Найденыш: Сборник/ (Сост. Ю. М. Мостковl .
Новосибирск: Новосибирское книжное издатель
ство, 1989.- 208 с., ил
ISBNб-7620-0061-3
Сборник рассказов о животных. Проникнутые духом ис
тинной человечности, рассказы учат бережному отношению
к •братьям нашим меньшим•.
4801000000-051
в-----&1- 89
ББК 84 Р7
м14З(ОЗ)-89
ВАИДЕНЫШ
С6орнu1С рассказов о :живо1 ных
д1111 детей среднего школьного возраста
Составитель Ю. М. Мостков
Редактор Н. К. Герасимова
Художник А. А. ЗаnлавныА
Художественный редактор В. П. Минко
Технический редактор М. Н. Коротаева
Корректор Н. М. Жукова
ИВ N1 2265
Сдано в набор 14.11.88. Подписано в печать 02.06.89. Формат
R4X 108/32. Бум. тип. № 1. Гарнитура школы•ая. Печать высокая.
Усл. nеч. л. 11,34. Усл. кр.-отт. 11,76. Уч.-изд. л. 11,07. Тираж
50000 экз. Заказ No 103. Цена 65 к. Новосибирское книжное нзда
т�льство, 630076, Нов(){'нбирск, Вокзальная магистраль, 19. Полиграф.
комбинат, 6300()7, Новосибирск, КрасныА проспект, 22.
Но:восибирсrткрыв розовый ротик.
- Совсем котенок! - сказал Андреич, с любо
riытством разглядывая зверька.
Рысенок опять пополз, неловко перевалился через
корень и кубарем скатился в яму.
- Сам в могилу пожаловал! Глупыш ты! - за
�меялся Андреич, наклонился и вытащил рысенка из
fIMbl.
- Ишь, усищи растопорщил! А глаза-то раско
�ые - настоящий Мурзук Батыевич!
Тут голодный рысенок лизнул шершавым язычком
rюдставленный ему палец.
- Проголодался? -участливо спросил Андре
ич.- Как же теперь быть с тобой? Надо бы пристук
flуть да закопать вместе с теми ...
- А ведь не убить мне тебя, сироту! - вдруг ве
село рассмеялся старик.- Ладно уж, живи! В избе
у меня будешь расти, мышей пугать. Полезай, Мур
эук, за пазуху!
Андреич быстро закидал землей убитых рысенят,
вскинул мешок на спину и торопливо зашагал домой.
ГJiава трет1,я
ДЕТСТВО И ВОСПИТАНИЕ
Андреич был лесной сторож.
Он жил в избушке в самой середине своего участ
ка. С трех сторон избушку обступил лес. С четвертой
r янулея большой луг. По лугу пробегала дорога в
ближнее село.
Старик был одинок. Хозяйство его состояло из ко
ровы, лошади, д�ятка кур и дряхлого гончего ко
беля.
Кобеля звали Кунак. Хозяин оставлял его сторо
>кить избу, когда надолго уходил в лес. Так случилось
и в этот день, когда старик убил рысь.
До дому Андреич добрался уже в сумерки. Кунак
приветливым лаем встретил хозяина.
- Гляди-ка,- говорил старик, сваливая с плеч
цобычу,- во, какую S!- дичину добыл!
11
Почуяв запах рыси, Кунак поднял шерсть дыбом
и заворчал.
- Что, брат, не любишь? Лютый зверь. Чуть не
загрыз меня, проклятый!
- А вот, гляди: котенок махонький. Мурзук про
зывается.
- Цыц! Не троrайr Вместе жить будем - привы
кай.
Войдя в избу, Андреич достал из-под кровати пле
тенку и положил в нее зверька. Потом принес пол
ную кринку, обмакнул в молоко палец и поднес его
рысенку.
Голодный зверек сейчас же слизал молоко.
- Пьет! -радовался Андреич.-Обожди, соску
тебе сделаю.
Свернув трубочку из плотной тряпки, Андреич на
лил в нее молока и сунул рысенку в рот.
Сперва Мурзук захлебывался, потом дело пошло
на лад.
Через десять минут, сытый и довольный, рысенок
крепко спал, свернувшись клубком, в своей новой по
стели.
Спустя неделю Мурзук выучился лакать молоко
из плошки. К этому времени он окреп на ногах и це
лыми днями весело играл на полу, точно домашний
котенок.
Андреич часто забавлялся с ним. Кунак еще по
дозрительно приглядывался к маленькс,му хищнику.
Но скоро и он был побежден.
Раз как-то, когда старый пес сладко дремал под
лавкой, Мурзук подкрался к нему и угнездился у него
на груди. Кунаку это было приятно, и он сделал вид,
что не замечает дерзкого малыша.
С этих пор Мурзук взял за правило спать вместе с
Кунаком и не обращал никакого внимания на его при
творное ворчанье.
Скоро они так подружились, что даже ели из одной
плошки.
•Вот это дело! - думал, глядя на них, Андреич.
Пес добру научит рысенка•.
И верно, дикий котенок заметно перенимал при
вычки своего старшего друга. Он так же доверчиво
относился к хозяину, так же слушался каждого его
приказания.
12
Случалось Мурзуку разбить и вылакать кринку
молока, погнаться за курами или еще как-нибудь на
проказить, но довольно было сердитого окрика хозяи
на, чтобы умный зверь понял свою вину. Он сейчас
же ложился на земдю и подползал к Андреlf'!у, ви
новато извиваясь &сем телом.
Ни разу старик не пустил в ход палки.
У Андреича никогда не было семьи, и весь бога
тый запас своей доброты он отдавал домашним жи
вотным. Он много на своем веку держал и диких зве
рей. Для всех он умел найти дело и терпеливо обучить
ему.
И все звери, каких только ему ни приходилось
держать, становились его добровольными слугами 11
верными друзьями.
Когда Мурзук подрос, нашлось и для неrо дело в
хозяйстве Андреича.
На деньги, вырученные за шкуру старой: рыси,
Андреич купил себе козла с козой. У бородатого, сер
дитого козла был дурной характер. Старику стоило
больших трудов загонять упрямца в хлев.
Он обучил это делать Кунака.
Мурзук не отставал от своего друга ни на mar и
каждый вечер помогал ему отыскивать коз, далеко
забредавших в лес.
При виде молодой рыси козы в страхе бросались
бежать, и загонщикам
оставалось только направлять
,.
их к дому.
Осенью околел дряхлый Кунак.
С этих пор Мурзук занял в лесной сторожке мес
то собаки. На него перешли все ее обязанности.
Андреич брал Мурзука с собой в лес, обучал за
гонять дичь на охоте, оставлял сторожить избу, когда
сам уезжал в деревню. И Мурзук весело подчинялся
всем приказаниям хозяина.
Слух о ручной рыси старика Андреича прошел по
всем окрестным деревням. Люди приходили издалека
поглядеть на диковинного зверя.
Одинокий: старик был рад гостям. Чтобы их по
тешить, он заставлял Мурзука проделывать разные
фокусы. Гости удивлялись силе, ловкости и замеча
тельному послушанию зверя.
На глазах у всех Мурзук одним ударом лапы пе
решибал толстые сучья, рвал зубами сыромятные
18
ремни, отыскивал в траве жаворонка, схватывал его
на лету и выпускал по первому слову хозяина.
Многие предлагали Андреичу большие деньги за
Мурзука. Но старик только головой качал. Он крепко
любил зверя и ни за что не хотел с ним расстаться.
Глава четвертая
ПЕ3ВАНЬШ ГОСТЬ
Прошло три года.
Душный летний день уже клонился к вечеру.
На дороге к сторожке Андреича показалась боль
шая телега, запряженная парой. Впереди сидел воз
ница в поддевке и человек в пальто и шляпе. Позади
них к телеге была привязана большая железная
клетка.
У ветхого плетня возница придержал лошадей и
хотел слезть отворить ворота.
В эту минуту с крыши избы бесшумно соскочила
крупная рысь.
В три прыжка зверь очутился у плетня. Четвер
тым он легко перемахнул высокий плетень - и вне
запно появился перед испуганным возницей.
Лошади шарахнулись в сторону, подхватили и по
несли.
Человек в шляпе что-то громко крикнул и зама
хал руками.
Андреич вышел из избы.
Он увидел, как седок выхватил вожжи из рук воз
ницы и заставил лошадей дать широкий круг по лугу.•
- Мурзук! - крикнул Андреич.- Ступай, друг,
назад. Нечего тебе гостей пугать. Гляди, уж не новое
ли начальство пожаловало?
Мурзук вернулся, лизнул хозяину руку и улегся
у его ног.
- Уберите вашего дьявола,- кричал седок.- Ло
шади разнесут!
- Айда на крышу! - тихонько приказал Анд
реич.
Рысь ловко вскарабкалась вверх по бревнам.
Андреич отворил ворота. Лошади, косясь и вздра14
гивая, вошли во двор. �док соскочил и подошел к
Андреичу.
- Моя фамилия,- сказал он резким голосом.
мистер Джекобс. Я командирован частным зоологи
ческим садом. Вашу ручную рысь я уже видел. Дей
ствительно, великолепный экземпляр. Сколько вы
желаете за нее получить?
Андреич стоял оглушенный потоком незнакомых
слов.
- Я спрашиваю вас,- нетерпеливо повторил
Джекобс,-какую сумму вы желаете получить за
рысь?
- Да она не продажная,-испуганно пролепетал
старик,- вам это зря сказали.
- Напротив, меня предупреждали, что вы не за
хотите продать· ее. Но это вздор! Я вам даю сорок
рублей.
Андреич растерялся. Необходимые слова не шли
на память, и он не знал, как отказать этому барину.
- Пятьдесят рублей? - предложил Джекобс.
Андреич молча покачал головой, переминаясь с
ноги на ногу.
Иван! -Джекобс обернулся к вознице.- Рас
пряги лошадей и задай им овса. Мы здесь ночуем.
Андреич.- Милости прошу! - обрадовался
Пожалуйте в избу. Сейчас самоварчик поставлю!
Про себя старик подумал: •Ишь, скорый какой!
Отдай ему Мурзука! Ну, теперь ладно: за чайком
объясню все толком•.
Джекобс несколько минут разглядывал спокойно
раскинувшуюся на крыше рысь, повернулся и реши
тельно взошел на крыльцо.
Самовар вскипел быстро.
Андреич кликнул с крыльца возницу:
- Ступай, сынок, в избу, чай поспел.
Но кучер не решался двинуться с места: Мурзук
снова соскочил с крыши и стоял рядом с хозяином.
За три года он сильно вырос. Теперь от кончика
носа до хвоста в нем было больше метра. Он перерос
даже свою мать. Он был высок на ногах, плотно сло
жен, а пышные бакенбарды, грозно растопыренные
усы и пучки черных волос на ушах придавали его лицу
особенно свирепое выражение. На сером мехе с тем
ными пятнами не было и следа рыжих волос.
15
- Он смирный! -улыбкулся Андреич, ласково
трепля Мурзука по щеке.-. Ступай, Мурзук, ступай в
лес! Пора тебе на охоту. ·А понадобится - позову.
Мурзук неохотно пошел в лес.
Он не любил оставлять хозяина одного, когда при
езжали гости. А у этих был еще такой странный вид!
Мурзук в первый раз видел людей в городском платье.
Но слово хозяина -закон.
Мурзук перескочил через плетень и исчез в лесу.
За чаем Андреич первый заговорил с гостем.
- Не обижайтесь, господин Мистер, на старика.
Сами рассудите: человек я старый, больной. Без
Мурзука никак мне с хозяйством не управиться. За
рез мне теперь без него.
Старик говорил правду: за последние годы он
весь поседел и выглядел совсем дряхлым. Ревматизм
его мучил.
Но Джекобсу не было решительно никакого дела
до хозяина; ему нужен был зверь.
Битый час убеждал он старика продать рысь, про
сил, угрожал и повышал цену.
Ничего не помогало.
- Так вы решительно отказываетесь? - спросил
наконец Джекобс, сдвинув брови.
- Не могу, хоть убейте! -твердо сказал Андре
ич.-Друг он мне, сын родной, а не зверь.
Джекобс с грохотом отодвинул стул и коротко
спросил:
- Где спать?
- А вот сюда пожалуйте! - засуетился Андреич,
показывая на лежанку.-Туточка почище. Овчинный
тулуп вам постелю и под голову чего-нибудь разыщу.
Старику было очень неприятно, что пришлось от
казать гостю. Он всеми силами старался угодить Дже
кобсу чем мог.
В куче старого тряпья попалась ему шкура косу
ли, убитой старой рысью - матерью Мурзука. Шкура
была мягка и приятна на ощупь.
Андреич сложил ее вдвое, мехом вверх, и положил
гостю в изголовье.
18
Глца пятая
ДЖЕКОБС ВЫИГРЫВАЕТ ПАРИ
Джекобса постигла крупная неудача: он проиграл
пари. Самолюбие его было жестоко задето, и он не
мог спать.
Джекобс полжизни прожил в России. Но в глуби•
не души он оставался истым американцем. Он любил
упражнять свою волю, заключая трудные пари, и ВЫ·
игрывал их, несмотря на все препятствия.
Служил Джекобс в зверинце, при котором был уве
селительный сад. Учреждение это громко называлось
Зоологическим садом.
Два дн.я тому назад хозяин зверинца передал
Джекобсу дошедшие до города слухи о ручной рыси
лесного сторожа.
- Хорошо бы нам,- прибавил хозяин,- заполу
чить этого зверя. Рысь, говорят, необычайно красива
и велика. Она привлечет публику в сад. Я было хо
тел послать вас за рыс�ю, да боюсь - вам не удастся
выполнить поручение. Лесник, говорят, ни за что не
расстанется со зверем.
- Пошлите,- сказал Джекобс, пыхнув дымом
из коротенькой трубочки.
- Да ведь даром съездите? - равнодушно произ
нес заведующий.
Про себя он твердо решил получить рысь. Надо
было только хорошенько раззадорить Джекобса,- и
тот достанет зверя хоть из-под семи замков.
- Пари? - предложил американец.
•Клюнуло!• - подумал хозяин. Вслух он сказал:
- Напрасно горячитесь, мистер. Дело все равно
не выгорит.
- Пари,- настойчиво повторил Джекобс.
- Идет,- пожимая плечами, согласился хозяин.
Пари было тут же заключено, и на следующий
день американец отправился в путь.
Джекобс беспокойно ворочался на лежанке. Он
думал о том, какой насмешливой улыбкой встретит
его завтра хозяин сада.
1?
- Ту пигс доге! - выруrался американец, стре
мительно вскакивая на ноги.- К чертям собачьим!
Невозможно спать в такой духоте! Пойду лучше на
воздухе лягу.
Он схватил тулуп, сунул под мышку шкуру косу
ли и вышел на крыльцо.
На небе уже занималась заря.
• Увезти насильно зверя? - тоскливо соображал
Джекобс� расстилая тулуп.- Во�ьмешь его голыми
руками!• - издевался он сам над собой.
Тут Джекобс расправил шкуру косули, чтобы сно
ва аккуратно сложить ее себе под голову. При этом
взгляд его упал на продырявленную картечью кожу
животного.
«Здоровый заряд влепил!• - подумал Джекобс.
Он сам был охотник и сразу заинтересовался удач
ным выстрелом.
«Фью! - свистнул вдруг американец: в том месте
шкуры, где у козла должны быть рога, дырок для
них не оказалось.- Самка! Вот так фунт! Старик-то,
видно, маток бьет!•
Еще с минуту вертел Джекобс в руках шкуру ко•
сули, что-то усиленно про себя обдумывая. Потом
хлопнул себя по лбу и громко сказал:
- О'кейl Пари выиграно!
Затем Джекобс лег и крепко заснул.
Утром американец подошел к Андреичу со шкурой
косули в руках и строго сказал:
Послушайте, это как называется?
- Чего? - не понял старик.
- Шкура косули-самки. Вы застрелили матку.
Вот следы дроби.
«Не было печали!• - ахнул про себя Андреич.
Сбиваясь от волнения, он стал рассказывать гос
тю, как старая рысь при нем прыгнула косуле
на спину и как он застрелил хищника на его жер
тве.
- Толкуйте! - оборвал его американец.- Меня
баснями не проведешь. Я представлю шкуру вашему
начальству. Вы уплатите штраф в 25 рублей и будете
лишены места. Я позабочусь об этом.
Ноги подкосились у старика. Он хорошо знал, как
строго карает суд лесных сторожей за нарушение
охотничьих правил. Чем может он доказать, что
18
.,,.,,,,._,_
.
(![\
.. .
L h.- -
17"N
,..
.., •1'
_,...it-'f
дробь попала в животное после того, как оно было
убито рысью?
Старый лесничий на слово поверил бы Андреичу:
он знал его безупречную службу в течение тридцати
лет. Но, как назло, прежний лесничий недавно был
сменен молодым. Этот еще и в глаза не видал Анд
реича.
- Иван! -крикнул Джекобс.-Закладывай ло
шадей! Мы уезжаем.
Андреич опустился на лавку.
Американец хладнокровно раскуривал короткую
трубку.
- Вот что! - внезапно обернулся он к Андреи
чу.-Даю вам две минуты на размышление: или вы
мне отдадит� рысь-тогда я верну вам шкуру косу
ли,-или вас выгонят со службы. Тогда все равно
вам придется расстаться со зверем, потому что с ним
ни в одну деревню не пустят. Выбирайте.
Удар был метко рассчитан. Мысли вихрем по
неслись в голове Андреича.
Отдать Мурзука? Ни за что! Лучше лишиться
места.
Но если дойдет до этого, придется с Мурзуком
проститься. И пойдет старик один-одинешенек ски
таться по белу свету, без угла, без пристанища. ..
Чуял Андреич: недолго ему остается жить. Труд
но было старику бросить избу, которую он считал
своей.
Однако нечего было делать.
Ни слова не сказал Андреич американцу. Сходил
в избу за ружьем и выстрелил в воздух.
- Готово! -объявил возница, подводя лошадей к
крыльцу.
- Ну, хозяин,-обратился Джекобс к Андреи
чу.-Вот расписка. Я не хочу брать у вас зверя да
ром. Получите тридцать рублей. Подпишитесь вот
здесь.
- Не надо мне ваших денег,- мрачно сказал ста
рик.
В эту минуту стайка дроздов с тревожным криком
поднялась с опушки леса.
Почти сейчас же из кустов выскочил Мурзук.
Он был далеко в лесу, когда услышал выстрел
Андреича, и быстро примчался на зов хозяина.
20
Подбежав к старику, зверь вскинулся ему нn
грудь.
Старик прижал к себе голову рыси и ласково по
гладил. Потом подошел к клетке и показал на нее
Мурзуку.
- Иди, сынок, сюда!
Рысь весело вскочила на телегу и протиснулась в
узкую дверцу клетки. Андреич захлопнул за ней
дверцу и отвернулея.
- Берегите зверя,- тихо попросил он амери
канца.
- О, можете быть спокойны! - решительно за
явил Дяtекобс.- Он будет нашим любимцем. Самп
можете прийти посмотреть.
И он сказал Андреичу адрес зверинца.
Старик проводил теJiегу за ворота, еще раз про
стился с Мурзуком и, приказав ему лежать смирно,
побрел в избу.
Дома Андреич бросил в огонь шкуру косули, сел
перед печкой и горько задумался.
ГJiава шестая
В ТЮРЬМЕ
Мурзук спокойно дремал в клетке. Хозяин велел
ему лежать здесь. В этом не было ничего странного:
Мурзук привык подолгу дожидаться Андреича там,
где ему приказано. В конце концов хозяин приходил,
и тогда Мурзук снова бежал куда вздумается.
Странно было только, что его куда-то везли незна
комые люди. Но и это не беспокоило Мурзука: разве
не мог он в любую минуту толкнуть дверцу лапой,
соскочить с телеги и убежать в лес?
До станции доехали скоро. Джекобс немилосердно
гнал лошадей: он боялся, как бы зверь не наделал
ему в дороге хлопот.
Первые признаки беспокойства Мурзук обнару
жил, когда с грохотом подкатил поезд. Зверь вскочил
на ноги и стал зорко вглядываться в толпу, обступив
шую клетку. Глаза его искали хозяина.
Хозяина не было.
Джекобс успел добыть разрешение на провоз зве21
ря в багажном вагоне и с большими предосторожно
стями перенес клетку в поезд.
Поезд тронулся. Лязгнуло под полом железо, застучали колеса.
Тут Мурзук почуял, что дело неладно.
Он ударил лапой дверцу клетки.
Дверца не поддалась.
Мурзук стал бешено метаться из угла в угол, бил
лапами направо и налево, грыз прутья клетки зубами.
Все напрасно. Кругом мерно позвякивало железо.
Внезапно Мурзук понял: он попал в ловушку.
Это сразу изменило его поведение. Зверь прижался к задней глухой стенке клетки и застыл.
Только глаза его горели в темноте вагона.
Через шестнадцать часов поезд пришел в город.
Шум, грохот, крики не могли нарушить оцепенения
зверя.
Американец нанял подводу и благополучно до
ставил рысь в зверинец.
Мурзука выпустили в новую, более просторную
клетку. Он сейчас же попробовал, нельзя ли отсюда
бежать.
Слепая ярость отчаяния удесятерила его силы. Но
люди хорошо рассчитали прочность постройки: рысь
не могла вырваться из тюрьмы.
И пока обезумевший зверь метался по клетке, хо
зяин зверинца любовался им, восхищался его силой,
необычайной величиной и красотой.
Потом они пошли вместе с Джекобсом. В воротах
сада оба приостановились. До них донесся долгий,
жуткий крик рыси. Он начался с очень высокой но
rы, перешел в дикий плач и рев и кончился низким
rлухим стоном.
- Оплакивает потерянную свободу! -улыбаясь,
�казал хозяин и взял Джекобса под руку.
Оба спокойно зашагали к выходу.
Эти люди давно привыкли к бесконечно тоскливо
му крику диких зверей, обреченных на медленную
�мерть в неволе.
Весь день Мурзук неподвижно пролежал на тол
стом суке, вбитом в стену его клетки на высоте двух
метров от пола.
22
Был понедельник, и сад был закрыт для публики.
Между клетками зверей ходили сторожа. Они
убирали сад после большого воскресного гулянья,
чистили клетки, кормили зверей.
Мурзуку в клетку просунули: на длинной палке
кусок конины.
Мурзук не двинулея: тоска убила в нем голод.
Кругом ревели, дрались и топтались в тесных
клетках звери. Дальше, в местах, отгороженных час
той проволочной сеткой, хлопали крыльями и кри
чали птицы.
Глава седьмая
ночью
С наступлением темноты сторожа ушли.
Мало-помалу угомонились звери и птицы.
Когда совсем стемнело, Мурзук поднялся.
Теперь человеческие глаза не следили за ним. Он
знал это потому, что хорошо видел в темноте, и пото
му еще, что его уши ловили и понимали каждый шо
рох.
Приступ тупого отчаяния прошел. С новой силой
проснулось желание бежать. С ним вместе проснулся
голод.
Мясо все еще лежало на полу у самой решетки.
Прежде чем приняться за него, Мурзук осторожно ог
ляделся.
В соседней клетке слева были волки. Четверо из
них спокойно спали, свернувшись как собаки. Пятый
сидел, упершись передними лапами в землю. Глазами
он равнодушно уставился прямо перед собой.
Мурзук видел, что волки не обращают на него
внимания. Значит, можно схватить мясо и вскочить
с ним на сук.
Но справа раздался шорох.
Мурзук увидал в соседней клетке большую пятни
стую кошку с длинным пушистым хвостом.
Кошка кралась к решетке, за которой лежало мя
со. Она могла достать его своей длинной лапой.
Мурзук почувствовал внезапный прилив ярости.
23
Хищник не терпит близко от себя другого хищ
ника родственной ему породы. Между кошками эта
родственная ненависть особенно сильна.
Пятнистый зверь осторожно просунул лапу меж
ду прутьями. Взгляд его впился в неподвижную фи
гуру рыси.
Мурзук не шелохнулея.
Глаза зверя перебежали с него на мясо. Лапа про
сунулась дальше. Когти вонзились в мясо.
Мурзук прыгнул.
Движение было так быстро, что пятнистая кошка
не успела отдернуть лапы.
Громкий вой оглушил Мурзука. Вор отпрянул.
Мурзук быстро схватил мясо в зубы и вскочил на
сук.
Раненый зверь с яростным воем бросился на ре
шетку, но упал, ударившись о железные прутья.
Мурзук чувствовал, что в середине своей клетки
он в полной безопасности.
Не обращая больше внимания на бесновавшегося
противника, он принялся за мясо.
Чутье у Мурзука было неважное. Сразу он не ра
зобрал, что мясо плохое.
Это сказали ему теперь его длинные, чувствитель
ные усы. Он ощупал ими конину и с отвращением
бросил на пол. Никогда еще Мурзук не ел падали.
Голод страшно его мучил. Он тщательно осмотрел
всю клетку, но не нашел больше ничего съедобного.
Тогда Мурзук испустил тихое, тонкое, тоскливое
мяуканье.
Словно в ответ ему, из темноты раздался ужасный
хохот и вой.
Шерсть дыбом встала на всем теле Мурзука. Спи
на его выгнулась.
Отвратительный вопль гиены был словно сигнал
для других зверей.
Сейчас же рядом с Мурзуком поднялись, завыли
волки.
Подальше заплакал шакал.
В другом ряду клеток - напротив - один за дру
гим заревели медведи; их было много в зверинце.
Издали донеслось жуткое уханье филина. А в про
межутках между ревом и криками слышался тяже•
лый, мерный топот чудовищных ног слона.
24
Внезапно все другие звуки покрыло раскатистое
рычанъе льва.
Мурзук задрожал всем телом. Ему не надо было
и видеть зверя. Он чувствовал, что этот голос принад
лежит огромному коту, что он гораздо сильней и
больше его самого.
Крик зверей кончился так же внезапно, как начале.я.
Понемногу улеглось и возбуждение Мурзука.
Голод жег его внутренности.
Легкий шум под полом сразу привлек внимание
Мурзука. Он соскочил с дерева. Глаза его впились в
небольшую черную дырку в полу.
Прошла минута напряженного ожидания.
В темном отверстии блеснули глазки маленького
зверька. Еще через минуту из-под пола выскочила
крыса и помчалась к мясу.
Мурзук проворно прихлопнул ее лапой.
Голод не заставил его сразу растерзать добычу.
Мурзук снова насторожился и терпеливо ждал.
Скоро опять послышался шорох под полом. Вторая
крыса высунулась из подполья - и была мгновенно
подхвачена когтистой лапой.
Охота продолжалась больше часа. Уже восемь
мертвых крыс лежало вокруг Мурзука.
Девятая заметила хищника из подполья. Она
скрылась. Под полом раздался топот целой армии
крыс - и все смолкло.
Мурзук понял, что крысы ушли из подполья,
и принялся за обед.
Первые лучи зари застали Мурзука за работой.
Он схватывал зубами прутья решетки и тряс их.
Один из прутьев слегка зашатался.
Мурзук стал неистово трясти его. Прут замет
но поддавался, раскачиваясь все сильней и силь
ней.
Вдруг послышались шаги по песчаной дорожке
между клетками.
Мурзук отскочил от решетки и вспрыгнул на сук.
Сторож первым делом подошел к клетке рыси.
Зверь спокойно лежал на толстом суку. Он выглядел сытым и довольным.
Сторож почесал в затылке.
26
- Мясо не тронуто, а зверь будто сыт... Другие,
как сюда попадут, места себе не находят, а этот и в
ус не дует. Должно, привык взаперти сидеть.
Глава восьмая
БУНТ
Публика рано начала собираться в сад.
Когда первые посетители вошли в ворота, Дже
кобс кончал свой утренний обход зверинца. Он оста
новился перед клеткой рыси и подозвал сторожа.
- Рысь не съела вчерашнего мяса. Оставить в
клетке. Нового не давать, пока это не будет съедено.
- Мясо-то и сейчас того... - робко возразил сто
рож,- с душком. Зверь, должно, к свежему привык.
- Делайте что вам rоворят! - вспылил америка
нец. - Если зверей кормить свежим, сад через месяц
в трубу вылетит.
Сторож молчал. Ослушаться Джекобса он не смел:
американец был помощником хозяина.
В это время к клетке Мурзука подошла группа
школьников.
Толстенький учитель, в пенсне и с соломенной
шляпой в руках, вежливо обратился к Джекобсу:
- Скажите, пожалуйста, этого зверя, верно,
только что поймали?
- Да. Он только вчера привезен.
- Это сразу видно! Смотрите, дети, какой у него
злобный и дикий вид. Он прямо съесть готов нас гла
зами.
Это была правда: Мурзук насторожился и злыми
глазами следил за каждым движением людей.
В последние два дня в нем произошла большая
перемена. Пока Мурзук жил у Андреича, он не чув
ствовал вражды к людям. Теперь же в клетке зверин
ца сидел хищный зверь из тех, что вечно прячутся
в темной чаще леса.
- Это - рысь,- продолжал
учитель,- пантера
наших северных лесов. Водится в Европейской Рос
сии и в Сибирской тайге. В культурных странах Запад
ной Европы давно уже истребили этих опасных хищ28
ников. В Германии, например, последняя рысь была
убита в середине прошлого столетия.
- Их убивают за то, что они нападают на лю
дей? - спросила маленькая девочка.
- Ну, на человека-то разве только раненая рысь
бросится.
- А это кто? - спросил один из мальчиков, по
казывая на крупную пятнистую кошку в соседней
клетке.
- Это пантера, или леопард,- сказал учитель.
Водится в Африке и в Южной Азии.
- А кто сильней - рысь или леопард? - спросил
другой мальчик.
Учитель не успел ответить.
- Смотрите,- закричала девочка, показывая на
леопарда,- у него лапа в крови!
Джекобс быстро подошел к клетке.
- Вы невнимательно смотрите за зверями! строго сказал он сторожу.- Надо почаще ночью обхо
цить клетки. Нет сомнения, что это рысь подралась
ночью с леопардом. Давайте ей поменьше мяса, пока
она не перебесится.
Подошли новые посетители, разглядывали рысь,
старались вывести ее из терпения. Мальчики кидали
в нее песком.
Мурзук весь день сидел как на иголках.
А ночью снова принялся расшатывать железный
прут.
Тянулись дни. Железный прут все еще держался
нижним концом в каменном полу клетки.
Мурзук жестоко страдал.
Осторожные крысы ни разу больше не показыва
лись из подполья. · Долгий голод заставил Мурзу
ка есть тухлую конину. Но и этой пищи не хватало.
Под густой шерстью рыси отчетливо выступили ре
бра.
Днем Мурзук казался ко всему равнодушным. Ни
какие приставания публики не могли его вывести из
себя. Что бы ни делали люди, он неподвижно лежал
на своем дереве.
Только по ночам он оживлялся.
Быстро съедал мясо и сейчас же принимался за
решетку. Целыми часами раскачивал все тот же ша
тающийся прут.
27
Сторожа не замечали его работы: шатающийся
прут был в темном углу клетки.
И вот, через два месяца п;осле того как он попал
в клетк у, Мурзук почувствовал, что скоро вырвется
на свободу.
Прут совсем раскачался. Еще несколько сильных
ударов - и он выскочит из своего гнезда в полу.
Это было под утро. Показались люди.
Мурзук давно научился терпенью. Он опять залез
на свой сук.
В этот день было особенно много публики в саду.
Уже давно хозяин печатал объявления в газе
тах, что со дня на день ожидается прибытие из Аф
рики человекообразной обезьяны. Наконец ее при
везли.
Это была самка шимпанзе.
В родном лесу у нее остался детеныш, которого
она кормила своим молоком.
Всю дорогу ее держали связанной. Теперь выпус
тили в просторную клетку и развязали путы.
Увидев, что из клетки вырваться нельзя, обезья•
на пришла в бешенство. Она яростно бросалась на
стены, кусала и дергала прутья, выла и била себя
кулаками в грудь.
Когда и это не помогло, обезьяна впала в ужас
ное отчаяние. Она села на землю, схватила себя ру
ками за волосы и стала раскачиваться. Хриплый вой
перешел в беспомощный плач.
Люди отворачивались от клетки.
А звери начали кричать.
Заплакали шакалы, всхлипывая, как дети. Завы
ла, захохотала гиена. Медведи и волки заметались
в своих клетках.
Раскатистое рычанье льва утонуло в общем крике
зверей.
Публика в страхе бросилась к выходу.
Джекобс, почуяв недоброе, послал одного из сто
рожей за винтовкой, другому велел вызвать пожар
ную команду. Звери еще ни разу не приходили в та
кое возбуждение.
Пронзительно кричали птицы.
Высоко задрав хобот, неистово трубил слон.
Всегда спокойная рысь кидалась на решетку своей
клетки.
28
Джекобс заметил, что один из прутьев дрожит и
качается при каждом ударе.
Подбежал запыхавшийся сторож и подал амери
канцу винтовку.
Джекобс поспешно направился к Мурзуку. Со всех
сторон из клеток сверкали налитые кровью глаза.
В эту минуту сзади раздался испуганный крик
сторожа.
Американец быстро обернулся. Он увидал, как
белый медведь с треском распахнул сломанную двер
цу своей клетки.
Огромное тело зверя грузно вывалилось наружу.
Но через мгновенье медведь с ревом вскинулея на
задние лапы и шагнул к американцу.
Американец понял, что сейчас рассвирепевшее чу
довище сомнет его под собой.
Он вскинул винтовку.
Мушка плясала у него перед глазами, никак не
попадая в разрез прицела.
Джекобс выпустил наугад все пять пуль своей
винтовки. Зверь вдруг перестал реветь, закачался и
рухнул на землю. Одна из пуль попала ему в глаз,
другая - в ухо.
Джекобс, не глядя, вставил в ружье новую обойму.
- Рысь! - закричал он сторожу.- Прут качается.
Сторож подбежал к клетке Мурзука.
Мурзук изо всей силы бросился на решетку.
Прут погнулея и выскочил из гнезда в полу.
Сторож испуганно вскрикнул.
Голова зверя просунулась наружу.
- Стреляйте! - закричал сторож
и побежал
назад.
В это мгновение сильная струя воды ударила в
глаза Мурзуку. Ослепленный, испуганный зверь от
скочил от решетки.
Вода из брандспойта валила его с ног.
Пожарные быстро подставили к сломанной решет
ке переносную клетку. Выход был закрыт.
Струю брандспойта направили на других зверей.
Все клетки были залиты водой.
Перепуганные звери забились в углы.
29
Глава ,цевята•
СВИДАНИЕ
Тяжело жилось Андреичу без верного друга. Здо
ровье стало совсем плохое. Старик с трудом передви
гал ноги.
С тех пор как американец увез Мурзука, прошло
уже три месяца. Надвигалась суровая северная зима.
•Пора, видно, пришла мне помирать,- подумал
Андреич.- Перед концом хоть друга повидаю в по
следний раз. А там и на покой можно•.
Старик подал прошение об отпуске и отправился
в путь-дорогу.
За тридцать лет житья в сторожке Андреич крепко
свыкся с лесом. Трудно пришлось ему в городе. На
силу разыскал зверинец.
Старик купил у входа билет и пошел искать Мур
зука.
Первыми шли клетки с птицами.
В углу, отгороженном высокой проволочной сет
кой, Андреич увидал большую, незнакомую ему
птицу.
Она сидела на сухом дереве, вся скорчившись и
сутуло вобрав в плечи крючконосую голову на длин
ной голой шее. Птица подняла оба огромных темных
крыла над головой, словно хотела ими закрыться от
всего, что видела кругом.
•Гриф•,- прочел Андреич надпись на дощечке.
И подумал: •Тошно, поди, тебе здесь. Привык в под
небесье летать•.
Дальше плавали в бассейне разных пород утки,
гуси, лебеди, чайки. По краю водоема важно расха
живал длинноногий журавль и сновали мелкие ку
лички.
Андреич сразу приметил, что над бассейном не
было сетки.
•должно, ручные,- подумал он.- Только что же
они больно невеселые?•
Одна из чаек приподнялась с воды и замахала в
воздухе обрубками крыльев.
Старик 'tоропливо отвернулся. Он стал глядеть на
просторную клетку с целой стаей чижей, снегирей,
щеглят и других певчих птиц.
30
Они напевали и чирикали, неугомонно перепархи
вая с ветки на ветку.
Только один красногрудый снегирь сидел нахох
лившись внизу, на кормушке с конопляным семенем.
Андреич внимательно поглядел на него и покачал
головой.
- Слышь, сынок,- обратился он к стоявшему ря
дом с клеткой сторожу,- эту птаху, что на кормушке
сидит, хохлится, отсадить бы надо. Больная. Гляди,
глаза закрыла. Пропадет к утру.
- Сами знаем! - грубо сказал сторож.- Не на
ша печаль больных подбирать. Там у них,- сторож
кивнул на клетку,- санитары есть. Небось, подбе
рут.
Андреич в недоумении посмотрел на клетку. О ка•
ких санитарах говорил ему сторож?
Вдруг из дырки в дальнем углу выскочила крыса,
стремглав пронеслась по клетке и скрылась в другую
норку. Сейчас же за ней высунулась вторая, понюха
ла воздух и юркнула назад, мелькнув длинным голым
хвостом.
Старик вздрогнул и поспешно пошел дальше.
Перед ним потянулея длинный ряд клеток с бел
ками, зайцами, лисами.
Старик не узнавал знакомых зверей. Он привык
их видеть живыми, быстрыми, мелькающими в траве
и ветвях. А тут, в клетках, сидели словно чучела их,
с тусклыми, мертвыми глазами и вялыми движе
ниями, ко всему равнодушные.
Толпа народа стояла. у клеток с бурыми медве-.
дями.
Один из зверей сидел на краю своей клетки. Ноги
он свесил вниз и передними лапами держался за пру
тья загородки.
В главах медведя Андреичу почудилась такая тос
ка, что он поскорей отвел от них взгляд.
Он с тревогой искал глазами Мурзука.
До него донеслись слова какой-то женщины, ука
зывавшей детям на толстоголового быка с облезлой
шерстью на дряблой морщинистой коже.
- Этот зубр так стар,- говорила женщина,- что
никогда не ложится. Он боится больше уж не встать.
А спит, прислонившись боком к стене. Устанет один
бок, он приткнется другим - и дремлет.
81
Жалость и тревога росли в груди Андреича. За все
тридцать лет жизни в лесу он ни разу не видал дрях
лого зверя. Там, среди животных, существовал закон
смерти на ходу. Здесь звери и птицы не жили - про
зябали взаперти, когда были полны сил и здоровья.
и долго мучились, одряхлев, дожидаясь запоздалой
смерти. Старик со страхом думал о Мурзуке. Призна
ет ли он хозяина? Теперь ему все люди должны ка
заться врагами.
Публика запрудила проход у клетки леопарда.
Над шапками и шляпами Андреич увидал знако
мую голову зверя с бакенбардами и черными кисточ
ками на ушах.
Старик заволновался. Он попробовал пройти
сквозь толпу, но его оттеснили.
Тогда, не соображая, что делает, он полез через
невысокую деревянную загородку, отделявшую клет
ки от публики. Кто-то испуганно крикнул ему:
- Дедушка, берегись!
Но было уже поздно: старик приник лицом к ре
шетке.
Публика ахнула, рысь широким прыжком кину
лась на старика.
Тут произошло то, чего никто не ожидал: рысь
лизнула старика прямо в губы и радостно заур
чала.
- Узнал, сынок,- бормотал Андреич, забыв обо
всем кругом себя,- узнал, родимый!
Он просунул руки за загородку и гладил костля
.вую спину зверя.
Публика пришла в неистовый восторг.
- Ай, дедушка! Ну, молодчина! Видно, прежде
его был зверь. Зверь-то - вот умный, как собака! При
знал хозяина!
- Прошу разойтись! - раздался вдруг резкий го
лос за спиной зрителей.- Гражданин, потрудитесь
сейчас же выйти за барьер.
Мурзук грозно зарычал. Андреич обернулся.
Перед ним стоял Джекобс, сердито нахмурив
брови.
- Дозвольте, мистер, с сынком проститься? робко попросJ{л старик.
- Выходите, я вам говорюl - закричал америка
нец.- За барьер ходить строго воспрещается,
аа
- Да зверь его не тронет,- заступился кто-то из
публики.
- Сторож! - позвал Джекобс.- Как вы смеете
допускать такое безобразие! Сейчас же выведите ста
рика.
- Уйду, уйду! - заторопился Андреич, еще раз
погладил тощие бока Мурзука и, кряхтя, полез через
загородку.
Публика бросилась помогать ему. По адресу
Джекобса посыпались ругательства.
Андреич испугался скандала. Он старался поско
рей отойти дальше от клетки.
Мурзук рычал и рвался ему вслед.
Не так просто было Андреичу избежать расспро
сов публики. Его обступили, просили рассказать, где
он поймал рысь, долго ли держал, почему зверь так
любит его.
Только через полчаса Андреичу удалось скрыться
от любопытных в какой-то узкий, зловонный проход
между задами клеток.
Андреич устало прислонился к стене. В голове у
него стоял шум. Старик припомнил все, что видел в
зверинце. Он много бы отдал, чтобы выкупить отсюда
любимого зверя. Но Андреич отлично понимал, что
новые хозяева ни за что не выпустят свою жертву.
Отчаяние брало старика: оставить Мурзука на та
кое мученье!
В проходе было темно и тихо. Андреич невольно
прислушивался,- не услышит ли еще раз голос Мур
зука?
Понемногу он стал различать тонкое, жалобное
мяуканье рыси. Оно слышалось где-то совсем близко,
точно Мурзук был рядом.
Андреич взглянул на стену. Его глаза различили
в ней железную дверь и железный засов на ней.
· •Это его клетка! - сообразил старик.- Он здесь
рядом•.
Неожиданная догадка мелькнула у него в голо
ве: вытащить вот этот засов - и Мурзук выйдет на
волю!
Сейчас же в груди захолонуло от страха.
•А как поймают? Тогда пропали оба!•
Опять за стеной послышалось тоскливое мяука
нье.
2-103
33
•А будь что будет! - решился Андреич.- Тот не
человек, кто об звере не сочувствует и за себя тру
сит•.
Старик дернул засов. Железо громко звякнуло, и
тяжелый болт упал на землю.
Андреич испуганно оглянулся.
Мимо прохода быстро прошагал Джекобс.
Андреич проворно выбрался через другой конец
прохода.
В саду было светло. Громко играл духовой ор1сестр, визжала публика на •американских горах•.
Андреич торопливо шагал к выходу. Ему каза лось, что сзади его догоняет Джекобс, и он не смел
оглянуться.
Мысли путались.
•догадаются, кто -засов отодвинул? А что, если
Мурзук меня сейчас здесь нагонит? Вырвется - за
стрелят! Либо сторож прежде зверя заметит, что болт
вынут•.
Эта последняя мысль больше всего напугала ста
рика: вдруг не удастся побег Мурзука? И опять Анд
реич вспомнил торчащие ребра рыси, тоскливые глаз
ки медведя, птиц с подрезанными крыльями, больно
го снегиря.
Жалость с новой силой охватила старика.
•Там будь что будет, лишь бы Мурзук вырвался!•
И долго еще, уже подходя к вокзалу, старик упрямо
твердил:
- Тот не человек, кто об звере не сочувствует!
Глава десятая
МИСТЕР ДЖЕКОБС ТРЕНИРУЕТСЯ
Наутро после появления Андреича мистер Дже
кобс поднялся очень рано.
У него была привычка перед отправлением на
службу упражняться в стрельбе из мелкокалиберки.
Жил он рядом со зверинцем. Задней стеной его
дом выходил на пустырь.
На пустыре была большая лужа и свалка разного
мусора и отбросов. Сюда собирались голуби, галки,
вороны; Джекобс стрелял их с чердака.
34
- Меткая стрельба пулей,- говорил он,- требу
ет ежедневной тренировки. И непременно по живой
цели.
После случая в зверинце Джекобс хотел быть уве
ренным в своем выстреле. Он хорошо знал, что толь
ко счастливая случайность помогла ему свалить дву
мя пулями вырвавшегося из клетки медведя.
И в это утро, быстро одевшись, Джекобс схватил
винтовку и поднялся на чердак.
На чердаке было темно. Только через отверстия в
крыше падал узкими полосами мутный свет.
Мистер Джекобс подошел к одному из этих отвер
стий и выглянул наружу.
Внизу на куче мусора, около лужи, сидела стая
голубей. Птицы не замечали стрелка.
Джекобс тщательно, с упора выцелил одну из них
и выстрелил.
Раненный в крыло голубь судорожно забился и по
катился с крутой кучи. Стая взлетела, но снова опу
стилась на землю: кругом никого не было видно.
Джекобс прицелился в другого голубя.
В это время сзади него что-то зашуршало.
Он обернулея.
Ему почудилось, будто два блестящих глаза смот
рели ему в спину и мгновенно потухли, как только
он повернулея к ним лицом.
•Кош1саl • - подумал Джекобс.
Он снова стал прицеливаться в голубя.
Но неприятное ощущение устремленных в спину
глаз не покидало его. Он никак не мог сосредоточить
внимания на своей цели.
- Брысь! - громко крикнул он в темноту.
В углу опять послышался легкий шорох.
На мгновенье Джекобс увидал под черным сводом
крыши два горящих глаза. И снова ничего не стало.
- Что за черт! - выругался американец.- Пого
ди же, я тебя живо сниму оттуда!
Он нервничал и злился на себя за это.
Теперь он успел уже немного привыкнуть к тем
ноте. В том месте, где минуту тому назад зажглись
таинственные глаза, он различил нагроможденные
друг на друга пустые ящики.
Джекобс поднял винтовку и наугад выпалил в
ОДИН ИЗ НИХ.
2*
35
Пустой ящик с грохотом слетел на пол.
В полосе света мелькнула голова и белая грудь
рыси.
Одна из пуль, как ножом, срезала конец короткого
хвоста зверя.
Потом тяжелое тело рыси со всего маху ударило
стрелка в грудь. Он упал.
Винтовка с треском ударилась об пол- и все
смолкло.
А через полминуты крупная рысь выскочила че
рез узкое отверстие и исчезла за поворотом крыши.
Мурзук оглянулся.
Сзади лежал большой пустырь. С трех других сто
рон тянулись бесконечные крыши и глубокие про
валы улиц между ними.
Выбора не было: он должен был избегать откры
тых мест.
Мурзук добежал до конца крыши, слез на землю,
пересн:очил на другой дом, там натретий- и так на
правился к центру города.
На улицах уже показались прохожие.
Шли на завод рабочие. Один из них случайно
поднял голову вверх и удивленно крикнул:
- Гляди, какая кошка громадная!
Но Мурзук уже скрылся за трубу.
А в зверинце в это время сторож заметил исчезно
вение рыси и поднял тревогу. Он клялся, что ночью
дважды обходил клетки и все звери были на местах.
Он не мог знать, что уже под утро Мурзук слу
чайно прислонился к задней дверце и неожиданно
очутился в узком проходе между клетками.
И никто не видал, как зверь осторожно прокрал
ся через весь сад, перелез через высокую ограду и
взобрался на первый попавшийся дом; как он спря
тался в пустых ящиках на чердаке и встретил там
своего врага.
Глава одиннадцатая
СТРАХ
Было три часа дня, когда толстенький учитель
вышел из школы и сел в трамвай.
Он только что рассказывал детям о диких крово36
жадных зверях, которые рыщут в дремучих лесах. Оп
так увлекательно описал охоту на них, что несколько
мальчиков решили бежать в тайгу, когда кончат
школу.
Теперь учитель ехал домой и думал, что он и сам
бы не прочь поохотиться на медведя или тигра.
На первой же остановке в вагон ворвался малень
кий газетчик. Он размахивал сложенным листком и
кричал:
- Вечерний выпуск! Страшное убийство человека
зверем! Зверь бродит по городу. Остерегайтесь ходить
на чердак!
- Господин! - обратился он вдруг к учителю.
Купите газету: ваша жизнь в опасности!
- Что такое? Что ты выдумываешь? - подско
чил толстенький учитель.- Давай сюда газету.
На первой странице было напечатано крупными
буквами:
•Сегодня ночью из клетки зоологического сада
вырвалась рысь. На чердаке соседнего с садом дома
в луже крови обнаружен труп служащего из зверин
ца. Зверь-убийца еще на свободе•.
Дальше, в большой, наспех составленной заметке,
сообщалось, что рано утром рысь замечена прохожи
ми на крыше одного из домов за три квартала от зве
ринца. Днем в центре города трубочист чуть не был
сброшен зверем с крыши пятиэтажного дома.
Тут же было помещено подробное описание рыси,
ее образа жизни, необычайной кровожданости, лов
кости и силы.
Судя по этой статье, выходило, что рысь го
раздо опаснее тигра, льва и вообще всех хищных
зверей.
Статья кончалась словами:
•Всякий хищный зверь, хоть раз отведавший че
ловеческой крови, теряет страх перед людьми и стано
вится людоедом.
Не желая способствовать панике в городе, мы все
же не можем не посоветовать всем обывателям наше
го города тщательно остерегаться встречи с рысью, в
особенности избегать темных чердаков.
Приняты все меры, и мы не сомневаемся, что
зверь будет пойман или застрелен в ближайшие же
часы, несмотря на свою замечательную способность
37
прятаться и ускользать невредимым даже от опыт
ных охотников•.
Толстенький учитель опустил газету, снял пенсне
и вытер холодный пот со лба. Ему уже не хотелось
охотиться на диких зверей.
Он вспомнил, как месяц тому назад разглядывал
рысь в зверинце. Даже в клетке она производила та
кое жуткое впечатление! Что, если ему придется те
перь встретить ее на улице?
Мурашки забегали по спине учителя.
Он уже решил никуда не выходить из дому, пока
не узнает, что зверь пойман. Дома у него висело охот
ничье ружье, из которого он стрелял летом рябчиков
и перепелок. Он :может ружье зарядить пулей и за
щищаться, если рысь вздумает забраться к нему в
квартиру. Через десять минут вагон подошел к оста•
новке, где учителю надо было слезать.
Всю дорогу до дому учитель поглядывал вверх, иа
крыши.
На углу городского сквера против его окон стояла
кучка народу. Какой-то оборванец, коротенький и
толстый, хвастливо уверял, что его-то рысь не тронет,
потому что дикие звери бросаются только на длинных и
тощих.
У толстенького учителя немножко отлегло от
сердца.
Войдя в свой дом, учитель долго осматривал сни
зу лестницу, прежде чем по ней подняться. Его квар
тира была в третьем этаже, под самой крышей.
Никогда еще он с такой быстротой не отпирал
ключом двери, как в этот раз.
Наконец-то он был дома! Обедать он сел только
после того, как тщательно осмотрел все задвижки
на окнах.
После обеда учитель протер пенсне и уселся в
кресло против окна. Заряженный пулей дробовик
стоял рядом с ним.
Теперь толстенький человек чувствовал себя храб
рым. Он открыл форточку и стал прислушиваться к.
доносившимся с улицы голосам.
- Экстренный выпуск! - звонко крикнул газет
чик, вывернувшись из-за угла.- Зверь все еще на
свободе!
Публики на улице было мало.
88
Торопливо проехал извозчик, погоняя худую кля"
чу. Седок беспокойно поглядывал вверх.
На минуту улица совсем опустела.
Вдруг белая кошка галопом промчалась через ули
цу в сквер. За ней широкими скачками пронесся
большой серый зверь.
Оба исчезли из глаз раньше, чем учитель пришел
в себя.
Он вскочил с кресла, бросился к телефону и беше
но забарабанил пальцами по кнопкам.
- Алло! Дежурный? Квартальный? Алло, алло!
Дежурный? Рысь! В сквере! За кошкой! Сейчас!
Стойте, стойте! Запишите: сообщил учитель Труси
ков.
- Да, да, кончили!
Учитель повесил трубку и снова бросился к окну.
Через пять минут примчался отряд вооруженных
людей. Они цепью окружили сад.
Учитель видел, как цепь по сигналу медленно
двинулась между деревьями. Люди держали ружья на
изготовку.
Трусиков был доволен: рысь окружена.
Она будет убита, и все узнают из газет, что это он,
учитель Трусиков, освободил город от страшного лю
доеда.
Гп:ава двенадцатая
НА РЕКЕ
Ночью этого поздиеосеннего дня двое бродяг си
дели на каменной набережной широкой реки ...
Яркая луна освещала их рваные платья и броса
ла густую тень на лица, скрытые круглыми козырь
ками кепок.
Они коротали длинную ночь, изредка перебрасы
ваясь фразами.
- Ты чего ржешь? - спросил один, поджимая
под себя длинные, тонкие, как палки, ноги.
- А вспомнил, как вчера зверя травили, а я на
пугался,- ответил другой, короткий и толстый.
И, не дожидаясь приглашения, стал рассказывать.
- Захожу это я днем в городской сквер - пуб39
лику поглядеть. Забрался rде потемней, сел на лавоч
ку, да и вздремнул малость.
Просыпаюсь,- что такое делается! Гляжу: цепь;
все с винтовками наперевес идут нога за ногу, а сами
все вверх глядят, по деревам.
Глянул я вверх,- язви тя! прямо надо мной сидит
на суку огромадный серый зверь. Тут я разом смек
нул: рысь это, что из клетки вырвалась. Портрет я
ейный только перед тем в газетке видал.
•Эге,- думаю,- это тебя, дружище, накрыть хо
,i'ятf •
Тут как раз один подошел. Спрашивает: •Не ви
дал зверя?•
Я и говорю: •Никак нет,- говорю,- не случилось
видеть..
Он и пошел. На дерево, под которым я сидел, да
же и не глянул. Я голову поднял: сидит зверь на су
ку, не шелохнется и глаза потушил.
Подмигнул я ему: ну, говорю, товарищ дорогой,
ловко мы с тобой их провели! Счастливо, говорю, ос
таваться! И айда из сада.
Теперь пишут, расследуют, кто его из клетки вы
пустил. Дознались, что третьего дня к нему приходил
старик один деревенский. Адрес его ищут.
Бродяги замолчали.
Где-то в пустой улице залаяла, залилась собака.
- Ишь, надсаждается! - сказал длинноногий.Словно бы лису гонит.
Лай продолжался.
Теперь уже ясно слышали бродяги переливчатый,
со взвизгом, голос гончей, бегущей по свежему следу.
- А ведь вправду - гонит! - изумленно сказал
короткий.
Он обернулся, поглядел на улицу и вдруг схватил
·rоварища за руку.
- Летит - не поймать! Никак рысь!
Оба увидали беззвучно скачущего по темной сто
роне улицы зверя. Гораздо дальше, в конце длинной
улицы, внезапно выскочил� из-за угла собака.
Бродяги не успели сообразить, что им делать.
Рысь промчалась в ста шагах от них и шумно ки
: .улась в воду.
- Лодку! - спохватился длинноногий.- Вон у
баржи. Поймаем - награду дадут.
40
Оба разом бросились к барже.
Собака подбежала к реке и заметалась по берегу.
Через минуту бродяги были в лодке.
- Режь конец! - скомандовал длинноногий, вы
таскивая из-под банки весло.
Коротконогий полоснул ножом по веревке, лодка
оторвалась и поплыла по течению.
- Грести как же? - растерянно спросил корот
коногий. Вместо второго весла в лодке лежал багор.
- Жарь багром! Догоним!
На берегу, потеряв след, досадливо выла собака,
мечась по набережной.
Впереди чуть заметно мелькала голова рыси в за
литых луной волнах.
Бродяги гребли изо всех сил.
Минут через пять коротконогий обернулся к товарищу.
- Близко! - зачем-то шепотом сказал он.
Рысь громко фыркала перед самым носом лодки.
- Заворачивай носl - скомандовал
длинноногий.- Я ее веслом по кумполу.
Коротконогий не послушал: ему самому хотелось
убить зверя. Он ударил багром в ныряющую голову,
но промахнулся.
Длинноногий перескочил с кормы на нос, оттолк
нул товарища и замахнулся веслом.
Зверь плыл у самой лодки.
Длинноногий со всего маху опустил весло ему на
голову.
Зверь увернулся.
Весло плеснуло по воде и выскользнуло у бродя
ги из рук.
- Багор 1 - завопил длинноногий.
Коротконогий нацелил в шею животного и метнул
багор, как копье.
В то же мгновение рысь выскочила из воды всей
передней частью тела.
Багор пролетел мимо. Передние лапы зверя косну
лись борта.
Скачок - и Мурзук очутился в лодке, готовый к
новому прыжку.
- Скакай! - отчаянно закричал длинноногий и
махнул за борт. Но коротконогий был уже в воде.
Вода была страшно холодная. Все же бродяги чув•1
ствовали себя в ней лучше, чем в лодке, с глазу на
глаз с разъяренным зверем.
К счастью, до берега было недалеко.
Через несколько минут бродяги, отчаянно ругаясь
и отплевываясь, вылезли на набережную. Вода руч·ь
ями текла с них.
Лодка с Мурзуком плыла далеко по течению.
Глава тринадцатая
КОМПАС И ТЕЛЕГРАФ
Лодка быстро вынесла Мурзука за черту города.
Зверю не хотелось снова лезть в холодную воду. Он
терпеть не мог воды, как все кошки, и попал в реку
не по своей воле.
Светало.
Перед глазами Мурзука проплывали деревни, рощи, поля.
Дальше река делала крутой поворот.
Лодка понеслась у самого берега.
Здесь, на песчаном обрыве, тянулея сосновый бор.
Мурзук спрыгнул в воду и через минуту взобрался на кручу.
Бор был редкий и без подлеска. Спрятаться в нем
было трудно.
Все же это был настоящий лес, и Мурзук в первый
раз с тех пор, как покинул сторожку Андреича, по
чувствовал себя хорошо. Глаза его блестели.
Мурзук быстрой кошачьей рысью побежал впе
ред. Ему хотелось есть, и он сильно устал, но сейчас
было не до отдыха. Он не обращал внимания на ма
леньких птиц, поднимавшихся с земли при его при
ближении. Охота за ними требовала задержки, а он
спешил добраться до густого леса.
Только когда дорогу ему перебежала мышь, Мур
зук быстро схватил ее и съел на ходу.
Лес опускался под гору. Стали попадаться ели и
березы. Деревья росли чаще. Под ногами был· мягкий
сырой мох.
Мурзук бежал вперед, все по одному и тому же
направлению.
Сам зверь не отдавал себе отчета, куда он бежит.
•а
llo в груди его был словно компас, который направлял
его бег.
Невидимая стрелка этого несуществующего ком
наса указывала на северо-восток. Там, за сто километ
ров от места, где находился зверь, стояла избушка
старика Андреича и темнел родной лес Мурзука. Ле
са и реки, поля и деревни раскинулись между зверем
и далекой целью его путешествия.
Солнце уже высоко стояло над деревьями. Мурзук
пробирался теперь по густой чаще.
Наконец он выбрал сухое местечко под ветвями
большой ели, примял брюхом мох и опавшую хвою
и лег, свернувшись клубком. Через минуту он уже
1срепко спал.
Прошло часа два. В воздухе закружились сне
жинки.
В лесу было тихо. Только на макушке большой
ели пищали крошечные корольки да цикали в ветвях
синицы.
Зверь все еще спал.
Двое охотников осторожно пробирались через лес.
С ними не было собаки, которая предупредила бы их
о близости дичи. Они тихо раздвигали перед собой
ветви, каждую минуту ожидая, что из чащи неожи
данно выскочит заяц или с шумом поднимется глу"
харь.
Глубокий сон не помешал Мурзуку услышать из
дали приближение людей. Его уши даже во время сна
чутко ловили малейший звук, как радиоантенна ло
вит легчайшие колебания электрических волн.
Уши Мурзука повернулись в ту сторону, откуда
шли охотники. Глаза открылись.
Мурзук знал, что идут два человека, один справа,
другой слева от него. Надо было или побежать прямо
вперед или прятаться на месте.
Если бежать, люди могут заметить.
Мурзук вжался всем телом в мох.
Охотники поравнялись с ним. Они шли на рас
стоянии тридцати шагов друг от друга, не подозре
вая, что между ними лежит зверь.
Один из охотников остановился.
- Иди сюда,- негромко крикнул он другому,
и давай перекурим. В этой чаще вее равно ни черта.
нет.
43
Мурзук привстал.
Под кожей у него комками вздулись мышцы: он
слышал, как охотники остановились, и ждал, что они
направятся в его сторону.
- Погоди! - ответил другQй.- Дойдем до опуш
ки, там закурим. В этакой чащобе никогда не знаешь,
что тебя ждет через шаг.
Ну ладно.
И оба пошли вперед.
Комки под кожей Мурзука разгладились. Он при
слушивался, пока шаги охотников затихли. Потом
опустился на землю и опять погрузился в сон.
С вершины соседнего дерева на елку перепрыгну
ла белка. С ветки на ветку она все ниже и ниже опу
скалась к земле, пока вдруг не заметила под самым
стволом рысь.
Зверек замер на месте, боясь неосторожным дви
�ением выдать себя хищнику. Пушистый, рыжий
хвост совсем прикрыл спину, а глаза впились в страш
ного зверя.
Но зверь не двигался.
Прошла минута, другая, третья.
Белка устала сидеть все в той же позе. Испуг ее
прошел.
Она прыгнула и быстро побежала по стволу вверх.
На большой высоте она почувствовала себя в пол
ной безопасности и с любопытством стала разгляды
вать невиданного зверя.
Он лежал по-прежнему без движения.
Любопытство разбирало белку все сильней.
Она снова спустилась книзу и уселась на нижней
ветке ели.
Никак нельзя было понять: спит зверь или он
мертв?
А может быть, он только притворяется?
Белка сердито зацокала и замахала пушистым
хвостом. Дрогни хоть ус на морде зверя, она мгно
венно очутилась бы опять на вершине дерева.
Но р�сь не шевельнулась.
Ясно, что она мертва.
Любопытный зверек осторожно спустился по
стволу на землю, все еще стараясь держаться подаль
ше от мертвого врага.
Он увидал, что глаза рыси плотно закрыты.
44
Маленькими, неловкими прыжками белка прибли
зилась по земле к трупу. Она опустилась на короткие
передние лапки и потянулась усатой мордочкой к
зверю, осторожно обнюхивая его. Как молния, сверк
нули зубы рыси - и кости белки хрустнули в ее пасти.
Слуховой телеграф Мурзука работал исправно и
при закрытых глазах зверя.
Позавтракав, Мурзук снова тронулея в путь по
прежнему направлению.
Глава четырнадцатая
СТР АШНЬШ ВСАДНИК
Три дня Мурзук почти безостановочно подвигался
вперед.
Часто по пути ему встречались села и поля. Он
делал большие круги. чтобы на открытых местах не
попасться на глаза людям.
Питался Мурзук в дороге впроголодь, чем придет
ся. И когда к ночи третьего дня добрался до большо
го дремучего леса, почувствовал, что силы изменяют
ему.
В темноте Мурзук набрел на звериную тропу. Тро
па пролегала чащей и вела к болоту, куда летом ко
сули и другие лесные звери ходили пить.
Тут можно было поохотиться за крупной дичью.
В одном месте наполовину вывороченное из земли
дерево склонилось над самой тропой.
Мурзук взобрался на него и улегся ждать добычу.
Ночь была темная и холодная. Изморозь покрыла
землю.
Проходил час за часом, но ни одно животное не
показывалось на тропе: в холода звери лижут иней
на траве и деревьях и не ходят на водопой.
Но вот уши Мурзука уловили отдаленный хруст
шагов. Кто-то шел по траве.
Мурзук собрал свое сильное тело в ком и уставил
ся в темноту расширившимися глазами.
Шаги медленно приближались.
Это не могла быть косуля: слишком тяжела была
поступь. Слышно было, как под ногами животного
трещат толстые сучья. Еще не зная, кто приближает45
ся, Мурзук чувствовал, что ему лучше отказаться от
нападения на этого великана.
Но голод разжигал его кровожадность. Все ero
тело было напряжено, как тетива натянутого лука.
Толчок - и трехпудовая стрела сорвется с дрогнув
шего дерева.
Сучья трещали все ближе.
И вот острые глаза Мурзука различили в темноте
фигуру молодого лося. Животное медленно шло по
тропе.
Мурзук почувствовал страх: противник был сли
шком велик и силен.
Вот рога молодого лося чуть не коснулись скло
ненного над тропой ствола. Прямо под собой Мурзук
увидал незащищенную спину животного.
И прыгнул.
Задние лапы рыси впились в хребет и в бок лося;
передние мертвой хваткой обхватили могучую шею.
Лось бешено рванулея вперед и побежал по тропе,
мотая головой, брыкаясь и кидаясь из стороны в сто
рону.
Ветви хлестали Мурзука по бокам и голове, грозя
вырвать глаза. Спину в кровь рвали закинутые назад
рога лося.
Мурзук ничего не замечал: все его внимание со
средоточилось на том, чтобы как-нибудь удержаться
на спине обезумевшего от боли животного. Сорвись он
на землю - и конец: страшный удар рогами, и за
ним целый град ударов крепкими, острыми копытами
в голову, в грудь, в живот. И через минуту красивое
тело хищника превратилось бы в бесформенную ок
ровавленную груду мяса.
Лось несся по тропе с невероятной для такого ог
ромного животного быстротой. Страшный всадник
ежеминутно мог вцепиться зубами ему в загривок и
перегрызть становую жилу.
Только открытое место могло спасти лося: на уз
кой тропе, между двумя стенами чащи могучее жи
вотное не могло развернуться и сбросить со спины
рысь.
Бешеgая скачка продолжалась, и никто не мог бы
скавать; кто осилит: всадник или конь.
Вдруг перед налившимися кровью глазами лося
мелькнул просвет: чаща кончилась.
46
За ней начиналась большая поляна.
Лось вылетел на нее со всего маху - и сразу по
грузился по брюхо в топкое лесное болото.
Н9.прасно он напрягал всю свою огромную силу,
стараясь вытянуть увязшие передние ноги.
Его тяжелое тело все глубже погружалось в топь.
Мурзук скользнул на шею животному и впился в
загривок.
Через минуту лось страшно захрипел и повалился
на бок.
Мурзук победил.
Глава пятнадцатая
ОБОРОТЕНЬ
Деревенский староста был очень удивлен, неожи
данно получив бумажку с приказанием немедленно
арестовать и препроводить в город лесного сторожа
Андреича.
Староста давно знал Андреича и никак не мог
взять в толк, чем мог старик провиниться перед на
чальством.
Однако долго рассуждать не приходилось: в бу
мажке было ясно сказано, что надо делать.
Староста вызвал двух объездчиков и передал им
приказание начальства. Объездчики уже пошли было
снаряжаться, но тут случилось такое, что их помощь
немедленно потребовалось здесь же, в селе.
В избу к старосте с криком и плачем ворвалась
целая толпа баб. Бабы были страшно напуганы и так
галдели, что долго ничего нельзя было разобрать.
Кричали, что в селе появился оборотень.
Староста велел вытолкать всех их из избы. Оста
вил только одну, поспокойней, и велел рассказывать
все толком.
Оказалось, накануне вечером бабы от нечего де
лать - мужчины все были на станции, на работе
собрались на посидки. Как водится, песни играли и
рассказывали сказки. Одна рассказала очень страш
ное - про оборотней.
- А утром - с полчаса тому - старуха Митрев
на этого самого оборотня и увидала.
48
Дело было так.
Пошла Митревна выпускать овец из хлева. Глядит,
дверь распахнута, овец нет, а одна лежит на земле
наполовину съедена.
Митревна за сарай, а там овцы. Забились к забо
ру, стоят в куче, дрожат и от каждого стука шараха
ются. Тут уже ей сразу в голову взбрело, что нечистой
силой пахнет.
Только хотела соседку кликнуть, глядит - сосед
кии черный кот с плетня - и к ней через двор.
Дошел до сарая, да как фыркнет, хвост трубой и
назад бегом!
Тут-то оборотень и вывернулся - как из-под зем
ли вырос!
Сам с собаку, лицо кошачье, да с бородой, хвост
куцый, а шерсть белая, как мука.
Прыг на кота, разорвал зубами и махнул через
забор, как через грядку,- словно у него крылья вы
росли.
Грохнулась Митревна оземь с испугу, завопила.
Бабы сбежались ...
Узнали, в чем дело,- и к старосте. •Не пойдем,
говорят,- в избы, пока оборотня не убьете и мы соб
ственноручно ему кол осиновый в спину не загоним•.
Староста распорядился: объездчикам немедленно
к Митревне отправиться при винтовках и револьверах.
И сам с ними пошел.
Нашли в хлеву овцу, наполовину съеденную, на
шли и разорванного черного кота. Обошли плетень и
увидали на снегу большие круглые следы неизвестно
го зверя.
Сейчас же староста всех парней на ноги поставил.
Взяли собак и пошли по следу.
Это было днем, а что было до того ночью - так
никогда и не узнали в деревне.
Все еще спали, когда Мурзук подкрался по лесу к
самой околице. С тех пор как он убил и съел лося,
прошло уже несколько дней, в эти дни он опять мало
ел и наконец сильно проголодался. Он услышал из
лесу блеяние овец - и смело пробрался в деревню.
По крыше сарая добрался до хлева.
Овцы всполошились, но Мурзук ударом лапы сва
лил одну из них. Другие распахнули дверь и вырва
лись на двор.
Мурэук спокойно принялся за еду.
Он успел съесть половину овцы, когда Митревна
вышла выпускать скот.
Завидев ее, Мурзук спрятался в сарай.
Там стояли мешки с мукой, и он весь выпачкался
в мучной пыли.
Через притворенную дверь сарая Мурзук разгля
дывал, что творится на дворе.
Один вид черного кота привел его в ярость. Забыв
всякую осторожность, Мурзук выскочил из сарая и на
глазах у женщины тут же растерзал кота.
Следы больших круглых лап рыси ясно отпечата
лись на рыхлом снегу. Собаки быстро побежали по
ним к лесу.
Сзади спешил целый отряд стрелков.
Мурзук в это время уже спал, забравшись в чащу.
Г.пава шестнадцатая
ТРАВЛЯ
Впереди бежала матерая гончая, вся черная, с ры
жими подпалинами. Она уверенно и быстро вела всю
свою стаю в глубь чащи.
Собак было больше десятка. Они визжали и тяв
кали.
Мурзук услышал их издали.
Он сразу понял, в чем дело. Не теряя ни минуты,
вскочил на ноги и, скользя меж кустами, побежал в
глубину леса.
Хорошая собака легко может догнать рысь.
Мурзук знал, что ему несдобровать, если он как
нибудь не обманет своих преследователей. И он пус
тился на хитрость, чтобы сбить их со следу.
Он повернулся и побежал назад, прямо навстречу
собакам, старательно ступая по старому следу.
Пробежав так немного, вдруг круто прыгнул в
сторону - сделал скидку - и пошел петлять, все
больше и больше запутывая след.
Собаки живо разыскали лежку зверя.
По их неистовому лаю люди поняли, что собаки
подняли зверя и rоият по теплому следу. Стрелки по60
лукругом рассыпались по лесу, чтобы не упустить
зверя, когда свора завернет его обратно.
А собаки уже добежали до •двойки•, где Мурзук
шел назад по своему следу. Сгоряча они проскочили
вперед - и неожиданно потеряли след.
Напрасно они растерянно бегали кругом, с бнюхи
вая землю: зверь точно на крыльях поднялся.
Только опытная гончая сразу поняла хитрую
уловку.
Она вернулась до конца двойного следа и тут да�
ла большой круг.
Скидка рыси оказалась в кустах за три метра от
следа.
Гончая подала голос, и вся свора сейчас же бро
силась за ней.
Собаки быстро распутывали петлю за петлей.
Гончая первая заметила, что след обрывается у
корней толстого, сильно накрененного к земле дере
ва. Она обнюхала ствол, и ей стало ясно, что рысь
взобралась по нему вверх.
Собаки бешено запрыгали вокруг дерева.
Скоро подоспели стрелки.
Теперь зверь был у них в руках. Собаки сделали
свое дело: загнали его на дерево. Стрелкам оставалось
только свалить рысь оттуда меткой пулей.
Дерево было густое, и зверя не было видно в вет
вях.
Один из стрелков стал сил�но стучать прикладом
по стволу, чтобы выпугнуть зверя. Другие приготови
лись стрелять.
Зверь не показывался.
Тогда стрелок выпалил, целясь вдоль ствола.
Опять неудача.
Стало ясно, что на дереве рыси нет.
В это время гончая снова затявкала в чаще. Там
опять начинался след рыси.
Оказалось, зверь пробежал вдоль всего склонен
ного к земле ствола - и сильным прыжком перенес
ся далеко в чащу.
Снова начался гон.
М урзук в эту минуту бежал уже далеко впереди.
Последняя хитрость помогла ему выиграть время. Но
вот опять по его пятам понеслись собаки.
51
Положение было безвыходное. Если просто бежать
вперед - догонят собаки. Спрятаться на дерево охотники застрелят.
Зверь начинал уставать. Собаки наседали.
Травля близилась к концу.
Неожиданно Мурзуку пересек дорогу быстрый лес
ной ручей. Вода еще не замерзла в нем.
Мурзук соскочил в воду и бежал по дну, пока ру
чей не вышел из лесу на большую вырубку.
На опушке Мурзук забрался в кустарник и лег.
Теперь, наконец, он мог отдохнуть: собаки не ско
ро найдут след, пропавший в воде.
Но старая гончая знала и эту уловку.
Потеряв след в ручье, она пустилась вдоль берега
и через несколько минут привела свору к густому
кустарнику на краю большой вырубки.
Гончая залилась •по зрячему•.
На открытой вырубке собаки быстро догоняли
утомленную рысь. Если они сами не сумеют заду
шить зверя, они удержат его, пока прибегут охот
ники.
Спасенья не было.
Мурзук отчаянными прыжками старался уйти от
своры, чтобы первым достигнуть леса.
Но старая гончая и с ней три самых быстрых собаки были уже близко.
Сзади за деревьями поспевали люди.
Вдруг Мурзук, как скошенный, кувырнулся в снег.
Падая, он опрокинулся на спину, мелькнув в воздухе лапами.
Стрелки видели, как четыре собаки сразу наки
нулись на зверя.
Стрелки опустили ружья: собаки разорвут зверя
в клочья.
Но что такое случилось с ними?
Ударом лапы зверь размозжил голову старой гон•
чей.
Три других собаки, раненые, с воем осели в снег:
Мурзук работал сразу всеми четырьмя лапами.
Раньше, чем подоспела отставшая стая, он снова
уже был на ногах и огромными прыжками скрылся
в лесу.
Вокруг него защелкали по деревьям пули расте
рявшихся стрелков.
52
Но Мурзук хладнокровно бежал вперед, не забы
вая время от времени делать скидки.
Оставшиеся без опытного вожака собаки скоро
совсем потеряли след зверя.
Напрасно охотники до самого вечера бродили по
лесу.
Они вернулись домой с пустыми руками.
ГJJaвa семва.ццатая
ДР'VГ
Андреич сидел на крыльце своей избы, опустив на
руку седую голову.
Он недавно вернулся из лесу. Козы с утра ушли
со двора. Старик долго старался загнать их домой, но
упрямые животные никак его не слушались.
Уже месяц, как сдохла старая корова Андреича,
и старик питался с тех пор одним козьим молоком.
Сегодня он еще ничего не ел и совсем ослаб. Сил
не было подняться и снова брести в лес загонять коз.
Старик вспомнил, как ловко делал это его верный
Мурзук, и тяжело вздохнул. Ему сильно захотелось
узнать, что сталось с его любимцем. Бежал ли он из
зверинца и бродит теперь где-нибудь по лесам? Или
медленно умирает в клетке?
Быстрый стук копыт по мерзлой земле заставил
старика поднять голову.
Он с удивлением увидал, что козы бешеным гало
пом мчатся по лугу прямо к нему в ограду.
•Уж не медведь ли?• -тревожно подумал Анд
реич.
Козы пронеслись по двору и в испуге забились в
хлев.
В ту же минуту в воротах показалась рысь и ши
рокими прыжками кинулась на грудь старику.
- Сынок?! - только и мог выговорить Андреич,
обнимая лохматую голову зверя.
Только через час вспомнил Андреич, что голоден.
Он подоил козу и поделился молоком с другом.
- Это тебе гостинец,- сказал он Мурзуку.- А те
перь ступай-ка в лес, промысли себе дичинки на обед.
53
К ночи только назад ворочайся; вместе-то все весе
лей.
Мурзук послушал хозяина, лизнул ему руку, по
вернулся и пошел в лес.
Только тут старик заметил, что хвост зверя слов
но обрублен.
•Где же это его так обкорнали?• - подумал ста
рик.
Но раздумывать об этом было неприятно.
•Теперь злое миновалось-. ,- радостно подумал
Андреич и закрыл глаза.
Осеннее солнце ласково грело его больное тело.
Старик задремал на крылечке.
Его разбудил грубый окрик.
- Эй, старина, подымайся! Арестовать тебя при
ехали. Собирай манатки - и айда за нами!
Сперва Андреич ничего не мог сообразить.
Перед ним стояли двое объездчиков с винтовками
за плечами. Они держали за собой лошадей в поводу.
- Что вы, родные! Али подшутить вздумали над
стариком?
- Шутки тебе в городе покажут! - сурово ска
зал один из объездчиков.- Велено тебя на станцию
доставить.
- Наше дело сторона,- миролюбиво добавил
другой, помладше.- За что про что - нам неведомо.
Сам-то ты, поди, лучше нашего знаешь.
Слово •город• сразу все объяснило Андреичу.
•добрались-таки! - подумал он.- Ну, что же: мне
так и так помирать. Навряд и до города довезут. За
то хоть Мурзук на воле•.
Старик не чувствовал никакой вражды к тем, кто
хотел привлечь его к суду за его поступок.
- Видно, уж так тому и быть,- спокойно ска
зал он.-А вина за мной есть. Пожалел я, родные,
зверя одного. Из клетки выпустил в городе. Зверь
этот воспитанник мне был и первый друг.
- Это какой зверь? - полюбопытствовал млад
ший из объездчиков.
- А рысь.
Объездчики переглянулись.
Рысь? - переспросил старший.- Куцая?
Куцая. Должно, в зверинце это ее обкорнали.
- Так и есть! - сказал старший.-Да тебя за
54
этакого воспитанника расстрелять мало. Он у нас вче
ра лучшую на селе собаку убил. Обожди, мы еще с
него шкуру спустим.
- Ну. чего стал! - набросился вдруг он на Анд
реича.- Некогда нам с тобой тут лясы точить! Сма
тывайся живей!
- Да я весь тут,- сказал Андреич.-Обожди
только - шапку возьму.
Он сообразил, что надо скорей отправляться со
двора. А то вернется Мурзук, и обозленные объездчи
ки тут же пристрелят его.
Спустя две минуты Андреич вышел из ворот. По
бокам его была стража.
Старик обернулся в последний раз взглянуть на
свою избу - и вздрогнул: сзади его догонял Мурзук.
Старший объездчик тоже оглянулся и увидел
рысь.
Он быстро сдернул с плеча винтовку, приложился
и выстрелил.
Пуля щелкнула в избу, отхватив узкую щепку.
Одним прыжком Мурзук бросился на круп лоша
ди, но сорвался. Кони рванули. Что-то крикнул Анд
реич.
Но рядом с ним уже никого не было.
Перепуганные кони мчались по лугу. Седоки мог
ли думать только о том, чтобы как-нибудь удержать
ся в седле.
Мурзук гнался за ними.
Седокам удалось остановить понесших коней толь
ко за километр от лесной сторожки.
Нельзя было и думать вернуться назад верхами.
Они решили доложить о происшедшем старосте и
назавтра потребовать себе подкрепление для охоты
за зверем и для ареста старика.
Мурзук не сразу вернулея домой. Он опять скрыл
ся в лес и занялся там охотой.
Ему посчастливилось набрести на тетеревов.
Беззвучно подкрался зверь из-за куста и схватил
старого косача в то мгновение, когда тот поднялся с
земли.
Однако есть добычу Мурзук не стал. Он придушил
птицу и с нею в зубах вернулея к хозяину.
Андреич сидел на земле, прислонившись спиной
к ступенькам крыльца. Глаза его были закрыты.
55
Мурзук положил дичь к его ногам и легонько
ткнул старика носом.
Андреич медленно повалился на землю.
Мурзук прильнул к нему лохматой мордой, под
нял голову и тихо, тоскливо завыл.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Когда на следующий день отряд объездчиков ок
ружил лесную сторожку, труп Андреича еще лежал
на ступеньках крыльца. Но все поиски рыси не при
вели ни к чему. Мурзук исчез.
Проходил месяц за месяцем. В избушке Андреича
поселился новый лесной сторож.
Скоро в окрестных деревнях забыли одинокого
старика. Забыли и его ручного зверя. Однако в раз
ных провинциальных газетах стали появляться замет
ки о необычайно крупной и дерзкой рыси.
Писали, что зверь то тут, то там делает набеги на
деревни, режет скот и разрывает домашних кошек.
Попытки застрелить его неизменно кончаются неуда
чей. По короткому обрубку хвоста и замечательному
знанию людских привычек в этом бесстрашном звере
легко было признать Мурзука.
Последнее известие о нем промелькнуло в одной
из газет северной окраины нашей страны.
Спасаясь от преследования, Мурзук забрался в
глубину леса, где следы его затерялись в густой ч:аще.
Там, на Севере, Мурзук нашел себе надежное
убежище.
РОЗОВОЕ И ОЛИВКОВОЕ
Я пришел домой с прогулки, вынул из кармана
коробку с ватой и осторожно открыл ее.
В вате лежало маленькое яичко - такое хрупкое
на вид, что я сразу не решился взять его огрубевши
ми пальцами. Выкатил его из коробки себе на ладонь.
Яичко было прекрасно, как жемчужина, вытяну
той, удлиненной, совершенной формы.
Сияющая, оливкового цвета живая жемчужина!
Цвета свежих ивовых листьев. Без пятнышка, без ма
лейших крапинок.
68
Внутри нее теплилась маленькая жизнь -неве
домая, таинственная, еще не готовая родиться на
свет. Просвечивала розовой теплотой.
Нет красок, чтобы передать на бумаге или полотне
живую прелесть сочетания этих цветов. На картине
розовое смешивается с оливковым - получится муть,
грязь. Здесь розовое и оливковое составляют одно це
лое, но чудесным образом не сливаются, существуют
сами по себе: розовое -чтобы в свой срок превра
титься в крылатое, поющее живое существо; оливко
вое - чтобы исчезнуть, рассыпаться в прах после
его рождения.
У меня на ладони покоилось соловьиное яичко.
В моей коллекции уже были соловьиные яйца, но
все шоколадного цвета. Только сегодня мне удалось,
наконец, найти под кустом в заросли ив и кудрявых
ольх гнездо с оливковыми яйцами.
Их было пять в гнезде. Я взял только одно, что
бы самочка не покинула гнезда и вывела остальных
четырех птенцов. А мне достаточно и одного яйца.
Осенью я повезу свою коллекцию в город. Горожане
редко вспоминают о птицах. Пусть-ка полюбуются на
такую красоту.
Так я думаю, бережно держа на ладони оливковое
с розовым яичко.
Свободной рукой я достаю из стола заостренные с
одного конца стеклянные трубочки. Выбираю самую
тонкую из них, придвигаю к себе блюдечко, достаю
булавку. Остается только сделать одну маленькую
дырочку в яйце и выдуть его, выпустить его жидкое
содержимое на блюдечко. Но тогда исчезнет розовое!
Одним соловьем станет меньше.
Правда, соловьев много вокруг деревни, где я жи
ву. Как наступили долгие дни и теплые белые ночи,
воздух наполнился ивовой белой пушицей,- приня
лись они щелкать круглые сутки.
Вчера днем ко мне в окно доносился свист соло
вьев.
- Когда же они спят-то? -удивленно спросил
меня Смирька, восьмилетний соседский парнишка.
А вечером, когда в одиночестве меня тоска взяла
и я уселся на крылечке - покурить, подумать, как
нибудь разобраться в себе, как они свистели, как щел
кали!
57
Гляжу, и Смирька ко мне подсаживается: и ему
не спится, не знает, куда себя деть.
Ну, пусть сидит, думаю, он не мешает. Сидим, ду
маем каждый про свое. И соловьи свое поют.
Вдруг резкий крик дергача резнул слух.
- Грязь-грязь! Грязь-грязь! - тужится, скрипит
сквозь туман дерrач на сыром лугу.
- Сало! Сало! Пек, пек, пек! - легко, бархатисто
выводят в кустах соловьи.- Сало!
- Грязь! Грязь! - орет дергач.
Так они долго, без устали спорят друг с другом, и
мы со Смирькой невольно вслушиваемся.
Сперва кажется: все соловьи поют одинаково, и
им ужасно мешает скрип дергача. Но стоит только
немножко вслушаться, и вот дергач - сам по себе и со
ловьи - сами по себе. Сразу и вместе они, и отдельно.
Как розовое и оливковое в яичке.
Соловьиные песни тоже разные. Один поет совсем
близко- в лядинке через дорогу от нас -в сыром
лиственном леску. Его голос слаб и высок. Некоторые
ноты выходят у него резковато; он даже срывается
иногда с голоса: совсем еще молод, видно.
Голос другого ниже и сильней, песни дольше. Он
уверенно берет трудные низкие ноты и не срывается
на верхах. Он дальше: под горкой, за банями. А ка
жется - тут же в лядинке поет. Хороший музыкант.
Но, когда запел третий,-душа всколыхнулась!
Ничего, что он всех дальше от нас - через поле, в
зарослях ив и ольх; каждая нотка его песни слышна
отчетливо. Его густой, мощный свист легко покрыва
ет натужный скрип дергача. Какой певец!
Его клокочущие трели великолепны. И как смело
он переходит от томных, за душу берущих низких нот
к дерзкой •лешевой дудке• ! 1 .
Замер на низких и вдруг -фиулит! - вырвал сви
стом, да с каким росчерком! И замолк.
- Здорово? -в восхищении спрашиваю Смиръку.
- Дивьяt - притворно-пренебрежительно
говорит Смирька. Но и он доволен. И вспоминает из бас
ни: -А верно, что •петь великий мастерище•.
Какая уж тут тоска: самому хочется петь и жить,
жить - радоваться!
1
Одно из колеи соловьиной песни: сильный, резкий свист.
58
оч·нулся я от дум. На ладони оливковое яичко.
Нет, не стану я выдувать его! В нем - птенчик наше
го замечательного певца. И кто знает: не заключен
ли в этой тонкой скорлупе такой же чудесный дар
песен? Отнесу яичко обратно в гнездо, в заросль.
В заросли крики Смирьки и звонкий визг его се
стренки. И скрипучий, неприятный птичий голос.
Спешу напролом через кусты и хворост. Но я опо
здал.
- Гляди, как я в нее! - кричит мне Смирька.
Прямо в лоб шмякнул!
Его сестренка смеется и грязными пальцами раз
мазывает по своему розовому лицу крошечный жел
ток. Знакомое гнездо под кустом выворочено, в нем
пусто.
- Смирехаl Смирехаl - говорю я с тоской.- Что
ты наделал! Ведь это гнездо того самого соловья, ко
торого мы вчера слушали.
- Не! - весело откликается Смирька.- Это вон
какой птюшки, вон скрипит в кусту!
Серая птичка перепрыгивает невдалеке с ветки на
ветку, дергает хвостом и скрипит, скрипит...
Откуда бы знать Смирьке, что прославленный со
ловей - •петь великий мастерище• - в тревоге за
свое гнездо стонет неприятным, скрипучим голосом?
И что могло помешать ему разорить гнездо этой не
взрачной •пташки•, когда кругом все ребята, да и от
цы их при случае, походя, разоряют все попавшиеся
на глаза птичьи гнезда?
Больше мы со Смирькой не слышали нашего за
мечательного певца: соловей покинул заросли.
Оливковое яичко я выдул.
Никогда из него не родится крылатое существо с
чудесным даром песен.
Розовое перестало существовать, но оливковое не
рассыпалось в прах. Об этом позаботился я, помес
тив его в свою коллекцию.
Теперь я думал: не повезу своей коллекции в го
род, отдам ее в сельскую школу, в ту самую, куда
пойдет этой осенью Смирька со своими товарищами.
Может быть, хоть соловьиные гнезда они переста
нут разорять?
АЛЕКСАНДР СЕРАФИМОВИЧ
СЕРАФИМОВИЧ
1863-1949
ТРИ ДРУГА
1
Утреннее не жаркое еще солнце чуть поднялось над
соседней хатой и сквозь вербы задробилось золотыми
лучами, а семилетний Ванятка уже слез со скамейки
под образами, где ему стлала всегда матка, и выбрал
ся из душной хаты.
Мать, худая и костлявая, с головой, повязанной
ушастым платком, кидала на дворе зерно и кричала:
- Кеть, кеть, кеть, кеть ! ..
К ней со всех ног бежали куры, индюшки, неук
люже раскачиваясь, спешили утки, гуси. Свиньи, при
подняв уши и похрюкивая, тоже торопились,. разгоняя
птицу, а мать на них кричала:
- Та це!
Ванятка ухватил хворостину и, радостно визжа,
стал гонять хрюкавших и повизгивавших свиней.
- Гони их на улицу! - закричала мать.
Ванятка, забегая то спереди, то сзади, стегал хво
ростиной кидавшихся во все стороны свиней. Свиньи
не выдержали и побежали в раскрытые скрипучие
жердевые ворота. Только лишь старый кабан, с навис
шими изо рта желтыми клыками, угрожающе остано
вился, повернувшись мордой к Ванятке, как будто го.. подоиди
.. ...
' •
ворил: • ну, ну, подоиди,
Ванятка знал, что он не одну собаку запорол клы
ками. А отец рассказывал, что в лугу распорол брю
хо лошади, наступившей на поросенка. Лошадь, чтобы
за нее не отвечать, кинули в озеро, а когда она там
расползлась,- ее растащили рыбы и раки.
60
Ванятка подбежал к кабану, который был выше
его, и, чуя его горячее вонючее дыхание, вытянул
между маленьких злых кабацьих глаз хворостиной.
Кабан повернулся и грузно побежал на улицу, а мать
закричала:
- Не трожь, пострел! Он тебе таки выпустит
кишки...- И дала подзатыльника.
А когда Ванятка заревел на весь двор, утерла ему
нос и сказала:
- Не плачь, сынок, иди в конюшню, помогай от
цу,- запрягает на степь ехать.
Ванятка побежал к конюшне. Отец, подставив под
телегу дугу, мазал дегтем и крутил ходко вертевшее
ся на приподнятой оси колесо.
Ванятка постоял, глядя хитрыми серыми главами.
Он был белобрыс, брови его выцвели от солнца и степ
ного ветра, а нос облупился. Очень хотелось самому
подмазывать телегу, макать черный помазок в ведер
ко с дегтем, крутить ходко вертевшееся на поднятой
оси колесо, но отец все равно не позволит, а даст под
затыльника.
Ванятке хотелось все делать, что делают взрослые,
а силенки не хватало.
Вот и теперь - постоял-постоял, поглядел на ско
собочившуюся телегу, на широкую спину наклонив
шегося отца и юркнул в конюшню.
В конюшне под соломенной крышей летали лас
точки, а в углу, свесив губу, стоял, покачиваясь от
дремоты, Пегаш. Без уздечки, без шлеи и хомута он
казался голым.
Хомут висел на деревянном гвозде, вбитом в сте
ну. Ванятка поднялся на цыпочки, достал руками
хомут, а снять не может - тяжел. Ухватился за шлею
и стал изо всех сил тянуть в сторону,- хомут грузно
упал на навоз. Ванятка, напрягаясь, подтащил его к
коленям лошади и, весь красный от натуги, припод
нял и стал надевать на морду Пегашу.
Пегаш, подрагивая добрыми, мягкими губами, на
гнул голову, вытянул шею, помогая надевать на себя
хомут, но Ванятка никак не мог справиться, запу
тавшись в шлее. Наконец кое-как насунул хомут на
нос, но через глаза не мог продвинуть. Пегашу надое
ло, и он высоковскинул голову. Хомут сам собой ссу
нулея на шею,' а Ванятка отчаянно завизжал: ero
61
зацепило шлеей, и он повис под лошадиной шеей. Пе
rашка смирно стоял, пожевывая губами.
М�·жик вошел на визг, высвободил болтавшегося в
воздухе Ванятку- лицо у него было расцарапано,,
поставил наземь и дал такого шлепка, что тот выле
тел из конюшни и с ревом побежал к матери, да не
добежал: из открытого база выскочили беломордые
телята и, задрав хвосты, стали носиться по двору,
подбрыкивая.
Ванятка схватил хворостину и погнал их на ули
цу, а с улицы, обогнув сад,- на гору.
На горе потянулась степь, сколько глаз хватает, и
на самом краю стояли курганы, три кургана, как три
брата. За курганами отец будет косить сено.
Телята спустились в балочку и, помахивая хвос
тиками, стали щипать траву, а Ванятка обернулея в
другую сторону и, приложив руку козырьком, стал.
глядеть. Под горой, за хутором, тянулся луг, по лугу
извилисто блестела речка, темнели вербы, а дальше,
теряясь обоими концами, как желтая ниточка, тянуw
лась линия железной дороги. Телеграфные столбы
стояли тоненькими палочками, и тихонько ползла
длинная сороконожка - поезд; чуть белел передви
гавшийся дымок.
Потом Ванятка стал смотреть в ту сторону, где в
сухом тумане пропадали рельсы,- там был город.
Города не было видно, а тоненько-тоненько блестела
звездочка,- говорили- собор.
Долго смотрел в смутный, сизый, сухой туман,
одевавший край земли,- очень хотелось глянуть
хоть одним глазком, какой такой город, какие там
хаты, плетни, куры, собаки, и так ли скрипят там не
подмазанные телеги, как у них по у лицам.
Да забыл про город, упал на. четвереньки и стал
разыскивать заячью капусту. Заячья капуста топор
щилась в траве мясистыми листьями. Сорвал и долго
со вкусом жевал, выплевывая жевки. Потом поискал
и поел щавелю. Потом сунул в муравьиное гнездо па
лочку и облизал с нее муравьиный сок.
В небе плавал коршун.
Ванятка огляделся. Солнце поднялось. Станови
лось жарко, и от зноя степь стала трепетать тонким
трепетанием.
62
Ванятка побежал с горы, мотая руками, как кры
льями,- есть захотелось.
п
Над двором стоял зной; над навозом гулко тучами
зудели серые мухи, а ласточки с чиликаньем низко и
мгновенно проносились.
У печурки, сложенной во дворе, возилась мать с
хлебами,- к утру надо везти на покос,- и сказала:
- Кабы дожжа не было, касаточки разыгрались.
Обедали в хате только Ванятка, двухлетняя сест
ренка да мать, а старшие брат и сестра и отец были
на покосе.
- Мамка,- сказал Ванятка, отпуская пояс на
раздувшемся животе,- я к батюне пойду на покос. Че
го я тут не видал! ..
Я те пойду! .. Я те так пойду, своих не узна•
ешь...
Чего я тут не видал...- плаксиво тянул Ва
нятка.
- Цыц! Бери Нюрку да ступай на двор... Да гля
ди мне за ней, а то надысь нос расквасила. Ступай.
Ванятка подхватил сестренку под животик и по
волок из хаты.
Во дворе все то же: зной, зудящие мухи и бело
грудые ласточки, мелькая, чиликают.
Мать, убравшись с посудой, пошла месить навоз,
тяжело вытаскивая из него босые, сразу ставшие гряз
ными ноги. Потом навоз станут резать кирпичами, по
том их высушат и будут зимой топить печи.
Ванятка выбрался с Нюркой на улицу; сели с ней
посредине в горячую мягкую пыль и стали играть.
Пришла старая свинья, постояла около них, посмот
рела и пошла кушать копеечки, которые густо росли
вдоль дороги.
Ванятка вскочил, погнался было за свиньей, по
том сказал, делая страшное лицо и выпучив глаза:
- Нюрка, беги скорее к матке, а то свинья съисть.
Девочка жалобно заплакала, закрыв ладошкой
глазки, и, ковыляя, направилась к воротам, а Банят
ка что есть духу пустился по дороге, обжигая босые
ноги о горячую пыль, обогнул сад и, задыхаясь, вбе
жал на гору.
63
Внизу за хатами открылся луг, блестевшая в зное
река, ниточка железной дороги, но Ванятка ничего
этого не видел, а пустился бежать к трем курганам,
которые стояли, как три брата.
Жесткая мелкая трава царапала босые ноги, солн
це жгло. Иногда Ванятка с размаху садился на зем
лю, хватал обеими руками ногу, выворачивал подош
ву, подтаскивая ее к самому лицу, слюнями оттирал
налипшую пыль и грязь и, схватив черными ногтя
ми воткнувшуюся колючку, выдергивал и опять пус
кался бежать.
Добежит до покоса,- трава там не такая, как тут,
высокая, густая - отец ездит на громко звенящей,
грохочущей косилке, управляя ножа ми; брат Алеш
ка гоняет потных лошадей, а сестра Варька на кизя
ках варит кашу. Подойдет Ванятка, скажет: •Пусти,
Алешка!• И станет сам гонять лошадей, косилка пой
дет еще лучше, и отец скажет: •Ай да Ванька, мо
лодца! .. •
И вдруг вспомнил плачущую Нюрку и что его
бить будут, когда вернется. Заныло сердце, приоста
новился, посмотрел: луг уж скрылся за далеким кра
ем обрыва, спряталась и речка, не видно железнодо
рожной линии, лишь сизоватый сухой туман лежит
на краю, и в нем чуть приметно звездочка сияет.
А впереди - степь, и три кургана, три брата, на са
мом краю стоят.
Опять побежал. Спустился в балочку, стал поды
маться, да остановился: впереди какая-то большая
рыжая птица бросилась на землю, потом взмыла ;
опять упала, снова сильными взмахами поднялась и
снова рыжим комом упала, и что-то на траве под ней
трепыхалось, что-то желтое и живое.
Ванятка что есть духу побежал и увидал,- под
коршуном отбивается и кричит, как ребеночек, то
ненько и жалобно зайчишка. Подымется коршун, зай
чишка прыгнет раза два-три, а тот упадет на него и
начнет терзать когтями и клювом, зайчишка завере
щит, опять прыгнет, и опять насядет коршун.
Ванятка пронзительно закричал и бросился к зай
цу, испуганно махая руками. Коршун недовольно
поднялся, раскинув большие крылья; виднелся кри
вой нос, который он поворачивал то в ту, то в другую
64
сторону, да лапы желтоватые, мохнатые, которые он
так и не подобрал. Коршун улетел.
Зайчишка весь съежился комочком и сидел непо
движно, покорно заложив уши на спину и глядя боль
шим выпуклым, круглым глазом,- другой был вы
клеван. Шерстка на нем мягкая, как пух,- зайчиш
ка был совсем молоденький, молочный,- и голова в
крови.
Ванятка взял его на руки. Он не сопротивлялся, а
подвигал лапками и улегся комочком, как в гнезде.
Ванятка, осторожно держа, понес его назад:
- Ах ты сердяга! .. Лапушка моя .•• бедненький ...
Ишь, проклятый, как он тебя!..
Долго шел, пока не открылся луг, речка заблесте
ла; по линии полз поезд, белея дымком, и звездочка
собора стала яснее блестеть.
- Мамунькаl.. мамунькаl .. - не своим голосом
заорал Ванятка, вскакивая во двор, весь дрожа, с
пылающим лицом.- Гли, кого я поймал.
Он забыл, что его будут драть, а мать, перестав на
минутку ногами месить навоз, закричала:
- Ты иде это шалаешьсяl Кому я велела Нюрку
смотреть!.. Постой, я тебе побегаю... - Но, увидев ок
ровавленного зайца на руках, сказала: - Это еще че
го такое?.. Вот кабы увидали тебя на улице собаки,
разодрали бы совсем и с зайцем.
А Ванятка весь дрожит, прижимая зайца:
- Мамуня! .. мамуняl .. мамуня!.. я его под лавку,
я его под лавку... - и понес в хату.
Мать закричала:
- Куды ты эту погань!.. Вот я тебя совсем с ним
на у лицу выгоню.
Тогда Ванятка побежал к амбару, чтоб там устро•
ить своего больного, но, когда подбежал к дверям,
заяц вдруг развернулея, как пружина, толкнул в
грудь, прыгнул на землю и, не успел моргнуть Ванят1tа, исчез под амбаром в узкую дыру, проделанную
крысами.
Ванятка упал животом на землю и, прижимаясь
лицом к мелкой сухой соломе и горячей пыли, долго
глядел в дыру, но там было черно и пусто.
- Ваняткаl - закричала мать, бросила месить и,
слегка обтерев нога об ногу навоз, подошла и оттас
кала за вихры.
3-103
65
111
А ночью случилась гроза,- недаром так припе
кало днем и низко летали касаточки. Ванятка спал
под образами на лавке. Спал он всегда крепко и ни
чего никогда не слыхал, а сегодня чудилось, бегает
будто по степи, а за ним гоняется коршун, и будто
нос у коршуна кривой, а глаз один вывернутый, крас
ный. И вдруг сквозь веки почуял, кто-то заглянул яр
ко-синий, режущий. И опять заглянул, да так нестер
пимо, что Ванятка открыл глаза.
Сквозь щели ставен лился ослепительно синева
тый, почти белый свет, несколько секунд лился, дро
жа, потом погас, и стало непроглядно черно, глухо.
Ванятка зажмурился, а сквозь веки опять на секун
ду заглянул ослепительный свет и погас.
Ванятка вскочил, ничего не видя. Стало невырази
мо страшно, не оттого, что вспыхивал этот ослепи
тельный даже сквозь веки свет, а оттого, что вспыхи
вал он молча. Когда погас, в темноте стояло глухое
молчание, и Ванятка закричал:
- Мамуня-аt ..
Мать спала на кровати с маленькой сестренкой;
Ванятка сполз на пол и, натыкаясь на стол, на ска
мейки, стал пробираться к кровати. Пошарил - пусто.
Опять сквозь щели полился свет, и Банятка увидал,
матери нет, а Нюрка, прильнув к подушке, тихонько
подсвистывала носом.
Снова все стало черно, глухо. Ванятка кинулся к
выходу, нащупал дверь и, когда отворил, все увидал,
яркое и отчетливое: пустой двор, корыто посредине,
плетни и белый, как кипень, нетрепещущий тополь.
- Мамка-а! .. - закричал он в темноте и побежал
к базам - должно быть, мать пошла подпереть две
ри, чтоб скотина не разбежалась.
Но когда все кругом снова замерцало в ослепи
тельном свете, он увидал, что возле не базы, а пле
тень в соседний сад. Сейчас же все потухло, и Ванят
ка, протянув руки, побежал к базам, а когда освети
ло, увидал, что лазает у конюшни.
Заворчал гром. Упали тяжелые капли. Плача, на
тыкаясь то на плетень, то на кучу соломы или наво
за, метался Ванятка, зовя мать.
Густо посыпал дождь. Гром раскатывался, запол66
пяя все небо. И хоть часто, почти без перерыва, све
тила молния, сквозь мелькающую, мутно-белесую
сетку дождя ничего не было видно.
Отдавшись отчаянию, весь мокрый, Ванятка, как
стоял, сел на корточки, не зная, где он, и горько
всхлипывал, глотая слезы вместе с сбегавшим по ли•
цу дождем.
А гром то оглушал потрясающим треском, то ров
но, как множество колес, раскатывался во всех на
правлениях, то, глухо ворча, смолкал. Тогда, слышно
было, шумел дождь и с томительными промежутками
вспыхивал синевато-беспредельный свет, трепетно от
ражаясь в бегущих всюду ручьях.
- Мамулька-а... мамка-а ... ы-ы-ы ...
И вдруг прислушался: возле, у самых ног, кто-то
бесконечно жалобно и беспомощно вякал. Ванятка
протянул руки и нащупал мокрого, грязного, слабо
ворочавшегося щенка. Верно, кто-нибудь выбросил, и
щенок прибился к воротам.
Сразу прошел страх, ощущение заброшенности,
одиночества. Ванятка поднял щенка, прижал, чувст
вуя, как он теплеет, тыкается мордочкой в грудь, и
пошел�• •сразу разбирая, что он сидел под плетнем у
ворот.
Молния широко осветила растворенную дверь в
хату.
В комнате, освещаемая побледневшей и поредев
шей молнией, мать беспокойно шарила по лавке:
- Ты где делся? .. Ваняткаl ..
Ванятка осторожно пробирался к своей лавке, и
вода бежала с него, оставляя лужи. Очень хотелось
ему рассказать матери о своей находке, да побоялся
и, прижав пригревшегося щенка, крепко и сладко
заснул. Заснул, и приснилось ему, будто опять нале
тает коршун, клюет и больно бьет его крыльями.
Вскочил испуганно, а это мать больно шлепает его
рукой, и уже день на дворе.
- Это что за моду взял!.. Не таскайся, не тас
кайся! .. Все запакостил... Вот тебе!.. Вот тебе! ..
Потом схватила жалобно завизжавшего щенка и
понесла во двор и за воротами выкинула в лопухи.
Ванятка бежал за ней плача. А когда ушла, по
добрал щенка, принес к амбару и устроил ему из со
ломы гнездо в старой кошелке.
а•
67
Так завелось у Ванятки свое хозяйство.
Заяц долго сидел под амбаром, да голод не тетка,
и в конце концов высунулея из дыры, выставив мор
дочку, торопливо обнюхивая подвижными ноздрями
воздух. Больной глаз заструпился, втянуло его, стал
подживать. Здоровый, большой, круглый и любопыт
ный, глядел осторожно.
Ванятка · клал около дыры под амбаром кусочки
хлеба, молодые капустные листья, ставил молоко в
кринке, приносил из степи за.ячьей капусты, и заяц
все подбирал. Стал есть из рук и день ото дня ручнел.
Вот только собаки одолевали. Как только приедет
под праздник отец с поля, собаки придут за телегой и,
как звери, кидаются к амбару, а заяц юркнет в дыру
и уже не показывается. Собаки визжат, роют лапами,
да не достать.
Да и отец был недоволен и раза два больно оттре
пал за волосы Ванятку, чтобы делом занимался, а не
баловался с зайцем.
Дела же у Ванятки всегда было много, как и у всех
во дворе. Когда лошади были дома, гонял лошадей и
быков на водопой, выгонял телят на гору, возил отцу
на ближний покос хлеба, пшена, глядел за Нюркой.
Зато в каждую свободную минуту бежал к амбару и
проводил время с друзьями.
Щенок и заяц подросли и выравнялись, привыкли
друг к другу и презабавно играли. Щенок облапит
зайца, поймает за шиворот и начинает немилосердно
таскать. Заяц встанет на задние лапы - да так заба
рабанит передними по морде, что щенок повалится
на спину и начинает отбиваться, сердито повизгивая.
А Ванятка покатывается со смеху.
Только взрослые досаждали Ван.ятке: гонялись за
зайцем, травили собаками. Но заяц перестал бояться
собак: погонятся за ним, он под амбар; а если посре
ди двора окружат, вскочит в телегу или в сени забьет
ся, а раз вскочил в большую кадку с резаной соломой.
Собаки прыгают кругом, а достать не могут; увидал
Ванятка, выручил.
Щенок и заяц спали вместе в кошелке, свернув
шись клубочком. А утром рано, чуть зорька низко за
краснеется за дальними вербами, щенок и заяц .явля
ются к окну, за 1tоторым спит Ванятка, станут на зад
ние лапы и заглядывают. II.�енок повизгивает, а заяц
68
вдруг забарабанит по стеклу, да так, что того и rля•
ди стеRло вылетит.
Увидит мать и прогонит хворостиной, а не увидит,
Ванятка откроет окошко и даст каждому по корочке
хлебца, припасенной с вечера.
IV
Однажды случилось событие, которое не только
помирило всех с зайцем и щенком, но и доставило
обоим почетное положение.
Лето перевалило за Ильин день. Пшеницу сняли, и
все стали готовить катки и молотилки.
Отец Ванятки тоже целый день налаживал камен
ные катки, чтоб утром на заре отвезти их на поле и
начать молотьбу.
Ночь была черная, ветреная,- суховей трепал в
темноте вербы и тополя, кружил по темному двору
соломинки и сухие камышинки. Все крепко спали.
Собаки полаяли с вечера и тоже дремали, свернув
шись под телегой. Заяц со щенком забились под ам•
бар.
С улицы, осторожно скрипнув жердевыми ворота
ми, вошли три человека; у одного был лом. Собаки
с ревом вырвались из-под телеги. Им бросили несколь
ко кусков сала с отравой. Они похватали, сейчас же
стали кататься в судорогах и неподвижно вытяну
лись.
Три человека стали ломать замок у конюшни, из
под амбара выскочил щенок и, вертясь около ног, стал
тявкать. Тот, что держал лом, ударил им щенка, но
в темноте задел лишь слегка. Щенок отчаянно завиз
жал и понесся, поджав одну ногу, к Ваняткиному ок
ну; заяц испуганно помчался за ним. Под окном
щенок, надрываясь, визжал, метался, а заяц стал нs
задние лапы и забарабанил в стеRло.
Услыхал Ваняткин отец, схватил ружье, вышел на
двор, покликал собак,- никто не отзывался. Это по
Itазалось подозрительным, и он выстрелил в воздух.
Потом позвал старшего сына, вместе осмотрели двор,
нашли дохлых собак, а на дверях конюшни погну
тую дужку зal'tlкa: воров и след простыл,- не успели
сломать замка.
68
С этих пор и щенок и заяц стали полноправными
гражданами во дворе. Мать Ваняткина стала обоих
кормить.
- Ничего, пущай растет,- говорил Ваняткин
отец, трепля радостно лизавшего руки щенка,- пу
щай растет, сторожем будет. Ишь рот черный- злой
будет.
И дали клички: щенку- Забияка, а зайцу - Од•
ноглазый. Они привыкли и прибегали на клички.
К осени Забияка выравнялся в хорошую собаку,
облохматился, а кругом морды и около глаз выросли
косматые, торчком стоящие усы и баки, что придава
ло ему свирепый вид. А Одноглазый стал белеть.
Ванятка не расставался с ними. Куда бы он ни
шел, впереди трусил лохматый, дымчатый Забияка, с
косматой свирепой мордой, а сзади Одноглазый сде
лает два-три скачка, станет столбиком и поводит
ушами, а там опять прыгнет и опять постоит и послу
шает. Если выскочат собаки, Одноглазый перемахнет
через плетень и исчезнет в саду, а там его лови не ло
ви, нс поймаешь.
Ванятка пройдет дальше, оглянется, а Одноглазый
опять тут, прыгнет, прыгнет, станет и пошевелит
ушами.
Зато и Ванятка любил их. Бывало, сядет на зем
лю, обнимет с одной стороны Одноглазого, с другой Забияку, сидит и рассказывает им, как людям, по
целым часам. А они понимают: Одноглазый пошеве
ливает ушами, а Забияка нет-нет да и лизнет Банят
ку в лицо, за что получает легонький тумак. И вся
ким сладким куском делился с ними Ванятка.
V
Пришел сентябрь. Все Ваняткины товарищи ходили
в школу. Скучно стало Ванятке, и говорит он как-то
отцу:
- Батя, слышь, отдай в училище... Ну, чего я
тут... Слышь, отдай.
Отец почесал поясницу, поглядел на серое небо,
по которому скучно летели вороны, и сказал:
- Постой, сынок, рано тебе, пущай эта зима
пройдет, а на тот год отдам.
fO
•- Отда-ай, батя ... отда-ай... - упрямо хныкал Ванятка.
- Цыц! Сказываю, на будущий год.
Ванятка замолчал, но задумал свое.
Пошли дожди. Деревья трепались в холодном вет
ре, который обрывал последние крутившиеся листья
и заливал окна сбегающими ручьями. По лужам, по
крывавшим целыми озерами черневшие от грязи ули
цы, вскакивали и лопались дождевые пузыри. Стало
неуютно, безлюдно, скучно. Одноглазый и Забияка
целыми часами спали под амбаром.
Ванятка улучил минуту, достал с полатей старые
отцовские сапоги и вставил туда ноги. На спину и на
голову углом накинул от дождя м�щок и отправился.
До училища было три версты. Грязь стояла не
пролазная. Колеса вязли по ступицу, лошади едва
вытаскивали ноги.
Ванятка на улице сейчас же утонул сапогами, и
когда потащил ноги, они вылезли из сапог. Тогда он
ухватился за голенище, вытянул сапог и переставил
одну ногу; потом ухватился за голенище другого
сапога, переставил - так и стал передвигаться, пере,,
ставляя ноги.
В пот ударило Ванятку. Он разогнулся и глянул
назад: уныло опустив голову и хвост и вытаскивая
грязные лапы, плелся Забияка, а за ним то присядет,
то прыгнет Одноглазый, по самые уши в грязи.
Ванятка замахнулея:
- Уйдите вы! Вам нельзя... Пошли, пошли! ..
Забияка покорно завилял _хвостом, с которого текла грязь, а Одноглазый недоумевающе поводил
ушами.
Ванятка стал швырять в них грязью, а они не
понимали, за что это.
- Пошли!.. Убью ... - кричал Ваня, отогнал и:
опять побрел, утопая в грязи.
Косой дождь все так же сек лицо и заливался за
шею в рукава. Идти было мучительно тяжело. Толь
ко когда выбрался на полугорье и пошел косогором
по каменистому хрящу, стало суше.
Вдали из-за сада показалось белое здание школы.
Ваня, подходя к училищу, оглянулся: Забияка, на
rнув голову, хитро крался, а Одноглазый стоял стол5иком, пошевеливая ушами.
71
Ваня опять с отчаянием стал швырять в них кам
нями, комьями грязи, со слезами озлобления крича.
Забияка, поджав хвост, мокрый и жалкий, побежал
под дождем домой, а за ним, то задерживаясь, то
скачками, пошел Одноглазый. Выскочила откуда-то,
тявкая, собачонка, и заяц умчался.
Ваня обтер в сенях свои чудовищные сапоги и во
шел в школу. Там стоял невероятный содом, гам,
шум - была перемена.
Ребятишки накинулись на Ваню.
- А-а, зайчиный отец! ..
- Ванька, здорово! ..
Ваня стоял посреди них, не зная, что делать.
Rогда пробил звонок, все повалили в класс. Ваня,
шмурыгая по полу сапогами, которые он с трудом под
нимал, вошел вслед за другими и примостился на кра
ешке парты.
Вошел учитель. Все закричали:
- Новичок! Новичок!
Учитель подошел к Ване:
- Ты чей?
· Ваня стоял, упорно глядя в пол.
Ну, что ж ты не говоришь? Чей же ты?
- Мамкин,- угрюмо сказал Ваня, все глядя в
пол.
Ребятишки покатились от хохота и закричали:
- Заячий хозяин ...
- Он Щербаков... Щербака рыжего сын.
Учитель улыбнулся.
- Зачем же ты пришел?_
- Букварь.
Все опять засмеялись.
Сколько тебе лет?
Об рождестве девятый пойдет.
Видишь, хлопец, ты еще мал; приходи на тот
год.
Я реветь буду,- все так же хмуро заявил
Ваня.
Учитель опять улыбнулся и ласково погладил его
по голове.
- Ну, хорошо, оставайся пока; слушай, о чем тут
говорят; я сам поговорю с отцом.
Rласс стал заниматься, а Ваня, напрягаясь и мор72
ща лоб, слушал, ничего не понимая, и чувствовал се
бя, как в церкви.
Урок подходил к концу. Вдруг все головы повер
нулись к окну, и учитель останови:лся на полуслове:
в омытом дождем стекле виднелись две морды, вни•
мательно глядевшие в комнату, одна космата.я, дру
гая с длинными ушами.
Ребятишки захохотали.
Это что такое? - спросил учитель.
Это Ванькин кобель да заяц.
Одноглазый...
На задних ногах стоят..•
Они у него выучены...
Учитель строго сказал:
- Это не годится. Нельзя так.
Ваня горько разрыдался:
- Я их убью, Я их прогонял, они не слухают.
Я их собаками зацукаю...
Учитель, успокаивая, опять ласково погладил по
голове:
- Ну, ничего, ничего, успокойся. Только не бери
их с собой в другой раз.
Потом позвал сторожа и что-то сказал ему. Сто
рож, стуча в сенях сапогами, хлопнул наружной две
рью, и в стекле разом исчезли и косматая и ушастая
морды.
Когда Ваня ворочался, на косогоре его ждали и
3аби.яка и Одноглазый, невыразимо грязные. Забия
ка, радостно визжа, прыгал и лизал в лицо, а Одно
глазый становился столбиком и барабанил по коле
кям. Ванятка ласкал обоих и, радостный и счастли
вый, держась руками за голенища, чтобы не вылезли
!lоги, добрался домой.
VI
Пришел март. Снега быстро таяли, шумели овра•
rи, птицы летели с юга, и солнце безоблачно си1ло,
Ваня каждый день ходил в школу, но ни Забияка,
!!И Одноглазый его уже не провожали.
С зайцем стало делаться что-то странное. Стал
JH беспокоен, пуrлив, поминутно навастривал уши, не
�авался в руки. И однажды исчеэ.
78
Долго ходил и искал его Ванятка,- нигде не бы
ло. Только когда однажды выбрался на гору, на та
лом снегу увидел обтаявшие заячьи следы: больши
ми скачками, видно, уходил в степь и уже больше не
ворочался.
Только раз летом на покосе видел Ваня, как по
скошенному месту прокатился крупный заяц, оста
новился на секунду, присел, повел ушами и исчез J
:-�елькнув в траве. Своя, видно, началась жизнь.
А у Вани и Забияки тоже у каждого своя .была
жизнь: Забияка зло сторожил двор, лошадей, скоти
ну, днем и ночью не подпуская к дому никого. Стал
он еще косматее, вечно в орепьях, с мотающимися
комками грязи на лохмах.
Ваня летом не покладая рук работал во дворе, в
поле, ездил на мельницу, возил на станцию хлеб, а
зимой в отцовских валенках бегал в школу.
МЕДВЕДЬ
J
Над самым берегом стояла великолепная дача,
�10хожая на белый дворец,- в ней жили господа. да..
же и не жили, они все время проводили за границей,
и дача стояла пустая. Но ее охраняли и за ней уха
живали, и для этого во дворе жило много народу:
дворники, сторожа, кучера, садовники, горничные,
лакеи.
Жил Р сторожах рязанский крестьянин, пересе
лившийся года два назад на Кавказ с большой семь
ей,- старшему, Галактиону, четырнадцать лет. Же
на, крепкая российская женщина, хорошая работница,
вот уже полтора года лежит желтая и раздувшаяся
от злой кавказской лихорадки и слабым замучен�
ным голосом все скрипит:
- Галаша, сынок, ты бы мне медвежатинки до
был, что ли. Так и вертит в носу, так и вертит, кабы
съела кусочек, поздоровила, гляди. 'Уж так-то хочет
ся, так-то хочется!
Жалко Галактиону матки, да как добудешь? За
эти два rода он отлично выучился стрелять, да на
медведей отец не пускает, и некогда; то виноrрады
вскапывать, то в огороде, то скалу порохом взры
вать,- от работы некогда и оторваться.
От дачи в одну сторону тянулось бесконечное си
нее море, а сзади, возвышаясь друг над другом, ухо
дили в небо горы.
Ближние были густо-зеленые, покрытые дремучи
ми лесами; дальше синели затянутые фиолетовой
дымкой, а за ними громоздились белые, как сахар,
снеговые хребты.
Леса и горы тут пустынны - редко встретишь че
ловека, но ту-т своя жизнь, свое население: бродят
грациозные козы, а за ними серой толпой, низко опу
стив лобастые головы, волки. Одиноко разгуливают
медведи, деловитые, наблюдательные, все примечаю
щие, ко всему прислушивающиеся. Прыгают по де
ревьям белки. Раздвигая кусты могучей грудью, с
треском проходят огромные, с чудовищно косматыми
плечами зубры, которых во всем мире осталась толь
ко горсточка на Кавказе.
Много по Кавказским горам и лесам звериного и
птичьего населения,- охотнику тут раздолье. Много
и гадов вся.ких: в траве, в каменистых щелях изви
ваются гадюки; на припеке греются маленькие крас
ные змейки, от укуса которых человек и зверь
быстро умирают; на камнях выползают греться смерто
носные скорпионы, похожие на рака. Бегают провор
ные сколопендры, многоножки, и серые ядовитые
фаланги, похожие на большого длинного паука, охо
тятся на мух, ловко хватая длинными мохнатыми ла
пами.
11
Рано утром, в воскресенье, еще солнце не встава
ло, Гала:ктион потихоньку от отца вскинул охотничий
мешок с хлебом, взял подвязанное веревочкой ружье,
мешочек с порохом и пулями и вышел.
Море только что проснулось, было светлое, покой
ное и еле заметно дымило тонким туманом утреннего
дыхания. Прибой мягко, ласково шуршал, чуть н�бе
гая на мокрые голыши тонко растекающимся зелено75
ватым стеклом. :Косо белели вдали, ие разберешь крылья ли чаек, рыбачьи ли паруса.
Галактион пошел по знакомой тропке, уходившей
в горы. Лес тоже только недавно проснулея и стоял
свежий, прохладный, в утреннем уборе алмазно-др>,
как Манефа зашипела, хвост веником и - раз! раз! надавала волку по морде. Он зави�жал, присел и
вдруг бросился настоящим зверем на кошку. Все это
было в одну секунду: волк опрокинул табурет, но
кошка подпрыгнула на всех четырех лапах и успела
рвануть его когтями по носу,- я боялся, чтоб не вы
царапала глаза. Я крикнул ((тубо• и бросился к вол
ку. Но он уж сам бежал ко мне, а кошка наскакива
ла сзади и старалась процарапать сквозь шерсть.
Я стал гладить и успокаивать волчонка. Глаза были
целы,- оказался порядочный шрам на носу. Шла
кровь, и волчонок зализывал языком больное место.
Плишка во время боя скрылась. Я с трудом вызвал
ее 11з-под кровати. Там была лужа.
Вечером волк лежал на подстилке. Манефа хвост трубой - королевой разгуливала по комнате.
Когда проходила мимо волка, он рычал, но она и го•
90
ловы не поворачивала, а спокойно терлась о мою но•
гу и мурлыкала на сытое брюхо.
, сейчас мах-мах крылы1ми и прилетел. Тут
уж жена себя не помнит от радости, велит ребятам бэ•
жать скорее за лягушками. В этот год лягушек было
множество, ребята скоро набрали два картуза. Принесли
ребята лягушек, стали давать и считать. Дали пять - ·
проглотил, дали десять - проглотил, двадцать и трид•
цать,- да так вот и проглотил за один раз сорок три
лягушки.
125
•ИЗОБРЕТАТЕЛЬ•
В одном болоте на кочке под ивой вывелись дикие
кряковые утята. Вскоре после этого мать повела их к
озеру по коровьей тропе. Я заметил их издали, спря
тался за дерево, и утята подошли к самым моим но
гам. Трех из них я взял себе на воспитание, остальные
шестнадцать пошли себе дальше по коровьей тропе.
Подержал я у себя этих черных утят, и стали они
вскоре все серыми. После из серых один вышел краса
вец разноцветный селезень и две уточки, Дуся и Муся.
Мы им крылья подрезали, чтобы не улетели, и жили
они у нас во дворе вместе с домашними птицами: ку
ры были у нас и гуси.
С наступлением новой весны устроили мы своим
дикарям из всякого хлама в подвале кочки, как на
болоте, и на них гнезда. Дуся положила себе в гнездо
шестнадцать яиц и стала высиживать утят. Муся по
ложила четырнадцать, но сидеть на них не захотела.
Как мы ни бились, пустая голова не захотела быть ма
терью. И мы посадили на утиные яйца нашу важную
черную курицу-Пиковую Даму.
Пришло время, вывелись наши утята. Мы их неко
торое время подержали на кухне, в тепле, крошили им
яйца, ухаживали. Через несколько дней наступила
очень хорошая, теплая погода, и Дуся повела своих
черненьких к пруду, и Пиковая Дама своих -в ого
род за червями.
- Свись-свись! - утята в пруду
Кряк-кряк! - отвечает им утка.
- Свись-свисъ! - утята в огороде.
- Квох-квох! - отвечает им курица.
Утята, конечно, не могут понять, что значит •квох
квох•, а что слышится с пруда, это им хорошо из
вестно.
•Свисъ-свись•> - это значит: •свои к своим•.
А •кряк-кряк•-значит: •вы - утки, вы-кряквы, скорей плывите•.
И они, конечно, глядят туда, к пруду.
- Свои к своим!
И бегут.
- Плывите, плывите!
и плывут..
126
- Квох-квохf - упирается важная курица на б�
регу.
Они все плывут и плывут. Сосвисталисъ, сплылись,
радостно приняла их в свою семью Дуся; по Мусе они
были .е й родные племянники.
Весь день большая сборная утиная семья плавала
на прудике, и весь день Пиковая Дама, распушенная,
сердитая, квохтала, ворчала, копала ногой червей на
берегу, старалась привлечь червями утят и квохтала
им о том, что уж очень-то много червей, таких хоро
ших червей!
- Дрянь-дрянь! - отвечала ей кряква.
А вечером она всех своих утят провела одной длин
ной веревочкой по сухой тропинке. Под самым носом
важной птицы прошли они, черненькие, с большими
утиными носами; ни один даже на такую мать и не
поглядел. Мы всех их собрали в одну высокую корзин
ку и оставили ночевать в теплой кухне, возле плиты.
Утром, когда мы еще спали, Дуся вылезла из кор
зины, ходила вокруг по полу, кричала, вызывала к
себе утят. В тридцать голосов ей на крик · отвечали
свистуны.
На утиный крик стены нашего дома, сделанного из
звонкого соснового леса, отзывались по-своему. И все
таки в этой кутерьме мы расслышали отдельно голос
одного утенка.
- Слышите? - спросил я своих ребят.
Они прислушались.
- Слышим! - закричали.
и пошли в кухню.
Там, оказалось, Дуся была не одна на полу. С ней
рядом бегал один утенок, очень беспокоился и непре
рывно свистел. Этот утенок, как и все другие, был рос
rом с небольшой огурец. Как же мог такой-то воин пе
релезть стену корзинки высотой сантиметров в трид
цать?
Стали мы об этом догадываться, и тут явился но"
вый вопрос: сам утенок придумал себе какой-нибудь
�пособ выбраться из корзины вслед за матерью или
1Ке она случайно задела его как-нибудь своим крылом
� выбросила? Я перевязал ножку этого утенка ленточ..
кой и пустил в общее стадо.
Переспали м:ы ночь, и утром, как только раздался
з доме утиный утренний крик,- мы - в кухню. На
127
nолу вместе с Дусей бегал утенок с перевязанной лап
кой.
Все утята, заключенные в корзине, свистели, рва
лись на волю и не могли ничего сделать. Этот выбрал
ся. Я сказал:
- Он что-то придумал.
- Он изобретательl - крикнул Лева.
Тогда я задумал посмотреть, каким же способом
этот •изобретатель. решает труднейшую задачу: на
своих утиных перепончатых лапках подняться по
отвесной стене. Я встал на следующее утро до свету,
когда и ребята мои и утята спали непробудным сном.
В кухне я сел возле выключателя, чтобы сразу, когда
надо будет, дать свет и рассмотреть события в глуби
не корзины. И вот побелело окно. Стало светать.
- Кряк-кряк! - проговорила Дуся.
- Свись-свись! - ответил единственный утенок.
И все замерло. Спали ребята, спали утята.
Раздался гудок на фабрике. Свету прибавилось.
- Кряк-кряк! - повrrорила Дуся.
Никто не ответил. Я понял: •изобретателю• сей
час некогда - и сейqас, наверно, он и решает свою
труднейшую задачу. И я включил свет.
Ну, та.к вот я и знал! Утка еще не встала, и голо
ва ее еще была вровень с краем корзины. Все утята
спали в тепле под матерью, только один с перевязан
ной лапкой вылез и по перьям матери, как по кирпи
чикам, взбирался вверх, к ней на спину. Когда Дуся
встала, она подняла его высоко, на уровень с крае:м
корзины. По ее спине утенок, как мышь, пробежал до
края - и кувырк вниз! Вслед за ним мать тоже выва
лилась на пол, и началась обычная утренняя кутерь
ма : крик, свист на весь дом.
Дня через два после этого утром на полу появи
лось сразу три утенка, потом пять, и пошло и пошло:
чуть только крякнет утром Дуся, все утята к ней на
спину и потом валятся вниз.
А первого утенка, проложившего путь для других,
мои дети так и прозвали Изобретателем.
128
РЕБЯТА И УТЯТ А
Маленькая дикая
уточка - чирок-свистунок решилась, наконец-то, перевести своих утят из леса,
в обход деревни, в озеро на свободу. Весной это озе
ро далеко разливалось, и прочное место для гнезда
можно было найти только версты за три, на кочке в
болотистом лесу. А когда вода спала, пришлось все
rри версты путешествовать к озеру.
В местах, открытых для глаз человека, лисицы и
ястреба, мать шла позади, чтобы не выпускать утят
ни на минуту из виду. И около кузницы, при пере
�оде через дорогу, она, конечно, пустила их вперед.
Вот тут их увидели ребята и зашвыряли шапками. Все
время, пока они ловили утят, мать бегала за ними с
раскрытым клювом или перелетывала в разные сто
роны на несколько шагов в величайшем волнении.
Ребята только было собрались закидать шапками
мать и поймать е.е, как утят, но тут я подошел.
- Что вы будете делать с утятами? - строго
�просил я ребят.
Они струсили и ответили:
- Пустим.
- Вот то-то ((Пустим•! - сказал я очень сердиrо.- Зачем вам надо было их ловить? Где теперь мать?
- А вон сидит! - хором ответили ребята.
И указали мне на близкий холмик парового поля,
где уточка действительно сидела с раскрытым от
волнения ртом.
- Живо,- приказал я ребятам,- идите и возвра
rите ей всех утят!
Они как будто даже и обрадовались моему при
казанию и побежали с утятами на холм. Мать отле
rела немного и, когда ребята ушли, бросилась спа
�ать своих сыновей и дочерей. По-своему она им что
rо быстро сказала и побежала к овсяному полю. За
ней побежали утята - пять штук. И так по овсяно
му полю, в обход деревни, семья продолжала свое
аутешествие к озеру.
Радостно снял я шляпу и, помахав ею, крикнул:
- Счастливый путь, утята!
Ребята надо мной засмеялись.
- Что вы смеетесь, глупыши! - сказал я ребя5-103
129
там.- Думаете, так-то легко попасть утятам в озеро?
Снимайте живо все шапки, кричите •до свиданья•!
И те же самые шапки, запыленные на дороге при
ловле утят, поднялись в воздух; все разом закрича
ли ребята:
- До свиданья, утята!
МЕДВЕДЬ
Многие думают, будто пойти только в лес, где
много медведей, и так они вот и набросятся, и съедят
тебя, и останутся от козлика ножки да рожки. Такая
это неправда!
Медведи, как и всякий зверь, ходят по лесу с ве
ликой осторожностью и, зачуяв человека, так уди
рают от него, что не только всего зверя, а не увидишь
даже и мелькнувшего хвостика.
Однажды на севере мне указали место, где много
медведей. Это место было в верховьях реки Коды,
впадающей в Пинегу. Убивать медведя мне вовсе не
хотелось, и охотиться за ним было не время: охотят
ся зимой, я же пришел на Коду ранней весной, когда
медведи уже вышли из берлог.
Мне · очень хотелось застать медведя за едой, где
нибудь на полянке, или на рыбной ловле на берегу
реки, или на отдыхе. Имея на всякий случай оружие,
я старался ходить по лесу так же осторожно, как
звери, затаивался возле теплых следов; не раз мне
казалось, будто мне даже и пахло медведем... Но са
мого медведя, сколько я ни ходил, встретить мне в
тот раз так и не удалось.
Случилось, наконец, терпение мое кончилось, и
время пришло мне уезжать. Я направился к тому
месту, где была у меня спрятана лодка и продоволь
ствие. Вдруг вижу: большая еловая лапка передо
мной дрогнула и закачалась сама.
•Зверушка какая-нибудь•,- подумал я.
Забрав свои мешки, сел я в лодку и поплыл.
А как раз против места, где я сел в лодку, на том
берегу, очень крутом и высоком, в маленькой избуш
ке жил один промысловый охотник. Через какой-ни
будь час или два этот охотник поехал на своей лодке
130
вниз по Коде, нагнал меня и застал в той избушке
на полпути, где все останавливаются.
Он-то вот и рассказал мне, что со своего берега
видел медведя, как он вымахнул из тайги как раз
против того места, откуда я вышел к своей лодке.
Тут-то вот я и вспомнил, как при: полном безветрии
закачались впереди меня еловые лапки.
Досадно мне стало на себя, что я подшумел медве
дя. Но охотник мне еще рассказал, что медведь не
только ускользнул от моего глаза, но еще и надо
мной посмеялся... Он, оказывается, очень недалеко
от меня отбежал, спрятался за выворотень и оттуда,
стоя на задних лапах, наблюдал меня: и как я вышел
из леса, и как садился в лодку и поплыл. А после,
когда я для него закрылся, влез на дерево и долго
следил за мной, как я спускаюсь по Коде.
- Так долго,- сказал охотник,- что мне надо
ело смотреть и я ушел чай пить в избушку.
Досадно мне было, что медведь надо мной посме
ялся. Но еще досадней бывает, когда болтуны раз
ные пугают детей лесными зверями и так представ
ляют их, что покажись будто бы только в лес без ору
жия - и они оставят от тебя только рожки да ножки.
ЕЖ
Раз шел я по берегу нашего ручья и под кустом
заметил ежа. Он тоже заметил меня, свернулся и за
тукал: тук-тук-тук. Очень похоже было, как если бы
вдали шел автомобиль. Я прикоснулея к нему кон
чиком сапога - он страшно фыркнул и поддал сво
ими иголками в сапог.
- А, ты так со мной! - сказал я и кончиком са
пога спихнул его в ручей.
Мгновенно еж развернулея в воде и поплыл к бе
регу, как маленькая свинья, только вместо щетины
на спине были иголки. Я взял палочку, скатил ею
ежа в свою шляпу и понес домой.
Мышей у меня было много. Я слышал - ежик их
ловит, и решил: пусть он живет у меня и ловит мы
шей.
6*
131
Так положил я этот колючий комок посреди пола
и сел писать, а сам уголком глаза все смотрю на ежа.
Недолго он лежал неподвижно: как только я затих
у стола, ежик развернулся, огляделся, туда попро
бовал идти, сюда, выбрал себе наконец место под
кроватью и там совершенно затих.
Когда стемнело, я зажег лампу,- и здравствуй
те! - ежик выбежал из-под кровати. Он, конечно,
подумал на лампу, что это луна взошла в лесу: при
луне ежи любят бегать по лесным полянкам. И так
он пустился бегать по комнате, представляя, что это
лесная полянка.
Я взял трубку, закурил и пустил возле луны об
лачко. Стало совсем как в лесу: и луна и облако, а
ноги мои были как стволы деревьев и, наверно, очень
нравились ежику: он так и шнырял между ними, по
нюхивая и почесывая иголками задник у моих сапог.
Прочитав газету, я уронил ее на пол, перешел на
кровать и уснул.
Сплю я всегда очень чутко. Слышу- какой-то
шелест у меня в комнате. Чиркнул спичкой, зажег
свечку и только заметил, как еж мелькнул под кро
вать. А газета лежала уже не возле стола, а посре
дине комнаты. Так я и оставил гореть свечу и сам
не сплю, раздумывая:
Последние комментарии
9 часов 28 минут назад
11 часов 1 минута назад
14 часов 54 минут назад
14 часов 59 минут назад
20 часов 19 минут назад
2 дней 7 часов назад