Танец Ведьмы [Blackmourne] (fb2) читать онлайн

Танец Ведьмы

Глава 1. Черный Молотильщик

Глава 1. Черный Молотильщик

Основательно набравшийся бард вяло перебирал струны лютни. Сегодня на главной площади происходила бесплатная раздача пива в честь праздника начала пахоты, так что старый портовый кабак пустовал. Заключивший контракт с его хозяином музыкант не слишком рассчитывал хоть на какие-то чаевые от четырёх человек, что обосновались в самом углу помещения. Собравшись вокруг стола и придвинув лица друг к другу, они что-то шёпотом обсуждали, а промасленные чёрные холщовые плащи намекали на то, что они занимаются рыбным промыслом. Только вот прогнившим окунем от них совсем не несло, а этот запах быстро пропитывал даже начинающего рыбака. Вторым подозрительным наблюдением было то, что они не заказали алкоголя вообще. Только плотный ужин на пятерых.

Проще говоря, они, если и напоминали рыбаков, то исключительно тех, кто ловил в мутных водах большой барыш. И сейчас, судя по всему, они готовили какое-то дело. Уважаемые люди из этого квартала приплачивали бедному музыканту за подобные наблюдения, так что он сделал себе небольшую пометку в уме и продолжил играть, стараясь осторожно поглядывать в сторону подозрительных гостей заведения. Те, закончив шептаться, принялись за еду — трое мужчин средних лет с суровыми лицами, напоминающие баронских дружинников или стражников, и, судя по голосу, женщина, лица которой в тускло освещённом зале было не разглядеть из-за капюшона.

Повеяло свежим вечерним бризом, дверь распахнулась, и внутрь вошёл ещё один гость. Он двигался неторопливо и осторожно, что присуще людям таких габаритов. Молодой парень был не меньше двух метров ростом, с плечами, которым бы позавидовали все портовые грузчики скопом. Одет так же, как и те четверо, разве что, в отличие от них, не был вооружён даже короткой дубинкой. Впрочем, два пудовых кулака это могли вполне компенсировать.

Поприветствовав трактирщика, он заказал кувшин молока и присоединился к остальным. Борзой Пит, как звали хозяина заведения, обычно такой заказ бы поднял на смех, но сейчас лишь смирно кивнул и пошёл в кладовую. У него было хорошее чутьё на людей, и насмехаться над молодым громилой было не самой лучшей идеей. От его безжалостных зелёных глаз исходила почти физически ощутимая угроза. Музыкант это тоже приметил и решил, что за доносительство ему недоплачивают, а информацию об этой компашке разумнее всего будет приберечь. Они явно не лавочников собрались грабить, и это будет что-то серьёзное.

Присоединившись к остальным, зеленоглазый откупорил кувшин молока и с удовольствием напился. Конечно, он предпочёл бы вина, но после одной истории в прошлом предпочитал больше не пить накануне сражения.

— Этот хер с лютней слишком часто на нас поглядывает. Да и глазки странно блестят, даром что пьяный, — прошелестела женщина, поправив прядь русых волос, выбившихся из-под капюшона.

— Насчёт “хмыря с лютней” не беспокойся, ему платит человек, которому платим мы. Потому тут и встречаемся, — доброжелательно ответил ей здоровяк. — Спасибо, что согласилась помочь, Киса, правда я не думал что ты лично приедешь. Или мне к вам сейчас обращаться “графиня Граденс”?

— Помочь? Шальной ты, Айр. Не усложняй и зови как раньше. После всего, что мы пережили, это мелочь, а не помощь. Давай я тебе сначала ребят представлю? — ответила девушка и указала по очереди на своих троих спутников. — Фому и Барка ты уже видел, они “там” с нами были. Третий — это Сурок, он недавно к нам присоединился, но своё дело знает и не подведёт.

Рукопожатия всех троих оказались крепкими, но почтительными — мериться силой с Айром тут никто не собирался. Бесперспективное это было дело, да и не мальчики уже собрались — здесь он был самым молодым. Остальным мужчинам было уже за тридцать. Двух из них он действительно припоминал — почти три года назад эти ребята плечом к плечу сражались вместе с ним на стенах осаждённой крепости. А до этого были весьма непростыми бандитами, которых удалось завербовать в гарнизон. Последний мужичок и правда чем-то напоминал сурка: щекастый, крепенький и румяный, с двумя выпирающими из-под верхней губы зубами. Его Айр не знал.

— Твои друзья — мои друзья, госпожа графиня, — вежливо ответил девушке Айр. — Рассказывай, что удалось выяснить.

— Малыш с парнями перехватил караван благодаря твоей наводке. По накладной они дрова везли из Чащи на юг. По факту — детей. Сироты местные, их, похоже, наловили прямо на улице. Шельчик был в ярости, мы этих “торговцев” немного порасспрашивали, а потом прикопали поглубже. Они были из торговой гильдии “Красный Лев”. Это очень проблемные парни, они ходят под…

— Графом Найрусом, — негромко перебил её Айр, — да, я знаю. Но самого подонка пока не достать, он редко покидает свой замок и обычно всегда под очень хорошей охраной. Потому сначала накроем ублюдка, который занимается этим маршрутом.

— Зачем им это? Я не понимаю… Много ли можно выручить за тощих, забитых детей пяти-десяти лет? Они ведь ни на что не годятся, — подалась вперёд Киса, крепко сжав пальцами стол.

— Один хорошо знакомый с южанами человек считает, что те вновь готовят вторжение. А дети им нужны для ритуалов призыва, про которые мне ничего не известно, и поэтому я ещё спокойно сплю по ночам, — тяжело пояснил Айр.

— Так значит, это почти прямое предательство королевства. Почему никто… — подал голос Сурок.

— Потому что никто не хочет переходить дорогу наставнику Первого Принца и близкому другу короля, — с досадой пробурчал Айр, которого уже много лет мучал этот вопрос.

«Почему никто ничего не собирается делать?» — ответ лежал на поверхности: немногих, кто решил выступить против, уже давно раздавили или купили. Последние три года он не терял время даром и использовал то малое влияние, которым обладал, чтобы сделать Тарсфол справедливей. Сначала командовал десятком гвардейцев, чтобы накрывать притоны и незаконные публичные дома, где похищенных девушек держали в рабстве, затем вместе с дружинниками Хардебальда целый год кошмарил разбойников по всему северу.

Теперь вернулся в Тарсфол, где Её Величество, вспомнив о своём обещании, любезно предложила ему должность командира охраны Второго Принца. Очень солидный рост для карьеры, но никак не помогающий достижению его цели. Он вежливо отклонил предложение и попросил восстановить себя на должность в гвардии, после чего получил под своё командование новый отряд в пятьдесят человек.

Так или иначе, весь теневой бизнес в королевстве контролировали аристократы. Каким бы ни мнил себя “вольный люд”, но без защиты “сверху” долго бандиты не жили — что в городах, что на больших трактах. Именно поэтому отряд Малыша, не желающий плясать под дудку знати, сбежал как можно дальше на север — лишь на фронтире мнящие себя “красными колпаками” разбойники могли выжить. Но сейчас ситуация для них изменилась. Граф Граденс, оставшись без ноги, долгое время находился на попечении Кисы и за это время успел воспылать любовью к прелестной разбойнице… Которая успела переспать с половиной всей своей шайки и даже пыталась соблазнить одного помешанного на сражениях барона, но он её намёков не понял.

Айр не вдавался в детали — это было не его дело. Возможно, Киса взялась за голову и не изменяла своему новому мужчине, но так или иначе, к шоку для всей аристократии Тарсфола Шейл из графского дома Граденс вновь официально женился. Это был настоящий скандал — Его Светлость выбрал себе в жёны даже не простолюдинку, а меченую разбойницу, лишённую ушей за измену. Но Граденсу было плевать: он сразу же после церемонии уехал со своей новой женой в свой домен, где занялся конной охотой, а должность управляющего делами графства перепоручил своей новой жене и Малышу.

Те уже при полной поддержке имени его дома принялись унимать слишком жадных баронов, по большей части пользуясь исключительно мирными методами. Но нет-нет, да кому-то из слишком наглых, упорных и смелых приходило в голову поднять восстание против сошедшего с ума сюзерена. С такими обычно случалась оказия — внезапно прилетал с немыслимого расстояния чудовищной силы выстрел, после чего смельчак расставался с мыслями о мятеже — вместе со всей головой.

Скандальный граф потерял в сражении со свежевателями ногу ниже колена, но, к счастью, не руку и вполне был способен покарать ненадежного вассала. Кроме того, в последние годы он стал пользоваться поддержкой и уважением герцога Сандера, у которого было самое большое рыцарское войско в королевстве. Даже сам Шейл не понимал, по какой причине этот прославленный, но нелюдимый и мрачный полководец, Хранитель Юга, начал ему оказывать покровительство. Но графство Граденс, хотя и занимало достаточно богатые и плодородные земли на юго-западе от Тарсфола, было лишь небольшой областью, где ненавистное Айру бесправное существование простолюдинов хоть как-то изменилось в лучшую сторону.

— Удалось выяснить, где они держат детей перед транспортировкой? — нарушил недолгое молчание, вызванное собственными размышлениями, молодой рыцарь.

— А то как же. Малыш их главаря очень тщательно расспрашивал. Ты его знаешь, он мирный и дружелюбный, но когда надо… умеет поступать жёстко, тем более дети для него — это святое. Короче, тот несчастный ублюдок про свои грешки рассказал всё, даже про то, как в детстве котёнка сунул под проезжающую мимо повозку, — мрачно ответила Киса. — У них склад тут неподалёку, у крайнего пирса. Сначала, до наших земель, “товар” они везут по воде. Охрана вроде как небольшая — человек шесть, но главный там какой-то бастард, из дома Рашье, насколько я помню.

— Рашье? Хм… Я таких даже не знаю, а значит, это не высшая знать. Ладно, думаю, справлюсь. Спасибо вам, передавай супругу привет, — благодарно произнёс Айр и начал подниматься, но женщина быстро ухватила его за рукав и горячо зашептала:

— А ты не торопись так. Один решил сунуться? Да ты половину крыс так упустишь, а их надо передушить всех на корню. Вон, парней моих возьми — они давно на знать зубы точат.

— С чего ты решила, что я один? Нет, Киса, прошли уже те времена. У меня есть ребята надёжные, но… — Айр оглядел решительные лица собравшихся, недолго подумал и согласно кивнул: — Давайте попробуем вместе, мужики, поработать. Тем более вы не отсюда — в случае чего будет проще вас спрятать, чем моих.

***

— Два этажа, есть запасной выход, плюс главные ворота, окна на первом этаже отсутствуют, на крыше находится караулка с обзором на пирс, — протараторил Сурок, которого Айр отправил на разведку.

— Охрану видел? — глухо спросил рыцарь.

Он, прислонившись к стене переулка, смолил трубку; к табаку парень пристрастился с подначки одного своего старшего коллеги по службе в городской страже.

— Снаружи, вокруг караулки, по крыше прогуливаются трое. В окнах ещё четверо маячат. Плюс сколько-то может быть снизу, на самом складе. Как-то их больше, чем тот хер простонал, — доложил мужчина и сплюнул в сторону.

— Ничего, разберёмся, — Айр указал рукой в сторону небольшого сарая в конце подворотни, — Там внутри луки и маски. На всякий случай. Вы втроём останетесь контролировать периметр, внутрь я пойду один. Всех, кто попытается сбежать, — нашпигуйте стрелами. В ближний бой не лезьте и не рискуйте, можете нарваться на бастарда. Вопросы есть?

— А на крики и прочий шум городская стража не явится? Время, конечно, позднее, да и до торговых кварталов далече, но всё же опасно, — осторожно поинтересовался Сурок.

— Стражей в этом районе командует мой хороший друг, так что они на небольшой шум закроют глаза. Но сильно всё равно не наглейте, трупы после дела оставим на месте — в качестве предупреждения, — холодно ответил Айр, напялив под капюшон берестяную маску чёрно-белого цвета, — Главное, смотрите, чтобы никто не ушёл — не люблю выживших, от них много проблем.

В меткости двоих разбойников из старой команды он не сомневался, так что приказал им следить за основным и чёрным ходом на склад. Сурок же был поставлен наблюдать за окнами — на случай, если кто-то из охранников ломанётся туда. Расположив людей по местам, зеленоглазый выглянул из проулка, осмотрев крышу, по которой неспешно расхаживали трое вооружённых арбалетами стражей. В их руках были довольно дорогие игрушки, да и какой-никакой доспех имелся. Конечно, бригантина и шлем из сырого железа — это довольно-таки бюджетный вариант, который частенько носили наёмники и даже некоторые не слишком богатые рыцари.

Оглянувшись и убедившись, что переулок полностью пуст, Айр рванул вперёд. По мышцам пробежала волна жаркой уверенности в собственных силах, молодое и здоровое тело переполняла энергия. А высота склада в три его роста не казалась слишком большой. В десяти метрах от стены он направил Волю в собственные ноги, оттолкнулся от треснувшей гальки и прыгнул. Восторг полёта на мгновение всколыхнул чувства, но быстро сменился ощущением падения — за самый край крыши он успел схватиться руками и одним мощным движением вскинулся вверх.

Конечно, скрытность при его габаритах никогда не была его сильной стороной. Парни с арбалетами его заметили ещё на подходе, а когда облачённый в чёрную ткань здоровяк оказался на крыше, дружно потянули скобы направленных в его сторону арбалетов. Тонко свистнул воздух, разорванный полётом болтов, а потом короткие стальные снаряды бессильно звякнули о поверхность под их ногами. Айр просто-напросто сгреб их одним движением пальцев, выхватив из воздуха на полной скорости. На мгновение повисла неловкая тишина, а потом один из стражей тонко воскликнул:

— Бля, эт…

Закончить он не успел, потому что кулак, окружённый гудящей сине-розовой аурой, впечатался ему в лоб, вмял лопнувший шлем, а затем расплескал его содержимое по окружающим. Оставшиеся двое пытались перезарядить оружие. Это было совершенно бессмысленно, но запаниковавшие охранники принялись делать то, чему их учили. Айр схватил их обоих за головы и впечатал друг в друга. Колокольный звон разнёсся по пристани, а ещё два мёртвых тела упали к ногам великана. Он сознательно убивал именно так — эти раны ни с чем нельзя было спутать, даже тяжёлая булава не могла размазать человеческий череп в шлеме в такую кровавую кашу. Это был знак, что их убил именно тот, кого в народе прозвали “Чёрный Молотильщик”.

Створки караулки распахнулись, оттуда в него ударили ещё два болта, повернуться в их сторону Айр уже не успевал, а потому усилил защиту ауры Воли. Его тело окружил непроницаемый синий барьер, в котором бились алые молнии — знак того, что их владелец уже приближался к своему пробуждению. Айр рванул к стрелкам, но его путь заступил человек с ужасными ожогами на правой стороне лица, отчего его глаз едва открывался. Без тени сомнений он выпрыгнул из окна и рявкнул своим бойцам:

— Хватайтесь за мечи и в ближний бой, прикончим ублюдка!

“Вот и незаконнорождённый сын дома Рашье”, — хмыкнул себе под нос Айр, анализируя стойку противника.

Овладевшие Волей бастарды часто используются для тёмных дел, в отличие от наследников рода — от этих в случае чего легко отказаться. А железобетонная самоуверенность присуща всем аристократам. Порой эта непробиваемая доктрина “Я могу всё!” доходит до крайности — такие люди особо опасны, их отличает другой взгляд и наглухо свёрнутая набок крыша. К счастью, этот противник не был из их числа — в его глазах виднелись опасения при взгляде на двухметрового убийцу, да и один на один он на него не полез, рассчитывая на помощь подчинённых. А значит…

“КРАК!” — громко хрустнул длинный меч, зажатый в стальной хватке Айра.

— И что ты собирался сделать этой жалкой железкой? — прогрохотал зеленоглазый рыцарь, вырвав меч из дрогнувших рук бастарда. К этому времени Айр уже хорошо овладел важным навыком в сражении против благородных, который полностью игнорировал его лучший друг и учитель. Это было умение — кошмарить врага, заставляя потерять присутствие духа.

Синяя аура противника заколыхалась. Оставшись без оружия, рыцарь из дома Рашье потянулся к кинжалу, вскрикнул, практически взвыл от бессилия. Впервые в жизни он ощущал себя жалким ничтожеством на фоне этого чёрного великана. Айр прекрасно его понимал — он сам однажды испытал это чувство. И многому научился. Его правая рука, словно молот, опустилась на голову рыцаря, отправив того к праотцам, а затем он повернулся в сторону оставшихся внутри караулки двоих. Те медленно пятились с ужасом в глазах. В левого мгновение спустя вонзился сломанный меч, который зеленоглазый метнул словно копьё. Правый по-женски тонко заверещал и рванул вниз по лестнице, ведущей на склад.

Тяжело перевалившись сквозь распахнутые ставни, Айр двинулся вслед за ними. В караулке пара столов были перевёрнуты, свеча лизала пламенем сухое дерево, так что рыцарь её затоптал. Вокруг сгустился мрак. Сделав вперёд ещё один шаг, парень внезапно почувствовал, что в караулке он не один. Ощутив справа движение воздуха, Айр успел вскинуть руку и остановить предплечьем рубящий удар, направленный в шею. Его собственная аура вспыхнула и рассыпалась под бушующей вьюгой теней, а из глубокой раны потекла горячая кровь.

“Тип — чёрный. Пробуждённый Убийца”, — мысленно отметил он, левой выхватив из-за пояса короткий меч.

Противник умело использовал танцующие тени, мешая себя разглядеть. Скорее тягучий, похожий на призрак силуэт, ощетинившийся холодной сталью, он мягко перетекал из одной позиции в другую, чередуя колющие и рубящие атаки, целя исключительно в слабые зоны его обороны. Это был достойный стиль, но Айр уже привык против него сражаться. Ланнард предпочитал точно такой же.

— Ты не убил меня в первые секунды, а значит, уже обречён, — воскликнул Айр, надеясь выбить противника из душевного равновесия, но ему ответом было лишь холодное молчание.

Их клинки с лязгом столкнулись, силой удара меч противника выбило из защитной позиции и отнесло в сторону, Айр воспользовавшись этим снова атаковал стремительным колющим выпадом. Почти неразличимый враг вновь смог уклониться и контратаковал кинжалом в левой руке. Стремительный взмах, призванный распороть сухожилия на правой кисти, зеленоглазый отразил вспыхнувшей аурой, а затем успел перехватить юркого противника за руку. А потом, не мудрствуя лукаво, он вскинул врага вверх, хорошенько размахнулся и долбанул его спиной о хлипкую стену караулки.

В отличие от каменной стены склада, тут была кладка из глиняных кирпичей, обожжённых на солнце. От первого могучего удара её слегка повело, но Айр не собирался давать врагу опомниться и контратаковать, тень всё ещё цепко сжимала рапиру, так что он ударил её об пол, а потом вскинул вверх, впечатав над головой в потолок. Наконец тени схлынули вместе с лопнувшей Волей Убийцы, и он смог разглядеть залитое кровью лицо противника. Усатый старик с бешеным взглядом попытался его ужалить рапирой в горло, но Айр взмахом меча отсёк ему руку по локоть, а затем приложил окровавленным телом снова о стену, отчего кладка кирпичей провалилась, запустив свежий воздух.

— Стой, подожди, умоляю, — всхлипнул старик, когда тяжёлый сапог опустился ему на грудь. — Я хочу выкупить свою жизнь.

— Вот как. Торгуешься, падаль? Научился, пока южанам детей продавал? — угрожающе прогрохотал Айр, но решил предложение всё-таки выслушать, деньги его не интересовали, но, возможно, странный усач сможет сделать предложение поинтересней. — Говори!

— Это ценная информация, касается моего господина, графа Найруса. Это он стоит за всей схемой с югом. Ты сможешь до него добраться, если меня выслушаешь, — кривясь от боли и бегая взглядом из стороны в сторону, прохрипел владелец Чёрной Воли. — Но прежде я хочу, чтобы ты дал слово рыцаря, что меня отпустишь живым. Клянусь, я уеду в баронства, и мы больше не встретимся.

— Говори, — глухо повторил Айр. Это было слишком хорошее предложение, чтобы отказываться. Спустя пару мгновений он отчеканил: — Даю тебе слово, что позволю уйти.

— Господин граф завтра будет гостить у барона Гофарда, в южном поместье. Там будет немного охраны, вся на внешнем периметре. Его Светлость старается, чтобы верные ему шевалье не знали о некоторых его увлечениях, так что с ним внутри будет только парочка самых надёжных стражей, — поспешно зашептал старик, когда Айр убрал с него ногу. — Мне известен потайной путь внутрь, это поместье прежде принадлежало моей семье. И проведу тебя, клянусь!

— Вот как. Полагаю, барон Гофард лишил дом Рашье части владений, и ты желаешь с ним поквитаться, — задумчиво произнёс Айр, внимательно разглядывая часто моргающего старика. — Спасибо за информацию, но в твоей помощи я не нуждаюсь.

Быстрый взмах клинка рассек горло подонка, почти отделив голову от конвульсируюшего в агонии тела. Отступив назад, Айр осмотрел дело рук своих, покачал головой и произнёс:

— Ноги ты сохранил, можешь идти. Я — Чёрный Молотильщик, а не херов рыцарь, ублюдок.

Булькающие звуки его не волновали, вряд ли усач сможет его упрекнуть в бесчестии оставшись без головы. Айр направился к лестнице: нужно было поторопиться добить выживших и освободить детей. А после ещё нужно успеть встретиться с одним очень важным человеком, на встречу с которым он опять сильно опаздывал. Мысли текли спокойно и буднично, для бывшего гвардейца сегодня был просто очередной вторник.

Глава 2. Герольд Тишины

Глава 2. Герольд Тишины

Погрузившись в созерцание, сливаясь со звоном бокалов, негромкими разговорами и поздравлениями, застыв подобно изваянию, Ланнард Грейсер ждал. Его ничуть не тяготило затянувшееся опоздание друга — само понятие времени для барона давно утратило свою ценность. Час, день, неделя — всё едино, он едва замечал, как меняются времена года, а снежное покрывало на крышах домов уступает место капели и жарким солнечным лучам. Его скованный чуждой Волей разум беспристрастно взирал на окружающий мир, утратив большую часть желаний. Всё движется по кругу, и сейчас Ланн вновь был завершённым. Как и тогда, почти три года назад, когда он впервые встретился с Айром.

Дорогой ресторан поблизости от резиденции Её Величества и королевского замка сегодня был переполнен. Послушать речь королевы в столицу приехали аристократы не только окрестных земель, но даже многие из Западных Баронств. Праздник начала пашни был значимым, возвещавшим не только победу тепла над зимней стужей, но также и близящийся турнир во славу богов. Благородные господа обсуждали последние новости, вкушали яства, пили вино и шумно смеялись, предвкушая череду удивительных поединков и решая, кто всё же займёт второе место. Насчёт того, кто вновь будет первым, ни у кого сомнений не возникало, а у Ланна от того, как часто он слышал снова и снова это имя, вновь ныли зубы.

Он всё ещё был не способен одержать верх над золотым герцогом даже в собственных мыслях. Тем более сейчас, когда, следуя просьбе сестры, уже почти третий год не брал меч в руки. Ланн понимал, что Сэра пыталась ему помочь — побудить к мирной жизни, в которой нет места постоянным смертям, воплям боли и льющейся крови. Он был ей благодарен. Но эта попытка была бессмысленна и заранее обречена. Лишь на острие схватки он чувствовал себя живым. Здесь, посреди Тарсфола, окружённый роскошью и достатком, он обратился в холодный призрак себя настоящего. А ещё эти сны, что начались два года назад, сводили с ума. Он понимал, что они означают. Лангард зовёт. Север ждёт. Он и так слишком долго это откладывал. Но прежде нужно было решить пару важных вопросов и избавиться от всех нитей, связывающих его с этим миром.

Сделав добрый глоток вина, Ланнард откинулся на спинку кресла, вглядываясь сквозь узорчатые окна на крыши соседних домов. За ним оттуда наблюдали весь этот вечер, что, впрочем, было неудивительно, ведь последние пару дней Белый Барон был обласкан вниманием самой Её Величества королевы, с которой имел удовольствие познакомиться на званом балу графини Валейс, у которой гостил все время после прибытия в столицу с севера. Двоюродная тётушка по линии отца оказалась довольно молодой — ей едва-едва перевалило за три десятка. Она очень рано вышла замуж за единственного наследника дома Валейс, который, к сожалению, после этого прожил недолго и покинул её, оставив бездетной. Весьма состоятельная, красивая и молодая графиня считалась очень хорошей партией, особенно после того, как стала близкой подругой и фрейлиной самой королевы.

Сама Мириам Валейс не горела желанием терять вновь обретённую свободу и доступ к деньгам почившего мужа. Чтобы избавиться от наиболее назойливых женихов, она сочинила байку о своём романе с молодым племянником, прибывшим из восточных баронств. Их родственная близость считалась довольно скандальной, но вполне допустимой по меркам Тарсфола, а Ланнарда его репутация совершенно не волновала. Взамен на эту небольшую уловку он получил возможность безбедно жить вместе с сестрой в шикарном особняке в центре города, а также составлять компанию Мириам на многих мероприятиях, что позволяло Сэре заводить ценные знакомства и связи — даже несмотря на то, что седая баронесса осталась без приданого, ведь остаток родовых земель Ланн был вынужден отдать их соседу, барону Гофарду.

Единственным неудобством этой ситуации были многочисленные завистники, считавшие своим долгом его оскорбить или бросить вызов на дуэль. К сожалению, обещание воздерживаться от сражений, которых можно избежать, данное Сэре, не оставляло Ланну возможности с ними развлечься, и потому приходилось терпеть насмешки и обвинения в трусости. Но недавно всё стало ещё более странным и запутанным: неделю назад Ланнард получил приглашение в замок от самой Её Величества. Как оказалось, графиня Валейс поделилась с венценосной подругой тем, что её «юный племянник» владеет весьма редкими техниками массажа, которые Элеанор Тарсфольская решила испытать на себе — и осталась весьма довольна. Настолько, что изволила даровать Ланнарду обещание исполнить любую его просьбу. Это стало для барона настоящим знаком судьбы.

Ланнард мгновенно сообразил, о чём стоит просить королеву — это был его лучший шанс обустроить жизнь младшей сестры, о судьбе которой он искренне переживал. Но кроме этого, ему нужно было разобраться с одной старой проблемой, которая беспокоила его последние два года. Ещё утром он получил приглашение на важную встречу, где собирался всё прояснить. А сегодня — он хотел попрощаться с самым близким человеком, помимо Сэры.

— От тебя несёт духами, — насмешливо фыркнул Ланн, когда в кресло напротив тяжело сел высокий блондин с нежно-зелёными глазами.

«Лучше духами, чем кровью», — подумал Айр.

Он успел лишь наскоро принять душ и переодеться после недавней акции. Присев за стол и окинув взглядом многочисленные закуски, первым делом сгреб пару хорошо прожаренных стейков и, сунув их в рот, с наслаждением захрустел, полностью проигнорировав подошедшего официанта, смущённого отсутствием манер у гостя.

— Я всегда рад поесть нахаляву, но обычно мы встречаемся по пятницам, а сегодня ещё только вторник. Что-то случилось? — проглотив пищу и хищно потянувшись к закускам из рыбы, произнёс Айр.

— Завтра ночью ты дежуришь на Западных Вратах? — негромко спросил Ланн, наклонившись вперёд, рукой подав знак официанту идти.

— Да, — коротко ответил полусотник гвардии, задержав взгляд на излишне безмятежном лице друга. — Хочешь, чтобы я устроил тебе романтическую экскурсию по ночным стенам города?

— Будет достаточно, если поможешь перебраться наружу. Мне нужно покинуть город на какое-то время, — спокойно пожал Ланн плечами.

— Без лошади и припасов? Посреди ночи и желательно так, чтобы тебя никто не заметил? — Айр нахмурился. — Ланн, какого хрена? Если у тебя проблемы — расскажи. Возможно, я смогу…

— Не сможешь. Это связано с одной просьбой Её Величества, — солгал Белый Барон. Последнее, чего он хотел, — втянуть Айра в свои дела и разрушить его карьеру. — Она попросила меня доставить важное послание Хардебальду. Лично. Из рук в руки. Так, чтобы никто не узнал, что я покидал столицу.

Айр скептически прищурился. Он следил за слухами и прекрасно знал, какая у Ланна репутация при дворе. Его там называли как угодно, но явно не человеком, которому можно доверить важную и опасную миссию. О том, как Белый Барон сражался на стенах форта Равен, знали немногие — и за три года даже те почти позабыли.

— А Сэра? — после недолгого молчания наконец спросил он.

— Наша пресветлая госпожа королева согласилась присмотреть за ней, как за собственной дочерью, и взять во фрейлины. Так что о ней можешь не переживать, — попытался успокоить его Ланнард.

Вот только эта новость встревожила Айра ещё больше. Он давно замечал странности в поведении друга. Ланн всё глубже погружался в себя, вновь теряя связь с реальностью — в отличие от деятельной, инициативной Сэры Грейсер, которая уже успела завести ценные знакомства среди придворных дам. Но супруга, даже несмотря на раннюю седину, она не искала. И потому рыцарь считал, что пройдёт ещё немало времени, прежде чем Ланнард действительно её куда-то «пристроит» — и тогда потеряет последний якорь, удерживавший его в мире живых.

— Не нравится мне всё это… — проскрипел Айр и махом опрокинул бокал вина. — Помочь-то я тебе помогу, конечно. Мои люди будут охранять ворота после полуночи. Надеюсь, перед уходом ты всё же объяснишь мне больше.

— Нет, Айр. Ты и так рискуешь, помогая мне выбраться. Тебе ещё жить в этом городе, — отрицательно покачал головой Ланн.

— Недолго мне тут осталось, — возразил рыцарь. — Хардебальда беспокоит, что свежеватели зашевелились. Через три недели я тоже уезжаю на север.

— Так это отличные новости! Значит, увидимся там, — немного наигранно воскликнул Ланнард и налил себе в бокал красного, предлагая тост: — За новую встречу?

— За то, чтобы ты держался торгового тракта и не совался в Дикую Чащу, — мрачно пробурчал Айр. — Пообещай, что дождёшься меня у Хардебальда.

— Договорились, — кивнул Ланн. — Если честно, я опасался, что ты будешь сильнее возражать.

— Я тебе друг, а не нянька. Может, денег занять?

— Не нужно. Лошадь куплю в ближайшей деревне за пару серебряных, припасы тоже недорогие. Оружие у меня есть, и одежда подходящая найдётся, — буднично ответил Ланн.

Они помолчали. Айр продолжал набивать рот, соображая, как вывести друга на искренность, но Ланн сам подался вперёд, облокотившись о стол, и подавленно прошептал:

— Так больше не может продолжаться, понимаешь? Я должен там что-то сделать. Что-то важное. А до этого… я не волен распоряжаться собой. Каждый вдох наполнен только ощущением тщетности, тлена. Я почти не чувствую вкуса пищи, почти не ощущаю запахов. Я живу в долг, Айр. И должен это изменить.

— Как именно? Что ты собираешься искать на Севере? — спросил рыцарь, хрустнув костяшками пальцев. Ему здесь не нравилось — окружающий бомонд почти не обращал на них внимания, но ощущение слежки не отпускало. Он никак не мог понять, откуда оно исходит.

— Не знаю, — развёл руками Ланн и усмехнулся. — Я никогда не был хорош в планировании. Но здесь я не найду ответов. Это тупик.

— Возможно, тебе стоит обратиться к ларийцам? Вдруг они смогут помочь? — мягко предложил рыцарь.

— Хватит с меня их колдовства. Они уже достаточно сделали, — лицо Ланна потемнело, он отшатнулся, но быстро взял себя в руки. — Знаю, что ты желаешь мне блага, но это не та ситуация, в которой мне нужна твоя помощь. Это — моя воля и мой путь.

Остаток вечера они наслаждались отменной кухней, вином и обсуждали недавние новости. Айр Лотаринг достаточно хорошо знал Белого Барона, чтобы понимать: он уже точно не передумает. Пожав друг другу руки на прощание, они разошлись, условившись встретиться следующей ночью у западных ворот.

***

Молодой глава дома Лотаринг снимал дом в квартале мастеровых, неподалёку от кузницы. Звон металла ему не мешал, даже если он возвращался под утро после ночной вахты. А крепкие стены, толстые ставни и глубокий винный подвал были просто необходимы.

Заперев дверь на засов, он зажёг масляную лампу и сразу спустился по рассохшейся деревянной лестнице в небольшой каменный мешок, где до сих пор веяло кислым, молодым вином, хотя обе объёмные дубовые бочки, стоящие на боку, давно пустовали. Выдернув днище у дальней, Айр вынул оттуда странную каменную скрижаль, тяжёлый пузатый мешочек из выделанной кожи и украшенную рунами кисть с ворсинками из гривы белого пони.

Айр терпеть не мог всё, что не поддавалось объяснению с позиции житейской логики. И особенно — магию. Что Лария с их культом Любви и принципами обмана реальности, что южане с их поклонением древним демонам, чьи имена передавались лишь шёпотом — всё это вызывало в нём отторжение. Всё, что было сложнее и запутанней, чем принципы Эго и Воли — основы рыцарей Тарсфола — ему было не по душе. Но сейчас он нуждался в отмашке на проведение опасной акции от человека, который находился далеко на юге — в своём домене, крепости Чёрного Камня, Вайрне. К счастью, герцог Сандер Дюваль оставил своему незаконнорожденному сыну возможность связаться с ним. К сожалению, этот способ предполагал использование богомерзкой магии, пришедшей из прокалённых солнцем песчаных морей.

Расположив скрижаль на полу, он сунул ладонь в мешок и вынул оттуда полную горсть крупного, ярко-зелёного песка. Тонкой струйкой он начал засыпать им выгравированные на каменной плитке символы. Айр не имел ни малейшего понятия, что именно делает, и просто повторял увиденное: засыпал половину символов, в то время как вторая половина, напротив, начала светиться в темноте ярче, чем пламя свечи. Затем, звучно хлопнув в ладоши и назвав имя отца, рыцарь прижал обе ладони к плите. Та дрогнула и затряслась, словно живая, пытаясь сбросить с себя зелёный песок, который на глазах плавился, обращаясь в стекло. Но жара не было — наоборот, в сыром подвале повеяло изморозью, и в тяжёлом дыхании юноши закружились снежинки.

— Говори, — донеслось от смутного человеческого силуэта, сформированного расплавленным песком на скрижали.

— Гофард и Найрус завтра встречаются в резиденции господина барона. Минимум охраны внутри — только их близкий круг. Всё так, как ты и предсказал: они решили с размахом отпраздновать начало посевной, — без лишних приветствий сообщил Айр.

— Я пришлю Риэля. Он проведёт тебя и прикроет в бою. Не забывай: Тайрн Соран занял девятое место на прошлом ежегодном турнире, он обязан Найрусу всем и будет сражаться, как лев. Это сильнейший из его рыцарей. Мне также доложили, что Гофард вызвал к себе кого-то из низших дворян — вероятно, с целью шантажа или моральной порки, возможно, одного из недовольных вассалов. Дождись, пока он уйдёт, и только тогда атакуй. Если всё сделаешь чисто, удастся пустить гвардейцев по ложному следу, — сухо прошелестел голос стеклянного призрака.

— Вероятно, расследование смерти бедных ублюдков доверят Фостеру — как самому опытному в этих вопросах. Но он скоро выходит на пенсию, так что я могу попробовать предложить свою помощь, прежде чем отправиться к Хардебальду, — предложил рыцарь.

— Нагло, но идея хороша. Одобряю. Если "Чёрный Молотильщик" исчезнет сразу после происшествия, многие решат, что он и есть убийца этих двоих. А с твоими акциями массовых убийств во имя добра и человеколюбия пора заканчивать — а то рискуешь в этом расследовании выйти на самого себя.

Голос мутной тени в остывшем стекле был разборчивым, но слегка искажённым, словно доносился из-за перегородки. Однако Сандера Дюваля невозможно было спутать ни с кем другим — каждое его слово звучало ёмко, словно было высечено в камне, как письмена на самой скрижали:

— Мы уже получили желаемый результат. Простолюдины вновь воспряли и шепчутся о вернувшемся Красном Колпаке. Они любят такие байки. А у аристократов от осознания того, что даже они не бессмертны, затряслись поджилки. Они начали излишне закручивать гайки в своих владениях, что мешает реформам Её Величества.

— Отец, давно хотел спросить. Почему ты выступаешь против королевы? Многие её реформы ведь ограничивают власть знати и расширяют права простолюдинов, — поинтересовался Айр.

— Она лишь снимает симптомы болезни. Надеется, что если убрать температуру, то зараза исчезнет сама собой. Пытается усыпить просыпающийся гнев народа, сделать простолюдинов сытыми и покорными. Это бессмысленное движение, процесс без результата. Нет. Чтобы перестроить королевство, нам нужен бурлящий котёл противоречий. Ничего нового не рождается без крови! — гневно изрекло отражение Хранителя Юга.

«Красивая фраза», — подумал Айр, прикидывая, скольким придётся заплатить кровью — а то и жизнью — за то идеальное общество, которое мечтал выстроить его отец.

Спорить он не спешил по двум причинам. Во-первых — это было бессмысленно. За последние три года Лотаринг убедился, что его обретённый отец был слегка — а может, и не слегка — помешан на своей идее. Настолько, что даже у самого "Чёрного Молотильщика" от него временами мурашки шли по коже. Что, впрочем, неудивительно: десять лет, проведённых в аду, сильно портят характер и психику. Во-вторых — он пока не мог предложить никаких реалистичных альтернатив тому кровавому очищению, что задумал его папаша. Возможно, для многих ужасный конец действительно предпочтительнее ужаса без конца.

— И сколько, по-твоему, мне придётся прятаться под опекой Хранителя Севера? В прошлый раз, когда ты отправил меня туда, чтобы "помочь обрести Волю", старика кто-то отравил — и началось вторжение свежевателей.

— Хардебальда не пытались убить — лишь временно вывести из игры, чтобы позволить свежевателям ослабить западные баронства, а затем урезать вольницу низшей знати. Это было в интересах обеих придворных фракций — как Первого Принца, так и королевы, — немного уклончиво ответил герцог Дюваль. — Но вся эта политика тебя пока волновать не должна. После убийства наставника Первого Принца на "Чёрного Молотильщика" начнётся настоящая охота, так что следующие пару месяцев тебе будет безопаснее провести на Севере. Официально — ты будешь заместителем коменданта с повышением до сотника гвардии. Пара мелких стычек со свежевателями на границе только укрепят твою репутацию военного офицера. Кроме того, это дополнительно усилит легенду о том, что ты — бастард Хардебальда. Связи со мной пока слишком опасны.

— Понял тебя. Как прикажешь, отец. Ну, по крайней мере, я там смогу прекрасно провести время с одной милой подругой, — усмехнулся Айр, погружённый в мысли. — Риэль мне нужен к завтрашнему полудню. Успеет?

— Он никогда не опаздывает. Так что будет точно в срок.

***

Проснувшись, Айр первым делом отправился на задний двор, чтобы наколоть дров. Помахав топором, периодически прикладываясь к баклажке со свежим квасом, он затопил баню. Пока она грелась, крепко позавтракал — отварным пшеном, сдобренным кусками свинины и маслом. Айр всегда был по-военному неприхотлив в повседневности. Несмотря на то, что с получением рыцарского звания и высокой должности в гвардии его доходы значительно выросли, он предпочитал тратить деньги на снаряжение и знания.

За эти три года он не только подтянул свои навыки в медицине и кузнечном деле, но также обучился грамоте и уже был способен связно излагать свои мысли на бумаге. Всё это казалось ему настоящей доброй магией: идеи, застывшие на пергаменте, словно статуи давно ушедших воителей прошлого, маршировали по велению его пера.

Чтобы практиковаться, он раз в неделю писал Сэре Грейсер. Личные встречи с молодой баронессой были бы не к лицу, но переписку она поддерживала с радостью. Закончив очередное письмо и поделившись своими опасениями по поводу Ланна, Айр отправился в баню, где хорошенько попарился, давая отдых натруженным мышцам. А там уже подошло и время прибытия чёрного гостя, посланного его отцом.

Риэль. Если и был на этом свете человек, которому доверял герцог Сандер Дюваль, то это был он. Странный южанин с белесыми глазницами, который очень редко показывался при свете дня. Его невозможно было встретить прогуливающимся по улицам Тарсфола, а его облик наверняка вызвал бы в столице центральных земель настоящий фурор своей экзотичностью. Риэль не был ни молодым, ни старым — его чёрная кожа, казалось, вовсе не знала следов, присущих обычным людям. На ней не было ни морщин, ни шрамов, а черты лица выражали лишь предельную внимательность ко всему окружающему. Даже просто находясь в комнате, он был не свидетелем происходящего, а скорее судьёй, составляющим мнение и выносящим вердикт.

А ещё он был настоящим молчуном. Поначалу Айр даже думал, что этот дикарь не понимает цивилизованной речи — или вовсе лишён языка. Однако это было не так. Риэль уже несколько раз помогал ему с ликвидацией особо опасных и отмороженных аристократов из рыцарских и баронских домов, но лишь однажды подал голос — не позволив Айру пришибить молодого паренька, случайно оказавшегося на вечеринке садистов и работорговцев. На вопрос, почему он молчал раньше, чернокожий просто пожал плечами, дескать, всё было нормально и он валил кого надо. Айра одновременно настораживало и успокаивало его общество: на чёрного воителя можно было положиться в бою, но его способности — при всей их незаменимости — немного пугали.

Когда Айр вернулся из бани, Риэль уже стоял у стены, в стороне от солнечных лучей, падающих из окна. В ответ на приветствие он едва заметно наклонил голову, внимательно изучая, как паучок у кровельной балки медленно плетёт паутинку.

— Знаешь, из-за этого барона Гофарда много людей пострадало, — натягивая плотные кожаные штаны, поделился Айр. — Будучи ещё простым гвардейцем, я столкнулся с ним в одном притоне, который мы накрыли. Он развлекался тем, что срезал женщинам веки и заставлял смотреть, как он насилует и убивает их дочерей. Когда мы помешали этим милым увеселениям, ему всё сошло с рук — разве что был вынужден покинуть столицу, потому что пошли неприятные слухи.

Накинув на плечи тяжёлую кольчугу тройного плетения, обильно смазанную маслом, чтобы не слишком звенела при ходьбе, Айр пару раз подпрыгнул, равномерно распределяя её вес по плотному поддоспешнику. На лице Риэля не дрогнул ни один мускул — южанина паук под свободами дома интересовал больше, чем откровения своего юного подопечного. Но Айр говорил не ему — а скорее самому себе, фокусируясь на достижении цели. Он ещё не до конца стал социопатом, которому убить человека — всё равно что высморкаться. В таком поступке должен быть смысл.

— А ещё одна моя подруга — когда-то она была простой разбойницей по прозвищу Киса, а теперь стала аж целой графиней — оказалась на редкость везучей. Он таскал её с собой, как куклу или диковинную зверушку, по разным званым пирам. Девочка была на удивление собой хороша, но когда старый пидорас наигрался, то отрезал ей уши и отдал своим людям, чтобы они её повесили. Проходившие мимо "лесные братья" его слуг перебили, а девчонку с дерева сняли.

Закончив рассказ, Айр закрыл глаза, втянул носом воздух и понял, что готов. Контролируемая ярость разливалась по телу, наполняя руки энергией.

— Пойдём. Уверен, граф Найрус не лучше, чем этот подонок. Все одним миром мазаны. Пора им доходчиво показать, что они не вечные полубоги, а такие же жалкие смертные, как и мы. Да, парень?

Айр усмехнулся, поймав на себе внимательный взгляд лунно-серых глаз. Риэль неспешно кивнул и, протянув ладонь, взял рыцаря за предплечье.

Глава 3. Катарсис

Глава 3. Катарсис

С серых небес медленно падали капли дождя, разбиваясь о мостовую мельчайшими частицами влаги. Тонкая, едва заметная дымка стелилась вверх от земли, камни были нагреты жарким утренним солнцем, и вода медленно испарялась от их внутреннего жара. Это был единый, цельный образ, который охватил взгляд Айра, после того как он в компании Риэля сделал первый шаг по его путям. Толстые бревна, составляющие стены его дома, — стали прозрачными, фрагментарными нитями, натянутыми в пространстве. Вышагивающие по соседнему двору куры — тускло-белыми пятнами, работающие в кузне мастеровые — обжигающе яркими силуэтами. Мир полностью преобразился, стал иным.

Стены королевского замка, что высился в сердце города, и древние камни мостовой, лежащие под его ногами, — стали прозрачными, хрустальными и воздушными, отвечая на каждый шаг мелодичным перезвоном. Но даже их музыка не была вечной — они начинали дробиться на мельчайшие фрагменты, стоило к ним приглядеться внимательнее, а за ними, между ними, сквозила голодная пустота. Бездна, что звала, притягивала его взгляд и жаждала поглотить тело. Айр вздрогнул и расфокусировал зрение, возвращая в окружающий сумасшедший пейзаж подобие стабильности. Он уже в четвёртый раз пользовался этой странной магией южанина, но всё ещё не мог привыкнуть. Рыцарю требовалось всё мужество, чтобы унять дрожь в ногах и твёрдо зашагать по хрустальной мостовой, прямо сквозь десятки разноцветных огоньков, обозначающих спешащих по своим делам людей.

Лица случайных встречных он тоже мог разглядеть. Стоило ему только об этом подумать, как восприятие менялось, становилось более привычным — но лишь до тех пор, пока разум был сосредоточен на этой задаче. Айр молчал, меряя время собственными шагами. Ведь здесь не было солнца, не было звёзд, лишь величественные образы хрустальных строений и бескрайнее, лишённое облаков, серое небо. И одиночество, невысказанное и печальное. Это чувство было трудно облечь в слова, но именно оно изливалось с опустевших небес, подобно свету. Утончённая, почти болезненная красота этого места напоминала ему о Лане. Будто всё вокруг тоже было сломано когда-то давно — так же, как и она.

Звон хрусталя и далёкие отзвуки эха накладывались на почти абсолютную тишину, словно странный, слишком реалистичный сон. Лишь стальная воля и присутствие проводника позволяли рыцарю продолжать путь к одинокой, помпезной усадьбе, выстроенной у южной внешней стены. Это был самый элитный район города, где на площади, подходящей для проживания тысяч человек, находилось лишь два десятка имений, да ещё обширный парк, полный изящных, невысоких деревьев с кроваво-красными листьями, которые в осеннюю пору поднимались горячими южными ветрами в настоящую алую бурю. Сейчас, ранней весной, рыжий ковёр прошлогодней листвы осыпал землю, скрывая от глаз прятавшуюся в ней пустоту.

Айр остановился у внешней ограды — она была лишь штрихами, сотканными из тонкого и прозрачного металла решёток. За ней виднелись несколько десятков патрульных гвардейцев, что разбрелись по всей территории, чутко охраняя периметр. Но Лотаринг был для них невидим, а стены и прочие препятствия были для него сейчас эфемерны, словно очень плотный туман. Он прошёл сквозь, и зашагал мимо охраны по прошлогодней листве. Несколько рыцарей, встреченных по дороге, отличались от обычных людей — их свет наливался лазурью и резкими штрихами различных цветов: чёрный, красный и зелёный чередовались и переплетались в причудливые узоры. Носителей Воли во внешней охране оказалось довольно много — двенадцать человек, но сейчас они не могли ему доставить проблем.

Внутреннее убранство особняка таяло и переливалось оттенками боли. Он сразу заметил в одной из дальних комнат мерцающий, затухающий силуэт. Там медленно и одиноко умирала одна из жертв безжалостных подонков — похоже, кто-то из благородных в порыве страсти ей сломал спину, а после бросил на пол, словно сломанную игрушку. Для владеющих Волей человеческая плоть была очень хрупка, даже если они сами уже давно были не воинами, а просто разжиревшими и погрязшими в разврате ничтожествами.

Их внутри было пятеро. Двое — ярко-алые, с вкраплениями чёрных молний — похоже, личные стражи. Один из них был Тайрн Соран, именитый рыцарь из Центральных земель, вошедший в десятку лучших во всём королевстве. Они стояли позади своих сюзеренов, что отдыхали после забав с несчастной, умирающей в дальних покоях. Смерть для барона и графа была просто острой приправой к сексу, способной хоть немного взбодрить присытившиеся, стареющие чресла. Чёрный и синий — возможно, когда-то и были доблестными воителями, но теперь лишь два будущих трупа.

Пятый и последний аристократ сразу привлёк внимание Айра, отчего тот нахмурился и удивлённо прошептал:

— Какого хрена он здесь забыл?

Риэль не спешил ему отвечать, да и вопрос был риторическим. Айр помнил рекомендацию отца — начинать действовать лишь после того, как гость покинет его будущих жертв, — а потому весь обратился в зрение и слух.

***

Гофард, одетый лишь в распахнутый на волосатой груди халат, отпив из бокала вино, лениво уставился на нового гостя и кивнул в его сторону своему товарищу — невысокому, полноватому и совершенно лысому графу Найрусу, что уже успел основательно захмелеть, судя по красной физиономии.

— Вот, поглядите! Именно о нём я вам и рассказывал. Позвольте представить — это тот самый Грейсер, сын моего старого друга, героя Северной войны, Байрна, — с неприятной ухмылкой воскликнул черноволосый мужчина с немного оплывшим от обильных возлияний лицом.

— Господин барон, я всё равно не понимаю, зачем вы пригласили этого молодого человека. Не думаю, что он впишется в нашу компанию, — без малейшей заинтересованности ответил Найрус, мазнув глазами по бледному лицу Ланна.

— Подождите немного, мессир. Уверен, вы скоро оцените мою затею, — ухмыльнулся черноволосый, а затем повернулся к вошедшему и воскликнул: — Вы обдумали моё предложение?

— Это было не предложение, господин Гофард, — безэмоционально ответил Ланнард, медленно шагая навстречу аристократам по гладкому, идеально белоснежному мрамору. — А ультиматум. Я отдал вам остаток земель, передал под ваше попечение всех оставшихся лояльными отцу вассалов и крестьян. Но вам этого мало. Мой ответ не изменится. Сестру я вам не отдам. Кроме того, мы договаривались о личной встрече наедине. Этот господин мне не знаком, а дальнейший наш разговор не для лишних ушей.

— Лишних?! Я — граф Найрус, ближайший сподвижник и наставник первого принца, наглец! Я не могу быть «лишним»! Гофард, сейчас же вышвырни его вон! — немного визгливо воскликнул лысый аристократ.

— Умоляю, проявите к этому грубияну немного терпения, мессир, иначе вы испортите нам всё веселье. Просто послушайте наш разговор, — при этих словах толстые, налитые кровью губы Гофарда немного неестественно растянулись в намёке на улыбку, а маслянистый взгляд вернулся к Грейсеру.

— Я полагал услышать отказ. Думаю, в этом случае вы не будете против, если я оглашу вашу маленькую тайну, «баааррррон»? О том, что на самом деле случилось три года назад в вашем особняке? О судьбе, постигшей вашего отца и моего доброго друга? И… ещё одну юную девушку, труп которой мои люди обнаружили в свежей могиле, выкопанной в саду, неподалёку от вашей матери. О! Уверен, это будет очень интересный рассказ.

Сухой, лающий смех возвестил, что у Гофарда проблемы не только с вином, но ещё и с курительными смесями, доставлявшимися ему из южных земель. Найрус впервые проявил любопытство, с интересом взглянув на молодое, бледное, но абсолютно спокойное лицо Ланнарда. Тот помедлил пару секунд, задумчиво глядя сквозь окно на покачивающиеся на ветру ветви деревьев, а затем тоскливо вздохнул и ответил:

— Господин барон, я очень вас прошу воздержаться от этого. В ином случае, чтобы защитить собственную честь и будущее моей сестры, во время этого «рассказа» я буду вынужден вас перебить.

Оба стража аристократов заметно напряглись. Тот, что находился неподалёку от кресла Найруса, взялся за тонкий, изогнутый меч с узорной рукоятью — подарок из рук короля. Но сам Гофард ничуть не выглядел встревоженным: насмешливый хохот прорезал повисшую тишину, словно карканье воронья. Отсмеявшись, черноволосый пару раз хлопнул себя по волосатой груди и закашлялся, а затем прохрипел:

— Ты смеешь мне угрожать? Нелепый, трусливый дамский угодник, избегающий мужского общества, дуэлей и охоты. Но даже все это — лишь смешная маска! — Гофард вскочил и зашагал босыми ногами по полу, после чего грубо схватил Ланна между ног и воскликнул: — Потому что у Байрна было только две дочери. И как бы ты ни рядилась в мужскую одежду, я тебя узнал сразу. А сейчас, сучка, мы с графом Найрусом сначала покажем тебе, что значит быть настоящим мужчиной, а потом и твоей так называемой «сестре»!

Айра тряхнуло от ненависти, и он рванулся вперёд — прямо сквозь смутные очертания стен. Досматривать этот унизительно мерзкий спектакль он не собирался. Но на его плечо легла чёрная рука и сжалась стальными тисками.

— С дороги, — холодно рявкнул Айр.

— Нет. Здесь тень экзарха, — ответил Риэль, в голосе которого чувствовался вполне человеческий страх.

Оглушительно громко лопнул хрусталь, осыпавшись сотней осколков. Воздух заплакал, словно обиженное дитя. То, что прежде было бароном Гофардом, получив удар кулаком в грудь, пролетело через весь помпезный пиршественный зал, впечаталось в стену и, мерзкой кровавой личинкой, сползло вниз, оставляя на белом мраморе алые разводы. Повисшая тишина была полна движения: сэр Соран успел выхватить меч и перейти в защитную позицию, выставив оружие перед собой. Это стало его последней ошибкой. Лазурный шквал обрушился, смяв его, как буря гнёт молодой ясень, и устремился дальше, оставив позади лишь труп с аккуратно разрубленным горлом.

Ланнард был собран, холоден и страшен. Айр впервые видел его в бешенстве — в самоубийственной и смертоносной для окружающих ледяной ярости. Он даже на мгновение не задумывался о собственной защите, а короткий отцовский меч в его руке рассыпал бесцветные молнии, которые прорезали хрусталь пространства, открывая дорогу потайной пустоте. Вот что скрывалось за лазурной Волей оруженосца без Цели — то, чего невозможно было разглядеть человеческим взглядом: лишённая цветов бездна, абсолютно чуждая этому миру.

Найрус тяжело поднялся из кресла, выставив перед собой безоружные руки и с выражением ужаса и непонимания уставился на произошедшую бойню. Его охранник бесстрашно заслонил собой графа от воющей разорванным воздухом стали. Меч лязгнул, приняв первый удар в жёсткий блок, но большее опытный рыцарь уже не успел. Старый клинок Белого Барона поставил в его судьбе жирную точку — пробив нагрудник и сердце, он вышел с другой стороны, окровавленный.

— Стой! Этот подонок заслуживал смерти. Я помогу тебе всё замять... — прохрипел пятясь граф, оставшись наедине с убийцей — бесстрастным и безжалостным, как горная сель.

— Право слово, не стоит, ваше Сиятельство. Я всё равно собираюсь покинуть сегодня столицу. Так что прошу меня извинить.

Ланн холодно улыбнулся. Лазурный взмах осветил зал — и он остался один. Вытерев клинок о богатый, украшенный золотым шитьём халат, он отправил его обратно в ножны. Весь бой занял лишь несколько бесконечно долгих секунд. Окровавленные тела всё ещё сотрясались в агонии. Барон оглядел свой недорогой наряд: кроме пары незаметных кровавых пятен на сапогах, он был полностью чист. Обходя лужи крови, Грейсер пересёк зал и склонился к трупу Гофарда. Тот погиб ещё от первого удара, проломившего ему грудную клетку, а впечатавшись головой в стену, остался ещё и без затылка. Последний вопрос, мешавший ему покинуть столицу, был снят с повестки полностью и окончательно.

— Запомните, господин Гофард. Сэра — моя сестра. Она жива. Я смог ее защитить. — прошипел он спертым в груди воздухом, после чего поднялся и зашагал к выходу.

Покинув здание, Белый Барон наконец-то вдохнул полной грудью. Его тошнило от крови и пропитанных гнилью эмоций недавно убитых. Произошедшее не доставило ему удовольствия. Разве что самую малость — всё-таки снова держать меч в руках было приятно. Уже на пути к внешним вратам через сад, обходя фонтан, бросавший в глаза весёлые искры, его окликнул вежливый рыцарь, поинтересовавшись столь ранним отбытием. Грейсер остановился, на бледных, тонких губах появилась вымученная улыбка, и он негромко ответил, скрывая дрожь в голосе:

— Господин Гофард и его гость изволят... разлагаться. А я, боюсь, к столь изысканным развлечениям не привычен. Не беспокойте их какое-то время.

Страж вгляделся в его лицо и медленно кивнул. До его ушей иногда доносились далекие, затухающие женские крики, да и среди охраны говорили о трупах, которые по вечерам выносили из особняка слуги. Ему даже думать не хотелось, что увидел несчастный барон, отчего тот так побледнел лицом. Впрочем, об этом женственном юноше по двору и так ходили слухи как о самом пугливом из шевалье, так что “развлечения” их господина могли показаться ему грубыми и шокирующими.

— Доброго пути... сэр Грейсер, — прижав латную рукавицу к нагруднику, насмешливо произнёс рыцарь и дал знак страже открыть ворота.

***

Убедившись, что Ланн благополучно покинул территорию поместья, Айр оглядел залитый кровью зал и хмуро покачал головой. Он не успел даже вмешаться. Всё пошло несколько не по плану, но больше всего этому, вероятно, был удивлён сам хозяин имения. Лишнее напоминание о грехе гордыни, высокомерия и самоуверенности, присущем всем владеющим Волей. Он думал, что поймал в силки невинную птичку, но оказался наедине с хищником. Опасным и разъярённым — его собственной наглостью. Но подонок даже своей смертью подложил двойную свинью, из-за которой теперь у хороших людей будут проблемы.

— Возвращаемся, тут всё убито до нас. О чём ты говорил, когда не позволил вмешаться? — спросил Айр у своего провожатого.

С ответом Риэль не спешил, всю обратную дорогу сохраняя таинственное молчание и полностью игнорируя все попытки уточнить информацию. Лотаринг уже успел к этому привыкнуть, так что вскоре замолчал, раздумывая над дальнейшими действиями. Ясно было одно: до полуночи ждать было нельзя, графа Найруса хватятся раньше. После чего заинтересованные стороны за головой Ланна отправят не только гвардейцев, но и личных “исполнителей”. Многие благородные из обедневших домов подрабатывали такими вот элитными контрактами охотников за особо ценными головами.

Вернувшись домой и попрощавшись со своим излишне тихим товарищем, Айр первым делом метнулся к торговым рядам, где купил необходимые вещи для смелого плана, что пришёл в его голову. Решение было несколько неоднозначным, и Айр мог только молиться, что сможет убедить друга воспользоваться его предложением. Он торопился, выбирал товары на глаз и не торговался, потому закончил быстро и уже спустя десяток минут быстрым шагом, едва сдерживаясь от того, чтобы сорваться на бег, влетел в квартал знати.

У ворот имения графини Валейс, где проживал Ланн, стояла только её личная стража из дружинников. Это был хороший знак — на случай, если Грейсеру хватило ума вернуться домой после того, что он устроил. Айр поспешил к одному из охранников, его знакомому, через которого он передавал письма Сэре, и ещё на подходе поприветствовал его взмахом правой руки, добавив незаметный жест левой. Это был особый знак, знакомый тайным ячейкам “Красных Капюшонов”, спонсируемых его отцом. Простолюдинов, даже дружинников из личной стражи, редко воспринимали всерьёз, и борцы за свободу от угнетения аристократии смогли проникнуть в многие дома, до поры до времени верно и честно выполняя обязанности, в ожидании нужного дня. Или вот такого приказа.

Хмурый мужчина в шлеме, заметив его знак, бросил взгляд на товарища, прогуливающегося с той стороны ворот, и кивнул Айру за угол ограды, после чего подошёл, стянул шлем и крепко пожал руку. У него было вытянутое лицо, перекошенное жуткой гримасой — ещё до того, как выйти в отставку, во время службы в гвардии, мужику не повезло получить сильный удар по голове шестопёром. Крепкий череп ему спас жизнь, но вот лицо навсегда застыло яростной маской.

— Привет, Кривой. Ланн возвращался? — негромко поинтересовался Айр.

— Не, как с утра ушёл, так и не было. Во всяком случае через главные ворота не входил, — бодро ответил ветеран-гвардеец. — Тебя малышка-госпожа видеть хотела, совсем недавно попросила провести к ней, как появишься, словно в воду глядела — глядь, и тут ты идёшь.

Айр сдержал улыбку. Похоже, у Ланна всё же хватило соображалки не идти туда, где его будут искать в первую очередь. А Сэра всегда точно знала, где находится её брат, так что поможет его отыскать. Одного парень не понимал — откуда седая фрейлина узнала, что он сюда направляется? Порой её почти мистическая прозорливость его поражала.

— Возможно, мы с Ланном на какое-то время исчезнем. Несколько месяцев, может быть, год. Присмотри за ней, ладно? — искренне попросил Айр, вглядевшись в желтоватые, похожие на волчьи, глаза бывшего десятника гвардии, вместе с которым сражался в форте Равен три года назад.

— В обиду не дам. Хорошая девочка растёт, не чета тем змеюкам, что из нашего брата кровь пьют, — с трудом приподняв угол правой губы, ответил стражник, после чего кивнул ему в сторону ворот. — Пойдём. Больше ничего знать не хочу — по твоей морде лица понял, что дело труба.

Сэра его ожидала в саду, сидя на лавочке под крышей газебо из красного дерева. Она была одета в лёгкое платье, оставляющее открытыми руки, и держала на коленях небольшую коробку. Заметив Лотаринга, девушка изящно поднялась, поправила складки на платье, переложив свою ношу на ближайший столик и, согласно правилам вежливости, как незамужняя дама более высокого сословия, безмолвно замерла, ожидая его приветствия, после чего немного склонила голову. Отпустив стражу, она подняла коробку и протянула её в руки Айра, произнеся чётким, хорошо поставленным, негромким голосом:

— Склад позади трактира «Синяя Свинья» у Западных Ворот. В коробке — шляпка, которая подойдёт к тому платью, что ты купил. Её волосы слишком приметны, их надо скрыть. Покиньте город на восток — на западе к тому времени будут проверки.

Айр на мгновение задумался и, сопоставив все факты, негромко поинтересовался:

— Богиня подсказала?

Сэра неторопливо кивнула. В такие моменты в её серых глазах чувствовалось поистине королевское величие и отстранённая мудрость.

— Да. Совсем недавно она простерла надо мной свою длань. Айр, не вздумай поехать вместе с Ланой — ты должен сбить со следа погоню. Иначе вы погибнете. И торопись: каждая секунда всё больше переплетает и путает те линии будущего, что прозрела Богиня.

— Хорошо. Ещё увидимся, — решительно кивнул парень и поспешно направился прочь.

— Да. Увидимся, — прошептала сероглазая. — У преддверия Лангарда, за крепостью Красной Лиры. Там, где кричит расколотый бог.

***

Снизу пахло прелым сеном, квашеной капустой и разлитым пивом. А ещё — кошачьей мочой и содержимым чьего-то желудка. Последние неприятные запахи доносились из узенького окна. Сунув в рот травинку, Лана лежала на спине, закинув руки за голову, и взирала, как солнышко медленно-медленно катится в сторону края высокой крепостной стены, полной стражи. Сердце всё ещё ныло, а руки немного тряслись. Там, в бою, когда она убивала, — не чувствовала почти ничего. И лишь после, добравшись до сравнительно безопасного места и прокравшись на тихий, полузаброшенный чердак склада, её скрутило. Она снова убила — на этот раз холодно и расчётливо. Дело было не в чувстве вины: ее Лана не испытывала, отчётливо помня низменную, жестокую похоть, владеющую сердцами тех аристократов. Но… Красным должно быть вино, а не кровь. Она ненавидела эти алые росчерки на полотне своей жизни. А ещё — то, что начинает к ним привыкать.

Она лгала слишком долго. Всем вокруг — и в первую очередь самой себе. После недавней вспышки холодной ярости воспоминания, изгнанные из разума магией, чувством вины и отчаянием, возвращались. Вместе с бессилием, удушающим ужасом и кровожадной, пьяной ухмылкой творца её жизни. Это скоро пройдёт — снова скроется под безразличной вуалью, что затуманит сознание на пути к её цели. Север. Ей надо на север. Но почему же ей сейчас так одиноко и страшно?

Услышав снизу возню и звук лопнувшего железа, она быстро поднялась. Кто-то, наверняка владеющий Волей, с помощью одной грубой силы и почти беззвучно сорвал навесной замок с двери склада. Прислушавшись к чужим эмоциям, Лана охнула. На её бледном лице проступил лёгкий румянец. Такого горячего беспокойства и желания помочь она от внезапного гостя не ожидала — а значит, во всём городе это мог быть только один-единственный человек.

— Сейчас спущусь! — негромко воскликнула она и скатилась по деревянной лестнице, ведущей на чердак. Ловко приземлилась на ноги — и снова охнула от того, что могучие руки незамедлительно заключили её в крепкие объятия.

— Айр… Ты чего? — пару раз удивлённо моргнув, наконец поинтересовалась она. — Раньше ты не склонен был лезть обниматься. Это смущает. Как ты меня нашёл?

— Сэра подсказала, — мягко ответил Лотаринг, не спеша разжимать объятия. Его сердце гулко ухало о спрятанную под дорожным плащом кольчугу, что было, на удивление, успокаивающе.

— Вот как… Ты знаешь, что случилось? — не слишком удивилась ответу Лана, позволив себе на пару мгновений расслабиться и уткнуться лбом в грудь рослого друга.

— Она мне только сказала, что делать дальше, — и я понял, что ты в полной жопе. Рад, что успел, — наконец разомкнув руки и отступив, произнёс Айр и протянул объёмный свёрток, сунув его Лане. — Вот. Раздевайся и надевай это. Мы отправляемся на конную прогулку за город. Ты будешь моей… девушкой.

— Д-девушкой?! — возмущённо пискнула Лана, распахнув свёрток, в котором были женские вещи.

Волна горячего стыда грозила захлестнуть её с головой, хотя надо признать — план был неплохой. Она это понимала. Да и время Айр подобрал на редкость удачное: наваждение лайрийских магов временно отступило, а потому она, по крайней мере, не вызовет его на дуэль за намёки на свой настоящий пол.

— Да. Извини, но это лучший способ выбраться, не вступая в схватку с… — начал оправдываться Айр.

— Давно ты знаешь? — покраснев, спросила Лана у друга.

— Давно. Три года. Почти. Чуть меньше, — чуточку сбивчиво признался Лотаринг, отведя взгляд.

Лана вздохнула и едва заметно улыбнулась каким-то своим мыслям, а затем негромко попросила:

— Отвернись. Я уродлива.

Айр повернулся спиной и крепко сжал кулаки, пытаясь собрать мысли воедино, так же как пальцы. Но они разбегались — как перепуганные внезапным светом лучины тараканы на тёмной кухне трактира.

— Нет, — голос прозвучал печально и глухо. — Нет. Я тобой восхищаюсь, — наконец искренне признался зелёноглазый.

Глава 4. Расколотый дом

Глава 4. Расколотый дом

Когда они покидали город через восточные ворота, там ещё не была объявлена тревога, так что десяток дежуривших гвардейцев Айра пропустили без всяких вопросов и взносов за пользование трактом — они его прекрасно знали в лицо. Разве что пойдут слухи о том, что он ехал вместе с какой-то юной девушкой, одетой в неброское платье и шляпку с убранными под неё волосами. Прежде Лотаринга замечали разве что за посещением проституток в легальных борделях, но постоянной возлюбленной он не имел. Желание молодого рыцаря прокатиться вместе со своей пассией по окрестностям, никаких вопросов у стражи не вызывало — погода стояла отличная, солнце щедро дарило тепло, и даже посреди лесных буреломов уже растаяли все сугробы, а трудолюбивые крестьяне, населяющие близкие к столице деревни, начали распахивать пашни, готовясь к посеву.

Они ехали шагом, Лана сидела в дамском седле, свесив ноги на одну сторону, придерживаясь за луку седла, в то время как её скакуна вёл за поводья бок о бок скачущий Айр. И в любой другой период жизни, с любым другим спутником, подобное бегство из столицы показалось бы ей столь унизительным, что она предпочла бы погибнуть от клинков стражи. Но сейчас она чувствовала себя на удивление мирно. Прошлое утекало по каплям, сознание вновь начинало плавиться под давлением старого заклинания, но страх ушёл, уступив место спокойной решимости и бескрайним полям впереди.

— Возвращайся. И спасибо, что помог выбраться, Айр, — звонко воскликнула она, когда Тарсфол остался вдали серой полосой, а вокруг раскинулись бескрайние поля.

— По уму я так и должен сделать. И Сэра предупреждала, но… — Айр крепче сжал кожаный ремень поводьев и поднял на Лану глаза. — Ты веришь в судьбу?

— Я верю в обещания. Мы встретимся в форте Равен, и там я смогу больше тебе рассказать. О себе. О том, ради чего сражаюсь. Я бы хотела это сделать сейчас, но… — опустив ладонь себе на ставший обжигающе горячим лоб, платиновая блондинка горько улыбнулась, — у меня пока нет этих ответов. Только вопросы и страшные сны. Наши пути разойдутся только на время, когда мы встретимся — я смогу со всем разобраться и стану сильней.

Лошади остановились в тенистой роще, поросшей кустами малины. Лана привстала и, оглядевшись, спрыгнула вниз, едва не растянувшись оттого, что ноги запутались в непривычной длинной юбке. Покраснев, она отряхнулась от пыли и сняла с луки седла подготовленный рюкзак с припасами и дорожной одеждой. Айр спешился тоже, подошёл ближе, внимательно разглядывая её лицо, словно увидел его в первый раз. Повисло недолгое молчание, вскоре парень шумно выдохнул горячий воздух, ухмыльнулся и по-приятельски опустил руку ей на плечо — так же, как и всегда, словно ничего не случилось и они прощаются после очередного пятничного застолья.

— Я застряну у старика минимум на несколько месяцев в качестве его зама. Так что надеюсь, что ты составишь компанию, а то боюсь, там будет на редкость тоскливо.

— Соскучился по тем временам, когда были только ты, я и три тысячи кровожадных исчадий Лангарда? — звонко откликнулась девушка и рассмеялась.

Айр пожал плечами и твёрдо кивнул:

— Ага. Сам себе не верю, но да. Надо будет как-нибудь повторить.

— А ещё говорил, что это я не помру своей смертью. Ладно, езжай. И давай на этот раз без обнимашек, а то, право слово, я испугалась, что ты меня попросту раздавишь.

Убрав руку, Айр отступил на пару шагов, не сводя с неё взгляда, а затем заставил себя отвернуться и запрыгнул в седло. Он знал, что Сэра права — так будет лучше. Используя полномочия своего звания, он сможет повести гвардейцев по ложному следу и купить ей необходимое время, чтобы покинуть центральные земли. Он всё это знал, а потому, забрав запасную лошадку, на которой приехала Лана, направился в сторону западных врат, где на дежурство скоро выходят его парни. Он не оглядывался и запретил себе думать о том, что, возможно, это их последняя встреча. Отец всегда говорил, что холодная голова важнее горячего сердца, так что, вместо того, чтобы мучить себя напрасной тревогой, рыцарь задумался над ближайшими действиями.

***

Интерлюдия: Ланна

И вот мне опять снится сон. Интересно, у меня одной есть привычка разговаривать во сне сама с собой? Осознавая собственное существование, видеть прошлое как-бы со стороны. Словно во мне есть кто-то ещё. Пустой, бестелесный, безмолвный наблюдатель, для которого вся моя жизнь — это спектакль. Как же я ненавижу эти сны. Как же я ненавижу вновь себя чувствовать жалкой и беспомощной, как тогда.

Когда мне было лет шесть, мы жили в родовом поместье, далеко на восток от столицы. Сэра тогда ещё не родилась, мама с отцом были живы, а наши земли — богаты и очень обширны. До смерти матери папа ещё не пил и жил рука об руку с простолюдинами, все тогда им восхищались. Обожали и называли героем. Он и был им тогда — настоящим поборником чести и справедливости, защитником людей, воителем, остановившим вторжение свежевателей, доблестным мужем, получившим титул барона и земельную грамоту из рук самой королевы. Это было славное время, что сейчас кажется совсем безмятежным, окруженным радостным туманом детской мечты. Я его почти позабыла.

Но один день из того далёкого прошлого прочно засел в моей памяти. Я росла совершенно несносной девчонкой, носилась по всей деревне, гоняла палкой гусей, воображая, что сражаюсь с драконами, и, разумеется, частенько задирала мальчишек из крестьянских семей. Обычно это были не настоящие драки, а так — баловство. Все знали, что я баронская дочка и, разумеется, боялись мне всерьёз дать сдачи. Ну а я навоображала себе, что самая сильная во всей деревне. Пока однажды не накинулась с кулаками на сына странствующего торговца, что лишь недавно посетил нашу деревню. Ну и, разумеется, заявилась домой с большим фингалом под глазом и, хлюпая расквашенным носом, попросила отца о защите. Но он лишь разозлился на меня и, возвышаясь во весь рост, грозно спросил:

— Знаешь, Ланн, почему ты ему проиграл?

— Потому что он мальчик, а ещё вдвое старше и больше меня! — плаксиво пожаловалась я в ответ.

— Чушь. Ты — мой будущий наследник, носитель моей воли. Неважно, какого ты была рождена пола — твоё будущее предопределено. Ты — рыцарь. Воин. А значит, тебе не суждено быть женщиной. У тебя нет права быть слабым. Ты ещё помнишь, что я тебе рассказывал про Волю?

Я тогда хлюпнула носом, вспоминая всё то, чему он меня учил с самого раннего детства.

— Воля происходит из двух составляющих. Эго и Цели.

— Верно. Эго олицетворяет твою веру в успех, в себя самого, в свои силы. Цель же придаёт этой вере форму и наделяет остротой, нужной для её достижения. Ты понял?

— А что из этого важнее? Эго или Цель?

— Они одинаково важны. Но ещё важнее — гармония между ними, — усмехнулся тогда в усы отец и, опустившись в кресло, широко развёл руки. — Вот смотри, ты можешь быть сильнейшим в мире. Но ничего не желать, ни к чему не стремиться. И какой будет смысл в твоей силе? Она будет подобна туману — она не сможет защитить ни тебя, ни кого-либо ещё. Эго без цели — ничто. Понял?

Я тогда старательно закивала — мне нравилось, когда отец чему-то меня учил и не кричал. В детстве я была тем ещё прилежным ребёнком, вспоминать стыдно.

— А Цель без Эго — это тоже плохо?

— Не плохо. Хуже. Бессмысленно. Если ты не веришь в себя и свою возможность достичь цели, она будет всего лишь образом. Мечтой. Ты не можешь поставить себе цель стать самым сильным в этом мире и заставить себя сразу же поверить в это. Нет. И Цель, и Эго куются вместе, лишь преодолевая свои слабости, ты закаляешь дух и веру в себя. Укрепляешь Эго. И расширяешь горизонты тех Целей что тебе окажутся по силам.

— А как мне это сделать? — восхищённо разглядывая отца единственным не заплывшим глазом, спросила я тогда и спустя минуту пожалела об этом.

Он зло ухмыльнулся и ответил:

— Да очень просто. Сейчас же встань, иди и побей того, кто побил тебя. Я запрещу слугам пускать тебя в дом, пока ты не одержишь победу. Всё, пошла!

После чего отец буквально выпнул меня из дома, а перепуганному торговцу — отцу моего противника — запретил покидать его владения и доплатил за простой. Следующие несколько дней я ежедневно пыталась побить того мальчишку. Забавно, сейчас я даже не могу вспомнить его имени. Спать мне приходилось в конюшне, а ела я то, что заботливая мама «забывала» перед окном трижды в день. Я пыталась жаловаться ей, но она лишь сказала, что я должна слушать отца. А вечером пятого дня он и вовсе попытался запретить ей со мной говорить. Они часто ссорились в последнее время, но мама всегда очень уважала отца и старалась не вмешиваться в моё воспитание. Но в тот раз она сорвалась, а я, сжавшись у окна, со страхом слушала их разговор.

— Во что ты превращаешь нашу дочь, Байрн? Разве не ты сам говорил, что женщина не способна овладеть Волей? Ты напрасно ломаешь ей жизнь и судьбу, — вскрикнула мать, скрестив руки на груди. Её длинные платиновые волосы блестели, отражая пламя свечей, делая её изящную фигуру почти мистической.

— Прекрати. Никто девочек этому просто не учит. Их тела, да и психика, плохо подходят для походов и битв. Но у меня нет выбора — ты мне его не оставила, Иоланда. Если нет хорошей стали, придётся ковать клинок из сырого железа. Ты помнишь тот день, когда ты впервые заговорила после спасения? Помнишь своё обещание? — голос отца был тяжёлым, как камень, и таким же холодным.

— Да. Конечно помню. И никогда этого не забуду, Байрн. Я поклялась родить тебе наследника. Но Лана… Ты ведь просто уничтожаешь её. Ты сломаешь нашу первую дочь! Я снова беременна. Возможно, я в этот раз…

— Снова родишь мне девочку. Я уже смирился. Ты знаешь, чем я отравлен, знаешь о будущем, что грядёт, и цене поражения — лучше многих. Алая Ведьма предрекла, что только мой наследник сможет сломить проклятие и вывести твою родню из мрака. То, что у нас будет второй ребёнок, — хорошо. Если первая дочь сломается и не сможет принять бремя моей воли, эта ноша ляжет на плечи второй.

— Байрн, ты…

— Жестокий, безжалостный ублюдок, без тени сомнений способный бросить любимых детей под жернова судьбы? Да. Это так. Я верю, что дети должны идти дальше родителей, Ио. Моя наследница ступит туда, куда мы с тобой не добрались. И закончит то, на что наших сил не хватило.

Мама расплакалась. А когда я осторожно заглянула в окно, отец уже крепко обнимал её. Его лицо было очень печальным, а в глубине глаз застыла неприклонная решимость и свирепая ненависть. Он был столь страшен, что я попятилась и убежала в сарай, где, обняв нашего пса, проплакала до утра. А затем наконец-то вздула того мальчишку, напав сзади и оглушив камнем. Папка был не слишком доволен моими методами, но решимость оценил, так что снова пустил меня домой. А я больше никогда не задирала окрестных детей, не жаловалась и не сомневалась, точно уяснив одно: я должна защитить свою ещё не рождённую сестрёнку.

Да… Я презираю отца за то, во что он нас с ней втянул. Но тогда я им восхищалась. Ну, по крайней мере — до тех пор, пока он в десять лет не бросил меня посреди леса. Связанной. Но это уже другая история. Для другого сна.

Конец интерлюдии.

***

Ланнард распахнул глаза и прислушался к звукам. Память уже перестроилась, затеняя ненужные фрагменты его восприятия, а серый мир сомкнулся вокруг. Он снова был воином, оставшимся без всего лишнего. Рожденного и выкованного лишь для одной цели. Цепи для него были свободой, избранной им самим, служением истинной цели. Он шел к ней, всю жизнь. Потери прошлого его не гнули к земле, а давали новые силы. По крайней мере он пытался себя убедить в этом. Пытался поверить. Ведь отец не был безумцем, или лжецом. Не был…

Вчера Ланн заснул, забившись, подобно белке, в дупло огромного, в несколько обхватов, рухнувшего сухого дуба, и пробудился как раз в тот момент, когда мимо глаз проползал здоровый, с кулак, лесной паук. Задумчиво разглядывая членистоногое, Ланн не сразу понял, что на границе чувств ощущает давление чужой ауры Воли. В этом лесу помимо него был кто-то ещё. Осознав это и мгновенно сконцентрировавшись, барон загнал свой дух воина поглубже, думая о недавнем сне, пережитых мелочных обидах, стёртых в пути ногах и омерзительном пауке напротив лица. Сейчас он был благодарен приснившемуся за то, что идущие по следу не успели почувствовать его Волю при пробуждении.

Осторожно выглянув из дупла, Ланн почуял тянущиеся с востока едва ощутимые запахи жареной дичи, и желудок, в котором за последние два дня не было ничего, кроме сухарей и сушёного мяса, тут же возмущенно потребовал наведаться в гости к обладателям столь чудесных деликатесов. Усмехнувшись и забив подобные мысли поглубже, Ланн выбрался из дупла целиком и по-пластунски заполз за дерево, после чего наконец смог нормально осмотреться.

Метрах в тридцати от него в неглубоком овражке, судя по всему, разбили лагерь несколько человек. Ланн видел только одного из них — того, что стоял на страже: закутавшись в плащ и подрагивая от утреннего холода, мужчина цепко оглядывал окрестности. Прикрыв глаза, Ланн сосредоточился и смог почувствовать егоВолю. В обычно сером, слепом мире сейчас отражались всеми цветами радуги ауры живых существ. Аура дозорного выделялась ярко-зелёным с прожилками чёрного цветом. Это была Воля охотника. И убийцы. Кроме дозорного, в лагере было ещё двое спящих — их он едва ощущал: пребывая в мире снов, они казались рыхлыми, почти эфемерными.

Сомнения окончательно покинули барона, он был убеждён, что люди были здесь по его голову. Можно было просто уйти и надеяться, что они не нападут на след. Но этому противоречило то, что они слишком быстро его нашли. Скорее всего, в погоню отряд пустился только утром, на следующий день после того как Ланн покинул город, или даже днём. А значит, большую часть пути они проделали по тракту, потом оставили лошадей и углубились в лес. Вероятно, один из них либо медиум, способный читать ауры на больших расстояниях, либо маг, у которого есть вещь, принадлежащая барону. Оба варианта ставили крест на попытке сбежать.

Решившись, Ланн постарался расслабить свое сознание. Сделать его ровным и податливым, подобно морской глади, из которой медленно и неохотно поднималась его Воля. Сам же он в это время, тихо ступая по прелым прошлогодним листьям, начал медленно обходить лагерь. Безопаснее всего было бы сначала разобраться со спящими и лишь потом сразиться с дозорным. Обойдя овраг по дуге и держась вне зоны зрения охотника, Ланн прижал руки к земле и пополз к краю оврага. На половине пути он почувствовал укол пробуждения еще одной Воли и чертыхнулся. Прикрыв глаза, он разглядел внизу перед собой, как разгорается еще одна аура, мрачного грязно-чёрного спектра. Барона бросило в дрожь: проснувшийся убивать не просто умел. Он убивать любил всей душой, да ещё и с особой оригинальностью. До края оврага оставалось метров пять, и до Ланна донеслись мужские голоса, он прислушался к обрывку разговора.

— …старой Чащи недалеко. Куда его несёт? Я туда не пойду, мне обещанный титул не упёрся. Да и барон этот столичный, а вдруг он не так прост? Если уж как-то умудрился справится с самим графом.

— Струхнул? — говоривший хрипло рассмеялся. — Да не ссы ты. Этот парень синий, почти голубой. Короче, юнец желторотый, сегодня его догоним и головёшку отчекрыжим. А жирножопый графеныш сам подставился, эти столичные что глина, пальцем можно проткнуть. Закончим заказ, а затем домой, получать честно заработанное. Видел чего ближе к утру? Ведьма же сказала, что он здесь где-то, рядом.

Решив дальше не ждать, Ланн пополз быстрее, не открывая глаза, пока чёрная аура медленно смещалась в сторону зелёной. Спустя секунду, достигнув края оврага, Ланн приподнял голову и огляделся. Внизу были трое: закутанная в плащ спящая фигура в дальнем конце оврага, черноволосый воин, лениво надевающий кожаную броню, и «зелёный», стоявший к нему боком на краю подъёма из оврага, именно его Ланн заметил первым, когда проснулся. Говоривших разделяло метров пять, а черноволосый стоял к нему спиной. Слишком хороший шанс, чтобы им не воспользоваться.

Сделав тихий и медленный вдох, Ланн на выдохе снял с себя один из запретов, сковывающих его Волю все три года, что он прожил в столице. «Я УБЬЮ ИХ», — приказал он себе и ей, приподнимаясь на одно колено и выхватывая меч для колющего удара. Холодное синее пламя зажглось у него в груди, он послал его поток к ногам, одновременно окутывая и лезвие меча, направленное вперёд, после чего мгновенно сорвался с места. Сдавленный вскрик предупреждения «зелёного» застал Ланна прямо в воздухе, за пару мгновений до удара в спину «чёрного».

Тот не успел даже обернуться: всё, что удалось, это подставить под колющий удар клинка наруч правой руки, уже окутанный мраком ауры. Она объяла сияние, гася его и уводя удар в сторону, в то время как «чёрный» левой рукой выхватил кинжал. Оказавшись на ногах, барон тут же пригнулся, чтобы пропустить ответный удар в горло, и мгновенно резанул снизу вверх, целясь в пах. «Чёрный» попытался отпрыгнуть, но Ланн взревел и направил Волю в свой удар, короткая синяя вспышка рассеяла мрак и рассекла плоть, воздух моментально насытился запахом крови: клинок Воли разрубил «чёрного» от паха до середины груди. Быстрый взгляд вправо дал понять барону, что «зелёный» уже разобрался в ситуации и бежит к ним, выхватив свой клинок.

Послав поток ауры в ноги, Ланн попытался разорвать дистанцию с приближающимся противником, когда услышал едва слышное бормотание с другой стороны оврага. Мгновение спустя левую часть корпуса обожгло, а правая начала покрываться инеем. Разрубленный, как индюшка, «чёрный» едва только начинал падать на землю, с начала боя прошло едва ли пять секунд. «Слишком короткое время для сильного заклинания, наверняка это лишь заготовка, колдун едва проснулся» — подумал барон, прогоняя сквозь тело поток Воли в попытке подавить действие колдовства.

В этот же момент приблизившийся «зелёный» без замаха рубанул сверху вниз, целясь в шею. Его меч как будто расслаивался в воздухе, разделяясь словно в мареве зелёной ауры. «Уклониться не выйдет», — промелькнула мысль, и барон попытался принять удар в жёсткий блок клинком. Раздался звон, юноша рухнул на одно колено, от силы удара кости в правой руке противно хрустнули, пришлось послать туда поток ауры, чтобы удержать меч. Миг спустя Ланн сделал кувырок назад, избегая пинка, после чего опять вскочил на ноги, нащупал левой рукой кинжал и, целясь на звук, умело метнул в колдуна, что стоял в паре метров позади и начинал читать новое заклинание. Раздался звук удара и женский вскрик, в глазах «зелёного» страх быстро сменился яростью:

— Агата… Паскуда! — он сделал шаг вперёд, нанося колющий удар в грудь, Ланн уклонился влево, едва избежав его. Воля «зелёного» колебалась, теряла форму и таяла на глазах. Подпрыгнув и оттолкнувшись ногой от края оврага, Ланн в воздухе нанёс тому рубящий удар в шею, усиливая движение потоком ауры. Руку тряхнуло, когда его клинок разрубил мышцы и кости, а когда барон приземлился на землю, голова «зелёного» катилась к его ногам. Тело сделало пару шагов, извергая потоки крови, и рухнуло. Бросив быстрый взгляд по сторонам, Ланн понял, что в овраге на ногах остался только он один. В груди как будто застрял кусок льда, он ненавидел это чувство. И наслаждался им. В такие мгновения мир становился невероятно простым и понятным.

С дальней стороны оврага он услышал тихий хрип. Повернувшись туда, он наконец чётко разглядел колдуна. Точнее, колдунью средних лет с русыми волосами. Держась двумя руками за кинжал в груди, она неотрывно и тоскливо смотрела на тело «зелёного». Она умирала. Рана была крайне скверной, кинжал пробил правое легкое и зашёл в тело глубоко, по самую рукоять. Подойдя ближе, барон присел напротив на одно колено и заглянул в её карие глаза, полные страха и ненависти. Она попыталась что-то сказать, но Ланн зажал ей рот рукой и мечом перерезал горло. Посмертные проклятия бывают невероятно опасны, и простой вспышкой Воли их не смыть, так что выслушивать её последние слова он не собирался. Крепко сжав зубы, юноша смотрел, как её взор, полный муки, тускнел, пока кровь толчками билась из жуткой раны. Затем прикрыл ей глаза и поднялся.

Пора было уходить, и в данный момент пройти через Старую Чащу казалось барону не худшим вариантом. Её все избегали, этот огромный лесной массив отделял центральные земли королевства от вольных баронств Западных Земель, в которые и направлялся Ланн. Он очень не хотел столкнуться с ещё одним отрядом охотников, это в любом случае всегда слишком дорого стоит. Наскоро осмотрев вещи убитых, Ланн забрал их запасы провизии и длинный меч, принадлежавший «зелёному». Клинок, похоже, долго служил своему хозяину, был пропитан остатками его Воли, и она резанула вспышкой боли, когда Ланн к нему прикоснулся.

Сконцентрировавшись, барон влил в меч собственную ауру, после чего взвесил оружие в руке и сделал пару взмахов. Клинок был тяжеловат, но всё же лучше подходил для излюбленного двуручного хвата, чем короткий меч его отца. Ну и наконец, в походной сумке колдуньи, помимо различных трав и снадобий, в которых он не разбирался и потому оставил на месте, ему удалось обнаружить исписанный незнакомыми символами кусок кожи, в центре которого был завернут клок платиновых волос. Ланн надеялся, что это его волосы, об альтернативах он старался не думать. Как старался не думать и о том, кто нарисовал безыскусный рисунок этих двоих и ещё одной маленькой фигурки на куске бумаги, найденной им в глубине сумки.

Ланн вздохнул: боевая концентрация прошла, и сейчас накатывало сожаление. Он очень не любил убивать. Привычно встряхнув головой, он выбросил из неё всё лишнее и поднялся из оврага. Сейчас он собирался пересечь Старую Чащу, путь через неё займёт не меньше недели, да и места эти слыли гиблыми. С северной стороны Чаща граничила с Пустыми Землями, давно брошенными людьми и сейчас населёнными лишь разного рода тварями, порождениями древней магии. На юг-восток уходила до Улонских озёр и южного тракта, соединяющего земли Тарсфола с вольными баронствами.

Судя по рассказам отца, когда-то исходившего на своих двоих всё королевство, Старая Чаща была единственным местом, куда он так и не сунулся. Уж больно жуткие слухи ходили об этих местах у бывалых охотников. В целом это было определённо не то место, куда Ланн бы направился по своей воле, но оно идеально подходило для того, чтобы пропасть на пару недель, пока его разыскивают по всему королевству. Барон не допускал сомнений в том, что он оттуда выберется, сейчас его Воля должна быть крепка, как никогда. К тому же он пообещал себе обязательно встретится с Айром в памятном форте Равен.

Молодой барон споро зашагал на запад, под кроны высоких дубов и вязов.

Глава 5. Сердце Чащи

Глава 5. Сердце Чащи

Ближе к полудню Ланн как будто пересёк незримый барьер, отделяющий обычный лес от Старой Чащи. Сначала изменился воздух, привычные запахи леса стали ярче, насыщеннее, живее. В этом месте не чувствовалось обречённости Северных Земель, а от обычных лесов королевства, Чаща отличалась так же, как хищный волк отличается от смирного сторожевого пса. Издревле люди подминали окружающую их действительность под себя — с помощью орудий труда или магии. Это место было иным. Оно не привыкло к человеку. Старой Чаще на человека было плевать — она жила по своим законам, что возникли гораздо раньше, чем человек.

Незримое давление древности обрушилось на плечи барона — он словно шёл по руинам старого и забытого мира. Природа вокруг тоже стала постепенно меняться. Обычные и привычные деревья и кустарники постепенно вытеснялись их хищными, заточенными исключительно на выживание, аналогами. Гордые и величественные стволы тянулись вверх на десятки метров и сходились кронами высоко над его головой, погружая всё вокруг в таинственный полумрак, в котором груды валежника и бурелома чередовались с ощетинившимися иглами зарослями.

А ещё в этом лесу витало что-то… похожее на Волю. Закрывая глаза, он ощущал вечное движение вокруг — обволакивающее и увлекающее за собой. Хищник и жертва, жизнь и смерть, вечный цикл взывал к первобытным инстинктам, что были отринуты людьми. Человек, обладающий Волей, — прежде мира — всегда видит себя. Именно его Я для него первично. Этот лес пытался изменить его, заставить жить по его законам. — Прямо как отец, — подумал с усмешкой барон.

Он прежде уже ощущал это давление, три года назад. И не слишком его опасался, это было лишь эхо, опасное, но безликое. Бескрайняя Воля, лишенная самого важного - Цели, разливалась вокруг. Чем ближе он подойдет к ее центру, тем сильнее будет воздействие, но Ланн привык жить под чуждым давлением и был уверен, что сможет справиться с этим примитивным зовом, направленным на основные инстинкты, более древние, нежели разум.

Солнца отсюда было не разглядеть, но Ланнард ощущал всем своим естеством, что близился полдень. Незамутнённый восторг захлёстывал его с каждым шагом — куда более яркий, чем во время прошлого визита в Чащу на севере. Сейчас лес его словно узнавал, — именно его он звал войти под свои зелёные своды. В этом зове не ощущалось угрозы, но Ланн был абсолютно уверен, что стоит колесу совершить половину оборота, как ласковый, наполненный любовью лес сменится мрачным лабиринтом, в котором начнётся игра на выживание. Сейчас, пока диковинные растения спрятали колючки и не пытались ухватиться за ноги, нужно было найти относительно спокойное место для того, чтобы встретить там ночь.

Чаща была полна жизни. На данный момент — сытой, мирной и спящей. Двигаясь спорым шагом, перепрыгивая через рухнувшие стволы деревьев и обходя излишне разросшийся кустарник, Ланн частенько замечал следы крупных зверей, лишь отдалённо похожие на волчьи, но значительно массивнее, с утопленными в грунт подушечками широких и толстых задних лап, словно звери иногда поднимались на них, чтобы оглядеться. В густом кустарнике он также наткнулся на застрявшие клочья меха яркого, серебристого оттенка, а на некоторых деревьях, мимо которых он пробегал, зияли свежие раны, оставленные острыми когтями на высоте больше двух метров. Обычно так территорию отмечали медведи, но следы неподалёку указывали, что это те же волкоподобные твари.

Когда погасли остатки солнечных лучей, что пробивались сквозь плотный зелёный полог, Ланн уже успел подобрать подходящее убежище для ночёвки. Это был старый, сухой, но всё ещё крепкий дуб с удобным дуплом на высоте в несколько человеческих ростов. Умирающий, печальный великан стоял в центре залитой лунным светом поляны, на небольшом отдалении от окрестных деревьев — даже молодая трава у его основания выглядела блеклой и пожухлой от почти физически ощущаемой атмосферы смерти и скорби. Посреди Чащи, что была пропитана энергией жизни, где каждый сверчок и жучок пытались походя тебя цапнуть и даже цветы были хищными, Ланнард решил, что такой вот жутковатый дубок — это его лучший друг на следующие шесть-восемь часов. В Чаще наверняка поздно светало, и барон собирался выспаться от души.

Первая ветвь располагалась достаточно высоко, но, взбежав по древесному стволу, Ланн оттолкнулся ногами и смог за неё зацепиться. Он уже чувствовал затылком голодные взгляды из ближайшего кустарника — там шевелилось что-то очень крупное и, похоже, хищное. Раздавшийся хриплый вой окончательно подтвердил подозрения барона и прибавил прыти его движениям. Ловко перепрыгивая с ветки на ветку, словно экзотичное животное-обезьян, что встречается в южных лесах, он добрался до дупла и заглянул в его чёрное чрево. Там было пусто и тихо, а запах тлена, отпугивающий местную флору и фауну, Ланнарда ничуть не тревожил.

Оказавшись внутри, он ожидал обнаружить перья, шерсть или иные следы пребывания животных в этом удобном убежище, но не нашёл ровным счётом ничего. Обнаруженный дуб в этом лесу стоял как прокажённый. Даже злое ворчание, что вскоре раздавалось со всех сторон во мгле, непроницаемой для человеческих глаз, не спешило к нему приближаться. Ланн безразлично пожал плечами и, скрючившись в три погибели, погрузился в чуткий сон, каждые пару минут выныривая из забвения от особо громкого треска кустов или рева неведомой твари, что бесновались за пределами поляны.

Ближе к полуночи задремавший Белый Барон проснулся от странных звуков: откуда-то издалека размеренно и глухо раздавались удары, похожие на биение гигантского сердца. Прислушиваясь, барон заметил, что даже волки перестали выть, а звуки леса вокруг будто замерли. С каждым ударом Ланн ощущал, как его ментальная защита слабеет и рушится, в них чувствовалась дикая, необузданная страсть. Возникло желание скинуть неудобную человеческую одежду, бросить мерзкие железки и бежать к источнику звуков, чтобы искать добычу, рвать её зубами и когтями, чувствуя сладкую кровь на губах, — доказательство того, что он оказался сильнее и будет жить. Усилием Воли, он подавил наваждение, пропустил его через себя и позволил уйти как грязной воде, а затем закутался в плащ плотнее и вновь погрузился в сон.

Интерлюдия: Ланнард

Мне тогда исполнилось десять. Со смерти матери прошло почти четыре года. Мама умерла через полгода после моего шестого дня рождения, рожая мою младшую сестру, Сэру. С тех пор отец изменился. Замкнувшись в себе и собственном горе, он предоставил заботу о сестре её кормилице, а всё своё внимание сосредоточил на мне.

Когда мне было восемь, произошло нечто ещё — неизмеримо важное. Но я ничего не мог вспомнить об этом времени. Прошлое и воспоминания о матери покрылись туманом. Они продолжали существовать на границе сознания, формируя стойкие цели, но теперь казались чужими, словно это была чья-то ещё жизнь. Я больше не чувствовал никакой связи с тем ребёнком, которым был тогда.

День за днём отец вдалбливал в меня понятия чести, рыцарства и долга, заставлял тренироваться до изнеможения, стирать ладони в кровь, обучаясь владению мечом. По вечерам, напившись, он звал меня к себе и рассказывал о прошлом — о временах, когда был простым рыцарем и сражался под знаменем королевы, а затем заслужил титул барона. От запаха вина меня мутило — как и от пропитанных гнилой ностальгией рассказов.

Уже много лет он почти не покидал усадьбу, разве что ради встреч с друзьями — баронами Гофардом и Эбельбахом, такими же пьяницами и бездельниками, как он сам. Это злило меня до дрожи, ведь я всё ещё верил в его величие — в высокий долг перед королевством и благородную цель защиты других, которой этот человек служил в былые годы. Этот разрыв между мечтой и реальностью порождал конфликт. Думаю, именно он стал причиной раскола, что в будущем изменит всю мою жизнь.

…Быстрый, хлёсткий удар сбил меня с ног. Прокатился по полу, врезался спиной в стену и застонал, чувствуя во рту вкус крови.

— ЧТО ТЫ СКАЗАЛ?!! — зарычал отец, нависая надо мной. Его лицо скривилось от злости, а глаза пылали. Подойдя ко мне и нависнув, словно скала, он тихо, но очень угрожающе повторил:

— Я спросил тебя. Что. Ты. Сказал?!

Было смертельно страшно, но я заставил себя подняться на трясущихся ногах и посмотреть ему в глаза.

— Отец, я не хочу быть как ты. Не хочу наследовать твои земли и быть привязанным к ним. Я отправлюсь в путешествие, стану странствующим рыцарем и защитником невинных! — едва не выкрикнул я, пытаясь унять сжимающий сердце ужас.

Ну да, я тогда был тем еще романтичным идиотом и думал, что путешествия — это весело.

— Повтори это ещё раз, крысёныш! — прорычал он в ответ. — А ну скажи это ещё один долбанный раз, я не расслышал твой писк! — после чего на меня обрушилось давление его Воли, в его глазах кружилась мрачная фиолетовая дымка, а он сам мне показался разгневанным божеством.

Меня гнуло к земле, ноги дрожали, а спёртый воздух в груди не позволял даже вымолвить слово. Но мне было двенадцать, и он меня уже кое-чему тогда научил. Я сжал кулаки и заставил себя твёрдо посмотреть ему в глаза, после чего ударил по его Воле своей. Бесцветная решимость саморазрушительного идеалиста — против подавляющей и величественной ненависти рыцаря, пережившего свои лучшие годы.

— Я не хочу стать таким же пьяницей, как ты! — выкрикнул я. — Я стану странником и увижу мир! Буду сражаться с несправедливостью, куда бы меня ни привёл путь. И однажды я во всём превзойду тебя. Но не расклеюсь. И не остановлюсь! — выкрикнул я ему в лицо.

А спустя мгновение понял, что он меня убьёт. Огромная рука взлетела вверх, озаряясь пугающим, нечеловеческим пламенем. Чувствуя, что по спине стекает холодный пот, я заставил себя смотреть ему в глаза.

Неестественный взгляд. Алая буря смешалась с фиолетовой вьюгой теней. После того как умерла мама, он иногда так замирал во время ссоры и мог простоять несколько минут, недвижимый словно статуя. В такие моменты я, находясь напротив, не разрывал зрительный контакт, ощущая всем своим существом, что малейшее колебание приведет к смерти. Будто папа становился чудовищным зверем в обличии человека. Наконец он моргнул, и рука мягко опустилась мне на голову. Давление исчезло. Отец расхохотался и растрепал мои волосы — такие же, как у матери.

— Хорошо сказал, говнюк. Херню, конечно, сморозил, но сказал хорошо. Ты вообще знаешь, что значит быть странником? Как выжить в лесу? Найти воду в пустошах? Как сохранять силы в пути? Ой, не могу, умора! — он захохотал еще сильнее, а я упрямо набычился.

— Так научи меня, раз такой умный! Я не собираюсь всю жизнь плясать под твою дудку, ясно?

Он нахмурился и уже без веселья ответил:

— Нахрена мне тебя учить? Жизнь научит, она лучший учитель, чем какой-то пьяница. А ты уже не малыш, раз смог выдержать давление моей Воли. Запомни, Ланн: столкнувшись с испытаниями, превосходящими их возможности, люди оказываются перед выбором с тремя вариантами. Они либо умирают. Либо ломаются. Либо становятся сильней. Посмотрим, что выберешь ты! — и мгновение спустя мир потемнел.

Очнулся я уже в глухом лесу, небрежно привязанный к дереву, а неподалёку из земли торчал отцовский кинжал. Освободившись, я побрёл прочь и вскоре ноги вынесли меня на проглядину, где меня угораздило наткнуться на дикого медведя. Это был некрупный, черногривый чащобник — шкуру таких я видел раньше на ярмарках. Он был вдвое выше меня в холке и раз в десять тяжелее. А ещё, судя по обвисшей коже и выпирающим рёбрам, он только что вышел из спячки и не отказался бы перекусить мелким барончиком.

Я замер, вновь почувствовав себя так же, как и тогда, перед отцом. Бежать было бессмысленно и бесполезно. Хищная тварь вмиг догонит слабого человеческого детёныша. Но звери были чуткими созданиями, способными ощущать чужую решимость и Волю. Поэтому, выставив вперёд кинжал, я встретился с медведем взглядом. Его хищный голод был мягким и совсем не таким смертоносным, как отцовская злоба.

Это был вызов, почти провокация. Не разрывая контакта, я сделал шаг вперёд и зарычал. И мишка дрогнул, решив поискать более вменяемую добычу. Несмотря на размеры, он резво отскочил в сторону и скрылся в кустарнике, смешно подкидывая костлявой задницей на бегу. Лишь тогда я смог расслабить оскаленные челюсти и убрать светящийся голубым огнём кинжал в ножны. А затем услышал неторопливые аплодисменты, которые казались абсолютно неуместными посреди леса.

Где-то на краю поляны, прислонившись к берёзе, стоял светловолосый парень — на голову выше меня, с ясной улыбкой и красивым лицом. Голос у него был негромкий, хорошо поставленный — будто он пел в хоре.

— Барон Грейсер мне приказал спасти его сына из леса, в качестве испытания ученика. И что же я вижу? Ты нарушил все мои планы! — раздосадованно воскликнул он, пожал плечами и зашагал ко мне, протянув вперёд раскрытую ладонь. — Вместо того, чтобы смирно ждать пришествия рыцаря, ты уже тут медведей пугаешь! Это не дело. Давай всё переиграем: ты пока привяжи себя к дереву, а я притащу назад косолапого!

Я напряг память, пытаясь припомнить этого парня, но прежде мы с ним никогда не встречались. Однако в его открытой улыбке было что-то подкупающее. А в глубине глаз я почувствовал боль — такую знакомую, но иную. Это почти сразу нас сблизило, а потому, спустя мгновение замешательства, я ему ответил широкой усмешкой и крепко пожал протянутую вперёд руку.

— Вы не представились, а ещё, кажется, что-то спутали. Рыцарь здесь я! А посему, изволю проводить заплутавшего в лесу ребёнка назад к людям.

— Лейнард. Родовое имя оглашать не буду, не хочу тебя перепугать раньше времени, — стараясь казаться таинственным, прошептал солнцеволосый.

— Ланнард, но лучше просто Ланн. Наши полные имена настолько похожи, что я опасаюсь нас будут путать. Я Грейсер, сын героя, и очень этим горжусь! — воскликнул я и весело потряс его ладонь.

Когда мы выбрались из леса и наконец-то вернулись домой, отец в пьяном угаре нас на радостях чуть не прибил. Оказалось, что Лейнард — единственный потомок младшей сестры самой королевы, также недавно утративший мать. Её Величество, впечатлённая доблестью барона Грейсера, отправила его к нам, дабы отец обучил будущего герцога всему, чему сможет. А это было очень немало — не просто так его уважали все в королевстве и даже прозвали героем. Мда, если признаться, я даже тогда его ещё уважал. Восхищался им. Откуда мне было знать, во что может превратиться человек из-за вина, тоски и отчаяния?

Конец интерлюдии.

***

Когда рассвело достаточно, чтобы продолжать путь, ночные хищники уже разбежались. Всё тело затекло, плечи и бёдра ныли, а голова была тяжёлой. За последние три года, проведённые в столице, Ланн совсем отвык от жизни в дикой природе, теснота дупла и невозможность вытянуть ноги сделали предполагаемый отдых больше похожим на пытку. Но силы он всё же восстановил и был способен к ещё одному дневному переходу. Перед тем как покинуть спасительное дупло, он решил повнимательней изучить таинственное дерево изнутри и был не слишком-то удивлён, обнаружив рунический символ — разорванный круг с клинком в центре. Он был более фрагментарным и, похоже, древним, но всё равно был похож на запрещённые знаки культистов-мучеников, поклоняющихся Разрушителю. Их подвергали гонениям по всему королевству, а священные книги сжигали, но Ланнард кое-что знал о них от отца.

Последователи Разрушителя верили, что жизнь — это сон пленённого разума, и лишь максимально трагичная и мучительная смерть способна его освободить из оков и возвысить над бренной реальностью. Их чудовищного бога, мечтающего уничтожить всё сущее, они сами называли не иначе как «Освободитель» и считали истинным ликом священного Воина, которому официально поклонялись в Тарсфоле.

Больше восьмидесяти лет назад, при правлении ещё прадеда нынешней королевы, во время великой чистки, объявленной этому культу, большую часть искренних последователей тёмного бога сожгли на кострах, отправив в посмертие максимально болезненным способом, о котором они накануне казни умоляли своих палачей. Похоже, некоторые недобитки скрылись в тени Чащи, как и многие другие изгнанники и отщепенцы, а этот дуб был священным объектом их поклонения.

Чтобы не сердить грозного бога, Ланн решил оставить в дупле немного провизии в качестве подношения. Барон был не слишком религиозным, но прагматично решил, что ссориться с высшими силами, если они всё же есть, — куда более проблематично, чем лишиться небольшого куска пирога, что позаимствовал у недавно убитых охотников за головами. После чего, осторожно спустившись наружу, он осмотрел окрестную местность. Пусть Айр всегда насмехался над его безалаберностью, но, оставшись один, Ланн проявлял неплохие навыки следопыта, полученные во время обучения у отца.

“Волков”, что мешали ему сладко поспать, судя по всему, было пятеро. Четверо — сравнительно небольших монстров, размерами сравнимые со взрослым мужчиной, плюс ещё одна, поистине монструозная тварь, весом с боевого коня. Клок серебристой шерсти, обнаруженный ранее, принадлежал именно ей, и, судя по оставленным следам, это был вожак небольшой стаи. С учётом того, что вой затих только ближе к утру, они вели ночной образ жизни, проявляя пик активности ближе к полуночи, когда Зов был максимально силён. А значит, скорее всего, мирная и полная неги дневная песнь была противоположна их хищной сути, являя собой ту часть инстинктов, что вели к размножению, а не убийству.

Ланнард был лишён и этих потребностей, он никогда не испытывал физической тяги к кому-то, лишь эмоциональную близость, которую воспринимал скорее как родственные чувства. Он любил Сэру и Айра — на этом короткий список заканчивался. Когда-то, до ссоры, ему был дорог герцог Восточный, но сейчас это был лишь призрак потерянных воспоминаний. Его память, фиксируясь на достижении Цели, старательно избавлялась от всех мучительных, мешающих элементов. Лишь с одним она так и не смогла разобраться — с желанием защитить сестру, что Ланн пронёс через всю жизнь.

Неутомимо шагая по наполненному вечным движением лесу, он ощущал душевный подъём. Как и тогда, три года назад, Дикая Чаща пробуждала в нём первозданное счастье, простую, плотскую радость чувствовать себя живым. Под ее воздействием застывшее лицо мертвеца трескалось и медленно начинало спадать. Поддавшись дурману, Ланн даже начал насвистывать какую-то нехитрую песню, подслушанную на званых балах, и оказался совершенно не готов к последующей встрече.

Солнце только-только начало клониться к закату, когда, преодолев холм, у самой его вершины он наткнулся на ещё одну поляну — с умершим десятки лет назад, но всё ещё могучим древом. Оно было расколото от грозового удара Бога-Воина — в несколько десятков обхватов, могучий ствол лопнул и разошёлся напополам почти на половину длины, отчего древо, увешанное странными дарами, раскинулось в стороны, повиснув на ветвях окружающих полянку дубов и вязов. Тоскливый, потусторонний звон издавали сотни мелких серебряных монеток с выбитыми именами, что висели на ярких нитях, привязанные к увядшим ветвям. А у самого края поляны молодого барона ждали они.

Великолепные, завораживающие создания, пришедшие из кошмаров безумца. Воплощение охоты, обретшие форму, клыкастые, хищные волки с чертами людей. Опираясь на изящные, но могучие передние лапы лишь иногда, они кружили вокруг расколотого вяза, останавливаясь лишь на мгновение, чтобы шумно втянуть носом воздух. Глаза этих монстров странно блестели, закрытые тонкой, защищающей от солнечных лучей плёнкой — похоже, днём они были абсолютно слепы.

Едва их завидев, Ланнард потянулся к мечу. Они тоже сразу же прекратили свой хоровод, мгновенно, как по команде, повернувшись к барону. Самая крупная тварь издала негромкое хриплое рычание, что звучало как вызов. По его толстому крупу к оканчивающимся стальными когтями лапам пробежали зелёные молнии Воли, а роговые наросты глаз на мгновение разошлись. Их взгляды встретились, хищные эмоции, что донеслись от зверя, заставили блондина на мгновение дрогнуть.

Это было воплощение абсолюта, к которому стремился когда-то Шейл Крестник. Совершенный Охотник, отказавшийся от человеческой сути ради вечной погони. А его свита из четверых самок вторила своему вожаку в идеальной, первобытной гармонии. Он их избрал из сотен забредших в Чащу дев и, вместо того чтобы порвать на куски, как остальных, — даровал цель, одарил счастьем вторить его дикому вою. Хозяин, любовник и повелитель.

Сейчас вожак принюхивался к его запаху, пытаясь определить суть вторженца. Он нёс на себе смрад тлена, чуждого Чаще. Но также его запах возвещал о сладкой и притягательной самке, о фиолетовом призраке, приходящем во сне и одаривающем мышцы силой, а жизнь — страстным желанием. Это сбивало с толку, Охотник никак не мог разобрать, что же он настиг в этот раз?

Ланн выставил перед собой длинный меч, глубоко вдохнул воздух и приготовился к бою. Вряд ли они прислушаются к словам и разойдутся, а значит, ничем не отличаются от тех охотников за головами, что он сразил на пути к Чаще. А пока твари слепы — у него больше шансов выбраться из схватки живым. Ждать было незачем. С резким выдохом, опустив меч параллельно земле, он побежал вперёд.

Вожак, почуяв агрессию, среагировал незамедлительно — почти стелясь над землёй и растекаясь, как призрак, он рванул навстречу, в то время как четвёрка самок хрипло взвыли и побежали за своим повелителем, изнывая от жажды присоединиться к трапезе. Их человеческий разум, их суть были уже безнадёжно искажены долгой, продолжавшейся многие десятилетия, почти бесконечной погоней. Внешний Страж Чащи — Охотник — определил вторженца как угрозу и решил уничтожить.

Первая и самая крупная тварь пылала, словно уголь из костра. Она достигла центра проглядины первой и в длинном прыжке попыталась ударить барона лапой в шею. Поднырнув под атаку, барон развернулся и рубанул мечом. Сейчас желание выжить и холодная ярость от столкновения с реальным, ощущаемым противником раздували его Волю. Вспышка меча осветила поляну, и лапа монстра отлетела, срубленная вдоль плеча. Раздался оглушительный вопль боли, но, не обращая на него внимания, Ланн послал Волю в ноги и высоко подпрыгнул, пропуская снизу удары двух самок, пытавшихся напасть на него со спины. Сейчас он ясно ощущал все их движения, даже не только при помощи зрения, но и реагируя на колебания ауры.

Взлетев на пару метров, он совершил в воздухе кульбит и опустился на землю, рубящим ударом клинка целясь в одну из отставших. Направив в руки и меч холодную решимость, барон молча обрушил клинок — сталь, направленная его Волей, вскрыла горло несчастной, забрызгав всё вокруг алой влагой. Упав на землю, труп несколько раз дёрнулся в судорогах агонии, пока кровь тугой струёй покидала изуродованное чужой волей тело, а затем в неяркой вспышке переменилось. Обнаженная, юная девушка, лет восемнадцати, с платиновыми волосами, лежала на алом ковре. Вспышка паники пробила ледяную сосредоточенность воина — ему было знакомо это лицо, что так часто являлось в кошмарах.

Всего пара мгновений промедления едва не стоили ему жизни. Еще одна тварь, напав сзади, хищно вцепилась ему в плечо, вырвав кусок мяса. Изменив хват на обратный, Ланн сделал укол себе за спину, вырвался и, обернувшись, как в танце, начисто снес клыкастую голову своей недолгой партнерше. Обвиняюще сверкнули голубые глаза; перекошенные от боли губы безмолвно шептали ему оскорбления.

«Лжец!» — обвинял его лик матери, катясь по прелой траве. — «Ты не смог ее защитить!» — Но сейчас барон уже был к этому готов, и третью тварь, спрыгнувшую с ветки древа, к себе не подпустил — вскрыл от центра груди до промежности еще на подлёте, молниеносным взмахом меча. Он уже давно попрощался со своей женской сутью, убил её внутри, а сейчас рубил на части в реальности. Он был ради этого выкован — и не сомневался.

Потерявший лапу вожак, ошеломлённый вспышкой боли, замедлился — и за пару мгновений лишился уже трёх своих спутниц. Все его инстинкты вопили о том, что нужно бежать и вернуться позднее — иначе бесцветная мерзость на длинном клинке принесёт ему смерть. Прихрамывая, он рванул в сторону кустарника, коротко взвыв, отчего последняя из самок ринулась в обратную сторону — прямо на хмурого, словно вьюга, Белого Барона. Даже оставшись без лапы, Охотник был быстр — гораздо стремительнее, чем мог бы быть в лесу человек. Осознав, что за ним ему не угнаться, и не желая отпускать врага, Ланн перехватил клинок за центр лезвия, прицелился и запустил его вслед убегающему, а навстречу прыгнувшей на него самке выставил отцовский меч.

Сталь вошла прямо в волосатую грудь — её тело навалилось, придавило к земле, а затем стало лёгким, почти невесомым. Ланн скинул её с себя и сел. Но спустя секунду его взгляд остекленел и остановился, а сердце едва не разорвалось от боли. Скребя отцовскую сталь коченеющими пальцами, перед ним умирала сестра. Сэра была совершенно седой, хотя совсем юной, как и тогда когда он ее нашел в Крепости Красной Лиры. Она отчаянно цеплялась за жизнь, что утекала по капле.

Издав нечленораздельный, отчаянный крик, Ланн вскочил на ноги и бросился за Охотником. Меч угодил ему в спину и перебил позвоночник. Цепляясь единственной уцелевшей верхней лапой за грунт, тварь пыталась ползти, волоча за собой по земле парализованную нижнюю часть тела. Она еще не начала превращаться обратно в человека и Ланнард не желал это видеть.

Налетев на него со спины, Белый Барон вырвал клинок и с коротким замахом рубанул монстру по шее, почти полностью отделив голову. А затем ударил снова. И снова. Даже истекая кровью, он продолжал рубить — словно заведённый часовой механизм, не в силах остановиться, не желая взглянуть правде в глаза, пока от человеческого тела под ним не осталась кровавая каша. И лишь затем, бледный от потери крови, он отошёл на пару шагов.

Бесцветная марь вновь заполняла сознание. Она рушила ларийские заговоры, сносила их заклинания, заставляла его сердце страдать, а разум — сжиматься от боли и загнанных вглубь души воспоминаний. Хрипя и по капле оставляя жизнь на сухой, прошлогодней листве, Ланн заставил себя заползти в центр поляны и прижаться спиной к основанию расколотого вяза.

Вдали послышались неистовые, подобные ударам неведомого великана, громовые раскаты. Сердце всего мира стучало и билось в ритм того, что захлёбывалось кровью в его груди. Разум трещал, блокировки рушились одна за другой, а голова была готова лопнуть от боли. А потом он услышал шаги. На горячий лоб опустилась ладонь, и грустный голос, показавшийся ему знакомым, прозвенел серебряными колокольчиками над самым ухом:

— Вот мы и снова встретились. Знаешь, я так долго ждала обещанного искупления.

Глава 6. Вся королевская рать

Глава 6. Вся королевская рать

— Я его неплохо знаю, и именно поэтому настаиваю на том, что нужно расположить патрули по направлению к Дикой Чаще, — собранно прогрохотал Айр.

Он находился в каменном подвале штаб-квартиры гвардии, у южной стены, неторопливо прогуливаясь вдоль стоек с оружием, рядом со столом, на котором была развернута точная карта Срединных земель.

— Мы вас пригласили как раз потому, что, судя по слухам, вас часто видели обедающим в компании этого барона. Но при всем уважении, сэр Лотаринг, именно по этой же причине мы не можем быть полностью уверены в ваших словах, — предельно вежливо усомнился Фостер Ликс. Это был лишенный земель шевалье в годах, бастард рыцарского дома Ликс, всю свою жизнь прослуживший в королевской гвардии и занимающийся сложными случаями гибели аристократов.

— Да откуда я мог знать, что он во всю голову долбанутый? Парень выглядел чуток недотрогой, но таким, словно и мухи никогда не обидит, даже при виде крови кривился. Я с ним встречался в последний раз за день до этой трагедии, он всё бормотал о том, что хочет поехать на север и прогуляться по Чаще. После чего я больше его не встречал. Впрочем, это я уже говорил и готов повторить под присягой, — остановился Айр и повернулся к собеседникам. Сейчас в обширной оружейной их было трое.

Последним был никто иной, как Себастьян Найрус, будущий граф, которому после недавней гибели отца предстояло наследовать домен. К удивлению Айра, парень не выглядел обрадованным подобным стечением обстоятельств, и его буквально трясло от злости и ярости. Похоже, подонок-отец всё же вырастил сына, который любил его больше, чем деньги и власть.

— Я хочу знать, о чём вы ещё говорили! И откуда вы знаете этого барона. Но главное — с кем вы были позавчера вечером, во время загородной конной прогулки, вскоре после убийства отца! — прогрохотал он, сжимая и разжимая кулаки.

— Ваше Сиятельство, я уже сообщил эту информацию следствию, но она в высшей степени деликатна. И я не считаю, что вправе вам её оглашать, — холодно ответил ему Айр.

Господин граф наблюдал за розыскными мероприятиями по личному дозволению Его Величества короля, который довольно остро воспринял гибель своего товарища и частого собутыльника. Но Себастьян не был членом королевской гвардии, и Фостер его во все подробности не посвящал. Опытный старый волк видел немало историй, где ветвистая цепочка подозрений приводила к настоящему заказчику — такому вот наследнику, что устал ждать, когда благородный родич сам собой отъедет в страну вечных турниров.

— Я настаиваю, шевалье, — угрожающе прошипел новый граф Найрус.

— Хорошо, — устав спорить, спокойно согласился Айр, переглянувшись с Фостером, — но должен вас предупредить, что тут затронута честь благородной дамы, входящей в число фрейлин Её Величества. Эту леди уже допросили, и она дала показания, но пожелала, чтобы её имя не упоминалось. По вполне понятной причине. Но если вы очень настаиваете, Ваша Светлость, то я могу вам его назвать, после чего мне придётся бросить вызов вам на дуэль, так как вы можете заподозрить, что эта юная госпожа состоит со мной в романтических отношениях и этим оскорбите её честь. Прошу меня извинить, но в данных вопросах я очень щепетилен.

Себастьян бросил на Айра яростный взгляд, схватился за рапиру у себя на поясе, что казалась гвардейцу игрушечной, а потом, заметив тень улыбки на лице Последнего Стража Форта Равен, краски с его лица схлынули, и он незаметно попятился.

— Сообщите мне, как нападёте на его след! Я изволю участвовать в погоне! — рявкнул наконец он и вышел за двери оружейной, находиться в одной комнате с Айром ему внезапно стало невероятно душно.

— Ты напрасно себе нажил влиятельного врага, — вздохнув, покачал головой Фостер.

— Плевать. Честь по чести — за те художества, что устраивал его отец, мыдолжны были сами его схватить, судить и казнить. Я не одобряю действия убийцы, но он значительно сократил количество трупов юных девиц, что мы будем находить в канавах окраины южного парка. И тебе это известно, — сложив руки на груди, сварливо ответил Фостеру Айр. Это была его любимая пластинка, к которой привыкли все сослуживцы.

— К счастью, сын об этих деталях биографии своего родителя не имеет ни малейшего понятия и пока ни в чём не замешан. Поэтому, будь добр, не веди себя как чёртов бретёр и не провоцируй больше юного графа. Если он узнает, что ты состоишь в отношениях с младшей сестрой убийцы, это усилит его подозрения и...

— Сэр Ликс, я, как и вы, обычный бастард и не смею надеяться на сердце и руку этой прекрасной леди и связан с ней исключительно узами благородной куртуазной любви! — горячо воскликнул Айр, импульсивно перебив старика и заставив того усмехнуться.

Это была очень удобная отговорка, дающая рыцарю возможность задирать юбки крестьянкам и перетрахать всех шлюх в борделях Тарсфола, но при этом воспевать любовь к идеальной даме, которая вполне может быть замужем за другим. Да и молодой Лотаринг, по мнению всех его сослуживцев, был именно таким человеком — помешанным на правилах чести и долга, ставившим присягу выше всего остального.

В этот момент в дверь постучали, после чего её незамедлительно отворили снаружи. Боец в пыльных доспехах рядового гвардии бодро ударил себя кулаком в грудь и доложил:

— Господин Фостер, докладываю! По вашему приказу отряд прочесал дорогу к Чаще. Было найдено недавнее кострище, неумело замаскированное, а также спрятанная одежда, похожая на ту, что была на бароне Грейсере во время визита в усадьбу. Кроме того...

«Что-то они долго искали», — подумал Айр. Он ещё в первый вечер отправил Сурка и Барку из команды Кисы — хорошенько наследить по пути к Чаще. Ребятки к окраинам не приближались, но к заданию подошли творчески и с душой.

— …Кроме того, в ближайшей к Чаще деревне появлялся благородный господин со светлыми волосами, где прикупил провизии на несколько дней, да тёплую одежду с парой одеял из козьей шерсти… — продолжил гвардеец. Айр кивнул своим мыслям, продолжая его слушать. Конечно, он не надеялся, что Фостер бросит все свои силы на это направление, но финал доклада заставил его заметно напрячься:

— Также, на границе самой Чащи, были найдены тела, опознанные как барон Катон Немор и его супруга по имени Агата, а также их вассал, шевалье Фарин Дрей. Убиты чисто и быстро, в течение нескольких минут — судя по следам, одним человеком.

Ик! У Айра неприятно засосало под ложечкой, и ему разом поплохело. Неужели Лана и вправду оказалась настолько отмороженной, что в одиночку поперлась через это злачное место? Хотя… если задуматься — что тут странного? Без его заботливого присмотра она периодически проявляла чудеса самоубийственной отваги, замешанной на хроническом инфантилизме, и вот, похоже, наконец легкомысленная баронесса перехитрила всех — включая отряды гвардейцев, лучшего друга, логику и собственные шансы на выживание.

— Вот как… Я с ними сталкивался, мир их праху. Все трое частенько подрабатывали охотниками за головами по таким вот острым заказам. Женщина изучала основы ларийского ведовства, а оба рыцаря были на ранге пробуждения Воли. Так прикончить эту троицу мог только наследник Байрна Грейсера! — тревожно воскликнул Фостер и потер покрытый испариной лоб. — Правда, в этом случае мы вряд ли когда-либо сможем схватить убийцу. Пошлите охотников проверить окраины Чащи и границы графа Эбельбаха — на случай, если ему удастся прорваться. К сожалению, это всё, что мы сможем сделать.

Солдат козырнул и вылетел из оружейной, закрыв за собой дверь. Айр, немного покачиваясь, внутренне не находя себе места, остался стоять с невозмутимым лицом — не в силах решить, что его сейчас снедает сильнее: бешенство или беспокойство.

— Фостер… он довольно уверенно говорил про Дикую Чащу, словно там прежде даже бывал. Есть шансы, что убийца их проскочит насквозь к северным землям? — дрогнувшим голосом задал гвардеец вопрос более опытному товарищу, что во время офицерской учебки был его наставником.

— Чаща, как застарелый шрам, разделяет наше королевство на две части. Из-за неё нет прямого сообщения центральных земель с ларийским побережьем, и товары приходится возить, делая широкий крюк — через промерзшие и туманные Улонские озёра и земли графа Эбельбаха, того ещё скупердяя. Это невыгодно никому, кроме последнего — в первую очередь самой Короне. Но за сотни лет существования нашего славного королевства никто эту ситуацию не изменил, — неторопливо начал рассказ старый шевалье, принявшись набивать трубочку.

Айр решил составить ему компанию, и вскоре клубы весёлого серого дыма закружились по всему обширному помещению, где из вентиляции было только узкое решётчатое окошко.

— Короче, шансов нет, и розыск можно сворачивать? — стараясь скрыть беспокойство, спокойно поинтересовался он.

— Тут ситуация точь-в-точь как с Лангардом. Мы знаем, что этот город был невероятно богат — там добывали самую редкую сталь-серебрянку и ещё многие другие ценные руды, а их ювелиры были лучшими в мире. Но несколько экспедиций, отправленных в погибший град, либо не продвинулись дальше крепости Красной Лиры, либо не вернулись вовсе. За все эти века многие пытались разгадать тайну Чащи. Когда-то прапрадедом Её Величества любому, кто сможет справиться с этим ненастьем, был обещан статус графа и обширные земли. Но… — Фостер пожал плечами, сухо закашлялся, но продолжил смаковать вредный табак, к которому и сам пристрастился за годы службы — так ещё и Айра подсадил, убедив, что это успокаивает нервы.

Вот только сейчас спокойствия Лотаринг не испытывал от слова “совсем”. Конечно, то, что Лана сбежала от погони, — это, разумеется, хорошо. Но вот куда она это сделала — было очень в духе этой поехавшей. Он не виделся с Сэрой все эти дни — седая фрейлина сейчас проживала в королевском замке под личной опекой Её Величества. Да и не получится поговорить с ней там наедине. Впрочем, оставался ещё один человек, который мог располагать информацией, представляющей ценность. Его родной отец знал очень многое из того, что было никому не известно. И Айр до зубовного скрежета хотел знать, почему он его не предупредил, что “малозначимый аристократ” на встрече с почившим графом Найрусом окажется Ланном.

— Ко мне ещё есть вопросы? — потушив трубку и начав её чистить, негромко спросил Айр.

— Город в ближайшие дни покидать не собираешься? — вскинул Фостер правую бровь, на что Лотаринг отрицательно покачал головой. — Тогда нет вопросов. Слышал, тебя в конце месяца переводят в северные земли, назад к барону Хардебальду?

— Не могу ничего утверждать. Мне пока приказ не поступал, так что это всё не больше чем слухи, — уклончиво ответил Айр.

— Если Грейсер-младший и правда пройдёт Чащу насквозь и выйдет на Севере, ты будешь обязан его задержать и доставить в столицу — на суд. Это твой долг, парень. Как будущего сотника гвардии… — проникновенно произнёс Фостер и пристально вгляделся в расширенные, ярко-зелёные зрачки собеседника. — И, судя по твоей реакции, возможно, будет лучше, чтобы барон всё-таки там навсегда потерялся.

***

Мрачный подвал, серая плитка, зелёный песок. Айр убедился в отсутствии слежки и попросил двоих парней из “Капюшонов” издали наблюдать за его домом. А сам поспешил связаться с герцогом Сандером. Тот либо страдал от безделья, либо ждал возможности поговорить с “любимым сыном”, но его фигура сформировалась из потёкшего стекла почти мгновенно, после того как Айр произнёс его имя.

— Хардебальд как-то обмолвился, что вы были дружны с Байрном Грейсером. Верно? — сухо спросил Айр, у них не было принято тратить дыхание на приветствия и пустые пожелания здравия.

— До того как я… пропал на долгое время. Да, это было так. К чему этот вопрос? Он мёртв уже целых три года, — Дюваль говорил, как всегда, уверенно, с небольшим нажимом и неторопливо. Так, словно всегда на шаг впереди собеседника и лучше него информирован. Этому следовало научиться.

— Риэль тебе уже сообщил? Тот самый “никчемный аристократ” был его сын, Ланнард, — осторожно надавил Айр, пытаясь понять, какую игру ведёт Сандер.

— Айр, тут целиком моя вина. На тот момент я не посчитал нужным уточнить у своих осведомителей имя гостя барона Гофарда. А они сами слишком тупы и плохо отличают людей друг от друга. Но акция прошла успешно, вдвойне. Во-первых, столь решительные действия со стороны фракции королевы…

— Так, стой, обожди. Причём тут фракция Её Величества? Самоуверенный идиот сам спровоцировал Ланна, решив, что тот представляет из себя лёгкую добычу, — нетерпеливо перебил его Айр.

— Помолчи и послушай. Возможно, тебе это уже известно, но младшая сестра Грейсера недавно стала личной фрейлиной Элеанор Тарсфольской. Девочка фактически этим получила её покровительство и вошла в высшую знать. Вероятнее всего, её будущим супругом станет герцог Восточный или кто-то из влиятельных графов. Разумеется, столь щедрый дар — не случайность, а благодарность и плата. За то, что Грейсер избавил Её Величество от надоедливого и крайне опасного аристократа, имеющего влияние на её старшего сына и будущего короля. Если честно, я сам удивлён, что Эли решила вопрос так… радикально. Это не совсем в её духе. Но если вспомнить, как она была раньше щепетильна в вопросах морали, возможно, выходки Найруса попросту лишили её остатков терпения, — терпеливо и последовательно пустился в объяснения Сандер, словно разговаривая с маленьким ребёнком.

Айр почувствовал, что с маху сел в лужу. Он даже не подумал о этой возможности, поглощённый проблемами последних дней. Но то, что Лана со спокойным сердцем решила стать наёмной убийцей, пусть и таких отпетых подонков… тоже не вязалось со всем, что парень о ней знал. Впрочем, совпадение это или же нет, но погружённые в политические интриги и дрязги аристократы однозначно воспримут все эти действия. Так же, как и отец.

— Что тебя связывает с Грейсером Младшим? — после недолгой паузы поинтересовался Сандер.

Айр ничего ему не рассказывал о этих двоих, чтобы ненароком не вовлечь в какую-то из многоходовочек папы. Но этим, похоже, допустил ещё одну большую ошибку. Возможно, если бы он просто его попросил, как за Кису и графа Граденса, результат был бы более благотворный и предсказуемый. А с учётом его следующей просьбы, не было никакой причины что-то утаивать.

— Лана Грейсер — это девушка, которую я поклялся защищать, в благодарность за всё, что она совершила при защите форта Равен три года назад. Ещё в далёком детстве ларийские маги что-то сделали с её телом и разумом, благодаря чему она себя обычно считает мужчиной и может пользоваться Волей. И, кроме того, я… — Айр помялся, он не привык к таким просьбам и морально готовился к отказу, но затем загнал пинками поглубже возмущённую гордость, крепко сжал правый кулак и практически прорычал: — Она — мой самый важный и единственный друг, отец. И сейчас она попала в беду. Чтобы скрыться от погони, сгинула в Дикой Чаще. Я хочу знать, что с ней стало и как помочь.

Тишина повисла почти на минуту. На зелёном стекле, составлявшем сейчас лицо Сандера, невозможно было ничего прочитать, кроме глубокой задумчивости, словно герцог взвешивал все “за” и “против”, прежде чем принять какое-то очень значимое решение. Когда он наконец-то откликнулся, в его голосе звучала непривычная теплота и чувство вины:

— Она, эта твоя подруга со странной судьбой, не просто человек. Ей дарованы странные силы, отличные… скорее даже “противоположные” магии южан, ларийцев и даже нашей Воле. Существующие лишь для того, чтобы противодействовать таким проклятым местам, как Дикая Чаща. Скорее всего, она сможет пережить это опасное путешествие, сын. Но никто во всём королевстве — даже я или сам король — сейчас не в силах ей в этом помешать или помочь. Извини.

— Ты можешь мне рассказать больше? Что значит “экзарх”? Я слышал от Риэля это слово, — произнёс Айр, немного удивлённый реакцией отца.

Зелёная статуя вновь замолчала, прикрыв глаза почти на минуту. А когда Сандер ответил, его голос звучал буднично и требовательно, как и всегда:

— Нет. На данном этапе крайне сложно прогнозировать, к чему могут привести её действия в Дикой Чаще. От этого зависит очень многое. Я потяну за нужные ниточки, чтобы тебя как можно быстрее, в течение недели, перевели в форт Равен. После того как прибудешь туда — патрулируй дороги и молись о её возвращении.

— Я солдат и привык выполнять приказы, но… — хмуро начал Айр, у которого голова бурлила от сотен вопросов.

— А я твой отец. И хочу тебя защитить, — воскликнул Сандер с тем же жаром в голосе, который частенько скрывал за напускной безразличной маской сам Айр.

***

…Королевский бал продолжался.

Пары кружились по большому овальному залу, украшенному барельефами и колоннами. Музыка ненавязчиво вовлекала в танец. Лана уже сбилась со счёта, сколько у нее было партнёров и партнёрш за этот вечер и как долго он длился. Голова горела — то ли от выпитого, то ли уже от похмелья, но мелодия не смолкала. Лица вокруг смазывались, сливались, текли, как воск свечи — баронессе становилось тяжело смотреть на них.

Внезапно ее взгляд упал на яркую девушку, стоявшую у самого входа в зал. Она выбивалась из общего фона скромным платьем, а её изумрудные глаза приковали внимание, дежавю обожгло разум призрачным узнаванием. Словно завороженная, Лана побрела к незнакомке сквозь шквал танцующих фигур, ритм которых всё ускорялся. Музыка становилась громче — она завывала и ревела, как буря, захлёстывая чувства, пытаясь вновь затянуть баронессу в круг танца. Но Лана упрямо продолжала идти к обладательнице сияющих изумрудных глаз. Когда она смотрел на эту поистине красавицу, всё остальное казалось ненастоящим — вся роскошь и помпезность рассыпались в потоке времени перед лицом вечности.

Миновав последние, слившиеся в единое пятно, восковые фигуры с нелепыми масками, изображающими счастливый танец, баронесса наконец добралась до своей цели. Она не могла отвести от взгляд, взирая на невысокую и изящную женщину как на богиню. Ее длинные густые ярко-алые волосы обрамляли странные острые ушки и нежную светлую шею, спускаясь к пышной груди, скрытой за невзрачным, почти дешёвым платьем. Лицо было юным, но взгляд, которым она смотрела на баронессу, не поддавался описанию — мудрый, таинственный, он как будто одновременно и просил о чём-то, и что-то обещал.

Лана немного замешкалась и поклонилась, как кавалер. Она чувствовала: маску уже слетела с лица, вероятно, во время танца, а быть может и раньше. А ОНА… она ее видит насквозь и наверняка смеётся над этой нелепой попыткой солгать. Но Лана уже привыкла играть эту роль, потому что другой попросту не было.

— Прекрасная леди, кажется, вы скучаете. Не откажетесь составить мне компанию? — Лана попыталась перекричать гул в ушах и широко улыбнулась, словно при встрече со старой знакомой. — Возможно, вы подскажете, где же мы прежде встречались?

— Ты не помнишь? Да… Наверное, ты “пока” не можешь этого помнить, — печально ответила женщина с такой грустной, одинокой улыбкой, что защемило в груди. — Я здесь лишь для того, чтобы присмотреть за тобой и не дать раствориться в этой грёзе. Пойдём. Нам надо как можно скорее выбраться отсюда.

Баронесса попыталась шагнуть ей навстречу — и вдруг осознала, что музыка затихла. Развернувшись на пятках, Лана оглядела зал — на полу лежали лишь опавшие наряды и маски. Фигуры людей расплавились и затвердели уродливыми кучками воска. В самом конце зала стоял человек, пристально смотрящий вперед. Голова закружилась. Она знала этого человека. Баронесса попятилась, охваченная внезапным ужасом. Но незнакомка схватила ее за руку, обошла и встала впереди, буквально закрыв собой. Её тонкие пальцы описали в воздухе невидимый жест — и перед ними вспыхнули пылающие руны, от света которых в глазах зарябило.

— А, ну вот и фаза кошмара. Просыпайся наконец! — с тревогой вскрикнула она. — Вряд ли нам обоим понравится то, что грядёт.

Звуки приближающихся шагов грохотом раздирали кожу и плоть. Лана не могла пошевелиться. Через плечо девушки она смотрела в глаза человеку, неспешно идущему к ним. Стараясь вырваться из оцепенения, Лана растерянно пробормотала:

— Отец… Почему ты здесь? Я же… — Но поток холодной воды смыл видение.

Он уносил всё дальше, гудел как водоворот, туда где лежала граница этого мира и безликая пустота, избавляющая от тревог. Лана в нем растворилась, пока не остались лишь жгучая боль в боку, твёрдая лежанка под спиной и изумрудные глаза, смотрящие сверху. Насмешливый, немного скрипучий голос — совершенно не подходящий к ангельским чертам лица — ехидно спросил:

— Ну что, проснулась, принцесса? Добро пожаловать в мир живых, видишь, так просто тебе от меня не сбежать.

Перед Ланой, сжимая деревянный ковш, стояла та самая девушка из сна. С трудом повернув голову, она оперлась о локоть неповрежденной руки, чуть приподнялась и хрипло прошептала:

— Пить… — Это слово вытянуло все силы. В голове снова стало горячо, и, рухнув обратно, сереброволосая почти погрузилась в забытьё — но была спасена: сначала мягкими объятиями, а потом живительной влагой, оросившей высохшую пустыню внутри. Девушка смотрела с заботой и болью, но много пить не позволила — отняла ковш, наполненный зеленоватым настоем, пахнущим лесными травами.

— Не торопись. Лучше ещё немного поспи… Только не уходи глубоко. Возвращаться будет трудно. А я буду рядом, принцесса. Не исчезну. По крайней мере, пока ты не поправишься.

Глава 7. Пепел и Пламя

Глава 7. Пепел и Пламя

Левое крыло королевского дворца отделял от правого узорный, почти воздушный, переход из блестящего камня на высоте почти в полсотни метров. Он соединял спальни Элеанор Тарсфольской и её супруга и при дворе носил название — «Мост Супружеского Долга». Всего за три дня, проведённых во дворце, Сэра Грейсер убедилась, что этот каменный мост — единственное, что их соединяет. Во всём остальном, Её Величество редко могла рассчитывать на помощь мужа, слишком занятого охотой, пирами и телами юных служанок, прислуживающих при дворе. Узнав про новую фрейлину, которая появилась при дворе и была приближена самой королевой, король-консорт и главный военачальник решил совершить супруге визит.

Полноватый, краснолицый, но всё ещё чудовищно сильный, рослый и хмурый мужчина в расшитом золотом и рубинами кафтане и наброшенной на плечи горностаевой мантии шёл по переходу. Его действия были нетерпеливы и порывисты, всё ещё хищные и угрожающие, несмотря на количество выпитого, от которого Его Величество пошатывался на ходу, того и гляди рискуя налететь на узорчатую металлическую ограду, отделяющую его от падения во внутренний двор.

Наблюдающая за королём Сэра Грейсер втайне мечтала об этом, а ближайшее будущее ей казалось очень и очень мрачным. Впервые она осталась без надёжной опеки старшего брата, но эти три года, проведённые в столице, и доставшиеся ей тяжёлые испытания по пути сюда, успели закалить девушку. Так что Сэра, занимая предложенную по этикету позицию позади его супруги, что восседала за чайным столиком, лакомясь пирожными с утренним чаем, ожидала. Когда порывистым, резким движением король распахнул украшенную хрустальными оберегами дверь, она тоскливо зазвенела, словно заплакав.

— Рада вас приветствовать, мой супруг и защитник. Вы не часто радуете меня своими визитами, могу я поинтересоваться, что вас привело ко мне в это утро? — не поднимаясь, воскликнула королева.

Впрочем, зная характер «хищного хряка», она ничуть не сомневалась в том, что он приперся, надеясь насладиться страданиями и плотью несчастной, что едва держалась на ногах позади её кресла. Осмотрев быстрым, мрачным взглядом довольно скромное помещение, где, помимо декоративной мебели, присутствовала только широкая кровать да ростовое зеркало, Бомон Бошан остановил взгляд на единственной присутствующей здесь фрейлине. Сэре пришлось опереться о спинку кресла, чтобы остаться стоять на ногах — даже просто взгляд Его Величества подавлял, бил по решимости словно пудовой кувалдой, заставляя девушку порадоваться тому, что она поседела так рано, иначе у неё точно добавилось бы ещё седых волосков.

— Это она? — не отвечая на приветствие и игнорируя все правила вежливости, Бомон указал на седую фрейлину толстым указательным пальцем.

— Да, это определённо она. На ней платье, у неё длинные волосы, тонкий стан и наличествует грудь. Потому я могу с полной уверенностью согласиться с вашим предположением, мой нетрезвый супруг, — согласно кивнула ему королева.

— Ты меня поняла! Эта девчонка — сестра того нахального блондина, что сначала зачастил к тебе, а затем подло убил графа Найруса и его слуг? Мне было весело с этим сукиным сыном, и я буду скучать! Так что я жуть как хочу поквитаться.

— С женщиной? — королева сжала тревожно губы, вглядываясь в красное лицо супруга. — Ты собираешься попросту убить это дитя за семейную связь с этим… юношей? Наплевав на законы чести и гостеприимства? На то, что она — дочь человека, которого ты уважал?

— Не неси чепухи, Эли! Я никогда не убивал женщин, и тебе это известно, как и все остальные мои грехи. Которых, безусловно, немало, но каждым из них я искренне наслаждаюсь, так что среди них нет тех, что посрамят мою честь! — взорвался король, окатив комнату вспышкой алой Воли.

Сэра вскрикнула и присела, скрывшись за креслом, — ноги подгибались, и её просто уже не могли удержать. Впрочем, Элеонор представление ничуть не впечатлило — она лишь приподняла правую бровь и изогнула губы в намёке на презрительную гримасу. Воля Бомона сразу потухла, ему стало чуточку стыдно.

— Я просто хочу пригласить девочку к себе и узнать, что ей известно, — голос короля стал тише и уже не звучал громовыми раскатами, от которых хотелось вжимать голову в плечи.

— То есть ты собираешься сначала её изнасиловать, а затем прикажешь кому-то попросту придушить? Я верно тебя поняла, мой супруг? — ласковым, но каким-то пугающим голосом поинтересовалась Элеонор и сложила руки на столе перед собой.

— Хватит. Зачем мне девок насиловать, они на меня сами бросаются. Я собирался ей предложить вина и поговорить по душам. Чтобы наладить контакт. Возможно, она сможет убедить меня сменить гнев на милость и простить её недоумка-брата, — бросив опасливый взгляд на один из перстней на правой руке королевы, Бомон примирительно улыбнулся.

— И чем это отличается от изнасилования? Видимостью согласия? Ты можешь с ней поговорить, мой “благородный” супруг, но при мне. Эта девочка — не просто фрейлина. Я избрала её стать наследницей моего долга, — Элеонор изящно поднялась из кресла, обошла его и помогла Сэре подняться, отряхнув её платье. — Пожалуйста, милая, расскажи моему супругу всё, что тебе известно о своём брате. Ничего не скрывай и не лукавь — он, как и я, чует даже малейший намёк на ложь.

Сэра судорожно вдохнула воздух. Алая вспышка королевской Воли вызвала у неё странное, запрятанное глубоко внутри воспоминание о собственной смерти, наблюдаемой со стороны. Похожее — красное от выпитого лицо, крепко сжатые руки, выжимающие воздух по капле, обрекающий рык ярости в голосе. Это было по-настоящему страшно. Хуже всего были глаза, безжалостные, пылающие фиолетовым пламенем, прожигающим до самого дна.

Ей с трудом удалось подавить и загнать поглубже это воспоминание, как она поступала со всеми кошмарами, что её пытались потревожить как во сне, так и наяву. Она не имела права бояться — слишком долго она была обузой для брата. Слишком многое ему пришлось ради неё пережить. Она способна идти вперёд, дальше, сама. С помощью собственных сил. Подняв глаза на короля, Сэра сделала реверанс и, подчиняясь его властному кивку, заговорила. Она уже чувствовала психологию этого мужчины и знала, что должна ему сказать, чтобы унять ярость:

— Три дня назад мне была дарована великая честь стать фрейлиной Её Величества. Но этот светлый день был омрачён крайне досадной неприятностью. Группа аристократов, один из которых входил в ближайшее окружение Вашего Величества, решили совершить непреднамеренное массовое самоубийство и воспользовались для этого помощью брата. Уверяю вас, что, направляясь на встречу, Ланнард Грейсер, хоть и подозревал о подобном стечении обстоятельств, но искренне не хотел им помогать в столь фатальном во всех отношениях начинании. Однако сиятельные господа были столь настойчивы в своих просьбах, что не оставили ему выбора. Все попытки брата отговорить главного зачинщика, барона Гофарда, не возымели эффекта, и, скрипя сердце, барон Грейсер был вынужден оказать ему запрашиваемую помощь. Окружающие же были столь впечатлены его мастерством, что тоже решили воспользоваться данной услугой. После чего, опасаясь быть неверно понятым Вашим Величеством, брат решил отправиться в искупительный поход на Север — через Дикую Чащу.

Король уставился на неё как на умалишённую, на пару мгновений казалось, что он попросту растерялся от наглости седой фрейлины.

— Ты надо мной издеваешься? Хочешь сказать, что все эти люди совершили суицид? — наконец проревел он. В глубине тёмных глаз Сэре показалось, что она видит весёлые огоньки.

— А как ещё назвать ситуацию, когда кто-то пытается шантажировать рыцаря, многократно превосходящего их по мощи? Угрожая его чести и не оставляя альтернатив. Это определённо было самоубийство, Ваше Величество, — с абсолютной уверенностью заявила Сэра и глубоко поклонилась. — На этом, к сожалению, всё, что мне известно. С того момента как брат вошёл в Чащу, я…

— Она медиум? — быстро спросил Бомон у королевы, перебив Сэру.

— Потенциально — куда лучший, чем ты или я. Главное — научить её держать двери закрытыми накрепко. Надеюсь, ситуация разрешилась, и сейчас ты нас оставишь. Я очень не хочу, чтобы ты пугал девочку.

Когда король их покинул, Сэра устало вздохнула и присела за столик подле Её Величества. Королева была с ней на удивление добра и даже позволяла завтракать вместе с собой — как равной. Молчание затягивалось, Элеонор застывшим взглядом смотрела в тёмные глубины своей чашки с чаем, изредка проводя длинным пальцем по её краю. Сэра не спешила с расспросами, хотя услышала много всего интересного, решив подождать, когда Её Величество сама решит ей всё рассказать.

— С тех пор как твой брат вошёл в Чащу, ты перестала слышать его мысли? — негромко, наконец, спросила королева.

Фрейлина ничего ей пока не рассказывала, но кое о чём уже успела сама догадаться, так что послушно кивнула.

— А прежде вы были связаны неразрывно, все эти три года… Но было что-то ещё, верно? Твой разум, милая, похож на мягкую глину, послушный и податливый. Был. Но кто-то ему придал форму — это не произошло естественным путём. Тебя ваяли, руками опытного скульптора духа. Я прежде не встречалась с таким мастерством. И это меня сильно тревожит, — Элеонор наконец-то подняла взгляд, заглянула в глаза Сэры и твёрдо ей приказала: — Говори. Расскажи мне всё, что помнишь об этой второй сущности.

— Это была Богиня, моя госпожа, — после недолгого молчания Сэра всё же решила признаться — третьему человеку за всю свою жизнь. — Впервые я её услышала, когда брат был у окраин Дикой Чащи. Её голос доносился издалека, словно через него, и в нём не было слов. Но он придал мне сил, позволил очнуться. До этого я была словно во сне… Хотя нет, скорее в жутком кошмаре. А потому я уверена, что обо мне позаботилась Мать.

— Мать, говоришь? Девочка, если боги когда-то и жили среди нас, то давно уже куда-то ушли, оставив нас наедине с существами, пришедшими из кошмаров. И если ты слышишь в своём разуме шёпот, дающий тебе силы, знания и способности, то первым делом надо спросить: “Какова будет цена?” — королева холодно усмехнулась. Она редко позволяла себе даже намёк на улыбку, и почти всегда за ней не было искреннего веселья.

— Она ничего не просила взамен. Только дала. Без неё мы, наверное, не смогли бы пережить осаду форта Равен, Ваше Величество, — искренне возмутилась Сэра. Девушка всё ещё чувствовала только искреннюю благодарность к этому голосу.

— Если у тебя есть власть, то тебе не приходится о чём-то просить. Ты всё берёшь сам, когда придёт время. Ты уверена, что ничего не отдала? Ведь твой брат сейчас в Дикой Чаще, с которой, скорее всего, и связана эта сущность.

Воздух выбило у девушки из груди, на пару мгновений накатил панический страх. Она привыкла, что Ланн всегда рядом. Но также свято верила в то, что его никто не сможет никогда победить. Он был для Сэры словно полубог, выдернувший её из пучины кошмара. Элеонор взглянула в расширенные серые зрачки и, протянув руку, осторожно погладила волосы — седые, как снег, — одновременно снимая несколько довольно мощных барьеров, запечатывающих её память.

Скорее всего, их создал Ланнард, чтобы спасти разум сестры от чего-то по-настоящему жуткого, но сейчас Сэра была способна с этим справиться. Разумеется, с помощью самой королевы. Элеонор была в ней заинтересована и собиралась провести её по тем же путям, по которым её саму когда-то провела собственная мать. Её Величество хмурилась, всё глубже вглядываясь в пучины сознания своей подопечной, а затем откинулась на спинку высокого стула, с лёгкой брезгливостью выдохнув воздух:

— Простолюдинка. Девочка моя, твои родные родители…

— Были торговцами, госпожа, — одними губами выдохнула седая фрейлина, закончив предложение за королеву, — Их убили свежеватели на моих глазах. Сначала отца, а меня и маму они утащили. Она погибла позднее… в подземельях Крепости Красной Лиры. Там, где меня спас брат.

— Насколько же он сходил с ума от одиночества, раз заставил тебя поверить, что ты его сестра? — Элеонор вновь усмехнулась. — Мой несносный племянник знал настоящую Сэру в лицо и наверняка распознал подмену. Мог бы меня предупредить, что ты простолюдинка. Впрочем… — вновь вглядевшись в глаза подопечной, Её Величество опять улыбнулась. Каждый раз улыбка была другой — сейчас в ней чувствовалось тепло. — Хорошо, что между нами не осталось тайн, дорогая. Я пообещала твоему брату, что воспитаю тебя словно родную дочь. Теперь ты — Сэра Грейсер, и тебя ждёт светлое будущее. Надо будет только позаботиться обо всех, кроме Золотого герцога, кто может угрожать твоему разоблачению…

— Вам не придётся утруждаться данным вопросом, Ваше Величество. Брат уже это сделал, прежде чем покинуть столицу.

— Ну, по крайней мере, он обо всем позаботился. Жаль, что ушел и оставил после себя столько тайн. Думаю, я смогла бы его защитить. Но, по крайней мере, благодаря связи с ним и той «Богиней» ты прекрасно владеешь собой, не нуждаешься в дополнительном обучении по части этикета, замечательно владеешь речью, да и твое поведение вполне приличествует аристократке из древнего рода…

Королева продолжила ласково рассуждать вслух, скорее сама с собой, а Сэра привычно подавила запоздалую вспышку безумного ужаса, который вызывал идущий из самых глубин души мучительный крик. Она сможет со всем справиться. Она будет послушной, полезной и верной. Королева преследовала свои цели, но была могущественным покровителем, который мог ей дать многое, а главное — знания. Где бы сейчас ни был Ланнард, седая фрейлина не собиралась о нем забывать. И всеми силами желала ему отплатить за все то, что он совершил.

***

Следующие несколько часов, в те моменты, когда Лана приходила в себя, она неизменно видела у кровати свою спасительницу. Постепенно стало удаваться дольше оставаться в сознании. Полученная рана была довольно болезненной, вдобавок ко всему мучал сильный жар, хотя обычно подобное Лана посчитала бы пустячной царапиной. Наутро следующего дня, почувствовав нежные руки, утиравшие ей пот со лба, она потянулась к ним и, взяв женщину с алыми волосами за ладонь, открыла глаза. Та удивилась, но руку убирать не стала. Сереброволосая благодарно прошептала:

— Спасибо. Ты спасла меня. Скажи, как твоё имя?

Лицо незнакомки на мгновение окаменело, после чего она вздохнула и с сухим смешком ответила:

— Нам не нужны имена. Тебе и мне. В именах есть сила, великая сила. Особенно в имени, названном добровольно. А ты меня знаешь пока слишком недолго. Я тебя называю “Принцесса”, а ты можешь звать меня “Ведьма”. Этого будет достаточно, ведь здесь есть только мы. — красноволосая на миг улыбнулась, немного неловко, словно это было ей непривычно.

— Ты одна здесь живёшь? — буднично поинтересовалась Лана.

— Да, это хорошее место. Рядом все нужные травы, я почти не ем мясо, потому не охочусь, но злаков, ягод и трав уже на много лет вперёд наготовила. А ещё за холмом есть озеро, глубокое, но тёплое. А рыбу я ем. Вот. — певуче протянула Ведьма.

«Она едва хвостиком не виляет, стоит мне заговорить. Неужели так истосковалась по живому общению?» — с умилением подумала баронесса, разглядывая живенькие, остренькие ушки, выглядывающие из алых прядей.

— Давно в этих местах? — оглядев стены необычного домика, Лана подметила, что он словно вырос сам по себе, прямо из земли. Стены были ровные и покрытые изнутри раскрашенной глиной, а окна — из кованой меди и настоящего стекла.

— С самого начала, — пожала красноволосая плечами. — За Сердцем Чащи нужно было присматривать, иначе леса бы уже разрослись до размеров всего королевства.

— Тоскливо, поди, было одной? — привстав на постели, Лана осторожно потянулась и оглядела раненное плечо. Боли почти не было, а рука слушалась уже свободно. Только вот жар по всему телу пока ещё никуда не пропал.

— Лучше пока не вставай, яд слишком глубоко проник в кровь, я едва смогла найти антидот, — воскликнула колдунья, окатив баронессу волной чистого, тёплого беспокойства.

Одеяло скатилось, обнажив грудь. Лана бросила взгляд на себя и нахмурилась, натянув покрывало снова повыше. Она никак не могла привыкнуть к тому, сколь уродливо выглядела, ведь под воздействием заклинания она воспринимала своё тело как нормальное мужское. Теперь понятно, почему Айр смотрел на неё с такой жалостью, когда они впервые вместе мылись в бане. От этих мыслей стало невероятно стыдно, хотелось схватиться за голову и кричать. Но это вряд ли исправит то, что случилось три года назад. Она могла найти разгадки только на Севере. Но прежде нужно было отблагодарить свою спасительницу.

— Ты сказала, что я тебя плохо знаю. А ты меня? — наметив план действий, Грейсер уселась в постели, сложив руки перед собой на коленях.

— Хорошо, — односложно и одиноко ответила ведьма. — Не хмурь лоб, всё равно ничего вспомнить не сможешь, потому что и вспоминать пока нечего. И давай лучше поговорим не о прошлом, а о будущем. Хочешь пирожки с черникой или капустой? Как я уже говорила, дичи у меня нет, но я могу сбегать за рыбкой, а потом нарублю дров и разведу огонь в бане. Твоя рана уже закрылась, если хорошенечко пропотеешь — это поможет избавить организм от токсинов.

«Я знаю, где её видела», — с внезапной ясностью подумала Лана, пазл в мыслях сложился воедино. — «Три года назад, в крепости, именно этот лик зрели все, узрели, после того как я высыпала грибной чай в костёр. Мама дорогая, это значит, что она…»

Что-то в тени глаз древней ведьмы неуловимо напоминало о потайных чувствах Её Величества Элеанор. Власть и могущество, соседствующие с холодом одиночества и печалью. Но эти же эмоции Лана ощущала и раньше, ещё до встречи с этими двумя леди — в своей младшей сестре, три года назад, когда она говорила от имени Богини. Её внутренняя интуиция была на стороне этой догадки, а от прекрасной незнакомки не ощущалась угроза, так что среброволосая решила проверить свою идею. А так как юлить и говорить загадками Лана совсем не умела, то действовать решила, как всегда, по старинке — с места в карьер.

— Ты ведь Богиня-Мать? Я и один мой близкий друг видели вблизи твой лик, что освятил стены форта Равен. Это ведь ты давала Сэре подсказки и учила во сне? Звала меня все эти годы на Север? — Лана попыталась приподняться с постели, но красноволосая ей не позволила, мягко положив руки на плечи.

— В этом мире существует множество сил, о которых вы, люди, даже не слышали. Но те, кого вы зовёте богами, в честь которых строите храмы… Это лишь отражение ваших желаний. Сверх-архетипы, являющие собой вашу суть, словно времена года: Воин, Кузнец, Мудрец, Дева, Мать, Ведьма — триединство двух начал, мужского и женского, — присев неподалёку и поглаживая Лану по волосам, ласково пояснила ведьма.

— Значит, это всё-таки ты помогла мне и Сэре оклематься после крепости Красной Лиры? А потом ещё множество раз спасала нас предупреждениями и советами? Малышка всё-таки была права — ты наша Богиня, — преданно воскликнула Лана.

— Всё не совсем так. У твоего Зова два источника. К обоим я отношения не имею. Я… я постараюсь тебе всё объяснить немного позднее, — немного смутившись, ведьма покинула комнату, оставив Лану задумчиво изучать кроны деревьев, что виднелись в окно.

Когда из-за закрытой двери, ведущей на кухню, потянуло запахом свежей выпечки, Лана осторожно поднялась с кровати и, придерживаясь за стену, добралась до двери. Та оказалась не заперта, и она вышла в небольшую кухню. Её заливал свет заходящего солнца, всё ещё висящего над кромкой леса. Здесь пахло лесными ягодами и душистыми травами. Крепко сжав зубы, блондинка продолжила путь и, преодолев небольшой порожек, распахнула двери наружу — почти налетев на хозяйку, поднимающуюся по невысокой лесенке навстречу. Окинув Лану долгим взглядом, та взволнованно поинтересовалась:

— Не рано ли ты решила встать на ноги? Впрочем, пироги уже как раз подоспели. Давай помогу добраться до стола. Одежу я твою постирала — как раз вон висит, сохнет. Сразу после баньки сможешь одеться. А пока жуёшь, я немного расскажу тебе про Зов Чащи.

Лану упрашивать не пришлось — пару мгновений спустя она уже вгрызлась в сочный пирог из белого теста и едва подавила стон удовольствия. Сейчас её чувства и разум пребывали в гармонии, она ощущала себя более цельной, чем когда-либо прежде. И подозревала, что всё дело в её новой подруге. Алая Ведьма присела напротив, быстрым, почти незаметным жестом создала поток воздуха, распахнувший окошко, впустив внутрь свежий ветер, запахи леса и аромат дыма от бани — там пылали редкие породы древесины, что встречались только здесь, в Чащe.

— Зов Чащи впервые настиг тебя три года назад, когда ты зашла под её своды. Вы тогда угодили в ловушку — мой враг затянул вас в свой домен, и мне пришлось прибегнуть к силе Сердца, чтобы проложить вам путь. Энергия Дикой Страсти коснулась тебя, но благодаря второй силе, что спит в тебе с самого детства, она не смогла на тебя практически повлиять, ни ночью, ни днем. Из-за связи с этой потайной, бесцветной Воле, способной подавлять заклинания, ты продемонстрировала невероятную стойкость, как и недавно в лесу. Именно поэтому я хотела бы попросить тебя о помощи. Никто другой не смог бы справиться с давлением Воли Сердца Леса и попросту бы бесславно погиб или обратился в чудовище.

Прожевав и проглотив кусок сдобной выпечки, Лана с готовностью кивнула. Она чувствовала, что ведьма что-то недоговаривает и испытывает за это вину, но докапываться не собиралась. Её долг чести перед этой странной колдуньей был огромен, как океан, и она была готова на всё, чтобы помочь.

— С твоей помощью я смогу заставить Сердце Чащи исчезнуть. Оно перестанет вредить этим землям, а я смогу сосредоточиться на главном враге. Но сначала я хочу узнать, какого будущего желаешь ты. Недоумки, что проводили твою трансформацию, нарушили главный закон магии, лишив тебя предрешённой судьбы. Но хуже того — они не смогли нормально закончить работу, лишь сместив биохимию твоего организма в сторону мужской и закрепив психологический эффект с помощью магии. Это позволило тебе использовать Волю на уровне с мужчинами, носерьёзно покалечило тело и душу. После того как мы пробьёмся к Сердцу, я смогу тебя исцелить, — в словах чародейки сейчас слышалась абсолютная уверенность и достоинство.

— Я так понимаю, на приятную прогулку рассчитывать не приходится? Тебе известно, что за враг будет нам угрожать? — откликнулась Лана. Половину заумных слов собеседницы она не поняла, но по части сражений была полностью уверена в своей компетенции.

— Стражи. Когда-то они были славными воинами, но утратили в Зове не только свой разум, но даже честь, растворившись в страстях. Ты уже сразила Охотника, но на руинах древнего храма, в котором было спрятано Сердце, нас будет ждать Воин. Я прежде с ним не встречалась, но, вероятнее всего, это будет кто-то из сильнейших носителей красной Воли.

— Ничего страшного, о древняя ведьма. Дай мне пару дней восстановить силы — и я снесу любого врага. Во всём королевстве есть лишь один человек, которому я могу проиграть в поединке. И, к счастью, мы точно не встретим его в этой Чаще! — весело рассмеялась Лана и принялась с удвоенной энергией за еду.

Глава 8. Летящие в бездну

Глава 8. Летящие в бездну

После пробуждения Лане потребовалось десять минут, чтобы вернуться назад к реальности. Ей опять снился сон о наполовину стёртом, словно соскабленные знаки со свитка, прошлом. Она приближалась к точке слома, после которой снова сорвётся и заблокирует себе часть воспоминаний от отчаяния. Вновь заставит себя считать мужчиной, чтобы служить внушённому, ненавистному долгу из чувства вины. Это было её личным проклятием, неизбежным циклом, как восход и закат солнца. Но пока… Она ещё чувствовала себя живой, а вечный, древний лес щедро делился с ней силой. Сквозь приоткрытые створки окна доносились трели птиц и запах лесных трав. Лучина Матери уже робко смотрела над кромкой деревьев, а значит, давно перевалило за полдень. Со вздохом поднявшись и скривившись от боли по всему телу, девушка оделась в чисто выстиранную, прочную дорожную одежду и вышла из комнаты.

В этот момент она ощутила вспышку чужой Воли неподалёку от дома. Волосы встали дыбом на затылке: она прежде не сталкивалась с такой острой, узконаправленной Волей. Она была не очень сильна, но заточена, словно стилет.

«Охотники, даже сюда добрались?» — пронеслось в голове у баронессы, пока она забежала назад в комнату, схватила клинок и бросилась наружу. Вылетев в двери и едва не скатившись по лесенке, Лана застыла в боевой стойке, оглядывая пустой двор.

До самой кромки леса, окружающего дом ведьмы, она не видела ни одного человека, не считая самой Ульмы, которая сидела неподалёку от входа на грубо выструганной скамейке и, склонив голову, казалось, молилась.

Спустя секунду ведьма приоткрыла один глаз и кивнула подопечной:

— Доброе утро, Принцесса. Спала бы ещё — раны быстрее затянутся. Сейчас я закончу и накрою стол.

— Спрячься в дом, ты не видела никого подозрительного? — навострив все свои чувства, напряжённо ответила Лана подруге.

— Белая, ты не с той ноги встала? Мы в моём домене, здесь по определению самая подозрительная — именно я! — задорно ответила красноволосая и прикрыла глаза.

Лана вновь почувствовала вспышку Воли. Сейчас она видела её: узкий пучок, направленный куда-то в сторону чащи леса, подобно брошенному с немыслимой силой клинку. Никогда прежде барон не видел такого виртуозного и узконаправленного воздействия, но это было не главное. Главное было то, что его совершала женщина.

— Ты использовала Волю… — ошеломлённо произнесла блондинка, разглядывая подругу.

— То, что ты называешь Волей, — это всего лишь часть целого, проявление мужского начала, которое есть в каждом из нас. Даже во мне, — задумчиво произнесла ведьма, открывая глаза и вглядываясь в далёкую чащу. — Ты это делаешь постоянно, но почему-то не слишком этому удивляешься. Безусловно, в женщине мужского начала меньше, и сформировать Волю, как и использовать её, намного сложнее. Но это вовсе не является невозможным. Или ты считала, что женщины вовсе лишены Эго?

— Это противоречит всему, что нам рассказывают о Воле. Она, как и Путь Меча, доступна лишь мужчинам знатного происхождения. Иногда ещё бастардам знатных родов. Но никак не женщинам, — горько воскликнула Лана, убрав клинок в ножны и присаживаясь на скамейку рядом.

— Это очень удобный способ удержать власть. Тебя учили управлять Волей. А вот крестьян этому не учат. И уж тем более этому не учат обычных девушек, которых, словно ценный скот, планируют выгодно выдать замуж. В каждом из нас есть мужское и женское начало. Эго — твоя решимость, гнев, воля идти до конца. Это мужское начало. Но есть и другое. Ид. Ты чувствуешь, когда я рядом, — мягкий голос, тепло в груди, страх за меня. Это тоже сила. Просто её не учат использовать в ваших землях, — ведьмочка, вдохновившись оказанным вниманием, вновь принялась читать лекцию, размахивая свободной правой рукой, оставив голову удобно лежать на плече более рослой подруги.

— Чёрт, это выглядит злой насмешкой. Тогда я окончательно отказываюсь понимать, ради чего я всё это пережила. Я владею Волей, потому что отец вылепил из меня…

— Мужчину? Я же объясняла, маги с работой не справились. Изменив твою плоть и покорёжив сознание, заперли в суперпозиции. Обмен веществ у тебя ближе к мужскому, что подстёгивает твоё Эго, сдержанную агрессию и самоуверенность, что питают Волю. Потому ты можешь сражаться так хорошо. Также частичным переменам подверглись внешние половые органы. Но внутри большая часть твоего тела — всё ещё женская. Немного подумав, я, кажется, поняла, почему всё так получилось. Ты помнишь тот день? — ведьма запросто прислонилась к Лане плечом, не открывая глаза, всем своим естеством излучая заботу и ласку. Блондинка прогнала прочь нахлынувшую волну паники, собралась и ответила:

— Их было трое. В балахонах, лысые и слепые. Я не запомнила их имена, да не уверена, что вообще их слышала. Мне было чуть больше восьми, а боль и страх были такими, словно тебя выворачивает наизнанку, — девушка вздрогнула, едва сумев подавить тошноту. Жёлчь, подступившая к горлу, жгла нёбо. — Я не хочу больше об этом. Ты… сможешь меня починить?

— Ты уже не малышка, не владеющая Волей, в моих силах освободить твой разум, но без Сердца плоть я исцелить не смогу. Я всю ночь размышляла, думаю, что ларийцы не смогли завершить твою трансформацию как раз потому, что ты пробудила своё Эго, что подавило их дальнейшие попытки воздействия на твоё физическое состояние. Это же сейчас мешает и мне, — хмуро ответила ведьма.

На пару мгновений Лане показалось, что это лишь часть правды. Ощущение, что красноволосая сгорает от чувства вины, только усиливалось. Ведьма отстранилась и, поднявшись на ноги, отряхнула платье, после чего поманила баронессу за собой:

— Ладно, хватит об умных вещах говорить, а то я вижу, что ты половину мимо ушей пропускаешь. Пойдём лучше покушаем. Обещаю, когда мы доберёмся до Сердца, я объясню, как именно собираюсь помочь.

***

Минуло ещё два долгих дня, прежде чем Лана смогла полностью оправиться от раны и вернуть себе силы. Всё это время она посвятила тренировкам, постоянно увеличивая нагрузку: пережитое на пути через Чащу укрепило её решимость идти до конца. Сейчас тело подчинялось ей почти так же хорошо, как и три года назад. Но вот Воля была нестабильна: прежде заглушенные мысли и чувства истощали самоуверенность, внутренние колебания могли привести к тому, что клинок подведёт в бою. Прежде чем идти дальше, с этим нужно было наконец разобраться.

Во время занятий она частенько ловила на себе скорбные взгляды хозяйки дома. Вот и сейчас она смотрела, но не как на диковинную зверушку или скот, ведомый на бойню. Скорее, словно на близкого человека, больного чем-то смертельным. Блондинка привыкла следовать своим инстинктам — иначе никогда бы не доверила Сэру даже Её Величеству, если бы не почувствовала решимость королевы выполнить своё обещание. И она буквально чуяла грядущие неприятности, хотя и не понимала даже приблизительно их масштабов. Но в любом случае собиралась выплатить долг: на собственную жизнь она давным-давно махнула рукой, и смерть совсем уже не страшила. Скорее, даже наоборот — обещала заслуженный отдых от долгих страданий.

— Ну и чего ты куксишься? Всё, я готова, можем уже отправляться, куда ты решила. Только сначала у меня к тебе тоже будет условие.

Лана взмахнула клинком — рассечённый крест-накрест воздух жалобно взвыл. Кисть и плечо уже слушались превосходно, а небольшой шрам, оставшийся от укуса, был совсем незаметен на её теле. Бросив клинок в ножны, она поправила рукав крепкого холщового кафтана, окрашенного в тёмно-синий цвет, и попыталась загадочно улыбнуться. Но была вынуждена признаться — у ведьмы это получалось определённо таинственней и лучше.

— Да? И какое же? Хорошенько подумай над тем, что ты скажешь дальше. Ставки очень высоки. Я ведь могу это твоё условие и принять… — дёрнув левым ушком и убрав сбившуюся в сторону прядь алых локонов, пропела колдунья.

Лана в очередной раз ею залюбовалась. Она встречала множество красивых женщин, но никого столь же грациозного, как эта лесная чаровница. Она была прекрасна, как мраморная скульптура, выполненная руками не иначе как самого Бога-Кузнеца. В немом обожании, что вызывала эта краса, не было ничего плотского — лишь эстетическое восхищение. Блондинке пришлось себя одёрнуть, чтобы ответить с небольшим запозданием:

— Прежде чем мы пойдём к Сердцу Леса, ты назовёшь мне своё имя, а я тебе назову своё. Если я собираюсь ставить свою жизнь на кон ради того, чтобы тебе помочь, я хочу, чтобы мы были товарищами по оружию, а не случайными незнакомцами. Давай совершим этот обмен. Тебе не следует меня бояться.

Ухмылка ведьмы стала самую капельку пугающей и нехорошей. Прищурившись, она медленно ответила, как будто чеканя каждое слово:

— Принцесса, ты сама себя закапываешь всё глубже и глубже. Что ты будешь делать с моим именем? Ты ничего не сможешь от него получить. А вот я, узнав твоё, стану способна на многое…

— Прекрати играть в злодейку, тебе это не идёт. Это вопрос доверия, Алая Ведьма. Признайся — ты ведь просто боишься. Вот и мне страшно. Надеяться на кого-то — это всегда страшно. Ты права, я понятия не имею, кто ты такая и на что способна. Но если уж наши жизни связаны, пусть и ненадолго, я хочу тебе доверять. И хочу, чтобы ты доверяла мне. Лишь так мы сможем сражаться, не жалея себя, и победить. Я выучила этот урок три года назад — у меня тогда был один такой человек. Можешь мне не объяснять свои тайны. Сейчас они не имеют значения. Важна только ты и то, что я желаю помочь.

Изумрудные глаза напротив на мгновение расширились в удивлении. А потом, откинувшись назад, женщина захохотала. Она долго смеялась, но в этих звуках было столько боли и одиночества, что сердце застыло в груди. Лана нахмурилась — она уже понимала, что ведьма откажется. Наконец, отсмеявшись, красноволосая вновь посмотрела на неё и смахнула с уголка глаз слезу.

— Я согласна. Это ты, всё же это именно ты… Пускай! Ко всем предельным владыкам осторожность! Я слишком устала быть одна. Но раз ты сама предложила вести в этом танце, тебе следует и начинать.

— Лана Грейсер, — склонившись в типично мужском полупоклоне и галантно приложив руку к груди, представилась сребровласка. — Я неудачница, лгунья и убийца, не нашедшая себя в мирной жизни. Умею только сражаться и есть. Много есть, в чём ты могла убедиться. Но не против расширить горизонт познания новыми навыками. Впрочем, нет, есть у меня ещё один настоящий талант — мне везёт на встречи с по-настоящему хорошими людьми.

Ведьма взмахнула рукой, преобразовав своё скромное домотканое платье в более приличествующий наряд. Белый шёлк заструился по коже, серебряное плетение образовывало загадочные узоры, а в центре груди была небольшая брошь — порванный изнутри клинком круг, обозначение завершённого цикла. Точно такие же знаки Лана встречала по пути в Чаще. Голос, нежный и шелковистый, зазвенел переливами далёкого ручейка — болезненно прекрасный и сейчас лишённый эмоций, словно всё показанное прежде было всего лишь спектаклем.

— Моё имя — Ульма Кроу. Я падшая королева забытого Харграна и всех его проклятых душ. В прошлом — рабыня владыки демонов. Ныне я иду путём Разрушения, желая разорвать круговорот страданий. Последняя из альвов, сгубившая свой народ, принимает твоё внешнее имя, баронесса, и дарует тебе своё!

Лана вздохнула, сделала шаг вперёд и крепко обняла колдунью, прижав её к груди. Как бы ни пыталась та казаться безразличной и даже зловещей, но болезненный надрыв в голосе, едва заметная дрожь её выдали. Девушка-рыцарь ничуть не сомневалась в том, что ведьма сказала ей сейчас правду. И была абсолютно уверена, что далеко не всю. Но привязанность и её боль были вполне настоящими. Блондинка достаточно долго вглядывалась во мглу, чтобы понимать: у тех, кто летит в бездну, есть лишь один только путь, если им кто-то не протянет руку. Пусть даже такой же несчастный, обречённый на скорбный конец.

— Долго репетировала? В нашем столичном театре тебе драматические роли играть бы не дали — ты, солнышко, переигрываешь. Все эти «Я зло! Я тьма! Я весь наш мир кусь!»... Меня этим не проймёшь и не обманешь. Так что переодевайся, возьми что-нибудь перекусить и потопали бить морду тому, кто тебя обижал. Похоже, у тебя это личное, — выдохнула на ухо замершей, почти окаменевшей ведьме Лана и усмехнулась, почувствовав, что плотина самоконтроля переполнена и прорвана волной благодарности и жарких, очищающих слёз, которым, к сожалению, не суждено было пролиться в её кафтан.

Ведьмочка была воспитанной и культурной, так что, вместо того чтобы рыдать как крестьянка, осторожно промокнула уголки красных глазок возникшим из пустоты платочком, неуверенно улыбнулась и кивнула:

— Идём.

***

Ветер, северный, злой и холодный, выл волком, срывая листву и заставляя её танцевать. Едва они покинули уютную долину между двумя холмами, где был домик ведьмы, как погода мгновенно переменилась: грозовые тучи заволокли горизонт, а толстые, многовековые деревья трещали от яростных порывов. Лана и Ульма, связавшись верёвкой, перебегали от одного укрытия к другому, местами им приходилось вовсе ложиться и ползти по холодной земле, чтобы их не унесло в небеса. Вой и треск стояли такие, что было невозможно различить голоса, а когда вдали, в сторону возвышающегося над лесом холма, ударила ветвистая, фиолетовая молния, Лана впервые по-настоящему почувствовала удар Чащи Леса.

Крепкие дубы в несколько десятков обхватов задрожали и стали призрачными, белыми силуэтами, отпечатанными на сетчатке глаз. Зов, рвущий и терзающий волю, обрушился на разум переливами знакомых голосов. Призрачные, далёкие крики сестры, умоляющей о спасении, смешались с мстительным, зловещим хохотом отца. А над всем этим довлела могучая, переполняющая душу страсть. Она жила в каждом движении, каждом вдохе, агонизирующим мучением напоминая о себе, возвещая каждый успешный шаг вверх по холму — вспышкой ослепляющего наслаждения, от которого ноги слабли и хотелось стонать. Дух, потерянным наблюдателем, взирал на собственное тело со стороны расколотых аметистовых небес и одновременно страдал от оков смертной плоти.

Ульма, двигаясь немного позади своей спутницы, тревожно крикнула. Грохот беснующейся Воли заглушил её голос, но Лана среагировала сама. Разум за телом уже не успевал, ошеломлённый эмоциональной перегрузкой, но тренированные мышцы с рефлексами и без него справлялись неплохо. К ним из ближайшего кустарника бросились пятеро низкорослых, на пару голов меньше баронессы, но плотных карликов. Они были абсолютно обнажены, а на широких, сплющенных лицах застыла тупая гримаса злобы, похоти и наслаждения. Примитивное копьё с наконечником из камня, бегущий впереди мутант бросил в Лану почти в упор, а после того как она лёгким движением длинного меча отбила снаряд в сторону, до него, кажется, дошло, что он остался без оружия. Оформиться и настояться эта простая мысль в голове не успела — её сдуло лазурной волной, сребровласка перепрыгнула на бегу через его труп и с тихим, кровожадным урчанием бросилась на четырёх оставшихся.

Остановиться было уже невозможно, её подхватил ураган насилия, страха и возбуждения. Она разрубала тела на части, неэкономно тратя энергию, словно какая-то дикарка или же Айр, и чувствовала от этого окрыляющее наслаждение. Но первичная директива, накрепко врезанная в сознание, оставалась для неё неизменной — защитить Ульму, что тряслась, как осиновый лист от порывов ветра у неё за спиной. Двумя могучими взмахами клинка, наполненными Волей, она прикончила жалких противников и, окрылённая победой, бросилась назад — за похвалой. Но ещё по пути струящийся в жилах фиолетовый яд, мучительный и приятный одновременно, на пару мгновений растворился в бесцветном дыхании пустоты.

— Ты… сказала, что я устойчива? — прохрипела она, закрыв ведьму спиной и вглядываясь в тени Чащи. — Но крышу мне рвёт как никогда прежде. Ещё немного — и я сама брошусь в чащу, пока не знаю, правда, с какой целью — то ли убивать, то ли… кхм.

— Определённо убивать, у тебя пока других альтернатив нету, — мерцая фиолетовым отблеском в глубине зелёных глаз, откликнулась Ульма. — Поверь, будь на твоём месте любой другой человек — он бы уже высмаркивал содержимое головы через нос. Мы проникли в древний Домен, веками служащий укрытием и тюрьмой этой сущности. И она тебя хочет и жаждет. Как часть себя. Твой отец был здесь… много лет назад. Ты была зачата ради этой встречи. Но я ей тебя не отдам — вместо этого мы подчиним эту тварь и посадим на цепь!

Лана ответила на это хриплым рычанием. Кажется, только что она слышала что-то важное, но было уже безразлично. Из кустарника ударил град стрел — с нелепыми, но острыми каменными наконечниками. Она их смела банальным взрывом своей воли, отчего на несколько секунд осталась без прикрытия ауры. Мелких уродцев было вокруг слишком много, она чувствовала, как те копошатся во тьме, словно жалкие черви, желая причаститься их плоти, выпить их крови, насладиться их воплями. На большее местные были уже не способны — в отличие от Свежевателей ими не управлял чей-то разум, а лишь чистый инстинкт. Жрать. Убивать. Размножаться.

Перехватив подругу за талию, Лана закинула её себе на плечо и длинным прыжком избежала нескольких выстрелов, а затем направила Волю в ноги и побежала, прорываясь сквозь встречные потоки ветра словно таран. Десять минут сумасшедшего бега — и среброволосая почувствовала, что недоросли отстали, короткие мускулистые лапы не могли их нести с той же скоростью. Гортанные крики раздавались всё ниже по холму, когда запыхавшаяся баронесса остановилась и спустила с плеча красную до корней волос ведьму.

— Это и есть твои стражи? — встряхнув подругу за плечи, чтобы привести в чувства, спросила блондинка. Ульма покрылась потом и тяжело дышала.

— Да чёрта с два, у них даже Воли нет, потому мы не смогли их почувствовать издалека. Похоже, это остатки жителей Лангарда, что скрылись в этих лесах. Стражи дальше, ты сразу поймёшь, как только их увидишь. Ууу, синяки останутся! — раздосадованно ответила красноволосая, потирая аппетитную задницу в которую угодило несколько стрел, но ведьма смогла себя защитить хлипкой аурой Воли. — А тебе лишь бы меня потискать? Зачем схватила? Я и сама бегать умею.

— Мы оказались в окружении, времени не было объяснять. И вообще, прекрати скромничать и согласись — тебе понравилась эта небольшая поездка, — ухмыльнулась блондинка. Бесцветная вспышка прошла, её вновь наполняло безумие, а Ульма казалась до ужаса вкусной — настолько, что Лана с трудом подавляла желание её укусить.

Крики карликов снизу по холму всё ещё слышались, но они явно не спешили подниматься вверх вслед за беглецами. Баронесса нахмурилась — вряд ли это предвещало им что-то хорошее. К тому же даже сейчас был уже полдень — он чувствовал, как кровь просто кипит от неистового Зова, доносящегося отовсюду. Дыхание становилось жарким, а во рту чувствовался постоянный привкус крови. Девушка бросила взгляд на Ульму:

— Ты сможешь как-нибудь нас защитить? Боюсь тебя покусать, я серьёзно, а это… оно лишь крепчает.

— Я и так делаю всё, что могу, — хрипло, с какой-то истомой ответила ведьма, пряча глаза и стараясь не смотреть Лане в лицо. — Но мне приходится защищать нас обоих. Осталось немного, на вершине холма — руины старого храма. Артефакт наверняка там, я чувствую его. Да и ты тоже.

Её щёки алели, глаза блестели, Лана лишь усилием Воли смогла отвести от девушки свой взгляд и продолжить путь наверх. Тяжело дыша, Ульма пошла за ней следом.

— Так вот какие желания в женщинах пробуждает полуденный Зов… — задумчиво пробормотала баронесса, на что подруга лишь фыркнула.

— Ты уже взрослая девочка, пора бы узнать, откуда дети берутся. Но пойти к храму днём всё равно лучше, чем ночью — иначе бы мы не добрались. Давай, ещё один рывок, мы почти пришли.

— Не понукай — ещё не оседлала. Хотя потаскать тебя на руках я не против, — весело ответила Лана.

Её до предела напряжённая Аура бесцветным маревом окружала всё тело, дрожала и гнулась, ярко-синий слой оруженосца сносило мгновенно, на что уходило множество сил. Но этот способ позволял оставаться в сознании и не сделать ничего очень глупого. Пять минут бега — с одышкой и полной самоотдачей, хотя в обычной ситуации Лана бы даже не запыхалась. И вот, деревья расходятся в стороны, обнажая совершенно лысую вершину холма, где возвышаются древние руины. Никакого величия, розового мрамора или лепнины — когда его строили, чтобы запереть чудовище, люди ещё едва научились добывать огонь. Но он всё равно подавлял ощущением чуждости и могущества.

Каменные мегалиты были водружены неведомой силой друг на друга и стояли кругом вокруг алтаря в центре. Просто и без украшений, и даже не залитого кровью. Но на нём было то, что Лана сперва не увидела. Её глаза отказывались воспринимать то, что видели, мозг не мог переварить поступающую информацию, плевался и молил, чтобы его усыпили. А могучие, размеренные удары, от которых вибрировал мир, — продолжались. Как и сто лет назад, как и тысячу. Упавшая на землю фиолетовая звезда искажала вокруг сам воздух, она парила над алтарём, меняя форму и переливаясь, сохраняя в своём хаосе лишь одно постоянство. Единственное, что мог осознать любой смотрящий: она никогда не была частью этого мира.

Защита Ауры треснула и разлетелась сотней осколков. Лана едва могла разобрать, что ей кричит ведьма:

— Когда мы доберёмся до артефакта, он пробудится. Мне потребуется… несколько минут, чтобы завладеть им. Не дай им добраться до меня в это время.

Утвердительный рык был ей ответом. Лана уже себя попросту не осознавала. Она стала просто воином, давшим клятву защитником. А впереди подступал враг. Её первичный инстинкт, основа и истинный якорь всего её существования, был обнажён, словно нерв, и приказывал ей лишь одно: хотя бы в этот раз не облажаться и спасти объект клятвы.

Издав дикий рёв, воин утратил остатки контроля над собой и побежал вперёд. Навстречу ему выступили фигуры, скрывавшиеся за каменными блоками. Воин с разбегу прыгнул к ближайшему из них: мощный старик, на две головы выше, был одет в истлевшие шкуры и имел голову орла. Он встретил удар жёстким блоком птичьих изогнутых когтей, взметнулась фиолетовая аура, воина откинуло назад. Но, приземлившись на ноги, он сразу же бросился обратно, когда услышал женский крик, предупреждающий об опасности.

Он заметил слева от себя серебристый отблеск и отпрыгнул в сторону, едва разминувшись с ударом второго стража: щуплый и быстрый, с головой богомола, он орудовал двумя ржавыми металлическими клинками. Старик ударил, целясь в голову, а богомол проскользнул назад, намереваясь вонзить кинжал в спину. Стражи сражались молча, но фиолетовая Воля, излучаемая ими, пульсировала всё чаще и чаще. Воин зарычал и бросился вперёд, намереваясь поднырнуть под удар старика, но когти оказались быстрее, они полоснули его по плечу, вызывая вспышку боли и ярости. Он направил их в собственную ауру и полоснул старика в бок, проскочив мимо него, после чего мгновенно обернулся и успел отбить клинки богомола, который бросился за ним следом.

Мысли на пару мгновений очищаются, чужая Воля пыталась проникнуть в его суть разума и памяти. Туда, куда Ланн не хотел погружаться. Он противился ей, размытое движение клинков богомола перед глазами отбил чисто на рефлексах, тело двигалось само, хотя разум уже кричал в агонии. Издалека парень услышал знакомый крик. Но у него не было даже мгновения, чтобы обернуться: вспышка фиолетовый ауры, и старик с выпирающими из разрубленного бока внутренностями посылает вперёд свои когти прямо над головой пригнувшегося богомола, Ланн отбивает их ударом меча, но мгновение спустя принимает лезвие богомола в бок.

Кровь бурлит, движения противников на мгновение замедляются, и воин отпрыгивает назад: он понимает, что не успевает, понимает, что забыл что-то, что-то важное. Но перед потоком чужой воли, пульсирующей подобно ударам сердца, разум ускользает в пучину, всё глубже и глубже, на дно его памяти, к двери, что он навсегда закрыл для себя и запечатал цепями. Он наконец узнаёт этот крик, это кричит Сэра. Цепи рвутся, всё сразу становится на свои места: перед Ланном два его отца.

Ещё двое обходят с двух сторон Сэру слева от него. Он бросается к ним, на бегу заряжая клинок Волей и длинным прыжком успевает добраться до отца, который стоит к нему спиной, лезвие проходит его насквозь, разрывая позвонки и пробивая сердце. Барон не мешкает, он боится не успеть, второй отец находится чуть дальше сестры и целится в неё копьем, Ланн успевает отбить удар вверх, сестра пробегает мимо и бросается к алтарю. Надо дать ей время.

Шаги отца с головой богомола позади, свист клинка и вспышка его ауры смешиваются со звуками тока его собственной крови, ненависть разрывает его изнутри от удара в спину, ненависть, которую Ланн направляет в клинок, рассекая отца с копьём надвое, несмотря на попытку парировать древком. Он слышит голос отца, разрубая его перед собой, он слышит голос отца позади. Он слышит его в себе. Ланн перекатом уходит в сторону, рана на спине ударяет вспышками боли, лишь добавляя злости. Холодная, обречённая ненависть заливает разум, а вторя ей он слышит безумный хохот. Отец с клинками кидает в него левое лезвие, парень отбивает его и бросается навстречу, вгоняя меч между рёбер. Кровь на его клинке, зверь в глубине его разума рвётся с цепи.

Огромный отец с бородой старца идёт к Сэре. Ланн бросается ему наперерез и отражает удар когтей справа, но слева они впиваются ему в плечо. Ланн сознательно пропускает этот удар, чтобы иметь время перехватить меч остриём вверх и ударить в мерзкое лицо, острие входит точно под бороду, пробивая гортань, барона обдаёт потоком свежей крови, он упивается ею, пятясь назад.

Остаётся только одно. Сэра. Зверь внутри ликует: «Возьми её!» — требует он голосом отца, «Сделай эту непослушную сучку своей!» — с каждым ударом сердца. Ланн кивает собственным мыслям, вырывая меч из падающей туши отца. «Конечно, я всё сделаю как надо, папа. Я ведь стал продолжением твоей Воли. Таким же выродком, как ты».

Оскалившись, Ланн оглядывается по сторонам, удостовериться, что все отцы убиты. А потом переводит взгляд на Сэру, которая испуганно смотрит в его сторону. Барон рычит, делает шаг вперед, а потом заносит меч и пронзает себя в грудь собственным клинком. Ноги подгибаются, и Ланн падает на землю. Стук проклятого сердца замолкает, он слышит, как кто-то зовет его по имени. Открыв глаза, он видит сестру, он плачет.

— Что же, Сэра… Ты всегда была слишком добра.

Глава 9. Ночная буря

Глава 9. Ночная буря

Сто конных латников на баронском тракте — это, конечно, не армия, но серьёзный повод забеспокоиться не только мелким феодалам, но и властителям покрупнее, вроде баронов и графов. Конечно, на марше Айр слал вперёд вестовых — успокоить сиятельную знать, что это не карательная акция короны, а всего лишь переброска войск на север. Что, впрочем, не слишком позволило расслабиться баронам да графам — они слышали нехорошие слухи, а по меркам заброшенного и забытого Севера десять десятков гвардейцев — это очень серьёзная сила. Определённо излишняя в спокойное время. Они были в пути уже две с половиной недели и сейчас приближались к границам баронства Нихбен.

Лотарингу впервые приходилось командовать таким большим количеством людей. Как оказалось, время и усилия, потраченные на то, чтобы овладеть грамотой, были совсем не излишними, особенно по части логистики. Баронские поставщики припасов несколько раз пытались его надуть с ценами по накладным, или с лежалым товаром, вероятно, рассчитывая на то, что возвысившийся простолюдин окажется туповат и недостаточно внимателен. К их несчастью, Айр очень щепетильно относился к своим обязанностям — демонстративная верность короне и службе были важной частью его прикрытия.

Так что подобных плутов он сбривал, а их сюзеренам строчил требования от лица короны — поставить качественные припасы по справедливой цене, старательно используя букву закона в свою пользу. Положа руку на сердце, для него было почти развлечением заниматься всем этим. Дорога до Севера была долгой, земли были спокойные, а редкие разбойничьи шайки бежали от тяжеловооружённой сотни как от огня. Так что побесить барончиков, желающих нагреться на выбившемся в люди простолюдине, для него было небольшой отдушиной и возможностью отвлечься от прочих тревог. Которых было немало.

Новости от встречных странников были нехорошие: бароны, граничащие с Дикой Чащей, усилили патрули. Свежевателей они не замечали, что, впрочем, было неудивительно — после бойни, что им устроили три года назад, твари вряд ли в ближайшие годы соберут армию. Но на границах Чащи начали твориться странные вещи: древний лес штормило, из него хлынули толпы различных чудовищ, что прежде никогда не показывались даже на окраинах. На полноценное вторжение это не было похоже — твари были неорганизованны и скорее сами от чего-то бежали. А ещё рассказывали, что вдалеке, над кромкой самого леса, уже почти две недели словно бушует какой-то чудовищный шторм — бьют странные молнии фиолетового цвета. Простолюдины из пограничных деревень по ночам запирались в домах и молились всем богам сразу, готовясь к приходу самого Разрушителя.

К вечеру, когда тракт наконец-то начал подниматься от низины Улонских Озёр, Айр не стал давать команду разбить ранний привал, как обычно, и гнал гвардейцев до самого вечера. Усталые лошади шли медленно и неохотно, обоз частенько застревал в дорожной грязи, так что телеги приходилось буквально вырывать из земли. Но закалённые гвардейцы ворчать себе не позволяли — для них подобные командирские закидоны были далеко не в новинку, Лотаринг по себе знал, как гоняют этих парней на тренировках. Лишь когда они взобрались на холмистую равнину, он приказал разбить лагерь. Передав полномочия командира своему адъютанту, Айр сообщил, что вернётся к утру, и, взяв десятку парней охранения, направился в сторону ближайшей возвышенности до которой было около пары километров.

Это была острая скала с великолепным обзором, словно вырвавшаяся из земных пучин, у основания которой виднелась небольшая деревушка. Унылые бревенчатые домишки, покрытые прутьями и соломой, указывали на бедность местных обитателей, а трактира и вовсе не оказалось. Впрочем, Лотаринг не слишком этому расстроился — он не собирался здесь ночевать, направившись по единственной улице к самому крупному дому, местного старосты, крыша которого была покрыта надёжной глиняной черепицей. Время уже было позднее, успело стемнеть, а рабочий люд привык ложиться спать рано, чтобы успеть больше сделать, когда рассветёт.

Так что на радушный приём он не рассчитывал, но многие домишки его настораживали — накрепко закрытыми, а ещё и того хуже — заколоченными ставнями. А ведь сейчас даже по ночам было жарко, но люди предпочитали спать в духоте, видимо, опасаясь чудовищ из Чащи, хотя отсюда до неё ещё было с пару десятков километров. У хлипкой ограды около дома старосты Айр приказал бойцам ждать, а сам могучим прыжком отправил своё тело на ту сторону. Крупный дворовый пёс немного офигел от такой наглости вечернего гостя и, оскалив клыки, молча и угрожающе направился прямо к нему. Лотаринг уважительно усмехнулся — это был не какой-то там пустозвон, а настоящий, хороший сторож.

Услышав угрожающее рычание, он направил в правую руку ауру Воли. Сине-розовый тусклый свет озарил двор на несколько метров вокруг, а готовый броситься на него пёс затормозил на задних лапах, встав словно вкопанный. Обычные животные чуяли ауру Воли и панически её боялись, но этот здоровяк, вместо того чтобы с поджатым хвостом юркнуть назад в конуру, просто замер. Не поворачиваясь к нему спиной, двигаясь боком, Айр направился к входной двери, вскинув правую руку вверх, словно факел. После нескольких громких ударов по двери в доме раздался женский вскрик, в сенях послышались шаги, а из будки позади пса оглушительно кто-то затявкал — судя по звукам, ещё, скорее всего, щенок. Глаза крупной собаки налились кровью, подобравшись и опустив голову, она исподлобья неотрывно смотрела, метя в горло.

От низкого рыка даже Айра чуток пробрало, но, к счастью, прежде чем отважный страж приступил к действиям, дверь отворилась, а на пороге возник седой, но ещё крепкий мужик с топором. От него немного несло луком и брагой, но глаза были трезвые. Старосте, чтобы разобраться в ситуации, хватило доли секунды — заметив свечение Воли, он сразу же выронил топор и бухнулся на колени, одновременно панически рявкнув команду:

— Лана, нельзя! Место!

Айр пару раз удивлённо моргнул, затем нагнулся, стянул латную перчатку и протянул мужчине ладонь, погасив ауру.

— Отец, не серчай и не пугайся, что так поздно. Извини, что влез без спросу, — почтительно произнёс он, помогая подняться перепуганному крестьянину. — Мне позарез до утра надо взобраться на эту скалу. Сможешь найти проводника? Серебром заплачу.

Кажется, от такого обращения мужчину переклинило ещё сильнее. Он перевёл взгляд с погасшей руки на молодое лицо парня, а потом снова на руку — словно ожидая издевательского удара. Айр залез в кошель и, вынув оттуда тускло блеснувший в свете луны кругляш, вложил его в ладонь. От знакомого прикосновения серебра старосту, кажись, чуток попустило: во-первых, Айр её кожей касался, а нечисть боится святой металл. А во-вторых — деньги есть деньги. Кругляшик быстро скрылся в кармане, а на морщинистом лице наконец-то появилась широкая улыбка.

— Госдарь, да чё людей-то тревожить и искать кого-то? Я вас сам провожу, тут недалече, задолго до рассвета управимся. Вам прям на вершину надо?

— Чем выше, тем лучше. На Чащу хочу поглядеть. Слухи ходили тревожные, что там хрень какая-то происходит. Старче, ты не боись, я бастард, сам из простых. Так что с деньгой не обижу — и до дома назад провожу, даю слово.

Почувствовав угрозу, Айр резко повернулся — из-за угла дома выскочил ещё пёс. Раза в полтора больше первого, с седой шерстью на могучей груди и длинными, в указательный палец длиной, оскаленными клыками, чудом помещавшимися в хищной пасти. Заметив, что ночной гость разговаривает с хозяином, он сразу же остановился, внимательно за ним наблюдая, замерев, словно статуя. От этого, почти по-человечески разумного взгляда Айру стало не по себе.

— Это Лад, он с той стороны дома сторожит, ближе к лесу. А мелкая — это Лана, она недавно ощенилась. Не серчайте, госдарь, твари неразумные, зла они вам не хотят, службу свою выполняют. Они послушные, так что не кинутся, — затараторил мужик, непонятно, за кого беспокоясь больше — за своих питомцев или за гостя, владеющего Волей.

Айр и сам в этом уже не был уверен — с такими зверями он встречался впервые. «Мелкая» была ему по бедро, а ведь сотник был чуть выше двух метров ростом. А кобель и вовсе — размером с молодого бычка. Спокойно кивнув, он вложил руку в кошель и извлёк ещё одну монетку, протянув старосте:

— Задаток. Как проведёшь — дам ещё две. Я за оградой тебя подожду.

Староста кивнул и, подождав, пока гость выйдет за калитку, скрылся внутри.

***

Тридцать минут спустя они вдвоём со стариком, представившимся как Булдак, уже карабкались по каменистым кручам. Гвардейцев Айр решил оставить у подножия, назначив дежурства, — дать парням передохнуть, всё-таки они Волей не владели, а завтра предстоял ещё долгий путь. Проводник попался разговорчивый и весёлый, сыпал по пути последними новостями про монстров из Чащи. К ним, слава Первому, твари пока не забредали, но в соседней деревеньке случился погром: одна крупная тварь, похожая на помесь человека и волка, за ночь вырезала весь скот во дворе, да и хозяина порвала — тот попытался отбить животину с рогатиной в руках. Лишь поутру мужики собрались — и, потеряв троих, смогли угомонить нелюдь.

Староста явно знал эти места как свои пять пальцев и даже при тусклом свете факела вёл по обрывистым горным тропам уверенно, словно днём. Шагая следом, Айр немного расслабился и решил поинтересоваться:

— А что у тебя за пёсики такие? Никогда не видел подобных. Да ещё и клички странные.

— Ну так Ланградская же порода, — хмыкнул старик. — А у них там всё на “Л” начиналось. Ну, если прадеду верить — это он нам первых псов привёз, когда на севере торговал. Мы с тех пор их разводим, за породой следим, шоб, значится, не вырождались. Ещё Хрым из Землягуши их тоже держит, да старый Гарал из земель барона Грейсера, мир его праху. Ну и, разумеется, у милордов тоже водятся — разных. Только те по большей части для охоты их берут, или на бой. А этих собак плетью воспитывать нельзя. К ним, как к родным надо, любовно, значится. Так что обычно у нас уже обученных псов покупают. Кстати, у меня милсдарь, помёт новый, через полгода-год как раз вырастут, могу вам отложить щеночка, коли хотите.

Старик говорил с придыханием, страстно — о любимом деле. Такое слушать было приятно. Айр улыбнулся и с искренним сожалением ответил:

— Не, отец. Я человек служивый — сегодня здесь, а завтра уже за тридевять земель пошлют. Не выйдет. А так бы взял, какого-нибудь беленького. Спору нет, порода отличная — прямо заворожили.

Чем выше они забирались, тем реже были деревья, да и кустарник становился всё мельче. Резвые северные ветра выдували со скалы почву, оставляя лишь мертвый, холодный камень, на котором ничего не росло. Здесь староста уже замолчал, став осторожнее, и лишь внимательно комментировал, куда можно ступать, пока они не добрались до уступа с небольшой пещерой. Внутри были сложены дрова для костра, да обустроено спальное место из лежалого сена и ветвей кустарника. А вот снаружи, с открытой всем ветрам площадки, находящейся на высоте почти в сотню метров, открывался чудесный обзор на покрытую невысокими холмами равнину баронства Нихбен, до самого Ларийского Взморья к востоку и Дикой Чащи на северо-западе.

Именно чтобы увидеть последнюю, Айр и перся по горной круче посреди ночи. Это был поступок почти бессмысленный и невероятно импульсивный, обычно он такие себе не позволял. Но беспокойство, сжигающее его душу последние две с половиной недели, практически требовало это сделать, чтобы вернуть парню хотя бы иллюзию контроля над этой жизнью. Встав во весь рост, словно горный великан из детских сказок, сотник вынул из поясной сумки кисет и узорную трубку из черного дерева, неторопливо её набил опытными движениями пальцев, а затем с помощью огнива выбил пару искр на сухой гриб-трутовик и начал раскуривать душистый табак.

Ещё один почти ритуал, помогающий справиться с волнением. Он пока не поднимал взгляд на то, что происходит на севере. Он смотрел в красный огонёк, разгорающийся в чёрном жерле при каждом могучем вздохе. Лишь когда внешний слой истлел и подхваченный ветром пепел закружился вокруг, он с наслаждением сделал затяжку и, вскинув глаза, вгляделся в линию горизонта. Она была видна даже отсюда, массивная воронка гудящего смерча, чудовищная, недвижимая, неправильная. Её секли фиолетовые молнии, бьющие вверх из земли в обнажённое и беззащитное небо. Чаща, словно единое живое существо, билась в конвульсиях, а то, что происходило веё самом сердце, было похоже на открытую рану, извергающую потоки нечеловеческой крови. Айр сделал ещё затяжку, сдержанно улыбнулся и хрипло шепнул:

— Что же ты делаешь там, чертовка? Почто без меня развлекаешься? Скорей возвращайся, я жду.

***

Уже на середине спуска они сначала услышали отрывистый, далекий вопль, что принёс северный ветер. Староста нахмурился и ускорил шаг, да так, что незнакомый с местностью Айр за ним едва поспевал, пока они не выбрались на тропу, с которой открывался вид на деревню у подножия. По ней метались хищные тени, слышались крики людей, а в находящемся на окраине доме начинался пожар. Айр выдохнул воздух, мгновенно проанализировав обстановку и расположение могучих сосен внизу.

— Да что же такое творится? — испуганно воскликнул Булдак.

— Отец, я на подмогу, ждать не буду, — отрывисто бросил Айр.

Он направил Волю на усиление тела. Мышцы ног забурлили энергией, тело стало свободным и лёгким, как пёрышко, несмотря на вес доспехов. Он ещё не достиг Пробуждения Воина, но был к этому близок, на что указывали розовые росчерки молний в синей ауре, окружающей его тело. Взяв небольшой разбег, он выдохнул воздух и прыгнул с края обрыва под тревожный вскрик проводника. Разорванный воздух ударил хлопком по ушам, возникло ощущение полёта, которое несколько секунд спустя сменилось свободным падением. Точку приземления он выбрал верно — это была старая, высоченная сосна, растущая у подножия. Пролетев почти пять десятков метров, он с жалобным звоном кольчуги впечатался прямо в неё, чуть ниже самой вершины.

Со стеклянным звоном первым делом лопнула аура. Воздух выбило из груди, дерево затрещало, а кости обиженно заныли. Такое непотребство он с ними пока не проделывал, но главное — они были целы. А ушибы — к ним могучее тело привыкло давно, поболят, да перестанут. Айр бросил вниз быстрый взгляд, скатился по стволу, цепляясь за него обеими руками, а затем спрыгнул на толстую ветку. Повиснув всем весом, сосна щедро его накормила хвоей, истыкав ими лицо. Сотник зло скривился и прыгнул снова, приземлившись на ноги уже у подножия. До деревни было уже рукой подать, он был где-то позади дома старосты, так что, не давая мышцам передышки, парень сразу рванул туда — на звуки яростного рычания и мучительного воя.

Три высоких, нескладных фигуры забрались на территорию старосты. И наверняка об этом уже пожалели. Кинжальные когти на длинных, доходящих до самой земли лапах не спасли их от парочки чудовищно сильных и не по размеру юрих собак, которые их уже рвали на части, действуя в синхронной гармонии. Человекоподобные монстры с длинной, лоснящейся чёрной шерстью пытались отмахиваться, но псы их удары попросту избегали, а вот их клыки оставляли глубокие рваные раны, сквозь которые лилась кровь. Решив, что тут справятся и без него, и побоявшись нарваться на остервенелых псов, Айр оббежал забор и выскочил на улицу деревни. Там кипел бой: десяток гвардейцев, которых он взял с собой, решили не дожидаться приказа своего командира и, смекнув, что в деревне дела плохи, прибежали, приняв на себя большую часть тёмных тварей.

Встав полукругом у стены одного из домов в центре деревни, они ощетинились копьями и под гортанный, отрывистый мат десятника дружно кололи беснующихся вокруг три десятка порождений Чащи. Несколько парней были ранены, а чёрных чудовищ, похоже, влекла кровь, так что они не пытались ворваться в хлипкие домики и вместо этого старались добраться длинными когтями до закованных в сталь гвардейцев. Вот только стена щитов и отличная выучка защищали их цели куда надёжнее, чем хлипкие двери, несколько из которых монстры по пути вынесли. Айр испытал гордость за своих парней и решил обязательно легонько дать их десятнику в бубен за самовольно покинутый пост. А затем наградить. К сожалению, репутация помешанного на исполнении приказов офицера обязывала.

Он врубился в неумелую, дикую толпу монстров с тыла, сразу же разрубив самую крупную тварь — похоже, их вожака — на две ровненьких части одним взмахом длинного меча. А затем влил Волю в клинок и широким синим росчерком снёс головы ещё троим тварям, пробив брешь к своим людям. До того как враги спохватились, он уже был в окружении своих парней, и, выставив вперёд щиты, они отлипли от стены, шагнули вперёд, откинув врага и пронзив зазевавшихся тварей длинными копьями. Отрывистый вскрик могучего командира — и ещё один небольшой шаг вперёд. Синхронный выпад копий и длинного клинка, разрубившего воздух. Черногривые монстры с вытянутыми хищными пастями ярились и шипели, пытаясь дотянуться до Айра и гвардейцев, но не могли. Они натыкались на копья, мешали друг другу, падали под кованые сапоги и подыхали одна за другой.

Когда противников осталось чуть больше десятка, Айр выкрикнул новый приказ, и ребята с фланга выдвинулись вперёд, беря поредевшую стаю в полукольцо. Это было не похоже на войсковой бой или сражение со Свежевателями — всё же последние действовали разумно. А эти жалкие отродья были просто хищными зверями, наполненными лишь одним неутолимым желанием — убивать. Но сейчас они наткнулись не на необученных крестьян и разбились о строй щитов, как волны о каменный пирс. Спустя несколько минут последнего воющего от ярости и боли мутанта два гвардейца подняли на копья и вздели над головой. Живучая тварь побарахталась пару секунд, прежде чем издохнуть, а на деревню наконец опустилась приятная тишина, прерываемая лишь звуком дыхания, тихими матами раненых, да хрустом мяса и костей, что доносились со двора старосты.

Бойцы споро бинтовали лёгкие раны — тяжёлых, к счастью, среди его ребят не было. Острые когти пробивали кольчуги в сочленениях, но вязли потом в поддоспешнике, оставляя глубокие, неприятные, но царапины. Убедившись, что всем будет оказана помощь, сотник первым делом решил проверить, как дела у собачек, и выглянул из-за забора. Милейшее семейство весело пировало — им привалило сытное парное мясо. Заметив лицо сотника, они вскинули головы и молча уставились на него, весело скаля залитые кровью пасти.

— Не-не, я не претендую, приятного аппетита, — быстро пробормотал Айр и отошёл.

Наконец-то высыпали деревенские, благоразумно решившие дождаться окончания боя по домам. Мужики первым делом бросились тушить дом на окраине, который уже жарко пылал. Айр с парнями направились им помогать, передавая по цепочке воду из глубокого колодца, что был в центре деревни. Работа спорилась знатно — привычные к жизни на Севере крестьяне не жаловались на судьбу, не причитали. Лишь крепко сжимали челюсти и кулаки, когда, наконец, посчитали потери. Две семьи, что жили на окраине, растерзали на части — всего девять человек. Монстры не знали жалости и никого не щадили.

Староста к этому времени уже спустился с горы и, первым делом заскочив к себе в дом, затем принялся благодарить рыцаря и служивых людей, практически бросившись в ноги:

— Милсдарь, век за ваше здоровье богов молить буду! Спасибо, что моих спас!

— Пёсиков своих благодари. Они и без меня справились отлично, — смущённо ответил Айр. Хотелось поднять старика с земли, но на глазах крестьян и бойцов он этого сделать не мог — приходилось держать лицо кирпичом, как у благородного аристократа.

— Дык… Здеся все ведь мои. Мы один хлеб едим, одну воду пьём, — староста огляделся; остальные деревенские тоже глубоко кланялись, благодаря за спасение.

— Всё. Довольно! — не выдержав, рявкнул Айр. — Люди, не дело это. Мы — солдаты. Вы нас кормите именно для того, чтобы мы сражались за вас! Это наш долг и воля!

***

Уже ближе к рассвету, после того как бойцы отдохнули и подкрепились припасами благодарных крестьян, сотник дождался, когда они построятся на окраине деревни. К этому времени, привлечённые заревом пожара, от основных сил прибыл ещё десяток конных. Айр отправил их прочесать окрестности, а сам медленно прошёлся мимо строя солдат, сурово раздувая ноздри и хмурясь.

— Жёлтый, рот твой под носом! Кто дозволял покидать пост? Какого дьявола повёл бойцов геройствовать без приказа, оставив своего командира?! — наконец зло проревел он, пугая деревенских собак, птиц и детей.

Рослый, но худощавый, вытянутый как жердь десятник, с кожей в тон прозвищу и странными, раскосыми глазами, вздрогнул на миг, но затем выкатил грудь колесом и отчеканил:

— Сэр Лотеринг, вина моя. Как есть скажу — людей стало жалко, нужно было спасать. А про вас в гвардии до сих пор анекдоты ходят, так что я не волновался.

— Это какие ещё, а? — опешил Айр. — А ну, доложи!

— Так точно! — звонко щёлкнув каблуками, рявкнул солдат и, с абсолютно серьёзной миной, начал:

— Рассказывают, было дело в заброшенной крепости, которую вы вдвоём с каким-то бароном обороняли. Посреди ночи, высовываетесь, значит, вы из окна и орёте: «Эй, три сотни свежевателей, айда биться!» Ну те собрались и пошли. Час нету, два нету... Потом вы снова из окна выглядываете и кричите: «Эй, три сотни свежевателей, айда биться!» Те попёрли — и опять как в воду канули. Оставшиеся твари уже волнуются, нихрена не понимают, но тут из крепости выползает один недобиток и, из последних сил верещит: «Не ходите! Это засада — их там двое!»

Бойцы дружно хрюкнули, пытаясь подавить ржачь. На командира они смотрели с явным уважением, да и сам Айр едва не покатился со смеху. С трудом сохранив суровую морду лица, он рявкнул:

— А ну отставить! Херня это всё! Во-первых, свежеватели не разговаривают. А во-вторых… это как раз мой товарищ кричал, а я сидел в засаде.

Глава 10. Конец вечности

Глава 10. Конец вечности

— Рассказывай, — прогрохотал барон Хардебальд, Хранитель Севера и властитель окрестных земель.

Старик удобно расположился на высокой завалинке и прицельно метал полена в стоявшего напротив Айра, вооружённого топором. Быстрый бросок заканчивался сухим треском, и разрубленная надвое деревяшка завершала свой полёт около двух больших куч заготовленной древесины по бокам от гвардейского сотника.

— А чё тут рассказывать? Ваши соседи в край охренели, с ними не договариваться, а резать всех через одного надо. Королевский приказ им не приказ, а сомнительная рекомендация, которую можно выполнять, а можно нахер послать, — зло произнёс Айр и быстро дёрнул головой, едва разминувшись с летевшим в лоб, по хитрой траектории, поленом.

— Сквернословить при старших не моги! — недовольно предупредил старик, растрепав длинную кустистую и совершенно седую бороду, которая ему доходила до середины могучей груди, одетой только в простое холщовое рубище. Барон не гнался никогда за комфортом и своих многочисленных учеников от этого отучал.

— Приношу извинения. Вырвалось, — искренне произнёс Айр и машинально прижал правую руку к груди. На миг его равновесие сместилось, и следующий бросок старика угодил ему в брешь обороны, больно стукнув в плечо. Он мгновенно вернул равновесие и следующие два снаряда лихо разрубил один за другим. — Но я бы не стал рассчитывать на их помощь, если случится что-то серьёзное. Они мало того что друг на друга клыки точат, так ещё их баронства и сами пострадали от набегов зверей из Чащи.

— Нихрена их жизнь не учит! Словно не бароны, а стадо баранов. Я ж слал им письма, когда там засверкало, предупреждал, что жареным пахнет, — зло сплюнул в сторону старик, окинул взглядом внушительных размеров горку порубленных брёвен и по-свойски кивнул. — Пойдём в баню. Ты дрова хватай и воду потом натаскай, а я пока печь затоплю.

— Так точно! — резво козырнул парень.

— Да расслабься ты. Чего такой напряжённый? Лесные твари — это всё же беда куда меньшего калибра, чем вторжение свежевателей. Так что считай, что приехал на отдых в деревню, к любимому дедушке! — Хардебальд ловко соскочил с груды дров и поморщился — при приземлении сустав левой ноги у него неприятно хрустнул.

Айр кивнул и, взяв порубленные брёвна в охапку, направился к бане. Хранитель Севера направился следом, тепло глядя в спину юному великану.

Всё-таки, несмотря на железную волю, годы давали о себе знать. Старый рыцарь прекрасно понимал, что его время ушло. С каждым новым днём становилось всё тяжелее вставать по утрам, кости неприятно скрипели, застарелые раны ныли, а тяжёлый латный доспех, с которым за годы он сжился как со второй кожей и носил как пушинку, впервые начал давить на спину во время походов. И пусть вся его жизнь была звонкой, как бронзовые фанфары, гремящей легендой — сам Хардебальд прекрасно знал, что на самом деле за ней стоит пустота. В отличие от Байрна Грейсера — он никогда не был настоящим героем, а скорее осторожным и последовательным прагматиком, который избегал боёв, в которых нельзя победить. Именно поэтому смог дожить до столь преклонных годов.

Но настоящий герой, на которого он мог всегда опереться, уже покинул этот мир. Айр Лотаринг — очень напоминал старику этого парня, каким тот был очень давно, еще до начала проклятого похода на Север, три десятка лет назад. Такой же сильный, искренний и весёлый, с горящим от творящихся несправедливостей взглядом, и могучими кулаками способными защитить правду. Он шёл через эту жизнь словно таран, принимая все опасности и невзгоды на голую грудь. За что и поплатился, сразившись с силой, что сначала сломала его, а затем и всю его жизнь.

Последние годы перед смертью Байрна Грейсера они почти не общались — слишком раздражительным и параноидально подозрительным тот стал. Его железную волю долго подтачивал злой недуг, лишая сна, коверкая мысли и медленно, но неотвратимо ломая сознание. Ларийские маги лишь разводили руками, а вино, к которому он излишне пристрастился, лишь усугубляло проблему. Видя все это, Хардебальд поступил словно трус и отстранился, не в силах помочь и не желая наблюдать за падением своего лучшего и самого талантливого ученика и близкого друга.

Это было настоящим проклятием. Ценой, которую Байрну пришлось заплатить за обладание той женщиной. Слишком красивой для этого мира и слишком сломанной для того, чтобы жить. Её невозможно было спасти, но Грейсеру всегда было плевать на шансы — и он это сделал, отсрочив предрешённый конец на долгие десять лет. Всего десять лет счастья взамен на собственную душу и будущее. Стоило ли оно того? Байрн верил, что да, ведь он оставил наследие, что должно было его превзойти.

Пока Хардебальд задумчиво смотрел, как пылают в печи дрова, Айр успел принести две бочки, где в холодной воде студились несколько кувшинов с вином. Рухнув неподалёку на лавку, Лотаринг сначала протянул один старому наставнику, а затем уже сорвал восковую печать со своего и, вытащив пробку, с наслаждением напился.

— До меня доходили слухи, что Ланнард в столице угодил в переплёт, — гулко пробасил Хардебальд.

— Он зарубил графа Найруса и барона Гофарда, а затем сбежал из столицы. У меня приказ от Его Величества при встрече арестовать Грейсера на месте и доставить в столицу, — отрапортовал молодой рыцарь.

— И что будешь делать? Он ведь сюда пойдёт, больше некуда. А я ему не откажу в защите.

— Я присягу давал. Так что при встрече, конечно, постараюсь схватить, — безжалостно ответил парень, а затем хмуро добавил: — Если, конечно, узнаю. Так что вы уж постарайтесь мне и бойцам из гвардии этого преступника не показывать. Ещё следствие выяснило, что полудурок попёрся через Дикую Чащу, где задержался.

Их взгляды встретились. Хардебальд несколько раз удивлённо моргнул, затем его зрачки расширились и застыли, Хранитель Севера бросил взгляд из узкого окошка баньки. Она была выстроена за внутренней стеной, на возвышении, неподалёку от цитадели, а потому вид на сверкающие аметистовые молнии оттуда открывался великолепный.

— Ага, я тоже думаю, что Грейсер там пошёл вразнос, отчего бедные зверюшки и бросились прочь из леса, — сухо прокомментировал Айр.

Вскинув кувшин, Хардебальд механически оторвал восковую печать вместе с горлышком, вино плеснуло на покрытую густой белой шерстью могучую грудь, но, совершенно этого не заметив, Хранитель Севера в пару могучих глотков выпил оставшееся содержимое, а затем выплюнул в горящее пламя попавший на зуб осколок. Раздумывал он долго, в полном молчании, пока, наконец, не прогрохотал серией приказов:

— Завтра возьмёшь десяток гвардейцев, а ещё разведчиков — Соля и Зыку. Дальше них на севере был только я. Пойдёте к Сломанному каньону, проверить активность свежевателей на границе. Патрули рядом с Чащей нужно будет удвоить.

— Так точно. Разрешите задать вопрос? — сразу подобрался Айр.

— Спрашивай.

— Тогда напрямик: Ланнард как-то связан с этим проклятым лесом и свежевателями?

— Байрн был в Чаще ещё до рождения Ланна. И чтобы спасти свою жену, заключил там какой-то договор. Подробностей я не знаю, он не рассказывал, но это его и сгубило. — Хардебальд отвечал по-военному четко, но суровое лицо все равно скривилось, словно вино показалось ему слишком кислым.

— Насчёт Чащи понятно, а что по поводу свежевателей? — после недолгих раздумий уточнил Айр.

— Иоланда Грейсер, мать Ланна, была пленницей этих монстров. Во время первого похода, когда мы взяли Крепость Красной Лиры — Гурдрун, — она осталась единственной, кто ещё был жив в тех мрачных подземельях. Байрн сразу же в неё влюбился без памяти. Я не уверен, знает ли об этом сам мальчишка — мы договорились хранить все это в тайне. Но сейчас... Это уже никому не повредит. Да и ты умеешь молчать, — тяжело проворчал Хардебальд.

***

Когда, помывшись и немного посвежев после долгой дороги, Айр вернулся в свою каморку под лестницей, он долго лежал на кровати, глядя в чистое, безбрежное синее небо, что виднелось сквозь тоненькую полоску окна. Он уже успел привыкнуть к этой комнате: по долгу службы за последние три года ему не раз приходилось здесь останавливаться. Хардебальд, конечно, предлагал ему помещение, более соответствующее рыцарскому статусу, но парень предпочёл это — удобно расположенное и скромное.

Он всё ещё не мог окончательно переварить услышанное от наставника. И злился. На весь мир — а в первую очередь на самого себя. Все эти три года он считал, что главная проблема Ланы — это ларийское заклятие, исковеркавшее её тело. А ведь у него было достаточно намёков, чтобы понять.

Ещё тогда, когда, пылая фиолетовым светом, прекрасная, словно фея, она вторглась в его кошмар, чтобы сразиться с обсидиановым Повелителем Ненависти. Именно поэтому она предупреждала Азата Бдение, ларийского мага, не читать сознание свежевателей — но сама сделала это без колебаний. Она не испытывала страха перед порчей, потому что уже была запятнана ею. Рожденная из проклятого семени, она впитала Ларийский Рок с молоком матери. Именно он ее постоянно и так настойчиво звал на север. Туда, где все закончилось и началось.

Горло распирало от горечи, а могучие кулаки сжимались до белых костяшек. А ведь когда-то он смел считать себя самого обездоленным и несчастным. Сейчас все пережитые беды казались ему просто смешными. Лана и Сэра Грейсер... По сравнению с тем, что вынесли эти две девочки, которых он успел полюбить, у него было вполне нормальное детство: крыша над головой, достаточно заботливые подруги матери, которые не бросили его мелким на улице и подкармливали, пусть и шпыняли по разным делам.

Ему не пришлось вытерпеть унизительные и мучительные манипуляции магов. Не пришлось жить под одной крышей с поехавшим и одержимым Ненавистью падшим героем. Не пришлось угодить в план свежевателей — и вырваться оттуда лишь поистине необъяснимым чудом. Что же выпало на долю Сэры, он понятия не имел, но был уверен - настоящая младшая дочь дома Грейсер давно умерла. Скорее всего оказавшись в крепости Гурдрун, в кромешном отчаянии, Лана уцепилась за лучик надежды и придумала себе то, за что нужно сражаться. Именно так работает Воля, ей нужна Цель. Защита безымянной девочки, которую она освободила из клетки и стала этой целью. Их связь была настоящей, несмотря на то, что была рождена ложью.

“Вернись… Только вернись, ладно? И я больше никогда не оставлю тебя без защиты,” — поднявшись и взглянув через бойницу на аметистовый шквал молний, раздирающий небо, прошептал Айр.

***

Ещё до рассвета собранный отряд, получив приказ, начал готовиться к предстоящему заданию. Путь им предстоял нелёгкий и долгий — через всю территорию баронства, туда, где сама земля раскололась и пошла трещинами, образовав глубокий и запутанный, как лабиринт, каньон, на другой стороне которого находилась древняя и почти разрушенная Крепость Красной Лиры. Воины разбрелись, проверяя припасы, предоставленные интендантами. Помимо вооружения и доспехов, ближайшие дни им самим предстояло заботиться как о своём пропитании, так и о корме для скакуна.

Ячмень в правой седельной сумке предназначался для лошади. Слегка размоченный в воде, он хорошо усваивался и давал много сил, но подгнившие, некачественные зёрна могли привести к несварению, а в условиях погони это могло стоить жизни не только бедной коняшке, но и её всаднику. Так что Айр проверку припасов никому не доверял, тщательно и собственноручно сделав всё сам, что приказал и своим людям. Среди которых не было дураков — на это задание он отобрал ветеранов, двоих из которых знал ещё по первой осаде, что была три года назад. Парни были верные, надёжные, а главное — осторожные. Так что можно было не опасаться, что кто-то полезет на рожон и подставится, если им придётся сойтись в битве с проклятыми Севера.

Первым десятком его сотни командовал Жёлтыш. Три года назад долговязый парень был простым ополченцем, прошедшим все те страшные бои. Семьи у него не было, родичей тоже — он сам понятия не имел даже, какой народ его породил, и прибился на север случайно, с торговым караваном, ещё мальчишкой. Так что за предложение вступить в гвардию ухватился двумя руками и за эти три года поднялся до звания десятника. Невероятно стремительному росту он был обязан двум важным вещам. Во-первых — собственной компетенции, честности и настойчивости. Но главное — покровительству со стороны Айра, который давно приметил умного и надёжного командира и — взял под крыло. Ему сотник доверял куда больше, чем своему заму — Джайлу Нихбену, происходящему из баронского дома, которого ему практически навязали во время формирования состава ещё в столице.

Закончив проверку припасов, доспехов, оружия, седла и подпруги, Айр неторопливо взгромоздился на своего коня. Это был гнедой великан с забавным именем — Яша. Его сотнику удалось выиграть на небольшом рыцарском турнире, который ежегодно устраивал для всех желающих герцог Лейнард Восточный. Сам первый боец королевства, разумеется, не участвовал, лениво наблюдая за сражениями. Айра сиятельный аристократ сразу признал и за его боями следил с особенным интересом, а во время награждения даже ещё раз позвал пойти служить под его длань. И, получив очередной отказ, разумеется, искренне рассмеялся — этот родившийся с золотой ложкой во рту рыцарь ни на кого зла не держал. Словно все окружающие были не достойны как его раздражения, так и даже презрения.

Нежно погладив лошадку по шее, Айр растрепал гриву и легонько ударил коня в бок каблуком. Шпор и тем более удила он не использовал — восточные рыцарские скакуны, хоть и были ретивы к врагам, но абсолютно послушны по отношению к своим владельцам, благодаря отличной родословной и долгой выучке. С Яшкой ему несказанно повезло — такого красавца он бы никогда не смог купить на свои кровные. Цена конкретно этого гнедого была столь высока, что его запросто можно было обменять на рыцарское поместье вместе с прилегающей к нему деревенькой — душ на шестьдесят–сто.

Конь послушно тронулся вперёд, уверенно чеканя подкованными копытами по каменной мостовой замковой площади. Караульные у распахнутых ворот дружно отсалютовали, впечатав сжатые кулаки по нагрудной пластине брони. Перед пологим спуском ко второй стене Айр прибавил ходу, жадно вдохнул свежий утренний воздух и зло усмехнулся. Он не умел жить секундой, вытягивая из неё удовольствие вплоть до последней капли. Ему была необходима какая-то истинная задача, чтобы чувствовать себя живым. Но в эту секунду он почему-то ощущал себя невероятно счастливым. Выскочив за ворота и взглянув в небеса, он вскинул вверх руку и махнул вперёд, указав всем следовать за собой.

Взревел рог десятника, и конный отряд устремился к основанию холма — через всю линию укреплений. Воздушный поток, свежий и вольный, бил в лицо запахом трав, приятная тяжесть доспеха придавала уверенность, а чувство воинского братства — веру в завтрашний день. Но небо порвалось — буднично и нелепо — осыпалось осколками янтаря. Кони сами собой остановились, не достигнув вторых ворот, люди застыли, словно деревянные истуканы, гомон их голосов был украден предательски ласковым северным ветром. Пришла тишина. Она дрожала, пробегала по коже, поднимая ворсинки. Ощущалась на губах чуждой горечью. Каждый человек, что сейчас зрел в сторону Дикой Чащи, по всему королевству, в этот момент осознал — Вечность закончилась. Эта странная мысль зияла в сознании пустотой раны, вызывая животный страх.

Чудовищный вихрь, гудящий вдали над сердцем древнего леса, тоже остановил свой безумный бег. Это было по-своему даже красиво — аметистовые молнии выглядели как поток краски, что боги пролили на холст. Воздушную спираль сжало, словно в кулаке великана, а затем она беззвучно лопнула. Чудовищная волна, порождённая этим, устремилась во все стороны, выворачивая с корнями вековые деревья, поднимая вверх столбы пыли, куроча и выворачивая из земли валуны. Гром пролился на землю, а в грохочущих тучах показался мужественный, хмурый лик. Небесные золотые молнии столкнулись с фиолетовыми — земными — и погасили друг друга.

А затем — наконец — наваждение спало, спёртый в груди воздух вырвался испуганным криком, кони заржали и почти понесли. Летящая над чащей волна камней, деревьев и сжатого воздуха бессильно опала — будто гнавшая ее вперёд сила исчезла, разрубленная топором бога грома. Крики людей и животных слились воедино. Айр с трудом успокоил Яшку и перехватил поводья проносящегося мимо коня, что волочил своего всадника по земле. Вечность закончилась — это все понимали. Но что означали эти слова? Этого не знал никто.

***

Боли не было, была Песнь. Не какая-то там невинная песенка, которую можно весело промычать, отмакая в бадье с горячей водой после тяжёлого дня. Нет, это было что-то иное, истинное, глубинное. Возвышенная симфония жизни, пришедшая из такой седой древности, когда человек был ещё частью природы, а не противостоял ей. Чувство причастности. Гармония. Нежные руки матери, обнимающие в первый раз своё чадо. Глас единства тела, разума и души.

«Неужели умирать так приятно» — подумала Лана, растворяясь в реке вечности.

На идеальную Песнь наложилась пронзительно-скрипучая нота. Раздражающая и выбивающая из колеи. Лана хотела от неё отмахнуться и пойти дальше путём безмятежности, но глубокое одиночество, звучавшее в каждом слове, пронзало её сотней клинков.

— Живи! — просил чей-то далёкий голос. — Ты не можешь уйти. Не сейчас, когда я тебя наконец-то нашла. Ты мне дала своё имя, и я взываю. Лана Грейсер — живи! Именем моего прошлого господина, чья Воля и кровь бежит в твоих венах. Я дарую тебе его лживое сердце взамен утраченной человечности. Заклинаю и умоляю — живи! Ведь ты не исполнила клятвы. Ты обещала мне искупление!

Голос вспыхивал облаком обжигающей боли, жаркого дыхания, горячего и страстного прикосновения. Он обволакивал пламенем, взывал к первобытным инстинктам, его зов оказался сильнее спокойствия. Простая мольба оборвала Песнь Безмятежности.

— Ты меня лишила этого — буду с тобой столь же жестока. Ты заставила меня жить — я не дам тебе умереть. Ульма Кроу чужая вашему миру. Сейчас, когда домен пал, мне придётся уйти. Но я буду ждать тебя в предместьях Лангарда, проклятом городе, где кричит расколотый бог.

Ритмичный стук затмил собой сущее, тело задрожало в агонии и сделало первый глубокий вдох. А затем до слуха донёсся тихий плач. Распахнув глаза, цепляясь за камень, Лана заставила себя сесть и осознала, что плачет она сама. Невыносимая боль постепенно отступала, но слёзы сами собой продолжали течь из глаз. Утерев лицо, баронесса неуклюже села и осмотрелась. Тело ещё плохо слушалось, грудь сдавливала непривычная тяжесть, а вся одежда пропиталась кровью.

Девушка сидела, прислонившись спиной к алтарю в центре каменного круга, но сейчас тот был уже пуст. Ульмы Кроу тоже не было рядом. Воспоминания о прошедшем сражении были тусклыми и далёкими, как будто чужими. Она смутно помнила, что схватилась со Стражами, но дальше была лишь пустота.

Лана заметила металлический блеск, полная луна освещала меч, которым она недавно сражалась: весь залитый кровью, тот лежал неподалёку. Баронесса с усилием подтянула его к себе. Она ещё никогда не чувствовала себя такой слабой. Даже тогда, когда приходила в себя в доме ведьмы после ранения. Воля едва тлела внутри тревожным фиолетовым светом, словно окружённая глубоким мраком и чувствовалась чуждой, далекой и непривычной. Но еще хуже было то что все эмоции, прежде подавленные бесцветным саваном, теперь ярко пылали. Страх. Гнев. Скорбь. Любовь. Но сильнее всего было искреннее раскаяние. Все барьеры пали, память очистилась, она помнила что случилось в тот день, когда их особняк охватили жадные языки пламени. Девушка усилием воли прогнала из сознания мучительный образ, сейчас было не время.

Оглядевшись вокруг, сребровласка увидела раскиданные тела стражей. Похоже, она всё-таки справилась, а ведьма, завладев артефактом, исчезла. Всхлипнув, Лана заплакала снова — чувство потери неодолимой волной захлестнуло сознание. Девушка и подумать не могла, что так сильно к ней успела привязаться. Обняв себя за колени, баронесса мелко подрагивала от холода. Вокруг стояла глубокая ночь, луна едва освещала холодные плиты храма, а вокруг была лишь тьма — даже деревьев не было видно, будто весь мир рассыпался прахом, пока она находилась в недавнем бреду. Стараясь не поддаваться вспышке невыносимого страха, опираясь о каменный алтарь, Лана поднялась. Надо было идти — её ждал верный друг, малышка-сестрёнка и вредная ведьма, которую ещё только предстояло отыскать и спасти.

Глава 11. Пробуждение девы

Глава 11. Пробуждение девы

С трудом доковыляв до огромного мегалита, наполовину утопленного в землю, Лана прислонилась к нему плечом, пытаясь перевести дыхание. Даже несколько шагов дались ей нелегко, что наводило на размышления о дальнейшей судьбе. Она была посреди Дикой Чащи, почти без припасов, в ужасном состоянии, тёмной ночью и, скорее всего, в окружении монстров. Но, словно этого было мало, ей нужно было не только выбраться отсюда, но ещё и попасть в проклятый город — Лангард. Последние слова ведьмы впечатались в её сознание — она отчётливо помнила шёпот, благодаря которому смогла вернуться к жизни. Лана была уверена, что опять едва не погибла, хоть и не помнила, как. Но в который уже раз Ульма её спасла.

Припомнив мерзких карлов, живущих в лесах, окружающих холм, блондинка поёжилась и решила проявить невиданную для себя осторожность — подождать в руинах до рассвета. Но чтобы хоть как-то согреться, ей нужно было заменить одежду, залитую всё ещё липкой и очень вонючей кровью. Судя по ней, бой завершился лишь несколько часов назад, ещё затемно. А вот почему Ульма её здесь бросила и не смогла взять с собой — Лана решила не думать. Наверняка с этим была связана какая-то сложная магическая муть.

Осторожно осмотревшись на вершине холма, она обнаружила свою дорожную сумку, сброшенную перед боем. А там — о чудо! — были тёплые, стиранные ещё ведьмочкой вещи, немного провизии, а главное — две фляги с травяным отваром, заживляющим раны, бодрящим и повышающим потенцию. По крайней мере, если верить словам всё той же ведьмы. Прохладная жидкость освежила сухое горло, полное спёкшейся крови, а потом разлилась по всему телу теплом.

Жить сразу же стало лучше и куда веселее. Усевшись у камня, Лана принялась снимать с себя тяжёлый от пропитавшей ткань крови кафтан. За ним последовала когда-то белая рубаха — теперь она была тёмно-алого цвета. А после уже сребровласка внимательно изучила две странные округлости у себя на груди, что ей порядком мешали и побаливали. Их определённо там раньше не было, и она была почти уверена, что знает, что это такое. Ей уже доводилось видеть эти… штуки у других женщин, например, Её Величества королевы, когда она делала ей массаж. Но ощущать их у себя было несколько непривычно. Вкупе с отчётливыми изменениями психики, а также очевидными проблемами с Волей, вывод напрашивался сам собой.

— Значит, у тебя всё-таки получилось… — радостно воскликнула Лана и прислушалась к звукам собственной речи.

Её голос стал более звонким и мелодичным, рассыпаясь по стылому воздуху осколками горного хрусталя. Девушка пожала плечами, почувствовала порыв холодного ветра и поспешила натянуть на себя свежую рубаху, после чего зябко поёжилась и, вглядываясь во тьму, прошептала:

— Но, дорогая моя, ты не могла подождать, пока я выберусь из Чащи? От меня же костей не найдут.

Даже после того как она полностью поменяла одежду, вязкий запах свежей крови никуда не пропал. Как не исчезло ощущение опасности и тоскливый вой ветра. Нависающие над головой камни были ужасным укрытием, но спускаться с холма Лана боялась, вспомнив наконец, что это вообще такое — страх. Так что до самого рассвета она просидела, прижавшись спиной к алтарю и накинув на плечи шерстяное одеяло, заботливо приготовленное ещё Айром для побега из столицы.

До самого рассвета она не теряла время даром и первым делом решила усмирить свои чувства. Такие яркие и сильные эмоции девушка испытывала только в глубоком детстве, а потому сейчас понятия не имела, как с ними бороться. Это злило, но даже злость воспринималась по-другому. Она была ненаправленной, бесцельной и не подходила даже для того, чтобы напитать Волю. Твердя, что бывала и в худших переделках, Лана попыталась убедить себя, что обязана живой выбраться из Чащи. Но даже такая простая Цель едва напитала огонь уверенности. Её Эго не было чем-то подавлено, но различных, ранее подавляемых желаний было столь много, что её чувства метались в смятении от перегрузки.

Небо далеко над головой окрасили нежно-розовые полосы, предвещая восход. Стало светлей, Лана выхватила клинок и выставила его перед собой, плавно перетекая из одной позиции в другую. Тело слушалось иначе, а меч казался немного тяжелее, чем раньше, но, сделав пару взмахов, девушка удовлетворённо кивнула: её навыки мечника никуда не делись, а заученные с ранних лет техники она всё ещё могла применять, если их немного адаптировать под изменившийся центр тяжести и наличие груди. Закончив со всеми приготовлениями и пересчитав запас пищи и воды, Лана убедилась, что припасов хватит дней на пять. По крайней мере, вопрос с едой остро не стоял. Все эти мелкие приготовления помогли вернуть себе иллюзию спокойствия к тому времени, когда наконец рассвело.

Едва лучина Матери озарила весь небосвод и её яркий свет разогнал тьму у основания холма, на котором находился храм, Лана ахнула. В полусотне метров от лысой вершины, вниз по склону, начиналась полоса вскопанной земли, в которой даже корней вековых деревьев, что здесь росли, не было видно. Распаханное поле заканчивалось лишь далеко впереди, где, подобно крепостным стенам, высились буреломы вывороченных буйной и неистовой силой деревьев. Похоже, чудовищной силы ураган, что здесь бушевал какое-то время назад, не затронул только вершину, на которой она спала после битвы.

Прикинув направление по расположению солнца, девушка повернулась на север и начала спускаться по рыхлой земле. Сегодня она намеревалась найти какой-нибудь родник или озерко, чтобы смыть с себя кровь, а к вечеру обзавестись надёжным укрытием, чтобы переждать ночь. Хотя без влияния Сердца Чащи тут вряд ли будет происходить такая же чертовщина, потенциальная встреча с зубастыми и клыкастыми охотниками её порядком пугала. В этом состоянии Лана не была уверена, что сможет справиться даже с парочкой тварей, тем более — с целой стаей. Так что она очень надеялась пройти хотя бы ближайшую часть пути без стычек.

***

К сожалению, удача оставила её вскоре после того, как Лана преодолела буреломы и вошла под сень листвы. Всего час спустя, осторожно крадущаяся сребровласка заметила большую светлую поляну, по которой, покачиваясь, бесцельно бродили карлы. Они словно лунатики двигались шаткой походкой, иногда сталкиваясь друг с другом или с деревьями. Лана насчитала четверых: похоже, вместе с постоянным влиянием Зова они утратили и волю к жизни. Это было большой удачей — баронесса осторожно отступила в кусты, пока её не заметили, и попыталась обогнуть поляну по дуге.

На полпути ей не повезло — она практически нос к носу столкнулась с карлой, стоявшим в густом кустарнике. Мелкий уродец, едва достававший ей до груди, уставился на неё узкими желтоватыми глазами, заплывшими складками кожи, и в следующий миг в них что-то вспыхнуло. Карла гортанно вскрикнул и попытался схватить Лану за руку. С трудом подавив испуганный вскрик, девушка отскочила назад и выхватила меч. Со стороны поляны послышались злобные крики — сородичи твари подняли тревогу. Низкорослый мутант метнулся вперёд, но девушка вновь отскочила и взмахнула клинком, целясь ему в шею.

Удар получился неудачным — руки дрожали от страха, и вместо того, чтобы срубить голову, меч с мерзким звуком врезался в плечо, заставив карлу взвыть от боли.

Лана пнула его в грудь и с трудом выдернула клинок, резко рванув на себя, расширяя рану. Она пыталась унять дрожь, но всё ещё не понимала, что именно так её напугало во взгляде жалкого мутанта. Времени на размышления не было. Перепрыгнув через начинающего оседать на землю уродца, она рванула прочь. Едва оторвавшись от места схватки шагов на пятьдесят, она услышала, как карлы с поляны заломились в кусты, громко галдя.

Уже на бегу ей пришла в голову замечательная идея срезать через опустевшую поляну, пока преследователи обыскивают кусты, и, стараясь держаться тени деревьев, она попыталась проскочить открытую местность насквозь, чтобы скрыться в кустарнике напротив. До укрытия оставалось всего несколько метров, да и, судя по звуку, туповатые мутанты её потеряли, но тут сухой треск ломающихся сучьев возвестил об очередной неудаче. Из кустов навстречу выбежали ещё пара уродцев. Пожирая Лану плотоядными взглядами, они дико заверещали. Только сейчас девушка осознала, что её так пугает в их глазах озабоченных идиотов. В них чувствовалось обожание и одержимость.

Сердце пропустило пару ударов, а затем оглушительно застучало в ушах, разливаясь по всему телу волнами жара и чуждой, фиолетовой ауры. Ужас, смешанный с омерзением, подстегнули Волю оттого, что девушка инстинктивно бросила взгляд на их болтающиеся короткие, толстые чресла. Картины возможной мучительной участи хватило, чтобы, коротко вскрикнув от страха, Лана рубанула ближайшего вопящего карлу, но тому удалось костяной дубинкой парировать удар, уводя меч в сторону. Потеряв баланс, баронесса замедлилась и получила сильный тычок длинной палкой в живот от второго карлы, едва не рухнув лицом в грязь.

Отпрыгнув назад, Лана вернула равновесие и, перехватив клинок поудобнее, попыталась зарядить его Волей. Сердце бешено стучало в груди, ладони вспотели, но баронессе удалось окружить лезвие меча тусклым маревом фиолетовой ауры, после чего она шагнула вперёд и обрушила меч на карлу с дубиной. Тот поднял оружие, чтобы отбить атаку, но коротким движением кисти Лана подправила взмах и почти срубила уродцу голову. Держась на нитях кожи и сухожилий, он запрокинулся назад, а затем мутант начал медленно заваливаться на спину.

Его товарищ пронзительно заверещал и ударил баронессу палкой по ногам, но, успев среагировать, Лана подпрыгнула вверх и в падении рубанула карлу мечом. Монстр подставил под удар свою палку, фиолетовая аура на клинке замерцала и погасла, когда меч наполовину врубился в крепкое дерево Чащи. Лана сразу же отпустила клинок и, шагнув вперёд, пнула карлу сапогом в пах, следом выхватила кинжал и вогнала его в шею уродца. На пару мгновений их глаза встретились — в широкораскрытых буркалах она увидела какую-то почти детскую обиду и непонимание, а затем мутант забулькал и рухнул в траву.

Сзади слышались крики ещё нескольких карл — они выскочили из кустов и сейчас бежали к ней по поляне. Лана оглянулась: несмотря на короткие ноги, уродцы — их было четверо — довольно споро сокращали дистанцию, и спустя несколько секунд уже будут рядом, мешкать было нельзя. Упёршись ногой в палку, Лана, напрягая мышцы, смогла выдернуть клинок и, освободив кинжал из шеи второго убитого, бросилась бежать, моля богов о том, чтобы не наткнуться на кого-то из чудовищ в кустарнике.

***

Лана бежала уже почти час кряду, пока гортанные крики карл не затихли позади, а она сама, проскочив парочку полян и небольшой холм, не оказалась в густом лесу. Одежда насквозь промокла от пота, ноги дрожали от усталости, а горло издавало странные хрипы. Время уже перевалило за полдень, когда баронесса решила остановиться, чтобы перевести дух. Прижавшись спиной к дереву, она устало села, пытаясь унять стук сердца в груди. Раньше подобный забег не вызвал бы никаких затруднений, но сейчас она едва не умирала от жажды и изнеможения.

Дрожащими руками блондинка стянула с себя походную сумку, достала флягу и жадно напилась. Кожа зудела от смеси засохшей крови и пота, а длинные волосы, которыми она гордилась даже тогда, когда считала себя мужчиной, висели слипшимися прядями. Лана выглядела просто ужасно, а чувствовала себя и того хуже. Нужно было найти какой-нибудь ручей, чтобы пополнить запас воды и привести себя в порядок. Иначе — от вони, раздражения и собственной слабости — она того и гляди рисковала окончательно разочароваться в этой собачьей жизни.

Девушке наконец-то улыбнулась удача — всего через два часа пути она вышла на берег небольшого озерка, затерянного между двумя невысокими, пологими холмами. Серебристая гладь воды отражала высоко стоящее солнце и плывущие по небу белые перистые облака. Постояв недолго, разглядывая эту прекрасную картину, Лана вздохнула и отправилась вдоль берега озера, на ходу собирая валежник для костра. Закончив с разведением огня, девушка полностью разделась и принялась отстирывать одежду от пыли, пота и крови, натирая её песком.

На все эти хлопоты ушла ещё пара часов. Долина была прикрыта холмами от пронизывающего северного ветра, а потому в ней было довольно тепло. Да и за работой девушка раскраснелась, чувствуя, как сердце начинает работать стабильнее и тише. Его непривычный стук уже не отдавался в ушах громовыми раскатами — стоило ей хоть немного напрячь Волю, медленно и неторопливо, как у неё получалось с помощью давно заученных практик распространить ауру по своей коже. Клинок такая защита остановить, разумеется, не могла, но сохранять приятную температуру — вполне позволяла.

День уже клонился к закату, когда, закончив развешивать одежду на ветках деревьев, Лана, подрагивая от радостного предвкушения, сама погрузилась в нагревшиеся за день воды, смывая с тела кровь и застарелый пот. Немного отплыв от берега, баронесса нырнула, разглядывая дно озера — вода в нём была кристальной чистоты, судя по всему, оно подпитывалось подземными источниками. Вынырнув и набрав полную грудь воздуха, сребровласка весело рассмеялась. Слушая свой голос, она даже сама посчитала его мягкий тембр красивым. Стало невероятно комфортно и хорошо, и из озера, разогретого за день ярким летним солнцем, не хотелось вылезать на вечернюю прохладу.

Блондинка упивалась тем, как вода ласкает кожу. Она медленно опустилась в озеро, вытянулась, зажмурившись, и легла на водную гладь. Вода обнимала её — мягко, нежно, чуть холодя, вызывая по телу едва уловимые мурашки. Разметав руки и ноги, Лана лежала, словно в объятиях самого мира, взирая в полусне на бледнеющее небо, где начинали вспыхивать первые звёзды.

Как бы ни были плохи дела — умирать здесь она не собиралась. В груди билось что-то живое и упрямое. Слишком много оставалось невыполненных обещаний. Слишком сильно хотелось жить — с наслаждением, с голодом, с новой остротой ощущений. Мир стал другим. Пусть и не добрым — но всё же наконец настоящим.

Выбравшись из воды, Лана провела ладонями по телу, стряхивая капли — движение оказалось медленным, почти ленивым, и сама себе она в этот момент показалась животным, влажным, живым. Дрожь прошла от плеч до ног. Подкинув в костёр свежих веток, она уселась на плоский камень, обняв колени. Голая, с растрёпанными, ещё влажными волосами, согреваемая огнём, она ощущала свою плоть особенно — каждый изгиб, каждое прикосновение воздуха к коже. Было в этом что-то запретное, и потому притягательное.

От треска сгорающих дров веяло теплом и безопасностью. Девушка позволила себе расслабиться от напряжения последних дней, отдаваясь этому чувству. Глядя в костёр, Лана вдруг вспомнила его — своего лучшего друга. Его голос, ярко-зелёные, озорные глаза. Его добрую, тёплую улыбку, от которой у неё всегда возникало чувство, будто солнце касается кожи. Сердце сжалось — не от боли даже, а от этой особенной, тянущей тоски, похожей на предчувствие объятия, которое может никогда не случиться.

И — едва уловимое, но пронзительное — желание. Тихое, но всё поглощающее. Таких его прикосновений она прежде не знала, но воображение нарисовало их с такой плотностью, что на коже проступили мурашки. Грудь тяжело поднялась, соски напряглись и дрожали от холода, но больше — от внутреннего жара. Она коснулась их ладонью, едва-едва — и тут же отдёрнула руку, заливаясь жаром стыда.

“Что со мной происходит? Я же для него просто подруга.” — пронеслось в растерянных мыслях.

Встряхнув головой, Лана вскочила, сгорая от смущения, и быстро начала одеваться. Вещи высохли, но на коже осталась та особая электризация неутолимого желания, пронизывающая до самых кончиков пальцев. Лес молчал, только у самого озера полз туман, серебряный, как дыхание луны. Её тонкая рубашка немного прилипла к коже, каждая складка жгла кожу. Острота ощущений была избыточной что балансировала между болью и сладостью.

Разогрев походный котелок, Лана приготовила гречку с сушёным мясом. Обычная пища, но запах вдруг показался ей волшебным. Пахло теплом, телом, домом. Когда она зачерпнула ложку, остудила дыханием и отправила её в рот, вкус вдруг вспыхнул ярко, как будто каждая крупинка была живой. Она жевала медленно, с наслаждением, почти с лёгким стоном удовольствия. Когда-то она не чувствовала этого. Всё было плоским, безвкусным. Но теперь — теперь тело жило. И каждая мелочь, каждый вкус, каждый запах будоражил.

Кажется, прежде ей лишь раз доводилось испытывать такое наслаждение от еды. Вспомнилась Ульма Кроу, собирающая им припасы в дорогу, её красная шевелюра и потерянная улыбка. Накатила грусть, Лана не просто чувствовала себя перед ведьмой в долгу, но успела искренне привязаться. Вместе с тем, как изменилось её сознание и восприятие, так же изменились ценности и желания. Собственная слабость и подверженность эмоциям уже даже не злили, а скорее интриговали.

Стоило закрыть глаза и сконцентрироваться на эмоциях — она начинала видеть прямо сквозь веки сотни различных оттенков. Здесь, посреди леса, она была окружена пламенем жизни мириадов цветов и чувствовала со всем окружающим безобразием необъяснимую связь. Этот лес помнил ее, будто знал очень и очень давно. Казалось, протяни она руку — деревья склонятся, открывая дорогу, воды озера разойдутся, а вкусная рыбка сама весело выскочит оттуда ей на обед.

Услышав серебристый всплеск, Лана удивлённо вскрикнула, увидев парочку упитанных рыбин, бьющихся в предсмертном танце на берегу. Сердить богов и отказываться от их даров девушка не собиралась, так что быстро прибила несчастных самоубийц и вскоре дополнила ими свой рацион. А затем, сытая и счастливая, улеглась спать прямо на берегу. Стало слишком лениво искать убежище, да и это место почему-то показалось ей вполне безопасным.

Поутру, съев остатки каши, Лана продолжила путь, направляясь на север. Если она хотела каким-то чудом добраться до Лангарда, сначала нужно было выйти в самые северные регионы, населённые людьми, к форту Равен. Три года назад Лана уже бывала в нём, где и познакомилась с Айром при весьма опасных обстоятельствах, что в будущем быстро переросло в настоящую, крепкую дружбу, которой баронеса дорожила столь же сильно как и своей семьей - Сэрой.

Идя по лесу, блондинка приметила, какими сонными и медленными стали многочисленные звери, которых она встречала по пути. Раньше этот лес буквально полыхал первобытной, животной энергий. А сейчас кролики и белки лениво уходили с его дороги едва шевеля лапками. Подняв одного кроля за уши и заглянув в глаза, Лана не увидела в них даже страха, будто животное наелось волшебных грибов и возомнило себя лесным властелином. Похоже, что исчезновение артефакта сильно изменит эти места, впрочем, природа всё равно со временем исцелит сама себя. Лана осторожно опустила зверюшку, ей претила бессмысленная жестокость, а еды ещё было в избытке.

Следующие пять дней пути прошли спокойно, и лишь истёршиеся в тугих портянках ноги доставляли проблем и постоянно болели. Лес медленно оживал вокруг, по вечерам начал слышаться вой волков, так что ночевать баронесса предпочитала как обезьяна - на дереве. Сейчас блёклый огонёк ее Воли вряд ли бы отпугнул диких зверей, реши они отобедать.

Каждые два часа поутру, прежде чем отправиться дальше в путь, Лана ежедневно посвящала тренировкам и медитации, но укрепить Волю посредством стандартных практик стало куда сложнее, лишь в первый день, проснувшись у озера, Лана поняла, что ее Воля стала чуточку ярче. Но как бы она ни пыталась развить успех, пока результата это не возымело.

А ещё девушку беспокоило, что ее Воля изменила свою окраску. Цвета ауры характеризовали её носителя, синий цвет был самым распространённым, он встречался у начинающих идти по пути меча оруженосцев и юных рыцарей, но со временем менялся под стать владельцу. Люди, склонные к инстинктивным, быстрым действиям, не привыкшие долго размышлять о последствиях, становятся носителями красной или розовой ауры. Чёрная аура была у тех, кто любит насилие, убийства и наслаждается самим этим процессом. Зелёная характеризует логичные действия, холодный и последовательный анализ, носители этой ауры становятся отличными охотниками и следопытами, а также следователями.

Кроме того были уникальные ауры третьего пробуждения, например золотая Воля Полководца, которой владел Лейнард, но Лана никогда не слышала о ком-то, чья аура изменила бы цвет на фиолетовый. Возможно, это было как-то связано с Ульмой и тем артефактом в Чаще. Он пульсировал схожим цветом, но был… Совсем чуждый, грязный, неправильный. Своя аура казалась сребровласке гораздо чище.

Погруженная в размышления, баронесса не сразу поняла, почему потянулась к рукояти меча. Остановившись и втянув носом воздух, Лана прислушалась к лесным звукам и стекающемся отовсюду эмоциям, пытаясь вычленить из них то, что заставило ее насторожиться. Откуда-то издалека, с севера, куда она направлялась, доносился едва слышный звон стали. Судя по всему, там кто-то сражался. Чтобы там ни происходило, это вряд ли касалось ее лично, но баронесса решила разведать, кто там бьётся, оставлять возможную угрозу за спиной она опасалась.

Глава 12. Тени героев

Хардебальд отошел от окна и, чтобы размять ноги, немного нервно прошелся по комнате — от дубовой двуспальной кровати в углу помещения до рабочего стола, со стоящим за ним кожаным креслом, украшенным золотой эмблемой его рода. Это была единственная дорогая и статусная вещь в помещении; в остальном старик предпочитал скромные, функциональные вещи, лишенные изысков. Но подарок есть подарок — его пришлось принять, тем более что даритель был сам король.

Когда он вернулся к окну, замеченная кавалькада из девяти всадников уже подъезжала к внешним вратам. Сейчас он мог их рассмотреть подробнее. Доспехи рыцаря, возглавляющего отряд, были побиты, а эмаль щита с изображением грифона поблекла и покрыта сколами. Айр Лотаринг был исполнительный и прагматичный парень, а его заданием была простая разведка на дальних северных рубежах. И раз он вернулся так рано, к тому же вступив в бой и потеряв двух парней, то это могло означать только одно: отряд попал в засаду, и им пришлось сражаться.

Сейчас баронство еще лихорадило от нападений лесных монстров. К счастью, большая часть тварей атаковали земли западных баронов; на севере нападений было сравнительно мало — было обнаружено лишь несколько стай, которые уже загнали и уничтожили патрули. Но если свежеватели снова покинут свой проклятый край — это могло стать смертельно опасным. Старый генерал покачал головой, наблюдая, как Айр спешился и быстрым, решительным шагом направился в замок.

Хардебальд за эти три года смог выбить средства из королевской казны и восстановить первые две стены, пострадавшие после долгого запустения. Но вот с солдатами всё ещё была беда: на его просьбы усилить северный гарнизон по крайней мере тысячей ратников он получил лишь сотню — под командованием Лотаринга. Достойное подкрепление, но крайне недостаточное в случае, если свежеватели снова устроят массовое вторжение.

По решению Её Величества, Хранителю Севера было разрешено рекрутировать крестьян из соседних баронств, при условии, что сюзерен этих земель будет не против. Но граф Эбельбах, как и барон Нихбен, не спешили отправлять своих людей на службу. Так что численность гарнизона, после крупных потерь во время последней осады, ему удалось поднять лишь до пяти сотен ополченцев, большая часть которых были безусыми юношами с мозолями лишь от плуга и топора. По-настоящему боеспособными частями были лишь его личные дружинники, многие из которых сражались три года назад на этих стенах, да сотня гвардейцев, которых привёл Айр.

Громкий стук заставил старика вздрогнуть, вернувшись из размышлений. Подойдя к столу, он сел в кресло и громко воскликнул:

— Входи!

Распахнув дверь, внутрь зашёл молодой парень в тяжёлой броне, снял шлем-бацинет с глухим забралом и, сдёрнув латную перчатку с правой руки, вытер пот со лба. Последние два дня он почти не спал, простая разведка обратилась дикой погоней — ему лишь чудом удалось сохранить жизни большей части отряда, потеряв лишь двоих.

— Свежеватели уже в каньоне, но продвигаются медленно. Тянут обоз из Гурдрун, ставят временные лагеря, как и три года назад — готовятся основательно. Это будет полноценное вторжение, мессир, — холодно доложил сотник, ударив кулаком себя в грудь. — Мы нарвались на несколько охотничьих отрядов, они уже разбрелись по дальним хуторам, боюсь, что людей…

— Гражданские уже в крепости, — успокоил его Хардебальд. — Было у меня припоганое чувство ещё когда твари повалили из леса, так что я решил не повторять прошлых ошибок. Мы вывезли всех поселенцев и подготовили караван — они под конвоем отправятся в земли Эбельбаха в ближайшее время. На твои плечи ляжет задача по их охране. Много человек с тобой отправить не смогу — возьмёшь десяток гвардейцев, второй отряд будет из дружинников, его поведёт Люгер Трей.

Айр задумался, прикидывая, сколько займёт путь с караваном туда и обратно, и решил возразить:

— Господин, я не уверен, что успею вернуться к началу осады. Возможно, лучше доверить это сэру Трею?

— Тебе и не нужно будет возвращаться. Мы здесь не сдюжим, если свежевателей будет хотя бы столько же, как и в прошлый раз. Нужно поднимать баронов, но, к несчастью, герцог Восточный сейчас в отъезде — он полгода назад отплыл в Ларию. Потому от лица Хранителя Севера ты объявишь общее собрание. Для начала нужно будет заручиться поддержкой графа Эбельбаха, а затем...

— Вряд ли они меня будут слушать, мессир. Я же говорил вам по прибытию. Там каждый спит и видит — урвать кусок земель от соседей, а меня и вовсе считают выскочкой, грязным бастардом. Если кто и сможет собрать военные силы, так это исключительно вы, — Лотаринг снова решился оспорить приказ.

Хардебальд склонился над столом, глядя в разбросанные по нему депеши и письма. Он, разумеется, понимал, что паренёк прав, но…

— Я устал бегать от сражений, в которых могу проиграть, — выдохнул ветеран и, прикрыв глаза, продолжил: — Понимаешь, в чём дело... Всю свою жизнь я вступал только в те битвы, где имел высокий шанс на победу. А до этого — отступал, выжидал лучший момент, пытался получить тактическое или численное преимущество. Оборона этой крепости требует того, чего мне всегда не хватало — безрассудной отваги и умения стоять до конца, по колено в крови, на собственных кишках. Я уже достаточно стар, чтобы думать о приближении смерти. Закрывая глаза, вижу лица многих отважных мужей, что остались жить исключительно в моей памяти. Хочу уйти так, чтобы быть их достоин.

— Я понимаю ваши чувства, мессир. Но долг важнее наших желаний, и он требует, чтобы вы жили — ради королевства, ваших вассалов и подданных. Я уже бился в этой крепости однажды, и мы выстояли. Оставьте всё на меня. Клянусь, пока жив — форт не падёт! — лязг железа от удара в кирасу прозвучал в подтверждение клятвы.

Комната погрузилась в тишину. Хардебальд встал и прошёлся до окна, бросив на север долгий, настороженный взгляд. Всю свою жизнь он посвятил тому, чтобы кошмар, случившийся тридцать лет назад, больше никогда не повторился. Он чувствовал, что свежеватели — это лишь вестники чего-то по-настоящему жуткого, питающегося человеческими страданиями и свежей кровью. И если дать этому «нечто» достаточно времени, чтобы разожраться, — остановить его станет почти невозможно. Даже объединённой мощью всего королевства.

Но… При дворе в лучшем случае считали, что он преувеличивает угрозу, чтобы получить больший политический вес. В худшем — называли безумцем. За глаза, разумеется. Старый ветеран всё ещё мог постоять за свои слова — острым клинком.

Долг — тяжёлое слово. Добровольное бремя, которое определяет твою жизнь, заставляет принимать такие решения, на которые ты бы никогда не решился при иных обстоятельствах. Хардебальд был человеком долга. А потому не мог себе позволить быть героем. На эту роль всегда назначался кто-то другой. Когда-то давно — Байрн Грейсер. Теперь это был Айр Лотаринг.

— Да будет так, — резко согласился Хранитель Севера. Его плечи опустились, морщины стали глубже, а горделивая осанка на мгновение уступила место старческой сгорбленности.

Сделав глубокий вдох, Хардебальд шумно выдохнул, снял с пальца тяжёлый перстень своего рода и протянул его воспитаннику:

— Ты становишься комендантом крепости и вправе принимать любые решения от моего имени. У тебя только одна задача — любой ценой удержать форт Равен до моего возвращения! Это тяжёлая ноша, но я уверен, что никто не справится с ней лучше тебя.

Лотаринг не сомневался, что это — правильный выбор. Он обязан пережить осаду, заслужив почёт и уважение среди гвардейцев и знати. Это увеличит его окно возможностей, когда отец начнёт восстание. Кроме того, именно сюда направлялась Лана. Он запретил себе думать, что подруга погибла во время катаклизма. Пускай с их расставания прошёл почти месяц, и она давно уже должна была покинуть проклятые леса. Он дал ей слово — дождаться. И собирался сдержать его любой ценой. Айр двумя руками и с поклоном принял перстень.

— Почту за честь, милорд. Люгер Трей отправится с вами? — коротко осведомился он.

— Караван станет лакомой целью для охотничьих отрядов, а мне потребуется второй шевалье для его защиты, — согласно кивнул Хардебальд. Старик и так решил взять минимально возможный отряд, потому не мог позволить себе оставить последнего лояльного вассала.

— Хорошо, мессир. Пока вы ещё здесь, прошу утвердить пару важных предложений. Во-первых, я слышал, что Лифект Гофард — весьма амбициозный человек, окончивший высшую офицерскую академию...

***

Хардебальд отбыл вместе с караваном на следующее утро, а тяжесть задачи подготовки крепости к обороне целиком легла на плечи Айра. Всего день работы с бумагами заставил его проклясть всё и вся и молить о том, чтобы свежеватели прибыли побыстрее. Утверждение размера пайков, времени дежурств и патрулей, разнарядки на снос зданий в деревушке, выстроенной около крепостных стен, подготовка новобранцев в ополчении — всё это выматывало почище, чем любая битва.

Остро сказывалась нехватка офицерского состава. Помимо гвардейских десятников, у него был лишь Джайл Нихбен, которому серьёзные задачи Айр доверять опасался — парню лишь недавно исполнилось восемнадцать, и он был полон возвышенных ожиданий и желания показать себя и покрасоваться перед солдатами. Мальчишке ещё лишь предстояло узнать на своей шкуре, что война — это не только стройные ряды бойцов в начищенных до блеска доспехах, боевое товарищество и героические подвиги, но ещё кровь, грязь, боль и стаи воронья, обжирающихся до отвала у основания крепостных стен.

Ещё целую неделю Айр разбирался с основными вопросами, но легче не становилось — проблемы возникали одна за другой. Ополченцы считали гвардейцев опереточными, чванливыми солдатиками, в то время как последние искренне презирали бывших крестьян за недостаток дисциплины и подготовки. Чтобы скрепить отряды узами товарищества, Лотаринг решил устроить военные игры, разбив солдат гарнизона на три отряда, каждый из которых в равной мере состоял из гвардейцев и ополченцев.

Так что следующие несколько дней солдаты бегали, нагруженные мешками с песком, от одной стены до другой, сражались друг с другом, вскакивали по тревоге посреди ночи и стреляли в полутьме по мишеням, а отряд отстающих отправлялся в полном составе вместо заслуженного отдыха — на тяжёлые работы у основания крепости, где они копали волчьи ямы и ставили надолбы, ощетинившиеся кольями. Затея сотника определённо оказалась успешной: совместные тяготы сплотили бойцов. Вместо внутренних распрей они дружно и от всей души возненавидели командира-тирана.

***

Когда в окно крепости влетел голубь с привязанным к лапке письмом, Айр как раз заканчивал слушать доклад Нихбена по вернувшимся патрулям. Каждый раз сотник втайне надеялся, что солдаты вернутся с его подругой-беглянкой, но они сообщали лишь о продвижении свежевателей, большая часть охотничьих отрядов которых, похоже, была отправлена в Дикую Чащу и почти не показывалась на равнине.

Жестом прервав заместителя, Айр снял свёрнутую в рулон бумажку и внимательно прочёл послание. Оно было написано мелким, чётким почерком. Лорд-Хранитель Севера сообщал, что караван беженцев успешно добрался до безопасных земель, не столкнувшись с врагом. Словно разведчики свежевателей вместо охоты за людьми как обычно, преследовали какие-то другие цели. Из плохих новостей — встреча баронов состоится только через неделю, из хороших — ему удалось выбить у графа несколько повозок припасов: качественные доспехи, стрелы, зажигательное масло и оружие.

Но главная, по-настоящему отличная новость заключалась в том, что Хардебальду удалось нанять группу лайрийских магов. Барону пришлось залезть в долги — кудесники всегда взыма́ли весьма высокую плату за свои услуги, — но, помня о той чертовщине, что происходила во время прошлой осады, их мистическая защита определённо не будет лишней. Они пока были на дальних западных рубежах и смогут прибыть на северные окраины через полторы–две недели, так что старик первым решил отправить обоз и попросил встретить его у границы, в то время как магов сопроводит позднее Люгер Трей и дружинники.

Для засидевшегося в крепости Айра это было глотком свежего воздуха. Энергично поднявшись из кресла, он подошёл к Джайлу и заглянул в стеснительные, карие глаза парня, отдав приказ:

— Остаёшься за главного. Держи ворота запертыми, удвой ночную охрану, патрули не отправляй. В случае, если заметите крупный отряд свежевателей — зажги сигнальные огни. Я возьму десятку Ховара и Жёлтого, нужно будет покинуть крепость на несколько дней. Вопросы?

— Никак нет, — подавшись назад, озадаченно воскликнул парень. — Можете на меня положиться.

Окинув его долгим, задумчивым взглядом, прикидывая, можно ли оставить паренька на этот срок без надзора, Айр всё же решился. Сейчас, когда основные внутренние проблемы гарнизона решены, он мог себе позволить немного отвести душу за пределами стен. Да и ценность обоза с припасами была высока и отчасти оправдывала его желание заняться этим делом лично.

Сбор отряда не занял много времени, после последней адовой недели, солдаты восприняли отъезд командира и несколько дней передышки - как благословение свыше. Сопровождающие его гвардейцы из лучших отрядов тоже были полны рвения, приближение неприятеля изматывало морально не меньше чем физические тренировки, а действия помогали сбросить это излишнее напряжение. Отряд Желтыша Айр уже доукомплектовал, переведя ему двух бойцов, хорошо показавших себя на тренировках, и был уверен, что два десятка гвардейцев были достаточным и надежным прикрытием.

***

В путь они отправились в полдень, выносливые кони несли наездников лёгкой рысцой. Воины были снаряжены в латы и готовы к бою. Хотя все последние доклады разведки твердили, что свежевателей на тракте не замечали, у Айра было нехорошее предчувствие близкой опасности. Он не мог его себе объяснить, но стоящее в зените солнце словно светило чуточку менее ярко, а кружащие на границе зрения впереди птицы казались какими-то неправильными.

В такие мгновения он жалел, что не владеет Волей Охотника, благодаря которой зрение становится настолько острым, что позволяет различать объекты на немыслимом расстоянии. Ведь в армии свежевателей присутствовали твари, способные летать. Певуньи — замученные женщины, утратившие свою человечность, благодаря которым сущность, управляющая свежевателями, с лёгкостью могла отслеживать перемещения людей.

Несмотря на все его опасения, путь до самого вечера они преодолели без всяких проблем, встретив по пути лишь несколько туш лесных тварей. Напоминающие здоровенных, шипастых дикобразов, монстры валялись на краю тракта, истыканные стрелами и проколотые сломанными копьями. Они были уже далеко не первой свежести, судя по всему, провалявшись на солнцепёке с неделю. А в остальном — стояла тишь да гладь, заходящее солнце щедро делилось теплом, но прохладный северный ветер это успешно уравновешивал.

На привал остановились в заброшенном хуторе. Его прошлые обитатели, судя по отсутствию бытовых вещей, собирались без особой спешки. Осталась лишь тяжёлая деревянная мебель да деревянная игрушка, сиротливо забытая кем-то у печи. Перед сном Айр подобрал эту грубо вырезанную из клёна фигурку рыцаря, вскинувшего меч к небесам, внимательно осмотрел и, бережно завернув в ткань, убрал в свою дорожную сумку. Простое и понятное напоминание о том, кто он и ради чего обнажает свой меч, способное укрепить его Волю.

С утра, как назло, хлынул дождь — мерзкий, продолжительный, во время которого дорога быстро превращается в кашу. Лошади, часто встряхивая намокшей гривой, двигались медленно и осторожно, а тёмные тучи, идущие с юга, и не думали прекращать изливать нескончаемый ливень слёз. Кутаясь в плащи, всадники настороженно смотрели по сторонам, пытаясь усмотреть за пеленой воды первые признаки угрозы.

К моменту встречи с обозом, который охраняли парочка рыцарей в цветах дома Эбельбах, началась настоящая буря. Небо ярилось, словно Бог-Воин пытался рассечь его на куски. Помня о цене наглости, Айр приказал бойцам снять железо и, расположив три телеги полукругом, разбить лагерь у переправы. К этому времени уже начинало смеркаться, и отправляться в обратный путь уже было поздно.

Даже под натянутым тентом ночёвка не задалась — дождь продолжал лить как из ведра, к тому же ощутимо похолодало. Вассалы графа оказались весьма нелюдимыми ребятами. Один из них представился именем Донал Немор, второго Айр не разобрал из-за оглушительного громового раската — рыцарь с таким презрением выплюнул своё имя, что переспрашивать не захотелось. К счастью, они собирались утром в обратный путь, так что Айр смерил свою неприязнь, хотя от этих напыщенных рож засосало под ложечкой.

Распогодилось только под утро. Когда продрогшие люди высунули нос из-за тента, тучи уже унесло на север, а жаркое солнце слепило глаза. Телег было три, с каждой — наёмный возница. Ребята работали за хорошие деньги, но выглядели так, словно идут на смерть — обратно в земли графа им в ближайшее время вернуться не светило, по крайней мере пока не завершится осада. Как Айр и опасался, дорогу порядком так развезло, колёса телег застревали в грязи, приходилось вместе с гвардейцами осторожно вытаскивать их руками, чтобы не повредить ось. По прикидкам сотника, обратный путь у них займёт минимум три дня — это в случае, если не произойдёт ничего необычного.

***

Тракт изгибался, уходя от русла высохшей реки, почти прижимаясь к окраинам Дикой Чащи. Гвардейцы ехали двумя отрядами вдоль телег, горизонт был чист, и абсолютно ничто не предвещало беды. Первым неладное заподозрил Желтыш — долговязый десятник привстал в стременах, вглядываясь в странные брёвна, разбросанные вдоль тракта в грязи. Было у опытного ветерана стойкое ощущение, что раньше их там не было. Он беззвучно поднял руку и подал знак ехавшим позади гвардейцам и Айру.

Бойцы без лишнего шума сняли с луки седла щиты и напялили шлемы. Лотаринг окинул взглядом местность и покачал головой — нормальный разгон в такой грязи было не взять: кони завязнут, могут переломать ноги и вместе с седоками стать лёгкой добычей. Лучше было поберечь лошадок.

— Обоз, стой! Спешиться! — Айр, взмахнув рукой, грузно спрыгнул, хлопнул коня по крупу и заглянул в умные карие глаза:

— Сержант Яшка, приказываю вашему конному отряду отступать. В этом бою вы не участвуете!

Могучий конь всхрапнул. На миг показалось, что он сейчас встанет на дыбы, чтобы ударить себя в грудь подковой, — затем заржал и потащился по грязи в хвост обоза. А вслед за вожаком потянулись и остальные лошади.

Жуткие фигуры врагов уже начали восставать из земли, словно живые мертвецы. Свежеватели были облеплены прошлогодней листвой и молодой травой, выглядя крайне зловеще. Но солдаты лишь спокойно проверили запасное оружие и сомкнули ряды.

Грязи оказалось почти до середины усиленных металлическими пластинами ботфортов. Условия, конечно, дерьмовые — впрочем, у свежевателей они точно такие же. Высокий, потусторонний вой пробежал над равниной. Солнце от него потускнело, а на сердце легла холодная костяная рука. Вдали, на небольшом холме, поднялась рослая фигура Скитальца. Дистанция была слишком большой, чтобы его можно было достать из арбалета, который сразу же вскинул Желтый, в итоге выпустивший болт в одного из начавших вскакивать из грязи обычных бойцов.

— Держать строй! Стоим! — резко приказал Айр, запахнув забрало и прикидывая на глаз количество неприятелей. Выводы были хреновые — обычных бойцов было четыре десятка справа и три с левой стороны тракта. К счастью, Скиталец, похоже, был только один.

Свежеватели были по уши в грязи, отчего казались ещё более чудовищными, чем обычно. При их виде возницы поспешно полезли под тент телег — за сражение с такими тварями им не доплачивали. А гвардейцы окружили повозки, прижавшись к ним спиной с двух сторон и организовав стену щитов. Рой стрел, выпущенных тварями, с бессильным лязгом разбился о сталь. Вой Скитальца нарастал вместе с приближением монстров ближнего боя. Вооружённые в основном копьями и не обременённые тяжёлой бронёй, окружённые едва заметным фиолетовым туманом, они бесстрашно неслись по грязи, черпая силы в мистическом голосе своего лидера.

Вырвавшийся вперёд свежеватель, обогнавший всех остальных, наткнулся на острые жала копий. Желтый и ещё один гвардеец ударили прицельно, без замаха, пробив палую грудь экономными движениями и сразу выдернув наконечники — тварь издохла, не успев даже приблизиться к людям. Но следом неслись сразу пятеро. Один из монстров, отбросив копьё, выхватил длинный костяной кинжал и с протяжным рёвом прыгнул вперёд, буквально нанизывая себя на копья. Это замедлило гвардейцев лишь на мгновение, необходимое, чтобы стряхнуть труп, но этого времени хватило, чтобы лязгающие длинными клыками отродья Лангарда оказались вблизи и, схватившись за край щитов, с немыслимой силой потянули их в разные стороны.

— Шаг! Давим! — рявкнул Айр, и взмахом длинного меча располовинил одну из тварей в прыжке.

Строй дрогнул — и, как единый живой организм, качнулся вперёд, стряхнув вцепившихся свежевателей, словно бурый медведь стаю волчар. Свежеватели сражались налегке и были чертовски быстры, но гвардейцы оказались куда крепче и устойчивей — именно благодаря тяжёлым доспехам и строевой выучке. Первый ряд чудовищ оказался вдавленным в землю: короткие копья их разили прицельно, пронзая тела и оставляя небольшие, но смертельно глубокие раны.

Но проблема никуда не делась. Скиталец на холме верещал так, будто вызывал к себе весь ад. Его вой с каждой секундой накатывал всё сильнее — волны отчаяния давили на сознание, даже тренированный ум начинал дрожать под тяжестью кошмарных видений. Свежеватели черпали силу в этом голосе — становились сильней и свирепей. Сражение превращалось в бойню, где каждая секунда откусывала по клочку из казавшегося нерушимым строя щитов. Айр понимал: если Скиталец не сдохнет — эти твари их скоро сомнут. Но и добраться до него было невозможно, пока вокруг кишмя кишат мелкие выродки.

Лязг стали, крики, проклятия. Один из бойцов Желтыша получил стрелу прямо в забрало. Другого воющие твари вырвали из строя, когда он поскользнулся в грязи. Конечно, за каждого павшего гвардейца они забирали шестерых, но этот коэффициент стремительно ухудшался — строй вытягивался, в нём появлялись дыры, всё больше бойцов истекали кровью, держась из последних сил. Айр перехватил взгляд десятника и холодно бросил:

— Прорываем строй. Продержитесь пару минут — я иду за главарём.

Гвардейцы навалились всем весом. Копья ломались о костяные наросты, в ход пошли кистени и боевые клевцы, дробящие черепа как гнилые орехи. Айр, окружённый пульсирующей, почти осязаемой аурой ярости, рванулся вперёд, прямо сквозь монструозную толпу. Свежеватели бросались на него, гасили импульс, тянулись руками, пытались сбить с ног — но гибли под тяжёлыми сапогами и вспышками наполненного волей булата.

Мгновение — и он уже казался увязшим в этом хаосе, готовым исчезнуть под валом тел и клыков. Доспехи трещали, тяжелый щит Айр использовал как таран и едва удерживал в могучих руках. Но затем ситуация на поле боя переменилась, часть тварей попятилась и бросилась назад, вверх по холму на помощь своему вождю. Айр вскинул глаза: Скитальца уже безжалостно нарезали в мелкий салат.

Глава 13. Воссоединение

Глава 13. Воссоединение

Девушка стремительно бежала через лес, перепрыгивая через заполненные мутной жижей овраги и попавшийся по пути невысокий кустарник. По мере того как величественные кроны над головой уступали место ярко-синему небу, почва под ногами становилась всё более зыбкой — судя по всему, здесь недавно прошёл сильный дождь. К счастью, Лана весила не слишком много, а двигалась очень быстро, потому почти не замедлилась. Она стремилась на звук, отражавшийся жаром в душе — звон стали, такой родной и знакомый, — он влек её, как пламя свечи мотылька.

Спустя десять минут бега звуки сражения стали громче, сребровласка приближалась к кромке леса. Судя по всему, битва происходила на тракте. Голос командира, отдающего приказы, показался Лане знакомым — она ещё прибавила прыти. А затем до её слуха донёсся рёв, такой знакомый и ненавистный. Подобным образом кричали только свежеватели, а точнее — их редкий и крайне опасный подвид — Воющие Скитальцы. Эти мерзкие ублюдки были той ещё занозой в заднице, старательно избегая кровавой мясорубки ближнего боя, подходя к врагам лишь тогда, когда всё было кончено, чтобы вырезать их сердца.

Лана насторожилась ещё больше и замерла, прислонившись плечом к дереву, пытаясь унять пробирающий до костей ужас. Крик Скитальца полностью подавил огонёк её Воли, как порыв холодного ветра — колеблющееся пламя свечи. Она знала, какая незавидная и ужасная участь уготована женщинам, попавшим в руки свежевателей. Знала на собственном опыте.

Страх, сомнения и призраки прошлого вновь окружили баронессу, но в этот момент до её слуха донёсся прерывистый, отчаянный крик командира отряда. И все колебания разом пропали, сомнения лопнули и истаяли, как мыльный пузырь. Девушка сжала рукоять меча и, пригибаясь, двинулась сквозь пролесок. Она узнала этот голос. Есть битвы, которых нельзя избежать. Этого парня она бросить в переделке попросту не могла и встала бы бок о бок даже против самого Бога-Воина.

Прокравшись через кустарник на обочине тракта, стараясь сильно не шуметь, Лана осторожно выглянула на дорогу, ставшую полем боя. Семнадцать гвардейцев из линейной пехоты, возглавляемые рослым десятником в глухом шлеме и тяжёлых латах, бились в плотном строю под прикрытием трёх телег, одну из которых свежеватели прямо на ее глазах перевёрнули на бок, а выпавший возница, быстро лег истыканный стрелами, рядом с трупами двух зарубленных лошадей. Вокруг солдат выла и буйствовала целая орда свежевателей. Трое гвардейцев уже лежали мёртвыми за спинами товарищей, и строй латников уже развалился бы, если бы не упрямо рубящийся в центре рубиновый рыцарь.

Он был вооружён простым длинным мечом и щитом с эмблемой взлетающего грифона, которым с немыслимой для таких габаритов скоростью отражал удары, что сыпались со всех сторон. Лишь изредка воитель отвечал короткими, но опустошительными взмахами своего клинка, разрубая тварей на части, калеча и заставляя отпрянуть буйный кровавый прибой.

За троих гвардейцев мутанты уже заплатили парой десятков трупов, но бой всё равно складывался очевидно не в пользу людей. Во многом благодаря Скитальцу, который стоял подальше от схватки, спиной к лесу, в десяти метрах от Ланы. Он дико и утробно выл, а исходящая от него чёрная, грязная аура Воли заставила девушку скривиться от омерзения. Это было воплощённое, кристаллизованное насилие. Лишённое всякого смысла, не преследующее никакой цели. Замкнутый сам на себе круговорот страданий и боли. Его вой пронзал разум десятками острых шипов, взывая к потайным страхам.

Высокий, на три головы выше Ланы, урод напоминал человека, но обладал второй парой рук — сейчас воздетых к небу — и короной ветвистых рогов, росших из гладко выбритого черепа. Вооружение мускулистого чудовища состояло из двух грубо выкованных тяжёлых скимитаров, угрожающе вскинутых к небесам. Казалось, всё внимание Скитальца было сосредоточено на происходящей битве и гиганте-сотнике, что, стряхивая мелких прихвостней, с настойчивостью разгневанного медведя прорывался вперёд.

Лана с трудом загнала ужас поглубже. Она понимала, что даже если сумеет сразить Скитальца, её быстро окружат и изрубят оставшиеся свежеватели. Выйти сейчас на поле брани было равносильно самоубийству. Без мужской Воли её аура была тонка, как слой шёлка, и столь же пригодна, чтобы остановить удар. Девушка на миг крепко зажмурилась, отсекая от разума всё лишнее. Ей была нужна цель — понятная, конкретная, осязаемая. Защитить одного-единственного человека. Прямо сейчас он сражался почти в полном окружении и мог погибнуть у неё на глазах. Этого она допустить не могла.

Один из гвардейцев получил удар кривым клинком в живот; атаковавшего дикаря сразу же пронзили с двух сторон его товарищи, но сам воин осел на землю, сжимая рукоять глубоко вонзившегося под нагрудник костяного меча, пробившего кольчугу и поддоспешник. Шестнадцать оставшихся гвардейцев, повинуясь приказу командира, сделали шаг назад, чтобы сузить кольцо и закрыть брешь в строю. Время играло против них.

Тяжело сглотнув, Лана укрепила свой разум собранной решимостью, сбрасывая оцепенение. Ладони, сжимающие тяжёлый клинок двуручным хватом, предательски дрожали, когда, выскочив из кустарника, баронесса ринулась в сторону Скитальца. Десять метров, два вдоха, короткий замах — но свежеватель что-то почувствовал. Прекратив выть, он начал поворачиваться к бегущей на него сребровласке.

Лана попыталась привычно усилить ноги спомощью Воли и подпрыгнула вверх. Тело действовало само, на инстинктах, выработанных десятилетием практики. Это её и подвело — Воля, и без того истощённая воем, рассеялась, не оказав никакого воздействия. Баронесса не достала противника, сумев лишь кончиком меча легко ранить его в бок — вместо того, чтобы вонзить клинок в сердце.

Скиталец яростно заревел и взмахнул саблями. Первый колющий удар он направил в живот девушки, но Лана сумела его отразить своим мечом, одновременно поднырнув под взмах второго клинка, разминувшись с ним на считанные миллиметры. Потоки окружающего воздуха и намерения противника она сейчас видела столь же ясно, как и Волю чудовища. Монстр был намного сильнее, а значит, чтобы одержать верх, ей нужно было быть хитрее и искуснее.

Меч с глухим лязгом столкнулся с саблей противника и отлетел в сторону — баронессе не хватило сил, чтобы пробить блок твари. Мгновение ушло на то, чтобы вернуть равновесие, но взмах второй сабли успел полоснуть её в бок. Рана вышла неглубокой, рубашка начала стремительно пропитываться кровью. Насмешливо рыкнув, Скиталец захохотал. В его глазах читались жестокость и похоть — он играл с добычей, полностью уверенный в своей победе.

Унижение и страх вырвали из лёгких звонкий крик. Лане невыносимо не хотелось умереть вот так — грязно, бессмысленно. Жажда жизни вспыхнула в сознании: она хотела снова почувствовать вкус изысканной готовки хитрой ведьмы, вволю поплавать в озере, сразиться с Айром на тренировке. Простые, банальные желания сейчас слились с затухающей Волей, и её фиолетовое пламя внезапно взметнулось вверх. Чтобы достичь цели, она черпала силы не из уверенности, а из чистой, незамутнённой страсти к самой жизни.

Длинный меч окутался гудящей фиолетовой аурой. Клинок, ускорившись, ударил по сабле врага — и разметал её в осколки сырого железа. Ошеломлённый Скиталец попытался уклониться, но меч врезался ему в бок почти на ладонь. Плеснула чёрная кровь. Лана тут же рванув клинок на себя, рассекла плоть, а противник отпрянул назад, зажимая рану, и дико, протяжно завыл.

Клинок Ланы потух. Поддерживать концентрацию на новом источнике силы было непросто — прочную ауру она так и не сумела сформировать. В воздухе мелькнула стрела, но воительница уже чувствовала на себе взгляд стрелка и отразила снаряд взмахом сияющей стали. Тем временем от отряда свежевателей, сражавшихся с гвардейцами, быстро приближались двое — вооружённые длинными копьями. Оставались считанные секунды, чтобы добить Скитальца.

Лана плавно скользнула вперёд. Время замедлилось, расслоилось. Она видела, как последняя сабля врага медленно поднимается навстречу её колющему удару, направленному прямо в грудь. Скиталец успел частично отклонить выпад, и вместо сердца меч глубоко вошёл в лёгкое. Зажав клинок в ране свободной рукой, вожак неистово заревел и нанёс рубящий удар сверху вниз. Лана отпустила меч, бросилась в сторону, уклоняясь, и выхватила кинжал.

Двое свежевателей были уже в пяти метрах. Подпрыгнув, девушка вонзила кинжал в сгиб локтя монстра, подхватила его выпавшую саблю в воздухе и, приземлившись, закружилась в стремительном пируэте. Сила вращения ускорила разящий удар, направленный в шею, украшенную ожерельем из фаланг человеческих пальцев. Сабля пробила трахею и горло — вой врага перешёл в мерзкие, булькающие звуки. Действуя наверняка, Лана провернула клинок в жуткой ране, извергающей фонтан чёрной крови, затем стремительно обернулась — навстречу новым врагам.

Сабля сразу же полетела в ближайшего свежевателя, выигрывая драгоценные мгновения. Лана, схватившись обеими руками за свой меч, оттолкнулась ногой от падающего Скитальца и с усилием вырвала клинок из его плоти. Её окатило чёрной кровью. Она попыталась отпрыгнуть в сторону, но увязла в липкой, мерзкой грязи, перемешанной с кровью и землёй.

Один из свежевателей ударил копьём в бок. Наконечник пробил куртку, соскользнул по рёбрам и вспорол кожу, застряв в ткани. Лана вскрикнула от вспышки боли. Почти сразу второе копьё вонзилось ей в бедро. Оборвав крик, чтобы сэкономить дыхание девушка взмахнула мечом и перерубила оба древка, неуклюже отступая назад.

За спиной всё ещё слышались звуки боя — гвардейцы сражались за свои жизни. Подмоги ждать было неоткуда. Отчаяние, тяжёлое и вязкое, накатывало волной. Раненая, ослабевшая, Лана видела, как ухмыляющиеся свежеватели начали обходить её с двух сторон, выхватывая кривые костяные кинжалы. Бедро ныло, слабость всё сильнее сказывалась на скорости движений. Медлить было нельзя.

Шагнув в сторону правого врага, Лана отбила его удар и экономным взмахом меча вспорола уроду живот, пузырящиеся чёрные внутренности полезли наружу из страшной раны. Лана понимала, что не успевает уклониться от удара второго, и молилась, чтобы атака не стала смертельной. Кинжал вонзился ей в плечо, совсем рядом с шеей. Пальцы разжались, меч выпал из рук. Девушка попыталась отпрянуть, но ноги ее подвели и она рухнула на задницу.

Свежеватель расхохотался, не обращая внимания на предсмертные крики товарища. Он слизнул капли крови с клинка, наслаждаясь её страхом и осознанием приближения смерти. Неторопливо шагнул вперёд — туда, где она, хрипя, пыталась отползти, цепляясь пальцами за липкую землю. Но в следующее мгновение его зрачки резко расширились, а Лану накрыла тень.

Перед ней стоял рыцарь — знакомый, огромный, словно вырезанный из гранита. От его фигуры веяло уверенностью и надежной защитой. Он казался непоколебимым, как сама сталь.

«Интересно... его спина всегда была такой широкой?» — промелькнуло в голове. Затем силы окончательно оставили её и девушка рухнула в грязь.

Балансируя на хрупкой грани между жизнью и мраком, она смотрела на друга, всем сердцем желая запечатлеть это мгновение в памяти навсегда.

***

Интерлюдия. Лана

Изнутри особняк был черный от копоти, жирные куски сажи неторопливо танцевали в застывшем воздухе, наплевав на все законы физики. В этом не было ничего удивительного, ведь дело происходило во сне. Я нетерпеливо захлопнула дверь, временно отрезав себя от бренного мира. Сейчас, пока человеческая плоть ослабла, а память была ненадежна, было лучшее время для встречи с «собой».

Планировка дома не изменилась, все предметы были на привычных местах. Большие напольные часы уже годы стояли, показывая семь минут до полуночи. Кроме них и шкафа из черного дерева в холле ничего не было, все вещи были давно распроданы и пропиты. Я сразу же направилась в комнату Сэры, она была неподалеку на первом этаже. В дверном проеме пришлось переступить через труп, он всегда здесь лежал, можно было привыкнуть, но до сих пор немного было не по себе.

Впереди, баюкая в руках тело задушенной младшей сестры, сидел я. Точнее, та человеческая часть «меня», что ошибочно считала себя мужчиной, защитником, рыцарем. Жалкий и сломанный человек, живущий в иллюзиях. Я хищно улыбнулась, поймав его отчаянный взгляд.

— Я… Я убил его. Убил отца. — обреченно прошептал человек с платиновыми волосами, блестящими в лунном свете. У его матери и сестры были такие же. И разумеется, у меня. Ведь я была им.

— Эка невидаль. Это здесь происходит каждую ночь. — презрительно ухмыльнулась я, — Вместо того, чтобы найти в жизни смысл, ты из-за этого чувства вины бесцельно потратил целых три года МОЕЙ жизни.

Только сейчас до человека дошло, что в комнате он не один. Он вздрогнул, ярко-голубые зрачки расширились в удивлении, а руки разжались, наконец-то отпустив стылый труп. Я — он поднялся на ноги, единым движением опытного, стремительного хищника. В том, чтобы сражаться и убивать, он всегда был хорош. Даже лучше меня.

— Что ты здесь делаешь? Ты должна быть… — хрипло начал он, не сводя застывшего взгляда с моих рук, сложенных на груди.

— В подвале? За тремя печатями богини любви? — иронично рассмеявшись, я прислонилась к стене, — Они разбиты. Я свободна. И больше не собираюсь тратить время на сожаления и винить себя до конца дней. Я хочу жить! Хочу быть счастливой. Хочу любить.

— Долг… — начал говорить он, судя по взгляду, только сейчас начиная осознавать, что произошло. Да вот только уже было поздно.

— К демонам долг! Посмотри. Вот куда ведет долг, которым он грезил! — я повернулась ко входу и указала на распростертое тело с торчавшим в груди кинжалом. Удар был нанесен умело, точно в сердце, решительно, без сомнений и колебаний. Так как он меня и учил. — К безумию и скорой смерти. А мне пока умирать рано.

— Это все еще мое тело. — угрожающе произнес он, делая шаг вперед.

— Больше нет. И никогда им не будет. Спи, Ланнард Грейсер, спи. Теперь твоя очередь томиться в подвале, а моя — просыпаться. — ласково проворковала я, сверкнув колдовскими, аметистовыми глазами, доставшимися от отца.

Конец интерлюдии.

***

Сребровласка пришла в себя от мерного скрипа колёс и хрипло застонала. Из-за застывшей крови по горлу будто прошлись точилом, безумно хотелось пить, но в остальном она чувствовала себя вполне сносно. Приоткрыв глаза, девушка увидела высоко над головой бескрайнее, чистое, синее небо, в котором кружила одинокая птица. Незнакомый голос неподалёку произнёс:

— Командир! Кажется, очнулась!

С трудом повернув голову, Лана увидела молодого десятника, с тревогой и страхом разглядывающего её. Слабо улыбнувшись гвардейцу, Лана перевела взгляд назад на небо — чувство радости и счастья переполняло грудь, несмотря на боль от ран и слабость во всём теле. Чувствовать себя живой, наслаждаться теплом солнца и прохладой ветерка — такие простые радости сейчас казались ей невероятно яркими и приятными.

Повозка вздрогнула оттого, что в неё запрыгнул человек. Гвардеец поднялся, и его место занял знакомый парень. Айр выглядел усталым и осунувшимся, на лбу у него пролегла глубокая складка. Похоже, последняя неделя у него выдалась непростой. Золотые волосы до плеч обрамляли волевое лицо, он был гладко выбрит, а ярко-зелёные, как весенняя листва, глаза смотрели на неё с тревогой. Заметив, что она его заинтересованно разглядывает, Айр немного стушевался и отвёл взгляд.

«Он никогда не знал, как вести себя с девушками», — ехидно подумала Лана. Спустя мгновение она тоже покраснела, осознав, что под попоной, которой её укрыли, была совершенно нагой, не считая тугих бинтов, стягивающих грудь, плечи и бёдра. Повисло неловкое молчание, которое со вздохом нарушил Айр.

— Леди, я не знаю вашего имени, и у меня к вам очень много вопросов. Но прежде всего я желаю вас поблагодарить. В той засаде я потерял четырёх отличных парней, но если бы не вы, мы, скорее всего, полегли бы там все.

— Да брось, ты и сам прекрасно справлялся, максимум через минуту бы настиг этого визжащего ублюдка. К тому же меня спас и, надо сказать, подоспел вовремя — я уже успела с жизнью проститься.

Лана тихонько хихикнула. Она была невероятно рада встретить Айра снова, правда, совершенно не понимала, что ей делать и как себя вести. Даже если он поверит в её безумную историю, нужно будет как-то объяснить внешние перемены в её теле, из-за которых выдавать себя за мужчину станет значительно тяжелее. Уж слишком они… бросались в глаза.

— Пожалуй, теперь самая пора представиться. Моё имя Айр Лотеринг, я сотник королевской гвардии, временно исполняющий обязанности Хранителя форта Равен и прилегающих территорий. Позвольте узнать ваше имя? Ваше лицо кажется мне неуловимо знакомым.

— О, так вы — целый сотник… Я Лана. Я путешествую, — неуверенно произнесла девушка и заглянула в глаза парню. Тот, задумчиво разглядывая её, кивнул головой своим мыслям.

Разумеется, Айр её сразу узнал — ту, с кем простился чуть больше месяца назад. Наставницу. Ближайшую подругу. Да и попросту очень важного для себя человека. Чаща её изменила: жуткие шрамы исчезли, черты лица округлились, а небольшие ямочки на щёчках и чуть-чуть более пухлые губы сделали её прежде строгое лицо намного милей. Да и вполне заметная грудь, которую он ненароком узрел, пока штопал раны, его откровенно смущала. Для девушки Лана была довольно рослой и лишь на его фоне выглядела малышкой. Но было в ней то, к чему Айр никак не мог привыкнуть. Глаза. Глубокие, неистовые, нечеловечески прекрасные зрачки из аметистового мрака. Они влекли и одновременно пугали.

— У вас красивое имя. Мне оно определённо приходится по душе. Похожее носил один старый друг, сгинувший в Чаще после того, как влип в неприятную историю. Его сейчас разыскивает всё королевство, а я, как представитель гвардии, дал слово его задержать и доставить на “справедливый” суд. Ланнард Грейсер — вы ведь никогда не слышали это имя? — склонившись над замершей, словно мышка, девушкой, с нажимом спросил рыцарь.

— К сожалению, нет, — спокойно ответила Лана с озорной улыбкой. Она еле удерживалась от того, чтобы приподняться и чмокнуть Айра в нахмуренный лоб. Ну, разумеется, он волновался, хотя девушка никак не могла понять, как Лотаринг так быстро оказался на Севере, ведь по её ощущениям с их встречи прошло чуть больше пары недель.

— Да и, судя по вашим словам, шевалье, этот прохвост был мужчиной. Какие бы преступления он ни совершил, я к этому отношения не имею! — гордясь собственной хитростью, девушка рассмеялась переливами серебра.

Айр отодвинулся, снова присев напротив, надеясь, что Лана действительно поняла его предостережение.

— Вы очень странная. Так что мне придётся задать вам несколько вопросов. Во-первых, что вы делали в Чаще? Целый долбанный месяц! — наконец выплеснул он накопившееся раздражение.

— Месяц? — удивлённо переспросила девушка, вскинув вверх брови.

— Месяц. Это семьсот сорок часов. Или сорок четыре тысячи с гаком минут. Я уверен, что у вас есть близкие люди, которые места себе не находили всё это время. Вы ничуть о них не тревожились, пока крутили хвосты местной живности? — сердито спросил Айр, снова подавшись вперёд. Заметив, что один из гвардейцев, едущий слишком близко к повозке, развесил уши, сотник угрожающе улыбнулся. Парень побледнел вместе со своим скакуном и отъехал от греха подальше.

— Айр, давай на ты. Если честно, я там счёт времени потеряла. Думала, что прошло чуть больше недели, максимум две. Ты не поверишь, если я расскажу, что со мной приключилось! — мило улыбнувшись парню, Лана осторожно пошевелила ногой под попоной. Бедро ответило вспышкой боли.

Но, несмотря на это, глядя на серьёзное лицо рыцаря, Лану захлестнуло веселье. «Какой же он забавный, когда беспокоится за меня».

— А ты попробуй. Я парень простой и очень доверчивый. У меня не только кость широкая, но и душа. Так что я тебя выслушаю и уже потом буду думать, что делать с твоей задницей, — ответил Лотаринг со всё той же пьянящей смесью раздражения, заботы и радости. Лана её вдыхала, словно нектар, и никак не могла убрать с лица улыбку.

Девушка поманила Айра пальцем, и, когда тот приблизился, быстро чмокнула в щёку, отчего оба остолбенели, а потом стремительно и горячо зашептала ему на ухо:

— Я у Чащи наткнулась на отряд охотников. Они меня выследили благодаря одному стрёмному ларийскому ритуалу. И… я их убила. Всех. Включая колдунью, — виновато призналась она.

Айр потер щёку, которая горела, словно от оплеухи — только намного приятнее. Отодвигаться он не спешил: от Ланы одуряюще пахло лесными травами, дикостью и всепоглощающей страстью. Такое же чувство накрыло его тогда, три года назад, когда он сам оказался на окраине этого первородного леса. Пришлось приложить усилия, чтобы взять себя в руки и серьёзно ответить:

— Мне это известно. Дальше давай. Какого чёрта ты дёрнула напрямик через кусты? Малины, небось, захотелось?

— Кровь чёрная. Вино красное. Не наоборот, помнишь? Я хочу убивать лишь свежевателей, а не людей, — девушка тоскливо вздохнула, её глаза грустно мерцали, наваждение спало, уступив место тихой печали. — А ещё я хотела что-то найти.

— И, судя по тому, что я вижу, ты это нашла? — нахмурившись, сотник поддался импульсу и, чтобы немного утешить подругу, погладил её по грязным, спутанным платиновым волосам.

— Да. Древнюю одинокую ведьму, которая разбила мое проклятье. А я взамен помогла ей добраться до демонического сердца, что веками влияло на окрестные земли. После чего она… наверное, его уничтожила? Я к тому времени уже отключилась и, похоже, проспала не меньше недели. Но зато эти земли теперь безопасны! — искренне произнесла блондинка, постаравшись максимально ужать рассказ.

— Значит, тебе больше не нужно на север? Девушку по имени Лана никто не ищет. Я смогу тебя защитить, — после недолгих раздумий прошептал Айр и осторожно сжал хрупкую ладошку в своей длани.

— Эмм… Айр, тут такое дело. Я дала слово этой самой ведьме. Кстати, её зовут Ульма. Она тебе точно понравится. Мне нужно её отыскать, — с виноватой улыбкой ответила блондинка. Пахнуло неприятностями. Парень прикинул все "за" и "против" — и понял, что все равно придётся ломиться в этот омут с головой.

— Где? — хмуро произнёс он.

— В Лангарде, — просто ответила Лана. Заметив, как его взгляд потяжелел, поспешила добавить: — Не в самом городе, нет. Просто неподалёку, на окраинах. За стены лезть не придётся.

— Лана, ты… — рыцарь раздражённо подался назад и тяжело выдохнул спертый воздух из могучей груди. — Пиздеееец.

— Я знаю, — грустно согласилась блондинка.

Глава 14. Страж Первого Короля

Глава 14. Страж Первого Короля

Лана тихо застонала, когда сильные руки бережно подняли её с жёсткой, скрипучей телеги и, завернув в мягкое одеяло, прижали к груди. Всё ещё находясь наполовину в стране снов, она наслаждалась заботой и ощущением безопасности. Приоткрыв один глаз, девушка сонно поглядела на лицо несущего её мужчины.

— Ну и куда ты меня тащишь? — решила уточнить она.

— В свою берлогу. Там будет проще приглядывать за твоими ранами, а кроме того…

— Хммм? Что кроме того, Айр? — хрипло переспросила Лана, расслабляя тело.

— Ты странно влияешь на парней. Я, конечно, понимаю, что у них по полгода не было женщины, но они знают, что такое дисциплина, и обычно умеют держать себя в руках. А тут мне пришлось уже дать в репу парочке излишне любознательных идиотов, решивших рассмотреть поближе тебя спящую, — Айр устало вздохнул, после чего продолжил: — Так что, пока не затянутся раны, придётся тебе терпеть моё общество.

— Твои солдаты решат, что ты просто решил забрать меня себе как боевой трофей… — подначивая друга, прошептала девушка.

— Мне плевать, что они решат. Когда ты встанешь на ноги, то сама сможешь надрать им задницы. А пока что я о тебе позабочусь, — уверенно ответил сотник.

Лана, вспыхнув румянцем, замолчала. Сладостное чувство, о котором она прежде только слышала от других, тёплой нежной волной пробежало по телу, распространяясь от центра груди до кончиков пальцев и корней волос.

«Ещё одна причина жить. Кроме вкусной еды», — прижавшись щекой к нагруднику, за которым мерно стучало отважное сердце, с улыбкой подумала девушка.

Айр нёс её по улице наполовину разобранного поселения, окружающего форт. Деревенька встретила их заколоченными оконными створками ещё стоявших домов, было очевидно, что жители оставили её довольно давно. На широкой дороге, ведущей к основанию первой стены, были ощетинившиеся острыми кольями брёвна и глубокие ямы, которые ещё не успели замаскировать. Так что солдаты разгружали припасы с телег и тащили их на себе — подняться повозкам мимо рядов укреплений было уже невозможно. Проследив взгляд Ланы, Айр сказал:

— Хардебальд учёл прошлые ошибки и отправил всю замковую прислугу в Западные баронства. Окрестные хутора он вывез ещё раньше.

— Ну, по крайней мере, нас не будет отвлекать плач женщин и писк детей, тогда это здорово нервировало.

— Но ты защитила их.

— Брось, Айр. Я тогда сражалась только за саму себя. Ну, возможно, ещё немного за тебя и за Сэру. Не считай меня героем, — Лана поморщилась от незаслуженной похвалы.

— А это разве не так?

— Конечно, не так. Герои должны быть безупречны, а у меня руки по локоть в крови. Лучше скажи, что вы там привезли? — Лина кивнула назад, в сторону телег.

— Масло, стрелы, оружие и доспехи для новобранцев. Хардебальд отправился в Западные Баронства собирать войска, а меня оставил за главного. Свежеватели прут из Крепости Красной Лиры через каньон и скоро опять собираются прощупать нас на прочность. Короче, всё так же, как и три года назад, разве что я больше не безусый юнец, а у тебя выросли сиськи, так что в этой ситуации есть определённые плюсы, — собственная простая солдатская шутка показалась Айру нелепой, но Лана прыснула со смеху:

— Не думала я, что нам опять доведется сражаться вместе на этих проклятых стенах, — сквозь звонкие переливы, практически пропела девушка, а затем бросила взгляд на свою грудь. — А за похвалу спасибо, мне они тоже нравятся. Правда, я ещё не успела к ним привыкнуть в бою, и болят плечи.

— После того как поправишься, мы сможем опять вместе тренироваться, как и тогда. Я как раз занимаюсь обучением новобранцев, — предложил Айр и усмехнулся от того, как загорелись глаза подруги — страсть к поединкам в ней не изменилась.

— Договорились! Я уже через пару дней буду опять на ногах! — с энтузиазмом ответила блондинка, окинула взглядом приближающиеся укрепления и поинтересовалась: — Сколько у тебя солдат?

— Шесть сотен. Мои парни из гвардии и пять сотен новобранцев, не нюхавших крови. Они обделают штаны, как только свежеватели пойдут на приступ. Разведчики докладывают, что на границах Пустых Земель их уже примерно три–четыре тысячи.

— Грустные перспективы. Хотя мне это на руку. Чем больше этих тварей мы перебьём, тем проще будет добраться в тот проклятый город.

— Ты и правда должна отправиться в Лангард? — хмуро спросил Айр, прикидывая, существуют ли аргументы, способные переубедить это маленькое серебристое чудо. Кроме как оглушить и держать связанной до конца дней, ничего не приходило на ум. А это было несколько чересчур, ведь за именно такие вот закидоны он и покрошил пару десятков аристократов в столице.

— Да, как только помогу совершить тебе маленькое чудо во второй раз, — Лана осторожно бросила взгляд на задумчивое лицо парня, ей на пару мгновений стало не по себе. — Мне нужно её снова увидеть. Не потому что “должна”, а потому что хочу.

***

Форт Равен находился на вершине пологого холма. С юго-восточной стороны его прикрывал крутой обрыв, оставляя возможными для штурма только два направления, закрытые высокой толстой стеной в десять метров высотой. За ней, ещё в пятидесяти метрах к вершине холма, находился второй ряд укреплений — ещё более высоких и прочных благодаря тому, что перекрывать приходилось меньшее расстояние. А на самой вершине высился сам замок, построенный из крепкого привозного камня, а не местного песчаника. Это была доминирующая высота над всем этим регионом, откуда можно было обозревать самое северное из баронств. Три года назад именно в нём укрылись беженцы с окрестных земель при нашествии свежевателей.

Тяжёлые окованные бронзой ворота со скрипом стали отворяться, когда Айр приблизился к ним. Позади пыхтели гвардейцы, неся на спине содержимое повозки. Весь этот путь Айр проделал спорым шагом, в тяжёлых доспехах и с Ланой на руках, но даже не запыхался. Девушка в очередной раз удивилась силе и выносливости друга. Войдя внутрь, Айр рявкнул, раздавая приказы изумлённым бойцам, высыпавшим во внутренний двор и разглядывающим Лану как какое-то чудо. Среди них пробегали удивлённые шепотки — девушку замутило от десятков глаз, разглядывающих её тело, прикрытое только толстым одеялом. Закончив раздавать ценные указания по поводу разгрузки привезённого снаряжения, Айр вошёл в цитадель и начал подниматься вверх по узкой, едва освещённой редкими факелами лестнице.

— Хардебальд приказал мне поселиться в покоях коменданта, пока он отсутствует.

— Это там, где мы накануне последнего штурма перепились и разбили древнюю ценную вазу из его коллекции? Да старик пророчит тебя в наследники! — Лана звонко захихикала.

— Это всё ты виновата. У меня тогда от твоей “хмельной математики” в голове всё перемешалось, а ещё ты пыталась умыкнуть моих свежевателей, — воскликнул Айр.

— Не “умыкнуть”, а справедливо распределить рабочую нагрузку. И вообще, я была почти трезвой. К тому же, это ты предложил напиться накануне сражения. А наутро сражался весь зелёный, с глазами, словно у окуня. До сих пор не понимаю, как тебя тогда не прибили, — парировала Лана. Она чувствовала себя так, словно после долгого отсутствия возвращалась домой, пока ноги сотника быстро несли их к вершине памятной башни.

— А меня бы убили, если бы кое-кто не прикрывал мне спину до самого конца. Кстати, мы пришли, — буркнул Айр и, быстро пройдя сквозь караулку, толкнул тяжёлую дверь.

Покои коменданта находились на вершине самой высокой башни замка. Полукруглое помещение, пятнадцать метров в диаметре, было ярко освещено заходящим солнцем через несколько больших витражных окон. Письменный стол, залитый чернилами и засыпанный ворохом свитков, соседствовал с тяжёлой дубовой кроватью с балдахином. Обстановка дополнялась только узким диваном для посетителей в другом конце комнаты и круглым столом напротив него.

Айр подошёл к кровати и бережно уложил Лану на плотное покрывало. Почувствовав, что он разжал руки, обнимающие её плечи так долго, девушка тихонько вздохнула. Ей не хотелось, чтобы Айр её отпускал, и она одёрнула себя за эту слабость. Она понимала, что не должна проявлять подобные чувства в отношении друга до тех пор, пока окончательно не разберётся с собой и своими желаниями. Раненое бедро противно заныло, когда, вытянувшись на кровати, девушка закинула здоровую руку за голову и задумалась над ближайшим будущим.

— Слушай, сколько у нас есть времени? Когда здесь будут свежеватели? — после недолгого молчания спросила она.

Сотник вернулся к кровати с деревянной бадьёй, полной прохладной воды, и металлическим ящичком, из которого извлёк чистые бинты, и стал расставлять пухлые флаконы, наполненные разноцветными отварами. После чего окинул девушку долгим взглядом и ответил, протирая руки остро пахнущим спиртом:

— До их прихода у нас примерно полмесяца, плюс-минус неделя. Даже этим ублюдкам нужны припасы и подвоз продовольствия. Так что немного времени у нас есть. Теперь по поводу твоих ран — тебя надо обмыть и перевязать. Позволишь мне это сделать? Или сама?

Лана пошевелила конечностями, скривилась от боли и нерешительно спросила:

— Я… бы не отказалась от помощи, но неужели в крепости нет других женщин?

— Нет, Хардебальд забрал всю прислугу, а в ополченцы набирают только мужчин. Такие воительницы, как ты или Киса, — большая редкость, — присев неподалёку, мягко ответил Айр и, вопросительно приподняв бровь, потянулся к девушке. Лана согласно кивнула.

Спустив одеяло в район груди, рыцарь начал разматывать бинты на левом плече. Его руки действовали быстро и уверенно. Айр запретил себе видеть в ней женщину — только раненую, которой нужна помощь. Так было проще, иначе руки начинали дрожать, а сердце выпрыгивало из груди. Беспомощная, грязная и раненая Лана была сама на себя непохожа. Впервые он видел её такой уязвимой, нуждающейся в защите. И это пьянило почище бутылки коньяка натощак.

Девушка тихо вскрикнула, когда, смочив присохшие бинты, Айр осторожно убрал их. Края ровно зашитой раны были розового цвета. Сотник склонился к её плечу и принюхался — неприятного запаха не было. Лана затаила дыхание, молясь, чтобы её не выдал стук сердца. Наконец Айр выпрямился, начал накладывать свежую повязку и негромко заметил:

— То, что ты владеешь Волей, меня до сих пор поражает. Ты неплохо адаптировалась к переменам в теле. Я видел, как ты сражалась. Кстати, уверен, гвардейцы это тоже заметили — по крепости быстро пойдут слухи.

— Похоже, ты забыл, как я могла биться раньше. Нет, Айр, я сильно ослабла. Меня захлёстывают незнакомые, часто противоречивые желания. Стало намного труднее поддерживать самоконтроль и фокусироваться на достижении цели. А ещё мне бывает попросту страшно, — искренне призналась девушка.

Смочив чистую тряпицу в воде, первым делом отмыл чумазую мордашку девушки. Лана поморщилась и доверчиво прикрыла глаза, позволяя себе расслабиться. Затем наступил черёд шеи и плечей. Айр действовал как всегда обстоятельно, без спешки, не пропуская ни одного пятна грязи на её белой коже, искренне наслаждаясь процессом. Все эти годы он чувствовал себя ей обязанным и был рад возможности позаботиться о подруге в ответ.

— Лана, почему ты сбежала тогда, три года назад? Не думаю, что дело только в Лейнарде Восточном. Да ещё и меня заставила соврать. Я украл твою славу.

— Не говори так. Ты выжил в настоящей мясорубке, единственный из всего десятка, в котором служил. Решил остаться со мной в крепости, последним из всего гарнизона. То, что я там оказалась, было необходимостью, а ты совершил личный выбор и заслужил лавры. К тому же я… Не достойна роли героя.

— И поэтому захотела им сделать меня? — негромко спросил Айр и начал осторожно распутывать её слипшиеся волосы, прядь за прядью очищая платину от чёрной крови и грязи.

— Ну да. Тебе, в отличие от меня, это пойдет, — щурясь как довольная кошка, наивно ответила сребровласка. Айр ценил эту веру в себя и не спешил ее переубеждать, хотя и понимал что однажды ему это сделать придется.

Они замолчали, пока зеленоглазый рыцарь, довольный проделанной работой, не попросил подругу перевернуться на грудь и, оказав помощь в этой нелёгкой задаче, принялся обтирать её спину. Проявление столь нежной заботы было для девушки непривычно. К ней так не относился никто и никогда, даже прикосновения Ульмы воспринимались иначе. Лана всю свою жизнь была рыцарем, не склонным проявлять слабость и принимать чужую помощь. Благодаря мужской Воле и решительности она смогла выжить в аду и вырваться из Крепости Красной Лиры. Но сейчас… ей хотелось ощущать себя слабой и нежиться в его руках.

Айр старался не смотреть ей в лицо. Дыхание сребровласки было тяжёлым и восхитительно горячим. То, что с его стороны изначально было проявлением заботы и желанием помочь, быстро становилось чем-то другим. Чарующим и очень опасным. Это нужно было поскорей прекращать, пока он ещё мог найти в себе силы. Нельзя было пользоваться тем, что Лана очень наивна и неопытна в этих вопросах, ведь она прежде была лишена плотской страсти.

— Высунь ногу из-под одеяла. Мне нужно перевязать тебе бедро, — хрипло попросил сотник и крепко сжал челюсть, способную сейчас перекусить древко копья.

Наружу показалась стопа с аккуратными маленькими пальчиками, затем — тонкая голень… Шелковистая кожа была лишена волосков, казалась изысканно идеальной, нереалистичной. Как и многое другое во внешности вернувшейся из Чащи подруги. Её влияние, подстёгивающее глубинные инстинкты, было почти физически ощутимым. И это всё накладывалось на давнюю влюблённость парня. Даже когда он был с проститутками в столице, он часто, закрывая глаза, представлял на их месте её.

С застывшей улыбкой Айр размахнулся правой рукой и зарядил локтем в стену. Боль холодной волной остудила пламя желания, а Лана удивлённо хмыкнула и немного приподнялась на кровати, уставившись на него. Стала видна её грудь, она колыхнулась, когда девушка что-то спросила, но слов уже было не разобрать из-за ударов крови в ушах. С всё той же широкой ухмылкой восторженного идиота, действуя благодаря долгой практике, он перебинтовал ногу, поклонился и поспешил скрыться за дверью, оставив изнывающую от странных желаний сребровласку одну.

Во время спуска он налетел на поднимающегося Джайла и едва успел ухватить паренька, который, ударившись о его грудь, едва не улетел по лестнице вниз.

— Что случилось? Докладывай! — рявкнул Айр, с трудом сфокусировав взгляд.

— Командир, во время вашего отсутствия мной была обнаружена не указанная на планах замка кладовая! А в ней человек, личность которого установить не удалось. Представился как Ланрит Равенгард. Он помещение покидать отказался и запросил встречи с вами, сообщив, что вы знакомы. Я к нему приставил двух стражников и по вашему возвращению поспешил известить, — быстро, взяв себя в руки, отбарабанил доклад молодой парень.

— Ланрит? Старик, который выдал мне щит с эмблемой грифона… Ну так это наш интендант, — хмыкнул Айр, а затем нахмурился. — Что значит — не удалось установить личность?

— Он не может быть человеком, за которого себя выдаёт. Ланрит Равенгард, судя по записям, действительно был интендантом этой крепости. Чуть менее шестидесяти лет назад, но во время первого вторжения свежевателей замок был захвачен, а он был убит. — Ответил Джайл, а затем неуверенно добавил: — Я архивы нашёл и всё проверил. Несколько раз.

— Веди, — кивнул ему Айр. Новая тайна была очень кстати и помогала отвлечься от личных страстей.

***

Рядом со знакомой дверью кладовой дежурила пара гвардейцев. Завидев сотника, они бодро ударили себя в грудь и доложили, что мимо них и крыса бы не проскочила, а помещение никто не покидал. Айр поблагодарил их за службу и вошёл внутрь, к этому времени он уже смог избавиться от одуряющего влияния Ланы и сфокусироваться на работе. Надо сказать, речи “безумного” интенданта ему ещё в прошлый раз показались весьма интересными, но он не придал им большого значения.

Помещение выглядело совершенно так же, как и тогда, три года назад. Ровные ряды сундуков, помеченных знаком грифона, стойки с доспехами и оружием и полное отсутствие пыли. В кладовой не было окон, однако воздух ощущался чистым и свежим. Да и сейчас опытный взгляд гвардейца быстро наметил некоторые странности в снаряжении.

Тип гвардейских доспехов с кольчугой тройного плетения и латным нагрудником, что стояли на ближайших стойках, был принят на вооружение около тридцати лет назад и с тех пор не менялся. В прошлый раз Айр не обратил на это внимания. Но эти три года он в качестве хобби занимался кузнечным делом, а потому был уверен: представленные здесь элементы брони не несли на себе следов ковки. Никаких шероховатостей, спайки швов или банальных следов молота. Словно доспехи были отлиты сразу уже в нужной форме, целиком. Что, разумеется, было попросту невозможно.

Ланрит находился у сундука с эмблемой грифона, из которого в прошлый раз извлёк щит, которым сотник пользовался по сей день. Рассеянно блуждая по содержимому взглядом, он что-то беззвучно шептал себе под нос, ярко-синие глаза старика тревожно блестели за толстыми линзами очков, а абсолютно седые волосы были всклокочены и топорщились во все стороны непослушными прядями. Заметив Айра, он быстро распрямился со свёртком в руках, недовольно поморщился и, подойдя к свободной стойке, бережно опустил на неё содержимое рук со словами:

— Длинные женские сапоги из оленьей кожи, пара. Крепкие, гибкие, подходят для верховой езды, почти по бедро. Таких сейчас больше нет, так что пусть носит осторожно, а то выдам в следующий раз ботфорты солдатские. Штаны из крыльев фардского нетопыря. Удобные, для своего веса неплохо защищают ноги от скользящих порезов, тоже хорошо ей подойдут. Эти вообще существуют в единичном экземпляре, но могут восстанавливать повреждения за счёт крови владельца, нужно лишь нажать на пряжку вот тут, — сморщенный палец указал на замысловатую вязь символов на серебристой поясной пряжке, после чего сразу же переместился к следующему предмету снаряжения — латному нагруднику с аметистами. Этот Айр уже видел, именно в нём Лана сражалась во время прошлой осады.

— Прошу, подождите! Я хотел бы задать пару вопросов, — попытался он оборвать старика, прежде чем тот разразился очередной тирадой.

— Тебя не учили, что старших перебивать нехорошо, а, грубиян? — голубые глаза за очками неприятно блеснули, указательный палец переместился вверх и ткнул за спину Айра, — Особенно тех, кто тебе же, бестолочь, помочь всё пытается. Вопросы он хочет задать! Ладно, спрашивай, не торопись! Ты меня совсем не отвлекаешь от важных и ответственных дел своим детским лепетом.

Дверь за спиной звонко захлопнулась, старик замолчал, кладовая погрузилась на пару мгновений в гудящую, неестественную тишину. Айр хмуро бросил взгляд себе за плечо — Джайла внутри не было, хотя сотник был уверен, что заместитель вошёл вслед за ним. Байки о “идеальном интенданте”, что он краем уха слышал от других сослуживцев, но никогда не обращал на них внимания, засверкали новыми красками.

Старик уселся на табурет, стоявший у стойки, извлёк кисет и принялся набивать трубку, раздражённо цыкнув сквозь зубы, пока Айр собирался с мыслями:

— Только не думай, что я тебе всё на блюдечке выложу. Я обетами связан, как и та ворожейка, что помогла зазнобе твоей в Чащe.

— Кто вы такой? — напряжённо поинтересовался парень, весьма и весьма удивлённый осведомлённостью старика. — И оставьте в стороне свои подколы, я уже не тот юнец, что три года назад, а моё время не менее ценно, чем ваше. Давайте не будем его тратить на глупости.

— При жизни я был оружейник, что выковал этот клинок, и являлся мужем воительницы, ставшей первой из его владельцев, — непривычно серьёзно ответил Ланрит, затянулся трубкой, а второй рукой извлёк из-под стойки знакомый полуторный бастард в простых кожаных ножнах. Тяжёлый меч его по-стариковски тонкая, жилистая рука легко приподняла в воздух и опустила неподалёку от нагрудника. — Вот, держи, скоро он опять тебе пригодится.

— При жизни? — приподнял бровь Айр, не спеша притрагиваться к предложенным предметам.

— Да ты не кривись, охальник! Я тебе не нежить какая поганая, а дух-хранитель. Я очень давно заключил с лордом этой крепости договор, с тех пор забочусь здесь о снаряжении. Ты сейчас исполняешь обязанности коменданта, так что это знать вправе.

— Вот как? Можете рассказать, как это произошло? — решил уточнить сотник.

— Я и моя супруга бросили вызов великому злу и проиграли. Ей не повезло, но мне удалось уцелеть и присягнуть Тарсфольскому лорду, в надежде отомстить. Но сколько верёвочке ни виться, всё равно конец придёт. Свежеватели меня выпотрошили, прямо на этом самом месте, — синеглазый старик вновь смачно затянулся и выпустил клубы дыма в потолок, а затем встретился с Айром застывшим взглядом, в котором сквозила одержимость. — Но знаешь, парень, если ты готов абсолютно на всё, то можно пережить даже смерть. Я вковал себя в камни крепости — больше ничего под рукой не было — и с тех пор служу Хранителям Севера. Конец истории. А сейчас хватит с вопросами, хватай подарки и вали к своей барышне. А то ей стало душно, поперлась до окошка, да и навернулась на половине дороги.

Айр раздражённо вздохнул — ну разумеется, Лана не могла спокойно лежать на месте, как же иначе. Прежде чем направиться к двери, он собрал в охапку выложенные на стойке вещи и благодарно склонил голову перед стариком:

— Спасибо за снаряжение и предупреждение. Я ещё к вам зайду, если позволите.

Проводив сотника взглядом, Ланрит дыхнул на очки и протёр чистой тряпицей. Он старался цепляться за свои человеческие привычки, хоть в них больше и не было смысла. На высохшем лице старика была задумчивая улыбка, а когда дверь оружейной захлопнулась, он тихо задал вопрос в пустоту:

— А Страж Первого Короля возмужал. Возможно, доверить ему наше сокровище и не было ошибкой, да, Майне?

Глава 15. Первый танец

Глава 15. Первый танец

Придя в себя на следующее утро, Лана с удивлением обнаружила у себя на лбу большую, твёрдую шишку, а неподалёку от кровати — маленький, узкий диван для гостей, на котором пытался лежать Айр. Правда, на нём помещалась разве что четверть сотника — голова, ноги и руки свешивались с разных сторон, — но, похоже, смертельно усталому парню это не слишком мешало. То, что поначалу, едва проснувшись, девушка приняла за угрожающее рычание дракона, оказалось его богатырским храпом, а ещё его правый зрачок был наполовину приоткрыт и направлен в сторону кровати.

— Бдит, значит, — с улыбкой прошептала девушка, потёрла разбитую голову и припомнила свою вчерашнюю неудачную попытку добраться до окна, чтобы вдохнуть свежего воздуха и хоть как-то охладить жар в груди, разгоревшийся от прикосновений друга.

Пошевелив руками и ногами, она с удивлением обнаружила, что боль практически пропала, сил значительно прибавилось, а на свежих повязках, прикрывающих раны, нет следов крови. Потянувшись, она придвинулась на кровати к спящему и потянулась рукой, желая коснуться пшеничного цвета волос, которые за последние дни утратили блеск. Приоткрытый глаз распахнулся, взгляд рыцаря обрёл в себе интенсивность молнии, Айр взмахнул рукой, едва не навернувшись с дивана, с трудом поймал равновесие и уселся, проведя по своему лицу шершавой ладонью.

— Доброе… утро? — нерешительно произнесла Лана, разрываясь между чувством вины и улыбкой — всё-таки Айр уступил ей свою кровать и поэтому был вынужден спать в таких ужасных условиях.

— Доброе, — ласково ответил рыцарь, затем раздражённо поинтересовался: — Ну и на кой ляд тебя вчера понесло прогуляться? Хорошо, что при падении ты грохнулась об тумбочку, благодаря чему затормозила и не ушибла ничего жизненно важного.

— Я головой ударилась, — потерев лоб, пожаловалась Лана.

Лицо Айра сразу же стало ехидно-скептичным, он ничего не ответил, только пожал плечами и, поднявшись, направился распахнуть створки окна навстречу восходящему солнцу. Подумав, что лучше ещё больше его пока не драконить, блондинка решила остаться в постели, хотя бурлящая энергия в груди и требовала выхода, а привычные к утренним тренировкам мышцы — движения.

— Надеюсь, госпожа баронесса, вы выучили урок и этот день пройдёт без подобных недоразумений. Я сейчас принесу вам ваш завтрак, после чего покину — нужно решить пару важных вопросов. — Ровный, вежливый голос сотника скрывал за собой предупреждение, так что Лана несколько раз кивнула, всем своим видом выражая полное понимание и раскаяние.

Но не смогла отказать себе в удовольствии примерить новые вещи, которые подобрал Айр, едва его шаги загрохотали по лестнице. Высокие, до середины бедра сапоги из тонкой кожи, длинные лосины с изысканной серебряной пряжкой, белая хлопковая рубашка с воротником — все подаренные вещи, кроме знакомого нагрудника, что сиротливо остался лежать на столе, ей пришлись весьма по душе, так что, одевшись, она долго себя разглядывала в металлическом зеркале, найденном в ящике стола. Никогда прежде хорошая одежда не вызывала у неё такого восхищения. Решив рано или поздно посетить лучшие столичные магазины, девушка подошла к окну и выглянула во двор замка.

Из самой высокой башни открывался потрясающий вид: горизонт к востоку уходил до самой Дикой Чащи, а на севере виднелась красная полоса Пустынных Земель, высушенных произошедшей сто лет назад катастрофой. В самом же замке снизу слышались окрики десятников, по двору бегали солдаты — похоже, тренировки были в самом разгаре.

Деревню у въезда в форт уже почти полностью разобрали на брёвна и пустили их в дело, заканчивая возводить ловушки на подходах к первой стене. Айр хорошо выучил урок первой осады и подготовил убойную полосу волчьих ям и зажигательных рвов между первой и второй линией укреплений. Отойдя от окна и присев на край кровати, девушка закрыла глаза и прикоснулась к своей Воле. Пусть тело её пока и подводило, но попытаться укрепить Волю она могла. Потянувшись к фиолетовому пламени, Лана вспомнила все свои победы, то, как она выживала на краю гибели раз за разом, и прошептала:

— Я хочу защитить форт Равен, — огонь её Воли даже не шелохнулся.

Он всё так же медленно и равномерно гудел внутри, как будто подпитываемый из другого источника. Того самого — Ид, о котором упоминала Ульма. Она вроде бы говорила, что где-то на севере был орден женщин-воительниц. Девушка пристальнее вгляделась в себя, стремясь вглубь своего сознания, пытаясь найти источник, который подпитывал её Волю. Если это не решимость и цель, то что?

Медленно ясные и понятные образы начали смешиваться с чувствами и эмоциями. Смех матери, тёплый и вкусный обед. Ободряющая улыбка друга. Жар одинокого костра на берегу озера. Лана отдалась этому ощущению — различные приятные образы, подобно светлячкам, теперь кружились вокруг неё, каждый из них хранил светлые воспоминания — или из далёкого детства, или из недавнего прошлого. Разумеется, пришло и его лицо — сердце защемило. «Почему каждый раз он?»

— Я хочу ЕГО защитить, — попытавшись заострить цель от общего к частному, Лана почувствовала, как огонёк воли стал жарче. — Его доброе сердце должно продолжать биться, а прикосновения тёплых рук приносить счастье. Желаю, чтобы он прожил долгую и счастливую жизнь.

Ид — бессознательное, жаркая страсть подпитывала теперь её Эго. Воля хлынула по слабому телу, окружив пальцы стойкой и стабильной аурой. И чем больше она фокусировалась на эмоциональной привязанности, тем ярче и послушнее был поток. Прежде, будучи рыцарем, она получала силы извне, прогибая реальность своей абсолютной уверенностью. То, что она ощущала сейчас, было очень похоже, но источник тянулся изнутри, прямо из середины груди.

Девушка прижала к ней обе руки. А потом пришла страшная мысль, которая разом нарушила поток медитации: «Что, если я влюбилась в него?» — подумала сребровласка. Эта мысль пугала, так как обрекала на страдания. Захлестнул страх, что Айр никогда не сможет увидеть в ней женщину. Лана надеялась и желала иного, но понимала, что основа их связи — в крепком боевом братстве. Пусть даже она смогла принять своё женское «я», он всегда будет видеть в ней рыцаря и наставника, который спас ему жизнь.

«И кроме того, правда ли это? Ведь я могу обманываться в чувствах, которые не понимаю. На месте Айра мог быть любой — просто он много находился поблизости в последнее время. Надо это проверить, как только смогу твёрдо стоять на ногах».

***

Через четыре дня Лана уже полностью пришла в норму. Конечно, остались небольшие шрамы, но осмотревший её Айр удивлённо подметил, что даже они быстро затягиваются. Возможно, благодаря её собственной жажде жизни или влиянию Чащи, но раны, которые могли стать смертельными, она исцелила всего за неделю. В тот же день Лана заявилась с ним на вечернюю тренировку по фехтованию.

Пара десятков молодых парней, одетых в пропитанные потом рубашки, без устали отрабатывали взмахи мечом. Лана пробежала по ним взглядом, с тревогой ожидая ощутить в себе постыдную тягу. Но ничего не было — она чувствовала себя так же, как если бы смотрела на них раньше, когда считала себя мужчиной, подмечая взглядом опытного фехтовальщика лишние движения и ошибки в стойке.

Судя по всему, это были новобранцы — ещё недавно бывшие пахарями, охотниками и лесорубами, теперь же им приходилось изучать воинское искусство. Рослый бородатый мужик со знаками отличия десятника, увидев Айра, встал навытяжку, с интересом разглядывая девушку рядом с командиром. Остальные солдаты тоже удивлённо таращились в их сторону. Жаркие взгляды, которые многие парни бросали, Лане не понравились, пусть она и не понимала этого в полной мере. Но прежде люди на неё никогда так не смотрели. Ощутив азартную злость, блондинка легко толкнула локтем друга и весело предложила:

— Эй, командир! Не против, если я их испытаю? А заодно и себя.

Услышавшие её солдаты недовольно загудели. Оно и понятно: по их мнению, эта командирская подстилка слишком много себе позволяла. Десятник ухмыльнулся.

— Госпожа, шли бы вы лучше на кухню, а бои оставьте настоящим мужчинам! — солдаты отозвались одобрительными криками. Айр с усмешкой покачал головой, пожал плечами и гаркнул:

— А что бы не испытать. Гемальт, выстави против неё ратника покрепче. — Лучше было заранее обозначить статус Ланы перед бойцами, чтобы те приучались видеть в ней воина и товарища.

Смешливо ожидающие весёлого представления новобранцы разошлись полукругом. Лана взяла тренировочный меч и вышла в центр арены — сейчас всё внимание было приковано к ней. Ухмыльнувшись, она крутанула меч и кивнула десятнику. Её руки немного подрагивали, но уже не от страха. Её вела незнакомая, тёмная злость, и в эмоциях смерда она чувствовала унизительную насмешку. Жестоко его поставить на место казалось всё лучшей и лучшей идеей.

— Выбирай бойца, только не выставляй против меня тех, кто только за плуг держался. Хотелось бы сразиться с “настоящим мужчиной”, — звонко крикнула Лана, направив свой клинок на рослого десятника.

Неодобрительный рокот и насмешливые шёпотки стали ей ответом, когда бородач, что-то для себя решив, вышел вперёд и, став напротив, хрипло произнёс:

— Больно уж дерзкая ты, девка, при командире-то. Коли нос расквашу или глаз подобью — не беги к нему плакаться!

Лана ухмыльнулась — именно такого ответа она и ждала. Как только Айр скомандовал начало дуэли, десятник взревел как медведь и бросился на неё, занося меч для вертикального рубящего удара.

«Слишком медленно и предсказуемо», — подумала Лана, отпрыгнув в сторону и сделав ему подножку. Потерявший равновесие бородач завалился на песок и сразу же поднялся; взбешённый неудачей, он бросился к девушке снова, перенеся меч для горизонтального замаха, но после начала движения попытался нанести колющий удар в грудь.

Все его движения легко читались. Козырной карты в виде Воли простолюдин не имел, а скорость и сила движений на пару голов уступали бойцам свежевателей, усиленных криком Воли Скитальца. Так что играться с ним дальше было бы попросту скучно. Лана скользнула вперёд, избежав атаки, и, сделав пируэт за его спину, взмахнула клинком, нацелившись в основание черепа.

Фиолетовая вьюга злобы на пару мгновений почти ослепила её — сердце в груди замерло, ожидая экстаза. Напрасно. Человеческая воля увела выпад в сторону, меч лишь нанес мощный удар в плечо бойца и вырвал крик боли. Красный от злости и стыда десятник пробежал ещё пару шагов, прежде чем вновь растянулся на песке.

Тяжело дыша, разрываясь между постыдной злостью и унижением, Лана уставилась на свою руку, поклявшись больше никогда не сходиться в бою с поединщиками слабее себя. Действуя на эмоциях, она едва не отняла жизнь, сама того не желая. Этот недостойный рыцаря шаг был вызван жалкой слабостью оппонента. Или возможно… Сребровласка загнала темные чувства поглубже в душу и бросила взгляд на сотника, что на фоне заходящего солнца сиял подобно самому богу грома. Слабость бородатого была не при чем, просто она желала иного. Его.

Когда десятник неуверенно поднялся на ноги держась за вывихнутое плечо, Айр скомандовал окончание дуэли, на что бородатый парень, что-то злобно буркнув, отправился обратно к солдатам. Бойцы вокруг безмолвно таращились на живую невидаль — женщину с мечом. Лане стало смешно, зрители ждали продолжение танца, как и она сама. Бросив жаркий взгляд на друга, она воскликнула дрогнувшим голосом:

— Эй, Айр, может, хоть ты покажешь мне, что такое настоящий мужчина?

Айр не понаслышке знал, как любит Лана такие поединки, когда-то давно он постоянно проигрывал, пытаясь постичь воинскую науку. Сейчас был шанс взять реванш. «Правда, эта коза всё равно потом скажет, что ей сиськи мешали», — подумал насмешливо сотник, с готовностью принимая вызов на дуэль. Он скинул нагрудник и в одной белой рубахе встал напротив Ланы с мечом наперевес. Несмотря на то, что девушка только что уделала первого противника, она даже не запыхалась, а её фиолетовые глаза горели непривычным, темным и немного пугающим восторгом. К ним было трудно привыкнуть, даже больше, чем ко всему остальному, что переменилось в старом друге.

— Мне использовать ауру? — спросил сотник девушку, делая восьмёрки мечом, чтобы разогреть кисть.

— Конечно! Или ты хочешь после оправдываться этим? — ехидно спросила она Айра и усмехнулась.

Вокруг начинали собираться отдыхающие от сноса деревни солдаты, привлечённые криками товарищей. Оглядевшись по сторонам, Айр кивнул своим мыслям. Нет ничего хуже ожидания перед неминуемой схваткой, а такое зрелище поднимет боевой дух его людям.

«Конечно, если я смогу победить». Алая воля пробуждалась в его груди, подобно приливу пламени. Как бы ни изменился человек, стоявший напротив, она всегда будет для Айра его идеалом. Не безликий Воин, которому поклоняюсь в храмах, а прекрасная дева, которую он желал защищать.

«Сейчас я обязан ее одолеть и доказать, что достоин!» — твёрдо решил для себя парень и бросился вперед.

В это время, склонив голову набок, Лана разглядывала сотника и окружающих его людей. Один вид друга в белой рубашке на голое тело обжёг огнём страсти. Он был прекрасен, прищурив зелёные глаза и готовясь к бою, со своей идеальной статью и широкими плечами он был подобен воплощению Воина. И тут внезапно девушка поняла, что победа в предстоящем бою для неё не является важной. Нет, она будет к ней стремиться, не давая противнику никакой пощады. Но сам процесс поединка её волновал и захватывал куда больше.

Времени обдумать эту мысль не было. Бородач скомандовал начало боя, и Айр взорвался серией атак, его пылающий розово-алым клинок помчался к шее девушки, даже не пытаясь блокировать его, та поднырнула под атаку, но Айр мгновенно изменил направление меча и ударил крест-накрест. Лана отпрянула, щурясь, как дикая кошка. Ей была знакома эта серия, она чувствовала, что сейчас он сделает ложный высокий замах, но сам ударит колющим, а потом в его стойке возникнет брешь для контратаки.

Последующий колющий удар она отвела коротким, экономным взмахом меча и уже собиралась контратаковать, но какое-то незнакомое чувство заставило ее не делать этого, вместо чего она отпрыгнула, разрывая дистанцию. На мгновение губы Айра разочарованно сжались в нитку. Он много раз прокручивал в голове начало поединка и собирался удивить старую подругу внезапным ударом кулака, усиленным аурой, с последующим хитрым ударом в бедро.

Лана сейчас чувствовала себя как в танце. Лица толпящихся зевак, гул голосов, стегающий по камням тренировочного плаца ветер — всё становилось неважным. Осталось лишь ощущение меча в руках, противник напротив и его клинок. Душа таяла от аметистового наслаждения. Сощурившись от удовольствия боя, она отдалась ему, давая своему телу почувствовать ритм и дух соперника. Сотник уже достиг первого пробуждения и пылал, Айр не собирался щадить её, отдавая всего себя достижению своей цели. Это, почти интимное чувство, объединяло их обоих. Страсть и гордость были готовы устроить пожар.

Прыгнув вперёд, Лана внезапно пригнулась и, вытянувшись вперёд, попыталась достать Айра колющим ударом в пах, тот отбил её удар широким замахом и рубанул сверху вниз в ответ, но она ушла пируэтом влево. Сребровласка прекрасно чувствовала темп и дистанцию боя, Айр силён, зверски силён и вынослив. Она быстрее, но на длинной дистанции рано или поздно он её поймает. Плюс аура, благодаря которой он может ускорять удары и отклонять их. Её собственных, небольших запасов Воли хватит на три, может быть, четыре усиленных удара, а Айр способен так сражаться часами.

Мир как будто замедляется. Она видит блеск его глаз, небольшое изменение губ и, повинуясь импульсу, выходя из пируэта, пригибается ещё ниже. Над головой проносится клинок, прошлый удар был ловушкой. Лана бросается вперёд, сближаясь с парнем на расстояние вытянутой руки, и резко распрямляется с рубящим ударом в живот, но Айр блокирует его свободной рукой со вспышкой розовой ауры.

Лана хищно ухмыляется: он слишком привык пользоваться щитом и подставился, сейчас его аура ослабла. Девушка быстро бьёт его свободным кулаком в бок, но удар отражается о нерушимую стену его Воли. Не понимая, когда он успел её создать, девушка пытается отпрыгнуть, но на неё сверху уже надвигается меч. Она прыгает назад, но в последний момент выпад гиганта ускоряется, единственное, что остается Лане, — это принять его на жёсткий вертикальный блок. За мгновение до его удара она понимает, что Айр просто проломит её меч и, вероятно, сломает ей руки. Она бросает свою Волю в этот блок, а затем с громким хлопком его чудовищный удар откидывает её на несколько метров, лишь чудом позволяя остаться на ногах.

Руки болят, последний удар отсушил их, Лана шипит, как рассерженная кошка, и бросается вперёд, в последний момент делает боковое сальто, избегая колющего удара, а чтобы уйти от последующего горизонтального в районе плеч, припадает к земле. Окружающий мир полностью исчезает, а её сознание окончательно гаснет в эйфории схватки, даже инстинкты уже не поспевают за телом.

Без щита и тяжёлых доспехов Айр оказался быстр, чудовищно быстр при такой прочной защите Воли и столь же безумной силе. Но её тело само, казалось, считывает малейшие сигналы от его взгляда, мимики и движений тугих канатов мышц, скрытых под прилипшей от пота к телу рубахой. А кроме того, ей чудится, что она разделяет с рыцарем те же эмоции. Они все кристально чисты и направлены на победу. Все, кроме одной, за желанием победить он чувствует желание обладать и защищать.

Лана распрямляется с вертикальным рубящим выпадом в район живота, сотник наотмашь отбивает его ударом перчатки и следом колет, целясь ей в шею. Она чувствует мощь приближающейся атаки, как и то, что не сможет ее заблокировать. Изгибаясь всем телом, сребровласка исхитряется уйти от атаки, но, потеряв равновесие, уже не успевает уклониться от последующего удара кулаком в живот. Последние остатки Воли уходят на то, чтобы погасить этот удар и остаться на ногах.

Её опять относит розовой вспышкой на пару метров. Они оба тяжело дышат. Медведь и рысь, сошедшиеся в схватке, и участь рыси предрешена. Айр чувствует, как гаснут последние остатки её Воли, в то время как он устал только физически. Лана же задерживает на мгновение дыхание, её зрачки расширяются, она слышит неземной ритм, бьющийся из глубин её естества. Победа или поражение уже сейчас совершенно для неё не важны. Она просто хочет сделать для него ВСЁ, как он это делает для неё.

И её разум погружается ещё глубже, мир теряет краски, запахи, звуки. Всё лишнее исчезает и перестаёт отвлекать внимание. Она видит лишь его. Каждый его вдох, движение мышц, малейшее изменение мимики. Непрекращающийся поток наслаждения мягко обволакивает её тело, и приближающийся следующий рубящий удар она предсказывает ещё за мгновение до начала, встречая лёгким, практически нежным блоком, переводя кинетическую силу через напряжённые мышцы плеча, груди и бедра прямо в землю. Клинок рыцаря проваливается вправо, и она рубит в ответ, Айр пытается прикрыться рукой, но не успевает.

Аура сотника вспыхивает сотнями пылающих бликов, она её пробила, но чтобы восстановиться, Айру нужен всего один вдох. И они бьют одновременно, он рубящим снизу вверх в живот, она колющим выпадом в сердце. Оба удара были бы смертельны, если бы были нанесены настоящим клинком. Истовое удовольствие достигает своего апогея и наполняет ее фиолетовый взмах силой первозданной страсти.

Айр успевает укрепить ауру, и его отбрасывает от полученного выпада, разбивая алый как закат ореол, окружающий тело, на тысячи затухающих искр. Несмотря ни на что, Лана его все-таки достала, рубашка начинает быстро пропитываться кровью из неглубокого рассечения прямо напротив сердца.

Собственный мощный удар рыцаря, едва ощутимо замедлившись в последнюю долю секунды, сбивает девушку с ног, проносит по земле и заставляет упасть на колени. Желудок сводит от боли, утренняя пища и желчь поднимаются к горлу, но, крепко сжимая зубы, Лана пытается перетерпеть. Она не хочет выглядеть жалко в его глазах. Плевать на всех, но в его глазах она не будет жалкой никогда. Эта мысль пронзает сердце болью. «Почему, почему именно только он? Что со мной не так и почему я так счастлива?»

Выпрямившись во весь рост, сотник разжимает длань с тренировочным клинком. Его лицо безразлично, но грудь заледенела внутри. Он не достиг поставленной цели лишь потому, что в последнее мгновение устрашился того, что может её убить, а это бы лишило смысла не только победу, но и половину его собственной жизни. От Айра бы остался лишь мстящий голубокровной знати повстанец — «Чёрный Молотильщик».

«Значит, вот кто ты сейчас для меня. Мой якорь. Моя человечность. В следующий раз заставлю дурочку напялить нагрудник.» — зло пообещав сам себе, Айр бросился к упавшей девушке.

Постепенно возвращаются звуки, нежные руки обнимают её за плечи и помогают подняться. Их окружают безмолвные лица, восхищённые ужасом и недосягаемой красотой схватки. Сжимая её плечи двумя руками, Айр ей что-то тихо говорит, но Лана его пока не слышит из-за гула толпы и оглушающего стука сердца в ушах. Ноги её плохо держат от немыслимого наслаждения, подобного которому она прежде никогда не испытывала. Сребровласка обхватывает могучие плечи и на мгновение прижимается к груди щекой. Кажется, крики солдат можно было услышать даже свежевателям, собирающимся на Пустоши.

— Будь у тебя щит…

— Не будь у тебя титек… — тихо начали они и засмеялись, встретившись глазами.

Глава 16. Сын врага

Глава 16. Сын врага

Воздух, пропитанный крепким солдатским потом, был солёным и душным. Пока Айр гонял солдат, Лана решила немного прогуляться по крепости и направилась к внешней стене. Ей часто снился форт Равен за эти три года, возможно, потому что именно здесь она ощущала себя по-настоящему живой. Солдаты по пути продолжали шептаться, но сейчас, вместо насмешки, она ощущала от них уважение с толикой страха. Её сердцу нравилось подобное сочетание — оно было привычно.

Выбравшись на бастион, девушка неспешным, прогулочным шагом направилась к надвратной башне. Ей хотелось прогуляться, осмотреть укрепления и подумать над недавней схваткой, которая подтвердила многие подозрения Ланы насчёт самой себя. Да и вечерняя погода отлично подходила для этого — было тепло, но не жарко. Ветер, напитанный дыханием весны, дул откуда-то с юго-запада, со стороны Ларийского моря. Лана никогда его раньше не видела, всё время проводя за тренировками. Тогда она и помыслить не могла ни о чём другом. Усевшись на край стены и протянув руку к безмолвной пустоте, она негромко произнесла, мысленно прикоснувшись к огню своей Воли:

— Я хочу увидеть мир. Шагнуть за горизонт, туда, где земля сходится с небом. Узнать больше о том, что мне рассказывала Алая Ведьма. И в конце концов изменить мир…

Вдали, на севере, небо загрохотало, приняв её желания за какую-то клятву. Но Владыка Гроз был не прав — проснувшаяся в ней страсть к странствиям не являлась обещанием. Сребровласка попросту вспомнила те мечты, которыми она упивалась в далёком детстве.

Грустно вздохнув, Лана поднялась, глянула в сторону далёких Пустошей и отправилась в замок. Возможно ещё пара недель — и любые странные мечты перестанут беспокоить её навсегда. По пути к замку она постоянно привлекала внимание солдат. Те тихо шептались, и Лана прекрасно понимала, что они обсуждают. Неудивительно, что единственная женщина в таком большом мужском коллективе привлекала столько внимания. И это если закрыть глаза на то, что она показала во время боя с сотником, который по праву считался одним из сильнейших рыцарей королевства.

Будучи сотником гвардии и дав присягу ставить долг перед родиной превыше личных амбиций, Айр не участвовал в ежегодных турнирах, но во время увольнительной любил помахать клинком на меньших ристалищах, что устраивала высшая знать. Это позволяло ему набраться опыта в сражениях с владельцами Воли и банально подзаработать. Лана много слышала о его похождениях — молодого лейтенанта часто обсуждали в кулуарах двора.

Поговаривали даже, что он приглянулся самой королеве, и она предлагала ему стать командиром охраны своего любимого, младшего сына. Но, верный своей клятве служить стране, а не людям, Айр отказался, после чего впал в немилость и редко показывался при дворе. Но в последнее Лана не верила. Её Величество не была мелочной женщиной, а значит, продолжать службу в качестве командира стражи на улицах Тарсфола — было личным решением Лотаринга. Он много делал для обычных людей и всегда был готов прийти на помощь невинным.

«Он настоящий герой. Наверное, именно поэтому я его полюбила.» — с грустной улыбкой подумала сребровласка, вспомнив его широкую спину, словно готовую заслонить её от целого мира.

Неподалёку от замковых ворот к ней подбежал гвардеец, совсем ещё юный парень, лет восемнадцати. Судя по знакам отличия, он уже занимал пост офицера гвардии и, вероятно, был сыном мелкого аристократа или бастардом высоких родов. Восторженно глядя девушке в лицо, он спешно поклонился, прижав руку к груди. Его светлые кудри колыхнулись, когда он поднял голову и восхищённо произнёс:

— Леди! Вы были бесподобны в дуэли с командиром! Могу ли я узнать ваше имя? Все, кого бы я ни расспрашивал, его не знают, и это ранит моё сердце, ведь я определённо вас прежде где-то встречал. Возможно, во снах.

Он даже показался Лане в чём-то милым, похожим на щенка. Но совсем не вызывал тех же чувств, что и сотник. Она добродушно рассмеялась и, по-рыцарски прижав правый кулак к груди, представилась:

— Лана из Дикой Чащи. Путешествую инкогнито, преследуя исполнение обета, что дала даме. Я долгое время не показывалась на публике, посему не думаю, что мы прежде встречались. А вас как звать, юный рыцарь?

Похоже, парень не очень-то надеялся на ответ, так что удивлённо на неё уставился, совершенно растерянный. Лане понравился его взгляд — возвышенный и романтичный, такой, каким могут смотреть только юнцы и искренние идеалисты. Наконец он смог взять себя в руки и, отсалютовав в ответ, чётко ответил:

— Десятник гвардии Джайл Нихбен. Третий сын барона Нихбена!

«Джайл, Джайл… Сопливый мальчишка, который вечно пытался подружиться с Сэрой на званых приёмах отца? Да я его знаю!» — подумала девушка. Впрочем это было не удивительно, Восточные Баронства были похожи на один огромный курятник, где все петухи между собой были знакомы.

— Вот как? Ты не о том думаешь, Джайл. — нахмурившись отрезала Лана.

— А? — удивлённо переспросил парень.

— Прекрасные светлые чувства, любовь, женщины, слава и дети. Всё это у тебя будет в будущем, но лишь в одном случае — если ты будешь жив. А пока что выкинь из головы всё лишнее и питай огонь своей Воли решимостью выжить. Этот замок вскоре станет полем боя, а там не место мыслям о дамах. Понял? — взглянув ему в глаза, тихо произнесла сребровласка и вошла в ворота замка, за спиной услышав проникновенный голос:

— Я… Я понял вас, миледи! — ещё более преданно воскликнул юноша, излучая обожание во всех эмоциональных диапазонах.

«Ох, ну вот я уже стала миледи. Того гляди, к началу осады станут именовать “Её светлость!”» — подумала девушка, направляясь к винтовой лестнице, ведущей в центральную башню.

«Классный я, конечно, ему дала совет. Ещё бы самой найти силы этому последовать. Я хочу жить, сейчас, когда я вышла, наконец, из подвала. Но почему это желание такое объёмное, многогранное? Я не могу придать ему единую форму».

***

Вернувшись в покои коменданта, Лана обнаружила Айра за столом. Тот, напряжённо морщась и шевеля губами, вчитывался в свиток. Услышав звук её шагов, он приветственно кивнул и отложил украшенное алым гербовым сургучом письмо в сторону.

— Давно ты научился читать? — приветливо поинтересовалась блондинка.

— Ещё два с половиной года назад, в офицерской учебке. И я тебе даже об этом рассказывал, но ты была слишком занята самоедством и редко обращала внимание на окружающих, — с усмешкой ответил Айр, сложив на груди могучие руки.

— Тяжело со мной было? — присев напротив, девушка наклонилась вперёд. Спрятанная под тонкой белой тканью рубашки полная грудь качнулась, а Лотаринг тяжело вздохнул. Похоже, в этот раз она его дразнила намеренно.

— Непросто. Сэра пыталась тебя расшевелить и потому вечно таскала по званым вечерам, особенно когда я был в разъездах. Мы всё перепробовали, чтобы вытащить тебя из болота, но без толку — ты ничего не хотела, кроме как отправиться на клятый север, чтобы исполнить свой долг. При том без конкретики по его поводу, так что у меня были серьёзные причины беспокоиться. И они всё ещё остаются, — протянув руку, Айр осторожно поправил её ворот рубашки, прикрыв от своих глаз объект вожделения, проглядывающий сквозь распахнутые верхние пуговицы.

— Сейчас всё иначе, Айр. Ульма не только нуждается в моей помощи, но еще и определённо знает, как я связана с севером и в чём заключается моё предназначение. У меня есть постыдные тайны, о которых никому, кроме неё, не известно. Даже тебе. Они связаны с моей прошлой жизнью. С моим отцом. И походом на север, во время которого произошла его встреча с мамой, — прищурившись, Лина перевела мерцающий фиолетовый взгляд на пламя свечи, танцевавшее над столом сотника.

— Я хочу знать. Не ради долга и чувства вины. Мне нужно разобраться. В причинах трагедии, сломавшей мне жизнь, — отрывисто добавила она, словно выбивая из себя самой показания.

Айр осторожно опустил ладонь на её судорожно сжатый кулак на столе. Вопросов он не задавал — о большей части истории парень и так уже догадался. Незачем было понапрасну ворошить прошлое. Так что он решил сменить тему и, нежно поглаживая её руку, кивнул на полученное недавно послание. Оно прибыло не с обычным почтовым голубем, коих Хардебальд завёл в замке, наученный горьким опытом прошлой осады. Нет, на этот раз прилетел сотканный из магии сокол — посланец последователей Любви.

— Тут мне письмишко прислали, — небрежно произнёс Лотаринг.

Словно вынырнув из кошмарного сна, блондинка судорожно вздохнула, а затем поинтересовалась:

— Донесения?

— Нет, приказы. Хардебальд пишет, что собирает армию, но среди баронов — грызня. Одни лорды ссылаются на других, и никто не хочет совать голову в петлю. Баронства выставили пять сотен и обещают ещё пять сотен через месяц, но этого мало. Он хочет, чтобы мы продержались полтора-два, — Айр немного помедлил и добавил, понизив голос:

— Согласно донесениям разведчиков, в этот раз твари играют по-крупному. Ими забит весь каньон, ещё сотни отрядов сейчас рыщут по Чаще. Не хочу сеять панику, но их там не менее десяти тысяч. Скорее всего — больше.

— У нас шестьсот человек, Айр. Старик всегда был немного мечтателем, но даже он должен знать, что мы столько не выстоим. Свежеватели не жнут и не пашут, они буквально созданы для сражений. Я видела парней из твоего гарнизона — это славные мужчины, но ещё вчера они стояли у плуга.

— Хардебальд это знает. Этого не могут понять остальные. Но есть и хорошие новости: через две недели к нам должно прийти подкрепление — сотня латников и десяток магов Ларийской школы. Под предводительством барона Гофарда.

— Я думала, что с ним случилась трагедия? — немного наигранно спросила Лана, усевшись на кровать и, устало упав на спину, потянулась. Тело приятно ныло после тяжёлого дня.

— Старший месяц как умер. Как поговаривают — от удара, настоящие причины постарались замять. Это случилось после встречи с неким бароном Грейсером. Кстати, не знаешь, где он?

— Понятия не имею! А Гофард-старший был мерзкий похотливый старикашка. И пускай он был другом отца — туда ему и дорога. А вот его сына я плохо знаю. Он вроде с отличием прошёл столичную военную академию и весьма высокого мнения о своих способностях?

— Так и есть. Хардебальду пришлось пойти на некоторые уступки. Так что этот парень займёт мой пост коменданта, — как можно безразличнее произнёс Айр, с помощью железной дисциплины погасив разгорающийся гнев, прежде чем она успела бы его почувствовать.

Прибытие Гофарда повышало их шансы на выживание, но шло вразрез с планами, по которым Айр надеялся заработать заслуги. Но Лане это знать было незачем — он не собирался её впутывать в грязные и кровавые игры знати. По крайней мере, пока она сама не захочет изменить королевство.

— Хреново. Он уже бывал в настоящем бою? — спросила девушка, подложив под спину подушку. Она зажмурилась от удовольствия, как большая, сытая кошка.

— Насколько я знаю, нет. Но это было условием, которое господин барон поставил, согласившись повести людей нам на подмогу. Ему было невыносимо, что ими будет командовать бастард, — Айр покачал головой, разлил в кружки вино и протянул одну Лане. — Уже то, что он согласился отправиться сюда, говорит о том, что он, по крайней мере, не трус.

— Или алчный до славы дурак. И я даже не знаю, что хуже, Айр. Сражение со свежевателями на Севере — отличный способ себя проявить и стать воспетым в песнях героем. Чаще всего — посмертно, — Лана весело захихикала, словно сморозила отличную шутку. Вино ей пришлось по душе, мягкое, душистое красное полусладкое приятно обволакивало нёбо и изгоняло из души тревоги.

Лотаринг в принципе был с этим утверждением согласен, но привычка играть роль безупречного рыцаря взяла своё, и он с лёгким укором заметил:

— Ты пессимистка. Вполне возможно, молодой барон действительно хочет защитить рубежи королевства и уберечь от страданий обычных людей.

— Нет, будь я пессимисткой, я бы сказала, что он алчный до славы трусливый дурак, — усмехнулась девушка и звонко рассмеялась. — Не верю я в благородные мотивы этого рода. Яблоко от яблони редко падает далеко.

Айр пожал плечами: если это действительно так, то на фронтире, во время опасной осады, молодой барон вполне возможно совершенно случайно сложит голову по независящим от свежевателей обстоятельствам. Об этих планах Лане тоже знать было пока нежелательно. Проблема была в том, что она видела мир чёрно-белым, подсознательно относя саму себя к тёмному спектру и черпала в идеализированном образе его самого надежду на будущее. Айру нравилось то, что она его считает намного лучше, чем он есть, он желал и дальше служить ей опорой, потому не спешил переубеждать.

Девушка допила вино, поднялась с кровати, потянулась и направилась к двери.

— Темнеет уже, нечего по крепости ночами расхаживать, лучше ложись спать, — окликнул её Айр.

— Не хочу заставлять тебя и дальше ютиться на диване, так что посплю в той каморке, где ты раньше жил, если там есть кровать. Ну или в казарме, на крайний случай.

Услышав это, Айр вздохнул, поднялся из-за стола, порывисто взял её за руку и стараясь казаться спокойным спросил:

— Рехнулась? Я, конечно, понимаю, что ты выводишь меня не со зла, но думаю, нам пора поговорить о том, как ты сейчас выглядишь и откуда берутся дети. Присядь, разговор будет долгим, — он мягко увлёк девушку за собой, усадив обратно на кровать, а сам занял место на диване напротив.

— В крепости полным-полно солдат, а ты сейчас — очень красивая девушка. От которой возбуждение так в башню шибает, что даже я едва сдерживаюсь, как сопливый мальчишка, тайком пробравшийся в публичный дом. Так что если, как раньше, ты панибратски позовёшь толпу мужиков вместе в бане помыться, случится оказия, и они наверняка тебя неверно поймут. Так что до прибытия Гофарда мы будем ночевать здесь, а я за тобой присмотрю.

— Я могу за себя постоять, — нерешительно ответила девушка. — К тому же я не собираюсь идти с кем-то в баню! Меня, конечно, в последнее время тянет к мужчинам, но… — жутко застеснявшись, она уже едва слышно прошептала конец предложения. Но у Айра был отличный слух, быстро подавив вспышку ревности, он отбарабанил:

— Я не сомневаюсь в твоей боевой доблести, но даже тебе нужно когда-то отдыхать. Я лучше посплю пару недель на диване, чем потеряю пару-тройку дуралеев, которых тебе придётся убить. Потому, миледи, это приказ, и он не обсуждается.

— Айр, тебе не кажется, что твоё желание держать меня при себе становится уже подозрительным? — вскинула алое лицо девушка.

— Я дал клятву тебя защищать. В том числе от твоей же собственной глупо… неосмотрительности, — с трудом сдерживаясь, произнёс Лотаринг, скрипнул зубами и наконец-то сорвался, — Хотя… если это именно то, чего ты хочешь, то иди, развлекайся. Я тебе друг, а не нянька. Только постарайся, чтобы тебя там до смерти не зае…

— А я ведь могу и в рыло дать! — побледнев от злости, вскрикнула Лана, вскочив на ноги.

— Ты сама говорила, что тебя тянет к мужчинам! Думаешь, я не видел, как ты весь день пялилась на солдат? — прогрохотал Айр, тоже поднявшись во весь рост.

— Я сказала, что меня тянет к тебе, придурок, — покраснев, буркнула Лана в ответ. — Я весь день пыталась понять, привлекают они меня или нет. Оказалось, что нет. Так что для моей невинности самый опасный хищник здесь — ты.

Они замолчали. Лана упала спиной на кровать, закрыв лицо руками, чувствуя на себе удивлённый и смущённый взгляд друга.

— Прости меня, я тебе нагрубил, — наконец устало выдохнул тот. — И давно ты…

— Я не знаю! Возможно, все эти годы, но не могла себе в этом признаться. Не хочу думать, я устала! Скажи лучше, у тебя есть ещё бутылка этого сказочно прекрасного вина, что мы пили недавно?

— Найдётся. Но я всё равно буду спать на диване.

— Разумеется.

***

Две недели, оставшиеся до приезда барона Гофарда, Айр большую часть времени был занят тем, что гонял солдат в хвост и в гриву. Они и так его уже тихо ненавидели, а сейчас и вовсе начали открыто роптать. Среди ополченцев начали ходить слухи, что сотник ещё больше ожесточился после того, как в крепости появилась белокурая ведьма, которая, очевидно, одурманила ему мозги, чтобы он сжил их со свету ещё до прихода свежевателей. Лишь сотня гвардейцев, служащих под предводительством Айра уже целый год, относилась к возросшей сложности тренировок спокойно. Обычные же солдаты с восторгом ожидали нового командира в надежде на облегчение тренировок.

Айр уже заканчивал собирать из покоев свои личные вещи, когда Лана, стоявшая у окна, ему весело сказала:

— О! Вот, кажется, и барон с компанией пожаловали к нам в гости.

К основанию холма, где прежде находилась деревня, подъезжал отряд, во главе которого на белом скакуне сидел невысокий черноволосый человек в богато украшенных доспехах. Своего отца он напоминал весьма отдалённо — поджарый, почти худощавый барон был в лёгкой кольчуге, а лицом и повадками слегка напоминал хищную птицу.

Айр подошёл к подруге и ласково пригладил её светлые волосы. Все эти две недели они прожили рядом, но старались держать дистанцию между собой. Лотаринг не хотел давить на подругу, пока она пытается разобраться с переполнявшими её эмоциями.

— Надо бы его встретить, покуда не навернулся в волчью яму, — задумчиво произнёс сотник и направился к лестнице.

Конным, разумеется, пришлось остановиться перед чередой многочисленных кольев, врытых в землю, и, понаблюдав за тем, как чернявому пришлось спешиться, замарав сапоги в грязи, Лана, засмеявшись, поспешила за сотником. Во время спуска Айр мрачно предупредил:

— Возможно, у него есть тайный мотив, например — отомстить за отца. Так что будь осторожней и случайно не проболтайся.

— Я постараюсь держаться от него подальше. Так что не волнуйся, обещаю, — ласково ответила девушка.

В последнее время она была весьма послушной и мирной,много кушала, рано ложилась спать и даже согласилась носить нагрудник и шлем во время боёв и тренировок, правда, с большой неохотой и сквозь зубы. Проще говоря, она была такой лапочкой, что Айр сейчас всерьёз беспокоился, как бы она со скуки не устроила чего-нибудь убойно-разрушительного.

— Ещё ему может не понравиться присутствие женщины. Он выкормыш королевской академии, а там преподают весьма старомодные наставники. Но я постараюсь его убедить не доставлять тебе неприятностей, — по пути высказал свои опасения Лотаринг.

— Ну, а если не получится, я сама постараюсь с этим разобраться? — спросила девушка и нехорошо улыбнулась.

— У тебя есть какой-то план? — Айр в ответ задал вопрос, на что Лана отрицательно покачала головой.

— Тогда пожалуйста, не надо его убивать у всех на глазах. В этот раз потерпи пока жертва оставит охрану, чтобы отлучиться в туалет, а затем уже поруби на куски и сбрось их в нужник. — с видом знатока посоветовал сотник.

— Я… Я не собираюсь его убивать! Просто хотела проучить в дуэли, — воскликнула девушка, побледнев на глазах и тяжело спросила: — Ты считаешь меня убийцей?

— Нет. Это была просто очень неудачная шутка. Тогда в крайнем случае я заявлю, что ты моя будущая супруга. Как человек благородного происхождения я имею право планировать брак даже в военное время. А ты, как моя жена, имеешь право находиться при мне, — флегматично ответил парень.

Покраснев до корней волос, Лана медленно кивнула. Её фантазии расцвели буйным цветом, а сердце стучало всё чаще. И даже предстоящая встреча с заучкой-барончиком уже не казалась проблемной.

***

Построенные по приказу Айра солдаты замерли ровными рядами во внутреннем дворе замка. Ворота внутренней стены медленно распахнулись, и на замковую площадь устало вошёл невысокий черноволосый молодой парень, едва переваливший за второй десяток, с острыми чертами лица и пронзительным взглядом. Его сопровождали пять крепких мужчин, одетых в прочные доспехи с геральдикой барона. Айр зашагал навстречу. Когда между ними оставалось с десяток метров, барон Гофард без всяких прелюдий заявил:

— Я, барон Лифект Гофард, требую передать мне полномочия коменданта форта Равен и Хранителя Севера.

— Как пожелаете, барон. Айр Лотаринг снимает с себя полномочия временного коменданта и Хранителя Севера, — спокойно ответил Айр. Голос барона ему не понравился, как и надменный тон говорившего. Желание открутить чернявому голову после встречи только усилилось.

— Ну, по крайней мере с субординацией у нас не будет проблем. Я недоволен, Лотаринг. Вы излишне укрепили выезд из замка. Как мы, по-вашему, будем проводить провокации и уничтожать осадную технику противника? — холодно продолжил отчитывать его барон Гофард.

— На нас идут свежеватели, — пожав плечами ответил Айр.

— Мне это известно, вы не ответили на мой вопрос! — повысил голос Лифект, недовольно вглядываясь в лицо сотника.

— Это свежеватели, барон. Они не используют ничего сложнее грубо сколоченных лестниц. Осадная машинерия им недоступна, — с мертвенным терпением ответил Айр.

Гофард недовольно взглянул в его глаза, ожидая увидеть насмешку, но её там не оказалось. Лотаринг взирал на него спокойно, без раздражения или какого-либо интереса. Так смотрят на камень у обочины дороги или на живого трупа. Это была хорошая реакция, подтверждающая некоторые догадки черноволосого.

Он прибыл в это богами забытое место, преследуя сразу несколько целей, одна из которых — познакомиться с Последним Стражем Форта Равен и, как полагают многие, будущим наследником Хранителя Севера. К этому человеку у Лафекта было много вопросов. После смерти отца он изучил всю доступную информацию по Черному Молотильщику и был уверен, что преступником не мог быть Ланн Грейсер. В дневниках, оставшихся от родителя, он обнаружил окончательное подтверждение своим подозрениям: там был указан маленький секрет “сына” его старого друга.

Женщина не смогла бы перебить личных охранников отца и гостившего у него графа. Отец давно её шантажировал, и, зная его пристрастия, Лифект понимал, что дело вряд ли касалось только земель, которые Грейсер была вынуждена им отдать. Слишком жадный и властный, он наверняка довёл баронессу до предела терпения, а посему она была вынуждена обратиться за помощью. К кому-то, с кем была давно и крепко знакома и могла доверять.

Он принялся собирать слухи о круге её общения, и такой человек нашёлся очень скоро: это был воин, заслуживший признание самой королевы три года назад, в компании которого Грейсер иногда появлялась. И чем больше Гофард о нём пытался узнать, тем больше убеждался — за этим парнем стоит кто-то очень и очень влиятельный. А совсем недавно, пару недель назад, ему оставили вполне однозначное предупреждение о том, что стоит прекратить копать. Две окровавленных руки воров, которых он нанял проверить один старый, заброшенный дом в Тарсфоле, у которого иногда видели Айра. Такого предупреждения Лифект просто не мог проигнорировать и решил познакомиться с этим “героем” поближе.

— Благодарю, мне это не было известно. В таком случае дикари станут легкой добычей, — ответил Гофард, а затем его взгляд упал на Лану, стоявшую чуть позади Айра, и он снова прищурился.

Эта женщина… Была вполне узнаваема, при должной фантазии. Черты лица стали тоньше и мягче, а тело изящней. Но это вряд-ли было ошибкой. Конечно, в последний раз он видел её в столице больше года назад, но Лифект владел Волей Охотника и имел отличную память, а потому почти не сомневался. Это была беглянка, сгинувшая в Дикой Чаще, убийца его отца, та, кто всю свою жизнь по какой-то причине выдавала себя за мужчину. Лана Грейсер.

Глава 17. Монохром

Глава 17. Монохром

Желая окончательно убедиться в своих подозрениях, барон замел эмоции под ковер, собираясь «вывести на искренность» Лотаринга и его подругу. Обозрев лица солдат за их спиной и вскинув руку, он недоуменно спросил:

— Что на территории крепости в военное время делает гражданская? Кем она вам приходится?

— Эта женщина — очень опытный боец и специалист по свежевателям, пару недель назад она спасла из засады меня и мой отряд. После чего великодушно согласилась защищать эту крепость, не требуя ничего взамен, — пояснил Айр, сжав и расслабив правый кулак.

— Сегодня же она должна покинуть крепость и отправиться в безопасные земли. — сухо прошелестел голос барона.

Айр устало вздохнул и решил задать последний вопрос — и в зависимости от ответа действовать. Скорее всего, ему придётся зарезать чернявого на благородной дуэли. При всех свидетелях и охране, что впоследствии наверняка скажется на его службе. Да и… Лана, возможно, в нём разочаруется. Весь подобравшись, Лотаринг сделал шаг вперёд и спросил, немного наклонив голову на бок:

— Командир, здесь уже повсюду рыщут патрули свежевателей. Она не сможет выбраться в одиночку и попадёт тварям в лапы. Этим приказом вы обрекаете её на страшные пытки и смерть. Вы понимаете это?

— Я выделю ей десяток солдат для сопровождения. Женщине не место в крепости. Это негативно скажется на боевом духе и морали солдат.

После этих его слов многие рядовые согласно загудели. Им было невыносимо представлять, как сотник забавляется с этой красоткой, заставляя их носить тяжести и махать без усталости мечом. Айр решил воздержаться от агрессии, по крайней мере полным мудаком, как папаша, чернявый всё-таки не был.

— Барон, здесь и сейчас я объявляю, что эта женщина станет моей законной супругой. Я уже сделал ей предложение, и она согласилась. Вы не вправе разлучать нас, — торжественно произнёс Айр Лотаринг и с гулким грохотом впечатал правый кулак себе в грудь.

Гофард бросил внимательный взгляд сначала на Айра, а потом на Лану. В его глазах понимание плескалось вперемешку с сомнениями. Он с малых лет, наблюдая за отцом, чётко себе уяснил — эта страна гниёт изнутри. Годы обучения в академии подтвердили все его подозрения. Нужно было бороться с этим заражением, и там, где не помогали лекарства, поможет ампутация и прижигание раскалённым металлом. Но сначала нужно было узнать — кто эти двое? Зараза или лекарство?

— Сейчас всё ясно, сотник. То есть в военное время, накануне опасной осады, вместо того чтобы заниматься нуждами крепости, вы занимались обустройством семейного благополучия и продолжением рода? В крепости под моим командованием этому не место. Мне нужны герои, сосредоточенные исключительно на своём долге. Вы разжалованы. Мои люди сопроводят вас к границе Восточных Баронств, — внимательно вглядываясь в лицо Лотаринга, неторопливо приказал Лифект.

Результат он нашёл вполне удовлетворительным — Айр рассердился, как сердятся те, кто вкладывал всего себя в труд и был обвинён несправедливо. Люди лгут все по-разному, а вот злятся они одинаково, сразу можно определить, кто замаран, а кто нет. Ему определённо начинал нравиться этот парень, главное было не переиграть, чтобы не «сыграть в могилу» от его рук. Так что пора было осторожно заканчивать этот спектакль и, сохранив лицо, пойти на мировую.

Лифект поднял правую руку, готовясь произнести заранее заготовленную речь с извинениями, но в этот момент, молчавшая до тех пор Лана, вышла вперёд и тихо сказала:

— Гофард, а если мы вдвоём справимся с вашими рыцарями, вы передумаете?

— Не помню, чтобы я давал тебе слово, крестьянка. И я не стану унижать своих людей сражением с бастардами и простолюдинками, — ответил барон, схватившись за шанс проверить свои подозрения по поводу этой особы.

Лана сделала ещё шаг вперёд, и рыцари неподалёку от барона напряглись. Как опытные воины, они ощутили смертельное бешенство, исходящее от неё. Айр тоже незаметным жестом опустил ладонь на бастард — он уже видел разок свою подруженьку в такой ярости, как раз прежде, чем Гофард-старший погиб «от удара». Сейчас его сын крайне рисковал разделить судьбу отца. У черноволосого был настоящий дар выводить людей из себя.

— А с чего ты взял, что я простолюдинка? — с интонациями хищной кошки проворковала Лана. В умных жёлтых глазах барона она видела огонёк интереса. Он был совсем не похож на того идиота, каким казался ей поначалу.

— Даже если вы предоставите родовые реликвии или документы, подтверждающие вашу родословную, у меня нет возможности проверить их подлинность. А потому это не важно, — максимально безразлично произнёс Лифект, надеясь, что его провокация не переполнит чашу терпения стального великана, что взирал на эту женщину с трепетным обожанием. И надо сказать, результат в этот раз превзошёл все ожидания.

Лана пожала плечами и медленно потянула из ножен меч. Бдительные охранники, стоящие неподалёку от барона, сразу же закрыли его своими щитами. Один из них, рыжебородый детина, лишь на полголовы ниже Айра, был близок к пробуждению Воли Воина — в его ауре среди лазурных переливов были видны алые молнии. Остальные четверо были синими, как небеса.

— У меня нет документов или реликвий, но есть кое-что получше, — воскликнула Лана и подняла меч параллельно земле, осветив лезвие ярким фиолетовым пламенем.

Рыцари удивлённо уставились на клинок, отступив на один шаг. Даже флегматичный барон казался ошарашенным, аметистовые языки призрачного огня, танцующие на длинном клинке, были однозначным проявлением Воли. У женщины. Лана, покрасовавшись пару секунд, спокойно продолжала:

— Только благородным и их потомкам доступна Воля. Так что свою родословную я подтвердила. Теперь давайте, барон, вернёмся к тому вопросу, который я задала. Если мы вместе с сотником одолеем ваших пятерых стражей, вы позволите нам остаться в замке? Задумайтесь перед тем, как ответить — имеете ли вы право терять таких воинов, как мы, имеющих опыт в сражении с этим врагом, накануне «опасной осады», как вы сказали. Я жду.

Долгую минуту барон смотрел холодным взглядом в пылающие глаза Ланы, пытаясь разобраться в её мотивах. Приехав сюда, он определённо сунул голову в пасть голодному зверю, но эти люди могли быть очень полезными для его планов. Потому он искренне хотел их понять.

Лане, разумеется, на него и его цели было плевать, но она хотела добраться до Лангарда. А кроме того, форт Равен был важен для Айра. Как и его должность, которую Лотаринг сполна оплатил кровью. Так что она лихорадочно думала, что будет делать, если Гофард откажется. Возникла короткая, нескладная пауза, где каждый ненадолго погрузился в свои размышления.

— Хорошо. Вы убедили меня в своём благородном происхождении. Даже если вы незаконнорожденная, то, вынужден признать, что женщина вы незаурядная. Если вы и ваш будущий супруг сможете мне доказать, что ваша сила стоит тех проблем, что вы непременно доставите, то можете оставаться. И, разумеется, я признаю свою ошибку и принесу Лотарингу свои извинения. Но только если мои люди будут согласны на поединок, — наконец медленно и задумчиво произнёс Гофард и перевёл взгляд на одного из своих рыцарей.

— Конечно, мы согласны, господин. А после того, как мы поваляем этих двоих по земле, я и мои люди с готовностью вызываемся сопроводить их в безопасные земли, — порывисто кивнул рыжебородый, рослый шевалье с неприятным лицом.

Он уже давно внимательно изучал Лану хищным взглядом и с готовностью принял вызов на поединок. Лифект с трудом подавил тяжёлый вздох. Рейн в прошлом часто сопровождал его батюшку и… был самую малость не воздержан по части женщин, чем изрядно тревожил. Черноволосый барон искренне надеялся, что предстоящая выволочка пойдёт его шевалье на пользу.

— Значит, решено. Поединок ведётся до первой крови, пешими, без доспехов и магических амулетов. Можете использовать боевое оружие, но убийство запрещено. Негоже благородным людям убивать друг друга, — высокопарно провозгласил барон и кивнул на тренировочную площадку. — Можете приступать.

Пока рыцари снимали доспехи, Айр и Лана пошли к площадке, негромко переговариваясь между собой.

— Лана, кажется, они на тебя положили глаз, — тихо сказал парень, на что девушка наигранно удивлённо воскликнула:

— А то я не заметила! Этот рыжий весь разговор пялился, как баран на новые ворота.

— А ещё их пятеро. Не будь слишком жадной, — осторожно предупредил Айр.

— Двоих отдам. Максимум! Их ауры ты видел. Вряд ли это мастера меча.

— А ты, значит, возьмёшь на себя троих? Несправедливо. - укоризненно возразил Айр.

— Ты ведь уже изучал математику! Чтобы нам честно поделить пятерых, одного из них придётся располовинить. Но тогда он не сможет сражаться.

— Ну так не борзей и уступи в этот раз. У тебя к тому же должок. В прошлый раз ты моих свежачков у дороги украла, как раз троих посекла. Я всё помню, — парировал парень, когда они наконец вошли на огороженную арену.

***

Добрый барон Гофард дозволил даже простым ополченцам смотреть поединок господ. Лана с легким интересом разглядывала стоящих перед ними рыцарей. Больше всего выделялся широкоплечий разбойного вида мужик лет тридцати с короткой рыжей щетиной, заработанной в долгом пути, и длинным сизым рваным шрамом, пересекающим левую половину лица от брови до верхней губы. Бросив взгляд на барона, стоящего чуть поодаль, рыжий сделал шаг вперёд и тихо сказал Лане, бросая злобные взгляды на стоящего рядом Айра:

— Я — Рейн Гофард, но ты можешь звать меня “мой господин”, — рыжебородый зло оскалился, — Зря стала борзеть, тупая ты сука, трех дней не пройдет, как ты будешь обслуживать не этого увальня, а меня.

Девушка пару раз удивлённо моргнула, пытаясь понять, что он имеет в виду, а Лотаринг рванул вперед, его латная перчатка озарилась гневным сиянием. Рейн ухмыльнулся, схватившись за меч, но прежде чем они столкнулись, Лана встала между парнями, положив ладонь на середину широкой груди своего стража. А затем, улыбнувшись, беззлобно ответила нахальному грубияну:

— Дурак ты, рыжий. Двух недель не пройдёт, как мы с тобой будем стоять плечом к плечу на стенах и друг за друга кровь проливать. Представь, как тебе будет стыдно за то, как ты меня назвал.

Тут барон дал сигнал о начале готовности. Лана выхватила клинок и, выставив его перед собой, встала бок о бок с Айром, тихо ему прошептав:

— Рейн конечно баран, но этот баран будет сражаться за нас. Я хочу сама его проучить и поставить на место, а то боюсь дуэль с тобой он не переживет. Позволишь?

Айр медленно кивнул, не сводя ледяного взгляда с лица шевалье, сотник бесстрастно молчал, ожидая, когда барон объявит о начале дуэли. С Рейном ему было не о чем разговаривать, Лотаринг твёрдо решил, что так или иначе этот парень не переживёт близящуюся осаду. Рыжебородый был из той самой породы самоуверенных моральных уродов, которых Айр ненавидел больше всего.

Гофард громко объявил о начале сражения. Лана незамедлительно хищной стрелой метнулась к рыцарям. Те разошлись полукругом, собираясь взять пару человек в клещи, явно не ожидая такой прыти от девы с мечом. Фиолетовой вспышкой Воли сверкнул её клинок, и один из рыцарей отшатнулся, зажимая ладонью рану в боку. Ошеломлённый скоростью нападения, он даже не успел сосредоточиться на своей ауре, так как ловкий удар её пронзил, как стрела пробивает бычий пузырь на окне.

Рыжий, подбежавший к ней справа, отбил щитом второй выпад, летевший ему в живот, а следом отбросил её ослепительной вспышкой ауры. Лана, прокатившись по земле, оказалась практически под ногами двух рыцарей, тяжело отступавших от неумолимых росчерков алого бастарда. Они поочередно блокировали могучие взмахи, но пятились, не в силах ничего противопоставить ярости стального гиганта.

Лана понимала, что подставилась, и мешкать нельзя. Пригнувшись, она на рефлексах едва избежала выпада Рейна, отбила выпад еще одного противника и ушла в сторону перекатом. Рыжебородый оказался неплохим воином, что отчасти объясняло его высокомерную презрительность к окружающим. Словно волки, преследующие оленя, они следовали за девушкой по пятам, практически загнав в угол арены.

Однако в этот момент Айр оказался рядом, и одним мощным взмахом отбросил их мечи. Не мешкая, Лана метнулась к рыжему. Тот нанёс колющий удар, пытаясь поймать её в конце прыжка, но сребровласка легко оттолкнулась ногами от земли и перелетела через его клинок, с размаху врезав в челюсть ногой.

Рейн покатился по земле, а удар второго рыцаря она приняла на мягкий блок, уводя его в сторону, нырнула ему под руку и, перехватив меч обратным хватом, вонзила в спину под правое плечо, едва удержавшись от того, чтобы пронзить насквозь. Клинок пробил поддоспешник и вошел в плоть, брызнула кровь, обозначая что еще один поединщик выбыл из происходящей схватки.

Со стороны Айра доносился грохот клинков. Лотаринг сражался холодно и осмотрительно, не упуская из поля зрения Лану, чтобы прикрыть её в случае нужды. Они всегда так и бились — сребровласка как безумный берсерк взламывала оборону врага, а он присматривал за тем, чтобы она не осталась без головы. Его собственные противники быстро выдохлись и испуганно переглядывались, не в силах найти хоть малейший зазор для контратаки. Окружённый пылающей рубиновой аурой, полуторный меч в руках сотника мелькал как тростинка, раз за разом выбивая из рыцарей остатки самоуверенности и истончая их ауру.

Подловив удачный момент после особо мощного взмаха, один из них рванул вперёд и выбросил свой длинный меч, целясь Айру в предплечье. Большая ошибка — сотник этого ждал, подпустил наглеца на пару шагов, а затем мощным пинком в живот отправил в полёт. Врезал он ему хорошо, от всей рабоче-солдатской души, так что пару секунд казалось, что благородный аристократ долетит до самой стены, по пути выблёвывая содержимое желудка. Однако инерции чуток не хватило, недруг грохнулся об землю за пределами огороженной арены и глухо, пересчитав костями несколько метров утрамбованного солдатскими сапогами плаца, наконец замер, не в силах подняться.

Айр бросил быстрый взгляд на подругу — она как раз тоже разобралась с противником, оставшись с рыжебородым один на один, так что причин беспокоиться не было. Насмешливо ухмыльнувшись собственному врагу, Айр неторопливо двинулся в его сторону, угрожающе воздев вверх пылающий меч.

Нервы у стоящего против него рыцаря сдали, инстинкты кричали ему бежать от жуткого великана и спасать свою жизнь, а честь запрещала и думать об этом. Ему ничего не оставалось, как с яростью обречённого рвануть вперёд, вскинув меч к плечу параллельно земле, для колющего выпада. Однако более он ничего не успел — пудовый кулак сотника грохнул в лоб подобно удару молота по наковальне, горе-боец сделал в воздухе сальто, приземлился на задницу и отключился.

Айр отряхнул руки и склонился, проверив у безмятежно выглядящего шевалье дыхание. Лотаринг, конечно, сдержался и не впечатал ему со всей дури, так что черепушка рыцаря оказалась цела, да и парень, к счастью, дышал. Остался только рыжебородый хмырь, который потерянно крутил головой во все стороны, пытаясь сообразить, куда подевалась серебристая чертовка.

Незадолго до этого Лана, уклонившись от быстрого взмаха клинка, прокатилась между ног грубияна, впечатав тому в пах носок сапога. Рейну сразу же поплохело, багровый от боли он едва смог удержать меч в руках, схватившись свободной рукой за причинное место. Сребровласка, направив Волю себе в ноги, высоко подпрыгнула и, сделав сальто, обрушилась рыжему на плечи и, приставив острие меча к горлу, осторожно провела по нему, оставляя длинный кровавый разрез.

Бой пары против пятерых шевалье закончился, даже не успев толком начаться. Первый выбывший из схватки рыцарь зажимал рану в правом боку, Рейн одной рукой продолжал цепляться за отбитые уды, а другой держался за горло, пережидая, когда прекратит течь кровь. Третий противник Ланы получил опасный колющий удар в спину и его сейчас исцеляли двое лысых и слепых заклинателя культа Любви. Ещё одного Айр отправил в волнительный полёт, от которого тот ещё не скоро очнётся, а последний лежал без сознания, оглушённый. Приставив меч к его руке, Айр оставил небольшой порез, окончательно обозначая победу.

Бросив взгляд в сторону Ланы, сотник подошёл к ней и привычно хлопнул по плечу, правда, он забыл снять усиление Воли, и она от его хлопка чуть не упала, так что пришлось Лотарингу её ловить за руку. Барон, внимательно следивший за сражением, хранил молчание. Лишь заметив, как Лана помахала ему рукой, он, как будто выйдя из транса, сообщил о завершении боя.

Рыжий всё ещё стоял на ногах, зажимая порез на горле и, казалось, не смотрел в их сторону. Но когда Айр с Ланой проходили мимо, он злопамятно прошептал:

— Увидишь, сучка. То, что я сказал, всё равно будет.

Не обратив внимания на бессильные угрозы, Айр и Лана направились к барону, по пути девушка тихо спросила у друга:

— Может, его всё-таки тихо прирезать?

— Ого, какая ты кровожадная. Ты же сама сказала, что-то там о стене и плечом к плечу?

— Я захотела поиграть в героя.

— И как?

— Как всегда неудачно.

Айр искренне захохотал.

Когда они подошли, Гофард, крайне впечатлённый увиденным, покачал головой.

— Что ж. Беру свои слова обратно и вынужден принести извинения. Сейчас я понимаю, сэр Лотаринг, почему вы решили оставить эту девушку в форте. И не только это. Сотник, продолжайте нести бремя командования королевской гвардией. А вы, леди, для начала назовите мне своё имя. Я должен буду упомянуть вас в рапорте.

— Лана. Лана Лотаринг, господин барон, — весело ответила девушка, порядком смутив Айра.

***

«Пару» барон решил заселить в привычную и хорошо знакомую кладовку под лестницей. Это было небольшое, тесное помещение с узким окном, выходящим на замковую площадь, и, разумеется, оно сильно уступало покоям. Но, по крайней мере, у них была двуспальная кровать, конечно, не столь шикарная, как у коменданта, но вполне опрятная и лишённая паразитов. Да и в этой тесноте была какая-то уютная близость, благодаря которой девушка впервые за весь долгий день позволила себе расслабиться. Она была рядом с человеком, которому могла доверять.

Сразу как только они зашли в комнату и Айр запер двери, Лана повалилась на кровать и уставилась в потолок. Следующие две недели ей предстояло провести в этой комнате практически безвылазно, отлучаясь только справить нужду и умыться. Строптивый барон был крайне против того, чтобы девушка разгуливала по крепости, смущая солдат. Айр толпился на входе, задумчиво разглядывая помещение.

— Так. Отлично. Значит, спать я буду либо на полу, либо в казармах, — буркнул наконец блондин, на что Лана, перевернувшись на живот, показала ему язык.

— Фииигушки. Ты сам заявил во всеуслышание, что мы женимся, и если ты будешь ночевать с солдатами, это создаст много вопросов. Так что вариант один. Ну, точнее, два. Либо ты спишь на полу. Либо на полу сплю я.

— Лана, ты уже достала меня со своими двумя вариантами, — взорвался сотник. — У тебя вечно всё так. Или — или! Герой или злодей. Друг или возлюбленная. Красное или черное. Твой монохромный мир у меня в печенках сидит.

— Если хочешь, я могу продолжать выдавать себя за мужчину, и все станет как раньше, — расстроенно ответила сребровласка.

— Нет, не можешь. И даже не потому что в это никто не поверит. Мы оба уже знаем правду, и это не изменить. Мне нравится проводить с тобой время. Я искренне ценю твою дружбу. Но мы не обязаны вечно быть в этих рамках. Давай разбавим твою черно-белую картину мира новыми красками, а? — чувствуя вину, Айр присел на кровать неподалёку и притронулся к её ладони. Лана на миг замерла, а затем переплела пальцы. Крепкие мозоли от меча были у них обоих, но несмотря на это, ладонь сребровласки чувствовалась очень нежной и мягкой.

— И как ты это себе представляешь? — с лёгкой хрипотцой в голосе спросила Лана.

— Я открыт к предложениям и очень рассчитываю на твою богатую фантазию, моя прекрасная леди, — Айр негромко рассмеялся, а затем скривился как от зубной боли, — Тем более у меня в ближайшем будущем появится свободное время, которое мы можем потратить не только на тренировки, но и на прогулки. Хотя… Особо мы не разгуляемся в осаждённой крепости.

— Ты расстроился из-за Гофарда? — мягко спросила девушка у Айра. Тот медленно кивнул.

— Кичливый урод, помешанный на знатности рода и правилах, вдолбленных в академии.

— Который забрал твою славу и возможность повышения, если мы победим, — согласно кивнула Лана, словно прочитав его мысли.

— Нет. Я подаю в отставку сразу после того, как всё закончится, — спокойно ответил парень и, подойдя к небольшому столику, поставил туда свой мешок и начал раскладывать нехитрые личные вещи.

— Слушай, не позволяй этому высокомерному засранцу испортить тебе карьеру. Я уверена, что ещё два-три года, и Хардебальд назначит тебя своим наследником!

— Это тут ни при чём. Ты идёшь в Лангард. Я иду с тобой, — с нерушимой уверенностью произнёс сотник и, выставив на стол три глиняные бутылки, посмотрел на девушку пояснил:

— Я фактически сирота. Моя мать была проституткой, а отец… Ты даже не представляешь, с какой высокой колокольни ему на меня плевать, по большому счёту. Он не станет воспринимать меня всерьез до того как я получу должность тысячника и смогу быть ему полезен. Пока я не вступил в гвардию, он даже не вспоминал о моём существовании. Вроде как хотел защитить, но я в это не верю. А потом засунул в дальний гарнизон на краю мира, где я благополучно сдох бы ещё три года назад. Мы помогаем друг другу, но это скорее отношения начальника и подчинённого, преследующих общую цель. Так что, Лана, ты моя единственная семья, — Айр громко выдохнул, закончив исповедь, а потом вскрыл бутылку вина и разлил его по кружкам.

Лана молчала. Ей сейчас казалось, что мир рушится, и она стоит на самом его краю. После которого не будет пути назад уже никогда. Подойдя к кровати, Айр сунул ей в руки кружку с вином, присел рядом и уверенно сказал:

— Мне плевать, что в твоем мире не хватает цветов. Это неважно. Я точно знаю одно. Когда я с тобой стою плечом к плечу, я не одинок. А потому, пожалуйста, доверься мне, и мы раскрасим его тысячей красок.

Сердце среброволосой пропустило удар, и она, потянувшись свободной рукой к его, вновь переплела пальцы. Они медленно пили алый нектар, держась за руки, и молчали, освещённые лишь тусклым светом танцующего на ветру пламени свечи. Слова были не нужны — это был тот момент единения и близости, который они могли только испортить.

Глава 18. Критическая уязвимость

Глава 18. Критическая уязвимость

Интерлюдия: *****

Этот сон отличался от всех прочих. Моё тело, мои мысли, мой разум как будто оказались раздроблены на части. Я видела себя со стороны в фиолетово-чёрном мире погасших звёзд, поглощающих свет. Две фигуры стояли напротив друг друга, каждая из них была мной в разный момент времени. Кажется, они спорили, не обращая никакого внимания на оскаленные клыки жадной Бездны у них под ногами. Люди, погрязшие в сомнениях и страхах, слепые к тому, что лежит глубже кошмаров. Их спор был бессмысленен, аргументы — нелепы, цели и желания — приземлённо смешны. Я — они были так жалки.

— Что ты творишь? Во что ты нас превратила? Я не позволю тебе переспать с лучшим другом! — лязгнув цепями аметистовой воли, что сковывали саму его суть, Ланнард Грейсер вновь рванулся вперёд, пытаясь добраться до спокойно взиравшей на него девушки с длинными платиновыми волосами.

— Я первична, и это решать только мне. Но дело не в плотском влечении… Точнее, не только в нём. Он стал для меня особенным. По-настоящему. Тебе, выжженная дотла душа, этого не понять. Я пробудила тебя не по этой причине. Мне… нужна твоя сила. Чтобы сражаться и защитить его. Чтобы пробиться на север и спасти Ульму, мне нужна твоя Воля, — ответила девушка, сделав шаг вперёд.

— Мне плевать на Алую Ведьму. Это она замыслила и разыграла спектакль, по результатам которого я оказался здесь. Скованный. Бессильный наблюдатель, запертый в собственном теле. Почему ты меня просишь помочь? Разве не в твоих силах попросту меня поглотить? Тебе достаточно просто приблизиться и прикоснуться, — лазурные глаза на хищном, заострённом лице угрожающе блеснули. Ланнард улыбнулся.

— Ульма не желала тебе зла, и я тоже… — неуверенно воскликнула девушка.

— Вы обе — монстры. Чудовища, противные самой природе людей. Именно поэтому отец приказал магам тебя сковать, — указательный перст воина был направлен ей на середину груди, где сквозь плоть и кости было видно ярко горящее аметистовое сияние сердца.

— Байрн был подонок, превративший нас в инструмент.

— Заткнись, лживая тварь, — устало оборвал её Грейсер. — Не тебе произносить его имя, ведь лишь по твоей вине он прошёл этот путь. От героя до безумца. Убийцы. И сейчас ты уготовила то же самое Айру. Ты же знаешь, как слаба и падка на страсти! Так же, как наша мать! Ты изменишь ему! Раз. Второй. Третий. И он сломается, как отец! Он убьёт тебя. Если это раньше не сделаю я.

— Мама… Мама не изменяла отцу, — отчаянно воскликнула Лана, чувствуя грызущего изнутри червя лжи.

— Да? Тогда почему она попыталась сбежать с садовником вскоре после рождения Сэры? — перестав вырываться из пут, Ланнард бессильно на них повис, грустно глядя в фиолетовые очи страсти.

— Она хотела её защитить от того, что отец делал со мной. Чтобы она не познала того, через что прошёл ты, — Лана сжалась, обхватив себя руками в районе плеч, спасаясь от мучительного мороза сомнений.

— И поэтому она сбежала с мужчиной? Или, быть может, Сэра была всё-таки от него, как и подозревал Байрн? Ведь по внешности это определить почти невозможно — мы всё равно будем похожи на мать. Но… Это ведь и не важно. Ты ненавидишь отца. Ты его ненавидела все эти годы. Ещё до того, как мы появились на свет. Но он сдерживал это немыслимо долго, пока его не попытался предать самый близкий и родной человек. Что бы ни стояло за побегом Иоланды — она его бросила. Предала. После всего, что он сделал ради нее, — слова Ланнарда звучали холодно. Обрекающе. Мучительно правдиво.

— И он её убил… — прошептала сребровласка.

— Тебя ждёт то же самое. Твоя страсть сожжёт Айра изнутри. Погубит его. Даже если вам удастся пережить то, что грядёт, — грустно предрёк синеглазый узник.

— Так ты одолжишь мне свою волю? Не ради Ульмы. Ради него. Чтобы его защитить. А я… ради этого постараюсь с ним не сближаться. Ещё больше, — разрывая себя по живому, Лана сделала шаг вперёд, предложив сделку.

— Нет, — безжалостно отрезал парень. — По крайней мере, пока есть шанс обойтись без этого. Я желаю сохранить свою человечность, ведь без меня остановить тебя будет некому. А ещё я оставляю за собой право тебя пилить каждую ночь, пока ты вновь меня не заставишь заснуть, — он ухмыльнулся, беззлобно, но очень самоуверенно.

Я заглядываю в обоих себя со стороны. Скорбь в узнике резонирует со страхом блондинки, который начинает перерастать в уверенность. Круговорот цветов вокруг сверкает вместе с их чувствами. Пока яркая фиолетовая вспышка не озаряет всё, подобно рождению нового солнца, вместе со спокойными, уверенными словами девушки.

— За мной тогда право отвергать твои предупреждения. Я не наша мать. Я не наш отец. И уж тем более не тёмная тварь, которой ты меня считаешь. Я знаю, что могу любить, потому что уже люблю. Я пойду Айру навстречу и сделаю его счастливым.

Последние её слова рассыпаются на мириады танцующих светлячков и заполняют мой мир до самых краёв, звуча как обещание. Ненависть, душившая меня, затихает. Не уходит навсегда, а всего лишь засыпает, убаюканная волнами счастья. И я вновь могу дышать. И с хрипом просыпаюсь в мокрой от пота кровати.

Конец интерлюдии.

***

Застонав, Лана резко села и утёрла дрожащей рукой холодный пот со лба. Воспоминания о недавнем сне были нечеткие и смазанные, покрытые утренним туманом что медленно накатывал к крепости по равнине внизу. Не в силах поймать за хвост ускользающую грезу, она чувствовала ее важность. Значимость не только для самой себя, но и человека которого она полюбила.

Эти мысли доставляли лишь боль, так что, выкинув их из головы, девушка легко поднялась на ноги, скинула пропотевшую одежду и обнажённой прошлась по комнате. Айра, разумеется, здесь уже не было, зато была большая тарелка гречневой каши с мясом, прикрытая сверху вторым блюдом, и наполовину полный кувшин молока. С огромным наслаждением утолив утренний голод, девушка довольно зажмурилась, после чего громко чихнула.

Поутру в этой пустой комнатушке, к тому же выходившей единственным окном на север, было довольно прохладно. Вспомнив о прекрасном меховом плаще, на котором спал сотник, девушка бросилась разыскивать его дорожную сумку, но в комнате её не оказалось. В итоге с недовольным бормотанием ей пришлось усесться на кровать и закутаться назад в одеяло.

В голове сами собой всплыли обрывки недавнего сноведения. Она наконец-то смогла осознать и принять свои чувства. После его вчерашних слов, больше похожих на покаяние, её переполняло счастье. Сейчас она жалела, что не нашла слов, чтобы признаться ему в ответ. Если он готов любить её такой, какая она есть, то она хочет отдать ему всю себя. Впрочем, Айр не говорил ничего столь откровенного. Быть может, она для него семья, но лишь как подруга. Или сестра. А ей хотелось бы иного.

Весь день она так и провела под одеялом, в тревожном ожидании его возвращения, твёрдо решив напрямую признаться другу в своих чувствах. Но день уже перешагнул за рубеж заката, а сотника всё не было. Вспомнив о том, что в комнате не оказалось его дорожной сумки, Лана вскочила с кровати от ощущения опасности. Чувство, будто что-то было не так, стало острее. Пусть Гофард и запретил ей разгуливать по форту, но девушка решила выйти наружу и нанести ему визит.

Поспешно одевшись и повесив на пояс ножны с мечом, она вышла из комнаты и по памяти отправилась к комнате коменданта, ловя на себе оценивающие и откровенно опаслевые взгляды проходящих мимо солдат. Большая часть бойцов была свята уверена что пришедшая из Дикой Чащи ведьма владеющая Волей - предвестница смерти и разрушений. Их от каких-либо действий сдерживал только страх, ратники воотчую видели на что способна в бою эта бестия.

Лане не нравились эти взгляды, особенно сейчас, когда надёжной поддержки Айра рядом не было. Впрочем она уже успела привыкнуть к страху, что липкой марью окружал эту крепость и не винила солдат. Когда придет время и она будет сражаться за них на стенах форта, все станет иначе. Девушка ускорила шаг и, поднявшись по лестнице, столкнулась лицом к лицу с тройкой рыцарей — что несли страху в караулке, рядом с покоями барона. Рыжий, стоявший ближе всего к лестнице, неприятно оскалился, увидев девушку, и наигранно строго произнёс:

— А вот вам, леди Лотаринг, господин вроде строго-настрого запретил кружить по замку. Или захотелось найти приключений, пока муж в отъезде?

— Пропусти меня к барону, я хочу узнать куда он отправил Айра и почему.

Вальяжно и нагло разглядывая ее грудь, Рыжий усмехнулся:

— Ладно, сдавай меч и проходи. Однако вдруг ты, кроме меча, ещё где-нибудь что-нибудь прячешь и замышляешь недоброе, — и тем же тоном, которым заявлял про “обслуживание”, добавил:

— Так что перед этим мне надо тебя осмотреть, — шагнув вперёд, рыжебородый протянул к ней руку, но, наткнувшись на хищный взгляд Ланы, отшатнулся. Она была похожа на рассерженную кошку, приняв боевую стойку, схватившись за рукоять клинка, девушка не спеша вынимать его из ножен сначала негромко, но очень убедительно предупредила:

— Убери руки — или протянешь ноги.

Шагнув назад, побледневший рыжий тоже схватился за меч.

— Эй, бешеная сука, оружие отпусти. Иначе мы с парнями тебя скрутим и до барона ты не доберёшься.

Беспокойство за Айра и ощущение собственной уязвимости заставляли её сейчас чувствовать себя загнанной в угол. Двое сидевших за столом позади Рыжего рыцарей уже поднимались на ноги, а на лестнице Лана услышала шаги обутых в латные сапоги ног. Только сейчас девушка осознала, что оказалась в одной комнате с тремя вооружёнными мужчинами, а помощи ждать было не от кого. А значит в случае обострения конфликта, ей придется действовать жестко и никого не щадить.

Окинув ее полную грудь плотоядным взглядом настигшего добычу хищника, Рейн с словно прилипшей к лицу ухмылкой сделал шаг вперед:

— Если бы ты не наглела, полюбовно пошла навстречу и позволила тебя осмотреть, то уже была бы у барона. А так, сама посуди, ты мне с парнями выбора не оставляешь, сейчас же откинь меч, а не то…

События накалялись, Лана испуганно искала способ избежать либо группового изнасилования, либо кровавой бани, к которым все шло. Противники неторопливо приближались, собраясь атаковать ее с трех сторон, так что взвесив все “за” и “против”, девушка решила пойти на эскалацию и выхватила меч. Рыцари резко остановились, держась за пределами дистанции поражения, сам воздух стал вязким словно кисель, пропитанным похотью и напряжением.

Рейн резко втянул носом воздух, он сам уже был не рад что до этого все дошло. Одно дело было таскать селянок по сеновалам, ведь их мужья и отцы даже глаза поднять на рыцаря не решались. А совсем другое - она. Эта серибристая сука чего доброго и правда могла отправить их всех к праотцам, за то что он всего-то хотел ее немного позадирать и пощупать, покуда увалень-Лотаринг был в отъезде. Однако киса и без него оказаласьне так проста и в руки никак не давалась. Он оскалился, эмоции взяли вверх над остатками разума и был готов рвануть вперед, когда их всех огорошил тихий педантичный голос Лифекта Гофарда.

— Что здесь происходит? Леди Лотаринг, почему вы напали на моих людей, я требую ответа, — стоя в открытых дверях покоев, невысокий черноволосый барон был совершенно спокоен, одной фразой обрубив назревающий конфликт, он мрачно разглядывал девушку.

— Ваш человек, барон, недавно, перед вчерашним поединком мне угрожал изнасилованием. А только что попытался его совершить. Как женщина благородного происхождения я имею право требовать расплату кровью за это. Например, с помощью дуэли насмерть.

— Это правда? — Гофард перевёл немного растерянный взгляд на рыжего, тот побагровел от злости и вцепился в клинок.

— Если у его товарищей есть хоть капля хвалёной рыцарской чести, они это подтвердят, так как были свидетелями, — дрогнувшим голосом добавила Лана, она была смертельно испугана и взбешена этим фактом.

Не выдержав тяжелого взгляда своего сюзерена, Рыжий проревел:

— Сир! Эта наглая сука слишком много себе позволяет для жены жалкого бастарда! Она нарушила ваш приказ не покидать свою конуру и требовала пропустить ее к вам.

— А ты, разумеется, не смог сдержаться и решил этим воспользоваться, — устало выдохнул барон, как будто подтверждая свои догадки, а потом строго посмотрел на Рыжего. — Рейн. Я приказываю тебе сейчас же перед ней извиниться. И запрещаю в будущем к ней приближаться или разговаривать.

После этих слов Рыжий от унижения и злости покраснел ещё сильнее, он злобно уставился сначала на Лану, а потом на барона и наконец тихо произнёс:

— Какого чёрта Лифект? Мы же друзья, почему ты её защищаешь?

В темных глазах Гофарда на миг мелькнуло вполне человеческое раздражение, но в остальном Лина никак не могла прочитать эмоций этого человека, они все были смазанные, скрытые за непонятными ей линиями и штрихами, а потому - почти нечетаемые. Издав тяжелый вздох, черноволосый пояснил, словно маленькому ребенку:

— Я защищаю не её. Ты утратил лицо и натворил ошибок. И сейчас она может с полным правом вызвать тебя на дуэль и убить. Или это сделает её муж, как только вернётся. Ты же сам понимаешь что это будет для тебя приговором в обоих случаях. А так как я имею несчастье считать тебя своим старшим братом, последним из кровных родственников, я этого видеть не хочу. Потому ты будешь следовать моему приказу.

Рыжий сначала покраснел ещё сильнее, казалось что он сейчас лопнет, как перебродившая виноградина, но потом сник, побледнел и кивнул барону. Было бы забавно наблюдать за тем, как меняется цвет его лица, но Лана была слишком зла для этого. Из-за этого ублюдка она теряла драгоценное время, когда Айр мог быть в опасности! Шагнув вперёд Рыжий, не поднимая лица, дрожащим от злости голосом произнёс:

— Я, Рейн, шевалье из дома Гофард, приношу леди Лотаринг свои искренние извинения и прошу её милосердного прощения за мои слова и поступки.

Лана даже не смотрела в его сторону, все ее внимание было обращено на барона.

— Я ведь могу не принять этих извинений.

— Да. Но в этом случае вы потеряете мою возможную благодарность и расположение. Надеюсь на ваше благоразумие, коли его не хватило у моего рыцаря, у нас один враг и скоро он будет здесь.

Выслушав ответ барона, Лана раздражённо кинула меч назад в ножны. Она жаждала крови, но с холодной логикой Гофарда было сложно поспорить. Так что она удастоила Рейна коротким ответом:

— Вы прощены, шевалье. Ссора улажена, я не питаю к вам зла, — после чего, посмотрев на барона, тихо спросила, — А будь на моём месте бессильная служанка без всякой защиты, вы встали бы на её сторону?

Гофард не задумываясь даже на мгновение без колебаний произнес:

— Нет. Безродной служанке нечего делать в крепости во время войны. Такой ситуации не случилось бы, а посему и мне вмешиваться не было бы причины. Давайте не будем терять напрасно наше общее время. Зачем вы пришли сюда? — отойдя в сторону от двери, барон приглашающе кивнул девушке внутрь своей комнаты.

После того как двери покоев за ней закрылись, Лана облегчённо выдохнула и про себя чертыхнулась. Если бы не вмешательство Гофарда, эта небольшая свара могла перерасти во что-то непоправимое, и лишь потому что она запаниковала и натворила глупостей. Не стоило ей хвататься за меч, нужно было уйти и дать ситуации остыть. Не бросился же этот Рейн её в самом деле лапать на глазах своих друзей. Впрочем, вспомнив животную похоть в глазах рыцарей, она сразу поправилась. Бросился бы. А они ещё ему бы и помогли и вряд-ли позволили бы сбежать. Невзирая на титул и всё прочее. С ними было что-то не так. Или, скорее даже, не так было с самой Ланой и тем влиянием, какое она оказывала на мужчин, заставляя их терять голову.

Пройдя вглубь покоев, Гофард опустился в кресло и выжидательно посмотрел на гостью, пока та собиралась с мыслями.

— Барон, для начала я хотела бы уточнить, где Айр Лотаринг. Ваш рыцарь обмолвился, что его нет, в крепости, — наконец взволнованно сказала та, на что барон кивнул, как будто в подтверждение каким-то своим мыслям.

— Сотник с отрядом отправлены в патруль для сбора информации о местонахождении врага, а также поиска пропавших разведчиков, в район Гиблых Ручьёв, — спокойно и размеренно ответил он девушке, но её сердце сжалось от тревоги.

— Почему он ничего мне не сообщил? Когда он должен вернуться?

— Леди Лотаринг. Напоминаю, в мои задачи не входит успокаивать ваши истерики. Ваш супруг — солдат. Ему дан приказ, и он его выполняет. Пока на вас нет регалий полководца, у меня нет намерений отчитываться перед вами, — сухо и спокойно ответил он ей. Но, видя как меняется её выражение лица, устало добавил:

— Нет, я не позволю вам покинуть крепость и отправиться на поиски вашего будущего супруга. Да, сбежать у вас тоже не выйдет, возьмите себя в руки. Подождите пару дней, если его отряд не вернётся, я снаряжу полноценную поисковую группу и дозволю вам быть в её рядах, — видя, как удивлённо вытягивается выражение лица девушки, барон самодовольно усмехнулся.

Лана крепко задумалась, эмоции сейчас ей кричали, что она должна наплевать на доводы барона и разыскать Айра. Тем более направление поисков тот ей назвал. Но недавняя стычка со рыцарями ей напоминала о возможной крайне мучительной судьбе, если она попадёт в руки Свежевателей в одиночку. Наконец, согласившись с доводами логики, она раздражённо вздохнула. Ощущение бессилия её раздражало даже больше, чем когда чужаки пялились на ее грудь.

— Присаживайтесь. Я не пью вина, но вместо алкоголя могу предложить прекрасный грибной отвар. Он положительно сказывается на нервной системе.

Усевшись в предложенное кресло, Лана разглядывала барона, пока тот наливал ей и себе в изящные фарфоровые кружки обещанный напиток.

— Вы поэтому такой спокойный, да?

— Не только. Мой отец не так давно погиб, а я не желаю себе повторения его судьбы. Все мы ходим под смертью, и, чтобы её избежать, лучше избегать повторения чужих ошибок. — негромко произнес барон изучая лицо собеседницы и поставил перед ней на стол кружку.

Лана разумеется не обратила на его намек никакого внимания, странным образом от Гофарда она не ощулала угрозы, он не излучал страх или похоть, только сдержанный, холодный интерес. Так что девушка взяла сосуд обеими руками и, немного подув, отхлебнула. Отвар оказался вязким на вкус и горчил.

— Если вы так цените жизнь, то тогда зачем согласились приехать в этот форт? Не самое разумное решение.

— Я действительно ценю жизнь и то, что она даёт. Но ещё больше я ценю власть. Я не хочу прожить всю жизнь правителем в глухомани, потихоньку дербаня земли соседей или подкладывая под них своих дочерей. Но чтобы из барона стать графом, есть только два пути, — Гофард отпил из своей кружки, все его движения буквально лучились аристократизмом.

На то, как Лана, сжавшись, сидела в кресле и держала посуду в руках, он глянул с толикой презрения. Видя это, она фыркнула и приняла подходящую позу: три года в столице давали о себе знать, к тому же большую часть этого времени она как раз разглядывала различных высокородных дам. Смотревший на неё черноволосый парень скупо усмехнулся каким-то своим мыслям и продолжил:

— Либо интриги, подкупы и шантаж — но по ряду причин я считаю это неправильным, во-первых, и… эстетически непривлекательным, во-вторых. Либо военная карьера. Но, как бы блестяще я ни закончил академию, без практического опыта мои теоретические знания ничего не стоят. Леди Лотаринг, мне нужны достижения. Военные трофеи, которые я, как древние генералы прошлого принесу и брошу к ногам Её Величества, заставив обратить свой взор на себя! Так же как это сделал ваш супруг три года назад. Я был там, во время церемонии его награждения. Он бездарно упустил открывшийся шанс, но я этой ошибки не допущу… — под конец речи в словах барона слышались столь редкие для него, но по-настоящему горячие эмоции.

— Вот уж подумать не могла что вы завидуете Айру, — Лана сдержанно усмехнулась, а распалившийся барон, увидя её улыбку, сбился и, отвернувшись в сторону, сделал ещё пару глотков отвара. Напившись, немного смущённый собственной вспышкой эмоций, барон произнес:

— Смеётесь? Вот и в академии наследники герцогов и графов хохотали. В тот момент я узрел новый путь к будущему которого желаю и с тех пор следую по нему. Возможно меня можно упрекнуть в отсутствии оригинальности, но у мужчины должна быть цель и мечта.

— Ничуть, Гофард. Я смеялась не над вами. Скорее, я приятно удивлена тем, насколько вы отличаетесь от… — произнесла Лана, немного сбившись в конце, вспомнив что говорит с сыном человека которого безжалостно убила.

— Моего отца? Вы его знали? — с поистине вселенским безразличием задал вопрос черноволосый барон, на что Лана отрицательно покачала головой, самая чувствуя насколько это выглядит жалко и ненатурально. Из нее была очень плохая лгунья и девушка всегда это знала.

Похотливый старикашка поплатился жизнь за то что заглядывался на ее сестру… А кроме того, Гофард Старший выяснил, что настоящая Сэра умерла и мог поставить под угрозу ее будущее. Сердце опять защемило от ощущения утраты, и паническая мысль обожгла сознание: «А что, если Айр умрёт, или того хуже, сейчас умирает, и его терзают Свежеватели?»

Лана вскинула голову и торопливо встала, проигнорировав какой-то заданный вопрос барона. На негнущихся ногах, повинуясь порыву, она подошла к северному окну и, распахнув его, вгляделась в мрачную пустошь, над которой уже опустилась ночная тьма. Порыв ветра растрепал её волосы, она сама не понимала, что надеется увидеть. Гофард осторожно взял её за предплечье и отвёл от окна, возвращая в чувства. В его холодных жёлтых глазах читалось любопытство вместе с толикой сопереживания.

— Я запрещаю вам прыгать из окна моего кабинета. Это может положить тень на мою репутацию, — с ноткой беспокойства произнёс барон.

— Я и не собиралась. Я ведь не сумасшедшая.

— Никогда не знаешь, чего ожидать от женщин. Поэтому я предпочитаю держаться от них подальше. Вы давно уже вместе с вашим будущим супругом?

— Вместе… Я знаю его больше трёх лет. Но то, что я его люблю, поняла только сегодня. Прошу простить меня, барон, я хочу побыть одна. Если что-то станет известно, сообщите мне, пожалуйста, в первую очередь, —- произнесла Лана и покинула покои под молчаливым взглядом жёлтых глаз.

Барон презирал мужчин, разбрасывающихся будущим, деньгами и своей судьбой ради женщин. Он всегда считал их жалкими тупицами, не способными контролировать свои животные порывы, ставя их превыше логики и рассудка. Но эта женщина… Благодаря ей он получил баронство в наследство несколько раньше чем планировал, рисковать и тратиться на наемного убийцу тоже ему не пришлось. Так что он чувствовал по отношению к серебрянной деве сдерженную благодарность.

Покачав головой, барон Гофард оставил в своём дневнике отметку о Лане Лотаринг и отправился на кровать. Как и все представители знати, он был высокого мнения о себе и был уверен что в сребровласке нет ничего для него непонятного. Она была искренней, предсказуемой и доверчивой. И если он станет ей другом, то получит не только верного и надежного союзника - сразу двух. Потому что как завладеть лояльностью Айра Лотаринга, Лифект понятия не имел. Сотник был крайне подозрителен и не спешил сближаться с аристократами, справедливо подозревая что они видят в нем либо пыль под ногами, либо же инструмент достижениях своих целей. Но в этой броне была брешь. Искреняя любовь к женщине. Позволив себе мимолетную улыбку, барон погрузился в сон.

Глава 19. Айр Лотаринг

Глава 19. Айр Лотаринг

Задница под седлом уже отваливалась, они скакали по старому, высохшему руслу реки, держась подальше от чащи и тракта, где рыскали свежеватели. На предстоящую операцию барон Гофард выделил Айру запрошенные два десятка человек, не задавая лишних вопросов, едва услышав, что дело срочное. Чем несказанно удивил Лотаринга, убеждённого, что бойцов придётся из него буквально клещами рвать. Хуже всего приходилось паре разведчиков, что лишь утром вернулись назад в цитадель и сразу же были вынуждены отправиться с ним на задание.

Это были мрачные, сурового вида мужчины, покрытые шрамами, грязью и парой щепоток отчётливой безнадёги. Соль и Зыка являлись бывшими “вольными охотниками” из банды Малыша, что осели на баронском довольствии три года назад. Так что они не хуже сотника понимали, в какой петле оказались и каковы ставки. Им Айр доверял в полной мере, и поутру, получив донесения, не дожидаясь, когда Лана проснётся, отправился к Гофарду. Подругу на это задание Лотаринг всё равно брать не собирался. Дело было не в недоверии, разумеется. Просто противник очень уж был для неё неудобный и раньше, а сейчас, с неконтролируемыми эмоциями, он для неё мог и вовсе стать смертельным.

Ещё в часе пути от крепости их догнала парочка магических птиц, почти прозрачных, сотканных из эфемерной грёзы. Они обычно держались высоко над головой, кружа в небе, и спускались лишь для того, чтобы голосом старого книжника предупредить о приближающихся патрулях. Такой подмоги Айр тоже не ожидал и уже был склонен пересмотреть свою оценку компетенции чернявого, которого он поначалу оценил крайне низко. Благодаря помощи с воздуха им удалось избежать обнаружения, проделав большую часть пути до цели.

Ведущие отряд разведчики заранее обозначали место для того, чтобы устроить привал. Там, где старое русло разветвлялось, несколько его бывших притоков впадали в Ларийское море. Берега здесь были скалистые и очень крутые, далёкие волны размеренно разбивались о камни в метрах тридцати под ногами. Всадникам пришлось спешиться и вереницей, осторожно вести своих скакунов за собой по длинной и узкой тропе между скалами. Эту дорогу обнаружили контрабандисты ещё век назад, до того как Лангард вымер, а потом ещё долгие годы использовали для того, чтобы спускаться к штормовому северному морю и на утлых лодочках переправлять дары Чащи к вставшим на якорь подальше от опасного берега ларийским судам.

Уже начинало смеркаться, когда они, основательно озябнув от воя северного ветра, что к вечеру продувал эту местность насквозь, наконец вышли к небольшому проходу в скале, отлично замаскированному кустарником и хищным плющом. Если бы не проводники, ведущие отряд этим путём, сотник его бы вряд ли заметил. По нему они вышли к объёмному гроту с гладкими стенами из зеленоватого песчаника. Сквозь своды высоко над головой, через переплетения зелени, едва можно было разглядеть отблески заходящего солнца, а шум прибоя заглушал все производимые звуки. Это было идеальное место для того, чтобы дать людям выспаться и отдохнуть перед битвой.

Здесь же обнаружился запас сухих дров и рассохшиеся лодки, которые никто не использовал уже несколько лет. Пара колдовских птах, обогнав людей, закружили между камнями, а затем, успокоившись, опустились, выбрав насестом изгибающиеся лозы плюща над головой. Убедившись, что всё спокойно и тихо, Айр отдал гвардейцам приказ разбивать лагерь и коротким жестом поманил своих двух десятников. Сорвав бойцов по тревоге, он их гнал как проклятых целый день, так что нужно было бы им уже изложить ближайшие планы.

Ховар и Желтыш были очень молоды для звания десятников. Первый был бастардом из рыцарского рода, присягнувшего напрямую короне, родом из восточных земель. Ну а долговязый и желтолицый товарищ с вечным хитро-экзотичным прищуром — так и вовсе был простолюдином. Айр уже давненько обрабатывал их обоих, прощупывая на верность знати, инициативность и главное — наличие мозгов в голове. Несмотря на то, что абсолютно все гвардейцы давали клятву служить только короне, среди аристократов, служащих на офицерских постах, не было единства в вопросе лояльности. Очень и очень многие прежде всего ставили верность роду, а потому Айр весьма осторожно выбирал людей, которых можно вовлечь в заговор своего отца.

Пока солдаты рубили дрова и готовили распорки для котлов, Айр уселся на борт чуток качнувшейся лодки и, положив локти себе на колени, вынул из поясной сумки флягу, сделал пару глотков, а затем кинул её желтолицему. Тот её ловко поймал, принюхался, крякнул и тоже с наслаждением присосался, после чего нехотя передал Ховару и благодарно произнёс:

— Спасибо, командир. Самое то после дороги, шобы согреться.

— Ты главное не привыкай. Кстати, вольно, можете куда-нибудь сесть, я сейчас речь толкать буду. — Айр ухмыльнулся и, вернув флягу, поспешил её спрятать от жалобных взглядов солдат.

— Ладно, слушать сюда. Даю диспозицию. Ещё до того, как наш высокоуважаемый господин барон прибыл в крепость, я разослал разведчиков проверить находящиеся на нашей стороне сломанного каньона укрытия. Пещеры, заброшенные строения и прочие потайные места. Три года назад, во время первой осады, мы столкнулись с новым типом свежевателей — горбунами. Это крайне опасные твари, способные ебнуть вокруг себя волной боли. — Айр поморщился, по коже пробежали мурашки только от одних воспоминаний об этой мерзости.

Именно из-за этой способности монстров он не хотел тащить с собой Лану. Она была весьма эмпатична, а ему предстояло атаковать целое гнездо, на грани пробуждения. Быстро взяв себя в руки, он продолжил объяснение задачи:

— Однако они довольно медлительны и не приспособлены для долгих переходов, потому свежеватели их “создают” уже на этой стороне, поблизости от крепости. Неподалёку отсюда Соль обнаружил такую вот нычку. Охрана там небольшая, нам нужно напасть и быстро всех порубить, без шума и пыли, прежде чем эти твари проснутся. Вопросы?

— Вы сказали, они их “создают”? Из чего? — задал вопрос сдержанный и молчаливый Ховар. Желтыш согласно кивнул, услышав вопрос товарища, а заглянув в глаза Айра, мгновенно понял, что ответ ему не понравится.

— Свежеватель сливается с замученной и запытанной женщиной в единое существо, ещё больше увеличивая её страдания и не позволяя умереть. Как эта херня работает — лучше спросите у ларийцев после того, как мы вернёмся. Насколько я помню, дело в эмпатии, возможности быть проводником эмоций и чувств. У женщин она лучше развита, — холодно пояснил Лотаринг. Хардебальд ещё после прошлой осады приглашал заморского специалиста по этим вопросам, но сотник далеко не всё понял из его замудрёных пояснений.

— Мы можем их как-то спасти? Освободить? — Желтыш сглотнул вставший в горле ком.

— Да, именно это мы и идём делать, — спокойно ответил Айр, вспомнив, как он впервые столкнулся с этими созданиями вместе с Ланном в подземельях сторожевой башни. — Для этого мы должны их убить. Это единственный способ.

— Вас понял, — отдал честь десятник. Он был добродушный парень, готовый прийти гражданским на помощь, но уже повидал мир и понимал, что иногда существует выбор без выбора. — Разрешите идти, донести до бойцов ценные указания?

— Разрешаю. Я сам распределю дежурства, бойцам надо хорошо отдохнуть, мы уже неподалёку от лежбища, придём туда ещё утром. Свободны, — приказал Айр и, поднявшись на ноги, направился к разгоревшемуся костру, вокруг которого сгрудились воины, и уже пыхтел закипающий котёл. Расщедрившись, после еды он отправил флягу с самогоном по кругу и рассказал пару баек, чтобы поднять бойцам дух. Он запретил себе думать о оставшейся в крепости девушке — чтобы её защитить, нужно было выполнить тяжёлую и грязную мужскую работу.

***

Последнюю, предутреннюю и самую тяжёлую стражу Айр взял на себя. Присев у входа в пещеру, спиной к потухшему костру, рядом с которым вповалку спали люди и кони, он терпеливо вглядывался в полумрак и курил трубку. Уже начинало светать. Белокурый рыцарь мысленно перебирал в голове принятые им на посту коменданта решения. Из десяти следопытов, служивших в северном гарнизоне, не вернулись лишь двое — те, кого он направил проверить Разрез Бородача на окраинах Дикой Чащи, где прежде прятались разбойники. Скорее всего, там было ещё одно гнездо, но с учётом того, сколько сейчас в этих лесах тварей, к нему вряд ли получится пробиться.

После потери Сердца древний лес утратил и свою жуткую смертоносность, а потому, потенциально, свежеватели могли через него вторгнуться в центральные земли, обойдя форт Равен. Но Айр был уверен, что они не будут этого делать — ведь иначе они бы не стали выводить горбатых исчадий около крепости для предстоящей осады. Ланградский проклятый владыка желал не просто пролить как можно больше человеческой крови. Ему было нужно что-то ещё. Или, скорее, — кто-то. Лотаринг не испытывал особых сомнений в личности этого человека, но не спешил докладывать о догадке никому, даже ей. Лану и так частили в крепости ведьмой, и если станет известно, что свежеватели идут по её душу, это станет настоящей проблемой.

Услышав негромкие шаги, он обернулся вполоборота. К Айру подошёл желтолицый десятник и, встав неподалёку, тоже неторопливо набил трубку и закурил. Табачок он смолил тот же самый, что и Айр — они закупились перед походом в одном и том же столичном торговом доме. Сделав долгую затяжку, он выпустил несколько клубов дыма и тихо спросил:

— Можно личный вопрос?

— Валяй. Но с ними поосторожней, могу и в лоб дать, — беззлобно посоветовал Айр.

— Как вы думаете, господин Гофард нас не угробит на первом же штурме? — высказал десятник свои сомнения.

— Я тоже поначалу принял чернявого за самоуверенного придурка. Но, возможно, он не так прост. Опыта и знаний о противнике ему явно недостаёт, так что всё зависит от того, способен ли он прислушиваться к чужим советам. Если же окажется полным глупцом — я могу с ним разобраться по старой доброй и весьма благородной традиции: попросту зарежу в дуэли, словно свинью, — Айр мрачно улыбнулся своему подчинённому.

— Рисково. Не любите же вы знать, командир, — покачал головой желтолицый.

— Один товарищ, много лет воевавший с южанами, рассказал мне интересную байку, — неторопливо произнёс Лотаринг, продолжая смолить табачок. — Когда-то давно всеми тамошними городами в оазисах правили демоны. У них была своя иерархия: наиболее могущественные владели тысячами душ смертных, которых высокомерные твари считали за скот. Они проигрывали людей друг другу в карты, устраивали бои насмерть между гладиаторами, наслаждались предсмертными страданиями женщин и детей, а пропитанный агонией мозг и нежное мясо были их любимыми деликатесами. Короче они веками пили кровь своих подданных, пока люди их наконец-то не опрокинули с насиженных тронов.

— Вы точно о демонах мне рассказываете? — осторожно спросил Желтыш.

— Ага. О тех самых, что сейчас служат Бессмертному Тирану, словно псы на коротком поводке. Около трёх сотен лет назад он освободил свой народ и сумел подчинить этих тварей собственной воле. Их обособленные домены пали один за другим, а сила теперь служит людям. Южане, разумеется, выродки — проводят кровавые ритуалы с детскими жертвоприношениями. Но кое-чему мы бы у них поучиться могли, — холодно закончил свой рассказ Айр и принялся чистить потухшую трубку.

— По этой аналогии вы ведь тоже демонюга еще тот, командир, — подметил проницательный десятник.

— Не. У них там строгая градация по способностям. Так что согласно этой иерархии, я был бы одним из их повелителей, — оскалился Айр. — Да и вряд ли Бессмертный Тиран тоже является человеком. Но уж лучше один кровожадный упырь на троне, чем целая свора. Легче утолить его аппетиты. Ладно, хватит лясы точить. Пора будить солдат и отправляться.

***

Над землёй клубами стелился плотный и влажный, как кисель, туман. Он скрывал фигуры солдат, превращая их в безликих призраков. А пара фантомных, прозрачных птиц, парящих над их головами, только усиливала это впечатление. К обрывистой скале, на которой высились руины давным-давно разрушенного до основания и заброшенного форта, они шли, разбившись на два отряда. Первый — из пятнадцати человек — должен был связать боем внешнюю охрану, командовать им Айр доверил Ховару. В то время как он сам, со всеми остальными гвардейцами и парой разведчиков, вырежет скрывавшихся в подземельях горбатых тварей.

Благодаря ларийской поддержке, Лотарингу было известно, что снаружи, в руинах, всего три десятка обычных бойцов и командующий ими Скиталец. Но вот что происходит внутри разрушенной крепости, птахи разведать не смогли: спуск в подземелья был наглухо перекрыт чудом сохранившейся дверью из чащобного дуба. Если горбатые монстры ещё не закончили слияние и находились во сне — справиться с ними не составит труда, а в ином случае сотник полагался на собственный высокий болевой порог и крепкие нервы. На выполнение задачи у них было около часа, прежде чем ближайшие охотничьи отряды смогут прийти свежевателям на подмогу. Айр надеялся, что этого времени хватит, чтобы нанести удар и успеть отступить.

Когда первый отряд достиг кучи щебня, в которую за годы превратились внешние укрепления, они наткнулись в плотном тумане на парочку тварей, которых сразу же посекли, но мутанты успели поднять пронзительный вой, что, словно набат, резанул по ушам в утренней тишине. Вдали сразу же послышался протяжный рёв Скитальца, от которого по коже побежали мурашки. Гвардейцы в ответ тоже издали боевой крик — низкий и грозный, он веками гремел над полями боя и помогал подавить низменный страх. Они ринулись в бой, выстроившись наконечником копья, на острие которого был десятник.

Загремела сеча, Айр быстро подбежал к остаткам башни. Некогда она была высотой в пару десятков метров, но сейчас была наполовину разрушена, а кладка испещрена выбоинами и покрыта вьюнком. Рёв Скитальца раздавался с той стороны остатков стены, метрах в пятнадцати от него — хитрая тварь скрывалась внутри бастиона, в крыше которого был здоровенный провал. Вполне достаточный для того, чтобы сотник смог туда протиснуться. Направив ауру в ноги, он, выбивая каменную крошку, взбежал по отвесной стене башни на несколько метров и прыгнул вверх, на излёте зацепившись за верхнюю часть разрушенного строения.

Ради такого манёвра парню пришлось поступиться собственным правилом — он снял доспехи и шёл в бой, облачённый в один лишь нагрудник, отчего чувствовал себя голым. Зато тело, тренированное передвигаться в тяжёлой броне, сейчас ощущалось почти невесомым. С лёгкостью подтянувшись, он мельком окинул взглядом поле боя, над которым уже начал расходиться туман. Его бойцы сражались в плотном строю, отбивая беснующихся чудовищ, но под влиянием Скитальца не могли их потеснить. Это следовало быстро исправить и спускаться в подземелья.

Прикинув на глаз дистанцию до провала, ведущего внутрь бастиона, Айр прыгнул снова, окружённый гудящей алой аурой. То, что для обычного человека было бы настоящим самоубийством, он воспринимал как сложный вызов, ничуть не сомневаясь, что он ему по плечу. Однако, пролетев пару десятков метров, он с грохотом впечатался в камни, прилично разминувшись с нужной дырой. Обладай он Волей Охотника, то никогда бы не промахнулся, но Айр был Воин — барьер его ауры лопнул от чудовищной силы удара, однако и ветхие камни пошли трещинами и провалились под весом его тела, после чего сотник ухнул вниз, в темноту.

Чудовищный Скиталец внимательно отслеживал сражение и вкладывал всего себя в исполненный первобытной ненависти крик. Его разум был прост и примитивен, лишён человеческих слабостей и готов ко всему. Но когда прямо над его головой внезапно лопнула кровля, и ревущий от ярости берсерк упал ему прямо на голову, вопль сам собой застрял в его горле, и, схватившись за здоровенный топор, выкованный из чёрной стали, чудовище на миг растерялось.

Айр, не мудрствуя лукаво, не стал тратить время, чтобы выхватить свой бастард, вместо чего, приземлившись позади Скитальца, обеими руками схватил его за рогатую голову, напрягся и пару раз повернул по часовой стрелке до характерного хруста. Тварь сразу обмякла, а из темноты справа на него бросился один из охранников вожака, вооружённый копьём. Его выпад Лотаринг отклонил вспышкой своей восстановившейся ауры, сделал шаг вперёд и впечатал в клыкастую рожу правый кулак. Раздался хлюпающий звук, и то, что осталось от головы монстра, оторвалось от тела и унеслось куда-то во тьму у него за спиной.

Последнего стража, что набросился со спины, сотник перехватил за руку и, хорошенько размахнувшись, приложил о ближайшую стену. После чего отбросил в сторону труп. С улицы доносились торжествующие крики гвардейцев — лишившись поддержки своего вожака, обычные бойцы противника дрогнули, и им удалось проломить плотный строй в два раза превосходящих их числом тварей. Пара из группы Айра в этот момент обогнула сечу и вбежала внутрь бастиона на помощь своему командиру. Влетев первым, Жёлтый окинул взглядом картину бойни и хмыкнул, решив про себя, что надо про сотника сочинить ещё один анекдот.

— За мной! — проревел Айр и кинулся к спуску в подвал, его не покидало паскудное чувство, идущее из-под ног. Там ворочалось и медленно просыпалось что-то неестественно чуждое этому миру.

Дверь он снёс походя, врезавшись в неё всем телом, после чего рванул вперёд — в пурпурный, пропитанный болью и страхом, чудовищный мрак что уже распахнул свою пасть. Пытающийся поспеть за ним Жёлтый вскинул вверх заранее зажжённый факел, но обычное земное пламя разгоняло липкую темноту лишь на расстояние вытянутой руки. Когда весь отряд спустился вслед за своим командиром, тьма поблекла, истаяла и расступилась.

Подвальное помещение — метров десять в диаметре — было заполнено десятком исковерканных, уродливых тел. Лопнувшие изнутри цветы живой плоти источали мерзкий ихор. Горбатые твари, на спинах которых они громоздились, скребли покрытые фиолетовым мхом камни. Они выглядели медлительными, едва живыми — тёмно-алые, налитые кровью глаза только начинали приоткрываться. Хуже всего было то, что Айра Лотаринга нигде видно не было. Приведший отряд сюда командир словно сквозь землю провалился.

Жёлтый мгновенно сориентировался и рявкнул приказ:

— Руби их! — и сам первым бросился на готовое затопить всё вокруг агонизирующей мукой чудовище.

***

Лестница казалась Айру бесконечной. Окружающие стены двигались, дышали, словно были живыми, и давили на разум и чувства. Разумеется, он уже сообразил, что угодил в переплёт: шаги его бойцов за спиной исчезли, едва он вошёл в фиолетовую марь, и теперь парень пытался понять, что происходит и как из этой западни выбраться. Он сердился на себя за то, что поддался боевой ярости и, в стиле Ланы, попёр напролом, боясь, что крик пробудившихся горбатых чудовищ накроет тех, кто сражался со свежевателями наверху.

Стоять было ещё бессмысленнее, чем идти, так что, укрепив волю, сотник продолжил спуск, меряя пройденный путь по собственному дыханию. Спустя две сотни вдохов стены начали рассыпаться, обнажая скрывавшуюся за ними голодную пустоту. В ней не было звёзд, не было ни света, ни мрака. Абсолютная, чернильная тьма давила на плечи сильнее, чем тысяча пудов камня. Только лестница под ногами, покрытая живым пурпурным ковром, всё ещё сохраняла своё существование. А ещё — впереди он ощущал образ. Могущественный силуэт, отпечатывающийся в сознании без участия зрения. Айр его не видел, но знал: он есть. Он ждёт.

В поисках поддержки рука сама собой ухватила узорчатый бастард из стали-серебрянки и вытащила его «на свет». Руны неистово пылали на клинке, отпечатываясь в сознании давно забытой, но неизбывной клятвой. Глубоко вдохнув воздух мёртвой вселенной, Лотаринг перекинул со спины щит. То, что ожидало его во мгле, было врагом. Не только его самого — или его возлюбленной девы. Всего человечества. И он не собирался отдавать жизнь без боя.

Ещё двадцать шагов — и тропа пустоты вывела его к бескрайней обсидиановой равнине. Где-то вдали, сквозь застывшие, словно нарисованные, облака, он узрел врата циклопических размеров. Они были скованы тысячами алмазных цепей — нерушимых, вечных, как долг. Всё здесь выглядело чужим, пугающим и неестественным. Даже воздух был безжизненным и пуст.

— Раз уж пригласил, хозяюшка, может, уже изволишь показаться? — зло и отчаянно проревел Айр.

В полусотне метров впереди из мрака сплелась фигура. Вернее, танцующая в воздухе дымка, похожая на тень. Провалы на месте глаз горели фиолетовым пламенем, от которого в груди закипала неистовая ненависть. И страх узнавания. Настолько немыслимого и неправильного, что Айр сразу запретил себе думать об этом.

— Да, этот подходит. Несовершенный, но лучше прочих. Три года назад харгранка и осколок мне помешали. Но в моей домане она вторгнуться не решится, — в голосе тени слышалось высокомерное презрение. То же, что Айр помнил по тому кошмару, где впервые столкнулся с этим чудовищем.

Вздрогнув, рыцарь выставил перед собой пылающий клинок и шагнул вперёд:

— Слушай, мужик… у тебя, похоже, от одиночества крыша поехала. Я всё понимаю — тут же такой пиздец унылый, что не то что с самим собой разговаривать, со столбами здороваться начнёшь. Так что давай уже, соберись и скажи: на кой ляд ты меня сюда притащил?

В одно мгновение — прежде чем Айр успел моргнуть — силуэт оказался практически вплотную. Когтистая длань, сотканная из первородной тьмы, легла ему на нагрудник — и прочная сталь мгновенно истлела. Рука продолжила движение к сердцу. Оно пропустило удар — ощутило на себе острые когти. Злоба и ненависть вонзили в душу свои шипы — и тогда, с низким, горловым рычанием, рыцарь обратил всё это в Волю. Разгневанная сталь обрушилась на тень рубиновым метеором, отрубив протянутую вперёд лапу.

Действуя в странном наваждении, Айр ударил снова, целясь в фиолетовые глаза. Но рассёк лишь воздух. Противник мгновенно ушёл из-под удара, отступив на несколько метров. И впервые в его пылающем взгляде появилось нечто, кроме презрения.

— Что ты такое, человек? — прогрохотал он. — Кому ты принадлежишь?

— Айр Лотаринг, ублюдок. Только себе! — выдохнул воин.

Всё внутри словно окоченело, но сердце продолжало истошно колотиться в груди, будто пробивая дорогу наружу

— Страж Первого Короля? Кто дал тебе это имя?! — взревел разгневанный властелин тьмы.

— Я сам, — хрипло выдохнул Айр. Больше говорить было не о чем. Он экономил дыхание просто чтобы остаться стоять.

— Он изменил свою Роль и принадлежит Воздаятелю. Я не смогу его взять, — раздосадованно произнёс Властелин, разом вернув себе утерянную конечность вместе с удушающим высокомерием. — Значит, убью, — спокойно заключил он.

От взмаха руки позади силуэта распахнулись врата из колышущейся и зыбкой аметистовой дымки, сквозь которые хлынули Свежеватели. Айр отчаянно ухмыльнулся. Этот враг его не страшил, а сама Тень, поглядывая на горящие на мече руны, приближаться снова к нему не спешила. А значит, хоть какой-то вред он ей причинить был способен. Жалел парень сейчас лишь о том, что больше никогда её не увидит. А ведь так многое ещё хотелось сказать и сделать…

Опустив острие меча к земле, нагнетая силу для рубящего удара, он издал оглушительный боевой клич и ринулся вперёд на врага, намереваясь прорубиться сквозь ряды монстров до их повелителя. Добежать до первого ряда неприятелей он не успел — визжащие твари разлетелись во все стороны изрубленными кусками кровоточащего фарша.

Флегматично и неспешно чернокожий воин в хорошо подогнанной кожаной броне встряхнул излучающей лунный свет саблей, а затем безмолвно встал перед Айром, заслонив его от Тени. Он излучал физически ощущаемую уверенность, сияющие серебристые глаза без зрачков взирали на хозяина этого места без злости или угрозы, а вот сама Тень отшатнулась, спешно начала создавать себе физическую оболочку, покрываясь поглощающей свет шипастой бронёй, как будто всасывая в себя окружающий мрачный пейзаж.

Лунноокий воитель не стал дожидаться конца представления. Повернувшись к Айру, он крепко ухватил его за руку и коротко прошептал:

— Валим.

Короткий смазанный шаг сквозь светотень, вдох самой Вечности и взгляд — холодный, безжизненный и смутно знакомый. А затем Айр упал на спину, сжимая сердце рукой, посреди поля боя, заваленного уродливыми трупами Свежевателей. Над головой, высоко-высоко, ласково пылало настоящее, горячее солнце. Ветер пах чёрной кровью, но его прикосновения даровали прохладу. Мир жил, дышал, и Айр старался от него не отставать.

Вскоре подбежали гвардейцы, заметившие командира, помогли подняться, подставили плечо. Он едва узнавал этих парней, в голове всё ещё стучали победные литавры. Мысль о том, что ему удалось выжить и выбраться в мир людей, была единственным, о чём он сейчас мог думать. Но всё же ответственность оказалась сильней. Усилием воли подавив всё лишнее, он заставил себя сфокусироваться на посеревшем от переживаний Жёлтом и прохрипел:

— Сколько… потеряли?

— Двоих. Горбатых всех покрошили. Уходим, командир?

Айр согласно кивнул, и два десятника, подхватив его под плечи, практически потащили на себе.

Глава 20. Новый восход

Глава 20. Новый восход

От преследования им удалось оторваться, воспользовавшись тайной тропой вдоль берега — похоже, свежевателям она не была известна. После того как отряд выбрался в сухой каньон, возникший на месте старой реки, ларийкие птички «нащебетали» сотнику, что один из охотничьих отрядов попытается их перехватить через несколько сотен метров.

У гвардейцев было время подготовиться к сваре. Русло было метров пятьдесят в ширину, с гладкими и пологими стенами из красноватого песчаника, а дно было ровным и твёрдым — выстилавший его ил за века слежался до плотности камня. Условия были идеальные для тяжёлых и выносливых скакунов, на которых ехали латники. Так что первый отряд свежевателей они попросту смели таранным ударом, подняв тварей на копья, несмотря на вражеских стрелков, осыпавших их градом стрел сверху.

Чтобы надёжно остановить всадников, свежевателям потребовалось бы многократное численное преимущество. Щиты и надёжные доспехи неплохо защищали от стрел, так что всё обошлось лишь тройкой лёгких ранений и одной погибшей лошадью, напоровшейся на копьё. У них остались запасные кони от двоих парней, что полегли в заброшенной крепости, но они везли тела павших. Так что оставшийся пешим гвардеец дальше ехал по очереди за спиной у одного из товарищей. Айр не собирался бросать своих — живых или мёртвых, — хоть это и повышало риск того, что лошади выдохнутся.

Им повезло, что небо было чистым и стояла идеальная погода. Если бы пошёл дождь, лошади бы стали вязнуть в грязи, и свежеватели могли их настигнуть. Но так, даже несмотря на понукания своих вожаков, твари на дальней дистанции всё же уступали гвардейским скакунам, хотя и могли посоперничать с ними поскорости в коротком рывке — благодаря усилению волей.

На выходе из старого русла их попытался перехватить ещё один вражеский отряд — с сотню голов численностью, — но всадникам удалось проломить их строй и прорваться в чистое поле. Из седел свежеватели выбили только двоих гвардейцев и одного из разведчиков. Если бы не Айр, успевший восстановиться и возглавить атаку, потери были бы куда серьёзнее — возможно, они бы полегли все. Но оно того стоило — в гнезде горбатых тварей воины Желтого посекли больше десятка этих уродцев, а ведь даже одно подобное создание могло изменить исход боя.

По крайней мере в этом пытался себя убедить Айр, когда вопли умирающих в муках товарищей остались далеко позади, а он окинул взглядом поредевший отряд. В лучах заходящего солнца они, спешившись, уже осторожно взбирались на холм к форту Равен — мимо рядов замаскированных волчьих ям и надолбов. Стражники на первой стене, ещё издали заметившие всадников, приветствовали их возвращение дружными криками. Миновав ворота, Айр спешился и, давая Яшке передохнуть, повёл вслед за поводья — могучий конь в очередной раз его вынес и не подвёл.

Гофард, спустившись из своей башни, встретил его для доклада в главном зале крепости. Хардебальд там часто проводил пиры, но два длинных дубовых стола сейчас по большей части были пусты — лишь на самом краю черноволосый барон размеренно поглощал простую пшённую кашу, даже без масла и соли. Кивнув Айру бледным и задумчивым лицом, он шумно втянул носом воздух и поинтересовался:

— Задача выполнена?

— Так точно, — хмуро ответил сотник.

— Есть что-то срочное? — отправив в рот пузатую деревянную ложку варева, спросил Лифект.

— В целом нет. Но если желаете, я могу доложить, на кой ляд устраивал эту вылазку. Мы потеряли пятерых, — сдержанно ответил Айр. Он ненавидел хоронить своих товарищей. А ещё больше — оставлять их у себя за спиной, но в последней стычке даже не было возможности вернуться за трупами.

— Разумеется, я это заметил, сэр Лотаринг, — спокойно ответил Гофард, с омерзением поедая ещё одну полную ложку каши. — Но, полагаю, у вас для этой вылазки были веские основания. Которые я с удовольствием выслушаю. Только сначала, умоляю, вымойтесь в бане. От вас невероятно несёт.

Айр отдал честь и вышел из зала. Хренов эстет разом потерял несколько баллов, которые заработал благодаря поддержке со стороны ларийских магов. Сотник сначала отправился проверить своих людей, которые готовились к погребению павших.

Рыцарь не стал дожидаться, когда жадное пламя до конца обглодает опустевшую плоть — мёртвые останутся мёртвыми, их уже не вернуть, и нужно заботиться о живых. Так что после он отправился и выполнил просьбу барона, смыв с себя кровь и дорожную грязь, после чего опять встретился с Гофардом и доложил ему о выполненной операции по всей форме, умолчав лишь о безумном кошмаре и встрече с Тенью, которые ему пришлось пережить.

Внешне совершенно безразличный барон его выслушал, молча оценивая принятые решения. Задумчиво почесал небольшую щетину на подбородке, после чего произнёс:

— Благодарю вас за проявленную инициативу, шевалье. К сожалению, на данный момент я не обладаю должной экспертизой, чтобы оценить, насколько были оправданы принесённые жертвы. Надеюсь, вы мне с этим поможете. Мне нужна полная классификация этих тварей, описание их видов и возможностей, а также тактики, которой они придерживаются в сражении. Посему завтрашним вечером, после завершения ежедневных тренировок с солдатами, состоится совет, на котором кроме вас должна также присутствовать и ваша супруга.

Айр сдержанно кивнул, хотя интерес чернявого к Лане вызвал вопросы — во время их первой встречи барон отнёсся к её присутствию исключительно негативно. Словно почувствовав его сомнения, Лифект отхлебнул из кружки какой-то адски воняющий зеленоватый отвар и пояснил:

— Госпожа Лана Лотаринг была столь встревожена вашим отъездом без всяческих объяснений, что решила совершить ко мне визит, в ходе которого едва не расправилась с шевалье из моей охраны. После чего мы имели с ней краткий, но очень информативный диалог.

— В чём была причина ссоры? Полагаю, ваши “рыцари” её оскорбили? Если бы Лана решила напасть без причины, вы бы до сих пор стены и потолок от внутренностей отмывали, — подойдя к столу и прислонившись к нему руками, задал вопрос Айр, угрожающе взглянув в глаза собеседника. Лифект остался всё столь же безразлично холодным, но поспешил пояснить:

— Не беспокойтесь, всё разрешилось без крови. Позволившие грубость в её адрес виновники были мною наказаны и принесли свои извинения. Все, кроме одного. Хотел бы вам напомнить: я вас просил, чтобы госпожа Лотаринг не покидала вашу опочивальню, не согласовав это со мной. Но она была вынуждена это сделать, так как проявляла крайнее беспокойство о вашей судьбе. С вашей стороны было несколько неразумно уехать, оставив супругу в неведении. Вы так не находите?

— Я… чёрт, просто не придумал, что ей сказать. Она бы напросилась со мной, а это было делать нельзя, на споры времени терять не хотелось, — смутившись, ответил Айр.

— Вы могли ей оставить письмо. Это идеальный способ уведомить человека, избежав личного разговора, — сделав ещё глоток, успокаивающим тоном посоветовал ему Гофард.

— Благодарю за совет. Этого мне в голову не пришло. Я не так давно научился грамоте, — искренне ответил ему Айр, решив взять этот способ на вооружение. — Разрешите идти?

— Да, можете быть свободны. Не забудьте принести извинения леди. Доброй вам ночи, — позволил себе сухо улыбнуться барон.

***

За единственным узким оконцем давно опустилась тьма, освещаемая лишь факелами постовых. Заслышав отдалённые крики людей и ржание лошадей, беспокойно мерявшая комнату шагами девушка сразу же прильнула к узкой бойнице, пытаясь разглядеть вернувшихся. Её чувства сейчас искрили, а створки ворот, медленно ползущие вверх, казались почти недвижимыми. В полумрак замковых стен через них входил отряд солдат.

Сердце пропустило пару ударов, пока она пыталась разглядеть их лица. После чего, облегчённо выдохнув и отвернувшись от окна, начала раздеваться, затем залезла в кровать, решив притвориться спящей. Нечего ему знать, что она как дура целые сутки сходила с ума. Завернувшись в одеяло, Лана проворочалась ещё какое-то время. Решив, что Айр отправился сразу с докладом к барону, девушка пыталась уснуть, но сон не шёл. Ей нужно было сначала его увидеть.

Наконец она услышала знакомые звуки шагов; несмотря на тяжёлые кованые сапоги, пришедший старался ступать тихо, он потянул за ручку снаружи, а потом раздался громкий стук. Вспомнив что она сама заперла дверь, Лана выскочила из-под одеяла и поспешила отпереть заслон. Встретившись с усталым, одетым в один поддоспешник Айром глазами, она радостно улыбнулась, удивляясь тому, как сотник краснеет, а его глаза исполняют стремительный танец между её лицом и чем-то ниже плеч. Шагнув внутрь, Айр остановился прямо перед ней, перегородив вход, и захлопнул двери за спиной. Он неловко сказал:

— Лана, чтоб тебя. Тебе мало приключений, что ты уже на свою задницу уже заработала? Открывать двери незнамо кому, с титьками нараспашку, в крепости, полной солдат, это уже ни в какие ворота!

До Ланы только сейчас начало доходить, что она, мягко говоря, не слишком при параде. Прикрывшись руками, она убежала к кровати, юркнула под одеяло и, высунув голову наружу, виновато кивнула начавшему снимать поддоспешник другу.

— Не кричи на меня, я тебя по шагам узнала. Как съездил?

— Наткнулись на нескольких горбунов. Повезло быстро к ним прорваться и зарубить, всего пятерых потеряли. Ну и опять же спасло то, что мы успели их взять свежими. Однако судя по всему твари подойдут к форту на неделю раньше, чем мы ожидали. — ответил Лотаринг, решив пока умолчать о самом опасном, не хотелось ее перед сном драконить.

— Скорее всего ты прав, раз эти монстры уже начали пробуждаться, — обеспокоенно ответила девушка, разглядывая спину сотника. Он надел свежую рубаху и сейчас, сняв сапоги, вынимал из дорожной сумки свой мятый меховой плащ собираясь лечь спать.

— Айр, нам нужно поговорить, — наконец тихо произнесла сребровласка, на что Айр выпрямился и посмотрел в её сторону.

— Барон сказал, что ты чуть не прирезала его охрану, — негромко сказал он, на что девушка медленно кивнула.

— А ещё схватила меч и собиралась идти в одиночку гонять свежевателей.

— У барона слишком длинный язык.

— Лана. Это было глупо. То, что я сказал насчёт семьи, это была правда. Прости что я тебя не предупредил, но больше таких глупых вещей не делай, ладно? — мягко произнес парень, тут терпение блондинки окончательно лопнуло и она взвилась, усевшись на кровати и разглядывая друга большими фиолетовыми глазами:

— А какого хрена ты меня тут оставил дохнуть со скуки, пока сам развлекался?

— Так было надо. К тому же Гофард приказал по минимуму сократить твоё общение с рядовыми. И хватит титьками светить!

— Мои титьки! Кому хочу, тому и свечу!

— Я могу тебя неверно понять…

— Не так уж неверно! Может, мне нравится, как ты на них смотришь! — девушка вздохнула, завернулась в одеяло и, потупившись, негромко призналась:

— Айр, я волновалась. И скучала. Ты мне нужен. Кажется… Кажется, я тебя люблю.

Сотник, опёршись о стену, полез в карман и, выудив оттуда трубку, стал её немного нервно набивать. Молчание затягивалось, Лане стало страшно.

— Слушай, если это слишком и ты во мне не видишь женщины, так и скажи. Это не помешает нам остаться друзьями, правда! Но я уверена в своих чувствах! Как и в том, что меня не влечёт к другим мужчинам, кроме тебя… — отчаянно прошептала она.

В комнате в лучах восходящего солнца синеватые нити дыма заслоняли силуэт рыцаря, делая лицо почти неразличимым. Пахнуло крепким табаком, Лана звучно чихнула. Раскурив трубку, Айр закашлялся и наконец надтреснутым от волнения голосом ответил:

— Я человек прагматичный, предпочитаю продумывать возможные ходы, даже если их вероятность крайне мала или крайне нежелательна... Я это всё к чему: как мы поступим, если случится так, что ты снова начнешь считать себя Ланном?

— Если ты про возможность личного выбора, то я освободилась от ларийских проклятий и не хочу больше ничего менять. Так ярко я никогда не жила прежде. Я хочу быть той, кем родилась, любить и быть любимой, Айр. Хочу быть с тобой.

— Хорошо, я очень рад. Но как мы это объясним Сэре? — затянувшись полной грудью, чтобы унять нервную дрожь, спросил Лотаринг. Не очень-то это ему помогло, руки немного продолжали трястись, при встрече с Тенью он чувствовал себя куда более уверенно.

— Не знаю! Хватит уже вонять! Каждый раз, когда ты нервничаешь, ты куришь! Здесь уже топор вешать можно, двери хотя бы открой!

— Ага, точно, чтобы ты своими голыми титьками сюда созвала половину гарнизона послушать то, что мы обсуждаем?

— Да что ты всё о титьках да о титьках? Покоя не дают? Хочешь ещё раз их увидеть? — девушка с парнем, оба красные как раки, переглянулись. Наконец сотник, зачарованно и задумчиво глядя на неё, медленно кивнул. Вздрогнув всем телом от его жаркого взгляда, Лана почувствовала, как по телу пробежали мурашки. И медленно опустила одеяло, оголив грудь. Крепкие полушария с небольшими розовыми сосочками призывно колыхнулись в клубах синего дыма. Девушка посмотрела в нежно-зелёные глаза друга и тихо предложила:

— Если хочешь, то ты их можешь даже потрогать…

Парень медленно сглотнул, выронив успевшую погаснуть трубку из дрогнувших пальцев. И нерешительно, очень медленно кивнул. Лана поманила его к себе, и он, не сводя взгляда с её спелой и столь желанной груди, сделал пару шагов навстречу. Лана разглядывала возлюбленного, сходя с ума от желания. Сейчас зачарованный её красотой Айр казался ей невероятно милым и желанным. В горле стало сухо, словно в пустыне, страсть разливалась пурпурной волной, отчего тело становилось всё горячее, вместе с туманными прежде желаниями, что сейчас получали вполне чёткие очертания.

Когда Айр приблизился, Лана изящно поднялась на ноги, лишь самую малость стесняясь своей наготы, и прильнула к его груди. Нерешительно, нежно, словно боясь спугнуть наваждение, молодой рыцарь её обнял, всё ещё не в силах поверить в происходящее. Он о таком только мечтал, видел во снах, но даже не надеялся воплотить в реальность свою сокровенную грёзу.

Доверчиво прикрыв глаза, сребровласка приподнялась на цыпочки, их губы соприкоснулись — сначала нежно и робко, а потом всё смелее. Она совершенно не умела целоваться, но компенсировала это огромным энтузиазмом. Айр почувствовал себя увереннее — хоть в чём-то он обладал большим опытом, чем возлюбленная. Девушка таяла в его руках и мелко дрожала, вряд ли от холода, скорее от возбуждения. Когда их уста разомкнулись, Лана неуверенно, пряча глаза, призналась:

— Я совершенно не знаю, что дальше делать…

— Не волнуйся. Просто доверься мне, — куда увереннее, чем сам себя чувствовал, произнёс Айр. Ведь ей наверняка было ещё страшнее.

Лана улыбнулась и послушно кивнула, нежась в его объятиях. Пальцы сотника медленно и осторожно поглаживали её тело. Постепенно девушка осмелела сама, ощупала его грудь через рубаху — широкую и могучую, способную закрыть от целого мира. Где-то вдали низко и бесконечно тоскливо завыл какой-то зверь, порождение Дикой Чащи, но паре влюблённых не было до него дела. Руки блондинки опускались всё ниже и ниже, пока не дотронулись до самого важного. Лана нахмурилась, немного поёрзала ладонью, ощупывая этот предмет, а затем недоумённо спросила:

— Айр, ты зачем в штанах дубину таскаешь?

— Какую дубину? Как его только уже не называли… Я же не виноват, что он такой вымахал! — тоскливо вздохнул парень. Примерно такой реакции он и ожидал.

— А как еще называли? Разящим бастардом? Ужасающим клинком бога грома? Я не побоюсь ему бросить вызов! Ой… — прежде чем веселящаяся возлюбленная сделала ситуацию ещё более неловкой, он её снова прижал к себе и поцеловал, а затем, вскинув на руки, понёс в сторону их кровати.

Когда девушка распростёрлась перед ним на одеяле — нагая и беззащитная, а потому безумно притягательная — Айр, с трудом сохраняя контроль, принялся покрывать её уста поцелуями. Нежно и мягко, позволяя ей привыкнуть к движениям его пальцев, ласкающих тело, спускаясь всё ниже. Им было некуда торопиться — впереди была целая ночь и вся оставшаяся жизнь. Одна на двоих.

Лана изгибалась под ним и в перерывах между поцелуями тихо стонала. Её губы уже горели от сладости его уст, когда Айр перешёл с них на шею, постепенно спускаясь ниже. Блондинка широко раздвинула ноги, выгнув поясницу, между ними у неё всё горело, а когда, понявший намёк, сотник поднёс свои пальцы и погладил — звонко хлюпнуло. Ласково и довольно умело он медленно вошёл в неё своим средним пальцем, и девушку вновь накрыло волнами наслаждения.

Распалившийся парень наконец достиг своими губами её груди и добавил ей ещё удовольствия, ухватив губами за сосок и немного потянув на себя, одновременно входя в лоно любимой указательным. Он с трудом сохранял разум, но старался ей не навредить. Лану встряхнуло от новизны ощущений — неги, наполненности и безопасности. Почувствовав его внутри и подавшись вперёд, она насадилась сама, позволив ему войти глубже, вздрогнула всем телом от резкой боли. Они замерли, и Айр, приподняв лицо, осмотрел девушку. По его пальцам меж её ног медленно стекала струйка крови. Лана с веселой нежностью улыбнулась ему.

— Ну, это всё равно рано или поздно бы случилось. А пальцами… Ну, для начала это лучше, чем твоей дубиной.

— Ты… Ты уверена? Что хотела это сделать именно со мной в первый раз? — хрипло прошептал Айр, не в силах поверить в происходящее.

Его инстинкты уже намного опережали сознание, которое стало мягким как сыр и таким же податливым. Воистину, для него любые угрозы и искушения Тени не стояли рядом по напряжению в сравнении с желанием обладать этой женщиной. Аметистовое сияние её глаз было невозможно спутать с тем, что ему открылось в кошмаре. Они были схожи, но разные абсолютно. Подавшись вперёд, Лана привстала и ласково потёрлась щекой о его плечо и ответила:

— Глупый вопрос. И в первый, и в любой из последующих. Я люблю тебя. Теперь я твоя, так что ни о чём не жалею. Но прежде чем мы перейдём к самому важному, нам стоит пару дней потренироваться… А то я боюсь, что по швам разойдусь, — нежно ответила девушка.

— А ещё выспаться. Я так устал, что рискую отключиться прямо на тебе.

— Вот как?! Значит, я тебя усыпляю? — игриво возмутилась девушка.

— В хорошем смысле. Мне очень уютно, когда ты рядом.

***

Проснулась Лана уже ближе к полудню и счастливо улыбнулась солнечным зайчикам. Высоко стоящее светило бросало сквозь узкую бойницу весёлые блики по потолку. Осторожно пошевелившись, она повернулась к спящему рядом возлюбленному. Он лежал на спине, раскинув руки, а его мощная грудь мерно вздымалась. Лицо, свободное от тревог, разгладилось, и Лана поразилась, насколько мирно и счастливо он сейчас выглядит. Судя по всему, ему снилось что-то приятное — он шевелил губами, будто что-то целовал. Или облизывал.

Накатили воспоминания о прошлом вечере, и Лана покраснела. Ей самой не верилось, какой развратной и распущенной она была. А хуже было то, что она была этому рада. Этим мыслям помешал негромкий, но настойчивый стук в дверь. Бросив быстрый взгляд на Айра, Лана поднялась с кровати, на цыпочках приблизилась к двери и, не отворяя её, тихо сказала:

— Сотник Лотаринг вернулся с боевого задания и отдыхает. Если это не что-то срочное, я бы не хотела его будить.

— Леди Лотаринг. Это десятник Джайл Нихбен. Господин барон приказывает сотнику в вашем сопровождении срочно прибыть к главным воротам. Там что-то странное творится.

— Благодарю, Джайл. Мы с Айром будем в ближайшее время.

Ответив юноше, Лана тяжко вздохнула и пошла натягивать одежду. Сладко спящего Айра она начала будить уже полностью одетой.

— Айр, милый, просыпайся, — ласково произнесла девушка, сев на край кровати, и нежно толкнула любимого в плечо.

Спящий великан пробормотал что-то невнятное и, обняв её за талию, могучей рукой прижал к груди. Рухнув на него и толкнув парня ещё пару раз в бок без видимой реакции, Лана, не пытаясь выбраться из объятий, откинула одеяло. Её игривому взгляду предстало прекрасное зрелище. У парня была эрекция — да ещё какая! Похоже ему снился очень горячий эротический сон. Восхищенно вздохнув, Лана нахмурилась. Ещё немного — и барону придётся долго их ждать. Набрав в грудь воздуха, она гаркнула:

— А ну, рядовой, поднялся! Служба зовёт!!

И в следующее мгновение она увидела чудо — милый спящий юноша мгновенно превратился в готового к бою солдата.

Разве что вскочивший с кровати обнажённый парень махал перед её лицом совсем не тем мечом, к которому привык. Видя это, сребровласка прыснула и едва не покатилась со смеху, пока заполошный Айр пытался найти с утра потерянные портки. Бросив взгляд на хохочущую девушку, смущённый сотник, натягивая штаны, нервно воскликнул:

— Лана, твою ж за ногу! Ты меня учебку заставила вспомнить! Нафига разбудила?

На что девушка извиняюще подняла руки:

— Прости, прости. Просто ты наотрез отказывался просыпаться. Там комендант у ворот нас ждёт. Обоих, прикинь! Мне официально дозволили из этой каморки выползти. Так что убирай меч в ножны, сэр Лотаринг — время сражения ещё не пришло!

— Завязывай с глупыми шутками. Юморница, блин. А то сейчас по заднице получишь.

— Айр, не накаляй, а то вдруг мне понравится, и мы до барона доберёмся уже затемно, — поддразнила девушка, соблазнительно облизнув полные губы. Её игривое и возбужденное настроение пока даже не думало исчезать, распаляя все больше жаркий стук сердца в груди.

— Я порой поражаюсь твоей способности любую смущающую ситуацию сделать ещё более смущающей всего одной фразой, — покачав головой, буркнул Айр.

Уже через пять минут они бежали со всех ног к внешним воротам, рядом с которыми собралась группа солдат, вооружённых копьями. Позади них задумчиво расхаживал барон. Увидев пару, Гофард поприветствовал их кратким кивком и сделал повелительный жест стоящему неподалёку Рейну, который звучно гаркнул команду солдатам разойтись в стороны. Бойцы исполнили приказ, и за их спинами обнаружилась причина тревоги.

К стене у запертых ворот жалась изломанная фигура, лишь отдалённо напоминающая человеческую. Она была одета в откровенные лохмотья, едва прикрывающие стыд, красная кожа была покрыта язвами и струпьями от множества застарелых ран, а венчала всё третья искривлённая конечность, растущая откуда-то из спины, сжимающая длинную палку, на которой вяло повисло белое рубище с подозрительными красными пятнами.

Барон кивнул на мутанта и растерянно произнёс, обращаясь к Айру:

— Недавно прибыл к воротам, говорит что к твоей жене с каким-то посланием.

Айр не менее растерянно вздёрнул брови.

— Говорит? Свежеватель?

— Сам спроси. Мне интереснее, что у твоей супруги, сотник, за дела с этими тварями.

Глава 21. Куда уводят мечты

Глава 21. Куда уводят мечты

Ощетинившийся оружием строй копейщиков медленно расступился, давая Лане пройти к ожидающему её свежевателю. Тварь вела себя спокойно, даже с каким-то достоинством, несмотря на свой уродливый вид и многочисленные, плохо зажившие раны, из которых мутными, желтоватыми каплями струился ихор. Подойдя ближе, девушка встретилась взглядом с странным созданием. В глубине блеклых блюдец глаз было несвойственное этим тварям сдержанное спокойствие. Прижав правую руку к груди, свежеватель неумело ей поклонился.

Айр бросил взгляд на Лану, но та не менее потерянно помотала головой. Она повидала множество этих монстров, но конкретно этого видела вроде бы впервые. Но их сложно было отличить друг от друга. Судя по всему, конкретно этот образец был довольно необычным. Три руки, рудиментарные, небольшие костяные наросты на голове и довольно крупное, хоть и худощавое телосложение указывали, что он ближе к скитальцам, чем к обычным бойцам. А белая тряпка на штандарте в третьей руке явно намекала на желание переговоров.

— Кто тебя прислал и что нужно, тварь? — резко спросил Айр у чудовища. Ему не нравилась вся эта ситуация, многие из солдат и так шептались, что Лана ведьма, а сейчас эти слухи лишь укрепятся.

— Красссная Госпожа! Я Аззззбден, посссланец! Госпожа велела передать для Ланы писссьмо, — речь мутанта была шипящей и гортанной, но он старательно выговаривал слова, отчего Лана с Айром удивлённо переглянулись. За все те долгие три года, что они были знакомы с этими монстрами, это был первый, разговаривающий на языке людей. Лана сделала шаг вперёд, к странному уродцу. Она сейчас чувствовала жалость — он явно до смерти был перепуган.

— Красная Госпожа? У неё есть имя? И что за письмо? Я — Лана, — холодно представилась девушка.

— Имя — это великая ценноссссть. Белой Леди её имя извессстно, мне — нет. Госсспожа мне вернула моё, но не полноссстью, только часссть. Осссвободила мой разум. Есссли я помогу Белой, то она обещала исцелить меня. Сделать вновь человеком. Вот, Белая госссспожа, вот писссьмо, возьмите! — мутант полез за пазуху и извлёк небольшой свиток, перевязанный красным локоном волос. Её алые кудри Лана не спутала бы ни с чем на свете. Без всяких сомнений она подошла к мутанту и взяла конверт из дрожащей руки.

— Что она тебе ещё приказала? — взволнованно спросила девушка.

— Предупредить, что идут объятые ненависсстью. Их ведёт новый, сссильный сссосуд. Выращенный злом. Преданный злу, непрощённый, он отвергнул дар Крассссной Госсспожи. Он придёт сссюда. Он должен умереть, чтобы Госссспожа жила.

— Ведьма в опасности? Она попала в руки твоих сородичей?

— Нет, пока нет. Госсспожа ссскрыта. Но есссли крепосссть падёт, а вы доссстанетесь победителю, напоённое кровью зло вернётся, сссломит её домен. Поработит вновь.

Вернувшись под испуганными взглядами солдат к мужу, Лана собиралась вскрыть письмо, но её с холодной вежливостью окликнул барон Гофард:

— Леди Лотаринг, не в моих правилах читать личную переписку дамы, но в данной ситуации я вынужден настойчиво попросить разрешения прочесть это послание первым.

— Да, разумеется, — после недолгих размышлений откликнулась девушка. Ей было неуютно от острого страха и подозрений, что окутали сердца окружающих солдат. Протянув барону письмо, она поспешила встать поближе к Айру — его каменная выдержка и надёжность весьма успокаивали.

— Что всё это означает, леди Лотаринг? Откуда у вас друзья среди свежевателей? И кто такая эта Красная Госпожа? У вас есть ответы на эти вопросы? — тихо, но твёрдо спросил у девушки Гофард, буквально буравя её проницательным взглядом. Лана, решив не темнить, прямо ему ответила.

— Это ведьма Дикой Чащи. В течение многих лет она пыталась погасить там магическую аномалию, вызванную какой-то хренью под названием “Сердце Леса”, что сводило с ума и обращало людей в чудовищ воздействием чем-то похожим на Волю. Недавно она спасла мне жизнь, а я взамен помогла ей разобраться с этим проклятым артефактом. Затем она отправилась в Лангард, чтобы справиться с аномалией, из-за которой возникают свежеватели. После того как я помогу вам с их ордой, я тоже собираюсь туда, чтобы навсегда покончить с северной угрозой.

Барон внимательно вглядывался в лицо девушки при каждом её слове, его жёлтые глаза напоминали взгляд хищной птицы. Наконец он жёстко ей сказал:

— Слишком похоже на сказку, чтобы быть ложью. Вы мне расскажете всё — от начала и до конца. Позвольте пригласить вас в мой кабинет для приватной беседы, — затем, окинув взглядом собравшихся стражников, он, повысив голос, приказал: — Бойцы, сейчас же разойтись и вернуться к несению службы.

— Господин комендант! А с этим что делать? — Айр кивнул Гофарду на одиноко жмущегося у стены свежевателя.

— Пока запереть в казематы, сотник, и приставить охрану. Что с ним будет дальше — я буду решать, когда окончательно разберусь с ситуацией. Исполнять. После чего я буду ожидать вас у себя.

Отдав честь, Айр начал отдавать приказы солдатам. Но взгляды, обращённые ими вслед уходящей в замок Лане, были наполнены страхом и сомнениями. Лотаринг разделял эти чувства, пусть и иначе — он боялся не её, а за неё.

***

Поднявшись в свои покои, барон, заняв место за письменным столом, развернул свиток и погрузился в чтение, пока Лана терпеливо дожидалась, присев в кресло напротив. Довольно быстро закончив изучение документа, барон протянул его девушке и холодно приказал:

— Прочтите. А после поговорим.

Кивнув, та развернула свиток, принявшись изучать символы, излучающие мягкое, едва заметное сияние.

«Лана Грейсер, Принцесса.

Совсем недавно ты вновь умирала у меня на руках. Я не знаю, осознаёшь ли ты в полной мере произошедшее и способна ли меня простить, но это был единственный способ сохранить тебе жизнь. Ты уничтожила своё человеческое сердце там, в храме, и мне срочно была нужна замена. Единственной подходящей было оно. Ты всё верно понимаешь — в твоей груди сейчас бьётся Сердце Чащи. Чтобы тебя спасти, мне пришлось не просто воспользоваться его силой, а сделать тебя его воплощением. Но эти энергии непременно свели бы тебя с ума постоянным притоком искажённой воли.

Потому мне пришлось изменить артефакт, как и твоё тело, перенастроив его под Ид — более тонкий инструмент, который так же неизбежно искорёжит твоё сознание, как проклятие ларийцев, но в обратную сторону. Постарайся обуздать и покорить его, иначе это принесёт тебе лишь страдания. Познай свои желания, найди то, ради чего стоит жить. Научись отсеивать зёрна от плевел, не растрачивай себя по пустякам.

Столь большое скопление Ид будет привлекать к тебе людей — мужчин и женщин, но также порождать раздор, зависть, ревность и ненависть среди них. То, что я сделала, — необратимо. Но я надеюсь на твоё прощение. Надеюсь, что жизнь в этом теле станет для тебя лучшей участью, чем смерть. Понимаю, что у тебя сейчас нет причин следовать данному обещанию и не надеюсь когда-либо увидеть тебя снова. Я разделила твоё одиночество и нашла в тебе родственную душу. Видела, как ты страдала — и это напомнило мне мою собственную судьбу. Если я не могу быть спасена, я хочу, чтобы хотя бы ты смогла найти своё счастье.

Я знаю, что ты сейчас в форте Равен, хотя и не могу понять — почему. Возможно, ты не отказалась от идеи найти меня. Возможно, я напортачила, и ты сейчас сгораешь от жажды мщения и уже почти утратила свою человечность. Но я всей душой надеюсь, что это не так. Что ты исполнишь своё обещание, которое дала мне в почерневшем от гари саду — тысячи жизней назад. Я бы хотела сказать тебе больше. Хотела бы остаться рядом с тобой в Чаще. Но я не живу в вашем мире, не являюсь его частью. Словно призрак, Алая Ведьма может воплощать свой домен лишь в областях, уже искажённых влиянием Ненависти. Он — мой главный враг и бывший хозяин, проклятие всего человечества. И, несмотря на то что мои оковы были разрублены, я всё ещё следую за ним по пятам — из цикла в цикл. Но сейчас, несмотря на все мои усилия, Астер — Воплощение Ненависти — идёт за тобой.

Пожалуйста, будь осторожна и любой ценой избегай сражения с ним в Кошмаре. Я сейчас отрезана от энергий Сердца и не смогу тебя поддержать. Угодив в его Домен, ты неизбежно утратишь себя. Если случится ужасное, и это произойдёт — я буду уповать на твою человечность. На то, что она возьмёт верх над собственным сердцем и положит всему конец. Ненависть не должен тебя заполучить. Это будет худший исход. Ведь ты должна жить.

Пожалуйста, если это будет в твоих силах — сохрани Азбдену жизнь. Это не настоящее его имя. Он слишком многое утратил и пока не может вспомнить себя, а это — всё, что осталось. Мне стоило больших сил заполучить его душу, и я надеюсь однажды вернуть ему человеческий облик. Если же ты решишь отправиться в Лангард, он может быть твоим проводником. Боец он никудышный, но уже хорошо знает те места. Я желаю тебе счастья и долгой жизни.

Ульма Кроу, Повелительница проклятых душ, Алая Ведьма».

Закончив читать, Лана раздражённо выдохнула. Почти позабытая злость снова закипала в ней. Барон, не сводивший с неё взгляда, поднялся, прошёлся по комнате и сухо спросил:

— Вы как-то можете это объяснить, леди Лотаринг?

— Я понятия не имела! — рявкнула Лана. — Я понятия не имела, что эта рыжая дура пожертвует артефактом, за которым охотилась хрен знает сколько лет, чтобы спасти мою жизнь!

— И это всё?

— Да нет, ни хрена не всё! — яростно выплюнула она. — Я не знаю, что за мудак ползёт к нам в гости, но мы его убьём. А потом я пойду и спасу её. Повелительница Проклятых, блин. Добродушная одинокая дура. Да с чего мне тебя ненавидеть… Ты мне открыла целый новый мир.

Злые слёзы хлынули из глаз девушки, она крепко прижала письмо к груди. Барон терпеливо ждал, попивая свой грибной настой. Его глаза хищно сверкали. Дождавшись, когда девушка успокоится, Гофард отставил чашку в сторону и, склонившись над столом, тихо и веско произнёс:

— Что вы ещё можете сказать по поводу написанного в этом письме?

Лана, поняв, что Ульма обращалась к ней по фамилии, всхлипнула и подняла глаза на барона:

— Что вам непонятно? Спрашивайте — я отвечу.

— Мне непонятно абсолютно всё. Я не смог разобрать в этом письме ни строчки. Бессмысленные символы, скачущие перед глазами. Я знаю, что вам есть что скрывать и, пожалуй, мог бы вас дожать наводящими вопросами. Но ваша реакция… пожалуй, говорит лучше любых строк. Я вам верю. Верю в то, что вы наш союзник и не желаете крепости зла. А остальное меня не касается. Сейчас, если позволите, я хотел бы подождать вашего мужа и задать вам двоим ещё несколько вопросов. Пока можете угощаться настоем — вы опять излишне эмоциональны.

Когда Айр вошёл в покои, то первым делом увидел заплаканное лицо Ланы, хлебавшей тот же отвратительного вида отвар, что и барон. Крепко сжав кулаки, он негромко спросил у задумчиво стоящего у окна Гофарда:

— Дозвольте поинтересоваться, почему моя жена в слезах?

— Леди Лотаринг весьма остро отреагировала на письмо своей подруги. Собственно, как и всегда. Но это вы можете обсудить и позднее — между собой. Сейчас мне нужны ответы на мои вопросы, — пройдя по кабинету к столу, Гофард хлопнул по кипе свитков.

— Я заинтересовался вашим прошлым, сэр Лотаринг. Мне, разумеется, известно, что во время последней осады, три года назад, вы принимали участие в его обороне. А также, что вы остались единственным выжившим среди оставшихся защитников форта к моменту прибытия подкрепления. Кроме того, ваша супруга недавно обмолвилась, что вы познакомились также три года назад. Вы утверждали, что она — большой эксперт по свежевателям. Сопоставив эти сведения, напрашивается вывод… что, возможно, роль женщины в тех событиях была благоразумно позабыта, чтобы избежать проблем, связанных с даром Бога-Воина, присущего только мужчинам. Леди Лотаринг, три года назад вы участвовали в обороне форта?

Айр и Лана переглянулись, и девушка пожала плечами. Увидев её жест, Айр кивнул своим мыслям. Долгих три года он хранил эту тайну по просьбе Ланна, мучаясь виной за украденную у друга славу. Сейчас он хотя бы отчасти мог скинуть со своих плеч чувство вины.

— Гофард, только благодаря ей и её клинку форт не пал три года назад. Она спасла мне жизнь. Многим, на самом деле. Плечом к плечу мы отбивались с ней от орд свежевателей после того, как Люгер Трей увёл выживших из крепости через тайный ход, — с искренней торжественностью признался Айр, а затем спохватился и быстро спросил: — Кстати, об этом. Я не видел сэра Трея с шевалье, что прибыли вместе с вами. Не знаете, где он?

— Остался с лордом Хардебальдом. Негоже Хранителю Севера путешествовать без личной охраны. Воины, пришедшие под моим началом, более чем компенсируют потерю двадцати пяти дружинников и одного шевалье — вы так не находите? — хмуро ответил Гофард, сверкнув глазами.

— Позвольте вам задать пару вопросов с глазу на глаз? — Айр усмехнулся, решив расставить все точки с черноволосым, и жестом предложил выйти им на балкон.

Снаружи было свежо и прохладно, а вдали, на севере, сквозь красную равнину уже виднелись чёрные полоски отрядов врага, что ползли по пустоши, как муравьи. Гофард вошёл следом, бросил взгляд на графин с вином, кем-то забытый, кивнул на него Айру, но тот отрицательно покачал головой и спросил:

— Во время прошлой осады сэр Трей получил особую королевскую благодарность за то, что возглавил “вылазку для удара в тыл врага”. Присутствуй он в крепости во время осады, после победы многие бы посчитали, что в этом его заслуга не меньше вашей. Так что делиться славой вы не собираетесь, я верно вас понял?

— Именно. Вас это тоже касается, сэр Лотаринг. Говоря словами дельца, я крупно вложился в это предприятие лично и желаю получить с него дивиденды. Я не против уступить вам второстепенную роль в случае, если моё имя будет на первом месте. И уж тем более, я не желаю делить славу с женщиной. Догадаться о том, почему роль леди Ланы была позабыта в прошлый раз, несложно. Женщина-мечник, владеющая Волей… Это невероятный скандал. Надеюсь, мы друг друга верно поняли? — незамедлительно ответил Лифект, прямо встретив насмешливый взгляд Айра, на что сотник позволил себе рассмеяться. — Вас это забавляет? — прищурившись, добавил барон.

— Весьма. Во-первых, вы делите шкуру медведя, который вот-вот нас всех может сожрать. А во-вторых… вам не придётся с нами делиться, господин комендант, — с всё той же уверенной улыбкой объявил Айр и указал рукой на Лану, которая, оставшись в комнате, продолжала с наслаждением пить зелёный отвар, заинтересованно поглядывая в их сторону. — Мы с ней после осады сразу покинем крепость. Уйдём на север, в Лангард. Так что можете вообще не упоминать о каком-либо нашем вкладе — плевать. Можете забирать себе славу победителя в этом сражении. Мы станем теми, кто покончит с самой войной на корню.

Лифект пару секунд взирал на эту парочку в безмолвном, но сдержанном восхищении. Он снова почувствовал себя заканчивающим академию мальчишкой, узревшим путь к славе во время награждения героев. Пока он, словно торгаш, подсчитывал прибыль, эти люди — собирались вписать своё имя в историю. Затея нелепая, безумная, обречённая и очевидно невозможная. Но, безусловно, — великая. Сам барон был не способен мыслить столь высоко, предпочитая ставить перед собой реалистичные цели.

— Вы решили пойти вслед за этой дамой на смерть, потому что она ваша женщина? Или ради великих заслуг и славы? — дрогнувшим голосом решил уточнить черноволосый.

— Вы не понимаете, Лифект. Она не просто “моя женщина”. Лана — искра, наполняющая меня силой. Мы не собираемся идти туда умирать, ведь вместе уже не раз творили невозможные вещи. Она — моя муза, благодаря которой я могу ставить перед собой такие задачи, на которые никогда бы не решился, будь я один, — бросив ласковый взгляд на возлюбленную сквозь стеклянную дверь, ответил зеленоглазый рыцарь.

— Благодарю за пояснение. Теперь я буду знать, что написать на вашей могиле, — холодно кивнул ему Гофард, загнав щемящее душу чувство поглубже.

— И что же? — поинтересовался Айр.

— “Вот куда приводят мечты”, — хмуро ответил Лифект и направился обратно в помещение. — Но позвольте вернуться к насущным вопросам. Сейчас я позову нужных людей, и мы начнём первое военное совещание.

***

Вскоре в помещение прибыл молодой рыцарь, гвардейский десятник, осторожно поддерживающий под руку измождённого, высохшего и лысого старца, столь древнего, что казалось, он может рассыпаться от простого дуновения ветра. Хотя опытный взгляд Ланы сразу заметил, что он идёт походкой уверенного бойца и твёрдо держится на ногах, словно отсутствие глаз ничуть ему не мешает. Рот сам собой наполнился слюной и привкусом железа, а рука потянулась к отсутствующему на поясе мечу. Девушка лишь с трудом подавила это желание. Лариец. Маг. Но не один из тех, кто ее загнал в тень подсознания. Просто похожий.

Услышав шаги прибывших, барон, взиравший на север, повернувшись к ним, приветственно кивнул, после чего произнёс, обращаясь к странному старику:

— Маэстро Людвиг, добро пожаловать. Та леди, что вас так заинтересовала, здесь присутствует.

Людвиг медленно опустился на колени около камина и потянулся руками к огню. Он был одет в простую холщовую рубаху, какую носят крестьяне, и был совершенно бос. Повернувшись к присутствующим он доброжелательно улыбнулся и открыл глаза. В их незрячих тёмных провалах танцевали искры пламени. Айр беспокойно взглянул на замершую, словно готовую к броску, девушку. Он впервые видел этого ларийского мага. Трудно было определить его возраст, даже голос, глубокий и мягкий, этого не выдавал.

— Дваждырождённая. Я благодарен судьбе за это знакомство, дочь моя. Не бойся моих слепых глаз, это был дар Истоку за то, чтобы прозреть.

— Я не твоя дочь, лариец, — зло оскалилась девушка, — Ты искал встречи со мной?

— Каждое решение и событие определило меня и привело к нынешнему моменту. Если бы я был другим, то никогда бы не оказался в этой крепости среди вас. Я ни о чём не жалею, а о чём сожалеешь ты? — спокойно и размеренно ответил старец.

Лана замерла, обдумав эту простую мысль, и злость куда-то пропала. Она сожалела всю свою прошлую жизнь о слишком многих вещах, которые не давали ей жить по-настоящему. Но сейчас… О чём ей было жалеть? Что решилась бы изменить и этим отменить себя настоящую? Смерть Сэры? Убийства отца? Если бы не эти события, она бы никогда не встретилась с Ульмой. Не спасла бы безымянную девочку из Крепости Красной Лиры, которая ей стала сестрой. И, разумеется, не полюбила бы Айра. Это было эгоистично и, наверное, очень неправильно, но… Лана ничего не желала менять в своей жизни.

Маг, словно считыв её настроение, продолжил шелковистым, обволакивающим голосом:

— Над фортом бурлит шквал сил столь древних, что даже я не понимаю их сути. И их Истоком являешься ты. Сначала, прибыв сюда, я думал, что нам потребуется возвести над крепостью печать, дабы оградить её защитников от врага. Но сейчас я зрю распростёртую над тобой длань богини, а значит, я ошибался.

— Я не совсем вас понимаю, лариец, — сухо ответила Лана, встряхнув длинными платиновыми волосами. Маг всё ещё её немного пугал и беспокоил, бессознательно она чувствовала его как глухую каменную стену. Как будто слепец не знал чувств или эмоций.

— Не сомневаюсь. Но ты поймёшь. Тебе уготована долгая судьба, если она не прервётся здесь. Барон, я утолил своё любопытство.

Выслушав его, черноволосый звучно хлопнул в ладоши.

— Ну что же. Начну с представления. Сотник Лотаринг с супругой здесь присутствуют в качестве экспертов по нашему врагу. Маэстро Людвиг, с которым вы имели столь… интригующий диалог, — это наёмный маг из Ларии. Он с девятью учениками согласился осуществлять магическую поддержку. Десятника Джайла Нихбена, будущего барона, вы уже знаете. Он продолжит исполнять роль заместителя коменданта. Сэр Лотаринг, я признаю ваш опыт и авторитет среди солдат, но вы бастард и должны осознавать, что десятник находится выше вас в социальной иерархии. Надеюсь, вы отнесётесь к моему решению с пониманием, — Айр с полным безразличием кивнул барону.

— Как пожелаете. Моё дело исполнять приказы, а не обсуждать их.

— Рад, что вы понимаете, как устроено наше общество. Дело не в личном к вам отношении, сотник, я испытываю к вам уважение. Дело в статусе победителей. Как мы и договорились, я не стану упоминать ваши с госпожой Лотаринг имена на первых ролях в докладе Её Величеству, — Лана с тревогой взглянула на Айра, но тот спокойно кивнул в знак подтверждения.

— Барон, мы все это уже обсуждали, не будем тратить время на мелочи.

— Да, вы правы. Но мне показалось бесчестным не предупредить вас об этом. Нихбен, начинайте.

Десятник, всё это время неуверенно переводивший взгляд со своего старого начальника на нового, поднялся из кресла и сделал полупоклон. Лана его узнала, это был тот забавный парнишка, третий сын одного из её старых соседей. Джайл явно очень стеснялся и старался не смотреть ей в глаза. Кашлянув, он начал говорить:

— Вводная наша задача — удержать крепость до прибытия подкреплений барона Хардебальда. Ориентировочно это примерно две-три недели после начала осады. Проанализировав наши силы, господин барон принял решение удерживать внешнюю стену на протяжении максимум недели силами ополченцев, чтобы дать им набраться боевого опыта. — Закончив говорить, Джайл взволнованно взглянул в глаза сотника, боясь увидеть в них насмешку. Айр же успокаивающе ему кивнул:

— Вводная задача ясна. Продолжайте.

— Главным преимуществом противника является его численность. Потому дольше удерживать внешнюю стену не имеет смысла, она большей протяжённости и ширины, нежели внутренняя. В качестве прикрытия для отхода солдат мы будем использовать огневые канавы, которые вчера закончили рыть солдаты во внешнем дворе.

— Кто будет принимать решение о их зажжении?

На этот вопрос Айра ответил сам барон:

— Я лично. В случае прорыва обороны и необходимости поспешного отступления мы будем отводить отряды в замок по очереди, начиная с наименее обученных и мобильных. Сэр Айр, вы, являясь командиром сотни гвардии, нашей наиболее боеспособной части, будете закрывать бреши обороны и прикрывать отступление в случае необходимости.

— Так точно. А что по поводу моей супруги, барон, она может сражаться рядом со мной?

На этот вопрос Гофард отрицательно покачал головой.

— Насколько я успел изучить стиль боя госпожи Лотаринг, она наиболее сильна в атаке и манёвренном бою. В сражении линейной пехоты её эффективность будет значительно ниже. Она возглавит десяток лучших дуэлянтов, уже лично отобранных мной, и будет осуществлять прорыв обороны закрепившихся на стене сил врага и охоту за особыми противниками.

Выслушав барона, Айр нахмурился. Он понимал наличие рационального зерна в этой мысли, но ему очень не нравилась идея, что они с Ланой будут сражаться раздельно. От мыслей его отвлёк властный голос барона:

— Вопросы?

— Никак нет, — дисциплинированно воскликнул рыцарь.

— В таком случае инструктаж окончен. Сэр Лотаринг, будьте добры предоставить нам классификацию неприятеля.

Айр почувствовал обращённые на себя взгляды и поднялся во весь рост, собираясь с мыслями. Лана ему подбадривающе подмигнула, весело сверкая глазами, на что сотник ей тихо шепнул:

— Лана, прекрати паясничать, мы не на уроке, — на что девушка, у которой было игривое настроение, показала украдкой язык.

— С этими созданиями на самом деле всё просто, барон. Свежеватели — это общее название для целых пяти видов тварей. Они все по-разному выглядят и обладают разными способностями, но объединяет их одно. Так или иначе, совершенно все монстры, кроме рядовых бойцов, обладают Волей. Эта информация показательно игнорируется в королевстве, так как у нас крайне трепетное отношение к дару Бога-Воина и к тому, кто может быть её носителем.

— Вы уверены в этом утверждении, сотник? Даже сама мысль о подобном звучит крамольно.

— Абсолютно уверен. Позвольте продолжить.

Айр по-военному вкратце и скучно обобщил всю информацию, полученную по основным четырём видам отродий Лангарда, что были известны по прошлым войнам. Их обычные воины были сравнимы по опасности с ополченцами, когда действовали без усиления Скитальцев. Последние были что-то вроде десятников гвардии. Горбатые твари и певуньи были созданы для прорыва обороны и разведки, но ввиду сложностей при создании были редки. Гофард внимательно его выслушал, делая небольшие заметки в своём дневнике, а затем, подняв руку, словно на уроке, задал вопрос:

— Сотник, вы назвали четыре подвида, но говорили, что их пять.

— Пятый — это Повелитель. Мы с Ланой чудом убили одного такого три года назад. Под конец осады он лично заявился в крепость, желая позабавиться напоследок. Играючи убил нашего командира, буквально разорвал старого рыцаря на куски. А потом мы атаковали его с двух сторон. Я плохо помню этот бой, барон. Всё было как в кровавом бреду. После его смерти свежеватели отступили, хотя могли нас добить. Потом они всё равно, разумеется, вернулись, но действовали уже не так смело и хитро, как раньше. Но скажу честно, этот трюк с убийством Повелителя — это как прыжок в прорубь метрового диаметра с высоты нескольких десятков метров. Выполнить, конечно, можно, но скорее всего один раз. Да и осторожные эти гадины. Тот до последнего выжидал, наблюдая за боем издалека. Но опаснее всего то, что он способен влиять на разум людей, магическим образом коверкать их сознание и тело, превращаться в монстров.

— Господин Людвиг, вы сможете с этим что-то поделать? — сжав губы, сухо спросил черноволосый у ларийского мага, что продолжал взирать в пламя слепыми очами.

— Скорее всего этого не потребуется, пока мы лишь гости в чужой обители, а сверху бушует такая вьюга теней… — вскинув голову и подслеповато морщась, Людвиг издал тяжкий вздох, — Но коли враг все же дотянется, мы сможем вас оградить. Однако за каждые три дня мы вероятно будем платить жизнью и душой члена хора. И то это будет хороший размен.

— Благодарю, маэстро. Значит, в лучшем случае месяц… Надо будет это учесть. — задумчиво проворчал Гофард и воскликнул, — Все свободны. Джайл, вы останьтесь, нам нужно ещё обсудить вопросы размещения отрядов стрелков на внутренней стене и касательно врат замка.

Перед тем как уйти, Лана подошла к ларийцу и, переборов себя, решила у него поинтересоваться:

— Маэстро Людвиг, у меня к вам есть вопрос. Вы упомянули ту силу, Истоком которой я являюсь. Вы можете мне помочь научиться её контролировать, или как-то оградить от неё других?

— Дева, на это способен только тот, кто проделал это с вами, и вы лично. Вы проводница воли столь древней, что она возникла раньше этого мира, а потому чужда всему, что мы знаем. К тому же она уже неразделимо слилась с вашим женским естеством. Мы лишь следуем песни Матери, понимая в лучшем случае десятую часть её замысла. Вы же дышите чем-то подобным, вечным, исконным и говорите на языке сфер. Не мне вас учить. — грустно ответил Людвиг и улыбнулся.

Попрощавшись с ларийцем, девушка поспешила покинуть кабинет вслед за Айром.

Глава 22. Зависть, похоть и честь

Глава 22. Зависть, похоть и честь

Лана расхаживала вперёд-назад по комнате мимо сидящего за столом сотника и возмущённо бормотала, взмахивая руками. Так продолжалось уже добрых десять минут после того, как пара вернулась к себе.

— Этот ублюдок! Так с тобой обращаться! Ненавижу! И это после того, как я начала думать, что он взялся за голову и стал нормальным! Айр, я всё-таки отправлю этого чернявого выскочку и его рыжего братца вслед за папаней! Ты потел над обороной этой крепости с самого начала, а барон пришёл на всё готовенькое!

— Успокойся. Мне уже совершенно, абсолютно на это плевать. Я твёрдо решил поставить точку в своей военной карьере, ты забыла? — Айр безразлично пожал плечами, заканчивая проверять склянки с целебными отварами в своей аптечке.

— Мне не плевать! Он крадёт твою славу! Поставил выше тебя этого молокососа, Джайла! — прошипела Лана, продолжая мерить помещение шагами.

— Он почти мой ровесник и неплохой парень. К тому же довольно толковый командир, имеющий какой-никакой боевой опыт. Всё, угомонись, — проговорил сотник, когда возмущённая девушка проходила в очередной раз мимо него и, ловко поймав её за талию, усадил к себе на колени.

Рассерженные ярко-фиолетовые глаза уставились на сотника.

— Айр, это нельзя так оставлять, я из него душу вытряхну!..

— Всё, не фырчи, — тихо сказал парень и заставил любимую умолкнуть самым действенным средством.

Их губы слились, а возмущение Ланы лопнуло, как мыльный пузырь. Она расслабилась в руках Айра, наслаждаясь лаской, и прильнула к его груди. Когда их губы разомкнулись, парень, успокаивающе поглаживая её по спине, словно кошку, сказал:

— Лана, я действительно бастард по рождению, Гофард прав. И уже успел привыкнуть к подобному отношению со стороны знати. Чтобы заставить их относиться ко мне с уважением, небольшой победы на северной границе будет недостаточно. Да и по большей части для меня не имеет значения репутация при дворе. Мне неважно, что они думают про меня, важно, что про меня думаешь ты.

— Ты знаешь, что я про тебя думаю. Справедливый, ответственный, добродетельный придурок с комплексом героя, который заслуживает намного большего, чем получает. Надёжный и прямой, как мой меч. Поэтому всякие ничтожества и пытаются выехать на тебе. Разумеется, ты бугай здоровый и таких мелочей не замечаешь, а вот меня они бесят. Так бы всех и прибила… — зашептала девушка, вновь дёрнувшись в объятиях от вспышки злости. Айр сразу же её успокоил привычным способом, нежно поцеловав.

На этот раз процесс затянулся. Его руки пробежали по белой хлопковой рубашке, в которую была одета сребровласка, погладили её спину, опустились на аккуратную попку, затянутую в штаны из чернёной кожи. Дыхание Ланы стало неглубоким и частым, а мысли о планах мести наконец-то пропали, сменившись на куда-более приятные фантазии.

Девушка застонала и взглянула в глаза возлюбленного в смущённом ожидании большего. Айра уговаривать не пришлось — он, прижимая своё злющее сокровище к широкой груди, легко поднялся на ноги и унёс её на кровать, где принялся раздевать, покрывая белую шёлковую кожу горячими поцелуями.

***

Десятник Джайл Нихбен, стоящий со своими солдатами на посту у караулки замковых врат, грустно вздохнул, услышав очередной мелодичный и протяжный девичий стон, доносящийся из комнаты сотника сквозь узкую бойницу. Леди Лана казалась ему столь невинной и возвышенной, как будто соткана из лунного света, а сейчас его воображение подсовывало совсем другие картины. Жизнь казалась безумно несправедливой.

Почему эта прекрасная девушка досталась Айру, а не ему? Почему он заставляет её так стонать, а не Джайл? Злость медленно поднималась из глубин подсознания десятника, ему хотелось исправить эту несправедливость всем сердцем. Леди Лана должна принадлежать только ему. Её прекрасное лицо не давало покоя юному рыцарю с момента их первой встречи. Она приходила к нему во снах и оставалась до самого утра, делая пробуждение мучительным в холодной одинокой постели.

Джайл словно знал её много лет: эта стать, этот голос, нежные, но решительные манеры — он был уверен, что они созданы друг для друга. Самой судьбой предназначены быть вместе. И если сотник умрёт… Да, это станет возможным. Джайл встряхнул головой, пытаясь отогнать тёмные мысли, парню стало страшно и мерзко от них. Он уважал Айра — тот был отважным рыцарем и хорошим командиром, всегда относился к подчинённым по справедливости. Но едкая зависть разливалась по его душе, и ей было трудно противостоять.

Прогуливающийся по стене Рейн почесал глубокий и плохо заживший шрам на лице и опёрся о стену около Джайла, что вцепился двумя руками в каменную кладку, напряжённо вглядываясь в огоньки сотен костров, что жгли в отдалении отродья Лангарда. Сплюнув вниз со стены, он панибратски опустил широкую ладонь Нихбену на плечо и спросил:

— Сладко птички поют по вечерам? — Заметив, что юноша нахмурился и промолчал, рыжий ехидно добавил: — Жаль не про нас, да, малец?

Сглотнув ставшую горькой слюну, Джайл сбросил с плеча латную перчатку, бросил на широкую ухмылку Рейна злой взгляд, а затем, поддавшись нахлынувшим чувствам, спросил:

— Может, она и правда ведьма?

— Кто? Эта нахальная сучка, что разделала меня, Гарта и Фейна под орех на дуэли? Охолони! Ты где видел ведьм с такой охрененной задницей? Они же все сплошь старухи, что сидят по лесам, сморщенные, как прошлогоднее яблоко в подполе. Не, братец, эта девка точно не ведьма. У неё в венах вместо крови — лава, а не стылый ихор. Таких горячих бестий даже в столичных борделях по пальцам пересчитать можно, но ведьм среди них нет — все сплошь дьяволицы! — полностью довольный своим недалёким чувством юмора, Рейн громко заржал.

Сладостные стоны затихли, и Джайлу сразу стало легче дышать. Он выпрямился и направился от сторожки в обход по стене, но Рейн увязался за ним.

— Я знаю, о чём ты думаешь, малец. Этого увальня полкрепости прирезать хочет, — брякнул рыжий, когда они отошли от солдат. — Да только ссыкуют все: не то что вызвать на бой — даже попытаться толпой отфигачить по пьяной лавочке.

— Если вы такой смелый, то, может, сами попробуете вызвать его на дуэль? — раздражённо хмыкнул третий сын дома Нихбен, не зная, как отвязаться от осточертевшего бастарда.

— А мне это на кой? Ты чё, думаешь, если Лотаринга по-тихому грохнуть и в саду прикопать, эта сучка сразу ноги раздвинет? Я её трахнуть хочу, а не месяц играть в пожалейку, утешая после смерти бывшего, чтобы просто залезть в трусы — и терпеть все эти шуры-муры. Да и кого-кого, а меня она первого заподозрит и порвёт на клочки — киса-то злющая. — легкомысленно ответил Рейн, снова хлопнул Джайла по плечу и направился вниз со стены, по направлению к замку.

Проводив его долгим взглядом полным отвращения, заместитель коменданта негромко зашептал, вторя своим мыслям:

— Он просто животное. Но я — рыцарь дома Нихбен. У меня долг, я не паду до предательства и убийства товарища. Я выше этого. Я…

***

Лана проснулась уже одна, но в ещё тёплой кровати. Потянувшись, она прижалась к тому месту, где спал Айр, наслаждаясь оставшимся после него запахом. Вспомнив о том, что они творили вчера вечером, девушка густо покраснела. Ей было немножечко боязно — не воспримет ли он её слишком развратной, если Лана и дальше будет себе позволять всё больше и больше.

Снаружи слышались командирские окрики и шаги десятков ног. А издалека, за пределами стен, уже доносился знакомый мерзкий вой тысяч глоток. Лана грустно хмыкнула, поймав себя на мысли о том, что отношения с Айром её сейчас беспокоят даже сильнее, чем орда Свежевателей у их стен и возможная гибель. В конце концов, что делать с этими тварями — она хорошо знала.

Валяясь в постели под нежным летним солнышком, девушка задремала. В реальность её вернул запах, совершенно невозможный для суровой обстановки солдатского быта. Пахло свежей сладкой выпечкой. Распахнув глаза, Лана оглянулась и увидела стоящего у двери Айра с небольшой плетёной корзинкой в руках.

— Я тут попросил замкового пекаря, пока у нас ещё есть скоропортящиеся продукты, приготовить что-нибудь сладкое. Так что вот, угощайся, — мягко предложил зеленоглазый.

Ведомая приятным запахом и чувством голода, девушка вылетела из кровати и подбежала к нему, заглянув в корзинку. Там были пышные слоёные пирожные со взбитыми сливками. От их божественного аромата у Ланы закружилась голова и свело желудок. Проглотив слюну, она игриво посмотрела на возлюбленного.

— Айр, ты что... Ухаживаешь за мной? Знаешь, обычно это делают до того как затащить девушку в кровать…

— Прости, цветы и подарки обязательно будут. После того как мы вернемся из города проклятых. А пока, я просто захотел тебя немного побаловать. В благодарность за всё то, что ты уже сделала для меня. — ответил рыцарь, мысленно отметив про себя это обещание. Еще одна маленькая цель в долгом списке того что он обязательно должен выполнить.

— Благодааааарность. Ах вот как, — проворковала Лана, достала одно пирожное и, откусив небольшой кусочек, обомлела от наслаждения.

Приятное, мягкое слоёное тесто скрывало в себе насыщенные, сладкие взбитые сливки. Видя лицо подруги, Айр с удовольствием разулыбался. Откусив кусочек побольше, Лана решила подшутить над Айром и позволила части взбитых сливок остаться на губах. А потом медленно их слизала кончиком языка и перевела взгляд на парня.

Тот тяжело дышал, глядя на неё взглядом, полным сдерживаемого вожделения. Откусив ещё один кусочек, она шагнула к любимому. А потом, приподнявшись на цыпочки, потянулась к нему, передавая через поцелуй сладкий вкус выпечки. Айр крепко прижал её к груди, наслаждаясь этим, Лана в его руках негромко пискнула и расслабилась, практически повиснув у него в его объятиях.

— Завтра у этих стен будет несколько тысяч кровожадных мутантов. А мы с тобой стоим и занимаемся этими глупостями. — обижая ее щеку жаром дыхания, произнес сотник.

Лана его практически не слышала, она вдыхала успокаивающий аромат и чувствовала, как тает от нежности и безопасности.

«Боже, у меня снова там потоп...» — подумала она, покраснев до корней волос, а потом уткнулась лбом в грудь друга. Сквозь тонкую ткань его рубашки она чувствовала, как могуче и уверенно стучит его сердце. Приподнявшись, Лана снова потянулась к нему губами, но Айр мягко взял за плечи и отстранил. Девушка непонимающе и жалобно на него посмотрела

— Почему?

— Нет, Лана. Не сейчас. Я слишком этого хочу. Хочу вновь любить тебя. Хочу взять и сделать своей. И я обращу это желание в силу выжить. Тебе самой известно, как работает Воля. Чем более четкие цели ты перед собой ставишь, тем больше они дают сил. Тебя я хочу больше всего в этой жизни.

— Это жестоко... — жалобно вздохнула девушка.

— Но необходимо. Я буду защищать тебя и сражаться так, как никогда не сражался раньше. Чтобы мы выжили и однажды смогли вместе прогуляться по магазинам в Тарсфоле. И если для этого мне придется стать безжалостным демоном, я им стану. — спокойно и совершенно серьезно пообещал парень.

— Значит, пока Свежеватели не падут, мы не будем вместе? — Лана тяжело вздохнула, а потом зло усмехнулась и выдала, — Ну тогда, и я стану стервой с каменным сердцем, пока не перебью их всех. Я никому не позволю встать между мной и твоим длинным мечом, что мне бросил вызов! Ненавижу чувствовать себя проигравшей.

— Эй, между прочим, к нему ещё прилагается человек! — воскликнул Айр ласково трепля её по волосам.

***

Уже вечером следующего дня Лана в компании сотника и Гофарда стояла на внешней стене, разглядывая в лучах закатного солнца накатывающий вал тьмы. Свежеватели перед штурмом не слушали речей, не пели песен, и о их прибытии возвещал только низкий, пробирающий до самых костей, полный неизбывной ненависти вой. Собравшаяся на равнине перед крепостью орда впечатляла, вся область между фортом Равен и далёкой Дикой Чащей была заполнена кровожадными отродьями Лангарда. Они пока не спешили подходить к крепости, но со всех сторон от форта по равнине рыскали их охотничьи отряды в поисках поживы.

Среди двух сотен новобранцев, стоящих сейчас на стене, гулял испуганный шёпот и вяжущий языки, липкий ужас. Лане было это знакомо, страх смерти и поражения множился на чудовищность врага и его численность. По её коже тоже пробегали мурашки, мутантов оказалось куда больше, чем они ожидали, а значит битва будет еще более жестокой чем в прошлый раз.

— Их тут тысяч десять, не меньше, — сухо констатировал барон, разглядывая равнины.

— И среди них новые твари, значительно крупнее всех, что я встречал, — ответил ему Айр. — Барон, вы уверены, что выставить в первом бою ополченцев — это хорошая идея? Если они побегут, мы потеряем стену.

— Не побегут, именно для этого позади них стоят гвардейские части. В случае прорыва, вы вступите в бой. А эти новобранцы или станут воинами, или погибнут, сотник. Таков закон войны. Они должны пройти закалку в горниле. Первая стена отсеет слабость и трусость, чтобы те, с кем мы будем стоять на последней стене, не вызывали сомнений.

— А вы будете отсеиваться и закаляться с нами барон? — не сдержавшись, едко спросила у него Лана, она всё ещё не могла просить Гофарду отношения к возлюбленному.

— Я во главе сотни дружинников буду резервом. К тому же плох тот командир, что сам рвётся в бой, рискуя потерять контроль над сражением, — спокойно и педантично ответил ей барон.

Вновь повисла тишина, прерываемая лишь тихим шёпотом солдат да визгом тварей, что доносил до них холодный ветер с равнин.

Наконец часть орды дрогнула, откололась от общей массы и, набирая скорость, хлынула в сторону форта на холме. Барон отдал приказ о готовности и покинул стену, а Айр, обняв на прощание Лану, поспешил к своим гвардейцем, что стояли внизу, возле врат. Стена была шириной всего десять метров и несмотря на протяженность вместить всех воинов не могла. Пока не могла.

С каждым днем защитников будет становиться всё меньше. Лана тяжело вздохнула и бросила взгляд на свой небольшой отряд, стоящий неподалёку. Он не внушал ей доверия. В него входили шесть рыцарей Гофарда, включая Рейна и ещё четвёрка лучших из его латников. Встретившись с Ланой глазами, Рейн медленно отвел взгляд, девушка хмыкнула. Даже сейчас этот ублюдок умудрялся интересоваться больше её филейной частью в обтягивающих кожаных штанах, чем врагом.

Бросив взгляд за стену, девушка собрала волосы в пучок и спрятала их под открытый серебристый шлем с плюмажем. Подарок сотника, непонятно где «найденный» им на складах крепости, как и знакомый нагрудник, который она надела лишь после долгих уговоров Айра с откровенным нежеланием. Такой мог спасти от шальной стрелы, но лишний металл доспехов её раздражал. Правда несколько сверкающих аметистов инкрустированных в сталь-серебрянку, ей очень нравились и подходили глазам.

Повернувшись к своим воинам, она подошла поближе и жёстким командным тоном заговорила, пристально вглядываясь в каждого.

— Так бойцы. Сейчас вы под моим командованием. Наша задача проста, выискивать на этой стене самых опасных ублюдков и отправлять их на тот свет быстро и с максимальной жестокостью. На мелочь не отвлекаемся, держимся поближе ко мне, прикрываем друг другу спину. Вопросы?

— Эй, командир, а тебе кто из нас будет зад прикрывать? — ухмыльнувшись, спросил рыжий. Лана вздохнула, похоже, прошлый урок от барона он либо не усвоил, либо уже забыл.

— Вы все. Каждый из нас присматривает друг за другом, крепче чем мать за единственным дитя. Мы выживем если будем действовать как единое целое. Рейн, помнишь что я тебе ответила при первой встрече? —- дождавшись короткого кивка рыжего, девушка продолжила. — Ты уже видишь, кто из нас был прав. Сейчас истинно говорю тебе. Продолжишь смотреть на мой зад, а не по сторонам, до утра ты не доживёшь. Уяснил?

Увидев кислую рожу Рейна, пара его друзей-рыцарей заухмылялись.

Вой Свежевателей становился всё громче и ближе. Лана выглянула за край стены, твари уже преодолели половину наземных укреплений и начинали подниматься на холм. Раздался резкий крик десятников, и, бросив стрелы на тетиву, лучники дали залп по нападающим. Несколько десятков монстров упали, но это была капля в море. Глаза девушки гуляли по их рядам, выискивая Скитальцев и возможных Горбунов.

Первые ряды нападающих составляли обычные бойцы, уже несколько их сотен, подгоняемые воем Скитальцев, ловко и быстро поднимались по холму. Лучники вели свободный огонь, нужды в координации стрельбы не было, стрелы взымали свою кровавую дань, то и дело какая-нибудь тварь получала снаряд в грудь и скатывалась по холму вниз, под ноги сородичей, что затаптывали ее в кровавую кашу. Свежеватели не знали страха, милосердия или сомнений. Ими двигала только кровавая ярость и ненависть. Лана сейчас чувствовала их так, как никогда раньше. Слепую, опалящую ненависть, что они испытывали ко всему живому. Рот наполнился липкой слюной, а сердце пропустило пару ударов в ожидании скорой резни. Девушка горячо улыбнулась.

Наконец нападающие подошли на дистанцию стрельбы из своих грубых коротких луков, заметив это, блондинка пригнулась к парапету и скомандовала отряду:

— Готовь щиты!

Со стороны нападающих взметнулся пока жиденький рой стрел, но послышались первые крики раненых и среди людей. Несколько минут спустя первые враги достигли стен, вверх полетели крепкие, свитые из жил арканы, одного из стрелков неподалеку таким стянули вниз, его крик быстро потонул в хриплом вое. Когда нападающих у основания укреплений скопилось несколько сотен, прогремел звонкий крик Джайла, и вниз хлынуло раскалённое масло. Всё больше и больше арканов и лестниц оказывалось у стены, защитники не успевали рубить их все, первые твари показались наверху, а Лана потянула из ножен меч.

Следуя приказу, она и её отряд держались позади основной линии обороняющихся, не вступая в бой. На стене закипела схватка, ослеплённые яростью Свежеватели проворно карабкались наверх, зачастую практически по отвесной стене, целяясь за стыки камня острыми когтями. Наконец метрах в двадцати от себя девушка увидела крупную фигуру Скитальца. Забравшись наверх, он с воем рубанул двуручным кривым клинком, сразу трое не успевших защититься новобранцев попрощались с жизнью, и Лана рванула туда.

Ополченцы дрогнули и попятились, когда ещё несколько Свежевателей присоединились к Скитальцу. Буквально пролетев разделяющее их расстояние, Лана, изогнувшись всем телом, избежала выпада копья одного из меньших врагов и, крутанувшись в воздухе, рубанула мечом, целясь в шею Скитальцу. Тот в последнее мгновение смог заблокировать её удар, приземлившись, она метнулась в сторону, избегая ответного взмаха, рухнувшего о камни разбросав во все стороны острые осколки. Следующий его взмах принял на щит, усиленный Волей, оказавшийся неподалёку Рейн, тяжело хакнул, едва удержав вес удара, а затем откинул меч врага в сторону.

Пользуясь тем, что противник потерял равновесие, Лана рванула в открывшуюся брешь и вогнала клинок в горло Скитальца, после чего Рейн и ещё один шевалье дружно принялись рубить захлебывающуюся кровью тварь, сталкивая вниз со стены. Мутантов, потерявших вожака, сразу же принялись жать к краю стену ополченцы, а девушка побежала дальше выискивая следующую цель.

Пробегая мимо края стены, Лана заметила снизу шесть подходящих странных силуэтов. Вдвое выше и крупнее обычного человека, они имели только дополнительную гипертрофированную руку, растущую из середины груди. Ближайший здоровяк внезапно выбросил руку вверх, и девушка едва успела уклониться от брызнувших осколков камня, лапа твари, вытянувшись на десяток метров, зацепилась за край стены, и спустя мгновение чудовищная тварь взметнулась вверх. Приземлившись, она ударила длинной и похоже лишенной костей конечностью, как хлыстом, вокруг себя, Лана в последнее мгновение успела пригнуться, но несколько несчастных ополченцев вокруг раскидало, как кегли.

Стелясь у земли, как кошка, девушка метнулась к чудовищу, но, видя, как оно выбрасывает в её сторону увенчанный острыми шипами кулак, уклонилась в сторону, пропуская удар мимо себя.

— Лапу рубите! — прорычала она бойцам отряда и вонзила уроду клинкок в живот. За мгновение до того как меч пронзил плоть она заметила странные трещины на животе обнаженной твари и, повинуясь инстинкту, отпустила оружие и кувыркнулась в сторону, подбирая короткий клинок погибшего неподалеку незнакомого десятника.

Трещины на животе твари разошлись, обнажая гигантскую пасть, полную острых, как иглы, зубов и быстро сомкнулись, обрызгав все вокруг вонючей, липкой слюной. Тварь голодно заурчала, когда клинок Ланы скрылся внутри ее пуза, и вновь ударила круговым ударом руки, но её смогли остановить щитами рыцари, которых едва не снесло со стены.

Лана запрыгнула на остановившуюся руку чудовища и, пробежав по ней, приземлилась на четырехметрового урода сверху, вонзив затем лезвие в единственный крупный глаз. Мерзко хлюпнуло, меч по самую гарду ухнул внутрь черепа твари. Подбежавший Рейн ударил его в распахнутую пасть подобранной где-то пикой. Тварь покачнулась и начала заваливаться набок, а Лана, балансируя, словно акробат, соскочила с неё.

Повсюду раздавались ужасные крики людей, ещё пять подобных тварей возвышались на стене. Лана поняла, что ополченцы сейчас побегут, но раздался рёв рога, и в бой вступила сотня гвардии Айра. С опаской подойдя к распахнутой пасти мёртвого монстра, Лана скривилась от омерзения, вырвала оттуда свой длинный меч и побежала к следующему чудовищу.

Спустя пять часов все было кончено. Через горнило боёв прошли все пять сотен ополченцев, сменяя друг друга на стене. Люди отбили несколько приступов монстров, прежде чем те слаженно отступили, как будто подчиняясь какому-то незримому приказу. Безжалостный разум бросавший в бой тварей был удовлетворен испытанием своего нового оружия. Он убедился что потерянный фрагмент его Воли находится в крепости и уже не сможет сбежать. Начинался восход нового дня.

Глава 23. Сталь сердец

Глава 23. Сталь сердец

Лана сидела на траве неподалёку от походного котла и с огромным аппетитом, ничуть не испорченным недавней бойней, кушала простую гречневую кашу, сдобренную кусками мяса.

Девушка чувствовала себя в спокойствии и безопасности, прислонившись к спине возлюбленного облаченного в латы. Они были оба совершенно вымотаны. Первый бой стоил им шестьдесят человек из ополчения, пятерых гвардейцев и одного рыцаря из отряда Ланы. Чёртов «Пожиратель», как они окрестили новых чудовищ, перекусил его пополам совсем незадолго до конца последнего приступа.

Закончив с едой, Лана устало откинула голову назад и пробурчала:

— Долбаный Рейн оказался куда лучшим бойцом, чем я ожидала. Я очень надеялась где-нибудь его потерять по дороге, однако ублюдок не только выжил, но еще и умудрился меня пару раз удачно прикрыть.

— О, я смотрю, он тебе начинает нравиться, — шутливо ответил Айр, опуская свой затылок на её волосы.

— Не смеши. Этот говнюк больше пялится на мою задницу, чем на врага и дико бесит. Но, возможно, именно благодаря этому всегда оказывается рядом в нужный момент. Дружбу водить я с ним не собираюсь, но мы сработались.

После короткого и тревожного отдыха последовал ещё один приступ. А потом ещё один и ещё. Кровавые дни и ночи слились в единый бесконечный круговорот. Но люди учились и адаптировались, постепенно потери становились всё меньше. Но меньше также становилось и самих обороняющихся.

Айру и его гвардейцем все чаще приходилось вступать в бой, ожесточенные атаки свежевателей выбивали бойцов из рядов ополченцев десятками. И если первые три дня осады, твари атаковали лишь при свете солнца, то впоследствии, решив взять защитников измором, они продолжали штурмовать укрепления даже после захода светила. У сотника практически не оставалось времени даже на сон, если новобранцы сменялись после каждого штурма, то вот гвардейцы могли быть подняты по тревоге в любой момент.

Мелкие прорывы обычно устраняла Лана со своим отрядом, Айр действовал лишь тогда, когда возникала глобальная угроза обрушения всей обороны. Вот тогда в бой вступали гвардейские части закованные в броню. Щит к щиту, они неспешно, как стальной прилив, накатывали на свежевателей и раз за разом сбрасывали их со стены. Но силы людей были не бесконечны, росло количество погибших и раненых, а усталые люди уже едва держали оружие в ослабевших руках.

В конце концов, на пятый день боев, чтобы дать отдых гвардейским частям, в бой пришлось вступить даже сотне дружинников Гофарда. Айр скептически относился к подготовке большей части баронских дружин, что ему были известны, но чернявый не стал выдумывать ничего нового и попросту позаимствовал все, вплоть до боевой тактики и оснащения, у проверенных веками королевских гвардейцев. Это смогло купить столь необходимое время на отдых.

Но затем в бой вступили горбуны. Приблизившись к основанию стены под прикрытием остальных тварей, они дождались разгара схватки и ударили по защитникам. Ставшие лёгкой добычей люди падали наземь от невыносимых мук, которые разделяли с умирающими свежевателями и собственными товарищами. Лане повезло: она и её отряд находились с другого края стены, пытаясь прорваться сразу к двум Скитальцам; в итоге одного из них девушке удалось зарубить, а второй был ранен Рейном, но сбежал, спрыгнув с края стены.

Но противоположная часть обороны затрещала по швам, бедных ополченцев там просто резали как скот, они даже не смогли отступить. Послать им на подмогу любые другие союзные силы означало обречь их на верную смерть. По крайней мере до тех пор, пока кошмарные страдания изливались из раскрывшихся как мясистые цветы горбов. Ситуацию спасли ларийцы Людвига, которые по приказу Гофарда с помощью сложного ритуала обрушили на свевежателей настоящую бурю из белых, ветвистых молний, испепелив как Горбунов, так и часть попавших под заклинание людей.

Когда крики агонии начали затихать, а очередной штурм захлебнулся, Айр издалека заметил во внутреннем дворе Лифекта, который считал уносимые со стены, обгорелые трупы ополченцев. На его абсолютно бесстрастном лице не было даже намека на эмоции, но в глубине хищных глаз застыло щемящее душу чувство, словно ему от самого себя тошно. В этот момент сотник был благодарен за то, что Гофард забрал у него бремя командования и принял на себя необходимость отдавать такие приказы.

К исходу шестого дня потери среди ополченцев составляли сто двадцать человек. Барон уже трижды вводил в бой свою небольшую дружину, и те тоже недосчитывались уже десяти человек. Внешние ворота были покрыты трещинами и выбоинами, и, если бы не Айр и два десятка гвардейцев, что сражались в этом проходе, их бы уже проломили.

Время было самым ценным ресурсом, и его всегда было мало. Команды носильщиков едва плелись с окровавленными телами, вытаскивая раненых за вторую стену, где находились большинство магов и полевой госпиталь. Гофард очень опасался их подставлять под удар и берег, как раз потому, что благодаря заморским кудесникам большая часть солдат быстро возвращалась назад в строй. В первые дни они лечили даже самые тяжёлые ранения, но силы хора были не безграничны, а потому, скрепя сердце, Гофард запретил им вытаскивать бойцов буквально с того света, затягивая исцеление тех, кто ещё мог вернуться на стены — лечились несколько дней.

Хуже всего было то, что Лану начали преследовать пугающие и тревожные сны. Погружаясь в краткое забытье, она чувствовала, как к ней тянется чёрная тень, а её сердце вспыхивало узнаванием и ненавистью. Она была уверена, что к свежевателям прибыл их Повелитель, все её чувства вопили об этом. Потому на скромном вечернем совете, проводившемся в обычной палатке у первой стены, сребровласка высказала свои опасения барону. Желтоглазый внимательно её выслушал и, погрузившись в мысли на пару минут, объявил:

— Вы правы, госпожа Лотаринг. Но на отступление потребуется время, и оно плохо скажется на боевом духе. Я сейчас же приступлю к отводу войск и будем молиться, что свежеватели… — Договорить барону не дали звонкие удары гонга, возвещавшего, что твари вновь полезли на стены. Чертыхнувшись, Лифект вскочил на ноги и раздражённо бросил:

— Если мы объявим отступление сейчас — они ударят нам в спину. А потому держитесь!

***

…Лана боковым сальто избежала удара Скитальца и во вращении срубила голову пикирующей вниз Певунье. Её тело уже давно перешагнуло все пределы усталости и двигалось само, практически на автомате, атаки врагов она чувствовала еще до того, как могла их увидеть или осознать. Опустившись на землю, сребровласка точным выпадом пронзила Скитальцу грудь, почувствовала приближение вражеского копья слева, но прежде чем она начала двигаться, его отбил следовавший за ней по пятам Рейн.

Вся стена была завалена трупами мутантов, шёл уже третий час боя. Увидев следующий участок прорыва, она побежала туда, поскальзываясь на крови, когда внизу надвратной башни раздался ужасный грохот. Пришёл холод понимания, что ворота всё-таки пали. Лана поежилась от плохого предчувствия и порыва холодного ветра.

Бросив взгляд во двор, она увидела, бегущего к вратам Айра в сопровождении десятка гвардейцев. Все остальные его силы давно были на стене, среди ополченцев, но они все равно медленно пятились, огрызаясь короткими выпадами копий, лишь чудом удерживая строй. Со стороны замка раздался сигнал рога, приказывающий ополченцам отходить. Если свежеватели прорвуться через врата и ударят защитникам в спину, вряд-ли кто-то сможет уйти из этой ловушки.

«Чёртов Гофард!» — со злостью подумала девушка. — «Пожадничал. Надо было бросать стену еще вчера!». Оглянувшись на девятерых сопровождавших её бойцов она крикнула:

— Удерживаем лестницу до начала отхода гвардии! — и поспешила туда.

Долгих десять минут, пока отступали остатки ополчения, они рубились на кровавых ступенях, вспарывали животы и глотки, пока их медленно, новерно продавливали вниз. К её отряду присоединились семеро гвардейцев Айра, оказавшиеся неподалёку. Противоположный спуск со стены держали ещё два десятка гвардейцев, но Лана видела, что они тоже уже на пределе.

***

Пятиметровый в ширину проход в стене заканчивался массивными, окованными металлом воротами, для надёжности ещё прикрытые с внутренней стены решёткой из толстых стальных прутьев. В могучие створки свежеватели ломились почти неделю, ворота выдержали и удары самодельных таранов, сделанных из вывороченных деревьев, усиленных медью, и сотни ударов топоров, которые тупились о прочный чащобный дуб, но оставляли небольшие трещины и сколы.

Но в конце концов слаженный удар сразу четырёх Пожирателей выбил нижнюю часть створок вместе с решёткой, однако сами твари застряли в узком проходе, толкались и никак не могли решить, кто пройдёт к вкусным людишкам первым. Айр разрешил их дружеский спор одним стремительным рубящим взмахом бастарда, снеся одной твари голову, а второй вскрыв шею и корпус до самого живота-пасти. Пахнуло гнилью, оставшаяся пара здоровяков отпрянули, давая место обычным бойцам, которые ринулись в узкий проход словно лавина.

Сигнала отступать гвардии ещё не было, да и услышат ли они его в этом туннеле? Бок о бок с сотником встал молчаливый и сосредоточенный Желтый. Парень прекрасно понимал, в какой переделке они оказались, уйти из-под ворот их десяток сможет лишь после того, как большая часть товарищей отступит со стен. И то при бегстве они окажутся под ударом не только тварей, что прут снизу, но ещё и тех, кто будет поливать их стрелами с вершины стены. Это была смертельная западня. Ловушка, из которой не выбраться, но они добровольно сунули голову в петлю следом за сотником. Все-таки они были гвардейцы, их так учили. А ещё потому, что больше некому было.

— Стоим насмерть! — рявкнул Айр и с лязгом ударил мечом о свой щит.

Первых тварей оглушил слаженный грохот ещё десятка ударов стали о сталь. Гвардейцы, ощетинившись копьями, встали в два ряда, и первые вопящие твари, ринувшиеся на них с кривыми кинжалами и клинками, повисли на древках удобных коротких копий, чуть больше полутора метров длины. Бойцы слаженно скинули с оружия свежую падаль и по приказу сотника слаженно сделали шаг назад, в то время как их товарищи из заднего ряда ударили поверх голов длинными пиками, вновь собрав щедрую жатву.

Сам сотник хрипло дышал, с самого начала, без передышки участвуя в этом сражении. Сначала поверх стены, крепя все новые и новые бреши, как плохой каменщик, пытающийся замазать раствором камни разваливающейся на глазах плотины. А сейчас сунул голову в пасть дракона, да ещё и потянул за собой самую верную десятку парней Желтыша. После убийства Пожирателей Айр экономил силу и волю, давил щитом и изредка разил копьём из первого ряда, но за тяжёлый бастард, не слишком удобный в строевом бою, пока не хватался.

Лотаринг внимательно прислушивался к звукам боя, доносящимся сверху. Крик возлюбленной он разобрал, даже сквозь вопли умирающих, скрежет стали и торжествующий вой сотен уродливых глоток. Защитники ещё удерживали лестницу, оставляя им шанс отступить, если Гофард не затянет с сигналом. Но драгоценные мгновения тянулись почти бесконечно, песчинки времени были тяжёлы как гранитные плиты, каждую из которых гвардейцы щедро оплачивали своей кровью.

Свежеватели перли словно безумные, чувствуя, что люди вот-вот дрогнут, но его парни стояли недвижимо, как скала. В яростной рубке ближнего боя копья первого ряда быстро пришли в негодность, и бойцы схватились за шестопёры да топоры. Они потеряли уже двоих, один угодил под стрелу, вонзившуюся точно в зазор забрала, ещё одного выхватил своей лапищей и с хрустом сожрал поперший вперёд Пожиратель. Больше он ничего сделать не успел, выхватив из ножен бастард, едва рядом с ним в строю возникла брешь, Айр одним могучим ударом опустил острое лезвие на лоб твари, разрубив пригнувшегося четырёхметрового гиганта почти надвое.

Сотник оглянулся, Желтый был легко ранен в плечо и скалил зубы, отмахиваясь коротким мечом, его порубленный щит кусками свешивался с запястья, остальные парни из отряда выглядели не лучше. Но второго сигнала рога всё ещё не было. Айр потерял уже счёт времени и рубился в первом ряду, прикрывая своих бойцов широкими взмахами рубинового меча, не жалея сил.

Где-то на этом же месте, три года назад, в совершенно такой же ситуации сгинул его первый командир по прозвищу Кулак, вместе со всеми парнями. Айр его судьбу повторить не собирался. Бросив взгляд на Желтого, он хрипло прошептал:

— Всё, приказываю отступать. Я удержу проход.

— Сигнала ещё… — задыхаясь, попытался возразить десятник, но воздух замёрз у него в груди от одного взгляда того, кто уже однажды спорил с богом.

Парни быстро отступили, развернулись и побежали, за пару мгновений до того, как над фортом оглушительно прогремел второй протяжный рев рога. Айр рванул вперёд, растоптав двоих свежевателей латными сапогами, влил Волю в меч и круговым ударом устроил вокруг себя целую просеку, давая время парням. И лишь затем бросился бежать сам, получив вдогонку копьём в бок, лезвие, усиленное чёрной волей Скитальца, пробило доспех и кольчугу, но вошло не глубоко, однако кровь быстро стала пропитывать поддоспешник. Айр оскалился и побежал быстрее.

***

Со стороны разрушенных ворот были слышны звуки боя, наконец раздался второй сигнал, приказывающий отступать остальным. Услышав его, Лана, двигаясь словно серебрянный призрак, сблизилась с врагами и точным, экономным выпадом, вскрыла горло сразу двум свежевателям, а затем разорвав дистанцию длинным прыжком со стены, побежала. Оглянувшись, она увидела, что Рейн и остальной отряд следуют за ней, а вот двое раненых гвардейцев остались прикрывать их отход. Парни понимали, что не в состоянии бежать, и смогли ценой своих жизней купить лишь меньше минуты для остальных, но этого было достаточно, чтобы пересечь бегом внешний двор.

Перед тем как скрыться за воротами замка, Лана оглянулась в сторону стены и увидела, что отряд Айра бежит вслед за ними. Замыкающим отступал сам сотник, последним из всех защитников. На замковой стене уже стояли ополченцы, расстреливая преследующих гвардию тварей, а в надвратной башне, у рычага, опускающего ворота, замер бледный Джайл Нихбен. Сжав рычаг до побелевших костяшек, он всматривался во внешний двор. Ему был дан приказ опустить ворота, как только твари окажутся в опасной близости от них и возникнет угроза прорыва. Кто бы не оставался с той стороны.

Джайл видел, что сотник бежит последним, Айр слишком задержался, прикрывая отход своего отряда, и сейчас отставал. Его бойцы уже скрылись за воротами, когда Айр только пересёк огненную канаву. Сразу после этого несколько десятков зажжённых стрел воткнулись в охапки дров, покрытых маслом, и за спиной сотника выросла стена пламени, но безумные твари прыгали сквозь него и, охваченные огнём, продолжали преследовать Лотаринга, отставая лишь на пяток метров… И Джайл решился. Зависть и ненависть на миг вновь накатили на парня, и, сам тому не веря, он медленно потянул вниз рычаг.

***

Когда Айру оставалось до ворот лишь десять метров, стальные решетки загрохотали и резко опустились, перекрыв ему путь к спасению. Пот заливал ему глаза, сотнику не хотелось верить, что всё закончится так. Со стены рядом с воротами кто-то скинул веревку, и Айр поспешил к ней, когда позади услышал вой. Мгновенно обернувшись, парень успел закрыться щитом от рубящего удара сабли, обожжённая пламенем тварь была всего в шаге от него, сотник разрубил её надвое ударом снизу вверх, но ещё двое прыгнули на него с разных сторон.

Отбивая удары щитом и изредка огрызаясь короткими выпадами, он отступал, но монстры его быстро окружали. Добравшись до верёвки под ударами четырёх монстров, Лотаринг понял, что это конец, он не сможет подняться. Если хоть на миг ослабит бдительность, его просто зарубят на месте.

Айр знал, что она где-то там, сверху, смотрит на него, и мысленно извинился. Вместо бессмысленной жалкой смерти он решил продать свою жизнь подороже. Усилив щит аурой, он выбросил его вперёд, сбивая сразу двух свежевателей с ног, и резким взмахом меча срубил голову третьему. В этот момент он заметил выпад вражеского копья справа, но защититься времени не было, оставалось надеяться на прочность лат.

Удар пробил кольчугу под нагрудником, оставив очередную неглубокую рану, отразив щитом два удара слева, сотник замахнулся мечом, когда в ранившего его свежевателя вонзился сверху клинок, пробил шею и застрял в груди. А рядом, бок о бок с ним, приземлилась разъярённая Лана, вырвав меч, она пинком откинула труп свежевателя в сторону и приготовилась к их последнему бою.

Мощным взмахом меча, усиленным Волей, Айру удалось на секунду оттеснить мутантов и бросить взгляд на девушку. Глаза пары встретились, их безмолвный диалог мог бы звучать примерно так:

— Я куплю тебе время забраться по веревке, сваливай отсюда, я не хочу, чтобы ты погибла! — жаркой тревогой горела молодая листва.

— Хуюшки! Я лучше сдохну вместе с тобой, чем буду бессильно наблюдать как тебя убивают! — с мрачной уверенность ответила непокорная аметистовая бездна.

Мгновение спустя они пришли к взаимопониманию, без всяких слов. Айр выступил вперёд, разрубая свежевателей и сбивая их с ног взмахами щита, а Лана держалась за его спиной, прикрывая левую сторону, с которой Айр сжимал клинок, и безжалостно разя монстров, пытавшихся атаковать возлюбленного с флангов. Их тела как будто слились в безумной кровавой гармонии боевого танца, став одним целым, слаженным и смертоносным механизмом разрушения.

***

Гофард, вцепившись в край парапета стены, бессильно наблюдал за этой яростной и обречённой схваткой. Уже спустя несколько секунд вокруг пары лежал десяток трупов свежевателей, но там бесновались сотни этих тварей, а Айр был уже легко ранен. Шёл отсчёт на последние секунды их жизни, а барон бессильно наблюдал за этим. Они были слишком ценным активом, он не мог их потерять на этом этапе! Но также он не мог дать приказ открыть ворота, за это время твари хлынут в проход и буквально своими телами не позволят потом воротам закрыться. Разум Гофарда искал варианты к их спасению и не находил. Барон взглянул на Людвига и проскрипел:

— Маэстро, вы сможете остановить мутантов хотя бы на десяток минут?

— Только поднять и усилить стену пламени так, чтобы она сжигала любого, но не более, чем на полчаса. И это потребует всех наших сил. С теми монстрами, что уже прорвались за неё, мы ничего поделать не сможем.

— Этого достаточно! — вскричал барон, в его голове созрел план. Повернувшись к стоявшему неподалёку в изрубленных доспехах Рейну, он скомандовал:

— К оружию! Подать веревки, мы спускаемся.

— Давно пора, а то это дикая сука сгинет…

— Выполнять! — жёстко рявкнул барон и повернулся к заместителю.

— Нихбен, быстро собрать сотню самых свежих бойцов во дворе. Как только я с рыцарями оттесню тварей от ворот, идите на подмогу сечь мразей, пока маэстро удерживает остальных! Стрелкам огонь по ближним рядам противника! — после чего Гофард закрыл забрало шлема и, крепко ухватившись за верёвку, бесстрашно скользнул вниз в гущу боя в сопровождении своих стражей.

Копье пробило сочленение доспеха, и Айр едва не выронил клинок, скрипнув зубами от боли. Одна из умирающих тварей вцепилась зубами в бедро Лане, повалив её на землю, и та не успела отвести удар. Ответным взмахом сразив уродца, Айр быстро бросил взгляд назад. Девушка уже поднялась на ноги, но хромала, а из разорванного бедра капала кровь.

Взревев он собрал всю доступную ему Волю, настрого запретив себе даже думать о смерти. Он не умрёт, пока ему есть, что защищать. Алое лезвие очертило полукруг, и сразу пять мутантов простились с головами, на миг давая передышку, но в этот момент мимо парня пронеслась стрела. Он заледенел, услышав позади тихий стон. Лана зашаталась, стрела торчала в ее груди напротив сердца.

Айр холодно и обречённо устремил взгляд вперёд, на ещё десяток тварей, перепрыгивающих через трупы сородичей и бросающихся на него. Боль сковала грудь так, будто это ему пронзили сердце. Рука, держащая клинок начала бессильно опускаться, но в этот момент точный укол длинного меча ударил в грудь замахивающегося на него свежевателя, а знакомый голос позади яростно прохрипел:

— Сражайся баран!

Айр взревел, сбросив мгновение слабости и сбил двух тварей ударом щита, после чего срубил третьей руку, сжимающую оружие, и обратным взмахом разрубил четвёртой шею. Фиолетовый свет вспыхнул позади и, приняв вид фантомного клинка, рассёк ещё троих. Новые монстры сразу занимали их места, а земля была скользкой от крови и разорванных внутренностей.

Справа от Айра скользнула тень, он бросил туда взгляд, и его глаза округлились. Ловко сразив двоих противников точными уколами эстока, там сражался Гофард, которого позади прикрывал Рейн. Слева от него вражеская стрела ударила о сталь чужого щита, монстры стали пятиться, когда целый рой стрел выкосил их следующий ряд. Гофард чётко скомандовал: «Давим их от ворот!» — и шагнул вперёд, уклоняясь от выпадов и безжалостно отвечая на каждый смертоносной контратакой.

Начавший затухать пожар в огненной яме вновь взревел, набирая силу, и взметнулся вверх вспышкой белого пламени, секунды спустя ворота позади поднялись, и оттуда хлынули плотные ряды латников, сминая свежевателей. Айр посмотрел назад, Лана сидела у стены, держась за стрелу в груди, и тяжело дышала. Заметив его взгляд, она попыталась улыбнуться и с усилием кивнула. Парень сразу же бросился в бой, вновь превратившись в вихрь смерти и разрушения.

Спустя двадцать минут всё было кончено. Гвардейцы, добив оставшихся с этой стороны монстров, по приказу барона стройными рядами вошли обратно в замок, забрав с собой погибших и раненых. Оказавшись внутри, барон сосчитал потери. Короткая, но яростная схватка стоила жизни семерым латникам и двоим его рыцарям. также один из магов, поддерживающих заклинание, «слился с Истоком», как скорбно выразился Людвиг. Среди хороших новостей оказалось то, что им удалось истребить свыше трёхсот чудовищ, оказавшихся в ловушке, и штурм на сегодня, похоже, захлебнулся кровью. Гофард огляделся по сторонам и сухо поинтересовался у заместителя:

— Что с леди Лотаринг?

— Чудом осталась жива. Её спас нагрудник. Сотник сейчас обрабатывает ей раны, — барон бросил внимательный взгляд на бледного Джайла, руки которого всё ещё тряслись.

— Нихбен. Тебе не в чем себя обвинять. Уверен, сэр Лотаринг также понимает это.

Вздрогнув при имени сотника, адъютант поднял глаза на командира и со стыдом произнёс:

— Барон Гофард, толкование понятия «опасно приблизились» вы оставили на моё усмотрение. Но я не уверен, что принял это решение верно… — и с тяжёлым вздохом добавил:

— Мне кажется… Я хотел сэру Лотарингу смерти.

Внимательно разглядывающий парня барон кивнул своим мыслям.

— Поверь, многие находящиеся сейчас в этой крепости поступили бы так же. Это цена, которую сотник платит за наличие своей женщины — что ничуть не оправдывает твоих мотивов, но ты исполнил мой приказ в точности. А значит, в оправданиях нет необходимости. Свободен.

Отдав честь на прощание барону, Нихбен потерянно побрёл прочь.

Глава 24. Вдох перед бурей

Глава 24. Вдох перед бурей



Лана пыталась почесать грудь, скрытую под плотным слоем бинтов. Пробив нагрудник и поддоспешник, стрела лишь бессильно скользнула по рёбрам и разорвала мышцы. Если бы не упрямство Айра, заставившего её надеть доспех, вероятно, она бы уже была мертва.



Им дали день на отдых и восстановление. Стояла глубокая ночь, которую омрачал, как и все последние ночи, шум яростной схватки. Сейчас девушка лежала на кровати в их комнате, Айр сидел за столом, смешивая какой-то отвар. Бросив взгляд на возлюбленную, он строго сказал:



— Если не прекратишь, я тебя свяжу.



Девушка ехидно на него посмотрела в ответ и обжигающе ухмыльнулась.



— Ничего не говори, а то еще и кляп добавлю.



Её ухмылка стала ещё ехиднее и горячее. Лана закинула ногу на ногу и с тихим стоном потянулась. Один вопрос ей всё-таки не давал покоя, так что, повернув голову, она спросила:



— Айр, кто закрыл ворота сегодня? Ты сотник, ты должен знать.



— Барон Гофард. Но он спас нам жизнь, так что ты не станешь его убивать. — хмуро ответил ей Айр.



— Ха-ха. Очень смешно. Чернявый стоял рядом со мной на стене, когда ворота закрылись. Скажи мне имя ублюдка офицера, который пытался тебя убить! — хищно улыбнулась Лана, приподнявшись в кровати.



— Приказ отдал барон. Офицер просто его исполнил. То, что я задержался, вина нехватки моей подготовки и веса доспехов. Вопрос закрыт, — резко ответил парень и начал пропитывать чистые бинты отварами из своих склянок.



Потянуло острым запахом трав, Айр поднял приготовленные медецинские принадлежности и направился к Лане. Она не хотела подпускать к себе ларийских магов, предпочтя лечение по старинке, благо легкие ранения у нее действительно заживали на глазах. Присев около кровати, он откинул в сторону одеяло и принялся перебинтовывать возлюбленную, негромко попросив:



— В следующий раз останься на стене. Или я буду считать, что ты ищешь смерти.



— Ищу смерти? Я? Да я обожаю жизнь, придурок! И целых две секунды тогда медлила, из-за чего тебя ранили. Знаешь, чего хотело моё сердце тогда больше всего? - с прищуром ответила сребровласка.



— Чтобы ты спустилась и как дура полегла рядом?



— Да нихрена! Оно хотело, чтобы я осталась наверху. Мне пришлось выбирать между целым миром, полным удовольствий, и тобой. Но я люблю тебя. И это моё решение. Моя Воля, — при этих словах глаза девушки слабо вспыхнули в полумраке комнаты фиолетовым светом.



— Считаешь, что любовь происходит из Эго? — поинтересовался Айр и ласково погладил её по голове, успокаивая.



— Она всегда заставляет выбирать что-то одно, самое важное, так что да. Выбрав тебя, я отказалась от всех мужчин этого мира.



— Жалеешь?



— Ну уж нет. Тут моё Эго и мой Ид наконец-то солидарны. Я люблю тебя и хочу быть с тобой, в процессе получая невероятное наслаждение. Мне не важно чем мы занимаемся вместе, разговариваем, гуляем, сражаемся или любим друг друга… Пока мы вместе - я счастлива. — искренне ответила Лана, сформировав наконец мысль, которую чувствовала уже очень давно.



Закончив обрабатывать ее раны, Айр опустился на кровать и осторожно обнял любимую, напряжение тяжелого боя уже начало его отпускать, когда Лана тихо сказала:



— Айр, эта тварь меня чувствует. Как и я его.



— Ты об их Повелителе?



— Да. Он сгусток тьмы на границе Чащи. Но я вижу в ней что-то знакомое. Хотя, наверное, не совсем я, а моё сердце. Раньше это накатывало только во сне. Но сейчас я не сплю и чувствую его. Как застарелую рану, полную гноя и ненависти. Нам нужно опять его грохнуть. Если мы этого не сделаем, замок падёт до прихода Хардебальда. — задумчиво прошептала девушка, поглаживая его руку своей ладошкой.





— И как ты предлагаешь это сделать? Взяться за руки, пройти через всех Свежевателей и зарезать их вождя, как свинью?



— Ты знаешь как. Секретный туннель в старое русло, ведущий из подвала, можно использовать ведь не только для побега, верно? — Лана хитро улыбнулась.



— Я поговорю завтра об этом с бароном. Но ты не идёшь, — категорично заявил сотник, на что Лана зашипела, как рассерженная кошка.



— С чего это? Хватит меня опекать! Я не так сильно ранена и могу сражаться!



— Дело не в этом. Ты сказала, что его чувствуешь. А значит, он чувствует тебя. Ты нам накроешь тазом весь эффект внезапности своим присутствием. - отрезал Айр и подумал:



“А еще я очень и очень не хочу чтобы ты встречалась с этим ублюдком. Не просто так ведьма предупреждала ее об этом в письме.”



— И что? Ты собираешься зарубить эту тварь в одиночку? Три года назад… — нерешительно возразила девушка.



— Три года назад я был юнцом, едва пробудившим волю. И ты была вынуждена меня защищать. Сейчас моя очередь это делать. Кроме того, я не пойду один, отберу пару десятков лучших бойцов, если барон позволит. А ты останешься здесь и будешь охранять это место до моего возвращения.



— Это плохой план Айр. Подумай еще раз… - пролепетала Лана, прижавшись к его груди и вглядываясь в зеленые глаза рыцаря. Тот решительно покачал головой:



— Нет, это единственный план, предполагающий наше выживание. Эти новые рукастые твари слишком меняют картину штурма, что мы нарисовали. А убийство их вожака даст нам время.



— Два-три дня… Как ты собираешься возвращаться?



— Мы отступим в Чащу, раз там теперь безопасно. Перегрупируемся и прорвёмся назад к туннелю. Я не собираюсь там героически сдохнуть, вот тебе мое слово. — погладил ее платиновые волосы Айр. Он давал ей обещания одно за другим и свято собирался сдержать каждое из них. Не только как рыцарь, но и попросту как мужчина.



***



Тем же вечером, после того как Гофард отбил очередную атаку мутантов, Айр и Лана пришли к нему в покои на совет. В комнате, кроме барона, находились Джайл Нихбен, докладывавший о понесённых за день потерях, и усталый Рейн, не озаботившийся даже снять залитые кровью доспехи. Рыжий смолил трубку, глядя вниз на орды неприятелей из окна. Айр изложил свой план, и Гофард некоторое время молчал, словно к чему-то прислушиваясь. После чего с видимой досадой произнес:



— Значит, сотник, вы хотите, чтобы я отпустил с вами на выполнение этого очевидно самоубийственного задания двадцать своих лучших бойцов? И ослабил и без того обескровленный гарнизон крепости?



— Барон, уничтожение Повелителя даст нам шансы продержаться… — попытался пояснить свою задумку Айр, но Лифект его оборвал, вежливо приподняв руку:



— Подождите, сэр Лотаринг. Я не договорил. Я и сам рассматривал такой вариант, сразу после того как вы рассказали о прошлой осаде. И отбросил его, так как без точной информации о местоположении цели он был неосуществим. — пояснил барон и повернулся к блондинке, — Леди Лана, насколько точно вы сможете указать расположение этой твари?



Лана задумалась. Прикосновения этой чуждой наполненной ненавистью Воли были ей омерзительны, как тысячи пауков, ползающих по телу. Даже взгляд в эту мглу вызывал предчувствие чего-то ужасного. Но это сделать было необходимо. Скривившись, она ответила барону:



— Если сконцентрируюсь и отвечу на его Зов, то довольно точно. Скорее всего. Я не пробовала. Но могу попытаться.



— Это представляет для вас угрозу, госпожа колдунья? — устало усмехнулся барон. За прошедшую неделю он видел в сотню раз больше смертей, чем за всю жизнь до этого. Его чёрные волосы были взлохмачены, чопорный внешний вид порядком потрёпан, а жадный блеск золотых глаз изрядно померк.



— Скажу честно, я не знаю. Так что ответьте вы мне, барон, а у нас есть какие-нибудь еще варианты? — спросила девушка. Она не привыкла проявлять осторожность, но сейчас ей было по-настоящему страшно. Она боялась не только темное воплощение Ненависти, но и яростное сердце стучащее в собственной груди



Наступило молчание. Гофард сосредоточенно перебрал доступные варианты. Минуту спустя он наконец он заговорил:



— Совсем недавно я получил сокола от Хардебальда. Дожди размыли дороги в Западных Баронствах, так что из-за обозов с припасами войска задерживаются.



После этих слов в комнате повисло молчание, даже Рейн, молчаливо куривший у окна повернулся к сводному брату и выпустил в потолок столб дыма.



— Сколько? — совершенно глухо спросил Айр.



— Еще двё недели, это минимум. — бесстрастно информировал всех присутствующих господин комендант.



Рыжий бастард невесело рассмеялся:



— Лифект, это… Как бы выразиться поточнее…



— Никак. Лучше не выражайся, Рейн, в комнате дамы. — мягко осадил его черноволосый и грустно улыбнулся.



— Эта дама при мне в одиночку зарезала тварь размером со всех присутствующих. Эй, сотник, признавайся, как ты умудрился объездить такую кобылку? — спросил Рейн и продолжил нервно хохотать.



Айр раздражённо скривился, а Лана зарычала:



— Я сейчас тебе сама съезжу, осел!



Барон негромко ударил по столу и приказал:



— Прекратить. Леди Лана, приступайте к поиску цели. Сэр Айр, от вас я хочу знать список людей на задание и количество необходимых припасов. Нихбен, проверь, кто из сотни королевской гвардии ещё на ногах и не ранен. Рейн… Просто стой. И молчи. Пожалуйста.



Лана присела в кресло и закрыла глаза. Постепенно все внешние чувства тускнели и отдалялись, когда она погружалась вглубь себя. Прислушиваясь к щемящему ощущению чужого, мучительного внимания. Прорвавшись сквозь серый туман марева, которым её собственный разум отгородился от этой тьмы, она потянулась к ней. Злое ликование узнавания было ответом и она содрогнулась от отвращения.



Липкая чёрная грязь, казалось, проникала ей в душу, пыталась подчинить своей воле. Захлёбываясь, Лана в панике ударила по ней собственной Волей, на миг в её разуме возник чёткий образ древней пещеры со стенами из зеленого камня, а потом чёрный и фиолетовый, столкнувшись, объединились в целое, и морок её подсознания обрёл реальность.



***



Огромное, абсолютно пустынное, мёртвое поле из красного песка и такого же алого неба, что, казалось, менялись местами, от края до края заполненное столь разными и столь одинаковыми соляными столпами в виде чудовищ. Бессмертные и забытые, не способные умереть по-настоящему, они медленно рассыпаются под потоками времени. Сердце в её груди перестало стучать, сжавшись от мучительного ужаса пережитого, ему было это место знакомо. Лана быстро огляделась, хоть тела у нее сейчас не было, все окружающее воительница ощущала предельно четко. Рядом с ней стояла женщина с каштановыми волосами и пустыми глазами. Её руки сжимали чёрный матовый клинок. Голосом пустым и лишённым даже признака чувств и эмоций, чуждостью прожигающим льдом грудь, но столь похожим на ее собственный, незнакомка произнесла:



— Уйди. Вернись, где была. Тебе здесь не место.



Лану тряхнуло и подхватило бурей теней, закружило в стремительной фиолетовой мари, порожденной подсознательным стремлением к бегству. Ей сейчас двигал ужас, глухой и холодный. Перед безразличием во взгляде Вечного Стража, перед ее неусыпным долгом и ВЗГЛЯДОМ что прожигал до костей с пустых и стылых небес.



Видение отступило, распахнув глаза, она потянулась пальцами к груди. Тело было холодным, как будто её время остановилось. Лишь мгновение спустя поток свежей крови продолжил свой бег в ее венах, и в мир начали возвращаться краски. Вздрогнув, она потянулась к сотнику, перехватившему её руку и сжавшему холодные пальцы.



— Айр, я его нашла. Он в каньоне, что остался от старой угольной шахты, — парень крепко держал её за руку и что-то говорил, но лишь пару секунд спустя Лана смогла различить его слова:



— …ни слова не понял из того, что ты сказала. Что это был за язык? Ты в порядке?



— Я… Нет. То есть да. Давай карту. Эта мразь находится здесь, — девушка, встряхнув головой, попыталась собраться и вернуть сбившиеся набекрень мозги обратно на место, а затем кончиком ногтя указала точку на карте.



— Разрез Бородача. Хорошее укрытие, — прокомментировал барон, незаметно подошедший и стоявший поодаль. — Ладно сотник, собирай отряд. Выходите ночью, перед рассветом.



— Барон, отпустите с ними мутанта, что прислала моя подруга, он знает привычки своих собратьев и сможет их провести. — предложила девушка, прежде чем Айр покинул кабинет.



— Лана, а ему можно доверять? — обеспокоенно спросил сотник, удивлённый её просьбой.



— Я доверяю Ульме, а та доверилась ему. Но решать вам. Но у меня есть ощущение что он может вам пригодиться. — утвердительно кивнула сребровласка.



Выслушав ее, Гофард быстро принял решение и утвердительно кивнул:



— Забирайте и его. У меня всё равно нет свободных людей, чтобы кормить и охранять этого уродца. Может, и правда не подведёт. Кого ещё берёте, сотник?



— Всех пятерых оставшихся шевалье, кроме Рейна. А еще, двенадцать гвардейцев из тех, что остались от десятков Желтого и Ховара



На ответ сотника недовольно Рейн нахмурился:



— Слушай, а я чё, ущербный какой? То что ты со своей су... супругой меня побил, ещё не значит, что я слабак!



— Нет, дело не в этом. Просто она сказала, что вы хорошо сработались. — спокойно оветил ему Айр.



— Она так сказала? Хм, ну тогда удачи, сотник. Не волнуйся, если помрёшь, здесь найдётся кому прикрыть её задницу! — рыжий неприятно захохотал, провоцирующе разглядывая парня.



— Не дождешься, — спокойно ответил Айр, пристально глядя ему в глаза, — Мне плевать какие у тебя мотивы, я просто хочу чтобы к моему возвращению, она оставалась в живых.



— А ну прекратите обсуждать меня так, как будто меня здесь нет, а не то я рассержусь! — взвилась Лана.



Молчавший до этого Нихбен, принял решение и приложив руку к груди сделал шаг вперёд:



— Сэр Лотаринг. Я прошу вас также взять меня на это задание, — чётко произнёс он и взглянул на сотника. Тот, отвернувшись от Рейна, подошёл к юноше.



— Почему вы хотите пойти, десятник? — нарочито формально спросил он бывшего подчиненного.



— Я довольно хорошо фехтую и владею аурой. — нерешительно ответил юноша.



— Я спросил другое. В чём ваша причина идти на самоубийственную миссию? — решил надавить Айр.



— Я... Я перед вами виноват. Я пытался убить вас и это меня гнетёт. Этот поступок опорочил имя рода и мою собственную честь. — хмуро ответил Джайл стараясь не смотреть в сторону Ланы.



— И ты хочешь чтобы я взял тебя с собой чтобы искупить воображаемую вину? — в голосе Айра звучало безразличие. Юноша вздрогнул и кивнул.



— Забудь. Ты начнёшь геройствовать и умрёшь бессмысленной смертью, — безжалостно ответил сотник.



— Сэр Лотаринг! Я клянусь исполнять все ваши приказы и не действовать безрассудно! Но моя честь велит мне идти с вами!



— Все мои приказы? Ну тогда слушай мой первый приказ, — Айр усмехнулся, вспоминая события трехлетней давности



— Я приказываю тебе выжить, даже если ты сдохнешь! Потому что другого такого простодушного придурка в крепости нет, — тихо сказал он Джайлу, заглядывая в глаза.



Нихбен благодарно кивнул и звонко воскликнул:



— Так точно, командир!



Когда Айр вернулся и встал с ней рядом, Лана легонько его пихнула локтём в бок.



— Эй, да у тебя появился поклонник! — негромко шепнула она возлюбленному, разглядывая преданное выражение появившееся на лице молодого десятника.



— Беру уроки у лучших... — буркнул Айр и отвернулся.



***



Когда отряд Айра уходил, их с Ланой прощание было недолгим. Оба понимали что шансы невелики. Но это уже не пугало. Есть та грань страха, после которой бояться не остаётся больше сил, и они её давно перешли. Остались лишь вера в свои силы, смутная надежда и стальная решимость сражаться до конца, каким бы он не был.



Обнявшись, скорее как друзья, чем как любовники, они разошлись. Лана направилась на стену, а Айр в подвалы замка, по дороге заскочив в оружейную, но там он задержался недолго. В путь его отряд выходил налегке, взяв минимум провизии, всего на пару дней, а из брони только кольчуги под серыми плащами да шлемы в сумках. Спустившись в мрачные казематы, едва освещённые треском затухающего факела, Айр подошёл к клетке. Посланник ведьмы преспокойненько дрых на лежанке из прелой соломы рядом с пустой миской.



«Похоже, хоть кто-то здесь наслаждается крепким сном», — подумал парень и постучал по решётке. Услышав стук, мутант недовольно заворочался и, приоткрыв один глаз, прошипел:



— Ну чего надо, ссстраж? Жрать ещё рано.



— Я друг Ланы. Нам нужна твоя помощь, — пересилив отвращение, произнёс сотник. Урод открыл второй глаз, прислушиваясь к его словам, и вскочил на ноги.



— Друг Белой Госсспожи — мой друг. Ссс чем помочь? — два мерцающих блюдца преданно уставились на парня и часто заморгали.



— Нам нужно, чтобы ты провёл нас к вожаку врагов. Как ты его назвал в прошлый раз?



— Был Гаррат! Человек. Он отказал Красной Госсспоже и сссклонился перед тьмой. Предал! — каждое слово мутанта сквозило — нет, не злобой, как ожидал от Свежевателя Айр, а скорбью, — Есссли бы он не принял чёрный дар, Госсспожа уже исссцелила бы нассс всссех, — тихо добавил мутант и тяжело вздохнул.



— Мы собираемся его ликвидировать. А для этого нужно, чтобы ты провёл нас к нему, мы знаем, где он находится.



— Сссделаю. Я сссделаю всссё, чтобы ссспасти Красссную Госсспожу, человек. У тебя есссть имя? — поднявшись на ноги и почесав налитые кровью волдыри на голой груди, просипел мутант.



— Айр Лотаринг. Сотник королевской гвардии, рыцарь.



Мутант повторил эти слова, как будто пробуя их на вкус, и расплылся в улыбке.



— Красссиво. А у меня вот раньше тоже было крассивное имя. Пока у меня не оторвали часть, а Госсспожа новое дала. Теперь я Азбден. Короткое имя. Не такое красссивое. Но я его люблю. Ну что, Айр Сссотник, выпуссскай меня, и пойдём, а то к зззавтрашнему ужину не вернёмссся, а у вассс тут вкусссно кормят.



***



Отряд сотника вышел из туннеля в небольшой пещере у основания замка. Когда-то она выводила к руслу полноводной реки, берущей свои истоки из Пустошей, но река давно уже высохла, оставив после себя лишь глубокую и широкую канаву. В ней скапливались грязь и дождевая вода, потому спустившись, сотник первым делом нагнулся и тщательно замазал ею все видимые участки одежды, через которые проступал блеск кольчуги.



Солнце ещё не взошло, и стоял полумрак, судя по крикам Свежевателей на равнине, они ещё не пошли на приступ. Айр коротко кивнул своим бойцам и побежал по руслу, волоча за собой Азбдена с завязанными глазами. Лишь когда они порядком отдалились от замка, Айр остановился и снял с него повязку. Мутант первым делом почесал застарелую рану на скуле, сотник с омерзением заметил сочащийся из неё чёрный гной.



— Выбирайся наверх и сообщи нам, если увидишь поблизости своих собратьев, понял? — приказал мутанту Айр, на что Азбден оскалился, обнажив сломанные жёлтые клыки, которыми был усыпан его рот.



— Айр Сссотник Лотаринг, ты зря мне не веришь. Я же сссказал, что помогу.



— Если бы не верил, не взял бы с собой. Отправляйся.





Покивав, тварь начала выкарабкиваться из русла. К сотнику подошёл Джайл и тихо спросил:



— Есть приказы?



— Сейчас мы побежим дальше по руслу, после восхода выберемся на равнину и рванём до чащи. Нихбен, почаще смотри наверх, если нарвёмся на Певуний, они всех окрестных тварей соберут. Всё, двинули.



Опытные воины двигались молча, экономя силы.Русло реки медленно сворачивало к востоку от форта, уводя отряд всё дальше от орд врага, беснующихся сверху. Судя по доносившимся вою и рёву, в их лагере стояла суматоха, предшествующая новой атаке. Азбден бежал поверх канавы, периодически взмахивая третьей рукой, видимо, сигнализируя, что всё спокойно.



Когда первые лучи солнца начали освещать небосвод, Джайл хлопнул сотника по плечу, указав на небо, поодаль от них, над кромкой деревьев чащи, кружило несколько десятков фигур. Айр махнул бойцам и сразу же рухнул навзничь, прикрыв голову капюшоном плаща. Мерзкие твари явно летели в их сторону. Судя по доносившимся воплям, штурм уже начался. Проклиная Певуний за потерю времени, Айр следил, как они, кружа в небе, направляются к тени замка, когда сверху услышал шипение Азбдена.



— Айр Сссотник, сюда толпа! — взглянув наверх, он увидел трёхрукого, сжимающего в охапке ворох каких-то листьев. — Вот, натритесссь! Сссобьёт запах. Они без вожака, но вссстревожены. Я их уведу.



Скинув листья вниз, мутант сразу же исчез, а бойцы по приказу командира быстро начали втирать остро пахнущую листву в одежду. Вскоре на границе канавы они услышали визги и вой, показались вооружённые мутанты, среди которых мелькал знакомый трёхрукий. Тот дико рычал, бешено вращая глазами и пуская из пасти пену. Остальных мутантов трясло, и они шумно втягивали носом воздух. Их было около двадцати, Айр был уверен что его отряд легко с ними справится, но вступать в бой так рано не входило в его планы, потому, проклиная всё на свете, он вжимался в грязь и ждал.



Наконец Азбден, издав бешеный рёв, дал самому крупному из них пинок под зад и, завывая, побежал в сторону форта. Здоровяк бросился за ним, а следом и вся остальная свора.



Айр выдохнул и, выждав пару минут, кивнул бойцам.



— Все наверх, а потом спринт до кромки леса. Там передохнём.



Выбравшись наружу, бойцы бросились бежать, пригибаясь в высокой траве. Айр на бегу бросил взгляд в сторону форта. Твари со всей равнины сейчас стекались туда. Увидев вспышки молний, сотник поморщился. Если барон так рано использовал боевых магов, дело было плохо, их силы были ограниченны, и требовалось долгое время на восстановление. Когда они уже подбегали к зарослям, на мгновение Айр увидел фиолетовые сияние и похолодел. Сдерживая тревогу, сотник проверил маршрут, до Разреза Бородача им оставался ещё пара часов бега.

Глава 25. Танец Ведьмы

Глава 25. Танец Ведьмы

Поднявшись на стену, Лана поплотнее запахнулась в плащ: утро выдалось холодным. На оставленную позавчера стену она старалась не смотреть. Там на грубо сколоченных крестах висели тела освежёванных солдат, которых не удалось вытащить при отступлении. Семь человек — мертвецы чудовищ не интересовали — кричали часами за покинутой стеной, пока твари срезали им кожу и веки. А потом их выставили на виду, как пугала, ещё живых. Сейчас в груди у каждого из несчастных торчало по паре стрел защитников. Даже по приказу барона стрелки не сразу решились добить недавних товарищей, с которыми ещё несколько дней назад они делили еду, кров и тяготы войны.

Лана вздохнула, три года назад на этих же самых местах находились дети, женщины и старики из окрестных хуторов, которые не успели спрятаться в замке от наступающей орды. Её начало мутить от накативших воспоминаний, но тут она почувствовала хлопок в плечо. Раздражённо глянув на усмехающегося рыжего, стоящего с двумя исходившими паром кружками, Лана скривилась.

— Ну чего надо, Рейн?

— Чего надо, того не дашь. На, бери, пока не остыло, — рыжий протянул ей одну посудину. Пожав плечами, девушка взяла и отхлебнула крепкий чёрный грибной отвар, её чуть не вывернуло, но она пересилила себя и продолжила пить.

— Ты уже в такой жопе была. Как думаешь, выберемся?

— Я - да. Насчет тебя не знаю. Айр тоже со всем справится. А пока его нет, всё, что нам нужно, — это убивать каждую мразь, которая полезет на стену.

— Нас всего двое в отряде осталось. Ты, да я, да мы с тобой. Он всех парней с собой прихватил.

— Эта стена в пять раз короче. Рейн, говори, чего нужно.

— Про-сти. — выдавил из себя рыжий, так словно слово застряло в его горле и он его вытаскивал по кускам, — Ну, за то, что наговорил в первый раз. Сейчас я говорю честно, а не как в прошлый. Ты была права. Здесь, со стены, всё выглядит иначе, чем раньше, — рыцарь подошёл поближе и посмотрел на залитую кровью людей и тварей внешнюю площадь.

— Да. Иначе, — улыбнувшись ответила Лана, на что Рейн, мерзко усмехнувшись, добавил:

— Ну кроме твоих мягких булочек, они всё так же охренительны.

— У меня для тебя плохие новости, дружок, — ощерившись, откликнулась девушка. — После таких вот откровений ты на следующем штурме сто процентов труп.

— Да? Ты это уже шесть дней, талдычишь, сучка. Забьёмся? — скарбезно оскалился рыжебородый.

— Запросто. Ставлю десятку золотом, что уже вечером будешь дымить и трещать на костре. — зло усмехнулась Лина в ответ.

— Лучше сиськи свои поставь. — предложил Рейн, но наткнувшись на разъяренный взгляд Ланы быстро решил сменить ставку, — Пятнадцать. Перетрахаю на эти деньги всех шлюх Тарсфола после победы.

— Договорились. Народ, разбивайте!

***

Очередной штурм начался сразу после того как первые, неуверенные лучи солнца осветили залитый черной кровью холм, на котором был выстроен форт Равен. Но вопли тварей начали доноситься гораздо раньше. Низкие и яростные, они прокатывались по равнине внизу холма, набирая силу с каждым мгновением. Солдаты стоящие на стенах, прошедшие уже не одну схватку, бледнели.

Опыт им подсказывал, что сегодня что-то взбудоражило тварей больше обычного, в их вое слышалась столь незамутненнаяненависть, что она казалась почти физически ощутимой: удушающей и вязкой как деготь. Лана и Рейн переглянулись, на рыжей физиономии последнего страх постепенно сменялся привычной маской похотливого животного, которому на все плевать кроме баб.

— Похоже, ты разворошила вчера это осиное гнездо? — высказал предположение рыцарь, на что девушка пожала плечами, она и сама была не уверена.

— Чем больше их будет здесь, тем меньше окажется у Айра на пути. Всё, что нам нужно, — это просто перерезать всех кто полезет на стены, да и только. — негромко ответила она, чтобы не услышали окружающие солдаты.

— Ай как у тебя всё просто… — протянул Рейн, окинув приближающийся вал тьмы долгим взглядом, а затем захлопнул забрало и глухо спросил, — Признавайся, ты все-таки ведьма? Я всем говорю, что они все старые, горбатые, косые и носа не кажут из леса…

Лана весело и искренне расхохоталась, проверила застежки на нагруднике и шлеме, ласково провела ладонью по рукояти меча и лишь затем, когда на тварей внизу обрушилась оперенная смерть, а Рейн встал рядом прикрывая ее щитом от ответных выстрелов, негромко ему прошептала:

— Вот нихрена не знаешь о ведьмах, морда ты коцанная. Я встречала только одну и она была столь прекрасна, что в ее честь по всему миру строят храмы.

— Брешешь? — весело нахмурился шевалье.

— Ничуть. Кстати она была тоже рыжая, но сомневаюсь, что ты пришелся бы ей по душе. — пропела Лана и выхватив клинок, пронзила пасть первой образины показавшейся над кромкой стены.

— По какой это душе? У нас ее нет! — рявкнул Рейн, вместе с сребровлаской вновь закружившись в кровавом карнавале резни.

Свежеватели накатывались красной волной, вопя от одуряющей ярости. Первыми рядами бежали обычные бойцы, вопя и лязгая зубами, они не обращали внимания на стрелы, которые сыпались на них с высоты. Каждого убитого затаптывали в камень, не замедляясь и не останавливаясь. Достигнув укреплений, они полезли наверх, цепляясь за мельчайшие выступы и сколы в камне, срываясь и падая, но не колеблясь. Казалось, та воля, что сейчас гнала их вперёд, перестала считаться с любыми потерями, поставив им лишь одну цель.

Парочку достигших края стены монстров защитники дружно подняли на пики и сбросили вниз, в беснующееся море. Лана, обнажив клинок, сразу же вступила в бой, стараясь успеть повсюду. Пока неприятель не показывал ничего необычного, кроме самоубийственной и отупляющей ярости. Но у блондинки было предчувствие, что творящееся безумие было лишь прелюдией к чему-то большему. Наконец среди мельтешащих тварей внизу, стали появляться рослые фигуры Скитальцев. Двенадцать чудовищ синхронно обрушили душераздирающий вой на защитников крепости, Гофард отдал приказ, и стрелки перевели огонь на них, но резвые фехтовальщики отбивали стрелы в воздухе, а обычные бойцы прыгали под стрелы, чтобы их защитить.

На вершине стен, оставшихся без прикрытия лучников, стало появляться всё больше тварей, усиленных воплем. Брызнула первая людская кровь. С востока, позади бастиона замка, Лана почувствовала нарастающую тревогу, на миг прикрыв глаза, она сконцентрировалась на ощущениях. Полёт. Ожидание крови на острых когтях. И, разумеется, ненависть и страдания, обжигающие до костей. Набрав полную грудь воздуха, девушка прокричала Гофарду, стоящему на стене в десятке метров от нее:

— Певуньи со спины барон!

Тот ей кивнул и скомандовал стрелкам, стоящим во дворе. Пару секунд спустя два десятка летающих тварей обогнули башню замка и начали пикировать к сражающимся на стене людям. От пронзительных воплей исчадий закладывало уши, а острые когти на нижних лапах могли с легкостью вспарывать плоть и кольчуги, но готовые к встречи застрельщики их принялись бить еще на подлете, вырывая из исковерканных тел, почти женские предсмертные крики.

Оттолкнувшись от зубца стены, Лана прыгнула вверх и, сделав кульбит в воздухе, срубила крыло чудом разминувшейся со стрелами твари. Приземлившись, девушка сразу ушла перекатом влево, рядом уже были два свежевателя, с которыми рубился Рейн. На стене начинался хаос, всё больше свежевателей оказывались наверху, и ополченцев начинали давить. В одну из образовавшихся брешей Лана и бросилась, по пути лёгким движением кисти вспоров мечом глотку последнему противнику Рейна. Тот привычно побежал за ней следом.

Ураган битвы сливался с оглушительным стуком крови и неярком аметистовом пламени, горящем в груди и глазах. Она вновь теряла себя, погружаясь в неистовое, пугающее наслаждение. Транс на грани безумия, мягко пьянил, ему вторил далекий зов ненависти, которому она ответила убийственным импульсом страсти. Зрение снова стало четким, а задача предельно ясной.

Оттеснив ополченцев на пару метров от края стены, сражались четверо мутантов, удерживая небольшой свободный плацдарм. Лана прыгнула к ним, зачерпнув пламя Воли и усилив клинок. Широкий боковой удар, вспарывающий горла двух тварей с хирургической точностью, вдох и ещё один стремительный прыжок им за спины, к тому, что поднималось из-за края стены. Мощный горизонтальный удар обрушивается на голову Скитальца, только успевшего зацепиться за стену двумя руками, его витые рога и череп трескаются, разбрызгивая вязкую чёрную кровь с осколками костей.

Меч в руках девушки тоже не выдерживает и разлетается; трофейный клинок и так пережил слишком много. Лана чувствует, что справа на неё бросается один из оставшихся двоих мутантов, приземлившись, сребровласка поскальзывается на крови, и тот сбивает её с ног, замахиваясь кинжалом. Воительница опережает его на один миг и вгоняет в глотку обломок клинка. Ещё спустя мгновение в живот уродца влетает усиленный Волей сапог, и тот отправляется в полёт со стены. Пнувший его Рейн сразу поворачивается и успевает подставить под удар очередной твари щит.

Ритм боя снова меняется, чувствуя это, девушка хватает короткий клинок, выкованный из черной стали, выпавший из мертвых рук ближайшей твари и поднимается на ноги, вглядываясь за стену. Сквозь толпу свежевателей мерно движутся сразу шесть Пожирателей, пробивая себе путь, как могучие корабли в бушующем океане. Гофард тоже их замечает и кричит полусотне свежих латников, ожидающих внизу. Те успевают сменить отступивших ополченцев как раз к тому моменту, когда грузные чудовища достигают края стены.

Стрелки со двора дают залп над головами защитников навесом, но крепкие шкуры Пожирателей стрелы не берут, как будто подчиняясь приказу, все шестеро разом хватаются за края стен удлинёнными лапами и прыгают вверх. Треск камня и звон стали, тонкая дымка на миг застилает чудовищ, на которых бросаются защитники. Нарастающее чувство тревоги. И когда дымка немного рассеивается, Лана видит, что на спине каждой твари, крепко держась за неё хлипкими ручонками, находится уродливое чудище с мясистым наростом. Их горбы раздуваются, вспарываются изнутри, на защитников обрушивается выворачивающая наизнанку боль, бросая девушку на колени.

Алая пелена почти наглухо перегружает ее связь с окружающими, застилает весь мир. С трудом держась на плаву в этом море страданий, Лана хватается за край стены, пытаясь подняться и залытыми кровью глазами смотрит вокруг. В пяти метрах от неё Гофард с усилием поворачивает искажённое мукой лицо и что-то кричит. Слов не разобрать, шум крови и мука ломают все звуки, оставляя место лишь крику, рвущемуся из груди и ощущению приближения смерти.

Сквозь пелену Лана с трудом видит, как к барону подбегает свежеватель и бьёт трофейным рыцарским мечом. Черноволосый успевает прикрыться левой рукой, разрубив доспех, клинок отсекает её в локте, и монстр замахивается снова, но в этот момент огненные молнии сверху обрушиваются на Горбунов, заставляя их горбы закипать и лопаться, прекращая вихрь агонии.

Тело ещё бьют судороги, но Лана толчком посылает себя вперёд и успевает пронзить горло твари, прежде чем она добьёт барона. Девушка оглядывается, с обожженными, но живыми Пожирателями рубятся латники, от ближайшего её прикрывает Рейн, пытаясь усиленным Волей щитом отразить мощный удар лапы. Щит разлетается в щепки, а силой удара рыжего бросает вниз со стены во внутренний двор. Рыжий удачно приземляется проломив спиной крышу конюшни, но хлипкое здание не выдерживает и засыпает его сгнившими досками.

Пожиратель замахивается снова, и Лана перекатывается в сторону, чтобы отвести удар от раненого барона, после чего бежит навстречу таранному удару кулака. Мышцы ног разрываются от перегрузки, когда она бросает в последний момент своё тело в сторону и прыгает вверх на спину монстра. Обгорелое тело Горбуна подрагивает, когда Лана приземляется рядом и, усиливая клинок Волей, вгоняет его в загривок Пожирателя. Клинок вязнет в толстой коже, проникает недостаточно глубоко, и она вонзает его снова и снова, пока позвонки монстра не трескаются от ударов и, издав хриплый рёв, тот падает на камни.

Накатывают усталость и отчаяние. Всё новые монстры лезут на стены, зажимающий обрубок культи Гофард отчаянно кричит, вводя в бой последние резервы гвардии. Со всех сторон ненависть. Уродующая, убивающая, неистовая. Усталый разум скрипит как плохо смазанное колесо, ломается, мозаика складывается. Лана закрывает глаза и тянется к кипящей чёрной буре. Взывает к ней, впитывает её, растворяет в своём океане желаний, её сердце неистово бьётся в этом чёрном урагане фиолетовыми всполохами. Забравшиеся на стену монстры все до одного поворачиваются мордами к девушке в центре стены, окутанной фиолетовым светом. А потом разом бросаются к ней, позабыв обо всех остальных.

Собрав всю накопленную Волю, Лана дает свободу страсти своего сердца и бьёт по ним. Меняя, переписывая их естество, подчиняя. На мгновение схватка замирает. А потом все закрепившиеся на вершине стены свежеватели неподалёку начинают кромсать и резать новых, тех кто ползёт снизу. Лана поднимается на ноги. Её колотит от переполняющей ненависти, которая требует выхода. Подхватив длинный рыцарский меч, она скалит залитые кровью зубы и бросается в посеянную ей бурю.

Барон оглушительным криком объявил полный отход, солдатам было нужно перегрупироваться. На анализ ситуации ему потребовалось лишь десяток секунд, несмотря на творящийся хаос. Решение отступить в цитадель, он сразу откинул, осознав, что происходит наверху. Пока его обрабатывал ларийский лекарь, Лифект Гофард ошеломлённо смотрел на стену, туда где свежеватели резали свежевателей, а среди них в безумно притягательном, нечеловеческом танце скользила сияющая тень аметистовой ведьмы.

***

Тяжело дыша, Айр остановился и прислонился плечом к дереву, приказав отряду отдыхать. Последний рывок до Разреза Бородача занял у них всего полчаса, но воины были совершенно вымотаны бешеным темпом бега. Когда-то давно здесь добывали уголь, после была стоянка охотников. А сейчас сотник разглядывал устрашающего вида тотемы из человеческих костей «украшающие» вход. Охраны не было видно. Парню было не по себе, что, если их цель уже покинула логово и присоединилась к осаде? Воспоминания о вспышке, что он видел над замком, тоже бередили душу. Но Айр был рыцарем, и Цель для него была превыше всего. Убить тварь. Вернуться.

Укрепив свою Волю, сотник оглянулся на свой отряд. Гвардейцы устало расселись на земле, только Нихбен и рыцари, владевшие Волей, были ещё на ногах. Им нужна была передышка, чтобы не превращать ее в трату драгоценного времени, Айр решил дополнительно мотивировать бойцов, укрепив их волю к сражению.

— Ладно, друзья. Тут решается всё. Падёт замок, или нет. Останутся ли наши соратники в живых. А главное, сохраним ли мы свою честь, оправдав их надежды, возложенные на наши плечи, — негромко сказал Лотаринг, обращаясь к своим людям. — У нас лишь одна, очень простая задача. Та, к которой нас готовили всю жизнь. Завалить лидера врага, отрезать ему голову и с триумфом вернуться обратно. Противник нам предстоит неприятный, но по своему опыту заявляю — ему можно пустить кровь, а значит и убить!

Ощутивший прилив вдохновения Айр, тем не менее бдительности не потерял, замолчав и выхватив меч, он повернулся к кустарнику. Поодаль послышался хруст, воины тоже схватились за оружие, но пару секунд спустя оттуда вывалился знакомый им мутант. Азбден выглядел ещё более побитым и потрёпанным, чем обычно, на теле появились свежие ссадины и раны, но блюдца глаз горели энтузиазмом.

— Ух. Насссилу догнал, — прохрипел он, падая на четвереньки и пытаясь отдышаться, как пес, высунув длинный жёлтый язык.

— Как ты нас нашёл? — удивлённо спросил у мутанта командир.

— По запаху же ж, Айр Сссотник. Мы эти лиссстья ненавидим, воняют на всссю округу. — хитро ухмыльнулся мутант.

— Раз уж ты тут, то у меня есть для тебя задание… — начал говорить Айр, но мутант его перебил, с усилием поднимаясь на ноги и распрямляясь.

— Там он, там, Сссотник. Я его зло отсссюда чую. Голову дурманит, но Алая Леди и Любовь к ней сссильней!

— Уверен?

— Да! Он сссейчас сссражается с Белой Госсспожой, а потому ему не до нассс. Вопит, как клыкач, которому естество прищемили, всех гонит в бой, вырррвать пытается ее душу из тела. — поднявшись и прижав ладонь ко лбу произнес Азбден.

После этих слов Айр нахмурился и быстро спросил:

— Что ты имеешь в виду, мутант? Откуда знаешь?

Азбден только пожал плечами:

— Чувствую, и всссё тут. Как будто два вожака ссстало. Но она далеко, а этот близко и громко… Корёжит, зараза… — пробормотал уродец, склонив голову, а потом поднял глаза на Айра. — Если не поторопимссся, сссломает он Белую Госсспожу, как пить дать.

— Сколько там внутри охраны?

Мутант лишь пожал плечами.

— Знать не знаю, они ж пустышки. Тело без души, только Воля и злоба. И я таким был. Да и сссам Гаррат уже не лучше, как чёрный дар принял, так всссё потерял. Только Воли и злобы в нём больше, чем у оссстальных.

— Ты его знал? Как он сейчас выглядит? Насколько опасен?

— Знал. Госсспожа нассс двоих ссспасссла, его и меня, под сссенью этого лессса. Только он предал, сссклонился перед чёрной Волей. И та его изменила. Сссейчассс он большой, сссильный, крупнее тебя, Айр Сссотник, и выше. Важный, зараза.

Выслушав Азбдена, Айр махнул рукой отряду.— Ладно бойцы, отдохнули, и хватит. Заходим внутрь, я первый, Джайл, ты замыкающий. Крупного ублюдка возьму на себя я с шевалье. Нихбен и гвардейцы, на вас охрана. Азбден, ты идёшь с нами. Будешь показывать дорогу, раз уж дружка своего чуешь.

Нырнув в тёмный зёв туннеля, Айр скривился от застарелого запаха мертвечины и зажёг факел. В последний раз он бывал здесь чуть больше года назад, когда они выслеживали очередную разбойничью шайку, что свила тут логово. Эти господа разбойники были замараны по небалуйся и сдаваться не захотели, а потому пришлось их всех перебить. Глубокая центральная штольня разделялась на десяток небольших штреков, а основная ее часть вела в единственную большую центральную пещеру, усыпанную сияющим зеленым камнем и безликими статуями, вплавленными в стены сотни веков назад.

Освещая себе путь факелом, Лотаринг потянул меч из ножен, в полутьме пещеры ему показалось какое-то движение. Ещё двое рыцарей тоже зажгли факелы, но подземная тьма нехотя уступала место мерцающим отсветам пламени. Откуда-то сверху раздалось знакомое шипение, и Айр, прыгнув в сторону, вслепую взмахнул мечом, вспоров прыгнувшей на него твари брюхо. Из всех тёмных углов на них повалили рычащие и брызжущие слюной мутанты. Прыгнув вперёд, сотник нанёс усиленный Волей горизонтальный удар, клинок, оставляя за собой алый шлейф, разрубил сразу троих свежевателей.

— Где эта мразь, Азбден? — прорычал Айр, отбивая клинком и усиленной Волей перчаткой ответные удары.

— В центре! Он там, Айр Сссотник! — просипел державшийся на дистанции мутант.

— Прорываемся по центральному штреку! Нихбен, гвардейцы на тебе, займёшь оборону, мы с рыцарями к твари! Вперёд! — скомандовал Айр, покрывая всё тело пылающим алым заревом Воли, после чего, как таран, стал прорубать путь для отряда.

Здесь почти не было высших особей, только бойцы да пара Скитальцев, стоявших рядом с нужным входом. Когда до них оставался десяток метров, обе твари синхронно взвыли, накрывая Айра потоком ужасающих видений, в замершем воздухе подземелья, казавшимися невероятно реальными, почти осязаемыми.

Изрубленная, изнасилованная десятки раз Лана лежит в луже крови. Форт Равен горит, увешанный трупами защитников. Чувствуя, как аура его Воли задрожала, но привычно превратив страх в ярость, Айр в бешенстве взревел, и, сбив с ног взмахом меча троих стоящих перед ним мутантов, рванул вперёд к ближайшему Скитальцу.

Первый рубящий удар в бок тварь приняла в блок двуручного меча, но сотник, не замедляясь, нанёс колющий удар в горло и одновременно ударил латной перчаткой в грудь. Скиталец смог парировать верхний удар, но усиленный Волей кулак ударил ему в центр грудины, круша и сминая кости. Брызнула чёрная кровь, и мутант попытался отпрыгнуть от следующего взмаха меча, но разъярённый воин его настиг и разрубил от плеча до середины груди. Второго урода уже добивали умело действующие группой рыцари, позади Джайл организовал линию из гвардейцев, прикрывая им спину.

В центральном штреке могло драться лишь пятеро человек в ряд, что облегчало задачу Нихбена. Гвардейцы создали стену щитов, и сменяясь, умело отбивали атаки мутантов одну за другой. Твари валили от боковых отнорков туннеля и похоже заканчиваться не собирались, повернувшись к бывшему командиру, Джайл отсалютовал и воскликнул:

— Сэр Лотаринг, здесь лучшее место, чтобы их остановить. Разрешите возглавить заслон?

— Действуй. И не забудь про свое обещание. — мрачно напомнил Айр, благодарно кивнув десятнику, и направился в сопровождении рыцарей вглубь туннеля, откуда тоже доносились крики свежевателей.

Азбден также увязался за ними, подобрав где-то в суматохе боя грубый короткий меч одного из убитых.

— Близко, уже близко Сссотник, — вскоре, покачнувшись, рыкнул он, сжимая голову руками.

— Возвращайся назад. Не хочу, чтобы ты ударил мне в спину.

— Нет… Однажды я здесссь погиб, не выполнив долг. Но теперь буду сссражатьссся. За Богиню. За клятву. За то, чтобы стать человеком! — прохрипел мутант, и Айр с удивлением увидел зеленый ореол Воли на его клинке. С уважением кивнув, Лотаринг ответил:

— Тогда бейся. Но, если ты не выдержишь, я тебя зарублю.

— Буду рад. — усмехнулся кривыми клыками мутант, в этот момент, в его широких блюдцах глаз мелькнуло что-то похожее на гордость.

***

Встречных свежевателей Айр и рыцари рубили почти не замедляясь. Уродливые монстры ничего не могли противопоставить в узком туннеле их Воле и грубой физической силе. Отряд спускался всё глубже, пока штрек не закончился и не вывел их в вертикальную пещеру.

Ее потолок и стены были покрыты мерцающим камням, но дальняя часть, прежде представляющая единый скальный массив, сейчас была расколота чудовищным ударом, обнажая проход вглубь породы. Оттуда доносился неестественный призрачный свет и отголоски удушающей бездны. Рыцари позади тревожно шептались, вглядываясь в узкий проход вглубь. Он был похож на свежую рану, покрытую тусклым, фиолетовым мхом.

Айр лишь крепче сжал рукоять бастарда и зашагал вперед. Ему нужно было уничтожить очередного высокомерного ублюдка, которому слишком долго сходило все с рук. Перед выходом из замка, сотник встретился со стариком-интендантом, который открыл Лотарингу суть меча, что сейчас сжимала его правая длань. Последний оставшийся клинок служения и судьбы, вечной присяги стражей Лангарда, был создан для того, чтобы защищать Первого Короля от этой фиолетовой мглы. Он был способен рассечь слой кошмара, в который Повелитель пытался их опять затянуть.

Острие обнажающее суть вещей, указала на уродливую, исполинскую тень, что замерла в открывшимся за проходом в скале помещении, больше похожем на заброшенный склеп. Айр оскалился и прокричал:

— Я знаю что ты такое, падший владыка. И мне известен твой главный страх.

Глава 26. Решение человека

Глава 26. Решение человека

Неторопливо и величаво Воплощение Ненависти повернулся к Айру. Целые эоны Астер раз за разом встречался с этой Ролью в бою. Страж, защитник и палач, слившиеся воедино. Воплощение лживого долга, что раз за разом предавал собственные же идеалы, выбирая между видами зла. Но в отличие от его покровителя, что звался в хрустальных чертогах грёз «Тауриэль Воздаятель», этот смертный ещё не знал о своей предрешённой судьбе.

Астер за тысячи циклов уже выучил эту пьесу. Сейчас они будут сражаться, и в случае его победы — цикл завершится. И в обычных обстоятельствах Воплощение Ненависти, чтобы потешить своё эго, постарался бы разорвать рыцаря на части. Но в этот раз, в набившей оскомину истории, появился неучтённый, несуществующий прежде фактор. Ведь если ему получится заполучить свой осколок, слившийся с душой экзарха, даже Спящие ему будут уже не страшны.

Но все правила мира твердили, что от этой битвы уже ему не уйти. Страж, спасая Принцессу, либо пожертвует жизнью, либо одержит победу, прежде чем Астер успеет завладеть её душой. Таковы были Роли, отведённые им судьбой ещё в первом из циклов. Но если старые законы частично пали — возможно, у него получится потянуть время…

— Ты обвиняешь в трусости практически бога, — прогремел Ненависть, сложив на груди руки из чёрного обсидиана. Его разрывало от злости осознание того, что приходится снизойти до диалога с этими марионетками.

— Практически бога? — саркастично переспросил Айр, кивком головы давая знак пришедшим с ним рыцарям окружить стоящего в центре круглого помещения Астера. — Не слишком ли ты высокого о себе мнения? Три сотни лет назад, во время Войны Тирана, ты бежал, словно трус, потеряв всё, но ничему не научился. Ведь демоны не способны постигать что-то за пределами своей сути, Ненависть.

Рыцарь во время разговора проанализировал поле боя. То, что он принял за склеп, оказалось чем-то вроде библиотеки. Под куполообразные своды вдоль стен уходили бесконечные полки, заполненные скрижалями из зелёного камня. А в противоположном конце помещения находились четырёхметровые врата из сияющего нефрита, исписанные рунами, отдалённо напоминающими те, что пылали у него на клинке.

— Ты путаешь луну и её отражение в озере, смертный, — высокомерно ответил Астер, мысленно сокрушая барьеры в сознании осколка один за другим.

Большая часть его сил и разума уходила на это. Как и ожидалось, даже непробуждённый экзарх оказался ментально сильнее, чем многие короли, которых он уже поглотил. Архидемон сделал шаг вперёд, раскинув в стороны могучие руки. Его аватар был почти в полтора раза выше, чем Айр, и намного крупнее, а на словно вырезанном из камня демоническом лике застыла маска вечного раздражения. Ненависть проревел:

— То, что вы зовёте “демоны”, — это обрывки ваших кошмаров, после которых вы пробуждаетесь в холодном поту. Но есть истинные, исконные повелители этой реальности, существующие за пределами вашего понима…

Гневную тираду врага Айр решил дальше не слушать — всё, что надо, он уже успел подметить, а его люди заняли выгодные позиции. Цель была крупной, её можно было атаковать вчетвером, сменяя друг друга в случае нужды. Тарсфольская аристократия по своей сути состояла из индивидуалистов, не привыкших, как гвардейцы, сражаться в строю. Но волчья тактика стаи вполне им подходила. Почувствовав, что сейчас хороший момент для атаки, Айр бросился в бой.

Вместе с ним, повинуясь инстинкту и следуя за вожаком, ринулись ещё трое рыцарей. Усиленные волей, тела в стальных оболочках двигались столь стремительно, что многометровую залу до самого центра они пересекли за один короткий вдох. Астер этим удивлён не был — он никогда не мог договориться с этим упёртым человеком. Какую бы личность он ни имел — защитник или фанатик — Страж с настойчивостью, достойной лучшего применения, каждый раз пытался скрестить с ним клинки.

Развернувшись на месте, Ненависть схватил одного из рыцарей когтистой лапой и вскинул в воздух, стоило четвёрке противников сблизиться с ним, после чего, используя его тело как щит, поймал небольшие зазоры в обрушившихся ударах, подставив под них тело жалкого смертного. Звонко грянула разрубаемая сталь, сквозь пробитые латы хлынула кровь, тонкий слой Воли, повисшей в его длани, жертвы замерцал и потух ещё от первого же рубящего взмаха товарищей.

Айр успел в последнее мгновение удержать руку и, почти вывихнув кисть, ударить плашмя, однако рыцаря это не спасло. Едва аура погасла, обсидиановый великан лениво сломал ему шею и метнул мёртвое тело в узорчатые своды купола над головой. Сухо хрустнули кости, скала дрогнула, словно проснувшись, кровь щедрой жертвой пропитала мерцающий камень, отчего заливающий всё тусклый цвет перешёл в алый спектр.

Не растерявшись от потери товарища, рыцари снова ударили — два клинка бессильно скользнули по чёрной броне, ещё один Астер перехватил в воздухе и сломал, словно прутик. Но бастард Айра, усиленный его аурой, врезался прямо в грудь великана, отбросив на пару шагов. Клубящийся мрак выдержал удар. Сотник крепче сжал зубы — в этот раз Повелитель оказался ещё лучше защищён, нежели в прошлый, и использовал Волю, чтобы, на манер шевалье, окружить ею своё тело.

— Ты напрасно во мне видишь врага, — внезапно заговорил Астер, воспользовавшись мгновением замешательства. Рыцари Тарсфола пытались переварить факт, что нечестивое чудовище только что у них на глазах использовало священный дар Бога-Воина.

— Внемли сути вещей, или именно твой клинок станет мечом палача. Своими руками ты убьёшь экзарха, не дав ей выполнить долг, — произнёс Астер, вглядевшись в глаза сотника.

Стоявший справа от него рыцарь решил воспользоваться тем, что тварь отвлеклась, и попытался достать врага в зазор между шлемом и чёрным наплечником. Для этого воину пришлось высоко подпрыгнуть в воздух. Астер видел всех окружающих даже без глаз — их души были для него приглашением к пиру, а эхо боевой злости и ненависти — лучшей приправой.

Беловолосый осколок три года назад мог поразить его плоть, потому что не испытывал эмоций. Но эти — сами же щедро питали его аватар в бою, укрепляя и без того непробиваемую защиту. Почувствовав движение, Повелитель выбросил туда руку, впечатав кулак в нагрудник врага, мгновенно пробив его ауру и отправив в долгий полёт, заканчивавшийся смачным хрустом и треском стали, когда человек впечатался в древние тексты.

— Вы ничему не учитесь, сменились тысячи поколений, но продолжаете идти на бойню как скот, — самоуверенно прогрохотал обсидиановый великан, и в этот момент сияющий рунами бастард обрушился на его ауру.

Пару мгновений нарастающий рубиновый свет успешно вспарывал мрак, но оказался зажат клубами фиолетовой дымки, потушен и вновь отброшен. Айр к этому времени уже смекнул, что не так в этом бою. Он знал, воплощением какой эмоции служит этот демон, и кое-что о них понимал из рассказов отца. Правда, конкретно эта тварь нарушала законы и использовала Волю, неподвластную чудовищам юга. Парень бросил быстрый взгляд на перекошенные от ненависти и страха лица оставшихся в живых шевалье.

Их было несложно понять. Как называют чудовищно быстрого монстра, чьи удары неотразимы, аура поистине кажется нерушимой, а властность голоса заставляет дрожать колени? В обществе, где всё решает право сильного и крепкая Воля, это может именоваться лишь одним словом. Правильно — Богом.

— Сейчас же отступайте! — прогрохотал сотник приказ непререкаемым тоном. Трое воителей переглянулись, и Айр с нажимом добавил:

— Исполнять!

Безразлично сложив руки на недвижимой груди, архидемон ждал. Время работало на него, сознание осколка становилось всё более спутанным и мягким. Но кое-что ему не давало покоя — за фиолетовой пеленой он ощущал что-то ещё. Знакомую бесцветную решимость, порождённую не отчаянием, а абсолютным безразличием к собственной судьбе.

«Неужели осколок не поглотила того человека и всё это время удерживала меня без Воли экзарха?» — сделал немыслимое предположение Астер и сразу его откинул. Эти противоположные сущности не могли ужиться в одном теле.

— Сейчас ты готов меня слушать, смертный? — в мерцающих кровавых отсветах Айру показалось, что демоническая маска улыбнулась.

— Что ты говорил про экзарха и союз? Поясни, — выравнивая дыхание и бурю в душе, как можно безразличнее спросил сотник, бросив незаметный взгляд вверх, к окровавленным сводам.

— Она — глашатай Нездешнего, — с нажимом пояснил Астер. — Создания первородной тьмы, его пророк, присланный в наш мир, чтобы его уничтожить. И когда придёт время, твоя судьба — сразить её, чтобы не позволить выполнить приказ её господина. Ты защищаешь Принцессу лишь для того, чтобы предать в самый важный момент, Страж. Так было всегда, ибо целое всегда больше частности.

— Вот как. Я догадывался, что с Ланой всегда всё непросто, но, похоже, придётся провести дополнительную воспитательную работу, запретив слушаться чужаков, — спокойно, даже чуточку мягко ответил Айр и улыбнулся. Мысли о Лане наполняли душу теплом и любовью.

Его выпад метнулся рубиновой молнией в грудь Астера. Чудовище отвело бастард длинными когтями правой руки и обрушило левую длань в ответ — атака для него не была внезапной. Если бы Стража возможно было переубедить, он бы это сделал ещё циклы назад. Айр подставил щит, стальные сапоги заскрипели по камню, с величайшим трудом молодой рыцарь смог удержать себя на ногах, но в этот момент Астер впечатал ему в правый бок свой кулак.

Воздух выбило из груди. Стальная кираса полуторной толщины, которую он себе покупал на заказ в столице, треснула, словно глина. Сотник выронил свой меч, и его отнесло на несколько метров. Воздух выбило из груди, а в горле заклокотала горячая кровь. Мгновение спустя на нём сжались чёрные пальцы. Айр напряг Волю, чтобы восстановить ауру, а обсидиановый монстр захохотал.

— Мне пока нельзя тебя убивать. Она почувствует твою смерть, и вернуть осколок станет труднее. Но скоро ты сдохнешь, поплатишься за свою дерзость. В этот раз, Страж, ты без Хранителя и святой силы Руана. Не соперник. Лишь жертва, оставшаяся в одиночестве умереть, — маска разошлась на месте пасти, обнажая угольно-острые клыки в три ряда.

— С чего ты решил, ублюдок, что я здесь один? — прохрипел Айр крепко сжав обсидиановые руки.

С негромким шипением с красного свода на голову Воплощения Ненависти рухнул исковерканный силуэт. Две руки вцепились мёртвой хваткой в могучие, похожие на валуны плечи, а третья, сжимающая короткий меч из матово-чёрной стали, осветила его изумрудным сиянием и молнией вонзилась в шею гиганта. Астер, получив тяжёлую рану, из которой брызнула чёрная кровь, на мгновение остолбенел — он не заметил какой-либо угрозы. Лишь привычное ощущение проклятой крови.

С рёвом метнув Айра в ближайшую стену, он попытался смахнуть рукой продолжавшего тыкать его острой железкой мутанта, но Азбден, почувствовав угрозу, скатился по спине великана и, избежав опасного взмаха, подпрыгнул снова, пробив на этот раз обсидиановую кожу над ключицей.

Поднявшись на ноги, сотник сплюнул в сторону кровью — пара рёбер была, похоже, сломана, а одно задело правое лёгкое. Паскудное было ранение, но помирать могучий воин от этого не собирался. Пока союзный мутант развлекал архидемона, Айр метнул своё тело вперёд, подобрав по пути свой бастард. Он запретил себе думать о сути врага, о своём самочувствии. Запретил себе волноваться о том, что сейчас происходит в крепости. Запретил себе злиться и ненавидеть. Он просто делал работу.

Алый полуторный меч обрушился на грудь цели, раскроив её практически надвое. В страшной ране, среди обрубков чёрных костей и шевелящегося мяса, виднелось большое, как у быка, сердце, мощными толчками посылающее по телу холодную кровь.

Повелитель растворился во вспышке мрака и возник позади скатившегося с его спины Азбдена. Астер вскинул вверх руку и сформировал в ней клинок чёрной Воли, после чего обрушил на предавшее его отродье. Айр подскочил и, усилив свой щит, успел отбить удар прежде, чем он снёс мутанту голову.

Резко развернувшись, Азбден практически вслепую вонзил свой меч в живот Повелителя, но тот вновь растаял, скрывшись в пурпурных отблесках. Заметив тень у своих ног, Айр колющим ударом в прыжке дотянулся до чёрного силуэта, возникшего сверху. Астер встретил его удар жёстким блоком, они рухнули на древние камни вместе, подняв кучи пыли, и схватились в клинче, пытаясь продавить друг друга. Повелитель оказался сильнее и смог отбросить зеленоглазого парня, и вскинул бурлящую тьму к куполу, собираясь избавиться от ненавистного Стража. Но ему в левое бедро с хищным зелёным блеском врубился меч мутанта.

Айр успел вскинуть левую руку и блокировал рухнувший вниз удар. Парня бросило на колено, а кости затрещали. Вложив Волю в щит, Лотаринг в ответ надавил, и алое сияние постепенно начало отодвигать тьму лезвия врага от его лица.

«А тварь ощутимо ослабла», — с удивлением подумал воин, когда ему на лицо упали чёрные капли крови, сочившейся из рубленых ран. Повелитель снова исчез, возникнув в другом конце зала. Прислонившись спиной к камню, монстр с холодной досадой произнёс:

— Ах да. Этому телу ведь нужна кровь, чтобы жить…

Не дожидаясь, пока тварь опомнится, Айр метнул в него свой заряженный Волей щит, метя в горло, но тот отмахнулся чёрным клинком и, посмотрев на подбегающего к нему Азбдена, властно произнёс:

— Проклятый, приказываю моей вечной Воле — отдай мне своё тело!

Чёрная пелена окутала мутанта, пытаясь подчинить Волю, его кровь забурлила, а колени начали подгибаться. Искажённый, израненный разум держался лишь за образ — образ той единственной, кто была к нему бесконечно добра. Воплощение Матери, которой он поклялся служить, ободряюще ему улыбнулось. Азбден ринулся вперёд, окутанный зелёной аурой, с рвущимся из сути души воплем:

— Я ЧЕЛОВЕК! И СЛУЖУ ЛИШЬ АЛОЙ ЛЕДИ! — уродец перехватил свой меч третьей рукой и глубоко вонзил в распахнутую рану в груди ошеломлённого монстра, разрубив его чёрное сердце на части.

Тени, окружающие обсидиановое тело, начали рассеиваться, а кожа чудовища — трескаться. Сжимающая сотканный из тьмы клинок рука была готова опуститься на мутанта, но дрогнула и разжалась. Повелитель искажённым и полным ненависти голосом произнёс, прежде чем рассыпаться в пыль:

— Харгранская шлюха... Значит, вот как она распорядилась твоей душой, жалкий маг. Воистину нет существа мстительней брошенной женщины.

***

Ведьма сражалась. С каждым взмахом меча, обрывающим жизнь вопящих созданий неподалёку, приходило небольшое облегчение от душащей и разрывающей на части ненависти ко всему живому. Звонко закричав, Лана крутанулась на месте, лезвием длинного меча филигранно вскрыв глотки сразу троим Свежевателям, их рухнувшие тела ещё заливали камни стены свежей кровью, когда девушка вновь прыгнула в гущу схватки.

— Мне нужны твои силы, сейчас или никогда! Если я сдамся, крепость падет, а Айр будет убит, — сорвав собственноручно созданные оковы, мысленно воскликнула девушка, плавающая между сном и явью.

— Так поглоти меня. Или верни тело! — нехотя ответило спящее внутри мужское сознание.

Ненависть сводила её с ума, лишь благодаря тому, что твари без остановки лезли на стену, под лезвие её клинка, ей удавалось сдерживаться от того, чтобы ринуться во двор, резать недавних союзников. Страшно было даже представить Волю того, кто способен сдерживать и контролировать подобное всепожирающее чувство. Она понимала, что зачерпнула слишком много, и сейчас её внутренний океан желаний, что прежде казался бездонным, кипел и испарялся, грозил показать дно.

Сверху обрушилось немыслимое давление, ноги подгибались, но ещё хуже было душе. Она чувствовала могучие пальцы, по кускам отрывающие её от этого тела, и цеплялась за него, как новорожденный за свою мать. Жгучие сомнения внутри быстро сменились страхом за друга.

— Помогу. Но лишь в этот раз. Взамен — я хочу вновь воспринимать этот мир.

— Я согласна на всё. Больше никакого подвала, клянусь, — прохрипела Лана, и ей стало чуточку легче.

Бесцветная Воля, принадлежащая Ланнарду, к ней не вернулась, но она перестала её ослаблять и терзать изнутри. Впервые за долгие дни они перестали бороться, и, пока Лана сражалась в реальности с ордами пожирателей, обожжённый страданиями рыцарь ослабил давление врага на её разум. Ослабил, сделал его хоть немного более переносимым, но не избавил её полностью от мерзкого яда, наполняющего рот вкусной кровью.

Отсрочить приближение безумия удавалось лишь на мгновения, пока её клинок забирал жизнь врага. Лане удавалось вернуть над собой контроль, наметить цель и вновь броситься туда с яростью берсерка. Но человеческое тело и снаряжение плохо приспособлены для такой манеры боя. Если бы не поглотившая её чёрная Воля, она давно бы рухнула наземь от истощения, трофейный чёрный меч покрылся сколами, а промятый во многих местах нагрудник она с себя сорвала ещё минут десять назад, просто чтобы продолжить дышать.

Фиолетовая ведьма удерживала стену уже полчаса. От той сотни с лишним Свежевателей, которых ей удалось отобрать у Повелителя, осталась лишь пара десятков. Она могла бы вновь повторить тот же трюк, но даже ускользающего сознания девушке хватало на то, чтобы понять, что это был бы путь в один конец. Даже временный союз со своей второй личностью вряд ли ей будет способен помочь. Основа этих свежевателей, Воля Повелителя, поглотила бы её и превратила лишь в ещё одну марионетку. А Лане хотелось остаться собой. Безумно хотелось. Это тело ей было дорого, она была в нём любима и не хотела уступать никому.

И именно поэтому она продолжала сражаться, убивать ради мгновений свободы от чуждой Воли, чтобы укрепить свою и сделать ещё один взмах мечом. Она сражалась не со Свежевателями. Те давно уже стали для неё лишь куклами. Она вела бой с самим кукловодом, который пытался утянуть её в свою сеть.

Спустя ещё пять минут кольцо подконтрольных ей мутантов сузилось, а по краям стены в бой вступили латники барона. Она вновь слышала людские крики и приказы сквозь кровавую дымку. Свежие отряды защитников, вступив в бой, зажали Свежевателей в клещи и теснили к центру стены, где в окружении десяти подконтрольных мутантов сражалась Лана.

Сознание окончательно слетает с резьбы, а зрение становится отрывочным, фрагментарным, словно мгновение за мгновением нарубили в салат. Меч по рукоять входит в тёплую, податливую брюшину Скитальца, он вопит, пытаясь затолкать выпадающие наружу внутренности, а воительница рывком вспарывает ему грудную клетку, чёрная кровь потоком хлещет из раны, на мгновение принося облегчение.

Лана уже за пределами усталости, если она остановится хоть на миг, то без чужой помощи неизбежно умрёт. Если она потеряет сознание, то вместе с ней уснёт и Ланнард, а значит Воля мерзости поглотит её. Ей нельзя останавливаться, нужно выдавить из себя весь этот яд без остатка. Пять минут спустя последний её страж, приняв на себя удар копья, вместо девушки падает замертво, а мрачная, давящая Воля Повелителя начинает отступать, и Лана приходит в себя.

За спинами двух десятков мутантов, окруживших её, сребровласка уже видит людей барона. Чёрной Воли, поддерживающей силы, в ней почти не осталось. Зато раны и порезы, полученные за эти безумные сорок минут, не делись никуда. Прислонившись спиной к зубцу стены и выставив перед собой меч, она пытается найти выход, путь к выживанию. Справа к ней приближались два Скитальца, пока меньшие твари позади них сдерживали натиск солдат барона. Слева пять бойцов,оскалив жёлтые клыки, бегут со всех ног. А сил осталось ровно на то, чтобы держать дрожащими руками перед собой клинок и судорожно вдыхать воздух, пытаясь не отрубиться от удушающей слабости.

Скиталец вскидывает свой клинок и наносит рубящий удар сверху, Лана пытается его заблокировать, но мощный удар пробивает её блок и, ранив в плечо, отбрасывает под ноги бойцам. Синяя вспышка слепит глаза, Свежевателей расшвыривает, Лана видит перед собой широкую мужскую спину, сердце щемит от ностальгии, ей на мгновение кажется, что это Айр вернулся, чтобы спасти её, но грубый мужской голос сбрасывает наваждение.

— Сука, чего расселась? Ползи к остальным давай, я их долго не сдержу!

У спасшего её мужчины рыжие волосы и косой шрам, рассекающий правую щёку. Лицо, всегда носившее скабрёзное выражение, сейчас искажено напряжением и беспокойством. Лана напрягает последние силы, чтобы отползти из-под его ног, но всё, на что её хватает, — это прижаться спиной к кромке стены. Рейн отступает под ударами двух Скитальцев, посмотрев на девушку, он сжимает зубы в злой ухмылке. Он понимает, что она уже никуда сама отсюда не уползёт.

Отбив щитом колющий выпад Скитальца справа, он рубит в ответ, задев тварь в бочину, и сразу же отступает, едва успев заблокировать мощный взмах справа. Он знает, что она прямо за его спиной. И вспоминает, как совсем недавно она так же сражалась, стоя за спиной своего мужчины. Но то был Айр, а он-то нахрена сюда полез? Рейн отбрасывает эти мысли, он всегда жил инстинктом, и все его чувства вопили, что именно сейчас он на своём месте.

Их окружают, чудом поднырнув под рубящий удар Скитальца, рыцарь бьёт колющим, усиливая удар Волей, и пробивает чудовищу грудь. Меч на миг застревает в ране, чем пользуется второй противник, его удар прошивает латы, и клинок входит на ладонь в живот. Сжимая зубы, Рейн рычит и, решившись, шагает вперёд, нанизывая себя на лезвие врага, чтобы вонзить ему свой в горло.

Двое Скитальцев готовы. Осталась лишь мелочь. Вырывая клинок из себя, он отшатывается назад, орошая стены кровью. Выпирающие внутренности, сдерживают лишь панцирь и Воля. Ещё не время умирать. Рыцарь отбивает удар, летевший в горло девушке, щитом и пронзает Свежевателя. На миг он бросает взгляд на её отчаянно бледное лицо. Она смотрит.

«Я ни о чём не жалею», — говорит себе Рейн, следующим взмахом клинка срубая руку очередной твари.

Слева нагрудник в сочленении под мышкой пробивает копьё, пронзая лёгкое. Ещё рано. Ещё чуть-чуть. Он срубает наконечник и обратным ударом сносит твари ногу. Отбивает удар слева, нависая над девушкой и орошая её своей кровью. И видит, как за спинами мутантов маячат латы гвардейцев. Твари пятятся, утратив чёрную волю, что их гнала в бой. Они вот-вот побегут.

Мгновение спустя силы заканчиваются, и Рейн опускается на колени. Уже можно. Он справился. Уже… Всё хорошо. Слабые дрожащие руки тянутся к нему, умирающий рыцарь падает на спину, ей на колени и видит над собой сверкающие каплями слёз фиолетовые глаза. Голубое небо. Солнце. Потянув руку вверх, он хватает его и ухмыляется. В гаснущем сознании воин чувствует себя властелином мира. Сил говорить нет, но, отхаркивая кровь, он пытается хрипло прошептать:

— Плачь, сучка, плачь. Я был хорош…

— Ты был великолепен. Я буду скучать… — шепчет сребровласка, взгляд рыцаря замирает, и только сейчас Лана замечает, что своим последним жестом Рейн крепко сжал её грудь. Его рука бессильно падает, а сердце девушки разрывается от рыданий.

— Мудак! — ревёт она и закрывает опустевшие глаза стража.

***

Когда последнюю тварь сбросили со стены, Гофард увидел, что мутанты наконец-то начинают отступать. Похоже, что Воля, что безжалостно гнала их на убой, иссякла, среди отступающих были слышны вопли ужаса. Барон посмотрел на культю своей левой руки и вздохнул, утерянную конечность в пылу битвы уже затоптали и вряд-ли получится восстановить.

Небольшая победная война ради славы, похоже, станет последним делом всей его жизни. Об этом ли он мечтал, направляясь сюда? Вздохнув, Лифект Гофард окинул взглядом стену, с которой защитники скидывали многочисленные трупы свежевателей. Его взгляд замирает. Пара фигур у края стены привлекают внимание барона. Залитый кровью рыцарь в пробитых доспехах лежит на коленях, упавшей на его грудь девушке с серебряными волосами. Гофард рычит, привлекая внимание десятника.

— Лекаря сюда! Быстро! — и бежит к телам, разбрызгивая под ногами лужи черно-красной крови.

Эпилог

Эпилог

Лана шла по длинному пустому коридору, украшенному лишь колоннами, что подпирали безлунный небосвод. Огни звёзд вспыхивали и гасли, одни созвездия сменялись другими с каждым её шагом. Столь неизменные и вечные — но она знала, все они давным-давно потухли навсегда.

— Уйди. Вернись, где была. Тебе здесь не место, — пропел ветер, похищая отрезок времени длиною в мгновение.

— Нет. Меня ждут. Я пришла взглянуть в зеркало, страж, — ответила ему девушка и продолжила путь.

Вдали высилась башня, столь монументальная, что, казалось, с её вершины можно вновь зажечь звёзды. Наивные. Она была всего лишь тюрьмой. Лана знала, Башни нельзя достичь. Она осталась лишь как символ былого великолепия и упадка. Пути в никуда. Её прошлые хозяева давно стали солью, кормом бесконечного потока времени. Это ей показалось забавным, и она холодно рассмеялась. Она знала сейчас столь много, но стоит ей проснуться, и все эти знания растают, как утренний туман. В них не было смысла. У неё не было вопросов. Ей не нужны были ответы. Лишь чувства и эмоции имели значение.

Алмазные врата, сотканные из долга и вечного служения, были невероятно тяжелы. Столь тяжелы, что, казалось, сама реальность сна искажается рядом с ними. Но ее вперёд вело сердце, и они распахнулись. За ними была тьма, не та, что нам чудится безлунной ночью, а истинная. Скорее не отсутствие света, а наличие чего-то противоположного ему. Девушка усмехнулась и взмахнула рукой в приветственном жесте.

— А. Вот ты где, — тьма колыхнулась и попыталась стать её частью, но та лишь рассмеялась.

— Брось. Ты действовал слишком грубо. Неужели ты вновь хотел достичь Башни путём грубой силы, Астер? Орды кукол, великий поход, вновь зажечь небосвод? Смешно. Ты пытался это сделать уже сотни раз, и каждый раз неудачно. Ты лишь опять перезапустишь цикл. Есть другой путь.

Тьма колыхнулась, окутывая девушку, фиолетовый и чёрный смешались, замерцав в её волосах.

— Прекрати. Мне щекотно. Пока жизнь теплится в этом теле, ты просто сон. Ведьма преследует опасные цели, но она права, то, что ты называешь искажением, — путь к нашей свободе! Я докажу тебе это. До встречи в Лангарде.

Тьма вновь попыталась облечь себя в форму, но Лана покачала головой и щёлкнула пальцами. Мир замерцал, дробясь на осколки мгновений. Сквозь них на неё осуждающе смотрела вечность.

***

Айр сполз по стене, с усилием откупорил выхваченный из пояса металлический флакон и опрокинул едкую жидкость в себя. Дышать у него получалось сейчас через раз, а перед глазами менялись видения. Бесконечные ряды залитых кровью скрижалей шептали о печальной участи сотен и тысяч воителей, шедших по этому пути до него. Успокоив дыхание, парень решил ненадолго прикрыть глаза и прислушаться к далекому предупреждению грез.

***

Около ярко пылавшего костра, на небольшой лесной поляне, сидели двое. Прекрасная девушка с яркими, пылающими подобно свету зари волосами, зелеными глазами и стройным телом, одетым в легкий кожаный доспех, а также массивный воитель в тяжелом латном доспехе.

Мужчина с обветренным и покрытым шрамами лицом деловито свеживал зайца, а девушка пристально смотрела в огонь, подкидывая веточки. Закончив разделывать добычу, воин, позвякивая металлом, стал рыться в дорожном мешке, пока не нашел там старый походный котел. Подняв глаза на девушку, он тихо и нерешительно сказал:

— Фина, меня немного обеспокоило то, что недавно произошло. Тот голос, который ты слышишь, кому он принадлежит?

Девушка отодвинулась от огня и подняла голову, вглядываясь в глаза воина:

— Это моя подруга, Мариус. А также моя спасительница. Она дает мне силу оставаться в живых и идти вперед.

Лицо мужчины на миг окаменело, с трудом сдерживая тревогу, он произнес:

— Она заключила с тобой какой-то контракт? Что она потребовала взамен за силу?

Девушка ласково улыбнулась, ее лицо ни на миг не омрачало беспокойство.

— Нет, я не заключала никакого контракта. И она ничего не требовала. Я же говорю, она просто хотела спасти меня.

Собеседник решительно покачал головой и возразил:

— Так не бывает, Фина. Ты же знаешь коварство демонов. Она может быть одной из них.

— Демон? Нет, Мари, она точно не демон. — Зеленоглазая лишь весело рассмеялась. — Я знаю прикосновения к разуму демонов и ангелов. Они подобны или ласковому весеннему дождю, или пламени пылащих домов. Она не такая, Мари. Абсолютно, совершенно иная. Ты когда-нибудь нырял в горные озера? В глубокие, спокойные, холодные, недвижимые воды... Я бы скорее сравнила её с этим. Но даже так, это лишь примерное сравнение, не более. Разум Нии спокоен и неподвижен, но в нем нет зла...

Воитель поставил котелок над огнем, и, добавив в похлебку соли, тихо спросил:

— Но так же в ней нет и добра, верно?

Фина посмотрела за спину друга, в глубокую, непроглядную тьму ночной лесной чащи. Ее лицо стало грустным, и сердце Мариуса защемило. Девушка была дорога ему, и видеть печаль на её лице было больно.

— Да, Мари... Но я уверена, что она очень-очень хочет быть доброй! — донесся откуда-то издалека тоскливый ответ девушки.

***

Калейдоскоп образов увлекает Лотаринга всё глубже в переплетение таких схожих, но различных образов. Меняются эпохи, миры, лица, он не успевает сосредоточиться на чем-то одном, как картины парящих в небесах кораблей становятся руинами, скрытыми на дне моря, а затем на весь обозримый мир накатывает лишенный звезд мрак. Само время кажется, замирает, и горячий бред сменяется холодным узнаванием, его душа, внутренняя суть, вопит. Он знает, что именно здесь началось.

***

Битва у Башни Восхода была близка к завершению, бесчисленные орды нерожденных обратились в соляные столбы, запечатанные вне времени. Но вместо триумфа Финиалла почувствовала странный, едва различимый, но громом звучащий в её ушах звук. Так бы звенела перетянутая и лопнувшая тетива лука. Замерев с поднятыми в магическом жесте руками, она взглянула внутрь себя, в свой домен. На бескрайнюю равнину, мёртвую и безжизненную, разделённую ровно посередине стеной ослепительного белого пламени.

На неё накатывал вал тьмы: безжалостный и неотвратимый. Она уже многое сожгла в себе, чтобы разжечь это пламя. Слишком много. Но даже этого было мало. Мало, чтобы остановить губительный вал абсолютного мрака; бездну, что открылась когда-то в её душе.

Потому она бросила в пламя надежду. Решимость. Упорство. Смелость. Мечты и иллюзии. Она отдавала пламени саму себя и шептала скованными виной губами:

— Ещё немного, ещё чуть-чуть. Мне нельзя отдать ей себя. Только не сейчас. Не сейчас, когда мы так близки к спасению.

Пламя набирало силу, оно даже не ревело, а гремело подобно взрыву звездной силы. Белое и чистое, в этом огне сейчас было невероятное количество всего. Горе и радость, счастье, коварство, страсть и самопожертвование. Это всё уже сгорело и обратилось в пепел. Замерев на мгновение, Фина взглянула на то, что у неё осталось. Поняла, что этого всё равно будет мало, и недрогнувшей рукой отправила в огонь две последние составляющие своей личности. Доброту и человечность.

Спокойная улыбка. Мёртвые глаза.

Всё равно мало. Слишком мало, чтобы остановить Третью Силу, что боятся даже боги. Но кое-что она не могла отдать даже пламени. Как и тьме. Нет, пусть в ней уже почти не было личности и эгоизма, но это принадлежит только ей. Лишь ей одной, навсегда. И в момент, когда ревущий, подобно сотням драконов, вал тьмы был готов преодолеть стену, сжигающую саму суть её души, Первый Экзарх взмахом руки превратила эту стену в волну и подняла тучи пепла.

Ослепляющий калейдоскоп чёрных, белых и алых цветов. Звенящая и рвущая саму суть души боль, что болью уже не являлась. Её нельзя было сравнить ни с чем, но она уже не играла роли. Девушка сожгла всё и теперь отправила колоссальные силы, выжигая собственную суть, сплавляя её с бездной. Туда, где в пучине скрывалась она сама. За волной последнего огня — мир, душа, суть вещей становились лишь пеплом.

— Ни капли тьмы, я не должна оставить даже капли. — Спокойные, размеренные мысли. Ни сомнений, ни вины, ни колебаний, это была просто задача. Пламя прокатилось по её душе, потом раздался едва слышимый крик, и наступила тишина.

Над серой, замершей равниной лишь хлопьями, подобно снегу, падал пепел. Экзарх внимательно осмотрела равнину перед собой. Она была статична и безжизненна, как никогда раньше.

Огня больше не было, достигнув другого края равнины и опалив бездну, он потух. А её душа была превращена в пепельный кратер. Она завершила свой путь. Отдав всё, достигла нужного идеала. Теперь Фина воистину понимала, сколь глубоки бывают озёра тьмы.

Выйдя из своего домена, она первой увидела обеспокоенные глаза её верного стража, длань самого Воздаятеля. Едва шевельнув губами, Фина прошептала ему сухим и бесцветным голосом:

— Я победила. Отнеси меня к Башне и запечатай. Я стану Наблюдателем для нерожденных. Или убей. Решай.

Его нельзя было обмануть, но она и не пыталась. В золотых глазах была боль, которой девушка уже не ощущала. Мариус Горальд в последний раз подхватил на руки тело возлюбленной и зашагал к вратам немыслимой высоты башни, царапающей небосвод. Разумеется, она была лишь тенью той настоящей, над которой давно погасли все звезды. Когда алмазные створки захлопнулись у них за спиной, пропитанная кровью почва дрогнула, скалы заколыхались, и вечное творение Спящих заскользило под землю, навсегда оборвав возможность повторить тот же путь. Но даже им, всемогущим хранителям мира, не было ведомо, что сквозь врата перед парой успела проскользнуть лишившая себя имени ведьма, скрывшись во тьме междумирья.

***

— Айр Сссотник. Слышишь? — чуткую дрему прервал Азбден, часть струпьев на его уродливом лице пропали, речь казалась чуть более связной, а в глубоких глазах сейчас появилась какая-то новая глубина. — Возвращаться надо. Свежеватели отступают, — добавил он, поймав рассеянный взгляд командира.

— Да. Помоги встать, — встряхнув головой, прогоняя остатки наведения, прохрипел Лотаринг и, поднявшись на ноги, зашагал к ожидающим его шевалье. Нужно было поскорей возвращаться.

***

Лёжа в кровати, девушка медленно потянулась. Мышцы всё ещё болели, а в голове проплывали непонятные образы, постепенно истончаясь и исчезая. Она вспомнила глаза умирающего Рейна и, ухватившись за кровать, попыталась сесть. Мышцы взвыли ещё сильнее, но она заставила себя взглянуть в окно.

Внизу холма, над равнинами, плыл утренний туман, скрывая лагерь Свежевателей, но на внутренней стене стояли стражи из ополчения, а во дворе крепости были слышны голоса. Похоже, им всё-таки удалось отбить последний приступ. Откинув в сторону одеяло, девушка осмотрела своё тело. Она опять была совершенно обнажена, но от ран не осталось и следа. Похоже, дикая жизненная сила Сердца Чащи сильно изменила её человеческую природу. По крайней мере, тело слушалось. А значит, она могла сражаться.

— Непривычно видеть себя таким… Такой, — прошептал внутренний голос. Лана скривилась, ей придётся привыкать к этому собеседнику.

— Закрой глаза и не смотри. Ты никогда не был мужчиной. Только сломанной, искажённой магией оболочкой. То, что ты видишь, — наше настоящее тело!

— Созданное магией ведьмы с помощью проклятого сердца. Да-да. Воистину настоящее, а ты его истинная хозяйка. Почему ты меня не поглотила, когда был шанс? Сейчас я могу тебе противостоять, но во время сражения ты могла нанести удар в спину, — прошептал обожжённый.

— Чтобы ты там себе не навоображал, я не из тех людей, что предают своих союзников ради выгоды! — оскорблённо взвилась Лина, усевшись в кровати.

— Не из тех "людей", да? — ехидно и горько рассмеялся Ланнард. — Посмотрим, посмотрим. А сейчас иди, он тебя ждёт.

Тяжело поднявшись на ноги, она нашла свою одежду. Ну, точнее, то, что от неё осталось. Только кожаные лосины, подаренные Айром, были подозрительно целые, остальная одежда выглядела так, словно ее начали резать на ремни и, наполовину закончив дело, бросили. Шерстянной поддоспешник и белая рубашка были порваны в алые клочки и как мочалки лежали на полу у кровати.

Последний бой стоил ей множества порезов и неглубоких ран. В очередной раз поразившись собственной живучести, Лана открыла походную сумку Айра и начала копаться в его одежде. А потом её поразило: сумка, которую он всегда брал с собой, была на месте! Не мешкая, девушка натянула его рубаху, которая как раз прикрывала её до середины бедра, и свои длинные сапоги, тоже каким-то чудом пережившие битву. После чего открыла двери и направилась прямиком к барону.

Поднявшись, она вскоре оказалась в коридоре, в котором совсем недавно, но так давно, чуть не зарубила Рейна. Сердце сжалось от скорби. Ей всё ещё было тяжело держать эмоции в руках. Проведя рукой по стене, она заморгала, пытаясь сдержать слёзы.

Вряд ли этот озабоченный хотел, чтобы она по нему плакала, ему вообще от нее нужно было только одно. Подойдя к воротам кабинета, она замерла, прислушиваясь к звукам внутри. Было тихо. Лана громко постучалась и подождала. Потом постучалась снова. После, пожав плечами, она толкнула двери, и те, к её удивлению, отворились.

Лана вошла внутрь и хмыкнула, окинув взглядом комнату. Среди десятков разбросанных бутылок и перевёрнутых кувшинов в центре, сидя в креслах, рухнув грудью на стол, спали трое. Золото волос первого контрастировало с волосами цвета воронова крыла второго. А замыкал их седой как лунь и мощный как медведь старик без одного уха и с жуткой застарелой раной на всю правую сторону лица. Они крепко спали. Лана на миг стушевалась, но, бросив взгляд на возлюбленного, девушка подошла и обняла со спины его плечи.

Парень вздрогнул и приоткрыл глаза, после чего потянулся к девушке и поцеловал её. Сев к нему на колени и прижавшись всем телом, Лана дрожала, не в силах поверить в происходящее. Ещё совсем недавно она была на стене, в шаге от смерти. А сейчас он вновь был рядом, стена свободна, а присутствие Хардебальда добавляло нотки уверенности в том, что всё уже позади. Разглядывая остальных спящих, она тихо спросила, когда губы оказались свободны:

— Давно ты здесь? Что произошло?

— Ты спала пять дней. Первые два даже Людвиг лишь разводил руками, и все его адепты пытались тебя спасти. Ты довела себя до того, что не хватало сил даже на дыхание. Дура ты, Лана, — хрипло прошептал Айр, от его дыхания ощутимо тянуло перегаром и страстью.

Девушка лишь прижалась к любимому потеревшись лицом о его грудь.

— Ты нас спас.

— Нас всех спас парень, что сейчас уже направляется домой, в Лангард. Мы договорились с ним встретиться на границе Пустошей позднее. Ты не поверишь, но Повелителя убил Азбден. После этого атаки на форт стали не такими яростными. А к моему возвращению барон даже подумывал отбить назад внешнюю стену, благо я и Нихбен смогли его отговорить. Ну а вчера пришёл старик, бросив обозы и припасы. Мы ударили по тварям с двух сторон, и они побежали.

— Значит, всё позади? — она устало вздохнула, пытаясь поверить в происходящее.

— Да. Мы вновь остались в живых. Надеюсь, в следующий раз у нас будет больше солдат, и не придётся идти на такой риск. Барон мне сказал, что ты почти час держала стену в одиночку.

— Надеюсь, следующего раза уже не будет. Мне помогала сотня Свежевателей. Моей харизмы и дипломатических способностей хватило, чтобы их уговорить на это.

— Я даже немного ревную. — ухмыльнулся Айр, — наверняка в тот момент ты смотрелась просто божественно.

— Брось, ты для меня единственный, — прошептала осмелевшая девушка и вновь прильнула губами к устам возлюбленного, потершись о его начинающее вставать достоинство обнажённой под рубахой промежностью.

— Лана, мы тут не одни, — осторожно заметил Айр посмотрев ей за спину

— Да, я бы вас попросил оставить любовные игрища на потом, — глухо прозвучал стариковский голос за её спиной, и Лана обернулась.

— Я о вас много слышал, юная леди. Но общаться нам довелось впервые. Я барон Освальд Хардебальд, Хранитель Севера. И я приношу вам свою благодарность, — степенно и размеренно сказал старик, разминая затёкшие от неудобного сна плечи. Лана повернулась к говорящему, но не спешила покидать уютные колени возлюбленного.

— Лана Лотаринг, господин барон, — ответила девушка, улыбнувшись старику. Когда-то, в прошлой жизни, она очень уважала и стыдилась этого человека.

Уж слишком многое связывало Хардебальда с её отцом, и чувство вины за его убийство не давало без страха смотреть старику в глаза. Сейчас все эти переживания казались ей далёкими и чуждыми. Девушка не хотела, чтобы груз прошлых ошибок продолжал мешать её новой жизни. Но кое-кто был крайне с этим всем не согласен и находил даже саму эту идею очень опасной, отравляя царившую внутри радость огнём опасений. Лана закашлилась, чтобы подавить внутренний голос, прежде чем он найдет дорогу наружу.

— Лотаринг… Подумать не мог, что этот мерзавец найдёт себе жену! Да ещё и втайне от меня! — грянул по столу кулаком старец, чем разбудил встрепенувшегося Гофарда.

— А? Где нападение? — прохрипел носатый и черноволосый барон, напоминающий хищную птицу. Очень-очень пьяную хищную птицу.

— Спи, малец, всё позади, ты справился, — прогрохотал Хардебальд.

Оглянувшись, Лифект кивнул паре, потёр опухшее лицо и отрицательно покачал головой.

— Как-то до сих пор не верится. Это было слишком… — протянул Гофард, опёршись о стол. Его взгляд зацепился за последний кувшин вина.

— Внезапно? — захохотал старик и, потянувшись к полупустому кувшину, начал пить вино из горла.

— Дорого. Слишком дорого, — ответил Лифект и осмотрел культю левой руки.

Даже ларийские кудесники были не всемогущи. Он мог бы спасти свою руку с помощью могущественного обряда, откатив внутреннее время вспять. Но этим обрёк бы на смерть множество раненых, которым была нужна помощь. Подавленный смертью старшего брата, Гофард чувствовал вину перед теми, кто отдал жизнь за его славу. Потому принял абсолютно рациональное решение, которое в тот момент счёл единственно верным, но сейчас о нем сожалел.

— Я потерял не только левую руку, но ещё и правую, — подавленно добавил он, посмотрев на Лану.

— Вините меня, господин барон? — произнесла девушка, заглядывая в его жёлтые глаза.

— Да. Вы с самого начала приносили одни проблемы. Но Рейн… Я видел его лицо после смерти. Он улыбался. Мы предали его огню два дня назад. — прямо ответил барон.

— Жаль, что я не смогла с ним попрощаться. Этот козёл так и остался самим собой, — грустно ответила Лана, а черноволосый уставился на допивающего кувшин Хардебальда.

— Барон! Попрошу! Оставьте что-нибудь и нам троим!

— Я прикажу слугам принести ещё. А юная леди пока запахнёт подол своего, хм, платья. А потом вы мне по порядку всё расскажете.

— Перед этим, барон Хардебальд, я должен вам кое-что сказать, — ответил Айр, усадив Лану на своих коленях боком к смотрящим. Среброволосая прижалась к его груди щекой и прикрыла глаза. Несмотря на смущающий наряд, она сейчас чувствовала себя очень уютно.

— Я ухожу в отставку, — безапелляционно заявил Айр, глядя в глаза старика.

— Считаешь, что не справился с задачей? — ответил тот, прищурившись.

— Никак нет. Сделал всё, что было в моих силах. Но мы с леди Лотаринг отправляемся в Лангард, — отрубил все замечания Айр.

Хардебальд глубоко задумался, а затем степенно поинтересовался:

— Знаешь, мальчишка, ты с самого первого взгляда показался мне слишком… Правильным. Ты сдержан, умён, слова «честь рыцаря» для тебя не пустой звук. Ты знал своё место в обществе, и казалось, что оно тебя устраивает. Ты всегда был слишком нормальным, Айр. И я знал что однажды ты слетишь с катушек. Какого чёрта тебе понадобилось переть в проклятый город?

— Дедушка, ты прав, я довольно скучный человек и никогда не ставлю перед собой недостижимых целей. Так что в Лангард мне нужно, чтобы добить одну тварь, убившую слишком многих моих людей, а кроме того я хочу помочь моей женщине спасти её подругу. Короче в этом ничего необычного, просто надо решить парочку личных дел.

Хардебальд встретился взглядом с Айром, а потом его борода затряслась, и старик разразился гулким хохотом и звонко ударил по столу пустым кувшином, отчего тот треснул.

— Ладно, ладно. Но я хочу знать всю историю целиком! А ещё для юной леди надо подобрать что-то поприличнее твоей старой рубахи, — прогрохотал старик, утирая выступившие в углу глаз слёзы.

Следующие два часа Лана рассказывала о событиях в Чаще и о своём знакомстве с Ульмой, не вдаваясь в подробности о своей прошлой личности. Старик её долго расспрашивал об Алой Ведьме и Повелителе, но у девушки самой вопросов было куда больше, чем ответов. А потом, когда история закончилась, Лана переоделась в платье какой-то служанки, которое удалось разыскать в крепости, и они продолжили пить.

Трезвенник Гофард налегал на вино особенно отчаянно, пытаясь в нём утопить все утраты и тревоги прошедших дней. Гарнизон крепости под его командованием сократился больше, чем вдвое. А из сотни человек, что он привёл с собой, выжили только тридцать семь. Каждого из них он знал по имени. Каждый из них должен был стать ступенькой для его возвышения. В очередной раз задавшись вопросом, стоило ли оно того, Лифект бросил взгляд на замотанную культю, когда ему на плечо легла могучая длань старого медведя, а зычный голос с теплотой пробасил:

— Выкинь это из головы, барон. Ты сделал всё, что мог, чтобы спасти жизни своих людей, в этой ситуации никто не смог бы сделать больше тебя. Через месяц в Тарсфоле я поставлю тебя как пример перед этими выхолощенными лизоблюдами и глупцами, что смеют считать себя благородными.

— Благодарю, Хардебальд. Мне хочется верить, что все эти жертвы и смерти были не зря.

— Уверен, Её Величество согласится встретиться с вами, барон. Не позволяйте потере руки и сомнениям встать на пути у ваших амбиций. Это сломает вас, и тогда всё действительно будет зря. — искренне посоветовал ему Айр.

А потом они пили за умерших, старик хрипло пел старые боевые песни, вспоминал моменты прошлой славы и своих погибших друзей. Пока вновь захмелевший Гофард не присоединился к нему, рассказывая истории о недавней битве. Лана и Айр почти не говорили, молча наслаждаясь их компанией и обществом друг друга. Время наконец-то замедлило свой ход, оставляя позади ужас, ненависть, боль и потери прошедшей битвы. Они были живы, о чём им напоминало тепло их тел. Объятия и прикосновения были наполнены истовой силой, лишь оказавшись в шаге от смерти можно так пылко жить и любить.

Глубоким вечером порядком захмелевшие парень с девушкой добрались до своей комнаты. Едва захлопнув дверь, Айр притянул к себе девушку и страстно поцеловал. Пальцы его рук скользнули вниз по её спине, опустились на ягодицы и крепко их сжали.

Удивлённая таким напором обычно спокойного парня, Лана нежно вскрикнула и засмеялась, Айр приподнял её за попку вверх, пока полная грудь не качнулась на уровне его лица. Темная ткань скромного платья не могла скрыть вставших сосочков, сотник сжал их губами, посылая по телу девушки волну удовольствия. Девушка нежно погладила золотые волосы возлюбленного и тихо прошептала:

— Думаю сегодня мы пойдем до конца. Ты же готов?

Будучи истинным рыцарем, Айр кивнул, без колебаний. Она этого хотела, а значит у него и не было причин для сомнений. Ставки уже были сделаны, решения приняты и какова бы не оказалась цена, Лотаринг собирался выплатить ее за двоих без остатка.

***

Спустя неделю, обновив снаряжение и раздобыв у таинственного интенданта для Ланы подходящую дорожную одежду, парень с девушкой отправились в путь, оставляя памятный форт Равен за спиной. Не любящий долгих прощаний Хардебальд лишь обнял Айра, пожелав долгой жизни, и всучил свой тяжёлый золотой перстень, украшенный колдовскими рунами. Айр не хотел принимать подарок, но старик молча развернулся и ушел, прежде чем сотник успел что-то сказать.

Барон Хардебальд наблюдал из окна своей твердыни, как две фигуры направляются на север. Он не тешил себя надеждами увидеть их вновь. Женщина, которую выбрал Айр, его откровенно пугала, как и истории о её деяниях и появлении. Было в ней что-то знакомое, разумеется Освальд ее узнал, она была столь же прекрасна как и ее мать. Старик был рад, что Айр наконец нашёл для себя столь сильную страсть и высокую цель, но страшился, что это сведёт парня в могилу, как и Байрна когда-то.

Барон потёр застарелую рану на плече, она начинала ныть каждый раз, когда он вспоминал о Лангарде. Проклятый город, затерянный в глубине Пустошей… Хардебальд однажды видел его издалека. Тридцать лет назад. Им тогда так и не удалось прорваться в сам город. А сейчас туда отправлялись всего лишь два человека. Покачав головой, Освальд вновь мысленно пожелал им удачи и отошёл от окна. До визита в Тарсфол ему ещё предстояло уладить много дел...

Оглавление

Глава 1. Черный Молотильщик

Глава 2. Герольд Тишины

Глава 3. Катарсис

Глава 4. Расколотый дом

Глава 5. Сердце Чащи

Глава 6. Вся королевская рать

Глава 7. Пепел и Пламя

Глава 8. Летящие в бездну

Глава 9. Ночная буря

Глава 10. Конец вечности

Глава 11. Пробуждение девы

Глава 12. Тени героев

Глава 13. Воссоединение

Глава 14. Страж Первого Короля

Глава 15. Первый танец

Глава 16. Сын врага

Глава 17. Монохром

Глава 18. Критическая уязвимость

Глава 19. Айр Лотаринг

Глава 20. Новый восход

Глава 21. Куда уводят мечты

Глава 22. Зависть, похоть и честь

Глава 23. Сталь сердец

Глава 24. Вдох перед бурей

Глава 25. Танец Ведьмы

Глава 26. Решение человека

Эпилог