Лёд и Пламя [мортифактор] (fb2) читать онлайн

мортифактор, Беличья Почта История Лорда: Лед и Пламя

Пролог

Министерство Магической Британии. Десятый подземный ярус. Визенгамот. Зал номер 10.

15 августа 2013 года. Прошло пятнадцать лет с момента окончательной гибели Тома Марволо Гонта. В Британии, ставшей эпицентром этого конфликта, магическое общество оказалось в руинах. Пять лет убыли на то, чтобы погасить последние очаги террора, а затем еще семь лет ушло на восстановление экономики и социальной структуры.

Обе стороны конфликта сделали уступки, чтобы восстановить мир. Министерство магии возродило древний институт аристократии — Палату Лордов. Теперь все решения, касающиеся улучшения жизни магического сообщества, принимались совместно двумя правительственными системами. Старые раны постепенно заживали, а новые поколения магов поднимались, стремясь к мирному сосуществованию. Общество искало пути преодоления разделений, возникших во время войны, и научилось жить как единое целое. Перед ними стояли сложные задачи, но надежда на лучшее будущее крепла, наполняя сердца магов оптимизмом.

В ответ Палата Лордов приняла закон «О модернизации и использовании технологий неодарённых людей». В кратчайшие сроки Отдел Тайн разработал рунические плетения, позволяющие устройствам немагов работать в магических зонах, и многие изобретения, включая телевидение, заняли свое место в жизни магов.

На протяжении пятнадцати лет мир наслаждался долгожданным миром, и многие уже утратили память о том, что значит быть тёмным магом, особенно тем, кто владеет этим искусством в совершенстве. Но всегда найдется тот, кто осмелится нарушить хрупкий порядок.

Сегодня все взгляды в мире магии устремлены на заседание британского магического суда — Визенгамота. Телевизоры, настроенные на британский новостной канал, в первый раз транслируют судебный процесс в реальном времени. Объединяя разные культуры, страны и существ.

Зал суда выглядит привычно: стандартные серые плитки, непримечательный интерьер. На нижней площадке расположено кресло с цепями на подлокотниках, готовые к использованию. Вокруг площадки — три ряда кресел, формирующие амфитеатр. С обеих сторон от обвиняемого — места для зрителей, а напротив — кресла судейской коллегии, плотно заполненные как журналистами, так и членами Визенгамота. Полный состав суда собирается лишь в особых случаях, когда на кону дела особенно опасных преступников, магов и других магических существ, чьи действия нарушили законы. Но мы вернемся к нашему повествованию.

Гомон, царивший в зале суда, внезапно смолк, когда ввели обвиняемого. Перед зрителями предстал молодой человек, едва перешедший тридцатилетний рубеж. Его иссиня-чёрные волосы, распущенные и спутанные, падали до плеч, а резкие черты лица подчёркивали волевой подбородок. Спина была выпрямлена с безупречной стойкостью, а движения излучали спокойную уверенность. Однако, больше всего взглядов присутствующих привлекали его глаза. Кто-то из толпы искал в них следы страха и ужаса перед своим судом, но вместо этого столкнулся с холодом и зловещей глубиной ярко-изумрудных глаз.

Трудно было поверить, что этот человек стоит на краю своей судьбы, хотя никто в этом не сомневался. Его присутствие в зале напоминало о наблюдателе, невидимо наблюдающем за разворачивающейся трагедией, лишённом обычной человеческой реакции. Словно он уже покинул эту реальность, оставив лишь тень, смотря на всё с сюрреалистической отстранённостью.

* * *

Да, мой конец близок, но я ни о чем не жалею. Скорее, я даже рад тому, как сложилась судьба. Встретить свою любовь и потерять её — это жестокая и непростительная насмешка судьбы. Вся моя жизнь превратилась в фарс, в бесконечную шутку. Так было до того момента, как я принял наследие и отправился порталом к уютному прибежищу мага-отшельника. Учитель. Серый колдун. Ученик Игнотуса. Он предоставил мне шанс взять свою жизнь под контроль и отомстить всем, кто нарушал закон. Хотя, в первую очередь, для меня — это была месть. Я отомстил, хотя цена оказалась чрезмерно высокой.

Я, Гарри Джеймс Певерелл, последний лорд «Идущих по пути Смерти», был извлечён из Азкабана, проведя всего пять дней в этом "элитном курорте" для преступников волшебной Британии. Даже малейшее воспоминание о нём приводит в трепет. В каком-то смысле, мне повезло: дементоры не слишком интересовались моими эмоциями, чувствовали твари, кто стоял у основ моего рода. Но стены этого "курорта" пропитаны их зловещей энергией, а воздух как будто высасывает последние светлые воспоминания. Серые стены, грязные камеры, оборванные матрасы — всё это наполнено страданиями и даже надеждой на то, что этот ад когда-нибудь закончится.

Что-то я начал слишком часто отвлекаться. Меня проводят под присмотром боевых колдунов из отдела ДМП из самой камеры, которую я имел «удовольствие» посетить. Эти колдуны действительно элита правопорядка.

Сильные, опытные и искусные маги, обладающие правом применять любые проклятия при попытке побега. В своём текущем состоянии они могли бы расправиться со мной за считанные минуты, но мне этого не нужно. Как жаль, что судьба не предоставляет мне шанса сразиться с ними в честном бою — времени попросту не хватает. Пока я погружаюсь в меланхоличные размышления, меня уже приводят к креслу обвиняемого под изучающим взглядом Визенгамота, окружённого зрителями и журналистами.

В зале Визенгамота воцарилась гробовая тишина, ожидание витало в воздухе. А я лишь улыбался, погруженный в воспоминания о невесте — метаморфе, что сумела найти путь сердцу. О дивной Морганне, что всеми правдами и неправдами старалась вытащить из игры высших сил. И, конечно, о дочери Лили, которую пришлось оставить. В зале поднялся шёпот. Ну, конечно, обвиняемый, то есть я улыбался искренне и любя, пристально глядя в одну точку. Нужно собраться, надев привычную маску спокойствия и уверенности, готовлюсь к встрече с теми, кто пришёл на мой «концерт».

Слева от меня, среди зрителей, располагались мои бывшие товарищи по учебе из Слизерина — представители высшего круга. Кто бы мог подумать, что в их взглядах я усмотрю лишь холодный интерес и… искреннее сожаление? Они действительно переживают о моей судьбе? Да, похоже, волшебный мир изменился за время моего отсутствия. Вон там, в тени своего величия, стоит семья Блэков. Все они, словно призраки прошлого, утратили былую величественность.

Тэд, по-прежнему непоколебимый министр Магии, избранный благодаря своей нейтральности в конфликте, и его супруга — наследница фамилии Блэк. Но лишь внимательный взгляд способен различить, что смерть Доры оставила глубокий след на его душе. Он стал менее уверенным, его глаза хранят печаль, невидимую для большинства. Этот мир, когда-то привлекательный и полный надежд, теперь окутан неведомой печалью. Словно призыв к тем, кто помнит о том, что было потеряно и то, что навсегда изменилось.

Посмотрев на мать Доры, я содрогнулся от ужаса. Матриарх рода Блэк более не с нами. Ее кожа приобрела болезненный желтый оттенок, утратив прежнюю нежность. Густые темные волосы, некогда сверкающие шоколадным оттенком, потеряли свой блеск; теперь жесткие темно-серые пряди обвивали ее плечи и спину, как тени прошлого. Лиловые глаза, некогда полные жизни, теперь смотрели безжизненно и равнодушно. Андромеда Блэк созерцала мир с пустотой в взгляде. Больно видеть, как она изменилась, но я надеюсь, что мой план станет спасительной соломинкой для семьи Блэков и выведет их из этого ужасного состояния. Мой последний шаг — обратиться к светлым волшебникам и ведьмам с призывом к действию.

Я поворачиваюсь к судейскому составу. Большинство из них — надменные, высокомерные существа, давно забывшие о чести и совести. Их взгляды вызывают у меня содрогание. И вот, как всегда, Глава Визенгамота и Департамента Магического Порядка: Сьюзен Амели Боунс. Моя кузина. Унаследовав от своей тёти железную волю, она предстает перед ними строгой, но справедливой, честной и беспощадной. Ни одной взятки, ни одного невиновного осужденного — при ней никто не ушел безнаказанным.

Я с гордостью смотрю на тебя, Сью. Ты стала светом в этом мрачном зале, где правосудие часто утопает в наглой спеси, деньгах и бездушных решениях. Твой нрав, твоя вера в справедливость — словно стальной меч, сеющий правду среди лживых сенсаций. Стойко и смело, ты продолжаешь бороться с тенью обмана и предательства, возвращая человечности смысл. Пусть же твоя решимость освещает путь для других, кто, подобно тебе, стремится к истине в этом запутанном мире.

Поймал её взгляд и заметил, как глубоко в нём переплетены противоречия. Сью стоит перед нелёгким выбором: спасти меня или вынести приговор, как другим обвиняемым. В ней слились симфония преданности Хаффлпафа и непоколебимая стойкость верховного судьи магов.

— «Гарри! Я вытащу тебя, но только если опровергнешь все обвинения! Понимаешь? Опровергай!» — едва уловимое, ловкое прикосновение её мысли. Она искренне стремится помочь, полна желания спасти меня. Это обнадеживает, безусловно. Но…

— «Сьюзи, сестрёнка, прости, но нет. Поступай так, как со всеми до меня. Поверь, так будет лучше. Для всех. Ты обязана это сделать, ради меня.» — Взгляд Сьюзи сменился надеждой на грусть и тоску, но она еле заметно кивнула, что вызвало у меня улыбку. Молоток главы суда трижды ударил по столу, раздавая глухой звук по залу. Началось представление — и мои губы искривились в нехорошей ухмылке.

— Представьтесь, обвиняемый. — Прозвучал холодный, равнодушный голос. Сьюзи, ты просто неподражаема!

— Я — Гарри Джеймс Певерелл, известный как Лорд Певерелл «Идущих по пути Смерти», также известный как Поттер. Мальчик-Который-Выжил, единственный волшебник, переживший два смертоносных проклятия, победитель Короля змей и Кровавого турнира. Ученик и преемник Альбуса Дамблдора. Кровный брат Томаса Гонта, Лорда Слизерин. Победитель над Тёмным лордом. Да, меня также прозвали Тёмным Лордом. Ирония судьбы, не правда ли?

Честно говоря, я не переношу пафоса и высокомерия, но в этом конкретном случае они были неизбежны. Моя речь вызвала такой гул и возмущение, что я и представить не мог. Журналисты фиксировали каждое мое слово с молниеносной скоростью, в их глазах пылал огонь ожидания будущей сенсации. Многие судьи искажали лица в недоумении, шепча между собой. Сьюзи едва сдерживала смех, а аристократы, с легкой усмешкой, наблюдали за разворачивающимся спектаклем. Даже Малфой и Снейп одобрительно кивали, в то время как чета Блэков с нескрываемым интересом следила за происходящим.

Все осознавали, что это было тщательно спланированное представление, задуманное мною, чтобы продемонстрировать миру что-то грандиозное и неописуемое. Никто не знал, как остановить этот вихрь событий, а те, кто мог бы вмешаться, просто предпочли оставаться в стороне. В этой нарочитой игре каждый играл свою роль, и никто не осмеливался нарушить этот хрупкий паритет.

— Тишина в зале суда! Прошу всех, кто испытывает недомогание, покинуть помещение и не мешать процессу! — прогремел строгий голос председателя. Шум и перешептывания моментально умолкли, и в воздухе повисла мертвая тишина.

— Кхм-кхм. Лорд Певерелл, вы осведомлены о тех обвинениях, по которым вы находитесь под стражей?

— Прошу прощения, Сьюзи, не могли бы вы напомнить нам всем? Я немного забыл, что вызвало такой ажиотаж, — с зловещей игривостью произнёс в ответ. Моя улыбка была смешной и одновременно тревожной.

— Лорд Певерелл, вас обвиняют в тяжких преступлениях, связанных с некромантией и убийствами нескольких волшебников, включая Гермиону Грейнджер. Билла, Чарли, Фреда, Джорджа и Джиневру Уизли, а также Невилла Лонгботтома. Вам также вменяется в вину убийство сотрудников ДМП, авроров Мракоборческого центра, служителей Отдела Тайн и рядовых граждан. Признаете ли вы свою вину?

— О, вы об этом спрашиваете? Честно говоря, я ожидал чего-то более захватывающего. Признаюсь! — вновь улыбнулся я, и весь зал суда дрогнул в удивлении. Никто не предполагал, что признаю свою вину в преступлениях, за которые грозила неминуемая смертная казнь.

— Обвиняемый, вы признали свою вину. Ваша кара — смертельное проклятие в этом зале суда. Прошу вас, выскажите последнее слово и желание, — произнесла Сьюзи, едва сдерживая дрожь в голосе, а слезы засверкали в ее глазах. Прости меня, но это необходимо.

— Мое последнее желание — объяснить всем, почему я поступил так. Я мстил за убийство девушки, ставшей жертвой ужасного злодеяния. Она влюбилась в так называемые “Розы Смерти”. — Я ощутил, как все вокруг напряглись: Сьюзи, семья Блэков, аристократы. Они знали эту девушку.

— Вам предоставляется это право. Приведите Пучину Памяти.

— Не беспокойтесь. Я сотворю удивительное заклинание, что работает как Омут Памяти. Я, Гарри Джеймс Певерелл, последний Лорд “Идущих по пути смерти”, клянусь перед своей жизнью и душой, что не обращу магию против никого из вас. Все, что скажу, будет лишь правдой. — Вокруг меня заклубилась тьма, принимая мои клятвы, и после короткой паузы Сьюзи разрушила рунические круги, сдерживающие мою магию.

— Начинайте, Лорд Певерелл.

В отсутствие палочки и отказ в её предоставлении принудили меня призвать магию без проводника. В следующее мгновение я щёлкнул пальцами — и мир вокруг погрузился в мрак тумана, сделав его расплывчатым и невыразительным. Это опустошило меня до самого дна. Можно сказать, даже, стал сквибом. Остался лишь последний довод в этом представлении, но его час ещё не пришёл. Кровь струилась из носа, ноги дрожали, и я пал на стул подсудимого, с трудом сдерживая крик боли. Опираясь на подлокотники кресла, я ощущал: как необходимость продемонстрировать слишком обширный фрагмент памяти сосредоточила напряжение на моём астральном теле, уже истощённом пятью днями в Азкабане. Эта сложная магия стоила мне слишком дорого. Тем не менее, она того стоила: пришло время, чтобы все узнали истину, стерли обманчивые улыбки и сняли свои иллюзорные очки. Все они погрузились в туман моего прошлого.

Глава 01. Синопсис или что было ранее

1996 год. 11 сентября. Хогвартс. Выручай-комната.

— Профессор Дамблдор, вы утверждали, что станете мне наставником?

— Верно, Гарри, я обещал подготовить тебя к встрече с Томом, — произнес директор, его голос медленно затихал, пока он наслаждался лимонными дольками, задумчиво глядя на огонь в камине. Словно искал в его танце ответы на вечные вопросы.

По желанию директора Выручай-Комната преобразилась в уютную гостиную, окутанную мрачными, но не настораживающими оттенками. Камин, раскаленный желтым пламенем, освещал три кресла, создавая атмосферу тепла и уюта. На журнальном столике, усыпанном закусками и налитым легким вином, играл живой свет, а на стенах с некой иронией висели маггловские картины природы. Здесь царила простота, неброскость и домашнее тепло. Тишина растянулась, и я, не в силах удержать нетерпение, слегка поёрзал в уютном кресле. Дамблдор, заметив мои мучения, с улыбкой встретил мой взгляд.

— Я, увы, погружён в заботы Хогвартса и дела Ордена Феникса, Гарри. И рука моя немного… мешает обучению. Но я нашёл достойную замену, мой мальчик, — Дамблдор затянул мелодию, барабаня пальцами по столу.

— Кто же будет моей наставницей и чему?

— Думаю, мисс Блэк с радостью предложит тебе свои знания и опыт. Она будет обучать тебя боевой и прикладной магии, дуэлингу, кодексу наследника, законам магического мира и тёмным искусствам, — произнёс он, и я ощутил, как гром сразил меня на месте. Дуэлинг и правила магического мира — это одно, но тёмная магия?!

— Профессор, извините, я… возможно, я что-то не так понял?

— Нет, мой юный друг, ты не ослышался. Запомни: не сила, знания и магия делают человека монстром, а его поступки и деяния. И я сам владею тёмной магией, весьма успешно для великого светлого волшебника, — произнёс он, подмигнув с лукавой усмешкой, переводя взгляд на дверь. — А вот и мисс Блэк.

Дверь распахнулась, и в комнату вбежала девушка в скромной одежде с волосами, сверкающими неоновым светом.

— Здравствуйте, Альбус, привет, Гарри! Надеюсь, я вас не задержала? Добраться до Хогвартса было непросто, а ещё сбежавшие ПСы, министр совсем с ума сошёл — требует, чтобы мы рыскали как ищейки, днём и ночью. А ещё… — не смолкая, она стремительно проскочила комнату до кресел и, обрушившись ко мне на колени, продолжила изливать поток слов, затопляя наш разум, словно мощный водопад.

— Что же, прошу прощения. Дела. Рад видеть вас, Нимфадора. До скорой встречи, Гарри. — Директор, с легким озорным подмигиванием, стремительно покинул комнату, оставив меня на произвол судьбы. Я даже не успел распрощаться, ошеломленный действиями Нимфадоры. Блэк, переведя дух, невозмутимо схватила бокал вина и, не колеблясь, стала пить.

Комната наполнилась тихим шорохом. Нимфадора, словно не замечая меня, углубилась в свои мысли, глаза её светились загадочной искрой, которая лишь подчеркивала её стремительную натуру. Я ощущал, как атмосфера накаляется, а каждая секунда затягивается в вязкую паутину ожидания. Этот момент, насыщенный неясностью и тишиной, казался застывшим во времени, готовым в любой миг взорваться волной интриг и неожиданных откровений.

Каждый вдох напоминал о том, как важен этот миг, как он полон скрытых смыслов и значений, которые только ждут, чтобы быть раскрытыми. Я чувствовал напряжение в воздухе — это был не просто момент, а предвестие чего-то великого, что должно было произойти. Внутри меня зарождалась решимость, словно искра, готовая воспламенить забытый огонь, и я удерживал его. Ожидание сжалось, кольцо времени затянулось, и я осознавал: этот миг — не просто пауза, это симфония, полная таинственных нот, каждая из которых стремилась пролиться в звук. Тем не менее, собирая разбросанные мысли, я сумел выдавить из себя слова.

— Дора, не мог бы ты слезть с меня?

— Неа, сейчас я отдохну, проверим твои знания сегодня, а через три дня начнем обучение. А теперь не мешай мне расслабляться, лучше расслабься и ты, Гарри. — игриво произнесла она, закрывая свои глаза с легкой улыбкой.

И что мог я сделать в этот момент? Я оставался лишь тихим свидетелем, наблюдая, как эта яркая, веселая девушка стремится занять то особое место в моем сердце. В легкомысленной манере девушки заключалось что-то завораживающее, что будило во мне смятение. Волнение и страх переплетались в душе, словно ожидание бури, которая должна была обрушиться на мою тихую реальность. Я по-прежнему чувствовал, как её присутствие наполняет воздух вокруг, словно лёгкий сладковатый аромат весеннего утра. И в этот момент, когда отсвет пламени камина касался тонких черт лица, я осознал, что устоять перед обаянием девушки невозможно. Она старалась расслабиться, и я, не оставаясь в стороне, ловил каждое мгновение, надеясь, что эта искра, что зародилась между нами, не погаснет в рутине повседневности.

* * *

Три дня спустя я впал в истерику, пока мой разум бескомпромиссно подвергался атаке непрекращающегося потока теории, этикета, танцев и истории магического мира. О практике и говорить не приходится; я не раз проводил ночи в больничном крыле. Лечась от переломов, порезов, ожогов и магического истощения. Меня до омерзения выворачивало от тёмной магии, но, несмотря на это, с решимостью истинного гриффиндорца постигал и её. Вскоре смог овладеть этой силой без эмоций, рассматривая её как неприятное, но необходимое задание. Я почти никогда не появлялся на занятиях, и одноклассники шептались от возмущения, в то время как учителя делали вид, что не замечают моих пропусков. Даже с друзьями мне редко удавалось завести нормальный разговор и по-настоящему расслабиться. Дора, а через неё и директор, вырастили в моём лице боевого мага, которому было всё равно, убить или пощадить противника.

Но в этом было и нечто положительное. Наши отношения с мисс Блэк значительно углубились; я восхищался этой весёлой и прекрасной девушкой, чья красота была завораживающей, а гнев — смертоносным. Безжалостная к врагам, она проявляла нежность и ранимость лишь с близкими. В её глазах играли огонь и вода, а губы, словно ароматные лепестки, скрывали тайны, отражая внутренний конфликт. Она была загадкой, лабиринтом, в котором приятно заблудиться. И, хоть окружающий мир оставался устрашающим, я помнил, что рядом с ней всегда можно было найти свет.

Прошло полгода

— Ты хорошо продвинулся, Гарри. Теперь настало время испытать тебя в истинной битве.

— Что?

— Мы проведем настоящую дуэль; единственным запретом станут непростительные заклинания. Всё остальное абсолютно разрешено. И помни, жалеть тебя я не собираюсь, сохатик.

— Ты и раньше не жалела! Нет, Дора, такой дуэли между нами не будет.

— А почему так? — девушка прищурила глаза, а взгляд стал холодным, она начала безмолвно стучать палочкой по бедру.

— Я не могу калечить тебя! Хватит, — произнёс я, разворачиваясь и направляясь к выходу из Выручай-комнаты.

Комнату друг охватила трансформация, принявшая облик зала с Аркой Смерти. В спину мне вонзилось ненавистное, язвительно-сочувствующее сюсюканье.

— Малютка Гаи, разве ты не хочешь поиграть с тётей Бель? Мой блатик уже играл со мной, мы весело проводили время. Я хочу ещё играть, Гаи, поиграй с тётей Бель. Пожалуйста! — закатив глаза, в бешенстве взглянул на Дору, принявшую облик мадам Лестрейндж.

Я едва успел увернуться от Круцио. Мой взор устремился на надутые бантиком губы самой ненавистной волшебницы после Тома. Я понимал, что это Дора, мой разум говорил об этом, но душащая ненависть затмила все мысли. И теперь уже Лестрейндж с трудом удалось увернуться от моего заклинания. Обострившиеся чувства накаляли воздух, как железный грозовой поток, и в этом колеблющемся мгновении я чувствовал, как ненависть застилает всё.

За пять минут дуэли стены зала комнаты изменились: где подпалины, подтеки расплавленного камня и трещины образовали незабываемый антураж. Ни одной слова не сорвалось с губ, движения были очень быстры, а контуры волшебных палочек слились в завораживающий, неопределённый узор. Щиты переливались множеством оттенков радуги, сменяя друг друга в бесконечном танце, а потоки заклинаний так рябили в глазах, что мир вокруг терял четкость. Я выкладывался на полную, сливая в едином потоке всю мощь боевой и темной магии, создавая губительный поток энергии. Но этого было недостаточно: с изящной грацией Блэк уходила от атак или принимала на щиты весь мой арсенал магии. В ответ на это выплёскивая такой же смертоносный поток, готовый поглотить всё на своем пути. В этом пылком противостоянии мы были словно две стихии, сливаясь и разделяясь в бесконечном круговороте магического ппоединка.

К сожалению, опыт сыграл свою роль: в миг, когда я замедлил свой танец, меня жестоко вбили в стену. Следующие мгновения замедлили свой бег. Дора, опустив палочку, вновь обрела свой первоначальный облик и улыбнулась, тогда как я, с лицом, искажённым гневом, поднял палочку.

— Отличный бой, Гарри, ты меня по…

— Sectumsempra! — слова застряли у меня на языке, когда Дора, полностью вернувшаяся к своему образу, уставилась на ужасные раны, из которых хлынула кровь. Взгляд ее, наполненный непередаваемой болью, встретился с моим, и она упала, как подкошенная. Ярость смылась с меня, как вода, стекающая при виде картины с почти разрезанной на куски девушкой. Подбегая к Доре, я подхватилл её на руки, и, не теряя ни секунды, истошно и в страхе закричал:

— Добби! — восклицаю, увидев эльфа, не давая ему и слов сказать. — Больничное крыло. Живо! Позови Снейпа и Директора! Если будут заняты, хватай и перемещай ко мне! — И, не сказав ни слова, эльф щёлкает пальцами и мгновенно переносит нас, растворяясь в воздухе. Медсестра с удивлением уставилась на меня и на мою ношу, но её профессионализм не подвёл: она кивнула в сторону кровати и призвала аптечку, где находились множество ярких флаконов. Помфри старается влить их содержимое в горло молодой девушки, но все попытки тщетны.

В ступоре наблюдаю за её нерешительными действиями, сердце бьётся в унисон с тревожными и тяжёлыми вздохами Доры. Каждый мгновение, каждый вздох становятся непреодолимо вязким. Ощущение безысходности окутывает меня, как облако, и мир вокруг теряет свои четкие границы. Надежда решительно борется с растущим страхом, словно молоко, вылитое на тёмное полотно. В этот момент я понимаю, что ничто не имеет значения, кроме жизни, которая сейчас висит на волоске.

"И что, если это её убьёт? Идиот… Почему ты применил именно это заклинание, Поттер? Тупоголовый придурок… ты же можешь её погубить. Придурок… девушку, которую любил, да, действительно любил. И сам убил." Страх, как хищное животное, вцепился в моё сердце, пронзая его ледяными иглами. Осознание нахлынуло неожиданно, сжимаая болью сердце.

Внезапный громкий хлопок заставляет меня обратить внимание на происходящее. Мадам Помфри, с ловкостью и профессионализмом пыталась помочь уже мертвенно-бледной девушке. Она с раздражением откидывала на стол бесполезные колбы, которые лишь звенели в ответ.

Они медленно скатывались к краю стола, разливая зелья, и с оглушительным треском разбивались о пол, создавая безмолвные лужи из осколков и их содержимого. За моей спиной раздались резкие хлопки, послышалось недовольное ворчание.

Оборачиваясь на звуки, я замечаю Снейпа, который с пронизывающим взглядом впился в моё лицо, и удивлённого директора, вопросительно посматривающего на меня.

— Поттер! Вы перешли все границы дозволенного, наглый сопляк. Вам недостаточно быть центром вселенной, звездой всего магического мира? Нет, я ошибался. Вы не похожи на своего отца. Вы даже хуже, гораздо более наглый и бескультурный. Какое безобразие, этот эльф является на собрание Ордена, крича, что его хозяин убил учителя? Мы заняты, а ваш домовик без нашего ведома перемещает нас! Наглость, как оказывается заразна. — Взгляд Снейпа зацепился за разбитые зелье на полу. На его лице выступили желваки, глаза расширились. Усознание того, что вот-вот меня убьют, заставило меня неуверенно поднять палочку для защиты.

— Вы совсем охамели, Поттер! Это все дорогостоящие зелья! И вы их просто разлили? Минус сто баллов Грифф…

— Снейп! Заткнись! Помогите мне, ни зелья, ни лечащие чары не спасают её.

— Какое заклинание вы применили?! Быстрее! — Снейп схватил меня за грудки и встряхнул.

— Это была сектумсемпра. Я… мы, у нас была дуэль. И я использовал сектумсемпру.

Слова сорвались с моих губ, тихие, как шёпот последней надежды. Неужели, это конец? Меня и медсестру отталкивают в сторону.

Снейп, склонившись над юной девушкой, волшебной палочкой ведёт над ранами, произнося заклинание тихим, неразборчивым шёпотом. Неверяще наблюдаю, как раны, словно оживая, затягиваются на глазах, оставляя за собой лишь бледные рубцы на нежной коже девочки. Но когда профессор поднял свой мрачный взгляд, я осознал: настали тяжёлые времена.

— Поттер. Не дай вам Мерлин использовать такую магию на учениках. Вы не доживёте до встречи с Тёмным Лордом. Я лично вас уничтожу. И не надейтесь завершить обучение в Хогвартсе. Три месяца обязательных работ, каждый день, в девять часов вечера. И ни в коем случае не пропускайте их, или вы вылетите из Хогвартса раньше, чем успеете произнести слово «мама»!

Впервые я увидел Снейпа в такой ярости, и по его взгляду стало ясно: он не шутит. Но у меня запланированы тренировки, а отработка займет всё свободное время. Недовольно переводя взгляд на директора, я надеялся на его заступничество, но встречаю лишь взгляд, полный сожаления.

— Профессор Снейп абсолютно прав, Гарри. Я сам доложу о данном инциденте Тэду и Андромеде Блэк. Ты обязан будешь компенсировать школе полную стоимость зелий. Что касается отработок, месяц, думаю, будет достаточно. Вы согласны, Северус? Гарри?

Разочарованно переглянувшись, я сталкиваюсь с полным презрения и гнева взглядом Снейпа, после чего мы с ним оба утвердительно киваем. Они правы: Дора лишь чудом выжила. И ради этого я готов отрабатывать бесконечно, готов расплатиться даже всем своим наследством.

* * *

Нерешительно замерев перед больничным крылом, я не решаюсь открыть дверь. Страх охватывает меня: как Дора будет теперь относиться ко мне, если едва не погубил. И даже не признался в своих чувствах? Разве после этого хоть одна девушка обратит на меня внимание? Сомневаюсь. Лучше всего, если она просто выслушает меня.

Давай же! Ты побеждал драконов, василисков и Тома! Неужели теперь отступишь? Просто поговори, страшного не произойдет. Я надеюсь. Выдохнув, решительно открываю двери. Но Доры на кровати нет, а на полу валяется её халат.

— Дора, ты встала? Тебе нельзя, возвращайся в кровать. Оу. — Я застрял на полуслове, уставившись с невольным изумлением на её соблазнительное, ничем не прикрытое тело.

Девушка смущённо смотрела на меня, прикрываясь руками. Нерешительно улыбнувшись, я закрыл рот и развёл руки, не зная, как поступить: уйти, извиниться или же перестать разглядывать притягательную грудь. Соберись! Тряпка!

А в глазах Доры уже маршировали недобрые и смеющиеся бесенята. Я сглотнул слюну и медленно отступил назад, но было слишком поздно. Дора, с улыбкой на губах, грациозно подплыла ко мне, покачивая бедрами, и нежно провела рукой по моей щеке.

— Я так тебе нравлюсь, что ты даже не можешь сказать ни слова, сохатик? Или, может быть, ты жаждешь не только наблюдать? — в воздухе стало нестерпимо жарко и душно, а голос девушки звучал, как будто сквозь мягкую пелену ваты. Завороженно наблюдаю, как Дора медленно проводит языком по своим губам, в лёгком подмигивании притаилась загадка, и она подступила ближе.

— Так, зачем же ты пришёл, Гарри?

— А? Да, я пришёл! — с трудом удерживаю взгляд на её глазах, хотя это настоящее испытание для меня. Сгорая от стыда, собрав оставшиеся осколки разума, тихо произношу: — Я пришёл, чтобы извиниться за всё, что произошло. Но если ты решишь прекратить меня учить и вовсе избежать общения, я это пойму… То, что я сделал, было ужасно и…

Дора закатила глаза, внимательно слушая мой полный эмоций и трагичности голос. В конце концов, её смех наполнил пространство, и она уткнулась мне в шею. Я не понимал, что вызывает такое веселье, и попытался вырваться, но девушка лишь крепче прижалась ко мне, хихикая в восторге.

Лишь после того, как смех утих, Дора подняла голову. В глазах блестела ласковая искорка, и я почувствовал, как тьма моих мыслей рассеялась, уступая место чему-то новому, что влекло нас друг к другу, не оставляя места для прошлого.

— Оставь полный драматизма голос. Ты мужчина или девушка? Это наша прерогатива. А я, чёрт возьми, аврор, Гарри. Ты не хотел этого, и случайно ранил меня. В этом случае — сама виновата. Моя жизнь — моя ответственность, рисковать ей — мой долг. Не вини себя и не кори. Я не зла на тебя.

Увидев, как я склонил голову, и прекрасно понимая значение этого жеста, Дора решила сразить меня наповал, доказав свои слова на деле. Она притянула меня к себе, нежно приподняв мою голову, а потом её губы, мягкие и столь долго манящие, охватили мои. Это мгновение, полное нежности, словно остановило время, наполнив воздух трепетом. В её объятиях я почувствовал, как границы между нами стираются, а все страхи и сомнения растворяются в мгновении

Голова закружилась, в ней зажглись огни настоящего фейерверка эйфории. Это то, о чем я давно мечтал, свершилось, и хотя обстоятельства оказались внезапными, инициатором этого чуда был не я, особенно после тех непростых событий. Однако именно это стало самым восхитительным событием в моей жизни. Теперь я не собираюсь ни отдавать, ни отпускать свою девушку, которая стала светом среди серых будней. Она — моя радость, мой остров в бурном море. В каждой улыбке, в каждом взгляде я нахожу свое вдохновение, и мысль о расставании лишь будит тревогу в сердце. Я чувствую, что мы созданы друг для друга. В этой безмятежности, в этом блаженстве я хочу оставаться навсегда.

Каждый миг, проведенный с ней, — это подаренное счастье. Каждый вдох стал новым началом. Словно восходящее солнце, это мгновение озаряло мою душу светом и надеждой, внушая уверенность: даже в мире, заполненном тьмой, всегда сохраняется возможность ясности и любви. Сколько раз мои друзья, учителя и теперь Дора протягивали мне руку, помогая обрести опору в этом бесконечном потоке сражений и утрат. Они, как маяки, пробивающиеся сквозь мрак, показывали мне путь к свету, поддерживая и вдохновляя в самые трудные часы. Я осознавал, что каждая невзгода, каждый вызов, что посылала жизнь, лишь закаляет меня. В сердце моем росла уверенность, что куда бы ни забрасывала меня судьба, надежда, как вечная звезда, всегда будет светить, освещая даже самые темные уголки. И с каждым мигом я все более укоренялся в своей решимости, стремясь к будущему, которому суждено быть полным смыслом и любви.

Поцелуй стал невыносимо пылким и страстным, словно искры, вырывающиеся из затухающего пламени. Магия — сущность таинственная и непредсказуемая. Я ощутил, как в нашем с Дорой поцелуе сливаются чувства и эмоции, образуя единую волнующую волну неверия, робости, надежды, радости и счастья. Под натиском этой эйфории её ноги дрогнули, и она повисла на моих руках, а я, не веря в своё счастье, крепче прижимал её к себе.

Но судьба исключительно коварная Леди. Двери в больничную палату внезапно распахнулись, предвещая беду.

— Ними, а вот и мы! Что?! Молодые люди!!!

— Не понял. Мистер Поттер. Дочь. И какого черта ты голая?!

Испуганно пискнув, Дора схватила халат с пола и бросилась за ширму. Мой мозг в панике искал выход из ситуации, когда тяжёлая рука Тэда Блэка опустилась мне на плечо, придавив к земле.

— Пойдём поговорим в коридоре, Гарри, — произнёс он, улыбаясь радушно, хотя мне показалось, что это лишь оскал большой хищной кошки. Словно на буксире, он вывел меня в коридор и захлопнул дверь. Открыв рот, я тут же получил мощный удар прямой справа. Удар был силён, и как подкошенный, я потерял сознание. Но долго в бездне покоя мне не удалось задержаться — струя холодной воды вернула меня в этот мир. С трудом, шатаясь, я приподнялся, ухватившись за стену, и разжал пальцы, чтобы облегчить зудящий нос.

— Зятёк, ты даже защищаться не будешь? Что как не родной?

— Я глубоко корю себя за всё, что произошло с Дорой в ходе нашей дуэли, — сплевывая кровь, уверенно отвечаю на проницательный взгляд Блэка. — И хотя Дора меня простила, я сам не смог. Вы имеете полное право злиться на меня.

— Не искушай судьбу, зятёк. Считай, что я тебя прощаю, — произносит он, потирая кулаки и угрюмо сверкая глазами. Радушия в его взгляде не прибавилось, но я вздохнул с облегчением, пронзённый миром, который, казалось, миновал меня. — Каковы твои чувства к Доре? Была ли у вас… близость?

— Сэр! Я никогда не воспользуюсь тем, что Дора ко мне относится так… тепло! — выдохнул я, украдкой следя за его руками. Хотя его поза была спокойна, мощь его кулаков, каждый из которых казался как половина моей головы, может усомниться в искренности моих слов. Проверять на себе, как быстро Тэд может оторвать мне голову, не входило в мои планы. Увидев, как он сузил глаза, я осторожно и взвешенно произнёс: — Я… я люблю Дору, мистер Блэк. И уверен, что для неё я значу больше, чем просто друг.

— Хм. Да, надо признать, Дора изменилась в этом году. И откровенно скажу, эти изменения радуют и меня, и Андромеду. Впервые за шесть лет она говорит о ком-то, кроме нас, с такой теплотой. Но запомни, Гарри. Одна ошибка, и я выбью из тебя всё дерьмо вот этим, — сжав кулак, он ткнул мне прямо в сломанный нос. — Что ты намерен предпринять, чтобы развить отношения с моей дочерью?

Все ещё слегка ошеломленный тем, что отделался лишь разбитым носом, а не чем-то более серьёзным, я пожимаю плечами.

Возведя глаза к потолку, Тед наклонился ближе ко мне, его лицо стало угрюмым и серьезным. Неловкое молчание повисло в воздухе, разрываясь только звуками, эхом отражающимися от стен. Я осознал, что этот разговор — не просто угроза, а некий ритуал. Между отцом девушки и её парнем. Нрешительность — это враг, а любовь требует риска, даже со сломанным носом.

— У меня самые серьёзные намерения, сэр. Я обещаю быть внимательным и обходительным. Беречь, оберегать, поддерживать во всех начинаниях. И в будущем, смиренно просить руки вашей дочери, сэр. — Тэд хмыкнул и протянул руку для рукопожатия.

— Будем знакомы мистер Поттер. — Я осторожно сжал его каменную ладонь.

— И наставление на будущее. Чуть не забыл самое главное. Дора обожает чёрные розы, её день рождения 21 августа. Советую прочитать кодекс рода Блэков и никогда не давай повода сомневаться в твоей преданности. Никогда.

Добродушно улыбнувшись, он хлопнул меня по плечу, отчего я слегка пприсаел, и, не оборачиваясь, направился в больничное крыло. Оторвавшись от стены, переваривая его слова, последовал за ним. Советы Тэда помогли. Действительно помогли. В нашей жизни были ссоры, но ни я, ни Дора ни разу не усомнились ни в своих чувствах, ни в верности друг другу.

* * *

Прошло долгих четыре года после войны. Да, должен признать, Блэки действительно необычная семья. Их кодекс, безусловно, странен: «Пять лет наследник древнейшего и благороднейшего дома Блэк должен прожить с избранником(цей), дабы удостовериться, что будет счастлива и жить, подобая своим предкам, в браке.»

Согласитесь, это довольно эксцентрично, хотя все брачные контракты были заключены еще в Хогвартсе, и детишки вполне могли смириться с этими пятью годами. У нас с Дорой же имелись свои сложности, тяжкие обстоятельства и потребности. Но, слава Мерлину, осталось совсем немного времени.

Наконец, помолвка состоялась. Мы отпраздновали её на площади Гриммо, 12, скромно и в кругу близких. Кроме четы Блэков, в нашем числе были Рон, Сюзи и Луна. Остальных друзей я не желал видеть: они слишком изменились в послевоенные годы. Не хотел портить этот радостный момент. Дора, казалось, светилась от счастья; и, скажу честно, в её присутствии я чувствовал, что способен свернуть горы и достать луну, если она этого пожелает.

Проведя ритуал, мы отправились в наш коттедж, приобретённый в смутные времена после войны. Его облик не выделялся из рядов соседних домов, не блистал особой роскошью; лишь запустение клумб перед входом напоминало о нашем недавнем переезде. Воспоминания о прошлом возвращались с новой силой. Придавая желание погрузиться в тишину сада, где я провёл безмятежное детство. Однако ностальгия не могла меня задержать. Как бы ни было тяжело, столь долго предаваться размышлениям я не мог: в этот миг на меня налетел вихрь — маленькая синеволосая буря, излучающая счастье и радость.

Невозможность устоять перед её очарованием была неизбежной. Дора, с её сияющей улыбкой и светящимися глазами, заворожила меня до глубины души, и весь мир вокруг вдруг стал серым и блеклым, позабытым. Только она, Дора, оставалась в центре моей вселенной, превращая мир магии в обыденность.

— Сохатик! Взгляни на то, что нам подарили мама с папой, — с недоумением смотрю на презент семейства Блэков. Ещё раз убеждаюсь: они совершенно эксцентричны.

— Дора, это цветы.

— Да! — ответила она, в глазах её зажегся внутренний свет, и она слегка похихикнула.

— Это проклятые цветы в горшке! Я знал, что у Блэков с чувством юмора не всё в порядке, но дарить дочери чёртовы цветы на помолвку. Верх абсурда! — с каждым словом моё возмущение росло, и Дора, не в силах сдержать себя, разразилась мелодичным смехом.

Прижавшись ко мне, она продолжала хихикать, и, вдруг наклонившись, поцеловала меня, не дав мне продолжить. Затем, отстранившись, она положила голову мне на плечо, и её тихий смех наполнил воздух радостью.

— Я иногда поражаюсь, Гарри, как ты мало знаешь о магическом мире. Знаешь о часах Уизли? Которые показывают в каком они сейчас состоянии и будет ли опасность? — Дождавшись моего утвердительного кивка, продолжает.

— Эти цветы, выполняют ту же функцию. Не знаю, откуда их достали родители, они очень редки. Но это самый лучший подарок на помолвку. После твоего, сохатик. Когда посадившим его угрожает опасность, они начинают сохнуть, а если они все завяли, то это указывает на смертельную угрозу их хозяину. И сейчас мы идём их садить, как раз клумба пуста.

— Дора, может, перестанем говорить о всех этих показателях опасности? Мы и без них жили довольно спокойно, — я заметил, как невеста нахмурилась и уставилась на меня с самым строгим взором, словно на непослушного ребёнка. Я замолкаю, но крепче обнимаю её. Это взгляд я знаю наизусть — это верный знак, что миссис Поттер-Блэк намерена настоять на своём до конца и её не переубедить.

— Сохатик, может, твоё здоровье для тебя и не имеет значения, но для меня это нечто иное. Мы идем садить цветок прямо сейчас, иначе я знаю тебя, хитрый лис. Ты сбежишь в ДМП и вернешься в три часа ночи, измученный и уставший. И вообще, ммм!

Прерываю бесконечный поток слов, затыкая нежные манящие губы долгим и страстным поцелуем. Чувствую, как, вопреки своей воле, Дора слегка улыбается, отстраняясь.

— Хорошо, как я понимаю, от ностальгии мне не уйти. Идём, посадим, но ухаживать будешь ты. Мне в детстве этого было по горло достаточно, — Дора, игриво улыбнувшись, поворачивается и направляется во двор. Как всегда, зная, что я без зазрения совести провожаю её чуть голодным взглядом: она грозит мне пальчиком и исчезает за дверью. Покачав головой, иду следом. Думаю о том, что после свадьбы мы на долгое время станем недоступными для общения со всем миром.

Глава 02. Дыхание Мрака

2002 год. Отдел ДМП. Дуэльный зал.

Каждый день, начиная с момента создания отдела Аврората и его последующего слияния с Департаментом Магического Правопорядка, воздух здесь наэлектризовывался от звуков заклинаний. На стенах, полу и потолке не осталось ни одного "живого" места: следы режущих, взрывных и ударных чар оставляли свои немые печати. Могучие барьеры, подобно стражам, защищали магов от случайных и смертельных ранений. Тех, кто оттачивал своё мастерство или только учился искусству боевой магии. Эти стены помнили Аластора Грюма, одного из величайших авроров магической Британии, его безграничную мощь и лихую ярость. Но даже перед его напором они оставались непоколебимы.

Однако сегодня в дуэльном зале царила тишина, несмотря на заполненные зрителями ряды. Высший щит защищал зрителей и сам зал от мощи двух магов. Перед взорами собравшихся стояли самые блестящие авроры начала 21 века: Невилл Лонгботтом и Гарри Поттер.

Что же привело этих друзей — или, возможно, врагов — к столь драматической встрече? Предательство? Любовь? Противоречия? Или, может быть, всё сразу…

* * *

Я стоял напротив Невилла, с безразличием внимая его эмоциональным тирадам. Нев, Нев… Как же ты изменился? Когда? Вглядевшись в его лицо, я осознал, что передо мной уже не тот Невилл: доблестный, благородный, готовый прийти на помощь. Теперь же передо мной стояла изуродованная тварь, утонувшая в пороке. Слышали слухи о его изменах? А Луна, его жена ждёт дитя. Все мои бывшие друзья, если можно так выразиться, погрузились в распутство; то, что они раньше презирали. Семья Уизли и Невилл своими изменениями причиняли мне особую боль. За короткие четыре года после победы они изменились, начали считать себя выше любых правил и законов, использовали свои титулы для грязных делишек. Я надеялся, уговаривал их остановиться, но с каждым днём они всё больше отдалялись от меня, оставляя меня в муке и отчаянии, осознавая, что уже не знаю этих людей. Как раньше, уже не будет.

Единственным, кто остался неизменным, был Рон — мой первый и верный друг, хоть и ленивый, но искренний человек. О, Рон. Мы разберемся с тёмными делами героев войны; никто не имеет права возвышаться над законом, даже мои прежние друзья и их семьи. А пока…

— Невилл, мой дорогой друг, как же ты изменился, и, увы, не в лучшую сторону. Уйди, у меня нет времени на эту трату. Отмени дуэль и отступи! Никто не посчитает это трусостью; ты не в силах меня одолеть, сам это понимаешь.

Невилл долго изучал мое лицо, в его глазах я уловил искры сомнения и уже начал надеяться на его отступление, как вдруг он окрысился:

— Наш очкарик возомнил себя царём и богом? Но это неправда, Гарри Джеймс Поттер! Ты лишь ничтожество, слабое, немощное создание! Может быть ты на данный момент сильнейший маг Великобритании. Но ваше время, время трёх тиранов кануло в лету! Что твоё, что старого дурака Дамблдора, что Тёмного Лорда. Да, не спорю. Я изменился, но всего лишь воспользовался своим правом, как и другие, чьи семьи пострадали в войне с твоим братом! Чем же ты отличаешься от него? Ничем!

Пока Невилл произносил свой фееричный монолог, на моих губах засияла кровожадная ухмылка; холодная и безумная, словно унаследованная от Тома. Он умел лишь улыбкой производить на собеседника большое впечатление. Я её чуть-чуть позаимствовал. В один прекрасный день, увидел эту маску психопата на моём лице, даже не знал что думать. Но в работе это помогает. Часто она спасала меня, развязывая язык преступников или заставляя противников замолчать. Невилл уловил изменившийся настрой, и его резкое заявление неожиданно смягчилось, перешло в сдержанный кашель.

— Нев, Нев. «Чуть-чуть» пользоваться своим правом, именно так вы называете бесчисленные измены своей беременной супруге? Пытки преступников? Шантаж? Взятки? Вы переступили грань, лорд Лонгботтом, как и все другие. Клянусь своим словом, за вами придёт дознаватель, а затем суд; как над предателями и преступниками магической Британии, — мой вкрадчивый голос эхом разнесся по залу. Но эффекта это не произвело. Невилл по-прежнему смотрел на меня с непроницаемым спокойствием. Как ему удается орать на весь зал, оставаясь при этом так собранным? Снова маска? Ха, да вы все боитесь меня, мои бывшие друзья. Я пожимал плечами: что, убивать его?

Дуэль по праву оскорблённого рода оставляет мне ограниченные выборы. Подобно Кровной Вендетте, дуэль оскорбления является высшим правом убийства по закону. Но, в отличие от Вендетты, она менее предпочтительна аристократией. В обоих случаях можно использовать любые проклятия, даже магию крови. Однако в Вендетте предоставляется полная свобода действий — бойня без правил. А в дуэли оскорблённого рода ты должен оставаться на месте и обрушивать заклинания на противника. Как скучно, ни зрелищности, ни драмы.

Пока я говорил, мои мысли неожиданно устремились к той теме, что тревожила меня больше всего. Маниакальная и безумная улыбка Тома, олицетворяющая Скуку — да, именно с большой буквы. С каждым годом моя жажда сражений лишь усиливалась. Я желал видеть, как падут к моим ногам преступники. Каждый из которых был невольным жертвой моей ненасытной ярости. Лишь Дора, своей мудростью и спокойствием, удерживала меня от бездны растущего безумия. Она была единственным оостровком света в этом бурном море. Вдруг Невилл резко крикнул, привлекая моё внимание, и я невольно отвлёкся от своих мрачных размышлений.

— Потти, можно задать тебе вопрос личного характера?

Удивлённо приподнимаю бровь и, с просторечным безразличием, киваю головой, предоставляя формальное разрешение. И сразу пожалел, что не подготовился к возможным каверзам Лонгботтома.

— Как же живёт эта магическая тварь? Да-да, я говорю о той метаморфке, которую следовало бы пристегнуть на цепь и продать, как личную утешительницу для какого-нибудь высокопоставленного чиновника Министерства. Говорят, такие существа умеют дарить блаженство и могут удовлетворить любые прихоти, сколько бы раз ни попросили. Их уникальная способность изменять внешность делает их идеалом для самых искушённых ценителей. Правда это, что ощущения от близости с ними незабываемы? Или же у вас, плотские радости не имеют значения? Кодексы рода там, или ещё что-то. О, тогда, видимо, она сполна изголодалась по страсти. Может, одолжишь нам её на пять дней? Мы-то… её удовлетворим.

Пока Невилл говорил, мою душу окутала кроваво-серая пелена ярости; в глубинах меня ярилось чудовище, пробужденное противостоянием и войной с Томом. Оно стремилось вырваться наружу, жаждая уничтожить мужчину, осмелившегося оскорбить мою женщину. И он должен был расплатиться. В этот миг я полностью отождествлялся с тем, что бурлило во мне. В его словах таилась истина: кодекс рода Блэков запрещал интимные отношения до свадьбы. Но он позволил себе её унизить!

Не дав ему завершить мысль, я изящно и резко всколыхнул воздух, закручивая спираль; за палочкой оставался огненно-кровавый след. Зрители отшатнулись от границ щитовых заклинаний, насыщая их магией, чтобы удержать под давлением силы, к которой я воззвал.

— Heilfaier!

Вызванный моим волевым порывом адский огонь устремился к застывшему Невиллу, обволакивая его в пурпурную волну разрушения. Я видел, как Лонгботтом побледнел, но, собравшись с духом, он всё же начертил вокруг себя круг палочкой и закричал, как резаный, на весь зал.

— Вуаль Хаоса! — Вокруг Лонгботтома развернулась серо-призрачная завеса, скрывшая своего создателя от моего заклинания. Два живых заклятия столкнулись, оставляя за собой зловонный запах разложения. Легким движением палочки я воздвиг волну огня, поднимающуюся к самому потолку, заключая Невилла в кокон неистового пламени. Громкое шипение вуали хаоса разнеслось по залу, но щит стойко сдерживал натиск моего проклятия. Презрительно усмехнувшись с ноткой удивления, я наблюдаю, как Невилл окончательно сходит с ума, применяя магию хаоса открыто и без малейших колебаний. Это свидетельствовало о том, что он стал истинным адептом хаоса. Твою мать! И это мой бывший друг?

Адепт самой скверной силы, что намного хуже некромантии и чернокнижия? Её не решался использовать даже мой кровный брат. Нет. Вас необходимо остановить, прежде чем вы превратитесь в чудовищ, равных мне и Тому.

Я сосредотачиваю взгляд на развернувшейся борьбе между Хаосом и Тартаром. Две проклятые силы, вызванные нашей волей, продолжали рвать друг друга. Взгляд мой зацепился за еле заметную фигурку Невилла, которая пошатнулась, словно под неподъёмной тяжестью. О, ты устал, Лонгботтом? Отлично, тогда поиграем.

Улыбка расползается по моему лицу, и я разрываю свою связь с адским огнём, который бушевал ещё несколько мгновений, прежде чем с тихим шипением угаснуть у моих ног. В тот же миг вуаль хаоса спала, оставив после себя трупный запах, который медленно заполнил атмосферу, словно предвестие неизбежного.

— Невилл, Невилл. Разве бабушка не накажет за такую магию? Может, в угол поставит или выпорет? — полный ярости взгляд стал красноречивым ответом на мой вопрос. — А уж Луна, боюсь, с её невидимым зоопарком, могла бы заставить тебя покаятьсяя и провести обряд очищения от скверны, так сказать.

Все замерли, наблюдая, как Невилл… засмеялся. Его смех звучал долго и громко, пронзаях атмосферу истеричными нотками. Но потом в его взгляде застыли мгновения, которые я запомнил навсегда. Лишь на секунду мой бывший друг вернулся, в его глазах мелькнуло раскаяние, боль, вина и грызущая ненависть к себе. Всего лишь на миг, прежде чем Хаос вновь овладел его душой, как зловещая тень, сжимающая душу. В этом мгновении оно было так очевидно: тот былой Невилл, сохранивший в себе искры света, был где-то далеко, утопая в бездне собственных пороков.

— Знаешь, Гарри, мне тебя искренне жаль. На протяжении своей жизни ты утратил всё: семью, друзей, спокойную жизнь после войны. А теперь и Блэк.

Увидев, как я напрягся, Невулулы улыбнулся.

— Да, Гарри, она сейчас в смертельной опасности. И спасти её тебе не суждено, мне искренне жаль. Ты всегда был впереди, летел высоко. А мы с твоими друзьями оставались в тени всё это время. Никто не говорил о нашей ноше, никто не признавал наши заслуг. Не оплакивал потери. Мы, взяли всё сами! Но ты, Поттер! Ты пытался нас оостановить, отстранить от власти! У нас не было выбора. Ты потеряешь всё. Уже потерял.

И снова его смех, наполненный почти безумным наслаждением местью, звучал, как холодный ветер. Я насторожился и встрепенулся, как цепной пёс, уловив скрытую угрозу. Он точно говорит о Доре. Ах ты, урод! Боже, если ей угрожает опасность, я не могу тратить ни минуты, должен спасти свою невесту. Я с жёстким вниманием вглядываюсь в дикие глаза Лонгботтома.

— Достаточно! Ах ты, скотина. Играешь со мною? Разозлить меня решил? Радуйся, ты добился своего.

Мы одновременно вскидываем палочки в сторону врага.

— Avada Kedavra!

— Crucio!

Мне повезло: трясущиеся от смеха руки Невилла в последний момент дернули палочку в сторону. Убивающее заклятие пронеслось всего в нескольких сантиметрах от моего лица. Идиот! Никогда не следует целиться в лицо противнику в смертельной схватке. Наносить удар следует в область туловища; только так есть шанс попасть. Однако мой бывший друг оказался не столь удачлив. Проклятие пытки врезалось прямо в область его сердца.

Он всё ещё боролся, стиснув зубы, сдерживая крики боли. Но моя возросшая ярость, вызванная его недавними словами, не оставила ему времени на сопротивление. Невилл, пал на колени, всхлипывая от мук, разрывал свою гортань руками. О, как прекрасен этот ласкающий душу звук! Я плавал в наслаждении от его страданий, эйфория затмевала разум. Но я сдерживал себя от желания продолжить эту экзекуцию. В нашем доме Доре грозила смертельная опасность. Эта мысль отрезвила меня. Я снял проклятие пытки с Лонгботтома и, пока он приходил в себя, старался усмирить того монстра, что родил во мне мой кровный брат. Ещё не время. Пока не время.

— Итак, Невилл. Как я понимаю, ты говорил о Доре. Скажи мне, что это была шутка. Прошу тебя.

— Нет, Гарри. Жаль, конечно, бедную девушку. Но твою невесту уже спасти. Не стоит спешить, как только ты покинул дом, к ней уже пришли в гости.

Надеясь, что Нев просто пытался разжечь во мне гнев, я всё ещё лелеял эту мысль, пока не услышал его слова. Внутри меня что-то треснуло. Нечто, что поднималось из бездны души, обрело форму. Я уже не сдерживал монстра, я сам стал им. Мой взор пленила картина: чёрный снег плавно спускался с потолка, завораживая и пугая одновременно. На мгновение я задался вопросом, как может снег, и тем более черного цвета, падать с потолка? Но я резко повернул голову к Невиллу.

Он смотрел на меня с ненавистью и яростью. С обречённостью и страхом. Но всё же нашел в себе силы и решительно поднял палочку.

— Я молю тебя. Не трогай мою жену, Гарри. Она в положении, и я клянусь, что не ведала и не причастна к этому порочному замыслу.

С задумчивым уклоном головы я вглядывался в свою палочку.

— Хорошо. Она всё ещё та самая Луна Лавгуд — немного странная и слегка смешная. Я не трону её. Мне жаль, Лорд Лонгботтом.

Невилл и авроры дрогнули, и даже я сам был удивлён своим словам. Мой голос изменился: в нём не было яростного безумия Тома, не звучала успокаивающая нота Дамблдора. Нет. Мой голос пронзил пространство ледяной яростью, и мне показалось, что лишь при малейшем усилии он способен превратить Лонгботтома и авроров в ледяные статуи. Но всё это потом. Время поджимает.

— Невилл Френк Лонгботтом. Лорд Лонгботтом. Тебе не суждено обрести посмертие. Путь в Небесный чертог и Золотой Град закрыт для тебя. Я отвергаю твою душу и отправляю тебя в Тартар, отныне и навеки. Твоя душа будет блуждать по Девяти кругам Ада! Heilfaier!

Ещё одна странность, которая меня поразила на работе: я самостоятельно выносил приговор преступникам. Конечно, я осознаю, что лишь некроманты имеют власть отправлять души в те миры, куда им заблагорассудится. Но я не некромант! Эти слова, эти зловещие образы, что я не в силах объяснить, вспыхнули в моей памяти, как долгожданный всплеск давно забытых знаний. Что, подобно потаённому духу, вдруг пробудился во мне… Или? О, чёрт. Я ведь Певерелл по крови. Это… весьма интригующе.

В это время вызванный мною адский огонь замер в нескольких метрах от меня, закручиваясь спиралью к потолку. И вот, я с трудом удерживал свою челюсть на месте. Я не управлял этим огнём; он, ведомый какой-то своей волей, кружился на месте, поднимаясь вверх.

Это был ещё один открытый мною феномен. Как известно, ничем не контролируемый адский огонь стремится уничтожить всё живое, даже воззвавшего к нему колдуна. Но, глядя на эту завитую спираль пламени, я вновь осознал, что маги мало знают о живых заклинаниях. Спустя минуту я уже хотел отменить свой контроль. Но из огня устремилась на пол дуэльного зала сущность, чья сила многократно превышала мою собственную. Я услышал глухой стук — это Невилл выронил палочку, и я не осуждал его за трусость. Мне тоже едва ли удалось бы противостоять этому лицом к лицу.

— Марганна тебя забери— словно со стороны слышался мой хриплый, испуганный голос, полный неверия и удивления. Я вызвал демона?!

Тень медленно плыла к Лонгботому; громадные крылья неподвижны, а голова опущена, как будто эта чудовищная сущность сама скорбит о своем роковом предназначении. Её движения, словно серый призрак, завораживали и притягивали, унося в бездну не смерти, не посмертия, но чего-то более страшного. Ни бытия, ни небытия, а в пропасть вечной муки, пылающей памяти и бессилия, в вечное балансирование на краю общего и медленного распада. Истинного ужаса, непостижимо далеким от слабого человеческого воображения. Когда тень достигла Невилла, чье лицо выражало ужас и страх, в дуэльном зале зашептал тихий, спокойный голос, казавшийся исходящим из самой глубины:

— Идите со мной, столь возвышенные гости, у нас дома приготовлены наилучшие апартаменты. Да, немного удушливо, но вполне сносно для жизни.

Невилл, как заворожённый, встал и мягко пожал руку призрака, а спустя мгновение эта сущность растворилась в воздухе, унося с собой и Невилла. Я остался стоять, словно поражённый молнией. Авроры с настороженностью взирали на мою фигуру. От них исходил страх и недоверие: как мог я, Гарри Поттер, призвать демона или нечто иное с того же потустороннего плана? И хорошо бы только призвал. Одно дело слухи, но когда становится свидетелем происходящего, начинаешь сомневаться: так ли безупречна моя душа, как мне хотелось бы представить.

Дора! С ней может угрожать опасность, а я по сути лишь размышляю о взглядах авроров на свою персону. Не сдерживаясь матерюсь, разрушив защиту от аппарации, перемещаюсь от министерства к нашему уютному коттеджу, оставляя за собой лишь призрак тревоги.

* * *

Первое, что привлекает мой тревожный взор, — это разрушенные защитные чары, за исключением антиаппарационых. Завявшие цветы перед домом, увы, предвещают беду…

— Дора! — врываюсь в дом, снеся дверь, но замираю от ужаса.

Внутри царил неописуемый хаос: множество картин безжалостно разбросаны по полу, многие холсты зияли неожиданными порезами, а мебель лежала изорванной, как жертва безжалостной битвы. Телевизор, словно пленный, был вплавлен в стену. И самое страшное: гнетущая тишина, которая была мне ответом.

Осторожно ступаю, медленно вытаскивая палочку, поднимаюсь в нашу спальню и вижу, что дверь выбита в комнату, а на полу видняются следы крови. Вхожу в спальню, и палочка выскальзывает из моих ослабевших рук.

Все стены и потолок были в брызгами крови, но хуже было с кроватью. Столько крови я видел только на местах преступления. На кровати лежала женщина, которую я не узнал сперва; ужас охватил меня, когда взор мой упал на многочисленные гематомы, порезы и садины, изобилующие на её теле. Я сам не ведал, как опустился на колени, трясущейся рукой ощупывая такое родное, но искаженное лицо.

Внезапно, открыв глаза, девушка подняла на меня затуманенный болью взгляд, говорящий о том, что за мгновение до этого каждый её вздох был исполнен сильными страданиями. Её взгляд словно пронзал тьму вокруг меня, вызывая в душе бурю эмоций. В этом хаосе, полном тихого ужаса, свет её глаз тускнел и я ощутил, как надежда слабеет в моем сердце.

— Холодно, Гарри, дура, идиотка, доверилась… прости меня…

— Дора, всё будет хорошо, тебе помогут в Мунго, — слова застряли в горле, когда мисс Блэк, полная жалости и гнева, склоняет голову на плечо, в её глазах блестят слёзы.

— Глупенький сохатик… не обманывай ни меня, ни себя… я мертвец… собери мои воспоминания… и отомсти… сделай это для меня…

Не говоря ни слова в ответ, призываю палочку; создаю флакончик из щепок, собирая её воспоминания, закрываю флакон и прячу в карман мантии. Дора сглатывает, с трудом выдавливая слова.

— И не ищи встречи со мной… пока не отомстишь. Больно, родной… отпусти меня… больно… люблю тебя, сохатик…

Дальше её голос затихает, и, лишь сжав мою руку, она с натяжкой кивает. Я дрожу, поднимая палочку, боясь произнести заклинание. В её глазах читается нежелание уходить, ведь она молодая и прекрасная, чья фигура всегда излучала силу и жажду жизни.

Но теперь мне предстоит прервать её существование. Когда её лицо искажается от боли, а слёзы катятся по щекам, я не медлю.

— Avada Kedavra!

Комнату залил мертвенно-изумрудный всполох света. Глаза моей невесты лучились избавлением. Я прикасаюсь к её ещё тёплым губам, закрываю глаза и крепко прижимаю быстро охлаждающееся тело к себе, покачивая и гладя по шелковым волосам. Слёзы продолжают струиться, капая на её замёрзшее лицо, покрытое маской избавления.

Боль разрывает мою душу на части, тоска и одиночество сшивают её вновь, предлагая на растерзание вновь и вновь. Но вскоре эти бурные эмоции затихают, унося с собой нечто ценное для человека. Ни одной глубокой эмоции не осталось, кроме дикого холода; бездна безумия приблизилась ко мне, ласково обняв за плечи. Я сглатываю ком в горле.

Только не она, молю, заберите меня, только верните её. Она ведь ещё так молода и прекрасна. Снова я лишён близкого, в который раз, и теперь надежда исчезла, как утренний туман. Печаль окутала моё сердце, как зима укрывает землю снегом. В этом суровом безмолвии осталась лишь пустота, пронизывающая меня, как ледяной ветер. Каждый миг, будто остриё ножа, вонзается в душу, и я вновь остаюсь один, разрываемый на части болью и безразличием этого мира.

Поднимаю голову, устремляя взгляд к потолку. Если существует Рай, а он, безусловно, существует, ведь я вызвал демона на дуэль; то за что же мне такая жестокая судьба? Вы отняли у меня всех, кто был мне дорог, а тех, кто остался, превратили в лицемерных тварей! За что?! Почему, если я виновен в чем-то, должны страдать мои близкие, невинные сердца? Это невозможно, это больше, чем просто несправедливо… Том был прав: я одержал победу, но какая цена за этот триумф?

Какой же ужас мне суждено пережить, чтобы наконец обрести мирную жизнь? Чтобы полюбить и быть любимым?! В каждом моем дыхании скрыто бедствие, в каждом воспоминании — неизлечимая рана. Я искал покой и счастье, но нашел лишь пугающую пустоту, обремененную тяжестью горечи. Сколько еще душ будет вынуждена страдать под гнетом этой безжалостной кармы? Я взывал к небесам, лишь желая одного: покоя для тех, кого люблю и ценю. Но в ответ на все мои муки и боль явилась лишь утраченность, умноженная на горечь: печальные воспоминания о счастье, которое уже никогда не вернется ко мне.

«Гарри, Гарри, будешь ли ты продолжать жить как слабак? Ты не заслуживал мисс Блэк и теперь за это расплачиваешься. Стань силой, ты способен на это; в противном случае, как смог бы ты меня победить? Брат мой».

«Отомсти за мою смерть, сохатик».

«Гарри, мой мальчик, помни: не сила, а поступки формируют из человека — монстра. И в этом случае месть необходима».

«Сын, мы с Лили разочарованы в тебе. Как ты мог оставить свою невесту без защиты? Мы вложили в тебя все наши надежды и мечты, а ты только жалуешься — это недостойно нашего сына. Встань!»

«Крестник, наш путь пересечется снова, и я задам множество вопросов, требуя ответов. Отомсти, иначе клянусь своим родом, ты больше никогда не увидишь Дору. Их злодеяния не останутся безнаказанными. Встань!»

Сжимая свою голову, я позволяю голосам тех, кто пал от моей руки или по моей вине, обрушиться на меня с неумолимой силой. Чёрный снег падал с потолка, но я не обращал на это внимания. Они правы. Все виновные понесут заслуженное наказание. Мой разум попал в тиски ненависти и неукротимой ярости, смывшие безумие, которое отступило, но, словно хищник, готовилось вернуться. Из глубины моей груди вырвался дикий крик, наполненный невыносимой болью и ненавистью. Вместе с ним на свободу хлынул поток моей магии: облаком пепла и огня он сжег стены второго этажа и потолок коттеджа, разрушив остатки защитных чар.

Чёрный снег с небес неумолимо засыпал улицы, укрывая тропинки, клумбы и дома, словно мир пытался затушить пламя, разгоревшееся в моем сердце.

На трясущихся ногах я поднимаюсь с Дорой на руках, словно бы охваченный порывом судьбы, и апарирую, не задумываясь о том, где мне суждено приземлиться. В этом мгновении, когда воля переполняет меня, я ощущаю, как весь мир сузился до одной единственной цели.

Беспокойство, страх и сомнение улетучиваются, и остаётся лишь решимость.

На душе тяжело, но в сердце пробуждается стойкая решимость — если не ради себя, то ради тех, кого я утратил. Я жажду справедливости и непременно добьюсь её. Все, кто замешан в гибели моей возлюбленной и невесты, познают горькое сожаление о своём рождении. Истреблю их, сожгу этот проклятый мир. Если не будет справедливости, то этот мир недостоин своего существования.

Я знаю, что ждёт меня впереди. Путь, усеянный болью и опасностями. Но, разве не это вело меня все эти годы, я готов столкнуться с ними лицом к лицу. С каждым шагом я приближаюсь к заветной цели, и ничто не сможет меня остановить. Направляюсь в бездну, оставив позади всё, что было мне дорого.

Но на душе крепнет уверенность: месть станет моим спасением. Внутри меня бушует ярость, а с ней переполняет решимость, не позволяющая свернуть с избранного курса. Я пройду сквозь адские испытания, и пусть даже в тени, но я пронесу мрак справедливости туда, где его так долго не было в свете.

* * *

На самом деле, я долго размышлял, вспоминая эти события, что стали катализатором моей дальнейшей судьбы. Что я могу сказать? Если бы на моём месте оказались Дамблдор или Том, они бы мгновенно уловили все несоответствия, всю эту странную последовательность. Их проницательность, хитрость и мудрость позволили бы им распознать, что они ввязались в игру Высших сил. Сил, которые жаждали видеть меня именно таким — почти безумным от горя и гнева магом, готовым идти на всё ради мщения. Эти силы, что манипулировали мной, позже я назову: Демон, Ангел и Светлейшая.

Глава 03. Ставки сделаны

П/а: В главе присутствует момент с рейтингом NC-21.

* * *

Оглядевшись, я узнал гостиную Блэков — пространство, окутанное мягким светом и нашей неожиданной встречи. Передо мной стояли Тэд и Андромеда, с нацеленные прямо в моё лицо палочками, как два неумолимых орудия судьбы. Я обратил их внимание к моей ноше, и пара замерла. Женщина закрыла глаза и, пошатнувшись, облокотилась на мужа, который, сжимая кулаки до хруста в суставах, с каменным выражением лица смотрел на Дору. Молчание растянулось, поглощая воздух вокруг, как буря, замершая перед ударом. Внутри меня царила неуверенность, слова, которые могли бы разорвать это молчание, таились, и я не сумел их найти.

Тем временем чета Блэков, казалось, вела внутреннюю схватку: решают схватить меня за горло сейчас или дать возможность объясниться, отложив кару на потом. Весь мир вокруг меня слился в смутный вихрь ожидания, переполненный нарастающим напряжением и тревогой.

— Проходи, — произнесла Андромеда, выпрямляясь. Её голос, сухой и надтреснутый, поразил тишину. Эта женщина, полная спокойствия, внушала восхищение; как возможно удержать разум при такой ужасной утрате? — Кричер.

— Леди звала старого Кричера? — воскликнул домовой эльф, заметив мой груз; его длинные уши прижались к голове, и он сгорбился. Я даже готов поспорить, что в его глазах мелькнула слезинка.

— Ты знаешь, что делать в таких ситуациях, — произнесла Андромеда, кивнув в мою сторону и усевшись в кресло, крепко сжав подлокотники. Я стоял на пороге гостиной, застыл, опустив взгляд в пол, словно он мог помочь.

Кричер подошёл ближе, легким прикосновением коснулся Доры и с хлопком исчез, унося с собой тело моей невесты. Я остался один, охваченный безмолвным отчаянием, не решаясь начать этот тяжёлый разговор.

Усадив меня в кресло, Тэд из кухни призвалл: «Chivas Regal» 1821 года выпуска. Наполнив полные стаканы, он протянул их мне и Андромеде. Я жадно схватил свой и, сделав пару глотков, обнаружил, что виски, показавшийся мне безвкусным, обжигая пронёсся по венам, выводя меня из ступора.

— Кто? — спросил Тед, вновь разливая по стаканам, и его взгляд, остановился на мне.

— Если бы я знал, мистер Блэк, меня здесь не было бы. Но думаю, это кто-то из героев магической войны, сэр.

— Ты так полагаешь из-за твоей блистательной дуэли с Лонгботтомом? И последующего визита нежданного гостя, Гарри? — спросила Андромеда, смело опустошила свою порцию залпом и бросила неодобрительный взгляд на мужа. Но я смело подтвердил утверждение министра магии.

— Да, именно поэтому.

— И что ты намерен делать? — в моём сердце вновь вспыхнула уже ббыло утихшая боль, смешанная с тоской, ненавистью и жаждой мести. Резко подняв голову, я наткнулся на два внимательных взгляда, в которых без труда узнал отражение своих чувств.

— Я не смог защитить… Дору, — произнёс я, и каждое слово выходило из уст с неуклонной решимостью, наполняясь жаждой мести. Стакан в моей руке разлетелся вдребезги, рассыпая осколки под ноги. — Но я могу отомстить тем, кто причастен к её смерти. И поверьте, они познают суровую расплату за грехи.

Несколько мгновений мы сидели в тишине, а чета Блэков внимательно смотрела на нна меня, пока не переглянулись и не встали. Андромеда, забыв о приличиях, крепко обняла меня, прижавшись, словно искала защиту в этом мгновении.

— Вы были замечательной парой, Гарри. — Я ощущаю нежное касание губ к своей щеке. — Помни, мы всегда будем рядом с тобой. Дора не простит, если ты начнёшь винить себя.

Отстранившись, Андромеда смотрела на меня с блестящими глазами. В горле застрял комок, и они не отвернулись, не осудили — хотя, безусловно, имели на это право. Я нахожу в себе силы мягко улыбнуться и утвердительно кивнуть Андромеде.

На моё плечо ложится рука Тэда. Вдруг в памяти вспыхивает наша первая встреча, тогда всё было иначе. Тэд просто крепко сжал моё плечо, и на его губах появилась печальная усмешка.

В этом мгновении, полном понимания, я чувствую. Как незаслуженная поддержка, несмотря на горечь утраты ещё больше объединяет нас. Ощущаю тепло их присутствия, как тихий шёпот надежды, что я ещё не один. Ещё есть люди которые протянут руку помощи в тяжёлой ситуации.

— Не бойся, сынок, бить не буду, главное — не появляйся на похоронах Доры, — заметив, как я недовольно поджал губы, Тед крепче сжал моё плечо.

— Молчи. Ты поступил неосмотрительно на дуэли. Мне только что пришло письмо от главы мракоборцев — тебя обвинили в применении демонологии. За такое у нас смертная казнь, Гарри. Там я не смогу тебя защитить. Дора и мы знаем, как наша девочка тебе дорога. И то, что тебя не будет на… на похоронах, не будет значить, что ты её не любишь. Ты искал мести? Так мсти. За меня, Меду и Ними. Отомсти им, а потом придумаем что-нибудь. — Ободряюще улыбнулся он.

Да, Тед прав, это не их месть, они не могут по ряду причин. Это моё бремя, и я его выполню. Чего бы мне это ни стоило. Уверенно высвобождаюсь из его захвата.

— Вы правы. Это была великая честь знать вас, Леди Блэк, Лорд Блэк. Прощайте. Никто не уйдёт от правосудия! — круто развернувшись и не оглядываясь, я направляюсь к выходу из дома, ставшего мне практически родным. Я пришёл сюда, ожидая презрения и упрёков, но нашёл лишь поддержку и безмерную веру.

Они поверили в меня, и я должен оправдать их надежды. Иначе я не стою и гроша, Гарри Джеймс Поттер. Хватит глупых ожиданий, чудес и оплакивания. Дору убили, её не вернуть, и единственное, что я могу сделать — это воздать по заслугам всем. В моём распоряжении её воспоминания, а значит, пришло время действовать.

Что ж, надеюсь, Певерелл-мэнор окажется надёжной опорой в моих стремлениях. В спину мне как вестник будущих проблем слышалось тихое пожелание:

— Удачи и береги себя, Гарри.

* * *

С тихим хлопком молодой человек растворился в воздухе. Лишь тогда Андромеда, прижимаясь к мужу зарыдала, а Тед, обнимая её крепко, пытался убаюкать любимую. В его глазах тоже блистали слёзы.

— Мы ещё услышим о Гарри, — шепнула Андромеда, и её голос дрожал от слёз.

— Да, обязательно, но что именно мы услышим? — ответил Тед, обдумывая безрадостные перспективы. Чета Блэков словно лишилась своего смысла к жизни. А ещё их пугали перемены в Гарри. Глаза молодого человека лихорадочно блестели. А в глубине когда-то мягких изумрудных глаз вспыхивало зелёное пожарище безумия холодом и злобой.

Люди строят догадки, но судьба, как мудрый архитектор, сама расставляет всё по своим местам, сближая и разъединяя судьбы с неожиданной точностью.

* * *

Когда передо мной возникло родовое гнездо моих предков, как в те редкие мгновения, когда я посещал этот древний, величественный коттедж, меня охватило чувство восхищения той скрытой мощью, которую я намерен пробудить.

В отличие от гармоничных и живописных садов других магов, Певерелл-мэнор обрамлён хаотично растущими хвойными деревьями, которые вместе с готическим стилем самого мэнора вызывают острое чувство настороженности и глубокое уважение перед дикой, мрачной красотой.

Ограды, по сути, не существовало: лишь неведомые мне цветы изящно окружали коттедж, и я был уверен, что они посеяны здесь не только для резкого контраста с окружающим пространством, но и как некая защитная линия. В этом сочетании запустения и ухоженности, в этой тайной палитре, хранится и величие, и ужас природы, которая зовет меня в мир древних заклятий и неведомых открытий.

Пропорциональная ясность первого этажа здания контрастирует с изысканной асимметрией второго и мансардного этажей. Резные вимперги и фиалы, словно устремленные к небесам, наделяют архитектуру вертикальной динамикой. Остроконечные стрельчатые арки, которые выступают не только в качестве архитектурного украшения, но и надежных навесов над окнами, гармонично вписываются в композицию. Множество балкончиков и скромных террас второго этажа придают коттеджу чувство легкости и уюта, словно воздушные невидимые нити соединяют его с окружающим миром. Эти элементы, сложенные как музыкальные ноты в симфонии, создают неподражаемую атмосферу, где каждый штрих раскрывает красоту и глубину мастерства своего создателя.

В самом сердце мэноре для неподготовленных гостей царила ещё более угнетающая атмосфера. Безликая, серая мебель, словно тяжёлые облака, наполняла пространство призрачным флёром загробного мира. Статуи рыцарей и химер, застывшие в «бою», казались готовы ожить. Стоит лишь вам пройти мимо, внезапно обернуться и обрушиться своим гневом, забыв о конфликте между собой. Это восхитительное зрелище неуклонно вгоняло гостей в уныние, депрессию и постоянную нервозность.

Именно под тяжестью психологического бремени, которое давило на всех, кроме меня, мы с Дорой решили обрести уютный коттедж. Оставив позади невыносимую атмосферу моего родового мэнора. Дора не могла долго терпеть удушающее окружение, которое окутывало это место, тогда как для меня оно стало истинным оазисом спокойствия и умиротворения. Здесь никто не тревожил, никто не мешал, а чувство защищённости окутывало меня, словно тёплое одеяло, изгоняя все тревоги и беспокойства. Звучит парадоксально, но в этом волшебном мире, возможно, заключена тайна, черпающая свою силу из крови, текущей от Певереллов. Это место наполняло умиротворённостью, позволяя мне погрузиться в размышления и мечты, уходя прочь от всех тревог. Каждый уголок мэнора излучал спокойствие, как если бы сама природа шептала мне: "Здесь ты в безопасности".

Не обращая внимания на статуи, как и в прежние визиты, быстро достигаю рабочего кабинета. В этом помещении, как и во всем доме, царит военная строгость: широкий стол, удобное кресло-качалка, а над дверью — картина, изображающая девушку с размытыми черт лица. в льдисто-голубом платье, на фоне размытых ландшафтов. Лишь иссиня-черные волосы, низвергающиеся волной почти до пояса. И лишь огненный вихрь того же глубокого цвета охвативший фигуру девушки: выделяются с поразительной ясностью.

Замораживая атмосферу вокруг. На противоположной стороне от входа располагается спальня хозяина и по совместительству Лорда этого дома, оформленная с такой же строгой простотой: широкая двуспальная кровать, перед ней мягкий ковер, тумбочки по краям и зеркало в полный рост. Всё здесь предается атмосфере сдержанной элегантности, словно каждая деталь хранит в себе свиток переживаний, которые никогда не решаются быть произнесенными.

* * *

На рабочем столе стоял омут памяти. Дрожащей рукой я выливаю воспоминания Доры в этот непостоянный водоворот. Наконец-то, наступил час раскрытия тайн; резко и без оглядки погружаюсь в мир воспоминаний.

Омут памяти разворачивает передо мной картину: гостиную коттеджа, где живая и невредимая Дора удобно устроилась в кресле, чашка её любимого чая в руках. Девушка бережно просматривала чьё-то письмо. Неподвижно замираю рядом с ней, я пытаюсь запечатлеть её черты столь же ясными, как утренний свет, но воздерживаюсь от прикосновения — это может сильно повлиять на моё прогрессирующее безумие, а разум мой должен оставаться неотъемлемо чистым.

Отбросив неожиданно пергамент, Дора взглянула в окно, и её облик мгновенно преобразился: глаза сузились, а в руках появилась волшебная палочка, вынырнув из набедренного чехла. Каждое движение пронизано готовностью: теперь она, словно хищник, сканирует окрестности, внимая каждому шороху, и, при необходимости, готовится опрокинуть столик, как инструмент первичной защиты.

Проследив за её взглядом, я замечаю, как один из бутонов цветов, посаженных перед домом, иссох. Как же быстро всё меняется — с момента моего ухода прошло всего лишь пятнадцать минут и тогда с цветами всё было нормально. Вдруг в камине разгорелось зелёное пламя, и из него вышла Гермиона. Настороженно, всё ещё готовая швырнуть непрошенную гостью обратно в камин, Дора, не убирала волшебной палочки. Грейнджер же подняла руки в жесте примирения, показывая, что безоружна.

— Гермиона? Что ты здесь делаешь? — спросила Дора, не скрывая удивления.

— Мы договаривались, что я навещу тебя, Блэк, — на её лице заиграла легкая улыбка, когда она склонила голову вбок. Дора кивнула, но её палочка по-прежнему оставалась наготове. — Как радушно ты встречаешь свою подругу, Блэк.

В её словах проскальзывала лёгкая ирония, и напряжение в воздухе стало ощутимым. Но в этом напряжении чувствовалось и что-то недосказанное. Чувствую нутром оперативника.

— Когда ты узнала, что я и Гарри вместе, что мы делали в этот момент? — Как будто не услышав последние слова своей подруги, бывший офицер мракоборческого отдела ДМП продолжала прицеливаться в нашу подругу.

Меня охватило тревожное предчувствие. Лонгботтом сказал, что к Доре пришли после моего ухода. Но за те короткие пятнадцать минут, что я отсутствовал, в доме появилась лишь Гермиона. Закусив до крови губу, предчувствуя страшную правду о том, кто мог убить Дору, я решился подняться на второй этаж. Однако какая-то невидимая сила остановила меня; я застыл в неподвижности, не в силах сдвинуться. Единственным активным элементом моего тела оставалась голова, наполненная мыслями, которые не давали покоя. С каждой секундой чувство неотвратимой беды становилось лишь сильнее, как волна, накатывающая на берег, и я понимал, что вскоре мне придется столкнуться с неизбежным.

— Вы танцевали румбу. Кстати, ты так и не научила меня этому танцу, хоть и обещала в тот же день. — Недовольно встряхнув копной своих каштановых волос, незваная гостья расслабилась, когда Дора опустила палочку и напряжённо улыбнулась. — Ты чего вся как на иголках? Что-то случилось с Гарри?

— Да так, всё нормально, не бери в голову, — произнесла Дора, ещё раз нервно взглянув в окно, на клумбу. — Может, чаю?

— Не откажусь. — Когда Блэк отвернулась, Грейнджер, вытащив палочку, направила её в спину хозяйки коттеджа. Рванувшись, чтобы спасти Дору, я наткнулся на ту самую силу, что сжимала меня в тиски. В спину моей невесты вонзилось отключающее проклятие. Вокруг меня на миг воцарилась тьма, и затем я оказался в той же гостиной, где свободного места оставалось совсем немного.

Здесь были все дети Молли и Артура Уизли, кроме Рона, а также мисс Грейнджер, старающаяся привести в чувство абсолютно голую Дору. Неверяще смотрю на тех, кто занял поглощённое мной пространство семьи. Может, это ошибка? Или они действительно так сильно изменились? Ну давай, тешься ложными надеждами. Они сделают это на твоих глазах. От противоречивых мыслей меня отвлекла сила, заставившая снова перевести взгляд на гостиную.

— Что вам нужно? У нас нет никаких ценностей. Уходите. — Стараясь заслониться руками от голодных взглядов рыжего семейства, уверенно и решительно произнесла моя женщина.

— Нам нужна ты, шлюшка. — Подойдя ближе, Билл ударил Дору и, схватив за волосы, поднял её. — А потом, думай сама, если ты будешь послушной, мы оставим тебе жизнь, но вот за разум не уверен.

С силой толкнув девушку на лестницу, он снова повёл её за волосы вверх. Вскрикнув от боли, Дора с трудом поднялась на ноги — иначе её бы просто выволокли на второй этаж. Переступив порог спальни, Билл с силой толкнул хозяйку коттеджа на кровать. В её глазах, полных слёз, встретился взгляд старшего сына Уизли.

— Прошу, Билл, не делай этого. У меня есть ключ от семейного счёта Поттеров, бери деньги, хоть все. Гарри не узнает. Только не делай этого. — Схватив Дору за горло, Уизли презрительно усмехнулся.

— Ваши деньги мне не нужны, у меня уже есть доступ к средствам дочери министра Франции. Не будь настырной, Блэк, ты обслужишь нас и мы уйдем. Ты всё ещё девственница? Ты сможешь жить со своим партнером, если он примет такую развратную и безумную женщину. — Прикусив кожу на шее девушки, Билл усмехнулся. — Кровь Блэков и подобное насилие, это сведёт кого угодно с ума, даже твою тётушку Бэллу. Хватит болтовни, тварь! Раздвигай ноги и приступай к работе.

— Гарри отомстит вам… — Лицо Доры замерло в выражении каменной маски, после чего она попыталась расслабилась. Понимая, что ей следует быть послушной, чтобы быть в своём уме когда Гарри найдет ее живой. Не потерять рассудок проще, чем ты, животное, думаешь. Да, Бэлла сошла с ума похожем инциденте, но они очень разные личности.

* * *

Не знаю, как я не сошёл с ума. Сила, удерживавшая меня, приговорила к самой страшной экзекуции, какое только можно представить мужчинам. Смотреть, как на моих глазах насилуют любимую, безжалостно пытают и избивают, а я остаюсь безмолвным свидетелем, не в силах отвернуться или вмешаться — это был ад. Дора переносила всё с молчаливым, холодным безразличием, в то время как я кричал, изсаживая свои связки. Кричал за неё и за себя, пытался с безумной настойчивостью разбить цепи, что сжимали меня, умоляя о пощаде, угрожая вечными карами. Но всё было тщетно; меня наказывали за ошибки, которым не было прощения.

А Уизли продолжали моё мучение, насилуя мою невесту под моим носом, восторгаясь её телом. И, что ещё ужаснее, эти самцы-переростки не только извращали её, но и молодые ведьмы терзали её заклинаниями и пытками. Это состояние лишало меня разума, превращая в беснующегося берсерка.

Словно сквозь вату до меня донесся голос Билла: "Оставьте её. Видно, что её мозги спеклись. Лонгботтом прислал патронуса, он начал отвлекать очкарика. Уходим живо!" Мгновение, и всё семейство этих ублюдков исчезло в дверях, а я остался, выдернутый из тревожных воспоминаний.

Сидя на полу, я уставился в пустоту, охваченный злобой, что трудно описать словами. Это было омерзительно. Даже осознание того, что Дамблдор задумал мою смерть от руки Тома, не вызывало такой обиды. Он, безусловно, поступил жестоко по отношению ко мне, но, в то же время, справедливо. Жизнь одного ученика, пусть даже и ставшего внуком, не может соперничать со жизнями тысяч других волшебников: детей, женщин, стариков. На месте директора я бы не колеблясь избрал тот же путь. Но это…

От тех поступков, что совершили люди, которых некогда я считал своей приёмной семьей, меня охватило чувство невыносимой боли и горечи. В то же время во мне разгорался огонь ярости, такой всепоглощающий, я желал стереть с лица земли всю эту родню. Такими способами что становилось непереносимо даже для меня самого. Не знаю, сколько времени я провел в этом состоянии опустошенности, когда вдруг раздался голос единственного существа, которому я мог доверять.

— Мастеру Гарри плохо… Добби плохой! Гадкий-гадкий эльф! Не смог помочь великому Мастеру! — произнес он с отчаянием. Поднимаю руку, заставляя верного эльфа замолчать. Я не мог говорить, так как разорвал связкив момент просмотра воспоминаний. С трудом улыбнувшись ему, я указал на своё горло и хрипло выдавил слова, от чего в гортани разразилась острая боль.

— Добби понял! Добби поможет! — Едва мой верный друг исчез, я случайно коснулся неприметной полки, на которой покоились три шкатулки. Это были три дара Госпожи. Величайшие реликвии, что когда-либо видел магический мир; их ценность сопоставима с такими легендами, как Эскалибур, Священный Грааль и философский камень, не говоря уже о прочих дарах богов этой цивилизации.

Кольцо главы рода Певерелл, в то же время воскрешающий камень; бузинная палочка, наделяющая силой; и мантия-невидимка, способная скрыть от глаз любого существа. Облизнув пересохшие губы, с трепетом открываю поочередно каждую из них, задумчиво вглядываясь в три священных артефакта. И невольно мой взгляд залипает на воскрешающем камне, сверкающем, как цветок под лунным светом, Он таил в себе силу, способную вернуть к жизни то, что было потеряно. Переполняя сердце надеждой и страхом, я ощущаю, как время останавливается, словно весь мир замер в этом мгновении.

Перед глазами вспыхнул образ Доры: её смех, лёгкая улыбка, нежное и любящее сияние шоколадных глаз. Против воли рука потянулась к камню. Ведь… можно её позвать, всего на пять минут. Это совсем недолго. Снова насладиться звуком её голоса, плавными и грациозными движениями.

Не теряя ни мгновения, я хватаю кольцо, надеваю его на указательный палец правой руки. Три раза провернуть — и моя любовь вновь будет рядом…

"Не ищи встречи со мной… пока не отомстишь…" — вспышка последних слов девушки отрезвила меня. Дору не вернуть, а её разгневанное и опечаленное присутствие, ответившее на мой зов, лишь обострит тоску. Смирись, Дору не вернуть. Встряхнувшись, я накидываю на плечи лёгкую как перо мантию-невидимку и сжимаю в руке палочку, ощущая волнение, как предвестник грядущих событий.

И ничего не произошло. Я, конечно, не верил в эту чепуху, что собрав все три дара Мары вместе, ты станешь её повелителем. Но надеялся, что хотя бы какой-то отклик этих трёх древних реликвий даст о себе знать.

— Мастер решил принять наследие! — В полном недоумении смотрю на эльфа, который протянул мне склянку и указал на зеркало. В отражении я увидел себя в чёрной мантии, узор на окантовке был выполнен в форме голубого пламени.

Несмотря на свалившуюся на плечи тяжесть, я с удивлением разглядывал третий дар Мары, который обрел форму обыкновенной мантии, с тем странным огнём на узоре, вызывающим смутные воспоминаний.

Картина! Обернувшись, я увидел полыхающее пламя, которое, как живое существо, выливалось за пределы картины, замораживая часть стены. Словно воспоминание о потерянной эпохе. Но даже в этот миг, когда загадки древнего мэнора Певереллов манили меня, я не успел насладиться их тайной. Добби, словно преданный дух, тянул меня прочь, его голос преисполнился трепетом. — Наследие проснулось, Мастер! Вы должны предстать пред Родом! Добби знает! Добби умён! Добби поможет Мастеру!

В его словах я ощущал волну тревоги и беспокойства, что нарастают, как грозовые облака. Каждый звук перекликался с всполохами пламени и отблеском магии, которая обвила наш мир. События разворачивались быстрее, чем я успевал осознать. Быть может, в этом обжигающем пламени кроется ключ к разгадке. К силе что поможет восстановить справедливость. Но прежде мне нужно будет покинуть кабинет, чтобы встретиться с тем, что ждёт впереди.

Глава 04. Идущие по пути Смерти

Предупреждение:

Данная глава написана для логического обоснования, кто такие Певереллы; почему автор выбрал пантеон славянских богов; и почему этот род прекратил своё существование. Вопрос веры, в таком масштабе, поднят в первый и последний раз. Во второй половине главы логически обоснованы события прошлого. Это сделано не для глумления над верой и верующими людьми.

Выпив зелье, с трудом поспеваю за домовиком, который впервые на моей памяти так быстро… бежал. Вы видели это зрелище? Должен сказать, выглядит комично и странно; как тощее существо вприпрыжку несётся по коВыпив зелье, я с трудом успеваю за домовиком, который впервые в моей памяти так стремительно мчится вперёд. Видели ли вы это зрелище? Позвольте сказать, оно одновременно комично и странно: тощее существо, выпрыгивающее из-за углов коридора, почти силком таща за собой здоровенного взрослого мужчину.

В душе разгорелось живое желание остановить Добби и поинтересоваться, куда он так мчится, и какая несуразица вырвалась у него на языке в моем кабинете. Я ведь сирота, и у меня нет ни единого родственника, чтобы, как он сам выразился, «предстать перед родом».

На мгновение мне хотелось задать ему вопросы, но домовой, ведомый неугасимым стремлением тащил меня в глубь мэнора. Заставляя меня с недоумением и тихим смехом, задуматься о том, что скрывается за этой комичной сценой. К сожалению, зелью требовалось ещё как минимум пять минут, чтобы восстановить мои голосовые связки. За это время, пока зелье делало своё дело, мы, наконец, добежали до неприметной двери.

Отряхнув мою мантию, эльф толкнул меня в сторону двери. Хотя ростом был мне по пояс, всё же дотянулся до моей спины, словно прыгал, что ли? Сумасшедший эльф. Такое ощущение, будто я живу в дурдоме: то эксцентричные семейки, то безумные эльфы.

Пока я пытался осмыслить странное поведение моего слуги, этот ловкач, так и не произнёсший ни слова за всё время нашего бега, уже исчез.

— Кхрр… чёртов эльф… совсем от рук отбился… — закашлявшись от неприятных ощущений, всё же это неприятно. Когда только что сорванные связки восстанавливаются. С недовольством, но с примесью нежности, шепчу себе, тихим шёпотом, об озорном поведении эльфа.

Добби, о, Добби! мы прошли длинный путь, усеянный моментами где и обретается дружба. От его смелых и опасных попыток спасти меня на втором курсе в Хогвартсе до решительных действий в Малфой-мэноре, где он едва не пал жертвой, заслоняя меня от летящего кинжала.

К счастью, я тогда не догадывался о его преданности, но он считал меня своим хозяином. И магия откликнулось на эту связь, невидимой нитью переплетая наши души, нашу магию. Каждый считает связь между домовиками и магами по своему. Именно благодаря ей я сумел исцелить его. А уж что говорить о том, как он и Кричер, словно настоящие стражи, вели домовиков в бой под стенами замка! Это были настоящие воины и верные друзья, как Рон. В их храбрости и преданности я никогда не сомневался. Они стали опорой в самые бурные времена, уже после войны. Для меня: символом верности в мире, полном опасностей и невзгод. Каждый из них, доблестный и преданный, стал неотъемлемой частью моей истории, оставив неизгладимый след в сердце.

Но хватит предаваться воспоминаниям. Успокоившись, я глубоко выдохнул и, наконец, вступил в комнату.

Нет, это был зал. Длинный, пустынный зал! Лишь стены, одинокий читальный столик и картины окружали меня, но сами картины были абсолютно безжизненны. Продвигаясь к его концу, я наткнулся на три полотна, которыми прерывалась эта бесконечная живописная галерея. Присмотревшись, смог различить каллиграфически написанные имена: Антиох, Кадм, Игнотус. Каждый из этих имен словно шептал о прошлом, о тайнах и потерянных историях, которые навсегда остались запечатленными в виде тишины.

Дак вот что имел в виду Добби! Это же Зал Предков, таинственное место, обладающее несомненной важностью для всех магических родов. Здесь, в этом священном зале, предстает перед взором род, не живых и не мёртвых — слепки душ, ушедших из мира, но не покинувших нас окончательно. Однако мысли мои прервала тихий, словно шёпот ветра, вкрадчивый голос с последней картины.

— Так, так. Кого же я вижу? Гарри Джеймс Поттер, последний наследник Идущих по Её пути… — с картины, на меня смотрела точная моя копия, только без шрама.

В его волосах блестели седые пряди, а на лице читалась мудрость, которую не могло скрыть время: глаза, полные знаний, внимательнейшим образом изучали каждую мою черту.

— Я ждал тебя долго, мой потомок. Уже потерял всю надежду, но теперь рад что зря беспокоился. Зачем ты пришёл, мальчик?

Если честно, я растерялся. То он рад меня видеть, то спрашивает, зачем я пришёл… меня окружают одни психи. Надеюсь, это не заразно. Уж во всяком случае, не такого вопроса я ожидал прямо с порога.

— Да-а, не так я представлял своего потомка, — с преувеличенным вздохом и покачиванием головы произнес Игнотус, устремляя на меня взыскательный взгляд.

Да он же издевается! Увидев, как в моих глазах вспыхивает гнев, этот… предок разразился смехом, подняв руки в знак примирения.

— Прости, Гарри, я слишком долго томился в одиночестве и взаперти. И, пусть это лишь крошечная песчинка моей души, я ощущаю себя полноценным человеком. Итак, ты пришёл отомстить за смерть своей невесты? Стать Тёмным Лордом? Или, быть может, продолжить жалостливо хныкать о своей судьбе?

Откуда этот старец знает всё!? Вряд ли ему читают или приносят сюда «Пророк» для коротаний вечеров.

— Вежливость! Молодой человек! Вежливость — первое и главное оружие мужчины. И не надейтесь, я не так стар; это всё тяжёлое детство и святая матерь-церковь. Будь она проклята, — с улыбкой Игнотус снова покачал головой. — Вы для меня как открытая книга: все ваши мечты, надежды, вся жизнь. Так что не стесняйтесь, говорите со мной начистоту. Всё равно после нашего разговора, если он будет плодотворным, я исчезну с этого холста.

— Куда же ты исчезнешь? — механически спрашиваю своего предка. Очень неприятно, когда понимаешь, что всю твою жизнь наблюдали, словно за самым захватывающим фильмом. И при этом ещё потешаются. Старый… мозгоклюй.

— Как грубо, я, можно сказать, породил тебя. Нехорошо так говорить о своём заботливом предке, — улыбаясь на моё неприкрытое возмущение, он, тем не менее, после короткой паузы решил ответить.

— Видишь ли, Гарри, наш род знаменит тем, что является, м-м-м, фаворитом Госпожи вьюги и холода. Это, однако, лишь частичная правда. Она лично воскресила пятилетнего умирающего мальчика, и имя ему: Артур Пендрагон! Великий правитель Камелота и основатель рода «Идущих по пути Смерти». Так вот, наши образы сохраняются на полотнах до тех пор, пока наш род жив и пока наследник не принимает бразды правления. Как видишь, мы с тобой последние, и ты с невероятным упорством с детства попадал в неприятности, ставя под угрозу наше существование. Ты помнишь снег, который падал сегодня, когда ты переживал сильный прилив эмоций?

Вдохнув, он с ожиданием стал ждать моего сдержанного кивка.

— Я тебя поздравляю, на тебя обратила внимание наша богиня и повелительница. Это бремя легло на мои плечи в обществе братьев и короля Артура. Это почёт, но и тяжелейшая ноша. Сознавая, что мы сделали в этом мире, возлагаю надежды на твои великие свершения. Но не обольщайся должным образом. Ты все еще ответишь за свои… необдуманные похождения пред госпожой. Не мне тебя судить.

— Э-э, что? Ответить? — поймав мой ошеломлённый взгляд, мой предок разразился тирадой:

— А ты, юнец, действительно полагал, что попал в сказку? Да? Наш род не случайно носит своё имя! Наша владычица Мара Светлейшая, одна из самых могущественных богинь славянского пантеона! Она богиня холода и зимней стужи, воплощение самой зимы. Но не только это: она также олицетворяет плодородие и щедрость урожая. И, наконец, самое важное: она является богиней правосудия, справедливости и смерти. Ни один из божеств не обладал столь многогранными предназначениями! Без сомнения, имелись более могущественные силы, но никто из них не имел столь значимого влияния на жизнь славян, как она. Мара — это тот свет, что ведет и очищает; тот холод, что обнимает и защищает, а её справедливость — это истина, что находит и вознаграждает. Она не просто божество, она — суть нашего бытия.

Я уже открыл рот, но Игнотус продолжал говорить всё быстрее и быстрее. Изливая свою душу.

«— Мы, её священная гвардия, верные стражи в жизни и смерти! Нам доверена сама судьба, дарованная богиней. Мы проливали реки крови, уничтожали миллионы существ, как в безумные времена преследований «Святой Инквизиции». Мои братья, отдавшие свою жизнь и жизни своих близких, остались верны своему призванию. Среди трупов родных я призвал в этот мир чуму по имени Белуя смерть! Как она косила половину населения Западной Европы и обессилила Псов Спасителя! Это стало предвестником войны Веры.»

Игнотус был вне себя. Его лицо исказила гримаса боли и неудержимой жажды мести, и он, забыв о деликатности, орал во всю мощь голоса.

«— Мы приносили свои жизни на священный алтарь, когда иной путь был закрыт! Весь наш род! Первые ряды славянских дружин шли под знамёнами нашего рода, устремляясь навстречу армиям Спасителя! Прямо на остриё ангельских мечей и их губительных молитв. Мы приняли на себя самые страшные удары святой веры, став щитами! Ты не представляешь, как мы, ушедшие в небытие, сгорали под напором иноземной силы, как пламя, пожирающее всё на своём пути! И снова возрождались на далёких полях у стен Золотого Града. Шли в ту битву!

Небеса и земля, в буквальном смысле, переплелись, когда Велес и Макошь, прародители великого рода, изменяли саму ткань реальности вокруг святой армии, стирая её из нашего времени. Сварог и Лада, не щадя сил, били сырой магии. Ярило вызвал нестерпимый жар солнечных лучей, в то время как Перун устроил ураган из молний, и Дажьбог усиливал его силу непрекращающимся ливнем. Над этой стихией, разверзшейся в ад из молний и дождя; ураганы Свитбога не позволяли воинству Спасителя атаковать с небес! Младшие боги, отдавая свои силы старшим, стремились продлить этот хаос, чтобы ад, вызванный их мощью, не затихал. В ответ, деформируя воздух, потоки молитв и веры сжигали защитников богов! В этой ярой свистопляске, где сталкивались древние дружины Руси и ангельские легионы!»

Я отступил на шаг, лицо моего предка искажает гримаса мучительной боли и жажды смерти. Он, вероятно, стоял на том поле, шагая навстречу врагу, лицезря, как его родные падают, не в силах помочь. Вокруг разверзся настоящий ад противостояния магии богов и ангельской силы, и, если честно, я не желал видеть этот филиал Ада. Игнотус не останавливался.

«— Как Светлейшая, переполненная эманациями смерти и боли явилась на битву: каждое её движение вбивало архангелов в землю, словно гвозди в саркофаг. Этого не смогли даже прародители! Ангелов она превращала в статуи льда, а своей косой сжигала десятками! Лишь сам Спаситель, вмешавшись в беспредел, остановил нас! Мы почти одержали верх! Отстояли свой род и дом!

Но затем пришло пришествие Спасителя!

И тогда мы пали!!! Никто не пришёл нам на помощь! Хотя мы остановили уничтожение магического общества. А эти лживые твари позабыли об этом!!! Прямо под стенами Золотого Града вся «мертвая» славянская рать пала! И не имеет значения, что все мы воскресли, ибо мёртвых убить нельзя! Дело в другом!!

Всё поле было усыпано трупами, а земля вокруг Золотого Града была временами пропитана нашей и их кровью! Я до сих пор помню ультиматум Спасителя, звучащий в воздухе, как приговор судьбы. Вскоре после этого, богиня пролила слёзы над телами наших братьев и сестёр. Её слёзы омыли грешную землю, помня о каждом, кто падал в этой безумной бойне. Даже Смерть, олицетворение окончательной расправы, оплакивала простёртую в убеленной крови землю и тех, кто исчерпал свои жизни — с обеих сторон. И вовсе не важно что все павшие возвращались, этой резне не было ни конца ни края.

Боги славян, чья судьба была переплетена с этой землёй, словно вода сквозь пальцы, ускользнули в небытие, навсегда вычеркнутые из сердец нашего народа, их потомков!»

* * *

Крик Игнотуса был настолько мощен, что мои уши заложило от его ярости, чистая волна невыносимой боли и злости исходила от него.

Я отшатнулся от изображения моего предка, расширив глаза, затаив дыхание в священном ужасе и гордости за его рассказ.

Гордость за наш род переплеталась с ужасом, когда я столкнулся с правдой историей.

Смотря в его глаза, не мог поверить, что он мог солгать или исказить факты. Нельзя испытывать такие глубокие эмоции и носить такой отпечаток на лице, не будучи участником тех событий.

Игнотус, тяжело дыша, отвел взгляд от меня, и мы замерли в молчании, погружённые в размышления о его рассказе. Стало не по себе от осознания, насколько искажена история мира, ведь, как известно, пишут её победители. Каждый разумный правитель скрывал бы такие неудобные истины, изменяя факты в свою пользу. Однако я не мог ожидать таких откровений; правда оказалась слишком страшной. И в этой истории было слишком много пробелов. Огромное количество недосказанного. Меньше всего мне хотелось думать о том, что предок мог бы стремиться к мести Единому Богу, или…

— Подожди… твоя злоба направлена на Спасителя? Но он ведь не виновен в этом! Он не разрушил славянский пантеон? Или!? — склонив голову ещё ниже и пряча от меня свое лицо, Игнотус выдохнул.

— Умеешь ты задавать вопросы, Гарри… Но да, ты прав: Спаситель спас славянский пантеон своим ультиматумом. Он лишь отправил их в ссылку из этого мира, оставив лишь узкую щель для Светлейшей, чтобы она могла собирать души тех, кому пришло время.

Он принял славян под свое крыло. Сколько раз другие цивилизации пытались обратить нас в рабство? И Спаситель всегда оказывал помощь. Так что я не испытываю злобы к Небесному Престолу.

Замерев на мгновение, он поднял на меня глаза, в которых продолжали гореть боль и ненависть:

«— Я ненавижу себя и Инквизицию. Боги не могут вмешиваться напрямую в ход истории. Инквизиторы, возомнившие себя олицетворением Спасителя, решили очистить мир от магии, сжигая на кострах всех — от малолетних колдунов до древних магических существ. Это варварство было Спасителю противно, однако он был бессилен остановить их безумие.

Но я, обуреваемый теми же страстями, сумел остановить этих сектантов, лишённых истинной веры. Впрочем, несмотря на все мои усилия, чума пожирала ни в чём не повинный народ. Вырвалась из контроля, понимаешь? Тех, кто искренне обращался к Спасителю с надеждой и молитвой. Они просили о защите и он не мог не ответить. Он остановил чуму; орден инквизиторов распался под натиском моего удара. До этого Спаситель и пантеон славянских богов были единомышленниками, содействуя друг другу во всех начинаниях. Но после таких катастрофических событий… Он потребовал, чтобы меня предали суду Небесного Престола. Однако славянские боги отказались, ибо я карал инквизиторов согласно правосудию и справедливости. Таков был мой долг. Не я виноват в том, что магия вышла из-под контроля, унося жизни простых людей. А боги не могли отступить. Христос — потому что его паству постигла беда; а славянские боги — поскольку я поступил так, как и должен был, и это было праведно… Затем разразилась Война Веры. Из-за меня и инквизиторов. Мы ответственные за произошедшее, но ни Христос, ни его воинство не несут вины.»

Игнотус был охвачен подавленностью и печалью, и я не мог не задаваться вопросом: как он способен нести такое бремя на своих плечах? Долг перед повелительницей?

Возможно, лишь это и оставалась его надежда и возможность исправить свою ошибку. Но как? Как можно помочь ему?

— Вы не виноваты, Игнотус. Вся вина лежит на инквизиторах, творивших столько зла. Вы же лишь спасли магическую цивилизацию. Не больше и не меньше, — сказал я, стараясь вложить в слова всю свою поддержку. Мой предок встретил меня взглядом, который, хоть и был полон грусти, всё же излучал какую-то надежду. Он неуверенно кивнул, и я осознал: моя поддержка, пусть и казавшаяся незначительной, была ему дорога. Неужели он действительно думал, что я отвернусь от него и нашего рода? Никогда в жизни!

— Ступай, Гарри. С твоим уходом я исчезну, вернусь в Золотой Град, к своей семье, к тем, кого люблю. А тебе предначертано принести тяжёлую ношу и пройти через испытания, полные мрак и свет. Но я верю в тебя, Гарри Джеймс Певерелл, последний Лорд «Идущих по пути Смерти».

— Но… но я не готов! Я абсолютно не знаю ни о некромантии, ни о том, где её изучать. Когда же я успел стать лордом нашего рода? Всё это мне совершенно непонятно!

— Ты стал главой с момента своего прихода, лишь одобрение последнего лорда и Госпожи было необходимо. Я дал его, как только ты переступил порог зала, а Светлейшая в момент вызова её стихии в мир,

— Игнотус разразился глухим, хриплым смехом, глядя на моё недоуменное лицо.

— Ты многого не знаешь; наш род не нуждается в пафосных речах, в отличие от других аристократов. Мы не свет и не тьма. Мы хранители правосудия и справедливости, и именно поэтому нас ненавидят и боятся как одни, так и другие. Мы утверждаем своё право поступками и решениями. Наше слово нерушимо, а кара неизбежна. Что касается твоего обучения: на столе ждёт портал, который приведёт тебя к некроманту; он научит тебя всему, что необходимо. А теперь иди. Не надо слов, мы встретимся вновь, когда настанет время. Иди, Лорд Певерелл. Пусть все преступники испытают нашего воздаяния, правосудия и справедливости.

Механически поворачиваюсь и шагаю к столу, словно марионетка, лишённая воли. Эмоции покинули меня, а тело наполнилось свинцовой усталостью, как будто весь мир обрушился на мои плечи. Мой разум, усталый и безразличный, скользит по событиям прошедших двенадцати часов, полным эмоциональных стрессов, как по неровной поверхности. Не глядя, рука невольно схватила простую тёмную пластину, ее холодный рельеф.

— Кстати! Ха-ха-ха!! Род не должен обрываться, потомок. Так что будь добр, обеспечь нашу кровь новой жизнью, — произнёс голос, растворяясь в воздухе, а множество громких смешков пронзило мою спину, я даже передернул от неожиданности плечами. Мы были всё это время не одни.

Ребёнок? Что ж, так будет, так будет. Какой, в конце концов… Стоп! Что!! КАКОЙ РЕБЁНОК!?

Глава 05. Учитель

Ступив на узкую тропинку, что вела к дому, я с негодованием поджимаю губы. Ребёнок нужен ему. Старый мозгоклюй. Откуда мне найти дитя, да так, чтобы оно росло, зная о своей семье и о том, что ему предстоит возвратить величие рода? Хотя, возможно, стоит доверить малыша на воспитание супругам Блэк. Они не упустят возможности стать, хоть и приёмными, но родителями.

Размечтался! Сначала надо найти девушку, которая согласится на такое. Вынашивать дитя, а затем отдать ребёнка незнакомым людям. Материнский инстинкт, да. Важно, не спорю, но сейчас это кажется второстепенной целью. Как же разрешить эту дилемму, когда судьба обивает пороги, посылая мне непрекращающиеся испытания? В общем, я отложу этот вопрос на будущее.

Я перенёсся в Долину, где царила первозданная красота. Луг, переливающийся всеми цветами радуги, словно манил к себе. На его краю стоял старый двухэтажный дом, стены которого были покрыты трещинами, а окна разбиты. Крыша, выложенная потемневшими досками, также требовала ремонта.

Луг плавно переходил в широкое тихое озеро, которое, в свою очередь, обрамляло его полукругом. За озером начинался хвойный лес, который также симметрично обрамлял луг с домом, создавая идеальный круг. Этот круг травы и цветов напоминал мне о том, что мы способны уничтожить природную красоту своими руками. И хотя я не хотел думать о последствиях использования некромантом этого природного магического круга в ритуалах, мысль об этом не покидала меня.

Армагеддон? И если, конечно, некромант ещё жив. А то домик выглядит слишком разваленным.

Переведя взгляд на свою руку, невольно прикусил губу. Хм. Игонтус выпроводил меня слишком спешно и грубо. А у меня столько вопросов, и притом самые важные.

Что это за метаморфозы с мантией-невидимкой? Где находится меч короля Артура, и не является ли он ещё одним даром Светлейшей? Не опасно ли, лично для меня, то, что я, по словам старика, вызвал стихию богини в мир?

Вряд ли такое понравится таким сущностям, как ангелы и архангелы. Некоторые моменты и истории заставляют поверить в их реальность.

Особенно последним, если Мара могла их устранить из последнего боя славянских богов. Таких оплеух никогда и никто не прощает. Я бы не простил.

Сделав глубокий вдох, я прогнал прочь все тревожные мысли и начал медленно, осторожно приближаться к дому. Взяв в руки две волшебные палочки, я ступил на старые, гнилые доски крыльца. К счастью, они выстояли под моим весом. Я уже оказался у двери, но вдруг одна из досок подо мной предательски заскрипела, предвещая неудачу. Не растерявшись, собравшись с духом и решительно ударил ногой по двери. Она тотчас распахнулась, словно желая меня впустить. Направив свои волшебные палочки в дверной проем, я был готов в любую минуту произнести заклинания, готовясь к неизведанному. Сердце колотилось в унисон с предвкушением приключения, а воздух вокруг меня наполнился боевой магией.

Внутри дом выглядел совершенно иначе, чем его старая, ветхая "обёртка". Стены были идеально чистыми, без следов влаги и гнили, окна сверкали, не неся на себе ни малейших следов времени и погоды, а целые стёкла противоречили только что увиденному мною запустению.

Гостиная напоминала Певерелл-менор: минимум мебели, максимум пространства. Маленький чайный столик с кувшином, два кресла. В одном из них сидел старик, попивая из чашки. Он внимательно смотрел на меня, слегка улыбаясь. Окинув взглядом выбитую дверь, я смущённо и виновато посмотрел на старика, переминаясь с ноги на ногу.

— Я прошу прощения за причинённый ущерб и готов возместить все убытки, — сказал я, чувствуя странную необходимость быть вежливым.

Может быть, это было из-за постоянного ощущения угрозы, исходящей от Старика. Его глаза… Я помню мудрый и всепрощающий взгляд Дамблдора. Успокаивающий взгляд, словно он всегда знал, о чём пойдёт речь. Но глаза этого человека… Они были жёсткими, но спокойными, пронизывающими насквозь, словно он искал что-то важное в моей душе.

— Добро пожаловать в мой дом, молодой человек. Не беспокойтесь о двери, она была готова к такому повороту событий. Проходите, присаживайтесь, — сказал старик, продолжая улыбаться.

Молча кивнув мне на кресло, взмахом руки поставил дверь на место. Рухнув в мягкое, замечаю перед собой чашечку с напитком, улавливаю мягкий, не приторный запах мёда с примесью незнакомых мне добавок.

— Угощайтесь, юный мой друг. Медовуху гнал лично. Добрый эликсир, способный снять напряжение, — произнёс он.

Я, колеблясь, взял чашку в руки и замер, внутренний голос кричал, что отклонить предложенное мне не следует. Однако распивать что-то из чужих рук занятие не из безопасных. Кто знает, что за добавки там. Подняв взгляд, я встретил ироничный блеск в глазах старика, его улыбка была широкой, как никогда.

— Ну, почтенный, уважь старика. Здесь нет яда от слова «совсем». Вряд ли портал твоего предка привёл тебя к его врагам, не так ли? На твою рассудительность я ни капли не обижусь, даже наоборот, рад. Чай, ведь не в сеновале женщин тискали и трубку мира не курили.

Отказаться или нет? Я не желал обидеть или разочаровать того, от кого за милю веет загадочной опасностью. Сделав глоток, ощутил, как приятное тепло разливается по телу. Напиток оказался действительно великолепным. Старик, заметив моё удовольствие, с удовлетворением улыбнулся и продолжил свою речь.

— Ну вот, совсем другое дело. Теперь можно и поговорить по душам. А то сидишь тут, как на иголках, слова не вытянешь. А ведь я тебе не враг, а наоборот, друг и помощник. Давай знакомиться, что ли? Меня зовут Мастер.

Сфокусировав взгляд на старике, вновь сталкиваюсь с ироничным и смеющимся взором его серых, бесцветных глаз. Ну, дед. Дает. Один лишь глоток унес меня, словно полбутылки огненного виски. А ты сидишь, улыбаясь. Отпив ещё, с сожалением отрываюсь от такого целебного и расслабляющего напитка. Усталость и мандраж рассеялись, ясность мыслей вновь вернулась, хотя лёгкое опьянение было. Но не стоит напиваться с порога, время ещё есть.

— Я, Гарри. Благодарю за угощение. Медовуха восхитительна, в ней чувствуется душа и умелая рука настоящего мастера. Но, может, всё же перейдем к делу?

— Прикрыв глаза, позволяя себе насладиться оправданной лестью. Старик чуть приподнялся, наполнив свой бокал вновь.

— Уважил, старика. Доброе слово всегда приятно душе, — произнёс он, усаживаясь и осушая свою чашу. Затем, взглянул на меня серьёзно, добавил:

— Ну что, молодой торопыга. Говори, зачем ты пришёл к старику. Чую в тебе три дара богини, чую потенциал и холод. Но без цели ты напрасно здесь сидишь.

И вновь тот же вопрос? Это что, камень преткновения для начинающего некроманта? Или же, в конечном счёте, это нечто большее.

Испытание моей истинной цели? Если есть хоть капля правды в тех слухах о некромантии, что до меня дошли, то не стоит вручать такую мощь в руки психа или юного озлоблённого максималиста. Это может привести лишь к кровавому финалу.

— Я пришёл возродить величие рода. И, вдобавок, наказать преступников в соответствии со справедливостью и правосудием, мастер.

— Вот как. Это всё благородное дело. И каким образом ты собираешься вернуть величие своему роду? — на мгновение мне показалось, что в глазах старого некроманта вспыхнула злость. Или, быть может, это лишь игра теней.

— Учитывая, что, скорее всего, я не доживу и до сорока, я найду способ продолжить род и позабочусь о том, чтобы его воспитали правильно. А затем… Затем я либо оставлю записи, либо мой наследник повторит мой путь к вам, мастер.

Несколько минут мы молчали, не отводя друг от друга взгляда. Я не солгал; за этой мыслью стояла идея моего предка, и старику не следует знать об этом. Учитель откинулся в кресле, довольная улыбка коснулась его губ, и он отпил медовухи, смакуя её сладость, словно обдумывая смысл моего заявления.

— Что ж, добро пожаловать в мою скромную обитель, юный ученик. Моё настоящее имя уже давно затерялось в анналах истории. Прошло более четырёхсот лет с тех пор, как меня называли по имени, и оно уже не имеет ни смысла, ни значения. Как бы то ни было, ты можешь звать меня Мастером или просто Отшельником.

Я прервал его поток речи, не в силах сдержать своё любопытство. Он открыл глаза, недовольный моим вмешательством, но, увидев моё удивлённое лицо, не смог сдержать улыбку.

— Разве твой учитель не рассказал тебе, кто я?

— Кто?! — выдохнул я, полный ожидания новой тайны.

— О, так ты и не ведаешь? Игнотус был моим учителем в таинствах некромантии. Узнаю его: он поставил передо мной задание и, пинком вселил уверенность в мои силы, — не удержавшись, он разразился каркающим смехом.

— О да, не удивляйся. Я помню эпоху инквизиции, белую смерть и кровавую войну Веры. Но сам не участвовал, ведь живым не было места среди битвы мёртвых, перерождённый сущностей и богов. Однако, что самое удивительное, Игнотус поделился со мной своими знаниями и обучал меня.

Переварив эту мудрость, я испытывал к старику все большее уважение; столь продолжительное существование в мире и сохранение жизненного смысла. Такое стоит восхищения. Не сдержавшись, я снова прервал Мастера.

— Почему же это вызывает удивление? Как вы смогли пройти сквозь столь многие годы, ведь это не крестраж? Чему бы вы могли меня научить? И почему мантия-невидимка стала простой мантией? А Экскалибур, разве он не является четвертым даром Светлейшей?

— Стоп! — воскликнул некромант, хлопнув ладонью по столу, его лицо сморщилось от недовольства. Я закашлялся, подавившись потоком слов.

— Торопыга! Сейчас мы всё разложим по полочкам и прикрепим ярлыки на всё, на что, конечно, я смогу ответить.

Когда моё дыхание наконец улеглось, мастер, глубоко вздохнув, вновь закрыл глаза, словно обдумывая каждое слово. Мне осталось лишь терпеливо ожидать.

— О даре богини Игнотусу я не в силах сказать ничего, даже если бы и захотел. Это единственная тема, о которой мой учитель ни разу не говорил. Точнее, о свойствах мантии. Я же, с благоговейным почтением, не поднимал этот вопрос и не стремился проникнуть в тайны, хотя и замечал, что дар этот имеет… две формы. Таким образом, разгадка этой загадки выпадет на твою долю, — слегка приоткрыв глаза и убедившись, что я внимателен, мастер продолжил.

— У некромантов есть свои тайные искусства долголетия. И их магия не имеет ничего общего с хаосом. Да, крестражи, несомненно, способны продлить жизненный цикл. Но. Они являются носителями безумия, хаоса, что неизбежно повлияет на их создателя. Об этом ты узнаешь позже, если сможешь постичь нашу науку.

— Но вы же взяли меня в ученики? — В ответ на мой вопрос, мастер не проявил ни капли негативной реакции. Он помолчал, отложив чашку, и впился в меня пронизывающим, тяжёлым рентгеновским взглядом.

— Что ж, давай по существу. Певереллы — это не просто потомственная родословная некромантов. Возможно, этому есть причина: она лично привела к жизни короля Артура и его воскрешении. Ты ошибка этого мира, величайшая ошибка природы и магии, — произнёс он, не отрывая от меня взгляда, отчего я невольно поёжился, но не произнёс ни слова.

Погруженный в хаос своих собственных мыслей и чувств, молчал, хотя внутри меня бушевал недовольный шторм. Неприятно когда тебя называют дефектом, ошибкой, при этом смело глядя в глаза.

Сразу же кольнуло воспоминание о жестоких нападках Дурслей и презрении всего Литтл-Уингинга к маленькому мальчику Гарри Поттеру. Да, с тех пор прошло немало времени. Но, словно это был лишь миг, вновь слышу отголоски того оскорбительного слова, которое вызывают у меня неприязнь.

В глубине души всплывают образы: злобные взгляды соседей, пренебрежительные шепоты за спиной, отголоски смеха, которые оставили незаживающие раны в сердце юного волшебника. Этот мир жесток и несправедлив, и время не стерло его следов с полотна моей памяти.

Сегодня я вновь сталкиваюсь с этим: «Ты, ошибка, мальчишка. Урод, сын шлюхи и пьяницы.»

До сих пор не знаю, почему оставался добрым и всепрощающим. Наверное, никто, даже сам Дамблдор не знал. Вы создали монстра и повели его на войну. Воспитывая и растя в битвах. Старик продолжил:

— В мире, <i>нашем</i> мире, есть три полюса силы. Один полюс общей магии. Туда входят боевая, тёмная магия, чернокнижие, демонология, шаманизм, вуду, хаос, трансфигурация, стихийная магия; и ещё столько же разделов магии в квадрате. И есть два других полюса силы. Высшая форма силы и магии: Святая магия и некромантия. Дело в том, что ими могут владеть только сквибы. Я тому живой пример.

Минуту назад казалось, что ничто не может меня удивить. Но наш мастер обнаружил ещё более разрушительные для моего сознания истины. Все мои представления о сквибах начали стремительно рушиться, словно карточный домик. Чтобы они могли изучать священную магию, да еще и некромантию? Филч-инквизитор или Филч-некромант.

Не удержавшись, я нарисовал в воображении образ этого старца в столь необычных обликах и едва не осенил себя знаком Христа. Меня передёрнуло от ужасной картины, как Филч сжигает на костре Амбридж, обливая святой водой. Или вот: по зловещим коридорам Хогвартса шествуют толпы мертвецов, выискивающих нарушителей правил. Тьфу, какое же это умопомрачительно. А мастер продолжал говорить, не отрывая взгляда.

— А всё из-за чего? Эти полюса силы опираются на заёмную магию. Святая магия — это молитвы и вера в них, вера в Христа. Человек искренне верит и получает от единого Бога силу для свершения «чудес». Ни один маг, владея магией, не сможет поверить: что простая вера в Бога способна уничтожить демона или сжечь десяток боевых магов. Если у тех не окажется сил для защиты, стоит отметить, что святая магия Спасителя, пришедшая в этот мир, является чуждой для магии этого мира. Мощь влияния на мир посредством святой магии зависит только от веры. Ну и, конечно, чистота души, но это уже вопрос философии. — с предвкушающей улыбкой он продолжал смотреть на меня.

Я хотел вставить свои пять копеек, уточнить, о чём он говорит. Но, осознав важность его слов, сдержался; так и не дождавшись никакой реакции, он продолжил:

— Некромантия — это не просто магия; это заёмная сила, недоступная простым магам, которые не способны постичь её тёмные тайны. Мы обращаемся к мёртвой магии загробного мира, открывая врата в мир иной, откуда черпаем силу для наших заклинаний. Но, как велит древний закон мироздания, чтобы получить, нужно что-то отдать. Именно поэтому некромантия представляет собой отдельный случай в волшебном паноптикуме. Все знания некромантов базируются на ритуальной магии. Пропитывая ритуальные фигуры эманациями боли, страданий и смерти, они получают "плату" в виде заёмной силы загробного мира. Лишь после этого они могут продемонстрировать истинную мощь своей "мертвой" магии, воплощенную в мертвецах, проклятиях и разрушениях в радиусе десятков километров. Так было всегда и со всеми, кроме Певереллов.

Я неосознанно отпил медовухи, поглощая каждое слово о тайне своего рода и этом великолепном, загадочном мире. Который продолжал с каждым годом раскрываться с новой стороны. Интересно-о-о.

— Магам, в отличие от сквибов, выжигало их дар заёмной силой загробного мира. Это была изнанка обычной магии, где мёртвое и живое слиты в единое целое, но мёртвое неизменно «пожирало» всё живое. При соприкосновении с этой изнанкой дар магов оборачивался смертью. И я не сомневаюсь, что именно воскрешение Артура Пендрагона изменило ваш род!

В глазах мастера вспыхнула искорка зависти и восхищения.

— Вы, странная ошибка этого мира… Ваш род единственный, кто мог манипулировать магией как нашего мира, так и загробного. А это означает что? Это означает, что вы обрели чудесный дар: умение управлять некромантией без необходимости в ритуалах! Конечно, в пределах потенциала и магического резерва. Мир мёртвых не выжигал ваш дар; эти силы лишь резонировали с вашей сущностью, не причиняя вреда потомкам короля Артура. Но это еще не всё. Некромантия, как известно, никогда не делилась на классы. Однако, осознав вашу уникальность, Артур создал три градации: Низшая, Боевая и Глубинная. Время познания этих классов наступит позже, когда вы будете готовы. А сейчас поступим так, — Мастер, откинувшись на спинку кресла, вновь закрыл глаза. Показалось что он сильно вымотан этим разговором. — Если ты всё понял, отправляйся отдыхать, мой ученик. Завтра, в первый и последний раз, ты сможешь насладиться тишиной, покоем и сном до девяти утра. После этого подъем будет неумолимо в семь. Будь готов встретиться с неизбежной, но веселой жизнью.

Усталость вновь обрушилась на истощенное тело, а разум, подобно усталый путник взывал о передышке. Слишком много навалилось за один день. Эпоха Мальчика-Который-Выжил подошла к концу. Наступило ли время ошибки природы и магии. Непроизвольно на губах зародилась улыбка, растянувшаяся в легком оскале предвкушения. Я смогу удивить многих, хе-хе. На первой ступени лестницы я остановился, осознав необходимость расставить точки над «и».

— Мастер, можно задать два вопроса? — спросил я, Мастер с тяжёлым вздохом Мастер кивнул головой.

— Это так утомительно. Задавай, а отвечу или нет, зависит от самих вопросов.

Главное, правильно их сформулировать. Иначе вновь ответ будет иносказательный, а это раздражает. Неужели им нравится смеяться над попытками постичь истину? Прикусив губу, я осторожно строю свои слова.

— В чем же заключается странность вашего обучения у Игнотуса? И чему вы начнёте меня обучать?

— А ты мудреешь, ученик. Хм. Хорошо. Если ты не понял, а это печально. Певереллы никогда не обучали некромантии чужих. Их способность использовать два полюса силы, уникальная градация некромантии и заклинания, скрытые от глаз мира, представляли собой слишком опасные знания. За подобную информацию все некроманты могли бы устроить охоту на носителей крови Артура, начав геноцид. А как же доказать им, что это дар богини? Вряд ли кто-то поверит. Почему меня обучали? Игнотус, осознав, что ни он, ни его братья не успеют передать наследие будущим поколениям, выбрал сложный и рисковый путь. Он заручился моей клятвой некроманта, обязательством обучить и передать всё, что я знаю, наследнику их крови. Это и есть ответ на твой второй вопрос. Певереллы всегда были мастерами фехтования и некромантии. Так что, начиная с завтрашнего дня, мы приступим к твоему обучению в искусстве фехтования. Это будет длительный, трудный и болезненный путь. Но мы справимся. А затем наступит время некромантии. Всё? Тогда. Добрых снов.

— Да, Мастер. Добрых снов.

Глава 06. Достойный своего брата?

Хм, какой же жуткий сон мне явился… Смерть Доры, предательство Уизли, война Веры, тайны моего рода и Учитель. Как интересно, вдруг часть этой истории о моём роде — правда? Стоп!

Почему такая жёсткая кровать? Неужели я сплю на досках?

Внезапно вскочив, я оглядываюсь и замираю. Сердце сжалось до предела, пропустив удар, я проснулся не в уютном коттедже и не в родовом поместье. Вокруг меня — незнакомая комната, где лишь простая кровать, шкаф для одежды и дверь с окном. О каком убранстве и мебели может идти речь? Всё выполнено в армейском стиле, нет, даже в спартанском.

Словно в тисках, душа моя стесняется. Внутри неистово клокочет желание сбежать, оставить за спиной этот уже непривычный мир одиночества.

Это был не сон… Перед глазами вновь мелькали события вчерашнего дня, и сердце предательски ёкнуло. Твари. Как я мог им доверять и верить? Много раз Рон оставлял мне повод усомниться в нём. Или всё-таки нет? Он не участвовал в нападении на Дору? Нахмурившись, я перебирал в памяти лица, которые возникли в воспоминаниях. Да, Рона не было.

Рон. Знал ли ты? Догадывался ли, но не предостерёг меня, как в четвёртом курсе с драконами? Что ж, я успею задать тебе эти вопросы. Пора начинать обучение. Губы поневоле дрогнули в улыбке. Я всю жизнь учусь — будь то в школе, Хогвартсе или в отделе ДМП, а теперь ещё и у Мастера? Да. Неужели можно называть его стариком или, как он представился, Отшельником? Глупо.

Спустившись на первый этаж, я обнаружил Мастера на том же месте, что и вчера. На столе, однако, уже стояли две тарелки с овсяной кашей и ароматный чай на травах.

— О, ты пробудился, ученик. Ванная — слева от входа. О твоих вещах не беспокойся, я передал Игнотусу просьбу. Твой эльф принесёт их во время нашей первой тренировки, — учитель, не оборачиваясь, размеренно продолжал есть кашу, но лишь я открыл рот, он прервал меня, не дав сказать и слова.

— Предвосхищая твой вопрос.Нет. Твой эльф будет находиться в Певерелл-меноре, вызывать его я не позволю. Понятно? И ещё, тот бред, что ты слышал от инструкторов: мол, «заниматься на полный желудок вредно, не курить и не пить алкоголь.», — хрипло изобразил старик, затем разразился смехом.

— Засунь эту чушь себе поглубже и не вспоминай. Это только для спортсменов. А кто такие спортсмены? Это по своей сути актёры. Ты должен поглощать пищу, как три могучих слона, соблюдая правильное питание. Возможно, ты решил убивать здоровье табаком и медовухой, как это делаю я. Но при этом важно уметь мгновенно подняться с кровати, вырываясь из полудремы, чтобы отбить атаку грабителей, ворвавшихся в твой дом под покровом ночи. Способен ли ты пробежать без разминок пять-десять километров с грузом вес которого в половину твоего тела? Нам, обладающим магией, легче войти в ритм этой жизни. Однако поверь, даже среди неодарённых есть мастера, которые способы тебя отделать, способные обойти тебя в марш-броске. Лучше во всём, но мы это исправим. Это станет первоочередным уроком. Есть ли у тебя вопросы?

— Никак нет! — по привычке вытягиваюсь по струнке смирно.

— Тогда тебя ждёт ванная и завтрак. Готовить будем по очереди каждый вечер. Готов? У тебя двадцать минут; опоздаешь тогда занимайся сам. Время пошло!

Не дождавшись более «тёплого» напутствия, я приступаю к трапезе. Ванная подождёт, а вот наполнить желудок первоочередная задача. Многочасовые и резкие вызовы в ДМП научили меня практичности. Съев всю кашу, весьма вкусную, я ещё больше начал уважать Учителя. Мужчина должен уметь готовить: если не как шеф-повар, то хотя бы так, чтобы было съедобно. Я устремляюсь в сторону уборной. Быстро омывшись, выхожу из дома. Учитель уже стоит у порога, задумчиво вглядываясь в озеро. Не оборачиваясь, призывно машет рукой.

— Итак, распорядок дня. Бег на двадцать кругов с утяжелителями, если ты ещё не в курсе. Они действуют поступательно; первые пять кругов — разминка. Затем, от шестого до пятнадцатого, каждую итерацию мы добавим по пять килограммов. Готовься, последние пять кругов ты пробежишь тяжестью в пятьдесят килограммов. Предупреждаю заранее: в течение первых нескольких месяцев мы будем ломать и перестраивать твой организм. Как ты уже догадался, сегодня, никакой разминки. Позже если захочешь сам, сам и проводишь, — произнёс он, пожевывая губами и улыбаясь. — После бега, полагаю, тебе будет достаточно часа отдыха, чтобы прийти в себя. Понятно?

Ну, а что здесь непонятного? Но слова о том, что придётся «прийти в себя», и его улыбка кажутся подозрительными. Что-то тут не так? Посмотрим. Я киваю головой, не удивляясь, когда Учитель одобрительно хмыкает и отводит взгляд на озеро.

— Далее, фехтование. Мы посвятим время отработке стоек, точности и силе ударов и надёжности блоков. Семь часов. Каждый час будет прерываться на получасовой отдых. По завершении тренировочного дня, тебе предстоит приготовить ужин, и лишь тогда сможешь отдохнуть. Вопросы?

— Мастер, вы, несомненно, обладаете знанием превосходящим моё. Но разве семь часов на отработку нескольких движений не слишком много?

Хмыкнув, учитель оторвался от медовухи и посмотрел на меня.

— Ты задаёшь хорошие вопросы, ученик. Очень хорошие. Правильные. Но в способности размышлять тебе есть над чем поработать, но это мы исправим. Знаешь ли ты, что до семнадцатого века детей обучали искусству боя с пяти-шести лет и продолжали до тридцати? Они с ранних лет постигали азы под покровительством рыцарей, наёмников и дружин. Однако, в военное братство детей принимали лишь с пятнадцати лет. И если юноша выживал в бою, то он уже неплохо владел мечом, заслуживая честь носить его, — Мастер оглядел меня критическим взглядом.

— У тебя тело уже не детское. Не такое гибкое и податливое, как пластилин, его не слепишь. Для оттачивания хотя бы пяти стоек с мечом, блоков и ударов, правильных движений, уворотов и отскоков уйдёт, как минимум, пять лет. Это время также включает освоение комбинаций и их исполнения. Лишь после того, как ты доведёшь эти движения до совершенства, мы приступим к фехтованию. Не верь заблуждениям о том, что можно освоить фехтование за пять лет или быстрее. Глупость какая. И, замечу, пять лет — это лишь минимум. Учитывая что мы будем подкреплять твои усилия зельями для восстановления и заживления связок. Но не стоит переживать: в течение этих пяти лет ты также будешь углубляться и учить боевую медитацию.

— Пять лет только на основу? А само фехтование — ещё пять? Это уже десять лет! А некромантии вы собираетесь обучать меня на старости лет? Мастер, это слишком долго! — я в глубоком возмущении стиснул зубы и прервал его.

Почему я должен тратить время на фехтование? Оно уже устарело. Время уходит, а я даже не сделан ни шагу к своей цели! Услыхав это, старый некромант нахмурился, и в его взгляде отразились презрение и жалость.

— Болезненный, непутёвый ученик. Если что-то не устраивает, убирайся с моих глаз. Хватит ныть о времени и своих желаниях. Ты пришёл ко мне за мастерством, и стать мастером тебе суждено. Я не позволю тебе растоптать то, что твои предки собирали с великим трудом и упорством. Годами создавая авторитет одних из величайших мастеров фехтования и магии в этом гнилостном мире! И, богиня упаси, заикнуться что ты Певерелл. Лично приду за тобой и вырву сердце.

От него исходила реальная угроза, и было сложно не поверить, что по своей прихоти он способен вырвать моё сердце. Против воли я отшатнулся на шаг. Внутри меня, тот зверёк пробуждённый утратой Доры, сжался перед напором ещё более опасного существа. Но нашёл в себе силы оскалиться и угрожающе рыкнуть.

В воздухе запахло озоном, невидимые волны ауры начали искажать воздух, в бесцветно-серых глазах древнего некромантам сверкнули искорки иронии. Ранее я считал, что во мне обитает разрушительный монстр, однако, взглянув на то, что скрывалось под оболочкой некроманта… Н-да, у меня даже не зверь, а лишь забавный зверёк.

— Ну-ну. Ты ещё не дорос, чтобы с таким реагировать на старшего. Что ж, ученик, начнём работать, или тебе лучше покинуть мою берлогу? — спросил он, словно не понимая, что выбор мой крайне ограничен.

У меня остались дела в этом мире, а отомстить без его помощи я смогу лишь отправившись на эшафот вместе с Уизли. К тому же вопросы рода не дадут покоя. Род не должен прерваться Аура опасности постепенно отступила, и трясучка, охватившая меня начала утихать.

— Работать, Мастер. Работать.

— Тогда лови! — произнёс он, быстро подбрасывая две пластины, которые я машинально поймал и прикрепил к своим ногам. Тяжесть почти не ощущалась, неуверенно поднимаю взгляд на Учителя, услышал его слова: — Я же говорил, они начнут работать с пятого по пятнадцатый круг, падаван. Ты всё ещё здесь? Вперёд!

Не стоит углубляться в размышления о том, как я пережил эти двадцать кругов. Первые десять пролетели достаточно легко; работа в отделе правопорядка, постоянные выезды и облавы способствовали хорошему физическому состоянию. Но потом… Последние два круга я преодолевал буквально на коленях. Ноги не ощущались совсем, спина ломила так, что я не мог выпрямиться. И вот тогда начиналось настоящее веселье.

— Эх, ты, бедняга, перекособочился. Первые два-три месяца будут мучительными, но, терпи, скоро станет легче! Хех, когда-нибудь. А пока расслабься, сынок, я расскажу тебе о боевой медитации. И даже покажу что это такое. Выпей зелье восстановления, а иначе, рискуешь любым движением, полностью потерять желание учиться! — с искренним смехом сказал Учитель, увидев мой взгляд, наполненный гневом и усталостью. Он уселся по удобнее и закрыл глаза.

Скрипя зубами от боли, ползком добираюсь до крыльца, Скрипя зубами от острой боли в спине и ногах при каждом резком движении. Жадно выпиваю зелья, оставленные на крыльце. Закрыв глаза, ощущаю, как ломота и агонизирующая боль постепенно отступают, уносимые целебной волной зелья.

Чувствительность возвращается в ноги, и мышцы тут же начинают гудеть. Чёртов старик! Он случайно не обучался пыткам и моральным унижениям соперника? Сидит, улыбается, не скрывая своего превосходства надо мной.

— Полегчало? Ну, тогда скажи, что ты слышал о берсеркерах?

— А кого ещё спросите? О балеринах?

Не дождавшись ответа на свою провокацию, глубоко дышу восстанавливая дыхание. Вдох-выдох. Мне ещё нужен Старик. Пусть смеётся, но рано или поздно его смех утихнет. Терпи, Гарри.

— Берсеркеры, насколько я знаю, впадали в состояние, схожее с медитацией, отключая разум, чтобы тело, не реагировало на ранения. Продолжало сражаться, несмотря ни на что. Пробуждая своего внутреннего зверя, они отодвигали человечность на второй план. Их скорость, реакция и сила в разы превосходили пределы человеческих возможностей в обычном состоянии. Боль тоже не могла остановить их. Однако единственный недостаток этого состояния заключался в том, что берсеркер терял контроль над собой.

— Близко к истине, хотя это и не суть дела. Боевая медитация магов искажает пределы физических возможностей организма, схожа с безумной мощью берсерка. Однако, в отличие от него, маг сохраняет разум и владеет собой. Даже более того, ясность мысли может стать стремительнее, — увидев искры радости в моих глазах, Учитель расплылся в злорадной ухмылке.

— На твоих утренних забегах я запрещаю применять медитацию. Тебе предстоит не просто научиться бегать, но и, при необходимости, нести на плечах товарища. Это — всё трудности жизни, которые могут возникнуть. Медитацию ты будешь осваивать в моменты отдыха и тишины. Кстати, — продолжил он, словно вспомнив о чем-то важном, — видел ли ты Дамблдора в бою?

— Да, в Отделе Тайн, он сражался с Гонтом. А что?

Глаза учителя скользнули по чашке, и он отпил глоток. Откуда она взялась в его руках?

— Ничего странного ты не заметил? Он же не молод.

— Не молод? Ну конечно! Как Дамблдор в таком возрасте мог на равных соперничать с Томом? Не уступая ни в скорости, ни в реакции? Тело Тёмного Лорда было же улучшено ритуалами, — учитель одобрительно кивнул, придавая мне уверенность, что я движусь в верном направлении. — Он использовал боевую медитацию прямо во время боя?!

— Верно, ты движешься в правильном направлении. Твоя проницательная наблюдательность подсказывает тебе: тело последнего Тёмного Лорда обретало силу благодаря таинственным изменениям за счёт ритуалов. Лишь медитация даровала Дамблдору возможность противостоять твоему брату на равных. Поэтому Гонт избегал встречи с Дамблдором до своего первого поражения. Директор был моложе, и, сочетая свои навыки с боевой медитацией, он лишил бы Лорда всякой надежды на победу, — ещё отпив, Мастер отложил чашечку.

— Теперь же, обратись внутрь себя, призывая магию на помощь. Пойми: твой посыл должен быть четким и ясным. Ты же умеешь управлять магией, позволяя ей свободно течь по твоему телу, словно река, наполняющая каждую клеточку твоего существа?

— Умею, конечно! — запнувшись на моей вставке в его монолог, учитель продолжает так же спокойно и с некой страстью.

— Ощути её поток, прочувствуй её нежные импульсы, ведь именно в этом заложена твоя сила. Погрузись в тишину, освободись от лишних мыслей, дай своим намерениям сойтись с этой высшей энергией. Напитать, наполнить твою чашу до краёв. Только так ты сможешь выяснить, какую мощь хранишь внутри, и реализовать свои истинные способности. Дерзай!

Собравшись, я погружаюсь в бездну своего подсознания. В ту же секунду меня охватывает арктически-ледяное дыхание морозов, смывающее боль и дарующее уверенность, умиротворение. Но вдруг, в этой гармонии, осознаю ещё одну несостыковку с прошлым. Прошлым, которое с каждой минутой отдаляется всё дальше и дальше.

Ранее я ощущал свою магию как поток тёплого ветра, но теперь любое «прикосновение» к магии, напоминает мне о Сибири в разгар зимних морозов. Я бывал в тех краях — это зрелище завораживает и пугает. Русские, удивительная цивилизация, раз смогли выжить в таких суровых условиях. Но об этом позже, не об этом думаю, нужно собраться.

Я начинаю ускорять поток магии, которая циркулирует по всему телу, и даже погружаясь в глубины сознания, ощущаю, как по венам, замедляя ритм жизни, проносится ледяной поток. Сердцебиение утихает, словно время замерло в своём бесконечном полёте.

Затем, сосредоточив волю, я направляю этот кристально-ледяной поток вдоль всего тела, позволяя боли ускользнуть, а восприятию мира вновь обрести остроту. Я чувствую, как магия наполняет каждую клетку, словно возрождая к жизни, пробуждая каждую частицу моего естества.

Ледяная энергия заполняет пустоту, растворяя страдания, и я позволяю своему сознанию расшириться, охватывая всю Долину взглядом.

Ух ты! С широко распахнутыми глазами, как дитя, я с восторженным удивлением наблюдаю, как Учитель медленно приоткрывает веки, его губы распускаются в умиротворяющей улыбке. Бег времени замедляется, и всё вокруг приобретает неведомую раньше чёткость и контрастность.

Тело наполнилось силой, словно я собираюсь взлететь. Я чувствую, что способен пробежать не двадцать, а целых сорок кругов. Пусть и не будет легким испытание, но теперь это возможно. Я не упаду до самого конца, до финала. Действуй! Тело рвануло вперёд, как камень, выпущенный из пращи.

Раз — мгновение, и я преодолел расстояние до Учителя, что составляет не менее пятнадцати метров!

Два — я выполнил двойное сальто назад, элегантно приземляясь в том самом месте, где находился всего две секунды назад.

Три — разорвав края реальности, я мгновенно переместился к дереву. Сделав колесо в нижней стойке, с молниеносным ударом ладони сношу у корневища. Да-а-а.

Четыре — снова я переношусь на место, откуда началось это движение, замирая с раскинутыми руками. Вдруг пришло понимание: я аппарировал. Без хлопка. Какие безграничные возможности это открывает!

Сила бурлила в теле, замораживая и замедляя мир. Она дарила мне новые возможности, предоставляя тем самым неоспоримое преимущество над противниками. Эйфория окутывала разум, погружая в состояние блаженства, где счастье и смех переполняли меня.

Да, Том, я понимаю тебя, мой кровный брат. Теперь, словно тьма сгустилась, озаряя яркий свет невежества, осознаю… Вот она — сила! Власть! Я — Некромант! Я, Лорд Певерелл!

— Какая сладость! — с безумным восторгом и ледяной хрипотой в голосе я смеюсь, впитывая ощущение величия.

Вокруг меня кружит снежный вальс, словно величественный хоровод, создающий яркий контраст с окружающим миром. Снегопад, нежный и стремительный, укрывает вечно цветущее поле, лес и озеро под белоснежным покровом. В этом единообразии природы, где тишина царит, раздается хриплый, жутковатый смех моего Мастера, звучащий в унисон моему безумству и восторгу.

Этот звук, как затяжной эхо в зимней тишине, наполняет воздух необыкновенным ощущением свободы. Ветер, словно волшебник, подхватывает снежинки в танец, создавая искристые узоры на холодном воздухе. Я чувствую, как мир вокруг меня стремится к вечности, как если бы каждый снежный вихрь был частью непостижимого замысла. И в этом бескрайне белом пространстве, где границы реальности стираются, я обнажаю свою душу, сливаясь с этим завораживающим спектаклем зимы.

Глава 07. Потанцуем

Примечание к главе: Не может быть, чтобы самый могущественный тёмный маг Британии потерпел поражение от такого юного неопытного волшебника, как Поттер. Даже после обучения у Нимфадоры, (за основу взял именно фанфик), Поттер навряд ли смог бы одолеть Тома. Поэтому необходимы новые нюансы в самой сути падения ТЛ. Фокус смещается на кровь и линию семьей Певрелов и Слизерина.

В главу вставлен изменённый фрагмент из книги: «Гарри Поттер и Дары Смерти. Часть 2. Глава: Кингс-Кросс».

* * *

— Успокоился? — сквозь пелену эйфории донёсся довольный голос Учителя. Да, чувство вседозволенности и власти над миром исчезло, и меня начало трясти от глубокого страха. Страшно ли становиться монстром? Да, это действительно страшно.

В ту мглу, когда тьма стремилась поглотить меня целиком, я ощутил, как вечный конфликт между светом и тенью разгорается в душе. Словно далёкое эхо. Истина и ложь, любовь и ненависть, боролись за мой душу.

Я мог бы стать тем, о ком все будут говорить с ужасом и восхищением, но с каждым таким поступком я терял частичку себя, и страх, хоть и тлеющий, был постоянным. Вкус власти оставлял на языке горький след желания, пробуждая внутреннюю схватку между созданием и разрушителем.

Против своей воли в памяти всплыло воспоминание о разговоре с Дамблдором, когда Том изгнал из меня свой крестраж в Запретном лесу.

* * *

— Как хочешь.

— У меня есть выбор?

— Конечно, — улыбнулся Дамблдор. — Мы ведь на вокзале Кингс-Кросс, говоришь? Я думаю, если ты решишь не возвращаться, ты сумеешь… так сказать… сесть в поезд.

— И куда он меня повезёт?

— Вперёд, — просто сказал Дамблдор. Снова молчание.

— Бузинная палочка у Волдеморта.

— Да. Бузинная палочка досталась Тому.

— Но вы хотите, чтобы я вернулся?

— Я думаю, — сказал Дамблдор, — что, если ты вернёшься, есть шанс, что с ним будет покончено навсегда. Обещать я не могу. Я только знаю, Гарри, что возвращения сюда тебе нужно бояться куда меньше, чем ему. Но прежде чем ты уйдёшь. Прости меня, Гарри.

— Я простил, и вы поступили правильно, директор.

— Я говорю не о крестражах, и не о твоей судьбе, — старик вздохнул, отводя взгляд. — Прости меня за то, что ждёт тебя в будущем. После победы. К сожалению, я не только обманывал тебя насчёт крестража. Видишь ли… Том и ты, кровные братья…

— Что?! — я в шоке уставился на профессора. Он шутит? Нет. Я не хочу быть братом такого монстра, как Волдеморт! Он ошибся. Директор показал, что способен ошибаться, да. Это просто ошибка.

— В этом я уверен. Гарри, род Слизерина и Певерелла связан долгими союзами и дружбой. Между ними, даже, каждое второе поколение заключались брачные контракты. Это ещё больше переплетало и укрепляло родство этих семейств. Потом, как я думал, они прервали своё существование. На самом деле так и было. Но затем… Итак, союз окреп ещё больше, когда наследие Салазара было принято потомком Кадма Певерелла. Это стало благословением, что он поднял знамя Слизерина. Ужасно представить, какие мракобесия мог бы учинить тёмный лорд Певерелл. А ты, наследник Игнотуса, словно древняя звезда в этой небесной связи. Ваша кровная узы стали прочной опорой, соткавшую из глубины истории несокрушимую нить. Именно благодаря этой связи Том не смог лишить тебя жизни в 1980 году, и лишь так в тебе обрел приют его крестраж, ритуал не был проведён, часть души не могла отколоться сама. Но ваша связь последних потомков такого древнего рода. Магия странная вещь, часть души всё же откололась. А затем разразился турнир.

— И Том использовал мою кровь для своего ритуала. А директор, знаете ли вы, чем занимался мой род? Ты сказал, что Том отверг наследие рода Певерелл, и это к лучшему. Почему? — замечаю, как директор дёрнулся, а затем вновь принял вид невозмутимости.

— О том, чем занимался твой род, я не могу сказать. Можешь меня проклинать, но ты стал мне внуком, Гарри. И ты не готов к этому. Пока не готов. А я не желаю быть причиной возрождения Судей, — с печальной искоркой в глазах произнес старик, его улыбка сочетала в себе пронзительность и мягкость.

— Судей?

— Высшая цель, правосудие и справедливость… даже через призму Зла. — Меня охватило бурное возмущение. Какое ещё Зло? Как могут переплетаться высшая цель, зло и справедливость с правосудием? Как вы, директор, любите загадки! Но, увы, настойчивость здесь неуместна. Когда директор не желает говорить, так и будет. Слова не вытащишь.

— Я продолжу. Том не просто взял твою кровь для ритуала; он сотворил своё тело на основе твоей крови, и в его венах течёт твоя жизнь. Это создало невозможное. Вы стали кровными братьями, едины в крови. Человек всегда способен совершенствовать то, что природа оставила недосказанным. Самое удивительное, что Том осуществил не только невозможное, но и величественное. Он связал кровных врагов пророчества, соединив их ещё более мощными узами крови. Братскими…

Шокировано открываю рот, не в силах произнести ни слова, закрываю его, глупо хлопая глазами. Что ты сейчас сказал, Альбус?!

— Именно благодаря этой кровной связи вы чувствовали друг друга и вторгаетесь в разум. Поверь, это из-за кровных уз, а не крестраж. Иначе, если бы Том использовал часть своей души, он бы уничтожил твою душу и вселился в твоё тело. Будем реалистами: твой брат — гений ментальной магии, а ты, даже сейчас, далёк от его уровня, Гарри. — Я, без сил, в шоке оступаюсь и падаю на задницу.

* * *

Теперь я понимаю все слова, произнесенные тогда Альбусом. Старый… гений. Ты знал. Всё знал! Осознавал, что мне предстоит принять это наследие. Знал, что Бузинная палочка не причинит мне вреда, поскольку я последний из своего рода. Том сам погубил себя, напав на меня. Разве он не сумел предугадать угрозу для себя? В прошлом он отверг или не признал наследие Павереллов.

Следовательно, для магии моя жизнь всегда будет в приоритете, как символ её сохранности. По крови и родственным узам я являюсь ближним потомком многих великих магических семей: Блэк, Розье, Лестрейндж, Уизли. И это лишь за последние два поколения.

Стоит заметить, что истинный магический род — это не титул, не удивительная магия, не тайные знания и не золото. Это магия. Это история. Это поколения древних магов, которых смерть не лишает влияния в нашем мире.

Например: Дуэль в конце четвёртого курса. Защита отца, матери и Сириуса от дементоров, когда я шёл избавляться от крестража в Запретный лес. Это именно семья. Семья навеки. Гений. Чёртов старый гений!

— Ученик, ты всё ещё здесь? — из глубин раздумий меня вырвал недовольный голос Старика.

В его руках, сверкая на солнце, уютно устроились два простых одноручных меча. В его взгляде мелькало нечто пугающее и хищное.

— Смотри внимательно; этот уровень лишь ступень на нашем пути. Ты должен превзойти меня.

Неожиданно мастер присел, испустив утробный рык, и в одно мгновение распрямился. Я не успел разглядеть движения его рук — они были невообразимо быстры. И клинки восходили в лучах осеннего солнца, как всполохи молний, их блистательная поверхность отбрасывала солнечный свет, как будто сам воздух вокруг пронизан свирепой энергией.

Мир вокруг замер, и только звук, подобный резкому удару грома, разорвал тишину, когда он впервые ударил по воздуху. В этом мгновении я осознал одно: моя судьба уже написана в танце его мечей.

В следующую секунду воздух вокруг «старика» наполнился пронзительным свистом и ярким блеском бешено вращающейся стали. Кисти старого некроманта метались из стороны в сторону, но его руки оставались почти неподвижны; приблизиться к нему было невозможно. Он шагнул вперёд, и, как будто натянутая праща, его правая рука стремительно метнулась в мою сторону, подобно змеиному броску на добычу. Голубая молния клинка вспыхнула в моментальном ударе, а затем вновь вернулась назад, защищая его тело, описывая круги.

Вскоре он начал с дикой скоростью носиться по полю, время от времени сокрушая молодые ели ударами своего клинка. Я в полном восторге ощущал, как оружие Мастера разрезает мою одежду, филигранно скользя по коже не оставляя даже порезов.

Ошарашенный, я смотрел на это невероятное зрелище; хоть некромант и был погружён в медитацию, его движения и удары были столь отточены. Что я едва успевал уловить его действия: лишь тень, еле уловимая, и веерообразные волны от движений оружия. Удивительно! Мастер.

— Ну как? — скупо улыбаясь, спросил остановившийся Мастер.

— Здорово! — не скрывая восхищения, смотрел на Учителя. — я тоже так смогу, Мастер?

— А как иначе, — жутковато усмехнувшись, Мастер откинул один из мечей, и в его руках, словно из ниоткуда, появилась катана, а в другой — ножны. Пусть я и не знаток, но эта катана явно была необычной. Длиной свыше метра, с длинной рукояткой и слегка изогнутым лезвием, оно плавно переходило в рукоятку, совершенно без гарды.

— Это так называемый меч-посох, или ширасайя. Преимущество этого оружия в том, что с его помощью можно применять три стиля боя. Ниторю — использование двух катан, в нашем же случае, используется катана и ножны в качестве второго оружия. Иторю — подразумевает практику с одним мечом. И то, чему обучать тебя я не буду, у этого стиля нет аналогов, и сам я им не владею. Стиль боя посоха и меча. Технику ты должен определить сам. А школа боя будет кэндзюцу. Некогда обучать тебя защитным техникам или техникам одного удара.

Кэндзюцу — это школа наступательного характера, в которой основной акцент сделан на мощные удары для массовых сражений, стремительные атаки в одиночном бою, скользящие блоки и колоссальную скорость передвижения. Я освоил эту школу боя. Как ни странно, что британец применяет восточные техники боя, но они самые смертоносные и отточенные, что делает их идеальными для мага в боевой медитации. Тебе всё ясно? Лови!

— Да, мастер, все понятно, — машинально перехватил катану, к счастью, за рукоять. Однако в этом потоке наставлений я уловил лишь суть: я должен быть стремителен, использовать катану как с ножнами, так и без них, и… и всё. Остальные слова ускользнули от моего сознания.

— А теперь начнём работать.

Шаг. Удар. Блок. Отскок. Блок. Удар от плеча до пояса. Отскок. Блок. Прыжок. Перекат. Круговой удар. Удар в колено. Блок. Уворот…

Движения сливаются в едином танце, каждое — отражение мгновения, каждое — дыхание жизни. Я погружаюсь в ритм, где каждая атака наполняется силой, а каждое уклонение становится искусством. Это не просто тренировка — это симфония тела и духа, игра на грани света и тьмы, где каждый шаг ведет к прозрению, а каждый удар отзывается в бесконечности.

Пот, как дождь, стекает по спине и лицу, несмотря на каждые час отдыха; всё тело и связки мучительно протестуют при каждом движении, посылая волны боли. Они настойчиво намекают, что пора остановиться. Но Мастер не щадит меня, подгоняя с непреклонностью. Солнце уже скрылось за горизонтом, и лишь магия Мастера освещает поляну, заставляя меня трудиться еще час. Как же сквиб использует магию? Я был прав: эта поляна была сосредоточием могущества Мастера. Не знаю, сколько крови пролито на этой земле. Неожиданно Мастер взрывается градом ударов. Сильнейший тычок ножнами пробивает мой неумелый блок мечом, и жуткая боль проникает в грудную клетку. Слышу хруст, будто ломаются кости. Оступившись, падаю на колени; тонкая нить сознания уходит, оставляя лишь темноту.

* * *

Пять лет назад я ступил на порог Мастера. Эти годы стали испытанием, самым суровым и требовательным за всю мою прошлую жизнь. Я погружался в безудержное обучение, сражаясь на пределе человеческих возможностей. Утренние пробежки, постоянное оттачивание движений, ударов, блоков и комбинаций становились неотъемлемой частью моего существования.

Изнурительные поединки, доводящие до потери сознания, оставляли физические и душевные шрамы. Бесчисленные переломы, разрывы, растяжения связок и сухожилий стали моими постоянными спутниками. Лишь полгода назад мне удалось задеть Учителя в схватке, при этом он продолжал сражаться только с ножнами.

И тогда началась истинная школа — Учитель взялся за настоящий меч. К переломам добавились новые шрамы, словно белые полосы, простирающиеся по всему телу, покрывая мышцы тонкими узорами. Спасение я находил в боевой медитации и спасительных зельях. Пока проходило лечение я мог отдохнуть. Но к сожалению, чаще всего после каждой тренировки я падал, истощённый, часто погружаясь в темноту бессознательности.

Мастер учил без жалости, он знал что мне надо было больше всего. Забыться, не вспоминать ужасы моей жизни. И он справлялся с своей задачей, сил даже не воспоминания было мало. Моё уважение к нему лишь росло. Он — истинный мастер своего дела, обладающий несгибаемой волей и мощью.

Старик не просто учил, а поддерживал. Помогая пройти через тяжёлые тренировки; а порой просто разделяя со мной размышления о душе, любви, войне и утрате. Его слова о мироздании вплетались в меня, обогащая ум и душу.

Мои чувства к Доре не ослабли: боль, поселившаяся в сердце, стала постоянной, но уже не разрывала его на куски. Вместо этого, ненависть, злоба, безразличие, жажда мести и безумие лишь разрастались. Я сам способствовал их усилению; они стали моим топливом, которое помогало мне не сломаться, не поддаться, даже когда тело стонало от муки, а Мастер с неумолимой решимостью вбивал в моё дрожащее тело свои навыки и знания. Зажигая искру силы, скрытой глубоко внутри меня.

* * *

Мастер вдруг сблизился со мной, и, неожиданно прыгнул, резко толкнув меня плечом. В следующее мгновение он попытался нанести рубящий удар сверху. Я чудом успел выставить катану, встретив его клинок прямо над головой. В тот момент, мастер неожиданно дернул свое острие вбок и обрушил прямой удар в корпус. Меня откинуло назад, и я на миг открылся; меч Мастера мелькнул в опасной близости от моей груди.

Сплюнув, я бросился навстречу мастеру, нанося горизонтальный удар на уровне талии, но он с прыжком увернулся, перепрыгивая меня; едва не перерубив мой хребет. С трудом успев подставить меч под его удар, мы замкнули круг, извиваясь в танце боя. Он уже сумел поразить меня в плечо и зацепить бок, я, в свою очередь, располосовал его грудь. Но все эти ранения были лишь легкими и не ослабили ни его, ни меня.

— Ты и впрямь танцор, а не боец, — прохрипел Мастер, однако, я достиг его уровня. И это меня радует! — Дерись, как мужчина!

— А как же мне ещё драться? — возмутился я, тяжело дыша, погружённый в единственную мысль. Как бы его одолеть, затягивать бой никак нельзя. Придётся действовать сейчас. Мы вновь закружились по кругу, клинки, сверкнув в воздухе, указали друг на друга.

Медитация. Прыжок! Мастер повторил мой манёвр с такой же ловкостью. Трава прижалась к земле, а мы, как тени, преодолели разделяющее нас пространство. Сшибка! Клинки разразились яркими искрами, в ушах привычно зазвенело от удара стали о сталь. Лицо Мастера оказалось на расстоянии вдоха, чёрт, какой он огромный, его давление на меня усилилось грозя опрокинуть на землю. Клинок вниз — надо попытаться зацепить ноги и нырнуть вправо, не подставляя спину. Почти удалось; острие лишь скользнуло по куртке, едва не зацепив позвоночник.

Разворот — увести клинок противника в сторону. Ответный удар. Мастер отшатывается, но не успевает избежать удара и на груди остается длинный порез. Не давая ему придти в себя, я аппарирую за спину учителя. Удар в колено, затем локтем в затылок. Он схватывает меня за ногу и, как котёнка, швыряет через себя, оставляя глубокую рану на ноге.

Зашипев от неожиданности, я заставляю себя подняться. Мышцы ныли после долгой медитации, а раны неприятно покалывают. Я жутко смеюсь, глядя на Мастера, который, с трудом поднимается на ноги. Всё же мои удары не пришлись в пустоту. Он отвечает низким рыком и срывается в атаку.

Блок! Рука онемела от удара, а меня протаскивает на несколько метров по земле. Перекат вбок и удар ногой по подлетающему врагу. Учитель изворачивается, но недостаточно быстро; его уносит в сторону. Я следую за ним, нанося горизонтальный удар. Снова жёсткая сшибка в полете. От удара нас разворачивает, и мы падаем, приземляясь на ноги.

Сила утекает, и нельзя затягивать. Обрушиваю град ударов на Мастера, постоянно перемещаясь вокруг него. Но враг не сдаётся; его оружие то и дело угрожает мне, едва не снося голову или руку.

Да падёшь ты в конце то концов! Ещё больше шагаю за грань, с трудом сдерживая рвущийся из груди крик боли. Всё тело сгорало от жара, а связки едва выдерживали предложенный мною темп боя. Я уже превысил пределы возможностей своего тела. А чёртов Старик всё ещё стоит на ногах! Мысли о поражении лишь усугубляют ситуацию. Поднырнув под удар, Учитель резанул мой бок от пояса до подмышки. Мир вокруг внезапно утратил чёткость, и горячая, липкая кровь потекла по ноге. Земля качнулась, приближаясь ко мне, и на мгновение я потерял ощущение реальности.

Нет! Я не проиграю! Перед лицом встало растерзание тело Доры.

Мир окутала серая пелена. Ненависть и злоба, как бурная река врываются в мои вены, разжигая в сердце огонь. Как он смеет преграждать мне путь? Уничтожить! Силы вновь овладели мной, и я ринулся к учителю, безумный смех вырывался из уст, ускоряя каждый удар. Вокруг завихрились снежинки, рассекая тело Учителя, чьё лицо исказилось от муки. Легким движением катаны я отклонил его меч. И.

Удар! Моя катана, словно молния, разрезает учителя пополам. Он падает. Неужели он даже не попытался защититься? Или же ссила Светлейшей сковала его настолько сильно?

Но ответ оказался проще. В груди разразилась дикая боль, смывая с моего сознания безумие, адреналин и медитацию. Я с недоумением смотрю на меч, пронзивший мою грудь. Нет, Мастер никогда не промахивается. Я падаю на землю рядом со Стариком.

С начала сражения прошло менее двух минут.

Глава 08. Точка невозврата. Часть 1

Интерлюдия. «Нора».

Рональд Уизли пил, одиноко уединившись в своей комнате, задумчиво устремив взгляд на потёртый плакат Пушек Педдл. Словно обращаясь к нему, он тихо произнёс:

— Моя комната, всё, что осталось мне в память о тебе, дружище. Фотографии в газетах и всё прочее — это не то… Хотя, нет! Но это не просто моя комната. Это наша комната. Гарри и Рона.

До одиннадцати лет Рон Уизли был в тени, никем. Братья Джордж и Фред лишь изощрённо дразнили его, в то время как родители часто оставляли это без внимания. Джинни, с недовольным носиком, будто не замечала своего старшего брата, что лишь усугубляло его внутреннюю скорбь.

Его единственная мечта заключалась в том, чтобы предотвратить бедность семьи, ведь старшие братья, получая щедрые вознаграждения за свою опасную работу, никогда не думали о тех, кто остался дома. К тому же, Рона с раннего детства воспитывали без должного внимания, что оставило на нём следы неряшливости и невоспитанности.

— Тогда мы встретились: неуверенный, загнанный и запуганный черноволосый мальчик с изумрудными глазами и замкнувшийся в себе рыжик, умный, хоть и неряшливый парень. Два одиноких щенка, заблудившихся в мире, нашли друг друга и стали друзьями. Нет, чёрт возьми! Братьями! — ударив стаканом о столик, пьяница крякнул и тепло улыбнулся.

— Только ты, очкарик, знал, что облик тупого рыжего идиота, поглощённого чтением «Квиддич сквозь века», — лишь ширма. Ты был единственным, кто постиг мой секрет. А я знал, что ты не псих, идущий на убой ради чужих целей. Ха! Ты даже обманул Дамблдора своей игрой! Нет, конечно, ты действительно спасал всех с самоотверженностью. Но также понимал, что остаёшься лишь фигурой на шахматной доске. С пятого курса начал укреплять свои позиции и заручаться поддержкой всего Хогвартса. Ведь они все — будущее Англии, опора волшебной Британии. За исключением слизеринцев. Поганые змеи, унюхав в тебе родича, держались на расстоянии, кроме Малфоя.

Выплюнув фамилию давнего недруга, мужчина смахнул с столика старые газеты и фотографии, снова поднося бутылку к губам.

— Как мы сидели, обсуждая события в школе и в мире. Интриги и опасности, которые кружили вокруг нас… Долго смеялись, вспоминая лица людей, полные удивления и потрясения. Тогда, когда я мог отбросить маску идиота, а ты — маску простака. А потом разразилась война и уже не отпустила. Отдел ДМП. Учёба, операции, ловля преступников. И снова спина к спине, как прежде, бессонные ночи и битвы. С каким волнением мы наблюдали изменения в жизни наших друзей и моей семьи. Теряя надежду и веру в людей, мы не смогли остановить этот хаос.

— Эх, дружище. Как хорошо, что ты исчез. Тебя обвинили в демонологии. За мной и Блэками вели наблюдение больше двух лет, в надежде поймать тебя. Но ты исчез без следа… А вот тебе, выкуси! Я стал главой боевого отдела ДМП. Ха-ха! Так что у нас есть сила, дружище! Только дай время разобраться в этом бардаке. Наконец, мне удалось получить секретные дела о смерти Нимфадоры Поттер-Блэк и твоём деле демонолога. Даже мой уровень допуска не позволил достать их. Мне чуть ли не грозили увольнение из отдела. Но министр заступился, и вскоре я нашёл эти бумаги у себя в кровати. Это всё пахнет очень дурно пахнет, но мы разберёмся. Как всегда. Я полагал, что, как и твою невесту тебя также убрали те, кому ты перешёл дорогу. Но я чую, что ты жив! Весь Моакоборческий центр землю носом роет в поисках твоих следов. Всё четно. И это меня бесит! Поверь, когда встречу тебя, я надеру тебе за то, что предал и оставил меня в неведении. Чёртов кусок дерьма!

Этот крик, полон ярости и отчаяния, вырвался из уст рыжеволосого мужчины. Истощённый, он мгновенно погрузился в сон. Не каждому дано пить.

* * *

Открыв глаза, как и всегда, привычно уставился в потолок. Осмотрев себя, взгляд остановился на длинном, кривом шраме. Перед глазами вспыхнул наш последний бой с Учителем. Эта неумолимая ярость и жгучее стремление к победе. Ни разу не доводили мы учебные схватки до настоящей битвы. Да, после поединков, особенно в последние полгода, мы порой еле-еле восстанавливались, полагаясь на зелья. Затем часами приводили себя в порядок, невзирая на допинг. Но желание уничтожить друг друга, увы, никогда не обуревало нас. Точнее, у меня не возникало такого стремления.

И вот, лежу и понимаю что дело дрянь. Вообще. Герой магической войны сходит с ума. Дрожь прошла по телу, и осознание этого факта вновь пробудило страх — страх потерять себя, потерять человечность. Помню, как безумно смеялся, этот смех был так похож на смех Волдеморта. Боль Учителя приносила мне удовольствие. И самое отвратительное — я не знаю, как это остановить. Совсем не знаю. Надеюсь, мы решим этот вопрос. Сейчас есть вещи важнее.

Сон о пьющем Роне, который разговаривал с пустотой. Хотя это довольно странно, я знаю, что это видение истинно. Рыжик. Глаза мои предательски увлажнились, внутренний подъем и радость захлестнули меня. Тот, кто был мне братом, не предал… Теперь то мы поставим мир на колени.

Ох! Чёрт, Мастер! Он вообще выжил? Невольно кривясь от ноющей, неприятной боли в груди, я стремительно спускаюсь на первый этаж. Как всегда, Мастер сидит, потягивая свою медовуху. Я волнуюсь о нём, а он преспокойно сидит и пьет. Старый хрыч!

— Ученик, ты всё же выжил. Прелестно. Я уже думал продать свою душу. Ярость Мары за смерть последнего из рода была бы ужасной, — с недоумением смотрю на некроманта после такого неожиданного приветствия. И снова волна возмущения накрыла меня с головой. Это я виноват?

— Вы же едва не убили меня, Мастер.

— Но-но-но, делаешь поспешные выводы, торопыга. Раны на боку и груди, что я оставил, не смертельны. Опасны, конечно, но не более того. А вот ты лишь чудом не лишил меня жизни, спас нас твой домовик.

Учитель, с ироничной улыбкой на устах, заставил меня с горечью отвести взгляд. Он прав, я тогда потерял всякий контроль.

— Но это не суть важного. Ты станешь великолепным некромантом. Неосознанно использовать étape au-delà. Последнее усилие. Принять смерть. Сдаться. Заплатить любую цену ради победы. Последний козырь в рукаве некроманта. Открывая врата в Загробный мир, он отдает свою душу в обмен на могучую силу. На целое мгновение вечности маг смерти обретает почти безграничную власть. Да, и заметь, ты это сделал неосознанно, без ритуала, без знаний. И, что самое важное, ты не умер. Во второй раз! — каркнул он, смеясь, снова потянувшись к чашке.

А я, без сил, свалился на стул. Выделился, Певерелл. В который раз.

— Четвёртый раз это было, — с трудом сдерживая рвущийся смех, произнёс я. Знай наших, Мастер! Подавившись напитком, старый некромант хрипло раскашлялся, его удивлённый взгляд был прикован ко мне.

— Первый раз — в 1980 году. На втором курсе — яд василиска. Спас меня тогда только феникс Альбуса. Третий — когда Волдеморт уничтожил свой крестраж во мне. И вот, четвёртый раз.

— Да-а-а, умеешь ты удивить, ученик, — с потрясением глядя на меня, произнёс Старик, поглаживая бороду. — Значит, в тебе действительно был крестраж. Это меняет… многое в нашем дальнейшем обучении. Но, опять же, это моя забота. Не твоя. Поздравляю, мы завершили первую фазу обучения. Распорядок дня меняется. Теперь вечерами будут пробежки, и по часу спарринг на клинках. Именно спарринг. А не бой на смерть.

— Но я же вас не превзошёл?

— Хм. Ученик. Мне уже более пятисот лет. Мой опыт многократно превосходит твой. Даже с ритуалом последнего шанса ты всё равно не смог бы одержать верх. Мои победы — это плоды многочисленных схваток на грани жизни и смерти. Времена были суровы: либо ты выживал, либо исчезал. Так что… выпей уже, за наше скромное достижение! И хватит смотреть на меня, как голодный волк на кролика. Я не пища, и твоя некромантия не убежит.

Не споря, я схватил полную чашу медовухи и опрокинул её одним залпом. Да! Я всё же смог! Улыбка осветила мои губы. Долгие пять лет, и наконец-то я преодолел этот этап. Мастер продолжил:

— Некромантия. Ты не поверишь. Певереллы не просто разбили и создали градацию некромантии. Поделив её на три вида. Они в принципе создали Боевую некромантию. До них никто не задумывался о чарах, которые действуют на локальном уровне. Лишь призыв нежити и колоссальные магические разрушения.

Мастер закрыл глаза — это уже стал нашим ритуалом. В этот мгновение мир исчезал, и он, погружаясь в себя, начинал говорить о загадках магии и жизни, словно открывая двери в недоступное царство знаний. Я же, как трепетная губка, впитывал каждое сокровенное слово, перенимая истины и мудрость веков. Его голос, словно волны моря, омывал мой разум, наполняя его осознанием чудес, о которых я и не подозревал. Каждый урок, каждый рассказ: словно искра из огня, разжигал во мне жажду познания. И я с благодарностью внимал потоку его мыслей. А магия его слов продолжала отражать сокровища, дремлющие в каждом вздохе пяти веков жизни.

— И вот, Артур открывает завесу тайн вашей уникальной способности. За шесть поколений твои предки создали Боевую некромантию. Это грандиозное достижение. Ни в одной области магии не наблюдалось столь резкого скачка. Хотя заклинаний не так уж много; их эффективность и разрушительная мощь поразительны. Но не будем спешить, — отпив медовухи, Мастер убедился, что я слушаю.

Я же не осмеливался проронить ни слова, ведь некромант не терпит перерывов в своей речи.

— Низшая некромантия. Surge ad vitam. Древнейший способпробуждения неупокоенных. Вы, Певереллы, поднимаете их лишь силой вашей воли, приказывая им встать. Конечно, за это вы отдаёте свою магию. Остальным некромантам необходимо чертить пентаграмму. Но к ритуальным узорам, через которые все некроманты черпают силы Загробного мира, мы вернёмся. Есть три формы неупокоенности. Первая: зомби и скелеты. Они не увлекают ничем, кроме своей выживаемости. Даже огонь уничтожает их с трудом; мёртвая материя неподвластна живому пламени. Особенно хорошо против них действуют: адский огонь, святая магия и воля некроманта, именно поднявшего этих созданий. Вторая форма: костяные гончие. Здесь уже гораздо интереснее. Некромант, придаёт костям безумно жуткую форму оборотней. А магия напитывает это мёртвой материей, которая, как изнанка мира. Она везде. Эти быстрые и смертоносные твари, объединяясь в свору из пяти, способны в миг разорвать отделение боевых магов, а что будет, если они проберутся в мирные кварталы? Через считанные минуты улицы будут залиты кровью, дерьмом и кишками. Даже некроманта эта свора может растерзать, но, к счастью, они никогда не поворачиваются против своего создателя. Третья форма… — голос Учителя наполнился восхищением, трепетом и страхом.

Он, осушив чашу, медленно начал наполнять её вновь. Вот оно, это наслаждение грядущими откровениями. Нетерпеливо наклоняюсь вперёд.

— Третья форма? И? — внимаю Учителю, который понимающе усмехается.

— Торопыга. Третья форма, Костяной дракон. Апофеоз безумия и гения некромантов. Это не просто неупокоенный. Некроманты, достигли божественных пределов и ужаснулись перед своим творением. Даже вы, Певереллы, без ритуальной силы, погибнете при вызове этого существа. Как минимум — столкнетесь с мощным магическим откатом, потеряв свою магию на какое-то время. Это иная форма жизни. Создавая дракона, мы не просто оживляем мертвые кости магией. Мы насильственно заключаем в него душу павшего дракона. Да, Гарри, вырывая из мертвого мира, некромант запечатывает душу этих существ в мертвом теле. Глупцы решили взять на себя роль богов и, увы, достигли ее. Формула призыва, точнее, заключения дракона в мертвой материи. Вообще, она только будет тебе мешать о ней поговорим позже. Итак, я отвлекся. Из-за такой дерзости некромант, осмелившийся поднять третью форму неупокоенности, получает сокрушительный откат. Само мироздание гневается и карает адепта Смерти за создание иного существа. Но это не самое опасное. Костяной дракон обладает волей и сознанием. И, не дай Светлейшая, если некромант слаб или намерен натравить его на мирных жителей — дракон его уничтожит. А некромант почти ничего не сможет сделать!

Жадно, в одном порыве выпиваем медовуху. Пока я разливаю напиток Учитель продолжает:

— А не может сделать ничего, почему?

— Почему? — задумчиво спрашиваю я.

— Потому! Кости дракона покрыты мёртвой материей. Это означает, что?

— Ворон ворону глаз не выклюет?

— Именно, мать твою! Некромант не в силах ни сжечь, ни уничтожить, ни приказать снова умереть. Он лишь может попросить, как товарищ и друг, о помощи. А дракон в свою очередь способен сжечь тёмным огнём. Оно, кстати, является одним из заклинаний, придуманных самим Артуром; разорвать на части или сожрать заживо. Даже дюжина инквизиторов лишь заставят дракона поморщиться, словно от комариных укусов. Адское пламя с легкостью расправится с драконом, как и любое заклинание такого уровня. Если попасть. Если хватит сил. Если… слишком много «если». По уровню угрозы Костяной дракон сопоставим с василисками, фениксами, королевскими гиппогрифами и вивернами. С церберами ада и трёхголовыми драконами, стражами врат Золотого града. Грамму и Левиафану.

Последняя информация заставила мои волосы зашевелиться. Если некромант достигнет соглашения с таким драконом, они станут неостановимой машиной разрушения всего живого.

Василиск, многотонная подвижная змея, чья шкура обеспечивает почти абсолютную защиту от магии. Даже аксиома победы для многих магов: адское пламени; не причинит ей особого вреда. Она наделена смертоносным ядом и взглядом, а единственные уязвимые участки — рот и глаза. Попробуй попасть в глаза или пасть существа, обладающего невероятной реакцией и дикой скоростью. Меня в тот решающий момент спас феникс и меч Годрика, созданный гоблинами специально для уничтожения таких чудовищ.

А феникс… Не позволяйте себе впасть в заблуждение, думая о доброй и милой птичке. Почти бессмертная, гордая и спесивая, она не перенесет присутствия Тёмных магов. Её огонь, по разрушительности, опаснее адского пламени, а способности к пространственному перемещению абсолютны. Клюв и огонь способны прожечь даже шкуру василиска.

Именно это меня и спасло. Однако яд змейки смертелен для феникса, и поэтому Фоукс, не желая рисковать, мгновенно ослепил василиска Слизерина. Мысли о том, что фениксы способны перемещаться и между слоями реальности: прошлым, настоящим и будущим — всё ещё терзают меня. Фоукс не помогал в бою своим огнём, не защищал от василиска. Создавалось ощущение, что он знал, кем мне суждено стать, наблюдая со стороны кто из «тёмным» погибнет. И Дамблдор, несомненно, тоже узнал после того инцидента.

Когда он узнал по магической связи о смертельной опасности, угрожающей ученику; директор буквально приказал Фокусу пролить над раной от клыка василиска слёзы. Тот отказывался лечить. И такие тварюги окружали учеников Хогвартса. О других существах, упомянутых Учителем, я слышал лишь мрачные слухи. Трепет и желание призвать такого зверя себе в помощь полностью овладели мной. Учитель продолжал.

— Притом. Костяной дракон, возможно, более опасен, чем любые его оппоненты по классификации угроз магических, разумных существ. Увы, а может, к счастью, ни один из некромант не удостоился чести послушания костяных драконов… Все погибли от «рук» этого великого существа. Так, с низшей некромантией мы покончили.

— Как?

— Что? — переспросил Мастер даже не пытаясь придать голосу удивлённый тон. Он прекрасно знал какой вопрос я задам.

— Как. Его. Вызвать. — в ответ на мой хриплый шёпот вожделения, раздался жуткий каркающий смех старого некроманта, в котором ощутимо витали гордость и самодовольство.

О да. Ты имеешь право гордиться собой, Мастер. Теперь я приложу все силы, чтобы стать равным этому Зверю. А это подразумевает, что я должен подняться на вершины могущества. Стать величайшим некромантом коих Земля когда-либо знала. Превзойти даже Артура Пендрагона. И не иначе.

Глава 09. Точка невозврата. Часть 2

Отсмеявшись, Мастер вновь притянул к губам свой напиток, легкая гордость расцвела на его лице, когда он пробасил:

— Как вижу, ты не отступишься и собираешься призвать Костяного Дракона. Это достойная цель, благородное стремление. Но ты уверен? Повторяю, ни разу не было успешного вызова этой иной формы жизни; Зверь убивал вызывающего и исчезал в бескрайние мрак.

— Да, Учитель. Я должен, и смогу это сделать. Не знаю как, но другого пути у меня нет, — сдержанно отвечаю и Учитель лишь слабо улыбнулся.

— Что ж, раз ты решился, приступим. Первое: тебе нужна будет заёмная сила, океан заёмной силы. Это означает, что предстоит работать с… материалом.

— Материалом? Каким? — я недоуменно смотрю на старого некроманта, на что он устало вздыхает.

— Тебе необходимы страдания, боль и смерть. Много этого, не обязательно от твоих рук — главное, впитать эти эмоции в себя. А дальше произнести древнюю форма вызова и подъёма неупокоенных, с мысленным заклинанием, формой выдергивания души дракона из загробной жизни.

— Хорошо, ясно…

Мастер молча смотрел на меня, позволяя осмыслить произнесённое. Значит, мне предстоит пытать и убивать? Как же это всё кажется странным… Ранее я охотился на тех, кто измывается над невинными и даже над теми, кто был виновен хоть в чем-либо. Все должны были предстать пред лицом закона. А теперь, теперь я сам превращусь в палача. Какая же у меня затейливая судьба: рьяно защищая от убийц, стать одним из них. Глупо и несправедливо, как какой-то дешёвый ужастик или драма.

Пока я погружался в свои раздумья, Учитель продолжал свой бесконечный монолог. С той же завуалированной беспечностью, что и при искусном фехтовании. Успеваю ли я следовать за его словами? Вопрос, который оставался лишь на поверхности, ибо глубокая неуверенность уже окутывал мои мысли.

Внутри меня, бушевал спор, подрывая остатки сосредоточенности. Учитель не замечал, казалось, как я погружаюсь в свои проблемы; его слова раскатывались в воздухе, создавая симфонию незапятнанной уверенности. Для него это было просто искусство, в то время как для меня это стало испытанием на прочность. Я понимал, что я одинок в своей борьбе с невидимыми врагами, ведь каждое мгновение — это лишь отражение моих переживаний. И пока его голос расплывался в пространстве, я оставался пленником своих мыслей, брошенным в бездну своих страхов и вопросов, на которые не было готов услышать ответ.

Ответ на самый главный вопрос: Переступлю ли я черту отделяющую меня от Волдеморта? Достоин ли я титула: Кровный брат Тёмного Лорда? Учитель хлопнул ладонью по столу.

— Итак. Теперь я жду от тебя полной самоотдачи и внимания. Мы завершили с низшей некромантией. Боевая некромантия. Повереллы, гении и безумцы. Они смешивали магию, создавая новые проклятия и заклинания. Из обыденных, казалось бы, чар сотворяли ужасное и прекрасное. О да, — глаза Мастера потускнели, утратив блеск.

Наверняка, он сейчас находится в Певерелл-мэноре. Игнотус, взяв с него клятву некроманта, обучал его премудростям этой магии, так же, как и Мастер сейчас открывает мне желанные тайны.

— Боевая некромантия не изобилует количествами, но сверкает уникальностью и опасной красотой, утопающей в мрачной эстетике Золотого Града. Первые три заклинания, сотворенные самим Пендрагоном. Щит Праха. Мир окружен мёртвой материей, которую природа поглотила, и она лишь ждёт того, кто осмелится приказать ей, кто обладает правом на это. Этот щит, сотканный из безбрежного множества частиц праха усопших. Не обеспечивает защиту столь надежно, как Палладиум или Аксе Песто чернокнижников. Но его универсальность поражает: он способен защитить адепта Мары от любых заклинаний — от святой магии до некромантии, если два некроманта вступят в схватку. Однако, несмотря на свою универсальность, он не блистает ничем, кроме факта своего спектра. Для Артура этого оказалось недостаточно, и он устремился к большему. Круг Отражения. О том, как он достиг этого, я умолчу. Известно одно: по окончании эксперимента Артур в воплощении своих замыслов создал руническое плетение, которое окрестил мёртвой силой.

— Это разве возможно? Да, именно через рунические плетения создаются заклинания, которые можно смешивать и трансформировать. Мой учитель, Северус Снейп, объединил рунические конструкции режущего Секо и чар копирования, в результате чего возникла Сектумсемпра. Это крайне опасное режущее проклятие способно разорвать противника на куски. Но чары копий и Секо не являются полярными! Вы сами говорили, что мертвое и живое не могут сойтись в единстве! — с трудом выдыхая этот поток слов, одним глотком опустошая чашку медовухи, продолжая пристально впиваться взглядом в Учителя.

— Это замечательный вопрос, мой ученик! Прекрасный! Универсальность. Как я понимаю, Пендрагон сплёл эту удивительную руническую цепочку с помощью своей крови. Затем, точно выверяя, он напитывал руны магией мёртвого мира. Ему удалось достичь этого, не с первой попытки и даже не с сотой. Но он достиг цели. Круг Отражения. Сплетённые ужасным, противоестественным образом руны породили Это. Гениально. Против одиночной цели этот откат похож на удар кувалды в темечко. Когда враги объединяются, щит будет продавлен — слишком много целей и слишком сильное давление. Но даже так, против группы магов Круг сократит численность атакующих. Выводя из боя часть атакующих. К тому же, Круг Отражения обрел уникальность Щита Праха: для его вызова не нужна устная форма. Просто пожелай и представь руническую цепочку, и мир сам преобразит мёртвую материю, подчиняясь твоей воле. Как глупый щенок, она лепится к рукам хозяина. Единственное ограничение: лепить можно лишь то, что ты знаешь и понимаешь.

Учитель, наполнив наши чашки, насладился мгновением самодовольства, а я страстно жаждал такой магии и силы — силы с большой буквы. Это невозможно. Такие щиты, да все маги продали бы душу ради обучения хотя бы этим двум защитным чарами.

— Третье придуманное Артуром проклятие. Ха! У него получилось визуализировать огонь напитывая его изнанкой. Его вечным врагом. Смертью. Устная форма: Ignis Tenebrae. Как ты понимаешь, по разрушительности огонь не уступает Адскому пламени. Особенность в том, что он не разрушает неупокоенных. Послал мертвечину в атаку и бьешь за их прикрытием по противнику Огнём Тьмы. И оно проходит через мертвецов, не причиняя им вреда. Как тебе форма Адского пламени только для некромантов? Неплохо? — облизываю пересохшие губы, а Учитель снова даёт время вникнуть в суть ещё одного заклинания моего рода.

— А сейчас мы подходим к тонкой грани уничтожения всего живого. Mortiferum ignis.

— Какие?

— Mortiferum ignis. Изменяя материю. Трансфигурация мёртвой материи. Эта затея действительно хитроумна. Мир, повторюсь, поскольку это самое важное в нашем ремесле, насыщен мёртвой материей; мы способны трансформировать её придавая форму черепов. К ним добавляем магию левитации и магию иллюзий. Вдруг Мастер прервался встретив мой недоумевающий взгляд.

— Ну черепа, ну магия левитации и иллюзий… Разве это сравнится с Огнём Тьмы или Кругом Отражения? Учитель оскалился.

— Как я и предполагал, ты не поймешь! Черепа мчатся к противнику с неимоверной быстротой, раскрывая свои челюсти в радушном приветствии. Представь, твой противник накладывает, скажем, заклинание Аксе Песто. И наши милые птички, безжалостно разрываю глупого чародея.

— Не понял! Что?

— Магия иллюзий. Она проникает сквозь преграды, игнорируя даже самые мощные защитные чары. Ни Круг Отражения, ни любые щиты не могут от неё спасти; таким образом, защита не убережет мага от черепков. Но и здесь скрывается изъян. Чары помех и прочие защитные заклинания против материальных сущностей могут замедлить движение черепов, а чаще и уничтожить их. Но сколько магов сможет предугадать необходимость защиты от физических объектов, когда перед ними в воздухе вьются черепа, явно обладающие магическим происхождением?

— Когда же практика?! — не стесняясь взревел вскочив на ноги.

В моём голосе проглядывала легкая пьянящая нотка. Мастер прекрасно разбирается в медовухе, этого не отнять.

— Есть ещё пара проклятий, торопыга. Но скоро. Практика скоро. Ну, за здоровье твоих предков. За их гениальность и дар. Кто придумал Боевую Некромантию!

Учитель прав. Это действительно гениально и безумно. Создать заклинания исключительно для противодействия магам. Все эффекты предназначены только против них! М-да, инквизиторам и неодаренным не следует приближаться к такой… Силе! Вновь меня охватил ледяной безумный смех, и эхом крутился вокруг жуткий каркающий смех Учителя.

Успокоившись и перестав сотрясать воздух смехом, я тяжело вздохнул. Ещё один срыв. Я задумчиво присел, крутя в руках чашку. Как же это раздражает — ощущать, как сознание ускользает. С каждым разом всё чаще и быстрее охватывает чувство вседозволенности и власти. И ты совершенно бессилен. Абсолютно ничего не можешь сделать. Хотя сам этого не жаждал и не хотел, но сознание, разорванное крестражем, утратами и бесконечным горем, сдаёт позиции этой бездне безумия…

— Тяжко? — тихий, понимающий голос Мастера разбил тишину.

— Да…

— Крепись, мой юный друг. Магия не властна над этим фактором. Но человеческий дух способен противостоять и вырвать своё здравомыслие из лап безумия. Это почти невозможно, но шанс есть, а пока он существует, стоит сражаться до последнего. Тот, кто остановился, — проиграл, тот, кто сдался, — растворился в великом ничто. А те, кто сражается: либо вырывают свой шанс, либо погибают. Третьего не дано. На сегодня всё, продолжим завтра

Кажется, Учитель не может помочь, безжалостно и беспощадно ведёт беседу. Не замечая ничего вокруг, не смущаясь, он, словно искусный резчик, рубит правду под корень, неизменно и жёстоко. Однако его непоколебимая вера и глубокая мудрость, побуждают подниматься и двигаться, исполняя свой долг. Я верю в его слова и в истину; продолжая балансировать на грани безумия, вгрызаясь в призрачный шанс избежать падения, как Том.

— Нет, — Учитель буравил меня взглядом, полным сомнения, на что я отрицательно покачиваю головой. — Продолжим. Я себя контролирую.

— Ну что ж, — произнес Мастер, отхлебнув из чашки и откинувшись на стуле, и я подсел ближе. — Как пожелаешь. Мы обсудили многое, почти всё. Остались три проклятия, не уступающие Огню Тьмы и птичкам по разрушительности. Два из них создали родители Антиоха, Кадма и Игнотуса. Дыхание Светлейшей — это не что иное, как контролируемый стихийный выброс. Некромант высвобождает свою магию, до предела насыщенную мёртвой силой. Существует два вида Дыхания. Первый ты, возможно, уже неосознанно примени́л — магия некроманта в таком случае принимает форму раскалённого пепла, способного сжигать всё живое и неживое. Единственный его недостаток в том, что останавливается такое Дыхание с удивительной легкостью. Щит от материальных предметов или даже Протего способны защитить противника, однако его истинная забота заключается в том; чтобы не сгореть под потоком раскалённого воздуха, что сопровождает пепел. Второй вид Дыхания, хотя и не столь разрушителен, таит в себе не меньшую угрозу. Мёртвое поглощает всё живое, как я и говорил. В этом контексте наполненный до краёв мёртвой силой поток магии мчится к живым существам, мгновенно превращая их в прах и унося десятилетия, а порой даже века жизни. На землю падает лишь пустая одежда. Защититься и среагировать своевременно — задача крайне сложная, ведь в материальном плане Дыхания не видно. Искусный маг, конечно, способен распознать эффект и нейтрализовать Дыхание.

Мы сидели в тишине, отпивая и закусывая, и о чём-либо разговаривать не было ни желания, ни сил. Учитель, тонко улавливая моё угнетённое состояние, молча предоставил мне время на осмысление, забыв о своих привычных ехидных и ироничных замечаниях.

— lliana Mora, аналог Авады. Но, в отличие от последней, Иллиана не разрывает деликатную связь между телом и душой. Она заставляет разум и тело противника поверить в свою смерть, и, к удивлению, тот действительно умирает. Если бы это заклинание стало известным, его отнесли бы к ментальной магии. По сути, оно не убивает, а внушает веру в смерть. Благодаря этому оно кажется более честным. За убийство ребёнка с помощью Иллианы мироздание не карает, в отличие от Авады. Твоя магия не убивает, она лишь заставляет поверить в свою погибель. Так что если понадобится устранить младенца, используй её.

На последнее я лишь усмехнулся. Намёк был очевиден. Станешь Тёмным Лордом, как и Том? Убей ребёнка, прежде чем он вырастет, не во вред себе, а во благо. Грубо, но предельно ясно. Подождав, Мастер нахмурился и продолжил.

— Венец всей некромантии, как я считаю. Dirigo de mundo. Придумали Антиох, Кадм и Игнотус. Ультимативная форма Дыхания Светлейшей. Исушая себя и всё вокруг в радиусе нескольких километров, некромант бьет предельно сконцентрированной магией Смерти. По сути воплощая в этом ударе Госпожу. Защититься и спастись от него, теоретически, невозможно. Но, никто ни разу его не применял. Твои предки не успели, а у меня не было достойных врагов для этого. И даже если бы были, я сто раз подумаю прежде чем применить последний козырь в рукаве. Причина вот в чём. После заклинания Управления Миром, это место станет червоточиной. Мир будет болеть в этом месте. Пейзаж останется неизменным, и осмелюсь утверждать, что он не поддастся ни физическому, ни магическому, ни даже временному воздействию. Уже никогда территория в несколько километров не оживёт. Ну и, да, на долгое время там поселятся самые тёмные магические существа. И мертвецы.

Мастер устало вздыхает, резко встряхнулся, словно готовясь к решающему броску. Ну да. Попробуй так ворочать языком, отвалится.

— Пока у нас есть силы, завершим. Глубинная некромантия. Заплатив Загробному миру дань в виде эманаций боли, смерти и страданий, некромант принимает дары и подарки. Через ритуальную некромантию адепт Смерти становится способным на… всё. Здесь нет заклинаний, есть лишь желание и мысль. Хочешь уничтожить всех — действуй. Желаешь вызвать неизлечимую болезнь, подобную порождению Игнотуса — пожалуйста. Локальный прорыв Загробного мира? Ещё проще, безмолвная армия призраков и духов заберёт в свою обитель врагов вызывающего. Стать творцом? Да на здоровье, Костяной дракон — яркий тому пример. Ограничения лишь в твоём разуме и цене. Для локального прорыва нужна не просто дань, но и поддержка Врат, кровью и нашим естественным материалом.

Учитель замер, а я ошарашено сидел. То, что я слышал о некромантах, оказалось лишь бледной тенью правды. Всё намного ужаснее и притягательнее. Мне нужно это, чтобы отомстить, как задумал. Всё сойдётся. А от этого желание стать некромантом, адептом Смерти, лишь крепче. Иронично, что она всегда рядом, унося моих близких. Всю мою жизнь.

— Всё понятно, Мастер. Это… крайне познавательно и информативно.

— Но? — жёстко прерывает меня.

Да, не мне пытаться обмануть столь древнего мага. Его опыт превалирует, он моментально понял причину моей затянувшейся паузы и, не растрачивая времени, увидел главное.

— Я многое осознал. Уловил всю мощь и тонкости. Опасность, таящаяся в заклинаниях, сотворённых моим родом. Но когда же наступит момент практики?

— Ты спешишь, торопишься. Ты уверен, что следует так несдержанно мчаться?

— Конечно!

— Я не закончил, — сухо прервал Учитель. — Ты не забыл, что балансируешь на краю безумия. Тебе предстоит изучать вивисекцию, гримуары пыток и страдания. Варить зелья и настои для более глубокого взаимодействия с материалом. И много других вещей. Прежде чем бросаться в омут, подумай хорошенько.

— Уверен, — всё внутри меня кричало, что не стоит усугублять и без того непростую ситуацию.

Но я не имею другого выбора; иначе рисковал навсегда остаться в этой ловушке. Ведя борьбу с бездной безумия, мог ли я рассчитывать на победу? Ответ на этот вопрос подвешен в воздухе. Нужно было действовать решительно и беспощадно, надеясь, что сумею удержаться на краю пропасти.

— Ты сделал свой выбор. Неделя на отдых; начни читать книги, а потом мы займёмся некромантией, — с тяжёлым вздохом произнёс Учитель и отвёл взгляд, а я постарался отвлечься.

В голове роились мысли, знания, усталость. Я не заметил как дошёл до своей комнаты и повалившись на кровать сразу уснул. Не заметил как в дом ворвался чёрно-обсидиановый ворон, раздражённо пронзая Мастера взглядом. Тот, стиснув руки в кулаки, упрямо смотрел в пол, не осмеливаясь поднять взгляд. Дом наполнила странная густая атмосфера. Словно тень конца, она уже была рядом, наполняя пространство гнетущей тишиной.

* * *

Предупреждение: Дорогие читатели. Данная часть обладает рейтингом NC-21.

Читателям с глубокими эмоциональными переживаниями, людям с ранимой натурой и беременным рекомендуется воздержаться от прочтения.

Действия, совершенные главным героем, имеют крайне негативный характер. Автор не одобряет подобные поступки и не поддерживает их ни в коем случае.

* * *

И вновь накрывает водоворот учёбы. На протяжении трёх лет я постигал искусство некромантии, готовясь к решающему экзамену на профпригодность. Ужасные тома по вивисекции, открывали передо мной страницы описывающие слишком многое. Как мучить невинных и виновных, вонзать деревянные колышки в тела кошек, поджаривать людей на медленном огне. Я читал о том, как снимать кожный покров с живого существа, заполняя его землёй, оставляя лишь кусочек сознания. А тело обсыпать солью. И много ещё прочих «приятных и полезных» методов. Омерзительно и возмутительно. Это всё что я могу сказать о таких знаниях.

Бесконечные книги о вивисекции сменялись мучительным приготовлением настоек, чтобы материал не терял сознание от боли и не умирал преждевременно. Скрупулёзно наносил пента-гекса-гептаграммы на любые поверхности, как ровные, так и искривлённые. Тянулся к эманациям боли и смерти, открывая Врата. Поднимал мертвецов и скелетов, которые своим видом и запахом вызывали презрение, порождая липкий страх перед своими слугами. Учитель, сотрясая воздух ругательствами, насмехался над моей реакцией.

После всех этих томов, мертвецов и стабилизаторов магии мы оба были излишне злы, и на время отпускали гнев на волю в долгих поединках. Уставший разум отдыхал от всего что я читал, только тогда. Даже во сне, порой, мне приходили видения, смысл которых даже не хочется вспоминать.

А ещё у меня появился друг. Обсидиановый ворон, цвета ночного неба, неутомимо следовал за нами. Когда я делал ошибки или мог бы их совершить, он остервенело клевал мои руки. Словно стремясь вбить эти знания, дабы я запомнил урок и впредь избегал ошибок. А когда мне удавалось что-то сделать правильно, он громко и с гордостью каркал, разнося свой восторг по округе; краем глаза сверкая на Учителя. Как любящая мать, восхваляющая успехи своего дитя. Мой второй Учитель, в свою очередь, с недоумением наблюдал за этой сценой, лишь покачивая головой.

И вот настал тот день — месяц отдыха от учёбы. Я бродил по Долине, впитывая красоту природы и размышляя о жизни. Сердце моё было охвачено предчувствием беды, которое с каждым днём усиливалось. К концу отдыха я становился всё более раздражительным и угрюмо злым. С Мастером мы сплотились, понимая, что ни одна из угроз не исходит от нас друг к другу, и вскоре отношения наши стали более равными, только укрепляясь с длительным сосуществованием.

— Готов? — без лишних слов осведомился Учитель. Я неуверенно кивнул в ответ. — О, у тебя впереди хороший материал. Прямо вишенка на тортике. Хе-хе. Пошли, познакомимся.

Когда мы вышли на крыльцо, взгляд мой сразу упал на пентаграмму, выведенную черным мелом; окончания ее лучей обрамляли простые свечки. И среди всего этого я увидел девушку с очень большим животом, от чего у меня волосы встали дыбом. Это материал? Да… она ведь беременна… Я гневно метнул взгляд на Учителя, но встретил его спокойный и настойчивый взгляд.

— Ты что, старый, совсем охренел? Ей не больше тридцати! И она беременна! — Выкрикнул я, на что Учитель лишь приподнял брови и иронично усмехнулся.

— Ты думал, попал в сказку? Иди работать, торопыга.

— Нет, — и тут же зашипел от боли в руке.

Чёртова птица впилась в кожу, недовольно каркнув, и перелетела на плечо Старика. Тот хмыкнул и улыбнулся. Теперь меня буравили три взгляда: один — просящий, наполненный мольбой, два — полные недовольства.

— Эта девочка — не невинная. Это вампир. Своими способностями она привлекала внимание богатых неодарённых. А после пары месяцев жизни тех находили убитыми, а всё их состояние переходило этой милой девочке. Разве она достойна жить, Судья? Справедливость и правосудие должны свершиться. Наше правосудие. Пришло вовремя выполнять свою работу, — я нерешительно замер, а ворон подтверждающие закаркал. От чего вампиресса вздрагивала.

Достойна ли она жить? Нет. Но пытать девушку, ещё и беременную. Это просто безумие!

Вспыхнул в голове разговор с Директором: не магия, а поступки делают человека монстром? Кажется, настало моё время принять облик чудовища. Без радости выполнять работу, потому что другого выбора нет. И вновь — выхода нет, лишь долг. Я медленно приблизился к обнажённой и привязанной женщине. При каждом моём шаге её попытки вырваться становились всё более отчаянными, но, осознав тщетность борьбы, она попыталась поймать мой взгляд. И ей это удалось.

— Прошу, не надо, зачем вы так поступаете?! Мой ребёнок, прошу, не делайте этого! — её голос, пронизанный болью, страхом и ужасом, завладел моим разумом.

Я наблюдал, как слёзы катятся по её щекам, и, против своей воли, начал сочувствовать этому существу. Моя рука инстинктивно потянулась к путам, связывающим девушку. Этот старый ублюдок настоящий безумец. Надо спасти, помочь, защитить — она невиновна.

— К-а-р! — от яростного крика ворона я вздрогнул, ледяной поток пронёсся по телу, стирая наваждение.

Ах ты, тварь! Удар — лицо вампирши дернулось вбок. Эта тупая и опасная тварь. Сожаление и жалость улетучились. Я бросил благодарный взгляд на ворона, который, самодовольно каркая, перевёл взгляд на вампира.

Мой разум, на грани безумия, откликнулся на её попытку очаровать меня с неожиданной жестокостью. Как будто ледяной поток который смыл наваждение: что-то сломал во мне окончательно. Поменял моё сознание удивительно неприятно для меня. И мне было на это действо совершенно наплевать.

Презрение и безразличие к этой женщине укоренились в моей душе, оставив лишь бездонную пустоту в сердце, словно я утратил всякую связь с тем, что когда-то могло вызвать чувства. Этот оказалось не более чем холодным отражением моих эмоций, жестоко отразив моё равнодушие.

Каждое её слово, каждое движение вызывало во мне лишь стойкое нежелание поддаться её обаянию. Я был как мраморная скульптура, нечувствительная и лишённая жизни. В моём сердце не осталось ни капли тепла, чтобы вернуть былую искренность. Я прислушался к себе, внутренне исследуя бездну своей равнодушной души, вновь осознав, что не найдётся ни тени бывшего гриффиндорца Гарри Поттера.

Так, в плену странного воздействия, я остался один со своим холодом, невосприимчивый к её чарам и слезам, словно зимний вечер, безмолвный и опустошённый.

— Начнём, пожалуй, с её ноготочков. Думаю, плоскогубцы станут отличным инструментом на первое время, — суровый голос Учителя пронзил пространство, словно остриё копья.

Ну плоски, так плоский: «Вырывать надо медленно, контролируя каждое движение инструмента, вращая его во всех направлениях, чтобы материал осознал своё положение, породил и отдал боль от каждой секунды работы.» Ну, начнём. И небеса замерли в ожидании, когда в молчании раздался до боли знакомый и родной голос.

— Сохатик.

— Дора! — резко разворачиваюсь на голос за спиной.

С боку рыкнул Учитель, от него ударила волна силы прижимая цветы к земле. Он готовился к последнему бою, словно зверь, который решил отдать свою жизнь подороже. Вампирша взвыла от боли, а ворон безмолвно буравил гостью взглядом. Я же, в шоке, вперил глаза в родные черты любимой, фигуру которой освещали двухметровые распахнутые белые крылья.

— Воин Небесного Престола. Вы решили устранить двух некромантов единовременно? Мы дорого продадим свою жизнь.

— Мастер! — и, если на мой негодующий крик колдун никак не отреагировал, то от мимолётного взгляда крылатого существа он замер как вкопанный.

— Помолчи, проклятый. Я говорю с моим мужем, а не с тобой. И не заставляй меня больше обращать на тебя внимание, — тихо произнесла и с теплом улыбнулась мне Дора. Продолжая говорить, тогда как Мастер замер в нерешительности. — Сохатик, не совершай глупостей, родной.

— Я не совершаю глупостей, я выполняю нашу с тобой работу. Судить предстоит далеко не святую.

— Она будет Судима, но лишь по истечению жизни. Не стоит марать свои руки кровью вампиров.

— Я должен! — восклицаю, когда ее взгляд, полный мягкости и всеобъемлющего прощения затыкает мне рот.

— Ты никому и ничего не должен, родной. Только себе, и только счастья.

— И многих она ещё убьет и ограбит, пока не сдохнет? И я отвечу, очень много! Её необходимо остановить.

— Но она ответит за свои поступки, — мягко улыбнувшись, Дора протянула мне руку. — Родной, послушай меня. Покайся. Отрекись от Мары, Певереллов, Учителя, некромантии. Сообщи о тех, кто меня убил, моему отцу или даже Рону. Они их посадят. Тем более, после смерти они еще получат Суд. А ты будешь жить долго и счастливо. Потом мы будем вместе. Вечность и навсегда. Как хотели.

— Как хотели… хотели? А они, все эти лживые твари, попадут в ад? Это слишком мягко!

Учитель приготовился к удару, но мой взгляд остановил его. Спокойно, с прикушенной губой, отрицательно киваю. Он всё понял. В его глазах мелькнули гордость, удивление и боль за меня, мой выбор.

Душа кричала от противоречия и страдания, но, стиснув зубы, я смотрел на… Ангела. Это не моя Дора. Дора никогда не избегала тёмной магии. Она всегда первая брала преступников или, если не было выбора, убивала. Это не Дора… точнее, лишь часть её души, ставшая всепрощающим ангелом, воином Небесного Престола. А моя часть, тёмная тварь, готова разорвать всех, кто встанет у меня на пути. Предать род? Учителя? Светлейшую? Себя и свою клятву? Никогда!

— Работаем, — прошептал я, вливая в горло женщины зелье, что усиливало страдания, зелье, что оберегает от преждевременной кончины и потери сознания.

Медленно приближаю плоскогубцы к руке вампирши, начиная классическую вивисекцию. Первый стон обвинённой поднимается к небесам, словно печальный конец моим сомнениям. Проходя вдоль её рук, с мучительной неумолимостью начинаю разламывать пальцы "материала". Мельком замечаю, как Дора, с лицом словно выточенным из камня, опустила руки и с безмолвным вниманием наблюдает за моим творчеством. Что ж, открою тебе сокровенные тайны наказания преступников, моя дорогая. Это всего лишь начало.

Я испробовал почти всё: в некоторых местах кожа была содрана, а мясо щедро усыпано серебром и солью, медленно жареное до состояния рагу. Скальп меня не интересовал, а вот пальчики. В каждый палец, вместо ногтей, я вбил раскалённые пластины серебра, вампиресса выла изгибаясь, а от рук поднималась едва заметная дымка. На груди, тупым серебряным ножом, я вырезал руны отторжения. Она потеряла надежду на посмертие; её душа обречена на уничтожение. Волосы сгорели, а на лбу выжжен знак нашего рода. В конечном итоге, благодаря серебру, работа была завершена быстро, но для вампиров это было мучительно. Всё остальное я опущу, ибо эти знания вызывают лишь отвращение. Живот же остался нетронутым; я поддерживал его магией, не позволяя погибнуть дитю.

Солнце скатывалось к горизонту, прокладывая свой путь к закату. Долго я был погружен в работу — более шести часов, но что поделаешь? Это была тщательная задача, требующая как внимательности, так и терпения. Я внимательно осмотрел свои окровавленные до локтей руки и прислушался к своим мыслям. Хм. Ни стыда, ни угрызений совести мне за свое отношение к беременной женщине. Даже отвращения не было. Вместо этого я ощущал Магию, разлитую в кислой и затхлой атмосфере. Да, моя плата за мёртвую силу была принята.

Переведя взгляд на Учителя, стараясь не встречаться глазами с Дорой, я уловил его одобрение и молчаливую похвалу. Затем он невидимым жестом передал мне стилет и кивнул в сторону безжизненного куска мяса, который не мог ни хрипеть, ни стонать.

О, нет. Нет. Нет! Я не могу этого сделать! Мое тело охватило дрожь, а Дора, наконец, произнесла первые слова за прошедшие шесть часов вивисекции.

— Гарри, убийство нерождённого ребёнка — это уже за пределами всего сущего. Тебя. Просто. Уничтожит магия. Твой Учитель хочет тебя убить!

Воскликнула Дора, её голос почти сорвался в крик, а нестерпимая мука в полных слёз глазах пробирала ещё сильнее. Я молча скользнул взглядом между Мастером и Дорой сомневаясь кому верить.

— Ты действительно считаешь это Правильным путем? Стать чудовищем, которым уничтожит магия за подобное злодейство? Вы выстраиваете свою концепцию справедливости? Это ложь! Остановись, отрекись и покайся. Твою душу ещё можно спасти! — её отчаянная речь пробивалась сквозь ледяную преграду что сковывала мои эмоции и Учить это заметил.

— А ты не забыла сказать своему мужу, что сожжёшь его в Очищающем огне? Это достойная плата за покаяние? А потом сотни лет замаливать грехи? И что он должен отвезти меня на Ваш суд — самостоятельно вынести мне приговор? Это ваше спасение души? Вы просто делаете грязную работу чужими руками! Смертных!

Спокойно-ледяной голос Учителя разрушал доводы Доры, но не мог убедить меня. Хотя Учитель обращался к моей невесте, его взгляд метался ко мне, и в этих глазах не было и тени страха. Я улавливал призыв: беги, если произойдёт столкновение. Нам не одолеть ангела.

Учитель готов отдать свою жизнь ради моей. Он отречётся от жизни ради меня? Зачем? Кто из них говорит истину? В словах Доры скрывалась правда; однако тот, кто жаждет убийства, не станет защищать ценой своей жизни. Я ощущал, как душа рвётся на части, это наверное самый тяжёлый выбор за всю мою жизнь.

Слова Доры обладали весомом, и я сам не желал трогать нерождённого. Но и Учитель. Мой род, Богиня, мои обязательства и магия, что даёт шанс на месть. Стать предателем или изгнанником? Выбрать меньшее зло? Этика некромантии. Но что, в конечном счёте, из предложенного — меньшее зло?

Но тут, в игру вступила третья сила, не позволяя мне разорвать и без того расшатанное сознание перед выбором пути. Мой новый друг, ворон, перелетел ко мне на плечо и, казалось, замер в ожидании.

— И снова выбор пути, мой дорогой малыш? — прозвучал тихий, заботливый женский голос с легкой хрипотцой, проникая в разум, словно нежный шепот, не замечая моей ментальной защиты.

Чарующие звуки обволакивали истерзанное сознание, даруя покой и спасение. Было ли это идеалом? Мысли и желания рассеялись, осталось лишь одно наваждение: слушать и внемлить этому голосу всю жизнь, всю вечность.

— Ну-ну, хватит. Ты ещё успеешь нарадоваться моему голосу. Сейчас вопрос в другом: твой выбор.

— Кто из них лжёт? — едва справляясь с собой, произношу я, на что слышу лёгкий, утешительный смех моей загадочной гостьи.

— Никто. В том-то и дело.

— Вот как? То есть, Учитель стремится лишить меня жизни? А Дора — спасти, заставив предать всё, что мне дорого?

— О, отнюдь. Возможно, твоя невеста лишь предлагает тебе предательство, но только потому, что спасение твоей души требует этого. Учитель же лишь передал тебе мой замысел.

— Умереть от собственной руки? Это действительно выход. Не так ли, Мара?

— Дерзок, умён, непреклонен и горд. Прекрасные качества. Нет, конечно же нет, мой дорогой. Позволь мне объяснить.

Как же пленительно и безукоризненно звучит этот голос для меня. Не идеален в абсолюте, но его совершенство для меня безусловно.

Словно музыка времени, струящаяся из уст таинственной собеседницы, она погружает меня в бездонные глубины смысла и тяжести выбора. Мои чувства, переплетенные в сложный узел раздумий, танцуют на грани контрастов: тьма и свет, жизнь и смерть — все сливается в одну безмолвную симфонию. В которой голос становится смыслом, а смысл — голосом. Я стою на краю пропасти, где каждая нота звучит так, будто сама провозглашает истину, а каждая пауза уносит в пустоту, полную невысказанных слов и несбывшихся надежд.

В этом мгновении я осознаю: выбор — не бремя, а дар, возможность быть частью великого театра сил. Где каждый аккорд — это шанс, а каждая тишина — предвестие нового начала. Я гляжу в бездну, и она заполняется звуками, которые, словно нежный шёпот судьбы, выводят меня за пределы обыденности, в мир, где каждое движение, каждая мысль имеют свой неповторимый смысл.

— Убив Нерождённого ребенка, ты спасёшь свою душу, своих друзей и всё, что может стать твоим будущим. Уж поверь, у меня есть веские основания утверждать, что род Певереллов на вечно проклят Святой коллегии. Взгляни на факты. С момента последней войны Веры следы этого рода начали иссякать. Даже я, в качестве хранителя наследия, не ощущала присутствие потомков Кадма и Игнотуса. Антиох не успел оставить после себя детей. Невозможно передать те страдания, которые преследовали меня на протяжении более чем пяти веков, как и всех Певереллов. Мы знали, что род продолжает существовать, но тоска по изначальным связям терзала наши сердца. И вот, наконец, свершилось — Том Марвелло Гонт пришёл в мир. И что же? Он унаследовал власть Салазара Слизерина, создал крестражи и скатился в безумие. Дальше стало только хуже. Родился потомок Игнотуса, в ком разгорелось древнее наследие. Радость ли? Потомок среднего брата убивает родителей младшего, однако только благодаря кровным узам не убивает тебя. И что произошло? Вы стали врагами. Две надежды на возрождение величия рода обречены были на взаимное уничтожение. Так и случилось — ты убил своего кровного брата.

— Но и это не всё. Ваше неправильное детство, бесчисленные потери. Напомнить? Лили Розалин Поттер. Джеймс Карлус Поттер. Сириус Орион Блэк. Ремус Джейкоб Люпин. Альбус Дамблдор. Нимфадора Андромеда Поттер-Блэк.

Перед моими глазами пронеслись зловещие моменты их убийств, ввергая меня в ярость, как в пучину безумия. Но Богиня не остановилась.

— Тебя предали те, кто был тебе семьёй. А теперь, в твоей жизни остались лишь Рональд Уизли, твой Учитель и семья Блэков. И они тоже умрут. Рано или поздно, их жизнь оборвут, возможно, на твоих глазах. А твой сын или дочь? Ты оставишь своего ребёнка на произвол судьбы? Пусть его постигнет твоя участь, полная потерь, предательств и безумия? Ты этого хочешь?!

— Нет!

Рев полный отчаяния, страха и боли вырвался наружу. Дора и Мастер с тревогой смотрели на меня, окутанного инеем. Они пытались что-то спросить, но мой разум был захвачен голосом Мары со всеми её железными доводами.

— Как это прекратить! Как! Я готов на всё, лишь бы не такой судьбы для моего ребёнка и смерти последних близких!

— На всё? — секунду помолчав, Светлейшая продолжила. — Ты можешь пойти с Дорой. Всего лишь убить Мастера, отречься от Певереллов и спасти свою жизнь. Возможно, проклятие минует чету Блэков и твоего друга. Но твоих детей всё равно постигнет твоя участь. Я не отпущу тебя без продолжения рода. Приемлемо?

— Нет.

— И я, безусловно, согласна с этим. Второй путь, более чем универсальный, предлагает решение: уничтожить нерождённого ребёнка. Ты умрёшь, на миг твоя душа покинет тело. Но это для меня неприемлемо. Хотя моя власть уже не та, что была до войны Веры, я помогу тебе. Верну. А что касается последствий. Что ж, именно я возьму на себя ответственность.

— Стать мертвецом? Как их называют, неодарённые? Лич?

— Фу, как грубо. Нет, я верну тебе жизнь целиком. И вот тут начинаются преимущества: проклятиеисчезнет, как только последний из рода падёт. В тот же миг оно будет уничтожено. Более того, ты обретёшь свободу.

Свободу?

— После этого тебе не потребуется платить за силу Загробного мира. Я предоставлю тебе неделю, чтобы освоить искусство переработки эманаций боли и смерти в мощь, как поступаю и я сама. На тебя не сможет повлиять никто, кроме меня. Тем не менее, для глубинной некромантии тебе всё же понадобятся стабилизаторы потока магии и усилители. Иначе твое тело не выдержит разрушительного объёма переработанной магии, образованной, к примеру, от ритуального убийства десяти кошек. Смертному телу неподвластен такой объём магии.

— Я могу подумать?

— К сожалению, нет. Я уже ослушалась Спасителя, пробившись к тебе. Он скоро вытеснит меня из этого мира, и тогда я не смогу воскресить тебя. Настал час выбора. Ты готов стать одновременно мёртвым и живым, изгоем и чёрной тварью? Все, или почти все, будут ненавидеть, презирать и бояться тебя. Метка убийцы нерождённого, детоубийцы заклеймит твою сущность и душу. Практически все постараются тебя уничтожить за совершенные тобой деяния. Но твои страдания завершатся. Твои дети вырастут в любящей семье, избежав лишений и потерянных надежд. Твои чувства притупятся, даже, можно сказать, исчезнут из твоей жизни. Безумие отступит. На время. Но не навсегда. Спеши же. В этом клянусь тебе жизнью бессмертного существа! Прими меня, мой Еристрах на Земле. Первый и последний. Стань мне больше, чем слуга; воином и другом. Стань моим Гласом и Волей!

Голос Светлейший исчез, но я продолжал ощущать её молчаливое, почти осязаемое присутствие. Встряхнувшись, я сжал лежащий у ног стилет. Могу ли я предать своих близких, маневрируя от одной высшей силы к другой? Оставить своим потомкам наследие и дорогу страданий и утрат? Ответ очевиден. Я стою перед выбором: любимая и моя душа; на другой стороне: те, кто мне дорог — моя семья, долг главы рода. Чаши весов ужасно неравны. Я не позволю своему ребёнку пройти моими терниями. Никогда. Даже врагу такого не пожелаешь. Без слов Богини, в течение почти тридцати лет, полных лишений и клятв, чаша предательства безжалостно перевешивала. Но после вдумчивых доводов в сражении за мою душу, победила Мара.

— Гарри? — едва слышимый шёпот настороженности и тревоги сорвался с губ Мастера.

— Сохатик! Что случилось?

Волнительно прозвучал вопль Доры, пробуждая в сердце печальную улыбку и горькую боль. Она любит меня и старается помочь… по-своему. Я вглядывался в её знакомые черты, впитывая их до боли, стремясь навсегда запечатлеть её образ в своём сознании. Теперь… теперь, если мы и не враги, то однозначно стоим на разных путях. Медлить не имеет смысла.

Слова её звучали как отголоски печали, а в моей душе завязывался упрямый клубок решительности. Я чувствовал, как растёт пропасть между нами, и каждый миг, проведённый здесь, лишь подчеркивал эту очевидную истину. Холодный ветер перемен дул в лицо, напоминая о том, что время неумолимо движется вперёд.

Я сделал шаг вперёд, шагая в пропасть, оставляя Дору с её светом и теплом; заставляя сердце сжиматься от сожаления. Быть может, когда-то наши пути снова пересекутся, но сейчас пора разорвать эту связь, чтобы не причинить больше боли.

— Всё хорошо. Теперь, всё хорошо. Дора, я люблю тебя, — произношу, не медля, и с неистовым порывом вонзаю стилет в живот вампирши.

Мгновение — и сердце пробивает последний удар, останавливаясь навсегда. Я умираю, сердце замирает, а душа, словно освобожденный пленник, взмывает ввысь. Я наблюдаю со стороны: Дора падает на колени, по её щекам катятся ручьи слёз, и кажется, что она кричит, но звук не доходит до меня. Учитель, иссеченный скорбью, сгорбился и побледнел. Но вскоре поднял ко мне, парящему в небесах, свой взгляд и улыбнулся. Ни один звук не доносится до меня, лишь тихий шёпот, едва уловимый вдалеке. Внезапно я почувствовал сжавшие меня тиски. Словно чьи-то объятия, не позволяя подняться ввысь ещё больше. Туда, где неразборчивые голоса манят своим зовом.

— Пора "родиться", малыш.

Уши запечатали гром, сотрясающий уютную гавань Мастера, и вой снежной вьюги, заполнивший пространство. В следующее мгновение я, словно вброшенный в тёплое, живое тело, ощутил как закружилась голова. Долгий, глубокий вдох — как же приятно вновь дышать, ощущать, слышать! Вместе с тем вздохом во мне вспыхнула магия. Не та, что была прежде, а нечто гораздо большее. Чёрт возьми! Сколько её! Чувствую себя, как будто совершил прыжок через пару ступеней в обучении и перепил одновременно. Холодная, как горная вода, магия разливалась по всему телу, заполняя разум туманной дымкой. Безумие так и не пришло следом. Наконец-то я свободен, хотя бы на миг! Мой разум теперь полностью принадлежит мне.

— Чудовище, ты ещё жив? — произнесла Дора, её голос пронизан отвратительной смесью боли, сожаления и скорби. — Мы все ошибались. Мы ошибались в тебе. Сколько же раз мир открывал нам глаза на то, что ты — настоящий монстр! Мы не отвернулись от тебя, когда обнаружили, что ты — кровный брат Волдеморта, наследник Певереллов. Но это была ошибка. Ошибка полагать, что ты отличаешься от своих чёрных предков. Ты можешь гордиться собой. Ты достойный носитель зловещих титулов: кровного брата Тёмного Лорда Волдеморта и Лорда Певерелла.

Я не испытывал ни угрызений совести, ни гнева, ни ярости навлечённых обидными словами. Дора права — теперь я достоин. Восемь лет назад я относился бы к себе вовсе не лучше. Отвращения к собственному поступку тоже не было. Грусть, боль и любовь, подобные бурному потоку воды не разжигали всепожирающего огня, не разрывали душу, сердце и разум от утраты Доры. Теперь навсегда и бесповоротно.

Как… странно и, в то же время, хорошо. Ничто не сдерживает меня, кроме кодекса Рода, моей личной гордости и свода правил, которые я составил ещё в детстве. Каждый из этих принципов стал моим якорем в бурном море жизни, и хотя ностальгия порой лёгким шёпотом касается моих мыслей, я понимаю: я свободен. Свободен от бремени утраченного, свободен двигаться вперёд, несмотря на тени прошлого. В этом новом состоянии я нахожу ясность, позволяющую увидеть себя иначе, Словно каждый этап пути стал важной частью того, кем я стал..

— Но я могу очистить твою душу!

В руках Доры, не прекращавшей плакать вспыхнуло ярко-золотистое пламя, обжигая и ослепляя взгляд. Гудящий вал Отчищающего Пламени устремился в мою сторону, чтобы поглотить, сжечь, освободить. Вот оно ваше очищение от грехов? Подсознание, привычно и мгновенно, погрузилось в Боевую медитацию, замораживая время для решительного ответа.

— Нет! Ignis Tenebrae! — с моих рук вырвался поток чёрного огня, темнее самой ночи.

Два инородных потока пламени с оглушительным воем и шипением столкнулись между нами. Два извечных и древнейших, непримиримых врага вновь встретились на поле битвы. И спустя столько лет, отголоски давней вражды воскресли, сплетенные руками двух любящих сердец и непримиримых противников.

Пот катился градом по моему лицу, но я всё ещё черпал из бездонного океана силы, высвобожденной смертью ребёнка в чреве матери. Как же ты непоколебима, раз с такой подпиткой я не могу тебя одолеть. И, боюсь, ослабну раньше, чем ты, Дора. Неприятное стечение обстоятельств.

Потоки пламени, казалось, пожирали сами себя, огонь несётся из рук, давным-давно должен был перерасти в штормовые волны, высотой не менее двух метров. Но происходило обратное: пламя сужалось, с каждой секундой уменьшаясь в размерах, однако продолжало поглощать противоборствующую сторону. Подобно двум лавинам кавалерии, в жесточайшей схватке рвущим друг друга, они уменьшались в числе и размере, свидетельствуя о царящем побоище, но не останавливаясь.

«Дора, в данный момент ты не сможешь одержать верх. У меня имеются неотложные дела на Земле, и тут нет никого, кто мог бы меня остановить — даже ты. Прекрати. Наши действия могут привести к тому, что в конце концов мы оба погибнем. Я не желаю причинять тебе боль, не стоит этого. Умоляю, отступи.»

Ангел уловил мой ментальный посыл. Плечи её расслабились, и, опустив лицо, Дора прекратила свои попытки уничтожить меня, точнее, очистить мою душу. В тот же миг я отменил контроль над Огнём Тьмы. Потерявший источник энергии огонь быстро впитался в землю, оставив за собой завораживающее зрелище. Вся земля, дёрн и трава, что разделяли нас, были обожжены и оплавлены; превратившись в горячее желе. В небеса устремились посмертные эманации насекомых, и, опасаясь случайно втянуть их в себя, я закрылся оклюменцией. Искушение силы, несмотря на царящее в душе спокойствие, было невыносимым. Поберегусь.

— Я услышала твои последние слова, прежде чем мы столкнулись, Сохатик. Ты избрал свою спутницу в Вечности. И ради нашей любви, никогда не стремись вновь повстречаться со мной. Я должна расправиться с клейменным меткой детоубийцы и не в силах противостоять этому. Прощай, мой любимый.

Раскрыв свои крылья, не уделив мне прощального взгляда, сверкающей стрелой Дора взмыла в Небеса, оставляя меня навсегда. Сердце мое предательски сжалось от боли и сожаления. Но теперь я могу укротить эти чувства и жить с ними, как с неизменным спутником.

Каждое мгновение, каждое воспоминание о нашем совместном полёте будет храниться в уголке моей души. Словно звезда, блуждающая по бездонному небу. И пусть тень твоего образа будет терзать меня, я навсегда сохраню в сердце этот светлый огонь нашей любви, о котором можно лишь мечтать, но который не позволит мне погрузиться в тьму.

— Приветствую Еристарха в моей скромной обители, — склонившись в поклоне, Учитель застыл, как изваяние.

Ещё один. Ах, ты, проклятый старик.

— Слышишь, Старый, а по лицу? Где ты видишь Еристарха? Я же того, торопыга непутёвый!

Подойдя ближе, Мастер разглядывал меня взглядом, проникающим прямо в самую глубину души. Затем, с облегчением вздохнув и тепло улыбнулся, его глаза вспыхнула искра иронии.

— Кажется, я окончательно ослеп и состарился. Конечно, мой непутёвый, растерянный, но умный ученик. Всегда стремящийся и спешащий, — сокрушённо покачав головой, старый некромант нежно хлопнул меня по плечу. — Ну что ж, пойдём, выпьем.

— Нажрёмся?

— А как иначе? Ещё как нажрёмся, Гарри, ещё как.

Смех лёгким облаком окутал нас, когда мы направились в дом. Учитель, как всегда, щедро делился байками и нелепыми историями из своей жизни. Я впервые за восемь лет позволил себе смеяться по-настоящему, ощутив радость свободы. Боль и тоска по Доре остались, но лишь подпитывают моё стремление. Это значит, что начался новый виток моей жизни. Гарри Джеймс Поттер ушёл в небытие. Пора вновь встреть мир — настал час, когда Гарри Джеймс Певерелл вступает в свои права как Последний Лорд Идущих по пути Смерти.

* * *

Позже я долго размышлял о том дне. Тот ледяной, отрезвляющий поток, что смыл магию вампирши, не только спас моё сознание, но и изолировал эмоции, заточив их в недрах моей души. Смог бы я встать на этот путь без такой помощи? Возможно. Ради своих потомков, ради ребёнка. Ради друзей.

Первое столкновение двух из трёх высших сил, что постигли меня, прошло достаточно мирно, если быть откровенным. Почему же не явилась третья? Может, их устраивало любое выбранное мной направление; в любом случае, они уже получили бы свою долю пирога.

И вот главный вопрос: была ли это Дора или же другой Ангел? В глубине души полагаю, что это всё-таки Дора. Как ведьма могла стать таковой? Достаточно того, что она была глубоко верующей при жизни, а её путь завершился, похоже, как у святых. Какой путь она могла бы мне указать для искоренения заразы, проникшей в магический мир? Я уже никогда не узнаю, что это был за путь. Я выбрал сторону в этом хаосе и никогда не сожалел.

Глава 10. Интерлюдия: Рон Уизли

Рональд Уизли бродил по лондонским трущобам, словно призрак, потерянный в лабиринте душных улиц. Несмотря на отсутствие чёткой цели, его сердце было исполнено тревоги, что мучила его, как непрошеный гость. Его огненные волосы, уже слегка приземленные серебряными прядями, ежедневно напоминали о невосполнимых утратах. Каждое утро, глядя в зеркало, он ощущал, как безжалостные нити времени вплетаются в его яркую шевелюру, словно тени воспоминаний о тех, кто ушел навсегда.

В магической Великобритании, казалось, царила гармония и спокойствие, но сердце молодого главы мракоборческого отдела ДМП, под давлением нарастающего напряжения, стучало с тревожным ритмом. Внешний мир, окутанный чарами, скрывал истинную борьбу, в которой он был вынужден участвовать. Призраки прошлого не давали ему покоя, и каждый новый день становился испытанием, проверяющим пределы его мужества и стойкости. Его взгляд, обладающий магической глубиной, пронзался в суть становящихся угроз, заставляя его все больше осознаваться, что времена упоения ушли, и настал час безмолвной войны.

Война снова надвигается, готовая с новой силой поглотить его дом. И первой жертвой врагов станет он — неподкупный, влиятельный и справедливый глава боевых магов.

Три года минули с тех пор, как он собрал улики, касающиеся тайных дел, связанных со смертью дочери министра магической Британии и исчезновением наследника Альбуса Дамблдора. Его друзей. Каждый миг, даже в стенах родного дома, он ощущал, как опасность подкрадывается, обретая зловещие очертания.

И в этом мрачном ожидании, среди шёпота предательства и закулисных интриг, он осознавал: светлый путь справедливости, которым он шёл, всё больше окружался тьмой. Но в его сердце пылало пламя решимости, которое не позволило бы погаснуть надежде. Воспоминания о товарищах и о том, что они потеряли, становились его защитой. В этом мире, где предательство и обман стали нормой, он был готов встать на защиту тех, кто не может защитить себя.

Кто же его окружает? Как стервятники, кружащие над жертвой, они не спешат, не желая торопиться. Они терпеливо выжидают тот момент, когда будущая жертва совершит роковую ошибку. В это время Рон, погруженный в мрачные загадки, собрал осколки информации и оказался на шаг ближе к разгадке: он знал, кто мог лишить жизни Нимфадору Блэк. Варианты преступников вихрем крутились в его сознании, но все размышления упирались в один вопрос: что же движет ими? Гарри Поттер пересёк кому-то дорогу. В памяти вспыхивали эпизоды, когда его друг погружался в личные дела героев второй магической войны с Волдемортом.

О, не зря тогда Гарри зашевелился, но, как всегда, поступил легкомысленно. Бросившись в воду не ведая о подводных течениях. За это его и решили убрать с политической арены. Мог бы и меня подключить к своему делу. Лучший друг называется.

Рон резко остановился, прислушиваясь к тишине улиц. Слишком тихо… Казалось, трущобы вымерли. Неужели воришки и другой сброд избегают улиц в самое благоприятное время для нечистых дел? В случайности Уизли не верил. Его рука, скрытая под мантию, потянулась к набедренному чехлу с палочкой. Отскочив за мусорные баки, Рон осмотрел переулок и заметил, как в тенях домов шевелятся неясные силуэты человеческих фигур по обеим сторонам улицы. Из мрака донёсся низкий голос:

— Уизли, сдавайся! Ты просидишь, пока из твоей головы не вытряхнут то, что не следует знать, а потом вернёшься к службе, уже без ненужных знаний.

— Может, вы покажетесь на свет? Моя мама всегда говорила, что не стоит иметь дел с незнакомыми и странными личностями, — тянул время Рон. Как можно дольше, иначе его просто завалят. Должен быть выход, думай! — Ваше желание узреть меня не связано с делом Поттера и его жены? А то я запутался, кому так сильно мог насолить?

— Я похож на идиота, который выйдет на свет под твою тяжёлую руку, Уизли? Возможно, ты прав, но это не имеет значения. Сдавайся, Рон! Я не хочу терять половину отряда, если не больше, пока мы не возьмём тебя живым.

«Грязно работаете, и на своей территории прятаться никто не станет. Особенно если сделки ведутся на улице. А раз вы не местные и пришли за мной, нет смысла мелочиться. Хотите взять живым? Значит, просто развязали мне руки», — Губы мужчины против воли растянулись в лёгкой усмешке. Не дождавшись ответа от главы мракоборцев, оппонент продолжил:

— Зачем тебе умирать? Это не продуктивно. Клянусь, если ты сдашься, тебя оставят в живых и…

«Сейчас!» — Рон резко рубанул палочкой воздух.

— Ravago! — Фиолетовая искра вспыхнула в воздухе, стремительно уносясь к переулку, откуда доносился голос. Ещё мгновение и пространство взорвалось под воздействием "условно" запрещенного взрывного проклятия. Туман пыли и щебня окутал противников, но пронзительные вскрики боли предвещали многообещающее начало. Один из ублюдков выпустил яростный шквал тёмной магии в мусорные баки, за которыми прятался Рон. На мужчину обрушилась лавина острых, раскалённых осколков — стекло, пластик и металл. Крики смешивались с грохотом, создавая хаос, где каждая секунда промедления могла обернуться последним вздохом.

Подняв палладиум, Рон рванул в противоположную сторону улицы, стремясь прижать противников к земле мощной чередой разрушающих и взрывных заклинаний. Вдруг слева пронеслась зелёная вспышка авады. С ругательством Уизли повалился на спину; и чудом перекатывается вбок уходя от смертоносных потоков огненных чар. Жар накрывал его, обжигая волосы, но главное — он уцелел!

С кряхтением, потянувшись Рон поднял остатки укрытия и швырнул их вслед за серией проклятий. Почти вся груда мусора разлетелась в воздухе, опадая тлеющими огрызками от сталкивающихся огненных заклинаний, но часть всё же преодолела расстояние до цели. Услышав приглушённый мат, мужчина, пригибаясь и виляя из стороны в сторону, бросился на звук крика. Хлесткий удар руки в воздухе, и ещё одна цепочка взрывных и режущих проклятий срывается с палочки. Ответный удар: костеломные и взрывные с тяжёлым гулом ударяли по палладиуму, оставляя лёгкие ряби на его поверхности.

Улица, казалось, подверглась маленькому взрыву: стены домов обрушились, а мусор завалил мостовую. Однако самым важным было то, что в живых остался единственный противник. Дрожащей рукой посылающий в главу боевого отдела ДМП слабые и редкие режущие заклинания. Выбив палочку из рук мага, Рон вдавил свою в шею противника. Убедившись, что все остальные мертвы, он хлестким ударом в целюсь свалил и связал последнего из оппонентов.

Рон наконец позволил себе вздохнуть с облегчением. Как же повезло! Мелкие порезы и синяки от мусора не представляли опасности, а щит выдержал удары врагов. Приложив пальцы к уху и нажав на едва заметный имплант, мужчина устало вздохнул — как же надоела эта дотошность и последовательность действий.

— Говорит глава мракоборческого отдела Департамента Магического Правопорядка, Рон Уизли.

— Сэр! — нежный голос молодой девушки прозвучал прямо в его сознании. Новый диспетчер снова. Да, лишь немногие способны вынести наше безумное расписание.

— Вызовите мой заместителя, группы чистильщиков и оперативников по моим координатам. Немедленно.

— Медиков, сэр?

— Нет. Медицинская помощь здесь не нужна.

— Есть, сэр. Время прибытия — пять минут.

Неожиданно Палладиум загудел. Золотые частицы рассыпались в воздухе, когда мужчину, не успевшего отключить контактный имплант рации, швырнуло ударом, пришедшим сзади. Вскрикнув от сильной боли в груди, Рон оттолкнулся от стены и упал ничком. Над головой проносились костеломные и взрывные заклинания, а каменная кладка стены подняла пылевой шторм, оставляя на спине множество рваных ран.

Скрипнув зубами и сосредоточившись, Рон собрал в себе необходимую силу и метнул в противника несколько крупных осколков, от которых тот лишь отмахнулся легким движением руки. Не медля, он перекатился и создал из каменных обломков медведя, который, взревев, тяжело побежал на наёмного убийцу. Однако противник оказался не так прост: приложив палочку к горлу, он издал крик. Звуковой импульс, многократно усиленный магией, разорвал голову медведя, как спелый арбуз, а Рона отбросило назад, вызывая острую боль в голове. По лицу и шее потекла тёплая и липкая кровь.

Не обращая внимания на звон, который с тяжёлой болью отдавался в ушах и голове, а также на надвигающуюся дурноту, Рон резко вскочил, посылая противнику три мощных удара подряд. В темноте что-то блеснуло, разрезая воздух перед его глазами, и он инстинктивно выбросил влево руку, спасая свою жизнь. Плеть жестоко ударила по руке, дробя кости; и рука безвольно повисла, как будто потеряв свою волю. Ещё один взрыв боли снова потряс тело мага. Плеть исчезла, уступая место костелому, от которого Уизли едва успел увернуться вбок. Неестественно изогнув руку, он выпустил очередную цепочку ударных, которые, наконец, пробили защиту наёмника. Тело противника с глухим стоном протащило по брусчатке усеянной осколками и выбоинами, оставляя за собой кровавый след. Несмотря на боль оба мага вскинули палочки, однако противник оказался быстрее.

— Avada…

— Seko!

Филигранный разрез разрубил шею мага. Глава мракоборцев прикрыл глаза. Едва не сдох. Секундой больше и убивающее завершило бы его путь в этом убогом мире. Не зря выжившие ветераны, выбивали из тогдашних новичков пыль. Быстрота и скорость — вот спасение мага. И не в первый раз Рон шептал про себя слова благодарности старым учителям за их мудрость. Упав на землю, он почувствовал, как по всей улице, разрушая тишину, разнеслись громкие звуки аппараций.

Уже готовый продать свою жизнь подороже, Рон вздохнул: его люди. Чёрно-багряную форму мракоборцев ни с чем не спутать. Даже при невооружённом взгляде бросалось в глаза, как их форма светилась от магических рун: защиты от жара, поглощения ударов, увеличения прочности.

Безусловно, защита не была абсолютной, но есть одно но. Не раз и не два храбрые мракоборцы прижимали к губам изодранные ткани, которые уберегли их от резаных ран, слабых взрывов и других бедствий. Эти скромные одеяния, пропитанные страхом и надеждой, становились щитом в безжалостной борьбе. Каждый поцелуй был благодарностью за ту невидимую защиту, что оберегала их в самые тяжелые минуты. Сквозь звуки сражений, среди пепла разрушений, эти отголоски жизни и мужества свяжут их истории с вечностью. Так, в тени неведомых угроз, мракоборцы продолжали свою борьбу, осознавая, что даже эта экипировка способна не только греть, но и даровать защиту

— Живой? — к мужчине подошёл его, можно сказать, друг, Симус Финниган, а по совместительству заместитель главы боевого отдела ДМП.

— Как видишь, — рыжеволосый мужчина с трудом поднялся на ноги и слабо улыбнулся, пожимая руку. — А вы, надо сказать, быстры. Минуты не прошло с моего вызова.

— Понимаешь, диспетчер уловила в эфире мат, рёв, крики и взрывы. Бойкая девочка, подняла общий уровень тревоги в отделе и сообщила министру лишь после того, как передала твои координаты группам. Как ты, кстати, умудрился пропустить последнего в той части улицы? — Рон замер, наблюдая, как по всей улице метаются его подчинённые с недобрыми лицами. Действительно, что за оплеуха для боевых магов — покушение на их шефа, которое они проморгали и даже не успели вовремя прикрыть. Наконец, Рон обратил взгляд на своего друга:

— По силе он едва уступает Поттеру. Меня спасло лишь чудо и Раважио.

— Выдержал Раважио? — Симус с неподдельным интересом посмотрел на начальника. — Тебе повезло, даже Поттера бы штормило, прими он Раважио на щит. Хотя, несмотря на это, он бы просто задавил тебя чистой силой. Кто из врагов мог предположить, что ты, глава мракоборцев, будешь использовать запрещенные, э-э-э, «условно» запрещенные проклятия? За это светит десять лет в Азкабане, между прочим. Никто, кроме него не выжил; остальных размазало кровавым слоем на остатках дома. Что ж, газ — это действительно опасная штука.

— Это точно, — произнёс Рон, распахнув поясную сумку и выпив подряд три флакона зелий. Под действием энергетических стимуляторов боль отступила как и усталость. Уходя, они лишь «махнули на прощание рукой», обещая вернуться через сутки, чтобы поразить его на целых шесть часов. Финниган недовольно покачал головой, продолжая наблюдать за мастерством боевых магов. Да, он всегда остерегался тонизирующих зелий, за которыми неизбежно следовал жёсткий отходняк и необходимость очищения организма от токсинов. Даже не курит и не пьёт — спортсмен.

— Не стоит так осуждающе качать головой, Симус. Меня, в сущности, накрыло осколками и неожиданно крепкими объятиями стены. Лишь левая рука пострадала от плети, да еще и крик баньши, — коллега рассмеялся.

— Я всё думал, как же удалось взорвать голову медведя, не затронув остальные части тела. И только сейчас понял — крик баньши! Тебе просто повезло, Рон. Он принял весь удар звуковой волны. В противном случае, у нас не получилось бы разговаривать из-за отсутствия твоей головы на плечах. — Симус хмуро оглядел начальника. — Слушай, ты отказался от медицинской помощи, поэтому лучше сразу направляйся к министру. Он уже ждёт. И да, теперь тебе не стоит бродить в одиночку. Нам не хватало чтобы тебя прибили; а всему отделу оторвали тот инструмент, которым не стоит мыслить на работе.

— Возможно, тогда вам пришлось бы менять пол?" — Рассмеявшись над грубой и солдатской шуткой, присутствующие маги с облегчением перевели дух. Шеф жив, а мертвецов и улик всегда достаточно — это занятие быстрое. Сотрудники вернулись к работе, а Рон аппарировал прямиком в прихожую министра. Приятно быть одним из советников и приближенным к министру. Постучав для приличия, Рон открыл дверь и подошел к столу, вытянувшись, как на плацу.

— Добрый вечер, Министр. Сьюзен. — Сьюзен Боунс кивнула, а министр изящно кивнул на стул.

— Сколько раз говорил, без официоза среди своих, — две пары глаз внимательно осмотрели мага. — Хреново выглядишь, Рон.

— Бывало и похуже, Тед. Удалось выяснить, кто пытался меня «слить в унитаз»?

— Нет, Рон. Именно поэтому мы тебя и позвали, — цепкий взор Сьюзен ловил каждую деталь. В то время как министр, откинувшись на спинку стула, полагался на более компетентную в этом деле верховную судью Визенгамона. Рон, сохраняя спокойствие, встретил взгляд Сьюзен.

Интересно, не правда ли? Встреча трех столпов власти магической Британии не частое событие: Закон, Суд, Порядок. Четвертым столпом был Отдел Тайн, обладающий полной автономией от Министерства Магии и министра. В отличие от Рона и Сьюзен, которым эта свобода мерещилась лишь отчасти. — Последние три года я веду только два дела, которые остаются нераскрытыми.

— Мы знаем, что у тебя на руках оригиналы дел о смерти моей дочери и о Гарри Поттере, Рон, — в голосе министра сквозило раздражение. — Но до сих пор никто не пытался избавиться от тебя столь открыто. Нападение на главу мракоборцев говорит о том, насколько ты стал опасен. Кукловоды решили дразнить спящего дракона. Твой отдел уже кишит как муравейник. Ты что-нибудь выяснил?

— Не совсем, Тед. За это время мне удалось составить список кандидатов, которых никто не видел в течение полутора часов в момент, когда Нимфадора погибла.

— Кто. — Министр резко встал, устремляя на Рона требовательный взгляд. Не смирившись с потерей дочери и полным провалом расследования, он не собирался отступать. В голосе Теда Блэка звучала жажда крови и мести. Сьюзен напряглась, готовая к немедленным действиям.

— Малфой.

— Глава Отдела Тайн? — Верховная судья удивленно подняла бровь. — Хотя весь Отдел Тайн ежемесячно проверяют на лояльность к министру и обществу. Но ведь Гарри Поттер и Нимфадора никак не связаны с министром или обществом. К тому же такое идеальное преступление вполне могло быть делом рук невыразимцев, особенно если Гарри что-то нашёл

— Да, последний месяц Гарри усердно работал над личными делами участников битвы за Хогвартс и героями той войны. К концу месяца он выглядел очень обеспокоенным. Все свидетели дуэли между ним и Невиллом ясно помнят, как Гарри говорил о необходимости проведения расследования и суда для всех виновных. — Сьюзен слегка нахмурилась.

— Но Малфой не герой той войны. — Министр магии бросил пристальный взгляд на Рона, который нервно сглотнул и закрыл глаза. Он молился, чтобы его подозрения оказались неверными. Ведь речь шла о его семье.

— Уизли. Мои братья и сестра. Они могли быть замешаны или даже сделать это. Но нет никаких доказательств, что Малфой или моя семья имеют отношение к убийству Нимфадоры. Однако я их найду.

Рон опустил голову, переживая за своих близких. В кабинете воцарилась напряженная тишина. Министр магии, судья и представитель отдела правопорядка размышляли о том, насколько далеко могут зайти родственники Рона, если придется защищать свою репутацию. Зачем они совершили преступление? Каковы были их мотивы? Неужели они заказали Рона? И как доказать или опровергнуть причастность, если улики отсутствуют?

Но самым главным вопросом оставалось: что хуже — то, что семьи и герои недавней войны теперь стали врагами, или то, что самый опасный отдел в магической Британии оказался под подозрением?

Перед ними стояла сложная задача — разобраться в этой запутанной ситуации и найти истинных виновников.

Глава 11. Комедия и фарс

Снова, как и всегда, я проснулся рано утром от яркого света, который безжалостно бил мне прямо в глаза. Я резко сел и сладко потянулся, вспоминая, что накануне пил медовуху, приготовленную Мастером. Этот чудесный напиток был крепким, как виски, но утреннее похмелье обходило меня стороной.

В моей голове тут же закружились воспоминания прошедшей ночи. Мы с мастером вели долгие беседы. И я взахлёб рассказывал ему свои приключения — битвы с василиском, Томом Гонтом, драконами и дементорами. Мастер слушал внимательно, иногда удивлялся, иногда смеялся над забавными моментами моих историй. Затем мы перешли к спонтанному соревнованию. Кто дальше бросит и вобьёт меч в стену. И каждый раз мы промахивались, вызывая хохот друг друга.

Очень скоро это занятие надоело. Плюнув на катану, Мастер потянул меня в Квартал Красных Фонарей. Даже не понял как мы туда переместились. Долгое время смеялся над названием, показавшимся мне весьма забавным. Последнее, что я помню — обнаженная ведьма, хотя, пожалуй, она больше напоминала вейлу. Светилась мягким голубым светом, а в воздухе плавали голубоватые крупицы, словно пыль, струившаяся от вейлы и окутывающая меня. Ещё секунда и горячие, страстные губы касаются моих, вызывая непреодолимое желание.

Спускаюсь на первый этаж, где, как всегда, сидел Мастер, устремив взгляд в стену. Услышав мои шаги, Учитель радостно улыбнулся и рассмеялся.

— А-а-а, наш терминатор проснулся? Как ощущения?

— Отлично себя чувствую. Какой терминатор? — Учитель засмеялся.

— Ха! Когда через три часа я решил проверить тебя, предо мной открылась удивительная картина. Вейла лежала без сил, едва дыша, а наш герой, без зазрения совести, увлекся физкультурой! Голышом, и твоя «волшебная палочка» была готова к бою. Когда мы наконец тебя вытащили, ты проревел: «Я ещё вернусь!», на что она, с трудом улыбнувшись, произнесла шепотом: «Заездил, терминатор, но я буду ждать». Ха-ха! Впервые вижу нечто подобное. Нет, не терминатор, терминаторище, человечище! Мне даже завидно стало, если между нами. Так заездил бедную, опытную ночную бабочку. — С каждым словом старика я, против воли, краснел, осознавая, как забавно и одновременно стыдно это всё выглядело.

— Мастер! — он усмехнулся в ответ на мой рык. Вскоре улыбка исчезла с его лица.

— Всё готово. Твои вещи собраны и ждут тебя у порога. Присядем что ли.

Я присел рядом с ним. Мы оба молчали. Гнетущая тишина висела в воздухе. Учитель хмурился, а я не мог придумать, как разрядить обстановку. Наконец он нарушил молчание:

— Бери с собой старую палочку. Она тебе пригодится. Но помни, она рассчитана только на одно заклинание, после которого сломается.

— Почему? — удивился я. — Палочка из остролиста и пера феникса?

Мастер только хмыкнул.

— Горе мне. За что я так провинился, что мне достался такой ученик? Ты стал другим — наполовину мертвец, наполовину живой, Еристарх. Эта палочка больше не твоя, она чужая. Используй только первый дар Светлейшей. Другая палочка пригодится в час скорой нужды. Понял?

— Да, мастер.

— Молчать, — произнес он, и я впервые улыбнулся за утро. — У меня для тебя задание. То, которое не смог выполнить никто, даже я.

— Даже вы? И вы, Мастер, думаете, что я смогу справиться?

— Да. Тебя ждет Авалон. Королевство эльфов, истинных, с острыми ушами, о которых столько сказаний и мифов шепчут в мире неодарённых — мои брови удивлённо приподнялись. Он снова сумел поразить меня загадками этого мира.

— Они существуют?! Как? Где? Почему маги не знают? — Учитель хлопнул по столешнице, и вдруг меня охватило странное чувство дежавю.

— Хорошо. Не спеши. Да, они действительно существуют. После эпохи Золотых костров они навсегда покинули нас, укрывшись защитой, которую неодаренные называют Бермудским треугольником. Площадь острова, конечно, в три, если не в четыре раза превосходит защитную зону, но это уже магия пространства. Забавно… — Мастер замялся, покачав головой. — Не важно. Важен мой наказ. Точнее, твой долг. Долг наследника. Ты должен вернуть четвертую реликвию рода Певерелл. Меч короля Артура.

— Я знал! Знал, что меч Пендрагона — наша реликвия! Но как его вернуть? Украсть? — Учитель усмехнулся, пытаясь изобразить улыбку, но его лицо осталось мрачным.

— Украсть? С королевой Авалона мы не справимся даже вдвоём, не уничтожив всех эльфов. И даже если победим, не факт, что сможем выбраться. Так что нет. Тебя ждут два испытания. — я наклонился ближе, прищурив глаза. Учитель, как обычно, закрыл свои.

— Три года жизни на Авалоне. Затем — бой с королевой. Главное — выжить, даже не думай побеждать. Она развоплотит тебя в прах. Я не шучу. И не вздумай поднимать мертвых! Не повторяй моих ошибок. Однажды я проиграл битву, впервые за две сотни лет, и меня захлестнула волна обиды и злости. Я поднял мертвых. И что ты думаешь? — голос мастера давил на меня тяжестью. — Одним мановением руки она их развоплотила! Даже нам нужны слова силы! А меня прокляла на вечную жизнь. Сурова ведьма.

— Мастер. Мы найдем способ снять это проклятие, — сказал я с отчаянием, но учитель лишь отмахнулся.

— Меня уже… скажем так, спасли. Светлейшая заберёт мою жизнь, когда сочтёт нужным. Когда все мои дела будут завершены. Она разорвет цепи проклятия, что удерживают мою душу. Но ты понял меня? Не смей поднимать мертвых! Не смей применять магию, иначе эльфы узнают, что ты Еристарх, и даже Богиня не спасёт тебя.

— Понял. Я верну реликвию обратно в род. Клянусь словом некроманта! — Учитель открыл глаза и улыбнулся. Мы замерли, каждый погруженный в свои мысли. Меня ждёт новое испытание. Непреодолимое испытание. Но где наша не пропадала? Правда, рядом со мной нет Рона. Дружище И вновь наша встреча откладывается. Но это обязательно случится. Когда-нибудь.

Решительно поднявшись, я закинул маленькую сумку за плечо. Взяв в руку палочку из остролиста, я только грустно хмыкнул. Когда-то тёплое, пульсирующее в такт моему сердцу, дерево стало безжизненно холодным, не отзываясь на мою руку. Прости, родная. Сколько же мы с тобой пережили! Ты всегда выручала меня. А я подвёл тебя. И даже хуже: когда придёт время, ты в последний раз почувствуешь, как по твоей сердцевине пронесется магия, разнеся дерево вдребезги.

Было до обидного грустно. Хотя, приятно, что другие эмоции, кроме ненависти и злобы, снова появились. Эти две предвестницы безумия отошли на второй план.

Убрав палочку в подаренный Хагридом мешочек на шее, я положил бузинную палочку в набедренный чехол. Учитель, наблюдавший за мной, встал со стула и подошел ближе.

— Вот, возьми этот портал на Авалон и обратно в Певерелл-мэнор, — сказал он. Приняв портал, я неожиданно протянул руку в привычном жесте приветствия и прощания. Мастер, с легкой улыбкой, сразу же ответил тем же. — Только не вздумай меня трогать, непутёвый. Я знаю вас, сопли, слёзы, обещания писать. Тьфу, срань небесная!

— Как ты мог так подумать, Старик? Это не тот случай. Ещё получу я от тебя! — Мы дружно рассмеялись, наполняя момент легкой радостью перед расставанием.

— Всё, всё. Проваливай! Того и гляди слезу пущу старческую. Это вредно для моего авторитета!

Снова рассмеявшись, мы кивнули друг другу. Я мгновенно развернулся и вышел за дверь. Учитель не изменится. Старый хрыч. Мне тебя будет не хватать. Прощай, Мастер. Слегка улыбнувшись своим мыслям, я шагнул в вихрь портала.

На Авалон!

* * *

Старый некромант замирает, наблюдая, как портал, уносящий его друга и ученика, исчезает. Ему предстоит ещё долгая жизнь, по меркам смертных. По крайней мере, до того момента, когда он сможет обучить следующее поколение искусству некромантии. Знают ли они что ждёт Гарри в будущем? Несомненно. Он был хорошим учеником и всё понял. Истина одна: играя за одним столом с высшими силами, будь готов отдать всё.

Испытывают ли они грусть? Да. Тяжесть расставания — сильное чувство. Однако для некромантов это обычное явление. Они не могут позволить себе оглядываться назад; их путь — это движение только вперёд. Нет времени на горечь разлуки и скупые слезы по ушедшим друзьям; остановка означает поражение. Поражение из-за собственной слабости.

В сердце некроманта, как в темной бездне, горит решимость и холодная уверенность. Его обязанность — передавать знания, укреплять могущество Госпожи. Вечная память о тех, кого он потерял, станет топливом для его дальнейших шагов. Напоминая, что в этом мире побеждает лишь сила и нежелание поддаваться меланхолии. Вперёд, обязательно вперёд — там, за горизонтом, ожидают новые ученики, готовые постигнуть тайны смерти.

* * *

Авалон, я стоял на протоптанной тропе, вдыхая кристально чистый воздух. Даже в уютной долине Мастера атмосфера не могла сравниться с этой свежестью. Лиственные и хвойные деревья сплетались между собой, создавая узоры, которых не увидишь в обычном лесу.

— Какие же они высокие. — восхитился я, запрокидывая голову, пытаясь увидеть вершины деревьев. Деревья Авалона возвышались в небо, теряясь в облаках. Мой взгляд с восторгом блуждал по лесу, где тропинки извивались, соединяясь подобно кровеносным сосудам, пронизывающим человеческую кожу.

Лес определённо был обитаемым — протоптанные тропы говорили сами за себя. Трудно было сказать, что лучше: обилие путей или неизвестность. Кто знает, какие существа скрываются в его глубинах? Однако углубиться в размышления мне не дали отдалённые звуки. Лязг стали и крики, напоминающие человеческие, смешивались с незнакомыми восклицаниями. Хм. Неужели на Авалоне наступили времена войны? Надеюсь, эльфам может понадобиться моя помощь.

Привычным движением я вытягиваю меч из ножен, издавая тихий звон, и, сохраняя осторожность, медленно продвигаюсь к источнику звуков. Внезапно, едва успеваю осознать угрозу: свист летящей стрелы. Руки будто сами по себе вращают меч, отражая стрелу, летящую в мою шею.

Звуки в этом месте воспринимаются необычно. Лязг и рокот заклинаний едва слышны, хотя само действие происходит всего в нескольких метрах от меня. Передо мной — отряд из двух десятков эльфов, с решимостью мечущих стрелы и стихийные заклинания. Они отступают под натиском приближающейся фигуры. Фигура невозмутимо идёт к ним, полностью игнорируя силу магии и стрелы эльфов. Это противостояние сжимает пространство, вызывая пульсацию крови в висках.

Ледяные когти страха впились в позвоночник. Передо мной возник двухметровый силуэт человека с приятными чертами лица. Если бы не прозрачные чёрные крылья, расправленные за спиной. В памяти всплыл момент нашей дуэли с Невиллом. Вызванная мною сущность, демон или нечто подобное, утащила моего бывшего друга в Ад.

— Какая смелая глупость вызвать демона, безмозглые вы создания! — пронзительно воскликнул я.

Удар рукоятью ширасайи об собственный рот рассёк кожу, по подбородку потекла кровь. Но сделанного не воротишь. Эльфы и загадочное существо замерли, удивленные и заинтригованные. Они прекратили бой и оглядывали меня. Раскрыв глаза от растерянности, я сделал круговое движение рукой и выдал первое, что пришло на ум.

— А, господа. Продолжайте, извините, кажется, я заблудился.

Теперь в глазах эльфов читалось возмущение и шок. Что им не понравилось на этот раз? Демон с ироничной ухмылкой поднял бровь и холодно произнес, обращаясь ко всем присутствующим:

— Это напоминает какой-то глупый фарс или комедию. Мне нужен меч Артура Пендрагона.

Дальнейшие события начали стремительно развиваться. Демон медленно, с торжественным величием, поднял руку. Эльфы, полные решимости, но обреченные на неудачу, натянули тетивы своих луков. Наконечники стрел сверкали агатовым светом, прицеливаясь и в меня, и в демона. Я инстинктивно выбросил правую руку, отбросив меч-посох в сторону, открытой ладонью. Нет. Вы не убьёте меня стрелами, и мой меч не будет вашим.

— Падите!

Эльфы в страхе упали на колени, словно под тяжестью невидимой силы, закричав от боли; демон же опустился на одно колено, его хриплый вздох напоминал стон разрушающегося мира. Я остался стоять на подкошенных ногах, но на плечах ощутил многотонную тяжесть моего… приказа?! Как интересно: заставить демона опуститься на колено. Если вспомнить, как спокойно Ангел выдержал мой Огонь Тьмы, подпитываемый гибелью нерождённого. То какая могучая сила заставила демона подчиниться? Как я смог устоять на ногах, когда эльфы даже не способны двинуться? Почти не замечая, как нечто проходит через меня в внешний мир, я невольно понимаю, что оно управляет ими.

— Антихрист? — демон с треском повернул ко мне голову, ужас заполнил его глаза; а крики эльфов наполнились новой гаммой паники, достигая ультразвуковых частот.

— Что? Ты ошибаешься! Я не Антихрист, — да, я Еристарх. Под ложечкой кольнуло, эти два титула звучали слишком похоже.

— Конечно, ты не можешь быть Антихристом. Но только он способен управлять Гласом и Волей. Кто ты, смертный?

— Какая разница? Я не позволю тебе получить Экскалибур. — я не отводил взгляда от демона, но его рывок вырвался из-под контроля.

В мгновение ока он стал едва заметной тенью, устремившейся вверх. И хотя моя "магия" сдерживала его, но с очень злой и предвещающей неприятности ухмылкой он встал. С хрустом расправил искалеченные суставы и крылья.

— Да, ты не Антихрист. Ты едва держишься на ногах, в то время как он без труда ставил на колени десятки падших архангелов. Я снова спрашиваю. Кто ты? Кто твоя Богиня?

class='book'> Глава 12. Королева и некромант — Да, ты не Антихрист. Ты едва держишься на ногах, в то время как он без труда ставил на колени десятки падших архангелов. Я снова спрашиваю. Кто ты? Кто твоя Богиня?

Я замер, наблюдая, как Демон, преодолевая мою магию, медленно подходит ко мне. В его глазах теперь не было и следа прежнего страха, только раздражение и злоба.

— Знаешь ли ты, что Глас и Воля Бога в первую очередь угрожает тебе, смертный?

— Угрожает? Чем же? — отступаю на шаг, чувствуя, как дрожу. Демон усмехнулся и продолжил двигаться ко мне.

— Не знаешь? Тогда я расскажу тебе настоящую историю Антихриста. Известного также как Мерлин, Сатанинское отродье.

Несмотря на все свои опасения, я стал слушать Демона. Он остановился уже в десяти метрах от меня.

— Так вот, после того как Пендрагон занял трон Камелота, Мерлин пропал без вести. Даже мы не в силах понять, что заставило его уступить господину. И пред лицом Люцифера, убить нерождённого дитя Равены — своей ученицы. Конечно, ваши маги не намеревались терпеть такое: на его след вышли четыре лучших ученика, эта бешеная королева Авалона и сам Артур. Им едва удалось одолеть его. Даже дважды применив глас, Мерлин лишь отсрочил свою неизбежную гибель. Антихрист почти пал, но тут вмешался сам Владыка. Послал на помощь Мерлину отборную гвардию — падших ангелов, вкусивших наслаждение греха и предательства. Возможно, Мерлин всё-таки прозрел, осознав, чем чреват для Камелота союз с падшим архангелом. Полное уничтожение. Он не для этого тратил годы, лучшие годы своей жизни. Мерлин смог изгнать их обратно в Ад, но сам пал. Его тело, как дым, растворилось вместе с душой. Смертная оболочка не в силах выдержать даже малейшую силу божества. И пусть это всего лишь капля божественной силы, она способна менять мир одним лишь словом.

Я как заворожённый слушал такие древние тайны магического мира, о которых не знал даже мой Учитель.

— Мерлин сжёг себя. Ты желаешь такой же судьбы? Ты слабее древнего колдуна, и в любую же секунду можешь исчезнуть. Почему, при частой смертности детей до их рождения, именно Мерлин стал первым и последним? До тебя, отмеченный силой богов.

Пожелав и сказав… Воля и Глас богини. Ответ был очевиден. Так я получил часть сил Светлейшей. Эта мощь помогла мне победить и демона, и эльфов. Перспективы, открывшиеся благодаря этому дару, были соблазнительны. Но как я стал обладателем этой силы? Оказывается, чтобы обрести статус Гласа и Воли, необходимо присутствие самой богини.

— Это не просто присутствие, — объяснил Демон, самодовольно улыбаясь. — Они должны направить твою руку на убийство. Так ты находишься под покровом Смерти. Спасибо за ценную информацию. Смехотворно наблюдать, как ваша защита разума трещит по швам, смертные.

Неожиданная реплика поразила меня.

— Как?! — воскликнул я, вдруг осознав, что расстояние между мной и Демоном сократилось до двух метров. Забыв обо всем вокруг, я сосредоточился на Демоне. В голове внезапно вспыхнуло знание:

— Сдохни! — в воздухе возникли невидимые тиски, окружающие ничего не понимающего демона.

Багровая вспышка озарила пространство, и в воздухе появились алые руны на неизвестном языке. Эти рунные символы горели ярким пламенем, преграждая путь любой попытке сжать демона. Наша схватка напоминала мне дуэли с Томом: ни хитростей, ни уловок, лишь чистая воля против воли. Время словно замедлилось, пока лицо противника искажалось от боли и ужаса. Руны начали тускнеть, и стало ясно, что божественная сила превзошла демоническую магию. Меня охватила радость, но я сдержал эмоции.

Демон упал на колени, его крылья безвольно опали, а конечности, казалось, были изломаны.

— Пощади! — прогремел он, вопя от страха и боли. — Я могу быть тебе полезен!

— Ты? Мне? Я не торгуюсь с демонами. Это всё равно что собственноручно проложить путь в Ад. Нет, ты обречён на гибель. — но всё же я слегка ослабил хватку, понимая, что слова его отчасти правдивы. Такой союзник, возможно, упростит мой путь. Уловив моё замешательство, демон вновь заговорил.

— Я — мастер ментальной магии. Хочешь узнать чьи-то тайны? Обращайся, и я открою тебе истину. Ликвидировать ненужных? Для меня это проще простого. Я — суккуб. Приму облик человека так, что у всех слюнки потекут. Но вызывать меня ты сможешь лишь раз. Для большего нужен контракт с оплатой в виде души.

Как заманчиво! Информация мне точно пригодится по возвращении в Англию. Слишком много времени прошло. Докатился ты Гарри. В союзниках — демоны, враги — ангелы. Но это выглядит очень привлекательно.

— Предположим, я согласен. Как мы будем закреплять эту сделку? И не соберешься ли ты меня обмануть? Всё выглядит слишком гладко. — Я чуть сильнее сжал его, но главное — не потерять контроль. Ненароком могу и удавить. Вскинув голову, гость из ада излучал самодовольство.

— Души — это товар. Сделки — это репутация и жизнь. Ни один демон не осмелится нарушить заключенное соглашение. Обхитрить мы можем, если смертные будут недостаточно осмотрительными. Но никому из нас не дано нарушать следки. Иначе товар перестанет течь рекой, из-за недоверия. Профессиональная репутация и этика также имеют немалую ценность.

М-да, ожидаемо. Бизнес демонов, очевидно, процветает. Пока я углубляюсь в размышления, противник продолжает искушать.

— Клянусь своей душой, я явлюсь один раз по твоему зову и выполню любое твое желание, если мои силы позволят. Ты не убьешь меня ни сейчас, ни по окончании контракта, за исключением случаев самообороны. — демон остановился и задумчиво взглянул на меня. Всё?

— Да. Скрепляем? — в ответ на мою реплику взгляд демона сверкнул, и он рассмеялся.

— Ты станешь моим должником, смертный. Кроме того, я обязуюсь не раскрывать о тебе ни слова никому, даже самому Люциферу. И, признаюсь, у меня имеются проблемы с памятью — такая противная вещь, что забыл, где покоится Экскалибур. Да. Теперь всё.

Меня прошиб холодный пот от осознания собственной глупости, и горло пересохло от волнения. И вновь удача спасла меня. Если бы демон рассказал Люциферу и другим демонам, кто я и где находится меч Пендрагона. Охота на мою скромную личность началась бы немедленно. И, боюсь, она бы не завершилась в пользу простого смертного, обладающего даром Светлейшей.

— Зачем?

— Спасение твоей жизни — это первый шаг к долгосрочному партнёрству. Ты, возможно, не знаешь, что существуют бесчисленные параллельные миры, подобные твоей Земле. В каждом из них души умерших распределяются между Адом и Раем, объединяясь в едином потоке.

Демон, больше не боясь, что я уничтожу его, удобно устроился, словно хозяин положения. Раны, нанесенные ему, уже полностью зажили. — Это инвестиция в тёмную лошадку, пешку. Которой я надеюсь суждено стать ключевым игроком. И, возможно, когда-нибудь помощь от игрока мне понадобится. Кто знает. Так что, скрепим сделку, партнёр?

Как только мы обменялись клятвами, мои кулаки разжались сами собой, и демон исчез. Эльфы, восстановившись после моего приказа, вновь взяли меня на прицел. Моя рука метнулась к бузинной палочке, но мир перед глазами потемнел, меня залило кровью, а невыносимая боль сковала тело. Я был полностью обездвижен и не мог говорить. Неужели, так и умру? Глупо.

— Не стрелять! Не стрелять в человека! — прогремел властный, красивый женский голос. Это было последнее, что я запомнил, и сознание поглотила мягкая темнота.

* * *

— Ха. Это уже становится привычкой — терять сознание по ничтожным причинам. — прошептал я, открыв глаза. Первым делом увидел незнакомый потолок, сделанный из загадочного синего дерева.

Весь дом, который впоследствии оказался построенным в честь королевской эпохи, был вырезан из древесины, исполненной синеватых оттенков. Хотя роспись была простой и плавной, её изящество непреложно завораживало, словно оно предназначалось исключительно для королевского дворца.

Однако наслаждаться этой простотой мне не позволило неторопливое покашливание. Удивленно повернув голову, я замер. Застыл в восхищении перед усталой, но величественной особой, удобно устроившейся в кресле. Она королева, никаких сомнений. Гордая, великолепная и полная благородного величия.

Длинное платье спускалось до пят, нежно обвивая талию и подчеркивая высокую грудь. Волосы тёмно-зелёного цвета, подобно свежей листве, ниспадали до лопаток, словно мягкий покров леса. Лицо её излучало величие и гордость. Тёмные, загадочные глаза манили, заставляя меня невольно отводить взгляд. Передо мной стояла старая, но мудрая королева Авалона, чьё присутствие напоминало о таинствах.

Её фигура олицетворяла дикую, первозданную красоту, силу, власть и непокорный характер. Но, в то же время, в каждом её движении ощущалась тяжесть пережитых веков и глубокая усталость.

Это флёр вековой мудрости и страдания постепенно облекал аурой необъятной глубины, соединяя вечность с настоящим. В этом противоречии красоты и усталости можно увидеть величие жизни в самой истинной, неподкупной форме. Где каждое мгновение пропитано весом истории и печатью утрат.

— Наконец-то ты пробудился, некромант. Я уже собиралась приступить к более глубоким силам исцеления. Зачем ты пришел в наш дом, проклятый Еристарх?

Я решился поднять глаза и встретить холодный, презрительный взгляд. В нем переплелись безразличие и злоба. В душе разгорелась опьяняющая безумная смелость. Барыня негодует? Какое досадное зрелище.

— Я пришел за тем, что принадлежит моему роду, гордая королева, — она горько усмехнулась.

— Моим поданным пришло время обнажить мечи, раз наследник моего брата здесь за мечом. Ты знаешь условия задания, возложенные самим Артуром?

Брата?! Как же ты стара…

— Знаю. Три года жизни на Авалоне, и бой с тобой, королева. Ты знаешь, кто я, но учитель предупреждал: как только это знание станет явным, ты лишишь меня жизни. Так почему же я жив? — эльфийка нахмурилась, отражая мою взволнованность.

— Я не глупа, — после долго молчания произнесла она. — Убить полномасштабную фигуру в игре высших сил, способную всколыхнуть мир. Да к тому же отмеченного Смертью в моих землях. Это неразумно. Я стара, и бремя времени давит на мои плечи. И я решила, что ты сможешь помочь в одном деле.

Складывая руки, она наклонила голову в знак уважения.

— Ах, куда же подевались мои манеры? Позволь представиться: Морганна ЛаФей, королева Авалона.

— Гарри Певерелл, — пытаюсь встать, но обессиленное тело подводит, и я вновь падаю на кровать. — Вы… о тебе много сказаний в нашем мире, королева.

— Наглец. — холодный голос обжёг, как удар кнута. — Ко мне на "ты" смели обращаться только Артур, наша матушка и Мерлин. О да, почти все эти сказания правдивы. Все эльфы в юности слегка спесивы и горячи.

— Тебе необходимо мое преклонение, королева? — оскалившись, я прямо встретил её безразличный взгляд. — Я могу преклонить колено. Но это будет лживо. Никогда не гнул спину и не собираюсь.

— Вот как? — мы несколько мгновений пристально смотрели друг на друга, после чего Морганна слабо, но всё же улыбнулась. — Ты точная копия моего брата. Поставь вас рядом, и различить будет непросто. Можешь называть меня по имени, некромант.

— Это честь для меня, Анна. — её глаза сверкнули, но гневной реакции не последовало. — Какое же поручение вы хотите мне задать?

— Воистину, кровь королей крепка… Но прежде чем мы обсудим мое поручение, внемли мне:

Придёт беда, как ветер в мгле,

Унесёт мечты, что были в тепле.

Предательство сделало дело,

Как тёмный завет.

Падёт мессия во мрак, теряя свет.

В глазах злоба и ярость,

Буря в душе.

Смерть силу дала и правду открыла,

В сердце искра, вновь жизнь возвратила.

Пройдёт он путь крови и мёртвых,

Как воин за правду, не зная боли.

Вспыхнет мир в огне очищенья,

Пройдёт по планете волна возрожденья.

Правду познал поздно народ,

Убили Мессию познав горести срок.

Одели корону, на трон посадили.

Куранты отбили час Короля,

Ведёт он народ к свету стремясь.

Замерев, королева пристально всматривалась в мои глаза. Какие странные строки, будто бы вышедшие из одного пророчества Трелони! Я резко встрепенулся.

— Анна, это что, пророчество? О Артуре? К чему оно? — не знаю, что ты отыскала в моем взгляде, но расслабилась и невольно улыбнулась.

— Я ошиблась. Значит, эти строки не имеют смысла, и ты подходишь под моё поручение. Ты ведь последний из рода Певерелл?

— Ты не ответишь на мои вопросы? — Морганна нежно улыбнулась. Чёрт возьми, она и впрямь не ответит, эта улыбка и этот взгляд мне до боли знакомы. Как же это бесит. — Ответь мне хотя бы на то, что произошло со мной, когда демон исчез.

— Переводишь разговор в сторону? Хорошо, раз ты даже этого не знаешь. Смертным трудно долго пользоваться силой Гласа и Воли богов. Особенно опасны частые использования. Ты, безусловно, хрупок телом, но силен духом. Я пришла вовремя, остановила разрушение твоего тела, но выкарабкался ты сам.

Правда? Значит, Глас и Воля для исключительных событий. Жаль, что такую силу так сложно контролировать — даже демоны пасуют перед ней.

— Тебе нужен наставник, иначе ты рискуешь погибнуть случайно. Будь осторожен. Используй эту силу только под моим контролем. Не делай этого самостоятельно. — после моего согласия Морганна приложила палец к губам. — Кстати, когда я пришла, на поляне шёл снег. Ты был его источником?

Зачем раскрывать все карты? Мы всё-таки враги, Анна прямо намекнула: если что-то пойдет не так, мне не жить. Но к чёрту, давайте играть по-крупному.

— Да, а что?

— Славно. Видишь ли, у нас нет зимы. Не мог бы ты вызвать снег для детей Авалона? На ту поляну собралось всё население младше трёхсот лет. Их радость такова, что редко доводится видеть. О своей тайне не бойся, снег не выдаст силу богини. Никто не догадается об этом.

— Хорошо, конечно. — ха. Завести дружбу с молодыми эльфами, с подрастающим поколением. Работаем, некромант.

— Славно. — произнесла королева, её улыбка внезапно померкла. — Как дела с твоим родом?

— Да, я последний. К чему этот вопрос? Ты собираешься отправить меня туда, не знаю куда?

— Нет, хотя искушение велико, ты можешь исчезнуть, так и не раскрыв своих истинных сил. — Она снова засмеялась, но смех прозвучал как-то неловко и смущённо. Чего? Такая древняя особа может смущаться? Мне это не нравится. — Но нет. Совсем нет. Я стара, Гарри, слишком стара и слишком устала. Устала наблюдать, как между нами и смертными, простирается бездна. Со стороны это выглядит удручающе. Особенно если помнить, каким был мир тысячи лет назад. Но чтобы найти покой, нам нужен наследник. Клянусь словом королевы Авалона, наш ребёнок будет воспитан как будущий правитель страны и как некромант. Ты подходишь на роль отца. Решай, некромант, решай быстро. Другого шанса не будет.

Раскрыв рот от удивления, я смотрю на Морганну, смущённую, но все же величественную и властную. Вот это поворот. Едва слышно я шепчу ответ. И никогда в будущем не жалел о своем решении. Морганна расцветает, становясь ещё прекраснее, если это вообще возможно.

Искренняя, тёплая улыбка и вновь зажжённый огонь жизни в глазах древней колдуньи были лучшим, что мне удавалось сделать для женщин. И даже недолгая радость и счастье Доры меркли перед этим новым огнём. Я не смог подарить счастья Доре, но смогу дать его Анне. Она заслуживает простого счастья женщины и матери.

Эти три года принадлежат тебе, Анна, и никому другому.

Прости, Дора, но Анна достойна большего, чем просто власть. Королева, словно фея, коснулась моей ладони, и усталость, сковавшая меня, отступила. Мои мышцы налились силой, словно я заново родился. Я чувствовал, что мог бы сломать гору голыми руками. Но внезапный шорох вернул меня на землю. Это упало на пол платье Анны, и я замер, заворожённый.

Её красота была настолько совершенна, настолько притягательна, что я не мог оторвать взгляд. В глазах Анны отражалось теплое сияние. Боясь спугнуть, я нежно потянулся к ней. Она, словно прекрасный цветок, распустилась навстречу моим прикосновениям. Её губы, мягкие и нежные, жадно встретили мои, и я растворился в её страстном поцелуе. Я был потерян в её объятиях, в её глазах, в её мире. Где существовали только мы двое.

Глава 13. Вихрь стали

Казалось, три года — это долгий срок. Однако на Авалоне минуты и часы стремительно превращались в дни, недели, месяцы и годы. В процессе этой жизни я всё глубже погружался в мрак. Я уже не испытывал страха при взгляде на колдовство Анны, олицетворяющее мощь тёмной магии. Помню в первый раз я чуть приступ не словил от удушающей, древней силы.

Магия королевы проявлялось даже в том, как воздух в ясный день окутывался затмевающей тенью. Словно сам Авалон дышал злом.

Когда эмоции переполняли королеву, радужка глаз темнела, и вместо зрачков вспыхивало зелёное пламя, словно духи стихий проносились сквозь неё. В этом состоянии она излучала тёмный свет, окутывая окружающий мир первородной тенью.

Была и обратная сторона. При взгляде на эльфов, упражняющихся в магии стихий, моё зрение резало от боли, как будто я оказался под слепящим светом фонаря. Анна мрачнела, отворачиваясь, а зрители сторонились шепча за спиной. Эльфы прекрасно знали что это значит: Погруженный во мрак и горе. Именно так, по-эльфийски, можно было перевести это состояние.

Часто, когда я гулял без королевы, мне слышались злобные крики о том, что тёмным тварям не место на их благословенной земле. Но мне было всё равно; древние эльфы прекрасно осознавали, кем я являюсь, в то время как дети были восхищены.

Вызов вьюг и снегопадов превратился в ритуал, который мы с Анной еженедельно соблюдали. Целый день на острове звучали голоса детей, некоторые из которых были старше меня на целые двести лет. Их смех и радостные крики наполняли воздух, создавая атмосферу беззаботного веселья. Мы не отставали, забывая о том, что Анна — королева. С радостью присоединялись к веселью, увлекаемые снежными битвами и катанием по льду.

Оказалось, что я способен на это, хотя и только благодаря поддержке Анны. Она даже не замечала, что почти всё время, пока я вызывал стихию Светлейшей в мир, именно она в одиночку подпитывала этот призыв. Словно была невидимым источником силы. Вместе мы творили чудеса, и под небом, полным кружевных снежинок и веселья, ощущали особую, недоступную другим близость.

Да, я осознавал, что это конец. Представьте, как она прекрасна и сильна. От одной мысли о предстоящем сражении с ней трепет пробегал по моему телу. Но всё это теряло значение, когда на её губах расцветала улыбка — награда, достойная самых опасных путешествий.

Мы часто проводили минуты в тишине, позволяя нашей близости наполнять воздух. Либо погружались в лёгкие, пустые разговоры. Меня поражали и трогали перемены в моей любовнице. В моём присутствии или во время «снежных дней» она была чуткой, игривой и, казалось, искренне счастливой, безмятежной девушкой; в то время как в других обстоятельствах — величественной, гордой и непоколебимой королевой Авалона.

Я не любил её, как и она не любила меня. После долгих дней одиночества мы нашли друг друга. Подходящую пару. И, не теряя ни мгновения, мы использовали каждую секунду свободного времени, посвящая её друг другу, заполняя всю душевную боль и пустоту.

Что можно рассказать о других эльфах и их жизни? Многие мифы, особенно те, что касаются гордости и спесивости этого народа, содержат зерно истины. Хотя чаще всего они относятся к подрастающему поколению. Взрослые эльфы, наоборот, являются весьма благородными собеседниками. Да, некоторые из них недолюбливают меня, но тем не менее уважают.

Для них уважение важнее любви, что вполне естественно в свете их долгожительства. Легенды о вегетарианстве эльфов — это миф. Мясо под вино — одна из неотъемлемых составляющих их ужинов. О кулинарном искусстве эльфов и говорить не приходится: их салаты и жареное мясо восхитительны, а букеты вин способны одурманить разум. Хотя мне больше по вкусу старая добрая медовуха Мастера.

Эльфы живут не на деревьях, а в простых деревянных домах. Большую часть жизни они посвящают охоте, изучению мира, магии и бесконечным тренировкам. Стрельба, владение различными видами оружия и магии.

Я старался отточить мастерство обращения с мечом, сражаясь с тенью, пока Морганна была занята своими делами. Никто не хотел со мной тренироваться, а с Анной сражение впереди. И я не желал раскрывать свои настоящие возможности. Но, повторюсь, гнетущее осознание неизбежного поражения не покидало меня.

— Гарри? — ласковый голос мягко оторвал меня от глубины воспоминаний.

Я очнулся, погружённый в своенравные грёзы своего детства. Дурсли подарили мне возможность увидеть «Звёздные войны». Этот единственный фильм, который я смог посмотреть полностью. И я был в восторге, фильм навсегда запомнился мне как нечто удивительное. Я мечтал стать джедаем, путешествовать по бескрайним просторам галактики, неся свет и справедливость мечом и силой. Особенно меня восхищал Вейдер — его образ оставил неизгладимый след. А удушение, которое он применял, внушало трепет и уважение. Ха!

Теперь моя мечта ожила. Тот жест, которым Вейдер приводил своих врагов в ужас, стал поистине устрашающим инструментом Гласа и Воли. Не знаю, что именно этому способствовало. Но, с простым движением руки, манекены поднялись в воздух, словно подчиняясь невидимой магии, как ожившая мечта о далёкой галактике.

Привычным движением сжимаю кулак, и дар богини сдавливает манекены, превращая их в безобразные, парящие обломки. Раскрываю кулак и Воля богини, подобно буре, разрывает оставшуюся часть манекенов на мелкие кусочки.

По всему залу разлетаются щепки, с грохотом ударяясь о магическую защиту, создавая эхо, которое гулко отражается от стен. Кровь струится по моему лицу, капая на пол, а тело охватывает слабость. Остатки дара богини тают; всего два таких воздействия на материальные объекты — и я иссушён. Даже малейшее воспоминание о том приказе, который я отдал Гласом демону и эльфам три года назад, причиняет боль.

— Я же говорила, на большее тебя не хватит, Гарри, — произнесла Анна, ступая ближе и касаясь меня с такой теплотой, что вся боль отступила. Волны покоя разлились по телу. Закрыв глаза, я невольно зажмурился, стремясь удержать это мгновение.

— Но Мерлин смог три раза, — возразил я, и её смех снова захватил меня, как всегда, очаровывая грацией королевы.

— Мерлин был сильнее меня. Только благодаря этому я, основатели Хогвартса и Артур объединили свои силы. Братец принимал на себя самые страшные удары Мерлина, усиленные силой Гласа и Воли. А мы, впятером, выматывали старого дурака, надеясь поймать момент, чтобы нанести финальный удар. — она сжала в руках длинный сверток, склонив голову с нежной улыбкой. — А ты слабее меня. Намного слабее. Не убивай себя, прошу. Два раза подряд — это твой предел. Третий будет фатальным.

Пожав плечами, я обнял её за талию, и она выдохнула, склоняя голову мне на плечо.

— Три года минуло. — в её голосе прозвучали печальные нотки, от которых я дрогнул. — Я не стану тебя переубеждать. Уже пыталась. Ты совершил невозможное, я жила по-настоящему, впервые за… Не знаю, сколько, возможно, целую вечность, была желанной, любимой и счастливой дурочкой. Я забыла, что отмеренное время уходит стремительно. Так быстротечно, но я не жалею. Как, надеюсь, и ты.

— Это были лучшие годы моей жизни. — я сильнее прижимаю девушку к себе. Улыбнувшись, она закатила глаза.

— А как же Нимфадора?

— Это иное. Вас с ней невозможно сравнить. Она простая смертная, достойная всяческого восхищения. Со своими достоинствами и недостатками. Я её люблю. Надеюсь, сейчас сложно понять. Ты же. Ты неподражаема, божественно прекрасна и манящая. При этом ты мудра, не выносишь мозг без причины, как это любят делать женщины по ту сторону мира. — ответом был ещё один мелодичный перезвон её смеха.

— Как же всё запущено. Прямолинейный и упёртый, как баран; нужно больше тонкости и завуалированности. Но это приятно. — по коже пробежали мурашки от тембра её голоса. Женщина знает, как воздействовать на меня, и не упускает возможности воспользоваться этим.

Анна цокнула языком и демонстративно отошла, показывая мне сверток.

— Испытание? — спросил я. — Это он?

Королева кивнула.

— О да. Перед своей смертью Артур перековал его в меч-посох, напоминающий твой клинок. Братец ковал меч всего три дня, что является настоящим искусством. Даже лучшие оружейники Авалона потратят на изготовление меча и зачарования не менее пяти дней. Ковал он не просто так и не из абы какого материала. Для клинка использовал небесный металл, который можно обрабатывать только в холоде. А это для вас, Павереллы, совсем не проблема.

Одна деталь, которая не давала мне покоя до этого момента, наконец-то сошлась. Всё это время Морганна держала свёрток с мечом на максимальном расстоянии от себя, словно какую-то заразу.

— Закалял меч в телах дементоров. Я не была свидетельницей этого ужаса, но говорят, что из кузни, которую впоследствии сжёг Артур. Доносился одновременно радостный и жуткий вой раскалённого металла, прерываемый полными боли криками дементоров. Не ведаю, какими словами брат заклинал их, но вокруг кузни температура стремительно падала до минус двадцати и ниже. Над всей этой карнавальной бездной время от времени раздавался безумный смех Артура. Словно он сам достиг божественного созидания в самом сердце разрушения. Три долгих дня он не умолкал, ни о чём не заботясь, лишь время от времени отвлекаясь на скромную порцию воды. В этой бьющейся, искрящейся тьме, где металл сливался с духовным голодом дементоров; я ощущала, как сама жизнь искривлялась, упиваясь парадоксом его безумия и страсти.

— Да у меня вообще затейники-экспериментаторы в предках были. — попытаюсь развеять тяжелую атмосферу, но Анна впервые на моей памяти не поддержала меня. Вместо этого она злобно сверкнула глазами.

— Смешно тебе? Мне было не до смеха, когда безумие окончательно поглотило брата! Я не верила в эти истории. Но когда Артур показал мне Экскалибур, у меня закружилась голова, и я едва не проблевалась от омерзения. В звоне меча слышался вой дементоров, ещё более зловещий, с лёгким налётом леденящей стужи. Стоит ли упоминать, что Экскалибур пожирает души? Рукоять и ножны он выстругал из посоха Мерлина, прибегнув к методам, которые мне неведомы. Мой брат породил не просто оружие, а нечто большее. Создал пожиратель душ, чья мощь сразит любого. Это инородное орудие палача, достойное Еристарха. И увидев на поляне ширасайю, которую ты принес с собой, я уверовала. Артур знал о нашей встрече. Знал, каким оружием ты владеешь.

Пожав плечами и облизнув губы, она, не медля, откинула ткань с меча-посоха. Она удерживала его магией, не намереваясь прикоснуться даже одеждой. Когда полотно слетело, волосы на затылке у меня встали дыбом.

Отдалённый вой, пронизанный злобной радостью и нетерпением, заполнил воздух. Уши заложило, а лицо Морганны окаменело. Я, против своей воли, потянулся к мечу: зеркальный клинок, мерцающий тёмно-золотым светом. Ножны и рукоять отливали цветом кровавой зари. Оружие завораживало своей простотой и сдержанностью. Ни одного обязательного для катаны узора или росписи, даже клейма мастера не было. Но именно в этой простоте заключалась вся красота и смертоносная сила Экскалибура.

— Возьми же меч, твой по праву рождения. — Анны слова, словно шёпот ветра, проникли в душу; сжатая в руках рукоять едва слышно скрипнула. Это был звук обнажающейся судьбы, полный желания забирать жизни.

— Ха! — тишина комнаты была нарушена мягким гулом рассекаемого воздуха.

Экскалибур плавно перемещался из одной стойки в другую. Град ударов преобразовывался в вихрь веерной защиты, который затем распадался на резкие, хлесткие уколы. Не знаю, как долго я, забыв о Морганне, отдавался искусству. Клинок трепетал. Жаждая, после долгого затишья в ножнах, вновь ощутить свежесть воздуха, почувствовать прикосновение хозяина и дать мне возможность привыкнуть к нему.

Едва уловимый далекий звон в голове прогнал наваждение. Тяжело дыша, я вонзаю меч в ножны и встречаю пылающий взгляд Анны.

— Это было неизмеримо необдуманно, показывать мне свои возможности, о, некромант. — в глазах королевы игриво мерцает хитринка. — У тебя всё же есть шанс выжить на испытании. Главное — выстоять. Экскалибур можно завоевать двумя путями: одолев меня, либо получив одобрение совета. Большинство из них на моей стороне, поэтому главное — продержаться как можно дольше. Я не могу отступить, некромант. Не думай о победе, сосредоточься на выживании.

Я откладываю ширасайю и наклоняюсь к кувшину родниковой воды. На Авалоне вода была подобна нектару. Такое нигде не попьёшь.

— Меня так просто не победить, Анна.

— На это и надеюсь. Бой начнется в полдень. Но сейчас, перед нами стоит неотложное дело государственной важности, и сроки поджимают. Моё высочество желает, чтобы ты решил его здесь и сейчас, некромант.

Звуки её бархатного, томного голоса приковывают мой взгляд к ней. Я вновь восхищенно смотрю на Анну. Взгляд её потемнел, в нём зажегся живой, нетерпеливый огонь страсти, а волосы засверкали как молнии. Ха. Видимо, она решила измотать меня перед боем, ведьма. Но какая Ведьма. Весь мир утратил свою значимость.

* * *

Сегодня последний день, и мысль о бое с Анной на мечах вызывает у меня тревогу. Она ушла сразу после того, как мы проснулись, оставив меня одного. Честно говоря, ей тоже нелегко. Я понимаю, что она превосходит меня по всем показателям, и с каждой минутой растёт ощущение опасности. Она легко победит, если только Совет не решит, что я достоин Экскалибура.

— Надеюсь, твой план сработает, королева, — медленно произнес я, надевая третий дар Мары на плечи и поднимая капюшон. На бедре у меня висит чехол с бузинной палочкой, а воскрешающий камень всегда со мной.

Я размышляю над подарком Хагрида и палочкой из остролиста. Они крепкие, но вряд ли выдержат удар меча. К тому же, болтаясь на шее ограничит мою мобильность, которая сейчас важна как никогда. Вздохнув я отложил мешочек на стол. Привычно в руки скользнул Экскалибур. «Не подведи меня, небесная сталь», — шепчу я, проводя пальцами по лезвию. Сделав глоток воды для уверенности, я смотрю на входную дверь. Что бы ни случилось, я готов.

Прогулочным шагом я добрался до площади, переполненной народом.

Все жители Авалона, от мала до велика, собрались здесь, чтобы наблюдать за поединком. "Наша королева сражается с темной сущностью, некромантом и, вдобавок, обычным человеком. Результат битвы очевиден. Смертный должен умереть, как он мог оказаться на нашем острове? Королева преподаст ему урок!" — говорили глаза многих древних эльфов. Они даже не скрывали своего отношения ко мне. Молодое поколение, с которым мы поддерживаем дружеские отношения, пришло просто насладиться зрелищем. Даже среди них тоже многие были уверены в победе Анны, но без обращённого на меня презрения.

Мои мысли переполняла злость и предвкушение.

Вы слишком рано хороните меня, увидите, что люди способны на многое. Пять столетий назад вы пришли на этот остров, отделившись от всего мира, высокомерный и гордый народ. Пришло время напомнить вам, что человечество не осталось за бортом. Мы способны справиться с любым противником и ненастью.

— Некромант, ты едва успел, мы уже начали сомневаться. Неужели ты действительно решился прийти на последнее испытание Артура Пендрагона? Оказывается, ты не только наивен. Но ещё и глуп.

Я остановился и бросил взгляд оглядывая весь совет Авалона. Надеюсь, что презрение в моих глазах не видно из-под капюшона. Этот старый хрыч только и ждёт этого момента. Потерять рассудок в бою — значит обречь себя на гибель.

Глядя на эти бесстрастные, холодные лица Совета, я понял, план Анны провалился. Совет использует её, чтобы убить меня. Я представляю угрозу. Угрозу их существованию, ведь у нас с Анной ещё нет наследника. Это их шанс избежать перемен. Морганна сдержит слово: наш ребёнок станет правителем Авалона и некромантом. И это приведет к радикальным изменениям в их жизни. Очень радикальным. Решаю не накалять и без того напряжённые отношения с влиятельными эльфами и склоняюсь в лёгком поклоне.

— Увольте, это невежливо не прийти на встречу, будучи организатором.

Анна неспешно пересекла улицу. На ней были свободные брюки и футболка, а на ногах — высокие сапоги на шнуровке. Плащ, покрывающий ее плечи, был таким же лёгким, как и моя одежда. Точно так же, как я, она предпочла удобство и практичность. Её губы тронула нервная улыбка, а в руках она держала две элегантные длинные сабли, уже без ножен. Эти простые и незамысловатые клинки излучали яркую синеву стали, Достойная пара для танца моего меча. Звон, напоминающий высокий вой, раздался, когда Экскалибур занял свое место в моей правой руке, а ножны я перехватил левой. Она кивнула, предлагая начать бой.

Битва началась. Не дожидаясь разрешения старейшин, я приблизился к Анне и обрушил серию горизонтальных ударов. Она спокойно отражала каждую атаку, поднимая сабли только для защиты. Я ускорял вращение меча и ножен обрушивая веерную атаку, пытаясь обойти и пробить её филигранную оборону. Без усилий Анна принимала каждый мой выпад, блокируя его своими саблями, не предпринимая попыток контратаки. Мы замерли на месте, словно время остановилось. Кажется, прошла целая вечность, но ни один из моих ударов не смог достать цель. В этот момент я отчетливо осознал, насколько она превосходит меня. Никаких лишних движений, никаких промедлений. Её мастерство находилось за пределами моего понимания.

Отскакиваю в сторону, я беру паузу. Анна слегка покачала головой, намекая, что я не должен прибегать к крайностям. Однако, видимо, без этого не обойтись. Похоже, я проиграл тебе, королева Авалона. Отчаявшись, я крепко сжал ножны и рукоятку меча.

Но я не собираюсь сдаваться!

Гнев сладким ядом разливался по венам, смешиваясь с боевой медитацией. Сейчас я нарушал все правила "истинного поединка", требующего от воина ледяного хладнокровия и игнорирования слов противника. Но мне было всё равно; мир замедлялся вокруг меня.

Клинок нацелен на грудь Анны, ножны держу на отлёте. Ускоряясь с каждым шагом, приближаюсь к противнице. Она криво усмехается и атакует.

Звук сталкивающейся стали вновь разносится по площади. Обманным манёвром проскальзываю под сверкающими росчерками сабель, чудом избегая смерти, и с силой бью ножнами сверху, отклоняя её оружие вниз. На полной скорости врезаюсь плечом в хрупкую фигуру королевы, отбрасывая её на несколько метров. И бросаюсь следом. Она приземляется на ноги и успевает поднять скрещенные сабли над головой, встречая мой выпад.

Воспользовавшись её шоковым состоянием, я атаковал на пределе сил. Удары сыпались на королеву со всех сторон, Экскалибур и ножны не оставляли ей шансов на победу. Анна лишь отступала, шаг за шагом под моим напором. Королева уже потеряла не менее десяти шагов, безуспешно пытаясь отразить мои быстрые и легкие атаки. Я ощущал близость победы и заметил небольшую брешь в её непробиваемой защите. Блеск алого клинка нацелился в правую руку Королевы

Вдруг, в глазах Морганны вспыхнуло безумие. От неожиданности я оступился, сбив ритм боя, и лишь слегка задел накидку Анны. Блокировав Экскалибур своей саблей, королева быстро сократила дистанцию, заходя мне за спину. Освободив левую руку отбрасив саблю, она с неожиданной силой схватила ножны Экскалибура и дернула их на себя. Боль пронзила спину от удара коленом прямо в позвоночник. Набалдашник сабли с силой опустился на локоть руки.

Хруст сломанных костей смешался с недовольными стуком упавших на землю ножен. Несмотря на боль, я ударил головой назад, освобождаясь из захвата. И едва успел отразить укол сабли.

Теперь отступал уже я, теряя кровь и силы. Анна атаковала, злобно и безжалостно. На инстинктах я отбил часть ударов, но большинство из них мастерски жалили. Оставляя едва заметные порезы, вызывающие боль по всему телу. Обманно кольнув в шею, королева подбила мою опорную ногу, с силой пробивая левой рукой в ключицу. Удар об землю я почти не почувствовал, всё мое сознание утопало в океане боли. Анна отошла от меня и резким голосом обратилась.

— Каково решение Совета? Достоин ли некроманту принять меч Артура Пендрагона? — ледяной голос Анны донёсся до меня, словно сквозь вату. Сильна, чертовка, как никогда.

После краткого совещания, в ходе которого я с трудом пришел в себя, тот же старик в центре снова встал.

— Совет решил, что мастерство некроманта достойно уважения. Среди смертных. Ему следует показать нечто большее, или погибнуть. Если недостоин.

По площади прокатились радостные и недовольные возгласы толпы. Анна даже вздрогнула, будто от удара плетью, закусив губу до крови. Она смотрела на меня с мольбой, умоляя о пощаде. Ей было безразлично, что она подрывает свою репутацию и честь королевы. Главное — чтобы я выжил. Я очень хотел принять её предложение, но лишь зло усмехнулся в ответ.

Я хочу жить, очень сильно. Но предать такую замечательную женщину из-за своей слабости я не имею права. Подумать только, как это будет выглядеть в глазах её подданных. В их обществе пренебрежение традициями и законами худшее из возможных преступлений. Ещё раз повторюсь, репутация и уважение для эльфов важнее даже любви. Какой она будет королевой, нарушая свод законов? Как будут относиться к ней? Прости, Анна, я слишком много терял в жизни, чтобы так предать тебя. Лучше умру!

По её щеке скатилась слезинка, и, схватив саблю, она сделала шаг ко мне. Хорошо быть такой сильной ведьмой, с такой лёгкостью читать мысли.

— Почему же ты медлишь, некромант? Сдайся, это не позорно. Но нет, ты лишь зловеще улыбаешься. Возможно, дело в том, что если ты сдашься, то погибнешь. Сломаешь свой стержень воли, непоколебимости и чести. Чести не только своей, но и своего рода? Или, что ещё хуже, ты полюбил древнюю королеву? А как же Дора? Ты боишься узнать ответ на этот вопрос. Не так ли? Боишься этого, что готов оставить всё и остаться здесь, с Анной. Она предлагала тебе защиту от всех, включая меня. Ты боишься поддаться и предать род? Или всё это вместе?

Над островом раздалось карканье ворона. Но никто не обратил на него внимания. Тот идеальный голос, который я слышал на экзамене по "профпригодности", снова вернулся ко мне. Это смутило, ошарашило и обрадовало меня. Хотелось слушать его вечно.

— Ну-ну, хватит льстить мне, наглец. Итак, ты проиграл, не получил меч Артура, и к тому же я не вижу наследника Паверелл. Хотя ты старался.

— Решили высмеять пешку, которая не оправдала ваших ожиданий, Светлейшая? Что ж, это будет справедливо.

Анна, до побелевших костяшек сжала рукоять сабли, направленной мне в сердце. Она замерла не решаясь нанести последний удар.

— Нет. Совсем нет. — в голосе собеседницы звучал упрёк. Мне стало не по себе: помни, с кем ты говоришь, дурак!

— Я пришла помочь. Сестра Артура была проклята своим отцом, когда сбежала с Авалона, чтобы поддержать сводного брата. Она была воспитана как будущая королева, а не боевой маг. Но когда она вернулась, он не смог снять с неё свои чары, которые не позволяли ей иметь детей. Что касается боя, она — лучший мастер на Земле. Ни один ангел не сможет ей противостоять, кроме архангелов. Так что в этом нет твоей вины. Жди, я пришла помочь. Я сниму проклятие и помогу тебе. Но это будет последнее вмешательство в твою жизнь на Земле, Гарри. Последнее, не подводи меня. И ты не пешка, ты это знаешь.

— Спасибо, Мара.

Мы с Анной первыми ощутили давление могучего океана Силы. С хрустом левая рука вернулась на место, и я не чувствовал никаких последствий от перелома. Все ранения, что были у нас с Анной, зажили. Как по волшебству, небо затянуло низкими тучами. Над площадь в медленном вальсе опускались большие чёрные хлопья снега. Воздух наполнился морозной свежестью зимы. По площади раздались удивленные крики эльфов. Я медленно поднялся, наблюдая за падающим снегом. Экскалибур вибрировал в руке, подталкивая меня к бою.

— Наконец-то, достойный противник. — весёлый, полный безрассудства и безумия, голос Анны, ставший мелодичнее и приятнее, вернул меня к реальности.

У нас же бой! Но я не смог устоять, как и всегда, я восхитился переменами в королеве. Глаза снова заволокло тьмой, вокруг её фигуры струился мягкий тёмный свет, по волосам бегали искры. Прекрасна и до жути опасная особа королевской крови.

Позже выяснилось, что мое безумие не возникло на пустом месте. Это наследственная черта, как у Блэков. Матушка щедро поделилась ею с Артуром и Морганной.

— Продолжим! — рявкнул я. Совет вскочил в едином порыве, требуя остановить бой. Игнорируя их слова, мы бросились навстречу друг другу, как две тени.

Сшибка! Уши всех заложило от рокота гремящего водопада и воя дементоров, исходящих от столкновения нашего оружия.

Зачарованные эльфы наблюдали за величественной битвой своей королевы и некроманта. В пределах отведённого круга мчались две тени. То замирая на месте и окружая себя золотистыми и лазоревыми сферами, то вновь отдаляясь, чтобы через мгновение снова броситься навстречу. Движения меча и сабли были почти незаметны, лишь едва уловимые росчерки свидетельствовали о том, что бой ведется настоящим оружием.

Единственным звуком, раздающимся над площадью, была песнь водопада и дементоров — вечная мелодия крови и смерти. Если не считать двух до безумия полных радости и желания смехов, пронизывающих само естество.

Не могу сказать, как долго мы сражались. Я получал удовольствие от этого боя, как и Анна. На её лице играла лёгкая улыбка, напоминающая оскал, а звонкий смех ласкал душу. Уверен, что и я тоже улыбался и смеялся в ответ. Экскалибур и сабля Анны неустанно сменяли позиции, выполняя обманные финты, скользящие блоки, удары и уколы, каждую секунду. Движения нашего танца завораживали, и я сам хотел отдать всё до последнего в этом танце. Несмотря на всю красоту этого сражения, Анна предоставила мне шанс на победу.

На мгновение дольше, чем следовало, сабля королевы замерла, скрестившись с моим мечом. Я ощутил, как мышцы правой руки едва не разорвало от напряжения, но всё же оттолкнул клинок Анны в сторону. И прежде чем она успела предпринять хоть какое-то действие, я рванулся вперёд, Перехватив её руку с саблей левой рукой, а правой повернул Экскалибур разрезая ткань на её груди, не задев кожи.

Бой прекратился. Победа. Неприкрытая грудь маняще колыхнулась,привлекая мой взгляд. В воздухе повис единый потрясённый вздох — никто не ожидал такого исхода. Но для меня весь мир сосредоточился на Анне. В её широко распахнутых глазах пылали безумие, страсть и похоть.

— Ты думаешь, что одержал победу, некромант? — с вызовом произнесла она, выпятив вздымающуюся грудь и зло усмехнувшись. — Возможно, с поддержкой Смерти ты и стал сильнее. Но…

— Мара, благослови, — тихо шепчу. Что-то сейчас произойдет. Ох, как же накрыло Морганну.

— Какой же ты наглец, просто наглец! — наверняка, Мара воскликнула, расплескивая руки. — Благословляю вас.

— Но за три года, хоть ты и доводил меня до нужного состояния, ты так и не решил нашу проблему. Мне что, как последней портовой шлюхе Камелота, бегать и искать решение самой?!

— Ха! Ведьма! Проверим, смогу ли я что-то сделать теперь! — Я притягиваю Анну к себе и целую в губы. Королева переносит нас в спальню, пока мы, как одержимые, срываем друг с друга одежду, погружаясь в безумие страсти. Нежно, но с силой толкаю Анну на кровать.

Впервые за всю историю Авалона воздух не просто потемнел. День сменился ночью

Глава 14. Лили

Открыв глаза, я встретился взглядом с Анной. Она облокотилась на руку и задумчиво смотрела на меня.

— Доброе утро, — сказал я.

Анна улыбнулась и ответила:

— Вечер уже наступил, — её голос звучал глухо и тихо, что было необычным для неё. Меня охватило страшное предчувствие. "Экскалибур пожирает души!" — пронеслось в голове. Я вздрогнул и спросил:

— Я не причинил тебе вреда, Анна? Экскалибур не навредил тебе?

Она посмотрела на меня с легкой усмешкой и сказала:

— Не волнуйся, я всё ещё здесь. Чтобы отнять душу, нужно нанести смертельную рану. Лёгкие порезы не считаются. — Анна отвернулась и щёлкнула пальцами. — Именно поэтому демоны охотятся за Экскалибуром. Им важно сломать меч Артура, ведь души — это их товар. Даже малейшая потеря душ — серьёзный удар для них. Есть ли у тебя ещё вопросы ко мне? Если да, то время ответить на них, если смогу.

— Да, конечно, есть. Пара самых важных на данный момент вопросов. — Закрыв глаза, о, чёртова привычка Старика, я начал говорить о том, что давно меня беспокоило. — Почему мантия-невидимка вдруг становится видимой? Это забавно. Она может вернуться к своей первоначальной форме по моему желанию, но этот феномен всегда оставался загадкой для меня. И почему именно убийство нерождённого ребёнка превращает обычного мага в то, чем я стал?

— Умение задавать вопросы — ценное качество, особенно в твоем возрасте, — сказала Анна, прижимаясь ко мне. — Ты читал сказки Барда Бидля? Ту историю, где рассказывается официальная версия происхождения трёх Даров Смерти?

— Да, большинство магов читали. Важно ли это? Ведь большая часть написанного — всего лишь вымысел? — Я легко провёл рукой по ее спине, лаская. Королева выгнулась, как дикая кошка, и шлёпнула меня по плечу.

— Не шали. В основном, да. Точных слов уже не помню, но Билль писал, что Игнотус, скрываясь под мантией невидимки, всю жизнь убегал от Смерти. Лишь в конце, сбросив мантию, он, как равный, пошел с ней рука об руку.

— Что-то вроде этого. Подожди! Ты хочешь сказать, что третий дар Светлейшей даёт спасение от смерти? — Моя рука на спине Анны замерла. Это выходит далеко за пределы обычных даров. Светлейшая не скупилась на подарки моей семье.

— Ты почти прав, некромант. Похоже, Смерть наделила мантию-невидимку частью своих сил, как и все дары Павереллам. Но с ней поработала побольше. Эта мантия, ох, как же трудно описать… Она даёт своему обладателю огромное преимущество в смертельно опасных ситуациях. Извини за напоминание, но ведь твои родители покинули этот мир вскоре после того, как Дамблдор завладел мантией. И ты, несмотря на все испытания, умудрился выжить. Сначала столкнувшись с очень сильным магом на первом курсе. Затем с василиском на втором, с оборотнем и дементорами на третьем. Я ни в коем случае не приуменьшаю твои таланты, но эти опасности не под силу даже опытным боевым магам. А ты тогда был дитём. В каждом из этих критических моментов мантия была рядом. Неужели ты не видишь закономерности?

— Да, возможно, феникс не успел бы принести шляпу, а шляпа — вручить мне меч Годрика. Череда совпадений во всех моих приключениях. Если бы не мантия, я бы наверняка погиб на втором курсе, да вообще на любом.

— Правильно подмечено, — сказала Анна, чуть поёрзав и снова отводя глаза, не решаясь посмотреть на меня. Явно случилось что-то важное. Она никогда не избегает взгляда, а сейчас будто боится. Чёрт возьми! Она ведь — самая опасная ведьма и мастер боя на Земле. И если спросить прямо, она не ответит. Женщины…

— Ну, хорошо, понял-принял. С мантией, кажется, более-менее разобрался. А по поводу убийства?

— Кто был первым?

— Эм… Мерлин?

— Да брось. Кто был самым первым? — в голосе звучали недовольные нотки, как у Макгонагл. Непутёвый ученик огорчал свою учительницу. Хм. Антихрист. Однако.

— Христос?

Анна хлопнула в ладоши и озарила лицо улыбкой. — Да. Именно он. А с чего начался путь Христа?

— Анна! Хватит уже играть. Знаешь — скажи, с радостью послушаю. Откуда мне знать, с чего начался путь Христа?

— Да-а, род Певерелл страдает от духовного обнищания. Ты, несмышлёное дитя, потерянное в лабиринте тайн. Расстройство и печаль охватывает моё сердце от такой деградации почти моей семьи.

Вот у кого, безусловно, Снейп усваивал искусство сарказма. Но его замечания: «Вы подобны отцу Поттеру! Безмозглый!» — лишь бледные тени по сравнению с тем, что она произнесла. В её словах лишенные явной обиды, было мастерство иронии и сарказма. Она лишь констатировала истину, не оскорбляя меня.

— Стерва-а-а.

— И я тебя обожаю, мой дорогой. Так вот, путь Христа начался с пророчества волхвов. Царь Ирод Великий, в страхе перед этим пророчеством, отдал жестокий приказ — и десятки тысяч невинных детей стали жертвами. Но, что еще более ужасно, нередко происходило убийство нерождённых прямо в утробе матерей. Земля, в магическом спектре, сотрясалась от горя и ненависти женщин. Это стало началом проклятия, и вместе с тем — подъёмом таких, как Христос. И твое клеймо становится всё более ощутимым, Гарри.

— Клеймо детоубийцы?

— Да, это действительно грозит серьёзными проблемами. Любое магическое существо: от василиска до кентавров, уловит его. И тогда твоя участь будет решена. Тебя затопчет толпа. Мои подданные тоже не будут исключением. Даже мой патронаж не сумеет тебя спасти.

— Вот как, весьма забавно, — произнёс я. Кого же ты обманываешь, Морганна? Я сам отказался от твоей защиты. — Безумие меня не отпустит, оно отошло на время. И потом с утроенной силой вернётся. Я не могу подвергать тебя и твой народ опасности. Прости меня.

С горькой усмешкой, не произнеся ни слова Анна, усаживается на кровать. Молча указывает рукой на стол.

На столе стояла сумка, с которой я прибыл на Авалон, кажется, уже собранная для отбытия. В тени покоились Экскалибур, мантия и чехол с бузинной палочкой.

Вот каковы дела, ни слова на прощание. Ну что ж, пусть будет так, королева. Это уже становится привычным делом.

— А как же ребёнок? Или это тоже не важно? — После короткого кашля Анна подняла глаза ко мне, и, не отвечая, положила мою руку на свой живот. Вмиг, мир растворился в слезах любви, нежности и ласки, отражённых в её взгляде. Это… мой ребёнок? Истерический смех сорвался с моих уст, тяжёлый и горький, ком в горле, руки задрожали.

— Кто? — прозвучал хриплый, каркающий голос, чуждый мне. Анна продолжала молчать, её глаза говорили больше, чем слова.

— Девочка… Лили Морганна Певерелл. — Полный скорби голос разорвал тяжёлую тишину.

Лили, в честь бабушки — красиво. Ещё один истеричный смешок сорвался с губ. Я смеялся, обнимая Анну, её плечи подрагивали, она рыдала. Да. Мне смешно, а ей — нет. Но причина одна.

У нашей дочери не будет отца. И лишь по рассказам Морганны, Лили сможет представить своего отца. Я понимаю это, сам прошёл через недоказанность родительской любви. Но к счастью, у Лили будет мама. Самая лучшая мама.

Я всегда мечтал о детях. Даже после возвращения Тома, мечтал о том, что они вырастут в любви. Мечтал им подарить лучшее детство чем у меня. Быть рядом, помогать и оберегать. Но вот как всё сложилось.

Хотелось завыть, как Люпин под полнотой луны. Выть о недостижимой мечте, той, что не позволила мне пасть в отчаяние после утрат: Сириуса, Дамблдора и многих десятков магов, моих верных спутников. Эта мечта теперь уничтожена, навсегда угасла. Но я могу помочь.

Да. Подарки.

Наблюдая, как Анна успокаивается, я осторожно вырвался из её крепких объятий. Подойдя к столу, я взял мантию. Да. Моей дочери потребуются силы третьего дара. Прямая наследница престола, некромант, дочь Еристарха. Нет. Я верю, что Анна сможет защитить Лили. Но так должно быть.

Время требует жертв Я отдам ей это наследие, чтобы она знала: даже в темноте всегда найдется свет, способный осветить путь в самые безнадёжные мгновения. Пусть мой дар станет мечом и щитом, ведя через мрак и не позволяя угаснуть той искре, что будет биться в её сердце. Судьба, уготованная для неё тайна для нас, но я доверяю её силе. Доверяю своей дочери и Анне. И за них буду бороться до конца. Оставлю для них мир чистый от угроз. Вырву и сожгу всё инородное и мерзкое в этом мире!

Подумав, я снимаю с указательного пальца кольцо с воскрешающим камнем. Не смея взглянуть на Анну, я кладу два артефакта на кровать. Тишина тяжело давит на плечи. Я должен уйти сейчас, иначе уже никогда не смогу покинуть это место. Останусь с Анной и нашим ребёнком.

Давай же! Тряпка! Закидываю сумку за спину, Экскалибур, вздохнув, прикрепляю кольцом к ремню брюк. Чехол с палочкой никак не удаётся закрепить на бедре. Анна, перехватив мои руки, встает на колени. Молча помогает закрепить чехол своими дрожащими руками. В её глазах всё ещё блестят слезы. Да, я дурак, и ей намного тяжелее. Сделай же что-нибудь! Соберись, чёрт возьми!

Резким движением поднимаю её на ноги и крепко прижимаю к себе. Она сжимает меня с неожиданной силой.

— Не вызывай никого из загробного мира. Не надо этого, только хуже будет. И… и береги себя и Лили. Самое главное — живи. Хорошо? — тихо шепчу.

Я чувствую, как слёзы текут по её щекам, оставляя влажные дорожки. В ответ на мой просьбу, она кивает. Слегка встряхнув, ловлю её тоскливый взгляд. — Живи, королева Авалона! Слышишь меня? Живи! Раз меня не будет рядом, сделай Лили счастливой. Ради меня и Лили!

Кажется, в первый раз за всю свою жизнь я сделал что-то поистине правильное. Я подобрал слова, и Анна преобразилась. Из её глаз исчезла тоска; нежность и любовь заполнили их, как свет. Мне показалось, что Морганна даже засияла изнутри. Внезапно она впилась в меня долгим, прощальным поцелуем, унося в небесные высоты, делясь своими нежными чувствами. Не скажу, что это было волшебство, но мне это помогло. Тяжесть разрушенной мечты, скорбь о дочери, которая давила на плечи, словно прижимая к земле; вдруг растворилась.

Или я лишь хотел, чтобы это была реакция на поцелуй Анны? Я ведь наполовину мертвец, и мне не свойственны долгие эмоциональные порывы. Сделав глубокий вздох, я едва заметно улыбнулся. Внезапно, как и поцеловала, Анна сильно оттолкнула меня. Магия королевы закрутилась вокруг меня как шторм. Подняв с кровати два дара Светлейшей, она с печальной, но нежной улыбкой смотрела на мою исчезающую в водовороте телепортации фигуру.

— Лили узнает, кто её отец — Гарри Джеймс Певерелл, некромант! Наша следующая встреча станет финалом. И помни, не сказанные слова никогда не потеряют свою силу, возлюбленный. — Мысленное послание Анны унеслось вдаль, как лёгкий ветерок. Я же, охваченный шквалом счастья, рассмеялся, наполняя сердце радостью. Да, у моей девочки будет самая замечательная мама, обладающая силой и мудростью, которой позавидуют многие. В её глазах отразился свет, и мир заиграл новыми красками.

Следующая встреча? Каждый миг приближения к этой встрече наполнял меня волнением, но я знал, что всё будет так, как должно. Время поджимало, судьба готовила свои неожиданные повороты. Однако в глубине души я чувствовал: любовь, соединяющая нас, преодолеет любые преграды, и ни одна тьма не сможет затмить свет нашей связи. А ещё я никогда не признаюсь в этом. Никому и тем более самому себе и Морганне. Но она и так прекрасно знает, что значит для меня.

Мой маленький лучик радости поймёт, когда-нибудь, что в её жизни есть мама, готовая защищать и оберегать, даря тепло и заботу, как никто другой. Жаль, что без отца.

Глава 15. Интерлюдия: Покой нам только снится

Примечание к части.

В Департаменте Магического Правопорядка (ДМП) есть два основных подразделения.

Охрана правопорядка. Возглавляемая Сьюзен Боунс, которая также является главой Визенгамона. Сотрудники этого подразделения носят синие плащи. Они обычно работают парами (или четверками в особо важных местах, таких как Косой переулок). По сути, это магическая полиция.

Мракоборческий центр. Имеющие косвенное подчинение Сьюзен Боунс и напрямую подчиняющиеся главе мракоборцев. В данный момент Рону Уизли. Они носят чёрно-багровую униформу, усиленную магическими рунам. В каждом подразделении по 10 магов, всего 20 групп. Соответствует роль спецподразделений. Из этих 20 групп ежедневно работают пять групп быстрого реагирования по всей территории магической Британии.

Кроме того, существует специальный отдел, известный как Тени. Про них мало что известно. Они выполняют самую грязную и опасную работу. Официально их существование не признаётся. В случае великих подвигов их имена не упоминаются.

* * *

Когда Рон Уизли и Драко Малфой, давние непримиримые соперники ещё с Хогвартса, оказались за одним столом в министерском кабинете, это казалось невероятным. Но обстоятельства изменились, и теперь они вместе работали над важным проектом.

Изначально Рон испытывал дискомфорт, находясь рядом с человеком, которого он долгое время считал своим врагом. Однако совместная работа постепенно сближала их. Кабинет, предоставленный им министром, символизировал их сотрудничество. Ставшее успешным с самого начала, несмотря на риск конфликта между отделами во время первого столкновения интересов.

Со временем их отношения претерпели значительные изменения. После ряда успешных проектов и раскрытых дел, они начали лучше понимать и уважать друг друга. Их общение переросло в настоящую дружбу, возможную лишь между бывшими врагами, ставшими равными в новой реальности.

Расскажи кто-то Гарри Поттеру такое, он не поверил бы. Ещё бы. Рон Уизли и Драко Малфой друзья!

"Я так и не смог раскрыть тайну убийства твоей жены, дружище. Мы подошли близко к разгадке, но министр остановил нас. Общество против таких мер, но кого это волнует? Нас. А вот радость коррумпированных чиновников и лживых свиней была неописуема. Народ остановил проверки. Как это возможно, не понимаю.»

Рон Уизли медленно покачал головой, размышляя о том, как его жизнь могла сложиться иначе. Он помнил, как несколько лет назад, после смерти жены Гарри, пытался найти виновных. Расследование казалось бесконечным лабиринтом, полным тупиков и тайн. Однако сейчас, сидя в тишине своего кабинета, он чувствовал, что что-то ускользнуло от него. Что-то очень важное.

Мысли о прошлом мешали ему сосредоточиться на текущей работе. Пальцы автоматически перебирали бумаги, словно пытаясь отыскать среди них недостающий элемент головоломки. Уизли отложил документы в сторону и закрыл глаза, пытаясь упорядочить хаос в голове. Он знал, что ключ к разгадке был где-то рядом, но никак не мог его обнаружить.

Теперь мысли Рона уносят его к трагическим событиям прошлого. Он вспоминает день, когда его мать предала не только его, но и всю Британию. Воспоминания о тех временах наполняют его сердце грустью и разочарованием.

Три года назад.

Два дня спустя после нападения на Рона в трущобах выживший нападавший находился под следствием в тюрьме, и скоро его должны были допросить. Главной мыслью, мучающей Рона, была идея о том, что атака оказалась фальшивой. Все нападавшие, кроме одного, были слабыми и не могли даже уверенно держать волшебную палочку. Если бы четверо нападавших имели хотя бы часть сил того, кто погиб в последнем бою, Рон вряд ли продержался бы долго. Но они оказались обычными неудачниками, разочаровывающими его до глубины души. Мужчина не понимал, какая игра ведется вокруг него, и эта неизвестная угроза сводила его с ума.

В кабинет вбежал запыхавшийся Симус. Он взял кувшин с водой, жадно напился и с трудом оторвался от него, издав удовлетворенный звук. Затем он сказал:

— Рон! Малфой заказал твое убийство.

— Так вот оно что! — воскликнул Рон, вскакивая на ноги. Это всё Малфой? И исчезновение Гарри, и похищение Нимфадоры? Он нажал на модуль связи. — Тени!

— Тени на связи, — раздался неопределимый голос, слегка хриплый.

— Красный код! — скомандовал Рон. — Одну группу сюда, в мой кабинет. Ещё три направьте к министру, к Сьюзен Боунс и на площадь Гриммо, 12. Защитите цели любой ценой. Остальным — поддерживать порядок, фиксировать ситуацию. В министерстве взять всех под особый контроль, при неподчинении — применить силу. Даже к "невыразимцам". Обеспечьте "коридор" для министра и мисс Боунс. Мракоборцы под командованием Симуса Финнигана помогут.

— Принято, — ответил голос. — Время прибытия всех групп — три минуты. Ждите.

Теням Рон не хотел доверять это дело, но выбора не было. Они — элита среди боевых магов. И мало кто знает, что Рон часто проигрывает им в спаррингах со счетом один к двум. Хотя стоит признать, Рон Уизли лучший боевой маг в Британии. Тени сами выбирают себе сотрудников из числа ветеранов. Их ресурсы приходят из специального, секретного фонда, куда даже министр не имеет доступа. Там находятся деньги, оружие, эликсиры, приборы ночного видения, древние артефакты и множество других таинственных предметов.

Всего существует двадцать групп, каждая из которых состоит из пяти бойцов. Их задачи включают проведение диверсионных и разведывательных операций, охрану высокопоставленных лиц и даже их ликвидацию. Только Теням поручают такие опасные задания.

— Рон, ты правда уверен насчёт Теней? — спросил Финниган, хмуро глядя на своего начальника. Вскоре он отбросил сомнения в сторону. — Знаешь, что самое интересное? Этот тип рассказал нам, что Малфой пришёл к ним, дал каждому по пятьсот галеонов, помыл, накормил, напоил и одел. Он предложил им сыграть роль наёмников — дело простое. Помочь другу поймать одного мага, живым или мёртвым. Понимаешь?

— Ах, этот хорёк, — Рон замер и заматерился. — То есть он нанял неопытных магов, чтобы убить меня, зная, что они погибнут. И даже не пытается скрыть свои намерения. Прямым текстом предлагает схватить за государственную измену. И это самая плохая новость, Симус.

— Думаешь? Слишком глупо. — Друг скептически посмотрел на Рона, проводя пальцем по подбородку. — А что насчёт Теней? Ты не доверяешь нам?

— Не в этом дело, — задумчиво перебирая снаряжение, Уизли сделал паузу. — Знаешь, как Волдеморт так легко побеждал в Первую войну? Хотя откуда тебе знать. Вот смотри. Наёмники, оборотни и дементоры, которые присоединились из страха или ради выгоды, составляли часть его армии. Они атаковали, например, больницу Святого Мунго. Пока авроры и Орден Феникса отражали одну атаку, внутренний круг Пожирателей Смерти под руководством своего лидера наносил удар в другом месте. Их целью были не одна, а сразу две-три точки в разных частях Британии, Уэльса и Ирландии. Они разбивали своих противников на нескольких фронтах, безжалостно истощая их ресурсы.

— Допустим, — сказал Симус. — И что из этого следует?

— Как ты думаешь, мог ли Люциус Малфой подробно рассказать своему сыну о стратегии Волдеморта? — Симус вздрогнул, шокированный этой мыслью.

— Если нападение на тебя — это всего лишь отвлекающий манёвр, то как только ты попадешь на их территорию, мы можем стать свидетелями атаки "невыразимцев" и наемников на министра и Боунс! Твою мать! Это же гражданская война!

— Что касается моей матери, лучше её не трогать, но ты прав. Поэтому я иду с Тенями; они, как элита, будут отслеживать любые изменения в министерстве. А ты со всем отделом подключитесь только в случае нападения. — Закончив подготовку, Рон посмотрел на часы и нахмурился. — Они опаздывают.

— Ладно, пошли, — сказал Рон, когда пятеро магов в чёрных смокингах появились из воздуха, спокойные и собранные. Финниган нервно вздрогнул, его сердце наполнилось гневом. — Совсем обалдели, так появляться! Грюм бы вам устроил горячий приём!

— К счастью для нас, Грюм давно покинул этот мир, — заметил один из магов, пожимая плечами с лёгкой улыбкой. — Мистер Уизли, мы готовы.

— Надеюсь, мы ошибаюсь, — проворчал Симус, направляясь к двери. — Удачи, ребята. Ох, как не вовремя это возможное предательство Отдела Тайн

— Хорошо бы, будь готов, Симус. — сказал Рон, когда его друг вышел из комнаты. Он бросил взгляд на Теней и удовлетворенно хмыкнул. — Я — ведущий, поместье Малфоев. Первыми не атакуем.

Кивнув с уважением, Тени исчезли в воздухе. Рон не мог полностью понять природу этой магии — такая невидимость была уникальной; в Министерстве не было ничего похожего. Его желание разгадать эту загадку боролось с уважительным и доверительным отношением с Тенями. Пять хлопков аппарации слились в один. Скрывая тот факт, что не только Уизли пришёл в гости к своему школьному врагу. Двери поместья широко открылись. Рон с усмешкой сделал шаг в логово хорька. Едва войдя в холл, он столкнулся с Драко, Асторией и Нарциссой, которые шли ему навстречу.

— Мистер Уизли, добро пожаловать в наш скромный дом, — с теплотой произнесла женщина. Схранившая свою красоту, несмотря на тяжёлые испытания жизни. Она шагнула вперёд, на губах её играла приветливая улыбка. — Вы пришли как гость или как глава мракоборцев?

— Я пока не определился с своим статусом, Леди Малфой. Вы по-прежнему неотразимы. — Поцеловав её протянутую руку, Рон уловил, как на миг фальшивый флюид презрительной усмешки затрепетал на губах хорька. Сохраняя непроницаемое выражение лица, он поцеловал руку Астории. Затем вновь склонил голову в знак уважения к Малфою. — Позволите пройти?

— Хм. Конечно, Уизли, всегда рад тебя видеть. — Малфой, с едкой улыбкой играющей на его лице, развернулся и шагнул в глубь дома. — Пришёл меня арестовать?

— Драко! — два раздражённых женских голоса прервали неуместное замечание адресованное хорьку. Не стоит провоцировать его, наш белокурый друг слишком нервный. — Извините моего сына, он немного… расстроен.

— Ничего страшного, леди Малфой. Я понимаю, что нападение на меня не достигло своей цели.

— На вас напали? — спросила Астория с очевидным беспокойством, прикладывая руки ко рту и качая головой.

— Да, знаете, банда из Лютного переулка была нанята. К счастью, это именно они, и я остался жив.

— И ты должен быть благодарен Уизли за то, что твои обидчики не были профессиональными наёмниками, — сказал Малфой, морщась от недовольных взглядов женщин, и пожал плечами. К этому времени они уже прибыли в гостиную. Чета Малфои удобно расположились на диване. — Садись. Зачем тянуть? Если он здесь, значит, знает, кто организовал покушение. Я прав, Уизли?

— Конечно, Малфой. Но теперь скажи, что это был за фарс? Нанимать для убийства магов, которые, скорее всего, даже не закончили Хогвартс? Пожалуйста, объясни эту оплошность. — Малфой откинулся на спинку стула, его лицо выразило одновременно отчаяние и злобу, когда он встретился взглядом с оппонентом. В воздухе повисло напряжение

Медленно Малфой коснулся своего уха. Глава мракоборцев всё понял и задел прядь длинных волос над глазами. Малфой отрицательно покачал головой. В доме установлена прослушка.

— Твои предположения? — спросил Драко. Нарцисса и Астория, которые до этого равнодушно наблюдали за Роном, настороженно переглянулись.

«Что происходит? Малфой нарывается на обвинение в государственной измене? Он даже требует его. И прослушка в доме. Очевидно, она не санкционирована Департаментом магического правопорядка. Хорёк, что случилось с тобой и кто сломил твою волю? Хотя по поведению его семьи такое вряд ли можно было бы предположить.

Уставшие, изможденные женщины смотрели на него, как загнанные в угол. Подождите, мама выглядела именно так, когда чуть не погиб отец в Отделе тайн, Глубокие тени и морщины на щеках преследовали её следующие два года. Неужели это повторяется? Скорпиуса рядом нет.»

— Леди Малфой, где же ваш внук? — Малфои обменялись взглядами, и в глазах женщины появилась печаль. Которая состарила её, как будто годы обрушились на хрупкие плечи. Рон, осознавая происходящее, пристально следил за реакцией Драко.

— Он… гостит, мистер Уизли, — сказала Нарцисса голосом полным горя. А уж Драко. Сколько ненависти было в его фигуре, как будто он стремился разорвать голыми руками. Теперь мы и поговорим откровенно!

— Можете ли вы сказать, как давно и у кого он гостит? — Леди Малфой, лишь мельком взглянув на своего сына, встала, обняла Асторию и осторожно вывела её из гостиной. Молодая женщина, охваченная горем, не произнесла ни слова. Да, в таких ситуациях женщинам не место. Есть вещи, которые не пожелал бы даже врагу.

— Уже неделю, как мой сын гостит. А теперь, проваливай из моего дома! — Усталый и злой голос хорька… нет, Драко, нарушил тяжёлую тишину.

— Хорошо, но я буду наблюдать за тобой, Малфой. — Рон резко встал, отошел к двери и громко захлопнул её. Осторожно наложил на комнату чары "Муфлиато", вернулся к столу и сел в кресло.

— У кого гостит мой сын не знаю. Но уводил Скорпиуса Теодор Нотт.

— Тебе следовало бы сообщить мне и министру, Малфой! Ты идиот! — Вскочив, с искаженным лицом мужчина яростно закричал, нависая над Роном.

— Ах, сообщить? Чтобы моего сына убили? Я и так предупредил через покушение, заказанное Ноттом! Будь уверен, я не послал "невыразимцев" только потому, что они убили бы тебя, неблагодарная свинья! — едва сдерживая себя, Малфой схватил Рона за грудки. Угроза драки витала в воздухе, и, кривляясь, Рон едва заметно махнул рукой невидимым Теням: "Не вмешивайтесь!" Он спокойно готовился к удару. Драка была лучшим средством от стресса. Но внезапный громкий хлопок предотвратил начало боя.

— Лорд Малфой, — почтительно кланяясь, домовый эльф пробасил тихо и невозмутимо. — Мистер Нотт пришёл с друзьями. Проводить их в гостиную?

Тяжело дыша, Драко отпустил Рона и со стоном упал в кресло. Поймав вопросительный взгляд, Рон кивнул и, наложив чары невидимости, скользнул к дверному проёму. Лучшее место для укрытия — это самое заметное.

— Проводи господ в гостиную, Тинки, — сказал Малфой, обретя невозмутимость и спокойствие. Отпил вино из своего бокала. Какой же он талантливый актёр! Дождавшись гостей, он расплылся в приветственной улыбке. — Добро пожаловать, Нотт.

— Как же рад тебя видеть, Драко! Дружище! — воскликнул Нотт, размахивая руками и прищуривая глаза. — Уизли всё ещё жив, Драко. Ты не хочешь увидеть сына?

— Не моя вина, что наёмники не справились, — зло оскалился Малфой, продолжая медленно смаковать вино. — Ты что, с ума сошёл, Нотт? Угрожаешь мне?

— А что ты можешь, приятель? — с презрительным смехом произнёс Нотт, раскинув руки. — Пока твой сын у нас, мы здесь главные. И ты будешь делать всё, что мы хотим. Кстати, позови свою маму, ей давно не хватало мужского внимания. Давай. Зови, зови, не стоит сжимать кулаки и смотреть с ненавистью. Проведём урок смирения.

— Тени, работаем, Нотт должен остаться живым. — Рон не хотел слушать эту тварь. Чего-чего, а уважения Драко заслужил. Поднять на своих плечах Отдел Тайн, да и как человек, оказался своим.

Пока мысли крутились в голове мужчины, все гости уже лежали на полу, как бесформенные тушки:

Дрогнул воздух, и четверо упали лицом вниз, даже не осознав, что погибли. Нотта, ничего не подозревавшего, схватили двое Теней и скрутили. Вскочив, Малфой с удовольствием нанес серию ударов в печень и почки. Рон мог поклясться, что на лице Малфоя было такое удовольствие и наслаждение, что ему стало не по себе. И тогда Рон снял чары невидимости и шагнул вперёд.

— Теодор Нотт, вы обвиняетесь в государственной измене, попытке переворота. Похищении детей и угрозе жизни мирным гражданам. У вас нет права на адвоката. Любое ваше слово будет использовано против вас в суде. Где находится Скорпиус Малфой?

— Что, Малфой, связался с предателем крови? Урод! — Удар Рона в челюсть прервал речь неадекватного человека.

— По своим делам и поступкам у Уизли кровь и душа чище, чем у тебя, Нотт. Сыворотку правды? — Посмотрев на рыжего и дождавшись его утвердительного кивка, Малфой влил Нотту зелье правды, ударив его по паху. Да, наши не любят церемониться с такими отбросами. Жесткий прессинг в рамках дозволенного на допросах. Встав по обе стороны от Драко, Нарцисса и Астория нервно перебирали пояса своих платьев, выжидательно глядя на Нотта. — Когда и с кем ты потерял девственность?

— С Пэнси Паркинсон, — дамы сморщили свои изящные носики, явно удивленные таким вопросом. Рон с Малфоем обменялись взглядами и рассмеялись. Отходняк. — Это произошло на четвёртом курсе, когда у нас была вечеринка в комнате.

— Да, это событие долго обсуждали на факультете. Говорят, Пэнси буквально силой затащила бедного Нотта в постель. — Фыркнув, Рон улыбнулся. Допрос проходил без привычных вступительных вопросов, Нотта будут допрашивать на доследовании. Сейчас главное выяснить, где же находится мальчик.

— Где сейчас Скорпиус Малфой?

— Нора, поместье Уизли, — все замерли в недоумении. В глазах супругов вспыхнула дикая ярость, а рыжеволосый мужчина не мог прийти в себя от шока. Что значит, в Норе? Это какая-то шутка? Взревев, как бык, Малфой бросился вперёд, забыв о своей палочке. С единственным желанием расправиться с Уизли, но его мягко остановили две Тени. А где же еще трое? Оглянувшись, Рон получил сильный удар пальцами в горло, а затем локтем в висок. Сознание унесло в темноту от разъяренного Малфоя, которого удерживали Тени и его жена с матерью.

* * *

Неделю Рона держали под домашним арестом. Мракоборцы шипели от злости и были готовы штурмовать Министерство магии. Они прекрасно понимали, что их начальник не является преступником. Сотрудники Отдела Тайн и Тени следовали за мракоборцами по всему министерству, не позволяя даже думать о нападении. Скорпиус Малфой был официально спасён Роном Уизли и семьей Малфоев. Однако узкий круг посвященных знали истинные события того дня.

Через неделю состоялся суд над Молли Уизли, которая была инициатором захвата Скорпиуса в заложники, для давления на Малфоя и не только. Она также была в курсе, что на Рона готовится покушение. Узнать, почему и как произошла государственная измена со стороны Молли Уизли и Теодора Нотта не удалось. Даже сыворотка правды и легилименция не смогли раскрыть тайны, скрытые «клятвой о неразглашении»

Через месяц Молли Уизли скончалась от "сердечного приступа" в Азкабане. Убийц, разумеется, не удалось найти, несмотря на проведённое расследование Отдела Тайн и мракоборцев. Которые теперь часто работали вместе. Рон был в глубокой депрессии и злоупотреблял алкоголем, не покидая Нору. Неожиданно ему на помощь пришли Малфои и Блэки, чья поддержка помогла главе мракоборцев восстановиться.

Рон вырвался из своих мыслей и нахмурился. Единственным доказательством, которое могло подтвердить причастность его семьи к убийству Нимфадоры Блэк, была Молли, которая, к сожалению, скончалась. Никто не имел права допрашивать остальных членов семьи Уизли с помощью сыворотки правды — у нас же демократическое общество. В случае применения сыворотки, Уизли могли бы подать в суд на министерство и выиграть дело. Поскольку Малфой не был замешан в деле Нимфадоры Блэк. Братья и сестра Рона были единственными подозреваемыми. К тому же они тоже могли дать "клятву о неразглашении". Их поимка могла спугнуть верхушку и руководителей. Теперь оставалось только ждать их ошибки,

— Мистер Уизли! Мистер Малфой! — Дверь с грохотом распахнулась, и в проёме появилась встревоженная секретарша. — Косой переулок. Нападение некроманта на мирных граждан. Две группы охраны правопорядка уничтожены. В данный момент одна группа мракоборцев сдерживает некроманта, не позволяя ему скрыться. Физический контакт зафиксирован, как и жертвы. Министр требует захватить некроманта живым.

— Электрическая сила! Нам ещё не хватало свихнувшегося некроманта. — Рон тревожно переглянулся с Малфоем. Без лишних слов мужчины вскочили и стремительно направились к выходу из кабинета.

— Ну, хоть разминку устроим, Уизли. А то уже месяц сидим за бумагами, начинает подташнивать. — Похлопав напарника по плечу, Малфой быстро накинул мантию.

— Да, разминка не помешает. Тем более, дело интересное: некромант, напавший в центре города. Нонсенс!

Глава 16. Самый лучший день

Вихрь аппарации, в который меня закинула Анна, выбросил к зданию, которое я едва узнал. Банк Гринготтс преобразился, как и весь Косой переулок. Стоило мне оглянуться — я в восторге замер. Это наш мир? Или я попал в другую вселенную? Все магазины пестрили анимированными вывесками и баннерами, словно вырванными из царства неодарённых. На вывеске магазина Олливандеров как будто изображён ребенок, с восторгом выбирающий палочку; а надпись на вывеске Дырявого котла, плавно скользящая из края в край, заманивала:

«Дырявый котёл: лучшие цены, закуски, выпивка и компания. Если ты работяга, тебе к нам!».

Такие живые рекламные объявления заполнили каждый уголок. Люди и нелюди сновали по улице, словно ничего и не происходило, сливаясь в единый поток жизни, полный ярких красок и необъяснимых чудес. Все вокруг дышало энергией, и я чувствовал, как мой собственный дух окутывают волшебные ароматы жареного мяса, исходящие от "Кабаньей головы", и звуки музыки, доносящиеся из "Трёх мётел". В воздухе витал запах свежеиспечённой булочки из "Флориш и Блоттс", смешиваясь с лёгким ветерком, приносящим нотки морского бриза и аромат цветущих деревьев.

Ха! Неужели я в нашем мире? Как всё ново и одновременно загадочно. Вдыхая знакомый, сырой и тяжёлый воздух Лондона, я улыбнулся, осознав, что именно это меня смущало. Сумерки окутали город, а вся улица искрилась ярким светом. Подобного я не встречал ни разу за годы, проведённые в ДМП! Сдвинув взгляд на ближайший фонарный столб, я снова замер, в шоке раскрыв рот.

— Это электричество?! — вскрикнул я, не в силах сдержать эмоций.

Как ребёнок, ей-богу, но причина для удивления была более чем достойной. Я мгновенно различил простую лампочку, излучающую свет. Если не ошибаюсь, это была либо светодиодная, либо лампа накаливания. В эти мгновения мир вокруг перевернулся, и я вновь обрел связь с реальностью, словно пробуждаясь от долгого сна. Всё, что меня окружало, казалось одновременно знакомым и удивительным, погружая в вихрь эмоций и воспоминаний о временах, которых больше не существует. Мир очень сильно изменился за годы моего отсутствия.

— Да, молодой человек, вся иллюминация в волшебном мире теперь исходит от источников электричества. Это существенно дешевле и надежнее по сравнению с устаревшими методами. Даже в учебных заведениях уже два года, как используют электрические устройства. И так происходит по всей Земле, — обернувшись, я встретил внимательный и настороженный взгляд старца. — Хм. Однако, любопытно, где вы пропадали все эти пять лет? Именно тогда магическое сообщество начало активно внедрять достижения неодарённых.

— Я проводил время в уединении. Скажите, а телевидение тоже?

Старец хмыкнул, его лицо исказилось легкой усмешкой.

— Телевидение, электрические бытовые приборы, медицинская техника и множество иных устройств стали неотъемлемой частью нашей жизни. Магия и технологии принесли истинный прорыв в наше общество.

Внезапно он схватил меня за руку и, отведя в сторону от любопытных взглядов прохожих, наложил заглушающую магию.

— Постойте, вы Мистер Поттер? Или, может быть, вы уже не Поттер, а Судья? — спросил он.

Моя рука скользнула по бедру к палочке, но я приостановил это движение. Теперь, когда мы находились на расстоянии одного метра, и внимательно изучив его лицо, я узнал старца.

Олливандер, маг, чьи глаза хранили множество тайн и историй, как застарелые вуду-книги или запылившиеся манускрипты,

Он нисколько не изменился, лишь слегка осунулся, теперь напоминая столетнего старца. Глаза его всё больше тускнели, утратив былую яркость; но в глубине их горел огонь ума, мудрости и жизни. Морщинистая кожа, обрамленная абсолютно седыми волосами, могла бы рассказать множество историй. При движении Олливандер заметно хромал на левую ногу — следы жестоких пыток, причинённых Томом Гонтом. Годы не пощадили старца, однако его энергия оставалась запредельно высокой, а взгляд таил в себе что-то пугающее — неистовое пламя фанатизма и легкий налёт безумия.

И, что удивительно, он узнал меня, хоть мы встречались лишь десяток раз, и то на короткое время. В его глазах я увидел смесь удивления и воспоминаний, словно старик вспоминал события давно минувших дней.

— Доброго вечера, мистер Олливандер. Да, я вернулся, наконец-то. Позволил себе отдохнуть после смерти Нимфадоры Блэк.

Как бы от него отвязаться? Ох, Олливандер, как же не вовремя ты меня остановил. Может, его усыпить? Пока я размышлял, мастер палочек грустно улыбнулся и печально покачал головой.

— Да, её убийство и ваша пропажа долго звучали отголоском по всей Британии. Но вы вернулись, обретя нечто поистине опасное и грандиозное, мистер Поттер. Бузина и таинственный волос чёрного цвета, своей структурой напоминающий человеческий. Но в то же время нет, — наклонившись ко мне, Олливандер прошептал. — Гриндевальд, Дамблдор. Великие. Ужасные или добрые, но всемирно известные. И я ожидаю от вас большего, мистер Поттер. Да, большего.

Старик быстро сбросил свои чары и медленно направился к своему магазину, но через несколько шагов внезапно остановился.

— Мистер… Уик, я рекомендую вам посетить «Дырявый котёл», заказать чашку кофе и полистать газеты или информационные брошюры. Вы должны быть осведомлены о том, с чем вам предстоит столкнуться. И ещё, в Гринготтсе вам появляться не стоит — вас там сразу узнают многие, и скоро начнут ходить слухи о вашем возвращении. Если вы пойдете в таверну, скажите бармену, что от меня, и вас угостят бесплатно, — Олливандер подмигнул, улыбнулся и продолжил свой путь. — Прощайте!

— До свидания, — ответил я, хмуро наблюдая за удаляющимся мастером волшебных палочек, вновь ощущая недоумение. Я ничего не понимаю в этом новом для меня мире. Здесь столько неизведанного и удивительного, чего мне не постичь изменения сразу.

Каковы мои следующие шаги? Интересный вопрос. Олливандер ясно дал понять, что гоблины скомпрометированы, возможно, из-за вмешательства Министерства магии или кого-то другого.

Посещение Гринготтс будет опрометчивым шагом, так как моё возвращение станет достоянием общественности, и начнется игра в "поймай меня, если сможешь". Крайне нежелательно.

Далее. Если техника неодарённых уже внедрена, логично предположить, что они также могут использовать магически усиленное оружие. Следовательно, имеет смысл обратиться к газетам и другим источникам информации, как рекомендовал Олливандер.

Хотя это может быть ловушкой, вероятность такого исхода невелика. Олливандер наверняка понимал, что я могу рассматривать вариант его устранения, но всё же решил помочь. Возможно, он был движим добросердечностью или преследовал иные цели. Вопрос о его мотивах остается открытым.

В конечном счёте, я буду действовать осмотрительно и ждать развития событий. Будущее пока остается неопределенным, и мне придется принимать решения по мере поступления новой информации.

Хмыкнув, я последовал совету старика, размышляя над его словами, особенно касающимися устройства моей палочки и великих магов двадцатого века.

Бузинная палочка, какая же тайна! Несомненно, локон Светлейшей является сердцевиной палочки. Уровень доверия, оказываемого Певереллам, не просто щедрость, а глубокое вмешательство в их судьбы. А ещё это предположение Анны об уникальной черте мантии-невидимки.

Впрочем, дары уже потеряли своё первоначальное значение — два из них покоятся на Авалоне, а третий остался со мной, и тот служит необходимым оружием.

Теперь моя главная задача — разобраться с Уизли и всеми этими нововведениями в магическом мире.

Возвращениея домой не лучший вариант, учитывая текущую ситуацию. Лучше всего узнать и увидеть всё своими глазами, чем полагаться на Добби. Чья служба мне известна многим, включая весь состав Ордена Феникса. Рисковать сейчас крайне нежелательно. Чтобы заполучить необходимые справочники, придётся отправить Добби в Гринготтс, что сделает моё возвращение более очевидным и упростит задачу тем, кто меня ищет. Кроме того, поиск скрытых тайников с галлеонами в поместье потребует времени, которого нет, ведь информация нужна немедленно.

Пока эти мысли крутились у меня в голове, я добрался до Дырявого котла, и изменения были налицо. Знаменитая кирпичная стена, блокировавшая доступ в Косой переулок, исчезла, уступив место обычной деревянной двери.

У меня нет сомнений, что её просто так не открыть — какой смысл менять давно известный вход? Попытка повернуть ручку подтвердила мои опасения. И что теперь делать? Ждать, пока кто-то выйдет или войдёт? Можно и так, но чем дольше я буду стоять, как идиот, у входа в бар, тем больше подозрений буду вызывать.

Надеть капюшон мантии — идея сомнительная. Я не видел людей, прячущихся от чужих взглядов, а её глубина вряд ли скроет моё лицо. Каждая минута ожидания усиливала тревогу, но всё же стоило рискнуть.

Из-под мантии выпирал меч, спрятанный в ножнах, который я держал в правой руке. Он выглядел как обычный шест или изящный посох для ходьбы. Такие аксессуары стали популярными после войны, и даже сегодня можно встретить пару магов, гордо их носящих. В левой руке я крепко сжимал бузинную палочку — спасибо, Мастер, за то, что научил меня обращаться обеими руками с одинаковой лёгкостью. Полагаясь на удачу, я стукнул палочкой по дверной ручке и попытался снова её открыть, но безрезультатно.

Желание воспользоваться магией для открытия двери сменилось предчувствием приближающихся неприятностей, когда позади раздалсядружелюбный голос.

— Сэр, разрешите спросить, у вас возникли трудности?

Выругавшись, я развернулся и встретился с пристальным взглядом двух пожилых мужчин в синих плащах. Чёрт! Не повезло наткнуться на охрану правопорядка! Это очень неприятная ситуация.

— Никаких проблем, я просто жду, — сказал я, едва сдерживая разочарование. Дурак, о чём ты думаешь? Что ты несёшь? Неужели не смог придумать ничего лучше? Скептические выражения на лицах магов красноречиво свидетельствовали о моём бредовом объяснении.

— Вот как? Мы наблюдали за вами уже долгое время. У нас сложилось впечатление, что вы не знаете, как попасть в «Дырявый котёл». Позвольте спросить, не считаете ли вы нужным предъявить ваши документы, сэр?

— Документы? — какие, к чёрту, документы! Олливандер, спасибо тебе большое, услужливый ты наш! Ты предупредил обо всём, но вот как открыть эту дверь, забыл упомянуть. Надо думать быстрее, какую отговорку придумать; я даже не знаю, какие именно документы нужны, Вроде паспорта, да? — Понимаете, мистер…?

— Кэрелл. Сэр, убедительно прошу вас предъявить документы и представиться, — руки магов уверенно легли на чехлы с палочками.

Я, нервно улыбаясь и охваченный растерянностью, ударил кулаком по бедру, пытаясь отвлечь их внимание рукой с сжатой палочкой. Правой рукой я опёрся на Экскалибур, ощущая, как его сила поддерживает меня в этот напряжённый момент. Вся окружающая атмосфера была наполнена ожиданием, словно сама тьма ждала, когда я сделаю следующий ход.

— Джон, Джон Уик. Понимаете, мистер Кэрелл, я приехал сюда с женой, но её срочно вызвали на работу. Я не предполагал, что придется подтверждать свою личность, и оставил все документы дома, — что я несу? Маги обменялись озадаченными взглядами. — Я не знаю, как попасть в Котёл — до войны я уехал и вернулся всего месяц назад. Мы договорились встретиться в баре, прошло уже пять минут. Она, видимо, задержалась, и я решил подождать хотя бы полчаса. Мы хотели купить подарок маме. Вот и понимаете, какая ситуация.

Наступившая вслед за этим тишина была оглушающей. Мой рассказ казался мне глупым и абсурдным, но в такой короткий срок придумать что-то более правдоподобное было невозможно. Через несколько секунд нашего молчаливого противостояния один из магов, со шрамом на лице, хмыкнул и направился к двери бара. Неужели мне повезло?

— Мистер Уик, запомните, — три раза ударив палочкой по двери, маг открыл её. — Пожалуйста, не забывайте документы в следующий раз, и желаю успешной охоты за подарком. В наши дни трудно найти что-то действительно стоящее.

— Большое спасибо за понимание, сэр.

Уф. Наконец, отлегло. С искренней улыбкой я направился к входу в бар, стараясь не спешить и не проявлять чрезмерной радости. А зачем радоваться? Ведь я ничего не сделал, не так ли?

Оглянувшись перед входом, я увидел тихий разговор магов за спиной. В сердцах, я мысленно обругал себя за глупую излишнюю самоуверенность. Почему я не прошел мимо и не зашёл в бар? Передо мной стоял мой старый знакомый — Колин Криви. За что мне всё это!

Не один, а с полной группой мракоборцев — десять магов, готовых даже к прорыву из Ада. Чёрно-багровую униформу боевого крыла ДМП я узнаю с первого взгляда, сам носил её немало времени.

— Мистер Уик, задержитесь на минуту, — сказал Криви, едва шевельнув плечом. В тот же миг меня окружили маги полукольцом, а тот, кто открыл дверь со шрамом на щеке, решительно ткнул палочкой в бок, давая понять, что не стоит предпринимать необдуманных действий. — Вы говорите, вернулись в Лондон месяц назад? И до сих пор не знаете, как добраться до бара Дырявый котёл через Косой переулок?

— Да, сэр, так сложились обстоятельства. Я нарушил какое-то правило? — мне хотелось горестно завыть, мракоборцы попытаются меня схватить, если раскроют мой обман.

Это был ужасный вариант: до моего исчезновения все демонологи и некроманты подлежали аресту и отправлялись в Азкабан. Изменились ли законы в отношении этих магов и меня, в частности? Рисковать всем, чтобы угодить за решётку? Невозможно. Даже титул победителя Тёмного Лорда не защитит от Азкабана, если законодательство осталось прежним.

Ужасно, но если Криви не отстанет, то прольётся кровь… этот дотошный мерзавец!

— Странное совпадение, мистер Уик. Менее часа назад, к нам поступило сообщение о межконтинентальной аппарации, и что любопытнее всего — успешной аппарации. Пробить купол защиты над Британией, да ещё с другого континента… — Криви задумчиво склонил голову, а я притворился удивленным. — Кэрелл, проверь мистера Уика. Его лицо мне знакомо, и вся эта история явно попахивает ложью.

Ах, Морганна, почему ты не отправила меня в какую-нибудь глушь или Паверелл-мэнор? Всё это выглядит как подстава. Но зачем королеве это делать? Не верю!

И что же делать? Бороться? Четырнадцать магов разорвали бы меня в клочья, прежде чем я успею задействовать что-то действительно сильное. Хотя, может быть, стоит вломиться в бар и начать бой по своим правилам. Как жаль бедных мирных жителей — они все могут погибнуть. Проклятье.

— Мистер Уик, не двигайтесь. И всё будет хорошо. — подойдя ко мне, маг из охраны правопорядка достал из складок своей мантии странный прибор с дисплеем и ручкой, направив его на моё лицо.

Несколько секунд он держал устройство, затем наклонился к экрану, погружаясь в чтение мелькающей информации.

Шрамированный падёт первым, Кэрелл, к сожалению, вторым, извините, парни. Сами виноваты. На меня нахлынуло странное спокойствие и ледяное безразличие — как перед монотонной и привычной работой. Вот и пришло время проверить, на что способна некромантия в черте города, против превосходящих сил противника.

Синеплащёвый, подняв голову, встретил мою широкую улыбку-насмешку. В его глазах я уловил мгновение осознания. Давай, начинай бойню. Видимо, мои мысли пронзили его, и Кэрелл дернулся, отвлекая от меня взгляды своих товарищей.

Пора! Крик Колина совпал с моим прыжком спиной в открытую дверь. Тяжёлый удар раскрученным Экскалибуром с противным хрустом вонзился в шею шрамированного. Ломая и дробя шейные позвонки, он уже был не жилец.

Кэрелл, швырнувший неизвестный мне прибор в сторону Колина, издал дикий крик. Огненная плеть, подобно ножу сквозь масло, рассекла синеплащёвого и, опередив Криви, обвилась вокруг прибора. Превращая его в расплавленную массу железа.

В мою сторону полетели взрывные и ударные чары, но дверь, захлопнувшаяся от удара моей ноги, не позволила им пришить моё тело к противоположной стене бара. Время словно замедлилось, я почувствовал, как адреналин заполнил мои вены, оживляя каждую клетку.

Посетители бара удивлённо уставились на меня. Никто не схватился за волшебные палочки, не вскочил в попытке оглушить стулом. Хорошая жизнь, свободная от страха смерти, расслабила вас, мои друзья. Но уверяю, мы это исправим.

— Хе-хе, все вон, мать вашу! — прозвучал мой голос, а за ним скрип двери и глухие удары заклинаний, не оставляющие места для сомнений.

Люди, в панике бросились к дальнему выходу, опрокидывая столы и стулья; они забыли обо всём. Улыбка непроизвольно скользнула по моему лицу, наблюдая эту сцену. Я бросил бармену оглушающее заклятие; лучше не оставлять за спиной возможную угрозу — уходить он не был намерен.

Ещё раз оглядел бар. Дверь, в конце концов, либо выломают, либо откроют. Но я намерен перекрыть этот вектор атаки. Однако мракоборцы не дураки, и необходимо исключить угрозу сзади. А пока.

— Surge ad vitam! — пол бара взорвался, разлетаясь на куски дерева и земли.

Превосходно! Вскоре мои друзья присоединятся к нашей беседе… Пока мертвецы пробирались сквозь землю, я швырнул бомбарду в потолок над входом. Облаком пыли разрушился кусок потолка, а фрагменты стен с гулким треском обрушились на пол. Отлично. Главный вход теперь полностью завален обломками, и пройти без шума не получится. Вдобавок, этот взрыв скрыл рычание моей неживой армии.

— Мистер Уик, сдавайтесь! — раздался усиленный голос Колина, заглушая затихающий гул и шипение скелетов и гончих. Ха, они и не подозревают, кто я на самом деле: некромант. Вот будет им сюрприз. — Обещаю, что вам ничто не угрожает!

Давай, говори. А я впервые окинул взглядом поднятых мною неупокоенных. Захватывающее зрелище! Хоть зомби здесь нет, не хватало ещё их зловония. Скелеты, похожие на пособия по анатомии, отличались лишь одним — они ожили, тихо шипя и медленно покачиваясь из стороны в сторону. А вот гончие.

Их формы тела и головы напоминали оборотней или волкопсов, но на этом сходство заканчивалось. Обсидиановая, сверкающая кожа не имела ни намёка на шерсть; она была туго натянута на жгуты мышц.

Три существа, размером с европейскую овчарку, зыркнули на мир пустыми глазницами, их мощные когти разрывали пол, как бумагу. Но четвёртая гончая, нужели у неупокоенных есть стадии эволюции? Мастер не говорил ни слова. Эта машина смерти явно превосходила простую гончую.

Высотой до моего плеча, в глазницах тлел знакомый льдисто-голубой огонёк. Когти и клыки выпирали на десять сантиметров, а гибкие, грациозные движения вожака стаи завораживали, вызывая одновременно здравое опасение и восхищение. В воздухе остро запахло могильным холодом.

— Уик, я вхожу! Поговорим! — зловеще оскалив пасть, вожак перевёл взгляд на стену и тихо рыкнул. Понял. Интересно, проявления разума? Уловив связь с неупокоенными, отправляю всех скелетов и двух гончих к двери, оставив двух при себе. План прост.

Большая часть отвлекает противника, а мы прорываемся через окна. По моим скромным подсчётам, скоро прибудет подкрепление к мракоборцам. Нужно действовать! Дверь медленно приоткрылась, и в её проёме возник Криви.

Окинув всю недружелюбную толпу почитателей человечины, Криви в мгновение ока ринулся назад. Нет, скорее отлетел, разрываемый в воздухе костяной гончей. Даже крикнуть не успел, бедняжка.

— Bombarda!

Разрушив часть стены, чтобы облегчить атаку для мертвецов; две гончие и я стремительно рванули к боковой стене. Вожак без труда прорвал преграду своей мощной тушей; какой же он молодец!

Погнавшись за ним, я вырвался на улицу и сразу ощутил первые потери. Прыгнувшая через окно гончая поймала три Редукто прямо в лоб — осколки её черепа, как колючие брызги, осыпали меня.

Твари! Огненная плеть и костеломное заставили троих мракоборцев уйти в защиту. Не упустив момента, могучая зверюга, преодолевая магический щит, не останавливаясь, раскидала магов. Разрывая их на части. Вот это скорость и мощь! В нашей битве, где мгновения решают судьбы, каждый миг напоминал о хрупкости жизни и безумии войны, подчеркивая тёмное величие этого сражения. Мы, продолжали наш путь сквозь хаос, неся с собой лишь забвение и разрушение.

— Код красный! Некромант! Бей разрывными!

Умно, только попасть разрывным в быструю и гибкую бестию — задача не из простых. Хе-хе. Со стороны двери летели редкие взрывные, но бессильно угасали в поднятом Круге отражения. Почти все силы мракоборцев были брошены на подавление моей небольшой, но смертоносной армии. План пока срабатывал как надо. Ситуация не столь трагична: пока сохранялся паритет, несколько тел мракоборцев и большая часть скелетов были разбросаны по брусчатке. Щедро обрызгав её кровью, мясом и костями.

Как оказалось, сегодня удача злорадно насмехалась надо мной — вдалеке раздавались хлопки аппарации. Вон, юркие гончие носились вокруг магов, стоящих спина к спине с поднятыми чарами защиты от физических объектов. Они изредка отскакивали от прилетающих взрывных, в то время как мертвецы бессильно обступали защиту мракоборцев. Боевые маги размеренно избавлялись от мертвецов.

Оглянувшись и злобно чертыхнувшись, я рванул вперёд, прикрываясь телом вожака, к проходу в Лютный переулок, чувствуя зловещий холодок в груди. Две группы мракоборцев! Нас сейчас сомнут.

Прямо на нас с вожаком стаи выскочили Рональд Уизли в униформе мракоборца и Драко Малфой в серой мантии невыразимцев. Время замедлило свой бег, словно сама реальность замерла в ожидании моего решения. Вожак, бросился в атаку, метнулся к Малфою. Бесполезные удары взрывных чар, словно эхо неотвратимой судьбы, с глухим звуком разбивались о широкую грудь костяной гончей.

Глаза Малфоя расширились от удивления и разочарования, напоминая хищного хорька, пойманного в ловушку. Я, в свою очередь, взмахнул своей палочкой, и посланный заклинанием удар отбросил обоих магов с траектории полёта неупокоенной твари.

Отличная мысль, Певерелл. Нарваться на прямое столкновение с ДМП, чтобы так глупо спасти своих врагов от верной смерти! Прекрасный план — ваша гениальность превышает все рамки здравого смысла! Они ведь поймут, поймут, что я их спас!

Это самый «лучший» день в моей жизни! Какие там поиски хоркруксов! За спиной раздались крики радости. Бросив взгляд на бегу, я лишь горестно вздохнул — добивали последних двух гончих. Отбегался?

— Живым брать сукиного сына! — раздался крик Рона, и шквал магии, останавливающих и замедляющих чар обрушился на Круг Отражения, мгновенно разрушая его.

Ха! Вот ещё один «подарочек» от этого восхитительного щита. Со всех сторон раздались многочисленные крики боли и ругань, вызывая у меня безумный смех.

— Некромант, сдавайся, и ты останешься живым, — прозвучал холодный голос. Редкие заклинания били в вожака стаи гончих. Мы остались одни против трёх групп мракоборцев.

И моё промедление дорого обошлось. Всё. Даже вожак не выдержал: прикрыв меня своим телом, он замедлялся, еле передвигаясь. Аппарация? Слишком поздно; защита уже стоит. Дурак ты, Гарри. Надо было уходить, как только заметил Колина. Жаль, жизнь ничему не научила тебя, и ты просто забыл этот горьковатый привкус ошибок.

Клянусь Марой, я не жаждал вашей смерти! Вокруг закружился щит праха. Задержит врагов на несколько секунд — больше мне и не нужно.

До спасительного Лютного переулка оставалось ещё больше двадцати метров. Замирая, я оглядел последствия нашего столкновения. Бар, некогда олицетворявший веселье, превратился в руины; улица перед ним утопала в крови, костях, осколках стекла и камня, а также в остатках разрушенных стен, словно опустошённых взрывными заклинаниями.

Мракоборцы, сомкнув кольцо вокруг нас, замерли, нацеливая свои палочки на меня и вожака. Да, они выглядели не лучшим образом. В покрытой пылью одежде, разорванной и всклокоченной, их лица излучали ярость и злобу; ссадины и гематомы красноречиво говорили о том, что им пришлось пережить. Некоторые из них страдали от глубоких ран, оставленных когтями гончих и клыками скелетов. Но, несмотря на их изувеченные образы, они были победителями.

Ха. Победителями? Я не уверен. Ну что, все отдышались? Продолжим наш марлезонский балет!

Разведя руки в стороны, я рассмеялся, как будто в весёлых танцах судьбы. Не задумываясь, использую ещё пару козырей своего рода. Поток раскалённого пепла, за ним следом волна чистой эманации смерти, которой было с избытком.

И вот, бросаясь вперёд, я устремился навстречу полыхающим разрядам костеломных, взрывных и разрушительных чар. Щит праха обрушился, спасая мне жизнь, пока агонизирующая гончая с разорванной грудной клеткой невольно смяла четверых магов на землю. Вновь брызнула кровь, воздух наполнили крики боли и ярости, эхом отражаясь в этой безумной битве.

Я не видел, как часть мракоборцев, обвитые пеплом, сгорели заживо или угасли от нежного прикосновения чистой мёртвой силы. Другие сумели пережить мой удар. Осатанев, впав ярость и позабыв о приказе захватить меня живым, из последних сил выпустили авады в клубы раскалённого пепла. Но снова мне улыбнулась удача: их заклинания летели близко, но не в меня.

Всё моё внимание перетянули на себя пятеро магов, преградившие мой путь. Нет, уже трое. Два других оставили после себя лишь ворох одежды, приняв длань Дахания.

Тени? Против меня послали личных киллеров Министерства? Хотя Министерство здесь не при делах: насколько я помню, они подчиняются исключительно министру и главе мракоборцев.

Три мертвенно-зелёные молнии рванули мне в грудь с расстояния менее двух метров. Они били наверняка, не полагаясь на удачу.

Взревев, я с отчаянием ударяю сжатым в руке Экскалибуром в летящую ко мне смерть. Увернуться от авады на таком расстоянии физически невозможно, а тут их три. И, к своему собственному удивлению, я отбрасываю убийственную магию в сторону!

Спасибо тебе, Артур Пендрагон, за твоё великое творение. Ни Экскалибур, ни его ножны даже не осыпались, как когда-то анимированные Дамблдором статуи в сражении с Томом. Спасибо тебе, Король.

Мы еще повоюем! В машинальном состоянии впитываю щедро разлитые в воздухе эманации боли и смерти. По венам проносится ледяной поток, вызывая неожиданный смешок. И почти всё это я вкладываю в следующий козырь.

— Ignis Tenebrae!

Огонь рванул за спину, отрезая меня и Теней от мракоборцев. Всё ещё пребывающие в шоке маги реагируют слишком медленно, и один из них падает, едва услышав свист авады. Осталось две Тени.

Столкновение на полной скорости — грудь в грудь; только успеваю крутануться, пропуская их удары за спину. Наношу удар в ответ, Тени принимают огненную плеть на палладиум и стремительно сближаются. Я раскручиваю меч-посох, и наношу серию ударов, каждый из которых противники мастерски избегают, обступая меня с двух сторон.

Танец боя разворачивается в вихре света и магии, где каждое движение требует мгновенной реакции. Я ощущаю, как волны адреналина наполняют меня, а вокруг все сливается в хаос. Но с каждым новым ударом, с каждым смелым маневром, я понимаю — противники слишком опасны. Сосредоточенность и решимость становятся моими союзниками в этой битве, где каждый миг — это вопрос жизни и смерти.

Быструю атаку Теней встречаю веерной защитой, отражая все заклинания. Однако каждый удар отзывается ноющей болью в руках. Сшибка! Жёстко блокируя серию их стремительных атак, я взмахом палочки трансформирую и поднимаю стену земли, отрезая одного противника.

В этот же миг в спину прилетает мощная серия ударных чар разбивая щит Праха. Зашипев от ноющей и резкой боли рву дистанцию с противником. Боль почти утихла, почти. Я ловлю летящий в горло секо на левую руку. Одновременно наношу удар ногой в колено и торцом меча в горло Тени. Левое плечо противника, подставленное под удар, с треском ломается. Не теряя времени, я стремлюсь развить успех, пытаясь нанести удар по ногам и туловищу. Но маг достойно противостоит, ловко блокирует удары и, несмотря на сломанное плечо умудряется контратаковать.

Кидаю в землю слабое взрывное, заставляя Тень покачнуться. Внезапно, тыкаю бузинной палочкой в глаз врага, сближаюсь — сворачиваю ему шею и отлетаю грудью на брусчатку.

Второй маг-убийца наносит сокрушительный удар ногой в печень, все его последующие атаки — это боль. Разрубающее в левую руку, костеломное — в правую. Не сдерживаю вскрик боли и отвечаю Криком Баньши. Приняв удар на щит, маг стремительно сближается, раз за разом нанося ударные заклинания. Они быстрее и очень хорошо пробивают любую защитную магию.

Треск грудной клетки разносит мрачную симфонию, сливаясь с последней волной праха, что струится по остаткам магии. Маг сгорает безмолвно, поглощённый жаром. Ни крика, ни стона — лишь гнетущая тишина, от которой становится дурно.

С трудом поднимаюсь, шатаясь и ковыляю к проходу в Лютный переулок. За спиной ревёт пламя, а я разбираю недавний бой с Тенями. Не зря они считаются засекреченным отделом. Да, я уложил двоих в прямом столкновении, но сам едва не пал от их рук. Да, черт возьми, я убил пять Теней! Первый, кому это удалось! В ближнем бою они опасны, но не более чем я, подготовленный к такому контакту. В магическом противостоянии они должны были бы проиграть, однако их слаженность восхитищает. Быстрота реакции и динамика боя поражают.

Боль от повреждений туманит разум, особенно в области груди и руках. Неплохо меня обработали. Если бы не магия, которую не надо направлять движением рук, я бы помер. Едва не отключаюсь от боли, но не зря у меня низкий болевой порог. Выдержал.

Я не живой, но и не мертвый; моя жизнь — это палитра эмоций, где практически не осталось чувств, в том числе и боли. Если учесть безумие семейных корней, что вновь дало о себе знать во время сражения, то да, боль от переломов кажется вполне терпимой.

Доковыляв до проулка, оглядываюсь на молчаливо взирающих на меня магов. Мракоборцы смогли остановить распространение Огня Тьмы по всему Косому переулку, но пересечь его не удалось. Вот что значит влить в заклинание почти все свои силы. Напрасно, конечно, я на их глазах расправился с целой группой Теней. Теперь я не просто враг — я слишком опасный враг.

Углубившись в улочки, я аппарирую к родовому поместью; придётся рискнуть и отправить Добби за газетами и справочниками о нововведениях.

Весело вернулся домой. Очень весело. Да, это — Самый лучший день. Так мне не «везло» ни разу.

Глава 17. Интерлюдия: Пифия

— Группу Теней и две группы быстрого реагирования к портальной площадке, немедленно!

Выдохнув после изматывающего бега, Рон и Драко начали методично проверять своё снаряжение. Это рутинное действие придавало им ощущение контроля над ситуацией. Несмотря на тревожное ожидание встречи с некромантом в центре города.

— Думаешь достаточно? — спросил Драко, прерывая осмотр амуниции и посмотрев на напарника. — Всё это выглядит очень подозрительно.

Пока они настороженно ожидали мракоборцев. В них после решимость, они были готовы встретить любые тёмные силы ради защиты того, что им дорого.

— Без своих ритуалов некромант не так уж опасен, и ты это знаешь, — Рон нахмурился, оглядывая зал.

Здание после войны превратилось в настоящую крепость, готовую к обороне. Здесь не было места для излишеств: строгая функциональность и минимализм господствовали во всём. Эти условия идеально подходили для быстрых манёвров обученных магов. В зале стояли только скамьи, стол, доска и порталы. Больше ничего. Уизли продолжил:

— Зачем ему вообще нападать? Уже полгода как некромантов и демонологов исключили из чёрного списка нежелательных лиц: подлежащих аресту и уничтожению. Им просто нужно проходить ежемесячно проверку и жить спокойно.

— Иначе и быть не может, Уизли. Для некроманта это слишком подозрительно и бессмысленно. Здесь явно пахнет обманом и крупными потерями, — едва успел договорить Драко.

Дверь открылась, впуская дежурные группы мракоборцев и пятерых магов в строгих костюмах. Махнув рукой, Малфой отошёл в сторону, ловя на себе неодобрительные взгляды присутствующих.

Да, именно он решил отправить Уизли под домашний арест по делу похищения Скорпиуса Малфоя. Саркастично улыбнувшись, Драко отвернулся к столу и, беспалочковой магией, активировал трёхмерную модель Косого переулка.

— Слушайте внимательно. Объявился неизвестный некромант. Предстоит столкнуться с нежитью, возможно, даже с гончими. Сейчас группа Колина Криви пытается задержать его у Дырявого котла, — оглядев собравшихся магов, Рон поднял руку. — Не мне вас учить, парни. Похоже, это засада. Будьте готовы к численному преимуществу врага или неожиданным сюрпризам. Сначала ликвидируем нежить, потом берёмся за некроманта. Тени, второй кордон. Вперёд!

Слитный грохот десятков перемещений мгновенно потонул в вое, рычании и звуках боевой магии, отражаясь от мостовой и стен. Мракоборцы атаковали скелетов без промедления.

Перед глазами Рона мелькнула маленькая и юркая гончая. Молниеносными движениями разорвала двоих его людей, скрывшись прежде, чем её смогли достать ответными ударами.

Осознав свою ошибку, мракоборцы перегруппировались: четверо боевых магов сосредоточились на истреблении скелетов, остальные взяли на себя гончих. Взрывные заклинания накрыли нежить, и одна из гончих рухнула, издав предсмертный визг. Две оставшиеся ещё пытались сопротивляться, но их участь была предрешена.

Внезапный громкий скрежет заставил Уизли обернуться, и он оцепенел от страха. Гигантская, едва различимая тень с ярко-синим огнём в пустых глазницах бросилась к главному невыразимцу Британии. Малфой блокировал одну из гончих между взрывными чарами и кучей камней, не заметив опасности.

— Малфой!

Время будто замерло. Малфой побелел, но сохранил аристократичное спокойствие. Два мощных заклинания Раваго врезались в грудь гигантского монстра, сопровождаемые глухим, оглушительным звоном, и мгновенно исчезли.

Рону показалось, что гончая оскалилась в насмешливой ухмылке, приближаясь к его напарнику. Даже осознавая безнадёжность ситуации, Рон медленно, слишком медленно взмахнул палочкой, формируя защитный барьер от физических угроз. Неужели всё кончено? Гончая разорвёт их обоих, и конец их короткой жизни наступит.

Внезапно, сильный удар отбросил двоих магов, спасая их от неминуемой смерти. Земля взметнулась, выбивая опору из-под ног, и через мгновение безжалостно сотрясла. Сдавливая грудь каменными объятиями.

Только теперь Рон заметил, как за спинами гончей стремительно движется некромант. Умно, очень умно. За таким гигантом его не сразу заметишь. И вообще, что здесь происходит? Некромант только что спас их с Малфоем от неминуемой гибели.

Обменявшись озадаченными взглядами с Драко, Рон хрипло выдохнул и встал, осматривая поле битвы. Маги, сыпля проклятьями, наконец расправились с гончими. Оернулись и общими усилиями нацелили заклятья на некроманта, их лица выражали явное недовольство. Нет, они его убьют!

— Живьём брать ублюдка! — заорал он, когда боль вновь сдавила грудь невидимой хваткой, заставляя его прокашляться. Подчинённые бросились к нему, но Уизли остановил их жестом. — Окружаем. Цельтесь в гончую, заставьте эту тварь замереть и не двигаться. Некромант нужен живым!

Невозможно не отметить дисциплину сотрудников мракоборческого центра. Никто не стал спорить или медлить. Хртя Рон не мог не видеть разорванные тела их товарищей, разбросанные по земле. В этот момент Малфой, наконец, с тяжёлым стоном попытался подняться, его взгляд туманился.

— Что сейчас произошло, Уизли? — спросил он, шатаясь и опираясь на протянутую руку. — Мы в аду, и это наше наказание?

— Не дождёшься, Малфой, — прорычал Рон, погружаясь в молчание и наблюдая, как десятки останавливающих, сонных и замедляющих чар ударяют в гончую.

В следующую секунду боевые маги кричали от боли, стискивая зубы, а некоторые падали на колени, хватаясь за головы и животы. От девианта доносился злобный, холодный смех; Малфой, до этого неподвижный, вздрогнул, передёрнув плечами. Неужели, узнал?

— Ты знаешь этого мага, Малфой?

— Вот, Уизли. Смотри, некромант уже вывел из строя почти половину мракоборцев. Обрати внимание, какая интересная особенность защиты. Кажется, отражает часть вложенной силы обратно к атакующему! — повёл плечом Малфой, игнорируя вопрос и лишь сильнее сжимая рукоятку палочки до побелевших костяшек. С любопытством наблюдал, как тускнеет едва заметная фиолетовая линия. — Всё, щит истощён, теперь можно взять его тёпленьким. И, Уизли, мне нужен этот некромант. Сначала эта переделанная костяная гончая, а теперь этот щит. Без глупостей, Рональд, а то я тебя знаю. Оторвёшь некроманту голову и будешь доволен.

— Замолчи, хорёк, — рыкнул Рон, шагнув к некроманту.

Который, к его удивлению, остановился. Может, дело в гончей? Огромная тварь всё медленнее двигалась под действием множества ослабляющих чар. Теперь же возмутитель спокойствия укрылся таинственным щитом из чёрной пыли. Откуда он взял такие заклинания? Два неизвестных щита, гончая размером с быка. Это интригует; в этом Малфой прав.

— Некромант, сдавайся, и останешься жив!

Малфой медленно приблизился, замыкая кольцо окружения. Некромант пробежался по противникам взглядом и остановился на Роне с Драко. И улыбнулся. Весело, как старый друг, будто не он начал эту бойню и не его держат на прицеле три десятка магов.

— Ему весело? — тихо, напряжённо прошептал Малфой. — Этот смех, Уизли. Так смеялся Темный Лорд. Понимаешь? И теперь этому ублюдку весело после всего. И да, этот маг напоминает мне кого-то — движения, взгляд. Но Темный Лорд мёртв.

Уизли озадаченно смотрел на своего друга. Сотрясение мозга? Контузия? О, как же всё плохо. Малфой, похоже, лишился остатков разума. Темный Лорд мёртв, а смех. Смех!

Поражённый, Рон замер, улавливая знакомый звук. Смех, да, он был ему знаком! Но кто же смеётся? Уизли также отметил знакомые движения, но в голове царил хаос. Думай, Уизли, думай! Воспоминания ускользали, и лишь болезненный тычок от Малфоя вернул его к реальности.

Ничего не изменилось, кроме того, что некромант, величественно и гордо подняв руки, сжимал слегка изогнутый красный посох и палочку. Внезапно под ложечкой закололо, как в момент смертельной опасности. Один удар сердца, и неясная тень разлетелась вокруг, скрывая некроманта от взора.

— Бойся! — пронзительно закричал Малфой.

Рон инстинктивно поднял палладиум, но под напором тёмного облака его усилия рассыпались, как стекло под ударами. Жар опалил волосы, ещё один удар, и Аксе Песто, протестующие зазвенел выдержал натиск. Глубоко вдохнув, Рон закашлялся. После жара пришёл холод, практически замораживающий воздух вокруг.

А ещё, Рон услышал. Голос матери, зовущий его с собой. Крики друзей и шёпот ушедших товарищей. Преодолев наваждение, Рон вернулся на улицу, горящую от пепла и покрытую льдом.

— Всем группам, живо из этого облака! Бегом!

Зажав рот и нос рукой, Рон спешил выбраться из этого жуткого сочетания жары и холода, царящего в кромешной тьме среди мириад чёрных частиц. Спотыкаясь и падая, он наконец добрался до границы этого проклятия. И вдруг, словно кто-то вытащил вату из его ушей.

Над Косой аллеей раздавался пронзительный крик агонии. На глазах у магов их братья были сожжены заживо, превращаясь в прах и кости от безжалостной атаки чёрной пыли. Пустые униформы с палочками, без владельцев, валялись на мостовой, словно свидетельства страшной смерти. От ужаса этой картины тошнота подступила к горлу, а глаза затуманились красной пеленой гнева.

— Убейте эту тварь! Ни шагу в облако, бьём по-македонски! Тени, разберитесь с этой падалью!

Со всех сторон в облако обрушился шквал губительных заклинаний, но назвать этот удар эффективным было бы преувеличением.

Нечеловеческий вой гончей и предсмертные крики мракоборцев слились в один пронзительный звук, пронизывающий до глубины души. Рон с трудом подавил подступающую тошноту, с болью глядя на смертоносное облако.

Сколько же сегодня погибло его бойцов? Больше двух десятков? Что он скажет их детям и родным? С каким укором в глазах будут ждать его объяснения и извинения те, чьи сердца потеряли родных? Это он должен был пасть на поле боя! Как глава, как командир. Где же, чёрт возьми, Тени?

Вдруг из ада выскочил Малфой, с опалённым лицом и сожжёнными волосами, даже брови подпалились. Корчась от боли, он развернулся и вновь возвёл Аксе Песто.

— Адский огонь! Ставим защиту, — закричал он, осознав, что никто не откликается. Малфой рванул к Рону и сильно ударил его в скулу. — Шевелитесь, сраные куски дерьма, иначе вся улица сгорит!

— Ставим Палладиум и Аксе Песто поочерёдно! — встряхнувшись от сокрушительного удара, Рон, не жалея сил, вложил их в защиту; по подбородку потекла тёплая, липкая кровь.

Плевать, нельзя допустить лишних жертв. Как только мракоборцы возвели циклическую защиту, накрывшую улицу по границе домов, на площадь хлынул поток чёрного пламени. С шипением огонь нахлынул на защиту, заставляя мракоборцев отступить под невыносимо жарким напором пламени. Но был и плюс: этот странный гибрид адского огня, как палач, безжалостно уничтожил облако. Обнажая взору груды костей и тела их товарищей, погребённые под остатками гончей.

Крики ликования магов разнеслись по улице, заглушая гул магического огня, и тут же оборвались. Три авады, выпущенные с смертельной дистанции, бессильно отрикошетили от посоха некроманта и унеслись в сторону. Оставляя лишь тишину, гулко звучащую в воздухе, наполненном атмосферой ужаса и надежды. Ужаса перед ликом некроманта, который буквально прошёл сквозь их ряды, нанеся страшный удар по магической Британии, и надежды на Теней. Которые должны остановить это безумие.

— Две Тени убиты, сэр. Две из пяти. Третья мертва! Кто ты, проклятое чудовище. — шёпот самого проницательного мага предвещал битву, которая вскоре превратится в безжалостное избиение.

Как только третья Тень пала, три фигуры столкнулись в неясных тенях, грудь в грудь. Засверкали вспышки заклинаний, и в воздухе повис злой, безумный смех некроманта, словно зловещая музыка. Каждая яркая вспышка отражала три стремительные фигуры.

Его смех, резонируя в безмолвии боя, проникал в души мракоборцев, нарушая покой и сея семена ужаса в их сердцах. Этот жестокий звук, словно хрустальные осколки, разлетался в стороны, разрывая тишину, и напоминал о том, что в мире магии нет места для святости. Только для власти и отчаяния.

Власти Тёмного Лорда. И этому монстру противостояли только двое храбрецов. Их имена навсегда останутся неизвестными, а их семьи получат письма с официальной версией о "случайной вспышке неизвестного вируса", унёсшей жизни двух простых работников Министерства магии. Никто, кроме этой группы мракоборцев, не узнает правды. Как два любящих отца и мужа бросили вызов непреодолимым силам. Но, возможно, есть надежда на их.

Мракоборцы с замиранием сердца наблюдали за битвой, происходившей на невероятных скоростях. Три фигуры неустанно сталкивались, наполняя воздух треском ударов и всплесками заклинаний. Отскакивали, снова сближались в неудержимой борьбе. Казалось, Тени одерживали верх.

Внезапно земля взметнулась, отрезая мракоборцев от схватки. Острый звук ударил в уши, и все они поморщились от боли. Не прошло и двух минут, как земля осыпалась. Открывая взорам двух изломанных, лежащих храбрецов и тяжело встающую фигуру некроманта.

— Никому не двигаться, это приказ! — прогремел рык Рона, раздаваясь в воздухе, как грозовая тень. Рык остановил обезумевших от ярости и страха сотрудников. Они были готовы идти через огонь, лишь бы добить некроманта. Но. — Удерживаем огонь, иначе он спалит весь Косой переулок. Я обещаю, ребята, мы поймаем эту суку, живым или мёртвым. Но не сейчас. Не сейчас.

В молчании все выжившие боевые маги наблюдали, как, шатаясь от усталости и ран, некромант добрался до Лютного переулка и скрылся в его глубинах, обернувшись в последний миг. Чтобы окинуть взглядом устроенную им бойню.

Неизвестный, даже невыразимцам, гибрид адского огня не угасал ещё целый час, безжалостно пытаясь преодолеть защиту, созданную свежими частями мракоборцев. Все выжившие были направлены в медицинский пункт. А Рон и Драко, отдохнув только пять часов и собрав информацию отправились в кабинет министра магии. Там их ждал тяжёлый разговор.

* * *

Андромеда, с едва сдерживаемым безразличием, наблюдала, как в кабинет её мужа с опущенными головами вошли Рон и племянник. Внутри находились не только супруги Блэк, но и маленькая Сьюзен Боунс. Железная Леди магической Британии — бойкая, беспринципная и всегда спокойная глава Визенгамота.

«Гарри Поттер так и не выполнил данное мне обещание. Нет же, он лишь ищет путь для его выполнения, он не предаст память о моей девочке. Ними… Боль снова вернулась, без слёз. Все слёзы были выплаканы за эти долгие годы, когда Тед был на работе. Зачем ему видеть такую меня? Я должна стать сильной ради Ними и Тэда, ради обещания увидеть смерть мучителей моей дочери.»

Андромеда страдала от приступов видений. Нечётких, расплывчатых. Только Тэд и близкие знали, что она — пифия. Это тяжёлое бремя терзало её всю жизнь, особенно во время войны с Гонтом. Она даже не могла покинуть дом, боясь, что нервы не выдержат, и среди толпы она вновь начнёт сражаться с призраками видений. Этот дар замер с тех пор, как Ними ушла, но теперь он снова настигал. Всё глубже погружая её в омут грядущего.

— Присаживайтесь, парни, — произнёс Тэд Блэк.

Андромеда слегка встряхнулась и стала внимательнее всматриваться в происходящее. Наконец, оба мага, ставшие частью их семьи, уселись на своих местах, молча устремив взгляды в стол. Тэд нахмурился, разливая виски по граненой посуде. Все встали, интуитивно осознавая важность момента. Министр продолжил.

— Хватит! Жалостью и самобичеванием ничего не исправить. Помянем, не помолясь. Пусть земля будет пухом нашим товарищам, отдавшим жизни за ошибки всего министерства.

Андромеда с печалью сделала глоток из полного стакана виски, даже не поморщившись. Как и все присутствующие. Спилась? Пьянь? Нет, она давно ничего не чувствует. Только при Теде безразличие отступает.

Все молча стояли, отдавая дань памяти погибшим. Сколько ещё пройдёт времени, пока добрые души не падут, сражаясь с чем-то худшим, чем зло? С другой гранью порядка. С хаосом. Сколько матерей, как она, прольют слёзы, оплакивая своих детей? Вздохнув, женщина села и взглянула на Рона.

Вот Рон. Ни жены, ни детей. Даже мама оказалась преступницей. Однако он идёт вперёд, грудью встречая противника в первых рядах мракоборцев. Один, общение с семьёй отсутствует, в окружении лишь Сьюзен и нескольких однокурсников из Хогвартса. Так и живёт, лишённый женской любви и ласки.

Андромеда считала, что мужчина без этих чувств тычется, как слепой котёнок, исследуя мир. В то же время у Драко дела обстоят лучше: прекрасная жена и сын. При мысли о Скорпиусе на губах Андромеды заиграла улыбка. Почти внук, который часто навещает их. Она щедро вкладывала в него ту любовь, что никогда не сможет отдать своим внукам.

— Говорите, мальчики. Откуда такие потери и как он ушёл. Говорите всё, без утайки, — произнесла Боунс, её звонкий и мягкий голос вновь отвлёк Андромеду от размышлений. Два немолодых мужа переглянулись, и Рон прокашлялся.

— Первоначально, группе Колина Криви пришло сообщение о межконтинентальном перемещении на территорию Британии. Я не понимаю, почему Колин пошёл один. Все понимают, что пробить защиту над Британией могли бы только Дамблдор или Том Гонт, — произнёс он, глядя на хмурого Малфоя. Не дождавшись комментария, продолжил.

— Так вот, через пять минут раздался тревожный сигнал о девианте, к тому же некроманте, который начал бой в Косом переулке. А дальше, смотрите сами. Малфой дополнит во время просмотра видео с камер наблюдения.

Андромеда с любопытством наблюдала за прелюдией к схватке. Вот некромант, и, кажется, Олливандер, беседуют под защитой. Их обмен словами выглядел довольно комично на фоне напряжённой атмосферы и происходящих событий.

— Мы пытались допрашивать Олливандера, но он лишь улыбнулся и прогнал нас. Досаждать и арестовывать единственного мастера волшебных палочек не уместно. Нас растерзают семьи детей, поступающих в Хогвартс. Кроме их разговора, у нас нет ничего. Олливандер заявил, что ранее никогда не встречал этого некроманта. Подтвердил слова под действием сыворотки правды. Продолжим.

Затем последовали не особенно интересные события для самой Андромеды, завершившиеся вылетом огромной костяной гончей через стену вместе с девиантом. Разгорелся бой, и мракоборцы, во главе с Роном и Малфоем, быстро прибыли на место. Прыжок гончей к этим мужчинам, вызвал вскрик дам. Облегчённый выдох на неожиданное спасение от смерти, совершённое руками некроманта. Драко остановил запись.

— Замечу сразу, это более сильная версия костяных гончих, вызванная без каких-либо дополнительных фокусов некроманта. Мы вообще не нашли следов ритуальной магии, что очень странно. Тварь невероятно сильная, способная выдержать два запрещённых взрывных проклятия. Далее, да, я и Уизли заметили, что движения противника нам знакомы, и, что примечательно, он спас наши жизни. Намекая на наше тесное знакомство, но узнать его так и не смогли.

Замелькали вспышки чар и некромант остановился, а через мгновение мракоборцы умирали, смерть их была ужасна. Даже Меду передернуло от отвращения. Тед молча, с трудом, склонил голову на плечо, пронизывая взглядом фигуру убийцы.

— Вот оно! — воскликнула Сьюзен, хлопнув по столу. Её глаза горели жаждой действия. — Я передам своим людям, чтобы они раскопали старые дела известных и неизвестных магов смерти. Он вёл себя так, словно впервые соприкоснулся с приборами неодарённых в нашем мире. Его знания необычны, а используемые проклятия неизвестны. Визуальный эффект поражает: холод, огонь и пепел? И он применил это лишь когда его прижали! Есть зацепка!

— Думаешь, он старый маг, который давно вышел из игры и внезапно вернулся из какой-то забытой глуши? — Тэд задумчиво почесал подбородок. — Да, я тоже заметил: он использовал этот редкий вид магии лишь в моменты крайней необходимости. Он лишь пытался убежать в Лютный переулок. Пытался до последнего не вредить твоим людям, Рон.

— Мы, конечно, это заметили, тщательно исследовали все доступные материалы о магии смерти, все манускрипты. Мои люди подтвердили, что обе волны источают магию смерти. Однако ни в одном из документов не упоминается о подобной разновидности некромантии. Даже со времён основателей и инквизиции. Либо некромант создал это сам, либо.

— Либо просто не осталось свидетелей. Точнее, их не оставили, — вовремя закончила Сьюзен. — Продолжим.

Внезапно запылал чёрный огонь, и, к ужасу Андромеды, он вспыхнул в реальности, прямо в кабинете, принося невыносимую боль. Под звуки собственного крика ужаса и агонии Меда ухнула в бездну.

Горел город, нет, это даже не Лондон. Скорее, это был маленький посёлок, объятый чёрным пламенем.

Высокий вой сгорающих людей и животных слился в один пронзительный визг, проникая даже сквозь сжатые ладонями уши. Андромеду вырвало на огненную, плавящуюся субстанцию, подобную бурлящей реке камня. Даже каменные дома превращались в огненную стихию.

Боже, какая же у этого огня температура! Всё горело, земля расплавлялась в огненной массе. В этой раскалённой реке сгорали заживо люди — дети и старики, мужчины и женщины. Они утопали, а их крики устремлялись ввысь, не зная покоя, вели свой ужасный напев.

Вид безутешного, горящего заживо города приводил Андромеду в животный ужас, требуя бежать без оглядки. Но, собираясь с силами и периодически опорожняя свой желудок, она, наконец, увидела его.

Высокая фигура мага, с посохом в одной руке и палочкой в другой, стояла в преддверии этого филиала Ада. Внезапно земля содрогнулась, и в небо пронеслась огромная тень с расправленными крыльями.

Сердце Андромеды вновь наполнилось тревогой, а картины ужасабесконечно сменяли друг друга, как мрачный калейдоскоп. Проплывали образы, где над безднами витали зловещие силуэты, а шёпот ненависти срывался с губ потусторонних существ.

В унисон с её страхами звучало эхо древних заклинаний, поднимая тяжесть безысходности на новые, пугающие высоты. В этом месте, где пересекаются миры. Страх и надежда танцевали в опасном ритме, заставляя каждую молекулу её сущности трепетать в ожидании неведомого

Рвёт на части себе подобных безумная толпа магов и магических существ. Яркие огни костров танцуют в ночи, наполненной радостью и хаосом. В кулуарах веселья размываются грани между светом и тьмой, и всё сводится к трону, на котором возвышается таинственная фигура в плаще.

Одна рука крепко сжимает посох, знамение величия и власти. В то время как другая, обвисшая и небрежная, откинута через подлокотник, держа палочку. Этот образ, окутанный мраком и светом, завораживает и притягивает взгляды, внушая одновременно трепет и восторг. Вокруг царит нескончаемая симфония дикой энергии, сокрушающей человечество своей неукротимой яростью. В этом хаосе переплетаются судьбы, мелодия которых звучит под аккомпанемент бушующих стихий. Здесь, в вихре магии и безумия, таится поразительная глубина души, где свет и тьма гармонично танцуют в унисон.

Смерть правила пиром, собирая свою смертельную дань. Свет и тьма сплетались за спиной фигуры на троне. Некромант. Толпы магов и магических существ преклоняли перед ним колени, покорно принимая его властный взгляд.

Внезапно фигура обратила взор к Андромеде, и в глазах некроманта вспыхнул едва знакомый огонёк, поразительно яркий, словно вспышка давно угасшего света.

Этот миг соединения прошёл сквозь время, навевая воспоминания о потерянных мечтах и утраченной надежде. О том, что когда-то было дороже жизни, и теперь лишь тень отзывается в их душах. Да, именно в их душах. Эта боль, надежда, скорбь и любовь была общей. Андромеды и Некроманта.

В воздухе повисло нечто большее, чем просто магия: это было предчувствие перемен, готовящихся, чтобы вступить в вечный танец судьбы.

— Меда! — кажется, женщину били по лицу, выкрикивая ее имя. Родные руки. Тедди. — Медиков, срочно!!

— Не надо медиков, — хрипло произнесла Меда, её слова переплетались с кашлем, в котором слышалась борьба с отвращением. Трясущимися руками она схватила бутылку виски и жадно приложилась губами. Оглядев встревоженные лица магов, она всхлипнула, закрыв лицо ладонями. Прикусывая губу до крови, она стиснула зубы. Не смей плакать, сейчас не время для слабости. Соберись, Блэк!

— Убейте некроманта! Убейте это чудовище, прежде чем он погрузит наш мир в бездну утопии и безумия. Тед, я видела, как сгорают города, как мы. Как мы остервенело рвём своих же! Не преступников, сжигавших целые поселки, а своих. И я видела трон, на котором восседал этот… эта мразь! Остановите его, пока не поздно!

Андромеду охватила дрожь. Не от страха, а от уничижительного отвращения к самой себе. Что связывает её с чудовищем, усевшимся на троне? Почему она жаждет узнать, кто он, и что произойдёт после его возвышения? Это было противно.

Задумавшись, Тед бросил взгляд на своих озадаченно спорящих соратников. Он верил своей жене, и если она так заявила, пусть будет, как будет. Но некромант должен пойти ко дну с камнем на шее.

— Тихо! Меда — пифия. Она сказала, значит, надо действовать. Меда, расскажи всё последовательно, когда успокоишься. — дождавшись, пока Меда подойдёт к зеркалу, министр магии тяжело вздохнул и поднял взгляд к потолку. — Рон, Драко, Сьюзен. Полная боевая готовность всех трёх отделов к гражданской войне. Рон, Драко. Одна треть вашего состава должны быть готовы отправиться даже к чёрту на рога. Но найти и устранить некроманта. Мы должны это сделать, любой ценой!

Не раздумывая, главы трёх отделов кивнули, уже продумывая ходы и способы вычислить некроманта. Не сговариваясь, пришли к единому выводу: надвигается нечто ужасное.

Глава 18. Раскаяние

Заскрипев зубами от резкой боли в груди после перемещения, я устало взглянул на дом своей семьи. Всё оставалось неизменным: величественный готический особняк, словно древний страж, бросал тень на клумбы цветов. Ветви вековых елей, подобно копьям невидимых воинов, взмывали к небу, защищая Певерелл-мэнор.

— Мастер Гарри, сэр, вы вернулись! — радостно воскликнул появившийся передо мной эльф. Его глаза светились восхищением, и, несмотря на почтительное отношение, он нетерпеливо переминался с ноги на ногу, желая подойти ближе. Но сдерживал свой неугомонный характер. — Добби ждал вас, сэр! Добби следил за домом и надеялся получить весточку!

Я улыбнулся и шагнул навстречу этому забавному существу обнимая. Признаюсь, я скучал по нему, по его безостановочной болтовне и доброму отношению ко мне как к другу, а не просто хозяину. Что ж, так тому и быть.

— Добби, всё ли в порядке? Кто-нибудь приходил сюда без меня? — внимательно посмотрев на него, я заметил, как годы оставили свой след; он заметно постарел. Теперь Добби трудно было отличить от Кикимера. Как же давно меня здесь не было. Я оставил его совсем одного, а он ждал, ждал моего возвращения. В груди шевельнулось что-то тёплое, и предательски защипало глаза. — Прости, что оставил тебя.

— Всё в полном порядке, Мастер! Всё хорошо. Добби должен был ждать Мастера, и дождался! Никто не приходил, а Добби готовился к вашему возвращению! — сложив уши к голове, Добби перенёс меня в спальню. — Мастеру Гарри нужно выпить зелье и отдохнуть! Добби настаивает!

Внимательно всматриваясь в глубокие, полные беспокойства глаза домового эльфа, я молча кивнул. Даже не успев согласиться, а он уже протянул мне зелья. Откуда он их достал, хитрец?

Из последних сил я подавил зевок и повалился на кровать прямо в одежде. Этот чёртов эльф, кажется, добавил мне зелье "Сна без сновидений". Глаза уже закрывались, но я успел ухватить Добби за руку.

— Пожалуйста, приобрети последние новинки магических книг о экономике, обществе и политике, — задумавшись, я решил действовать быстро. — Найди мне всех детей Молли Уизли, кроме Рона, и организуй встречу с Гермионой Грейнджер.

— Добби готовился, сэр Гарри, — тихо сказал эльф, широко улыбаясь. — Вся информация уже в вашем кабинете.

Не расслышав остального, что превратилось в неразборчивое бормотание, я спокойно уснул. Мне действительно повезло с эльфом. Он ведь подготовился. Молодец, Добби, ты настоящий молодец.

Проснувшись, я с волнением взглянул на портрет, висящий над дверью спальни. Мне хотелось бы однажды увидеть лицо молодой девушки, запечатлённое на этом полотне, но пока время ещё позволяет. Я могу лишь предполагать, какие секреты таятся за этим загадочным образом.

Однажды мимолетный миг станет вечностью, и я смогу встретиться с ней. Узнать её настоящую. С нетерпением жду того момента, когда мой дух уйдёт и я увижу её такой, какая она есть на самом деле. Когда время перестанет быть преградой, а художник завершит своё творение, мы сможем отметить момент соединения реальности и искусства в совершенстве моей гибели.

Немного полюбовавшись на огонь, пляшущий на холсте, я направился в кабинет. Там Добби уже накрыл стол разнообразными деликатесами, среди которых особенно выделялся любимый пирог с патокой. Чёрт возьми! Пирог с патокой! Сглотнув, я устроился в удобном кресле и с удовольствием занялся курицей с тушёными овощами, наслаждаясь видом пирога. Что тут сказать, Добби явно знал, как меня порадовать. Наевшись и смакуя кофе, я посмотрел на довольного эльфа и улыбнулся в ответ.

Внезапно я понял, что не знаю, чем занять себя в ожидании информации. Прошло целых одиннадцать лет — с 2002 по 2013 год. Я был занят учёбой, битвами на истощение и бесконечными днями с Морганной. Хм, надеюсь, у неё всё в порядке. Сейчас, в минуты одиночества, я лишь пил кофе, не зная, куда себя деть. Странно. Оказывается, всё это время я был не один.

Мысли унесли меня к столкновению с мракоборцами на Косой Аллее. Переосмысливая все события, понимаю свою глупость. Я мог бы избежать ненужной бойни, которую сам устроил. Мог избежать лишних жертв, смерти доблестных боевых магов и ненужного внимания к своей персоне. Две серьезные ошибки нарушили мои планы.

Нужно было уйти сразу, как ко мне подошла охрана правопорядка.

Если не ушёл, следовало дождаться окончания проверки Керэллом. В его глазах не было ни угрозы, ни паники; шок, скорее всего, вызван тем, что я — Гарри Поттер, а не некромант. Но нет, я ввязался в совершенно ненужное столкновение с Министерством магии.

В этот момент мне вновь открылась истина: для общества я продолжаю оставаться опасным. Безумие проникло в моё сознание, подталкивая к разрушениям. К счастью, я решил оставить Анну и нашего ребёнка. Они в безопасности.

И вот я сижу в мэноре, имея за плечами лишние жертвы и разрушения. ДМП теперь не оставит меня в покое; хоть гибель хорька и Рона мне удалось предотвратить.

Вздохнув, я отодвинул полную чашку кофе и с предвкушением перевёл взгляд на Добби. Молча, одним движением пальцев, он переместил на стол гору газет и книг. В изумлении я закашлялся, увидев эту кучу письменного материала. Как много предстоит разбирать. Я поморщился. Нет, я любил читать. Но не такое количество книг и газет!

— Добби отметил важные события и новости, мастер Гарри! Добби умный! — воскликнул он, но вдруг, вспомнив о своём задании, печально склонил голову. Ах? Неужели не получилось? — Добби нашёл Уизли и Грейнджер, мастер! Они все, кроме мистера Рона и мистера Артура, живут в Норе.

— Неужели они действительно так и живут, Добби? — спросил я, с некоторым удивлением. — После войны они никогда не испытывали нужды в деньгах. Интересно.

— Через два дня будет годовщина смерти Молли Уизли, мастер Гарри! — взволнованно сообщил Добби. — Но Перси Уизли там нет. Добби не смог его найти, Добби плохой! Добби должен себя наказать! — Эльф начал истерить и ругать себя, подскочил к комоду.

Я вскакиваю, ругая себя за то, что совсем забыл о склонности Добби к самобичеванию. На самом деле, больше походило на истовое желание к разрушению моей мебели его чугунным лбом.

— Стоять! — Мой крик останавливает Добби, который уже намеревался сломать дверцу старинного комода головой. — Все в порядке, Добби. Отдыхай. Я уверен, что ты найдешь Перси. А пока следи за Уизли. Спасибо, Добби.

Услышав похвалу, Добби улыбнулся, несмотря на свои слова о недостойности, и исчез. Похоже, он успокоился, хотя его выходки уже начинают сводить меня в могилу. Устало присаживаюсь в кресло и делаю глоток горячего, свежесваренного кофе. Беру в руки первую газету. Пора начинать.

Больше четырёх дней ушло на тщательный разбор всех нововведений. Нужно признать, это поистине грандиозный прорыв: нейрохирургические устройства, аппараты для лучевых и лазерных операций, УЗИ. Загадочные приборы, увеличивающие шансы на пополнение семьи волшебников старше пятидесяти лет.

Что касается оружия, попытки его применения оказались неудачными: остановить пулю или блокировать гранату проще, чем увернуться от темных проклятий. Кроме того, для эффективного использования огнестрельного оружия нужна ловкость обеих рук, а маги обычно развивают моторику только одной. Так что не стоит беспокоиться, что меня застрелят в подворотне.

Это лишь поверхностный взгляд на действительно значимые события, оставляющий в тени множество мелочей. Особое внимание привлёк судебный процесс над Молли Уизли.

Оказывается, она пошла по стопам своих детишек. Пыталась завязать конфликт с Малфоем и опорочить его имя. Однако тандем Рона Уизли и Драко Малфоя оказался неодолим — и они сумели разоблачить опасную преступницу.

Слегка истерично смеюсь над реакцией Драко и Рона на эту новость в наши школьные годы. Малфой и я соперничали как равные, стараясь не переходить границы; то Рон, при одном лишь упоминании хорька, мгновенно терял всякий разум и был готов на подвиги. А Малфой целенаправленно дразнил этого рыжеволосого гиганта.

Молли Уизли. Интересно, знала ли она, что натворили те жалкие порождения её плоти? Что-то внутри меня создавало ощущение, что знала. Возможно, даже подталкивала их на этот путь. Ярость, как ядовитая волна, заполнила мою грудь и разлилась по телу.

Все эти дни, впервые за более чем десяток лет, я наслаждался простыми радостями: пирогами с патокой, кофе и другими лакомствами из рук Добби. Не пытаясь ускорять нашу встречу. Но эта новость подействовала на меня, как красная тряпка на быка. Рывком вскочив, я откинул газету и направился к гардеробу, бросая взгляд на верного, чокнутого друга.

Домовики по связи с хозяином всегда знали, когда они были нужны. И наша связь не угасла за эти годы. Добби появился сразу же, как меня охватил гнев и желание действовать.

— Добби, ты можешь усыпить и связать всех присутствующих в Норе? — спросил я. Добби энергично закивал и переместился из мэнора.

Решил не изобретать велосипед и выбрал джинсовые брюки, дополненные темно-синей безрукавкой, накинул на плечи скромную мантию. На ноги надел высокие кожаные сапоги на шнуровке, привезённые с Авалона. Практичная и надёжная обувь.

Пока я собирался, Добби вернулся и крепко сжал мою руку. Молча улыбнулся и кивнул Добби, после чего он переместил нас в поместье

Мгновение спустя я очутился в панорамном виде на гостиную Норы. Там, связанные мучители моей невесты уже пришла в себя.

Чувствуя на себе настороженные взгляды этих мерзавцев, я огляделся. Капитальный ремонт явно не обошелся без следов тщеславия. Вся мебель, полы: из благородных пород дерева и кожи. Стены и потолок покрыты мрамором. Хм. Зазнались, твари. Да, пожалуй, они зазнались, но скоро мы это исправим. О да.

— Прошло долгих одиннадцать лет, полных трудности и опасности, друзья мои. И вот мы снова вместе, как раньше. Не правда ли это прекрасное событие? — Оглядев привязанных людей, я улыбнулся. В глазах Уизли читался страх и опасение. Ха. Задумчиво прокручивая палочку в руках, я прошёл как прапорщик перед строем салаг. — М-м-м? Жаль, я пришёл к вам гости, надеясь увидеть радость от встречи после долгой разлуки. Шутки и весёлый смех. Но к моему сожалению, вы боитесь меня. Может быть, вы пытались связаться и спросить, где же я пропадаю? Но нет, вы все преспокойно жили. И я спрашиваю себя, неужели я не нужен соратникам своим? Друзьям и подругам? Неужели наша дружба для них ничего не значит? И отвечаю себе: Возможно, у них были веские причины не связываться со мной? Возможно, они меня предали? Убили мою невесту и теперь страшатся моей мести?

— Друзья! — Круто развернувшись, раскидываю руки в стороны и смеюсь. — Пришло время сполна, щедро расплатиться по долгам! Становитесь в очередь! Автографы Гарри Певерелла станут вашим билетом в ад!

— Ты изменился, Гарри. Возмужал, и стал сильнее походить на Гонта. Идёшь по его пути? — Спокойный голос Гермионы прервал мой поток слов. В отличие от других Уизли, едва сдерживавших себя и яростно разъедающих взглядом мою персону. Гермиона смотрела спокойно, без злобы, презрения или ярости; с пониманием и лёгкой толикой насмешки. О да, я узнаю этот взгляд. Взгляд лучшей ученицы Хогвартса в нашем потоке.

Я развязываю ей руки и помогаю подняться. Она кажется такой же, как раньше: лохматой зазнайкой из Хогварта с сексуальной фигурой. Только седина на висках напоминает о прошедших годах. — Не думай использовать магию. Последствия будут плачевными, Миона.

— Я и не собиралась, Гарри, — произнесла Гермиона, присев на диван. Улыбка её была полна привычной решимости, словно она бросалась в бой. — Ты сильнее. Кроме того… я ищу выход из этой клетки. Наша смерть тебе не поможет, но, в честь нашей дружбы, я расскажу тебе о том, что творится в мире. Согласен?

— В обмен на твоё помилование? — Я действительно считал эту женщину своей сестрой. Я всё ещё вижу в тебе, Миона, сестру. В моём сердце дрогнула ярость и острая боль, вспоминая дружбу. Однако, ничего не предпринимаю, лишь с трудом улыбаюсь наклонил голову к плечу.

— Нет, конечно. Я хочу разорвать этот круг отчаяния, Гарри. Слишком много на мне грехов.

И я готов ей поверить. Забыть всю боль, которую причинила подруга давних лет. Но, я не могу доверять. «Демон. Приди.»

— Партнёр! Хей-хей! Присоединюсь к вашей беседе, если ты не против, дружище! — в воздухе возник уже знакомый мне человек в элегантном костюме с мягкими чертами лица и огромными призрачными крыльями за спиной. Гермиона испуганно отшатнулась от демона, едва не повалившись на пол. Шок и страх наполнили её глаза, они затравленно умоляли о помощи, на что я лишь едва заметно усмехнулся.

— Конечно, партнёр, присоединяйся и проследи, пожалуйста, за её словами. Если поймаешь на лжи. Умеренно заставь говорить правду, если тебе не трудно, конечно. — Махнув рукой, будто бы это лишь легкая услуга, демон с маниакальным блеском в глазах ждал слов Гермионы. Мне стало не по себе. Почему он так радуется, и чего мне ожидать от повествования Гермионы?

Помявшись, она все же заговорила, и у меня, давно повидавшего мир, волосы стали дыбом. Билл Уизли пытался несколько раз прервать её речь, но она, словно не замечая его, продолжала свою исповедь.

Речь шла о преступной сети, простирающей свои щупальца по всему магическому миру — от США до Российской магической империи.

Только там, на Востоке, дела обстояли лучше. В памяти тех народов сохранились воспоминания о работорговле. Весь Восток от Российской Империи до Африки и Индонезии пылал в истребительной войне преступного синдиката и частей боевых магов, стоявших грудью на защите своих народов.

О всех перевалочных пунктах на территории Великобритании. Она называла всё. Из этих мест выделялись поместья Розье и Ноттов, а также выкупленные дома и коттеджи, принадлежащие магам, стоявшим на стороне Волдеморта. Только на территории Великобритании насчитывалось более десятка перевалочных пунктов; и так по всему миру. Паутина работорговли оплела весь наш мир. Большая часть чиновников Министерства магии была куплена, либо частью сами имели высокое положение в этом синдикате.

Кроме отделов Департамента магического правопорядка и невыразимцев, к ним невозможно было приблизиться. Ежемесячные проверки с использованием сыворотки правды и легилименции надежно защищали их сотрудников.

— Но разве ДМП и невыразимцы не способны увидеть множество пропавших без вести? Как можно прошляпить такое!? — На мой крик, полный ярости, Гермиона ответила смехом, печально покачав головой.

— Чуть меньше трети наших детей уходит из жизни до одиннадцати лет; в Хогвартсе статистика смерти заметно снижается. Но вот с семнадцати лет, за пять лет, число жертв приближается почти к четверти от общего числа выпускников. И я даже не упоминаю о пропавших без вести и тех, кто скончался от старости. Как ты думаешь, Гарри, сможет ли кто-то найти и доказать странную закономерность? Закономерность в бесследном исчезновении до десяти девочек и девушек за год? Верхушка этой паутины умна, они не гребут слишком много и часто с одной страны. И хотя кажется, что это незначительные потери, но в масштабе всей Земли за четырнадцать лет. Огромный поток денег, бесследно сгинувших людей и власти. — Кашлянув, Гермиона отвела взгляд. — Ты единственный, кто что-то раскопал и начал ворошить старые дела. И тогда пришёл приказ на устранение.

Гермиона замерла в молчании, а я вскочил и начал безумно ходить из угла в угол, измеряя пространство шагами и до изнеможения сжимая кулаки. Как, как мы допустили это? Как могла случиться такая катастрофа, и почему? Лучше бы Том одержал победу, была бы тоталитарная монархия. Но без работорговли на нашей земле!

— Может, хватит метаться, партнёр? Пришло время заявить миру о себе, Судья. Настало время судить и карать. По праву, данному богиней и священной обязанности пред родом. Перед страной и народом. — Вкрадчивый голос демона рассёк пространство. Уставившись на демона, я дёрнулся, ударил кулаком по стене.

— Что я могу сделать в одиночку, демон? — насмешливо произнёс я, бросив взгляд на Гермиону. Она вскрикнула и отскочила от крылатого соседа. Демон приблизился, игнорируя крики Уизли.

— Поработаем вместе, как и должно партнёрам. Но есть одно условие: ты прямо скажешь, что отдаешь мне души этих грешников для справедливой кары и после смерти. И я подскажу, как осуществить кару без лишних жертв. Понимаешь? Мне не нужны невинные жертвы, партнёр. Только грешники и их души.

Гермиона с расширенными от ужаса глазами молчала. В глазах же демона горел пламя. Его фигура, казалось, выросла, а крылья заполнили всё пространство гостиной. Я закрыл глаза и расхохотался, вдруг осознав, что он, похоже, решил меня обмануть.

— О, конечно, дополнительные связи с другой «конторой» тебе не нужны. За это не погладят по голове. Но ты осознаёшь, насколько сильно ты станешь мне обязан… партнер? Меня терзает уверенность, что если я «передам» души этих грешников тебе, твоя сущность воспрянет и обретёт неимоверную силу и власть там. Не так ли?

— Безусловно, мой друг, — с распростёртыми руками улыбнулся демон. — Но ты прав: я буду обязан тебе не просто услугу, а полноценное вмешательством в твою жизнь. Где бы ты ни находился. Согласись, помощь не просто демона. А демона, готового на всё, чтобы вытащить тебя из беды: весомый аргумент. Не потерять же такого замечательного компаньона и делового партнёра. Хей-хей!

— Гарри, нет! — Прижав руки ко рту, Гермиона упала на колени. Я лишь грустно улыбнулся подруге. Нужно было об этом задуматься раньше, глупая. Любым способом сообщить мне или Рону ситуацию.

— Давай, излагай, искуситель, — невозмутимо произнёс я, не отрывая взгляда от демона и игнорируя присутствие Гермионы. Пока ещё теплился последний огонёк решимости. Пока разум сражался с нарастающим страхом перед тем, что я собираюсь совершить.

В воздухе возникла трехмерная модель Годриковой лощины. Час за часом я с подсказками демона, детально прорабатывал каждый пункт плана. Наконец мы закончили и демон исчез. Я устало обратился к Гермионе.

— Как же так, Миона? Ты должна была сообщить нам раньше моего исчезновения. Прежде чем пришёл час Доры. Но, наперекор здравому смыслу, ты даже не пыталась выбраться из этой паутины. — Девушка лишь пожала плечами и грустно улыбнулась. Ну да, какие могут быть сейчас слова. Она полностью приняла свою участь, была готова и ждала смерти. Как избавление. — Я прощаю тебя, Миона.

Впервые за все время наше общение лицо подруги озарила искренне радостная улыбка; чмокнула меня в щеку. Гермиона, закрыв глаза и откинулась на спинку дивана.

— illiana Mora.

Белая молния пронзила грудь Гермионы, словно сон, затмивший действие Авады. Лицо подруги не искажалось в маске ужаса; казалось, она лишь сладко уснула.

— Гарри, мы, мы тоже просим прощения и готовы во всём признаться! — пронзительный голос Джинни заставил меня поморщиться. Вот дура эта рыжая. Я подхватил тело Гермионы и вынес его на улицу, бережно положил на траву. Она заслуживала большего.

Крики рыжей раздавались за спиной, вызывая отвращение, но я сдерживал себя, терпя этот визг. В конце концов, когда я вернулся, Уизли-младшая успокоилась и с благодарной улыбкой глядела на меня. Хотя я не смотрел в её сторону, меня передёргивало от негодования и злобы. Её братья молчали, как более рациональные личности они понимали меня. Никакой пощады.

— Спасибо, Гарри, развяжи скорее, пожалуйста. Мы готовы глубоко и искренне замаливать свои грехи. Ты увидишь, мы посадим всех преступников и…

— Заткнись, Джиневра, мне плевать на ваши лживые слова. Ваши поступки выдали вашу душу. А теперь, удачной поездки в Ад, лживые твари. <i>Ignis Tenebrae!</i> — Кинув Огонь Тьмы в дальний угол гостиной и не обращая внимания на крики ужаса, я вышел на улицу. Рядом с телом Гермионы стоял демон. Мы молча созерцали, как Нора сгорает в чёрном пламени. Встряхнувшись, я отступил и взглянул на демона:

— Мы теперь вдвоём против всего мира.

— Не забудь, я буду ждать у поместья Розье. Удачи, партнёр. Ты прав, мы вдвоём против всех. Я не смогу помочь тебе. Вмешательство вызовет такой хаос, что мы падём смертью храбрых. Я поставил на тебя всё: если ты проиграешь, умру и я. Если победим: станем героями и чудовищами, погрузившими мир в эру новых костров. Странная у тебя судьба, Паверелл. Герой, избранный, Еристарх, чудовище и вновь герой. Если попадёшь ко мне, станешь желанным гостем не только у меня, но и для всех. Поток грешников после нашего аллюра будет огромным. И другого пути не дано. Удачи, смертный. — Даже воздух не дрогнул, когда тело демона растворилось. Я задумчиво стоял. Вот же, теперь я преступник, и ещё какой: преступник, заключивший сделку с демоном, готовящий террористический акт. Однако.

Гермиона. Верно ли я поступил? Да. Пусть она сбилась с пути, натворила дел, заблудилась в тенях; но она моя подруга и, высказывая свои чувства, осветила душу. Возможно, не приведи меня путь в Долину к Мастеру, счастливая жизнь с Морганной, я бы спалил её вместе с Уизли.

Мне стало легче, душа успокоилась, но ярость и желание совершить справедливость гонят вперёд. Я обязан выполнить обещание, данное Андромеде, Тэду и Доре — отомстить. Уизли оказались лишь пешками. Угроза и опасность магическому миру обширнее. И рубить надо на корню. Готов ли я идти стопами Волдеморта? Уничтожать десяток невиновных ради спасения тысяч?

Вот бы сейчас выпить чашечку кофе с пирогом. Жаль, не видать мне пирога с паткой. Партнёр прав: настало время возродить величие потомственных палачей и судей, самой Светлейшей. Судить по поступкам на протяжении всей жизни, а не в рамках мгновения. Медлить нельзя. План сырой, глупый, даже безумный. А на хвосте лучшие сыщики ДМП. Ждать нельзя.

— Добби! — как только эльф явился, я улыбнулся ему. — Перенеси меня в Годрикову лощину. Не забудь захватить мел, свечи и мой меч.

Глава 19. Интерлюдия: "У каждого Тёмного Лорда…

Четыре дня весь ДМП, а также Отдел Тайн пребывали в состоянии повышенной готовности. Они были готовы пойти на любые меры, включая риск истощения ресурсов двух отделов, чтобы остановить неуловимого некроманта. Однако все их усилия оказались напрасны — они снова пропустили удар от таинственного противника.

Это стало новым ударом для всего магического сообщества, которое чувствовало себя как единый живой организм, состоящий из множества магов. В результате этого инцидента, как и ранее, министр магии собрал совет. Включающий самых могущественных магов Великобритании. Министр обратился к присутствующим:

— Мистер Финниган, предоставьте нам трансляцию.

Финниган немедленно выполнил указание, и перед собравшимися появилась объёмная визуализация обугленных руин дома семьи Уизли. Даже обычно невозмутимый Тед выглядел бледным, что свидетельствовало о его внутренней тревоге. Он понимал, что если некромант продолжит действовать так же безжалостно, это может привести к трагическим последствиям для всех.

Возник вопрос: кто понесёт ответственность за этот провал? Было удивительно услышать от Невыразимцев, считавшихся экспертами в любых областях маги; признание в том, что они опоздали с обнаружением применения гибридного Адского огня на целях десять минут.

Аналитики предполагали, что это была заранее спланированная акция устрашения. Любой, кто попытается противостоять некроманту, столкнётся с серьёзными потерями. Семья Уизли тому пример. Мотивы, отличные от мести, были полностью исключены.

— Хорошо, продолжай, — сказал министр, слегка кивнув, и откинулся на спинку кресла. Финниган подошёл к тому месту, где когда-то находилась гостиная, и продолжил доклад.

— Здесь видны следы эльфийской магии, но невозможно определить детали. Всё сгорело дотла. Скорее всего, некромант отправил своего домового эльфа вперёд, приказав ему собрать жертв в этой самой гостиной. Затем последовал длительный разговор. Разговор кажется весьма странным; если целью была месть, зачем тратить больше часа на «чаепитие» и беседу с теми, кому предназначена расплата? Если это было предупреждением, то необходимость в разговоре теряет смысл.

Рон, задумавшись, спросил:

— Точное время, прошедшее с момента активации эльфийской магии до уничтожения магов, известно? И почему именно час?

Все присутствующие обратили взгляды к Рону, но быстро отвели. Им не хотелось показывать своё сочувствие. Рон Уизли не переносил своей слабости, хотя знал, все скорбят вместе с ним.

Симус, стоявший среди пепелища, добавил:

— Это примерное время. Кроме следов эльфийской магии здесь чувствуется чёткий и явный след серы, будто она пришла прямо из ада. Эксперты утверждают, что это точно не демон. Или, если это действительно демон, нам остается только молиться о спасенииэ

— Объясните, — потребовал Тэд, но его недовольство не отразилось на лице. Лишь глубокое понимание того, что его подчинённые столкнулись с чем-то неизвестным и зловещим. Или, возможно, с давно забытым злом.

Малфой ответил за Симуса:

— Мои люди нашли настолько явные следы, что это может свидетельствовать о присутствии как минимум пяти демонов. Однако след единственный. Значит, что мы имеем дело с одним из первых падших. Союз некроманта с таким могущественным существом может стать последней каплей, которая переполнит чашу нашей спокойной жизни.

Тед, разозлившись, ударил кулаком по столу: — Только этого нам ещё не хватало. Дальше!

— Так вот, — продолжил Малфой, — некромант, усыпив всех в гостиной и связал. Позже, встретился с этим существом, либо вызвал его. По какой-то причине они заключили временную сделку, выгодную для обоих. Это может вылиться во что угодно. Но с вероятностью в девяносто процентов: акт глобального террора.

Андромеда вздрогнула, вспомнив своё видение. Нет, это не просто террор; это угроза всему миру. Все присутствующие так же помнили её рассказ и скрыли свой страх перед неизведанным. Никто не знал, какая судьба ждёт их мир.

— Минуточку. Это же Гермиона? Она была там, и некромант не сжёг её? — Сьюзен, как всегда, сразу заметила ключевую деталь, которая могла бы помочь в расследовании.

Рон тоже склонился ближе пристально глядя на погибшую подругу. Да, она была его лучшей подругой в Хогвартсе, и они втроём с Гарри совершали настоящие подвиги. Один появился, другая ушла навсегда. Неужели вся удача, столь щедро одаривавшая их троицу во времена учебы и прошлой войны, внезапно закончилась?

— Всё верно. Некромант убил её неизвестным заклинанием, которое действует подобно Аваде Кедавре. Но не вырывает душу из тела, а усыпляет с летальным исходом. Уникальные свойства ментальной магии. Продолжать? — Получив утвердительные кивки, Финниган вышел из-под обломков дома. — Вынес мисс Грейнджер из дома и обрушил на дом гибридное Адское пламя, не оставляя жильцам ни единого шанса на спасение. Доклад окончен.

Сьюзен взяла инициативу в свои руки:

— Отлично, сделайте копии доклада и раздайте всем присутствующим. Спасибо за вашу работу, ребята, наконец-то появились хоть какие-то факты. Ищите. Ищите следы, мальчики.

— Будет исполнено! — Финниган отключил визуализацию и вышел из команды. В наступившей тишине каждый погрузился в мысли имеющие одну цель. Как остановить этого девианта без лишних жертв.

— Итак, ситуация ухудшается, и мы приближаемся к кульминации. Есть ли у кого-нибудь идеи? Предположения о личности некроманта? Любая подсказка, которая поможет нам действовать на полную мощность и остановить его? — Тэд снова осмотрел всех.

— Единственным шансом поймать некроманта без жертв среди мирных жителей была Нора, которую мы упустили, — заявил Малфой, выражение его лица отражало разочарование и признание ошибки. Рон, погружённый в размышления, и даже обычно сдержанный Тэд кивнули в знак согласия с выводом главы Невыразимцев. Андромеда же сохраняла молчание.

Её сознание охватило чувство, что она упускает что-то важное. Мысли вернулись к образу горящего города, а взгляд задержался на фигуре и лице некроманта. Скрытых мантией.

Концентрация давалась с трудом, крики агонии, словно ядовитые шипы, пронзали самые глубины сознания. Женщина отчаянно пыталась избежать этого зрелища. Тем не менее, как истинная пифия, она должна была преодолеть свои страхи. Ей предстояло увидеть и раскрыть личность некроманта.

Собираясь с духом, Андромеда перестала быть сторонним наблюдателем, погружаясь в это воспоминание. Дар пифии — способность не только видеть будущее, но и оживлять воспоминания в своём разуме. Это несло в себе как великую опасность, так и бесценную пользу. Она могла оживить что-то приятное, но сейчас ей требовалось другое. Тэд, даже в зрелости, оставался привлекательным и не утратил интереса к жене.

Андромеда осторожно продвигалась вперёд, чувствуя, как огонь опаляет её кожу и волосы. Женщина полностью абстрагировалась от фантомной боли. Вложив в свой разум приказ: Дойди. Узри личину некроманта.

Она знала, что боль была иллюзорной, а окклюменция защищает её от всех ментальных воздействий. Даже это помогало плохо.

Желудок невыносимо требовал освобождения от всех переживаний, тело пронизывало электрическими разрядами, от кончиков пальцев до корней волос. Стиснув зубы и прикусив губы до крови, с трудом сдерживая стон, женщина достигла предела и дошла. Её крик разнёсся, наполнив воздух шоком и пониманием. Отблеск огненного безумия осветил лицо некроманта. Отражаясь в злом, решительном взгляде изумрудных глаз.

Но этот изумрудный свет не был ни мягким, ни тёплым, как раньше. Даже в их последней встрече цвет его глаз излучал жизнь. Теперь он стал холодным и беспощадным. Бриллиантом, сверкающим мёртвой искренностью цвета убивающего проклятия. Знакомый усмехнулся и рассмеялся в лицо Андромеды, протягивая к ней руку.

Смех, отголосок Лорда Волдеморта. Громкий, ледяной, полный насмешки; в нём ощущался некий сюрреализм. Безразличная пустота и забота. Меда, потерявшая контроль, вдруг вырвалась из пленительных воспоминаний. Её трясло силой дара, трясло от смеха Гарри Поттера.

— Меда? Всё в порядке?

Уловив на себе пристальные взгляды присутствующих, Меда вскрикнула и отвела глаза. Она кивнула в знак согласия, взяла стакан воды и начала медленно пить.

Зачем, Гарри. Почему так? Что случилось? Вопросы терзали её разум, но самое главное она ощутила вал противоречий. Было необходимо подтолкнуть Тэда к приказу о поимке некроманта любыми средствами. Но живым. Даже если это грозит трагедией и потерями. Важно было умолчать о личности некроманта. Но как это сделать?

— У меня есть некоторые предположения о личности некроманта. Но они слишком безумны, чтобы быть правдой, — голос Уизли разрушил тишину подобно взрыву бомбарды.

Пискнув Андромеда, не мигая смотрела на Рона. Мужчина, наконец, вышел из состояния задумчивости и начал нервно барабанить пальцами по столу. Неужели понял? Конечно же. Он однажды упоминал о возможной причастности своей семьи к убийству Нимфадоры. Если сопоставить факты: месть и наказание идеально вписываются в эту логику. Особенно вспоминая предков Гарри. Род Певерелл веками внушал страх в сердца магов.

— Рон, не тяни и говори. Ну же! — Голос Тэда Блэк звучал как грозовой раскат, полный разрушительной силы. Министр, приподнявшись, встретился взглядом со своим товарищем. Не только другом, а подчинённым. Уизли, ощутив давление, сжался, зажмурив глаза. Голос министра магии давил на плечи главы мракоборцев: — Я жду.

Внезапно, с громким звоном, разбился стакан, из которого пила Андромеда. Она выронила его, привлекая внимание всех. В первую очередь отвлекая мужа. Покачнувшись, она откинулась на спинку кресла, и Тэд, забыв о Роне, с тревогой посмотрел на свою жену.

В то время как Рон Уизли, облегчённо выдохнул, с грустью наблюдал за женщиной. Итак, Рон осознал правду. Он понял, что Андромеда знает, что он знает о некроманте. Она, возможно, узнала раньше него и лжёт им всем. Защищая личность ужасного некроманта, Андромеда Блэк стала национальным преступником. Ради обычного человека, который, ведёт их к величайшему краху. К новой войне.

Какой выбор сделаешь ты, Рональд? Встанешь на сторону друга и Андромеды? Ради спасения жителей страны подставишь их под эшафот?

— Меда? Врачей? — Трогательно спросил Тэд, аура подавляющей силы исчезла без следа. Женщина нежно улыбаясь отрицательно покачала головой.

— Всё нормально, просто мне стало плохо от видений. — сказала она. Лорд Блэк с беспокойством в глазах, похожий на грозовое облако, долго стоял рядом с женой. Погладив её плечо всё же сел за стол. Налил себе воды и тоже выпил.

Рождённая Блэк снова и снова возвращалась к фигуре Гарри, стоявшего в центре огненного шторма. Крики мучеников, нестерпимая боль от ожогов — всё это исчезло. Словно сгорело давным-давно в пламени его глаз.

«Вся её сущность была поглощена гордой, волевой, несгибаемой фигурой девианта и бунтаря. Глупец решил что справится бросая вызов всем. Словно звезда, движущаяся в небесном пространстве, ведомая лишь одной единственной эмоцией: местью и таинственной целью. Жар окутал Андромеду, погружая в его пламя, проникая в самое сердце. Отравляя каждый атом её тела, затуманивая разум и маня к нему. К Тёмному Лорду. Она жаждала прикоснуться к его мощи. Ощутить силу извивающейся воли в его безжалостных глазах. В которых светился огонь верности и близости. Огонь несущей смерть и разрушение. Её щёки вспыхнули от эмоций, а в глазах загорелось безумное поклонение, свойственное Блэкам.

Она жаждала его, страстно мечтая стать его верной рабой и соратницей, раствориться в его сущности. Переродиться в нечто большее и ничтожное одновременно. В груди Андромеды разгорелся неугасимый огонь, вызывая внутреннюю бурю, которая вела к смелым решениям и торжественным обетам. Эта страсть, насыщенная тёмной красотой, завораживала её. Как звёздное небо, укрывающее нежной пеленой загадки. Каждый её вздох был наполнен безграничной преданностью, на волнах которой она стремилась к встрече — к единству.»

Существует старая пословица: «Хочешь найти Тёмного Лорда? Найди женщину Блэк».

Каждому Тёмному Лорду необходима своя безумная, верная, сильная соратница из рода Блэков. На протяжении веков, так или иначе, дочери этой фамилии всегда выступали на стороне возмутителей спокойствия; как государственного, так и мирового. Этот зловещий союз начался ещё с Салазара Слизерина и покорившей сердца Септимы Блэк-Слизерин: продолжается по сей день.

Их страсть и решимость, выдающаяся сила, пронизывают каждый миг истории, сохраняя в себе неугасимый огонь амбиций. Без них даже самые тёмные намерения теряют свою мощь. Женщины Блэк — это не просто спутницы в зловещих делах; они — воплощение хитрости и силы, что выводит за пределы обыденного. В царство, где за каждым шагом скрывается опасность и интрига. В их руках сосредоточена не только судьба Тёмного Лорда, но и сама суть величия.

— Рон, говори уже! — с тревогой в голосе воскликнул министр. Побледневший глава мракоборцев перевёл взгляд с Андромеды на её мужа.

О, как же она изменилась. Добрая и нежная женщина, внезапно превратившаяся в точную копию Беллатрисы Лестрейндж. Единственное различие между сёстрами — оттенок волос.

Словно готовясь к фурорному признанию, Рон раскрыл рот, но его слова застряли на языке. Над столом вспыхнула голограмма невыразимца. Он обвёл всех взглядом, затем щёлкнул пальцами, открывая обзор больше. Сотни, не менее двухсот мракоборцев и невыразимцев выстроились в чёткие ряды, словно на параде. Отборные бойцы Министерства магии, готовые рискнуть всем. Это означало, что финал истории, как никогда, был близок.

— Сэр, мы выследили некроманта. Восточная часть Годриковой лощины в огне. Как вы и говорили, лучшие из лучших готовы нанести удар в любой момент. Действовать надо немедленно. Некромант может уже завершает свои тёмные дела и лишь ожидает часа, когда мёртвая магия станет доступной для воплощения. — сказал невыразимец, поклонился и отступил к рядам боевых магов. Тэду потребовалось всего несколько мгновений, чтобы отбросить все вопросы. Они были правы, времени не осталось, пора действовать.

— Рон, Драко, возьмите своих людей и вперёд. Теней я предоставить не могу; они разбросаны по всем ключевым точкам страны, ожидая завершения вашей миссии. Удачи, ребята, возвращайтесь живыми. — Вскочив, напарники натянуто улыбнулись и кивнули; через мгновение голограмма исчезла, унося с собой две сотни сотрудников Министерства магии.

Андромеда молча вглядывалась вдаль:

«Я верю в тебя, Гарри, несмотря ни на что. Ты знаешь что делаешь, и ради чего. Прошу, не допусти лишних жертв, а кто падёт: что ж, победа не достигается без потерь. Иди, мой Лорд. Иди и приподнеси нам триумф и умиротворение.»

Жар вновь накрыл женщину с головой. Кивнув, Андромеда перевела взгляд на своего мужа. М-м-м. Да, почему бы и нет.

— Тэдди. — Беспокойно меряя кабинет шагами, министр магии остановился… Он сглотнул встречая полыхающий взгляд жены. Её плавные, грациозные движения притягивали. Томный и ласковый взгляд сверкал. Тихий смешок Андромеды вернул его к действительности, отгоняя наваждение. Да, женщины такие… особенно Блэк. Война — войной, а любовь — по расписанию.

* * *

Прошла секунда, и Рон, стоял с Малфоем на острие многоглавого зверя под названием: боевое построение магов. Более двухсот колдунов ощутили давно забытое чувство единства, словно слились в одно существо. Мыслили в унисон, предугадывали движения соратников и были готовы свернуть горы.

— Смотри, Уизли, делегация по встрече настроена решительно и дружелюбно, — произнес Малфой, пытаясь придать ситуации более утешительный оттенок, хотя о каком утешении могло идти и речи. Восточная часть Годриковой лощины превратилась в огненное море, где не осталось ни следа от домов; все постройки либо поглотило пламя, либо они слились с расплавленным камнем улиц и площадей, догорая без остатка.

В этом аду были видны смутные очертания людей, словно тени, оказавшиеся посреди пылающего хаоса. Против них стояла фигура некроманта с воздетыми к небесам руками, окруженная темной дымкой. А воздух вокруг словно выцвел, утратил всю палитру красок.

Лишь гигантская армия неупокоенных разделяла некроманта и магов, посланных за его душой. На первый взгляд, численность неупокоенных вдвое превышала количество живых, что катастрофически усложняло задачу.

Некромант готовил удар, в то время как они беспомощно вглядывались в столпотворение мертвецов! Скелеты, зомби, гончие — все они устремили безжизненные взгляды на прибывших магов, но ни один не ринулся в атаку.Рон хмыкнул, отважившись сделать шаг вперёд, и едва не оглох от могучего рыка и воя армии мёртвых. Но нежить не двинулась в наступление.

— Драко, — произнёс он, — некромант прямо говорит: еще один шаг и виноваты сами. Он не ищет жертв, не желает битвы с нами. И выбранная им для удара местность. Самая малонаселенная часть Годриковой лощины. Сколько там? Семь семей, приблизительно два десятка голов. На юге больше ста семей, но нет. Он выбрал именно эту сторону.

— Странно, конечно, но хватит тянуть время. Играем ему на руку. Пришло время показать, где зимуют раки и с чем их едят, — произнёс Малфой с ухмылкой, окидывая взглядом собравшихся коллег. — Орлы и орлицы! Не нам вас учить, как правильно держать палочку. Берегитесь, главное — взять некроса без ненужных жертв. Как мы потом вашим родным в глаза смотреть будем. Объясняя, как и почему вы погибли, мать вашу за ногу. Вы, а не мы? Почему не смогли вас защитить? И я прошу. Нет, я приказываю — сберегите уж себя и своих товарищей, чёрт возьми! А теперь надерём этому говнюку задницу, ребята! Построение Крот-шахматы, Эгида и Вал!

Для незнакомого человека эти слова могли бы показаться пустыми, но с единодушным гулом поддержки в ответ на слова Малфоя; все маги моментально выстроились в редуты. Если бы взглянуть сверху, можно было бы увидеть на ровной земле две фаланги: красно-чёрную и серую, образующие шахматную доску.

В итоге некромант и неупокоенные оказались в полукольце, где едва различались очертания людей. Взору мешало ослепительное сияние магических щитов, соединённых рунными цепочками. Образовывая непреодолимую стену — Эгиду. Эта защитная конструкция стала плодом гениальности русских магов во времена Второй мировой войны. Именно тогда были доведены до совершенства построения: Шахматы, Эгида и Вал.

Рон же был охвачен яростью. Андромеда Блэк, похоже, пошла по стопам своей любимой сестры. Мысль о том, что некромантом является Гарри Поттер, пришла к нему при первом же сообщении об убийстве его братьев и сестры. Все сомнения развеялись, когда миссис Блэк намеренно прервала разговор, разбив стакан.

«Поттер! Ты слышишь меня, говна кусок? Я надеру тебе зад, ублюдок, когда поймаю! Я тебе, больной на всю голову, шестерёнки в голове вставлю на место! Что ты, чёрт подери, творишь! Я собственными руками придушу тебя, сволочь!»

Горячка мыслей заставила Рона рвануть вперёд, прямо на ряды мертвецов. Мракоборцы и невыразимцы устремились за ним. Ведомые свирепым порывом, не в силах замереть перед величием главы мракоборцев. Рон Уизли стал олицетворением чего-то ужасного.

— Перестроение Беркут. Моя группа и Малфой на острие. Остальные крылья. Убью-ю-ю! — Пронзительный крик отвлёк даже Некроманта, который, смеясь, поразился вихрю битвы. Это окончательно ввело Рона в состояние контролируемой ярости.

Время для него замедлило свой бег, и он устремился в море мертвецов, словно ядро, пробивающее корму корабля. Куски плоти и кости разлетались в разные стороны, образуя брешь в рядах нежити, куда маги направили мощные взрывные заклинания, нещадно сокращая численность врагов. Защита загудела под напором как костяных гончих, и вскоре на них обрушились скелеты с зомби. Крякнув от натуги, маги остановились, с трудом сдерживая многотонный напор неупокоенных. Это не укрылось от Рона.

— Держать строй! Heilfaier!

На лице рыжего колдуна сменяли друг друга гримасы ярости и странной обреченности. Он рвался к своему школьному другу, вгрызаясь в нарастающую орду мертвецов. Ни разу глава мракоборцев не сражался так яростно, обречённо и остервенело. Взрывы раздавались один за другим, оставляя глубокие кратеры в земле. Их сменяли тугие дуги сжатого воздуха, не позволяя мертвецам приблизиться к первому ряду его людей, возглавляемых Роном Уизли.

«Как ты осмелился, идиота кусок, поставить меня и всех близких перед таким выбором! Мы должны тебя убить! Я должен тебя убить, Поттер! Шрамоголовый идиот и скотина!»

Удар за ударом, Рон Уизли прорывался к названному брату, сам не ведая, стремится ли спасти или покончить с ним. Все, кто следовал за рыжеволосым магом, впервые осознали, почему именно этот человек стал главой мракоборцев. Казалось, его охватила ярость, в которой не было места ничему, кроме одного желания: Настигнуть цель.

Но, наоборот, раз за разом, точно и безупречно, маг обрушивает вал огня и взрывных чар в ту область, где скопилось наибольшее количество нежити. Эти устрашающие от переполненной магией удары, не раз спасали жизни сотрудников министерства. Эгида дрожала, и мертвецы обнаруживали бреши в защите.

В то же время он продолжает командовать, неистово рыча матерился. Поминая несомненно достойный членом общества. Родивших таких неудачников и идиотов, что нарушают строй и стремятся погибнуть в объятиях мертвецов. Наверное, Рон Уизли отдавал приказы, потакая своему нечеловеческому зверю не осознавая, что не просто атакует, а ведёт в бой.

Совместно с Драко Малфоем, который, несмотря на свою аристократичность, мог бы смутить бранью портовых грузчиков Лондона. Лицо главы невыразимцев блестело от пота и напряжения. Спокойно, надменно и стремительно шагал он рядом с яростным Роном. Огненная плеть Адского огня, резала и сжигала десятки мертвецов, расправляясь с давящей ордой неживых.

По воспоминаниям самых старых и матёрых волков, лишь Лорд Волдеморт обладал искусством управления Адским огнём так же как глава Отдела тайн.

Держать пламя, готовое пожрать даже своего творца. Не только грубая сила. Но и подлинное искусство и мастерство. Метко направлять удары, безупречно контролируя его в этом опасном обличье.

Впервые мракоборцы и невыразимцы стали свидетелями истинного величия своих предводителей, узрев безмерную мощь.

Ободрённые, они рвались в бой. В ряды неупокоенных, попираемых адским огнём и взрывными заклинаниями. Они следовали за своими лидерами, готовые ступить даже в недра ада. Единое, живое целое из двухсот боевых магов — это мощь, с которой должен считаться противник. Иначе — горе этому глупцу.

До некроманта оставалось не более полусотни метров и лишь горстка из двадцати Вожаков гончих преградила им путь.

Глава 20. Конец: Достойный своего брата

Когда Добби принёс мел, свечи и меч, я, охваченный сомнениями, начал рисовать пентакль. Эта работа требовала предельной точности и внимательности; любая ошибка могла стать роковой. Медленно, с частыми перерывами на отдых, я продолжал свой труд. Отправил Добби обратно в поместье, приказав ему быть готовым ко всему. Меня грело осознание того, что рядом есть существо, готовое следовать за мной, несмотря ни на что.

Сейчас я занимаюсь созданием этого ритуала. Правильно ли это? На этот вопрос вряд ли кто-то может дать ответ. Был ли другой путь? Возможно. Я мог бы поделиться своими планами с Тэдом, Роном и Малфоем. Однако, даже если бы они попытались закрыть границы, это не решило бы проблему полностью.

Преступники, как крысы, нашли бы убежище, а паутина их связей осталась бы невредимой. Закрытие границ лишь на время остановило бы поставки «товара».

Но через несколько лет, а возможно, и десятилетий, криминальная сеть восстановилась бы в Англии. Снова угрожая Министерству магии. Это могло бы привести к катастрофическим последствиям. Сейчас единственное, что удерживает Великобританию от краха, — это четыре ключевые фигуры: министр, глава Визенгамота, главы ДМП и Отдела Тайн. Их предшественники могли оказаться менее честными и отменить регулярные проверки двух важнейших структур страны — силовой и логистической.

Нет. Необходимо действовать на грани безумия. Жёстко выжечь с корнями весь гнойник, покрывающий нашу страну. Затем, затем последует мой второй удар, от которого враги не оправятся. Наш план не блещет гениальностью или хитроумными манёврами, нет запасного варианта.

Лишь два шага:

Мой первый удар, и демон позаботится о том, чтобы никто из "товара" не пострадал. Почему же демон сам не вмешается? Все просто: если он откровенно и явно вторгнется в судьбы множества людей, мы окажемся стёрты в пыль руками не-падших. Через несколько дней последует шаг, после которого конец этой преступной сети будет неизбежен. Этот шаг я обдумывал ещё во времена жизни у Мастера; теперь он станет глобальнее и разрушительнее. Мои мысли вернулись к тому как он смог меня убедить.

— Отдай, отдай мне души этих грешников. Ты можешь это сделать, они умрут по твоему приказу. Не я же Глас и Воля самой Смерти. В этом случае, я имею право на скромное вмешательство, — демон улыбнулся, но в его глазах горел очень алчный и страшный огонь. Я едва удержался от того, чтобы отвести взгляд. — В момент твоего удара, весь «товар» окажется в подвале, а грешники наверху не уйдут от кары. Небеса не вмешаются, ведь это ты действуешь. Я лишь соберу души, которых ты отдашь. Прекрасный план!

План демона, несмотря на свою простоту, вполне логичен; в этой элементарной прямолинейности кроется шанс на успех. Главное — не допускать ошибок. Работай, некромант, работай. Не отвлекайся на посёлок, не погружайся в его красочное цветение. Не прислушивайся к радостным крикам и смеху детей, который доносится даже до кладбища. Не обращай внимания на весёлое щебетание птиц, верный лай собак и неясную симфонию насекомых. Работай, некромант, работай. Годрикова лощина.

— По твоим глазам вижу, ты готов. Используй ритуальные убийства. Позволь подсказать, где черпать силу. Годрикова лощина. Подожди! — подняв руку в останавливающем месте и вовремя. Вокруг нас закружился невидимый океан магии. Разумеется, я не намерен погубить целый город ради целей, к которым мы, будь то на воле или в неволе, оба стремимся! Никогда! И демон очень хорошо ощутил моё молчаливое отрицание.

— Позволь объяснить суть. Хей-хей! Современные поселения с магическим населением надёжно защищены. Город обрамляют циклические рунические барьеры, разделяющие территорию на четыре части. Ты представляешь, насколько это изящно? Даже в расцвете своего могущества я затратил бы уйму сил, чтобы пробиться сквозь эти защитные барьеры. Про тебя и говорить нечего, даже Глас и Воля будут бессильны.

Только после долгих споров я наконец согласился выбрать этот поселок. Это даже символично: здесь начиналась история и так же завершится. Либо наша афера увенчается успехом, либо мы исчезнем в бездне. Проведя последнюю линию, я спокойно выдохнул и выпрямился — работа завершена. Самая лёгкая и спокойная часть подошла к концу.

Единственным лучом, лежащим на стороне света, был северный. Три луча спускались сверху, четыре поднимались снизу, образуя семилучевую звезду, бережно обрамленную кругами. Внешний круг, касаясь лишь вершин звезды, плавно переходил в линию внешнего контура. Внутренний круг, предстояло занять магу. Восемь чёрных свечей, не задевая внешний круг и гептаграмму, заняли свои места по всем полюсам горизонта, начиная с севера и заканчивая северо-западом. Если провести из внутреннего круга пары лучей к свечам, возникнет восьмилучевая звезда.

Сосредоточившись, волевым усилием я зажигаю все свечи одновременно. Не дай богиня, маг допустит ошибку в поджоге, даже малейшую. Внешний круг и свечи служат опорой для конденсации магической энергии и защитой от случайных всплесков агрессивной магии. Если зажечь даже одну свечу хоть на секунду позже остальных, вся местность будет сметена выбросом чистой магии. Объемы получаемой силы в ритуальной магии безмерны, но плата за них всегда велика.

Будь что будет. Пора начинать. В правую руку влетел призванный Экскалибур, приятно скрипнув в ладони. После короткого отдыха я с вздохом встал во внутренний круг, расправив руки. Успокойся, так нужно. Вдох-выдох.

— Гарри! Остановись!

Сердце моё замерло и забилось учащённо. Только не ты, прошу, только не это. За что мне такое испытание?

Перед глазами промелькнули образы радостного прошлого: как мы гуляли, смеялись, просто были счастливы, живя друг для друга. А теперь, окутанная мягким, тёплым светом белоснежных крыльев, Дора умоляюще тянула ко мне руку. Хм, мы уже проходили через это, и тогда я выбрал свой путь! — Я знаю о вашем плане, и мы понимаем, к чему он приведет. Ты погружаешь мир в бездну хаоса и безумия, Гарри. Не делай этого. Из-за тебя на Земле начнется время крови.

— Время крови? Так скажи мне, родная, — зло сжав кулаки, я отвёл взгляд на посёлок. Не вовремя ты пришла, о, как не вовремя, ангел. — Раз вы знаете о нашем плане, вы слышали о том, что творится сейчас в нашем мире? По всей Земле?

— Конечно, мы знали, но не могли вмешаться. Мы не можем.

— Не могли? Ложь! Ты вмешиваешься в мою жизнь. Прямое вмешательство. Разве нет? — Чувство боли и скорби сменилось нарастающей, душащей злостью. Даже обидой, ведь ангелы не спасли никого из похищенных. Никого.

Краем глаза замечаю гримасу скорби и слёзы на лице Доры. Может, они действительно не могут вмешаться? Вряд ли такие эмоции можно воспроизвести ложно.

— Да, не могли! — Вскинув голову, Дора с полными слёз глазами смотрела на меня. — Бог даровал людям то, чего у нас нет. Свободу. Это величайшее благо. И наказал нам не вмешиваться, пока не начнется, хм, судный день. Иначе разразится война с падшими, и все двери им будут открыты. Этот мир обратится в прах. А ты, ты и так уже не человек. Разве не помнишь?

Свобода? Ах… Я в ярости взмахнул рукой и, утратив остатки терпения, закричал Доре в лицо:

— При таких обстоятельствах? На Земле уже царит Ад! Многие из похищенных магов и магических существ рады вашей свободе? А их семьи? Они счастливы!? Остановите их, прошу! Я готов отречься от всего — от рода, от Светлейшей, от некромантии. Спаси тех, кто попал в эту преступную сеть. Клянусь. Я пойду и предам свой род и богиню! Зачитаю приговор Мастеру и буду вечно замаливать грехи, помогая простым людям. Ведь проклятому дважды нет бессмертия. Спаси их, Дора. Молю тебя, спаси их, ради кого я иду в эту бездну! И я сделаю это.

Мой монолог поразил Дору. Опустив руки, она растерянно смотрела на меня. Прикусив губу и пристально всматриваясь в моё лицо, она искала правду. И нашла её. Я тоже был в шоке, давно не испытывал такого порыва. А ещё, буквально на секунду, я ощутил, как моё сердце сжалось, словно от прикосновения.

— Я не могу… не могу. Идём со мной, Гарри. Мы будем вместе, в любом случае, за исключением твоего плана. Идём со мной, сохатик. Есть другой выход. — Протянув в который раз руку, Дора застыла, отступив к первым могилам на кладбище. Как же хорошо, что я окутал это место чарами иллюзий.

Для всех жителей поселка здесь нет ни некроманта, ни ангела. Другой выход? Решение? Может быть есть, но на моё предложение ты ответила отказом. И других путей я не смог найти. Теперь уже ты выбрала сторону, не я. Я действительно был готов всем пожертвовать. И ты это прекрасно осознала: не могу оставить Землю на растерзание преступникам. Не имею права.

— Как так? Мы будем вместе, за исключением нашего с партнёром плана? А Земля пусть страдает дальше? Это нелепо.

На прекрасном лице Доры потемнело при упоминании демона. Она оставила мою шпильку без ответа. Закрыла глаза и, с тяжелым вздохом, расправила свои крылья.

— Тебя погубит ведьма. Обычная смертная ведьма, Некромант.

— Что? Ты ошибаешься. С такой ритуальной подпиткой, я справлюсь даже с Морганной. — Подняв руки к небесам, с мечом и палочкой, я изогнул рот в усмешке и направил магию в кладбищенскую землю. За спиной раздался грустный смешок Доры.

— Ты стал достоин, новый Темный Лорд. Но допускаешь ошибку, как и все они. Не берёшь в расчёт слабых, обывателей. Именно они решают исходы войн.

Я задумчиво оглядел пенкаль. Слова Доры звучали как предупреждение, а она больше не произнесёт мне не слова. Тянуть ещё больше было нельзя.

— Surge ad vitam!

Дрогнула земля, и всё кладбище взорвалось потоками земли, вывернутыми памятниками и обломками гробов. Вой, полный ярости и злобной силы, застиг меня врасплох, а уши мои завибрировали от его ужасающего звучания. Я, дрогнув, отступил на шаг. Эта земля полна магии; все ушедшие за грань — тоже Маги или магические существа.

На мой зов откликнулись все, кроме самого дальнего уголка, где покоились Певереллы, матушка и сестра Альбуса Дамблдора, а также мои родители. Символично, что их кости остались немыми, как будто подсознательно я не желал, чтобы они вернулись в обличии неупокоенных.

Огромные вожаки гончих, словно верные телохранители, замкнули мою пентаграмму, лениво наблюдая раскалёнными синими огнями глазниц за своими стаями, скелетами и зомби. Я насчитал две дюжины абсолютных машин для убийства. В памяти всплыла картина, как один вожак выдержал натиск двух Раваго Малфоя и целый поток более слабых заклинаний. А здесь — две дюжины этих монстров. Хе-хе, с такой гвардией я готов захватить Министерство магии.

Более юркие, миниатюрные гончие. Да, для себя я решаю разделить эти два подвида на вожаков и их стаи — так проще и понятнее. Бестии значительно превосходят вожаков в скорости и молниеносности. На расстоянии пятидесяти метров, если маг заранее не возведёт защиту от физических объектов, его ждёт страшная участь. Они, вероятно, не уступают в скорости гепардам, а если говорить о нашем мире — драконам.

Внезапно меня атакует ужасный запах гниения и разложения, вызывая тошнотворные позывы. Закашлявшись, я накладываю чары свежего воздуха, закручивая их в спираль вокруг себя. Усилий это требует немного, ведь земля пропитана магией, и я могу себе позволить подобную расточительность.

Сосредоточив мысли, приказываю стаям гончих и мертвецам расположиться у подножия холма. Наблюдая, как моя армия выстраивается, стремясь как неясные тени, меня пронизывает чувство силы и власти.

Вот она — моя верная армия, готовая сражаться до последнего вздоха, за меня и против любого противника. Они часть меня, часть моей воли. Рассмеявшись, я направил палочку на посёлок.

Время платить цену за спасение своих потенциальных родных и близких, дамы и господа! С тихим шелестом крыльев исчезла Дора. Уходи, правильно, не стоит тебе видеть то, что произойдёт дальше.

— Ignis Tenebrae!!!

Мне оставалось лишь злиться, сжимая зубы. Смотреть, как огонь, рождённый моей волей, воздвиг огненную стену высотой в метр, отделяющую восточную часть Годриковой лощины от остального мира. В глазах потемнело, дыхание стало тяжелым: я толкнул вал огня в сердце города, отпуская вожжи контроля.

Первые дома вспыхнули, и крики страха и боли, словно призраки, разнеслись по посёлку. Меня охватила дрожь. Первые ручейки магии наполнили гептаграмму окутывая меня и затуманивая разум. Город, словно бунтуя, горел неохотно. Прошла целая минута, а пламя лишь смело несколько первых домов. Я не мог ждать дольше — время стремительно истекало, и вскоре пробудятся мракоборцы.

Я ударил снова, наполняя Огонь Тьмы уже заёмной магией. Мир озарила вспышка, и в ушах раздался невыносимый рёв. Упав на колени, преодолевая слабость, я всмотрелся в поселок: огонь моментально охватил улочки. Дома таяли, как лёд на солнце. Рёв пламени смешался с криками людей и воем сгорающих собак. Внезапно поток силы накрыл меня, и, вставая на ноги, я безжалостно глядел на море огня.

Главное — контролировать мёртвую магию, не позволить ей вырваться за пределы гептаграммы. Иначе здесь вообще ничего не останется.

Вдали я наблюдал, как люди, сбегая, наталкивались на лепестки огня, вырывающиеся из переулков, дверей и окон домов и даже из земли. Они вспыхивали мгновенно, крича, сгорая без следа. Но даже в тот момент я не дрогнул. Я скреплял волю и удерживал руку на пульсе, с тревогой смотря, как тают свечи. Поток магии становился слишком мощным и непрерывным.

Мир терял свой цвет, превращаясь в чёрно-белую бездну. Лишь огонь продолжал гореть в этом тусклом пространстве, становясь ещё более яростным и живым. Это привлекло мое внимание: как может чёрный свет вспыхивать с такой силой?

— Прошу! Спасите моего ребенка! — Женский крик вырвал меня из размышлений, и я обернулся в шокированном ступоре. Женщина, несущая в руках сжатого ребенка, вырывалась из этого ада, убегая от встречного пламени. Молодая, красивая, она мчалась ко мне, как ангел, готовый разорвать на части кого угодно, но спасти своё дитя.

Мне всё ещё не хватало сил для осуществления моего замысла; слишком много не хватало, и я терялся в выборе. Спасать их? Или приносить в жертву? Но я помнил о ребенке, знал, что сделал Том. Отнимать у них жизнь — это ужаснейший грех. Девушка заметила гептаграмму и, оглянувшись, увидела мою армию. На ее лице появилось осознание, и она слегка вздрогнула, но не остановилась, а бросилась вперёд. С мольбой глядя мне в глаза, умоляла не трогать сына. Я не тронул. Огонь все ближе подбирался к ним.

Чары сна накрыли их, девушка покачнулась но продолжила баг, а вот ребёнок уснул. Ударное заклинание влетело ей в грудь, отталкивая назад; от силы заклинания ребёнок полетел в беснующийся поток огня. Вспыхнул, умирая без крика, без страдания. Девушка встала и в упор посмотрела на меня, хотя нас разделяла сотня шагов. Слёзы текли по её лицу, глаза полны презрения, жалости и отвращения, каких я не видел прежде. Я снова не дрогнул, наблюдая, как ее охватило пламя; она закричала, но не от боли:

— Проклинаю-ю-ю! Не видать тебе посмертия! Будь проклят, Некромант!

Её голос гремел в ушах. Меня бросило на колени. Сердце снова сдавили невидимые тиски, но не исчезли как раньше.

«— Тебя погубит ведьма. Обычная смертная ведьма, Некромант.»

Ты знала, Дора? О, ну да. Ты знала. И не спасла даже эту девочку и её дитя. Вы. Все. Меня. Бесите!!!

Я заставил себя выпрямиться, тяжело дыша. С громовым выхлопом явились невырозимцы и мракоборцы. Маги выстраивались редутами напротив моей армии, возглавляемые Роном и Малфоем. Сила, как верный пёс, ласкала и защищала меня. Второй раунд противостояния вновь был объявлен.

Наблюдая, как маги выстраиваются, я отдал приказ своей армии оставаться неподвижными; мысленно вычертив границу, за которой они получили право на атаку. Нежить лишена разума, но безошибочно воспринимает команды некроманта. Прикажи мёртвому пилоту управлять самолетом, и он сделает это.

Удивительно, не правда ли? Всё заключается в мышечной памяти: тело помнит и ждёт приказа. Гончие — это иная история. У них есть разум, откуда он и чей — загадка для меня.

Даже я оглох от внезапного рёва мертвецов. Маги спешно двинулись к моему холму. Когда я осматривал пое боя то едва не ослеп: сияние Эгиды невозможно спутать ни с чем. После яростного Огня Тьмы, Эгида казалась ослепляющим солнцем. Они справятся, надо работать.

Я отрешился от всего, контролируя сферу магии, которая бесконечно вливалась в гептаграмму, отзываясь глухим звоном о внешний круг защиты. Огромный поток мертвой силы уже был виден в реальности. По лучам гептаграммы бежали зеленоватые отсветы.

Донёсся рык Рона, и я подметил, как две армии столкнулись, создавая какофонию звуков. Вот мы и встретились. Друзья, невольно ставшие врагами. Я рассмеялся, хотя всё сознание было занято удержанием магии заполняющей землю кладбища. Не торопись, Певерелл; спешка может повлечь утрату контроля. Время потеряло для меня смысл — час, десять минут, неделя или секунда? Сознание уплывало в объятиях магии.

Пришло время вернуть внимание к действительности: боевые маги готовились к штурму холма, а Рон и Малфой мчались ко мне. Эгида их больше не защищала. Один из вариантов сулит мне шансы на выживание — я выбираю его.

Две дюжины вожаков, словно тёмные молнии, стремительно рванули вперёд, обтекая Рона и Малфоя по бокам. На такой свирепой скорости лишь единицы из вала заклинаний смогли их достать, и вожаки стремглав влетели в Эгиду. Что повергло строй магов в смятение, Эгида звонко треснула, отразившись гулким эхом по полю; кое-где всколыхнули бреши в защите и раздались крики боли. Затем вожаки рассыпались, образуя круг вокруг боевых магов, стремясь проникнуть за защиту и нанести удар. В ответ заклинания рвались в воздух, и, к моему счастью, даже вожаки в бешеном вихре успевали уклоняться или пропускать за спиной магию мракоборцев и невыразимцев. Однако, как бы то ни было, ряды магов стояли крепко под напором вожаков. Нет, я не рассчитываю что даже две дюжины вожаков костяных гочих смогут перебить две сотни боевых магов. С учётом Эгиды, там нужны: сила и плотность заклинаний, а не физическая мощь. Вопрос оставался только один: надолго ли они свяжут магов министерства магии.

Но дальнейшее наблюдение за противостоянием гончих и боевых магов прервалось появлением Рона и Малфоя. Изрезанные, с гарью на лицах и одежде, с порванными плащами они поднялись на холм. Вокруг Малфоя, словно змея, шипела раскрученная плеть Адского огня, надёжно защищая его от заклинаний. Рон, напротив, шёл без какой-либо защиты, но я знал, на что способен мой верный друг. Мы втроём остановились, напряжённо играя в гляделки. В глазах Рона читалась злость и усталость. Явная обреченность и боль в глазах, как будто задавал молчаливый вопрос: «Что, чёрт возьми, ты творишь, Гарри?»

Он узнал меня, точно знаю. Мы научились понимать друг друга с полувзгляда, и я чувствую радость. Счастье, увидеть его взгляд после стольких лет разлуки.

Никто из нас не произнёс ни слова. Внизу погибали их товарищи, с их опытом понятно: я на финальной стадии ритуала. Они должны его прервать любой ценой. Плащ скрывал моё лицо, но они прочли мою улыбку и одновременно ударили. Плеть огня с шипением вонзилась мне в грудь, меня охватил жар, а затем мягко обнял леденящий холод. Вспомнив наш бой с Мастером, я вызвал стихию Светлейшей в наш мир. Вихрь кристаллизованных снежинок встретил плеть Малфоя, и удар отразился во мне, обжигая и принося резкую боль.

Чем прекрасно воспользовался Рон, заваливая меня лавиной опасных, но не смертельных заклинаний. Первые я отразил Экскалибуром, едва не оторвав себе руку от импульсов при каждом ударе. Ощущения как как при ударах локтевым нервом о твёрдый предмет. Рука онемела, меч чуть не выскользнул, и острая боль пронзала правую руку. Я был рад этому. Огонь можно тушить огнём. Боль от удара Малфоя едва не лишила меня сознания, в тот момент как удары Рона возвращали в реальность. Шипя от фантомной боли, я выпрямился, отражая щитом праха пару неприятных проклятий. Миг, и встречаю лавину Рона, таким же потоком заклинаний. В этом противостоянии щиты бессмысленны; мастерство не спасет от поражения, лишь сила и скорость заклинаний. В лицо ударили снопы искр, слепя глаза фейерверком ярких вспышек.

Мы бились молча, холм дрожал, а пар заволок всю местность, уменьшая видимость. Романтика. Теперь ни я, ни Рон не могли прекратить это стремительное сражение. А Малфой не мог отменить завязнувшую плеть в снежной стене. Он не дурак, прекрасно осознавал, что если адский огонь не растопил снег, то это тоже одно из воплощений стихии.

А мне приходилось невыносимо тяжело, как Цезарю, совмещая три дела одновременно. Магия, как невидимый поток, продолжала равномерно стекать в землю, и я ощущал мощную пульсацию глубоко в недрах. Долгих две минуты истекли. И наконец, эта сила откликнулась, возвращаясь в гептаграмму. С трудом вздохнув, я улыбнулся — работа завершена. Наша дуэль не утихала, мы уже все трое едва стояли на ногах с глубокими ранами из которых струилась кровь. Но никто не одержал победы: Рон и Малфой, переоценив свои силы, не смогли превозмочь меня. Теперь уже было поздно.

— Surge ad vitam! — произнёс я, ощущая странный восторг, наблюдая, как Малфой и Рон отлетают с холма, беспомощно кружась в воздухе. Хорошо что их откинуло.

Земля пробудилась, отшвыривая мелких насекомых с пути. Последние кости на кладбище, нашей семьи и Дамблдора; они мутировали и порождали Это. Земля взвилась, дёрн сорвался в воздух, рождая из своих недр Дракона. Костяного дракона.

Обсидиановая шкура, сверкающая как холодное пламя, натянутая на туго переплетенные мускулы с выпирающими костями, излучала ауру величия. Не стоит надеяться, что дракон ослаблен или изнеможден; от него исходила ощутимая волна холода, силы, опасности и смерти. В его глазницах и узкой пасти пылал синий огонь, в котором догорала всякая надежда на спасение, а взгляд, полон бездны: абсолютной пустоты, тянул на дно. Когти, клыки и шип на конце хвоста сверкали мертвенно-синим светом; перепончатые мембраны крыльев могли затмить весь Большой зал Хогвартса.

Как живое воплощение силы, дракон расправил свои крылья и взревел. Этот звук, высокомерный и резкий, полон злости и ярости. Он возмутился тем, что его пробудили. Все замерли: гончие, маги, я сам. Мы смотрели с волнением и трепетом, как он вылез из земли и обвел всех взглядом. Мне показалось, что сама смерть глядит на меня, выбрав это страшное воплощение для кары. Вновь уткнувшись в меня своим взглядом, дракон угрожающе зарычал, заставив волосы на голове зашевелиться. Склоняя свою морду, увенчанную пятигранной короной с двумя длинными рогами, он отдал дань, признав моё право владеть.

Я рассмеялся — смех мой был жутким и ликующим, эхом отзывавшимся в замершем мире, а дракон в унисон рычал, признавая меня первым среди некромантов. Мастер, вы можете мной гордиться! Ни один не выжил после вызова дракона, но я восстал, и он признал за мной право повелевать. Всё ещё смеясь, я мысленно протянул руку к дракону и ощутил океан горечи, боли, злости и ярости. Да, глубоко неприятно, когда с тобой такое делают, я понимаю.

— «Приветствую тебя, великий повелитель небес. Клянусь своей госпожой и богиней, я отпущу тебя после службы мне, быстрой и недолгой службой.» — не был уверен в том, что дракон поймёт мои слова, но когда буря отчаяния и ярости утихла, уступив место ожиданию; я восстановил дыхание и успокоился. По ментальной связи я послал образы всех перевалочных и сборных пунктов, продолжая без излишних объяснений. Необходимо было торопиться. — «У первого дома тебя встретит демон, мой партнёр. Не сожги его. Он не допустит жертв среди невинных. Выжги эти гнойники, и я освобожу тебя, клянусь Светлейшей!»

— По праву, данному мне Светлейшей, я отдаю души всех, кто падёт от рук моего посланца; моему партнёру и демону! Да будет так! — впервые применяю Глас и Волю приказывая миру.

И мир не оставил эту дерзость без ответа. Меня выбросило за пределы гептаграммы, вбило в пыль всего в нескольких метрах от ритуала. Боль разрывала тело. Силы и магия покидали меня, сознание распадалось на осколки. И вновь дракон преклонил предо мной свою горделивую голову. От взмахов крыльев поднялся шторм, земля содрогнулась когда он взлетел и устремился в небеса. Костяной дракон уносил с собой нашу последнюю надежду. Надежду на триумф.

На поле разразилась мясорубка: семь вожаков, словно единое целое, бросились на строй магов. Они не потеряли головы, в спешке ощетинились палочками, встречая напор чудовищ огненным дождём заклинаний под сиянием Эгиды. Три отряда отделились и устремились на многострадальный холм, прямехонько ко мне.

С перекошенными от ненависти лицами тридцать боевых магов мчались, не оставляя мне и шансов на спасение. Тело трясло в агонии боли при каждом движении, палочка была надёжно убрана в набедренную кобуру. Да, чёрт побери, сейчас я даже не смогу достать для защиты волшебную палочку.

Что так раззадорило их? Оглядев местность я заметил Рона и Малфоя всего в десятке метров; они лежали не подавая признаков жизни. Они полагали, что их начальники мертвы? Да и сам я сомневался в их выживании. Действительно, такая потеря могла разжечь гнев их подчинённых.

С трудом встав, я опёрся на рукоять Экскалибура, покачиваясь из стороны в сторону, и делаю шаг навстречу своей неизбежной гибели. Печаль и равнодушие навалились на меня. Как жаль, что наш план удался лишь наполовину. Много потратил магии и сил, даже стою с трудом.

Раскинув руки в стороны, я пытался сохранить остатки достоинства и встретить конец стоя. Как мужчина, а не как скулящая собака. В спину моих врагов врезались две гончие, последние вожаки, отвлекая внимание двух отрядов из трёх. Мои верные войны. Вы лучшая армия с которой я вместе шёл в бой. А я вот оплошал: десяток магов одновременно выпустил мне в грудь Авады. С такого расстояния, учитывая мою истощённость, избежать удара было невозможно. Время замедлило свой ход.

Смерть, в виде зелёных лучей, медленно приближалась, а мне оставалось лишь стоять. В то время как другие маги уже бежали к упавшим руководителям. Я закрыл глаза, принимая поражение. Сдался. Но один маленький воин моей армии не намерен был принимать проигрыш.

— Мастер-сэр! — у самой земли, прижимаясь ко мне, появился Добби. Храбро и самоотверженно, как и вся моя армия, он принял на себя десять убивающих проклятий. Удар отбросил нас назад; единственное, что я успел сделать перед тем, как покатиться по траве, это обнять безвольное тело эльфа.

— Не-е-ет!!! — я с трудом сел, рвя связки, как в тот памятный день, над телом Доры. Лицо Добби излучало спокойствие. Он знал, на что идёт, и смело шагнул вперёд.

Спасая мою шкуру, ему было безразлично то, что я сжёг детей, женщин, мужчин и стариков, домашних зверей и сотни насекомых. Он спас своего хозяина и друга. Апатия и безразличие схлынули, уносясь потоком всепожирающей ненависти и злобы. Глаза мои затуманила кровавая муть.

— Он заслуживал большего, проклятые свиньи и выродки! Я сожгу этот гнилой мир, он сгорит! Клянусь словом некроманта!

Последние слова, обращённые к небесам, вырвались из груди, я прокричал в голос. Мракоборцы и невыразимцы, вскакивая, повернулись ко мне, вскидывая палочки для решающего удара, за исключением Рона и Малфоя, которые замерли, глядя на тело эльфа.

Да, они узнали его. Они прекрасно помнили, кому служит Добби: свободный эльф.

Сила! Мне нужна сила! Я потянулся к гептаграмме, и надежда не подвела. Ледяной поток пронёсся по венам, смывая боль и слабость. Да, я знал, что за это придётся заплатить тройную цену, но сейчас было абсолютно плевать. Я вскочил, с воем покинул ножны Экскалибур, направляемый рукой в сторону магов Министерства. Боевые маги тоже не медлили и уже пустили магию в ход.

— Умрите! — земля задрожала, с гулким звоном обрушилась Эгида, не выдержав удара. Но, к сожалению для меня, никто из них не подох.

Многие упали, седея на глазах, опорожняя желудки, но всё они выжили. Защитный полог спас их жизни. Хорошо. Сыграем по-другому. Меня шатнуло от применения дара богини; кровь хлынула из открытых ран, заливая всё тело, вновь прокатившись судорогой боли. Вызвав лишь смех. Я смеялся легко и непринужденно, погружаясь в боевую медитацию, и устремился к строю магов. Один против двух сотен.

Нет, это не они убили Добби. Изменив направление, я рванул к трём десяткам колдунов на холме. Рядом выскочили Рон и Малфой. Ну, нет уж. Парни. Вы будете жить. Хе-хе.

Устраняя их, я применяю ещё один козырь. Яркими вспышками около меня материализовались человеческие черепа, один за другим вспыхивая огнём и щелкая челюстями. Как торпеды, устремлявшиеся к двум магам, петляя и выполняя изящные манёвры уклонения. Их налёт встретил палладиум Рона, «птички» с лёгкостью прошли защиту. Однако глава невыразимцев успел заметить угрозу и выставил щит от материальных объектов в последние мгновения перед столкновением.

Огненный вихрь окутал магов. Сейчас черепа были неуничтожимые: я вливал в заклинание ровный поток магии. Гул ответных ударов Рона потонул в защите. Малфой полностью погрузился в спасение их жизней.

По мне с размаху били маги, но я, легко маневрируя, уклонялся от их редких попыток лишить меня жизни. Все происходило слишком медленно в состоянии боевой медитации. Я одним прыжком преодолел последние метры, раскручивая ножны и меч, которые нетерпеливо дрожали в моих руках. Никогда они не действовали так стремительно и точно.

Ослеплённый яростью, я врезался в строй, и кровь забрызгала всё вокруг. На убийство одного уходило меньше секунды.

Широкие взмахи меча и ножен сеяли хаос, обратными движениями добивая тех, кто ушёл от первого взмаха. Удары ножен приходились в шею, область сердца. В центр грудной клетки: ударным импульсом взрывая сердца. Мечом ещё легче: разрубая магов на части, не чувствую помех.

Шаг, круговой удар, прыжок. Ножны обрушились на голову первого; меч разорвал второго, и третий пал, рассечённый от головы до паха. Удар в сердце ножнами четвёртому.

Ещё один шаг. Разрубить ноги трём, добить лёгким касанием ножен в глотки; в обратном движении вонзить острый конец ножен в глаз другому. Прыжок.

Я приземлился и, не теряя времени, продолжал свой жадный танец. Меч горизонтально разрезал двоих, разметая кровь и кишки. Хе-хе! Больше! Ещё!

Я сыпал удары направо и налево, оставляя за собой лишь трупы и разрубленные тела. Никто не закричал, умирая раньше. Никто не произнёс заклинания. В этот миг настала тишина, словно предвкушая происходящее. Ей аккомпанировали: свист, глухие удары и хлюпающие звуки.

Последний враг развернулся, и, словно острие меча, я устремился к нему. Вихрь стальных движений охватил пространство — его тело, на миг потрясённое ужасом, распалось на части, как хрупкая керамика под ударом. Я завершил дело, отрубив его голову, и с тихим удовлетворением наблюдал, как она катится по земле, оставляя за собой лишь горечь поражения.

Трусы не вызывают у меня ничего, кроме презрения — они цепляются за жизнь, за свою ничтожную извиняющуюся сущность, укрываясь в тенях своих страхов. В этом мгновении я был вершителем судьбы, оставившим после себя лишь резкое напоминание о том, что слабость не считается на защиту.

Я замер, не в силах совладать с дыханием, и вдруг рассмеялся. Весь в крови — своей и своих врагов. Я смеялся над телами убитых. Прошло меньше минуты, и тридцать магов обращены в прах. Обернувшись, я встретил полные страха и обречённости взгляды остальных противников. Лишь Рон и Малфой ещё способны сражаться, но и они шатаются от усталости, как некогда я сам. Они прекрасно понимают, что если я решу их резать, то не оставлю живых.

Медленно Экскалибур указал на уже поредевший строй магов. Шагнув к ним, я остановился: купол защиты от перемещений пал, выпуская на сцену Теней. Я не знал, сколько их, но их было много. Не меньше половины от всего отдела. Замираю, кусая губу, решаю: принять бой или уйти. Ярость и злоба призывали к атаке, благоразумие же кричало о бегстве.

Конечно, я мог бы одержать победу, но не следовало так деморализовать их и истощать ресурсы министерства. Они ещё сыграют важную роль в моём замысле. И сам замысел ещё не закончен, а применение дара Светлейшей в третий раз… Слишком рано умирать. Первые заклинания уже летели в меня. Стараются связать боем. Молодцы, сообразили.

Призываю тело Добби, поднимаю его на руки и аппарирую. Появившись в саду мэнора, трансфигурировал лопату и начал рыть. Земля поддавалась легко. Выкопав достаточно глубокую яму, я укладываю Добби в могилу. Замораживаю до температуры, близкой к жидкому азоту.

Тлен не коснётся тебя, Добби. Прощай, мой добрый друг, и спасибо тебе. Прости, что долго не осознавал, как близок ты мне. Как дорог для меня маленький, свободный домовой эльф.

Я создаю могильную плиту, словно у Дамблдора, из чистейшего белого мрамора.

«Здесь покоится свободный эльф Добби. Верный друг, соратник и товарищ. И ни один эльф на службе моего рода не будет простым слугой. Он будет другом и соратником. Или же падёт на вас моя кара. Такова моя воля и мой глас. ГДП.»

Постояв над могилой, я возвращаюсь в свою спальню. Не раздеваясь, окровавленный и в грязной одежде, призываю аптечку. Дрожащими руками вливаю в себя кроветворные, восстанавливающие и укрепляющие зелья. Падаю на кровать, лишённый сил. Боль подавила разум, вот и откат начался. Сознание погрузилось в спасительную тьму.

Единственной мыслью было, что счёт между мной и правительственными силами: два к одному в мою пользу. Только этот исход меня вообще не радует.

Глава 21. Интерлюдия: За Тёмного Лорда!

«Дорогие читатели, наши журналисты, рискуя своими жизнями, первыми оказались на пылающем пепелище посёлка Годрикова Лощина.

Восточная часть села была безжалостно уничтожена неким магом. Никто не выжил от этого чудовищного деяния ренегата, который с жуткой беспощадностью сжёг семнадцать мирных, ни в чем не повинных жителей.

Кто же это — чудовище, которое сожгло заживо восемь детей, четверо из которых не достигли восьми лет? Кто ответит перед семьями погибших за столь бесчеловечный поступок? Зачем нам слова правительства, которые лишь прикрывают ужасные факты? Неужели вновь в нашей стране восторжествовала Тьма? Неужели тот ужас и страх, который сотрясал вторую половину двадцатого века, возвращаются? Чего ждут наши правоохранительные органы? Спасут ли нас от повтора этого кошмара, который мы все помним? На эти и другие вопросы мы с нетерпением ждём ответа, как не сомневаюсь и вы. Мы найдём ответ на этот вопрос. Всегда ваша неустанная блюститель правды: Рита Скитер.»

Бросив газету на стол, министр мрачно обвел взглядом собравшихся: Драко, Рона, Сьюзен и Меду. Все молчали, осознавая свою ошибку и проигрыш. Кроме Меды, которая задумчиво наматывала на палочку пряди волос с виска; и Тэд сжал кулаки. Преображение Меды в Беллатрису было очевидным и стремительным, а он лишь терял страну и любимую жену. Не мог ничего поделать.

— Сьюзен, краткую характеристику, отчёты и выводы по последним дням.

Драко и Рон ошеломлённо уставились на министра. Не в силах понять, почему глава Визенгамота будет освещать отчёт о работе их отделов. Однако тяжёлый, предостерегающий взгляд министра приковал их на месте, вынуждая вновь молча присутствовать на совете. Недовольство министра по поводу последней операции была осязаема. Отпив глоток воды, Сьюзен прокашлялась и встретила взгляд главы Министерства магии, излучающего власть.

— Что можно сказать, сэр? Как вы могли прочитать в Ежедневном пророке, вся восточная часть поселка пала в огне, а жители и их питомцы стали жертвой некроманта, — произнесла она. Министр, недоуменно наклонив голову, ждал дальнейшего объяснения. Сьюзен вновь покачала головой, отказываясь спешить. — Что касается самого некроманта. Все знают Гарри. Он никогда не пойдёт на такие преступления. Невыразимцы подтвердили: некромант старался минимизировать жертвы среди граждан и личного состава ДМП. Магия смерти в Косом переулке не применялась до последнего момента. Ударил лишь, когда был прижат к стене. В Годриковой лощине он снова выбрал наименее населённый район. Теперь пусть расскажут Рон и Драко. Они расскажут больше как непосредственные участники битвы.

— Хорошо, о стычке в Лондоне мы знаем. Но Годрикова лощина. Сьюзен, спасибо. Рон? Драко? Вашивыводы. — Тэд постарался взять себя в руки и не делать поспешных выводов.

Сьюзен кивнула, её светлые волосы мягко колыхнулись, и едва заметная улыбка коснулась её губ. Она сумела направить недовольство министра в сторону. Замечательная работа, ещё не хватало недопонимания в их узком кругу. Два друга переглянулись, и Рон молча пожал плечами, предоставляя слово аристократу.

— Одно могу сказать точно: если бы Поттер пожелал уничтожить всех наших сотрудников, он бы это сделал. Несомненно, он проявил осторожность и минимизировал жертвы среди мирных граждан. В первой фазе сражения, до появления костяного дракона. Погибли всего двадцать сотрудников, из них четырнадцать стали жертвами вожаков гончих. Семьдесят три получили легкие, неопасные ранения. Но затем. Затем случился загадочный магический импульс, исходящий с пентаграммы. Он не явился источником явного вреда, но прошел по всей Земле. Приборы зафиксировали резкий, постоянный магический фон. Такие колебания магии не были зафиксированы за всё время Отдела Тайн, до этого дня. — Почесав подбородок, Малфой замялся, предоставляя возможность заговорить Сьюзен.

— Совершенно неизвестный магический импульс?

— Да, Сьюзен, в недрах нашей страны не зафиксировано аналогичных явлений.

— Невозможно… — в смятении проговорила Сьюзен, откинувшись на спинку кресла, и поймала аналогичный взгляд министра. — Новые заклинания некромантии и совсем новый вид магии? Невозможно.

— Но так оно и есть. Я не буду пересказывать отчёты моих сотрудников, вы отлично с ними знакомы. Затем убили Добби. — Малфой дёрнув уголком рта, вспоминая сумасшедшего эльфа; что до конца стоял на стороне своего хозяина. — Поттер озверел. Обрушив тот загадочный вид магии, теперь направленный на уничтожение врагов. Эгида спасла наши жизни. Он мимоходом вырезал три полных отряда, как мясник на бойне. И снова он нас пощадил, хотя, жаждал смерти всем присутствующим. Но что-то его остановило. На этом, пожалуй, всё.

— Что мы имеем. Гарри овладел неизвестными заклинаниями магии смерти, так же неведомыми спектрами и формами магии. В этом свете, возможно, стоит поработать над изучением данного вопроса; может быть, найдёте хоть что-то. Как-то я наткнулся на упоминания «вёлферов». Магов крови, которые осмелились внедрить ритуалы чернокнижия в своё искусство. Эти колдуны обрели такую силу, что маги были вынуждены объединиться с вампирами. И только общими усилиями смогли полностью искоренить вёлферов. Гарри, тем временем, овладел мастерством обращения с мечом, и чтобы устранить его, потребуется как минимум две пятерки Теней. Он справился с тремя, возможно, способен справиться и с пятью. Но десять Теней даже для него слишком. Есть ли у кого-то мнения на этот счёт?

Министр замер, замолчал и окинул взглядом присутствующих.

Никто не осмелился возразить. Рона оставили в стороне не решаясь дёргать без нужды. Именно Гарри унёс жизни почти всей его семьи, а затем убивал невинных, в том числе его товарищей. Лучший друг детства оказался террористом. Но никто не догадывался, что Рон готов встать на сторону Тёмного Лорда, чтобы снова вместе нести добро и справедливость.

Малфой был насторожен и зол. Поведение Поттера отдавало чем-то Волдемортом. Широкая улыбка, маниакальный взгляд, хват палочки и неосознанные движения. Он являл собой более человечную, молодую копию Тёмного Лорда. Особенно запомнился их бой: Поттер противостоял натиску сильнейших магов Великобритании. С момента ухода школьного недруга, Рон и Малфой заняли титулы сильнейших магов страны. Поттер смог выдержать напор, направляя магию в землю. Он стал искуснее и сильнее, и теперь Малфой с уверенностью мог утверждать, что нынешний Поттер, пусть и с трудом, способен одолеть и убить бывшего Тёмного Лорда.

Сьюзен и Тэд стремились сохранить объективность и рассудительность, хотя, откровенно говоря, это давалось им с трудом. Гарри для них был не чужим человеком.

Для светловолосой женщины он стал словно лучшим другом и братом после войны. Они часто бродили вместе, разбирая кипы бумаг и ведя беседы ни о чём. Всегда старались поддерживать друг друга. Как трогательно, национальный герой ставил на место её ухажеров своим авторитетным взглядом. Пожалуй, даже жалко было тех парней, ставших мишенью его пристального взгляда. Особенно если это касалось личной жизни Сьюзен. Она чувствовала себя защищённой, как за каменной стеной, под заботливой охраной своего «брата».

Что касается Тэда, то Гарри воспринимался им как сын; молодой человек стал идеальным сочетанием сына для него и мужа для дочери. Но, что если Гарри, убивая людей без веской причины, попадёт в руки министра? Как министр с ним поступит?

Андромеда сияла. Она пронизывала пространство светом веры и преданности. Ошибок не было — её Лорд, истинный спаситель, неминуемо очистит мир от ереси и отвратительных созданий. О, как она жаждала оказаться рядом с Лордом, чувствовать его мощь, но ей предстояло оставаться здесь. Здесь, чтобы вести своего мужа и его верных союзников к священной цели. Во славу Лорда!

Уверенность переполняла её сердце, и свет её не угасал — он лишь усиливался, как пылающее пламя в ночи. Каждое мгновение, каждое дыхание было посвящено этому великому делу. Крики её души звучали в унисон с ритмом войны, обещая победу и торжество. Она знала: за её верностью стоит нечто большее, нежели просто преданность — это было призвание, горящий свет в бездне тьмы. Андромеда, как ведущее звёздное сияние, сохраняла надежду, пока её Лорд шагал по дороге искупления, освобождая мир от тени зла.

— На этом хорошие новости кончаются, министр. — Слова Рона разорвали тишину, его голос дрожал от страха и ярости. — Мы отследили, куда отправил некромант дракона. Десять поместий сожжены до первого этажа; тела магов лежат на пепелище. Всё, что не сгорело, залито кровью. Но это не важно.

— Не важно? Дракон убил мирных жителей, а ты говоришь, что это не важно!? — в удивлении воскликнула Сьюзен, взглянув на Рона, как и все остальные, в недоумении от его слов.

— Подожди, Сьюзен, подожди, — Рон грустно улыбнулся и покачал головой. — Во всех поместьях оставался явный и чёткий след демона. Да, наши предположения подтвердились: Некромант и демон действуют в тандеме. На развалинах ярко светились стрелы адского огня, указывая в подвалы. Готовясь к самому ужасному, мы, поднимая Эгиду, бросились в подвалы, но остановились на пороге. Девушки, от малюток десяти лет до женщин тридцати пяти; мальчишки от десяти до двенадцати лет. Ведьмы, сквиббы, оборотни, вейлы, метаморфы, русалки, вампирши. Вампирши, которые насчитывают двести лет. Представляете, как нужно было ухитриться и пленить таких опытных созданий? В десяти поместьях хранился весь сок нашего магического мира, ожидая незаурядной участи. Вы знаете, какой?

Тэд хотел сказать что-то, но свирепый взгляд Рона остановил его. Глава мракоборцев, подавившись гневу, с размаху врезал кулаком в стол и, с искажённым, дрожащим от ярости голосом, закричал: — Для продажи! Их хранили как товар! Работорговцы… В нашей стране процветает работорговля! Мы освободили страну от террора Волдеморта, и взамен получили работорговлю! Я уничтожу этих монстров! Своими руками! Всех, кто причастен к этому!

— Рон… — Ошарашенный голос министра вновь был прерван звериным рыком Уизли. Все присутствующие напряглись, глава мракоборцев был не в себе.

— Я не закончил! Если за все эти годы правда так и не была найдена, то министерство потерпело сокрушительный провал! Мы скомпрометированы. Лишь ДМП и Отдел Тайн остаются верны обществу! Эта язва проникла глубоко в наши ряды! Мы пытались, но этого было недостаточно. И тогда на арене появился Гарри. Чёртов Гарри Поттер! Он встал один, пренебрегая своей судьбой! Он выжигает эту болезнь из нашей страны. И если он позовет, я пойду с ним. Лишь сжигая всё на своём пути, можно очиститт этот гадюшник! И самое трагичное, — упав в кресло, Рон разомлел, словно потерял свой внутренний стержень.

— Самое трагичное, что невыразимцы и мракоборцы готовы предать свои клятвы верности и присягу своей стране. Они солдаты. Их товарищей убивал некромант, несправедливо и жестоко. Но они солдаты и понимают, на что пошёл Гарри ради спасения пленников от порабощения. Он сам, своими руками клеймил себя ярлыком Тёмного Лорда, чтобы выполнить нашу работу. Их сердца отзываются, они готовы идти за ним. За народ который они защищают. За страну которую мы просрали.

— У меня есть план, — в тишине, вновь охватившей комнату, прозвучал пылкий голос Меды, приковывая к ней взгляды собравшихся. Она задумчиво наматывала прядь волос на палочку и, прикрыв глаза, продолжила: — Я видела отголоски будущего. Знаю, как и вы, мечтаю прижать выродков и начать охоту. Чтобы арестовать этих мразей. Но вы должны понимать, что поймаем лишь сошек, или связанных неразрушимыми клятвами. А вот верхушка ускользнёт.

— Да, Меда, твои слова не лишены смысла. Что ты предлагаешь? — Тэд не зря занимал пост министра магии. Мужчина быстро собрал свои мысли в порядок и был готов действовать. Дело, начатое благодаря самоотверженности Гарри должно быть закончено.

— Я видела, что замыслил Гарри. Мы должны следовать его плану, не поднимать мечи и не устраивая охоту на работорговцев. Нам нужно поймать Гарри живым, здоровым. А потом… всё сделает Лорд!

Глаза женщины сверкнули фанатичным блеском, от чего окружающие невольно передёрнули плечами. Тэд кивнул жене, она нежно и печально улыбнулась мужу. Этот взгляд согрел мужчину. Он понимал: борьба с проклятием женщин рода Блэк — выше её сил.

— А Поттер никому не причинит вреда?

— Он никого не убьёт из невиновных?

— Я знаю, где его искать.

Три голоса слились в единое звучание, вылившееся в непонятный крик. Сьюзен и Драко задали самый главный вопрос — как поймать живым того, кто продолжит убивать мирных граждан? А что насчёт Рона. Неужели он знает, где сейчас скрывается Некромант?

Министр и Андромеда молча обменивались взглядами, и, в конце концов, Тэд отвёл взгляд, задумчиво барабаня пальцами по столу. После долгого молчания, когда никто не осмеливался прерывать раздумья министра, он обвёл глазами своих друзей и соратников.

— Драко, Рон, будьте готовы. Если Гарри продолжит минимизировать жертвы среди сотрудников министерства и простых граждан, берите его живым, любым способом. Сьюзен, ДМП должен быть готов. Ваши люди должны слиться с толпой во всех значимых общественных местах. Я подключу к ним Теней. Также, Сьюзен, организуй встречу с Королями. Пришло время объединить наши усилия. Всем отделам подготовиться к чистке министерства, но сначала проверьте личный состав ДМП, мракоборцев и невыразимцев. С этим всё. Рон, ты знаешь, где он? И что с теми сотрудниками кто пережил бойню Годоиковой лощины?

— Перси ещё жив, министр. Я знаю, куда направится Гарри. За головой моего брата. Наши люди проходят реабилитацию в центре помощи мракоборцам. Я не доверил их Мунго; если преступники смогли проникнуть в министерство, то и Мунго доверять нельзя.

— Хорошо. За работу. Докладывать каждый час, незамедлительно. Если произойдёт ЧП, отправляйте лучшие группы и только после с докладом ко мне. Удачи нам, дамы и господа.

Кабинет погрузился в напряжённую работу, создавая самый грандиозный план на их веку. План, от которого зависит судьба многих людей.

Глава 22. Лютный: Джек. Перси

Пробуждение было настоящим испытанием. Глухие крики сгорающей ведьмы давили на на виски, словно тяжелый колокол, готовый лишить меня рассудка. Мигрень неистовствовала. Боль обхватывала все мышцы и сухожилия, а конечности тряслись, как у закоренелого пьяницы. Весь мир мерк и вновь вспыхивал калейдоскопом ярких красок. Не хватало сил даже поднять голову.

Пришлось призывать очищающие зелья, тоники и воду. Меня вырвало кровью на пол, и сознание покинуло меня, но вскоре вернулось с теми же мучительными ощущениями. Да, мощь мёртвой магии прошедшая через меня, два применения Гласа и Воли Светлейшей, проклятие ведьмы — всё это едва не стало концом. Но я выстоял, поднявшись лишь через три дня.

Без сил валяясь на кровати, я первым делом заглянул в даркнет. Да, в магическом мире интернет, а вместе с ним и его тёмная сторона, процветает. С трудом освоив механизмы, я отправил сообщение: «Перси Уизли звал в гости, потерялся. 10000 галеонов».

Это все деньги, которые Добби снял со счета в Гринготтс. Эльф, похоже, знал свою участь. Он приготовил море еды, которая под эльфийским чарами может храниться десятилетиями. Теперь я не умру с голоду: готовить умею. Вылезать в мир, когда каждый работник ДМП знает, что я некромант. Это безумие. Добби подготовился ко всему, даже к своей смерти, вновь помогая мне. Меня охватило уныние о таком преданном друге, пусть и немного странном.

Сейчас настала третья ночь после вызова дракона. Я не мог уснуть. Покой ускользал от меня, словно призрак. Боясь потерять разум в бесконечных муках, я нашёл себе занятие, которое отвлекало от страданий. Боль, которую я испытывал, ничуть не уступала мучениям от заклятий Волдеморта. Лишь окклюменция и создание новых заклинаний сохраняли меня от пропасти безумия. Я решил следовать по стопам предков, стремясь создать нечто уникальное.

Сначала я намеревался разработать атакующие или защитные чары, основанные на магии смерти, но вскоре от этой идеи отказался: моё магическое ядро было разрушено, и применение мощных заклятий могло привести к собственной гибели.

К счастью, предки оставили мне надёжный арсенал некроманта. В учёте нашего рода, владеющего как некромантией, так и другими магиями, неразумно было тратить силы на защиту или атаку, когда в запасе было более чем достаточно. Я взялся за создание передвижного омута памяти. Однако, вместо новшества, воссоздал лишь его действие. Я мечтал о том, чтобы заклинатель мог скрывать или изменять воспоминания, но времени и сил на это не хватило.

Но я не загнал себя в дебри воспоминаний, а стал ложиться поспать, когда уловил едва слышимый звук сообщения. О, неужели? Подойдя к столу открываю новое сообщение и вижу приятную глазам новость:

«Перси Уизли, заперся в комнате одиннадцать, в отеле «Рыжий кот». Занят так, что не покупает шлюх, даже не спускается за едой, требуя в комнату. Купил на комнату защиту, с паролем: …. Всего хорошо, господин Певерелл, вы можете продолжить свою чистку. С наилучшими пожеланиями, Уорден Хёрц.»

Я остолбенело уставился на подпись адресата. Сам Король. Один из пятерых повелителей теневой магической Британии, контролирующий весь Лондон. Джек Уорден Хёрц.

Его кличка «Потрошитель» прилипла после первого серьёзного дела, когда произошла стычка с соперниками. Главу противоборствующей группировки Хёрц отпустил. Предварительно выпустив его кишочки наружу и намотал их же на шею оппонента и отпустил. Конечно, укрепил тело и дух противника зельями.

Так начался путь Джека к вершине лондонского преступного мира. Он был хитёр и умён. Снижая пошлину на подконтрольных рынках. В обмен на крышу, требовал от них уменьшить цены, заставляя клиентов покупать товар лишь у него. Клиенты и деньги потекли рекой. На его территории убийства не происходили без причины, а если такое случалось, за преступником начинала настоящая охота. За головы нарушителей спокойствия Джек назначал награду в пятьсот галеонов — колоссальная сумма для малообеспеченных семей. Умный, расчётливый и опасный человек.

Теперь же один из пятерых обратил на меня внимание, даровав разрешение на применение силы на своей территории. Неясно, с чем это связано — от простого интереса до интриг. Воспользуюсь ли я приглашением? Конечно. Уверен ли в возможной засаде? Почти на все сто, но Перси терпеливо ждёт. Перед этим нужно сделать последнее важное дело. Письма! Никакой воды, лишь пару строк. Им предстоит серьёзное дело, времени на подготовку катастрофически мало.

Мастер. В скором времени, в Лондоне, Министерстве магии, пройдёт сенсационное дело. Прошу вашего присутствия на нём, конечно, не раскрывая свою личину раньше срока. Также, я отправляю вам созданное мной заклинание, семейное дело надо продолжать. Ха! Ваш непутёвый торопыга и ученик, ГДП.

И вот ещё четыре письма разлетелись в различные уголки мира, сквозь магические порталы. Удобное дело, и нет нужды в совах. В самое объемное из писем я аккуратно упаковал бузинную палочку. Подумав, я вытащил из магического мешочка старую подругу и уложил в набедренную кобуру. Подарок от Хагрида нашёл своё место рядом с палочкой и мечом, я глубоко вздохнул и отправил послание адресату.

Не отходя от стола, перечислил деньги Джеку. Пора закончить последний акт пьесы. Потянувшись с хрустом, покинуть поместье и переместиться к входу в Лютный переулок.

Помню, какой грязью была усыпана эта улица, помню тот тошнотворный запах крови, мочи, рвоты и перегара. Но с приходом Джека, Лютный преобразился: он мог поспорить по чистоте и ухоженности с Косым переулком. Воздух уже не напоминал об ушедших временах, когда глаза слезились, а голова кружилась. Дома хоть и выглядели старыми, но не заброшенными, а убранство поражало воображение. И, конечно, не было заполонивших улицы потных отбросов. Чистые, улыбающиеся лица продавцов с жадным блеском в глазах и довольные покупатели, граждане со всей страны. Лютный процветал благодаря системе, выстроенной Джеком, где товар был доступен любой — даже запрещённый.

Я впервые за несколько дней почувствовал расслабление. Косые взгляды прохожих и шёпот вокруг меня словно плели невидимую паутину. "Некромант пришел в их дом".

Интересно, как они узнали, что Гарри Поттер — некромант. Слухи, особенно облачённые в правду с налётом фантазии, распространяются быстрее ветра. Но никто не собирается меня останавливать; здесь, в тёмном мире, сделки и бартер подстерегают, опаснее Огня Тьмы. Правил нет, кроме одного — никакого ДМП. Разборки происходят в рамках своего круга.

Шагая уверенно и расслабленно, я углядел одно из зеркал в магазинчике разнообразных товаров и остановился. Никогда не замечал за собой аристократического флёра, свойственного знатным магам. Но с зеркала на меня глядел более чем властный маг. Приподнятый подбородок, слегка безумные, холодные зелёные глаза. Казалось, лишенные цветности, отражали оттенок известной авады. Ровная спина, гордо расправленные плечи. Отражение усмехнулось, покачав головой: "Вот какой ты теперь, аристократичный молодой человек". Хмыкнув, я продолжил путь сквозь толпу людей и нелюдей.

Шагая по самому центру Лютного переулка, я с любопытством озирался вокруг. Магазины, полные всех мыслимых товаров, приглашали прохожих. В одном из них продавали нунду, сопровождаемую королевскими грифонами и вивернами — одними из самых опасных магических существ. Цены на них были запредельными, но желающие находились всегда. Их приобретали не ради нужды, а чтобы покрасоваться перед друзьями, часто забывая о том, что мечта может обернуться кошмаром. Знание ухода за нундами и королевскими важно, как умение дышать.

В переулке царила жизнь: бары, отели, бордели и боевые ристалища, где бои магнитом притягивали толпы зевак. Споры между покупателями и продавцами, их упрямство и страсть к торговле; зрелище не для слабонервных. Я наслаждался этой атмосферой: после долгих лет спешки, идти по оживлённому рынку, слушая споры и пререкания. Краем уха улавливая ленивую брань семейной пары, хвастовство перед друзьями. Губы тронула лёгкая улыбка, прекрасный день.

Так, оглядываясь, я едва не влетел в ставшего на моём пути мужчину. В деловом костюме с высоким цилиндром и тростью в руках, приятной наружности с поседевшими волосами и аккуратной бородкой. Несмотря на седину, маг выглядел на сорок лет, с хорошо слаженной фигурой. Добрые глаза и милая улыбка не завели меня в заблуждение, так же вел себя и Дамблдор, являясь самым опасным магом в Британии. Склонив голову, мужчина радушно улыбнулся.

— Добрый день, Лорд Певерелл. — Произнёс тихий, но мощный баритон, ощутимый, словно всплеск волны. Этот голос я узнал, передо мной сам король Лондона. Склонив голову к плечу, я улыбнулся в ответ, как старому другу. Мы встречались на заре моего пути в ДМП. Тогда он как проводник в мире теней, помог мне осознать важность отсутствия не только проверок мракоборцами в Лютном; но и даже создание опорной базы для быстрого реагирования. Король отстоял право, доказав, что явных преступлений на его территории почти не имеется. А если и возникают недоразумения, он решает их сам и довольно эффективно.

— Мистер Хёрц, рад вас видеть. Как поживают ваши дочки, Лидия? — Весь квартал вдруг замер, словно замерший в ожидании приговора. Люди прекратили разговоры, отодвигаясь, понимая, что противостояние Тёмного Лорда и Короля теней чревато последствиями. Хёрц, жестом приглашая меня следовать, обождал, пока я не настигнул его, и мы не спеша направились вдоль улицы.

— О, отлично. Лидия работает барменом в «Рыжем коте», не любит сидеть дома. Диана и Амели заканчивают Хогвартс и стремятся к высшему медицинскому в Мракоборческом центре. Посильно продолжая дело своего отца. Вы получили мое письмо? — В его голосе проскользнула нежность при упоминании семьи. Он действительно был привязан к жене и дочкам, души не чаял.

— Прекрасно, рад слышать, что у вас всё хорошо. Вам несомненно повезло с семьей. Да, я получил сообщение и искренне благодарен вам.

Пока мы мило беседовали, мои мысли блуждали, обдумывая его появление и его смысл. Зачем он пришёл ко мне, прекрасно осознавая, что я могу его уничтожить? Он не доходит до моего уровня; в Лютном, мне нет равных, даже среди его людей и наёмников. Но почему он выбрал встречу со мной?

Улица снова ожила, осознав, что ничего страшного не произойдет. Голоса возобновились, споры о цене товара вспыхнули с новой силой, раздался детский смех и ругань приятелей. Люди расслабились. Две магические сущности встретились — пусть их титулы звучат громко, но на деле они просто ведут разговор, что тут такого необычного.

— Отрадно это слышать. Скажите, мне стоит ожидать… так сказать, разрухи в Лютном переулке? Как, например, в Годриковой лощине? — Хёрц в упор посмотрел на меня и прищурил глаза.

Вот и ответ. Он не желает повторения той бойни на своей территории. Значит, я был прав — он дал мне добро, но также и министру. Сохраняя нейтралитет в этой маленькой гражданской войне некроманта против правительства.

— Не беспокойтесь, я не собираюсь устраивать дебош. Я пришел в гости к Перси и не допущу жертв среди мирного населения. В отличие от случая в моём родном посёлке.

— Как это приятно осознавать. Вы понимаете, что вас ждут, и весьма основательно?

Намёк, да что там, прямое предупреждение, что если я вступлю в игру, шансы покинуть бар стремительно упадут к нулю. Интригует, какую игру ты намерен вести, Джек.

— Я предвидел этот сценарий, но слишком поздно отступать. Вопросы к молодому человеку, которые не терпят отсрочки. — Джек замер, встретив мой взгляд с вниманием и пониманием, затем указал тростью мне за спину.

— Могу сказать что понимаю вас. Вот и бар, до встречи, Лорд и удачи вам. Наверняка, я бы поступил точно так же на вашем месте, и это лишь усиливает моё уважение к вам. Рад был знакомству, и прощайте, мой Лорд. — С этими словами он грациозно отдал честь тростью и развернулся, направляясь к своим делам, насвистывая жизнерадостную мелодию.

— Прощайте, Король. Быть знакомым с вами стало честью и вдохновением. Уроком, как вести переговоры. — Я, в свою очередь, развернулся, открыв входную дверь бара с огненно-рыжим котом на вывеске, и огляделся: всё стандартно, длинная стойка с высокими стульями, стеллаж, полный напитков, столики и стулья по обе стороны от входа.

В баре царила оживлённая суета, все столики были заняты. А народу собралось больше, чем могло вместить это заведение. Причиной такого наплыва стали десяток магов в чёрно-багровой униформе мракоборцев. Они расположились в дальнем левом углу у лестницы, постепенно вставая из-за двух столов и направляясь в мою сторону. Как интересно, без волшебных палочек в руках, ясно намекая на то, что меня намерены брать живым.

Я обвёл взглядом весь бар и встретился с глазами прекрасной черноволосой женщины, чьё лицо сочетало мягкость с волевыми чертами. Высокий нос напоминал о Снейпе, а огромные карие глаза, почти чёрные, способны были пронзить душу. Едва заметные морщинки, собирающиеся у уголков глаз и губ, лишь подчеркивали красоту. Она была удивительна и до жути умна. Протирая белым полотенцем граненый стакан, она излучала энергию, искренне улыбнулась и весело подмигнула мне. Как будто не зрелая женщина, а задорная двадцатилетняя девушка, готовая покорять мир. Внезапно, свистнув, она отвлекла сидевшего у стойки мужчину. Который, по пьяни, опрокинул кружку, залив платье молодой особы сидящей напротив него.

Молодуха, с высокой грудью и притягательной фигурой, вскрикнула, отскочив к своему парню — огромному, светловолосому детине, едва ли уступающему в габаритах и ширине плеч Хагриду. Он не растерялся: одним резким движением поднял пьяницу и швырнул его к компании, сидящей неподалёку. Падение тела разбило стол, обрушив на пол стаканы, бутылки и кружки, заливая свою компанию.

Оркестр, исполнявший скучную мелодию, мгновенно сменил тон, заполнив пространство весёлой, бесшабашной музыкой, под стать разразившемуся мордобою. Я сделал шаг вперёд, глубоко поклонился хозяйке заведения, на что она с улыбкой разбила бутылку дорогостоящего вина о приземлившееся тело за барной стойкой. В традициях кабацких драк в ход шла любая принадлежность: стулья, столы, бутылки — всё летело в воздух, или же на близлежащие тела. Женщины с визгом таскали друг друга за волосы и от души работали руками и ногами. Весь бар с наслаждением перемалывал друг другу косточки. Как же может происходить пьянка без драки? Непорядок..

Я стремглав понёсся по лестнице, краем глаза уловив движение в окне и в углу бара. Джек-Джек, искушённый временем, седой лис. Мракоборцам не дали шанса пробиться ко мне: у входа в бар разгорелась драка между теми, кто вылетел за пределы Ржавого кота или был выброшен. Но рвение и боевой дух не покинули их. Неудачники с охотой мутузили друг друга, сбивая с ног мракоборцев, толкаясь и переминаясь у их ног. Ситуация не изменилась и в левом углу. Спасибо, Джек, за созданный коридор, спасибо.

Как по волшебству, я мчался к лестнице, не испытывая никакого дискомфорта, под звучание весёлой музыки. Бутылки, стулья и прочие атрибуты кабацких стычек, а также тела бойцов пролетали мимо, не задевая меня.

В итоге меня прикрыли, и я быстро, без помех, проскочил барный зал и поднялся по лестнице. Достигнув одиннадцатой двери, я замер на мгновение, затем без колебаний толкнул её.

— Здравствуй, Перси. Неважно выглядишь, мой друг. — Он выглядел очень плохо: мешки под глазами, недельная щетина, красные глаза от недосыпа. В мятой, хоть и чистой одежде. Словно он уже принял свою участь.

Я медленно вращал палочку из остролиста между пальцами, оглядывая комнату. Кровать, пара стульев, комод, зеркало и ванная комната. Здесь не нужно особого убранства, ведь народ приходит выпить и провести время с друзьями в тишине и спокойствии. Жена Джека — бармен и владелица. Никто не посмеет мешать. В основном здесь останавливаются малоимущие или наёмники, что прибыли в Лютный по делам. Цены были даже очень низкие.

В комнате, кстати, были Драко и Рон. Я склонил голову и мягко улыбнулся: — Рон, Малфой, рад видеть вас живыми и невредимыми.

— И тебе хорошего дня, Поттер. Не стоит этого делать, как школьному недругу говорю. У тебя другая палочка? А где же бузинная? — Рон с осуждающим покачиванием головы шагнул к Малфою, закрывая своего брата и держа на прицеле палочки моё лицо.

— Хм. Если вы меня поймаете, драгоценный артефакт попадёт в ваши цепкие лапы и никогда не выберется за стены министерства. Не мне тебе говорить, что такими вещами должны пользоваться наследники, а не случайные, возможно, даже незнакомые люди, Малфой. — Сбившись с шага, Рон широко распахнул глаза и с гневом уставился на меня.

— У тебя есть дети, Гарри? И даже не позвал меня в крёстные! Да я ж выбью из тебя дурь! — я рассмеялся.

Возможно, выбил бы, чёрт возьми. Как же я скучал по твоему общению, Рон. Дружище. Даже Малфой вызывает лёгкую радость от встречи. Наши пикировки, словесные и дуэльные, в Хогвартсе, равное соперничество в квиддиче. Лишь после школы я осознал, что побеждал Малфоя благодаря Молнии. Если бы у Малфоя была такая же метла, шансы на победу были бы равны. Но даже поговорить с ними не могу толком, по лестнице слышен топот множества ног.

— Не в этот раз, дружище. Прочь с дороги! — в след за взмахом моей руки, наперекор мощной магической защите, воля Светлейшей бессердечно вбила двоих магов в каменные стены. Не сильно — но достаточно, чтобы не дать им воспрепятствовать мне. Маги, впечатанные в стену, медленно краснели, стиснув зубы, то ли от боли, то ли от раздражения, вновь оказавшись в ловушке рук Некроманта.

Они пытались преодолеть мою силу, но, разумеется, их усилия были тщетны. Бессильно прилипнув к стене, они могли лишь безмолвно созерцать. Меня слегка шатнуло, и пол, скрипя, на мгновение качнулся, приблизившись к лицу. Я сделал короткую паузу, выпрямился, и на пол капнула капля крови. Чёрт, я ещё не восстановился после Лощины. Перси открыл рот, собираясь, вероятно, попросить прощения.

— Не смей. Ты получишь не то, что заслужил, а куда меньше. Будь у меня больше времени, ты постиг бы ту же участь, что и твои братья! Но тебе повезло, отправляйся в ад! Авада Кедавра!

Рука ворвалась болью и огнём. Осколки остролиста рассыпались вокруг, и на пол, подобно умирающему свету, медленно опало красно-золотистое перо феникса. Одаривая меня прощальным печальным свечением.

«Спасибо, спасибо за долгую и верную службу.» И даже разрушаясь, моя верная подруга в последний раз выполнила волю.

Холодная зелёная молния заклинания пронзила сердце Перси, который, охваченный невыносимым страхом, не смог вымолвить и слова. В этот миг что-то с гулким, оглушающим стуком ударило мне в затылок. Словно безжизненные мешки, мы оба рухнули на пол, погружаясь в тьму.

Эпилог

Комната одиннадцать в «Рыжем коте» окуталась едва заметным туманом, уступая место величественному залу суда Визенгамота. Я тряхнул головой, пытаясь отогнать удушливый хоровод воспоминаний. Интригующе было наблюдать за своим жизненным путём, словно со стороны, отмечая промахи и недочёты, которых оказалось немало. Одна из самых роковых ошибок — это битва в Косом переулке. Я раскрылся, позволив невыразимцам быстро выследить меня в Годриковой лощине, этим навлёк смерть на многих боевых магов.

Что ж, прошлое невозможно изменить, и только теперь я осознаю гнетущую тишину вокруг. Судебный зал молчал: кто-то с трепетом, кто-то с ненавистью устремлял на меня взгляды, но многие начали понимать истинную суть происходящего. Все слышали рассказ Гермионы, видели, как демон подтвердил её слова. Как волна, нарастала в глазах озарение и благодарность.

Далёкий рык дракона прогремел в сознании, напоминая о его присутствии. Недопустимая оплошность с моей стороны.

— Я отпускаю тебя, благодарю за помощь, великий. Спи спокойно. — Мысленный импульс разорвал связь с душой дракона, и его тело, кружась, превратилось в прах, уносимый ветром.

Не успели присутствующие отойти от моих воспоминаний, как воздух дрогнул. Перед кафедрой возникли пять представителей различных магических народов. Двоих я знал прекрасно.

— Добрые люди, милостивые господа и сударыни, позвольте представиться: Морганна ЛаФей, Королева Авалона и глава Совета магических наций, основанного всего два дня назад. — Анна явилась во всей своей великолепной красе. Простое белое платье, напоминающее сарафан, облегало её фигуру; две сабли, знакомые мне, скрещены за спиной, а её волосы струились каскадом зелёных молний, ударяясь о мраморный пол. В то время как вместо зрачков горело ярко-зелёное пламя, а радужки окутала тьма. Красота и древняя, смертоносная мощь наполнили судебный зал, никто не посмел сказать и слова. Сильнейшая тёмная ведьма Земли вновь вернулась в этот мир. Она опустилась на колено перед мной; пытаясь вскочить, я замер, когда её сверкающие глаза пригвоздили меня к стулу.

— Позвольте представиться коллегии совета, мой лорд. Пусть они сами о себе расскажут. От лица всех эльфов Авалона выражаю признательность и благодарность лорду Певереллу.

Шёпот вновь наполнил судебный зал, где воспоминания тесно переплетались с суровой реальностью. Аристократы, сохраняя невозмутимость, обменивались репликами, уже оценивая преимущества и недостатки предстоящих изменений в нашем мире. Журналисты, словно хищные птицы, неустанно следили за каждым поворотом событий; их желание выбраться из отведённых мест слышалось в ритме их возбужденных голосов, но мракоборцы, подобно неумолимым стражам, надёжно удерживали на своих местах.

В то время как вокруг кипели страсти, меня совершенно не трогал этот хаос. Мой взгляд был прикован к Морганне. Она фыркнула, указывая на свою свиту, и я вновь обратил внимание на происходящее. Жизнь, как всегда, продолжала свои игры, и мне оставалось лишь наблюдать за этой театральной панорамой, разворачивающейся перед моими глазами.

— Коралин Эйзенштейн, глава ковенов Детей Ночи, представляю магические нации Северной и Южной Америки. — Эта женщина выделялась. Бледная, сияющая жемчужным светом кожа, а ярко-алые глаза были полны решимости. Высокая, значительно выше Анны фигура излучала уверенность. Женщина поклонялась, преклонив колени передо мной, и её бархатный голос заполнил зал: — Лорд Певерелл, вы сделали для нашего народа невозможное. Вы вернули надежду, надежду на возвращение наших дочерей и матерей домой. От всех Детей Ночи я выражаю вам почтение и заверяю, что ваши потомки могут рассчитывать на нашу помощь в любое время и при любых обстоятельствах.

— Амелли де-Грандж. Матриарх домов вейл. Я представляю в Совете нации Западной Европы.

Миниатюрная, пухленькая блондинка с большими голубыми глазами, мерцающими добротой и печалью. Мягкие черты лица, приятные тонкие губы и округлые щёчки создают привлекательный образ. Хотя никто не теряет голову от её красоты, вейла тщательно продумала свой внешний вид, излучая теплый, мягкий свет. Даже в состоянии покоя ощущается сила вейлы, которую она контролирует. Трудно представить, какую мощь может проявить шарм, если она решит снять ограничения. Итак, вейла, следуя примеру вампирши и эльфийки, опускается на колено: «Сир Певерелл, от имени всех вейл я преклоняюсь перед вами. Благодаря вам похищенные девочки вернулись домой. Обещаю, ваши потомки могут рассчитывать на нашу помощь в любых трудностях, которые возникнут в вашем доме».

— Ну, дитя моё, ты действительно удивил нас, — сказал незнакомец, старец с длинной седой бородой до пояса. Его добрые синие глаза отражают острый ум и мудрость. Можно сравнить его с Дамблдором, если не учитывать физическую силу мага. Великолепно сложенная фигура и вкрадчивое, спокойное поведение выдавали огромную силу и мощь старческой руки. Дорожный посох, украшенный изысканной росписью, поднимающейся от середины к вершине, и порывистый плащ, сшитый по древним мотивам, без излишеств и украшений. Только едва заметный деревянный оберег, мирно лежащий на груди. Что здесь происходит? Это не входило в мои планы! Никак!

Перед мной стоял волхв! Эти колдуны, чья сила связана с душой природы, внушают страх. Западные маги отказались от постулатов природной магии, но укоренилось в сердцах славян. Мастер рассказывал мне о них. Волхвы изменили ход Второй мировой войны. Советские маги не хотели включать их в свои ряды, но когда враг подошел к Москве и Сталинграду, когда Ленинград оказался под ударами, Верховный маг, так его назвали, призвал древних славянских колдунов в час нужды. Те, кто говорит с богами. Они переломили ход войны, а в будущих мрачных событиях их страны приняли непосредственное участие. Именно они вернули Империю домой.

Волхв подмигнул мне, как брату. Я, как и он, почти свой. Я низко поклонился и встал. Волхв почёсывая бороду проронил: — Мне не пристало вести себя, как девам что стоят со мной. Знай же, потомок того, кто испил из рук Мары. Если придёт беда в твой дом, твои потомки могут рассчитывать на нашу поддержку; кров, кусок хлеба и хмельной квас. Это воля всех магических наций Восточной Европы и Дальнего Востока.

— Много дел натворил ты, ученик, ох, много. Я — Мастер. Представляю совет наций Азии и Океании. Лорд Певерелл, ваши потомки найдут здесь покой и поддержку, как у близких. — Мастер элегантно поклонился, как волхв, и затем гордо взглянул на присутствующих. Да, его рука была известна благодаря этой величественной работе некроманта. То, что я начал, они завершили, и теперь именно пятеро новых лидеров ведут бал. Интересно, достигнут ли они того, к чему я стремился?

— Лорд Певерелл, как вы просили. Все верные боевые маги, преданные обществу и клятве, готовы исполнять ваш приказ. Ведите нас, наш король. А теперь, милая Сьюзен Боунс, пришло время попрощаться с некромантом. — Тихий голос Анны, как луч надежды, отвлёк меня от мрачных мыслей и вернул на землю. Она смотрела прямо на меня с легкой победной улыбкой. Обманула? Обыграла?

Я знал! Всё ты, Анна! Ты поняла мой план и доработала его с учётом своей точки зрения. В суде должен был находиться только Мастер, а остальные четверо за время моего заключения в Азкабане должны были уведомить боевых магов, не замешанных в работорговле. Им предстояло ожидать, пока я устрою скандал и выявлю причастных к этому злу. Тогда разговор будет особый, откровенный и беспощадный.

Но нет. Анна решила сделать меня знаменем — знаменем, которое понесут многие маги и магические существа. Знаменем свободы, победы, правосудия и справедливости. И это всё? Превосходно, это почти не меняет мой план. Они предупредили, своё дело сделали. Теперь моя очередь. Стать победоносным, кровавым символом триумфа над работорговлей. Хорошо, пусть так. Но сегодня я веду бал, Анна. И вы все будете играть по моим правилам.

— Прошу минуту внимания, — сказала Сьюзен, нарушая тяжёлую, удивлённую тишину в суде. Она была великолепна, не смущаясь перед столь громкими именами и титулами. Уверенно и спокойно она продолжила вести процесс, не переставая искать способ спасти меня. Уже мгновенно нащла решение, эх, Сьюзи. — Учитывая все эти изменения, мы понимаем причины нападения некроманта на мирных граждан и сотрудников Департамента Магического Правопорядка. Я предлагаю провести голосование о помиловании лорда Певерелла.

— Нет!!! — Анна, Коралин и Амелли одновременно воскликнули вслед за словами моей названной сестры. Сьюзен, изогнув бровь, встретила их взгляды с непреклонной решимостью, заставив противниц отвести глаза. Да, попробуйте отнять у женщины единственного родственника, и она будет бороться до конца. Та юная ведьма в Годриковой Лощине напомнила мне об этом. Безмолвный спор закончился победой Сьюзен, вынуждая их выступить первыми. Вперёд вышла вейла.

— Прошу прощения у главы Визенгамота за наше неподобающее отношение к суду. Пожалуйста, выслушайте. Вы, маги, в отличие от нас, магических существ, не можете видеть магию. Мы увидели то, что скрыто от вас, едва войдя в суд. Разрешите мне объяснить причину нашего возгласа. Я вижу больше, чем мои коллеги. — Лёгкий уважительный кивок в сторону эльфийки и вампирши. И, дождавшись разрешения Сьюзен, вейла продолжила, устремив взгляд в мои глаза.

— Даже аура Детей Ночи несёт в себе почти погасший, но всё ещё свет и тепло, заканчиваясь ореолом жемчужного света. Мою ауру видно и так. А вот почтенный сир Певерелл. Я не уверена, что он ещё человек. За его магической аурой я не вижу души. Я вижу лишь жадное облако мрака, которое темнит даже воздух вокруг некроманта. Позвольте напомнить, что такой эффект мы наблюдали во время его ритуала в Годриковой Лощине. Его магия пугает: там нет тепла, лишь лютый холод и безысходность. Сир Певерелл стал Тёмным Лордом, превзойдя всех, кто принимал этот титул ранее. Даже аура Гриндевальда была теплее. Имеем ли мы право рисковать всем ради него? Если он останется жив, за ним последуют все: маги, вейлы, вампиры, оборотни. Мы можем получить Тёмного Лорда, способного завоевать Землю. Имеем ли мы право на снисхождение, учитывая всё, что сделал сир Певерелл?

Я откинулся на спинку стула. Может быть, она права: чудовище внутри меня больше не прячется, оно слилось с моей душой, став не живым и не мёртвым. Хм. Как выглядит аура Анны? Вероятно, это зелёное пламя или молнии, обвивающие её роскошные волосы. Может быть, это и есть явное проявление ее ауры? Интригующе. Но воздух вокруг королевы Авалона также темнеет. Значит, вейла лжёт. Не только моя аура излучает мрак; в этом есть смысл: Анна — самая могущественная тёмная ведьма на Земле, и такая аура ей подходит.

Тихое покашливание Сьюзен вернуло меня к действительности. Я заметил, что в последнее время углубляюсь в размышления о магии, пытаясь заглянуть за пределы обычного понимания. В то время как многие просто используют свои способности, не задумываясь о природе магии. Пока я размышлял, голосование, похоже, уже завершилось, и не в мою пользу. Сьюзен снова поникла и, твёрдым тоном, вынесла мне смертный приговор, разрешив попрощаться с теми, кто захочет.

Первой ко мне подошла Морганна, её нежная улыбка, полная печали, казалось, светилась изнутри. Она крепко обняла меня, притянув к себе, и мы замерли в полной тишине, не сказав ни слова. Какие слова могли передать то, что мы видели в глазах друг друга? Её взгляды, полные отчаяния, говорили только одно: «Прости меня».

Я собрался с духом, кивнул, позволяя древней колдунье отойти. Мы никогда не сможем выразить и признать то, что горит в наших сердцах. Ей нужно быть сильной, и я согласен с этим выбором. «Береги себя и нашу дочь, Анна», — произнёс я, чувствуя, как сердце сжимается.

Морганна снова улыбнулась, и её образ, словно призрак, отошёл, оставив после себя лёгкий след горечи и надежды. Мы никогда не признавались в своих чувствах, но в этом молчании заключалась вся глубина нашей связи.

Следующей подошла Андромеда Блэк. На ходу она изменилась. Вместо разбитой, потерявшей смысл женщины ко мне стремительно приближалась красивая, невероятно сексуальная ведьма с горящими глазами. Я погрузился в этот огонь; столько верности, желания и преданности среди людей я давно не видел. С тех пор, как умерла Беллатрикс.

Она взмахнула палочкой, и вокруг нас опустилась непроницаемая завеса магии, отделяяот суда и света камер. Мы остались одни. Подплыв ко мне, она улыбнулась и поцеловала в губы — страстно, жадно, безумно. В полном недоумении я не успел ответить, как Андромеда, отстранившись, сделала шаг назад, закусив губу. Ещё один взмах палочки, и завеса исчезла.

Вейла обвела всех многозначительным взглядом, словно говоря: «Что я вам говорила?» Анна подняла брови, снисходительно улыбаясь мне. Но я быстро убрал Вейлу и эльфийку из поля зрения, к нам подошёл министр магии. Тэд не сказал ни слова, лишь покачал головой и сжал плечо своей медвежьей лапой. Больше мне ничего не требовалось — он понимал, что произошло с его женой, как, впрочем, и все. Он не винил меня, молча поддерживая..

— Мы можем что-нибудь сделать для тебя, мой Лорд? — раздался грустный, полный отчаяния голос Андромеды, заставивший меня вздрогнуть. Нет, ты не будешь несчастна. Я не смог защитить твою дочь, но тебя смогу.

— Да, Меда, Тэд. Я слышал, что современная медицина позволяет стать родителями даже в более позднем возрасте, чем у вас. Прошу, род Блэков не должен прерваться, особенно сейчас.

Да, Меда, именно так. Она улыбнулась, кивнула, затем резко повернулась и направилась к своему месту. Но я успел заметить слезы, блестевшие в её глазах. Тэд, не сказав ни слова, также вернулся на свое место. Всё сказанное уже сказано, и нет смысла добавлять лишние слова.

Молчаливая поддержка и одобрение Блэков — это лучшее, что могло произойти сегодня. Рон отсутствовал, никто больше не осмелился подойти ко мне. Однако вся трибуна аристократов встала вслед за Малфоем и Снейпом, аплодируя в тишине, с выражением спокойствия и благодарности. Их дети также могли оказаться в ловушке работорговцев. Я встал и в знак глубочайшего уважения поклонился им. Зал суда погружён в ужасную тишину, никто не смел прервать мое молчаливое прощание с миром живых. Возможно, они подумали, что я сломлен и сдался? Но нет, я лишь готовился, собирая последние крупицы силы и магии. Пора.

— Позвольте мне высказаться, ваша честь.

— Говорите, лорд Певерелл. — Сказала Сьюзен, достойно кивнув. Она трижды ударила молотком, и в зале прекратились аплодисменты. Я встал, выпуская последние остатки магии. Даже Анна слегка поёжилась, едва заметно пожимая плечами. В воздухе витали тихие вздохи страха, смешанные с отвращением. Лишь Меда смеялась — её смех звучал высоко, ярко и радостно.

Ко мне бросились мракоборцы, вдруг вспомнив, что руны, подавляющие магию, были сняты Сьюзен давно. Но Тэд жестом руки остановил их. Странно, что они испугались; я не заметил ничего необычного.

Из дневников Тэда Блэка:

Стоило бы Гарри посмотреть на себя со стороны. Он, вероятно, и сам не осознавал, насколько ужасно и отвратительно выглядел, поднимаясь. В одно мгновение воздух потерял свои яркие оттенки, тускнея и серея на глазах. Стол, стул и цепи для обвиняемых покрылись странным налётом, на пол сыпались кусочки дерева и обрывки металла, как будто цепи погрузили в кислоту. Передо мной расползался мрак, тот, о котором говорила вейла. Жадно растягивающий свои тёмные лепестки к нам. В глазах парня горели два мертвенно-зелёных костра. Совет магических наций отступил, боясь прикосновения мрака. Он повернулся к журналистам, и я почувствовал, что сейчас произойдет нечто великое и ужасное.

— Достоин ли жизни каждый, кто увяз в работорговле? Они похищали наших детей, матерей, сестёр и родственников. Предавали нашу радость и души; крали родных, ради мы живём и существуем на этой земле! Продавали их таким же мерзким отбросам, как и они сами, ради развлечения своего эго. Праздновали, пока мы теряли сон и надежду на возвращение любимых, проливали слёзы над фотографиями, бережно перебирая воспоминания — как хорошие, так и плохие. Они радовались, бессовестно живя, не испытывая мук совести, игнорируя слёзы матерей, отцов, детей и близких, насильно уведённых в рабство! Эти люди достойны жизни? И я отвечу: нет! Они не заслуживают ни суда, ни надежды на жизнь!

Я окинул взглядом присутствующих, делая небольшую паузу. Мои слова иссякли с катастрофической скоростью, но я ещё не закончил. Никто не осмелился меня прервать. В ответ на мои слова воцарилась тишина. Я снова обратился к камерам, которые транслировали мои слова всему магическому населению Земли.

— И я, уполномоченный Марой Светлейшей, приказываю вам покарать всех, кто осквернил себя сетями рабства! Сожгите их! Уничтожьте всех! Я — Судья и приговор! О, добрые жители Земли, очистите наш мир от этой гнили навсегда! Пусть клеймо моего рода падёт на всех, кто в этом замешан! Пришло время возмездия за все слёзы и всю боль, которую они нам принесли!

Выдержка из дневников Тэда Блэка:

Прокричав последние слова, Гарри вспыхнул. Пламенем яростным и холодным. Холодным настолько, что мракоборцы, бросившиеся к нему, были вынуждены вытаскивать замерзшего до посинения командира, который вырвался вперёд. Холод наступал, и я почувствовал, как беспощадное морозящее проклятие проникает в самую душу. Громкий треск добавил ужаса в эту кошмарную сцену. Стены, потолок и пол покрылись трещинами от безумного пламени некроманта.

Крики наполнили зал. Кто-то из женщин упал в обморок, но выбежать не смог никто. Яростный синий огонь, поглощающий некроманта, преградил путь к спасению. Гарри горел, молча, без криков, стоял гордо и непоколебимо. В голове возникли образы фениксов, ведь только они могли гореть так. Просто гореть. Внезапно пламя вспыхнуло с новой силой, заставляя отвернуться, но, когда я снова взглянул, Гарри Певерелл уже перестал существовать. На полу осталась лишь горка пепла, сожённого за минуту.

Не хотелось бы даже пальцем касаться этого огня. По залу разнеслись крики боли — несколько гостей и журналистов, схватившись за лица, упали на колени, крича от невыносимой муки. Медики не успели подойти, и мы увидели красные метки, как будто их оставил раскаленный металл. Родовой герб Певереллов. Никто ничего не понял, но мракоборцы Рона уже начали действовать. Спокойно и быстро, связывая и уводя из зала преступников. Работорговцы получили клеймо рабов, заслуженная кара. Неизвестная магия Гарри оставила отметку на всех причастных к торговле людьми.

* * *

Моя душа вознеслась в небеса с последними произнесенными словами. С удивлением я наблюдал сверху, как волна Гласа и Воли разошлась по всему окружающему. По полу, стенам и потолку разлетелись мелкие узоры трещин — зал не выдержал такого мощного выброса энергии. А я, подняв руки к небу, горел синим пламенем. Без криков и движений мое тело продолжало гореть, пока не превратилось в горстку пепла на полу.

Но я не отправился к предкам в мучительных размышлениях. Нет. Я продолжал… плавать? Летать? Парить? В небесах над Лондоном. Перед моими глазами проносились сцены бунта.

В тот же день проходило заседание Совета наций и Международного магического комитета, транслируемое в прямом эфире по всему миру. Мой бунт заставил их продолжать. Они приговорили всех к смерти.

Но один добрый молодец закричал в телевизионную камеру: — "Кто мы, простые смертные, чтобы противостоять воле посланника Смерти? Если он приказал сжигать работорговцев, пусть горят синим пламенем!"

И граждане откликнулись на этот призыв. ММК и СН снова уступили народу. Все понимали: если отвернуться от толпы, той самой толпы, которая провозгласила меня знаменем победы и справедливости над преступниками; над Землей разразятся гражданские войны и государственные перевороты.

Настоящая стадная инерция. Именно это делает революции и гражданские конфликты столь опасными: в едином, монолитном строе, с чувством сплоченности и вседозволенности, силы и мощи; теряют самообладание даже опытные маги и офицеры, не раз маршировавшие в строю. Для новичков это как ядрёная смесь, которая полностью разрушает разум и сносит крышу.

У них не было выбора — разъяренная толпа требовала крови. Было единогласно решено следовать пути, который я завещал всему магическому народу. Все, отмеченные гербом моего рода, были приговорены к сожжению.

А затем началась Охота. Боевые маги, наёмники, цепные псы теневого мира. По всей планете разразились облавы. Среди работорговцев лишь единицы умели биться — один из ста, возможно. Остальные были шушерой. Тем, кто умел сражаться, предстояло сбыть свою жизнь, пытаясь унести с собой как можно больше противников, прежде чем столкнуться с фатумом.

Плененных же сжигали на кострах; огненные языки устремлялись к небу в священном пламени. С толпой магов и магических существ, вздымающей крики восторга, костры бывали поистине ужасны. Магия циркулировала в воздухе, пытаясь вытеснить зловонный дым, наполнявший города. И многие работорговцы лишали себя жизни, ожидая подобной участи. Даже их остывшие тела шли в пламя. Детям младше двадцати запрещалось присутствовать на этих публичных казнях.

Втайне семьям работорговцев придавали новую внешность и меняли документы, если они не были вовлечены в эту сеть зла. Устремляя взгляды в светлое будущее, искуснейшие ментальные маги стирали воспоминания из сознания детей. Защищая их невинность в мире, где на каждом шагу они могли столкнуться с гонениями.

Всех проданных или ожидающих продажи похищенных отправляли в Долину к Мастеру — это было действительно прекрасное и тихое место, обладающее уникальной магией, способствующей полной реабилитации. Целый год по всей Земле вспыхивали костры. Толпа лихорадила, требуя крови. А когда зло утихло, магическое население вновь обрело рассудок, возвращаясь к обычной жизни: мошенничая, кормя семьи, веселясь, заводя детей и находя счастье или его отсутствие. Только через год мир вернулся к своему привычному серому ритму, не оставив ничего, кроме одного ужасного напоминания.

На центральной площади перед Министерством магии Англии возвышался памятник, который не был ни памятником, а увековечением меня. Высокий трон с черепами на подлокотниках, фигура магав в мании, лицо скрыто в глубоких тенях капюшона. В правой руке палочка, а в левой меч. Только по ширасайе и бузинной палочке становилось понятно, в чью честь установлен этот памятник. Над магом мягко извивалась надпись:

«Здесь покоится Гарри Джеймс Певерелл. Некромант, Тёмный Лорд и Король. Да правит он незримо: твёрдой, железной, безжалостной, но справедливой рукой на этой Земле. Первый и последний Король всей магической сферы, вечно соединяющий народы, населяющие этот мир.»

Я успел узреть эту правду, прежде чем моё сознание окутала всепроникающая тьма.

* * *

Рон Уизли, после года службы в качестве главы Мракоборческого центра, ушёл в отставку, доверив руководство своему заместителю Симусу Финнигану. Он отправился в открытый всему миру Авалон. В одном интервью он смело заявил, что его род прерван за все грехи, которые он принёс этому миру.

Дожил до ста пятидесяти лет, помогая эльфам налаживать связь с внешним миром. Возможно, его уход из Мракоборческого центра не был простым увольнением, а ролью парламентера в чудесной стране эльфов. Там он помогал Морганне и Мастеру воспитывать ребёнка королевы Авалона и короля Земли. Однажды он покинул Авалон и больше его никто не видел. Друг великого короля выполнил свое обещание, и род Уизли прервался на Роне.

Драко Малфой продолжил работу в Отделе Тайн, но вскоре погиб, случайно прикоснувшись к артефакту, несущему смертельное проклятие. Его сын Скорпиус блестяще окончил Хогвартс и стал сотрудником той же организации. Сегодня он сотрудничает с подданными новой королевы Авалона, развивая союз магии эльфов и людей. Долгожитель Скорпиус, проживший до двухсот шестидесяти трех лет. Но пустота от потери жены влечёт его в мир иной.

Чета Блэков. Выполнили просьбу короля: на свет появился прекрасный сын, Гарри Сириус Блэк. Он окончил Хогвартс, оставляя за собой след смятения и озорства, терроризируя школу вместе с подругой на протяжении всех семи лет. Они назвали себя Мародёрами, в честь предков. После окончания школы Гарри выбрал спортивную карьеру, но судьба обрушилась на него трагически — он погиб в возрасте пятидесяти лет в аварии. Однако память о нём живёт в его детях, младенцах: Адара Николетт Блэк и Алиот Гарри Блэк. Его жена, Анжелика Николетт, одна воспитала малышей, прожив долгую жизнь, наполненную поддержкой и любовью.

Чета Блэков покинула этот мир через сорок лет после кончины Лорда Певерелла.

Мастер. Передав Долину нуждающимся в реабилитации, он переехал на Авалон. Морганна предоставила ему убежище, оставив в прошлом старые обиды. Воспитывал Лили Певерелл и на протяжении десяти лет обучал её некромантии, меньше чем её отца. Дочери Короля Земли достались по наследству материнская сила и чистая мощь, а также предрасположенность к некромантии от отца. Мастер скончался на следующий день после завершения обучения Лили.

Морганна ЛаФей, родившая дочь, воспитывала её с помощью Рона Уизли и Мастера. Когда дочери исполнилось тридцать лет, она отошла от дел, возведя её на престол Авалона. В течение шестидесяти трёх лет Анна оказывала помощь дочери, везде внося свою мудрость и опыт. Однажды, на ложе вечно молодой эльфийки, остался лишь пепел. Ученые не смогли понять, почему тело бывшей королевы рассыпалось в пыль. Некоторые полагают, что она отправилась к Королю Земли, лорду Певереллу.

Лили Морганна Певерелл, воспитанная в любви и заботе, как мечтал её отец. Поступила в Хогвартс в одиннадцать лет и семь лет наводила страх на учителей и учеников вместе с Гарри Блэком. После окончания Хогвартса её взял на обучение Мастер. Это было трудное время для будущей королевы, но она стойко выдержала его. Коронация состоялась уже на следующий день. Лили мудро и справедливо правит Авалоном, как её мама. Несмотря на потери, она не стремится к другой судьбе. У королевы есть верные друзья — полуэльфы и домашний эльф Тикси. Лили с достоинством выполнила наказ отца. Тикса не просто домовой эльф. Как и Добби, она верный товарищ и друг.

Сколько времени она будет править? Возможно, до тех пор, пока не найдет достойного спутника для продолжения рода.

От автора: Этот дневник станет сокровищем в мировой библиотеке. Он должен стать свидетельством жизни тех, кто стоял рядом с отцом и помог ему достичь недосягаемых для всех высот. Возможно, история о моем отце, написанная моей рукой, однажды будет обнаружена не волшебниками, а обычными людьми. Для них это будет просто сказкой.

Отец принёс в наш мир эпоху крови, которая длилась год, и эпоху возрождения — истинного культурного обновления, теперь уже в магическом мире, пожертвовав за это своей жизнью. Но я верю: История Лорда не закончена.

Автор: Лили Морганна Певерелл. Дочь Короля Земли и Королевы Авалона.

Дополнительные материалы

Гарри Д.П.

Нимфадора Блэк

Светлейшая

Светлейшая

Морганна ЛаФей

Андромеда Д.Б.

Гермиона Д.Г.

Оглавление

Пролог

Глава 01. Синопсис или что было ранее

Глава 02. Дыхание Мрака

Глава 03. Ставки сделаны

Глава 04. Идущие по пути Смерти

Глава 05. Учитель

Глава 06. Достойный своего брата?

Глава 07. Потанцуем

Глава 08. Точка невозврата. Часть 1

Глава 09. Точка невозврата. Часть 2

Глава 10. Интерлюдия: Рон Уизли

Глава 11. Комедия и фарс

Глава 12. Королева и некромант

Глава 13. Вихрь стали

Глава 14. Лили

Глава 15. Интерлюдия: Покой нам только снится

Глава 16. Самый лучший день

Глава 17. Интерлюдия: Пифия

Глава 18. Раскаяние

Глава 19. Интерлюдия: "У каждого Тёмного Лорда…

Глава 20. Конец: Достойный своего брата

Глава 21. Интерлюдия: За Тёмного Лорда!

Глава 22. Лютный: Джек. Перси

Эпилог

Дополнительные материалы

Пожертвовать