Дело о смятом валете [Энтони Бучер] (doc) читать постранично

Энтони Баучер
Дело о смятом валете

Посвящается Филлис Уайт, наконец

Лица, события и учреждения (за исключением армии США и департамента полиции Лос-Анджелеса), упоминаемые в этом романе, полностью вымышлены и не имеют связи с реальными людьми или событиями.

Действующие лица

Хамфри Гарнетт – учёный-химик на покое
Кей Гарнетт – его дочь
Артур Уиллоу – его шурин
Уилл Хардинг – его ассистент по лаборатории
Камилла Саллис – его протеже
Полковник Теодор Рэнд (армия США, в отставке) – его друг
Ричард Винтон – киноактёр, помолвленный с Кей Гарнетт
Макс Фаррингтон – адвокат
Морис Уорринер – хранитель музея
Детектив лейтенант Э. Джексон – из полиции Лос-Анджелеса
Фергюс О’Брин – частный сыщик

ПРОЛОГ

I
Le Pendu

Это был поистине вопрос жизни и смерти, а о собственной смерти думать было неприятно. Очевидно, теперь следовало отправить телеграмму. Возможно, всё начнётся только через несколько дней, но телеграмму нужно отправить сейчас.
Он оторвался от разложенного не до конца пасьянса (всё равно бубновый валет был безнадежно заперт – и этот факт, учитывая намечавшееся, его иронически радовал) и медленно прошёлся по комнате, обдумывая точные фразы.
Сейчас в кабинете он был один. За окном виднелись холмы Вердаго1, спокойные и красивые под зимним солнцем. Но здесь он был один – среди странно расставленной библиотеки, таинственных химических заметок, столика для четверных шахмат2 и великолепной коллекции игральных карт. «Подходящее место действия», – подумал он в характерном для себя духе.
Он задержался перед картиной на стене – изысканной репродукцией одной из серебряно-золотых карт таро, расписанных для Карла VI3. Они всегда зачаровывали его, эти карты таро – древние символы тёмной мистики, ныне слегка замаравшиеся в азартных играх, но всё ещё сильные своим старым, суровым смыслом. Они соответствовали его плану – смелой, фантастичной игре отчаянной значимости.
Теперь пора. Он быстро подошёл к телефону, пока из головы не ускользнула безупречная формула, набрал оператора и заказал «Вестерн Юнион».
– Хочу отправить телеграмму, – сказал он, – полковнику Теодору Рэнду. – Он продиктовал имя и добавил адрес в нью-йоркском пригороде.
– И какой текст? – спросил ровный голос.
– ПРИЕЗЖАЙТЕ В ЛОС-АНДЖЕЛЕС НЕМЕДЛЕННО ТЧК. – Он говорил медленно и чётко. – САМОЛЁТОМ ЕСЛИ НЕОБХОДИМО ТЧК.
– Вам не нужно диктовать слово ТЧК, – механически прервал его голос. – Теперь пунктуация бесплатна.
– Всё равно отправьте так, – улыбнулся он. – Мне нравится такой эффект.
– Хорошо, если хотите. Будет считаться за отдельное слово. Это весь текст?
– Нет. – Он продолжил ещё резче: – Добавьте это: ВЫ МОЖЕТЕ СТАТЬ НЕОЦЕНИМЫМ СВИДЕТЕЛЕМ НА ДОЗНАНИИ ПО МОЕМУ ТЕЛУ ТЧК. – Голос выразил совершенно непрофессиональное удивление. – СЛЕДИТЕ ЗА ГЕКТОРОМ – Г, Е, К, Т, О, Р – ВНИМАТЕЛЬНО. – Он добавил подпись и повесил трубку, не удосужившись выслушать ответ.
Вернувшись к картине на стене, он ненадолго позволил себе удовлетворённо улыбнуться. Странное предзнаменование благословляло его телеграмму – карта таро, известная как «Le Pendu»... «Повешенный».

II
Артур Уиллоу раскладывает пасьянс

Артур Уиллоу был наименее умным человеком в доме Гарнетта. Все признавали это, включая самого Уиллоу. Некоторым такое положение дел нравилось – например, Кей, любившей его как брата её матери и даже не вспоминавшей, что именно отсутствие у него ума убило её мать. Другие относились к этому не так хорошо – например, верховный повелитель дома, Хамфри Гарнетт собственной персоной, которому прощение и забвение были всегда столь же чужды, сколь ошибка в шахматной партии.
Любили его или ненавидели, но Уиллоу всегда болезненно ощущал свою глупость. Он был неуместен в этой комнате с её образцами изобретательности – шкафом, полным редких игральных карт, письменным столом, забитым химическими формулами, столиком, специально построенным для загадочной тайны – четверных шахмат. Поэтому он ненавязчиво уселся в угол и раскладывал пасьянс.
В семействе Гарнеттов обожали пасьянсы. В любой комнате можно было наткнуться на низкий столик и пару-тройку затёртых колод, доступных всем желавшим придумать задачу под аккомпанемент шелестящего картона. Но Артур Уиллоу не проявлял ума даже в выборе пасьянсов. Там, где другие выбирали «Зодиак», «Салический закон» или «Ниверне» (сложные, многоступенчатые, требующие двух или более колод и спланированной последовательности действий, столь же сложной, как шахматная задача), Уиллоу довольствовался одной колодой и «Косынкой» или «Кэнфилдом», терпя неудачу даже в них столь неизменно, что это жестоко огорчило бы любого, всерьёз претендовавшего на изобретательный ум.
Вероятно, именно эти два взаимосвязанных фактора – преданность пасьянсу и отсутствие сообразительности – заставили Артура Уиллоу остро осознать надвигающееся убийство.
Сам бы он не стал выражаться столь резко. Просто в доме --">

Пожертвовать