Хранитель проклятых домов [Август Лок] (fb2) читать онлайн

Август Лок Хранитель проклятых домов

Глава 1

Темнота, верный друг бесчестных и изгнанных, уже расползалась по городу, прикидываясь тенями и ловко уворачиваясь от света фонарей. Ощущение погони ослабло, как и страх, но это настораживало даже больше, чем прямое столкновение с любым из пастырей покинутого мной ордена. Затаились? Отпустили? Или, быть может, для них вовсе не является тайной, что я вот уже битых три минуты топчусь на крыльце высокого двухэтажного дома, уставившись на уже зачитанную мной до дыр бумагу, подклеенную с внутренней стороны окна?

“Убежище. Ты должен найти убежище” — билось в голове погребальным колоколом. И я вновь пробежался взглядом по тексту, боясь поверить в свою удачу. Смысл слов с трудом протискивался в сознание между распухшими от усталости полушариями мозга.

“Требуется молодой человек, обладающий крепким телосложением, еще более крепкой психикой и совершенно нерушимым стремлением к новым знаниям.

Работа несложная, график неопределенный.

Проживание возможно, личная жизнь недопустима.

Размер оплаты соразмерен трудолюбию.”

Пункт про крепкую психику здорово эту самую психику растревожил, зато указанное проживание было как никогда кстати. Но что-то смущало. Нет, не про личную жизнь. Спрут с ней, пастырям она тоже не очень-то светит, а вот… И тут меня наконец осенило — подпись! Стоило мне как следует вглядеться в размашистый, усыпанный росчерками автограф, как от поясницы до лопаток пробежал холодок. В правом нижнем углу листа красовалось бордово-коричневое: “Август Лок”. Именно такого цвета, который несомненно способна дать только засохшая на бумаге кровь. Кем бы ни был таинственный работодатель, подписывался он, как самый настоящий Проклятый.

Я зябко передернул плечами. Не берусь утверждать, что именно от страха. Очередной порыв ледяного ветра хищными щупальцами забрался под ворот не по погоде легкого пальто. Я потуже намотал длинный шарф и, решившись, наконец постучал.

Я вздрогнул, когда без всякого предупреждения, звука шагов или приличествующего позднему времени “Кого это там принесло”, с легкостью картонной, распахнулась тяжелая дубовая дверь. Будь я чуть более подозрителен, я бы решил, что мистер Лок стоял по другую сторону и ждал, когда я наберусь храбрости. Но мысль эта показалась настолько бредовой, что я с негодованием ее отбросил. Однако, некоторая настороженность прилипла к краю сознания, как банный лист, и затаилась, лишь изредка шурша, чтобы напомнить о своем присутствии.

Ноздри мои затрепетали от запаха дорогих сигар, печного тепла и горячих, наверняка еще даже не покинувших печь, булочек с корицей. Я едва не воспарил над землей и не устремился голодной птахой прямо в призывно светящийся дверной проем. Желудок встрепенулся и подпрыгнул, напоминая о бесконечно долгих днях, проведенных в узкой горной расщелине.

Пока я восхищенно принюхивался, Август Лок пристально меня разглядывал. Тогда я, не без труда оторвавшись от бесплодных, пока, по крайней мере, мечтаний о еде, проявил ответное любопытство и в свою очередь пригляделся к возвышавшемуся надо мной мужчине. С уровня собственных глаз и начап, постепенно поднимая взгляд. Худой, но жилистый, в черной рубашке с закатанными по локоть рукавами. Рыжие, ржавого оттенка, волосы собраны в низкий хвост, небрежно перекинутый через правое плечо. Неопределенного возраста, навскидку, лет на пятнадцать старше, но с этой модой на бороды ни в чем нельзя быть уверенным. Не ровесник точно, но и на старика однозначно не тянет. Я наткнулся на насмешливый взгляд зеленых глаз и, вдруг смутившись, уставился на свои ботинки.

Прошла секунда. Другая. И хозяин дома, насмешливо хмыкнув в ответ на какие-то свои мысли, распахнул дверь, отошел в сторону и сделал приглашающий жест рукой.

— Здравствуйте, мистер Лок, я…

— Знаю. Входите.

Голос оказался на удивление низким, с мягкой хрипотцой, таким бы в трактире баллады петь. Но на ум почему-то шли скорее страшные байки у костра. “Эх, Кронвальд, тряпка подъюбная! Весь вечер дрожишь, как мышь под веником!” — мысленно прикрикнул я на себя и досадливо отмахнулся от пугающих образов. Мистер Лок тем временем аккуратно отклеил от стекла причину моего вторжения и бережно сложил вчетверо.

— Вакансия уже закрыта? — спросил я, сам не зная, на какой ответ надеюсь.

Видимо, все эти переживания отразились на моем лице, потому что в глазах странного аристократа вновь загорелась насмешка. Скорее дружелюбная, но я бы на это дружелюбие и медного шляка не поставил.

— Теперь да. Раздевайтесь и проходите в гостиную, это прямо по коридору. И да, наденьте, пожалуйста тапки. Мне не нравятся босоногие собеседники.

Я едва не счел последнюю фразу завуалированным оскорблением, но наткнулся взглядом на белые кожаные тапочки и проглотил язвительный ответ. На этом разговор был, очевидно, окончен. Хозяин дома еще раз окинул меня задумчивым взглядом, хмыкнул и удалился, сминая в руке злосчастное объявление.

— Я же еще не согласился! — Во мне зародилось неприятное ощущение захлопнувшейся мышеловки.

— Не думаю, что у вас есть выбор, — пожав плечами, бросил мистер Лок.

Я взял себя в руки и наконец прекратил таращиться на удаляющуюся фигуру. Снял пальто, по старой, еще детской привычке, засунул шарф в рукав. Белые тапочки меня как-то не прельщали, и я наклонился, высматривая, не найдется ли другой пары. Тщетно. Своего работника мистер Лок жаждал видеть исключительно в белых тапочках. “И в саване в тон” — ехидно поддакнул внутренний голос. Я привычно шикнул на трусливого мальчишку, таящегося, как я искренне надеялся, в душе каждого взрослого мужчины. Действительно, чего распереживался? Хотел убежище? Так вот оно, живи и радуйся. Да ещё с кормежкой и оплатой! Чем тебе не праздник? Но кровавая подпись и проклятые тапки упорно не давали покоя. Испытывая крайнюю нерешительность, я решительным шагом направился в гостиную.

Комната оказалась на удивление светлой. Белые стены с едва заметным рельефом, явно эльфийской работы, мебель красного дерева с темно-зеленой обивкой и пушистый белоснежный ковер, покрывающий все пространство от входа до большого панорамного окна. Свет лился со всех сторон одновременно, из сотен и сотен крошечных магических светильников, роняя причудливые переплетенные тени. Справа от входа красовался массивный грубого камня камин, в котором как раз догорало объявление. Все вместе создавало непередаваемое ощущение заснеженного хвойного леса, уютное и немного тревожное одновременно. Будто вот-вот зашелестит, зашевелится, подкрадется из угла неведомый хищный зверь. Хотя о чем это я? Хищник уже был здесь.

Август Лок налил темное густое вино в два пузатых бокала и протянул один мне.

— Садитесь и рассказывайте, — повелел аристократ в спрут-знает-каком поколении.

Он указал на одно из кресел у окна, сам сел на второе. Нас разделял невысокий столик, и преграда эта казалась мне не в меру хрупкой. Лучше бы стена. Или две. Я мысленно выдохнул, сообразив, что по-бараньи пялиться в глаза странному работодателю не обязательно, и отвел взгляд.

— Я сирота, родом из Алири, прибыл в город совсем недавно, и…

— Если бы я хотел послушать чушь, попросил бы почитать мне газету, — прошипел мистер Лок и, вскочив уперся руками в край стеклянной столешницы.

В глазах будущего начальника заплескалось зеленое пламя. Я нервно сглотнул, пораженный как размахом, так и скоростью произошедшей перемены в настроении собеседника. А он тем временем продолжал, распаляясь все больше:

— И что это за бредовая легенда, в конце концов? Я сирота-сиротинушка, никого не знаю, ничего не ведаю, не бейте меня, ну пожалуйста. Тьфу. Позорище! Где ваше достоинство, молодой человек? Вы могли представиться странствующим сказителем, слугой, потерявшим господина при трагических обстоятельствах, писарем мелкого иноземного царька, на худой конец! Мне не нужна ваша исповедь, но и ложь я слушать не намерен. Тем более такую жалкую.

Он сделал глоток вина, глубоко вдохнул, выдохнул, прошептал себе под нос что-то невнятное и с той же пугающей быстротой, с какой только что взвился, перешел на абсолютно спокойный, даже чуть насмешливый тон:

— Я не приемлю вранья. Прошу запомнить это на будущее, если вы хотите, чтобы оно было долгим и по возможности безопасным.

Я судорожно кивнул и покосился на арку, ведущую из гостиной в коридор, а там и на свободу. Мистер Лок перехватил мой взгляд и усмехнулся:

— Поздно. Вы уже здесь. И пришли ко мне по своей воле.

“А уйти по своей воле мне отсюда не удастся?” — промелькнула в голове паническая мысль, и я тут же получил ответ на свой невысказанный вопрос.

— По вашей — ни в коем случае. Разве что по моей.

Я осмыслил свое положение и пришел к неутешительному выводу, что попасть из одной пастыреловки в другую — вполне в духе моей удачи. Затем подумал еще немного, окончательно испугался и спросил:

— Вы читаете мои мысли?

— Вот еще! — фыркнул аристократ и скрестил руки на груди. — Я давно живу и разбираюсь в людях. Итак. Вернемся к нашим саламандрам. Ваша исповедь мне без надобности. Ваше прошлое — тем более. Я не пастырь Пути Блудной Лилит, чтобы утешать, переживать или, упаси Проклятый, осуждать. Меня интересуют только ваши навыки и опыт. Остальное оставьте при себе.

Щеки горели от стыда. То ли за саму попытку обмануть такого неглупого собеседника, то ли за то, что так нелепо попался в ловушку. Тем не менее, здесь мне, похоже, не грозила смерть, а это уже гораздо больше, чем было у меня каких-то полчаса назад. Что ж, и ловушка может стать убежищем, если у меня хватит ума вести себя правильно. И я, собравшись с духом, оттарабанил заготовленный список умений:

— Я неплохо читаю и пишу, и символами, и рунами. Есть большой опыт в ведении домашнего хозяйства, и небольшой — в алхимии. Хорошо готовлю простые блюда, но если есть поваренная книга, я научусь и…

— Посмотрел бы я на человека, который не научился бы с поваренной книгой! — внезапно развеселился мистер Лок. — Ладно. Это не то умение, которое необходимо в нашей профессии. Впрочем, способность себя обслужить еще никому не мешала. А в остальном — неплохо. Пожалуй, это я удачно тебя нашел.

Я промолчал, едва сдержавшись, чтобы не уточнить, кто на самом деле кого нашел. То, что я зануда, он еще успеет узнать, не стоит вываливать вот так сходу на человека все свои достоинства. Будущий (но, по всей видимости, уже неизбежный) работодатель уставился в окно, за которым я с удивлением увидел спокойную, кажется, совсем летнюю ночь. Иллюзия? Я решительно оторвался от созерцания золотистой круглой луны и задал самый животрепещущий вопрос:

— А чем мне предстоит заниматься?

Хозяин дома вышел из оцепенения, недовольно на меня посмотрел, мол, отвлекают тут всякие по пустякам и сказал то, что по моему глубокому убеждению никак не могло считаться ответом:

— Платить буду два золотых в неделю. Это на первое время. В дальнейшем обязанности и оплата возрастут.

Я мысленно присвистнул и, вспомнив известную в орденских кругах поговорку, поспешил уточнить:

— Ни суккубом, ни наемником я работать не буду!

Август Лок одарил меня таким взглядом, что я стал мечтать, чтобы бездна разверзла свою пасть прямо у меня под ногами.

— Прежде чем предположить что-то подобное в следующий раз, советую хорошенько подумать. Первый твой вариант настолько оскорбителен, что какой-нибудь мой наемник, будь он у меня, мог бы подсыпать в твой бокал яд. И ни его, ни меня отнюдь не загрызла бы совесть. Ясно?

Голос оставался спокойным, пожалуй, даже слишком спокойным. Но это не было спокойствием уравновешенного, равнодушного человека, оно скорее напоминало прочную на вид, но крайне хрупкую ледяную корку, в особо морозные зимы сковывавшую маленькую бухту у горы Рогхан. Смельчаков, отважившихся порыбачить, а то и просто прогуляться по серебрящейся в солнечных лучах поверхности находилось не много, и никто их больше никогда не находил.

— Простите, — только и смог пробормотать я, отодвигая подальше бокал с подозрительным напитком. Хорошо, что не успел сделать ни глотка. Хозяин дома криво усмехнулся, и ощущение смертельной опасности, сжимавшее мое сердце последние полминуты, тут же ослабило хватку.

— Скучно мне отныне не будет, я полагаю, — заключил мистер Лок. — Мы поняли друг друга. Твоя комната в западной башне. Сегодня занимайся перевозкой и распаковкой вещей, а завтра… Их, кстати, у тебя много?

— Кого? — растерялся я.

— Вещей.

— Только то, что на мне.

Хозяин дома укоризненно покачал головой, по всей видимости, отсутствие багажа являлось в его представлении о мире чем-то неприличным, а то и вовсе постыдным. Я невольно смутился.

— Тогда обустраивайся и отдыхай, — милостиво разрешил начальник. — Ужин через два часа, я сам его приготовлю. А о твоих обязанностях поговорим позже. Мне нужно все хорошенько обдумать.

Я отставил бокал и, кивнув своему работодателю, отправился искать западную башню. По хорошему, стоило было уточнить маршрут сразу, а не блуждать по переплетениям бесчисленных коридоров, постепенно теряя надежду на хоть какой-нибудь выход. Снаружи дом казался куда компактнее, и я был уверен, что без магии тут не обошлось. Побродив с четверть часа в лабиринте картин, зеркал, светильников и причудливых деревянных статуй, то и дело “выскакивающих” на меня из-за очередного поворота, я неожиданно вновь оказался в входа в гостиную, так и не найдя ни одной лестницы наверх.

В проеме стоял мистер Лок и, скрестив руки на груди, насмешливо на меня смотрел. Я пожал плечами, дескать, сами знаете, что построили.

— Налево по этому коридору, первая дверь. За ней лифт, — просветил меня колдун.

Что такое лифт, я знал отлично. В башне Пути тоже имелся пузырь воздушной стихии, взмывающий вверх, стоило в него войти, но он находился в центральном холле, а не прятался за дверями. Этот способ подъема я не любил и всячески избегал, памятуя о ненадежности магии в принципе и своим к ней способностям в частности. Попытался избежать и в этот раз.

— А лестницы у вас нет?

Вышло неожиданно жалобно, и я скривился от тона собственного голоса. Лока, кажется, это здорово позабавило.

— Не бойся, малыш, он тебя не укусит.

— Нет, я…

— Да, ты. Зачем мне лестница, если есть лифт? — удивился хозяин дома. — Иди давай, горе мое.

— Понял. Иду.

И я пошел. За массивной резной дверью оказалось тесное, метр на метр, помещение. Не хватало только метлы — и вылитая кладовка. Но ни полок, ни бутыльков, ни тряпок в нем не было, зато на стене красовались потертые металлические кнопки с выгравированными на них подписями: "ВБ", "ЗБ", "ГС", "ХК" и "НЕТ". Последняя интриговала особенно, но по здравом размышлении я решил, что на сегодня потрясений достаточно. Сделал мысленную пометку разобраться с этим шедевром архитектуры позже и ткнул в "ЗБ", от всей души надеясь, что это и есть Западная Башня, а не какой-нибудь Злой Бегемот или ЗуБодробильня.

Лифт трещал и поскрипывал, но дополз до пункта назначения и, протяжно взвыв напоследок, выпустил меня на волю. Отсутствие седых волос после этой богатой на впечатления поездки я приписываю исключительно хорошей генетике.

Глава 2

Моя комната оказалась небольшой и уютной, отделанной сосновыми досками и устланной мягким коричневым ковром. Почти все помещение занимала просторная кровать, подвешенная на толстых канатах. Между полом и спальным ложем оставалось около полуметра. Достаточно, чтобы чувствовать себя парящей птицей, но слишком мало, чтобы по-настоящему бояться свалиться во сне. Стрелка моего внутреннего паникометра при виде такой роскоши упала до отметки "Да какая, к спруту, разница, что за странности тут творятся, если спать мне предстоит на ЭТОМ". Хозяин неуравновешенный? Ну и что с того? Кто из нас тут без странностей? Постараемся не нервировать, а там — по ситуации. Не съест же он меня, в самом-то деле. Ну, наверное, не съест. По крайней мере, пока даже надкусить не пытался. Кажется, я нужен ему живым, а это уже выгодно отличает нового начальника от верховного пастыря покинутого мной Пути.

Окна помещения выходили на две стороны и были забраны решетками, имитирующими плетение виноградной лозы. За одним бушевала буря, и ветер швырял в стекло невесть где подобранные грязные листья, а за другим — царила уже знакомая спокойная летняя ночь. “Значит, все-таки не иллюзия!” — восхитился я. Пространственный конверт, позволяющий расположить в своем внутреннем дворе небольшой кусочек зацикленного мира, — не редкость в Гракте, но такое изысканное удовольствие доступно разве что храмовникам или высшим чинам орденов. Частные лица могут конечно сами наколдовать, но для этого требуется такое колоссальное могущество, что объявись в городе такой колдун, его тут же разорвали бы на части. Богатеи и храмовники в попытке заказать мирок без очереди, а хранители Путей — из ненависти к конкурентам. Интересная вырисовывалась картина. Есть о чем подумать на досуге.

В дальнем углу комнаты я заметил узкую дверцу, ведущую в уборную. Прикинул, сколько у меня есть времени до ужина, и с сожалением отложил водные процедуры до предсонного часа. Успеется еще. Нехорошо опаздывать на трапезу с начальником в первый же рабочий день. Или еще не первый?

Рядом с кроватью обнаружился стеллаж с книгами, ловко мимикрирующий под выступ в стене. Корешки фолиантов представляли собой богатейшую палитру разных оттенков коричневого. То ли подбирались они по цвету, то ли у хозяина и правда не все в порядке с головой, если ему пришло в голову переделывать обложки в угоду интерьеру. Рассмотрев находку поближе, я начал склоняться ко второму варианту. Никаких надписей. Ни на лицевой стороне, ни с торцов.

Пришлось открывать наугад. Чистые листы в первой книге ввергли меня в ступор, во второй — удивили, а после третьей я уже открывал и бросал на кровать одну за другой, поглощенный азартом исследователя. Какого Проклятого, позвольте спросить? Но спросить пока было некого, и я развалился на кровати морской звездой среди великого множества абсолютно пустых литературных изданий. Думалось плохо, не то от усталости, не то от обилия впечатлений. Потолок безмолвствовал, лишь делясь невнятными образами, то и дело мерещившимися в перекрестье теней.

Вот волк, сердитый и, несомненно, голодный. А вот зайчик, маленький и испуганный. И на зайчике этом белые тапочки. А вот и клетка, большая и крепкая. Это от “ночного” окна, по всей видимости. Тени сдвинулись, и несчастное ушастое недоразумение, в которое скомкался “зайчик” ловко влетело прямо в подготовленную ловушку. Это открылась дверь. Я повернул голову и, покраснев, вскочил.

Август Лок смотрел на учиненный мной погром с легким удивлением и насмешкой, как на котенка, размотавшего по полу полную корзинку вязальных клубков.

— Развлекаешься?

Я пожал плечами.

— Хотел почитать.

— И как, почитал? — развеселился начальник.

— Они зачарованные, да? Текст открывается только избранным?

— Нет. И да.

Он глянул на мое вытянувшееся лицо и от души расхохотался:

— Пойдем ужинать, когда я голоден, у меня недостаточно терпения для таких бесед. Кроме того, я достал из погребов очень особенное вино. Тебе понравится.

Я ощутимо побледнел.

— Без яда. Честное слово, — он поднял руки вверх, показывая свою безоружность и покачал головой. — Нервная, однако, молодежь пошла.

Ужин проходил в гостиной, где за белым роялем, оказывается, прятался небольшой обеденный стол с мраморной столешницей. В этой комнате он казался почти игрушечным. Мистерика Лок действительно великолепно готовил: грудинка таяла на языке, а букет незнакомых специй раскрывался по одной, создавая во рту фейерверк вкусов.

Вино было терпким и густым. Для человека, который не пил ничего крепче ритуального чая из лесных трав и грибов, оно оказалось слишком крепким. Но признаваться не хотелось. Поэтому пил я, если это вообще можно так назвать, едва смачивая язык. С каждой каплей тревоги утекали прочь, как ядовитая влага в водопаде Слезы Ирви. Еще немного, и я совсем перестал бы интересоваться и будущей работой, и тайнами красного особняка, и собственной дальнейшей судьбой. Следовало немедленно приступать к расспросам. И я приступил.

— Расскажите, пожалуйста, про пустые книги.

Начальник поднял левую бровь, и я добавил:

— Если это не тайна.

Он отставил тарелку и неторопливо промокнул губы салфеткой.

— Тайна, конечно. Но ты и сам станешь частью этой тайны, так что придется делиться. Впрочем, нет. — Он усмехнулся. — Попробуй догадаться сам.

— Издеваетесь? — обиделся я.

— Хочу посмотреть, как работает твоя голова. Я плачу хорошие деньги, и должен знать, на что способно мое приобре… хм… мой подчиненный.

Эта оговорка мне очень и очень не понравилась. Купил он меня, что ли? Да кто я, по его мнению, такой?! Шкаф? Стол? Раб?

Мое выразительное пыхтение достигло цели.

— Извини, — вдруг смутился колдун. — Я прежде не нанимал людей и, честно говоря, привык работать, жить, да и существовать в принципе один. Делить с кем-то ужин для меня внове, про тайны я уж и не говорю. Ты не шкаф и уж точно не раб. Иногда оговорка — всего лишь оговорка. Не бери в голову.

— Спасибо.

— За что? — неподдельно удивился мистер Лок.

— За… объяснение.

Хозяин дома окинул меня понимающим и сочувственным взглядом и хмыкнул:

— Ты к такому не привык, я правильно понимаю?

Я кивнул.

— Значит, будем оба привыкать к новым обстоятельствам. А теперь к делу. Что ты думаешь о книгах?

“Что вы чокнутый!” — пронеслось у меня в голове, но, перехватив насмешливый взгляд начальника, я постарался подойти к вопросу серьезно.

— Если текста нет, значит одно из двух: или он скрыт от непосвящённых, или его нет вообще. То есть его еще не написали. Первый вариант мы отметаем, иначе бы вы согласились с ним еще там, в башне. Так?

— Так.

Мистер Лок выглядел довольным.

— А если книги еще не написаны, и при этом находятся в моей комнате, значит, написать их должен буду я. Угадал?

— Это было слишком просто, — рассмеялся колдун.

— Но я не писатель!

— Тебе это только кажется, — отмахнулся собеседник. — Все мы — писатели, если хорошенько поковырять. Грамоте ты обучен? Обучен. Два слова связать можешь? Можешь. Голова у тебя соображает, руки есть, а выбора — нет. Все признаки писателя налицо.

Здравое зерно в его рассуждениях было, но я всей кожей чувствовал наличие какого-то подвоха, и осторожно уточнил:

— Так вы меня наняли летописцем?

— Нет, помощником.

Мистер Лок снова принялся за еду, посчитав, по всей видимости, свой ответ исчерпывающим. Но недоуменная тишина, повисшая в воздухе на добрых полминуты, заставила его усомниться. Колдун поднял взгляд от тарелки, вздохнул и с сожалением вновь отложил вилку.

— У меня, видишь ли, риелторская контора. Не самая большая на побережье, но, без сомнения, самая важная.

— Вы продаете дома?

Я не смог сдержать изумления. Птицы столь высокого полета, как этот аристократ, по моему мнению, в принципе не нуждались в дополнительном заработке, с гораздо большим удовольствием вкладывая немыслимые средства с не менее немыслимой удачей во всевозможные предприятия, а то и одалживая их под процент крупным и средним дельцам. Торговец недвижимостью, пусть и самой элитной, — это такой же раб сферы обслуживания, как, например, дворник или трактирщик. И зачем бы ему…

— Потому что мне это нравится. — отрезал начальник и добавил: — Кроме того, я продаю и сдаю в аренду совершенно особенные дома. Те, которые кроме меня никто не смог бы пристроить в добрые руки. Да, да, ты прав. В точности как бездомных котят. Ну и клиенты у меня довольно своеобразные.

— Своеобразные? Храмовники? Пастыри?

— А что ты с ними не поделил? — живо заинтересовался мистер Лок.

— Ничего. Я так. Из любопытства.

— Ну-ну. Знаешь притчу про любопытную гусеницу, которая “так, просто мимо проползала” каждый раз, когда пара влюбленных чаек удалялись в лес, чтобы побыть наедине?

— Знаю, — неохотно кивнул я.

А еще я прекрасно помнил, чем закончилась эта история для глупой гусеницы. Но думать об этом отчаянно не хотелось. Я и так чувствовал себя маленьким и неприятно смертным.

Начальник заговорщически подмигнул.

— Вот-вот. Хотя… Да, думаю, как лицо заинтересованное, ты должен будешь узнать о них как можно больше заранее, чтобы… Или нет. Да, думаю, не стоит пока морочить тебе голову. В другой раз. Сначала посмотрим, что ты из себя представляешь. Или просветить…

Он разговаривал сам с собой, будто дразнясь, старательно выводя меня из себя. И у него вполне могло бы получиться, если бы не воспоминание о той неистовой, стихийной ярости самого колдуна. Понимание, что моя вспышка неминуемо повлечет ответную реакцию, здорово помогало держать себя в руках. Я спросил, как можно спокойнее:

— И что вы решили?

— И то, и другое. Дам тебе часть ответа, а остальное ты выяснишь сам. Итак, нет, мои клиенты не к храмам, ни к Путям не имеют отношения. А к чему имеют — сейчас не важно. Главное, что они отнимают очень много моего времени и не дают заниматься прочими делами. Поэтому ими займешься ты.

— Клиентами или делами?

— Делами, разумеется! К клиентам тебя пока и на милю нельзя подпускать! Разве что… Ну, посмотрим. — скомканно закончил он.

— И что я буду делать?

— Вести записи, общаться с хозяевами домов и осматривать их имущество непредвзято и в деталях. Я считаю, что нет ничего дороже репутации, поэтому не могу себе позволить ограничиваться предоставленной ими информацией.

— Вы хотите, чтобы я ездил на осмотры? Но я же ничего в этом не смыслю! Могу что-то упустить или, боги упаси, перепутать, а вам потом расхлебывать. Как же тогда ваша репутация?

— Именно поэтому ты будешь в подробностях расписывать все, что увидишь, услышишь, почувствуешь, подумаешь, только соберешься подумать и так далее. Разумеется, в начале будет непросто, но в дальнейшем, когда придет какой-никакой опыт, ты сможешь без труда определять, чего стоит тот или иной дом. Тогда твоя оплата возрастет вдвое. Неплохая мотивация, как ты считаешь?

Он снова подмигнул, с явным удовольствием разглядывая мою вытянувшуюся физиономию. Еще бы! Я здорово подозревал, что даже у короля жалование меньше, чем то, что обещано мне.

— Кроме того, где твоя гордость и тщеславие? Разве стремление к новым знаниям не составляет основу твоей личности? Ах, да, ты ошибочно зовешь это любопытством, но если ты на секунду, всего на секунду забудешь о своих глупых страхах, то поймешь, что тяга к приключениям и умение с легкостью адаптироваться к новым обстоятельствам были с тобой всегда. Ты когда читать учился, тоже кричал: “О нет! Только не книга!”? Или все-таки пробовал?

Я задумался над его словами, не всерьез и довольно скептически, но чем дольше я вглядывался в глубину самого себя, тем меньше оставалось от не в меру осторожного парнишки, боящегося лишний раз попасться на глаза старшим или принять хоть сколько-нибудь рискованное решение. В конце концов, разве сорвать самый важный обряд Пути и сбежать в никуда, точно зная, что на тебя объявят охоту, — это не самое рискованное решение из возможных. Я почувствовал, как выпрямляется спина, будто за ней отрастают невидимые крылья. Пока совсем крошечные, детские, но дающие надежду, что однажды я смогу полететь. Так высоко, как только посмею.

Мистер Лок смотрел на меня очень внимательно, отслеживая каждое крошечное изменение в моем организме, что-то неслышно нашептывая себе под нос, то ли колдовское, то ли одобрительное. А пламя в его глазах перестало казаться угрожающим, став спокойным и греющим, как огонь в камине.

Это длилось всего минуту, но и теперь, спустя годы, я могу с уверенностью назвать ее самой важной минутой в моей жизни. Постепенно задумчивое оцепенение, охватившее, казалось, весь Гракт, схлынуло, как воды Ирсана во время отлива, и разговор вернулся в деловое русло.

— Завтра поедешь на свое первое задание и возьмешь с собой чистую книгу. Озаглавь как-нибудь, чтобы мы потом не запутались в картотеке. Тебя ждет особняк Инкорке. Красивый дом с интересной историей. Думаю, тебе понравится. Я выдам тебе пару-тройку талисманов, самых необходимых в нашей работе, так, на всякий случай.

— Там водится что-то опасное?

Слухи о старом особняке, больше похожем на крошечный замок, давно ходили по долине и даже забрались высоко в горы. И ничегошеньки хорошего в этих слухах не было, а версии “нехорошего” расплодились в таком количестве, что понять, с чего все началось, не представлялось возможным. Когда-то, еще в моем детстве, вездесущие и всезнающие рыночные бабки до хрипоты спорили, доказывая друг другу, что они “своими глазами видали” и “да мне сосед ихний сам сказал, а ему лучше знать, чем тебе, дура старая”. Знал бы тогда, куда меня заведет судьба, слушал бы куда внимательнее.

— Для тебя там ничего опасного не водится, — уверенно заявил начальник. — Разве что много рутинной работы. Да брось, Крон, ты не похож на трепетную лань. Хотя глазами хлопаешь похоже, это да.

Он расхохотался над собственной шуткой, а я, осознав, что не называл хозяину дома своего имени, едва не провалился прямиком в Бездну. Жаль, что не провалился, очень хотелось.

— Вы знаете мое имя?

Слова эти дались мне с трудом, побелевшие и будто окаменевшие губы никак не желали двигаться с нормальной прежде ловкостью.

— Разумеется.

Колдун равнодушно пожал плечами.

— Но откуда?!

— Я не пускаю в свой дом неизвестно кого. И тем более, не нанимаю на работу. Ты — Кронвальд Тир, младший послушник Пути Безликих. Мерзкий путь, как по мне, ну да это не мое дело. Ты ухитрился сбежать, первый за очень долгие годы. Не знаю, как ты выбрался из этого пекла, но искренне за тебя рад. Собственно, поэтому я и взял тебя, не раздумывая. Подобрал, как бродячего щенка, — хмыкнул он. — Не дуйся, как ребенок. Подобрал — значит, хороший щенок, породистый и с большим потенциалом.

— Меня узнал кто-то из местных?

Вот теперь я испугался по-настоящему. Если до главного пастыря дойдут слухи, что я жив, он это быстро исправит.

— Тебя узнал я. Не стоит так переживать по этому поводу, имя и лицо — дело наживное. Завтра утром ты и сам себя не узнаешь.

— Что вы имеете в виду?

— Увидишь. Должен же я как-то поддерживать интригу, а то заскучаешь. Иди спать, горе мое. А с утра — сразу к зеркалу. Не понравится — исправим. А над именем подумай сам, тебе стоит почаще принимать участие в своей судьбе.

— Спокойной ночи, — просто ответил я и поднялся, понимая, что продолжать спрашивать бесполезно, а деловой разговор себя исчерпал.

Уснул я на удивление быстро. То ли вино сказалось, то ли усталость, но едва голова опустилась на подушку, сон обнял меня за плечи и утащил во тьму без сновидений. Где-то в середине ночи меня разбудил неприятный скрежет — будто одно из окон кто-то настойчиво карябал жесткими и длинными когтями. От этого звука промерзали кости и хотелось по-детски спрятаться под одеяло. Наверное, именно это событие, затронув спящее сознание, и породило липкий, чудовищный в свое реалистичности кошмар.

* * *

От каменных стен ощутимо тянуло сыростью и холодом. Мрачная тишина подземелья не была абсолютной: из темноты по углам слышалось едва заметное шуршание коготков, а под высокими сводами то и дело шелестели крылья летучих мышей. Я нервно переступал с ноги на ногу, и от каждого движения под подошвами слишком тесных сапог что-то неприятно похрустывало. То ли помет мелких грызунов, то ли их же кости. От невыносимого напряжения внезапно зачесалась макушка под тяжелым капюшоном, но нарушать торжественность (скорее даже трагичность) момента не рискнул бы даже блаженный. Густые, как смола, тени лениво покачивались в такт пульсации магического пламени, алым шаром висящего над алтарем.

Сквозь стоящую в глазах влагу я обвел взглядом пол ритуальной залы. Одиннадцать. Одиннадцать тел не осмелившихся, не справившихся юношей, так никогда и не ставших мужчинами. Значит, послушников осталось всего двое. Из высокой ниши, до краев заполненной тьмой, до меня донесся шипящий шепот наставника: “Нечего жалеть трусов и глупцов. Давай, Кронвальд, пора начинать.”

Я зябко передернул плечами, представив, как паршиво было бы закончить жизнь вот так, на полу ненавистного подземелья, сморгнул ставшие едкими слезы и обернулся к алтарю. На широкой гранитной плите с закрытыми глазами лежал худощавый, жилистый мужчина. Длинные рыжие волосы пламенным кругом обрамляли будто высеченное из камня лицо. Я не узнал его во сне. Во сне я его не знал. При настоящем Посвящении на месте колдуна, картинно раскинув руки в стороны, ждала своей участи криллара, девушка, рожденная именно для такой судьбы. Мне не хватило духу завершить ритуал тогда, но в этот раз я должен поступить правильно. Должен довести дело до конца! Я встал справа от жертвы, занес над головой полупрозрачный кинжал из чешуи василиска и… мистер Лок открыл глаза.

* * *

Я проснулся от собственного крика. С трудом вырвался из паутины галлюцинаций вперемешку с воспоминаниями и, повернув голову, лицом к лицу столкнулся с отражением в зеркале, которое, к моему великому сожалению, галлюцинацией определенно не было. А жаль. Кажется, колдун взял мои собственные черты и попросту вывернул их наизнанку, создав нечто совершенно противоположное привычному образу. Неправдоподобно маленькие, но дерзко торчащие в стороны уши, веснушчатый длинный нос с мерзко обвислым кончиком и глубоко посаженные крошечные, прямо-таки крысиные глазки. Противнее этого типа мне не встречалось даже в кошмарах. Он не вызывал ни крохи доверия, ни капли симпатии, ни грана желания быть им.

— Мистер Лок!

В ужасе, я заорал совершенно машинально, как ребенок, испугавшись, сразу зовет маму. В изменившемся до неузнаваемости голосе прорезались истерически визгливые нотки.

— Как интересно вышло! — восхитился начальник, возникнув из ниоткуда у меня за спиной.

— Это не "интересно вышло", это какая-то спрутья пакость! — не согласился я.

— Думаешь, тебя все еще можно узнать?

— Да ни за что!

— Значит, не пакость, а хорошая, грамотно проделанная работа. Я бы даже сказал, просто отличная.

— Но мне не нравится! Кто меня будет воспринимать всерьез в таком-то виде? Вы бы стали вести дела с этим мерзким типом?

Я махнул рукой в сторону отражения, едва не снеся ни в чем неповинное зеркало. Колдун на секунду задумался, пожевал нижнюю губу, что-то прикидывая и наконец кивнул.

— Пожалуй, ты прав. Это перебор.

Он схватил меня за плечи, рывком развернул к себе и принялся пристально изучать каждую черточку не моего лица.

— Ладно, не паникуй, сейчас немного поправим.

Мистер Лок болезненно стукнул меня в лоб основанием ладони, и я провалился в мягкую тьму. “Опять он…” — успел подумать я, прежде чем окончательно потерял сознание. Пробуждение вышло странным, в ушах звенело, но, проведя мысленную инвентаризацию костей и черепушки, я обнаружил, что ничуть не ушибся при падении. Мягкие ковры — это просто нечто. Обязательно куплю себе такие же, когда обзаведусь собственным домом.

— Бедная моя голова, — простонал я, собирая ноги в кучу, чтобы встать.

— Зато какое лицо! — похвастался начальник.

Он отступил в сторону, и мне открылся вид на зазеркалье, из которого на меня с не меньшим любопытством пялился все еще веснушчатый, но вполне приятный незнакомец. Большие голубые глаза могли показаться наивными, но упрямая ямочка на подбородке сглаживала это впечатление. Нос стал прямее, а уши потеряли былую примечательность, увеличившись до человеческих размеров и прижавшись к голове.

Я улыбнулся, парень из зеркала — тоже. Кажется, мы друг другу понравились. Вот и пришло мое время сойти с ума. Рано или поздно это должно было случиться. С таким-то начальником.

— Ну что, эта рожа тебе больше подходит? — усмехнулся колдун, не без гордости оглядывая свое творение.

— Отродясь не был таким красивым! — честно ответил я.

— Верю. Только имей в виду, тебе это лицо для деловых целей выдано, а не для любовных похождений. Чтоб никаких мне тут. И без того проблем хватает.

— Понял я, понял.

— А раз понял, слушай. Инструкции и вся необходимая тебе информация по особняку Инкорке вот в этом конверте.

Он сунул мне в руки увесистый бумажный сверток, который только сослепу можно было принять за конверт.

— Ознакомишься по дороге. Не забудь книгу и самописное перо.

В наш диалог нежданно ворвался третий участник, гулко проурчав из глубин одолженной мистером Локом рубашки. Я немного смутился, но этого собеседника проигнорировать было выше моих сил.

— А позавтракать я успею?

— Нет. — отрезал начальник, но, оценив мою несчастную физиономию и горящие голодным блеском глаза, сжалился: — Прихвати на кухне булку с корицей, перекусишь в экипаже.

Я просиял и бросился к лифту.

— И еще, — Голос начальника настиг меня у самой двери. — отчет начинай со слов: "Предоставленные в мое распоряжение документы гласят". Все переписывать не надо, но основные моменты и свои мысли по этому поводу укажи обязательно. Это сильно упростит дальнейшую работу.

— Хорошо, мистер Лок.

— Зови меня Август. И удачи тебе. Не опаздывай на ужин.

Глава 3

Булка оказалась вкусной, а повозка медленной, и спустя десять минут я вовсю зачитывался документами, как мальчишка приключенческим романом. Ух! Ну и здание мне досталось в качестве первого задания! Впечатленный богатой историей дома, я нетерпеливо открыл пустую книгу и вывел неровным, прыгающим на камнях мостовой почерком: "Предоставленные в мое распоряжение документы гласят…"

Джозеф Инк основал поместье, а вместе с ним и сам род, в трехсот пятидесятом году эры Зеленых лун. Более ранняя история семьи никому не известна, но даже эти двести сорок лет — вполне почтенный возраст для родового имения. Интересно, из чего оно сделано? Ага, вот. Выполнен из лиарных глыб, дважды достраивался. Где ж они откопали столько лиара? Гномы его не только не продают, они за этот ценный магический минерал готовы горы свернуть, причем буквально. И, что характерно, сворачивают! Тратят на его добычу добрую половину от всего золота, полученного за оружие и камни, никуда не экспортируют, ничего из него не строят и непонятно, где хранят. Странно, никогда не задумывался, зачем им такие залежи лиара. Неужели решили возродить древних драконов? Да нет, зачем бы им… Впрочем, я отвлекся.

Я дал себе мысленную затрещину, подозревая, что настолько сторонние рассуждения и умозаключения вряд ли понравятся мистеру Локу. Разве что наконец убедят аристократа в моей полной непригодности на должность помощника. Встряхнувшись и пробубнив короткое заклинание сосредоточенности, я вернулся к прерванной работе.

После смерти первого хозяина, дом унаследовала Лоретта Инк, чей брак с орком из северных земель, по слухам, стал причиной переполоха на Цветистом кладбище. Якобы недовольный выбором дочери призрак, повадился еженощно взлетать над могилой, издавая душераздирающий вой попеременно с грубой площадной бранью, чем довел юного сторожа до хронической икоты. Однако глас мертвеца не поколебал влюбленного сердца, и спустя пару лет наследница распорядилась возвести круглую башню со смотровой площадкой, чтобы иноземный супруг мог тосковать по родине наиболее поэтично, то есть глядя на сердитое буйство Северного моря. Тогда же особняк Инк переименовали в уже известный нам Инкорке.

Следующие изменения в архитектуру внес уже внук Лоретты, Армхаус. Это был человек с надломленной душой и нездоровой психикой. Именно благодаря его параноидальным наклонностям вокруг особняка появился пламенный ров с кошанскими саламандрами. А подъемный мост и высокая каменная стена, возведенная на месте некогда прекрасного сада, окончательно превратили родовое гнездо в неприступную крепость.

Супруга и дети были вынуждены подчиняться строгому распорядку, а на случай непредвиденных графиком перемещений по дому, дабы не испугать немолодеющего отца и не довести тем самым до сердечного приступа, носили браслеты с колокольчиками. Как признался однажды трактирщику их семейный врач, перезвон напоминал похоронные колокола, делая и без того гнетущую атмосферу и вовсе невыносимой. Помимо прислуги, всё время проживающей в Инкорке, лекарь на протяжении долгих лет оставался единственным гостем в поместье.

Но несмотря на все безумные предосторожности, включающие дегустаторов еды, ведуна сновидений и охранителя уборных, смерть настигла потомка семьи Инк. И история эта, на мой скромный взгляд, достойна войти в Книгу притчей, как ярчайший пример неспособности паранойи уберечь человека от его судьбы.

Во время тихого семейного завтрака, хозяин замка, всегда самолично чистивший ягоды, отвлекся на грохот бури за окном, рука его дернулась и в чашу упала одна вишенка с косточкой. Всего одна. Но этого оказалось достаточно, чтобы увлеченный светской беседой Армхаус подавился и почти мгновенно задохнулся.

Жена безумца, единственная свидетельница случившегося (слуги, разумеется, не в счет), утверждала, что все произошло слишком быстро и неожиданно. Но если говорить от сердца, не думаю, что она и в самом деле пыталась спасти супруга. Двадцать пять лет под гнетом умалишенного деспота мало в ком развивают стремление продлить ему жизнь. Но даже если я прав, никаких упоминаний о расследовании в документах нет.

Следующие несколько поколений существенных изменений в архитектуру особняка не внесли. Жили замкнуто, практически не давая поводов для пересудов. А позже и вовсе разъехались, оставив особняк на растерзание времени. Тридцать лет назад последний из рода, Рошмир Инк, с детства росший на островах Лавра, впервые посетил Инкорке и был шокирован его мрачностью. Юный наследник тут же распорядился разобрать стену и засыпать ров. “Такое красивое здание должно стать изюминкой города, а не пугать окружающих огненными ящерицами и множеством узких бойниц!” — считал он. Соседи очень обрадовались его решению: одно дело, когда у тебя за окнами возвышается архитектурный шедевр, привлекая внимание и скрашивая однообразный пейзаж, и совсем другое — параноидальная крепость с опасными тварями.

Твари оказались неприятно живучими, поэтому почти без потерь пережили несколько поколений и наплодили собратьев, которые расползались по округе по три-четыре в год. Не так много, чтобы вмешались Хранители Путей, но вполне достаточно,чтобы жители ближайших домов вздрагивали по ночам от каждого промелькнувшего в окне огонька. С саламандрами в итоге разобрался Младший пастырь Пути Мертвых, отказавшись от весьма внушительного гонорара. То ли страдал тяжелой формой альтруизма, то ли попросил взамен что-то более ценное, чем банальное золото. Даже предполагать не берусь. Мертвоходцы — странный народ.

Благие намерения нередко приводят к самым разрушительным последствиям. Так вышло и на этот раз. Не прошло и месяца, как на Вишневой улице пропал первый ребенок.

Тетушка Дотти читала племяннице сказки о прекрасных принцессах, храбрых принцах и злых колдунах. Заканчивались истории, как и все им подобные, счастливой жизнью во дворце с высокими башенками. И маленькая Астрид Нил, с рождения любующаяся на поместье Инкорке из окна своей комнаты, втайне верила, что это и есть сказочный замок заколдованной и расколдованной принцессы. Родители посмеивались, но не спорили. Детство должно быть детством, считали они, и вера в чудеса — сама по себе настоящее чудо, ее нужно беречь.

К сожалению, хорошее воспитание неожиданно привело к плохому концу. Спустя три недели после своего семилетия, нарядная Астрид в праздничном платье и с любимой тряпичной куклой в руках постучалась в дверь волшебного здания. Та распахнулась, впуская жертву, и захлопнулась вновь. Кукла так и осталась лежать на ступеньках. Родители крохи отказались забирать «проклятую вещь».

За следующие тридцать лет исчезли еще двенадцать детей. И для небольшой улицы (а пропажи почти всегда были из числа соседей) количество впечатляло. Несколько раз жители пытались убедить власти снести «дьявольский особняк», но Рошмир Инк, так и не поселившийся в родовом гнезде, не допустил такого надругательства над памятью предков. Возможно, он надеялся, что кто-то из его детей или внуков захочет стать владельцем и хранителем замка. Возможно, считал его неким подобием памятника.

Так или иначе особняк стоит на том же месте, и сейчас ему в очередной раз требуется ремонт и семья, которая сможет по достоинству оценить неоднозначный, но прекрасный образчик архитектуры.

Это показалось мне забавным. Не представляю, кто согласится поселиться в таком месте. Даже если все слухи — абсолютная чушь и плод больного воображения, то новый жилец проклятого замка мгновенно станет изгоем общества, а то и кровным врагом для родителей, потерявших детей.

Гравюры с изображением Инкорке я отложил, не глядя. Чего на них смотреть, если совсем скоро все увижу своими глазами? В свертке оставалась только сложенная вдвое записка мистера Лока. Буквы прыгали в такт покачиваниям экипажа, но аккуратный почерк начальника позволял разобрать текст даже в таких условиях. Краткость инструкции показалась мне хорошим знаком. Что бы там ни говорил этот невыносимый колдун, за безнадежного дурака он меня все-таки не считает.

"Тебя встретит Лора Эйк.

Будь осторожен, я ей не доверяю.

Помни, каждая мелочь важна.

Надеюсь на твою внимательность.

Кстати, о мелочах: ты придумал себе новое имя?"

Я схватился за голову. Дурак. Безнадежный дурак. Кованые ворота особняка уже открывались, а я так и не удосужился переименоваться из беглого послушника в законного помощника. Я достал из внутреннего кармана небольшое зеркальце, взглянул на веснушчатого незнакомца и вздохнул. Корвин Мак? Вольтер Ари? Дарион Тил? Нет, все не то. Эрвин Рид? Сердце на секунду замерло, будто прислушиваясь, а спустя секунду одобрительно сжалось. Да, меня зовут Эрвин Рид!

Глава 4

Тем временем, повозка остановилась во дворе особняка, а кучер замеру открытой двери, услужливо протянув руку ладонью вверх, чтобы помочь мне выбраться. Я воспользовался его учтивостью и спрыгнул на вымощенную галькой подъездную дорожку.

Каждый раз, пытаясь поднять голову, я захлебывался порывами соленого морского ветра, отчего смотреть приходилось исключительно под ноги. Запахнувшись поплотнее, я схватил протянутый сверток с документами и начатой книгой и быстрым шагом направился к крыльцу. А приблизительно шагов через тридцать обнаружил сапожки. Кожаные, явно дамские, черные и с небольшим каблуком. Есть ли там, выше, что-то кроме сапог, я мог только догадываться. Но на всякий случай прокричал себе под нос:

— Добрый день! Пройдемте в дом! Скорее!

— Свежего полудня, мистер Лок. Как пожелаете.

Голос был нежным и певучим, но чувствовалась в нем некая скрытая сила. Не привычка повелевать, свойственная потомственным дворянам, а нечто более глубокое и куда более весомое. Осознание собственной свободы, наверное. Или, быть может, вера в могущество души? Излишне поэтичное предположение, но чего еще ожидать от барышни, с такой легкостью использующей полузабытое старинное приветствие. “Свежего полудня”… Подумать только! У нас тут "полудни" и так свежие донельзя. Я бы предпочел подушнее.

Дверь оказалась на редкость тяжелой, зато за ней было тепло, сухо и абсолютно безветренно. Я наконец смог поднять голову и взглянуть на свою собеседницу. Как ее там?

— Лора Эйк.

Девушка протянула узкую белоснежную ладошку. Я растерянно ее пожал.

— Извините, мистер Лок сейчас в отъезде. Я его первый помощник, Эрвин Рид. Буду рад знакомству.

Первый. Зачем я сказал “первый”? Будто есть другие помощники. Глупый, глупый мальчишка! Но кто бы не растерялся, если бы на него смотрели такие неправдоподобно зеленые глаза. Доверчивые, широко распахнутые, с длинными густыми ресницами.

— Очень приятно.

— Простите мое замешательство. Я ожидал увидеть даму преклонного возраста, а тут… вы.

— Нас часто путают.

По холлу разнесся звонкий девичий смех.

— Кого?

Я, признаться, совсем потерял нить разговора.

— Меня и даму преклонного возраста.

— Какую даму?

— Которую вы ожидали увидеть.

В голове шумел ветер, в холле повисла тишина. После мучительно долгой паузы девушка сжалилась:

— Извините меня, мистер Рид. Вы так забавно краснеете. Честное слово, я так больше не буду.

Вновь прозвенели колокольчики.

— Покажите мне дом, леди Эйк, пока я окончательно не утратил связь с реальностью.

Во мне смешались восхищение, растерянность и легкая обида: зачем она дурит мне голову, как малолетнему оболтусу? Сама едва ли старше.

— Лора.

— Что?

— Зовите меня Лора.

— Тогда я — Эрвин.

— Чувствуйте себя как дома, Эрвин.

Смущение не покидало меня, пока я вешал пальто и разматывал непомерно длинную удавку. Лок клялся, что это модный в аристократических кругах шарф.

Перед нашим приездом в особняке явно побывала команда уборщиков. Толстый ворс ковров был идеально вычищен, мраморные стены сияли, отражая свет сотни крохотных факелов. По обе стороны от холла высились широкие арки с одинаковыми статуями, каменные лица которых, выточенные с особой тщательностью, были обращены ко входу и казались очень дружелюбными. Я еще раз повертел головой, перебирая возможные объяснения и наконец вопросительно уставился на Лору.

— Это Джозеф Инк. — Девушка тепло улыбнулась. — У него было причудливое представление о гостеприимстве. Он считал, что хозяин должен лично встречать и провожать каждого гостя. Однако дела требовали постоянных разъездов и делали невозможным соблюдение этого правила. Тогда основатель рода обратился в гномью общину и попросил создать две как можно более реалистичные каменные копии себя, по одной на крыло.

— Мне нравится ход его мыслей, — рассмеялся я. — Некоторых гостей действительно хочется встретить с каменным лицом, да воспитание не позволяет.

Звонкий смех Лоры Эйк послужил мне более чем щедрой наградой за остроумие. Ради одной улыбки этого небесного создания можно было бы уронить на землю десяток звезд, чтобы собрать из них достойный букет. Так. Куда это меня несет? Я отвел взгляд, вырываясь из плена прекрасных глаз. Заметила или нет? Похоже, обошлось.

— Поговаривали, что благодаря этим статуям хозяин дома всегда знал, что происходит в родных стенах, даже находясь на другом континенте. — Девушка подмигнула. — Впрочем, на месте Джозефа я бы всячески эти слухи поддерживала. Жена у него была краси-и-ивая!

Я удивленно покосился на Лору, выражая этим все то, что не смог сформулировать в толковый, а главное, достойный собеседницы комплимент. Она едва заметно покраснела и улыбнулась еще очаровательнее.

— Обратите внимание, — тоном опытного экскурсовода, начала леди Эйк, — на необычный интерьер холла. Изначально наверх вели две винтовые лестницы, между которыми красовался фонтан, изображающий дракона на водопое.

— А в какой момент появилось это?

Я кивнул на широкую зеркальную лестницу, раздваивающуюся после небольшой площадки. Несомненно, красиво. Но игра отражений создавала иллюзию прозрачности, вызывая безотчетный животный ужас, и я пообещал себе найти другой путь на второй этаж.

— О, это — воплощение мечты Рошмира Инк. Однажды ему приснилось, что сама Пресветлая спускалась по зеркальным ступеням с горы Курхао и…

— Он так религиозен? — удивился я.

— Нет, просто… Он надеялся, что защита богини пойдет на пользу этому дому.

Девушка пожала плечами, закрывая тему, и махнула рукой в сторону левого, то есть северного, крыла. Где-то в той стороне нас ждала башня невесты орка, самая загадочная пристройка в Гракте.

Лора Эйк всю дорогу звонко щебетала, перечисляя количество жилых и хозяйственных помещений, достоинства старинной архитектуры и заслуги членов благородного семейства. Я слушал вполуха, рассчитывая чуть позже самостоятельно изучить особняк, а не опираться на хвалебные речи наемной провожатой. А пока с любопытством отмечал самые, на мой взгляд, перспективные комнаты. Мы уже прошли сквозь столовую с винным шкафом во всю стену, библиотеку, с таким же огромным стеллажом, но уже с книгами, и сейчас находились в гостиной, освещенной мягким светом эльфийских бабочек в стеклянных шарах. И я замер, зачарованный гипнотическим танцем теней.

Не знаю даже, сколько я так простоял, когда сквозь уютный туман в голове мне послышался вопрос. Слов я не разобрал, но колоссальным усилием воли избавился наконец от наваждения.

— Простите, — пролепетал я, склонив голову, — залюбовался огоньками. Как мотылек, право слово. Мне очень-очень жаль.

С каждым словом желание провалиться прямо в лапы Проклятому только усиливалось. Но когда дух джентльмена во мне (Откуда только взялась эта пакость? Не иначе как от Лока подцепил!) восстал настолько, что впору было лезть на эшафот, холодные пальчики леди коснулись моего подбородка и легонько подтолкнули его вверх. Я поднял взгляд и наконец заметил, что девушка смотрит тепло и насмешливо.

— Ерунда, Эрвин. Мне даже льстит ваше восхищение этим домом. — На этот раз смутилась Лора. — В конце концов, меня же наняли его показать, и если старый особняк смог так очаровать вас, значит, в этом есть и моя заслуга.

— Вы о чем-то спрашивали?

— Ах да! — Она встрепенулась как пташка. — Вы ознакомились с планом особняка?

Проваливаться было поздно, каяться — страшно, пришлось выкручиваться.

— Конечно. Но, сами понимаете, времени на изучение было немного. Надеялся, что вы сами мне все покажете.

Говорил я не слишком уверенно, а утвердительная интонация упрямо старалась сползти в вопросительную, но, по всей видимости, ловить меня на вранье никто не собирался.

— Покажу, но не все. Мне придется вас покинуть, и довольно скоро. Так что большую часть дома вам предстоит осмотреть самостоятельно. Но, обещаю, вам это пойдет только на пользу.

Я улыбнулся, пытаясь скрыть внезапное разочарование. “Придется покинуть”. Но почему? А я еще как дурак пялился на этих проклятых бабочек вместо того, чтобы наслаждаться приятным обществом. Эх.

— Ну хотя бы потайные ходы, замурованных скелетов и пыточные в подвалах вы мне показать успеете?

— Скелетов не обещаю, а потайные ходы, боюсь, уже в нерабочем состоянии. Их создавал еще сам Джозеф Инк, а он доверял магии куда больше, чем механике. Поэтому вместо сдвигающихся стен, как принято в приличных замках, особняк был покрыт паутиной порталов, ненадежных и своенравных. При попытке попасть из кухни в башню, например, можно было запросто очутиться в садовой беседке. Или еще хуже, в хозяйской ванной, — хихикнула девушка. — Поэтому слугам почти сразу запретили пользоваться магическими путями, а наследники и вовсе предпочли о них забыть.

— Эх, ни скелетов, ни тайных темных коридоров… Гибнет романтика в наше время, гибнет! — картинно вздохнул я, заодно прощаясь с надеждой найти запасной путь на второй этаж. — Ну хоть подвал-то есть? — И добавил наудачу: — На плане точно был.

Лора отвела взгляд и едва заметно поморщилась.

— На плане есть.

Пауза, последовавшая за этим подтверждением, заставила меня похолодеть. Неужели я ошибся? Но девушка продолжила, и я незаметно перевел дух.

— И был. Даже очень большой, под всем домом. Но сейчас осталось только несколько технических помещений в правом крыле.

— Обвал? — поинтересовался я, скорее из любопытства, чем из простой вежливости.

— Хуже. Лет сорок назад случился большой пожар, загорелись какие-то зелья в подземной лаборатории. Потушить водой магическое пламя, разумеется, не удалось, но поскольку лиар прекрасно изолирует магию, эту часть подвала попросту замуровали. Огонь выжег все, что могло загореться, и погас сам по себе. Однако разбирать завал так никто и не решился.

Лора развела руками, мол, я тут не хозяйка, и не имею права осуждать чужую трусость. Коротко вздохнув, девушка повела меня в следующую комнату.

Это был кабинет для настольных игр, он же джентльменская, он же курительная комната. Запаха дыма, разумеется, не было и быть не могло: с последних посиделок прошло, наверное, не меньше пары десятков лет, и то при условии гостеприимности Рошмира. Но расставленные тут и там хрустальные пепельницы говорили сами за себя. На круглом шахматном столике сейчас, вопреки назначению, располагались не шахматы, а спиритическая доска. Я повернулся к леди Эйк, догадавшись, чьих это рук дело. Она очаровательно покраснела, но упрямо тряхнула каштановыми локонами.

— Коротала время, пока ждала вас.

Прозвучало это скорее как вызов, а не как оправдание. Вопрос: “И что вы мне на это скажете?” без труда читался в зеленых глазах. Но мнение об использовании шарлатанского инвентаря я предпочел оставить при себе.

— А здесь что, водятся призраки?

Лора пожала плечами. Слишком поспешным и резким вышло это движение, чтобы я действительно мог поверить в ее неосведомленность, но развить тему я не успел.

— Пойдемте дальше. У вас еще будет время побродить и подумать.

Она вдруг встряхнулась, будто сбрасывая опостылевший образ светской леди, и озорно подмигнула и рассмеялась.

— Не печальтесь, Эрвин, я с вами еще не прощаюсь! Наперегонки до лестницы в башню?

Предложение прозвучало так неожиданно, что мне потребовалось несколько секунд на то, чтобы приспособиться к новому витку вконец сошедшей с ума реальности. Кто чудит — вселенная или леди Эйк? А может, мой собственный разум?

Я пристально посмотрел на девушку. В ее глазах скакали чертята, а в моем сердце пели ангелы. Проклятый Спрут, как же она меня зацепила!

— Как скажете, леди.

Я изобразил галантный полупоклон, а когда разогнулся, пышные юбки старомодного платья уже исчезали в арке. Ноги сами понесли меня вперед. Мысль поддаться появилась и тут же исчезла, едва я сообразил, что начинаю выдыхаться, а пятки невесть когда успевшей скинуть сапожки Лоры мелькают где-то на горизонте.

Стыдно признаться, но на первую ступеньку винтовой лестницы я буквально рухнул и растекся, как мешок с прелыми осенними листьями. Ничуть не вспотевшая и не запыхавшаяся леди уже сидела на перилах и болтала босыми ножками. Никогда не видел кружевных носочков. И таких маленьких изящных ступней. Да что со мной, в самом деле?

— Нам стоит подняться туда, Эрвин. Наверху ужасно красиво.

В тоне ее не было ни капли жалости или снисходительности, за что я ей крайне признателен. Только всё та же озорная легкость, пьянящая, дразнящая и завораживающая.

— Одну секунду, леди. — прохрипел я, стараясь отдышаться.

Весь путь наверх я размышлял: всегда ли мир населяли такие странные люди или только мне так несказанно везет? То Август Лок со своим ядом и недосказанностями, то Лора Эйк, старательно оберегающая тайны дома и прячущая за внешним лоском хитрую маленькую бестию.

Голову кружит, зараза!

То ли лестница, то ли женщина.

Скорее всего, обе.

Интересно, стоит ли записывать сумбурные размышления? Или значение имеет только дом и мои ощущения от него?

"Стоит!" — прогремело в голове беспощадным набатом, и я вцепился в перила, задохнувшись от боли.

“Все, все, я понял!” — мысленно взмолился я, и все закончилось.

Гнутая раскаленная спица покинула пронзенные виски, унося с собой и боль. Дрессируют меня, что ли? Знать бы, кто дрессирует! Лок? Надеюсь, что Лок! Потому что другие варианты куда хуже.

Красные пятна перед глазами поблекли и растворились, а мысли вновь начали проясняться, и я увидел перед собой встревоженное лицо Лоры.

— Вы в порядке?

Она хмурилась, отчего на мгновение показалась значительно старше и мудрее, будто оставила позади не двадцать лет, а по меньшей мере пару веков.

— Мигрень. — коротко ответил я. — Простите, если напугал. Приступы бывают очень внезапными.

Леди сочувственно улыбнулась и взяла меня под руку, милосердно притворившись, что это знак расположения, а ни в коем случае не попытка поддержать немощного спутника. Я с благодарностью и затаенным трепетом принял этот жест. В конце концов, решил я, какая разница, что в голове у этого непостижимого существа, если мы идем почти в обнимку?

Когда ступени кончились, а мой жизненный путь — нет, я очень удивился. Казалось, подъем будет длиться вечно. Я почти успел с этим смириться и даже сочинить неплохую, на первый взгляд, надгробную речь для собственных похорон, если не доживу до вершины — сердце пыталось покинуть грешное тело едва ли не в самом начале.

И теперь, чудом выжив и добравшись, я любовался невероятным видом на серые скалы, растворяющиеся в извечном гракском тумане, полуразрушенный маяк, одинокий и печальный в своем одиночестве и безжалостное Северное море. Буря стихла, и невысокие волны играли останками не слишком везучего корабля. Жизнеутверждающее зрелище!

— Рошмир понимает, что найдется не так уж много желающих арендовать дом с такой неоднозначной историей?

— Неоднозначной?

Красавица нахмурилась.

— Слово “пугающей” показалось мне невежливым, — усмехнулся я.

— А мне она кажется весьма романтичной.

Девушка отодвинулась, будто отгораживаясь от меня невидимой стеной. Думаю, она прекрасно знала, о чем я говорю, и была готова защищать Инкорке от любых нападок с моей стороны. И я “напал”:

— Что может быть романтичного в пропавших детях?

Вопреки моим ожиданиям, плечи Лоры расслабились а из взгляда исчезла враждебность.

— Ах, вы об этом! Семья Инк не имеет к этому отношения! Я клянусь вам…

В голосе сквозило такое облегчение и едва ли не радость, что я не удержался и насмешливо поинтересовался:

— Вы так близко с ними знакомы?

— Достаточно, чтобы быть уверенной в их непричастности.

Она явно верила в то, что говорила, но я, как ни старался, поверить не смог. Что-то было не так. Витало в воздухе, пропитывало холодные каменные стены башни, тянуло щупальца в самую душу и не давало расслабиться. Однако я сделал вид, что все в порядке. Не время и не место пытать прекрасную леди. Тем более, что я пока не нашел никаких оснований для этого. Поэтому я развел руками и примирительно сказал:

— Ну что ж, я не судья и не искатель истины, а посему закроем эту тему. В какую сумму хозяин оценивает аренду своего замка?

— Деньги Рошмира не интересуют. Так что тут всё в ваших руках. Я уверена, репутация мистера Лока не позволит ему оставить наследника известной семьи без гроша в кармане.

— Что же ему тогда нужно, если не деньги?

— Он хочет найти семью, которая полюбит этот дом, как свой собственный, и приведет его в надлежащий вид.

— Деньгами вышло бы дешевле, — заметил я.

— Да, но это поместье стоит любых вложений. Оглянитесь, Эрвин! Где еще вы найдете такие романтические виды и самобытные замковые переходы?

Я поежился. Нигде. Нигде я не найду такие “романтические” виды. И это, пожалуй, к лучшему. Из такого окна недолго и выпрыгнуть!

Я молча положил ладонь на толстое холодное стекло. Под пальцами высились горы, и я, казалось, чувствовал их шершавость. Вдруг поверх моей руки легла ладошка Лоры. Я оцепенел. По мизинцу леди струилась тонкая вязь старинной брачной татуировки. Сердце глухо стукнуло и замерло, покрываясь тонкой коркой льда. Пресветлая, о чем я думал? Что успел навоображать?

— Будьте осторожны с мистером Локом. Не стоит слишком ему доверять.

Ее голос казался встревоженным, и только поэтому я вообще обратил на нее внимание. Очень уж глубоко я увяз в собственных глупых переживаниях. Смысл слов дошел до меня не сразу. А когда дошел — я едва не рассмеялся вслух. Настолько нелепыми они мне показались.

— Он говорил то же самое о вас.

Вышло хрипло и обиженно, а не насмешливо, как мне бы того хотелось. Но я продолжал смотреть на ажурные буквы эльфийской клятвы верности, втайне надеясь, что они вот-вот растают под моим пристальным взглядом. Стоп! Эльфийская клятва! Но эльфы не ведут с людьми никаких дел уже добрую сотню лет! Закрылись в своей долине и завалили единственный горный проход. Так как, скажите на милость, юная девушка могла заключить брак по обычаям длинноухих?

— Как вам удалось провести обряд связи душ?

— При жизни у моего супруга были кое-какие знакомства среди вечного народа.

— При жизни?

Ледяной холод в душе вдруг ослабил хватку.

— Я вдова.

Леди Эйк густо покраснела и заторопилась:

— Давайте спускаться. Мне действительно пора уходить.

Глава 5

Путь вниз показался гораздо короче. Затянутый в омут сумбурных размышлений, я шагал машинально, как кошанский голем.

Вдова! Сколько же ей лет? Насколько моложе может выглядеть женщина, если того пожелает? Ведьма? Насколько угодно. Вот только не чувствовалось в ней ничего опасного или отталкивающего, как это часто бывает в случае с колдуньями и колдунами. Того же Августа, например, я подспудно боялся до мурашек, хоть и старался держать эмоции под контролем. Это инстинктивная реакция на опасного хищника. Даже если ты и сам с клыками, но значительно меньше размером.

И что такого мог сделать мистер Лок, чтобы вызвать недоверие девушки, с которой даже не знаком лично? Убить кого-нибудь?

“И съесть!” — радостно закончил ехидный внутренний голос. Тот, который мой, а не тот, от которого звенит в ушах. Проклятье! Развел в голове советчиков! Впору сдаться на милость терпеливых лекарей и позволить запереть себя в уютной комнате с решетками на окнах. Некстати вспомнилось убранство моего нового жилища, и я, покачав головой, решительно выбросил из головы всю эту мутную самокритику.

Не мне решать, кто тут псих. Для этого есть специально обученные люди.

А я, на минуточку, специально необученный помощник риелтора! Вот! И у меня в этом особняке есть своя работа.

Провожать странную девушку к самому выходу я не стал. Не хотелось ни разговаривать, ни даже просто видеть прекрасные зеленые глаза. В ее присутствии я сердился, волновался, переживал и проделывал прочие совершенно непрофессиональные фокусы вместо того, чтобы выполнять поставленные начальником задачи.

Сославшись на занятость и ограниченность времени, что, к слову, было чистой правдой, я остался в столовой. Леди поджала губки, но возражать не стала, а спустя полминуты послышался хлопок входной двери, и мне неожиданно стало значительно легче.

Комок, в который сжалось сердце, наконец расслабился, и мысли о запретном романе с восхитительной юной вдовой схлынули, как вода. От зародившейся было влюбленности не осталось и следа. Только легкое недоумение при воспоминании о собственном недостойном поведении. Как мальчишка! Придется поднять этот вопрос за ужином, хоть он и кажется слишком личным. Опыт подсказывал, что если что-то кажется странным, скорее всего, оно таковым и является. Эх, мне бы эту мудрость всего пару лет назад, и мог бы, наверное, уже рассекать на ящере пески алой пустыни или ловить певучих рыб эрха в озерах Лемийского края.

Я раскрыл на столике принесенную с собой книгу и начертал посреди страницы крупным размашистым почерком: “Обсудить Лору Эйк”.

Столовая, как и все в доме, казалась мрачной и таинственной. Но здесь особенно ощущалась запущенность некогда жилого места. Роспись на потолке с изображением разудалой рыцарской пирушки потускнела и частично осыпалась. Грозный бородач, по воле времени оставшийся без носа, поднимал тяжелую деревянную кружку, а немолодая женщина в платье прислуги подавала к столу поднос с зияющей, будто голодная пасть, пустотой.

Возможно когда-то этот незамысловатый сюжет поднимал настроение, но теперь вызывал зудящую, как комар по весне, тревогу. Казалось, взгляды пирующих пристально наблюдают за каждым моим движением, а руки тянутся к столовым ножам, стоит только отвернуться. Я поежился и заставил себя отвлечься от созерцания недружелюбной пьяной компании.

Чистые, но изрядно потрепанные шторы, чистые, но потрепанные стулья… В целом, так можно было описать все помещение. Чисто, потрепано и очень тревожно. Я торопливо занес в отчет список мебели и предметов декора, и с облегчением перешел в гостиную.

Здесь было значительно уютнее. Неверный дрожащий свет от трепещущих крыльев эльфийских бабочек заставлял плясать тени. Посреди комнаты — большой диван и небольшой кофейный столик, по бокам от них два кресла, повернутых друг к другу, у дальней стены — секретер темного дерева. Несмотря на следы времени, комната создавала впечатление жилой. По стенам и тут висели картины, но никаких унылых безносых лиц я не заметил — только пейзажи разной степени гористости. Новый список предметов в книге — и я продолжил путь.

Я переходил из помещения в помещение, нигде подолгу не задерживаясь. Садился за стол или облокачивался на комод, описывал и шел дальше. Ничего интересного не встретилось до уже знакомой и почти родной (в свете пережитого) лестницы в башню. Справа начинались владения слуг, так называемая “теневая” часть особняка. Коридоры, двери, пыль и тусклый, неприятно холодный свет крошечных кристальных ламп. Нестандартно, но и только. Для жилых помещений такое освещение недопустимо по современным нормам, но где эти нормы, а где коморки для слуг.

Я приоткрыл одну из одинаковых дверей и нос к носу столкнулся с неустойчиво прислоненной к ведру метлой. Нос к метловищу, если быть точным. Метловище стойко выдержало испытание, а в носу что-то неприятно хрупнуло. Я отлепил от себя не в меру дружелюбную утварь и опасливо ощупал пострадавшую часть лица. Вроде, не так уж и пострадавшую. Крови нет, кончик — я скосил глаза — по центру. Надо бы впредь поосторожнее с этими коморками. Спрут его знает, что оттуда может выскочить в следующий раз.

В следующий раз ничего не выскочило. И через раз тоже. Бесчисленные кладовки различались только содержимым разной степени съедобности. Чем ближе к кухне — тем съедобнее. Сама кухня оказалась удивительно маленькой и невзрачной для такого большого особняка. Половину занимал колоссальных размеров холодильный шкаф, а в оставшемся (не развернуться) пространстве ютились разделочный стол, печь на магическом пламени и полки со всевозможными чашками и чашами. Ни дорогих каждому дворянскому сердцу хрустальных сервизов, ни серебряных кубков я не заметил.

В целом служебная часть этажа производила гнетущее впечатление. Будто не замок сумасшедшего аристократа, а госпиталь, из которого внезапно пропал весь персонал. И чисто! Даже пыль, казалось, не хотела прикасаться к этим холодным заброшенным поверхностям. Брр. И сколько здесь было дверей! Комнаты, комнатушки, клетушки, коморки, кухня, в конце концов! Замок внутри замка, дом внутри дома. Не жилище, а шарик Грэма какой-то. Здесь без ведома хозяина может партизанить по меньшей мере сотня человек, а он и знать не будет.

Я шел извилистыми коридорами и успел заподозрить, что они по спирали ведут меня в саму Бездну, когда наконец увидел впереди красивую дверь резного дуба. Кажется, мне удалось обойти особняк полукругом и прийти в южное крыло с противоположного от входа конца.

В огромном помещении господствовал полумрак. Бальная зала, хранившая еще память о былой роскоши, сейчас напоминала покинутую в разгар светского приема даму, растерянную и раздавленную осознанием собственной ненужности. Я распахнул тяжелые шторы на каждом из окон, впуская уличную серость, притворяющуюся днем, и в воздухе в веселом вальсе закружились пылинки. Так-то лучше. Комната перестала казаться такой печальной, взамен обнажив недобросовестность уборщиков.

Здесь, как и в холле, стены отделали мрамором, черным с редкими серебристыми прожилками. А над головой — купол звездного неба, выписанный с большим мастерством. Талантливая работа, если не сказать “гениальная”. Зрелище заворожило меня гораздо сильнее, чем пляски эльфийских бабочек, сильнее, чем когда-либо завораживала красота реального небесного купола над Грактом. Это небо было глубже. Намного глубже. За знакомыми созвездиями проглядывали искры неведомых, совсем чужих, а где-то там, за многослойностью искр, виднелось нечто огромное и темное.

“Едва ли это Пресветлая”, — подумал я и содрогнулся.

Но тут же одернул себя, напомнив, что богов много, и любой из них имеет право затаиться в глубине вселенной, коли того пожелает.

Я расстроился, что не захватил с собой факела и привстал на цыпочки, пытаясь разглядеть таинственную фигуру. И в то же мгновение у моих ног проснеслось что-то мелкое и гибкое. Больше крысы или кошки, но такое же юркое. Я отскочил и едва не рухнул на каменный пол. Но столь нелюбимые мной когда-то уроки пастыря Гора не прошли даром, я успел крутануться, сбивая инерцию и вновь установиться на обеих ногах.

Когда равновесие было восстановлено, твари, разумеется, и след простыл. Это она зря, такое зрелище пропустила! Только теперь я осознал, что озноб, пробравший меня при виде темной фигуры на потолке, не только никуда не делся, но и конденсировался в холодный пот на лбу. Я мог бы поклясться, что не так уж и испугался, ни неведомого бога, ни неведомой зверушки, но мое тело считало иначе. Оно изо всех сил сигнализировало о едва не постигшей меня страшной опасности, и требовало покинуть негостеприимное помещение, дом, а может, и вовсе город. Я не сторонник крайних мер, а потому ограничился залой, спешной, но гордой походкой выйдя в гардеробную.

В конце концов, я — всего лишь помощник большого сильного колдуна. Мое дело — осматривать, записывать и пугаться, его — разбираться со всей этой чертовщиной. О да, малодушие всегда было моей сильной стороной.

Здесь было пусто, тихо и, главное, светло. Пуфы, шкафы, забытая шляпа и пара ничего не значащих картин. Я так и не смог разобрать, что хотел изобразить художник, и внес в отчет подслушанное однажды слово “абстракция”. Будет нужно — заберем домой, и уже там рассмотрим эту мазню, как следует.

Страх, так внезапно охвативший меня в бальной зале, ослабил свои удушающие щупальца, оставив на прощание стыд и легкое недоумение. В самом деле, что такого пугающего может быть в старой фреске и мельтешащих тенях? Однако стоило вспомнить свои ощущения, как они тут же попытались вернуться, как верный пес, которого позвал хозяин.

Я вновь сел на обувной пуф и подробно записал произошедшее и свои сумбурные мысли. Как он там говорил? “Если только подумаешь подумать…” Я вот уже думаю думать уносить отсюда ноги, но как подумаю… Тьфу. Надо держать себя в руках! Профессионал я или кто?

“Или кто” — услужливо съехидничал внутренний голос.

Я шикнул на непрошеного собеседника и упрямо сжал кулаки. Деваться мне все равно не некуда, работа у меня одна, и ее надо работать. Расплывающаяся по странице клякса прекрасно сыграла роль жирной точки в моих малодушных душевных терзаниях.

Пройдя в, казалось, тысячу лет назад покинутый мной холл, я с содроганием приблизился к зеркальной лестнице. Гулко сглотнул, отгоняя тревожные мысли, и сделал первый шаг.

Не смотреть вниз!

Не смотреть вниз!

Не смотреть…

На Пути Безликих считалось, что ты должен всегда отслеживать и контролировать свои отражения. Звучит непросто, да так оно, в сущности, и есть, но со временем входит в привычку. Начинаешь неосознанно избегать изобилующих глянцевыми поверхностями помещений, замечаешь на периферии зрения движения, схожие с собственными. И если чувствуешь, что отражения запаздывают или, того хуже, предугадывают твои действия, а такое с безликими случается чаще, чем можно было бы подумать, немедленно их уничтожь.

У каждого Пути свои слабые стороны, и нам, надо признать, повезло куда больше, чем, например, мертвоходцам, для которых каждый призрак может стать билетом на тот свет.

Я же даже в доме Лока старательно отводил глаза от металлических дверных ручек и бликов, скачущих по хрустальным граням бокалов. Раз только посмотрел в зеркало, когда встретился лицом к лицу со своим новым обликом. Но в том-то и дело, что лицом к лицу, а потому не опасался подвоха.

В свете сказанного, вы можете понять, какой ужас охватил меня на зеркальной лестнице, в гладких ступенях которой мгновенно ожили десятки, если не сотни Эрвинов Рид.

Все, что я мог — не смотреть.

Поэтому шел я, высоко задрав голову, и с преувеличенным интересом разглядывая портреты рода Инк. Своеобразная картинная галерея начиналась на площадке между этажами и расходилась по обе стороны раздвоившейся лестницы. Подумать только, как изобретательна бывает человеческая судьба! Ведь бы я повернул направо, то так бы и оставался в неведении. Возможно, так было бы лучше. Впрочем, теперь уже не важно.

Я решил подниматься по левой лестнице, вероятно подсознательно стараясь держаться подальше от так напугавшей меня бальной залы, и почти сразу заметил в ряду улыбающихся и неправдоподобно красивых лиц зияющий пробел. Чуть более светлый прямоугольник не оставлял сомнений — здесь совсем недавно висел портрет. Я обернулся и посмотрел на другую стену, вспомнив, что у аристократов принято вешать образы супругов напротив друг друга. Напротив отсутствующей дамы расположился черноволосый и кареглазый мужчина с неприятной усмешкой. Лет тридцати на вид, с прямым упрямым взглядом. Позируя, он скрестил на груди руки, то ли по привычке, то ли чтобы продемонстрировать… Что это у него? Я подался вперед, всем телом повиснув на ненадежных скрипучих перилах.

И разглядел.

По мизинцу незнакомца тонкой вязью струилась эльфийская брачная татуировка.

В точности такая, какая украшала пальчик прекрасной леди Эйк.

Глава 6

Что за существо эта Лора Эйк? Призрак? Невероятно сильная ведьма? Проклятый Спрут, сколько может уместиться тайн в один сравнительно небольшой замок?

Я сел на ступеньку, забыв об осторожности, и осоловело уставился перед собой. Слишком много. Слишком много странностей для моей бедной головы. Голова, в знак солидарности с этим умозаключением, тут же разразилась болью. Я поморщился и зажмурился, стараясь медленным дыханием и усилием воли выдавить, растворить проклятое пламя, пожиравшее половину черепа. Через несколько минут мне это почти удалось, но сил продолжать работу почти не осталось.

Так бы я и остался сидеть лестнице, если бы не заметил краем глаза движение в зеркальной глубине. Что-то темное и вязкое, как смола, растеклось из угла на площадке и, добравшись до первой ступеньки, хищно поползло снизу вверх по ноге одного из моих отражений. Страшное зрелище передавалось из грани в грань, как вирус, постепенно приближаясь ко мне настоящему.

Оцепенение разбилось вдребезги.

Еще секунда, и оно доберется до меня, переползет в реальность в месте нашего соприкосновения.

Я вскочил и помчался наверх. В висках билась только одна мысль: “Бежать! Бежать, как можно дальше, от этого безумного дома и никогда не возвращаться!“

Но пути к отступлению теперь были отрезаны.

В холле второго этажа я в полубреду сорвал шторы, когда не смог их раздвинуть, и замер, тупо уставившись на открывшийся из окна вид. Не знаю, чего я пытался добиться. Действовал на инстинктах, как загнанное в угол животное. Возможно, я хотел отпугнуть дневным светом наползающую тьму, но, кажется, здорово ошибся в расчетах. Над Грактом уже сгущались синие тревожные сумерки.

“Жду тебя к ужину.” — сказал Лок.

А разочаровывать начальника отчего-то хотелось едва ли не меньше, чем встретиться с чернильной пакостью лицом к лицу. Если не выйду прямо сейчас, мне ни за что не успеть вовремя. Я нервно хохотнул.

Выйду, как же!

Да кто ж меня отпустит?!

Я опустился на освещенный прямоугольник возле самого окна и, повинуясь внезапному порыву, вытащил из-под свитера амулет Августа Лока. Он был горячий, почти нестерпимо горячий, но я сжал его в ладони, как хватается утопающий за проплывающую мимо ветку.

С минуту ничего не происходило, и сердце мое, уже и без того уставшее от потрясений, сжалось в ожидании конца. Когда отчаяние достигло предела, а зеркальная лестница стала полностью черной, раздался громкий хлопок, и в особняке одновременно вспыхнули все светильники.

"Теперь закрой глаза и иди наощупь до самого выхода. Не открывай, что бы тебе ни почудилось, что бы ни услышал."

Впервые чужой голос в моей голове говорил осторожным шепотом, было почти не больно.

Я зажмурился и встал.

Теперь до стены, потом налево.

Затем без опоры до самых перил, там направо и… о лестнице я старался не думать.

Так, не задумываясь, по ней и спускался. Начало закрадываться подозрение, что думать — это самый вредный, мерзкий и губительный процесс. Хорошо быть идиотом.

Нога промахнулась мимо следующей ступеньки, и я чуть было действительно им не стал. Пальцы, вцепившиеся в перила, уже болели от напряжения. Внизу через холл и наконец свобода! Входная дверь оказалась распахнута, и, прежде чем открыть глаза, я ее захлопнул. Хотелось верить, что твари, тайны и что там еще водится не могут покидать свое проклятое жилище.

Теперь бежать. Бежать без оглядки.

В конце Зеленой улицы, когда легкие уже горели, а боль в боку распространилась на все туловище, мне удалось остановить повозку. Не такую роскошную, как та, в которой я прибыл, но это не имело значения. Тощие облезлые лошади стригли ушами в ожидании команды, вид у них был такой, будто только постоянное движение и поддерживало остатки жизни. Первая из тройки нетерпеливо била копытом, как бы говоря: “Поехали наконец, пока смерть не догнала меня на этом самом месте”.

Я запрыгнул в экипаж и крикнул кучеру адрес мистера Лока. Всю дорогу до моего нового дома я без остановки строчил в книге, пытаясь по свежим следам записать все события последнего получаса в проклятом особняке. Мысли скакали и прыгали с одного на другое, получалась невнятица, приходилось зачеркивать и переписывать. Половина страницы чернела расплывающимися кляксами, воскрешая в воображении образ черной лестницы.

Изнутри пробирал мороз, ветер снова поднялся и теперь задувал в окна, шурша оберточной бумагой. К моменту прибытия на место, в моем воспаленном мозгу был составлен список вопросов, который я тут же перенес на бумагу.

Кто такая Лора Эйк?

В чем на самом деле заключалась моя работа?

Что за тварь скачет по замку Инкорке?

Знает ли о происходящем Рошмир Инк?

Какого вообще спрута там творится?

Август Лок стоял на крыльце, держа в одной руке лист бледно-желтой бумаги, а в другой — баночку с паучьим клеем. При виде меня, выходящего из экипажа, он, казалось, очень удивился, но тут же добродушно хмыкнул и бережно сложил листок.

— Ты выжил и вернулся, это ли не чудо?

В голосе начальника сквозило ехидство и плохо скрываемое облегчение.

— Не ждали? — хмуро спросил я, и, покосившись на бумагу в его руке, поинтересовался: — Что там у вас?

— Не важно. — Колдун широко улыбнулся и сделал приглашающий жест рукой. — Пойдем ужинать. Ты не очень опоздал.

Я вздохнул, не разделяя хорошего настроения мистера Лока, и вошел вслед за ним в дом. Сверток, о котором я почти забыл, перекочевал в цепкие руки начальства и был временно отложен на маленький сервировочный столик. Так заинтриговавшая меня бумажка полетела в едва тлеющий камин. Проходя мимо, я бросил взгляд на то, как языки пламени жадно поглощают текст, и успел разобрать:

“Требуется мол…

крепкой псих…

Работа н…

Прожив…

Р…”

— Вы решили найти нового помощника при живом мне?!

Праведный гнев извергался, как вулкан Тирро на заре времен.

— Разумеется, нет.

Голос Лока оставался спокойным.

— А это тогда что?

Я обличающе ткнул пальцев в догорающий кусочек объявления.

— Подстраховка. — Он пожал плечами. — Работник мне требуется срочно, а ты никак не возвращался, я был почти уверен, что ты мертв.

— То есть вы знали, куда меня посылаете?! — Тут я и вовсе едва не задохнулся от возмущения.

— Паршивый из меня был бы начальник, если бы я не знал, что поручаю своему помощнику.

— А меня предупредить?

— А зачем? Чтобы ты начал трястись еще на крыльце, не решаясь войти? Чтобы Лора Эйк догадалась о твоей осведомленности?

— Чтобы я был осторожнее!

— Чтобы ты был осторожнее, я написал тебе записку и дал амулет.

Мне нечего больше было возразить этому… этому… Кому именно, я не решался сказать даже мысленно. А самое страшное — в глубине души, там, где помимо нашей воли иногда просыпается кто-то старый и мудрый, я знал, что он прав. И от этого было еще противнее.

— Посидеть, подуться и помечтать об увольнении успеешь перед сном. А сейчас — давай есть.

Мистер Лок одарил меня мягкой, но насмешливой улыбкой. Ни грамма сожалений, только любопытство с легкой примесью умиления, дескать, какая трогательная зверушка! Как бы ее милая шкурка смотрелась над камином?

— Ладно. Но молча.

Я осознавал, что веду себя, как ребенок, но никак не мог взять себя в руки. И только громкое урчание живота заставило меня наконец обратить внимание на маленькое пиршество. А оно стоило самого пристального внимания!

В центре стола возвышалась запеченная с травами птица, распространяя по гостиной такой аромат, что голова шлакругом. Не знаю, что он подмешивает в свои кулинарные шедевры, какие магические специи в них добавляет, но после первого же кусочка, растаявшего на языке, я понял, что больше не могу злиться. Просто не способен. Будто такие чувства, как ярость и обида, в принципе не существуют в природе. Я пригубил вина и набросился на еду с уже куда большим энтузиазмом. Только когда тарелка опустела, я понял, что все это время начальник с интересом наблюдал за мной поверх своего бокала.

— Пытались отравить, но не вышло? — съязвил я.

Впрочем, вполне миролюбиво.

— Извини.

Я ушам своим не поверил. Потряс головой, не демонстративно, а абсолютно искренне, и попросил повторить.

— Извини.

Мистер Лок вздохнул и поставил бокал на стол.

— Обычно я имею дело с клиентами-нелюдями, на которых мне плевать, и клиентами-людьми, на которых мне плевать еще больше. Наверное, пора отрастить некоторую чуткость.

— Ну хотя бы бережливость.

— Что?

— Бережливость. Эта работа не каждому подходит, а вы, не глядя, разбрасываетесь ценными кадрами.

Я взглянул на начальника с насмешливой укоризной.

Он хмыкнул.

— Стоило только накормить по-человечески — и он уже способен шутить! А ты крепче, чем кажешься, парень. Что же будет, когда ты еще и отдохнешь?

— Взлечу под самый потолок и буду хохотать оттуда, как сумасшедший, разбрасывая разноцветные конфетти.

— А вот этого не надо! — Август нахмурился и погрозил мне пальцем, что никак не мешало клыкастой улыбке расползаться все шире. — Я, знаешь ли, сторонник порядка.

— Ладно, тогда не буду. А то точно отравите.

— Отравлю, пожалуй.

На этом я бросил попытки оставить за собой последнее слово, получил задание “прийти в себя”, кивнул и, рассыпавшись в благодарностях за ужин, отправился в свою комнату. Промелькнула мысль попросить какую-нибудь книгу, чтобы воображаемый мир ненадолго отвлек от реального, но я отогнал ее. Хотелось просто подремать, вечером предстоял большой разговор, и следовало восстановить душевные силы.

Глава 7

Комната встретила меня прохладой. Уходя, я распахнул окно и так и оставил его не закрытым. Соленый морской ветер, казалось, насквозь пропитал постельное белье. Когда я устало плюхнулся лицом в подушку, мне почудилось, что на зубах скрипит песок.

Море — это прекрасно.

Прохлада — это прекрасно.

Жизнь вообще прекра…

Когда я попытался устроиться поудобнее, под ногой что-то зашуршало. Это оказался конверт, похожий на почтовый, но сделанный из тонкой упаковочной бумаги. Внутри лежал маленький бронзовый ключ и открытка. Ключ я повертел в руках и на всякий случай сунул в карман брюк, а расписанную умелым художником карточку с изображением гор (ну разумеется), перевернул и прочел следующее:

“Мне жаль, если я расстроила вас. Прошу, примите мой маленький подарок. Надеюсь на новую встречу, ваша Лора Эйк”.

Я вновь достал “подарок” из конверта и стал прикидывать, к чему бы он мог подойти. Было логично предположить, что с его помощью можно получить доступ к новым страшным тайнам особняка Инкорке. И именно этого мне хотелось сейчас меньше всего.

Я вновь упал на подушку и уставился в потолок. Мои чувства к странной девушке казались лишь секундным наваждением, а ужасы, заполняющие маленький замок — галлюцинациями и мелкими пакостями.

Но это теперь, когда я находился на изрядном расстоянии от опасных тайн, а тогда…

Поразмыслив минут двадцать на ту же тему с теми же результатами, я принял единственно верное решение за этот долгий день и отправился на поиски кабинета мистера Лока. Кнопки лифта вновь показались орочьей грамотой и поставили меня в тупик. “ВБ” однозначно соответствует восточной башне, “ГС” — гостевые спальни или главный санузел, в любом случае, не то. “ХК”? Возможно. Это или кабинет, или комнаты, или, на худой конец, Храпящий Конь.

К счастью, я оказался прав. Я о кабинете, не о коне, разумеется. В первое мгновение пришлось сощуриться от слишком яркого света, но спустя десяток секунд мне открылся вид на кабинет Августа Лока.

Нет, не так.

Кабинет!

С большой буквы.

Великое Книгохранилище Гракта покраснело бы целиком, вместе со штукатуркой, при виде такого многообразия книг. Потолок находился на высоте третьего этажа, а все пространство между ним и полом занимали книжные стеллажи. Возле каждой стены располагалась деревянная раздвижная лесенка на колесах, какой пользуются архивариусы и ученые мужи в библиотеках университетов. Ровно посередине этого читательского рая стоял внушительный письменный стол, за которым, к моему огорчению, никто не сидел.

Я в растерянности покрутил головой и, уже уверившись в своем одиночестве, подпрыгнул от неожиданности, когда над левым плечом прошелестел вкрадчивый голос:

— И что мы тут вынюхиваем?

— Я не вынюхиваю, я высматриваю. — И на всякий случай уточнил: — Высматриваю вас.

С трудом успокоив сердцебиение, я уставился на начальника.

— Ну, считай, что высмотрел. Вон как таращишься. Что у тебя? Только быстрее. — Он помахал у меня перед носом книгой с моими же полевыми заметками. — Я еще не дочитал. Ты так интересно пишешь! Вот только почерк у тебя не лучше, чем у криволапой снежной обезьяны.

Я решил обидеться позже, сейчас было не до того.

— У меня на кровати появилась записка!

— Сама?

Я растерялся.

— Наверное. А кто-нибудь поднимался в башню?

— Нет.

— Значит, через окно, я забыл его закрыть.

— Исключено. Через мою защиту сам бог воришек не проберется.

— Тогда сама. — решительно заявил я и протянул Локу карточку.

— Хм… — задумчиво произнес он, дочитав. — А что за маленький подарок?

— Вот, — на моей ладони лежал тот самый загадочный ключ.

— Интере-е-есно. — протянул начальник и, подняв на меня горящий любопытством взгляд, спросил: — Есть идеи, что он может открывать?

— Ни единой. На запертые шкатулки и подозрительные двери я вроде не натыкался, но это только на первом этаже.

— А на втором?

Я покраснел до кончиков волос.

— А на втором я почти не был.

— Ах да, тебя же там пытались убить. Извини, вылетело из головы. — совершенно спокойно, словно речь шла о потерянной шляпе, вспомнил Август.

— Думаете, именно меня? Не просто первого попавшегося гостя?

— А кого же еще? Леди Эйк, кажется, бродила по дому совершенно беспрепятственно.

— То есть меня целенаправленно пытались уничтожить по какой-то неведомой для меня причине? Виноват не просто ужасный проклятый дом, а кто-то его натравил специально на меня?

Мистер Лок тяжело вздохнул, как человек, уставший иметь дело с конченым идиотом.

— Ну разумеется!

— Но за что?! Я всего лишь мелкий помощник, описывающий красивый дом, чтобы сдать его ни в чем не повинным людям!

— Успокойся, мелкий и ни в чем не повинный помощник. Я разберусь. Завтра ты остаешься на хозяйстве, а я и этот… — Он повертел в руках “маленький подарок”, — ключик отправимся в особняк Инкорке. Ты все правильно сказал про “разбрасываться ценными кадрами”. И раз уж я поразбрасывался тобой, будет честно и самому сунуть голову в петлю.

— А вы меня не уволите?

— За что?

— За бесполезность. Дело не доделал, испугался невесть чего, работу вот на дом принес.

Я кивнул на ключ.

— Признавайся, на самом деле ты невинная барышня из храма Пути Летящих!

Он расхохотался и, посмотрев на мое вытянувшееся лицо, вдруг посерьезнел и зло отчеканил:

— Не такой ты нежный цветочек, каким тебе почему-то хочется казаться. И чем раньше ты это поймешь, тем больше у тебя будет шансов выжить. А теперь — брысь!

Он щелкнул пальцами, и я вновь оказался в своей комнате. Все правильно, аудиенция окончена, все свободны.

Следующие несколько часов я провел в самонаполняющейся бадье с горячей водой. Хорошая штука, доступная лишь немногим богатеям. Мне пришлось потратить изрядное количество времени, чтобы разобраться в устройстве, но оно того, безусловно, стоило. Прикосновение к руне огня позволяло вовремя подогревать воду, и после заката я уже ощущал себя рыбой Южного моря. Казалось, только теперь я наконец нашел стихию, в которой должен был существовать с самого рождения. Мысли и тревоги покинули свою обитель, а пустую черепушку заполнила сладкая нега. Когда я вышел из ванной, луна опять виднелась за обоими окнами, и со стороны Гракта, и со стороны карманного мира.

Вот только…

За стеклом маячила зеленая рожа с глазами, формой и цветом напоминающими апельсины. Рожа улыбалась и приветливо махала рукой.

Голый человек, еще расслабленный после водных процедур, совершенно к такому не готов. Я инстинктивно снял с ноги тапок и запустил его в дружелюбную харю. Разумеется, тапки сквозь стекло не летают, это и я понимал, но когда человек пугается, действия его имеют с логикой очень мало общего. В моем случае — совсем ничего. Тем не менее, это сработало, рожа сложила губки обиженным бантиком и исчезла. Выглядывать и проверять я не стал — мало ли, что там еще водится. Только дал себе обещание во внутренний дворик без крайней нужды не ходить.

Успокоившись, оделся и направился к двери. И уже взявшись за ручку, обнаружил под ногами новую записку с почерком мистера Лока:

“Ты идиот, но молодец. Хочешь подробностей — спускайся в гостиную”.

Я хмыкнул и, разумеется, тут же направился к лифту.

В гостиной, против обыкновения, царил полумрак, разбавленный лишь светом от камина. Август сидел в кресле, вытянув длинные ноги к огню и пил из крошечной хрустальной пиалы травяную настойку. На лицо его падали зеленые отсветы, а в глазах поблескивали язычки пламени. Если бы я увидел его впервые именно так, ноги моей не было бы в этом доме.

— Впечатляюще смотритесь.

— Любопытный, значит? Хорошо, — ответил он невпопад, не поворачивая головы.

— Что-то случилось?

Я на всякий случай тоже посерьезнел.

— Завтра сюда прибудет Рошмир Инк. А я пока не знаю, убить мне его или, напротив, посочувствовать.

— Одно другому не мешает. — Я пожал плечами и, не удержавшись, съехидничал: — А у вас убийство — ответ на все вопросы?

— Нет, только на жизненно важные. Кстати, о жизненно важном: твоя эта Лора Эйк — неплохая колдунья.

— Так она не призрак?

— Нет, вполне живая леди, насколько я могу судить. И она действительно вдова…

— Ну это как раз понятно, столько лет прошло!

— Не перебивай! Она вдова того самого сумасшедшего параноика, Армхауса Инк.

— Это который выкопал ров и построил стену?

— Ну не он сам, конечно, но да. Настоящее имя леди Эйк — Мэри Инк. Она, как ты можешь заметить, совсем немного изменила имя.

— А почему вы назвали ее колдуньей? Может, и с чувствами моими она что-то нашаманила? — Я покраснел. — Не мог же я и в самом деле…

— Ты — мог! — убежденно заверил меня мистер Лок. — Ты еще и не такое мог, я очень высокого мнения о твоих талантах. Но это действительно не тот случай. Думаю, Лора-Мэри старательно поворожила перед встречей. Она ведь не знала, что приедешь ты, а не я.

— Она в вас тайно влюблена много лет и не смогла удержаться?

Мне стало смешно и совсем чуточку обидно.

— Ну уж это вряд ли, — хмыкнул Август. — Мы с ней раньше не встречались. Но ей явно очень нужен сильный колдун, а таких в Гракте наперечет.

— Вы уже догадываетесь, чего она добивается или…

— Или. — отрезал он. — Вернемся к нашим баранам, а конкретно — к тебе.

Я обиженно запыхтел.

— Как я уже успел тебе сообщить, ты — идиот. И нечего дуться, я тебе не матушка, в угол не поставлю. — Голос Августа звучал строго и жестко. — Проблема твоего идиотизма не в том, что он может отразиться на твоей работе, а в том, что он может лишить тебя жизни.

Я перестал пыхтеть и замер.

— Вот так-то лучше. А то не с помощником разговариваю, а с кузнечными мехами. Так вот, — Он сделал небольшой глоток и уставился мне прямо в глаза. — Голоса в голове хороши только на ночь. Когда колыбельную поют. И то если это мой голос, а не кого попало. Запомнил? Я еще разберусь, кто именно тебе кричит в черепушку, а пока ни в коем случае не делай того, что тебе приказывают. Разумеется, если это противоречит твоим целям, мыслям или убеждениям. Просто из вредности делать наоборот — тоже не решение. Понял?

— Да.

Заметив скептически поднятую бровь начальника, я добавил:

— Нет, правда понял. Есть только одна проблема.

— Говори.

— Если я не слушаюсь, у меня раскалывается голова. Почти буквально.

— То же мне, проблема, — хмыкнул Лок. — А амулет тебе на что?

— С ним тоже болела.

Август нахмурился и побарабанил пальцами по подлокотнику.

— Так. Я дам тебе настойку корявой висмы, будешь пить по утрам. Это должно помочь.

— От головы?

— От дрянной телепатии.

— Спасибо. Я только поэтому идиот? Или есть еще что-то?

— Потому что внимательнее надо быть. И бесстрашнее. Вопросов задавать побольше, а предположений строить поменьше, это у тебя пока не очень выходит. И голос этот не слушать, но это я уже сказал. — Август широко улыбнулся. — Хм, получается, теперь ты чуть менее идиот, с чем я тебя и поздравляю.

— А почему молодец?

— Потому что выжил.

И мне сразу перестало быть весело.

Книгу мне вернули и велели записать все, касающееся дела. Мы просидели у камина еще пару часов, пока луна не поднялась совсем высоко. Большую часть времени молчали, смотрели на огонь, пили отвар и изредка перебрасывались ничего не значащими репликами. Уже лежа в постели и проваливаясь в уютную темноту, я сообразил, что так и не спросил, как поступать с наглыми любопытными рожами, которые подглядывают в окно за голыми юношами в самый неподходящий момент.

Точно идиот. Даже если теперь чуточку меньше.

Глава 8

Спал я на удивление крепко, зато снилась мне отборнейшая чепуха. В первом сне я отмывал с пола своей старой храмовой рубахой черную липкую жижу. Жижа была живая и вопила так, что закладывало уши. В следующем — я на четвереньках гонялся за леди Эйк, которая Инк, чтобы поцеловать край ее старинного платья. Леди хохотала и уворачивалась, а со всех сторон на нас крайне неодобрительно косились портреты ее усопших родственников.

Победителем конкурса бредовых сновидений мной был признан последний их них, самый реалистичный и оттого самый тревожный. Я находился там, где и был в действительности. В комнате царила тьма, разбавляемая лишь светом лун, льющимся из одного окна, и сиянием сотни оранжевых глаз — из другого. Я сидел на кровати и жестами пытался объяснить незваным гостям, что не имею ни малейшего желания знакомиться с ними поближе. Гости наотрез отказывались верить в такое недружелюбие и широко улыбались клыкастыми ртами. Брр.

Проснулся я, тем не менее, в хорошем расположении духа и ощущая себя вполне отдохнувшим. Возможно как раз потому, что реальный мир на фоне сновидений стал казаться вполне приятным местом. Вот, например, и апельсиновоглазая рожа в окне всего одна.

Стоп.

Рожа?!

— Да что ж это такое!

На этот раз метать тапки я не стал, только демонстративно отвернулся от наблюдателя, быстро оделся, прикрываясь одеялом и вышел из комнаты. С этим пора заканчивать. Пусть себе дальше гипнотизирует пустое помещение, а я ему в артисты не нанимался.

Дверь в гостиную была прикрыта, но не плотно — между косяком и, собственно, дверью оставалось пространство шириной почти с мою ладонь. Зная педантизм моего начальника, легко было догадаться, что это послание лично мне. Что-то вроде: “Подглядывай, но не мешай". Я — человек простой, сказано “можно подглядывать” — буду подглядывать. Запретить мне это делать — вот что настоящий вызов.

О том, что такие размышления роднят меня с неопознанной рожей, я старался не думать.

За столом, нагруженным всевозможными булочками, пирожными и кренделями, пили кофе мистер Лок и невысокий круглый лысеющий человечек с совершенно роскошными усами. Если бы мне приспичило описать гостя одной емкой фразой, я бы сказал: "Усы пили кофе, сидя на круглом человечке". Август негромко, но настойчиво пытался донести до собеседника какую-то мысль, а усы хмурились и молчали. Эх, оставили возможность подслушивать, а сами шепчутся. Начальник резко повернул голову в мою сторону, всего на мгновение, и едва заметно покачать головой.

Что-то с его лицом было не так, но с ходу сообразить, что именно, мне не удалось. Желудок жалобно проурчал о своей любви к выпечке и отсутствии завтрака, но я цыкнул на непокорный орган и, бросив попытки разглядеть то, что не удается услышать, схватил пальто и отправился на прогулку. Надеюсь, когда я вернусь, можно будет расспросить Августа, знал ли всё-таки Рошмир Инк (а обладателем роскошных усов, несомненно, был он) о творящихся в его доме безобразиях.

На улице царило умиротворяющее безветрие, привычно сырое, но непривычно солнечное и пахнущее обещанием скорого снега. На крыльце, кутаясь в светло-серый горностаевый плащ, стояла Лора Эйк. Увидев меня, она улыбнулась, будто долгожданному подарку.

— Я вас ждала.

— А разве мы договаривались о встрече? — поинтересовался я, но тут же утонул в зеленых глазах и забыл обо всем.

Вот же ведьма!

— Прогуляемся, Эрвин?

— Конечно, леди Инк.

Я спустился по лестнице первым и сразу направился по насыпной дорожке, радуясь своей стойкости (не такой уж и похвальной, если честно) и прислушиваясь к шуршанию мелких камешков под ногами.

— Вы, кажется, оговорились. Меня зовут Лора Эйк, а для вас и вовсе…

Голос девушки выдавал непритворный испуг, но я не собирался ее жалеть, впрочем, и добивать тоже.

— Для меня вы — леди Инк. Бросьте притворяться. Я вышел не на охоту за тайнами, а чтобы насладиться этим прекрасным утром. Сделайте мне одолжение, просто составьте мне компанию. Секреты могут и подождать.

Я так и не обернулся, но замедлил шаг, когда услышал за спиной легкую поступь прекрасной спутницы.

Она молча подошла и взяла меня под руку. Даже зная, что эта женщина прямо сейчас применяет на мне грязный приворот, я мог сопротивляться ему лишь отчасти. Наверное, не так уж сильно я к этому стремился. Чувства-то, чего греха таить, были диво, как приятны. Голова кружилась, ненавистный город казался чудесным и восхитительным, а сердце наполнялось сладкой негой. Хотелось просто идти так вечно, наслаждаясь прикосновением к живой святыне. Набережная пестрела разноцветными шляпками дам и поблескивала набалдашниками тростей. Люди галдели и мельтешили, будто мелкие рыбешки, но нам несказанно повезло — мы добрались до перил, ни разу ни в кого не врезавшись. Чудеса!

— Кем вы мечтали стать в детстве? — неожиданно для самого себя спросил я.

Леди Инк с минуту смотрела на море, пораженная, по всей видимости, моей фамильярностью, а затем ответила:

— В юности. Художницей.

— И как, сбылось?

— Я вышла замуж в девятнадцать, даже не успев закончить академию, потом родились дети. — Лора-Мэри пожала плечами. — Думаю, такое часто происходит с нашим детскими мечтами. Вот вы, например. К чему лежало ваше сердце?

— Я хотел стать Безликим.

Я вздохнул. Сердце больше не лежало, но на мгновение замерло, болезненно сжавшись.

— Вы не похожи на человека, способного…

— Знаю, что не похож. — перебил я, не желая слушать продолжение. — Потому так толком и не стал. Но эти их маски…

Я махнул рукой, закрывая тему. Вообще не понятно, с чего так разоткровенничался. Околдовала она меня, что ли? Ах, ну да.

— Вы все еще рисуете?

— Уже много лет, как нет. Вы знаете, мне иногда кажется, что я предала ту наивную девчонку, которая видела прекрасное в каждом мгновении и жаждала запечатлеть его на бумаге.

— Конечно, предали, — согласился я.

Она взглянула на меня большими глазами обиженного ребенка, а я сказал:

— Все мы себя предали. А главное, продолжаем предавать.

— Что вы имеете в виду?

— Каждое утро я просыпаюсь зверски голодным и не знаю, чего мне хочется больше, холодного мяса или пары свежеиспеченных булочек. И когда приходит время сделать выбор, одно из желаний всегда остается неосуществленным. Если я выберу выпечку, то предам ту часть себя, которой хотелось мяса. И наоборот. Мы предаем часть души каждый день, час, миг, и это совершенно нормально. Хоть и страшно, если задуматься. Вы понимаете, о чем я?

— Если я позволю себе понять, то немедленно брошусь в море. Простите, Эрвин, но ваши представления о жизни способны довести человека до безумия.

— А ваши — погубили невинных детей и чуть не убили меня.

Моим голосом можно было топить корабли в Северном море. Выпад был неожиданным, в первую очередь, для меня самого. И я до сих пор теряюсь в догадках, было ли это актом возмездия за пережитый ужас или подсознательным желанием выпытать правду, раз уж жертва сама попалась мне в лапы.

Когда леди Эйк потеряла контроль над эмоциями, воздействие ее чар ослабло. И этого хватило, чтобы мои собственные чувства вернулись на круги своя.

Теперь я знал, что испытываю по отношению к этой прекрасной девушке.

Злость.

Практически ярость.

Мне следовало тут же развернуться и уйти, но я не смог совладать с собой и задал последний на сегодня вопрос.

— Зачем вы продолжаете меня привораживать? Вы уже знаете, что я не мистер Лок. Тогда зачем?

— Я не специально. Это само происходит! И про детей — это все неправда! — Она сорвалась на крик. Лицо ее исказилось гримасой ужаса и боли, и теперь напоминало белую карнавальную маску грустного клоуна. — Я ничего такого не…

— Чушь! — отрезал я и отправился домой.

Буря эмоций все еще клокотала внутри, но, сосредоточившись на более приземленных вещах, я смог почти перестать стачивать друг о друга зубы. Я поставил перед собой простую и ясную цель, временно вытолкав несносную женщину из головы. Следовало сначала успокоиться, а уж потом разбираться во всех переплетениях нашей краткой, но крайне эмоциональной беседы.

“Если Рошмир Инк снова встанет между мной и завтраком, его наследникам неожиданно повезет!” — твердо решил я.

Не повезло.

Наследникам, разумеется, а не мистеру Инк. Ему-то как раз повезло несказанно.

Запах свежесваренного кофе встретил меня на пороге, и я пошел ему навстречу, предвкушая восторг от предстоящего воссоединения.

— Как погулял?

Август смотрел на меня с насмешливым выражением старой, но еще помнящей юность нянюшки.

— Как пообщались?

Я попытался скорчить столь же благодушно-ехидную рожу, но, каюсь, оплошал.

— Я первый спросил.

— Чудесно прогулялся, теперь я жажду убить эту дерзкую ведьму.

— Даже так? — восхитился начальник

— Я сбил ее с толку, и приворотная магия перестала действовать. Оказывается, я ужасно зол на леди.

— Интересно-интересно. Подумай на досуге, что именно вызвало твое бешенство.

— Да чего тут думать?! Все эти дети, и тьма, и дом, и тени, и…

— И дожди, и ураганы, и несварения, и войны, и катаклизмы… — с восторгом подхватил Август.

— Ну в этом она, наверное, всё-таки не виновата, — вынужденно признал я.

— А в остальном виновата? С чего ты вообще взял, что она в чем-то виновата?

Я попытался задуматься об этом, но мысль была сбита на взлете внезапным озарением. Так вот, что именно было не так с лицом мистера Лока!

— Зачем вы нацепили на лицо эту пакость?!

— Какую? — он нахмурился и провёл рукой по щекам, лбу, подбородку… — Ах вот ты о чём!

— Зачем вам понадобились усы?

— Азы дипломатии. Слушай меня и запоминай. Это знание может однажды спасти тебе жизнь. Готов внимать?

Я кивнул.

— Усатые господа доверяют только усатым господам.

Я замер в ожидании продолжения, но его не последовало. Август оценил моё выражение лица и расхохотался.

— Всё. Это и есть весь секрет.

— Издеваетесь?

— Ни в коей мере. Я взрослый, самодостаточный человек и, без ложной скромности, отличный колдун. Стал бы я цеплять себе под нос какую-то драную мочалку без крайней необходимости.

— Ну, вы довольно эксцентричный.

Мистер Лок глянул на меня так, что я сразу вспомнил, с кем говорю, и покраснел.

— Не до такой степени, — отрезал он.

— И на Рошмире Инк это сработало?

— Конечно. Правда, без толку, ничего он не знает. Представляешь, он даже ни разу не ночевал в собственном особняке!

— Как это?

— А вот так. В Гракте достойный владелец фамильного замка бывает только проездом и в тот же день садится на корабль. Но ничего, это досадное недоразумение мы исправим сегодня же ночью.

— Вы хотите его смерти?

— Не думаю, что Рошмиру и правда что-то угрожает, к тому же…

— Про меня вы тоже так говорили.

— И ты остался жив, — отрезал Лок, — к тому же, я пойду в особняк с ним.

Я промолчал, сосредоточившись на кофе с огромной булкой вприкуску. Размеренно работал челюстями и старался переварить услышанное, увиденное и пережитое за одно сравнительно небольшое воскресное утро. Переваривалось плохо, гнетущие мысли мешали в полной мере насладиться завтраком. Даже вкуса почти не ощущалось. Если так и дальше пойдёт — через год буду седым и тощим. Или мёртвым.

— Ладно, вам виднее, — прочавкал я. — Тут ещё вот какое дело. У меня в комнате в окне всё время какие-то рожи апельсиноглазые мелькают.

— Какие? — искренне удивился Август.

— Апельсиноглазые. Ну эти, бледные, лохматые, дружелюбные с ярко-оранжевыми глазищами на пол-лица.

— Ааа, — он махнул рукой, — не волнуйся, это кнорхи.

— Кто?

— Кнорхи. Они безобидные. Людей не едят, в дом без приглашения даже через окно не проберутся. Всё в порядке, не обращай внимания.

— Но они смотрят!

— Шторы закрой, дубина, — расхохотался Лок. — С ума сойти! Его то убить, то околдовать пытаются, а он из-за любопытных морд в окне переживает!

— Но я же буду знать, что они там! — голос сорвался на фальцет.

— А куда я их тебе дену? — точно, как по нотам, повторил мою интонацию начальник.

— Что у вас там вообще за мир?

— Будешь себя плохо вести — узнаешь. Собирайся. Нам надо навестить храмовников.

— А если я наотрез откажусь, вы меня кнорхам скормите?

— Повторяю для не обременённых разумом трепетных барышень: кнорхи не едят людей! — громоподобный бас разнёсся по гостиной и отразился от стен, в серванте дрогнули стёкла, послышался перезвон бокалов.

— Понял, — едва слышно пробормотал я. — Молчу и слушаюсь.

— Вот так бы сразу, — подмигнул Август и улыбнулся во все свои (как мне показалось) сорок пять белоснежных зубов.

— Безликие меня узнают сквозь любую личину. И убьют, — в моём голосе не было страха, только спокойная обречённость приговорённого.

— Дались мне твои Безликие! Если я захочу от тебя избавиться, то сделаю это сам. Кто саламандр отловил и уничтожил, помнишь?

— Младший Пастырь какого-то мелкого Пути, кажется.

— Какое пренебрежение к древнейшему из Путей! — восхитился начальник. — Младший Пастырь Пути Мертвых! И сильный маг, между прочим. Само по себе их учение не предполагает детских жертвоприношений, но если наш борец с огненными зверушками возжаждал тёмной силы… Ты знаешь, когда-то и я был достаточно глуп, чтобы поддаться соблазну, и мог сотворить что-то в этом роде. Повезло, что я ещё и брезгливый.

— Немытых детей не жрете, — съязвил я.

— Ага. Поэтому в твоей комнате есть ванная.

Меня передёрнуло. Август внимательно меня осмотрел и скривился.

— Выгляжу неаппетитно?

— Отвратительно выглядишь. Это твой единственный комплект одежды? Так не пойдёт. Ты не можешь меня опозорить. Сейчас принесу одеяние, достойное моего помощника, жди здесь.

И действительно принёс. Тёмно-зелёные брюки сели, как влитые, а бежевая рубашка полностью совпадала с цветом моих волос. Красиво, наверное, со стороны, но, на мой взгляд, слишком пафосно.

— Я же так замёрзну!

— Подойди сюда на секунду, — мистер Лок стоял возле большого окна. — Давай-давай, я не кусаюсь.

Я скептически поднял бровь, но подчинился. Как только я подошёл, начальник распахнул створки во всю ширь, и меня обдало холодным северным ветром. Нос мгновенно замёрз, пальцы заледенели, но телу в рубашке было тепло, как в шубе.

— Когда ты перестанешь во мне сомневаться, мы начнём здорово экономить время и твои хрупкие нервы.

— Спасибо, — неожиданно для самого себя сказал я.

— О как. За что?

— За то, что не убили и возитесь со мной несмотря ни на что.

— Надеюсь, мне не придётся об этом жалеть. Пойдём, горе моё, нас ждёт повозка.

Храм Пути Мертвых располагался на высоте двухсот метров. Скорее дань традиции, чем реальная попытка отделиться от мира. Пока в других направлениях активно пропагандировали позицию «суета человеческая не должна тревожить умы ищущих силы», будущие мертвоходцы не только спокойно спускались в город в свободное время, но и торговали всевозможными изделиями из кости и камня.

Ехать пришлось долго, несмотря на незначительное расстояние. Кони неохотно плелись в гору по неровной тропе и то и дело спотыкались об оплетающий скалу эльхариум с горькими жёлтыми ягодами.

Мистер Лок, одетый в чёрный балахон с символической серебряной косой на кожаном штуке, смотрелся очень впечатляюще. Промелькнула бредовая мысль, что на самом деле мой начальник вот такой и есть: мрачный, уверенный в смерти, ищущий силу на Пути Мертвых. Я с трудом отвёл взгляд от его холодных глаз и уставился в окно. Серый, мрачный, почти монохромный пейзаж показался приятным и жизнеутверждающим по сравнению с Августом.

Когда повозка наконец остановилась, я оживился и попытался выскочить первым, но был бесцеремонно схвачен за шиворот и втащен обратно. Я едва успел повернуть голову и бросить удивлённый взгляд на спутника, прежде чем на мою голову опустилось что-то тяжёлое, и мир затопила тьма.

Глава 9

Ледяные капли воды падали за шиворот и скатывались по позвоночнику, охлаждая свежие раны и едва заметно притупляя боль. Горло саднило от бесчисленных криков, голоса не было уже несколько дней. Странные способы допроса у этих мертвоходцев, нелогичные. В голове звенело, на эмоции и обиды уже не было сил. Злиться легко, когда у тебя есть хотя бы призрачная надежда на будущее отмщение. Из меня выбили даже надежду на появление надежды.

В камере было темно, лишь узкий луч падал из крохотного зарешеченного окна, высвечивая ровный квадрат у самой двери. Осмотреться, что ли? За всё время моего пребывания в этой зловонной камере я впервые был настолько в сознании, что мог хоть немного соображать. Холодно и отрешённо. Единственным чувством, доступным мне, было любопытство. Оно пробивалось сквозь безэмоциональную броню несмотря ни на что. Врут, что последней умирает надежда. Я уверен, любопытство почти бессмертно.

В углу зашуршало, и мысль о плотоядных крысах ураганом ворвалась ко мне в голову. Конечно, смерть больше не пугала, временами я о ней мечтал, тянул к костлявой руки и умолял забрать меня из этого страшного места, мысленно добавляя: «Мама». Но быть заживо съеденным крысами — не тот конец, о котором можно мечтать. Я повернул голову на звук, шею тут же пронзила боль, но опасность, мерещившаяся мне во тьме, была важнее любой боли.

— Кто там? — я задал вопрос и не услышал звука собственного голоса. Горло издало жалобный хрип, и это был максимум моих возможностей.

— Ты живой? — на короткое мгновение мне показалось, что меня посетили говорящие крысы, но голос был слишком низким и хриплым для блохастых грызунов.

Я кивнул, не будучи уверенным, что собеседник меня видит, но не имея возможности ответить как-то иначе.

— Наорался? — в голосе послышалась горькая усмешка и неподдельное сочувствие. — Погоди, я сейчас подползу поближе и попробую тебя чуток подлатать. Только не дергайся, больно не будет.

Шуршание стало громче, и из клубка кромешной тьмы вылезло нечто, что не снилось мне даже в кошмарах. Лицо незнакомца было мертвенно-бледным, зрачки отсутствовали, а тонкие губы изогнулись в кривой усмешке. Но даже не это так напугало меня. Рожи я на своём веку повидал разные, те же Безликие, например, тоже на людей не слишком похожи. Настоящий ужас вызывало другое — у незнакомца отсутствовали ноги. То есть человеческие ноги. На их месте красовался длинный червячий хвост. Кольчатый, розовый и мерзкий. Я гулко сглотнул и попытался отползти от чудовища, внезапно решив, что крысы — не худшее, что может случиться с человеком.

Монстр остановился и хихикнул.

— Какой смешной и глупый мальчик! Сколько тебе лет, что ты судишь по внешности? Я ужасен и знаю об этом. Но подумай, насколько красивы были люди, по чьей вине ты сюда попал?

Перед моими глазами предстало лицо Лоры Эйк — её зеленые глаза и неизменно мягкая улыбка. Ведьма. Убийца детей! А Август Лок? Что я подумал, когда впервые его увидел? Страшен в своём совершенстве, любая женщина пойдёт за ним пешком до края бездны и прыгнет в неё, не раздумывая, по первому же его требованию. Впрочем, от него я всегда ожидал чего-то подобного. По голове меня тоже он тюкнул, интересно? Судя по удовлетворению, разлившемуся по лицу незнакомца, мои мысли не были для него тайной.

— Вот-вот. — Он наклонил голову, будто собака, заметившая что-то любопытное. — Теперь ты мне дашь тебя подлатать? У меня тридцать лет собеседника не было, а тут бах — и сосед! Только безголосый совсем. Ну да это поправимо. Щас мы тебя оголосим…

Слово «оголосим» настолько меня ошарашило, что я даже не дернулся, когда чудовище подползло совсем близко, и его бледная рожа оказалась в ладони от моего лица.

— Парень, не шевелись, а то каюк.

Я не мог бы пошевелиться, даже если бы захотел. Ужас и омерзение превратили меня в каменный столб — искорёженное и жалкое подобие Великих Столбов Коррила, которым многие эпохи приносили кровавые жертвы на островах Лавра. Незнакомец одной рукой резко схватил меня за горло, а другую — прижал к кровоточащей ране на моей спине. Адская боль нахлынула и смыла обрывки сумбурных мыслей, оставив лишь долгожданную тьму.

Болевой шок — прекрасная вещь. Так я думал, боясь открыть глаза. Что мне померещилось в том тёмном углу камеры? Не помню точно, но определённо что-то ужасное.

— Ну, красавчик, теперь можно и побеседовать.

Радостный хрип убил надежду на то, что всё это было дурным сном.

— Кто вы?

К моему удивлению, голос действительно вернулся. Горло всё ещё саднило, но сносное самочувствие и, самое главное, звук снова были при мне.

— И как вы меня вылечили?

— Хе-хе, ну уж на это-то я ещё годен! Не настолько я поизносился, чтобы лежать бесполезным мешком навоза и сопеть, кляня жизнь во всю чешую.

— Вы вовсе не похожи на мешок. Хотя на человека тоже не слишком. Ой, извините.

Я вдруг смутился. Благодарность удивительно благотворно влияет на мое уважение к старшим.

— Да чего уж. Не человек я, ну и что с того?

— А кто тогда?

Любопытство — бич человечества, но моя единственная опора в самые трудные времена.

— Хмм… — незнакомец задумался. — Не знаю. Нет ещё названия для таких, как я. Я пока, видишь ли, единственный в своём роде.

— Меня Эрвин зовут.

Я всё ещё пытался соблюсти какие-то приличия.

— Врать будешь своей соплячке или гаду рыжему, который у тебя за начальника, — рассердился монстр.

Я вжался в стену, с удивлением обнаружив, что спина почти не болит.

— Вот такая нынче у молодёжи благодарность? Враньё?

— Извините, — снова сказал я, но, подумав, добавил: — Но ТЕПЕРЬ я — Эрвин. Только так и никак иначе. Это не ложь. Это моя новая жизнь.

Монстр, казалось, смягчился. Вот уж везет мне на эмоциональных собеседников.

— Забавный мальчуган, — заключил он. — Вредный, упрямый, логичный. Ладно, как скажешь. Тебе, разумеется, виднее. Тогда я буду… Тогда я… Напомни, как звать подземного червя на Увроне? Что-то я с этим подземельем немного того.

— Скрид, если память мне не изменяет.

— Тогда я — Скридус. Да. Зови меня так.

— Приятно познакомиться, Скридус.

— Да ладно! Приятно ему! Вон, дрожишь весь и смотришь мимо. Да кривись сколько влезет, я не обижусь. Чай, не твоя глазастая девка, чтоб губы дуть по всякой ерунде.

Я не успел спросить, что он знает о «глазастой девке» и «рыжем гаде», потому что дверь распахнулась, и рыжий гад появился сам.

— Воркуете, ребята?

— Я вас ненавижу!

— О как! — Август Лок поднял брови и хмыкнул. — Ладно, по дороге расскажешь. Хватай этого червевека… человяка… Проклятый Спрут!

— Скридуса, — подал голос монстр.

— Вот-вот, Скридуса. Стоп! — Начальник резко обернулся на голос и недоверчиво сощурился. — Оно ещё и говорящее?

— Сам ты «оно», скотина колдунская. Ты тоже, знаешь ли, только с виду человек.

— Будешь много болтать, станешь НЕ говорящим. За мной, мальчики, пора бежать. Нас тут больше не любят.

— И далеко я, по-твоему, убегу, дылда рыжая? — не унималось чудовище, указывая на свой червеобразный хвост.

— Действительно. Чего это я? Оставим тебя здесь. Эрвин, не сиди сиднем!

— Август, я прикован.

На моей правой ноге красовался стальной браслет, от которого к скобе в стене шла толстая, начищенная до блеска цепь. Мистер Лок внимательно рассмотрел конструкцию и щёлкнул пальцами. Цепь засветилась и зазвенела на такой высокой ноте, что у меня заложило уши. Зато металлический полукруг развалился надвое без всяких спецэффектов. Начальник ухмыльнулся.

— Идиоты. Кандалы они, значит, зачаровали, а крепление — и так сойдёт? Они заслужили всё, что с ними будет дальше. Хотя бы за идиотизм.

— А что с ними будет?

— Так, — перебил меня колдун, — друзья-калеки, бодро встали и поползли за мной в кладовку. Тут недалеко.

— Думаешь, за швабрами нас не найдут? — развеселился Скридус.

— Меня же не нашли, — скопировал тон оппонента Август. — А пока я там ждал пересменки тюремщиков, обнаружил тележку.

Мы уже продвигались по узкому тёмному коридору, по обеим сторонам которого располагалось множество одинаковых металлических дверей. Судя по звукам, многие из камер были заняты. Мне внезапно стало жаль товарищей по несчастью.

— Может, мы их тоже…

— Нет.

— Ну они же…

— Предположительно самые опасные существа? — ехидно продолжил Лок.

Я не нашёлся, что ответить, только обиженно запыхтел. Скридус мерзко захихикал. Тем временем тюремные камеры кончились, и начались технические помещения. Кладовка оказалась за третьей по счёту дверью.

— Полезайте в тележку, раненые воины без ног и совести.

— Ты б хоть свет зажёг, — пробурчал монстр.

— Не надо, а то я узнаю, чем он меня таким склизким касается!

— Я тебе жизнь спас, малявка неблагодарная!

— Я вас сейчас здесь брошу, и выбирайтесь как хотите.

Мы благоразумно заткнулись и постарались на ощупь устроиться поудобнее в узком деревянном корыте на колесах. Пару раз я умудрился уронить себе на ногу тяжелую цепь, что особенно обидно, на одну и ту же. Скридус ворчал и хихикал попеременно, пока не прищемил свой червехвост, опрометчиво пристроив его у себя под боком.

Куда мы тащим этого монстра? На кой он нам вообще?

Мы так никого и не встретили, пока выбирались на узкую горную дорогу. Это почему-то больше пугало, чем успокаивало. Остался ли в живых хоть кто-нибудь?

— Август, — я пытался перекричать очередной порыв ледяного ветра, который беспардонно забирался под наброшенный на нас с монстром шерстяной балахон.

— Что?

— Ты всех убил?

— Я никого не убивал. Потом. Дома поговорим.

Я не стал уточнять, относилось ли это "потом" к разговору или к убийству, а только залез поглубже в укрытие, пытаясь закуклиться как гусеница. Холод пробирал до костей. Когда уже стало казаться, что так мы и помчимся до самого города, трясясь на колдобинах и рискуя сорваться с обрыва, тележка резко остановилась и раздался громкий хлопок. Я высунул голову и увидел зияющую дыру в полотне реальности, за которой виднелась лунная ночь и две любопытные рожи кнорхов.

— Почему не домой?!

— Потому же, почему мы не ушли из храма сразу. Там защита.

— Но кнорхи…

— НЕ. ЕДЯТ. ЛЮДЕЙ.

Голос Лока отразился эхом от скалы, и послышался перестук мелких камешков. Начальник не стал ждать, пока посыпется что-то покрупнее, и с разбегу влетел с тележкой в пространственный разлом.

По ту сторону нас встретила уютная и мягкая тишина. Никакого ветра — только тёплая летняя ночь, наполненная незнакомыми, но невыразимо приятными запахами. Наше нелепое транспортное средство мгновенно окружили низенькие тощие существа с несуразно огромными головами. Кнорхи не тянули руки и не пытались хватать костлявыми пальцами свалившихся на них путешественников — только смотрели с любопытством и моргали апельсиновыми глазами.

За моей спиной нервно выругался Скридус. Дёрнувшись от резкого звука, одно из существ протолкалось поближе к Локу и, задрав голову, издало нечленораздельный певучий полушёпот-полуприсвист.

— Извини, что побеспокоили. — Август изобразил галантный поклон. — Мы сейчас уйдём.

Существо пролепетало ещё что-то.

— Ах, этот. Не знаю, валялся в камере — мы и подобрали.

Скридус возмущённо засопел, я хихикнул — скорее от смущения, а кнорх быстро-быстро забормотал на своём необычном наречии. С каждой минутой лицо начальника всё больше вытягивалось, а правая бровь поднималась всё выше.

— Стоп. — он наконец прервал поток чужого красноречия. — Главное я понял, дальше сами разберёмся. Трёхнога сегодня уже кормили?

Вся компания апельсиноглазых закивала.

— Завтра я к вам этого, — Лок кивнул в мою сторону, — в помощники пришлю. А то он вас боится, представляете?

Кнорхи совершенно искренне расхохотались. Под этот безумный звенящий гомон мы наконец ввалились в дом через небольшую деревянную дверь. Я успел только краем глаза заметить на ней какую-то табличку, но разобрать, что там было написано, мне не дали.

— Ура! Мы дома! — неожиданно завопил Скридус.

— Ты — нет. До заката я тебя вышвырну или убью. Как пойдёт. Эрвин, иди и приведи себя в порядок. Взрослым надо поговорить.

Я собирался было возмутиться, но внезапно осознал, что, будучи в трусах, покрытый кровью, грязью и кандалами, выгляжу действительно не слишком по-взрослому. Я демонстративно позвенел цепью об пол.

Август внимательно посмотрел, поразмыслил с минуту и жестом приказал ждать. Вернулся он почти мгновенно, неся на вытянутой как можно дальше от себя раскрытой ладони небольшую пиалу, из которой шёл едкий зеленоватый дымок.

Я зажмурился, догадавшись, что он собирается делать, и не желая наблюдать за этими опасными манипуляциями. Перед внутренним взором проплыли изображения проеденной кислотой конечности, одноногого пирата и почему-то ведьмы скотлом, полным булькающей зелёной жижи. Лоб покрылся холодным потом. Я приготовился орать, как никогда не орал. Набрал в грудь воздуха и…

— Готово, можешь перестать трястись.

— Я… Н-не т-трясусь.

Зубы глухо клацнули друг о друга, чуть не оставив меня без языка. Лок только скептически поднял бровь, а Скридус с любопытством уставился на меня.

— Слышь, рыжик, ты чего-то не то колданул. Вон, нога одна, а глаза три. Да ещё и заикается.

Я лихорадочно ощупал лицо, мокрое и скрюченное от ужаса, но совершенно точно двухглазое, а затем уставился на целые ноги. Рядом валялась цепь с дымящимся куском браслета.

Кулаки сжались сами собой.

— Ты, сволочь ползучая, да я тебя за такие шутки!

— О, больше не заикается! — восхитился Август. — За превращение трепетной лани в боевого единорога я, пожалуй, даже прощу вам, мистер Скридус, ваше самоубийственное хамство.

— Могу и тебя научить, лис хитромордый, — пообещал монстр.

— Мне уже можно в душ?

— Да. Можешь даже вздремнуть, время ещё есть. А с Рошмиром, который наверняка уже рехнулся от беспокойства, я свяжусь, как только поговорю с нашим гостем.

Я уже выходил из гостиной, но замер, вспомнив единственно важное — то, от чего зависела вся моя дальнейшая жизнь.

— Август, это вы меня по голове стукнули? Там, в храме.

— Нет, — просто ответил начальник, и я ему поверил.

— Это хорошо.

Мужчина хмыкнул, но больше ничего не сказал. Мне стало легче. Намного легче, если учесть, в какие авантюры мы влезаем вместе и в какое пекло он посылает меня одного.

Без доверия наше дальнейшее сотрудничество представлялось абсолютно невозможным. А в том, что меня просто отпустят на все четыре стороны (даже при условии, что мне было бы куда податься), я здорово сомневался.

Слишком много чужих тайн уже хранилось в моей черепушке.

Кнорхи в окне больше не маячили, за что я был им искренне признателен. Теперь, после пыток и знакомства со Скридусом, эти апельсиноглазые существа казались исключительно милыми и вовсе не страшными. Как быстро, однако, закаляется характер!

В ванне я окончательно размяк, с отрешённым любопытством разглядывая многочисленные синяки на руках и ногах. Спину в горячей воде не щипало, значит, «червевек» действительно неплохо меня подлатал. Странный тип. Но что-то в нём есть знакомое. Вот вертится же на окраине сознания, а никак не ухватить!

Над водой поднимался ароматный пар, мышцы наконец расслабились, глаза сами собой закрылись, а голос в голове прошептал:

— И правильно, и поспи, куда тебе торопиться?

Ехидством там и не пахло, на прежние громовые раскаты тоже не было похоже — скорее нежный шёпот на ухо засыпающему ребёнку.

И тут меня подбросило.

А какого спрута эта обычно голосящая, как гарпия, тварь вдруг стала такой милой?!

Я выскочил из воды быстрее, чем сообразил, что именно было не так. И только потом сообразил — ароматная вода! Но я же не добавлял никаких масел! И много я тут успел надышать?

— Август!

Я летел в одном халате по коридору, оставляя мокрые следы и рискуя поскользнуться.

— Мистер Лок!

— Что случилось?

Голос у начальника был недовольный, он явно не ожидал такого вторжения в и без того непростую беседу двух взрослых вредных нелюдей.

— Вода ароматная.

— Поздравляю. Хвоя, что-то ягодное или морские водоросли?

— Не знаю я! Я в неё ничего не добавлял, а запах такой цветочный, кажется, но незнакомый.

Лок нахмурился и, бесцеремонно выпустив хвост гостя из рук (хотел бы я знать, что они тут делали?!), помчался к лифту.

Мы со Скридусом замерли и, кажется, даже не дышали — я от волнения, он от любопытства.

Начальник вернулся довольно быстро и, игнорируя наши нетерпеливые вопросы, принялся изучать сначала пальцы моих рук, а затем глаза. Спустя целую вечность, полную нестерпимого желания моргнуть, он наконец с облегчением вздохнул.

— Жить будешь.

— Что вы там искали? Что это было? Меня опять пытались убить?

— Ну, третий раз за неделю точно был бы перебор, — хмыкнул Лок и сделал большой глоток прямо из горла бутылки, стоящей на журнальном столике.

Проняло, значит.

— Тогда что? — хором спросили мы с монстром и переглянулись.

— Травы. Просто хорошие травы. ОЧЕНЬ хорошие. И очень редкие. Мечта любого оракула.

— Не мучайте меня, Август!

— Ты кого-нибудь видел?

— Нет, но голос был. Тот самый, что обычно появляется в моей бедовой голове.

— И что он говорил?

— Чтобы я засыпал.

— Он пытался стать тобой, мальчик, — вздохнул Лок.

— Кто? — глупо спросил я, окончательно растерявшись.

— Твой проклятый телепат, разумеется.

Начальник разлил вино по бокалам.

— И, кажется, пришло время выяснить, кто он. Устраивайтесь поудобнее, ребята, разговор у нас будет длинный. И да, мистер Скридус, представьтесь по-человечески. Это здорово сэкономит мне нервы и время на объяснения.

Монстр важно выпрямился, словно ждал этого момента всю свою жизнь.

— Лорд Калариус Шогг, Младший Пастырь Пути Мёртвых. Властитель шести вулканов и одного подземного города, уничтожитель непрошенных саламандр и ваш непокорный слуга.

— Проклятый Спрут… — прошептал я и залпом осушил свой бокал.

Глава 10

Мы засиделись до глубокой ночи. Лок несколько раз пытался связаться с Рошмиром, но тот не отвечал. За окном, со стороны мира кнорхов, стрекотали цикады, и доносилось нежное, неразборчивое пение. Ни того, ни другого в моей комнате в башне слышно не было, и я начинал об этом жалеть. Восхитительный музыкальный фон превращал серьёзный разговор на страшные (чего уж греха таить) темы в некое подобие волшебной сказки.

И пусть я понимал, что от наших способностей свести воедино имеющиеся у нас сведения зависит, в первую очередь, моя жизнь, — я только что рот не распахивал, как ребёнок, круглыми восхищёнными глазами уставившись на рассказывающего свою историю Скридуса.

— Во всём виноваты женщины.

Мертвоходец раскурил гостевую трубку Лока (нашлась и такая) и продолжил:

— Если бы они не были так прекрасны, мир был бы куда более спокойным местом.

Я встретил Ингрид, когда уже ступил на Путь Мёртвых. Она тоже была несвободна, так что шансов на будущее у нас с самого начала было немного. Её муж был, по её словам, туп и агрессивен, а я — влюблён, покладист и…

— Ещё более туп, — безжалостно вставил Лок.

Скридус глухо рыкнул — так, что у меня мурашки побежали по телу, — и снова погрузился в воспоминания.

— Пожалуй, ты прав, рыжик, я был ещё более туп. Мы встречались с девушкой всегда у подножия горы — там есть заброшенная с виду хижина. В ней жили только пара пожилых и тихих призраков, которые иногда умилённо цокали языками, да напоминали надевать пальто, когда холодно.

— Монстр криво улыбнулся.

— Мы для них как дети были. Смешные и несмышлёные.

— А призраки разве не…

— Не перебивай, гадкий мальчишка. Нет, они не все психи. Вообще-то убийц и маньяков среди них очень мало. Всё? Усвоил?

Я кивнул.

— Тогда молчи в тряпочку и слушай. Поучительная история, может, в жизни пригодится.

Я поразился тому, как менялась его манера речи при переходе от воспоминаний о возлюбленной к неприглядной повседневности, и заткнулся.

— Мы были вместе долгих полтора года. О свадьбе речи не заводили, разумеется. Я тогда был молод и куда больше похож на человека, но продолжение рода для меня уже было невозможно. Ингрид тяготилась браком, но уйти от мужа боялась. К тому же, она была уверена, что детей он ей не отдаст. И вот однажды, когда я уже почти поверил, что наши тайные встречи будут длиться вечно, меня пригласили в особняк Инкорке. Работа предстояла несложная, по крайней мере, для меня — человека, привыкшего иметь дело с вулканическими тварями, — а заплатить обещали щедро.

— И там вы столкнулись с Ингрид?

Любопытство во мне всегда было сильнее инстинкта самосохранения.

— Да. Она пряталась на виду — среди прислуги, одетая в простое льняное платье горничной. Я окликнул её, но она даже не оглянулась. Когда с саламандрами было покончено, я попросил в качестве платы за работу отдать мне в жёны Ингрид. То, что история о супруге и детях была ложью, я уже догадался. Но молодой Рошмир Инк заявил, что служанки с таким именем в его доме никогда не было. Я разозлился, не понимая, зачем ему меня обманывать, но быстро понял, что и он здесь всего лишь жертва коварных женских интриг. У нас ушёл час на попытки понять, что происходит. Допрос слуг и поиски в людской ничего не дали. И только когда я, растерянный и злой, спускался по зеркальной лестнице, в глаза мне бросилось отражение Ингрид. Это был её портрет, висящий среди изображений представителей рода Инк. И вот тогда мне всё стало ясно.

Скридус с минуту молчал, глядя в окно и покачивая в пальцах давно потухшую трубку. Я хотел было спросить, что именно ему стало ясно, но Август, с горящими от любопытства глазами, предупреждающе поднял руку — дескать, не мешай.

— У неё действительно был муж. Жестокий, дерзкий, красивый и абсолютно чокнутый. И дети тоже были. Когда-то давно, в прошлой, ещё человеческой жизни. Я больше не стал искать Ингрид, ничего не сказал Рошмиру (зря, наверное) и больше ни разу не приходил в нашу хижину. Вместо этого я вознамерился обрести силу и свободу от человеческих чувств и эмоций. Стать чем-то несравнимо большим. Пройти по Пути Мёртвых так далеко, как только смогу.

— И вот это, — я кивнул на червячий хвост, — и была ваша цель?

— Не знаешь — не говори, сопляк! Я намеревался стать одним из подземных бессмертных червей, которые питаются душами неразумных и знают всё о природе вещей. Мне удалось создать заклинание и собрать нужные ингредиенты. Не без помощи Рошмира — он всё ещё был должен мне услугу. Всё шло по плану, и превращение уже началось. Я ликовал. Но на середине ритуала внезапно в храм ворвалась Ингрид.

— Она прервала ритуал?

Лок не отрываясь смотрел на гостя.

— Хуже. Ворвалась как фурия, не думая об осторожности. За ней следом в Главный Зал влетели десяток моих собратьев. Когда они поняли, что я делаю, они тут же заморозили превращение. Не знаю, как им удалось остановить временной поток, но результат вы сами видите.

Он указал на свой хвост.

— Меня заперли в подземелье, зная, что моё могущество в переходной стадии стало весьма скромным. А Ингрид убили у меня на глазах.

— Но она же… — вмешался я.

Август протянул руку и беспардонно закрыл мне ладонью рот.

— Потом! — прошипел начальник, а сам спросил: — За что её убили?

— Из-за меня. Никто не имеет права, находясь на одной из низших ступеней посвящения, стремиться к абсолютному могуществу. Это было моё наказание. Она стала жертвой моей дерзости.

Скридус вздохнул и осушил свой бокал.

Август убрал ладонь.

— Вот теперь жги.

— Что жечь? — не понял я.

— Рассказывай свою часть истории, но воздержись пока от комментирования чужого рассказа. Выводы сделаем позже. Мне тоже есть что рассказать.

И я выложил краткую версию моих приключений с момента появления в доме мистера Лока и до приезда в храм. Делиться душевными переживаниями с посторонним нечеловеком было неприятно, но, по всей видимости, необходимо. О своих подозрениях насчёт единства в трёх лицах Мэри-Лоры-Игрид Инк пришлось пока умолчать. Начальник прав: сначала стоило выложить все детали пазла, прежде чем пытаться собрать картину целиком.

Противная ухмылка покинула лицо Скридуса почти в самом начале моего повествования. Теперь он выглядел растерянным и злым. Наверняка он чувствовал себя обманутым любовником и пытался понять, стоит ли бить мне морду или, наоборот, пожать руку как товарищу по несчастью. Я же напоминал себе кусочек цветного стекла, болтающийся в калейдоскопе, принадлежащем человеку с трясучкой. Стоило только приноровиться, свыкнуться с картиной мира, как этот мир тут же встряхивают, и всё, можно начинать сначала.

— Теперь ваша очередь, Август.

— Моя история покажется вам скучной, — начальник усмехнулся, — пожалуй, слишком прозаичной на фоне ваших приключений, но…

Его прервал нетерпеливый стук в дверь. Странный и неравномерный, будто по сухой деревяшке колотили попеременно два маленьких кулачка. Дети?

Мистер Лок отправился открывать, но на пороге гостиной замер и прислушался.

— Интересно, — наконец задумчиво пробормотал он и решительно зашагал к выходу во внутренний дворик, в мир апельсиновоглазых кнорхов.

На крылечке стояли абсолютно одинаковые девочки лет девяти, обе в голубых платьицах с кружевом по подолу, с огромными белыми бантами и маленькими фарфоровыми куколками в руках. На личиках — печальная озабоченность, но в глазах прыгают бесята.

— Добрый день, мистер Лок, — словно звук и его эхо, почти одновременно, но с отставанием в доли секунды.

Гостьи были синхронны, но не совсем. Это непонятным образом тревожило и пугало. Я вытряхнул эти глупости из головы: после всех ужасов странно заподозрить в злом умысле каких-то детей. У нас вон монстр червеобразный в гостиной сидит, и ничего.

Тем временем девочки поклонились на южный манер, не отрывая взгляда от лица старшего. Как они себе еще шеи не посворачивали?

— Здравствуйте, Нора и Нира.

Август был на диво серьёзен и вежлив, пожалуй даже слишком. Так бывает, когда взрослый пытается подыгрывать детям.

— Наш дом опустел, и теперь нам нужна новая семья.

— А предыдущую уже доели? — ехидно поинтересовался риелтор.

— Конечно! Очень лакомые попались кусочки.

Сердце моё рухнуло в пятки. И это Скридуса я называл монстром? Пока я хватал ртом воздух, как лягушка, чудом пережившая попадание под колесо телеги, девочки звонко расхохотались.

— Не дури, Эрвин, и выходи поздороваться. Это всего лишь наша старая шутка.

— Есть людей? — пробурчал я, вылезая из своего укрытия. Лок посмотрел укоризненно.

— Обсуждать поедание людей. Это разные вещи.

— Здравствуйте, мистер…

— Рид, — вздохнул я и пообещал себе однажды отомстить начальнику за все пережитые потрясения, — мистер Рид.

— Здравствуйте, мистер Рид.

Вблизи поклон оказался ещё более жутким.

— Мистер Лок, мы можем войти?

— Да, но ненадолго. Я занят.

Договаривал он уже пустому месту, странные гостьи просто растворились в воздухе. Я даже ладонью перед собой помахал, чтобы убедиться, что глаза мне не лгут.

— Нам пройти в гостиную?

Перезвон тоненьких голосков раздался прямо за нашими спинами, а волосы на моей голове встали дыбом при мысли, что эти милые юные леди были давно и безвозвратно мертвы.

— Призраки? — одними губами спросил я Августа, который как раз с любопытством наблюдал за моей реакцией.

— Они самые. Только не пугайтесь, — крикнул он вдогонку юным барышням, — там у нас особенный гость.

Девочки снова исчезли, а из дверного проема донеслись восторженные вопли.

— С ума сойти! Какой у вас великолепный хвост! А потрогать можно? А лицо белое — это пудра? А вы и рычать умеете? А клыки у вас есть?

Мы с начальником переглянулись и бросились спасать несчастного Скридуса. Мне и в кошмарах не могло привидеться оказаться на месте нашего червевека. То, что женщины питали к нему необъяснимую слабость, больше не вызывало сомнений. Как и то, что слабость эта (впрочем как и женщины) была весьма своеобразна. Гостьи теперь стояли по обе стороны от бывшего Младшего Пастыря и что-то наперебой шептали тому в оба уха. Слов нам разумеется было не слышно, но лицо жертвы, еще несколько минут назад бывшее белым, стало приобретать синюшный оттенок. Глаза полуприкрыты, рот кривится в болезненной гримасе.

— А ну-ка сели! — рявкнул Лок и все мгновенно закончилось.

Девочки исчезли и появились снова уже на диване, аккуратно усадив куколок на колени. Вид обе имели до абсурдности невинный. Только что ресницами не хлопали.

— Чему я вас учил, бестии? — все так же сурово вопросил начальник.

Нора с Нирой потупились.

— Умалишенные не будут следить за домом, — почти хором продекламировали они явно хорошо заученный текст.

— Именно. Еще одна подобная выходка в моем доме, и наше сотрудничество подойдёт к концу.

— Но вы говорили не обижать людей, а этот, — Два кивка в сторону Скридуса, — совсем не человек.

— Он мой гость. Это хуже.

Девчонки отчетливо шмыгнули носиками. Надо же, и это синхронно!

— Извините, мистер Лок, мы больше не будем.

— Надеюсь, — сухо ответил Август и, встряхнувшись, перешел на более дружелюбный тон: — Так куда там делись ваши домовладельцы?

— Выросли, — простонали девочки и с отчаянием поглядели на нечеловеческого риелтора. — Они всегда вырастают.

— И решили уехать?

— Дети отправились учиться в Наиви, родители последовали за ними. И маленького Вариуса увезли, — совсем убитым голосом закончили гостьи.

— Что ж, бывает. И теперь вы ищете новую семью?

— С детьми.

— Плата вперед, леди.

Леди скривились и полезли руками каждая в свой рот. Я, не отрываясь, наблюдал за их манипуляциями, лишь краем глаза отметив, что Скридус пришел в себя и теперь обиженно пыхтит. Длилось это всего пару минут, после чего каждая достала по клыку. Теперь гостьи смущенно прикрывали ладошками рты и недобро поглядывали на Августа.

— Держите.

Голоса у гостий тоже были недовольными, а начальник — напротив, выглядел почти счастливым.

— Помилуйте, зачем вам призрачные зубы?! — не выдержал я.

— Очень редкий ингредиент для очень хороших зелий.

— Но как они теперь без зубов?

— Подожди пару минут и увидишь.

Лок подошел к буфету, достал из кармана брюк маленький ключик, открыл им потайную дверцу и достал спрятавшуюся за ней шкатулку из рога единорога. Она светилась мягким голубоватым светом, а открывалась, как и все вещицы такого рода, только на звук определенных слов, произнесённых шепотом в определенное отверстие в крышке. Стоит перепутать что угодно, порядок, громкость или угол соприкосновения звука с поверхностью, и ты превратишься в кучку дымящегося пепла. Единороги не прощают ошибок.

Начальник без проблем справился с колдовским замком и бережно положил оба зуба на бархатную подушечку к еще трем таким же. То ли плата за услуги возрасла, то ли один он уже использовал.

— Пальцы призраков — тоже очень редкий ингредиент, — мстительно подсказал Скридус.

— Договорились. Когда ты умрешь, я возьму твои пальцы, — невозмутимо ответил Лок.

— Так они отрастают? Зубы в смысле, не пальцы. Отрастают? — полюбопытствовал я.

— Снова появляются, так будет правильнее.

Начальник повторил манипуляции со шкатулкой в обратном порядке и вернулся к нам.

— Когда нам ждать новых хозяев? — чуть шепеляво, но куда более бодро осведомились юные клиентки.

— Как только найду, — развел руками Август. — За вашим домом все еще числятся несколько странных смертей, но за последние пятьдесят лет ни одной трагедии, так что шансы довольно велики. Точнее сказать не могу.

— Но вы постараетесь?

Глаза девочек закатились, на маленьких пальчиках выросли когти, а на личиках появились трупные пятна. Меня пробрал озноб.

— Несомненно. А теперь трансформируйтесь обратно в милашек и брысь отсюда. У взрослых еще масса работы.

Страшные призраки вновь перестали быть страшными, кивнули нам на прощание и исчезли прямо с дивана.

— А они не вернутся? — спросил я, с ужасом представив, как теперь вместо кнорхов за окном будут маячить эти милые детские рожицы.

— Они обратно не вернутся, — заверил Лок. — У меня, представь себе, здесь не проходной двор.

В дверь со стороны Гракта нетерпеливо постучали, опровергая слова начальника. Лицо его приобрело такое выражение, что стало ясно: призраков вот-вот станет больше.

— Я открою.

Я поспешил предотвратить непоправимое. Не столько из человеколюбия, сколько из боязни и сам попасть под горячую руку. Август промолчал, но всю дорогу до двери я чувствовал его пристальный взгляд на своем затылке.

Так и дырку недолго проковырять!

На крыльце стояла Лора Эйк, хлопая своими прекрасными ресницами и смущенно улыбаясь. При виде ее нарочито невинного личика на меня внезапно накатила волна всепоглощающей ярости. В голове завертелись мысли о пропавших детях, о страданиях червевека, о всякой неведомой хтони, встреченной мной в особняке, о лжи, о предательстве, о привороте, и о многих других, не менее “приятных” вещах. Слишком много для моего бедного сердца.

И я молча захлопнул дверь перед ее прелестным носиком с той же целью, с которой ее открывал — во избежание непоправимого. Красный, злой, чуть ли не дымящийся, как котелок над огнем, я вернулся в гостиную и сел, уставившись в одну точку.

— И? — спросил Август.

— Что "и"? — деревянным голосом уточнил я.

— Кто пришел?

— Лора Эйк. Мне кажется, я хочу ее убить, — все так же отрешенно донеслось из моего рта, будто без моего участия.

— А давайте я открою! — воспылал энтузиазмом Скридус. — Вдруг ее при виде меня удар хватит? Как говорится, двух гномов одной стрелой.

— А давай! — обрадовался начальник.

Бывший Младший Пастырь медленно и неуклюже пополз к входной двери. Хвост его по-прежнему вызывал у меня отвращение, но в данный момент куда меньшее, чем воспоминания о прежней недолгой влюбленности в лживую колдунью. Наконец мы услышали звук открывающейся двери, испуганный визг и резкий хлопок. Скридус вернулся быстрее, чем можно было ожидать, а лицо его выражало неописуемый восторг и ни с чем несравнимое злорадство.

— Что это было?

Во мне вновь начало просыпаться любопытство.

— Теперь дверь захлопнула она.

— Ну, одной проблемой меньше, — хмыкнул Лок. — В данный момент я, как никогда, склонен согласиться с вашим утверждением, что во всем виноваты женщины. Всего полчаса, а сколько новых дел нарисовалось! Ладно. Кажется, теперь моя очередь рассказывать истории?

Червевек кивнул, а я подлил себе вина.

— Вещайте, о великий начальник, а мы будем с трепетом слушать ваше повествование и поражаться вашей мудрости.

— Ты бы так не налегал на вино, а то это мы будем с трепетом слушать твой храп и поражаться твоей наглости, — передразнил Скридус и мерзко захихикал.

— Да у меня появился достойный компаньон в нелегком деле издевательств над дерзким мальчишкой! — восхитился Август и пожал гостю руку.

Оба от души расхохотались, а я подумал, что права была матушка, утверждая, что я плохо кончу.

— Злые вы, уйду я от вас.

— От нас на своих двоих не уходят. — то ли в шутку, то ли всерьёз отрезал Лок и наконец перешел к делу: — Сначала я изложу последовательно события, а свои измышления, предположения и выводы оставлю на десерт. Если по ходу рассказа у вас появятся вопросы, накорябайте их где-нибудь, чтобы задать потом, и не сбивайте меня с мысли.

Убедившись, что мы вняли и готовы внимать и далее, колдун удовлетворенно продолжил:

— Итак, неделю назад со мной связался Рошмир Инк. Письмом, а не посредством кристалла, если это важно. В этом письме он обратился с просьбой найти "достойных его замка арендаторов". Это цитата. Клиент выражал озабоченность нынешним состоянием родового гнезда и его дальнейшей судьбой при полном отсутствии надлежащего ухода. Я информировал господина об отношении местных к дому и пугающих слухах, которые могут осложнить дело. В ответ я получил контракт на очень заманчивую сумму и короткую приписку: "Уверен, вы справитесь. С вами свяжется Лора Эйк".

Начальник вдруг замолчал и, как ни в чем не бывало, принялся раскуривать трубку. Я было открыл рот, чтобы спросить, что произошло дальше, но Лок бросил на меня укоризненный взгляд. Мол, попросил же не перебивать. Только когда по комнате поплыл ароматный дымок дорогого табака, а мое любопытство готово было полезть из ушей, мучитель-сказочник (или сказочный мучитель) соизволил продолжить.

— Названная особа не явилась ни в тот день, ни на следующий. Когда продолжительность ее отсутствия превысила все возможные границы приличий, в мне передали новую записку, уже от барышни: "Завтра жду вас в особняке Инкорке". Признаться, именно такое хамское отношение к делу заставило меня отправить на задание помощника. И только невероятная сумма предложенного вознаграждения не позволила мне и вовсе отказаться от задания. Признаюсь, жадность не делает мне чести, но должен же у меня быть хоть один недостаток.

Скридус крякнул, и даже мне с трудом удалось подавить в себе реакцию на это заявление. Хоть один! Один, спрут его побери! Один взгляд зеленых глаз с искорками пламени — и мы изобразили почтительнейших слушателей в истории устного творчества.

— Вечером я ознакомился с отчетом Эрвина, который, с вашего позволения, я пересказывать не буду, и решил вопреки собственным представлениям о вежливости, связаться с Рошмиром Инк по кристаллу. Он примчался на следующее же утро и первым делом сообщил, что никакого риелтора он не нанимал, и писем не посылал.

Лок сделал паузу, затягиваясь дымом и давая нам время осмыслить сказанное.

— Тогда я договорился с ним о ночевке в проклятом замке под моим незаметным для посторонних присмотром. Признаюсь, меня разбирало любопытство, да и наследнику родового имения это чувство оказалось не чуждо. Также, связь между первыми исчезновениями и борьбой с саламандрами казалась настолько очевидной, что я не мог не поинтересоваться, что пообещал Младшему Пастырю Рошмир. Он ответил только, что вы, Скридус, кого-то с кем-то перепутали и хотели жениться. "Такой романтичный мальчик", так он кажется вас назвал.

“Романтичный мальчик” нервно забарабанил по полу кончиком хвоста.

— Это ставило под сомнение мою теорию о вашей причастности к детским смертям, но мне необходимо было убедиться лично. Тогда мы с Эрвином отправились в Храм Пути Мертвых, где, как вы уже знаете, нас оглушили сразу по прибытии. Дальше ничего интересного. Я очнулся в камере, не прикованный, что удивительно, но разумеется запертый. Моего могущества хватило, чтобы выбраться из заточения, но оказалось недостаточно, чтобы сразу разыскать подчиненного. Самое поразительное, что меня самого толком никто не разыскивал. Возможно, Эрвина вновь приняли за меня, а меня по какой-то причине вообще не посчитали серьезным противником. Они у вас там что, совсем магию не чуют?

— Этому не учат на Пути Мертвых, мы больше по бессмертию, знаете ли.

— Ну и зря. На кой гжыш вам бессмертие, прожитое в невежестве? В общем, несколько дней мне пришлось поползать по всем десяти подземным этажам, подглядывая, подслушивая и вынюхивая. Проклятый спрут! Да во всем Гракте нет столько народу, чтобы заселить эту вашу тюрьму!

— Это не тюрьма, это место будущего пребывания бывших людей, еще не успевших утратить свою человечность на пути к воплощению в истинного мертвоходца. — Скридус оглядел наши вытянувшиеся лица и отмахнулся: — Не важно, продолжай, рыжик.

Рыжика, к моему ужасу, Лок проглотил почти не поморщившись. Приворожил его этот червь, что ли?

— Убивать всех подряд не хотелось — хлопотно, да и привлечет ненужное внимание Хранителей Путей, поэтому пришлось потратить изрядное количество времени на поиски. Извини, мальчик.

Я равнодушно пожал плечами. Главное, что по голове меня тюкнул не Лок, а остальное я как-нибудь переживу. Поэтому я сказал:

— И вот мы узнали, что главный злодей не Скридус. Лора-Мэри-Ингрид, конечно, та еще штучка, но что-то я сомневаюсь, что это все ее коварный план. Уж больно нелепо она себя ведет. Тогда кто стоит за всем этим безумием?

— А вот это хороший вопрос. Я поставил на дом отличную защиту, даже твой телепат через такую не проскочит, предлагаю расползтись по спальням и немного отдохнуть. Завтра тяжелый день, а Рошмир все еще не отвечает, и я уже не знаю, следует ли нам считать его живым.

Лок бросил недовольный взгляд на кристалл.

— Я буду спать здесь, рыжик, слишком устал, чтобы далеко ползти.

— Да как хотите. Эрвин, ты будешь спать в моей комнате.

— А где будете спать вы?

— А я буду спать на своей кровати в своей комнате. Для тебя у меня есть диван. Мне так будет спокойнее. А то у тебя то записки, то ванны, то рожи в окне. Могу я хоть раз выспаться, не беспокоясь о твоем благополучии?

И тут погас свет. В том числе и свечи. Под распахнутым настежь окном в мир кнорхов раздался ужасающий вой.

— Рыжик, а окно у тебя тоже защитной сетью накрыто?

— Разумеется, — проворчал Август.

Впрочем, тон его не показался мне достаточно уверенным.

Глава 11

Так мы простояли несколько минут, прислушиваясь, в ожидании очередного воя. Его не было. Тишина в темноте не успокаивала, напротив, еще больше натягивала и без того потрепанные последними событиями нервы. Казалось, я слышу, как они звенят.

— Что делать будем? — не выдержал наконец Скридус.

— Ну точно не убегать, — проворчал я, многозначительно покосившись на его хвост.

— Нос не дорос еще взрослых колдунов калеками обзывать, — прошипел он.

— Так колдуйте скорее, Ваше Червячное Величество, спасите нас всех!

— Дети, цыц! — шепотом рявкнул Лок, нарушая все известные законы звуковоспроизведения.

Мы послушно заткнулись и еще секунд тридцать настороженно прислушивались.

— Это за мной, — обреченно сообщил я соратникам, уловив едва заметную мелодию, будто переплетавшуюся с лунным светом.

— Знаю, — совершенно спокойно ответил Август, — Я ее раньше услышал.

— Да что вам там мерещится?

Скридус осторожно пополз ближе к окну, желая приобщиться к происходящему, но Лок решительно загородил ему путь.

— Не стоит рисковать. Один жрлбдых знает, как она на вас подействует.

— Да про кого вы говорите?!

— Не про КОГО, — вздохнул я, — Про ЧТО. На Пути Безликих лунная ночь считается живым существом. Даже не так, скорее живым самосознательным миром. У нас есть легенда…

— У ВАС?!

— У них, — торопливо поправился я, — есть легенда…

— Потом. Сейчас надо усилить защиту. Скридус, мне понадобится ваша помощь.

— У меня сейчас могущества — гном наплакал.

— Могуществом Эрвин поделится, от вас мне нужен опыт.

— Я?! — Возмущение мое было громким и, я очень надеялся, убедительным, — Да помилуйте, Август, какое у меня могущество?

— Ты. — отрезал Лок. — Иначе бы они не пришли.

— Так этот недоразвитый огрызок — стихийник?

— Сам не тестировал, но выходит, что так. Огрызок, когда получше забаррикадируемся, нам предстоит серьезный разговор.

Я испытал невероятное, почти непреодолимое желание сигануть в окно — и будь, что будет. Ещё неизвестно, кто меня убьет мучительнее, те или этот. Заметив, что начальник не сводит с моего лица пристального взгляда, я нервно сглотнул и кивнул.

— Хорошо. Итак, за мной, товарищи волшебники, нас ждут великие дела!

С этими словами ненормальный риэлтор бодрым шагом покинул гостиную.

Скридус возмущенно фыркнул, и Лок, будто услышав, вернулся с тележкой. Путь наш лежал в подвал.

До этого момента я даже не интересовался, есть ли в доме подземные этажи. Скорее всего потому, что подозревал, что это может оказаться именно тем случаем, про которые говорят, что многие знания несут многие печали. Что ж, теперь пришло время узнать степень собственной паранойи и пессимизма.

Итак, насколько я оказался прав?

Абсолютно.

Дверь в подвал скрывалась за деревянной стеновой панелью. Никакого рычага или иного механизма, открывающего тайный проход, не было. Август острым ногтем сделал глубокий разрез поперек левой ладони и приложил ее к стене. Сомнений насчет начальника у меня не осталось — человеком он точно не был. Цвет крови совершенно обычный, но таких когтей, да еще втягивающихся, нормальному потомку обезьян ни за что не отрастить. Стена впитала кровь, благодарно, как мне показалось, проурчала и открыла проход. Из обычной темноты мы шагнули в непроглядную.

— Хоть факел какой есть, а? — пробурчал Скридус, опасаясь, что Лок не удержит тележку на лестнице и не желая погибать вслепую.

— Зачем тебе факел? — удивился нечеловек-червекататель и запел на таких низких нотах, что, казалось, сама земля завибрировала.

С каждым новым словом на незнакомом древнем языке становилось все светлее. К концу музыкального выступления повсюду разливался мягкий, но достаточно яркий свет. Мы с червевеком во все глаза уставились на Августа.

— А раньше ты не мог?! — выразил наше общее негодование Младший Пастырь.

— Чтобы мы с темной улицы были видны, как на ладони? Я еще не знаю, кто там выл.

— А я знаю. Рассказать?

Несмотря на обстоятельства, мне было донельзя приятно осознавать, что я знаю что-то, чего не знает сам Август Лок.

— Потом, Эрвин. В первую очередь первоочередное, — оборвал меня на полуслове начальник и мы продолжили путь.

Лестница оказалась довольно крутой, но на удивление широкой. Мало того, повинуясь незаметному для посторонних сигналу, справа образовалось подобие пандуса. Не магически, а скорее всего за счет скрытого механизма, некоторые части ступеней просто повернулись и зафиксировались в наклоненном положении с громким щелчком.

— Опять технологии? — хмыкнул Скридус.

— Не на ручках же мне вас нести.

Я уже не первый раз заметил, как меняется стиль общения моих старших товарищей. Они то спорили, "тыкая" и не особо церемонясь в выражениях, то внезапно переходили на куда более уважительный тон. Червевек, целиком состоявший из язвительности и сарказма, и то иногда проявлял чудеса сдержанности. Давалось ему это, по всей видимости, нелегко. Как только тележка была установлена на пандус, спускаться стало легко и весело. Проем за спиной закрылся и мне совершенно не хотелось отстать от стремительно несущихся вниз спутников. Скридус оказался довольно тяжелым, а Лок — длинноногим, и когда лестница наконец кончилась, я едва мог дышать, сердце пыталось выбить мне ребра, чтобы оказаться как можно дальше ненормального теловладельца.

— На сколько эх… эхтажей мы ушли под землю?

— Технически — на один, — отвратительно бодро ответил начальник и огляделся. — Или ты видел на нашем пути дверные проемы?

— А в шагах? — не сдавался я.

— А не все ли равно? Не сбивай с мысли, нам нужно кое-что взять с собой, и продолжим путь.

— Мы просто сбегаем?

— Мы вообще не сбегаем, ни просто, ни сложно, никак. — задумчиво пробубнил Август, перебирая на бесчисленных полках шкафов бесчисленные же баночки.

Помещение больше походило на природную пещеру, чем на приличный подвал. Выравниванием и отделкой стен никто явно не занимался, только пол был аккуратно вымощен некрашенными деревянными дощечками. И то, скорее всего, исключительно ради стеллажей со склянками. В комнате было светло, но источник света оставался таким же загадочным, как и на лестнице. Ни факелов, ни масляных ламп, ни, разумеется, окон. Тем не менее воздух был свеж, прохладен и насыщен запахом моря.

— Что ты ищешь, маньяк подземельный? — не выдержав, полюбопытствовал Скридус.

— Ингредиенты для Акопулуса.

— Все так серьезно?

Червевек сменил язвительный тон на тревожный.

— Не знаю. Но я не могу сидеть здесь и защищать вас, пока мир не скатится в бездну, поглотив наших гостей, поэтому готовлюсь к худшему.

— А если там люди?

— То их там больше не будет. — отрезал Лок.

— Что такое Акапу… Окопы… Аку… — испугался вдруг я.

— Акопулус. Заклинание защиты, — продолжая звенеть пыльными баночками, ответил начальник.

— Заклинание массового убийства врагов, — уточнил Младший Пастырь.

— Но…

— Никаких но! — Ледяной тон Августа не оставлял места возражениям. — Я должен попасть в особняк сегодня же ночью, потому что иначе завтра тебя уже может не быть в живых. И оставить тебя без защиты я тоже не могу, иначе завтра тебя уже может не быть в живых. Результат одинаков в обоих случаях. Остается только один вариант — решить проблему Безликих и вместе раскатать по камушкам проклятый замок!

Первый раз я видел Лока таким, и ни за что на свете не хотел бы увидеть снова. Медные волосы растрепались, лицо исказила гримаса ярости, мгновенно превратившая симпатичного мужчину в дикого зверя, готового к прыжку, в глазах плясало зеленое пламя. Отнюдь не метафорическое. В гневно сжатом кулаке лопнул маленький пузырек синего стекла и резкая боль мгновенно отрезвила начальника.

— Ах ты ж, червь пустынный! — выругался колдун, посмотрев на окровавленную ладонь.

— Умеешь ты произвести впечатление, рыжик, ничего не скажешь, — укоризненно покачал головой Скридус. — Вон, мальчика насмерть перепугал.

— Этот мальчик, между прочим, самолично мне объяснил, почему не стоит разбрасываться ценными кадрами. Так бы выкинул его в окно навстречу добрым недругам — и дело с концом.

— С-с-спасибо, — прохрипел я и решил на всякий случай уточнить: — За то что не выкинули.

— Должен будешь. — Лок замотал руку какой-то пыльной тряпкой и вздохнул: — Ингредиентов не хватает, так что кровавая развязка отменяется.

— Убийца-дилетант, — хмыкнул червевек. — Есть план Б?

— А знаешь, Скридус, — внезапно ласковым тоном любящей мамочки ответил Август. — Кажется, есть. Но тебе он, скорее всего, придется не по вкусу.

— Говори давай, словоблуд аристократский. Один жрлбдых, меня безликие тоже жалеть не станут.

Лок рассказал. И если предыдущая идея казалась мне излишне кровожадной, то я заблуждался как никогда в своей жизни.

Глава 12

Скридус сидел в центре нарисованной Локом окружности и тихонько что-то пел. Глаза полуприкрыты, хвост обвился вокруг туловища, руки подняты вверх и сложены в молитвенном жесте. Весь его вид выражал абсолютную отрешенность от внешнего и сосредоточенность на внутреннем. Но чувствовалась в этом некоторая наигранность, легкая нотка фальши, будто обернулся на звук шагов за спиной в темном переулке, а там стоит высоченный мужик и насвистывает, глядя куда-то вдаль. Я полюбовался безыскусной игрой червевека еще с полминуты, хмыкнул и отвернулся.

— Август, это безумие, — в сотый раз повторил я, уже почти без истерических ноток.

— Да, — спокойно ответил начальник.

— Вы хоть знаете как…

— Знаю. — отрезал он. — А пока я все подготавливаю, рассказывай.

У меня засосало под ложечкой и на мгновение мне показалось, что уши нашего подопытного повернулись как собачьи, жадно ловя каждое слово из нашего разговора.

— При нем? — жалобно простонал я и тихий напев на секунду затих.

— Как тебе не стыдно? — укоризненно покачал головой Август, — Человеку может жить осталось всего ничего, ровно до конца ритуала, а ты не хочешь потешить его напоследок занятной историей.

— Ничего она не занятная, — пробурчал я, — Ладно. Но пообещайте меня в окно не выбрасывать.

— Ладно, — передразнил меня Лок и продолжил чертить символы вдоль линии круга.

— Своих биологических родителей я не знаю. Фермер пас овец, когда заприметил в низком кустарнике грязный сверток со спящим ребенком. Ни записки, ни еды, просто брошенный умирать. Меня подобрали, вымыли, накормили и решили оставить.

— Звучит как начало трогательной детской сказки, — не выдержав, ехидно прокомментировал Скридус.

— Ну, детская часть на этом, пожалуй, заканчивается. Я прав, мальчик? — не оборачиваясь подстегнул меня Август, — Что случилось с фермерами?

— Сами знаете, что правы, — проворчал я, погружаясь в болезненные воспоминания, — Мне было десять, когда отец впервые взял меня на рынок. Родители без конца повторяли, что большой город разъедает души, лишает разума и сердца и никогда не брали меня с собой в Гракт. Я даже представить себе не мог, насколько они окажутся правы, — я невесело усмехнулся и покачал головой, — В тот день я помогал отцу раскладывать по прилавку молоко, масло, яйца, мамину вышивку…

Слова лились машинально, складываясь в четкий и почти безэмоциональный узор повествования. Губы мои продолжали шевелиться, но уже как-то машинально, сами собой, а перед внутренним взором вставали картинки из далекого прошлого, все больше поглощая мое внимание.

Наша семья богатой не была, а упрямая изоляция от общества не позволяла отцу завести полезных для успешной торговли знакомств, поэтому наш маленький прилавок, наспех сколоченный из обструганных досок ютился на самой окраине площади, в двух шагах от заведения с интригующим названием "Все твои шалости". Впервые заприметив вывеску, я по наивности решил, что это магазин игрушек и, улучив момент, скользнул за приоткрытую дверь. Там было темно и жутко, тяжелый запах мускуса и незнакомых благовоний висел в воздухе густым облаком. Казалось, его можно нарезать ломтиками и есть, макая в сироп из горных ягод. Отовсюду лилась музыка, тихая и ненавязчивая, но дурманящая голову. Мне было страшно и интересно одновременно, в равной степени, как бывает только с десятилетними мальчиками и девочками.

Не зная, на что решиться, бежать или остаться, я робко сделал еще пару шагов вперед и зажмурился от внезапно вспыхнувшего яркого света. Проморгавшись, я увидел женщину, чьи светло-русые локоны, такие длинные, что прикрывая обнаженную грудь, спускались почти до колен, пленили мое сердце. Несомненно, это и есть настоящая принцесса из сказок, решил я. Только принцессы могут быть настолько волшебно прекрасны. Округлые бедра принцессы скрывал шелковый платок, с узлом на левом боку.

— Ты слишком юн, мальчик, — Голос был хрипловатым и томным, а улыбка мягкой и теплой, — Приходи лет через пять.

Я попытался что-то ответить. Сам не знаю, что именно. То, что я здорово ошибся, приняв это место за магазин игрушек, было очевидно, но как ретироваться, не потеряв достоинства в глазах волшебной леди, я не представлял. Когда в третий раз мое горло издало жалкий хрип вместо хоть сколько-нибудь вразумительных слов, за моей спиной распахнулась входная дверь и ворвался отец.

Он был зол и взволнован как никогда на моей памяти, схватил меня за руку и утащил "из этого притона". Принцесса не произнесла ни слова, но я чувствовал между лопаток ее задумчивый взгляд. Следующие полчаса я допытывался, что это было, а отец, пытаясь совладать с собой, только сердито пыхтел. Только когда небо окончательно посветлело и потянулись первые еще сонные покупатели, мне наконец удалось добиться ответа.

— Это логово суккубов, сынок.

— Прямо в городе?! — поразился я.

О суккубах я читал, но представлял их совсем иначе. У меня под подушкой (у многих детей это склад самых дорогих сердцу вещей) жил толстенный том мифов и легенд. Большинство из них оказались чистой правдой, некоторые — сомнительными догадками, а остальные — откровенной чушью. Демонессы, ориентированные на удовлетворение плотских потребностей, представали наиллюстрирующих книгу гравюрах такими отвратительными монстрами, что оторопь брала.

Впервые увидев эти картинки, я мысленно проклял и извращенное воображение художника, и бедолаг, изголодавшихся настолько, чтобы клюнуть на такое уродство. Но та небесная нимфа, что встретила меня во "Всех твоих шалостях", совсем не походила на мифического суккуба. Кроме того, разве могли позволить Хранители путей, чтобы прямо у них под носом несчастные люди продавали бессмертные души кому ни попадя? Отец молчал и я повторил свой вопрос.

— Прямо здесь, в городе, возле главной площади логово демонов?!

— Суккубов, — он сплюнул себе под ноги, — Как видишь, да. Прямо здесь.

— Но почему их не гонят?

Отец скривился.

— Хранители считают, что такие места как это, — он махнул рукой в сторону вывески, — несут пользу обществу. Там же души не целиком продают, а по кусочку. Вроде как встреча с суккубом накладывает на душу определенный отпечаток, ну да я не ученый, всего не знаю…

— Ну расскажи!

— Мал ты еще, — уперся отец и повернулся к пожилому господину, которому приглянулась маленькая булавочная подушечка с вышитым цветком, — Нравится? А вот посмотрите еще…

Разговор явно был окончен. Свое любопытство я смог удовлетворить лишь пятью годами позже, когда явился в "шалости" уже в качестве клиента. Но это совсем другая история.

Торговля шла не очень бойко, но и откровенного затишья не наблюдалось. Возле прилавка почти все время кто-то топтался и только к закату поток покупателей наконец пошел на спад. Мы выждали еще с полчаса в надежде на богатых храмовников (многие из них только в сумерках выбирались в город), но так никого и не появилось. Тогда отец стал складывать оставшиеся товары обратно в мешки, а меня отправил прикупить на вырученные монеты специй и муки для матери. Бакалея находилась как раз напротив нас и суккубьего притона и только поэтому меня отпустили одного. И все равно, беспокойный взгляд родителя сверлил мне затылок до самого входа в лавку.

За прилавком стояла девчонка, старше меня максимум на пару лет, рыжая и веснушчатая настолько, что, казалось, это лесная лилия собственной персоной отрастила ноги и прибежала торговать. Бледно-зеленый комбинезон как у шахтеров и встопоршенные косички лишь подчеркивали необычное сходство с цветком. Из взрослых в лавке был только человек в черном балахоне с капюшоном, стоящий ко мне спиной и разглядывающий что-то на верхних полках. Я прищурился и тоже посмотрел наверх. Крашеная в красный дощечка с неровными черными буквами гласила: "Яды". Я содрогнулся и даже захотел уйти, настолько мне не понравился незнакомец, но девчонка уже заметила меня и сделала приглашающий жест.

— Заходите-заходите, не стесняйтесь, — голос у нее оказался хриплым и очень низким, совсем не девчачьим, — Что вам угодно, молодой человек?

На город уже опустились сумерки, но лампы в бакалее пока не зажгли, и по-настоящему я смог разглядеть торговку, только подойдя к прилавку почти вплотную. Каково же было мое изумление, когда я понял, что передо мной вовсе не девчонка! Я стоял, забыв за чем пришел, и оторопело глядя круглыми глазами на жесткую щетину, покрывающую нижнюю часть милого детского личика.

— Ну так и будешь глазенками любопытными зыркать, али дела начнем обсуждать? — голос стал сердитым.

— А мммуки ммможно? — пролепетал я, теряясь в попытках определить расу, пол или хотя бы возраст стоящего передо мной существа.

— Это полугном, — услужливо прошептали мне над самым ухом.

— А почему на девочку похож? — не оборачиваясь, так же шепотом спросил я.

— А он еще и полуэльф, — над ухом хихикнули.

Тут я не выдержал и наконец обернулся, рядом со мной стоял тот самый незнакомец в балахоне. Только теперь я смог разглядеть его маску, но сколько ни вглядывался, не мог понять, из чего она сделана. Тончайшие золотые нити переплетались снова и снова без всякой логики и геометрии, неплотно, многослойно, и полностью закрывая лицо храмовника. Точно храмовника. Но с какого он Пути?

— Разреши представиться, Старший Пастырь Пути Безликих, — снова будто прочитав мои мысли, произнес незнакомец. На этот раз уже не стараясь говорить тихо.

Я ожидал продолжения, по наивности предполагая, что при знакомстве называют имя, но, разумеется, ничего не дождался.

— Кронвальд Тир.

— Хорошее имя, — кивнул он, пристально вглядываясь в мое лицо, разумеется, судить об этом я мог только ориентируясь на собственные ощущения, — Но не родное.

Я смутился, мое происхождение оставалось тайной для меня самого, и когда кто-то напоминал об этом, я отчего-то чувствовал жгучий стыд. Будто натворил что-то нехорошее, но сам не знаю, что именно.

— Расслабься, мальчик, это не так важно, как тебе кажется, — голос стал мягким, гипнотическим, — Дай мне свою ладошку, я хочу взглянуть на твой потенциал. Аура у тебя… интересная.

Я как завороженный протянул руку и замер, боясь пошевелиться. Старший Пастырь взглянул на мою ладонь, дернулся как от удара, схватил ее жесткими холодными пальцами и почему-то и впился взглядом в мои глаза. Я чувствовал его нездоровое внимание как раскаленные спицы, пронзающие мозг до самого затылка. Все это странное действо длилось лишь несколько секунд, но ощущалось как вечность. Холодная, жадная, полная боли вечность. Где там эта девочка-мальчик с моей мукой?! Наконец незнакомец (или уже знакомый?) отпустил мою несчастную конечность и пытка кончилась.

— Чччто вы там увидели?

— Твой дар, — говорил мужчина теперь хрипло и неуверенно, — Таких как ты совсем немного. Я, например, и еще несколько Безликих, и… Больше я, пожалуй, не встречал. Когда придет время…

— Какой такой дар? — перебил его я.

— Узнаешь, мальчик, совсем скоро, — вздохнул храмовник с откровенным сочувствием, — Я хочу тебе кое-что дать, протяни руку снова, не бойся. На этот раз больно не будет.

Я нехотя открыл ладонь и мужчина опустил на нее невесть откуда взявшуюся золотую мушку с хрустальными крылышками. Едва я поднес ее к глазам, чтобы получше рассмотреть, как таинственное насекомое, перебирая шустрыми лапками забралось мне под кожу и там растворилось без следа. Больно не было, а вот страшно — очень даже. Я поднял на незнакомца испуганный взгляд, но в этот момент как раз вернулся наш странный продавец, с трудом волоча по деревянному полу огромный мешок муки.

— Ишь, стоит он тут! — проворчал гном, — Помог бы старому человеку, раз сил полно и молодость через край хлещет! Что еще тебе?

Я все так же растерянно и немного виновато пролепетал себе под нос список необходимых специй и вновь обернулся к незнакомцу. Тот уже исчезал в дверном проеме, явно не собираясь ничего объяснять. Муха в моей руке признаков жизни не подавала, однако ладонь все время чесалась. Скорее всего больше по психологическим причинам, чем по магическим.

Я пришел в себя от пристального, немигающего взгляда Лока, обжигающего мою правую руку. Скридус тоже молчал, задумавшись о чем-то своем. По выражению его лица можно было решить, что червевек производит в уме сложные арифметические расчеты.

— Вы чего? — удивился я, не сразу сообразив, что буквально все подробности выложил вслух.

— Она все еще в тебе? — спросил Август мрачно.

— Конечно, куда бы она делась? — пожал плечами я.

— И ты снова идиот, — вздохнул начальник, — Тебя пометили.

— Как собака дерево, что ли?

— Как хитрый маг глупого мальчишку. Так тебя нашел Путь, когда пришло время и так же они нашли тебя сейчас. Но это все детский лепет по сравнению с тем, что нас ждет в ближайшем будущем, если не удастся тебя удержать, — голос был ледяным, по спине забегали мурашки.

— Что нас ждет? — совсем растерялся я.

— Рассказывай дальше, глупый мальчишка, тогда и узнаем. Вдруг ты еще о чем-то умолчал?

— Напугали вы ме…

— Заткнись и говори!

Я понял, что указывать на противоречивость приказа в данных условиях смертельно опасно, вздохнул и продолжил.

Прошло три года с той странной встречи, ладонь меня не беспокоила, кошмары если и снились, то в виде самых обычных детских страшилок. В тот год участились нападения хищников и у нас погибло почти все стадо. Осталась старая корова, которую держали исключительно из сентиментальности, ни на воспроизводство, ни на молоко она была давно не способна. С деньгами стало еще хуже, а меня вот-вот нужно было пристраивать в ученики лекаря, такова была воля родителей, а мне было все равно.

Тогда отец соорудил лодчонку и мы стали расставлять сети вдоль берега, чтобы хоть как-то прокормиться. Если удавалось наскрести еще и на продажу — день считался невероятно удачным. Однажды, в самом конце сезона мама напросилась составить нам компанию. Дескать интересно посмотреть, чем это мужчины занимаются, пока женщины по домам подушечки вышивают. Море было спокойным, и отец согласился.

В паре сотен метров вправо от наших рыболовных угодий была небольшая пещера. Я заприметил ее еще во время прошлой рыбалки и жаждал рассмотреть поближе, но родитель был непреклонен. Говорил, что небезопасно в наших местах "по незнакомым дыркам в скалах шляться". Но в этот раз я надеялся убедить его, заручившись поддержкой не менее любопытной матери. Та согласилась со мной, что тяга к приключениям и есть смысл человеческой жизни, а с отцом — что жизнью этой глупо рисковать в столь юном возрасте. Я возмутился, родители рассердились и моя рука сама собой взметнулась вверх. Сам не знаю, как это произошло, но в следующее мгновение огромная волна поднялась над абсолютно тихим морем и накрыла нас с головой.

Очнулся я на входе в пещеру, легкие и горло горели от соленой воды, которую я выкашливал еще несколько долгих минут. Рядом валялись обломки нашей лодки, но ни отца, ни матери нигде не было.

— Дальше, — приказал Лок, когда я снова замолчал.

— Это все, — пожал я плечами, пытаясь справиться с нахлынувшей снова болью от потери близких.

— Я сказал ДАЛЬШЕ!

С зеленым пламенем в глазах начальства не спорят и я продолжил.

Самостоятельно выбраться из пещеры я не смог. Ни тайных проходов, ни великолепных русалок, которые по моему убеждению просто обязаны были там быть, не было. Просто небольшое, явно естественное углубление, шагов десять, не больше. Я сидел и ждал, надеясь, что вот-вот из воды покажется голова мамы или отец окликнет из рыбацкой лодчонки соседа, и выяснится, что с ними все в порядке.

На закате помощь действительно пришла. Но без родителей. В стене пещеры открылся портал и из него высунулась рука, она мне помахала и сделала приглашающий жест. Других кандидатов в спасатели не наблюдалось и я пошел. По ту сторону меня ждали Безликие, человек семь или восемь, не помню точно, но моего таинственного незнакомца среди них кажется не было. Меня накормили, дали сухую одежду и максимально деликатно объяснили, что родителей убил я сам.

Две недели я провалялся в лихорадке, не реагируя ни на отвары лекаря, ни на заклинания Пастырей, затем так же сам собой пошел на поправку. Когда выздоровление мое уже не подлежало сомнению, со мной провели вступительную беседу и поселили в башню к другим подопечным.

— Хищника, который погрыз скот, нашли? — неожиданно спросил Лок.

— Да при чем тут хищник-то?!

— Отвечай!

— Вроде нет, а…

— А мы — нашли.

Из круга снова понеслось пение Скридуса, теперь громкое и раскатистое, и я закрыл открытый было рот.

— К столбу, горе мое, вязать тебя будем, — вдруг смягчился Август.

— Зачем?!

— Чтобы ты и тут кого не погрыз, грязный скотоед.

Червевек сбился, гнусно хихикнул и продолжил свою песню.

— Но я никого не грыз!

— Потом. Если будет это “потом”. К СТОЛБУ, Я СКАЗАЛ!

Узлов начальник понавязал столько, что хватило бы на десятерых крепких воинов, а на одного меня, пожалуй, было перебор. Тело мгновенно затекло, верёвка глубоко впилась в правое бедро, а в голове легкий ветерок гнал по полю бутон ветреника, сухой и шелестящий. Мозг отказывался принимать участие в творящемся сумасшествии, выделяя ясно только одну мысль: "Скорей бы все закончилось".

Тем временем Август дорисовал последний символ и параллельно со Скридусом завел свою ни на что непохожую песню. Голоса то сливались, то путались в свете расставленных по кругу свечей, но никто из магов не сбился, отыгрывая каждый свою партию в совершенстве, доступном лишь безумцам и гениям. И у них все получилось!

Глава 13

Я, как завороженный, смотрел на тоннель, прорытый Великим Червем прямо в стене подвала. Лок лежал без сознания, отдав все силы без остатка древнему, как сам мир, заклинанию. Отчаянно не верилось, что у них все получилось, вопреки слабости Скридуса и отсутствии опыта в таких делах у Августа. Когда хвост бывшего мертвоходца стал отвоевывать все больше и больше прав у человеческой половины, когда исчезли руки, когда безглазая тварь с неправдоподобно огромной пастью начала расти и впервые издала боевой крик, я сам едва не упал в обморок. Только упрямый отказ поверить в происходящее позволял как-то держаться на поверхности, не потонуть в безумии. Зачем нужно было меня привязывать, я не понимал до самого конца. И лучше бы мне этого так и не узнать.

Прошло долгих десять (читай "бесконечное, тягучее, немыслимое, просто невыносимое множество") минут, прежде чем Скридус добрался до цели. Это действительно было слишком жестоко и рискованно. Вдруг Червь не остановится, не захочет остановиться? И что тогда останется от города? Во мне нарастало беспокойство, нежных чувств к Безликим я не испытывал, но что-то не давало покоя. Легкий зуд на задворках сознания и…

Раздался первый человеческий крик. Вся тревога, накопленная с момента превращения червевека, сжалась в тугой комок и вдруг взорвалась в голове, разнося на клочки остатки моего я. Воспоминания о дальнейших событиях весьма отрывочные, но хватит их на долгие годы кошмарных снов в приюте для душевнобольных. Если удастся дожить до этих спокойных времен.

Первая вспышка ясности застала меня бегущим по прорытому Скридусом тоннелю. Узлы на веревках оказались слишком слабы или я их попросту перегрыз — не помню, зато в память врезалась странность и новизна иного восприятия мира. Мне ни к чему было прислушиваться, чтобы знать расстояние, отделявшее меня от Червя, я ВИДЕЛ полупрозрачный зеленоватый шлейф магии земли, тянущийся за моей жертвой. Чем дальше от хозяина, тем прозрачнее и тоньше он становился. Даже если бы я захотел, остановить эту бешеную погоню было невозможно. Я ДОЛЖЕН был бежать. Я ДОЛЖЕН был защитить ИХ. Снова темнота.

Кровь у Червя тоже зеленая, она светится и издает едва слышное жужжание. На вкус — невыносимая, ни с чем не сравнимая гадость! Но я кусал снова и снова, пока сила не забила ключом из рваной раны и не заполнила меня до краев. Скридус еще был жив, но могущество его стало отныне моим могуществом, впрочем, и это уже не имело значения. Среди сотен разбросанных в причудливых позах, будто рехнувшийся кукольник решил сломать своих марионеток, трупов я искал ХОЗЯИНА. Ни один из Безликих не светился, ни один не умер легкой смертью, ни один не ушел… Тогда где? Я почуял кнорха, прятавшегося во время битвы за телегой с тюками, и рванул за ним. Тьма.

Кнорх на вкус был лучше, чем Червь, но добыть из такой пищи силу невозможно. Они слишком слабы, а магии так мало, что едва ли хватило бы тысячи, чтобы утолить мой голод. Поэтому я ограничился одним. Вся ценность случайного шпиона заключалась в его памяти, но даже она не смогла дать ответ, был ли ХОЗЯИН среди штурмовавших дом Лока. Тогда я решил убить Августа, который спустил эту черветварь на моих людей, МОИХ, тех, кого я создан был защищать. Обратный путь занял куда меньше времени. Я уже не отвлекался на ориентирование в узких переходах, поэтому ввалился в подвал спустя каких-то две минуты. Ввалился и погрузился во тьму. На этот раз не без постороннего вмешательства.

Я проснулся в своей комнате в башне, облегченно выдохнул, осознав, что все произошедшее — не больше, чем дурной сон, и повернулся на другой бок. Попытался повернуться. Руку пронзила резкая боль, в локте что-то хрустнуло, цепь глухо звякнула о подголовник. Цепь?! Тут я окончательно пришел в себя и вспомнил некоторые эпизоды из насыщенной событиями ночи.

— Лок! Лок! — я орал дурным голосом, как гном, чью бороду спутали с щеткой для сапог.

Никто не отозвался. Рука давно затекла и до локтя потеряла чувствительность полностью, выше, на стыке с плечом — болела нещадно. То ли вывихнул, когда пытался повернуться, то ли просто потянул. Голова, по которой меня так ловко и вовремя стукнул Август, на удивление не беспокоила. Качественная работа, почти профессиональная. Вырубить человека (человека ли?) и шишки не оставить. Да где же этот…

— Лок! Лок! Ло…

Я уже набрал в грудь побольше воздуха, чтобы кричать без остановки столько, сколько потребуется (да, я не горжусь своей логикой), и тут же этим воздухом поперхнулся. В окно робко постучал насмерть перепуганный кнорх. Мне захотелось провалиться обратно в подземелье и носу оттуда не казать. Стыдно до одури. Кем они меня теперь считают? Монстром? "А ты — не он?" — раздался в голове голос маньяка-телепата.

Я судорожно вздохнул, чтобы прийти в себя и приподнял насколько мог руку с цепью, чтобы кнорх убедился в моей безобидности и, заодно, неспособности открыть окно. Апельсиноглазая мордочка на миг сменила выражение с испуганного на хитрое, всего на миг, но я успел заметить и неожиданно для самого себя почувствовал уважение к этим маленьким существам. Тем временем, кнорх вырвал из макушки длинный жесткий волос, придирчиво его осмотрел, кивнул и аккуратно просунул один конец в щель между окном и стеной. Дальнейшие манипуляции с чудо-отмычкой остались для меня тайной, разглядеть что-либо на таком расстоянии не удавалось. Наконец гость-домушник спрыгнул с подоконника и протянул мне сложенный вдвое лист плотной бумаги. Я вытянул руку насколько мог и… разумеется, не дотянулся.

— Подойди поближе, я не достаю, — попросил я голосом опытного конфетного похитителя детей.

Кнорх затрясся и замотал головой.

— Мне отсюда никак не достать, всего пару шажочков, ну пожалуйста!

Существо пристально посмотрело мне в глаза и, не отрывая ног от пола, прошаркало вперед еще на локоть. И чего всякие злодеи так стремятся наводить ужас на окружающих? Я вот всего несколько часов как навожу, а уже вон какие бытовые неудобства! Однако, мне удалось поймать записку самыми кончиками указательного и среднего пальца, на манер ножниц. Кнорх тут же отпустил листок и быстро юркнул обратно в окно. Даже закрыть за собой не потрудился. Эх…

Почерком Лока, уверенным и аккуратным до зубовного скрежета, было выведено всего несколько строк:

"Безликие мертвы. Хозяина, привязавшего тебя к Пути, я найду и уничтожу из принципа. Согласно трудовому договору, ты — моя игрушка, и только я тобой буду играть. Теперь это лично мое дело. Защиту вокруг дома ты уничтожил в порыве безумия, так что можешь пережить много неприятных минут. Цепь на твоей руке — не наказание, а попытка уберечь тебя от тебя. Под кроватью ночной горшок, еду принесут кнорхи. И самое главное. К полудню ты можешь немного сойти с ума. Что из происходящего реально, а что — нет, придется определить самому. Разберись наконец со своими кошмарами. Ты уже не маленький и прятать тебя под подолом вечно я не собираюсь. Я в особняке. Вернусь когда вернусь. Удачи, Эрвин."

Я повертел в руках бумагу, надеясь найти более внятное объяснение происходящего, а еще лучше — подробную инструкцию, но куда там.

— А с чего меня вообще должны начать мучить галлюцинации?! — спросил я в потолок, просто чтобы спросить.

Записка задрожала, сами собой появились новые слова: "А я тебя опоил".

Я задохнулся от возмущения. То есть этот рыжий гад меня вырубил, приковал, опоил всякой дрянью и оставил на растерзание, беззащитного и сумасшедшего?! Хорош начальник, нечего сказать! Сказать, впрочем, хотелось много чего, да толку-то… Сейчас меня больше занимала проблема определения времени по положению солнца, которого в этот пасмурный день не было видно и в помине. Когда там этот проклятый полдень? Как я должен понять, что все началось, если я не знаю, что должно начаться, не могу определить, когда это начнётся и смогу ли разобраться, что именно началось, если оно начнется немедленно… ух! Окончательно запутавшись в этих всех "началах", я принял единственно верное решение, постарался устроиться поудобнее и часик-другой поспать, пока не началось. Тьфу ты, привязалось же!

Едва сознание начало уплывать, а перед мысленным взором один за другим появились и исчезли первые светлые круги (верный признак перехода из мира яви в мир сновидений), как пружины в кровати скрипнули, а матрас промялся под чьим-то весом у самого моего затылка.

— Лок? — как же мне надоело повторять это слово.

Но в изголовье моей постели пристроился вовсе не Август, а прекрасная и ужасная колдунья, Лора Эйк. Девушка сидела вполоборота и грустно смотрела в окно. Создавалось впечатление, что именно она законный представитель человечества в этой отдельно взятой комнате, а я так, в гости зашел. Без приглашения. В спальню. На меня даже внимание обращать не обязательно, настолько я ничтожен. Стало отчего-то обидно. Впрочем, ни влюбленности, ни ненависти к бессмертной леди теперь в моем сердце не наблюдалось. Только зияющие дыры на месте утраченных чувств.

— Что вы здесь делаете? — мне было все равно, но хотелось понять, мерещится мне ведьмочка или действительно пришла навестить. Вчера, помнится, пыталась.

— Почти полдень, — она будто не слышала вопроса, голос звучал печально, — Бедный мальчик.

— Вы и есть моя галлюцинация? — решил я идти напролом.

— А что вам даст мой ответ? Ну допустим, я скажу "нет", вы мне поверите?

— И все же?

— Я посижу с вами. Реальная или нет, какая разница? Сейчас вам очень пригодится друг.

— А вы мне друг?! — искренне изумился я.

— Враждовать нам не за что, нечего делить. Мои печали о прошлом, ваши, — она все-таки улыбнулась, самыми краешками губ, — о будущем.

— И что, вы пришли охранять мой сон?

— Мистер Лок в особняке, а значит, там мне нельзя было оставаться. А вот спать я вам не советую, — Лора наконец посмотрела мне в глаза, — Время пришло.

— Вы решили меня убить?

— Напротив, я попробую вас спасти. Если потребуется.

От чего именно меня собралась спасать прекрасная колдунья, я уточнить не успел. Все стало ясно без всяких лишних слов. Спасать следует меня от меня. Рассудок от игр разума. Последние остатки здравого смысла разлетелись при виде бесчисленных пауков, выползающих из каждой щели, из каждого угла. Я подскочил и вжался в спинку кровати, подобрав под себя ноги, черное копошащееся море уже затапливало кровать, подползая все ближе. Я едва мог дышать от ужаса и совершенно забыл о присутствии леди Эйк, настолько точно в цель попало безумное видение. Поэтому когда на мой лоб легла прохладная ладонь, я завизжал, громко и по-девчачьи тонко. Какой позор! Перезвон хрустальных колокольчиков, прятавшийся в смехе моей добровольной няньки, стал моим спасательным кругом. Я почувствовал жгучий стыд за свою детскую реакцию на банальную в сущности страшилку, и уцепился за свою неловкость, как за соломинку. Как только рациональное (скорее, мужское эгоцентрическое) мышление начало восстанавливаться, паучья армия изрядно поредела. Оставшиеся насекомые стали полупрозрачными и тоже потихоньку исчезли. Я судорожно выдохнул, убрал ладонь Лоры со своего лба и вцепился в спасительную конечность обеими руками.

— Пока это все не кончится — не отпущу! — хриплым голосом честно предупредил я.

— Не отпускай, — легко согласилась прекраснейшая из ведьм.

Кто бы ни был автором кошмаров, злобный телепат или мой собственный разум, сдаваться он не собирался. Едва последние паучки растворились в воздухе, дверь приоткрылась, впуская маленького ребенка в фиолетовом балахоне с капюшоном. Лицо крохи закрывала белая бумажная маска с прорезями для глаз и рта. Разумеется, человечек от силы трех лет от роду не вызывал ничего кроме умиления. Тяжелая ткань волочилась по земле, рукава полностью скрывали руки, словно он надел одеяние старшего брата, а то и отца. Малыш смешно спотыкался, перебирал крошечными ножками и подходил все ближе. Когда до крохи оставалось лишь пара локтей, я отпустил ладонь девушки и попытался потрепать по голове маленького гостя. Гость открыл невероятных размеров зубастую пасть и впился клыками в мою руку. Я взвыл. Больно отчего-то не было совершенно, а вот страшно — очень. Я тряс конечностью, пытаясь сбросить неведомую тварь, но существо оказалось на удивление легким и болталось в воздухе, как взбесившийся краб.

— Да отстань от меня, сволочь плотоядная!

От моего крика лопнули оконные стекла и в комнату вместе с ветром ворвался вихрь мелких осколков. Кровожадный малыш разлетелся на сотню маленьких вонючих ошметков, то ли от звука, то ли от порезов, а я закрыл голову руками, боясь остаться без глаз в этом колюще-режущем безумии.

Над самым ухом раздался шепот, слов было не разобрать, но мягкие сочувственные нотки успокаивали, давали призрачное ощущение защищенности. Точно так же в далеком детстве мама утешала меня после знакомства с дикой собакой. Меня тогда не покусали, но здорово облаяли, и я сжался в комок, пытаясь закрыться от неминуемой, как мне казалось, гибели. Когда сердце перестало стучать в ушах, а ветер начал утихать, в мое воспаленное сознание наконец проникли слова Лоры.

— Милый, бедный мой Эрвин, вспомни, ничего этого нет, — леди убедилась, что я ее слышу и зашептала увереннее и быстрее, будто произносила заклинание, — Ничего этого нет, совсем ничего. Все хорошо, я рядом. Не сдавайся, слышишь? Не смей сдаваться! Осталось совсем немного, честное слово, потерпи еще чуть-чуть, мой хороший. Ты справишься, а я буду рядом.

Страх постепенно отступал, а вместе с ним исчезали и последние следы недавнего нападения. В голове прояснилось и на смену ужасу пришло удивление. Так Лора все-таки здесь? Почему она со мной так возится? Да кто я ей, в конце концов? Не друг, не любовник, даже не враг. Я повернул голову, чтобы посмотреть в глаза своей спасительнице, и встретился лицом к "лицу" с давним знакомцем-незнакомцем в маске Безликих. Теперь на месте удивительной ведьмы был он. Или не теперь, а все это время? Проклятый спрут!

Несмотря на форменное одеяние, одинаковое для всего Пути, не узнать его я не мог. Волна страха накатила снова и унесла меня с собой. Я отодвинулся, насколько позволяла цепь, и внезапно почувствовал жгучую ненависть. Такую сильную, что даже ужас перед немедленной неминуемой смертью не мог ей противостоять. Мне было уже не важно, очередное ли это испытание или мой настоящий враг, все, чего я хотел, это уничтожить сидящего передо мной Хозяина. Хотел, но не мог. Как не мог остаться в стороне при гибели Безликих. Не мог на животном, инстинктивном уровне.

— Что тебе надо от меня?!

Он молча пожал плечами и продолжил пристально меня разглядывать, словно русалку на рыбном прилавке.

— Что ты молчишь, жрлбдык?!

Опять молчание. С каждой секундой гнев все больше брал верх над беспомощностью и на миг мне показалось, что если достаточно разозлиться, то удастся преодолеть колдовство, связавшее меня с Путем в целом и этой сволочью в частности. Призрачный, очень призрачный шанс, но терять мне было нечего.

— Ты поймал меня как муху на испражнения! Меня, стихийника высшей пробы! Да попади я к хорошему Учителю, горы бы мог свернуть! Буквально, раздери тебя нирзля! А свернул вместо этого шеи родителям! Тоже твоя работа?!

Хозяин продолжал хранить молчание и это только подливало масла в огонь.

— Скридус стер в порошок твоих паршивых шавок, а как только я отсюда выберусь, раскатаю по камешку и сам Храм Пути Безликих! И никаким Хранителям меня не остановить! Я найду под этой проклятой маской глаза, повыколупываю чайной ложечкой и сожру на завтрак! Я выпью твою кровь и силу, жалкая ты тварь! Я…

Внутри что-то лопнуло и пьянящее чувство свободы на миг лишило меня рассудка окончательно. Цепь, не та, которой я был прикован к кровати, а та, что заставляла меня быть послушной псиной Верховного Пастыря, наконец исчезла. Я вытянул левую, свободную, руку и начал нараспев произносить слова неведомого мне прежде заклинания. Оно всплывало в голове без всякой телепатии, будто всегда таилось в самой моей крови. Вокруг БЫВШЕГО Хозяина закружился ветер, сплетаясь в кокон, не давая шанса на спасение. Вот только… Он оставался все так же невозмутим и молчалив, впрочем, это меня уже не слишком волновало.

— Эрвин, стоп! — голос Лока, донесшийся от двери, нарушил концентрацию внимания и обрывки колдовских слов разлетелись в пыль.

— Я достал его! Я свободен, Август! Я убью эту сволочь и все закончится!

— Убьешь, обязательно убьешь, — голосом профессионального лекаря воспаленных душ произнес он, — А пока отпусти девушку, она тебе тут жизнь спасала, между прочим.

Я перевел взгляд на свою жертву и резко опустил руку, ветер мгновенно стих, открывая взору перепуганное, но упрямое личико Лоры Эйк. Я судорожно вздохнул и ничком рухнул на подушки.

— Простите, леди, я буду ноги вам целовать, как только меня отцепят от этой проклятой кровати.

— Не стоит, милый, мы пока не настолько близки, — в дрожащем голосе колдуньи слышалась усталая улыбка.

— И вообще, у нас в контракте написано, что личная жизнь для моих сотрудников — вещь недопустимая, — хмыкнул Лок, — тем более между двумя подчиненными.

— А вы наняли к нам бессмертную ведьму с сомнительной, простите, леди, — кивок в сторону девушки, — репутацией?

— Ну кровожадного стихийника с сомнительной репутацией я уже нанял, — хохотнул Август, — Будем считать, что у меня странные вкусы.

Он кинул мне ключ от наручника, я наконец отцепил руку и с облегчением растер запястье.

— Спускаемся в гостиную, сомнительные вы мои, будем пить вино и говорить об особняке Инкорке.

— А я больше не чокнутый? — с опаской спросил я.

— Все еще более чем. Но уже без галлюцинаций и двусмысленных привязанностей к большим и страшным дядям, — он хмыкнул, — Ладно, к одному дяде ты все еще привязан, но у нас все-таки контракт, а не рабство. За мной, детишки, я расскажу вам интересную сказку.

Глава 14

Лок сидел в своем излюбленном кресле, закинув ногу на ногу, и затягивал паузу, как мог. Он уже и трубку набил, и вино по бокалам разлил, теперь пытался сдуть с рукава рубашки несуществующую пылинку.

— Август, прекратите издеваться! — не выдержал я, когда начальник внезапно заинтересовался светящейся бабочкой на подоконнике.

— Я не издеваюсь, я жду, — меланхолично заявил рыжий гад и снова замолчал.

— Чего?

— Когда наша леди соизволит поведать свою часть истории.

— Быть может, если бы вы озвучили свои ожидания сразу, мы могли бы сэкономить полчаса бессмысленных терзаний, — язвительное замечание вырвалось помимо моей воли.

— Терзания не бывают бессмысленными, — отрезал Лок, — Я, например, получил массу удовольствия. Итак, леди Инк, ваш выход.

Бессмертная ведьмочка перестала жевать нижнюю губу и уставилась в пол.

— Может вы как-то сами, вкратце…

— Ну если вкратце… Эрвин, это чудесное создание погубило две дюжины детей, о половине мы даже не знали. Не собственными руками, но по собственной глупости. Как вам такое сокращение, леди?

Лора Эйк подскочила с кресла, красная от ярости и негодования. Между ее ладонями собирался сгусток синего пламени. Стихийница! Девушка опустила взгляд на руки и мгновенно вернула себе контроль над эмоциями.

— Это ложь!

— Разве? А мне кажется, просто сокращенный вариант вашей биографии, — голос Августа был ледяным.

— Вы не человек, вы — нечисть бессердечная, — спокойно, просто констатируя факт, заявила леди Эйк.

— Я не человек. Как, впрочем, и вы оба. На будущее прошу учесть, что в прошлом, когда я был куда более несдержан, мне доводилось убивать и за меньшее. И сейчас, глядя на вашу безыскусную игру в святую невинность, я испытываю некоторую ностальгию.

— Лора, не будите зверя, — вмешался я, — он не очень крепко спит. Расскажите нам свою версию событий.

Леди села, расправила юбки, бросила последний гневный взгляд на начальника, и наконец окончательно взяла себя в руки.

— С чего мне начать?

— С начала. Вы воскресли, вообще не умирали или… — в голосе Августа тоже больше не слышались далекие раскаты грома.

— Пожалуй, больше всего подходит именно "или", — девушка вздохнула, — Я не умирала, потому что не рождалась. По крайней мере, не так, как рождаются люди.

— То есть? — не выдержал я.

— Однажды я просто очнулась на набережной, без одежды и памяти.

— Совсем без одежды?

— Мальчик, если ты не хочешь просидеть остаток дня молчаливой статуей, то я рекомендую непристойные мыслишки и неразумные комментарии оставить в глубине черепушки. Я хочу слушать историю леди, а не бесконечные подтверждения твоей глупости и эмоциональности, — припечатал меня Лок, — Вот такие, видите ли, у нас, нечисти бессердечной, странные предпочтения.

Я благоразумно заткнулся.

— Ну, какие-то тряпки на мне, конечно, были. Но назвать это одеждой? Рваный лоскут ткани, едва прикрывающий самое сокровенное, да пара стоптанных башмаков. Была осень, с моря дул северный ветер, и я вся продрогла. В моей памяти не было ничего, ни имени, ни названия города, ни даже куда мне идти. Так я и стояла, глядя на воду и пытаясь понять, что делать дальше. Подошла пожилая женщина, ведьма, как я узнала позже, укрыла невесть откуда взявшимся пледом и увела в свою хижину. Домик был совсем маленький, у самого подножия горы, и ужасно запущенный. Дверь покосилась и не закрывалась до конца, отчего по полу всегда гуляли сквозняки и хватали за ноги. Мне иногда казалось, я слышу как они шепчутся. А по ночам под окном выли волки.

Леди сделала глоток вина и, отвечая на удивленный взгляд начальника, продолжила.

— Да, я знаю, они в наших местах не водятся. Но возле хижины выли. Я все время спрашивала у хозяйки, не страшно ли ей, но та только молча качала головой. Она вообще не разговаривала, ни разу я не слышала ее голоса. Даже имени старухи не знаю, — Лора рассмеялась, — а ведь прожила у нее три года. В город я больше не ходила, помогала по хозяйству и училась колдовству понемногу. С весны по осень собирала грибы, ягоды и травы для зелий, зимой — плела корзинки на продажу и создавала простенькие амулеты.

— Вот здесь поподробнее, — попросил Август, набивая очередную трубку.

— От порчи, от облысения, от беременности, — леди смущенно закашлялась, — от мужской немощи, от…

— Дайте угадаю, леди, последние у вас получались лучше всего, — Лок не спрашивал, а утверждал.

— Как вы… Ах, ну да. Вы уже и так все знаете. Тогда зачем вы просите меня рассказать?

— Я знаю, а этот, — начальник неприлично указал на меня длинным пальцем, я удивился внезапному порыву его укусить, — даже не догадывается. Продолжайте, поучительная в сущности история.

— Мучительная и поучительная — это разные вещи.

— Я вас уверяю, разница исключительно в точке зрения. Итак, вы создавали амулеты…

— И как вы только живете с таким цинизмом? Впрочем, дело ваше. Амулеты расходились хорошо, корзинки — не очень, но на жизнь нам хватало. Старуха иногда брала заказы на охрану дома от нечисти, на очистку жилища от скверных энергий, изредка даже на целительство. Брала недорого, а справлялась зачастую быстрее и лучше храмовников. Ходили мы порталами, избегая моего появления на людях. Мне тогда непонятна была эта мера предосторожности, теперь-то конечно… Ведьма оберегала меня как могла. И вот, однажды молодой наследник особняка Инкорке прислал записку с просьбой явиться как можно скорее, обещал заплатить сумасшедшие деньги, помочь с заклинанием, добавив и свои силы… Сил у него, впрочем, было не много, а вот способностей к составлению заклятий — хоть отбавляй. В этом он превосходил любого, кого я встречала за всю свою долгую, уж поверьте, жизнь.

— И чего он хотел? — я очень старался не перебивать, но всему же есть предел!

— На самом деле или на словах?

— Для начала, на словах. О чем он просил?

Леди пожала плечиками.

— Как все, защитить дом от нечисти. Сам составил заклинание, сам добыл необходимые ингредиенты и жертву…

— Жертву?

— Эрвин, только мое собственное любопытство уберегло тебя в ЭТОТ раз от незавидной судьбы каменной статуи. Имей в виду.

— Черного феникса, — Лора по достоинству оценила наши вытянувшиеся лица и продолжила, — Да, тут старуха насторожилась, но так и не догадалась, в чем именно подвох. Не знаю, где этот хитрец раздобыл несуществующую птицу, он мне так и не рассказал, но жертва оказалась действительно великолепной. Так легко не колдовалось ни до, ни после, никогда! Сила сама лилась из нас троих в раззявленную пасть заклятья. Имейте в виду, это не метафора, — леди Эйк поежилась от пугающего воспоминания, — Сначала мы сами вплетали энергии, осторожно, выстраивая узоры заклинания из нитей силы, но потом творящееся колдовство будто очнулось, голодное и злое. С последним криком черного феникса я почувствовала, как что-то поглощает весь мой резерв, большими глотками, жадно, сосуще…

Девушка залпом допила бокал и попыталась стряхнуть липкие нити страха, заговорила уже более спокойным голосом.

— Тогда ведьма открыла портал, схватила меня за руку и попыталась утащить за собой. Ничего не вышло. Ее особняк Инкорке выпустил легко, но едва мои пальцы коснулись поверхности портала, он схлопнулся. Рука старухи, кровоточащий обрубок руки, все еще сжимал мою ладонь. Я завизжала, отпустила оторванную конечность своей опекунши и закричала так, как никогда прежде. Подвал, в котором мы колдовали, охватило синее пламя, и сквозь его жадные языки я видела, как смеется сумасшедший маг.

Леди замолчала и уставилась на свои руки. Давние воспоминания все еще причиняли девушке боль. Но рыжий гад в лице нашего несравненного начальника остался равнодушен к ее терзаниям.

— Дальше. Мне интересно, как скоро вы поняли, что это была ловушка?

— А с чего вы взяли, что это была именно ловушка?

— Эрвин! — громогласный рев Августа в этот раз ничуть меня не напугал, то ли привыкать начал, то ли сразу понял, что гнев носил скорее показательный характер.

— Он прав, мистер Лок. Я тоже сначала отмела это предположение как абсурдное. Зачем ему, наследнику процветающего рода, похищать девицу без денег, родни и памяти? Решила, что просто намудрил с заклинанием. Одно было непонятно, почему старуха так легко ушла. Не считая руки, конечно, — Лора смутилась, и от ее вспыхнувшего румянца что-то во мне сладко сжалось, — Стихийники, как я знала из того скудного числа книг, что мне удалось прочесть, нечистью не являются, всего лишь люди, связанные с Миром особым образом. А нечисть — это что-то страшное, что воет по ночам и ест детей.

Девушка рассмеялась, чисто и искренне, поражаясь собственному невежеству. Лок иронично изогнул одну бровь и улыбнулся самыми краешками губ. Я потупился и постарался мысленно распахнуть под своими ногами врата в подземный мир, мое невежество оставалось со мной по сей день, и было, по всей видимости, даже более беспросветным.

— Ничего страшного, мой глупенький мальчик, тебе еще предстоит убедиться, что не всякая нечисть так страшна, как ты прошлой ночью, — Август расхохотался, — Мы с леди Инк, например, — милейшие представители нечеловеческого племени. Да и ты достаточно редко, как я успел заметить, жрешь без разбору полубогов.

В начале этой тирады я возжелал, возжаждал начальника убить, затем скептически допросить, а в самом конце — умолять о разъяснении. Да уж, я, оказывается, действительно весьма разносторонняя и непостоянная личность. Решил остановиться на последнем варианте действий. Пока. К первому всегда успеется вернуться.

— Каких еще полубогов? Я вроде только нашего Скридуса понадкусывал, — тут я сообразил, что сказал, и взмолился о вратах ада с удвоенной силой. Но Лора, к моему удивлению, и бровью не повела.

— Так я о нем и говорю, — весело подтвердил Август, — Именно червеобразного полубога, в которого мы с тобой его и превратили.

— Вот так, — я загрустил, — мечтал человек стать полубогом, только сбылось, а его раз — и схрямкали.

— Чем оказали ему невероятную услугу, — закончил начальник.

— Ну ничего себе услуга!

— Мистер Лок, позвольте, я объясню, а то мы так до завтра не разберемся. Мой бывший, — она замялась, подбирая слово, — друг мечтал стать богом. Калариус верил, что по Пути Мертвых можно дойти до высшей ступени бытия. И у него почти получилось, но вмешалась я. Честно говоря, я тогда просто испугалась, он пропал из виду, отрекся от всего, что между нами было… — леди вздохнула, — И я повела себя так, как повела бы почти любая влюбленная и отвергнутая женщина. Думала, заявлюсь внезапно, потребую объяснений, а в итоге… Мне и в голову не могло прийти, что он продвинется так далеко в своем стремлении. Вы с мистером Локом закончили превращение. Он мне уже рассказал, еще там, в особняке. Но быть полубогом-червем Калариусу было недостаточно, он всегда хотел большего… Глупый мальчишка! Его мечта была недостижима!

— Леди Инк, мы уже имели честь убедиться, что это не так.

— Потому что вы совершили невозможное! Каковы были шансы, что этого упрямца в конце концов сожрет, не убьет, а именно съест, стихийник-полукровка? Таких вообще на весь мир едва ли десяток наберется! И кровожадных червеедов среди них нет. Не было. Пока Эрвин с ума не сошел.

— Ну, не судите его слишком строго, ваш друг, подозреваю, был ужасно невкусным, — Лок веселился от души, я же чувствовал себя по меньшей мере каннибалом-детокрадом.

— Я не на Эрвина сержусь, а на идиота этого мертвоходного. Фух. Простите, господа, накипело.

— Извините, я правда не хотел его есть, — мои слова были едва ли громче шепота, но леди все равно расслышала и улыбнулась мягкой и светлой улыбкой. Солнце, домашний очаг, божественный свет, а не человек!

— Вы исполнили его мечту, а это дорогого стоит. Путь Мертвых называется так не для красного словца. Это не метафора. В конце, там, куда он ведет, нужно умереть. Особым образом и при особых условиях, почти недостижимых. Зато награда — вечная жизнь и божественная сила. Буквально божественная! Теперь Скридус стал частью пантеона, историков и Хранителей Путей ждет в связи с этим много бумажной работы, но… Я за него, пожалуй, рада.

— Расскажите, о великодушнейшая из ведьм, что было дальше? Вот вы поняли, что вловушке и…

— И заодно поняла, что я не человек, — Лора рассмеялась, звонко, по-детски, — Не сразу, конечно, но поняла. А потом мне Армхаус рассказал, к какому именно племени я принадлежу. И предложил на выбор два варианта — Дом Утех или его дом. Либо жена, либо дама для удовлетворения низменных потребностей. Выбор очевиден. Молодой наследник рода Инк был красив, умен и искусен в колдовстве. Думаю, он действительно полюбил меня в дальнейшем, тогда же просто хотел обзавестись уникальным экспонатом. Он был коллекционером, огромные залы занимали чучела мифических животных, кристаллы, артефакты из других миров. А я казалась ему замечательной, самой главной коллекционной диковиной. Жена — суккуба! Вы только вдумайтесь, сколько плюсов в таком удивительном союзе! Для него, разумеется. И ТОЛЬКО для него.

Я уставился на Лору круглыми глазами и не мог произнести ни слова. Так вот что за чертовщина творилась с моими чувствами все это время!

Глава 15

— Я должна попросить у тебя прощения, Эрвин…

— Пожалуй, действительно должны, — вздохнул я и посмотрел на леди Эйк с совершенно новой стороны. Теперь прелестная колдунья вызывала лишь легкое отвращение и тупую, ноющую боль в сердце.

— Мне почти всегда удается контролировать свой дар, — девушка заметила, как исказилось мое лицо и поправилась, — свое проклятье, но когда верх берут эмоции, становится очень трудно. Я не хотела, — она закрыла лицо руками, смущаясь ли, пряча ли улыбку, не знаю, — воздействовать на тебя. Сначала была испугана, когда узнала, что вместо мистера Лока приехал другой человек. Потом — смущена твоим искренним участием и симпатией. По крайней мере, они КАЗАЛИСЬ искренними… Как ты наверное уже понял, в моем положении никогда нельзя быть уверенной…

— Давайте для пользы дела предположим, что извинения приняты, — холодно прервал ее я, мне не хотелось больше слушать этот бред, вне зависимости от того, сколько правды в нем было, — Лучше расскажите, что было дальше. Вы стали женой Армхауса Инк и…

— Ты… Вы правы, у вас нет оснований верить моим словам…

— Дети! А ну подобрали свои прекрасные розовые слюни, и за работу! — рявкнул Лок.

Мы последний раз обменялись взглядами, печальным с ее стороны, обиженным — с моей.

— Я стала женой Армхауса и пожалела об этом. До самой смерти супруга я ни разу не покидала дом. Гостей мы тоже не приглашали. Колдун и богатый наследник, баловень судьбы, любимец знатного семейства, он был невероятно ревнив. Даже сама мысль о том, что кто-то по воле чар суккуба или по воле сердца посмотрит на меня влюбленным взглядом, вызывала у него ярость. Тогда и появился ров с саламандрами. Не для того, чтобы удержать меня внутри, заклятье ведьмы справлялось с этим прекрасно, а чтобы никто не мог проникнуть внутрь. Да, у нас были слуги, но почти все из них — женщины. Единственным мужчиной, чье присутствие Армхаус мог терпеть, был наш слепой дворецкий. Когда подрос сын, паранойя мужа перешла все возможные границы.

Он обнаружил, что стареет, в то время, когда я остаюсь такой же молодой, как в день нашей встречи. Однажды ночью я спустилась в сад. Мне нравилось смотреть, как отблески саламандрового огня мелькают сквозь щели в воротах. Иногда над забором взлетали искры, и тогда можно было представлять себя не узницей, а гостьей на празднике фейерверков. В ту ночь я не осталась на крыльце, а ушла в беседку, хотелось отойти как можно дальше от опостылевшего особняка. Я просидела, погруженная в свои мысли, добрых полчаса, когда услышала тихий разговор. Слов было не разобрать, но голос мужа я узнала сразу. Тогда я беззвучно направилась в сторону звука, стараясь держаться в тени, и увидела два силуэта у самых ворот. Это были Артхаус и Прайнер, его поверенный. Гость был завернут в мантию с капюшоном, скрывающим лицо, но его выдавала особенная, протяжная манера говорить.

— И о чем они беседовали? — поинтересовался Лок, — Вам удалось расслышать разговор?

— Об убийстве. Если позволите, я бы не хотела вдаваться в детали той беседы. Суть можно передать в нескольких словах: Армхаус решил убить нашего сына.

— Да он чокнутый! — не выдержал я.

— Безусловно, — кивнула леди, — Абсолютно сумасшедший. Я не могла позволить мужу исполнить задуманное, и применила заклинание, составленное старухой на самый крайний случай. Я даже не знала, что именно оно делает, просто испугалась и попыталась предотвратить беду.

— И остались вдовой. А как вам удалось скрыть свою сущность? Вы ведь и правда не старели, кто-нибудь мог бы заметить, а в документах с этого момента о вас больше нет ни слова, — Август взмахнул рукой, и на кофейном столике появилась ваза с фруктами, начальник удовлетворенно оглядел натюрморт и громко захрустел яблоком.

— Мистер Лок, в вас удивительном образом переплетаются внешность джентльмена и вопиющая бестактность.

— Леди, это не праздное любопытство. Я взял на службу убийцу-суккуба, могу я хотя бы узнать вашу биографию?

— Я не о вашем вопросе, — зазвенели веселые колокольчики девичьего смеха, и напускная строгость разлетелась вдребезги, — Вы не предложили даме яблоко!

— А дама слишком стеснительная, чтобы взять без приглашения? Тьфу! Леди Инк, ваш интеллигентный слог заразен как сквернословие портовых грузчиков! — начальник потряс головой, будто пытаясь вытряхнуть из головы этот самый слог, — Берите и жрите! Нечего мне тут церемонии дворцовые разводить, у нас есть проклятый замок и две дюжины детских трупиков! Пока мы тут расшаркиваемся, их может стать гораздо больше.

— Дурная привычка, — улыбнулась девушка, — Я постараюсь изъясняться более лаконично. Тогда, после убийства Армхауса, я собиралась инсценировать свою смерть, но духу не хватило. Представила, как будут горевать дети и… просто не смогла. Пришлось придумывать что-то более изощренное и менее болезненное для близких. Много ночей я потратила на составление плана и написание прощального письма. Сколько черновиков мне пришлось сжечь!

— Леди, я буду благодарен, если вы постараетесь излагать свою историю более кратко, — было заметно, что Лока распирает любопытство пополам с нетерпением хищника, почти догнавшего жертву, — Что именно вы сделали?

— Сымитировала переход в другой мир.

Я неприлично вытаращился.

— Но как?! Само существование других миров все еще под вопросом!

— Глупый мальчик, тебе еще столько предстоит узнать, — Август улыбался, — Даже завидно, честное слово! Однако к вопросу присоединяюсь. Как вы это сделали?

— Простенький портал и несколько слоев качественной иллюзии, — девушка пожала плечами, — Сведущего в магии человека этот спектакль бы не обманул, но мои дети, а тем более слуги, не блистали колдовскими талантами. Наследственность, что поделать.

— А куда вы делись на самом деле? Эрвин, будешь так выпучивать глаза — они непременно выпадут.

Я взял под контроль веки, рот тоже на всякий случай закрыл.

— В подземелья, разумеется, — девушка засмеялась, — Благодаря паранойе Армхауса, там была целая система коридоров и комнат, о которых не знала даже вездесущая прислуга. Гораздо позже, когда я научилась прятаться на глазах у всех и становиться видимой только по своему желанию, затерялась среди домашних. Получилась почти настоящая жизнь. Вы знаете, даже у невидимки, вынужденной скрываться от собственной семьи, было гораздо больше свободы, чем у жены сумасшедшего колдуна. Я могла приглядывать за детьми, исподволь помогала вести хозяйство, иногда… впрочем, это уже личное.

— Личное можете не рассказывать, — смилостивился начальник, — Вот что меня больше всего интересует, как вы выбрались из особняка?

— Внук выпустил, — леди звонко расхохоталась, — Никак не привыкну, что я уже бабушка! А ведь у меня и правнуки есть.

Я сидел, будто пыльным мешком пришибленный. Мне и в голову не приходило измерять возраст прекрасной колдуньи поколениями наследников. Проклятый спрут! Жрлбдых! И я еще был влюблен в эту древнюю бабку! Или всё-таки не был? Безликий Бог, за что ты мне послал эту суккубу?!

— Вы ему открылись? — удивился Август.

— Нет, конечно. Случайно вышло, по-идиотски, если честно. Упрямый мальчишка пошел по стопам деда, не в безумии, слава Красной Богине, а в коллекционировании разных волшебных диковин. Тогда было модно заводить домашних привидений, пользы никакой, зато какой эффект производит на гостей! А мой внук решил отличиться, заказал у одного колдуна настоящего домового из какого-то захудалого мирка. Тут-то и выяснилось, что на особняке стоит отличная двусторонняя защита, которая питомца и за ворота не пустит. Тогда совместными усилиями четырех младших пастырей из разных Путей, плотную паутину заклятий удалось, наконец, расплести. Как я была счастлива!

— И тогда вы познакомились с нашим Скридусом?

— ВАШЕГО Скридуса тогда не существовало, был только Калариус, — Лора укоризненно взглянула на начальника, мол, нечего присваивать чужих возлюбленных.

Лок поднял руки вверх, показывая, что сдается.

— Ладно, ладно, вашего так вашего. Впрочем, это вообще не имеет отношения к нашему делу. Куда исчезли дети, леди?

— Не знаю. И не надо на меня так смотреть! В особняк они не входили, что бы вы там не думали. Подходили к самой двери и — ррраз, исчезали. Представления не имею, куда. Но могу точно сказать, с чего все началось.

— Так не томите нас.

— С прихода тьмы. Однажды ночью, когда дом уже давно пустовал, в зеркале появилось небольшое темное пятнышко, я даже не сразу его заметила. Оно росло очень медленно, поначалу казалось, что повреждено напыление под стеклом, но шли дни, а тьмы в зеркале становилось все больше.

— В каком именно зеркале?

— В том, что раньше стояло в холле первого этажа, я перенесла его на чердак.

— Почему?

— Испугалась. Было неприятно видеть, как отражение затягивает чернильной жидкой тьмой, казалось, что рано или поздно она доберется и до меня.

— До меня, кстати, чуть не добралась, — встрял я и поежился от пугающих воспоминаний, — Вот только чердак вашу гадость не удержал, меня она поджидала на лестнице.

— Знаю, — вздохнула Лора и посмотрела на меня с сочувствием, — Меня она чуть не убила, там на чердаке. Ей нужны эмоции, чувства, страсти, страхи на худой конец. Я в этом смысле — отличная пища. Эрвин, судя по всему, тоже. А вот вы, мистер Лок…

— Я — абсолютно бесполезная и невкусная гадость, — развеселился начальник.

— И невероятно сильный маг, — добавила леди.

— Поэтому вы меня наняли? Это же сделали вы? Можете не отвечать, я и так знаю. Лучше скажите, каковы шансы, что эта прожорливая тьма — ваш сумасшедший муж?

— Никаких. Он был очень талантлив в составлении заклинаний, но настолько слаб магически, что не смог бы выжить даже в таком малоприятном виде.

— Вы абсолютно уверены?

— Да. И, кажется, я знаю, кто это может быть.

Тут я не выдержал.

— Так просветите нас, наконец! С этого и надо было начинать.

— Я ничего больше не расскажу, пока этот хитрый колдун, наш с вами начальник, не поведает свою часть истории, — отрезала девушка, — Может я ошибаюсь? Очень, очень надеюсь, что ошибаюсь.

Август Лок хмыкнул.

— Леди, вы интриганка, ведьма, суккуба, в конце концов, но так пытать двух милых напарников любопытством — даже для вас чересчур. Кроме того, ничего я не собираюсь рассказывать, лучше покажу.

Рыжий гад щелкнул пальцами, и мир закружился перед глазами.

Глава 16

— Эрвин, не трясить! Это всего лишь прогулка по моим воспоминаниям, технически вас тут нет. Просто держитесь рядом и наблюдайте.

Мы стояли в холле первого этажа и смотрели на абсолютно черную лестницу. Тьма, кем бы она не была, больше не видела смысла скрывать свое присутствие. Даже от Лока. И именно это мне не понравилось больше всего. Такая самоуверенность невозможна без осознания собственного могущества.

— Август, а оно нас не сожрет?

— Не должно.

Мне ответ не показался достаточно обнадеживающим, и я уже открыл было рот, чтобы спросить что-то еще, но тут заметил как за спиной начальника лестница растаяла будто ледяная, и начала стекать на пол черной непрозрачной жижей. Скорость, с которой расползалась чернильная лужа, поражала. Неприятно поражала.

— А в-в-вот это нормально, — запинаясь, спросила Лора.

Лок рывком обернулся и отпрыгнул на два шага назад, встав между нами и тьмой.

— Нет, это совершенно ненормально.

— Если это ваши воспоминания…

— Это ДОЛЖНЫ были быть мои воспоминания. Бежим! — скомандовал начальник, подталкивая нас к выходу.

Вот только выхода больше не было. Маленькое смотровое окошко на уровне глаз уже тоже истекало тьмой на дверь. И соприкасаться с ЭТИМ явно не стоило. Проклятье, да здесь еще сотни отражающих поверхностей!

— Тогда бежим так, — Август распахнул портал и рывком забросил нас в него.

Миг — и мы снова в гостиной.

— Мистер Лок, что случилось?

— Не знаю, — мужчина мерил шагами комнату, то и дело останавливая взгляд то на одной бьющейся вещи, то на другой.

— Не знаете?! — я взвыл, — И не надо прикидывать, чем бы бросить в стену! Это я тут истеричка, а не вы! Я психую, вы — успокаиваете. Не наоборот! Так что быстро сели в кресло и как начали нас всех успокаивать! И не вздумайте ничего крушить! А то леди сейчас вообще в обморок грохнется, а я ни в сознание приводить не умею, ни мебель из обломков восстанавливать.

Колдун резко остановился, развернулся на пятках и вперил в меня такой взгляд, что мне захотелось срочно оказаться в объятиях всемогущей тьмы. Верхняя губа начальника приподнялась в зверином оскале, показались клыки, которые прежде не были видны, в глазах блеснул зеленый огонь и… Лок заржал. Такой головокружительный переход от ярости к веселью заставил меня пошатнуться.

— Да не пугайте вы его! — леди ухватила меня под локоть и посадила на диван, — Все мальчик правильно сказал. Вы начальник, большой, сильный и мудрый, мы — помощники…

— Маленькие, слабые и глупые, — хохотнул Август, — Я понял, леди, понял. Не нужно так сердито двигать бровями. И на кой я вас нанял? В собственном доме побуянить не дают! Надо, видите ли, думать, решать и всех успокаивать.

— Надо, — серьезно кивнула девушка и уставилась на начальника выжидательно.

— Я думаю. Под вино думаю лучше. Это намек.

Я встал и направился к бару, но Лок меня остановил.

— Нет. Я сам. Ты не знаешь, где у меня хранится действительно хорошее вино.

— Не доверяете? — хмыкнул я.

— Нисколечко. Подсыпешь еще яд старому колдуну, с тебя станется.

Я сердито запыхтел, но послушно вернулся на диван. Где, осененный внезапной мыслью, взял за руку леди Эйк.

— Послушайте, несмотря на наши разногласия…

— У меня с вами нет никаких разногласий, это вы на меня дуетесь, — сощурилась девушка, но руку не отняла.

— Несмотря на наши разногласия, — повторил я с нажимом, — я хочу принести вам соболезнования в связи с потерей дома.

— Вы думаете, все так плохо? — глаза суккубы округлились, в них блеснула влага. Кажется, впервые за все время нашего общения я видел перед собой настоящую, искреннюю Лору.

— Вы и сами это видели. Да. Я думаю, все ТАК плохо.

— Проклятье! Я любила наш замок!

— Разберемся, — встрял начальник, расставляя на столике бокалы и закуски, — В крайнем случае, выстроим новый, если этот спасти не удастся. Магия нам на что?

— Мистер Лок, но вы же не строитель…

— Я риелтор и колдун. Это круче. А как команда мы трое — лучшее, что можно вообразить. Обаяние суккуба, мое могущество и опыт и… ну этот, которого мы держим из жалости.

— Август! — я вскочил с дивана.

— Ладно, ладно, от тебя тоже есть польза. Я просто еще не понял, какая.

— Эрвин, не слушайте его, он вас дразнит, — леди укоризненно взглянула на начальника, — Скажите ему, наконец!

— Ничего я не скажу! Пока, по крайней мере. Не до того нам. Ударится опять в истерику или гостиную разнесет в пух и прах, а я вообще-то хотел это сделать сам. Все потом.

— Август! — повторил я с еще большим возмущением.

— Август, Август, — передразнил несносный маг, — Я уже… Хм… И не вспомню даже сколько лет как Август. И что? Сядь и слушай. У меня есть план.

— Опять? — простонал я, вспомнив к каким разрушительным и кровавым последствиям привел предыдущий план начальника.

— Опять. Да не пыхти как дрянной котелок. Кажется, я знаю, что произошло, когда я пытался провести вас в мои воспоминания.

И замолк. Когда из футляра появилась трубка, я застонал повторно. Пауза, впрочем, оказалась не такой продолжительной, как обычно.

— Твой проклятый телепат опять вмешался в наши дела. На этот раз не нарочно, просто так вышло, что…

— Август, а нельзя его просто убить? Я же тогда стану свободен от заклятья?

— Нос не дорос.

— А у вас?

— У меня — дорос, но совать его в твои дела без крайней необходимости я не стану. Твой враг. Твоя война. Тебе убивать. А у тебя пока…

— Нос не дорос. Понял уже.

— Молодец! Итак, на этот раз все полетело к суккубам, простите, леди, из-за твоей телепатической связи с этим старым хрычем. Видишь ли, обнаружился интересный побочный эффект так ненавистного тебе заклятья: пока Главный Пастырь может забирать силу через твой разум, ты можешь пользоваться его могуществом.

— Это как?

— Неосознанно в твоем случае, потому что ты, как я уже не раз упоминал, идиот.

— Мистер Лок, хватит на него обзываться! Эрвин, заклятье, как и связь, двустороннее. То ли маг лазейку оставлял, чтобы после перехода в твое тело, забрать свою силу с собой, то ли само по себе заклинание только так работает. Пока не знаю, но страшно любопытно, если честно, — девушка вдруг смутилась, — Извини, эта моя тяга к новым загадкам…

— И привела воспитанную леди в наше невоспитанное общество. Вот до чего людей любопытство доводит. А теперь серьезно. Ты очень боялся, но хотел попасть в особняк, так?

— Ну, кажется, так.

— Кажется ему, — проворчал начальник, — Хорошо все-таки, что ты лекарем не стал. Столько народу чудом выжило… Ты хотел попасть в особняк, и потому мы попали туда, а не в мои воспоминания. Хм… Не так. Мы попали в дом в моих воспоминаниях, но ты сделал его… Опять не то. Перенес нас в настоящий замок Инкорке. Как же сложно объяснять очевидные вещи неофитам!

— Ага, а силы у меня на это появились от телепата. Я правильно понимаю?

— Именно. Даже интересно, заметил ли он. Не так уж много потребовалось на этот фокус. Ладно, с этим разобрались. Теперь главное: как научить тебя забирать силу проклятого колдуна сознательно?

— Зачем? — испугался я.

— Наш с тобой несравненный начальник хочет тебе предложить…

— Не предложить, а приказать, — Лок отсалютовал бокалом.

— Приказать высосать могущество Главного Пастыря Пути Безликих до последней капли. Так мы убьем сразу двух гномов: тебе не придется сражаться с непобедимым противником, а сам получишь невероятную силу.

— Которую вы используете на борьбу с тьмой в особняке, — кивнул я, — Но есть один ма-а-аленький нюанс. Как вы себе это представляете?

— Ни за что не угадаешь, насколько здорово я себе это представляю, — Август посмаковал вино, отставил бокал и скрестил руки на груди, — Во-первых, ты должен залпом допить свой бокал. И слова больше не скажу, пока ты этого не сделаешь.

Начальник выжидательно уставился на меня. Пить с каждой секундой хотелось все меньше.

— Все-таки яд?

— Пей!

И я выпил. Если выбирать между смертью от яда и гневом Августа Лока, я выбираю яд. Он быстрее и безболезненнее. Вопреки ожиданиям, я не захмелел, даже наоборот, в голове прояснилось, исчез постоянный фоновый шум в ушах. Такой, какой замечаешь только тогда, когда он исчезает.

— Что вы мне подсыпали?

— Ничего. Это просто очень хорошее вино. Или ты считал, что меня тянет напиться по нескольку раз на дню? Хорошего же ты обо мне мнения!

— Но вы же все время пьете вино…

— И ни разу не опьянел, — начальник хмыкнул и поднес свой бокал к свету, — Да будет тебе известно, что в моем доме нет хмельных напитков. То, что я называю вином, напоминает его только вкусом и видом. Если будешь умничкой и выживешь в этой переделке, проведу экскурсию по своим погребам. Заодно с Трехногом познакомишься, наконец.

— А если не выживу?

— Все равно познакомишься, но уже в качестве корма, — у меня дернулся глаз, — Ну чего ты? Какая тебе разница, что станет с твоим мясом после смерти? Зато какой стимул выжить!

Лок посмотрел на часы над камином, что-то подсчитал, и напускная веселость слетела как шелковый плащ с орочьей танцовщицы, обнажая хмурую сосредоточенность.

— А теперь, когда мы избавились на время от посторонних ушей, внимай, о неразумный юнец, и восхищайся моей мудростью!

Я принялся внимать, и чем дольше внимал, тем меньше понимал. Неужели он это всерьез?

Глава 17

Август давно закончил свой монолог, и я уже целую вечность сидел и тупо качал головой, стеклянными глазами глядя сквозь явно сошедшего с ума начальника. Целую вечность. Слишком мало, чтобы произвести какое-то впечатление на рыжего гада, но достаточно долго чтобы шея начала уставать. Резкий болезненный щелчок чуть ниже затылка вывел меня из оцепенения.

— Вы сумасшедший, — потрясенно пробормотал я.

— Если психопата нельзя остановить, — Лок наставительно поднял вверх указательный палец, — то его надо возглавить. Проклятье, это из другого монолога. Не обращай внимания, мальчик, я не успел придумать мудрое изречение для такой нестандартной ситуации.

— Мистер Лок, вы бросаете Эрвина в самое пекло! С чего вы взяли, что он справится? Он же, — прекрасная леди смерила меня таким снисходительным взглядом, который тем обиднее, чем прекраснее леди, — совсем ребенок!

Начальник ухмыльнулся и, отметив мое выражение лица, победно осклабился.

— Действительно, чего это я? Какого-то молокососа, едва научившегося стоять на ногах, не шатаясь, отправлять на такое важное задание!

Разумеется, я мгновенно распознал эту бесхитростную манипуляцию и уже было собирался спросить, не стыдно ли им обращаться со мной как с полным идиотом, но зеленые глаза Лоры настолько глубоко насадили меня на крючок, что даже осознавая всю бредовость своего положения и наглость коварных колдунов, уже не мог с него сорваться. Суккуба, жрлбдых!

— То есть вы предлагаете просто взять и отдать кровожадному врагу мое тело?

— Ненадолго и на наших условиях, — уточнил Лок.

— Но он получит мое тело!

— И что с того? Мы закуем твою тушку в цепи, полностью себя обезопасив.

— Да вы меня уже заковывали! Напомнить, чем тогда дело кончилось? — скепсис мешался с возмущением, превращаясь в кипучее зелье паники, клянусь, я слышал, как в голове лопаются пузырьки.

— Когда приковывал, ты остался лежать там, где я тебя положил, — возразил Лок, — Это привязывать тебя совершенно неэффективно, и то, как оказалось, пошло нам исключительно на пользу.

— А если проклятый маг окажется слишком силен для ваших цепей?

— На крайний случай у Трехнога намордник одолжу, — Август хохотнул, — Чтобы не кусался.

— Да что это за тварь у вас такая?! — возопил я, когда перепуганное воображение нарисовало помесь дракона с мантикорой.

— Придет время — узнаешь, — улыбка Августа растянулась во всю ширь, глаза затуманились от предвкушения, и это очень, очень мне не понравилось.

— Как конкретно мы собираемся это сделать? Вряд ли нам удастся подобраться к Главному Пастырю так близко, чтобы добавить ему в ванну благовония и одурманить его так же, как он пытался одурманить меня.

— О-о, — протянул Лок, — Это было бы великолепно! Но, к сожалению, даже моя самоуверенность не позволяет рассчитывать на такую удачу. Поэтому топить в ванне с благовониями мы будем тебя.

— Стоп, что?

— Я тебя одурманю и мы доведем до конца то удивительное ванное приключение. Только на этот раз я буду сидеть рядом и держать тебя за ручку.

— Так и знал, — вздохнул я с притворной обреченностью, — Не просто так вы наняли почти бесталанного юнца, выбирали небось посимпатичнее, а?

— Ты меня специально провоцируешь, чтобы я тебя отравил? — начальник поднял правую бровь.

— Думаю, это будет более легкая и быстрая смерть.

— Нет уж, дорогуша, смотреть как ты потрясаешь своими чреслами в ароматной водичке — это к леди Эйк, пожалуйста. Если она тебя попросту не убьет за такое предложение. В моем присутствии ты будешь лежать в ванне одетый.

— И прикованный?

— Вот на таких условиях, может даже и не убью, — проворковала Лора, явно дразнясь.

— Хорошо, когда все кончится, я не буду его освобождать, — хмыкнул Лок.

— А что мне делать с его телом? Он же не идиот, переносить душу, оставив магию в своей престарелой тушке.

— Об этом можешь не беспокоиться. Ты совсем не знаешь, как это работает, да? — сочувственно покачал головой начальник.

— Ну разумеется нет! — я всплеснул руками, — Откуда по-вашему я могу знать такие вещи?

— А как же образование?

— Вы прекрасно знаете, что у меня его нет.

— Ну что-то вам должны были рассказывать на этом вашем Пути?

— Не думаете же вы, что таким вещам учат послушников или Младших Пастырей? Такие знания — удел избранных!

— Ладно, ладно, я уже понял, что мне достался в помощники деревенский дурачок. Один наш знакомый Младший Пастырь, напомню, вообще богом умудрился стать. Тоже небось не учили.

Я зарычал, и начальник наконец перестал издеваться. На время, конечно, но и это дорогого стоит.

— Не существует способа одновременного переноса души и силы. Только поочередно, сначала разум, затем — магия, и никак иначе. Как только колдун окажется в твоей оболочке, я накрою твое тело антимагическим куполом. Это дополнительно убережет нас с леди от неожиданных пакостей и не даст душе и силе воссоединиться. Затем ты должен будешь притащить сюда тушку Главного Пастыря и мы обменяем вас обратно. На этот раз, проведя ритуал как положено. Ты получишь силу и навыки могущественного тысячелетнего колдуна, а он — жалкие крохи в виде твоих скромных, уж прости, способностей. Ну а дальше, мой мальчик, ты его сам в два счета разделаешь. Я же говорил: твоя битва, твой враг, тебе и убивать.

— Но если в вашем плане хоть что-то пойдет не так…

— А с чего ты взял, что в моем плане может что-то пойти не так? — взгляд начальника был до обидного насмешливым.

— Не хотелось бы навлекать на себя ваш гнев, Август, — во мне проснулась нездоровая язвительность, — но прошлый ваш гениальный замысел окончился полным провалом. Буквально все пошло не по плану!

— С чего ты это взял?

— Как, с чего? Я Скридуса погрыз, кнорхов перепугал, Хозяина спугнул… Ну, на его смерть я, признаться, и не рассчитывал… И вы хотите сказать, что это все — не провал?

— Что ты, Эрвин, это победа! Все шло по моему плану с такой точностью, о которой я не смел и мечтать.

Я задохнулся от возмущения.

— И смерть Скридуса была по плану?! Вы знали, что я займусь червеедством?!

— Ну разумеется. Если бы я хотел тебя удержать, я бы тебя приковал.

— Однажды я вас убью, Август Лок.

— Однажды — обязательно, — кивнул несносный рыжий гад.

— Господа! Может приступим к делу? Какая роль отведена мне?

— Ваша роль, дорогая леди, будет носить унизительно прислужнический характер.

— Что вы имеете в виду? — Лора фыркнула и скрестила руки на груди.

— Подавать полотенце, приносить ингредиенты, чертить знаки, зажигать свечи… — загибал пальцы начальник.

— И это все? — голосом леди можно было птиц на лету замораживать.

— И это все.

— Не доверяете?

— Ни капельки.

Колдунья обиженно отвернулась, всем своим видом показывая, как сильно ее задевает такое отношение. Однако в этом вопросе я был, пожалуй, солидарен с Августом. Тяжело доверять суккубу, чьи члены семьи по всей вероятности и породили чрезмерно разумную тьму, которая пытается нас убить.

К делу приступили незамедлительно. Я залез в ароматную ванну как был, в брюках и рубашке. Просился было переодеться в халат, но злой начальник и слышать ничего не хотел, завалил по самую макушку ехидными и отчасти непристойными комментариями о размахивании чреслами и напоследок заявил, что его тонкая душевная организация может не выдержать такого потрясения. Я неприлично заржал. Не над шуткой о потрясении, разумеется, а над упоминанием “тонкой душевной организации”. Ну-ну. Леди только скептически хмыкнула и неожиданно погладила меня по плечу. Сказала, что ее душевная организация не настолько тонка и к потрясениям относится благосклонно. Ну вот зачем она издевается, чудовище зеленоглазое?! Я уже хотел возмутиться, притвориться монахом и гордо заявить, что ее намеки неуместны, но разглядел на дне прекрасных глаз тревогу и беспокойство. Кажется, Лора просто пыталась меня таким образом приободрить. Как умела. Что с них, суккубов, возьмешь?

Когда знаки на стене были начертаны, над ванной стал подниматься голубоватый ароматный пар. Август зажег первую свечу и запел. На этот раз ласково, успокаивающе, обволакивая и покачивая музыкой тело.

— А на ночь так споете? — только и успел пробормотать я, проваливаясь в тягучую дремоту.

* * *

Пробуждение не было приятным, первым, что бросилось мне в глаза, едва я их открыл, была ненавистная маска из переплетенных золотых нитей, пристально глядящая на меня с потолка. Я тут же подскочил как ужаленный и завертел головой. Со всех сторон меня окружали одинаковые фигуры в черном балахоне, вертящие головами и будто спрашивающие друг у друга, что это за сумасшедший тут сидит. Долгие мгновения, чудом не окончившиеся сердечным приступом, я не мог сообразить, что это всего лишь десятки моих собственных отражений. Да какому вообще психу придет в голову спать в зеркальной комнате?! Кем надо быть, чтобы спокойно находиться в компании такого количества своих копий? Брр. Надо было срочно выбираться из этого логова безумца и отправляться в дом Лока. Родной рыжий псих в сто раз лучше толпы чужих отражений. Будь я чуть более опытным или хотя бы талантливым, я бы просто проложил портал, куда мне требуется, но… Но я не был ни таким, ни эдаким, никаким, если уж совсем честно. Большое могущество не принесло с собой большого опыта. Как и во всех остальных замыслах начальника, здесь наблюдалась некоторая непродуманность (в чем я сильно сомневаюсь) или откровенная издевка (в чем я не сомневаюсь нисколечко). При мысли о том, чтобы проложить портал абы как, пытаясь по памяти воспроизвести действия Августа, или положиться на рефлексы новообретенного туловища, меня передернуло. Мало ли, какие у этого гада рефлексы?

Придя к неутешительному выводу о неизбежности пешей прогулки, я принялся искать выход из комнаты. Это оказалось непросто. Отражения, непрестанно мельтешащие на периферии зрения, сбивали с толку, а стены оказались абсолютно одинаковыми. Ни на одной не нашлось ни ручки, ни рычага. Рассчитывать, что меня найдут и откроют предположительно существующую дверь снаружи, не приходилось. В башню Главного Пастыря не имели права входить даже его приближенные. Среди послушников ходили разные слухи, один другого фантастичнее, о том, что именно в ней прячется. Но, насколько мне известно, еще никому не хватило пороху проверить лично.

Когда осмотр так ни к чему и не привел, я сменил тактику. Примерно двадцать минут у меня ушло на простукивание стен, еще десять — на столь же бессмысленное прослушивание, и всего пять — на отчаяние. Последнее было прервано раздавшимся в голове неприятным жужжанием. Казалось, оно шло из-под маски, оттуда, где должно было быть мое лицо. Я представил себя без головы и содрогнулся. Пока излишне живое воображение не довело меня до безумия, я встал перед зеркалом и резким движением сорвал маску.

И вновь побил свой собственный рекорд по громкости крика. Хорошие зеркала, прочные, ни одно не лопнуло. Колдовство, не иначе. Из-под ненавистного аксессуара сверкающим роем вылетели золотые мухи, точные копии той самой, что подарил мне в детстве загадочный незнакомец. Хотя эти были заметно крупнее и… сильнее, что ли. Чувствовалось, что в них заключена несравнимо большая магия, чем в маленькой мушке, живущей в моей ладони. И сейчас стоя в центре вихря вновь и вновь отражающихся золотых крыльев, я внезапно осознал, какая мощь теперь мне принадлежит. Осознал — и опьянел от этой силы. Теперь я вовсе не обязан следовать безумному и непродуманному плану начальника! Мой план гораздо лучше и короче!

Портал открыли мушки, повинуясь моему невысказанному желанию. Я даже не удивился, это казалось настолько естественным, будто с самого детства я только и делал, что повелевал магическими насекомыми. Однако тащить с собой всю крылатую армию не было смысла, не того полета птица эта загадочная тьма, чтобы идти на встречу с ней вооруженным до зубов. Я отдал мысленный приказ, и снаружи остались всего двенадцать жужжащих созданий, остальные вернулись на свое место в моем капюшоне. Я резким движением закрепил маску, будто захлопывая дверцу клетки. Вот теперь можно было идти.

* * *

Стены, пол, потолок, все было затянуто сплошной черной субстанцией. Я заметил как она пульсирует, и меня замутило. Так вот, наверное, как бы я себя чувствовал, если бы меня сожрал Скридус, а не наоборот. Кое-как взяв себя в руки я поступил с тьмой так, как в свое время поступил со мной Главный Пастырь Пути Безликих. Дюжина золотых мух со скоростью стрел вонзились в бок тьмы (если у этой жижи вообще может быть бок).

— Пьешь силу, тварь?! — захохотал я, — А что если я выпью тебя? Я жрал полубогов, топил корабли, захватил тело сильнейшего из магов…

Я не договорил. Вместе с так необходимым, так желанным могуществом (сейчас-то я понимаю, что руководствовался жадностью, а не здравым смыслом) в мою бедную голову хлынул поток бессвязных обрывков воспоминаний, ощущений, боли…

Ох, прости меня, рыжий гад, что усомнился в твоей мудрости и опять натворил глупостей…

Глава 18

Вот я-тьма в теле юной и прекрасной. Смотрю на пламя свечи, стоящей на столе и стараюсь не обращать внимания на сгустившие по углам тени. Они гнусно хихикают, перешептываются между собой и тычут пальцами. Если у них могут быть пальцы. В горле стоит комок, и я борюсь с желанием заплакать, от обиды ли, от бессилия ли, от боли ли потерь… Не важно. Уже не важно. Хохот мерзких существ, плодов проклятого колдовства или моего собственного разума, кружится вокруг, волнуется внутри, заполняет воспаленную голову. И тогда холодная волна поднимается из груди и разливается по телу, очищая мысли, разбивая противный комок.

— Я больше не буду слабой! Я покажу им всем, чего стоят их жалкие душонки и балаганные фокусы! Я получу то могущество, которого заслуживаю и которого была лишена лишь по нелепому недосмотру богов!

И тогда я зажигаю еще семь свечей, бережно хранимых в ящике, взрезаю ладонь найденным еще в детстве кинжалом и роняю на стол первые капли крови. Тени вспархивают из своих углов и торжествующе хохоча принимаются кружить по комнате. Пусть веселятся. Пока я им позволяю. Я провожу каллиграфической кистью вдоль глубокого пореза и вывожу знаки, которые нашептали мне тени, и чувствую как с последним завитком сердце мое переполняется силой и взрывается, выплескивая в мир чистую энергию. И я принимаюсь хохотать, вспоминая свою прежнюю слабость.

* * *

Вот я-тьма в теле маленького и слабого. Я вжимаюсь выпирающим позвоночником в угол пыльной комнатки на самом верху башни. Мой испуганный взгляд устремлен на распахнутое окно, за которым одна за другой сверкают молнии. Мама говорит, что погода ясная, говорит, что на небе только луна и звезды… Она не слышит грохота от взмахов тысяч крыльев, не слышит топота тысяч ног, не видит, как светятся в темноте тысячи глаз. Откуда ей знать о полчищах громовых драконов, из раззявленных пастей которых рождаются молнии? Их могут видеть только те, чьи дни сочтены. Совсем скоро они учуют добычу, поймут, где я прячусь, и тогда обрушат башню и погребут меня под обломками. Я закрываю глаза и вижу перед собой их предводителя, его клыки белоснежные и острые, голова шипастая и огромная, а в глазах сияют отблески далеких звезд. Мне хотелось бы вырасти побыстрее, стать большим и сильным, победить страшных чудовищ. Но разве можно противостоять тем, кто поглощает вселенные? Я снова плачу, зажимая уши руками, чтобы не слышать чудовищного грохота от взмахов тысяч крыльев, не слышать обидного смеха теней по углам. Когда глаза начинают болеть, а спасительная влага заканчивается, я дрожащей рукой стаскиваю с кровати одеяло и оборачиваюсь в него как в кокон. Простое детское одеялко — лучшая защита от любых чудовищ. Да, мама?

* * *

Вот я-тьма в теле большого и сильного. Я стою под высокими сводами тайной залы в окружении двенадцати товарищей. Звуки нашей песни отражаются от потолка и стен, сплетаясь и возвращаясь совершенно иными. Ибо сила отвечает нам, используя наши собственные голоса. Именно этого знака я и ждал. Когда последняя нота повисла в воздухе долгим протяжным эхо, я подошел к алтарю и последний раз провел тыльной стороной ладони по щеке дорогой мне прежде женщины. Прощай, Селеста, твое сердце станет сердцем новой эры, твоя плоть станет плотью новой власти, твоя душа обернется невиданным прежде могуществом. Я не чувствую жалости к обездвиженной магией жене, как она не чувствовала жалости ко мне все эти годы. Прекрасная ледяная скульптура, дарившая свой жар многим другим, но не мне. Я закрепляю цепи в пазах, тщательно проверяю положение тела на высеченных в камне канальцах, чуть поправляю правую руку, чтобы кровь стекала как положено, не испортив рисунка своим самовольным течением. Я отхожу на несколько шагов и последний раз оглядываю свою работу. Совершенство. Тогда мы заводим новую песню и, окружив алтарь, наносим глубокие порезы в строго выверенных местах. Она еще жива и проживет достаточно долго, чтобы почувствовать, частью какого великого замысла ей посчастливилось стать. Я поднимаю глаза и вижу, как под самыми сводами довольно осклабились тени.

* * *

Вот я-тьма в теле старой и опытной. Мешаю в котле зелье памяти. Мои руки слабы, но они помнят все, чего не помнит моя бедная голова. Я считаю в уме, чтобы не отвлекать телесные рефлексы глупыми предположениями и догадками, которые могут только помешать. Один за другим в мое варево падают новые и новые ингредиенты, название которых ни о чем мне не говорит. И я мешаю, мешаю, мешаю… Считаю, считаю, счи… В голове вновь раздается мерзкий хохот, и меня пробирает дрожь. Он преследует меня последние дни, а может и целую жизнь, дадут боги, скоро узнаю… Он не дает мне спать, нашептывает и нашептывает страшные вещи, показывает мою смерть. Снова и снова… Но я тоже упрямая, я сварю это проклятое зелье и вспомню, что это за тварь. И узнаю, как с ней совладать. И я снова мешаю, мешаю… Считаю все громче, чтобы заглушить гнусный смех. Варево в котле перестает кипеть, и я усаживаюсь в угол, ни на секунду не переставая считать, чтобы не сойти с ума, чтобы не дать противному хохотуну поглотить мой разум как он уже поглотил мою память. Зелье остыло, я чувствую это интуитивно, будто забытый опыт продолжает влиять на мое восприятие времени. Тогда я беру глубокий черпак и опускаю его в мутную зеленую жижу. Но зло не дремлет. Кто бы не прятался в моей голове, чего бы не добивался, он следит за мной неотступно. Пальцы разжимаются сами собой, черпак с глухим стуком падает на пол, а ярость, мне не принадлежащая, вырывается на волю, моими собственными руками опрокидывая котел. Последний шанс на свободу быстро просачивается между прогнивших досок и я последним усилием воли падаю на колени и тянусь по-собачьи слизать с пола сколько получится. Но дерево пористо и жадно, прежде чем моему старому телу удается склониться достаточно низко все уже кончено. Я замечаю несколько осколков у самой печи, это зеркало, глядя в которое еще час назад я пыталась отыскать знакомые черты в старушечьем лице. Я хватаю осколок и краем глаза успеваю заметить в отражении довольно скалящиеся тени, в следующую секунду острый угол уже прижат к моему горлу.

* * *

Вот я-тьма в теле талантливого и самоуверенного. Ищу силу в союзе двух так не похожих существ, каждое из которых проклято по-своему. Тени больше не смеются, только подбадривают меня, исторгая иногда непристойные замечания о размножении. Я отмахиваюсь и продумываю детали будущего заклинания, это тонкая, ювелирная работа. О вольном суккубе мне доложили еще неделю назад, но присматривающая за ней старая ведьма стала неприятным открытием. Такую просто так не проведешь! Но игра стоит риска. Жена-пленница, жена-рабыня, жена-дьяволица! Не об этом ли тайно мечтает каждый мужчина? А та сила, которой будут обладать наши дети, приравняет их к богам. И я усердно сплетаю нити ловушки, моя добыча не так сладка, как хотелось бы (гадкая полукровка!), однако сила стихий придает всей затее некоторую пикантность. Подумать только, какое сплетение противоположностей! Светлая стихийная магия в объятьях тьмы!

* * *

Вот я-тьма, ютящаяся по отражениям. Мне не получить глупую распутную девку, а ее детеныши оказались ни на что не годны. Тени скорбно молчат в своих углах, ибо я знаю как наказывать за неуместный смех. Да кто они такие?! Особняк, построенный когда-то по моей милости, стал моей же клеткой. И теперь без возможности питаться напрямую от носителя я слабее, чем когда-либо. Столько пройдено, столько сделано, столько загублено, а эта суккуба со своим заклинанием все испортила! Ну ничего, влиять исподволь тоже иногда бывает забавно, вот саламандр, например, уже уничтожили. А соседские детишки — просто объедение! Чистые, светлые, наивные души! Магии в них чуть, но если удастся собрать достаточно, то может получится опять поселиться в одном из этих глупых наследников Инк? Последний, кажется, Рошмир? Ничего мальчик, только слабенький совсем и ни капельки не тщеславный. Ну да это до поры, я уж научу мальца стремиться к мировому господству.

А пока эта курица, избранница моего любимчика, таскает сюда посторонних мужиков. Подумать только! Она хотела привести какого-то Лока! А зачем он мне здесь? Нам такие тут не нужны! Он сам и тьма, и свет, и боги разберут кто еще. Это не противник, это проклятие! Но удача на стороне отчаянных, поэтому вместо противного рыжего чудовища пришел желторотый юнец! О, как замечательно будет попробовать мальца на вкус! Обидно только, что пока он слишком нормален, чтобы быть моей оболочкой, но это дело времени. Пару недель общения с чокнутой суккубой — и кто угодно сойдет сума. Тени вон согласны, сидят, хихикают, стервецы.

* * *

Вот я-тьма в теле желторотого юнца, по нелепой случайности сделавшего жалкого червя богом. Мне смешно и даже немного жаль мальчишку, его не сломили ни смерть близких, ни идиотский Путь, ни даже встреча с распущенной девчонкой. А вот Август Лок справился блестяще! Кажется, я недооценила этого демона, может мы бы и подружились, там, в другой какой-нибудь жизни. А юнец забавный, амбициозный и романтичный, мое любимое сочетание, то что надо для настоящего безумия. Ох, повеселимся! Я затоплю города! Я буду смотреть на мир глазами каждого!

* * *

— Эрвин, ты опять идиот! — прошелестело над моим правым ухом.

— Кто посмел?! Меня, самого могущественного колдуна Гракта! Меня, поглощающего Тьму и пожирающего полубогов!

Я зарычал и резко развернулся, но передо мной никого не было. Тогда я снял маску и выпустил на волю рой золотых мух, пусть откроют, кто тут прячется. Насекомые заполнили собой холл, воздух звенел от взмахов золотых крыльев, но нигде не наблюдалось пустого пространства, в котором мог бы затаиться невидимка. Показалось? Галлюцинации? Я вернул мушиную армию на место и внезапно почувствовал укол страха. То, что за могущество многие платят безумием, казалось всегда просто байкой. Предостережением неразумным юным колдунам, чтобы не стремились затмить своих учителей и не постигали науку слишком быстро. Сказка, которую власть имущие рассказывают низшим классам, чтобы удержать свое теплое местечко.

— Кто ты, самоубийца?! — заорал я в пустоту, — Покажись, трус!

— Да щас! Тебе только покажись, опять за хвост покусаешь, психопат всеядный, — раздалось гнусное хихиканье, то ли собеседника, то ли теней.

— Червь! Ты всего лишь жалкий червь, по недоразумению ставший богом! Позор пантеона. А я повелитель тьмы, покоритель вселенных…

— Это когда это ты успел покорить вселенную?

— Вот тебе задачка, Скридус: сколько раз надо убить одного червяка, чтобы он научился хорошим манерам?

— Да что ты знаешь о хороших манерах? — собеседника явно забавляло происходящее в то время как во мне все бурлило от ярости, — Старшим грубит, всякую пакость в рот тянет, с сомнительными личностями связался…

— Если ты про Лока, то я как раз собираюсь его убить!

— Ну-у-у, — протянул червевек, — Рыжик, конечно, тоже не подарок, но в данный момент я говорю о тьме.

— Я ее поглотил!

— Я же говорю, идиот, — с обидным сочувствием в голосе прошипел бывший Младший Пастырь, — Это она тебя поглотила.

— Неправда!

— Да что с тобой, психом, разговаривать. Ладно, я тебе обязан, живи, малыш, и помни мою доброту. Икону там нарисуй или памятник сотвори, хотя… с твоими-то корявыми руками…

Пока он это говорил, маска против моей воли исчезла и рой золотых мушек взвился под самый потолок.

— Что ты творишь?! Они мои!

— Молчи и не мешай.

Насекомые, повелевать которыми я больше почему-то не мог, внезапно развернулись и ринулись в мою сторону. Ни закрыться магическим щитом, ни попытаться их остановить я не успел. Тысячи и тысячи золотых крылатых стрел пронзили мое тело. Напоследок в голове что-то щелкнуло и я услышал:

— Ну все, придурок, теперь я тебе ничего не должен. Рыжику привет передавай.

В глазах потемнело, но это была уже совсем другая, уютная и безопасная тьма.

* * *

Я очнулся в давным давно остывшей ванне и застучал зубами. Руки скованы цепью, шея болела нещадно, во рту пересохло, а судя по тому, как плохо видел правый глаз, Локу пришлось утихомиривать мое буйное туловище. Ну что ж, приятно знать, что они тут тоже не скучали. Сила Главного Пастыря все еще текла по моим жилам, а на окраине сознания маячила недобитая тьма, но соображал я уже вполне здраво.

— Август, я опять…

— Идиот, я знаю.

— Откуда?!

— Легко догадаться, идиот — твое нормальное состояние.

— Издеваетесь?

— Ты знаешь, это я тебя хотел спросить, — хмыкнул Лок, — Колдун исчез из твоего тела, а ты никак не появлялся. Мы с леди уже начали переживать, но заглянул один склизский божок и посоветовал отпаивать тебя моим лучшим вином. Ну или убить, тут он мне предоставил решать. Ты вот лично что выбираешь?

— Давайте я вытрусь, оденусь, все расскажу, а вы уже решите.

— Главное скажи, ты тьму победил?

— Не совсем.

— Ну хотя бы сдержал?

— Август, можно я умру сухим?

Глава 19

— С чего начать? — спросил я, когда три бокала вина один за другим упали в мой пустой желудок горячими камнями, разливая тепло по всему телу.

— Начни с начала, — хмыкнул Лок.

— Я убил Главного Пастыря и…

— Ну, предположим, даже это сделал не ты.

— Ну, почти я. Что вы придираетесь, в самом деле? Единственное серьезное достижение в жизни со знаком “плюс”, и то так жестоко недооценивают!

— Ладно, ладно, пусть будешь ты, — смилостивился начальник.

— Меня больше всего интересует, — подала голос Лора, — личность этой пакости, захватившей мой дом. Это все-таки оказался Армхаус? — в глазах красавицы мелькнул страх.

— Леди, вы же сами утверждали, что ваш муж не мог выжить, — напомнил Август.

— А вдруг заклинание его трансформировало в… это? Я же действительно не знаю, как оно работает.

— Давайте вы мне его на досуге запишите, а я подробнейшим образом изучу, и мы наконец…

— Это не Армхаус, — вмешался я, чувствуя как разговор сворачивает с главной темы.

Леди шумно выдохнула и кажется немного расслабилась.

— Начни с начала, — повторил начальник, — Вот ты попал в тело своего врага, и…

Я рассказал, постаравшись не упустить ни единой подробности. Над безумным количеством отражений в спальне могущественного психа Август посмеялся, мушиная армия, прячущаяся под золотой маской его по-настоящему удивила, а история, поведанная тьмой с помощью потока страшных образов, заставила насторожиться.

— Ну-ка, давай подробнее, что именно ты видел, когда тьма тебя поглотила?

— Множество перерождений, — я задумался, вспоминая детали, и в голове начала пульсировать тупая боль, — но все в рамках одной семьи, кажется.

— И кто был первым?

— Не знаю, испуганная девушка. Видимо, первая леди Инк, та самая, что вышла замуж за орка. Вы что-нибудь о ней знаете? — я с надеждой переводил взгляд с Лока на Лору и обратно.

— Все, что знаю я, было в тех документах, что ты получил перед посещением особняка. Леди?

— Ничегошеньки, — ведьмочка пожала плечами, — Это было слишком давно даже для меня.

— Ясно, что ничего не ясно. Эрвин, что конкретно ты видел?

— Не видел, а скорее чувствовал. Будто смотрел на мир ее глазами, ощущая все ее эмоции, будто сам был ею, но не до конца. Сложно объяснить. Девушке было очень страшно. Либо ее травили местные за межрасовый брак, все-таки тогда это было почти преступлением, либо сам муж ее и обижал. В любом случае она была страшно напугана и читала какое-то замысловатое заклинание, чтобы обрести силу по ее собственному выражению. Погодите. Не подходит.

— Что не подходит?

— Ничего не подходит, — я осекся, сообразив, что понятнее никому не стало, — Если все ее переживания я уже видел глазами тьмы, а по углам смеялись тени…

— Повтори! — внезапно подскочила леди Эйк.

— Тени. Смеялись и перешептывались, — я пожал плечами, пораженный такой реакцией.

— Армхаус тоже все время бормотал во сне про тени. Я думала, это симптом его безумия, а не…

— А ну-ка сядьте немедленно! — рявкнул начальник, — Терпеть не могу, когда мои подчиненные между собой обсуждают что-то, что мне еще не известно! Я любопытный!

— Тени, — терпеливо повторил я, — Похожие на каких-то существ, но недостаточно четкие, чтобы можно было понять, каких именно. Они были в каждом воплощении тьмы. Сидели под потолком и гнусно хихикали. Брр… мерзость!

— Именно хихикали?

— Иногда скалились, иногда шептались, иногда даже злились. Это важно?

— Не знаю, — начальник побарабанил пальцами по подлокотнику кресла, — Чем дальше, тем меньше мне эта история нравится.

— Поверьте, мне тоже, — хмыкнул я и залпом допил четвертый бокал, — Итак, если я видел глазами этой девушки, будучи тьмой… Проклятье! У меня скоро мозги узлом завяжутся!

— Я развяжу, не отвлекайся.

— Заранее спасибо. Значит, вызвал эту тварь ее предшественник, — я сделал паузу и на всякий случай уточнил, — Предшественник девушки, а не твари.

— Или она сама вызвалась, — задумчиво пробурчал Лок, — Леди, что вы знаете об истории своей семьи? Быть может, у вас где-нибудь завалялось генеалогическое древо?

— Если его и составлял кто-нибудь из родственников, мне об этом ничего не известно. В противном случае я бы сразу о нем упомянула, я же не полная дура, — неожиданно обиделась девушка.

— Если бы вы не были полной дурой, — ледяным тоном ответил начальник, — вы бы с самого начала сказали, зачем я вам понадобился, а не устраивали бы весь этот цирк с приглашением от Рошмира. Кстати, что там с Рошмиром, Эрвин?

Лора фыркнула, и нарочито громко цокая каблуками, вышла из гостиной. Август не обратил на это ни малейшего внимания, а я не стал вмешиваться. Мало ли по какой больной мозоли на этот раз метко попал рыжий гад, пусть леди подышит свежим воздухом.

— Что с Рошмиром?

— Мы с тьмой не знаем.

— Пожалуйста, во избежание жестокого и кровожадного убийства, никогда в моем присутствии не говори “мы с тьмой”. Мне хочется верить, что вы еще не настолько сдружились, чтобы считать вас одним целым. Будь моя воля, я бы перестраховался и не выпустил тебя из той ванны, не наложив предварительно какого-нибудь страшного заклинания на безоговорочное подчинение.

— А что вам помешало? — с неподдельным любопытством спросил я, сердце неприятно кольнуло.

— Рекомендация нашего скользкого друга. Или липкого… Не знаю, ты его жрал, тебе виднее.

— Скользкого. Как бы то ни было, мы… — в глазах начальника вспыхнули зеленые огоньки, и я поспешил поправиться, — я не знаю даже, жив ли Рошмир. По крайней мере, тьма его не поглощала, не порабощала и не убивала никаким из известных способов. А если и убивала, то не сознается, гадина такая. Даже не искала, кажется.

— Интересно, почему?

— Он ей не подошел. Магии в нем совсем мало, амбиции касаются в большей степени денег, чем власти или силы.

— А деньги — это не к тьме. Для этого есть другие, более подходящие твари, — со знанием дела кивнул Август, — Итак, что мы имеем? Целый проклятый род, члены которого особым образом сочетали в себе безумие и могущество, превращая эту адскую смесь в тьму. Или наоборот. Это тьма поглощала их, даря безумие и могущество. Есть и третий вариант: могущество было у каждого изначально, что и привлекало тьму, которая принесла с собой безумие.

Лора вернулась, бледная, растрепанная, но гораздо более спокойная. Молча села в кресло напротив и пригубила вино.

— Леди, вы как раз вовремя, — обрадовался Лок, — Может быть такое, что у вас в роду все поголовно чокнутые?

Я думал, что девушка запустит бокалом в нахала или снова уйдет выплескивать гнев каким-нибудь особо изощренным способом, но она только хмыкнула.

— Это даже не обсуждается. Мне на ум не приходит ни одного здорового на голову человека. Даже мои дети… вы не подумайте, я очень их любила, но они иногда говорили такие странные вещи… Разве что Рошмир… Он как раз вполне вменяем.

— Наверное, по этому он и не подошел тьме. Тогда, очевидно, первые три варианта нам не подходят. Берем четвертый как рабочую версию, — начальник отсалютовал бокалом, будто поздравляя с новой вехой в нашем безумном расследовании.

— Просветите меня, господа, я что-то пропустила?

— Четвертая версия — тьму привлекают сумасшедшие. Не все, а какие-то особенные. Я правильно понял, Август?

— Почти. Ей не столько нужна безуминка, сколько эмоциональность объекта. Она питается переживаниями, болью, страхом, нервной веселостью и так далее. Кроме того, это же так забавно — дать психу силу и желание получить больше силы. Страшно представить, что наворотит такой человек! Нам страшно, а тьме, скорее всего, очень нравится. А потом еще проще. Чокнутый колдун добывает силу и все время фонтанирует бурей эмоций, вот как наша леди например, — Лок взглядом указал на Лору, — не обижайтесь, это комплимент. Мне нравится хаос. И так с каждой следующей жертвой тварь становится все сильнее и сильнее, пока…

— А что с детьми? — тревожно спросила ведьмочка.

— С детьми — все! — отрезал Лок, — Она же из них не оболочку себе делала, как из ваших родственников, она их жрала. В наиболее ужасном смысле. А уж что съедено, то, извините, обратно не выплюнешь. По крайней мере в том же виде.

— А в каком-нибудь другом можно? — я тоже не хотел верить, что две дюжины невинных душ просто сгинули в бездонной глотке инородной твари.

— А в каком тебя устроит?

— Да хотя бы призраками! Мы бы им дом нашли, риэлтор вы или кто? Они бы там жили себе, долго и, если повезет, счастливо. Их бы родители навещали… — я запнулся, заблудившись в словах при попытке описать чудесное идиллическое видение, прямо противоположное реальности.

— Какие вы лапочки! — восхитился начальник, — Подумаю, что можно сделать. Хорошо еще, что это дети, а не котята какие-нибудь. Эрвин, на будущее имей в виду, когда-нибудь твой идеализм тебя убьет.

— Мистер Лок, у вас есть идеи, как разобраться с тьмой, не повредив Эрвина?

— Не повредив — нет, а вот не убив — может и получится.

— У меня есть идея! — поспешил я вмешаться, боясь даже представить, как этот монстр (и я не о тьме) собрался меня “повреждать”, — Помните, как вы пытались провести нас в свои воспоминания?

— Не в моих привычках забывать столь крупные провалы.

— А можно ли так же провести нас троих в тьму?

— Ты же видел воспоминания тьмы, зачем нам смотреть это снова? Или ты думаешь, там есть зацепки, которые ты мог упустить?

— Может и есть, — пожал я плечами, — но это не важно. Я имею в виду не воспоминания, а саму тьму, ее разум, если он у нее конечно есть. Я понимаю, звучит безумно, но…

— Это звучит СЛИШКОМ безумно, но… — Лок задумался.

Он встал и принялся расхаживать по гостиной. Мы с леди Эйк неотрывно следили за его передвижениями, ожидая продолжения. Когда длинные ноги начальника проделали четыре полных круга и еще два зигзага через все пространство комнаты, он наконец остановился и кивнул каким-то своим мыслям.

— Да, в принципе, это возможно. Но невероятно опасно. Кроме того, без помощи нам в этом деле не обойтись.

— У вас есть кто-то на примете? — поинтересовалась Лора.

— Из тех, кому бы я доверил свою жизнь, пожалуй, нет. По крайней мере в Гракте. А у вас?

— Если она еще жива…

— Кто она? — полюбопытствовал я.

— Думаю, леди имеет в виду свою старую няньку.

— Не няньку, а учителя, друга, да почти мать! — возмутилась девушка, — Что я вам, дитя малое, чтобы со мной нянчились?!

Август что-то невнятно пробормотал себе под нос. Толком расслышать ничего было нельзя, но до меня донеслись обрывки слов: “чем я…”, “по-ваш…” и “…маюсь”. Фраза из этого составлялась до крайности обидная, но доказать что-либо было невозможно. Вот же гад рыжий!

— Отправляйтесь за старухой. Оба. Мне надо хорошенько подумать и еще лучше — подготовиться. Возможно, придется привлечь к делу свиту.

— А у вас и свита есть? — опешил я.

— Конечно, есть. Дворянин я или кто?

— А вы дворянин?!

— Ну разумеется! Все, кыш, дети! И без старухи не возвращайтесь!

— А если она уже… — робко начала Лора.

— Тогда без какой-нибудь другой помощи не возвращайтесь! — отрезал Август, — Хотя бы того же Рошмира притащите.

Мы с прекрасной колдуньей вышли из дома на уже освещенную фонарями, но все еще светлую улицу.

— Почему он нас порталом не отправил? — недоумевала леди, глядя на довольно далекое подножие горы, — Да и мне отчего-то в голову не пришло его проложить…

Улицы сияли в закатных лучах. Казалось, беспросветная серая хмарь висела над городом долгие, долгие годы. А сегодня на горизонте полыхало алое зарево, заставляя светиться окна домов и мелкие вкрапления хрусталя в мощеных улочках. Пахло сладким осенним вечером, морем и хвоей.

— Наверное, поэтому, — ответил я, — Грех пропускать такой прекрасный вечер, особенно если он может стать для нас последним.

— Эрвин, не будь ребенком, — фыркнула леди, — Абсолютно любой вечер может стать последним.

— Вы правы, Лора. Но не каждый вечер так прекрасен, как сегодняшний.

Я взял леди под руку, и мы направились в сторону Сморхла — самой маленькой из местных гор. Каблуки колдуньи звонко цокали по мостовой, прохожие улыбались и снимали шляпу, девушка улыбалась в ответ. Но было заметно, что чрезмерное внимание окружающих скорее смущает суккубу, чем льстит ей. Я впервые задумался, каково это, не знать, кому ты действительно нравишься, а кто просто поддался чарам.

— Почему в прошлый раз на вас так не глазели?

— Маскировка.

— А сейчас они чувствуют чары суккуба?

— Нет, что ты. Иначе бы за ноги цеплялись и проходу не давали, — девушка грустно улыбнулась, — Всего лишь испытывают мимолетную симпатию. Видишь ли, маскировка дара — вещь ужасно утомительная. Сил расходует непомерно много, а эффект, увы, недолговечен. Я боюсь, что сегодня мне понадобится вся энергия и вся магия, что у меня есть. Все до капли. Поэтому не растрачиваюсь на пустяки.

— Ваш настрой…

— Твой.

— Что, простите?

— Прости.

— А-а-а, понял. Прости. ТВОЙ настрой не слишком обнадеживает.

— Жизненный опыт. Горький, горький жизненный опыт. Легко быть оптимистом, когда тебе тридцать лет, еще легче в двадцать, а в десять — так и вовсе проще простого…

— Откуда тебе знать, — невольно рассмеялся я, — Ты же никогда не была десятилетней девчонкой.

— Ну дети-то у меня были, — улыбнулась девушка, — Я прожила столько десятилетий, сколько именно — не скажу, но достаточно, чтобы потерять даже тень надежды на оптимизм. Бремя опыта, неизбежная плата за мудрость.

— А вот я все еще оптимист. Почти всегда. Я все еще верю в удачу, в мимолетные счастливые случаи и даже в настоящие чудеса. Из чистого цинизма, если честно.

— Как можно верить из цинизма? — рассмеялась колдунья, — Разве цинизм и скепсис — не две стороны одной монеты?

— Нет, что ты. Например, я верю в хорошие приметы. Что если поймать зеркальцем солнечный луч, отразившийся от лужи, то он поселится в этом зеркале и будет тебя оберегать. Не вечно, конечно, но до первого дождя — точно. Что если над твоей крышей пролетит голубь, то ему вдогонку можно прокричать светлые пожелания, а он обязательно передаст их близким тебе людям. Они его не услышат, разумеется, но на душе у них станет теплее. И в прочую ерунду подобного толка я тоже верю. Но, прошу заметить, только в хорошую. Скажем так, я верю во все, что может мне помочь.

— Но как тебе поможет пойманный солнечный луч, если на самом деле он совершенно не волшебный?

— Он поднимет мне настроение, а это уже немало. В некоторых странах, между прочим, и в общение с призраками не верят, а мы с тобой работаем на человека, который их сотнями перевидал. Когда твоя жизнь мало похожа на имбирный пряник, даже самые глупые приметы и детская вера в чудеса могут спасти тебе рассудок. К тому же, иногда судьба выкидывает такие невероятные пируэты, что даже столкнувшись с ними нос к носу, не можешь поверить до конца.

— А у тебя так было? — глаза Лоры загорелись любопытством.

— У меня так есть, — хмыкнул я.

— Расскажи.

— Ладно. Но учти, ты попросила сама.

— Пугаешь? — сощурилась девушка.

— Предупреждаю, — невольно замедлив шаг, я начал, — Однажды, когда мне было десять лет, в возраст расцвета оптимизма, я совершенно случайно забрел в местечко под названием: "Все твои шалости", опрометчиво решив, что это магазин игрушек. Ну чего ты остановилась? Не надо бледнеть. Сначала дослушай, это хорошая и светлая история. Я был провинциальным ребенком, ничего не знавшим о суккубах в частности и взрослой жизни в целом. Отец, стараясь меня уберечь, понарассказывал тогда страшных вещей о демонах, о грехах, о местах, не предназначенных для посещения приличными людьми. Но для меня это заведение не было логовом порока, что бы отец не говорил. Там я встретил настоящую фею, прекрасную и далекую как звезды. И влюбился без памяти, как могут только десятилетние мальчишки, бессмысленно, бездумно, без каких-либо шансов на взаимность. Влюбился — и все. Поклялся сам себе, что когда подрасту, обязательно вернусь и найду свою фею, она увидит, каким юношей я стал и непременно меня полюбит. Я верил в это так искренне, так чисто, так глупо… В пятнадцать лет, уже будучи послушником Пути Безликих, я вернулся в “Шалости”, но моей феи там не было.

Мы остановились в самом конце длинной улицы, я — чтобы успеть рассказать до нашего прихода на место, Лора — потому что у нее подкашивались ноги. Она была смертельно бледна, в глазах сверкало пламя, и было не ясно, убьет она меня или упадет в обморок. Я решил рискнуть и продолжил.

— Мне рассказали, что моя фея уже три года не приходит. Она там не работала, но часто заглядывала пообщаться с другими суккубами. Иногда помогала встречать гостей, когда нужно было подменить одну из девочек, но никогда не… хм… развлекала. Тогда, в мой первый визит, это была всего лишь счастливая случайность, которая стала главной любовью моей жизни. Заметь, я не говорю “первой”, потому что это бы предполагало наличие последующих влюбленностей, но… Прошло черти сколько лет, прежде чем я увидел тебя в особняке Инкорке. И, разумеется, не узнал. А ты меня и вовсе, наверное, не помнила. Но вот мы здесь, гуляем и любуемся закатом, а сегодня ночью, возможно, умрем, держась за руки.

— Это признание в любви?

— Ни в коем случае! Ни о какой любви и речи не идет. Во мне не осталось ничего, ни капли, ни крошки, ни пылинки от того наивного мальчишки, а ты, как мне кажется, больше не имеешь ничего общего с моей феей…

— Теперь это похоже на оскорбление, — озадаченно улыбнулась Лора.

— И снова мимо, — я рассмеялся, — Это отличный пример невероятного совпадения, цепочки мелких и крупных случайностей, которые привели меня к тебе. Звучит ужасно романтично, я понимаю, но мы никогда не будем вместе. И не только потому что я бездарь и в правнуки тебе гожусь, но и потому что я идиот каких мало.

— А конкретнее ты выражаться можешь? — девушка скрестила руки на груди.

— С момента нашей встречи в особняке я тебя уже трижды полюбил и дважды возненавидел. Но страшно не это. Страшно, что я понятия не имею, были ли хоть какие-то из этих чувств моими.

— Эрвин, я…

— Не важно, я понимаю. Можешь забыть все, что я наговорил, если хочешь. В сущности, это не имеет никакого значения, просто хотелось выговориться, на случай если мы сегодня…

Лора взяла меня за руку и повела по узкой тропинке между валунов. Правильно, нечего даром время терять на всякую романтическую чушь, когда на кону нечто гораздо более важное.

— Я потом тоже выговорюсь, ладно?

— Если ты не против, то повремени с этим немного. Я сейчас вряд ли смогу быть хорошим слушателем, слишком много…

— Вывалилось? — улыбнулась девушка.

— Какое подходящее слово! — искренне восхитился я, — Да, именно вывалилось. И теперь мне немножко пусто. Но это скоро пройдет.

На том месте, где во времена суккубьей юности стояла хижина старой ведьмы, теперь красовался добротный бревенчатый домик. Настолько новенький, что кое-где еще сочился смолой.

— Неожиданно, — пробурчала под нос Лора и достала из складок юбки (да сколько там всего помещается?!) подвеску на золотой цепочке.

— Что это у тебя?

— Охранный амулет.

— Если кто-то нас обидит, его шандарахнет молнией?

— Нет, он засветится красным, если рядом есть враждебно настроенные существа.

— Любые?

— Да, даже если это хищник или к примеру гном.

— Не любишь ты гномов, как я погляжу, — несмотря на серьезность ситуации, меня разбирал смех.

— А кто ж их любит?

— Полезная в хозяйстве штуковина, — кивнул я на украшение.

— Не очень, если честно. Работает только если тебя поджидает заготовленная ловушка. Все амулеты грешат неточностью и строгостью соблюдения условий. Напомни потом рассказать один забавный случай.

— Связанный с амулетами?

— Конкретно с амулетом от мужского бессилия, — деловито кивнула леди, — Так вот, сейчас, например, о нашем присутствии еще не знают и не успели…

— Враждебно настроиться? — донесся звонкий смешок из-за приоткрытой двери.

Я подскочил на месте и принялся вглядываться в темный проем, но не смог разглядеть ничего кроме длинного веснушчатого носа, ничуть не похожего на старушечий.

Глава 20

Я поднялся на крыльцо и быстро заговорил, боясь, что дверь сейчас захлопнется.

— Здравствуйте, леди. Мы ищем… Лора, как объяснить, кого мы ищем, если ты не знаешь имени?

Леди Эйк поднялась по ступенькам и встала за моим левым плечом.

— Мы ищем старую колдунью, которая жила в хижине на этом самом месте. Возможно, она давно умерла, но если вдруг нет…

— Странная молодежь пошла, — звонко рассмеялась носатая незнакомка, — неуверенная. Ищу того, не знаю кого, не живого, не мертвого, то ли старуху, то ли ночной горшок. Как я вам помогу, если вы сами не знаете, что вам надо, а?

Амулет так и не засветился, и Лора, облегченно выдохнув, засунула его обратно в карман юбки.

— Мы вполне уверены, что знаем, кого ищем, просто объяснить по-человечески не можем, — хмыкнул я.

— Не обращайте внимания, мне просто нравится видеть, как смущаются молодые люди. Вам нужна Клара, так?

— Ее звали Клара? — вдруг действительно смутилась суккуба.

— С ума сойти, три года прожила с моей старой матерью, оторвала бедной ведьме руку, а даже именем поинтересоваться не удосужилась, — продолжала веселиться женщина, открывая дверь во всю ширь.

Вид хозяйка домика имела до крайности непривычный. Не старше пятидесяти лет, в наших краях еще не старость, но середина зрелости, которая при должном колдовском уходе может длиться десятилетиями. На женщине красовался ворох драных разноцветных юбок, надетых одна поверх другой, грубо плетеная серая рубаха, заправленная под широченный красный пояс и копна звонко-зеленых волос, разделенных на три веселых хвостика.

— Заходите, гости дорогие, — чудачка откровенно по-людоедски улыбнулась во все восемьдесят два зуба, не меньше, — Только у меня к вам есть ма-а-аленькая просьбочка.

— Какая? — тут же насторожился я, не ожидая ничего хорошего от столь эксцентричного существа.

— Не могли бы вы по очереди уколоть себе указательный палец и показать мне кровь?

— Пить будете?

— Пить, пожалуй, не буду. Изучать буду. Уж больно вы оба зверушки интересные!

Лора без лишних вопросов взяла из рук женщины длинную тонкую шпильку, уколола палец и показала красную каплю. Хозяйка тут же поймала кровь в маленький прозрачный флакончик и заткнула его за пояс.

— Теперь ты, мальчик.

Я повторил действия леди Эйк, и еще один магический сосуд исчез в районе талии зеленоволосой ведьмы. Вот же везет мне на зеленый цвет! То зеленоглазые, то зеленоволосые… то рыжие демоны с зеленым огнем…

— Как вас зовут, леди? — вежливо поинтересовался я.

— Сегодня я предпочитаю, чтобы меня называли Софи. А ты Эрвин, верно?

— Верно.

— Но ты и вчера был Эрвином, так?

— Да, как и каждый день, — растерянно улыбнулся я, не понимая, куда она клонит, — А у вас не так?

— Ну конечно нет! — фыркнула женщина, тряхнув хвостиками, — Какая глупость, таскаться с одним единственным именем, когда их такое великое множество!

— Мне нравится ваш подход, — рассмеялась леди Эйк, — А я Лора. Сегодня, вчера, и несколько последних десятилетий.

— А вот ты ближе мне по духу, девочка, есть в тебе что-то… Впрочем, потому с тобой Клара и возилась. Проходите в мой кабинет, я накормлю вас пирожками, как добрая тетушка и… Тетушка Софи, с ума сойти! — расхохоталась женщина, — Кормлю гостей пирожками! Не ем, а кормлю! Кому расскажешь — не поверят!

С этими словами “тетушка Софи” оставила нас ждать на диванчике перед маленьким кофейным столиком и отправилась за угощениями. Вернулась почти мгновенно, таща на огромном подносе невероятное количество еды. Я подскочил, чтобы помочь, но задел коленкой стеклянную столешницу, и столик опрокинулся.

— Сидеть! — строго, но певуче выкрикнула женщина, и, не выпуская из рук подноса, одним едва заметным движением безымянного пальца заставила столик взлететь, перевернуться и опуститься на все четыре ножки.

— Так вы ведьма или…

— Цыц, мальчик! Не задавай вопросов, ответы на которые могут свести тебя с ума. Кстати о вопросах, — поднос опустился перед нами, и я, внезапно вспомнив, что последний раз ел еще до превращения в мушиного повелителя, взялся за первый пирожок, — ты жуй, жуй, пусть девочка рассказывает, зачем вы пришли.

Лора оказалась замечательным оратором, умело совместившим в своей истории и хитросплетения собственной незавидной судьбы, и ужас грозящей миру опасности, и призыв к действию. Честное слово, если бы к этому моменту я и без того не увяз в происходящем по уши, тот час подскочил бы и без вопросов помчался, куда скажут. Но Софи оказалась дамой крепкой и даже бровью не повела.

— Все это очень интересно, даже печально, если задуматься… — протянула женщина, добавляя в чай полчашки сахара и помешивая его длинным пальцем, — И при других обстоятельствах я бы даже, пожалуй, приплатила бы за участие в такой забавной авантюре. Но…

— Что — но? — не сдержался я, когда понял, что продолжения не предвидится.

— Но я не участвую в одном мероприятии с демонами.

— Но вы же пустили меня в свой дом! — взвилась Лора, — И мама ваша против моего происхождения ничего…

— Да причем тут ты? — удивилась ведьма, — Я о вашем вредном начальнике, тот еще демонюка.

— Вы его знаете? — в один голос спросили мы с леди Эйк.

— Ну чисто дети малые! — расхохоталась женщина и щелкнула суккубу по носу, — Разумеется, знаю! Кто мне по-вашему помог призрак матушки упокоить?

— Так он знал, что она мертва? — кулачки моей зеленоглазой феи сжались, и я поспешил вмешаться, пока прекрасный новый домик Софи не превратился в пепел.

— А почему он нам не сказал?

— Вот у него и спросите, — хмыкнула хозяйка, — Кстати, как он вас-то нашел? Такие редкие диковинки, днем с огнем не сыщешь, а тут рраз — и сразу двое.

— Это мы его нашли, причем по отдельности.

— Ну-ну. Кто ж его найдет, коли он сам того не захочет? Помяните мое слово, он не просто так вас собрал. И правильно сделал, между прочим, грех такой ценности пропадать!

— Да какая тут ценность? — я уже устал от намеков и недомолвок Лока, хотелось, чтобы хоть кто-то объяснил по-человечески, — Лора у нас и суккуба, и стихийница, и все на свете, с ней-то понятно. Но я-то человек, просто человек-стихийник, да, дар редкий, но в сущности ничего особенного.

— Ты не человек, — спокойно поправила Софи.

— Курица — не птица, стихийник — не человек, так что ли?

— Да я не это имею в виду! — ведьма расхохоталась, — Неужто ты родителей своих… Ах, ну да… Вы все попадаете в наш мир безродными, голодными и одинокими.

— Откуда попадаем? — глаза леди Эйк светились так, будто она годами искала ответ на этот вопрос.

— Да если бы я знала, сама бы туда наведалась да привезла себе тоже… помощничков. Все что я знаю, все стихийники приходят из одного мира, все суккубы — из другого, есть еще несколько интересных мирков, ну да это как-нибудь потом… Так вот, именно поэтому Лора в свое время заинтересовала мою матушку. Смешная, заблудившаяся девчонка без роду, племени и памяти, появилась будто из двух миров одновременно. А ты, мальчик, — хозяйка ткнула пальцем мне в грудь, — вообще из трех. Но ты еще слишком юн, чтобы что-то тебе объяснять, все равно не поймешь.

— Но я могу не дожить до того, когда пойму!

— Какая чушь! Доживешь обязательно!

— Но сегодня ночью мы идем бороться с тьмой…

— Плюнуть и растереть эта ваша тьма. Свет с тьмой борются между собой много-много веков во всех известных мне мирах. И никогда, никогда не будет этому конца. Ваш Лок что, орден Пути Поругателей Тьмы основать собрался? — хихикнула Софи.

— Ага, такую поругаешь, как же…

— Да мы не о метафорической тьме говорим! — вскричала леди Эйк, — А о самой настоящей!

— Настоящей тьмы не быва…

— Я вам покажу.

Лора, отчаявшись донести до вредной ведьмы всю важность предстоящей миссии, положила одну руку на лоб женщины, вторую — на мой. Голову тут же пронзила нестерпимая боль, тьма сопротивлялась вторжению в мой разум. В себя пришел внезапно, хватая ртом воздух, будто выброшенный на берег спрут.

— Что ты сделала, — прохрипел я, когда вновь обрел способность говорить.

— Показала, — пожала плечами суккуба, и вдруг сочувственно поинтересовалась, — Очень больно было?

— Очень.

— Извини.

— Спасибо, что Локу так показывать не стала, дала по-человечески рассказать.

— Он и сам мог посмотреть, но почему-то решил послушать, кто его, гада ры…

— Я помогу! — так же хрипло, как я минуту назад, выкрикнула Софи.

— Что, простите? — холодно, но почти без издевки переспросила Лора.

— Я вам помогу. Вот это, — она ткнула пальцем в мой лоб, — выпускать нельзя. Ваш рыжий демон, конечно, та еще скотина проклятая, но с ним хоть договориться можно.

— Что он будет хорошо себя вести? — хмыкнул я.

— Что не убьет, когда все закончится, — отрезала ведьма и открыла портал.

— Август просил время на подготовку, — успела выкрикнуть леди, когда женщина уже заносила ногу, переступая призрачный порог.

— Ну значит пешком прогуляетесь.

Портал схлопнулся, а мы остались в маленьком цветастом кабинете с полупустыми чашками чая.

— Почему ты не захотела идти с ней порталом?

— Я обещала историю об амулете мужской силы. А ты, я совершенно в этом уверена, не готов рисковать жизнью, не удовлетворив свое любопытство. Пойдем, помощь мы мистеру Локу отправили, можем прогуляться по-человечески.

Солнце уже почти совсем спряталось за верхушками гор, оставив лишь бледнеющую с каждой секундой розовую каемку. Я вздохнул, страх, успешно погребенный под ворохом дружеской болтовни, постепенно возвращался, запуская в сердце холодные острые щупальца.

— Рассказывай, — нетерпеливо попросил я, едва наши ноги коснулись дорожки.

Девушка взяла меня под руку и мы медленно направились в сторону дома Лока, спешить не хотелось, на диво хороший вечер превращался в на диво хорошую ночь.

— Один очень-очень серьезный господин обратился к нам с очень-очень серьезной проблемой. Да не смейся ты! Просто ты еще слишком молод, чтобы понять, насколько такого рода неприятности могут испортить жизнь даже очень могущественному человеку.

— Да я представляю, — мне было смешно.

— Боюсь, что нет, — улыбнулась Лора, — Когда он решился прийти к нам за помощью, его успели бросить три любовницы и две служанки. Следующей должна была стать жена, этот важный господин ее буквально на чемоданах поймал и поклялся срочно во всем разобраться. Жена, молодая и капризная красавица, кивнула и уселась в холле ждать возвращения супруга. Сумочку, впрочем, из рук не выпустила. Вдруг не сработает.

— И зачем ему такая жена? — удивился я, — А если бы ему хищник ногу отгрыз или колдун в жабу превратил, тоже бы сразу сбежала? Я бы на его месте отпустил эту дуру не раздумывая.

— Ты бы на его месте на ней даже не женился. Видишь ли, для амбициозных, богатых, но не обремененных полезными связями людей, женитьба — та же деловая сделка. А при всей своей кажущейся бесполезности и декоративности, леди эта была дочерью крайне успешного капитана, имеющего в подчинении полдюжины судов. А герой нашей истории мог похвастаться разве что отличной торговой жилкой, но дела его шли не слишком хорошо. Так что этот союз был обоюдовыгодным, вместе супруги могли таких дел наворотить… И наворотили! Ты же видел лавки пряностей, разбросанные по туристическим улочкам и рядом с площадями?

— Ароматы бука? — удивился я, припомнив, что не видел ни одной приправни с другим названием, — Так “бук” это не дерево, а фамилия?

— Именно. И если бы супруга бросила мистера Бука, то ее отец, разумеется, тоже не стал бы вести никаких дел с бывшим зятем. Вот теперь ты действительно представляешь, насколько жизнь этого важного господина зависела от мужской силы.

— Да уж, теперь представляю. Бедный дедушка!

— Почему дедушка? На тот момент ему было лет сорок, не больше. Никогда не знаешь, где тебя настигнет мужское бессилие, — наставительно сказала Лора, старательно сохраняя серьезное выражение лица, но в итоге не выдержала и рассмеялась, — Не мешай рассказывать. Как я уже говорила, у каждого амулета есть свои условия воздействия. Как у моего охранного, например, который светится только тогда, когда против тебя уже всерьез строят козни. С амулетом мужской силы еще забавнее, он работает безотказно, но во избежание увеличения поголовья рогатых мужей, действует только при условии взаимной любви или хотя бы нежной преданности. А то повесит мужчина на шею такую безделушку, и с непривычки все вокруг красавицами покажутся. Свойства амулетов ни для кого не секрет, по крайней мере из тех, кто к нам уже обращался. И вот пришел мистер Бук домой, показал жене амулет и поклялся, что теперь у них все будет просто замечательно.

— Но замечательно не стало?

— Разумеется. За десять долгих лет совместной жизни капризная барышня успела настолько достать своего супруга, что даже самый могущественный амулет не мог возродить былую симпатию. Леди закричала, что муж ее не любит, он соврал, что она не права… Тогда мистер Бук заявил, что амулет липовый, а мы — мошенницы, наживающиеся на чужих горестях. Тогда миссис Бук рассердилась и решила доказать супругу, насколько хороши наши “безделушки”, сорвав со своего браслета на левой руке одну из почти незаметных подвесок. И в этот момент успешный владелец множества лавок со специями впервые увидел настоящее лицо своей супруги.

— А она оказалась супругом, — развеселился я.

— Это не настолько страшная история, — улыбнулась Лора, — Она оказалась орком. Орочкой, если точнее.

— Ну, орочка — это ее куда ни шло.

— Ты их ни разу не видел, да? — зазвенели колокольчики девичьего смеха, — Мужчины у них еще ничего, некоторым даже нравятся, а вот женщины… Два метра ростом, полтора — в плечах, с бородой и россыпью зеленых бородавок.

— О боги! — ужаснулся я, представив этакую красоту.

— Господин Бук тут же заявил, что с таким чудовищем все равно ни за что спать не будет и разбил свой амулет о каменный пол. Однако затем он сообразил, что именно с этим чудовищем и спал долгих десять лет, в очередной раз схватился за сердце и выбежал из дома. Три дня и три ночи обманутый в лучших эстетических чувствах муж где-то скитался и пьянствовал, по пути выяснив, что совершенно исцелился. Не иначе как благодаря пережитому шоку.

— И чем дело кончилось? Если бы он выгнал орочку из дома, то ее отец выгнал бы его из торговли. Так?

— Все вышло очень удачно. Орочка оказалась чистокровной, то есть и отец, и мать и бабушки с дедушками с обеих сторон тоже были орками.

— Ну и что? Мы же с ними не враждуем, даже наоборот, торгуем к обоюдному удовольствию.

— Но им нельзя вести бизнес в Гракте, — улыбнулась суккуба, — Если сейчас на это закрывают глаза, то в те времена… — она развела руками, — Сам понимаешь, тогда с этим было намного строже.

— Да уж. Значит прекрасная-ужасная супруга была не первой в их семействе, кто купил трансформирующий амулет?

— Мало того, даже не второй, — рассмеялась девушка, — У них это стало доброй семейной традицией.

— Забавно. Значит, шантаж?

— Он самый. В итоге обманутому мужу остался бизнес и полная свобода от притязаний нелюбимой жены.

— А что стало с семейством ушлых орков?

— У них тоже все хорошо. Их потомки все еще возят в Гракт пряности и разные безделушки.

— Все хорошо, что хорошо кончается, — подвел я философский итог, — Я правильно понимаю, что эти ваши амулеты — довольно дорогое удовольствие?

— Некоторые стоят целое состояние, а другие — почти ничего не стоят.

— В зависимости от качества?

— Качество всегда отменное, — надулась леди, — В зависимости от назначения. Например, если тебе с дамой приспичило пошалить или скрыть на время личину, то это обойдется тебе в очень и очень приличные деньги. Потому что это уже не необходимость, а роскошь и баловство. А вот если амулет отвечает за урожай или защищает от воров, то это серьезно, а значит, недорого. То есть индивидуальный подход, основанный на гуманности.

— Какие нынче ведьмы добрые пошли!

— Хочешь, чтобы клиент пришел снова — будь с ним ласкова.

— А мне бы ты какой амулет посоветовала?

— Для сердечной определенности, — без тени улыбки ответила Лора, — То признается девушке в любви, то не признается, то сердится, то не сердится.

— А что, и такие амулеты есть?

— Конечно! Думаешь, ты один такой идиот на весь Гракт?

Я показал язык. Лора грустно улыбнулась, отпустила мою руку и поднялась на крыльцо дома Лока. Я окончательно запутался. Неужели она действительно обиделась? Или снова просто дразнится? Проклятье!

Дверь распахнулась, едва мы к ней приблизились. На пороге стояла “тетушка Софи”, успевшая сменить прическу. Вместо трех веселых хвостиков на голове красовалась добрая сотня косичек, здорово напоминающих змей. Мне даже на миг показалось, что они шевелятся.

— Милый! Дети пришли! — крикнула вглубь дома восхитительная во всех отношениях ведьма.

Мы с Лорой переглянулись.

— Милый?! — одними губами спросила девушка.

Да, каким-каким, а милым Августа можно назвать только с очень большой натяжкой. Очень. И не факт, что оно вообще так натягивается.

Мы прошли в гостиную и во все глаза уставились на творение шаловливых рук двух шаловливых колдунов. Мебель жалась к стенам, испещренным алыми символами, ковер обгорел и теперь напоминал подранную медвежью шкуру колоссальных размеров. А посреди всего этого великолепия возлежал наш драгоценный начальник, бледный, с заострившимися чертами лица и безнадежно мертвый.

Лора взвизгнула и вцепилась острыми ноготками в мое левое плечо. Честно говоря, я тоже вовсе не был готов к такому исходу.

Глава 21

— Что вы с ним сделали?! — спросил я, едва совладав с собственными голосовыми связками.

— Я? — Софи весело тряхнула косичками. — Я ничего с ним не делала. Более того, когда я пришла,он уже так лежал.

— Да. — загробным голосом подтвердил мертвый начальник. — Когда она пришла, я уже так лежал.

Я потряс головой, разгоняя паническую муть и с немалым трудом все-таки взял себя в руки. Да уж, убить эту сволочь не так просто, а если он еще и разговаривает — то вообще беспокоиться не о чем. Как и о моем здравом рассудке, с ним я попрощался, еще когда впервые переступил порог этого сумасшедшего дома.

— А ЗАЧЕМ вы так лежали?

Голос мой сочился ядом, даже на пол, кажется, капнуло.

— Видишь ли, — Говорил Август по-прежнему глухо и безэмоционально, но, судя по всему, не испытывал никаких неудобств. — для этого заклинания нужна серьезная жертва. Человеческая. Еще лучше — нечеловеческая: демоны, суккубы, стихийники, воображатели и прочие в том же роде. Я как раз и есть эти “прочие”. Кроме того, меня можно убить, не убивая.

— Ага. — хихикнула Софи. — Зато убить, убивая — намучаешься!

— Намучаетесь, — не стал спорить Лок.

— Август, пока мне характер вас мертвого нравится значительно больше, чем характер вас живого.

Я окончательно пришел в себя, но все равно старался смотреть куда угодно, только не на говорящий труп.

— Я уверен, ты после смерти тоже станешь куда более покладистым. Не искушай меня на эксперимент.

— Давайте уже начнем, — подала хриплый голос Лора. — Не могу на вас такого смотреть.

— А мы уже начали! — весело объявила Софи. — Сейчас рассядемся вокруг рыжего, сделаем по глотку его драгоценной кровушки — и готово.

— Простите, — пискнула леди Эйк и выбежала из гостиной.

Меня тоже замутило, но мозг отказывался верить в происходящее, списывая все на симптомы долгожданного безумия.

— Шуточки у вас! — возмутился я.

— Здесь никто не шутит. — отрезал начальник. — Хватит тратить время на ерунду! Чем дольше я так лежу, тем дольше буду потом восстанавливаться. Как только вернется эта впечатлительная суккуба, начинайте пить.

Когда Лора вновь вошла в гостиную, все было готово. Побелевшую руку колдуна стягивала тугая повязка, а на обнаженной груди “мертвеца” красовалась серебряная чаша, до краев наполненная маслянисто поблескивающей жидкостью.

Даже надкусывание Скридуса не подарило мне таких ярких, незабываемых и безусловно неприятных впечатлений, как распитие крови драгоценного начальника. Не то чтобы мне его было как-то особенно жаль, даже я прекрасно понимал, что с этого гада не убудет, но вкус и консистенция… Брр…

— А не отравимся? — съязвил я, стараясь вернуть себе самообладание методом бытового хамства.

— Не сегодня и не так, — многообещающе ответил Август..

Мы все-таки не отравились, но из человеческой реальности явно выпали. Теперь мы, все четверо, стояли на пороге особняка Инкорке. Видеть Лока целого, одетого и более чем живого оказалось на удивление приятно. Вот уж не ожидал от себя! Лора тут же кинулась на него, барабаня по жилистой груди маленькими кулачками. Учитывая разницу в росте, выглядело это весьма комично.

— Что у вас за методы такие?! — кричала девушка. — Вы меня напугали! И отравили! И сломали мне психику!

— Было бы там что ломать, — хмыкнул Лок и огляделся, больше не обращая внимания на праведный женский гнев.

Нам всем стоило осмотреться до того, как некоторые стали так опрометчиво бегать по небольшому пятачку пола, на котором мы стояли. Потому что дальше пола не было. Вместо него зияла бездонная пропасть, занимавшая все пространство до самой зеркальной лестницы. Ступеньки услужливо отразили весь спектр человеческих эмоций всего в четырех лицах: возмущенном, растерянном, азартном и напряженно-задумчивом. Думаю, не стоит уточнять, какое из лиц кому принадлежало, и так все ясно.

— И как нам попасть наверх? — проворчал я, не ожидая такого подвоха с самого порога.

— Скоро узнаем, — пробормотал Лок и подошел к самому обрыву.

Едва нога начальника коснулась последней целой плитки, из глубины пропасти поднялась лысая голова и остановилась как раз на уровне подошвы Лока.

— Интересно, — усмехнулся Август, — С фантазией у нашей подруги, кажется, туго. Где-то я уже о таком слышал…

— Мы пойдем по головам! — развеселилась Софи, — Буквально! Уступи даме, чудовище, я хочу попробовать первой.

— Да пожалуйста, — Лок отступил от края, — За вашу жизнь я не несу никакой ответственности.

— Мне кажется, это слишком просто, — задумчиво пробормотала ведьма, ловко переступая с одной головы на другую, тут же появившуюся у нее ног.

Первые пять “ступенек” женщина действительно прошла очень легко, будто с кочки на кочку по болотам скакала, но затем вместо одной лысой макушки появилось сразу две.

— Так, а вот теперь — не слишком. Одна из них меня угробит, да?

— Пойдете интуитивно? — поинтересовался я, стараясь скрыть за азартом и любопытством искреннее беспокойство за “тетушку Софи”.

— Ну разумеется нет! Посмотрите, может вам видно, нет ли у них каких-нибудь отличий?

Мы честно сели на корточки, стараясь разглядеть хоть что-нибудь, но только убедились в полной идентичности голов. Даже уши одинаковые.

— Кажется, никаких отличий, — неуверенно пробормотала Лора.

— Это плохо, — голос ведьмы стал значительно выше, — Потому что та, на которой я стою, начинает опускаться.

— Это мы и сами видим, — спокойно констатировал Лок, — Есть идея. На какую из голов вам больше хочется наступить? Что подсказывает сердце?

— Издеваешься, рыжий?! — взвизгнула Софи.

— Ничуть.

— Хочется на ту, что справа, но вдруг я не права?

— Совершенно точно не правы. Шагайте на левую.

— Ты уверен?

— Уверен.

Поразительно, но это сработало. Голова, на которую наступила ведьма, не провалилась вниз, не сбросила свою ношу, и вообще вела себя прилично.

— Получилось! — обрадовалась Софи, — Как ты догадался?

— Если мы в разуме тьмы, которая питается эмоциями, значит, и наши эмоции для нее не секрет. Придется прислушиваться к интуиции и делать наоборот.

— А если это просто совпадение? — прошептал я начальнику в самое ухо.

— Значит, мы в заднице, — так же тихо ответил Лок.

Но Август как всегда оказался прав, и остальной отрезок пути ведьма преодолела без каких-либо затруднений, несмотря на постоянные разветвления. Я вызвался идти следующим. Не потому что возомнил себя храбрым и непобедимым героем. Наоборот. Я отчаянно трусил и хотел, чтобы это испытание как можно скорее осталось позади. Выживу — молодец, нет — идиот. Так или иначе, уже не придется мучиться томительным ожиданием, наблюдая, как еще двое спутников шагают по головам над пропастью. Уровень сложности, по всей видимости, повышался с каждым следующим человеком. Мой путь сразу начался с двух одинаковых макушек. Хуже всего, что я понятия не имел, на какую именно мне хочется наступить больше. Честно говоря, хотелось в свою уютную комнатку в башне, а не вот это все. Но когда голова, на которой я стоял, начинала опускаться вниз, решение неожиданно приходило в мою голову, и я поспешно действовал вопреки ему. Когда мой путь был окончен и ноги коснулись твердой земли, Лок озвучил то, о чем я уже догадался.

— Чем дальше, тем сложнее. Лора, тогда вы идете следующей. Я пойду последним.

— Как самый сильный? — хмыкнула Софи.

— Как самый умный, — отрезал начальник, подталкивая прекрасную суккубу к пропасти.

Лора успела преодолеть половину пути, когда выбор макушек расширился до трех.

— Мистер Лок, а что делать в этой ситуации? Думать, на какие две мне не хочется наступать? Или на какие две хочется? Или хотеть по очереди? Или…

— Стоп. Дайте подумать.

— Думайте быстрее, мне кажется, та, на которой я стою, сейчас чихнет!

— Эрвин, Софи, быстро выберите по одной голове, которая вам больше нравится.

Я назвал правую со стороны Лоры, ведьма выбрала среднюю. Тогда суккуба с зажмуренными от страха глазами перешагнула на левую. Мы почти поверили в успех, когда макушка под ногами девушки начала мелко трястись и появились новые три головы. Время для выбора пути сокращалось с каждой попыткой.

— Проклятье! — вскрикнула Лора и, не выдержав такого эмоционального напряжения, стала перескакивать с одной головы на другую, пока не упала прямо мне в руки, — Я дошла! Дошла!

— Я, пожалуй, сразу последую примеру леди, — хмыкнул Лок, оглядывая длинный ряд голов, выстроившихся на всю ширину пропасти.

Последнего члена команды явно не жалели. “Видимо, потому что самый умный” — ехидно подумал я, но вслух говорить не стал. Лок побежал, глядя прямо перед собой, чтобы соблазн убедиться в безопасности пути не замедлял движения. Там, куда он прыгал, даже не успевала появляться новая голова. Только когда прыжок заканчивался, под ногой внезапно оказывалась опора.

— Это только первое испытание, я правильно понимаю? — восхищенно спросила Софи, любуясь грациозными прыжками нашего начальника.

— Это не испытание, — выдохнул Лок, оказавшись наконец на твердой земле, — Это попытка нас убить. Или захватить всех четверых.

— А она может? — ужаснулся я.

— Она и не такое может, — сухо ответил Август, — Куда дальше, леди?

— На чердак, — уверенно заявила леди Эйк.

— Почему? — я был уверен, что корень зла находится на втором этаже, наверное потому что именно туда меня так не хотели пускать в мой первый визит.

— Туда я отнесла зеркало, в котором зародилась тьма.

— Отличная мысль, — одобрил начальник, — Значит, идем на чердак.

Зеркальная лестница оказалась подозрительно безопасной. Сколько не вглядывался я в отражения, не нашел ничего, чтобы насторожило. Именно это меня и настораживало. Холл второго этажа встретил нас новым испытанием, которое я чуть было не провалил, уставившись себе под ноги. Окна были распахнуты настежь, а за ними…

— Что это?! — заорала Софи, когда невесть откуда взявшийся ветер начал уносить ее в сторону окна.

Ведьма вцепилась в перила и тут же заняла горизонтальное положение, ворох юбок развевался как флаг. Спустя несколько секунд мы все последовали ее примеру.

— Космос, — непонятно ответил начальник.

— Не ругайся в присутствии дам, мерзавец бескультурный. Я же вижу звезды, значит это небесный купол. Но как он может нас засасывать?

— Это в нашем мире небо — купол, а мы сейчас в разуме тьмы, здесь может быть что угодно, даже космос.

— Да что это такое?! — незнакомые слова Софи определенно не нравились.

— Не важно! — заорал я, заметив, что у Лоры побелели костяшки пальцев, — Что нам делать?

Лок оторвал от перил одну руку и вытянул ее в сторону окна. Разумеется, ничего не произошло. Магия нашего мира не действовала в мире тьмы.

— Должна быть лазейка! — осенило меня. — Один умный человек сказал мне, что в каждом существе заложена тяга к саморазрушению. Пусть даже совсем крошечная. Тьма могла нас просто убить, еще там, внизу, но дала лазейку, чтобы мы могли пройти. Значит, и здесь есть.

— Если ты и дальше будешь умнеть по милости этой твари, мне, пожалуй, придется ее помиловать, — хохотнул Лок, глаза его, впрочем, оставались серьезными, — Думаем, ребята, усердно думаем.

Думать, бултыхаясь в воздухе на манер бычьего пузыря на веревочке и чувствуя, что с каждой секундой сил становится все меньше, было ох как непросто, но каждый из нас старался как мог. Поддавшись внезапному душевному порыву, я разжал руки и тут же полетел в сторону окна. Почти достигнув точки невозврата, я успел таки уцепиться рукой за тяжелую штору. Вдохнул, выдохнул, и, дотянувшись до ближайшей створки, захлопнул ее. Со второй было уже значительно легче. Ветер мгновенно стих и мои спутники со стоном попадали на пол.

— Стремление к саморазрушению, говоришь? — прорычал Лок, — Что это было, щенок безмозглый?!

— Я заметил, что шторы в окно почему-то не затягивает и подумал, что это может оказаться лазейкой, — выдохнул я, отказываясь пугаться начальственного гнева, куда ему, гаду рыжему, после такого приключения.

— Молодец, но идиот! Снова.

— Почему идиот-то? — справедливо обиделся я, — Все же получилось.

— В следующий раз сначала говори, что собираешься делать, а потом делай. Я уже успел подумать, что брать в помощники самоубийцу было очень глупо.

— Вы все время думаете, что брать меня в помощники было очень глупо.

— Так хоть раз докажи мне обратное!

— Помогите встать, — простонала Лора, потирая лодыжку, кажется, суккуба упала очень неудачно.

Я тут же рванул к ней.

— Леди, позвольте задрать вашу юбку.

— Если ты удумал опять мне “выкать”, ни за что не позволю, — уперлась леди, морщась от боли.

— Женщина, задери юбку, я сказал!

— Вот так бы сразу, — промурлыкала суккуба и приподняла подол платья.

Я сначала вдохнул, а потом медленно-медленно выдохнул. Прекрасная дамская ножка явилась мне во всей своей ужасающей красоте.

— Перелома нет, — голос у меня был хриплым и неуверенным.

— Ты что, — рассмеялась Лора, — никогда не видел женских ног?

— Таких — нет, — честно признался я.

Только тогда леди Эйк соизволила посмотреть на свою травмированную конечность.

— Мамочки!

— Так, перелома нет, — зачастил я, стараясь успокоить испуганную девушку, — это уже хорошо.

— А то, что она синяя — это новый писк сезона, — хмыкнула Софи, внезапно появляясь за моим правым плечом.

— А то, что она синяя, — вмешался в нашу идиллию Лок, — это мы исправим, как только вернемся.

— Если вернемся, — поправила Лора, — У нас и прежде шансы были не велики, а теперь, с калекой на хвосте… Даже не знаю.

— Я знаю, — меня охватил гнев, на глупую суккубу, на тьму, на Августа, на все на свете, — Обязательно вернемся. Теперь это личное. Вставай.

— Не могу, — напомнила девушка.

— Вставай как можешь.

Мы втроем подняли суккубу и поставили на одну ногу. Критическим взглядом окинув шаткую конструкцию, Софи подставила девушке плечо, я встал по другую сторону от леди, и Лора благодарно на нас повисла.

— Август, может быть, вы подмените нашу прекрасную тетушку Софи?

— Нет, — отрезал начальник, — Я джентльмен, но не дурак. Кто-то из нас должен иметь возможность сражаться, а у меня значительно больше шансов отразить нападение.

Ведьма фыркнула, но спорить не стала.

— Итак, мое пятиногое трио, куда идем?

— Налево башня, — припомнил я, — значит, чердак — направо. Лора, я прав?

— Верно.

По лицу девушки разлилась болезненная бледность, но в глазах горел недобрый огонек. Будто она приняла какое-то отчаянное решение, стоившее ей всех душевных сил, которое нам однозначно не понравится. Я не стал расспрашивать ее при начальнике и решил дождаться подходящего момента. Я уже видел такой взгляд, и тогда все закончилось хуже некуда.

На этот раз я такого не допущу.

— Все будет хорошо, — шепнул я.

Мы пошли по длинному коридору.

Почти до самой лестницы на чердак нам не встретилось ничего ужасного, полы не проваливались, окна не распахивались, монстры не выскакивали. Когда за последней дверью по правой стороне раздался детский плач, я не поверил своим ушам.

— Вы тоже это слышали?

— Тоже, — сухо ответил Август.

Мы усадили леди Эйк на пол и подкрались к подозрительной двери.

— Каковы шансы, что это не ловушка, а те самые потерянные дети? — шепотом спросил я.

— Почти никаких, — хмыкнул Лок и распахнул дверь.

Он ошибался. Дети там действительно были. Дети, чьи души, сердца и светлые чувства сожрала тьма. Оболочки детей. Даже не воспоминание о них, не призраки, а гораздо хуже — кровожадные звери, лишь отдаленно напоминающие человеческих детенышей.

Они сидели на корточках полукругом и жадно пожирали куски человеческого тела, лежащего возле умывальника. Они вгрызались с такой яростью, с таким безумием и отчаянием, будто не ели десятки лет. Но несмотря на обстоятельства, опознать Рошмира Инк оказалось не сложно. Кольцо с монограммой на руке, небрежно брошенной возле самого порога, кружевной носовой платок, который я помнил по визиту наследника в дом Лока, дорогие кожаные ботинки. Ну и усы, разумеется. Те самые усы, которые так впечатлили меня в нашу первую встречу. Теперь эта роскошная растительность на миг показалась мне лохматой крысой, решившей приобщиться к деликатесу.

— Жрлбдых! — выругался я, когда мой ошалелый взгляд наткнулся на плачущего в углу ребенка.

Я почти было решил, что он лишь невинная жертва, невесть как устоявшая перед этим кошмаром. Но черные, без намека на белки, глаза и то и дело скалившиеся в истерике заостренные зубы развеяли это заблуждение. Правда оказалась неприглядной и страшной настолько, что хотелось зажмуриться и зашептать, как в детстве, когда снился дурной сон: “Чудовищ не бывает. Чудовищ не бывает. Чудовищ НЕ БЫВАЕТ!” Но это, разумеется, ничего бы не изменило. Чудовища были. И они были чудовищно голодны. А конкретно это чудовище страдало вовсе не от собственной чистоты и невинности, а лишь потому, что детей оказалось слишком много, а места у кормушки — слишком мало. Малыш не смог протиснуться, чтобы получить свою порцию теплой плоти, и был изгнан товарищами на правах сильнейших.

Потому и лились из чудовищных глаз темно-алые слезы.

До этого момента я только теоретически представлял и осознавал, насколько опасным может быть особняк Инкорке и то, что он в себе таит. Да, пропадают соседские детишки. Вот они, кстати, все здесь. Даже кукла в углу валяется. Да, сходят с ума потомки аристократической семьи. Но стоит подумать о начальнике, и закрадывается мысль, что все они с некоторыми “особенностями сознания”. Одни его перепады настроения чего стоят. Но чтобы такое… Если это выйдет наружу, если оно сможет покинуть проклятый дом и расползется по Гракту, спастись не удастся никому. И конец мира окажется во сто крат ужаснее, чем предсказывали древние легенды.

Из ступора меня вывел громоподобный шепот тетушки Софи:

— Закрывайте спрутову дверь!

Лока не пришлось просить дважды.

— Нам их не вытащить отсюда, да? — убитым голосом спросила Лора.

— А вы хотите вытащить ЭТО?! Как по мне, так сама Тьма более разумна, чем эти цветы жизни! — Лок махнул рукой в сторону двери.

— Как вы можете говорить что-то хорошее о твари, которая сделала это с детьми?! Как у вас язык поворачивается называть ее разумной? После всего, что мы тут увидели!

Начальник только вздохнул, даже не пытаясь объяснить испуганной, расстроенной и растерянной девушке, что имел в виду. Я ответил за него:

— Нам их не вытащить. И не спасти. И именно потому что не спасти, вытаскивать мы их точно не будем. ЭТО вытаскивать ни в коем случае нельзя.

— Ну хоть что-то можно сделать?

— Можно уничтожить тьму, — сухо сказал Август. — Тогда они не будут вынуждены влачить свое жалкое, вечно голодное существование.

Раздался глухой удар, и дверь содрогнулась.

— Нас заметили! Бежим! — заорал я и, не слушая возражений, подхватил упрямую суккубу на руки.

Мы помчались по лестнице на чердак.

Сердца стучали так громко, что мне казалось, я слышу каждое. А потом этот нестройный грохот разбавился топотом маленьких ножек. Ужасающий рваный ритм сливался в гипнотически ужасную музыку.

— Здесь вообще никакая магия не работает? — спросил я у Августа, прикидывая, может ли Лора спалить этот дом к проклятой матери вместе с детьми.

— Кроме магии самой Тьмы.

Проклятье! Проклятье! Проклятье!

Мы поднялись по узким ступеням и распахнули дверь на чердак. Вбежали, не глядя, придвинули ко входу тяжелый дубовый комод, и только тогда наконец решились отдышаться и оглядеться.

Чердак имел вид настолько невинный, настолько светлый, чистенький и аккуратный, что даже распоследний идиот заподозрил бы здесь подвох. Зеркало, которое по уверениям леди Эйк должно было стоять в углу, завешенное старой шторой, теперь красовалось прямо в центре помещения. И, разумеется, ничем завешено не было. Мы смотрели на него, а оно — на нас. И от этого невидимого, но здорово ощутимого, взгляда хотелось выбежать навстречу деткам, лишь бы не оставаться в пугающем “здесь и сейчас”. Вся поверхность зеркала была черна, а из нее, из этой непроглядной черноты, раздавался тихий, скребущий смех умалишенного.

— И что дальше? — полюбопытствовала тетушка Софи, за время пути растерявшая всё свое хорошее настроение.

Мы, не сговариваясь, обернулись на начальника.

— Мне-то откуда знать? — пожал он плечами. — Мы в тьме, которая в его, между прочим, неразумной черепушке.

Лок ткнул в меня пальцем. Моя черепушка отозвалась болью. То ли ей пришлось не по вкусу напоминание о вторжении, то ли с нее просто уже было достаточно. В самом деле, сколько может выдержать человек, прежде чем заработает себе пожизненную мигрень? Я перебрал в голове все, что уже выдержал, и с удивлением отметил, что довольно много. Ну хоть что-то приятное.

— Очевидное решение — разбить зеркало, — выдал я, не раздумывая.

— И что? Она-то не в зеркале. Мы не в настоящем особняке. Лет двести назад может и сработало бы, но сейчас — увы. Мальчик, мы, находясь внутри тьмы, смотрим на зеркало, в котором отражается тьма. Еще идеи есть?

— Спались особняк.

— Повторяю: мы в тьме. Это не настоящий особняк.

— Стойте. Я знаю решение. — тихо, но твердо, сказала леди Эйк.

Она посмотрела на меня тем самым извиняющимся взглядом, которым смотрит каждая женщина на своего мужчину, собираясь сотворить главную глупость в своей жизни. Я едва заметно кивнул, понимая, что спорить пока бесполезно. И она начала творить:

— Зеркало может стать нашим выходом.

— Что вы имеете в виду? — с подозрением спросил Лок.

Я начал догадываться, куда она клонит, и тут же отбросил всю галантность и мужскую мудрость. Лучше поспорить сейчас, чем собирать колючие хиисы на могилу потом.

— Лора, что бы ты не задумала, я против.

— У нас нет другого выбора. — отрезала девушка и повернулась к начальнику. — Разбить зеркало надо одновременно и здесь, и в настоящем особняке.

— И как вы себе это представляете?

— Вы остаетесь и ждете моего сигнала. Мне кажется, если я ударю по зеркалу там, для начала не сильно, здесь оно тоже должно вздрогнуть. Или вообще все вздрогнет… Плохой из меня теоретик.

— Может лучше пойдет Август?

— Тьма постарается себя защитить и наверняка пустит в ход какую-нибудь пакость, если успеет, конечно. И много мы с тобой навоюем? Поверь, там гораздо безопаснее.

— Тогда пойду я.

— Тьма в тебе, ты не можешь уйти, на тебе все держится.

— Пусть идет, — кивнул Лок.

— Да как вы можете ее отпустить?! — взъярился я.

— Это ее битва. Каждый сам должен победить своего врага, помнишь? Идите, леди, я горжусь вашей храбростью.

— Помогите мне подняться, — благодарно вздохнула Лора. — И проводите к зеркалу.

Недосказанное “на прощание” повисло в воздухе душным облаком.

— А как же нога? — предпринял я последнюю попытку отговорить упрямую девчонку.

— Регенерация, милый. Там-то она работает.

— А как мы выйдем, если разобьем зеркало?

— Нас попросту вышвырнет в реальный мир, — успокоил Август.

И моя зеленоглазая принцесса, моя ненавистная суккуба, Лора, Мэри, Ингрид и боги знают, кто еще, последний раз оглянувшись, шагнула прямо в черную гладь зеркала. Прошла.

Я очень надеялся, что жадное чавканье мне только послышалось.

Глава 22

Ожидание затягивалось, а внутреннее напряжение росло. Я раз за разом перебирал в голове детали, окружающие нас, знания, воспоминания тьмы и пережитые в особняке события, ища подвох. Сердце подсказывало, что мы упускаем что-то важное, но ответ ускользал прежде, чем я мог его заметить. Было же что-то… еще тогда, в мой первый визит. Картины? Для дома, захваченного тварью, естественно иметь пугающие искажения. Потолок в бальной зале? Возможно, эльфийская краска неплохо отражает, поэтому… Вот оно! Что-то спасло меня, когда я почти потерял себя, вглядываясь в бездну. Маленькая, юркая тень, сбившая меня с ног и не давшая исчезнуть, раствориться во тьме.

— Август!

— Зеркало дернулось? — оживился Лок, не отрывая взгляда от непрерывно сотрясаемой двери чердака.

— Нет, я кое-что вспомнил. Кажется, это не все дети.

— Есть еще монстры? — Софи схватила меня за предплечье и развернула лицом к себе, заглядывая мне в глаза совершенно безумным взглядом.

— Нет. Не знаю. Кажется, как минимум один ребенок остался собой. Ну или призраком, как хотите.

— И когда мы уничтожим тьму, — задумчиво проговорил начальник, — Мы собственными руками убьем этого ребенка. Паршивый расклад.

— Надо сказать Лоре! Если мы напишем ей записку и просунем в зеркало, она ее получит?

— Надо попробовать, и прямо сейчас, — Август обернулся на грохот, который издавала тяжелая рама, стуча по полу и подпрыгивая. Видимо, Лора уже нанесла предупреждающий удар.

Я огляделся в поисках письменных принадлежностей, нашел обрывок старой оберточной бумаги и пузырек подсохших чернил. Искать кисть или перо не было времени, пришлось довольствоваться щепкой, бессовестно отодрав ее от половой доски.

— Что писать?

— Остановись, в тьме есть живой ребенок, нельзя ломать, — Лок заметно нервничал, наблюдая, как сдвигается тяжелый комод, которым мы подпирали дверь

— Не очень-то понятно выходит.

— Зато коротко, — отрезал начальник.

Засовывать дорогую моему сердцу конечность в плотную завесу тьмы очень не хотелось, особенно памятуя о судьбе старой ведьмы, но швырять наугад записку, от которой могла зависеть жизнь ребенка, я не рискнул. Ловкие пальцы леди Эйк, живые и теплые, приняли из моей руки клочок бумаги. Я выдохнул. Все в порядке. По крайней мере пока. Время тянулось медленно, как смола, казалось, мы увязли в нем как неразумные насекомые и однажды нас найдут в куске янтаря. Но для злобных маленьких чудовищ, почуявших свежую плоть, время текло по-прежнему, еще минута — и нам пришлось бы отбиваться от толпы малолетних каннибалов. Шансы наши по самым оптимистичным прогнозам были невелики. По реалистичным — их не бы вовсе. Щель между косяком и дверью расширилась настолько, что пролезла маленькая окровавленная рука. Насколько шире остальной ребенок? Об этом я старался не думать.

Когда пришла уверенность, что придется выбирать между нашими жизнями и жизнью невинной души, из зеркала наконец появилась ручка Лоры с зажатой в ней копией нашего клочка бумаги. Все правильно, чердак внутри тьмы соответствовал чердаку в настоящем особняке.

— Я все продумала. Бейте, сейчас же! — зачитал я вслух, и сердце пронзило тупой иглой. Продумала она, как же.

Август без лишних раздумий схватил деревянную ножку давно почившего стола и разбил еще секунду назад казавшуюся порталом поверхность зеркала. Осколки, крупные и мелкие разлетелись вихрем по чердаку, нарушая все законы вселенной. Ну да, какие уж тут законы, когда дело касается магии. Нас не накрыло темнотой, не выбросило на улицу, просто помещение, в котором мы находились, стало настоящим. Без ломящихся в дверь монстров, зато с прекрасной суккубой перед пустой рамой. Осколки крошились и крошились, не прекращая кружиться, пока Лок взмахом руки не превратил этот ураган в невинный снегопад.

— Лора! — позвал я, и только тогда заметил в руках у девушки уцелевший осколок.

Спина напряжена больше обычного, волосы, прежде всегда собранные в изящную строгую прическу, рассыпались по плечам, рука с осколком вытянута перед собой, будто угрожая кому-то.

— Лора!

Она даже не обернулась.

— Август, с ней что-то не так.

Я боялся подойти, боялся оживить эту застывшую во времени живую картинку. Боялся того, что может произойти, если она оживет. Осколокок! Вот, что меня пугало. Проклятый осколок! И тогда я все понял…

— Лора, нет! — закричал я, бросаясь к девушке.

Схватил суккубу за плечо, чтобы развернуть к себе лицом, заглянуть в стеклянные глаза, найти там… Найти там ее. Но едва мои пальцы коснулись нежной обнаженной кожи, рука девушки резко дернулась и, согнувшись под невероятным углом, вонзила осколок в сердце своей хозяйки. Лора начала падать. Деревянная, несгибаемая, статуя, а не человек. Я снова закричал, поймал, уложил на пол, принялся жадно искать пульс… Его не было. Ни пульса, ни дыхания.

Август и Софи, до этой секунды изображавшие заинтересованных, но не способных двигаться истуканов, подбежали с двух сторон и оттащили меня от безжизненного тела. Хотелось кричать и сопротивляться, рваться к леди Эйк любой ценой. Казалось, что так положено в подобных ситуациях, но сил не было. Не было ничего. Только зияющая пустота внутри, такая огромная, что, вырвись она на волю, поглотила бы весь мир. Куда там какой-то тьме…

— Почему? Почему она это сделала? — тихо бормотал я, не в силах смириться с реальностью произошедшего, — Мы же победили. Мы победили.

— Почти, — сухо ответил Август. — Мы не могли окончательно победить, не убив застрявшего в ней ребенка, а может и нескольких. Лора заперла тьму внутри себя, стала для нее и тюрьмой, и тюремщиком.

— Дура! — зло выплюнул я. — Непроходимая дура! Тьма уже была во мне, можно было во мне ее и запереть. Что за проклятая тяга к самоубийству? Да как она посмела?! Идиотка!

Вдруг Софи начала хохотать. Заливисто и громко, вперив в меня снисходительный до зубовного скрежета взгляд. И в этот момент я окончательно рассвирепел, будто сжатая в микроскопическую точку боль взорвалась, и ударная волна ярости затопила все мое существо.

— Да как ты смеешь ржать в такой момент?! Лошадь! Август, да отпустите вы меня! Я не буду бить женщину, я ее убью!

Лок устал держать меня в охапке и щелкнул пальцами. Тело задеревенело, голос пропал, даже сердцебиение замедлилось. Стало отчего-то гораздо спокойнее, попросить, что ли, не расколдовывать? Какая в сущности разница, жить как человек или как тупое полено? Полену хотя бы не так больно.

— Единственный дурак здесь ты, мальчик. Все знали, что так будет. Это была битва леди Инк, да, еще Инк. Тьма стала врагом этой храброй суккубы задолго до того, как она взяла имя Лора, и задолго до встречи с тобой. Когда я пришел в особняк и наконец поговорил с девушкой начистоту, все уже было решено. Ей, а не мной, прошу заметить. Потому я ее и нанял, чтобы помочь и уберечь от опасностей до решающего момента. Каждый должен сам победить своего врага, помнишь?

Я пытался сказать, что все они сволочи, но язык не слушался. Пришлось повторять это мысленно, как не слишком умиротворяющую мантру.

— Она суккуба, а не человек, и ее не так просто убить, как тебе могло показаться. Впрочем, как и любого в этой комнате. Сейчас леди находится в переходном состоянии, между жизнью и смертью. Не она застряла во тьме, а тьма — в ней, а значит там, в разуме девушки идет игра по ее правилам. Но если ничего не предпринять, то неизвестно, на чьей стороне в итоге будет победа. Нам нужно время.

Август Лок достал из-под ворота рубашки невесть откуда взявшуюся подвеску, которой точно не было, когда он лежал мертвым на полу собственной гостиной. Кончики пальцев начало покалывать, я попробовал пошевелить мизинцем и здорово удивился, когда у меня это получилось. А говорить я уже могу?

— Что это? — просипел я, не узнавая собственного голоса.

— А ты шустрый!

— Правая бровь начальника взметнулась вверх, что, по всей видимости, должно было иллюстрировать крайнюю степень удивления.

— Амулет Замершего времени. В него можно спрятать только человека, находящегося между. Не живого и не мертвого, а посередине. То есть как раз наш случай. Применяется в основном в медицине, чтобы дать лекарю время разобраться в причинах болезни.

— И когда она вам его успела дать?

— Пока ты над пропастью по головам скакал. Не хотела пугать раньше времени.

— А теперь, значит, можно пугать?

Это был риторический вопрос, я и сам все прекрасно понимал.

— Теперь от этого не зависят наши жизни.

Август сжал в кулаке амулет, и Лора исчезла. Острый, похожий на коготь медведя, камень засветился зеленым.

— Держи, мальчик, — Начальник снял безделушку с шеи. — Леди Эйк тебе очень дорога, поэтому можешь пока носить ее с собой. Когда у нас появится конкретный план действий, ты должен будешь разбить амулет. Но не раньше, чем у нас появится полная уверенность в успехе.

Не знаю, кто из нас был сейчас более мертвым, я или моя зеленоглазая фея. Я посмотрел на Лока, машинально взял из его рук “хранилище для полуживых возлюбленных” и повесил его на шею. Что бы ни случилось, Лора будет со мной. Пока хотя бы так.

— Вы сволочь, Август. Рыжий гад и демонюка. Я не хочу больше на вас работать.

— Но будешь, — полувопросительно, полуутвердительно произнес начальник.

— Но буду. По крайней мере, пока вы не исправите то, что случилось.

— Ты же понимаешь, что это был ЕЕ выбор, ЕЕ решение?

— Понимаю, — вздохнул я, теребя пальцами прохладный камень подвески, — Но злиться на мертвых — низко и подло.

— Уважаю твою позицию.

Эпилог

Три дня я провалялся в полузабытьи. Спал, просыпался, долго и бесцельно смотрел в потолок, борясь с накатывающими волнами мыслей, снова засыпал… Наверное, моему разуму требовалось время, чтобы принять сложившуюся ситуацию, набраться сил на поиски решения. Там, возле ворот особняка, глядя на языки пламени, охватившие величественный прежде замок, я был уверен, что как только вернусь в дом Лока, тут же засяду за книги в библиотеке. На поверку оказалось, что пережитое потрясение настолько выбило меня из колеи, что сил не оставалось даже на это.

Четвертое принесло с собой надежду в виде двух девочек-призраков, самым наглым образом рассевшихся в ногах на моей кровати. Нора и Нира, излишне зубастые клиентки моего начальника, с упоением щекотали мне пятки. Я заверещал. Только мужчина, которого бессовестно и без предупреждения щекочут девчонки, способен издавать такие звуки.

— Что здесь происходит?! — заорал я, втягивая поруганные конечности под одеяло.

— Проснулся! — хором, но с отставанием на полсекунды, обрадовались девчонки. — А у нас к тебе дело!

— Не хочу я никакого дела. Дайте помереть спокойно, — пробурчал я, справившись с приливом адреналина.

— Даже если дело касается твоей леди? — хихикнули призраки и переглянулись.

— А чем вы можете помочь моей леди?

— Мы — ничем, но знаем, кто может.

— И зачем это вам?

— Мистер Лок сказал, что там, — Нора кивнула на амулет на моей шее, — есть призрачный ребенок.

— А может, и несколько, — добавила Нира.

— Если мы приведем тебя к тому, кто сможет помочь, ты уговоришь свою леди и маленьких призраков пожить с нами? — уже хором спросили гостьи.

— А он сможет вытащить всех, кроме тьмы?

— Он сможет съесть тьму, — захихикали девчонки. — Он, знаешь ли, очень прожорлив. Но придется оказать ему небольшую услугу, совсем маленькую. Мистер Лок нас заверил, что вы справитесь. Вы же не потеряли ключик, который вам прислала леди Эйк?

— Если дадите мне пятнадцать минут на сборы, я пойду с вами хоть на край света!

Надежда, казалось давно погибшая в неравном бою с обстоятельствами, вновь подняла голову.

— Куда, кстати, мы отправимся?

— В наш мир, разумеется. Туда, где правят луна и тени.

Я искренне надеялся, что на лицах призраков сияли дружелюбные улыбки, а не плотоядные оскалы. С их милыми личиками не грех и спутать.

Нира протянула мне большой конверт, подписанный, как и прежде, почерком Лока. Прежде, чем открыть его, я привычным движением потянулся за пером и новым пустым фолиантом. "Предоставленные в мое распоряжение документы гласят…"

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Эпилог

Пожертвовать