё водяное колесо смыло, но его на берег вытянули.

Я сглотнул. Колесо. Водяное. То есть не дом, не мастерская, не весь этот мой скромный, но уютный быт, а только колесо? Прямо чувствую, как тяжесть уходит с души… и оседает где-то в районе копыт.

— Ну, вот и первые потери, — протянул я философски, шлёпая по неглубокой, но сплошной луже. Вода, конечно, уходила, но не так быстро, как хотелось бы.

— Тут, видимо, всю страну чуть не смыло, — начала было Патина, но вдруг осеклась, прищурившись, словно разглядывая нечто невидимое. — Вот словно и без этой стихии проблем не было. Надеюсь, соседей потреплет не хуже, иначе беда.

Я поднял бровь.

— Ты это… Принцесса, ты сейчас как правительница переживаешь или как злопамятная кобыла?

Она ухмыльнулась.

— А почему одно должно мешать другому? Когда у соседей беда, первейшее дело — устроить налёт, — фыркнула Патина, блеснув глазами. — Плохо, если этот налёт будет против тебя самого.

Я только хмыкнул. Прямо слышу, как где-то вдалеке застонали какие-нибудь несчастные дипломаты, которым теперь придётся объяснять соседям, что это была не экспансия, а вынужденное перераспределение ресурсов в пользу нуждающихся.

— К счастью, — продолжила принцесса, задумчиво покачивая головой, — судя по листу ротации, на угрожаемых направлениях стоят самые устойчивые части. Так что если кто и попробует к нам сунуться, огребёт очень быстро.

— Страшно подумать, что с посевами… — пробормотала Фрейя, в голосе которой звучала та самая тихая, но отчаянная боль кобылки, осознающей масштаб будущего продовольственного кризиса.

— Даже если озимые погибли, попробуем яровые, — фыркнула Патина. — Но беда в другом — на этот год у нас был заложен двойной резерв.

— А на следующий? — полюбопытствовал я, прикидывая, что будет, если этот потоп повторится.

— А на следующий год попытка будет только одна, — вновь фыркнула принцесса и смерила меня задумчивым взглядом. — Либо отложим её ещё на год и посидим на диете от нашего великого предка.

Я поморщился. Склады это всегда хорошо, но если дворец так потрепало, то, что с остальными? Что с ангарами?

— Как мне отчитались после ревизии, склады в целом не пострадали, — продолжила Патина, словно прочитав мои мысли. — Так что запасов нам хватает. А ситуацию в полисах узнаем позже.

Вот это «позже» мне как-то не понравилось. Особенно в сочетании с тоном, каким это было сказано. Если у самой принцессы не все данные на копытах, значит, где-то ситуация может быть… мягко говоря, не самая радужная.

— Думаешь, после такого потопа всплывут косяки «на местах»? — уточнил я, искоса глядя на Патину.

Принцесса вновь попыталась фыркнунь, но лишь чихнула, раздраженно тряхнув головой.

— Я не думаю, я знаю, что всплывут. Вопрос только в том, насколько крупные будут косяки, и придётся ли мне подвешивать знакомых.

Слово «подвешивать» заставило меня прищуриться. О да, местное законодательство… Очень, скажем так, прямолинейное. Когда я был человеком, я мог бы предложить пару-тройку… десятков кандидатов на подобную «воспитательную меру», но, увы, своей личной чёрной кобылы у нас не нашлось.

— Ладно, основной ажиотаж сошёл, идёмте ко мне, поработаем с документами, — буркнула Патина и уверенно похлюпала по воде в сторону своей резиденции. Ну а мы, соответственно, похлюпали за ней.

— Долбаная вода, — пробормотал я, уже даже не пытаясь поджимать хвост. Какая разница, если он уже давно мокрый и волочится за мной, как верёвка с тряпьём? Хуже когда он прилипает к заднице. Впрочем, кобылки тоже от этого страдают.

Так и шли, пока не дошли до здания инквизиторов. И тут я встал как вкопанный.

— А человека из камеры выпустили? Или он всё ещё там? Кхм… плавает.

— Я не в курсе, — Патина слегка нахмурилась и свернула к зданию инквизиции.

Пройдя мимо входа, она, не колеблясь ни секунды, сунула морду в ближайшее окно-бойницу, которое едва торчало над водой, и принюхалась.

— Падалью не пахнет. Значит, всё-таки, не забыли.

— Ну и славно, — кивнул я, задумчиво глядя на серую воду у копыт. — Не хотелось бы так по-глупому лишиться такого интересного источника информации.

— Думаешь, у нас сейчас есть время искать место её перемещения в наш мир? — прищурилась Патина, явно взвешивая, стоит ли заморачиваться этим вопросом прямо сейчас.

Я лишь вздохнул.

— Тот, кто думает только о сегодняшнем дне, обычно не доживает до завтрашнего.

Банально? Да. Но от этого не менее верно.

— Тут не поспоришь, — буркнула принцесса, и мы продолжили наш путь.

Шли молча. Тихо чавкала вода, где-то впереди бухала упавшая крыша, а вдалеке раздавался зычный голос какого-то пони, пытающегося докричаться до подчинённых.

Пройдя ещё метров пятьсот, мы, наконец, достигли нужного здания. Внутри суетились немногочисленные пони, пытаясь привести всё в порядок.

— Каждый раз, когда сталкиваюсь с чем-то нехорошим, поражаюсь прозорливости дедушки, — неожиданно произнесла Патина и провела копытом по стене. В голосе её звучала… нежность?

Я слегка удивлённо навострил уши.

— Вот сейчас смотрю на свою резиденцию и понимаю, что держать красивости на первом этаже — это и в самом деле глупость, — продолжила она. — А так… пол проверят, стены подкрасят, и секретари вновь смогут продолжить свою работу.

И правда. Всё выглядело потрёпано, но не безнадёжно. В отличие от многих домов города, резиденция выдержала удар стихии если и не на пять, то на четыре с плюсом.

— Ты часто деда вспоминаешь… Как старика хоть звали?

Патина резко повернула голову и смерила меня взглядом, в котором читалось неверие и лёгкое возмущение.

— Я всегда поражалась, насколько ты безразличен к окружающим. Но вот то, что ты не знаешь родословную кобылки из собственного табуна — это уже оторопь вызывает.

— Как ты знаешь, я и своих не очень-то помню.

— Её дед это Отец всех пони, — ответила Фрейя, вместо принцессы. — Её дед — это Ынь По.

Я моргнул.

— Оу!

Так-так. То есть вот прямой потомок мифического спасителя, великого и могучего, стоит передо мной и даже ухом не ведёт?

Вот же жизнь…

— Не делайте из меня чудовище, — деланно обиделся я, всплеснув копытами. — Лучше скажите, чем мы будем заниматься? Понятие «работа с бумагами» — оно ведь очень растяжимое.

Патина посмотрела на меня с тяжким, вселенским утомлением во взгляде, но всё же снизошла:

— Мы будем считать жалование.

— О-о-о… — протянул я, предчувствуя долгий и мучительный вечер.

— Раз секретари заняты другими делами, эту задачу нам придётся взять на себя, — продолжила чёрная кобыла, явно не испытывая энтузиазма.

— Но разве его не считают на местах? — удивился я. — Я думал, ты просто выделяешь финансы, а дальше они сами их раздают. Ну, а инквизиция и выездные проверки следят, чтобы никто не тянул копыта в казну безнаказанно.

— Вот этим мы и будем заниматься, — покивала Патина, в голосе которой уже прорезались нотки усталости. Открыв очередную дверь она продолжила: — Двадцать постоянных полков, десять полков резерва, плюс специальные роты, плюс флот береговой стражи.

Я аж уши прижал.

— А не проще навесить эту функцию на штаб? — не унимался я, надеясь, что, может быть, чудо свершится, и мне не придётся разбираться с кипами документов.

На этот раз первой не выдержала Фрейя. Она закатила глаза, сделала глубокий вдох и ругнулась. Наверное, впервые на моей памяти.

— Милейшая Фрейя права, Грей, — устало протянула Патина, приложив копыто к глазам. — Мы и есть штаб.

Глава 29

=*=

С местной бухгалтерией мне неожиданно помогла пиратская нейросеть. Штука эта оказалась крайне полезная, особенно когда не хочешь ковыряться в ведомостях и реестрах вручную… кхм… в копытную. Хотя, о чем это я? Какой там «вручную», если тут калькуляторов и экселя отродясь не было? Весь местный вычислительный прогресс — это счеты, да карандаш с бумагой. Автоматизация, говорите? Ага, мечтайте. Добро пожаловать в античность с магией, где бухгалтерия — это искусство, а не рутина.

Черная кобыла, принцесса Патина Игнис, сначала подозрительно фыркала, проверяя каждый второй расчет, потом — каждый пятый, а потом махнула копытом на все это дело, решив, что если итоговая цифра сходится с ожидаемой, значит, я, вероятно, умею считать. Или, по крайней мере, очень удачливый. Впрочем, наблюдать за ее настороженностью было даже забавно — недоверие как стиль жизни.

С другой же стороны… Допустим, она бы не была недоверчивой. И что? И, скорее всего, до своих лет она бы не дожила. Тут и без выжженных магией аристократов хватает коняшек себе на уме. Я не говорю, что их много, но как говорили подвыпившие инквизиторы, не было ещё ни одного года, без «притопленной» или «подвешенной» лошадки. Постоянно кто-нибудь да оступался.

Пока я строил из себя 1С с копытами, Фрейя времени даром тоже не теряла, но, как и следовало ожидать, вскоре ей пришлось вернуться к своей основной профессии. Как я и опасался, избыток воды грязной и нехватка воды чистой привели к тому, что кое-кто хлебнул из-под копыт. И я не могу их винить, так как иной раз сам себя ловил на подобной мысли.

После того как мы разобрались с жалованием войск, Патина, видимо, решила, что усталость — это не про неё, и взялась за новую задачу. А именно — за систематизацию сообщений о потерях и разрушениях. В общем, занятие из разряда «развлечение для самых стойких». Она честно старалась, держалась, хмурила брови, фыркала, даже что-то бурчала себе под нос, пока в какой-то момент не потянулась через весь стол за свежим пером… и просто вырубилась. Я даже не сразу понял, что произошло — ну, мало ли, может, новая поза для письма? Но нет, Патина уже сладко сопела, уткнувшись мордой в разложенные свитки, а чернильница подозрительно накренилась в сторону её щеки.

Вздохнув, я прошелся по помещению, нашел что-то отдаленно напоминающее чехол (сухой, что уже удача) и вернулся, чтобы накинуть его на принцессу. Забавно, но как только пафосный ореол «грозной властительницы» исчез, передо мной оказалась просто уставшая кобыла. Самая обычная. Да ещё и копытцами во сне забавно подергивала, словно куда-то скакала в своих грёзах.

Но мир не замер вместе с ней. Посетители продолжали приходить. Вереница поняшек, загруженных отчетами, рапортами, прошениями, тянулась к столу, как будто никто и не заметил, что их правительница сладко спит, обнимаясь с чернильницей.

Я принимал документы без зазрения совести — бюрократия не прощает остановок. Но вот просьбы, которые начинали выкатывать особо предприимчивые лошадки — это дело уже такое себе. Я бы даже сказал — подрасстрельное. Некоторые вообще решили, что раз я тут сижу, то и решать могу не хуже принцессы. Шепотом, но с явной надеждой, они пытались протолкнуть свои хотелки. Но нет. Я, конечно, могу многое, но права командовать от имени черной кобылы у меня, всё-таки, нет. Да и желания, если честно, тоже.

Прикинув копыто к носу, и глубокомысленно нахмурив брови (а как иначе, если собираешься вершить мини-революцию в местной бюрократии?), я решил распутать этот гордиев узел одним махом.

Выбрав стену посвободнее, смахнул с неё всякие декоративные излишества (прости, местный дизайнер) и принялся методично крепить листки с запросами. Имя, фамилия — если есть, суть обращения, дата и время — чтобы никто не верещал потом про: «я раньше пришёл». Ну и, понятное дело, крепил не без системы, а по сетке: важно — срочно.

Параллельно, с самым равнодушным видом, напоминал собравшимся, что во времена народного бедствия ложь и попытки нажиться будут караться по самой верхней планке уголовного права, и погладил спящую принцессу по гриве, от чего та засопела во сне с удвоенной силой.

Тут уж кто как поймёт, но фантазия у лошадок, судя по всему, работала на полную катушку, потому что несколько ушлых поней как-то заметно потускнели, а кое-кто даже умудрился незаметно похитить листки со своими хотелками со стены, да так, что если бы не нейросеть, я бы сразу и не заметил пропажи.

И как по заказу, в дверях возник пони в попоне инквизиции. Ну прям благословение Ынь По, не иначе! Я тут же ухватился за него, притянул поближе и с пафосом (но шёпотом, всё-таки принцесса спит) обратился к присутствующим:

— Как видите, ответственные службы уже вполне себе работают и бдят.

Реакция была мгновенной. Несколько прошений сорвали со стены, уже не скрываясь, а толпа резко осознала, что торчать в помещении со спящей принцессой — не самая здравая идея. Где-то в их головах, видимо, сработал защитный механизм: «а вдруг она проснётся, а вдруг будет не в духе?» — и буквально через минуту мы остались почти в полном одиночестве.

— Так с чем вы изначально приходили? — уточнил я у инквизитора, когда последние посторонние покинули нас.

— Я по поводу человека, — ответил он.

Я нахмурился.

— И что с ней? Сбежала или погибла?

— Ни то, ни другое, — покачал головой инквизитор. — Всю неделю вместе с нами работала не покладая копыт… или что там у неё? Лапы? В общем, прошу принять её действия во время стихийного бедствия как смягчающее обстоятельство.

— Так-то её никто и не собирался судить, — вздохнул. — Вот что, передай ей, что её усилия не прошли мимо внимания руководства королевства.

— А что по поводу камеры? Нам её продолжать запирать в сарае или…

— Или, — хмыкнул я. — Пристройте её у себя, пожалуйста. Честное слово, не до неё сейчас. Но объясните, что от её дальнейшего поведения зависит то, вернётся ли она в камеру или условия содержания станут ещё более мягкими и гумаными.

Инквизитор задумчиво кивнул, и я только сейчас заметил, что Патина во сне довольно причмокнула губами, всё ещё обнимая чернильницу. Как бы не измазалась. Хоть она и черная как смоль, но чернила один черт будет видно.

Я уже собирался вернуться к документам, но инквизитор продолжал топтаться у стола, словно забыл, зачем пришёл или, наоборот, только что вспомнил что-то важное.

— Что-то ещё? — спросил я, слегка приподняв бровь.

— Вы не подумайте, мне ваше решение тоже нравится, но есть нюанс, — замялся он, почесав копытом за ухом.

Я внутренне приготовился к какому-то подвоху.

— Какой? — нахмурился я.

— Так она же по-нашему не разумеет, только на своём говорит и немного на псовьем. Как мы ей скажем то, что надо сказать?

Я моргнул. Потом ещё раз.

— Пёс побери… — протянул я, переваривая очевидность этой проблемы. — Логично.

А ведь и правда, насколько я знал, эта несчастная человекша ни слова не понимала на местном языке. И, что ещё забавнее, только я здесь понимал её. Ну, вот как так? У нас тут государство, официальные лица, инквизиция, армия, а в итоге всё упирается в банальный языковой барьер и отсутствие штатного переводчика. Прекрасно.

Я вздохнул и потёр копытом морду.

— Хорошо, — сказал я, — тогда так: дайте ей понять, что ей выделяют место получше, но это не свобода. А если не поймёт, приведите её ко мне, разберёмся.

Инквизитор кивнул, явно обрадованный тем, что решение найдено, и поспешил на выход. А я задумался…

— Нет, фигня, поступим по-другому, — пробормотал я, и призывно взмахнул копытом, давая понять пони, что надо вернуться. — Просто передайте ей моё письмо. И только если возникнут сложности, ведите её ко мне.

— А она умеет читать? — удивился инквизитор.

— На своём — безусловно, — буркнул я, доставая бумагу для писем из одной шкатулки и конверты из другой.

Сказано — сделано. Я быстро накропал послание, в котором шапка была на местном языке (чтобы выглядело солидно и не вызывало лишних вопросов у лошадок), а содержание — на английском. Что-то в духе: «То, что ты помогаешь — замечено и учтено короной. Веди себя нормально и дальше. После ликвидации последствий стихийного бедствия и обеспечения необходимым минимумом обездоленных лошадок тебе выделят: место для проживания и более сбалансированное питание».

Положив письмо в конверт, бахнул печатью из арсенала, что был на столе, и вручил послание инквизитору.

— Лично в копыта… в смысле… в лапы.

И наконец-то я остался в относительном одиночестве. Ну, как «одиночестве» — принцесса-то всё ещё дрыхла, но из бодрствующих я тут был один.

Размяв ноги, я прошелся по помещению, рассматривая обстановку. Рабочий кабинет Патины оказался… вполне себе обычным кабинетом характерным для руководителя большой компании. Рабочий стол с поправкой на бумажную эру. Зона для переговоров. Что-то вроде кухоньки и что-то вроде санузла, в котором можно было сделать свои дела и морду водой протереть. Ну и разнообразный декор, конечно же.

Бумаги, чернильницы, стопки свитков, какие-то сундуки с непонятным. Однако, но мой взгляд зацепился за «лавровый венок», который, судя по всему, был из чистого золота. Он лежал себе спокойно на невзрачной подставке, будто самая обычная безделушка.

Ну, я же не мог пройти мимо, ведь верно?

Аккуратно, но с нескрываемым удовольствием, я водрузил его себе на голову и попытался встать в позу Цезаря. Получилось так себе, тем более, когда вынужден делать это перед малюсеньким зеркалом в нужнике ибо других зеркал в кабинете не было. Так что полюбоваться собой в роли триумфатора хоть и удалось, но получилось как-то не очень триумфально.

Но идея осталась.

Я подошел к рабочему столу, за которым мирно сопела принцесса, осторожно отобрал у неё чернильницу (она только слегка поморщилась во сне) и взамен надел на неё золотой венок. Честно? На её чёрной гриве украшение смотрелось чертовски гармонично. Прямо-таки величественно. Видимо, под неё и делали.

Я уже было потянулся, чтобы снять его, как в кабинет вбежал очередной вестник. Видимо, освободился один из секретарей. С деловым видом, горящими глазами и полной готовностью вывалить поток информации к нам вбежала кобылка.

Только вот…

Секретарь успела только открыть рот, но тут же её взгляд зафиксировался на венке. Глаза лошадки сначала расширились, потом она заметно побледнела, а голос внезапно стал очень тихим, шепчущим:

— П-простите… — судорожно сглотнув, обратилась ко мне кобылка. — А что, уже кого-то уже приговорили к распятию?

Чего? Я, конечно, мастер случайно вляпываться во что-то грандиозное, но чтоб так? Но делать нечего, надо было держать лицо… кхм… морду.

— Нет, — негромко, но многозначительно произнес я, косясь на мирно спящую Патину. — Просто молодое поколение восприняло её доброту как слабость.

Секретарь вздрогнула. Я склонился ближе и добавил ещё тише, заговорщически:

— В общем, я тут подежурю. Авось, проснувшись, она будет помягче. А вы идите и скажите всем, что даже дикая человечка проявила благоразумие и работала на общее благо. Так какого рожна некоторые кони решили, что они чем-то лучше? Или они решили испытать на себе судьбу аристократии?

Сам пошутил, сам посмеялся. Правда, только про себя, потому что секретарь уже буквально выползала из кабинета, а затем, закрыв за собой дверь, сорвалась с места и унеслась галопом.

— Ну, если что, черная как-нибудь разрулит, — пробормотал я.

Недолго думая, снял венок с головы Патины и вернул его обратно на подставку.

— Но кто ж знал? — буркнул я, стряхнув с него несуществующую пыль.

Глава 30 (Ahnenerbe)

=*=

Сказать, что дом остался целым и невредимым, — значит нагло соврать реальности в лицо. Вода поработала над участком с изяществом катка, прошедшегося по винтажному гобелену. Грязь, мусор, и, как вишенка на торте — исчезнувшее водяное колесо, которое, видимо, река решила забрать себе в качестве сувенира. К счастью, само колесо обнаружилось метрах в трехстах. Его частично вытащили на берег и зафиксировали веревкой к ближайшему пню. Так что, если закрыть глаза на мелочи, всё было не так уж и плохо. Просушить, смазать инструмент, вернуть колесо на место — и можно делать вид, что ничего не было. В этом плане дворцовый город пострадал куда сильнее.

В доме же — удивительное дело — полный порядок. Наши вещи в безопасности, чему я искренне удивился. Часть мы и сами перетащили наверх, но остальное… Кто-то явно приложил копыта, пока нас не было. Судя по всему, это были те самые пони, которые сообщали принцессе о состоянии нашего дома. Видимо, заодно с информированием, он и наше добро обезопасили. Приятно, когда окружающие не только копытом в носу ковыряют, но и полезное дело делают.

Ограниченный урон от стихии был связан и ещё с парой фактов:

Во-первых, надо понимать, что пони строят основательно, я бы даже сказал — брутально. Античность на дворе, как бы. Тут тебе не какая-то хлипкая халупа из прутиков и клея, не эти ваши гипсокартонные коробки, которые можно пробить головой при неудачном чихе. Дерево и камень, всё как положено.

Во-вторых, вещей у пони не то чтобы много, но те, что есть — это что-то либо прочное, либо спрятанное в сундук. А мы сундуки заранее повыше поставили, а тому, что осталось внизу, вода особо навредить не смогла.

Так что да, отделались легким испугом. Соседи, в целом, тоже. Как сказал глава местного органа самоуправления, пострадал только один пони. Неизвестный мне лично жеребец из молоденьких, полез во время буйства стихии на крышу. Видимо хотел по-быстрому подлатать протекшую кровлю и да, тут то его молния и прищучила. Уж на что пони устойчивые зверушки, но этот балбес, как-то пережив первый удар, не стал спускаться и продолжил возиться с кровлей. Как результат, второй, более мощный разряд этого оптимиста таки добил.

Пройдясь по посёлку, поглядев на творящийся срач и бордак, я, прикинув копыто к носу, пользуясь правами «почетного пони», посетил местный сход и предложил организовать кооператив. Я задницей чуял, что если не история с порталом, так какая-нибудь иная государственная надобность обязательно аукнется, так что, чтобы колесо и распиловочный станок с мельничкой не простаивали, надо было давить в себе обезьяну и действовать по-понячьи.

Из-за особенностей местного законодательства, говоря языком моего мира, вы не могли присвоить себе прибавочную стоимость. Разделить прибыль по общему вкладу — без проблем и даже почётно, а вот попытки поиграть в «директора на майбахе» могли обернуться полным непониманием. В особо запущенных случаях, непонимание могло перерасти в ведёрко с водичкой или даже в постановку на библейскую тему с применением дерева и метизов не для строительства.

Весь посёлок целиком в эту задумку конечно же не полез, но несколько табунов согласилось поучаствовать и уже на следующий день, мы подготовили новое место для колеса, а ещё через день и его самого установили. Ещё пара дней на перенос сараюшки, на наладку и обработку механизмов и вот я уже показываю, как удобнее всего кромсать бревна на доски. Ну и мельничку конечно перенесли. Последняя вызывала в конях дрожь, но, видя, что она сама собой вращается, они брали себя в копыта. Так что и тут всё было, в целом, тип-топ.

Ну а жизнь вновь доказала, что я был прав в своих подозрениях — поспешность с организацией кооператива оказалась не просто оправданной, а буквально жизненно необходимой. Стоило мне только убедиться, что дело (и колесо) крутится без моего пристального пригляда, как судьба постучалась в дверь — в виде запыхавшегося гонца с письмом от блудной женушки.

Я развернул записку, бегло пробежал глазами по строчкам и хмыкнул. Ну конечно. Вот тебе и спокойная жизнь. Накаркал.

— По всей видимости, нашли место, про которое говорила та человеческая самка, — озвучил я суть написанного для Фрейи.

Она приподняла ухо и прищурилась.

— Мне собираться?

Я бросил взгляд на ее слегка взъерошенную гриву и хмыкнул.

— Если хочешь, то да, собирайся. Но, строго говоря, это не обязательно. Крупом чую — дело муторное и скучное. А у тебя пациенты.

Фрейя нахмурилась, на секунду задумалась и кивнула.

— И впрямь! Про пациентов-то я и не подумала.

Вот ведь заботливая кобылка — даже на миг не вспомнила о своих подопечных, пока речь шла о возможных приключениях. Но быстро взяла себя в копыта и, судя по всему, решила остаться дома.

Я же, не теряя времени, собрал нужные вещи, закинул в сумку запас монет — никогда не знаешь, когда пригодится — и выдвинулся в дворцовый город.

Земля под копытами все еще была сырой, словно дождь-потоп прошел только вчера, а не несколько дней назад. Хлюпающая грязь липла к копытам, и с каждым шагом я ловил себя на мысли, что вообще не представляю, как нам тогда удалось вернуться домой. Неделю назад тут был натуральный ад — реки вышли из берегов, дороги превратились в болота, а воздух висел тяжелым, пропитанный влагой и запахом размокшей травы.

Но больше всего меня занимал другой вопрос — как, во имя Ынь По, лошадки так быстро нашли нужное место? Страна у нас, конечно, не такая уж и большая, но и не настолько крошечная, чтобы так оперативно обработать всю информацию. У нас же всё держится на курьерах, а это значит, что письмо от одного края до другого идет минимум неделю.

Хотя… если Патина взялась за этот вопрос сразу после той истории с «камнем магии», то времени как раз могло хватить. Пусть и впритык. Она у нас дама решительная, могла и целый город на поиски поднять… Нет, звучит глупо. Скорее всего, просто перешерстили архивы и опросили местных старожилов. Вообще, часто так бывает, что нужная информация давно известна, просто никому до этого не было дела.

=*=

Я бы мог сказать, что: «дворец возвышался передо мной, словно каменная цитадель среди бушующего моря событий. В его тенях, под сводами залов, между рядами колонн металась моя самопровозглашенная жена, принцесса с огненным нравом — Патина Игнис».

Она и в самом деле металась, но дворцом был весь этот город, а вместо цитадели было, в основном, деревянное офисное здание, на первом этаже которого располагался секретариат, а вот на втором этаже, у себя в кабинете, там да, она и металась.

С одной стороны есть необходимость явить силу короны, устроив «демонстрацию флага» на границе. С другой стороны зов неизведанного, шанс прикоснуться к древнему артефакту любимого деда. Я буквально видел, как её копыта подрагивают, от желания бросится в экспедицию.

— Грей, я не могу оставить это без внимания! — её голос, обычно уверенный, сейчас звучал с оттенком неуверенности. — Но и граница…

Она резко обернулась ко мне, в поисках поддержки, в поисках хоть какой-то причины участвовать в вылазке. Я едва сдержал усмешку. Да уж, знакомая ситуация. Ещё чуть-чуть, и начнётся лихорадочная паника под маской величественного спокойствия.

— Ты же сама уже знаешь, что решишь в пользу интересного, — ухмыльнулся я и дурашливым тоном продолжил: — А кто это у нас укомплектовал десять дополнительных полков? Кто это сделал? Чья черная грива стоит за этим?

Она нахмурилась, но уже через мгновение хмыкнула и махнула копытом.

— Ты хорошо меня знаешь, Грей. Даже слишком хорошо.

Так что вот так мы и отправились. Вместо границы — навстречу тайне.

В нашем сопровождении — небольшой отряд кирасир, блестящие доспехи которых сложены в обозную телегу, и пара профессоров из университета, что с воодушевлением обсуждали руины, к которым мы направлялись. На всякий случай мы взяли и землянку, но её пришлось везти как груз, так как за скоростью нашего марша она не поспевала чисто физически.

Дорога, как и следовало ожидать, оказалась далеко не легкой прогулкой. Впрочем, чего еще можно было ожидать от пони, у которых с нормальными дорогами и в лучшие времена был полный швах? А уж после буйства стихии — и подавно. Вся инфраструктура в виде тропинок да грунтовок, соединявших города, теперь представляла собой жалкое зрелище: где размыло, где завалило, а где и вовсе исчезло под слоем воды и грязи.

К счастью, у нас в отряде нашлись маги, и они, матерясь сквозь зубы, взялись зачаровывать колеса телег на неналипание грязи. Мелочь, а приятно. Без этого пришлось бы застревать на каждом третьем шагу, откапывать повозки и проклинать всё живое и неживое. А так — хоть какое-то подобие нормального передвижения.

Но даже с магией особой прыти не получалось. Дорога — это одно, а регулярные остановки в городах, через которые проходил наш маршрут, — совсем другое. Местные, конечно, понимали, что мы спешим, но и у них проблем было выше крыши. Буйство стихии выбило всех из колеи, и каждый норовил доложить принцессе о своих бедах, словно без ее личного участия мир немедленно рухнет.

Словом, мы могли бы добраться быстрее, но тут уж не до жиру. Восемь суток напряженного марша выбили из нас все силы, и не только из нас — наша англичанка тоже выглядела так, будто её неделю пытали. Не сказать, что её укачало до блёва, но и радостной эта поездка для неё тоже не стала.

Когда мы, наконец, добрались до Бордо (да-да, я тоже слегка обалдел от такого названия), получилось так, что мы свалились на головы местным как первый снег в разгар лета — неожиданно, неуместно, но эффектно. Тут нас никто не задерживал, наоборот, быстро выделили сопровождающего, а к нашей и без того немаленькой свите прибавилось еще несколько кирасир из числа тех, что были расквартированы здесь для усиления пограничной группировки.

— Насколько я помню карту, тут же граница с ничейными землями? Была причина так усилить гарнизон? — поинтересовался я у новоприсоединившихся.

— Вы немного неправильно поняли ситуацию, — вмешалась местная кобылка, судя по всему, из тех, что была тут за старшую. — Раньше войск вообще не было, своими силами справлялись. Но этой зимой принцесса повелела усилить бдительность, и вот теперь у нас тут не просто егеря раз в три дня пробегают, а полноценный пост.

— Как считаете, предчувствие у принцессы было верное?

— Ох, знали бы заранее, что найдем, сами бы запрос на создание поста отправили, — буркнула кобылка с явным раздражением в голосе.

Я чуть приподнял бровь.

— Вы про развалины?

— Да какие там развалины! — фыркнула собеседница. — Обнаружили лежку псов, а потом еще и местных охотников за легкой наживой повязали. Целое кубло.

— Серьезное дело?

—Еще какое! — вздохнула лошадка, нахмурившись. — Нам буквально три месяца оставалось, чтобы получить звание самого добропорядочного полиса, а тут — на тебе! Пять преступников с высшей мерой, да еще и один жеребец по особо тяжкой статье проходит.

— Весело…

— Ха, весело? Последний — вообще редкостной мразью оказался. Свои гвозди он честно заслужил, — пробурчала кобылка с презрением. — Хватал пони и продавал их псам… Другие, впрочем, не лучше. Их во время наводнения даже не стали выпускать из темницы. Один черт пришлось бы топить, а так ещё и сэкономили.

=*=

В поселении рядом с нужным местом нам выпали целые сутки заминки, разведка прорабатывала дорогу до цели. Но эта задержка вылились в то, что, встав поутру и хорошенько позавтракав, мы всего за сорок минут достигли нужного места.

Снаружи ничего впечатляющего: унылый холм посреди жиденького болота, который вызывал только желание развернуться и пойти обратно. Грязь, топь, уныние — типичный набор для прогулки мечты. Но стоило нам пройти по разведанной нашими предшественниками тропке, как даже у меня брови поползли вверх.

Я ожидал увидеть стандартные древние руины — какие-нибудь остатки каменной постройки, от которой уцелел только подвал. Но вместо этого передо мной предстала вполне себе классическая бетонная крепость. Если быть совсем точным — полуразрушенная сеть ДОТов.

Бетон, конечно, сдал. Сильно сдал. Местами стены осыпались, кое-где зияли трещины, но в целом перекрытия были настолько массивными, что эта махина могла бы простоять еще сотню-другую лет. В общем, весьма солидная конструкция. И очень, очень странная для этого мира.

— Да, это здесь. Я помню именно это место, — почему-то шепотом сообщила мне землянка, нервно окидывая взглядом окружающее пространство. — Вон там, за листьями… я сумку бросила.

Кирасиры, получив команду, тут же рванули к указанному месту. И да, буквально через пару мгновений раздалось короткое:

— Нашли!

Среди сырой листвы действительно обнаружилась хозяйственная сумка, порядком потрепанная временем и влагой. Содержимое, мягко говоря, не радовало свежестью — что-то рассыпалось в труху, что-то покрылось плесенью, а что-то и вовсе перестало напоминать что-либо узнаваемое и дурно пахло.

Мы с нескрываемым любопытством разложили находку на земле, но интересного оказалось немного. Впрочем, один артефакт всё же зацепил мой взгляд. Между обрывками бумаги и полуистлевшими вещами затесался рекламный листок, на котором какой-то магазин бодро предлагал купить цветной телевизор, за что обещали какую-то непонятную для меня скидку по налогам.

— Налог на телевизор? — с сомнением пробурчал я и головой тряхнул, отгоняя бредовость прочитанного. — Придумают же…

Перевернув рекламку, я, прищурившись, попытался разобрать расплывшиеся от сырости буквы описания.

— 1977-й год… — пробормотал я, машинально проводя копытом по старой бумаге. — Значит, телевизоры ещё на ЭЛТ… а значит…

Я замолчал, медленно осознавая одну любопытную деталь.

— … у них есть радиолампы, — закончил я уже тише, вчитываясь в рекламные слоганы.

— Есть несколько завалов, но за ними ничего интересного, — прервал мои размышления один из пони, вернувшихся из разведки «подземелья». Он остановился перед принцессой и отчитался чётко и без лишних эмоций: — Вот план катакомб. Схема простая, линейная. Не лабиринт, к счастью.

Я заглянул в протянутый лист и кивнул. В целом, этот пони был прав. Классическая планировка — никаких хитросплетённых туннелей, всё логично и без сюрпризов. Что-то подобное я уже видел… где-то… когда-то… Не будем уж вдаваться в подробности. Стоун Кварц конечно замечательный психиатр, но всё же.

— Вот здесь странная штука из металла, — продолжил доклад жеребец, ткнув копытом в одно из обозначений. — И что подозрительно — всё вокруг в труху, а железка блестит, словно её недавно надраили.

Я чуть приподнял бровь.

— Интересно, — протянул я, косясь на принцессу. — Я схожу?

Фраза прозвучала где-то между вопросом и предупреждением. Не дождавшись утвердительного кивка, я шагнул в пролом, который мы использовали в качестве входа. Однако не успел я сделать и пары шагов в темноту, как перед мордой всплыло полупрозрачное окно с лаконичным, но весьма тревожным сообщением:

«Опасность! Обнаружена активная червоточина»

— Ох, прекрасно.

Но не успел я осмыслить первое предупреждение, как следом появилось второе:

«Обнаружено новое устройство — AESSA ver.: 7.15.3874 (эффектор червоточины полупериодный)»

И в довесок:

«Внимание! Хеш-сумма устройства не совпадает с сертификатом производителя»

Я медленно выдохнул, отступая на шаг назад.

— Ну вот и наследие Ынь По подъехало, — пробормотал я с ироничной усмешкой.

Глава 31 (...копыт останутся наши следы)

=*=

Быстро сказка сказывается да не быстро дело делается.

Машина времени? Ха! Это слишком громкое название для того, что стояло перед нами. Скорее, это была хитроумная конструкция, позволяющая подключаться к параллельным мирам. Четыре мира — четыре знака вопроса, за каждым из которых могло скрываться что угодно.

Первый мир встретил меня… своеобразно. Я еще даже не успел разглядеть толком, что там и как, а нейросеть уже взвыла дурниной и оповестила, что уровень радиации опасен для жизни. Да еще и таймер запустила — час и пятнадцать минут до того, как начнётся лучевая болезнь. Моя тушка, серого окраса, конечно не начнет светиться в темноте, понятное дело, но для здоровья это один черт не полезно. Совсем не полезно.

Но я парень неглупый и задерживаться надолго в таком «гостеприимном» месте не планировал. Высунул нос наружу — и тут же осознал, что все куда хуже, чем я думал. Та пещера, в которой я очутился, не была пещерой от слова совсем. Это была квартира в остове небоскреба, который завалило обломками и пылью до такой степени, что его можно было принять за естественное укрытие. А за пределами этой убитой квартиры была форменная разруха. Мертвый, опаленный мир, где когда-то был мегаполис. Гигантские исполины-небоскребы, теперь лишь обугленные и покореженные скелеты, зияли в небо, словно выбитые зубы древнего титана. И всё это было присыпано чем-то серым.

— Ёпт, — пробурчал я, не разжимая губ, когда опустил морду и увидел, что до поверхности этажей восемьдесят, а то и все сто.

Но разглядывать этот постапокалиптический пейзаж времени не было. Да и иний начавший рисовать рисунки прям по шерстке как бы намекал, что пора было сваливать.

Стараясь не дышать, я метнулся обратно, и мои копыта прохрустели по чьим-то давно истлевшим костям, которые я не заметил в полумраке. Мгновение, и до меня доходит, что костяк человеческий и…

«Обнаружен чип гражданина ТСКМ на имя Инь Бо, № 382-895-001-458»

«Зафиксирован факт недееспособности администратора»

«Поиск нового администратора — неудача»

«Отправка сообщения об ошибке — неудача»

— Хм…

«Внимание!»

«Напоминаем вам, что по распоряжению мажоритарного собственника за номером XT-875 несобственникам запрещено иметь и использовать нейросети без внешнего администрирования. Несобственник, проследуйте в ближайший центр контроля для дачи показаний по факту самовольного использования запрещенного функционала»

— Угу…

«Запрос скрипта постустановочной настройки: »

«[A] — назначить официального администратора (жми, если не хочешь проблем с законом)»

«[B] — назначить другого пользователя администратором (вы должны доверять этому пользователю на 100500%)»

«[C] — локальная учетная запись (друг, ты себя собственником возомнил? за такое отправят на досрочную утилизацию, так что жми [B])»

— Чё? — всё-таки выдыхаю местный воздух и закашливаюсь.

«Вы выбрали вариант — [C]»

«Система переводится в автономный режим работы»

Выждав пару секунд и убедившись, что интерфейс не подкинул мне очередной неприятный сюрприз, я сделал шаг вперед и прыгнул в полусферу пробоя. Мир завертелся, размываясь в водовороте ощущений, а потом… потом я уже со всех копыт несся прочь из подземелья.

А дальше — эффектный финал моего триумфального возвращения: без раздумий, без колебаний, без малейшей душевной муки я сиганул прямо в воду. Правда, это оказалось не озеро, не река, и даже не приличный пруд — это было то самое, окружающее нас болото. С гнилостным запахом, с тиной, которая тут же облепила шерсть, и с чем-то живым, что подозрительно завозилосьвозле копыт.

Пони, конечно, смотрели на меня как на сумасшедшего. Впрочем, имели право. А я лишь выбрался на сухой участок перед ДОТами, отряхнулся по-собачьи, сделав вид, что все идет по плану. Но, увы, у принцессы были свои взгляды на «планы», и эта взволнованная черная кобылка требовала пояснений. Пришлось отвечать.

— Холодрыга, циклопические развалины от горизонта и до горизонта, и яд повсюду, — коротко отчитался я, не без доли драматизма.

— В следующий мир пойду я, — отрезала принцесса, в голосе которой не было ни капли сомнений.

Я понимающе покивал:

— Ну да, ну да, конечно. А я сейчас кирасиров кликну, они дружно жизни лишатся, но тебя туда не пустят.

Она нахмурилась, глядя на меня исподлобья:

— Тебе, значит, можно, а мне нельзя?

— Ты принцесса и главная ударная сила державы, — пожал я плечами, ухмыляясь, и дополнил в стиле земных политиков: — А серых жеребцов пони ещё нарожают.

Судя по выражению мордочки Игнис, шутка ей не понравилась. Ну, а что поделать?

— В любом случае, пока не проверим безопасность, никто тебя никуда не пустит, — добавил я уже серьезнее, давая понять, что этот вопрос даже обсуждению не подлежит. — Муж я, в конце концов, или пуфик для сна?

Очистка магией — это, скажу я вам, удовольствие ниже среднего. Нет, серьезно, будто тебя пропускают через стиральную доску, потом окунают в ледяную купель, а напоследок еще и выкручивают, как мокрую тряпку. Но пережить пришлось — иначе принцесса в следующий мир меня бы точно не пустила. Зря я про радиацию вообще заикнулся, тем более назвав её ядом.

После сеанса постирочных пыток местный лекарь (с самым унылым выражением морды, какое я только видел) проверил меня на предмет всяких гадостей, и, о чудо, был вынужден признать, что я в порядке. Однако одному мне скакать по мирам не позволили — в нагрузку напарника выдали.

И это был не просто какой-то там бравый вояка, а совершенно безбашенный жеребец. Настолько безбашенный, что в свое время, когда его оружие заблокировали во время отражения малого набега псов, он, ни секунды не думая, вцепился врагу в глотку и вырвал кадык пёселя зубами. Да-да, именно так. Это не слухи и не преувеличение, это факт, засвидетельствованный многочисленными очевидцами, которые после этого инцидента предпочитали обходить жеребца десятой дорогой.

Но, как по мне, жеребцом он был вполне нормальным. Он даже ржал над моими чернушными шутками — а это редкость! Более того, временами пытался шутить в ответ. Получалось у него, правда, так себе, но за старание плюсик в карму.

И вот мы стоим перед постепенно разрастающейся полусферой перехода. Атмосфера гнетущая, как перед прыжком в бездну.

— Не страшно? — лениво спросил я у напарника, краем глаза наблюдая за тем, как завихрения энергии внутри сферы становятся все интенсивнее.

— Боюсь, — честно кивнул жеребец. — Но я сегодня не позавтракал и, час назад, уже сходил по-большому. Поэтому, никто этого не узнает.

Я издал одобрительное хмыканье. Ну что ж, судя по всему, напарник мне попался с крепкими нервами, раз есть время шутки шутить. А это уже полдела.

Очередной переход, очередное тело… и следы чужих копыт. Следы старые, уже порядком сглаженные временем, но их всё ещё видно.

Я замер. Сердце сжалось в тугой комок, когда взгляд наткнулся на нечто до боли знакомое. Кожаная куртка — та самая, что вновь вошла в моду, а может, и никогда из нее не выходила. Ботинки с защитными носами и ранец с инструментами.

А вот остальное… Остальное я старался не видеть. Не нюхать. Не замечать.

С трудом сглотнув, я протянул копыто к ранцу, задержал дыхание и, словно действуя по чужой воле, вытащил из него защищенный смартфон.

— Судя по следам, ты тут уже бывал, — раздался негромкий голос напарника. Он не давил, не требовал ответа — просто констатировал очевидное. — Это ты его?

— Нет, — ответил я честно, пересилив себя и наконец подняв взгляд на… себя.

Зрелище было кошмарное.

Я отчетливо помнил, как это случилось. Бесконечные переработки, хронический недосып — классическая смесь для того, чтобы организм однажды сказал: «Всё, парень, на выход». Тот день выжжен в памяти до мельчайших деталей.

Машина заглохла по пути к объекту — не самое страшное, но крайне неприятное событие того дня. Я вышел, чтобы проверить двигатель, но вдруг стало нехорошо. Давящая тяжесть в груди, слабость в ногах. Решил, что нужно просто пройтись, дойти до зоны покрытия мобильной связи, вызвать помощь. Разумеется, я выбрал самый «гениальный» путь — не по дороге, а через лес. Логично же! Зачем обходить, если можно напрямик?

Долбаное дитя степей. Постоянно забываю, что тайга, даже облагороженная человеком не любит оптимистов. Десяток метров среди деревьев и есть шанс не найти обратной дороги.

И, видимо, именно там, в глухих зарослях, на границе жизни и смерти, мы с изначальным Греем и встретились.

— Копать умеешь? — спросил я у напарника, не поднимая взгляда.

— Закопать хочешь? — усмехнулся он, но, видимо, уловил в моем голосе что-то не то, потому что тут же посерьезнел и добавил уже без тени шутки: — Да не вопрос. Мы из пехоты, а лопата — это наше второе я.

— Вот здесь, у березы, — кивнул я, указывая копытом нужное место. — Ему нравиться это место. Красиво.

Мой напарник сглотнул.

Воздух словно стал гуще, тяжелее. Грудь сдавило, будто меня внезапно затянуло в водоворот, из которого не выбраться. Я не стал ждать, пока паника накроет с головой — торопливо выудил из ранца запасной аккумулятор и отошел в сторону. Подальше. Чтобы не видеть. Чтобы не чуять.

Копыта дрожали. Тело ломало так, будто меня били дубинами, а в голове грохотал шум тысяч голосов — или, может, это просто мое собственное сознание взбунтовалось, отказываясь принять реальность. Но я взял себя в копыта. Глубокий вдох, долгий выдох. Сосредоточиться. Телефон. Сейчас важен только он.

По какой-то злой иронии судьбы, именно здесь, у этого проклятого холмика, связь уже была. В запасном аккумуляторе оставался заряд, счет никто не заблокировал, а на балансе даже имелась какая-то сумма.

Занимаясь подгонкой копытокинеза, чтобы имитировать пальцы, я неожиданно осознал, что успокоился. Слегка. Совсем чуть-чуть. Но этого хватило, чтобы двигаться дальше.

Если бы мне раньше сказали, что однажды придется хоронить самого себя, да еще и методично удалять учетные записи, я бы только посмеялся. Нет, не так — я бы ржал в голос, пока не заболел бы живот. Но вот он я, захожу по до боли знакомым адресам и отключаю аккаунты один за другим, оставляя в формулировке что-то вроде «в связи с кончиной владельца». От этого словосочетания даже грива привстала дыбом. Тяжело.

Последним рубежом осталась соцсеть. Никогда их не любил, никогда ими не пользовался. Но под конец сдался — коллеги ленились пересылать файлы по почте и предпочитали кидать их в чатике.

— Ну, вот и они, — криво усмехнулся я, обнаружив, что после удаления всех сообщений без прочтения кто-то начал настойчиво стучаться в личку.

Отвечать? Нет, спасибо. Просто закрыл учетную запись и перешел к последнему делу — отправке нескольких СМС. Человек я нелюдимый, но кое-кому все же стоило написать. Не прощальные сопли, а строго по делу: кому и какие вещи надо забрать, чтобы не пропали зазря.

И вот, когда я уже заканчивал с этим странным процессом, телефон завибрировал. Я даже не подумал — просто машинально ткнул в экран. И только потом понял, что нажал на видео…

— Валера! — раздался голос знакомца.

На экране возникло охреневающее лицо, которое мгновенно сменилось выражением крайнего офигевания.

— Э…

— Иго-го, бля! — буркнул я в ответ, с мрачным удовольствием наблюдая за тем, как Михаил завис, глядя на лошадиную морду.

Чувство нереальности происходящего шарахнуло по голове так, что меня прорвало.

— Значит так, Мишаня, меня тут смерть отпустила посрать, поэтому не перебивай, времени мало… — заговорил я, радуясь, что дикция у пони почти человеческая. — Нас наебали. Рая не существует. Бог мертв. Миром правят рептилоиды.

— Что?! — Михаил захлебнулся воздухом, широко распахнул глаза, а потом вдруг замер, подозрительно прищурился и выдал:

— Это точно ты. Я твои дерьмовые шутки ни с чем не перепутаю… Валера, какого черта происходит?! Ты где?!

— Где я, спрашиваешь? — заржал я еще раз, чувствуя, как абсурдность ситуации давит на психику, но, вместо истерики, прорывается только в ехидство. — Если ты про материальное, то сейчас покажу.

Вскачив на ноги, я быстрым шагом направился к напарнику. Тот уже успел вырыть неглубокую яму в мягкой земле, мастерски управляя копытами, копытокинезом и какой-то пластиной, которую использовал вместо лопаты.

— Ты только не блевани, — буркнул я, переключая камеру.

Я постарался снять так, чтобы общий план передавал суть происходящего, но без жести — Михаилу не обязательно видеть все детали в хорошем разрешении. Закончив с операторской работой, я молча столкнул своё человеческое тело в яму.

На том конце связи раздался эмоциональный мат. Однако ругался парень недолго — буквально через пару секунд Михаил замолчал. Глаза его сузились, лицо стало напряженным — он вглядывался в изображение, пытаясь найти подвох.

— Это нифига не CGI и не сетка, — выдал он без эмоций. — Почему… Почему ты лошадь?

— Но-но! Не лошадь — жеребец, — поправил я.

Напарнику жестом показал, чтобы он не обращал внимания на мой балаган, а сам, не прерывая беседы, без лишнего пиетета начал закапывать своё человеческое тело. Телефон держал копытокинезом, так что ноги оставались свободны — самое то, чтобы неспешно присыпать и утрамбовывать землю.

— Не суть! — отмахнулся Михаил. — Какого черта происходит?!

— Ну, я же тебе честно ответил, — невозмутимо заметил я, бросая очередную горсть земли, — что у меня появилась возможность закончить земные дела и раздать долги.

— Мы можем встретиться?

— А зачем? — уточнил я, аккуратно формируя холмик над своей же могилой. — Сейчас пару СМСок отправлю — и копыта моего в этом дурдоме не будет.

Михаил тяжело выдохнул, но сдаваться не собирался.

— Как там, в том мире, в который тебя забросило? Ты ведь этот, попаданец, да?

— Но-но, я не из этих, — фыркнул я, поправляя передней ногой сбившийся ком земли. — Я, между прочим, теперь женатый конь, а не вот это вот всё.

— Да прекращай ты уже стебаться!!! — рявкнул Миша так, что звук просто отключился, а когда вернулся, голос его был уже сорванный, но по-прежнему злой. — Я тебя серьезно спрашиваю!

— Серьезно? — передразнил я его интонацию, но всё же кивнул. — Если ты пони, то жить там очень даже неплохо. Я вот профессорствую помаленьку — электричество изобрел, водяную пилораму построил…

— Блядь-блядь! — Михаил сочно приложился кулаком по столу — звук удара даже через динамик был внушительный. — Мне к вам можно?

Я замер, моргнул и посмотрел на экран с таким выражением, будто передо мной сейчас на полном серьезе предлагали полететь на Марс на деревянной телеге.

— С дуба рухнул? — растеряв весь шуточный настрой, переспросил я. — Для людей там не сахар. Вот есть одна англичанка, так её из рабства выкупили. Местные дикари не только насиловали её, но ещё и немножечко ели.

На том конце повисла напряженная тишина.

— Значит, люди там есть? Много? — наконец, осторожно уточнил Михаил.

— Говорю же, англичанка — в одном экземпляре. Я вот подумываю сбагрить её обратно сюда, пока время есть.

— Валера, не будь ты сволочью, ну возьми меня с собой! — зачастил Михаил, и голос его дрогнул от смеси эмоций. — Хочешь, на колени встану?!

Я закатил глаза и тяжело вздохнул.

— Я же тебе на людском языке говорю, что делать тебе там нечего. Да и, прямо говоря, ты же спалишь лошадкам, что знаешь меня как человека, а я, знаешь ли, под местного кошу. Зачем мне этот геморрой?

— Валера, мне ведь недолго осталось, — вдруг начал он, и голос у него стал какой-то странно спокойный.

Я насторожился.

— Ну, вот откуда это дерьмо взялось? — буркнул я, раздраженно. — Зачем ты придумываешь эту ересь?

— Полгода. Четвёртая стадия. — Михаил говорил ровно, почти отрешённо. — Что хочешь сделаю, только возьми. Очень прошу.

Я крепко стиснул зубы.

— Пойми, это же мечта детства.

— А через неделю ты охренеешь от тамошнего жития и начнешь канючить, чтобы тебя вернули.

— Не начну, — упрямо заявил парень. — А если начну, так четвертуйте… или что там у вас делают.

— Либо топят, либо распинают. Тебе что больше нравится?

— Ничего не нравится, но хотелось бы без мук, — Михаил на миг пропал из фокуса и появился вновь с баночкой. — Вот, полюбуйся, долблюсь этой херью вместо обезболивающих.

— Ты ещё и наркоман?

— А ты в курсе, что бесплатных лекарств нет, а за деньги никакой зарплаты не хватит? — несколько истерично засмеялся молодой ещё парень.

— Мир там дикий, на людей вообще не рассчитан, — хрипло выдавил я после короткой, но явно затянувшейся паузы. — Местные трогать не будут, я поговорю, но в остальном ты будешь предоставлен сам себе. Эникейщики тут не нужны.

— Ну вот, даже у волшебных лошадок обычные люди не нужны, — не то пошутил, не то констатировал мой бывший коллега.

Обговорив время и место, я отключил видеосвязь и покачал головой.

— Надо же…, а с виду вполне здоровый парень… Надеюсь, это не какая-то странная подстава.

Вздохнув, принялся за сообщения. Приедет он или нет — дело десятое. Каждый сам творец своих неприятностей.

Глава 32 (настоящие друзья)

=*=

Оставленные Ынь По заметки и собранные мною данные с установки управления червоточиной говорили однозначно: пробои в первый и второй мир, фактически, исчерпаны.

Но вот в чём вопрос: если с первым миром всё понятно — это его родной мир, то что он забыл здесь? Зачем он шастал в мой мир? Воровал седла и копья у местных племен? Или же течение времени нелинейно и тырил он тут уже более технологичные вещи? Непонятно.

Но думать над этим можно было долго, но особой пользы в этом уже не было. Так что, вздохнув, я отправился через портал и прихватил ещё бойцов, вооружённых метательными дротиками. Принцесса лично зачаровала их на бронебойность и зажигательные свойства. Короче, если зарядить такой дротик в кого-то с близкой дистанции — бронежилет прошьёт, как фольгу. А если и не прошьёт, то уж точно собьёт с ног и подожжёт.

Пока я туда-сюда носился, стала портиться погода, с той стороны портала ветром надуло тучи, и с неба стал накрапывать противный, липкий дождь, так что пришлось возвращаться за плащом. К счастью, портал был зависим от количества включений, а не от времени работы и пропускной способности. Точнее, время работы было вторым ограничивающим фактом, а перебрасываемая масса третьим, но мне было плевать, так как если время и масса еще оставались, то включений для родного мира уже не было совсем. Так что будем сидеть до упора.

Прошла пара-тройка часов и знакомая ещё по работе газель, оглашая окрестности истеричным воем насилуемого движка, наконец-то доковыляла до точки, которую я скинул Мише. Разумеется, я не был настолько глуп, чтобы ставить метку прямо у портала — нет уж, спасибо. Встречу я назначил на старой грунтовке, по которой когда-то сам ехал. Нет посторонних глаз, нет покрытия сети и больше времени на реакцию, если что-то пойдёт не так.

Миша приехал один. Я наблюдал за ним, прячась в кустах. Он вылез из кабины, насупившись, сразу накинул бейсболку, чтобы хоть как-то защититься от накрапывающего дождика, и тут же начал подозрительно озираться. Потом он снова юркнул в кабину и потянулся за телефоном. Попытался набрать номер — неудачно. Разумеется, здесь связи нет. Я ж не просто так в своё время рванул в лес в поисках сигнала.

А вот это уже интересно. Вижу, как он достаёт усилитель антенны и начинает колдовать над ним, пытаясь присобачить к смартфону, который, мягко говоря, для такого не предназначен. Эта штука от прошлого водителя осталась, у него под эту антенну был специальный, ещё кнопочный мобильник.

— Отлично. Самое время.

Я подкрался со стороны кузова, стараясь не издавать ни звука, и открыл дверцу кабины.

— Ааа! — взвыл Миша, дёрнувшись так, будто его током шарахнуло. — Мать твою! Ааа!

— Чего ты орешь как оглашенный?

— Ты ещё кто?! — охрипшим голосом спросил он.

Я скинул капюшон плаща, открывая ему вид на свою морду.

— Кто-кто… конь в пальто, — буркнул, ухмыльнувшись. — Что, не узнал? Богатым, значит, буду.

Что странно — парень не просто заорал, он взвился, как ошпаренный, и начал дёргаться так, будто его на раскалённую плиту поставили. Рефлекторно прижал его копытом, но это не помогло.

Мой напарник, наблюдая за этим цирком, не выдержал и бросился ближе.

Миша, в панике, видимо, активировал какие-то скрытые резервы организма, потому что умудрился, буквально ужом, вывернуться из-под моего копыта, проползти на пассажирские спаренные сиденья и, не раздумывая, сигануть из кабины через правую дверь.

Хорошая попытка, но абсолютно бесполезная.

Мой напарник, будучи пони, нагнал беглеца неспешной рысью. В общем, Миша даже не успел сделать свой третий по счету шаг к спасению, как его сбили с ног. Жёстко, но аккуратно. Чтобы не насмерть. Парень взвизгнул, закашлялся, а потом захныкал, когда тяжёлое копыто опустилось ему на спину, прижимая к влажной земле.

— Миша-Миша, я к тебе со всем уважением, а ты орёшь, как будто тебя режут, — миролюбиво начал я, приближаясь к нему. — Ну-ка скажи мне, родной, не сдал ли ты нас XCOM-овцам? А? Мразь! Отвечай!

— Ч-что?! Какой ещё… — парень перестал дёргаться и затравленно косился то на стоящего над ним жеребца, то на меня. Глаза забегали, дыхание сбилось. И тут, кажется, до него начало доходить.

— Эм… Валера? — проговорил он сдавленным голосом. — Это… это в самом деле ты?

Мой напарник, особо не напрягаясь, подхватил Мишу копытокинезом, словно мешок с картошкой, и он завис над землёй, беспомощно дёргаясь в воздухе. Я же, не теряя времени, вернулся к газели и открыл её самодельную надстройку над кузовом, на всякий случай, проверяя содержимое. К сожалению, я оказался прав, вещей в кузове не обнаружилось.

— Миша, напомни-ка, ты у нас правша или левша? — будничным тоном поинтересовался я, оглядываясь на трепыхающееся в воздухе тело.

Миша ответил… ну, как сказать, он, в основном, истерично вопил и дергался в удерживающем его поле.

— Помнишь, ты мне игрушку о пришельцах показывал? — продолжил я, невозмутимо роясь в инструментах. — Та, где инопланетяне людей в лабораториях спускали на лабораторные же сливы? Так вот, я, конечно, не сектоид и не обладаю пси-силами, зато в твоём наборе инструментов есть плоскогубцы.

Тут-то у Миши крышу и сорвало окончательно.

Парень завопил так, что уши заложило, дёрнулся с такой силой, что напарник рефлекторно отступил на шаг. А спустя секунду Миша заткнулся и обмяк, отключившись.

— Положи его рядом с колесом, — хмыкнул я, выуживая из кофра нужный инструмент.

Напарник, с явным облегчением, осторожно уложил человека на землю, а я присел рядом, потыкал копытокинезом в щёку бессознательного тела. Минута и я добился результата: парень вздрогнул, шумно втянул воздух и застонал.

— А теперь, мой дорогой друг, ты расскажешь мне всё в подробностях, — проговорил я спокойно, но с явным нажимом. — Потому что иначе моя угроза станет очень даже реальной.

Я склонил голову набок, разглядывая бледное лицо.

— Я доступно объяснил? — уточнил я, и потекло… в обоих смыслах этого слова — потекло. И факты и просто из штанов.

Выслушав сбивчивые объяснения Миши, я даже не сразу нашёлся, что сказать. Это, конечно, многое объясняло… но одновременно вызывало столько вопросов, что голова начинала побаливать. Пару раз, глубоко вздохнув, я молча вернул неиспользованные плоскогубцы в кофр, а сам инструментальный ящик засунул обратно на место.

— Наркоман в семье — беда в дом, — наконец озвучил я результаты своих размышлений, разминая затёкшую шею.

Потом, ткнув копытом во всё ещё всхлипывающее тело, добавил:

— Тесть объявил награду за мою голову не потому, что я у него что-то спер и сбежал, а потому что я пропал, и он волновался. Мы, если что, с Геннадием Владимировичем — приятельствуем.

Миша посмотрел на меня с таким выражением, словно ему только что сообщили, что вся его жизнь была розыгрышем, а вот там, за углом, прячется скрытая камера. Со вздохом затолкав идиота в кузов, я с глухим стуком закрыл дверь и на всякий случай запер её.

Честно говоря, в сердцах я мог бы его и прибить. Уж очень хотелось. Вот просто взять и опустить копыто на голову. Но меня смущала одна настораживающая тенденция: стоило появиться трупу с одной стороны портала, как с другой внезапно возникала новая лошадка с человеческим сознанием. А мне вот эти вот неучтённые попаданцы были ни к чему — разбирайся потом ещё, что с ними делать. В общем, пришлось проявить вынужденный гуманизм и человеколюбие, хоть я и не был в восторге от этого решения.

Так и стояли с напарником у газели почти два часа, кутаясь в плащи и лениво перебрасываясь фразами. Уже начало заметно темнеть, когда вдруг воздух прорезал низкий, недовольный рык… МТ-ЛБ-шки.

Я невольно напрягся.

Кирасиры, что прятались за деревьями по обе стороны дороги, тут же подобрались, словно хищники, почуявшие угрозу. А когда коробочка появилась в зоне видимости, в их взглядах отчетливо читалась мысль: «выходит, не зря принцесса оружие зачаровывала, позаботилась о нас».

Дополнительный прожектор, который освещал дорогу коробочке, неожиданно мигнул. Три коротких и один длинный. Я лишь фыркнул, осознав, что ожидаемый мною человек в целом прав и по бокам дороги, в засаде, в самом деле, кто-то есть. Просто это пони, а не моджахеды.

Я приподнял фонарик копытокинезом и мигнул им дважды, отослав знакомый для гостя отклик.

Мгновение ничего не происходило, а затем движок рыкнул и МТ-ЛБ медленно, почти крадучись, продолжила движение. Водитель явно осторожничал, словно ожидая возможного выстрела из гранатомёта. Ну, правильное, в общем-то, опасение. В конце концов, если по улицам городов могут ходить медведи с балалайками, то почему у медведей лесных не могло остаться чего-нибудь кумулятивного? Но это так, на правах шутки.

Я усмехнулся, подошёл поближе и стукнул копытом по борту:

— Геннадий Владимирович, вы там что, флешбек поймали?

Ответа не последовало, но стоило мне заглянуть внутрь, как стало ясно — ага, таки да, поймал. Старик сидел бледный, губы сжаты в тонкую линию, пальцы крепко сжимали что-то похожее на калаш… но страха в глазах не было. Только холодный расчёт и что-то такое, что лучше не кантовать лишний раз. Во избежание.

Без лишних слов он выбрался из машины, огляделся, будто проверяя местность, а затем буркнул:

— В каком году Катька умерла?

Я вздохнул.

— В апреле 2015-го. Вы ещё на похороны не успели.

Тесть молча кивнул, потом щёлкнул предохранителем, и теперь-то я смог разглядеть, что в руках у него была Сайга. Он бросил её в коробочку и с видимым облегчением выдохнул.

— В лошадки, значит, подался, — проворчал он, вставая передо мной и разглядывая меня так, будто примерял на глаз, сколько из меня выйдет закаток на зиму.

— Ну, не козлом — уже за счастье, — добавил он с лёгким скепсисом в голосе.

Я тоже вздохнул.

— Могло и козлом, но повезло, фартануло.

На пару секунд повисло молчание.

— Как вы тут? — наконец спросил я.

Меня обняли. По-человечески. Ну как люди коней обнимают? Старик крепко обхватил меня за шею, прижался лбом к моей гриве и… заплакал.

Я ошалело заморгал, не зная, как реагировать. Вот уж чего не ожидал.

— Ну, Геннадий Владимирович, ну право слово… — растерялся я от таких нежностей. — Когда нас кассетами накрыло, вы всё больше матом орали, а тут…

— Мудаком ты был, им же и остался, — буркнул старик, отстраняясь.

Смущённо утерев слёзы платком, он демонстративно высморкался в него же, возвращая себе привычную суровость. Потом перевёл взгляд на газель, нахмурился и спросил:

— Никак, Мишаня тут? Не связывался бы ты с этим наркоманом.

— Да я уже осознал, — вздохнул я, махнув хвостом. — Запер его в кузове. Будем уходить — выпущу.

Старик почесал подбородок, задумчиво глядя на газель.

— С другой стороны, ты прав… кто ему поверит?

Я только хмыкнул. Учитывая некомплект в полиции, рассказ бедного Миши восприняли бы как неудачный сюрреалистичный трип. Ну а телефон, телефон Мишани я уже похерил. Заодно и по облачным учёткам его прошелся. На всякий случай.

— Пришлось на мошенников выходить, чтобы снять все деньги с твоей карточки, — нехотя признался тесть и поманил за собой. — Но я из своих доплатил, чтобы это провернуть, а на остальное вот…

Я недовольно фыркнул.

— Зачем же из своих? Вы же теперь пенсионер, вам деньги нужнее.

Старик поднял на меня взгляд, и я тут же понял, что переборщил.

— Заткнись, лошадь, — спокойно сказал он. — Я друга в последний путь провожаю, а ты мне про овёс талдычишь.

Я кивнул, принимая этот ответ, а затем жестом подал команду кирасирам, и они аккуратно начали принимать коробки с СиБи-шками, сразу же оборачивая их в толстую, совсем не пищевую фольгу. Старик окинул нашу компанию оценивающим взглядом, хмыкнул, но ничего не сказал. Просто продолжил передавать груз.

Когда современная техника закончилась и пошли потрёпанные временем корпуса Р-159М, я только головой покачал.

— А их-то вы где достали? — удивился я, скептически разглядывая эти массивные гробины. — Я уж думал, их и не осталось вовсе. Долбаные связки кирпича…

Старик сплюнул в сторону и головой покачал:

— Да на тебе теперь пахать можно, шерстяной ты мотоблок, так что утащишь, не переломишься.

— Благодарствую за заботу вашу, — хмыкнул я на это.

— Да и, как я понимаю, вы их всё одно в кавалерии использовать будете, — добавил старик, хитро прищурившись. — Там вес не так важен.

— Ну да, в кавалерии, — хохотнул я от доброй шутки.

Потом взгляд зацепился за большую «барахольную» сумку, из которой торчали завёрнутые в пупырку пакеты.

— Это от Семёна?

— Да, от него, — кивнул тесть. — Сказал, что все телефоны без коробок, навалом, чтобы больше влезло и уже замотаны. Собственно, как и флешки, и прочая мудотня, в которой я уже не очень разбираюсь.

Я понимающе кивнул.

— Сам-то он как?

Геннадий Владимирович вздохнул, опершись о борт машины.

— До последнего рвался со мной, но куда его такого? — голос у него стал немного тише. — Он много чего просил передать, но ты и сам в курсе, что он тебе сказать мог.

Я молча кивнул.

— Ну и за квартиру отдельно благодарил. Теперь хоть свой угол будет…

Помолчали. А что тут ещё скажешь?

Глава 33 (пони - не хищники)

=*=

Попрощавшись со стариком, мы с кирасирами углубились в лес. Темнота окутывала нас мягким бархатным покрывалом, сквозь листву пробивались редкие блики луны, а ветер лениво шелестел листьями. Самое время, чтобы обтяпывать тайные делишки. Вот мы и обтяпывали. Неспешно переправляли ништяки небольшими партиями через портал, словно контрабандисты, только вместо наркотиков и запрещенки — наша добыча это технологии из другого мира. Впрочем, на контрабандистов мы и правда походили, ведь выносили свой груз мимо местной границы.

Я, будучи замыкающим, задержался на мгновение у портала, бросив тоскливый взгляд на звезды родного мира. Они мерцали, дразня меня своей недосягаемостью, как бы напоминая, что эта страница жизни теперь уже точно перевёрнута.

— Ну и ладно, — буркнул я себе под нос и, чертыхнувшись, шагнул вперёд.

Перепад давления. Легкое ощущение провала в желудке, и вот я уже на другой стороне. Этот мир встретил меня запахом болота, влажной земли и лёгким звоном в ушах от смены реальности.

Система тут же подкинула сообщение — как заботливая, но раздражающая наседка:

«Предельное истощение нити в слоте 2, высокая вероятность разрыва»

И, чуть позже, когда я уже вышел на поверхность:

«Внимание! Зафиксирован разрыв нити»

«Эффектор заблокирован на: 3 часа 47 минут»

Я ещё раз вздохнул, но эмоций уже не было, только усталость.

— Ожидаемо.

А так же окончательно и бесповоротно. Не сказать, что меня это радовало, но и жалеть было нечего. Встреча с тестем и все эти postmortem-дела уже высосали из меня столько моральных сил, что переживать из-за закрытого пути назад просто не было сил.

Игнис, заметив выражение на моей морде, плавно подошла ближе и, чуть прижавшись боком, мило фыркнула в ухо.

— Ты встречался с тем самым человеком, который помог тебе вернуться в прошлый раз?

Её голос был тихим, но внимательным — явно уловила моё настроение.

— Нет, он умер… — качнул я головой, чувствуя лёгкое эхо усталости. — Я общался с его другом.

Я напряг память, пытаясь вспомнить, что именно врал на допросе. Интересно, насколько сильно я тогда угадал? Получается так, что как минимум половина легенды оказалась правдивой. Выходит Грей и в самом деле пересекался со мной. Только вот я этого не помню, а значит, он пришел уже тогда, когда я уже не мог его видеть.

— Но там он был не один. Правда, второй лишь выдавал себя за хорошего знакомого, — лениво добавил я, почти равнодушно. — Но это не стало проблемой.

Игнис чуть приподняла бровь, словно оценивая мои слова, но промолчала. Ветер качнул её гриву, разметав несколько прядей. Я тряхнул головой, отгоняя ненужные мысли. Всё. Хватит. Пора идти дальше.

Идти, да, но во-первых, таймер, а во-вторых, разумным было бы не бросаться в очередной портал с головой, а сперва разобрать и рассортировать барахлишко, что мы с такими сложностями притащили. Что, собственно, мы и делали, устроившись в лагере перед входом в тоннели системы этих старых ДОТов.

Патина склонилась над одной из коробок, в которой покоилась автомобильная Си-Би радиостанция, затем перевела взгляд на потёртый армейский ящик, что выглядел так, будто прошёл через несколько войн и парочку апокалипсисов. Хотя, несколько войн и, как минимум один апокалипсис таки был, так что состояние вполне логичное. Чудо что вообще работают.

— Хм… — протянула принцесса, хмуря брови. — Эти артефакты выглядят очень сильно по-разному.

Я усмехнулся, забавно было видеть, как местные относятся к человеческим технологиям — как к реликвиям, непонятным, но безусловно могущественным артефактам.

— Та штука, что в цветастой коробке, — кивнул я на Си-Би станцию, — для путешественников, которые носятся по дорогам на фургонах и хотят поболтать в пути. А вот этот потертый железный ящик — он для войны создан.

Патина одобрительно кивнула, с уважением разглядывая армейский вариант.

— И в самом деле, железный, — тихо протянула она, аккуратно ткнув копытцем в бок Эрки, словно оценивая её прочность. Затем прищурилась и хитро добавила: — Этот знакомый твоего знакомого такой щедрый?

Я едва заметно улыбнулся, сделав вид, что вопрос застал меня врасплох.

— И да, и нет, — лениво протянул я, разворачивая один из свёртков. — В их мире платина стоит так же дорого, как и золото. А вот золото у них гораздо ценнее, чем у нас здесь.

— Эти люди так легкомысленны? Или так могущественны.

— И то, и другое, но, вообще-то, тот, с кем общался я, мог бы стать лучшим из пони в твоем королевстве.

— Королевство не моя собственность, — лошадка покачала головой. — Но я тебя поняла.

Игнис тем временем увлечённо пошуршала фольгой и вдруг с надеждой во взгляде уставилась на меня.

— А что это за материал, в который всё завернуто? — её глаза прямо-таки светились любопытством. — Это ведь не мифрил, нет?

Я хмыкнул. Да-да, конечно, мифрил. Прямиком с уральского мифрилового комбината, не иначе.

— Человеки называют это алюминием, — пояснил я, задавив порыв к очередной шутке копытом серьезности. — Оказывается, его в глине навалом, в этих… как их там… в бокситах.

Игнис разочарованно поджала губы, но продолжала теребить блестящий лист, явно размышляя, можно ли из него смастерить что-то полезное.

— Легкий… Может сплавить все эти листы и в самом деле выдать за мифический мифрил? За такую диковинку можно будет много кого подкупить… Хотя, нет, когда вскроется обман, это принесет больше вреда, чем дало временной пользы.

Я лишь головой покачал, орудуя копытами и копытокинезом. Она настолько же милая, насколько и рациональная, и это временами пугает даже такого циника как я.

Но беседа беседой, а дело надо было делать.

С элементами питания было туговато, но, тем не менее, я решил проверить, работают ли радиостанции. Сначала запустил Си-Би, затем армейскую — обе ожили, радуя слух характерным фоновым шумом. Но…

— Б*ядь! — вырвалось у меня, когда кирасиры начать снимать доспехи. Как только кони занялись повседневными делами, так Си-Би тут же превратилась в жалкую пародию на радио, выдавая сплошные помехи на всех каналах.

Да, можно было включить шумоподавление, оно именно для этого и создано, но это не решало главную проблему. Для междугородней связи такие радиостанции и без того были «детской игрушкой», а если они ещё и окружены постоянным фоном «непарнокопытных помех», то о какой стабильной связи тут можно говорить?

Не тратя времени, развернул армейскую рацию к себе и, пробежавшись по диапазонам, с удовлетворением отметил, что эта, по крайней мере, на пони не реагировала. Хоть какой-то плюс. Правда, у неё была и своя специфика: УКВ есть УКВ — связь идёт по прямой, без огибания рельефа и прочих прелестей переотражений от атмосферы. Ни тебе разговоров через холмы, ни сигналов через пол-планеты.

Рядом со мной осторожно устроилась Игнис.

— Что-то не так? — её голос был спокойным, но внимательным.

Я, не задумываясь, честно ответил:

— Мы, пони, создаём помехи для КВ-диапазона.

Игнис нахмурилась, но не растерялась:

— Не знаю, что такое «КВ-диапазон», но ведь можно просто отойти подальше от этих артефактов, разве нет?

Хм, вот так сходу предложить логичное решение, даже не зная основ радиосвязи? Молодец. Но, увы, не всё так просто.

— Можно, конечно, размещать оборудование за городом… но это не решает главной проблемы, — покачал я головой, в задумчивости постучав копытом по корпусу армейской рации. — Этот артефакт, скажем так, чует пони. А это значит, что если в этом мире научатся делать подобные приборы, мы попадем в неприятную ситуацию.

Игнис прикрыла глаза и медленно покачала головой из стороны в сторону. Я знал, что это значит — принцесса не просто слушала, она анализировала. Поэтому я молчал, давая ей время.

Прошла минута, и она резко распахнув глаза. Вскинув голову, она посмотрела на меня прямо, не мигая.

— Я вспомнила твою ловушку, когда мы брали снежный городок, — в её голосе появились странные нотки. — Тогда я сама дёрнула за верёвочку, но если бы такие артефакты чувствовали пони, то ловушка могла бы сработать сама, просто от моего приближения. Не нужно было бы ни приманки, ни верёвки. Я права?

Я медленно кивнул, чувствуя, как по хребту пробежали мурашки. Это ведь довольно нетривиальная задача, догадаться до такого применения радио.

— Права.

Игнис прищурилась.

— А ещё противник сможет выслеживать нас, как бы мы ни прятались?

Я кивнул.

— Да, сможет.

Черная кобыла неожиданно улыбнулась. Видел я такие улыбки. Не сказать, что она была безумной или особо страшной, нет, просто так улыбались люди, которые осознают, что патронов на пару минут боя, а из помощи тебе могут прислать лишь артналёт по твоим собственным координатам.

Принцесса заржала в голос, но звук получился… неприятным.

— На твой взгляд, сколько надо времени, чтобы могли появиться такие вещи? — вскочив на ноги, резко спросила она.

— Если делать будем мы, то это вопрос нескольких лет, для сколь либо массового производства не менее десяти лет. Другие… даже не знаю… если будут понимать, что искать, то лет за сто смогут что-то изобразить, я думаю.

— Сто лет? Так мало? — кобыла оскалилась и пробормотала явно не для того, чтобы я услышал: — То есть никакого сосуществования, никакой конвергенции… Дед и здесь был, как всегда, прав.

Не успел я и рта раскрыть, как принцесса громогласно объявила на весь лагерь:

— Командирам отрядов и профессорам прибыть для совещания, немедля!

Сказать по правде, я всегда считал, что повидал в своей жизни разного дерьма, но вот совещание Патины меня чутка дернуло. Я бы даже сказал — совсем не чутка. Она обобщенно изложила присутствующим поням опасность того, что может появиться артефакт который сможет чуять их как минимум метров за сто. Так же она рассказала про свой опыт встречи со взрывпакетом и отполировала это всё парой не менее замечательных придумок, но уже своего собственного измышления.

Пони помолчали пару мгновений, и начали переговариваться между собой, из-за чего складывалось впечатление, что они паникуют, но нет, они переговаривались как-то слишком… рационально. Гвалт стоял тот ещё, но, в целом, одни лошадки не сильно мешали другим. А затем они постепенно затихли, и вперед вышел самый младший по званию и должности.

— Возможно вы все скажете, что я предаю заветы Ынь По, но… Но их всех надо убить. Сейчас.

Вышла вторая лошадка:

— Уничтожить Псовию необходимо, это самоочевидно, но Зебрия… Думаю, надо окончательно решить вопрос с предателями, а зебры… это ведь почти те же пони, у нас даже может быть совместное потомство… Так что, либо они с нами, либо их надо так же, как и псов… ну вы понимаете.

Третья:

— Вы все перегибаете палку. Зебры это родственный вид, их бросать нельзя. А вот остальных…

Четвертая:

— Что по поводу баранов? Пока их псы не поработили, было совершенно неочевидно, кто хуже. Не будет псов и что с этими шерстяными ублюдками? Так что, я считаю, что в условиях такой опасности... их тоже.

Пятый:

— Я понимаю необходимость высказанных вами решений, но где на такое набраться сил? У нас сейчас тридцать полков. Это достаточно для обороны и болезненных рейдов по территории противника, но как вы себе представляете убийство всех псов и баранов? Даже если они выстроятся в очередь, и будут смирно сидеть, и ждать своей участи весь день, нам банально не хватит сил и времени.

Шестым встала кобылка-зоолог:

— А что насчет ядов? Не обязательно ведь копьем тыкать.

…

Я с квадратными глазами смотрел на происходящее и тихонечко радовался тому, что пробой в родной мир разорван. Вот теперь, видя эту сосредоточенную работу, я понимал, как именно эти полуфабрикаты смогли устроить восстание на мясокомбинате и…

Кажется, те исторические записи, которые я листал, надо было воспринимать не как людской учебник истории, а как дословное описание событий. Раз написано — сбивали с ног и давили копытами, значит, именно так они и поступили. Да и слова про «возвернули мясорубки вспять» это, скорее всего, не про сбор и захоронение праха лошадок, это видимо про метод утилизации владельцев мясокомбината.

Вот вам и травоядные, вот вам и мирные лошадки... Жуть. Ядреная жуть.

Глава 34 (подтверждение легенды)

=*=

Я вчера переживал из-за того, что подтолкнул лошадок к мыслям о геноциде? Ха, да забудьте! Все эти моральные терзания рассыпались в пыль уже с утра, когда примчался запыхавшийся курьер. Серьёзный, как выездная налоговая проверка, он сообщил, что Патина волновалась не зря — на границах творится чёрт-те что, и похоже, что это «что-то» вот-вот выльется в полноценную заварушку. Но и это ещё не всё. В одном из «частных» псових налётов был зафиксирован случай применения не абы чего, а самой настоящей лёгкой артиллерии. Нет, не пушек, не мортир и даже не орудий среднего калибра — всего-то разжиревшего мушкета. Но в условиях местных реалий это уже тревожный звоночек, а если быть честным, то набатный колокол, разрывающий тишину. Значит, утрата «секретоносителя» не застопорила работы, лишь замедлила.

И что же было дальше? Увы, заполучить столь ценный трофей не удалось — враг предпочёл уносить ноги, а не оставлять нам сувениры. Но! Те пони, что сражались на передовой, оказались моими знакомцами. Да-да, это были именно те бедолаги, что невольно столкнулись с весьма своеобразным курсом молодого бойца. Когда-то зимой, эти пони с головой окунулись в последствия моего ПТСР. Если говорить без прикрас — им довелось участвовать в штурме снежного городка, причём с моими небольшими, но очень эффективными дополнениями.

Ещё помните, да? Я говорю про минные ловушки, про тех самых бомбистов-смертников, про колючую проволоку, растянутую так, что в неё угодил бы даже самый ловкий противник. И, конечно же, про небольшую, но жутковатую иллюзию пулемётов, которая могла довести до инфаркта кого угодно. Так что нет, мушкета они не испугались. Отряд просто подумал, что у противника технические неполадки и да, в этот раз они таки добежали до своей цели, максимально кровавым образом врубившись в ряды противника.

И что в итоге? Наши враги дружно обгадились. Но что самое забавное — местные милиционные отряды тоже. Да что там, будь я на их месте, я бы тоже нервно взвизгнул. Война, даже без применения пороха, выглядит отвратно, а они и вообще увидели лошадок, которые вдруг начали творить нечто отдалённо напоминающее сцену из фильма «Война миров Z».

Но, если подумать и абстрагироваться от эмоций, тактическое решение было вполне разумным. В конце концов, если проткнуть противника копьем и волочь его перед собой, это хоть и хреновенькая, но вполне себе защита от слабенького огнестрела. Видать образ терриконов из тел не прошел даром, и в головах коней отложилось что-то полезное. Ну, или они, как минимум, пришли к максиме: труп моего врага — мой друг.

Принцесса раздражённо сопела, пробегая глазами по донесению. Она молчала, но было видно, как её ноздри раздуваются, выдавая внутреннее раздражение. Чувствовалось, что решение назревает, и, похоже, ей вскоре придётся лично отправиться к месту событий. Я же, осознавая, что времени у нас теперь ещё меньше, решил ускорить работу с оставшимися мирами, отложив на потом детальное изучение добытых радиостанций и прочей радиоэлектронной начинки. Разбирать трофеи всегда приятно, но сейчас важнее было разобраться с задачей.

=*=

Третий мир встретилнас зимой. Ну, как зимой… Это была такая себе зима — мягкая, слякотная, с сыростью, пробирающей до костей. На первый взгляд — мерзопакостная погода, но достаточно было посмотреть на доступные нам факты, чтобы без труда догадаться: это родной мир той самой англичанки, которую мы выкрали у псов.

Я был в хорошем настроении, ведь старая добрая паранойя подсказывала, что даже 1977 год может оказаться полезным. Поэтому к возвращению девушки я подошёл со всей серьёзностью. Без лишних экивоков объяснил ей, что теперь она наша «троянская кобыла» в мире людей. И что, скорее всего, мы будем через неё кое-что приобретать. Само собой, плату пообещал соответствующую — своим агентам мы средства не зажимаем. Тем более платина в мире лошадок это презренный металл фальшивомонетчиков.

Девушка нервничала, было видно, что ей не терпится покинуть нас и забыть об этих днях, словно о страшном кошмаре. Но на её беду я не собирался отпускать её просто так и начал с беседы по душам:

— Глупышка, — вздохнул я, качая головой. — Ты же сама говорила, что ваша семья не шикует. Да и вообще, тебе уже прямо говорят, чтобы ты искала работу и покидала родное гнездышко.

Она неохотно кивнула, явно предчувствуя подвох.

— Так вот. Даже учитывая, что твои родные наверняка изволновались из-за твоего исчезновения, твоя ситуация не изменилась так уж кардинально. Более того, теперь у тебя ещё и пятно на репутации — не всякий работодатель с радостью возьмёт девушку, которая внезапно пропала, а потом так же внезапно объявилась, не давая внятных объяснений. Ещё и хиппи эти ваши и наркотики.

— Ну да, — с явной досадой протянула она. — Разве что кассиром куда-нибудь в сельский магазинчик…

Судя по её лицу, перспектива работы за кассой ей совсем не грела душу. Что ж, тем проще мне было убедить её в правильности её выбора.

Закончив с девушкой, я собрался было уже накинуть на себя попону, свернуть подстилку на манер седла и усадить на неё девицу, чтобы доставить её к отчему дому, но вмешались обстоятельства непреодолимой силы. Так-то мой план был простым и удобным, но стоило мне только начать его исполнение, как с самого утра молчавшая принцесса вдруг заговорила. В её голосе не было ни намёка на привычный юмор, только ледяная решимость:

— Никто не посмеет оседлать моего мужа. А если всё же осмелиться… такого седока я испепелю заживо. Медленно. По частям.

Лошадки, как по команде, дружно вскинули уши и на человеческую девушку тут же посыпались подозрительные взгляды, полные немого осуждения.

Я усмехнулся и, напоминая о логике, резонно заметил:

— В фургоне мы её везли, и ничего страшного не случилось. Даже ты фургончик тянула.

— Это не одно и то же, — покачала головой принцесса, явно не собираясь уступать. Затем она молча оглядела кирасиров и, недолго думая, указала копытом на первого попавшегося. — Человека повезёт он. А ты будешь идти рядом, и контролировать обстановку.

Так-то пустяковый вопрос, право слово. Я без проблем уступил — мне не жалко. Да и если признаться честно, шастать по чужому миру без прикрытия было, мягко говоря, некомфортно. Нет, у портала, конечно, остались бойцы с зачарованным оружием, и в случае чего они бы дали бой, но до них ещё надо было успеть добежать, а идти в городок предстояло в одиночку. И вот это — да, это меня нервировало.

А так, в паре, было куда спокойнее. Правда, был один небольшой минус: мы слишком сильно выделялись на фоне уютных улочек маленького английского города. Выглядело это, мягко говоря, подозрительно. Поэтому пришлось выбираться затемно, когда город ещё сладко дремал, а по улицам разве что одинокий молочник мог проехать, неся свежие бутылки к порогам домов.

Так мы и брели, неспешно переставляя копыта, изображая самых обычных лошадок. Вот прямо обычных-обычных. Не обращайте внимания, прохожие, мы просто небольшие кони, ничего странного. А тот запах ароматного мыла, что мягко стелется по воздуху, да ещё и вперемешку с жареной рыбой в кляре, которую подавали на обед… Ну, так это ветер подул неудачно. Сами понимаете.

И, как назло, молочник нам всё-таки попался. Я, конечно, слышал про эту профессию, но всегда думал, что они появляются перед самым завтраком, а не среди ночи! Хотя, если вдуматься, молоко же не разносится само по себе мгновенно, значит, работать он начинал гораздо раньше, чем я предполагал. Ну да, очередная ошибка в моих досужих представлениях об английской глубинке.

— О господи! Кэти? Кэти Белл?! — вскрикнул парень, едва не выронив из рук специальную корзинку с бутылками.

Девушка вздрогнула, она явно не ожидала такой встречи и готовилась ко встрече с родителями, а не с посторонним.

— Э… Здравствуй, Дик, — промямлила она, исподтишка косясь на меня с таким видом, будто ждала каких-то распоряжений. Вот только что я ей скажу? Я же, по всем внешним признакам, конь, а кони не разговаривают.

Понимая, что ситуацию нужно как-то разрядить, я шагнул вперёд и с важным видом потянулся к бутылкам с молоком, будто хотел их обнюхать. Дик раздражённо отмахнулся от меня, как от назойливой мухи. И это он ещё удачно отмахнулся — если бы попал мне по морде, боюсь, кирасир вломил бы ему так, что брызги молока и красненького разлетелись бы по всей улице. А ещё мне не хотелось начинать утро с заполошных попыток спрятать труп молочника. Неспрятанные трупы, знаете ли, портят день.

— Говорили, что ты пропала, — всё ещё в замешательстве пробормотал парень. — Что случилось? Где ты была?

Кэти быстро взяла себя в руки и, похоже, вспомнила легенду, которую мы ей дали.

— Я и в самом деле пропадала, — вздохнула она, выдерживая нужную паузу и интонацию. — Там такая дичь была… боюсь, если расскажу правду, меня сочтут сумасшедшей. Но… прости, Дик, мне нужно домой. Я родителей ещё даже не видела.

— А? Да-да, конечно, — затряс головой парень, выглядя одновременно и обеспокоенным, и смущённым.

Отлично. Пока что всё идёт гладко. Главное — не попасться на глаза кому-то ещё.

Пара кварталов и вот перед нами дверь родительского дома девушки… Точнее, это был не совсем дом, а скорее танхаус. Хотя, если приглядеться, он мало походил на классический английский танхаус — ни тебе противопожарных перегородок, ни разрывов в крыше. Скорее, это была его небрежная имитация. Или, выражаясь проще, типичный образец малоэтажной блокированной застройки, совмещавший все прелести многоэтажек и частных домов… точнее, их минусы. С плюсами тут было сложнее.

Я скептически покосился на фасад, затем заглянул через окно. Судя по плите, это была кухня.

— А ведь говорили, что хрущёвки — это дно, — пробормотал я себе под нос. — Но если они — дно, то, что это?

После моей отмашки напарник ссадил девушку с себя и отошёл от дома, присоединившись ко мне. Мы не вмешивались в эту семейную драму, просто стояли за углом и наблюдали. Ну а когда убедились, что всё прошло без эксцессов, криков или, изгнания блудной дочери «на мороз», мы тривиально развернулись и отправились обратно. Родители девушки настолько погрузились в своё счастье, что на нас даже не взглянули.

Что ж, это было даже к лучшему.

Затерев следы и вернувшись в свой мир, я отключил пробой. Работа с миром англичанки была завершена, и, пользуясь тем фактом, что основные задачи по разведке мы выполнили заранее, не стал затягивать паузу. Сегодняшний наш визит свёлся лишь к возвращению девушки домой, а значит, была ещё куча времени. Пора было переходить к последнему, четвёртому миру.

Все были полны сил, сыты, бодры и готовы к новым приключениям. Я быстро задал параметры перехода, и, уже по отработанной схеме, мы начали процесс инфильтрации… но что-то пошло не так.

Портал открылся прямо в классической конюшне. Настоящей. С сеном, стойлами и, что самое главное, обитателями. Едва мы вышли из полусферы портала, как проснувшиеся кони взбодрились настолько, что дружно зашумели, обнаружив посторонних. Заржали, затопали.

Для меня это были просто обычные лошади. Лошади как лошади — пахнущие сеном, овсом и чем-то отдалённо знакомым. Я не ассоциировал себя с этими существами, но вот мои сопровождающие… они тут же попытались вступить в контакт с «братьями по виду». Вышло это, мягко говоря, неудачно.

Оказалось, что обычные лошадки совершенно не понимают волшебных пони. Они таращились на нас испуганными глазами, фыркали, топали копытами, но никаких осмысленных мыслей в ответ не выдавали. И вот тут сопровождающих меня пони буквально пробрало до костей.

Эти ребята прошли многое — сталкивались с псами, переживали провокации со стороны зебр, участвовали в сложных операциях. Но вид существ, которые выглядели почти как они, но при этом были… пустыми, неразумными, просто животными — выбил их из колеи. Все те истории про великого Ынь По и сложный путь к освобождению всех пони, который он проделал… всё это буквально читалось на мордах лошадок.

Когда мы вернулись обратно, я заметил, что некоторых из них натурально трясло. Они не говорили ни слова, но в их глазах читалось потрясение. Мир снова умудрился подкинуть нам сюрприз, и, надо признать, для них, не самый приятный.

— Ты не пойдёшь, ты принцесса, — в который раз попытался я включить старую пластинку, надеясь, что и в этот раз она отступит.

Стоило бы просто закрыть переход, но, увы, дело осложнялось тем, что с той стороны портала оставался наш солдат. Закрыть проход сейчас я не мог — меня бы не поняли. Да и в целом, останавливать я её не особо стремился. Всё же я уже успел убедиться, что оборудование от Ынь По работает стабильно и предсказуемо. Так что, если уж принцесса решила идти, то мешать ей было бессмысленно.

— Убедил, — кивнула Патина с тем выражением, которое обычно появлялось у неё, когда она уже приняла решение. — Я надену доспех.

Как раз недавно её передвижной штаб догнал нас, притащив с собой кучу полезного барахла, включая те самые доспехи для моей самопровозглашённой супруги. Теперь у меня вообще не оставалось причин возражать. Да и зачем? Всё обнаруженное ранее никак не противоречило моей легенде, которую я развешал по ушам этих лошадок. Так что можно было выдохнуть спокойно и махнуть копытом на необременительное желание местной государыни.

Когда Патина облачилась в добротный, словно бы воронёный доспех, я не мог не признать: выглядела она впечатляюще. Темная броня подчёркивала её естественную грацию, придавая облику какую-то первобытную мощь. Она не просто выглядела, как боевая принцесса — она была ею.

Я не сдержался. Достав один из телефонов, я тут же сделал снимок и ушел в шатер с оборудованием из второго мира уже будучи мыслями среди своих планов и задумок.

И вот тут всё пошло по сценарию, которого я никак не ожидал.

Кобылка вернулась буквально через несколько минут, и первое, что она сделала — молча осмотрела пони-кирасиров. Те, чуть ранее, видя, как их принцесса облачается в доспех, все как один проделали ту же процедуру и расселись вокруг входа в тоннель полукругом по форме готовности два.

Выглядело это почти буднично: кирасиры разбились на пары и, помогая друг другу с амуницией, облачились в доспех, после чего расстелили подстилки и улеглись на них, положив морды кто на седельные сумки, кто прямо на копыта. Некоторые тихонько переговаривались, явно обсуждая иной мир, но в целом картина выглядела так, словно они собрались тут на небольшой привал.

Но идиллия длилась недолго.

— В копьё! — внезапно и без каких-либо эмоций в голосе приказала Патина. — Действуем по схеме 12, вариант 5.

Я даже не понял, что она сказала, но, предчувствуя бардак, кинулся к ней.

— Эй! Постой! — крикнул я, но, похоже, уже было поздно.

Патина вдруг остановилась, и её маска ледяного спокойствия дала трещину. Черная кобыла глубоко вздохнула, словно собираясь с мыслями, и, наконец, заговорила уже совершенно другим тоном.

— Какая же я глупая дура… — простонала она с болью в голосе. — Я слышала твои слова, но до конца не осознавала, что стоит за ними. Прости меня за это. Это больше не повторится.

Я едва успел обрадоваться тому, что у нас завязалась беседа, как мои радужные надежды на диалог жестоко пресекли.

Пони-солдаты с предельной вежливостью, но совершенно неотвратимо вытолкнули меня из строя. Я даже не успел высказать свой протест — они просто, словно по единому, отточенному алгоритму, шаг за шагом оттеснили меня, а затем дисциплинированно последовали за своей принцессой.

В пролом в земле. А затем, после небольшого перехода, в линзу портала.

— Чё я паникую? — хохотнул. — Ну, освободят лошадок, ну и ладно.

Плюнув на всю эту бодягу, вернулся к ноутбуку который не пережил перехода через портал даже будучи в двойном слое фольги и ещё раз попытался его оживить.

Глава 35 (решала Грей)

=*=

Я обратил внимание, что Патины и солдат нет уже слишком долго. Слишком долго для тех, кто рвался освободить своих неразумных собратьев из лап человеков. Что-то здесь было не так. Чувство тревоги неприятно кольнуло, заставив отвлечься от перебирания электроники. Я тряхнул головой, отбросил ненужные мысли и направился к полусфере портала.

Как только я шагнул в него, мир вокруг меня перевернулся.

— Б*ядь! — вырвалось у меня, когда вместо ожидаемой конюшни я оказался в руинах. — Милая, ну какого же *уя, а?!

Всё полыхало яркими языками пламени, воздух был густо пропитан гарью, а над этим адом слышались крики, чьи-то вопли, яростный треск горящих балок и вспышки магии или взрывов. Жар обжигал морду, а едкий дым резал глаза, заставляя щуриться.

Я сделал несколько шагов вперёд, пробираясь сквозь дымовую завесу, и вдруг… Меня чуть не скрючило на месте. Воспоминания хлынули в голову волной, они ударили так, что ноги чуть не подкосились.

— Чёрт бы побрал этого Грея и его воспоминания, — сплюнув себе под ноги, пробурчал я раздраженно.

Это было ужасно. Я знал это место, невзирая на то, что его уже порядком разрушили и сожгли. Всё вокруг — эти обугленные стены, прогоревшие остовы строений, даже сам запах — всё это было когда-то живодёрней. Настоящей живодёрней. Грей боялся этого места. По-настоящему, искренне боялся, и теперь я чувствовал этот страх каждой клеточкой своего тела.

После того как Стоун Кварц пролечил мою душевную болячку, я уже как-то подзабыл про такие приступы, отвык я от таких вот чувств. Но привыкать обратно я не собирался и лишь хохотнул зло, дергая хвостом из стороны в сторону.

Человеческие тела? Ну, скажем так, не то чтобы я был шокирован. Вообще не был. Я лишь недовольно фыркнул, разглядывая разбросанные по пепелищу останки, и, чтобы скрасить раздражающий момент, принялся негромко напевать старую песенку времён Вьетнамской войны.

Мне вот даже интересно, смешно ли было бы авторам этой нетленной композиции узнать, что кто-то, спустя годы, будет исполнять её, разгуливая среди останков граждан той страны, где она и появилась? Хотя, тут-то она ещё не появилась, тут же, судя по всему, ещё девятнадцатый век. Максимум — начало двадцатого.

— О! Газетка, — обрадовался я, обнаружив изорванный кусок бумаги, который, порывом ветра, бросило мне под ноги. — Как своевременно. Невольно заподозришь существование магии… Хотя, чего это я, в самом то деле?

Пробежав взглядом по сохранившимся строкам, я улыбнулся и продолжил петь, но уже громче.

Прогуливаясь по выжженному пепелищу, я невольно наткнулся на весьма интересную находку — немного обгоревший карабин под скобу Генри. Изначально это был симпатичный такой, ухоженный, с аккуратным стволом предмет для восхищения. В руках взрослого человека он, пожалуй, смотрелся бы как игрушка, а уж когда он завис в воздухе рядом со мной, управляемый копытокинезом, так и вовсе казался чем-то несерьёзным. Но это только на первый взгляд.

Я повертел находку, изучая её, попробовал механизм. Подствольный магазин был полон, заряжен до отказа, только вот патрон так и не успели дослать в патронник. С сочным щелчком откинул скобу, наслаждаясь плавностью работы механики, затем прижал её обратно, привычно используя копытокинез вместо рук. Оружие работало исправно, словно и не пострадало от пламени.

Пока изучал находку, я случайно заметил, как кусок земли в отдалении приподнялся, будто вздохнул, а затем снова осел. Я просто удачно стоял, иначе бы и не заметил.

— Эй! Вы оба, — негромко окликнул я лошадок, которые торопились куда-то по своим делам. — Прикройте меня. И заодно доложите, что тут вообще творится.

Воины принцессы среагировали мгновенно, без вопросов. Они заняли позиции у меня по бокам, а один из них, торопливо, будто боясь не успеть и упустить что-то важное, начал докладывать. Я слушал, хмурясь, и, честно говоря, не знал, как к этому всему относиться.

Я-то думал, что Чёрная не стала церемониться и просто впечатала противников со всей своей магической мощи, но всё оказалось куда интереснее. Видимо, я поспешил с выводами, считая её прожжённым политиком без сантиментов. В итоге она попыталась проявить какой-то нелепый гуманизм… а результат, как и следовало ожидать, вышел тот же, только вот бардака получилось больше.

Как по мне, раз уж ты начал заваруху, противника надо давить без сантиментов. Убийство это всегда убийство. Не надо придумывать глупых оправданий, что «это другое». Надо всегда быть честным с собой. И раз дошло до смертоубийства, то не надо играть в жесты доброй «моли». Но… Ладно, разбираться в её методах — дело неблагодарное. Сейчас важнее другое.

Я указал копытом на замаскированный люк, и кирасиры без лишних слов поняли намёк. Кивнув, они резко откинули крышку в сторону. Какой-то смельчак в яме едва ли не рефлекторно попытался выстрелить в меня, но я к подобному был готов.

Бах!

Я всадил в него пулю прежде, чем он успел что-то понять. Затем, не теряя времени, копытокинезом выхватил у него револьвер, по всей видимости, вывернув пальцы.

Но он тут был не один, изначально тут пряталось пять человек. Я оскалился, взглянув вниз.

— Господа человеки, между нами, похоже, произошло небольшое недопонимание. Но я бы предпочёл решить этот эксцесс так, как это и полагается решать между джентель… кхм… джентельКонями.

Люди в укрытии были «на психе» — ещё бы, с учётом всего этого «веселья» вокруг. Естественно, кто-то не сдержался и с ходу послал меня по матери. Я лишь хмыкнул, но не стал обижаться — в их положении можно и не так заговорить.

— Я понимаю, что всё выглядит, мягко говоря, скверно и даже хреново, — спокойно продолжил я, чуть качнув головой. — Но такова жизнь и её издержки.

С этими словами я передёрнул скобу карабина, досылая патрон в патронник, и продолжил:

— Насколько я вижу, у вас тут в ходу золото. Думаю, если немного этого благородного металла вдруг окажется в вашем распоряжении, ваше мироощущение станет чуточку… позитивнее. А души более открытыми к диалогу. В конце концов, если верить вашим же легендам, за голову сына божьего заплатили всего лишь серебром. А я предлагаю куда более выгодные условия.

— Отродье Сатаны! Антихрист! Сдохни, мерзкая погань! — вдруг завопила какая-то растрёпанная баба. Глаза безумные, голос истеричный — явно потеряла связь с реальностью.

Её поддержала ещё пара голосов, хотя они больше орали от страха, чем от фанатизма. Только один человек выбивался из общей картины — паренёк, что стоял у самого края, он наоборот, отчаянно закивал, не сводя с меня взгляда, наполненного паникой и отчаянной надеждой на спасение.

Я неторопливо оглядел остальных и, для проформы, уточнил:

— Все придерживаются того же мнения? — ответом мне был хаотичный гвалт, в котором путались проклятия, обрывки молитв и бессвязные выкрики. Даже заслушался некоторым эпитетам, но надо было продолжать: — Я с огромным нежеланием принимаю ваше решение. Я люблю демократию… Я люблю Республику.

Бах! Щелк. Бах! Щелк. Бах!

И тишина. И только тихое поскуливание выжившего напоминает о том, что ради этого всё и затевалось. Четыре свидетеля это много и дорого, а один и мотивированный — в самый раз.

— Юноша, так как посторонних взглядов не осталось, думаю, вы всё же согласитесь принять моё скромное, но своевременной предложение?

Парнишка, что до этого отчаянно кивал головой, а сейчас сжался на дне ямы, аж подпрыгнул, когда открыл глаза и огляделся, а затем затараторил, буквально захлебываясь словами:

— Да, сэр! Я на всё согласен, сэр! Всё, что сказали эти глупцы в ваш адрес, это бред, наглый поклёп, и вообще, вы замечательный… э… замечательный…

— Пони, — подсказал я, вытаскивая его из ямы.

— Вы замечательный пони, сэр, — дрожа всем телом, но, тем не менее, не заикаясь, выпалил он. Правда, окончания слов у него всё же слипались, но кого это волновало? В целом я его речь понимаю и этого, на данный момент — достаточно.

=*=

Патина, насквозь пропахшая гарью, даже сильнее, чем её подчинённые, переводила взгляд с меня на Джима, потом обратно. В её глазах всё ещё плясали отблески недавней схватки, но сейчас туда закрадывалось иное выражение — вопросительное.

Паренёк сглотнул, словно во рту у него вдруг пересохло, и с запоздалым пониманием склонил голову в подобии поклона, старательно избегая смотреть кобыле в глаза.

— Знакомься, дорогая, — я усмехнулся, сделав приглашающий жест копытом, — этот юный «жеребчик» согласился рассказать всем заинтересованным лицам о том, как это место подверглось нападению. Как налетела банда человеческих разбойников, а, возможно, даже и индейцев и как они отчаянно прятались в яме от безумства этих отморозков моля своего бога о спасении, но только одному улыбнулась удача.

— Нападение кого? — переспросила принцесса, слегка нахмурившись. Видимо, её голова всё ещё не полностью отошла от адреналинового угара битвы.

— Да какая разница? — ухмыльнулся я. — Главное, что нас здесь не было. И вообще, разумные пони — это миф, а за порталом уже ужин, и повара обещали мне, что в этот раз будет что-то восхитительное.

Патина шагнула вперёд, склонив морду, и в упор посмотрела в лицо паренька. Тот бы, наверное, и рад отшатнуться, но позади него стоял кирасир, блокируя пути к отступлению.

— Ты прав, я погорячилась, — наконец ответила она, но всё ещё не сводила взгляда с человека. — Надо было взять с собой егерей и вырезать всех их тихо, без лишнего шума.

Пауза затянулась, и напряжение в воздухе стало почти осязаемым.

— Почему он решил помочь нам? — спросила она, наконец, перестав вглядываться в лицо бедолаги.

— Во-первых, золото, которое я пообещал, — лениво перечислил я, кладя копыто на плечо паренька. — А во-вторых, у него, скажем так, не самые тёплые отношения с мачехой и её отпрысками. Ты ведь помнишь, как я рассказывал про семейные порядки человеков?

— Я помню, — коротко кивнула принцесса, отводя взгляд от дрожащего Джима. Затем она развернулась и, не оглядываясь, направилась к порталу. — Раз ты считаешь, что этот случай следует скрыть, значит, так тому и быть.

— Видал, какая? — я кивнул в сторону уходящей принцессы, обращаясь к Джиму. — Если когда-нибудь будешь набирать себе жен в табун, запомни одно важное правило: не бери туда принцесс. Особенно тех, которые реально управляют государством, а не просто числятся таковыми.

Парень опять сглотнул и поёжился, обхватив себя руками.

— Да, сэр, я запомню… — пробормотал он, а потом, собравшись с духом, спросил: — Что дальше, сэр?

— Во-первых, тебе нужно дать показания, строго придерживаясь легенды, которую я тебе рассказал. Не приукрашивай, не отходи в сторону. В конце концов, ты ведь и сам мало что видел, потому что сидел в укрытии.

Я выдержал паузу, дожидаясь, когда он кивнёт, и продолжил:

— Во-вторых, тебе нужно заняться наследством. Найми хорошего стряпчего, не жадничай, оно того стоит. В-третьих, когда отстроишься — и слушай сейчас очень внимательно — никаких живодёрен. Если вдруг возникнет такая мысль, просто вспомни про мою жёнушку, а у неё, скажем так, характер весьма огненный, как ты мог убедиться.

Джим судорожно кивнул, поёжился ещё сильнее и пробормотал:

— Я понял, сэр…

— Ну и раз уж мы заговорили об этом, то у меня есть парочка необременительных просьб. Понятное дело деньгами не обижу. Нельзя же обижать друзей. Ты ведь мне друг, Джим?

— Безусловно, я ваш друг, сэр, — парень выпрямился, показывая, что внимательно слушает. — Сэр, скажите, что нужно моему другу?

— Во-первых, карабин в подарочном исполнении. С красивой гравировкой там, всё как полагается. Во-вторых, запас патронов к нему. И в-третьих… — я ухмыльнулся, — раз уж Марк Твен тут ещё жив, тебе нужно будет достать его книги. Желательно с подписью автора. Это не к спеху, но важно.

Джим уставился на меня с растерянностью во взоре после упоминания книг.

— Я его большой поклонник, — доверительным тоном пояснил я, словно говоря о чем-то тайном.

— Я понял, сэр, — так же негромко ответил он. — А что такое подпись автора?

— Купивший книгу, может попросить автора оставить на ней доброе пожелание. Мол, в добрую память, для читателя такого-то и роспись.

— А какое имя должен вписать автор?

Я уже хотел было отмахнуться, но вовремя вспомнил, что, чёрт возьми, ещё не представился.

— Ах, ну да, — вздохнул я, сделав драматическую паузу. — Я Грей. Грей Тандерболт.

— Я запомню, сэр, — парень кивнул, нахмурившись, будто вбивая это имя в свою память. А потом вдруг осмелел и спросил: — Сэр… Скажите, а вы король?

Я посмотрел на него с лёгким недоумением, но тут же ухмыльнулся, чувствуя простор для доброй шутки, так что ответил почти как таксист:

— На самом деле, я профессор в университете, а ещё у меня есть свой бизнес, — лениво протянул я. — А государственные дела… это так, для души.

Глава 36 (технопорно)

=*=

Честно говоря, я уже начал опасаться, что меня просто разорвет на части от количества дел, в которые я сам себя умудрился впутать. Но, к счастью, Черная, обладала поистине пугающим уровнем экстремального менеджмента. Она, не моргнув и глазом, раскидала все мои задачи и хотелки или на других пони или систематизировала мои планы. Принцесса четко и без лишних вопросов определила, что, когда и в какой последовательности делать, превратив хаос в почти что отлаженный механизм.

Я в шоке.

К тому же, из-за моего плотного влезания в межмировые дела, мне волей-неволей пришлось торчать неподалеку от червоточины. Кто-то же должен был следить за бытом, поддерживать связь с внешним миром, следить за порядком… Вот принцесса и подогнала мне нужных лошадок, которые бы обеспечили необходимое.

Так же она вполне благосклонно отнеслась к тому, что я запросил поименный список всех тех, кто хотя бы проходил рядом с порталом, и даже согласилась на проверку этих лошадок в течение ближайшего года.

— Ты даже больший параноик, чем я, — фыркнула она, с усмешкой покачав головой. — Но лучше перебдеть, чем недожить.

В любом случае, с такой поддержкой остальные мои дела пошли куда бодрее. Некоторые из них я умудрился закрыть в рекордные сроки, а кое-где мне даже удалось избежать лишних телодвижений. И хотя работы всё ещё хватало, теперь хотя бы появилось ощущение, что я не просто разбрасываюсь временем в хаосе неопределенности, а действительно что-то делаю и контролирую.

Но, увы, не всё шло гладко. Были неудачи, были провалы — обидные, досадные, а порой и просто необъяснимые. Но больнее всего меня зацепила ситуация с радио. Так-то я на это оборудование кучу своих собственных денег впалил, а тут начались откровенные странности…

Я израсходовал весь запас батарей, загрузил натренированных пони Си-Би-шками и отправил их в сторону дворцового городка. По пути они должны были останавливаться в каждом городе и оставлять там радиостанцию и закрепленного за ней радиста. Всё было продумано, всё шло по плану… но проблемы начались практически сразу.

Я, конечно, понимал, что у пони были только автомобильные антенны. Так получилось просто потому, что ничего получше я не смог достать за отведенное время и деньги. Но тут-то, у себя, я натянул добротную полноразмерную антенну, со всеми настройками, согласованием и прочими радостями радиолюбителя. Должно было работать, причём хорошо! А вместо этого…

Если объяснять проще, связь была хуже, чем на Земле. В разы хуже. И это меня бесило. Я, как и всегда, рассчитывал с коэффициентом 3.57, но по факту, казалось, что он еле-еле дотягивает до двух. Я перепроверил всё — каждый провод, каждую настройку. Продублировал важные элементы, поиграл с мощностью передатчиков, хотя, честно говоря, изначально вывел их за границы разрешенной мощности. Но результат оставался тем же.

И, самое жуткое, даже те пони, которые ушли специально для развертывания базовой станции с полноразмерной антенной… пропали из эфира. Вообще. Они должны были выходить на связь, отправлять сигналы в режиме маяка, но в эфире — гробовая тишина.

Все они, мои радисты, отходили километров на пятнадцать — и словно в «тумане войны» исчезали. Причем до этого расстояния связь была просто отличная, даже голосовая работала без проблем. А стоило им пересечь эту невидимую черту — и всё, будто кто-то выключал саму реальность. Но ведь до ближайшего города абсолютно ровный рельеф, даже холмов нет. А вот сам город, тот да, стоит на возвышенности.

И это всё было не просто странно. Это было тревожно. Это раздражало и даже бесило.

Невзирая на мой новый, тщательно проповедуемый трезвый образ жизни — а к нему меня, напомню, подтолкнуло крайне поучительное знакомство с инквизицией, — в тот вечер я всё же позволил себе расслабиться. Пара кружек сидра в компании ребят из охраны полевого лагеря — и вот уже мир становился чуточку дружелюбнее. Как оказалось, это было весьма кстати, потому что, жалуясь на свои злоключения, я совершенно неожиданно услышал нечто странное…

— Я, наверное, ослышался… Сколько-сколько? — переспросил я, когда один из бойцов, увлекавшийся географией, между делом обронил цифру, обозначающую длину экватора.

Оказалось, местные пони прекрасно осознают, что живут на сферическом планетоиде, и даже примерно вычислили его размеры. Моему удивлению не было предела, но ещё больше я был ошарашен, когда услышал повторный ответ. Нейросеть тут же перевела данные в километры, и… я икнул. Потому что цифра, которую мне выдали, была в три раза меньше ожидаемой.

Тут надо понимать, что на Земле, уже в эпоху древнего Рима и прочих Греций, люди тоже догадались про то, что планета круглая и даже параметры посчитали… так вот, они ошиблись менее чем на один процент. А значит, лошадки, которые тут чудеса логики и наблюдательности проявляют, не могли ошибиться в три раза. Ну не могли и всё ты тут.

Окружающие удивлённо уставились на меня, а я, не моргая, потребовал у всех присутствующих назвать эту цифру ещё раз. И трое пони, независимо друг от друга, повторили приблизительно то же самое значение. Один из них даже смог точно назвать цифру чьего изменения он помнил. А измерений, как это ни странно, было несколько.

В тот же миг нейросеть сделала расчёты, и перед моими глазами вспыхнули страшные цифры: радиус этой планеты это не привычные мне 6371 километров, а всего то… 2000.

ДВЕ ТЫСЯЧИ, КАРЛ!

Я застыл, а затем мой разум нехотя продолжил логическую цепочку. Радиус… Притяжение… Масса… Спутники…

А теперь давайте вспомним, что у Луны, той самой, что я знал в родном мире, радиус где-то в пределах 1700-1800 километров. Иными словами…

Копытокинез дал сбой, и моя кружка глухо шмякнулась о землю. Осознание накрыло меня ледяной волной.

Стыдно признаться, но в этот момент я почувствовал себя абсолютным дикарем. Я ведь знал! Уже давно знал, что этот мир движется вокруг своего светила на 65 дней быстрее, чем Земля. Но почему-то в глубине души продолжал считать, что остальные параметры должны быть примерно такими же.

А они такими не были.

Мы жили не просто на какой-то другой версии Земли. Мы жили на сверхплотной планете, что была немногим больше Луны, ведь, как я установил недавно. Вес здесь и на землях которые мы посещали, отличался на уровне погрешности измерения.

Я обвёл взглядом своих собеседников, которые, похоже, совершенно не осознавали всей глубины моего кошмара.

— Это фиаско… — пробормотал я, не в силах подобрать других слов. — Пять штук зелени псу под хвост. Ааа!

Весь день я ходил, будто по мне каток проехался. Ну, или как минимум небольшая телега с камнями. Сорок комплектов Си-Би… Можно ли их уже выбрасывать? Нет, конечно, это было бы откровенным варварством. Всё-таки вещь полезная, и пусть не для междугородней связи, но в хозяйстве ещё пригодится. Однако идея построить пусть даже не полную сеть государственной связи, а хотя бы Y-образную трассу для передачи оперативных данных с угрожаемых направлений… всё, можно хоронить.

Чтобы не нервировать окружающих, я предпочёл не маячить перед глазами у лошадок и забился в палатку, тоскливо подвывая. Я бездумно уставился на рацию, которая раздражающе шуршала, ведь шумоподавление я выключил ещё в начале эксперимента, надеясь поймать хотя бы слабые проблески морзянки. Вот только теперь казалось, что я просто потратил несколько дней впустую, вслушиваясь в белый шум в пустоту.

— Крупом своим хвостатым чуял, что всё не будет так просто, как мне хочется… — простонал я, забравшись на походную койку.

Рывком вытащил смартфон из наспинной сумки — той самой, которую начал таскать вместе с тесаком ещё с начала похода. Настолько привык к ней, что иногда даже просыпался по ночам с ощущением, что надо бы её снять.

Пробежался по интерфейсу, открыл скан книги пятидесятых годов прошлого века… и тут же в глаза полезла вся эта архаика. Огромные, несуразные баллончики радиоламп, схемы с дикими способами монтажа… Но выбора-то нет. Обосрался — подотрись.

— Придётся брать англичанку за вымя и закупать лампы для экспериментов… — пробормотал я себе под нос, безуспешно пытаясь нормально зумить страницу. Если ёмкостный экран смартфона ещё худо-бедно реагировал на прикосновения, имитируемые копытокинезом, то вот с жестами всё было куда печальнее. Пролистнуть вверх? Ну, удачи.

Стиснув зубы, я продолжил ковыряться в книге, понимая, что лёгкой дороги тут уже не будет.

— Так… стометровая антенна на столбах, как у уличного освещения… бьём сразу вверх, в ионосферу… или куда там оно вообще упирается… так-так… угол отражения… угу… соточку километров должно вытянуть.

Глаза сами собой сузились, сосредотачиваясь на расчётах. Вдохновившись, я перевернулся на другой бок, продолжая бормотать вслух:

— Мы же не ради забавы всё это городим, мы же для дела! Значит, антенну можно и нужно задрать повыше… Тогда… хм… если приземное прохождение здесь хуже земного, допустим, в три раза, то… так-так… да ну? Реально?!

Я подскочил с койки, будто меня молнией ударило, и тут же забегал по шатру взад-вперёд.

С одной стороны, средневолновый или даже длинноволновый диапазоны могли позволить связаться из любого города с любой точкой лошадиного царства. Это был бы идеальный вариант! Но, с другой… такое оборудование просто так не купишь. Ни за деньги, ни за красивые глазки. Эти штуки не просто дорогие — они ещё и контролируются. Все эти их блевотные списки экспортного контроля и прочие CoCom-ы.

Это коммунистам хорошо, у них ядерная держава и если им вдруг что-то требовалось из заграничной номенклатуры, то они это тривиально покупали… через третьи руки и сдобрив процесс взяткой.

— Патина! Где, боеприпасы? Где, б*ядь, наши атомные боеприпасы?! Какого *уя мы должны перед каждой обезьяной «ку» показывать?! — стукнув копытом по полу шатра, возмущенно прорал я, но это так, от нервов. В конце концов, принцесса рванула к границе ещё вчера, да и, будь её воля, за мной бы уже ходил пони невзрачного вида, который таскал бы за мной чемоданчик с индивидуальной красной кнопкой.

Да… Англия 70-х — это вам не те клоуны, которых я помнил по телевизору. Нет, сейчас это грамотный, технически подкованный противник. Причём именно противник. Эти дружат исключительно друг с дружкой… кхм… и деньги в кружку.

Я раздражённо мотнул головой.

— Слишком горячая тема… — пробормотал я, щурясь. — В смежной области вообще такие штуки, за которыми глаз да глаз. Холодная война же в разгаре… Проклятье. Значит, придётся импровизировать.

Я застыл на месте, уныло уставившись на рацию. В голове крутилась одна-единственная мысль: а не проще ли плюнуть на всё, купить нормального кабеля и просто пробросить телеграф, как я изначально и планировал?

Нейросеть вдруг ожила, будто почуяв моё колебание, и принялась оперативно выводить расчёты — сколько кабеля потребуется, какие технические параметры, возможные схемы подключения… Я даже завис на пару секунд, осмысливая полученные данные.

Выходило, что нужный мне провод — это вполне заурядный товар для 1977 года. Относительно дёшево, достаточно доступно, массово применяется в электроснабжении. И что особенно забавно — это не алюминий, а банальное железо с покрытием. Для моих задач — в самый раз. Правда, тут же всплыл и минус: кабеля надо очень много. И это ещё не всё.

Телеграф — это не просто проволочка между городами. Нам нужна аппаратура. 250 комплектов, плюс столько же повторительных и релейных станций. А может, и больше.

Я прикинул в уме.

Что-то мне подсказывало, что карты у лошадок, мягко говоря, не идеальны. Наверняка где-то расстояния не совпадают с реальностью, и будь я проклят, если не вылезет пара «приятных» сюрпризов по пути. Но всё же… идея была рабочая. Теперь оставалось понять, как именно её провернуть.

Выдохнув, я плюхнулся прямо на пол шатра и снова напряг свою единственную, но несгибаемую извилину.

Раз есть возможность решить задачу связи проводом, то радио нам конечно нужно, но теперь уже для совершенно другой задачи. Нам нужна вещательная радиостанция. Но не какое-то там хлипкое непотребство с урезанной полосой. Нам требовалась мощная станция, работающая на средних или даже длинных волнах. По-хамски займём под себя широкую полосу, чтобы не только обеспечить связь, но и пустить туда стерео, выкрутив качество звука до предела возможностей понячьего слуха.

Сигнал должен добивать до всех наших городов вопреки диаметру этой долбаной планеты. А местным лошадкам раздадим детекторные приёмники. Гениально же! Они не требуют батареек, работают хоть вечность, и их можно наклепать в таком количестве, что каждая семья получит по приёмнику. Причем технология повторяемая уже сейчас, так что от поставок компонентов зависеть не будем.

Таким образом, у нас будет центральный канал связи между Патиной и всем пони-населением. Музыка, книги, полезные лекции… В случае чего — средство экстренного оповещения. Настоящая информационная революция.

— Ещё бы название пафосное… — пробормотал я, барабаня копытом по полу. — О! Точно! Проект «Дирижёр»!

Бип. Би-и-ип. Бип. Бип.

Я замер. Мне померещилось от нервного напряжения или… это был не радиошум?

Сигналы повторились, и я забыл обо всех своих гениальных планах. Моя челюсть неприлично отвисла, а взгляд уткнулся в уже мысленно похороненную Си-Би-шку, которая, против всякой логики, вдруг ожила и начала неуверенно пищать морзянкой. Зашумленной, искаженной, но всё же морзянкой.

Я сглотнул, затем метнулся к рации, на ходу переключая настройки. Поигрался с шумоподавлением, подкрутил чувствительность… но, увы, встроенный декодер оказался бесполезен. Сигнал был слишком слабым — его можно было разобрать только на слух.

Передача внезапно оборвалась, и в эфире вновь раздалось лишь раздражающее шуршание. Один раз что-то невнятно вякнуло, но не более того.

Прошло минут десять напряжённого ожидания, и вот — снова! Морзянка. Та же последовательность, тот же рваный ритм.

Я прищурился, прислушиваясь. Почерк радиста был знакомым.

— Лин, — пробормотал я, припоминая кобылку, у которой была именно такая манера работы на ключе.

И в следующий момент мне уже не требовалось подтверждений — несколько раз я отчётливо услышал кодовую последовательность. Правда, её внезапно поглотили помехи, но спустя минуту, сигнал вновь появился.

Я нахмурился.

— Дальнее прохождение? — вслух спросил сам себя.

Но это же абсурд. Расстояние слишком маленькое, чтобы радиоволны вели себя так, будто проходят через грёбаную ионосферу!

Я судорожно сверился с план-графиком. Да, Лин должна находиться в городке примерно в двухстах километрах отсюда. Скорее всего, это её первая попытка выйти на связь.

Но почему тогда…

Я прикусил губу, ощущая, как знакомый азарт пробегает по коже мурашками.

Что-то здесь не так.

Я застыл, осознавая всю глубину возможного прорыва.

А что, если из-за необычных параметров планеты сигнал ведёт себя не так, как на Земле? Что, если его переотражение гораздо короче, чем мне привычно? Или… он огибает планету и приходит с другой стороны?!

Секунда — и я уже роюсь в записях, торопливо выдёргивая список городов, в которых должны были остановиться мои связисты. Дрожащими копытами хватаю карту, линейку, карандаш. Если моя догадка верна, то мой провал можно превратить в триумф…

Карандаш скрипел по бумаге, чертя линии и формулы, а я так нервничал, что даже нейросети не доверял — всё делал вручную. Хотя сеть исправно фиксировала мои расчёты в автоматическом режиме, но сейчас мне нужно было чувствовать процесс «руками».

Готово. Я замер, уставившись на схему. И разразился безумным, торжествующим смехом. За тканью шатра кто-то нервно матюгнулся. Видимо ночной дежурный не ожидал услышать истерический ржач посреди ночи.

— Полностью автоматическая, пакетная, распределённая радиосеть! — выдохнул я, облизывая пересохшие губы. — Иначе это говно просто не будет работать!

Карандаш полетел в сторону, а я зарылся в запасы, надеясь на чудо. И оно было!

Дешёвые смартфоны и их достаточно для моей задумки.

Изначально я планировал использовать их как терминалы для доступа к библиотеке человечества, но теперь… Теперь они станут узлами связи.

Осталось «всего лишь» написать программу, которая будет: распознавать слабые, дрожащие сигналы морзянки. Комплектовать их в пакеты данных. Обеспечивать защиту от ошибок. Проводить верификацию сообщений. А так же надо создать систему скрытого мониторинга, чтобы мы знали, кто и что пишет друг другу.

Я прищурился, ещё раз оценивая свои ресурсы.

— Один узелна шесть городов… — пробормотал себе под нос. — Мало. Очень мало. Но это всё, что есть.

Глава 37 (игра в кости)

=*=

Быстро сказка сказывается, да не быстро делается… Хм… Кажется, я уже когда-то такое говорил. И, если память мне не изменяет, обстоятельства тогда были тоже не из простых. Впрочем, когда у меня были простые обстоятельства?

Получив вожделенный набор пробников из доступных для нас миров, я без лишних раздумий свернул миссию, и мы отправились обратно в столицу. Ночевать в палатках рядом с порталом? Спасибо, но нет. Никакой пользы, а вот дискомфорта — вагон и маленькая тележка. Да и если уж быть откровенным, то я успел порядком соскучиться по Фрейе. Конечно, не то чтобы я прямо считал дни и часы до встречи, но возвращаться домой с осознанием, что меня там ждет эта чудесная кобылка, было куда приятнее. С принцессой то мы во время похода вместе не спали. Да и вообще, после того случая с течкой тоже. Неправильная у меня жена. А может и наоборот, очень даже правильная и умная. Жеребёнок в условиях возможной бойни всех со всеми это то ещё испытание.

Но, возвращаясь к моим делам и проектам, сказать, что я бездельничал, было нельзя. В дороге я, разумеется, не прохлаждался, а занимался тем, что ваял необходимый софт и проводил тестовые прогоны. Работа эта, хоть и рутина, но требовала сосредоточенности, ведь одно неверное решение — и можно получить систему, которая вместо полезного результата выдаст ворох проблем.

Как итог, мне удалось собрать работающую в тестовых условиях систему. Хорошо? Вроде бы да. Но я-то не наивный жеребенок, чтобы надеяться, что на этом мои заботы закончились. Я отчетливо понимал: баги, ошибки и прочие сюрпризы неизбежны, а значит, необходимо держать в голове еще и обновление программного обеспечения. Причем делать это придется, мягко говоря, не самым удобным способом. Ожидаемая скорость связи? Пфф, про обновления «по воздуху» можно было забыть сразу же, даже не рассматривая этот вариант.

Так что пришлось переизобретать «китайский велосипед». Вернее, вспомнить старый добрый метод, которым пользовались еще во времена, когда слово «интернет» звучало как заклинание из древнего манускрипта. Логика работы системы была прописана на SD-карте, а в случае необходимости обновления достаточно было просто заменить одну карту на другую. Сложно? Нет. Долго? Возможно. Надежно? О да! Старые добрые off-line технологии еще никогда не подводили. Ну, почти никогда.

Так что через целую вечность… ну ладно, через три недели после моего гениального озарения, первые комплекты связи уже разносились специально обученными бригадами лошадок. Эти товарищи не просто таскали железо, а еще и устанавливали оборудование, налаживали его и терпеливо обучали местных счастливчиков работе с новыми технологиями. Причем воспринималось всё это лошадками не как рутина, а как нечто невероятное, почти магическое. В итоге к процессу с энтузиазмом подключились многие светлые головы, жаждущие понять, как именно это работает. И что удивительно — дело двигалось необычайно быстро.

Я-то привык, что на Земле любой проект рано или поздно вязнет в проволочках, бюрократии, согласованиях и прочих «давайте пересмотрим концепцию». А здесь… здесь будто сами звезды решили, что это должно случиться как можно скорее.

В хорошем смысле этого слова — я был искренне удивлён.

А через неделю после развертывания системы, как ни в чем не бывало, вернулась черная кобыла. С видом, словно вообще никуда и не уходила, она без лишних предисловий уселась за обеденный стол и принялась за еду. Стоит ли говорить, что я даже не удивился? Я лишь свой эклер пододвинул к тарелке Патины и она лишь скупо кивнула.

— Когда возвращалась, встретила отправленных тобой пони, — заговорила она после того, как с аппетитом разделалась с порцией яичницы с помидорами. И, судя по выражению морды, еды ей досталось явно меньше, чем ей хотелось бы. Да и внешне она порядком исхудала, видимо много колдовала и много бегала. Угу, в атаки. — Я ознакомилась со списком городов и с твоим выбором не согласна, но если оно хотя бы так работать будет, это уже большое подспорье.

— Ты очень удачно вернулась, — я отхлебнул морса, наслаждаясь горячим, терпким вкусом, и с гордостью озвучил результаты первых дней работы системы. — Знаешь, я ожидал, что всё будет куда хуже. Думал, придется весь день сидеть, тупо уставившись в приборы, надеясь на чудо… Но нет, всё оказалось лучше, чем я мог надеяться. Ты только представь — каждая базовая станция видит как минимум одну, а то и сразу три других!

Здесь я сделал драматическую паузу, чтобы подчеркнуть всю важность момента, но Патина дернула ухом, чуть нахмурилась, и произнесла устало вздохнув:

— Ты прости меня, конечно, но я только что с границы и просто не очень понимаю, что ты пытаешься мне сказать.

Что ж, похоже, придется объяснять всё с самого начала.

— Помнишь, я читал лекцию про телеграф, про ретрансляционные станции? — начал я, с прищуром наблюдая за принцессой, пытаясь понять, насколько сильно она меня слушала тогда.

— Конечно, помню, — кивнула она, даже не задумавшись. — И, между прочим, недавно перечитывала в свете твоей докладной записки о возможности поживиться дешевым металлом другого мира.

— Перечитывала? — переспросил я, не сразу понимая, что она имеет в виду.

— Ну да, — кивнула принцесса. — Всё, что сказано на подобных мероприятиях, записывается, оформляется и сдаётся в архив, чтобы потом не было глупых вопросов и оправданий.

Я приподнял бровь.

— Слово — как воробей… — начал было я, но Игнис неожиданно закончила за меня своим собственным вариантом:

— Не запишешь — улетит.

Я даже усмехнулся.

— Можно и так сказать, — согласился я, а потом, немного поразмыслив, продолжил: — Изначально мой план был прост: соседние города должны были связываться друг с другом напрямую, а затем, по принципу эстафеты, передавать сообщения дальше, пока они не попадут в нужное место. Логично? Вполне. Только вот оказалось, что у человеков планета гораздо больше, чем наша, и всё пошло не по плану.

— Больше? Насколько? — вскинула уши принцесса, но тут же заставила себя вернуться к основной теме. — Так и как ты выкрутился из ситуации?

— Всё просто, — я небрежно махнул копытом, но, конечно, всё было не так просто, как хотелось бы. Сходил за бумагой, нарисовал схему прохождения радиоволн. Объясняться старался максимально просто, без углубления в теорию, используя аналогии. К моему удивлению, меня поняли почти сразу, а в ответ даже последовал весьма логичный вопрос:

— Прямая видимость не получилась, отражение от какого-то там воздуха — это слишком далеко, у нас страна меньше. Значит, ты использовал этот метод, где волны загибаются за горизонт?

Я вздохнул.

— Приземное распространение — это другой диапазон и другая мощность, — пояснил я. — Нам самим придётся этим заняться потом. А сейчас — нет, сейчас я использовал метод с отражением. Просто из-за того, что наша планета отличается от планеты человеков, отражения здесь ведут себя немного по-другому.

— И?

— В течение дня появляются и пропадают небольшие окна для связи, — продолжил я, постукивая карандашом по бумаге. — Но, в среднем, между станциями должно быть не менее двухсот километров.

Принцесса молча кивнула, давая понять, что слушает внимательно.

— Напрямую передать сообщение обычно не получается, — продолжил я, — но, поскольку станции работают автономно, без постоянного контроля со стороны пони, и пересылают сообщения всем доступным абонентам, то рано или поздно послание достигает нужной точки.

Принцесса приподняла бровь.

— То есть, ты хочешь сказать, что оно прыгает от станции к станции, пока не попадёт куда нужно?

— Именно так, но одно и то же сообщение «прыгает» в нескольких экземплярах. Станция-получатель сама отбросит лишние, — кивнул я. — Мы уже третьи сутки тестируем систему, и выходит, что сообщение доходит до адресата не позднее чем через шесть часов.

Патина задумчиво провела копытом по подбородку, явно прикидывая в уме возможности такого способа связи.

— Напоминает игру в кости, — заметила она. — Повезёт — хорошо, не повезёт — плати.

— Действительно, элемент случайности тут есть, но на данный момент это работает, — парировал я. — Будем наблюдать, понятное дело, но, надеюсь, что выбрал удачные города для станций.

Патина задумчиво прищурилась, переваривая информацию, а затем, совершенно неожиданно, молча забрала у меня карандаш и принялась рисовать что-то на чистом листе. Несколько плавных движений — и передо мной оказалась схема, удивительно точно совпадающая с положением городов на карте.

Рисовала она это, кстати, исключительно по памяти.

Принцесса закрасила города, в которых уже стояли станции, затем на несколько минут погрузилась в расчёты, делая какие-то пометки чуть ниже. Я не вмешивался — судя по сосредоточенному выражению морды, мыслительный процесс шёл полным ходом.

Спустя некоторое время она уверенно потыкала карандашом в пару мест на карте.

— Вот сюда было бы лучше поставить, — заметила она, слегка наклоняя голову.

Я взглянул на предложенные точки, прикинул возможные маршруты прохождения сигнала и кивнул.

— Вполне возможно, — согласился я. — В любом случае будем наблюдать, а пока — пользоваться тем, что уже есть. Раз и так работает, значит, не так уж сильно и ошиблись.

Черная кобыла одобрительно хмыкнула и, положив карандаш, философски заметила:

— Коли есть — наслаждайся, а нет — не печалься.

Я усмехнулся. Ну, с таким подходом работать даже приятнее.

И, как по заказу, в самый неподходящий момент из комнаты, где обосновалась моя мастерская, раздался характерный писк. Тонкий, но чёткий, заставляющий мгновенно переключить внимание.

Принцесса вскинула уши, тут же насторожившись.

— Это что такое? — поинтересовалась она, слегка нахмурившись.

Я лениво глянул в сторону источника звука и ответил честно, без излишних пояснений:

— Один терминал связи я оставил здесь.

Чёрная кобыла приподняла бровь и усмехнулась.

— Ведь явно не из-за того, что я здесь бываю, — с улыбкой подметила она, а заодно и с лёгкой, почти незаметной ноткой подначки.

Я чуть склонил голову в сторону и, сделав вид, что обдумываю её слова, наконец, ответил:

— Ты одновременно и права, и нет.

Она прищурилась, ожидая пояснений.

— Мне так удобнее собирать статистику и… следить за тем, кто и что передаёт, — добавил я.

— Ты такой любопытный, — лукаво улыбнулась принцесса, но почти сразу же посерьёзнела. — А я уже собиралась пожурить тебя за беспечность. А ты, оказывается, такой же параноик, как и я.

— Как говориться: если тебе кажется, что за тобой следят, тебя назовут параноиком… но что, если за тобой и в самом деле следят? — усмехнулся я.

— Ох уж вы, мои подозрительные, — вдруг вмешалась Фрейя, вытянув копытца и потрепав нас обоих по гривам, словно двух неугомонных жеребят.

Мы с Патиной синхронно покосились на неё, но спорить не стали. Так-то она безусловно права.

— Вы лучше скажите, что там с этим вашим вулканом? — продолжила Фрейя, решив сменить тему. — А то столько паники нагнали, а кроме того лютого дождя, который чуть всё не смыл, и нет ничего.

Я тяжело вздохнул. Ну вот, началось…

Мы с принцессой одновременно постучали копытами по столешнице — чисто из суеверия, на всякий случай. А потом, осознав произошедшее, переглянулись и невольно рассмеялись.

— Так как правительственная почта пока что разносится курьерами, — начал я, чуть откинувшись на спинку стула, — пони на местах шлют свои наблюдения за погодой. И, думается мне, месяц тёплой солнечной погоды подходит к концу.

Кобылки заметно приуныли. У Фрейи на морде читалась лёгкая тревога — она явно уже прикидывала возможные последствия для урожая и всплеска сезонных простуд. А вот у Патины мысли были… куда мрачнее.

— Иногда я с ужасом думаю, что обо мне напишут в исторических хрониках, — пробормотала принцесса с тоской в голосе, задумчиво поводя копытом по столу.

Я чуть прищурился.

— Напишут, что ты великий стратег, проложивший дорогу к звёздам.

Кобылка отвлеклась от своих мыслей и вскинула на меня удивлённый взгляд.

— Что? К звёздам?

— К ним самым, — подтвердил я, слегка улыбнувшись. И, как нельзя кстати, вставил цитату Циолковского: — Наш родной мир — это колыбель. Но нельзя же всю жизнь прожить в колыбели?

Принцесса посмотрела на меня задумчиво, явно прокручивая эту мысль в голове. В её глазах промелькнул слабый огонёк интереса — может, даже надежды.

— Считаешь, что надо захватить один из миров за порталом? — прищурилась принцесса, изучающе глядя на меня.

— Типун тебе на язык, родная, — я даже поёжился от такого поворота. — Столько геморроя, и всё ради чего? Вселенная слишком велика, чтобы размениваться на ношеные подковы.

— Ну, ты сказал… ношеные подковы, — фыркнула принцесса, но в голосе слышалось скорее одобрение.

Фрейя же хитро сузила глаза, чуть толкнув принцессу в бок.

— Ты лучше скажи, чего такая напряжённая? Случилось что?

— И почему ты, вдруг, вспомнила про исторические хроники? — поддержал я вопрос, чувствуя, что здесь кроется что-то куда более серьёзное, чем просто философские размышления.

Принцесса помедлила. Было видно, что ей не особо хочется обсуждать это. Но, спустя мгновение, она, похоже, приняла для себя какое-то решение и ответила сухо, без намёка на шутку:

— Я сделала так, что у Псовии и Зебрии появилась общая граница, с хорошей дорогой. Теперь они смогут контактировать без особого труда.

Я заморгал, не сразу осознавая смысл сказанного.

— Э… Но зачем? А если они всем скопом навалятся? — у меня даже шерсть на загривке встала дыбом от такой перспективы.

— Мы вывозим запасы от границы и повторно накладываем магическую печать на всех пони, — спокойно ответила принцесса. — Если у псов появятся проблемы, они не смогут решить их за наш счёт.

— Но зебры… — начал я, предчувствуя неладное.

— Да, псы подначат зебр на нападение, это самоочевидно, — кивнула она. — Но когда у псов кончится еда, жрать они будут зебр, а не нас.

— Но ведь многие зебры погибнут… — Фрейя опустила уши, в её голосе звучало искреннее расстройство.

Принцесса тяжело вздохнула и посмотрела на неё почти с сочувствием.

— Мы сможем кормиться с запасов два года. Если впроголодь, то пять лет. Но мне нечем кормить зебр, даже если они сдадутся без боя.

Слова повисли в воздухе, оставляя тяжёлое послевкусие. Я лишь покачал головой. Политика… холодная, расчётливая и беспощадная штука.

— А почему бы тебе не заключить с псами тайный пакт о ненападении? — улыбнулся. — Сделай вид, что спать не можешь, мечтаешь прибрать к копытам часть Зебрии и развешать их правителей на ближайших деревьях.

— Ну… так-то… их и в самом деле надо развешать, — пробурчала черная кобыла задумчивым тоном. — Подлость… но псы верят только в неё. Думаю, это может даже сработать.

Часть 38 (ЗАО Рога и Копыта)

=*=

Второе путешествие по иным мирам выдалось не просто занимательным — оно оказалось чертовски плодотворным. Наш Джим-ковбой наконец-то утряс все свои вопросы с наследством, а заодно успел обзавестись пусть и скромной, но уже своей халупой и необходимым минимум хозяйства. В общем, агент обживался, как порядочный человек… ну, или кто он там теперь.

Я же, с довольной улыбкой, аккуратно пролистывал полученные томики, наслаждаясь каждой страницей, каждым буквой.

— Моя прелесть, — пробормотал я, чувствуя себя истинным коллекционером редкостей.

Наш агент в девятнадцатом веке не только умудрился разыскать Твена, но и провернул операцию по добыче книг в подарочном варианте печати. Но главное — результат того стоил.

Каждый том был подписан лично автором, и в строках его почерка чувствовалось искреннее удивление и некая доля удовольствия: «Моему верному читателю Грею Тандерболту. Отрадно было узнать, что меня читают в грядущем».

Но вишенкой на торте, как говорится, стало то, что рядом с росписью красовался небольшой рисунок — мордочка лошади. И, что особенно приятно, она была очень даже похожа на мою. Всё-таки не зря я фотографировался. Пускай местный фотограф и лыбиля, делая мой портрет. Мол, если уж и фотографировать животных, так лучше котов. Они более фотогеничны.

— Вот что делает с людьми хороший серебряный набор винтажной посуды, — довольно урчал я, бережно упаковывая бесценные фолианты для дальнейшей транспортировки.

Работа была почти завершена, я уже собрался ретироваться восвояси, как вдруг мой спутник хлопнул себя по лбу, будто его только что осенило.

— Дьявол! — пробормотал он, а затем, не теряя ни секунды, развернулся на месте и поспешил в соседнюю комнату.

Послышались какие-то невнятные чертыхания, шелест бумаги, скрип деревянного пола — а затем он вернулся, держа конверт вруках. Сердце сделало тревожный кульбит, когда до меня дошло, что это не просто какое-то письмо, это самое настоящее ответное послание. Я сглотнул, ощутив, как внезапно пересохло в горле, и с осторожностью вскрыл плотный бумажный конверт. Внутри оказался сложенный пополам лист — немного желтоватый, пахнущий чернилами и табаком.

К счастью, моя нейросеть недавно прошла экспресс-курс по устаревшему английскому — я забросил в неё несколько словарей и старых книг, так что теперь, пусть и с некоторыми затруднениями, мог разбирать даже такие, раритетные, тексты.

Стоило мне пробежать глазами первые строки, как уши сначала опустились, а потом и вовсе прижались к голове.

Марк Твен, этот хитрый лис… ну, то есть человек, но всё же! В своей фирменной манере он пошутил, что рад такому преданному читателю из будущего, но вот беда — похвалы в адрес его «последних трёх произведений» оказались… преждевременными.

«Вы явно позабыли о времени, мой дорогой друг, ибо первое из названных вами сочинений я ещё не опубликовал, второе лишь едва тронул пером, а третье и вовсе только обдумываю. О, какая честь! Узнать, что я, оказывается, уже их написал! Да ещё и так хорошо!»

— Ах, вот что он имел в виду, когда написал о «грядущем», — проворчал я, устало вздыхая и прикладывая копыто ко лбу. — Ну всё, приплыли… Теперь он либо вообще не напишет эти шедевры, либо создаст что-то совсем другое! Это фиаско!

Ирония судьбы — попасть в прошлое и случайно испортить одну из любимых книг.

Тем временем Джим-ковбой с интересом наблюдал за моей реакцией, но, разумеется, в суть происходящего вникнуть не мог — язык волшебных пони ему был так же понятен, как мне заклинания высшей лечебной магии.

Я аккуратно сложил письмо обратно в конверт, задумчиво покрутил его, а затем решительно поднял взгляд.

— Мне нужны писчие принадлежности, — заявил я. — Чем вы тут вообще письма друг другу пишите?

=*=

Если события в мире девятнадцатого века меня, в общем-то, порадовали — всё прошло гладко, без эксцессов, а партия сыра, приобретённая через Джима-ковбоя, оказалась на удивление хороша и даже востребована лошадками, — то вот в двадцатом веке нас поджидала неприятность. Причём такая, от которой и вздохнуть тяжело, и сказать нечего.

— Соболезную вам, мистер Грейвз, — произнёс я, отставляя пустую чашку с чаем.

— Благодарю, — тихо ответил мужчина напротив, немолодой уже, с усталым лицом, в котором смешались горечь, печаль и какая-то внутренняя опустошённость.

Он сидел на мягком понячьем пуфике, крепко сжимая в пальцах чашку с местным чаем, но даже не делал попыток испить.

Я осторожно, без нажима, предложил:

— Может, вам лучше бренди или виски?

Пауза. Мужчина тяжело вздохнул, покачал головой и едва слышно выдохнул:

— О нет, нет-нет… никакого алкоголя.

— Как это произошло?

Он снова вздохнул, как будто собираясь с мыслями, затем поднял на меня уставший взгляд и произнёс одно-единственное слово, полное горечи и разочарования:

— Хиппи.

Я нахмурился.

— Эм… наркотики?

— Возможно, и наркотики… — его челюсти сжались, сквозь зубы послышался едва уловимый скрип. — Пережить такое, выбраться… а потом, вернувшись домой, разбиться на мотоцикле… меньше чем через месяц.

Мы замолчали. А что тут скажешь? Я сам охренел, когда в согласованном месте обнаружил не ту самую погрызенную англичанку, а её отца.

Впрочем, дело изначально пахло керосином, но я всё же не решился закрыть портал и попытался разыграть сценку, чтобы понять, кого это к нам принесло. То, что человек пришел по своему разумению, я не поверил, да и сопровождающий меня маг головой покачал, так что я пригласил этого человека на нашу сторону.

Как чувствовал же, и портал, с нашей стороны, был оформлен в стиле фентези. Пентаграмма, непонятные фосфоресцирующие символы на стенах тоннеля и свечи. Ах, да, ещё были кирасиры, которые прикрыли свои доспехи плащами. Словом, назгульская гвардия во плоти.

Пони так сильно перлись от всей этой атрибутики, что постоянно ходили с ухмылками, к счастью, доброжелательную лошадиную мимику человек воспринял как злые оскалы и старался, без приказа, не суетится.

— Знаете, у нас, у пони, не принято обсуждать погоду и говорить намёками, поэтому скажу прямо: раз вы здесь, значит, у вас ко мне какое-то предложение, — переключился я на деловой тон. — Иначе бы вы, даже если бы и решились прийти, точно не рискнули бы идти за мной.

— Всё верно, — выдохнул мой собеседник сквозь стиснутые зубы, будто бросаясь с головой в холодную воду. — Насколько я понимаю, вам нужны… особые вещи из нашего мира. Я, конечно, не могу назвать себя большим знатоком теневого рынка, но всё же имею нужные связи, а у моих знакомых, как вы понимаете, есть свои знакомые…

— Если вы намекаете на оружие, то нет, — сразу отрезал я. — Да, внешне мы, возможно, и напоминаем милых лошадок, застрявших в средневековье, но это исключительно из-за магического типа развития нашей цивилизации. Поверьте, у нас есть заклинания королевского класса, которые по мощности вполне сопоставимы с теми боеприпасами, что вам передали из США.

Я выдержал паузу, наблюдая за выражением лица собеседника, а затем, с видом скучающего генерала от «ядерной кавалерии», с явной любовью в голосе начал многословное и детальное сравнение разных типов ядерных боеприпасов с «нашими магическими аналогами».

Сыпал аббревиатурами, погружался в технологические нюансы, хвалил за нетривиальные решения и стебал над явными атавизмами. Тонко разбирал различия в поражающих факторах, дальности действия, степени загрязнения и возможностей контроля, не забывая при этом упоминать, что у нас, в отличие от них, всё это хоть и не столь мощное, зато очень мобильное и загрязнение от применения мы нивелируем за неделю.

Если бы здешний контрразведчик или специалист по ядерному вооружению случайно подслушал этот разговор, он, скорее всего, уже бы орал благим матом, видя во всех окружающих мерзких предателей, которые продали родину за окапку сена.

Памятуя свой недавний прокол с Марком Твеном, я старался не залезать в «свежатину» и «обсасывал заклёпки» исключительно той техники, которая гарантированно существующей здесь и сейчас. Хоть какой-то урок из прошлого вынес…

— Я не сказать, чтобы разбираюсь во всём этом, — смущённо признался мой собеседник, когда, наконец, вернул челюсть на место. — Удивительно, как много вы о нас знаете.

— Должность при дворе обязывает, — вздохнул я, изображая вселенскую скорбь, и с пафосом позвонил в колокольчик. Одновременно с этим, будто между делом, посетовал: — К слову, про «много знаете». Из-за изучения опыта ваших войн наша королева запретила статусные наряды, и теперь все уважаемые джентльКони вынуждены ходить без форменных попон, словно мы какая-то, прости меня ветер, голытьба и чернь.

— Невероятно, — поддакнул собеседник, но я лишь нахмурился.

Что-то в его голосе мне не понравилось. Слишком уж поспешно, слишком… нарочито. Не то чтобы я рассчитывал ткнуть копытом в небо и попасть в отставного службиста, но…

Я не закончил мысль, потому что в этот момент в комнату вошла кобылка. Она идеально отыгрывала роль обыденной прислуги, но я-то знал, что у неё гораздо больше обязанностей, чем просто разносить блюда. Она молча произвела смену сервировки, поставив розетку с фигурно нарезанным сыром с правой стороны. Это был сигнал, результат наблюдения магов за моим гостем. Хоть они и не знали языка, на котором мы говорили, но кое-что вытянуть смогли.

— Понятно, — мысленно буркнул я и переобулся на лету, сменил, скажем так, пластинку и, взяв один из кусочков сыра, заговорил с совершенно другим настроем:

— Как я и говорил, у нас магическая цивилизация, и нам мало что от вас нужно. Например, в соседнем мире мы закупаем вот этот сыр. Из-за разницы в экономиках он доступен по цене и полюбился нашим беднякам.

Я сделал небольшую паузу, позволив собеседнику осмыслить сказанное, а затем добавил с лёгкой усмешкой:

— Вы ведь согласитесь со мной, что государь должен заботиться о своих подданных, а не устраивать непотребства и приравнивать одну из народностей к безмолвным рабам?

Бросил взгляд на собеседника, наблюдая, как он среагирует.

Ну же, приятель, давай… покажи, что ты за фрукт.

— Вы абсолютно правы, — согласился мужчина и, что примечательно, не просто попробовал сыр из вежливости, а явно начал его дегустировать. Прокатывал кусочек по языку, оценивая вкус, текстуру, возможно, даже прикидывая состав.

С каждой секундой я всё меньше верил в версию о частной инициативе. Нет, этот человек пришёл не просто так, не по своему хотению. Вот только от чьего имени он здесь? Этот вопрос пока оставался без ответа.

Я решил не заморачиваться, и «бить копытом в голову».

— Признаться честно, мы в курсе, что вы здесь не с частной инициативой, — бросил я пробный камень, наблюдая, как он отреагирует.

Мужчина слегка приподнял брови, но, похоже, не был особо удивлён.

— Магия? — уточнил он, скептически глядя на меня.

— Я бы даже сказал… — начал было я, но тут, но тут зазвонил смартфон.

Разумеется, никто мне не звонил. Это была заранее подготовленная видеозапись. На экране появился пони-секретарь — официальный представитель нашего второго похода к порталам. Пафосный вид, дорогая попона, поблёскивающая золотая висюлька на груди — всё, как полагается важной персоне. На видео он создавал видимость важного разговора, что, конечно же, было частью спектакля.

Я сделал задумчивое лицо, кивнул пару раз, молча «выслушал» секретаря, а затем отключил звонок и вернулся к беседе.

— Простите, это был важный звонок, — произнёс я с лёгким сожалением и тут же нахмурился. — На чём это мы закончили?

Мужчина перевел растерянный взгляд с экрана смартфона на меня, помедлил, а затем нехотя выдал:

— Мы закончили на том, что вы поняли, что я здесь не с частной инициативой.

Я медленно кивнул.

— Верно.

Я дал паузу, давая ему шанс самому продолжить разговор, а затем, решив, что пора ускорить процесс, предложил:

— Давайте не будем ходить вокруг да около. Просто назовите свою цель, а я обещаю внимательно вас выслушать.

Мяч на его стороне. Посмотрим, как он им распорядится.

Мужчина помедлил. Явно готовился к несколько иному разговору, а тут вдруг не то магический артефакт, не то образец высоких технологий.

— Что вы знаете об Ирландии? — сказал он в итоге.

Я хмыкнул, задумчиво поводя ухом.

— Вы ведь не про базы английского флота и расквартированные гарнизоны? — уточнил я, делая вид, что тщательно перебираю в памяти возможные варианты ответа. — Так-то мы давненько с вашим миром не пересекались. С прошлого раза, если верить записям, прошло… хм… полторы тысячи ваших лет.

Собеседник если и удивился, то вида не подал.

— Кстати, раз уж речь зашла об Ирландии, — добавил я, как бы между делом, — вы можете не отвечать, если мой вопрос покажется вам бестактным, но… почему вы написали в своих хрониках, что Патрик единолично изгнал всех змей с острова?

Мужчина моргнул.

— А разве… нет? — пробормотал он с явным замешательством.

Вот тут-то мне и пришлось сдерживать ухмылку.

— Ну, знаете ли… — я сделал многозначительную паузу, а затем с лёгким возмущением взмахнул копытом. — Там целый табун наших магов работал! Понятное дело, не бесплатно, но всё же. Замалчивать этот факт — это как-то… не по-понячьи.

Собеседник выглядел так, будто я только что заявил, что лично видел, как единороги строили Стоунхендж. Впрочем, за мной не заржавеет сказать, что таки да, строили.

Я кашлянул в копыто и изобразил смущение.

— Ещё раз простите, если это прозвучало резко. Мы, пони, бережно относимся к своей репутации.

И снова сделал паузу, давая ему возможность осознать и переварить услышанное.

Мужчина склонил голову, как бы подчёркивая искренность своих слов:

— Если позволите, я бы хотел извиниться за этот прискорбный случай, — произнёс он, тщательно подбирая выражения. — К сожалению, нам доподлинно не известно, почему так произошло.

Я фыркнул, сделав вид, словно вспомнил последствия этого «недоразумения».

— Ну, королева, конечно, метнула молнией в сад из-за этого случая, — лениво сообщил я. — Испепелила пару замечательных яблонь, но она отходчивая, чего уж там.

Мужчина чуть заметно заёрзал.

— Однако, — я продолжил, понизив голос, — после такого нарушения слова, маги вам больше помогать не станут. Так и знайте. Торговать мы можем, но на магию не расчитывайте.

Он кивнул, принимая информацию, и снова повторил:

— Ещё раз извините. Нам действительно жаль, что это недоразумение произошло.

Я качнул ухом, раздумывая, как бы поделикатнее объяснить ему «всю глубину их провала».

— Я, конечно, передам ваши слова, — протянул я с видом крайне занятого дипломата. — Но, сами понимаете… круче вас отмочили только саксы. Два прецедента за одну торговую сессию это прям да, прям рекорд.

Мы многозначительно уставились друг на друга.

Я с выражением лица «о таком даже вслух говорить — грех».

Он — «а эти-то что натворили?!»

— Знаете, мистер Грейвз, вы ведь и так уже должны были понять, что ваш мир не единственный с которым мы контактируем, — закинув печеньку в рот, зажевал её и продолжил: — Более того, если бы не этот странный случай, наши торговцы ещё бы долго не появлялись у вас.

— Я понимаю это, — мужчина неожиданно расслабился, видимо думая, что беседа наконец-то подошла к нужной части. — Как я и говорил, мои друзья могут много достать, но если… маги обиделись на нас, то можем ли мы рассчитывать на оплату хотя бы… даже не знаю… может быть… платиной?

— Без ножа режете, это же материал с альфа-проводимостью маны, — вздохнул с таким видом, словно сказал что-то важное и продолжил: — Хотя, есть несколько транс-мировых сделок, где участвует платина.

Я вновь потянулся к смартфону и… да-да, немного поработал с документами. Нашел книгу по минералогии, полистал картинки. Я-то понимал, что фигнёй страдаю, но вот со стороны…

— Есть пара сделок, которые вас заинтересуют, — развернул телефон экраном к собеседнику. — Миру псов нужен кабель, немного, десять тысяч километров.

Мужик явно растерялся.

— Или, как вы и говорили, у вас только оружие? — я «понимающе» закивал. — Без магии это неликвид конечно, но… о, вам повезло.

— Что им надо? — хрипло спросил мужчина, когда я показал «фотографию» «дивного создания».

— Так-так, секунду, — я полистал документы и «понятливо» вздохнул, показав очередного «дивного» но уже потемнее цветом. — Опять выясняют у кого уши длинее… А нужны им пулеметы с водяным охлаждением, сто штук и два миллиона стрел к ним.

— Возможно, вы хотели сказать — патронов?

— О, точно, простите, — покаялся я. — Но, насколько я помню, такое оружие у вас уже не производят. Жаль. Хороший заказ, комфортный по срокам и по оплате.

Глава 39 (тут нужны специалисты)

=*=

Лошадям, даже если это пони, невероятно трудно организовать полноценную инфильтрацию в мир людей. Разведка и сбор информации осложнялись как биологическими нюансами — всё-таки четыре ноги и хвост не слишком способствуют скрытности в городской среде, — так и культурными различиями. Однако мне повезло: местность оказалась сельской, а эпоха лошадиного транспорта ещё окончательно не канула в Лету. Люди всё ещё использовали лошадей, пусть и не так массово, как раньше.

Потому, пока принцесса не видела, я прихватил нашего парня-ковбоя из девятнадцатого века и пошел на дело. Мы загримировали его под типичного хипующего студентика — немного небрежности в одежде, пара аксессуаров, чуток художественной неухоженности — и, вручив ему коробку с алкогольными «гостинцами», я забросил его себе на загривок и отправился в центр местной сельской жизни.

Весна в этих краях вступила в свои права: тепло, сухо, птички поют, воздух свежий, а народ уже вылез из зимних берлог. Местные любители свободных взглядов и веществ с ограниченным оборотом обосновались в привычном месте, и, разумеется, занимались… да чем только они не занимались. Кто-то лениво бренчал на гитаре, кто-то обсуждал важные и никому не понятные идеи, кто-то пытался срастить себя с окружающей природой в позе просветлённого морского огурца, а кто-то просто бухал и «это самое»…

Появление Джима-ковбоя вызвало определенный ажиотаж. Толпа приветствовала его радостными стонами, как если бы он был не человеком, а манной небесной. «Тела пошли на свет», точнее, к живительной влаге, разлитой по бутылкам. Алкоголь расходился со скоростью света, причём не только в глотки, но и в атмосферу в виде весёлых брызг. Сам же Джим, мой боевой напарник по этой авантюре, моментально растворился в толпе, переходя из рук в руки, словно ценный артефакт или, если прямо, ящик с бутылками.

После пары часов активного социализирования, мой напарник наконец объявился рядом, выглядя так, будто прошёл через личную встречу с самим дьяволом. Он сделал вид, что озабочен лошадкой — то бишь мной — но при этом он забавно шептал испуганным голосом:

— Мистер Грей, сэр, кто это все? И где мы, чёрт возьми, находимся?! Это же шабаш, да?! Это всё ведьмы?!

Я скептически приподнял бровь, наблюдая за его напряжённой физиономией.

— Всё ещё хуже, мой набожный друг, — наставительно произнёс я, театрально понизив голос. — Это хиппи…

Джим такого слова не знал, но сглотнул и покосился на окружающих с удвоенной опаской.

— Ты хоть на ногах-то стоять ещё можешь? — уточнил я, отмечая его пошатывающуюся позу.

— Не уверен, — буркнул он, качнувшись вперёд. — А девки тут… ничего себе, вполне приличные с виду. На потаскух совсем не похожи… хотя ведут себя куда развратнее.

Я фыркнул и покачал головой:

— И это говорит мне человек, который умудрился замутить сразу с двумя…

Джим закашлялся, явно не ожидая, что его подвиги в этом богемном хаосе видны не только ему и богу, но и всем окружающим.

— В общем, сиди тут, слушай музыку, постарайся не отсвечивать и, главное, ничего не кури. Ни единой затяжки. А мне нужно ещё полчаса, максимум час и я тебя заберу.

Я проводил взглядом приободрившегося агента, который, хоть и выглядел слегка ошалевшим, но явно не собирался протестовать против предложенного отдыха.

Покачав головой, я вернулся к своим делам.

Вообще, изначально я был готов к тому, что придётся наведываться сюда несколько раз, прежде чем удастся зацепить нужную информацию. Но, надо отдать должное Джиму, его эффектное появление каким-то чудесным образом сыграло мне на копыто. Он задел те самые струны в душах местной публики, которые теперь отзывались нужными мне разговорами. А значит, миссия шла по плану — даже если этот план рождался прямо на ходу.

Вернув нашего паренька обратно в его пуританский девятнадцатый век, где всё ещё правят ковбои, револьверы и табак, я не спешил расслабляться. Следом пришлось основательно поболтать с моими наблюдателями — теми самыми бдительными ребятами, что следили за домом родителей разбившейся англичанки и за городком в целом. Они, как положено, отчитались, а я, как это обычно и бывает, всю ночь просидел за материалами видеофиксации и прослушки, загоняя в себя очередную дозу полезной (и не очень) информации.

Удобно, конечно, когда твои технологии на полвека обгоняют местные. Ещё удобнее, когда люди, сами того не осознавая, начинают говорить именно о том, что тебе нужно, причём без лишних манёвров с моей стороны. Благодаря недавней беседе со старичком их разговоры так или иначе крутились вокруг нужной мне темы. Не пришлось неделями вылавливать крупицы информации, растягивая процесс до мучительной рутины.

— Значит, и в самом деле погибла, — пробормотал я.

Несчастная девчонка, прошедшая через плен и надругательства, в итоге угашенная до беспамятства, просто разбилась. Если быть точнее — её убили. Или, скажем так, сделали так, чтобы она сама убилась. И главным виновником этой трагедии оказался местный мажорчик, избалованный, уверенный в своей неприкосновенности козёл. Родители погибшей прекрасно понимали, что никакого правосудия им не дождаться. И вот тогда они решили заручиться поддержкой местных «решал» — а оплатить их услуги, само собой, планировали с моей помощью, подзаработав на посредничестве.

В целом, план идиотский, но мог и сработать… в идеальном мире.

Но самый «жир» заключался даже не в этом. Оказалось, что план разработал вовсе не убитый горем отец. Нет, вся эта месть в лучших традициях шпионских детективов — дело рук матери погибшей.

И вот тут начинается самое интересное. Женщина не закатывала истерик, не лила слёзы, не проклинала судьбу. Она внимательно выслушала мужа, задала ему несколько чётких, точных вопросов, а затем аккуратно изменила свой план и доходчиво объяснила мужу, что именно нужно делать и говорить. Чётко, методично, без единого лишнего слова.

— Вот ведь… человеки, — протянул я, качая головой.

Её план, это уже не банальное «тихое английское убийство» из какой-нибудь развлекательной беллетристики. Это уже целый шпионский роман с элементами терроризма. В конце концов, легче всего убить неохраняемую персону на улице, а не устраивать подрыв дома машиной нашпигованной взрывчаткой.

— Где вы таких методов только понабрались? Полный восторг! — хмыкнул я, не зная, восхищаться этой женщиной или поёживаться от безумия. Вместо того, что бы стрельнуть или ножем в толкучке ткнуть, они тут хотели на всю страну шум устроить. Меня такие расклады не устраивали, и я запросил помощь у Черной. К счастью, у неё нашлись нужные мне специалисты на расстоянии дневного перехода.

В рядах понячьей армии водились ведь не только те героические жеребцы, что с гордо поднятыми головами шли лоб в лоб на мушкетный огонь, олицетворяя собой честь, отвагу и, чего уж там, некоторую недальновидность. Были и другие, скажем так, менее линейные части, с более гибкими принципами, предпочитающие решать вопросы не столь очевидными методами.

— Чё-как, братишка?! — стукнув своим копытом по моему, жизнерадостно начала кобылка, что привела с собой небольшой табун невзрачных на вид лошадок. — Ба написала, что тебе нужны специалисты по «непонячим» делам. Так вот, это мы и есть. Меня Радугой звать, а это наша банда, официально мы двадцать первая отдельная рота снабжения.

Я моргнул, переваривая поток информации, и уже было открыл рот, чтобы уточнить, кто же именно передо мной, но кобылка оказалась быстрее:

— Да-да, всё так, — закивала она, не дав мне и слова вставить. — Я пра-пра-пра-пра-правнучка!

А потом, ни секунды не сомневаясь, она кинулась меня обнимать.

— Ну ваще, бро, наши уже и не надеялись, что Ба себе жеребца найдёт!

Я несколько растерянно похлопал её по спине, а потом аккуратно отодрал от себя, размышляя, как вообще на всё это реагировать.

— Ну, хватит, не суетись, — пробормотал я, и, дабы отвлечь неугомонное создание, сунул ей печенье. — На, лучше печенек погрызи. Не мельтеши перед глазами.

Радуга замерла, уставившись на угощение, и с каким-то благоговейным трепетом протянула:

— Ну ваще-е-е… — протянула она, прижав уши и припав к земле. — Да ты даже говоришь то же, что и Ба… Только мастью серый…

Я почувствовал, как начинаю злиться.

— О! — внезапно оживилась кобыла. — Знаю! У меня есть офигенская краска, будешь матово-чёрным, под стать Ба!

— Тпру, родная, — я аккуратно прижал копыто к её голове, надеясь остановить поток энтузиазма. — Вы и в тылу врага такие шебутные?

Радуга тут же сменила тон, шмыгнула носом и, покачав головой, буркнула:

— Да не, ты чо… Там мы молчаливые художники, что закрашивают чужие картины жизни сомнительно пахнущими красками.

Я приподнял бровь.

Ну, по крайней мере, с креативностью у этих ребят всё в порядке… надеюсь.

=*=

Знаете, если у принцессы такие правнуки, то я даже боюсь представить, что там было с детьми. Если они хоть наполовину такие же отмороженые, то ну их нафиг. Хотя, если говорить о профессионализме — тут без претензий, эти лошадки-«снабженцы» сработали идеально. Всё чётко, тихо, без лишних вопросов. Даже ковбоя из девятнадцатого века не пришлось снова дёргать для прикрытия.

Так что теперь я снова сидел на пуфике… точнее, скорее лежал на нём, развалившись во всей своей серой пони-красе. В копытах — чашка с горячим морсом из свежих ягод и трав. Терпкий, чуть обжигающий язык… кайф.

Я медленно покрутил чашку в копытах и отставил её на столик, давая себе пару мгновений на наслаждение моментом, а затем, с лёгкой ленцой в голосе, наконец, обратился к присутствующим:

— Ну, что же, милые мои человеки… — начал я, выдав вежливую улыбку, которая совершенно не сочеталась с тоном голоса.

Старички, родители той самой англичанки, закованные в кандалы, стояли на коленях, и я невольно переживал за их суставы, но, одновременно с этим, с трудом сдерживался, чтобы не притопить их где-нибудь тут у нас в болоте.

Но то была временная слабость, и я продолжил вещать по сценарию:

— Мы тут пообщались со своим контактом в организации, от имени которой вы якобы действовали и, с удивлением обнаружили, что вы говорите вовсе не от их имени, — продолжил я, наблюдая, как морщинистые лица начали белеть. — Более того, следствие показало, что вы пытаетесьвпутать наше королевство в какую-то вашу, не особо нужную нам авантюру.

Пару секунд в шатре стояла тишина, прерываемая только сверчками.

Я лениво скользнул взглядом по пленникам и, стараясь выглядеть максимально «дружелюбно», задал, пожалуй, самый важный вопрос вечера:

— Так что же вы можете сделать в своё оправдание?

Глава 40 (конец это начало)

=*=

Смешно, грустно и, если честно, немного раздражающе, но планы пришлось пересмотреть радикально. Всё-таки жизнь редко идёт строго по прямой, особенно если ты оказался в мире разумных пони. В итоге вместо высокотехнологичных чудес двадцатого века мы гнали сюда эшелонами… что? Правильно — дешёвый металл!

Буквально составами, без устали, тянулись бухты проводов, километры кабелей, листы стали, арматурные прутья, сияющие слитки меди и олова. В общем, если бы мир пони знал слово «индустриализация», он бы его сейчас почувствовал на своей шкуре. В нагрузку шли даже рельсы — правда, не полноразмерные железнодорожные, а те, что используют на шахтах и в заводских цехах. Явно неновые, прихваченные ржавчиной, но всё-таки рельсы.

А ещё, как без этого, измерительное оборудование. Начиная с самых простых линеек, которые были знакомы и здешним мастерам, и заканчивая вольтметрами, да ещё и кое-какими лабораторными приблудами. Всё свежее, европейское, прямиком из Франции и Германии. Никаких тебе архаичных дюймов и футов! Я за это костьми лёг, зубами вцепился, но не позволил этому порождению богов хаоса заползти в местную промышленность! Хотя… стоп. Ладно, всё-таки допустил. Калибры остались дюймовыми. Видимо, хаос всегда найдёт, где протиснуться и оставить свой мерзкий след.

А ещё мне невероятно повезло выйти на владельца крохотного, но всё ещё живого производства радиоламп. Честно говоря, парень явно не выдержал конкуренции — крупные заводы съели его рынок, а потом и их самих добили доступные транзисторы. Так что весь этот цех, со станками, оснасткой и запасами, буквально свалился мне в копыта, как спелый фрукт, который уже никто не хотел поднимать.

Оборудование, конечно, по здешним меркам — почти новое, хотя проектировалось оно ещё в начале века. Зато оно было будто специально создано для пони. Крепкое, надёжное, без излишнего усложнения конструкции, но при этом достаточно эффективное и, что самое главное, интуитивно понятное. То, что нужно, если не хочешь, чтобы твои специалисты ломали голову, пытаясь разобраться с хитросплетениями человеческой инженерной мысли.

А вот с «высокими технологиями» пришлось изрядно повозиться… и искать их не где-нибудь, а в девятнадцатом веке. Да, мне стыдно, но такова жизнь. Где-то там, в параллельной реальности, кто-то наверняка плачет над таким регрессом, но что поделать? Вместо пулемётов пришлось заказывать картечницы Гатлинга! Зато «почти официально» и даже с гарантией.

Словом, вышло не просто интересно, а с огоньком. Контора, в которую я обратился (через Джима), оказалась чертовски любезной и даже внесла изменения в конструкцию специально под наш заказ. А мы, со своей стороны портала, ловко доработали их творение, снабдив его электромеханическим приводом на копытокинезе, вместо классической ручки. Вуаля! В какой-то мере мы даже обогнали самого Гатлинга в деле механизации его легендарных стрелялок. Вот уж чего я точно не ожидал в своей жизни!

Ну а после того, как основной поток металла и оборудования благополучно проскочил через портал, грянул гром, которого я, если честно, ждал с самого начала. Дело было слишком жирное, чтобы никто не захотел на нём погреть копыта. Наши уважаемые старички-кладоискатели, якобы добывавшие драгоценные металлы со дна морского, вдруг оказались в центре внимания.

Но, как ни странно, местные власти… откровенно говоря, забило болт. Они, местные власти, щедро подмазанные нашими скромными, но весомыми взятками даже не чухнулись. Честно говоря, я был удивлён — ждал, куда большего интереса, проверок, вопросов. Однако нет, бюрократическая машина сделала вид, что её это не касается. А вот криминальный мир оказался куда менее покладистым. Впрочем, организованная преступность — это в большинстве случаев всего лишь ещё одна «тентакля» тянущаяся от властей. Так что тут всё было не так однозначно.

Знаете, я вырос в 90-е. Было у меня в жизни одно памятное утро, когда пришлось мирно лежать под деревом, прижимая к себе школьный ранец, пока несколько «новых русских» методично поливали друг друга из автоматов. Конечно, не каждая встреча, не каждая «стрелка» заканчивалась подобным весельем, но мой внутренний ребёнок тогда усвоил простую истину: в таких ситуациях нужно всегда действовать по заветам Чапаева.

Во-первых, пулемёты на флангах…

К сожалению, наш арсенал был ограничен оружием времён «дикого запада», а значит, мы вынужденно погрузились в эпоху дымного пороха со всеми её прелестями. Поэтому бой выглядел… адски. И пах так же — серой, гарью и кровью.

Клубы плотного, едкого дыма висели над полем, размывая границы между живыми и мёртвыми. Вопли раненых смешивались с глухими хлопками разрывов, лязгом стали о кости и короткими предсмертными всхлипами. Кирасиры, скрываясь в дымовой завесе, методично добивали тех, кто ещё двигался, методично топча раненых и вонзая в их тела свои клинки.

Гатлинги замолкли. Ещё мгновение назад они яростно рвали тела наших противников сантиметровыми пулями, превращая бой в кровавое месиво, а теперь наступила внезапная тишина. Маги нервно ёрзали, явно недовольные ситуацией. Они уже успели пожаловаться, что не могут найти ожидаемых мною снайперов врага, а потому настоятельно предлагали шарахнуть «по площадям» — на всякий случай, чтобы уж наверняка.

В целом, лошадки были раздражены. Враг оказался… слишком странным. Не тем чудовищем, которого мы так опасались на совещании. И это было тревожно. Я тоже чувствовал подвох, внутренний голос недовольно ворчал, подсказывая, что тут что-то нечисто. Но дым постепенно рассеивался, кирасиры переворачивали уже остывающие тела, и с каждой секундой становилось всё очевиднее — эти бедолаги пришли на перестрелку с дубинками и ножами.

А затем два дня беготни, переговоров, торопливых попыток замять ситуацию — и вот, наконец, я могу расслабиться. Лежу на мягком пуфике в доме у Джима-ковбоя, под боком бутылка чего-то горячительного, и мы с ним вполне культурно выпиваем. Ну, насколько это вообще возможно после такого дерьма.

Я жалуюсь на бандитов-идиотов, которые даже налёт нормально организовать не смогли, а он в ответ ворчит про могильщиков. Мол, ну не сволочи ли? На оптовый заказ могли бы и скидку сделать, ан нет — накинули поверх стандартного тарифа ещё по пятнадцать центов за каждое тело! А четыре доллара серебром, между прочим, просто так с неба не падают, их зарабатывать приходится потом и кровью.

— Мы… ик… создаем, рабочие… ик… места! — торжественно потрясая копытом, поддерживаю я его негодование. — И терпим вот такое… ик… скотство? Всё! Ик! Больше никого у этих крахоборов… ик… закапывать не будем!

— И верно! — согласно кивает Джим, налив себе ещё. — В овраг их, к чёрту. Пусть лучше зверьё растаскивает.

И знаете, в этом предложении было что-то до обидного разумное. Зачем я вообще их закапывал? Ну оттащили бы мы их в мир пони. Да и оставили бы в канаве. Чего это я закапыванием озаботился?

— Чертовы… ик… стереотипы, — буркнул я, потянувшись за бутербродом.

Добив бутылочку до последней капли и подчистив все закуски, я со спокойной душой распрощался с нашим агентом в мире людей и шагнул в портал вслед за последней тележкой сыра.

В планах у меня было святое — отправить «СМСку» черной кобыле, мол, жив-здоров, и завалиться отсыпаться. Но стоило мне выйти из тоннеля, как я тут же громко чихнул. В ноздри набился какой-то серый пепел, оставляя неприятный привкус во рту.

Подняв голову, я обнаружил хмурое небо, низкое и тяжёлое, из которого даже не лился — сеялся мелкий, противный дождик. Капли, будто нерешительно, лениво пытались прибить к земле эту странную пыль, но она лишь размазывалась грязными разводами.

— Я что-то пропустил? — поинтересовался я у охраны портала, стряхивая с морды пепел.

— Вчера весь день ветер эту дрянь нагонял, — ответил пони, а затем добавил, понизив голос: — Вас тут курьер с утра дожидается.

Я благодарно кивнул, но тут же поморщился — голова ныла так, словно внутри кто-то методично колотил копытом по черепной коробке. Ну да, ковбойский самогон оказался именно таким, как и ожидалось… дерьмовым.

Проковыляв в свой шатёр, я обнаружил там курьера — тот сидел с видом примерного солдата, терпеливо дожидаясь моего появления. По всей видимости, парень был дисциплинированный, он дождался, пока я не осушу до дна кувшин с холодным морсом, и только потом, с чистой совестью, протянул депешу.

— От принцессы. Лично в копыта, — пояснил он, дождался подтверждения о вручении и тут же умчался по своим курьерским делам.

Я развернул послание, пробежал глазами… и, только перечитав его в третий раз, понял смысл короткого сообщения от черной кобылы.

«Началось»

Вот и всё. Без лишних слов. Без объяснений.

Я вздохнул, бросил листок на стол и, зарывшись мордой в подушку, простонал:

— Ну, твою ж мать…

=* Псовия, княжество Ломбервальд, поместье барона Гафрида Брауэра *=

Кабинет был мрачным, как и всё в этом поместье. Сырые каменные стены давили тяжестью веков, массивная мебель выглядела так, будто пережила не одно поколение хозяев, а воздух был густ от запаха вина, древесного угля и… нет, в этот раз чего-то не хватало. Запах запечённого мяса, привычный и неизменный спутник этих стен, куда-то исчез.

За тяжёлым дубовым столом восседал упитанный пёс. Перед ним стояла тарелка с чем-то явно неподобающим, а рядом — початая бутылка вина. Напиток был густой, ароматный, тёмно-красный, словно кровь, налитая в стекло.

Пёс нахмурил брови и с рычанием постучал пальцем по краю тарелки.

— Это что ещё такое?

Баран, стоявший рядом, почтительно склонил голову.

— Овсянка, мой хозяин.

— Да я уже понял, что это не мясо, — фыркнул пёс, скосив взгляд на бледную, липкую массу. — Я спрашиваю, какого дьявола баранья еда стоит на моем столе?

— Так повелела госпожа.

Пёс шумно выдохнул, отхлебнул вина и недовольно покачал головой.

— И это я уже тоже понял, — пробурчал он. — Вы, бараны, конечно, тупые, но не до такой же степени.

— Спасибо за лестные слова, мой хозяин, — с достоинством склонился баран.

— Ты от темы не уходи! Что это значит?

— Молодая госпожа считает, что вы стали уделять ей меньше внимания, потому что… слишком много едите.

Пёс застыл. Моргнул раз. Моргнул другой. Затем медленно, с пугающим спокойствием, отставил бокал в сторону.

— Вот что, Варав… неси мой арбалет. Я устал терпеть эту дуру.

— Слушаюсь, мой хозяин, — невозмутимо кивнул баран. — Что мне сделать с вашим завтраком?

— Распорядись приготовить нормальной еды, — рыкнул пёс, вставая из-за стола. Лапы тяжело опустились на деревянную поверхность, заставив бутылку покачнуться. Он раздражённо пробормотал себе под нос:

— Если я начну жрать еду моей еды… то что будет жрать моя еда? Кору с деревьев?!

Глава 41 (проект Дирижёр)

=*=

Знаете, когда осознаешь, что дверца портала вот-вот захлопнется, прямо в копытах зудит устроить напоследок какой-нибудь тарарам и фейерверк. Ну, чтоб не просто уйти, а так… с грохотом, чтобы аж ветер в ушах свистел. Да-да, время уже поджимало, и портал в двадцатый век уже дышал на ладан. Мы с ним безобразно обошлись, так, что он, бедолага, едва держался на последних нитях червоточины. А всё потому, что мы переборщили с закупкой металлов. Прям-таки капитально переборщили.

Собственно вся понячья промышленность перестала плавить новое железо и сосредоточилась на переработке поступивших материалов, готовя броню для второго и третьего эшелонов обороны. Когда вулканический пепел хрустит на зубах, надежда на то, что всё рассосется и удастся как-то пропетлять, угасает. Так что лошадки уже составляли списки кому что хватать и куда бежать. А так же списки тех, кто останется, и напялит на себя труды специалистов по обработке стали.

Патина, наша вороная принцесса с явно криминальными наклонностями, пошарила по своим многочисленным нычкам, и с платиной у нас не просто не было проблем — её оказалось в таком избыточном количестве, что я, смеха ради, оформил лишними брусками нужник и требовал от провинившихся пони, чтобы тут «прям блестело».

К сожалению, всей курьезности ситуации никто не понял, но лошадки были не против гадить не просто в дыру, а в дыру, оформленную красивыми, отполированными брусками. В общем, и моим коллегам по объекту понравилось, и я детский гештальт закрыл.

Это ведь у людей, у этих нищебродов, были в моде золотые унитазы — верх пафоса, показатель бессмысленной роскоши. А у меня? У меня тут весь пол в сортире, внимание, на десять посадочных мест (чувствуете размах?), был щедро выложен не какой-то там банальной плиткой, а массивными брусками платины. Золотых слитков было конечно поменьше, но и они присутствовали. Не отделка, не напыление — чистейший металл, переливающийся теплым солнечным и лунным светом. Шагай и чувствуй себя то ли королём, то ли каким-нибудь особенно удачливым авантюристом, который слишком буквально воспринял выражение «ходить по золоту».

Один, правда, нюанс — вес. Даже трёхсантиметровый слой этого благородного металла оказался весьма ощутимым в плане нагрузки. Пришлось серьёзно заморочиться с усилением перекрытий, потому что, как выяснилось, красота — это не только страшная сила, но и внушительные дополнительные тонны, готовые в любой момент отправить тебя на незапланированную экскурсию прямиком в кучу будущего удобрения.

Но то дела здешние, не менее интересные вещи творились и в 1978 году.

В отличие от моего родного мира, где мне приходилось выдирать технологии буквально зубами, тут времени было хоть отбавляй. Включения портала шли одно за другим, позволяя таскать добро не спеша, со вкусом, с наслаждением. Не то, что в родном мире — где были считанные часы, бешеная гонка, нервное ожидание жалких крупиц перед тем, как портал схлопнется, оставив тебя с тем, что успел ухватить. Хорошо хоть, что эти крохи оказались весьма высокотехнологичными. Друзья реально сделали невозможное за столь короткий срок.

А тут я мог позволить себе кривить морду и перебирать компоненты выбирая комплектующие получше. С процессорами, конечно, получилось нехорошо, но нашлась серия z80, которые не только выдерживали переход через портал, но и дальнейшее соседство с копытокинезом. А ещё у них было сразу три важных преимущества:

Во-первых, им требовалось одно напряжение питания, а не целая пачка как у прародителя.

Во-вторых, у них была внушительная горсть регистров, благодаря чему для некоторых задач требовался только процессор и ПЗУ. Как не прискорбно это признавать, но оперативка в конце 70-х милипусечная по объемам и безумно дорогая. И, да, только православный SRAM, ибо DRAM лошадкам противопоказан. Благо лишь одного сожжённого телефона хватило мне для осознания проблемы, и теперь я активно дул на воду.

В-третьих, у меня был не какой-то там классический компилятор из восьмидесятых, а чудесный кодогенератор, и да, у него был флаг настраивающий выдачу под эту архитектуру и я даже смог подружить его со своей нейросетью. Так что теперь не надо было быть гениальным программистом на ассемблере, чтобы выжимать из этой устаревшей платформы все соки.

Но вернемся к процессорам и памяти. Я взял с запасом. Как показала практика, камни 1978-го года вполне себе доживали до моих дней, а значит, лет на пятьдесят этого хватит. А там, если живы будем, пони и сами себе архитектуру придумают и воплотят.

=*=

Вложив паяльник в паяльную станцию, я привычным движением вернул заземлённые зажимы в держатель, после чего наконец-то снял с морды налобник с линзами. Мир перед глазами сразу перестал быть размытым месивом из микросхем, припоя и тонких проводов, а принял более осмысленные формы. И тут меня посетило запоздалое осознание: ко мне в мастерскую ввалилась не очередная толпа подопечных лошадок, а сама принцесса собственной персоной.

— Здаров, чёрная, — махнул я копытом, особо не удивляясь. — Чего это ты лично явилась?

— Мы тут посовещались с депутатами от полисов, — коротко кивнув в ответ, она сразу перешла к делу. Без прелюдий, без церемоний — значит, что-то серьёзное. — Помнишь свой проект «Дирижёр»?

Я на секунду завис, пытаясь сообразить, о чём вообще речь. Название вроде знакомое… А, ну да!

— Ааа! Ты про государственный радиоканал. Конечно, помню, — кивнул я, поёрзав на пуфике.

— В общем, мы повертели твои макеты детекторного и транзисторного приёмников и решили, что в условиях творящегося дурдома это нам жизненно необходимо.

— С приёмниками проблем нет, — я почесал затылок, мысленно перебирая запасы. — Диодов у меня на складе тысяч на тридцать приёмников точно хватит. С транзисторами сложнее, но на две-три тысячи комплектов наскрести можно. Самая большая засада — передатчик. В университете, конечно, пытаются выдувать лампы, но, скажем так… пока это далеко не те килопони, что нам нужны.

— Я это знаю, все доклады уже прочитала, со всеми специалистами поговорила, — отмахнулась она, нетерпеливо переступая копытами. — Вопрос в другом: сможем ли мы в обозримом будущем наладить производство таких ламп?

Я задумался, оценивая перспективы.

— Водоохлаждаемые? Ну, если лет через несколько, с маленьким ресурсом и кучей сопутствующих проблем — тогда да, вполне. Но даже если мы их сделаем, это всё ещё не решает вопрос инфраструктуры. Нам нужны усилители, микрофоны, электросеть, километры проводов и вообще куча всего, о чём я даже сейчас не вспомню. С большими мощностями всегда так — мелочевкой не отделаешься.

— Понимаю, — она кивнула, а потом выдала то, от чего у меня аж уши слегка дёрнулись. — А что ты думаешь насчёт того, чтобы… ну, скажем так, слегка обнаглеть и напасть на существующий передатчик? Вывезти его к нам?

Я уставился на неё, прикидывая, не шутит ли.

— Думаю, что это фантастически рискованное мероприятие, — медленно протянул я. — Людишки — это тебе не зебры. Если поймут, кто их разул, могут такого леща отвесить, что потом на копытах не устоим.

— У меня есть… кое-что со времён Восстания, — она запнулась, явно не желая вдаваться в подробности, и резко перевела тему. — Но вообще, я сейчас не об этом. Мы и так строим плотину для твоих генераторов, и она будет готова раньше, чем цех электролиза. Так что излишки энергии можно было бы направить на этот проект.

Она сделала паузу, затем чуть тише добавила:

— Раз уж этот мир скоро станет недоступен… может, стоит его хорошенько попустить напоследок?

Я фыркнул, глядя на неё с прищуром.

— Черная, ты меня пугать начинаешь своим замашками… впрочем, разворачивайся.

— Зачем? — удивилась кобыла, тем не менее, разворачиваясь.

— Сколько ты уже у нас в табуне? И сколько раз мы провели вместе?

— Если не учитывать случай в день табуна, то ни разу, — кобыла кивнула. — Заодно и вздремну тут у тебя… Погоди, схожу за подстилкой.

=*=

Я несколько дней гонял в голове слова принцессы, взвешивал все «за» и «против», выстраивал планы и контрпланы, но в итоге пришёл к неизбежному выводу: нет, не потянем. Хоть мяском наружу вывернись, но нет.

Достаточно было просто заглянуть в материалы из моего мира, прикинуть расположение радиостанций, которые можно было бы… скажем так, экспроприировать, и ответ становился очевидным, как утреннее похмелье. Мы могли бы разгромить любую из них. Да что там — при должном энтузиазме и наглости мы могли бы даже прорваться на какой-нибудь английский реактор и обфукусимить там всё! Но дальше? Дальше подошли бы регулярные войска, и пусть не сразу, но нас бы методично, без спешки и нервов, перестреляли.

Самый же главный геморрой был даже не в том, чтобы захватить объект, а в том, чтобы его разобрать и вывезти. Это задача не для маленькой, пусть и очень мотивированной банды разношёрстных пони, а для сотни квалифицированных специалистов с техникой, оборудованием и многолетним опытом работы в сфере крупногабаритного демонтажа.

Да, копытокинез пони позволял творить вещи, которые людям даже и не снились. Иногда казалось, что он нарушает пару-тройку законов физики просто по приколу. Но не до такой же степени, чтобы одним усилием мысли переносить промышленные объекты, словно это бутерброды с горбушей.

Запустив очередную симуляцию в нейросети, я мрачно наблюдал за предсказуемым исходом, а затем со злостью швырнул карандаш в стену.

Можно было при желании пустить на тряпки всю королевскую семью Британии, прихватив за компанию и парламент, но вот тихо и организованно вывезти оборудование какого-нибудь обыденного передатчика…

Так что той же ночью убийца «погрызенной англичанки» был аккуратно выкраден из собственного дома бойцами двадцать первой роты. Всё тихо, чётко, без лишнего шума — как и полагается профессионалам своего дела. Правда, Радуга, эта несносная кобыла, решила, что раз уж зашли в гости, то можно прихватить с собой и ставший бесхозным радиоприёмник. Ну, а что? Раз вещь лежит без хозяина, почему бы не воспользоваться моментом?

— Ба сказала, что у нас в королевстве тоже будет своё радио, с лотереей и музыкантами, — гордо заявила она, довольная своим маленьким вкладом в развитие местной медиасферы.

Я только покачал головой и вздохнул.

— Ну да, конечно. Ещё и утренние новости с прогнозом погоды.

А парня… парня мы разместили в шатре, который специально поставили подальше от портала. На всякий случай. Через час в том же шатре уже стояли родители девушки, которым я честно сказал, что свой косяк они оплатили доблестным трудом, и теперь я готов сделать им аванс.

«Аванс» тем временем мычал сквозь кляп, дергаясь в путах, и с ужасом таращился на стол, заваленный всякими железяками, инструментами и прочими штуками, которые в руках умелого мастера могли стать источником незабываемых впечатлений.

Я никогда не был любителем всех этих заморочек с пытками. Но знаете, если иной раз машину удаётся починить молотком, то человек, обладающий полным набором инструмента, точно справится с таким сомнительным делом, как истязание привязанного человека.

— В общем, мне нужна помощь, — я кивнул на пленника. — Если он умрёт, значит, вы согласились на мою просьбу.

С этими словами я вышел из шатра, давая им возможность поразмыслить над предложением. Сделал небольшую пробежку по лугам, размялся, вдохнул полной грудью свежий воздух, полюбовался хмурыми тёмными тучами, что сгущались на горизонте. В общем, насладился моментом. А когда спустя час вернулся обратно…

— Пи*дец… — констатировал я, оглядывая последствия их «доблестного труда». — Это хорошо ещё, что я сегодня ещё не завтракал.

Отец англичанки стоял на коленях и, судя по всему, недавно блевал, а его женушка, старушка божий одуванчик держала в руках стамеску.

Я подхватил мужика и вынес его из шатра, хорошенько встряхнул, чтобы привести в чувство.

— Старик, ты как?

— Н-нормально… — промямлил он, глядя куда-то сквозь меня.

Я хмыкнул и по-доброму похлопал его по плечу.

— Чисто между нами… ну у тебя и баба, — озвучил я очевидное. — К слову, я знаю замечательного психиатра…

Глава 42 (игра Эндер... кхм... Грея)

=*=

Мужчина, внешность которого не выделялась ничем особенным, а официальная биография была скучна до зевоты, с плохо скрываемым недоумением наблюдал за совой. Птица по-хозяйски поддела клювом приоткрытое окно, бесцеремонно толкнула створку и с наглой бесцеремонностью впорхнула в гостиничный номер.

— Хм… — протянул постоялец номера себе под нос, разглядывая неожиданную ночную гостью.

Сова, недовольно ухнув, встряхнулась, встопорщив перья, и вытянула лапку, в когтях которой красовался небольшой конверт. Серый, будто покрытый вековой пылью пергамент, словно таил в себе нечто зловещее. А фосфоресцирующие зелёные чернила, которыми был выведен адресат, светились в полумраке комнаты, вызывая ассоциации то ли с древними заклинаниями, то ли с какими-то неизвестными веяниями науки.

«От большого ценителя вашего творчества», — гласила надпись.

— Не воевать же с птицей, — вздохнул мужчина, всё-таки принимая конверт из когтей.

Сова ухнула, выражая явное одобрение спокойствию получателя корреспонденции, а затем провернула голову на все 180 градусов, будто несуразный кукольный механизм. Мужчина непроизвольно передёрнул плечами. Ему ещё не приходилось видеть таких птиц вблизи, и подобное положение головы вызывало у него не самые радужные ассоциации.

Отогнав тревожные мысли, он неторопливо направился к столу, открыл ящик и достал перочинный нож. Лезвие скользнуло по краю конверта, раскрывая его нутро. Внутри оказались три листа странной бумаги, на ощупь напоминающей нечто среднее между газетной и журнальной. Два листа из трех оказались фотокопиями — тёмными, словно пропитанными дымкой чего-то запретного. А третий… Третий лист был письмом.

Но первое, что привлекло внимание мужчины, — вовсе не текст. Нет, в первую очередь взгляд сам собой зацепился за фотокопию газетной вырезки. Дата на ней была до боли любопытной и даже странной.

— Сентябрь 1978 года? — пробормотал мужчина, невольно покосившись на календарь, на котором был отмечен июль.

Пробежав взглядом по материалу газетной статьи, мужчина даже прищурился. Его сердцебиение участилось вдвое, но внешне это никак не проявилось, он даже позволил себе скептичную улыбку.

На втором листе тоже была копия газетной статьи, только вот статья была уже за февраль 1981 года. Тут уж мужчина вскинул брови без всякого притворства. Если первую вырезку он воспринял как тонкий глум от английской контрразведки или ЦРУ, то вот содержимое второго листка ставило в тупик.

— У кого-то очень богатое воображение и избыток свободного времени, — пробормотал получатель столь странного послания и с сомнением вчитался в строки письма…

=*=

Моя скромная шалость с «Хосе» и ещё пятнадцатью «специалистами» удалась на славу. Всё сработало чётко, красиво и с толикой той самой издёвки, без которой жизнь скучна. К сожалению, в те времена в Англии было не так уж много подходящих персонажей для моих целей, так что с совами я развлекался исключительно за счёт островных агентов. Остальных же пришлось бодрить методами более приземлёнными, зато действенными.

Честно говоря, я надеялся, что всё это останется, до времени, просто игрой на нервах и что до закрытия портала события так и не развернутся в полноценный бардак. Но нет… переоценил я осторожность местных, да и свою удачу тоже. А ещё я ошибся, думая, что все интересные моменты истории мне уже известны и что никто не преподнесёт сюрпризов. Как же я ошибался.

Ребятишки из Штази так перевозбудились, что, не придумав ничего лучше, выкрали номерного помощника прямо из дружеского советского консульства. И не просто выкрали, а замордовали бедолагу до состояния абсолютно непригодного для похорон в открытом гробу. Однако самое забавное случилось после. Пострадавшая сторона бодро заявила о «трагической смерти после продолжительной болезни» и вместо несчастного прислала другого человека — неизвестного мне ни по книгам, ни по документам. Так что, выходит, про советские газеты зря злословили. Врут? Да нет, они говорят правду и только правду. Просто для её понимания нужно быть в контексте. А если вы не в контексте, значит вам и не положено.

Про это событие и его прелюбопытные детали мы узнали совершенно случайно. Точнее, не совсем случайно — отголоски накатывающего хаоса было сложно не заметить. Ноты протеста, которых в моём мире не существовало, вдруг начали множиться как грибы после дождя, а улицы английских городов стали пополняться свежими трупами. Агентурная игра, которая до этого шла неспешно, перешла в формат бодрого триллера, где ставки с каждой минутой становились всё выше.

Не сказать, что мне это понравилось. Пять раз успел проклясть себя за необдуманность, но что-то исправлять было уже поздно. Оставалось только превозмогать и держать морду кирпичом.

Но как бы я ни стенал, коря себя за поспешность и недостаток стратегического терпения, определённую выгоду я всё же извлёк. Ведь слить всю чернуху разом было бы попросту невозможно — слишком жирный кусок для одного захода. Да и всех предателей разом сдать тоже не вариант. Такой вброс вызвал бы не вдумчивое расследование, а лишь взаимные обвинения и долгие тоскливые споры о том, кто кого пытается обмануть.

Нет, информация должна поступать дозированно, небольшими порциями, словно яд в чаше неосторожного глупца. Вброс слишком большого объёма компромата выглядел бы не как разоблачение, а как хитроумная провокация одной разведки против другой. А вот так — аккуратно, осторожно, с намёками и недосказанностями — данные попали в руки именно тех, кто был в этом заинтересован больше остальных. В самые активные, злые, амбициозные, не терпящие предательства…

Кажется, я начинаю понимать, почему моя супруга так обожает эти тайные политические игрища. Стоит зайти к ней «на работу», и можно застать картину из разряда: «вот этого с этим стравливаем, а вот тут уже зреет союз, а здесь кому-то ткнули нож в спину, но дипломатично, со всем уважением». Причём она этим не просто наслаждается — она в этом живет, пока секретари её работать не заставляют. Такое вот у черной кобылы хобби. И это при том, что у нас полноценных соседей-то всего два государства и три племени.

Но время шло, и запачканный в предательстве советский снабженец, почуяв недоброе, лихорадочно собирал деньги, чтобы залечь на дно. Паника от надвигающегося разоблачения и страха перед возмездием со стороны своих краснознамённых товарищей заставила его забыть обо всех принципах. И главное — об осторожности. У него осталась только одна цель — спастись любой ценой.

Именно это отчаяние сыграло нам на копыто. За щедрое «вознаграждение» этот оптимист продал свою лояльность и обеспечил нас доступом к советской системе неофициальных закупок.

Так, через бесконечные лабиринты подставных фирм и фиктивных юридических лиц, понатыканных по всей планете, наша скромная покупка прошла по системе, превратившись из бумажного следа во вполне материальные контейнеры с оборудованием особой отчетности. Бюрократическая махина, похожая на чудовище с тысячами безликих лиц и рук, даже не заметила лишнего сухогруза, что мышкой прошмыгнул через Атлантику.

Производитель из США был в полной уверенности, что поставляет оборудование для Би-би-си — а точнее, для того подразделения, которое занималось трансляцией пропаганды на страны Варшавского блока. Документы были чистыми, без малейшего намёка на подвох и… как это не безумно звучит, но они были настоящими. Настолько настоящими, что английская таможня лишь под козырёк взяла.

И вот теперь, если взглянуть на ситуацию сверху… Один участник блокады продаёт другому участнику блокады оборудование, которое тот собирается применять против того, кто сидит в блокаде. Логично же предположить, что тут не может быть никакого нарушения? Ведь правда же? Ведь не может?

=*=

Завтракая бутербродами с горбушей и двумя видами сыра — из двадцатого и девятнадцатого веков соответственно, — я лениво, с безразличием слушал радио. Диктор не просто нервничал — он буквально надрывался, выдавая истеричный фальцет, который даже без слов передавал уровень паники. И да, не зря. Уже неделю как местные окончательно слетели с катушек. Да так, что даже пафосные дикторы вместо размеренного бубнежа давали волю чувствам.

Постоянные манёвры, протестные ноты, разведывательная возня — всё кипело, бурлило, трещало по швам. Здешняя контрразведка словно сорвалась с цепи, взвинченная и злая, как уличная шавка, учуявшая добычу. В итоге наши старички попали под волну проверок. Прищучили их всерьёз и, как это ни смешно, из-за пропажи того чувака которого я был вынужден своими копытами закапывать. Я про того мажора которого они замордовали.

Впрочем, для нас это не стало катастрофой. Я заранее позаботился о том, чтобы даже в случае провала они не смогли дать стоящих показаний. В кой-то веки пригодились простаивающие маги. Собственно, поэтому-то я сейчас и находился в мире людей, где связь с альтернативной агентурной сетью была куда проще. Я выстраивал её как запасной вариант, как страховку на случай, если старички решат уйти в самовольное плавание. И, похоже, не зря.

Впрочем, хватит философствовать о превратностях шпионской жизни.

Я уже собрался сменить частоту, найти музыкальную станцию и, чем чёрт не шутит, послушать тех же Битлов, но вдруг по ушам резанул отвратительный высокочастотный писк.

Мгновение — и вместо голоса диктора раздался подозрительно спокойный, но быстрый голос человека, уверенного в своей безопасности:

«Внимание! Внимание! Это сообщение от правительства Великобритании.

Мы предупреждаем, что Великобритания может подвергнуться ракетному удару в ближайшие минуты.

Всем гражданам немедленно укрыться. Если у вас есть подготовленное убежище, используйте его. Если нет — найдите наиболее защищённое место внутри вашего дома, вдали от окон и внешних стен.

Оставайтесь в помещении. Запаситесь водой и продовольствием. Включите радиоприёмник и оставайтесь на… пш-ш-ш-ш »

И всё, даже несущая пропала.

Я с трудом выкашлял кусок бутерброда обратно на тарелку. Чертовски бодрящий способ окончательно проснуться, скажу я вам. Но времени на на россусоливание не было.

Я подскочил, подхватил всё, что оказалось на растоянии вытянутого копыта, и заорал в сторону «разбойников» Радуги, что резались в шашки, используя конфеты вместо «фигур»:

— Атас! Все в портал!! Аллюр три креста!!!

Паника? Нет-нет, это чистая и предельно рациональная необходимость валить и как можно быстрее, ибо работу портала в условиях термоядерной войны я, по понятным причинам не проверял.

Дробный топот, заливистый свист Радуги, ответный свист в ответ и её жизнерадостный голос ободряет:

— Все наши у нас, мы замыкаем.

— Это раду… ёпт… — поймав «зайчика» вбежал, судя по ощущениям, в какого-то пони и заорал дурниной: — Закрываю через три… два… раз!!!

Глава 43 (досадно но ладно)

=*=

Как оказалось, я волновался куда больше, чем того требовала ситуация. Но, знаете, лучше перебдеть, чем потом копыта кусать. Целители, к счастью, отнеслись к моим тревогам с пониманием и даже не смотрели на меня, как на параноика. Они с профессиональным рвением организовали мне полноценный медосмотр, чтобы успокоить одну излишне мнительную лошадку. Ну, то есть меня. Итог? Как говорится: «поздравляем, вскрытие подтвердило, что до вскрытия вы были абсолютно здоровы».

Коллеги Фрейи посоветовали меньше нервничать, потому что, мол, следы стресса уже даже на шерстке проявились. И тут, увы, не поспоришь. Я и сам заметил, что начал слегка выцветать. Прямо как старая картина, которую забыли убрать из-под прямых лучей солнечного света.

А через неделю я окончательно решил, что хватит с нас этой миссии. Всё нужное было сделано, а остальное — дело техники. Оставив охрану и назначив ответственного за вывоз материальных ценностей, я махнул на всё копытом и рванул домой. Домой! В наш славный, пусть и слегка потрёпанный ненастьем посёлок Камелот. Там меня ждали не только уют и покой, но и мои личные запасы наскирдованых деталей и компонентов. Да-да, я тот самый жеребец, который тащит в свою сычевальню всё то, что блестит, звенит или хотя бы выглядит потенциально полезным для тыканья в это паяльником.

На полном серьёзе я вынашивал великие планы.

Облагородить нашу избушку? Легко! Превратить её в технологическое чудо? Почему бы и нет? Электрификация? Для кого-то это звучит как фантастика, а для меня — как вызов, который я с радостью приму. В голове уже крутились схемы, чертежи, а где-то на задворках сознания мелькали образы того, как я, гордый и довольный, включаю свет в клозете…, а ещё лучше чтобы свет сам включался. Вот она, мечта современного пони. Ну, или чудака с манией величия — тут уж кому как больше нравится.

После того как людишки в мире двадцатого века стали заниматься коллективным самоубийством по коллективному сговору, я старался следить за своими делами и душевными порывами… ну так, на всякий случай. Запасной планеты у меня для лошадок нет… хотя… если отгеноцидить людишек в девятнадцатом веке… тпру… это какая-то неправильная мысль. О таком лучше даже не думать, а то мало ли.

После активной и продолжительной встречи с Фреей я, всё ещё пребывая в лёгком блаженстве, провёл копытцем по её животику. В голове вертелся рой вопросов, но я только фыркнул, вопросительно подняв бровь. Моя женушка, как всегда, была загадочной и немного хитроватой. Однако в этот раз её лицо вспыхнуло румянцем, словно утреннее солнышко.

— Не стала писать, чтобы не сглазить, — смущённо произнесла она, опустив взгляд и слегка покусывая губу. Щёчки её стали такими красными, что, кажется, могли бы осветить всю комнату.

Я не стал давить. Да и зачем? Мне хватило одного взгляда, чтобы понять: она счастлива, а значит, всё в порядке. Тихо усмехнувшись, я приобнял её, притянул ближе и позволил себе расслабиться. Для меня это был редкий момент покоя, который я не собирался упускать. В кои-то веки, без лишних мыслей и тревог, я спокойно задремал, чувствуя тепло рядом. Всё-таки, когда она рядом, даже самые сложные мысли словно бы растворяются в воздухе.

И знаете что? Это было истинное блаженство. Никаких курьеров, врывающихся посреди ночи с очередной срочной задачей. Никаких криков, спешки или бесконечных попыток подчистить очередной залет агентов. Это всё порядком подзадолбало меня. Эти бесконечные вахты на портале, где каждый новый день приносил новый геморрой, уже давно стали чем-то вроде проклятия. Я ведь не робот, чёрт возьми! Даже у такого циника и трудоголика, как я, есть пределы.

Так что да, когда прозвучало то предупреждение о ракетном нападении я был на седьмом небе от счастья. Наконец-то! Отпуск!!!

Но сейчас, в этот момент, в постели и с Фреей в объятиях, всё это казалось таким далеким. Как будто весь мир за пределами нашего дома просто перестал существовать. И знаете, я был не против. Даже если это всего на одну ночь.

А утром на меня обрушился целый ворох неожиданных событий. Знаете, бывает такое состояние, когда только проснулся, ещё толком не понимаешь, где ты и что происходит, а тебя уже тянут в гущу событий. Вот и я, едва успев протереть глаза и привести себя в порядок, как оказался в центре внимания. Как выяснилось, наша славная артель вольных производителей досок всё ещё считала меня своим, так сказать, «братом по доске». И вот, не успел я толком понять, зачем меня вообще разыскали, как в мои копыта уже сунули увесистый мешочек с монетами. Мою долю, заработанную за прошедший период.

— Грей, тут такое дело… — начал один из жеребцов, переминаясь с ноги на ногу и явно подбирая слова.

Я невольно напрягся. Ну, знаете это чувство, когда тебе кажется, что сейчас попросят с вещами на выход? Вот и у меня в голове тут же закрутились мысли: ну всё, допрыгался. Наверное, сейчас скажут, что я больше не нужен, что из славных рядов кооператива меня с почётом, но всё же выгоняют. Уже начал прикидывать, как «сохранять лицо».

Но внезапно меня огорошили совсем другим.

— Ты же у нас по технической части? — продолжил жеребец, явно не замечая моего внутреннего напряжения. — Не мог бы ты осмотреть сегодня водяное колесо и всё остальное оборудование? Мы старались поддерживать его, как могли, но сам понимаешь… наверняка где-то да напортачили.

Я моргнул, осмысливая услышанное. Вот уж чего не ожидал, так это абсолютно рабочего вопроса.

— Не проблема, — кивнул, стараясь не выдать облегчения в голосе. — Я уж думал, вы меня попрёте за безделье.

На эти слова вся честная компания искренне удивилась. Один из жеребцов даже фыркнул, будто я сказал что-то совершенно нелепое.

— Зачем? — неподдельно изумился он. — Ты ведь внёс свой вклад: и оборудованием, и знаниями. А мы — копытами. Да и мы в курсе, что ты на благо всех пони впахивал, пока мы здесь работали. За это тебе отдельное спасибо.

Эти слова меня, честно говоря, немного тронули. Ну, не то чтобы я был склонен к сентиментальности, но всё же приятно, когда твои усилия замечают и ценят. Я невольно усмехнулся и постарался скрыть лёгкую неловкость.

Так что день начался с неожиданного, но приятного признания, а впереди меня ждала любопытная задача. Водяное колесо и прочее оборудование явно скучали без моих копыт. А я, если честно, даже немного соскучился по работе, где всё зависит только от твоих навыков и ума. Без лишних эмоций и драмы — просто ты, механизмы и желание сделать всё как надо.

— Износ ещё не критичный, но доработает оно до конца года… ну, в смысле, до холодов, — закончил я, отряхивая копыта и обращаясь к своим коллегам по кооперативу. Вокруг меня уже собралась целая компания любопытных пони, которые с неподдельным интересом наблюдали за моими манипуляциями. Прямо как зрители на представлении, только вместо фокусов — разборка, смазка и сборка в надежде не увидеть лишних деталей по окончанию.

Проверка оборудования, как обычно, принесла свои сюрпризы. Водяное колесо, несмотря на пережитые невзгоды и плохую обработку от воды, держалось вполне достойно. Однако, когда я дошёл до осмотра полотна, настроение у меня немного испортилось. Я лишь покачал головой, глядя на это чудо инженерной мысли, которое явно переживало не лучшие времена. Это была не специализированная сталь, это было творение местных технологий, и никто не предполагал, что это полотно будет приводиться в движение не копытами.

— То, что подтачивали и зубья разводили — молодцы, — похвалил я, чтобы не обижать трудяг. Но тут же добавил: — Но из-за недостаточного натяжения полотна оно, скорее всего, «устанет» раньше, чем хотелось бы. Значительно раньше.

Этислова вызвали в рядах пони дружный вздох сожаления. Казалось, что они искренне переживали за судьбу этого полотна, как за старого друга, который вот-вот может выйти на пенсию.

— Жалко, конечно, — вздохнул один из жеребцов, глядя на полотно с такой тоской, будто оно уже треснуло пополам. — Но мы учли затраты на восстановление или покупку нового полотна при распределении долей. Так что, если что, будем готовы.

Я кивнул, удовлетворённый их предусмотрительностью. По крайней мере, ребята не сидели сложа копыта. Но тут же меня слегка пристыдили, напомнив о моём собственном залёте.

— Не забудь посмотреть в приходно-расходный свиток, — добавил один из пони, глядя на меня с лёгким упрёком. — Контроль порождает доверие.

Я невольно усмехнулся. Ну да, тут они были правы. Как-то всё копыта не доходили до того, чтобы заглянуть в эту самую приходную книгу. Да и привычки никогда такой не было. Я же по жизни постоянно работал на кого-то, а не с кем-то. А ведь это, по сути, отчёт о нашей общей работе, о том, сколько мы заработали, сколько потратили и что планируем дальше. Да и, честно говоря, мне самому стало любопытно, как там обстоят дела. Насколько наши доски вообще востребованы?

— Ладно, ладно, посмотрю, — пообещал я, и нейросеть самовольно добавила эту задачу в мой список дел. Но против я не был, ведь если хочешь, чтобы что-то работало как часы, нужно держать копыто на пульсе.

— К слову, ребят, мне тут надо кое-что развернуть около реки. Поможете? С меня звонкая монета, — бросил я, вспомнив о неприкаянном ящике, который уже несколько недель стоял около моего дома, словно забытая игрушка. Доставить то его доставили и без меня, но вот остальное это уже был мой личный геморрой.

На мой вопрос пони оживились, а одна из кобылок, что таскала за мной ведёрко с эрзац-смазкой, сразу же проявила любопытство. Эта смазка, к слову, была весьма специфичной — пахла так, что от одного вдоха можно было вспомнить все грехи юности, но зато работала на ура, особенно в тех местах механизма, куда остальные пони лезть побаивались.

— Очередное колесо? — полюбопытствовала кобылка, заглядывая мне через плечо, пока я обрабатывал очередной узел механизма.

— Не совсем, — покачал я головой, чувствуя, как за спиной начинают шевелиться любопытные ушки всей нашей компании. — Эта штука называется «рукавная ГЭС». Это почти как водяное колесо, только оно служит для получения «копытокинеза» без участия пони.

На этих словах кобылка задумчиво почесала копытом за ухом, явно пытаясь представить себе эту загадочную штуковину. А затем, как будто осенённая внезапной догадкой, задала удивительно меткий вопрос:

— А от этой штуки твои фонарики светиться будут?

Я застыл, удивлённый её проницательностью. Настолько, что едва не поперхнулся на полуслове. Уж чего-чего, а такого вопроса я точно не ожидал. Переведя взгляд с неё на остальных пони, которые уже вовсю грели уши, я почувствовал, как вокруг меня начинает сгущаться атмосфера любопытства и ожидания.

— Смех смехом, но ты попала в точку, — признался я, слегка усмехнувшись. — Хочу попробовать сделать освещение в доме, а то масляная лампадка зимой порядком утомила.

На этих словах в воздухе повисло лёгкое недоумение. Казалось, что мои слова об освещении электричеством вызвали у них что-то вроде лёгкого культурного шока. Ну, знаете, как если бы кто-то вдруг предложил пони воспользоваться рикшей вместо того, чтобы размяться, пробежав необременительный километр или два.

Так-то, после того как я отдал принцессе точную схему изготовления фонариков на копытокинезе, их теперь повсюду производят и лошадки в курсе что такое лампа накаливания, но она у них ассоциируется именно с фонариком, не с освещением помещений. Но прошло лишь мгновение и по их мордам стало понятно, что до всех дошло, о чем именно я говорю.

Оглянувшись, увидел многозначительные морды и лишь вздохнул:

— Это всё на этапе экспериментов, не смотрите на меня такими взглядами.

Глава 44 (Голос Эквуса)

=*=

Насладиться всеми благами электрификации в моей скромной обители, увы, не удалось. Стоило мне только закончить с проводкой и приблизится к ламповому освещению, как реальность быстро напомнила о себе. Университет гудел, как растревоженный улей — преподаватели, студенты и несколько бригад строителей метались туда-сюда, разворачивая оборудование для первого вещательного канала. Радио, эпоха технологий в самом разгаре, а из знатоков людских языков у нас только я. Ведь нам не допрашивать в полевых условиях, нам техническую литературу требовалось ворошить. Так что опять я бывал дома наездами.

Как выяснилось, передатчик представлял собой не монолитную махину, а целый ансамбль из нескольких установок, каждая из которых работала на общее антенное хозяйство. Причём система согласования оказалась настолько хитроумной, что мне даже стало немного завидно, это надо было иметь нетривиальные мозги и образование, чтобы всё это безумие спроектировать так, чтобы оно работало. Лично я бился над переводом аки богатырь со змием, но четко осознавал, что даже при наличии электронного архива для наведения справок понимаю далеко не всё.

Однако проведённые тестовые запуски показали, что страдал я не зря и работает всё, на удивление, хорошо. Порадовали меня длинные волны, ох как порадовали. Даже при запуске одной секции из шести, наш тестовый сигнал легко и непринужденно ловился в ближайших городах и полисах на обычный детекторный приемник. Я уж не говорю про транзисторные приемники и специальное измерительное оборудование. Складывалось впечатление, что этой станции плевать на радиус нашей планеты чуть более чем полностью. Собственно когда измерительное оборудование достигло других, более удалённых городов, то и там наш урезанный до 1/6 сигнал вполне себе ловился. Похуже, но всё же.

Так что, в нашем мире, длинные волны в отличие от коротких, они уверенно накрывали пространство, словно заботливая кобылка, кутающая жеребёнка в тёплый плед. Детекторные приёмники тоже не подвели — пусть они и капризничали из-за близкого копытокинеза и требовали длинных антенн и добротного заземления, но со своей задачей справлялись достойно.

Однако на этом техническое веселье не заканчивалось. Были у нас сборки и на транзисторах, которые, постепенно, будут заменяться на ламповые устройства по мере выхода транзисторных из строя. А транзисторы «будут» выходить из строя, так как обнаружилась проблемка — транзисторы конца семидесятых годов лошадок не жаловали. Так что транзисторная техника комплектовалась адовой защитой и подробной инструкцией. Впрочем, всё это не могло стать проблемой, так как транзисторы шли на установки коллективного пользования. Клубы, амфитеатры, термы… Патина надеялась, что в этот раз, в первый день недели очага гулять мы будем всей страной как единый табун, а не каждый город на особицу.

Но больше всего удивил экспериментальный детектор на феррите — самый что ни на есть хай-тек в нашем пони-мире. Честно говоря, я до последнего не верил, что эта штуковина вообще заработает. Ну, вот не верил, хоть убей! Детекторный приёмник на ферритовом стержне звучит как нечто из области фантастики, но, к моему удивлению, он действительно заработал. Причём оказался настолько компактным, что его можно было носить с собой, как какой-нибудь архаичный плеер. Вот только радость омрачала одна небольшая деталь — ферритовых стержней нужного класса и подходящих, редких, отобранных вкопытную диодов у нас была жалкая горсточка. Так что массового производства ожидать не приходилось. Да и проблема копытокинеза никуда не девалась и для этой схемы. Наоборот даже, феррит ведь как раз таки и был идеальным материалом для регистрации магнитной составляющей.

Но, несмотря на все ограничения, шаг вперёд был сделан.

=*=

Незнакомый лично мне профессор уверенно орудовал указкой, будто шпагой, методично тыкая в разные точки на карте нашей страны. Временами он переключался на графики, водя по ним концом деревянной палочки, словно чертил невидимые линии заклинаний.

— …таким образом, можно с полной уверенностью сказать, что гипотеза профессора Грея Тандерболта оказалась верна, — его голос звучал ровно, но в нем чувствовалось довольство. — Более того, эффективность используемой нами частоты превзошла прогнозируемые показатели на внушительные 70, а в некоторых случаях и все 150 процентов. Это значительно больше, чем мы ожидали.

Зал гудел одобрительным шёпотом, а профессор, выдержав паузу, продолжил:

— Учитывая мероприятия, которые мы планировали для отдалённых поселений, можно сделать вывод, что полная мощность станции избыточна. В таком случае логично будет отключить три сегмента из шести, оставив их в горячем резерве. Если потребуется, мы сможем оперативно вернуть их в строй. А те запасные части, что имеются в наличии, считаю разумным передать на максимально бережное хранение.

Я одобрительно постучал передними копытами друг о друга, и меня тут же поддержали другие пони. Докладчик действительно проделал колоссальную работу: сам лично мотался по городам, направлял студентов, которые сновали туда-сюда с оборудованием, помогал разбираться с настройками передатчиков.

Прошло всего каких-то три месяца с момента начала развертывания системы, а у нас уже готовая карта покрытия, да ещё и со всеми значимыми аномалиями. Люблю, когда кто-то делает мою работу за меня. Ведь просто запустить передатчик — это лишь полдела. Нужно ещё понимать, кто и как его слышит, где сигнал стабилен, а где пропадает без следа.

Вот бы и с налаживанием работы издательского коллектива всё так же гладко получилось. Но, увы, мечтать не вредно…

Завершив все срочные дела и удовлетворив интерес каждого, кто горел желанием со мной пообщаться, я, не теряя времени, порысил к себе. У меня, между прочим, жена беременна! И пусть до появления жеребёнка на свет ещё далеко, сам факт даёт мне отличную возможность улизнуть от дополнительной нагрузки. Местные ведь сейчас буквально пылают энтузиазмом, подпитываемые успехом проекта и эйфорией от того, что радио наконец заработало. А для меня? Ну что ж… радио — это что-то из далёкого прошлого, архаичная технология, которая в моем родном мире уже давно перестала быть чем-то впечатляющим.

И всё же любопытство взяло верх. Интересно, что там сейчас транслируют? До этого мы гоняли тестовые записи — скучные и повторяющиеся, но, если память мне не изменяет, уже успели подобрать нескольких ведущих, которые будут заполнять эфир, пока не наладится полноценное расписание.

Стоило мне только задуматься об этом, как нейросеть, почувствовав мой интерес, оперативно подключилась к недавно спаянному устройству, которое я теперь всегда носил при себе. На вид — небольшая коробочка, не больше спичечного коробка. Но не стоит обманываться её скромными размерами. Благодаря особенностям понячей физиологии и некоторым техническим ухищрениям, включавшим детали SDR-приёмника из двадцать первого века, я получил возможность мониторить радиоэфир в весьма широком диапазоне.

Первоначально этот гаджет задумывался как инструмент для изучения помех, которые создаёт копытокинез, но теперь… теперь это просто приёмник. Самый обычный, но при этом чертовски полезный.

Мгновение и я слышу фантомный звук, который транслирует нейросеть:

— И-и-иго-го! С вами я, ваша Радуга, и моя любимая рубрика — трофейная музыка! — звонкий, уверенный голос ведущей раздался в динамике, заставив меня непроизвольно навострить уши. Я знал эту кобылу лично и последнее место, где ожидал её услышать — радио.

— К слову, за музыку человеков нам надо благодарить небезызвестного жеребца и мужа нашей восхитительной принцессы — Грея Тандерболта! Да-да, вы не ослышались! Все эти робкие слухи про то, что наша вороная государыня и моя пра-сколько-то-там-раз-бабушка нашла себе жеребца — это самая что ни на есть правда и факт. Ура! Не вижу ваших копыт, дорогие мои. Давайте ещё раз и… УРА!!!

Я сбился с шага и резко остановился, моргнув несколько раз.

— Чего?!

Тем временем кобыла в приёмнике даже не думала униматься:

— Знаете, этот невзрачный с виду жеребец реально пугает. Говорит как моя Ба, действует как Ба и, что особенно впечатляет — довёл человеков до того, что они принялись убивать друг друга смертельным боем. Нет, я, конечно, слышала, что существует разрушительная магия, но чтобы «пуф» — и целый город в труху… это что-то новенькое.

Мои уши дёрнулись.

— Что это за… — я раздражённо зашипел, начав нервно хлестать себя хвостом по бокам, но ведущая, похоже, была в ударе и останавливаться не собиралась вовсе.

— …и вот, мы все на нервах, дрожим от страха, а он — со скукой на морде — доел бутерброд, сложил вещи, и только после этого побежал прятаться! — в её голосе слышались то ли восторг, то ли нервные нотки. — В общем, когда Ба залетит, вы все знаете, кто у нас будет за главного. И лучше бы вам его по пустякам не дёргать… а то случившееся с человеками до сих пор перед глазами стоит. Брр!

Я поморгал, глубоко вздохнул и медленно выдохнул.

Мало мне того, что в этом мире меня и так считают то ли пророком, то ли учёным-чудотворцем, так теперь ещё и слухи о моих «подвигах» на Земле превратились в нечто сродни страшилке для непослушных жеребят.

— Ну а теперь послушаем людские завывания от группы «Латный Накопытник» с их композицией «Чёрные как ночь кобылки-маги»! — весело провозгласила ведущая. — Насколько я поняла, это песня про кого-то вроде нашей принцессы. Ведь она тоже известна своими ночными налётами и пламенем, что спускается с небес. Надеюсь, все помнят её фамилию? То-то же!

Я застыл.

Не моргая, в абсолютном ступоре, я переваривал услышанное, пока в динамике раздавались знакомые аккорды. Зловещие, тягучие, с оттенком чего-то мрачного и торжественного одновременно. Уж слишком хорошо я знал эту мелодию… Но я даже представить себе не мог, что её название будут вот так вот переводить. Жесть.

Закончившись, музыка сменилась тишиной. Долгой, неловкой тишиной. Лишь через минуту в эфир вернулся голос ведущей:

— Ох! Простите меня, отвлеклась на перевязку, забыла про время! — в голосе послышалась лёгкая вина, но уже через секунду кобылка снова задорно продолжила: — Кстати, сугубо между нами, но псовий арбалетный болт — это не то, что должно входить в круп уважающей себя кобылки… Туда должен входить… Ай! Больно же!

Раздался шум, потом чей-то строгий шёпот, и, прочистив горло, Радуга поспешила добавить:

— Кхм… Мне тут напоминают, что нас могут слушать и жеребята… Эх… Ну, значит, следующая композиция специально для них! «Боевой Людь» и их бессмертный хит — «Воин»!

Я вздохнул. Долго, протяжно, с той самой тоской, которую испытывает пони, внезапно осознавший, что вокруг него творится явное безумие.

— Признаться честно, я ХЗ что именно они там завывают, но звучит прикольно. Ритмичненько. Так и хочется маршировать в такт.

Молча отключил устройство и побрёл домой.

— Это всё от переработок… Мне это просто мерещится… — бормотал я, потряхивая головой.

Глава 45 (события и планы)

=*=

До определённого момента всё шло по тщательно продуманному плану моей вороной супруги. Эти бестолковые псы, погрязшие в своей жадности и агрессии, действительно поверили, что она ни есть, ни спать не может, пока не сведёт на нет всю правящую династию зебр. Всех этих потомков беглых диссидентов, которые, спасаясь от её гнева, уносили ноги с такой скоростью, что роняли не только кал, но и честь.

И, что самое забавное, она и правда не переваривала этих лошадей. Да вот только лет с тех событий утекло предостаточно, и теперь она смотрела на всё это с куда большим равнодушием. Было ли в ней всё ещё желание вмазать по зубам парочке «бывших пони» за старые прегрешения? Несомненно. Но вот рвать тельняшку на груди и класть жизнь на алтарь мести — увольте, не её стиль.

Однако любая политика — это не только искусство манипуляции, но и постоянная игра с ограниченными ресурсами. Да, нам удалось направить агрессию псов в сторону зебр, да, они радостно вцепились друг другу в глотки, но это не могло длиться вечно. Просто потому, что запасы у тех и других были, мягко говоря, не бесконечны. То есть — их практически не было. И те и другие подъедали остатки прошлогоднего урожая. А значит, рано или поздно, а скорее рано, перед кем-то из них встанет вопрос о поиске нового источника пропитания. И если зебрам войну на два фронта больше не потянуть, то псы не столь однозначны.

Насколько мне было известно — и из слухов, и из официальных заявлений, которые звучали по радио с той же убедительностью, что и обещания дешёвой морковки на распродаже, — собакены жрали зебр без лишних сантиментов и с чудовищным аппетитом. Причина была проста и, что самое печальное, до омерзения логичная: запасов зерновых, да и даже банальной травы, было очень не много. И все эти запасы уходили не на полосатых пленников, а на поддержание баранов — рабов, тащивших на своих спинах и военную кампанию, и последствия неурожая. А кормить кого-то ещё? Да кому они сдались, эти зебры, если даже пустить их в расход можно было с пользой?

Но, как это обычно и бывает, жадность сгубила даже их. Когда до зебриного правительства, наконец, дошло, что псы не просто решили устроить себе экзотический ужин, а вполне всерьёз вознамерились смять их государственность, аннексировать территории и отжать всё, что не приколочено, — вот тут-то в коридорах власти зашевелились.

Точнее, начали метаться, будто крысы в горящем амбаре. Делали это они, разумеется, криво, косо и с явным отсутствием плана, но страх перед перспективой быть превращёнными в собачий корм внезапно пробудил в них что-то похожее на героизм. Получилось у них, как и следовало ожидать, через одно место, но… Тут-то и вступила в игру Патина. Кого-то она сдабривала золотом, кого-то «честным» обещанием принять в своем «светлом граде на холме», но мы то с вами понимаем, что обещания держат лишь перед равными. Предавшие дважды были интересны Патине исключительно в виде удобрения.

Благодаря её искусным, хоть и незаметным манипуляциям, собакены были вынуждены бросить в бой свой главный козырь — огнестрельное оружие. Причём не просто использовать его точечно, а разом, на всю катушку. Итог? Запасы пороха испарились в трёх ярких, гремящих и бесполезных зарубах.

Но самое весёлое в этой истории то - когда именно они устроили генеральные сражения? А вот когда. В тёплое время года. И в результате этих великолепных стратегических решений без надлежащего захоронения остались где-то под двести тысяч трупов. Зебры, бараны — всё вперемешку, в одном гниющем месиве. Так что они не только не смогли запастись мясцом на будущее, но и устроили себе небольшую экологическую катастрофу: заражённая вода, трупные яды, зловоние, от которого нос сворачивало даже у самых непривередливых.

Короче, провернули всё по классике: сами себе яму вырыли, сами же в неё и прыгнули и даже не осознали этого. А ведь были ещё и раненые и покалеченные. Собакам то хорошо, они вывернулись, пустили раненых и пленных на переработку и далее в продажу. А вот у зебр пошел глухой ропот. Покалеченных героев бросили на произвол судьбы, без средств к существованию.

Я даже не поленился и внимательно изучил географическую карту этого региона, благо, нейросеть оказалась весьма полезным инструментом. И что же я выяснил? А то, что вся эта гниющая дрянь благополучно отправилась в путешествие по течению прямо в сторону собачьих земель. Учитывая местные традиции и нежную привязанность псов к речной воде — да кто бы сомневался, что это стало для них проблемой. Не сказать, что критической, но в сложившейся ситуации даже мелкие неприятности могли сыграть свою роль. И они играли.

Но самое «прекрасное» во всей этой истории — неожиданный экономический эффект. На рынках Псовии случился локальный коллапс… от переизбытка мяса! И в кои-то веки даже самые обездоленные и даже бездомные псы, которые обычно довольствовались гнилыми объедками, вдруг получили возможность питаться мясом хоть каждый день. Правда, не бараниной — о, нет, такой деликатес по-прежнему оставался уделом высших слоёв общества. Зато мясо зебр… ну, технически оно ведь тоже мясо, верно? А по некоторым параметрам и вовсе превосходило привычную баранину.

Доверие к псовой аристократии скакнуло в заоблачные дали. Голытьба и псы-горожане буквально молилась на своих более удачливых собратьев, которые, вроде бы, и проблему решили, и устроили натуральное изобилие, золотой век.

Вскидывая лапы от сердца к солнцу, они восторженно выли это своё «Ву-у-уф!» и желали крепких наследников своим князьям.

И вот после всего этого цирка и произошла ещё одна примечательная сцена. Я впервые увидел подвыпившую принцессу. Она ввалилась к нам, шатаясь так, будто весь мир вокруг неё ходил ходуном. Не сказав ни слова, не обратив ни малейшего внимания на присутствующих, она с решимостью измученного жизнью существа целенаправленно направилась к кровати. А потом, без малейших церемоний, буквально нырнула под одеяло, растянувшись там во весь рост. Единственное, что осталось снаружи — задние копыта да хвост, беспомощно торчащие из-под неснятого покрывала.

Утром, проспавшись с нами в обнимку, принцесса медленно и нехотя пришла в себя. Её величественное пробуждение сопровождалось сдавленным стоном и попытками укрыться поглубже в одеяло, будто бы это могло защитить её от суровой реальности похмелья. Однако неумолимый организм взял своё: с мучительно задумчивым выражением морды она потянулась к ведру с водой, которое Фрейя, будучи предусмотрительной, благоразумно поставила на видное место.

Пить она начала так, будто не вода там была, а эликсир бессмертия. Глотала большими, жадными глотками, не отрываясь, и лишь когда опустошила ведро полностью, медленно вынула из него морду и оглядела нас уже более осмысленным взглядом. Убедившись, что мы уже не спим и более-менее в состоянии её слушать, она внезапно расхохоталась — истерично, звонко, так, что у меня аж уши прижались.

— Постой-постой, — я недоверчиво помахал копытом в воздухе, когда она закончила рассказывать о своем поводе как следует отпраздновать. — Ты хочешь сказать, что каким-то чудом умудрилась провести прививочную акцию на территории сопредельного государства?

— Всё верно, но начала я не с этого, — довольно улыбнулась чёрная, как сама ночь, принцесса, гордо вздёрнув морду. — Ты же правильно подметил, что золото нам, по сути, не особо нужно. Вот я его и тратила… активно. Не жалея. Как в последний раз.

Я вскинул бровь, ожидая продолжения.

— Сначала, когда все поверили, что погода угомонилась, я начала скупать продукты по двойной цене и… мне их охотно продавали.

— Подожди-ка, — я уставился на неё, внезапно осознавая масштабы происходящего. — Так это из-за тебя соседние страны теперь думают, что у нас тут жуткий продовольственный кризис и пони пачками с голодухи дохнут?!

Честно говоря, такого изощрённого манёвра я даже в самых смелых своих фантазиях придумать не мог.

— Именно, — самодовольно заулыбалась она. — Я буквально набивала их ненасытные рты золотыми монетами. Особо недальновидные продали не только свои запасы, но ещё помогли выкупить часть запасов у соседей. А когда вскрылось, что кризис никуда не делся, они радостно ухватились за мое предложение.

— Так это, выходит, именно поэтому собаки так легко поверили тебе, что ты не врёшь?

— А я и не врала, — фыркнула она, сверкнув глазами. — Я действительно была готова терпеливо сидеть на месте, если бы они полезли зебр плющить. А то, что они не так поняли причину… ну, это уже их проблемы. Я ничего такого и не утверждала, они сами что попало подумали.

Она ухмыльнулась, и я вдруг понял, что в её голове наверняка зреет ещё не один такой ядрёный план.

— Но постой, мы же начали с прививок. Если собаки начнут срать собственными кишками, то они довольно быстро догадаются, что… — начал, было я, но не успел договорить.

Принцесса резко взмахнула копытом, прерывая меня на полуслове, и самодовольно ухмыльнулась:

— Всё учтено могучим ураганом!

Я прищурился. Эта фраза явно намекала на то, что наш тёмненький гений уже всё просчитал. Значит послушаем.

— Естественно, — продолжила она, распаляясь, — я не стала тратить столь дорогое средство на существ, которые мне никто. Я обошлась очень… скажем так, разбавленным вариантом.

— Насколько? — спросила Фрейя, разливая горячий чай по кружкам.

— Достаточно, чтобы любая болячка, слабое здоровье, промоченные лапы или даже паршивая еда превратились в целый букет осложнений.

Я как раз делал глоток чая, поэтому поперхнулся. Ароматный напиток явно попал не в то горло.

— Чисто с точки зрения эффективности, ты, конечно, сработала идеально. Молодец! — кивнул я, оценивающе глядя на неё, а затем выставил копыто для дружеского хлопка. — Но сам метод, скажем так, немного пугает.

Принцесса фыркнула и стукнула своим копытом по моему:

— А нефиг разумных существ жрать. Взяли моду.

Логично. Жёстко, но логично.

— Насколько я помню учебу… — вдруг подала голос Фрейя, с задумчивым видом дуя на горячий чай в своей кружке. — Такой метод проредит простых горожан, но аристократия Псовии не особо пострадает.

Принцесса лишь хитро ухмыльнулась, будто бы предвкушая реакцию на следующий пункт её плана:

— А мне это и не нужно. Я нашла достаточное количество псов, которые с радостью направят любую агрессию в заранее подготовленное русло.

— А если что-то пойдёт не так? — осторожно уточнил я.

Она лишь фыркнула, и в её глазах блеснул боевой азарт:

— А если что-то пойдёт не так, то облачаемся в доспехи — благо ты железа накупил от души — и идём вкопытную.

Честно? Такой подход мне нравился. Без паники, без лишних иллюзий. Просто продуманный план с чётким запасным вариантом.

— А что с баранами? — поинтересовался я, ловко выхватывая из загребущих копыт принцессы чашку с пряниками. Та недовольно прищурилась, но спорить не стала. — Может, и им можно что-нибудь подкинуть? Ну, там… мысль о восстании, например?

Принцесса только фыркнула, даже не пытаясь скрыть пренебрежение к этой идее. Зато её копыта с новой решимостью потянулись к стратегическим запасам сладостей.

— Я тебя умоляю, — протянула она, забирая очередной пряник. — Те, кто идёт на мясо, может, и не прочь сбросить ярмо. Но их более старшие сородичи и пальцем не пошевелят, чтобы помочь. Псы очень грамотно всё устроили.

Она говорила с таким уверенным презрением, будто уже не раз обдумывала этот вопрос.

— Смышлёным баранам куда выгоднее продавать своих друзей и даже собственных детей — на мясо и постельные утехи. Чем выше заберёшься, тем слаще жить. Они за свои привилегии глотки перегрызут кому угодно, но вот порочный круг не прервут.

Я поморщился.

— Неужели они настолько тупые?

На этот раз принцесса даже копытом по столу ударила.

— Кто сказал, что они тупые?! — в её глазах вспыхнул гнев. — Я говорю о том, что тем из них, кто в состоянии думать, гораздо проще просто плыть по течению. Некоторые из этих рогатиков искренне считают своих менее устроенных собратьев скотом. Долбаные фанатики.

— Потому их и не любят, — мрачно буркнула Фрейя, задумчиво глядя в кружку. — Ладно, когда один вид жрёт другой — тут хотя бы какое-то оправдание можно придумать. Законы природы и все дела… Но когда свои же своих…

Она помотала головой, скривив губы от отвращения.

— Отвратительно.

Я молча кивнул.

— И всё-таки, этот год выдался хоть и суетным, но достаточно спокойным… — начал было я, но договорить не успел. Обе кобылы одновременно фыркнули, выразительно переглянувшись.

— Обычно десяти полков хватало, — проворчала Фрейя, отхлебнув чай. — Чтобы к нам не лезли.

— Верно, — кивнула принцесса, закатывая глаза. — Да и я обычно больше двух раз за сезон никуда не выдвигалась. А тут всё лето носилась по приграничью, как молоденькая кобылка от первой течки.

Я вздохнул и вскинул копыта, словно защищаясь от их укоризненных взглядов:

— Ну, извините, неудачно выразился. Ладно, коли так, когда нам ждать движуху? Зимой же не полезут?

Кобылы синхронно повернулись друг к другу, переглянулись, а затем с абсолютно одинаковыми выражениями на мордах уставились на меня. И почти одновременно же выдали:

— В середине весны.

Я нахмурился, прикидывая сроки.

— А чего так?

Фрейя первой ответила, чуть покачав кружку в копытах:

— Озимые, яровые, трава… Ближе к концу весны станет понятно, будет ли урожай.

— Плюс физиология и погода, — добавила принцесса, ухмыльнувшись. — Есть несколько периодов, когда пони теряют свой главный козырь — копейный удар после разбега.

Глава 46 (серый кардинал)

=*=

Только безнадежный оптимист мог надеяться, что всё пойдет строго по плану. Да нет же, какие там планы — они посыпались, как карточный домик на сквозняке. Главной проблемой, как ни странно, оказалась погода. Нет, нам бы привычную зиму со снегом, морозцем и этой уютной предсказуемостью — но не тут-то было. Вместо этого мы получили настоящие погодные качели, да такие, что даже самые стойкие кони начали чувствовать себя, мягко говоря, неважно.

Температура за какие-то три дня вытворяла такие кульбиты, что даже самые бывалые местные хватались за голову. То минус двадцать, а то и тридцать, как говорится, трещали. А через день — бах! — и уже плюс пять. В такой вот температурной пилораме неуютно становилось даже крепким, здоровым пони, не говоря уже о тех, у кого иммунитет был слабее.

Особенно тяжело пришлось Фрейе — недавно ставшей матерью. Её жеребёнок был слишком мал, чтобы сопротивляться капризам погоды, а потому она буквально носилась с ним, как курица с яйцом, принимая все возможные меры, чтобы малыш не подхватил какую-нибудь заразу. Потому что вокруг все носами шмыгают, а кашель раздается то тут, то там, и ощущение, что поселок превратился в одну большую палату.

Нет, конечно, не всё было так ужасно, как может показаться из моего рассказа. Никакой апокалиптической эпидемии не случилось. Всё-таки лошадки зимой предпочитают не высовываться за пределы родного города без острой необходимости, так что заразу никто никуда не разносил. Но вот внутри поселков — да, там сопли текли рекой.

Но, к счастью, моя заботливая женушка сумела справиться с противоэпидемическими мероприятиями, и жеребёнок, к нашему всеобщему облегчению, остался невредим. Более того, он не только не ослаб, но и радовал нас отменным богатырским аппетитом, активно набирая вес. А его отчаянно серая шерстка служила лучшим доказательством отцовства — тут даже самые придирчивые тесты ДНК нервно курили бы в сторонке, ведь мелкий проказник напоминал папку чуть больше чем полностью.

— Даже не знаю, как его называть, — задумчиво протянула Фрейя, то ли в шутку, то ли всерьёз. — Один Грей у нас уже есть.

Принцесса, забив на куртуазность, просто и без затей заржала в голос, искренне наслаждаясь моментом. Причём смех её был звонким, почти заразительным. Отсмеявшись, она вновь потянулась копытом к лампе, осторожно коснулась её абажура, словно надеялась понять что-то важное для неё на ощупь.

— Шутки шутками, но, пёс его задери, как это вообще работает? — с неподдельным интересом спросила она, внимательно разглядывая внешнюю проводку и щёлкая выключателем, как будто от этого могло открыться какое-то высшее знание. — Вы же явно не от батареи запитаны. Да и мало их, на учете они все.

— Грей ещё летом развернул эту свою штуковину, которая движение воды превращает в копытокинез, — без тени сожаления сдала меня Фрейя, одновременно укладывая жеребёнка в кроватку.

— ГЭС?! — принцесса заметно опешила. — Но я же выделяла средства только на одну плотину! Да и на этой реке ничего подобного нет, и она уже давно замёрзла!

Я только ухмыльнулся.

— Это и правда ГЭС, но не та, которую мы строили для радиостанции и цеха электролиза, — пояснил я. — Вместо плотины тут используется… длиннющий шланг.

Патина моргнула, пытаясь осознать услышанное, а затем уставилась на меня так, будто я только что заявил, что изобрёл вечный двигатель.

— А мы тогда зачем так мудохались?! — возмущённо всхрапнула принцесса, а её копыта едва не отстучали боевой ритм по полу. — Столько труда, столько усилий!

Я только устало вздохнул. Да, объяснять технику в мире, где магия привыкла править бал, — это отдельное удовольствие. Подошёл поближе и мягко провёл копытом по гриве взбудораженной кобылы, стараясь её немного успокоить.

— Не горячись, вороная моя женушка, — с ленивой улыбкой начал я. — Никто тебя не обманул и лишнего из бюджета не попятил, честное моё, особо серое слово. Просто та ГЭС, что мы строили, выдавала десятки тысяч пони-сил, а здесь… Здесь хорошо, если один десяток, да и то только в летний сезон. Размах-то совершенно другой.

Фрейя хмыкнула и, поджав уши, посмотрела на подругу с лёгким ехидством.

— Да ей просто завидно, что у неё во дворце в кабинете до сих пор масляные лампы, — с нескрываемым удовольствием протянула она. — Домой надо чаще наведываться, дорогая моя. В конце концов, у нашего мужа в мастерской места ещё полно, даже для твоих бумаг хватит.

Она довольно улыбнулась, покосившись на жеребёнка, который мирно посапывал в своей кроватке.

— Да и вход там хитрый, так что малыш по своей несмышлёности не проберётся и дел не наделает.

Принцесса только неодобрительно фыркнула, но, кажется, аргументы её всё же убедили. Или, по крайней мере, заставили задуматься.

Пофыркав ещё немного, принцесса всё же не удержалась и, пару раз щёлкнув выключателем, будто проверяя, не кончится ли вдруг энергия в проводах, оставила вопрос освещения в покое.

— Ладно, лучше расскажи, что там в мире творится, — перевёл я тему, не желая зацикливаться на споре о технологиях. — А то, знаешь ли, когда на свет появляется мелкий, не до высоких материй.

Чёрная кобыла задумчиво прищурилась, явно собираясь с мыслями.

— Ну… — протянула она, обдумывая, с чего начать. — Остатки королевской династии Зебрии решили лечь под псов… и настоящие зебры взбунтовались.

Я уже открыл было рот, чтобы уточнить, но тут Патина добавила:

— Ко мне вчера прибыл посланник от восставших. Привёз целую повозку с головами. Милое зрелище.

— С чем, с чем? — я даже моргнул, не сразу осознавая смысл её слов.

— С головами, — невозмутимо повторила принцесса, взмахнув хвостом. — Я, конечно, не слишком в них копалась, но, кажется, там были все пони династии, кто дожил до зимы. Я оставила этот… подарок на попечение лекарей и инквизиторов, пусть проверят, нет ли подлога, и составят точные списки убитых.

Я тихо присвистнул, вспоминая аналогичные случаи в истории Земли. Да уж, некоторые вещи не меняются, хоть ты в мир людей попади, хоть в мир разумных пони.

— И чего они хотят? Военной помощи?

— Нет. — Принцесса покачала головой, выражая скорее усталость, чем удивление. — Они хотят автономию. Там реально всё плохо. Из-за бесконечных дождей почти все их запасы сгнили. Зебры и так недоедают, а теперь ещё и судороги, галлюцинации…

Я нахмурился, перебирая в голове возможные причины таких симптомов, и, наконец, пробормотал:

— Спорынья…

Сказал я это скорее себе, чем принцессе, но она всё равно кивнула, подтверждая мои опасения.

— Вот только компактных поселений религиозных мракобесов нам тут и не хватало, — тяжело вздохнул я. — А через пару поколений они ещё и поверят, что мы их поработили, и объявят себя мучениками. Да и тебя, скорее всего, приравняют к тем клоунам, чьи головы тебе же и привезли.

Патина внимательно посмотрела на меня, её фиолетовые глаза сверкнули в свете лампы.

— Считаешь, мы должны их добить?

Тон её был ровным, почти безэмоциональным, но взгляд… Взгляд у неё был острый, испытующий. Она ждала не просто ответа, а моей позиции.

— Раз уж у пони и зебр возможно совместное потомство, то, считаю, их стоит расселить понемногу по каждому городу и посёлку, — уверенно заявил я, наблюдая за реакцией Патины.

Она приподняла бровь, задумчиво склонив голову набок.

— Хочешь, чтобы они стали неотделимой частью пони? — с любопытством уточнила она. — Но что помешает им сводить своих жеребят только между собой?

Я усмехнулся.

— Если внутри табуна и насильно — то, напомню, по твоим же законам за такое суют головой в ведёрко и держат, пока не захлебнёшься, — лениво протянул я. — А если ты про связи между городами — то тут уж ветер им в круп.

Принцесса чуть нахмурилась, явно всё ещё обдумывая сказанное, но я продолжил:

— Так как полосатых девочек будет немного, да и выглядеть они будут экзотично, то у них просто не останется повода терпеть — потенциальных ухажёров будет слишком много, а значит, шансы понести от пони окажутся куда выше, чем от своих.

Патина усмехнулась, в глазах промелькнул лукавый огонёк.

— Какой восхитительный цинизм, — хмыкнула она. — А что насчёт жеребцов-зебр?

— Да всё просто, — я фыркнул, чуть мотнув головой. — Парни выбирают из того, что их окружает. А если их окружают в основном пони, значит, нравиться будут тоже пони. Полосатые кобылки в таком случае будут восприниматься ими либо матерями, либо сестрами.

— Найдутся ведь и те, у кого будут… странности, — заметила принцесса, с едва заметной улыбкой.

— Разумеется, — кивнул я. — Но мы говорим про нормальное большинство, а у большинства не принято спать с сёстрами.

Патина задумчиво кивнула, но через мгновение вздохнула:

— План-то хороший, но их слишком много, — с сомнением пробормотала она. — А ждать, пока они от голода передохнут до нужного количества… Это, мягко говоря, не самый гуманный вариант.

— У меня складывается такое впечатление, словно ты хочешь взять их, обогреть, накормить и оградить от всех невзгод жизни, — усмехнулся. — Я ведь прав?

— Эм… — принцесса даже растерялась. — А разве ты предлагал не это?

— Нет. Я предлагал сделать их равными. А это значит, что мы накормим и обогреем детей, беременных кобыл и стариков, если таковые ещё остались. Остальные же получат копьё в зубы и отправятся в общий строй — встречать псов на границе.

Фрейя прищурилась, пристально вглядываясь в меня, словно пытаясь прочитать мысли.

— Ты хочешь их, скажем так… проредить? — в её голосе послышалось что-то между озадаченностью и подозрением. — От твоих чудовищных планов у меня аж мурашки.

Я только устало вздохнул.

— Вообще-то да, но на самом деле — нет.

Фрейя недоверчиво вскинула бровь, и я продолжил:

— Если кто-то в панике покидает строй, что с ним делают?

— Если сержант сможет решить проблему — то принудительные работы после боя. А если не сможет… — принцесса щелкнула копытами. — Либо на месте проткнут, либо когда найдут и поймают.

— Вот!

— И чем это отличается от того, что сказал ты? — Фрейя задумалась, её уши чуть дёрнулись.

— Разница в том, — продолжил я, — что если полосатик окажется внятным и готовым биться с нами плечом к плечу, то мне плевать, что он полосатый. А если нет… значит, интеграция его табуна в наше общество пройдёт быстрее и проще без него.

Фрейя хмыкнула, соглашаясь, но, явно не желая уступать в этом разговоре.

— Тебе, небось, если поставят задачу их всех съесть, ты и тут выкрутишься.

Я широко ухмыльнулся.

— Закрою глаза и буду представлять, что ем рыбу, — пошутил я… ну, почти пошутил.

Патина в легком шоке покачала головой, глядя на меня так, будто впервые видела по-настоящему.

— Да-а-а… — протянула она. — А ведь я считала себя реликтом прошлого и даже стыдилась своих устаревших взглядов.

— Не делайте из меня чудовище, — проворчал я, поднимаясь и направляясь к котелку со специальным зимним морсом. Запах пряностей приятно щекотал ноздри, обещая тепло и уют хотя бы на пару глотков.

Фрейя и Патина наблюдали за мной, каждая со своим выражением на морде, но я не дал им времени на размышления.

— Мы должны помочь отдельным зебрам, но на наших условиях, — продолжил я, наливая горячий напиток в кружку. — Если они не готовы следовать нашим правилам, никто насильно их сюда не затаскивает.

Принцесса задумчиво повторила мои слова, глядя в пол:

— Отдельным зебрам…

Она помолчала, потом кивнула сама себе.

— В этом есть смысл. Думаю, новый король зебр с удовольствием избавится от лишних ртов.

Я сделал пару глотков, чувствуя, как приятное тепло разливается внутри.

— Главное, чтобы это не обернулось для него благом, — мрачно заметил я. — А то потом ещё и обвинят нас в том, что мы им помогли… Лучше скорми их всех псам. На всякий случай.

Вороная принцесса долго смотрела на меня немигающим взглядом. Я выдержал её пристальный, тяжелый взгляд, не отворачиваясь. Но в какой-то момент она всё же моргнула и тряхнула головой, будто сбрасывая груз мыслей.

— Что это мы всё о политике, да о политике? — неуверенно начала она, явно желая сменить тему. — Давайте лучше имя выбирать.

Глава 47 (эксцесс с зебрами)

=*=

То, что новый король зебр оказался первостатейным мудаком, стало ясно еще задолго до его сегодняшней выходки. Разумные существа не восторгаются тем, что «сбросили балласт», особенно когда речь идет о собственном народе. Будь этот ушлый тип родом с Земли, он наверняка счел бы выгодным предложением отправлять своих стариков в концлагерь, искренне полагая, что делает великое дело, ведь молодежь нужна ему для организации нового зебрийского государства.

И, как бы, плевать бы мне на тараканов в головах таких вот политиков, но вместо того, чтобы идти бить морды псам, сей персонаж поступил максимально «рационально» и плюнул в руку дающую.

Но то, что он устроил с нашим зернохранилищем, выходило за все границы даже для такого отбитого фанатика. Гениальная, мать его, тактика, атаковать сквозь собственных беженцев с целью не то захватить, не то уничтожить запасы продуктов целого полиса.

Но я бы проигнорировал даже это. В конце-концов, политикой у меня жена занимается, а обороной войска, которые с начала зимы пополнились новобранцами и проводят интенсивные учения, готовя бойцов для второй и третьей линии. Я бы проигнорировал вообще всё, так какбыл занят сугубо техническими делами, и времени не было не то что голову поднять и осмотреться, а даже тривиально в туалет сбегать.

И вот, когда я закончил все дела и намеревался поесть и полежать в тишине минут шестьсот, всё и завертелось.

Так-то, если подумать, если бы не наша параноидальная подготовка к весне, этот хрен смог бы не только хранилище повредить, он бы и город смог бы захватить. Сил бы явно хватило.

Но один невыспашийся понь, с воплями типа: «вашу мать, дайте поспать» поднял на уши весь полис, остановил колонну моряков, что перевозили спецгруз и вскрыл запасы с людским оружием.

Хорошо, что у нас были гатлинги — четыре ревущие адской песней машины, которые разметали первую зебриную атаку в пыль. Но будь у нас чуть меньше огневой мощи, нас бы снесли, смяли как газету. И если бы не моряки, которые по приказу принцессы сняли свои орудия с галер и теперь, зимой, неспешно перевозили всё это к границе, боюсь, город бы мы не удержали.

Фью-ю-юш-ш-ш…

Огненная струя, похожая на разъяренную огненную кобру, сорвалась с корабельного огнемета, который взвалили на телегу, и хлестнула по элитному отряду зебр. Пылающее чудовище поглотило их, и ровно в тот же миг их боеспособность канула в небытие. Крики, вой, смрад горелого меха и мяса — всё это растворилось в хаосе битвы. Жаль только, что огнесмеси у наших мореходных лошадок было немного. Они везли её лишь потому, что строгий приказ Патины требовал всегда перевозить оружие с достаточным запасом боеприпасов и боевых единиц, способных его применять. И кто бы мог подумать, что этот приказ окажется столь прозорливым? Хм… а ведь это я ей рассказывал про случаи перехвата артиллерии у людей. Забавно получилось

— Навались! — прорычал жеребец с лычками боцмана, и его подчиненные, хоть и с отборными матюгами, сноровисто сменили емкость с огнесмесью в своём сифоне. Опытные ребята — матерились как дышали, но дело делали.

Мы тоже не теряли времени: торопливо взводили пружины механизма вращения стволов, забрасывали в бункеры подачи гатлингов патроны. Правда, не обошлось без проблем — на одном из наших эрзац-пулеметов с хрустом лопнула пружина. Теперь стволы крутились только за счёт синхронного применения копытокинеза, а это значило, что установка больше напоминала чахоточного больного, кашляющего разрозненными очередями, чем нормальное орудие.

— Эй! Водоплавающие! — заорал я, перекрывая шум. — Готовы вставить весло противнику в круп?!

— Мы-то готовы, — прорычал в ответ боцман, без труда переорав гул битвы. — А твои тарахтелки ещё способны тарахтеть?!

— Готовы! — рявкнул я, не вдаваясь в детали.

— Добро! — удовлетворённо рыкнул морской волк и взревел: — И! Раз. Раз. Раз.

Матросики уперлись телами в телегу, на которую заранее взгромоздили свою адскую машину, и потащили её вперёд, навстречу врагу. Их установка была тяжёлой, неповоротливой, но будь у них шанс подобраться ближе — зебрам пришлось бы очень несладко.

Признаться, не знал, что лошадки знают про греческий огонь и применяют его на своих галерах. Это стало для меня большим удивлением, но удивлением приятным.

Нам же было проще. Гатлинги изначально стояли на повозках, и к этим повозкам крепились вместительные ящики с патронами. Мы, конечно, не поскупились, отбивая первую волну, но и на вторую у нас оставалось достаточно. Главное — не дать врагу перегруппироваться и задержать его до тех пор, пока не придёт подкрепление. Радиограмму о происходящем бардаке я отправил со статусом «всем» и «важно».

Ветер, словно услышав наши немые молитвы, сыграл нам на копыто — подкрепление зебр выскочило прямо на линию огня, точнехонько под срез трубы сифона. Морячки не стали упускать столь удачный шанс и выдали из огнемёта струю на все деньги.

Фью-ю-юш-ш-ш…

Огненный поток, извиваясь, словно голодная кобра, врезался в передовые ряды противника. Пламя мгновенно охватило зебр, но их тяжёлые доспехи не позволили им умереть быстро. Они метались, корчась от боли, осознавая, что им не спастись. Смрад палёного меха и плоти разнесся по полю боя, навевая тошнотворные мысли даже у закалённых бойцов.

Пони пулемётных расчётов, пусть и поморщились от зрелища, но не сбились с ритма — они уже видели подобное и знали, что слабину давать нельзя, ибо я от недосыпа психованный и копытами бью больно. Но вот ученики-кирасиры, не привыкшие к таким вот «морским» способам ведения боя, на мгновение дрогнули. Их строй сломался, а сами они замедлились.

К счастью, командование у новобранцев было не из робкого десятка. Это были те самые лошадки, что уже сталкивались с моим «снежным городком» и знали, что терять темп опаснее, чем видеть кошмары после битвы. Через десяток-другой секунд кирасиры взяли себя в копыта, выровняли строй и, ускоряясь, пошли в атаку.

Заливистый свисток разорвал воздух, и конница, сопровождающая нас, взяла разбег. Линия атакующих единым порывом достигла вражеского построения, копья взметнулись вверх и тут же опустились, буквально нанизывая деморализованных зебр, словно дичь на шампуры.

Хруст стоял такой, что я даже передернулся. Всё же я привык к огнестрельному оружию, а вот когда кто-то в кого-то тыкает копьями это да, это непривычно.

Кирасиры, яростно работая палашами, методично вырезали всё, что не успело от них сбежать. Но не в этом была цель. Ждать следующего сигнала долго не пришлось — ещё один свисток, и пони синхронно отскочили, разрывая дистанцию. Всё было рассчитано чётко, без паники и суеты.

Десять долгих секунд. Десять вдохов. Я зажимаю клавишу спуска.

Гатлинг взрывается бешеным стаккато выстрелов. Гильзы с мелодичным звоном сыплются вниз, под копыта, словно капли дождя или странный ручеёк из металла. Слева и справа орудуют два заряжающих — они торопливо, чуть ли не горстями, забрасывают патроны в механизм, ибо ленточного питания тут не предусмотрено. Мы работаем на износ, но это именно тот момент, когда останавливаться нельзя.

Перевожу механизм подачи на вторую скорость и стараюсь не целиться, а бить в своеобразный конус, в область. Делаю все, чтобы пули «размазывало» по горизонту, а не сводило всю очередь в одну точку.

Клац…

Я торопливо осматриваю механизм, пытаясь понять, почему пулемёт вдруг захлебнулся. Всё исправно, стволы в полном порядке, механика цела… А потом меня осеняет — патроны. Они просто закончились.

Три тысячи патронов сантиметрового калибра улетели, оставив меня с пустым бункером подачи и ощущением, будто только что проиграл в кости самой судьбе.

Я отпускаю спусковой рычаг и на мгновение задерживаю взгляд на вращающемся блоке стволов. Они ещё секунду крутятся по инерции, затем резко замирают, словно осознавая, что их работа окончена. Только после этого до меня доходит, что надо бы уже прийти в себя.

Оглядываюсь. Мои заряжающие целы, хоть и выглядят так, будто провели всю ночь, закидывая уголь в паровоз. Закопчённые, перепачканные пороховой гарью, но живые. И этого уже достаточно, чтобы не ругать себя за израсходованные боеприпасы.

Сплюнув, хоть немного избавляюсь от привкуса горелого пороха, который уже пропитал всю глотку и нос. Поднимаю взгляд и быстро оцениваю обстановку.

Картина передо мной — чистейшее военное безумие. Войска зебр выглядели, как разбитая волна, что разлетелась на тысячи мелких потоков, бессмысленно кружащихся по полю боя. Их боевой порядок давно разрушен, централизованного командования больше нет. Они больше мешают друг другу, чем помогают.

Видно, что они ожидали чего угодно: кавалерийского удара, засады, новомодных мушкетов — но только не того, что их начнут буквально жарить из корабельной огнеметной установки. И теперь перед нами не армия, а сброд потрёпанных и деморализованных воинов, каждый из которых думает уже не о победе, а о том, как бы выжить в этом аду.

Не успел я вытащить карабин, как к нам подбежали две лошадки в мундирах вестовых, одна из седьмого полка, вторая из девятого. Судя по выражениям их морд, новости у них были срочные, а может, и не слишком приятные.

— Профессор Грей, вы здесь старше всех по званию, — неожиданно без уставных церемоний начала одна из кобылок. — Наши командиры запрашивают ваших инструкций.

— Я? По званию? — Я даже опешил, хоть и на долю секунды.

— Вы принц, — подтвердила вторая.

Чёрт. Вот ведь занесло меня в жизни.

— Я больше по технической части, а не военной, — буркнул, раздражённо глядя на них. Но раз уж мне пришлось играть роль командира, выбора не было. — Раненых зебр добить. Обеспечить охрану зернохранилища. Остальное пусть делают по своему разумению.

Без особой церемонии закинул карабин обратно в чехол. Гильзы под копытами скользили и мешали двигаться, что ещё больше раздражало. С трудом выбравшись из «тачанки», я, наконец, утвердился копытами на твёрдой земле, глубоко вдохнул дымный воздух и мельком глянул на поле боя.

Теперь всё зависело от того, насколько умело наши воспользуются хаосом. И когда подойдут настоящие, линейные части.

— Простите, что отвлекаю, — мнется рядом депутат от полиса. — А что с беженцами делать?

Хороший ведь вопрос — что делать с беженцами?

С одной стороны, среди них наверняка есть те, кто поддерживал атаку зебр, может, даже воевал, а теперь просто скинул доспехи и притворился мирным. С другой — если просто принять их, они разнесут информацию о побоище. И явно не в той тональности, что выгодна нам. Сейчас все друг друга подозревают во всём подряд.

Тактически правильное решение? Да просто развернуть гатлинги и либо перестрелять, либо погнать эту партию полосатиков куда подальше, прямиком на обед к псовой бабушке. Но, похоже, я уже успел нахвататься понячьего гуманизма. Да и патронов нет. А ещё паника среди беженцев неизбежно приведёт к тому, что слухи о «кровавом тиране Грее» разлетятся с утроенной скоростью. Принцесса потом со мной весь день разговаривать не будет… или даже два.

— С другой стороны, почему бы и нет? Пусть уж лучше боятся меня, чем мешают делу.

Сплюнув, я прорысил к колонне зебр, которых ещё в начале боя заставили лечь на землю и не подниматься. Решение, мягко говоря, не идеальное, чай не май месяц, но выбирать не приходилось. Пусть радуются, что вообще живы.

— Внимание! Все ли понимают меня? — проорал я, стараясь перекрыть шум вокруг и не сорвать голос.

— Да, господин, мы говорим на одном языке, — проблеял пожилой полосатик, подняв морду от земли.

— Все, кто хочет вернуться, сейчас встают и, не торопясь, уходят, — медленно проговорил я, внимательно осматривая беженцев.

Толпа замерла. Никто даже не шелохнулся. Сложилось впечатление, словно они даже ближе к земле головы прижали, боясь, чтобы их не заподозрили в том, что они пытаются встать.

— Среди вас есть те, кому действительно нужна помощь и новый дом, — начал я, медленно оглядывая толпу зебр. — Но есть и уроды, которые пытались обездолить пони, согласившихся поделиться с вами своей едой и кровом.

Я сделал паузу, давая словам осесть в их головах.

— Знаете, я пони простой, будь моя воля, я бы вас всех убил. Просто потому, что не доверяю. Вы ведь ничем, на вид, не отличаетесь от тех зебр, которые подожгли зернохранилища этого города…

Толпа напряглась, кто-то вообще на землю голову положил, кто-то судорожно сглотнул.

— Но, — продолжил я, — моя супруга, принцесса Патина Игнис, очень жалостливая кобыла. Ей претит бессмысленное кровопролитие, и, боюсь, её сильно опечалило бы моё решение устроить здесь резню. А значит… нам придётся помочь друг другу. Вы понимаете меня?

Квадратные глаза зебр красноречиво говорили, что нет, не понимают. Но мне и не нужно было их понимание. Главное настрой.

— Скажу проще. Если не хотите, чтобы я поступил так, как хочу, то сейчас вы все замолкаете и, не разговаривая друг с другом, идёте туда, куда вам укажут. Там вас будут вызывать по одному и опрашивать. Отвечаете честно и охотно. Если что-то знаете или подозреваете — рассказываете. Невиновные смогут продолжить путь. А вот виновные… — я усмехнулся, глядя, как многие нервно сглотнули, — про них моя сердобольная жена не узнает… Вы ведь никому не расскажете про таких, и куда именно они делись, ведь правда? Ведь не расскажете?

Толпа словно уменьшилась в размерах. Кто-то из зебр сжался так, будто хотел стать невидимым. Отлично. Запугивание сработало. Отморозок и кровавый палач Грей сделал предложение, от которого отказываются исключительно по частям. Голова в одну сторону, тушка в другую.

Я отдал нужные распоряжения и уже собирался выдохнуть и выйти из образа, когда краем глаза заметил знакомую гриву. Ох, ну только этого мне сейчас не хватало.

Обернувшись, нахмурился.

— Ну, здравствуй… Радуга.

— И вам здравствовать, — нервно хохотнула кобыла, бросив быстрый взгляд налево, потом направо. Затем шепотом, склонившись чуть ближе, спросила:

— А когда это Ба успела стать жалостливой и сердобольной?

Глава 48 (мечта детства)

=*=

Четыре века политического стажа не пропьёшь — аксиома, проверенная временем и литрами благородных напитков.

Принцесса, находясь за сотни километров от этих беспокойных земель, каким-то шестым чувством уловила, что с зебрами всё будет далеко не так просто, как хотелось бы. Видимо, опыт управления государством и долгожительство дают некоторые бонусы к предвидению. Хорошенько обдумав ситуацию, она приняла решение подстраховаться и отправила мне в поддержку охрану.

А ведь, казалось бы, с чего? Мысль о том, что зебры могут выкинуть какой-нибудь кульбит, не витала в воздухе, словно грозовое облако в жаркий день. Но когда вороная правительница считает, что дело пахнет жареным, значит оно и в само деле чем-то пахнет. А если ты не чувствуешь, значит с твоим носом что-то не так. Возможно даже ковид.

Тут поневоле задумаешься: а не запастись ли мне парочкой хороших доспехов? Или хотя бы бутылкой чего-нибудь успокаивающего и тачанкой с личным пулеметом.

Тем временем Радуга, та самая непоседливая кобылка, что уже давно оправилась от ранения и успела насладиться своим звездным часом в роли радиоведущей, она, судя по её нетерпеливому взгляду, готова была рвануть куда угодно, лишь бы не сидеть на месте. Её копыта требовали дороги, её душа – приключений. Ну что ж, желание было загадано, и Вселенная, в лице принцессы, оперативно его исполнила. В нагрузку к свежему маршруту Радуга получила официальное предписание: охранять мою серую шкуру и помогать во всех начинаниях.

То есть, по сути, мы были снова в деле, как и во времена добычи железа за порталом. Только на этот раз я был со статусом «почётный подопечный» и «ответственный за местные разборки».

О боги, какой же душераздирающий спектакль устроила Радуга, когда поняла, что всё веселье закончилось без её активного участия! Она буквально заламывала копыта и скорбно причитала, словно её лишили главной роли в самой эпичной постановке века. В какой-то момент мне даже показалось, что она вот-вот начнёт выть на луну от отчаяния.

Но жизнь, как известно, не останавливается, и пока одна кобылка скорбела о потерянных возможностях, наши регулярные части бодро подтянулись на место событий. Усиленные официальной «СМСкой» от вороной принцессы (с формулировками, не терпящими возражений), они дружно отправились выполнять волю короны. А именно: конфисковывать территории у зебр-предателей, карать виновных и методично устранять всех, кто осмелился быть несогласным. Быстро, чётко, без сантиментов.

А что же я? Моим уникальным талантам в этом месте не нашлось достойного применения, так что я, не мудрствуя лукаво, просто развернулся и отправился домой. Однако это было бы слишком просто. Судьба – она ведь обожает усложнять нам жизнь. Поэтому буквально через пару минут я услышал за спиной уверенные шаги. Конечно же, Радуга. С такой скорбью в душе ей срочно нужно было найти кого-нибудь, кому можно поплакаться, пожаловаться, а заодно и просто потрепать нервы.

Она же надеялась, что я как звезданутый на всю голову жеребец попрусь вместе с войсками, но… Испытание для моей выдержки началось именно в этот момент.

К счастью, судьба уравновешивает неприятности маленькими радостями – а именно, её ротой, которую тоже придали мне в распоряжение. Отряд спецназа, который Принцесса приставила ко мне в охрану, оказался вполне договороспособным. Немного хитрости, пара удачных фраз, и я убедил их, что тишина – это золото, а гармония в пути бесценна. Так что дальнейшая дорога прошла без истерик, криков и эмоциональных бурь.

Иногда дипломатия – это не про красивые речи, а про умение вовремя заткнуть фонтан энергии, пока он не превратился в цунами. Вот и Радуге просто накинули верёвку на морду. Так и шли, не обращая внимания на гневные гримасы и невнятные – «бу-бу-бу».

На этом, в общем-то, вторая зима и завершилась. Весна, конечно, пришла, но исключительно в календаре, а не в реальности. Снег упорно не желал сдавать позиции, холод держался с каким-то садистским удовольствием, а солнце, казалось, просто забыло, что оно вообще существует. Но никто особо не удивился – пони уже давно готовились к тому, что грядущий сезон не принесёт долгожданного тепла. Принцесса ведь предупреждала? Предупреждала. Значит, никакой паники, никакого вырывания волос из грив и трагического стенания о судьбах мира. Просто все переключились с планов на посадку урожая на что-нибудь менее погодозависимое.

А принцесса… Принцесса вдруг ударилась в строительство дорог.

На первый взгляд, абсолютно непонятно, с чего бы вдруг. Единственное логичное объяснение — она просто увлекалась некромантией, и в результате её хобби к ней попала определенная душа. Но нет, мистикой черная кобыла не увлекалась, а вот пряниками и сдобой очень даже. И ведь даже не толстела от этого. Читерша.

Но вернёмся к дорогам. Почему это было странным решением? Да потому что в мире, где практически каждый житель обладает завидной мобильностью, а грузоперевозки между поселениями были, мягко говоря, не в топе жизненно важных задач, дороги нужны были исключительно для красоты. Или, возможно, для какого-то таинственного, ведомого только ей замысла.

Но кто я такой, чтобы спорить с богиней выпечки?

- Мву-ха-ха!

Ладно, шутки в сторону. Как ни крути, но дороги — вещь полезная даже для разумных пони. Будь их воля (а главное — нужный уровень технологий и финансирования), они бы уже давно замутили полноценное транспортное сообщение между городами, вроде той же конки. Лошадки, как ни странно, любили удобства, отрицать это бессмысленно. Но пока что до рельсового транспорта экономика явно не дотягивала, так что довольствовались тем, что было: хорошими, надёжно натоптанными тропинками.

И вот, пока одни пони упорно тренировались, готовясь к возможному появлению псов, а другие занимались прокладкой новых маршрутов, я, можно сказать, бездельничал. Ну, или делал такой вид. На самом деле, у меня была задумка куда интереснее: постройка и облет биплана.

Вот уж где я в полной мере прочувствовал, насколько удобно иметь под копытом необходимые материалы. Словами не передать, насколько проще собирать самолёт, когда у тебя есть дюралевый прокат, а под капотом — двигатель, который, как заправский всеядный хищник, мог переваривать смесь рапсового масла с толикой спирта.

Разумеется, от этой конструкции не стоило ждать чудес. Более того, я сознательно пожертвовал даже той небольшой мощностью, что могла бы быть, ради надёжности и ресурса. В итоге двигатель был беспардонно задушен и дефорсирован, но зато он обещал радовать меня долгой и предсказуемой работой.

В общем, не самолёт-рекорд, но зато летает. А что ещё надо?

К моему искреннему огорчению, как оказалось, требовалось что-то получше, чем мой нынешний биплан, ведь вскрылась проблема, о которой я даже не задумывался — аэродромы. Или, если точнее, их полное отсутствие. По вполне понятным причинам здесь никто никогда не строил взлётно-посадочные полосы, и рассчитывать можно было только на природные открытые пространства.

Казалось бы, в мире, где сельское хозяйство — важнейшая часть жизни, с полями проблем быть не должно. Но, как оказалось, не всё так просто. Лошадки пахали вкопытную, вернее, прокладывали борозды плугами которые сами же и тянули, а потому ценили каждую пядь земли. Вдобавок, они осознавали ценность защитных лесопосадок, так что бескрайних нив, уходящих за горизонт, здесь просто не существовало. Вместо них всюду встречались аккуратные полянки, каждая из которых была рассчитана так, чтобы её можно было вспахать и обработать за день и сразу перейти к следующей. Иными словами, даже если бы я нашёл подходящий клочок земли, он наверняка был бы слишком мал для нормального взлёта и посадки.

Оставался единственный логичный вариант — превратить мой биплан в самолёт-амфибию. Вода, в конце концов, занимала немало пространства, и такой самолёт мог бы садиться где угодно.

Вот только всплыли две проблемы:

Во-первых, пони, мягко говоря, недолюбливают открытую воду. Что-то там про древние страхи, бурлящие в глубинах подсознания и вообще. То есть идея была, мягко говоря, непопулярной.

А во-вторых… я благополучно утопил самолёт при первой же попытке тестовой посадки. Да и сам успел нахлебаться, пока выбирался на берег из объятий откровенно ледяной воды.

Что сказать, не авиаконструктор я. Просто не учёл, как именно ведёт себя вода на посадочных скоростях. Результат был закономерен и предсказуем: эффектный плюх, потеря самолёта и моя мокрая, но очень задумчивая морда.

Когда жена заявляет, что больше не позволит тебе утопиться, можно, конечно, ударить копытом по столу, надуть щеки и с грозным видом вопросить: «Кто в табуне хозяин?!»

Но давайте будем честны: если твоя жена — принцесса, то она не только может продемонстрировать свою точку зрения магией, но и, в лучшем случае, отправить тебя в темницу на пару дней, чтобы ты хорошенько всё обдумал. В общем, непреодолимая сила любви (а также здоровый инстинкт самосохранения) заставила меня посмотреть на вопрос шире. Скажем так, менее предвзято.

Вторая попытка постройки летающей машины оказалась одновременно и проще, и сложнее первой. С одной стороны, у меня уже был ценный опыт, добытый методом проб, ошибок и одной неудачной попытки утонуть. К тому же теперь вокруг толпились любопытные студенты, у которых, казалось, была суперспособность материализоваться там, где происходило что-то новое и необычное. В итоге свободных копыт хватало, что заметно облегчало процесс.

С другой стороны, я решил строить не просто самолёт, а автожир. И хотя конструкция была относительно проста, она приносила с собой целую охапку неприятных мелочей, каждая из которых услужливо портила мне жизнь.

Ну, а кто говорил, что будет легко?

Как ни печально, но пришлось пожертвовать ресурсом мотора – без предварительной раскрутки несущего винта тяги просто не хватало для уверенного взлёта. Хотелось бы, конечно, обойтись без таких компромиссов, но физику не обманешь.

Однако пара хороших инженерных решений, вдумчивая переборка каждой детали и щепотка магии в нужный момент позволили справиться с проблемой без особых потерь. В результате моя чудо-машина не только взлетела, но и делала это вполне уверенно. К тому же ей не требовалась длинная полоса разгона – достаточно было небольшого ровного участка. Ну а способность приземляться буквально на любой свободный пятачок делала её просто незаменимой.

Два дня пробных подлётов и осторожных экспериментов – и я, наконец, освоил посадку без выбега. Манёвр, в сущности, был довольно простым, но путь к нему, как водится, оказался полон острых ощущений. А я, мягко говоря, переборщил с риском. Но мне повезло. Дуракам вообще везёт.

Тем не менее, проверяя копытами в очередной раз спасённую шкуру, я всё-таки дал себе зарок: не стоит испытывать судьбу на ровном месте. Было бы, мягко говоря, глупо угробиться в столь идеальных условиях.

Дождавшись удачной погоды, я облачился в специально пошитый лётный комбинезон, натянул на морду очки-консервы и, как полагается настоящему авиатору, провёл тщательный осмотр машины перед вылетом. Десять минут на спасающие жизнь формальности, и вот я уже не просто в воздухе, а уверенно набираю скорость, направляясь в сторону ближайшего к столице города.

На высоте меня встретил встречный ветер. Не сказать, чтобы он был слишком сильным, но дуло достаточно, чтобы ощутимо снизить скорость полёта. Однако у этой медали оказалось две стороны — когда я достиг города, набегающий поток воздуха практически уравновешивался тягой двигателя. В результате моя летающая «кофемолка» зависла над улицами, будто самое настоящее НЛО.

Внизу пони застыли, задрав головы. Кто-то ошарашенно таращился, кто-то судорожно хватался за капюшоны попон, а кто-то, возможно, уже прикидывал варианты, чтобы устроить панику.

Я помахал копытом толпе, после чего развернул машину, поймал попутный ветер и буквально домчался обратно. Раза в три быстрее. Как ни крути, но слабый мотор крепкому ветру не соперник.

Коснувшись колёсами посадочной площадки, я тихо пробормотал, не скрывая довольной улыбки:

— Ну вот, детская мечта наконец-то сбылась.

Сняв с себя лётный костюм, я нахмурился – мысль о том, что полноценной закрытой кабины у меня нет, и в ближайшее время не предвидится, слегка испортила настроение. Ну да, ветер в морду, свежий воздух, всё такое… но когда у тебя в ушах свистит, а морда замерзает на высоте – романтика улетучивается быстрее, чем пиво на празднике.

Вздохнув, я махнул копытом нетерпеливо подпрыгивающим студентам. Работы впереди ещё навалом, и проверять машину надо немедленно, по горячим следам, пока впечатления от полёта свежи.

Самолёт был самодельный, а собирали его кони. КОПЫТАМИ. Одно это уже давало повод для здорового пессимизма и врождённой подозрительности. Так что теперь – полная дефектовка, и пусть ни одна гайка не уйдёт от заслуженного внимания!

=* Первый радиоканал / новости *=

Пони Эквуса! Сегодня над славным полисом Копытинск произошло нечто неслыханное! Отважный воздухоплаватель, именуемый Греем Тандерболтом, поднялся в небеса на аппарате, подобного которому ещё не видывали здешние края!

Смельчак пролетел сквозь воздушные потоки, окинул город зорким взглядом с высоты птичьего полёта и, поприветствовав публику, благополучно вернулся обратно в столицу. Свидетели утверждают: летательный аппарат завис прямо над улицами, а затем столь же стремительно умчался прочь!

Что это — новая эра в науке и магии или диковинный эксперимент? Время покажет! А пока снимаем шляпы перед храбростью пилота и ждём новых рекордов! Оставайтесь с нами, и вы узнаете обо всём первыми!

Глава 49 (великий исход)

=*=

Подковёрные игры принцессы дали свои плоды, но никто и подумать не мог, что псы устроят не просто войну, а настоящий крестовый поход. Точнее, даже не поход — исход. На нас двигалась не только их армия, но и целые толпы выживших горожан, бросивших свои дома и последовавших за солдатами. Это был не просто военный конфликт — это была волна, сметающая всё на своём пути.

Мы ожидали тяжёлых боёв, но даже самым мрачным прогнозам не суждено было сравниться с реальностью. Да, запредельная смертность среди тех, кто отведал мяса зебр, сыграла нам на копыто — болезнь выкосила несметное количество врагов. Однако бараны жрали овёс, мяса они не ели, а значит, не падали, корчась в муках. Да, мы изрядно обескровили Псовию, но армия их, увы, пострадала не так сильно, как хотелось бы.

Патроны… Все запасы, как купленные, так и снаряжённые за зиму, закончились к исходу второй недели. Да, вдумайтесь — двух недель! Вся эта обезумевшая братия, забыв про страх, неслась на пулемётный огонь, словно кто-то велел им умереть здесь и сейчас. Я помню, как смеялся, когда во время учений по захвату снежного городка выстраивал шуточные терриконы из «трупов» поверженных противников. Тогда это было просто веселье, шутка… Сейчас же эти холмы из тел, из мяса и крови стали пугающей реальностью. К счастью завалы были не из тел пони, а всё больше из баранов и псов.

Мелочь, а приятно.

Огнемёты продержались дольше всех — не зря же я лично проверял их установку. Адское пламя выжигало целые отряды, заставляя врагов выть от ужаса. Но даже этот козырь не был бесконечным. Бараны, ведомые слепой яростью, просто бросались в огонь, гася пламя своими телами. Это была несусветная глупость, но своего они добились. Перекрыв собою зону обстрела. А затем и вообще — огнесмесь просто иссякла. И тогда от огнемётов остались только бесполезные железки, ставшие памятниками отчаянной борьбе.

Но не всё было так безнадёжно. Мы выстояли не только благодаря храбрости, но и потому, что я, черт возьми, думал наперёд. Колоссальное количество доспехов, которые пони успели наковать из купленного мною железа, сыграли свою решающую роль. Каждый клинок, каждый щит, каждая пластина стали щитом, который враг не мог пробить наскоком. А вот мы могли, ведь на наших противниках почти не было лат. В основном — щиты из дуба.

И, конечно же, километры колючей проволоки. О, как же я благодарил себя за дальновидность, когда прозорливо скупил её у одной австралийской компании! Ещё в Первую мировую эта колючая прелесть загнала войну в позиционное болото, не дала врагам прорываться вперёд. И здесь, в этом аду, она вновь сделала своё дело. Проволока стала стеной, преградой, в которой вязли несметные полчища врагов. Они рвались вперёд, запутывались, падали, погибали — и только увеличивали барьер из плоти и стали. В конце концов, это не мешало нам каждый день наматывать новые километры колючки поверх образовавшегося бруствера и славить удачную для нас географию.

Это была не привычная местным война. Это была кровавая, жестокая, беспощадная бойня. Но мы стояли.

Но что-то я всё о тяжёлом да о мрачном. Хватит. Давайте-ка сменим тон, тем более что кое-что действительно радовало меня в этой мясорубке. Признаться, запах горелой баранины, что тянулся с разделительной полосы, волновал меня меньше всего. Меня куда больше беспокоила моя ненаглядная жена с её угольно-чёрной гривой и неизменным огоньком в глазах.

Игнис не была из тех, кто спокойно сидит в тылу, сложив копытки. Так что, как только она поняла, что грядёт серьёзная заварушка, то тут же загнала меня в ангар и буквально заставила разобрать автожир, чтобы восстановить первый биплан. Почему? Да потому что только он мог поднять сразу двоих пони в воздух. И, надо сказать, решение оказалось более чем удачным.

Мы с ней носились в небе, совершая бесконечные вылеты. Двигатель уже начинал предательски звенеть в цилиндрах, намекая, что долго он не протянет, но кого это останавливало? Точно не нас. Игнис показывала, почему её назвали в честь пламени.

Обычно ей приходилось экономить магию, но теперь, когда самолёт брал на себя заботу о передвижении, она могла тратить всю свою силу исключительно на удары. И она била. Огненные всполохи разрывали строй врагов, превращая их в пылающие факелы ничем не хуже флотских огнеметов. Конечно, даже с её мощью этого было мало, чтобы остановить безумный напор псов, но, чёрт возьми, как же это поднимало боевой дух! Оно, знаете ли, приятно, когда ты смотришь как гибнет враг и единственная твоя мысль — подадут ли на обед вяленую рыбу к каше или в этот раз удастся угоститься варёными яйцами с соусом на хлебе.

Когда твоя принцесса несётся в небе рядом с мужем, круша врагов с высоты, словно разгневанная богиня, да ещё и делает это с огоньком — в самом прямом смысле слова — разве можно не ощутить прилив сил и уверенности? Наши ребята, глядя на это, вновь вспоминали, что не всё потеряно. А это было куда важнее, чем любые стратегические преимущества.

Во всей этой истории была лишь одна неприятная, но крайне важная деталь — магия это жизнь. Буквально. Боевых магов было мало не потому, что их не обучали, а потому, что использование боевых заклинаний добром не заканчивается, такие заклинания заставляли организм работать на износ. Это не просто усталость, не просто истощение — это адова боль, изматывающая до дрожи, до потемнения в глазах, до отключки.

Так что после одного особенно жаркого вылета моя принцесса попросту рухнула без сил… и больше не проснулась.

О нет, нет-нет! Давайте без паники! Тут, конечно, можно было бы подумать о самом худшем, но, к счастью, до этого дело не дошло. Хотя, будь у нас еще пара-тройка таких вылетов, и я бы действительно попрощался с нашей обсидиановой бестией. Игнис превратилась из в меру упитанной, крепкой кобылки в… ну, в исхудавшее до неузнаваемости существо, состоящее из одной кожи, костей и упрямства.

Тут-то до меня и дошло: эта горячая голова совершенно точно решила закончить свой путь в бою, как настоящая валькирия, разя врагов до последнего вздоха. Может, ей это казалось достойным и даже романтичным. Вот только я с таким раскладом был категорически не согласен.

И знаете что? В который раз химия доказала, что она всесильна. Немного науки, немного смекалки, кое-какие усиленные питательные смеси, и у судьбы резко пропало желание забирать у меня жену. А то что она проснётся только тогда, когда её привезут в столицу… Хех.

Армейские пони буквально на колени вставали, когда узнали, что я, муж их принцессы, вмешался в её самоубийственные порывы и насильно отправил её домой. И, надо сказать, радовались они этому так, будто мы не войну тут ведём, а праздник какой справляем. Причём безо всякой предварительной обработки от отдела пропаганды, которого у нас, по какой-то странной причине, вообще не оказалось. Это был не просто недосмотр — это был полный, откровенный залёт. Но сейчас не время разбираться с этим. Сейчас все мысли только о военных делах.

Я устало вздохнул и поднял взгляд, когда в командный шатёр ворвалась Радуга, полная энтузиазма.

— Если я услышу от тебя хотя бы намёк на шутку, тобою выстрелят в сторону противника, — посулил я, заранее предчувствуя, что от этой кобылы можно ожидать чего угодно.

— Да какие шутки, я же на службе! — отмахнулась она, даже не смутившись. — Мы выяснили, почему они к нам сюда вообще все ломанулись.

Я заинтересованно подался вперёд, приготовившись к чему-то из ряда вон выходящему.

— Так-так… Эпидемия? Неизвестный ранее враг? Земля разверзлась, и вода смывает города псов?

Радуга на мгновение замялась, затем почесала копытом за ухом, словно подбирая слова.

— Эм… Лекарь, который вскрывал тела, сказал, что это религиозный психоз на фоне отравления.

— Эм… — только и смог выдавить я, пытаясь осмыслить услышанное. — А причем тут вскрытие тел?

— У них там эпидемия началась, — пояснила Радуга. — И один особо прошаренный попик организовал молебен, мол, кто в вере крепок, тот выживет.

Я прикрыл глаза, складывая в голове эту безумную картину.

— Дай угадаю… Выстоять этот самый молебен смогли только сытые и здоровые, а голодные и больные тривиально загнулись?

— Примерно так и получилось, — кивнула Радуга. — По крайней мере, все пленные псы и бараны рассказывают одно и то же.

Я нахмурился, задумавшись.

— К слову, почему мы не видели штандартов великих псовых князей?

— Так говорю же — молебен, — пожала плечами кобылка. — У них теперь за главного не кто-нибудь, а сам святой Той. В миру третий сын барона Гафрида Брауэра. Теперь все под ним ходят.

— Брауэра? — переспросил я, прищурившись. Это имя звучало до боли знакомо, но вот откуда я его знаю?

— Что? — Я вынырнул из своих тяжёлых мыслей и нахмурился. — Повтори, что ты только что сказала?

— Я говорю, что послезавтра этот их святой Той устроит молебен прямо перед нашими позициями, а после этого они попрут сюда всем табором, — повторила Радуга и глумливо фыркнула: — Мол, их боженька шепнул своему святому, что это единственный способ прорвать оборону «несъедобных зебр».

— Несъедобных зебр? — я удивлённо приподнял бровь.

— Это они так нас называют, — пояснил один из присутствующих полковников.

— Значит, пятнадцатого… — пробормотал другой, устало вздохнув. — Надо подтягивать по тревоге третью линию на случай прорыва и отдать приказ полисам, чтобы они переводили ополчение на казарменное положение.

Я прищурился, обдумывая услышанное.

— А как этот их молебен выглядит? Это централизованное мероприятие или каждый в одиночку творит какие-то ритуалы?

— Централизованно, — вмешался самый старый пони в палатке. — Они выстраиваются в боевые порядки, жрец выходит вперёд, перерезает горло молодому барашку, сливает кровь в чашу и разбавляет вином. Затем командирам отрядов дают испить этой смеси, и после этого войска идут в атаку… это если без религиозных подробностей. На всё про всё минут двадцать.

Я скривился, разглядывая карты.

— А где они собираются выстроить полмиллиона голов? — я быстро пробежался взглядом по разложенной карте, отыскивая подходящую точку.

— Полмиллиона — это, пожалуй, перебор, — покачал головой один из офицеров. — Скорее всего, у них осталось тысяч четыреста. Но вот тут место вполне подходящее. Точнее, это единственное место, где это можно провернуть.

Я проследил за его копытом и прищурился.

— Низина…

— Ну, мы же выбили их с высот, так что выбора у них особо нет, — заметил полковник. — Это идеальное место для построения и удара всеми силами. Да, им придётся наступать вверх, но при таком соотношении сил у них есть шанс сбить нас с позиций.

— Может, дополнительные заграждения из колючей проволоки? — предложил третий офицер.

Радуга отрицательно покачала головой, и её морда сделалась мрачной.

— Не думаю, что поможет… — Она скрипнула зубами. — По нашим данным, они подготовили пленных зебр, которых держали как запас мяса. Их погонят перед собой, чтобы по их телам перебежать наши заграждения.

Я закрыл глаза и тяжело выдохнул. Ну, вот и всё. Теперь это была не просто война — теперь это была самая настоящая мясорубка, где не осталось ничего святого. Хотя… когда на войне было что-то святое? И если было, то, что же там за святость такая была?

— Низина… — повторил я, смакуя догадку на языке, словно глоток крепкого, выдержанного вина. — Они ведь до обеда пойдут в атаку, верно?

— Позже нельзя, — кивнул один из офицеров. — Иначе могут не успеть до ночи, а в темноте их бараны видят плохо. Наши егеря смогут резать их почти безнаказанно. А тратить псов на оборону рогатых… Даже если кто-то из командиров и задумается об этом, то сделать не сможет. Свои не поймут.

Я медленно выдохнул, ощущая, как внутри меня поднимается знакомая, холодная решимость.

— Ну что же… — уголки губ поползли вверх в хищной усмешке, и я невольно вошёл в роль, которая так легко давалась мне, когда требовалось делать неприятные, но необходимые вещи. — Раз моей сердобольной и жалостливой супруги здесь нет, никто не сможет помешать мне убить их всех.

Тишина в шатре стала ощутимой, как натянутая струна. Пони переглянулись, но никто не возразил и только Радуга почему-то взбледнула. Что-то она, в последнее время, какая-то мнительная стала.

Глава 50 (друг по переписке)

=*=

Я видел фотографии этого человека, когда он был уже откровенным стариком, с морщинами, седыми кудрями и взглядом мудреца, повидавшего всё на свете. Но сейчас передо мной стоял мужчина в самом расцвете сил, крепкий, статный, с живыми, любознательными глазами, в которых отражалась неугасимая искра ума.

— Мистер Твен, — кивнул я, протягивая копыто без тени сомнений, на мгновение забыв, что я теперь пони, а он человек. — Надеюсь, вы не против, что я называю вас вашим литературным псевдонимом?

— Мистер Тандерболт, — мужчина улыбнулся так, словно ему нравилось это обращение. Затем, без капли стеснения, он обхватил бабку протянутой ноги и уверенно её потряс, будто каждый день имел дело с подобными приветствиями. — Отнюдь, это мне даже нравится. К слову, как я вижу, мы успели?

— Всё верно, друг мой, — согласно фыркнул я, чуть склонив голову, и кивнул в сторону других людей, которые уже выбирались из кареты. А точнее — из дилижанса, пусть его и тянули не привычные для них земные лошади, а наши бойцы, впряженные в упряжку.

— Позвольте представить вам моих спутников, — с лёгкой улыбкой произнёс Твен, делая шаг в сторону. — Это отставные артиллеристы с Вирджинии, а также нанятые нами солдаты из армии. Люди, непосредственно участвовавшие в тех самых испытаниях, что вас так интересовали.

— Чудесно, — широко улыбнулся я, переходя взглядом с одного новоприбывшего на другого. Их лица выражали смесь удивления, замешательства и напряжённого любопытства. С трудом сдерживая ухмылку, я сделал лёгкий шаг вперёд и с самым доброжелательным видом сообщил:

— Здравствуйте, господа. Как видите, у нас тут небольшая заварушка с дикарями, но не волнуйтесь, их всего каких-то полмиллиона голов. Думаю за пару дней управимся.

Физиономии у людей вытянулись так, что ещё чуть-чуть — и подбородки застучали бы по земле. Но, к их чести, они лишь медленно кивнули, деланно изображая полное спокойствие. Мол, и правда, сущая ерунда, чего там. Полмиллиона врагов — пустяки, говорящие лошади — обыденность, вообще, ничего нового, всё как обычно.

Правда-правда.

В девятнадцатом веке Америка, конечно, была далеко не образцом порядка, и всякое там творилось, но даже тогда существовали границы дозволенного. Просто взять и купить пушку мог разве что откровенный сумасшедший с очень серьезными покровителями, и даже ему пришлось бы изрядно попотеть, прежде чем заполучить такую игрушку. Другое дело — гатлинг. Он пушкой, строго говоря, не считался, да и законы вокруг него были размыты, так что за определённую сумму глаза на продажу подобных устройств закрывались с завидной лёгкостью. А вот нормальная артиллерия — увольте, это уже за гранью.

Но мне, признаться, и не нужно было ничего столь внушительного. О нет, я не метил в тяжёлую артиллерию, не собирался разживаться полноценными пушками или мортирами. Нам просто некуда было стрелять такими калибрами. Вместо этого я засунул копыто в пыльный сундук истории, туда, где лежали забытые и зарубленные проекты — те самые, которые не прижились, но не потому, что были бесполезны, а просто потому, что их время уже прошло. А в земле аризонщины таких сокровищ было хотьотбавляй. Долбанутые оружейники кружили вокруг армии на манер навозных мух.

Моим сегодняшним уловом стали динамитные пушки на пороховых шашках и нечто, что можно было бы назвать чистейшим проявлением инженерного безумия — гранатометный метатель. Последняя штуковина выглядела так, словно её создали пьяные техножрецы из вархаммеровской кузни. Больше всего этот агрегат напоминал странное колесо, которое, к тому же, умело плеваться гранатами. Точнее, не совсем гранатами, а чем-то вроде динамитной шашки, заботливо упакованной в осколочную рубашку.

Если смотреть на всё это без излишнего скепсиса и не пытаться анализировать с позиций здравого смысла, то передо мной был самый настоящий пра-пра-пра-дедушка автоматического гранатомёта. Уродливый, несуразный, выглядящий так, словно его придумали в страшном бреду — но, что самое главное, работавший. И ведь не просто работавший, а швырявший свои смертоносные посылки на добрые триста метров.

— И какой у вас план? — поинтересовался один из морских офицеров, окинув взглядом расположение сил. Он стоял на смотровой вышке, держа в руках бинокль, и явно пытался уложить в голове всю эту не слишком привычную для него картину. Всё таки Первой мировой войны в мире этих янки ещё не произошло.

— Завтра, по религиозным соображениям, противник ринется на нас всей своей ордой, — начал я, не скрывая лёгкого раздражения от этой «традиции». — Ваша задача — подстраховать меня. Я намерен пролететь над их войсками и сбросить на них контейнеры с ядом. Если у меня не получится или окажется, что этого недостаточно, вы откроете огонь из своих динамитных орудий. Берите снаряды из красных ящиков. Если у меня всё получится, то бейте обычным динамитом, сея как можно больше хаоса в рядах врага.

Офицеры переглянулись, и второй, пересилив себя, осторожно спросил:

— Простите, э… сэр. Вы сказали, что пролетите над противником. Вы имели в виду… воздушный шар? Или, может, воздушного змея?

Я ухмыльнулся.

— Биплан, — кивнул, смакуя их замешательство. — Воздушный змей с мотором. Он может летать без лебёдки и без ветра. Завтра всё сами увидите.

— Оу! — глаза людей загорелись неподдельным интересом, но тут же потухли — вероятно, вспомнили о деньгах, которые им посулили, и решили проявить подобающую скромность.

— Теперь к вашим экспериментальным метателям… — продолжил я. — Мне доложили, что вы уже провели тестовые стрельбы. Как считаете, смогут ли они удержать толпу на расстоянии двухсот, трёхсот метров?

— Эм… у нас не в ходу метры, но если вы говорите о паре кабельтовых, то да, без проблем, — кивнул один из артиллеристов. — Эти метатели хоть и забраковали, но на такие дистанции они бомбы добрасывают без особого труда.

— Это радует, — одобрительно хмыкнул я. — К слову, вон те пони будут прикрывать вас из гатлингов, так что постарайтесь от них не отрываться.

— Хорошо, сэр, — слаженно ответили мне.

После небольшой паузы один из офицеров кивнул в сторону стоящих неподалёку бронированных пони.

— А… лошадки в доспехах?

— Кирасиры резерва, — пояснил я. — Они будут рядом, но, как вы понимаете, бой — штука непредсказуемая. Впрочем, вы об этом должны знать больше моего.

Офицеры понимающе переглянулись. Да, уж, война — это хаос, в котором ни один план не переживёт первую встречу с врагом. Но чем больше у тебя козырей в рукаве, тем выше шанс дожить до её конца.

От меня сейчас мало что зависело — все необходимые процессы я уже запустил, назначил ответственных и даже тех, кто будет за ними приглядывать. Оставалось лишь наблюдать, надеяться, что всё пойдёт по плану, и по возможности не рвать гриву раньше времени.

— Беспроводной телеграф? И даже телефон?! — мой гость буквально светился восторгом, разглядывая старушку Р-159М. Его глаза так и бегали по панели управления, пальцы едва сдерживались, чтобы не начать нажимать кнопки и крутить верньеры. А когда я спокойно связался с дежурным и провёл внеплановую перекличку отрядов, он чуть ли не в ладоши захлопал, а потом и вовсе полез за блокнотом, что-то лихорадочно записывая.

Да, УКВ-радиостанции пришлись как нельзя кстати. Причём, что самое забавное, по своему прямому назначению.

В итоге культурно посидели. Чтобы немного сбить мандраж перед грядущим, раздавили небольшой кувшин сидра, неспешно обсуждая всякие мелочи. Говорили ни о чём и обо всём сразу — про старые книги, про нюансы военной формы, про то, как по-разному звучит дождь в горах и на равнине. Пустая болтовня, которая, тем не менее, помогала отвлечься от мысли, что завтра всё может пойти к псу под хвост.

Утром, ещё до восхода солнца, я лично пробежался по отрядам. Не то чтобы я им не доверял, но накануне никто не выглядел слишком воодушевлённым предстоящим боем, а потому я хотел убедиться, что никто не решит схалтурить. К счастью, всё было в порядке — бойцы бодро возились с оружием, проверяли снаряжение и в целом выглядели вполне готовыми к грядущей свистопляске.

Лишь после этого я вернулся к своему главному занятию — снаряжению биплана «подарками».

Проверив всё по второму кругу, я вдруг почувствовал… что-то странное. Принюхался, нахмурился. То ли у меня уже начинались галлюцинации, то ли в воздухе действительно витало нечто подозрительное. Герметичные ёмкости, конечно, были герметичными, но… возможно, не настолько, как мне хотелось бы.

Пока я пытался понять, стоит ли бить тревогу, янки уже развлекались своими динамитными орудиями. Эти штуковины, использующие пороховые шашки вместо привычного источника сжатого газа, бахали не слишком громко, что позволяло спокойно отрабатывать пристрелочные залпы. Американцы пуляли весовыми болванками, уточняя, насколько их расчёты совпадают с реальностью. К их чести, таблицы, которые я им выдал, они после проверок приняли на веру.

Следом загудел один из метателей, но тут всё пошло не столь гладко. Болванки полетели, но как-то… не так. Одна из них с печальной неизбежностью врезалась в щит кирасира, вызвав вполне ожидаемый шквал ругательств.

Наёмники, отвечавшие за эти штуковины, не стали долго церемониться — они молча выкинули свои прицельные сетки к едрене фене и, взявшись за голову, стали делать какую-то времянку. Вот вам и пафосные заверения что они всё проверили. Тьфу, блин.

А ведь я их предупреждал! Говорил же, что хоть ускорение свободного падения у нас и такое же, но вот всё остальное сильно отличается.

Ну а через час началось…

Я не знал, сколько их там было на самом деле, но толпа собралась просто огромная. Может, не полмиллиона, но всё равно до неприличия много. Чёртова туча разъярённых морд, готовых нестись вперёд по первому же сигналу, как неудержимая лавина.

Оставив последние распоряжения, я забрался в самолёт. Проверил всё ещё раз, глубоко вдохнул, выдохнул и дал газ. Аппарат задрожал, взревел мотором, и, после небольшого разбега, я взмыл в небо.

Нарезая круги в тылу, набирал высоту, подмечая, как внизу суетятся наши войска, готовясь к бою. А наблюдатели подали сигнал — пора.

Я спикировал вниз.

Клац… Клац… Клац… Клац…

Щелкали механизмы сброса, отсоединяя контейнеры и аккуратно уводя их в сторону, чтобы ни один не задел винт.

Я проследил, как «подарки» уходят вниз, падая в точности туда, куда нужно. Всё шло по плану… до тех пор, пока не потянул рукоятку на себя. Мотор жалобно хрюкнул, загудел, словно его заставили жевать железные опилки, что-то глухо звякнуло в механизме, и… всё. Полёт окончен.

Я не успел даже взвизгнуть, прежде чем пришлось судорожно дёргать рукоять управления, уводя разогнавшийся аппарат в сторону. Вписаться в толпу врагов после такого сброса — так себе идея.

Несколько жутких мгновений, когда машина не слушалась, когда сердце забилось где-то в горле, когда ветер с хриплым свистом рвал воздух. Но всё же — получилось.

Самолёт неуклюже вышел из пикирования, начал терять скорость и, покачнувшись, пополз в сторону наших позиций.

— Героический героизм, чтоб его… — буркнул я, чувствуя, как ладони… нет, копыта… дрожат.

Куда теперь сажать эту железную корову? Да куда придётся. Уже не до хорошего… Тут уж лишь бы не убиться…

=* Юджин Дрейк / наёмник *=

— Вот вам и лошади… — пробормотал Юджин, оторвавшись от бинокля. Отставной офицер флота, ныне вынужденный продавать своё военное мастерство тем, кто был готов платить, всё ещё не мог до конца привыкнуть к местным реалиям.

Разумные пони. Говорящие. Воюющие.

Ему было не по себе. Примерно так же, как чувствовал бы себя человек двадцатого века, внезапно обнаруживший, что его автомобиль обладает собственным сознанием, характером и по вечерам уезжающий в клуб, потанцевать. Как вообще привыкнуть к тому, что местные «лошадки» не только носят доспехи и командуют войсками, но ещё и летают на воздушных змеях, как чёртовы ангелы смерти?

Дрейк с мрачным интересом наблюдал, как их наниматель пролетел над плотным строем врага — человекоподобных собак и, прости господи, таких же баранов.

А затем началось самое интересное.

— Так-так… — протянул он, прищурившись. Из упавших контейнеров вырвалась какая-то жидкость, которая моментально вспенилась, превратившись в грязно-серое облако, плотным покрывалом опустившееся на ряды противника.

Они просто падали.

Без единого крика. Без попыток спастись. Те, кто оказался прямо в эпицентре, валились замертво в секунды. Остальные, до кого волна даже не добралась, начали корчиться и биться в судорогах, словно в них вселились бесы. Остальные истошно орали и блевали.

Кто-то из спутников Юджина нервно выругался, но не слишком громко. Наёмники были людьми бывалыми, но даже им было не по себе видеть, как сотни тел вмиг превращаются в неподвижные груды мяса, а тысячи бьются в явной агонии.

— Господь всемогущий… — Дрейк передёрнул плечами, представив, какое количество жизней только что оборвалось внизу.

Но слабость быстро прошла.

Губы расползлись в хищной ухмылке, он резко выдохнул и, лихо сверкнув глазами, весело рявкнул:

— Ну что, парни? Покажем этим щенкам, что такое морская удаль?!

Ответом ему был одобрительный рёв расчётов.

Вскрывать ящики с обычным динамитом никто даже не подумал.

Настало время использовать красные, опечатанные. Людям понравилась эффективность, с которой эта срань отбирала чужие жизни.

Глава 51 (всего лишь воспоминание)

=*=

Самолёт не дотянул до посадочной площадки буквально сто-двести метров, поставив меня перед необходимостью совсем уж аварийной посадки. Увы, без почестей и прощального салюта — самолёт просто беспомощно завалился на бок, сыпанул во все стороны составными частями и, жалобно скрипя и истекая маслом, несколько метров проехал на брюхе уже без крыльев.

Всё… можно окончательно попрощаться. Однако, к счастью, прощаться пришлось только с самолётом, но не со мной.

На удивление, я отделался относительно легко — лишь испуг, щедро украшенный синяками. Даже топливная смесь, которая так и норовила устроить аутодафе лошадке-авиатору, не смогла довести дело до логического конца. Хотя, судя по тому, что маслом было залито абсолютно всё, включая меня, у него явно были такие планы.

Выковыривать меня из покорёженного остова взялись повара, лекари и прочие тыловые специалисты — прямо-таки стадо заботливых пони, готовых помочь, а заодно и удостовериться, не отваливается ли где чего важного. Магию начали накачивать, едва я выбрался из остова. Пришлось отбрыкиваться, в том числе и от особо мнительных лекарей, у которых в глазах читалось подозрение, что я уже мертв, но просто об этом ещё не догадываюсь.

Когда, наконец, удалось вырваться из цепких копыт врачевателей, я смог уделить внимание бывшему средству передвижения, которое теперь годилось разве что на запчасти или в экспонаты «Вот что бывает, если не соблюдаешь меры предосторожности». Осмотр не оставил сомнений — это была не банальная авария, не технический сбой, не гнев богов и даже не моя собственная криво… Эм… как это сказать… Словом — меня сбили.

Достаточно было взглянуть на мотор, чтобы понять — что-то нехорошее врезалось прямо в него, снесло один из цилиндров, и после этого моё летательное средство утратило право именоваться таковым.

— Вот тебе и собачки, — буркнул я с раздражением. — С античным ПВО за пазухой. Видимо, ждали нас с Патиной. Готовились.

Прихрамывая, я неспешно побрёл в сторону непрекращающегося гула — туда, где должна была находиться ставка командующего обороной. Каждый шаг отзывался ноющей болью, но куда сильнее меня беспокоила не она, а жуткий, многоголосый вой, что становился всё громче. Он перекрывал даже оглушительный грохот пушечных залпов и треск разрывов динамита, пробирая до самых костей.

Разве что когда в дело вступил автоматический гранатомёт, на миг стало тише — его рокот, похожий на десятки ударов грома, заглушил этот мерзкий звук. Но стоило оружию замолчать, как вой вновь накрыл поле боя, вызывая неприятный озноб.

Я ускорился, невольно припадая на правую заднюю ногу, и взбежал на холм, откуда открывался вид на наши позиции. И тут же меня буквально уронило волной вони. Смрад был знатный, такой силы, что глаза заслезились, а лёгкие сжались в панической попытке не дышать. Но тело довольно быстро привыкло, и я смог продолжить путь.

Первым делом я испугался, что ветер переменился и теперь несёт этот кошмар прямо на нас. Но нет — дул он по-прежнему в сторону псов. Проблема была в другом. Добегающие до нас враги, сами того не ведая, тащили источник запаха буквально на себе, пропитавшись смрадом до последнего волоска на шкуре. Они не получили значимой дозы, но этого и не требовалось — достаточно было следовых количеств меркаптана на одежде, в мехе, под когтями, чтобы боеспособность пса падала катастрафически.

А тиолы, как известно, воняют так, что двухграммовой ампулы хватит, чтобы устроить эвакуацию целого учебного корпуса. А тут не два грамма — тут целая орда, на которую я вывалил, в сумме, килограммов триста этой дряни.

Не обращая внимания на смрад, я невольно улыбнулся, вспомнив молодость. Ошибка одного невнимательного преподавателя на кафедре естественных наук и мы, учащиеся другого корпуса, все как один бежим на улицу в поисках спасения.

— Славное было время… — протянул я с лёгкой ностальгией, тем не менее хромая дальше.

Но всласть попредаваться воспоминаниям не удалось, так как моим глазам открылось страшное.

— Л-людишки… — прошипел я раздражённо, осознавая весь масштаб их бестолковости. Эти идиоты не придумали ничего лучше, чем выпустить в сторону псов весь спецбоезапас, который я предусмотрительно оставил на случай своего провала.

Если бы не моя любимая и лелеемая паранойя, сейчас бы мы уже с воплями и проклятиями покидали позиции, спасая свои шкуры. Но, к счастью, ветер дул не в нашу сторону, а кое-какие средства дегазации я предусмотрел заранее. Просто чтобы были.

Между рядами солдат носились пони, нагруженные флягами, и оперативно распыляли содержимое своих брызгалок — одну в нос, другую в рот всем желающим. Конечно, я знал по собственному опыту, что помогало это слабо, но хотя бы на пару часов позволяло переносить эту вонь без желания выброситься в окно. А навязчивые мысли да, они довольно быстро появляются в голове в таких условиях.

Затормозив возле ближайшего разносчика, я с отвращением принял порцию этой гадости. Омерзительный вкус, но зато рвотные позывы отступили, а мир перестал угрожающе заваливаться набок.

— Придурки! Самоубийцы! — рявкнул я, наконец добежав до наёмников.

И только я собрался продолжить разнос, как взгляд невольно зацепился за то, что творилось внизу, в этой, прости господи, лощине.

— Па-па-па-па-а-а-а…

Картина в целом была ожидаемой, но масштабы… Даже я не предполагал, что их будет так много. Явно мёртвые тела лежали повсюду, превращая поле боя в месиво из меха, брони и судорожно сведённых лап. Судя по всему, часть псов и баранов попросту затоптали — слишком уж неаппетитно выглядела эта груда плоти.

Даже с учётом того, что я ожидал жертв, это зрелище заставило меня на мгновение замереть.

Убедившись, что эти двуногие оболтусы и без моих криков осознали всю глубину своей ошибки, я лишь махнул копытом, и, не тратя лишних слов, двинул к штабу. Честно говоря, сил на разнос уже не осталось — да и смысл? Они и так выглядят так, будто сами себя готовы казнить за случившееся.

— Позиции удержим или придётся отступать? — спросил я, едва переступив порог.

На меня подняли уставшие, мутные взгляды. Самый старший из присутствующих нехотя буркнул:

— Удержим.

— Замечательно, — кивнул я, устраиваясь поудобнее.

Но, похоже, мой энтузиазм не разделяли. Один из командиров, скривившись так, будто только что проглотил что-то очень неприятное, негромко проворчал:

— Эффект, конечно, яркий… Но стоило ли оно того? — Он передёрнул плечами, явно подавляя тошноту. — Вражеские ряды рассеяны, но и мы теперь не в состоянии наступать. Сейчас они отойдут, придут в себя, перегруппируются — и ударят снова.

Я не удержался и безумно заржал, запрокинув голову.

— О нет, нет-нет! — покачал я головой, посмеиваясь. — Все те, кто попал под брызги и не получит ту гадость из фляг, которую сейчас разносят наши тыловики, все они обречены.

Настороженные взгляды метнулись в мою сторону.

— Так оно не только пахнет плохо? Это ещё и яд? — забеспокоились командиры.

— Не волнуйтесь, — я снисходительно махнул копытом. — Дело не в том, что оно ядовито. Хотя… оно, конечно, ядовито, но не в этом суть. Даже если их нос и язык отсохнут, они всё равно будут чувствовать этот смрад. Постоянно. Час за часом. Сутками. Сколько выдержит их психика? Обычно больше суток никто не вытягивал. А наш противник, между прочим, чу́ет лучше, чем видит.

— Чудовищно… — мой собеседник даже головой тряхнул.

— Ну, извините, — развёл я копытами, едва сдерживая ухмылку. — Более убийственной гадости у меня не нашлось, и эту-то с трудом достал. Благо люди очень любят золото и, пока они его любят, они не задают неудобных вопросов.

На этом разговоры о морали закончились, а спустя пару минут в шатер ворвался посыльный, перепуганный до икоты.

— Там это… Там псы… — задыхаясь, пробормотал он, лихорадочно озираться.

— Прорвались?! — командиры воскликнули хором, вскакивая на копыта.

— Нет… Да… То есть… — молодой жеребец сглотнул, пытаясь собраться с мыслями. — Они… они на собственные мечи кидаются.

В помещении на мгновение воцарилась зловещая тишина.

Медленно, почти синхронно взгляды командующих скрестились на мне.

— Я ведь уже говорил, что наша великая принцесса очень мягкосердечная и жалостливая кобыла? Так почему же вы на меня сейчас так смотрите?

=*=

После обеда, которого, по вполне очевидным причинам, сегодня не было, ветер усилился, и наконец-то всю эту адскую вонь оттянуло с наших позиций. Но, как водится, на пользу это не пошло.

Нашлись особо умные, решившие добежать до тел противника — то ли из любопытства, то ли ради трофеев.

Тех, кто не добежал, мы сумели откачать. А вот тот жеребец, который всё-таки добрался до цели…

Я молча вскинул карабин, прицелился и…

Хлоп… Хлоп… Хлоп…

Только третий выстрел, с такой-то дистанции, попал точно в голову извивающегося тела.

Судя по тому, как его корёжило, этот идиот ухитрился влезть в остатки парогазовой фракции.

Меркаптан-то был не тот, что добавляют в бытовой газ, чтобы воняло. Нет, этот был хуже. Гораздо более токсичный, с кучей побочных примесей, которые никто и не думал очищать или нейтрализовать. Не фосфорорганика, конечно, но если ноги уже отказали, то можно было даже не заморачиваться попытками спасения.

Пополнив подствольный магазин из патронташа, я без лишних слов закинул карабин в седельный чехол. Своего рода кобура, только рассчитанная на целый карабин.

Видимо, бойцам было недостаточно зрелища умирающих псов и баранов, чтобы осознать простую истину: там, в низине, не просто воняет — там смерть. Но после столь феерической кончины одного из своих, шуточки как-то сами собой сошли на нет.

К вечеру мы снялись с позиций и организованно отошли на вторую линию обороны. Здесь уже не смердело — по крайней мере, не так сильно. А если и попахивало чем-то… то это были сами пони, которые ещё не успели пройти через полевую баню.

Как несложно догадаться, сегодня помыться захотели все. Даже люди, с сомнением косящиеся на «эту конюшню» не побрезговали походной помывочной.

В воздухе уже не пахло смертью. Теперь пахло чем-то более привычным — мылом, мокрыми гривами и уставшими телами.

— Апофеоз войны… — задумчиво пробормотал мой гость, сжимая трубку в пальцах. — Если бы там, в низине, лежали люди… это была бы лучшая иллюстрация того, почему войны — это плохо.

Я хмыкнул и покосился на него с сомнением на морде.

— Друг мой, вы делаете одну-единственную ошибку в своих рассуждениях.

— И какую же? — он приподнял бровь.

— Вы, люди, делите себя на подвиды. И то, что ужаснёт одного, у другого вызовет лишь радостный смех.

Мужчина нахмурился, но промолчал.

Я усмехнулся шире.

— Напомнить вам вашу же шутку про взрыв паровой машины, которую вы использовали в своей книге?

— Это была не шутка, о нет… Это была иллюстрация.

— И многие ли поняли вашу отсылку?

Гость помедлил, затем вздохнул и полез за кисетом.

— Боюсь, что нет…

— Но что же мы о грустном? — я разлил сидр по чашкам и, сделав глоток, поинтересовался: — Какие у вас творческие планы?

Марк рассмеялся, откинувшись на спинку походного кресла, подогнанного под человеческую анатомию.

— Видимо, пони куда крепче людей. У меня сегодняшнее до сих пор перед глазами стоит… Может мне стоит написать что-то серьёзное?

— Не поймут, — покачал я головой. — Хотя… Если начать с шуток и юмора, а потом постепенно их свести на нет… пока со страниц не начнёт скалиться сама жизнь.

Марк задумчиво кивнул, барабаня пальцами по краю стола.

— Что-то сказочное, — пробормотал он и взглянул на меня с интересом. — Пони… Пони — это ведь почти кони… Кони ассоциируются с всадниками… А всадники — с рыцарями…

— Король Артур, — подкинул я идею.

Его глаза загорелись.

— О! Верно! Сейчас в моде рыцарские романы, на этом можно сыграть! Но… не люблю средневековье. Хотелось бы прогресса. Чего-то современного.

Я хмыкнул, пополняя содержимое наших стаканов.

— Так пусть героем будет ваш современник, но окажется он в далёком прошлом. Вы же не обязаны объяснять, как это произошло. Пусть сам герой будет в неведении.

Марк скептически качнул головой.

— И как же он упустил столь важный момент своей биографии?

Я усмехнулся:

— Ну… Можно по классике: шёл, поскользнулся, очнулся — гипс.

— Слишком уж… Хм… А если в драке? — его глаза загорелись ещё ярче.

Я подыграл:

— Современный человек во времена короля Артура? Встреча современности с давно ушедшей эпохой.

— Идея хороша. Но нужен сюжетный стержень — название. Нужно что-то более… Хм… Знаю! Янки из Коннектикута при дворе короля Артура!

Я оценил ход мысли и кивнул.

— Недурственно. И звучит довольно любопытно, так и хочется заглянуть под обложку.

Мы чокнулись кружками, отмечая рождение новой книги.

Раз уж я подгадил автору с творчеством, пусть хоть эта его работа, которой не существовало в моём времени, станет моей расплатой. А я и деньжат на рекламу подкину. Раскрутим, переведём на другие языки. А то как-то совестно.

Мой гость вздохнул, откинувшись на спинку кресла, он начал раскуривать трубку:

— И всё-таки, милейший Грей, вы оказались правы. Достаточно перестать зацикливаться на сегодняшних событиях — и они превращаются всего лишь в воспоминание. Боюсь, зрелище подобное сегодняшнему и в самом деле не способно отвратить людей от бойни… Как жаль… как жаль.

The End

=* Сильвер Звездочет — первый пони, оставивший следы своих копыт на спутнике Эквуса *=

— Бать, ну бать… — стоически, с завидным упорством, повторял крепко сложенный жеребец с серебристой шерстью, которая, словно по заказу, идеально сочеталась с цветом другого пони. Вот только этот другой пони в данный момент совершал кульбиты на полу каюты, отчаянно дрыгал копытами и с яростью, достойной дракона, проклинал кого-то сразу на нескольких языках.

— Я его поймаю! Я ему копыта повыдергаю! — разъярённо шипел он, скрежеща зубами. — Мразь! Подонок! Человек!!!

Его голос дрожал от бешенства, и, казалось, если бы он мог, то уже разорвал бы виновника на клочки одним лишь взглядом.

— Да успокойся ты уже, — с некой долей обречённости повторил жеребец по имени Сильвер. Он поднял с пола толстую сшивку листов бумаги, пробежался взглядом по напечатанному тексту и слегка хмыкнул. — Ну… Мама рассказывала, что примерно так у вас в первый раз и получилось.

— Ааа! — пронзительно взвыл серый пони, будто его ударили током. — Этот Карасик… или… как там его… Юрасик… Он же всё переврал! Абсолютно всё!!!

— Да? — протянул Сильвер с лёгким сомнением, лениво перелистывая страницы по две-три сразу. — Да нет, вот тут вторая мама буквально вылитая. Это её «немедля» — очень узнаваемо.

— Отдай эту мерзость! Я уничтожу её в плазме!

— Зачем же сразу уничтожать? — фыркнул Сильвер, всё так же внимательно изучая распечатку. — А вот тут, кстати, да, автор слегка приврал. Радуга не радиоприёмник стащила, а радиолу. Это ведь не одно и то же. Она сейчас, между прочим, в политехническом музее выставлена в разделе истории радио.

— Да при чём тут Радуга?! — взвыл серый пони, неистово стуча копытами по полу. — Ты посмотри, как он меня описал! Ну, маньячелло же!

— Бать, сугубо между нами, но с точки зрения людей это военное преступление и даже геноцид, — с усмешкой заметил серебристый жеребец, ловко уходя от копытного захвата разъярённого собеседника. — Да и в армии, к твоему сведению, конверты с приказами на крайний случай всегда окрашены в серый цвет. По старой памяти. И чтобы точно не перепутали.

— И ты, сын?! — серый пони всхлипнул с наигранным драматизмом, картинно закрыв морду копытом. — Может, ещё скажешь, что я не Грей, а этот их… попаданец?

— Ну… — протянул Сильвер, делая вид, что подбирает слова. Затем тяжело вздохнул. — Мать Игнис всегда подозревала, что ты не от мира сего. А потом, через двадцать лет после того, как закончился Великий неурожай, она это точно установила.

В каюте повисла настораживающая тишина. Шутливость мгновенно слетела с морды серого пони, взгляд его стал острым, как лезвие свежезаточенной бритвы.

— В каком смысле? — голос был ровным, но в нём уже чувствовалась скрытая стальная пружина.

— При длительном неиспользовании червоточина выдирает воспоминания погибших и всовывает их в ближайшее разумное существо, — после короткой паузы нехотя объяснил Сильвер. — Только никому не рассказывай. Это, типа, секрет нулевой категории.

— Кто ещё знает? — мрачно уточнил Грей, его хвост медленно подрагивал от напряжения.

— Да, в общем-то, больше никто, — нервно хохотнул серебристый жеребец отчаянно жалея, что при нем нет табельного бластера. «Такой» отец пугал его до дрожи в коленях. А адмиралы не должны бояться, это аксиома.

Серый пони задумчиво уставился на распечатку, пару раз хмыкнул, затем резко дёрнул ухом.

— И что мне теперь, лайк этому гаду ставить? — буркнул он, сжимая распечатку копытокинезом, словно пытаясь её придушить.

— И лайк, и подкову из платины, — кивнул Сильвер, осторожно выдыхая. Кажется, сегодня свидетелей с серебристой шерсткой не будут выбрасывать в открытый космос. — И вообще, бать, прекрати уже в человеческом интернете секретные данные разглашать. Их мир хоть и параллельный, но это, сам понимаешь, один чёрт незаконно. А то, гляди, про тебя уже книги писать начали.

— Ну хорошо… Убедил… — нехотя пробурчал серый жеребец и отвернулся к иллюминатору. — Ладно, показывай, чего вы тут натерраформировали. Посмотрим, на что вы труд всех пони тратите.

** The End **

Оглавление

Глава 1 (значение слова мельник)

Глава 2 (стереотипы и статус)

Глава 3 (первая ночь недели очага)

Глава 4 (нетрадиционный конь)

Глава 5 (секреты поселковой кузни)

Глава 6 (рыба и вера)

Глава 7 (ещё никогда Штирлиц не был...)

Глава 8 (снежное безмолвие)

Глава 9 (есть такая профессия)

Глава 10 (пригоршня обсидиана на зубах)

Глава 11 (карта)

Глава 12 (ведь завтра наступает не для всех)

Глава 13

Глава 14 (утро вечера мудренее)

Глава 15 (мероприятие для лекарей)

Глава 16 (ПТСР Грея)

Глава 17 (преступление и наказание)

Глава 18 (PhD по электротехнике)

Глава 19 (пони гружёное золотом)

Глава 20 (рыбак рыбака)

Глава 21 (генерал показушных войск)

Глава 22 (Камелот)

Глава 23 (день табуна)

Глава 24 (служба доставки: инквизиция-экспресс)

Часть 25 (премьер-министр)

Глава 26 (камень... магии?)

Глава 27 (Аннушка уже разлила... ртуть)

Глава 28

Глава 29

Глава 30 (Ahnenerbe)

Глава 31 (...копыт останутся наши следы)

Глава 32 (настоящие друзья)

Глава 33 (пони - не хищники)

Глава 34 (подтверждение легенды)

Глава 35 (решала Грей)

Глава 36 (технопорно)

Глава 37 (игра в кости)

Часть 38 (ЗАО Рога и Копыта)

Глава 39 (тут нужны специалисты)

Глава 40 (конец это начало)

Глава 41 (проект Дирижёр)

Глава 42 (игра Эндер... кхм... Грея)

Глава 43 (досадно но ладно)

Глава 44 (Голос Эквуса)

Глава 45 (события и планы)

Глава 46 (серый кардинал)

Глава 47 (эксцесс с зебрами)

Глава 48 (мечта детства)

Глава 49 (великий исход)

Глава 50 (друг по переписке)

Глава 51 (всего лишь воспоминание)

The End

Пожертвовать