Обретенный рай [Джилл Бейкер] (fb2) читать онлайн

Джилл Бейкер Обретенный рай

Глава 1

В окна бара со стороны улицы заглядывало множество глаз. Среди зевак были как местные, так и заезжие парочки.

Расположившись за столиком, Гейб Моралес смотрел на них с неудовольствием. От публики было много шума, но кто мог упрекнуть этих людей? В любую другую ночь в году заведение Рози переполняли бы посетители, и сюда непременно доносились бы звуки музыки в стиле регги, которую исполнял на Мэйн-стрит местный оркестр. Сегодня все было иначе. Двадцать человек: библиотекари и журналисты, учителя и местные знаменитости – уже несколько часов провели за столом, уткнувшись в бумаги и оценивая письма, присланные на конкурс. На почтительном расстоянии от этих людей разместились их коллеги и те жители, без которых не проходило ни одно значительное событие в городе.

Повернувшись спиной к толпе, Гейб взял один из разбросанных по столу конвертов, раскрыл его, внимательно прочитал письмо, затем отшвырнул, пробормотав что-то себе под нос.

Услышав, как бумага прошелестела по столу, Джамайка Картер приложила руку к сердцу. Другие судьи замерли в ожидании.

– Прошу прощения, но это письмо от отца тройни, сообщающего, что месяц назад потерял работу. Неужели я смогу спокойно спать, если откажу ему? – Гейб постарался овладеть собой. – Это состязание приводит меня в ужас. Газета заброшена, трое журналистов слегли с гриппом, а я теряю драгоценное время.

Он скомкал письмо и бросил его в огромную синюю урну. Его коллеги уныло усмехнулись. Они терли усталые глаза и тихо переговаривались между собой.

Из угла комнаты до Гейба донесся обрывок разговора о тропической депрессии, которая охватила сейчас все Карибские острова, включая и южную оконечность Кубы. Он знал: надо позвонить в офис и выяснить, кто держит народ в страхе.

– Может, забудем о нашей ссоре? – шепнула официантка, подойдя к столику Гейба.

– Извини, сладкая. У меня была трудная неделя.

Да уж, чертова неделя! Его собственная тропическая депрессия. Во-первых, непривычно большое количество скандалов, которые, подобно пожарам, пришлось тушить на газетной полосе. Потом неожиданное известие о скоропостижной смерти тетушки. Поскольку Бланка Моралес имела в Соединенных Штатах единственного родственника, все тяготы траурных мероприятий легли именно на плечи Гейба. Ее неподвижное тело в гробу вызывало самые противоречивые чувства. А теперь еще проклятый конкурс!

Гейб поднял брошенную на пол брошюру. Одну из тех, что за два месяца до смерти Бланка разослала в газеты каждого штата от юга до Аляски.

«Знаменитый своими прекрасными башнями, галереями и балюстрадами, – читал он, – этот дом на краю океана – величественный символ викторианской эпохи. Убаюкивающий ритм нежных звуков прибоя доносится из Ки-Уэста. Каса-Кайо-Хуэсо – самая южная точка США».

Черт побери, Ки-Уэст действительно южная точка, но в пределах основной территории страны. Самой южной считается остров Гавайи. Все это не более чем фантазия, любимое занятие Бланки, святой покровительницы вымысла.

Он сделал неспешный глоток пива, проклиная тот день, когда узнал, что продавцы недвижимости, оказывается, устраивают конкурсы, участники которых могут выиграть дом своей мечты, если заплатят вступительный взнос в пятьсот долларов и составят коротенький рассказ о том, почему хотят заполучить этот дом.

Знай Гейб о теткиных планах, он отговорил бы ее от затеи с конкурсом. Гейб всегда советовал ей: «Продай его и купи что-нибудь поскромнее. Мне не нужно твое наследство».

Но увы! Вместо этого кто-то где-то должен получить телеграмму, объявляющую его победителем состязания за право обладать домом своей мечты.

Официантка зажгла масляную лампу на столике Гейба, задержавшись возле него чуть дольше, чем требовалось. Благодарный Гейб попытался улыбнуться, однако спина так болела, что вместо улыбки получилась лишь кривая гримаса. «Сейчас бы хороший массаж», – подумал он.

Со стороны тротуара послышался пронзительный крик.

– Пустите! Прочь с дороги!

Гейб знал этот голос. Он сделал еще глоток пива, молча наблюдая за событиями.

Марго Конрой. Более известная как таинственная жительница Ки-Уэста, Марго была воплощением настоящей Кармен Миранды, живая радуга, в платье цвета фуксии с малиновым, до лодыжек, в стеклянном ожерелье такой длины, что его можно было бы протянуть от острова до Перу.

– Извини, я задержалась, Гейб, – сказала она, приблизившись к столику.

– Ничего страшного, мадам, тем более что я никогда не повторяю приглашений.

Одарив его жарким взглядом, способным спалить весь здешний лес, Марго добавила:

– По-моему, ты мечтал о том, чтобы я пришла. Ну ладно. К счастью для тебя, мне особенно приятно сегодняшнее приглашение. Оно мое, мое. Ты только подумай о своей ауре, Гейб. Местами красная, пурпурная. Это все из-за повышенного давления. Ты ничего не чувствуешь? Ты, такой пылкий, страстный, сексуальный тип!

Судьи прищелкнули языками. Мэр Картер только покачала головой.

– Мм… – пробормотала она.

– Хорошая ночка у океана, не правда ли, Марго? – спросил Гейб. – В окружении множества туристов, прибывших на фестиваль Хэллоуина, ты будешь сейчас колдовать над картами Таро.

– Судя по вашей информации, мистер Моралес, я и блистательна, и удачлива. Что касается выбора нужного конверта… – При этих словах Марго тряхнула устрашающими косами, слегка задев Гейба, а затем повернулась к рядам судей. – Итак, нужно начать по старшинству. Ваша честь, приступим к вашей кипе писем. Прошу всех сосредоточиться.

«Что за черт, – подумал Гейб. – Ну и вечеринка!»

Марго подождала, пока в баре не установится полная тишина. Прикрикнув на двух болтающих библиотекарей у входа, она приступила к магическому действу, только когда убедилась во всеобщем внимании.

Три раза глубоко многозначительно вздохнув, Марго закрыла глаза и медленно положила руки поверх писем Джамайки Картер. «Колдует, – решил Гейб. – Хотя, кто ее знает?»

– Не здесь… И не здесь, – бормотала Марго, передвигаясь от одной к другой кучке писем.

Она снова и снова проделывала ритуальные движения, паря руками над столиками. Однако результат по-прежнему оставался отрицательным.

Наконец Марго добралась до пяти наиболее достойных писем на столике Гейба. Руки задержались лишь на секунду.

– Хм-м. Ничего. А что насчет следующего столика?

– Марго, передохни. Ты пропустила лучшее из того, что я приготовил, – сказал Гейб.

Подбоченившись, она увидела, что столик позади пуст. Гейб с тяжелым вздохом подбросил кучку своих конвертов в воздух.

– Прошу всех сконцентрироваться. Напрягите свои энергетические силы.

Марго методично подбирала разбросанные конверты.

– Это точно не здесь. – Она пристально осмотрела бар. – Я знаю, оно не в этой комнате. Я это чувствую!

Гейб увидел, что Марго, как товарный поезд без тормозов, устремилась в сторону Папы.

Папа, вездесущий Папа, постоянный обитатель заведения Рози и всех других баров Старого города, лет двадцать назад победил в конкурсе двойников Эрнеста Хемингуэя. Теперь он стал совсем старым и до сих пор стеснялся своего сходства с мастером пера. Уронив голову на руки, Папа мирно похрапывал.

Марго извлекла желтый конверт прямо из-под стакана с ромом и театрально подняла над ним ладони. Голова ее дернулась, глаза закрылись, ресницы дрогнули. Наконец она протянула письмо Гейбу.

– О Боже! От этого исходит невероятно сильная вибрация! Взгляните сами.

Гейб взял конверт. Ничего особенного: цветной, с обратным адресом – штат Индиана. Вот только почтовый штамп от Матери Терезы. Такого он прежде не видел.

Гейб надорвал конверт и увидел внутри самодельную открытку, на которой чьей-то заботливой рукой был старательно нарисован дом Бланки.

– Это что-то новое, – усмехнулся он. – Скорее всего художник никогда не видел дома.

Гейб поднес открытку к глазам. На него повеяло головокружительным ароматом, возбуждая центры головного мозга, отвечающие за плотские желания. Никаких сомнений. Не письмо, а просто шедевр чувственности.

– Ну-ка, прочитайте нам эту штуковину, – поторопила Марго.

Гейб удивленно вскинул брови:

– У тебя, случайно, нет дальнего родственника в Индиане? Такого, которому позарез нужен большой дом?

Она вспыхнула:

– Нехорошо смеяться над повышенной способностью человека к восприятию, Гэбриел. Тем более что я помогла тебе разобраться в этом беспорядке.

Он задумался, затем громко откашлялся. В заведении Рози стало тихо, как в церкви, когда каждый превращается в слух.

– «Дорогая сеньора Моралес, – начал Гейб. – Надеюсь, вы помните меня. А если нет, разрешите освежить вашу память. Шестнадцать лет назад, находясь вместе с родителями на отдыхе, я случайно оказалась одна, путешествуя на велосипеде по вашему любимому острову. Я носилась на бешеной скорости, когда вдруг услышала, как меня окликнул приятный женский голос. Я повернулась и увидела вас, стоящую на крыльце роскошного старого дома.

Я никогда не забуду тот день. Мы прекрасно провели время, и вы угощали меня черным супом из бобов. С того дня Каса-Кайо-Хуэсо стал домом моей мечты, символом гостеприимства, теплоты и сердечности. Как видите, я заплатила вступительный взнос. Теперь я – одна из тех, кто стремится выиграть этот дом, и буду заботиться о нем, насколько это в моих силах, и любить его. Он мог бы стать новым центром для нашей компании по производству открыток, которая, кстати, обогатилась в прошлом году более чем на миллион долларов.

Уверяю, вы всегда будете желанной гостьей здесь. Спасибо за предоставленную возможность участвовать в конкурсе. С искренним уважением, Тереза Дрисколл».

Кто-то бросил в щель музыкального автомата несколько монет, и голос Джимми Баффета пропел гимн Ки-Уэста о женщине, не сомневающейся, что во всем виновата сама.

Марго заерзала на стуле.

– Ну что? Она победительница?

– Эта Дрисколл, кажется, имеет шанс на победу. Не знаю, как ты ее вычислила. Да, как тебе это удалось?

Марго не слушала. Она выбивала изящными ноготками барабанную дробь по столу. Вдруг Марго вскочила и подошла к молчаливым судьям.

– Итак, она. И точка. Спасибо, Гэбриел. Экологически чистая промышленность и новая работа для местных безработных художников. Тереза Дрисколл – просто находка для острова!

Те же мысли пару секунд назад посетили и Гейба. Наконец-то груз старого викторианского термитника потихоньку сваливается с его плеч.

– По правде говоря, здесь есть еще несколько заслуживающих внимания писем, но… – Он сложил открытку пополам и засунул ее в задний карман джинсов. – Мы можем назвать имя победителя.

Папа наконец-то поднял сонную физиономию и громко объявил:

– Море полно рыбы!

И с этими словами удалился в мужскую комнату.

Глава 2

– Итак, вы и есть счастливая победительница конкурса. – Молодой человек оглядел Терезу Дрисколл с головы до ног.

«Похоже, он решил посмеяться, – подумала Тесс. – Или мне это только кажется?» Возможно, виной тому растрепавшаяся прическа, но теперь делать что-либо поздно. Ей не верилось, что она победительница конкурса.

Он повернулся и помчался через зал кафе «Маригот». Тесс еле поспевала за ним. Наконец он остановился у двери, ведущей к стеклянной террасе.

– Послушайте, дорогуша, на вашем месте я купил бы немного краски, чтобы преобразить дом. Только ничего приторно-розового или лимонно-зеленого, обещаете?

– Обещаю, – машинально ответила она, жалея, что не успела объехать остров с южной стороны и заранее взглянуть на дом. Но времени действительно не было. Слишком долго Тереза просидела в машине, припудривая темные круги под глазами и повторяя про себя: «Я получу его. Я добьюсь».

– Весь остров только и судачит о вас, честное слово, – с завистью бросил напоследок парень, провожая ее на террасу, выходившую к самому океану. Легкий свежий бриз трепал верхушки пальм, бросающих тень на столики кафе, покрытые скатертями цвета спелого персика и украшенные веточками орхидей. Парочки мирно и неторопливо беседовали, неспешно потягивали напитки и лакомились блюдами традиционной карибской кухни. Оглядев всех, Тесс сразу поняла, что в голубом льняном костюме с матросским воротничком выглядит слишком официально. Досадная промашка.

Они приблизились к одному из столиков, и спутник Тесс, выразительно подняв вверх большой палец, посмотрел на нее.

– А вот и она, Гейб. Разве не хороша? Думаю, ты проглотил бы такую без вилки и ножа.

Мужчина в черной футболке и джинсах поднялся и смерил ее неторопливым оценивающим взглядом. Его темные глаза слишком долго задержались на лице Тесс. Она почувствовала себя не в своей тарелке. Почему-то ей показалось, что она уже встречала этого человека. Но нет – такого не может быть. Чтобы снять напряжение, Тесс натянуто улыбнулась.

– Да, – ответил мужчина, оглядывая теперь ее фигуру. – Она и вправду такая, как ты говорил. Добро пожаловать, мисс Дрисколл.

Тесс вспыхнула. Так, значит, это и есть Гейб Моралес. Высокий, поджарый, мускулистый, с чувственным ртом, с темными волосами, стянутыми сзади в маленький хвостик. Похоже, он несколько дней не брился. Судя по виду Гейба, он только что встал с постели, и Тесс поняла, что представляла его себе совсем другим.

– Рада познакомиться с вами, мистер Моралес. – Она одарила его лучезарной улыбкой, которую долго репетировала в автомобиле. – Примите мои соболезнования в связи со смертью вашей тетушки. Она была прекрасным человеком.

Его острый взгляд пронзал насквозь. Гейб принял ее слова с молчаливой благодарностью. Они сели за столик. Желая показать, что смерть тетушки больше не подлежит обсуждению, он сменил тему:

– Крабы – жемчужина здешней кухни. Но возможно, вы предпочтете нечто более традиционное. Черный бобовый суп, например?

Черный суп из бобов… Тесс тотчас вспомнила содержание своего письма. Неужели он решил сразу проверить ее? Не слишком приятно для начала. Она оторвала взгляд от меню и заметила, что Гейб внимательно всматривается в нее.

– Что-нибудь обычное, пожалуй, – ответила Тесс. – С утра у меня и крошки во рту не было, если не считать чашечки кофе в самолете.

Ложь. Самая настоящая. Но она задалась целью создать образ преуспевающей бизнесвумен, которая может позволить себе передвигаться по воздуху в любое время и в любом направлении. Гейб Моралес никогда не узнает о том, что Тесс продала свою машину и только благодаря этому погасила последнюю платежную квитанцию. Нечего ему знать и о том, что она гнала «БМВ», на время одолженную у адвоката, на предельной скорости и миновала границы пяти штатов, стремясь поскорее преодолеть путь от Индианы до Ки-Уэста.

– Тогда вам надо подкрепиться, и поскорее. – Моралес был подчеркнуто вежлив. Знаком он подозвал одного из темнокожих официантов в национальной гавайской рубашке.

Изучив меню, Тесс сделала заказ.

– Курица «Очо Риос» и салат, – с легким испанским акцентом повторил официант, делая пометки в блокноте. И добавил: – Для новой владелицы Терраццо-Термите. – Он поднял на нее глаза: – Удачи вам, мадам. Думаю, она вам очень нужна.

Черт возьми, что он имел в виду? Почему у него такая слащавая улыбка?

Моралес смерил официанта уничтожающим взглядом, и тот мгновенно прикусил язык. Сам он заказал салат из мидий и пиво. Парень исчез в кухне, откуда минуту спустя раздался взрыв дружного хохота.

Моралес мягко дотронулся до подбородка Тесс, желая вернуться к начатому разговору. Его пальцы задержались на ее лице чуть дольше, чем позволяли правила приличия.

– У нас принято давать всему свои имена. Даже городская свалка называется Великая гора хлама.

Тесс кивнула, и к воспоминаниям о доме добавилось ощущение удовольствия от его нежного прикосновения.

– Я буду честным, Тереза, – продолжил Гейб.

– Тесс, – предложила она.

Он кивнул.

– Дом не совсем такой, как о нем писала моя покойная тетушка. Она упустила кое-какие важные детали. Вы уже прочитали проспект?

– Мм… нет. Не успела. Ведь я только что из аэропорта.

«Сосредоточься, Тесс. Успокой дыхание и говори. Дай ему понять, что он общается с деловой женщиной».

– Мистер Моралес…

– Просто Гейб.

– Да, Гейб, хочу заверить вас, что лучше меня никто не позаботился бы о доме сеньоры Моралес. Нет сомнения, мне пришлось соперничать с сильными противниками, но, поверьте, вы сделали правильный выбор.

Гейба явно позабавили ее хвастливые слова. Тесс никогда не гордилась своим отцом, но Энди Дрисколл придавал огромное значение убеждению, утверждая, что без него человеку трудно добиться цели. Тесс поразила магнетическая сила улыбки Гейба.

Он откинулся на спинку стула. Интересно, известно ли ему, насколько он привлекателен сексуально? Настоящий мачо! Правда, мужчины такого типа обычно прекрасно сознают, какое впечатление производят на женщин. Едва ли он отличается от других.

– Не возражаете, если один из моих журналистов возьмет у вас интервью о вашей преуспевающей компании по производству праздничных открыток? Судя по всему, вы весьма удачливы.

Краска залила ее лицо, а сердце неистово забилось.

– Вы из газеты?

– Да, главный редактор.

– Восхитительно!

Да уж, так восхитительно, что Тесс с удовольствием придушила бы собственными руками этих собирателей информации.

Газетчик Гейб или нет, но Тесс внушала неприязнь сама мысль об интервью. Овладев собой, она заговорила:

– Не хотите для начала ознакомиться с нашей новой серией к рождественским праздникам?

Тесс проворно вынула из сумочки каталог и протянула Гейбу. Он медленно пролистал яркие страницы. Никогда в жизни Тереза Дрисколл не предполагала, что эти разноцветные веселые открытки будут пылиться в Блумингтоне и рождественская серия потерпит крах из-за нехватки наличности в ее карманах.

– Они прелестны. Вы и оформляете открытки, и руководите компанией?

– Нет, я не единственная художница. Мы скупаем эскизы во всем мире. Днем я занимаюсь бизнесом, а приходя домой, рисую, пока хватает сил. За семь лет я сожгла невероятное количество свечей. Поэтому компанию я так и назвала – «Пламя свечи».

Гейб тихонько присвистнул.

– Вы многого достигли. Должно быть, компания – предмет вашей гордости. – Он перевернул последнюю страницу обложки каталога. – А все эти люди на фотографии – ваши сотрудники?

Теперь Тесс оттаяла.

– Да, даже больше, не просто сослуживцы… мы как семья. Все двадцать. – «Все двадцать безработных», – с грустью подумала она.

Тесс протянула руку, собираясь рассказать о некоторых из них, и случайно коснулась ладони Гейба.

– Вот это Бернис. – Она указала на симпатичную женщину с величественной фигурой. – Она бухгалтер. – Почему-то рука предательски дрожала, а голос срывался. – По понедельникам Бернис приносит на работу кофейные пирожные, которые готовит на прокисших сливках. А это Клэй – работница склада. Недавно в автомобильной аварии погиб ее сын. Мы все ужасно переживали. А вот наши вечера и пикники, это команда по софтболу…

Складно получается. Беспокойство за судьбы друзей и коллег почему-то вызвало комок в горле, но Тесс решительно подавила в себе признаки меланхолии. Еще немного, и она заразит этим самоуверенного Гейба Моралеса.

Напитки поднесли вовремя, иначе Тесс предстала бы перед ним полной дурой. Сделав медленный глоток, она снова встретилась с его изучающим взглядом. Возможно, всему виной нервы, но почему-то эти карие глаза, опушенные черными ресницами, завораживали ее.

И вновь странное ощущение, будто они уже встречались, охватило Тесс. Откуда оно? Удивительно, но ей представлялось необыкновенно приятным, уютным и правильным то, что этот человек сидел сейчас напротив нее.

– Какое, должно быть, счастье, иметь такую большую семью. – Оторвавшись от фотографии, Гейб поднял бокал и потянулся к ее бокалу. – Предлагаю тост за Тесс Дрисколл из компании «Пламя свечи». Точнее, за вас и ваше процветание. Так вы действительно планируете разместить здесь фирму?

– Конечно. На первом этаже разместятся отдел снабжения, бухгалтерия и производство. На втором – редакционный и дизайнерский отделы, рядом с жилыми комнатами. Но мне нужен профессиональный руководитель типографии и помещение под склад.

Лгунья!

Ее отец даже в трудное время не позволил бы себе до такой степени приукрашивать действительность. Но теперь именно к нему Тесс обращала свои молитвы. «Энди, я села на поезд, который ведет сам дьявол. Пожалуйста, помоги мне преодолеть все это. Ты же не оставишь меня?»

Глубокий бархатный голос Гейба вернул ее к реальности.

– Бланка была бы рада. Ей понравилось бы то, как вы написали о доме в своем письме. Будто он – живой, одухотворенный. Она все беспокоилась, как бы дом не попал в руки людей из фирмы по продаже недвижимости, стремящихся только извлечь выгоду. Они доставали тетушку годами.

– Грязные люди, – кивнула Тесс. – Просто паразиты. Представляю, какие планы они строили. Впрочем, это не мое дело.

Гейб смерил ее взглядом.

– Кучу планов. Тетушке стоило немалых трудов выдворить их.

– Уверена, это далось ей нелегко.

– Но видите ли, она считала, и, думаю, вы тоже согласитесь, что реальная ценность дома не только в фасаде, выходящем к океану. На самом деле это своеобразный символ истории города, отражающий характер острова.

Стыд Терезы усиливался с каждым его словом. Только бы он ни о чем не догадался!

– Вы говорите так, будто кровно связаны с этим домом.

– Нет уж. – По его лицу пробежала тень. – Ничего подобного. – Помолчав, Гейб продолжил: – Я жил здесь, вот и все. С двенадцати лет и до того, как поступил в колледж.

– Наверное, так прекрасно иметь в распоряжении кучу комнат и собственный кусочек океана!

Гейб поморщился, сделав вид, что наблюдает за бирюзовой водой, над которой летали пеликаны. Он старательно отводил взгляд.

– Так или иначе, но для меня это был дом лжи.

– Лжи?

Он поморщился, словно желая отделаться от воспоминаний, затем посмотрел на Тесс:

– Ничего страшного. Будущее дома теперь зависит от вас. Пусть он станет источником радости и счастья. – Взяв вилку Тесс, Гейб протянул ее девушке. – Кушайте. Попробуйте салат, а потом расскажите, откуда у вас такие красивые глаза.

Она через силу улыбнулась. Гейб явно флиртовал с ней, тогда как Тесс хотелось броситься от стыда в океан.

Она не сомневалась: что-то до сих пор связывает Гейба Моралеса со старым домом.

Тесс избегала его взгляда.

– Кажется, я зашел слишком далеко, спросив вас насчет глаз. Простите. Такая уж у меня привычка – всегда обращаю внимание на ярких, привлекательных женщин, правда, иногда забываю, что они вправе не замечать меня.

Наконец, совладав с замешательством, Тесс встретилась с его сконфуженным взглядом.

– Признаться, я еще не видела мужчин, готовых оторваться от текущих проблем, чтобы уладить дела своих тетушек. Однако пока я займусь салатом. – Она сделала вид, что ест с удовольствием.

Между тем Гейб рассказал, какие изменения произошли в городе за последнее время. В другое время Тесс не отказалась бы посидеть за столиком в кафе с таким приятным человеком. Гейб Моралес внушал ей уважение, но почему-то именно это приводило Тесс в ужасное смущение. Ей нравилась его манера ухаживать мягко, без напора; это было необычно, а потому особенно привлекательно. Тесс оценила интеллигентность Гейба, его отношение к покойной родственнице, к ее последней воле. Однако он относился к той категории людей, с которыми отец советовал держать ухо востро. Энди сказал бы: «Одноактный спектакль».

Так вот в чем источник ее тревоги! Неутихающая мысль о том, что дружбы с подобными людьми она, дочь Энди Дрисколла, не может допустить даже в мыслях!

Проклятие! После всех прошедших лет Тесс вдруг с новой силой охватило то самое гнетущее чувство неполноценности, преследовавшее ее с тех пор, как она осознала его смысл. Свою, как ей казалось, незначительность она всегда преодолевала с огромным трудом.

– Тесс? Разве курица плохо приготовлена?

Она встрепенулась, только теперь заметив, что бесцельно водит вилкой по тарелке. Кажется, Гейб наблюдал за ней довольно долго.

– Нет, блюдо прекрасное. Наверное, мне просто хочется поскорее увидеть дом.

– Простите, я не подумал об этом. Сказали бы раньше. Сейчас поедем.

– Спасибо. – Голос Тесс предательски дрогнул. – Но кое-что я бы не прочь выяснить. А именно: скоро ли я вступлю в законное владение домом?

Гейб мило улыбнулся, пошарил в кармане, разжал ее руку и положил туда массивный ключ.

– Итак, с настоящего момента, Тереза Дрисколл, Каса-Кайо-Хуэсо полностью переходит в руки своей новой владелицы.

Ах, как долго Тесс мечтала услышать эти слова! Она смотрела на свою ладонь, лежащую в руке Гейба, и чувствовала его тепло. У Тесс, переполненной эмоциями и еще каким-то ощущением – сладким и захватывающе неизвестным, – перехватило дыхание. Будто бы угадав мысли Тесс, Гейб еще сильнее сжал ее руку.

Она снова перехватила его пристальный изучающий взгляд.

– Мои поздравления, Тесс. Вы действительно мечтали о доме. Так давайте поднимем тост за будущие двадцать пять лет.

Почему Гейб заговорил об этом сейчас? Внизу живота ее что-то затрепетало, рука онемела от холода.

– Что случилось, Тесс? Вы же знаете об условиях, не правда ли?

– О да, конечно. Согласно правилам, новый владелец не может продать дом и прилегающую территорию в течение двадцати пяти лет.

– Только не говорите, что у вас с этим проблемы.

– Что вы! Никаких.

– Так почему вы вдруг побледнели? А рука холоднее ледышки?

«Надо срочно исправлять положение», – решила она, быстро расставшись с его теплой ладонью.

– Двадцать пять лет – слишком большой срок. А что, если, не дай Бог, завтра я попаду под колеса скоростного автобуса? Кто тогда будет присматривать за домом?

Его напрягшиеся плечи наконец расслабились, а недоверие сменилось доброжелательностью.

– Ну, теперь я больше не сомневаюсь в правильности выбора. Вы уже волнуетесь за будущее дома. Я восхищен. Действительно восхищен.

Гейб поднес руку Тесс к губам и поцеловал. Лучше бы он не делал этого – ведь только что с ее уст слетела очередная ложь! Однако Тесс молила Всевышнего, чтобы удовольствие продолжалось и ее губы тоже изведали вкус этого необыкновенно чувственного рта.

Пожалуй, слишком опасный ход мыслей. О чем она вообще думает? Ведь женщина запросто может стать жертвой мужских чар, если не проявит осторожность. Только этого сейчас не хватало!

Гейб поднял голову.

– Я вас совсем не знаю, но уверен, что жизнь в городе с вашим появлением станет куда интереснее, Тесс Дрисколл.

Она покачала головой.

– Помните древнее китайское проклятие: «Чтоб ты жил в эпоху перемен»? В свою эпоху я собираюсь привнести спокойствие, мир и безопасность, если не возражаете. У меня довольно много любопытных идей.

– Иначе говоря, вы уже отправляете меня в отставку?

Опять та же сконфуженная улыбка на устах. Господи, да устоит ли перед ней хоть одна женщина под голубым небесным сводом? Тесс усмехнулась. Сама она не испытывала ни гордости, ни удовлетворения, но вдруг решила, что могла бы стать первой.

– Пожалуй, нам лучше отправиться к моему новому красивому дому.

– В мире есть множество вещей, про которые я мог бы сказать: «красивые». – Гейб впился глазами в ее губы, и они тотчас запылали от жара. – Но тетушкин дом к ним не относится.

– Разве он не красивый?

Гейб нахмурился и нервно передернул плечами:

– Он… он интересный.

Глава 3

Гейб рассматривал Терезу Дрисколл в зеркало заднего вида своего мотоцикла. Довольно непредсказуемая женщина. Красавица с темно-каштановыми локонами, мягко спадающими на плечи, живыми голубыми глазами и уверенной улыбкой. Аромат ее духов чуть не свел его с ума, пока они сидели за столиком кафе.

И если бы страницы каталога могли говорить, то не умолчали бы о таланте этой женщины. Двадцать душ – в одном сердце. Прелестно иллюстрированные рождественские открытки соединили в себе различные тенденции – от мягкого натурализма картин леса Беатрис Поттер до странных импрессионистических творений Мери Кассет.

Если женщина вкладывает столько старания и терпения в нечто столь маленькое, как поздравительная открытка, значит, она будет обращаться с наследством Бланки с не меньшей скрупулезностью. Наверняка появление Тесс в городе окрылит надеждой городских художников, не знающих, как применить свой талант. Правда, многие имеют достойную работу, но самые неудачливые вынуждены подрабатывать в местных отелях, ресторанчиках и барах.

Стало быть, Бланка поступила не так уж плохо. Гейб поймал себя на мысли, что думает не о последнем удачном пополнении своего банковского счета, а о голубоглазом «вкладе», доставшемся ему благодаря затеянному тетушкой состязанию.

Если бы Бланка Моралес могла взглянуть с небес на дорогу, она увидела бы, что сердце ее единственного племянника пылает жаром, сравнимым только с соусом чили, приготовленным к праздничному столу в честь Дня независимости. «Жизнь – прекрасная штука», – подумал Гейб.

Завернув в переулок, ведущий к Каса, он остановился и выключил зажигание. Колеса взвизгнули от резкого торможения. Мышцы Гейба напряглись – не хватало еще дорожного происшествия! Нет, бампер замер всего в двух дюймах от заднего колеса его мотоцикла. Что это с ней? Возможно, растерялась при виде возбужденной толпы человек в сто, собравшейся приветствовать новую владелицу дома. Там, где кончалась улица и синел океан, выстроилась пожарная команда и играл марш военный оркестр.

А может, Тесс испугалась, завидев на ступеньках крыльца саму Джамайку Картер, главу местной аристократии.

А вдруг это ее первая реакция на дом?

Тесс пулей выскочила из машины, забыв прикрыть дверь. Оркестр встретил ее мелодией «И вновь пришли счастливые деньки». Публика зашумела. Раздались аплодисменты. Женщина на ступеньках подошла к микрофону.

– Добро пожаловать, Тесс, дорогая. Добро пожаловать в дом вашей мечты. Пожалуйста, подойдите и скажите несколько слов своим новым соседям.

Тереза Дрисколл почти не слышала обращенных к ней слов. В ушах у нее стоял такой рев, будто бы мир вокруг с грохотом переворачивался с ног на голову. Она смотрела на дом, и к глазам ее подступали слезы. Тесс пошатнулась и чуть не упала на Гейба.

Она попыталась проглотить комок в горле, но будто окаменела. Ноги налились тяжестью, а спина от многочисленных дружеских похлопываний стала похожа на железные ворота. Кое-как поднявшись на ступеньки, ведущие во двор, Тесс привалилась в забору, чтобы сохранить равновесие.

Боже праведный, что это? Маленький фонтан с зеленой водой, слегка смачивающей желтые каменные башмаки Персефоны, зарос слоем вонючего ила. Но что такое фонтан по сравнению с домом! Каса-Кайо-Хуэсо являл собой полуразрушенное временем огромное и страшное чудовище. Все, начиная от растрескавшегося камня на шапке каменной ведьмы до облезшей зеленой краски на освещенной солнцем галерее, от разбитых стекол в окнах первого этажа до покосившихся ступенек крыльца, находилось в полном запустении.

Яркое флоридское солнце заливало светом дом и нещадно слепило ей глаза. И этот «Каса» должен стать ответом на мольбы Тесс, ее мечтой и козырной картой? Наверняка компания по недвижимости давно добивалась того, чтобы здание признали аварийным. Только теперь Тесс смекнула, почему так настаивал Гейб на том, чтобы дом было запрещено продавать в течение двадцати пяти лет. Тесс убедилась в одном – это не дом, а плохая карикатура на дом. Глупая, жестокая шутка.

Гейб неожиданно отделился от толпы репортеров. Уставившись в разбитые окна, он прокричал, стараясь быть услышанным:

– Тесс, вы в порядке? Простите, я не предупредил вас о маленьком торжестве, устроенном в вашу честь. Все так рады видеть вас!

Она повернулась, чтобы ответить, но язык почему-то не слушался ее. Гейб смутился.

– Мне следовало сказать вам о том, что дом нуждается в ремонте.

Обняв Тесс за плечи, он пробивался через ряды корреспондентов, чьи камеры щелкали без перерыва. Его губы коснулись уха Тесс.

– Только скажите пару слов этим милым людям. Они очень ждут. А потом я сделаю так, чтобы все разошлись.

Элегантная афроамериканка в соломенной шляпке предложила Тесс занять место на импровизированной трибуне. Гейб поздоровался с публикой и отступил. Едва держась на ногах, Тесс вздернула подбородок и шагнула к микрофону. Она вдруг поняла, что нуждается в поддержке Гейба.

Ее взгляд пробежал по рядам незнакомых лиц.

– Спасибо вам за теплый прием, – с трудом вымолвила Тесс. – Никакие слова не передадут того, что я сейчас чувствую. Я так волнуюсь! Но уверена, скоро я скажу что-нибудь стоящее. Спасибо всем вам.

Толпа загудела. Женщина-мэр дружески обняла Тесс. Гейб сделал широкий жест, приглашающий новую хозяйку войти в дом, но тут его окликнул кто-то из журналистов:

– Гейб! Подожди! Не уводи ее! У меня все бумаги готовы. Ты говорил, что хочешь запечатлеть подписание документов для «Трибюн».

Гейб прищурился, вглядываясь в толпу.

– А, это мой агент по недвижимости. Прошу, Тесс, еще одна улыбочка в камеру. Исторический момент подписания контракта!

Тесс медленно обвела глазами замершую в ожидании публику, задержала взгляд на лице Гейба Моралеса, покосилась на ручку и бумагу, протянутые незнакомцем. Правая рука застыла в воздухе. Гейб вопросительно поднял брови.

Она тяжело вздохнула. Голос дрожал и срывался.

– Я… простите. Я не могу. Извините. Но я… нет, не могу. – Метнув быстрый взгляд на Гейба, Тесс проскользнула в дверь.

Лопасти вентилятора лениво крутились над головой. Открытые ставни окон щедро пропускали жаркие солнечные лучи. Старинные часы в углу пробили три раза.

Гейб держал в руках два стакана воды со льдом. Проклятый, вдвойне проклятый дом! Он должен был предвидеть это и подготовить ее. Правда, рано или поздно Тесс все равно столкнулась бы с особняком лицом к лицу. Она была в ванной, мучаясь приступами тошноты.

Вне себя от злости, Гейб сидел на зачехленном диване. Стаканы стояли рядом на полу, так как журнальный столик был занят старыми журналами. Там, где бело-голубой, в восточном стиле, ковер не доставал до стен, блестели дощечки отполированного паркета красного дерева. Нанятая заранее служба уборки квартир сделала все, что было в ее силах, и придала дому видимость хотя бы благополучия. Оконные и дверные рамы, давным-давно принесенные с севшего на мель корабля, ничуть не стеснялись своего происхождения.

Тесс появилась в дверном проеме, держа в руке солнечные очки. Она была бледна, и казалось, вот-вот потеряет сознание.

– Надеюсь, все эти люди наконец ушли? – спросила Тесс низким голосом.

Гейб заботливо подвел ее к дивану.

– Пока – да. Но не удивлюсь, если сюда явятся представители гильдии художников. Многие хотели бы получить у вас работу.

– Потрясающе! Только этого сейчас не хватало. Они видят во мне потенциального работодателя. Господи, что за ужасное громыхание?

– Водопровод.

– Представляете мой восторг?

Тесс отодвинулась на дальний край дивана, но от глаз Гейба не ускользнули темные круги под ее глазами, обрамленными длинными ресницами, локоны, мягко ниспадающие на плечи… Несовершенное совершенство. Да, Тесс очаровательна, хотя и не в себе. Может, юмор разрядит обстановку?

– Добро пожаловать в дом вашей мечты, дорогая. – Гейб прекрасно имитировал интонации мэра.

Она заглянула ему в глаза:

– Это не дом мечты, дорогой. Это жилище Нормана Бейта.

– А! Лучший из героев Хичкока! Псих.

– Только псих способен мечтать о такой куче хлама. – Тесс было не до смеха.

Гейбу вдруг захотелось придвинуться ближе и поиграть с ее темными мягкими завитками.

– Тесс, ну пожалуйста. Дайте дому шанс. Он выживет с вашей помощью. Когда вы дадите согласие, я не поскуплюсь и устрою для вас лучший в мире тур.

Она усмехнулась:

– В этом нет необходимости.

– Но вы еще не видели обсерваторию, кухню, комнаты для гостей наверху. И сад.

– Пожалуй, с меня хватит. Вы знаете, Гейб, что я думаю? Что меня обманули. Подставили. Аккуратно, изящно.

Он удивился.

– Я хотел быть с вами искренним.

– Таким же искренним, как фотография в задании конкурса. Да, там дом такой, каким я его запомнила. Не эта ужасная лачуга.

Что ж, верное замечание. Она права. Гнев захлестнул Гейба.

– Моя тетушка Бланка была в отчаянии. Если б я только знал, что она замышляет, то попытался бы остановить ее.

Тесс усмехнулась:

– Вот как, Моралес? Допустим, это действительно не ваша вина. Впрочем, теперь все не так важно. Только не пытайтесь выпрыгнуть из шутовских штанов, ладно?

– Я такие не ношу. – Он явно не понял намека.

– Что, извините?

– Не ношу. – Гейб заметил, как Тесс бросила на него вопросительный взгляд, задержав его ниже пояса чуть дольше, чем подобает женщине. Внезапно джинсы стали ему тесны.

Покраснев, Тесс отвела взгляд.

– Перестаньте.

– Перестать что?

– Отвлекать меня от дела. Надо хорошенько обо всем подумать.

Тесс поднялась и огляделась в поисках своей сумочки. Гейб не скрывал разочарования. Она вдруг с удивлением поймала себя на том, что не хочет расставаться с ним, сама не зная почему. Однако ничто не должно задерживать ее в этом доме. Пора возвращаться в Индиану и найти путь к спасению «Пламени свечи». Она не успокоится, пока не найдет способ для выживания компании.

Тесс подошла к подзеркальнику с витиеватой отделкой. Покопавшись в сумочке, извлекла гребешок, пару шпилек и уложила волосы перед зеркалом в позолоченной раме.

– Куда вы собираетесь? – спросил Гейб.

Заколов волосы в аккуратный маленький пучок на затылке, Тесс провела по губам помадой.

– Домой, в Индиану.

Гейб Моралес поднялся с дивана и подошел к Тесс сзади, рассматривая ее отражение в зеркале.

– Останьтесь на одну ночь, – попросил он. – Может, здешние места окажут на вас магическое действие?

Он был так близко, что она слышала его дыхание. Гейб, не таясь, рассматривал открывшуюся часть ее шеи. Никто из тех мужчин, с которыми Тесс была когда-то близка, и даже очень, не смотрел на нее так, как сейчас Гейб Моралес. Тесс охватило лихорадочное желание, затрудняя дыхание и расплавляя мозги. Увидев его глаза, пристально наблюдающие за ней, Тесс поспешила отвернуться.

– Магия, говорите? – Она загадочно улыбнулась.

Гейб уверенно отобрал у нее губную помаду, поставил на подзеркальник и взял за руку.

– Идите за мной.

Тесс покорно последовала через гостиную в южное крыло дома. Эту комнату Бланка называла обсерваторией. Сквозь окно от пола до потолка лились лучи послеполуденного солнца. Элегантная старинная мебель из ивовых прутьев казалась еще более изысканной на фоне массивных кадок с декоративными пальмами.

– Красивая комната, – заметила она.

– Согласен. Но не она цель нашего путешествия.

Гейб вновь потянул ее за руку. Дверь выходила на верхнюю ступеньку лесенки, ведущей в сад. Тесс не поверила своим глазам.

– О Боже! – выдохнула она.

Сад неземной красоты был сравним разве что с картиной великого Гогена.

– Это предмет особой гордости Бланки, уголок ее тихой радости. Он был здесь в то время, когда вы посетили дом ребенком?

– Нет, – ответила Тесс, радуясь, что наконец-то говорит правду. – Иначе я бы запомнила.

Гейб улыбнулся:

– Бланка могла запустить дом, но не сад, свое детище.

Шаг за шагом они продвигались по дорожке, останавливаясь, когда Гейб обращал внимание Тесс на банановое дерево, стручки окры или японскую анемону. Здесь, среди спрятанных за листвой фонтанчиков и искусственных водопадов, в изобилии росли орхидеи. Белые цветки жасмина наполняли воздух сладким ароматом. Причудливые тропические кустарники с яркими цветами, названий которых Тесс даже не знала, стояли по обе стороны тропинки, откуда открывался великолепный вид на океан.

Тесс опустилась на каменную скамейку, залюбовавшись линией горизонта, где синева моря незаметно сливалась с синевой неба.

– Рай! – вздохнула она и пригладила волосы, растрепавшиеся от ветра.

Гейб присел на корточки рядом с ней.

– И это все могло бы стать вашим собственным Эдемом. Если бы вы захотели. Ну, что скажете, Тесс?

Она рассмеялась:

– То, что нужно делать отсюда ноги, поскорее и подальше.

Он сел на траву и долго рассматривал ее.

– Зачем торопиться? Останьтесь на недельку-другую. Земля не перестанет вращаться вокруг своей оси, если вы позволите себе несколько дней отдыха.

– Конечно, но на меня ведь рассчитывают люди. Я должна возвращаться домой. Слишком много узелков надо связать, слишком много дел переделать…

– Ах да, работа! – перебил Гейб. – Это слово приводит меня в ужас. Наша страна – одна из богатейших в мире, а на что люди гробят жизнь? Мы, американцы, убиваем себя работой. И для чего?

– Чтобы выжить. Едва ли вы, называющий себя главным редактором, днями просиживаете без дела.

Гейб не слушал, продолжая развивать свою мысль:

– Вы так загружены, Тесс! Сами говорили, что сожгли не один десяток свечей за работой. И я вполне в это верю, видя темные круги у вас под глазами. Никогда раньше я не встречал женщину, которая бы так нуждалась.

Она чуть не упала.

– Нуждалась? В чем, интересно?

– В том самом, Тесс. – Гейб широким жестом обвел панораму неба и моря. – Беззаботные, спокойные дни. Горячие, безумные ночи. Дни, приносящие нам воспоминания детства. Ночи, дающие счастье чувствовать себя женщиной рядом с мужчиной.

– О! Да вы, оказывается, мастер слова! Наверное, пишете в свободное время слащавые стишки?

Она не ожидала, что ее слова так подействуют на него.

– Обидно. – Поникший, Гейб вскочил на ноги. – Жизнь слишком коротка, чтобы позволять себе цинизм и грубость. Вы всегда подчиняете сердце разуму?

– Увы, вам придется смириться с этим. Моя голова надежна, как шлем хоккейного вратаря. Например, сейчас она подсказывает моему сердцу, что вы используете все свое мужское обаяние, желая убедить меня войти во владение домом.

Гейб невесело усмехнулся:

– Если ваше мнение таково, то больше нет необходимости тратить драгоценное время. Ни мое, ни ваше. – Он в мгновение скрылся за зеленью растений, и его мягкие быстрые шаги напомнили Тесс движения бегущей пантеры.

Тесс встала. У нее покалывало в животе и нижняя губа подрагивала. Они с Гейбом знакомы всего-навсего три часа, а она уже вызывает у него жалость!

Разгневанная, Тесс устремилась за ним.

– С вашего позволения, теперь буду говорить я, мистер Безумные Ночи. Я бы с удовольствием стала на время ребенком, но, боюсь, не знаю, как это делается, поскольку никогда им не была! Помедленнее! Куда вы мчитесь?

– Позвонить участникам конкурса. Дом должен достаться кому-нибудь другому. – Егоголос звенел от злости. – И что за выдумки про жизнь без детства! Из вашего письма я понял, что вас очень баловали. Вы выросли в заботе и ласке.

Внутри у Тесс что-то оборвалось. Схватив за руку, она заставила Гейба повернуться к себе лицом.

– Прекратите, Моралес. Попробуйте быть ребенком, когда ваш отец мотается с вами с одного конца страны на другой, надеясь претворить в жизнь свои сумасшедшие замыслы. Попытайтесь прожить один в обшарпанном мотеле, когда вам двенадцать, а дорогой папаша заявляет, что не уверен, придет ли сегодня ночевать. Поищите обед в куче объедков, а потом скажете мне, счастливы ли были в детстве.

Тесс не предполагала, что эти слова сорвутся у нее с языка. Внутри все дрожало, и она с трудом успокаивала дыхание, делая вид, что разглядывает пыль на туфлях. Какой же дурой надо быть, чтобы рассказывать ему самое худшее! Особенно после того, как она старалась скрыть свое прошлое, даже себе редко позволяя копаться в нем! Такой Тесс была много лет подряд. Так давно сложилась модель ее поведения, и теперь, зачем-то выложив всю подноготную едва знакомому человеку, она едва ли заслужит его уважение. Да и кто этот Гейб Моралес? Впрочем, кем бы он ни был, Гейб начинал действовать ей на нервы.

– Тесс… – прошептал он, взяв ее за подбородок так, что их глаза встретились. В его голосе звучала нежность, которой Тесс не встречала у мужчин. – Извините. Но из вашего письма…

– Я солгала вашей тетушке. Мне не хотелось признаваться ей, что я была на целую неделю предоставлена самой себе. Она непременно позвонила бы в полицию или социальные органы.

Это была ложь и вместе с тем правда. Боже, что за безнравственную паутину она плела! Все становилось более и более запутанным. Внезапно Тесс решила, что должна выложить правду.

Она сказала пару фраз, но Гейб вдруг приложил палец к ее губам.

– Не надо оправданий. Я не дурак. Вы простите меня?

– Как вы догадались? Вы пожалели меня, и я оценила это. Но есть кое-какие моменты, в которые я действительно должна посвятить вас…

– Повторяю, не надо. Это я должен вам кое-что сказать. Я не шутил, говоря об отдыхе. Вам нужно расслабиться. Только одна ночь, вот о чем я прошу. Вам понравится гостиная. Я же переночую в одной из спален для гостей, чтобы не испугать вас.

Зачем он просит? Если бы только этот Моралес знал, как погрязла она в нищете и во лжи! И вот опять кто-то задевает ее самолюбие! Тесс вдруг охватило дикое желание броситься прочь от Гейба, если только это позволят ее купленные на распродаже не слишком удобные дешевые туфли.

Но он был так близко, что она могла бы провести кончиками пальцев по колючим волоскам на его подбородке.

– Я уважаю вас, Гейб Моралес. Вы честный, великодушный человек. Извините, что так вышло.

Тесс ушла, а он остался в зеленом саду. Но, приближаясь к ступенькам дома, она все время ощущала на себе его взгляд. Тесс пробежала через гостиную, чуть не забыв подхватить сумочку. Сердце ее бешено колотилось. В горле пересохло. С трудом дыша, она наконец схватилась за ручку двери, но в тот момент, когда нога уже переступала через порог проклятого дома, под подошвой что-то хрустнуло.

Тесс увидела, что наступила на батончик бананового хлеба, упакованного в целлофановый пакет, перевязанный красной ленточкой. Рядом кто-то оставил лимонный кекс, две кастрюльки с неизвестным содержимым, банку апельсинового мармелада и две бутылки вина. К одной из них был прислонен белый конверт. Едва у Тесс мелькнула мысль поднять и надорвать его, как раздались мягкие шаги по ковру.

– А они зря времени не тратят, – хмыкнул Гейб.

– Они? Кто они?

– Почитайте записку. – Он нагнулся, чтобы поднять конверт, и Тесс поспешила отвести взгляд от восхитительно играющих мышц на его руках.

– «Дорогая Тесс, – торжественно прочитал Гейб, – прежде чем вы покинете город, я хотела бы обсудить одно дело чрезвычайной важности. Мистер Моралес проводит вас к моему дому. Жду сегодня в восемь вечера. Искренне ваша, мэр Джамайка Картер. P.S. Кое-кто из гильдии наших художников подумал, что вы проголодались».

Прихожую заполнил его бархатистый смех.

– На вашем месте я бы не игнорировал приглашение Джамайки. Она умеет казаться ласковой и безобидной, но не оставит на вас живого места в случае отказа. Лучше примите предложение, Тесс.

Она внимательно перечитала записку. Кто ее знает, эту женщину-мэра? Может, она даст шанс взглянуть на вещи под иным углом зрения? А может, за приглашением последует новый фарс?

Тяжело вздохнув, Тесс наконец уступила.

– Мой отец всегда говорил, что основное правило хорошего карточного игрока – вовремя смыться. Хорошо, я согласна. Но только на одну ночь.

– Превосходно, – ответил Гейб, стоя в дверях. – А сейчас поспите немного. Постель приготовлена в башенке наверху. Лестница слева. Я должен быть в офисе и заеду за вами в семь тридцать.

Тесс кивнула, подобрала раздавленный батон, гостинцы и понесла все это в кухню. Возможно, еда и здоровый сон помогут одержать победу в битве с самой собой, вызванной невероятной привлекательностью сексапильного племянника Бланки Моралес?

Но не успела она разложить продукты на столе, как из прихожей раздались голоса. Вскоре Гейб закрыл за кем-то дверь. Тесс вернулась.

– А вы пользуетесь бешеной популярностью, – присвистнул он. – Вот, только что передали.

Тесс взяла из его рук сверток.

– Что это?

– Местная художница-модельер подумала, что вы воспользуетесь этим нарядом на завтрашней вечеринке. Она шила его для себя на фестиваль Хэллоуина, но внезапно уехала по делам в другой город.

– Гейб, я не собираюсь оставаться до завтрашнего вечера.

– Вы даже не заглянете внутрь?

Поморщившись, Тесс развернула бумагу и открыла коробку.

– О Боже! – прошептала она, увидев черное платье-стрейч, украшенное рисунком в виде желто-зеленой змеи, извивающейся по всему полотну. Ее хвост делал круг по бедрам, средняя часть располагалась на уровне талии, а голова украшала лиф. Змеиная морда светилась глуповатой улыбочкой.

– Что еще за фестиваль Хэллоуина? – спросила она, заметив восхищение Гейба.

– Что-то вроде карнавала в Рио. Девиз этого года – «Искушение».

– Вы уверены, что не «Публичный разврат»? По-моему, платье – верх бесстыдства.

Моралес продолжал с любопытством созерцать наряд.

– Хм-м… – Он посмотрел в ее глаза, и ленивый томный взгляд исподлобья сказал Тесс больше, чем слова.

– Вы всегда так краснеете? Мне казалось, что женщина вашего типа способна обмануть кого угодно. Вам придется надеть его на завтрашний праздник.

– Я не краснею. Как вы догадываетесь, я давно вышла из этого возраста. И послушайте, мне, конечно, льстит внимание публики, но завтра вечером я буду на пути домой, поэтому не примерю этот наряд. Ваш фестиваль пройдет без моего участия.

– Нет. Вы будете на празднике. Вот увидите. – Загадочно подмигнув, Гейб исчез за входной дверью.

Тесс хотела догнать его и спросить, откуда подобная уверенность. Но последний взгляд на узкие бедра и могучие плечи почему-то поверг ее в уныние. Интересно, а что Моралес собирается надеть на вечеринку под девизом «Искушение»? Послышался гул мотоциклетного мотора.

Тесс пришла к заключению, с которым не решила бы поспорить ни одна женщина: сам Гейб Моралес, как есть, без всяких прикрас, блестяще подходил на роль искусителя.

Глава 4

– Да садись же, Тесс, дорогая. И успокойся. Вечно ты в напряжении. Дурацкая неутомимая энергия янки!

Марго Конрой с удовольствием вытянулась в шезлонге, сделала очередную затяжку, глотнула вина и устремила восхищенный взгляд в сторону сада Бланки Моралес.

Тесс не переставая мерила шагами внутренний дворик, или патио, на испанский лад, как называли его местные жители. Сейчас ее занимала единственная мысль: когда лучше придушить подругу детства – теперь или после заката.

– И ни разу у тебя не возникло желания сообщить мне, что этот старый дом стоит одной ногой в могиле, а другой – на скользкой банановой кожуре?

Марго снова потянулась и зевнула.

– Скажи я, что этот дом – мечта идиота, мне никогда не увидеть бы тебя здесь. Тесс, будь человеком. В каком бы состоянии ни был дом, это неплохой кусок недвижимости.

– Еще ты предложила мне немного приврать в письме старой Бланке Моралес. И с чем я осталась в конце концов? С ее племянничком, главным редактором местной газетенки.

Марго обиженно надула губы. Чистый ангел во плоти! Только со слегка подмоченной репутацией.

– Тебе не угодишь! В чем дело, Тесс? Гейб так внимателен к тебе, он воспитан и вежлив, и… извини, что я откровенничаю, – необычайно сексуален.

«Да, к сожалению», – мысленно согласилась Тесс. К перечисленным достоинствам Гейба она добавила бы целый список. Мягкий и благодушный, для начала. Она остановилась, укрывшись в тени высокого кустарника.

– В одном я уверена. Этот человек не заслуживает того, чтобы его обманули и одурачили, тем более особа вроде меня.

– Не понимаю, о чем ты беспокоишься. Гейб только рад отдать дом в надежные руки.

– Марго, ты все понимаешь не хуже меня. Письмо насквозь лживое. Ты подстроила все так, что его предпочли сотням других. Неужели тебя не мучают угрызения совести?

– Я просто ускорила поиски ярко-желтого конверта со штампом Матери Терезы. Неужели ты действительно считаешь криминалом, что я помогла жюри выбрать самую лучшую кандидатуру?

Тесс облокотилась на перила лестницы и подняла на лоб солнечные очки. Слезы покатились из ее глаз.

– Помогла, говоришь? Дорогая, мы поступили легкомысленно и нечестно. Я не могу так. Теперь я занятая бизнесом женщина, плачу налоги и соблюдаю законы.

– Не может быть! Тесс, поведай мне правду. Мне, лучшей подруге детства. Так тебе удалось заткнуть за пояс конкурентов, или это чистой воды вымысел?

– Конечно, удалось.

Впрочем, рядом была Марго, своя, родная Марго, а не суд присяжных и не строгое жюри. Тесс перевела дух и решила выложить правду.

– Так уж получилось. Сразу после проведения национальной выставки канцелярских товаров я разработала новую серию открыток ко дню Святого Валентина. Работа отнимала столько времени, что мне при всем желании некогда было спуститься на первый этаж и заглянуть в свежие каталоги известных компаний.

– И твоему адвокату не удалось доказать, что твой проект – не плагиат?

Тесс злобно усмехнулась:

– Да он из кожи вон лез, делая вид, что честно отрабатывает гонорар. Только, по-моему, он и сам мне не верил. А суд присяжных уделяет большое значение таким вещам. Они набросились на меня, как бурундуки на лесные орехи.

Марго закивала:

– «Бурундуки на лесные орехи». Здорово сказано! Значит, получается, что несколько человек могут вершить добро и зло на земле. О чем, черт возьми, ты толкуешь?

– Постараюсь объяснить. Судьи придрались к тому, что для оформления открыток я использовала почти такой же мотив из сердечек, переплетенных вьющимся плющом, как и конкурирующая компания. Поэтому я ощущала себя маленьким орешком в острых зубах изголодавшихся зверьков. Компания, выступающая обвинителем, просто вытерла об меня ноги. Слава Богу, страховки хватило на покрытие судебных расходов и выплату штрафа, но я лишилась своих наработок. Понимаешь, я теперь банкрот.

– Твой голос напоминает мне поминальный звон, дорогая. Но жизнь продолжается! И ветер перемен дует в спину, предлагая новый шанс. Пусть этот старый дом станет началом новой жизни. Я отчетливо вижу, как неутомимая американская энергия моей подруги вливается в него. – Для убедительности Марго поводила руками над головой Тесс.

Похоже, она так заигралась с мистикой, что начала верить в собственные выдумки. Вдруг Тесс подумала, как отреагировал бы Гейб, увидев несравненную мадам Озму и ее спектакль. Гейб!.. Тесс взглянула на часы и чуть не упала в обморок. Меньше чем через час он обещал заехать. Надо срочно принять душ, переодеться и уложить непослушные волосы хотя бы в подобие прически.

Она подскочила к удивленной Марго и поцеловала ее в макушку.

– Извини, что обвиняю тебя. Я сама виновата в том, что позволила втянуть себя в эту историю. Но не беспокойся, я подберу достойного покупателя и продам дом, так что старая герцогиня там, на небесах, не будет разочарована.

Отставив недопитый бокал с вином, Марго округлила глаза:

– Продашь? Ты сказала «продашь»? Ты плохо усвоила условия конкурса, Тесс? Старуха ясно указала, что ни дом, ни прилегающая территория не могут быть проданы в течение двадцати пяти лет!

Охваченная бессильной яростью, Тесс нервно взъерошила волосы.

– Поверь, подруга, я все это прекрасно знаю. Но пойми: я банкрот и просто не в состоянии содержать дом, одна платить налоги. Я должна продать его, чтобы поставить компанию «Пламя свечи» на ноги.

При этих словах чаша терпения Марго переполнилась. Как фурия она вскочила с удобного кресла, пролив вино.

– Знаешь, из письма следовало, что ты переедешь сюда сама, прихватив с собой весь свой бизнес. Начнешь дело на новом месте. Прямо здесь. Или ты этого не писала?

– Марго, ты всегда была мне хорошим другом. Пойми, я с удовольствием осталась бы. Но слишком много пота и крови вложено в компанию, чтобы потерять ее. «Пламя свечи» не должно потухнуть. Ведь оно все, что у меня есть.

– Интересно, и как же ты убедишь Гейба пренебречь последней волей тетушки, земля ей пухом?

– Найду заинтересованного покупателя, цену назначу вполне приемлемую. Моралес встанет на мою сторону, когда узнает всю правду. – Не слишком уверенная в победе, Тесс обдумывала и другой вариант: использовать всю силу женского обаяния, чтобы в конце концов заставить Гейба принять ее условия.

Марго покачала головой и затянулась, медленно выпуская дым.

– О Господи, наивная моя подруга. Ты не знаешь Гейба. Кажется, ты приняла его за беспечного придурка с темпераментом хорошо натренированного золотодобытчика?

Тесс поняла зловещий смысл слов подруги детства. В висках у нее застучало – верный признак надвигающейся беды. Ну что ж, прекрасно. Времени остается в обрез. Может, Моралес совсем не тот, за какого она его принимает, но пусть знает, что в жизни еще не встречал таких женщин, как Тереза Дрисколл. Она добьется своего! Ведь жизнь «Пламени свечи» поставлена на карту. Иначе она не Дрисколл, а бесноватая чихуахуа с новой резиновой игрушкой в зубах.

Тесс в очередной раз помолилась Богу за спасение невинной души. Шикарный «харлей» Гейба мчался сквозь тьму позднего октябрьского вечера. Она не знала, сколько времени провела на заднем сиденье мотоцикла, и жалела только об одном: что даже на несколько минут не может отвлечься, не думать о судьбе своей компании и доме Бланки, а только наслаждаться великолепием города, озаренного лунным светом.

Стараясь не столкнуться с толпами туристов, прибывших на остров в канун фестиваля Хэллоуина и праздно шатающихся по разукрашенным улицам, Гейб предусмотрительно свернул к особняку Уайтхед, миновал Музей света и дом Хемингуэя. Поравнявшись с шумными рядами гуляющих, он сбавил газ и пополз по мостовой всего в нескольких ярдах от парочек, маневрируя так, чтобы не нарушать чьего-либо спокойствия. Тесс перевела дух, надеясь, что вынужденная черепашья скорость не заставит женщину-мэра ждать гостей дольше положенного.

Резкое торможение подбросило ее на сиденье. Грудь Тесс коснулась плеч Гейба. Руки инстинктивно сильнее обвили его талию. Тесс поймала себя на мысли, что, несмотря на всю нелепость ситуации, теплый тропический вечер околдовал ее и особую прелесть придает ему близость этого человека.

– Вот и еще одна ночь в раю. – Гейб старался перекричать рев мотора. – Теперь видите, как прекрасны ночи на острове?

– Очаровательны, – согласилась она, – но может, поддадим газу? Не люблю, когда меня ждут.

Гейб стукнул свой «харлей» в бока, и тот припустил, как хороший рысак. Сила инерции уменьшила дистанцию между ними до соблазнительно близкого расстояния.

– Почему все-таки мэр настаивает на нашей встрече? – Тесс повысила голос. – Думаете, она знает о доме то, что заставило бы меня остаться? Кстати, вы рассказывали о спорах тетушки с компанией по недвижимости, и, хотя я ненавижу…

Взрыв хохота остановил ее на полуслове.

– Перестаньте, Тесс. Джамайка победила на выборах как представитель консерваторов. Реформаторы презирают ее, а она – их. Поэтому о продаже дома не может быть и речи.

От возмущения ее рот машинально приоткрылся. Между тем Гейб свернул в переулок. Тесс чувствовала, что он сотрясается от смеха.

– Не смею упрекать вас, Тесс, но, узнай Бланка о том, что я разрешил кому-то продать дом раньше времени, она прикончила бы меня на месте. Тетка называла парней из компании двойными авантюристами. Я склоняюсь к ее точке зрения.

– Пожалуй, – отозвалась Тесс, недовольная тем, что Гейб угадывает ее мысли. – Но возможно, Джамайка предложит компромиссный вариант. По крайней мере я на это надеюсь.

Наконец Гейб затормозил, соскочил с мотоцикла и помог сойти Тесс. Она поправила на плече бретельку белого платья, надетого для встречи с мэром. Ее смущал пристальный взгляд Гейба.

Он покачал головой:

– Я, конечно, не эксперт по женской одежде, но, кажется, вы носите платье не совсем правильно.

– Я? – Залившись краской, Тесс начала нервно поправлять складки на юбке.

– По здешней моде женщины спускают бретельки с плеч. Смотрите. – Гейб протянул было руку, но она застыла на расстоянии нескольких дюймов от Тесс.

– Вот так? – спросила она, оголив плечи по моде а-ля тропики. Впервые за вечер Тесс рассмеялась. – Видите, я ничуть не сопротивляюсь.

Ее улыбка приободрила Гейба. Он просиял, что-то спросил, но не услышал ответа, так как в бунгало Джамайки Картер на всю мощь запустили веселую музыку. От неожиданности Тесс вздрогнула. За шторами в окнах дома замелькали силуэты танцующих.

– Вы уверены, что мы приехали по адресу? По-моему, это место не слишком подходит для обсуждения «дела чрезвычайной важности».

Гейб повел ее в дом, обнимая рукой за талию.

– Расслабьтесь, Тесс. Отдыхайте. Наш обычай – сочетать работу с развлечением везде, где только возможно. – Не утруждая себя стуком в дверь, он смело вошел в бунгало.

Тесс не спешила присоединяться к веселящейся публике.

– Но… – она похлопала Гейба по плечу, – как можно обсуждать серьезные проблемы на виду у всех?

Не слыша или сделав вид, что не слышит, он продолжал пробираться между танцующими парочками. Тесс старалась не отставать. Наконец они вошли в большую комнату.

В доме собрались не менее двух десятков мужчин и женщин разного возраста и достатка. В отличие от Тесс они могли позволить себе наслаждаться прекрасной музыкой и лунной ночью накануне праздника.

Неожиданно появилась Марго, которая, пританцовывая в такт музыке, двигалась навстречу Тесс. Не переставая отбивать ногами ритм, она весело поинтересовалась:

– Чего ты такая мрачная? Проснись! Найди себе пару и танцуй!

– С ума сошла? Что ты вообще здесь делаешь? Он увидит. – Тесс больше всего боялась разоблачения.

– Успокойся, глупая! Гейб подумает, что мы только познакомились и я прошу тебя поделиться первыми впечатлениями о доме.

Тесс поняла, что и вправду скорее вызовет подозрения своей настороженностью.

– Ты права. – Она попыталась улыбнуться. – В последнее время я не нахожу себе места.

– Тогда у меня для тебя кое-что есть, – загадочно подмигнула Марго и так же внезапно растворилась в толпе, как и появилась.

Тесс нахмурилась. Не хватало еще, чтобы ей подыскивали партнера. Комнату заполнили звуки салсы. Хотя она не понимала ни слова по-испански, но хрипловатый мужской голос, исполнявший песню со страстью и тоской, завораживал. Быстрый и возбуждающий ритм, создаваемый ударными, манил, дразнил, заволакивал в любовную паутину.

Соблазнительный мотив перенес Тесс в волшебный, фантастический мир. Просторное помещение… под дуновением ночного бриза мерцает пламя свечи… красивый мужчина в темноте движется навстречу… вот он, совсем рядом, и кажется, они уже парят высоко над землей…

– Похоже, ты замечталась, подруга. Сейчас не повредит немного освежающего. – Голос Марго вернул Тесс с небес на землю.

«Да, очаровательная мадам Озма и впрямь обладает способностью читать чужие мысли», – подумала Тесс, покраснев. Марго протягивала ей бокал с шампанским.

– Спасибо, но алкоголь – то, что мне сейчас меньше всего нужно. Я ищу Моралеса. Не знаешь…

Быстрый жест указательного пальца направил ее взгляд в дальний угол комнаты.

Юная блондинка страстно прижималась к Гейбу, обхватив его шею руками. Бедра обоих ритмично двигались в такт зажигательной музыке.

– Это ламбада. Правда, здорово? А если бы ты видела, как Гейб танцует меренгу, то просто с ума сошла бы. Это что-то! – Марго закатила глаза. – Только не подумай ничего такого. Они старые знакомые. Так что для ревности повода нет.

– Ревности? – переспросила Тесс. – Ты о чем? У меня нет повода ревновать. Я едва знакома с Моралесом. А завтра вообще покидаю остров.

Марго вскинула брови:

– Ты уверена? Не буду спорить, дорогая… – Загадочно подмигнув Тесс, она подхватила под руку стоявшего рядом молодого парня и растворилась среди танцующих пар.

Удивленная странным поведением Марго, Тесс пошла в дальний угол зала.

Партнерша Гейба повернулась к нему спиной, сексуально покачивая бедрами. Он вел ее как бы играючи – ни один мужчина в мире не умел так танцевать – и в то же время не отрывал взгляда от Тесс.

Зачарованная, она замерла, любуясь четкостью движений партнеров. Темные глаза Моралеса посылали ей призывные сигналы, будто маня слиться воедино с музыкой и ритмом. Руки Тесс стали горячими и влажными от волнения. Удовольствие и соблазн боролись со страхом и глупой бессильной яростью. Песня закончилась, она отвела глаза и сделала вид, что внимательно рассматривает сорванную пальмовую ветку, будто в ней внезапно проснулся интерес к ботанике.

– Вам понравился танец? – Хрипловатый голос, учащенное дыхание защекотали ее ухо. Тесс сделала глоток шампанского. Их глаза встретились.

– О да, конечно. Вы с вашей подругой танцевали с изяществом настоящих профессионалов. Но извините, Гейб, не пора ли найти Джамайку?

Он тяжело вздохнул:

– Тесс, посмотрите вокруг. Только вы не принимаете участия во всеобщем веселье. А я между тем по вашим глазам вижу, что вы не прочь потанцевать.

– Нет уж. Хотя бы потому, что не умею.

Его губы тронула легкая улыбка.

– Уверен, у вас непременно получится. Беда в том, что вам, наверное, не везло с партнерами.

– И где же их найти?

– Один перед вами.

Лицемер! Это уж слишком. Какая же она дура! Господи, как можно позволить себе выглядеть так глупо, купившись на горячие, соблазнительные взгляды и слащавую болтовню в придачу!

– Гейб, я должна кое о чем вас спросить.

– Давайте выйдем. Следуйте за мной.

Он провел ее через зал в уютный внутренний дворик. Единственным источником освещения был блеск воды в маленьком бассейне, искусно подсвечивавшимся изнутри. Тесс села за столик напротив Моралеса.

– Теперь послушайте меня, преданный племянник своей тетушки. И многих женщин вы завлекали в свои сети с помощью подобного обмана?

Его глаза на миг вспыхнули от гнева, а голос стал холоден как лед.

– Я не любитель играть в подобные игры.

Тесс покачала головой:

– Однако вы именно так поступаете. Что ж, прекрасно! Женщинам нравятся интриги. Но мы с вами не дети. Я не собираюсь вступать во владение домом катастрофы, поэтому прошу, не тратьте время зря, устраивая в мою честь соблазнительные танцевальные представления. Договорились?

Гейб задумался.

– Я, кажется, понял, почему вы так говорите. Вам свойственна двойственность ощущений: вы неравнодушны к дому и вместе с тем ненавидите его. Словом, амбивалентность.

– Мне совершенно безразличен этот особняк. Я просто не смогу его содержать. Но в любом случае благодарю за свежее решение. Не предполагала, что вы так же осведомлены в психологии, как и в журналистике.

– Не смешно, мисс Дрисколл. Второе образование мистер Моралес получил в области политологии, со специализацией по национальной внешней политике. Не так ли, Гейб? – Из-за прозрачных дверей на крыльце дворика показалась Джамайка Картер.

Гейб встал, но был остановлен повелительным движением руки. Джамайка Картер одарила обоих царственной улыбкой и уселась в кресло, накинув легкую шаль.

– Кстати, он должен был стать стипендиатом Школы Трумэна, но предпочел другую школу. Знаете об этом?

– Думаю, Тесс едва ли интересует мое прошлое.

– Что ж, тогда поговорим о настоящем, – согласилась Джамайка. – Только хочу сначала узнать, оправились ли вы хоть немного от первых впечатлений?

Тесс взяла себя в руки.

– Миссис Картер, мне никогда не доставляло удовольствия причинять кому-либо неудобства. Не собираюсь поступать так ни с вами, ни с Гейбом. Я хочу извиниться. Возможно, все дело в том, что дом оказался вовсе не таким, каким я представляла его себе.

– Никаких извинений не нужно, я прекрасно понимаю ваше разочарование. Но и вы должны понять меня. Наш прекрасный остров богат не только природой, но и талантливыми творческими людьми. Однако художники вряд ли выживут, занимаясь только творчеством. Размещение здесь процветающей компании дало бы многим из них реальный заработок. Вы ведь хорошо платите сотрудникам, не так ли?

Тронутая заботой мэра о своих избирателях и участием в их творческих судьбах, Тесс вдруг искренне захотела помочь местным художникам в борьбе за существование. Но факт оставался фактом – у нее не было ни цента, а поэтому и желания перетаскивать прогоревшую компанию «Пламя свечи» в Ки-Уэст. Тесс мучительно подыскивала достойный ответ.

– Миссис Картер, мне было бы приятно оказать вам посильную помощь. Но сколько тысяч долларов, по-вашему, понадобится, чтобы вернуть знаменитый старый дом к жизни? Боюсь, я просто не в состоянии этого сделать.

– Она права, Джамайка, – заметил Гейб. – Муравьи строят свои термитники с самого основания. Фундамент дома сильно поврежден, а начинать надо с него.

Приятно удивленная, Тесс посмотрела на Моралеса как на спасителя, защитившего ее от милой женщины с нравом львицы.

Джамайка забарабанила пальцами по столу, медля с ответом.

– Ну, если так, боюсь, вопрос исчерпан, – наконец сказала она.

Миссис Картер поднялась, вежливо улыбнулась и, попрощавшись, направилась к дому.

Тесс выпятила губу – верный признак обиды. Почему эта женщина посмела ею командовать? Проклятое, пропитанное ложью письмо! Она не в первый раз раскаивалась, что сочинила его. Сначала Марго, затем Гейб, а теперь и мэр – сколько еще людей разочаруют ее до конца дня?

Увидев, как Джамайка приблизилась к дверям, Тесс чуть не закричала: «Вернитесь! Дайте мне шанс! У меня получится!» И словно услышав ее немой призыв, мэр Картер внезапно остановилась и обернулась, приложив руку ко лбу.

– Господи! Чуть не забыла! Здесь несколько человек хотели бы встретиться с вами до отъезда. Думаю, вы не пожалеете о встрече.

Она щелкнула пальцами, и французские двери бесшумно распахнулись. Девушка и парень, которых Тесс видела несколько минут назад танцующими, направлялись к ней с большими черными сумками, куда поместили свои работы.

Джамайка и Гейб обменялись взглядами заговорщиков. Тесс прикусила губу.

Приятная молодая девушка в черном кожаном платье подала ей руку.

– Я Фелиция. Вы любите акварель?

Гейб удовлетворенно хмыкнул, и Тесс бросила на него уничтожающий взгляд.

– Конечно, я с удовольствием посмотрю, что вы принесли.

Выстроилась целая очередь. Гейб и не предполагал, что в городе столько талантов. Акварель, масло, фломастеры, карандаши, гуашь. Пейзажи, этюды, портреты. Тесс внимательно рассматривала все, не жалея времени беседовала с каждым художником, говорила о значении света и тени, уделяла внимание нюансам и перспективе.

Прошло более двух часов, как Гейб оставил ее в углу за столом с яркой настольной лампой среди десятков холстов и стопок фотослайдов. Теперь он вытянулся в глубоком плетеном кресле в противоположном конце большой комнаты. Местные художники, по старой традиции принесшие на вечеринку свои новые работы, возвращались после беседы с Терезой Дрисколл вдохновленные, улыбались, болтали, поглощали напитки и закуски, танцевали и веселились от души.

Гейб объяснял перемену настроения Тесс тем, что художница наконец попала в родную стихию. Он много бы дал, чтобы слышать ее смех снова и снова.

Тесс была дурнушка и красавица одновременно. Никогда в жизни Гейб не испытывал такого желания узнать о женщине как можно больше.

Днем в офисе работа не заладилась. Мозг Гейба лихорадочно выдавал на-гора все новые вопросы, на которые не находил ответа. Ее детство, например. Что за странное несчастливое существование в постоянных переездах с места на место придумал бедной девчушке родной отец, «конченый человек», как проскользнуло у нее однажды. И куда смотрела ее мать? Как сумела Тесс подняться из грязи и нищеты и дорасти до руководителя процветающей компании?

Что вообще происходит? Почему его так волнует чужая судьба? Возможно, потому, что Гейб привык находить исчерпывающие ответы на все вопросы. Но где-то в глубинах его души таилась странная уверенность: он знал эту женщину так же хорошо, как каждый цветок в саду Бланки.

Что-то было в Тесс загадочное, а вместе с тем до боли знакомое и близкое. Гейб отпил пива, тайком наблюдая за движениями ее сочных выразительных губ. Вместе с начинающим фотографом она изучала серию фотографий тропических птиц.

По улыбке Джамайки он понял, что та молча праздновала победу.

– Не представляла себе, что она выдержит этот натиск, – тихо сказала она Гейбу. – Только посмотри на нее! Как будто всю жизнь она стремилась приехать сюда, чтобы насладиться шедеврами. Какая глубина восприятия! Какое очарование! А она неплохо дополняет здешнее светское общество! Эта Тереза Дрисколл – знаток искусства, Гейб.

Он улыбнулся, лениво закинув руки за голову и растянувшись в кресле.

– Хорошо сказано. Определенно знаток.

Но как удержать Тесс на острове, как помочь воплотить мечты в реальность? Может, потолковать с местными банкирами относительно предоставления кредита? Или в случае неудачи предложить деньги взаймы на льготных условиях? Но позволит ли гордость Терезе Дрисколл принять подачку? Гейб решил поговорить с ней сразу же по окончании встречи с художниками.

Джамайка прервала его размышления недовольным возгласом:

– Мм… Кажется, грядут неприятности.

Гейб поднял глаза и увидел источник недовольства мэра. Очередь желающих показать Тесс свои творения увеличилась еще на одного человека – Папу, единственного и неповторимого в своем роде.

– Что еще он затеял, Гейб? Сходи выясни. Папа испортит нам все дело.

– Ах, Джамайка, оставим старика в покое. – Гейб снова откинулся на спинку кресла. – Тесс управится с ним сама. Тем более что он приоделся. Даже ботинки нацепил.

Появление Папы в рядах местных талантов напоминало бурю в пустыне. Он не мог спокойно дожидаться очереди. Сжимая и разжимая в руке клочок бумаги, Папа что-то невнятно бормотал. Правда, глаза старика – верный показатель настроения – смотрели сегодня не так дико, как обычно. Гейб счел это хорошим знаком.

Тесс поблагодарила очередного художника за интересные рисунки и поздоровалась с Папой. Тот смутился, пробормотав, что не обладает талантом художника, но пришел не просто так, а сочинил стих. Может, его четверостишия пригодятся когда-нибудь как текст поздравительных открыток. Уголки губ Тесс дрогнули, но этого никто не заметил. Она улыбнулась и предложила старику поделиться своим творением с публикой.

Тут и там раздались приглушенные смешки. Комнату наполнил гул недовольных голосов. Кто-то повернул выключатель «мешка со смехом» и тут же захохотал сам.

– Итак, начнем, – объявил Папа. – Представляю вам хайку. Думаю, это чертовски симпатично будет смотреться на карточке. – Он деловито откашлялся и громко, с выражением, продекламировал:

Солнце нырнуло в море.

Это не сон. Оно умерло.

Не будет сегодня рыбалки.

Творение Папы было встречено загробной тишиной. Гейб закусил губу, чтобы не расхохотаться. Все присутствующие, казалось, тоже едва сдерживали смех. Все, кроме Тесс.

Ее вдохновенное «Браво!» прозвучало как гром среди ясного неба. Она от души аплодировала старику. Многие, сначала пожав плечами, последовали ее примеру. От шквала аплодисментов Папа засиял, как новенький цент.

– Ну, у меня еще кое-что припасено, мисс… фу, дьявол, как, вы сказали, ваше имя, прекрасная леди?

– Тесс Дрисколл, сэр.

– Дрисколл… Хо-хо. Знавал я одного парня по фамилии Дрисколл. Мы вечно кутили у Слоппи. Вот был художник так художник! Такие фортели вытворял! Жулик – другого такого не сыщешь! Девицы липли к нему, как олени к солонцам. У него еще была дочурка, такая милая девочка с темными кудряшками. Вроде ваших, мисс. Одному Богу известно, что потом с ними стало. Вы случайно… э-э… не та самая Дрисколл?

Гейб чуть не разлил недопитый стакан пива. Лицо же Тесс стало пепельно-серого цвета. Глаза расширились от ужаса. По коже поползли мурашки. Все в комнате замерли в ожидании ответа.

– Ах, Папа, дружище! – Гейб вскочил и бросился к столу, где, замерев от ужаса, сидела Тесс. – Всем известно, что эта молодая леди не может быть дочкой вашего приятеля. Она была у нас на острове всего раз, шестнадцать лет назад. Мисс Дрисколл воспитывалась в семье любящих родителей и посещала самые престижные школы. Вы ошиблись, дружище. Правда, Тесс?

– Конечно, Гейб, – выдохнула она. – Мой отец был крупным банкиром, посвящавшим свободное время игре в поло. В Канаде. У нас там ранчо.

Гейб метнул на Тесс гневный взгляд, призывающий ее немедленно замолчать.

– Значит, то был другой Дрисколл… – протянул Папа. – Черт его знает! – Он дружески похлопал Гейба по плечу и обратился к Тесс: – Только дайте знать, мисс, когда будете готовы послушать другие мои стишки. – Довольный собой, Папа направился в сторону бара.

Вечеринка продолжилась. Гейб попросил художников, ждущих аудиенции, оставить Тесс свои визитки и поспешил вывести ее на воздух. Кое-кто недовольно заворчал, однако все пропустили Тесс к выходу.

Лишь оставшись наедине с Тесс в саду, Гейб пристально заглянул в ее глаза. Она была в явном замешательстве.

Гейб сел в кресло напротив.

– Надеюсь, я ничем не задел вас. Вы мне показались беззащитной.

– Пожалуй. Только не от этих талантливых ребят, а от старика, сохранившего неправдоподобную память.

Гейб хмыкнул.

– Да, Папа может похвастаться таким даром. Чего не скажешь про его хайку.

Он искренне рассчитывал на ее улыбку, но чуда не произошло. Тесс ушла в себя.

– Зачем вы это сделали?

– Что именно? Допустил маленький вымысел по отношению к вашему детству? Но вы всем своим видом просили помощи. Хотя, не сомневаюсь, никто из этих милых людей не изменил бы своего мнения, окажись вы и вправду дочерью мошенника. В иных кругах такая «изюминка» даже добавила бы вам популярности.

Тесс в замешательстве теребила зеленый листик.

– Я… позвольте поблагодарить вас. Никто не оказывал мне такую дружескую поддержку.

– Почему бы не защитить от неприятностей милую женщину, тем более дочь канадского банкира, играющего в поло на своем ранчо?

Тесс наконец-то рассмеялась:

– Считаете, меня немного занесло?

– Немного? Ого-го! У вас всегда так здорово получается фабриковать подобные истории?

– Увы! Наследственность. Я же никому не причинила вреда, да и видела этих людей в первый и последний раз.

Эти слова насторожили Гейба.

– Значит, на самом деле не заинтересовались ни одной работой?

– Напротив, у вас на острове столько талантов, что их работы обеспечили бы эскизами открыток пять моих компаний на десяток лет. Поверьте, Гейб, я искренне желаю увидеть всех этих людей преуспевающими, но не в состоянии помочь им. Зачем вы, или Джамайка, или не знаю кто еще затеяли этот цирк?

– Знаете, когда вы в гневе, ваши глаза приобретают оттенок грозовых туч. Прекрасная стихия!

Тесс нервно скрестила пальцы и замотала головой.

– Опять вы за свое!

– А вы – за свое. В чем дело, Тесс? Вы всегда так реагируете на проявления мужского внимания? – Гейб усмехнулся. – Не позавидую парню, который решит ухаживать за вами.

Он увидел, как ее щеки запылали. Неужели даже легкий флирт эта женщина воспринимает как личное оскорбление?

– Ухаживать за мной? Вы шутите! Должна сообщить вам, Гейб, что последний ухажер в нашей стране исчез где-то во времена правительства Эйзенхауэра.

Боже праведный! Никогда еще он не встречал женщину, так нуждающуюся в мужском внимании.

– Хм-м… Разве так плохо, что мужчина открыто выказывает желание завоевать женщину? Так ли ужасно, когда он, используя определенные жесты и слова, проявляет к ней интерес? Неужели произойдет катастрофа, если он попытается предугадать ее желание? Или подарит цветы, украшения, духи? Или пригласит ее на танец? Что вас настораживает, Тесс?

– Нет, все, что вы сказали, прекрасно и романтично. Для большинства женщин.

– Кроме вас?

– Сейчас – да. Нет ни времени, ни возможностей для того, чтобы завести роман.

– Ну вот, опять всему виной проклятая моя застенчивость. Ведь я только подумал пригласить вас потанцевать. – Гейб поднялся и протянул ей руку. – Пойдемте со мной, Тесс.

Она боязливо огляделась, и по напряженному выражению ее лица он догадался, какая борьба между рационализмом и романтикой происходит в душе Тесс.

Секунды казались вечностью. Она медленно встала и вложила руку в его ладонь.

Глава 5

Гейб не повел ее к танцующим.

Миновав тяжелые железные ворота, они пошли по выложенной кирпичом дорожке, которая уводила бог знает куда.

Ее рука согрелась в его большой ладони. Как ни старалась, Тесс не могла найти слов, чтобы выразить признательность Гейбу за спасение. Кто бы мог подумать, что Папа так верно поразит цель. Ту самую, которую Тесс всегда держала под замком. Нет, поступок Гейба не был проявлением особой доблести. Но он сделал это именно для нее. Его врожденное великодушие в этот раз было чем-то куда большим, чем простая услуга. Гейб Моралес, сам о том не подозревая, выбрал путь, гарантирующий ему успех.

Но сейчас он хотел лишь потанцевать с Тесс.

Серьезный промах. Слишком стремительно он действует, надо дать ему это понять. Почему она повела себя столь легковерно, положившись на слова о неотложном визите в дом мэра? Теперь Тесс испытывала только угрызения совести. Молча сжав его руку, она покорно шла за ним. Возможно, Гейб получал удовольствие, затеяв этот флирт. Но зачем ходить вокруг да около, если Тесс ни на минуту не забывала, что главная цель Моралеса – освободить себя от бремени дома разрухи?

– И все-таки мы потанцуем, – сказал он, когда они оказались в темном углу дворика под сенью раскидистых королевских пальм. – Отсюда неплохо слышна музыка.

– Дело не в моем нежелании. Бог наградил меня грацией хромого носорога. Последний раз я пыталась танцевать на летнем пикнике, устроенном сотрудниками нашей компании. Бедный мой кавалер – я отдавила ему тогда все ноги! Плохой опыт.

Гейб осторожно приподнял пальцем подбородок Тесс и внимательно посмотрел в ее залитые лунным светом глаза.

– Значит, я тем более должен исправить положение.

Словно разряд электрического тока пронзил Тесс, когда он положил ее руки себе на плечи и обнял за талию. Послышалась музыка.

Тесс напряглась, пытаясь предугадать движения партнера. Не дай Бог сделать неверное движение и наступить Гейбу на ногу!

От волнения она часто заморгала, чувствуя, как отчаянно бьется сердце.

– Почему мы не танцуем?

– Потому что вы не готовы получать от этого удовольствие.

Раздосадованная, Тесс попыталась высвободиться из его объятий. Однако Гейб удержал ее.

– Я же предупреждала, что не умею танцевать.

– Вам нужно только расслабиться, вот и все. – Его голос был мягок, как бархат. – Отдыхайте. Искусство танца – не работа мысли, это скорее из области чувств. Пусть весь мир на миг погрузится в небытие.

– Думаете, у меня получится? Не понимаю, как люди могут ни о чем не думать. Как им удается забыть о реальности?

– Вот что. У меня есть идея.

– Что-то типа электрошоковой терапии?

– Закройте глаза.

– Зачем?

– Доверьтесь мне, Тесс. Закройте глаза и не открывайте, пока я не разрешу.

Она повиновалась, скептически заметив:

– Все равно ничего не получится. Медитировать я уже пробовала.

– Сегодня мы попробуем другое. Итак, ваши глаза закрыты. Вслушайтесь в звуки ночи. Что вы слышите?

– Как вы отстукиваете ногой ритм.

Гейб что-то невнятно пробормотал. Наверное, выругался.

– Почему вы так тщательно скрываете от меня свои чувства?

Глаза Тесс невольно открылись. Нет, такого удара по самолюбию она не ожидала. Собираясь дать ему достойный ответ, Тесс вспыхнула… и в этот момент его указательный палец коснулся ее губ.

– Тсс. Прежде чем говорить, помолчите. Почему вы отталкиваете меня от себя? Боитесь?

Она чуть заметно кивнула. Кажется, Гейб Моралес обладал способностью читать чужие мысли.

– Не надо, Тесс. Закройте глаза. – Он снова положил ее ладони себе на плечи и начал двигаться. – Дышите глубоко. И слушайте. Вот так, хорошо. А теперь скажите, что слышите?

– Я слышу речь… там, далеко… вот сверчок стрекочет в траве. Теплый ветер ласкает верхушки пальм и еще… вероятно, это ваше дыхание.

– Прекрасно. А теперь воспользуйтесь обонянием.

Тесс улыбнулась, когда после нескольких быстрых поворотов почувствовала головокружение, а большие сильные руки помогли ей восстановить равновесие. Она с удовольствием положила голову на его плечо.

– Аромат цветов, терпкий и сладкий… божественный… соленый воздух океана… и ваш одеколон. Нет, скорее это запах мыла или геля для душа.

– Превосходно, Тесс. Ну, а сейчас расскажите, что вы чувствуете.

Она с головой окунулась в мир ощущений.

– Легкий бриз. Он скользит по моей коже и волосам. Еще… я чувствую вас.

– А я – вас. – Гейб прикоснулся губами к ее уху. – Вам это приятно?

Она кивнула, словно погружаясь в сладкий гипноз.

– Теперь сделайте для меня кое-что. Забудьте, что вы глава компании, отдающая всю себя работе. Помните только, что вы женщина. Забудьте обо всех своих тревогах и страхах, беспокойстве и печали. Прогоните их.

Боже, как легко отдаваться во власть этого убаюкивающего голоса! Тесс трепетала от вожделения, но не открывала глаз. Она слышала, как стучит ее сердце. Или это его сердце? Мир перестал существовать. Кровь, словно горячая лава, текла по ее жилам. Или то был его участившийся пульс? Но лишь в одном Тесс не сомневалась: в ней с каждой минутой нарастало острое,ни с чем не сравнимое желание. Она больше не могла выдержать его.

Ей показалось, что к груди прильнуло что-то теплое и мягкое. Кажется, они стали еще ближе. Словно от электрического разряда, тело напряглось, как пружина. Однако Тесс не размыкала век, будто опасаясь, что неземная магия чувств в один момент растворится в пелене тумана.

Музыка грянула с новой силой. Гейб заставлял Тесс двигаться, повинуясь ритмичному темпу страстной мелодии. Она терлась щекой о его плечо.

– Не хотите чуть ближе? – спросил он вдруг, нежно раздвигая локоны около уха.

Все еще погруженная в пелену сладкого блаженства, Тесс почти не чувствовала своих ног.

– Хочу, – ответила она.

Гейб обнял ее так сильно, что Тесс едва дышала. Прикосновение было уверенным, жадным, остро волнующим. Она сгорала изнутри.

– Вы очаровали меня, Тесс, – прошептал он, изгибаясь вместе с ней в такт музыке. – Я знаю, что слишком ускоряю события. Если б я мог, то растянул бы удовольствие, ухаживая за вами. Пожалуйста, Тесс, подумайте. Останьтесь еще ненадолго. Мне так хочется сделать все, как подобает.

О как она мечтала согласиться! Все сомнения и страхи отступили, изгнанные магией танца. Более того, находиться вместе с этим человеком было так прекрасно, что Тесс уже не терзалась вопросом: а вдруг все эти слова лишь сладкая ложь?

Она не заметила, когда умолкли звуки последней песни. Гейб рассмеялся, сказав, что сверчки представляют неплохой оркестр. Он остановился, не разжимая объятий.

Тесс лениво открыла глаза.

– Почему не играет музыка?

– Всем пора домой. А вы так и не ответили мне. Задержитесь на острове еще немного?

– Я покинула дом в плохое время. Дела требуют моего скорейшего возвращения. И пожалуйста, не смотрите на меня так. Вы не облегчите моего положения.

Гейб вздохнул и развел руками:

– Жаль. Вы что-то недоговариваете… Это плохо.

Тесс и сама не знала ответа на этот вопрос, зато почти не сомневалась в другом.

– Скажите, Гейб, если мужчина ищет расположения женщины, то как по-вашему, входит ли поцелуй в ритуал ухаживания?

– Так вот о чем вы думаете! – Он заключил ее в объятия. – Вы хотите, чтобы я поцеловал вас, Тесс?

Она смущенно улыбнулась:

– Пожалуй, я бы очень хотела, чтобы вы… вы… Что это пищит?

Гейб вздрогнул и поморщился.

– Мой пейджер. – Он быстро разомкнул объятия и полез в задний карман брюк. – Черт! Меня срочно вызывают в редакцию. Простите, Тесс. Сообщение в такой час… должно быть, дело чрезвычайной важности.

Она старалась изо всех сил не выдать разочарования. Гейб был явно обескуражен и смущен. Тесс подняла руку, желая коснуться пальцами его щеки в благодарность за прекрасный танец. Вдруг со стороны кирпичной дорожки послышались топот ног и громкие голоса, и она замерла в испуге.

– Гейб! – Миссис Картер, запыхавшись, обмахивала лицо рукой. – Слава Богу, ты еще здесь!

– Спокойствие, Джамайка. Что случилось?

– Проделки дьявола. Только что поступило сообщение… неожиданное изменение в направлении ветра. Пишут, он изменился на запад – северо-запад.

Гейб беззвучно выругался.

– Боже, сколько народу прибыло в город на фестиваль!

– Так неожиданно… Я объявила сбор спасательной команды.

– Но в сегодняшнем прогнозе предупреждали об обычном тропическом шторме.

– Забудь о прогнозах. В считанные часы из-за изменения направления ветра шторм перерастет в ураган.

Тесс вышла на улицу. Из приоткрытого окна столовой в доме Джамайки Картер до нее доносились обрывки фраз участников экстренного совещания, созванного мэром. Пришло и приехало множество людей, но это были совсем не те лица, что прежде. Сосредоточенные и напряженные, люди явились сюда в шортах и футболках, поднятые с постели тревожным вызовом. Ураган с романтическим именем «Жасмин» вступил на тропу войны.

Была глубокая, прекрасная спокойная ночь, когда смертоносный ураган зародился в бескрайних карибских просторах и мчался теперь навстречу Тесс, Гейбу и десяткам других хороших людей, которых она повстречала за этот день, проведенный на острове. Тесс не хотела думать ни о сотнях жизней, подвергающихся опасности, ни об огромном ущербе, который причинит ураган старым особнякам и историческим зданиям города вроде ее дома. Ее дома! Господи, как нелепо!

Нет, он не стал ее домом. И никогда не станет. Потому что такого не может быть. Он собственность Гейба Моралеса.

Услышав, как произнесли ее имя, Тесс заглянула в окно. Там на расстоянии вытянутой руки от нее, у факсимильного аппарата, вышагивал в ожидании сообщения Гейб. Машина порциями выдавала лист бумаги с чернеющими на нем буквами и цифрами. Люди за столом и у стола качали головами и бурно жестикулировали, ведя жаркий спор. К одному уху Гейб прижал сотовый телефон, к другому – трубку одного из аппаратов Джамайки Картер. Тесс искренне подивилась умению этого человека вести одновременно два телефонных разговора, однако, похоже, Моралес неплохо справлялся.

Она не жалела, что не пошла в дом, несмотря на приглашения Гейба. Зачем путаться под ногами? Обрывки фраз, которые он бросал кому-то на том конце провода, заставили Тесс насторожиться. Чаще других мелькало «ФЕМА», «Национальный центр ураганов» и страшное слово «эвакуация».

Очевидно, ни Джамайка, ни ее сотрудники не верили метеорологическому прогнозу. А вдруг ветер вновь поменяет курс и тысячам туристов, прибывшим в город в канун знаменитого фестиваля Хэллоуина с туго набитыми кошельками, придется срочно сниматься с места? Теперь мэр задавала головомойку тем, кто принимал сообщение. Ведь именно ей по должности вменялось в обязанность обеспечить эвакуацию жителей и гостей города в течение тридцати часов с момента получения предупреждения об урагане.

Эвакуация! Сердце Тесс упало. Именно теперь, когда она почти решила задержаться в городе еще на несколько дней, ей нужно покинуть остров. И как можно скорее.

Подойдя к окну, Тесс прижалась носом к стеклу. Надо бы попрощаться с Гейбом. Тот расхаживал из угла в угол, отдавая в телефонную трубку приказания. Заметив ее, он сделал несколько шагов вперед. Что это был за взгляд! Проживи Тесс до ста лет, она никогда не забудет его! Потемневшие глаза Гейба горели таким страстным огнем, что все внутри ее плавилось от жара. Зажав телефонную трубку между ухом и плечом, он приложил к оконному стеклу ладонь с растопыренными пальцами. Тесс машинально сделала то же самое. Она чуть приоткрыла губы в улыбке, с трудом сдерживая слезы.

Гейб бросил еще пару слов и поднял вверх указательный палец, давая Тесс понять, что скоро выйдет к ней. Затем отвернулся, в сердцах швырнув трубку на стол.

Тесс опустилась на скамейку под королевской пальмой. Нет сомнений, Моралес будет занят работой всю предстоящую ночь. Господи, что за невезение! Именно сейчас, когда она наконец встретила человека, заставившего ее трепетать от желания, бесстыдный ураган «Жасмин» собирался отнять его.

Праздно разгуливающие по улицам города в три часа ночи люди не вызывали особого удивления. Гейб ловко направлял свой «харлей» то вправо, то влево, чтобы проложить путь к Каса. «Только бы не налететь на какого-нибудь подвыпившего туриста», – думал он. Ему не терпелось увидеть ее.

Пару часов назад он оставил Тесс в доме Джамайки и умчался в редакцию «Трибюн». Мозг его лихорадочно работал, выдавая списки сотен первоочередных дел. Надо было успеть многое: работа, друзья, соседи – всем следовало помочь приготовиться к встрече со стихией.

Ураган всегда приходит не вовремя. Почему бы ему не возникнуть год назад, когда у них завязалась дружба с мазохисткой Лорен? Почему не во время глупого флирта с Марией или скоротечного романа с Деборой?

Что-то упрямо подсказывало ему: «Приложи все силы и удержи Тесс Дрисколл в городе». Гейб знал одно: сейчас он хочет быть рядом с ней.

И если это не плод его больного воображения, то, кажется, в момент расставания с Тесс что-то произошло. Может, она тоже страстно ждет встречи?

Тесс отказалась провести ночь в доме мэра, пока он работал в редакции газеты. Хорошенькая, но ужасно упрямая, она настояла на том, что переночует в Каса, несмотря на предупреждения о сквозняках, скрипах и стонах старого дома, доносящихся из всех углов и не дающих покоя всю ночь. Да, приятное решение. Многообещающее.

Издали заметив золотистый свет, струящийся сквозь легкие занавески окон гостиной, Гейб отцепил букет цветов, закрепленный на заднем сиденье мотоцикла, распахнул ворота и поднялся на крыльцо. Дверной колокольчик звонко зазвонил, однако старый дом почему-то ответил молчанием. Гейб уже собирался постучать, когда на пороге появилась Тесс.

Она как завороженная смотрела на цветы. Какой мечтательный взгляд! Будто надвигающийся ураган – лишь страшный сон.

– Гейб! Белые камелии! Какая прелесть! Где вы взяли их в такой час? Неужели ограбили цветочную лавку?

– У дверей кафе. Отвлек внимание официанта.

Он прошел за ней в дом. Тесс была босиком и все в том же очаровательном белом сарафане.

Она направилась в кухню. Соблазнительный запах запеченного сыра и пряностей ударил в ноздри. Гейб вспомнил, что со вчерашнего совместного с Тесс ленча – последнего за день – прошло очень много времени.

– Надеюсь, баклажаны, запеченные с пармезаном, а-ля гильдия художников, придутся вам по вкусу.

– Тесс, к сожалению, я ненадолго. Лишь полчаса свободного времени.

Ее плечи поникли.

– Ну что ж, вы занятой человек. Тем более ночь выдалась не из легких. Не смею задерживать вас. Не волнуйтесь, со мной будет все в порядке. – Она не поднимала головы, наливая над раковиной воду в большую вазу.

– А я-то ожидал более страстного протеста.

– Зачем? Это все равно ничего не изменит. – Тесс извлекла из духовки аппетитную баклажанную запеканку.

Гейб вздохнул:

– Ночь и правда тяжелая. Слишком много еще предстоит сделать. – Налив вина, он одним глотком осушил бокал. – А вы завтра уезжаете. Кстати, хорошо, что позаботились об авиабилете. В аэропорту все, что имеет крылья и способно летать, нарасхват.

Новости не вызвали у нее радости.

– Нам надо поговорить. Пойдемте. Я захвачу вино.

Вслед за ней он вошел в гостиную. Взору Гейба предстала совсем другая комната: Тесс удалось создать здесь особую романтическую атмосферу. Маленький круглый столик, застеленный свежей скатертью, украшали хрустальные бокалы. Единственным источником света были горящие свечи. Она с шумом раскрыла запечатанное окно, и ночной бриз ворвался в комнату, принеся с собой свежесть и запах океана.

Господи, какое чудо сотворила Тесс! Гейб подумал, что больше всего на свете хочет сейчас поцеловать эту женщину. Каким же редким надо быть дураком, чтобы не сделать этого, переступив порог дома!

Тесс стояла, прислонившись к стене, и Гейб заметил, что она расстроена. Действительно, Тесс вложила во все столько души, а у него нет возможности насладиться этой красотой!

– Я настоящий осел. Что же вы сразу не рассказали о своих хлопотах? – Он подошел почти вплотную и провел рукой по ее оголенному плечу.

– Гейб, я думаю, мы не должны…

Пальцы скользнули вверх, нежно теребя пряди ее волос.

– …делать этого, пока я не расскажу вам…

Он очертил линию ее губ. Расстояние между ними все сокращалось. У Тесс все поплыло перед глазами. Язык повиновался с трудом.

– …а мне надо так много сказать… – Голос ее сорвался, и вместо слов из груди вырвался слабый стон.

Гейб прошептал ей в самое ухо:

– Вспомните: пусть весь мир на миг канет в небытие. Не бойтесь удовольствия. Отдайте мне всю себя.

Он заключил ее в объятия. Господи, разве могла она устоять, когда его настойчивые губы стали исследовать линию ее подбородка, постепенно опускаясь все ниже? С Тесс стали происходить удивительные вещи – ее пальцы сами собой начали массировать плечи и спину Гейба, в его объятиях она отдавалась первобытному инстинкту, опьяненная мужской силой.

Вдруг Тесс вздрогнула и отпрянула:

– Нет. Я не смогу. До тех пор, пока все не объясню.

Она порывистым движением стряхнула с плеч его руки. Тесс не поднимала глаз. Почувствовав предательскую дрожь в коленях, она добралась до стоящего у окна плетеного кресла с высокой спинкой.

Глаза ее устремились в царство сказочных теней спящего сада, освещенного лишь лунным светом. Гейб обхватил сзади спинку кресла.

– Я весь внимание.

Его терпение заставило ее почувствовать почти физическую боль. Меньше всего Тесс нуждалась сейчас в сострадании. Как она посмела так далеко зайти во лжи? Пусть то малое время, которое им суждено провести вместе, запомнится ей как сладкий сон. Дальше гадко утаивать правду. Сердце ныло от страха: Господи, как Гейб отнесется к ее рассказу?

– Тесс! Я слушаю.

Медлить больше нельзя. Правда должна выплеснуться наружу.

– Мне было двенадцать, – начала она. – Мы целый месяц провели здесь, в Ки-Уэсте. Мой отец Энди надолго оставлял меня одну. Я садилась на край пирса, спиной к океану, и любовалась особняком. Величественная красота старого дома очаровала меня.

– Я знаю. Он был действительно хорош, старый Каса.

– Я сочинила историю про счастливых людей, живущих в том доме. Я представляла себе добрую любящую мать, внимательного и справедливого отца и кучу счастливых детишек. Мне казалось, что там царят любовь и уют.

– Представляю, почему вы нарисовали себе такую картинку. – Гейб нежно обнял ее за плечи. – Правда, реальность слишком сильно отличалась от ваших детских грез.

Как ни приятны были Тесс прикосновения Гейба, она молча дала понять, что сейчас настроена не романтически.

– Не знаю, что в конце концов подтолкнуло меня, но в один прекрасный день нервы не выдержали. Я прокралась за забор и переступила порог дома.

– Смело, – усмехнулся он.

– Нет. Глупо. Я прошла через кухню, поблуждала по гостиной, а затем очутилась в этой комнате. Но где же нарядные дети, яркие игрушки? Где же вкусный запах пекущихся в печке шоколадных кексов? Не было ничего, кроме глупого попугая в клетке, что-то выкрикивающего по-испански. Мне хотелось реветь.

– Тесс… – Гейб нежно коснулся ее щеки.

Она уткнулась в колени.

– Не надо. Дослушайте до конца.

Гейб расположился в кресле напротив.

– Ладно, только где же та ужасная правда, которую вы собирались поведать мне? – Его насмешливый тон дал понять Тесс, что история глупой двенадцатилетней девчонки для Гейба не более чем досадное недоразумение.

– Сначала я растерялась. Потом что-то произошло со мной. Я словно обезумела. Вон тот застекленный буфет был сверху донизу наполнен изящными маленькими чашечками из китайского фарфора. Я стала вынимать их и распихивать в карманы, под кофточку. Одна выскользнула из рук и разбилась. Услышав шум, попугай резко закричал, и в тот же миг откуда ни возьмись появилась женщина. Что-то громко сказав по-испански, она с силой схватила меня за руку.

– Боже праведный! Бланка.

– Женщина кинулась звонить в полицию, но мне чудом удалось вырваться и убежать. По дороге я выбрасывала проклятые чашки. А потом… вы смеетесь… Неужели это смешно?

Громкий хохот наполнил комнату. Гейб согнулся, давясь от смеха. Наконец он заставил себя успокоиться:

– Браво, Тесс! Моя тетушка и вправду больше заботилась о коллекции фарфора, чем о людях. – Он вытирал мокрые от слез глаза.

– Ничего смешного! – в сердцах крикнула она. – Поймите, мое письмо на конкурс с начала и до конца пропитано ложью.

– Прекрасно! Вы поступили с нами так же, как и мы с вами. Знай участники конкурса, в каком состоянии находится дом, затея Бланки не имела бы смысла.

Значит, он так ничего и не понял. Тесс смотрела в глаза Гейба, пытаясь определить его реакцию. Но увы! В них было лишь шутливое порицание, с каким добрый герой взирает на озорного гнома, пережившего трудные годы на кондитерской фабрике, оборудованной на верхушке большого дерева.

– Извините, Тесс. Я догадался, что вы собирались рассказать о…

Она подняла вверх руку, и он замолчал. Надо еще поведать о школьных годах. Точнее, о том, что считается школьными годами. Энди, свихнувшийся на изобретении все новых и новых способов мошенничества, рано заметил художественные способности дочки и нашел для нее небольшую книжную лавку, где она рисовала открытки и рассылала их в крупные универмаги и бутики, разбросанные по всему штату. Ему удалось тогда уговорить одного старого дружка вложить в производство деньги. Дела пошли споро. Так продолжалось лет семь, и Тесс Дрисколл вошла в мир поздравительных открыток.

– Вот какая история со счастливым концом! – заключил он.

– Увы, история неожиданно обернулась худшей стороной. Меня обвинили в плагиате, в том, что я использую эскизы другой компании.

– Это случилось недавно?

– Совсем недавно. Но я не воровала у них идеи дизайна. Клянусь, я не делала этого! Но в результате проиграла дело и потеряла… определенную сумму.

– Сколько?

В его тоне Тесс уловила нравоучительные нотки. Вопрос явно не в ее пользу.

– Много.

– Я так и предполагал. – Гейб откинулся на спинку кресла и закинул руки за голову. – Разрешите, я сам расскажу, что было дальше. Боясь проиграть в суде, вы как раз в это время прочитали объявление о конкурсе «Дом моей мечты»?

– Я не поверила своим глазам! Дом Бланки! В тот же вечер я сочинила историю о процветающей компании по производству открыток. Конечно, я не рассчитывала на победу, но грех было не попробовать. Терять мне нечего!

– И все же. Вы надеялись получить дом и начать дела компании сначала. Свежее решение.

В нетерпении она покачала головой:

– Совсем не так! Я рассчитывала в случае победы продать дом, а вырученные деньги потратить на спасение «Пламени свечи»!

Ну вот, наконец свершилось. Как ни ужасно это звучало, но Тесс не кривила душой. Руки у нее стали холодными как ледышки, а в носу противно защекотало.

Старые часы громко напомнили о времени. Гейб поднялся и подошел к окну.

– И снова браво, Тесс! – презрительно бросил он. – Вы прекрасно справились с задачей. Прибыли сюда с целью продать дом, решив наплевать на условия конкурса. Но что самое страшное – обнадежили множество людей, поверивших вам. Вы всех нас оставили в дураках.

Она зарыдала, закрыв лицо руками. Невыносимая боль и стыд! Кроме смерти отца, в ее жизни не было момента более мучительного, чем этот.

– Вы не представляете, как мне неловко. Я полагала, что сумею уговорить вас разрешить мне продать Каса. Теперь я знаю, ничего не получится. Никогда мне не хотелось никого обнадеживать и давать пустые обещания. Тем более заставлять людей чувствовать себя дураками.

Тесс наконец подняла заплаканное лицо. Вот если бы сейчас подойти к Гейбу, обвить руками его шею, почувствовать себя в сильных мужских объятиях…

– А потом я повстречалась с вами, и вы подарили мне ощущение словно… словно… ну, в общем, что-то особенное. Я понимала, что вы обхаживаете меня, желая поскорее сплавить старый дом, но… представьте себе, мне понравился этот вечер. Пока наши отношения не зашли слишком далеко, я решила сказать всю правду.

Его губы насмешливо искривились. Гейб отвернулся от окна, сделал шаг вперед, и от Тесс не ускользнул холодный блеск глаз, которые смотрели отчужденно и неприветливо.

– Пожалуй, немного поздновато для правды, Тесс. Теперь позвольте мне изложить свою точку зрения. Все, что я говорил или делал сегодня, исходило от чистого сердца. Сейчас вы открыли мне глаза. Не подозревал, что вы способны на такое. Завтра мы расстанемся. Обещаю, все останется между нами.

Гейб решительно повернулся, чтобы выйти из дома. Тесс судорожно схватила его за руку.

– Пожалуйста!

Может, не все еще потеряно? Хотя нет. Он абсолютно прав.

– Я сейчас же соберу вещи и уеду. Только поверьте: меньше всего мне хотелось навредить кому-либо, тем более вам.

– И куда вы пойдете в такой час? Все гостиницы города забиты до отказа. – Гейб осторожно отстранил ее руку и направился к двери.

Тесс не услышала, как дверь захлопнулась. В тишину ночи ворвался лишь рев мощного мотоциклетного мотора.

Она подошла к столу и залпом выпила бокал вина. В горле стояли слезы. В окне маячило ее отражение. Подняв бокал, Тесс поднесла его к стеклу и чокнулась с собственным отражением.

– Ну вот он и ушел. Браво, Тесс! Спасибо, Господи, что ты избавил его от меня.

Глава 6

Стук. Громкий противный стук. Что это – фантастический монстроподобный дятел, выбивающий мозги о дерево, или кровь так громко стучит в висках? Очень больно.

Повернуться на другой бок почему-то оказалось трудно. Тесс взглянула на часы. Девять пятнадцать утра. Она снова закрыла глаза, пытаясь привести мысли в порядок.

Один факт не вызывал сомнений. Она лежит в постели. Скорее всего в старой спальне Бланки наверху. Так и не раздевшись. Сегодня суббота. Вчера она выпила целую бутылку вина, пытаясь преодолеть боль от… нет, не надо об этом думать. Ужасная боль в затылке. Похмелье. И непрекращающийся стук. Невыносимый.

Тесс осторожно спустила с кровати ноги. Встала. Тело почти не повиновалось ей. Едва Тесс открыла ставни, сильный порыв ветра чуть не свалил ее с ног. Она пошатнулась и схватилась за подоконник.

Тесс выглянула наружу. Яркое флоридское солнце слепило глаза. Прищурившись, она наконец увидела источник шума. Гейб заколачивал окна первого этажа. Заметив, что он поднял голову и смотрит в сторону окон спальни Бланки, Тесс отпрянула от окна. Но кажется, слишком поздно.

Стук прекратился, и она вновь выглянула из окна. Гейб стоял все в той же позе. Увидев ее, он даже не кивнул. Как отвратительно и неуютно ощущать на себе неприкрыто-злобный взгляд. Вот и вчера, оставшись одна, Тесс тоже не находила себе места.

– Надеюсь, вы забиваете окна на случай урагана? – осведомилась она.

– А зачем же еще? – Гейб потянулся за очередным гвоздем. – Ваш дом может не выдержать напора ветра. И вообще, какое вам дело?

– Во-первых, дом не мой. А во-вторых, представьте, мне до него есть дело. – «Да, мне есть дело и до дома, и до тебя, только я не решаюсь сказать об этом», – добавила она про себя. Прошлой ночью Тесс впервые убедилась, как верна поговорка: от любви до ненависти один шаг. Не повстречайся на ее пути этот человек, она не чувствовала бы теперь себя такой несчастной. Но в их жизни был прекрасный вечер, да еще в голову ударило вино.

– Странно вы проявляете свою заботу, мисс, – заметил Гейб.

Налетевший ветер чуть не вырвал у него из рук лист фанеры, и он со всей силы вогнал в него гвоздь. Тесс невольно вздрогнула, представив себя на месте фанерного листа. Видимо, потрясенный вчерашним ночным разговором, но скрывавший это за маской равнодушия, Гейб не мог теперь не выказать раздражения. Но – черт возьми! – как прекрасно он выглядит, несмотря на бессонную ночь, проведенную за работой чрезвычайной комиссии. Томительная боль охватила Тесс, проникая в каждую клеточку. Все! Довольно.

– Я скоро съеду. Вот только хотела поблагодарить вас за любезно предоставленный ночлег. – Она хотела отойти от окна, но ноги словно приросли к полу. Она могла бесконечно любоваться его ладной фигурой. Облегающие джинсы, выцветшая клетчатая рубашка… Он бесподобен. – Да, еще кое-что, Гейб.

Рука с молотком застыла на полпути к цели.

– Еще вчера у меня возникло странное ощущение, что мы встречались раньше. Вы не думаете, что…

Не успела она закончить фразу, как из-за угла Каса показался парень с молотком в руке. Тесс моментально вспомнила его – подающий надежды молодой художник. Вчера он показывал ей свои морские пейзажи в сине-зеленых тонах.

– О, доброе утро, мисс Дрисколл. Мы решили забить окна на случай урагана. Передают, что угроза сохраняется. Многие эвакуируются. Фелиция тоже собиралась, но я остаюсь. Ведь вы знаете – парад в честь праздника Хэллоуина назначен на этот вечер.

Гейб невозмутимо продолжал работу. Дьявол! Надо же было выбрать этому Джимми – или нет, кажется, он назвался вчера Джо – более неподходящее время! Сердце Тесс упало.

– Джо, почему вы решили помочь?

Он пожал плечами:

– Потому что мы не можем оставить старый дом. Как он выдержит натиск ветра? Вы ведь не возражаете, Гейб?

Тот кивнул, не отрываясь от дела.

– Мы? Кто такие «мы»?

– Ах, ну да! Мы – это гильдия художников. Я, Фелиция, Марго, Элизабет, Хосе и Кармен, Желибин, Папа. Они сейчас работают у противоположной стены. А остальные скоро подойдут.

Гейб язвительно рассмеялся:

– Ну, знаете, Тесс. Похоже, на острове у вас появился целый фан-клуб. Думаю, вы сами расскажете всем этим людям, как проявляете заботу о Каса.

Она бросила на него красноречивый взгляд.

– Да-да, это прекрасно, что вы решили помочь. Передайте всем от меня огромное спасибо.

– А вы отправляйтесь в кровать. Отдохните. Мы обо всем сами позаботимся.

Тесс отступила от окна. Головная боль снова напомнила о себе. Так, значит, Гейб никому не сообщил о вчерашнем разговоре. И Тесс должна сейчас сама спуститься к этим милым, добрым людям и признаться в том, что она, подлая и лживая трусиха, с позором покинет город, как только упакует вещи.

Господи, они наверняка расстроятся, узнав правду! Кстати, хорошо, что у нее остались их визитки. Дома, в Индиане, можно подготовить целую серию открыток, навеянных флоридскими мотивами, используя эскизы художников из Ки-Уэста.

«Слабо, слабо, слишком слабо, Тесс, – стучало в голове. – Иди же к ним, посмотри этим людям в лицо. Они тоже имеют право знать правду. Как и Гейб».

Тесс не представляла себе, как осуществит задуманное. Впереди нет ничего, кроме боли. При воспоминании о реакции Гейба сердце забилось с удвоенной силой. Нет, нельзя о нем сейчас думать. Не допускать и мысли о раскаянии. Он едва ли захочет встретиться с ней лицом к лицу еще раз. Надо пока переждать в доме. И кстати, наконец-то принять душ.

Но прохладная вода почему-то не принесла облегчения: голова раскалывалась на части, на душе скребли кошки… Интересно, кто-нибудь умирал от головной боли? Или, быть может, от сердечной?

– Доброе утро, Тесс! Не удивляйся, но теперь я буду звать тебя хозяйкой ранчо, или, как говорят здесь, ранчеро. Итак, дорогая ранчеро, пища богов давно ждет нас. Давай скорее! – Марго быстрым шагом направилась в сторону кухни. Тесс едва поспевала за ней.

Трое женщин что-то усердно резали и перемешивали в больших посудинах. Тесс встретили дружескими приветствиями. И хотя она не понимала, откуда здесь эти женщины и что делают на чужой кухне, кто их прислал, Тесс улыбнулась им. Видно, душ все же сделал благое дело, раз соблазнительные запахи жареного лука, томатов и специй приятно будоражат аппетит.

– Слава Богу, Гейб уехал. Надеюсь, теперь он не вычислит, что мы с тобой близкие подруги.

– Все в порядке. Он только что сел в свой грузовик. Я видела. Но он меня не заметил. С тобой все в порядке? Ну-ка садись, на тебе лица нет. – Марго захлопотала у буфета. – Кофе, или апельсиновый сок, или и то и другое?

Тесс облокотилась на громадный сосновый обеденный стол.

– Тащи все, что есть.

Кофе оказался крепким и горячим. Кофеин приятно будоражил кровь. Мадам Озма, поколдовав над блюдом еще пару минут, высунула голову из двери кухни и позвала всех к столу. Тесс удивилась, как быстро комната наполнилась проголодавшимися художниками. Сколько загорелых лиц, добрых улыбок и здорового духа дискуссии! Кое-кто расположился за столом, многие, взяв тарелки, стояли вдоль стен.

– Мы – кучка трусов, – прорезался вдруг сквозь гул голосов мужской тенор. Тесс вытянула шею, чтобы увидеть говорящего. Это был Диззи, местный художник, человек с рублеными чертами лица. Он показывал ей вчера свои рисунки ярких тропических цветов. – Я родился здесь, на острове прошла вся моя жизнь. За это время мы пережили не одно стихийное бедствие, и уверен, ураган лучше переждать здесь, чем эвакуироваться. Тем более точного времени, когда он обрушится на Ки-Уэст, не называют.

– Парень прав, – закивал Папа, жадно поглощая пищу. – Помню, за десять часов до бури «Эндрю» нам тоже сказали: смывайтесь отсюда! А я убежден – пока я здесь, с моим домом все будет в порядке. Вот так-то, парни и девчонки.

– Неправда! – Фелиция в сердцах швырнула на стол бумажную салфетку. – Дом можно перестроить, восстановить. Только нужно время. А мы – сумасшедшие идиоты, сидящие без дела, пока Рим горит. – С этими словами она стремительно вышла их кухни.

Тесс хорошо понимала страх девушки. Она хотела было догнать беднягу, но ее остановила властная рука Марго.

– Она новенькая. Иногда изображает из себя принцессу. Не волнуйся, Джо успокоит ее.

– Как можно осуждать бедную девушку, – вступилась Тесс. – Я, например, никогда не сталкивалась с ураганом, но знаю, что он способен погубить тысячи людей. Не понимаю, почему вы все так бессердечны.

Марго скептически пожала плечами:

– Мы – островитяне. Особая порода людей. Мы здесь все немного помешаны на скалах.

– На скалах?

– Скалы – второе название Ки-Уэста. И этот дом, и весь город стоят на коралловых рифах и костях древнего индейского племени. Не правда ли, удивительно?

Тесс улыбнулась патриотизму подруги. Она пила ароматный кофе, изучая лица собравшихся за столом и вокруг него. С такими неравнодушными людьми было бы интересно и приятно трудиться, ощущать себя членом многоликого, задорного и шумного коллектива талантливых людей, испытывающих гордость за кусочек тропического рая, построенного на кораллах и костях, который они считают своим домом. Да. Это было бы здорово!

Но безоблачное небо райских грез омрачает отвратительное черное облако. Господи, как Тесс ненавидела себя за то, что не может дать всем этим людям и капли надежды. Тесс задумалась: как будут потом вспоминать о ней они все? Станет ли она популярной героиней местных анекдотов? Или предметом всеобщей ненависти? Или ее имя вскоре забудется как нечто недостойное внимания?

Закончив завтрак, художники покинули кухню и принялись за работу. Дружные удары молотков вскоре раздались снова. Тесс не спеша собрала со стола грязные тарелки. Больше медлить нечего. Пора уезжать.

Она поставила солонку из прессованного зеленого стекла на полку в углу. Но что это? Написанный угольным карандашом рисунок, маскирующий трещину в стене. Тесс подошла ближе и не поверила своим глазам. Ноги стали ватными.

Не может быть! И все-таки это не сон. Как оказался здесь этот детский рисунок после того, как она собственными глазами видела, что произошло с ним в тот далекий день?

Тесс осторожно провела по линиям на бумаге. Эскиз был далеко не совершенен, но основные пропорции и перспектива четко соблюдены. Крепкий темноволосый мальчуган забрался на самую верхушку торчащего из воды гигантского валуна, закинул за голову руку и вот-вот бросит в воду камень.

В висках застучало. Боже праведный, как же такое случилось?

Старясь не привлекать внимания Марго и женщин, хлопочущих возле раковины, Тесс сняла рисунок со стены, прижала его к груди и помчалась в гостиную. Скорее разыскать телефонную книгу! Вот она, под кучей старых пыльных журналов. Она стремительно перелистывала страницы. Вот его адрес: дом 432, Уэделл-авеню. Тесс развернула лист с картой города. Прекрасно. Всего пять кварталов отсюда. Она должна вернуть ему рисунок и тогда… тогда он… А что тогда? Он признается, что ждал Тесс и этого счастливого момента всю свою жизнь? Затащит ее в постель и подарит безумную ночь любви? Простит за все?

«Нет, кровавых сцен с меня довольно», – думала Тесс, нежно, как ребенка, прижимая заветную рамку к груди. Она касалась знакомых контуров, всколыхнувших память и наполнивших ее воспоминаниями. Словно старая кинопленка прокручивалась в голове, и, когда Тесс досмотрела ее до конца, в стакан с водой упала капля. Слезинка. Еще одна. Они текут и текут по щекам.

Так вот откуда это странное чувство уже виденного однажды, когда вчера, в кафе, она узнала его.

Тесс решительно поднялась, выпила воду, подсоленную слезами, и вытерла тыльной стороной ладони мокрые глаза. Она пренебрежет гордостью и отдаст ему рисунок.

И если прошлое еще что-то значит для него, то у нее появится лишний шанс. Точнее, у них обоих. Ведь она – автор рисунка, а мальчуган на нем – Гейб Моралес.

Тяжелые серые облака на юго-востоке выглядели угрожающе. И хотя солнце по-прежнему немилосердно палило, океан сменил величественный вид на гневный. Такой ласкающий и безмятежный вчера, теперь он бурлил, вздымая темно-зеленые волны. Рыбацкие лодки и прогулочные катера качались на волнах, как игрушечные пароходы в детской ванночке.

Тесс миновала выкрашенное розовой краской здание, и океан скрылся из виду. Впереди показался узкий переулок, так густо засаженный деревьями и кустарником, что особняки почти полностью скрывались за зеленью. Она с трудом различала номера домов. Вокруг ни звука, кроме глухих ударов молотков местных жителей, готовящихся к приходу незваного гостя. В воздухе, теплом и влажном, пахло озоном и незнакомыми тропическими цветами.

Вот он, дом Гейба Моралеса. Тесс чуть не упала, споткнувшись о выпирающие из земли корявые корни какого-то кустарника, и крепче прижала к груди рисунок. Сердце то замирало, то начинало неистово колотиться. Он здесь, совсем близко.

Глубоко вздохнув, она пошла по узкой тропинке к строгому особняку, окруженному зарослями кустарника, декоративными пальмами и аккуратными цветочными клумбами. Да, пожалуй, именно таким Тесс и представляла себе жилище Моралеса. Подстриженный газон, свежая белая краска, гостеприимно открытая входная дверь.

Тесс поднялась на ступеньку крыльца и всмотрелась в темный холл. Изнутри доносился звук телевизора. Скорее всего Гейб дома.

Ее раздирали противоречия. Тесс безумно хотелось подняться и постучать в дверь, а вместе с тем бежать отсюда без оглядки. Она быстро взглянула на детский рисунок, положенный между двумя полосами утренней «Трибюн», надеясь почерпнуть в нем силы для последних нескольких шагов, но почему-то теперь он показался ей глупым и незначительным.

О чем она думала? На что надеялась? И сможет ли быть до конца откровенной?

Наконец, преодолев нерешительность, Тесс шагнула вперед. Пусть ничего не получится, зато она будет знать, что рисунок в надежных руках, и, когда Каса обретет нового владельца, его не отправят в мусорное ведро.

– Я-то думал, вы давно уехали. – Голос Моралеса прозвучал саркастически.

Тесс подняла голову, инстинктивно пытаясь спрятать то, что так бережно держала в руках. Гейб появился в дверном проеме, держа в руках огромный лист фанеры. Тесс не могла оторвать взгляд от стройного обнаженного загорелого торса с завитками темных волос на груди и мускулистых ног в джинсовых шортах и надетых на босу ногу кожаных сандалий. Испарина покрывала его шею и грудь.

– Не слышите? Я думал, вы давно уехали, – повторил Моралес еще более ядовито.

– Нет, я только хотела… то есть мне нужно было… э-э… отдать ключ от Каса, вот и все, – сказала она первое, что пришло в голову. Тесс судорожно рылась в карманах, делая вид, будто ищет ключ. – О черт! Где же он? Должно быть, забыла в двери.

Гневный огонь в глазах Гейба чуть не заставил ее бежать от этого человека куда глаза глядят. Тесс едва держалась на ногах. Она должна, обязана отдать ему рисунок, чтобы напомнить о давней встрече…

Гейб переступил через порог, смерив ее с головы до ног презрительным взглядом.

– Так почему вы до сих пор здесь?

«Покажи скорее рисунок, идиотка!» – застучало у нее в висках.

Тесс приоткрыла было рот, но горло перехватил спазм. Вместо ответа Тесс машинально перебирала пальцами листья декоративной пальмы.

– Ну хорошо. Постараюсь объяснить сам. Вы пришли наконец открыть мне глаза: сообщить, что вы – дочь французского посла и по дороге домой выпрыгнули из самолета, желая воспользоваться моим телефонным аппаратом. Или, возможно, я имею дело с Голди Хоун, случайно принявшей меня за Курта Рассела. Ах нет, вы сама Вэнна Уайт в маске и пришли узнать последние новости.

Тесс прижимала к груди рисунок так, будто боялась, что у нее отнимут самое дорогое в жизни. Моралес лишь язвительно усмехнулся. Разве этого она хотела?

Он наконец прислонил фанеру к перилам лестницы.

– Знаете, Тесс, за всю ночь я не сомкнул глаз. Не поможете ли мне найти ответ на один вопрос? Вчера на вечеринке вы общались с одной весьма своеобразной особой, загадочной мадам Озмой, как ее называют у нас, она же Марго Конрой. – Он сделал шаг вперед, оказавшись так близко, что Тесс ощущала запах его тела. – Вы были знакомы с ней раньше?

Проклятие! Она боялась взглянуть ему в глаза.

– Да. Мы с Марго познакомились в то далекое лето, которое я провела на острове. И все эти годы не теряли связи.

– Ха! Я так и знал! Ну что ж, превосходно! Две горошины в одном стручке! Это вы подсказали ей идею поиска конверта с письмом, не так ли? Желтого конверта со штампом матери Терезы?

Тесс съежилась, словно ждала, что Гейб пинком выставит ее из своего дома.

Однако он облокотился о перила и возвел глаза к небу.

– Господи! Как я мог быть настолько слеп?

– Вы были в отчаянии. – Тесс пыталась хоть как-то уладить ситуацию. – И потом, согласитесь, письмо производит впечатление.

– О да! Весьма впечатляющее послание. Прекрасная задумка, способная растопить сердце пожилой женщины. И вынудить меня признать вас победительницей конкурса. Да, дочь, пожалуй, переплюнула отца.

Опять не то! Но она не уйдет отсюда, пока не покажет ему рисунок.

– Отнесите это на счет легкой игры.

Гейб презрительно сощурил глаза.

– Идти напролом, лишь посмеиваясь над другими, не воспринимая ничего серьезно. Одурачить столько людей, дав им бесплодные обещания. Может, вы и провели несчастное детство, но теперь повзрослели и должны отвечать за свои поступки!

– Послушайте, вас никогда не называли упрямым ослом с обостренным чувством справедливости?

Гейб вспыхнул:

– Ослом, вы сказали? Ну что ж, замечательно! Не думал, что вещи так скоро обретут свои имена. Я поражен, что у вас хватает наглости вообще смотреть мне в глаза!

Стараясь удержаться на ногах, Тесс глубоко вздохнула.

– Что ж, попытаюсь быть взрослой. Скажите, хоть раз в моем письме упоминалось о том, что я обещаю обеспечить работой художников города?

– Возможно, нет. Но это подразумевалось само собой. И вообще – хватит! Меня ждут соседи – им нужна помощь. Мне пора в редакцию. Не знаю, зачем вы явились в мой дом, и не собираюсь искать причины. Поэтому советую – отправляйтесь на самолет, который наконец доставит вас домой.

– Этого не случится.

– Причина в том, что…

– У меня не было обратного билета. Я прибыла в город на машине, одолженной на время у моего адвоката, и должна вернуть ее владельцу до того, как он приедет из Европы.

Гейб расхохотался:

– Ох, Тесс! Неужели вы взяли машину взаймы? Или украли? Чтобы дать вам напрокат автомобиль стоимостью шестьдесят тысяч долларов, надо быть самоубийцей! Да вы, как я понимаю, даже не в состоянии оплатить топливо на дорогу до Индианы.

– Я вернусь домой, когда…

Гейб закончил за нее:

– Когда провернете авантюру с Каса? Не получится, детка. Теперь вам придется приложить все обаяние, чтобы ублажить адвоката.

– О’кей. Вы уподобляете мое существование самым низшим формам жизни, какие только есть на планете. Но в истории немало примеров, когда человечество шло на вынужденные меры в целях выживания.

– Что же нас ждет, если все пойдут вашей дорогой? Допускаю, вы одна такая, леди. После вашего отъезда мы все будем вспоминать имя Терезы Дрисколл, натворившей немало великих дел во имя борьбы за собственное выживание. Пока ваше имя не будет навеки забыто.

Гейб спустился с крыльца, но вдруг остановился.

– Когда поедете через Джорджию, будьте аккуратнее. Я слышал, тамошняя дорожная полиция проверяет автомобили особенно тщательно.

Тесс видела, как он скрылся за углом дома. Ее щеки пылали, сердце тревожно билось.

Такого финала она никак не ожидала. Да, Тесс была готова выслушать массу неприятных слов в свой адрес. Да, Моралес на сто процентов прав, заявляя, что весь город будет с презрением вспоминать ее имя. Но сам Гейб? Неужели и из его памяти она исчезнет навсегда? Станет пустым местом? Превратиться в невидимку, в ничто после той бури страсти, которую он заставил ее пережить?

Тесс не знала, сколько времени пробыла в оцепенении после последних слов Гейба, сказанных с таким презрением. Нет, это невыносимо! Надо быстрее бежать из этого дома!

Приближаясь к гаражу, Тесс услышала раздраженные ругательства Гейба. Их заглушал грозный рев мотора пикапа, стоящего неподалеку в переулке. Машина была нагружена фанерой и инструментами.

Только бы проскользнуть мимо дверей незамеченной! Но Гейб, закинувший два огромных листа фанеры за спину, появился так неожиданно, что чуть не сбил ее с ног. Тесс отскочила и замерла. Мускулы на его руках напряглись. Вся фигура олицетворяла мужество и силу.

Она сама не понимала, что делает, когда ноги вдруг понесли ее к этому человеку. Тесс обхватила его лицо руками и жарко поцеловала в губы. Вся боль и мука, вся нежность и ласка, сосредоточенные внутри ее существа, казалось, в один миг вырвались наружу, соединив их губы. Только осознав, что натворила, Тесс попятилась назад.

В глазах Гейба застыло удивление, сменившееся затем молчаливым вопросом.

– Я отправляюсь домой в Индиану, но хочу, чтобы вы запомнили одну вещь. Я никогда не забуду вас, Гейб. Никогда не забывала и не забуду.

Посмотрев на него влажными от слез глазами, Тесс побежала прочь.

Глава 7

– А вот и я! Ты одна? Как дела?

Из-за незакрытой входной двери показалась улыбающаяся физиономия Марго. Тесс знаком пригласила ее войти в дом.

Мадам Озма устало опустилась на диван и помахала перед лицом рукой. Взяв с журнального столика полный стакан воды со льдом, она с жадностью, в пару глотков, осушила его.

Тесс, с телефонной трубкой в руке, нервно расхаживала по гостиной.

– Сколько? Нет, повторите. Так много! Нет, я, конечно… Да вы шутите! Так скоро? Не знаю. Все слишком неожиданно.

Марго прислушивалась к разговору подруги, пытаясь ухватить смысл. Тесс выглядела взволнованной. В очередной раз проходя мимо, она машинально выхватила из рук Марго зажженную сигарету и наспех сделала затяжку. Лишь спустя пару мгновений, сообразив что в отличие от подруги не имеет страсти к курению, Тесс с отвращением поморщилась.

– А что другие думают? Нет, это лишь одна сторона медали. Я хочу знать все. Да, представляю. Но, Билли, ты сам-то понимаешь? Я обеспечила их работой. Мы все это делали. И те же самые люди, что смешали нас с грязью, предлагают теперь деньги?

Тесс вынула из шкафа маленькое фарфоровое блюдечко Бланки и протянула его подруге вместо пепельницы. В трубке не умолкал громкий гнусавый баритон ее старого приятеля Билли Сембауэра.

– Ну хорошо, я подумаю. Сейчас же выезжаю. Буду дома к утрупонедельника. Всем огромный привет.

Она бросила трубку на рычаг и молча уставилась в одну точку.

– Вау! – не выдержала Марго. – Кажется, я была свидетельницей исторического звонка. Только не говори, что я не усекла сути разговора. Компания, обвинявшая вас в использовании своих эскизов, теперь предлагает работать на нее.

– Ты почти угадала. – Тесс рухнула на диван рядом с подругой. – Фу, как жарко!

– Какая прелесть! Сколько? Сколько они предлагают? Ну скажи, Тесс! – Марго прыгала на диване и хлопала в ладоши.

– Сначала предлагали пятьсот тысяч.

– О святые угодники! Да ты хоть понимаешь, что это значит? Таких денег хватит, чтобы восстановить эту груду хлама и обосновать здесь новую компанию. Сама богиня поздравительных открыток улыбается тебе, не иначе. Так… в чем же дело? Почему я не вижу улыбки на дорогом мне лице? Кажется, моя лучшая подруга готова разреветься в три ручья.

Тесс совсем не разделяла радости Марго.

– Это долгая, печальная история, касающаяся мистера Высокие-моральные-устои.

– Гейба? Неужели он причина красных заплаканных глаз нашей Тесс? Ну, попадись он мне на глаза, я задам этому мачо такую головомойку!

– Не стоит, Марго. Все кончено. Прошу тебя, не беспокойся. Я все равно уезжаю из города, вот только телефонный звонок задержал меня на несколько минут. Считай, что Господь подарил нам с тобой еще одну встречу.

Марго положила на плечо подруги руку, унизанную яркими кольцами.

– Прошу, останься еще на одну ночь. Считай, ты не побывала в Ки-Уэсте, коль не видела фестиваля Хэллоуина. Праздник вседозволенности, веселья и соблазна.

Тесс усмехнулась. Удивительно, но недавний разговор с Гейбом не убил в ней способности воспринимать юмор.

– Извини, дорогая. Мне действительно пора. – Тесс решительно поднялась. – Пора в путь, спасать компанию от продажи.

– Зачем тебе это? Какие средства у тебя есть для борьбы?

– Хороший вопрос. Правильный. Мой бизнес – все, что у меня есть. И все, чего я стою. Я пачкала пальцы в краске и грифеле не для того, чтобы… – Тесс вдруг замолчала, о чем-то задумавшись. – Подожди-ка! Теперь я все понимаю. Ни разу на выставках печатной продукции я не видела их открыток, но всегда была уверена, что они видят мои. Когда в нашем магазинчике нет покупателей, я работаю над новыми эскизами. Значит, все это время я фактически трудилась на этих бурундуков!

– Выходит, лучший путь спасти компанию – начать судебную тяжбу с конкурентами! Надо отстоять справедливость. Чертовы плагиаторы! – оживилась Марго.

Тесс накинула на плечо ремень дорожной сумки.

– Я не могу ждать ни минуты.

Она вытащила из двери Каса ключ, кинула его в почтовый ящик и направилась к машине. Уже взявшись за ручку дверцы, Тесс бросила прощальный взгляд на старый дом Бланки Моралес. Почему-то теперь, с заколоченными окнами, он показался ей невероятно родным и близким. Чувствуя, что вот-вот расплачется, Тесс прикусила губу.

– Никогда тебя не забуду, – прошептала она.

Марго заключила подругу в жаркие объятия.

– Тебе ничего не надо в дорогу? Доедешь до дома?

– Нет, спасибо, у меня все есть. – Тесс развязала шнурки холщовой сумочки в поисках бумажника. – Странно. Очень странно. – Она вытряхнула содержимое сумочки на сиденье. – Где же он?

Тесс перетряхнула содержимое большой дорожной сумки, покопалась среди одежды, белья и туалетных принадлежностей. Бумажник исчез.

– Чудно! Где записная книжка, кредитная карточка? Где все?

Растерянная, Тесс повернулась к подруге:

– Не дашь ли мне взаймы сотню? Верну при первой возможности.

Марго бросила сигарету, затушив ее носком туфли.

– Милочка, если б она у меня была! Только вчера я потратила последние сорок баксов на кастрацию своего кота. Но слушай, сегодня у дока намечается грандиозное действо. Если ты мне поможешь, обещаю с тобой поделиться. Будет прекрасный карнавал. Грандиозный вечер столетия! Праздник перед нашествием урагана!

Тесс со вздохом покачала головой. Времени совсем нет. Может, стоит попросить переслать деньги Билли или что-нибудь в этом роде?

– Надеюсь, Гейб будет на празднике. – Марго лениво потянулась и зевнула.

Гейб. Тесс прекрасно сознавала, что провела отнюдь не лучшие минуты своей жизни в его обществе, и все же… Все же возможность увидеть Гейба еще раз была слишком большим искушением. Господи, какая глупость! И это после всего, что произошло. Но нет – Тесс много бы дала за то, чтобы соблазн стал реальностью.

– Ладно, – наконец согласилась она. – И в чем же будет заключаться моя помощь?

– Погоди. Всему свое время.

Вода была обжигающе горячей. Струя гидромассажа неустанно бегала по спине. Вверх – вниз. Влево – вправо. Гейб сомневался, что найдется хоть одна частичка тела, которая не изнывала бы от боли. Он устало прикрыл глаза. На какой-то миг тревожные мысли покинули его, и Гейб ощутил полный покой: его словно затянуло в прозрачный теплый кокон.

Какого черта соседские старики жалеют деньги на специальные защитные ставни на случай стихийного бедствия? Их надежда на авось заставила Гейба после нескольких часов беспокойного сна за короткое время подготовить к приходу урагана четыре дома. А потом еще пришлось возвращаться в «Трибюн».

Последние новости из Национального центра ураганов не сулили ничего хорошего. Летящий со скоростью в сто пятнадцать миль в час, непредсказуемый «Жасмин» стремительно движется к Багамским островам и готов обрушиться на них менее чем через четырнадцать часов. И если схватка не слишком поистреплет его, Ки-Уэст станет следующим объектом гнева «Жасмин». Гейб размышлял о тысячах туристов и местных жителей, оставшихся в городе. Не подозревая об истинных масштабах надвигающегося бедствия, они называли намеченное на вечер торжество Праздником стихии, какого не видел мир. Глупцы, да и только!

Гейб потянулся к шкафчику за куском мыла и энергично намылил тело. Что же теперь делать? Да, он переживет шторм с тысячами других людей, но не потому, что хочет этого. Он должен. Ни один уважающий себя журналист не убегает с линии огня. И Гейб Моралес тоже останется, запечатлев свирепствующую стихию для потомков. От начала и до конца.

Но что делать с теми, кто приехал специально, чтобы посмотреть на фестиваль Хэллоуина? Удастся ли городу приютить их, когда настанет решающий час?

Гейб поморщился. Ну почему хотя бы на десять минут он не может дать себе передышку? Почему не заставит мир погрузиться в небытие?

«Заставить мир погрузиться в небытие»… Эта мысль снова вернула его к воспоминанию о ней. Боже праведный, ну как устоять перед этим облегающим белым топом и короткими шортами? Мусоля скользкий влажный овал душистого мыла, Гейб невольно вспоминал бархатистую кожу полной высокой груди Тесс.

А тот поцелуй, который она подарила ему перед самым уходом! Кажется, в ее глазах стояли тогда слезы. И ни намека на озлобленность, ни капли цинизма. А последние слова – что они значили? Весь день Гейб ломал себе над ними голову. «Никогда не забуду вас. Не забывала и не забуду», – словно молоточки, било в его висках. Гейб почувствовал, как где-то внизу живота разливается мучительная, тянущая боль.

Те слова должны означать, что Тесс знала его раньше, чем последние двадцать четыре часа. Или он ослышался?

– Забудь ее! – крикнул Гейб вслух, ненавидя себя за слабость. – Эта женщина – воплощение зла. Мошенница с лицом, телом, улыбкой и ароматом ангела. Она наконец ушла, и благодари Бога за избавление.

Гейб выключил душ, вытерся полотенцем и направился в кухню. Взяв из деревянной миски сочный персик, с удовольствием вонзил зубы в свежую мякоть. Рот наполнил ароматный сладкий сок. Такими же сладкими были ее губы.

Проклятие! Опять! Гейб с остервенением швырнул недоеденный плод в раковину и потянулся за непрочитанной «Трибюн», валявшейся на столике.

Из сложенных вчетверо листов вдруг что-то выпало, с грохотом ударившись о пол. Гейб еле успел убрать ногу в домашнем шлепанце.

Наклонившись, он увидел деревянную рамку. Осторожно, стараясь не пораниться о разбитое стекло, поднял с пола рисунок.

– Пресвятая Богородица! – вскрикнул он. Рисунок. Тот самый. Но как он перекочевал сюда из тетушкиной кухни?

Тесс…

Да, она ведь прижимала что-то к груди, так бережно, так заботливо, словно боялась потерять. А когда он заметил, вдруг ужасно смутилась.

Гейб быстро собрал с пола мелкие осколки стекла и выбросил в мусорное ведро. Зачем она принесла сюда этот рисунок? Как Тесс догадалась о его значении? Детские впечатления до сих пор будоражили память Гейба, но какое ей до них дело? Если только не…

Стоп! Внезапная догадка ослепила его. Гейб поднес рисунок к глазам, всматриваясь в каждую линию так, будто видел впервые. В памяти, как кадры из старого кинофильма, замелькали картинки детства.

Ему было тогда лет двенадцать, не больше. И маленькая дерзкая девчонка посмела нарушить его покой. Она вторглась в крепость, построенную им из крупных обломков кораллов на берегу, откуда открывался прекрасный вид на океан.

Девчонка уселась на поваленном стволе пальмы ярдах в тридцати или дальше. Положив на колени альбом, она склонила голову, и завитки темных волос упали на бумагу. Тоненькие пальчики, зажавшие карандаш, парили над листком как мотыльки. Что она там делает?

Гейба испугало ее громкое «Привет!». Он повернул голову и смерил девчонку оценивающим взглядом. Хорошенькая! Вот только шорты и маечка на тонких бретельках слишком выцвели и истрепались.

Поздоровавшись, Гейб вернулся к своему развлечению: он бросал камешки, целясь в пустую жестяную банку из-под пива, плавающую на поверхности воды.

Девчонка встала и подошла ближе.

– А тебе повезло, дружище. Сегодня, и только сегодня, у тебя появилась редкая возможность получить свой портрет. – Она издали показала рисунок. – Нравится?

– Ничего.

– Ладно, слушай, я вот что придумала. – Ее высокий голосок напомнил ему циркового дрессировщика. – Так и быть, я уступлю его тебе за двадцать пять центов.

Гейб пошарил в карманах, но ничего не нашел.

– У меня нет денег.

Девчонка сначала нахмурилась, потом улыбнулась:

– О’кей, думаю, сторгуемся. Не хочешь обменять на мой рисунок вон тот большой апельсин?

Гейб чуть не обозвал ее надоедливой мухой, но вдруг увидел глаза девчонки. С каким же восхищением смотрела она на сочный фрукт! Девчонка была такой худенькой, что острые ключицы, казалось, вот-вот прорвут кожу. Таких же маленьких оборванцев он часто видел раньше в городе, у супермаркетов, где они вечно клянчили еду и деньги.

Гейб вынул из сумки апельсин и протянул ей. Она чуть не вырвала плод из его рук, забралась на стену коралловой крепости и отдала ему взамен свой рисунок. Он придавил его грудой ракушек и заметил, с какой жадностью ее проворные маленькие пальчики сдирают апельсиновую кожуру. Она вонзила зубы в сочную мякоть, и желтый сок струйками потек по ее подбородку и шее.

– Тебя как зовут?

– А тебе какое дело? Я сюда гостей не звал.

Она слизнула с пальцев сок.

– А жаль. Я-то думала, что смогу попросить тебя об одном одолжении. Так, сущие пустяки.

– Говори.

– Ты любишь целоваться?

– Чего? Целоваться?

Девчонка кивнула, и в глазах ее сверкнули бесовские искорки.

– Честно говоря, я никогда в жизни не целовался, – смутился Гейб.

– Неужели? Я думала, ты взрослый парень. Ну, понимаешь, мне нужна практика в этом деле. Для того времени, когда я вырасту. Хочешь попробовать?

У него глаза чуть не вылезли из орбит.

– Не знаю. По-моему, это неприлично. Целуются только те, кто женится.

Она посмотрела на него как на сумасшедшего, потом молча уселась на песок, подняла две пустые банки из-под содовой и продела свои тонкие пальчики в ушки на их крышках.

– Вот смотри. Это – муж, а это – жена. Но целоваться могут и жених с невестой.

Девчонка кокетливо прикрыла веки и вытянула шею в ожидании поцелуя.

Не понимая, что делает, Гейб наклонил голову и приник к ее губам. Они были сладкими и теплыми, с привкусом апельсина.

– Мм… Как здорово, дай теперь я попробую. – Она крепко обхватила его шею и поцеловала в губы, медленно и страстно, как в старой киношной мелодраме.

Потом отвела взгляд и улыбнулась:

– Кажется, у тебя неплохо получается. Но может, мы немного поболтаем?

У него не было никакого желания разговаривать с ней. По каким-то непонятным причинам Гейба снова тянуло к ее губам. Незнакомое доселе мучительное чувство все больше разгоралось внутри его, переходя в боль, но боль приятную, томительную, и он знал, что поцелуй – ее причина.

– А ты не здешний, – вдруг сказала девчонка. – Ты похож на тех, кого перевозят на своих посудинах рыбаки, промышляющие ловлей креветок в бухте Гаррисона.

– Я был на тех лодках. Мои родители работали в университете, в городе, где мы жили. Я ждал два года, но они так и не вернулись.

Ее взгляд затуманился. Она открыла было рот, но потом передумала и взяла ладонь Гейба в свои теплые руки.

– Представляю, как ты скучаешь по ним.

Да, он скучал. Скучал всей душой. День за днем Гейб приходил в свою тайную крепость на берегу океана и всматривался в даль, пока глаза не начинали слезиться от яркого солнечного света. Но он не мог сказать ей об этом. О том, как тосковал.

– Хочешь, поплачь. Обещаю – я не буду смеяться. Я вижу, тебе это нужно.

– Мужчина никогда не должен плакать, – возразил Гейб твердо, по-взрослому, понизив голос. – Как-то давно я услышал, как моя тетушка разговаривает по телефону. Она что-то сказала, и я понял, что с моими родителями случилось недоброе.

Гейб сжал ее руки с такой силой, что костяшки пальцев побелели. Однако она не вырвалась.

– Не волнуйся. Неужели тебе не сказали бы, если бы с ними действительно что-то случилось? Если не веришь, спроси кого-нибудь.

Гейб и сам собирался это сделать, но боялся услышать плохой ответ. И вот незнакомая девочка сидит рядом и хочет помочь ему. Гейбу стало так хорошо и уютно, словно прохладной ночью чья-то заботливая рука накрыла его теплым шерстяным одеялом.

– Я придумала! – вдруг воскликнула она. – Надо бросить в море бутылку с запиской. Хочешь, пошли мой рисунок.

Он сказал, что вряд ли посылка проплывет девяносто миль до его родного города. Но девочка так настойчиво убеждала его, что наконец он сдался, лишь бы угодить ей. Она протянула ему свой карандаш, и он написал несколько слов на обратной стороне портрета. На берегу валялась масса бутылок, благо на острове было множество любителей ночной рыбалки. Аккуратно свернув рисунок в трубочку, Гейб засунул его в бутылку и плотно закрыл пробкой. Потом что было сил швырнул ее в воду, и они смотрели, как, качаясь на волнах, она уплывала на юг.

Солнце погружалось в океан. Пурпурные и розовые облака плыли по оранжевому небосклону. Гейб любил это время суток и не хотел уходить, тем более что теперь у него появился друг. Наконец он встретил девочку, которой можно доверить свои секреты. А может быть, еще раз поцеловаться.

Но Бланка терпеть не могла, когда опаздывают к обеду.

– Мне надо домой. – Гейб поднялся на ноги и подал ей руку. – Ты придешь завтра?

– Посмотрим. – Она поднялась на цыпочки, чтобы дотянуться губами до его щеки, и пошла в сторону дока, где гуляли, любуясь закатом, влюбленные парочки.

Гейб долго смотрел вслед, пока девочка с альбомом под мышкой не скрылась из виду.

* * *

– Ну наконец-то ты дома, – выдохнула Джамайка Картер, переступая порог. – Ищу тебя целый день.

Гейб встряхнул головой, пытаясь сбросить груз воспоминаний. По привычке он протянул ей банку холодного пива.

– Нет, как-нибудь в другой раз. – Джамайка достала из папки листок бумаги. – Вот, хотела попросить тебя разместить на первой полосе список безопасных мест города, где можно укрыться в случае урагана. Ты же знаешь, народу в городе полным-полно. Договорились?

– Считай, дело уже сделано.

– Ах да, чуть не забыла. Недавно я с сотрудниками была на площади Меллори, возле дока. Мы распространяли такие же листовки. Я там видела твою мадам.

– Мою мадам?

– Да, и ты не поверишь, она была вместе с Марго Конрой. Затеяли громкое публичное шоу. Подожди, это еще не все. Если бы ты видел, что было на ней! Слава Богу, Господь наградил тебя, Гейб, крепкими нервами. Человек послабее не выдержал бы такого.

– Леди и джентльмены, она и вправду потрясающа. И нужны ли нам другие слова, чтобы выразить мощь ее таланта? Я прошла все, начиная от горячей линии физического общества и до Союза предсказателей, но нигде не видела более изумительной гадалки. Нет никого на свете, кто делал бы это лучше, чем очаровательная, загадочная…

Почувствовав чью-то руку на своем плече, Тесс вздрогнула, подняла голову и увидела перед собой мальчишку школьного возраста. Протиснувшись сквозь толпу желающих узнать свою судьбу по картам, он решил воспользоваться свободным местом у столика Тесс.

– Вы не против? – Он мгновенно исчез в толпе.

Покраснев, Тесс снова повернулась к аудитории, пытаясь вспомнить, на чем остановилась.

– Итак, мм… таинственная мадам Озма! Сегодня, и только сегодня, она продемонстрирует публике свой неподражаемый талант! Всего за двадцать пять долларов! Подумайте, как это мало! Очередь формируется слева от меня.

Многие лишь вежливо улыбались. Да и что оставалось делать, когда из-за обилия людей, собравшихся в доке, невозможно было продвинуться ни на шаг. То же самое творилось и на площади Меллори. Лишь небольшое пространство было предоставлено циркачам, которые проделывали акробатические трюки на поставленных на попа мотоциклах, да дрессировщику кошек, заставлявшему животных прыгать сквозь горящие обручи. Но люди все прибывали и прибывали, чтобы отведать прохладительных напитков, полюбоваться знаменитым закатом Ки-Уэста, поглазеть на других и показать себя.

В пяти ярдах от Тесс важно восседала за столиком Марго Конрой, она же мадам Озма, предсказывающая людские судьбы по картам. Из желающих составилась внушительная очередь. «Прекрасно, – подумала Тесс с облегчением. – Есть время дать небольшой отдых осипшему голосу».

Обогнув парочку нежно целующихся молодых людей, скорее всего молодоженов, приехавших на остров провести медовый месяц, она пробралась через толпу зевак и направилась к краю дока, поближе к воде. Здесь, перегнувшись через перила, можно было полюбоваться бескрайним океаном и немного перевести дух.

Тесс сама не понимала, как подруге удалось втянуть ее в эту авантюру. Хорошо, что затея пользовалась успехом у туристов. И слава Богу, что рядом не было Гейба Моралеса, иначе его невысокое мнение о заезжей авантюристке стало бы еще ниже.

Над головами публики планировал маленький самолет. С него свисало яркое полотно, призывающее посетить праздничную распродажу футболок: две по цене одной. Изящные катамараны плавно скользили по водной глади, приглашая желающих полюбоваться закатом с моря. Кто-то исполнял на трубе «Бесподобную молитву».

Тесс прислушалась к звукам заунывной мелодии.

– …и спасет пусть всех несчастных вроде меня, – тихонько подпела она.

Стоя здесь, среди сотен веселых людей, в нелепом черном платье-стрейч со змеей, извивающейся вокруг тела, и рекламируя пророческий талант Марго, Тесс чувствовала себя бесконечно одинокой и тоже нуждалась в очистительной молитве.

В толпе громко восхищались сказочно прекрасным солнцем, опускавшимся в океан. Тесс тоже подняла голову, чтобы полюбоваться закатом.

И тут она увидела его.

Гейб стоял у окна двухэтажного здания бара «Гаванский док», выходящего к воде. При всем желании Тесс не могла бы докричаться до него и быть услышанной. Зато прекрасно видела лицо с застывшим каменным взглядом.

Казалось, вмиг отступило все многоголосье шумной ликующей толпы. Только двое остались на всей земле. Долго ли он наблюдает за ней? Слышал ли, как она, набивая цену, расхваливала гадание Марго?

Тесс пытливо вглядывалась в лицо Гейба.

Однако ничто в его выражении не подсказало ей, что он нашел оставленный на столе детский рисунок. Прошлое было так призрачно далеко, что маленький эпизод из детства, возможно, теперь не значит для Гейба ровным счетом ничего.

Возможно, в отличие от нее все эти годы лелеявшей надежду на встречу, Гейб давно забыл наивную детскую мечту. Неужели только Тесс не предала детских воспоминаний? А ведь оба они слишком молоды, чтобы быть одинокими. И оба с детства знали, как важно быть сильным в трудную минуту. И за те несколько часов, на которые судьба свела их вместе, она подарила Тесс родную душу. Ту, что нуждалась в ней. Неужели теперь все в прошлом?

Впрочем, черт с ним, пусть поступает, как знает. Тесс отвела взгляд и облокотилась на перила.

Марго дала знак, что очередь заметно иссякла. Значит, пора вновь кликнуть клич для желающих узнать судьбу от великой предсказательницы.

«Мне нет никакого дела до того, что подумает Гейб, – убеждала себя Тесс, возвращаясь к прежнему занятию. – Ну и пусть увидит мошенницу во всей ее красе!» Она повернулась, намереваясь соблазнительно улыбнуться ему.

Но Гейба на прежнем месте не увидела и решила, что это к лучшему. Тесс важно откашлялась и начала громко зазывать народ, пытаясь перекричать шумную толпу. И лишь маленькая частичка ее сердца изнывала от боли и отчаяния.

Несколько часов спустя, когда огромный красный шар скрылся за синим горизонтом, гуляющая публика переместилась на улицу Дюваль. Тесс чувствовала себя как выжатый лимон и еле передвигала ноги, когда неутомимая мадам Озма тащила ее в гущу веселья, намереваясь присоединиться вместе с подругой к карнавалу. Уставшая физически и морально, подавленная, расстроенная, изможденная, Тесс была готова разреветься на глазах у сотен счастливых людей.

Лишь одно не могло остаться без внимания – разнообразие вариантов, которыми участники праздника постарались отразить в своем облике основную тему фестиваля: «Искушение». Конечно, не обошлось без многочисленных Адамов и Ев в весьма откровенных костюмах. Самые смелые предпочли ярко раскрасить свои тела, почти не прикрытые одеждой. Творческие личности демонстрировали одеяния, изображающие их любимые фрукты и кулинарные творения или любимых киногероев типа Годзил и ковбоев в кожаных штанах. По улице разгуливали разноцветные чертики и ведьмы, а хор знойных сирен, стоя на импровизированном плоту, распевал праздничную песню. С другого плота всех желающих зазывали окунуться в таинство сада Эдема. Гордо прошествовали оркестранты в рубахах, расписанных под пивные банки.

Тесс едва сдерживала слезы. Что ж, теперь у нее есть средства переправиться вместе со взятой напрокат «БМВ» на материк и благополучно добраться до дома. Больше ее здесь ничто не держит.

Она пошла к пересечению Дюваль-стрит и Оливия-стрит, где последний раз видела Марго. Но подруга как сквозь землю провалилась. Тесс приподнялась на цыпочки, вглядываясь в толпу. Со всех сторон – лишь великое множество народу. Жаль! Как хотелось бы ей сейчас очутиться в медвежьих объятиях любимой подруги и услышать пару ласковых слов перед дорогой. Придется по пути заехать домой к Марго и оставить записку с приветом и благодарностью за все.

Тесс направилась к Каса. Люди в этой части города встречались все реже, и, миновав несколько кварталов, она встретила лишь одного великана, пару подвыпивших шоколадных кексов и группу полуобнаженных Адамов.

У крайнего квартала улицы Дюваль, выходящего к океану, шумно плескались бурлящие волны. Обычно ленивые и безмятежные, теперь они с грохотом бились о берег. Надвигался шторм, море волновалось, будто пробуждаясь от дремы. У Тесс по спине пробежал холодок страха. Она представила себе, что ожидает этот маленький клочок райской суши размером две на три мили, если океанская пучина, отдавшись воле стихии, хлынет на землю бурным, неудержимым потоком.

Тесс остановилась возле Каса. Старый дом с заколоченными окнами, неприветливый, страшный, как никогда более походил на морского пирата с черной повязкой на глазу.

Взявшись за ручку дверцы машины, она замерла. А что, если еще раз зайти в дом? «Тебе нечего здесь делать, – убеждала себя Тесс. – Лучше уходи».

– Ну вот, видите, я был прав. Вы действительно провели бесподобный вечер.

Вздрогнув, Тесс повернулась на звук голоса, и сердце ее упало.

Он стоял, опершись бедром о капот, скрестив руки на груди, и смотрел на нее все тем же непроницаемым взглядом.

– Кажется, я помешал вашим сборам в дорогу.

– Гейб! Вы напугали меня!

– Сколько еще раз в жизни ты собираешься покидать меня, Тесс?

Глава 8

– Вы… то есть ты… нашел рисунок? – спросила она, сжимая ручку дверцы и не решаясь поднять глаза.

Гейб кивнул.

– Знаешь, еще когда ты, несмотря на ссору, пришла ко мне в дом, я подумал, что это имеет какой-то особый смысл. А я ведь ждал ту девочку из детства, мне все казалось, что она идет ко мне по дорожке из лунного света. Ветер развевает ее волосы, а руки распростерты словно крылья. И те самые темные кудряшки. Увидев тебя, я не мог отделаться от мысли, что знаю эту женщину много-много лет.

– Но ты так и не был уверен? Все думал – неужели она и есть та самая девочка? Ты хотел доказательств. Ну что ж. Я и есть твое доказательство.

Тесс с трудом заставила себя посмотреть ему в глаза и вымученно улыбнулась. Подбоченившись и повысив голос, она напомнила сцену из далекого детства.

– Не мог бы оказать мне одну услугу? Любишь целоваться? Кажется, ты умеешь это делать. Я хотела бы немного попрактиковаться на случай…

Гейб не дал Тесс закончить и, оказавшись рядом, прильнул к ее губам. От неожиданности Тесс вскрикнула, но не отпрянула, а обвила руками его шею, почувствовав, что вся растворяется в нем. Гейб целовал ее, и в этих поцелуях соединились боль одиночества, долгого ожидания момента блаженства, страсть дикого зверя, выпущенного из клетки, и сила мужского естества.

Вскоре ее губы стали мягче, теплее, податливее. Теперь настала очередь Тесс показать всю силу своей страсти. Она прижала к себе его плечи, и прикосновение это было сладостным и мучительным. Ее словно пронизывало электрическим током, и, пытаясь справиться с собой, она погрузила пальцы в его жесткие волосы.

Гейб на минуту откинул голову, но лишь для того, чтобы снова с безудержной силой покрыть поцелуями ее нежные щеки, глаза и шею.

– Ангел!.. – шептал он в самое ее ухо. – Мой долгожданный ангел!

Никто не называл Тесс так прежде. Она слабела в его объятиях, словно погружаясь в сладкий гипноз.

Тесс прижалась к сильному телу Гейба и закрыла глаза, чувствуя, как затвердело его мужское естество.

Их губы вновь соединились, и из ее груди вырвался стон желания. Язык Гейба исследовал нежный кончик языка Тесс, проникая в ее рот все глубже. Тесс поняла, что не вынесет напора захлестывающих ее эмоций.

Гейб не оставлял сомнений в том, что с такой же безудержной страстью готов овладеть всеми уголками ее тела.

Наконец он разомкнул руки. Страсть преобразила его лицо.

– Не знаю, смогу ли сдержаться, Тесс. У меня были женщины, но ни одной не удалось унести меня в заповедный сказочный край так, как это делаешь ты.

– Значит ли это, что ты простил меня? – спросила Тесс осторожно, мысленно моля Господа, чтобы было именно так.

Гейб опустил голову.

– Я сам не знаю, что это значит. – Он вдруг издал мучительный стон, словно страдал от физической боли. – Никогда я не встречал женщину, которая была бы так чертовски соблазнительна, так сводила с ума, так смущала…

– Значит, я не прощена. – Понимая, что не вправе винить его в этом, Тесс отстранилась.

– Скажи мне что-нибудь, – вдруг попросил Гейб. – Например, почему ты хотела целоваться?

Она рассмеялась:

– Разве ты был тогда против? Или сейчас? Нет? Тогда скажу: потому, что ты кажешься ужасно одиноким. И слишком гордым. Еще потому, что всем видом показываешь: не прикасайтесь ко мне! И еще – похоже, ты вот-вот расплачешься, если увидишь чьи-то слезы. К тому же…

Гейб остановил ее взмахом руки.

– Нам надо поговорить. Но не здесь.

– Я не пойду в дом. Пусть тебе это покажется смешным, но я действительно буду скучать по Каса. Больше, чем ожидала.

– А старый Каса будет скучать по тебе. То есть я хотел сказать – вы стоите друг друга.

Она удивленно вскинула брови.

– Хм-м… Ну что ж, думаю, я его и вправду стою. Только все же не хочу входить.

– Не буду настаивать. Следуй за мной.

Она прошла за ним в ворота, поднялась по ступенькам крыльца и спустилась со стороны, выходящей к побережью.

– Тот рисунок прекрасно передал мое одиночество… – У Гейба был мягкий бархатный голос.

Тесс вздохнула. Почему-то ее не покидало ощущение причастности к его тайне. И тогда, и теперь.

– Только как рисунок попал на стенку в кухне?

– Я нашел бутылку на следующий день. Ее прибило к берегу. Я отнес ее домой и показал Бланке. Рисунок пришелся ей по душе. Она поместила его в рамку и повесила на стену. Кстати, ты сама узнала бы обо всем на следующий день. Если бы пришла. – Гейб не скрывал обиды.

Тесс пристально посмотрела в его глаза.

– А знаешь ли ты, как я рвалась на встречу? Я проревела тогда всю дорогу до Флориды.

– Так тебя заставили уехать?

– Ну конечно! Один из подельников отца пронюхал о его планах. Что-то из области сделок с недвижимостью. Мы выбрались из Ки-Уэста той же ночью. Никогда в жизни не прощу ему этого!

Гейб молча положил руку на ее плечо. Казалось, он наконец получил недостающие кусочки мозаики и теперь пытался сложить их в единое целое под названием «жизнь».

Гейб провел Тесс через арку в высоком зеленом барьере кустарника и остановился на ступеньках обсерватории.

– Подожди здесь. И внимательно смотри на сад.

Он протянул руку в заветное место в зарослях зелени и щелкнул кнопкой электрического выключателя.

Тесс глазам своим не поверила. Что за чудесная сказочная картина открылась перед ней! Маленькие, словно игрушечные, лампочки осветили сад, а разноцветные лучи подсвеченной воды миниатюрных водоемов бросали отраженный свет на ветви деревьев, делая их похожими на рождественскую сказку.

– О Гейб!.. Боже! Никогда в жизни я не видела такой красоты! Чудесная, волшебная страна!

Он нежно улыбнулся, наблюдая ее неподдельный восторг.

– Мне очень хотелось, чтобы ты увидела творение Бланки во всей его красе.

– Все это и при дневном свете производит впечатление! – Тесс сама не заметила, как ее нога ступила на дорожку сада.

Гейб отступил, предоставляя ей возможность первой открывать красоту сказочной страны: белых цветков табака с запахом дурмана, сладкой свежести жасмина, красавиц ночи – королевских белых лилий, плавающих в декоративном бассейне. Цветки орхидей свисали с деревьев, наполняя ночь терпким ароматом. Белые японские анемоны тянулись навстречу призрачным темным облакам над головой. Шумный водопад, берущий начало из тайной ниши, низвергался вниз и пропадал в бездонном черном озерце.

Неожиданно за живой изгородью ровно подстриженного кустарника Тесс увидела расстеленную на земле скатерть и корзинку для пикника. Она обернулась, надеясь получить объяснение.

Гейб смутился.

– Маленьким сказочным феям пришлось немного потрудиться. Наверное, они догадались, что мне захочется перекусить на природе.

Тесс рассмеялась:

– Феи умеют читать чужие мысли.

Он пригласил ее присесть на скатерть, извлек из корзинки бутылку вина, два бокала, фрукты и сыр, свежеиспеченный хлеб. И апельсин. Большой круглый оранжевый апельсин.

– Ну что ж. – Гейб неспешно подбросил фрукт на ладони. – Я могу предложить тебе апельсин. А что ты дашь взамен?

Ее лицо осветилось воспоминанием детства, того давнего торга.

– А что бы ты хотел получить, Гейб?

– Я? – Он очистил апельсин и разделил его на две равные части. Отделив одну оранжевую дольку, протянул ей. – Так ты спрашиваешь, что мне надо? По-моему, я вполне определенно выразил свое желание там, на улице, мой ангел.

– Да. – Тесс занялась поисками штопора. Поднявшийся ветер разметал ее волосы.

Она была так сконфужена его загадочным объяснением. Наконец штопор был найден, и Тесс попыталась открыть бутылку.

– Разреши мне.

Гейб взял из ее рук бутылку с вином. Теперь он видел, как Тесс взволнованна. «Что ж, – решил он, – ей надо дать время прийти в себя, но совсем немного». Его безумное желание обладать этой женщиной еще не раз заявит о себе на протяжении ночи, в этом Гейб не сомневался.

– Так вот, я стал сам не свой после той нашей встречи. Смешно. Иногда мы все выходим из-под контроля, словно срываемся с цепи. Так и у меня. Я писал тебе письма, хотя знал, что их некуда отправлять. Представь: я не сомневался, что рано или поздно ты вернешься. В конце концов, мы же назвались «мужем» и «женой». Хотя нам было всего по двенадцать.

При упоминании о «женитьбе понарошку» Тесс захохотала, запрокинув голову. От Гейба не ускользнуло, как очаровательно взметнулись темные локоны, упав ей на ее глаза.

– Надеюсь, ты все еще хранишь те письма? Было бы интересно почитать их. Правда, я вернулась в Ки-Уэст немного поздновато…

– Почти через шестнадцать лет, – уточнил он.

– Но все эти годы я хранила в памяти образ загорелого мальчика из коралловой крепости на берегу. Мы не вправе забывать первую любовь.

Он наполнил вином сначала ее бокал, затем свой. Тесс не спеша отпила терпкого вина, наблюдая, как скользят глаза Гейба по темной полоске шнуровки на ее платье. Проклятый наряд! Расшитая блестящая змея хитро извивала свое скользкое тело как раз там, где призывно торчали бугорки ее возбужденных сосков.

– Гейб! Очнись! – Тесс стоило немалых усилий оторвать его взгляд от груди. – Так можно лишиться бутылки! Ты пролил свой бокал.

Она положила в рот кусочек апельсина и усмехнулась, глядя, как он, спохватившись, начал промокать салфеткой пролившееся на джинсы вино.

Они перекусили.

Ветер снова заиграл в верхушках пальм.

– Шторм приближается. Должно быть, ураган не так далеко от острова, – заметил Гейб.

– Наверное, ты волнуешься за родственников?

– Да, тетушки и дядюшки, двоюродные братья и сестры…

– А что с твоими родителями? Они живут… то есть жили… прости.

Он не сразу ответил. Однако, поразмыслив, решил, что Тесс пора узнать правду.

– Через несколько дней после нашей встречи я напрямую спросил Бланку о судьбе своих родителей. Она давно обо всем знала.

– О чем?

Он вздохнул:

– Все случилось давно. Мои родители преподавали в университете. Они тайно встречались со студентами и теми людьми, в чьих умах бродили запрещенные в то время политические теории. Свобода слова, демократия… В группе нашелся доносчик. И родителей арестовали кубинские власти, как раз в тот день, когда они отправили меня на лодке сюда, к тетке. Им следовало учесть, что у властей зоркий глаз.

– О Гейб… – всхлипнула Тесс.

Она была так близко, что Гейб наслаждался сладким цветочным запахом, исходившим от ее кожи. Как хотел он сейчас забыть о плохом, раствориться в тепле ее душистого тела! Но история имела продолжение.

– Поэтому все два года после школьных занятий я приходил к морю, садился на камни и ждал. Вглядывался в линию горизонта и ждал. Оказалось, родителей расстреляли через две недели после ареста.

Гейб замолчал, пытаясь справиться со спазмом, перехватившим горло. Тесс нежно провела рукой по его волосам.

– Извини, – сказала она, – я должна была остаться с тобой.

– Мне с тобой хорошо. В письмах к тебе я делился своими переживаниями, сокровенными желаниями. Я как бы беседовал с той девочкой из детства. Она сыграла огромную роль в моей жизни. Но как я сказал, Бланка давно знала правду. Она заключила с родителями соглашение.

– Соглашение?

– Да, они договорились, что, если с ними что-нибудь случится, она в течение двух лет будет хранить тайну.

– Но зачем?

– Они хотели, чтобы я прижился в новой стране. Сможет ли ребенок выучить английский и приносить хорошие отметки, если узнает, что он сирота?

– О нет, Гейб…

Тесс прикрыла глаза, будто желая изгнать печальную картину. Огорчившись, что расстроил ее, Гейб подумал, что за все эти годы так и не смирился с утратой.

– Но два года скрывать правду – слишком жестоко. Бланка стала моим злейшим врагом. Я так и не простил ее и родителей за ложь.

– До сих пор?

– Нет, конечно, теперь все в прошлом.

Тесс пристально посмотрела на него и покачала головой:

– Я в этом не уверена.

– Ну хорошо. Почему я должен прощать их? Это защитная реакция. Весь остров знал, а я – нет. Люди смотрели на меня и думали: вот бедное наивное дитя, не ведающее, что его родителей нет в живых.

Закончив рассказ, Гейб откинулся на траву и закинул руки за голову. Он слушал, как бьются о берег грозные волны. Черные облака быстро проплывали над головой.

– Помнишь легенду о человеке, который украл хлеб, чтобы накормить своих детей? – спросила вдруг Тесс. – Он был честный мирянин, но настали трудные времена. Он знал, что воровство – грех. Но как иначе было ему спасти несчастных детей?

– И он выбрал меньшее из двух зол.

– Он не выбирал. Выбора не было. Он поступил так, чтобы выжить. Им руководил благородный инстинкт. Любовь. Именно любовь заставила его спасти детей. Любовь подсказала твоим родителям, что они должны спасти сына.

– Но я имел право знать правду, Тесс.

– Конечно. Но поставь себя на их место. – Она опустилась на траву рядом с ним, крутя в руках травинку. – Фактически ты совершил то же самое, только в меньших масштабах, прошлой ночью.

– Не понимаю, о чем ты?

– Казус с Папой. Увидев, что я в затруднительном положении, ты прибегнул ко лжи. Ко лжи во спасение.

– Тесс, ты талантливо представляешь вещи таким образом, что они работают на тебя!

– А ты, должно быть, устал столько лет тащить на плечах груз старых обид. Человек склонен ошибаться, но обязан прощать.

Удрученный воспоминаниями, Гейб мягко коснулся ее щеки.

– Так, значит, пора оставить прошлое и заняться настоящим? У нас мало времени, Тесс. Тебе следует уехать с острова до начала урагана, а мне пора на работу. Только дай мне одно обещание.

– Постараюсь, – неуверенно ответила она.

– Пережди стихию на Корал-Гейблз. Это в четырех часах езды отсюда. Обещай, что вернешься, как только объявят отбой. Нам нужно немного побыть вместе. Мы заслужили это, Тесс. Ведь я полжизни ждал тебя и теперь хочу убедиться, что это не сон.

Его слова так обнадеживали, что Тесс не без труда заставила себя подняться.

– Я не смогу выполнить твою просьбу, Гейб. Мне нужно ехать домой. Случилось непредвиденное. Я даже не могу объяснить тебе…

Она видела, как погас в его глазах огонек надежды. Почти не отдыхавший за последние сутки, Гейб выглядел опустошенным. Ей вдруг захотелось провести пальцами по его бровям, по усталым векам.

– Ничего я не хочу так, как быть с тобой и убедиться, что детские мечты наконец сбылись. Но это невозможно.

Гейб встал и подошел так близко, что Тесс казалось, будто его глаза проникают в ее душу.

– Назови хотя бы одну достойную причину.

– Бизнес. «Пламя свечи». – Она кратко поведала ему о закулисных играх конкурентов, о том, как с помощью тяжбы они разорили ее компанию, и о тех деньгах, что предлагают теперь. – Я не позволю им отнять у меня мою компанию, Гейб. Она – все, что у меня есть. В ней – вся я. Не знаю, что получится из моей затеи, но я обязана защитить «Пламя свечи».

– Тесс, одумайся. Предложенные деньги можно с выгодой использовать для начала нового дела здесь, на острове. И я буду рядом.

Она решительно покачала головой:

– Нет! Взяв деньги, я стану марионеткой в их руках. Ты не знаешь, через что мне пришлось пройти. Не зря же я столько работала все эти годы. Маленькая компания воплотила мою мечту покончить с прошлым и начать жить снова. Жить достойно. Господи, как я гордилась собой! И тут пришли люди, которые отняли у меня все!

Она разрыдалась от бессильной ярости. Гейб сделал шаг к Тесс, желая обнять ее, но она остановила его.

– Нет. Я осталась без всего и теперь должна начинать с нуля. Вчера ты видел меня в доке. Я была тем, чем всегда. Так что понимаю твое разочарование из-за глупого письма, присланного на конкурс, и моих планов продать Каса. И вот что еще: если я не верну себе «Пламя свечи», то больше никогда не верну часть самой себя. Тогда не останется прежней Терезы Дрисколл.

– Так вот как ты считаешь? – удивился Гейб.

– Я это знаю. И в вопросе бизнеса мне не нужно ничье сострадание, по крайней мере твое.

– Но, мой ангел, не надо так. У тебя, конечно, есть масса недостатков, но ты заслуживаешь того, чтобы быть любимой.

Она презрительно рассмеялась:

– Ты был гораздо ближе к истине сегодня днем, когда заявил, что мое имя вскоре будет забыто.

– Извини, я был вне себя. И ужасно злился. Но никогда не забуду тебя. И не только потому, что в нашей жизни был тот далекий жаркий полдень. Просто я знаю, кто ты на самом деле, Тесс.

– Интересно! Даже я этого не знаю.

– Я наблюдал за тобой прошлым вечером, когда ты терпеливо просматривала работы наших художников, ободряла тех, у кого пока не все получается, давая им ощутить радость творчества. Я видел, как ты аплодировала Папе с его ужасными стихами, когда все другие насмехались, как злобные гиены. Я понял, как ты переживаешь за людей, оставшихся дома, за тех, кого называешь «семьей». И я подумал: у этой Терезы Дрисколл доброе сердце. Наверное, люди любят ее.

Тесс скрестила на груди руки, не веря словам Гейба. Неужели она действительно такая? И лишь в одном она не сомневалась последние тридцать шесть часов: в том, что желает стать единым целым с человеком, от которого ее отделяет лишь несколько дюймов.

– Я понимаю, почему ты так стремишься домой. И хотя не разделяю твою точку зрения, но уважаю ее.

Тесс вздернула подбородок, стараясь казаться уверенной.

– Я знаю, что поступаю правильно. И сойду с ума, если не смогу осуществить задуманное. Однако, по-моему, мы с тобой должны испытать сегодня нечто особенное.

Гейб провел рукой по ее волосам.

– Непременно должны.

Он был так близко, что Тесс охватила слабость. Гейб играл с ее локонами, накручивая их на пальцы.

– Тесс, у нас не много времени. Нам пора возвращаться к привычным и непривычным делам, к нашей работе. Но прежде чем ты уедешь, в эту ночь, в этот час, данный нам Господом, мы насладимся взаимной страстью. Разреши мне подарить тебе свою любовь.

Не дав Тесс и мгновения на раздумье, Гейб сжал ее в объятиях.

– Это будет так правильно, так прекрасно, так хорошо, – шептал он. – Мы никогда не забудем этой ночи.

Гейб прильнул к ее губам, не отпуская Тесс до тех пор, пока она не почувствовала, что изнемогает от желания.

– О Гейб, как я мечтала разделить с тобой свои чувства! – призналась она. – Мне казалось – вдруг ты не захочешь… Особенно после всего, что узнал обо мне.

– Думала, я отвечу «нет»? Мой ангел! Да только дуракостался бы равнодушным к такой женщине! – усмехнулся он, наслаждаясь запахом ее волос.

– Но… Гейб… я должна кое-что открыть тебе. – Тесс сама не ожидала от себя такой смелости, но почему-то ей хотелось доверить этому человеку самое сокровенное.

Никогда прежде она не чувствовала себя в такой безопасности рядом с мужчиной. Ей хотелось поведать ему все свои секреты, отдать всю себя.

– Когда бы я ни занималась… тем, о чем сейчас мы ведем речь… – Тесс не сводила глаз с Гейба, – хотя это бывало не часто… но постоянно я сталкиваюсь с одной проблемой.

– Проблемой?

– Да, у меня никогда не получается… э-э…

Гейб нежно, как ребенка, погладил ее по голове и плечам.

– Не волнуйся, мой ангел. Соберись с мыслями и расскажи.

– Видишь ли… В сексе я вовсе не та дикая, безнравственная, безудержная особа, какие нравятся мужчинам. Мое тело не отвечает на ласки так, как мне хотелось бы. Полагаю, тебе следует знать правду, ведь я не хочу лукавить. Ты слишком дорог мне.

Он удивленно поднял брови:

– Да, это действительно проблема. Но ты даже не вспомнишь о ней этой ночью.

Тесс начала было возражать, требуя, чтобы Гейб отнесся к ее словам серьезно, но он молча опустился на колени, собрал остатки ужина и мягко, но властно сказал:

– Ложись.

– Как? Здесь? Мы же на улице!

Он рассмеялся поцеловал ее руку. Показывая на цветы и кустарники и предлагая Тесс насладиться красотой природы, Гейб промолвил:

– Тесс! Это райский сад. А ты – Ева. Красивая, чувственная, сексуальная женщина. Ложись и позволь своему избраннику доставить тебе радость. О черт!

Пищал пейджер. Гейб вынул аппарат из кармана брюк, с ненавистью взглянул на него и бросил в водоем, наполняемый из водопада.

Тесс усмехнулась, удивленная нелепостью ситуации, но в этот момент Гейб повернулся, и она заметила, как потемнели от страсти его глаза. Она еле выдержала этот неистовый взгляд, пригвоздивший ее к месту.

Не отводя глаз, Гейб опустил руки на плечи Тесс.

– Так ты не передумала?

Ей так нравился этот хрипловатый бархатный голос.

– Нет, нет. Я хочу этого! – воскликнула Тесс. Почему он до сих пор сомневается? Должна ли она просить его? Если это необходимо, она пойдет на все.

– Хорошо. Тогда я расскажу тебе о некоторых обязательных правилах.

– Правилах?

– Ты должна безукоризненно следовать им, чтобы все получилось. Готова? Итак, Тесс. Правило номер один. Нельзя разговаривать. Не издавать ни звука. Даже вздоха. Согласна?

– Но, Гейб…

– Правило номер два. Ты не должна двигаться. Даже пальчиком шевелить. Я же буду делать с тобой все, что пожелаю, а ты лишь подчиняйся.

– А что, если…

– Хочешь узнать третье правило? Прекрасно. Оно простое, как и те два. Не достигай удовлетворения так долго, как только выдержишь. Принимаешь правила?

Глава 9

Тесс скоро разгадала его стратегию.

– Надеешься, что, не предпринимая никаких усилий, я расслаблюсь и тогда все пойдет как по маслу?

– А почему бы и нет? – усмехнулся Гейб.

– Ты слишком дорог мне, и, боюсь, план не сработает. Конечно, я постараюсь выполнить твои условия, но, Гейб… мне так хочется доставить тебе радость!

Она видела, какое впечатление произвели на него эти слова. Гейб пристально посмотрел на нее:

– Тогда путь один – беспрекословное повиновение моим желаниям.

Тесс хотела было запротестовать, но он приложил палец к ее губам:

– Молчи. Отдыхай. Помнишь прошлый вечер? Как я учил тебя. Звуки. Запахи. Небо… А теперь закрой глаза. Вот так. Дыши глубже.

Страстная любовь к человеку, который находился рядом, боролась в Тесс со страхом. Тесс попыталась дышать ровнее, расслабиться и открыть всю себя навстречу неизвестному. Она знала, что судьба дает ей особый шанс. Другого Гейба у нее не будет никогда.

Его теплое дыхание щекотало щеку. Губы отыскали чувственную зону у ее левого уха. Он осыпал его поцелуями и устремился вниз. От нежных прикосновений Гейба соски Тесс затвердели, но она не позволяла себе шевелиться и не издала ни звука.

Но Боже, как обжигало ее желание прикоснуться к волосам Гейба, провести пальцами по его сильной шее! От напряжения пальцы свела судорога. Она вонзила ногти в ладони. Только бы он не заметил!

Его губы между тем проделали путь к другому уху. И в тот же момент Гейб с силой сжал ее бедра. Трепет восторга пронзил Тесс насквозь, достигнув самых укромных уголков тела.

– Видишь, что ты творишь со мной? – тихо сказал он. – Все словно в первый раз. Только не забывай дышать глубоко.

Тесс вздохнула, стараясь помнить, что не имеет права даже на стон.

Гейб нежно покусывал мочку ее уха, обводя при этом пальцем контур губ. Тесс машинально лизнула кончиком языка его палец, но тут же спохватилась, что нарушила договор.

– Ай-ай-ай! – упрекнул ее Гейб, но лицо его озарилось доброй улыбкой.

Теперь он стоял над Тесс на коленях и пристально смотрел ей в глаза.

– Учти, сейчас я буду целовать твои губы, мой ангел. Только не отвечай мне.

Сначала он лишь слегка коснулся ее рта губами. Потом принялся покусывать нижнюю губу. Тесс едва сдерживала чувства. Жгучее желание охватило Тесс, когда дразнящий язык Гейба раздвинул ее губы. Оно усиливалось с каждой секундой, и Тесс боялась задохнуться от наслаждения и остроты ощущений.

Тесс не смела даже пошевелиться, хотя мечтала теснее прижаться к его сильному мускулистому телу. Но ведь в таком случае она лишится того, что Гейб, словно маг, проделывает с ней, доводя до безумия.

Гейб приподнял голову Тесс, его глаза затуманились.

– Ты прекрасно справляешься.

Не вставая с колен, он расстегнул свою рубашку и быстро скинул ее. Тесс любовалась телом Гейба. Он был дьявольски красив. Густая поросль на груди. Мощные плечи. Мускулистый живот… У Тесс пересохло во рту.

Гейб с улыбкой смотрел на нее.

– Приготовься к следующей фазе. Уверен, ты прекрасно с ней справишься. У тебя чудесное платье, но с ним придется расстаться.

Гейб осторожно спустил с плеч тонкие черные бретельки. Глаза неотрывно следовали за движениями пальцев. Потянув ткань, он обнажил роскошную грудь.

В смятении Гейб на секунду затаил дыхание, потом сглотнул и посмотрел на Тесс пристальным взглядом. В его потемневших глазах было что-то заманчивое и хищное, отчего сердце Тесс забилось у самого горла. Гейб прошептал несколько непонятных ей слов по-испански и очертил указательным пальцем кружок у основания соска. Тесс казалось, что больше она не выдержит.

Нагнувшись, Гейб обхватил зубами ее набухший от возбуждения розовый сосок. Тесс с силой вцепилась в скатерть.

Возможно, Гейб заметил это, но не подал виду. Его ненасытные губы продолжали проделывать удивительные вещи, смыкаясь и размыкаясь у ее соска так, словно он набрасывался на спелую, сочную ягоду. Потом Тесс ощутила прикосновения его языка. Пока губы Гейба исследовали ее левую грудь, пальцы ласкали правую.

«Не бойся! Не бойся!» – отчаянно стучало в висках Тесс. Ей хотелось стонать от удовольствия, извиваться от наслаждения. Каждая клеточка ее организма напряглась от остроты ощущений; кончики пальцев кололо от желания вцепиться в него.

Тесс дрожала так, словно по ее телу прошел электрический разряд. Сердце билось с неистовой силой. Гейб посмотрел на нее – глаза Тесс умоляли скорее избавить ее от муки.

– Бедняжка!.. – Он прижал Тесс к себе, повторяя ее имя, гладя волосы.

Она чувствовала себя как в колыбели, убаюкиваемая его нежным теплом. Как же она ошибалась, собираясь покинуть этого человека!

– Тебе может быть немного больно, мой ангел, – предупредил он.

Слова сами сорвались с ее языка:

– Я хочу, чтобы ты скорее вошел в меня. Пожалуйста, помоги мне, Гейб!

Он нежно провел по ее векам, щеке и подбородку.

– Доверься мне. Не будем спешить. Я хочу, чтобы тебе было легче, Тесс.

– Кажется, дела идут так хорошо, что я чуть не пренебрегла правилом номер три.

Его смех завораживал.

– Как? Уже? Но пренебречь этим правилом было бы непростительной ошибкой. Только безнравственная распутница может позволить себе такое!

Тесс провела пальцем по мышцам его предплечья.

– А разве я не говорила, что ты неотразим? Так дай своей распутнице еще один шанс!

– Один, и только один, – хрипло сказал Гейб, внезапно прекратив любовную игру.

Осторожно разжав объятия, он поднялся. Тесс охватило ощущение, что она лишилась чего-то очень важного, теплого, уютного. Она машинально натянула платье, чтобы прикрыть обнаженную грудь.

Гейб протянул руку и помог ей встать. Тесс все еще прижимала платье к груди, но он решительно отвел ее руку.

– Это лишнее. Я собираюсь освободить тебя от него.

Опустив ее руки он начал медленно снимать платье, обнажив грудь и живот. Гейб упивался красотой тела Тесс, и она видела это. Блестящая ткань соскользнула вниз, открыв округлые бедра, и Гейб замер при виде черного треугольника кружевных бикини. Из его груди вырвался стон. Спустив трусики к лодыжкам Тесс, он помог ей избавиться от последнего покрова.

Тесс никогда не ощущала себя столь беззащитной. Нежные пальцы с любовью гладили ее стройные ноги, а горячее дыхание овевало живот. Каждый дюйм ее тела будто пробуждался от долгого сна, открываясь ему навстречу как цветок. Тесс отдалась во власть надежных сильных рук и плавно покачивалась в объятиях Гейба.

– Это лишь начало, моя Ева. – Он взглянул в сторону озерца, наполняемого струйками водопада. – Я хочу видеть твое тело влажным. Иди в воду.

Тесс со страхом посмотрела на небольшой водоем, чернеющий в нескольких шагах от нее. Он казался холодным и неприветливым. Пейджер Гейба нелепо плавал на его поверхности.

– Представь, что принимаешь гидромассаж по рецепту доктора Моралеса, – пошутил Гейб.

Тесс медлила, не смея ступить в воду, но при взгляде на Гейба, расстегивающего ремень на джинсах, решилась. Какой приятный сюрприз! Вода была теплой как парное молоко! Она зашла глубже.

Струи шумным потоком ниспадали с противоположной стороны в водоем, маня свежестью, так необходимой сейчас ее телу. Однако Тесс не поддалась искушению. Сейчас были дела поважнее.

Она заметила, как Гейб снял джинсы и бросил их на траву. Затем стянул с себя плавки.

Роскошное молодое тело во всем великолепии предстало перед Тесс. Если она Ева, то он, несомненно, Адам. Тесс благодарила Бога, что в список своих правил Гейб Моралес не включил запрет на откровенные взгляды.

Он прыгнул в озерцо.

– Подойди ко мне!

Тесс колебалась лишь мгновение. Никогда она не потерпела бы от мужчины подобной требовательности. И ни одному не уступила бы сама. Но то был Гейб.

Сердце велело ей принять его условия. Близость этого человека, чей образ Тесс хранила в душе много лет, станет ответом на безумные мечты, даст выход накопившейся боли.

Карие глаза Гейба и его судорожно сжатый рот выражали безудержное желание. Тесс повиновалась, сделав несколько шагов вперед.

Он подхватил ее на руки и зарылся лицом в мягкие густые волосы.

– Господи, как мне пришло в голову бросить эту женщину, если от одного прикосновения к ней я едва сдерживаюсь?

Не дожидаясь ответа, он целовал Тесс, держа в руках, как дитя. Теперь она лежала на поверхности воды, поддерживаемая одной его рукой, тогда как другая медленно и нежно скользила по ее животу. Гейб опустил голову, чтобы поцеловать Тесс в губы, а рука все блуждала, неумолимо приближаясь к заветному холмику каштановых волос. Тесс изнывала от желания принадлежать этому человеку. С ее уст сорвался приглушенный стон. Боже, какая сладкая боль! Как ему удается предугадывать ее желания, откуда он знает самые потаенные источники страсти?

Пальцы Гейба скользнули во влажную прохладу чувствительного треугольника внизу ее живота. Тесс инстинктивно впилась ногтями в его запястье, а он ответил томной нежностью медленных круговых движений по внутренней поверхности ее бедер. Гейб проделывал это довольно долго, доводя Тесс до упоительного безумия.

Он чувствовал жар, исходящий от ее мокрого тела, и понимал, что Тесс нельзя более мучить томительным ожиданием. Когда Гейб наклонился и коснулся ее губ, Тесс подалась ему навстречу, выдохнув его имя. Ее руки беспорядочно двигались, поспевая везде, стискивая, сжимая, теребя его плечи, руки и грудь. Влажный язык Тесс скользил по подбородку и шее Гейба.

Когда рука ее наконец достигла его твердого жезла, горящего страстью, Гейб чуть не задохнулся от исступленного восторга. Тесс шептала ему нежные слова, не оставляя сомнений в своих целях.

Гейб потянулся за джинсами, вынул из бумажника заветный пакетик и надорвал его зубами. Тесс понимающе улыбнулась.

– Помни меня, мой ангел, помни эту ночь, потому что я никогда не забуду тебя, – прошептал он, не отрывая от нее восхищенных глаз.

– Никогда, никогда… – отвечала Тесс, раскрывая навстречу ему бедра.

Ночной воздух наполнился тяжелой влагой в преддверии шторма. Волны с силой обрушивались на прибрежную гальку, ветер трепал листву деревьев, окружающих старый дом.

Гейб отнес Тесс в дальний конец озерца и подставил ее тело под теплые струи водопада. Его губы вновь с жадностью прильнули к ней. И тут они наконец стали одним целым, соединившись в водовороте взаимной страсти.

Гейб двигался в неспешном ритме, будто желал продлить очарование момента. Тесс прижалась к нему, обхватив ногами его бедра, постигая древний язык любви и погружаясь в сладкий гипноз, в котором не было места печалям и обидам. Никогда еще она не поднималась до таких высот блаженства, счастья, восторга.

Движения его становились все быстрее, и Тесс застонала, отдавая ему всю себя без остатка.

Большая холодная капля шумно упала на голубую кромку озерца. Вторая стукнулась о стекло смотрового окошка под крышей Каса. Третья стекла по лицу Тесс.

Со стороны океана плотной массой надвигалась серая пелена дождя. Ветер гнал на берег огромные волны, и казалось, океан стонет зная о разгулявшейся стихии. Яркие молнии прорезали черное небо. Тесс с восторгом смотрела, как они освещают совершенное, ритмично двигающееся обнаженное тело Гейба. Достигнув пика наслаждения, он замер. Она слышала, как тяжело дышит Гейб, опустив голову на ее грудь, выдыхая ее имя, и знала, что никогда, никогда не забудет эту ночь.

Гладя его шею, Тесс не решалась нарушить молчание, но потом все же заговорила:

– Не представляю себе, как тебе удалось научиться всему этому.

Он взъерошил ее волосы.

– Там, откуда я родом, мужчины наделены особым даром любви. К тому же сегодня меня посетило вдохновение.

Ветер трепал листья пальм. Дождь с каждой минутой набирал силу. По лицу Тесс поползли прохладные струйки.

– Прикажи шторму – пусть убирается туда, откуда пришел! – засмеялась она.

– Думаю, великое множество людей просит сейчас об этом. – Гейб грустно посмотрел на нее. – Мне горько говорить об этом, но ураган подбирается к острову. Тебе надо спешить, дорогая. Я не вправе задерживать моего ангела.

С этими словами он взял Тесс на руки и перенес через край водоема. Как не хотелось ей расставаться с ним! Почему-то предательская дрожь в коленях не унималась. Она слышала, как скрипнула молния на его джинсах. Но где же ее платье? Куда отнес его ветер?

Дождь все лил. Опустившись на колени, Тесс начала шарить в траве, однако поиски не увенчались успехом. Вскоре Гейб снова подхватил Тесс на руки и понес, обнаженную и мокрую, в дом. Он щелкнул электрическим выключателем, затем бросился в ванную и вернулся с большим махровым полотенцем. Пока Тесс вытиралась, Гейб побежал к машине за ее дорожной сумкой. Вернулся, запыхавшись, оставляя повсюду мокрые следы.

Она надела белье, джинсы и теплый свитер.

Новый порыв ветра чуть не снес лист фанеры, защищающий окно обсерватории. Ветер завывал как зверь, притаившийся в укромном уголке где-то под крышей.

Гейб поднял глаза к потолку.

– Тебе пора, Тесс. Уезжай.

– Обещай, что, когда нагрянет стихия, ты будешь в безопасности, Гейб.

Он быстро кивнул, взял сумку, обнял Тесс за плечи и повел ее через коридор к входной двери.

– А те, кто остается в городе, с ними тоже все будет в порядке? – Она подумала о судьбе Марго, миссис Картер, Папы… всех чудесных жителей Ки-Уэста. – А Каса? Что будет с Каса?

Его слова прозвучали как удар хлыста.

– Нечего беспокоиться об этом! Сейчас нет времени на пустые разговоры. Уезжай скорее. – Гейб тащил ее на крыльцо.

Тесс хотела было возразить, сказав, что ей все это не безразлично, но Гейб закрыл ее рот поцелуем. Она подалась навстречу ему, вкладывая в этот поцелуй всю силу любви и нежности, тая в нежных объятиях и не желая думать о том, что он может стать для них последним.

Раскат грома прогремел над их головами. Гейб помчался к машине, открыл дверцу, закинул в салон багаж и втолкнул Тесс на водительское сиденье.

Дождь неумолимо хлестал, но она знала, что не уедет, не поцеловав его хотя бы еще раз. В безумном порыве Тесс ухватилась за рубашку Гейба.

– Включи радио и слушай прогноз погоды! – кричал он сквозь раскаты грома, ежеминутно вытирая лицо. Гейб наклонил голову, просунув ее в открытую дверцу. – Проедешь через площадь Трумэна, а потом станешь в очередь машин, сворачивающих на скоростное шоссе на Флориду.

– О Гейб, Гейб! Я не хочу уезжать, – рыдала она. – Я…

– Все! Хватит! Ты должна успеть до урагана. Время еще есть. – Он прочертил пальцем невидимую линию на ее щеке. – Господь хранит нас, Тесс. Он с нами в трудную минуту. Я буду любить тебя до самой смерти.

Бросив на нее прощальный взгляд, Гейб захлопнул дверцу.

Ошеломленная, Тесс повторяла только что услышанные слова. Значит, он любит ее. Любит! Господи, а она покидает его в такую минуту!

Гейб все еще стоял, словно не замечая дождя, и, лишь хлопнув по капоту, крикнул: «Ну, вперед!»

Слезы застилали глаза Тесс, когда она повернула ключ зажигания, нажала на педаль газа и помчалась во тьму ночи.

Огоньки желтых фар в последний раз мигнули, когда машина свернула за угол. Потом адвокатский «БМВ» исчез из виду. Дождь безжалостно хлестал Гейба по лицу. Он повернулся, чтобы посмотреть на океан, но поднятый порывом ветра песок засыпал глаза.

Никто не видел и не слышал, как Гейб проклинал разлучницу-стихию.

Глава 10

Дождь колотил по стеклам, и дворники едва справлялись с потоками воды. Сотни автомобилей с горевшими янтарным светом фарами вытянулись на необозримое пространство. Легковые машины, грузовики, фургоны и бог знает что еще выстроились на мосту Ки-Уэст – Флорида, протянувшемуся через океан на семь миль. В этой огромной очереди затерялся «БМВ» адвоката Джеффри Вирна.

Тесс вынула из бардачка очередной носовой платок, высморкалась и бросила смятую бумагу на заднее сиденье.

– Ну, давайте же, давайте, двигайтесь, – бормотала она.

Не на шутку испуганные приближающимся ураганом, гости фестиваля Хэллоуина покидали опасный остров. Шел одиннадцатый час объявленной мэром эвакуации.

Представитель национальной гвардии с ярким неоновым фонарем в руке жестом посоветовал Тесс пристроиться за большим трейлером. Она подала вправо. Никакого движения. От нечего делать Тесс начала крутить колесико радиоприемника. Радиостанции, словно назло, заполнили эфир звуками салсы, напоминавшими ей о Гейбе, да монотонными репортажами об усилении шторма и ходе эвакуации.

Покопавшись в коллекции адвокатских CD-ROMов, Тесс выбрала один и вставила в плейер. Сочный голос Аниты Бейкер запел о теле и душе. Тесс не выключила песню, хотя она тоже навевала мысли о Гейбе.

Почти все время, пока в плейере крутился диск, Тесс отчаянно боролась со слезами. Певица благословляла разделенную любовь, сравнивая ее с летающей над морем благородной и недоступной красавицей чайкой. Тесс тоже думала о любви. Лишь несколько часов назад она познала, что значит любить и быть любимой, и это согревало ей душу. Ну почему так жестока судьба, отпустившая им с Гейбом так мало времени на счастье? Вслушиваясь в слова песни, Тесс поняла: никакие слова не выразят чудо их встречи.

Она и не предполагала, что настоящая любовь когда-нибудь постучится и в ее дверь. Неужели Тесс испытала это сладчайшее чувство? Впервые она осознала, что хочет любить и быть любимой.

Тесс усмехнулась, вспоминая, как Гейб принес ей белые камелии и как учил ее танцевать. Он извинялся за то, что слишком спешит со своими ухаживаниями… Однако оставалось совсем мало времени.

Лишь два часа назад он подарил ей волшебный, изысканный дар – свою любовь. Тесс еще ощущала прикосновения его рук, неспешные ласки, унесшие ее в фантастические заоблачные дали, каких она никогда не достигала прежде. Ее губы хранили память о поцелуях Гейба.

Все еще во власти их ошеломляющего свидания, Тесс выключила плейер и вновь настроила радио, чтобы послушать последние новости. Взгляд случайно упал на приборную доску. Проклятие! Какая непростительная беззаботность – не заправить баллон перед долгой дорогой! Стрелка индикатора топлива почти приблизилась к нулю.

В конце моста светились огни одноэтажных строений. «Должно быть, среди них есть и заправка», – подумала Тесс, откинувшись на сиденье с плюшевой обивкой и вверяя свою судьбу и судьбу адвокатской «БМВ» в руки святого покровителя пустых газовых баллонов.

Наверное, нормальные мужчины и женщины, вдоволь насладившись любовью, опускают головы на подушки и ведут неспешную беседу. Только у них с Гейбом все пошло наперекосяк.

Тесс разозлила та бесцеремонность, с какой он втолкнул ее в машину. Правда, Гейб успел коснуться щеки Тесс и даже сказал… Да-да, те самые слова. Что будет любить ее до самой смерти. Тесс вспоминала его блестящие от волнения глаза.

Сексуальный бархатистый голос стоял у нее в ушах. Она повторяла его слова вслух снова и снова, будто искала доказательства того, что это не сон. Тесс всхлипнула и проглотила соленые слезы. Ну почему она до сих пор не верит, что действительно любима, возможно, так же, как любит сама?

«Да потому что ты, Тереза Дрисколл, дочь своего отца. Дочь мошенника. Ты лгала. Наделала кучу гадостей. Да если бы Гейб узнал тебя получше, он никогда в жизни не полюбил бы такую». Прекрасно. Вот она и поведала самой себе, кто такая Тесс Дрисколл. Пожалуй, теперь пора возвращаться домой.

Дом. Ночи в Индиане, такие непохожие на ночи Ки-Уэста, дышат прохладой октябрьского воздуха. Последние осенние цветы, облетающие с деревьев желтые листья… Призывные марши, под которые выходят на стадионы футбольные команды. Вкус яблочного сидра. Запах тлеющих листьев. Все это Тесс соотносила с ощущением дома. Она полюбила Блумингтон не только за его пасторальную красоту, но и потому, что встретила там необыкновенных людей. После долгих лет скитаний по стране с отцом Тесс наконец обрела место, где могла бросить якорь на всю оставшуюся жизнь.

Да, она правильно поступает, что уезжает в Индиану. Конкуренты могут не сдержать своего слова. Конечно, они пообещали обеспечить работой ее и весь штат «Пламени свечи», но как посмотрят на это другие, мелкие, компании? Ей непременно нужно ехать и во всем разобраться самой.

Оставаться здесь слишком рискованно. Тесс представила, как сидит за столом переговоров. Необходимо сделать все возможное, чтобы сохранить «Пламя свечи» в прежнем виде. И она обязательно найдет способ. А когда появятся деньги, не пожалеет сил, чтобы расширить производство и достичь процветания компании.

Правда, тогда не останется времени на приятные вещи вроде медленных романтических танцев или белых камелий, фантастических вечеров и поцелуев под луной. Еве придется покинуть райский сад, чтобы больше не повторять ошибок. Сердце не должно управлять разумом! Жизненный путь – это прежде всего ответственность, и главный приз в конце его – осознание того, что ты сполна осуществила свое предназначение.

Не сомневаясь в правильности принятого решения, Тесс вытерла слезы.

По правую руку ярко светились, пробиваясь сквозь пелену дождя, большие неоновые буквы, призывающие путника: «Подкрепись и заправься у Марии». Тесс повернула вправо, пристроившись за пятью другими машинами, ждущими своей очереди у автомата самообслуживания. Она с тревогой оглядела нескончаемый затор, образовавшийся в северном направлении, и забарабанила пальцами по оплетке руля.

Наконец очередь подошла. Тесс выскочила из автомобиля и вставила шланг в отверстие. Ветер безжалостно хлестал по лицу. Ливень в секунду насквозь промочил ее одежду. Убедившись, что баллон наполнен газом, Тесс поспешно нырнула в машину. Теперь оставалось лишь убрать мелочь в кошелек на заднем сиденье и…

Тесс взвизгнула, от неожиданности метнувшись назад и сильно ударившись затылком о лампу… Изящная рука, унизанная перстнями, появилась ниоткуда. Наманикюренные пальчики держали бумажник. Да-да, тот самый, который она вчера сочла потерянным.

– Успокойся, детка. О, должно быть, тебе больно. Не правда ли удивительно, что вещи имеют свойство возвращаться к своим владельцам? – Марго Конрой наконец разогнулась. Нелепо скрючившись, она лежала на полу под задним сиденьем.

– Марго? Ты? Что ты здесь делаешь?

Следуя давней привычке неожиданно появляться и так же неожиданно исчезать, изобретательная мадам Озма мило улыбалась.

– Не обвинишь же ты лучшую подругу в том, что она хотела продлить радость нашей долгожданной встречи? Да, я стащила бумажник из твоего кармана еще вчера днем, решив, что тем самым заставлю тебя еще немного задержаться. Ну видишь, сработало! Я направлялась к Каса, чтобы вернуть украденное, когда Гейб вталкивал тебя в машину.

Тесс не верила, что это не сон. Разве можно злиться на верного старого друга? Если бы не мошеннический талант нахальной Марго, в ее жизни никогда бы не было сумасшедшей ночи в саду Бланки.

– Благословляю твою мудрую голову, Конрой, – улыбнулась Тесс. Да, судьба порой творит с людьми невероятные вещи!

Новая вспышка молнии осветила свинцовое небо. В воздухе висела серая мгла. У Тесс по спине прошел холодок.

– Мне как-то не по себе, Марго. Может, выпьем по чашке кофе и поедем отсюда ко всем чертям?

Бистро было неприветливо-пустым. Лишь два полицейских решили подкрепиться перед ночным дежурством, да повариха стояла у гриля. Тесс нашла уютный закуток и заказала два стакана кофе. Марго, сделав несколько глотков, пошла к умывальнику. Тесс тут же поднялась и направилась к выходу.

– Эй, куда ты? Еще не время, – заявила Марго. – Лучше садись. Нам надо поговорить.

Тесс не понравились жесткие нотки в тоне подруги.

– Моя дорогая, должна напомнить тебе, что грядет ураган. Пора смываться нам обеим. Что с тобой случилось?

Сев за стол, Марго с ненавистью отшвырнула крышку пластикового стаканчика.

– Вопрос в том, что случилось с тобой!

Ничего не понимая, Тесс растерялась.

– Посмотри на себя со стороны, – начала Марго, взяв ее руки в свои. – У тебя серьезные проблемы? Ревела всю дорогу, пока стояла в пробке и ехала по мосту. Только идиот не догадался бы о причине этих слез. Так вот, я спрашиваю: почему ты оставила его?

Тесс с силой сжала руки подруги.

– Почему я его оставила? – Она почувствовала, как к горлу подкатывает комок. – Причин много. По правде говоря, я не готова ответить тебе. Может, поедем наконец?

Марго дула на горячий напиток.

– Сначала удовлетвори мой интерес, а потом… Да, и вообще не думай об урагане! Внутренний голос подсказывает мне, что уходить рано. Надо тебе сначала разобраться с одной жизненно важной проблемой, а потом переходить к другим.

– Дорогая Марго, я люблю тебя как подругу, но сейчас не время вершить мою судьбу. Я разрешу все проблемы сама, как только вернусь к привычной жизни. Специально для тебя, обещаю.

– Для меня не надо. Сделай это для дочки жулика Энди.

Такого поворота Тесс не ожидала. Не могла же Марго подслушать ее разговор с самой собой в машине? И вообще, этими сокровенными мыслями, высказанными вслух, Тесс не собиралась делиться ни с кем, даже с лучшей подругой.

Стараясь не выдавать волнения, Тесс сказала:

– Знаешь, я просто сетовала на судьбу. Не думай, что…

– Прекрати! – Марго со злостью стукнула по столу, метнув на Тесс гневный взгляд. Полицейские в другом конце зала удивленно посмотрели на них. Но казалось, Марго это ничуть не заботило. – Он признался, что будет любить тебя до конца своих дней. Я сама слышала это, подходя к дому. Думаешь, Гейб сказал бы это просто так? Он действительно любит тебя. И можно ли винить его в этом? Он любит ту Тесс, которую я знаю. Тесс – художницу и руководителя компании. Тесс – мою лучшую подругу. Тесс – женщину, нуждающуюся в любви и заслуживающую счастья. В тебе и воплощается все это, и Гейб любит тебя такой. Так ответь же мне что-нибудь. Ты-то любишь Гейба?

– Как я могу не любить его? Но у нас ничего не выйдет, неужели ты не понимаешь? Гейб совсем не знает меня, и я не хочу, чтобы он обманулся. Гейб заслуживает большего. Рано или поздно он узнает, кто я на самом деле. И что тогда? Я не могу разрушить ничью судьбу, Марго.

– Полагаешь, я, твоя лучшая подруга, этого добиваюсь? Я много лет знаю Гейба и, хотя не представляю для него интереса как женщина, много думаю об этом человеке. И кажется, мы с ним знаем одну тайну…

Загадочные слова Марго повисли в воздухе словно большой вопросительный знак. Она не спешила продолжать, мелкими глотками отпивая кофе.

– Ну-ну. И что же вы с Гейбом знаете?

– То, что ты, моя подруга, никого не полюбишь до тех пор, пока не полюбишь себя. Пора бы пораскинуть мозгами, иначе упустишь время.

Тесс словно ударило обухом по голове. Она открыла рот, чтобы возразить, но слова не шли с языка. Как это – любить себя? Большую часть жизни Тесс вообще не замечала себя, обращая взор на тех, кто был рядом и требовал заботы. Но любить себя… какая странная идея. Карабкаться, бороться, крутиться, работать как вол, чтобы выжить, – вот все, что она умела.

Нет, не такая женщина нужна Гейбу. Правда, только с ним Тесс осознала, что заботы и беды уходят, когда двоих объединяют мысли и чувства. Если Гейб и впрямь любит ее, разве так не может продолжаться и дальше? А если любит она?

Тесс пришла в смятение. Она знала наверняка одно: лучшая подруга сидит напротив и ждет ее решения, подперев подбородок кулаком. От нетерпения она барабанит пальцами по столу и напевает под нос мелодию «Опасного финала». Тесс тяжело вздохнула.

– Хорошо, Марго, – наконец ответила она, вставая из-за столика. – Твоя взяла. Я возвращаюсь к нему.

– Ура! Ура! – Та была на седьмом небе от счастья. – Ты сделала правильный выбор. И не пожалеешь, поверь.

Подруги заключили друг друга в объятия. Полицейские, невольно ставшие свидетелями бурных объяснений, многозначительно переглянулись.

– Вау! И куда ты собралась, милочка? – спросил тот, что помоложе. – Не слушай свою ненормальную подружку. Движение в южном направлении запрещено, исключение только для автомобилей спасательных служб.

– Говоришь, тот парень сказал, что будет любить тебя до самой смерти? – пробасил другой. – Ну что ж, подружка, если тебе недалеко, воспользуйся моей машиной. Только учти – у каждого, кто направляется в Ки-Уэст, записывают имена его близких родственников. Вот у меня и моего напарника тоже спросили. Мы везем на остров запас питьевой воды и спальных мешков.

Тесс не на шутку испугалась.

– Грядет что-то страшное? – в ужасе спросила она.

Мужчины встали, бросив деньги на стойку бара.

– Даже очень.

Гейб в последний раз обходил полутемные помещения «Трибюн». Вот редакция новостей. Надо выключить из сети все компьютеры.

Сумасшедший ветер, завывающий за окнами кирпичного здания, все усиливался.

Казалось, события развиваются по худшему из предполагаемых вариантов. Штормовой ветер, сначала делавший пятнадцать миль в час, разогнался до ста десяти и уже достиг меньших по площади, более южных и менее населенных Багамских островов.

Первые симптомы начинающегося урагана дали знать о себе в пятнадцати милях от Ки-Уэста. И хотя после этого ветер немного стих, Гейб знал, что затишье обманчиво: шторм еще заявит о себе. Худшее начнется после того, как капризный ветер подует в противоположном направлении. Деревья, кустарники, дома, хозяйственные постройки, поврежденные первой фазой урагана, будут полностью разрушены после второго штурма. Но больше всего Гейба волновал шторм.

Одиннадцать-двенадцать баллов по шкале Бофорта, как знал Гейб из постоянных сводок Центра ураганов, – это разрушительной силы ветер, дующий со скоростью более шестидесяти миль в час, это волнение в океане, достигающее девяти – шестнадцати футов, это огромное количество осадков, скопившихся в виде пара во влажном воздухе над океаном. И сушу затопит миль на восемь. И это при том, что площадь всего Ки-Уэста две на четыре мили. Не надо быть специалистом по гидрометеорологии, чтобы спрогнозировать масштаб возможных разрушений. Правда, от старожилов Гейб слышал, что волны часто разбиваются о близлежащие коралловые рифы, поэтому при подходе к острову не представляют такой опасности, как прежде.

Решив не рисковать, он распустил сотрудников редакции часом раньше. Многие из них нашли приют в расположенной на холме семиэтажной гостинице «Ла Конча», красивом старинном здании в сердце старого города.

Настало время и ему укрыться в безопасном месте. Надо уезжать.

Гейб изнемогал от усталости. Когда-то, работая в «Майами геральд», он тоже провел на ногах сорок восемь часов подряд. Но теперь утомление, казалось, исходило из самых глубин его существа. Только час назад он трепетал от восторга, наслаждаясь вкусом любви. Тесс… Должно быть, она сейчас в безопасности. Бог увел ее далеко от урагана, но, как это ни грустно, и от него тоже.

Лишь небеса знают, сколько женщин было в жизни Гейба, но ни одна из них не походила на Тесс. Разве могли они приводить в гнев и смущать, очаровывать и возбуждать одновременно? Гейб словно ощущал ее присутствие. Мягкая, сладкая и необыкновенно горячая, она шептала ему на ухо нежные слова. Доведенная до безумия, Тесс в исступлении стонала от желания. И еще эти глаза… Гейб готов был поклясться – в них отражались образы их еще не родившихся детей.

Но ему пришлось заставить Тесс уехать. Уехать, чтобы уяснить для себя то, что Гейб помнил так же хорошо, как ежедневно садящееся в океан солнце. Когда-нибудь Тесс непременно поймет, что достойна настоящей любви. Только не случилось бы это слишком поздно, когда другой счастливчик займет место в ее сердце.

Вслед за порывом ветра послышался грохот падающего на землю металла. Проклятие! Кажется, сорвался навес у парадного входа.

Гейб помчался в кабинет за пиджаком, прихватив с собой переносную полицейскую рацию. Голоса в приборе доносились сквозь шум и треск. Гейб щелкнул электрическим выключателем и прислушался к разговору двух дежурных.

– Стив, что там случилось у Сэма Хилла?

– Говорит, она влезла в их грузовик, когда они отъезжали от бистро у Марии. А сейчас ее перепоручили мне. Ума не приложу, что мне с ней делать?

Последовал недовольный вздох.

– Вези в «Ла Конча».

– Она хочет в «Трибюн».

– Отлично. Гейб решит, как с ней поступить. Пусть Моралес сам разбирается с этой сумасшедшей.

Пальцы разжались, и черная коробочка, выпав из рук Гейба, рассыпалась на кусочки у его ног.

Не может быть! Нет, впрочем, все возможно.

Гейб устало провел рукой по влажному лбу. Уставившись в одну точку, он медленно опустился на стул.

Тесс надела на плечо ремень дорожной сумки. Встав на ступеньку полицейской автомашины, она широко улыбнулась.

– Извините, господа, за причиненное неудобство. Берегите себя этой ночью. Ураган подвластен разве что самому дьяволу.

Офицеры бросили прощальные взгляды на странную женщину, которая, хлопнув дверцей, сломя голову побежала к зданию с табличкой «Редакция газеты «Трибюн». Она просунула голову в дверь, но не успела опомниться, как ее, словно промокшего котенка, схватила могучая рука и втащила внутрь.

Ледяной взгляд Гейба не предвещал ничего хорошего.

– Ты спятила, глупая? Какого черта ты сюда заявилась?

Его слова были как пощечина. Тесс в ужасе подумала, что и впрямь сделала глупость, решив вернуться. Но отчаиваться нельзя. Она перешла в наступление.

– Ладно. – Тяжелая сумка с грохотом упала на пол. – Только в следующий раз, когда будешь признаваться женщине в любви до гроба, пожалуйста, не делай этого за несколько часов до урагана, – слетело с ее языка первое, что пришло в голову. Господи, какое дурацкое, беспомощное возражение на вполне законный вопрос.

Гейб удивленно вскинул брови и посмотрел на нее в упор. Взгляд его немного смягчился.

– В следующий раз я оставлю свои мысли при себе. Но зачем ты вернулась? Тесс, ураган грядет нешуточный.

Никогда еще Тесс так не хотелось уткнуться в плечо этого человека и раствориться в его объятиях, но, стиснув зубы, она поборола минутную слабость.

– Только теперь ты заявляешь мне об опасности. Почему же молчал раньше? Каждый, кто останется на острове в эту ночь, может погибнуть, а ты лгал, обещая переждать стихию в безопасном месте! Лучшего времени для обмана не найти, святой Гэбриел! И вот еще что. Разреши мне…

– Тс-с. – Гейб закрыл ей рот рукой. – Слышишь? – Его глаза поднялись к потолку.

За шумом дождя и ветра Тесс не сразу расслышала странный скрип наверху. Казалось, кто-то медленно открывал дверь старого сарая с проржавевшими петлями.

Гейб побледнел как полотно.

– Крыша…

Он схватил Тесс за руку, навалился плечом на дверь и с силой распахнул ее, сопротивляясь порывам дикого пронизывающего ветра. Дверь сорвалась с петель и рухнула на крыльцо. Перед Тесс была сплошная завеса дождя. В воздухе вихрем кружились листья, ветки, какие-то предметы, и она с трудом удержалась на ногах. Но Гейб, не отпуская руку Тесс, уже выпихивал ее на улицу, толкал вперед. Она зажмурила глаза, едва переставляя ноги.

– Еще чуть-чуть! – кричал Гейб.

И вот раздался щелчок открываемой двери. Еще секунда – и мощные руки подхватили Тесс и подняли вверх. Открыв глаза, она поняла, что сидит в полугрузовом пикапе. Ее трясло от холода и страха. Сердце бешено колотилось. Тесс подвинулась к водительскому месту и потянулась, чтобы приоткрыть для Гейба дверь.

Его не было видно. Дождь шел стеной. Господи, где же он? Тесс громко окликнула его раз, еще и еще, пока голос не сорвался до хрипоты.

И в ту же секунду над ее ухом что-то с грохотом раскололось, разлетаясь на части и ударяясь об асфальт. Дрожь пробежала по ее телу.

– Гейб! – Тесс закрыла руками лицо.

Он появился из черноты через несколько секунд, запыхавшийся, промокший до нитки, и, взгромоздившись на сиденье, захлопнул дверцу.

Тесс прильнула к человеку, которого так боялась потерять. Гейб закрыл глаза и прижался щекой к ее щеке.

– Надо уезжать отсюда, – выдохнул он.

Она заставила себя разомкнуть объятия и медленно подвинулась на свое сиденье.

– Господи, как я испугалась!.. Мне казалось, я потеряла тебя.

– Это упала крыша. – Гейб вставил ключ в зажигание. Взревел мотор, и пикап медленно двинулся с места.

Он пробирался черепашьим шагом, почти наугад выбирая дорогу. Дворники неистово скребли по мокрому стеклу, но не могли справиться с потоками воды.

Тесс вдруг почувствовала себя никчемной и лишней в схватке со стихией. Пытаясь справиться с дрожью, она подтянула колени к груди и обхватила их руками. Что-то с грохотом ударилось о бок машины. Ветер завывал, ломая деревья, поднимая их в воздух, и тревога сжала сердце Тесс, наползая из черного мрака. Она тряхнула головой, стараясь избавиться от образа горящего перевернувшегося грузовика и обезумевших людей, погребенных внутри.

Молния ярким зигзагом вспыхнула впереди. Гейб резко свернул в сторону, уклоняясь от деревянной балки, которая мчалась навстречу им, подгоняемая потоками воды.

Машину тряхнуло так, что Тесс отбросило к водительскому месту. Она стукнулась носом о плечо Гейба и огляделась в поисках опоры, надеясь ухватиться за нее и отодвинуться вправо. И в этот момент рука Гейба сжала ее ладони. Он притянул их к губам, осыпая быстрыми поцелуями.

– Все будет хорошо, мой ангел. Как ты смотришь на то, чтобы продолжить свои каникулы? – Гейб не терял чувства юмора.

От звука этого бархатистого голоса и ощущения нежных губ сердце Тесс радостно затрепетало. Она прижалась к его промокшей насквозь рубашке, чувствуя, как приливает к щекам кровь.

– Думаю, не отказалась бы от причитающейся мне порции ухаживаний, – засмеялась она. – Но… куда мы едем?

– В отель «Ла Конча». Всего в нескольких кварталах отсюда… как мне кажется.

Уличные фонари отключились, и улицы погрузились в полный мрак. Тесс с трудом различала в окно контуры витрины какого-то магазина, может быть, булочной. Навес над входом еле держался, качаясь из стороны в сторону, стволы пальм склонялись под углом в сорок пять градусов под порывами ветра.

Тесс отчаянно молилась за спасение души. Как всегда в трудные минуты, она обращалась к отцу: «Энди, пожалуйста, не оставляй меня здесь. Позволь мне любить этого человека. А если мой час настал, сбереги жизнь хотя бы ему, ради всего святого. Я же не многого прошу».

Груда искореженного металла, падающая откуда-то сверху, чуть не придавила автомобиль. Гейб с трудом справлялся с управлением.

– Еще чуть-чуть, – поспешно сказал он, заметив в глазах Тесс ужас. – Мы обязательно прорвемся.

Ее вдруг охватил стыд.

– Ах, Гейб, прости меня. Мне не следовало возвращаться. Но ведь я хотела сказать, что тоже люблю… О Господи! – Она прильнула к окну.

– Что случилось?

– Там кто-то есть. В дверях. Я видела. Клянусь! Мы должны вернуться.

Гейб дал обратный ход.

– Вот он! – вскрикнула она, вглядываясь в окно. – О Боже!.. Нет!.. Папа.

Пикап еще не остановился, когда Тесс открыла дверцу и спрыгнула с подножки.

Роскошный холл гостиницы был непривычно пуст. Ни души. Тускло мерцали лампы дневного света. Большое, во всю стену, окно ресторана, крест-накрест заклеенное липкой лентой, сотрясалось от ветра.

Казавшееся безжизненным тело Папы покоилось в руках Гейба. Тесс прикрыла входную дверь. Вода ручьями стекала с ее лица и волос. Она дотронулась до впалой щеки старика.

– По-моему, он дышит. – В голосе Тесс звучало отчаяние. – Но где же люди?

Гейб кивнул в сторону длинного коридора:

– Идем.

Пробираясь извилистыми закоулками старого отеля, они наконец достигли большого зала для проведения конференций. Тесс забежала вперед и открыла створки двойных дверей.

Помещение было наполнено людьми в камуфляжной форме. Одни слонялись из угла в угол, другие кучками толпились у малопонятных коммуникационных приборов. Все вокруг жужжало и шумело, иногда прерываясь по-военному четкими командами.

Гейб застыл у входа, озираясь вокруг. Одна за другой любопытные головы стали поворачиваться в его сторону, с удивлением рассматривая странныхгостей.

Кто-то крикнул:

– Врача!

Гейб боялся одного: не было бы слишком поздно.

Глава 11

– Предупреждаю в последний раз, леди. – Тесс отчаянно трясла за рукав медицинскую сестру в военной форме и накинутом на плечи халате. – Не люблю стучаться в официальные двери, но терпение мое вот-вот лопнет. Понимаете, я не уйду отсюда, пока не узнаю о судьбе старика.

Гейб решил смягчить строгую женщину:

– Жаль, вы не знаете этого человека. У него нет родственников. Разрешите нам хотя бы постоять за дверьми, чтобы дождаться решения врачей.

Медсестра не поддавалась ни на какие просьбы.

– Не положено. Самое лучшее для вас двоих – отправиться на седьмой этаж и там присоединиться к другим горожанам. Сейчас вы ему ничем не поможете. Поверьте мне.

Гейб убрал с лица Тесс мокрую прядь волос.

– По-моему, она права. Доктора сделают все, что от них зависит.

Тесс собиралась выразить очередной протест, но, посмотрев в печальные глаза Гейба, передумала.

– Извини. Я не права. Должно быть, ты ужасно устал. – Она взяла его под руку и увела от дверей медпункта. – Да, день сегодня выдался не из легких. – Обернувшись, Тесс сурово посмотрела на медсестру: – Учтите, мы еще вернемся.

Подойдя к лифту, они увидели прикрепленную к дверям табличку: «Не работает». Оставлять лифт функционирующим администрация отеля не решилась – в случае отключения электричества кто-то мог застрять между этажами. Гейб невесело вздохнул.

Тесс положила голову на его плечо.

– Я всегда считала, что лучший способ дать выход адреналину, – взобраться пешком на седьмой этаж!

– И все-таки ты особенная женщина, Тереза Дрисколл. Еще находишь в себе силы смеяться! – Гейб ласково поцеловал ее в макушку.

– Только когда я с тобой рядом, Гейб Моралес. В другое время… впрочем, ты и сам знаешь, что я собой представляю в другое время.

Они нашли лестницу и начали подниматься. Только теперь Гейб почувствовал, как сказался на ногах и спине непрерывный сорокавосьмичасовой марафон.

– Так вот, Тесс, послушай меня. Ты действительно потрясающий человек. Ну скажи: многие ли решились бы броситься в неуправляемую стихию, чтобы спасти старика?

Опередив его на пару ступенек, она остановилась и посмотрела сверху вниз:

– Многие ли решились бы? Но, Гейб, без твоей помощи я ни за что в жизни не дотащила бы Папу до машины.

– Дотащила бы… Да я уже тогда на ногах от усталости не стоял. – Он смущенно улыбнулся. – К тому же… снизу ты смотришься чертовски привлекательно. Так и хочется жить дальше.

Тесс поднималась по ступенькам, а Гейб смотрел на округлые очертания ее обтянутых джинсами бедер и благодарил Бога за то, что он, создавая женщину, прекрасно продумал все изгибы и выпуклости. Наконец его сердце обрело покой: они с Тесс в безопасности, вдали от смертоносного урагана.

На уровне третьего этажа свет в последний раз неуверенно мигнул и погас. Дальше пришлось пробираться в полной темноте.

– Тесс, ты в порядке? – спросил Гейб.

– Прекрасно, – запыхавшись, ответила она. – Только обещай мне, что на седьмом этаже мы найдем горячий душ и мягкую постель. Ах да, совсем забыла. Еще хорошего массажиста с нежными и сильными руками.

– Нет, лучше симпатичную массажистку, которая встретит нас с бокалом «Маргариты» в руке.

Удивительно, что он еще способен шутить.

– Извини, Моралес, но это моя фантазия. Ладно. Предлагаю компромисс. Некрасивая массажистка с «Пина-Колада» для меня и с «Маргаритой» для тебя. Идет?

Несмотря на усталость, Гейб улыбался. Если уж судьба распорядилась так, что стихию он должен встретить с женщиной, то пусть это будет Тесс Дрисколл. В горе и в радости, в испытании и в счастье он предпочитал идти рядом с ней. Конечно, на седьмом этаже не сыщется не только теплой постели, но и лишнего дюйма холодного, жесткого пола, на котором, свернувшись калачиком, не снимая мокрой одежды, можно переждать ураган.

Пространство под крышей отеля «Ла Конча» было переполнено людьми. Кое-кто захватил с собой фонарь, и, пробираясь через холл, Тесс ужаснулась – целые семьи ютились у стен, между колоннами; плакали дети, мужчины и женщины сидели на полу, некоторые так и не успели избавиться от карнавальных костюмов. Ресторан выглядел куда более приветливо. Несмотря на закрытые фанерой окна и стеклянные двери, зал освещался несколькими тускло горящими лампами. Сесть было негде – те, кто прибыл раньше, заняли стулья, высокие табуреты у стойки бара, пол. На улице бушевала буря, завывал ветер, но здесь было спокойно. Группа уличных музыкантов в праздничных одеждах развлекала публику ритмичными мелодиями бразильского джаза, кто-то негромко пел.

Правда, тут и там Гейб замечал испуганные лица, широко раскрытые от страха глаза, слышал приглушенные голоса. Без сомнения, райский остров переживал один из худших дней в своей истории.

Держась за руки, они осторожно огибали сидящих и лежащих людей, пока не оказались у стойки бара.

Пожилой бармен покачал головой:

– Гейб, дружище, ты ужасно выглядишь. Какого черта ты делал на улице столько времени? – Он потрогал тыльной стороной ладони его мокрый лоб.

Многие из находившихся здесь людей подняли головы. Среди них Гейб увидел сотрудников редакции «Трибюн». Его обступили со всех сторон, задавая вопросы. Одним хотелось узнать последние новости об урагане, другие изумленно разглядывали шефа, сравнивая его с единственным уцелевшим после кораблекрушения.

Предвкушая долгий разговор, Гейб попросил:

– Космо, приятель, приготовь-ка моей даме пина-коладу, а мне стаканчик «Маргариты». Да покрепче.

Тесс видела, как с разных концов зала подходят люди, окружая Гейба плотной стеной. Он поднял руку, требуя внимания.

– Итак, мы снова с вами вместе, дорогие мои друзья и соратники. Вы спрашиваете, что я видел. Честно признаюсь, картина буйства стихии еще долго не исчезнет из моей памяти. Повсюду поваленные деревья, разбросанные щиты и доски, вода потоками несется по асфальту. Правда, большинство построек пока цело.

По залу прокатился вздох облегчения.

– С другой стороны, прежней «Трибюн» вы уже не увидите. – Гейб с грустью обвел глазами лица сотрудников, будто извиняясь за природу. – Многие из вас жаловались на тесноту в помещении. Что ж, отныне пространства хватит всем. – Он невесело усмехнулся. – У нас больше нет крыши. Но ничего. Общими усилиями мы отремонтируем офис. Мы обязательно справимся.

Люди по-разному реагировали на известие. Тесс заметила на лицах у одних горькие усмешки, у других – неприкрытый страх. Кое-кто шутил. Но никто не остался равнодушным к судьбе их общего дома, обещая, как только представится возможность, взяться за дело. Сердце Тесс переполнялось гордостью за Гейба. Больше всего на свете ей хотелось крепко сжать его в объятиях, прямо сейчас, на виду у всех, и никогда, никогда не разжимать их…

– И вот что еще. – Услышав слова Гейба, все снова замолкли. – Не знаю, как это произошло, но наш Папа, всеми горячо любимый Папа оказался на улице. Сейчас он внизу, под присмотром докторов. Если Папа поправится, мы все поблагодарим за его спасение вот эту замечательную, красивую женщину. Терезу Дрисколл.

Люди аплодировали. Тесс, промокшей до нитки, с растрепанными мокрыми волосами, висевшими словно пакля, с размазанной по щекам тушью, совсем не хотелось становиться сейчас центром всеобщего внимания. Она вспыхнула.

И тут Тесс заметила на себе пристальный взгляд Гейба. Сколько любви, сколько желания было в его потемневших глазах! В одно мгновение Тесс поняла, что красота – не главное. Главное – она любима! И еще одно радостное чувство переполняло ее сознание. Как бы его назвать? Пожалуй, чувство причастности. Общности. Единства. И чувство семьи. Хотя нет… Сожаление, как черная тень, оттеснило только что родившееся ощущение. Настоящая ее семья – за сотни миль отсюда. Она должна вернуться домой.

Но люди ждали ее слов. Тесс высоко подняла свой бокал:

– Папа, за тебя! – И в один глоток осушила содержимое. Никто из жителей Ки-Уэста не сказал бы лучше.

Она не сразу нашла свободное место среди десятков пережидающих стихию людей и села, поджав по-турецки ноги. Интересно, как там Марго? Хорошо, если успела добраться до местечка под названием Корал-Гейблз и переждать разрушительный ураган в безопасности. Хотелось верить в лучшее.

Было непривычно тихо. И мрачно. Неужели самое страшное позади? Сидящие на полу люди переговаривались между собой, обсуждая услышанные по радио последние новости. Оказывается, город оказался в эпицентре урагана. Что увидят они, вернувшись к своим домам? Каковы будут последствия стихии?

Тесс обвела глазами большой зал. Вот уже час, как Гейб отправился вниз справиться о здоровье Папы. Почему он не возвращается? Наверное, трудности особенно сближают людей. Тесс подумала, что если судьба предназначила бы ей присутствовать при конце света, она хотела бы, чтобы это произошло в объятиях Гейба Моралеса.

Он появился так неожиданно, что Тесс чуть не вскрикнула. Гейб протянул ей руку и шепнул:

– Пошли со мной.

Они пробирались мимо дремлющих неспокойным сном горожан, застигнутых стихией гостей города, стариков и детей.

– Ты видел Папу? Как он? – спросила Тесс, как только они вышли в коридор.

– Доктора разрешили взглянуть на него лишь одним глазком. Слава Богу, состояние стабилизировалось. Говорят, у старика от переживаний случился сердечный приступ. Теперь нужно ждать. Как только наладится погода, его переведут в больницу. Но пойдем же, Тесс, у меня для тебя сюрприз.

Заинтригованная, она на ощупь ступала по темному коридору гостиницы. Наконец Гейб остановился у одной из дверей. В замочной скважине повернулся ключ.

Дверь открылась, и Тесс увидела просторную комнату, освещенную свечами в старинных подсвечниках. Мебель была выдержана в стиле двадцатых годов. Тесс широко раскрыла глаза от удивления.

– Гейб, где мы?

Он устало прислонился к стене, сложив руки на груди.

– Это личные покои управляющего отелем. Узнав, что ты спасла Папу, он любезно предложил нам стать его гостями. Видишь, в комнате есть специальная защита – противоураганные ставни на окнах. Так что можешь спокойно отдыхать.

Тесс глазам своим не верила. Неужели она все это заслужила? Тесс улыбнулась, посмотрев на Гейба:

– Можно, я задам один вопрос?

– Догадываюсь… – вздохнул он. – Душ отменяется. В целях экономии воды для экстренных нужд горячую воду отключили. Зато есть теплая постель.

– О Боже, Гейб, как здорово…

– Не хочешь составить мне компанию?

Освещенная неярким светом канделябров кровать с резной деревянной спинкой была словно предназначена для чувственных восторгов, для того, что больше всего требовало ее усталое тело.

Тесс нравилось то безотказное природное чутье, с каким Гейб предугадывал ее желания, и легкость, с какой он делал простые приятные вещи.

Он медленно подошел к ней, смерив взглядом с головы до ног.

– Итак, каникулы продолжаются. – Его пальцы задержались у горловины ее свитера.

Промокшая до нитки, промерзшая Тесс таяла в его руках, как согреваемый лучами солнца кусочек льда. Она подумала, что настал ее час выбирать, а его – принимать предложения. Желание начало разгораться в ней.

Тесс сняла с него влажный свитер и посмотрела ему в глаза:

– Похоже, сейчас представилась неплохая возможность продолжить наш краткосрочный отпуск.

Он шутливо вскинул брови:

– Смотря что ты имеешь в виду.

Тесс терпеливо вытаскивала футболку, заправленную в джинсы.

– Только самые невинные намерения.

Обнажив мускулистый торс Гейба, она едва удержалась от того, чтобы не прижаться к его груди, не зарыться в море темных курчавых волос. Единственным желанием Тесс было отдаться этому мужчине, который лишал ее сил, пробуждал страсть.

Она откинула покрывала на кровати.

– Думаю, прежде всего тебе необходим хороший отдых.

Гейб молча подчинился, распластавшись на кровати. Тесс стояла над ним, расстегивая пряжку ремня и молнию джинсов. Она широко раскрыла глаза, увидев волнующее доказательство его желания. Нежно поцеловав твердые соски Гейба, Тесс бросила одежду на ковер.

– Ты все еще злишься за мое дурацкое возвращение? – спросила она, снимая с себя футболку.

Он закинул руки за голову, неотрывно следя за тем, как открывается взору красота ее обнаженного тела.

– Я думал тогда вовсе не о том, чтобы ты была со мной рядом. Гораздо важнее для меня – твоя безопасность, Тесс. А сейчас…

– Что сейчас? – Она спустила с плеч бретельки кружевного бюстгальтера.

Он перевел дыхание, пытаясь проглотить комок в горле.

– Сейчас я думаю, что сойду с ума, если ты не ляжешь в эту кровать.

– Терпение, святой Гэбриел, только терпение. – Тесс медлила, наслаждаясь голодным блеском в его горящих обожанием глазах. Она и сама изнемогала от возбуждения, но не хотела лишать ни себя, ни Гейба прелести любовной игры.

– Так ты хочешь отправиться на небеса, святой Гэбриел? – Тесс сняла джинсы и трусики, легла на кровать и начала гладить его плоский мускулистый живот.

Гейб трепетал от нежности ее прикосновений. В предвкушении восторга он закрыл глаза, лишь глухо прошептав:

– Ты вводишь меня в искушение, святая Тереза.

– Иные ангелы тоже впадают в грех… – Тесс села ближе к нему. – А разве простые смертные не могут тоже побывать на небесах?

Гейб прерывисто дышал, а глаза его выражали восторг. Тесс наклонилась ниже, целуя его подбородок, проводя языком по груди. Вскоре ласку дополнили ее руки, гладившие каждый дюйм его изнывающего от страсти тела. Тесс с удовольствием наблюдала, как оно трепещет от упоения, но не спешила прекращать игры.

Околдованный, Гейб смотрел на нее умоляюще.

– Тесс… ты нужна мне. Сейчас.

Задыхаясь от горячей волны, захлестнувшей его, Гейб повалил ее на кровать, оказавшись сверху. Его руки блуждали по телу Тесс, открывая в нем заветные уголки. Рассыпая поцелуи, он повторял:

– Я люблю тебя. Ты нужна мне… Позволь мне наслаждаться тобой, мой ангел.

Это был зов страсти. Губы Гейба завладели ее соском, жадные пальцы обхватили другой. Жар его тела пробуждал в ней ощущение такой близости, такого родства, какое она не могла даже вообразить. Чуткие прикосновения Гейба подсказывали Тесс, что ему известны все ее женские тайны. Она застонала, припав к нему в неземном упоении.

– Гейб, я хотела… хотела сказать тебе… еще тогда… но мы как раз увидели Папу и…

– Говори же, Тесс. Я хочу услышать самые важные слова. Скажи, как ты любишь меня.

– Я люблю, люблю, люблю…

– Я чувствую. – Его глаза сияли от нежности. – И это лишь начало…

В ее глазах стояли слезы.

Со стоном Гейб погрузился в нее. Тесс обхватила ногами его ягодицы и закрыла глаза, сливаясь с ним. В восхитительном ритме они уносились в небеса.

Обманчивое затишье продолжалось недолго. Неутомимая энергия урагана вновь напоминала о себе, вздымая океанские волны, руша постройки, вырывая с корнем деревья, затапливая улицы города. Утомленный мозг Гейба улавливал отголоски стихии, которая крутила, ворочала, крушила, громила все на своем пути.

Тесс быстро забылась крепким сном, свернувшись калачиком и положив голову ему на грудь. Гейбу хотелось быть как можно ближе к ее прекрасному обнаженному телу.

Он зарылся лицом в волосы Тесс и закрыл глаза. Что ждет их утром? Она не спрашивала, и Гейб не отвечал. Если ей захочется уехать, то вернется ли она? Нет ничего страшнее ожидания и неизвестности. Однажды Гейб уже пережил это. Могут пройти многие дни и месяцы, прежде чем она уладит дела с бизнесом. Говорят, любовь проверяется временем и расстоянием. Но он желал видеть Тесс рядом каждый день, каждую ночь, так же, как сейчас!

Усталость брала свое, обволакивая тело и мозг сладкой паутиной дремы.

Тесс улыбалась во сне, прижимаясь к нему всем телом.

– Я люблю тебя, – прошептал Гейб, вложив в эти слова всю свою душу.

– Мы можем еще подождать в отеле. Зачем испытывать судьбу? – Тесс недоверчиво рассматривала байдарку, когда Гейб, ступив в нее, попытался удержать равновесие.

– Обещаю, корабль достигнет цели без происшествий! – Он походил на морского пирата – в черной бандане с логотипом фирмы «Харлей Дэвидсон» поверх длинных волос. – Или ты предпочитаешь скользить по улице Дюваль на водных лыжах?

Тесс хотела лишь избавить его от лишних хлопот, связанных с ее персоной. На долю Гейба и так выпало немало трудностей. Мощные океанские волны, вздымаемые ветром, затопили большую часть территории острова. Резиновые лодки, байдарки, кайаки и плоты, так же как сухая одежда и питьевая вода, ценились теперь на вес золота. Тесс повезло: незнакомая предусмотрительная женщина в отеле одолжила ей короткую джинсовую юбку и ярко-бирюзовый закрытый купальник, выполняющий теперь функцию футболки.

Вместе с двумя сотнями горожан Тесс вышла из гостиницы после полудня, когда последние сводки погоды принесли долгожданную новость: ураган с острова ушел. Тесс решительно сбросила сандалии, шагнув в воду, и Гейб подхватил ее и усадил в байдарку, раскачивающуюся из стороны в сторону. Тесс вцепилась пальцами в края бортиков, молясь о спасении души. Отдав короткие распоряжения по поводу поведения в лодке, Гейб оттолкнулся веслом и поплыл по улице Дюваль, которая превратилась в полноводную реку.

За ночь и полдня остров стал не похож на себя – что-то из области фантастики, этакая тропическая Венеция, только без гондол и гондольеров. Затоплены дороги, машины, скамейки, кустарники. Кокосовые пальмы с корнем выкорчеваны и плавают в воде. Оборваны линии электропередачи. Бистро Фредди, булочная Сан-Карлос, знаменитый Стрэнд, галереи, рестораны, универмаги – все окружено водой.

Тесс смотрела вокруг и не верила глазам. Потрясенная, она лишь молча качала головой.

Ни на минуту не забывая о своей основной профессии, Гейб то и дело передавал ей весло, чтобы запечатлеть на пленку последствия урагана. Мимо проплывали лодки с горожанами. Люди отказывались смириться с происходящим: многие громко причитали, показывая на то, что осталось от их домов, другие с молчаливым ужасом смотрели на родной город.

Какой-то человек взобрался на поднимающуюся из воды крышу здания, чтобы спасти рыжего котенка. Гейб щелкнул затвором фотоаппарата. Сердце его сжалось.

– Это уж слишком. – Голос его стал сдавленным, приглушенным.

Тесс молча сжала его ладонь. Слова были бессильны выразить боль от постигшей остров беды. Вздохнув, Гейб поднес руки Тесс к губам, целуя каждый пальчик. У нее перехватило дыхание. Прошлая ночь принесла Тесс ощущение такого полного единения с этим человеком, какого она не могла себе даже представить. Но у любви много граней, и каждая дарит свои ощущения, имеет свои особенности. Тесс твердо знала, что с Гейбом Моралесом их можно познавать до бесконечности.

– Что ждет нас впереди? – вдруг проговорил он. – Каса… боюсь даже подумать, что с ним.

– Гейб, я все понимаю. Если захочешь вернуться, я не против.

– Вернуться? Нет, ни за что. Мы должны увидеть, что стало с домом мечты Терезы Дрисколл. – На его лице появилась вымученная улыбка.

Она на минуту закрыла глаза.

– Прошлой ночью мне приснился сон, будто Каса снялся с места и уплыл, но не в открытое море, а в Индиану.

– Интересно, я присутствовал в том сне?

– Нет. Я и себя не видела. Но на крыльце была куча ребятишек. Они играли, смеялись, кто-то качался на качелях во дворе, и я чувствовала, что они счастливы и очень, очень любимы.

Гейб ухмыльнулся:

– Сколько же детей было около Каса?

– Десять… или пятнадцать. – Тесс наблюдала за его реакцией.

– И все эти дети были твоими?

– Бог с тобой. Надеюсь, соседскими.

– На твоем месте я бы не слишком доверял сну. Кажется, Каса на самом деле так и стоит на своем месте. – Он напряженно вглядывался в даль.

Тесс проследила за его взглядом.

Впереди, через полквартала, возвышаясь над макушками королевских пальм, маячила верхняя башенка Каса со смотровым окошком. Гейб покачал головой, будто желая убедиться, что это не сон.

Впервые за годы равнодушного, даже презрительного отношения к дому Бланки он испытал острую радость от того, что видел Каса в целости и сохранности. Удивительно, но старый особняк героически выдержал напор стихии. Гейб подогнал байдарку к ступенькам крыльца, выпрыгнул и подал руку Тесс.

– Поразительно! – Он расхаживал взад и вперед, проверяя на прочность пол. – Я хочу расцеловать этот сумасшедший дом.

– Я бы лучше расцеловала того, кто построил его, – возразила Тесс. Ее лицо светилось от счастья. – Каким гением надо быть, чтобы поставить фундамент на пару футов выше, чем у других зданий.

Гейб прижал ее к себе и посмотрел в глаза:

– Лучше поцелуй меня.

Его губы прижались к ее губам, и поцелуй этот воплотил в себе всю радость и все смятение его измученной души. Тесс приоткрыла губы навстречу ему. Ее руки, скользнув под рукава его футболки, наслаждались силой мускулистых рук. Тесс чувствовала, что поцелуи стали для нее не просто жизненной необходимостью. Она никогда не насытится ими, никогда!

– Так ты все еще собираешься покинуть меня, Тесс? – спросил Гейб, покрывая ее лицо поцелуями.

Она знала, что рано или поздно этот разговор состоится, и осторожно отстранилась:

– Нам нужно все обсудить, Гейб.

– Кажется, время подходящее.

Тесс облокотилась на перила и посмотрела на океан. Большая чайка с криком поднялась с воды там, где раньше был берег, и пролетела над домом. Тесс не знала, с чего начать.

– Гейб… видишь ли… я должна вернуться домой, хотя и против желания. Считай, это мой долг. Ты ведь понимаешь.

Он кивнул.

– Я много думал прошлой ночью. Мы должны реально посмотреть на вещи. Я действительно хочу, чтобы ты осталась со мной, Тесс. Ты нужна мне. Я ждал тебя полжизни. Ничто не восполнит для меня потерю. Так уже было шестнадцать лет назад.

Тесс боялась поднять лицо, искаженное страданием.

– Я тоже не смогу без тебя, Гейб. Наконец-то впервые я познала счастье любить и быть любимой! И вот моя жизнь терпит полный крах.

Он притянул ее к себе, готовый перевернуть мир вверх ногами, лишь бы избежать боли расставания.

– Я помогу тебе. Останься со мной. Я буду заботиться о тебе. Ведь мы оба нуждаемся друг в друге.

Тесс печально усмехнулась:

– Если бы ты знал, как соблазнительно это звучит!

– Надеюсь, чертовски соблазнительно. Мы совьем уютное гнездышко на райском острове. Почему же ты отвергаешь мое предложение?

– Вовсе нет, Гейб. Только какова цена человеку, который выбирает легкий путь? Закрыть «Пламя свечи», забрать деньги и бежать? Быть может, моя маленькая семья в Блумингтоне в порядке, а может, и нет. Кто позаботится о них? Как они жили, пока я постигала тайны любви в саду Эдема на райском острове?

– Ты действительно переживаешь…

От Гейба не укрылось колючее выражение ее голубых глаз.

– Однажды тот, кто стал смыслом моего существования, – продолжала Тесс, – тот, кто ценит честь превыше всего, проснется и подумает: если эта Дрисколл запросто бросила компанию, которую считала гордостью своей жизни, значит, так же легко способна расстаться и с человеком, с которым связана узами дружбы. Выходит, я не создана для того, чтобы пронести по жизни высокие чувства. Наверное, с самого начала я была недостойна тебя. Что ж, неудивительно для дочки жулика!

– Не говори так! Никто не смеет так думать! Ни один из тех, кто знает тебя, Тесс.

С этими словами Гейб подхватил ее на руки.

Глава 12

Случилась удивительная вещь. Тесс вдруг почувствовала, как копившаяся годами боль отступает, расплавляясь в огне согревающих тело объятий. Они были живительным бальзамом, льющимся на душевные раны, и Тесс с наслаждением нежилась в теплых и надежных руках Гейба.

– Я все понял, – сказал он, вдохнув аромат ее волос. – Ты не ощутишь себя счастливой до тех пор, пока не поставишь точки над i. Но поверь мне, Тесс: никогда в жизни я не покину тебя. Ни-ког-да.

Она крепко обхватила его за плечи, зная, что на свете нет ничего надежнее любящего сердца. Несколько слезинок капнули на рубашку Гейба.

– Почему только рядом с тобой я ощущаю необыкновенную силу духа? Если ты любишь меня так, как люблю тебя я, все в наших руках! – Гейб посмотрел ей в глаза. Его лицо пылало страстью.

– Скажу больше, любимая. Пусть мы разные: ты реалистка, а я больше романтик. Но клянусь сделать все, чтобы мы никогда не разлучались.

Эти слова были как воздух нужны Тесс. Ее душа преисполнилась радостью. Она смеялась и плакала от счастья.

– Ладно, мистер Моралес, тогда вам следует приготовиться к тому, что ваши чувства подвергнутся испытанию долгим расставанием. Не знаю, скоро ли удастся мне залатать дыры в бизнесе, но…

– Я непременно дождусь, – закончил Гейб за нее. – Я буду ждать столько, сколько понадобится. Я знаю, испытание временем будет нелегким и для тебя, и для меня, но… мы выстоим, Тесс.

Она наслаждалась мягким, нежным светом, льющимся из его глаз.

Неожиданно за спиной раздался мужской голос. Тесс обернулась и увидела выплывающий из-за угла ярко-желтый плот.

– Эй! Есть кто живой? Гейб! Не найдется ли у тебя лишней комнаты для ночлега?

Это был один из сотрудников редакции, которого Тесс видела в гостинице.

– Кажется, сегодня он будет не единственным гостем Каса, – улыбнулась она.

Гейб протянул руку товарищу:

– Добро пожаловать! Каса открывает двери для друзей.

Люди все прибывали и прибывали. Мэр Джамайка Картер, проницательная и мудрая женщина, решила поддержать дух горожан, устроив вечеринку в духе традиций Ки-Уэста. Местом встречи был назначен старый дом Бланки Моралес на берегу океана, или Каса-Марина, как его окрестили после урагана местные жители.

Тесс поднялась на цыпочки, пытаясь разглядеть в толпе Гейба. Где же он? И что означали его странные инструкции?

Она еще раз внимательно оглядела на себе шелковое платье цвета шафрана, подарок владельца местного магазина модной одежды. С кокетливо обнаженным плечом, шикарным макияжем, роскошной высокой прической, Тесс чувствовала себя королевой. За последние два дня она свыклась с грязными шортами и простенькой футболкой.

Оставляя свой наказ, Гейб выглядел как никогда загадочным. Тесс должна была великолепно смотреться. Большую часть вечера ей пришлось добывать чистую воду, чтобы вымыть волосы, вычистить грязь из-под ногтей, да и вообще отовсюду. Грязь, грязь, грязь… она была везде.

Все было погружено в воду, залиты многие улицы. С помощью лопаты и совка Тесс, как и десятки местных жителей, два дня отгребала от домов и магазинов коричневую жижу. И все только для того, чтобы вернуться в Каса, приютивший на время двадцать пять душ, и увидеть грязь от двадцати пяти пар башмаков. Никогда еще Тесс так не мечтала о чистой одежде.

Едва на небе появились первые звезды, местный джаз-банд заиграл музыку в стиле регги. Тесс присоединилась к группе художников, вместе с ними вспоминая пережитое. Но почему так быстро летит время? Она то и дело поглядывала на часы. Тесс ненавидела свои часы, потому что они отсчитывали минуты с непростительной стремительностью. Почему Гейба все нет? Ведь менее чем через два часа ей придется покинуть Ки-Уэст – с первым самолетом, который поднимется в небо после урагана. А Гейба все нет.

Танцующей походкой подплыла Марго с двумя бокалами шампанского. Протянув Тесс один, она печально улыбнулась:

– Я буду скучать по тебе, дорогая. Надеюсь, ты благополучно доберешься до дома. Знаешь, как у нас говорят? Тот, в чьи туфли попал здешний песок, обязательно вернется в эти места.

Тесс сжала руку подруги:

– Я тоже буду тосковать. Милая моя мадам Озма! Ну где еще я найду такого мудрого советчика и надежного друга, который при этом чистит мои карманы?

– Не пойму, о чем ты. – Марго невинно воздела глаза к небу. – Зато представляю себе Гейба, когда он увидит твое шикарное платье. Но правда, куда он пропал?

– Не знаю. Я уже начинаю беспокоиться. У нас осталось не больше часа, чтобы побыть вместе. Неужели я так и не попрощаюсь с ним?

– Ну-ну. Лучше посмотри вон туда. – Марго кивнула в сторону распахнувшихся двойных дверей, ведущих в дом. – Видишь? В том господине в черном смокинге чувствуется порода.

Тесс посмотрела туда, куда обратились взгляды публики, и ее сердце забилось от счастья. Да, это он, гостеприимным жестом приглашающий Джамайку Картер первой войти в дом и открыть вечеринку. Высокий, прекрасно сложенный, ростом в шесть футов, он выглядел необычайно сексуально в строгом черном смокинге и ослепительно белой сорочке. Тесс поднесла к губам бокал с шампанским, делая один глоток за другим.

Гейб снова исчез за дверями, и в следующий раз появился, катя перед собой вращающееся кресло на колесах. Толпа зашумела, раздались радостные возгласы, кто-то зааплодировал, и Тесс увидела, что на крыльце появился любимец публики, древний зубр, без которого не обходилось ни одно увеселительное мероприятие на острове, – Папа. Удивительно, но волосы старика были аккуратно уложены, борода расчесана, а глаза, поразительно живые глаза на морщинистом лице, светились от радости. Смокинг придавал ему какую-то особую важность и серьезность.

Гейб окинул взглядом собравшихся и наконец заметил Тесс, пробирающуюся к нему сквозь толпу. Преодолев пару ступенек, он замер в оцепенении.

– Постой, Тесс. Дай я погляжу на тебя в этом платье.

Она от души рассмеялась, приняв позу бывалой манекенщицы.

– Ты не говорил, что Папа поправился. И вообще, Гейб, где ты пропадал столько времени?

– Готовил Папу к вечеринке. – Его потемневшие глаза медленно блуждали по точеной фигурке Тесс. Гейб что-то пробормотал себе под нос.

Тесс склонила голову:

– Что? Я не расслышала.

Он смутился, но по-мальчишески задорно подмигнул.

– Да так. Не знал, справлюсь ли с собой. И подумал, что сделаю, если не справлюсь…

– А я-то полагала, что передо мной настоящий джентльмен. – Лукаво улыбнувшись, Тесс обвила руками его шею.

– Ну, если ты предоставишь мне одну из этих комнат, я докажу, что вовсе не джентльмен, – снова подмигнул Гейб.

Тесс почувствовала, как что-то прекрасное и сладостное обволакивает ее, и душа раскрывается подобно тому, как в весенний день цветок распускает свои лепестки навстречу теплу и свету.

Она прильнула губами к его щеке.

– Вот и настал час разлуки. Ее горький вкус уже стоит у меня в горле. Я знала, что будет грустно, плохо, но… это нестерпимо, Гейб. Как мне больно! Господи, как больно!

Он прижал ее к себе и поцеловал в голову.

– Все хорошо, мой ангел. Порой вещи кажутся нам куда безнадежнее, чем есть на самом деле.

Тесс поняла, что готова навсегда остаться в его объятиях под покровом звездного тропического неба, вдыхая теплую влагу ночного воздуха, слушая, как легкий бриз колышет верхушки деревьев и бьются о берег волны. Но раздался усиленный микрофоном голос Джамайки Картер, и публика стихла. Все взгляды устремились на мэра.

– Леди и джентльмены, – начала она, – позвольте мне сказать несколько слов. Мы с вами пережили не лучшие дни в истории острова. Все знают: Ки-Уэст видел в своей жизни много черных дней, знал невзгоды и разрушения. Но каждый раз он восставал из руин, доказывая свою жизнеспособность. Мы преодолеем трудности! Вместе мы все осилим!

Наполненная оптимизмом речь Джамайки была встречена с нескрываемым восторгом. Раздались крики «ура!» и аплодисменты.

– А теперь, – продолжала она, – давайте поприветствуем нашего Папу! Он снова с нами!

Гейб и Тесс радовались вместе с другими. Старик взял в руки микрофон и поднял вверх руку, требуя тишины.

– Но-но, друзья. Думали, так легко избавиться от меня? Не дождетесь! – Добрый юмор старика был оценен. – Так вот что я хотел сказать вам, дети мои. У меня ведь есть один секрет. Много лет я хранил эту тайну. Все вы знаете выжившего из ума старика, который никогда не упустит возможности от души повеселиться и закусить! Да, я стар, но вовсе не глуп. Давным-давно, когда вас и на свете не было, заработав кое-что на Уолл-стрит, я вложил кровные денежки в одну молодую компанию.

– Уолл-стрит! – пронеслось по толпе.

– Шли годы, и я проматывал жизнь, наслаждаясь ее простыми радостями. Стихия не раз наносила урон моему любимому городу, но он восставал из руин. И вот пришел и мой черед помочь городу. К счастью, мои дивиденды в той компании неплохо подросли.

Папа передал микрофон улыбающейся Джамайке.

– Леди и джентльмены, – пояснила она заинтригованной публике, – имею честь сообщить, что мистер Уолтер Вудроу Макклери, более известный в наших кругах как Папа, выписал на счет спасательной службы города чек на двадцать миллионов долларов. Надеюсь, этих денег хватит, чтобы обойтись своими силами, не пользуясь страховыми фондами и средствами из федерального бюджета.

Гейб первым нарушил тишину.

– Да здравствует Папа! – радостно закричал он. Подхваченное многоголосым хором восклицание долго не смолкало.

Все поздравляли друг друга. Тесс присоединилась к остальным, обнимая незнакомых ей людей. Кто-то жал ей руку, кто-то дружески хлопал по плечу, и сердце Тесс переполнялось счастьем и гордостью.

– Разве не здорово! – воскликнула она, снова оказавшись рядом с Гейбом. – Кто бы мог подумать, что Папа – миллионер! Теперь каждый знает, что его дом будет отремонтирован и… – Она умолкла, заметив таинственную улыбку на губах Гейба. – Ты обо всем знал?

Он прислонился к пальме и закурил сигарету.

– Один из наших журналистов немного покопался в архивах. Знаешь, этакая местная особенность. Я не хотел публиковать его открытие, решив защитить интересы Папы. Но лишь вчера он сам сказал мне, на что собирается потратить свои деньги.

– Как это здорово – иметь друга, умеющего хранить секреты! Интересно, что еще ты скрываешь от меня? Но скажи, Гейб, можно ли использовать часть этих денег на восстановление здания редакции?

Он сжал сигарету в зубах и посмотрел на звездное небо.

– Ты сомневаешься?

От радости Тесс запрыгала как ребенок.

– Ох, прекрасно! Тебе больше незачем волноваться. Я сейчас же найду Папу и расцелую его!

Она обернулась, чтобы отыскать спасителя города, но, стиснутая толпой, чуть не упала к нему на колени. Гейб в последнюю минуту схватил Тесс за руку.

Папа восседал в кресле как король. Глаза его лучились от счастья.

– Ну-ка подойди ко мне, дочка. Иди к Папе.

Тесс шагнула вперед, чтобы пожать костлявую старческую руку. Папа вновь попросил всеобщего внимания.

– Ты спасла мне жизнь, смелая женщина. Но я не привык быть в долгу. Поэтому для тебя я приготовил особый подарок.

– Ох, ну что вы, – смутилась Тесс.

Он вынул из внутреннего кармана сложенный вчетверо листок бумаги.

– Теперь я решил попробовать свои силы в сочинении лимериков.

– Папа, в этом нет необходимости… – пробормотала она, вопросительно посмотрев на Гейба.

Старик с важностью откашлялся и начал:

Она закрыла лицо ладонями. Только бы не разреветься! Но слезы как назло застилали глаза.

– Спасибо, Папа. Это… это было… – Тесс едва говорила, не в силах справиться с комком в горле, – бесподобно.

– Ну, если тебе даже такое понравилось, то что скажешь насчет этого? – Хитро подмигнув, он достал из кармана другой конверт.

Что на сей раз? Сонет? Поэма? Тесс терялась в догадках. Она надорвала конверт и вынула банковский чек с печатью. Тесс не верила своим глазам. В горле пересохло.

– В чем дело, детка? – беззаботно засмеялся Папа. – Можно подумать, ты никогда не держала в руках пяти миллионов долларов.

Тесс открыла было рот, желая признаться, что даже не мечтала о такой сумме, но колени вдруг предательски ослабли, и все погрузилось в темноту.

– А ты как думаешь? Может, «Привет с самого юга»? Нет, не годится. Слишком приторно. Кстати, надо подыскать свободное помещение под склад недалеко отсюда и кого-нибудь, кто сможет уладить дела до конца года… Пожалуй, лучше я позвоню своему адвокату… Нет, отменяется. Как ты считаешь, сколько времени займет ремонт Каса? Не слишком долго, надеюсь. Ведь пора начинать работу над новой серией открыток к Рождеству. Поэтому лучше я…

– Тесс, прошу, не спеши, а то снова упадешь в обморок. – Гейб заботливо взял ее под руку, помогая перешагнуть через пробившиеся сквозь тротуар корни огромного дерева.

– Извини. Просто предстоит столько сделать, чтобы слить две компании в одну. Не знаю, за что схватиться.

Гейб наблюдал за ней с улыбкой, удивляясь необузданной энергии молодой женщины.

– Я понимаю, что не должна столько болтать, но теряю голову от идей и планов. Однако лучше всего, что мы с тобой вместе. Я люблю тебя, Гейб, люблю всем сердцем.

Он с жаром обнял ее.

– И я люблю. Но знаешь, ведь Папа – не единственный, кто приготовил для тебя сюрприз.

С этими словами Гейб извлек из нагрудного кармана небольшой матерчатый сверток и протянул его Тесс. Она заметила, как в лунном свете его глаза загорелись загадочным огнем.

– О Гейб! Какой красивый медальон! – Развернув ткань, Тесс рассмотрела старинную вещицу.

– Когда-то мне подарила его Бланка. Но загляни внутрь. Видишь? Это фотографии людей, которых ты помогла мне вновь обрести.

– Кто эти мужчина и женщина?

– Мои мать и отец. Я хотел бы, чтобы эта вещь хранилась у тебя, Тесс. Именно благодаря тебе я понял, почему они поступили так, а не иначе. Ты помогла мне постичь смысл их благородного поступка, совершенного во имя любви. С твоей помощью я вернул светлую память о них в свое сердце.

Она пристально посмотрела на лица людей на старых фотографиях и надела на шею золотую цепочку.

– Ты непременно должен рассказать мне все, что помнишь о них, Гейб.

Тесс поднялась на цыпочки и поцеловала его в щеку. Пальцы коснулись роскошной, чуть блестящей ткани смокинга.

– Тебе необыкновенно идет черный цвет. Только зачем весь этот карнавал с вечерними нарядами?

– Есть две причины. И одна важнее другой. – Гейб лукаво усмехнулся. – Во-первых, человек, получающий чек на пять миллионов, и сам должен выглядеть на миллион баксов. Что, кстати, у тебя превосходно получилось. А во-вторых, мужчина, который собирается просить руки женщины, обязан предстать перед ней в лучшем виде. Тесс! Выходи за меня замуж! Ведь я не отстану, пока не добьюсь ответа.

Счастье переполнило ее. Казалось, от восторга сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Тесс знала: нет человека на свете счастливее ее.

– Для двоих, собирающихся любить друг друга до самой смерти, это лишь первый важный шаг. Да, Гейб. Я стану твоей женой.

Он расцеловал ее лицо, а затем развернул туда, где на фоне звездного неба чернел силуэт Каса.

– Помнишь, в детстве ты мечтала о доме, где царит любовь?

Тесс положила голову Гейбу на грудь.

– Конечно, помню.

– Пусть таким и станет наш дом. Мы поселимся на втором этаже и сделаем Каса домом счастья и удачи. Кстати, не забывай о том сне, где была куча ребятишек.

Она рассмеялась:

– Может быть, один-два вместо пятнадцати?

– Возможно, и так. Только скажи мне одну вещь.

– Да?

– Не рискованно ли задумываться о потомстве, проводя время в тюрьме?

– Что?

– Я волнуюсь о чужом «БМВ». Что ты сделала с ним, дорогая?

– Я… я верну его, – замялась Тесс. – В качестве благодарственного подарка.

– Как это?

– Не волнуйся. Израсходовав часть денег Папы, я куплю своему адвокату новую модель. Я даже решила, что помещу на крыле переводную картинку с особой надписью.

Расхохотавшись, Гейб взял прядь ее волнистых волос и накрутил на палец.

– Я всегда говорил – ты выдающаяся женщина.

– Просто в моих жилах течет кровь прожженного жулика Энди. Так интереснее! – добавила она.

Эпилог

Выдалась лунная ноябрьская ночь, и вода в океане по обе стороны скоростного шоссе отливала желтоватым светом. Новенький черный седан мчался по мосту, превышая скорость. Горячие ритмичные звуки салсы, вырывающиеся из динамиков, сливались со звонким голосом того, кто сидел на водительском месте.

В свете луны хорошо просматривались выведенные на капоте крупные буквы: «ОЗМА-БМВ».

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Эпилог