Очаровательная колдунья [Ноэль Бейтс] (fb2) читать онлайн

Ноэль Бейтс Очаровательная колдунья

Пролог

В зале было жарковато, да еще кто-то закурил сигару, и ее едкий дым щипал глаза. Но Натали, стараясь угодить Антуану, изо всех сил изображала веселье, хотя это было не так-то просто. Сидевшие за их столиком были как минимум лет на десять старше ее и, давно зная друг друга, обменивались только им понятными сплетнями. Натали чувствовала, что ее улыбка становится все более неестественной и неуместной. Она наблюдала за танцующими, стараясь казаться рассеянной, но какая-то странная сила неодолимо притягивала ее взгляд к высокому мужчине на дальнем конце танцевальной площадки.

Джек Вендел... Она вынуждена была признаться себе, что он явно ее интересует. Его имя не сходило с газетных страниц, когда он приезжал во Францию. В центре внимания оказывалась если не очередная сделка, то команда автогонщиков, спонсором которой он являлся, фотомодель или актриса, за которой он в данный момент волочился. К тому же, как Натали не старалась не слушать, до нее все же доносились обрывки сплетен и смешки в дамском туалете, куда она несколько раз ускользала, чтобы дать себе хоть небольшую передышку от постоянного напряжения этого вечера.

Репутация Джека, не говоря уже обо всем прочем, с самого начала настроила Натали против него, и она весьма критически наблюдала за тем, как он перемешается от столика к столику, излучая обаяние. Впрочем, в отсутствии хороших манер его никак нельзя было обвинить. В строгом соответствии с порядком старшинства, он танцевал со всеми женщинами по очереди. Ей не верилось, что это может доставлять ему удовольствие, но каким-то образом он умудрялся создать впечатление, словно так оно и есть.

Сейчас он кружился по площадке с Катрин, довольно полной, немолодой женой главного бухгалтера, и, похоже, напропалую флиртовал с ней, если судить по ее девичьему хихиканью. Непонятно как, но все партнерши в его объятиях казались прирожденными танцовщицами, даже если и были весьма неуклюжими. У него было поразительное чувство ритма, которое завораживало и заставляло их двигаться с несвойственной грацией.

Внезапно до Натали дошло, что следующая очередь ее. Сердце дрогнуло и припустилось вскачь. Вряд ли ей удастся отказаться, не создав при этом определенных неудобств, которые, без сомнения, вызовут неудовольствие Антуана. Натали в панике потянулась за бокалом. Она редко пила и за весь вечер сделала лишь несколько глотков, но сейчас залпом проглотила вино. Джек уже подводил Катрин к их столику...

Натали бросило в жар, когда он остановился, чтобы обменяться любезностями с ее соседями. Почти бессознательно она потянулась за бутылкой и, наполнив бокал, вновь осушила его. Никто этого не заметил... за исключением Джека. Он снисходительно усмехнулся и протянул ей руку.

– Мадам Лемэр, не доставите ли мне удовольствие...

Она неуверенно поднялась, надеясь, что приглушенный свет скроет румянец, заливший ее щеки. Зазвучала музыка, и Джек положил руку ей на талию, держась на некотором отдалении. Но даже так она остро ощущала мускулистость его тела и едва уловимый мускусный мужской запах – не запах лосьона, а именно непередаваемый аромат его кожи. И это не замедлило сказаться на частоте ее пульса.

– Что такого особенного в моем галстуке?

Натали удивленно вскинула глаза.

– Простите?

– Нет-нет, все в порядке.

Она поняла, что он подтрунивает над ней, и ее зеленые глаза немедленно метнули две молнии. Джек удивленно поднял бровь: судя по всему, он не привык к такой реакции. Ну и конечно же его ввело в заблуждение скромное платье в мелкий цветочек, заставив решить, что он имеет дело с одной из домохозяек, моментально теряющих голову при одной мысли, что им выпала честь потанцевать с самим неотразимым Джеком Венделом.

Однако именно такое впечатление о себе я и стремилась создать в этот вечер, напомнила себе Натали, опуская ресницы, чтобы избежать испытующего взгляда своего партнера. Но было уже слишком поздно: он успел все понять. И когда Джек почти незаметно привлек ее ближе, она подчинилась, чтобы своим сопротивлением не привлечь ненужного внимания.

– Так, значит, вы жена Антуана? – поинтересовался он со странной интонацией в голосе.

– Именно, – едва выдавила она из себя.

– Гм... Должен признать, вы не совсем похожи на то, что я себе представлял.

– Да? – Она вернула ему удивленный взгляд, в свою очередь вскинув бровь. – А что же вы себе представляли?

Сардоническая улыбка приподняла уголки его губ.

– Ну, что-нибудь маленькое, сладенькое и прозрачное... как вешние воды.

– Мне жаль разочаровывать вас, – сухо заметила Натали.

– О, я вовсе не разочарован, – прошептал он с видимым удовольствием. – О каком разочаровании может идти речь?

Джек медленно провел рукой вниз по ее спине, до того изгиба, где она переходит в бедра, и, ловко используя тесноту на переполненной площадке, привлек ее к себе – гораздо более интимно, чем позволено мужчине, танцующему с чужой женой. Натали попыталась справиться с участившимся сердцебиением, но с каждым судорожным вздохом она почему-то все плотнее прижималась к его груди.

Ей следовало бы вознегодовать: Джек Вендел грубо использовал выигрышную позицию, чтобы заставить ее терпеть его притязания. Но она знала, что это не совсем так. Никто, кроме нее, не был виноват в том, что он воспринимает исходящие от нее импульсы и реагирует соответственно.

Единственное, что Натали могла сделать, это сконцентрировать свое внимание на звучавшей песне. С каждым знакомым словом все быстрее приближались к концу томительные секунды танца. Не станет же он нарушать тщательно выверенный протокол, задержав ее на танцплощадке дольше, чем положено! Эта мелодия была одной из ее любимых, и она почему-то была уверена, что теперь, услышав ее, непременно будет вспоминать Джека Вендела. Она, казалось, провела целую вечность в его объятиях, но тем не менее музыка кончилась гораздо раньше, чем хотелось бы, и Джек разнял руки.

– Благодарю вас, мадам Лемэр, – прошептал он; смешливое выражение его карих глаз контрастировало с холодной официальностью тона. – Для меня знакомство с вами стало кульминацией праздника.

Он проводил ее к столику, и Антуан всем лицом просиял в ответ на ничего не значащие замечания, которые адресовал ему Джек.

Натали почувствовала резкий укол раздражения. Неужели он не понимает, что происходит? Или наивен до глупости?

Нет! Натали встряхнула головой, пытаясь рассеять чары Джека Вендела. Просто Антуан слишком честен, чтобы подозревать своего шефа в запретных играх с женой подчиненного, и тем более, – чтобы считать женщину, всего две недели назад ставшую его законной супругой, способной желать другого мужчину...

Однако ее прекраснодушие было поколеблено, когда они с мужем возвращались домой. Оценивающе взглянув на Натали, Антуан двусмысленным тоном протянул:

– А ты произвела впечатление на Джека Вендела!

Все напряжение этого вечера, – да что там вечера, всех двух недель их брака! – вырвалось, словно пар из перегретого котла, и обернулось неудержимыми, невидимыми в полумраке машины, беззвучными слезами.

Она ничего не сказала в ответ, боясь вызвать новые, еще более обидные комментарии, но для себя машинально пометила этот эпизод как первую ссору с Антуаном...

1

– И тогда я страшно разозлюсь, дыхну огнем и разрушу ваш дом... А вот и наш папочка! – Натали подняла голову от книжки, которую читала дочке, услышав звонок у входной двери. – Наверное, он забыл ключи.

Моника довольно заулыбалась и запрыгала в кроватке, отбросив любимого плюшевого медвежонка. Зуб, который не давал ей покоя последние несколько дней, наконец-то прорезался, и сегодня девочка совсем не капризничала.

Натали подняла боковую стенку кроватки, надежно закрепила ее и поспешила вниз открыть дверь. На ее гладком лбу появилась морщинка. Это было так не похоже на Антуана – поздно приходить домой или забывать ключи! За те семь недель, что они были женаты, она убедилась, что по нему можно в буквальном смысле проверять часы.

Но ведь именно к этому я и стремилась, напомнила себе Натали, поправляя выбившиеся длинные пряди рыжевато-каштановых волос, – к надежности. Теперь ей нужно думать не только о себе. У нее есть Моника, требующая постоянного внимания и заботы. Сумасшедшие идиоты, способные погибнуть в автокатастрофе, – не лучшие из отцов, как бы ты их ни любила.

– Иду! – крикнула она, когда звонок повторился с непривычной настойчивостью. И это тоже не похоже на Антуана, отметила она, пересекая холл и открывая внутреннюю входную дверь, – он был самым спокойным и уравновешенным мужчиной из всех, кого она знала.

Силуэт, смутно вырисовывавшийся за матовым стеклом наружной двери в свете уличного фонаря, принадлежал явно не Антуану. Человек был на несколько сантиметров выше, и плечи его казались гораздо шире. Немного поколебавшись, она накинула на дверь цепочку, мысленно поблагодарив мужа за предусмотрительность. Она, правда, до сих пор ни разу не пользовалась цепочкой, считая ее досадной помехой.

– Мадам Лемэр?

Сердце у нее упало. Этот глубокий, слегка хрипловатый голос был ей знаком. Осторожно выглянув в приоткрытую дверь, она тут же узнала орлиный профиль. Джек Вендел – владелец компании, в парижском филиале которой работал Антуан.

Она видела его лишь однажды, где-то через пару недель после того, как они с Антуаном поженились. Джек, приехавший с инспекционной поездкой из Штатов, устроил в ночном клубе вечеринку по случаю пятилетия со дня основания филиала, на которую пригласил всех старших сотрудников. Натали даже танцевала с ним – всего один танец, и только потому, что так было задумано: он танцевал с женами всех приглашенных. Это было незначительное, чисто формальное событие, о котором он, наверное, забыл через несколько минут. Но зато не забыла она, – как ни старалась.

Что же он делает здесь, стоя на ступеньках ее дома в пальто с поднятым воротником под моросящим дождем?

– Могу я войти, мадам Лемэр? – Это был голос человека, привыкшего, чтобы ему повиновались.

Она заколебалась. Ей не хотелось в отсутствие Антуана пускать его в дом, но ведь это был Джек Вендел – владелец огромной международной компании. Вряд ли уместно оставлять его мокнуть на крыльце. Поэтому Натали послушно скинула цепочку и открыла дверь, инстинктивно отступив на шаг, когда он вошел в узкий холл.

Он, казалось, заполнил собой все помещение. И дело было не только в его росте, хотя даже ей, при ее ста семидесяти двух сантиметрах, приходилось смотреть на него снизу вверх, – к чему она совсем не привыкла. Нет, причиной тому было явственно ощутимое холодное самообладание, граничащее чуть ли не с высокомерием, та не поддающаяся определению аура мужской уверенности и силы, наличие которой Натали с неохотой вынуждена была признать.

Приходилось признать и горьковато-сладкий привкус его запретной притягательности. Она всегда была честна с собой и не могла отрицать, что ощущает этот магнетизм, причем, пожалуй, даже в большей степени, чем при первой встрече.

В общем-то, Джека нельзя было назвать классическим красавцем, но в его чертах было что-то... привлекательное, захватывающее. Прямые черные волосы, зачесанные назад с высокого, умного лба, темно-карие глаза, посверкивавшие из-под красиво изогнутых бровей и, казалось, заглядывавшие прямо в душу, орлиный нос, от крыльев которого пролегли две глубокие складки к углам рта, плотно стиснутые губы, явно не привыкшие улыбаться...

Джек огляделся в полутемном холле, и мрачное выражение его лица заставило сердце Натали забиться в тревоге.

– Что-нибудь... не так? – спросила она с запинкой. – Что-то случилось с Антуаном?

– Я надеялся, что на этот вопрос ответите мне вы, мадам Лемэр, – ответил Джек Вендел напряженным голосом. – Вы знаете, где ваш муж?

– Нет. – Натали озадаченно покачала головой. – Обычно он возвращается около семи. – Она взглянула на часы, стрелки которых уже приближались к восьми.

– Он не появился сегодня на работе. И даже не позвонил, чтобы предупредить, что, например, заболел.

– Но утром он был абсолютно здоров, – ответила Натали, испытывая нарастающее недоумение. – По крайней мере... Я знаю только, что в последнее время Антуан очень много работал. – Она укоризненно взглянула на Джека. – С тех пор как главный бухгалтер попал в больницу, муж наряду со своей выполнял и его работу. Каждый вечер он приносил бумаги домой и иной раз просиживал над ними до полуночи.

Джек недоверчиво поднял бровь.

– Вот как? Он не говорил мне, что у него возникли трудности.

Что-то в его тоне заставило Натали озадаченно посмотреть на незваного гостя.

– Что вы имеете в виду?

Он поколебался мгновение, прежде чем ответить.

– С одного из наших счетов пропали деньги. Довольно приличная сумма – около пятидесяти тысяч долларов. Конечно, это может оказаться простой ошибкой. Вы ведь говорите, что он был перегружен работой... – Однако сомнение, явственно звучавшее в его голосе, свидетельствовало о том, что Джека совсем не удовлетворяет подобное объяснение.

Антуан украл деньги у своего работодателя?! Сама мысль об этом казалась смехотворной! Зеленые глаза Натали метнули на Джека взгляд, полный негодования.

– Не думаете же вы, что... – Детский протестующий крик наверху заставил ее прерваться. – О, извините меня... Послушайте, вам лучше подождать минутку в гостиной. – Натали проводила его туда, зная, что комната довольно холодная, – но черта с два она станет разжигать для него огонь в камине! – Устраивайтесь поудобнее, – вежливо предложила она. – Я только успокою Монику и сразу же вернусь.

Натали поспешила наверх, радуясь даже короткой передышке. Нет причин испытывать такое волнение при виде Джека, укорила она себя. В конце концов он всего лишь мужчина. А она замужняя женщина с маленьким ребенком. Но благоразумие не помогало: она не могла взять себя в руки. Это было выше ее сил.

Детская располагалась на втором этаже старинного двухэтажного домика с высокой черепичной крышей. Она прекрасно помнила, с каким энтузиазмом и возбуждением они с Симоном отделывали ее два года назад. Огромный медведеподобный хиппи с рыжими спутанными волосами ниже плеч, в разукрашенной металлическими заклепками кожаной куртке, нахмурившись, стоял в задумчивости, пытаясь решить, какие обои выбрать – с зайчиками или гномами, а рядом с испуганным видом переминалась с ноги на ногу молоденькая продавщица. Тогда они выбрали зайчиков. Вопли Моники немедленно прекратились, и на ее лице расплылась широкая улыбка, как только появилась Натали. Симон так и не увидел, как его дочь превращается в маленького человечка, подумала она с горечью. Девочке было всего шесть недель, когда какой-то идиот вылетел на перекресток и врезался в такой уязвимый мотоцикл и его седока на оживленной дороге с двусторонним движением. «Извините, я его не заметил»!

Она прожила один на один с постоянной болью почти полтора года, прежде чем встретила Антуана. Их чувства нельзя было назвать любовью с первого взгляда, но он был добр, весел и хорошо относился к Монике...

Она дала девочке бутылочку с теплым молоком и немного покачала ее, сидя в кресле. Та быстро уснула, но Натали не спешила укладывать дочь обратно в кроватку. Ее вдруг поразил тот факт, что она совсем не думает об Антуане и его таинственном исчезновении. Все мысли занимал Джек Вендел и то странное воздействие, которое он оказывал на нее.

Она попыталась сосредоточиться и представить себе, что могло произойти с мужем, но перед мысленным взором оживали лишь однообразные семейные трапезы и незатейливые ласковые подтрунивания мужа над Моникой. Оказывается, она не может вспомнить ничего, кроме его пунктуальности и добродушия!

Натали уложила дочку в кроватку, приглушила свет ночника и спустилась вниз в еще большем смятении. Джек стоял спиной к ней и разглядывал корешки книг на полках.

– Я не могу поверить, что Антуан, – решительно начала она еще от дверей, – способен на подобную низость.

Джек, вздрогнув от неожиданности, обернулся к ней.

– И... я просто не знаю, где он может сейчас быть. Он всегда исправно являлся по вечерам домой. Не заходил по пути в бистро, что бы выпить аперитив, не встречался с друзьями. Извините, но мне нечего вам сказать.

Джек рассеянно молчал. Похоже, он наконец-то начал допускать такую возможность. Приблизившись, Натали посмотрела ему в глаза... и ее заворожили золотистые искорки в их глубине. Сердце ее дрогнуло, и она поспешила отвести взгляд, чувствуя, как щеки заливает румянец.

– Ну что же, тогда спокойной ночи, мадам Лемэр.

– Меня зовут Натали, – неловко прошептала она; ей так и не удалось привыкнуть к тому, что ее называют мадам Лемэр, ведь в течение семи лет она была мадам Арну.

Джек протянул ей руку, и она неуверенно вложила в нее свою, надеясь, что он отнесет легкое дрожание пальцев на счет ее тревоги за мужа. Это так и есть, я действительно беспокоюсь за Антуана, напомнила себе Натали.

– Натали... У вас, должно быть, русские корни?

– Нет. Просто моя мать любила поэзию Пушкина. Она досконально изучила его биографию. Меня назвали в честь его жены.

– А-а-а. «Я помню чудное мгновенье, передо мной явилась ты...» – тихо процитировал он. – На мой вкус, русские излишне сентиментальны.

Она удивленно моргнула. Меньше всего от Джека Вендела можно было ожидать знакомства с лирической поэзией.

– Так они любили в то время, – ответила Натали с неуверенным смешком и высвободила руку, вдруг осознав, что и так позволила ему задержать ее гораздо дольше, чем следовало бы. – Спокойной ночи, мистер Вендел.

– Джек.

– Джек, – уступила она, чувствуя себя немного не в своей тарелке.

Хотя она сама предложила называть ее по имени, это было далеко не одно и то же: Вендел – босс, а она – всего лишь жена одного из служащих. Нельзя сказать, чтобы Натали когда-либо придавала особое значение такого рода условностям, но в данном случае в обращении, друг к другу по имени ей почудилась излишняя... интимность.

– Пожалуйста, в какое бы время суток ни объявился Антуан, заставьте его позвонить мне, – заявил он, протягивая визитную карточку. Жесткие интонации в голосе Джека весьма своевременно напомнили ей об истинной цели его визита.

– Конечно, – сказала Натали, засовывая карточку под телефонный аппарат. – Спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

Он вышел, быстро закрыв за собой дверь, но она все же успела разглядеть капот длинного, красиво изогнутого спортивного автомобиля, стоявшего у края тротуара. Можно было бы и раньше догадаться, что Вендел ездит на чем-нибудь вроде «астон мартина», подумала она с грустной усмешкой. О такой машине мечтал Симон, но не мог себе этого позволить. Как не мог и расстаться со своим любимым «харлеем». Это был автомобиль, требующий особого отношения, автомобиль для настоящего ценителя. Может быть, именно поэтому Джек Вендел и выбрал ее...

Натали была крайне озадачена тем, что оказалась не в состоянии контролировать свои реакции в присутствии Джека. Раньше с ней такого не случалось. Конечно же, пока был жив Симон, таких проблем вообще не возникало... И не должно возникать сейчас, напомнила она себе, почувствовав острый укол совести. Она же замужем за Антуаном!

Некоторым извинением, возможно, ей могло служить то, что большинство женщин рано или поздно оказывались в подобном положении. Все это имело мало отношения к богатству Джека, хотя его репутация человека, абсолютно безжалостного в вопросах бизнеса, несомненно, добавляла ему своеобразной мрачной привлекательности. Нет, ее выводило из равновесия нечто скрывавшееся под его лощеной внешностью, некое ощущение грубой мужественности, которой он был наделен от природы и которую невозможно подделать или скрыть.

Она осознала это, как только впервые увидела его в том ночном клубе чуть больше месяца назад. Воспоминания, от которых она изо всех сил пыталась отмахнуться, вновь нахлынули на нее. В ушах зазвучала музыка, перед глазами засверкали, переливаясь, зеркальные шары над переполненной танцевальной площадкой...

Не без труда Натали удалось очнуться от наваждения. Куда же все-таки пропал Антуан? Наверное, бродит где-то в холодной, дождливой ночи, боясь вернуться домой и сказать ей, что он, возможно, потерял работу. Если так, то это глупо. Уж как-нибудь они вывернутся. У нее еще остались деньги от страховки Симона, позволившие выплатить закладную за дом, и от продажи магазина мотоциклов.

Хотя Антуан не из тех, кому понравится мысль жить за счет жены. В этом отношении он слишком старомоден.

С чувством нарастающей тревоги Натали поднялась в спальню дочери. Моника уютно сопела, свернувшись клубочком. Поправив одеяло, Натали прошептала скорее для себя:

– Спи, малыш, папочка благополучно вернется домой, ничего с ним не случится!

Однако это ничуть не успокоило Натали. С того момента как Джек Вендел появился на ее пороге, что-то внутри нее постоянно твердило о приближающемся несчастье.

Натали не думала, что уснет в эту ночь, поэтому удивилась, когда поняла, что ее разбудил звон молочных бутылок, выставляемых на крылья. Она полежала несколько секунд, глядя на пустую соседнюю подушку и вспоминая обрывки странных и тревожных сновидений, преследовавших ее всю ночь.

Усилием воли Натали заставила себя окончательно проснуться – у нее этим утром будет достаточно забот. Несмотря на уверения Джека, что Антуан жив и здоров, она провела остаток вечера, обзванивая больницы в округе, но все оказалось впустую. Унылый шум дождя за окном заставил ее зябко поежиться под теплым одеялом. Было чуть больше шести утра. Где Антуан провел всю ночь? Не на улице же!

Хихиканье, донесшееся из спальни дочери, известило о том, что Моника тоже проснулась. Зевнув, она выскользнула из постели и потянулась за толстым шерстяным халатом, одновременно вставляя ноги в тапочки.

Дочь пыталась сделать стойку на голове в углу кроватки, и Натали тут же заключила ее в крепкие объятия.

– Ты еще и пукаешь!

– Пукаю! – рассмеялась Моника, морща маленький розовый носик.

– Быстро меняем подгузник! – Она подбросила дочь в воздух. – А потом завтракаем, идет?

– Папа?

Натали кисло улыбнулась.

– Его нет дома, милая. И я не знаю, где он. Может быть, улетел на Луну – как божья коровка. Куда у нас отправилась коровка?

– На Луну!

Моника ударила пухлой ручкой по погремушке, натянутой над кроваткой, и у Натали сжалось сердце. Вереницу розово-голубых слоников повесил Симон, чтобы позабавить свою новорожденную дочь... Так много горьких воспоминаний, тоскливо подумала она. Но, похоже, они наконец-то теряют свою остроту, и она может возвращаться памятью в прошлое лишь с печалью, без той жуткой боли, что преследовала ее так долго...

Внезапно поняв это, Натали удивилась. Когда же она начала терять связь с прошлым? Это ощущение было для нее внове...

«Ведь Джек Вендел не имеет к этому никакого отношения, правда?» – лукаво прошептал тихий невнятный голосок ее совести. Она энергично потрясла головой, отгоняя коварную мысль, но вопрос словно повис в воздухе. Ее тянуло к Джеку каким-то непостижимым образом, и она знала, что в этом нет ничего хорошего, но справиться с собой не могла.

Сколь бы неудачно ни складывался ее брак с Антуаном, – легонько вздохнув, Натали призналась себе, что разочарована в нем, – она сознательно пошла на это. Раз выбрала безопасность и стабильность – нечего ожидать фейерверков пламенной любви.

И теперь, когда у Антуана возникли серьезные проблемы, я просто обязана быть рядом с ним, подумала Натали с угрюмой решимостью. Хотя бы этого он вправе ожидать от нее...

Натали умыла и причесала Монику, надела на нее желтый комбинезон, свитер всех цветов радуги и, повязав голову платочком, отнесла девочку в кухню. Усадив ее на высокий стульчик, она отправилась на крыльцо за молоком. В душе теплилась слабая надежда, что в почтовом ящике окажется записка от Антуана, но там было пусто. Нахмурившись, она вернулась в кухню и включила радио, чтобы не пропустить последние известия и сводку происшествий.

Может, стоит еще раз обзвонить больницы? А потом она сообщит в полицию. Джеку Венделу легко советовать ей не волноваться! Ее муж не дает о себе знать почти целые сутки, а она должна делать вид, что ничего не случилось. Нет уж, пришло время волноваться, и волноваться сильно.

Пока Моника наслаждалась многообразными развлечениями, предоставляемыми ей тарелкой с овсянкой, Натали устроилась на уголке кухонного стола с телефоном и справочником и по второму кругу обзвонила отделения неотложной помощи, а затем принялась и за вовсе невероятные варианты.

Однако два часа беспрерывных поисков не дали результата. Опершись подбородком на руку, она попыталась вспомнить хотя бы одно имя, которое упоминал Антуан, – какого-нибудь школьного приятеля или дальнего родственника, – любого, к кому мог бы обратиться за помощью. Но он почти никогда не рассказывал о знакомых или друзьях, ограничиваясь описанием мест в Конго, где его родители владели фермой, и Браззавиля, где он получил специальность бухгалтера...

Трель дверного звонка ворвалась в ее мысли, заставив учащенно забиться сердце. Антуан?! У нее дрожали ноги, когда она бежала по холлу. Но силуэт за дверным стеклом принадлежал явно не Антуану, и она готова была поклясться, что и не полисмену. Стараясь не прислушиваться к какой-то предательской частичке души, надеявшейся на возвращение Джека, она открыла дверь.

– Мистер Вендел... Э-э-э... Джек, входите, – прерывающимся голосом пригласила она, неосознанным жестом плотнее запахивая на груди халат.

Взгляд карих глаз вновь был жестким и подозрительным.

– Доброе утро, мадам Лемэр.

Джек приветствовал ее с подчеркнутой официальностью, резко контрастировавшей с едва уловимой непринужденностью, возникшей в их отношениях вчера вечером. Он вошел, и в маленьком узком холле опять стало тесно. Натали закрыла за ним дверь.

– Насколько я понимаю, ничего нового о вашем муже вы не слышали со вчерашнего вечера?

– Нет. Э-э-э... Давайте пройдем в кухню. Моника завтракает, и мне не хотелось бы оставлять ее надолго одну.

Она пошла впереди, испытывая неловкость из-за того, что не успела причесаться и надеть что-нибудь более элегантное, чем халат.

– Прощу прощения за беспорядок, – торопливо проговорила Натали, отрывая кусок бумажного полотенца и вытирая брызги каши, каким-то образом долетевшие до середины большого, загроможденного различными предметами соснового стола.

– Не стоит беспокоиться, – сухо ответил Джек, скептически окидывая взглядом хаос, который неизбежен в доме, где все подчинено нуждам маленького ребенка.

Как, должно быть, все это отличается от чудесного упорядоченного мира, в котором он привык жить, подумала Натали, усмехнувшись про себя.

– Сварить вам чашечку кофе? – предложила она, стараясь выглядеть бесстрастной.

– Благодарю вас.

Моника, серьезно разглядывавшая Джека в течение нескольких секунд, видимо, решила, что он достоин доверия, и великодушно предложила ему вымазанную в каше ложку, которую он осторожно взял кончиками пальцев.

– Э-э-э... куда мне это деть?

– Ох, извините, ради Бога! Положите ее в посудомоечную машину – это там, рядом с раковиной. – Натали ногой отодвинула корзину с выстиранным накануне бельем, освобождая ему проход. – И, будьте добры, отправьте туда же тарелку, пока она не оказалась на полу.

Скривив губы в усмешке, он выполнил поручение.

– Что-нибудь еще?

Натали улыбнулась с извиняющимся видом. Вряд ли он привык убирать со стола за маленькими детьми.

– Кофе, к сожалению, могу предложить только растворимый. Кофеварка-то у меня есть, но Моника на прошлой неделе порвала все фильтры, а я никак не соберусь купить новые.

– Растворимый меня вполне устроит, – ответил он без всякого выражения, убирая со стула стопку книжек с картинками.

Моника встревоженным взглядом проводила свои сокровища и, протянув руку, подняла рев. Джек беспомощно уставился на книги.

– Чего она хочет?

– Дайте ей ту, с голубым бегемотом, – посоветовала Натали. – Нет, подождите! – Она оторвала еще один кусок полотенца и вытерла лицо и руки дочери. – Вот теперь девочка чистая. Можно покурноситься.

Она склонилась над хихикающей Моникой, которая подняла личико, чтобы обменяться их любимой лаской. Сейчас Натали хотелось только одного – не так остро ощущать присутствие человека, наблюдавшего за ними холодным взглядом, этого пришельца, не имевшего никакого отношения к сугубо домашней сцене.

Чайник вскипел, и, приготовив кофе, она поставила чашку на стол и уселась напротив Джека.

– Я вас не ждала сегодня. Во всяком случае, не так рано, – заметила она, ощущая некоторую неловкость.

– В самом деле?

– Вы узнали что-нибудь?

Он кивнул.

– Но новости, к сожалению, малоприятные. Боюсь, цифра, которую я назвал вам вчера вечером, была несколько заниженной. Если умножить ее на десять, сумма будет ближе к пропавшей.

Какое-то мгновение Натали в ужасе смотрела на него. Если она не ослышалась вчера или ее не подвела память, речь шла о пятидесяти тысячах долларов.

– Полмиллиона?!

– Во всяком случае, с арифметикой у вас все в порядке. – Его темные глаза казались кусочками льда. – Вообще-то, сумма ближе к шести сотням тысяч.

– Но... каким образом?.. – упавшим голосом спросила она.

Джек с сердитым видом пожал широкими плечами.

– Поддельные счета... Он воспользовался болезнью главного бухгалтера. И я теперь начинаю думать, так ли уж случайно Морис попал больницу.

Ее глаза недоверчиво расширились.

– Не можете же вы всерьез утверждать, что в болезни Мориса повинен Антуан?

– Врачи до сих пор не могут точно сказать, что с ним. Предполагают пищевое отравление...

– О, не будьте смешным! – перебила его Натали. – Да Антуан и мухи не обидит.

– Должен признать, что он приложил немало усилий, чтобы создать о себе такое впечатление, – согласился Джек. – Спокойный, респектабельный семейный человек с фотографиями жены и ребенка на письменном столе. А кстати, вы и в самом деле его жена? – поинтересовался он с насмешливым сомнением в голосе.

– Конечно, я его жена! – испуганно воскликнула она. – Даже если вы считаете, что Антуан способен на обман, зачем это нужно мне?

– Ну, если сопоставить все, что мне известно, вы вполне могли быть его соучастницей, – резко возразил Джек. – Прекрасная маскировка: кому придет в голову заподозрить молодоженов в подготовке столь рискованного предприятия? Вы могли согласиться на это, чтобы получить часть куша. Осмелюсь предположить, что у вас трудности с деньгами – не так-то просто одной растить маленького ребенка.

– Вы с ума сошли! Если угодно, я покажу вам свидетельство о браке. Может, тогда вы поверите мне.

Она вскочила со стула и подбежала к старинному буфету, где хранились всё ее бумаги. Быстро просмотрев беспорядочно сброшенные в ящик коричневые конверты, она выбрала один.

– Вот!

Джек причудливо изогнул черную бровь, беря сложенный лист бумаги из ее рук, и быстро изучил его содержание.

– Я был не прав, – сухо признал он. – И, тем не менее, это вполне... понятное и легко объяснимое заблуждение, вы не находите?

Она почувствовала, как краска заливает ей щеки.

– Я не совсем понимаю, о чем вы говорите. – Голос ее предательски дрожал.

Плотно сжатые губы Джека сложились в сардоническую ухмылку, когда он окинул ее взглядом с головы до ног. Она вдруг почувствовала себя голой, несмотря на толстый безобразный халат из шотландки.

– О, я уверен, вы прекрасно все понимаете, – насмешливо проговорил он. – Не думаю, что вы забыли тот вечер в ночном клубе... впрочем, как и я. Вы достаточно взрослая женщина, чтобы отдавать себе отчет в том, что происходит между нами.

Натали сделала глубокий вдох, чтобы унять бешеное сердцебиение.

– Вы... вы заблуждаетесь, если думаете, что между нами что-то происходит, месье Вендел, – возразила она, стараясь говорить со спокойным достоинством. – Послушайте, я собиралась переодеться и отправиться в полицейский участок, чтобы заявить об исчезновении Антуана. Он отсутствует уже целые сутки. Я всерьез этим обеспокоена.

– Я пойду с вами, – мрачно заявил Джек. – Полагаю, я дал вашему мужу достаточно времени, чтобы связаться со мной, возникни у него такое желание и имей он какие-нибудь приемлемые объяснения. Должен также поставить вас в известность, что собираюсь нанять частных детективов, которые займутся поисками Антуана. Это вовсе не значит, что я сомневаюсь в эффективности работы полиции, но у них столько других дел, что они вряд ли смогут уделить моим проблемам достаточное внимание.

Натали, похолодев, взглянула на собеседника. Джек Вендел слыл безжалостным противником, и Антуан должен был быть полным идиотом, чтобы попытаться перейти ему дорогу.

– Мне нужно переодеться, – повторила она. – Вы приглядите за Моникой несколько минут? Можете включить телевизор – сейчас начнутся ее любимые мультфильмы.

Она выскочила из кухни, не дожидаясь ответа, и, влетев в свою комнату, захлопнула за собой дверь. Что ей на самом деле было нужно, так это побыть несколько минут наедине с собой и как следует подумать. Ее мысли были в полном смятении. Казалось невозможным, чтобы Антуан, ее добропорядочный, уравновешенный Антуан, мог украсть полмиллиона долларов. Но, с другой стороны, объяснить пропажу такой суммы ошибкой в бухгалтерской отчетности трудно. И нельзя было украсть эти деньги просто так, вдруг. Нет, здесь требовалась длительная, хорошо продуманная подготовка.

Однако все равно ей казалось это нереальным. Она не могла представить себе Антуана преступником. А уж что касается домыслов по поводу болезни главного бухгалтера... Это полный бред! Всему этому должно быть какое-то другое объяснение.

Например, то, что Джек Вендел лжет. Исподволь ее начал охватывать холодный ужас. Возможно ли такое? Но зачем ему воровать у собственной компании? Вряд ли он испытывает недостаток в средствах... Однако, если хотя бы половина того, что о нем пишут в газетах, правда, он на многое способен. Может быть, Вендел использовал эти деньги, чтобы выкупить долю других акционеров, а из Антуана решил сделать козла отпущения?

Но почему Антуан ничего не сказал ей? Натали нахмурилась. И почему исчез, увеличив тем самым вероятность того, что именно его сочтут виновным? Она присела на край неубранной постели. Бедный Антуан! Куда уж ему тягаться с таким жестоким и хладнокровным дельцом, как Джек Вендел. Если за пропажей денег стоит именно он, то ее муж и впрямь в опасности.

А теперь Джек здесь, в ее доме! Возможно, он пытается выяснить, как много ей известно? Все эти дотошные расспросы... Может быть, Антуан ничего ей не говорил ради ее же безопасности? Но если Джек считает, что она располагает информацией, которая может повредить ему, то опасность нависла и над ней!

Она рассеянно провела рукой по смятой простыне, и вдруг с необыкновенной яркостью в ее памяти всплыли сновидения прошлой ночи. Два обнаженных тела, сплетенные воедино...

Как ужаленная Натали отдернула руку от простыни. Ей необходимо сохранять ясную голову, а предаваться предательским фантазиям – далеко не лучший способ этого достичь. Если уж она не может отвечать за то, что творится в ее сознании, когда спит, то хотя бы, когда бодрствует, должна держать греховные мысли под строжайшим контролем. Ибо Джек Вендел прав, по крайней мере, в одном – она прекрасно знает, что происходило с ней, когда он держал ее в объятиях во время танца.

Джек безошибочно уловил сомнения, которые она испытывала, задавая себе вопрос: правильно ли поступила, выйдя замуж за Антуана. Вендел был на редкость восприимчив, несомненно, отшлифовав эту способность долгой практикой в искусстве соблазнять. Моментально замечал малейшую слабость и прекрасно знал, как ею воспользоваться.

И хотя, как он верно заметил, Натали была взрослой женщиной и дважды выходила замуж, ей не хватало опыта в общении с такими мужчинами, как Джек. Если быть абсолютно честной, такого опыта у нее вообще не было. Ей исполнилось семнадцать, когда она встретила Симона, и восемнадцать, когда он сделал ей предложение. А Антуан – первый, с кем она стала встречаться после смерти Симона. И в играх, к которым привык Джек Вендел, она ничего не смыслила.

Но если он рассчитывает победить ее без боя, то сильно ошибается, мрачно сказала она себе. Сейчас больше, чем когда-либо, она обязана быть преданной Антуану. Если она не будет верить в невиновность мужа, то кто же тогда будет?

Двадцать минут спустя, облаченная во все черное, с волосами, распущенными по плечам, и парой огромных, украшенных эмалью серег в ушах, она была готова сразиться хоть с самим дьяволом.

Но, войдя в кухню, Натали застыла в немом изумлении.

– Эй, чем вы там занимаетесь? – наконец выпалила она, хотя это был скорее риторический вопрос: Джек сидел за кухонным столом и спокойно изучал содержимое вынутого из буфета ящика. – Да как вы смеете копаться в моих вещах?!

Он равнодушно взглянул на нее.

– У вас есть что скрывать?

– Конечно же нет! – возразила Натали, сверкая глазами. – Но вы не имеете никакого права совать нос в чужие дела. Тем более без разрешения!

В его взгляде промелькнуло нетерпение.

– Дело достаточно серьезное. У меня нет времени на светские условности.

– Лучше скажите, что не умеете себя прилично вести! – в ярости воскликнула Натали. – Вы думаете, что такой важной шишке, как Джек Вендел, позволено приходить куда угодно и творить, что вздумается?

Несколько мгновений они в упор смотрели друг на друга через разделявший их стол. Но гут Моника, встревоженная громкими голосами, издала горестный вопль и протянула руки к матери. Натали подхватила ее со стульчика и сжала в объятиях, одновременно бросив злой взгляд на Джека поверх золотистой головки дочери.

– Ну вот, посмотрите, что вы наделали! – упрекнула она его и потрепала девочку по щечке. – Ну-ну, дорогая, все в порядке. Мамочка сердится вовсе не на тебя.

Джек насмешливо взглянул на Натали, очевидно, прекрасно сознавая, что она использует смятение ребенка, чтобы скрыть собственное. Но потом, видимо, решив уступить, чуть заметно улыбнулся.

– Хорошо, приношу свои извинения, – сказал он. – Вы позволите просмотреть эти бумаги? Возможно, что-нибудь среди них натолкнет меня на мысль, в каком направлении следует вести поиски.

Натали некоторое время колебалась, с подозрением глядя на противника. Если в пропаже денег виноват все-таки Джек Вендел, она должна максимально затруднить его работу, чтобы дать Антуану время доказать свою невиновность. Проблема заключалась в том, что она плохо представляла, чем может помешать столь могущественному человеку.

– Очень сомневаюсь, что вы что-нибудь там найдете, но посмотреть можете, – наконец произнесла она с ледяным достоинством. – По большей части там всякая ерунда, которую давно следовало выбросить. Например, счета за газ пятилетней, а то и большей давности.

– Их я уже обнаружил. – В голосе Джека чувствовалась легкая ирония. – Ладно, закончу, когда вернемся из полиции.

Натали нехотя кивнула, проверяя рукой подгузник Моники.

– Можете пока продолжать. Мне надо переодеть дочь. Это не займет много времени.

Оставив его заниматься своим делом, Натали с Моникой поднялась в детскую, чтобы поменять подгузник и прихватить вместительную сумку со всем необходимым. Иной раз ей казалось, что она выводит на маневры целую армию, хотя на самом деле речь шла всего лишь о походе в магазин. Затем, спустившись, она удобно устроила ребенка в коляске и, надев черную кожаную куртку, вернулась в кухню.

– Ну вот, мы готовы, – объявила Натали.

Джек приподнял брови и встал из-за стола, положив на место лист бумаги, который до этого просматривал.

– Наконец-то! Полагаю, вы захватили фотографию Антуана, чтобы показать в участке?

Она нахмурилась и покачала головой.

– Нет. Он снимал меня и Монику на Рождество, но себя фотографировать не позволил, отговорившись тем, что нефотогеничен.

– А свадебных фотографий у вас нет?

– Они... не получились. Мы не позаботились пригласить профессионального фотографа, и снимал мой отец камерой Антуана, но что-то случилось с пленкой.

– Как это... неудачно, – сухо прокомментировал Джек. – Или удобно. В зависимости от того, как на это посмотреть.

Натали растерянно взглянула на него. Вдруг лицо ее прояснилось.

– Знаю – его паспорт!

– Отличная мысль, – согласился Джек. – А где он?

– В том ящике. Во всяком случае, должен быть там. Он вам не попадался?

Джек отрицательно покачал головой.

– А не может он быть где-то в другом месте?

– Не знаю, – неуверенно протянула Натали. – Придется хорошенько поискать.

– Подозреваю, что это будет пустая трата времени, – мрачно предположил он. – Нам лучше отправиться в полицию.

Натали кивнула, начиная неохотно осознавать, что он, возможно, прав. Если оценивать ситуацию с точки зрения Вендела, то отсутствие фотографий было весьма на руку Антуану.

Но если он намеренно не оставлял следов, значит, начал планировать все еще до их свадьбы! Она не могла поверить в это. И все-таки... почему он забрал из ящика свой паспорт?..

Когда Натали повернулась, чтобы выйти в холл, Джек одобрительно присвистнул. Моментально ощетинившись, она гневно обернулась и тут же покраснела, так как поняла, что его восхищение вызвали не узкие бедра, обтянутые короткой черной юбкой, и не длинные точеные ноги, а изображение китайского дракона на спине ее куртки.

– Здорово! – заметил он. – И кто это сделал?

– Я.

Его глаза засветились веселой насмешкой.

– Значит, вы женщина, обладающая множеством талантов. Еще впервые увидев вас, я заподозрил, что вы вовсе не обыкновенная домохозяйка, которой старались казаться.

– Я никем не стараюсь казаться, – запротестовала Натали, но голос прозвучал как-то неуверенно. – Я и есть домохозяйка.

– Но далеко не обыкновенная, – возразил он. – Вас в один момент выставили бы с собрания любого благотворительного общества, покажись вы там с такими ногтями, не говоря уж о серьгах.

Он дотронулся до одной из них кончиком пальца, приподняв ее повыше, чтобы разглядеть затейливые узоры, выполненные в технике перегородчатой эмали. У Натали пересохло во рту. В тесноте узкого холла она почти физически ощущала близость его поджарого, мускулистого тела под безукоризненно сшитым костюмом, хорошо запомнившийся дурманящий запах его кожи...

Их взгляды встретились, и Натали тут же почувствовала, как он словно опутывает ее какими-то чарами, беря душу в плен. Губы приоткрылись в беззвучном вздохе. К чему скрывать, тем более от себя самой, что весь последний месяц она живо представляла себе,как Джек Венд ел целует ее.

Но в этот момент Моника, недовольная тем, что ее усадили в тесную коляску, заворочалась, бормоча что-то на одном ей понятном языке. Глубоко вздохнув, Натали сделала шаг назад, зацепившись при этом за собственную ногу, и к ней тут же вернулось ощущение реальности. Джек быстро протянул руку, чтобы поддержать, но Натали отпрянула, словно ее ошпарили.

– Нет! Не прикасайтесь ко мне! – вскрикнула она, отступая еще дальше.

Он насмешливо-вопросительно изогнул бровь.

– Только что от вас исходили совсем другие токи.

Натали знала, что Джек прав, но не собиралась этого признавать.

– Господи, вы и впрямь считаете себя неотразимым? – спросила она, выбирая лучший способ обороны – нападение. – На случай, если вы забыли, могу напомнить, что я... замужем.

– О, я помню, – ответил он низким грудным голосом. – Замужем. И как давно? Целых семь недель? – Смех его был полон сарказма. – Почему-то мне кажется, что с вашим браком не все в порядке, мадам Лемэр.

– Ошибаетесь! – Глупые слезы навернулись ей на глаза, и Натали поспешила сморгнуть их. – Мы с Антуаном вполне счастливы... Были счастливы, пока... все это не началось. Но вы еще не предъявили мне ни одного доказательства его вины! – гневно добавила она. – И пока вы этого не сделаете, я вольна думать все что угодно.

– Меня восхищает ваша преданность, – сухо заметил Джек. – Жаль только, что Лемэр не способен ее оценить. – Он указал на коляску. – Вам это не понадобится. Мы можем поехать на моей машине.

– Да? – Натали с трудом удалось выдавить холодную улыбку. – У вас есть детское сиденье?

Джек криво усмехнулся.

– Чего нет, того нет.

– Тогда мы с Моникой пойдем пешком, благодарю вас. Это недалеко.

– Но ведь идет дождь, – напомнил он.

– Ничего. Не сахарные, не растаем.

– Когда-то точно так же говорила моя мать, – неожиданно улыбнулся Джек. – Хорошо, я пойду с вами.

– Что вы, не стоит! – в тревоге воскликнула Натали.

– Почему же? Боитесь соседей, подглядывающих из-за занавесок в надежде увидеть что-нибудь скандальное?

– Мне нет дела до соседей, – возразила Натали. – Просто...

– Что? – насмешливо прервал он ее. – Просто вам неприятно идти по улице рядом со мной? А может, вы боитесь, что я затащу вас в кусты и изнасилую? Если уж ни то пошло, я бы предпочел заняться этим прямо здесь. – Джек медленно улыбнулся, глядя, как краска заливает ей щеки. – Вы как, не против? – поддразнил он внезапно севшим голосом. – Я-то готов хоть сейчас. У меня такое чувство, что сжимать вас в объятиях, целовать – это нечто... запоминающееся.

Натали пришлось очень постараться, чтобы сохранить видимость самообладания, но глаза ее при этом негодующе сверкнули.

– У вас что, вошло в привычку вести себя так с замужними женщинами?

– Нет. – Джек покачал головой с наигранной серьезностью. – Я с большим уважением отношусь к институту брака, хотя лично меня такая перспектива никогда не прельщала. Но что касается вашего брака с Антуаном, то это полная нелепость, – добавил он с усмешкой. – Как я ни стараюсь, не могу представить вас рядом с ним.

– Но вы ведь видели меня с Антуаном на праздновании годовщины открытия филиала вашей фирмы, – напомнила она напряженным голосом – ей тоже все труднее становилось представлять себя рядом с мужем.

– Да, видел, – ответил Джек задумчиво, словно припоминая детали прошедшего вечера. – Но уже тогда мне показалось, что он недостоин вас. Даже в ужасном аляповатом платье вы привлекли мое внимание. Мне пришлось протанцевать со всеми матронами в зале, пока наконец-то очередь дошла до вас. Я страшно боялся, что вы уйдете раньше. Но зато уж наш танец превзошел все мои ожидания. Вы смотрели на меня своими зелеными ведьмиными глазами и двигались так, словно мы занимаемся любовью прямо там, на танцевальной площадке. Каждый раз, когда я вспоминаю об этом, у меня дух захватывает.

У Натали тоже захватило дух, когда она представила, какое впечатление произвела на Вендела. Но она также догадывалась, чего он хотел добиться, пытаясь использовать ее неодолимую тягу к нему. Завлечь в свои сети и заставить пойти против Антуана.

Ей потребовалась вся сила воли, чтобы не поддаться обаянию сладких речей Джека.

– Забудьте об этом, мистер Вендел! – отрезала она. – Даже если бы я не была замужем, я никогда бы не пошла на... такого рода вещи.

– А какого рода вещи вы имеете в виду? – насмешливо поинтересовался он.

– Случайные, мимолетные связи. Ведь именно об этом вы говорите, не так ли? О, я не сомневаюсь, что у вас прекрасная техника. – Она постаралась, чтобы это прозвучало как оскорбление. – Что же касается меня, то мне в подобной ситуации всегда будет чего-то не хватать.

– Весьма похвально, – лениво улыбнулся Джек, при этом окидывая ее фигуру таким взглядом, что у Натали кровь закипела в жилах. – Однако если вы будете уверять меня в том, что вас удовлетворяют отношения с Антуаном, боюсь, я вам не поверю. Вам нужно больше, чем Лемэр может дать. Гораздо больше!

– У вас очень богатое воображение, – возразила Натали, надменно приподняв плечи. Она перегнулась через коляску и открыла дверь. – Нет ничего такого, чего бы мне хотелось и что мне могли бы дать вы.

– Неужели? – Его хрипловатый смех обволакивал как нежная ласка. – О, я уверен, мы смогли бы что-нибудь придумать!

– Да сначала ад замерзнет!

2

Они пробыли в полицейском участке гораздо дольше, чем предполагала Натали. На то чтобы подать заявление, ушла большая часть утра, и голодные протесты Моники, когда они наконец-то вышли на улицу, были вполне правомерны. Стоя на тротуаре, Натали решала, что предпочесть: пятнадцатиминутную прогулку домой с последующими хлопотами на кухне или удобства, предоставляемые бистро.

Окончательный выбор сделал ее желудок.

– Как ты отнесешься к круассанам с сыром, Моника? – спросила она, разворачивая коляску в направлении близлежащего кафе. Потом бросила быстрый взгляд на Джека. – Ну что же, тогда до свидания, – проговорила она похвально ровным голосом. – Я дам вам знать, если появится что-нибудь новое.

Однако он не попрощался, а пошел за ней следом.

– Вы собираетесь есть здесь? – поинтересовался он, кивком головы указывая на бистро. – Пожалуй, я составлю вам компанию. Мне тоже пора что-нибудь перехватить.

– Здесь? – Она посмотрела на его безукоризненно сшитый костюм и представила отделанную дешевым пластиком стойку и такие же пластиковые столы.

– А почему бы и нет? Время ланча уже прошло. А затем, если позволите, я вернулся бы к вам домой и продолжил поиски.

Натали была бы рада найти какой-нибудь предлог для отказа. Она все еще не доверяла Джеку, кроме того, как подсказывала интуиция, ей было небезопасно оставаться в его компании. Но с другой стороны, она была абсолютно уверена, что он не найдет ничего компрометирующего. И вообще, если Антуан хотел, чтобы она каким-то образом защитила его, он должен был объяснить, что происходит, а не предоставлять ей справляться с Джеком Венделом в одиночку.

– X... хорошо, – неохотно уступила Натали и поблагодарила Джека кивком, когда он придержал для нее открытую дверь.

Посетителей было немного, и скоро они уже сидели за угловым столиком. Моника, вцепившись обеими ручками в круассан, в полном восторге поедала его. Натали откусила большой кусок пиццы, наблюдая, как напротив нее Джек проделывает то же самое.

– Итак, расскажите мне все, что вы знаете об Антуане, – попросил он. – Может быть, нам удастся выудить какую-нибудь важную деталь.

Натали неопределенно пожала плечами.

– Мне и правда известно очень немного, – призналась она. – Он почти не рассказывал о себе. Родился где-то в Нормандии, мать умерла при родах, и он был усыновлен фермерской парой. Не думаю, что они были владельцами фермы. Скорее всего, арендовали ее или что-то в этом роде. Как бы то ни было, когда Антуану исполнилось три года, они перебрались в Конго, где его отец приобрел кокосовую плантацию. Антуану исполнилось лет четырнадцать, когда отец умер, и они с матерью переехали в Браззавиль. Она умерла в прошлом году, и он решил вернуться во Францию.

– Он был единственным ребенком?

– Насколько мне известно, да.

– Похоже, вы действительно знаете о нем не слишком много, – заметил Джек. – И все-таки рискнули выйти за него замуж?

Натали немедленно ощетинилась.

– Да, рискнула. Известно ли вам, что совсем не обязательно знать всю подноготную человека, чтобы выйти за него замуж?

– Придется поверить вам на слово, – сдержанно ответил он. – У вас гораздо больше опыта в матримониальных делах, чем у меня. Но если он не рассказывал о себе, тогда о чем же вы вообще говорили?

– Да о самых обычных вещах... – Как ни странно, сейчас, когда она задумалась над этим, Натали не смогла припомнить ни одной темы их разговоров.

– Например? – настаивал Джек.

– Ну... о фильмах, о телевизионных передачах, кажется. О том, что происходит в мире...

– Господи, до чего захватывающее общение! – насмешливо протянул он. – Полагаю, ваш муженек не делился воспоминаниями о своих прежних подружках и всем таком прочем?

– Нет, не делился! – запальчиво ответила она.

– Складывается впечатление, что Антуан Лемэр возник в этой жизни только в сентябре прошлого года, – задумчиво проговорил Джек, помешивая кофе. – А теперь, когда он исчез, не оставив ни единой фотографии, можно подумать, что его и вовсе не существовало. Если, конечно, не считать моих пропавших денег.

Натали была вынуждена признать справедливость подобного высказывания, каким бы неприятным оно ни было. Она взяла тоненькую пластмассовую лопаточку, долженствующую изображать ложку, и тоже принялась с отсутствующим видом мешать свой кофе, хотя в нем не было ни грамма сахара. У нее появилось ощущение, что они говорят об абсолютно постороннем человеке, а не о том Антуане, которого она знала или думала, что знает. Гора обвинений против него росла на глазах.

– А как он получил работу в вашей компании? – спросила Натали.

– Обычным путем – через объявление в газете. – Джек нахмурился, губы его сжались. – Теперь мне придется придирчивее относиться к подбору кадров. Хотя, похоже, у него и в самом деле была достаточная квалификация.

– И конечно же он представил все необходимые рекомендации?

Джек пожал широкими плечами, откидываясь на спинку стула.

– Тогда они казались идеальными. Теперь придется проверить еще раз.

Натали угрюмо кивнула.

– Как вы думаете, что могло толкнуть его на это? – поинтересовалась она, начиная допускать справедливость обвинений Джека. – Может, у него был на вас зуб?

– Возможно, хотя мне так не кажется. Боюсь, это обыкновенная жадность. Он имел дело с огромными суммами денег и неожиданно увидел способ перевести часть их на себя. Все могло начаться с малого. Например, сперва небольшой процент с каждой сделки направлялся им на какой-то посторонний счет. Но поскольку одна операция автоматически влечет за собой множество других, поступления на этот счет могли начать расти со скоростью снежного кома. Возможно, даже быстрее, чем ему самому хотелось бы. Когда Лемэр понял, что приближается конец финансового года и все счета должны будут пройти аудиторскую проверку, он сообразил, что афера откроется, запаниковал и сбежал.

– А Морис?

Джек криво усмехнулся.

– Не знаю. Может быть, простое совпадение, что он заболел как раз в это время. А возможно, именно его болезнь и положила всему начало. Как вы говорили, Антуану было нелегко справляться с собственной работой и с работой Мориса одновременно. Он мог допустить какую-то ошибку, а поняв, что произошло, решил оставить все как есть. Лемэр далеко не первый молодожен, вдруг выяснивший, что бремя финансовых проблем с появлением семьи становится слишком тяжким, – добавил Джек с некоторым цинизмом.

– Ага, теперь вы готовы приплести к этому и меня? – Глаза Натали метнули зеленые молнии. – Вы полагаете, я из тех жен, которые постоянно требуют новые ковры в тон обоям или шубы под цвет туфель? Ну так вот, к вашему сведению, если бы мне это понадобилось, я вполне могла бы купить все сама. Симон позаботился, чтобы...

Удачно брошенный на пол кусок круассана раскрошился, предоставив желанную возможность прервать разговор.

– Моника, разве можно швыряться едой? – отругала Натали дочь, наклоняясь, чтобы собрать крошки бумажной салфеткой.

Может быть, и не стоило так набрасываться на Джека, но уговаривать себя быть благоразумной в его присутствии – пустое занятие. Она теряла голову, стоило ему появиться в поле зрения.

Теперь, когда ее круглый животик был набит, Моника принялась выяснять художественные возможности круассана, потроша его и рассыпая кусочки по подносу, стоявшему перед ней.

– Надо же! – воскликнул Джек, с веселым изумлением наблюдая за тем, как ребенок полностью отдался игре. – Похоже, ей это доставляет удовольствие. Сколько сейчас вашей дочери?

– Чуть больше двух лет, – ответила Натали, отодвигая поднос подальше от Моники. Выудив из все той же бездонной сумки салфетку, она ловко вытерла ей лицо и руки. – Вот теперь ты хорошая девочка!

– Хоосая деочка, – эхом откликнулась довольная Моника, кивая золотистой головкой.

Последние полчаса она не обращала на Джека никакого внимания, но сейчас, лишенная увлекательного занятия, явно решила переключиться и очаровать этого человека, недавно по явившегося на ее горизонте. Одарив его лучезарной – улыбкой, она вдруг заметила яркий, металлический блеск под снежно-белой манжетой рубашки и требовательно протянула к нему ручонку.

– Чего она хочет? – озадаченно спросил Джек.

Натали рассмеялась.

– Ваши часы. Ах ты, маленькая попрошайка, – ласково заворчала она, поглаживая розовую пухлую щечку. – Юная золотоискательница... Нет-нет, не надо! – в тревоге добавила Натали, видя, что Джек снимает часы с руки. – Она может бросить их на пол.

Он криво улыбнулся, снова застегивая браслет.

– Вообще-то, считается, что они противоударные, но я никогда не задавался целью проверить это. Спасибо за предупреждение. Я еще не вполне привык к детям такого возраста.

– Заметно, – откликнулась она с суховатой усмешкой. – Дайте ей лучше ключи от машины, она их очень любит.

– Ключи от «астон мартина»? – переспросил он, недоуменно выгибая бровь и доставая требуемое из кармана. Джек позвенел ключами перед носом девчушки, предоставляя ей самой дотянуться и схватить их. – А вы не боитесь, что это гораздо скорее привьет ей золотоискательские наклонности?

– Я надеюсь воспитать в ней стремление заиметь такие же самостоятельно, – ответила Натали, и в глазах ее заплясали чертики.

Джек рассмеялся, зачарованно наблюдая за тем, как Моника дотошно исследует ключи, поворачивая их и так и сяк, разглядывая брелок, засовывая маленькие пальчики в кольцо и, наконец, пробуя на вкус.

Сидя за столом напротив него, Натали в свою очередь следила за Джеком с тайным интересом. Его черты смягчались по мере того, как он, пусть и с трудом, подпадал под непреодолимое обаяние се маленькой дочери. В нем не было непринужденной веселости, присущей Антуану. Она даже представить себе не могла Джека корчащим смешные рожи или строящим из пальцев забавные фигурки, но, как ни странно, он нравился Монике.

Если бы они встретились при других обстоятельствах, все, возможно, сложилось бы иначе... «Это всего лишь пустые мечтания», – упрекнул ее голос рассудка. Какими бы ни были обстоятельства, будущего у ее отношений с Джеком Венделом все равно нет. Он из тех, кто все в жизни получает без особых усилий – деньги, женщин... Все, чего ни пожелает. И, как ребенок, у которого слишком много игрушек, легко ему доставшихся, он, должно быть, быстро устает от них. Он всегда будет в поисках нового развлечения, нового вызова – идет ли речь о том, чтобы захватить под свой контроль еще одну компанию или соблазнить еще одну женщину.., Сделав над собой некоторое усилие, Натали вернулась к теме предыдущего разговора.

– Разве у вас нет племянников?

Джек покачал головой.

– У меня не было ни братьев, ни сестер. Я – единственный и неповторимый... Так, кажется, говорят?

Она бросила на него вопросительный взгляд. Ее любопытство было подогрето неожиданным проблеском простой человеческой грусти за холодным официальным фасадом.

– У вас было одинокое детство?

Приоткрывшиеся было створки раковины вновь захлопнулись, и он отделался от ее вопроса неопределенным пожатием плеч.

– Не особенно... Мне не с чем сравнивать. А вы собираетесь заводить еще детей?

– Я... я как-то об этом не думала, – растерявшись, не сразу ответила Натали. – Но я, конечно, не стану обзаводиться другими детьми только для того, чтобы Моника не была единственным ребенком. Есть другие дети, с которыми она может играть, а братья и сестры далеко не всегда уживаются друг с другом.

Но если воспитывать ребенка как «единственного и неповторимого», то в нем может развиться чувство некой самодостаточности, которая отгородит его каменной стеной от прочих людей, подумала она.

Но мне вовсе ни к чему вникать в детали воспитания Джека Вендела, жестко напомнила себе Натали, коли я твердо решила держать его на расстоянии.

– Нам, пожалуй, пора домой, – заметила она, взглянув на большие настенные часы и несколько удивившись, что они так засиделись. – Этой шалунье пора поменять подгузник.

Джек встал и протянул руку к Монике, чтобы забрать ключи.

– Спасибо, – сказал он, когда та их вернула.

Девочка посмотрела на него с некоторым удивлением – впервые за все время Джек Вендел обратился непосредственно к ней. Такого поворота событий оказалось вполне достаточно, чтобы она тут же решила, что он – и только он – должен поднять ее со стула.

– Ну, что же вы? – подбодрила его Натали, забавляясь нерешительностью Джека.

С несколько напряженной улыбкой он взял девочку под мышки и поднял высоко над головой. Она немедленно завизжала от восторга и принялась извиваться всем телом, когда Джек попробовал поставить ее на пол. Ему пришлось повторить это упражнение еще раз, смеясь вместе с ней.

– Ах ты, маленький чертенок! – поддразнил он ее. – Ты готова заниматься этим весь день, не так ли?

– Сами напросились, – заметила Натали. – Пошли, Моника, в коляску.

Девочка неистово затрясла головой.

– Толкать... сама! – потребовала она.

– Ничего не имею против.

Натали засунула объемистую сумку в коляску. Моника тут же ухватилась за ручку, которая оказалась чуть выше ее головы, и устремилась вперед покачивающейся походкой сошедшего на берег моряка. Благодаря огромному везению ей удалось достичь двери без аварий, и Натали успела вцепиться в коляску, прежде чем та со всего размаху врезалась в стекло. Джек бросился вперед и открыл перед ним дверь.

– Спасибо, – прошептала она, выходя на улицу.

– Прошу прощения, сэр. – За ними спешил молодой официант, протягивая Джеку бутылочку с соком. – Ваша жена забыла.

Джек заколебался, потом все-таки взял бутылочку, но так осторожно, словно это была граната с вынутой чекой.

– Благодарю вас, – ровным голосом ответил он.

Натали искоса взглянула на него из-под ресниц. Реакция Джека была своевременным ей напоминанием, – если бы она в таковом нуждалась, – что час, проведенный ими в кафе, был сценой из другого спектакля, вставленной между действиями. Джек Вендел явно не относился к тому типу мужчин, которых можно назвать семейными. Но даже если бы это было возможно, напомнила себе Натали, он никогда не будет принадлежать мне. Помимо всего прочего, я замужем. У Моника тем временем быстро семенила по тротуару, полностью пренебрегая правилами дорожного движения и катя перед собой коляску, словно маленький танк. Натали поспешила вперед, чтобы поймать дочь. Потом она сядет, спокойно обдумает и взвесит все имеющиеся у нее сведения, однако в данный момент гораздо важнее было предотвратить массовые переломы ног у ни в чем не повинных пешеходов, которые и так уже испуганно жались к краям тротуара.

Методичное исследование содержимого ящиков в кухонном буфете заняло у Джека больше часа, но ключ к тайне исчезновения Антуана так и не был найден.

– Ничего! – объявил он наконец. – Никакой зацепки!

Натали, гладившая белье, сложила последнюю маечку и добавила ее к общей стопке. Остались только рубашки Антуана, а у нее почему-то совсем не было настроения заниматься ими.

– И что теперь? – поинтересовалась она, поставив горячий утюг на подставку и складывая гладильную доску.

– Теперь?.. У любого нормального человека, – принялся размышлять вслух Джек, – по углам распихан всякий ненужный хлам – старые рецепты, письма... Но во всем этом ворохе я не нашел никаких следов существования Лемэра, ничего, что могло бы хоть как-то характеризовать его.

Натали подошла к столу и уселась на свободный стул, обозревая аккуратные стопочки документов.

– По крайней мере, вы все бумаги привели в порядок, – заметила она. – Я собиралась заняться этим уже несколько лет.

– Рад, что смог вам хоть чем-то помочь, – ответил он с легким сарказмом.

Натали оперлась локтем на стол и опустила подбородок на руку.

– Это и впрямь кажется несколько странным, – согласилась она, еле слышно вздохнув. – Но, с другой стороны, Антуан мало похож на закоренелого преступника. – Она выдавила кривую улыбку. – Хотя, думаю, если бы он выглядел как Аль Капоне, я бы не пошла за него замуж.

– А почему все-таки вы пошли за него замуж? – мягко спросил Джек.

– Я... я уже говорила вам. Я люблю его. – Но это прозвучало неубедительно даже для ее собственных ушей. Собрав всю силу воли, Натали поднялась на ноги. – Хотите еще чашечку кофе?

– Благодарю вас. – В его голосе явственно слышались иронические нотки; он, по-видимому, прекрасно осознавал все ее напрасные усилия сохранить между ними определенные барьеры.

Натали пересекла кухню, чтобы поставить чайник, все время чувствуя на себе его взгляд. Ну почему ей без конца приходился напоминать себе, что он не имеет к ней никакого отношения? Он так же не вписывался в ее мир, как и она в его. Они обитатели разных планет.

– Когда вы познакомились с Симоном? – как бы невзначай, словно поддерживая светскую болтовню, спросил Джек.

Натали быстро взглянула на него, пытаясь понять, стоит ли за этим вопросом нечто большее, чем вежливый интерес.

– Я тогда заканчивала школу. А он был одним из компании хиппи, которые вечно ошибались в местном кафе, куда мы тоже имели привычку заходить после уроков. Моя мачеха просто выходила из себя. Она относится к тому типу женщин, у которых на всех столах лежат кружевные салфеточки, а на рулонах туалетной бумаги сидят вязаные пудели.

– Вязаные пудели? – ошеломленно переспросил он.

– Вот именно. – Натали расхохоталась. – Она делала их сама – розовых и голубых. И они рядами стояли на окне в ванной. Могу поспорить, что вы в жизни не видели ничего ужаснее.

– Пожалуй! – согласился Джек.

– Мадлен начала всячески угрожать мне, когда выяснилось, что я встречаюсь с Симоном. Она даже пошла к адвокату, чтобы выяснить, нельзя ли учредить надо мной опеку в судебном порядке. Но, как и следовало ожидать, тот ничем не мог ей помочь. Я была уже достаточно взрослой, чтобы уйти из дома, если бы того захотела.

– А как ко всему этому относился ваш отец? – поинтересовался Джек, откидываясь на спинку стула и ставя ногу на подножку высокого креслица Моники.

– О, он всегда делал то, что хотела Мадлен, – ответила Натали с легкой досадой. – Все, что ему было нужно, – это спокойная жизнь, да поможет ему Бог.

– А что случилось с вашей матерью? – спросил Джек.

Натали открыла банку кофе, положила по ложке гранул в каждую чашку, а затем пошла к холодильнику, чтобы достать молоко.

– Она умерла, когда мне было семь лет, – ответила она ровным голосом. – Отец женился на Мадлен пару лет спустя.

– И вам это не понравилось?

Натали покачала головой, грустно улыбаясь.

– Все не так уж плохо. У Мадлен есть свои достоинства, и она хорошо относится к папе, пусть даже и завела привычку иногда покрикивать на него. К слову сказать, большей частью для его же пользы. И она очень любит Монику. Это нас сближает, хотя мы по-прежнему на многое смотрим по-разному. Особенно это касается одежды, которую я ношу.

– Естественно. – Джек скользнул взглядом по ее фигуре, и в его глазах промелькнула усмешка, и что-то еще, определенно более опасное. – Нет ничего удивительного в том, что женщина, вяжущая розовых и голубых пуделей, которых сажает на рулоны туалетной бумаги, находит ваш выбор гардероба несколько... странным.

– Я сама решаю, что мне носить, – упрямо проговорила Натали, одновременно пытаясь унять внезапно участившееся сердцебиение.

– А я и не отрицаю вашего права, – ответил он с ленцой. – Более того, мне симпатичен стиль вашей одежды. Вот к серьгам надо немного привыкнуть, – как бы размышляя вслух, добавил он. – Но даже они начинают нравиться мне все больше и больше.

Натали почувствовала, что ее щеки докрывает предательский румянец, и поспешила отвернуться к чайнику, который очень кстати закипел. Джек, без сомнения, находил забавным флиртовать с ней подобным образом, не подозревая, что его подшучивания выбивали Натали из колеи, заставляли желать того, чего она желать была не вправе, и чего, она знала, ей никогда не получить. Она принесла кофе и, ставя перед ним чашку, сделала это несколько резче, чем следовало бы. Джек взглянул на нее снизу вверх, вопросительно выгнув бровь, но ничего не сказал, а просто опять с силой откинулся на спинку стула, заставив его закачаться на двух задних ножках.

– И что же вы намерены делать дальше? – спросила Натали, взволнованная странной, загадочной полуулыбкой, с которой он смотрел на нее.

Джек пожал плечами.

– Может быть, есть смысл осмотреть весь дом. Если вы, конечно, не возражаете?..

– А почему я должна возражать? – натянуто ответила она. – Хоть половицы поднимайте. Только потрудитесь потом все вернуть на место. Мне вовсе не хочется потратить целую неделю на то, чтобы убирать за вами.

– Постараюсь быть аккуратным, – мягко сказал он. – Пожалуй, начну сверху и постепенно буду спускаться вниз. У вас есть чердак?

– Да, но там очень пыльно, – предупредила Натали, взглянув на дорогой костюм Джека. – Я не из числа тех домохозяек, которые каждый день носятся по всем закоулкам и укромным уголкам дома с метелкой из перьев в руках.

– А было бы неплохо застать вас за этим занятием, – промурлыкал Джек, явно вкладывая в свои слова гораздо более дерзкий смысл, что заставило ее еще раз залиться краской. Он тихо засмеялся. – Знаете, на свете не так уж много женщин вашего возраста, дважды побывавших замужем и тем не менее продолжающих так легко краснеть.

– Это получается само собой, – огрызнулась Натали. – Я вообще предпочла бы не краснеть никогда. Конечно, женщины, с которыми вы привыкли общаться, могли бы обмениваться с вами подобными замечаниями сутки напролет, но... не я. Не забывайте, я вышла замуж в восемнадцать за первого своего возлюбленного и прожила с ним около семи лет. И я не вела при этом разгульный образ жизни, что бы ни думали о хиппи.

– Может быть, пришло время начать? – предложил он низким чувственным голосом.

Натали покачала головой, стараясь заглушить предательский шепоток соблазна внутри.

– Нет, благодарю вас. Хотя бы потому, что я замужем, – что бы там Антуан ни натворил. А ведь никто до сих пор с уверенностью не может утверждать, что он вообще что-то натворил, – добавила она, стараясь возродить былую подозрительность. – Да, деньги исчезли, и он исчез, но два этих события могут быть и не связаны друг с другом.

– Это весьма далеко идущее предположение, – сухо заметил Джек.

– Не спорю, – согласилась Натали, чувствуя вину перед Антуаном за то, что позволила своим сомнениям зайти так далеко. – К тому же я его жена и не имею ни малейшего желания... быть неверной ему. Кроме того, есть еще Моника, – добавила она более уверенно. – И я не могу не считаться с ее интересами.

Выражение лица Джека ясно дало ей понять, что маленький ребенок никак не укладывается в его планы. Он мог стать нежелательной обузой, нарушить весь стиль его жизни. Возможно, то, что у него появились сомнения, даже делало ему честь. Так или иначе, но это было очень кстати, сурово напомнила себе Натали. В противном случае – вне зависимости от того, замужем она или нет, – он посчитал бы ее своей законной добычей.

Джек одним глотком допил кофе и легко поднялся на ноги.

– Начну, пожалуй, с чердака.

– Я покажу вам дорогу.

Она бы предпочла, чтобы Джек вообще покинул дом, но уже одно то, что его не будет поблизости, было большим облегчением. В одиночестве она сможет восстановить душевное равновесие и справиться с нервным ознобом.

– Думаю, что сам найду, – ответил он с мрачной ухмылкой. – Все время вверх по лестнице, правильно?

– Правильно, – подтвердила она, улыбнувшись столь же невесело. – Постарайтесь не разбудить Монику.

– Я буду тише мыши.

Оставшись одна на кухне, Натали просидела несколько минут, бездумно глядя на чашку с узором из бабочек, только что оставленную Джеком. Она была из числа ее любимых, и Натали все пыталась вспомнить, где купила ее.

А правда, почему я вышла замуж за Антуана? – задумчиво спросила она себя. Потому что было очень одиноко, потому что казалось, он сможет обеспечить безопасность и покой, которых ей так не хватало, с тех пор как погиб Симон.

Не давало ли случившееся с Антуаном ей повод избавиться от того, что она начинала считать ошибкой? Или это слишком простой выход? Натали свято верила в нерушимость брачных клятв, где бы они ни произносились – в бюро регистрации или в церкви. Отказаться от них при первом же намеке на неприятности или в надежде на то, что травка по ту сторону забора окажется зеленее, казалось ей неприемлемым.

И уж тем более это относилось к травке Джека Вендела. Вполне возможно, перебравшись через вышеозначенный забор, она оказалась бы по шею в жгучей крапиве! Если он намерен попусту тратить время, обыскивая ее дом, – это его дело. У нее и своих забот предостаточно.

Но не так-то просто было сосредоточиться на шитье. Натали то и дело откладывала работу, прислушиваясь к легким звукам, доносившимся сверху: открывались и закрывались дверцы шкафов, скрипели половицы под его шагами. Она услышала, как Джек вошел в ее спальню, обогнул большую двуспальную кровать, и вдруг вспомнила, что оставила на тумбочке книгу, которую сейчас читала. «Мадам Бовари». Очень актуально! Порочная героиня Флобера, впавшая в супружескую неверность и в конце концов покончившая с собой, может быть, и жила в давно минувшие времена, но служила ярким напоминанием об опасностях, которые подстерегают тех, кто позволяет себе руководствоваться чувствами.

Она услышала, как Джек спустился по лестнице и прошел в гостиную. Там, по крайней мере, прибрано, подумала Натали. Не то что в столовой. Они нечасто пользовались ею, так как обычно ели на кухне, и постепенно комната превратилась в склад крупных игрушек Моники, гараж для ее прогулочной коляски. Довершали картину веревки, на которых сушилось белье. Ну и что?

У Джека, без сомнения, множество помещений, домоправительница и пара служанок, а этот дом живет суровой трудовой жизнью!

Натали выдернула наметку из шва, который только что прострочила, и положила почти готовое маленькое платьице на стол. Оставалось только вручную обметать петли; она закончит вечером, когда будет смотреть телевизор. Собрав швейные принадлежности, она закрыла машинку и понесла ее в столовую, где та хранилась наряду со всем прочим, что должно всегда быть под рукой, но для чего не находится места.

Джек вошел следом и криво улыбнулся, озираясь вокруг.

– Ваша комната для игр и развлечений?

– Мы редко устраиваем званые обеды, – ответила Натали с наигранной веселостью. – Здесь вы вряд ли найдете что-нибудь из вещей Антуана.

Он пожал плечами.

– Надо закончить работу, коли уж я ее начал. В общем-то, я особенно ни на что и не надеялся. Просто не хотелось бы оставлять ни одного камня не перевернутым.

Поставив машинку, Натали прислонилась к углу большого старинного орехового буфета, подаренного престарелой теткой, которая сопроводила дар строжайшим наказом как следует ухаживать за ним. Джек продолжил свои изыскания, снимая одну за другой книги с полок, расположенных по обе стороны от камина. Быстро пролистывая их, он поднимал клубы пыли.

– Смелее, смелее, – бесстрастно заметила она. – Вы делаете весьма полезную работу. Я не протирала эти полки Бог знает сколько лет.

– Заметно, – ответил Джек, весело взглянув на нее.

Он взял в руки альбом с фотографиями и резким движением открыл его. Лежавший между страницами снимок выскользнул на пол. Джек поднял его и принялся с интересом разглядывать.

– Ваш первый муж? – поинтересовался он.

Натали кивнула и подошла поближе, чтобы забрать фотографию. Снимок был сделан всего за несколько дней до гибели Симона. Камера запечатлела его сидящим на огромном мотоцикле с крошечной Моникой, удобно пристроенной на колене.

– Не очень-то в нем много сходства с Антуаном, – заметил Джек.

– Да, не много...

Ростом более шести футов, крепко сбитый, со щетинистой рыжей бородой и длинной взъерошенной гривой Симон выглядел именно так, как большинство людей представляют себе разнузданных хиппи. Но он был всего лишь ласковым гигантом. Это было видно хотя бы по тому, как нежно огромные руки прижимали к себе малютку дочку. Как же несправедливо, что Моника никогда не узнает, каким чудесным человеком был ее папа.

– Наверное, вам пришлось нелегко после его смерти, – мягко сказал Джек.

– Да.

Постепенно она начинала понимать, что не в силах противостоять взгляду этих карих гипнотизирующих глаз, что все глубже погружается в их глубину. Значит, именно так он расправляется со своими жертвами, как-то отстранение подумала Натали. Зачаровывает их, лишает воли к сопротивлению...

Джек протянул руку и, захватив длинную прядь волос, принялся наматывать ее на палец, медленно и неумолимо притягивая Натали к себе, пока они не оказались почти вплотную друг к другу, – как в тот вечер, когда танцевали вдвоем... Но сейчас они были одни. Его близость действовала на нее словно наркотик, пробуждая идущий из глубины ее естества инстинктивный ответ, не подвластный велениям разума.

Натали лишь прерывисто вздохнула, безвольно приоткрыв губы, когда он склонил к ней голову. Как могла она противостоять неодолимому влечению? С тех пор как Натали впервые увидела Джека, она не раз пыталась представить себе, каково это – целоваться с ним. Порой, лежа без сна рядом со спящим Антуаном, она предавалась безудержным фантазиям, считая их совершенно неисполнимыми. И вот он здесь...

Она дрожала как в лихорадке, голова кружилась. Натали положила руки на широкую грудь Джека, чтобы сохранить равновесие, и тут же ощутила упругость мускулов под тонкой тканью рубашки. Его руки обвили ее, прижимая еще теснее к себе, и наконец-то их губы сблизились. Он помедлил, затем, словно пробуя на вкус, коснулся языком уголков ее рта. Повинуясь сладкой ноющей боли внутри, Натали привстала на цыпочки и, обняв его за шею, жадно ответила на поцелуй.

Это было большее, гораздо большее, чем могло представить ее воображение. В этом поцелуе была какая-то неистовость, первобытность, одновременно пугающая и возбуждающая ее. Сердце Натали колотилось с бешеной силой, тело, сообразуясь с собственными желаниями, крепче прижималось к нему. А язык Джека тем временем все глубже проникал в ее рот, производя тщательные чувственные изыскания, воспламеняющие обоих до такой степени, что казалось, жар, источаемый ими, мог бы растопить глыбу льда.

Хныканье, донесшееся сверху, вернуло их к реальности. Сокрушенно ахнув, Натали отпрянула от Джека, и ее глаза, когда она осмелилась поднять их, отразили водоворот охвативших ее чувств.

– Мы... не должны были делать этого, – задыхаясь, проговорила она.

Джек криво усмехнулся.

– Да уж. Пожалуй, не стоило.

– Я... пойду посмотрю, что случилось.

Она выскользнула из комнаты с пылающими щеками и взлетела по ступенькам. Как она могла позволить себе потерять голову? Каковы бы ни были ее взаимоотношения с Антуаном, он ее муж, и от этого никуда не деться.

Когда Натали вошла в детскую, Моника уже окончательно проснулась и, сидя в кроватке, разговаривала с медвежонком на понятном только им языке. Она хихикала, пока ей меняли подгузник, и подпрыгивала в ритме детских песенок, которые ей напевала Натали. Когда пришло время спускаться по лестнице, малышка решила заявить о своей самостоятельности.

– Вниз, – потребовала она, извиваясь всем телом.

– Хорошо. Но только держись за перила и мамину руку, – согласилась Натали, терпеливо ступая рядом с дочкой, отважно и сосредоточенно преодолевавшей нелегкий для нее путь.

Спрыгнув с последней ступеньки и оказавшись на воле, Моника тут же засеменила в кухню, повизгивая от беспричинного восторга.

Проходя мимо столовой, Натали бросила быстрый взгляд в открытую дверь. Джека там уже не было, не было его и в кухне. Неужели ушел, даже не попрощавшись? Но ее разочарование быстро сменилось вспышкой гнева, стоило ей понять, что дверь, ведущая в подвал, открыта и внутри горит свет.

Она быстро подхватила Монику на руки и прижала ее к плечу.

– Джек! – позвала Натали с грозной интонацией.

Он появился на верхней ступеньке крутой лестницы, приподняв бровь в вежливом недоумении.

– Полагаю, вам никогда и в голову не приходило, насколько опасно оставлять открытой дверь подвала? – не тратя лишних слов, спросила она. – Ведь Моника могла туда свалиться!

На его лице появилось виноватое выражение.

– Нет... Прошу прощения, мне и, правда, это не пришло в голову. Я не привык думать о маленьких детях.

Джек закрыл за собой дверь в подвал и шагнул по направлению к Натали. Та отступила, сохраняя безопасную дистанцию.

– А как насчет обычного здравого смысла?

– Наверное, вы правы, – согласился он, прекрасно, как и она, понимая, что ее замечание имело скорее отношение к оборонительной стратегии, чем к настоящему негодованию. – Еще раз простите – это полная безответственность с моей стороны.

Натали, стараясь успокоиться, глубоко вздохнула и рискнула поднять на него глаза.

– Что-нибудь нашли?

– Ничего. Он не оставил ни единого следа. – Джек криво усмехнулся. – Мне очень жаль, но я начинаю подозревать, что Лемэр спланировал операцию заранее.

Натали только пожала плечами, ее чувства пребывали в полном смятении.

– Рано или поздно мы это узнаем, – едва слышно прошептала она. – Что вы намерены предпринять дальше?

– Теперь этим займутся нанятые мною частные детективы. Конечно, он мог уже покинуть страну. Тогда его поиски продлятся достаточно долго.

Натали кивнула.

– Если я что-нибудь узнаю, обязательно дам вам знать, – выдавила она, стараясь не замечать горького разочарования, разрывавшего на части ее сердце. Сейчас Джек уйдет, и неизвестно, увидит ли она его еще когда-нибудь.

– Э-э-э... значит, до свидания.

Он взглянул на протянутую ему руку и медленно улыбнулся, словно признавая непреодолимость барьера в виде Моники, уютно пристроившейся на плече матери.

– До свидания, зависящего от обстоятельств, – согласился Джек, поднимая ее руку к губам и запечатлевая на запястье, там, где бился пульс, нежнейший поцелуй. – Жаль! Все могло быть... очень и очень хорошо.

Натали смотрела, как он уходит, чувствуя пустоту в душе. Джек сел в машину и завел двигатель. Только когда он отъехал от обочины, она заставила себя закрыть дверь и прислонилась к косяку, бездумно глядя перед собой...

Господи, неужели всего лишь вчера вечером Джек Вендел переступил порог ее дома? Меньше чем за сутки ее жизнь перевернулась вверх дном. Рухнул тихий, безопасный мирок, который, ей казалось, она создала для себя. И только теперь Натали со стыдом поняла, что не хотела ничего подобного.

Видимо, только в состоянии глубокой депрессии она смогла убедить себя в том, что их почти платонические отношения с Антуаном вполне удовлетворяют ее! Натали чувствовала лишь облегчение оттого, что он проявлял мало интереса к интимной стороне их брака, и объясняла это все еще жившей в ней любовью к Симону.

Но дело, как оказалось, было вовсе не в этом. С той самой минуты, когда Джек Вендел вошел в ее жизнь, Натали ни на секунду не покидал тайный испепеляющий жар, пронизывавший ее изнутри. Тогда как Антуан при всех его несомненных достоинствах никогда не мог заставить биться ее сердце хоть на удар быстрее.

Все семь недель их брака она страстно пыталась убедить себя в том, что поступила правильно, но где-то в глубине души всегда чувствовала, что из их союза ничего хорошего не получится. Потому что из уравнения выпало самое главное – магия, волшебство, очарование...

4

– Ну и важная птица залетела к вам вчера! Я еще издали увидела эту машину и сказала своему Анри: «Господи, кто бы это мог приехать сюда на таком автомобиле? Он сильно рискует, оставляя его здесь». Вы же знаете этих мальчишек – увидят роскошную машину и непременно попробуют что-нибудь отвинтить или залезть в нее...

– Да, но... по счастью, все обошлось, – пробормотала Натали с едва заметной улыбкой.

Мадам Бланше была известной местной сплетницей, чтобы избавиться от нее, могло не хватить и получаса. Обычно Натали старалась обходить ее стороной. Однако сегодня соседка так внезапно выскочила из-за угла, что Натали, возвращавшейся с почты, просто некуда было деться.

– Естественно! Ведь я присматривала за ней, дорогая. Особенно когда увидела, что вы втроем направились вниз по улице. «Они не могли пойти далеко, – сказала я Анри. – В противном случае взяли бы машину, а не бросили ее здесь так беспечно»...

– Извините, мадам Бланше, – прервала ее Натали. – Похоже, у моего дома происходит что-то странное. Пойду взгляну.

Мадам Бланше обернулась, чтобы посмотреть.

– О! Они ставят табличку «Продается». Вот уж не знала, что вы собираетесь переезжать, дорогая...

– Но я вовсе не собираюсь! – Натали развернула коляску и решительным шагом устремилась вниз по тротуару. – Эй! – крикнула она неряшливо одетому человеку, вбивавшему в газон перед входной дверью деревянный кол. – Что это вы делаете? Вы, наверное, ошиблись адресом.

У обочины стоял красный пикап, и когда Натали поравнялась с ним, из него вылез другой мужчина, одетый столь же безукоризненно, сколь неопрятно выглядел первый.

– Это ведь номер двадцать семь по улице Cюис? – спросил он. – Значит, все верно.

Натали изумленно воззрилась на него.

– Но это мой дом. Я здесь живу, он принадлежит мне, я и не думала продавать его.

Мужчина улыбнулся ей так, как, впредставлении Натали, могла бы улыбнуться гремучая змея.

– А он уже продан, – промурлыкал он со злорадным удовлетворением. – Так что вам самое время подыскать себе другое жилье.

Его голос звучал угрожающе, но Натали не позволила себя запугать. С ледяной надменностью она взглянула на незнакомца.

– Здесь явно какое-то недоразумение, – твердо заявила она. – Я же говорю вам: дом принадлежит мне и не продается.

Мужчина покачал головой, сохраняя на липе все ту же змеиную улыбку.

– Никакого недоразумения нет, если верить имеющимся у меня документам, – ответил он, с подчеркнутым вниманием разглядывая содержимое папки, которую держал в руках. – Дом куплен мной и моими партнерами. Продолжай, Шарль, – кивнул он своему крепко сбитому приятелю.

– Прекрати, Шарль! – отменила приказ Натали без малейшего колебания. – Покажите мне бумаги.

Узенькие глазки, посаженные слишком близко, чтобы вызывать доверие, засверкали злобой. Незнакомцу явно не понравилось открытое сопротивление со стороны женщины. Тем не менее он отдал папку, и, еще раз гневно взглянув на него, Натали принялась изучать документы. Сверху лежала фотокопия выглядевшей вполне законной доверенности, предоставлявшей Антуану право вести все юридические дела от ее имени. Она ошеломленно заглянула в конец документа... и замерла, увидев собственную подпись, скрепленную печатью и надлежащим образом засвидетельствованную.

– Но... здесь, видимо, какая-то ошибка... – запротестовала Натали, чувствуя, что ее начинает трясти. – Я ничего подобного не подписывала.

– Вы хотите сказать, что подпись подделана? – воинственно спросил человек-змея.

– Нет... но... Я действительно подписывала какие-то бумаги пару недель назад, но они имели отношение исключительно к налоговым выплатам. В них ни слова не было о продаже дома.

– Сожалею, детка, но, похоже, тебе лучше утрясти этот вопрос со своим мужем. Мы купили дом на вполне законных основаниях и заплатили ему наличными. Так что, если хочешь что-нибудь забрать отсюда, лучше поспеши. Все, что останется, – уже наше.

Натали невидящими глазами смотрела на бумагу, но обращение «детка» вывело ее из состояния шока.

– Не смейте называть меня деткой! – взвизгнула она, сверкая глазами. – И я не собираюсь ничего паковать. Я плохо понимаю, что происходит, но мой муж не имел права продавать этот дом – он принадлежит мне, а не ему. И я никуда отсюда не уеду!

На лице мужчины вновь появилась леденящая душу улыбка, только на этот раз она была еще более противной.

– А вот это было бы совсем глупо, – вкрадчиво заметил он. – Мы собираемся продать дом – это наш бизнес. Не можем же мы продавать его с тобой внутри, как ты считаешь?

– Нет, не можете. – Натали обуяла паника, но ей не хотелось показывать своего страха. – И вы не сможете заставить меня уехать. Для этого вам, по меньшей мере, придется получить судебное постановление.

Мужчина шагнул по направлению к ней, так же поступил и его громила-приятель.

– Обычно мы не утруждаем себя подобной рутиной, – махнул он рукой. – Правда, Шарль? Люди, поняв это, быстро перестают упрямиться. Пойми, если мы не продадим дом, Шарль не получит своей доли, а это почти наверняка расстроит его. Надеюсь, я понятно выражаюсь, а?

Натали пришлось сделать глубокий. вдох, чтобы увериться в том, что она полностью владеет голосом.

– Если вы намерены и дальше угрожать мне, я позову полицию, – предупредила она.

Мужчина рассмеялся.

– Но не сможет же полиция находиться здесь все время, – возразил он. – Ладно, почему бы тебе не проявить благоразумие? Нам не хотелось бы, чтобы случилось какое-нибудь... несчастье. Ни с тобой, ни с этой малышкой. Она такая прелесть!

Он протянул руку, чтобы погладить Монику по головке, но Натали быстро отдернула коляску в сторону.

– Не смейте прикасаться к ней! – крикнула она, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. – Убирайтесь отсюда и заберите с собой это!

В последнем приливе храбрости она выдернула из земли табличку с надписью «Продается» и бросила ее на газон, после чего направилась к двери, одной рукой катя коляску, а другой судорожно нащупывая в кармане ключи.

Позади послышался издевательский смех.

– Хорошо, мадам Лемэр, мы даем вам время до завтрашнего утра. Но не дольше, имейте в виду. Боюсь, Шарль не относится к числу терпеливых парней.

Вся ее бравада моментально исчезла, стоило ей обессилено опуститься на нижнюю ступеньку ведущей на второй этаж лестницы. Моника, все еще сидевшая в коляске, смотрела на мать встревоженными голубыми глазами, явно чувствуя неладное, но не понимая, в чем дело.

– Как же нам быть, Моника? – прошептала Натали трясущимися губами. – Эти ужасные люди говорят, что папочка Антуан продал им наш дом. Не могу поверить, что он мог так поступить с нами. – Выступившие на глазах слезы покатились по щекам. – Если я позволю им выгнать нас отсюда, нам некуда будет идти.

Последние сомнения в том, что Джек Вендел говорил правду, развеялись – Антуан обманул их обоих. О, он очень умен, с горечью признала Натали.

Она всегда тщательно проверяла подписываемые бумаги, но Антуану она доверяла – ведь тот был ее мужем! И когда он предложил заняться налоговыми платежами, с радостью согласилась.

Момент, когда принести бумаги на подпись, он выбрал подходящий. Тем вечером Натали была невероятно уставшей, – Монике весь день не давали покоя режущиеся зубки, – поэтому не глядя нацарапала подпись в тех местах, которые указал муж, едва слушая его педантичные объяснения по поводу мелкого шрифта. Должно быть, доверенность и договор Антуан подсунул ей среди прочих бумаг, а она даже не заметила.

Понимание того, что он так холодно и расчетливо обманул ее, лишив даже крыши над головой, причинило Натали почти физическую боль. Что же ей теперь делать? На всех бумагах стоит ее подпись, и даже если она обратится в полицию, то сможет ли доказать, что Антуан обманом присвоил ее дом? Как бы то ни было, разбирательство будет длиться долго, к тому же не стоило забывать и об угрозах тех двух бандитов.

Направляемая инстинктом, о наличии которого даже не подозревала, Натали дотянулась до телефона и набрала номер, записанный на визитной карточке, лежавшей под аппаратом.

– «Вендел-корпорэйшн», – ответил деловой женский голос.

– Э-э-э... Нельзя ли попросить мистера Вендела? – неловко пробормотала она.

– У него совещание. Могу я что-нибудь ему передать?

– Совещание? – повторила Натали, чувствуя себя сбитой с толку. – А как долго оно продлится?

– Боюсь, это трудно сказать, – последовал холодный ответ. – В любом случае он должен освободиться к ланчу. Попросить его перезвонить вам?

– Да... нет. Я... Ладно, не имеет значения. Благодарю вас.

Говорить с Джеком по телефону бесполезно – ей надо увидеться с ним. Взглянув на часы, Натали быстро подсчитала, что, если ей повезет с автобусом, она сможет быть в его офисе еще до ланча. Проведя тыльной стороной ладони по глазам, чтобы смахнуть слезы, она перебросила сумку через плечо и, толкая перед собой коляску, устремилась к двери.

На улице шел дождь. Салон автобуса был полон, и Моника начала капризничать, как только они вошли. С трудом пробираясь перед нужной остановкой к выходу, Натали с ревущим ребенком и непременной сумкой в одной руке и с цеплявшейся за все коляской в другой смогла по достоинству оценить отзывчивость французской публики: никто и не подумал предложить ей помощь.

К тому времени, когда они добрались до элегантного застекленного входа в «Вендел-корпорэйшн», обращенного на набережную, Моника орала во всю силу своих легких, лицо ее покраснело от гнева. Да и сама Натали была близка к тому, чтобы разрыдаться. Во всяком случае, никакого настроения объясняться с двумя сладкоголосыми секретаршами, сидевшими среди пальм в холле, у нее не было. По счастью, одна из них была поглощена телефонным разговором, а другая растолковывала что-то посетителю. Так что Натали, хоть и с трудом, удалось провезти коляску через вращающуюся дверь и нырнуть прямо в лифт, из которого только что вышли пассажиры, не обращая внимания на резкий окрик:

– Мадам? Я могу вам чем-нибудь помочь?

Она нажала кнопку самого верхнего этажа, прислонилась к стене и закрыла глаза, стараясь дышать как можно глубже, чтобы успокоить истерзанные нервы. С самого начала было ясно, что не стоило приходить сюда. И Натали принялась корить себя за слабость, которая заставила ее обратиться за помощью к Джеку Венделу. Что, если его уже утомили ее бесконечные проблемы?.. Но раз она уже здесь, не возвращаться же, не повидавшись с ним!

Натали имела смутное представление о расположении кабинетов на верхнем этаже. Антуан лишь однажды, сразу после их свадьбы, приводил ее сюда. Но здесь должно быть все так же, как и несколькими этажами ниже, где находился кабинет ее мужа, а к нему она приходила два или три раза. Выйдя из лифта, Натали быстрым шагом направилась по коридору, стараясь выглядеть так, словно имеет полное право здесь находиться. Однако это было непросто: Моника вопила не переставая, колотя при этом пятками по подножке коляски. Нужная дверь оказалась последней по коридору и совсем не приспособленной для того, чтобы вкатывать коляску с сопротивляющимся ребенком. Натали не спасло и чувство собственного достоинства, когда она зацепилась ремнем огромной сумки за ручку двери, чуть не упав при этом. Обижаться на безупречно причесанное изящное существо, сидевшее за столом и с превеликим удивлением разглядывавшее ее, было бы просто смешно. Натали была настолько же не на месте в этой роскошной приемной, насколько Джек – в ее захламленной кухне.

– Могу я вам чем-нибудь помочь? – произнесла секретарша дежурную фразу. Безразличная вежливость ее тона не могла скрыть явную неприязнь к женщине, неспособной контролировать свое поведение.

– Я... Мне нужно видеть Джека... то есть мистера Вендела, – выдавила Натали, чувствуя, что голос у нее дрожит от волнения.

– Боюсь, в данный момент его нельзя беспокоить.

Зато Моника, не имевшая ни малейшего уважения к тонкостям делового этикета, разразилась таким криком, что могла бы поднять из могил всех покойников в радиусе пяти километров. Поэтому не было ничего удивительного в том, что дверь, ведущая в кабинет босса, вдруг открылась, и в проеме появилось удивленное лицо Джека Вендела.

– Что за... Натали? В чем дело?

Едва взглянув на него, Натали сделала то, что клялась не делать ни в коем случае, – разрыдалась.

Двумя огромными шагами он пересек приемную и заключил расстроенную женщину в объятия. Сотрясаемая рыданиями, она приникла к безукоризненно сшитому пиджаку Джека, мало заботясь о том, что подумает секретарша или кто бы то ни было. Натали знала, что ей не следует уступать предательскому желанию положиться на его силы, но своих у нее уже не осталось.

Джек крепко прижимал ее к себе, гладя по волосам, как это обычно делала она, пытаясь успокоить Монику.

– В чем дело? Что случилось? – спрашивал он ее между тем.

– Антуан продал мой дом, – наконец, судорожно всхлипывая, выговорила Натали. – Сегодня утром приехали два типа и поставили на газоне табличку с надписью «Продается». Я ничего не знала об этом – он хитростью заставил меня подписать бумаги. Они... они сказали, что, если я до завтра не уберусь... О, простите, я не должна была обращаться с этим к вам, но я просто не знаю, что мне делать.

– Все в порядке, – ласково заверил ее Джек. – Я рад, что вы обратились именно ко мне. Мари, будь любезна, извинись за меня перед господами и скажи, что совещание переносится на завтра, – обратился он к секретарше. – А потом принеси нам кофе.

Натали безуспешно пыталась справиться со слезами.

– Извините, – пробормотала она, по-прежнему, всхлипывая. – Я не хотела вам мешать.

Он только рассмеялся, протягивая ей носовой платок.

– Вы появились в самый нужный момент, – заметил Джек. – Эти алчные акционеры так наседали, что мне годился любой предлог, чтобы охладить их пыл. Ладно, пойдемте в кабинет и спокойно обсудим, что же все-таки случилось.

Натали опустила глаза и, отступив, неловко высвободилась из его объятий.

– Спасибо. Я... думаю, сначала мне все-таки надо взглянуть на Монику. – Она постаралась улыбнуться. – Наверное, ей пора поменять подгузник.

Джек перевел взгляд на раскрасневшегося ребенка, похоже решившего на время отдохнуть от крика, но, судя по всему, готового в любой момент опять разразиться плачем.

– Вы можете воспользоваться моей ванной комнатой, – предложил Джек. – Полагаю, у вас есть все... необходимое?

– Конечно, – заверила его Натали, которую немного развеселило его явное незнакомство с элементарными нуждами маленьких детей. – Я быстро.

Секретарша, только что закончившая выпроваживать из приемной одетых в серые костюмы мужчин, бросила на Натали ледяной взгляд, когда та вкатила коляску в кабинет шефа и, отстегнув ремни, взяла Монику на руки. Мари была достаточно хорошо вымуштрована, чтобы не задавать лишних вопросов, но у нее был особый и весьма красноречивый способ выражать свое мнение. Чего стоил один только взгляд! Однако у Натали было достаточно своих забот, чтобы волноваться еще и из-за секретарши Джека.

– Иди сюда, малышка, давай-ка мы тебя разденем, – проворковала она на ухо начавшей снова капризничать Монике. – Ты сразу почувствуешь себя лучше, когда на тебе окажется чудненький сухой подгузничек.

Да и мне бы не мешало привести себя в порядок, подумала она, проскальзывая в дверь, которую для нее открыл Джек.

Ванная была огромной и роскошной. Бледно-серый мрамор покрывал пол и стены, а в душевой кабине можно было устраивать фуршеты. Своевременное напоминание, криво улыбнувшись, подумала Натали. Эта ванная комната, огромный кабинет, да что там – все здание принадлежат Джеку Венделу. А ведь наверняка есть еще и множество других, про которые она и слыхом не слыхивала. Те полмиллиона, которые украл Антуан, для него не более чем капля в море. Пропасть между ним и ей слишком широка, чтобы через нее можно было навести мосты, и не стоит забывать об этом.

Когда Моника была приведена в свое обычное счастливое состояние, Натали быстро ополоснула лицо холодной водой и вытерла его одним из пушистых белых полотенец, которые были сложены стопкой на полке рядом с раковиной. Посмотрев на себя в зеркало, она вынуждена была признать, что выглядит далеко не лучшим образом – глаза покраснели, а несколько непослушных прядей волос выскользнули из-под ленты, стягивавшей их на макушке.

Все это не должно ее волновать, упрекнула себя Натали. Она вовсе не собиралась производить ни на кого впечатления – она здесь совсем не для этого! Тем не менее, быстро распустив волосы, она провела по ним щеткой и связала их опять, потом легко коснулась рта губной помадой. Хотя результат был минимальным, она сразу почувствовала себя лучше.

Моника тем временем с чисто научной дотошностью изучала устройство биде.

– А теперь пойдем, – позвала ее Натали. – Как насчет апельсинового сока? Хочешь немножко?

– Со-ок, – радостно закивала Моника.

Как только Натали открыла дверь, девочка опрометью бросилась через кабинет Джека. Посередине она нерешительно остановилась и принялась разглядывать незнакомое помещение, но потом, увидев Джека, застенчиво улыбнулась и оглянулась на мать, чтобы удостовериться, все ли в порядке.

– Не бойся, дружок, это дядя Джек, – ласково успокоила ее Натали.

Джек, так неожиданно введенный в круг членов семьи, выгнул черную бровь в веселом недоумении.

– Сейчас она выглядит значительно лучше, чем несколько минут назад, – отметил он, улыбнувшись. – Может быть, попросить принести молока или чего-нибудь еще? Она умеет пользоваться чашкой?

– Не беспокойтесь, у меня есть сок, – ответила Натали, доставая из сумки банку и привычным движением срывая крышку. – На-ка, птенчик, и скажи спасибо.

– Пасибо, – послушно повторила девочка, не отрывая глаз от высокого мужчины, стоявшего рядом, и одновременно обеими руками поднося ко рту банку с соком.

Джек улыбнулся.

– Чего там у вас только нет! Похоже, в этой сумке можно найти все, за исключением, разве что, кухонной раковины.

– О, думаю, и она там рано или поздно окажется, – весело ответила Натали. – Первая заповедь любой матери – быть готовой ко всему!

Шутка оказалась несколько неуместной. Джек, начинавший привыкать к присутствию Моники и даже, казалось, иногда получавший от него удовольствие, любое упоминание об ответственности, неразрывно связанной с радостью общения с маленьким ребенком, по-прежнему встречал натянуто.

Он направился к обтянутым бледно-серой тканью креслам, окружавшим кофейный столик со столешницей из цельного куска полированного мрамора, жестом приглашая ее присоединиться к нему. Да, с расходами здесь не считаются, отметила Натали, впервые внимательно разглядывая огромную комнату.

Сказать, что кабинет был размером с футбольное поле, было бы преувеличением, но он был полон света и воздуха, что делало его просторнее. Пол устилал серый ковер, а стены ему в тон оживляли вспышками красок картины современных художников.

– Сейчас принесут кофе, – сказал Джек. – Похоже, вам крепко досталось.

Натали кивнула, чуть заметно улыбнувшись.

– Я просто не знала, что делать. Вот почему я... пришла к вам. – Охватившая ее поначалу паника немного улеглась, оставив ощущение полной опустошенности. – У меня в голове не укладывается, что Антуан мог так поступить со мной. И в то же время ума не приложу, как я-то могла оказаться подобной дурой? Почему не пригляделась к нему повнимательнее? Ни когда не думала, что так плохо разбираюсь в людях.

– Боюсь, это в равной степени относится к нам обоим, – сухо заметил Джек. – Как выясняется, он весьма опытный жулик. Теперь уже осталось мало сомнений в том, что афера была тщательно спланирована заранее.

– Да, полагаю, что так, – согласилась Натали. Отрицать это было бы глупо; так же, как невозможно было отрицать и то, что она испытала немалое облегчение, уверившись в не виновности Джека. – Есть какие-нибудь известия от частных детективов? – спросила она, чтобы отвлечь свои мысли от этого опасного направления.

Джек покачал головой.

– Пока нет. Они проверяют информацию, поступившую из Конго, а также пытаются выяснить, чем занимался Лемэр до того, как объявился здесь. Было бы неплохо, если бы вы поговорили с ними.

– Конечно... Моника, чего ты хочешь? Нет, сначала поставь банку. Похоже, ей опять понадобились ваши ключи, – повернулась Натали к Джеку.

– Неужели? – Он улыбнулся малышке, обхватившей его за колено, и, вытащив ключи из кармана, потряс ими перед ее носом. – На, держи.

Она взяла у него полюбившуюся игрушку, сосредоточенно посмотрела на нее и неожиданно вернула Джеку. Несколько удивленный, он собрался было опустить ключи в карман, но девочка решительно запротестовала, вновь протягивая ручку.

Натали рассмеялась.

– Предполагается, что вы должны снова отдать их ей. Это такая игра.

– А, понятно.

Он осторожно шлепнул ключами по протянутой пухлой ладошке, и Моника, залившись восторженным смехом, возвратила их назад. Этот обмен повторился не один раз, и Натали наблюдала за ним в полном удивлении – она никак не ожидала от Джека Вендела такого терпения.

– Ах ты, маленькая мартышка, – проговорил он и, смеясь, наклонился, чтобы похлопать ее по круглому животику. – Ты что, намерена заниматься этим весь день?

В этот момент раздался стук в дверь и на пороге появилась секретарша, неся серебряный поднос с кофейными принадлежностями. Недоуменно выгнув тщательно подведенную бровь при виде Моники, пытавшейся забраться повыше по ноге Джека, она перевела теперь уже полный враждебности взгляд на Натали.

– Боже, Джек, ты решил поиграть в няньку? – с легкой издевкой спросила она, заставив Натали скрипнуть зубами от негодования. – Вот уж не думала, что доживу до такого!

– Сейчас! Я заберу ее, – быстро предложила Натали и, протянув руки, взяла Монику и посадила к себе на колени.

К ее облегчению, девочка не стала устраивать скандала. Вдоволь наревевшись до этого, она изрядно устала и теперь, положив щеку на пухлую ручку, моментально уснула.

Джек, улыбнувшись, взглянул на секретаршу. Даже если его и застали врасплох за абсолютно не свойственным ему занятием, он не подал виду.

– А, кофе. Спасибо, Мари. Поставь его на стол, хорошо? Между прочим, ты не знакома с Натали? Это жена Антуана Лемэра. Она была тогда на нашей дружеской вечеринке. По-моему, вы обменялись парой фраз.

Навстречу Натали протянулась изящная холеная рука.

– Как поживаете, Натали? Какое чудесное имя! Вы, очевидно, русская?

– Нет, дело в литературных пристрастиях моей матери, – без всякого выражения привычно протараторила она, отвечая на рукопожатие.

– Так, значит, вы жена Антуана, – многозначительно протянула Мари, всем своим видом давая понять, что невысокого мнения о женщине, которая была настолько глупа, что вышла замуж за вора-бухгалтера. – Вы знаете, где он сейчас?

– Нет, не знаю, – ответила Натали, стараясь сохранять остатки достоинства; она была близка к тому, чтобы признать правоту Мари. – Я не видела его вот уже два дня.

– Ах, какая жалость... Джек, мне сообщили имена приглашенных на выставку в Токио. Следует ли заказать билеты?

– Да, пожалуйста, Мари. Ты сможешь полететь туда со мной?

– Конечно.

Выходя из кабинета, она была похожа на кошку, добравшуюся до сметаны, и Натали ощутила резкий укол в сердце. Неужели Джек спит со своей секретаршей? Она, бесспорно, относится к тем женщинам, которые могли бы привлечь его, – шикарный, безукоризненно сшитый костюм, уверенные манеры и речь, за которыми чувствовалось дорогое частное образование.

Черт побери, да она же ревнует! Это чувство было из разряда тех ощущений, которых она прежде не испытывала. Симон никогда не давал ей поводов к ревности, а Антуан... Если быть честной, то он был не способен вызвать в ней столь глубокие эмоции.

Джек тем временем наполнял чашки из старинного серебряного кофейника.

– Сливки, сахар? – спросил он.

– Немного сливок, пожалуйста, – с усилием выговорила Натали.

Он передал ей чашку и откинулся в кресле, серьезно глядя на нее через стол.

– Ну а теперь расскажите, что же все-таки случилось, – попросил он. – Каким образом Антуану удалось заставить вас подписать бумаги?

Натали криво улыбнулась. Ей было неудобно признаваться в своей глупости, но тем не менее она выложила ему всю правду. Джек внимательно слушал, изредка задавая вопросы, чтобы прояснить ту или иную деталь.

– Закладной не существует?

Натали отрицательно покачала головой.

– Нет. Все было сполна оплачено из страховки Симона.

– А кто эти люди, купившие дом?

– Какая-то компания по торговле недвижимостью. Они спешат снова его продать.

– Ага! – Заметив ее вопросительный взгляд, Джек принялся объяснять: – К сожалению, существует немало подобных сомнительных компаний. Они действуют на грани закона, скупая недвижимость, которая по тем или иным причинам продается по дешевке. Например, если хозяин дома недееспособен или испытывает отчаянную нужду в деньгах. Затем они заставляют его быстренько съехать и сразу же выставляют дом на продажу, имея на этом славный доход.

У Натали вытянулось лицо.

– Как вы думаете, я могу на что-нибудь рассчитывать в данной ситуации?

Плотно сжатые губы Джека не внушали оптимизма.

– Насколько я понимаю, вы все-таки подписали эти бумаги? Подпись не поддельная?

– Если и поддельная, то от моей ее никто не отличит, даже я, – с горькой иронией ответила Натали.

– А ваша подпись засвидетельствована?

– На тех бумагах, что я подписывала, автографов свидетелей не было, а на тех, которые предъявил мне тот тип, они уже были. Наверное, появились потом... Это лишает их законной силы, не так ли? – добавила она, хватаясь за последнюю соломинку надежды.

– Теоретически – да, – согласился Джек, однако в его голосе звучало сомнение. – Но доказать это будет непросто.

– Но ведь при засвидетельствовании обязательно должен был присутствовать нотариус? – возразила она.

– Это так. Но, к сожалению, среди них немало подлецов, готовых изменить профессиональной этике за приличное вознаграждение. Первое, что нам надо будет сделать, – это получить копии всех документов.

– Значит, если дело дойдет до суда, это будет всего лишь мое слово против их слова, не так ли? – мрачно поинтересовалась она. – Ведь нет никакой гарантии, что я смогу доказать незаконность их действий.

– Боюсь, что так, – уныло признал он и поднял кофейник, предлагая ей вторую чашку. – Бумаги, которые вы подписывали, относятся только к дому?

Натали удивленно взглянула на своего собеседника.

– Что вы имеете в виду?

– Ну, например, не было ли там документов, касающихся компенсации, которую вы получили за несчастный случай с Симоном?

– Я еще не получила компенсацию, – ответила она дрожащим голосом. – Это долгая история. Нужно, чтобы перед судом предстал другой водитель. Потом, как правило, следует его апелляция, затем его страховая компания начинает торговаться по поводу суммы. Но Симон застраховал свою жизнь, к тому же я выручила немалые деньги от продажи его магазина. На это-то мы и жили... – У Натали побелели щеки. – Уж не думаете ли вы, что он добрался и до этих денег?

– Думаю, не мешает проверить.

Потребовалась всего пара телефонных звонков, чтобы утвердиться в самых худших предположениях. Антуан перевел деньги с ее депозитного счета и обратил их в наличность двое суток назад, как раз в тот день, когда исчез, оставив Натали всего с несколькими сотнями франков на текущем счету.

Она сидела, крепко прижав к себе Монику, и слезы текли по ее щекам.

– Черт бы его побрал! – наконец выдохнула Натали. – Он обманул меня и лишил Монику будущего. Никогда не прощу ему этого!

Джек подошел к небольшому бару в углу и вернулся с рюмкой коньяку.

– Держите! Вам явно требуется что-нибудь покрепче, чем кофе.

Она подняла на него глаза, потемневшие от перенесенного потрясения.

– Но я не пью...

– Исключительно в лечебных целях, – настаивал он, вставляя рюмку ей в руку и направляя ко рту.

Натали выпила залпом, и огненный напиток опалил горло.

– Хорошо еще, что не пришла компенсация, – пробормотала она, пытаясь найти просвет в черных тучах, что сгустились над ней. – Он ведь мог присвоить и ее.

– Мне кажется, именно за нею он и охотился, – сухо признал Джек. – Он мог вычитать что-нибудь из газет?

– В прессе прошло сообщение о судебном процессе. Водителя, который сбил Симона, признали невиновным. Когда был вынесен вердикт, газеты опубликовали на первых страницах фотографию меня и Моники. Но это было за много месяцев до того, как я встретила Антуана.

– Он вполне мог все планировать еще тогда, – нахмурившись, сказал Джек. – Боюсь вас огорчить, но подозреваю, что подобное он проделывал и раньше. Это не экспромт: схема хорошо им отработана.

– Вы хотите сказать... Вы думаете, что он профессиональный мошенник?

– Похоже на то. Не уверен, что вас это утешит, но, судя по всему, ваши сбережения изначально были для него основной целью. Работа у меня служила всего лишь прикрытием, придающим ему некий дух респектабельности.

– Но тогда зачем он украл деньги и у вас? – возразила Натали. – Ведь это намного увеличивает риск быть пойманным.

– Жадность... Самомнение... Если ему удавались такие фокусы в прошлом, он мог поверить в то, что умнее всех. Но сейчас Лемэр схватил кусок, который ему прожевать не по силам, – добавил Джек. Хотя голос его был спокоен, слова прозвучали угрожающе. – У полиции, может быть, и не хватит возможностей, чтобы поймать его, зато у меня хватит. И я его найду!

У Натали мурашки побежали по коже, ей даже стало немного жаль Антуана. Но мрачная решимость Джека оставалась для нее единственной гарантией возвращения ее денег. Она провела рукой по глазам и обнаружила, что та стала совсем мокрой от слез.

– И все-таки я не могу поверить. Он казался таким... хорошим, надежным.

– Думаю, что на этом и зиждился его успех, – заметил Джек. – Внушать доверие, быть очень убедительным и, улыбаясь, грабить. Но оставим эти ненужные рассуждения. Сейчас надо решить, что вам делать дальше. Домой возвращаться нельзя – эти типы наверняка не оставят вас в покое.

– Знаю. – Натали вздохнула, взглянув на дочь, мирно спавшую у нее на руках. – Если бы я была одна, то стояла бы на своем и не сдвинулась с места...

Джек покачал головой.

– Это слишком опасно. Вы могли бы где-нибудь пожить некоторое время?

– Ну, у меня есть отец и мачеха, – с сомнением в голосе проговорила она. – Если бы еще знать, как долго все продлится...

– Трудно сказать наверняка, но думаю, что долго, – ответил он серьезным тоном. – Послушайте, у меня есть дом неподалеку от Сен-Тропеза! Там будут только рады вас видеть.

– Да, но... Я не могу, – запротестовала Натали, чувствуя, как у нее заполыхали щеки. – Мне бы вовсе не хотелось... стеснять вас.

Джек досадливо поморщился.

– Я чувствую себя в некоторой степени ответственным за то, что произошло. Если бы мой отдел кадров оказался на высоте, мы могли бы схватить мошенника за руку до того, как он успел причинить вам вред.

Натали колебалась. Это было заманчиво – слишком заманчиво. Особенно если учесть, что единственной альтернативой была софа в вылизанной до невозможности гостиной ее мачехи...

– Я редко наезжаю в те края, – добавил он со слабой улыбкой, словно уловив причину ее сомнений. – В доме живет только старая домоправительница моей матери, которой он принадлежал. Флоранс давно могла бы уйти на покой, но, прожив там всю жизнь, просто не знает, куда деться. И Монике там понравится – сад спускается прямо к морю.

– Хорошо... – Натали знала, что не должна соглашаться; теперь она будет у него в долгу, чего ей совсем не хотелось. Но не верилось, что Джек попробует извлечь из ее положения какую-то выгоду. Кроме того, его ведь там не будет. Так что нет причин отвергать спасительное предложение. – Хорошо, – повторила она с неуверенной улыбкой. – Большое спасибо. Это очень щедрый жест.

– Отлично, – кивнул Джек и, быстро встав, подошел к письменному столу, на котором стоял телефон. – Я отправлю кого-нибудь из служащих к вам домой, чтобы помочь собрать все необходимое. Вас я отвезу туда попозже, ближе к обеду. А пока пусть в доме посидит парочка охранников, чтобы не было никаких проблем.

Натали только слабо кивнула. При нормальных обстоятельствах она бы крайне возмутилась таким вмешательством в ее жизнь. Но обстоятельства были явно ненормальными, и как приятно было иметь рядом человека, на которого можно положиться, кто будет сражаться со всеми этими драконами вместо нее. Чего-чего, а спорить она с ним не собиралась!

Хотя весеннее солнце яркими бликами играло на воде, постоянно дующий бриз напоминал, что на улице всего лишь конец марта. По волнам неслась белоснежная яхта, тишину. нарушали только хриплые крики чаек.

Маленький пляж был достаточно уединенным. Спрятанный в небольшой бухточке, он был хорошо защищен высокими рыжими скалами от страшных штормов, время от времени обрушивавшихся на эти берега.

Мелкий золотистый песок завораживал Монику, и она могла часами пересыпать его между пальцев или строить непонятные сооружения, центром которых непременно был бассейн – старательно выкопанная ямка с заполнявшей ее водой.

Они прожили на побережье уже больше недели, и Натали была рада, что приняла предложение Джека. Здесь, в спокойной обстановке, ее проблемы казались не такими мучительными, и она смогла расслабиться. Больше всего ее теперь беспокоило то, что она может влюбиться в этот чудесный дом с тенистым садом, спускающимся к морю.

Построенный в середине прошлого века каким-то дальним родственником Джека по матери, проведшим большую часть жизни в путешествиях по Африке, он был лишен архитектурных изысков. Белые оштукатуренные стены, крутая черепичная крыша, просторная терраса.

Все комнаты в доме были набиты сокровищами, которые он когда-то привез из своих странствий. Резная мебель из черного дерева, искусно инкрустированная слоновой костью, старинное оружие, культовые маски и украшения соседствовали здесь с десятками фотографий, изображавших солидных усатых мужчин в костюмах-тройках, нарядных дам с кисейными зонтиками и темнокожих туземок в традиционных одеждах, то есть практически без оных.

Общее впечатление от этого изобилия экзотики могло бы быть тяжелым и угнетающим, если бы не высота комнат, залитых светом из широких, выходящих на юг окон. Оклеенные светло-бежевыми обоями стены подчеркивали глубокий насыщенный тон темного дерева. Джек сказал, что дом со всем его содержимым неожиданно достался в наследство его матери. Именно она, подолгу живя здесь, придала интерьерам неповторимую элегантность. Но после того как мать умерла пять лет назад, сам Джек почти не бывал здесь.

Натали поначалу чувствовала себя скованно, боясь, что Моника что-нибудь разобьет или испачкает ковер. Но теплота, с которой приняла их Флоранс, пожилая домоправительница, помогла ей быстро справиться с неловкостью.

– Ах, не надо ни о чем беспокоиться! Она просто маленький ангел. И кроме того, что такое несколько старых вещиц по сравнению с присутствием в доме ребенка! Это так приятно. Я уверена, что мадам Патриция сказала бы то же самое.

Не возникало сомнений, что Флоранс была всей душой предана своей хозяйке, и, глядя на ее фотографии, развешанные по всему дому, Натали чувствовала, что ей она тоже понравилась бы. Не будучи красавицей, Патриция имела такое же крепкое телосложение, как у сына, а за приветливой улыбкой угадывались здравомыслие и доброжелательность. И уж конечно, человек, обустроивший такой удивительный дом, должен был быть каким-то особенным...

Натали стояла у кромки воды и полной грудью вдыхала свежий, наполненный запахом соли и водорослей воздух. И она, и Моника были в свитерах, шортах и пластиковых сандалиях, в которых нестрашно оступиться в воду, что было ценно, учитывая характер их развлечений.

– Смотри, Моника, видишь рачка? – Она указала на крохотное, почти прозрачное создание, копошившееся на дне ямки, сделанной девочкой у самой воды. – Быстро неси сачок.

– Поймали что-нибудь?

Вздрогнув, Натали обернулась и из-под руки посмотрела на мужчину, неожиданно появившегося у начала тропинки, спускавшейся к пляжу. Его силуэт казался огромным на фоне полуденного солнца. Она вовсе не рассчитывала увидеть Джека Вендела так скоро – он не говорил, что собирается приехать.

– Что вы здесь делаете? – спросила она, слегка задыхаясь.

Джек лениво рассмеялся.

– Это мой дом, разве вы уже забыли? – ответил он, легко сбегая вниз.

Подойдя к ней, Джек присел на корточки рядом. Натали почувствовала, как легкий румянец покрывает ее щеки.

– Вы же говорили, что редко выбираетесь сюда, – заметила Натали, довольная тем, что ей удалось произнести фразу относительно ровным голосом, несмотря на сердце, пустившееся вскачь.

– В воскресенье Пасха, – напомнил он, и в его карих глазах заискрилось веселье. – Даже мне иногда требуется отдых.

– Конечно. Я не это имела в виду... Извините... – Черт побери, ну почему она начинает дрожать от волнения, стоит ему вот так посмотреть на нее?

– Вам не за что извиняться, – насмешливо ответил он, окидывая оценивающим взглядом ее длинные стройные ноги и словно намекая на то, что один их вид полностью компенсирует все глупости, которые она способна наговорить.

В этот момент Моника, до сих пор сосредоточенно возившаяся у ямки, взвизгнула от восторга и резко вскинула сачок вверх, обдав обоих взрослых брызгами морской воды, смешанной с песком.

– Умница! – воскликнула Натали, радуясь возможности отвлечься. – Ну что ты там поймала?

– Вачка! – с триумфом в голосе пролепетала малышка, суя сачок с истекающим водой грузом песка и копошащимся рачком им под нос и заставляя отпрянуть.

– Опусти его сюда, – ласково велела Натали и помогла отправить бесценный улов в желтое пластмассовое ведро, откуда по окончании прогулки он будет осторожно возвращен в лужу.

– Да, с развлечениями здесь негусто, – заметил Джек. – Вы не были в Канне? Монике наверняка бы понравилось.

– Нет, не были, – ответила Натали, несколько удивленная тем, что он проявляет такой интерес к организации досуга Моники. – Да, вы говорили, что мы можем брать машину, но... я как-то неуверенно буду чувствовать себя за рулем в незнакомом городе. Кроме того, там нет детского сиденья, – добавила она с кривой улыбкой. – Оно осталось в машине Антуана, и одному небу известно, где находится сейчас.

Эти слова вернули Натали к неприятным воспоминаниям о причинах, приведших ее сюда, а также к вопросу о том, почему она не может позволить себе открыто наслаждаться обществом хозяина дома. Она немного неуклюже вскочила на ноги. Джек встал следом за ней – такой высокий, такой мужественный, – заставив ее ощутить сухость во рту.

До этого она не видела его без пиджака и галстука, но сейчас он был в рубашке с расстегнутым воротом, открывавшим вьющиеся черные волосы у основания шеи... У Натали перехватило дыхание, и она попыталась скрыть волнение, наклонившись, якобы для того, чтобы поднять ведерко и сачок Моники.

– Пойдем, котенок, – сказала она, протягивая руку девочке. – Посмотрим, что тетушка Фло приготовила тебе к чаю?

Джек шел на шаг позади, пока они поднимались по тропинке и пересекали сад.

– Сегодня я получил сообщение от детективов, – сказал он ровным голосом. – Они выяснили, что стало с частью ваших денег.

Натали мгновенно оглянулась – в глазах застыл вопрос. Всю неделю она ломала голову, пытаясь придумать какое-нибудь иное объяснение случившемуся, представить, что это было результатом ошибки или недопонимания.

Но ее усилия успехом не увенчались. Все другие объяснения, помимо тщательно спланированного мошенничества, казались маловероятными.

– Как им это удалось?

Джек пожал плечами, при этом под белоснежной рубашкой обозначились крепкие мускулы.

– Я не интересуюсь их методами, – по крайней мере, до тех пор, пока они приносят плоды. Похоже, Антуан пытался замести следы, пропустив деньги через полдюжины банковских счетов. Но теперь они его обложили; как только он попытается к ним прикоснуться, мы сразу узнаем.

Натали уловила мрачную решимость в голосе Джека Вендела. Когда Антуана поймают, ему придется очень несладко!

– Значит, нам остается только ждать? – неуверенно спросила она.

– Да, нам остается только ждать. И чтобы не терять попусту время... – Он кривовато улыбнулся, заставив ее сердце забиться сильнее. – В субботу вечером мы, спонсоры, устраиваем прием для нашей гоночной команды. Я подумал, может быть, вы захотите пойти.

Она непонимающе воззрилась на него.

– Прием для гоночной команды? Но я не очень уверена, что мне следует... В сложившихся обстоятельствах...

– Каких обстоятельствах? – нетерпеливо перебил он. – Вы не сделали ничего плохого и не в ответе за криминальные подвиги мужа. Вы что – намерены скрываться от всех до конца своей жизни? Не говорите глупости!

– Я не говорю глупости, – запротестовала она. – Просто... Я ведь еще замужем, и...

В карих глазах блеснула насмешка.

– А не кажется ли вам, что после всей этой истории ваш брак можно считать недействительным? – сухо поинтересовался он. – Возможно...

Однако она пока не желала об этом думать. Не говоря уж о том, что ей трудно было представить себя в суде, где слушается дело о ее разводе. Без такого сдерживающего барьера между ней и Джеком, как ее замужество, Натали опасалась, что будет не в силах сохранять безопасную дистанцию. Если плотина рухнет, потоки эмоций хлынут неудержимо и затопят ее с головой. Такого риска она не могла себе позволить.

– Я ведь приглашаю вас не на романтический ужин при свечах, – убеждал он Натали, отлично понимая ее страхи. – Там будет около сотни человек. Уверен, вам понравится.

– А как же Моника? – слабо возразила Натали. – Мне кажется, это не то мероприятие, на которое можно взять с собой маленького ребенка.

– Думаю, что Флоранс будет только рада посидеть с малышкой.

Натали тоже не сомневалась в этом. Ну почему, почему всегда так трудно сделать правильный выбор?!

– Хорошо, – согласилась она, сдавшись в неравной борьбе. – Спасибо за приглашение.

– Спасибо вам за то, что приняли его, – церемонно ответил Джек, но лукавый блеск в его карих глазах предупреждал о том, что ей следует быть очень осторожной, чтобы не дать ни малейшего повода думать, что, согласившись пойти на прием, она тем самым согласилась и на нечто большее.

В субботу днем Натали в полной растерянности стояла перед зеркалом, пытаясь разобраться в своих чувствах.

– Повторяй за мной, – сказала она своему отражению, – я замужняя женщина и не собираюсь затевать любовную интрижку с Джеком Венделом.

Слова звучали достаточно решительно, но зеленые глаза, смотревшие на нее из зеркала, были виновато-неуверенными. Натали была слишком уязвима во всем, что касалось Джека, и, к сожалению, он знал это.

Возможно, если бы ее брак с Антуаном был хоть немного более удачным, ей было бы проще контролировать свои эмоции. Но явное безразличие мужа к интимной стороне их отношений постепенно подточило ее уверенность в себе, заставило сомневаться в своей привлекательности.

Поначалу ее не очень беспокоила холодность Антуана. Ей даже показалось проявлением благородства то, когда он заявил, что хочет подождать до первой брачной ночи. Но и потом нельзя было сказать, чтобы простыни с кровати разлетались по всей комнате. По мере того как проходили дни – и ночи, – она все больше задумывалась над тем, не было ли в этом ее вины! Может быть, она слишком высокая или слишком худая... О, Симон. Тот ее боготворил, но, возможно, Симон и впрямь был странноватым. Ей так не казалось, хотя большинство их знакомых наверняка согласились бы с подобной оценкой. Поэтому внимание такого человека, как Джек Вендел, рождало в ней новые ощущения – волнующие и пьянящие. И опасные.

Но как ни пыталась она урезонить себя, внутри все равно оставалось болезненное сомнение, которое само по себе никогда не исчезнет, и Натали знала только один способ разрешить его.

– Ты что – дура? – спросила она у своего отражения в зеркале. – Да последнее, что ты можешь сделать, – это залезть к нему в постель! Тогда ты окажешься просто очередной победой на его счету.

Почему Джек не предупредил ее, что собирается приехать на Пасху? Если бы он не уверил ее, что редко бывает в доме на побережье, она еще не раз подумала бы, прежде чем принять его приглашения. По крайней мере, ей нравилось так считать.

Впрочем, он отчасти сумел реабилитировать себя,предложив прокатить их с Моникой в Канн и протаскав девочку на плечах от аттракциона к аттракциону большую часть дня. Джек казался вполне счастливым и терпеливо сносил выходки Моники, – даже когда та устроила небольшой скандал на карусели, не желая расставаться с полюбившейся лошадкой, или когда вытребовала мороженое только для того, чтобы оно, моментально забытое, растаяв, залило весь перед ее комбинезона.

Не слишком ли цинично предполагать, что Джек руководствовался скрытыми мотивами, проявляя к ним дружеское расположение? Еще недавно ей и в голову не пришло бы задуматься над этим, но теперь доверчивости у нее заметно поубавилось. К тому же была существенная разница между тем, чтобы поиграть денек в доброго «дядюшку Джека», и тем, чтобы взять на себя постоянную ответственность за судьбу чужого ребенка. Только выяснив это, можно было на что-то решиться.

Вздохнув, Натали покачала головой и отвернулась от зеркала. Она начинала всерьез сомневаться в правильности своего решения пойти с Джеком на прием этим вечером. При непосредственном столкновении с его миром только ярче высветится, что она вовсе не принадлежит к нему. Она знала, какие женщины крутятся в этой автогоночной вакханалии – красотки с улыбками, достойными рекламы зубной пасты, одетые, вернее раздетые, так, чтобы подчеркнуть достоинства прекрасно загоревших тел.

Решив ни с кем не соревноваться, Натали обратилась к привычному для нее черному цвету, выбрав платье, которое сшила сама. Из гладкого шелка, простое, без рукавов, оно словно вторая кожа обтягивало ее стройную фигуру. Добавив пару не самых вызывающих из своих серег и распустив по плечам рыжевато-каштановые локоны, она уже нисколько не сомневалась в том, что будет выглядеть на приеме явно неуместно.

Но Натали никогда не волновало то, что могут подумать о ней посторонние. Она одевалась так, как ей нравилось, и не собиралась изменять привычке сейчас. Решительно расправив плечи, она взяла сумочку и открыла дверь, чуть не столкнувшись с Джеком, уже поднимавшим руку, чтобы постучаться к ней.

У Натали перехватило дыхание. Он сменил обычный деловой костюм на смокинг, туго накрахмаленную белую рубашку и шелковую темно-синюю бабочку. Смокинг безукоризненно сидел на широких плечах, а то, с какой подчеркнутой небрежностью он его носил, делало присущий ему от природы магнетизм еще заметнее.

– А, вот вы где, – приветствовал он Натали с ленивой усмешкой. Карие глаза пробежались по ней, и в них отразилось восхищение, заставившее ее на мгновение замереть. – Значит, это как раз то, что принято называть «маленьким черным платьем»? – заметил он с обычным легким сарказмом. – Вы намерены устроить мятеж?

Натали почувствовала, как ее щеки заливает горячий румянец, и машинально провела руками по гладкой ткани, остановившись в нескольких сантиметрах от колен.

– Оно что – слишком короткое?

Она не надевала это платье вот уже пару лет и совсем забыла, сколь значительная часть ее длинных ног остается на виду.

– Вовсе нет,. – ответил Джек тоном, который так и не развеял ее сомнений. – По мне так это то, что нужно.

Зеленые глаза взглянули на Джека предостерегающе. Да, она согласилась выйти с ним в свет, но это вовсе не свидание.

– Я на секундочку... Поцелую на прощание Монику, – проговорила Натали излишне поспешно.

Детская была рядом с ее комнатой. Моника уже лежала в кроватке, а Флоранс рассказывала ей сказку, время от времени подвергавшуюся безжалостным исправлениям, когда старушка допускала отклонение от канонического текста. Девочка засияла широкой розовощекой улыбкой навстречу Натали, когда та просунула голову в дверь комнаты.

– Мы сейчас уезжаем, – сказала она. – Веди себя хорошо, котенок. – Девочка сонно зевнула, когда мать, склонившись над кроваткой, прикоснулась губами к золотистым кудряшкам. – С ней не будет никаких проблем, – тихо добавила она уже для Флоранс. – Моника набегалась за день и наверняка заснет прямо сейчас.

Старушка прямо-таки светилась от удовольствия.

– Ах, не стоит беспокоиться. Я в любом случае присмотрю за ней, – заверила она ласково. – Езжайте и хорошенько повеселитесь там вдвоем.

– Спасибо, – прошептала Натали, смущенно улыбаясь.

Она давно уже поняла, что Флоранс обожает своего хозяина, которого знает чуть ли не с младенчества, и что ей доставляет какое-то сентиментальное удовольствие наблюдать за его игрой в счастливую семью. К сожалению, старушку ожидает разочарование.

– И не торопитесь домой, – добавила Флоранс почти заговорщически. – Я с радостью посмотрю какой-нибудь ночной фильм по телевизору.

Натали подоткнула одеяльце Моники и склонилась, чтобы поцеловать ее еще раз. Но у девочки были свои соображения по поводу прощального ритуала.

– Дядя Джек! – потребовала она тоном, не терпящим возражений.

Джек, услышав, шагнул в комнату с несколько озадаченным видом. Натали взглянула на него с извиняющейся улыбкой.

– Похоже, Моника хочет, чтобы вы тоже поцеловали ее на ночь, – объяснила она, чувствуя себя крайне неловко.

– О... – В слабом свете ночника трудно было определить выражение лица Джека, но он покорно согнулся над кроваткой и прикоснулся губами к кончику курносого носика девочки.

– Спокойной ночи, малышка, – прошептал Джек. – Хороших тебе снов.

Довольная Моника свернулась калачиком под одеялом и, еще раз зевнув, приготовилась слушать окончание сказки.

– Мы ненадолго, – пообещал Джек Флоранс, беря Натали за руку таким собственническим жестом, что та испугалась, как бы он еще больше не распалил романтические надежды домоправительницы. – Спокойной ночи.

Натали позволила вывести себя из детской, все время чувствуя тепло его руки и легкое покалывание, похожее на слабые разряды электричества. Когда они спускались по ступенькам, она украдкой взглянула на Джека из-под опушенных ресниц, задаваясь в сотый раз вопросом, почему он пригласил ее на сегодняшний прием. Уж, наверное, не потому, что не мог найти другую спутницу... Черт побери, ей вовсе не доставляло удовольствия быть такой подозрительной – это совсем не в ее натуре!

А вообще-то, совсем нетрудно привыкнуть к такому стилю жизни, подумала Натали, когда они подошли к машине. Джек открыл перед ней дверцу, и она со вздохом восхищения погрузилась в комфорт кремовых кожаных подушек сиденья. Все в этом автомобиле, начиная от обтекаемых, чувственных линий корпуса и кончая полированной ореховой обшивкой приборной доски, дышало откровенной роскошью.

Некоторый диссонанс в это великолепие вносило лишь яркое детское сиденье, укрепленное сзади. Оно служило наглядной демонстрацией того, как маленький ребенок может нарушить идеально отлаженную утонченную жизнь. Если Джек Вендел и впрямь вынашивает тайное намерение заполучить ее в свою постель, ему придется понять, что Моника будет частью сделки. А если Джеку это не понравится, что ж, тем хуже для него.

– Вам тепло? – заботливо спросил он, включая зажигание, и Натали услышала, как зашуршал гравий подъездной дорожки под широкими шинами, когда машина мягко тронулась с места.

– Да, спасибо.

Натали откинулась на спинку сиденья, закрыла глаза и постаралась расслабиться. Так редко выпадают подобные моменты, уговаривала она себя, настолько отличные от обычной жизни, что я просто обязана позволить себе насладиться ими. И только беспокойная совесть все нашептывала Натали, что даже самое невинное общение с этим человеком может далеко завести ее.

Она понятия не имела, куда им предстоит ехать, но низкий рокот мотора свидетельствовал о скрытой в нем мощи, позволявшей машине пожирать расстояние с огромной скоростью, которая, впрочем, совсем не ощущалась.

Джек включил магнитофон. Раздавшийся в тишине волнующий низкий голос Эллы Фицджеральд унес их от окружающей действительности и позволил Натали наконец-то всем своим существом ощутить присутствие мужчины, сидевшего за рулем.

Не более чем через полчаса они свернули с шоссе и немного проехали по сужавшейся дороге до ворот какого-то имения, обнесенного ажурным чугунным забором. Перед ними виднелись еще две-три машины. Натали заметила, что водителям пришлось остановиться и предъявить нечто вроде пропуска, прежде чем проехать внутрь. Но когда очередь дошла до них, охранники лишь приветственно помахали и отдали честь.

Впереди возвышалось строение, больше всего похожее на авиационный ангар, выкрашенное в приятный голубой цвет. Рядом с откатывающимися воротами в торце стояли два огромных бело-голубых автофургона, и Джек поставил машину на свободное место около них, проигнорировав переполненную стоянку.

Натали окинула сцену действия ироничным взглядом.

– И вы все это финансируете?

– Я один из главных спонсоров, но есть и другие.

– Даже если и так, все равно это должно стоить целого состояния.

Он небрежно пожал плечами.

– Хобби всегда требует затрат.

– Ничего себе хобби, – заметила она, поджав губы.

Джек рассмеялся.

– Вас трудно чем-либо поразить.

Он что, хочет потрясти ее своими богатством и влиятельностью? Как же все-таки умный и могущественный Джек Вендел наивен! Эти вещи не относились к разряду тех, которые могли бы произвести на нее впечатление.

Джек вышел из машины и, обогнув ее, открыл перед ней дверцу. Но Натали предпочла выбраться сама, не обращая внимания на протянутую руку и насмешливый взгляд, ясно говоривший, что он прекрасно все понимает.

Ох, не следовало ей приезжать сюда, но теперь уже поздно было что-то менять. Ей оставалось только пережить предстоящий вечер с максимумом достоинства, на которое она была способна, и постараться не придавать значения тому, что все собравшиеся наверняка сочтут ее очередной подружкой Джека. В конце концов, она видит их первый и последний раз в жизни, так какая разница, что они подумают о ней. Решительно выпрямившись, Натали перекинула сумочку через плечо, предоставив своему спутнику следовать за ней через вымощенный камнями дворик перед главным входом.

В дверях стоял очередной охранник, проверявший приглашения у гостей, прежде чем пропустить их внутрь, и Натали приостановилась, когда он протянул к ней руку. Но тут вперед выступил Джек, и она опять почувствовала его крепкие пальцы на своем локте. Охранник, заулыбавшись, немедленно отступил.

– Не забывайте, что вы со мной, – прошептал Джек, наклонившись к ее уху. – Это дает некоторые преимущества, как вы, вероятно, могли заметить.

Натали не нашлась, что ему ответить.

Они вошли в устланную коврами приемную, стены которой служили фоном для захватывающей фотолетописи автомобильных гонок. Здесь были пожелтевшие снимки мужчин в кожаных шлемах и куртках, позирующих рядом с длинными двухместными машинами на продуваемых всеми ветрами взлетно-посадочных полосах аэродромов, яркие цветные фотографии «лотосов» и «феррари» в Ле Маисе и Монзе, собственноручно подписанные снимки великих Фангио, Стерилинга Мосса, Никки Лауда...

– Джек, дорогой! Где же ты прячешься, несносный человек? И почему не был сегодня днем на пробном заезде?

Натали, оторвавшись от фотографий, быстро обернулась и обнаружила, что ее место подле кавалера заняла яркая блондинка в переливчатом розовом платье, обвившаяся вокруг Джека подобно виноградной лозе, способной противостоять любым ураганам. И он ничуть не огорчен этим, кисло отметила Натали.

Опять эта дурацкая ревность! Да еще к женщине, которая явно перенесла не одну пластическую операцию, отчего ее улыбка казалась болезненным оскалом.

Ну что же, уж Натали-то точно не доставит ему удовольствия, соревнуясь за право на его внимание! Но как только она решительно направилась прочь, Джек вытянул руку и, обхватив ее за талию, привлек к себе.

– Извини, Сесиль, – обратился он к блондинке, улыбаясь с ленивым обаянием, заставлявшим, похоже, любую женщину мурлыкать как котенок, которого чешут за ушком. – Боюсь, я был занят... в другом месте.

Взгляд, подобный остро отточенному клинку, метнулся в сторону Натали, но голос Сесиль остался сладким как мед, когда она, надув губки, ответила Джеку:

– А, ладно, главное, что сейчас ты здесь. Пойдем выпьем шампанского. Просто сказочная вечеринка – десятки фотокорреспондентов!

– К сожалению, большинство из них стремятся сделать фотографии машины, – поддел он ее. – Кстати, Натали, это Сесиль Делор, ее муж один из спонсоров команды. Сесиль, позволь тебе представить Натали.

Натали тут же была подвергнута критическому осмотру. От глаз блондинки явно не ускользнул ни один ручной стежок на ее самодельном платье. Наконец женщина соизволила чуть заметно улыбнуться.

– Натали? – с небрежным высокомерием переспросила она. – Вы, очевидно, русская?

Прежде чем Натали успела ответить, Джек расхохотался и властная рука притянула ее еще ближе.

– Нет, просто ее мать любила Пушкина, – ответил он за нее и улыбнулся, глядя Натали в глаза.

Рука, покоившаяся на ее талии, казалось, обжигала кожу сквозь мягкую ткань платья. Она ответила ему взглядом, полным негодования. Похоже, Джек намерен создать впечатление, что их отношения гораздо ближе, чем есть на самом деле, хотя вряд ли ему требовалось выставлять ее как свою последнюю победу, чтобы подкрепить и без того убийственную репутацию.

Сесиль, недоуменно нахмурившись, смотрела на него.

– Пушкин? – озадаченно повторила она. – Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду Александра Пушкина, – с непонятным для той весельем пояснил Джек. – Ну, ты же знаешь, русский поэт девятнадцатого века, – добавил он. – Уверен, ты читала. «Евгений Онегин» и все такое прочее.

– «Евгений Онегин»? Ах... да... припоминаю... – Смущенный вид Сесиль яснее ясного говорил, что она не имеет ни малейшего представления, о чем он толкует, но сияющая улыбка быстро восстановилась на ее лице. – Как бы там ни было, присоединяйтесь к нам, – продолжала настаивать она, таща Джека за руку. – Пьер что-то там нудно бормочет о всяких технических штучках, но теперь, когда ты здесь, будет гораздо веселее.

Они миновали еще одну дверь и оказались в обширном, похожем на сарай помещении. Пол здесь был цементным, а стены и потолок – из гофрированного железа, поэтому грохот игравшего где-то в глубине оркестра и гул множества голосов разносились над головами собравшихся подобно раскатам грозы.

Приземистый автомобиль на толстых гладких шинах, бывший центром всего этого столпотворения, стоял на высоком подиуме. Крылья и спойлеры бело-голубого болида, украшенные эмблемами спонсоров, покрывали мелкие щербинки, полученные на сегодняшних пробных заездах, предварявших первые в этом сезоне гонки, которые должны были состояться через несколько недель. Натали сразу узнала гонщиков – двух самоуверенных молодых людей в бело-голубых комбинезонах, окруженных полудюжиной едва одетых моделей и оравой фотографов, переводивших пленку за пленкой.

Джек сквозь толпу пробирался к группе людей, стоявших у самого подиума. У Натали упало сердце – это было именно то, чего она боялась. Мужчины были в смокингах или вечерних костюмах, в то время как женщины, отражая положение в обществе и размер счета в банке мужей, потрясали великолепием драгоценностей и элегантностью платьев.

Как тут же выяснилось, любая надежда на то, что ей удастся затеряться в толпе, была обречена с самого начала. Отчасти по ее собственной вине. Конечно же не следовало надевать такое короткое платье. Впрочем, с ее ростом и непокорной гривой рыжеватых волос, Натали все равно не удалось бы избежать всеобщего внимания.

Джек провел церемонию взаимных представлений, а она очень старалась запомнить имена присутствующих и понять, кто с кем пришел. Разговор, естественно, крутился вокруг машин.

– Если уменьшить прижимную силу, это, конечно, скажется на устойчивости при прохождении поворотов. – Говоривший, крепко сбитый мужчина лет сорока пяти, оказался мужем Сесиль. – Но тяговое усилие тогда тоже уменьшится и, даже если двигатель форсировать, скорость все равно останется прежней... О, простите, моя дорогая, – добавил он, обращаясь к Натали с тем выражением отвратительной мужской снисходительности на лице, которое всегда раздражало ее. – Боюсь, все эти технические подробности для вас ужасно скучны.

– Вовсе нет, – ответила Натали, улыбаясь в ответ. – А вам не кажется, что меньшая прижимная сила увеличит гоночные характеристики машины? Это даст пилоту лучшее чувство трассы.

– Да, пожалуй... – согласился Пьер, удивленный тем, что она поняла все, о чем он говорил. – Так, значит, вы тоже любительница автогонок?

– Не совсем – я предпочитаю мотоциклы. Я и сама водила один до... недавнего времени. – До тех пор пока не забеременела Моникой, но она предпочла не упоминать об этом. – Это был «харлей».

– «Харлей»? А не слишком ли он велик для женщины? – спросил Пьер, покровительственно улыбаясь ей.

Натали ответила ему долгим, холодным взглядом.

– Я как-то справлялась.

У нее было непреодолимое желание нанести завершающий удар, но она побаивалась вызвать недовольство Джека, уязвив его приятеля. Натали рискнула бросить на него быстрый взгляд из-под опушенных ресниц и увидела, что Джек улыбается своей останавливающей сердце улыбкой, предназначенной на этот раз только ей. Господи, помоги мне! – мысленно взмолилась она, чувствуя, как щеки в который уже раз заливает краска. Похоже, я действительно влюбляюсь в него.

Упоминание о мотоциклах вызвало неподдельный интерес, по крайней мере, среди мужчин. Неожиданно Натали оказалась в центре дискуссии, что не осталось незамеченным женами и подружками, чьи враждебные взгляды открыто обвиняли ее в том, что она намеренно затеяла этот разговор.

– Я и сам всегда любил эти японские «хонды», – заметил кто-то еще.

– А я предпочитаю английские мотоциклы, – заявил третий. – «Триумф» – лучшая машина на дороге. Мне, конечно, нравятся и «харлей», – поспешил добавить он, словно боясь обидеть Натали. – Я тут увидел одну новинку – модель с принудительным впрыском топлива. Отлично подойдет для путешествий.

– Думаю, что да, – сдержанно ответила Натали, с неохотой принимавшая всякий прогресс. – Зато он сильнее будет рычать на средних оборотах. Но мне все равно больше нравится старая карбюраторная версия, – добавила она задумчиво.

Уже более смело взглянув на Джека, она увидела блеск веселой признательности в карих глазах и поспешила отвести свои. Господи, если ему достаточно, лишь посмотреть на нее, чтобы она вся начинала таять...

– Шампанского? – предложил он, беря два бокала у проходившего мимо официанта.

– Спасибо, – прошептала Натали, отчаянно надеясь, что он отнесет ее румянец на счет духоты в зале.

Надо выпить, чтобы успокоить нервы, только немного, рассудительно предупредила себя Натали, вспомнив о вечере их первой встречи. Сегодня она должна быть начеку и держать себя в руках. Дело, конечно, не в том, что Джек способен, напоив ее, попробовать извлечь из этого известные преимущества. Нет, такого рода примитивная тактика не в его стиле. Он будет действовать гораздо тоньше, пытаясь обольстить ее. Обольстить... Даже мысленно представив, что стоит за этим словом, Натали почувствовала, как во рту у нее пересохло. Плотно притиснутая к Джеку в толпе, она слишком хорошо ощущала атлетическую легкость его движений, мускулистость торса под смокингом. Даже не закрывая глаз, она могла представить себе, какое тело скрывает прекрасно сшитая одежда. Поджарое и упругое, отливающее бронзой и покрытое жесткими черными волосками...

– Месье Вендел, вы позволите сделать несколько снимков?

Натали испуганно моргнула, когда вспышка ослепила ее с расстояния всего в несколько метров. Джек продолжал насмешливо улыбаться, а его рука все так же властно прижимала ее к себе. Она едва успела осознать, что происходит, а фотограф уже сделал полдюжины снимков. Репортер, сопровождавший его, вытаскивал записную книжку.

– Чего вы ожидаете от предстоящего сезона, месье Вендел?

– Крупных успехов, – спокойно ответил Джек. – У нас отличная машина, отличная команда и два прекрасных пилота. Опытность Жерара и потенциальные возможности Клода способны покорить и другие высоты.

– «Формула-1»?

– Думаю, для этого у них вполне достаточно мастерства.

– А каковы ваши личные планы, месье Вендел? – нахально спросил репортер, бросив многозначительный взгляд на Натали.

Джек снисходительно рассмеялся, давно смирившись с тем, что вторжение прессы в личную жизнь – неизбежное зло, сопутствующее занимаемому им положению.

– Если у меня таковые возникнут, я сообщу дополнительно.

– Могу ли я узнать имя мадемуазель? – Карандаш в ожидании замер над блокнотом, но Джек покачал головой.

– Можете назвать ее просто близкой приятельницей.

Репортер понимающе усмехнулся.

– Благодарю вас, месье Вендел, – сказал он и моментально исчез в поисках следующей жертвы.

Взбешенная Натали освободилась от руки Джека.

– Зачем вы это сделали? – возбужденно воскликнула она.

– Что? Позволил сделать несколько фотографий? – спросил он с выражением невинного удивления на лице. – Это их работа.

– Но почему вы сказали репортеру, что он может назвать меня вашей близкой приятельницей? – задохнулась она от гнева.

Жесткие губы Джека сложились в насмешливую улыбку.

– Вы предпочли бы, чтобы я назвал ему ваше имя?

– Нет! – резко возразила Натали. – Я предпочла бы, чтобы мои фотографии вообще не появлялись в газетах.

Он пожал плечами с нарочитым безразличием.

– Боюсь, с этим ничего нельзя поделать. Опыт научил меня, что чем больше противишься публикации, тем с большим рвением они гоняются за тобой. Лучше всего не обращать на них внимания.

– Вам просто говорить, вы к этому привыкли. А я – нет, и мне это не нравится. – Раздраженно вздохнув, она оглянулась в поисках благовидного предлога, чтобы уйти. – Я... Извините, мне нужно поправить прическу.

На этот раз Джек даже не пытался удержать ее. Пробившись сквозь толпу, она нашла дамскую комнату, нырнула в кабинку и заперла дверь, прислонившись к ней спиной и облегченно закрыв глаза. Все, что ей было нужно, – это остудить пылавшее лицо и успокоить бешеный стук сердца.

Почему Вендел ведет себя так, словно между ними что-то есть? Может быть, потому что чувствует, как сильно ее к нему тянет? Но ей ни в коем случае нельзя сдаваться на милость обстоятельствам. Она отлично знала все причины, по которым не следует этого делать. К сожалению, подобное знание ничуть не помогало ей справиться с собственным сердцем. Она стояла перед лицом серьезной опасности влюбиться в Джека.

Натали почувствовала, что самообладание отчасти вернулось к ней и можно покинуть кабинку. Но стоило ей взяться за ручку двери, как она услышала, что в дамскую комнату кто-то вошел, и немедленно узнала голос Сесиль, дышавший злобой.

– Очередная крошка Джека? Не очень-то она вписывается в его окружение, ты не находишь? Взять хотя бы эти ужасные дешевые серьги! И весь этот вздор о мотоциклах, который она несла только для того, чтобы приручить мужиков!

Сердце Натали билось так громко, что казалось, злющая блондинка и ее спутница слышат его стук. Ей следовало бы просто открыть дверь, но услышанное смутило и заинтриговало ее.

– О, не знаю, – с легкостью ответила вторая женщина. – Но в ней, несомненно, что-то есть. И, похоже, твой Пьер думает так же.

– Ты же знаешь, каковы эти мужчины! – Сесиль хрипло рассмеялась. – Любая короткая юбка заставляет их таять как свеча. Но, согласись, она выглядит просто неприлично. Не думай, что твой Жак ничего не заметил, – он едва мог отвести от нее взгляд.

Спутница Сесиль была настроена более благодушно.

– Жак всегда ценил хорошие ножки. Кстати, мне не кажется, что она очередная пассия Джека. Жак сказал, что она замужем и у нее есть маленькая дочь.

– Замужем? – Голос Сесиль прозвучал сдавленно. – Но... Джек всегда уверял меня, что это противоречит его принципам – волочиться за чужими женами!

– О, не думаю, что он имел при этом в виду тебя, – с фальшивой доброжелательностью успокоила ее вторая женщина. – Ведь Пьер – один из его лучших друзей, а это резко меняет дело.

– У меня и в мыслях не было вступать в связь с Джеком, – возмущенно запротестовала Сесиль, пытаясь сохранить остатки достоинства. – Я никогда не изменяла Пьеру!

– Ну конечно же, дорогая. Как бы там ни было, Жак рассказал мне, что ее муж оказался подонком. Он украл все ее деньги, оставив бедняжку ни с чем. Поэтому-то она и живет сейчас в доме Джека на побережье.

– Да что ты говоришь?! – заинтересованно откликнулась Сесиль, в то время как Натали в своем убежище мечтала только об одном, чтобы под ней разверзся пол и она оказалась где-нибудь подальше от этого места.

– Этот парень одно время работал у Джека, а потом, судя по всему, присвоил полмиллиона долларов и сбежал.

– Ага! – с циничным торжеством воскликнула Сесиль. – Ну что же, это все объясняет, не так ли?

– Что ты хочешь этим сказать? – задала другая женщина вопрос, который вертелся у Натали на языке.

– Ну как же! Муж сбегает с кучей денег Джека, а тот в ответ захватывает его жену и ребенка. Готова поклясться, что он приютил их не от широты души. Уж я-то знаю Джека!

– Ну... возможно, ты и права, – неохотно согласилась вторая женщина. – И что же, по-твоему, произойдет дальше?

– Мошенник, естественно, должен поплатиться, – безапелляционно заявила Сесиль. – Джек не из тех, кто позволяет брать над собой верх, даже если исчезновение несчастных пяти сотен тысяч никак не скажется на его благосостоянии. А переспать с женой этого прохвоста – прекрасный способ мщения...

Голоса оборвались – обе женщины, очевидно, вернулись в зал. А Натали, совершенно разбитая, опять прислонилась спиной к двери. Последние слова эхом отдавались у нее в голове: «Переспать с женой...» А еще говорят, что подслушивать вредно! Но как иначе узнаешь горькую правду, не смягченную уловками светского обхождения?

Неужели Сесиль права? Неужели Джек столь бессердечно использует ее, чтобы таким дьявольским способом отомстить Антуану? Ей трудно было в это поверить... Хотя как знать... Слишком уж легко она позволила себя очаровать, слишком быстро безоговорочно поверила Джеку. Неужели урок не пошел ей впрок? Ведь и Антуану она верила, а он предал ее. Следовало бы воспринять горький урок как предостережение и быть поразборчивее в отношениях с людьми.

Натали потрясла головой в надежде усмирить путающиеся мысли. Собственно, какое ей дело до всего этого! Ведь она поклялась не поддаваться пугающе сильному влечению к Джеку. Надо только твердо следовать принятому решению. Но как это сделать?

6

Если Натали и чувствовала себя подавленной по пути домой, Джек, похоже, этого не заметил. К счастью, ехать было не так далеко. Сидя рядом с ним в замкнутом пространстве роскошного автомобиля и глядя на освещенную луной дорогу, она словно впала в транс, в котором не могла и не хотела контролировать свои эмоции и ощущения, дремавшие до этого глубоко внутри. Глядя на его руки, легко и уверенно управлявшие мощной машиной, она будто наяву чувствовала их ласкающие прикосновения к своему телу... Ей пришлось превратить готовый вырваться у нее легкий стон в зевок.

Джек взглянул на нее, но, что таилось в глубине его темных глаз за выражением участливой заботы, Натали так и не поняла.

– Устали?

– Немного.

– Мы уже почти дома.

Широкие шины знакомо захрустели гравием подъездной дорожки, и Джек затормозил перед входом. Натали, как и в первый раз, не собиралась подавать ему руку, но сиденье было расположено так низко... Когда она выбралась из машины, то попыталась освободиться, но Джек не отпускал ее.

– Вам понравился вечер? – спросил он голосом мягким, как лунный свет.

Джек был так близко, что Натали не решалась вздохнуть или поднять на него глаза.

– Да... Спасибо...

– В самом деле?

Их пальцы сплелись, и Джек поднял соединенные руки, внимательно разглядывая их словно причудливый узор, не имевший к нему никакого отношения.

– Да... Я...

Во рту у Натали пересохло, она дрожала всем телом. Джек наверняка ощущал эту дрожь. Набравшись храбрости, она наконец взглянула на него с молчаливой мольбой отпустить ее, но вместо этого еще больше запуталась в тонкой паутине, расставленной этими карими колдовскими глазами.

– В самом деле?..

Теперь это был не более чем хриплый невнятный шепот, так как он, наклонившись, легчайшим поцелуем коснулся жилки на ее запястье, а потом неумолимо привлек к себе. Когда он приник к ее губам, она уже знала, что не хочет никакого спасения.

Это был поцелуй глубочайшей нежности и с трудом сдерживаемого желания. Губы Джека касались ее рта с томительным соблазном, уговаривая его раскрыться и впустить жаждущий язык и вызывая в ней бурное ответное чувство. Его руки обвились вокруг нее, прижимая к себе, и знакомый, слегка мускусный аромат его кожи с каждым ее судорожным вдохом все больше дурманил сознание.

Перед глазами мелькали яркие картины – сильное обнаженное тело мужчины, крепкие мускулы, перекатывающиеся под бронзовой кожей, когда он, держа ее в объятиях, обладает ею...

С губ Натали сорвался низкий стон, голова откинулась, открывая жгучим поцелуям нежную шею. И она тут же почувствовала, как рука Джека безошибочно нашла упругий холмик ее груди, как его пальцы легчайшими прикосновениями принялись ласкать ноющий от страсти бугорок. Желание, горячее и настоятельное, теперь стало сродни физической боли...

Но она ведь замужем, неожиданно всплыло в затуманенном мозгу Натали. Кроме того, оставалось слишком много вопросов и сомнений. Она больше не могла, как выяснилось, полагаться на свои инстинкты. Поэтому, с большим трудом собрав остатки воли, Натали попытаться оттолкнуть Джека. Однако тот, отлично уловив раздирающие ее противоречивые чувства, не выпустил драгоценную добычу из своих объятий.

– Я хочу тебя, – проговорил он низким чувственным голосом. – Я хочу заняться с тобой любовью.

– Нет... Пожалуйста, Джек, отпусти меня, – судорожно сопротивлялась она, не в силах поднять глаза и не в силах разорвать кольцо его рук.

– Ты же знаешь, что тоже хочешь этого.

– Да. – Как она могла отрицать очевидное? – Но...

– Но? – Он вопросительно поднял бровь.

– Я... не лягу с тобой в постель, – выдавила она, стараясь, чтобы голос звучал убедительно. – Я... замужем.

Джек ядовито рассмеялся, а его руки скользнули вниз по спине Натали, тесно прижимая ее к себе и как бы давая понять, от чего она отказывается.

– Черт побери, я знаю, что ты замужем, – нетерпеливо произнес он. – Но ты же не любишь его и никогда не любила! – Это было утверждение, а не вопрос. – Ты не смогла бы целовать меня так, если бы любила Антуана.

Натали колебалась, все еще не желая признавать правду, хотя и знала, что никуда от нее не деться.

– Дело не в этом, – наконец уклончиво ответила она. – Антуан... мой муж. – Она наконец отважилась поднять глаза и встретиться с ним взглядом. – Я не могу просто сделать вид, что его не существует.

Джек протяжно и глубоко вздохнул, словно стараясь взять себя в руки.

– Хорошо, – согласился он, наконец-то отпустив ее. – Если ты так к этому относишься, пусть будет по-твоему. Хотя мне кажется немного... смешным следовать столь высоким принципам, когда у Лемэра они напрочь отсутствуют.

Натали смотрела на него, удивленная и, как ни странно, разочарованная тем, что ей так легко удалось победить в этом споре. Она почти хотела, чтобы он, проигнорировав протесты, сгреб ее в охапку сильными руками, отнес в дом, а потом вверх по лестнице в свою спальню, бросил на кровать и занялся с нею любовью так неистово, что любое сопротивление стало бы бесполезным.

– Ты еще... не идешь домой? – спросила она слегка неуверенным тоном, видя, что Джек повернулся к ней спиной и направился вниз по дорожке.

Он, не оборачиваясь, покачал головой.

– Я намерен прогуляться – и прогулка будет длительной. Спокойной ночи, Натали.

– С... спокойной ночи.

У Натали был свой ключ, и она постаралась как можно тише войти в дом. Часть ее – слабая, глупая часть – стремилась побежать следом, броситься в его объятия и умолять заняться с ней любовью.

Но она не сделала этого. Слишком много было методу ними преград. И самая главная – золотоволосая девочка, мирно спавшая сейчас в комнате наверху в конце коридора. Она уже потеряла отца, а теперь, вероятнее всего, и отчима. И ей вовсе ни к чему новые потрясения.

Мягкая весенняя погода, стоявшая всю Пасху, сменилась апрельскими ливнями. Моника на кухне «помогала» Флоранс печь пирожные, а Натали, намереваясь подняться наверх, чтобы отобрать вещи для стирки, задержалась у окна на первой площадке лестницы. Она простояла там около получаса, глядя на запущенный сад внизу и неспокойное серое небо и не думая ни о чем конкретном. Это нередко случалось с ней в последние несколько дней.

Неожиданно ее внимание привлек низкий гул автомобильного мотора. Ошибиться было невозможно – к дому приближался «астон мартин».

Прошла уже почти неделя с тех пор, как она видела Джека последний раз, а точнее четыре дня, одиннадцать часов и двадцать пять минут.

Он уехал рано утром в воскресенье, еще до того как проснулась Моника. Натали слышала его тихие шаги на лестнице, звуки открываемой и закрываемой входной двери, шум отъезжающей машины и, лежа в постели, пыталась уверить себя, что поступила правильно и разумно. Но тогда почему же так щемило сердце?

Что ему надо здесь в разгар рабочей недели? Она решительно отбросила запретные мысли и, глубоко вздохнув, чтобы успокоить бешено колотящееся сердце, спустилась вниз, где нос к носу столкнулась с Джеком, входящим в дверь.

– Привет! – Не слишком ли лучезарной была ее улыбка? – Я не ждала тебя сегодня...

Он улыбнулся в ответ, хотя глаза его оставались непроницаемыми.

– У меня появились кое-какие новости, – ответил он.

– Об Антуане? Джек угрюмо кивнул.

– Помнишь, я говорил, что детективы нашли следы твоих денег? Так вот, он начал потихоньку тратить их. Вчера был обналичен чек. В Амьене.

– В Амьене? – повторила она, нахмурившись. – Каким ветром его могло туда занести?

– Понятия не имею, но намерен это выяснить. – В его голосе звучала сталь. – Конечно, нельзя поручиться, что он все еще там, но эта отправная точка годится, как и любая другая.

– Ты собираешься поехать туда сам? – удивленно спросила Натали.

– У нас нет ни одной фотографии Лемэра, – сухо напомнил Джек. – У меня отличные агенты, но с одним описанием внешности им будет чертовски трудно найти его. Я, по крайней мере, знаю, как он выглядит.

– Я еду с тобой. – Воинственный блеск в ее глазах предостерегал от бесполезных возражений. – Я тоже знаю, как он выглядит, – и гораздо лучше, чем ты. И уж конечно, я не собираюсь сидеть здесь и скучать, когда остальные будут «веселиться».

Джек рассмеялся, покачав головой.

– Я так и знал. Но как быть с Моникой? Не думаю, что брать ее с собой – блестящая идея.

Натали заколебалась, наморщив лоб. Здесь он попал в точку. Вряд ли маленькому ребенку пойдет на пользу, если они будут таскать ее за собой в поисках Антуана. Конечно, оставалась еще Флоранс, но, хотя старушка и обожала Монику, те несколько часов, которые она ежедневно уделяла ей, явно утомляли домоправительницу.

– Мы возьмем ее с собой, а потом оставим на несколько дней у папы и Мадлен, – решила она.

Джек насмешливо приподнял черную бровь.

– Мне казалось, что ты не очень-то ладишь со своей мачехой?

– Так оно и есть, – призналась Натали. – Но она любит Монику и будет рада заполучить ее в гости. Боюсь только, что она ее окончательно избалует!

– Отлично. Сколько времени тебе нужно на сборы?

– Не так уж много.

– Хорошо. У нас еще есть минут сорок. Мы даже успеем перекусить. Путь предстоит неблизкий. К часу дня ты будешь готова? – спросил Джек.

– Конечно.

Хотя причин торопиться не было, Натали опрометью бросилась вверх по лестнице, перескакивая через ступеньку. Ее мысли были целиком поглощены тем, что следует взять с собой. Она не собиралась допускать в их успокаивающую обыденность хитрый вопрос: с чего бы это вдруг ей вздумалось ехать с Джеком в Амьен, хотя все в ней кричало, что добром эта поездка не кончится?

Была глубокая ночь, когда они добрались до Амьена. К этому времени Натали так устала, что подсвеченный прожекторами огромный собор, да и сам отель с мраморным холлом, огромной лестницей и особой атмосферой уютной роскоши показались ей сном.

Но, пробудившись утром на мягкой широкой постели и пройдя босиком по пушистому ковру, чтобы раздвинуть тяжелые складки портьер, она окончательно убедилась в реальности происходящего, хотя ее ночное заблуждение было вполне объяснимым. Даже в бледных солнечных лучах готический собор, с устремленными ввысь ажурными башнями и арками, напоминал мираж. А внизу, под окнами отеля, кипела жизнью улица с магазинами, ничем не уступавшими своим парижским собратьям. Контраст был так разителен, что Натали потрясла головой, почти ожидая, что либо улица, либо собор исчезнет.

Легкий стук в дверь заставил ее оторваться от окна и накинуть белый махровый халат с неприметной эмблемой отеля.

– Минуточку, – отозвалась она, завязывая на талии пояс и торопливо пропуская сквозь пальцы спутанные пряди волос. И только потом, глубоко вдохнув, она распахнула дверь.

Джек оглядел Натали с обычной ленивой усмешкой, столь губительной для ее самообладания.

– Доброе утро, соня, – добродушно сказал он. – Ты наконец-то соизволила проснуться?

Натали заморгала, прогоняя остатки сна, и машинально отступила в сторону, чтобы пропустить его в комнату.

– А который час?

– Без пятнадцати десять. Я уж было подумал, что ты вознамерилась проспать весь день.

Натали покачала головой, удивленная тем, что уже так поздно.

– Обычно я не залеживаюсь в постели. Моника будит меня около семи. Надо полагать, завтрак я проспала?

– Позвони в отдел обслуживания, – посоветовал он. – Тебе принесут все, что твоей душеньке угодно.

Натали нахмурилась, вновь оглядывая комнату, вдвое превосходившую по размерам гостиную в ее доме и обставленную со вкусом и элегантностью, несомненно, очень дорого стоившими.

– Сколько ты заплатил за этот номер? – резко спросила она.

Джек отмел вопрос пожатием широких плеч.

– Не имеет значения.

– Имеет, – настаивала Натали, подталкиваемая неугомонным чувством собственного достоинства. – Когда я решила поехать с тобой, то вовсе не имела в виду, что тебе придется еще и оплачивать мои расходы. Я могла бы найти что-нибудь подешевле.

– Это будет не совсем удобно. Нам нужно сконцентрировать усилия на поисках Антуана, а не какой-то дешевой норы для тебя.

Натали упрямо взглянула на него.

– Тогда скажи, сколько стоит номер, и я верну деньги.

– Каким образом и когда? – насмешливо поинтересовался Джек.

– Как только получу назад украденное Антуаном, – не отступала она. – Терпеть не могу... быть обязанной кому-нибудь!

– Как скажешь, – прекратил спор Джек, но глаза у него при этом были подозрительно веселыми. Он пересек комнату и уселся в глубокое кресло у высокого окна. – Итак, если ты соизволишь одеться, мы сможем приступить к поискам.

Натали, не ожидавшая, что он так быстро сдастся, с опаской взглянула на него. Пусть не надеется, что ему удастся помешать ей вернуть долг, когда придет время, хотя это пробьет весьма внушительную дыру в ее бюджете.

– Ты действительно думаешь, что Антуан еще здесь? – спросила она, оглядываясь и припоминая, что повесила одежду в шкаф с зеркальными дверцами в коридорчике между спальней и ванной.

– Может быть, и нет. Но, похоже, здесь лежит на счету большая часть денег, а они ему понадобятся все, если он решит покинуть страну.

– И как ты собираешься искать его?

– У меня есть чувство, что он сам попытается найти нас, – лениво ответил Джек.

– Что ты хочешь этим сказать? – поинтересовалась Натали, вынимая из шкафа длинный черный свитер и короткую черную юбку и выдвигая ящик, чтобы выбрать белье.

– Он наверняка догадывается, что рано или поздно я отправлюсь на его поиски. И если он в городе, то из предосторожности будет наведываться в эту гостиницу: легко предположить, что коли уж я появлюсь, то именно здесь. Но вряд ли он ожидает, что меня сопровождаешь ты. А когда он к тому же узнает, что мы живем в одном номере...

Натали влетела в комнату с широко открытыми от испуга глазами.

– Что ты имеешь в виду, говоря об одном номере?

Джек медленно улыбнулся, во взгляде его сквозила насмешка.

– Две спальни, две ванных комнаты, одна гостиная, – принялся он перечислять, загибая пальцы. – У тебя, разумеется, отдельный выход в коридор, так же как и в маленький холл, разделяющий наши комнаты. Но тем не менее это один номер, хотя и люкс. – Он откинулся на спинку кресла, сложив руки на груди и вытянув длинные ноги. – Я думал, ты одеваешься.

– Я не желаю жить с тобой в одном номере! – яростно запротестовала Натали.

– Тебе абсолютно не о чем беспокоиться, – успокоил ее Джек, явно забавляясь. – В двери между нашими половинами замок. Сообщаю на случай, если у тебя появится желание воспользоваться им. Но я не собираюсь вторгаться на твою территорию. Если только меня не пригласят...

Щеки у Натали ярко пылали, и она поспешила скрыться в ванной. Там на двери тоже был запор, который она немедленно закрыла. Неужели он все спланировал заранее? Неужели специально приехал в Сен-Тропез, вместо того чтобы просто позвонить по телефону, зная, что она непременно настоит на своей поездке в Амьен?

Ну как, как я могу любить человека, которому не доверяю? Или же само по себе наличие любви уже означает, что я безоговорочно ему верю? Или, может быть, я просто сошла с ума, бродя по замкнутому кругу в поисках логического ответа на вопрос, лишенный логики, сердито спросила себя Натали. Лучшее, что можно сделать в подобной ситуации, – это просто плыть по течению, ждать и наблюдать за происходящим вокруг.

Приняв спасительное решение, она открыла душ, ступила под теплые струи и намылила себя с ног до головы ароматным голубым мылом, которое обнаружила в корзиночке с туалетными принадлежностями, стоявшей на полке рядом с ванной. В конце концов, коль уж она оказалась здесь, почему бы не воспользоваться маленькими удовольствиями роскошной жизни?

Собор Нотр-Дам внутри был еще величественнее, чем снаружи. Натали на мгновение показалось, что она очутилась в сумрачном вековом лесу – прохладном, торжественном и отрешенном от мирской суеты. Но ритм колонн и стрельчатых арок тут же вернул ее к реальности и заставил восхититься гениальностью средневековых зодчих.

Это была идея Джека – осмотреть местные достопримечательности. И хотя Натали казалось, что это не совсем то,ради чего они приехали в Амьен, она не стала спорить. Увиденное заставило ее на время отвлечься от мучительных мыслей и переживаний. Единственной проблемой было не оставлявшее Натали чувство, что за ней кто-то наблюдает. Это ощущение появилось почти сразу же после того, как они вышли из гостиницы и пересекли улицу, направляясь к собору. Возможно, виной тому были слова Джека, предположившего, что Антуан может за ними следить...

Она постаралась отогнать неприятные мысли—у нее и без того достаточно забот, чтобы осложнять себе жизнь еще и мнительностью.

– Давай поднимемся на колокольню, – предложил Джек, присоединяясь к ней у великолепного резного алтаря.

– Почему бы и нет, – согласилась она, пожимая плечами, а сама подумала: здорово же они ищут Антуана. Утро уже на исходе, а на их счету одни лишь развлечения!

Однако все возражения были тут же забыты, стоило им подняться по казавшейся бесконечной лестнице на смотровую площадку колокольни. Город далеко внизу напомнил Натали беспорядочно меняющийся орнамент, сотканный из людей, машин, домов и зелени. Все выглядело таким мелким и незначительным по сравнению с громадой собора, что странно подействовало на душу Натали: все ее тревоги и сомнения на время отступили и в груди разлилось радостное спокойствие.

Она бросила еще один взгляд вниз и внезапно вся напряглась. В тени башни ее внимание привлекла крошечная фигурка. Моргнув от неожиданности, она уже никого там не увидела в следующее мгновение. Но эта фигурка очень напомнила ей Антуана.

Натали посмотрела на Джека, но тот, похоже, ничего не заметил. Впрочем, он не знал Антуана так хорошо, как она. А может быть, воображение просто сыграло с ней злую шутку.

Она решила не говорить Джеку об увиденном. Если это и правда был Антуан, он, без сомнения, рано или поздно появится опять. Она же тем временем будет продолжать плыть по течению...

– Позавтракаем? – предложил Джек, когда они спустились с колокольни и вышли на улицу.

Натали кивнула.

– Здесь неподалеку есть симпатичное кафе, там всегда малолюдно и прекрасно готовят.

– Звучит привлекательно.

По пути она все время поглядывала на витрины магазинов, пытаясь поймать в них отражение гипотетического преследователя. Но если Антуан и наблюдал за ними, то делал это мастерски, не попадаясь им на глаза. Тем не менее Натали чувствовала себя очень неуютно, идя об руку с Джеком. Или это в ней говорила нечистая совесть?

Кафе находилось в одном из узких, вымощенных булыжником переулков, разбегавшихся от центральной улицы. Джек открыл дверь, и они вошли внутрь. Здесь было полутемно. Свет ламп приглушали тяжелые оранжевые плафоны, а стены до самого потолка были отделаны панелями из мореного дуба. В дальнем конце располагался огромный камин, в котором вполне можно было бы зажарить целиком быка. В нем, скорее для уюта, чем для тепла, горело несколько поленьев.

– Что будешь пить? – спросил Джек, властной рукой направляя ее в сторону бара.

– Кружку темного пива, пожалуйста, – не задумываясь ответила она и тут же прикусила язык, заметив в его глазах лукавый блеск, живо напомнивший ей о том, что девушки, с которыми он привык общаться, никогда не заказали бы себе пива. Ну и что? Она не собирается менять в угоду ему свои привычки.

– Значит, кружку темного, – согласился он, дразняще улыбнувшись ей.

Меню было написано мелом на грифельной доске позади стойки бара, и Натали обрадовало то, что большую его часть составляли рыбные блюда. Она остановилась на копченом лососе, который мгновенно появился перед ней в виде тончайших ломтиков сочного розового мяса на кусках черного хлеба, разложенных на салатных листьях. С холодным крепким пивом это было восхитительно.

– Нравится? – спросил Джек, глядя на довольное выражение ее лица, когда она пробовала таявшую во рту рыбу.

– Угу! – с готовностью подтвердила она. – А что заказал ты?

Джек протянул ей на вилке кусочек со своей тарелки. Она перегнулась через стол и попробовала.

– Вкусно! Что это? Пикша?

Он кивнул.

– Пикша, высушенная на открытом воздухе. Потом ее варят и подают с яичным соусом. Одно из моих любимых блюд.

Уютный, теплый полумрак кафе, неторопливая трапеза сблизили их, но Натали все же не могла до конца расслабиться. Когда они выбрали столик, она постаралась сесть так, чтобы видеть входную дверь, и все время посматривала в ту сторону поверх плеча Джека. Однако никто, похожий на Антуана, так и не появился. Впрочем, он мог поджидать их снаружи...

Но ведь по логике, это они должны выслеживать мошенника, а вовсе не наоборот! С какой стати ему подвергать себя опасности? Хотя, возможно, прав Джек: Антуан пытается выяснить, что его жена делает здесь вместе с бывшим боссом Может быть, он думает, что у них любовная связь?

– Ты, похоже, уже бывал в Амьене? – спросила Натали, стараясь отбросить мысли о человеке, которого уже с трудом воспринимала как собственного мужа. – Да и вообще, складывается впечатление, что ты подолгу живешь во Франции.

Джек кивнул.

– У нас здесь несколько магазинов в крупных городах – два в Париже, один в Амьене и так далее. Кроме того, есть фабрика недалеко от Амьена, производящая кое-что из наших собственных разработок, и еще одна в Дижоне, выпускающая футляры для магнитофонных кассет, откуда они отправляются в Лион, где производится магнитная лента и все это соединяется в единое целое.

– А я почему-то думала, что ты владеешь только магазинами, – удивилась Натали.

– О, сбыт – лишь небольшая часть моего бизнеса. Мы производим целый набор так называемых «белых товаров» – холодильников, стиральных машин и прочего, а также магнитофоны. У нас есть завод в Голландии, в Италии, и мы только что построили еще один в Германии. По лицензии целого ряда крупных компаний с громкими именами мы выпускаем множество самых разнообразных электротоваров.

Натали смотрела на Джека широко распахнутыми глазами.

– Ну и размах! И ты создал все это за десять лет?

– У меня был хороший стимул. – На мгновение его взгляд потемнел, и, когда он заговорил снова, голос звучал жестко. – Этот бизнес начинал еще мой дед. У него было несколько маленьких мастерских по ремонту электроприборов в Нью-Йорке. Потом все перешло к отцу, который расширил дело. Компания процветала, пока он не ввязался в конкурентную борьбу с одним из крутых парней. Он боролся до последнего, но его выжали как лимон и довели до банкротства. В конце концов он вынужден был все продать своему противнику за гроши. На следующий год с отцом случился удар, и он умер. Ему шел всего лишь пятьдесят первый год.

Натали открыла было рот, чтобы заговорить, хотя плохо представляла, что может сказать. Разве что выразить сочувствие? Но она смутно догадывалась, что за внешней сдержанностью скрываются горечь и гнев. Очевидно, они-то и являлись источником далеко идущих амбиций Джека Вендела.

– Я в то время был еще совсем мальчишкой, – мрачно продолжал он, – но уже тогда поклялся себе, что верну контроль над компанией. Начинать пришлось с небольшой мастерской, оставшейся от деда, потом появилось несколько магазинчиков, которые дали мне впоследствии возможность открыть производство. И вот десять лет назад у меня наконец-то появился шанс. Я долго ждал, терпеливо наблюдая за действиями того мерзавца, и точно уловил момент, когда он переоценил свои возможности. И тогда я поступил с ним следующим образом...

Он положил руку на стол ладонью вверх и медленно, с силой сжал пальцы. Натали поежилась.

– Директоров, занимавших этот пост в то время, когда они измывались над моим отцом, я уволил лично, оставив напоследок управляющего. Это была та еще самонадеянная скотина... Он пытался уверить меня, что нужен мне больше, чем я ему. Последнее, что я слышал о нем, – добавил Джек, улыбаясь и поднося к губам бокал с вином, – это то, что он пытается продавать оконные рамы, но дело не очень-то ладится.

Натали судорожно вздохнула. Еще при первой их встрече она почувствовала, что этот человек опасен. Каким же идиотом надо было быть Антуану, чтобы пытаться обмануть его! Да Джек просто разорвет его на части с той же холодной, обстоятельной жестокостью, с которой расправился с бывшими деловыми противниками отца. Он абсолютно безжалостен, и любой, кто попытается перебежать ему дорогу, дорого заплатит за это.

Неужели такой человек способен влюбиться? Откуда он сможет взять столько же нежности, сколько скрыто в нем силы? Рискнет ли когда-нибудь поверить женщине, склонной ошибаться, но в то же время способной быть не менее сильной, чем он? Готов ли смириться с тем, что и ему могут причинить боль? Что ж, все может быть... Но я, скорее всего, никогда не узнаю ответов на эти вопросы, жестко напомнила себе Натали. Возможно, в один прекрасный день она прочитает в газетах, что известный плейбой наконец-то решил остепениться, и улыбнется немного грустно, вспоминая несколько бесценных дней, проведенных с ним в Амьене.

После завтрака они отправились побродить по городу. Заглянули в муниципальную библиотеку, где была развернута экспозиция, посвященная истории строительства собора, и потом с новым интересом опять внимательно осмотрели его. Поплутали кривыми переулками, разглядывая дома, построенные еще в средневековье. Наконец, Натали, ни на минуту не забывавшая о дочери, вздохнув, сказала:

– Моника, конечно, еще слишком мала, чтобы оценить все эти архитектурные красоты. Но мне бы хотелось привезти ей какой-нибудь утешительный подарок. Мы ведь еще никогда не расставались так надолго.

– Нет проблем. В районе гостиницы должно быть не меньше дюжины магазинов, где ты сможешь купить игрушки и книги, – ответил Джек. – Почему бы тебе не заглянуть в них? Всю вторую половину дня я буду занят. Мне нужно зайти на наш склад, а потом сделать несколько деловых звонков в Нью-Йорк.

Несколько мгновений она колебалась, страшась остаться в одиночестве. Если Антуан следит за ними, он может решиться подойти к ней в отсутствие Джека. Но тогда... А почему, собственно, она должна бояться этого? Антуан не сделает ей ничего плохого. И если уж она не смогла придумать приемлемого объяснения его поступку, то должна, по крайней мере, выслушать Антуана – он ведь все еще ее муж.

Натали не стала делиться своими соображениями с Джеком. Почему-то она сомневалась, что он примет ее аргументацию.

– Хорошо, – согласилась она, избегая смотреть Джеку в глаза: уж слишком легко он читал ее мысли. – Значит, встретимся за ужином.

Несмотря на то что она больше часа прогуливалась по широкой главной улице города, восхищаясь выставленными в витринах нарядами, которые не могла себе позволить, никто так и не подошел к ней. Натали купила для Моники прекрасно иллюстрированный сборник сказок, уныло отметив, что ей пока надо быть осторожнее даже в столь незначительных покупках. Совершенно измученная она вернулась в гостиницу.

Поднимаясь к роскошному портику входа, Натали чувствовала себя неловко. Но швейцар в голубой ливрее и высокой шляпе приветствовал ее столь церемонно, словно она была принцессой, а некий огонек понимания в его глазах подсказал ей, что ему не внове видеть постояльца, выглядевшего не лучшим образом.

Их номер был на втором этаже, и Натали поднялась по лестнице, игнорируя лифт. Миновав дверь, которая вела в их общий с Джеком холл, она прямиком направилась к своей спальне и, открыв ее, вдруг заметила на полу сложенный листок бумаги: Заинтригованная, она нагнулась, чтобы поднять его. Это было отпечатанное типографским способом приглашение совершить вечернюю экскурсию по городу. На обратной стороне было что-то нацарапано от руки. Почерк явно принадлежал Антуану.

«Дорогая Натали, мне так трудно писать тебе. Конечно, надо было давно все объяснить, но я не хотел огорчать или тревожить тебя и надеялся все уладить, не прибегая к решительным мерам. Пожалуйста, поверь, у меня были достаточно веские причины сделать то, что сделал, и я непременно верну до последнего су все деньги, которые вынужден был одолжить у тебя, как только все закончится. Я знаю, что ты здесь с Джеком Венделом, и надеюсь, он ведет себя порядочно. Однако, умоляю, будь очень осторожна с ним. У меня есть основания полагать, что он может оказаться очень опасным человеком. Если у тебя есть возможность выйти из отеля, отправляйся на эту экскурсию. Я найду тебя. Пожалуйста, пожалуйста, Натали, верь мне – и все будет в порядке. Я люблю тебя и всегда буду любить.

Твой муж Антуан».

Нахмурившись, она несколько раз перечитала записку. В ней не содержалось ничего, кроме набора банальностей и общих мест. Единственной конкретной информацией была просьба о встрече сегодня вечером во время экскурсии по старому городу. Она перевернула листок и еще раз прочитала объявление. Сбор в семь часов у входа в собор. Следует ли ей идти? И, что гораздо важнее, следует ли ставить в известность Джека?

На часах была половина шестого. У нее есть еще время все хорошенько обдумать и принять окончательное решение...

7

Холодный, липкий туман окутывал громаду собора. Перед входом собралось совсем немного людей – двое японцев и американская супружеская чета с дочерью-школьницей. Все внимательно слушали женщину-гида, повествовавшую о перипетиях кровавой истории одного из первых вольных городов.

Натали предпочла бы, чтобы группа была побольше. Не только потому, что было довольно неуютно бродить почти в одиночестве в этом сумеречном обволакивающем тумане, но и потому, что она чувствовала свою незащищенность. Вдруг Антуан уже прячется где-то в тени неподалеку, наблюдая за ней?

Она не сказала Джеку, куда идет, и вообще не говорила с ним, боясь, что тот попытается остановить ее или пойдет следом. По счастью, Джек был занят, разговаривая с Нью-Йорком, и она просто тихо выскользнула из номера. О том, что будет, когда он узнает, с какой целью она улизнула, Натали боялась даже думать.

Она все время тревожно оглядывалась, всматриваясь в темноту подъездов и переулков на другой стороне улицы, но там никого не было... До ее слуха доносились только всплески музыки и смеха из какого-то ресторана. Если Антуан здесь, почему бы ему просто не подойти к ней? Прошло уже достаточно времени, чтобы он мог убедиться в том, что Натали пришла одна.

Группа вошла в собор, заворожено слушая очередную легенду. Их гид, бледная молодая женщина с длинными темными волосами, в черном плаще с капюшоном, рассказывала леденящие душу истории с такой убедительностью, что, казалось, сама была их свидетельницей.

Оставив позади собор и сравнительно хорошо освещенные улицы, они нырнули в лабиринт узких переулков, затененных высокими домами, стоявшими по обеим сторонам. Американка нервно рассмеялась, когда группа как-то неосознанно сбилась в кучку. Звук чьих-то шагов неотступно сопровождал их, но, возможно, это было лишь эхо их собственных. Натали зябко поежилась и поплотнее запахнула пальто, который раз задаваясь вопросом, появится Антуан или нет. Больше всего на свете ей хотелось сейчас оказаться в безопасности и тепле отеля.

Обнаружил ли уже Джек ее отсутствие? Это зависит от того, закончил ли он свои дела с Нью-Йорком или нет. Скоро наступит время ужина. Возможно, он уже спустился вниз, в ресторан, где одетые в смокинги официанты будут мгновенно выполнять каждое его желание.

Он, наверное, придет в бешенство, когда узнает о ее эскападе. Ну и что же, это его проблемы, решила Натали. Пусть он командует тысячами людей, но собой она ему командовать не позволит. Правда, при этом ее не покидало весьма неприятное подозрение, что гораздо проще бросать Джеку вызов в воображении, когда его нет рядом, чем сделать это, оказавшись с ним лицом к лицу.

Натали лишь краем уха прислушивалась к замогильному голосу гида, рассказывавшей очередную жуткую историю. Американка рядом с ней время от времени издавала испуганные возгласы. Натали вдруг тоже вздрогнула, ощутив покалывание в затылке. И вовсе не средневековые сказочки были тому виной. Она почувствовала, что за ней опять следят. Сейчас это ощущение было во много раз сильнее, чем днем. Но где же он прячется?..

Когда гид повела группу обратно по темным, узким переулкам, Натали немного отстала, прислушиваясь к шагам.

– Антуан! – напряженно прошептала она.

Но ответа не последовало, слышались только удаляющийся голос гида и шарканье ног туристов по булыжной мостовой.

Экскурсия подходила к концу. Может быть, он ждет, когда все разойдутся? Может быть. Если только это и в самом деле Антуан... Натали резко обернулась, надеясь застать преследователя врасплох, но ее взору предстал лишь силуэт средневекового дома, второй этаж которого нависал над тротуаром, да уличный фонарь, испускавший слабый желтый свет.

Последним пунктом программы было старинное кладбище. Американку пришлось долго уговаривать, прежде чем она согласилась пройти в поскрипывающие кованые ворота. Верх все же взяло не подвластное здравому смыслу желание быть напуганной.

Тревоги и сомнения, мучившие Натали, были более прозаичными. В ней росло раздражение на Антуана, задумавшего играть в подобные игры с запугиванием и невидимым преследованием. Он запросто мог подойти к ней в любой момент экскурсии, как только убедился, что Джека рядом нет. Ведь трудно предположить, что у него не нашлось денег, чтобы заплатить зловещей мадам в черном капюшоне, которая явно не позволила бы никому увязаться за ними бесплатно.

Кладбище было самым подходящим местом, чтобы закончить эту мрачную экскурсию. Единственный фонарь на стене старой церкви отбрасывал неверный свет на замшелые надгробия, увитые ползучими растениями, а ветви еще почти голых деревьев вдоль железной ограды тревожно шумели и постукивали друг о друга.

Отличные декорации для свидания с беглым мужем, криво усмехаясь, думала Натали, входя за маленькой группой в ворота. Было уже довольно поздно, и кладбище казалось совершенно безлюдным. Вдали виднелись огни центра, но они принадлежали какому-то совсем иному миру.

Когда гид начала последний рассказ об исторических могилах, Натали встала чуть поодаль, беспокойно вглядываясь в окружающий полумрак. Здесь было так много теней... Что это она сейчас ухватила краем глаза – какое-то движение? Нет, просто ветка старой ивы, со скрипом качнувшаяся в холодном вечернем воздухе. И все же здесь кто-то был, кто-то наблюдал за ней – она чувствовала это кожей.

Неожиданно Натали осознала, что больше не слышит монотонного голоса гида. Оглядевшись, она поняла, что все остальные уже ушли, оставив ее одну. Она сделала было шаг вперед, чтобы догнать их, но отдаленный звук хрустнувшего под чьей-то ногой сучка заставил ее замереть на месте.

– Антуан?.. – дрожащим голосом позвала Натали, вглядываясь в клубящийся туман.

Она не верит в привидения, конечно же нет! Это противоречит здравому смыслу... Но там определенно кто-то был. И тут из-за надгробия в виде молящегося ангела появилась мужская фигура.

– Антуан, это ты?

Но это был не Антуан – кто-то гораздо выше, гораздо шире в плечах...

– Значит, ты ожидала встретить его здесь? – спросил низкий, жесткий голос.

– Джек?! – Натали никогда в жизни не падала в обморок, но сейчас была весьма близка к этому. – Это ты... ты следил за мной?

– Я шел за тобой от самой гостиницы, – коротко ответил он. – Мне было весьма... любопытно узнать, с чего это вдруг ты решила тайком исчезнуть из номера на ночь глядя.

– Я вовсе не исчезала тайком! – запротестовала она, пытаясь восстановить нормальный ритм сердца. – Я...

– Да? – спросил он с холодной вежливостью, ожидая объяснений.

– Я не собираюсь оправдываться перед тобой, – заявила Натали, вызывающе глядя на Джека.

– Неужели? – Он медленно двинулся к ней, скрипя подошвами по гравию дорожки. – А вот шестьсот тысяч долларов моих денег говорят, что тебе придется.

Его карие глаза сверкали гневом. Сердце Натали испуганно забилось, и она отступила на шаг, но Джек, протянув руку, так сильно сжал ее плечо, что, несмотря на пальто и свитер, синяков, видимо, ей не избежать.

– Ты делаешь мне больно.

– Больно?! Да я готов убить тебя! – прорычал он, встряхнув Натали с такой силой, что у нее застучали зубы. – Отвечай, черт бы тебя побрал! У вас здесь была назначена встреча? Ты что, с самого начала была с ним заодно? Несчастная маленькая женушка, обманутая и брошенная, нуждающаяся в сочувствии и привязавшая меня к себе поцелуями, сладкими как мед, одновременно держа на расстоянии вытянутой руки с помощью всего этого скулежа о верности и чувстве вины, до тех пор пока я вообще не перестал соображать! – И прежде чем она смогла хотя бы протестующе ахнуть, он грубо притянул ее к себе и впился в ее рот своими губами, твердыми и настойчивыми.

Жгучая свирепость поцелуя настолько захватила ее, что Натали была не в состоянии сопротивляться. Она могла лишь подчиниться этому страстному требованию, а похожее на боль желание внутри нее самой моментально смело без остатка всю стеснительность. Натали прижалась к нему, и ее руки, действуя словно по собственной воле, обхватили шею Джека, а пальцы скользнули в жесткие волосы на затылке.

Его язык проник в ее рот, забираясь в самые глубокие, потайные уголки, воспламеняя ответную реакцию. Все тело Натали горело, кровь стремительно неслась по жилам, и она слышала свое прерывистое дыхание, еще теснее приникая к нему, в то время как опаляющий жар его поцелуя выжигал в ее душе клеймо обладания.

Рука Джека запуталась в ее волосах, оттягивая голову назад, и его губы проложили жгучую дорожку по ее шее. У Натали кружилась голова, ее трясло как в лихорадке, необыкновенный, мускусный аромат его кожи завораживал, наполняя сознание фантастическими страстными видениями. Еще крепче прижавшись к нему, Натали вдруг отчетливо ощутила напряжение его пробуждающейся мужской плоти. Господи, неужели это случится прямо здесь, на одном из холодных, влажных надгробий?! А если так, сможет ли она воспротивиться этому?

Но Джек тоже осознал противоестественность ситуации, и Натали почувствовала, каких усилий ему стоило взять под контроль свое необузданное желание. Прошло довольно много времени, прежде чем он поднял голову и, прерывисто вздохнув, посмотрел ей в глаза.

– Боже, не могу поверить, что ты способна заставить меня так тебя хотеть, – сипло проговорил он. – Ты не должна вести себя подобным образом.

– Я... я ничего, – прошептала Натали дрожащим голосом. – Я не врала тебе... Я не имею никакого отношения к тому, что сделал Антуан.

– О чем же ты тогда думала, отправляясь на столь... романтичную встречу с ним? – грубо воскликнул Джек.

Натали, поколебавшись, сунула руку в карман, вытащила оттуда записку и, не говоря ни слова, протянула ему. Он подошел поближе к кругу света, отбрасываемому единственным фонарем, поднял листочек повыше, чтобы разглядеть текст, и, хмурясь, попытался вникнуть в смысл читаемого.

– Что за нагромождение бессмыслицы! – наконец взорвался Джек. – Верить ему? С таким же успехом можно верить гремучей змее! Надеюсь, ему не удалось задурить тебе голову?

– Нет, – ответила она, внезапно рассердившись на его высокомерное презрение. – Просто... просто я решила, что должна дать ему возможность... все объяснить.

– Объяснить?! – Джек вскинул руки в жесте безнадежного отчаяния. – Как он сможет объяснить то, что хитростью заставил тебя подписать бумаги, лишившие вас с Моникой дома и всех денег до последнего су?

– Не знаю! – Натали вдруг почувствовала, что вот-вот расплачется; почему они опять кричат друг на друга, хотя всего минуту назад целовались, как последние влюбленные, оставшиеся на этой грешной земле?! – Между прочим, как ты узнал, что я ушла из отеля? – резко спросила она.

Джек выдавил кривую улыбку.

– Частный... э-э-э... детектив, приглядывавшая за тобой всю вторую половину дня, в то время была у стойки оформления и немедленно сообщила мне, как только ты ушла.

– Что?! Ты ничего мне не говорил об этом! – взбешенно воскликнула она.

– Я сказал тебе, что нанял детективов, чтобы выйти на след Антуана, – холодно напомнил он.

– Да, но... ты ни словом не обмолвился о том, что они будут шпионить и за мной!

– Вовсе не шпионить за тобой, – тоном ниже заверил ее Джек. – Просто наблюдать... на случай, если Антуан попробует войти с тобой в контакт.

– Значит, ты используешь меня как приманку, – упрекнула она его с горечью. И тут же нашлись ответы на целую кучу вопросов, – ответы, которые ей были вовсе не по душе. – Так вот для чего ты потащил меня на этот прием и позволил фотографам сделать снимки для газет, – чтобы они попались на глаза Антуану, да? И, видимо, именно поэтому же ты пригласил меня пожить в твоем доме. Полагаю, твой детектив все это время ни на минуту не упускала меня из виду?

– Даже двое, время от времени сменявших друг друга, чтобы наблюдение было круглосуточным, – честно признался Джек. – Но только с тех пор как мы приехали сюда.

– Я чувствовала, что кто-то за нами все время следит, но думала, это Антуан. Мне даже показалось, что я видела его с колокольни.

– Ты видела его?! – Глаза Джека потемнели. – Почему же ничего не сказала мне?

– Ха, вот это здорово! – возразила Натали, кипя от злости. – Я должна говорить тебе все, в то время как ты от меня все скрываешь! И потом, откуда мне знать, что то немногое, о чем ты мне все-таки сообщаешь, – правда? Может быть, ты с самого начала мне врал! Может быть, Антуан вовсе и не крал твоих денег. Может быть, ты сам присвоил их и переложил вину на него, когда он обнаружил пропажу, а теперь пытаешься найти его, чтобы заставить молчать!.. Убери свои руки! – верещала она, когда он снова заключил ее в объятия. – Я буду кричать – пусть даже меня услышит лишь твой чертов соглядатай!

– Я отпустил их пятнадцать минут назад, – сказал Джек, справляясь с ней без видимых усилий. – А что касается Антуана... Сегодня вечером был телефонный звонок из Конго. Я собирался рассказать тебе об этом за ужином. Они нашли настоящего Антуана Лемэра.

– Что?! – Натали удивленно заморгала и прекратила борьбу.

– На кладбище в маленьком городишке неподалеку от Браззавиля. – Монотонным, лишенным эмоций голосом он пересказал ей полученные сведения. – Умер в прошлом году – автомобильная катастрофа. Похоже, что наш Антуан – или как там его зовут – присвоил себе его биографию вместе с квалификацией бухгалтера и послужным списком. Мои люди связались с фирмами, которые давали ему рекомендации. Все подтвердили, что Антуан Лемэр действительно работал у них, но понятия не имели о том, что он умер.

– О... – Натали не знала, что сказать; он очень ловко «выпустил пар из ее котлов». – Надо полагать, сведения весьма достоверны, не так ли?

– Именно так.

Если говорить по правде, несмотря на последнюю вспышку ярости, она уже примирилась с тем, что не может быть иного объяснения случившемуся, кроме расчетливого коварства Антуана, намеренно сыгравшего на ее одиночестве и обманом выудившего все деньги, оставленные Симоном.

Но почему-то предательство мужа не так ранило ее, как осознание того, что Джек тоже ее обманул, использовав как приманку, чтобы выманить Антуана из норы, в которой тот прятался. Возможно, сложившиеся обстоятельства отчасти оправдывали его, признала Натали, несмотря на боль, сжимавшую ее сердце. На кон поставлена слишком большая сумма, причем и ее деньги тоже. И, возможно, ей не следовало бы особо удивляться методам Джека – она же знала, что он абсолютно безжалостен. Но Антуан всего лишь украл ее деньги, а Джек Вендел – ее сердце.

Ей пришлось сделать немалое усилие над собой, чтобы оттолкнуть его и, засунув руки в карманы пальто, попытаться сосредоточиться а более серьезных проблемах.

– Значит, Антуан Лемэр – это даже не настоящее его имя? – спросила Натали похвально ровным голосом.

Джек покачал головой.

– Трудно сказать. Имя ведь довольно распространенное. Вполне возможно, что он постарался найти своего полного тезку. Это давало сразу массу преимуществ. У него на руках оказывалась куча необходимых документов: свидетельство о рождении, водительское удостоверение, паспорт. И все подлинное.

– А у полиции на него ничего нет?

– Кажется нет. Хотя абсолютно ясно, что нечто похожее он проделывал и раньше. Но, видимо, ни разу не попадался, поэтому и досье на него нет. Я все же пустил своих людей по этому следу. Они просматривают газетные публикации о подобных случаях за последние десять лет. Должна же найтись ниточка, которая в конце концов приведет к нему. Не настолько же он умен, чтобы где-нибудь что-нибудь не упустить.

Натали медленно кивнула и не стала сопротивляться, когда Джек вновь заключил ее в объятия. Где-то в глубине ее сознания зародилась спасительная мысль: если Антуан воспользовался чужим именем, то их брак не может считаться законным. Нет, этот вывод слишком поспешен и оптимистичен, возразила она себе. Легкого выхода из положения, в которое она попала, просто не могло быть.

– Чего я никак не могу понять, так это почему он все еще здесь, хотя знает, что мы у него на хвосте? – как бы размышляя вслух, спросила она. – Зачем ему идти на такой риск? И зачем он подсунул мне записку? Что он надеялся выиграть от встречи со мной?

– Понятия не имею. Может быть, время? Или хотел выпытать у тебя, что именно нам известно?

– Я бы не сказала ему ни слова! – запротестовала Натали с горящими искренним негодованием глазами.

Джек покачал головой, продолжая прижимать ее к себе, несмотря на очередную попытку вырваться.

– Нет. Конечно же нет. Я ничего подобного и не думал. Мои чувства с самого начала говорили мне, что ты тут ни при чем, а они меня обычно не подводят.

Глубокий, гипнотизирующий взгляд карих глаз не давал ей ни на секунду отвести свои, опутывая паутиной волшебства, в которую она всегда с такой легкостью попадала. Единственное, что ей оставалось, – это закрыть глаза и прижаться щекой к его крепкой груди. Забавно – он доверяет мне, печально думала Натали, в то время как я сама так до конца и не могу поверить ему. Когда-то у нее не было сомнений в правильности своих суждений, но сейчас, после ужасной ошибки с Антуаном, могла ли она не сомневаться хоть в чем-то?

– Помнишь, ты сказала, что вышла замуж за Лемэра, потому что любила его, – проговорил Джек со странной интонацией в голосе. – Это правда?

– Нет, – пересилив себя, призналась Натали. – Не совсем. Он нравился мне... Точнее, мне нравился тот человек, которым он старался казаться. Полагаю, дело заключалось в том, что тогда мне было ужасно одиноко. Это чувство стало особенно острым перед Рождеством. Я не собиралась устраивать праздник, но кругом кипела радостная суета, и витрины просто ломились от всяких мелочей – елочных игрушек, подарков, Санта-Клаусов. Не так-то просто было уйти из магазинов с пустыми руками. Да и было бы нечестно лишать Монику главного детского праздника. Поэтому в конце концов я все-таки купила елку. Это было за неделю до Рождества. Я пыталась выбраться с ней из автобуса, и Антуан помог мне. Он казался таким предупредительным – донес елку до самого дома, помог установить ее, так что нельзя было не пригласить его на чашку чаю. Так все и началось. Было просто замечательно ощущать кого-то рядом... Понимаю, это не самый серьезный повод для того, чтобы выходить замуж, – добавила она смущенно.

– Люди вступают в брак и по гораздо более незначительным причинам.

– Возможно... – Натали опять подняла глаза, уже не опасаясь, что он сможет прочитать ее мысли: ведь глупо отрицать очевидное. – Мне казалось, он был хорошим мужем – добрым, надежным... А больше мне ничего и не требовалось. После смерти Симона я решила, что испытать настоящую любовь мне уже не придется: ведь не может человеку так сказочно повезти дважды! – «Или все-таки может?..» – прошептал робкий голосок где-то в глубине ее сердца.

– Наверное, это было нечто особенное, – еле слышно произнес Джек.

Но жизнь, как течение реки, подхватила и понесла ее, оставив ей в удел только воспоминания о Симоне, хотя и такие, которые никогда не потускнеют в ее сердце. Джек Вендел, что связывает ее с ним? О, в обоюдной физической тяге не было никаких сомнений, но эта тяга может исчезнуть так же мгновенно, как и появилась. Ей же нужно нечто большее...

– Ну и что ты будешь теперь делать? – поинтересовался Джек. – Добиваться развода?

Натали вздохнула.

– Похоже, что так. Я еще об этом как следует не думала.

– Но он же не может оставаться твоим мужем после того, что сделал, – горячо возразил он.

– Знаю, – согласилась Натали. – Просто мне противна сама мысль о разводе. Наверное, я слишком старомодна, но брак для меня очень серьезная вещь, может быть, потому, что я так долго была замужем за Симоном. Я понимаю, это глупо, однако...

– Нет, совсем не глупо, – проговорил Джек, гладя ее по волосам и, похоже, сам того не замечая. – Интересно, Лемэр когда-нибудь поймет, каким был идиотом?

Натали уткнулась лбом в его грудь. Разговор явно переходил в опасную плоскость. Соблазн поверить в то, что Джек может влюбиться в нее, был очень велик, но она сомневалась, что их представления о любви совпадают. Для нее это было глубокое, сокровенное чувство, а для Джека Вендела, судя по тому, что она знала о нем, – всего лишь игра.

Конечно, бульварные газетенки сильно грешили против истины, изображая его ненасытной акулой бизнеса и охотником за женскими сердцами. Джек был гораздо глубже, гораздо интереснее. Но было бы слишком самонадеянно полагать, что именно ей дано убедить его в преимуществах верности до самой смерти одной женщине, в то время как столь многим этого сделать не удалось. А она не могла позволить себе рискнуть пойти на меньшее.

Но рука Джека, гладившая ее волосы, все больше и больше подчиняла ее, напоминая о том соблазне, с которым она уже устала бороться.

– Я хочу заняться с тобой любовью сегодня ночью, – хрипло прошептал он, покрывая жаркими поцелуями лицо Натали. – Ничего в жизни я не хотел так, как этого.

«А почему бы и нет?» – нашептывал тихий внутренний голосок. Одна лишь ночь даст ей такое, что она будет вспоминать в течение долгих одиноких лет, ждущих ее впереди. Всего одна ночь блаженства... «Но эти сладкие воспоминания будут кое-чем омрачены», – холодно напомнила ей совесть. Омрачены единственным словом – прелюбодеяние, и она никогда не сможет вытравить его из памяти.

Да какое это имеет значение?! Антуан ведь вовсе не собирался сдерживать свои обещания, все его слова были одной лишь расчетливой ложью. Однако это ничего не меняло: она дала клятву и не могла взять ее назад.

– Я... я не могу, – дрожащим голосом прошептала Натали. – По крайней мере... не сейчас.

– А когда? – настойчиво потребовал он ответа.

– Когда... когда я разведусь.

– Но на это могут уйти месяцы!

– Знаю.

– И что же, все это время ты собираешься по-прежнему держать меня на расстоянии? – раздраженно спросил Джек.

– В данный момент я вовсе не держу тебя на расстоянии, – слабо улыбнувшись, заметила Натали.

– Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю! – прорычал Джек, еще крепче прижимая ее к себе. – Этого недостаточно. Я хочу тебя всю, хочу видеть тебя обнаженной, ласкать каждую частичку твоего тела, целовать тебя, пока ты не задохнешься...

Чувствуя, что уже задыхается, Натали уперлась руками ему в грудь и попыталась оттолкнуть его.

– Нет... Джек, пожалуйста! – срывающимся голосом взмолилась она.

– Почему нет? Ну почему?!

– Потому что я все еще замужем! – Ей пришлось остановиться и глотнуть воздуху. – Знаю, это глупо, но ничего не могу с собой поделать. Такая уж уродилась. Я просто не могу пойти на это. Это... это будет неправильно.

Карие глаза горели страстью, навязывая ей свою волю. Но постепенно до Джека, кажется, дошло, что она не переменит своего решения. Тихо застонав, словно от сдерживаемой боли, он опустил руки.

– Хорошо, – произнес он упавшим голосом. – Если хочешь, пусть будет так. Но обещай мне одно: когда все уладится, мы продолжим разговор именно с этого места. Ты же знаешь, ничего не изменится, – ты слишком много значишь для меня.

Джек опять приник к ее губам в поцелуе, который казалось, растопил остатки сомнений Натали. Она любила его, и неважно, насколько это было глупо. Охватившее ее чувство не имело никакого отношения к благоразумию.

Джек запахнул полы своего толстого шерстяного пальто на спине Натали, целуя ее так неистово, что все мысли напрочь улетучились из ее головы. Минуты уплывали за минутами, но у нее не было сил даже пошевелиться; хотелось нежиться в его объятиях вечно, пока не состарятся звезды.

Но время никто не отменял. Было уже очень поздно, и даже тепло его тела не спасало от промозглой сырости, пробиравшейся сквозь два укутывавших ее пальто. Прошло, однако, еще немало минут, прежде чем Джек поднял голову и кривовато улыбнулся.

– Пожалуй, нам лучше вернуться в отель, – прошептал он.

– Да...

– Возьмем такси или пойдем пешком?

Натали не сразу смогла ответить.

– Сомневаясь, что мы найдем такси. Последние полчаса по этой дороге вообще никто не проезжал. Пойдем пешком, здесь не так далеко.

Джек кивнул и крепко обнял ее за плечи. Они двинулись по дороге в направлении светящегося пятна, образованного туманом и лучами прожекторов вокруг собора, похожего на сон. Их прогулка тоже казалась сном...

Но ведь именно этим все и было, с горечью напомнила себе Натали. Сном и мечтой. О, она-то не перестанет любить Джека, а вот он... Может быть, сейчас он вполне искренне верит, что чувства, испытываемые им, не поблекнут к моменту, когда она получит развод и окажется свободной. Но Натали в этом очень сомневалась. Джек Вендел на редкость занятой человек, и работа быстро переключит его мысли на другие проблемы. Кроме того, вокруг него вьется множество красивых женщин, готовых в любой момент предложить ему утешение. Женщин, которым нет нужды подыскивать няньку, если он пригласит их на ужин, от которых не пахнет пригоревшей овсянкой и у которых в кармане не потечет вдруг фломастер.

Нет, она намерена смотреть правде в глаза! Если это не произойдет сегодня ночью, – а она не может себе этого позволить, – это не произойдет никогда. Как правильно сказал Джек, ее развод затянется на месяцы, а к тому времени он просто забудет о ее существовании.

– Чего ради мы теряем время, в бездействии сидя здесь?

Натали отвернулась от окна огромной гостиной. Весь день из низких унылых туч сеял дождь, скрывая за своей завесой серые дома, кривые улочки и собор.

Джек поднял глаза от письменного стола, за которым сидел, просматривая бумаги и отвечая на звонки из Парижа, Нью-Йорка, Бангкока...

– Надоело? – поддразнил он ее.

– Да, надоело. – Она заметалась по комнате, словно тигр в клетке, и в конце концов уселась в одно из удобных мягких кресел, окружавших низкий кофейный столик из полированного красного дерева. – Мне хочется поскорее покончить с этим делом и уехать домой. Я... соскучилась по Монике.

Натали не кривила душой, хотя с легким раскаянием осознавала, что это не единственная – и даже, возможно, не главная – причина, по которой она стремилась уехать из Амьена. Всю прошлую ночь, которую она провела без сна, беспокойно ворочаясь на широкой постели в своей спальне, Натали не переставая мысленно преодолевала расстояние, отделявшее ее дверь от двери Джека... И теперь она была почти уверена, что еще одной ночи подобного искушения ей не вынести.

В глазах Джека мелькнула насмешка.

– И чем же, по-твоему, нам следует заняться?

– Понятия не имею! Это ведь ты у нас опытный стратег, – раздраженно бросила она. – Пока мы здесь рассиживаемся, Антуан вполне мог удрать. Возможно, его уже давно нет в стране.

– Не думаю, – уверенно ответил Джек. – Если бы он собирался это сделать, то скрылся бы сразу, как только мы появились в Амьене, а не стал бы тратить весь вчерашний день на слежку за нами. – Он взглянул на часы. – Почему бы тебе не позвонить в бюро обслуживания и не попросить принести нам чаю?

– Я не хочу ча...

Осторожный стук в дверь прервал ее на полуслове. Джек холодно улыбнулся.

– Ну, если не хочешь чаю, тогда посмотри, кто пришел.

Она бросила на него сердитый взгляд, но все-таки встала и пошла открывать дверь. На пороге стояла молодая женщина в голубой форме отеля, держа в руках белый конверт.

– Месье Вендел? – заглядывая в комнату через плечо Натали, спросила она с ослепительной профессиональной улыбкой. – На ваше имя только что поступила срочная телеграмма.

– Э-э-э... Благодарю вас. – Натали взяла конверт и, закрыв дверь, отнесла Джеку.

Он вскрыл его быстрым движением тонкого серебряного ножа для разрезания бумаг и извлек большой лист, снизу доверху покрытый печатными буквами. Таких длинных телеграмм Натали видеть еще не приходилось.

– Это по поводу Антуана? – нетерпеливо спросила она, видя, как Джек не спеша читает текст.

Тот кивнул.

– Они перепахали архивы всех общегосударственных и местных газет за последние десять лет в поисках отчетов о подобных случаях, – объяснил он ей. – И в конце концов напали на след человека, подходящего по возрасту и описанию. Он был замешан в целой серии подобных афер, но ни разу не попался. А последней жертвой около года назад стала молодая женщина из Руана, у которой он выудил все выплаты по страховке жизни мужа. Он использует целый набор вымышленных имен, но зовут его все-таки Антуан Лемэр. И живет он здесь, в Амьене.

– О... – потрясенно и растерянно проговорила Натали.

Значит, она была лишь одной из множества легко уязвимых женщин, недавно перенесших серьезную утрату. Так просто войти к ним в доверие, а потом, как следует выдоив, исчезнуть без следа! Антуан, наверное, от души забавлялся.

Но на этот раз он допустил ошибку, мрачно напомнила она себе. В глупом самомнении отступив от привычного образа действий, он рискнул включить в список жертв влиятельного, безжалостного магната, тем самым подписав себе Приговор... Или, может быть, для Натали у него был разработан особый сценарий?..

Внезапно вздрогнув, она вспомнила, с каким удовлетворением наблюдал на той давней вечеринке Антуан за возвращающимся к столу боссом и раскрасневшейся женой. А позже, в машине, он словно бы невзначай заметил: «А ты произвела впечатление на Вендела».

Постаравшись отбросить столь далеко идущие подозрения, Натали искоса взглянула на Джека, сидевшего напротив. Нет, она не повторит прежней ошибки, вновь положившись в трудную минуту на почти незнакомого мужчину!

Тихонько вздохнув, Натали спросила:

– Итак, что мы предпримем теперь?

– Теперь мы предоставим действовать полиции, – ответил Джек, вкладывая телеграмму обратно в конверт. – Вся информация им уже передана. При некоторой доле везения они арестуют Лемэра уже сегодня вечером. В крайнем случае, завтра.

– Если он еще в Амьене.

Зачем ему рисковать, оставаясь здесь, когда он уже,должно быть, знает, что ловушка готова захлопнуться? Что может держать его в городе? Что... или кто?

Ресторан отеля встретил их ненавязчивой элегантной роскошью. Он был отделан в пастельных тонах с тщательно выписанными фресками на стенах и потолке. Приглушенное освещение и неимоверное количество живых цветов, стоявших в вазах по всему залу и насыщавших воздух тонким ароматом, создавали атмосферу изысканного уюта.

Их столик был, несомненно, лучшим из всех, признала Натали, усмехнувшись в душе. Он стоял в отдельной нише рядом с широким арочным окном, вид из которого на город был просто сказочным. Если бы ей требовалось дополнительное напоминание о том, как глубока пропасть между ней и Джеком Венделом, – это было бы именно то, что нужно.

Джек же чувствовал себя здесь как дома. Метрдотель называл его по имени, знал, какие вина он предпочитает, а от шеф-повара поступил вопрос, не желает ли месье Вендел отведать любимую телятину со сморчками, хотя такого блюда в меню не значилось.

Наблюдая, как он с аппетитом опустошает свою тарелку, Натали почувствовала ноющую боль где-то в области сердца. Мерцающий свет высокой свечи в центре стола смягчил его обычно высокомерные черты и отразился двумя огоньками в бездонных глазах. Джек улыбнулся ей.

– Что случилось? Тебе это не нравится? – спросил он, заметив, что она едва прикоснулась к собственному ужину.

– Да нет, все... чудесно, – выдавила она из себя, чувствуя, что голос предательски дрожит. – Просто я не очень голодна.

– Почему бы это? – прошептал он насмешливо, прекрасно зная, что именно лишило ее аппетита.

Натали оставалось лишь надеяться, что скудное освещение скроет краску, залившую ее щеки.

– Я думала о Монике, – ответила она, беря бокал с вином. – Мне как-то не по себе, когда ее нет рядом.

– С ней все будет в порядке, она ведь среди любящих людей.

– Знаю. – Натали попыталась улыбнуться. – Думаю даже, что это лучшие дни в ее жизни: все вокруг балуют ее.

Джек протянул руку через стол и погладил ее пальцы.

– Ну и нечего беспокоиться, – ласково проговорил он.

– Да, конечно. Просто я ничего не могу с собой поделать. – Она усмехнулась. – Полагаю, это навязчивая идея любой матери.

Натали поднесла бокал к губам и отхлебнула бургундского. Здесь она не осмелилась попросить пива и покорно согласилась с выбором Джека, предложившего попробовать «Монтраше» пятьдесят девятого года, стараясь при этом не думать о том, сколько оно может стоить. Для нее это вино стало чем-то вроде откровения: до сего момента она пила лишь дешевое пойло из супермаркета, да и то только на Рождество. Но то, что она смаковала сейчас, казалось чудом – золотисто-медового оттенка, с тонким, слегка фруктовым ароматом и букетом, долго державшимся на языке и интригующе сложным по составу. Таким же, как мужчина, сидящий напротив меня, пришло вдруг в голову странное сравнение.

Подошел официант, чтобы собрать тарелки.

– Мадам желает выбрать что-нибудь на десерт? – вежливо осведомился он.

– Мадам, возможно, с радостью уничтожила бы все содержимое вашего столика, – поддразнил ее Джек, и глаза его при этом лучились смехом.

– Вовсе нет! – возразила Натали, разыгрывая негодование. – Что-нибудь одно. Ну, скажем... профитроли или гатэ? Или, может быть, вот этот аппетитно выглядящий пирог? С чем он?

– С шоколадом и каштанами, мадам, – ответил официант с озорным огоньком в глазах.

– Ммм... звучит великолепно. Но я все-таки думаю, что возьму нугу. – Господи, как же трудно остановиться на чем-нибудь одном, когда перед тобой такой богатый выбор! – Или, может быть... пахлаву? Нет, нугу, – наконец решила она, коротко кивнув головой. – И кофе.

– А мне только кофе, – добавил Джек, разливая остатки вина по бокалам. – Ты, оказывается, любишь сладкое?

Натали раскованно рассмеялась, сознавая, что вино – или что-то иное – делает ее легкомысленной.

– Я могу противостоять почти всему, за исключением соблазна, – призналась она и тут же испугалась, что шутка может показаться двусмысленной.

– Даже так? – прошептал Джек, и его жесткие губы сложились в медленную, чувственную улыбку. – Это надо будет запомнить.

Словно пламя пробежало по ее венам, и Натали, отведя взгляд, потянулась за бокалом, чтобы чем-то занять дрожащую руку... Вино опрокинулось и разлилось по снежно-белой льняной скатерти. Натали испуганно ахнула.

– Не волнуйся, – поспешил успокоить ее Джек, видя, что она схватила салфетку и принялась вытирать мокрое пятно. – Официант все сделает.

– Прости, пожалуйста... – Черт побери, ну как ее угораздило оказаться такой неуклюжей!

Она еще никогда не чувствовала себя так глупо.

Неожиданно их столик оказался в центре всеобщего внимания. В смущении подняв глаза, она увидела, что к ним подошел метрдотель и, наклонившись, что-то прошептал на ухо Джеку. Чуть поодаль стоял плотный мужчина в темном пальто со сверкающими капельками дождя на плечах. Натали поняла, что всех заинтересовала не ее неловкость, а полицейское кепи, которое мужчина держал под мышкой.

Натали чувствовала, как пылают ее щеки, и была рада хотя бы частично спрятаться за спиной официанта, который подошел, чтобы вытереть пролитое вино. Приблизившийся к их столику полицейский инспектор что-то тихо говорил Джеку. Она не могла разобрать слов, но испытала облегчение оттого, что глупое происшествие – и его причина – были, похоже, забыты.

Джек, кивнув, положил салфетку рядом с тарелкой и мрачно улыбнулся через стол своей спутнице.

– Боюсь, твоей нуге придется подождать. Требуется наша помощь.

– Они нашли Антуана? – спросила Натали, широко открыв глаза.

– Они выяснили адрес. Мы нужны, чтобы опознать его, когда будут производить арест.

– Да, да, конечно... – Она поспешно встала. – Я готова.

Огромный участок на окраине города был недавно застроен большими, отдельно стоящими домами с выложенными плитами подъездными дорожками, гаражами на две машины и портиками, которые выглядели, на ее вкус, достаточно нелепо на фоне стен из красного кирпича. Натали никак не могла понять, почему люди, явно не стесненные в средствах, пожелали жить в таких уродливых жилищах.

Полицейский автомобиль остановился в тупике. Две другие машины заехали на зады участка, чтобы перекрыть возможные пути бегства. В соседних домах зашевелились занавески на окнах – люди вглядывались в дождливую ночь, пытаясь выяснить, что происходит.

От живой изгороди отделилась какая-то тень и быстро подошла к инспектору, который, выслушав, кивнул в ответ и повернулся к Джеку.

– Мы следим за домом вот уже пару часов, там нет никакого движения. Но внутри кто-то есть... – Это было ясно и так, благо свет горел на обоих этажах. – Однако мы не уверены, наш это приятель или нет.

Натали разглядывала особняк с шелковыми занавесками на окнах и окружающий его сад, пытаясь представить себе Антуана, живущего здесь, но с трудом смогла вспомнить, как он выглядит. А еще приехала на опознание!

– Но у вас же есть ордер. Вот и попробуйте выяснить, кто находится в доме, – с легким раздражением произнес Джек.

Инспектор в сопровождении своих людей пошел по дорожке. Натали наблюдала за ними, чувствуя, как от волнения у нее сжимается горло.

За властным стуком в дверь последовало несколько мгновений тишины, и инспектор готов был постучать еще раз, когда дверь открылась. На пороге стояла женщина.

Натали изумленно уставилась на нее. Она могла бы и раньше догадаться! Так вот почему Антуан с риском для себя оставался в городе, хотя мог бы спокойно исчезнуть. Неожиданно ее захлестнула волна злости. А она-то винила себя за чувства, которые испытывала к Джеку!

Женщина, конечно, красива, не смогла не признать Натали. Белокурые локоны обрамляли прозрачное, словно у китайской фарфоровой статуэтки, личико, а фигура была как у маленькой Венеры. И во всем – от длиннющих ресниц до красных туфель на высокой шпильке – чувствовалось применение последних достижений современной косметики и моды, усиливавшее производимый эффект.

Натали не могла расслышать, о чем говорили инспектор и молодая женщина, но увидела, как у той удивленно распахнулись голубые глаза и она отступила в сторону, пропуская его в дом. Входя, он жестом велел одному из сержантов и Джеку с Натали следовать за ним.

Кукольный домик! – подумала Натали, с изумлением оглядываясь вокруг. Холл и гостиная были застелены абсолютно непрактичным пушистым бледно-розовым ковром, а стены обиты вощеным ситцем с узором из роз. В тон были и экстравагантно забранные в складки и перевязанные лентами шторы на окнах. Перед мраморным камином со встроенной газовой горелкой лежала белоснежная шкура, а мебель являла собой неплохую, но бесспорную подделку под антиквариат.

Сразу за дверью стоял набор чемоданов от Луи Вуттона, закрытых и готовых к выносу в любой момент. Инспектор вопросительно посмотрел на них.

– Собираетесь в путешествие?

Блестящие локоны качнулись, когда она кивнула.

– Да, на Мадейру. Это остров у берегов Африки, – тоном учительницы географии добавила она. Голос, такой же приторно-сладкий, как и дом, действовал Натали на нервы.

Инспектор и Джек обменялись быстрыми взглядами, в которых явно сквозило удивление.

– Могу я узнать ваше имя? – спросил он официальным тоном.

– О, конечно же! Я Николь. Рада познакомиться! – Она улыбнулась, как примерный ребенок, помнящий о необходимости соблюдения этикета.

– Николь?

– Именно. Салоны красоты Николь, – добавила она с неподдельной гордостью. – Вам доводилось слышать о них? – Она взглянула на Натали, видимо, полагая, что та-то уж наверняка знает. – Я только что открыла еще один. Он получился такой уютный. Мы оказываем парикмахерские услуги, делаем маникюр, а теперь собираемся заняться массажем... Но почему вы ищете Антуана? – перебила она себя; только сейчас, явно несколько запоздало, ей пришло в голову поинтересоваться, зачем все эти полицейские явились в ее дом, да еще с ордером на обыск. – Что-нибудь не так?

– У нас есть основания полагать, что он причастен к некоторым мошенничествам, совершенным в Париже, – объяснил инспектор тоном доброго дядюшки.

Голубые глаза наполнились искренним удивлением.

– Антуан? Но это же просто смешно! – возмущенно запротестовала она. – Ему вовсе ни к чему заниматься подобными вещами – он и так зарабатывает кучу денег. Он ведь бизнесмен и всего пару недель назад вернулся из Бахрейна, где пробыл почти три месяца.

– Боюсь, он был не там, – вмешалась Натали, испытывая невольное сострадание к молодой женщине, – а в Париже.

Блондинка с озадаченным видом повернулась к ней.

– А вы кто такая? – спросила она, и ее детский голосок при этом дрожал.

Натали слабо улыбнулась, чтобы смягчить удар.

– Я его жена.

– Что?.. – Теперь в голосе Николь появились истеричные нотки. – Но ведь это я его жена!

– Что? – Натали тяжело опустилась на обтянутое ситцем кресло, чувствуя, что у нее внезапно закружилась голова. – Но...

Блондинка бросилась к одному из множества изящных столиков, расставленных по всей комнате, и схватила стоявшую на нем фотографию в серебряной рамке.

– Мы женаты вот уже шесть лет! – запричитала она, протягивая снимок Натали.

Очнувшись, Натали обнаружила, что держит в трясущихся руках фотографию Николь в очаровательном туалете с белой фатой. Она расписывалась белой авторучкой в толстой книге записей актов гражданского состояния, а рядом стоял с затуманенными от волнения глазами гордый новобрачный Антуан.

Дождь кончился, и небо усыпали звезды. Воздух казался кристально прозрачным. Натали в махровом халате стояла, прижавшись лбом к холодному стеклу, и смотрела на эту сказочную картину. Ее отчетливость поразительно контрастировала с неразберихой, царившей в ее душе.

Антуан был женат на этой женщине целых шесть лет. Шесть лет! Господи, да как же он мог так долго терпеть этот манерный писклявый голос? Но дело, конечно, в другом, напомнила она себе, пытаясь сохранить остатки здравого смысла. Дело в том, что он был уже женат, когда женился на ней!

Было абсолютно ясно, что кукольная Николь даже не подозревала о его тайной деятельности. Она искренне верила во все те сказочки, которые он ей плел, о руководимой им экспортно-импортной компании, о частных деловых поездках за границу. Он регулярно звонил ей, якобы издалека, но никогда не писал. Когда Николь наконец вынуждена была признать очевидное, с ней случилась истерика, и потребовался почти час, чтобы привести ее в чувство.

Натали теперь искренне жалела ее – Николь была не очень умна и весь мир для нее крутился вокруг Антуана. И он, должно быть, любил ее не меньше. Во всяком случае достаточно, чтобы преступным путем обеспечивать ей безбедное и приятное существование; достаточно, чтобы, рискуя свободой, оставаться в городе только для того, чтобы не встревожить жену неожиданным импульсивным желанием свозить ее на Мадейру в непредусмотренный отпуск...

И достаточно, чтобы оставаться совершенно равнодушным ко мне, признала Натали, криво улыбнувшись про себя. Как все это глупо! В то время как она пыталась убедить себя, что любит его, и чувствовала себя виноватой, зная, что это не так, его сердце полностью принадлежало пустоголовой дурочке с розовыми коврами и детским голоском!

Нет, это она, Натали, пустоголовая дурочка, которой очень хотелось бы знать, что на самом деле думает о ней Джек. А тот, казалось, был не в силах оторвать от Николь глаз. Натали тайком наблюдала за ним все то время, что они провели в аккуратном кукольном домике.

В конце концов, здесь нечему удивляться. Такие, как Николь, всегда нравились мужчинам. Женщина-девочка без единой самостоятельной мысли, которой и в голову не придет бросить вызов или уязвить такое ранимое мужское эго. Почему бы Джеку Венделу не попасться на эту удочку? Чем он лучше других представителей сильного пола?

Нет, он не настолько глуп, подумала Натали. Ей всегда казалось, что ему нужно нечто больше... И в ней говорило не только тщеславие, ведь их взаимное физическое влечение было вполне реальным. Может быть, недолговечным, но реальным.

А Антуан... Антуан опять ловко выскользнул из расставленных сетей. Он мог быть где угодно, и теперь потребуется вмешательство Интерпола, чтобы найти его. Нет смысла оставаться в Амьене и ждать, что он опять появится здесь. Значит, завтра они выпишутся из отеля и вернутся в Париж к своим привычным ролям. Они персонажи из совершенно разных пьес, которые случайно сошлись в одном капустнике...

Повернув голову, Натали взглянула на дверь, которая вела в другую половину номера. Половину Джека. Прошлой ночью только совесть удержала ее от того, чтобы поддаться соблазну, только твердая убежденность в том, что нельзя нарушать супружеские клятвы, нельзя прелюбодействовать.

Но теперь выяснилось, что Антуан был двоеженцем, так что в глазах закона их брак недействителен. Нет никакой необходимости в разводе, и ничто не мешает ей сделать эти несколько шагов к двери Джека – ничто, кроме страха перед возможными последствиями...

Но если останется здесь, не будет ли она всю жизнь сожалеть, что упустила шанс? Раздираемая сомнениями Натали несколько минут простояла, едва дыша, чувствуя, как напряжение кольцами свивается у нее в животе. Только одна ночь, сегодняшняя ночь...

Ноги, казалось, сами бесшумно понесли ее по мягкому ковру. Она проскользнула в маленький холл и остановилась, глядя на вторую дверь. Ключ торчал снаружи, однако она, не поворачивая его, постучала, дрожа от сознания огромной значимости того, что собиралась сделать.

Последовало долгое молчание – такое долгое, что Натали уже начала сомневаться, там ли Джек. А может быть, он уже спит? Похоже, это была не самая лучшая идея... Но когда она уже собиралась повернуться и уйти, на другой половине послышался звук шагов, и дверь медленно открылась.

Джек только что вышел из душа. Черные волосы были влажными и завивались колечками вокруг ушей. На нем было только белое полотенце, обернутое вокруг бедер. Она жадно смотрела на Джека, – на крепкие скульптурные мускулы под блестящей от воды кожей, на мощную ширь его груди, покрытой черными курчавыми завитками волос, которые широкой полосой спускались по гладкому, плоскому животу, исчезая под полотенцем...

В карих глазах стоял немой вопрос, но Натали не могла вымолвить ни слова. Во рту пересохло, удары сердца отдавались в ушах, голова кружилась. Однако ей и не потребовалось ничего говорить. Джек взял ее за руку, втянул в комнату и, закрыв дверь, молча заключил в объятия.

Он склонил голову, ища ее губы своими, теплыми и нежными, но в этом движении чувствовался сдерживаемый напор, перед которым – она знала – ей будет трудно устоять. Но Натали не собиралась останавливать его, – во всяком случае, не сегодня. Сегодняшняя ночь принадлежит им. Больше нет ни единой причины противиться искушению, которое подспудно томило их с первой же встречи. Завтра... Завтра еще не настало, и она не собиралась раньше времени думать о нем.

Обнимавшие Натали руки были такими сильными и так крепко прижимали ее к себе, что она поспешила положить свои на плечи Джека, испытав внутренний трепет от мощи твердых мускулов, перекатывавшихся под теплой кожей. Его язык проникал все глубже, касаясь самых чувствительных мест ее рта и заставляя кровь кипеть в жилах.

Она немного откинула голову – ровно настолько, чтобы посмотреть ему в глаза и испить до капли этот сладостный миг капитуляции.

– Я хочу в твою постель, – задыхаясь, прошептала она. – Хочу, чтобы ты ласкал меня, чтобы целовал, пока я не задохнусь...

– Наконец-то... – прохрипел Джек, запуская пальцы в ее волосы. – Я уже не в силах был ждать, я начал сходить с ума...

Он еще больше откинул ее голову назад, и Натали приоткрыла губы в ожидании опустошительного набега его поцелуя. Он прижал ее к себе с такой силой, что нежные груди буквально вдавились в крепкие мускулы. Это прикосновение было таким жгучим, таким восхитительным, что напрочь смело остатки сомнений, которые, возможно, еще оставались в самых отдаленных уголках ее сознания.

Но сейчас не до благоразумия, сейчас не время задаваться вопросом, правильно ли она поступает. Сейчас реален был лишь предельный накал ее чувств под настойчивым натиском губ Джека.

Напряжение неизмеримо возросло, когда он начал покрывать жгучими поцелуями трепещущую жилку на ее виске, изящную раковину уха. Она слышала лишь прерывистое дыхание, сумасшедший стук своего сердца, в то время как их обоих окутывал бархатистый полог желания, заставлявшего забыть обо всем на свете.

Натали почувствовала, как рука Джека скользнула за вырез халата, поглаживая шелковистую кожу, и с ее губ сорвался низкий стон наслаждения, когда он нашел спелую округлость ее груди. С изысканной опытностью он взял в руку и начал ласкать ноющий от сладострастия холмик. Прикосновения были волшебными и заставляли ее беспомощно таять в ответном чувстве. Потом его ладонь распрямилась, и он прижал пальцы к нежному бугорку соска, ставшего как бы средоточием ее чувственности.

Джек нетерпеливо, но ловко развязал пояс ее халата. И у Натали перехватило дыхание от потрясения и удовольствия, когда он снова прижал ее к своей груди. Жесткие волосы царапали горевшую огнем нежную кожу, и это покалывание доставляло ей непередаваемое наслаждение, словно электрическими разрядами пронизывавшее тело.

Она обняла его за шею, а руки Джека скользнули вниз по ее спине. Их бедра соприкоснулись, и Натали вздрогнула, ощутив пробудившуюся мужскую плоть, намеренную потребовать удовлетворения. Смешанное чувство восторженного предвосхищения и тревожного ожидания охватило ее. Это обещало быть... чем-то неповторимым.

Быстрым движением он поднял ее на руки, словно она весила не больше перышка, и понес через гостиную в спальню. Единственным источником света был ночник, стоявший на тумбочке у кровати и отбрасывавший теплые тени на стены. Шторы на окнах не были задернуты, давая возможность видеть великолепие ясного звездного неба.

Широкая кровать была застелена шелковым покрывалом цвета старого вина, высокий балдахин над ней создавал впечатление поистине королевского великолепия. Джек осторожно положил Натали на шелковые подушки, и они обменялись взглядами, полными откровенной примитивной страсти. Медленная чувственная улыбка изогнула обычно жесткие губы, когда он посмотрел на нее.

– Ты прекрасна, – прошептал он.

– Правда?

Он рассмеялся и восторженным взглядом исследовал каждый изгиб ее обнаженного тела.

– Ты же знаешь, что правда, – ответил он, проводя рукой по ее телу и наслаждаясь теплой шелковистостью кожи. – Я хочу тебя с того момента, когда впервые прикоснулся к тебе во время танца. И вот теперь я получил тебя – всю-всю...

Его рука скользнула вверх по гладкому животу. Натали судорожно, протяжно выдохнула, когда кончик его пальца, мучительно медленно проложив дорожку по упругой кремовой округлости груди, подобрался к напряженному розовому пику, заставив ее испытывать сладкие муки, в то время как его взгляд светился озорством.

– Всю-всю, – тихо повторил Джек. – На меньшее я не согласен.

– Да, – прошептала она, ничуть не стыдясь добровольной и охотной сдачи. – Пожалуйста...

Он дразняще ущипнул ее за нежный сосок, и спина Натали в экстазе выгнулась. А потом вдруг с низким стоном склонил голову и провел горячим языком по крохотному бугорку, ставшему вдруг невероятно чувствительным, и легонько прикусил его зубами. Это была самая сладостная пытка на свете, и Джек не давал ей ни секунды передышки. Его жаждущий рот переходил с одной груди на другую, а ее словно теплым, медовым прибоем переполняло наслаждение.

Натали закрыла глаза, запрокинув голову на подушки, губы приоткрылись в попытке сделать судорожный вдох. Какая-то часть ее мозга отстраненно отметила, что не стоило ей приходить сюда. Разве можно, пережив подобную ночь, остаться в здравом уме? Ей следовало быть более осторожной и остаться в безопасности своей комнаты...

Но о какой осторожности могла идти речь, когда он творил с ней такое? Ей оставалось только лежать, прислушиваясь к волнам изысканной чувственности, прокатывавшимся внутри нее, и чуть слышно мурлыкать подобно прирученной львице.

Джек поднял голову, чтобы взглянуть на нее, и насмешливо улыбнулся, когда она застонала в знак протеста.

– Распутная маленькая колдунья. Ты этого хотела, когда стучала в мою дверь?

– Да...

Как она могла отрицать очевидное? Натали нетерпеливо протянула руку, испытывая потребность осязать это стройное, крепкое тело, запустить пальцы в жесткие вьющиеся волосы, покрывавшие бронзовую кожу. Он низко и хрипло застонал от удовольствия, когда она проложила первую исследовательскую дорожку поцелуев сначала по его шее, а потом ниже, по широкой груди. Уже знакомый мускусный запах его кожи с каждым вдохом все больше дурманил сознание, пробуждая где-то в глубине ее существа страстный отклик.

Залитая желтоватым светом ночника, с беспорядочно разметавшимися по гладким плечам локонами, с налитыми грудями, завершающимися розовыми бугорками, Натали встала на колени и принялась ласкать его руками и губами, чувствуя, как мышцы внизу живота сводит судорога в предвкушении еще большего блаженства. Но она так и не посмела коснуться полотенца, которое все еще было на нем, и Джек рассмеялся над ее застенчивостью.

– Что-нибудь не так? – лукаво спросил он ее, заставляя лечь рядом. – Ты ведь ничего не боишься, правда?

Натали подняла взгляд, чувствуя, что, как ни странно, действительно боится. Да что же с ней происходит? Ведь она давно не девственница – у нее был муж, и не один! Но в следующий момент все страхи куда-то отступили. Она затрепетала, когда Джек, взяв ее руку, осторожно провел ею по напряженным мускулам его живота и дальше вниз.

Натали, прерывисто вздохнув, поспешила спрятать лицо на его широком плече. Она знала, что Джек недюжинный мужчина, но сейчас, когда кончики ее пальцев касались доказательства этого, почувствовала, как во рту пересохло.

– Ну и... – прошептал он, прижавшись губами к ее уху, – что ты собираешься делать с этим?

В вопросе таился вызов. А в конце концов, чего здесь бояться?!

Решительным жестом она провела рукой по тому, что так пугало и притягивало ее, с наслаждением чувствуя, как по телу Джека пробежала ответная дрожь. Ободренная этим свидетельством своей власти над ним, Натали начала ласкать его – медленно, нежно, заставляя испытывать те же танталовы муки, что недавно терпела она.

– Колдунья, – простонал он, нежно покусывая гладкий кремовый изгиб ее плеча крепкими белыми зубами.

Она чуть слышно рассмеялась, а ее губы возобновили исследование горячего мускулистого тела, благо инстинкт, древний, как сама Ева, помогал ей отыскивать самые чувствительные места. Джек открыто наслаждался каждым мгновением удовольствия, которое она доставляла ему. В результате Натали и впрямь почувствовала себя самым грешным, самым колдовским существом на белом свете.

Джек опрокинул ее на постель, и тело Натали задрожало под водопадом ласк, обрушившихся на нее во исполнение обещания целовать до тех пор, пока она не задохнется. Его губы обжигали грудь, язык дразнил восхитительно чувственный бугорок соска, заставляя вспыхивать внутри нее раскаленные искры наслаждения, а рука медленно поглаживала ее живот, опускаясь все ниже. Наконец его пальцы пробежались по треугольнику курчавых волос и нырнули в мягкий, влажный бархат, прятавшийся под ними.

Ее живот затопило расплавленное золото, а он опять нашел ее губы и приник к ним долгим поцелуем, сладким как вино. Затем двинулся вниз, предоставляя своему языку научить ее удовольствиям, которые лежали далеко за пределами самых смелых мечтаний, до тех пор пока она не забилась в агонии страсти, бессвязно умоляя его о полном обладании.

И вот он наконец оказался над ней, удерживая свой вес на полусогнутых руках и улыбаясь ей потемневшими глазами.

– Пожалуйста... – прошептала Натали.

Он вошел в нее одним сильным, глубоким движением, после чего крепко сжал в своих объятиях, и какой-то неправдоподобно прекрасный миг они лежали неподвижно, пытаясь осознать чистую, сладкую глубину полного слияния.

А потом Джек начал медленно двигаться, придерживаясь какого-то рваного ритма и заставляя ее то вытягиваться во весь рост, то изгибаться в экстазе, задыхаться и стонать, чувствуя, как горит тело, а сердце готово разорваться от любви. Он подчинял ее своей воле, а она с готовностью шла навстречу всем его желаниям. Их блестящие от пота тела перекатывались по широкой постели, а мягкий свет лампы отбрасывал зыбкие тени на их кожу.

Натали никогда и не подозревала, что внутри нее обитает столь распутное, чувственное существо. Каждым своим проникновением Джек заставлял ее воспарять все выше и выше на крыльях страсти, нестись в головокружительном водовороте эмоций. Пока, наконец, она не услышала собственный странный сдавленный – крик, и не почувствовала, что весь накопившийся в ней жар вдруг словно вырвался на волю, иссушая мозг и заставляя плавиться кости. Ее охватили слабость и чувство опустошенности, и тут же Джек последним судорожным рывком упал ей на грудь. Оба мгновенно отключились, вымотанные, истощенные, запутавшиеся в покрывавших постель простынях.

9

Натали проснулась, когда первые лучи солнца, проникнув сквозь незашторенное окно, коснулись лица. Джек спал, зарывшись лицом в подушку.

Она еще немного полежала, глядя на Джека, прислушиваясь к его дыханию, глубокому и ровному, и стараясь запечатлеть в памяти каждую деталь его облика для тех воспоминаний, которые она будет хранить и лелеять все долгие одинокие годы, что ждут ее впереди. Длинные, шелковистые ресницы, отбрасывающие слабую тень на скулы, черные волосы, завивающиеся на затылке, расслабленные мускулы тела, освещенные мягким утренним светом.

– Я люблю тебя, – прошептала она одними губами, чтобы не разбудить спящего, чувствуя, как разрывается сердце. Если только...

Выскользнув из постели, Натали нашла махровый халат, который неизвестно почему оказался на противоположном конце спальни, и, затянув на тонкой талии пояс, подошла на цыпочках к окну.

Даже в ясном свете утра собор казался пришедшим из сказки и вызывал в ее живом воображении образы рыцарей и прекрасных дам в роскошных платьях, торжественно ступающих под его своды. Прошлой ночью я тоже была принцессой из собственной сказки, подумала Натали, вновь взглянув на Джека и чувствуя, что ее тело опять наполняется жаром при воспоминании о тех сладостных мгновениях, что они пережили вместе.

Это было что-то невероятное, не похожее ни на что! Она была счастлива с Симоном, схожим с огромным ласковым медвежонком. С Антуаном... Ну об этом не стоило и говорить. Но Джек пробудил в ней то, о существовании чего она даже не подозревала.

Однако в реальной жизни для сказок места нет, твердо напомнила она себе. Моника... Натали не хотела, чтобы та превратилась в несчастное, заброшенное существо из-за стремления матери наладить свою личную жизнь. Когда-то она поверила, что в Антуане нашла человека, способного на длительное самопожертвование, но все обернулось одной бедой. Больше рисковать нельзя. Да, она как дурочка влюбилась в Джека, но без колебаний отринет эту любовь, если та заставит ее дочь испытать хотя бы мимолетное чувство неприкаянности.

Джек пошевелился, сел и, зевая, закинул руки за голову. В его карих глазах зажглись насмешливые огоньки.

– Что-то ты рано сегодня встала.

Натали пожала плечами, делая вид, что не заметила выражения его лица.

– Вполне обычное для меня время, – ответила она, стараясь говорить непринужденно.

– Иди-ка, иди сюда, – попросил он хриплым голосом.

– Зачем?

Джек мягко и чувственно рассмеялся.

– У тебя короткая память. Конечно же за тем, чтобы опять заняться со мной любовью.

Ее тело уже начало предательски отвечать на его вызов, но Натали покачала головой, стараясь оставаться верной решению, которое только что приняла.

– Нет... не могу.

– Почему? – спросил он, нахмурившись. – Надеюсь, ты не чувствуешь вины за прошедшую ночь? Ты не сделала ничего предосудительного, ведь по закону ты не была замужем за этим типом.

– Знаю. Но это совсем другое. – Ей пришлось глубоко вздохнуть, прежде чем она смогла сказать то, что хотела. – Просто я не собираюсь заводить с тобой любовную связь.

– Да? – Джек вопросительно поднял черную бровь. – А почему ты решила, что мне это нужно?

Слова вонзились в сердце Натали как раскаленный нож, и ей пришлось быстро отвернуться к окну, чтобы смахнуть с ресниц набежавшие слезы. Ей даже в голову не пришло, что для него это могло быть лишь мимолетной интрижкой. Впрочем, его нельзя обвинить в том, что он лгал. Джек никогда и не предлагал ей ничего большего.

– Прости... мне очень жаль, – прошептала Натали, залившись краской. – Наверное, с моей стороны было несколько самонадеянно...

Он спрыгнул с кровати и в два шага пересек комнату. Его объятия не оставили ей никакой надежды на сопротивление.

– Ты моя сумасшедшая маленькая глупышка, – с довольным смехом произнес Джек, целуя ее в макушку. – Я не собираюсь заводить с тобой любовную связь. Я хочу жениться на тебе.

Не веря собственным ушам, Натали подняла голову и удивленно моргнула, но выражение его глаз заставило ее сердце сначала остановиться, а потом припустить галопом.

– Жениться на мне? Но я никогда не думала... Ты ничего не говорил мне...

Джек улыбнулся, и в его улыбке читалась насмешка над самим собой.

– О своей любви? Должен признать, что мне потребовалось некоторое время, чтобы разобраться в собственных чувствах. Я никогда не испытывал ничего подобного, но теперь понимаю, что влюбился в тебя еще до того, как мы повстречались, увидев на столе Антуана фотографию женщины с рыжими волосами и ужасными серьгами в ушах. И с губами, которые мне хотелось поцеловать больше всего в жизни, – добавил он, склоняясь над ней, что бы подтвердить слова делом.

Противиться далее Натали была не в состоянии. Ее губы раскрылись навстречу поцелую, и она прижалась к Джеку всем телом.

Целая ночь любви, когда они перекатывались по широкой постели, словно два диких животных, захваченные первобытной страстью, не утолила ее желания. Все в ней готово было взорваться и заняться новым пожаром при его легчайшем прикосновении.

И когда Джек на своих сильных руках отнес ее на кровать, Натали притянула его к себе, лаская это уже ставшее родным тело. И оба задохнулись в поцелуях, которые длились миллионы лет...

Завтракали они в постели, кормя друг друга копченым лососем и яичницей. Натали позволила себе наслаждаться моментом, но в ее голове все еще крутились сомнения. Слишком уж все было складно и предательски просто! Или это непредвиденная победа сказки над реальной жизнью, которая иногда случается?

Было уже почти десять часов, когда они наконец встали. Натали прошла в свою спальню, чтобы одеться. Она как раз вдевала в уши серьги, относительно скромные, представлявшие собой связку коричневых стеклянных шариков, когда в комнату вошел Джек, обнял ее сзади и положил голову ей на плечо. Он принялся водить горячим языком по бившейся на ее шее жилке.

– Ммм... как восхитительна на вкус твоя кожа, – прошептал он. – Пошли в постель.

Она рассмеялась, несколько неуверенно высвобождаясь из его рук.

– Нет, я должна позвонить Мадлен и сообщить ей, когда мы приедем, чтобы забрать Монику.

– Ладно, – со вздохом согласился Джек.

Отступив на шаг и засунув руки в карманы брюк, он принялся наблюдать за ее возней с серьгами и прической.

– Знаешь, а ведь ты так мне ничего и не ответила.

– Знаю. – На ее сердце лежала свинцовая тяжесть. – Но на столе Антуана были две фотографии, – напомнила она. – И одна из них – Моники.

– Разумеется! – Его брови сошлись вместе. – Неужели ты решила, что я не захочу, чтобы она была с нами? Какой вздор!

– Мне показалось, что ты не любишь детей.

Их взгляды в зеркале встретились. Джек покачал головой, раздраженно поджав жесткие губы.

– Я никогда не говорил ничего подобного. Просто я не привык к общению с ними – только и всего. Дай мне немного времени.

Он попытался снова обнять ее, но Натали быстро отступила в сторону и повернулась к нему лицом.

– Я не могу. – В ней боролись самые противоречивые чувства. – Если между нами все пойдет... не так, как надо... это будет нечестно по отношению к Монике, ведь она уже начала привыкать к тебе. Я так ошиблась с Антуаном! Как я могу быть уверенной, что это не повторится опять?

– Я не Антуан! – резко напомнил ей Джек и, схватив за руку, притянул к себе. – Верь мне. Все будет так, как надо.

Ей потребовалось масса самообладания, чтобы устоять перед желанием согласиться с ним во всем. Но Натали знала, что ей ни в коем случае нельзя позволить ему поколебать свою позицию.

– Ты не можешь гарантировать этого, – запинаясь, проговорила она. – И никто не может. А я не намерена допускать, чтобы Моника росла при бесконечно сменяющихся отчимах. Дочь этого не заслужила.

Он впился в ее лицо взглядом, казалось, проникавшим в самую душу.

– Итак, что ты пытаешься мне сказать? – тихо спросил Джек. – Что не желаешь заводить со мной любовную связь и не хочешь выходить за меня замуж? А прошлая ночь – первая и единственная?

– Да. – Ей пришлось отвернуться, ибо она боялась взглянуть на него. – Извини.

– Понятно.

Он пересек комнату и сел в кресло с непроницаемым лицом. Натали тайком наблюдала за ним, пытаясь угадать, о чем он думает, и всей душой желая, чтобы все складывалось совсем иначе. Джек был сильным человеком, и если она действительно ранила его сердце, оно быстро заживет. Однако Натали не была уверена, что столь же просто залечит собственное.

– Я... позвоню Мадлен, и потом мы можем ехать, если ты готов, – неуверенно предложила она.

Телефон стоял на столике рядом с кроватью. Она села, сняла трубку и набрала номер. Гудок пропищал несколько раз, прежде чем ответила ее мачеха.

Усилием воли Натали заставила свой голос звучать безмятежно.

– Мадлен? Это Натали.

– О, привет, дорогая. Как ты там? Спасибо, что позвонила. Поездка получилась удачной? Моника была просто золото. Мы в восторге оттого, что она пожила у нас. И я так рада, что у вас с Антуаном все наконец-то уладилось. Я была уверена, что это просто недоразумение. Тебе повезло, у тебя такой очаровательный муж...

– Извини, не поняла, – удивленно прервала Натали поток слов. – О чем ты говоришь?

– О тебе и Антуане, дорогая, – снисходительно рассмеялась Мадлен. – Он мне все рассказал. Но такие вещи случаются и при самых удачных браках. Ты же знаешь – иной раз приходится идти на уступки друг другу.

Натали тревожно нахмурилась.

– Ты хочешь сказать, что Антуан был у вас? В вашем доме?

– Ну конечно же был, дорогая, – озадаченно проговорила Мадлен. – Приезжал, что бы забрать Монику.

– Повтори?!

– Он приезжал за Моникой около часа назад. Чтобы отвезти ее домой. Я... я думала, вы уже вместе. – В голосе мачехи появились нотки неуверенности. – Что-нибудь... не так?

Натали захлестнула волна паники. Инстинктивно она повернулась к Джеку, который уже стоял рядом. Он отобрал у нее трубку и начал выяснять у Мадлен подробности.

– Хорошо, спасибо. Нет, не волнуйтесь, мы найдем их, – с мрачной решимостью заверил он встревоженную женщину. – С ней ничего не случится. Натали сразу же позвонит вам, как только мы нападем на их след. До свидания, Мадлен.

Джек медленно положил трубку и присел на корточки перед Натали, крепко взяв ее руки в свои.

– Он ничего ей не сделает, – пообещал Джек, не отводя глаз, голосом, в котором звучала столь необходимая ей сейчас уверенность. – Мы получим ее назад в целости и сохранности.

– Но зачем он ее забрал? – спросила Натали, слишком потрясенная, чтобы даже заплакать.

– Это его последний шанс, – предположил он. – Судя по всему, он взял ее в заложницы, чтобы заставить нас отказаться от всех обвинений в его адрес.

– Все что угодно... – прошептала она дрожащим голосом. – Я сделаю все что угодно. – Ее пронзило острое чувство вины. Если бы она позвонила Мадлен два часа назад, если бы не оказалась вновь в объятиях Джека, в его постели... – Мы должны найти ее! Если с ней что-нибудь случится...

– С ней все будет в порядке, – опять заверил ее Джек, успокаивающе обнимая. – Вставай, надо идти.

– Но куда? – в растерянности произнесла Натали, позволяя поднять себя на ноги.

– К Николь. Если в этой прелестной белокурой головке есть хоть капля мозгов, она, может быть, подскажет нам, куда он мог направиться.

– А ты не думаешь, что они действуют заодно? – взволнованно спросила Натали по дороге к дому Антуана.

Джек покачал головой.

– Может быть, она и глупа, но кажется честной женщиной. Надеюсь, она даст нам хоть какой-нибудь ключ к разгадке.

Шторы в доме были по-прежнему задернуты. Они оставили машину на подъездной дорожке и поднялись к входной двери. Джек нажал на кнопку, и где-то в доме раздался мелодичный перезвон.

Последовала пауза, потом детский голосок произнес:

– Одну минуточку.

На самом деле прошла не одна, а несколько минут, прежде чем дверь открылась. На Николь был очаровательный халатик из бледно-розового шифона с боа из перьев марабу, и, хотя она изо всех сил старалась скрыть это под слоем косметики, ее прелестное личико было заплаканным. Она, казалось, немного удивилась, увидев их, но широко распахнула дверь, позволяя Джеку с Натали пройти в дом и одновременно внимательно оглядывая тупичок, не подсматривают ли соседи?

– Вы не присядете? – пригласила Николь с изысканной вежливостью, проводив их в гостиную. – Могу я предложить вам по чашечке кофе?

– Нет, спасибо, – ответил Джек, стараясь говорить спокойно, чтобы не встревожить ее раньше времени. – Николь, я знаю, вы уже сказали вчера вечером, что не представляете, где находится сейчас Антуан, но, может, вы подумаете еще раз? Есть ли какое-нибудь место, куда он мог бы податься?

Она покачала головой, наморщив гладкий лобик под белокурыми кудряшками.

– Честное слово, я не знаю, где он, – вздохнула Николь. – Я бы сказала вам, если бы знала. Правда, сказала бы. Вчера вечером я должна была взять такси до аэропорта и встретиться с Антуаном там. Но полицейские сообщили мне, что он в аэропорту так и не появился.

– Прошу вас, – взмолилась Натали. – Постарайтесь припомнить. Он забрал мою дочь, ей нет и двух лет!

Круглые глаза Николь распахнулись в искреннем сочувствии.

– О, дорогая! Господи, вот бедняжка! Я так хотела бы помочь...

– У него есть какие-нибудь родственники? Приятели?

Николь опять покачала головой, прикусив губу и усиленно размышляя.

– Он никогда не упоминал места, которые ему особенно нравятся? Куда он рад был бы поехать на выходные? Или в затруднительных обстоятельствах?

И тут, когда Натали уже почти отчаялась получить столь необходимую им информацию, забрезжил луч надежды.

– Он собирался в Англию, – сказала Николь. – По делам службы. И неделю назад получил визу... Но потом передумал и предложил мне поехать с ним на Мадейру...

Джек и Натали обменялись взглядами. Это было уже кое-что.

– А куда именно в Англию? – спросила Натали.

Николь пожала плечами под роскошным пеньюаром.

– Не знаю, он не говорил. Это вам что-нибудь дает?

– Да, – твердо ответил Джек. – Благодарю вас, Николь. – Он встал и, поддержав Натали под локоть, помог ей сделать то же самое. – Прошу прощения за то, что не можем дольше задерживаться: нам нужно спешить, если хотим перехватить его. До свидания. Было очень приятно вновь повидаться с вами.

– О, и мне, разумеется, тоже, – ответила Николь, и ее мимолетная улыбка оказалась на удивление ясной и доброй. – Я верю, что вы найдете дочь...

– Англия! – простонала Натали, когда Джек вывел машину на улицу. – Господи, да как же мы найдем его там?

– При некотором везении мы найдем его раньше, чем он туда попадет, – сурово ответил Джек. – Вряд ли он полетит самолетом – слишком много хлопот с ребенком, и он рискует обратить на себя внимание. Кроме того, на той стороне пролива ему потребуется машина. Значит, мерзавец воспользуется паромом.

– Но у него почти два часа форы, – возразила она.

Жесткие губы сложились в улыбку, которая не предвещала ничего хорошего.

– Но отсюда до Кале гораздо ближе.

Шоссе было узким, всего в две полосы, и бесконечные пробки выводили Натали из себя. Однако Джек был великолепным водителем и использовал малейшую возможность обгона.

Наконец они добрались до города, где дорожные указатели помогли им найти дорогу в порт, а потом увидели и огромный белый паром, стоявший у причала с открытыми аппарелями и готовый принять в свои трюмы сотниавтомобилей.

– Быстрее! – взмолилась Натали, наклоняясь вперед и вцепляясь пальцами в приборную доску.

Джек мрачно кивнул на красный сигнал светофора.

– Мы будем там через минуту, – заверил он ее тоном, который всегда вселял в нее уверенность в то, что ему по силам справиться с любой проблемой. Но как все сложится на этот раз?

Зажегся зеленый, и машины устремились вперед к паромному терминалу. Впереди Натали могла видеть пункт пропуска автотранспорта, к которому выстроилась вереница автомобилей. Есть ли среди них машина Антуана? Не так-то просто будет найти здесь ничем не примечательный бледно-голубой седан.

Движение опять застопорилось – инспекторы на контрольно-пропускном пункте, одетые в ярко-желтые куртки, проверяли билеты и направляли водителей на свободные места. Слишком возбужденная, чтобы ждать, Натали отстегнула ремень безопасности и, выбравшись из машины, встала на обочине.

Дул резкий ветер, но Натали этого даже не замечала. Все ее внимание было сосредоточено на автомобильной очереди. Она услышала быстрые шаги Джека, присоединившегося к ней. Бледно-голубая... бледно-голубая... Или, может быть, он обманул их, продав старую машину и купив или взяв напрокат новую?

– Вон она! – Натали узнала ее по выцветшей полосатой подушке за задним стеклом и верху темно-синих сидений. Антуан, видимо, тоже заметил ее и, резко вывернув руль, выехал из очереди на соседнюю, свободную полосу движения. – Остановите его! – громко закричала она, когда седан, поддав газу, устремился к выезду с терминала.

Джек бросился наперерез, вцепился в ручку пассажирской дверцы и открыл ее. Стараясь стряхнуть его, Антуан резко затормозил и тут же, дав задний ход, врезался в другую машину. Натали взвизгнула, увидев, как дверца ударила Джека, и тот упал на асфальт. Когда опять заскрежетала переключаемая передача, Джек обогнул машину и встал на ее пути, чтобы не позволить Антуану уехать.

Лучше бы он этого не делал! Задохнувшись от ужаса, Натали увидела, как Джека бросило на капот машины, когда та опять рванулась вперед. Какое-то время она тащила его на себе. Вероятно, он за что-то уцепился, а это значило, что Антуан ничего не мог видеть через ветровое стекло... И вот автомобиль врезался в билетную кассу на скорости не меньше тридцати километров в час, сбросив Джека с капота, как матерчатую куклу.

– Джек!

Натали уже бежала к месту аварии, крича на ходу от страха и отчаяния, разрываясь между чувствами к возлюбленному и к дочери. Громкий плач Моники заставил ее сначала броситься к машине. Автомобиль оглушительно гудел, так как Антуана бросило грудью на руль, но она даже не обратила на него внимания, когда откидывала пассажирское сиденье вперед, чтобы добраться до заднего.

Маленькое личико Моники было красным от натужного плача, она молотила кулачками по воздуху, но, увидев мать, успокоилась и потянулась к ней ручонками. Чувствуя невероятное облегчение, Натали отстегнула ремни безопасности, взяла ее на руки и крепко прижала к себе, благословляя конструкцию детского сиденья, спасшую ее крошку от травм.

Но молчание маленькой толпы, собравшейся вокруг лежащего на асфальте Джека, было пугающим. Чувствуя, что у нее сжимается горло, Натали протолкалась вперед. Он упал на спину, но какие-то люди уже перевернули его в более удобное положение.

Она приблизилась, по-прежнему крепко прижимая к себе Монику, и, встав на колени подле Джека, посмотрела на неестественно бледное лицо.

– Джек? – позвала она дрожащим голосом, по ее лицу катились слезы.

– Он без сознания, – с мягким ирландским акцентом объяснила ей какая-то девушка. – Он довольно неудачно ударился головой, но дышит. – Она ободряюще улыбнулась. – Я врач. А вы его жена?

В больничной палате царила полная тишина, если не считать дыхания Джека. Натали сидела рядом, с тревогой глядя на него. Он лежал на трех подушках, подложенных под спину, одна рука была подвешена на перевязи над кроватью, грудь перебинтована, чтобы зафиксировать три сломанных ребра. Был уже поздний вечер, но Джек так и не приходил в сознание, несмотря на заверения врачей, что все будет в порядке.

В одной из соседних палат лежал Антуан, охраняемый полицейским, но ее это мало волновало. Натали даже не посмотрела в его сторону, когда Антуана грузили в машину «скорой помощи». Монику тоже подвергли тщательному осмотру, но она не получила ни царапины. Час назад приехали Мадлен и отец, чтобы позаботиться о внучке и дать Натали возможность побыть с Джеком.

Ей показалось или его ресницы и впрямь чуть дрогнули? Она наклонилась вперед, сжимая его руку, и, кажется, он пожал ее в ответ.

– Джек? – с надеждой прошептала Натали.

Его ресницы – такие длинные, шелковистые, почти девичьи и вроде бы несовместимые с мужественными чертами лица, – шевельнулись. Она услышала участившееся дыхание... и Джек улыбнулся.

– Привет, колдунья...

Он опять смежил веки и провалился в сон, но и этих мгновений было вполне достаточно. Джек узнал ее! А врачи говорили, что в его положении это было самым важным – при такой травме, как у Джека, возможна амнезия.

Дверь позади нее открылась, и в палату вошла медсестра.

– Добрый вечер, миссис Вендел, – тихо поздоровалась она. – Как он?

– Кажется, ему лучше, – счастливым голосом ответила Натали. – Только что он открывал глаза и, похоже, узнал меня. Он сказал: «Привет».

– О, это же прекрасно! Мистер Вендел, мне нужно измерить вам температуру и давление, – добавила она, склоняясь над кроватью.

С его стороны не последовало никакой реакции. Сестра наложила ему на руку манжету и начала мерить давление. Натали опять охватило беспокойство. Не привиделся ли ей этот короткий миг пробуждения?

– Все в порядке, – объявила сестра, внося данные измерений в медицинскую карту. – Не волнуйтесь, миссис Вендел, с ним все будет хорошо. Доктор сказал, что обследование не показало никаких мозговых травм, а сломанные ребра скоро срастутся. Ваш муж очень крепкий человек, – сказала она, бросив на Джека восхищенный взгляд.

– Благодарю вас, – прошептала Натали, опять занимая место рядом с ним и беря его за руку.

Когда дверь за сестрой закрылась, щелочка меж его ресниц опять появилась.

– Миссис Вендел? – лукаво переспросил он.

Натали почувствовала, как ее лицо заливает горячая краска, – она не предполагала, что он все слышит.

– Я... извини меня, – прошептала она. – Мне пришлось сказать, что я твоя жена, иначе мне не разрешили бы остаться с тобой.

Джек улыбнулся.

– Все в порядке. Я тебя никуда не отпущу.

Натали смущенно посмотрела на него и тут же опять опустила глаза, остановив взгляд на их руках, сплетенных поверх одеяла.

– Э-э-э... твое предложение все еще остается в силе? – решилась наконец она.

– А почему ты спрашиваешь?

Она в тревоге заглянула ему в лицо, но поняла, что Джек просто дразнит ее, и почувствовала, как бешено забилось сердце.

– Потому что, если это так, – ответила Натали, еще больше краснея, – то я была бы рада выйти за тебя замуж.

– Ну и ну! – Он в удивленном жесте слегка приподнял руки. – Это надо рассматривать как согласие?

– Да, именно так! – признала она слабым голосом.

– Даже и не знаю... Как я могу быть уверен, что тебе можно доверять? – передразнил он ее, ухмыляясь.

– Черт бы тебя побрал! – набросилась на него Натали, смеясь. – Извини, я была такой дурой. Меня так потрясло предательство Антуана, что я и себе-то перестала доверять. Я... полюбила тебя и опасалась, что это может повлиять на мои суждения. Я боялась допустить еще одну ошибку.

Улыбка, раньше редко появлявшаяся на его лице, сейчас была ласковой, как майское солнышко.

– Я все понимаю, – заверил он Натали, поднося ее руку, к губам и запечатлевая на ней нежный поцелуй. – Но, как выяснилось, это не ошибка.

– Да. – Ее глаза счастливо блестели, когда она взглянула на Джека. – Больше всего я беспокоилась из-за Моники. Ей нужен отец, который будет искренне любить ее и на которого она всегда могла бы положиться. Я боялась, что ты не возьмешь на себя такие обязательства. Но ты рисковал жизнью, чтобы спасти ее. Лучшего отца ей не найти!

– Это большая ответственность, – серьезно признал он. – Но Моника чудесная девочка! Если она вырастет хотя бы наполовину такой же замечательной, как мать, у нее все будет в порядке. И если сделать ее мать счастливой является частью поставленной задачи, то, думаю, у меня в этом отношении исключительные способности.

– Да? – Натали подняла четко очерченную бровь в насмешливом сомнении. – До чего же ты скромен!

– Не без того, – признал Джек, откидываясь на подушки. – И не вздумай мне перечить – я тяжело раненный человек.

Она с напускной свирепостью взглянула на него.

– Перечить тебе? Да если ты не поубавишь бахвальства, я переломаю тебе остальные ребра!

Джек рассмеялся в ответ, и его смех, сочный, богатый оттенками, заставил запеть ее сердце.

– Так вот какова моя Натали! – воскликнул он и, обхватив ее здоровой рукой, крепко прижал к себе. – Моя прелестная рыжая колдунья. Обожаю тебя!

Оглавление

Пролог

1

2

4

6

7

9